Голосование пользователя

Вы не можете просматривать этот пост!

Удар Софии попал в десятку, причем дважды. Сперва Джоил напряглась, - так уж устроены наивные девочки, - одного заявления мнимой соперницы достаточно чтобы затопить тревогой сознание. Но затем десятка прильнула к охотнику и нанесла принцессе «апперкот», отправивший Джоил в ласковые объятия успокоения, и уверенности что её возлюбленный в безопасности, и конечно же самый лучший, и даже хорошо что лишенные вкуса куртизанки не могут это оценить в полной мере.
Само собой, подобные душевные потрясения не оставляли юной гостье возможности сосредоточится на не обычных деталях обстановки, но к её чести, она всё же быстро взяла себя в руки и вернулась к делу.
- Конечно, господин Дикарь. – Уверенно кивнула она охотнику, все же метнув короткий взгляд на Софию.

А вот сам господин Дикарь немного потерял уверенность, и с некоторой тревогой для себя отметил, что манёвры леди Кадаверциан на его плече, хоть и не ввели в заблуждение его разум, но вот тело оказалось не столь проницательным, и уже дало слабину. Ноздри растопырились как паруса, жадно ловя близость самки, и это были далеко не все изменения, которые начали мешать следить за ситуацией…

- Слухи о нашем возможном союзе с Домиником ходят уже давно, в этом нет секрета. – Джоил сделала пренебрежительный жест кистью. – Впрочем, как и в том, что у меня нет в этом вопросе никакой воли. Последнему идиоту понятно, что партию для меня выбирает папа, и выбор его основан на его интересах, а не на моих. Союз с Сильван Хиллом – выгодное дело, Шарманди самый влиятельный правитель, - богатые земли, пища, люди, армия. И то что мы с Домиником полюбили друг друга по-настоящему, это чудо для нас, а папу и Кардуса такие мелочи не е… естественно не волнуют. И вы уже можете начать нервничать, задаваясь вопросом, - так что тебе не так, капризная девчонка, и зачем ты припёрлась. Но проблема все же есть, и это мой отец. Он уже не молод, и к его хитрости добавились сомнения и капризы ложного тщеславия. Он уже не уверен - наш с Домиником брак - это приобретение Оверхельма, или все же Сильван Хилла. Кардус явно влиятельнее чем он, а значит это его влияние усилится. Вот если бы скажем я вышла замуж за сына лорда Кадаверциана, тут другое дело – тогда бы Оверхельм заправлял всем, но, к сожалению для мечтаний папы, леди Эльма не подарила Салему наследников. Ещё Мартин думает о том, как бы было хорошо выдать меня за какое-нибудь чудовище из Сейлор Холла, и таким образом зажать Сильван Хилл в тиски с двух сторон. Старый глупец не понимает того, что даже случись подобное, Шарманди не станут молча наблюдать за этим, и кровопролития не избежать. Учитывая мощь Сильван Хилла – крови будет больше пролито с нашей стороны. Тоже самое и с южными лордами, какому бы из Талонов папа не отдал предпочтение, второй будет против, и снова бойня. Но нет, я помню, что с вами нельзя лукавить, и не стану говорить что меня заботят лишь жизни солдат и наёмников. Нет, я не бездушна, и войны не хочу, но вы будете правы заметив, что моя любовь для меня имеет большее значение. Но согласитесь, это ведь не плохо, что эгоистичные цели и благородные здесь совпадают?!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- Давайте без таких излишеств, - слегка нахмурился Артус, не оценивший шутку про "запытаю".

- Какая именно пересмена? Административный персонал работает с 8 до 17, основная смена ремонтников - вроде бы так же, вечерняя, соответственно, сразу после них. Какой там режим у охраны - я не знаю, возможно сутки через трое.

- Замок на лаборатории - стандартный, английский. Это на двери. Воротами я редко пользуюсь, там какая-то тяжелая железяка, изнутри и снаружи на ключ закрывается.

Наконец перешли и к детектору.
- Справа от входа, второй стеллаж, третья или четвертая полка. Выглядит как клетка с механической птицей внутри, только основание более массивное. В этом основании - все контрольные механизмы. Верньеры для установки чувствительности и выбора типа потусторонней активности. Они промаркированы, разберётесь. При необходимости посидите рядом со своей девушкой, откалибруете. На максимальной чувствительности детектор может обнаружить умеренную активность через полгорода. Работает как компас - клювом показывает, куда идти. Или, в вашем случае, куда не надо идти. Есть тумблер звукового оповещения, но лично меня оно быстро раздражает.

Он задумывается.
- Ещё есть режим свободного поиска, после того как настроитесь на нужную сущность. Зажимаете кнопку, открываете дверцу, птица вылетает и устремляется на самый мощный источник. Использовать осторожно, можете потом птичку не найти.

Не задумал ли Логан что-то нехорошее? Вот это конечно был важный вопрос, который беспокоил всех, но вслух его произносить не имело смысла, - каждый сам себе давал на него ответ. Разум подсказывал логичный вывод о том, что если один из главных шпионов Оверхельма итак знает о вашем визите, то нет никакой разницы доверяете вы ему или нет, – те, кто, по его мнению, должны знать о вас - будут знать. Поэтому есть всего два правильных варианта – убить Логана, или послушать его и довериться…
Вопрос же с переодеванием был совсем не важным. Небедных наёмников и прочих состоятельных граждан в Оверхельме было достаточно, так что две богатые дамы, в сопровождении двух опасных телохранителей и местного жителя – никакого подозрения не вызывали. Сложность была только в соглядатае, - призрак юноши неминуемо стал бы шоком для любого встречного. Но эта проблема растворилась после пояснений Око: «Не переживайте, аборигены вашего мира меня не увидят» - успокоил он. Правда потом юноша нехорошо ухмыльнулся и добавил: «Если не понадобится».
В любом случае, выбора похоже не было, поэтому решили надеяться что таки не понадобится. Болт не стал тратить время, и менять форму доспехов, под синим плащом и без маски он не выглядел слишком необычно – скорее грозно. Ещё более грозно выглядел Лето, ему совсем ничего не пришлось менять, - он тоже накинул плащ из туманного кота, но не столько для маскировки, сколько для создания общего образа с Болтом. Нирэ стала девочкой, её милое личико выглядело весьма аристократично, и, хотя подходящей одежды для неё не было, но все особенности её фигуры удачно скрыл дорогой плащ десятки, под который при такой суровой охране никто скорее всего не решиться заглянуть. Самой Софии играть роль высокородной дамы не было нужды, она ведь и так была высокородней некуда, и выглядела эффектно и недоступно.
Учитывая всё это, не было ничего удивительного в том, что со входом в Оверхельм проблем не возникло. Стража распахнула тяжелые ворота, когда отряд ещё только подходил к крепости. В этом не было смысла, ведь никакого груза у путников не было, и они бы легко прошли в калитку, но караульные похоже рассчитывала на щедрое дополнение к плате за вход. Солдаты с завистью, и плохо скрываемой похотью глазели на Софию и Нирэ, однако тяжелые взгляды Лето и Болта, стремительно гасили их внимание, заставляя опускать глаза и прятать недовольство и смущение за рутиной. Они совсем скисли и потеряли интерес, после того как Логан, положив руку на плечо начальнику караула, сказал чтобы все засунули в жопы свои языки и не вынимали их оттуда до его разрешения, иначе он заткнёт их рты оторванными у них же хуями. На удивление это совсем не расстроило стражу, а скорее даже успокоило. Снятие ответственности и лишение поводов для инициативы действует успокаивающе на большинство людей.

Город встретил отряд Софии сумрачными улицами и запахом мочи, с которым не справлялся даже лёгкий морозец. После чистого горного воздуха мира Ямагири, после стылого и сырого ветра родного мира, контраст был разительным, и быстро напомнил всем кто они, и откуда. Да, Оверхельм был богатым местом, он был куда чище чем Муар Талон, но это лишь означало что кучи мусора и дерьма здесь поменьше, и встречаются пореже. Да, люди здесь тоже были побогаче, и немного почище. Немного – тут главное слово.
Впрочем, Логан быстро свернул на широкую полуразрушенную лестницу, и начался длительный подъём наверх. С каждой новой террасой, ситуация улучшалась, дышать становилось легче, а пространство вокруг чище. На подъеме к четвертой, путь отряду собирались преградить четверо стражников в тяжелых меховых плащах, но увидев Логана они узнали его и разошлись в стороны.
На пятой террасе, шпион свернул на левое плечо серповидной улицы, и они пошли на север, пока не добрались до тупика. Дальше путь был преграждён массивной стеной древнего здания и тяжеленой ржавой дверью. Открывать её шпион не стал, он сделал три шага в бок, присел и надавил на какой-то камень в кладке, после чего часть стены очень тихо отошла внутрь, освободив проход.
- Будьте моими гостями. – Сделав приглашающий жест, произнёс Логан.

Мрачный коридор с несколькими дверями, привёл в такой же мрачный широкий зал. Царивший тут сумрак разбавлял лишь янтарь заката, прокравшийся тонкими полосками в выходившие на север широкие окна, в которых даже были стёкла, хотя и не во всех, конечно. За окнами похоже располагалась веранда, а за ней открывался величественный вид на ущелье, в конце которого виднелась белая равнина Сильван Хилла.
Логан подсуетился, и быстро разжег масляные лампы, в приличном количестве расставленные и развешанные по всему помещению. Их теплый свет сразу преобразил помещение, расширил его в стороны, и притянул потолок вниз, оставив мягкий сумрак, лишь в углах. Обстановка у Логана была странная. Грубые деревянные шкафы и полки, заставленные различными предметами, соседствовали с весьма роскошными стульями, и безумно дорогим светлым ковром на полу. Тяжелая и массивная кровать из плохо обработанной древесины, выглядывала из-за воздушной ширмы, украшенной талантливым рисунком сказочных птиц, сражающихся меж собою на мечах. Особого внимания заслуживал стол – его опорами были широкие сосновые колоды, растрескавшиеся и истекшие уже почерневшей смолой. Сверху на них покоилась громадная каменная плита, почти в ладонь толщиной. Она имела неправильную форму с гладкими краями и плавными обводами. Её поверхность была отшлифована до блеска, покрыта множеством сколов, и испещрена царапинами. Вокруг этого стола, стояли широкие кресла, с низкими спинками. Не очень умело вырезанные из дерева, они напоминали какие-то уродливые пни. На креслах были навалены шкуры, и матерчатые подушки, украшенные выцветшей вышивкой. Всё это сочетание современного убожества, с редкими талантливыми вещами, и прекрасными шедеврами древности, весьма сильно смущало восприятие, но всё же было не лишено обыденного и спокойного уюта. Логан плюхнулся на корявенькую и скрипучую софу, под окном, и пригласил гостей присесть где им нравится.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Иньшань — отличная деревушка. Хотя бы потому, что там было безопасно. Самой большой проблемой являлись волки-летучие мыши, которые воровали овец, но три года назад уничтожили их логово в лесу Теней и атаки прекратились. Наступила пора мира, и не все даже знали о том, что в остальном мире жизнь была как на иголках в предвкушении развития ужасающей войны, начатой Нацией огня. Но без нападений хищников жить стало слишком безопасно и даже скучно. Молодь норовила уехать, но ехать было некуда. Деревня жила и выживала лишь благодаря себе и своим усилиям, даже денег не было, а сам Ба Синг Се, чьим подданным сельские и являлись, совершенно забыла о бедной деревушке среди высоких скалистых гор. Приходилось местным радоваться тому, что они имели. Походы в лес Теней лишь иногда разбавляли скуку возможностью отыскать и поймать редких кабанолоп или вепресов, но они давали много еды, лекарственных трав и материалов для поддержания жизни на хорошем уровне.
Тогон ранним утром, ещё когда Солнце не вышло из-за каменистых шпилей хребта царя Чже Луня, собрал в свою сумку инструментов, захватил банку с песком, немного наготовленного пеммикана с домашней смородиной, а также огромный бурдюк морковного сока и отправился из уютной хибарки на отшибе в лес за травами, вместе с Тай Фоном и Левеей — рыбаками, что ловили угрей в мраморном болоте, которое они сами нашли и назвали. Почему оно было названо мраморным — они объяснить так и не смогли. Левея была немой, а Тай фон говорил настолько быстро и неразборчиво, что лучше бы и ему быть немым. Это были лучше друзья, на три года старше Тогона. Великие любители посоревноваться во всём. Из-за этого, Левея задерживала дыхание на шесть минут уже в десять лет. Тай всё время рассказывал ей и Тогону выдуманные истории, но когда последний добрался к прогалине, где обычно заготавливал грибы и коренья медведочерепахового земляного ореха. По правде говоря, кроме заготовки продуктов для сушки он также решил найти куст ползучего белого шиповника, который увидел две недели назад, выкопать и пересадить его в свой сад. Это было идеальное растения для сада. Оно имело сильный, свежий запах и давало много плодов. К тому же, оно не затеняло то обилие цветов и трав, что росли у молодого фермера. И когда он нашёл тот куст, то целый день пришлось потратить на его выкапывание. Коренья шиповника пронизывали землю на более чем два метра вглубь, и чуть ли не с десяток метров в стороны. Когда он отрезал лишние для себя ветки и части боковых корней, уже наступила ночь. И так как всё это заняло больше времени, а никакой палатки Тогон не брал, голодный и уставший он отправился обратно к деревне.

К своему удивлению. Иньшан не спал. На малой центральной площади, где расположилась сторожевая вышка, ставшая местной ратушей и часовней, собралась половина всего люда. Староста — мудрейший человек, в повышенных тонах пытался успокоить взбушевавшихся сельских. И при приближении Тогон услышал пару раз своё имя в высказываниях недовольной толпы. Прятаться было нечего, парень знал, что не делал ничего плохого. Толпа расступилась перед ним, у всех были грустные глаза и напряжённые лица.

— Мальчик. Ты жив, это хорошо! У нас случилась беда. На деревню напали! — Жители начали перешёптываться. На Тогона не кричали, но смотрели косо. У него была хорошая репутация в деревне, ведь фермерство очень поощрялось среди молоди, что обычно норовила убежать из деревни при малейшей возможности. Но сейчас всё изменилось. — Скорее, идём в ратушу. А вы, расходитесь домой. Пусть Солнце подскажет нам решение. Мы сделаем всё, чтобы вернуть бедолаг. И даже если Тай не найдёт их, мы отправим людей в Гетчжин и Лубао, в Ба Синг Се к самому императору за помощью. Я не позволю им скрыться после совершённого преступления. — С великими усилиями староста Модо смог убедить селян разойтись. Атмосфера злости, а также печали и уныния пропитала всю деревню целиком. Даже ветер внезапно стих и на небосводе накатили дождевые тучи. Тогон всё ещё не понимал ничего, но Модо провёл его в ратушу. Зажёг в тесном помещении свечу за столиком, где заполнялись вся важная для деревни документация, а сам сел на стул, от чего старое тело захрустело сразу в нескольких местах.

— Мальчик мой, случилась великая беда. Пришли люди в странных одеждах. Лица их не было видно, а передвигались они на санях с парусами и управляли песком, чтобы толкать их. Они назвали твоё имя и сказали привести тебя. Сказали, что твой час пришёл. Угрожали нам. Но никто не выдал тебя. После этого они сломали три здания, обвалили наш амбар и их главный... кажется его называли Шэтон, приказал забрать пятерых детей. Мне кажется, они знали, что ты тут живёшь и только из-за этого забрали их. А после этого бандиты исчезли. Скажи мне, ты знаешь кто это? Я знаю, ты не можешь знать их. Но может твой отец рассказывал что-то? И прошу тебя, никуда не ходи. Для тебя безопаснее остаться в деревне. Скоро всё уляжется, но я как староста хотел бы знать с кем мы имеем дело. Мы не хотим проблем и войны, поэтому готовы будем откупить, лишь бы спасти наших детей. Так что расскажи всё, что знаешь.

Раз: Жестяные бочки на ножках.
Два: Блестящие ублюдки.
Три: Те, кто скоро умрут.
Четыре: Храмовники?

©[I]Строки из записок отступника[/I].

Кто опаснее, маги, вышедшие из под контроля, или те, кто заставляет искать спасения у демонов? Вопрос, который никогда не зададут вслух, если хотят жить. Но те, кто осмелятся, будут боятся не только карающую длань Церкви, но и простых людей.

Кузнецы и ткачихи, земледельцы и держатели мелких лавок, что вполне способны не только рассказать храмовникам об инакомыслии, но и самим линчевать возможного пособника малефикаров. Народ всегда был скор на расправу, подгоняемый страхом и жадностью, а уж считать тех шемленов, что и мать родную продадут, надёжными соседями точно не стоит. От таких и погиб Йован, ведь именно они привели воина церкви к порогу счастливой семьи. И за это поплатятся многие.

Храмовник умрёт, церковь сгорит, а доносчики будут всю оставшуюся жизнь дрожать от страха. Таков теперь путь эльфийки, наследницы долов и дитя клана Йонвин.

___ ___ ___

Подонок сбежал и нужно понять, откуда брать след. Стража у ворот города должна знать, покидал ли храмовник Гварен.

-А тебе какое дело, остроух... - наглеца прервал смачный подзатыльник от его старшего.

За спиной стражника возник начальник караула. Явно взмыленный и запыхавшийся, и немного поклонился:

-Он просит прощения и сожалеет о своей дерзости, уважаемая. Храмовник Ландон недавно убыл из Гварена в отделение ордена у озера Каленхад по приказу рыцаря-коммандора. Уверен, какая бы благородная цель не вела вас, вы сможете встретится с ним в пути. Если желаете, я могу передать храмовникам ваше послание.

Вряд ли следующие слова не услышала бы та, что привыкла ловить каждый шорох лесу, но глуховатость и тупость караульного заставляла его командира чуть ли не кричать шёпотом , окончательно хороня веру его словам:

-Если ты, дерьмо оборотня, не догадаешься посмотреть её на лицо, то я тебя вперёд долийки выпотрошу.

-Но она ведь...

-Да мне по яйца, чего и кого она хочет. Она, мать твою, людей даже за ровню не считает, а меня сортиры сторожить переведут из-за твоих вывалившихся кишок! Малой побежал к ордену, так что извинись перед ней, отрыжка демонская, и жди храмовников.

-Э... Ну... Прошу, эм, прощения, милсдарь... дариня. Вот, - поклонился караульный чуть ли не в пупок эльфийке, мерзко улыбаясь. Быть может, представлял, что остроухую, не иначе как чудом, храмовники отдадут уставшей страже для развлечения. Обычные желания обычного шемлена, не иначе.

Ты прикасаешься и глаз, как насекомое, начинает взбираться по твоим пальцам. Рука холодеет, а голова начинает кружиться. Но перед глазами встаёт видение. Это лицо Марины, испуганное и измученное. Она качает головой, потом открывает рот, но ты не слышишь ни звука. Вглядываясь до рези в глазах, ты, кажется, начинаешь читать то, что она говорит по губам.

Получатели: Сергей Кравец.
Лицо Марины исчезает напоследок ещё раз покачав головой, а вот глаз на твоей руке остаётся. Он дополз до тыльной стороны ладони и начал вжиматься в неё. Что будет, если позволить ему сделать это? Он врастёт? Ещё не поздно сбросить его.

Поиск никакой Моунямы не выдал, но это означало только то, что не было книги с этим именем в заглавии. Вполне возможно, что она упоминалась в каких-то других работах.
А вот дальше начались сложности.
Сибирь большая, этносов на её территории живёт множество: якуты, буряты, тувинцы, хакасы, алтайцы, ненцы, эвенки, ханты, эвены, чукчи, шорцы, манси, нанайцы, коряки, долганы, сибирские татары, сойоты, нивхи, селькупы, ительмены, телеуты - и это только крупные. Есть ещё малочисленные и вымирающие - кеты, чуванцы, нганасаны, тофалгары, орочи, негидальцы, алеуты, чулымцы, ороки, тазы, энцы, алюторцы и кереки.
У всех из них наверняка есть свои верования (хотя изучены и описаны они не одинаково хорошо). Итого - сотни книг и научных статей. Можно безрезультатно изучать это несколько недель, а можно наткнуться на нужный символ на третьей странице. К сожалению, последнего пока не произошло.

Спустя несколько часов, когда желудок начал намекать, что одними кофейными запахами сыт не будешь, и неплохо бы пообедать, ты наткнулся на фотографию шаманского эвенкского бубна. Украшение на нём кажется тебе смутно знакомым и ты переворачиваешь лист блокнота, чтобы сравнить с нужным тебе символом. И вздрагиваешь: глаз с листа смотрит прямо на тебя. Он словно бы налился чернилами, превратившись из простой схемы в полноценный рисунок. Нет, не рисунок - он движется, и словно бы силится вырваться из плоскости бумаги и обрести объем. Это одновременно завораживает и отталкивает, словно жутковатое экзотическое насекомое. Кажется, что если прикоснуться к нему - что-то произойдёт...

То ли фигура услышала твоё шипение, то ли тоже неплохо видела в темноте, но она вскинула руку и вспышка выстрела высветила кровожадную гримасу на женском лице. Первая пуля прошла мимо, но какая-то из следующих (может не от этой фигуры, может от выскочившего из дома стрелка) всё же толкнула тебя в спину, обещая знатный синяк. Зверь зарычал от боли и возмущения. Требовал развернуться и уничтожить эту адскую погань, поднявшую на него руку.
Большого труда тебе стоило продолжать бежать...

Демоны преследовали тебя ещё минут десять, постепенно отставая. Но на всякий случай ты ещё попетлял и позапутывал следы.

Сергей

- Подождите минутку, - отвечает всё тот же голос и отключается.

Получатели: Пётр Гааз, Павел Васильевич Шедевр, Герман Вейц, Ариадна Богословская.Через пару минут замок щёлкает, открываясь, а голос из интеркома приглашает: "Проходите в дом". Ты открываешь калитку и идёшь к дому. Дверь распахивает симпатичная девушка в неброской одежде.

- Добро пожаловать, - говорит она с улыбкой, - я тебя помню. А меня зовут Каталиной.
После чего заливается румянцем и опускает глаза.

Ты понимаешь, что это одна из монахинь-демониц в основном по запаху, если бы не чутьё - возможно ты бы её и не узнал. Вторая девушка выныривает из коридора и изящным жестом приглашает тебя пройти в гостиную.

Гостиная пропахла демонами - и здесь в креслах сидят трое: темноволосый мужчина, которого ты видел с Германом, ещё одна монахиня и седой, но ещё крепкий мужчина с цепким взглядом. Все кроме первого - явно гости из преисподней. Девушки из прихожей заходят вслед за тобой, Каталина становится справа, её рука в паре сантиметров от твоей, как будто она хочет коснуться, но не решается.

- Доброй ночи, Сергей, чем обязаны визиту? - спрашивает седовласый. Голос густой, уверенный. Судя по позам и лицам остальных, он пользуется здесь авторитетом.

Алиса, рассеянно поглаживая кота, иногда намеренно против шерсти, слушала соседку. Слушала ее суету, смотрела за движениями, наблюдала, как та чай пьет, но к своему пока не притронулась.
Запустила пятерню в густую шерсть, нащупала котовье мурчало и улыбнулась - так сильно трясся от радости этот хитрый толстый комок с рыбьими косточками внутри.

-Гетры? - Алиса задумчиво обвела взглядом комнату, словно гетры висели на стенах и ей надо было их найти.
- А что это? Это как гольфы? А, вспомнила, вспомнила, - избегая казаться глупой, Алиса, хоть и Дуракова,
сделала вид, что просто забыла слово. Оно напоминало ей что-то вкусное и непременно хрустящее. А, нет, это галеты.
- Не, Надежда Никитична, я не мерзну, чесслово...честное слово, - исправилась она тут же. Она сделала усилие и отхлебнула чаю, улыбнулась натянуто и решила оторвать пластырь.
- Надежда Никитична, - произнося ее имя, она тянула время, - я тут обратилась к одному. Хочу причины бабулиной смерти расследовать. - и посмотрела во все глаза, желая увидеть всю реакцию на свои слова в мельчайших подробностях.

Капитан смотрит на твою клоунаду с нарастающим раздражением. Когда ты заканчиваешь, он встаёт.
- Процессуальные тонкости, спасибо что напомнил.

Он подходит к тебе и бьёт в лицо. Резко и жёстко.
- А то вертелось в голове, "забыл же что-то", - сарказм не особо прикрывает злость.

Ещё пара ударов. Он явно не заботится о том, чтобы не оставлять следов.
- Если мы тут откупорим шампанское, тебе это не понравится.

- Хотя, - он окидывает тебя презрительным взглядом, - тебе как раз может и понравиться.

Он смотрит на костяшки своего кулака.

- Мы разыскивали Якуба с целью допросить его. А вот осудил его по доносу Кравца как раз ты. И даже ухитрился казнить. Подумай на досуге над тем, кто здесь плохой парень.

Не требуется особенного чутья, чтобы понять: очень сложно будет сделать безымянного капитана твоим должником. В его представлении ты и так кругом должен и виноват - перед Якубом, ФСБ, человечеством... Что бы хорошего ты не сделал (меньше спасения мира) - это будет искупление вины, а не новая услуга. Может быть у него и есть какие-то желания и больные родственники, но он знает лучше, чем прибегать к помощи Тех Самых Сил.

Капитан вызывает конвой и тебя уводят в одиночную камеру.


Получатели: Дэн `Як` Хантер, Герман Вейц, Ариадна Богословская.

— Если что-то не знаешь, то всегда можно и узнать попробовать, — ворчу я под нос скорее себе, чем Ариадне; нервировать её ещё больше, когда она в таком состоянии это последнее, что мне хочется. — Дай-ка мне номерок твоего "брата". Глядишь, получится что-то выяснить. Может, и поспеем на помощь.

Конечно, планшет это не моя "рабочая станция" на складе, но кое-какие уловки имеются. За эти трюки и программки вполне можно реальный срок схватить, но на Изнанке вещи и пострашнее творятся. Не сомневаюсь, номерок этого "братца" так просто не отследить, но кто запретит попробовать, право слово?

Предательство... Пока я черчу "сигили" на экране планшета, пытаясь хотя бы примерно определить местоположение абонента, я думаю о значении этого слова. И этого действия. По-настоящему предать может лишь близкий человек... Все остальные могут лишь создать досадные осложнения. Но боль от предательства - настоящая боль, которая опустошает, которая выжигает, которая превращает сердце в лёд и прах - такую может причинить только тот, кто близок.

Только тот, кому ты не просто доверял, но верил. Брат... Или отец...

На месте Ариадны я бы был поосторожнее со своей Меченой роднёй.

— Хорошо, — киваю я, продолжая тыкать в планшет. — Я расскажу тебе, Ариадна. Без подстав и недомолвок. А там уж сама решай - помогать или нет. Но пока давай посмотрим, смогу ли я помочь тебе...

Вечер воскресенья
Академ

Все разъезжаются. На месте происшествия остаются только ты и мерседес Ариадны, кем-то аккуратно сдвинутый на обочину.
Дневная прохлада постепенно проходит, но до заката ещё далеко.
Ты неподалёку от своей территории. Как будто в самом начале истории - вот только друзей стало меньше, а обязательств прибавилось. К службе у фей и долгу перед демоном прибавился ошейник ФСБ.
С другой стороны, теперь у тебя есть громкие достижения, союзники и стая...

Внутренности содрогнулись. Три сильных удара в грудь, один за другим, словно кто-то направил в рёбра паровой молот.

Дум-дум-дум.

Жар. Нечто обжигающе горячее охватывает напряженные мышцы и взгляд непонимающе сначала скользит к груди, а затем поднимается выше, чтобы на краткий миг встретиться с глазами Германа.

— Бля... — Только и успевает произнести охотник на выдохе, как его рот стремительно начинает кровью и алые струи, обильным потоком, просачиваются сквозь плотно стистнутые зубы не давая вдохнуть. Свет окружающего мира стремительно меркнет, деревья и лица начинают кружиться хароводом и тело безвольно падает навзничь, придавленное небесным сводом, кроме которого более не существует ничего.

Глядя прямо перед собой немигающим взором в высокое небо, охотник затих. Навсегда.

Короткая пробежка по "только для персонала" помещениям гостиницы вывела Дэна и его спутника на задний двор. Оттуда ещё двадцать метров до узкой улочки, где Герман как раз притормозил мерседес. Дэн запихнул тяжело дышащего Михаила на заднее сиденье и уже собирался запрыгнуть туда же сам, когда его внимание от отвлёк визг шин. Буквально выпрыгнувшая из какого-то переулка белая девятка перегородила дорогу мерседесу своим слегка помятым корпусом. На передних сиденьях - мужчина и женщина, не примечательные ничем, кроме сосредоточенных, жёстких взглядов.

Секундное промедление - и из-за спины слышится крик "Якуб!". Сергей останавливается в нескольких шагах от машины.
В начале улицы появляется микроавтобус, еще только выруливший от парадного входа гостиницы. Вместе с девяткой он может неплохо взять мерседес "в коробочку",

На корабле все равно было весело. Даг укладывал свалившиеся торпеды обратно в боеукладку, Джеф считал деньги и пристально изучал обереги, а Степан занимался своими степаньими делами. Например, чистил палубу. Или сушил мебель в каютах. Не самая интересная работа. Куда интереснее было бы как Джеф, разглядывать удивительные творения воспаленного мозга Фунгимашевцев, противоречащим всяким законам анатомии. То и дело в голове возникали мысли "Да ну, нет! Не зонтом же... зонтом. Он его не... открыл. Оу... а что, и ТАК можно было?". И все это полезное дело происходило, пока Даг в торпедном грузил торпеды. Каждому свое!

Олаф брел на биржу. Нужно срочно избавиться от порнографии в трюме, пока за него это не сделала команда! Как ему объясняться за порченную упаковку контейнера? Ай, ладно! Когда они в самом деле смотрели на целостность контейнера, если внутри не находится сокровищница али-бабы? На бирже было поразительно мало народу для такого времени суток. Не пришлось даже очередь стоять к справочной, чтобы узнать что порно таки можно продать!



А помимо продажи порно можно услышать пару хороших новостей - в Кариа намечается превосходный эксперимент, и им в скором времени потребуется море лабораторного инвентаря. Отличные новости! А еще какой-то странный старик ищет судно для перевозки одежды. Платит аж восемь сотен за то, что пять тонн тряпок довезут до Стефаля.

Моргану не повезло. Опять. Наверное, это примета такая - если черный бомж дорогу перейдет, то это не к добру. Откуда в этом городе столько бомжей?! До бара оставалось совсем ничего, как Морган услышал из одного очень темного переулка какой-то напряженный разговор. Судя по звуку - двое раздраженных мужиков и столько же раздраженная, но от того не менее напуганная девчонка. Голова сама повернулась посмотреть, что же там такое и... да чтоб вы все сдохли. То ли это какое-то свинское совпадение, то ли их уже настолько дохрена, что они теперь из каждой мусорки торчат. Два ублюдка-культиста в полном красном облачении докопались до какой-то забинтованной школьницы, которая прижимала к груди книжку.

Пожелание Цезарии, кажется, исполнилось по велению самого Всевышнего или ветреницы Судьбы: когда Зардомас подкрался поближе, чтобы подслушать разговор далее, выяснилось, что у рогатых и проклятых были свои неотложные дела. Демоны убрались восвояси, оставив отряд со знанием, что Легионы, по-видимому, за кем-то гнались. Мог ли быть это их таинственный шустрый мертвец?

Зато можно было наконец осмотреть храм. Всех, кто хоть сколько-нибудь знал историю Невендаара*, могло поразить странное панно, удивительно хорошо сохранившееся под куполом: крыша провалилась только в одном месте, и яркий лучик восходящего солнца бросал свои блики на камни, освещая работу неизвестного художника. Здесь был Бетрезен, величественный в своей омерзительности: множество жгутов-змей обвивали его руки и ноги, а рогатая голова утратила все человеческие черты. Однако именно он, а не Всевышний, склонился над шариком Невендаара в образе ещё светлоликого ангела: во всяком случае на двух картинах, так разительно отличавшихся, значилась одна и та же подпись, что не оставляло сомнений в том, кого хотел изобразить художник. Здесь была Мортис, но не той, какой её рисуют легенды и богословские проповеди: она была прекрасна, как сама жизнь. Её изящные черты роднили её с эльфийскими девами королевского двора; рядом с ней стоял Галлеан, суровый, но без малейшего следа безумия в глазах. На последней картине был изображён Вотан, воздвигающий горы – извечный дом Кланов. Всё это было трудно осознать: но выходит, существовали куда более древние легенды, о временах, когда Мортис ещё не стала богиней Смерти, а Вотан и Галлеан помогали Бетрезену... который, выходит, был ангелом?

Впрочем, об этом можно было поразмыслить потом. Сейчас перед отрядом стоял другой вопрос – где же тот неведомый беглец?

Ответ не заставил себя долго ждать. Выступивший дальше отряд вскоре вновь напал на следы неизвестного мертвеца. По-видимому, следопыт Легионов по внимательности значительно проиграл Зардомасу, не сумев разглядеть довольно заметные знаки пребывания постороннего, направлявшегося дальше на север. Но на этом чудеса не заканчивались: не успели разведчики подготовиться и собраться с духом перед очередной битвой, как неизвестный беглец сам предстал перед ними. При должном воображении его можно было принять за огородное пугало: скелет в полуразвалившихся, покрытых зелёной патиной латах стоял недвижимо, указывая пальцем куда-то в сторону. Он не проявлял никаких признаков враждебности, так и застыв в своей странной позе, будто чего-то ожидая. Его пустые глазницы бесстрастно смотрели куда-то сквозь имперцев, костяшки фаланг чуть подрагивали на ветру, добавляя ещё больше сходства с пугалом.

Место, на которое указывал странный мертвяк оказалось замаскированным логовищем нежити. Судя по мелким признакам: крови, обрывкам уже знакомых лент, это был тайник не обычной нежити, которой кровь не требовалась, за исключением вампиров, а тех самых мертвых эльфов. Там и было обнаружено донесение, которое объяснило ситуацию. Ашган, этот легендарный страж столицы Мёртвых, предал свою Богиню. Похитив чью-то демоническую кровь, он провел ритуал, подобный воскрешению Галлеана и вырвался из-под власти Мортис. Теперь среди Орд Нежити произошёл раскол – Ашган вербует сторонников, пытаясь повернуть вспять проклятье смерти, а Мортис отчаянно пытается успокоить взбесившегося Стража, который жаждет обратить весь Невендаар в огромный могильник...

Буря, предсказанная Нигелем, готовилась вот-вот разразиться. "Вороное крыло" и крепость Умеренности стояли на крою великой войны: войска нежити собирались где-то в глубине леса, и возможно эльфы уже столкнулись с первым могильным поветрием. Но это было ничто перед той Чумой, что маячила мрачным силуэтом где-то вдалеке. Нужно было скорее вернуть донесение и выяснить, сколько сил уже успел собрать Ашган, чтобы вовремя дать отпор восставшим мертвецам. Во всей этой суматохе как-то затерялся странный мертвец, чей палец "рассказал сказку" о страшном деянии, которое совершил Первосвященником Алкмаара. Почему он помог "Вороному крылу"? Кто знает. Но возвращаясь в крепость, каждый, кто бросил взгляд на могилу, кое-как исправленную в их первый поход, подумал, что ответ где-то недалеко.

Скрылось солнце за зелёным морем деревьев и на земли Империи постепенно опускалась тьма. Однако огни в крепости Умеренности горели как никогда ярко - донесение, которое вернули "Вороны", послужит толчком к многим событиям... о которых мы узнаем когда-нибудь в следующий раз.
                            

    Щенок вздумал рычать и показывать зубы. Я демонстративно осмотрелся по сторонам. Ситуация знакомства показала, что этот трус не выпендриватетя без численного превосходства за спиной — значит, где-то рядом могут быть прихвостни этого недовожака.

    Он не догадывается, какую ахинею только что сморозил, а я не спешу разубеждать. Интересно, был бы он таким же борзым, если бы знал, что всё Её здесь — моё? Точно так же, как Она может чувствовать себя хозяйкой в екатеринбургском домене.

    Впрочем, возможно, всё дело в невольном свидетеле. Кравец полагает, что я не стану махать кулаками в присутствии третьего лица. Самонадеянно. В моём исполнении Петер видел херню и похлеще, чем какие-то мелкокалиберные разборки. Самое благоразумное — не обращать на этого недоросля внимания, но ведь так и будет путаться под ногами. Признаться, меня уже начинало раздражать обилие вопросов, на которые он не имел права.

    Стоп. А с чего вдруг такая заинтересованность Ей в контексте упоминания старого друга? Выходит, реально за мной следил? Мысль о том, что я мог упустить из виду хвост, неприятно ковырнула сознание. Грёбаные лунатики.

    — Вижу, у тебя ко мне накопилась критическая масса претензий. Достаточная для того, чтобы выяснить отношения раз и навсегда. Залезай в машину. Прокатимся до ближайшей свалки. Свидетели нам ни к чему.

    Отмудохать оборотня совсем не входило в мои планы на этот вечер. Но что поделать. Жизнь меченого полна непредвиденностей.
Получатели: Дэн `Як` Хантер, Пётр Гааз, Ариадна Богословская.

Вы не можете просматривать этот пост!

Да что ж она заладила-то... Брат, брат! Я ей в отцы гожусь - ну уж, как минимум, в дядья... А вот сад, кажется, изменился. То есть, конечно изменился, за столько-то лет, но что-то пропало... Не так, не так Ада заботилась о нём, как предыдущая хозяйка. То есть, с технической точки зрения, не думаю, что я нашёл бы, к чему придраться. Но... Сад это дело такое. Душа накладывает отпечаток.

По крайней мере, не настолько низко пала Ариша, чтобы деревца пытались меня съесть или на яблонях рядом с плодами завязывались ещё и человеческие глаза. Хотя... Это только на первый взгляд. Человека легко обмануть, особенно, когда он отчаянно желает видеть хорошее и боится увидеть плохое...

Когда Ариадна села напротив и высказала свои решительные отказы, картинка сложилась у меня полностью. Она ведь впрямь считает, что я - всё ещё Меченный! Интересно, поверит ли она мне, что всё не совсем так?

— Я не знал, что ты здесь, в Новосибирске, Ариш... Ариадна, — проговорил я, капая себе в кофе коньяка чуть больше, чем планировал с самого начала. — И уж тем более не знал, что ты заняла место Любови. Коль знал бы... Заехал бы проведать без задних мыслей.

Оправдываюсь? Или извиняюсь? Что-то ты подразмяк, старик. Тяжело говорить с молодыми красавицами, да?

— И... Как бы это ни патетично звучало, "не брат я тебе". Я не служу... — жалким, не смотря на всё могущество, тварям из Преисподней? Завистливым и капризным Адским владыкам? Прихвостням Сатаны? Какой же подобрать эпитет? — Я не служу ни одному из Падших. Ни твоему Повелителю, ни тому, который интересовался Новосибирском в годы моей молодости. Последнее, что я хочу, это драться с тобой или что-то делить.

Откровенно говоря, уверенности в том, что в случае драки я смогу не то, что победить, а хотя бы выбраться отсюда живым, у меня не было.

— Я обратился к тебе как Меченной, но не знал, что это ты. Не сопоставил. И мои дела не имеют отношения к интригам Адских Владык, — по крайней мере, мне хочется в это верить, но эти жалкие божки любят вертеть людьми и двигать их как солдатиков на огромном поле, которым они никогда не будут владеть. — Хотя помощь мне не повредит, но... Пока давай кофе выпьем. Расскажи, что с Любовью? Она...

Договаривать я не стал. И так понятно, что я имею ввиду. "Она умерла? Как? Сама? Или кто-то помог?"

Спрашивать о том, как Арише хватило ума поставить на себе метку, я пока не готов. Чересчур бестактно.

Получая задания, демоны кивали или коротко кланялись. "Как вам будет угодно, Госпожа", "Будет исполнено, Госпожа".
Ичиро не изменился в лице, а вот Юрий слегка нахмурился. Обеспечивать безопасность Госпожи в боевой обстановке - занятие очевидно воинское, а вот присмотр за зверюшкой... Ладно бы это был дракон или цербер. "Тотемность" Аристарха явно не делала уход за ним существенно интереснее.

- Благодарим за приглашение, Госпожа, Доктор Гааз. Я по одному только запаху чувствую, что выпечка восхитительна, - мягко улыбнулся сэр Рено, подходя к столу, - я бы предпочёл кофе, если это возможно.
Первой за ним последовала сестра Каталина с мечтательной улыбкой на губах.

Удобно разместить за кухонным столом восемь человек не представлялось возможным, поэтому усадили дам, а мужчины остались стоять, взяв по блюдечку с пончиком.
- Земная пища не является строго необходимой и её отсутствие не должно повлиять на нашу боевую эффективность, - начал Готтард, отведя взгляд от ещё не попробованной сладости.
Его слова немедленно вызвали возмущённый ропот среди монахини, которые угощение уже оценили.
- Но без неё эти тела начнут приходить в негодность, затрудняя маскировку среди смертных. К тому же это дар Повелителя. Но баловать нас совершенно не обязательно - будет достаточно походных рационов или чего-то подобного.

Возмущение сестёр приобрело почти осязаемую форму.

Дел у меня, конечно, хоть попой жуй, и все они такие важные и неотложные. Взрослые проблемы. Но я справедливо оценила свои сегодняшние подвиги на ниве переговоров и поняла, что сегодня работы больше НИ-КА-КОЙ. Душа моя жаждет капитального отдохновения. Чтобы ЫЦ-ЫЦ, ТУМ-ТУМ и потрясти своими субтильными чреслами под те самые звуки, которые качественно разжижают мозг. Тусу хочу. ТУСУ!

Помнится, то ли Тома, то ли Витя рассказывали мне про какой-то клуб в центре, где можно отжечь по полной. Как же он называется? Ааааааа. Вспомнила! "Рок Сити". Гулять так гулять...

***
Казалось бы, что может так разительно перемениться в жизни за какие-то пару часов, чтобы так же разительно изменить отношение к этой самой жизни? Требуется не так много. Алкоголь, громкое музло (по-другому эти звуки у меня язык не повернется назвать) и коллективные подрыгивания в компании единоверцев относительно видов активного отдыха. Короче, взболтать, но не смешивать. С танцполом та же фигня.

Когда я в очередной раз приземлилась на стул у барной стойки, вырвавшись из потной толпы, клуб вокруг уже начал немного раскручиваться вокруг моей же оси. Ну, собственно, это его проблемы. Мне и так неплохо.

- Хэй, бармен! Повтори! - попыталась я перекричать гудящие басы.

Что повторить, и что я пила до этого? Понятия не имею. После пятого напитка я уже как-то перестала их различать на вкус и запах. Разве что по цвету. Кавалер, плюхнувшийся на стул справа тоже мне смутно кого-то напоминал. Хотя, последние три были одинаковыми, как братья близнецы. Или это один был?

- Не по-людски? Во первых, он и его дружки планировали нас с тобой иметь круглые сутки без перерыва на сон, на минуточку! Во вторых, он должен быть нам благодарен лишь за то, что я не насадила его на вон тот вертел. Живым. И вообще! - Луна терла кровь пылью как никогда. На пару секунд она замолчала, чтобы с усилием затереть особо стойкое пятно.

- Не по-людски будет его зарезать, если он окажется с нами кристально честен. Честь - единственное что отличает нас от этих убожеств. Я от своего слова ненавижу отказываться. - Она посмотрела на гоблина и пробубнила про себя. - Надеюсь, ты где-то да соврал.

Вот так и решается вопрос величия. Так легко было бы поддаться на уговоры, пойти на компромисс, пообещать себе величие в следующий раз, ведь даже и вторая роль - это уже что-то великое, это уже слава, ведь так? Если подумать, то можно было бы и удовольствоваться второй ролью.

К счастью, или к несчастью, Фафнир не любил долго думать, поэтому с колебаниями расправился быстро. Он запрятал топор за пояс, поправил сбившуюся набок броню и посмотрел Фаджу прямо в глаза.

- Чародей! - воскликнул он. - Может, смельчаков и много, но настоящих героев - один-два и обчелся! А судьба любит именно героев! Хочешь спасти этот остров - получишь признание и награду, когда я приду к величию и славе! Если нет - мы пойдем пешком и найдем источник сами, и задавим его голыми руками, а ты навсегда будешь тем, кто не захотел помочь нам спасти этот остров.

- Я говорю тебе, что я тот, кто нужен для этого дела. Прав я или нет? Послушай, что говорит твое сердце! Оно знает, что только такие, как я, и те, кто идут с ними, спасают мир! К тому же, я не вижу тут очереди из смельчаков и героев, прибежавших спасать этот остров. А ты уже и так велик и знаменит, к чему тебе еще и слава командира? Не хочешь ли ты славы благого мудреца, к которому герои приходят за советом и помощью?

Этим вопросом гном-варвар решил завершить эту речь, и так уже превышавшую по длительности все речи, которые он когда-либо произносил или выслушивал до конца.

Вот так так. Обиделся Сергей? Или деньги на телефоне кончились? Я нервно усмехаюсь. Это было бы слишком нелепо. Подышав воздухом (свежим его можно было назвать только по сравнению с затхлостью "мастерской"), я возвращаюсь назад, чтобы плюхнуться в кресло и достать свой "табельный" смартфон, чтобы лениво проскроллить его вниз-вверх.

"Ариадна". Сергей упоминал её... Меченая. Я сжимаю и разжимаю кулак в перчатке и закусываю губу в задумчивости. Оборотень говорил, что она друг... Но правда в том, что у Меченых не бывает друзей, пока есть Повелитель. Или новое поколение другое? Что-то же должно меняться...

Не ври себе, Всадник. За тысячи лет не изменилось, а теперь вдруг "на тебе!"

Что-то неприятно кольнуло под лопаткой. Предчувствие? Возраст? Всё вместе? не будем паниковать раньше времени. Начнём с Сергея. Телефончик у него допотоптный, но это не значит, что его нельзя отследить. Тем более, он включен. Проверим, куда занесло нашего "обещанного героя"....

Пальцы ложатся на клавиатуру. Да, это сейчас больше по мне, чем курок револьвера, рукоять меча или даже руль старого доброго "Ниссана". В старых книгах взломщиков сетей называли "ковбоями", а не "хакерами". А это уже куда ближе к Всаднику, верно?

— Хильда, Грейсия, прошу, принесите всё необходимое для посвящения, — обратилась настоятельница, завидев подходящую послушницу и Цезарию, — Мила, ты свободна.
Послушница, низко поклонившись, тут же растворилась в тёмных закоулках церкви, за ней последовали и две монахини. Жюстина поднялась с своего кресла, и приблизилась к девушке, вновь положив руку ей на плечо. В зале было темно, несмотря на множество канделябров, в которых стояли зажженные свечи, и ты не смогла понять – то ли это тень так легла в уголках рта де Анж, то ли она действительно улыбнулась.
— С возвращением, сестра, — поприветствовала она Цезарию, — я рада видеть, что мой наказ ты исполнила усердно и с полной отдачей. Насколько мне известно, новый отряд "Воронов" вернулся в полном составе. И я горда, что в этом не обошлось без участия одной из учениц монастыря Святой Юфемии, — в голосе и правда проскользнули заметные нотки гордости.
— Поэтому я подготовила к твоему возвращению подарок.

Женщина подошла к алтарю и самостоятельно развернула сверток: внутри оказалась какая-то ткань. Жюстина де Анж взяла её в руки, встряхнула... и Цезария наверняка могла ахнуть от удивления: это была новенькая роба монахини. Так быстро выйти из учениц и стать полноценной монахиней – насколько могла судить девушка, это был очень редкий случай. И вот она оказалась одной из таких счастливиц. Форма была грамотно пошита, чтобы не стеснять движений, удобной для долгих походов, и вместе с тем смотрелась весьма впечатляюще: на накидке было вышито множество религиозных символов, а ремень со стальными заклёпками имел дополнительные лямки, чтобы можно было легко подвесить Евангелие Изуаля – внушительных размеров книгу, в которой было записано множество полезных и чудодейственных молитв.

— Возьми, переоденься, — кивнула аббатиса Цезарии на одежду, — но не задерживайся, нам ещё нужно посвятить тебя. Только отмеченные Всевышним могут использовать свои целительские молитвы таким образом, чтобы они помогали исцеляли раны нескольких людей. Этот дар передаётся от первой монахини, которую отметил сам Господь. И я верю, что когда-нибудь и твои руки также нанесут елей на чьё-то чело, чтобы передать дальше чудесную силу Небес...

Вскоре вернулись монахини, несущие в своих руках кубок с церковным маслом, небольшой кинжал и полотенце с чашей чистой воды. Жюстина приняла у них елей и кинжал, приказала поставить чашу на алтарь, накрыв полотенцем. Затем, отпустив помощниц, она обернулась к Цезарии, она властно приказала:
— Встань на колени, сестра моя — затем без заминки полоснула по запястью кинжалом и капнула пару капель в елей. Размешав лезвием получившуюся субстанцию, отдававшую теперь слабым розовым цветом, она окунула пальцы в сосуд и сделала пару мазков на лице у послушницы, читая слова молитвы.
— И пусть Свет Всевышнего осветит тебе путь... укажет дорогу во тьме и сделает тебя саму путеводной звездой для заблудших душ. Amen.
Движения пальцев были нежны и осторожны, словно Жюстина просто гладила девушку по голове. Но вскоре эти ощущения растворились в чём-то куда более высоком – жар поднялся из глубины самой Цезарии, будто кто-то зажёг у неё внутри яркий фонарь. Послушницу буквально затопило ярким светом и на секунду ей показалось, будто она потеряла сознание. Очнулась девушка только после настойчивого оклика аббатисы – та стояла перед ней, зажав запястье и призывая монахиню подняться.
— Встань, Цезария. С этого момента ты монахиня Святой Юфемии, её верная ученица и последовательница. Можешь омыть лицо. Теперь эта сила навсегда будет в тебе.
Отпустив руку, которой она прикрывала запястье – рана чудесным образом исчезла, Жюстина вновь позвала монахинь. Напоследок, по окончанию церемонии, аббатиса вновь обратилась к девушке – теперь уже полноценной монахине.
— Я не думаю, что есть необходимость читать наставления о чистоте души... ты была достойной ученицей, и я уверена, ещё не раз докажешь, что я могу гордиться тобой, Цезария. Не сомневаюсь, что ты сохранишь этот свет в себе до самого конца. Спокойной ночи... и до завтра.

— Дракон? — Когда товарищи определились с видовой принадлежностью монстра из склепа, Юрон опешил, — Чот ты напутал, брат, драконы же летают. А этот топал как корова.

Огорченным из-за внезапного отступления Юрон не выглядел. Испуганным тоже, хотя возможно просто скрывал свой страх, но вот возбужден он был уж точно.

— Нет, серьезно, на что хочешь спорю, что это никакой не дракон. Не знаю... олень-зомби, может. Спорим?

На заставе ясности тоже много не внесли. Вроде про такое чудовище и слышали, а вроде никто не мог точно сказать что оно должно летать. А если и должно, то может среди деревьев пешком сподручнее людей на ужин промышлять. Однако Эйгон отнесся к сообщению серьезно и явно не стал его списывать на немертвую корову или какого другого тетерева в сумерках, привидевшегося молодым разведчикам.

Юрон, вроде и сам понимал, что такое объяснение выглядит глупо, но как-то нелепо все цеплялся за свою версию. Даже у ворот крепости напомнил – спор в силе, будут подтверждения, что дракон, тогда и поверю.

***

Впрочем, про спор он как-то забыл сразу, когда сэр Эйверн его новостью ошарашил.

"Напьюсь", – твердо решил Юрон, едва услышав что станет рыцарем спустя без малого пятнадцать лет службы. "Напьюсь, но сперва в устав загляну, что я там должен говорить и делать во время посвящения" – уточнил он сам себе уже у дверей. А ведь когда-то знал эту главу устава наизусть. Ночью разбуди, мог до последней запятой пересказать. Но вот как-тот оно стерлось со временем, ушло на второй план, куда-то в область невозможного. Того, о чем и помнить не стоит.

Неприветливо. Хотя, Даниэль же говорила, что Кравец залег на дно, было бы странно, если бы он радовался звонкам с неизвестных номеров.

- Эммм... брат маньяк, это Лена...

Я на секунду замялась, подбирая слова.

- Я хотела извиниться. Я была на эмоциях. Это трудно. Я подумала, успокоилась, и поняла, что мы не так сильно отличаемся. Ты защищал кого-то, кто был тебе дорог. Это я могу понять.

Так. Глубокий вдох, сейчас начинается самое интересное.

- Знаешь, я только хочу, чтобы все это наконец закончилось, не хочу больше мести. Я смирилась с тем, что Витю уже не вернуть, и не хочу, чтобы кто-то еще пострадал. Но тот случай, он задел не только меня одну. Я готова оставить это в прошлом, но знаю, что некоторые мои друзья не готовы. Они злы, как я была зла на тебя вчера. Боюсь, они ищут тебя. Поэтому тебе нужно быть теперь еще осторожнее. Я решила предупредить тебя, чтобы не было больше бессмысленных жертв.

Ну вот, вроде все сказала, что хотела. Практически на одном дыхании. Думаю, я могу собой гордиться.

А вот Морган ожидал самого худшего. При самом "приглядном" исходе. Сказывались застарелое недоверие к военному командованию и в целом пессимистичный взгляд на жизнь. Обязательно что-нибудь скрывают, обязательно что-нибудь пойдет не так. Механик периодически что-то бурчал себе под нос сквозь сжатые зубы, пока сидел на своем посту у двигателя. Только вся и надежда, что движок не откажет, да на верный дробовик с острым кортиком. Перефразируя великих, у Джеймса только два союзника... Тьфу ты, заиграла молодость у Джокера в жопе, в войнушку захотел поиграть!

