Голосование за ходы

Разиэль засмеялся, прикрыв рот ладонью, на которой было вытатуирована имперская аквилла, разрываемая на части некоей неприглядной лапой.
– Ты верно говоришь, леди... Ресия. Но не поверишь, но я помню, как при жизни самого Императора бытовала сходная пословица. Бесчисленные итераторы - наверное, ты не знаешь этого древнего термина, я поясню – Астартес, развернувшись, вновь зашагал на Ресию – это риторики и философы, которые должны были распространить Имперскую истину на новоприсоединённые к Империуму миры. Да, и в число их обязанностей было уничтожение религии, любых слухов и следов её. Существование души, демонов, Богов объявляли пустой ложью, а самого Императора именовали человеком - лучшим из лучших, превосходившего людей своею силою и величием так же, как я превосхожу амебу, но тем не менее человеком. А в эту эпоху массы Империума провозглашают мертвеца Богом, а мы служим тем силам, что не могут не быть названы апокалиптическими. Ирония, верно?
Во время речи космодесантник не повышал тона, но его натренированный голос с легкостью достигал ушных перепонок его собеседников, без напряга перекрывая гнусные гимны громкоговорителей.
Выслушав речь аристократки до конца, он впал в некоторую задумчивость, и, подойдя к стене, простучал её пальцами правой руки, словно проверяя на наличие потайной двери или тайника. Если бы кто мог проникнуть в мысли Падшего, то мог бы найти там щелкающую, ледяную машину логики и гнева, который, разумеется, следовало подавать холодным - так он лучше приносится. На лезвии меча.
– Устроит - с целью разнести этот клочок реальности на куски перед тем как оттуда же слинять – процедил сквозь зубы он, придвинувшись вплотную к Ресии и Айко с его ветеранами и вновь начал речь – я много странствовал по пространству Коронус, и знаю, что такие знания в этом космосе весьма ценны. Ты видишься редким союзником. Что вы думаете, офицер? Её жизнь в ваших руках, но не проще ли отбросить прошлое ради будущего - свободного будущего, для вас и ваших людей? Это будет больно, но ничто не даётся даром.

Черепаха устроилась в минимуме комфорта с максимумом покоя, забившись в угол, накинув на себя плоский матрац и свернувшись в панцире. Засыпая, она с удивлением поймала себя на мысли, что чего-то не сказала. Ах да. не ответила Деусу за дерзость.
Мысленно перебирая варианты хороших ответов, начиная от "все вы исчадия таковы, это банальность" и до "я только начала разогреваться но так и быть умолкну", она заснула.
Против обыкновения, её не терзали ни кошмары, посвященные разрушению и падению, ни сны, посвященные битвам, которые она не видела и в которых не участвовала. Видимо, выпущенная за день ярость угасила непримиримый гнев её божества и позволила отдохнуть служительнице. Тем более удивительным стало видение мерного света, и слов:

"ЯДЛА. ИНСТРУМЕНТ МОЙ, РАБА МОЯ.

Да, Владыка. Я поспать не могу наконец?

ТЕБЕ СЛЕДУЕТ ОСТАТЬСЯ ЗДЕСЬ И ВСТУПИТЬ В КЛИКУ КАМБИОНА.

С чего бы - даже во сне фыркнула Ядла - я поклялась в его смерти, а его проект лишь ширма для беззакония и откровенная анархия.

ЗАТЕМ, ЧТО В НУЖНЫЙ МОМЕНТ ТЕБЕ СЛЕДУЕТ БЫТЬ РЯДОМ С НИМ, И, ОТДЕЛИВ ДУШУ ОТ ТЕЛА, ПРЕСЛЕДОВАТЬ ЕГО В БЕЗДНЕ. ТОЛЬКО ПРЕБЫВАЯ РЯДОМ С ЭТИМ БАРДОМ ТЫ БУДЕШЬ ЗНАТЬ ГДЕ ОН И ЧТО ДЕЛАЕТ, ДЕРЖАТЬ ЕГО ПОД КОНТРОЛЕМ.

Разумно, мой лорд, но...

ОСТАВЬ ДИПЛОМАТИЮ ТЕМ В СВОЕЙ ГРУППЕ ЧЬИ ЯЗЫКИ ПОЛНЫ ЗМЕИНОГО ЯДА.

Я буду послушна. Как и всегда."

Через мгновение она проснулась. Потянувшись, варварша припрятала в панцире щит и молот, заменив их перекинутой за спиною адской глефой, и вышла в общий коридор. Пропуская мимо ушных перепонок все посторонние звуки, зашла в столовку, и, отдав монету, потребовала в дополнение к жидкой каше и странному соку (сперва даже понюхала, вдруг там пряталась кровь) питательных водорослей, после чего вернулась к столику, за которым уже сидели Мелла и Деус.
– Вот не странно ли тебе – начала Ядла приветственную речь – есть плоть живых существ? Конечно, сейчас они уже мёртвые, но когда-то они обладали душой, и сейчас их жрать... бррр! Ладно, Пентагон, начнём с важного. Как наш личный состав сильно проредился, а кошельки наполнились, так нам нужно компенсировать это боевой силой. Для чего предлагаю пойти на рынок за покупками, раз, дать Мелле переписать заклинания, два. Купить оружия, брони, какое-нибудь магическое хранилище заклинаний и по мелочи, да продать ту ерунду что до сих пор с собою таскаем. Потом в библиотеку, Мелла будет там писать, ты, Деус, читать, а я, не знаю, опять думать за нас всех. И это будет включать вступление в гильдию этого проклятого барда. Вопросы, проблемы?
И она помахала в воздухе ложкой из-под овсянки.

Вьюжн! Вьюжн! Вьюжн!
Открывались многочисленные порталы в Паутину. Возможно, Бог Крови сумел задержать аэльдари на планете, но не смог (или не пожелал?) оторвать их от подкреплений и сил поддержки. Да, сейчас они были слишком далеко от искусственных миров-кораблей, чтобы запросить сразу армию, но всё новые и новые отряды прибывали через открытые Врата.
Небольшая фигурка арлекина протанцевала к неподвижной, висящей громаде Инкарна, и звонко заявила:
– Врата открыты. Силы иннари готовы. Видящая, скажите же, что ждёт нас в будущем?
Не обращая внимания на насмешку, высокая женщина аэльдари, одетая в броню из переливающихся рун, покачала головою:
– Будущее неясно, оно скрыто от меня Богом Бойни. Но мы должны выжить здесь, и вывести отсюда Инкарну - иначе будущее нашей расы вновь поглотит ненасытная утроба Той-Что-Жаждет. И даже эта задача второстепенна по сравнению с другой - все эти мон-ки не от мира сего. Если дать им возможность узнать о Великом Разрушителе, и вернуться к себе... Хаос распространится на множестве миров. Мы не имеем права проиграть - ради народов Мультивселенной.

Голем издал глубинный звук крошащегося бетона. Только через секунду стало понятно, что так он старался изображать вздох.
Сев, чтобы оказаться на одном уровне с глазами собеседников, Ангарад начал пояснять:
– Голос, Что Я Слышу, Неясен, Но Определённо Принадлежит Человеку. Или Бывшему Человеку. У Вас Есть Карта? Если У Вас Есть Карта, Я Помечу Источник Голоса На Ней.
Нарисовав примерную схему в пыли, паладин продолжил:
– Я Знаю Не Больше Вашего О Многих Вещах. Многие Годы, Или Многие Столетия Я Стоял Тут, Слеп И Глух. Но Что Знаю, Расскажу.
Слизей Следует Убивать Огнём Или Магией, Дабы Они Не Разделились На Большее Количество Слизей. Огонь У Меня Есть, Осталось Схватится С Ними. Если Вы Разведали Только Половину Этажа, Тут Небезопасно - Очевидно, Что Это Так.
Статуя Дракона И Есть Живой Дракон? Я Статуя, И Я Жив. Не Вижу Противоречий В Своих Словах.
Мой Создатель Был... Не Святым, Точно. Может, Он И Не Был Великим Грешником Тоже, Но Меня Создали С Частицей Ангела, И Я Не Знаю, На Что Он Пошёл Дабы Осуществить Подобное Злодеяние.
Идеи? С Обезьяной? Никто И Ничто, Кроме Вас, Долгие Годы Не Приходило Вовнутрь. Значит, Обезьяна Зародилась, Или Изменилась Здесь С Самого Начала.
– Моё Предложение – голем встал, и указал на дверь покрытой искусно вырезанными мускулами рукой – Выйти Отсюда, Чтобы Вы Смогли Разведать Башню Большими Силами. Мы Втроём Не Справимся, Хоть Я И Буду Воевать За Дело Дварфов.

Горящие глаза на секунду остановились на Хизер, подтверждая, что их обладатель всё слышал.
– Убийство... Война... – заметил Аватар как бы про себя – Одно отличается от другого приблизительно ничем. На время войны ты совершаешь убийства, пока не закончатся враги, а во время убийства проводишь черту одного врага. Я Бог Брани. Я разбираюсь в этом.

Со скрежетом скручиваемого металла он кивнул Драйго, и тоже потрогал его руку своим Суин Даллэ, сказав:
– Я слышал разносящиеся по варпу вести о твоих подвигах, сын Золотого. Мало кто нанёс такой ущерб демонам в самом сердце их владений. Пусть временный, союз этот будет почётным.


Затем, поднявшись с колена, Кхейн в пару шагов догнал Палача, и как бы дружески положил руку ему на плечо. По зелёной броне сразу побежали ручейки крови.
– Не торопись – безгубый рот растянулся в подобии усмешки – одинокий герой быстро становится мёртвым героем. Мы все горим в пламени войны, но если неправильно расположить дрова, костёр прогорит раньше времени, и все, и всёх накроет тьма. Это мы идём вместе с тобой, не ты один бросаешься к кошмарам.

Аватар убрал руку, поднял кверху перетекшее из копья в меч оружие, и очень громко вскричал:
– Отмеченные Кровью! Сегодня да падёт Цитадель врага!!! И не помогут ему ни магия, ни хитрость противу нас.

Ангаранд с хрустом наклонил голову набок.
– Это Был... Камень – уверенно произнёс он, подходя вперёд ближе, и поднимая снаряд с пола – Камень Я Завезде Отличу. И Если Тут Упал Камень - Значит, Кто-то Ими Кидается.
Поводив красными глазами в стороны, голем осветил прячущуюся Хильду, и заговорил:
– Примите Моё Уважение За Бдительность. Поистине, Во Все Времена, Когда Рядом Зло, Добрые Создания Обязаны Проявлять Её. Мое Имя - Ангаранд, И Я Друг Дварфам Моего Друга Рюрика. Вы - Группа Подгорного Народа?

Пастук. Что ж может быть приятнее для жизни простого орка? Только ВЕЛИКИЙ ПАСТУК, ради которого не жалко и умереть.
Видимо эти правилом и руководствовался мек Афанасей, выпрыгнув из летящего корабельного шаттла с обнажёнными клинками в естественных и механических руках.
БУХ!
Приземление было крайне удачным - похоже, под прыгнувшим орком кто-то стоял, и, соответственно, смягчил его падение. Впрочем, довольно быстро набежали другие юдишки - в высоких меховых шапках, с красными глазами и в начищенных медных панцирях. Больше деталей было не разглядеть - шумевшая вокруг жёлтая песчаная буря мешала.
– Za Imperatora, tvou mat! – кричали они что-то на таком искажённом готике, что даже учёный мек их ясно не понимал – Vostroyann First, ataka odinochnimi!
Впрочем, тут им помешал второй "оркоснаряд", на этот раз лечила, приземлившийся с такой силой, что оставил от себя небольшой кратер. Вздувшаяся пыль просто-напросто смахнула пару бойцов с их мест, попортив остальным прицел.
Тем временем, совершив самый дерзкий авиаманёвр в истории человеческого шаттловождения (орочье вождение знавало ещё и не такие подвиги), Ракгаз сумел вывернуть корабль из пкиирования, и направить его в сторону вращающегося в поисках целей ствола огромного орудия.
Раздался жуткий механический треск, и шаттл взлетел в небеса вновь - а орудие было так изуродовано, что повторному использованию, похоже, не подлежало. Да и сам шаттл, честно, на такой скорости спасло лишь чудо - второго такого удара кокпит кабины, покрывшийся трещинами, обещал не пережить.
Грим вместе со своей оравой штурмбойзов врезался в группу люде, обслуживающих орудие, направленное в сторону улетавшего Гены. Беспорядочные выстрелы из чоппашутты заставили их оглянуться и сбиться в кучу - в которую и врезался отчаянно вопящий орк.
Это была бойня. Всюду летели куски тел, медных панцирей, красноглазых голов, рук и ног. Кровь, высоко поднявшись, заляпала орудие в "самый быстрый цвет" аж на три метра.
Тем не менее, каким-то образом гвардейцы не потеряли боевого духа, и с не уступающим по леденящести души воплями помчались на зелёнокожих, тыкая в них острыми штыками.
В то же время от "уничтоженных" орудий прибежала ещё две толпы пехоты. Увидев неловко упавшего, лежащего на боку чудилу, они открыли по нему огонь, весьма метко уродуя его бренное тело лазболтами. Высадившиеся вместе с ним нобы, рыча, бросились на гвардейцев.
Тут землю потряс ещё один взрыв - гретчин всё же исполнил свой последний долг.

Стоя у подножья башни, Талаш хладнокровно (в чем ему изрядно помогали продувающие тонкий тканевый плащ ветры) обдумывал, что же ему сказать внезапному часовому.
Может, гордо объявить "Я из племени полудраконов, жару от горящей смолы не удержать меня!" Будет тупо, особенно если получить арбалетный болт в лоб, которому уж никакая кровь полудраконов не поможет.
Тогда напротив, прикинуться жалким и слабым? "Неужели ты испугался простого, безоружного странника, опирающегося на посох?" В этом случае будет тупо, так как потом неизбежно придётся приводить с собою спутников, а скручивать часовому шею, наверное, будет нелегко да и не нужно в плане защиты точки телепорта от орков.
В таком случае, наверное, неожиданно и полезно будет сказать правду. Внезапно. Редкость в долгой, наполненной ложью и магией жизни юан-ти.
Разведя в примирительном жесте руки, змеиный адепт заговорил:
– Я - Талаш Хесс'тазал, изз группировки исскателей приключений. Насс присслал лорд Выссокого Рога, чтобы мы ссмогли активировать телепорт в этой древней башне и привессти подмогу. Выссокий Рог оссаждён. Но мы не были оповещены, что башню ещё кто-то охраняет. Сслова мои - все правдивы. Сскажи же мне - кто таков ты?

Воздух со свистом врывался в уши, за иллюминаторами на огромной скорости приносились облака, а вокруг с умопомрачительными звуками рвались снаряды. Ну разве же это не жизнь для настоящего орка?

Шаттл Грима уворачивался так, как этот бойз умел управлять своим реактивным ранцем - с природной грацией и хитростью. Казалось, он чует любой снаряд, и загодя отлетает от его траектории.
Шаттл Ракгаза, наоборот, избрал своим орудием стремительность - наводчики зениток просто-напросто не смогли учесть той скорости, с которым корабль рванул вперёд, и промахнулись по нему все и разом. Вот только что было делать теперь, почти у самой земли, с набранным ускорением - скажет только сам мек.
С шаттлом, улучшенным Афанасием, дело обстояло самым странным образом. Во первых, гретчин явно не имел большого понятия о том, что такое бочка, и вообще что делать в воздухе с этой конструкцией (все же он не был правильным большим орком, который с вылупления знает, куда крутить эту баранку, чтобы эта коробка шла налево, гретчины всегда в таких делах были на подхвате), но с вытянувшимся от ужаса лицом делал всё, что мог.

В чем ему помогли внезапно заговорившие пушки, от активации которых любой служитель Омниссии бы зашёлся в приступа неконтролируемого смеха. Толстые лучи энергии сжигали снаряды, отбивали их в стороны, и просто весело сверкали в воздухе. Бойзы внутри, наблюдая за таким фейерверком, закричали "Вааааргх!!!" в три раза громче, тем самым усилив чудилу, который смог произвести более сильное колдовство в ответ.

И по пути, на который дрожащий в кошмаре всей своей недолгой жизни гретчин держал шаттл, полетели натурально огромные рычащие головы Горка и Морки, врезавшиеся в зенитное орудие с громким "БЛЯМС!"
Пусть они и не причинили значительного урона - пушка оказалась оплавлена, и больше не представляла угрозы эскадрилье.

Оставшиеся заговорили удвоенным темпом, и зависший было на миг для высадки десанта шаттл загорелая и развалился на куски. С него начали выпрыгивать орки, некоторые из которых уже схватывались с бегущими людьми.
Пока было начинать пастук.

Долго ли, коротко ли собиралась зелёная орда в дорогу, но вот раздался громогласный окрик Наздрега, и орки немедленно, улюлюкая и толкаясь, повалили в шаттлы.
Их забилось столько много, что периодически раздавался недовольный рёв кого-нибудь с отдавленной ногой, удар чоппы о чужую башку или одинокий гулкий выстрел из огнестрела, с единственной целью - всем устремиться НА ПАСТУК!

Открылись ангары, раздался свист всасываемого воздуха - и долгожданный час пробил. Пятеро человеческих кораблей, мерно спрыгивая в черноту космоса, несли в себе заразу на одинокую, не подозревающей планеты снизу.
Красный лик становился все больше и больше. Можно было наконец разглядеть многочисленные развалины, даже с такого расстояния похожие на оплавленные куски метала, и правильный пятиугольник крепости, к которой по приказу Наздрега и направлялись шаттлы.
Вот она близко... ещё ближе... все приборы, которые указывают на входящие вокс-сообщения, мигают и мигают...
Внезапно вокруг начали рваться снаряды.

- Начальнег! По нам стриляют! – запищал гретчин в корабле Афанасия – кажись, нас раскусили, начальнег! Чё делать та?!

Один из транспортов, получив попадание в крыло, завертелся, и затем на предельной скорости ушёл в пике. и взорвался о землю внизу, подняв на собою фонтан жёлтого песка (а также, вероятно, фонтан зелёнокожих орочьих тел, которых просто было не разобрать на таком расстоянии).
Что же надо было делать героям Вааааргх!, чтобы вывести батареи из строя раньше, чем те сделают то же самое с ними?

– И тебе поздорову, добрый человек – отпустил крестьянина Рубен.
– Остальные, если вы закончили пересчитывать вытащенные из деревенских рук деньги, слушаем. Если охотников правда уволок монстр, его должен был кто-то видеть. И я уверен, что видели его обладатели зелёной кожи, то есть, милые наши гоблины. Следовательно задача - найти гоблинских охотников, поймать их и допросить, на предмет обнаружения чего необычного. Возражения, планы получше моего?
Фон Штарланд оперся спиной о ближайшее дерево, он был явно уверен в себе и пытался внушить такую же уверенность в других.

Оскорбление Древних. Оскорбление выстроенной и выпестованной Ими цивилизации. Угроза несчётным мирам.Все это переполняло холодной ненавистью разум Тла'почтли, давая ему волю к сражению.

Но он уже слишком долго копался под землёй, чувствуя по мысленной связи лишь то, как исчезают его спутники. Вся подвластная сланну колдовская мощь усиливалась десятикратно - и некуда было её потратить, так как он не выпускал ни молний, ни иных могучих принадлежащих жрецу заклятий. Она копилась и копилась - пока сдерживать её стало невмоготу.

И Тла'покчтли сделал то, что должен был.
– О-ооо! – Трон вместе со сланном взмыл из-под земли, перед войском ангелов в туман – ооо!!!

Колдовские молнии сверкали по всему туловищу древнего жаба, скипетр раскалился, а драконы одновременно раскрыли рты...
И Трон взорвался. На тысячи обломков.

Воспарив над разрушающимися обломками своего артефакта, выкованного в незапамятные времена, сланн закрыл глаза - и исчез в тумане.

Густой дым пронёсся по всему полю боя, и внезапно каждое существо на площади ощутило на себе пристальный взгляд мага-жреца. Для кого-то он был воодушевлением, обещавшим победу, для иных же - скорой и строгой карой за прегрешения.

Туча разразилась бурей, синего цвета, с синими молниями, которые начали испепелять вплоть до кучки праха воинов Платинового престола, их оружие и артиллерию. Пахло озоном, слышались громоподобные раскаты.