Надо будет, когда вернусь, покопаться, может быть, найдутся подробности о том шамане, о том призыве, и о Сущности... Моу-Нямы, так Моу-Нямы. Как там говорила молодёжь 2000-х? Страх перед именем только усиливает страх перед тем, кто его носит. Боюсь, в мире Изнанки это не очень работает.

Здесь Имя - это важно. И разбрасываясь Именами, можно легко привлечь на свою голову что-то похуже страха.

- Торги, значит... Или сакральная... - в голове тут же всплывает образ Эдички, и "бездушный" лимонад становится тошнотворно-вязким. Пробовали масляную краску? Вот, похожие ощущения.

Легионеры ещё. Вот это, на самом деле, очень дурная новость. Там, где поднимает голову один инфернальный выродок, обязательно подтянутся все остальные стервозные поганцы... А значит, и Великий Герцог или его прихвостни. Последний, кого мне здесь нужно...

- Если я верно Вас понял, Ваше Величество, то эта Сущность - враг для Вас. Ваш... антипод, по своему. Не противоположность, в которой нет ничего... неестественного... ведь весь Мир состоит из них, но нечто противостоящее Вам... концептуально. Я услышал Вас, когда Вы говорили о силе... Но в борьбе с этой Сущностью будет полезна и Ваша мудрость. А она, насколько я помню, всегда с Вами, Ваше Величество.

Я скашиваю взгляд на Всадника. А ещё Ваш Рыцарь может пригодиться... Но вслух я этого, конечно, не говорю. Не случайно Глайстиг приняла кого-то в свой Двор, если можно так сказать. Догадывалась, что так произойдёт? Знала, что ей потребуются руки (и стволы), пока она не вошла в силу?

- У Сущности должны остаться здесь... соратники... Или вернее будет сказать, поклонники? Слуги? Рабы? Тот, кто прислал Марине то проклятое, - скрип зубов, - письмо, с которого всё началось. То есть, я не удивлюсь, если Вы скажете, что оно просто из воздуха появилось, но... надеюсь, что нет. У Моу-Нямы остались здесь... Глаза?

    Да, я знаю это выражение лица. Когда Она думает о нём, как будто из общего числа Её IQ разом вычёркивается пара десятков баллов. Неужели все влюблённые женщины такие дуры? У представителей сильного пола, впрочем, тоже случается. Мерзко подумать, что я сам не так давно был подобным набитым идиотом.

    Чёрт возьми, змейка, ты ещё пузыри слюней начни пускать. Я беру лист бумаги и ручку — главным образом для того, чтобы не видеть этого позора. И пока присутствующие заняты мыслями, каждый своими, я занят делом. Пишу список пунктов для договора, подбирая точные формулировки без многозначности.

    Шедевр — юрист. Юристы любят дрочить на закорючки. Демоны, впрочем, тоже. К счастью, меня эта чаша миновала. Очевидно, решив, что я хреновый переговорщик и оратор, рогатый ублюдок пустил меня в расход по детективно-криминальной линии. И пока что сносить башки у меня получается довольно эффективно.

    Белый лист покрывается коротким списком с пятью цифрами:
    1. Исполнитель обязуется оказать Заказчику услугу по увеличению личной физической силы за пределами человеческих возможностей (путём постановки клейма на участок тела в соответствии с предпочтениями Заказчика).
    2. Эквивалентом предоставляемой Исполнителем услуги считать ответную услугу Заказчика в виде завещания души одного лица (далее — объект одушевлённого имущества) в пользу демона восьмого чина, Великого Герцога Астарота (ориг. Astaroth).
    3. Объект одушевлённого имущества выбирается Исполнителем. Согласно условиям данного договора, им является: Глайстиг, именующая себя «Королева Призраков», биологический вид — фея (fada).
    4. Услуга считается оказанной Исполнителю в полном объёме, если исполнена Заказчиком лично.
    5. Обстоятельствами непреодолимой силы (форс-мажорными), препятствующими исполнению Заказчиком ответного обязательства, считаются: преждевременная смерть Заказчика.

    Покончив в сочинительством условий, я протягиваю лист Шедевру.

    — Такой вариант вас устроит?

- Ты переоцениваешь мою значимость. Я обитаю здесь меньше века. Именно призыв этой сущности привлёк меня в Новосибирск когда-то. Но я прибыла слишком поздно и не успела вовремя встретиться с проводившими ритуал.

Королева делает короткую паузу.

- Контакты с этой сущностью предвещают проблемы и разрушения, не столько физического, сколько духовного плана. Открывая дверь для Марины ты рискуешь впустить слишком много безумия. Я не думаю, что город готов к этому. Свежие раны ещё кровоточат, но уже точатся ножи для новых. Головы поднимают легионеры...

Она тяжело вздыхает.

- Подожди хотя бы до Лунгасада, дай мне войти в силу - и я смогу помочь тебе сильнее. Меньше будет жертв и разрушений...

– Вначале была земля, – Щегол проводит рукой по воздуху, будто расстилает скатерть, и собравшиеся в таверне путники оборачиваются на звонкий голос, подсаживаются ближе. Довольный возросшим вниманием, бард продолжает: – И была она бесконечно глубокой – невозможно ни облететь, ни прокопать до облаков. И были... Маги. Не чета нынешним, – он взмахивает рукой и едва не сметает со стола, на котором сидит, кружки.


– Они были сильны, эти маги. Движением брови могли осушить море, а руками и вовсе бередили само небо. И было их трое сильнейших, и правили они этой необъятной землёй. Один жаждал оказаться выше всех – и возводил воздушные замки; другой был жаден до богатств и погружался всё глубже в землю вместе с подданными; третий же хотел лишь покоя, и уводил свой народ всё дальше в море.


В таверне становится всё тише, смолкают разговоры. Все сотню раз слышали эту легенду – но не против послушать в сто первый. Щегол многообещающе щурится и начинает подыгрывать себе на лютне.


– Все вы знаете, что будет с тканью, если её слишком сильно растянуть. Три великих мага не могли жить в мире, тянули землю каждый на себя, и в конце концов... – он проводит по струнам раскрытой ладонью, и те жалобно отзываются. – В конце концов разорвали твердь на три равные части. Одна оказалась морем – с бесконечной гладью воды. Другая – богатыми подземными недрами, что никогда не исчерпают своих сокровищ. Третья же... Третья оказалась лучшей из всех, – он лукаво улыбается, и слышится смех. – Мы поднялись над облаками, оседлали ветра и приручили молнии. В наших руках оказалось само небо! А маг... Кто знает, что стало с ним после. Кто говорит, что он остался с людьми ещё на долгие века, учил укрощать солнечный свет парусами кораблей и строить мосты между островами. Кто говорит, что он безвестным сошел на землю и жил в царстве своей мечты. Иные и вовсе утверждают, будто он погиб, силясь поднять свои царства ещё выше.


Мелодия лютни становится почти неслышной, когда Щегол вдруг бьёт по струнам. Таверна наполняется тревожными переливами звуков.


– Но есть то, что никто не может отрицать. Есть шторма. Шторма, которые крадут корабли, шторма, что срывают крыши и края островов, – он понижает голос до зловещего шепота, и лицо его странно рябит в отблесках пламени очага. – И есть тот самый, Пятый Шторм. Шторм, который прокатится по нашей земле и будет последним, что увидят наши города... – голос почти вибрирует, до того низок, и все глаза прикованы к барду, по-птичьи замершему на самом краю стола.


Тревога густеет, нагнетаемая музыкой, и лишь уверившись, что его слушают даже повара, выглянувшие с кухни, бард продолжает.


– Говорят, это вернётся маг. Вернётся, чтобы взглянуть на нас – и вынести приговор. И будем ли мы достойно нести ответ перед ним? – Щегол вглядывается в каждое лицо по очереди и резко обрывает музыку. В наступившей тишине его голос звучит особенно резко и звонко.


– Время покажет.


Тишина держится ещё мгновение, а потом едва не взрывается гомоном голосов. Кто-то спорит с бардом, мол, он все переврал и вообще магов было четверо, кто-то тянется узнать, что же всё-таки стало с магом – а Щегол лишь довольно щурится. Он заработал себе на ночлег и еду, в этом можно не сомневаться – а что ещё нужно простому менестрелю?


Много чего, но это подождет до утра.

Парящий город - это просто город. На летающих островах таких много, но этот, говорят, самый крупный. Именно его Фафнир захотел посетить, прослышав о нем еще дома, в горах. Некоторым удачливым авантюристам, или великим правителям, смотря кого спросить, удалось объединить несколько городов в небольшие государства. В горы об этом доходили лишь обрывочные слухи - небо живет своей жизнью, горы живут своей, низины - кормят и то, и другое.
Жителей летающих городов редко встретишь внизу, разве что торговцев, которые привозят изделия из необычных металлов, красивые окрашенные ткани, магические амулеты, а покупают всякое разное, от неокрашенной пряжи и шерсти в низинах до рабов в горах. (Известное дело, магии в летающих городах больше, говорят, что сами острова и возникли после какой-то чудовищной волшебной битвы магов прошлого, в которой из воюющих сторон почти никто не выжил). Иногда гномы продают им своих пленников, коз, драгоценные камни, а некоторые кланы - продукты, например, клан Кривые Зубы делают отличный сыр и вкусное копченое мясо, и с успехом обменивают их на небесные товары.
Пару раз Фафнир видал торговцев сверху, они были красиво одеты и хвастались, какие могущественные их города, какие они богатые и какие сильные у них маги и воины. Еще с детства он хотел увидеть все это своими глазами.
И ему улыбнулась удача. Когда он был в низинах, шляясь по дорогам, пытаясь придумать, что делать дальше, после потери хирда, он увидел, как торговца из летающего города и его охрану атаковала банда нижан. Драка была затяжной и жестокой, и в конце силы почти сравнялись. Фафнир наблюдал за ней из укрытия, и в самом конце боя, когда от охраны уже ничего не осталось, и магия огненного амулета, который использовал для защиты торговец, закончилась, решил вступить в бой на стороне торговца. У него были свои счеты с нижанами, память о потере собратьев наполняла его гневом и жаждой мести. Атакующих было уже всего трое, и топор Фафнира вместе с гладиусом торговца одержали верх. Когда торговец и гном отдыхали, прислонившись к дереву, тот пообещал наградить неожиданного спасителя. В награду Фафнир попросил поднять его в город, откуда торговец пришел. Тот согласился. После проведенного торговцем жутковатого магического ритуала появился светящийся портал. Фафнир прошел через портал и оказался наверху.
Этот город жил торговлей, магией, искусством и интригами. В отличие от низин и гор здесь люди любили поговорить о странном, о таких вещах, которые не помещались у Фафнира в голове, от них голова начинала кружиться и хотелось достать топор и потребовать не болтать ерунды. Здесь были мужчины, которые никогда не держали в руках оружия. Здесь были очень богатые аристократы, все в золоте и парче, и у них была очень грозная охрана, которая не позволила бы у них все это забрать. Несколько раз Фафнир видел в этой охране даже гномов. Люди подчинялись разным аристократическим семьям, а они - Правителю. Пару раз гному удалось его увидеть, высокого, темноглазого человека лет сорока в черном, на коне, окруженного гвардейцами и магами. Были в этом городе и рабы из низин и гор, и свободные горожане. Они считали, что делают рабам одолжение, вырвав их из их старой никчемной жизни. Некоторые рабы были островитянами, которые стали рабами за долги.
Люди здесь думали, что они выше всех других, и не потому, что жили в небесах, они просто думали, что они лучше, умнее, и живут правильнее. Несколько раз Фафнир дрался в тавернах и на улицах с такими наглецами, потом его уже стали узнавать на улице и побаиваться трогать, но все равно он мечтал, как бы он всех их научил правильно жить, захватив здесь власть. Но сначала надо было понять этот город получше и найти надежных товарищей.
Еще здесь было полно магии. Это удивляло и немного пугало гнома. Дома был только шаман и ведьмы, и все волшебное окружал ореол таинственности и страха, а здесь магия была практически повсюду - в домах, в амулетах, в перстнях, и заиметь что-то волшебное старался каждый, как только чуть разбогател. Странный город. Но скоро он будет его городом.
И тогда и в горах, и в низинах, и на других небесных островах его будут знать все под именем Лорд Фафнир, Правитель Парящего Города Тиртума...

Без лишних слов стало понятно - гном все понял. Понял и тут же куда-то направился. Все же, не зря Фернан является учеником прославленного магистра псионики! Оставалось только дождаться результата действий Уриста. Любопытно, к чему это приведет?

Развязка наступила за два дня. Басилья сообщил Фернану, что ему пришло анонимное письмо о готовящемся дерзком ограблении, с подробным описанием плана. Комендант не поверил в свою удачу и решил все лишний раз перепроверить. Но охрану усилил. Ночью он договорился с банком о том, чтобы стража пряталась в день ограбления в помещениях здания, но не смог договориться о самом хранилище - банк отказался вывозить деньги и устраивать ловушку.

Когда настал день икс - как по часам прогремел взрыв. Целая армия бандитов приступила к штурму банка через пролом в хранилище. Однако, их зажали. Страже пришлось резко менять планы согласно письму, раз уж оно оказалось правдой, и они заблокировали выживших в бойне грабителей внутри хранилища. Они начали переговоры, однако ближе к полуночи раздался оглушительный взрыв. Произошло то, чего не ожидала ни стража, ни бандиты - банк взорвали откуда-то снизу. Расследование на следующий день показало - от взрыва и действий стражи погибла вся верхушка Гонзалесов за исключением одного единственного гнома, к которому официальных претензий так и не было. Под банком обнаружился подкоп, ведущий в естественную пещеру, которая, в свою очередь, выходила на поверхность где-то за границей города. Судя по следам - в этой пещере кое-как уместилась повозка с почти всем содержимым хранилища, и куда эта повозка теперь делась - неизвестно.

Конечно, все лавры забрала себе стража. А про мага, который дал старт всем этим событиям, упомянул разве что Басилья в своем отчете. Что же до других двух организаций... возможно, это будет совсем другая история.

Теперь искра недовольства — нет, не гнева, но явного раздражения и чего-то ещё неуловимого, сродни «Ну я же говорила!» — зажглась на лице меченой. Слушая гостя, очень внимательно, не сводя глаз, девушка даже отставила чашку.

Рассказ кончился, и повисла пауза. А меченая всё сидела, не спеша прерывать образовавшуюся тишину, что-то усиленно соображая.

— Так я и знала, — наконец сказала она негромко, смотря куда-то в сторону.

Картинка вырисовывалась. «Не стоит ссориться с Королевой Призраков», — предупреждал её Повелитель. Теперь ясно почему. Фейская коза собирает армию с явным намерением поставить на колени весь город. Но если делать это за счёт, так сказать, материальных жителей — живых людей или представителей Изнанки из плоти и крови — пропажа будет слишком заметна. Чего не скажешь об умерших, чьи бестелесные души застряли в её сетях.

Подняв глаза на Павла, Ада пояснила:

— Боюсь, вы правы. У вашего друга нет шанса на упокоение, потому что его дух угодил в ловко расставленные силки и по сути находится меж мирами. Да ещё и, по всей видимости, в рабстве, раз не выходит с вами на связь, — девушка вздохнула.

Больше для того, чтобы перевести дух от закипающего негодования, нежели от сожаления о судьбе неизвестного охотника.

— У меня и раньше были подозрения на счёт этой особы, но теперь благодаря вашему рассказу они окончательно подтвердились. Видите ли, на днях произошёл крупный конфликт между фейскими дворами, вылившийся в вооружённое столкновение с большим числом погибших. Возможно, вы что-то слышали об этом. Глайстиг присутствовала на этих переговорах в качестве гаранта их мирного характера. Номинально. На деле же она не сделала ровным счётом ничего, чтобы предотвратить резню. Почему — думаю, догадываетесь сами. Ей это выгодно. Ведь после битвы так легко собирать «урожай», пользуясь всеобщей суматохой.

Вопрос про месть, конечно, был ожидаем и, как бы выразились юристы, правомерен: в Павле говорило желание справедливости и возмездия. Но кто он — и кто Глайстиг? Простой смертный против сверхъестественной твари, да такой, у которой этих призраков могут быть полчища! Знать бы ещё, как она их держит под контролем, такую массу...

— Вы понимаете, против кого собираетесь выступать? — на всякий случай осторожно уточнила Ада.

Может, в мужчине сейчас говорили эмоции, и он не в полной мере осознавал всю серьёзность.

Получатели: Пётр Гааз, Павел Васильевич Шедевр, Герман Вейц.

Когда я набирала номер Васятки, меня ничего не смутило. Когда послышались гудки, мутный туман в голове все еще не давал пробиться к свету росткам сомнения. Когда Васятка бодро меня поприветствовал, я готовилась бросить очередную ответную шпильку. А вот когда он упомянул Немед.....

Бля

Сначала в голове стало очень пусто и тихо. Где-то на самых дальних рубежах мозга вслед за перекати-полем пробежала корова с гулким "муууууу", которое эхом отскочило от стенок черепа и пошло гулять по моему многострадальному чердаку.

Я забыла. Я думала совсем не о том на приеме у фей и совершенно неудивительно, что я забыла. И все перепутала! Именно сейчас в памяти четко всплыли слова Васятки о том, что НЕДОСТАТОЧНО просто напомнить о долге самому оборотню. Почему мне казалось, что когда я обговорила все с Орионом, моя проблема решилась? Какова вероятность, что компенсация, избранная Немед самостоятельно удовлетворит вампира? Какова вероятность, что Немед вообще об этом долге узнает? Где-то я, конечно, слышала, что феи не лгут, но ведь можно просто не говорить. Если промолчишь, тогда и лгать не придется...

Какая же я идиотка! Тупица!

Хоть мысли и проносились со скоростью света, все же пауза грозила превратиться в неловкую паузу. Что значительно хуже. Объясняться в текущем состоянии с Васей - последнее, чего бы мне хотелось. Завтра. Ведь все это может подождать до завтра? В этот самый момент на волне подкрадывающейся паники я родила гениальный, на мой скромный взгляд, выход из положения.

Взяв телефон двумя пальцами, словно кусючую змеюку, я отвела руку подальше от лица.

- Что-то? Вась, тебя плохо слышно...

Левой рукой я щелкнула переключателем электрического чайника, который радостно моргнул красной лампочкой и зашипел.

- Тут какие-то помехи, Вась...

Затем я разжала пальцы, и телефон, совершив пару восхитительных кульбитов, с грохотом шмякнулся на пол, прокатившись по паркету к противоположной стене. Подняв беднягу с пола, я нажала красную трубку и задумчиво оценила паутинку трещин на дисплее. Отличное завершение потрясающего дня. Cirque de la Nuit на выезде.

Слаймов не было, сколько им не аплодируй. За статуей визжала от радости жрица. Деньги, и ее ум помрачнел. А рядом был Сорока... кажется в его ухаживаниях вокруг, да около намечался новый веток. Возможно он и был щедр, но только в барах. А девушки любили, когда перед ними сорят блестящими побрякушками.
Подошел к статуе, что будто хотела вручить книгу. На губах заиграла улыбка. Шелест клинка доставаемого из ножен и проверка на ловушки. Что тома, что щедрой статуи.
Отец уважал только один тип книг. С картинками, остальные он говорил дерьмо. Настоящий опыт можно передать только в живую, а книги мозг засоряют, но с картинками ничего... можно. Это его чуйка говорит, будто он был мастером этих книг, в том мире.
Если бы, книга не попробовала его сожрать(за что ее рубанули бы), то Хиро взял бы и полистал. А если слов не много, даже сосредоточил внимание чтобы прочесть. Как обычно, не спеша, вдумчиво, указывая пальцем, дабы случайно не перескочить на другое слово(те норовили постоянно прыгать с места на место) и, конечно, вслух. Потому что только озвученное слово можно воспринять, остальное пустые мысли. Наставления отца вновь пронеслись эхом. У Хиро их было много, когда тебя стегают по заднице прутом, память чудесным образом запоминает каждый момент, каждое слово, вместе с той болью, что входит в тело. Можно было даже сказать, что вся его самурайская мудрость была в попе.
А будь книжка дурная, с буквами кривыми. Окликнул жрицу, да кинул в нее книгой. Пусть прочтет всем, может тут что о хозяине подземелья есть. Подсказка.

(Граница Империи Всевышнего, крепость Умеренности, раннее утро)

Первый луч едва тронул зубцы самой высокой башни крепости – Орлиной, а в часовне собора Святой Юфемии уже забили колокола. Потемневшие от времени громадные стены – что первая крепостная стена, что вторая были около сорока футов в высоту собирали утреннюю росу в трещины, оставшиеся здесь после последнего штурма и ещё не везде заделанные. Отмостки от башен к парапетам на стенах, к проходам на них же, оплетали каменной паутиной всю крепость, отчего во многих уголках Умеренности вечно царил полумрак, накладываемой тенью от солнца, едва пробивавшегося через плотный строй облаков.
По размерам Умеренность могла посоперничать с любым хорошо развитым городом Империи. Объединённая архитектура гномов, людей и эльфов породила необычный сплав из монументальности Кланов, изящества Эльфов и принципов планировки Империи. Итогом стала эта крепость, чьи толстые колоссальные стены венчал сложный ансамбль башен с фасадами, которыми мог позавидовать иной дворец. Часовни и церкви походили на донжоны и укрепленные бастионы, казармы – на укреплённые жилища кланов, а наблюдательные пункты устремлялись на такую вышину, что, казалось, с них можно было коснуться холодных звёзд Невендаара.

Ещё одной "особенностью", кроме толстых, в десять-двадцать футов шириной, стен, отличавшей Умеренность от какого-нибудь богатого имперского города, были тесные улочки, переплетающиеся с друг другом. Удивительно, но при всех размерах, застройка внутри была столь плотной, что крепость едва-едва наскребла места на две площади, где можно было проводить необходимые учения, построения и, если придётся, праздники.
И всё это мрачное великолепие принадлежало только людям – нет, конечно, согласно новому договору, в крепости были и мастера Горных Кланов, и дипломаты Союза, вместе с небольшими охранными отрядами, но благодаря общей площади Крепости, столкновение было с ними редчайшей удачей, так что простые гарнизонные вояки предпочитали считать, что кроме них никого нет – тем более что за стенами, на многие и многие мили это было почти правдой. Редкие одинокие домики-хозяйства появились в пределах Умеренности совсем недавно: двадцать лет земля здесь была раздираема войной, и мирные жители надолго покинули здешние угодья, здраво рассудив, что мёртвым пашни и сады ни к чему.

Утро застало Освальта в казармах. Измученный вчерашней строевой подготовкой, он спал, подложив под голову для пущего комфорта локоть, прямо поверх подушки. Шёл последний летний месяц; сборы только что закончились, и сквайр наивно полагал, что имеет право выспаться. В здании, возведённом целиком из камня – только крыша была деревянной, частенько плохо топили: поэтому все кровати, выставленные в ряд, были укрыты достаточно толстыми меховыми одеялами, под которыми можно было спокойно спать, не боясь застудить себе шею или какую-нибудь другую часть тела. К несчастью, помимо настойчиво зовущих колоколов, ещё у одной причины по имени Григор были намерения не дать Ко’Драпу отоспаться. Усатый соратник и сосед по казарме растолкал воина и сообщил тому, что его хочет видеть на площади Юттона Благочестивого, ни много ни мало, собственной персоной Нигель Эйверн.
— Ну давай, увалень, просыпайся! Развалился тут, как огр посреди дороги! Руки в ноги и быстро на площадь Благочестивого, сбор через десять минут!
Только окатив себя из ведра холодной водой, сквайр вспоминает: точно, вчера им что-то говорили про посвящение. Григор тем временем будет Юрона, спящего неподалёку.
— Поднимайся, поднимайся, бес тебя за пятку! Тоже забыл, что у вас сегодня "выгул"?
Выгулом между собой солдаты звали то самое посвящение. Отряд новобранцев отправляли в "легкую прогулочку" недалеко от стен Умеренности. Жестокая тренировка подчас могла закончится и жертвами, но что Руперт, что Нигель, хоть и берегли своих бойцов, считали, что подобные жесткие условия – единственный выход держать гарнизон готовым к любой опасности.

На северной наблюдательной башне во всю гуляет ветер. За каменным балконом плещется зелёными волнами Великий лес, мешая Зардомасу вглядываться в алеющий горизонт. Ярко-зелёная листва дубов и ясеней переплетается с красно-жёлтым убранством клёнов и берёз, подсказывая знающему человеку, что в этом месте заканчивается царство людей и начинаются владения Союза. Образ зыбкий, как и сама граница: эльфы не держат постовых застав на своей территории, и сейчас, кажется, вообще её практически не контролируют, уединившись в своих зимних дворцах.
— Эй, Зад, чего замер, никак задремал, что ли? — тяжелая рука Конрада хлопает тебя по плечу, вырывая из оцепенения, — давай, друг, свободен. Смена караула. Тебя, поди, уже ждут. Говорят, Харл опять с возом дичины вернулся, так что Гунда сегодня закатит нам пир, так что не опоздайте к обеду! Клянусь Всевышним, если он и в этот раз не расскажет, где ухитряется столько настрелять, я донесу на него в Магистрат¹.

В соборе Святой Юфемии не спали уже давно: заутреня начиналась раньше, чем проходило построение, и сейчас в базилике расположился нестройный ряд синих капюшонов – послушницы, среди которых была и Цезария, молились Всевышнему о благополучии императора и императрицы, о воинах крепости и о тех, кто покинул этот мир. Высокий неф здания украшали множественные рисунки истории Невендаара, начиная с его создания, до низвержения Бетрезена. Утреннюю тишину нарушало мерное бормотание тридцати послушниц, проговаривающих полушепотом литании, да поскрипыванием деревянных скамеек, на которых им позволялось устроиться, хотя многие предпочитали молиться на коленях.
Когда огоньки свечей перед массивным алтарём, изображавшим двух архангелов, начали дергаться, свидетельствуя о том, что фитиль в скором времени догорит и они потухнут, послышался скрип массивной, обитой железом двери и в залу вошла собственной персоной Жюстина де Анж.
— Цезария, со мной, — негромко окликнула она послушницу, — остальные – продолжайте молитву.
Когда девушка вышла вслед за священницей за дверь, Жюстина, возвышавшаяся над ней чуть ли не на голову, положила руку на плечо и повлекла к выходу из собора.
— Тебя прикрепляют к разведывательному отряду "Вороное крыло". Сегодня у него первый выход, и тебе нужно будет отправиться с ними. Я уверена, что всё пройдёт гладко, но всё же, в твои обязанности входит как раз то, чтобы все они вернулись целыми и невредимыми. Поняла? – пара строгих синих глаз посмотрела на Цезарию сверху вниз.

А вот в Башне Таинств² кажется, не ложились совсем. Винфрид и Лотар сидели каждый за массивным столом, столешницы которых, кажется, в прошлом были дверьми в этих же башнях, и старательно изучали фолианты. Неизвестно, ложились ли они или просто встали пораньше, но караульные, пару раз прогуливавшиеся под бойницами – иначе не назвать эти маленькие немногочисленные окна в двадцатифутовом каменном великане, были готовы поклясться Всевышним, что свет в башне не потухал всю ночь.
Комната напоминала больше какой-то склад или лавку старьевщика, нежели магическую лабораторию: множество ветхих книг, засушенные растения, выцветший пергамент повсюду. Спокойному изучению таинств, впрочем, не было суждено случится – дверь распахнулась, принося с собой утреннюю прохладу (что-что, а вот камины в башне топили хорошо, поэтому пока сквозняк не начинал гулять по коридорам, в помещениях было тепло), и на пороге появился магистр Уоллстон. Вообще-то Винфрида и Лотара только недавно перевели в помещения, прилегающие к библиотеке, но магистр отказался "таскаться в такую даль", чтобы преподавать заклинания новобранцам. Маги в крепости выделялись даже на фоне остальных своих собратьев: казалось, посохи им нужны не для сотворения заклинаний, а для того чтобы орудовать ими как булавами – настолько крепкими и ладно сбитыми выглядели волшебники гарнизона, неизменно повергая в удивление новых учеников.
— Собирайтесь, — буркнул с порога старик, и бросил каждому в руки по одному кристаллу маны жизни, — это вам пригодится.

***

(Крепость Умеренности, площадь Юттона Благочестивого, те же, утро)

Обычно людная в любое время дня и ночи, в этот раз площадь пустовала. Встретившиеся здесь люди не были ни новичками, ни незнакомцами друг другу. Все уже бывали за стенами Умеренности, и не раз, но всегда с более старшими товарищами. В этот раз они идут в самостоятельный поход, чтобы доказать, что первый год, проведённый в этих стенах пошёл им впрок. Перед сформированным уже отрядом стоит Руперт Беретон, комендант крепости. Массивные доспехи защитника веры сами по себе напоминают небольшую переносную крепость. Рядом с ним, в сплошь черных одеждах, словно это в честь него назвали разведывательный отряд, стоит Нигель Эйверн. У него в руках список, с которого он зачитывает состав отряда, при этом слегка раскачиваясь, так что ножны мечей позвякивают, ударяясь друг о друга.

— Так, — голосом, будто бы не готовил отряд к первому самостоятельному выходу, а зачитывал, что сегодня будет на обед, произнёс Нигель, — сквайра – два, стрелок – один, магов – два, послушница… – он бросает исподлобья строгий взгляд, выискивая Цезарию.
— Я привела вам послушницу, Нигель, — слышится женский голос, и аббатиса Жюстина появляется на площади вместе с Цезарией, — ваш посланник слегка запоздал.
— Гм! — хмыкает Нигель таким тоном, что совершенно очевидно, что опоздавшему несдобровать: скорее всего теперь будет три дня чистить подземные казематы – вотчину охотников на ведьм. — В общем, все в сборе, командующий Руперт Беретон, — кивает мститель коменданту. Они старые друзья: вместе пошли войну, поэтому обходятся без формальностей.

Беретон кивает, и приподнимает густые седые брови, делая глубокий вдох. Задумчиво стучит по латной перчатке и начинает короткую речь:
— С сегодняшнего дня вы получите официальное право называться членами "Вороного крыла". При, условии что все вернётесь целыми и невредимыми, — он обводит разведывательный корпус из шести человек пристальным взглядом, — а по сему слушайте свою первую боевую задачу внимательно: продвинуться на шестнадцать миль точно на север вглубь леса, провести небольшую разведку, после чего доложить лично Нигелю Эйверну, который и вынесет вердикт о вашей пригодности к дальнейшей службе в таком качестве. Если всё пройдёт гладко, то успеете вернуться засветло. На вашем месте ночевать в Великом лесу я бы не оставался – поверьте, при всей его красоте в отношении наших казарм, он куда менее гостеприимен, чем может показаться с первого взгляда. Вас выпустят через главные ворота. У вас есть примерно час на подготовку, затем вас ждут на заставе у ворот. Лидером в этом походе будет… — он зачем-то посмотрел сначала на Нигеля, затем остановил свой взгляд на Юроне и произнёс, — Освальт Ко’Драп. Выполнять! И да поможет вам Всевышний.
Нигель кивком подтверждает слова коменданта, как непосредственный начальник, и отпускает восвояси, напоследок добавив:
— Ваше экипировка и оружие сейчас находятся там же, где и обычно – в общих оружейных ваших подразделений. Когда вы вернётесь, под ваш корпус будет выделена отдельная сторожка – так что не спешите по возвращению расставаться с вооружением, скоро у вас появится собственный склад.


Начинается новая веха в вашем служении Империи. И, словно в подтверждении этого, площадь наконец-то заливает лучами рассветного солнца, заставляя вас зажмуриться.

- То есть в случае с Унгерном всё-таки оправдывает, - понимающе кивает головой следователь.

- И вы опять не ответили на мой вопрос про количество убитых. Это к вопросу о сотрудничестве и доверии.

Он делает многозначительную паузу.

- Впрочем, это не так важно. В уголовном кодексе и без того много подходящих вам статей. Вот, например, статья 208, часть вторая: участие в незаконном вооруженном формировании. От восьми до пятнадцати лет. Ваше признание у нас есть, за подтверждением от фей дело тоже не станет.

Ещё одна пауза.
- Но вернёмся к нашей изначальной истории. Итак, вы посетили Владимира, чародея, владеющего магией воздействия на разум. Прониклись к нему неожиданным доверием и вызвались помочь. После чего направились в Краснообск, покрутились там некоторое время и вернулись в лес, где вас никто не видел. Может быть в этой цепочке был ещё один этап? Просто вы его забыли? А точнее - вас заставили его забыть?

Следователь смотрит на тебя с чем-то похожим на сочувствие в глазах.
- Знаете, представители Мира Силы очень любят решать свои проблемы чужими руками. И далеко не всегда их пешки служат им добровольно - или хотя бы осознают происходящее... Подумайте, может быть и с вами произошло что-то подобное?

И вновь Владимир не знал, что сказать. Единственная прорицательница, которую чародей знал - это Марина, подруга Сергея. Получается, что это её... трансмутировало... в это Нечто? Но разве мог Кравец, диковатый и неуравновешенный, говорить об этом настолько спокойно? Хотя, нет, в его безразличии, всё же, проскальзывало что-то напускное. И до того этот нездоровый блеск в глазах. Нет, определённо, личный интерес оборотня к трансмутировавшей персоне на дне Оби возник не из праздного любопытства. Но если это и правда Марина... Ох, как же Сергею тяжко, наверное, говорить о таком! И чего же ему стоит сохранять видимость спокойствия! Если бы что-то подобное случилось с Ариадной - смог бы Владимир так же спокойно говорить об этом? А ведь она тоже в группе риска!
- Мне... очень... жаль... - произнёс, наконец, Волков, с искренним сочувствием глядя в глаза оборотня. - Прости, я... не знал...
В общем-то, это пока всё, что он мог сказать вслух. У Сергея, вероятно, были очень веские причины не произносить имя прорицательницы вслух. Наверное, он всё ещё не потерял надежды вернуть её к жизни и... к нормальной человеческой форме.
Не в силах больше сохранять спокойствие, Владимир встал с койки и начал возбуждённо прохаживаться взад-вперёд по камере.
- Что ж, грызня фейских дворов - это уже их давняя "добрая" традиция. То, что вампиры всегда всё портят одним только своим присутствием - тоже не новость. Но описанное тобой существо... это, безусловно, что-то новенькое в здешних краях. Вот бы его изучить...
Владимир на пару секунд приостановился и посмотрел на Сергея.
- Слушай, а ты уверен, что оно ещё там, куда упало? Ну... сам посуди. Будь ты бессмертным сверхъестественным существом в оболочке из плоти... Стал бы ты спокойно дожидаться, непонятно чего, на дне реки, будь у тебя полная свобода перемещений? Хотя, если ты всё знаешь наперёд... В том числе и то, что тебя будут искать... Хм... Знать бы его мотивы, чего оно добивается.
Чародей задумался. Трудно принимать решения, когда исследовательский интерес борется с инстинктом самосохранения, да ещё приходится учитывать чувства рядом сидящего оборотня и "мохнатые уши" ФСБ.
- Впрочем... Что толку об этом думать, если мы тут, заперты в четырёх стенах? - в этот момент чародей, как бы в подтверждение своих слов, широким жестом обвёл руками помещение камеры.

- Ничего себе задачку ты мне подкинул, - с усмешкой проворчал Владимир. - Определить сущность по её внешнему виду, при том, что они способны принимать любые формы по желанию. Просто некоторые из них считаются "истинными", вот и всё. Да ещё и просветить по поводу сильных и слабых сторон!
Чародей заметил пристальный взгляд Сергея и понял, что это не праздный интерес. Для оборотня это почему-то очень важно.
- Что ж, ладно... Всё равно делать нечего... Значит, множество глаз в кровавом вихре, да ещё и со способностью к Прорицанию?
Владимир задумался, вспоминая. На самом деле, среди сущностей было не так уж и мало таких, которые имели множество лишних глаз. Но большинство имело более-менее антропоморфную форму. А из тех, что подходили под описание да ещё и могли быть полезными для Прорицателя... Так, стоп! Марина ведь как раз и есть Прорицатель! Уж не связан ли личный интерес Сергея с его зазнобой?
- В общем, из тех сущностей, о которых я слышал, навскидку, у меня есть только два варианта.
Первый - Хякумэ. Японский демон. Обычно, селится в заброшенных храмах и выглядит, как бесформенный комок плоти, размером с человека, покрытый множеством глаз. Как только рядом появляется человек, один из глаз отделяется и прикрепляется к жертве, наподобие паразита. Так Хякумэ узнаёт обо всём, что человек делает, с кем встречается и прочее. Довольно лёгкая форма одержимости. Возможна спонтанная передача считанной информации от демона к носителю. Сам демон, не смотря на устрашающий вид, безобиден. Но, сам понимаешь: где Япония, и где - мы? Да и плоть - это не кровь всё же...
Второй вариант - Йог-Сотот. Древнее загадочное божество. Само по себе является вратами между мирами и ключом к ним. Вездесущее, поскольку обитает сразу во всём пространстве-времени. То есть, в прошлом, настоящем и будущем одновременно. Потому ещё и всеведающее. По описанию, похоже на огромную бесформенную хаотичную массу, напоминающую густую слизь, с множеством светящихся сфероидных объектов, напоминающих глаза. По некоторым свидетельствам, способно давать потомство от женских человеческих особей, но оно будет с чётко выраженными мутациями в фенотипе. Например, щупальца из живота и глаза по всему телу. Однако... Йог-Сотот - это вымышленный персонаж, придуманный писателем Говардом Лавкрафтом. Его существование, мягко говоря, сомнительно.
Владмир изучающе наблюдал за реакцией Сергея.

При торможении резина взвизгнула настолько жалобно, что мурашками по хребту пробрало, да еще и в затылке отдалось .

- Понастроили тут стен уррроды. Хоть бы дома в разные цвета красили...

Издавая невнятное ворчание и выстраивая в закипающем воображении эти пятьдесят оттенков Горской, я попыталась понять, куда забралась и уже собралась воспользоваться картой, как все нормальные люди, когда обнаружила присутствие двух весьма примечательных личностей, жаждущих общения.

- Ляяяяя, Карлсон! - Вырвалась первая оформившаяся мысль. Вдогонку к ней какая-то моя более рассудительная часть скромно добавила, - Даже два.

Нет, вштырило меня основательно. Что-то в клубе явно распыляли, надо заглядывать туда почаще.

- Дружище, - расплываюсь я в приветственном оскале, демонстрирующем прекрасное качество работы вампирских ортодонтов, - мне абсолютно до жопы, кого вы любите. Любите кого хотите, страна свободная. Чем меньше вы меня задержите, тем быстрее я покину эту дыру. А если вы освободите мне дорогу, то я перестану нарушать ваше уединение.

Вооруженные люди аккуратно подходят, держа тебя на прицеле. Сковывают руки наручниками, надевают ошейник - такой же, как тот, что убил Николу. От них до сих пор ничем не пахнет. Обыскивают, забирая всё. Рывком поднимают на ноги и волочат в фургон. Там, вдобавок надевают на голову чёрный мешок, а наручники пристёгивают к специальному кольцу в фургоне. Всё по взрослому.
Долго куда-то везут.

***

Суббота, около семи вечера
Комната для допросов

Мешок с головы наконец-то снимают. Ты в небольшой комнате с голыми стенами, прикован наручниками к столу. Напротив тебя - офицер в тёмном кителе, по углам комнаты четверо бойцов в уже знакомой тяжелой броне.

- Ну рассказывайте, Сергей, как вы дошли до жизни такой?

Голос у офицера ровный, глаза внимательные.

    — Четыре года. Почти ежедневно, — говорю я негромко.

    Жизнь наркомана — вечный поиск и ожидание. Если ты не ищешь, ты ждёшь. Завершения цепочки реакций в синтезе, прихода, кайфа, ломки. Неважно. С момента первой затяжки или укола твоя жизнь начинает делиться на эти 2 стадии.

    Мне повезло: я почти не искал — в основном ждал. И даже здесь судьба подсунула мне бонус, избавив от полного спектра этого томительно-мерзкого состояния. Поиск закладок, встречи с барыгами, заказы «вслепую» с постоянно гложущим страхом «Киданёт или нет?», отключённые телефоны и дёрганье от каждой СМС — я почти не сталкивался ни с чем из этого списка. Будни обычного наркомана, его каждодневная реальность обошли меня стороной.

    «Ежедневник» опиатного торчка — это хождение по кругу «доза — ломка», где вторая стадия длится намного дольше. Нехватка денег, сложный доступ к сырью в отличие от повсеместно доступной, дешевой синтетики — факторы, удлинняющие существование таких, как я. Некоторые наркоманы 90-х умудрялись прожить по 10-15-20 лет. Потому что сидели на афганском гере. Редко, но метко.

    Мой стаж — 4 года. Но его смело можно приравнять к сроку, помноженному на три. Я мог себе позволить ловить кайф каждый день. И ловил. Испытав ломку впервые и лишь однажды, теперь я пугался самой мысли о том, что она может наступить снова. И действовал на опережение. «Всего четыре года», — скажет кто-то из мне подобных и снисходительно ухмыльнётся. Мол, несерьёзный срок. Но, твою ж мать, сколько времени просрано впустую…

    — Последние полгода я чист. Ремиссия. Позавчера исполнилось 7 месяцев, если точнее.

    Я бросил на свой день рождения. Когда после двухнедельного ада я впервые очнулся в хижине Харысхана и соотнёс себя реальностью, было 14-е ноября. Мой 35-й день рождения. Первое, что я увидел, едва открыл глаза, — снег. В горах Алтая уже обосновалась зима. Летящие с неба хлопья тихо оседали на землю, укрывали её будто саваном. И я подумал тогда: «Этот снег* и тебя завернёт в такую простыню. Засыплет к чертям собачьим. Похоронит под собой, если не перестанешь». Тогда я впервые сказал себе: «Хватит. Больше никогда».

    Позавчера, очнувшись в Её постели, я чуть не сорвался. Все эти полгода, каждый день я просыпался с мыслью: «Плюс один и минус один. Ещё одни сутки чистоты. Ещё одни сутки, вырванные у иглы». Я приучил себя считать. Эта нехитрая арифметика мотивировала, давала силы идти дальше. Воодушевляла и подбрадривала, будто незримый тренер, стоящий рядом: «Ещё один подход. Ты сможешь!». Каждый месяц новой жизни, который я оставлял позади, был особым поводом для гордости. Но позавчера... Я снова во всех красках ощутил, как меня окунают в дерьмо. Я — оболочка. Мои желания, усилия, планы — ничто, пустая трата времени и сил. Стоило начать забывать об этом, как рогатый ублюдок напомнил. Он умеет выбрать подходящий момент.

    Давно я не чувствовал себя так паршиво. Разве что во время развода. Но там было другое. Злость. Ненависть. А здесь — беспомощность. Ощущение себя гондоном, использованным и теперь валяющимся под забором, втоптанным в грязь.

    Да, в четверг я чуть не сорвался. Когда наорал на Неё, а Она дала пощёчину и выгнала. Когда ехал в такси и заказывал обратный билет. Когда понял, что времени до вылета — на полный рабочий день, а мозг, почуяв слабину в графике, уже подсказыаал варианты, как можно приятно расслабиться.

    Нет, дело не в Ней. Не могу сказать, что Она мне неприятна. Просто я никогда не рассматривал Её как женщину. Своим женщинам я плачу́. А Ей — не хочу. Не могу. Она воплощение того типа привлекательности, который толкает тебя в грудь: «Стой! Со мной так нельзя. Не смей!». Даже рогатый ублюдок чувствует это, хотя давно мог бы взять Её силой и, наигравшись, найти новую куклу на смену сломанной.

    — Четыре?.. — эхом повторяет Она. — Но... это же… мы ведь уже были знакомы!

    Конечно, Она не верит. Думает, что личное знакомство гарантирует то, что Она никогда не видела меня вмазанным. Она не знает, насколько хорошо наркоман умеет шифроваться, если того захочет.

    — Ты застала самое начало. Но это уже был не я.
    — Как это не ты? Я же помню нашу первую встречу, и очень хорошо. Ты был совершенно нормальный! Шутил, даже подкалывал меня, остроумничал... И потом всегда такой был, сколько пом…
    — Я был под коксом, змейка, — тихо прерываю я Её. — И в нашу первую встречу, и во все последующие.

    Она наверняка судит по другому шаблону, не зная, что есть «медленные» и «быстрые» наркоманы — зависит от того, на чём сидят. Пустой, потухший взгляд сквозь собеседника, заторможенность, дерессивность — черты поведения опиатных торчков. Кокаин действует диаметрально противоположно. Психостимулятор.

    — Не помню, приезжал ли я когда-нибудь к тебе не нанюханным, — не дав Ей передохнуть, я продолжаю свою исповедь. — Шутки, оптимизм, пофигизм, уверенность в собственной неотразимости и самоуверенность — это кокаин. Он давал мне всё это. И ты видела картинку, мираж. Не меня.

    Она едва заметно передёргивает плечами, словно озябла. Это можно понять: Она пытается переварить мысль, что столько времени находилась под крышей с плохо знакомым человеком, который к тому же выдавал себя за другого.

    — Но как же Повелитель? — совладав с собой, спрашивает Она.

    Слова звучат спокойно. Слишком спокойно. Нехороший знак.

    — Ему это выгодно.
    — Ты прекрасно знаешь, что он против таких вещей. Даже обычного спиртного, — возражает Она.
    — Только в твоём случае.
    — Ну конечно.

    Она складывает руки на груди. Не верит, упирается.

    — Сама подумай, — я стараюсь не обращать внимания на тревожный звоночек, не сдаюсь. — Почему среди нас почти нет адептов ЗОЖ? Жизнь меченого — зашкаливающий стресс. Самые простые способы его снять — алкоголь, никотин, дурь. Они дают тебе по башке, и ты временно отключаешься. Но при этом ослабляют тело. Меньше сопротивления со стороны смертного — легче его поработить. Больше интеграция с физической оболочкой в случае вселения, выше контроль. Так что для такого контракта, как мой, наркозависимость — ключевое условие успеха. Он не вмешивался, потому что это ему напрямую выгодно.

    Её глаза расширяются, и я вижу в них боль. Я слишком поторопился выложить свои доводы и совсем не подумал о последствиях. Нравится мне это или нет, но Она неравнодушна к Астароту. Вряд ли влюблённой женщине хочется вдруг узнать, что её избранник — бессердечный мудак.

    — Но как же работоспособность? — предпринимает Она ещё одну попытку найти демону оправдание. — Повелитель не станет держать на службе того, кто неэффективен.
    — Хах, неэффективен? — я сухо усмехаюсь. — Под метом я был способен вынести с десяток серной мелочи и парочку говнюков «калибром» посерьёзней. Одновременно. Ему оставалось только радостно потирать руки от ошеломляющих результатов.

    Лучше бы тебе никогда не знать про действие метамфетамина, змейка. Видеть меня под ним — тем более. Пара таблеток этой дряни превращала в кровожадное животное с разумом самого изощрённого убийцы. В аду среди беглецов и мятежников столь опасная тварь быстро снискала дурную славу. Каратель — так прозвали меня сами демоны. И одно это имя было способно посеять ужас в рядах преступников, вызвать самую грязную брань. Меня ненавидели. Меня боялись. Мне в спину летели пожелания сдохнуть, пока я ломал кости очередному впавшему в немилость шефа.

    — На время заданий я закидывался. В командировках к тебе — нюхал. В период «отпусков» — кололся. В промежуткам между всем этим — баловался травкой. Я торчал постоянно, змейка. Только этим и занимался. Каждый грёбаный день.

    Не лучшая графа «стаж» в резюме. Но я говорю как есть. Сейчас мне необходимо выговориться и сбросить наконец этот груз. Раньше я и не подозревал, какая это роскошь — выражать свои мысли прямо, открыто, не угождая социально одобряемым стандартам и ожиданиям.

    — Ты вправе не захотеть иметь со мной дел в будущем. С торчком лучше не связываться — я знаю это как никто другой. И пойму, если ты велишь собрать вещи сегодня же.

    Теперь в Её глазах — отвращение, которое Она тщетно пытается скрыть. И я осекаюсь, замолкаю.

    А на что ты надеялся, Гера? Что тебя, кусок говна, примут с распростёртыми объятиями? Узнав такие подробности, сделают вид, что всё по-прежнему? Ты уже много раз видел и этот взгляд, и удаляющиеся прочь спины — а теперь с чего-то решил, что будет иначе?

    Да. Я надеялся. Надеялся до последнего. Но эта надежда рассыпается, как карточный домик, когда Она говорит:

    — Я помогу тебе собраться, — и выходит из комнаты.

Вопрос попал прямо в точку. Кажется, этот день стремительно переставал быть томным, превращаясь в самый настоящий хоррор. Будет о чем рассказать в баре, если вообще будет. Новая легенда родилась, словно их среди моряков Европы мало бродит.

"Наш корабль - мобильная геологическая лаборатория, отправленная из Шербурга в экспедицию за родием. Судно ЛБС "Кунио""

Проклятый "Кунио" поднялся прямиком из ада и нагнал Валькирию, отправившую его на дно. Это не может быть совпадением, но это само по себе невероятно - в нем столько повреждений, что он обязан был сгинуть в пучине! Каким образом он мало того что не превратился в глыбу сжатого металла, но еще и добрался аж сюда? И кто... или что им сейчас управляет?

Получатели:

Новая порция отзвуков - короткая очередь. Интонации Маркина насмешливые, почти с издёвкой, но не чрезмерно... Щадит оппонента? Или опасается? Скорее всего, и то, и другое.

- Посмотрите... про Фому.. президенту... конкретный... понимать... ввязываться не буду... на личности... нехорошо... Долгов... у Волков...


Получатели:


Получатели:

И снова Александр Ярославович говорит недобро. Теперь уже поострее его тон. Звук такой, будто пуля одна за другой в барабан револьвера укладываются.

- Разговоры... АУЕшить... Поумне... В 90-х... С пюпитром... Спрошу... Сопутствующие потери... Тянись... Забивать...


Получатели:


Получатели:

А теперь слова Маркина более живые. Будто бы искренних чувств в них много больше, чем в предыдущих подколках.

- По делу... Сущность... В курсе... Ткни... Честно... Паскуда... Достану...


Получатели:

    Я не отвечал, молча уставившись в потолок, даже не пытаясь скрыть следы минутной слабости. Петер видел меня в подобном состоянии много раз — да в каком только не видел. Подумаешь, слёзы — во время ломок я по целым дням валялся в жидкостях и похуже. Смердящий кусок дерьма и блевотины — вот кем я был.

    Он приходил и вёл меня — почти нёс на себе — в душ. Отмывал, кормил, одевал, расчёсывал. Убирался в квартире, стирал одежду. А я вместо благодарности проклинал его последними словами. Даже бил. Мы прошли через многое — и теперь мне нет нужды скрываться, я его не стесняюсь. Если бы не он…

    Он просто спас меня. Спас мою жизнь. Вытащил. Я не знаю, почему и зачем. От меня отвернулись все. Кроме него.

    Все мои прошлые знакомства потеряны. Ниточки, связывавшие когда-то с друзьями и родными, порваны. Разорваны ими самими. Я видел, как самые близкие люди поворачивались ко мне спиной и уходили навсегда. Устав надеяться, устав бороться.

    Наркомания — это не только болезнь тела и души. Это с каждым днём прогрессирующий социальный недуг, спутники которого — абсолютное одиночество, горькое отчаяние, непрекращающаяся боль. Ты презираем всеми. Ты чувствуешь себя последним дерьмищем. С тобой обращаются как с отбросом. Потому что ты и есть дерьмище и отброс. Ты наркоман.

    У таких, как я, нет прошлого. Прежняя жизнь принадлежит кому-то другому, кого больше нет. В тот момент, когда ты укололся в первый раз, ты умираешь для окружающих и для мира.

    — Она сидит на траве, — оторвав от лица ладони, констатировал я. — Вчера я застал Её за курением косяка, и Она даже не скрывалась. О чём ты только думал!

    Я не хотел укорять Петера, но слова против воли прозвучали как укор. Он не нанимался быть сторожем ни мне, ни Ей. Я не имею права требовать от него что-либо. Тем более срываться.

    — Она не понимает. Для Неё это пустяк. Всё равно что кофе выпить.

    Она просто не прошла все стадии, как я. А потому не знает. Ещё не знает. Опасное заблуждение.

    Как многие, я начинал с марихуаны. Ей же и заканчивал, когда слезал с тяжёлых наркотиков. В последние полгода перед тем, как завязать окончательно, дул постоянно, укуриваясь вхлам, до состояния овоща. Необходимая мера, если ты инъекицонный торчок.

    Трава убила мне позвоночник. Если бы не рогатый ублюдок, изредка латавший свой аватар, я бы стал калекой. В лучшем случае — не обошлось бы без поездки в Германию, к нейрохирургам.

    Я сел на кровати. Хмуро воззрился на друга.

    — Вчера мы поругались из-за этого. Я почти не спал. Снилось… прежнее.

    Моё лицо с синяками под глазами подтверждает сказанное.

    — Когда проснулся, он снова вернулся. Столько недель молчал — и вот опять.

    После такой длительной паузы я уже начал надеяться, что он заткнулся навсегда. Голос в голове. Подначивающий, повторяющий по сотне раз одно и то же: «А давай? Давай? Давай? Давай?».