Наконец, всё затихло. Перед сильно поредевшей армией остались только небольшая шкатулка, да крохотные многочисленные осколки драконьей кости и обсидиана. А в голове каждого Рыцаря Апокалипсиса раздался мысленный подквакивающий голос:
"– Ещё увидимся, бульк, друзья!"

- Ой, а это вы сами медведя убили? А сложно было? А вы сильный? Красивый у вас топор, - он ткнул пальцем в секиру, - а зачем он острый и с другой стороны?
Мужчина сделал вдох свежего лесного воздуха, и ответил пареньку:
– Мы, фон Штарланды, обязаны совершить три подвига, перед тем как войти в право наследия. Этого медведя я убил в четырнадцать лет - задушил голыми руками. Я, конечно, был не настолько сильным как сейчас, поэтому пошёл на хитрость - напал на медведя, которого до этого заманил в яму и там морил голодом. Но это все равно было сложно. Секира такая, чтобы баланс был, иначе это не боевое оружие, а черт те что получается, топор дровосека наверное.

Рубен ещё немного помолчал, смотря на то как мальчишка пристает к его попутчикам. Было интересно. Сам-то он пошел в поход отнюдь не ради денег, и даже не ради возможности помочь поселянам - его влекла возможность славы. Если то, что они сделают на этом заказе, будет именоваться подвигом, то он сам сможет продолжить славные традиции дворян фон Штарландов, и управлять частью поместья, как полноправный сын.
Хорошо бы эта партия не подкачала.

Паладин поправил на поясе топор, повернулся к мальчику тяжело, всем туловищем, и присел на одно колено, так что их макушки сровнялись:
– Если хочешь, можешь прокатиться до места на моей спине – предложил он – мне тяжесть не большая, а получится неплохо.

– Значит, все таки никакой благодарности – с хитрым выражением на морде спросила Ядла, отпуская орка. Тот упал с тихим стуком – может быть даже "спасибо, что избавила меня от необходимости бить ему морду, Ядла". Ну ничего, сейчас будет получше, и если ты хочешь спросить меня об этом, то да - я довольна. ДЕУС, А НУ СЮДА! – последнюю фразу тортл произнесла громовым голосом, тыкая указательным когтём в сторону скрывающегося тифлинга – ДЕРИСЬ НАКОНЕЦ, ДЬЯВОЛЬСКИЕ ТВОИ РОГА! ИЛИ Я ТЕБЯ САМА НАЙДУ, ВЫБЕРЕШЬ ПРЯТКИ ВМЕСТО СХВАТКИ!
Предбоевой настрой охватывал варваршу, и последней осмысленной фразой она сказала:
– Никакого оружия и магии. Пентагон, врукопашную!

Пусть почтенный возврат и даровал Баргестру защиту от полового влечения, он не смог не залюбоваться выходящей из реки эльфийкой. Про себя бард сравнил её с древним существом красоты, рождающемся из морской пены. Поэтому после элегантного представления такой деловой вопрос, слегка, застал его врасплох.
Впрочем, таковы все эльфы. Сделанное ими красиво, но в себе прячет безусловную эффективность. А учитывая что эльфы обычно не трудятся вообще, это относится к их искусству сражаться, вести речи и вообще жить. Баргестр, просуществовав бок о бок с ними много лет, в полной мере изучил это, почему и был ценным слугой Дома, а не рабом, как например Рисатти.
– Уважаемая воительница госпожа Эрин Десять тысяч шагов, позвольте представить вам господина Вольфганга Беккенбауэра, волшебника, второго сына дворянского рода Беккенбауэр! Он направляется небольшим отрядом в город Мисчен на юге, где ему пригодилась бы ваша поддержка и помощь! – свои слова дварф подчёркивал аккуратным перебором струн лютни, создавая приятную сопровождающую мелодию. Затем, предоставив музыке умолкнуть, он очень вежливо заявил – и со всем уважением, благородная госпожа, эта конструкция является шлемом. Знаю, это просто перепутать, но я дал клятву носить его везде, и род Беккенбауэр, советником которого являюсь я, предоставляют подобную вольность.

– Виносем – донесся усталый, но твердый голос. Он, как вспомнилось бывшему гвардейцу, принадлежал Толлимаку, одному из "управляющих" Завода - управляющих, конечно, только перед лицом своего непосредственного начальства из числа Адептус Механикус – Виносем, вы меня вообще слышите?
Боль. Казалось, она была по всему телу. Особенно противно ныл пах и левая сторона туловища, и можно было понять, что это от многочисленных ударов, возможно, кулаками. Ну или стальными ломами – Виносем?
В глазах прояснилось. Он сидел на стуле - конструкции, бывшей удобно ровно настолько, насколько истерзанному телу было удобно устраиваться на деревянной поверхности - и перед ним стоял чистенький офисный стол, за которым и сидел этот , как его прозвали остальные охранники Завода, "любимчик" Толлимак. Белоручка, ни разу не нагружавший себя работой, пока не заскрипят кости, не тренирующий себя до изнеможения, когда из запотевших рук выскальзывает даже приклад лазгана. Офисный сиделец. Враг.
Хм, откуда вообще взялась последняя мысль? И почему он продолжает задавать вопросы?
– Виносем, вы вообще помните, что произошло вчера вечером? – сложив руки домиком и с дотошной терпеливостью продолжал спрашивать его, Виносема, враг – когда вы устроли тот пьяный дебош?
Да, что-то определенно проскальзывало в красный от боли, усталоти и гнева мозг охранника Завода...
*****

Бывший техножрец - хотя вопрос, считал ли он себя таковым? - шаркая металлическими ногами, шёл по комплексу Завода.
– испустив поток машинного кода, старший Машинный Помощник Долмациан-14 повернулся к Стройке, словно желая считать информацию с остатков плоти того, которая ещё не была заметна в аугментике. Использовав некоторые свои сенсоры, 44-8 также понял, что магос высматривал в его, Стройке, бинарной ауре признаки насмешки или небрежности.
В любом случае, Помощник (а по сути, надзиратель), обратился к падшему техножрецу далее –
Круглый полутемный зал, в котором под несколькими громоздкими машинами в видимости полного расслабления лежали техножрецы в особых "кошачьих колыбельках" из проводов, казалось, погрузился в ожидание ответа Стройки 44-8. Считал ли он себя лишь "единицей", или нет.
*****

Грохот механизмов разносился по огромному цеховому залу. Механикусы утверждали, что от силы звука сависит состояние духа машины, и что хороший дух и должен быть настолько громким. Себастьян ненавидел Механикусов.
Да и за что их любить, отвернувшихся от Императора и Его Церкви мешков с болтами? Да, только на них и держалась технология Империума, но бывший экклезиарх мог бы и подумать, что тайны машин могли бы быть вручены и кому-то другому, с бОльшей подчиняемостью, послушанием Его Кредо и высшим личностям.
Сейчас же приходилось надрываться здесь, в окружении громкого, бьющего по ушным раковинам шума, непрестанного жара и изнурительного труда. Паломники - теперь уже рабочие Завода - наперебой предлагали бывшему экклезиарху помахать молотом вместо него (кто ж откажется от Императороугодной помощи святому лидеру?) но разве не было бы правильней, дабы установить свой авторитет, показать пример самому?
К группе подъехал один из техножрецов, с ампутированными ногами. Вместо он он двигался на тяжёлой гусеничной установке, с креплением в виде большой грузовой клешни позади платформы. Из вокс-решётки, которую этот пародия на человека установил себе вместо рта, раздался противный голос плохо настроенного передатчика:
– Ваши нормы выработки меньше общепринятых на 20%, что является неприемлемым сокращением производительности. Следует чтобы биологические неусовершенствованные единицы увеличили свою энергию, направленную на работу.
– Святой Трон – выдохнула одна из женщин, для облегчения раздетая по пояс – это же убьёт нас! Святой отец, вы что-то можете сделать?
*****

Аделаида проснулась раним утром, в смятой кровати в окружении салфеток, коротких клочков бумаг для заметок и пары сломанных карандашей. По комнате разносился запах недоеденного и сгнившего со вчера яблока, химического состава её любимых духов, и громкий звук.
Кто-то настойчиво стучался в дверь.
Голова болела как всегда после ночного провидческого приступа, также болела и левая кисть. Не настолько, чтобы обращаться к орбитальному апотекариону, но и не так, чтобы пренебречь... постойте. Она ведь находилась не в доках, посреди родной пустоты, а на поверхности. Возможно, именно в этом кроется причина тяжести в веках и каждом мускуле туловища? Хотя псионический приступ наверняка тоже повлиял на это, сложно было отличить, не имея профессионального образования, а Аделаида всегда была талантливой, но самоучкой.
Стук в дверь раздался вновь. Что следовало сделать? Одеться перед высокой рамой, одной из немногих зеркал в которые Вангревен видела себя в полный рост, и выйти к посетителю - или попытаться сперва истолковать клочки записок и заметок, уповая что в преддверии нового дня они помогут куда больше?

Имя и архетип: Себастьян Сакратус Долм, бывший экклезиарх, изменник
Прнадлежность: Слаанеш



Имя и архетип: Стройка-44-8, еретех
Принадлежность: Нургл



Имя и архетип: Виносем, СПО-дезертир, отступник
Принадлежность: Кхорн



Имя и архетип: Аделаида Вангревен, ведьма-гадалка, псайкер
Принадлежность: Тзинч

– Фух-фух-фух... – неторопливо трусил дварф сзади всей группы, как всегда безнадёжно отставая от других. Тяжесть наборного доспеха, спаянного из плотных пластин металла, почти погребала его в землю, а под раскалённым Солнцем это чувствовалось ещё куда хуже. Не стоит и упоминать о глухом неснимаемом шлеме, в котором он чувствовал себя как запекаемый на медленном огне рак – фух... фух... фух... полкоролевства бы отдал за источник холодной воды, если бы оно, то королевство, у меня бы было... молодой господин, позволите ли вы старому Баргестру дать совет? – произнёс бард, усаживаясь на песочек и положив руки на усталые колени – Путешествуя вместе с караваном, мы сможем дать отдых нашим усталым ногам, а то и заработать немного, предложив свою защиту от всяких разбойных людей.

Клаудий мрачно посмотрел в окно. Если бы взглядом можно было убивать, то прямо сейчас оно бы взорвалось, разбросов по окружности феррокритовую кладку, остатки стекла, а также частички бывшего снайпера.

– ВЫ И МЁРТВЫМИ МНЕ ВСЕ РАССКАЖЕТЕ! – громоподобно зарычал Астартес. Парой жестов он подозвал к себе ближайшего берсеркера, и потребовал:
– Я - ТЁМНЫЙ АПОСТОЛ КЛАУДИЙ РАЗРЫВАЮЩИЙ ДУШИ, ОДИН ИЗ КОМНДУЮЩИХ ЭТОЙ ОПЕРАЦИЕЙ. БЫСТРО, РЕШИТЕЛЬНО - ОТДАЙ МНЕ ГРАНАТУ!

Получив требуемое, Клаудий вытащил чеку, подождал нужное количество времени, и идеально точно закинул её в окно. То взорвалось, разбросов по окружности феррокритовую кладку, остатки стекла, а также частички бывшего снайпера.

Тёмный апостол хмыкнул, и подошёл к одному из трупов, у которого осталась большая часть головы. По дороге он не прекращал раздавать указания своим скрипучим, режущим барабанные перепонки голосом:
– БРАТ ДИЗЕРИЙ, ПЕРЕДАЙ СВОЙ ТРОСОМЕТ БЕРСЕРКАМ, И СЛЕДИ ЗА НЕБОМ, СБЕЙ ТАМ ВСЕ ЧТО ВРАЖДЕБНОЕ И ЛЕТАЕТ, ВО СЛАВУ ХАОСА. БРАТ ИНТЕРАТИЙ. ПРИВЯЖИ СВОЙ ТРОСОМЕТ К ГРУЗОВИКУ. ВСЕ ПРОЧИЕ, У КОГО ЕСТЬ НАДЁЖНЫЕ ТРОСЫ, ПРИВЯЗЫВАЙТЕ ИХ К ГРУЗОВИКАМ ДОГОВОРА, И ПЕРЕТАСКИВАЙТЕ ИХ НА ЭТУ СТОРОНУ. ПОСЛЕ ЭТОГО РАССРЕДОТАЧИВАЙТЕСЬ ПО ДВОРАМ, МЕСТНЫЕ НЕ БУДУТ БОМБИТЬ ДОМА, НО ДЕРЖИТЕ МЕНЯ В ПОЛЕ ЗРЕНИЯ, И ДА, – тут Несущий Слово обратился к внимавшему всему побоищу с флегматичностью вялого мопса джаггернауту – ТЫ ТОЖЕ ИДУ СЮДА!

Закончив с указаниями, Разрывающий опустил орудия в ножны на поясе, и присел к трупу офицера. Аккуратно, двумя руками, он снял шлем.
Под ним обнаружилось красивое патрицианское лицо, с чёткими линиями скул, безбородого подбородка, по виду принадлежавшего неопределённого возраста юноше, и совершенно не затронутое следами порчи. По крайней мере, пока Тёмный апостол не открыл рот, который, казалось, был изнутри поражён неким чёрным лишаем.

Вдохнув и выдохнув свежий воздух, Разрывающий принялся аккуратно отделять легионом ножом-кваттари верхнюю часть головы павшего воина, и, как только сделал девять надрезов, сорвал крышку черепа.
– ДЕВЯТЬ - СВЯЩЕННОЕ ЧИСЛО ТКАЧА СУДЕБ – вымолвил он, и, вынув останки мозга, принялся их неспешно поедать. В глазах зарябили картинки и воспоминания погибшего, когда разум Апостола усваивал земную жизнь офицера.

Основной вопрос был - что такое тут творится?

Гризус, Архитиран всех Огрских Земель (по крайней мере он утверждал так, на практике несогласные слишком часто съедались), Правитель Краесветных Гор, Ужасающе Жирный и прочая, и прочая, и прочая, разлепил толстые веки, прислушиваясь к словам подчинённого.
Действительно, успех у Огненной пасти - где были произнесены легендарные слова "Сегодня — орки, завтра — мир. Пусть все дрожат!" - сделал Архитирана... расслабленным. Слишком много золота скопил он, слишком много жира откладывал на завтрашний день. Может, только в одном он был уверен, что не сплошал - разбавить крепкие орды огров гнобларами означало да, снизить общую военоспособность, но зато сколько огрских жизней было таким образом сохранено? Как расширилось его племя? Впрочем, и в этом закостнелые старые огры винят Архитирана, типа, слабые сами должны вымереть.
Ан дело в чем вон, Пирушки-то давненько не закатывал. Вот и подданые бесятся, и гоблины ошалели, из своих горных нор вылезать на горные просторы, охотиться на добычу огров - великих зверей, и провозглашать свою независимость!
Мерзость, равная жалости, Запустение и Угроза Голода - все они смотрели в лицо Златозуба, но только Грумгыг при этом жадно облизывался. И вправду ведь, как не побаловать вечно терзающий чрево голод Великой Пасти? Как настоящему огру не поддаться на искушение хорошо выпить и закусить?
А вот так. Гризус никогда не высказывал свои амбиции вслух, но даже названием он возвысил своё племя - Племя Златозуба - до Королевства всей расы огров. И пусть пока это оставалось мечтой, пусть они пока были раздроблены и возглавляемы недостойными (или чересчур тупыми даже для огров) Тиранами - но даже их имя приближало момент Второго Великого Исхода.
А Гризус был чрезвычайно умен - умен почти как человек! - и он понимал, когда следует проявить свои лидерские качества.
Развалясь на своём транспорте - жалостливо ахнувшими гнобларами - он прокричал в ответ на требование жрачки:
– А за чо? Мы свершили чо, или так, хотим проста так? Хочца жрать? Добудьте жрать! Там – он махнул Алмазным жезлом в сторону запада – гоббы! Еда слабая, еда вкусная, всем хватит! ХВАТАЙТЕ ДУБИНЫ! ПРЯМ ЩАС ПОЙДЁМ В ПОХОД И ОТЪЕДИМСЯ!!!
Закончив эту невероятно долгую и красноречивую речь, правитель подозвал поближе посла, и со злой усмешечкой ухватил его за шею.
– Брюхо полно у сильного – засмеялся он – Гризус - сильный! Гризус - богатый! Архитиран Гризус согласен на договор, он пошлет и своё посольство к Тирану Мяса! Мир содрогнётся, увидев нас вместе!
Сказав это, отпустив (и угостив кружечкою настолько крепкого, что с него свалился бы даже гном, эля) и подбодрив ударами ладони своих слуг, он проехался к запертым на самые крепкие замки хранилищу, и, сняв с собственной золотой цепи ключи, долго и неуклюже отпирал их.
Наконец прекрасной работы запоры сдались толстым сарделькам Гризуса, и отворились. Перед ним предстало хранилище МЯСА, наибольшей драгоценности племени Златозуба. Ну, не считая богато блестящих и сваленных тут же в кучи горам драгоценностей, монет и прочего сверкающего хлама.
Взяв в руку горсть золота, Архитиран подозвал трёх самых лояльных и преданных огров-охотников, и вручил каждому по два сундука, вместе с подобающей свитой из заискивающих гнобларов.
– Идите к – тут огромный огр назвал каждому его место пребывания – пройдите, и поздравьте Тиранов тамошних. Принюхайтесь, как у них пахнет. Вручите дары - смотрите, по дороге не жрать! - и скажите нужные слова. Будут они с нами - жрачки будет для всех, завались.
Подтвердив (и по три-четыре раза выслушав, как послы произносят нужные слова, чтобы ничего не забыли и всё передали), Гризус вернулся к армии. Та была уже готова - огры собираются быстро. Напоследок жрецы Мясники, зарубив пару пленников, по кишкам начали призывать Благоволение пасти, и с острым перцем подали это угощение армии. От такого железнобрюхи и огры-быки не только не утолили, а, напротив, воспылали голодом настолько, что стали готовы хоть горы свернуть, но добраться до жратвы, а в данном случае - до гоблы.
И, сопровождаемые ордами гнобларов, громыхающими мусоробросалками и парой камнерогов, воинство огров устремилось в бой, переваливая через горы, как через канавы, и через реки, как сквозь ручейки. Повара-полурослики точили ножи. Скоро должна была случится резня.
– Сокрушить гоббов! – выкрикивал несомый Архитиран – Покорите их земли!! СОЖРИТЕ ИХ!!!

Тла'покчтли глубоко выдохнул. Он взялся за один из огромных драконьих рогов, и... свинтил с него бронзовое окончание, оказавшееся внутри полым.
Осмотрев его, сланн издал довольный жабьий звук, и приложил его к губам. Поле битвы огласил рёв, похожий на рёв тираннозавра, или разом их стаи, и вокруг мага-жреца принялись образовываться фигуры.
Это были крупные, облачённые в костяную броню и вооружённые обсидиановым оружием воины-ящеры, имевшие прозвание - храмовая стража. Именно они охраняли медитативные фигуры сланнов, и под их руководством первые шли в бой. Щенячьими взглядами преданности они уставились на Тла'покчтли, который, обведя их взором, приказал:
– А. Вот и вы. Бульк. Теперь вперёд, и, бубульк, сметите врага для меня.
После чего с шипением Трон погрузился под землю.

По дороге к деревне показалось пёстрое воинство.
Закованные в безупречно сверкающие латы пешие "рыцари" несли перед собою зеркала-щиты с человеческий рост, выстроив из них подобие фаланги. Над ними развевались знамёна из человеческой плоти, на некоторых из них были растянуты лица, пытающиеся кричать. Полной противоположностью им, вокруг ровного строя бегали и танцевали причудливые существа с клешнями, одновременно уродливые и неотразимо привлекательные, одетые лишь в скудные одёжи из шёлка, зато щелкающие длинными бичами, и заменяющими кисть руки клешнями. За ними тащилась целая процессия стонущего каравана рабов, несущих припасы, шатры и повозки с необходимым снаряжением для армии.
В самом центре, окруженный почти раздетыми или носящих нелепые пышные одеяния доверенными магами-прислужниками, и почтительно направляющими на него зеркала воинами, возлежал Сигвальд.
Его ложе несло шестеро низкорослых рабов, в предотвращение греха стенания лишённых языков. Сам Холёный Принц смотрелся в щиты, и с капризным выражением на лице причёсывал свои золотые локоны, периодически делая глоток из эльфийского кубка, подносимого ему с величайшим трепетом одним из рабов, знающим, что за одну пролитую каплю лишится головы. Ведь в том кубке было отнюдь не вино...
Дойдя до места назначения, армия развернулась в боевой порядок. Воины выставили вперёд свои щиты, и навострили многочисленные боевые бичи, копья, пики и прочие орудия уничтожения, зачастую украшенные жемчугом или костями предыдущих врагов. поверженных носителем оружия.
Слетев со своего места, Сигвальд пролетел вперёд, и воздел кверху свой меч - Сильверслэш. Вся Орда немедленно обратилась в слух.
– Мои воины – напыщенно начал он –

Тьма. Отдалённый шум множества людей вдалеке. Громкий голос - голос того, кто называя себя Глашатаем, предлагал новое развлечение в жизни бессмертной. Это было совсем недавно, и казалось, что в его льстивые и уговаривающие обещания не входила эта темнота.
– Зрители! Вот, наши глаза усладились борьбою героев, разбойников и драконов. Теперь же настала пора...
Да, определённо стоило начистить эту лживую морду.
– Насладится зрелищем боёв самых разнообразных и чудовищных монстров, населяющих миры!
...
– Первый - Каменный великан-сноходец. Не попадайтесь ему на глаза, встретив в чистом пространстве, ведь такой великан считает свое окружение не более чем сном, и все, что он в нём совершает, не обременит совесть этого мастеровитого ремесленника-философа!
Гулкий топот перекрывал даже радостные крики зрителей.
– Вот, другой - Древний облекс! Этот слизень кажется неказистым, но долгие века за раковиной привели к повышению его интеллекта до невероятного уровня, личности и даже самоосознания! Он не будет слабым противником!
Раздался скрип стеклянных панелей и некий гулкий слизистый звук. Кто-то на трибунах сблевал. Остальные разразились аплодисментами.
– Теперь же узрите - ангела! Самый настоящий Дэв пришёл с излюбленных ими Планов Небесной Горы, чтобы сразить монструозных недругов! Никогда Добро не выглядело так воинственно... и доблестно.
Воцарилось восхищенное молчание, прерываемое лишь слабым шёпотом, который обрывался сам по себе, да слабым шелестом пернатых крыльев.
– И наконец, воплощение Божества, выполненное слабыми смертными руками! Или попросту говоря, оживлённая магией статуя древнего акульего Бога, Секолаха. Можете поприветствовать, ей все равно, её и доставили-то в зачарованных цепях...
Раздался звон вышеназванных цепей, и каменный топот четырёх ног.
– Теперь же посмотрим на нашего героя вечера! Точнее на четырёх героинь-эладринок, вышедших сразится со всем, что бросит на них мультивселенная, воплощающих в себе всё коварство и хитрость рода фей! Итак...
Раздался звон, и наконец тьма рассеялась. Ковентина, открыв глаза, обнаружила вокруг себя яркий солнечный свет, высокие каменные стены, а себя - в центре Арены, окружённой чудовищными противниками. Вновь донёсся голос Глашатая:
– Что? Как это? По документам указано что их должно быть четверо...

- Солофейн Амаэр. - ограничился именем человек, слегка склонив голову. Опять же, чисто формально - Гость из далёких - редкость в наших краях. Тем более из таких далёких, как Ваша. Захара, если я правильно помню? - предложение хоть и было произнесено в вопросительном тоне, имело так же и небольшой след подозрения. Человек слегка сощурил глаза, ожидая ответа.

Если бы юан-ти имели эмоции, Талаш бы запаниковал. В этом же случае он мысленно отметил, что его "тотально поимели". Ради простого знакомства маги не телепортируются друг другу в спальни.
В данную секунду купец счёл нужным проявить на своём лице часть эмоций, которых совершенно не испытывал. Таких как удивление, патриотизм и малую чуточку смущения. За долгие и долгие год он выучил каждый извив мимических морщин, изображающий их.
– Вссе так, как вы ссказали – кивнул он головою, вплета я в слова те самые модуляции и оттенки, что были в полученных им отрывистых видениях – я имею чессть принадлежать к благородному и могучему племени полудраконов, которые... но поззвольте?
Его рука протянулась к изысканному, а главное - украшенному символами Бездны золотому амулету.

(Обман: 20)

– Если вы того желаете. Извольте. - кивнул пришелец Талашу. Но по виду, мысль выйти или хотя бы отвернуться его не посетила. Он чувствовал себя достаточно уверенно и спокойно - А пока к делу. Кормир, как и любое уважающее себя государство, имеет свои законы. Гостям из других земель простительно их незнание, в определённой мере и до определённой поры. Если приехавший неделю назад гость по незнанию не повязал меч мировязью, его не будут прогонять, разумеется. Но когда кто-то, кто провёл в королевстве так долго как вы, вдруг пользуется магией без наличия соответствующей грамоты, это будет караться по всей строгости закона.

– Мы спросили у наших коллег в Арабеле, Марсембере, Сузейле. Ни в одном городе не значится грамота волшебника по имени Талаш Хес-тазал. Но нам точно известно, что этим утром, не более четырёх часов назад, Вы применили магию на одном из граждан Высокого Рога. Полуэльфе Робине, если быть точным. Во время недавней беседы он упомянул, что Вы неким образом затуманили его разум и вынудили согласиться добывать для Вас информацию. – наконец сдвинувшись с места, он сделал несколько шагов по комнате, расхаживая как-то по-хозяйски-деловому – Скажу прямо: в иной ситуации Вы бы уже были на допросе. Но сегодня Ваш счастливый день, господин Тазал. Мы так и не смогли точно понять, откуда именно Вы пришли. Это говорит о Ваших выдающихся познаниях в сфере магии школы прорицания. Мы согласимся закрыть глаза на Ваш проступок, а взамен Вы окажете нам услугу. – он подержал паузу. Будь на месте Талаша обычный человек, он бы точно почувствовал некоторое смущение от пристального взгляда пары спокойных глаз во время переодевания.

Змеиный адепт наконец-то справился с завязками своего любимого вычурного костюма, затянул потуже на шею ожерелье (хорошо, что чужой волшебник был слишком высокомерен, или попросту могущественен до той степени, чтобы не обратить внимания на силы этой вещи), и на секунду задумался.
Только его блестяще проработаная легенда спасла юан-ти от допросов, крушения сложно выстроенной репутации и даже, возможно, пыток, которых он уже один раз пробовал, и ему не понравилось. А какая предательская шкура оказался Робин! Впрочем, возможно, он тоже разговорился не от доброго отношения.
Но "прощупывание" по городам, учёт всего и вся... да, он будет работать на таких, не пытаясь сейчас отовраться или хуже, пробиваясь силой.
Да, пожалуй некоторая степен ужаса и благодарности будет не вызывать подозрений, но поможет в обретении либо защиты, либо, может статься и так, что союзника.
Сойдя с кровати, юан-ти поклонился Солофейну, не как равный равному, но как работник уважаемому хозяину.

– Можете считать, что мы в некотором роде нанимаем Вас на работу. Платой будет Ваша свобода. К Вам будет приставлен связной, через которого мы будем давать Вам приказы. И вот. – он достал из глубины широкого рукава небольшой камешек и передал Хес-Тазалу – Не выбрасывайте этот камень. Нарушение данного правила будет означать Вашу измену и немедленную отмену нашего договора. Если Вы дадите нам повод подозревать Вас в действиях, направленных против короны и её жителей, будете немедленно объявлены в розыск во всех структурах графства, а затем и королевства. – Солофейн говорил спокойно, по существу, не особо вкладывая угроз в свои слова. Он сделал небольшой поклон – Надеюсь на успешное сотрудничество, господин Хес-Тазал. Ожидайте дальнейших указаний. – с этими словами он развернулся и направился в портал, переступив порог которого, затем скрылся в густом тумане. В следующее мгновение портал закрылся.

Проводив гостя спокойным взглядом, юан-ти присел обратно на кровать, опрятно очинил перо, и принялся записывать в небольшую книжицу:


Затем, посмотрев внимательнее на эту фразу, и присыпав её песочком, чтобы чернила быстрее засыхали, адепт продолжил записи


Хес'тазал уставился на строчку так, будто та пыталась откусить ему пальцы, и с раздражением, сквозившем во всех его змеиных движениях, дописал:



Закончив и захлопнув книгу, адепт-купец вернулся к медитации, пытаясь уловить мельчайшие отголоски советов Змеиных Богов и далёкого будущего. Верить Богам не следовало ни в коем случае - но к роняемым ими словами стоило прислушаться.

1. После, почему и должно относится к государству Ларней.
2. ОК. Сразу после союзного договора между Ларнейским императором и Сигурдом II Седой Гривой, королем дварфиского государства "Иронхилл".
3. КУЧА НАРОДУ УМЕРЛО, ПУСТЫНИ ВЕЗДЕ, НАФИГ, ГОРЫ, СЕЛЬСКОЕ ХОЗЯЙСТВО ВНОВЬ НАЛАЖИВАТЬ, ВМЕСТО ЛЮДЕЙ-РЫБАКОВ КУЧА ПОЛУРЫБ-МУТАНТОВ!!!!! Как по мне, достаточно темно.

Тла'покчтли недовольно скривил морду. С исчезновением маленькой волшебницы также рассеялась и сеть, связывающая их разумы. Как удобно было - вновь общаться лишь произволением мысли, не прибегая к сложно дающейся ему устной речи на языках юных народов.
Но ничего. Ничего. В конце концов, он и сам обладал схожей силой, и воспользоваться ей, слава Древним, сейчас ничего не мешало.
Сам жаб на своём огромном Троне, кажется, спал. Но нет - вот парящее кресло подлетело к обоим врагам сбоку, и открывшиеся пасти обоих драконов исторгли волну мучительного звука, толкавшего противников из постранствовал Астрала.
Тут же маг-жрец открыл глаза, искрившие синей энергией, и приказал:
– Уходите, бульк, нелепые создания! Вы желаете сорвать наш великий План, уничтожив, бульк, Творение. Вам не жить.

– Какое имя у камня, что горит?
– Сера, смешанная с ртутью!!!
Внушительные шаги человека по аудитории, наполненнной запахом пыли. Шум перьев и листков бумаги многих учеников.
– Какое имя у вершины нашего искусства?
– Элексир Жизни!!!
Один, наделённый знанием - высшим знанием, задаёт вопросы. Десятки отвечают, стараясь попадать в голос. Алхимия - сложнейшая из наук, в ней необходимо точно соблюдать мельчайшие пропорции и горе, если изучающий ошибётся.
– Какое имя у благороднейшего из металлов?
– Золото!
Теперь понятно, почему шаги такие тяжёлые. Человек, носящий золотую маску, облачен в доспехи - когда обычные маги предпочитают оставаться свободными, направляя ветра магии.
Лектор обводит взглядом аудиторию, задерживаясь ненадолго на лице другого ученика, тоже носящего маску и старающегося держаться подальше от летнего солнца, и начинает урок о свойствах металлов.
=====
-
=====
– Будь осторожнее, Иохан – мягко предупреждает рыцаря дева в белом одеянии. Глаза её разного цвета, один карий, другой небесно-голубой, и несмотря на хрупкость в её тоне чувствуется сила – со знаниями, которые мы передали тебе, следует обходиться крайне бережно. В них может скрываться опасность.

Высокий брюнет кивает, но не может скрыть скользящего во взгляде пренебрежения. Он должен знать как повергать противника - тем более, если он опасен и необычен!
Рядом с ним пасётся конь, и читает книгу другой юноша - дева, кажется, ни капли ни интересна ему.
=====
-
=====
Шум тысяч листьев летнего леса. Затаившаяся в ветвях охотница следит за каждым шагом благородного Белого Оленя.
Животное пьёт из родника крупными глотками, показывая содрогающуюся шею. На спине блестят бисеринки пота - Олень явно устал от участия в некоем долгом забеге, случившемся до этого.
Напившись, он поднимает голову, качает великолепным венцом рогов, и кидается вскачь, исчезая едва ли не быстрее, чем раздаётся звук рога Дикой Охоты.
Через мгновение за ним уже скачут многочисленные всадники, и, не сильно от них отставая, бежит Орион - Король в Лесу. Под ударами раздвоенный копыт содрогается земля, рука поднимает ужасное копьё - преследование священного животного идёт своим чередом.
Охотница в благоговении опускает свой лук. Вот ей и открылась ещё одна тайна Атель-Лорена.
=====
-
=====
Оживлённые, вонючие и кипящие работой верфи вольного города Мариенбурга. Ну как вольные - на своих превосходно ухоженных лошадях как раз патрулирует отряд рейксгвардии, присматривая за порядком.
А было бы за чем присматривать!
Десятки кораблей нагружаются припасами. Подвозят старые, давно испытанные в бою мортиры и великие пушки. Рядами марширует пехота, толпами бегают взад, вперёд - и даже вниз и вверх по вантам! - матросы.
На "берегу" невысокий, одетый в дорогие меха человек, обнимается с гномом, у которого к груди привешен бинокль, а за спиной, кроме крепкого рюкзака, висит ещё и интересной конструкции ружьё.
– Прощайт, мой дорогой друг – наконец отпускает его из объятий Егермейстер. Как всегда, жуткий мидденландский акцент оттеняет безупречный рейксшпиль – могу только благодарийт тебя за поддержку, оказанную Экспедиции, и просийт отправляться следующей рейсом, когда мы укрепиться на берегах Ластрии. Тогда нам понадобятся многочисленный припасы, в особенности пороховой, и... впрочем, твои выкладки говорийт больше, чем вникайт даже я. Во имя Императора и Зигмара. Вскоре увидимся.
Кивнув, гном отходит, и наблюдает за тем, как грандиозные каравеллы проплывают мимо него, стремясь в дальние и экзотичные земли.
Они скоро вновь увидятся.
=====
-
=====
Мерцает белое пламя в священном храме Мидденхейма. Рыцари Белого Волка стоят перед собратом, облаченным в плащ из волчьей шкуры, и держат на весь огромные топоры. Старейший из них, в чёрной, расшитой серебром робе, зачитывает:
– Ульрик, дай собрату нашему клыки волка,
Ульрик, дай собрату нашему когти волка,
Ульрик, дай собрату нашему шкуру волка,
И да покажет он твоим врагам милосердие волка.
Огонь взвивается ещё выше, обхватывает молящегося - и тут же исчезает, не принеся никаких ранений. Но в глубине глаз новопоставленного священника разгорается новый огонёк.
– Брат наш по вере и по крови – вновь начинает верховный священник – Ульрика послал тебе виденье, о чудовищном враге, который может быть сокрушён лишь священным топором. Да, он находится куда дальше, чем проклЯтые козлолюди Драквальдского леса, но и на расстоянии злоба и вред его слишком велики, чтобы позволить ему жить. Иди же, служи заблуждающимся зигмаритам, и не показывай ни капли милосердия.
Инициат молча надевает свою маску. Для себя он все уже давно решил.
=====
-
=====
Старый Свет, Старый Свет. Сколько же чудес вы видели и пережили в нём! Но как младенец выбирается из своей колыбельки, так и вы решили - каждый по своей причине - отправится в иные края, где из золота куют черепицу для крыши, чтобы та не пропускала местные страшенные ливни. Ну, так говорят, по всякой мере.
Корабль, на котором вы отправились в путь, попал в шторм, и довольно скоро отделился от всех прочих судов.
– Земляя! – раздался крик вперёдсмотрящего, и можно было этому лишь удивиться - ведь приплытие по всем рассчётам могло состоятся лишь через неделю.
По наконец тихой погоде корабль неспешно вплыл в гавань. Было тихо, и вышедших пятерых путешественников, казалось, никто не встречает.
Кроме полудесятка держащих натянутыми луки солдат-егерей.
– Пройдёмте. Вас уже ожидают – бросил один из них, и пеструю "команду" препроводили по городу.
Тот представлял собою интересное скопление ни на что не похожей каменной архитектуры, в основном состоящей из разного размера пирамид, и гнездящихся на них более простецких домиков из тёмной древесины, уже больше напоминающей стандартную имперскую застройку. По улицам бегали дети, собаки, а иногда можно было разглядеть и конного всадника, го в общем народу было немного.
Отряд быстро домаршировал до самого чистого и высокого из этих домиков, и вошёл внутрь. Пройдя пару этажей, герои встретили самого Егермейстера.
Подняв глаза от куч бумаги, он пару секунд невидящим взором уставился на вас, затем опомнился, и произнёс:
– Добро пожаловайт в Ластрию – жуткий мидденландский акцент оттенял безупречный рейксшпиль – добро вновь увидеться, Мастер Гримар Гунисон. Магистр Якоб, решили соблюдайт давние обязательства? Гуд. Остальных не знайт, но буду рад познакомийтся позжее. Итак, я ожидайт армию, но получил вас, что тоже есть хорошо. Расскажите, что привело вас на земли этой жаркой, недружественной страны?

Мир был тёплым. Оттуда он узнал, что может быть тепло. Это было первое ощущение.
Но, когда теплота закончилась, то находящемуся стало тесно. Так он узнал, что Мир был круглым.
Тесно становилось до тех пор, пока теплота не развеялась полностью, и формирующиеся конечности не прорвали Мир. Мир разрушался, трескался, разошёлся по швам - и наступил Свет. Так он научился отличать тьму от света, и знать, что бывает как первое, так и второе.
И лёжа крохотным кричащим комочком, ишистой, тогда он понял, что он - это он.

Фелицит в ужасе оглядел зал. Похоже, что своим отказом он приблизил к смерти множество из войск, вверенных его попечению, и своим провалом мог оскорбить руководство Церкви, или того более - самого Дагрунда.
Угроза, которой они противостояли, имела явно не человеческое происхождение. Только сила их Владыки могла бы помочь.
Лёгким движением закинув за спину кадило, монах воззвал к послушникам:
– Либо мы сокрушим их здесь, либо нигде. Охраняйтесь меня – и затем куда громче, голосом, который более века разносился по церквям как свежевыкованный колокол – войска! Постойте мне в два ряда! Угроза и внутри и снаружи, но мы - выстоим!
И, опёршись на рукоять тяжёлого боевого молота, Фелицит начал зачитывать Молитву о Экзорцизме:
– Услышь Меня и подчинись,
Враждебный дух!
Изгоняю тебя Силой Моей Руки,
Железом Моей Воли,
Огнём Моего Слова.
Изыди ты из тел Моих слуг!
Да не появишься ты снова
Ни во снах ночных
Ни в дневных помыслах.

– Они... готовы – передал сланн, и в его голосе послышалась печаль – и один из нас пал. Его душа покидает тело, а сам он выпадает из наших рядов. Подождите. Я верну его к битве.
Отлетев ещё назад, маг-жрец снова поднялся к небесам. Закрывая глаза, он поднял коротенькие лапы, и что-то призывно проквакал вверх, в капающее кровью небо. И небеса ответили на его призыв. Сотня молний тут же ударила в Трон окружив каждую крохотная деталь и каждый элемент обсидиановых украшений ореолом танцующих огней, предвестников шторма.
Рукотворный водоворот энергии закрутился воронкой, и Тла'покчтли открыл глаза. Те искрились, как никогда за тысячи лет жизни древнего существа, единственная деталь облика, которую бессмертные не могут изменить в себе.
Привстав в оке бури, сланн произнёс лишь два слова:
– КЕРЕК-НОР! ЖИВИ!
Вся наколенная сила с грандиозным хлопком разрываемого пространства ударила перед Троном. И, сотворяемый заново во плоти, со всеми своими магическими предметами, появился багбир.
Оставалось только гадать, как многомудрый сланн узнал имя непредставившегося молчуна, но обладая талантом разговаривать в чужих головах, кто знает, что он мог считывать из чужих разумов?

Меч что-то ворчливо прозвенел по поводу волшебников, которые на составные элементы разложат, душу вынут, и так уж и почет оказывать, но в целом повёл себя спокойно, но в целом особо не отзвякивал.

На предложение же воскресить Аврору поднялся в руке вверх, опустился вниз, и наконец ответил:
– Вернуть жизнь то я могу. А вот отрубленную руку? Подумай, каково будет воину узнать, что он на всю жизнь обезображен, да и беспомощен - а особенно девушке. Не лучше ли будет оставить ей пировать в чертогах Койоса? Впрочем, ты владелец, тебе лучше знать...