    Он пришёл почти сразу, как я начал употреблять. И всегда был предвестником надвигающейся угрозы, самого страшного кошмара любого наркомана — ломки. Возникал из ниоткуда накануне, начиная нашёптывать. А ты уже знал: если он здесь, надо идти за дозой, пока не накрыло.

    Он преследовал много месяцев после моего последнего укола. Бывает, идёшь по городу и, кажется, думаешь совсем о другом. Но он тут как тут со своими подсказками: «Смотри. Вон там может быть закладка. Похожее место. Пойдём проверим? Пойдём? Тут совсем близко. Пойдём?». В такой момент требуется сильная воля, чтобы ноги не понесли тебя в указанном направлении.

    Я списывал всё на глюки от кислоты. Когда был трезв — на шизофрению или раздвоение личности. Доходило даже до фантастических теорий: это мой «куратор» из параллельной вселенной. А потом пришло понимание: это я. Я сам. Моё больное, отравленное ядом сознание.

    Я научился жить с этим голосом. Игнорировать его «советы». Но сегодня, спустя многие месяцы воздержания, он снова заставил меня плакать.

    — Когда я проснулся, первой мыслью было: в этом доме есть ещё. И я могу это получить. Найти самостоятельно и взять. Или просто попросить. И Она мне не откажет, с радостью поделится. Понимаешь?

    Я поднял глаза, ища поддержки и понимания.

    — Самое поганое, что до меня только что дошло очень чётко, что я могу сорваться. Опять. Твою мать...

    Я ссутулился, уперев локти в колени, и с шумным выдохом растёр лицо.

- Может и к ночи, - хмыкаю я. - Давненько у меня не было длинных пеших туров. Впрочем, не очень-то и хочется.

Я прикрываю глаза, вспоминая вкусные беляшики на Бердском шоссе. Они ещё в моё время там были, а говорят, сейчас и вовсе разрослись в небольшую сеть, но качество - что редкость сейчас - не потеряли. Жаль, что мы мимо них не проедем. На обратном пути разве что...

Взгляд мой падает на беспокойные руки Сергея. Сказал бы я ему, пусть смартфон купит себе нормальный да тычет в него, как вся молодёжь. И руки заняты, и польза может быть какая-никакая. Но ещё обидится... Он ведь у нас ранимый, когда дело касается материальных благ.

А вот вопрос про Пятнышко я воспринимаю куда болезненнее, чем предполагал. Даже морщусь слегка. И глаза отвожу.
Получатели:

- Я бы сказал, что она мне... Ну не знаю... Ученица? Воспитанница? Сошёлся я с ней совершенно случайно, когда она залезла не туда, куда следует и вдруг фокусы свои показывать начала. Очевидно было, что со способностями своими она не на "ты", и натворить дел могла ого-го. Не бросать же её было.

Непросто было её убедить. Обиженный на жизнь подросток, да ещё со сверхъестественными способностями, это тот езё коктейльчик. Но мы в своё время и не такие пивали. Я осторожно скашиваю взгляд на Сергея. Он у нас тоже подходит под эту категорию. Да, постарше Пятнышка будет... Но и дел-то наворотил побольше.

Сможет ли расплатиться? Хватит ли сил у него и воли? Или утянут его "долги" на самое дно Изнанки? Помню я одного такого "лунатика". В конце концов совсем облик человеческий потерял, с сущностью своей не справившись. Ох, как мы огреблись, когда его вылавливали!

- Не чужая она мне, в общем. Несчастная... А таких особенно бросать нельзя. Потому что трещина-то эта в сердце только увеличивается. А под ней - Бездна.

Не удержался. Потёр занывшую грудь. Даже отвлёкся на минутку, разглядывая своё осунувшееся лицо в зеркале заднего вида. Настолько отвлёкся, что сзади аж сигналить начали.

- И часто этот "Гервант" сам следовал своему совету? - философски произнёс я.

Искристая Обь осталась позади. На съезде с моста снова пробка - ну конечно, самое время для дорожного ремонта! Суббота, когда же ещё этим заниматься? Несколько гастарбайтеров столпились вокруг традиционных ям на дороге, не иначе как на консилиум.

- По твоей логике, Сергей, тебя первого надо прервать... Во благо тебя же самого. И силу применить, если потребуется... Но по счастью, я с ней не согласен, с логикой твоей, с мнением и, возможно, даже с планам. Потому что...

Я потираю грудь откинувшись на сидении. Машины столпились у светофора, перемигиваясь поворотниками. Парочка ГИБДДшников у обочины с прямо-таки аскетическим спокойствием взирали на всё это.
Получатели:

- Потому что лучше уж уйти на дно самим собой, чем жить под чужой пятой, по чужим принципам, по чужой логике, мнению и планам. Об этом ты подумал, Сергей? Не о своих чувствах и своей боли, а о желаниях, чувствах и принципах других? Об их совести, а не о своей?

Магазинчик оказался закрыт без объяснения причин - но хотя бы не заброшен и не сожжён. За владельцами пришлось немного погоняться, но в конце-концов ты выловила Диму на небольшой рейв-вечеринке "для своих". Мелированный милаха с ангельским (хотя и недостаточно румяным) личиком толкал посетителям марки. Симпатичным девушкам он предлагал скидку за "почти невинный поцелуй в шейку". Ничего подозрительно-сверхъестественного, а если после поцелуя остаётся не "засос", а две небольшие дырочки - так кто заметит это в неверном сиянии цветомузыки?

***

Вы сидите в чилл-аут зоне, откуда только что выпроводили очередную клиентку. Дима развалился на диване и блаженно улыбается.
- Полянская? ... слыхал такую ... гадалка ... из синдиката Даниэль ... новенькая... я бы даже сказал ... сверхновая ... появилась пару недель назад ... а вчера бабахнула ... на ГЭС ... во время фейских разборок...

Произнесение этой фразы заняло у до предела расслабленного Димона минуты три. Расспрашивая дальше, ты выяснила следующее: до недавнего времени Полянская на Изнанке не отсвечивала - разве что в качестве жертвы какой-то фейской сделки. Про её прорицательские способности стало известно совсем недавно - и она развила бурную деятельность, пытаясь примирить враждующие фейские Дворы. Кульминацией стала битва на ГЭС, во время которой она превратилась в "хтоническую монстрУ с миллионом глаз", парализовала большую часть присутствующих, изрекла пророчество и занырнула в Обское море.

Удалось получить и текст пророчества:
Оказывается, его одномоментно услышали все прорицатели и мистики, стоящие своих чакр.

Ночь темна и полна ужасов. Но все играет совершенно иными красками, когда этот самый ужас - я. Я с удовольствием окунулась в теплую бархатистую темноту. За несколько глотков воздуха, насыщенного запахом цветов и травы, она наполнила меня с головы до пяточек, зарядила бодростью и пробудила в глазах блеск нездоровой инициативы.

Настала пока совместить приятное с полезным. Время подергать за нити своей паутины, а потому я направилась в центр проверить несколько ночных клубов, где чаще всего заседали близнецы. С Томой и Димой я познакомилась, можно сказать, на самом рассвете (да-да) своей вампирской жизни. Они были одними из первых моих собственных знакомых. Не тех, с кем меня свел Витя. Они на пару толкали всякую эзотерическую дичь в полуподвальном магазинчике и по сети. Тамара, если мои данные все еще актуальны, встречалась с каким-то местным шарлатаном. Карты таро, ароматические палочки.

Это если она его еще не схарчила. Я каждый раз поражаюсь ее выдержке. Мне и одной встречи с этим субъектом вполне хватило, пришлось спешно ретироваться с места предполагаемого насилия. Больно вкусно пахнет засранец. Прямо навевает воспоминания о курочке с карри... Ну вот, вспомнила - слюнки потекли.

Более приближенных к сфере гадалок знакомых у меня не было, а может я о них еще просто не знала.

На словах про отворачивание и тяжёлую ауру Ада заметно погрустнела. Для неё не был тайной эффект, производимый присутствием демона или его остаточной аурой. Сама она когда-то, всего несколько лет назад, была в числе этих смертных, после первых контактов с Повелителем падая чуть не замертво. Всё изменилось с тех пор, как он коснулся её впервые, разделил с ней свою силу.

Ада не обижалась на прямолинейность Петра. Похоже, у немцев это не считается за бестактность — вот и Герман, особенно если его захватить в соответствующем расположении духа, не успокоится, пока не выскажет всё, что думает и о тебе, и о Повелителе, и о ситуации в целом.

А всё же услышанное огорчило девушку. Люди и раньше-то не жаловали её вниманием и приязнью. Теперь на одного такого человека в её окружении стало больше.

«А оно нужно тебе, внимание каких-то людишек? Жалкий, низший вид существ с примитивными инстинктами и ущербным сознанием. Нет, в качестве рабов и одноразовых расходников сойдут, конечно. Но не более».

Голову будто макнули в ледяную прорубь. Кто, кто сейчас это произнёс, откуда взялась эта чужая, страшная, дикая мысль?! Так нельзя, даже думать, не то что произносить вслух! Это не она, это не может быть она, это кто-то посторонний!

— Это, конечно, очень нехорошо... Грустно без семьи... Одиноко... — сбивчиво залепетала Ада, торопливо, чуть не вскакивая, поднимаясь из-за стола.

«Чёрт, надо срочно чем-то занять руки, чтобы гость ничего не заподозрил».

Она подошла к окну и быстро задёрнула занавески. Потеребила ткань шторы.

— Да нет, мне нельзя спать... нужно работать, — постепенно приходя в себя, сказала девушка уже уверенней. – Я обещала помочь Герману с оккультной литературой, и объём предстоит перекопать немалый, а в понедельник ему уже нужно возвращаться домой — так что вся ночь наша с Аришкой.

Она слабо улыбнулась. О времени возвращения Германа, хотя бы примерном, Аде ничего не было известно. По брошенным вскользь оговоркам Гааз понял, что его друг не слишком заботится об эмоциональном комфорте сестры и по большей части держит её в неизвестности относительно своих планов и времяпрепровождения. Как и в целом, не балует разговорами по душам.

— Да вы не волнуйтесь, я сама его встречу. Лучше отдыхайте после перелёта.

На ночлег доктора решено было разместить на первом этаже, в гостиной с камином. Спальня наверху была застелена для Германа (и на белье днём уже успела подремать сама хозяйка). Библиотека ввиду своей специфики — место совсем неподходящее для комфортного отдыха. Методом исключения оставалась гостиная с широким кожаным диваном.

— Спиц? Н-нет... — вопрос явно озадачил Аду. Не каждый день встречаешь хирургов, увлекающихся выпечкой и рукоделием. — Я даже вязать не умею. Но можно завтра съездить в город купить.

- Добрый день, - и я пожимаю руку Сказочнику, стараясь вложить в этот жест немножко тепла; всё-таки, он заботится о Пятнышке (пусть та его и побаивается, и не зря!). - Дела у нас и правда "в порядке". Осталось только определить, в каком. Надеюсь, не против Сергея? Он нам не помешает, а то и наоборот, поможет.

Я присаживаюсь за стол и протягиваю меню парню, сам пока ограничившись кофе и лёгким салатиком. Ну разве что тоскливо задерживаю взгляд на рекламной карточке с пивом. Потом... Всё потом.

- Молодые, они порой замечают то, на что нам и внимания обратить в голову не придёт, - я бы подмигнул Сергею, но сдержался. - Всё-таки, им принадлежит Мир. Молодым. Им здесь жить.

Последние слова прозвучали не то, чтобы печально... Скорее, в них далёким колоколом отозвался фатализм. Лёгкая улыбка сползает с моего лица, но я стараюсь сохранять приветливое выражение.

- Я здесь, чтобы послушать о Судьбе одной небезразличной мне девчушки с... непростым... характером. А кто расскажет лучше, чем Сказочник? - и я жестом предлагаю Фэйри начать.

Только бы известия были... хотя бы нормальными. А то я подавлюсь своей бравадой. И без того пытаюсь скрыть за ней напряжение, которое всё растёт. С каждым часом в этом Городе сердце у меня колотится всё быстрее и быстрее. А для человеческого тела есть предел. И для такого... поношенного... как у меня, он весьма и весьма занижен.

— Нет, не спала. Уснёшь тут с вами... — буркнула девушка.

Существовало всего два вопроса, которые бесили Аду до зубовного скрежета: «Как дела?» и «Что делаешь?». Люди ожидают услышать на них стандартные ответы, над которыми не надо задумываться. А что отвечать нелюдю Изнанки, меченой? «Пока жива», «Да вот, откручиваю голову кровососу / вызываю демона / заключаю контракт на продажу души / пытаюсь залатать дырку от пулевого у себя в боку».

Ответить честно — дать повод воротить от тебя нос. Соврать... Как-то мерзко лишний раз множить ложь. Обойтись «золотой серединой» наподобие «Всё хорошо»?.. Аду всегда раздражали социально одобряемые, этикетные ответы на западный манер: "I'm fine, and you?". Она не могла смириться с этой фальшью — молчаливым коллективным договором, согласно которому произнести набор дежурных фраз надо, но на деле всем насрать, как твои дела. И главное, оба собеседника об этом осведомлены!

Хорошо всё-таки, что Новосибирск не запад — здесь велик шанс получить искренний ответ (а иногда и исповедь) на пресловутый вопрос.

— Среднепаршиво, — ответила Ада в трубку. — Поругалась с братом, потом подралась, затем помирилась. Повздорила с Дэном, помирилась так себе, зато тут без драки обошлось.

Девушка покосилась на сидящего рядом охотника, так словно он сейчас мог передумать насчёт последнего пункта.

— Ожог болит, если ты об этом, — добавила она зачем-то.

Наверное, из-за того, что недавний эпизод в ванной и слова Германа о странном поведении Сергея не шли из головы.

Пётр сидел в кресле, в гостиной, читая книгу и выстукивая по подлокотнику рваный ритм. Тем самым выдавая свое волнение за Германа и новую знакомую, Ариадну. Гааз привык к тому, что Вейц мог позвонить в любое время или ввалиться в квартиру доктора посреди ночи, зажимая новую рану, после очередной «стрелки». И док латал его, снова сетуя на неосторожность своего пациента и друга. Но никогда Герман не отправлялся на следующую «встречу», не оправившись от ран, как следует.

Отложив книгу, Пётр встал с кресла, проходя по комнате, и, можно сказать, автоматически погладил по спине надутого (реакция на чужака) ящера Ариадны, Аристарха.

Да, Герман никогда не шёл раненым на новую встречу. А тут, мало того, что он не оправился, как следует, так ещё и потащил с собой девушку. Состояние которой тоже далеко не то что от идеала, так просто от нормального. Пускай это всего лишь ожог, но штука болезненная и без должного ухода вполне опасная.

А эти оголтелые сорвались, на какое-то неотложное дело. Оставив Петра в неведомости, когда они вернутся и вернутся ли вообще…

Гааз ушёл на кухню и, накинув фартук, принялся за ревизию имеющихся припасов. Ему хотелось ответить на гостеприимство хозяйки дома, да и готовка, наравне с вязанием, всегда помогала мужчине отвлечься от тяжелых мыслей.

— Так, мука, яйца. Где же тут полочка с пряностями и приправами… А вот и она, — Пётр поочередно доставал нужные, для яблочного штруделя, ингредиенты. Нужны ещё яблоки, миндаль, корица и тёмный ром…

Найдя, наконец, всё необходимое, док принялся за готовку. Первым делом заняться тестом. Ему потом нужно постоять часа два, для того чтобы стать тягучим ровно настолько, насколько нужно. А пока стоит заняться начинкой. Обжарить миндаль, раскрошенный белый хлеб, яблоки почистить.

И, вот за таким нехитрым времяпрепровождением, мысли потекли своим потоком, отправив Гааза в прошлое — холодный февраль пятилетней давности, когда к нему впервые попал Герман. Только не по своей воле, а фельдшера скорой, который и вытащил Вейца из сугроба и довёз живым до больницы. Где за него уже принялся Немец — так прозвали, за глаза, Петра.

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

— Медик 111, на связь! Медик 111, на связь!.. — ожила молчавшая раньше рация, заставив мужчин, сидевших в машине, ругнуться. Ведь они уже ехали на подстанцию, предвкушая тепло и горячий чаёк. А ещё дописывания накопленных карт вызовов.
— 111-й Медик на связи! — фельдшер ответил, уже приготовив ручку и порядком исписанный листок. — 111-й, берём! Улица Движенцев 14, у складов. Плохо мужчине, причина неизвестна! Лежит на улице, в снегу. Вызвал прохожий! Как поняли, 111-й?
Записывавший адрес и причину фельдшер ответил в микрофон рации:
— 111-й принял. Поехали!

Свет фар и бокового фонаря рыскал по сугробам, пытаясь нащупать в них того, к кому вызвал скорую сердобольный прохожий. Наконец, через минут 10 поисков, на белом полотне снега, в потёмках, затемнело пятно, по размерам вполне подходящее на человека.

— Далеко залез, мог бы и поближе упасть, — ворчал пожилой водитель, ведя Газель по ухабам, подъезжая поближе.
— Не ворчи, Фёдорович. Сбился компас у автопилота, не вывел до дому, — сидевший рядом медик натягивал перчатки. — Сейчас загрузим — посмотрю. Может, там и правда вызов стоящий, а не услуга «доставка до дома».

Машина остановилась около сугроба, и фельдшер легко выскочил из кабины, достав следом укладку и направившись к телу. А водитель начал разворачиваться, чтобы и фонарём подсветить и потом время не тратить.

— Мужчина! — окликнул медик лежащего.

Только тогда взгляд зацепился за тёмные пятна на снегу, уже терявшиеся в февральских сумерках. И теперь, не медля, парень поставил укладку возле мужика и нащупывая пульс на шее. Пульс был, слабый, но был. Фельдшер осторожно перевернул мужика и выругался. Тот был без сознания, а вся одежда в области рук, ног и живота была в крови, как и снег под ним.

— Фёдорович! Давай носилки и гамак! Побыстрее, тут нас прогулка с «маяками» ждёт!

И пока водитель доставал каталку и мягкие носилки, парень пытался привести раненого в чувство. Выходило не очень. Но вот рядом с ним лёг гамак и, вдвоём, мужчины переложили пострадавшего на носилки и затащили в салон машины. Уже там медик смог нормально провести осмотр. Мужик словно упал в какой-то котлован, на арматуру. Ну, или кто-то его использовал как мишень. Порезы на руках и ногах, рваные раны на животе, похоже ещё и проникающие.… Так, давление 80/40, терпимо ещё. Катетер в вену, зарядить капельницу с физом и открыть почти на полную. Теперь повязка, и вперёд.

— Фёдорович, врубай «гирлянду» и гони в Первую клиническую. Только так, как ты умеешь, мягко, но очень быстро!

Засверкали синие огоньки спецсигналов, а в воздухе зазвенела сирена скорой. Медик набирал на своём мобильнике номер приёмной.

— Алло, Света? Это тебя 111-й Медик тревожит. Да, Данила. Немец дежурит сегодня? Отлично, зови его в приёмник, подарок везу! Множественные раны, резаные и рваные, скорее всего проникающие в брюшную.

Пётр был в приёмнике, когда, вякнув сиреной в последний раз, машина скорой остановилась у дверей и из неё споро стали выгружать каталки.

— Данила, давай коротко и по существу, — и, пока фельдшер рассказывал про раны и какую помощь оказал, Гааз поднял повязку, пробегаясь оценивающим взглядом. — Хорошо. Поднимаем наверх. Света, позвони моим, пусть готовят экстренную и ведут анестезиолога. И берите стандартный набор анализов на группу и резус крови. Как сделают, пусть заказывают, пока 2 единицы плазмы и 1 эритроцитарной…

Проникающие ранения брюшной полости. Последовательность этапов операции Гааз мог сказать наизусть, даже если бы его разбудили посреди ночи.

Обработка операционного поля от уровня сосков до середины бёдер. А учитывая то, в каком состоянии был пациент, это приходилось делать одновременно с введением в наркоз. Благо тогда дежурил Вениамин, молодой, но талантливый анестезиолог.

Обеспечить доступ посредством срединной лапаротомии. Не меньше 20 сантиметров. Обеспечить временный гемостаз, эвакуировать кровь, оценить, какой ущерб был причинён внутренним органам. А к тому времени уже будут готовы анализы и принесут заказанные препараты крови.

Операция шла своим чередом. Пётр занимался привычным делом, но вот характер ран не давал ему покоя. За всю свою практику, он не видел такого. Если раны на руках и ногах оставили как будто зазубренным клинком, то вот в живот словно вгоняли огромные рыболовные крючки и рвали их обратно. Было неясно, криминал тут или несчастный случай…

И вот, на стадии ревизии внутренних органов, Петра ждал первый из будущих многих вопросов. Как при таких внешне страшных, и точно проникающих, ранениях не был повреждён не один из органов брюшной полости? Печень, кишечник и желудок, даже хрупкая селезёнка — и та цела! И крови внутри было куда меньше ожидаемого. Пётр перепроверил ещё раз. Ничего! Либо парень был невероятно везуч, либо был ещё какой-то фактор. Тут принесли анализы.

— Пётр Владимирович, анализы готовы. Только они какие-то странные… — сказала медсестра из лаборатории, замявшись под вопросительным взглядом хирурга. — Мы определили группу и резус, уровень гемоглобина. А остальные показатели просто или не определились, как нужно, или там такие показания, что я никогда не видела! Но на ВИЧ, СПИД и гепатиты мужчина чистый.
— Остальное после, пока этого хватит. Потом переделаете ещё раз, — Гааз пробежался быстрым взглядом по бумажкам в руках медсестры.

Хорошо, что смогли определить группу и резус, хотя бы известно, какую кровь переливать. Хотя, судя по уровню гемоглобина, кровопотеря была ниже той, что должна быть при подобных травмах.

Пётр нахмурился. Давненько ему не попадался столь одновременно легкий, но и такой тяжелый пациент. Ну да ладно. Раз нет необходимости латать что-то, кроме самих ран, то выполняем реинфузию крови. А там санируем, дренируем и ушиваем рану!

Сделав хороший глоток кофе, Гааз продолжил написание хода операции. Вроде и не такая уж сложная задача, но была загвоздка в том, что, пока пациент в сознание не придёт, не будет ясно, случайная это травма или его так кто-то покромсал умышленно. Пётр готов был спорить, что парень получил такие раны явно не случайно, упав раз 10 на рыболовные снасти и арматуру…

-------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Вот так, за воспоминанием и готовкой начинки, прошло два часа и можно приступать к работе с тестом. Положив на стол полотенце и присыпав его мукой, Гааз принялся раскатывать и растягивать на нём тесто. Его нужно сделать тонким настолько, что полотенце должно будет просвечивать сквозь полотно.

Руки дока, привычные не только к работе со скальпелем, довольно быстро привели тесто в нужный вид. И, обрезав толстые края, Пётр придал куску вид прямоугольника. А теперь дело за малым. Посыпать яблоки и сухари, загнуть края с трёх сторон и скрутить аккуратный рулетик. Перенести на противень и смазать растопленным маслом. Можно запекать! И, пока штрудель запекается, заняться соусом. Но тут ничего хитрого и дел на минут 10.

Закончив с готовкой, Гааз вновь принялся искать, чем занять себя. Взгляд мужчины лёг на Аристарха. Кажется, Ариадна жаловалась на то, что ящер очень теплолюбивый и его невозможно вынести даже на короткую прогулку во дворе дома. А что если связать ему свитер? Почему бы и нет? Ведь есть всяческие попоны и одёжка для комнатных собак и кошек? А шерсть прекрасно сохраняет тепло, и ящерка не будет мёрзнуть по время воздушных и солнечных ванн на улице.

Только вот нужно снять мерки с Аристарха. И этот процесс достоин отдельной баллады, как упорству Гааза, так и мужественному сопротивлению ящерицы.

Надутый, как шар, Аристарх отбивался от Петра с измерительной лентой, как от рыцаря с копьём. То задал русскому немцу пробежку по комнате с прятками, то бил по пальцам хвостом, пытался кусаться и, похоже, взять лапами в болевой захват. Но и Гааз не лыком шит был. После почти часа борьбы во имя возможности совместных прогулок Ариадны и её питомца, ценой перевёрнутого кресла, поцарапанных рук, укушенного пальца и, самое главное, немного пострадавшей гордости Аристарха, на руках мужчины были нужные размеры. Оставалось найти пряжу и спицы. И дальше ожидать возвращения его друзей…

Нечто, судя по всему, покусилось на святое - на столовку!

Впрочем, раненый в пузо Боб не мог воздать хрени по заслугам. И потому просто приготовился обороняться всеми возможными способами.

Даже прицельно пердеть, если придется.

Системный пост:

Начальные основные характеристики
(добавь 1 к одной из позиций)
• Кровь −1
• Сердце +0
• Разум +1
• Дух +1

Начальные характеристики причастности
(добавь 1 к одной из позиций)
• Мир Смертных +1
• Мир Ночи +0
• Мир Силы -1
• Мир Хаоса +1

Вопросы предыстории
• Почему ты помог Герману ещё тогда?

• Что есть в твоей жизни кроме медицины?

Ходы:
Ты получаешь этот ход сразу:
☐☐ Приспешник: когда ты протягиваешь руку помощи своему покровителю или встаёшь на пути у его врагов, трактуй результат 6- как 7-9.

Выбери ещё два хода из списка:

☐☐ Эпизодический персонаж: если ты бросаешь союзника, чтобы избежать неприятностей, то считай, что у тебя 10+

☐☐ Понимающий доктор: когда ты лечишь кого-то, отметь прикосновение к его миру.

☐☐ Красный крест: если на поле боя ты лечишь кого-то, а не сражаешься, то тебя не будут атаковать специально. Ты получаешь +1 брони от случайных атак.

☐☐ Прикосновение смерти: когда кто-то, о ком ты заботишься, умирает,
ты получаешь +1 к Духу (макс. +3).

☐☐ Интуиция целителя: собравшись с духом ты можешь лечить раны сверхъестественной природы и/или у сверхъестественных существ, про которых раньше даже не знал.

Драматические ходы

Ход инаковости: если ты мог бы оказать медицинскую помощь разумному существу, но отказываешься - прими инаковость.

Ход близости:
Когда ты испытываешь близость — физическую или эмоциональную — с кем‑то, кто не принадлежит к числу смертных, ты можешь отменить или усилить эффект его хода близости.

Повышения, ходы инаковости и последний ход придумаю ближе к делу.

– Хорошо, – Болт доверял признакам, что видел Лето и продолжил идти, глядя на засыпанное сдуваемым порывами снегом тело, – София... Дышит.

- Ну что так сразу жестить-то? - Димон возмущен потерей своей собственности, но недовольство предусмотрительно выражает вполголоса.

Олег берёт протянутую кругляшку, бросает немного виноватый взгляд на Димона и подходит к краю обрыва. Разжимает пальцы и контейнер с запрещенным к употреблению веществом падает куда-то вниз.

- Может и буду, - зло бросает Рус, вскакивая на ноги, - а то ты, я смотрю, дохуя воли взял.

Остальные остаются на местах, но взгляды мечутся между вами.

- СЕСТРЁНКИ!!! - восторженного рыдания в голосе Большого Боба удвоилось и он без малейшего труда заграбастал и вторую близняшку.

В дальнейшую культурную программу входило радостное подкидывание обеих в воздух и беготня туда-сюда с девушкой на каждом плече.

Но сперва надо было дать возможность первой чутка прийти в себя и, может, посопротивляться. Для визгу-то.

Меньше всего энтузиазма выказывает Катя. Она, кажется, единственная из стаи понимает, что жизнь оборотня - далеко не подарок. Впрочем, возможно у неё даже чересчур пессимистичный взгляд на вещи. Следующие в списке - Женя и Антон, но может они просто спокойные и флегматичные ребята?

- А что такого-то? - искренне удивляется Алек, - обычные лесные волки все одинаковые, одной породы.

- Ничего мы не одинаковые, - возражает Женя, - запахи разные, оттенки шерсти и цвет глаз тоже разный.

Судя по недоверчивым возгласам, остальные как-то не обращали на это внимания.

- Ой, деби-и-илы, ну хоть то, что размер у нас разный, вы заметили? Тоху вон даже издали отличить можно.

Затем ребята снова погружаются в рассказы о своём первом полнолунии - как сначала было стрёмновато, и как кое-кто думал, что это просто хитрый план Олега, чтобы попялиться на чужие голые задницы - но когда Рус, первый из всех, начал покрываться шерстью, стало понятно, что это "реально круто". И как потом все бегали и бесились, чуть не разнесли дачный посёлок, рядом с которым обращались.

Волки твоей новой стаи, в порядке представления:

- Антон, высокий и массивный, несколько полноватый блондин. Из-за "рязанской" внешности с крупными чертами лица хочется назвать его увальнем, но во взгляде и рукопожатии чувствуется сдержанное достоинство. Такой первым в драку не полезет, но себя и друзей в обиду не даст;

- Алек, симпатичный парень, одет наиболее ярко из всех (впрочем, проще всех здесь одет как раз ты). На висках выбриты какие-то символы. Он открыто и радостно улыбается тебе - и перешучивается со всеми.

- Руслан, можно просто Рус, бритый налысо парень в спортивном костюме. Руку сжимает крепко - и чуть дольше, чем нужно. Проверяет. Смотрит с настороженностью, но и с уважением.

- Женя, девушка у которой улыбается рот, но не глаза. Фигура у неё не совсем мальчишеская, но близка к этому. В подходящей одежде можно и перепутать. Протянутую руку она пожимает уверенно, чувствуется, что не впервой.

Последний, Димон, действительно опаздывает, по словам Олега "какие-то проблемы с предками". Вообще коллектив кажется дружным и спаянным - явно познакомились не на почве недавнего изменения, скорее были друзьями давно. Уж со школы-то точно, если судить по возрасту. Впрочем, Катерина, будучи чуть старше, держится в стороне.

В отношении к тебе у ребят полной определённости нет, пока присматриваются. Катя и Рус - с легкой настороженностью, Антон и Алек - с интересом, но все с уважением. Женю сходу прочитать сложно, из всей компании у неё одной неплохой "покер-фейс".

Быстро становится понятно, что Рустама ты напрягал очень не зря: у ребят мясо, которое мариновали в магазине, одна партия аж в майонезном соусе. Впрочем, судя по остальному содержимому пакетов (маркам пива), выбрали его не от бедности, а скорее по неопытности в шашлычных делах.

Информированное согласие было сжатым, лаконичным и фактологичным. Ада не любила витиеватых, пространных формулировок ни о чём, предпочитая лить воду лишь тогда, когда это уместно.

Первый пункт раскрывал читателю механизм действия клейма: отметина, остающаяся на теле реципиента, работала по принципу сильного стимулятора, в несколько раз повышая его силу и выносливость и, таким образом, позволяя сражаться за пределами физических возможностей нормального человека. Эффект носил временный характер. При этом реципиенту рекомендовалось соблюдать меру в применении даруемых способностей, памятуя об известном принципе фармацевтики: «Всякое вещество в малых дозах — лекарство, а в чрезмерных — яд». Среди побочных эффектов от «передозировки» числились утомляемость, повышенный метаболизм (в т.ч. ускоренные окислительные процессы в клетках, могущие привести к их истощению) и в редких случаях — психосоматические расстройства. Оговаривались и ограничения применения клейма: обретённая сила не могла быть использована для нанесения вреда дарителю либо его полномочному представителю. При нарушении данного пункта наносимый урон возвращался атакующему бумерангом.

— Даритель — это Его Светлость, а полномочный представитель, соответственно, я, — пояснила Ада на словах. — Ну и с большой долей вероятности я очень огорчусь, если ты захочешь почесать кулаки о моего брата. Или Дэна.

Она глянула на молчаливо стоящих поодаль мужчин. Прямо удивительно, как это они до сих пор удерживались от ремарок. Особенно Герман. Интересно, ему Повелитель тоже выдал такой инструмент или это штучный артефакт, только для Новосибирска?..

Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская, Дэн `Як` Хантер.
— Кстати, а с язычниками-то вы что не поделили?

Раз уж разговор зашёл о силовых аргументах,
Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская, Дэн `Як` Хантер.нужно было пользоваться возможностью узнать хоть что-нибудь о Владимире.

Створки взломанного Аяксом гермозатвора начинают неторопливо разъезжаться в противоположные стороны. Оперативники замирают в томительном ожидании, готовые открыть ураганный огонь по целям. Они знают, что с той стороны их уже почти наверняка ждут. Фактор внезапности утрачен безвозвратно и основательно. Смещение створок сопровождается мерным рокотом сервоприводов.

Афине, к счастью, хватает мозгов подхватить задумку Аида. А быть может она просто считает своим долгом в сложившихся обстоятельствах переводить каждое слово, транслируемое при помощи внешних динамиков.
Псионик, вскинув винтовку, прислушивается к мыслям старика – где-то на фоне он отстранённо осознаёт, что остался фактически в одиночестве на контроле заложников.

Я не хочу умирать. Мне нужно домой, мне так нужно домой…
Не то.
Быть может, если этот тип отвернётся, я мог бы вырубить его и попытаться заблокировать дверь…
Неправильные мысли, пресыщенные нерешительностью и трусливой опаской.
Не вмажет ли Аид по мне с перепуга?
Проклятье, это кажется вообще Мойра. Как же всё-таки сложно…
Бёдра Иволги, чертоги Вальхаллы, страх и беспокойство за остальных – все смешивается в абсолютный хаос единого вихря.
Почти отчаявшись, мужчина в конце концов вычленяет размышления старика, застывшего перед ним в одиночестве с упрямо приподнятым подбородком.
Аид слушает его – и Аид проникается осознанием.
Юрий сделает это, во что бы то ни стало он сделает. Ради себя, ради Конфедерации, ради каждого, кто отдал свою жизнь за недостижимую победу в этой войне. Учёный вместе с Юрием стоял у самых истоков проекта «Асгард», но один из них отправился в прошлое, чтобы действовать, в то время как второй остался на руинах стремительно теряющей стратегическое значение временной линии. Становится очевидно одно – их план в том, чтобы изменить прошлое. Не дать Альянсу одержать победу. Не позволить Конфедерации превратиться в безжизненную выжженную пустошь. И в голове старика Аид видит кристальную несгибаемую веру в Юрия. В произведённый коллегой безупречный расчёт, который должен предотвратить катастрофу и, пока ещё не поздно, исправить. Они вернутся назад, к первому дню этой проклятой войны, когда у конфедератов были ресурсы и возможности победить. Вернуться и разыграть карты по собственному сценарию.

Аид закрывает глаза, понимая, что услышал достаточно.

– Шестеро солдат спускаются к вам с верхнего яруса, – сообщает Афина то, что Эго и без того уже прекрасно видит на экране своего тепловизора.
Прострелить стальные пластины лестничного пролёта возможным не представляется, но оперативник может быть уверен по меньшей мере в одном – почти наверняка он успеет открыть огонь первым.

Раненый конфедерат, конвульсивно вздрогнув, наконец затихает.

Створки гермозатвора медленно разъезжаются – взглядам оперативников в конце концов удаётся проникнуть в помещение по ту сторону. Они видят те же алые световые контуры, серые стены и потолок, два небольших симметричных возвышения с оборудованием, за которым мелькают приземистые чёрные силуэт конфедератов.
И, кроме этого, они видят нечто другое. Возвышающуюся посреди прохода ведущего к искривителю монолитную гору металла – хромированная сталь мрачно переливается кровавым багрянцем, тусклый свет обтекает и подчёркивает сочленения и изгибы. Лжец одним из первых определяет чудовище – в прошлом ему несколько раз приходилось видеть эту практически двухметровую машину войны, которые конфедераты без ложной скромности окрестили тяжёлым боевым костюмом класса «Дредноут».

Хлопают первые выстрелы.

Никакого толку. Старик не ответил ни на один из вопросов, все это они знали и без того. А время утекает и несется мимо. Похоже, скоротечная перестрелка в коридоре уже завершилась. Мойра прикинула, что еще более убедительного она может сотворить, чтобы принудить местных светил науки к сотрудничеству. Приготовилась ткнуть прикладом старику в солнечное сплетение: этот заткнется, так может другие заговорят. Сыграем сегодня плохого полицейского. Хех.

Следующий приказ Аякса предотвратил избиение стариков, женщин и… младенцев. Псионик явно ухнул куда-то в свои астральные глубины и не подавал признаков жизни. Держа пленников на мушке, Мойра подумала, не вмажет ли он по ней с перепуга. Кто знает, какую дрянь можно подцепить в мозгах конфедератов. Тем более таких паскудно идейных, как эти. Нет. Аид - часть команды. Сомнения - зло.

Сомневаться не пришлось, псионик уже был готов к действию и взял ситуацию в свои руки. В этом деле он как рыба в воде, напомнила себе Мойра. Не тебе учить его, как вести допросы.

- Аид, они твои. Полагаюсь на тебя.

Скоро, когда товарищи пойдут на штурм северной комнаты, все в конце коридора окажутся открыты для шальных пуль или даже прицельной стрельбы. А значит Эго с Иволгой при всех плюсах расстановки "он стоит — она на корточках" придется сменить позицию, в самом неприглядном смысле этого выражения — ведь при натиске с двух сторон подвергаться обстрелу с третьей всё равно что превратить опасное положение в смертельно опасное.

В этом свете идея постепенной передислокации в сторону подъема, показалась удачной.

— Принял, Ив.

"Прикрой лестницу" — Сказала она, а Эго внезапно поймал себя на мысли, что любит женщин с характером, желательно при этом способных скосить определенное число солдат противника. Это отпугнуло бы многих. Ну и дураки. Сложность структуры есть признак ее внутреннего совершенства. Простота обычных городских дам, работающих официантками или системными администраторами, смущала разведчика, казалась чем-то неестественным, нелепым. А может быть он, обладая в головах большинства бывших совершенно четкой пометкой "Проблемный" просто искал в других себя, знакомый себе мир несказанных слов, ведущих к лучшему и нарушенного молчания, убивающего всё.

Быть собой нелегко. Порой это кажется самому себе предательством тех, кто дороги.

И еще, Эго, родной, ты серьезно собрался размышлять об этом на операции?
Пожалуй, он ответил бы самому себе, что не уверен, что сумеет вернуться. Что словесный поток обладает лишь одной целью, хотя и наиважнейшей — заглушить что-то мрачное, засевшее в мозгу. Паранойю, которая в отсутствие страхов реальных, создает пока что нереальные, главный из которых: "Я умру"
Камю как-то сказал: "Жизнь не имеет смысла, потому что она конечна"
Эго был с ним полностью и абсолютно согласен.

— Береги себя.

Сказал коротко, как обычно отключив перед этим общий канал связи.
И выдвинулся на позицию.

Реакция на приказ Моро последовала молниеносно - за его спиной тут же появился приближающийся гул от топота тяжёлого механического костюма.
– Есть отрезать! – Выкрикнул Армстронг, оказавшись у шлюза, с которым безуспешно пытался справиться мешкающий навигатор.

- Понял тебя, погоди минутку.

Орион роется где-то во внутренних карманах и извлекает оттуда пластиковую карточку. С виду - обычная банковская карта, только вместо имени владельца стоит CARDHOLDER.

- Деньги переведут в понедельник, тогда же пришлют пин-код. Ещё что-нибудь?

— Это уже начинает быть интересным… — при виде наброска задумчиво протянула демоница.

Тлеющая сигарета была отложена на край пепельницы, пока хозяйка дома несколько мгновений пристально всматривалась в символ, барабаня наманикюренным пальцем свободной руки по подлокотнику. Нет, сомнений быть не может: это тот же символ.

— Вы уже вторая, кто за последнюю неделю запрашивает у меня информацию по этому глазу. Так вы, значит, подруга Марины?

Прямо какое-то офтальмологическое поветрие, ей-богу. Весь город сорвался на поиски канувшей в Обь прорицательницы-Ктулху и решение лавкрафтовской головоломки. Либо у Полянской было так много друзей-товарищей, либо поднять всех на уши постарался Сергей. Уже столкнувшись с настойчивостью — даже настырностью, граничащей с одержимостью — оборотня, стоило ему только загореться какой-то идеей, Ада поставила бы на второе. Похоже, он всерьёз рассчитывает на реальность воскрешения невесты. Что это: отчаяние убитого горем, нежелание смириться с утратой — или твёрдая уверенность в осуществлении задуманного?

Конечно, не исключено, что Кравцу открылись какие-то факты. Но почему он не обратился к ней напрямую, а делает это через посредников? Тёмная история. Названый братец вообще что-то зачастил с тайнами в последнее время. Сначала с Якубом недомолвки, теперь вот и с ней… Будь Богословская кошкой, сейчас кончик её хвоста принялся бы мелко подёргиваться от нарастающей нервозности. Демоница не любила секретов у себя за спиной — они имели тенденцию превращаться в заговор и в самый неожиданный момент выстреливать в наиболее уязвимое место.

Впрочем, она не осуждала Сергея. Его готовность идти до конца в спасении любимой заслуживало уважения. Окажись Ада в его положении, точно так же не усидела бы на месте, подняла бы вверх дном весь город, с областью в придачу. Да что там Новосибирск — ради любимого до Москвы бы дошла и её переворошила. Любовь имеет удивительное свойство мотивировать, давать силы буквально из ниоткуда. Только вот её любимый в таких жертвах не нуждается — сам кого угодно и наизнанку вывернет, и разворошит, и выпотрошит. От этой мысли улыбка довольства тронула губы демоницы.

А всё-таки причудливые у госпожи Фортуны случаются сюжетные повороты. Их отношения с Мариной, начавшись за здравие, внезапно закончились на траурной ноте. Ада так до сих пор и не поняла, что послужило причиной кардинальной смены отношения медсестры к ней — попросту записав ту в ряды непредсказуемых истеричек. А теперь — уже во второй раз — от помощи столь презираемой ей меченой зависит её судьба… Если каким-то чудом прорицательница вернётся в мир живых, услышит ли Ада от неё «спасибо»?.. Вряд ли.

— Хорошо. Я могу оставить этот лист у себя? — вспомнив о едва не забытой сигарете, спросила Богословская у гостьи.

    Когда Она назвала место встречи, я не удивился. Чёртовы мешки с блохами только и делают, что шляются по лесам, норовя забраться в самую глушь, где погрязнее. Можно подумать, кому-то есть дело до их сходок. Неужели в 21 веке нельзя назначить встречу в районе с более-менее сносной грунтовой дорогой? Я уже не говорю про асфальтовое покрытие. Не то чтобы я не привык копаться в дерьме — с моим-то профилем работёнки я только этим и занимаюсь. Просто не выношу вида нечищеных ботинок. А после Нского суглинка пару Testoni* за тысячу баксов легче выбросить, чем отмыть до первоначального состояния.

    Я прибыл раньше, дождался Её на опушке. Это не заняло много времени, и вскоре я уже заслышал вдалеке низкое урчанье двигателя. Когда свет фар знакомого Мерседеса затух, я увидел: Она не одна — рядом на пассажирском сидел Денис. Тот самый охотник. С одной стороны, хорошо. Верность и надёжность редко встретишь на Изнанке. С другой же… Я ловлю себя на том, что мои кулаки сжаты, а зубы стиснуты так, что проступают желваки. Усилием воли заставляю пальцы распрямиться. И чего ты так взвился, Гера?

    Снова это бесконтрольное чувство, всего лишь кратковременная вспышка — но блядь! — совершенно мне неподвластная, не отслеживаемая сознанием. Надо поторопить Её с диагностикой. Кажется, у меня совсем мало времени в запасе.

    Много раз размышляя о собственном конце, я никогда не думал, что он может быть вот таким — в шкуре поехавшего, обезумевшего зверя. Вместо потери человеческого облика представлялось что-то стандартное, из разряда «словил шальную пулю в особо горячей заварушке». С поправкой, что заварушка была с очередным ублюдком, воняющим серой.

    А всё же, чем можно объяснить столь крепкую, собачью привязанность? Утром Якуб вылетел из дома как ошпаренный. С таким видом, будто намерен обрушить на Её голову весь город. Как минимум. Несомненно, Её поступок он расценил как предательство. Только вот не похож охотник на того, кто быстро прощает такое. И вообще прощает.

    А сам ты, Гера? Вспомни себя вчера. Не прошло и двух часов, как приполз обратно. Бесился, шипел от слепой ярости, хотел задушить эту змею к чертовой матери — и не смог. Ненавидел себя, Её, этого рогатого козла с его магией — а всё же теперь ты здесь. Готовый убить не Её, но любого другого. За Неё. Ради Неё.

    Я не стал обострять и провоцировать. Лишь кивнул и поздоровался. Теперь не та ситуация. На повестке ночи — потенциальный противник куда опасней, ввиду своей многочисленности. При свете луны стая волков во главе с вожаком запросто сойдёт за боевой отряд по убойности. И Она ещё хотела идти на встречу одна. Змейка-змейка, как ты ещё жива до сих пор.

    — Идём?

    Только бы охотник с его тягой любой чих «лечить» кулаками не пустил переговоры псу под хвост.

Никто не ответил Эго. Хотел ли сам оперативник, чтобы ему ответили? Быть невидимкой — всегда двоякое ощущение. С одной стороны это защищенность, с другой обида. Так девушкам часто хочется, чтобы их заметили, но и не пялились на них во все глаза. Какой только бред не придёт в голову от отсутствия работы. В конце-концов отряд — не команда, не семья. С этими людьми, которые даже не знают его по имени, Эго не придётся ни жить, ни крестить детей

В лучшем случае никто из них не попадет на похороны друг друга, ощущая неловкость выжившего или не ощущая вообще ничего на глубине трех метров.

Аид боится. Это неудивительно. На самом деле все боятся. Никто, никто из этих людей не пожертвует жизнью ради других, они наемники и работают не для того, чтобы их деньги ушли куда-то вникуда. У большинства наверное даже семей нет. Впрочем, есть исключения.

Под металлом шлема, Эго улыбается Аяксу. В армейской учебке у будущего опера был друг, поинтересовавшийся как-то: "Слушай, **** (и это было, как ни странно, засекреченное имя, а не нецензурное выражение), как думаешь, все сержанты такие сволочи?" — Тогда ответ совсем не казался очевидным, но сейчас, будь собеседник жив, можно было бы чуть покачать головой.
В душе сержанта жила мечта о тихой, спокойной жизни, мечта, которую Эго полностью разделял. Ему было куда возвращаться, было ради чего жить.

Лжец... Никогда не признается, но война подарила ему, выходцу из трущоб, хоть какое-то будущее. Этот парень был симпатичен Эго, и все же разведчик отдавал себе отчет в том, что вероятно такие истории не заканчиваются хэппи-эндом. Мечта положить конец Войне хороша — если отдаешь себе отчет в том, насколько не идеальным оказывается мир. На войне всё просто, есть союзники и противники. А в мирное время, что чувствует человек когда понимает, что есть лишь попутчики и соперники, что ничего не изменилось по сути, но по форме размылось, потеряло ясность... Измены подруг, предательство друзей, раскаяние и страдания врагов — готов ли ты к этому, Лжец? Как бы то ни было, если они выживут и когда-нибудь встретятся, Эго пожмет товарищу руку. Войну сложно пережить. Во всех смыслах.

Душа. Есть ли жизнь после тридцати? Эго предстояло узнать это через год, но штатного медика отряда ему сложно было представить в роли жены, матери, да хоть кого-то кроме штатного медика отряда. Женщинам в этом смысле на войне куда тяжелее, война удаляет их от того образа, который женщинам диктует общество. Вернется она домой, старородящая, лишенная всех связей кроме фронтовых. Что будет делать? Откроет медпрактику? Смешно. Вероятно Душа в глубине души и сама понимает, что привязана к Оракулу до конца своих дней. Ее война не закончится.

Мышка. Выглядит молодо. Война идет десять лет. Если предположить, что ей двадцать два (точного возраста Эго не знал) то когда всё началось ей было двенадцать. Вот уж кто совсем не видела мирной жизни, совсем не пожила. Она ответила: "Есть чем" — Идеализм, мечты. Может что и получится. По крайней мере хотелось бы верить в это. Не должны девочки подыхать вот так...

Мойра. Темная лошадка. Честно говоря Эго не знал о ней ровным счетом ничего, кроме того, что она куда ближе чем он сам, общается с остальными. Честно говоря она больше всего напоминала ему Мрака, оба спокойные, дисциплинированные, не хватающие звезд с неба, не особенно рефлексирующие о своем состоянии.

Наконец, Иволга. Фаворит гонки, может быть потому, что разведчиками часто приходится работать вместе. Эго любил ее (не в половом смысле), иногда до боли, в моменты, когда женщина могла сделать глупость, способную прикончить их обоих, и не делала ее. Честное слово, ничто так не вдохновляет как чужие усилия по спасению твоей собственной жизни. А еще они практически не говорили друг с другом.

Что уж там, Эго ни с кем практически не говорил по настоящему. Кроме, наверное, Аида. Этот просто мог прочесть мысли. Хороший он, кстати, парень.

"Держись Аякса с Душой и выживешь. Он прикроет, она заштопает"

Мысленно посоветовал товарищу оперативник, прерывая бесконечный поток рефлексии — и как успел только.

Приказ есть приказ.
Время работать.

— Есть.

Коротко ответил сержанту.
Дождался пока Аид вскроет дверь, заодно оценив находчивость командира — когда боец делает дело, он не паникует.
Проверил дюльфер в бедренном отсеке экзоскелета.

— Осторожно, там могут быть мины.

Предупредил Иволгу. По крайней мере, так поступил бы сам Эго, командуй он обороной комплекса, заминировал шахту, да и лестницу заодно.

Потом осмотрел стены на наличие замаскированных мин или взрывпакетов, осторожно зафиксировал дюльфер, и начал спуск...

1 – Time Shift

[ссылка]

Чёрный силуэт «вайпера» скользит над объятой пламенем Веной, мрачно поблёскивая во мраке хромированными боками. Безликая серая цифра «49» нанесена на корпус справа от светло-серого кольца безошибочно узнаваемого во всём мире символа корпорации. Далеко внизу, на окутанных огнём и паникой улицах, бегут в ужасе люди, не обращая ни малейшего внимания на одинокий летательный аппарат.

Небо затянуто тёмными тучами, зарево многочисленных пожарищ играет ночными тенями на грозовых облаках.
«Вайпер», заходя на посадку, закладывает вираж – на несколько секунд перед глазами оперативников предстаёт во всей своей мрачной гротескной красоте панорама полуразрушенной столицы Конфедерации.

Альянс наступает по всем направлениям.
По изрытым воронками улицам длинными вереницами тянутся тёмно-синие танки, поливая из встроенных огнемётов нижние этажи прилегающих зданий струями белого пламени. Основные орудия время от времени вздрагивают, превращая в пыль очередную баррикаду на пути или брошенный без присмотра автомобиль.

Ночное тёмное небо прорезают силуэты сверхзвуковых истребителей класса «Фантом» – серебристые тени на скорости проносясь вдоль борта «вайпера», пикируют вниз, выпуская ракеты. Величественное белоснежное здание Капитолия Вены, на крыше которого несколько крошечных тёмных фигурок неуклюже и тщетно выцеливали «фантомы» из переносных ПВО-установок, вспыхнув, превращается в десятиметровый столп дыма и пламени. Вдалеке, за чертой города, на холме степенно и неторопливо разворачиваются артиллерийские комплексы «крестоносец», готовые сровнять с землёй последние очаги сопротивления конфедератов.

– Аякс, – глубокий бархатный голос Афины прорезает молчавший доселе радиоэфир спецотряда. – Командование приняло решение инициировать программу «Немезис». Орудие калибруют и наводят на цель – как только противовоздушные щиты над Веной выйдут из строя, объект уничтожат. У вас около получаса.

«Вайпер», маневрируя на антигравитационных двигателях, стремительно опускается на асфальт около какого-то непримечательного одноэтажного здания из сплошного бетона. Объект находится почти на самой окраине города, в отдалении от наиболее горячих точек конфликта – фильтруемые шлемами взрывы гремят и полыхают на горизонте, навесные лазурно-синие лучи «крестоносцев» прорезают ночное небо жуткими смертельно опасными радугами, но именно здесь, около точки назначения, пока ещё царит относительное спокойствие.

Несколько человек в чёрной униформе выбегают на посадочную площадку перед комплексом, открывая по зависшему штурмовому модулю беглый огонь. Пули царапают бронированные борта «вайпера», медленно и угрожающе поворачивающего к противнику нос. Один из солдат опускается на колено – в продолговатой чёрной трубе на его плече без труда узнаётся ПВО-установка, пустить которую в ход конфедерат просто не успевает.

Подвешенные на обоих бортах «вайпера» крупнокалиберные шестиствольные пулемёты разогреваются – длинная очередь выбивает асфальтную крошку и в считанные мгновения перечёркивает солдат, разрывая на части. Штурмовой модуль выпускает в распахнутые настежь ворота комплекса несколько ракет, заставляя здание содрогнуться до самого основания.

Задняя стенка транспортного отсека откидывается, трансформируясь в трап. «Вайпер» зависает в нескольких дюймах над асфальтом – из глубин комплекса клубами валит густой чёрный дым, по посадочной площадке хаотично разбросаны мёртвые тела разорванных орудиями конфедератов.

– Аякс, источник сигнала на нижем уровни комплекса. Без «Немезиса» с поверхности его не достать, найдите способ спуститься, – снова голос Афины.

Герметичный шлем костюма класса «Спектр» не пропускает дым.
В главном зале первого этажа разруха и хаос. Несколько перекрытий обвалилось, оборудование непонятного назначения изрешечено осколками, искрит и панически мерцает разноцветными огоньками. Индикатор около единственного грузового лифта пылает алым – либо заблокирован, либо повреждён взрывом.
Около шахты – ведущие на лестницу двери.

Изувеченный солдат в чёрной униформе Конфедерации, оставляя тёмный кровавый след, ползёт сквозь клубы дыма по усыпанному бетонной крошкой светлому полу. Отчаянно помогая себе локтем единственной уцелевшей руки, он подползает к правому сапогу Мойры. Вторую руку бедолаги начисто срезал один из осколков вместе с большей частью плеча. Солдат задирает вверх подбородок – Мойра видит бледное обескровленное лицо с глубоко запавшими горящими лихорадочным блеском глазами.
У конфедерата болевой шок, едва ли он может представлять хотя бы малейшую опасность для «Альфы». Едва ли, впрочем, у него есть хоть какие-то шансы на выживание в сложившей обстановке, да ещё и под прицелом прогревающейся сейчас в предместьях Парижа установки «Немезис». Пальцы единственной уцелевшей ладони солдата мертвой хваткой вцепляются в щиколотку оперативницы.

Олаф замер, неверящим взглядом уставившись на бывшего штурмана, а ныне командира. Вот так аппетит! Эта фляжка была расчитана на весь переход от порта да порта, а не на то, чтобы вот так... одним махом. Рявкнув "Слушаюсь!", квартирмейстер понёсся к себе в каптёрку, по дороге размышляя. Что же делать? Больше виски на борту не было, а приказ надо выполнять. Добежав до каптёрки, Олаф уже знал, что делать. Налив в стакан крепкого чаю, выплеснул туда из аптечки первую попавшуюся спиртосодержащую бутылочку для запаха, перемешал, вылил во фляжку и понёс обратно на центральный пост.

– Если бы был риск для меня, то и для вас тоже, так что... – ответил Болт, но София, судя по состоянию не была готова продолжать разговор.
  Болт так же ужинал, довольно плотно – еще несколько часов ему точно не спать, а караулить...

Получатели:

— "Круг Велеса", говоришь, — хмурюсь я. — То-то я до их старшОго не могу дозвониться. Яромир, кажется, да? Это не он в застенках сидит? А то у меня заказ от них был, так что теперь беспокоюсь. Как бы они меня под монастырь не подвели....

Загреметь по "двадцать девятой" - это, конечно, залёт. Такого себе позволять нельзя.

— Жесть какая, — искренне говорю я, выслушав всю эту историю до конца. — Я попробую разобраться. Поговорить-то с организатором нельзя? Или его уже того, к стеночке, в подвале, по старой доброй традиции? Кто у нас нынче в комитете заведует "диаспорами"?

Серёжа, Серёжа... Ты вообще в своём уме?! Может, кончено, оно и неправда. Поклёп. Может, этот Уваров хочет от Серёжи таким образом избавиться? Надо с этой ситуацией и впрямь разобраться. Поговорить с Серёженькой... по душам.

— А что там с ГЭС? — говорю я, разглядывая ИгнатичЪа сквозь мутную "чайную" рюмку.

Или это у меня просто взгляд мутится?

На улице темнело, сидел я за столом.
Лесник сидел напротив, болтал о том, о сем.
Что нет среди животных у старика врагов
Что нравится ему подкармливать волков.


Из глубин памяти всплыло бессмертное, а я лишь в очередной раз подивилась полету собственной фантазии и красочности подбрасываемых ею ассоциаций.

Значит не предложение сотрудничества, а предупреждение. Рыцарь, блин. Развелось их тут. Куда ни плюнь, каждый второй - чей-нибудь рыцарь. И чем они тут занимаются? Ходят и глубокомысленные Советы раздают? Поди, нехилая конкуренция.

Погодите, что? Сказочник? На этот раз взгляд мой исполнился недоумения. Нет, эти феи однозначно поехавшие. Королевы, рыцари, принцы, а теперь и сказочники. А единорог там нигде не завалялся?

- Ну-ууу... окей. Лена. - Зависнув на пару мгновений, я оценила солидный внешний вид и видимый возраст феи и добавила, - Сэр.

А то кто знает, еще обидится.

Не сожалею... о том поступке. Пальцы, уже нашедшие оружие в сумке, разжимаются. Руки безвольно опадают вдоль тела. Я поднимаю голову и пристально вглядываюсь в глаза того, кто выгрыз из моей жизни самый её смысл. Радужка серо-голубых глаз выцвела и кажется почти белой на фоне исчерченных красными жилками сосудов белков.

- Раз не жалеешь, нет смысла убивать...

Из меня ушли все силы, словно схлынула приливная волна. Нет смысла продолжать. Я разворачиваюсь. Самое время уйти.

Я заставлю его пожалеть.

Ох, Божечки, кто б знал, как тяжело мне давалось просто находиться в одном помещении с Сергеем. Меня постоянно бросало из крайности в крайность, мысли ходили нестройными табунами, путались, подавали мне сотни различных вариаций изощренной мести, но сходились в том, что быстрая смерть - слишком простой выход.

Я решила. Мне нужно узнать, что он ценит больше всего, что составляет его жизнь. А потом я отниму это. И сломаю его, как он сломал. Этот путь представлялся мне очень долгим, но оно стоило того. Я уже почти взяла себя в руки, уже готова была пойти на контакт, втереться в доверие... Аж повеяло старыми детективными романами про шпионство и предательство. Кто б знал, как тяжело мне было просто по-дружески пригласить его куда-то, чтобы начать выполнять свой план.

Но все как обычно накрылось медным тазом от одной единственной фразы. Его смущенный вид и последние слова сорвали какой-то внутренний стопор, и сжатая пружина в моей грудной клетке, мгновенно распрямилась. С ног до головы по телу прошла горячая волна, а воздух застрял в горле.

- Ты... урррод, - выплюнула с присвистом. Слова неохотно преодолевали сжатую спазмом гортань. - ты думаешь, на тебе свет клином сошелся?!

Я была в ярости. Я много чего хотела бы ему сказать, но никак не могла вычленить из всего обилия самое важное. Слова закончились, и затуманенное гневом сознание прибегло к более весомому аргументу. Мои пальцы сжались сами собой и в следующий момент Сергею пришлось уворачиваться от нацеленного в его морду лица удара.

Влево-вправо качается маятник. Отмеряет суточное вращение Земли.
Вправо-влево качается маятник. Отмеряет время чьей-то жизни.

- Казалось бы тот, кто сам ни раз получал вторые шансы будет более снисходителен к другим в подобной ситуации.

Королева внимательно смотрит на тебя, словно пытаясь проникнуть в твои мысли.

Получатели: Сказочник.
Глайстиг щелкает пальцами и призрачная рука останавливает маятник ровно в середине зала.

- Перейдем к другим делам. Сегодня вечером Двор Парящей Мысли празднует победу в войне. Это удобный случай во всеуслышание заявить о том, что ты - мой рыцарь и можешь говорить от моего имени. Ты сделаешь это?

    В отношениях со служителями Астарот практикует личностно-ориентированный подход. Каждому подбирает «специализацию», исходя из его индивидуальных данных и склонностей. Из меня он сделал профессионального убийцу.

    Если Ада первые несколько лет своей «карьеры» провела за книгами, слушая рассказы о жизни французского бомонда и ухищрениях придворных фавориток, то со мной «покровитель» вёл беседы совсем иного толка. Я оттачивал мастерство умерщвления «в полях» — самые разные техники, от древнего Китая до Второй мировой. Месяцами упорного труда повышал свою эффективность. Учился на собственных ошибках, всякая из которых чуть не стоила мне жизни. Каждое правило этой жестокой игры я выписал своей кровью. Буквально. Ублюдок устроил мне экстремальную практику, кидая в самые горячие точки — вскоре земля стала мне Пеклом.

    Сначала я ненавидел Её. Как же, белоручка-неженка, которую берегут, поручая только лёгкое и неопасное. Я же копался в дерьме, отдуваясь за двоих, рискуя собственной шкурой. Бывали моменты, когда я мечтал убить Её. А теперь готов убить любого за Неё.

    Он всегда залечивал шрамы. Грёбаному эстету нахер не сдалось покалеченное смертное тело. А я был его любимой парой перчаток с идеальной посадкой. Был и остаюсь.

    Но чёрта с два я чувствовал облегчение. Наоборот. С каждым таким исцелением я падал всё ниже. Всё глубже увязал в трясине. Я чувствовал это и был бессилен сделать хоть что-то. Чем больше я преображался внешне, тем чернее становилось в душе. Цветок зла, выросший на соках умирающего дерева. Безукоризненный красавец с сущностью убийцы. Вот кем я стал.

    Я глянул поверх забора. Машина во дворе. Прекрасно. Приезд Петера с его бессменным тревожным чемоданом подсказал мне неплохую идею: как насчёт Boston Brakes, приятель? Один из любимых методов разведки. Осложняет дело то, что машин две, и я не знаю, какой воспользуется моя жертва. Что ж, кому-то из гостю сегодня не повезёт. Допустимая погрешность в нашем деле.

    Лезвие, масло, шприц и пара минут работы — вот весь мой нехитрый арсенал. За шприцем мне даже не пришлось идти в аптеку — его я позаимствовал у помощника. Что до масла, его на кухне у змейки нашлось вдоволь. К счастью, Она хорошая хозяйка.

    Впрочем, я не спешу осуществлять задуманное. Пока. Сначала — осмотреться. Стараясь не обнаружить себя, я осторожно подхожу к окну, из которого струится свет. Пытаюсь различить голоса и число присутствующих в комнате, а главное — вычленить среди них мою цель.

Такси высаживает тебя возле Планетария. Сейчас ранний вечер пятницы и сам планетарий ещё открыт для посетителей. Их не слишком много - но группы детей среднего школьного возраста всё же хаотично перемещаются по территории под не особо бдительным присмотром нескольких взрослых.

Ты находишь свою Королеву внутри башни Фуко, безмолвно наблюдающей за колебаниями маятника. На ней обычная униформа сотрудника планетарий - но то, что перед тобой не обычный человек чувствуется сразу - по ауре спокойного величия. Кроме того, какая-то часть твоей новой силы резонирует с силой Глайстиг. Возможно, она тоже это чувствует, потому что оборачивается, несмотря на то, что ты входишь довольно тихо.

- Здравствуй, Сказочник. Я рада видеть тебя живым - и в подобающем виде. Если тебе есть что рассказать мне - я готова выслушать.

- Назову, - киваю я и на несколько мгновений погружаюсь в размышления. Рукоять удобно лежит в ладони - продолжение моей собственной конечности. Плотный шнур из серебристых нитей словно змея обвивается вокруг запястья, повинуясь легкому движению. Наверное, оружие нужно называть символично и пафосно, но я, глядя на эту прелесть, вспоминаю лекции по простейшим и протистам и немного смущенно выдаю ожидающему ответа оружейнику. - Жгутик.

Подводя итоги этой встречи, получила я даже больше, чем ожидала, хоть и пришлось выложить приличную долю накопленных средств. Зато теперь я стала счастливой обладательницей прелестного и, надеюсь, после урока Степана Никифоровича хоть сколько-нибудь опасного тентакля.

Солнце поднялось высоко и светило по-летнему ярко, что причиняло мне число психологический дискомфорт. Время для меня было более, чем позднее, самое время отправиться досыпать, чтобы перед вечерней встречей оказаться в тонусе и во всеоружии. Но не тут-то было. Стоило двери квартиры с протяжным скрипом захлопнуться за моей спиной, как в кармане завибрировал телефон. Глянула на время, потом на незнакомый номер и, проклиная бодрых дневных жителей, которые не стесняются тревожить честных вампиров в законные часы отдыха, со вздохом нажала на зеленую кнопку.

Пятница, около четырёх часов дня
Горский микрорайон

Солнечный пятничный день. Во дворах играют дети, а самые оперативные взрослые уже кучкуются у пивных, чтобы начать отмечать окончание трудовой недели. Но твои заботы не зависят от дня недели, иногда кажется, что они идут бесконечными, всё нарастающими волнами. Ты стоишь в полосе прибоя: волчья природа не даёт вернуться на берег, к людям, а человеческая - не позволяет с разбегу нырнуть в море алчности и жестокости, которой иногда представляется Изнанка. Пока ты стоишь, но капля камень точит...

Ты поднимаешься по лестнице и звонишь в квартиру. В прошлый раз здесь пахло Мариной и её свежепролитой кровью - когда это было? Меньше недели назад?

Из квартиры слышатся шаги, шорох, а потом приглушенный дверью голос Даниэль спрашивает:

- У меня что, висит объявление "Все кто в розыске - заходите"?

Дверь тебе, естественно, не открывают.

— Вам спасибо, — беззлобно усмехаюсь я. — Без Вас пришлось бы грузчиков нанимать, а потом ещё прикапывать их после того, как они увидели слишком много.

Последнее, конечно, было шуткой. Ведь так?

Я пожимаю протянутую руку. Рукопожатие моё сухое, и в чём-то даже более "испытывающее", чем при первой встрече. Но взгляд стал чуть мягче. Словно бы я потихоньку выстраиваю мнение о Сергее в своей голове, и пока что кирпичики выходят хорошие, надёжные, где-то потёртые, но без видимых трещин.

Может быть, немного ворованные, но что теперь поделать?

— И я рад знакомству. И очень рассчитываю на дальнейшее плодотворное сотрудничество. Берегите себя.

И отпускаю Сергея с Богом.

Перед пробуждением сон уже не так крепок, и сознание сквозь дымку дрёмы улавливает звуки жизни внешнего мира. Аду разбудил сладковатый цветочный запах, нет-нет да и подразнивающий ноздри ненавязчивым шлейфом. А ещё на кухне что-то позвякивало и пахло чем-то вкусненьким.

Спящая перевернулась на спину, зевнула, сладко потянувшись, и нехотя открыла глаза. Чтобы обнаружить на постели рядом с ней букет насыщенно-красных роз, перевязанных ленточкой в тон лепесткам. Девушка замерла, удивлённо рассматривая подарок и гадая, кто бы это мог его оставить. Впрочем, вариантов было немного. Неужели Герман? Но Вейц не отличался склонностью к сантиментам, и Ада не помнила, чтобы на её памяти он когда-либо оказывал кому-то подобные знаки внимания.

Виски саднило нещадно — количество выпитого прошлой ночью всё же давало о себе знать. И надо же как своевременно — на тумбочке оказался стакан с таблеткой алка-зельтцера!

— Спасибо, Гера… — пробормотала девушка, сгребя таблетку и смакуя каждый глоток воды.

Сушняк жуткий. Уговорив стакан почти залпом, меченая пододвинулась к букету и робко, будто опасалась, что стебли сейчас обратятся в клубок ядовитых змей, протянула руку. Она любила розы — этих капризных, прихотливых и хрупких цветочных королев. Любила их аромат, заполняющий сад ранним утром и в вечерние сумерки. Любила качаться на качелях в своём маленьком райском уголке и наслаждаться их незатейливой, скромной, лишённой вычурности красотой.

Приятно удивил, змеёныш, что тут скажешь. Наверное, ему всё-таки что-то надо от неё — вот и подлизывается. Мысль о том, что приятель таким образом решил извиниться, не желала укладываться в голове — гордый до заносчивости Вейц сроду ни у кого не просил прощения. Хотя сегодня утром было дело… Перед тем, как он решил порукоприкладствовать.

С порога кухни Аде открылось зрелище ещё более удивительное. Герман, всё в той же рубашке с засученными рукавами и почему-то босиком, стоял у плиты, вооружившись деревянной лопаткой, и что-то увлечённо готовил.

— Доброе утро. Как спалось? — заметив девушку, поинтересовался он, не отрываясь от процесса.
— Ты готовишь?.. — обронила Ада первую пришедшую на ум мысль, продолжая заворожённо рассматривать босые ступни мужчины.

Никогда раньше она не видела его расхаживающим вот так по-простому, без костюма и начищенных ботинок, по-домашнему расхристанным. Во время их встреч Герман всякий раз представал одетым с иголочки, и Ада настолько привыкла к этому опрятному, безупречному образу, что сейчас не могла избавиться от внезапно нахлынувшего ощущения уюта — расслабленного и лишённого суеты.

— Я подумал, что ты проголодаешься, когда проснёшься. Будь у меня больше времени, сообразил бы что-то поизысканней. А так придётся довольствоваться скромными креветками в сливочно-чесночном соусе и салатом со шпинатом. Ты же ешь шпинат?

От такой рекламы у Ады в животе забурчало — сейчас она была готова слопать хоть сырую, нечищеную картошку. А здесь — такой деликатес!

— Нет, ты не понял. Ты готовишь.
— И что здесь удивительного? — улыбнулся Вейц. — Большинство живых людей обладает этим навыком.
— Да просто на моей памяти ты или по ресторанам ходил, или меня гонял по всей округе тебе за бешамелями, — проворчала девушка, по приглашающему жесту шеф-повара усаживаясь за стол.
— Если я так делаю, это не значит, что не умею готовить сам, — пожал плечами Герман.
— Люди твоего достатка вполне могут позволить себе кухарку и навсегда забыть о бытовых проблемах. Не думал о таком варианте?

Ада скинула тапочки и уселась по-турецки — одна из её любимых поз даже во время трапезы.

— Не люблю посторонних на моей территории, — пояснил Герман. — Мне хватает домработницы, приходящей 2 раза в неделю делать уборку в моё отсутствие. Повариха… можешь считать это профдеформацией химика, но пищевые вопросы я не поручу никому.

Поставив перед Адой дымящуюся тарелку, мужчина уселся напротив с такой же.

— А-а, боишься, тебе цианистого калия в супчик подложат, — подтрунила девушка, не слишком-то рассчитывая на пространный ответ.
— С нашей «профессией», змейка, надо быть ко всему готовым 24 на 7. Так что да, такого исхода я не исключаю тоже, — без тени шутливости отозвался меченый.
— А что же ты у меня столуешься безо всякой боязни? — продолжала допытываться Ада. — Не боишься, что я тебя на тот свет отправлю?
— Не-а.

Положив на колени тканевую салфетку, Вейц уже уплетал за обе щёки. И глядя на него Аде подумалось, что, наверное, с тех пор, как он покинул её дом после ссоры, у него во рту маковой росинки не было… Нехорошо вышло.

— По каким-то причинам, змейка, мы друг друга убить не можем. И хоть временами я тебя раздражаю — как и ты меня — отравить меня или каким-то ещё способом умертвить, у тебя не поднимется рука. Как и у меня на тебя.

Гурман обмакнул в соус очередную креветку и, глянув на хозяйку дома, заметил:

— Но вообще я удивляюсь, как ты можешь быть так беспечна — и до сих пор жива. У тебя даже простейшей охранной системы не имеется. По крайней мере, я не нашёл.
— Да-а, видать, тяжела и сурова жизнь в Екатеринбурге, если ты такой дёрганый… — протянула Ада.
— Зато я нашёл двух сомнительных типов, хозяйничающих будто у себя дома, — не обращая внимания на подколку, продолжал Вейц.
— Это не сомнительные типы, а Сергей с Денисом. Не извольте беспокоиться, Ваше паранойшество.
— Сергей Кравец и Денис Якуб. Да, я уже в курсе.

Мужчина отпил чаю, глянув на собеседницу так, будто хотел сказать: «От того, что у этих типов есть имена, они не становятся менее сомнительными».

— И я сама их пригласила. Что, уже нельзя устроить дружеские посиделки?

Ада потихоньку начала выпускать колючки. Ей не нравились допросы и нравоучения. Особенно, когда эти два жанра сочетались вместе. Особенно, когда их автором выступал язвительный братец. В такие моменты Герман становился невыносим.

— Милая сестра, о каких друзьях ты говоришь? — иронично вздохнул Вейц.

Конечно, он имел в виду, что у меченых не бывает подобных отношений — все их знакомства и контакты сводились к контрактным обязательствам и взаимным долгам. Или не взаимным.


Получатели: Герман Вейц, Ариадна Богословская.— Ты точно уверена, что стоит водить знакомство с такими людьми?
— В нашем мире нет святых, Гер, — возразила девушка. — Что ты как ханжа пуританская, в самом деле.
— Допустим. Однако я сейчас о другом, змейка.
— Говори прямо уже, — не выдержала иносказаний и долгих предисловий Ада. — И так голова с бодуна трещит, а тут ещё твои витиеватости!
— Я говорю о том, что ты слишком легковерна и неразборчива в связях и поспешно записываешь в друзья тех, кто ими в действительности не является, — переформулировал Вейц.
— Боюсь, «неразборчива в связях» — это про другую степь, — попыталась отшутиться девушка.

Но не тут-то было — змеёныш прицепился как банный лист, и его настойчивости мог бы позавидовать самый дотошный следователь.

— Как давно ты с ними знакома?
— С Дэном года два уже, — протянула Ада, припоминая. — Он меня тогда от упыря спас. Хорошо, гад, присосался. И если б не Дэн, я бы тут сейчас перед тобой не сидела. А Сергея вторую неделею знаю, мы соседи по «доменам», — хмыкнула она. — Ну, ты же знаешь эти замуты оборотней с территорией? Он очень трепетно к своим границам относится. А тут мой дом так некстати выстроен.

На слове «оборотней» бизнесмен заметно поморщился. К волкам он относился пренебрежительно, считая чем-то средним между блохастым генератором проблем и безмозглой машиной для убийств.

— Две недели — срок, безусловно, солидный и достаточный для того, чтобы узнать человека, — сыронизировал он, продолжая допытываться: — Вас связывают только дружеские отношения?
— Это ты сейчас так ненавязчиво пытаешься выяснить, с кем я сплю что ли? — приподняла бровь Ада. — По-моему, ты опять наглеешь, Вейц. Я же к тебе в штаны не лезу!
— Вообще-то уже залезла прошлой ночью. И без моего, позволю заметить, спроса, — не дрогнув ни одним мускулом, отрезал тот.

Девушка осеклась и, покраснев, отвела глаза. А Герман, наколов на вилку креветку, как ни в чём ни бывало продолжал:

— Сейчас я спрашивал про иное. Взаимные долги.
— Как же ты бесишь, — огрызнулась Богословская.
— Порой это взаимно, — парировал мужчина. — Так что насчёт долгов?
— Дэну я сама должна. С Сергеем сложнее… Там Повелителю долг.
— Открытый, — с интонацией констатации уточнил бизнесмен.
— Открытый, — эхом повторила Ада и вдруг вспыхнула. — Да что такое-то! Говори уже, к чему клонишь!
— Я просто собираю информацию для анализа, змейка. В том числе для тебя, — и бровью не повёл меченый. — По правде сказать, насчёт Дениса у меня исчезли всякие подозрения, как только он на моих глазах совершил достойный поступок.
— Достойный поступок? — переспросила девушка.
— Да. Причём дважды, — кивнул Вейц. — Он защищал тебя ценой своего здоровья. А может быть и жизни. И сделал этот выбор не раздумывая.
— Похоже, всё самое интересное я проспала…

Богословская озадаченно почесала в затылке.

— Это случилось во время утреннего инцидента в ванной. В то время, как я пытался привести тебя в чувства, Денис, очевидно, принял меня за твоего мучителя. Вторгся в дом, воспользовался беспомощным состоянием хозяйки… Ну и далее по списку додумал.
— И теперь он сильно зол на тебя, парень, — вставила девушка, вспомнив, каких «комплиментов» на дорожку удостоился бизнесмен из уст охотника.
— Досадное недоразумение, — согласился Герман. — Но я уверен, мы всё уладим. А вот поведение твоего второго друга, — на этом слове мужчина поджал губы, — вызвало у меня вопросы. Много вопросов.
— Это Сергея что ли? А с ним-то вы чего не поделили?
— Трусливый, двуличный лицемер твой Сергей, — последовала ёмкая характеристика.

Удивлённо округлившиеся глаза Ады были ему ответом, и Герман решил распространиться:

— Любитель тихих шагов и подлых атак.
— Он на тебя напал?!
— Поначалу даже не пытался. Оставался сторонним наблюдателем и комментатором. Честное слово, попкорна только не хватало. Но с этой ролью успешно справлялась чашка чая. Когда появился Якуб и он оказался в большинстве, тогда и решил погеройствовать с тыла.
— Ну, он, наверное, тебя за Повелителя принял. Вот и не стал лезть.
— Если бы он принял меня за шефа, то обращался бы иначе, — возразил Герман. — Кстати насчёт шефа. Ты говорила, у них какие-то совместные дела?
— Типа того. Его тут на днях ФСБ жёстко прессануло… Сергея, — начала рассказывать Ада, но мужчина перебил:
— То самое ФСБ, которое подпольное, по Изнанке специализируется?
— Да. Но откуда ты…
— Пока неважно, — отмахнулся меченый. — Прессануло по какому поводу?
— Да учудил он, конечно… — вздохнула Ада. — К ним в штаб вломился с одним товарищем. Родича спасать пришёл. Ну и порешил там нескольких… Задрал насмерть. Эти взъерепенились, объявили усиление. С камер сняли его физию, ориентировки сделали. Теперь он в федеральном розыске, короче.
— Так вот кто осиное гнездо разворошил и подложил свинью всей Изнанке.

Герман побарабанил пальцами по столешнице и поднял на собеседницу ожидающий взгляд, побуждая продолжить рассказ.

— Ну и вот. Прибегает он после этого ко мне, весь такой на нервах, и прямо к Повелителю сразу на личную аудиенцию просится. Я говорю, может, это... остыть маленько и попозже? На горячую голову можно же что угодно подписать. Нет, говорит, это срочно и надо вотпрямщас. А это среда была как раз, вечер. И Повелитель-то у меня уже сидел. Короче, Серый у Повелителя попросил сменить ему внешность в волчьей форме. Чтоб фэбсов со следа сбить.
— А шеф что?
— Что-что. Сменил, конечно. Ему-то такое раз плюнуть, дело пяти минут, — улыбнулась девушка. — Я своими глазами видела, очень красиво получилось. Второго такого волка в Новосибе не сыскать теперь.
— Ага. А во дворе у тебя он отсиживается и чаёк попивает — это, конечно, потому что подругу подставлять не хочет и чекистов на хвосте привести, — паранойя Вейца и не думала униматься.
— Гер, не вибрируй ты. Сам хлеще чекиста перестраховываешься, — хохотнула девушка. — Везде тебе слежка и прослушка в кустах мерещится.

Но мужчина и не думал шутить.

— Дорогая сестра, тебе не приходила в голову мысль о том, что когда тебя заметут за соучастие, то выручать твою очаровательную попку из камеры — это последнее, о чём задумается господин Кравец? Если вообще задумается.
— Герман! — повысила хозяйка дома голос, сверкнув глазами. — Если кто-то тебе не нравится, это не даёт тебе права клеветать! А тем более указывать мне, с кем общаться, а с кем нет.
— Я знаю лишь то, что не следует ждать ничего хорошего от того, кто любит подкрадываться со спины, — спокойно парировал бизнесмен.
— Всё это — не факты, а всего лишь твои домыслы на основе личной неприязни. Хватит уже наговаривать на человека, — отрезала Ада, начиная терять терпение.

— Что ж, — хмыкаю я. — Среди Охотников разные попадаютс... ссссстоооп!

Хорошо ещё, что я дорогу успел перейти. Не хотелось бы глупо застывать на зебре. Тут светофор быстро переключается, как я поняе.

— Вот, значит, на что Даниэль-то намекала. А я, старый дурак, и не понял сразу. Вы, у нас, Сергей, из этих... Из "лунатиков", как их один мой друг называл?

Все ведь признаки налицо были. Тоже мне, Шерлок. Хотя... Какие уж тут все? Ну, ест парень много. Кто сейчас мало ест?

И всё же несколько удивлённый этим фактом, я пока пропускаю слова об "особе" мимо ушей.

- Джеф...
Пауза. Стивенсон уже знал чего ждать.
- Ты случайно не пил на берегу?
Капитан поинтересовался об этом ласково и как бы невзначай, но за этим скрывалось вполне конкретное подозрение. Уж больно часто они попадают в неприятности...
- Экипажу занять боевые посты. Готовность 1!

Сказчоник, все так же благодушно улыбаясь, молчит, смотрит на Сергея. В голове всплывают чужие воспоминания, принадлежащие мертвецу Адаму. Об оборотне, который обожает кровь. Сидящий перед ним парень в олимпийке и с фигналом, правда, выглядит незнакомым. Вернее черты лица те же, повадки старого знакомого, но смотрит на него уже кто-то другой. Кто-то живой.
Пока длился ритуал приветствия, Сказочник заказал и себе пельменей, вернулся за стол, снова приветливо улыбнулся Сергею и Александру.

Я вхожу в пельменную, мягко спускаясь по ступенькам, которые уже забыли тяжесть моих ног. А ведь хорошее место это было. Душевное. Как там нынче говорят? Ламповое...

Немолод Александр Ярославович Маркин. И усталость с лица не исчезнет, даже если неделю он будет спать беспробудно. Старается он-я держаться молодцом, уверенно, надёжно, крепко. И взгляд у него-меня колючий, внимательный, острый не по годам.

Нюх Оборотня уловит от меня неплохой одеколон и совершенно мерзкий аромат табака, настолько ужасного, что такой бы в нынешний "беломор" не добавили. Он не просто мерзкий - он вызывающе мерзкий. Специально мерзкий. Не для Оборотня задумка - скорее, общая идея такая. Если уж травить себя, то самым жутким и мучительным ядом.


Получатели: Сергей Кравец.

Быстрый взгляд по парню. Синяк. Олимпийка. Повязка. Впору тут же в уборную бежать - не там ли машина времени, на которой юнец прибыл из старых добрых 90-х? Вид Сергея полностью подтверждает слова Сказочника - и про проблемы, и про след кровавый.

— Маркин, — представляюсь я, на этот раз в живую. — Александр Ярославович. Спасибо, что пришёл.

И снова протягиваю руку для пожатия. Проверки ради. Посмотрим, что ты за птица - вернее, что ты за волк такой - Сергей Кравец.

Левая же ладонь, в перчатке не по погоде, висит спокойно, даже расслаблено. Чего напрягаться-то, верно?

    Она выдыхает с облегчением — и дуло перестаёт пялиться на меня своим единственным глазом. Я читаю на Её лице смущение, хоть Она и пытается скрыть. Инфернальная женщина с нравственностью ангела. До встречи с Ней я представить не мог, что такое бывает.

    Подписав контракт, меченые скатываются очень быстро. За какие-то пару лет можно потерять моральный облик настолько, что становишься другим человеком. А точнее — нелюдем. Тьма — слишком тяжёлое бремя для смертного. Словно кислота, она разъедает наши души, сжирая всё хорошее и обнажая скрытое в глубинах уродство.

    Но Она никогда не замарается. Потому что родилась уже Тёмной.
     — Вейц, ты вконец долбанутый.
    — А тебе всегда не хватало решимости спустить чёртов курок.

    В три стремительных шага я пересекаю комнату и хватаю Её за горло, с размаху впечатывая в стену.

    — Что ты сделала со мной? — цежу сквозь зубы.
    — Гер…ман… ты что… — сипит Она.

    Обеими руками вцепляется в мою ладонь в тщетной попытке разжать пальцы и глотнуть воздуха. Ущемление шеи — стандартный приём, который выводит из строя даже профессиональных бойцов. Что уж говорить о девчонке.

    — Что ты сделала со мной? — повторяю я вопрос и чувствую, как начинаю по-настоящему злиться.

    У Неё тёмные, почти чёрные волосы и светлая кожа. Необычное сочетание. На контрасте с намокшими прядями, прилипшими к лицу, щёки кажутся выточенными из Каррарского мрамора. Или фарфора. Хрупкий материал: стоит надавить чуть сильнее, как разлетается на куски. И кто только придумал делать из него посуду?

    Я внезапно ловлю себя на мысли, что мне приносит удовольствие иметь этот выбор: сжать или ослабить хватку. От него зависит чужая жизнь. И мне нравится держать её в руках.

    А может Она просто побледнела от страха? Он мелькает в голубых глазах на мгновение, но быстро перерождается в гнев.

    — Ты хоть… знаешь… чтό Он с тобой… сделает?

    Бедная дурочка. Как же он запудрил тебе мозги. Всё продолжаешь надеяться на своего Повелителя? Для него ты не более чем мотылёк-однодневка, хоть и редкий для его коллекции.

    — А ты думаешь, мне теперь не плевать, как я окочурюсь?

    Я ехал сюда с одной мыслью — если сдохнуть, пусть лучше от Её руки. Я грёбаная марионетка, в которой больше нет жизни — это Она высосала последние капли. И вся Преисподняя мне свидетели, как же я ненавижу Её в эти секунды!

    Она сопротивляется. Трепыхается и извивается, надеясь вырваться на свободу. Нет, дорогая, фокус не пройдёт. Я слишком долго провёл в обществе лучшего серпентолога мира — и даже регулярно им бываю.

    — Первое правило ловца змей: хватай крепко за сочленение шеи с головой, чтобы гадина не извернулась и не цапнула, — сообщаю я тоном лектора, сильнее надавливая большим пальцем на пульсирующую жилку.
    — Псих…

    У Неё уже почти не осталось сил бороться. Скоро кислородное голодание сделает своё дело, и как закономерный итог — обморок. Но Она не сдаётся. Она всегда была упорной.

    — Лучше говори, змея. Ты мне всё скажешь.
    — О чём… ты? Не пони…
    — Да неужели? — окончательно разозлившись, я и сам перехожу на шипенье. — Вот об этом, твою мать!

    Я поднимаю левую ладонь на уровень Её глаз, демонстрируя свежий порез.

    — Что ты сделала? Что это был за ритуал? Говори!
    — Это не я… Герм…
    — Врёшь! Думаешь, я не в курсе, что твоя бабка была ведьмой? И тебе передался её проклятый дар!
    — Я ни при… чём…

    Она вдруг перестаёт цепляться за мою руку в попытке разжать «капкан». И из последних сил поднимает вверх ладонь. На внутренней стороне — точно такой же порез, копирующий мой собственный.

    — Это Повели…

    Договорить она не успевает.

— Конечно, встретимся, — уверенно отвечаю я в трубку. — И перетрём, и разольём, и порежем тоненькими ломтиками, как в старые-добрые. Постараюсь сегодня вечером заглянуть.

Возвращаю трубку полицейскому и не могу не добавить с мечтательной улыбкой:

— Ах, какой мужчина! Настоящий полковник!

Это я конечно о Петре.

Когда мы снова остаёмся одни - без лишних глаз, ушей и автоматов - и вязкая, опасная аура Изнанки снова наполняет комнату, я перевожу взгляд с Ксении на Корнета. И из ободряющего он становится очень тяжёлым. Неприятным. Словно бы сапог, который вот-вот на шею наступит.

Или копыто коня, которое раздробит череп.

Можно было бы позлорадствовать. Позубоскалить. Ткнуть Корнета в лицо - мол, говорили же тебе. Предупреждали. А так, и девушек напугал, и сам предстал не в лучшем виде. И я бы не удержался... Лет этак -дцать назад.

Но староват я для этого.

— Добрый день, — вежливо улыбаюсь я госпоже Мцеславской. Помнит ли она меня вообще? Вот и проверим.

И снова кованой подковой-взглядом по Корнету - БАХ!

— Господин Корсаков, — веско говорю я. — Давайте-ка с Вами отойдём и побеседуем с глазу за глаз. На кухоньку сходим, чаёк заварим. Если Вы не против... Найдём удовлетворяющий ВСЕХ выход из этой ситуации.

Если вдруг кто-то начнёт чудить, то у Пятнышка хватит ума и умения, чтобы меня кликнуть. А там, на кухне, и револьвер мой заодно. Прихвачу его. Не хочется при девочке и её матери разговаривать о "делах", особенно о неприятных.

Пятнышко, похоже, Сказочнику не поверила, насчёт отца-то. Или не осознала ещё. Ох... Заберу её, теперь уже твёрдо и окончательно решил я. Попробую по-доброму, но если не выйдет...

Выйдет. Должно выйти! Не 90-е же.

Я взглядом подталкиваю Корнета к кухне и как бы невзначай так, скользом уточняю, возвращаясь к моему предыдущему предложению:

— То есть, от защиты и покровительства леди Глайстиг Вы, господин Корсаков, отказываетесь?

- Давай-те не перегибать с этой... - Подал голос Ансгар, немного замявшись, вспоминая трудное, но приличное слово, что вылетело из головы в самый неподходящий момент - Паранойей, во! В мире же полно наголюбов, они не могут быть все заодно.
+++

Стоять на страже же оказалось довольно трудной задачей, но совсем не по тем причинам, которых стоило бы стыдиться - не рассеянность, ни усталость мешали подземному жителю, но невероятное зрелище красот наземного мира - у гнома то и дело прорывались тихие вздохи восхищения, пока он наблюдал, как высокий, недостижимый потолок небес меняет оттенки, как свет огромного небесного фонаря отражаются водами озера и играют в шумящей листве. Ансгар был воином, и для столь необычного для него зрелища у него рождались лишь совершенно нелепые сравнения - цвета, в которые окрашивался потолок напоминал шкурки нагов, то совсем малышей, то нагов постарше. Иногда оттенки походили на разогретый в горне металл, ждущий ковки, а то, как шевелящаяся листва отбрасывает тень и вовсе не с чем было сравнивать, как и пение проснувшихся мелких, пернатых наземных животных... Сейчас, когда за гномом никто не наблюдал, Ансгар мог искренне удивляться, как столь крошечные существа могут выводить, пусть и простые, но прекрасные мелодии. Что уж говорить, гном не знал никого из собственного народа, кто мог бы петь также - его боевые товарищи считали что петь нужно громко, и чем громче ты выкрикиваешь песню, тем, собственно, она и красивее.

Не успел Ансгар расстроиться от того, что вспомнил погибших товарищей-легионеров, как заслышал чьи-то шаги и тихие разговоры. Кто-то вновь проходил мимо лагеря, стараясь пробраться незаметно.
И гном поспешил разбудить отряд. Впрочем, его соратники, видимо, спали весьма чутко и уже вставали с лож сами, а самые легконогие и ловкие даже поспешили на разведку, дабы вызнать, что-же приближается к лагерю.

- Карашок? - Негромко обратился гном к разбуженному происшествием кунари - Я что думаю. Нужно найти кузню и попробовать починить твои доспехи, а то вторые такие, на великанов, найти будет трудно.

— Да знаю я, можешь не вздыхать, — ответила Ариадна, выпуская в тёмное небо струю дыма. — Ты у нас добрый и лишней капли крови не прольёшь. Только вот враги-то тебя щадить не станут... И Изнанка слабаков не терпит и жалости не ведает: облажался — сожрёт да кости выплюнет. Это тебе не Голливуд, детка...

Почему вдруг она заговорила о богемном местечке в далёкой Америке, ведомо было лишь Аде. А сама девушка сейчас с удивлением для себя встретилась с новой мыслью: с Сергеем-волком ей гораздо комфортнее, нежели с человеком. С двуногим Кравцом, постоянно дёрганым и взвинченным, можно было забыть о том, чтобы хоть на минуту расслабиться — в его присутствии мозг сверлила одна мысль: «Какой фортель этот худощавый, вечно будто невыспавшийся парень выкинет в следующую секунду? Грохнет кулаком? Завоет? Прочитает гневную лекцию по этике? Или поставит тебе фонарь под глаз?». Сергей-человек держал в тонусе. Неприятном, каком-то грызущем. Сергей-волк, несмотря на свои внушительные размеры и смертносную силу, был молчалив и уравновешен. Эдакий меланхоличный мыслитель. Вот, даже ласковый.

Ада провела ладонью по склонённой голове грустящего товарища. Густая чёрная шерсть отливала антрацитом в лунном свете.

— Ты смотри, если холодно станет — сигай в окошко, я оставлю открытым. Вряд ли Дениска начнёт по дому колобродить... Максимум до уборной маршрут проложит, — меченая сладко зевнула и потянулась, борясь с искушением устроитьсяна ночлег прямо здесь, на перине из натурального меха оборотня. — А всё-таки ты б ему сказал уже, показался... А то пойдёт по лесам охотиться да не признает за своего... стыда потом... не оберёшься... Ладно, спи волчок. Утро вечера, как грится...

Всё же она заставила себя подняться, сделала пару нетвёрдых шагов к парадному крыльцу. Обернулась.

— Я на качелях прилягу. Если чё, тормоши. Что-то тошно мне сегодня в доме. Простыня ещё эта, чтоб её... Я днём-то не сменила... а щас... Как назло, белая ещё, мать её... — и она скрылась за торцом дома, бормоча под нос бессвязности.

Что за постельное бельё не давало девушке покоя, да так, что гнало её прочь из собственного жилища, можно было лишь догадываться. Конечно, Ада отличалась чистоплотностью — но не до такой же степени.

Стоило её голове коснуться горизонтальной поверхности, как меченая провалилась в глубокое, чёрное, как яма, забытье. В эту ночь Ада не будет видеть снов. Может, оно и к лучшему?

Ну ему легко говорить "не смей расстраиваться" - он же не расстроился. А ей может быть грустно стало! Вот стало и все. А теперь он оставил ее одну, ушел за Керо... это репетиция? Не уходи... Ладно хоть он вернулся довольно быстро.

- ...нет? В смысле ушел?.. ладно. Пусть гуляет, вечером поищем. Надеюсь, его не сильно побьют. Да, давай погуляем. Посмотрим на эту... башню. - Сказала она, вспоминая как до нее идти. Теперь то она не торчит свечкой посреди поля.

Они вышли за ворота и направились к, как коза казалась Рансумонмон, башне некогда злобного магистра Огнебородого. Через час блужданий Рансумонмон наконец вывела Фернана к большому каменному кирпичному кругу. Это были остатки стен башни Олафа, внутри которых валялась груда кирпичей и камней, на вершине которой воткнули табличку с надписью "Aquí bailan y todo estará bien". Удивительное по своей мрачности пожарище. Вот здесь Рансумонмон провела свою юность, стала магом.

- Чудесное место. Они оставили эту груду камней как памятник, утащив все остальное. Насколько я помню эту башню - тут руин должно было быть минимум раза в четыре больше. - Она вздохнула и пошла вперед, к куче камней. - Не хочешь тут осмотреться? Вдруг что-то уцелело... да. Я знаю как это глупо звучит.

Одержимый, которого так усердно держал Карашок рассыпался в прах. Однако для Кунари это было неожиданностью. Его не было в этом мире. Ошеломленный увиденным, словно это было наяву, он упал у костра. Помимо изменившегося цвета там, где огонь попадал прямо на броню, она была вся исцарапана и в рубцах, довольно глубоких. Было заметно как от него идет дым.

Голова резко стала весить больше чем обычно. Но у него получилось. Продолжая лежать, он пошевелил рукой. Было больно. Но это все еще было его рука. Все мысли тоже были его. Значит демон не вселился в него. Он прогнал демона во второй раз, хотя этот второй раз дался ему очень большой ценой. Карашок еще не до конца осознавал что происходит вокруг. Единственное, что он заметил это как стало тихо.

И больно. Он варился во все еще накаленной от костра броне. Кунари резко встал прищуриваясь от боли в голове, которая резала не хуже чем клинок. Начал снимать с себя броню и небрежно кидать ее. Она стала бесполезной. Его золотистая кожа больше не напоминала золотую пыль. Он был бурого цвета. Еще бы немного и он сварился бы как рак, а его пальцы поджарились до костей. Стоять было все еще тяжело. Он аккуратно прилег на холодную, влажную землю.

Это была самая лучшая земля в его жизни.

— Понимаю, что история не терпит сослагательного наклонения, но победителей не судят.
— Да какие ж это победители, если ни тот, ни другой войны не выиграли? — возразила Ада. — Ну да, европейские страны завоёвывали. Так те почти без боя сами сдавались, лопухи трусливые. И мелкие территории, с бабью жопу размером, тебе любой дурак у власти сможет взять. А ты попробуй Россию захвати да удержи.

В рассуждениях девушки по части военного ремесла всё было просто: сумел выиграть войну с Россией и захватить её территорию — победитель. А нет — значит лузер. И, кажется, тем фактом, что ещё никому эта затея не удалась, Ада была чрезвычайно довольна.

— И потом, кончили-то они вообще плохо. Оба. У нас, может, и нет этих… как ты сказал? Колод генералитета? Ну да, такими не располагаем, — согласилась она.

По правде сказать, Ада понятия не имела, какой смысл кроется под этим странным выражением — «колода генералитета». Но из повествования Дениса заключила, что в их стране — и на Изнанке, в частности — таковой не имеется.

— Зато в отличие от сих славных мужей, мы живы и можем действовать. Партизанить по-тихому и без колод.

Очевидно, ни Наполеон, ни Гитлер не входили в личный зал славы Ариадны Богословской. Среди признанных полководцев ей по душе больше был Александр Македонский.

— Можно и казачка, — кивнула меченая. — Под «саботажно-подрывными» работами я как раз это и имела в виду. Как один из вариантов. Только вот диверсанта такого найти непросто. Во-первых, это должен быть натуральный Штирлиц. В плане умений и навыков. Зачем нам простофиля, которого расколют в первую же миссию по вбросу дезинформации? Во-вторых, этот человек должен быть безоговорочно верен Изнанке — чтобы исключить вероятность, что его перевербуют, и к врагам переметнётся. Ну и в-третьих, это должен быть кто-то не близкий, кого не жалко будет в случае его разоблачения. Потому что если кого-то из своих повяжут, тут уж я никак не смолчу…

У самой Ариадны таких кандидатов, отвечающих нестандартным критериям отбора, в кадровом резерве не имелось. Но, может, у Якуба был кто-нибудь на примете?

— Да нельзя его мочить, — с надрывом вздохнула девушка, когда речь зашла о Германе. — Этот крендель — особый меченый, и у Повелителя на него другие планы. Я не стану им препятствовать, хоть и очень хочется начистить ему рожу.

С пару мгновений поколебавшись, посвящать ли Дэна в детали, Ада всё-таки продолжила (а то в обтекаемых формулировках выходило непонятно и бессвязно):
— Ладно бы он только меня обозвал — это ещё полбеды, как-нибудь пережила бы. Но он оскорбил самого Повелителя! Вообще очумел!

Судя по тону демоницы, этому преступлению в её иерархии присваивалась гораздо бóльшая степень тяжести.

— Он назвал детей Повелителя рогатыми ублюдками, представляешь?!

А по активной жестикуляции девушки можно было догадаться, что негодование её ещё нескоро уляжется.

— Вот у тебя бы язык повернулся назвать Индиру Ганди рогатым ублюдком?.. ублюдицей… у неё и рогов-то не было никаких… по крайней мере, на фотках… и вообще видная очень дама была… — на секунду осёкшись, задумчиво пробормотала Ада. — Тьфу ты! Да какая разница, были или нет рога! Она великая женщина и герой своей страны, оказавшая влияние на мировую политику. Будь у неё хоть третий глаз на затылке — её заслуг это не изменит. А этот — обзывается, да кто он такой вообще! Безобразие.

Так, фыркая и костеря Вейца на чём свет стоит, хозяйка дома из положения лёжа переместилась в положение сидя, а потом и стоя (при помощи услужливо протянутой руки охотника). И тут Денис выдал нечто, что заставило Аду вздрогнуть (даже будучи уже сильно нетрезвой) и бросить в сторону друга затравленный взгляд:
— И знаешь, я бы тоже ошейник использовал, если бы столкнулся с чем-то неведомым, что хотел бы удержать на месте.
— Чего?! — округлила она глаза и почему-то покосилась на темнеющий торец дома, за которым скрылся Сергей. — И чем же тогда охотники лучше гэбни?

Сложив руки на груди, Ада напряжённо воззрилась на Якуба в ожидании ответа.

- Джеф!

Раскрыл объятия капитан, когда штурман и по совместительству старший помощник, возник в его каюте. Впрочем, объятия это сильно сказано, обыкновенно, желая показать особое расположение, Эд Стивенсон просто клал обе ладони на плечи подчиненному и на пару секунд застывал, глядя в глаза немигающим взглядом.

Так случилось и на этот раз, но с одной маленькой оговоркой...

Обратиться по имени к подчиненному, даже если у вас в общем-то неформальные отношения, можно позволить себе только в том случае, если рядом нет других подчиненных. В остальное время, субординация представляла собой не прихоть, а условие выживания. Представьте себе, что капитан вдруг побратается со всеми матросами, устроит общую пирушку, а после начнет раздавать указания. Как скоро недовольный собутыльник скажет: "Эдди, что за фигня, ты даешь мне больше работы чем остальным!"

В случае с мистером Моро... Джефом, работать ему и правда придется за троих, но такова уж участь навигатора. "Второй навигатор на корабле - пятое колесо" - Такая есть поговорка. И, несомненно, придумали ее капитаны, не желавшие выплачивать еще пять процентов от общей выручки. В течение месяца спать черт-те-как, есть не со всеми, отлучаясь в уборную дрожать при мысли, что за штурвалом сейчас никого нет и многотонной хреновиной с людьми на борту в данный момент никто не управляет... Тяжела, тяжела доля навигатора. И вот это уже повод выпить.

Капитан подошел к одной из стен, украшенной портретом какой-то незнакомой никому женщины, и парой нехитрых манипуляций извлек из стенного шкафа пару стаканов. На корабле всё, кроме, разве что, водки пьют стаканами. Никаких педиковатых бокальчиков на тонкой ножке.

- Что будешь? Виски, коньяк, вино, водку, бренди? Есть славный ром семилетней выдержки. Шестьдесят процентов, если верить продавцу.

Когда с напитками наконец наступит ясность, вопросам курса должно бы отойти на второй план, но по одному ему известным причинам, Эд Стивенсон считал ровно наоборот.

- Я тут посмотрел на карту, старина. Я правильно понимаю, что на восток плыть короче, но меньше пространство для маневра, да к тому же мы приблизимся опасно близко к полюсам? В любом случае, кажется, мы выбираем в широком смысле, без учета фрахтов, между линиями "Чападо-Чан-Киояма-Новая Фукуока-Новая Женева" и "Чападо-Картахена-Поль-Юрдапар-Шербург-Верхний Ростов-Фунгимош-Лебурьен-Новая Женева"? В чем особенности маршрутов и какой по твоему короче и безопаснее?

Не смотря на героические усилия радиста Морзе возвысить душу зрителя трагедией, Бройлер-747 получил разрешение на экстренное приземление. Экипаж лайнера сумел предотвратить катастрофу, не потеряв ни единого пассажира - и даже несравненную мисс Бурпл (не смотря на все усилия).

Похоже, что это

КОНЕЦ.

В сериале снимались:
Неунывающий и мужественный Командор - Black Dragon
Изобретательный и находчивый второй пилот Дринкинс - AwonGardino
Симпатичная и невозмутимая Стюардесса - kaisa
Хладнокровный и обаятельный радист Морзе - Kravensky
Несравненная мисс Мурпл в роли мисс Бурпл - Amaga

Смотрите на следующей неделе:
В начале XX века в военных лабораториях Первого Рейхсмахта был создан супер-секретный танк, обладавший боевой мощью и сверхоружием, намного опередившим свое время. Для того, чтобы испытать танк и при этом раньше времени не разрушить Европу, он был заброшен в Центральную Африку для порабощения непокорных зусулов. Через некоторое время, в целях безопасности, все, кто знал о существовании этого проекта, были уничтожены и о танке забыли. Тем не менее, его бесстрашный экипаж в составе командира барона фон Швальцкопфа Фон XII, наводчика Ганса Шмульке и простых солдат Дранкеля и Жранкеля не забыли о своей великой миссии и готовы были до конца выполнить свой долг. В анналах истории этот секретный проект остался под названием «Железный капут».

Карашок, безусловно, был хорошим воином, но судя по тому, как он встал на одном месте, словно парализованный и устремил свой взор в одну точку, охранник из него был явно не лучший. Рошек решил помочь своему товарищу в нелёгком деле обеспечения общей безопасности, но решил подойти к вопросу "деликатно".
Пока взор гордого кунари был устремлён в противоположную лагерю сторону, рыжий в меру своих сил скрытно покинул обитель, направившись расставлять импровизированные ловушки в округе. Если враг сможет выжить после падения в волчью яму или поймать брюхом бревно с кольями, то болезненный крик поможет его обнаружить. Идеально.

В ответ на "комплимент" от Лайсы Мирами лишь протянула "Я не убогая..." и надулась. Но тени из обсуждения нашептали ей замечательную идею. А почему бы, собственно, и не попросить помощи у тех, с кем она прожила почти всю свою жизнь?

- А может... может пойдем к озеру? Попросим помощи у Круга Магов, в башне который обитает. Вы же не против, да? Да, они показали себя не с лучшей стороны в бою превратившись в... это. Ну вы поняли. - Она покраснела с ног до головы, словно она говорит вовсе не об одержимых. - Но все равно, там много-много талантливых людей! Например, Первый чародей Ирвинг, или старший чародей Винн. Они могут помочь сражаться с Мором, правда.

    Рискованный манёвр удался. Даже получилось зацепить выстрелом второго сатрапа. За какие-то несколько мгновений тихий переулок превращается в хаотичную картину насилия и боли: брызги крови, синие вспышки, три повалившихся мужика — и я сейчас присоединюсь к этой компании.

    В плечо смачно вгрызаются металлические «гарпуны». Я химик, но с её соседкой, физикой, в хороших отношениях, чтобы понять, что последует через секунду. Тянусь здоровой рукой, чтобы вырвать электроды. Не успеваю. Блядь!

    Тело жестоко скручивает пополам, и я рычу сквозь стиснутые до боли зубы. Суки. Ненавижу.

    Картинка перед глазами временно поплыла, но бывало и хуже. От ломки после опиатов ещё не так выворачивает. Хотя и это цветочки по сравнению с ощущениями от когтей какого-нибудь инфернального козла.