И через руку к паладину передалась частичка Божественной силы. Казалось, он мог бы сдвинуть гору-другую своей верой - или взмыть прямо на месте на крыльях поднимающегося Расссвета Колесницы. Эту же силу можно было использовать на воскрешение - или позволить ей вернуться обратно в меч.

Маг-жрец невозмутимо осведомился по мысленной сети:
– Остался ли ещё кто-то из врагов под укусами насекомых? – так его речь была полностью избавлена от акцента Общего, и амфибийных побулькиваний, хотя нет-нет но и в ней звучал знакомый присвист нет? Значит, пора им узнать, что меня они благополучно разозлили.

Шелест, шум и шорох - и, в совершенно другом месте боя, из-под земли явился Парящий трон, причём никак не испачканный ни кровью (за исключением той, что сразу начала лится на него с небес), ни грязью. Сидящий на нём сланн обхватил короткими лапами черепа драконов, и взвыл.

Могучая магия, чистая и необузданная буря, вот что ответило ему. Воздух вокруг стал трещать от озона, и живые существа мигом почувствовали, как сильно упало давление воздуха.
Повинуясь короткому жесту, один из давно мёртвых черепов драконов, раскрыл свою пасть, из которой рванулась молния. Врезавшись в крупного Лучезарного, она обвила его доспех тысячами тонких электрических усиков, впиваясь и поражая высокого конструкта током, а затем ушла в землю.

Тла'покчтли с удовлетворением взглянул на это, и затем, положив руки на "подлокотники" Трона, вновь погрузился под почву. Обеспокоиться о безопасности никогда не помешает.

Тла'покчтли спал.
В сущности, он занимался этим недели после Призыва. Мысли сланна-жреца объятны и обширны настолько, что ему требуются почти десятилетия на то, чтобы ухватить одну из них за хвостик.

Вот и сейчас, пока кажущийся без видимого управления Трон двигался по длинным и извилистым коридорам, минуя жмущихся прохожих, маг, кажется, дремал. Но при влете в лабораторию лича, он поднял веки, и под ними вместо глаз оказались бушующие островки пламени.

Голубые - словно буря, словно морское небо - пылающие сияющей чистой энергией. Сланн, вернувшийся с Космических Планов, представлял из себя грозную магическую силу, и в первую очередь это выражали глаза.

Тла'покчтли приветливо кивнул конструкту, а затем "собратьям-рыцарям". Сначала, в момент Призыва, он был недоволен что его оторвали от мироустройства и философии, бросив на фронт, но мысленно привык к этому, и решил что будет защищать Мир смертных. Последний раз, разумеется.

– Рад, ббульк, видеть вас, юные расы – неторопливо, растягивая булькающие слоги, начал жрец – и тебя, лич. Я истреблял подобных тебе, шууп, в давние времена, когда и Астра была первозданным миром, и порча ещё не угнездилась в ней. И когда, ббульк, мы покидали эту землю, думал, что она защищена надёжно. Жаль – сланн покачал головой, отчего на той затряслись многочисленные складки жира – жаль. Теперь я буду сражаться ради вас, и, ббульк, поверь, это большое уклонение от Великого Плана, которое я совершаю лишь ради порядка. Скажи же двое сведений, до того, как мы выступим - есть ли у вас святилище в этой, жжб, крепости, да кто будет накладывать заклинания спускание в Астрал - кто либо из нас, или ваши маги?

Задав вопросы, с самым самодовольным видом который может из себя показать жаба, Тла'покчтли откинулся назад на спинку Трона. В его разуме нашёптывали своим свистящим тоном духи древних синих драконов. Сланн не обращал на них внимания.

– Почему бы и нет? – блеснула широкой улыбкой Добробочка – так сказать, скостить некоторую стоимость обеда никакому кошельку не помешает, а уж тем более - в приятной компании!
Да, вдали от "верзил", в окружении представителей собственной расы, полурослица могла почувствовать себя как дома, на любимой пивоварне. Как будто та и не была разграблена, выжжена, а потом и взорвана настоящими великанами.
– Так... что тут нужно подхватить? – задала конкретный вопрос варварша, убирая своё оружие на привычное уже место – посуда вся помыта? Присмотреть за котлом таш... каши?

– Послушай – начал черепах, и протянул руку к агрессивно атакующемк орку – мы могли бы просто...
Тут с его ладони сорвались многочисленные лепестки пламени, накинувшиеся на зелёнокожего, прожигая его плоть до самых костей.
– Поговорить и разойтись? Хм? – Турдл в удивлении уставился на свою лапу – возможно, как нибудь избежать сражения? Если честно, я не уверен...

– Гркхрмбл – изрёк Тенедар, впечатывается копытом голову пытающегося уползти от него раненого рыцаря.

Он действительно не ожидал такого отпора от великанши, равно как и того, что закованные в доспехи люди помимо использования "оружия трусов", то есть, луков, будут отступать. Считал, что они с воплями "За Леди!" нападут при первых лучах рассвета, и позволят увлечь себя в ловушку, где и будут уничтожены. Но этот враг был нов, он не гнушался отступать, и использовать грязные приёмы, несмотря на все видимое "благородство".
Следовало планировать лучше. Возможно, следовало вообще взяться за планирование.

Моргур, убрав меч в цепи и привесив за спину, прошествовал вслед за войском, остановившееся где-то в миле от места сражения, причём по пути Зверолорд обратил двоих-троих раненых в Тварей Хаоса, не беспокоясь, могли ли они ещё выжить после ухода, и не обращая внимания к какой стороне те принадлежали.

Сопровождаемый чудовищной свитой, Тенедар подошёл к зверолюду, которого называли Бвари, и негромко, но чётко сказал:
– Когда-то ты был Бварназом. Зверорыцарем, чьи насмешки над бретонцами воодушевляли всю армию, управляющегося умело и секачом, и щитом. Грр. Затем, по его непочтительности, Бог Адикия обратила его в Бвари - безмозглую посланницу, убившую множество своих лишь собственным весом и глупостью. Ха-аш. Теперь ты - не она. Я чувствую это в плоти. Чувствую в костях. Ощущаю в крови. Кто ты?

Закончив необыкновенно долгую для него речь, Повелитель Черепов задрал голову кверху, и внимательно воззрился в зелёные глаза великанши.

– А, впрочем, пошло бы оно всё – не дожидаясь ответа встреченных незнакомцев, произнёс Таганруундд, выгнулся, и произнес некие древние, наделённые силою Слова.
В то же мгновение каждая клеточка, каждый атом его тела - разорвались на миллион частиц ещё меньших, приведших в выбросу колоссального количества жара и огня.
Это пламя расплавило сперва всех кто только мог увидеть полыхающий силуэт - раньше чем их разум мог бы осознатьь что конкретно они видят - затем, в метафизическом смысле, оно разрушило и целый Мир.
Осталась только хохочущая душа, душа существа, которое некогда называло себя Таганруундом а теперь - Тзаангором. И оно возвращалось к привычности Метапространства, в котором могло свободно творить и участвовать в сотне игр в сотнях миров...

– Ага, если бы кто-то из нас сумел стрелять сквозь холмы, тогда конечно – не скрывая сарказма ответил Вильгельм – а так - набери яблочек, конечно. Просто поторопись, пока портал не закроется.
Затем он бросил осторожный взгляд на Малышку. В целом, вор не возражал против пребывания ребёнка в Подземелье, настолько опасном, что как видно по трупам, даже изрядное умение, подготовка и положение в обществе от такого не спасали. Но защищать мелкую всё-же хотелось, скорее, базовым инстинктом человека - пусть даже этот человекк и был негодяем, ограбившему дважды тех кто относился к нему с доверием.
Хотя Гильдия воров и были куда как похуже... неважно. Важно что увлечённо просматривающая книгу на предмет интересного ребёнок не собиралась манускрипт рвать и запускать из него кораблики. Поэтому вор вздохнул, коснулся рукою кроличьей лапки...
...рев тысяч голосов наполнил его сознание, и каждый выкрикивал свою смысловую невнятицу, на языках Тира и Вавилона...
–и подойдя за спину к Малышке, Вильгельм принялся вслух переводить тексты и надписи, читая каждую будто на родном языке.

– Бажок – прошептал Лоэнгрин, не обратив внимание на фею. По его щеке прокатилась слеза, и капнула из-под иллюзорного забрала на зелёную траву. Слеза жгучего стыда – Чистая душа. Нет, я не сумел спасти тебя. Но сохраню хоть твою душу.

Напрягая все новоприобретённые силы, паладин мысленно потянулся и забрал душу храброго Бажока. Эти способности начали его даже пугать - как от поглоенной души исцелились нанесённые мертвецами раны? Как он узнал о месте, в котором находится? Единственное что можно было сделать с такой силой, это не дать ей развернуться ко Злу.

– Василёк – умоляющим голосом, не раскрывая глаз, обратился он – ты не чувствуешь? Не видишь огней душ вокруг нас? Прошу тебя, прими их, дай мне без отвлечений упокоить монстров!

Под ним, шумно вздымая крылья, по-лошадиному всхрапнул Серебро. Яростным рывком драконид понёс своего всадника по направлению к мертвецу.
Врезавшись в тело вихрем зубов, клыков и ударов длинного копья, они разорвали порождение нежити на множество частей, из которых последняя - кажется, с удивленным взглядом пустых глаз - на траву упала голова.

– Это тебе за моего друга! – выкрикнул паладин, насаживая на копьё зловещий трофей – ничто нечистое не коснётся Тер-Ланина!
И вновь глубоко вздохнув, он в третий раз принял в себя чужую душу. И ощущения от этого были... невероятные. На какую-то секунду Лоэнгрин почувствовал себя всемогущим. Светлая энергия вновь пробежала по его телу, причём удвоенная. От избытка чувств паладин посмотрел на руку в перчатке, и, легким движением воли, сформировал на ней фигурное изображение розы. Затем получившийся цветок он легким выдохом послал по направлению к фее.

Роящиеся вокруг него духи товарищей, в последний раз взвихрившись, пропали. От паладина начали исходить невидимые энергии, ауры святости. Первая из них даровала благословлённую храбрость, лишая сердца изнывающей тоски и того состояния опустошённости, которое предшествует трусости. Вторая помогала союзникам, скакуну да и самому паладину, укрепляя его верой силы душевные и телесные. И третья, дар Древних Лесных Богов, простирала магическую защиту, сходную с таковой силой единорога - она поглощала и ослабляла разрушительные заклинательские силы, направленные в тех, кого защищал паладин.

– Как прекрасен этот Мир.. – со слезами на глаза промолвил Лоэнгрин, в религиозном порыве сложив ладони вместе и зачарованно глядя в небо.

Фелицит мрачным взглядом оглядел крепость-монастырь, положив курящееся кадило на плечо. Он ходил от стороны в сторону на наполненном людьми кругу главной "площади", и думал. Привычно ныли кости, не то от погоды, не то от дурных предчувствий.

Доминик никогда не любил путешествовать, и вообще удалятся от своего родного монастыря. Но роптать на Церковь было богохульством, о котором сам монах не мог и помыслить. Ведь Её воля - воля Дагрунда, и если местные оказались в таком кризисе веры, что к ним приходится посылать высокопоставленного Мастера... а это плохой признак, очень плохой. Ослабевшее и распустившееся руководство - хуже, чем никакого.

Поэтому Аэус положил себе выискать причину слабой веры, и искоренить её, мечом и огнём, при необходимости. И первое за что следовало взяться - за тех безумцев, то ли случайных разбойников, то ли крестьян, то ли действительно диких животных, которые решили поставить себя выше Церкви и убивать Её слуг не заботясь о возмездии.
Хорошее слово. Возмездие. Звучит как справедливость.

Развернувшись кругом, Мастер обратился к "своей" центурии:
– Братия! – раздался громовой, уверенный в себе и своем деле голос фанатика, рождённого для того чтобы вести за собой в бой когорты – сколько можно же терпеть оскорбление, этот плевок на лицо Дагрунда, нападения и исчезновения наших боевых братьев? Кузнец-настоятель приказал разобраться, и мы не должны подвести ни его, ни Огненнобородого Нашего Бога – Фелицит осенил себя "знаком железа" – принесём же в эти края нашу веру, и истинные законы! Мастер-опцион – на склоне лет Доминику стало сложно запоминать имена, почему он и обратился к доверенному советнику по титулу – с вами остаётся двадцать монахов-воинов, и пятеро подмастерий. Не открывайте ворот, прежде чем мы вернёмся, хоть бы сам Архиепископ стучался в них, и постарайтесь не потерять крепость, если не хотите впасть в вечное проклятие. Я, возглавляя оставшиеся восемьдесят пять, проведу разведку боем, дабы научить уважать стальное оружие и сталь нашей веры. Без нас не теряйте темп производства, и не позвольте одурачить вас никому и ничему.

Благословив своего помощника, Фелицит резко развернулся и принялся выстраивать войска в походную формацию.

Хорошая победа подействовала на зверолюдов словно три-четыре бочонка превосходного гномьего эля. Причём влитого в глотку каждому, а не скупо распределенному по армии.

С гиканьем и воплями из ближайших перелесок и укромных мест около дороги выпрыгнули унгоры-засадчики. Вооружённые копьями, они образовали сеть, которая сгоняла переполошенных жителей обратно в их дома, как в более цивилизованных обществах овчарки сгоняли овец в стадо. Вооружённые луками, посылали стрелы в лошадников и тех, кто убегал слишком быстро. Пусть загонщиков и было немного, и по меркам зверолюдов были они слабы, но их ловкость и скорость помогали в поимке некрепких крестьян.

Бестигоры и горы же разнузданно грабили деревню. Ударами секир обезглавливали жителей, проламывали двери, жрали всё что могли из припасов, а что не могли, оскверняли тут же на месте. И это продолжалось до тех пор пока они не увидели преображенного Бварназа.

Зверолорд стоял, возвышаясь над своими собратьями. Страшное магическое оружие, побольше некоторых горов, легко лежало в его руках, за спиной развевалось увеличенное осквернённое знамя людей, а на руке сверкал круглый щит. Из-за закрученных бараньих рогов зверолюд был даже выше покойного паладина. Он гордо подвывал и тряс рогами, и "его" бестигоры повторяли за ним.

– Убери его – это был Сигдха, второй Говорящий.
– С чего бы? – сверху вниз (тем более делать это было совсем не трудно) спросил Бварназ.
– Мы не знаем всех его способностей – спокойно разъяснил Сигдха – это оружие может обладать собственной опасностью, в конце концов, оно принадлежало могущественному врагу.
– Я плевал на того врага, и зарубил его в спину, словно последнего труса-унгора. Теперь оружие признало хозяином меня.
– Сигдха прав – сзади подошёл ревущий шаман Стаурокс – я, и каждый шаман в Стаде чувствуем магию Порядка в этом предмете. Отпусти его.
– А ты заставь меня – пьяный от обладания силой Бварназ засмеялся – что, чувствуешь себя слабым, шаман?
– Я, может, и да, а вот он - нет.
Гигантский зверолорд почувствовал, будто кто-то сверлит его взглядом сзади, и обонял нараставший запах скверны. Когда он обернулся, то увидел Моргура.

Пару ударов сердца вожаки смотрели друг на друга, затем Бварназ, вздохнув, вонзил клинок в почву, и отошёл от него, вновь съеживаясь.
Он был ниже многих бестигоров, но ещё более мускулистым чем большинство из них, и в Стаде был известен как вожак, сумевший сбить с седла на скаку, а затем сбить и съесть прямо на поле боя бретонского рыцаря. Тогда же он и начал носить за спиной священным образом осквернённый штандарт, принадлежавший тому знатному воину.

Моргур тем временем оглядел уже собравшихся Говорящих, и жестом кошмарной клешни дал понять, что желает услышать их мнение.
– Это была победа, Повелитель – начал многомудрый Стаурокс – горы пируют и благословляют ваше имя и всего Пантеона. Вера в Адикию втоптана в грязь, бестигоры уже сняли голову Её герою, и я лично очищу его череп для украшения вашего облика. Дух на высоте, и вера армии крепка как никогда.
– Вот только – недовольный Бварназ спустил шамана с небес на землю – вот только вероятность умереть повысилась ещё более того, как мы шатались по пустыне. Я верю в наших унгоров, но и они не смогут точно задержать всех вестников. В некоей деревне был воин, в битве с которым лучшие наши бестигоры были бы как дети против Отродий. Сколько таких может прийти из города? Отряд? Армия? С поредевшими силами Стадо не справится с настоящим врагом.
– Силы Стада поредели куда больше чем кажется – в разговор вступил Сигдха – сейчас мы на подъёме, но после того перехода по ледяной горе наш запас усталости пяти вычерпан досуха. И не жрали ничего кроме других зверолюдов, и кусков разоргоров уже давно как. Необходимо время, чтобы отдохнуть, и мясо, чтобы подкрепить силы.

Тенедар задумался, и замотал рогатой башкой. Во все стороны полетели комки слизи, личинки и осы. Наконец он заговорил:
– Соберите восемь по восемь человек в одном загоне. Слабых, некрепких волей, тех что умоляют о пощаде. Руагх. В другой загон соберите животных неразумных, лошадей. Собак. Свиней. Козлов и быков. Остальных всех забить на мясо и взять с собой сколько можете унести. Крарр. Вот моя воля.
И он опёрся одной рукой о рукоять меча, медленно переставшая источать из тела дыхание скверны, будто запасая его для чего-то, что должно было случится далее.

Добробочка, передав паладинше броню, недоуменно молчала всю дорогу, которую Паэл тащил её за собой. Но увидев стрельбище, она рассмеялась.
– Решил всё-таки доказать свою удаль, оловянный солдатик? Это хорошо, может мы ещё и вынем палку из твоей спины! Только зря ты вышел в таком деле против полурослика. Поверь, в меткости с нами не сравнится никто.
Выхватив из-за спины короткий лук, Паэла перенесла вес с одной ноги на другую, прицелилась, и, сплюнув, начала посылать в цель стрелы.
Одна за другой, они поражали мишень - то в центр, то по чёрному кругу неподалёку от центра. Только два выстрела вспахали плотную от многочисленных сапогов землю плаца.
– Давай – подбодрила полурослица воина – покажи свой результат!

– Эй, я все слышу, остроухий! – Паэла погрозила (уже во второй раз) Паэлу пальчиком, но решила не удовольствоваться этим, подошла поближе, и ткнула его куда дотянулась – раз остальное забрал, доспехи не трожь! Мой трофей, значит, не дам! А они ещё и из адаманматия? Это от слова ад? Чем такая фигня поможет гарнизону то?

Куорил только присвистнула. Эти хорохорящиеся бойцы людей на проверку оказались слабее мерцающих псов!
Один из них, в стельку пьяный, рухнул от простейшего из заклятий, а два других, лишь только почувствовав пролетели прямо в двери, и по звуку, угодили напрямую в сточные воды! Так им и надо, невежам.
Гитьянка уже не особо помнила, что драку, если говорить честно, затеяли они сами, и её переполняло праведное негодование.
Которое, следовало сказать, тут же сменилось удивлением при виде модрона.
Нанеся из борцовской стойки несколько ударов по стоящему между ней и существом забулдыге, она произнесла быстрой щёлкающей скороговоркой, иногда произнеся в ней звуки "тик" и "так", и даже в этом языке слышался её странный смягчающий акцент:
– Задача приоритет выключить сигнал плюсплюс хорошо, приказ значимости альфа.

От толчка великана Моргур покатился по полю, пока не затормозил в свой же воткнутый посох. После удара мутант быстро проверил себя. Никаких серьёзных повреждений не было получено - ну, свернул три конечности, велика важность.
Отчаянно регенерируя, Зверолорд вновь выпрямился над землею, и схватив своё оружие, высоко поднял его над головой.

– Стадо – выдохнул он – я победил в Схватке Рогов!
Возгласив подобное, Повелитель Черепов вздел рогатую морду к небесам, и взвыл.

В этом вое можно было различить всё: и ненависть, питаемую зверолюдами к цивилизации, и ярость одинокого загнанного зверя на охотников, и безумие ребёнка, потерявшегося в лесу своих кошмаров.

Сигдха встрепенулся.
– Это знак! – проблеял он – Козлоногие, в атаку!