    Боль лишь подстёгивает ярость. Теперь я окончательно взъерепенился и чёрта с два успокоюсь, пока не положу тут всех. Твари. Горите в аду. Там вам самое место.

— Твою мать! — взвилась Ада, завидев кровь. — Ты решил сегодня нигде живого места на себе не оставить?! Давай помогу.

Пока занимались перевязкой, было не до разговоров. К беседе Ада вернулась лишь тогда, когда удостоверилась в том, что бинт прочно закреплён и кровь удалось унять.

— А я всегда говорила, что самый страшный монстр — это homo sapiens. И страшен он тем, что способен убивать не ради пропитания и выживания, как делает зверь в дикой природе, а просто для забавы или потому, что кто-то не похож на него цветом кожи, разрезом глаз или мировоззрением.

Пока они с Денисом ковырялись с дезинфекцией, отброшенная сигарета успела истлеть, но новую Ада зажигать не стала, переключившись на уничтожение спиртных запасов.

— К тому же, мы имеем дело с военными, людьми, специально обученными убивать. Имеющими для этого всю необходимую экипировку и оружие. На оборонку и иже с ней в нашей стране госбюджета никогда не жалели, ты и сам знаешь. И все эти факты в ближайшей перспективе грозят вылиться в один, но весьма неприятный — в разы больше потерь среди Инаких…

А дальше от собеседника последовал вопрос, который — к гадалке не ходи — должен был последовать:
— Есть информация, откуда у этого зайца “уши” растут. Что или кто послужило катализатором событий?
— Уши растут из той самой ночи, когда Сергею напару с Мцеславским удумалось вломиться в штаб ФСБ с шашкой наголо… Полагаю, это и послужило катализатором всего того, что мы имеем сейчас.

Меченая вздохнула, покачав головой.

— Мне Володя Волков рассказал. Если кратко, то дело было так: приходил к нему недавно оборотень, в качестве клиента. Никола Крамской зовут. Искал мудака одного стрёмного. Якобы тот был причастен к взрыву в музее и уничтожению мумии их прародительницы. Ну Володя ему оказал услугу в обычном порядке, пометил на карте место, куда его магический маятник указывал — краснообской администрации. А Крамской, видимо, ничтоже сумняшеся решил с наскоку того парня взять и проник в здание. Там в подвале находится какой-то секретный отдел чекистов, такой, что его не светят нигде. Походу занимается вопросами проявления сверхъестественной активности. С тех пор Николу не видели. А позже Сергей решил его вызволить и позвал на подмогу Адама. Вызволили, блядь. Под монастырь всю Изнанку подвели.

От переполнявшего её чувства негодующего бессилия Ада залпом осушила остатки вина в бокале и взялась за откупорку второй бутылки. Надо было чем-то занять руки.

— Словом, сейчас имеем мы удручающую картину: фэбсы — на чрезвычайном положении и того гляди введут в городе комендантский час с патрулированием. Ещё одна маленькая искра — и, думаю, введут. А заодно и подкрепления из других регионов подтянут. В общем-то, на их месте я бы тоже была на взводе. Если раньше случалось там несколько убийств в месяц по-тихому — это они ещё терпели. Ну, город миллионник всё-таки. Допустимая погрешность. А тут прикинь, вламываются прямиком к тебе двое кадров один другого краше: здоровенный волк — с когтями-зубами, и все прочие красоты при нём — с ним мужик из Ада, и коленца начинают выделывать! Короче, положили они там прилично народу, видать, среди их сотрудников. И до кучи ошейник на Крамском сдетонировал. И пленника не спасли, и осиное гнездо разворошили. Естественно чекисты охерели от такой импровизации и кинулись гайки закручивать… — удручённо закончила девушка свой рассказ.

Налив в бокал новую порцию вина и молчаливым жестом предложив Якубу, добавила уже спокойней:

— Адам Мцеславский… Ты его, вроде, на аукционе видел. Он восставший. Понимаешь, чем дело грозит? Теперь фэбсы не только на оборотней, но и на всех инферналистов особенных собак спустят.

Поскольку официальных представителей Преисподней в Новосибирске можно было пересчитать с помощью одного пальца на руке, вывод для Богословской представлялся и вовсе неутешительным.

Она не стала комментировать рассуждения охотника про «переезд» — всё и так было понятно без слов: он бежал от себя самого.

- Кристаллы? - с любопытством отозвался Ром, - Нужно изучить подробнее в лаборатории.

Эх, колечко. Так себе фиговинка, но хороша же чертовка. Коллеги даже не предполагали, какой водоворот мыслей крутится в голове серьезного следователя Эрнста Олкленбора, пока тот сверлит пристальным взглядом свою находку. Рука потянулась вперёд, потом отдернулась... а потом странная магия все же взяла верх. Когда кольцо очутилось на пальце, ничего особенного не произошло. Оно слегка потеплело, но и только, а зов, исходивший от артефакта стих. Но стоило Эрнсту выпрямиться во весь рост, и он не мог не отметить изменений произошедших в полутемном зале. Было темно, хоть глаз выколи. Все фонари погасли, неужели это неудачная шутка?

Спустя несколько мгновений из проема коридора в дальней стене стал пробиваться слабый свет, и следователь наконец смог осмотреться и отметить изменения в своём окружении. Сам он находился в стенной нише и не мог пошевелиться. Он сам был Кольцом! Куда-то пропала Гертруда, да и Родерик исчез, а вместе с ними и покойники. Каким-то образом заросла приличная дыра в потолке и вообще, вид у зала был такой, словно сюда никто не заглядывал по меньшей мере лет сто. Об этом свидетельствовал плотный слой пыли на полу.

Следом за светом из коридора раздались шаги и приглушённые голоса. В зал вошли пятеро. Среди них были и давешние покойники. Правда, каким-то образом ещё в живом виде.Тихо переговариваясь, люди разбрелись по залу и явно что-то искали. Внезапно внимание одного из незнакомцев - того самого прилично одетого мужчины, привлекла ниша, в которой «сидел» Эрнст. Типчик подошёл, протянул свои пальцы и... взял массивную висюльку с каким-то красным камнем. С торжествующим воплем он оповестил своих спутников о находке. И тут же получил заточку в почку.

- Как же так? - удивленно прохрипел он, сползая на каменные плиты.

- А вы, шо думали? Шо мы вам цацам эти в миске это... ну как его пре- пере...переднесем... Во! - Самодовоьно заявил один из наемников. Мужчина явно воровской наружности, державшийся в отдалении повернулся на шум и выругался. Это был, похоже, тот самый обгоревший бедняга.

- Торд, Пирожок, вы что творите, сучьи жопы?

- А вот мы щас усе заберём и разойдёмся, як шхуны в море. И неча на меня зыркать, крыса пернатая. - ответил ему второй наёмник. Он, походя, пнул «дворянчика», от чего на его губах появились кровавые пузыри, и он обмяк.

- Вот гады! Вы у меня сейчас получите! - закричал незнакомый Олкленборну человек, до этого остававшийся в стороне, и вскинул руку, наливающуюся красным светом, - «Пламя Атора» не будет принадлежать вам!

Вор попытался что-то возразить, лицо его вытянулось, но он ничего сделать не успел. В руках наемников разгорелся багровый огонь, вторя заклинанию в руке мага. Волшебник удивленно выдохнул, а в следующий миг заклинание сорвалось против его воли и, мелькнув алой вспышкой, врезалось в купол. Отрикошетить, оно угодило прямо в незадачливого вора и того охватило яростное пламя. Крики потонули в грохоте обвала и зал погрузился в темноту.

Следующим, что услышал Олкленбор, был тихий детский всхлип. Темноту подземелья разогнал пульсирующий кроваво-красный свет амулета. Он выхватил из мрака маленькую фигурку. Мальчишка. Лет двенадцать. Он был с ног до головы в каменной крошке и пыли. На лбу темнела ссадина, но серьезно он не пострадал. Мальчонка испуганно и ошеломлённо озирался по сторонам и, заметив светящийся камень амулета с опаской и любопытством потянулся к нему...

***
Мир потихоньку приобретал прежние краски. Эрнст снова стоял в подземном зале, освещённом зелёным светом «вечных» фонарей. Из коридора высунулась голова Дональда.

- Господа, там ещё тело...Магик. Орденский.

Что-то незримо и неуловимо изменилось. Может быть я, а может быть отношения с друзьями или сами друзья?
Чувствовалось некое внутреннее напряжение, недоверие и недосказанность.

“Почему? Сказал что-то не то или сделал? О чём то забыл, упустил из вида что-то очень важное? Может быть недавние события так на нас повлияли, что мы становились чужими друг для друга?”

Казалось, что между нами вырастает незримая стена, отделяющая друг от друга, а прошлое от будущего. И если с прошлым всё было относительно понятно, то вот грядущее меня начинало серьезно беспокоить и дело было не только в тех переживаниях, которыми поделился тогда в машине и сейчас в гостинной.

“Мнительность? Излишняя подозрительность или нежелание признавать свою привязанность к этим людям? Чего я боюсь больше? Потерять их, остаться один или быть преданным?”

Я украдкой переводил взгляд с одного говорившего на другого, но каждый раз, когда глаза должны были встретиться, я отводил их в сторону.

Ариадна была на своей волне и в своих мыслях, она даже не обратила внимания на мои запутанные рассуждения и просьбы. Не сказала ни да ни нет, словно в её сферу интересов никак не вписывался человек по прозвищу Кот со своими мелочными проблемами и ничтожными идеями. Птица высокого полёта привыкла играть по крупному, как знать, может быть и мне была уготована участь разменной фигуры в одной из её партий.

Сергей же, хотя и обратил внимание на мои “размышлизмы”, но шарахался от меня так, словно я был болен проказой и мог заразить его одним лишь своим присутствием. На предложение помощи он предпочёл отказаться, хотя на этот шаг я пошел осознанно, понимая риски связанные с тем, что с Даниэль у нас было не всё гладко в отношениях. Я мог бы убить двух зайцев разом, попытавшись нормализовать отношения и помочь другу, но… Блажен, кто верует…

- Со своими проблемами я разберусь сам, а если силёнок не хватит, то помощи попрошу… Я парень простой, чрезмерной гордостью не страдаю. Так что хозяин-барин. Было бы предложено…

Голос мой как-то уж совсем низко просел в грудную клетку, прозвучав с некоторым сожалением и тоской. Покопавшись в кармане, я извлек из кармана связку ключей и положил на столик между опустевшими тарелками с едой.

- Хочешь ищи, хочешь живи, мне не в тягость.

“Что за бред? Откуда во мне взялось всё это? Неужели скарификация так сильно влияет на разум?”

Через секунду наши взгляды встретились и желание пошутить про то, что туалет в доме и ходить “за дом” совсем не обязательно, пропало само собой.

Поджав губы, я покачал головой.
- Хорошо, Сергей… Как скажешь.

“К чему эти угрозы? Неужели он думает, что я не смогу постоять за себя и при этом не убить его? В отличии от оборотней я себя вполне могу контролировать. Или нет? Чего он так боиться? Что он пытается скрыть?”

Подозрения вновь роем насекомых закрутились в голове, сравнивая и сопоставляя факты. Ариадна, звонок, голос, встреча, звонок Сергея, лес… Ариадна и Сергей… ГЭС и спецслужбы. Бойня… Случайность? Реакция Ариадны… Поведение Сергея… Отрешенность и скрытность...

“Мда. Хорошо посидели, ничего не скажешь. Пора, наверное, и честь знать...”

- Ладно, ты налево, я направо… Пойду на “мокрое дело”, пока не опозорился прямо тут… Скоро вернусь…

Отхлебнув на дорожку ещё немного коктейля, я поставил кружку и поднявшись на ноги, двинулся в сторону дома, чтобы вознести журчащую молитву в храме гремящей воды.

- Ну что про оборотней рассказать? Твари сильные, быстрые и живучие. Особенно - в своей звериной форме, - начинает ликбез Вика.

- В наших широтах это почти всегда волки, но вроде есть как минимум один медведь и я слышала байки про кого-то из больших кошек. Типа Багиры, - она слегка улыбается.

- Некоторые, типа Ракши и той зверюги, что ты ищешь, выглядят не как настоящие звери, а как мутанты из фильмов ужасов. Ну и ведут себя соответственно. Слабым местом считается их подверженность инстинктам: часто действуют не думая. Если вообще умеют думать, конечно.

- Ну и большое количество серебра тоже не повредит. Как видевшая их вблизи, считаю что лучший способ борьбы - снайперская винтовка с серебряными пулями.
В глазах и голосе вампирши появляется жизнь. Злобная такая, но всё-таки жизнь.

***

Ты неплохо знаешь Васятку: территориально он один из ваших с Виктором соседей. Теперь уже один из твоих соседей. Черт побери.
Короче, его угодья расположены вокруг микрорайона Шлюз (или ШлюзЫ как его называют некоторые). Сам Васятка - "четкий пацанчик" в спортивном костюме на тюнингованной шохе. Гопник, классовый враг студента. И, в твоём случае, ещё и кредитор. Не так давно он свел тебя со Степаном Никифоровичем, Оружейником с большой буквы, человеком, способным изготовить или модернизировать практически любое оружие.

- Дезинфекция это хорошо… - с видом знатока пробасил я и чуть тише, почти шепотом, добавил -... особенно для мозгов.

Дернула меня нелегкая устраивать душеизлияние именно сегодня. Подождал бы пару дней, пришел в себя и уже спокойно бы всё рассказал, а то сейчас срам, как неудобно. Мало того, что Ариадну к медицинским делам пристроил, можно сказать навязался со своими проблемами, так ещё и Сергею вместо помощи и решения своих неприятностей приходится на кухне кашеварить. Может плюнуть на всё? Опять же некрасиво получится, ребята участие проявляют, а я тут начну выдавать коленца. Не по людски это как-то. Назвался груздем -сполезай куда следует…

Протянув руку и сграбастав бутылку беленькой, я отвинтил крышку, и влил себе в рот жидкости ровно на два глотка.
- Уууф… Изнутри щипать не будет…

Покосившись на стоящих за спиной, я продолжил.

- Серж, тут Ариадна интересовалась что это за ритуал? Для чего он используется и какую цель преследует. Так вот…

Развернувшись, я набрал в грудь побольше воздуха и вновь облокотился широкой глудью на спинку стула и прикрыл глаза, погружаясь не в самые приятные воспоминания.

- Наверно, начать стоит самого начала. Может я уже что-то рассказывал, а о чём-то вы сами догадывались, но… Моя нелюбовь к тварям появилась не на пустом месте. До определенного момента я даже не знал об их существовании. Мы с родители жили в пригороде, я ходил в школу и всё было, как у обычных детей. В тот вечер во дворе раздался какой-то шум и отец пошел проверить, что же там стряслось. Как оказалось, к нам во двор забрался Волколак. Сложись всё иначе, пройти он несколько десятков метров дальше и ничего бы не случилось, но у той твари крышу совсем снесло. Потеряла она страх перед людьми и боязнь быть обнаруженной. Сначала она растерзала отца на наших глазах, частично сожрала, потом принялась за мать…

Широкие плечи, покрытые кровавыми узорами, содрогнулись. Какое счастье, что я сидел спиной и никто не видел, как обжигающе горячая слеза скатилась из уголка глаз и растаяла на щеке.
-
- Её крик я до сих пор слышу по ночам, вздрагиваю, просыпаюсь.Наверно и я должен бы был умереть в тот вечер. Тварь обглодала тело матери и хотела приняться за меня. Забившись в чулан я пытался удержать тонкую фанерную дверь ногами, но куда двенадцатилетнему пацану тягаться в силе с обезумевшей тварью? Дверка продержалась недолго. Сделав в ней дыру, волколак запустил в неё лапу, прошелся когтями от плеча до бедра… Видите след, я попытался его частично перекрыть узорами… Наверно я так орал, что всю округу на уши поднял и если бы не прибежавший сосед, не сидеть мне с вами и не разговаривать. Он то меня и спас. Как позже выяснилось он был охотником, а мы то все считали его умалишенным стариком. А ведь именно он мне помог, усыновил, рассказал всё и научил своему ремеслу. Вот так я и стал тем, кем стал.

Я вновь откупорил бутылку и сделал несколько глотков не открывая глаз. На этот раз я даже не почувствовал вкуса водки и она ушла в желудок, как дождь в сухую землю.

- Мало помалу я стал участвовать в охоте, а сосед… время никого не щадит. Я набирался сил, ума и разума, а мой наставник старел. В какой-то монет ему просто не хватило немного ловкости, чтобы увернуться и я потерял последнего человека, который значил для меня в этой жизни хоть что-то. Твари отняли у меня всех и теперь вы понимаете, откуда у меня к ним такая лютая ненависть. Я пытался как-то устроиться, путешествовал и заводил общения, но что такое жизнь охотника? Это постоянный риск не только для себя, но и тех, кто рядом. Не имея возможности добраться до меня, те другие непременно пытались поднасрать через близких. Так что… сколько не пытался, ничего толкового не выходило из отношений. То подозрения что я псих и параноик, то думки что бандит, раз постоянно в синяках и шрамах, а бывали случаи, что кобелем и бабником называли, за то, что дома не ночевал. Но ведь не объяснишь девушке, что ночь провел не в борделе или кровати, а в мясорубке с оборотнями, вампирами и прочей нечистью. В общем, как был бобылем, так им и остался. Сначала меня наставник настойкой из слюны оборотня подкармливал, чтобы не уступал тварям в силе и ловкости. Мерзкое пойло, да и слюнявых оборотней не так-то просто найти. Была бы оборотница, так хоть нацеловался бы вдоволь… В общем, решил я, что раз сам не смог устроить свое счастье, хоть счастье других сберегу. Вот и провёл ритуал скарификации, отказываясь от слюны, прошлого и надежд ради того, чтобы стать “Мечом и щитом” людям, которые за себя сами постоять не могут. Из всех близких мне людей, только вы двое и остались, кто еще напоминает о том, что я Денис Якуб. Не будет вас - не станет и меня, останется только безымянный охотник.

Открыв глаза, я несколько раз моргнул. Хотел ещё выпить, но что-то водка не полезла в горло. Где-то внутри поселился колючий ёжик и даже просто сглотнуть получалось с трудом.
- И этот охотник придёт за каждой обезумевшей тварью, которая решит, что люди лёгкая добыча. Все хотят жить, люди и не-люди, но есть черта, через которую не следует переступать никому.

Выдохнув, я медленно повернулся, посмотрел на Ариадну, на Сергея, медленно кивнул и улыбнулся.
- Теперь вы знаете всё и понимаете, почему даже в таком состоянии я пришел, а не стал отлёживаться. Мне показалось, что у Ари какие-то проблемы, да и на кухне, Сергей, мне показалось, что и у тебя тоже. Значит будем решать по хорошему или как получится…

Принюхавшись, я округлил глаза.

- Что-то я заболтался, как-бы вместо стейков и печени нам не пришлось жевать угольки...

- Доверь... Наземникам... - Тяжело дыша, в попытках выровнять дыхание, Ансгар, наконец стянул с головы тяжелый шлем, опустив на землю выпачканный в крови молот. Гном выглядел изможденным, после долгого марафона в полном облачении - пот градом стекал по лицу, волосы промокли и прилипли ко лбу, борода всклокочилась и распуталась из искусно сплетенных кос. Не составляло труда понять, что Ансгар вот-вот взорвется от переполняющей его злости и негодования - Всего одно сражение... И они его проиграют! Как вообще вы здесь выжили, если не можете объединится даже против этой подземной мрази, как!? - Ансгар всплеснул руками, еле сдерживаясь, чтобы не швырнуть шлем оземь - Орзаммар сражается с ними поколениями, а вы... Вы... - Издав зубовный скрежет и что-то, похожее на рык, гном, все же, швырнул шлем на землю и обхватил голову руками в латных перчатках. Грязь и кровь на металле смешались с потом, покрыв голову гнома грязными разводами - О, предки в камне... Мы же могли победить...

— Разумеется, для дезинфекции. Изнутри, — улыбнулась Ариадна. — А для наружной — только спирт!

Прижиганием для обеззараживания, впрочем, она заниматься не стала. Этой цели лучше послужит трёхдневный курс антибиотика. И, кажется, Денис уже принял первую порцию, пока они ехали в машине. Взяв ватную палочку, Ада принялась наносить метилурацил на поражённые участки. Эту мазь она запомнила с самого детства: всякий раз, стоило Арише спикировать откуда-нибудь и ободрать коленки или порезаться, бабушка доставала из аптечки это простое, но эффективное снадобье. Компресс на ночь — и уже на следующее утро «боевые ранения» маленькой непоседы затягивались.

— Ничё. На лечебной диете из говяжьей печёночки с гранатовым соком посидишь пару дней — вообще как новенький будешь, — поведя носом, Ада с удовлетворением добавила: — Вон Серёга уже наварганил тебе лекарство.

А юный кулинар удостоился благодарного взгляда.

— Стейком сейчас тоже займёмся. Но сначала Дэн нам хочет рассказать кое-что.

Порождения тьмы давили не ослабляя наступления. В их глазах не было страха или сомнений. В их глаза вообще ничего не было. Даже если бы на поле боя осталась последняя нечисть, то она бы кинулась в бой даже не думая об отступлении. Карашоку было сложно это понять. У всех есть душа, даже у демонов, просто она иная, демоническая. В этих же созданиях не было ничего. Словно пустой бездумный сосуд. Но тогда кто-то должен его наполнять, по другому не может быть.

Кунари потихоньку покидали силы, в сражении с обычным врагом, есть хотя бы время на небольшую передышку. Тут же приходиться махать мечем без остановки или ты труп. Поэтому спасительный сигнал, который был подан Логейну, впервые за несколько лет вызвал улыбку на окровавленном лице Карашока и он даже почувствовал прилив сил, и, уже в приподнятом настроении, разил нежить с новой силой. Однако эйфория продлилась не долго. Люди начали перекидываться выкриками о смерти короля. Логейна тоже не было видно. Затем были слова. Слова, имеющие силу выбить из колеи даже Кунари. Удара с тыла не будет. Предатель уводил свое войско.

Карашок знал, что происходит, когда у армии мораль ниже земли а враг побеждает, они начнут отступать в хаотичном порядке. Половина умрет даже не от меча врага, а от ног своих товарищей, которые в своем паническом безумии начнут идти буквально по головам своих некогда друзей. Гиганту, конечно, этого бояться не стоит. Но вот некоторые слабенькие эльфы и низкие дворфы могут оказаться в зоне риска. Кунари оставалась только одно, хотя бы попытаться образумить тех, кто услышит его голос. Рогатый гигант рыкнул мощным басом, голос был ровный и уверенный. Для большинства, это были первые слова, которые они слышали от молчаливого Кунари.

– Держать строй во время отступления или вы все умрете! Сделайте один шаг назад и несколько взмахов мечем, затем снова повторите! Только так выживите!

Словно демонстрируя пример детям, Карашок сделал один шаг назад и замахнулся мечем.

Некоторое время ушло на то, чтобы найти в чужой квартире чистые полотенца и аптечку. Она не предлагала большого выбора. Стерильный бинт, перекись, нурофенка... Даже смешно стало. Мы вампиры-идиоты. Считаем себя неуязвимыми и всесильными. Скальпеля там, естественно, тоже не оказалось. Надев кухонный фартук и вооружившись неплохо заточенным японским кухонным ножом, я стала похожа на заправского работника суши-бара...или маньяка, это как посмотреть. Но сходство с хирургом я имела весьма отдаленное.

- Ладно, не волнуйся, сейчас как новенькая будешь. - заявила я, заталкивая все свои сомнения подальше и оставляя с наружи только уверенность в счастливом исходе предприятия.

Плеснув Вике вина, подумала, и налила себе. Как на словах все просто. Не, я изучала анатомию в гастрономических интересах, но есть не то же самое, что пули из позвоночника таскать. Окей, Гугл... Вся эта сцена выглядела весьма забавно и подошла бы какой-нибудь черной комедии, если бы это происходило не со мной. Преисполнившись мрачной решимости, я приступила к делу. Место попадания пули уже почти зарубцевались, так что пришлось резать и тащить...и ничего не сдвигать особо. Вы когда-нибудь пробовали использовать вилку в качестве ранорасширителя?

Мажордочка, жердочка для мажоров - небольшие перила с видом на площадь Ленина, центральную площадь Новосибирска. Несколько ночных клубов в шаговой доступности и парковка, на которой удобно хвастаться машинами, завсегдатаи, готовые потратить серьёзные деньги на что угодно "крутое" - вот лишь некоторые из её достоинств. Сегодня тут неожиданно многолюдно. Послушав разговоры и задав пару вопросов ты понимаешь, что это связано с отменой уличных гонок, запланированных на сегодня. Ещё полчаса аккуратных расспросов и стильно одетый парень по имени Артур сдаёт тебе текущий номер Вики.

- Елена? Какая нахрен Елена? А, в смысле викторовская? Блин. Ну подгребай, чо.

Она диктует тебе адрес - неподалёку, на Вокзальной Магистрали. Ты не очень хорошо знаешь Вику, но вроде бы она девушка гораздо более сдержанная и изящная.

- И это, захвати пожрать, а?

А Рансумонмон разнервничалась. Все утро себя усплкаивала, и вот опять. Ну ничего. Все нормально. Все. Будет. Нормально.

- Ага. Ага. Ффух. Ладно... - Рансумонмон вздохнула. - Я... Ой, а кто это там? - И пока Фернан отвернулся, перед ним материализовался маленький тортик с коробочкой. - С... с днём рождения.

Взор заволокла изумрудная пелена. Что за дьявольский морок? Салазар замотал головой, но видение не исчезало. Проклятый спригган словно раздвоился, растроился, размножился, скалясь со всех сторон, ветви-когти тянулись отовсюду.
Редгард закружился на месте, пытаясь вывернуться, только и отступать было некуда в этом зеленом тумане.
Иллюзия, это все иллюзия, подумал Салазар. А раз нельзя доверять зрению, нужно обратиться к другим чувствам.
Он закрыл глаза, выдохнул. Замер.

"Храни нас Кинарет."

И стремительно ударил туда, где ему послышалось шелест движения древесного духа.

Судьба-злодейка распорядилась зло. Если первый поход Фаэтона был коротким прологом, второй - славной главой, то третий поход - стал горьким эпилогом.

Кто стал причиной пожара близи арсенала - кто-то из команды, пассажиров, а может быть, кто-то из пиратов, на радостях бросивший в стену горящую лампу - сейчас уже не узнать. Пробоина в борту выше ватерлии прекратилась в трубу, через которую в воспламенившийся трюм пошел свежий воздух, подпитывая и разжигая пламя. И уже не бывшая команда, ни пираты не могли справится с огненной бурей, разгорающейся под палубой. А ведь совсем рядом - арсенал с пороховым складом... И никаких шансов оказаться внутри и хотя бы вытащить, выбросить пороховые бочки.

Дрянь дело. И для корабля и для Фаэтона. Команда остается с капитаном только пока капитану улыбается Фортуна.

Никто и не заметил за тем, как Йорк вытащил Бэтти, никто и не заметил, кроме неё самой, что под рубашкой пиратки что-то трепещет. Бьется, толкается. То, что она толкает - течет по телу, как когда-то очень давно. Какие забытые и необычно приятные, волнующие ощущения.

В тот момент, когда Бэтти скорчилась от боли, Йорк инстинктивно отдернул руку, окрашенную кровью. Но как? Мертвяки не чувствуют боль! Бледное лицо спасенной уже не казалось таким бледным, кажется, оно даже стало розоветь. Да и эта кровь... Морские дьяволы, неужели пучины не просто вернули пиратку, а вернули её жизнь? Что случилось? Почему? Как?

Некогда рассуждать. Вот-вот начнет рваться пороховой погреб и тогда живые позавидуют мертвым. Часть команды лихорадочно таскала ту добычу, которую ещё можно было спасти, кто-то из побежденной команды, воспользовавшись суматохой, спускал шлюпки на воду, а кто-то просто бросался в воду, желая быстрей убраться с корабля, который вот-вот превратиться в чей-то погребальный костер.

- Все назад! Руби швартовы! Спасайся, скоро рванет!

Пожалуй, пора рубить канаты.

- На Перехватчик! Уходим!

Пора заканчивать этот поход. Вернуться в Пиратскую гавань, отдохнуть, а дальше - как пойдет. Быть может - найти более удачливого капитана (или назначить кого-то из своих). А может, осесть? Или затребовать свою долю и отплыть в более спокойное место, осесть и наделать детишек, а?

Каждый сам пишет свою судьбу и свой финал этой истории.

Ну а что касается истории трех походов капитана Фаэтона и его команды, то она заканчивается прямо здесь и прямо сейчас.

Бетти, окончательно утратив желание что-либо делать, отдалась на волю волн, позволяя им качать себя в толще воды. Ее белые волосы мерцали в подводном полумраке и шевелились, словно жили собственной загадочной жизнью. Шум волн сливался в вкрадчивую мелодию и шепот:

"Она плавает в океане,
Двигаясь постепенно,
В мутном синем тумане..."

Бетти вновь некстати вспомнила ту шлюху из Пиратской Гавани - и ей вновь стало стыдно за себя, за свои желания и поступки. Сколько же зла она причинила этому миру, не больше ли, чем он причинил ей? А можно ли вообще так сводить этот баланс, оправдывать свои мерзкие поступки тем, что с тобою обошлись не менее паскудно? Безжалостный голос твердил - "Нет!".

Бетти не знала, имеет ли она право когда-нибудь обрести покой. Есть ли предел искуплению, есть ли срок давности у проклятий? Бетти не ведала этого.

Но вдруг она почувствовала, что что-то подтолкнуло её снизу, выталкивая к поверхности. Бетти удивленно похлопала глазами - рядом, касаясь её руки большим теплым лбом, проплыл дельфин. Как видно, ему было всё равно, достойна ли Бетти спасения и прощения - он просто почувствовал, что ей нужна помощь, и просто потянул ее к поверхности, как сделал бы это для своего раненного сородича или детеныша.

И Бетти вдруг разревелась - от этой внезапной помощи от бессловесной живой твари, живущей в этом проклятом океане, от всего, что так долго копилось внутри нее самой. Чернота потоками хлынула из ее белесых глаз, словно какой-то засевший внутри кусок тьмы медленно растворялся в потоках слёз. Когда ее мокрая голова показалась на поверхности, дельфин еще раз прикоснулся к ее руке носом и, показав спинной плавник, уплыл прочь. А рядом с Бетти шлепнулся конец веревки.

Бетти подняла заплаканное лицо вверх - это был Йорк.

- Мадемуазель, не соблаговолите ли подняться на борт этого линкора, захваченного не без отваги Вашего покорного слуги? Я, конечно, понимаю, что некоторые беседы могут смущать прекрасных дам, но хрена с два так экстравагантно уходить от разговора? Есть куда более цивилизованные пути, хотя... Ни одна леди еще от меня не уходила, так что могу только предполагать, никак не советовать.

Бетти хлюпнула носом и, как смогла, вытерла с лица и смыла водой потеки черной субстанции. И с удивлением поняла, что ей больно. Раны, полученные в ходе боя, саднили и болели от соленой воды. И еще ей было холодно. Она пока еще не поняла, что всё это значит, но почему-то ощутила смутную надежду - всё будет хорошо.

- Ну ладно уж... - еще раз шмыгнула Бетти, приняв недовольно-неприступный вид. Как истинная леди, она не могла не поломаться вначале для соблюдения приличия в позах. Она взялась за веревку: - Тебе повезло, пират! Так и быть, соблаговолю. И, пожалуй, не только на борт линкора... хм, о чем это я? Но только одно условие - чтобы никаких больше троллей и минотавров! Увижу их рядом с тобой - и живые позавидуют мертвым, верь мне! Ты же мне веришь, да?

* * *

Когда потрепанный, но набитый золотом под завязку "Перехватчик" возвращался в Пиратскую Гавань, Бетти сидела на рее, прислонившись к мачте спиной.

Ее пальцы перебирали струны гитары, а тихий голос задумчиво и на удивление мелодично напевал новую - или, напротив, старую и давно забытую всеми песню. А на губах Бетти была не хищная ухмылка, а усталая и немного грустная улыбка.

"...Сквозь тревожные сумерки
Виден рассвет.
Отражается в зеркале нервное пламя свечи.
Я стою у барьера
В руке пистолет –
Мы играем в игру для сильных мужчин.

Я смеюсь над собой –
Я рисую усы.
Ты не знаешь – какая я, наверняка.
Я – энергия взрыва,
Я – эхо грозы.
Я пока не опасна, но это только пока!

Ты еще не знаешь,
насколько всё это будет всерьез.
У меня осталось два часа до рассвета
и еще один нерешенный вопрос –

Кто мы,
Незнакомцы из разных миров?
Или, может быть мы -
случайные жертвы стихийных порывов?
Знаешь, как это сложно –
Нажать на курок...
Этот мир
так хорош за секунду до взрыва." (с)

Денис досадливо поджал губы и сокрушенно покачал головой.
- Вот значит как ты заговорила? Незнание закона... А сама ты этот закон давно узнала? Или уже забыла, кем была до ?

Становилось несколько мерзко от того, что люди продают себя за некие “бонусы и перспективы карьерного роста”, готовы вилять хвостом, целовать зад и называть повелителем того, кто по сути...

Широкая ладонь Якуба с силой сжала уголок спинки водительского кресла, от чего натянутая под пальцами кожа затрещала.
- Светлостью его называешь. Но сколько в нём того света? Ты говоришь, что есть разница, а ты не думала, сколько твой “Светлый и пушистый” пролил крови прежде, чем его перестали интересовать жертвы и всё вот это? Жалуешься, что кто-то может наполнить кровью Обское море, хотя кто-то успел наполнить её целый океан...
И в этом океане была кровь его родителей, его возможных друзей, близких или любимых которые стали просто каплей, ничего не значащим для кого-то ритуалом.

Денис начинал яриться. Злость колючим ёжиком подкатывала к горлу, душила тугими змеиными кольцами и стучала в висках боевым барабаном.
- Эгоцентричные, себялюбивые, выбирают личное... За руль держись, а то убьемся нахрен и будет нам стремительное возвышение, вместо ужина...

Охотник утробно зарычал, когда вместо того, чтобы следить за дорогой, Ариадна принялась наводить марафет. Хотелось самому вцепиться в руль мертвой хваткой питбуля и не дать машине, даже случайно, съехать с трассы. Вот только под локоть водителю не лезут и не говорят, сам грешен тем, что коленом руль придерживал, когда нужно было освободить руки.

Продолжил, переходя на тихий шепот.
- Потому мне и приходиться вырезать таких, как Эклааст, Унгерна и их подельников. Знаю, что прошлого не вернёшь, не вернёшь тех, кого по его Милости и Светлости в расход пустили. Историю не изменить, но можно попробовать предотвратить повторение этих событий... Хочу ли я истребить всю нечисть? Да хочу! Хочу, чтобы роду человечьему жилось спокойно. Вот только...

Погано, мерзко, внутри всё клокочет, спину саднит, голод нервы подтачивает, словно кто-то ножом по оконному стеклу ведёт, но Дэн сдерживается, медленно выдыхает.
- ... с тобой познакомился. А там, где один, там и два. Тоже ведь жить хотите. И кем я буду, начни вырезать вас только за то, что в иное верите да другими правилами живёте? Такой же тварью буду, что моих родителей на глазах убила, выпотрошила и сожрала. И помогаю тебе потому, что ты верно сказала: люди не будут разбираться, превратятся в тварей. А с тварями у меня разговор короткий. Неважно меченый, оборотень или фея, у нас один ареал обитания, начнётся полномасштабная война — сдохнут все.

А ведь действительно, нанести ядерный удар у людей ума хватит и будет без разницы кто кому принадлежал и кто кому был другом или врагом. Конечно хотелось узнать больше о том, что означает “ принадлежит мне”, но сейчас Дэн был не готов воспринимать информацию. Чувства буквально разрывали нутро на части, но в одном Денис был уверен — другом нельзя быть наполовину и если подписался, то будь верен до конца.
- Так что не дрейфь, подруга, вместе справимся. Ты не одна. С гопотой блохастой разберемся и с этой мокрощелкой тоже. Охотник я или где? А сейчас, останови машину...

...Но эльф не упал. Кто-то остановил его, крепко схватив за руку - и он вдруг узнал прикосновение этих тонких холодных пальчиков, вцепившихся в него, как железные клещи. Он вспомнил этот жар - и холод.

- Держись, дьявол тебя побери! - взволнованно прошипела Бэтти, пытаясь удержась их обоих на самой верхушке мачты. - И... не смей так больше делать, слышишь?!

Когда ей это удалось и получилось совместными усилиями закрепить импровизированный флаг на флагштоке, восставшая хотела сказать Йорку что-то еще, но не успела - снизу по мачте выбрался очередной неприятель с пистолем наперевес. Грянул выстрел и пистолетная пуля, предназначавшаяся эльфу, встретила на своем пути тщедушную фигурку Бэтти Морган. Стрелка тут же убрал кто-то из пиратов - кажется Шмыга, - но все внимание эльфа сомкнулось на Бетти. Она пошатнулась, но вроде бы еще удерживала равновесие. Вроде бы...

- Дурак... - со странной гримасой на бледном лице хихикнула Бетти. - Мне не больно. У меня ведь вместо сердца камень, пуля его не берет. Его вообще ничем не пронять. Разве только...

И, неловко взмахнув руками, словно оброненная беспечным ребенком кукла, Бетти полетела вниз, к пенным гребням волн и горькой темной воде. Той самой воде, что давным-давно стала свидетелем и хранителем ее проклятия.

Арррргх... Читая очередную сводку новостей хотелось ударить себя ладонью по лицу. Желательно сильно. Желательно настолько сильно, чтобы вырубить, а потом проснуться в волшебном мире без всего вот этого. Нет, конечно мы в своё время знатно побарагозили. Чего только стоит поединок на мечах в туннеле метромоста за день до открытия. До сих пор стыдно. И страшно.

Но взрывы... Терроризм! В сердце Сибири! Слёзы наворачиваются. И ГЭС ещё... Неужто, Дворы Фэйри опять за старое? Ох уж эти Королевы... Вечно им неймётся.

Когда "встречающий" догоняет меня, я вздыхаю. Ну зачем я это сделал? Прошёл бы мимо, и никто бы меня не заметил. Нет же. "Всё обращай на пользу". Дурацкий совет.

Дурацкий совет, не раз спасший мне жизнь.

Я оборачиваюсь к молодому джентльмену с дружелюбной улыбкой. Она настолько фальшива, что обмануть может разве что наивного дурачка. "Член? Да я его мозг!" Примерно так бы я ответил лет этак тридцать пять назад.

— Ваши слова удивительно точно описывают ситуацию, в которой я нахожусь, молодой человек!

И ведь не придерёшься. Это самая настоящая правда.

Сергей

- Наверное, до кладбища будет один из следующих рейсов, - отвечает Адаму Роман, с тоской оглядывая множество тел, оставшихся лежать на земле.

Ты забираешься в уже знакомую газель, где уже сидят и лежат несколько раненых.


Адам

- Можно сказать, что основную опухоль мы вырезали и особой нужды в докторах у меня больше нет, - медленно произносит Глайстиг.

- Однако, политическая ситуация в городе довольно печальна. И чтобы изменить её мне пригодятся помощники.

Королева Призраков встаёт напротив тебя, глядя прямо в глаза своим холодным, немигающим взглядом. Нестройный хор её голосов произносит:

- Ты не худший из людей, Адам Мцеславский - и я могу взять тебя на службу. Но знай, что на этой службе тебе придётся от много отказаться. Например, от твоего лица - оно вызвало уже достаточно страха в этом городе. Принесешь ли ты клятву служить мне?

Конец...

Это конец.

Неужели, всё кончится так?

Я не вижу вспышек молний, не слышу выстрелов, не чувствую кожей брызги воды, не ощущаю запаха пороха и не могу осознать вкус крови во рту.

Все чувства закрылись, словно глаза. Я парю в темноте. В черноте. В пустоте.

Это смерть? Или нечто хуже?

Страшно. Мне страшно. Очень страшно. Все чувства закрылись, словно мои родные глаза - не те, что сейчас смотрят на Мир сквозь мою плоть. Все чувства закрылись, и остался лишь страх. Я тону в нём.

Я сожалею о том, что сделала. Если бы мне дали возможность изменить это судьбоносное - последнее - жестокое - решение, то я бы...

...наверное, я бы так и сделала. Эта жертва... Кому она нужна? Что она принесёт? Был ли в ней смысл, кроме боли, которая останется в других, когда меня не станет?

— Я не хочу умирать нарушать обещание.

Эти слова я выталкиваю из своего горла вместе с липкими чёрными комками страха. К кому я обращаюсь? К себе? К той сущности, в которую превращаюсь? Для которой стала дверью в этот мир? Тёмная вода и грозовые небеса, лишь они могут слышать эти слова.

— Я не хочу разбить ему сердце окончательно нарушать обещание.

Наши желания - ничто по сравнению с жестокостью мира. Наши мечты перемалываются колёсами судьбы словно кости на мельнице безумца. Наши чувства не нужны никому... Кроме нас самих.

— Я не хочу такого конца нарушать обещание.

Я шагаю сквозь время снова, скольжу меж секундами, танцую под звуки ударов сердца. Я вижу пули и брызги, зависшие в воздухе. Я слышу, как пересыпается песок в великих часах - почти бесконечный, неостановимый, необратимый.

Один за другим глаза закрываются на моём обнажённом теле, и вихрь крови оседает, превращаясь в ручей, который продолжает струиться из дыры в моей груди. На краткий миг я возвращаюсь в "себя". Становлюсь собой. Последний вздох. Последние слова.

Что-то заканчивается.

Моя ладонь ложится на запястье Сергея, опуская его руку с пистолетом. Я прижимаюсь к нему в отчаянной и ложной надежде удержаться в этом мире хотя бы на секунду. Я ощущаю кожей его тепло. Я вдыхаю его запах. Я чувствую - впервые - настоящий вкус его губ, когда касаюсь их.

— Тише... Кровь бежит по улицам. Ниже... Сказанное сбудется... Сердце влюблённой гниёт изнутри... Лунная смерть ждёт на пороге двери... Песня жаворонка поможет найти дорогу... За дверьми, на которых начертано моё око... Найди меня, я буду тебя ждать... Чтобы данное тебе обещание сдержать...

Слова. Слова. Столько слов. Я говорю, что должна сказать. Это моё право. Это моя ноша. А ещё... Я скажу сейчас то, что хочу сказать.

— Я люблю тебя. И обязательно дождусь...

Тело моё Марины обращается в нечто, похожее на ожившую кровь. Поток, словно алый змей, выскальзывает из рук Сергея, глядя на мир бесчисленными глазами - человеческими и нечеловеческими - и издаёт вопль, от которого сердце сжимается в холодной хватке отчаянья, от которого безумие застилает глаза, отказывающиеся созерцать нечто противоестественное и чуждое.

Сущность издаёт этот вопль и бросается в бушующие воды Обского водохранилища, поднимая тучу брызг. Миг - и она исчезает в глубинах, словно и не было его никогда.

Сергей

Ты глубоко вдыхаешь - и в нос тебе бьёт волна запахов: электричество и пластик, озон, сталь и оружейная смазка, кровь, выхлопные газы, свежескошенная трава и тина, КРОВЬ МАРИНЫ...
Поддаться этой волне, позволить чутью вести себя... Но нет, это кончится кровью и сожалениями - нужно держать себя в руках.


Адам

Звонит твой телефон. На дисплее номер Унгерна.

- Господин Мцеславский? Вы, совершенно случайно, не находитесь сейчас рядом с Новосибирской ГЭС? Если да, то я хотел бы предложить вам интересную сделку.


Все

Процессия приближается. Основная часть отряда останавливается на границе между дамбой и плотиной, дальше идут только четверо: знаменосец в кольчуге и глухом шлеме, музыкант в костюме средневекового трубадура, с желтыми перьями в рыжих волосах, прекрасная леди в голубой мантии, расшитой крупным жемчугом и синими самоцветами, и мужчина в латном доспехе на тон светлее, чем у леди. Его лицо, когда-то вероятно прекрасное, изуродовано чёрными шрамами, поднимающимися из-под латной горжеты к правому глазу. Что оставило эти шрамы - сложно даже представить. На головах у леди и лорда венки из зелёных веток.

Навстречу им от здания ГЭС выдвигается Высокая Леди Немед - крылья расправлены и рассыпают по шоссе солнечных зайчиков, её спутником избран уже виденный "правый" - статный мужчина с длинными соломенными волосами в странных доспехах с технологическим оттенком.

Делегации встречаются возле ритуального круга, где уже ожидает Глайстиг в своём черном фраке. Музыкант и знаменосец расходятся в стороны и замирают на некотором отдалении от круга. Королевы вступают в круг одновременно, за ними следуют их спутники.

Переговоры начались.

Больше всего в этом пейзаже пугало отсутствие трупов - обычно на таком пожарище куча обугленных тел с глубокой прожаркой, но здесь же... здесь никого. Никого, кроме Рансумонмон, которая с крайне довольным лицом смотрела на Фернана.

- Вижу. Деревня горит. - Коротко ответила Рансумонмон. - Но тепло ведь. Ты ведь сам мне сказал "Рансумонмон, тебе холодно - давай спалим караван и согреемся?", и потом, когда караван догорел, ты предложил согреться об деревню. Отличная идея, любимый! Мне нравится. Еще пару часиков можно сидеть тут, и потом двинемся к следующей. Только ты и я. Нам ведь больше никто не нужен, правда, любимый? Знаешь... - Рансумонмон попыталась сжать левую руку в кулак, и получилось это настолько плохо, насколько оно вообще могло не получиться. - Ты прав, не нужна мне левая рука. Я и одной правой неплохо управляюсь. Ой, о чем это я? Да, точно. Наш отпуск. Может, возьмемся за руки? Или обнимемся? Ну же, иди ко мне?

Вот и настал черед Томаса принять участие в битве. Пока все готовились к бою, он нацеплял на себя свой новый доспех и проверял свою жопу - одно полужопие больше другого. Каррамба! Ну ничего, главное чтобы второе не отгрызли. Еще главнее - чтобы не отгрызли чего нибудь с другой стороны, но не собирается же Томми тыкать хером в рожу акуле?.. да? В общем, настало время пострелять из пушек - бравому корсару всегда хотелось пальнуть из этой красавицы по... вооон той наглой харе. И хоть он в основном пресмыкался перед пушкой, теперь можно было ее направить, поднять ствол и йо-хо-хохнуть в тех трюмных крыс! А ну отдайте нам наш груз! Плевать, что за него платили вы - это наш груз! И вот, Томми поджег фитиль... Трах! И славный книппель полетел прямиком в бизань. Вот это удача! готовьтесь выворачивать карманы!.. А че это там летит такое круглое?.. А, это ядро. Ядро!

Чертов снаряд рухнул прямо под ногу Томми. Как славно, что бронированный нажопник защитил его филе от щепок. Только вот он по пояс ушел в палубу и сильно разодрал кожу на кисти - надо было все таки брать те бронированные перчатки. А как отсюда вылезать то?...

Мохнач погладил Поющую по голове:
- Тен! Кооооп! Тен СОС!
Толковая баба - сокровище племени. ВУН!
Потом повернулся к Убегаюшему Последним, Запасливому и Большому (я что-то не догнал, так он мёртв или НПС?).
- УыЫ!!!
Положил узел на пол пещеры, взял копьё и показал на них. Пальцем на всех мужчин, потом их узлы и на пол. Потом дал каждому по копью.
- УОН, УыЫ!
Показал рукой на предгорья, обвёл рукой всех мужчин и поперебирал ногами, делая вид, что идёт с копьём наперевес. Потом поднёс сложенные колечками пальцы к глазам, подвигал, развернулся обратно и снова поперебирал ногами. Затем Подхватил с пола узел и обвёл рукой уже не только мужчин, а вообще всех.
- КАТ, КЕН - ТЕН! ТЕН, КАТ - ЙАА!

- Вот уж воистину: какие могут быть военные тайны в военное время, даже и не знаю, право слово... А я желаю, чтоб мне отсосала Дибелла. Унмид, это важно! Сопоставимо по важности с нападением драконов! И вообще - это разве не твоя прямая обязанность? Что скажет ярл, если узнает, что к тебе приходили с информацией, а ты информатору от ворот поворот дал?

Для атмосферности и лучшего вчувствования в текст:

Его поцелуи обжигали холодом. Срывали с губ судорожные вздохи, заставляли сладко выгибаться от волн мурашек, бегущих вдоль позвоночника…

Демон и смертная. Гений и скрипка. Его прикосновения — словно игра виртуоза: как никто другой он знает, как извлечь из этого хрупкого, нежного, капризного инструмента гармоничное звучание, как раскрыть его неброскую красоту. Герцог в совершенстве владеет музыкой чувственности.

Касания его пальцев — лёгкое и уверенное, скользяще-щекочущее, одними кончиками ногтей и дразнящее, расслабляющее и подобное удару хлыста, скромно-вкрадчивое, почти целомудренное и бесстыже-настойчивое — такие разные, каждое восхитительно в своей индивидуальности… Астарот импровизирует, прямо сейчас создавая волшебную, неповторимую мелодию — и упругое тело молодой женщины в его объятиях чутко отзывается на задетые струны.

Ада до сих пор не верит, что всё это происходит наяву, с ней, с ним — с ними обоими. «Вместе» — вот главное слово, ключевое, краеугольное. Она всегда думала, что демон — это значит один, одинокий, одиночество в абсолюте. Но теперь она ощущает иное — единство и единение. Когда один — это качественная сумма двух единиц. Когда один — это значит един с кем-то. И, словно помешанная, она улыбается блаженно, закрыв глаза, а губы способны шептать, как мантру, лишь одно слово:

— Повелитель… Повелитель…

Безумен и он, срывая, сдёргивая, избавляясь от всего лишнего — этой последней преграды из тонкой ткани, отделяющей его от мечты. Почти восемь лет он ждал этого. Молчал, не выказывая нетерпенья ни словом, ни жестом, любуясь на расстоянии, желая и грезя, как однажды прильнёт к этой молочно-белой ложбинке меж ключиц, а потом скользнёт ниже, ниже… Как сейчас.

— Astaroth…

Сбивчивый шёпот над самым ухом. Его истинное имя. Так, как только она одна умеет произносить. Так, как только она одна умеет позвать — страстно, с желанием, обвив шею руками и прикогтив, словно кошка, от удовольствия.

— Astaroth…

Уже не шёпот — стон. Словно удар током. Пробуждает, зовёт, велит!*

Истинное имя. Страсть, упоение, призыв, восхищение, блаженство — всё слито в нём. Оно подстёгивает и влечёт. Оно приглашает и предлагает. И впившись в губы — податливые, полураскрытые — Астарот жадно пьёт этот любовный напиток с поспешностью измученного жаждой. Ненасытно, алчно, взахлёб, так, что в уголке выступает алая капелька. Ада тихо вскрикивает.

— Прости, — бормочет он, отстранившись. — Прости, я не могу долго...

Сдерживаться всё сложнее. Воля демона сильна, но как же трудно сейчас стягивать её цепями самоконтроля! Тает секунда за секундой — и истончается нить самообладания… Кроваво-красное медленно струится тонким ручейком по подбородку, щекочет ноздри, дразнит, сводит с ума своим ароматом. Запах чистоты и целомудрия. Запах невинной девушки, ещё не знавшей мужчины. Редчайшая жемчужина для обречённого на бессмертие.

— Ариане… — шумно выдыхает Герцог, прижавшись, зарываясь носом в копну смоляных волос.

И вместо собственного имени ей слышится умоляющее: «Пожалуйста». Демон не владеет её телом, у него нет на него прав — и сейчас лишь одно слово может решить всё. Её слово.

— Нет, — шепчет Ада, подаваясь навстречу разгорячённому мужскому телу. — Я не давала своего согласия.

Она дразнит — обнимая. Играет — чувствуя, что ей самой долго не выдержать. Отталкивает — не в силах оторваться от него и зная это.

— Повелитель… Великий Герцог Преисподней… Доверенный самого Люцифера… — пальцы закапываются в непослушные завитки его волос, шёпот щекочет ухо. — Каково это, зависеть от воли слабой смертной?.. Нравится?..

Тихий, мелодичный смех и прикушенная слегка мочка. Даже теперь она мучает и терзает, издевается, изводит. Рабыне нравится это пьянящее чувство власти над своим господином. Стоя на краю бездны и готовая шагнуть в неё, она жаждет упиться этим ощущением допьяна. Напоследок. А потом сделать шаг в чёрную пучину неизвестности и улыбаться, смеяться, хохотать в лицо Хаосу! Потому что хотя бы на один миг её краткой жизни путы были разорваны, и гордая птица сделала взмах свободными крыльями. Чтобы быть пойманной в силки — уже навечно.

— Дрянь! — шипит демон, с размаху припечатывая девушку к стене в слепом порыве придушить.

Но нет, не ненависть руководит им в эту минуту — а всепоглощающий, почти животный страх. Он безумно желает её и страшится потерять теперь, когда так близок к своей мечте. А потому с силой стискивает своё сокровище — «Не отдам, не отпущу, ты только моя!».

А всё же она ему не принадлежит. И единственное, что он может сделать, это не выпускать её из объятий и целовать, целовать, целовать...

Ей наверняка больно — мужчина гораздо сильнее, а уж мужчина с духом демона… Но сейчас, лаская его в ответ, она счастливо, победно смеётся.

— Вот и мне не нравится! Я не рабыня и никогда — слышишь? никогда! — ей не буду!

Глухое рычанье вперемешку со стоном, закопавшееся в её волосах… Его прерывистое дыхание толчками вырывается из груди. Астарот зол и готов выть от разъярённого бессилья. Душу разрывает надвое. Эта дьяволица во плоти намеренно изводит его — прикончить мерзавку, вытрясти из неё дух! Но как вырвать дыхание жизни у этих губ, ласкающих и шепчущих «мой Повелитель»? И рука, уже сомкнувшаяся на хрупкой шее, вдруг слабеет.

Её жестокая игра и отказ лишь сильнее подстёгивают в нём желание обладать. Горячая мужская плоть упирается в низ живота — и Ада дрожит. От ответного вожделения. От сладкого стыда. И будоражащего страха.

Вожделение. Десятки раз она видела это в фильмах, читала в книгах, но не знает, каково оно на самом деле. Как рождается, осязаемо ли, каково на вкус?.. Не знала до сих пор.

Смущение. Щёки заливает румянец. Ада стыдится собственной наготы и очарованного взгляда, который та вызывает. Мужчина никогда прежде не смотрел на неё так. Наверное, подобное восхищение охватывало души увидевших пречистую Богоматерь…

Страх. Она боится сделать последний шаг, разделяющий «до» и «после», потому что за этой чертой — неизвестность, и сделанный выбор нельзя отменить, не существует волшебной кнопки «перемотка» или «пауза». Ей неведомо, что ждёт дальше — и вместе с тем любопытно: что там, за дымкой тумана? Тайна отталкивает и влечёт. Она страшится этой неопределённости — и жаждет её! Это как, стоя над пропастью, прыгнуть с обрыва. Умея летать. Куда унесут тебя твои крылья, Ада: вверх или вниз?..

И она прыгает. В тот момент, когда её глаза, наконец, сказали «Да», невесомость принимает девушку в свои мягкие объятия.


***

Она помнила смутно, сумбурно. Столько красок, столько ярких оттенков и переливов — все они смешались в причудливо-безумный хоровод на полотне экспрессиониста…

Библиотека, утопающая в тенях c бликами тусклого света. Почему-то нет дивана и кресел, и столик исчез куда-то… Лишь ковёр и она на нём, распростёртая навзничь.

Ранка почти запеклась — тонкий бордовый росчерк чуть заметен. Такой же, будто отзеркаливающий своего брата-близнеца, и на ладони Герцога. Ада не знает, зачем. Сейчас это так неважно…

Обнажённую кожу приятно согревает и щекочет его дыхание, перемежающееся едва ощутимыми поцелуями. Астарот не спешит. Некуда и ни к чему — впереди вся ночь. И сегодня она принадлежит только им двоим…

Глаза девушки прикрыты, но по трепещущим ресницам демон читает всё, как в раскрытой книге. Ему ведомы все тайны, бурлящие в этом теле и душе. Кроме одной.

Он знает, как выглядит наслаждение, каждый его оттенок — и хочет показать ей все до одного. Он бесконечно долго ждал этого момента, чтобы теперь с головой не окунуться в омут блаженства. Демон умеет лишь забирать? Ложь. Верх его счастья не в том чтобы отнимать и коллекционировать. В его природе — щедро дарить, взамен получая во сто крат больше. Таков Герцог, Великий и великодушный.

Она хочет обнять его и прижаться, но руки предательски не слушаются. Трудно пошевелиться. Стоит немалых усилий вынырнуть на поверхность истомы, разлепить тяжёлые веки и…

Вспышка испуга. Паника пляшет в расширившихся зрачках. Девушка лежит в центре сигила Повелителя, и мерцающие синим края заключают её в свой ласковый капкан. Она пленница? Добыча? Жертва?!


Ледяной ужас выплеснулся на сознание — Ада рванулась и тут же вскрикнула: невидимые путы больно врезались в запястья. Не может быть! Её обманули и предали? Нет, нет, нет!

Астарот мягко склоняется, гладит её по щеке успокаивающе и нежно.

— Верь мне. Так нужно.

Вспышка боли. Распятое тело выгибает, и крик бесконтрольно рвётся прочь из груди. Ада умоляет его остановиться и прекратить, но слышит лишь победное, упивающееся собственным триумфом:

— Моя! Отныне моя!

Властная рука смыкается на беззащитной шее. Астарот страшен в этот миг. В его глазах — ни тени сострадания. Лишь холодная, коварно-ликующая ухмылка. И одинокая слеза бежит по щеке Ады — теперь уже женщины. Все мы одиноки в своей боли.

Вспышка экстаза. Она бьётся в его объятиях, слившись с мужчиной воедино, царапается и кричит — на этот раз от блаженства. Астарот молча любуется ей, лукаво улыбаясь краешками губ. Этой ночью у самолюбия Великого Герцога роскошное празднество.

Последнее, что помнила Ада, прежде чем провалиться в негу полузабытья, это его прикосновения. Указательный палец, смоченный в вязко-багряном, старательно выводит на её теле семь знаков — скользнув от заветного завитка волос и пробираясь всё выше, выше… А Повелитель напевает что-то на латыни.

Посторонись! Мумия идет бухать! Томми, почти наполовину закованный в гипс и в бинты, не обращая внимания на причитания врача, отправился покорять питейное заведение. Он уже научился сидеть на живом полужопии, и поэтому попойка не отменялась - да и как такое можно отменить?! Столько историй нужно рассказать сухопутным крысятам, столько баб нужно перетрахать. Как только принесли бочку рома и огромную свинью - Каспара понесло.

Он рассказал все без приукраса - как Кэп прознал про корабль с трюмами полными золота, как канонир Дан метко поменял местами пушечное ядро и голову вражеского боцмана, как они под управлением штурмана налетели на калошу торговцев, прыгнув на нее кораблем с огромной волны, и, конечно же, как они перебили тысячу хоббитов - не меньше! И о том, как безумный Махмуд поднимал этих доходяг над головой и рвал пополам как листы бумаги, о том как могучая Астра своей грудью защищала каждого матроса и давила супостатов как тараканов, как Рокки съел сотню коротышек и не подавился, а Лонго притворился членом команды хоббитов и оттрахал дочь капитана, попутно отбиваясь от наиболее наблюдательных.

Россказни Каспара так понравились обитателям таверны, что целых одиннадцать бывалых моряков решили опробовать удачу с бравым капитаном Фаэтоном. А потом... а потом Каспар опять очнулся на помойке в окружении шлюх. Стабильность - признак мастерства. Но дела не ждали - нужно было купить себе те шикарные латы с прочным нажопником - еще раз он не позволит акуле отгрызть себе сраку. А еще оружие зачаровать - поговаривают, что в гавань прибыл какой то волшебно колдунский маг, а у тех хоббитов было такое шикарное оружие... да, время закупаться и идти на корабль за добычей. Ну или еще забухать.

Лихая гулянка на деньги мертвячки в "Дохлой Рыбе" после успешного возвращения "Аспида" становилась доброй традицией - и на этот раз пираты уже встречали ухмыляющуюся Бетти дружным ревом и стуком кружек по столам. И восставшая не разочаровала своих приятелей, выставив еще более мощную батарею бутылок и бочонков, так что ром тек рекой.

В последний вечер перед отплытием Бетти сидела за столом напротив порядочно набравшегося Йорка (эльф щедро разбавлял свои уже не слишком связные речи комплиментами, где эльфийская изящность гармонично шла под ручку с развеселой пиратской похабщиной - "надо же, успел понабраться от нашего брата!" - с неожиданным для самой себя умилением подумала мертвячка), подпирая щеку рукой и тоскливо глядя на пирата бледно мерцающими белесыми глазами. Она задумчиво поковыряла грязную поверхность стола кинжалом и вздохнула. Эльфу на мгновение показалось, что в этом вздохе была не обыденная для восставших злость на все живое или скука от собственной бесчувственности, но и еще нечто. В неживом взгляде теплился какой-то странный огонек, с каждой минутой разгоравшийся все больше и больше.

- Ты хороший парень, Йорк. - вдруг тихо сказала Бетти. - Пока еще хороший. Лучше многих из нас. Оставайся таким подольше.

Внезапно Бетти с силой воткнула кинжал в стол, а затем решительно вышла прочь, растолкав пьяных пиратов. И не сразу Йорк заметил, что лезвие кинжала прибило к столу обрывок бумаги: "Дурнушка Дженни", 4 комната, сегодня ночью. P.s: если решишься, лучше бы тебе быть пьяным в стельку".

... - Ну долго еще идти? - заныла разукрашенная блондинка в драном платье, пробираясь сквозь полузаросшую тропинку по склону холма вслед за мертвячкой. - Темно и ни черта не видно! Я туфли испачкаю, в этот лес же наверняка кто-нибудь срать ходит!
- Уже скоро. - заверила ее, осклабившись, Бледная Бетти и огляделась по сторонам: никого. - Не волнуйся за туфли, моих дукатов тебе хватит до конца жизни, верь мне!
- Ух, аж мурашки по коже! - нервно хихикнула шлюха. - У меня такое впервые, если что. Ну не в смысле с девкой, а...
- С мертвой девкой?
- Ну... да.
- Все когда-нибудь бывает впервые. - успокоила ее Бетти. - Пошли, тут правда совсем рядышком уже.

...Через пять минут маленькие холодные руки Бетти выдавливали из шеи лежащей в траве шлюхи остатки жизни, а белесые глаза восставшей с грустью смотрели в расширенные от ужаса и стекленеющие зрачки девушки. Когда блондинка перестала дергаться, Бетти убрала руки с ее горла.

- Ну вот и всё, сестричка. - тихо сказала Бетти. В её руках блеснуло лезвие ножа: - Твое тело за мои дукаты - я не обманула, это была честная сделка. Мне жаль... Мне правда очень жаль... Но мне нужно тело, которое пока еще не утратило способность что-то ощущать.

Нож в руках Бетти одним движением разрезал тугой корсаж задушенной девушки. Холодные пальцы нащупали угасающее сердцебиение под пышной грудью - и в следующую секунду нож уже сделал глубокий разрез в остывающей плоти под ребрами, а проникшие глубоко в разрез пальцы сомкнулись вокруг медленно умирающего сердца. Один резкий, жуткий рывок - и окровавленная рука извлекает сердце из раны. Еще минута - и вместо него, бережно извлеченное из собственной бледной и раскрытой нараспашку зияющей раной груди, внутрь чужого тела вложено черное и твердое, словно камень, сердце восставшей.

В этот же миг Бледная Бетти, словно подкошенная, мягко и безвольно повалилась в траву, выронив нож. Задушенная же, напротив, через минуту задергалась - и с трудом, опираясь руками, поднялась с земли. Она осторожно прикоснулась дрожащими пальцами к своему лицу, а затем и к другим местам, словно пытаясь наощупь почувствовать свое тело. Потрогала шею - и, поморщившись, неуверенной шаркающей походкой направилась прочь из леса, к огням и шуму от многочисленных таверн и кабаков на берегу Гавани. В ночной тьме звучал тихий, хрипловатый голосок:

- Её руки подготовлены не были к драке
И она не желала победы.
Я теперь буду вместо неё...

...Йорк уже с трудом соображал, во сне он или наяву - настолько крепким было прихваченное из трактира пойло и настолько его было много для хрупкого эльфийского организма. Он уже не помнил, зачем конкретно пришел в "Дурнушку Дженни", а припоминал только то, что это каким-то образом было связано с Бледной Бетти - странной девчонкой-умертвием из команды "Аспида", с которой они флиртовали во время гулянки. Клевавший носом и почти проваливающийся в сон эльф, растянувшийся на кровати прямо в сапогах и камзоле, потягивающий ром прямо из горла бутылки, услышал скрип двери и едва различимые шаги. Рука инстинктивно потянулась к шпаге - но на пороге стояла... Бетти? Или не Бетти? В глазах двоилось и Йорк никак не мог определиться, кого же он видит. Девчонка была почти такой же бледной, как Бэт, но ее щеки были тронуты каким-то нездоровым румянцем. Вроде сиськи и задница чуть побольше. Цвет волос немного не тот - а вот бледно-голубое сияние глаз такое же, ни с кем не спутать...

- Помолчи. - только и сказала гостья, а ее голос был таким же хрипловатым, как и у Бетти.

А то, что было потом, Йорк, проснувшийся в холодном поту и в одиночестве на смятой постели, припомнил уже под утро и то какими-то рассыпающимися фрагментами. Соскользнувшее на пол с плеч потрепанное платье. Белоснежная, залитая лунным светом кожа. Немного неуклюжие, угловатые, словно у марионетки, движения. Странные темные отпечатки на её шее. Нездоровый румянец на щеках и прикосновения холодных губ. И холод внутри её тела - словно он окунулся в глубину моря и никак не может вынырнуть на поверхность, а лишь продолжает погружаться во мрак...

Кое-как собрав себя в единое целое (хотя голова продолжала раскалываться на части) и вернувшись на корабль, он бросил осторожный взгляд в сторону Бетти - но та вела себя как ни в чем ни бывало (то есть действовала на нервы всем подряд и чуть более аккуратно - Астре, - и жизнерадостно ухмылялась при каждом удобном случае), ничем не напоминания о событиях предыдущего вечера... и ночи. Может все это был лишь сон?

"Брр, приснится же... Нужно поменьше пить!".

...Незадолго до отплытия, на самой заре, Бетти в гордом одиночестве закапывала неприметную яму на склоне холма.

- Вот и всё, сестричка, вот и всё.

Восставшая воткнула лопату в землю и легла рядом в траву. Еще пару минут она лежала с травинкой в зубах, разглядывая облака и думая о чем-то своем. А затем решительно поднялась и, прихватив лопату, направилась к морю и издалека видневшимся на фоне рассветного неба мачтам "Морского Аспида".

Полундра! Корабль дал течь и собирается отправиться чесать килем дно океана! Все самые ловкие малые уселись за орудия, а значит нужно идти и чинить самому. Томас гуськом направился в трюм в поисках потока соленой воды. И он его нашел! Небольшая дырень от ядра медленно заполняла помещение. Томас знал что делать. Он засунул в большую дыру свой зад, а в дыры поменьше - пальцы и ноги. Ктож знал что мимо будет проплывать акула, которой торчащий зад придется по нраву! Сначала она просто бумнулась об Каспара, а потом откровенно принялась его жрать. Услышав оры матросы таки достали пирата из дыры, спасая его из пасти озверевшей рыбы. Да, латать дыры у него получается весьма херово. Пусть теперь этим занимаются какие нибудь другие холопы.

А у Томми теперь нет куска жопы.

Я внимательно слушаю всё, что говорит Немед и её приближённые. "Хан", "вампиры"... По счастью, с этими представителями Изнанки я ещё не встречалась. Впрочем, я дала себе зарок не судить никого лишь по их... принадлежности к тому или иному племени.

Наверняка, и среди тех, кто питается кровью, есть почти такие же люди как Сергей...

— Я поняла Вас, Высокая Леди, — с благодарностью произношу я. — и приложу все усилия, чтобы эти переговоры состоялись. Даже худой мир лучше доброй войны. В этом я уверена, — чуть тише говорю я.

Вызнав, где можно встретиться - или хотя бы попытаться встретиться - с третьей Королевой новосибирских Фэйри, я как можно вежливей, но как можно быстрее прощаюсь с Высокой Леди, и покидаю её ставку. Далеко от дома-музея я не отхожу - найдя ближайшую скамейку я тяжело опускаюсь на неё, зажмуриваюсь на миг, чтобы прогнать напряжение и усталость, а потом тянусь к многострадальному телефону.

Подумав, я забиваю номер Даниэль на быстрый набор, на всякий случай, и звоню своей "наставнике-кураторше".

Если вдруг Прорицательница поднимет трубку, я вкратце объясню ей свои планы, а потом осторожно поинтересуюсь:

— Леди Глайстиг... Также известная как Королева Призраков... Ты что-нибудь знаешь о ней? Что-нибудь, что может помочь мне добиться её расположения... Или хотя бы не погибнуть, пытаясь её отыскать.

Каждый раз, когда Бетти не знала чем себя занять, она предавалась высокому искусству музицирования и пения.

- Я пиратка, ты пират
- Я мертвячка, ты мертвяк,
- Ты на суше, я на море -
- Мы не встретимся никак!...

Бетти прекратила очередной сеанс музыкальных пыток как раз в тот момент, когда один из самых старых пиратов в команде начал рассказывать молодым о жутких морских баньши и их сводящем с ума вое. Но, как назло, чаша терпения боцмана уже переполнилась - и вскоре у Бетти вначале отобрали банджо, а потом (после нескольких оглушительных "БЗДЫНЬ! ХДЫЩЬ!! ХРЯСЬ!!!" об палубу) вернули некое месиво из струн и деревяшек, банджо напоминавшее лишь отдаленно. На палубе воцарилась благословенная тишина.

Недовольно надувшись, восставшая ненадолго умолкла, а потом её лик озарился какой-то новой идеей и она принялась что-то выцарапывать кинжалом на дощечке, явно увлекшись не на шутку.

Через некоторое время Бетти, полюбовавшись на результат трудов своих праведных, как бы между делом слоняясь поблизости от капитана, улучила момент и вцепилась в единственный уцелевший рукав его камзола, как пиявка в чью-нибудь жирную задницу:

- Кэп, у меня есть идея, кэп, ну же, кэп! - не отставала беспокойная покойница: - Я знаю, чего нам не хватает на корабле, чего нет у "Аспида", что есть у каждого приличного корабля!

Бетти сделала драматичную паузу и торжественно подняла пальчик вверх.

- Гальюнной фигуры, вот чего! Приносящей удачу и стращающей врагов гальюнной, мать ее, фигуры! Но у меня есть пара эскизов, вот, погляди, кэп, ну посмотри, ну...

На дощечке с обеих сторон были весьма умело изображены... Краска на мгновение прилила к лицу и эльфийским ушам Фаэтона. На одной стороне был изображен он сам, со зверским выражением лица, расставленными в разные стороны руками с выставленными средними пальцами и приспущенными штанами, так что бушприт торчал из фигуры, словно... "Кхм!" - чуть не поперхнулся капитан и решил поскорее перевернуть деревяшку.

И пожалел об этом. На обороте была не менее талантливо изображена кокетливо наклонившаяся в сторону кормы минотавриха, так что ее собственная, кхм, корма вздымалась вперед по курсу корабля, а бушприт, выходит, торчал у нее из...

Довольно!

- Эй, кэп, ну что же ты! Ну отлично же будет! - расстроенно заныла мертвячка, но капитан уже твердо решил срочно заняться какими-нибудь важными делами. Любыми. Какими угодно. Хотя знал, что увиденного уже не развидеть.

Девочка смотрит на твои каракули, затем поднимает немигающий взгляд на тебя. Моргнув, ты обнаруживаешь её уже сидящей на трансформаторе. Она проводит рукой по керамической "гармошке", слышится треск (ты не специалист, но вроде бы ток там должен быть смертельно опасным) - и моргает уже свет. Так иногда бывает в старых квартирах.
Вот только вы под открытым небом...

- Мать Альмы умерла при родах и Альма осталась одна с отцом. Альма была проблемным ребёнком, одарённым невероятными психическими способностями. С самого детства её мучили кошмары, она была способна влиять на эмоции людей. В возрасте всего трёх лет родной отец ввёл её в проект «Парагон» в качестве подопытной.

Девочка смотрит в сторону, взгляд её слегка расфокусирован.

- Там она подвергалась бесконечным экспериментам по поиску источника её сил, включая электрошоковую терапию. Через несколько лет ученым стали сниться яркие кошмары, у них часто менялось настроение, они несли бред, стало очевидно, что девочка проводит телепатическую атаку. Вскоре было принято решение держать девочку в бессознательном состоянии посредством успокоительных веществ, которое позволяло им остановить стремление Альмы навредить учёным, но при этом оставить её в живых. За два дня до своего восьмилетия, Альма впала в искусственную кому и была помещена в Саркофаг - сферическую конструкцию, расположенную глубоко под землёй и блокирующую ее телепатические способности. На протяжении проекта, Альма была оплодотворена двумя клонированными эмбрионами, основанными на её ДНК и комбинированными генетическими взносами различных сотрудников корпорации, включая её собственного отца. Она родила первого ребёнка, когда ей было 15 лет, а второго ровно через год. Альма объединила свое сознание с младшим сыном на момент его десятилетия, в результате чего произошла телепатическая синхронизация. Это побудило учёных закрыть проект "Парагон" и "прекратить поддерживание жизни" Альмы. Система жизнеобеспечения девочки была отключена, после этого она умирала на протяжении шести дней от голода и от полученных ей травм во время родов. На момент смерти Альме было 26 лет.

- Этого достаточно? - резко спрашивает Альма у тебя из-за спины.

Ну все. Наконец то покой. Ноющая боль в плече почти не беспокоила девушку, пока та брела по лесу утопая в своих думах. Да уж, есть о чем подумать. Госпожа. Черный вереск. Может ли быть, что та... как ее там... Игуана. Игуана - госпожа? Или как ее там. Марвин - госпожа? Много вопросов, мало ответов. Но что она знает теперь наверняка - людей похищали на откорм вампирам. Радость то какая. Она должна была обо всем этом узнать иным способом! Как вообще дошло до той потасовки?! Неужели так трудно контролировать свое опухшее чувство собственного величия? Видимо да.

Маринетт медленно зашла в конюшню, где обитали ее два товарища по несчастью. А вот и Салазар - он точно ей поможе-е-е-ет! Она совсем забыла про нож, торчащий у нее из тела! И рана болела. Сильно болела - пыталась нагнать все то время, когда размышления боль заглушали. Ох... Надо состроить хорошую мину и вырвать его оттуда. Не вечность же ему там быть. Ухватившись за рукоять, она рывком вытащила клинок наружу, после чего подумала "Надо бы его медленно вынимать, так он меня меньше порежет". Но уже поздно - клинок был снаружи, а рана заболела еще сильнее.

- Доброй ночи. Надеюсь, я вас-с-с не побеспокоила?.. - Пытаясь не выдавать боли спросила Маринетт, хотя дергающаяся бровь говорила сама за себя. - У меня все пошло наперекосяк. Вообще все.

— Повелитель, если позволите, один вопрос остаётся для меня неясен.
— Спрашивай, Арьен.

Астарот теперь вальяжно полулежал, утопая в мягкой спинке дивана, с бокалом в руке, который недавно «забыл» допить из-за дел с оборотнем. Дурга исчезла — она оказалась весьма правдоподобной астральной проекцией змеи. «Где ты видела настоящую кобру в ваших широтах? Это исключительно тропический житель», — улыбнулся глазами демон после удачно проделанного фокуса. От покровителя же Ада узнала, что обретёт это «именное оружие», только став его Королевой.

— Вы всё время говорите о Королеве как о каком-то титуле. Я думала, это метафора, как у Булгакова...

Герцог едва заметно поморщился.

— Ты имеешь в виду эту его еретическую книжку «Мастер и Маргарита», пытавшуюся дискредитировать моё доброе имя?
— Как так..? — недоумённо приподняла брови Ада.
— Пожалуй, эта история заслуживает хорошего аккомпанемента, — вместо ответа изрёк Повелитель и потянулся к портсигару, лежащему на столике. — Не составишь компанию?

Вот уж поистине вечер открытий! До сих пор Ада была уверена, что Герман не курит и вообще придерживается здорового образа жизни. Впрочем, Вейц-то, может, и не курил, а вот тело его сейчас — очень даже.

Она не стала отказываться, найдя какое-то особенное эстетическое удовольствие в том, чтобы медленно поднести каминную спичку к сигарете Повелителя и, помогая прикурить, ещё раз встретиться с ним глазами, подержать эту необыкновенную паузу, насладиться её послевкусием…

Странно всё это. Ещё недавно от близкого и продолжительного контакта с верховным демоном Ада сначала чувствовала себя как на иголках, а после — превращалась в подобие выжатого лимона. Теперь же никакой усталости подобного рода не ощущалось, но значительная доля сил уходила на то, чтобы сдержать порыв сесть к Повелителю поближе.

«Что же он такого сделал?.. И сделал ли?..»

— Мало кому известен тот факт, что в первоначальном варианте рукописи демона звали вовсе не Воланд, — запрокинув голову, Астарот с явным наслаждением выпустил струю дыма. — Имя главного «злодея» было заменено в самый последний момент перед сдачей текста издателю. До этого в черновиках фигурировало моё имя. Пришлось явиться к Михаилу Афанасьевичу лично и недвусмысленно намекнуть, что он поступает… опрометчиво.
— Но почему Вы были против, Повелитель? Вы же могли стать главным героем бессмертного романа!
— А если точнее, книжонки, которая бы ляпнула жирную чёрную кляксу на мою репутацию, — возразил Герцог, и снова гримаса брезгливости на долю секунды исказила его умиротворённое лицо.

Ада не нашлась с возражениями. Потому что не понимала, в чём же, собственно, состоит неудовольствие покровителя. Уже не одно поколение людей, особенно молодёжь, зачитывалось этим произведением, признанным образцом классики — и в нём Ада видела ресурс, удачное средство популяризации фигуры Астарота в массовом человеческом сознании.

Заметив вопросительное недоумение на лице девушки, Герцог снизошёл до пространного объяснения:

— Женщину на одну ночь выбирает себе совершенно иной контингент мужчин. И делает он это, посещая заведения известной направленности, с совершенно определёнными целями, — строгий взгляд на собеседницу. — Скажи, Арьен, по-твоему, я похож на любителя ночных бабочек?
— Нет.

По правде сказать, Ада понятия не имела, как должны выглядеть эти самые завсегдатаи публичных домов и ценители запретного, но на всякий случай не стала акцентировать на этом внимания.

— В романе Булгакова Воланд, если помнишь, выбирает себе Королеву из смертных женщин всего на одну ночь. Я же гораздо более постоянен в своих привязанностях и делаю подобный выбор примерно раз в столетие.
— Так это всё-таки настоящий титул? — решилась уточнить Ада.
— Пóдлинней не бывает, Арьен.

Лучезарная улыбка Повелителя была лучшим подтверждением.

— А почему вы выбираете раз в столетие?
— Смертные обычно не живут дольше века. За редким исключением.
— И Вы остаётесь верны своей Королеве, пока смерть не разлучит вас… — в задумчивости пробормотала меченая.
— Ну, можно и так сказать.

Астарот хмыкнул. Ох уж эти женщины с их романтическими глупостями.

— Получается, Ваши Королевы — обычные смертные женщины?
— Я бы не назвал их совсем уж обычными, — Герцог наклонился вперёд, аккуратно стряхивая пепел. — Но все они смертны, это действительно так.
— А как же… Я ведь… Ну то есть...
— М-м?

Уловив нотки нерешительности в голосе собеседницы, мужчина приподнял бровь и сосредоточил всё своё внимание на подопечной. Ада замялась и потупилась, уже жалея, что слова вылетели раньше, чем она успела сообразить: эту догадку озвучивать не стоит.

— Смелее, — мягко подбодрил покровитель. — Сейчас допустимы любые вопросы, и ты вправе задать самый каверзный из них. Согласись, было бы невежливо с моей стороны оставлять любимую служительницу в информационном вакууме относительно такого важного этапа в её жизни.

Он замолчал и отвёл взгляд, казалось, полностью сосредоточившись на медитативном процессе пускания фигурных колец дыма.

— Может быть я преувеличиваю, конечно… — неуверенно начала девушка. — Но после того случая, когда я… когда Вы… В общем, такое ощущение, что с недавних пор я не старею, Повелитель.
— Так и есть, — невозмутимо отозвался демон, не поворачивая головы. — А вернее, ты стареешь очень медленно. Я наделил тебя этим даром, когда залечивал твои шрамы.

Ада шумно выдохнула. Значит, это не иллюзия, она всё верно подметила! Какое же это облегчение узнать, наконец, правду.

— Получается, такой способностью наделяется не каждая Королева? — отойдя от первого шока, продолжила расспросы девушка.
— Скажем так, она слишком энергозатратна и весьма высока по «стоимости», чтобы даровать её всякой моей избраннице. Так что нет. Этого дара удостаивается лишь та, кого я захочу выделить среди числа прочих.

Ада нахмурилась, закусив губу.

«Ба! Да ты, никак, ревнуешь?»

Она не могла сказать с уверенностью, что это за чувство только что больно кольнуло сознание. Но ей не нравилось ощущать себя одной из числа прочих, пусть даже и особенной. Астарот молчал, с весёлым любопытством наблюдая за собеседницей. Гневная реакция девушки забавляла Герцога и, кажется, льстила его самолюбию.

Ну уж нет, не дождётся! Она не станет закатывать истерик и устраивать сцен ревности. И словечка не вымолвит!

— Почему именно я? — прозвучал спокойный вопрос вместо уже готового сорваться с губ укора.
— Потому что ты достойна этого дара, — так же просто ответил демон. — Как достойна быть моей Королевой.

Ада не считала себя исключительной. В ней не текла кровь знатной династии, она не была персоной с мировым именем или роскошной Софи Лорен. Вокруг неё было полно женщин умнее и красивее, к которым гораздо органичней подходили определения «выдающаяся» и «несравненная». И всё же Повелитель выбрал её… Нет, Аде была недоступна его логика. Пока он не сказал это:

— Сегодня ты без колебаний готова была проститься с жизнью, желая остаться подле меня. Это ли не лучшее доказательство верности?
— И Вы желаете, чтобы я приняла этот титул в ближайшем будущем?
— Мне бы этого хотелось, — утвердительно кивнул Владыка змей. — Однако решение принимать тебе.
— Я что же, могу выбирать? — удивилась девушка. — И отказаться тоже могу?

На этот раз покровитель ответил нехотя:
— Можешь. И я не стану настаивать на выборе прямо сейчас.

И всё же, несмотря на его слова, Ада задумалась уже теперь. Чего-то здесь не хватало… какого-то значимого фрагмента паззла, без которого целостная картинка никак не желала складываться воедино.

— Повелитель, а могу я узнать, какие у Вашей Королевы обязанности?
— Такие же, как и у всех остальных моих служителей: быть верной соратницей, — Астарот улыбнулся. — Однако я бы не назвал это обязанностью. Слишком императивное слово. Скорее, это призвание души.
— Но есть же какие-то критерии, по которым одна девушка может выделиться из числа служителей и стать Вашей верной спутницей, а другая так и останется в меченых? — продолжала допытываться Ада.

Призрачная разница положения Королевы и меченой (помимо названий) покуда была ей не ясна.

— Скажу больше: довольно часто Королеву я выбираю вообще не из числа моих служителей. Так что не забивай свою прелестную головку ворохом ненужных подробностей, — посоветовал демон. — Ты узнаешь о них чуть позже, если всё ещё будешь хотеть этого. Всему своё время.
— Хорошо, — осторожно согласилась девушка. — Но есть одно обстоятельство, о котором мне нужно знать всё и прямо сейчас.

Голос её вдруг обрёл неожиданную твёрдость.

— Моя семья. Что с ней будет? Мне придётся порвать все связи с близкими?
— С чего вдруг такие мрачные прогнозы? — усмехнулся Герцог. — Зачем же настолько сгущать краски.
— Значит, я смогу с ними общаться, как и прежде?

Ада заметно приободрилась.

— Арьен. Если я говорю «мне нужна Королева в твоём лице», я не имею в виду «приданое» в виде твоей многочисленной родни до седьмого колена, — отшутился Астарот.
— В таком случае я даю Вам своё согласие, — без тени веселья, серьёзно проговорила меченая. — Когда придёт срок, я стану Вашей Королевой.

Повисла пауза. Перестав курить, Повелитель несколько долгих секунд всматривался в лицо собеседницы в попытке по одним только ему видимым знакам прочесть причину такой скоропалительности.

— Ты хорошо подумала, Арьен? — наконец, нарушил он затянувшееся молчание.
— Можете не сомневаться, — тихо, но твёрдо ответила девушка.
— И всё же я задам тебе этот вопрос снова.

Теперь уже и Астарот стал предельно серьёзен, лицо его выражало крайнюю степень сосредоточенности.

— Вы так говорите, будто я письменное согласие на отсечение головы посредством гильотины подписываю, — пожала плечами Ада и отчего-то отвела глаза.
— Отнюдь. Меня тебе не стоит бояться, ибо, как ты знаешь, я никогда не изменяю своему слову. Моё… опасение касается иного.

Затушенный окурок жалобно зашипел, одним резким движением смятый, вдавленный в поверхность пепельницы.

— Полагаю, подобная поспешность в этом решении вызвана твоей… привязанностью к Владимиру и желанием сохранить ему жизнь, верно?

Ада не отвечала, не смея — сама не зная почему — поднять на Повелителя глаз.

— Мне это понятно, — не дожидаясь ответа, невозмутимо продолжал Герцог. — Именно поэтому я так дотошно и спрашиваю тебя: хорошо ли ты подумала? Стόит ли такой жертвенной заботы тот, кто использует тебя самым бессовестным образом?
— Неправда! Володя меня любит! — вспыхнула девушка.
— Поэтому он попытался тебя убить, метнув огненный снаряд в газовый баллон? Оригинальный способ показать свою любовь.

Демон саркастически усмехнулся и с выражением ядовитого скепсиса, разлившегося по лицу, закинул нога на ногу.

— После столь явно выказанной агрессии в адрес моего служителя я имею полное право раздавить его, как клопа. И давно бы сделал это, если бы не твоя трогательная просьба, переданная через сестёр. Скажи, Арьен, этот чародей настолько тебе дорог?
— Убить?.. Он хотел меня убить?.. Нет, нет, как же это…

Голос Ариадны задрожал и надломился, сорвавшись на шёпот. Не нужно было быть мастером проницательности, чтобы понять: сказанное Астаротом попало точно в цель. Но страшно было не это внезапное обличение. Как известно, влюблённые склонны подвергать сомнению даже самые явные доказательства, если не хотят верить в вину любимых. Но Ада поверила. Потому что только сейчас поняла, чтό всё это время смущало её, не давало покоя, звенело тревожным звоночком где-то на задворках аналитической мысли. Повелитель лишь придал форму её неясным сомнениям, озвучил то, что давно скреблось в подсознании.

— Но зачем? Почему?!
— Потому что он чародей и не умеет иначе? — предложил свою версию демон. — Не могу утверждать с уверенностью, но вполне вероятно, его привлекает твоя Сила, унаследованная от бабушки. Впрочем, о мотивах его действий лучше спросить самого господина Волкова.

«А Повелитель дело говорит. Владимир признался в любви когда? Только после того, как своими глазами увидел свидетельство дара, передавшегося по наследству. А до этого что ж столько времени молчал? То-то и оно».

— Чёрт.

Понурившись, девушка устало потёрла лоб. Ладонь её заметно подрагивала.

— Не стоит так остро это воспринимать, Арьен. Многие смертные способны убить соперника, лишь бы не лишиться объекта своей любви. А поскольку меня он убить не может…
— И что, поэтому нужно убивать меня, руководствуясь принципом «Так не доставайся же ты никому»?! — огрызнулась меченая, вскинув на покровителя взгляд, обжигающий гневом. — Не любовь это, а чистейшей воды логика собаки на сене! Эгоцентричной, расчётливой и безжалостной. Я не объект любви и не желаю им быть. Я субъект, живая и свободная личность!
— Тише, Арьен, тише… — Астарот примирительно поднял руки. — Любовь для тебя — это свобода. Я помню.

Он тепло, обезоруживающе улыбнулся.

Он запомнил!.. Эту фразу она произнесла перед своей «кончиной». Финальным аккордом прозвучали эти слова в её смертной симфонии. А он запомнил… И не просто принял к сведению, сохранив в памяти, как один из многочисленных сухих фактов — кажется, Повелитель… уважал её мнение?

Ада замолчала, вперив взгляд в пол в судорожной попытке переварить свалившийся на неё ворох разрозненной информации. Астарот молчал тоже, тактично давая собеседнице передышку, понимая её необходимость и важность. Она не знала, сколько времени прошло, прежде чем он заговорил снова — может, пара минут, а может, добрая четверть часа.

— У вас, людей, есть прекрасная экранизация одного романа. «Молчание ягнят». Ты смотрела фильм, Арьен?

Меченая подняла непонимающий взгляд на покровителя, кивнула.

— Все серии.
— Тогда ты, конечно, помнишь финальную сцену «Ганнибала», где доктор Лектер отсекает себе кисть, чтобы скрыться от федералов, которых вызвала Кларисса.*
— Такой эпизод невозможно забыть… — протянула девушка. — В своё время он произвёл на меня сильнейшее впечатление. Впрочем, как и весь фильм. Одна игра Энтони Хопкинса чего стоит. А сколько резонансных обсуждений она вызвала после выхода первого эпизода…

Незаметно для себя Ада вовлеклась в рассуждения. Подспудно она была рада отвлечься от мрачных мыслей и благодарна Повелителю за этот разговор.

— Некоторые коллеги по съёмочной площадке даже побаивались Хопкинса — настолько правдоподобно он сыграл маньяка. Пожалуй, это лучшее признание его актёрского таланта. Но если сравнивать фильм с романом…
— Прекрасный образец любви мужчины, — вдруг перебил Астарот. — Я бы сделал то же самое.

От столь резкого перехода в теме Ада осеклась и замолчала. Демон, рассуждающий о любви? Нонсенс. Слишком уж не укладывающийся в привычную, привитую с детства, картину мира образ. «Любовь — чувство, присущее сугубо человеку, квинтэссенция лучшего, что есть в создании Божьем. Инфернальные же сущности на него не способны. Более того — они испытывают ненависть к любым проявлениям любви и стремятся их уничтожить». Как-то так объяснял маленькой Арише дедушка-богослов. Так ведь? Традиционно считается, что так. Если не брать в расчёт литературную традицию романтизма.

Помолчав и отпив ещё кальвадоса, Герцог как бы между прочим добавил:
— Собственно, я это и сделал.
— Что сделали?.. — на автомате переспросила девушка.

Погруженная в свои размышления, она забыла, о чём они только что говорили. А, кажется, о фильме «Ганнибал» и самоотверженном поступке доктора Лек…

— Постойте! Что?! Чтό Вы сделали?! Как это?! Когда?!

Меланхоличная улыбка тронула губы Астарота.

— Ты ведь не думаешь, что возвращение тебя к жизни пять лет назад ничего мне не стоило?
— Вы что, руку себе отрезали для этого?! — ахнула Ада, чуть не подскочив.
— И отрезал бы вторую, если бы понадобилось.

Спокойствие ответов покровителя резко контрастировало с крайней степенью изумления и растерянности его подопечной.

— Да ты что!!

Она всё же вскочила. Почувствовала, как по спине пробежал липкий холодок ужаса. Её обеспокоенный взгляд непроизвольно заскользил по фигуре мужчины — обе конечности были на месте.

«Ай, бестолочь! Ну конечно на месте, это же тело Германа! Так, может, он поэтому никогда не является в своём истинном облике, что у него руки теперь нет?! Или крыла? Или… Как там это на его родной оболочке отразилось? Чёрт! Чёрт! Чёрт! Всё из-за тебя, чёртова баба!»

— Примите истинный облик, Повелитель. Сейчас же, — потребовала Ада.
— В этом нет необходимости, — всё так же спокойно возразил Астарот, поморщившись чуть брезгливо. — Я сказал это тебе не для того, чтобы получить сочувствие, а тем более жалость.
— Я настаиваю. Покажитесь, — не отступалась девушка. — Пожалуйста…

Весь спектр переживаний настолько ярко отражался сейчас на её лице, что Герцог поспешил её успокоить.

— Арьен, не нужно столько тревоги. Я говорил не буквально, а про энергетический аспект, — он мягко улыбнулся.

Простонав что-то нечленораздельное, Ада с облегчением опустилась обратно на диван, от переживанья приложила ладонь к губам тыльной стороной.

— Но… это ведь всё равно больно? — не прошло и минуты, как снова встревожилась она.
— Приятного мало, — уклончиво согласился демон.
— Насколько?
— Зря я вообще тебе сказал.

Казалось, Астарот уже и сам пожалел, досадуя на свою открытость.

— Так же больно, как если бы Вы были человеком и отрезали себе руку? — не обращая внимания на его ворчанье, не унималась девушка с расспросами.

Сообщение Повелителя, несмотря на то, что она узнала о нём только сейчас, спустя несколько лет, ошеломило её. Он ответил не сразу, сначала долго вглядывался в её лицо, будто раздумывая, стоит ли беспокоить такими подробностями. Но, по всей видимости, она теперь не отступится — этой упрямице настойчивости не занимать.

— Да. Это было так же больно.
— Господи помилуй… — пробормотала девушка, непроизвольно поёжившись.
— Ну-у… — иронично скривился Астарот. — Вот Бог-то тут совсем ни при чём.

Но Аде сейчас было не до шуток.

— И столько лет молчал!
— А зачем было говорить? — пожал плечами мужчина. — Ради неуместного бахвальства? Чтобы навязать тебе вину? Выпросить порцию сочувствия? Или чтобы заставить чувствовать себя обязанной мне? Да, так можно было сделать. В манипулятивных целях, — согласно кивнул Герцог. — Но я не ставил себе подобной цели.

Он развёл руками.

— Так вот почему ты тогда почти целый месяц не приходил… — понимающе пробормотала Ада. — Я думала, это обида, а ты просто…

Она шумно выдохнула, с силой сжав ладони.

— Но зачем! Зачем Вы это сделали, Повелитель! А если б что-то случилось? Вы же себя ослабили! Вы были ранены! Ваши враги могли воспользоваться этим, чтобы нанести подлый удар в спину, а то и вовсе…

Он заглянул ей прямо в глаза и грустно улыбнулся.

— Ты и сама знаешь ответ, Арьен.

- Ты проснулся? Фернан? Ты проснулся... это хорошо... - Пробормотала Рансумонмон, легла Фернану на плечо и уснула. Ну замечательно! Пока Фернан недоумевал Рансумонмон уже погрузилась довольно глубоко в царство сна и, судя по всему, дальнейшие действия Фернана ее не сильно интересовали. Спокойной ночи, блин.

— Я… я не понимаю… Королева… змея… подарок и проверка…

Ада с силой потёрла висок в попытке сконцентрироваться и проникнуть в суть сказанного. Пока безуспешно.

— Я поясню, — снисходительная улыбка тронула губы Германа-Герцога. — Змея, её укус — это финальная проверка под видом смертной казни, но это же и награда. Ты с честью выдержала испытание, а потому достойна награды. В ближайшем будущем.

Демон указал на мирно дремлющую у его ног змею.

— Это и есть подарок, Арьен. Королевская кобра для моей Королевы. Оружие, достойное её.

Ада ошарашенно мигнула, не без страха покосилась на ползучую тварь, мигнула снова, переведя всё ещё не понимающий взгляд на Повелителя. Это что, какая-то шутка? Астарот же прекрасно знает, что она до умопомрачения боится змей — и хочет подарить ей одну из опаснейших?!

Конечно, он Повелитель рептилий, и змея — его «священное» животное, но ведь не обязательно держать у себя всех звериных аватаров покровителя. Или обязательно?.. По правде сказать, Аде вполне бы хватило и Аристарха. С ящерицами у девушки сложились куда более тёплые отношения — подаренного демоном питомца она любила и искренне о нём заботилась. По крайней мере, ящер не норовил вонзить в хозяйку ядовитые зубы-иглы, чуть что не по его.

Как теперь быть, как намекнуть ему поделикатней? Откажешься — обидится и воспримет на свой счёт. Да, пожалуй, и вовсе оскорбится. Согласиться?.. В этом случае змея обречена на голодную смерть — ни за какие богатства мира Ада не приблизится к гадине, чтоб её накормить! Что вообще они едят?.. Наверное, живых мышек… Жуть какая.

От внимательных глаз Астарота не укрылись сомнения на лице подчинённой, но демон не спешил с укорами и нравоучениями.

— Не тревожься, Арьен. Ни одна змея никогда не причинит вреда моей Королеве. Напротив, она будет подчиняться и служить ей. Как служит мне. Она станет самым грозным твоим оружием.

Герцог поднялся и пересел к Аде на диван.

— Однако для того, чтобы научиться в совершенстве пользоваться этим оружием, для начала тебе нужно было испытать его действие на себе. Только тогда ты сможешь понять, чтό будет чувствовать твой враг в последние минуты жизни. Понять — и насладиться его агонией.
— Так же, как ты недавно наслаждался моей?

Дерзкий, провокационный вопрос вылетел раньше, чем Ада успела включить фильтр рацио — слишком сильна ещё была в её душе недавняя обида на несправедливое «наказание». Воспитанность и чувство такта требовали немедленно извиниться, но упрямство и своеволие стояли на своём, заставляя девушку, гордо вздёрнув подбородок, смотреть прямо на покровителя в ожидании ответа.

Он ответил не сразу.

— Нет, Арьен, я не испытал удовольствия. Мне было мучительно больно наблюдать и чувствовать твою приближающуюся смерть.

Вот так, просто и прямо. Да, он тоже имеет слабости. Такое нелегко признать гордецу даже наедине с самим собой, а уж тем более открыто. Можно замалчивать этот факт, отрицать и отрекаться, делать вид, что не замечаешь — но к чему? Лукавя с самим собой, ты не станешь сильнее и не отменишь существования этого факта. Всё, он уже свершился, он есть. И даже могущественному демону не под силу что-либо изменить.

Ада потупилась, не зная, как реагировать. Шестым чувством она ощущала, что Повелитель не солгал — и вот именно это-то и приводило в замешательство.

— Просто запомни, Арьен: мне дано видеть события на долгие годы вперёд. И что бы я ни совершал, я делаю это тебе во благо. Всегда. Даже если в данный момент кажется обратное, — с покровительственной улыбкой добавил Астарот.
— Что ж, надо признать, у Вас выдающийся актёрский талант, Повелитель… — беззлобно проворчала девушка. — Восьмой год Вас знаю и до сих пор не могу разобрать, где Вы серьёзны, а где решили учинить очередную проверку мне во благо.

Судя по разлившемуся довольству на лице Герцога, комплимент пришёлся ему по душе. Ещё секунда — и хрупкий момент чуткой откровенности рассеялся. Подле Ады сидел прежний покровитель, холодно-отстранённый, неприступный, закрытый, снисходительный, но держащий дистанцию своими «учительскими» манерами. К нему уже не хотелось — вернее, язык не смел повернуться — обращаться на «ты».

— Раз уж мы переставили образовательный процесс с ног на голову и начали с практики, самое время восполнить пробел в теории, — бодро возвестил мужчина и рывком поднялся с дивана.

Голос его стал сильнее, энергичнее — так что Ада без труда догадалась: сейчас её ждёт очередная лекция. На сей раз, видимо, посвящённая пресмыкающимся семейства Аспидов.

— Вообще, Арьен, я выбрал для тебя именно королевскую кобру не в силу родства ваших «титулов», а потому, что вы удивительно похожи.
— О, покорнейше благодарю, Вы столь любезны, — усмехнулась меченая. — Меня ещё никто так изящно не обзывал змеюкой подколодной.

Укол словесного выпада, казалось, ничуть не задел демона — максимум прошёлся по касательной, лишь слегка царапнув.

— Посуди сама, — Астарот принялся мерять библиотеку неторопливыми шагами. — В природе эта змея предпочитает питаться преимущественно себе подобными — другими змеями. В том числе и сильно ядовитыми, в том числе — другими кобрами. За что она и получила своё научное название. Ophiophagus hannah с латыни переводится как «поедатель змей». Когда же сородичами отобедать не удаётся, гамадриад не разменивается по мелочам и устраивает засады не менее достойным противникам — небольшим варанам. Напомни мне, Арьен, почему в Новосибирске нет иных меченых?

Демон лукаво улыбнулся, намекая на пикантную особенность Ады охотиться на «коллег». Под раздачу ревнивицы попадали в том числе и его собственные служители, но отчего-то создаваемое девушкой неудобство в виде кадрового голода Астарота ничуть не беспокоило. Напротив, будучи сам «гурманом» во многих сферах, казалось, он даже поощрял изысканные «вкусовые пристрастия» подопечной в сфере военно-дипломатической.

— Подобно тебе, королевская кобра очень горда и своевольна, — продолжал Герцог. — Попадая в неволю, взрослая особь предпочитает умереть голодной смертью нежели перейти на унизительное питание крысами, как делают другие змеи. Она не терпит компромиссов и ущемлений своих свобод. Именно поэтому все попытки содержать эту рептилию в зоопарках проваливались — всякий раз змея выражала свой протест, переходя в режим голодовки.

Одобрительный взгляд, пущенный в сторону сидящей.

— Королевская кобра обладает поразительным умением регулировать расход яда при нападении. Чаще всего, пытаясь отпугнуть крупного врага наподобие человека, она делает «холостые» укусы, вообще не впрыскивая яда. Либо же впрыскивает какую-то его часть, с помощью мышечных сокращений закрывая протоки желёз. Так что жертва до последнего не знает, умрёт или выживет — представляешь, какое коварство?

Судя по широкой улыбке демона, озвученный факт о повадках пресмыкающейся питомицы был одним из его излюбленных.

— И ты тоже коварна, Арьен, очень коварна. Твоя опасность заключается в сочетании высокого интеллекта с холодной, рассудочной мстительностью.

В этот момент Ада почувствовала, как мурашки покалывают затылок, закапываясь в волосах — Астарот увлёкся повествованием и теперь не скупился на эмоции. Волны довольства расходились от его фигуры широкими кругами.

— Конечно, порой тебе мешает излишнее добросердечие, — поджал губы Повелитель, — но, кто бы мог подумать, гамадриадам тоже не чужды высокие чувства! А иногда они ведут себя прямо-таки по-человечески. Например, самка кобры, как настоящая женщина, капризна и очень разборчива в выборе партнёра. Так что самцу надо очень постараться с ухаживаниями, чтобы завоевать расположение дамы сердца. В противном случае… его убьют и съедят.

Судя по интонации, Герцогу было неведомо такое явление, как мужская солидарность — его симпатии были явно на стороне представительниц «слабого пола». По крайней мере, в вопросах, касающихся рептилий.

— Самки — прекрасные, заботливые матери. Кобра, охраняющая кладку яиц, в разы увеличивает токсичность своего яда и может обходиться без еды около трёх месяцев — она ни за что не отлучится, дабы не подвергнуть угрозе своё будущее потомство. Когда же подходит срок детёнышам вылупляться, мать намеренно покидает их, чтобы не съесть в приступе голода.

Ада едва заметно передёрнула плечами и отвела взгляд от прогуливающегося взад-вперёд Повелителя. Тема отцов и детей не вызывала отклика в её душе и рождала лишь неловкое смущение — меченой были неведомы материнские чувства, и вряд ли когда-нибудь станут.

— И, наконец, мой любимый факт об этом загадочном существе, — словно не обратив внимания на скованность девушки, блеснул улыбкой Астарот. — Кобра убивает из ревности, при факте измены. Прямо как ты.

Брови девушки удивлённо взмыли вверх.

— Так я же никогда никого не…
— Станешь отрицать? — перебил демон с ехидной усмешкой, будто говорящей «Вот ты и попалась!».

Каверзный вопрос посреди лекции застал Аду врасплох. Да, она была ревнива — в этом покровитель был прав. Но до каких пределов распространялась эта ревность? Грозила ли она перерасти в собственничество сродни тому, какое демонстрировал Казначей Ада по отношению к своим служителям — или же допускала свободу воли и выбора избранника?

«Что бы ты сделала, узнай об измене Владимира?» — зазвучал в голове закономерный вопрос. И к своему стыду, удивлению, испугу Ада вынуждена была, наконец, признаться самой себе: да, она способна на убийство.

Астарот всё это время не отрывал взгляда от лица девушки, с каким-то злорадным удовлетворением наблюдая, как стремительно даёт всходы росток опасного семени, заронённого в бессмертную душу. И когда Ада встретилась с ним глазами, они будто спрашивали: «Ну что, теперь ты понимаешь меня?».

Обогнув диван, демон встал позади. Наклонился вперёд, облокотясь о спинку. От столь неожиданного манёвра и близкого соседства вдоль позвоночника девушки невольно побежали мурашки…

— Только взгляни на эту красавицу. Тебе не кажется, что в её внешнем облике есть нечто напоминающее тебя?

Ада с опаской покосилась на покровителя через плечо. В этот момент она совсем не разделяла его эстетического восторга. Равно как и желания созерцать ползучую тварь, а уж тем более искать в ней сходства с собой. Но, повинуясь какому-то неясному позыву, всё же посмотрела в сторону дремлющей змеи.

— Королевская кобра — самая крупная из ядовитых змей. Она растёт всю жизнь и может достигать шести метров, — не дожидаясь ответа, продолжил Астарот. — Как все хладнокровные, она любит греться в лучах солнца, лёжа вдали от всех где-нибудь на отшибе леса — лишь бы не беспокоили.
— Какой интроверт, — хмыкнула Ада немного нервно, ещё не понимая, куда клонит собеседник.
— Но поскольку змея очень длинная, как правило, она отдыхает, свернувшись в несколько крупных колец. Прямо как крупные завитки твоих волос… Такой символический образ пришёл мне на ум недавно.
— Кхм, — меченая смущённо кашлянула, не смея обернуться. — Боюсь, мне недоступен такой уровень метафорики, Повелитель…
— Со временем ты научишься её понимать. И предлагаю не откладывать первое занятие.

Будто откликаясь на телепатический зов, кобра прянула, приподняв голову, чутко прислушивалась с пару секунд… и послушно устремилась к дивану. Ада ахнула и рванулась было прочь, но две тяжёлые ладони легли ей на плечи.

— Ты никуда не пойдёшь, — безапелляционно заявил Астарот.
— Повелитель..!