Первыми побежали бестигоры - лучшие бойцы Стада, навьюченные какими-никакими, но доспехами, вооружённые тяжёлыми тесаками или секирами, которые даже превосходящие рост человека на голову (а с рогами и ещё выше) элитные зверолюды таскали в двух руках. Их вёл Бварназ, "зверолорд-рыцарь", кроме прочего вооружённый круглым щитом и за чьей спиной развевался оскверненный бретонский штандарт.

За ними шеренгами наступали горы под предводительством многоопытного копьеносца Сигдха. Хотя в процессе подъёма на ледяную стену многие из них и потеряли щиты, те кто их сохранили, сейчас лили в них рукоятями грубо скованных топоров и мечей, чтобы поднять свой боевой дух.

За всем войском запели и загудели, произнося ужасные заклинания, ревущие шаманы. Поддерживаемый энергиями остальных, самый опытный из них, Стаурокс, один из Говорящих-с-Тенедаром, выслал свой дух из тела и погнал в лес, где надеялся вселится в самую большую и опасную тварь, чтобы пригнать её на помощь зверолюдам в битве.

Куорил сперва с видом, который для знающих её свидетельствовал о крайней степени скуки, глядела в поставленное перед нею пиво, и даже как-то пропустила надуманную ссору Трикси и, хм, это существо называлось минотавром? Надо будет как-нибудь померяться с ним силою и искусством владения оружием.
Он выглядел достойным противником.
В отличии от полудюжины хамоватых представителей расы человечества, которые разом решили прервать диалог Саввы со служанкой, и этим закрыв ей дорогу к расположению графа, встречи с Солом, и в конечном счёте к обретению ей серебряного меча. Что могло бы испортить весь вечер.
– Послушайтье – обратилась он, вставая с барного стула, отпуская кружку с пивом, и принявшись с зрелищным хрустом суставов разминать мускулы рук – мы бы нье хотьели устраивать драку из-за пьерьеговоров, но раз вы проситье...
В то же время отпущенная гитьянкой кружка не упала на пол, но зависла, и, поднявшись на уровень её головы, принялась вращаться по короткой орбите.
– Сами вон выйдьете, или подмочь? – по лицу рыцаря распространилась широкая улыбка. Оружие, конечно, пока дремало в ножнах (не обнажай без нужды, не пролив крови не возвращай), но азарт от грядущей драки согревал всё её тело особенным теплом.

При упоминании имени короля по лицу "друлида" пробежала тень, но оно быстро разгладилось до улыбки.
– Закон имеет силу, как сила поддержит закон – вымолвил он – эльфы ведают это, живя в тиши лесов, храня его от вражьих ков. Кто ж я, неважно, останавливать вас не могу, хоть спутникам вашим пытался помочь, сбив их животных с ног. Устремились вы в логово, что себе облюбовала сила выше вашей, почему прошу развернуться я вас.

Длинный комментарий волшебника обитатель леса оставохил без внимания, а вместо этого свистнул в два пальца, и из кустов, тяжело урча, вышли волки. Большущие твари - нет, меньше лошади, но крупнее боевого мастиффа - со странной чёрной шкурой и белым пятнышком на лбу.

– Вот и друзья мои – улыбнулся он во второй раз – идёмте к вашему Привалу.

– Вррауваур – промычал Моргур, оглядывая свои войска. После сошествия в Разлом он ожидал мраморных башен. Стен неприступных крепостей. Чудовищных ловушек и обманных троп, влекущие воинов на погибель (если честно, то Тенедар также ожидал что его армию, возможно, сотрут или скроют от него в первые же секунды пребывания во Дворце).
Однако он не ожидал ничего. Это ничто вводило в ярость не меньше, чем человеческие высокие шитые шёлком знамёна, и выматывало хуже, чем бесконечные стычки с эльфийскими засадами, стреляющими а потом скрывающимися, не давая столь желанный кровавый бой.
Тем не менее, потерять свою армию ему не хотелось. Не сейчас.
Воткнув посох в песок (тут же принявшийся спекаться и покрываться слизью от скверны), Повелитель Черепов вздел вверх свою изъеденную всеми возможными уродствами морду, и взвыл. Так он вызывал тех в Стаде, кто служил ему непосредственно, и мог вытерпеть исходящую от кошмарного существа ауру мутаций, не вредясь в рассудке.

И тогда, покидая боевые порядки (если дезорганизованные ряды можно назвать порядками), склонив головы в знак уважения (а также чтобы лишний раз не искушать судьбу взглядом в Сердце тьмы), к нему подошли главари Стада. Они осторожно окружили Моргура, и начали говорить о делах Стада.

Ревущий шаман Стаурокс, покрытый проросшими вороньими перьями и лишаем старый зверолюд, сказал:
– В войске беспокойство, Повелитель. Многие говорят, что зря мы покинули Шарденский лес, где враг был на виду и материален, и что скоро боги иных миров покарают нас за дерзость. Боевой дух падает, и весьма обратится в ничто.
Зверолорд Сигдха, высокий и неестественно костлявый, вооруженный копьём зверолюд, сказал:
– Мы собирались в слишком большой спешке. В войске нету ни минотавров, ни Одарённых, ни монстров. Есть около трёх сот унгоров, слабейших из наших воинов, двух сотен горов, и полусотни элитных бестигоров. Из особых войск пока есть четыре колесницы, передвигаемые нашими сберегаемыми разоргорами, на которых передвигаются шаманы, не говорящие перед вами, Повелитель.
Ревущий шаман Пхундуив, слепой, но видящий всё через ожерелье из вырванных человеческих глаз на шее, сказал:
– Уж прости нас, Повелитель, но все эти названные силы - куда более материальны, чем ты, и их духовные силы куда приземлёнее. Они бы рады осквернять земли и святилища, но сейчас их мысли блуждают, а за ними заблуждаются и тела.
Зверолорд Бварназ, плотно сбитый крепыш, носящий привязанный к спине осквернённый штандарт бретонского рыцаря, и сражающийся удивительно искусным стилем, с грубо заточенным тесаком и щитом, просто сказал:
– Многие воины недовольны. И хотят есть. И какого-то занятия - мало кому интересно просто брести по этой забытой Богами пустоши.

Секунду или две Моргур думал. Затем он выдернул из земли посох, и сказал своё слово:
– Ргггх. Пусть сильные пожирают слабых. Перемалывают их мясо. Утоляют жажду их кровью. Пусть говорящие и мятежные будут пожраны первыми. Уррргх. Хахаргхг. А потом пусть соберут их кости в кучу. Я, и ревущие шаманы, разберёмся с происходящим в этом Дворце. Ррргх. Торопитесь.

Зверолорды и шаманы боднули рогатыми головами, и вернулись к Стаду, оглашать и осуществлять приказ их Лорда.

Тенедар, широко расставив копыта, сделал жест, будто обнимал громадную фигуру богини.
– Играк ту амат, Адикия – пробормотал-полупрошептал он на Тёмном наречии – царкол таен амат Адикия.

Спустится с обелиска было куда проще, чем на него забираться. Снизу его уже ждали четыре фигуры вожаков Стада, и внимающие им ревущие шаманы.

– Повелитель – начал Бварназ – мы все видели эту дверь. Нам туда не добраться. Мало того, что у нас нету никого, кто мог бы добраться до двери, вроде летающих гарпий, так и имеющихся в запасе шкур не хватит даже до середины подобной верёвки. И колесницы, разумеется, просто будет невозможно взгромоздить на подобную высоту.

Моргур, предвосхищая слова остальных, вздел вверх щёлкающую левую клешню. А затем заткнул посох за спину, отрастил клешню и на месте правой ладони, и принялся вскарабкиваться.

Чудовищные удары копыт выбивали в ледяной глади стены разломы, как раз нужного размера, чтобы поставить там ногу. Соединенная работа клешней позволяла Повелителю Черепов продвигаться вверх и на метр внутрь, оставляя за собою мешанину обломков, а аура трансформации обращала скользкий лёд в камень, металл, кость и даже соединения живой плоти.

Мигом сообразившие, что необходимо было делать, за ним полезли юркие и ловкие унгоры. Они несли с собою деревянные клинья, добытые из разрушенных колесниц, вбивали их в те искажённые места тропы, которые казались более податливыми, и обвязывали их верёвками, чтобы облегчить подъём поднимающимся за ними зверолюдам.

Потом карабкались бестигоры - крупные, злые, и наиболее превосходно выученные и приспособленные к любым условиям Дети Хаоса. У каждого из них за спиною висел двуручный топор либо же секач, а одеты они были в мешанину ржавой либо окрашенной в коричневые цвета тяжёлой брони. Несмотря на вес, поднимались они наподобие горных туров, перескакивая с одного разлома на другой.

Завершали странную, карабкающуюся к небу процессию, обыкновенные горы, несущие на себе, кроме снаряжения и оружия, ещё и мясо забитых на убой разоргоров. В нужные моменты они втыкали в лёд (и прочие материалы) зазубренные останки костей и рогов животных, продвигаясь все выше и выше.

Это было действительно паломничество дикарей, восхождение безумцев, атакующих небеса единой шерстяной, мычащей, выкрикивающей и проклинающей имя вожака меховой ниткой.

Моррслиб, младшая луна Маннслиба, играла огромную роль в культуре зверолюдей. Её непредсказуемые появления влияли на решения вождей о набегах, а по цвету ревущие шаманы гадали о воле самих Темных Богов. Откровение, что не во всех небесах всех миров сияла именно она, было пугающим для Детей Хаоса.
За исключением самого Моргура. Его, бессмертного (и безумного), в принципе не беспокоили такие мелочи. Подумаешь, богоподобная фигура, вероятно, абсолютная хозяйка этих мест, слово Которой порядок мира.
У него самого таких знакомых было - Четыре. И сейчас он не собирался пасовать перед величайшим противником этого своего воплощения.

Повелитель Черепов прошествовал вглубь своей армии, и зверолюды в спешке отступали с пути мутанта, даже спиною чуя приближение ауры скверны. Зверолорды и шаманы медленно подтягивались за ним, храня напряженное молчание. Казалось, все поняли что настал тот момент - будет ли это паломничество истинным, либо же грандиозное начинание обратится в прах.
Один неосторожно подошёл поближе, и открыл рот для вопроса. Не кинув на него даже взгляда, Моргур ударом посоха переломил хребет наглецу, перешагнул через него и пошёл дальше, в то время как зверолюда начали пожирать жуткие мутации, из разумного существа преобразуя его в Отродье Хаоса.

Тенедар, наконец, остановился. Перед ним лежала груда обглоданных костей - мятежников и слабаков, которые из-за слабой воли всегда служили топливом, питающим силу Хаоса. Да, для этой цели они подходили куда лучше, чем будучи живыми комьями плоти и разума, когда душа их была заложена Разрушительным силам задолго до рождения.

Лорд воздел кверху свой посох, и принялся, помогая себе левой клешнёю и ставшими многосуставчатыми, как у паука, ногами, взбираться на кучу. За его спиною ревущие шаманы затеяли песнопения во славу Темных Богов, концентрируя энергию на рунном камне. Груда начала стонать, кривиться, но постепенно принимать очертания обелиска, с захватами под руки, и странными иероглифами по бокам.

Влезши на самую его вершину, Моргур остановился, почесал загнутые книзу рога, и воззрел прямо в обе красные точки небесных глаз.
Его черепа немедленно принялись исторгать звуки из своих лишенных губ ртов.
Первый череп принялся угрожать, крича о том, как армии зверолюдов разрушат любое царство и утопят его в крови и испражнениях.
Второй череп начал умолять о пощаде, чтобы его не наказывали по всей строгости деяний обладателя.
Третий череп подкупал богиню, обещая бесконечные блага и дары, если она перейдёт на сторону Тёмных Богов.
Четвертый череп лгал и обманывал утверждая о невинности и чистоте души своего обладателя
Пятый череп принялся льстить, выдумывая множество эпитетов и красноречивых описаний совершенства богини.
Шестой череп восхвалял своего обладателя, провозглашая его величайшим поборником добра в мультивселенной.
Седьмой череп восхвалял своего обладателя, провозглашая его величайшим поборником зла в мультивселенной.
Восьмой череп просто и без обиняков спросил, зачем богиня вообще решила пойти на контакт с его обладателем.

Повелитель Черепов рыкнул, и ударил левой клешнёй свое ожерелье, заставив черепа замолчать. Затем он вновь возвысил своё то, что было наиболее похоже на голову, вверх, потряс посохом, и зарычал:
– РРРРАГХ! – начал он на Тёмном наречии – Арракай нидлек царуг Тзинч – и вновь перейдя на обычную речь – Привет.

Пока бард и воин, соревнуясь, пели такие разные баллады о одном и том же действии, к ним приглядывались и прислушивались многочисленные прохожие, да так, что образовалась небольшая толпа. В их числе Мацек мог заметить двоих клоунов, ранее развлекавших народ путём жонглирования ярко окрашеннми кинжалами, и - удивление! - даже эльфа, свысока смотревшего на упражнения Младшей расы в сочинении.
Вскоре к ним пробился стражник, и сердито спросил:
– Именем Короля, кто-то потрудится описать что тут происходит?

- Господин стражник, я рассказывал этому господину, как доблестно сражался Третий Егерский в южной кампании. Этот господин - сказитель, и он нашел некоторое вдохновение в моих словах. Мы не собираем денег, а внимание к нам - лишь плод таланта моего знакомого и, я надеюсь, дань уважения доблестным солдатам Короля. Если мы возмущаем спокойствие, то тут же удалимся.

– Вы, очевидно, не местные – констатировал стражник – раз не знаете, что выступления как за деньги, так и ради славы возможны лишь с лицензией Королевской Коллегии Бардов? Практически все производства нашего славного города увязаны, так или иначе, на одну из Его Гильдий. Поэтому если собираетесь выступать или торговать, лицензию вперёд. Нет, так топайте.

- Ну так мы потопаем. Видят боги, мы не собирались устраивать из этого выступление!

Стражник отдал честь, прислонил алебарду к плечу, и с манерой всех стражников мультивселенной принялся разгонять толпу словами "Проходите, тут нечего смотреть!".

"А потопаем мы поближе к дороге, ведущей от ворот города к постоялому двору. Покупатель на доспех сам собою не найдется, а там - главное быстро сделку провернуть!"

Бард с солдатом простояли совсем недолго. К ним подошла компания "студиозусов" - местных вьюношей, получающих свое образование в столице, и обычно неплохо снабжаемых на это благое дело родителями, отчего сорить деньгами для них было так же привычно как и дышать. Некоторые из них носили оружие - в основном рапиры для "на покрасоваться" - прочие же щеголяли короткими мечами и развешенными кинжалами.
Один с этакой усмешечкой спросил:
– Итак, что это тут, ex nobilis ti proshanna, и по какой цене идут такие прекрасные латы?
Остальные почему-то засмеялись.

- Не думаю, что у такого произведения искусства есть цена. Это не латы, а кольчуга, и ее внешний вид улучшен магией. Прочность же в ней от кузнеца. Я не собираюсь ее продавать, но если вам действительно приглянулся этот доспех - может быть, мы придем к соглашению.

– Слушайте все, как благородно выговаривает, словно бы вчера не копал своими лапищами репу – презрительно сказал тот же, вооружённый рапирой, и, не дожидаясь ответа Мацека, сказал – возрадуйся, крестьянин ведь ты послужишь делу Короны! Мы - купеческое ополчение, и доспех нам нужен для защиты славного нашего города Аблоррда! Так что просто скажи, во сколько обойдётся эта мелкая покупка, только и всего.

- Вообще говоря, такой доспех в лавке магических предметов обошелся бы вам в полторы сотни. Но вы, видно, не хуже меня знаете их нравы, только бы урвать с честного гражданина! К тому же, хоть заклинания у них и надежны, да вот основа - такая дрянь, прости господи. Ваше дело благородно, и видят боги, я никогда бы не допустил, чтоб подобный доспех подвел вас в бою. Его крепость вы можете испытать прямо здесь, на мне. Ну а качество заклинания, я полагаю, очевидно. В честь того, что столь благородные господа обратили на меня внимание, и потому, что не в моих правилах наживаться на честных людях, я предложу вам цену в сотню золотых.
(про себя же Мацел подумал, что, если эти ребята и вправду купят доспех, то он сможет записать на свой счет одну спасенную жизнь, ведь хоть у одного сорванца будет действительно надежная защита)

Юноша широко улыбнулся, и, достав с пояса широкий кошелёк, нарочито медленно отсчитал сотню золотых. Затем сказал:
– В лавке за Сверкающий доспех можно было бы взять две с половиною сотни золотом. Но уж куда тебе о таком знать, раз продаёшь их тут, на дороге. Не бойся, страже мы стучать не будем - но из-за своей неосведомленности ты сегодня потерял сто пятьдесят монет. Удачи с обустройством в столице, крестьянин!

- Да что говорить, я не частый гость у мага. Но вот недавно мне удалось побывать в лавке оружейника, и услышать, как обедневший рыцарь продавал там свою кольчугу всего за, не поверите, сорок семь с половиной золотых. Ваши доспехи хороши, спору нет, но по прочности им все же далеко до рыцарских. А арбалетный болт не ведает о благородстве, ему все едино, в каком животе оставить дыру. Я советую вам заглянуть в ту лавку, пока доспех не продали. И не забудьте сказать хозяину истинную цену, а то этот горбун только и знает, что драть втридорога!

С этими словами Мацел удалился, как удалились и его покупатели. Оказавшись за первым же поворотом, он сказал Хальфдану:
- Отлично! А теперь - дёру!

-----
Местный интендант (мрачный мужчина с одной ногой) оказался тёртым орешком. Он стоически вытерпел все попытки действовать ему на нервы "указом короля", и объяснил, что продавать местное снаряжение в убыток Короне он считает своим, интенданта, преступлением, поэтому искатели приключений могут либо выкупить его за полную стоимость, либо проваливать, ища себе другого купца торгующего исключительно себе в убыток.
Какового во всем Аблорде было днём с огнём не найти.

-----
Скальду было необходимо продать доспех. Но толпа студентов Колледжа уже удалилась, и других, столь лопоухих покупателей, надо было ещё отыскать. Что же начнёт делать он?

Первым попавшимся прохожим был эльф. Смерив барда взглядом, указывающим на то, что он считает его куда ниже себя, остроухий сказал:
– Около пяти, полагаю. Первый из них найдешь за углом, магазин "Перегрызенный кнут", если не умеешь читать, там кнут нарисован на вывеске.

Ещё до того, как обратиться к представителю "высшей расы", Хальфдан обратил на него своё внимание. Эльф разительно выделялся из толпы людей. По крайней мере, так казалось барду. И тут он понял, что уже видел это существо. Да, он был одним из слушателей его с Мацелом небольшого поединка стихов. Не в состоянии, да и не желая скрывать свои эмоции, он даже заговорив с ним, не отрывал от смазливого лица глаз, смотря на него как на диковинку. В его взгляде читался интерес, изумление и даже немного восхищение.
- Добрый день, благочестивый. - не меняясь в лице, с улыбкой сказал он, и поправил свои усы. Манера поведения эльфа не оскорбляла Хальфдана, он пропускал её мимо себя, но его интерес только сильнее разгорался. Заговорив с эльфом, он, хоть и высокий по человеческим меркам, должен был смотреть снизу вверх. Но не стесняясь этого, он широко расставил ноги, и упёр кулаки в бока, выпрямив спину. Голова была поднята гордо и высоко, а озорная улыбка всё ещё блестела на его лице.
- Благодарю Вас за информацию, liebling. - Скальд вставил дворфское словечко, надеясь, что это выделит его на фоне остальных крестьян - Но, если позволите. Как Вы уже поняли, пока слушали мои скромные пробы пера чуть ранее, я бард. Но в первую очередь, я сказитель. Песня - одна из форм истории. И уверен, история Вашего присутствия здесь может быть очень занимательной. Не соблаговолите ли Вы рассказать мне её, скажем, за кружкой эля?

– Эвеллин Аматерасу – обозначил тот ответ таким же поклоном – представитель дипломатического корпуса Леса Аматерасу.
– Раз в две сотни лет – начал он вести свой рассказ, легко ступая нога в ногу с Хальфданом – метают жребий среди знатных Домов, кто же пошлёт своего посланца в ваше Королевство, с целью разрешать весьма унылые разногласия, в основном касающихся вырубки леса, собирания целебных трав, да мёртвых искателей приключений, что пересекают наши границы. В общем, это весьма скучная работа, которая состоит в выслушивании непрерывного потока жалоб. Жребий пал на наш Дом, а как я провалил последние выступления Сердца и Гармонии, то решили послать меня. Это весьма скучная история, разве нет?

- Хм. - немного озадаченно выдал Хальфдан, повернув голову в бок и чуть наверх - Вы знаете, мне кажется, нет, эта история может быть довольно занимательной. По крайней мере таковой она является для меня. Не подскажете, что это за лес Аматерасу? Это случайно, не тот, что находится на северо-востоке? А так же, выступления Сердца и Гармонии. Звучит интригующе. Что это?

– Одно из семнадцати традиционных соревнований, устраиваемых нашим народом – пояснил эльф, пожав плечами – многие из них связаны с нашим инстинктивным пониманием магии, на которое неспособны младшие расы, и следовательно, будут непонятны тебе в точности если пытаться описать цвета слепому. Потому пытаться я и не буду. А Аматерасу – он сделал странный провожающий жест – находятся на северо-западе, близ равноудалённого поселения людей, то есть вас.
– Вот мы и пришли – Эвеллин вновь изящно наклонил голову, указывая на небольшой магазинчик – это лавка "Перегрызенный кнут", вон он и на вывеске. Знакомы эти руны? Работа дварфов, и, если ты в мире с бородатыми карликами, сумеешь справится и с их ценами. В любом случае мне сейчас к северо-западным Воротам, поэтому, о вежливый человек, могу лишь пожелать удачи в начинаниях.

- Благодарю за потраченное время. Этот разговор доставил мне удовольствие. - Хальфдан попытался так же изящно склонить голову, как эльф, но выглядело это, скорее всего, нелепо - Удачи и Вам в Ваших делах. Надеюсь, этот сезон не будет столь скандальным для наших двух рас.
И выпрямившись, бард задорно улыбнулся и направился к лавке. Его интриговали дворфийские руны. Хотелось познакомиться с хозяевами, и проверить своё знание языка.

- Добрый день! - сразу начал бард по-дворфски. Он широким жестом махнул рукой, и неспешно прошёлся вдоль выставленных товаров, осматривая их. Взял первый попавшийся топор, и проверил на остроту и баланс. После же, он подошёл к стойке.
- Приветствую. - он облокотился о дерево, но голову держал ровно. Хоть и склонив, но ровно. Дворфы не любят, когда их недооценивают за их рост - Не врали мне, когда говорили, что это одна из лучших оружейных города. Ваши клинки и броня завораживают одним своим видом.

– Благослови Беонарр Истинное Серебро этот день – глаза дворфа заметно округлились от удивления – не ожидал увидеть человека, владеющего Старой Речью. Поделишься ли ты историей, как обрёл это знание?

Бард слагает секретную предысторию.


– Все это славно, и невероятно оправданно– сказал дворф-продавец – можешь теперь выкладывать, зачем и с чем пришёл. Старый Варнак тебя не обсчитает, хотя и скидок давать не буду.

-----
Поиски Далана по архиву принесли сокрушительный успех.
Буквально в первые же пол-часа он наткнулся на тубус, содержащий "Описание земель Форта Нойтрада, картографом сэра Людовика Штаухайзена составленные"
Посмотреть было на что. Посреди непроезжего леса, к которому вела только одна узкая путевая дорожка, и речка подписанная как "Силвери". Треугольная стена Форта стояла ровно на изгибе этой реки, неподалёку от того как та впадала в озеро "Саватер", поэтому две стороны были защищены естественным рвом, и вырытым (а значит, менее глубоким) третья. Сам Форт имел прямоугольную форму с несколько хаотично расположенными башенками - тремя высокими и двумя дополнительными витыми.
Там же был план самих комнат и внутренних строений Форта, включая подвалы со странной подписью "бронированные", казарм стражи, и часовни (к сожалению, символ божества, которому та была посвящена, оказался стёрт от времени).



-----
Выезд.

– Или Мендобаром Идиотом, если эта затея провалится – эти слова Его Величества мог услышать только отходящий от Трона бард...

-----
– Конечно, я бы дал вам возможность взглянуть на сохранившиеся планы Форта, это не вопрос – мягким голосом прошелестел архивариус. Он осторожными, мелкими шажками ходил между примеряющих новое снаряжение приключенцев, держа - несмотря на заливавший все вокруг факельный свет - небольшую керосиновую лампу белого стекла. Его манеры были обходительны, но тихи - как у переодевшегося в человеческую одежду белого кота – он был построен по одному из тех типовых проектов, что были так распространены двести лет назад. Но кроме того, что владельцы наверняка внесли свой ряд изменений и улучшений, есть ещё одно но. Несмотря на постоянные усилия как меня, так и прежних архивариусов, найти конкретные документы по одному из замков почти невозможно, особенно когда поднимались они почти двадцать лет назад. Что уж тут говорить про количество и роды занятия крестьян - коль мы не сможем определить даже столетнюю каменную кладку! Впрочем, если у кого из ваших спутников есть склонность рыться в информации, я с удовольствием поделюсь ключами - пары часов вам точно хватит?

-----
Мендобар повернул голову на бок, выглядя словно ворон, разглядывающий лежащих перед ним червяков, и стиснул облокотники Трона.
– Мы говорили, на колени не вставать – рявкнул он, не меняясь в лице (только побелели костяшки пальцев) – и привык, чтобы Наши приказы исполнялись. Вера, вера, вновь о вере! Если это твоя высшая цель, надо было бы тебя обезглавить, и привинтить вторую голову, в которую умещаются мысли о благе подданых. Ежели Короне настолько нужны деньги, что она не позволяет даже недельного налогового обеспечения, почему это на какой то храм нужно выделять в десяток раз больше прибыли, чем Форт передаст за месяц?
– И ты тоже – с горечью в голосе произнёс король второму "герою" – за сладкими словами просишь и требуешь награды, хоть какой-то. Форт - это и есть ваша бенефиция, и неприкрытое желание приобрести за счёт Нашей милости хоть какую-то ценную штуку выдаёт в вас авантюриста, могущего пропить её в первом же кабаке. Поэтому единственное Наше поощрение - после подписания Указа сходите в оружейную. Может там найдётся оружие тли предмет под вашу руку.
После этой долгой тирады Суровый замолчал и откинулся назад на троне. -----
– Конечно – отрезал король – можешь взять у архивариуса и бумагу, и принадлежности письму, и пергамент. Заплатишь ему же из своих средств. Свободен.

Куорил задумчиво играла с бокалом из-под вина. Вся животворная влага в нем давно закончилась, и единственное чем он мог развеять скуку гитьянки - тонким мелодичным звоном, когда она проводила ногтем по его краю.
Да ещё мысли о потерянном оружии. Девушка была рада любому способу хоть ненадолго унять пламя позора, жёгшее её, рыцаря Влаакит, с головы до пяток. Серебряный меч, гордость и тайное искусство расы гитов, находился в чужих руках как бездельный сувенир - или ещё того хуже, использовался по назначению! "Сверкающий Клинок" дала себе клятву отыскать оружие обратно до того, как на Материальный план прибудет экспедиция с той же целью, чтобы доказать свою компетентность, и сейчас она была уверена - всё получится!

Разумеется, служить, по сути, "вышибалой" при дворе представителя не доказавшей своё право на свободу расы было унизительно, но ничуть не более, чем тогдашнее её спасение от щупалец свежевателей разума руками гномов. Поэтому Куорил старалась держать свой норов в руках, и не затевать свар с окружавшими её представителями людей - даже если приходилось с каменным выражением на морде вытаскивать их в ближайшие кусты, чтобы они продлевались после излишне выпитого вина.

– Нет, не запьихались – с сильным акцентом произнесла она, вставая со стула – рьицарь всекда должен оставатьсья в бодрости духа и рьазума, для прьедупрьеждения нападения на него врагьов.
Затем гитьянок решила применить некоторые из подхваченных ею "навыков вежливости" среди людей, и протянула Трикси желтоватую, усеянную пятнышками пигментных пятен руку.
– Меня зовут Куорил. Прьивет.

Группа 1

Мендобар восхищён представлением похоже не был - вероятно, как могли бы сказать люди более близкие ко двору чем сам бард, оттого что предпочитал обращение "Справедливый" "Суровому". Хотя прозвища и не выбирают, это было актом отчаянной смелости вот так называть его в лицо.
– Разумеется, здравая мысль – король поднял брови, как бы указывая, что эта идея сильно изменила направление его мышления – послать солдат для захвата Форта самому, чтобы быть уверенным в его обороне, и главным послать архивариуса, чтобы тот наверняка узнал о возможности сбора налогов, и не допускать к этой задаче никого из вас. Да, определённо, так будет лучше всего. Все свободны.

Пауза.

Затем в Тронном зале раздался неприятный, скрежещущий звук. Словно части старых, плохо подогнанных доспехов надели, и пытались разносить.
Это смеялся Мендобар Суровый.

– Нет – произнёс он, доставая из кармана батистовый платочек, и протирая им слезящийся слепой глаз – конечно нет. Мой указ остаётся в силе. Позвольте говорить откровенно – король сильно подался вперёд, впиваясь взглядом в Скальда, словно собирался пригвоздить его на месте – Королевство не может тратить силы на защиту каждого владения и каждого феода, а вот искателей приключений в последнее время стало так много, что некоторым из них веселее – это слово Суровый выделил, как будто оно было личным оскорблением Короне – переходить на сторону Зла, и бороться с тем что раньше защищали. У казны нет столько золота, чтобы вознаграждать всякого, совершившего подвиг, и нету солдат, защитить всех, кто не сможет сам взять в руки меч. Поэтому передача Форта вам в руки имеет две светлые стороны: если вы погибнете, Мы более ничего не потеряем, а если нет, то из опасных бродяг вы превратитесь в лояльных слуг Короны. Стража остаётся. Я сказал.

После чего король с интересом выслушал чародея и паладина, спросив:
– Альрик Де Лире? Слышал о вас. Ваша семья славится - не бескорыстием, но честностью, которой мало найдёшь в эти темные дни. Если вы собираетесь помочь Моим аудиторам в проверке платёжеспособности Форта, могу только поприветствовать это начинание. Но - и это касается вашего вопроса тоже, господин Дардлас – комиссия будет приезжать в том числе для убеждения в вашей жизни. Фронтир чрезвычайно опасное место, и нам бы не хотелось оставлять его без защиты.

Мендобар откинулся обратно на спинку Трона, и вновь уставился на паладина.
– Разумеется – слегка раздражённо промолвил он – Мои казначеи будут иметь все официальные печати, не подделываемые без помощи высокоранговой магии. И если и сыщется такой могучий маг, у него будет больше возможностей заработка чем налоги с трёх деревушек.

– Полагаю, беседа закончена? – король нажал на правый череп, и со скрипом из Мраморного Трона выдвинулось отделение, полное бумаг – тогда каждый из вас должен подписать свой вариант указа, после чего вас отведут в оружейную Моей стражи - увы, магических предметов там не будет, но это снаряжение лишь облегчит вашу задачу. Все, у кого остались вопросы, могут остаться в зале.
Мендобар вынул из кармана колокольчик, и позвенел в него. Тут же в зале со скрипом открылась секция каменной стены, из которой вышел старик в одеяниях знатного человека и с позолоченной шляпой на голове, а "главный вход" вновь завращала, пропуская внутрь следующую группу авантюристов.

Группа 2

Крепость Середины Мира, город Аблорд, Королевский зал.
-----
Высокие стрельчатые стены замка накрывал искателей приключений, словно те оказались в пещере. Немногочисленные гобелены, изображавшие былые победы, лишились большинства своих узоров, только сверкали неподвластные рже золотые нити. Правда, лежавшее в руках статуй и стражников оружие блестело неприлично ярко, видно было, что о безопасности в этом замке заботятся в первую очередь.

Гвардия - рослые мужчины в наборных доспехах и вооруженные алебардами - быстро провели партию через толпы разодетых дворян, генералов, магов в остроконечных шляпах, высших священников и прочей придворной знати и прислуживающей им челяди, прямо к каменным высоким воротам.
Когда они подошли вплотную, ворота и часть пола принялись сдвигаться вокруг, пока приключенцы не оказались в Тронном зале.

У дальне стены, без охраны, располагался Мраморный трон, на котором сидел государь. Правитель всех земель, и, номинально, всех людей в мире, сколько их могли осознать картографы.

Король выглядел угрюмо, но властно. Он смотрел прямо на приключенцев тяжёлым взглядом своего единственного глаза - все знали, что второй был потерян от некротического урона магического меча, в схватке со сражённым боевым вождём хобгоблинского легиона, и для не имеющего класса это было доблестным поступком - и, читая на память, он не заглядывал в текст указа, лежащего прямо перед ним. Похоже, годы нескоро сломят интеллект этого могущественного человека.

– Приветствую вас, подданные. Как воинов, уже покрывших свое имя славою, так и тех, кто только вступил на этот путь. Нет, не преклоняйте колен, Я приложу усилия чтобы наша встреча была менее наполнена ритуалами, и больше делом – Сказал Мендобар Суровый, второй носящий это имя – мы тут для передачи во владение Нашего ценного владения - Форта Нойтрад. Он включает в себя замок того же имени, обнесённый каменной стеною, большой лесной массив с рекою и озером, и три деревни. Ваши обязательства - следить за безопасностью вверенных вам земель, собирать налоги с ваших крепостных, и основать храм, посвященный праведным Богам, в котором будут проходить регулярные службы. Поскольку Форт находится в значительном удалении от основных Наших земель, правосудие, как и контроль над финансами и обороной, будут возложены на вас без поддержки Моих войск. Тем не менее, Мы будем настаивать, чтобы налоги уплачивались начиная с первой недели вашего пребывания в Форте, и будем присылать Свою королевскую комиссию для обновления Наших знаний о Форте, сбора налогов и проверки вас на лояльность. Держите свои земли в порядке и будьте верными вассалами - или будете уничтожены, а на ваше место придут новые воины, желающие послужить Короне. У вас последняя возможность отказаться. Будьте рассудительны, и не берите больше того что сможете удержать.

Город Аблорд, Площадь Серебряного Меча.
-----
Толпу необычно выглядящих простолюдинов остановили около королевского замка. Стражник сверился со списком, и спросил:
– Кто из вас искатель приключений, что пришёл взять во владение от короля ленное владение? Выходи!

Подъезд к городу Аблорд, Восточные Ворота.
-----
К славному городу Аблорд подъехал необычно выглядящий фургон. В нем кудахтали и квохтали куры, за ним шло, как Темпус свят, каждой твари по паре - и овцы, и козы, и ещё какие-то животные. Двое стражников поспешили перекрыть ворота своими алебардами:
– Стой! – крикнул тот из них, что был чуток повыше и потолще – куда вы? Разве не знаете, что коммивояджерам запрещено торговать прямо в городе! Разворачивайтесь, и поговорите с поставщиками.

Нори Скальссон оглянулся на соратников, и глубоко вдохнул лесной воздух. Как же хочется жить, пусть это даже и последние мгновения, которые тёмный бродяга был уверен, что пропадут не зря.
– Отойди-ка – буркнул он охотнику, проходя мимо него к идолищу.
Остановившись перед изваянием, Нори опустился перед ним на колени, и произнёс:
– Отпусти нас из своего проклятого лабиринта. Прими кровь мою в качестве жертвы, прими жизнь как плату за их спасение. Обнови древние соглашения, покровитель Чащи, и да хранит она секреты свои тысячи и тысячи лет. Моя душа идёт на зов.
После этого в руках гнома сверкнул нож, обычно использовавшийся группой для резки мяса в рационах. Перед тем как его мог кто-либо остановить, лезвие вспороло живот и перед идолом вылилось небольшое озерце крови.
Опускаясь на землю, Нори нашёл в себе силы на последние слова:
– Я знал... что мое предназначение... здесь...
Скальссон замер, и испустил дух.

Ярволг сошёл с трапа, и с удовлетворением принюхался к новым запахам. Окончание полёта всегда радовало бывалого путешественника, и хотя леониец много странствовал по миру, лететь на воздушном судне приходилось впервые.
– Рраув, какой хороший день для прогулки! – мягко мурлыча сказал он – теперрь и пожррать можно!
И Кузнец направил свои лапы в сторону интересной (-рресной!) таверны со столь интригующим названием. Оружейный и кузнечный магазин, которые он надеялся посетить, могли бы и подождать.

Лоэнгрин тихо кивнул. Нет, он был мужчиною, но нагота Василька смущала его не больше наготы полевых цветов, как и он сам перед ней не смущался своей. Она же была из фейри - волшебных людей, сказочного народца. В мире Нимвеген - откуда он был родом, мира рыцарских легенд и фейских мифов - и там знали истории о Королеве Фей, что приманивала к себе смертного, покорив своей красотой, только уж больно велика их инаковость. От таких морганатических браков не рождалось ничего, кроме усиливающейся чуждости, и в конце концов такого "мужа" изгоняли обратно в человеческие земли, где тот мог обнаружить, что прошли сотни лет с его ухода.

Сейчас же он был удивлён. Феи нечасто давали своё слово, и, коль чаровница настолько серьёзно отнеслась к делу, то следовало и ему. Лоэнгрин - теперь уже добровольно, не принуждённый мерзким заклятием! - опустился на одно колено и выговорил:
– Я принимаю твою клятву, Василёк Освобождённая Узница, и клянусь сопровождать тебя в бою и мирной жизни, дождю и непогоде, днём и ночью сопровождать тебя, пока ты не возьмешь мою клятву или не обратишься против меня и тех кого я защищаю. Лоэнгрин Зелёный Рыцарь, прозванный Датхораном, сказал!

После чего он встал, направил свое копьё на северо-запад, и сказал:
– Вот в той стороне тот, кого я призвал - и позволь сказать в третий раз, он не был моим другом! - указывал местонахождение Богини по имени Матерь-Утроба. Я думаю, если идти туда час-другой, сумеем достичь ещё до заката. Если же нет, то я знаю один обряд, дарованный Древними... он необычайно могущественен, но сложен, и может быть использован лишь раз, связав меня со всей природою поблизости. А что бы ты не говорила, даже искаженные, они ответят на запрос паладина.

Кровь в дереве была совсем не к месту. Как и шепоты, как и отвратительные споры. Фея очень хорошо знала многие деревья, и могла с уверенность заявить:

- Природа испорчена! - Василёк всхлипнула, отлетая подальше и стараясь не смотреть на тошнотворный вид - Деревья и животных заразили ужасной скверной! Демоны! Изверги!

Фея была так шокирована увиденным, что чуть не врезалась в Лоэнгрина на полной скорости своих подрагивающих от страха крыльев.

- Иех! - Василёк резко затормозила, но голова по инерции все-таки стукнулась о плечо багбира. Фея уже хотела выместить свои переживания на внезапно возникшем крупном мохнатом препятствии, которое так глупо расселось на пути, но вдруг вспомнила слова... Как же его там звали... Точно - зеленого рыцаря, рыцаря фей. Так он назвался. Грех набрасываться на тех кто так почтительно приветствует фэйри, поэтому Василёк просто высказала все что сейчас роилось в голове, без всякой злости:

- В следующий раз смотри куда садишься, а то случайно превращу тебя в кролика. Неважно - фея взглянула прямо в желтые глаза этого медведеподобного существа. В них не было ярости, но было разумное внимание. А еще багбир был настолько велик, что порхая над землей глаза феи были ненамного выше, даже несмотря на то что мохнатый рыцарь сидел на земле.

- Ты видел, видел?! - по движению глаз фее показалось, что и ее, и дерево багбир мог заметить даже в темноте - Природа отравлена. Кто-то сшил зверей и проклял невинные деревья! Объясни мне, что здесь произошло? - фея подлетела ближе, чуть не задевая лицо багбира быстрыми взмахами крыльев и обеими руками попыталась потрясти его плечо - Прошу тебя, хоть ваш бессмертный и отошел, даже обычный рыцарь должен что-то знать!