Девушка не сдавалась, пытаясь вывернуться. Но в следующий миг лишь ощутимее почувствовала, что значит поговорка «железная хватка». Наверное, останутся синяки…

— Я сказал, оставайся на месте.
— П-п-повелитель… — отчаяние в голосе Ады сменилось на жалобную мольбу. — Я… меня инфаркт сейчас хватит!

Она не преувеличивала: тело меченой сотрясали конвульсии тихой истерики, и, казалось, только близкое присутствие покровителя не давало ей потерять сознание. Астарот мог буквально осязать её ужас — густой, вязкий, терпкий. Огромный соблазн для демона испить нектара одной из сильнейших эмоций смертного. И на сей раз Герцог не стал отказывать себе в удовольствии.

— Расслабься, Арьен, ты слишком напряжена, — демон сделал медленный, осторожный вдох, чувствуя, как тело девушки обмякает под пальцами.

В этой ситуации энергетический вампиризм покровителя, пожалуй, пошёл на пользу: вместе со слабостью Аду накрыло если не спокойствие, то какое-то подобие гипнотического транса наяву.

— Простите, я знаю, что… это ваше тотемическое животное. Но ничего не могу с собой… Я боюсь, Повелитель! — попыталась извиниться она.
— Твой страх иррационален, Арьен. Тебе его внушили в детстве, вживили насильно, как инородное тело, которое всю жизнь будет мешать и причинять неудобства, если его не извлечь.

Негромкий голос Астарота звучал совсем рядом, баюкающей мелодией заливаясь в ухо, странным образом замедляя колотящийся в висках пульс, выравнивая дыхание, делая его глубже — хотелось слушать этот голос ещё и ещё.

— Где та девочка, которая к ужасу своей бабушки бесстрашно таскала ужей за хвост, м? Разве ты забыла?

Он помнит! Помнила и Ада, теперь рассмеявшаяся — всё ещё немного натянуто — этому далёкому эпизоду из детства.

— Уже тогда змеи признавали в тебе иную, — продолжал увещевания покровитель. — Честно говоря, я и сам был немало удивлён, когда услышал эту историю. Так с чего тебе бояться своих друзей?

Герцог наклонился ниже, к самому уху, и теперь девушка ощущала на шее его тёплое дыхание.

— Когда королевская кобра патрулирует свои владения, все обитатели леса замирают в благоговейном страхе: кого же смертоносная госпожа предпочтёт на обед сегодня? — вкрадчиво зашептал демон. — И ты не должна бояться, Арьен. Никого и ничего. Это другие должны страшиться и благоговеть перед моей Королевой.

Меченая не отвечала, смотря как заворожённая — прямо перед ней в воздухе плавно раскачивалась огромная змея, готовая к приказаниям хозяина. Тварь не проявляла агрессии, не стремилась атаковать, будто выжидала чего-то. В её взгляде проскальзывала какая-то аналитичность, может быть, даже осмысленность — казалось, она просто внимательно изучает людей.

— Гамадриад — благородная и очень терпеливая змея, — пояснил Астарот степенное поведение питомицы. — Она никогда не снизойдёт до того, чтобы напасть первой: такая истеричная поспешность не к лицу королеве. Так что если ты нечаянно окажешься поблизости, следует встать на уровне её глаз и замереть. Как сейчас.

Руки Герцога ослабили хватку и как бы невзначай поглаживающе прошлись по плечам девушки.

— Не делать резких движений, дышать ровно и спокойно, просто смотреть на неё. Через несколько минут змея сочтёт тебя безобидной и чинно удалится восвояси. Кобра не станет попусту расходовать свой драгоценный яд, в первую очередь он нужен ей для охоты. Но берегись, если ты пришла с дурными намерениями. У этой змеи высокий интеллект и отличная память — она непременно запомнит того, кто однажды причинил ей зло.

— Почему она так странно наклонилась? Разве они не делают высокую стойку? — когда чувство первой опасности прошло, решилась на вопрос Ада.
— Когда две кобры встречаются, они стремятся приподняться как можно выше оппонента, — ответил демон. — Так они соревнуются за право главенства. Та змея, кому удалось коснуться макушки другой, считается победившей. Проигравшая же склоняется, признавая своё подчинённое положение. Всё как у людей.
— Значит, она думает, что я тоже змея, и соревнуется со мной? — удивилась Ада.
— С тобой всё иначе, Арьен. Сейчас она чувствует в тебе мою Силу — и подчиняется ей. Но вместе с тем эта энергетика её притягивает, как магнитом.

Рептилия и правда демонстрировала какие-то неестественные (по мнению Ады) телодвижения: как будто принюхивалась, привлечённая любимым лакомством, и вместе с тем норовила прильнуть к колену меченой, пристроить на нём голову.

— На ручки просится, — натянуто хихикнула та, разом вся подобравшись.
— Отчасти так и есть, — согласился Герцог. — Она ищет твоей ласки. По весне и ранним летом во время брачных игр кобры могут свиваться в клубок и поглаживать друг друга, таким образом ухаживая и оказывая знаки внимания. Она ждёт от тебя того же.

Мужчина протянул руку и ласково провёл по внутренней стороне нераскрытого капюшона змеи.

— Хочешь погладить?
— Н-н-нет, — неуверенно заикнулась Ада и заёрзала на месте.
— Дай руку.
— Я боюсь, Повелитель…

К страху примешивалось ещё и другое чувство — омерзение к ледяной, липкой ползучей гадине. Но, не желая задеть покровителя, девушка смолчала об этом.

— Я буду тебя страховать своей рукой. Смелее, — мягко настаивал Герцог, предлагая свою ладонь.

После минутного колебания Ада сдалась — и тут же зажмурилась. Что-то упругое и шершавое ткнулось ей в руку, щекотнуло кожу. Девушка вздрогнула и удивлённо распахнула глаза, переведя взгляд на покровителя, потом снова на змею.

— Она тёплая! — судорожный выдох-возглас.
— Разумеется. Кобры, как и другие хладнокровные, принимают температуру окружающей среды. В комнате тепло — и её кожа теплеет.
— Я думала… они вечно холодные и склизкие… — пробормотала меченая, сбитая с толку разницей в представляемых и реальных ощущениях.
— Это расхожее заблуждение, — хмыкнул демон. — Кожа змей не имеет желёз, выделяющих слизь. Она состоит из чешуек, плотно подогнанных друг к другу и зачастую красиво окрашенных.

Новая знакомая меж тем времени даром не теряла и, почуяв некоторую свободу, некрепко обвилась вокруг запястья Ады.

— Ого, какая сильная…
— Сплошные мышцы и ни капли жира, — шутливо подхватил мысль покровитель. — Очень гибкая, грациозная девочка…

Мягко, ненавязчиво он захватил ладонь Ады в свою. И, переплетясь пальцами, аккуратно, едва касаясь поверхности, заскользил по коже змеи.

— Закрой глаза. Почувствуй сама. Отдайся этому ощущению…

Непостижимый это был танец — сюрреалистичный и чувственный, пугающий и приводящий в восторженный трепет — танец на грани риска и удовольствия, приправленный острой перчинкой адреналина. Но именно сейчас, находясь подле Повелителя и держа его за руку — не видя его, лишь ощущая близкое присутствие — Ада впервые испытала пьянящее чувство абсолютной свободы.

«Вы, сударь, невежа! Бросаться на людей с кинжалом без всякого повода – ничего себе! Да ещё называть каджита вором, хотя в этом захолустном городишке каджит не взял ни септима! Были бы мы в Эльсвейре, тебя бы уже по шею в песок закопали!..» – думал каджит, пока ноги несли его к ближайшему дереву, толстые ветки которого вроде бы позволяли забраться повыше. Глядишь, не достанет...

И работа закипела. Сначала Фернан с Рансумонмон отсидели очередь в канцелярии, где им уделили внимание и направили в другой кабинет. Там очередь была поменьше, но наконец их выдворили из кабинета с рядовым землемером, который сходил с ними на интересующий их участок, сверился с бумагами и, сняв табличку "Продается за 60 серебряных монет. Обращаться в канцелярию." повел их за собой обратно. Там спустя целый час мороки с документами и проверками Рансумонмон выложила заветные деньги на стол, в обмен на что им выдали купчую на тот участок, скрепив подписями и печатью.

Затем, счастливые обладатели земли в Энтерпоте отправились по своим делам. Рансумонмон взяла все сбережения, купчую и направилась в налоговую, а Фернан - в строительную компанию. Было немаловажно дождаться, когда жена вернется с деньгами. А до тех пор нужно было удерживать внимание гнома на себе любыми способами. В итоге, к моменту возвращения Рансумонмон, Фернан уже знал что подвал, который хотела волшебница, обойдется им в сто двадцать серебра, одно из окон обязательно будет выходить на дерево посреди участка а одна из комнат будет выполнена из камня целиком. После долгих расчетов смета составила, ни много ни мало, тысячу восемьсот пятьдесят серебряных монет - на обычную сумму наложились особенности заказа и подвал. И, перед тем как Фернан с Рансумонмон разочаруются, гном выдал спасительное "Половина сметы оплачивается в конторе, составляется договор. По завершению половины строительства оплачивается четверть, и еще четверть оплачивается по факту приема. Строительство будет идти до февраля-марта, зависит от погоды.".

В самой конторе опять начались мытарства с документами, проверками и обращениями в налоговую, после чего они наконец то составили огромный договор на строительство здания, в котором говорилось что строительная компания в качестве неустойки имеет право забрать во владение землю, а клиент - незаконченное строение и предоплату, если будет иметь место нарушение договора со стороны конторы. Так же море юридических условностей, которые не несли совершенно никакого смысла, и только потом Фернан с гномом направились к нотариусу.

Расплатившись с конторой маги спокойно вздохнули и вернулись в наполненную народом таверну - уже вечерело, а еще нужно было собраться. Эйлин то времени не теряла - она была готова к походу как никогда. Зато у магов был повод веселиться - скоро все будет! А Рансумонмон вручила своему супругу пятьсот девяносто с копейками максимально легального серебра - пусть он хранит их казну.

- Ты прав, стоит. - Эйлин сняла с плеча сумку и положила перед Фернаном. - Помнишь свое желание. Ты хотел чтобы я что-то сделала, сама, по своей инициативе. Творила, как ты тогда выразился. Я очень долго размышляла над твоими словами. И вот...

Эйлин расстегнула сумку и достала наружу ... посох. Добротно сделанный посох из темного дерева. Навершие его было сделано в виде двух пересекающихся окружностей. Видимо это держатель для сферы. Но самой сферы внутри не было. И как Эйлин собирается ее туда поместить было непонятно. Через несколько секунд в комнату вошла Альфа и принесла объект утренних поисков - сферу Фернана. Эйлин слегка надавила на навершие посоха, и верхняя половина сдвинулась, после сфера была помещена внутрь, и Эйлин снова плотно закрыла его. Навершие было сделано так, чтобы плотно облегать сферу со всех сторон.

- Этим я занималась последний день, ночь и это утро. Вчера по наводке от оружейника я зашла в столярную мастерскую и одолжила инструмент. После я отправилась в лес и искала подходящий материал. Я набрала достаточно много дерева и принесла с собой, где вы меня и встретили. Моя отвлеченность и задумчивость в нашем разговоре была обусловлена тем, что я продумывала, как сделать посох подходящий к твоей сфере. А так же я придумывала вариант навершия. Ночью я пробралась к вам в комнату и взяла сферу, дабы не напутать с размерами. Простите за бардак. - Альфа сразу начала собирать разбросанные вещи. - По сфере я завершила посох и навершие. Видели бы вы сколько древесины я перепортила, пока не добилась нужного результата. Хотя вы можете увидеть, если загляните ко мне в комнату. - Эйлин поймала сверлящий взгляд Люсьиль. - Не беспокойтесь, я все уберу. Будет даже чище, чем раньше. Но ему еще необходима была постобработка, чтобы ты не насадил себе заноз, когда будишь им пользоваться. Поправка, ЕСЛИ ты будишь им пользоваться. Вот и вся история. Я еще раз извиняюсь за причинённые неудобства и беспокойство. Я планировала завершить его, до вашего подъема, но слишком долго возилась с навершием. Да и работники в мастерской, были мягко говоря против того, чтобы я там находилась.

Эйлин протянула готовый посох Фернану. - Стыки на навершие смазано смолой, так что придется приложить усилие чтобы его раскрыть. Частично из-за моей оплошности ты лишился своего предыдущего посоха. Я хотела хоть как-то исправить положение. Плюс ты мне очень сильно помог вчера. Я считаю, что это крайне успешная проба пера. Но я ни к чему тебя не принуждаю. Если тебе не нравиться или ты уже привык просто пользоваться сферой, то я пойму.

22:58


Астарот вальяжно протянул руку, приглашающим жестом указуя Аде занять прежнее место.

— Наш гость прервал нас на самом интересном месте, — сказал демон, усаживаясь в своё кресло.
— Вы хотели обсудить какую-то важную тему, помимо моего отчёта за прошедшую неделю, — отозвалась Ада, давая понять, что прекрасно помнит, на чём они остановились.
— Именно, — кивнул Герцог. — Верность, Арьен. Я хотел бы поговорить о верности.
— У Вас есть сомнения в моей преданности Вам?.. — напряглась девушка.
— Ну что ты, — пугающе улыбнулся тот. — Конечно же, нет.

Какая-то чёрная тень скользнула в сторону Ариадны, и от бокового зрения меченой не укрылось это движение. Ещё секунда — и девушка пронзительно вскрикнула, стрелой взлетев на спинку дивана и поджав под себя ноги. Её расширившиеся от испуга глаза застыли на той части ковра, которая примыкала к подножию кресла покровителя. И неспроста — через пару мгновений напряжённого ожидания из-за подушки для сидения показалась плоская чешуйчатая голова с раздвоенным языком и круглыми жёлтыми глазами.


Тварь недобро уставилась прямо на Аду (а могут ли вообще змеи смотреть по-доброму?). Она будто обладала интеллектом и сейчас осознанно гипнотизировала свою жертву. Смотря в эти недвижные, немигающие, остекленевшие глаза — страшась их и в то же время не в силах оторваться — девушка впала в состояние какого-то транса. Только вызван он был не сеансом психоаналитического гипноза, а парализующим ужасом. Тело будто налилось свинцом изнутри. А про то, что нужно дышать, казалось, Ада вообще забыла.

— З-з-зм-м… — только и смогла выдавить из себя она, чувствуя, как спину защекотали капельки холодного пота.
— Змея, — подтвердил Астарот без единой эмоции. — Ophiophagus hannah. Она же королевская кобра. Она же гамадриад. Самый крупный представитель из пресмыкающихся семейства Аспидов. Яд весьма богат на компоненты — насчитывает целых пять.

Демон поднялся, сделав еле заметный жест ладонью — и кобра перестала приближаться, замерла, зависла в воздухе, приняв охранно-оборонительную стойку. Но это была не отмена наказания. Лишь пауза для прочтения обзорной лекции и знакомства жертвы с избранным орудием казни. Только вот за что? Что она сделала не так? Сознание Ады лихорадило от отчаянного перебора версий и поиска единственно верной. Или же её решили наказать по совокупности мелких проступков?

Астарот меж тем прошёлся по комнате, сложив руки на груди. Всё равно что профессор, увлечённый изложением материала лекции.

— Первый компонент — гиалуронидаза. Вызывает повреждение капилляров и приводит к мелким кровоизлияниям в местах, где сосуды не выдерживают и рвутся. Фосфолипаза вызывает гибель красных кровяных телец, резко повышает свёртываемость крови. Как следствие — тромбы и закупорка сосудов. Холинэстераза снижает чувствительность и проводимость нервных импульсов. Нейротоксин рушит работу нервной системы и результирует в паралич и отказ многих внутренних органов, в частности — лёгких. И, наконец, финальный аккорд в симфонии жизни жертвы — кардиотоксин. Неминуемая остановка сердца.

Герцог лучезарно улыбнулся и, остановившись напротив Ады, картинно помахал рукой на прощанье. В только что произнесённых словах — жестоких, звучавших как приговор — он находил какое-то упоение, особую поэзию.

— Летальная доза для человека — 7 мл. Смерть наступает в течение четверти часа. Но только не для тебя, Арьен. В твоём случае, с учётом не совсем человеческой природы и выносливости, когда-то милостиво дарованной мной…

Он ненадолго задумался, делая подсчёты в уме.

— Пожалуй, полчаса ты продержишься. Возможно, дольше. Но конкретно для данной ситуации бонус это, прямо скажем, сомнительный — мучительная смерть, длящаяся в два раза медленней. Тот случай, когда простым, слабым человеком быть гораздо лучше, не так ли?

Ада не отвечала, переводя ошалелый взгляд то на покровителя, то на змею. Дыхание судорожными толчками вырывалось из груди.

— Ответь что-нибудь, Арьен. В конце концов, это невежливо молчать.

Мизинец левой руки мужчины чуть заметно шевельнулся — кобра тут же «оттаяла» и медленно качнулась в сторону указанной цели. Ада моментально отпрянула, перескочив на самый край спинки.

— Повелитель! — голос её был полон отчаяния.
— Не советую делать резких движений вблизи такой опасной змеи, — даже не посмотрев в сторону Ады, отпустил совет Астарот. — Она может воспринять это как акт агрессии и атаковать первой, на упреждение. У змей не очень хорошее зрение, но всё же они не любят, когда мельтешат у них перед носом.

Этот издевательский комментарий тоже был частью его жестокой игры: дать жертве иллюзию надежды, что её действия и поведение способны на что-то повлиять, бросить соломинку с «барского плеча» в виде пусть крохотного, но всё же шанса на спасение. Но Ада не питала пустых надежд. Она прекрасно понимала, что кобра полностью подконтрольна демону, а Повелитель Змей просто растягивает приятный момент мести. Только вот…

— За что?! — вскинула она на покровителя отчаянный, непонимающий взгляд.
— Разве я мог оставить своего любимого служителя без подарка за то, что она сделала? — ухмыльнулся Астарот.
— Да что?! Что я сделала?! — исступлённо крикнула Ада.

Тело уже вовсю колотила крупная дрожь. Змей девушка боялась до ужаса, с самого детства, и сейчас демон умело манипулировал её фобией, материализовав самый страшный кошмар.

— О, мне стóит озвучить весь список твоих славных деяний? — изогнул бровь Герцог. — Изволь. Мои служители, которых я отправлял тебе на помощь, дважды — дважды, — это слово он произнёс с нажимом, — сообщали мне, что ты откладываешь планы по благоустройству моего домена в угоду твоему знакомому. Владимир Волков, кажется?

Конечно, Астарот наверняка знал, как зовут чародея, у него была отменная память. Но та нарочитая небрежность, с которой было брошено это имя, красноречиво свидетельствовала, какого мнения придерживается демон о жреце Велеса.

— По первому звонку ты срываешься с места и летишь исполнять его просьбы. Всё бы ничего, и я бы даже простил тебе эту маленькую слабость, если бы при этом ты не жертвовала моими интересами.
— Неправда, — прошептала Ада. — Я никогда…
— Неужели? — холодно возразил Астарот, не дав договорить. — Позволь тебе напомнить. Не далее как позавчера ты сообщила мне, что после нашей встречи намерена заняться сюрпризом, который, как выяснилось чуть позднее, был связан с подбором помещения для «центрального офиса» моего домена. А также его обустройством. И что же? Ты осуществила своё намерение? Нет.

Тёмные глаза Герцога сверкнули гневом. На какую-то долю секунды. Астарот по-прежнему прекрасно владел собой.

— Вместо этого ты ринулась на выручку своему чародею, совершенно наплевав на уже данное мне слово. Чем же, позволь спросить, я заслужил подобное пренебрежение?
— Повелитель… — попыталась возразить Ада, но демон грубо прервал её:
— Я не давал тебе слова! Хватит с меня твоей красивой лжи, довольно!

Словно телепатически уловив настроение хозяина, змея раздула капюшон и свирепо зашипела. Терпение — и терпимость — Астарота явно были на исходе.

— Ты открыто игнорируешь мои распоряжения. Что я велел в прошлую среду? Начинать подбор кандидатов для силовых миссий, потому что грядёт война. Но выданное клеймо не было использовано тобой ни разу за неделю! Ты занята чем угодно, но только не выполнением основного поручения.

Интонация его сделалась сухой, чеканной. Как у кредитного специалиста, перечисляющего список задолженностей недобросовестного плательщика.

— Не столь давно — в пятницу, если быть точнее — ты подарила уже упомянутому чародею прядь своих волос. Хотя я ясно дал понять, что не одобряю подобного. Как я должен трактовать этот жест, м? Как акт неповиновения? Неуважение? Тревожный сигнал твоего будущего демарша? Или бунт против меня?
— Никогда!

Глаза девушки вспыхнули болезненным огнём возмущения. Да, она допустила оплошности, но она не Иуда!

— Да ну-у? — ехидно протянул покровитель, угрожающе сощурившись.
— Повелитель, я…
— Замолчи! Не желаю больше слышать твоего голоса.

Кобра меж тем продолжала наступление: теперь она раскачивалась у подлокотника дивана, в непосредственной близости от «островка безопасности», на котором ютилась девушка.

— Ты оскорбила и унизила меня, Ариадна. Ты называешь меня Повелителем — и при этом ставишь в один ряд с каким-то ничтожным смертным. Самым заурядным слугой своих господ, каких полно. Рабом. Я что, по-твоему, раб, или когда-то был им?! С кем ты смеешь равнять меня! Меня!

Его голос прогремел, как раскат грома, так, что в посудном шкафу гостиной зазвенел хрусталь.

Тишина... Слышно лишь мерное тиканье ходиков и прерывистое дыхание загнанной в угол, запуганной до полусмерти девушки. Потребовалось некоторое время, прежде чем Астарот смог продолжить, уже более спокойно:

— Своим пренебрежительным поступком ты показала, что моё слово не значит для тебя ни-че-го. А за достойным, красивым обращением «Повелитель» не скрывается ничего, кроме коварства и лести, намерения усыпить мою бдительность.
— Нет! Неправда!
— Ещё слово — и я сверну тебе шею, дрянь, — яростно прошипел демон.

И его шипенье слилось с шипеньем змеи, единодушной со своим хозяином.

— Ты ни в чём никогда не нуждалась. У тебя было всё, чего только можно пожелать. Миллионы смертных могут лишь мечтать о таком — а у тебя это всё было. По моему искреннему желанию. Я дарил бескорыстно, ничего не прося взамен. Мне было достаточно видеть в твоих глазах радость. И немного благодарности. Но ты не ценила. Никогда не ценила. Ты бессовестно пользовалась моей добротой и всё принимала как должное.
— Нет, это не так…
— Я сказал, закрой рот!

Почему, почему он всё перековеркал и понял не так, как есть на самом деле! Подбородок девушки задрожал, поперёк горла встал комок подступающих слёз. Ещё немного — и она разрыдается. От этого жалкого зрелища Астарот лишь досадливо поморщился.

— Я думал, ты иная — среди миллионов этих серых ничтожеств. А ты такая же ничтожная посредственность. Могла бы стать госпожой, Избранной — но выбрала безродного раба. Весь мир лежал бы у твоих ног — но ты предпочла сама ползать и пресмыкаться. Какая мерзость.

Лицо мужчины и впрямь исказила гримаса гадливости, будто он только что проглотил слизняка.

— Ты предпочла меня плебею. А всё потому, что такова твоя природа — рабское мышление, рабская психология. Значит, и обращаться с тобой нужно, как с рабыней — тебе же это так нравится!

Каждое слово демона было словно гвоздь, вколачиваемый в крышку гроба. Ада уже не пыталась возражать и сопротивляться. Только молча, умоляюще смотрела на Герцога, и горько-солёные ручьи бежали по её мертвенно-бледным щекам. Но слёзы — это мощное оружие, разящее наповал даже самого стойкого мужчину — казалось, лишь подстегнули ярость Астарота.

— Даже сейчас ты распускаешь сопли по этому проклятому фокуснику! — резко подступив к девушке, зарычал он.

Аду вдруг подбросило в воздух и швырнуло вниз, буквально припечатав к спинке дивана. От испуга и боли тщетно подавляемые рыдания только усилились и обрели звук — теперь девушка всхлипывала в голос, сотрясаясь всем телом, как осиновый лист.

— Имей решимость хотя бы смерть принять достойно, а не киснуть, как половая тряпка! — рявкнул вконец взбешённый Астарот.
— Можешь убить меня прямо сейчас, — давясь слезами, пролепетала Ада. — Но я плачу не из-за Владимира. А потому что ты мне не веришь… Я не предавала. Никогда не предавала, но ты не веришь…

Герцог изменился в лице и резко отвернулся. Вся решимость на мгновение покинула его: очевидно, он не ожидал такого бесхитростного признания.

Астарот никогда не испытывал трудностей с наказанием провинившихся служителей, наказанием в том числе физическим. Бывало, что он даже казнил, сурово карая за серьёзные проступки. Но всякий раз, когда дело касалось Ады, перед его мысленным взором вставала пятилетняя девочка с пронзительными синими глазами, протягивающая ему конфету. И главнокомандующий армией в 40 легионов, могущественный владыка Преисподней из раза в раз капитулировал перед этой несокрушимой силой — добротой, открытостью и неумением притворяться. Ада была иной, всегда отличалась от остальных.

Всё изменила прядь волос. Она принадлежала не ему — это был подарок другому. Посмевшему осквернить его сокровище. Присвоить его часть себе!

Это решение далось Астароту с большим трудом. Он долго думал, отсрочивал, надеялся, уговаривал себя, что слишком торопится, находил тысячи причин не приводить приговор в исполнение. Ещё день, ещё один лишний день, который ничего не решит… Он не помнил, сколько раз повторялся этот цикл агонии, сбился со счёта. Но сейчас пришла пора положить этому конец.

Когда Герцог повернулся, лицо его напоминало безжизненную маску. Голос зазвучал негромко, но твёрдо:

— Я в последний раз проявлю великодушие и дам тебе возможность выбрать: либо ты умрёшь сейчас, подле меня, как мой любимый служитель, либо будешь умирать каждый отпущенный тебе день, без меня, будучи нелюбимой игрушкой нового хозяина. Я продам тебя Асмодею.

Он задумался ненадолго.

— А лучше отдам даром. У моего коллеги особые вкусы, и он неравнодушен к милым девичьим личикам. Думаю, тебе это прекрасно известно. Так что он славно с тобой позабавится. Да ещё и услугу мне задолжает. Если ты так верна мне, как уверяла на словах только что, у тебя есть последний шанс доказать это на деле.

Ада подняла на мужчину сухие глаза. Она больше не плакала.

— Если я задам один вопрос, Вы ответите?
— Если сочту возможным, — уклончиво отозвался демон.
— Куда я попаду после смерти?
— Согласно контракту, подписанному твоей бабкой, после смерти твоя душа отправится в принадлежащий мне домен моего родного измерения и будет находиться у меня в услужении.
— Хорошо.

Она вдруг улыбнулась. Спокойно, счастливо, жутко. А потом резко выбросила вперёд руку.

Словно отвечая на твоё обращение, костёр вспыхивает ярче, освещая сидящих возле него. Первого можно принять за обычного лесного туриста - в камуфляже, с тёмной банданой на голове и трёхдневной щетиной. Он поднимает голову от котелка, в котором варит что-то с отвратительным запахом слегка подгнившей рыбы.

- Меня кличут Бармаглотом, будем знакомы. Чьим же послом ты хочешь быть, девочка?

Вторая фигура, сидящая от костра чуть дальше, со скрипом поворачивается к тебе всем корпусом - и вот её-то принять за человека никак нельзя. Скорее она похожа на сгорбленную гаруглью, сделанную из веток, корней и стволов деревьев и изрядно заросшую мхом. Кроме скрипа сухого дерева никаких звуков "гаргулья" не издаёт. Или ты их не понимаешь.

Салазар окончательно укрепился в своих подозрениях относительно финансового благосостояния "земляка". Но от работы наотрез отказываться не спешил. Хоть он и не специализировался на животных, кое-что все же смыслил в акушерском деле, а там, где не хватает знаний, может выручить магия. У владельца конюшни наверняка есть чем заплатить, не деньгами, так информацией. Казалось бы, врачебный долг требует заняться сперва стариком и ребенком, но практикующий целитель всегда обрастает коркой профессионального цинизма. Между стариком, мальцом со сломанной рукой, и беременной дамой выбор очевиден. Даже если эта дама спит в стойле и предпочитает овес.

За это время под крышей трактира столько раз прозвучало словосочетание "Черный вереск", что даже умственно отсталый бы не мог не обратить внимания. Похоже было на то, что это какое то весьма влиятельное местное семейство, наверняка владеющее кучей до отказа набитых скелетами шкафов. А еще они производили мед. Салазар весьма смутно себе представлял этот процесс, к тому же на его родине мед был экзотическим лакомством. Редгард пару раз видел пчелиные соты, и ему было решительно непонятно как это пить. Чужая земля, полная тайн и загадок.

Появился Снэбьорн, и Салазар, как ни странно, искренне был рад его видеть.
- Это Шадр, местный конюший, - представил собеседника Салазар. - Я бы осмотрел вашу лошадку, друг Шадр. Надеюсь, хозяин способен расстаться с парой септимов, если сумею помочь? К тому же есть пара вопросов к владельцу конюшни.

- Да с чего вы оба взяли что вы меня обидели? - Встала со стула Рансумонмон. Ну конечно, а теперь, когда она расстроилась, всем вокруг захотелось с ней посюсюкаться. Просто прелесть! - Все со мной нормально. Я вам только мешаться буду или сидеть в стороне и скучать. Я лучше своим исследованием займусь.

Еще напрашиваться не хватало. Не позвали сразу - значит не надо. А одолжение делать тем, что, мол, да мы и сами хотели тебя позвать, пожалуйста не нужно. Как будто у нее своих дел быть не может. Например начертить плетение, или... или... попробовать создать новое заклинание. Ну или... погулять в одиночестве. Город то красивый.

- Благодарю.

Демон выбрал кальвадос, лёгким движением извлёк пробку и разлил немного в коньячные бокалы. Он предпочитал греть напиток в руке, чтобы лучше раскрыть аромат - а с длинной ножкой граппагласса это смотрится неудачно.

Заметив неуверенность Сергея он произнёс:
- Пить не обязательно, но рекомендую угоститься хотя бы фруктами. С твоим образом жизни витамины лишними не будут.

Вдохнул аромат напитка, сделал глоток, посмаковал пару мгновений прикрыв глаза... И перешёл к делу.

- Я бы попросил душу, но она и так попадёт ко мне. Ждать первенца слишком долго. Пожалуй, моя цена будет такой: ты превратишь в оборотня человека, на которого я укажу - и тогда, когда я укажу.

- Впрочем, возможно хозяйка дома предложит тебе более выгодную сделку?

Нет. Нет у меня идей. Совершенно нет. Я ведь представления не имею, как устроена Изнанка, кто тут силён, кто влиятелен, и как с этим всем замешана Федеральная Служба Безопасности. Я и здесь бесполезна. Играть в политику и интриги на этом поле?

Смешно. И не просто смешно - смертельно опасно.

Нет у меня вариантов. Нет. Откуда они могут быть?

— Да. У меня есть вариант, — с непривычным для меня холодным спокойствием произношу я, глядя на Сергея. — Не бегать по кладбищенским кустам и не жрать падаль с чужой руки в надежде, что новый "хозяин" будет лучше предыдущего. Хочешь решить проблему? Так займись этой проблемой, а не облизывай пороги в поисках того, кто сделает это за тебя.

Грубо? Да. Слишком грубо. Но он первый начал.

— Спроси у самого ФСБ. Не напрямую. Через посредника, конечно. Спроси, есть ли способ загладить содеянное? Есть ли способ откупиться от них? Если они играют по правилам Изнанки, значит должны понимать, что у всего есть своя цена. Прежде чем совать голову в адский ошейник или петлю, попробуй своими руками заткнуть дыру, которую сделал.

Я поворачиваюсь в сторону Фей, наблюдая за тем, как они восприняли мою тираду и предложение.

— Я почти уверена, что моя... куратор... работает с ними. Я попрошу её послужить посредницей в переговорах.

Промелькнувшая малодушная мысль «Кастер, забери меня отсюда!» так и осталась неозвученной. Когда этот паразит растворился в воздухе, а кочевник напротив материализовался, Тодд в полной мере прочувствовал нелепость ситуации и порадовался, что все успелось вовремя. Лучше, если бы Кастер и его прихватил с собой, но на безрыбье...

Кислотный рефлюкс Персималля остался без должного внимания. Этот пшик не произвёл на целителя того впечатления, на которое рассчитывал автор. Корад только хмыкнул и поджал губы. И что интересно это великий борец за справедливость собирался делать с беглецом? Убить его и заполучить Розу? Тодда пока не тянуло на экспериментальное размазывание в пространстве между портальными точками. Сомнительно, чтобы не обладая нужными навыками, Персималль сумел перенести их всех в целости. Неловко будет потом обнаружить себя без головы или, скажем, с правой пяткой Лилит. А может и с чем поинтереснее. Не то, чтобы он имел что-то против женских пяток, но...

Корад устало опустился на песок и оглядел нового актера этого цирка на выезде с ног до головы, пытаясь понять, чем он так прогневал небесную канцелярию, или кто там ещё отвечает за окружающий его кавардак. Ещё немного, и можно гастролировать по всем ближним мирам. А ещё он пытался придерживаться плана.

Кастер смылся, что пожалуй, к лучшему. Наблюдая возбужденный интерес кочевника, Тодд не решился бы предположить, как бы тот поступил, обнаружив вместе с ними этот милый цветочек. Ох, не для вас эта Роза цвела, любезный...Как бы теперь обернуть все в свою пользу..?

На этот раз Тодд предоставил спутникам возможность выпутываться. Никто не ценит твоих стараний, так какой толк напрягаться, если потом мальчишка ткнёт указующим перстом и все хитрости полетят коту под хвост? Лучше посмотреть, что будет дальше и насладиться зрелищем. Может они и этого скрутят? Для них ведь драконом больше, драконом меньше. Тьфу. Довели.

Ждать пришлось долго - по лунам можно было даже определить что прошел не один час, а от Скарлет все не было никаких вестей. Внезапно в ночи раздался звук пилы - хозяин встал посреди ночи и решил отпилить кусок доски для лестницы. Видимо, для него не существовало такта, и как только он отпилил, то сразу же принялся ее прибивать на место новой. Удар за ударом, сверху это выглядело так, словно он колотит себе по руке. Наконец, он закончил, постоял на доске и ушел к себе спать дальше. Где то в тишине города внезапно раздался женский крик, а спустя десяток секунд оказалось, что на дальней стороне улицы две пьяные девицы докапывались до стражника, который стоически терпел их компанию. Какая богатая на звуки ночь - в довершении всего раздался какой то хруст. Это один из постояльцев вышел по зову природы, наступил на обглоданный скелет голубя и не заметив этого пошел дальше справлять нужду.

Наконец то, сзади раздался скрип двери - из одной из комнат вышел еще один постоялец покурить. Это было не долго, после чего он покашлял и, похрустев костяшками, ушел в комнату. И наконец, открылась дверь Скарлет. Руки ее были перепачканы кровью, из комнаты шел легкий пар а сама она коротко сказала "Забирай".
Рансумонмон лежала на кровати Скарлет с каким то платком на лице. Вокруг была куча баночек, склянок. Малеьнкая горелка кипятила красноватую воду, в которой находились инструменты дракоморфа, но не это интересовало вошедших. Очень удобно, что стул был той же высоты что и кровать - теперь он был залит кровью, а на нем лежала забинтованная рука волшебницы. С обеих сторон кисти были какие то дощечки, видимо мешающие двигать пальцами и самой кистью, и все это туго забинтовано красноватым бинтом.

Я улыбаюсь, видя радость на лице Сергея, и позволяю ему поднять себя (не то, чтобы я могла ему помешать, но всё же...) Очевидно, что сейчас произошло нечто важное - важное для него - и я всем сердцем радуюсь за его... успехи? Видеть его счастливым в тысячу раз приятнее - и неважно, какими глазами я это вижу - своими, или теми, которыми наделила меня моя собственная Сила.

— Для меня ты всегда Человек, — говорю я с нежной улыбкой, вытирая его кровь со скулы. — В каком бы облике ты предо мной ни предстал.

Я извлекаю из сумочки пластырь и наклеиваю ему на щёку. Умом я понимаю, что скорее всего регенеративные способности Оборотня исцелят эту рану куда лучше, чем бактерицидный пластырь. Но сердце требует позаботиться о нём.

— Вот так... Ты похож на героя аниме какого-нибудь, — хихикаю я и приглаживаю Сергею волосы. — Однако, тебя нужно привести в порядок. Как-никак, мы предстанем перед Королевой...

...

Мы предстанем перед Королевой... Я гляжу на огромную фигуру Высокой Леди Немед, чувствуя, как остатки смелости и решимости растворяются в радужном отливе её огромных очков. Кем я себя возомнила?! Обычная девчонка, которая собирается торговаться с этими странными, неестественными существами... Сергей говорил, что они любят играть словами... И я собираюсь участвовать в этих играх?! Я ведь просто наивная дурочка, которой так легко манипулировать...

Свита Королевы не добавляет мне уверенности. Все эти воины, которые могли бы смотреться аляповато в странных доспехах посреди Академгородка, но вместо этого выглядят... грозно. Устрашающе. Над ними не хочется смеяться. Нет желания произносить нелепые шутки про "ножи и перестрелки". Это Не-Люди. Они живут по иным законам, и следуя им, витязи и создания с железными лицами, наверняка могут быть в десятки раз опаснее, чем взвод ОМОНа.

И вот я, "Прорицатель Марина", стою под суровыми взглядами этих воинов и собираюсь говорить с ними о Войне. О том, о чём я ни малейшего представления не имею.

Если бы со мной не было Сергея, то я бы прямо сейчас развернулась и убежала. Или захлебнулась бы собственными мыслями и попыталась забиться в угол. Хорошо, что он рядом. Я тайком (ага, конечно, тайком...) нащупываю его ладонь и сжимаю её, черпая столь необходимую мне силу и поддержку, а потом делаю уверенный (ага, конечно) шаг вперёд.

— Благодарю за то, что согласились встретиться и выслушать нас, Высокая Леди, — чёрт-чёрт-чёрт, надеюсь я всё делаю правильно, и меня не нашпигуют стрелами за нарушение этикета. — Меня зовут Марина Полянская, и во мне открылся Дар прорицать прошлое и будущее. Я пришла с вестями о том, что во время дежурства моего... — моего "кого"?! Друга?! Возлюбленного?! Чёрт-чёрт-чёрт... — Моего суженого, Сергея, на него и его спутников будет совершено нападение. Завтра. Будет большая битва. И в ходе этого сражения его предадут и ударят в спину те, кого он считал союзниками.

Чёрт-чёрт-чёрт... Не многое ли я сказала?! Поверит ли мне она вообще?! Мой взгляд бегает от серебристых крыльев Королевы к её радужным очкам, и я невольно вцепляюсь в своё же запястье, чувствуя, как там, под свитером, начинают набухать веки чужого глаза....

Ноль внимания. Вообще никакой реакции! Полный игнор.

Некоторое время на том конце провода царило молчание. Ада боролась с жгучим желанием сейчас — вот прямо тут же! — ни слова не говоря, бросить трубку. Раз её слова игнорируют — с чего бы ей нельзя поступать так же?

«Вот что ему, сложно сказать «Я тебя тоже»? Три простых слова. Сложно?»

По мнению Ады, если любовь и имела словесные эквиваленты, то выражалась она как раз в таких маленьких милых знаках внимания: «Рад(а) тебя слышать», «Как ты себя чувствуешь?», «Ты мне очень дорог(а)», «С нетерпеньем жду нашей встречи»... Их можно изобрести сотни, этих тёплых, уютно-согревающих, заботливых слов и выражений. Русский язык всегда с охотой предоставит свой богатый арсенал для выражения чувства. При условии, что это чувство есть.

«А что если нет его? Вдруг он сказал, что любит меня только потому, что ему что-то от меня надо? Вот, как теперь. Какие-то переговоры, маги какие-то красные, чёрт бы их не видал!»

«Девушки бывают разные: чёрные, белые, красные. Но всем одинаково хочется на что-нибудь заморочиться» — не к месту всплыла в голове старенькая песня. Видимо, маги недалеко ушли от этих девушек из незамысловатых куплетов...

Чёрт! На Аду вдруг накатила такая досада, что захотелось запустить телефоном в стену. Уголки губ грустно дёрнулись вниз. Умеют же некоторые парой фраз разом испортить настроение!

— А я-то тебе там зачем? — наконец, нарушила тишину трубка сухим вопросом под стать манере Владимира.

- Ага, благодарю, - ответил Владимир на поздравление. Отказ Сергея от встречи, казалось, ничуть не расстроил чародея. Наоборот, волхв воспринял это с облегчением. Лишний раз никуда ездить не надо. - Конечно, плохо, что Крамской мёртв. Но, по крайней мере, теперь не меня будут обвинять в его смерти, а "фээсбэшников". Я хотел встретиться, чтобы вместе подумать, можно ли эту информацию как-то использовать к нашей вящей выгоде. Например, перенаправить гнев Стаи на истинных убийц из ФСБ. Ну, раз уж Вы считаете, что сами справитесь - не стану навязываться со своей помощью. Вы только доживите до завтра, чтобы дать правильные показания, - Владимир сделал особый акцент на слове "правильные". - Привет Марине! Удачи! До встречи!

На этих словах чародей завершил сеанс связи.

Я слушаю сбивчивый рассказ Сергея, не желая - но при этом стараясь - вникать в него. Картинка никак не складывается в моей голове. Убийства? ФСБ? Крамской - кто это вообще? Оборотень, видимо... Ошейник... Взрыв...

Я ничего не понимаю. Вернее, понимаю одно - Сергею больно. Больно и страшно. Вчера он совершил что-то... ужасное. Его руки в крови - даже не по локоть, а целиком и полностью. До самого сердца. И это Прошлое. То самое Прошлое, которое уж точно не изменить.

— Ты... — говорю я, не зная, как закончить эту фразу.

...не виноват?

Есть правда, от которой не отвертишься. Сергей - монстр. Убийца. Можно утверждать, что это не он, это Зверь внутри него, это полнолуние сводит его с ума, но правда-то совсем в другом. Он использует этого Зверя. Наверное, как и Зверь использует его. Он оправдывает себя этим Зверем. Как вчера, у Масонов, когда он прикрылся человеком как щитом. Это правда, на которую нельзя закрыть... глаза.

— Ты... - сглатываю я собственный страх, но всё ещё не знаю, как закончить фразу.

...сделал всё, что мог?

Есть правда, от которой не отвертишься. Я знала, кто он. Знала, но всё равно сделала свой выбор. Боюсь ли я его? Да. Конечно. Тот рациональный, очень разумный страх, который заставляет обходить стороной монстров, которые себя не контролируют. Но я знала всё это. Знала и приняла это.

— Ты... - шепчу я, чувствуя, что с трудом сдерживаю собственные слёзы.

...ведь хотел как лучше?

Есть правда, от которой не отвертишься. Наши намерения это одно, но вот последствия наших поступков - истинное мерило, по которому судят нас другие. Вот только мы не боги, чтобы знать, к чему всё приведёт. И если страх провала и ошибки так велик, то лучше всего не делать ничего... А это... Бездействие ещё хуже, чем ошибка.

Я не буду лгать себе. Мне хочется оттолкнуть его. После осознания того, что вчера он убил людей - возможно, десятки людей! - мне хочется оттолкнуть его и убежать (хотя убежишь ли от Зверя в лесу?). Но я не пойду на поводу этого желания. Потому что...

...потому что верю, что, пусть он и проигрывает битву со Зверем, с кровавой тьмой внутри него, у Сергея ещё есть шансы победить. А если я оттолкну его (пусть я беру на себя слишком много!), то он этого шанса лишиться. На прощение. На искупление.

На прощение.

Я ещё крепче сжимаю объятья, позволяя ему выплеснуть свои чувства. Так ему будет легче. Пусть на капельку, но легче. Капля ведь камень точит... Даже могильный камень.

— Ты... не один. Мы справимся с этим. Вместе.

      Если он выживет, то точно с двойным упорством займется защитными заклинаниями, у него отлично получается, да и полезно не умирать.
      Персималль лежал на земле... Так мягко, удобно, он расслаблен. Но сказанное Лилит заставило его встрепенуться - она знала про Белого духа? Почему она раньше не поделилась эти сведениями? ЗАЧЕМ он рылся в этих чёртовых мемуарах, написанных до жути скучным образом...

- Вы почти вовремя это рассказали мастер Лилит, - саркастично сказал Персималль, лежа на боку.

      Он уже придумал чем ударить этих гадов, очень уже они похожи на тех "кочевников" из королевской резиденции. А может не было никаких кочевников?? Пара мгновений и юное дарование магии со всей силы ударило оземь кулаком, намереваясь устроить мощное локальное землетрясение, да по сильнее.

Ублюдок

Разумеется, кто же еще? Так его уже называли не раз. Выбор сделан, и пути назад нет. Один взгляд. Он - последнее одолжение Тодда самому себе, последняя уступка собственной слабости. Этот взгляд - послание единственному человеку во внутреннем дворике. Единственному, кто, возможно, сумеет разглядеть и понять. Тебе, Кастер...



Краткий миг, и настоящий Тодд снова скрывается за своей каменной стеной, которой давно отгородился ото всех вокруг. Сомнений нет, осталась лишь решимость идти до конца и грусть по несбывшемуся. По обрывающимся с пронзительным звоном нитям, что начали протягиваться между ними. Взаимные симпатии? Надежды? Хрупкое доверие, растоптанное случаем? А ведь они могли бы стать друзьями. Но Корад уже знает, что такое не прощают. Да и сам целитель извиняться не собирается. Кастер поступил так, как считал правильным, правда Тодда же была другой.

Мысли снова потекли стремительно. Шаги на лестнице? Плохо. Нужно действовать быстрее. Решение приходит почти мгновенно. Игра стоит свеч. Несколько шагов, и, воспользовавшись смятением Кастера, Тодд оказывается рядом с ним. Движение, и пальцы ложатся на шею Кастера прямо над чувствительной точкой.

Не нужно было быть оборотнем, чтобы почувствовать в этой комнате запах страха. Офицер боялся. Но боялся ли он потому что лгал - или потому, что находился рядом с двумя неуправляемыми чудовищами-отморозками?

Сложив оружие после приказа Адама эти люди не подписывали акт о безоговорочной капитуляции - в отличии от нацистских генералов в мае 1945, офицеры знали, что за их спинами стоит могучая государственная машина, способная перемолоть и бизнес-империю миллиардера-тауматурга, не то что двух безымянных террористов.

***

Вячеслав до боли стиснул зубы, вдавливая педаль газа. Его невеста Виктория, эксперт-ритуалист, этой ночью дежурила в Краснообском отделении - том самом, которое подверглось нападению. В голове проносились предположения о судьбе беззащитной девушки (всего третье место о внтуриведомственном соревновании по стрельбе) - одно ужаснее другого. И Вячеслав выжимал из служебной машины всё возможное, ставя рекорды скорости. Помощь уже близка.

Из конца зала молодоженам поаплодировали две пары стальных ладоней. Эйлин и горничная заняли места в углу и были почти незаметны. Когда Фернан выносил свою возлюбленную она поравнялась с ними и крепко обняла обоих, хоть это и было не очень удобно. - Искренне поздравляю вас обоих. Пусть невзгоды обходят вас, а ваша связь будет такой же крепкой, как и до этого, а может и крепче. Я не сильна в поздравлениях, ибо это не моя специализация, поэтому просто примите это. - Горничная передала Рансумонмон маленький мешочек. Внутри лежало шесть золотых монет. - От меня не ускользнул тот факт, что вы собираетесь приобрести себе жилье. Пусть это будет моим скромным вкладом в вашу задумку.

Рансумонмон всю экскурсию о чем то мечтала. Она даже не заметила как Фернан со стекольщицей все обсудили и уже вышли наружу, пока перед ней не щелкнули пальцев, вырвав из мира грез. От легкого испуга она даже дернулась, после чего потянула Фернана в сторону Храма.

- А? Нет, просто нервничаю немного. Все таки свадьба скоро. Я уже придумала как нам с тобой зачаровать кольца - можно наложить на них нечто вроде связи, чтобы они могли хотя бы теплом реагировать друг с другом. Пойдем, время уже близится к восьми, судя по часам у лавочки.

На солнечных часах и впрямь уже было поздновато. Фернан с Рансумонмон дошли до храма как раз за минут пять-десять до их очереди бракосочетания. Из храма какой то довольный парниша выносил не менее счастливую невесту, за ними тащилась процессия гостей и просто радующихся зевак. Посмотрев на них и мысленно пожелав им счастья Рансумонмон с Фернаном под руку вошли в храм, где у алтаря на них не обратила внимания священница, что то напевавшая под нос. После того как ее окликнули она немного удивилась, но не перестала улыбаться и радоваться жизни. Служительница Сестры указала на место, где стоит встать жениху, где встать невесте, зажгла несколько свечей и начала длинный монолог на десять минут. Про то как все это важно, что они создают семью, что это навсегда и Сестра благословляет их в этом начинании - так очень коротко можно было бы сказать, если бы у каждой священницы в этом храме не было бы недуга словоблудия в терминальной стадии. Под конец она наконец сказала клятву, которую должны сказать Фернан с Рансумонмон, после которой она, наконец, объявит их мужем и женой.

Рансумонмон явно нервничала. Она боялась ляпнуть что нибудь не то перед алтарем, боялась что сейчас, как это всегда происходит, случится какой нибудь катаклизм и все сорвется, но нет. Она набрала полные легкие воздуха и наконец заявила:

- Я клянусь оберегать своего мужа от всех невзгод, поддерживать любое его начинание, разделить его тяготы и невзгоды и любить его всем сердцем пока я существую. Я полностью посвящаю себя своему мужу отныне и навеки. - Повторила она текст клятвы почти слово в слово за жрицей, дрожащей рукой надев на палец Фернана обручальное кольцо.

Кусаю руку?! Внутренней пацифистке?!!

Да что эта, с позволения сказать, женщина о себе возомнила?! Считает себя самой умной, пупом земли и что ей всё можно?!

Все эти эмоции легко прочитать на моём лице. У меня был тяжёлый день. Меня пытались убить (или пленить - чтобы потом убить). Я видела смерть близкого мне человека как минимум в двух вариантах, и я пока что ни на шаг не приблизилась к тому, чтобы предотвратить хотя бы один из них. Только истеричных самовлюблённых девиц с чрезмерно завышенным самомнением мне здесь только не хватало.

— Вот именно, — ядовито шиплю я вслед уходящей Ариадне. — Я искала помощи, а не семейной консультации...

...уж точно не от той, кто крутит голой задницей перед чужими парнями... Но вслух я этого не говорю.

Без сомнений, мне будет потом стыдно и за эти слова, и за эти мысли. Очень стыдно. Поведение Ариадны, конечно, возмутительно, и должны быть границы - личные границы - но это не повод... Но сейчас я слишком зла и обижена её нелепой выходкой и ещё более нелепыми обвинениями, чтобы пытаться оправдать себя и её в собственном разуме.

Я нервно достаю телефон и начинаю ещё более нервно глядеть в него, словно бы там-то я найду все необходимые мне ответы. На самом деле я не ищу там ничего. Просто смотрю на него, на время, на своё искажённое отражение, и думаю о том, как сильно мне хочется спать...

Утро вечера мудренее, так ведь говорят?

— В нашем мире приходится тренировать скрытность, это так, — ответила Ариадна с улыбкой.

Знала бы Марина, насколько близка от истины: прямо сейчас напротив неё сидит демоница с ангельским личиком.

Как и следовало ожидать, кардинальный метод решения проблемы прорицательнице не понравился, она побледнела и отпрянула. Но ведь Марина сама только что сказала, что видела Сергея мёртвым, принесённым в жертву, убитым этими людьми — а теперь жалеет их?! Хорошо, инициатива действительно может исходить от одного человека, этого Скупневского, но, по правде сказать, Ада не верила в непричастность и неведенье остальных. А уж тем более в их невиновность. Масоны всегда действовали сплочённо, сообща. Вряд ли сам глава Ложи будет марать руки в крови «жертвенных барашков», уготованных для закланья. Для грязной работы есть исполнители — рядовые члены братства.

— Такие сложные обряды в одиночку не делаются, — покачав головой, уверенно возразила Ада. — Они очень энергозатратны и требуют слаженной работы нескольких сильных магов, их предельной концентрации и направленных волевых усилий. Возможно не все посвящены в планы Скупневского, но узкий круг избранных, наиболее приближённых к его фигуре лиц, точно в курсе.

— Послушайте.

Ариадна наклонилась к собеседнице и, взяв её за руку, пристально заглянула в глаза.

— Вы любите его? — спросила вкрадчиво, понизив голос. — Сергея Вы любите?

Адам не сдержал усмешки.
- Меня на Аукционе убили, - просто сказал он. - Пушка хорошая была, но вернулся с того света уже без нее. С ножом ломиться к людям в погонах... Ну, я не такой крутой, если честно. И в то, что зайдем по-тихому, не верю, карма у меня не та. Да и ты... - мертвец сделал неопределенный жест, мол додумывай сам, почему оборотень, готовый перекинуться в зверя, не внушает надежды на стелс-миссию. - В общем, мне бы ствол, хоть какой-то. Знаешь где достать?