Лоэнгрин широко улыбнулся. Затем ещё чуть шире, показав длинные, звериные клыки, и прижал к себе фею мохнатой лапой. Нежно, чтобы не смять хрупкие крылья, и скорее обозначая приязнь к этому странному существу, чем беря её в настоящий захват.
– Она не "сшита" – спокойно ответил он – это химера. Она от природы такая. Когда-то давно к такому изменению имели отношение демоны, но сейчас они рождаются такими. Я их видел.

– Тоже и с деревьями – Датхоран сделал широкий жест рукой, как бы обводя красновеющие багровым грибы, кровоточащие деревья, и само землю вокруг – возможно они такими рождаются тоже? Из семени, выношенного в кроне, заронённого в землю. Разве это плохо, что Природа так по-разному выглядит в разных краях?

Багбир поднялся во все свои семь футов, и оперся о копьё как на посох. Ему не больно-то понравилась идея Освобождённой о превращении его во что либо, даже в мирное существо вроде кролика, но сражаться с той кто сейчас возможно спас его жизнь, и вдобавок был похож на человеческого ребенка, было нелепо:
– Ты хочешь убить их вождя и стать вождём вместо него? – с любопытством спросил он монаха – это хорошая идея, добрая, если у них в чести рабство и использование разумных как собственных игрушек. Желаю тебе всей удачи Тиморы, что найдётся у неё в закромах!
И он отсалютовал копьём воинский жест приветствия.


Гритл лишь ещё раз хмыкнул исчезая во тьме пещеры


– Василёк – с той же нежностью обратился он к хрупкому созданию – я и сам почти ничего не знаю, только то, что мне сообщило то существо из плана Леди Боли. Но, возможно, я сейчас смогу призвать собственного друга, который поделится своими секретами и советами. Идём в лес?


Фея задумалась над словами багбира. Объятия ей нравились, к тому же рука оказалась мохнатой и теплой. Отстранившись, она наконец почувствовала всей кожей настоящий холод царивший вокруг. Вопрос одежды теперь стал принципиально важным, однако в любой момент можно было разжечь костер магией, поэтому пока стоило поговорить с таким дружелюбным великаном.

- Природа выглядит по-разному, но настоящая она только в Царстве фей. Тебе, мохнатый, этого не понять - Василёк грустно вздохнула - А вот я понимаю. Видел бы ты леса, что длятся целую вечность, где можно порхать под великими кронами, и слушать ручьи, и поляны с цветами самых прекрасных ароматов. Встречал ли ты хоть раз цветок пахнущий как пирожные? Я вот находила, целую поляну! В мире смертных ничего подобного не увидишь. Как и химеру, обычно... Так и знала что это ужасное порождение демонов, и эти деревья. В моем мире такого не бывает!

Василёк понуро опустила голову. Родной мир так близок к материальному, и так далек теперь. Где-то его теперь найти, как отыскать путь? Люди называют такие места домом. Однако вряд ли то существо отпустит фею так просто, раз уж ее втянули в эту сделку, освободив из лабиринтов Леди Боли... Леди Боли?

- Постой... Так тебя тоже спасли из лабиринтов этой карги? В обмен на сделку? - Василёк от переполнивших ее эмоций начала с большой скоростью летать вокруг Лоэнгрина, выглядывая то из-за одного плеча, то из-за второго. Длинные зеленые волосы от ветра и машущих крыльев разлетались из стороны в сторону, не сильно мешая обзору, но раздражая, поэтому фея их машинально поправляла.

- Знаешь что? - Василёк наконец приостановилась напротив багбира и теперь порхала на месте из стороны в сторону - Ты мне нравишься. Выглядишь конечно жутко, но речи ведешь достойные зеленого рыцаря. У тебя есть друг, и у меня тоже есть друг, только он куда-то подевался - Василёк чуть-чуть улыбнулась - Так что давай пока ты будешь за него, хорошо?


– Благодарю за предложение дружбы и покровительства, Василёк Освобождённая Узница, и рад разделить с тобою путь – церемонно произнёс паладин.
Затем, когда она устраивалась на нем поудобнее, Лоэнгрин незаметно хмыкнул. Миниатюрная фея на плече весила даже меньше, чем казалась на вид. Он мог бы тащить её целые мили, даже, вероятно, не становясь заметным для местных хищников, которые вполне возможно могли бы быть и покрепче химеры.
Багбир промахал правой рукой с копьём вслед уходящим спасённым женщинам и бывшим минуту назад союзникам, шепча про себя молитву Богам о благословении их пути.
– Знаешь, – начал он беседу с феей, целеустремлённо шагая через лес в противоположную сторону, и мягко постукивая копьём о плотную землю – один рыцарь, о котором я слышал, все же побывал в Царстве Фей. Он считал, что его чудовищный вид - это проклятие, некое уродство, которое делает его жизнь бессмысленной, и хотел отнять её у себя. Но его спасли, и на совете Архифей и Лесных Богов сказали что это - лишь новая возможность. Возможность жить в служении. Тогда-то он и увидел страну Фей, и всю её красоту.
Поразмыслив, Лоэнгрин посчитал что уже сказал слишком многое, и замолк.
Затем, буквально через пять минут, они дошли (и доехали) до небольшой поляны. Над головой серело небо, укрытое облаками, странные покрытые грибами деревья же вроде как расступились, показывая кругом побольше пространства.
– Жди пока здесь – он ссадил фею на землю около корней большого дерева, и решил подбодрить её – скоро ты увидишь настоящий полет!
Он прочертил на земле кинжалом неровный, но весьма обширный круг, воткнул оружие в его центр, и сел скрестив ноги и положив копьё на колени, перед ним. Затем он запел что-то непонятное на звучном, торжественном языке.
Пел он долго, иногда тише, иногда громче, наконец, когда зуб-кинжал засветился, он воскликнул:
– Veni, veni, vocare te, Jin-Jun a regno yei!*

– Как же я тебя возьму – огорчился Лоэнгрин, хотя и попытался не показывать виду – зачем же тебе муж, который сегодня здесь, а завтра - через сто миль, в лесах по воле Богов? Скажи мне, Муга, как сделать, чтобы вас не наказывали, помогу чем смогу.

Отойдя от выздоровевшей Лэсы, он с благодарностью наклонил голову, приняв от орка клык-кинжал. Да, применить его к шкуре химеры пока, без обыкновенных инструментов, о которых беспокоилась девушка-человек (нет, себя паладин тоже причислял к роду людей, но в уме именовал её так, чтобы отделять от аборигенок) придется несладко, но, возможно, у её племени найдется одежда получше шкур. Возможно, если им очень повезет, то и доспех.

Увидев носившуюся туда-сюда фею он замер, а затем... опустился на оба колена. Аккуратно положив копье на землю, он начал подзывать фею рукою, осторожно проговаривая:
– Привет тебе, Освобожденная Узница. Узнай, перед тобою зелёный рыцарь, рыцарь фей. Не откажи, дочь Летнего Двора, разделить мне с тобою пищу и беседу.

Нори очнулся от громких звуков. Подняв голову кверху, он с удивлением обнаружил гарпий, уволакивающих одного из его друзей, притом ещё и сородича.
– Ну не тут то было! – заорал он, раскручивая пращу – я тебе покажу каково это - таскать гномов, точно сало на вилке!
И камень полетел гарпии прямёшенько в глаз.

– Какое интересное место! – оптимистично воскликнул Нори – жаль, художников среди нас нету, запечатлеть изображение себя на этом знаменитом месте! Предлагаю здесь лагерь и разбить, чего дальше ходить, ноги тревожить.

В дверь таверны сперва громко постучали, затем она без скрипа, тихонько открылась.
Внутрь вошёл гном - невысокий, бородатый, укутанный против непогоды в чёрный плащ. На его плече сидел ворон, и осматривал посетителей бусинками глаз.
– Хоу-хоу – помахал он рукою собравшимся – есть ли тут добры люди, собирающиеся в поход в Чащу? Опытный гном, исследователь и искатель, рад будет им помочь!

– Хм... – гном внезапно щёлкнул пальцами, и между ними прострелила коротенькая искорка, сразу же обернувшаяся клубом дыма. Ворон раскрыл клюв, и закричал:
– Вставай! Беги! Пожар! Враги!
В следующую секунду бродяга накрыл птицу ладонью, и обескураживающие улыбнулся следопыту:
– Простите, собственного имени оно не имеет. У животных это не так работает - они знают как кто пахнет, и чем занимается, а концепция имён значения для них совсем не имеет. Меня же зовут Нори. Нори Скальссон. Было интересно познакомится с вами, Нимурель, может, позже расскажете историю, как вам удалось подчинить своей воле могущественный разум эльфа?

Черепаха смерила фирболга взглядом, равной приберегаемым от проснувшихся неведомо во сколько на тяжёлую, безрадостную работу, так равно - для тяжело помешавшихся безумцев, и мрачно процедила.
– Нет, не правда. Сейчас ночь.
После чего уставилась на управляющего. Всю ночь дух Ядлы блуждал по бескрайней пустыне, которую заливал беспощадный свет с небес, обратившихся будто в сплошное Солнце. Но в сон она вступила, выдохнув до этого свою жажду сражений, поэтому божественная энергия не ранила её разум, а лишь безжалостно-ярко отчеркивала мысли, раскрывая и углубляя таланты варварши.
Вот и сейчас она уставилась слишком проницательным взглядом на тритона, и произнесла:
– Приветствую. Я глава группы, кхм, Пленскайп. Чем можем служить?

– Мудро – в полупоклоне согласился бард, и, развернувшись, позвал Кристину – леди, позвольте предложить вам покинуть эту тесную подсобную комнату. Я вижу, здесь присутствует наш добрый жрец и соратник Рокгар, он позаботится о, кхм, непричинении чрезмерного вреда пленнику, да, Рокдар? – он послал выразительный взгляд в сторону дворфа, и продолжил обихаживать паладиншу – а пока озаботимся более важными вещами - в том числе и вашим вопросом.

Вернувшись в комнату, эладрин коротко порылся в своем сундучке, и затем достал из него бутылочку чернил, письменное перо, и три листа девственно-чистой бумаги. Разложив их перед собою, Эвеллин заговорил:
– Этот лист - о вашем деле с пропавшим паладине Ордена святой Анны, Елене Бетелл. Что вы слышали о ней в последний раз? Где её видели в последнее время? Почему вы считаете, что наше братство располагает большими возможностями и знаниями о её местонахождении, чем ваш уважаемый Орден?
– Этот – рука воина в плотно облегающем, "змеином доспехе" указала на следующий лист – о вашем поклонении самОй Анне, известной среди эльфов как Инанна. Какие требования она налагает на вас, своих чемпионов? Каким аспектам покровительствует? Как является, и вообще заботится о простом почитающем её народе?
– И третий – тут "солнечный эльф" сделал эффектный жест в воздухе, крутанув перо против часовой стрелки – сражали ли что-либо змееподобное? Я не имею в виду сразу виверну или василиска, может и что попроще. Просто у меня уже готовы несколько строчек о будущих подвигах в балладе нашего отряда, и сраженный оружьем змей неплохо укладывается в неё!

– Четырём что они закажут сами, по своему вкусу – строго поправила черепаха, и начала вертеть головою по сторонам.
"И куда, спрашивается, мне класть деньги? – подумала она – Пробить стенку в этом аквариуме и накидать в воду?"
Но выход из положения нашёлся куда раньше, к счастью всех присутствующих. Ядла увидела небольшую, заполненную водою посудину, и щедро насыпала в неё золотых и платиновых монет.
– Остальное в рассрочку, за нас поручился Хельган – сказала она практически дружелюбно, ну, для тех, кто её знал.

Некоторое время спустя...
При первом же луче морозного утра, раздался негромкий стук в дверь. Он звучал приглушенно, и немного металлически, как если бы удары наносились металлической рукавицею.
– Здесь ли находится называемая Маришкой? – прозвучал знакомый по прошлому дню ангельский голос.

Хозяйка дома в коим Маришка сейчас находилась вместе с братом, открыла дверь гостю, что нагрянул раним утром. Поприветствовав Нефилима женщина проводила его к комнате травницы. Девушка как раз проснулась и вместе с Витеем готовилась к завтраку. К облегчению белокнижника мальчишка практически полностью оправился от болезни. Румяный и бодрый он разговаривал с Маричкой, подбадривал ее, что теперь все будет хорошо. Что заживут они как прежде и местные их простят, он Ветяй сделает для этого все и не даст сестру в обиду. Травница ласково смотрела на него, слегка улыбнувшись гладила по голове. Однако в глазах ее была печаль, которая не укрылась от Рыцаря.
Нефилима она встретила с тревогой, а узнав о желании поговорить, попросила брата помочь хозяевам их приютившим помочь с делами.
– Что, что? Вы от меня хотите. – Произнесла она, пытаясь сдержать дрожь в голосе.

Нефилим немного наклонился, чтобы встретится прорезями в шлеме с глазами травницы. Хотя сам закованный в доспехи воин немного стыдился этого, но, лишенный многих чисто человеческих эмоций, получал небольшое удовольствие от их наблюдения, анализа и последующей каталогизации. Сейчас он сложил вместе ладони, словно в молитвенном жесте, и произнёс:
– Травница Маришка. Я пришёл чтобы забрать тебя в экспедицию по Тайному Лесу.
В его тоне не звучало ни доброты, ни жестокости, лишь ангельское непоколебимое спокойствие, словно "вестник перемен" не собирался раз и навсегда разрушить привычный уклад жизни деревенской девушки.

– Нет, нет, нет! – Громко и с удивлением протянула Маричка.
– Я никуда с вами не пойду я не оставлю Витея одного!

Тут уже с удивлением поднялся Нефилим. Похоже, именно такого ответа он, умудрённый книжными знаниями, не ожидал больше всего.
– Разве тебе предлагается выбор? – спросил изумленный рыцарь – твоя жизнь начала принадлежать лишь тебе, с того момента, как я искупил её? И более того - как и жизнь того кого ты называешь Витеем была искуплена нашею группой, Победою Миробара?

Маричка было открыла рот, но ни звука с уст ее не сорвалось. Поджав губы и опустив мокрые глаза, она произнесла:
– Я все поняла. – Девушка посмотрела в прорези для глаз в шлеме Нефелима. - Безмерно благодарна вам и всему отряду за спасение наших жизней. И как я и обещала отныне мое тело и разум принадлежат вам. – Она сделала паузу собираясь с мыслями.
– Прошу! – Маришка взяла Огму за латную перчатку тонкими девичьими руками и посмотрела в глаза.
– Разрешите попрощаться с братом. И еще можно увидеть ваше лицо?

Если вглядываться в глазные прорези близко - находясь слишком близко к аасимару – можно было бы разглядеть белые, полностью лишенные зрачка глаза, переливавшиеся цветами словно ценный перламутр.
– Одна просьба, за один раз – ван Огма отступил на один шаг, впрочем, не снимая от себя руку – можете попрощаться. После - идём.
И отвернул в сторону свой шлем.
Несмотря на то что он не родился человеком, в такие моменты Нефилим мог пожалеть о том, чего его лишили монахи Ордена.

Всё время "полета" варвар, по непонятной причине даже для себя, причине, смеялся.
Он видел, как подкинувший его дракон издыхает, оказавшись на земле. Значит, хоть что-то в своей короткой, жестокой и наполненной воровством жизни Кхал сделал правильно.
Где бы не находилась его душа, теперь она могла пребывать с достоинством.

Раздались звуки, будто с большой высоты уронили что-то хрупкое, вроде кусков горного хрусталя, и начали методично крошить их металлическим каблуком.
Это Нефилим смеялся.

Сначала он был в полном смущении от слов того, кого назвали Одином - перебинтовывать раны ведь не нужно тому, кто силой Семи Небес сводит вместе концы порезов и исцеляет язвы руками, источающими свет. А про "использование в качестве живого щита" - Нефилима нередко пытались использовать, в основном нечистые на руку люди, чтобы он "порешал" за них некоторые бандитские тайные проблемы - которые разумеется шли врозь с тайными целями самого аасимара.

И тут такая сцена. Жадность исчадия, очевидно, перекрыла свойственный подобным тварям разум, особенно же соображения скрытности. И так же видно было, кто из присутствующих мог называться господином этого создания - если не имел места более темный договор.
О сути которого рыцарю никакого дела не было.

Отсмеявшись, он подошёл ближе к Капитану Алфи, и сказал:
– Что не так с тобой, бес? Эти деньги не твои. Это деньги не твоего лорда, и даже не для каждого из нас. Это дар города для снаряжения экспедиции, и они должны пойти на выживание каждого её смертного участника – повернувшись, рыцарь коротко кивнул паладину и спросил – ваши слова о защите города благородны, и, пожалуй, вы тот кому следует доверить бОльшую часть суммы. Нам будет необходима еда, и более чем на неделю, топоры, верёвки футов сто, фляги с маслом штук шесть, алхимические принадлежности для зелий, хорошо написанная карта территории, сани для груза и нас самих, крепкие северные олени для саней, теплая одежда для нас и – корооткий жест в сторону импа – его. И прошу выделить 200 монет из этой суммы на магические реагенты и свитки из самых простых. Мы с господином Героном... пройдемся.
И положил тяжёлую, но тёплую латную перчатку на плечо чародею.

Нефилим стоял в углу молча. Он, закутанный в меховой тяжёлый плащ и облачённый в полный доспех цвета сапфира, отклонил от слуги и предложение сесть на удобные диваны, и выпить ароматного вина, и подавно снимать тяжёлый шлем. Делал он это осознанно, и из желания сохранить мозг незамутненным запретил себе эти простые удовольствия. Да и после. Употребление лишнего приравнивалось к греху, и монашество рыцарей скорее бы распалось, если бы каждый его участник не поддерживал сам в себе аскетичность и дух веры.
А складывалась беседа с самого начала чрезвычайно удачно. Логично, что местные не могли указать точной проблемы Тайных гор, раз уж и могучие волшебники Ордена более века назад не сумели сказать, что же это было такое.

– Оплата является полностью приемлемой – раздался из-под забрала сладкозвучный, уверенный в себе голос, и за исключением прочих эпитетов его можно было бы назвать "ангельским" – пяти тысяч золотых вполне достаточно. Никаких дополнительных сведений я не попрошу, и не задам вопросов, кроме как где укрывается неопознанное явление, и будет ли снаряжена с нами экспедиция, чтобы помочь отыскать его?

После этого рыцарь посмотрел на вытянутую к нему руку капитана так, будто это был самый неожиданный предмет в его жизни, и затем словно что-то вспомнив, пожал её.

Никатор громко вздохнул под своим новым шлемом.
Так тяжело - расставаться с товарищем, с которым бок-о-бок проходили бои, и тебя связывали дружеские узы. К слову, о них.
Антипаладин протянул руку в тяжелой стальной варежке, и гулко произнёс:
– Долг верни. 75 монет.

– Дорога, сокровищ – завопил ворон, вспрыгивая на землю под двумя упавшими деревьями – здесь, как осмотреться, мрачные все лица, лишь монеты, злата пере-звон!
С этими непонятными словами он вдруг начал рыть землю то лапками, то островерхим клювом, иногда искоса и хитро поглядывая на монаха и окружавшую его компанию, будто подстрекая их присоединиться к его работе.

– Заням тут думать, понимать что-то – заворчал дварф, перехватывая боевой молот – тут делать надо! Уже много времени прошло, так мы опоздаем! Делг прав, "и да сойдут Протемнённые в Пещёры Глубокие, ибо в камне наша крепость, вера и опора"! – процитировал он что-то, и принялся, в свою очередь, помогать союзнику, тоже изо всех сил долбая дверь.

– Совсем со мной не разговариваешь – упрекнул бес монаха. Во время его благочестивой молитвы он держался несколько поодаль, а как только Яков перестал, то сразу, невидимкой, сел на его левое плечо и принялся шептать – а разве Баффун тебе какое плохое зло сделал? Наоборот, уберегал, развлекал, советовал тебе! Вот и сейчас. Вы же ищете девушку, дочь герцога, даму-в-беде, тебе следует использовать все доступные возможности, чтобы спасти её и её душу. Почему бы не попросить о разведке Баффуна? Он поможет!