Адам одергивал себя, не позволяя задуматься о том, что он уже согласился на это дурное дело. Но где-то на краю сознания внутренний инквизитор с фирменным прищуром допытывался:
"Ну, и зачем тебе это? Он же тебе никто, этот мальчишка-волк. Чего ради с ним вместе в очередную заваруху влезать, а? Нет, товарищ Мцеславский, что-то не сходится в твоей мотивации, не верю я."
Впрочем, как у любого хорошего дознавателя, у него уже есть все ответы. Просто ждет, что жертва сама во всем сознается. Опустит взгляд, всхлипнет и как на духу выложит:
"Да я к людям тянусь. Пусть даже вот таким. Сутки уже в избушке у кладбища сижу, на кресты покосившиеся любуюсь, да на опухшее от пьянства лицо священника-расстриги. И чем больше сижу, тем мертвее себя чувствую. Ведь человек - он ведь почему человек? Потому, что на него другие люди смотрят и подтверждают: да, человек, видим его. Мне люди нужны, товарищ следователь, хоть какие. Чтобы я в их глазах отражался, чтобы не таял среди этих могил. Даже этот мальчишка с его опасными затеями сойдет. Иначе - на кресты эти проклятые смотреть, дервенеть и ждать, когда надо будет делать то, для чего был поднят. Чтобы и после Унгерна было зачем тут оставаться. Не хочу уходить."

Было. Очень. Скучно.
В полете Кейс с досадой осознал, как много времени проводит в сети. Раньше всё казалось само собой разумеющимся: свежие новости с пылу с жару, смешные картинки... В космосе, без доступа к сети, он пытался развлечься чтением архивных новостей, но всё это старьё уже набило оскомину. Политические дрязги, интрижки супер звёзд, космическая мода - читать это дважды - всё равно, что есть пережеванную еду. Кстати о еде.
Кейс оживился, вспомнив огромный ящик с аппетитными картинками. Он вскочил и уверенно направился к кухонному фабрикатору в надежде что-нибудь перекусить. Одно нажатие - и техника мигом собрала бургер из молекул, ни одна корова не пострадала. К сожалению, несмотря на прекрасный вид, булка была сыровата, а котлета походила на резину. Кейс настороженно прожевал первый кусок, стараясь понять, что за странный привкус был у его обеда. Невольно вспомнилась зелёная бурда из бара с Простора.
- Надо будет узнать, как правильно настроить эту штуку, - пробормотал Кейс, утилизируя недоеденный бургер.

Пока все были заняты делом, он одиноко мотался туда-сюда по всему кораблю, осматривая заумные механизмы, и лез, куда не следует. Подергав за пальцы руки-манипуляторы в мастерской и нечаянно включив лазерный резак, который едва не отхватил ему кисть, Кейс решил провести оставшееся время в каютах, от греха подальше.

О, это мерзкое ощущение, когда, едва задремав, просыпаешься от того, что падаешь во сне. Еще хуже может быть, только если падаешь по-настоящему. Спросонья впечататься в стену вместо будильника Кейс никому не пожелал бы. После того, как отпустило, он полежал на полу несколько минут, приходя в себя.
- Всю душу выбило, - прохрипел Кейс, поднимаясь на ноги. - Эй, вы там живы?
Выйдя на капитанский мостик, он понял, что напарницы не просто живы, а в полной боевой готовности.

В вопросах тактики он понимал мало, поэтому ничего путного сказать не мог, но кое-что его действительно взволновало.
- Э... Леди, вы так говорите, будто бы мы собираемся сразу всех мочить. А всякие эти переговоры, типа мы цивилизованные люди, - он взглянул на девушек, виновато улыбнувшись, и поник, встретив решительный взгляд Эдны, - это не про нас, да?

Для Владимира этот поцелуй стал полной неожиданностью. За столь краткий миг мужчина даже не успел понять толком, что происходит. И вот Ада уже отстранилась, зашептала сбивчиво, а её горячие ладони продолжали греть щёки чародея. Пока меченая говорила, Владимир медленно гладил её ладони своими, ощущая этот мистический жар, который, к счастью для чародея, так и не преобразился в огонь.

Владимир рассеянно слушал, что ему говорила Ариадна, но мысли сбивались и путались.

"Забыть её? Как вообще такое возможно? Особенно теперь!"

Едва Ада закончила говорить, Владимир погладил девушку по голове, обхватил в районе затылка, прижал к себе и страстно поцеловал в такие манящие губы. Но на этом мужчина не остановился. Он начал покрывать поцелуями шею девушки, не обращая внимания на только что сказанные слова и возможные возражения. Лишь спустя какое-то время Владимир прервался на ответ:

- Я сделаю всё, чтобы ты стала свободной. Если всё получится, возможно, это произойдёт уже в эту пятницу. Не бойся, меня он точно не получит... Всё зависит только от твоей Воли, и ничьей больше...

Владимир более не желал тратить драгоценное время на слова. Его руки обхватили плечи Ады, а губы продолжили покрывать поцелуями её шею, спускаясь всё ниже.

— Мне нечего добавить к сказанному, — отозвалась Ада.

Голова порядком шла кругом. Хотелось просто остаться в тишине и чтобы уже наступило то самое положение вещей, когда нет никаких разногласий, все всё понимают и хотят действовать сообща, чтобы решить проблемы во благо всех затянутых в эту круговерть лиц. Но по шелчку пальцев такое не сотворишь. Даже командуя легином демонов, такое не сотворишь. И вообще, видимо, это априори недостижимо и она слишком многого хочет.

— А можно я вам прикажу, чтобы вы просто не ссорились, не пререкались через слово и не желали каждую минуту сцепиться в дерущийся клубок? Пожалуйста. Пожалуйста. Пожалуйста!

Ада по очереди обратила умоляющий взгляд на двух идейных, мировоззренческих и каких-ещё-только-не противников. Господи, она просто женщина, и она устала быть решателем! Она просто хочет, чтобы кто-то принёс чашку горячего какао, завернул в мягкий плед и обнял. Что, опять она желает слишком многого и невыполнимого?

— На «Круг Велеса» действительно напали. Напали без видимой причины, которую ещё предстоит выяснить. В нападении замешана стая Уварова и сам Вячеслав. Есть основания подозревать, что он не в себе и действует под чарами Беланы. Узнать всё про ведических дев и её лидера нам ещё предстоит. Итого у нас две приоритетные задачи: Уваров и Белана.

Ада почла за лучшее просто подвести черту и кратко резюмировать суть, выжав концентрат из объёмного словесного потока.

— Вы, Сергей, можете не участвовать в решении этой проблемы. Мы выяснили, что между нами произошло недопонимание и Вы не причастны к нападению на единоверцев Владимира. Извините за то, что утром сорвалась на Вас. По телефону и потом, привстрече Вы говорили как-то туманно и неясно, потому я заподозрила, что Вы заодно с Уваровым, но ошиблась.

Девушка перевела дух перед последней частью монолога.

— Таким образом, проблема не Ваша, мы разберёмся с ней сами, а Вас более не смеем задерживать. Прошу прощения, что мне пришлось прибегнуть к помощи моих... коллег. Но разнять двух крепких мужчин в одиночку я бы не смогла, а мне очень не хотелось, чтобы вы нанесли друг другу повреждения.

Девушка подошла к Сергею и открыла замок наручников, освобождая Сергея.

— Если Вы в дальнейшем не захотите со мной взаимодействовать, я пойму. С мечеными в принципе лучше не иметь дел.

Взгляд Ады погрустнел: ещё одна порванная ниточка с внешним миром — и она поспешила повернуться к чародею, чтобы скрыть свои эмоции.

— А сейчас я бы хотела остаться наедине с Владимиром. Нам есть что обсудить.

Владимир сидел в подвале, наблюдая за оборотнем. Судя по всему, он вполне оклемался и провёл ночь в попытках вырваться, так что цепь больше не выглядела надёжной, да и пришлось перевязать узлы покрепче. Недовольный последним, оборотень ворчал и ворочался. Внезапно волк замер, прислушиваясь и принюхался. Владимир прислушался тоже и различил шаги на лестнице, которые сразу же были заглушены воплем Марселя:

- БРАТЮНЯ, НА ПОМОЩЬ! Я ЗДЕСЬ В ПОДВАЛЕ! ВЫРУЧАЙ!

Чародей вскочил, но заткнуть рот пленнику не успел: на лестнице появился уже знакомый ему Сергей:
- Пойдем выйдем. Разговор есть.

- ДАВАЙ, РАЗВЯЖИ МЕНЯ И МЫ ТУТ ВСЕМ ПОКАЖЕМ!

Впрочем, Сергей не спешил на помощь собрату, и тот озадаченно повёл головой, переходя на нормальную громкость:
- Братюня, ты что, с этими, что ли?

В голосе звучала какая-то немного детская обида.

В тусклом свете ночного люмоса маг казался Рансумонмон еще прекраснее чем прежде, хотя казалось бы, идеализировать его уже некуда. Окружающая действительность особо ее не волновала - подумаешь, что кольцо может оказаться фуфлом, сейчас все мысли занимал Фернан и только Фернан. Если что то и должно случиться - пусть случается потом, сейчас было немного не до этого.

Утренний Рольфагор был довольно шумным городом. Чайки истошно орали, пытаясь ограбить рыбаков, торговцы пытались перекричать друг друга на рынке, а свистки боцманов высвистывали какие то сигналы для карабкающейся по вантам матросни. Во всей этой возне была какая то своя романтика приморского торгового города. Утреннее солнце на пару с шумом настойчиво пробивались через прикрытое окно с явным намерением разрушить сон обитателей этого помещения.

Пожалуй, если сравнивать с предыдущим сном, этот был... странным. Может, она просто отвыкла от обычных снов, но разве это нормально всю ночь прыгать высоко-высоко над пашнями по каким то надутым мыльным пузырям? Большие переливающиеся прозрачные бобы издавали забавные звуки, когда Рансумонмон прыгала с одного на другой, и так продолжалось всю ночь, пока к ее лицу не подлетела орущая чайка.

Да, это было определенно странно. Она открыла глаза чтобы оглядеться - вроде все то же самое. Фернан тихонько сопел и, судя по всему, только благодаря его крепким объятиям Рансумонмон оставалась на месте, а не лежала в какой нибудь невообразимой позе поперек кровати. Она бросила взгляд на кольцо, осматривая его зачарование, на котором оставалось совсем чуть-чуть энергии. В общем то, после такой страстной ночи можно сказать спасибо что оно вообще не растаяло целиком. Ну, доверие внушает и это главное. Решив не разрушать момент и продолжить наслаждаться теплом тела Фернана она закрыла глаза, пытаясь провалиться обратно к своим огромным пузырям в облаках. Только вот город был против, раз за разом производя какой нибудь несоизмеримо громкий шум, от чего волшебница просто лежала и медленно приходила в себя после сна, покорно ожидая пробуждения своего жениха и слушая его ровное сердцебиение.

Не хотел он, как же. Когда шёл, то вовсе не собирался. Конечно. Как лучше желал. Ну разумеется. Целенаправленно шёл людей убивать, имея при этом благие намерения, ага.

— А-а, вот оно что... Всё для того, чтобы не сделать ещё хуже... — «понимающе» протянула Ада.

А в следующую секунду «бомба» сдетонировала.

— Хуже?! Володя чуть не умер, мать твою! Куда уж хуже!!!

Кажется, завибрировали хрустальные элементы люстры. Звенящий яростью голос Ады ударной волной прокатился по дому и, пожалуй, устроил настоящее испытание барабанным перепонкам собеседника. А заодно разбудил мирно спящего на втором этаже «виновника торжества».

Случись сейчас поблизости Повелитель, он бы мог не питаться с полмесяца, насытившись одной этой эмоцией бесконтрольного гнева своей подопечной. Демону послабее и вовсе хватило бы на месяц-два комфортного существования. Подобно покровителю, так сильно Ада злилась редко. Но метко.

Потребовалась не одна минута, чтобы отдышаться и обрести заново дар речи. Наконец, на том конце провода всё же послышался голос Богословской.

— Я жду Вас в своём доме для предметного разбирательства. Немедленно, — еле сдерживаясь, ледяным тоном процедила меченая и разъединила звонок.


***

— Он признался, — с порога объявила Ада безо всяких вступлений.

Гостевая спальня, в которой устроили на ночёвку Владимира, размещалась в мансарде. Небольшое, уютное помещение, обставленное тяжёлой мебелью из натурального дерева. Ада не стала избавляться от этой части бабушкиного наследства и просто нашла хорошего реставратора. Так что теперь интерьер спальни с гордостью мог носить такие определения, как «винтаж» и «ретро».

Во времена молодости матери Любови Никитичны, прабабки Ады, господствовала мода на всё натуральное. Ещё не было «Икеи» с её одноразовыми фанерками, а мебель, как и собольи шубы с платьями из добротного шерстяного сукна — без преувеличения — передавались по наследству и использовались чередой поколений. Поговорка «Делать на века» понималась буквально. Когда пришло её время, Любовь Никитична не стала нарушать фамильную традицию и поступила по примеру матери, завещав всё нажитое единственной внучке.

Вот на такой полуторавековой кровати, старше его раза в четыре, а то все пять, и почивал Владимир, покуда разгневанная хозяйка дома вихрем не влетела внутрь.

— Нет, ну ты подумай только! Он мне ещё заявляет, что имел исключительно благие намерения при попытке твоего убийства! Наглость какая!

Сейчас Ада, мерявшая комнату отрывистыми, большими шагами, походила на мечущуюся в клетке тигрицу.

- Да? Хорошо... я присяду, вы не против? Мне тяжело, правда. Спасибо... - Сползла Рансумонмон по стене и уселась где то в углу, сопротивляясь давящей тяжести.

В коридоре было все так же пугающе пусто. Зато дом оказался снова цел, будто бы ничего и не было вчера. Все та же легкая дымка тянулась по полу, легко обволакивая ноги магов, в окнах время от времени сверкали молнии и грохотали ставни об рамы. Отличное место под хорошую страшную историю в компании двенадцатилетних девчонок. Только вот оно, к сожалению, олицетворяло весь тот кошмар, что творился в голове Рансумонмон, и от этого весело не становилось. На стенах коридора висело две мрачные картины, на которые обратили внимание Барвиэт и Фернан.

Одна из картин описывала довольно... некрасивое зрелище.
Рансумонмон скинула с себя гниющий труп полный опарышей, в окружении таких же мертвецов и смотрела на свои перепачканные в какой то гнили руки. Оглядевшись и поняв, что ее куда то везут, пока-еще-не-волшебница привстала на колени, промяв под собой еще какого то полусгнившего мужчину она громко завизжала от ужаса, обхватив саму себя руками. Телега внезапно остановилась, и в поле зрения воспоминания появилось два каких то ряженых стражника с не менее испуганными лицами. О чем то поговорив между собой они подхватили Рансумонмон под руки и скинули с повозки.

- Qué demonios estás haciendo aquí? - Спросил один из стражников, встряхнул ревущую от ужаса девчонку. Ничего не понятно, но звучало интересно.
- Yo ... no lo sé! - Ответила Рансумонмон дрожащим голосом, всхлипывая.
- Sal de aquí antes de que te dé una patada! - Рявкнул второй махнув рукой, словно пытался шугнуть какую то собаку. И, что характерно, владелица воспоминания подорвалась и рванула куда то в сторону переулков, дрожа от страха и спотыкаясь на каждом шагу.


Вторая картина была хоть и немного радужнее, но приятного в ней было маловато.
Начиналось все довольно быстро. Олаф с размаху ударил Рансумонмон по рукам какой то розгой и атаковал ее энтропией. Вдоволь поизмывавшись над упавшей волшебницей он схватил ее за горло и придавил к стене.

- ЕСЛИ У ТЕБЯ ВМЕСТО МОЗГА ГОВНО В ГОЛОВЕ, А ВМЕСТО РУК - КРИВЫЕ ВЕТКИ, ТО НЕ СМЕЙ, ТВОЮ МАТЬ, ТРОГАТЬ МОИ КНИГИ! НЕ СМЕЙ, МРАЗЬ! ИДИОТКА, ЧЕРТ ВОЗЬМИ! - Олаф закончил свою гневную тираду и с силой грохнул Рансумонмон головой об стену.

В глазах все поплыло и маг, не обращая внимания на хрипы своей ученицы ухватился за шиворот и потащил куда то к плотной двери, за которой оказалась жутко темная комната совершенно лишенная интерьера. Увидев ее, Рансумонмон начала тут же упираться, после чего получила сильного пинка и улетела внутрь, после чего дверь за ней захлопнулась. Вскочив с пола волшебница накинулась на двери и начала скрестись в нее, издавая нечленораздельные звуки, все время оглядываясь куда то в темноту. Почему она не зажгла люмос - тайна. Но за дверью внезапно раздались какие то жуткие шумы, грохот и гам... людей? Правда, это заставило девочку только сильнее долбить в дверь, и когда она открылась и на пороге стоял какой то незнакомый мужчина с самодельным копьем, стало непонятно, радуется она или боится.

- Todavía hay un cautivo! Oye como estas? Puedes escucharme? - Поинтересовался этот человек снова на том же непонятном языке. Ответа не последовало - Рансумонмон просто кивнула. Тогда этот человек крикнул ей что то непонятное и ушел по своим делам дальше крушить башню.

Рансумонмон покачиваясь вышла из темной комнаты и оглядела распаляющееся окружение. Не долго думая она схватила одну из сфер с полки, раскрытую книгу, какой то мешок с мусором и побежала наружу. Внизу, на первом этаже, лежал изрубленный труп Олафа, похороненный под грудой горящих книг. Какие то незнакомые люди бросали в костер все больше и больше ценной бумаги и совсем не обращали внимания на убегающую из башни девушку.

Удивительно, но даже после любований на воспоминания Рансумонмон никто не появился, хотя раньше психея дала о себе знать буквально в первой же картине. Либо зелье сработало, либо... Либо готовится что то ужасное.

Нужно было как то создать ситуацию, при которой Эйлин могла бы побеседовать со стражником. Просто подойти будет подозрительно. Поэтому Эйлин поступила по своему, она просто подошла к какому-то рукастому мужику в толпе и дала ему сильный подзатыльник, одновременно теряясь в толпе. На мужчину это подействовало, как на быка красная тряпка. Началась потасовка, приезжие старались отойти подальше, женщины начали звать стражу, некоторые же решили присоединиться к драке, будто этого и ждали. В этом переполохе Эйлин подобрала момент и сильно оттолкнувшись ногами и изображая вскрик девушки, получившей удар. Эйлин упала и схватилась за щеку, все выглядело так, будто девушка получила сильный удар и отлетела под ноги стражнику со смазливым личиком, который, видимо, не сильно желал идти разнимать дерущихся. Эйлин надеялась, что он клюнет...

Порыв Владимира оказался внезапным не только для него самого, но и для Ариадны. В первое мгновение девушка вздрогнула, не зная как реагировать - но в конце концов расслабилась. Объятия чародея оказались весьма уютными, а руки - неожиданно тёплыми. Прошло несколько секунд, но Владимир не торопился разрывать контакт - и Ада поняла, что тепло этих ладоней не случайно: через них в тело меченной вливалась энергия. Непривычная энергия. Жаркая, как солнце - или пламя. И где-то в глубине вспыхнул ответный огонёк - и начал наливаться силой с каждой секундой.

Владимир почувствовал, как тепло тела Ады превратилось в жар и еле успел отскочить, когда девушка вспыхнула.

Впрочем, пламя казалось, не причиняло ей вреда.


Получатели: Ариадна Богословская.

Нахлынувшие чувства вскружили волшебнице голову и она едва ли не буквально растаяла в руках у Фернана. Куда то в пропасть улетали и проблемы, и переживания, уступая место довольно простым желаниям и мыслям им соответствующим. Была только пара... деталей, о которых она думала в этот момент помимо своего любимого. Окинув комнату взглядом и, убедившись что нигде тут не притаилась горничная Эйлин или еще какая нибудь красноглазая шпионка, Рансумонмон аккуратно телекинезом заперла дверь на щеколду и потянулась в карман за любопытным колечком, которое она прикупила еще в Аль'Копорторе. Так, на всякий случай - сейчас при ее не самом хорошем положении оказаться в... кхм, положении, было бы крайне не с руки для всей группы в целом.

- Фернан... - Выговорила она, пытаясь расстегнуть ему рубаху. - Ты... ты можешь... не важно. - Так и не закончив свою мысль про звукоизоляцию, вспомнив про отличную слышимость в далеком "Разломе горы", Рансумонмон обвила руки вокруг шеи Фернана и утянула его к с собой на постель. Сейчас уже было не до таких мелочей.

Василиса покраснела до корней волос. К счастью, девушки были заняты разговором о кофе и не заметили. Это же надо же, какая глупость. Компаньонки отличаются умом и сообразительностью, а тут. Кроме того, что влезла, куда девушке ее статуса не престало, забросила задание, забыла о вежливости да и перед кем...она-то думала это преступница какая.
Василиса старательно молчала, сжав губы. Если она сейчас откроет рот - ничего соответствующего ее статусу от туда точно не вылетит.

— Ты её знаешь?..
- Угу. Наслышан, - ответил Владимир, мрачно глядя на Волка.
— Что этой Белане может быть нужно от вас?
- Очевидно, Святилище. Не просто земля, но и та Сила, что в ней накоплена, - ответил чародей, продолжая смотреть в глаза рядового. Волхв будто бы и не замечал пристального взгляда Ариадны.

Владимир снова подошёл к оборотню и присел перед ним на корточки, уперевшись одним коленом в пол.

- Стало быть, ваша братия не знает, к какому языческому чародею ходил Никола? - вкрадчиво спросил Владимир у оборотня. - Тогда с чего вы взяли, что к этому причастен "Круг Велеса"? Как будто мало в городе языческих и неоязыческих организаций. Те же "Ведуньи" Беланы - они ведь тоже язычницы, пускай и из другой Традиции. Может, это они по-тихому Николу и "грохнули", а на нас свалили, чтобы у вас был повод для мести. Про такой расклад вы не подумали? Почему не провели собственное расследование, чтобы установить личность этого чародея? Ну, допустим, вы нас подозревали. Но почему напрямую не связались с Яромиром? Почему захватили в заложники и пытали двух наших жрецов? Почему Уваров начал разговор с ультиматума, с угрозы всех нас перебить, а про Николу не сказал ни слова? А я тебе скажу почему...

Голос Владимира вдруг резко перешёл на ор.

-Да потому что вам плевать на Николу Крамского! "Ты виноват лишь тем, что хочется мне кушать!" Вам нужен был просто повод!

Вспышка гнева так же легко прошла, как и появилась. Дальше Владимир продолжил уже спокойнее.

- Наслышан об этой Матери-Настоятельнице и её "девочках". Белана - мощная целительница, ничего не скажешь. Вот только всякий, кто к ней придёт - становится будто "зомбированным". Слышал, вашему Уварову крепко досталось недавно. Он ведь к Белане ходил "зализывать раны", верно? Видать, там-то ему и "промыли мозги", и теперь он у Беланы на коротком поводке. Это он перед вами весь из себя "альфач", а сам, небось, теперь служит ей ковриком под ногами и преданно вылизывает разные части тела, виляя хвостом. И "девчонок" своих она воспитала в том же духе. Это они с виду такие милые, но стоит поддаться их чарам - вмиг окажетесь в ошейниках и намордниках. Будете бегать за палочкой по команде "фас!". Ну прям предел мечтаний для вашей братии...

Владимир злобно усмехнулся.

- Вот только не надейтесь, вам это "счастье" не грозит. Белане нужна наша земля, а вы для них - так, "расходники". Ну, кроме Уварова - играть роль "вожака". И то, временно. Не станет стаи - избавятся и от него. Что, скажешь, не так? У вас в отряде было целых две целительницы, но ни одна из них не помогла тебе. Ты выполнял приказ, сражался за Уварова, за своих собратьев, за "девчонок" этих. Но когда ты пал, никто из них тебя, раненого, не подобрал.

Владимир достал смартфон, куда-то потыкал, поводил пальцем, и развернул экраном к оборотню. На изображении был молодой улыбающийся парень лет девятнадцати в славянской традиционной одежде и в цветочном венке. Фото сделано, по-видимому, во время какого-то праздника.

- Смотри. Его звали Святослав. Он примерно твой ровесник. Не волхв, не чародей, простой послушник. Когда бой окончился, я был единственным целителем, что ещё оставался на ногах. Пару человек я успел исцелить. А вот его не успел. Он умер практически у меня на руках. А потом я увидел тебя. Ты подыхал под забором, как всеми брошеный и забытый пёс. Твоя кровь беспрепятственно сочилась из ран, нанесённых серебряным оружием.

Владимир отрицательно покачал головой. Взгляд чародея смотрел сквозь оборотня, а сам волхв погрузился в воспоминания.

- В тот момент во мне всё ещё бушевал праведный гнев. С какой стати я должен помогать тому, кто пытался меня убить? Я вполне мог просто позволить тебе сдохнуть, и никто бы меня за это не осудил. Ни Боги, ни люди.

Взгляд Владимира вновь сфокусировался на оборотне. Но на этот раз на лице чародея не было злобы. Только грусть и усталость.

- Однако, я тебя спас. Воззвал к Силам Природы и вложил в тебя, чтобы ты мог жить дальше, частичку своей души. А ты в неё взял и наплевал. Ну и кто тут после этого мудак?

Владимир резко встал, отряхнул колени.

- Мне нужно срочно позвонить, - коротко бросил чародей, не глядя в сторону Ады. Развернулся и пошёл в сторону выхода из подвала. А дальше - по ступеням, вверх по лестнице, чуть ли не бегом. Прочь от воспоминаний о погибших. Прочь от гнева и обиды на глупых оборотней и коварных ведьм. Прочь от этой тягостной атмосферы взаимного недоверия.

От нахлынувшей бури эмоций на глаза начали наворачиваться слёзы. Но Владимир не хотел, чтобы их видел кто-либо из присутствующих.

— Нет, — с неожиданной твёрдостью произношу я, проглатывая собственную злость и собственные негативные чувство, свои страх и смятение; проглатывая их и переваривая в нечто другое. — Нет.

Как медсестра я знаю, сколь горьким может быть лекарство. Отвратительно, тошнотворно, оглушающе горьким. Но оно расщепляется в организме, оно расходится по крови и даёт то, что необходимо. Даёт исцеление.

Я хватаю руку Сергея. В открытую, не таясь. Я хватаю её, но не цепляюсь за неё. Нет. Скорее, сжимаю - не в поисках опоры, не в поисках защиты, не как "ведомый", нет.

— Нет, — третий раз повторяю я; ведь Бог троицу любит, как говорят. — Мы не пойдём до... "наших" мест, Серёжа. Пойти до "наших" мест, значит убегать. Прятаться. А я убегать не буду. Хватит.

Ты защищал меня, когда я была обычным человеком, которого чужая прихоть затянула на Изнанку в качестве жертвы, в качестве игрушки, в качестве потехи... Но теперь всё не так. Теперь настала моя очередь тебя защитить... Я не позволю этому будущему произойти. Ни за что.

— Герои возвращаются домой, когда всё уже закончилось, — почти незаметно улыбаюсь я. — Но нам с тобой в Happily Ever After рано. Слишком рано. Поэтому... мы пойдём в другую сторону. Я не умею сражаться... Никогда не держала в руках оружие. И думаю я не так хорошо и остро, как хотелось бы. Я не умею плести интриги и накладывать заклинания, не могу призывать демонов и наверняка пуля в голову меня убьёт... Но чему-то можно научиться. А под пули просто не подставляться, верно?

Меня воспитывали скромной и женственной. Меня учили терпеть и ждать. Ждать чужих "первых шагов". Меня воспитывали точно так же, как и миллионы других девочек на просторах этой страны.

Но главное, чему меня научили с детства — не бросать тех, кто тебе дорог.

Зажмурив глаза (словно в первый раз), я сокращаю расстояние между нами - один короткий-короткий шажок, маленький даже для меня - и легко, неуверенно и искренне касаюсь губ Сергея своими, а потом, разорвав поцелуй всего на дюйм, шепчу так, чтобы он ощутил вкус моих слов.

— Моя очередь тебя защищать... от Будущего. Чтобы у нас осталось Настоящее, которому мы сможем радоваться.

— Почему? — осторожно спрашиваю я, не совсем осознавая, что, возможно, перехожу черту. — Почему грядёт война? У всего есть... причины. Я понимаю, насколько глупо и жалко это звучит, но... Быть может, я могу чем-то помочь? Я не хочу, чтобы ты... участвовал в войне.

Даже если реакция Сергея и задела меня, то пока я этого не осознаю. И даже вид того, как он начинает поглощать мясо не с наслаждением, а с остервенением, меня не пугает...

...пока в голову не приходит мысль, что точно так же он может рвать и заглатывать человеческое мясо.

Я видела, что он сделал там, в логове масонов. Хватило бы у меня смелости, решимости - и жестокости - чтобы прикрыться живым щитом? Я не знаю.

Прочь! Прочь, эти гадкие мысли! Это не его вина! Это... обстоятельства. Это дурное влияние полнолуния. Это..

...это неправда. Он не такой. И ему это не доставляет радости.

Ты уверена?

— Я попробую, — так твёрдо, насколько могу, говорю я. — Попробую поговорить с этими... староверами. Даже если они не станут помогать, они могут что-то знать. Расскажи мне больше об этой войне. В чём... твоя ответственность, как ты сказал?

На ушат леденящих новостей, который выплеснулся на неё, Ада среагировала одним единственным словом. Нет, будем до конца честными — слов было два:

— ЧТО, блядь?!

Ай да Кравец! Ай да миротворец-гуманист! И какие ведь речи складные вёл, сидя у неё на кухне и чуть рубаху на груди не разрывая от праведного негодования. О недопустимости насилия, о человечности оборотней, о превозмогании над Зверем и прочей толерантной ереси. А она-то уши развесила, дура. Тьфу ты!

Ада с досады и правда плюнула, выругавшись ещё нецензурней.

«Так, тихо. Надо остыть. Он сказал, что Сергей нужен ему на допросе. Но, может, не как подозреваемый или сообщник? Может, он другое имел в виду. Да и на Уварова это совсем не похоже. Деловой ведь мужик, репутацию блюдёт. Вряд ли он до такого опускаться бы стал. Мутная история...».

С главой местных оборотней Ариадна познакомилась не так давно и, можно сказать, случайно. Пару лет назад, озаботившись пополнением и усовершенствованием своего боевого арсенала для одного задания, она искала подходящее оружие. Условием контракта на убийство было непременное устранение цели с расстояния, «без шума и пыли», как говорилось в одной из советских комедий. В стиле Хитмана. Так что требовалась хорошая дальнобойная винтовка и качественная оптика, а на чёрный рынок Аде обращаться не хотелось. Она всегда предпочитала работать с официальным производителем, если была такая возможность. И возможность вскоре представилась: в Новосибирске действовал целый приборостроительный завод, специализирующийся на подобных вещах. ссылка

Главой отдела безопасности оказался некий Вячеслав Уваров, человек лет 45, сухощавый, собранный, с острыми чертами лица и идеальной, несмотря на свой возраст, осанкой. ссылка

Решительный, отличающийся деловой хваткой, Уваров быстро смог удовлетворить запрос Ады — и вскоре у девушки уже разбегались глаза от количества предоставленных на выбор моделей. Каких там только не было! В процессе разговора выяснилось, что для своей «Беретты» она тоже ищет пару модификаций. В частности, глушитель. Уж всем её любимица хороша — и в руке удобно лежит, и осечек не даёт, и с задачей на «ура» справляется. Одно плохо: очень шумная, как все итальянцы.

Глушителя в закромах Вячеслава не оказалось — завод не занимался выпуском такой продукции. «Сами понимаете, это незаконно», — вполголоса пояснил оборотень. Но контактом надёжного поставщика оружия «из подполья» с Адой он поделился. Словом, разошлись эти двое, вполне друг другом довольные. Ариадна — оснащённая под завязку по последнему слову науки и техники, а местный волчий альфа-самец — обзаведясь должницей в её лице.

А теперь — на тебе, пожалуйста, не было печали. Нет, это совсем на Уварова было не похоже...

— Так. Давай по порядку, — сказала Ада в трубку. — Хорошо, что ты жив и относительно здоров.

Она неслышно перевела дух.

— Кравец тебе для очной ставки и перекрёстного допроса нужен? Или в каком качестве? Ты его в сообщничестве подозреваешь? Мне за ним своих ребят высылать?

«Та-а-ак... Так-так-так, минуточку! А откуда это он Сергея вообще знает? И к тому же, что он мой сосед? А? Очень интересно...»

Жопное чутье не подвело Федора в теле пушистой кисы. Кажется, все попали в очень серьезное дерьмо.

- Это ты виноват, пластиковый подстрекатель! Выстрели-выстрели! Вот и выстрелила! Господа и госпожихи! Вытряхивайте ВСЕ машинки! Доставайте все! Заряжайте и седлайте! Берите в багаж как можно больше батареек, как только путь из этой конуры открывается - мы даем стрекача отсюда! Кто половчее - попробуйте привязать к машинкам помощнее какие нибудь машинки без привода в качестве прицепов! Мы должны забрать как можно больше народу отсюда!

Крикнув это Киса продолжила снимать батарейки еще быстрее. Главное было скинуть побольше, пока внизу не скажут "Все готово, кэп!"

Жук удалялся, не оборачиваясь на взрыв. Разбившаяся бутылка добавила пафоса, окатив его осколками. Впрочем, для самого жука все это было совершенно параллельно - ни одно существо за спиной не представляло опасности, это он знал точно. И тут...

От крика тавернщицы, съежился. Что-то непонятное было в этом голосе. Страшное, звериное. Непривычное в людях - будто рев скатывающейся с горы ледяной лавины. Когда не знаешь, как спастись, ибо она уже над тобой, вот-вот накроет с головой, утопив среди морозного дыхания зимы. Жук был в горах один раз. Он знает.

Медленно подошел к прилавку, почти что на цыпочках. Притихший, аккуратно забился под Ирид. Так, чтобы не видеть странную, страшную женщину. Вокруг него раздавалось нечто вроде поскуливания, смешанного со сверчковым стрекотом. Впрочем, уже через несколько минут пришел в себя от странного наваждения. Наверное, в силу вступило природное любопытство.

Взобрался на какой-нибудь стул у стойки. Если такого не найдется, притащит сам. И взглянет на полуспящую девушку. Удивленно поморгал.

- Хрл... Хрль... - раздалось откуда-то из странной маски. - Хрлюсьль! - выдал. Глаза мило заулыбались. Ему показалось, что звук, который он издал, очень походил на ее имя. Посмотрел на Ирид и, с видом, говорящим "смотри как я могу!", повторил. - Хрлюсль! Хририт!

За сим Тодд решил, что с него на сегодня довольно. Вернувшись в комнату, он, не обращая внимания на беседующих спутников, занял свободную кровать, отвернулся к стене и провалился в глубокий сон. Напоследок он поставил слабенький, на самой границе восприятия щит, ибо легче убить не к ночи помянутого дракона, чем вывести гостиничных клопов.

3 сентября 2014 г., 22:30
г. Новосибирск, дом Ариадны
(продолжение)


Астарот принял чашку из рук Ады и теперь размешивал ложечкой сахар, расслабленно откинувшись на спинку кресла и ожидая, пока кофе немного остынет. То и дело он подносил дымящуюся чашку совсем близко к лицу и, прикрыв глаза, с наслаждением вдыхал аромат свежесваренного напитка. Было очень непривычно, странно, дико видеть его таким… А каким — Ада не могла даже сформулировать. Противоречивое, яркое ощущение, возникающее всякий раз при взгляде на покровителя, никак не желало обретать словесную форму.

Казалось бы, что такого? Просто демон, принявший облик смертного. Такое случалось множество раз. Мужчина как мужчина, только вот… органы чувств посылали подсознанию отчаянные сигналы когнитивного диссонанса, один за другим. И пока что Ада не могла дать себе отчёта в их содержании. Астарот, казалось, догадывался о терзавших девушку смятённых думах, но покуда молчал, мирно попивая кофе и изредка посматривая в её сторону с загадочной полуулыбкой.

— Что такое, Арьен? Тебя что-то тревожит? — наконец, поинтересовался он.
— Даже не знаю, как сказать, Повелитель… — поёрзав на сиденье, ответила Ада. — Просто… я не понимаю…

Астарот улыбнулся и, отставив чашку на журнальный столик, проговорил:

— Ты не можешь понять, зачем мне нужно это перевоплощение.

Простая, безыскусная фраза — но как точно выражающая то, что Ада чувствовала и никак не могла высказать!

— Да! — поспешно, с каким-то облегчением, кивнула она. — Вы ведь… демон… существо более высокого порядка…

Девушка украдкой покосилась на собеседника в попытке предугадать, как он воспримет её слова. Формулировки сейчас стоило подбирать с особой аккуратностью. Астарот славился своей выдержкой и даже в минуты сильного гнева редко отступал от джентельменского кода и светских манер. Однако неукоснительное следование этикету не отменяло того факта, что память у Герцога была отменной. Все обидные слова, высказанные в его адрес, все мельчайшие детали и обстоятельства, при которых они были произнесены — память демона хранила всё и не давала сбоев, когда требовалось припомнить собеседнику что-либо в самый подходящий, выгодный момент.

Впрочем, в момент настоящий на лице покровителя не читалось признаков неудовольствия. Напротив, лёгким кивком он дал Аде понять, что внимательно слушает и — более того — поощряет её монолог. И, осмелев, девушка продолжала:

— Я не понимаю, какой мотив движет Вами. Зачем Вам перевоплощаться в человека? Существо заведомо более слабое, значительно уступающее Вам по способностям и к тому же… существо смертное. Разве подобная… метаморфоза не делает Вас уязвимым?
— Ещё год назад ты говорила обратное, Арьен, — с улыбкой напомнил Астарот. — С такой страстью рассуждала о силе человека и его превосходстве передо мной, с таким рвением доказывала мне мою же собственную слабость, сравнивая с творением рук Божиих… Помнишь?


Что и требовалось доказать. Астарот ничего не забыл. И хотя сейчас его глаза не пылали гневом, лицо не было перекошено мучительной гримасой, а из груди не рвался крик отчаяния, Ада понимала каким-то шестым чувством ощущала, что воспоминания тех событий до сих пор отзываются болью в его душе. Время — лучший лекарь, говорят, ибо ему под силу исцелить любое страдание. А всё же есть раны, которые не заживают до конца никогда и ему не подвластны.

Минуло почти полтора года с той ночи, изменившей многое — и в первую очередь их самих. Они никогда не касались тех событий, не обсуждали их, но каждый отмечал про себя множество перемен — глубоких, качественных — которые произошли впоследствии. Вынесенные относительно Ады решения, характер персональных заданий покровителя, его обращение с ней и манера общения, даже взгляды и мимика — изменения сквозили буквально во всём. Сейчас же, в довершение всего, Астарот впервые коснулся больной темы. Но в голосе его не было ни злобы, ни ехидства, ни холодного сарказма.

— Тогда я сказала это в сердцах и на сильных эмоциях, Повелитель, — произнесла Ада негромко. — Сделала это намеренно, чтобы побольнее задеть Вас. Потому что мне и самой было больно.
— Я знаю, Арьен.
— Простите меня. Если можете, — потупившись, добавила девушка уже совсем тихо. Ей было совестно.
— Мне нечего прощать, Арьен, — спокойно возразил Астарот. — Ты права и всё говорила верно.

Ада вскинула голову, устремив на покровителя взгляд, полный изумлённого непонимания. Это какая-то каверзная шутка? Часть изощрённого плана? Месть-многоходовка? Может, она просто ослышалась?

— Повелитель..?

Ещё мгновение назад со стыда не смевшая поднять на покровителя глаз, теперь Ада не сводила пристального взгляда с его лица.

— Тогда ты всё сказала верно, — повторил Астарот. — И я благодарен тебе за те слова. Они заставили меня переосмыслить некоторые явления. Такие, которые вы, люди, называете космогоническими и о которых рассуждаете, как о гипотетических, построенных на вероятностных моделях. Меж тем как я могу рассуждать о них в категорическом ключе, поскольку был их современником и свидетелем. Это было так давно, что следы их в моей памяти запорошило снегами тысячелетий, замело песками времени — и они стали неглубоки, едва заметны…

Лицо демона вдруг озарилось тёплой, даже какой-то ребяческой улыбкой.

— Но вдруг на горизонте возникла ты и пронеслась над этой безжизненной, плоской равниной, словно ураган. В одно мгновение смела эту многовековую насыпь. Твои слова напомнили мне, кто я, откуда, как появился, с чего всё начиналось и как возникло… Ты заставила меня вновь задуматься над вопросами, которые у смертных философов зовутся экзистенциальными и через мучительное решение которых неотвратимо проходит каждое разумное и мыслящее существо на разных этапах своего жизненного пути. Ты не позволила мне забыться и забыть окончательно, Арьен. И за это я благодарю тебя.

Надолго повисла тишина. Обескураженная столь неожиданным, сокровенным признанием, Ариадна замерла, нервно теребя подол платья и не зная, как в таких случаях следует реагировать и что говорить. Астарот молчал тоже, погрузившись, казалось, в те самые космогонические воспоминания о сотворении Вселенной и всего сущего. И от одной мысли о том, что он мог всё это видеть, слышать, ощущать, сердце Ады начинало колотиться как бешеное. В конце концов природная любознательность девушки, одержала верх в этом безмолвном сражении.

— Повелитель… — осмелилась она подать голос.
— М-м?

Мужчина очнулся от забытья и поднял на подопечную глаза.

— А что же Вы вспомнили?.. — осторожно спросила та. — Даже представить не могу…
— Когда-нибудь я расскажу тебе, — улыбнулся демон. — А сейчас я хотел бы побеседовать о другом.

Он поднялся из кресла и пересел к Аде на диван. Но она вдруг вздрогнула и, заметно напрягшись, проворно отодвинулась в самый угол, как можно дальше, насколько это позволяли габариты мебели. Во всей её позе сквозила настороженная, боязливая собранность. «Вытянуться по струнке» — так ещё метафорически называют это телодвижение.

— Как это понимать? — нахмурился Астарот.

Герцог всегда болезненно воспринимал подобные инциденты, и теперешний, несомненно, принял на свой счёт. Ада буквально кожей почувствовала, как её чиркнуло холодное лезвие его досады.

— Повелитель, простите… Сама не знаю, что со мной… — выдохнула девушка, изнемождённо прикрыв глаза.

Всего на секунду. Усилием воли открыла снова, взглянув на собеседника. Но картинка двоилась, взгляд никак не желал фокусироваться — лицо Астарота расплывалось, и Ада не могла видеть, как его хмурое, недовольное выражение сменилось на неподдельную обеспокоенность.

— Ваша сила… Сегодня мне гораздо труднее… её выносить… Вы необычайно сильно… иррадиируете… И, признаться, я боюсь… потерять сознание, если Вы окажетесь… слишком близко. Извините.

Ада говорила рвано, с большими паузами, и только сейчас Астарот заметил её тяжёлое дыхание и то, как она украдкой, чтобы не рассердить его, переводит дух в этих перерывах меж словами.

— Тебе нужно было сказать раньше, — понимающе произнёс он.

И вдруг всё как рукой сняло, будто и не было мгновение назад этого предобморочного состояния.

— Ф-ф-ф… Благодарю…

Шумно выдохнув, Ада с облегчением сползла по спинке на подушку.

— Надо сказать, я удивлён, как ты вообще продержалась и не рухнула без чувств, — Астарот озадаченно потёр подбородок, придирчиво рассматривая подопечную.
— Так это был очередной эксперимент?! Ты опять за старое! — вскинулась она.

Судя по сердитому взгляду, брошенному на покровителя, вкупе с вольным обращением на «ты», Ада уже окончательно пришла в себя и к ней вернулась её неизменная строптивость.

— Моя мятежная леди. В гневе твои глаза сверкают подобно тысяче ярких солнц.

Демон умилённо улыбнулся, на этот раз даже и не думая её одёргивать. Он протянул руку, помогая девушке сесть, и пояснил:

— Нет, Арьен, это не было экспериментом. Видишь ли, я знаю Германа совсем недавно и ещё не до конца привык к некоторым тонкостям… распоряжения этим телом.
— Что это значит? Получается, будучи в теле смертного мужчины, Вы «фоните» больше, нежели в своём привычном демоническом облике? Парадокс какой-то!

Ада закусила губу, размышляя над противоречием.

— Парадокс легко объясним. Пребывая в своей обычной форме, мне не составляет никакого труда контролировать и регулировать свою Силу. Это происходит само собой, на автомате. Когда же я вселяюсь в смертное тело, то, выражаясь техническими языком, такая регулировка требует более тонкой настройки. Более того — настойки вручную. А также постоянного сознательного отслеживания и контроля. Я слишком увлёкся своими воспоминаниями, и последний дал сбой. Поэтому я чуть не задушил тебя своим близким присутствием.
— Задушил присутствием, хорошенькое дело… — проворчала девушка. — Нет уж, покорнейше благодарю. Лучше врагам своим являйтесь и их душите. Хм, а что, никогда ещё выражение «душить в объятиях» не будет столь буквально!

Она звонко рассмеялась своей мыслительной находке.

— Как видишь, быть человеком довольно сложно, — резюмировал Астарот, положив руку на спинку дивана и развернувшись к подопечной.
— Пф, — усмехнулась Ада с видом знатока, скользнув взглядом по фигуре мужчины. — А Вы думали, для этого достаточно просто вселиться в тело смертного?

И тут же раздосадовалась на свою зло-ироничную манеру за словом в карман не лезть. Если сейчас она получит на орехи, будет за что. Девушка сконфуженно кашлянула и попыталась смягчить свою последнюю фразу:

— Мы те, кем пришли в этот мир, Повелитель. Зачем изменять предначертанное с рождения и пытаться стать кем-то другим?
— Я могу назвать десятки причин, Арьен. Но разве они будут иметь для тебя значение? Скажем… мне хочется лучше знать и понимать своих подчинённых.
— Вы никогда не сможете этого, — твёрдо возразила Ада, почти что перебив покровителя.
— Вот как?.. — на лице демона отразилась озадаченная заинтересованность. — Посвятишь меня в подробности?
— Вам не понравится то, что я скажу, Повелитель, — отрезала девушка, отрицательно покачав головой.
— Арьен.

Астарот поднял руку, пресекая очередной приступ упрямства подопечной.


— Разве я когда-нибудь утверждал, что ты должна говорить лишь то, что мне понравится? Я способен воспринимать критичную и даже негативную информацию и адекватно на неё реагировать.
— Хорошо… — задумчиво согласилась Ада, размышляя над чем-то.

Их всех служителей Астарота Ариадна была самой, что называется, проблемной. Как трудный подросток, доставляющий массу хлопот родителям. Непокорная и взбалмошная, строптивая до безрассудства, прямолинейная до дерзости, упрямая и настойчивая — эта гремучая смесь из сложного характера и огненно-взрывного темперамента порой создавала немало проблем не только самой девушке, но и её покровителю. Уж что-что, а скучать Астароту она не давала.

Ада не привыкла льстить и лебезить, ей претило стелиться, заискивать и унижаться, даже если такое поведение сулило личные выгоды. И эти черты выгодно отличали её на фоне большинства просителей, являвшихся к Великому Герцогу и впоследствии становившихся его должниками ради земных благ. Нередко диалоги этих двоих выливались в словесные перебранки и даже энергетические поединки. Исход был одинаков и всегда известен обоим наперёд: Астарот был сильнее и неизменно одерживал верх. Но что самое удивительное и что не переставало удивлять самого демона — осознание его многократного превосходства ни разу не остановило Аду. Она предпочитала развязать дуэль и проиграть, нежели покорно склонить голову, сразу признавая поражение и своё подчинённое, приниженное положение.

Астарот был горд — Ада не уступала ему в этом качестве. Её гипертрофированное чувство собственного достоинства, опасно граничащее с неповиновением, зачастую приводило Герцога в бешенство, но оно же и непреодолимо манило.

Можно долго рассуждать о противоречивой сложности и неоднозначности этих отношений — благо это или зло, кроется в них созидательное начало или же они несут в себе лишь разрушение… Вот только Астарот, испытывая потребность в беседе, подобной теперешней, приходил вовсе не к покорным и покладистым своим подчинённым. Он являлся к Ариадне. Всегда.

— Вас называют демоном-учёным, Повелитель, — негромко начала свой пояснительный монолог девушка. — И вы действительно много, невероятно много знаете. Наука и искусство, ремёсла, техника, дисциплины гуманитарного и естественнонаучного цикла — вряд ли существует какая-либо область знания, в которой Вы не разбираетесь вовсе.

Астарот молча согласно кивнул.

— Ваша сила — интеллект. И Вы очень точно подобрали формулировку своему желанию. «Мне хочется лучше знать и понимать своих подчинённых». Знать — вот слово, как нельзя лучше отражающее Вашу сущность. Знание — родное дитя интеллекта. Но чтобы понимать смертных, недостаточно просто иметь набор сведений, сухих фактов о них. Эти знания — мёртвый груз, и не дадут Вам полноты картины. В природе человека — ощущать и чувствовать. В этом его сила. И чтобы понять его, нужно чувствовать так же. Дано ли Вам это? Я не знаю, Повелитель.

Ариадна говорила, всё больше увлекаясь, а Астарот молча, не перебивая, слушал.

— Я художник. Но я уверена, что, если заговорю с Вами об искусстве, Вы дадите мне фору в рассуждениях о стилях и направлениях живописи. Вы поведаете всю жизнь Леонардо да Винчи в мельчайших подробностях: кто повлиял на формирование его мировоззрения и политических взглядов, с кем он был дружен, какое отношение у него было к церкви… Но я так же уверена, что Вы не сможете мне описать, как пахли краски, которые он готовил и смешивал собственными руками, чтобы потом создать свои шедевральные полотна. Как пахли его руки, пропитанные этими красками, во время работы над этими шедеврами. Вы прочитаете мне лекцию о всех библейских сюжетах, что легли в основу фресок, украшающих внутреннюю часть купола Сикстинской капеллы. Но Вы никогда не сможете рассказать, что значит несколько лет пролежать на спине на строительных лесах под этим сводом. Изо дня в день недвижно лежать, измазанным в поту и в капающей на лицо краске, — и слепнуть ради великой любви к искусству. Подобно тому, как терял своё зрение Микеланджело, расписывавший этот потолок. Вы не расскажете мне, потому что никогда не испытывали ничего подобного.

В словах Ады не звучало обвинения, осуждения или упрёка. Она вела своё негромкое повествование так, словно рассказывала старую добрую историю — мерно, спокойно.

— Если я спрошу у Вас о войне и подвиге, Вы без запинки перечислите мне всех выдающихся полководцев за всё время существования человечества, посвятите в хронологию любого военного столкновения любой эпохи, выбранной мной спонтанно наобум. Но Вы никогда не торчали сутками в окопе под шквальным огнём, стоя по колено в ледяной воде. Никогда не делили с товарищем последнюю краюху зачерствелого хлеба. И не тащили его на себе раненого, увязая в болоте и будучи сам раненым, когда кругом — километры топей, и неизвестно, сколько ещё до ближайшего медсанбата. Подвиг для Вас — это цитирование какой-нибудь «Оды на взятие Хотина» Ломоносова.* Это красиво, об этом пишут в литературе и освещают в кинематографе. А по мне подвиг и героизм — это остаться вдовой после войны и, имея семеро по лавкам собственных голодных ртов, вырастить ещё и соседских детей, оставшихся круглыми сиротами, поставить на ноги и сделать из них людей. Только об этом нигде не пишут и не показывают, потому что, видите ли, незрелищно.

Под тихий, мелодичный голос Ады с размеренной, баюкающей интонацией, пожалуй, можно было погрузиться в умиротворённую дрёму. Если бы не жестокое содержание этих фраз… С каждым новым сравнением, с каждым примером лицо Астарота делалось напряжённей и задумчивей. Печаль залегла на нём тенью.

— Если я выберу темой нашей беседы любовь, Вы продекламируете мне 130-й сонет Шекспира.** У неотразимого адского владыки Астарота наверняка было много женщин, очень много за тысячелетия существования. Но я сомневаюсь, что когда-нибудь он просыпался ранним утром рядом с женщиной, зарывался носом в её волосы — и пьянел от этого запаха. Сомневаюсь, что думал про себя: вот та единственная, благодаря и ради которой я живу и хочу каждый день открывать глаза. Он не прожил рядом с ней бок о бок полвека, чтобы потом сутками дежурить у её больничной палаты и спать на стульях в коридоре, потому что плевать он хотел на официальные часы посещения.

Ада взглянула на своего молчаливого собеседника — и грустная улыбка, будто отзеркаливая улыбку покровителя, отразилась теперь и на её лице.

— По сравнению с Вами, мы знаем и узнаём ничтожно мало за свои короткие жизни, не можем предугадать наперёд, что случится. Мы, подобно мотылькам, проживаем отпущенный нам срок, здесь и сейчас, и чувствуем каждый миг мимолётного пребывания в этом мире. Вот что значит быть Человеком, Повелитель.

Ариадна замолчала, и в комнате повисла тишина, нарушаемая лишь едва слышным тиканьем настенных часов. Стрелки на циферблате почти сравнялись в своём вечном соревновании друг с другом.

Вопреки ожиданиям, Астарот не нахмурился, не рассердился, не закричал, не принялся с горячностью возражать, приводя контраргументы. Он лишь понимающе улыбнулся, взглянув Аде в глаза, и произнёс с грустью:

— Всё так, Арьен. Но в одном ты ошиблась.

Ходики в гостиной пробили полночь. Шёл третий час этой беседы, этого диалога душ — таких разных и таких похожих. Потом минет час и четвёртый, и шестой, и за окнами, наконец, забрезжит рассвет.

Потому что впервые за нескончаемые тысячелетия своего вечного существования Астароту было действительно плевать на официальные часы посещения.