– Возможно, это были просто черви – пожал бронированными плечами Никатор – или местные рыбы. А то, что его убило, могло уйти сотни лет назад. Старые кости могут сохранятся на удивление долго.
Покачиваясь под тяжестью двух рюкзаков, антипаладин присел на корточки, отстегнул бурдюк, и принялся наполнять его свежей, прохладной водой.
– Да все может быть, в целом – ответил Алкэус Авроре – Если там и правда золото - сплавай, монах, посмотри. Найдешь чего, вылавливай, будет как бы дополнение к той награде, что обещают нам по окончанию патруля, а я пока кое-что интересное расскажу.
– Глубоко-глубоко, в недрах Подземных озёр, обитают аболеты. Эти аберрации, похожие на смесь осьминога и рыбы, обладают острым интеллектом и нечеловеческой магией. Их разум может вскрывать чужие, словно боевой меч колет глиняные горшки, а слизь с их тел отравляет саму воду, в которой они обитают. Более всего же они ненавидят Богов, и всё, что с ними связано, так как они были прежде Них самих, правя в первобытном океане. Правда, занятные существа?

– Разве только ведун может знать что-то? – прошептал украдчивый голосок около головы Плачивого – Нет, не беспокойся, здесь всего лишь твой старый друг, Баффун! И он знает - мертвецами владела отнюдь не наша магия. Ну, может, и человеческая, но он имел в виду бесовскую. Её там ни на мой укус не было. А оружие то возьми-возьми! В следующий раз столкнёшься с уже мёртвыми, что делать будешь? Второй раз Баффун тебя уже не спасёт! То есть, он попытается, но шансов не так много. А присягу "не брать оружия" ты не давал, лишь "не отнимать жизнь", а у мертвецов и и оглушенных хорошим ударом она и так не отнимается, верно? И лекарский инструмент возьми для комплекта, одним лечить, другим калечить, хех!

– Ну чего ты делаешь, придуроооок!!! – завопил Баффун, увидев странные телодвижения жреца.

Нет, ну надо было единственному в компании, не носящему из религиозных побуждений ни брони, ни оружия, вот так смело натравливать на себя нечисть, вдобавок обязывая их "творениями бесовскими". В то время как бес был уверен, что тут он совсем не при чем!

Как был, в сотне фунтов над землёй, чертёнок заложил крутое пике вниз, и, с хлопком став видимым, запустил среднему из троих зомби скорпионов хвост в загривок. Это должно переключить их внимание, наверно, и помочь сбежать самому монаху.

– Какие глупые ящеры – фыркнул Баргестр, налегая на бревенчатые лавки – вот мы, дварфы, всегда знаем, что нельзя! Оставлять! Одну баррикаду! Без стрелкового прикрытия! ЭХ!
И с великанским усилием он выломал препятствие, освобождая путь подобно небольшому, но крайне упорному тарану.

Бес шарахнулся от крестного знамения, но недалёко, и вскоре опять сел на плечо монаха, дрыгая там ножками.
– Чего так неприветливо со старым товарищем? – упрекнул он Якова – даже не поздоровался! А ведь мы будем вместе, долго, наверное, даже и до самого конца! Ведь ты помнишь то поле боя, верно? И в путешествии столько много несчастных случаев... хотел бы ты оградить от них других, верно?
...

Терпеливо (а ждать, несмотря на свою огненную природу, исчадия умеют) дождавшись, пока все огласят свои заказы, Баффун последовал за Ивором, и оставшись наедине с человеком, невидимка громко произнёс:
– Монаху Якову, под прозванием Плачивый, выдай молот, или же хорошую дубину, иначе будет горько тебе когда он пострадает от рук разбойничьих.
Этот хитрый план черт выдумал, поскольку суеверный крестьянин (или кем там был Ивор, на него Баффун удобно структурированной папочки не имел) испугался, и снабдил бы монаха оружием, а там уж его черёд уговорить подопечного этим оружием воспользоваться, хоть для защиты друзей, хоть разочек.
И тогда он его! Хи-хи!
...

Отхихикав, про себя разумеется, своё, Баффун опять принялся за дело. Он подлетел к бритой макушке монаха, и прошептал ему:
– Я покидаю тебя, но не беспокойся, совсем ненадолго! Просто осмотрю покои пропавшей дочери вашего маленького герцога, пока остальные дуболомы не успели наследить, и всё будет в ажуре! Пока-пока!
И полетел, часто взмахивая крохотными крылышками.

Бес проникнул в таверну самым первым. Вообще, ему хотелось на ночь подоставать спящего, но монах сумел укрытся в святилище, в которое самому исчадию доступа не было.
Чтобы компенсировать это, Баффун испортил хозяйскую сметану, подточил крысиными зубками деревянные ножки стульев (все, до которых дотянулся, прежде чем его могли бы заметить или огреть метлой), и, наконец, обратился в паука, наблюдая за ранними пришельцами.
Да, это заняло целую кучу времени и сил - завлечь его монаха в путешествие. Исчадие поспорил бы даже душ на десять, что даже сейчас Яков пребывает в замешательстве, неуверенный в том, как сюда попал.
Но возможности открывались замечательные! Искушение золотом, положение самого монаха в отряде, наконец просто-напросто дух приключений - все это заставляло беса чувствовать себя на вершине той мусорной кучи, которой называлась жизнь смертных.
И, когда Плачивый вошёл в таверну, из угла его встретил внимательный взгляд восьми красных глазок, единовременно подмигнувших ему

В Титанфолле царило беспримерное оживление.
Действительно - не всякий день, пусть даже в один из крупнейших городов ихийской расы, прибывают четверо могущественных героев одновременно!

Аврора Койлег, слава о её подвигах летела впереди ездового грифона, на котором она прилетела в летающий город. Сотни послушников и священных воинов были бы рады умереть по слову её во имя Койоса - или ради взгляда её прекрасных глаз?

Грим, Странник во Тьме - чьи деяния были окутаны темнотою и тайной. Известно было только то, что там, где появлялась наибольшая нужда в истребителях нечисти, почти мгновенно оказывался и этот охотник, принося отмщение и смерть.

Флау Варун, с некоторой стороны, был таким же скрытным, хоть и по другой причине. Но сейчас он мог с радостью принимать плоды любви народных масс. Его встречали с особенной радостью, хоть и не малым трудом - одну его черепаху поднимать в воздух пришлось четверым магам!

Эти люди, сопровождаемые процессией из граждан и волшебников-ихийцев, шла вперёд по белокаменному городу. Да, не зря его строители заключали договор с самим Япетом, поднимая строения в небеса. Титанфолл зачаровывал своей красотой, держась наравне с облаками, отливая светом золотых куполов в лучах Сияющей Колесницы.
Продвигаясь так вперёд, они дошли до мраморной высокой часовни, на которой была установлена статуя Бога в усеянной глазами мантии, с завязанными вокруг собственных глаз повязкой.

Там их встретил высокий черновласый мужчина с небольшими тщательно скрываемыми проблесками седины, в изящном и ухоженном одеянии, сером с золотом, подходящему скорее аристократу чем могущественному волшебнику. Он выступил вперёд и склонил голову перед искателями приключений.
– Я рад слышать, что согласно словам наших прорицателей и гадателей, разношерстная группа собралась, дабы спасти мир Чаши от разрушения, угрожающего ему с самого ядра Порядка. Для этого вам предстоит совершить немало выдающихся деяний, которые по плечу разве избранникам самих Богов, которыми вы являетесь. Наши лучшие - а когда я говорю "лучшие", это означает лучшие во всем мире - волшебники готовы мгновенно отправить вас в любую точку телепорта любого города на континенте. Скажите же, не было ли вам указаний, где искать Восемь артефактов, и в какое место вы направитесь сначала?

– Ты стал моим врагом куда ранее – прорычала черепаха. И затем добавила – и я - женщина! Скольким идиотам надобно рассказывать об этом!
В ярости варварша мазнула молотом об шипастое исчадие...

"БОГИ УМИРАЮТ ТОГДА, КОГДА В НИХ ПЕРЕСТАЮТ ВЕРИТЬ. ПАМЯТЬ НЕ ИМЕЕТ НИКАКОГО САКРАЛЬНОГО ЗНАЧЕНИЯ."

– Что ты сказал – из-за внезапного пробуждения черепаха сказала это вслух.

"ГОВОРЮ, ЧТО ЖРЕЦ ЭЛЬДАТ НЕПРАВ. ВО МНОГОМ ВООБЩЕ, И О БЕССМЕРТИИ В ЧАСТНОСТИ. БОГ УМИРАЕТ, ДАЖЕ ЕСЛИ ТЫСЯЧА АТЕИСТОВ ЗНАЮТ ИМЯ ЕГО.

– Послушай, сейчас происходит что-то странное. Лучше покажи, что творится сейчас.

ОХОТНО."

И картина последних минут мгновенно пронеслась перед глазами Ядлы.
Она широко их распахнула, встала на нижние лапы, взяла свой молот и щит, и улыбнулась.
Щербатой, зубастой, в шрамах от битв.
– Пусть отбирают у моего мёртвого тела, если получится! – рявкнула она, в то время, как угли-глаза загорались белым пламенем – СМЕРТЬ НЕ СТРАШНА МНЕ!

– Я видела, как умирает Бог – просто сказала Ядла – во вселенной царит Зло. Все что может смертный - сохранить свою свободу. И то это может не каждый.

Она немного помолчала, перевев глаза с доедающего остатки рациона фирболга на горящий костёр, и затем вновь нарушила тишину.

– Ты не сказал "да", но и не отказался прямо. Это означает, что ты согласен. Слушать тебя будут, я могу хоть поклясться в этом. Сейчас я перечислю Правила - заповеди, которые должны помочь нашей группе сохранится и преуспеть, и которые также примешь ты, когда - если - вступишь, для дружеского взаимодоверия.

– Первая: не присваивать себе общего. Все золото, магические предметы и медные пуговицы должны распределяться равно между всеми, чтобы не было битв из-за наград. Если кто возьмёт себе предмет, то аналогично он вычитает его сумму из своей доли в сокровищах.
– Вторая: не задирать и не подковыривать другого. Выяснение отношений посреди подземелья прямо ведёт к резне и, соответственно, гибели и нейтральных участников. Поэтому, все терпимы друг к другу.
– Третья: сам погибай, товарища выручай. Если в одной вашей руке зажат канат от летающего механического судна, полного сокровищ, а на скале поблизости висит из последних сил соратник, выпускаем корабль и идём спасать. Нет ничего хуже чем бросать своих в беде, и боевой дух от этого может схлопнутся с таким звуком, что группа разобьётся. Бывало иногда и насмерть.
– И Четвёртая заповедь: слушаться Ядлу в той степени, какой это не противоречит всем вышеперечисленным Правилам.

– Если ты со всем этим согласен, и вступаешь в отряд, то ложись спать. Я буду караулить первую четверть, ты вторую, затем буди Меллу для третьей стражи. Она разбудит Деуса, что, впрочем, не твоя забота. На рассвете выдвигаемся в Библиотеку.

Сказала - и замерла, словно статуя, направив свой взор на бывший ранее дверью проем, откуда тянуло холодом ночных улиц Сигила.

Последнее время, пока они аккуратно вплывали дальше, вглубь руин, волшебник перестал грести, сосредоточив своё внимание на творении заклинаний.
"Фокус", как назывался этот несложный трюк, занимал всю концентрацию, зато сотворенная дроу светящаяся фигурка пищала и шумела, словно настоящая птица.
И как бы Трюнвольт внутренне не кривился (и внешне тоже насупив брови), считая иллюзии уделом беззубых эльфийских магов, эта пародия на иллюзии вполне эффективно сработала.
Поднимая повыше полы своего одеяния, огляделся, и тихо шепнул:
– Даже я почти не вижу в этой серой мгле ни зги. Паладин! Иди на мой голос, и я изменю тебя так, чтобы ты, человек, наконец прозрел.

Адальбрехт, последний, долго молчал, глядя на собирающийся люд. Наконец, как собралась толпа, сказал:
– "И Бог, наш создатель, сказал: "Прокляну". И проклял…". Великая сила на лжекороля вздымается. Чую, не устоит он.

С громким стуком главная дверь отворилась, и в неё вошёл Тариол.
Яркий, белых цветов костюм, похожий на карнавальный защищал его от жары. При каждом шаге жрец издавал тихое звякание многочисленных кольчужных колец. На левой руке в боевом положении укреплён металлический, раскалённый от солнца щит.
На поясе закреплена булава, бросающая звёздные отблески на окружающих людей. В уголках губ виднелась тонкая улыбка.
– Вальтер, друг, похоже это то место, которое мы искали! – весело кричит он – не здесь ли нашёл себе пристанище маг Абдель?
Махнув правой рукою, полуэльф предоставил на всеобщий обзор плакат с надписью:
Для поиска сокровищ в заброшенной крепости и совместных приключений требуются воин, клирик и вор. Обращаться к упитанному магу за дальним столом.

Проморгавшись от энергетического взрыва, первым делом Дакойо поспешил к Нако. По счастью, та осталась цела - все атаки зомби были отражены непревзойденными навыками солдата, которым она была.
Сейчас же фиолетовый скиттмандер отправился к мостику, и как Нако закончила, тихим голосом проговорил:
– Квонкс, а может, удастся наладить двухстороннюю связь с населяющим это местом дУхом? Мне кажется, что Газигаз и я сумели бы уговорить его не считать нас угрозой, а напротив, заставить его образумиться.

Трюнвольт удивленно вскинул вверх брови.
– Так ты не только пудрится умеешь? — обратился он к прекрасной волшебнице – я-то грешным делом думал, ты дипломат, или бард какой-то. Хорошее заклинание, так держать!
Вокруг его головы вновь собралась фиолетовая туча, из которой почти мгновенно конденсировались три магических дротика. Повиснув над плечами мага, они по очереди, как будто дворфу требовалось прицеливаться каждым из них, выстрелили в находящегося почти вплотную врагу.

Плезиозавр, воспользовавшись остановкой насыпи, уже начавшей разваливаться, совершил стремительный нырок в воду. Выбравшись под врагом, он с силою попытался сомкнуть на нем челюсти. Древнее рептилье воплощение явно жаждало крови... или чего-бы то ни заменяло жизнь у огоньков.

Шаман людоящеров, в свою очередь, решил помочь человеческому чемпиону. Прыжками приближаясь к цели, он обошел её с фланга, и, обеспечив удобную возможность для атаки, принялся терзать блуждающий огонёк когтями и зубами.

Дакойо набрал воздуха в легкие, и развел в разные стороны лапки, восстанавливая свою связь с звёздной Вселенной.
Разнообразный мусор, включавший в себя смятый лист пластика, слетевшую с волос Квонкс гайку, и прочий находящийся в отсеке хлам, внезапно сформировал вихрь, напоминающий микрометеоритное облако.
Священнослужитель Ибры указал вперёд себя посохом, и сформировавшийся "небесный" объект обрушился на киберзомби.
– Друзья, деритесь аккуратнее – воззвал он, особено обращаясь к яростной в бою Нако – мы всегда сможем найти ещё врагов, но не можем потерять друг-друга!

Фьюверс втянул шест внутрь, и бросил управление, не опасаясь за управление лодкой в стоячей воде, и, приняв героическую позу, сказал:
– Все кончается смертью. У всех. Кроме меня!
С этими словами солдат выхватил топор, и принялся кромсать отвратительный язык чудовища, разбрызгивая вокруг импровизированные ливни ихора и куски плоти.
И столь сильна была его ненависть, сколь сильнее рубила секира.

– Хотелось бы узнать, что это за слухи – Трюнвольт снял с пояса и открыл огромную книгу, звякнувшую металлическими страницами. Написанное в ней равно походило на математические упражнения, снабженные комментариями на дварфийском и драконьим языках – например, я потратил немало времени совещаясь с весьма сведущими людьми - и никто из них не смог поведать о вашем - и нашем - противнике ровным счётом ничего. Поэтому, ваше величество, или кто-нибудь из ваших слуг, кого сочтёте нужным, расскажите все о этом чёрном "Бархате", включая слухи, байки и сказки. Прошу прощения за религиозные ритуалы, что я буду исполнять, они понадобятся для сбора информации.
С этими словами волшебник убрал за спину посох, и начал, читая книгу, произносить магические формулы.
Разглядывать же мёртвых, а также умирающих ящеров Трюнвольт не стал. Какое бы побуждение не сподвигло этих существ бросаться и умирать от лап дракона, сейчас они все были трупами, следовательно, от их знания не было никакого толку.

– По коням? – со страдальческим выражением на той части лица, что не была прикрыта бородой, переспросил Трюнвольт.
Конечно, коням. Ведь дварфы так славятся своей кавалерией. Ветер в ушах, залихвастские погони и чистое небо над головою.
Трюнвольт терпеть не мог все эти явления, и, будь его воля, перемещался бы на диске Тензера - но разработка такой его версии, чтобы могла левитировать, требовала глубоких лабораторных исследований, на которые просто не находилось достаточно времени.
-----
Резко-военная речь Гоборга не оказала подавляющего воздействия на дух Трюнвольта. Напртив, волшебник, по старой военной подготовке, даже подтянулся, расправил спину, и положил посох на свои колени, временно прекратив вращать вокруг него различные предметы. С его плеча слетел сине-чёрный ворон, и с карканьем пронесся по комнате.
– Ответ на это, сородич, может быть один - золото – кивнул дварф – чем его больше, тем больше откроется возможностей к тому, как ты выразился, "расхлёбывать". Будет шанс обзавестись могучими заклинаниями и свитками. Приобрести противодраконье оружие. Снабжать ячейки Сопротивления, вроде тех, с которыми мы расстались этим утром. Провокации, с целью отвлечь дракона от нашего следа... золото, как и знания - сила. И чтобы вам... нам защитить Флан и изгнать из него тиранов Культа, то потребуется каждая крупица силы, что может оказаться в распоряжении.

Получатели:

Трюнвольт тонко улыбнулся, принимая кружку с элем от Гоборга, приложил её к верхушке собственного посоха, и отпустил. Вопреки законам физики, та не упала - напротив, принялась медленно вращаться вкруг навершия так же, как и магический кристалл. После этого волшебник продолжил свое наблюдение за сьездом интереснейших личностей. Такое множество собравшихся людей, эльфов, дварфов... даже затесавшая, по видимому, случайно, в ряды авантюристов, гномка.
И все они собирались выступить против самого дьявольского из порождений Богов - а уродливых чудовищ те за всю вечность наплодить сумели немало, верь потом в их милосердие! Тварь весом в тысячи фунтов, закованная в прочнейшую шкуру, изрыгающая из пасти сокрушительную мощь стихий, обладающая когтями и челюстями чтобы рвать на части рыцарей в полной броне...
Действительно, этот чёрный дракон должен был стать настоящим вызовом, если, собрав сокровища, они не успеют унести ноги. Как же спрятать, сохранить или применить по назначению то золото, что хранится в его логове? Загадка для выдающегося ума, которым "Загнул", без всякого смирения, считал себя.
Да и сам жёлтый металл Трюнвольт ценил, из-за чего ещё в молодости и вступил в Жентарим. Он не считал себя особенно злым, вроде адепта дьявольского культа или подойбной ерунды, столь популярной у людей - но их агенты часто могли доставать информацию оттуда, откуда извлечь полностью законнными методами было невозможно, перекупали и перехватывали очень ценные для алхимика товары - при этом руки самого волшебника, уважаемого члена Гильдии, оставались кристально чистыми.
Посему он, даже после исцеления от Проклятья Красного Дракона, и перестав быть той давней сволочью что был бОльшую часть жизни, оставался в их рядах. Нкогда не угадаешь, связи в какой среде лучше подойдут тебе.
– Вероятно, его родители выгнали его из логова в возрасте пяти лет – несколько высокомерно ответил он на вопрос Элис – чтобы он смог развивать свою злобность самостоятельно. Все драконы жадны и жестоки генетически, это общеизвестный факт. По крайней мере для нас, для дворфов – после секундного молчания добавил он – немало наших городов было атаковано цветными драконами, почитай хоть хроники.
– Меня зовут Трюнвольт, прозвище "Загнул" – начал волшебник – и Терен Глаз Мира спас жизнь мою, и многих других. Поэтому я ему должен, и если кто скажет, что дроу недостоин быть командиром, глотку ему перегрызу. Зубами!

Том, запыхавшийся после погони, с трубкой во рту, со вниманием оглядел битву.
Обследуя лагерь зеленокожих, он слишком задержался, уворачиваясь от орочьих хаотичных патрулей, и почти пропустил мини-армию гоблинов, маршировавших по направлению пещер с некротической энергией.
Отстав, друид тем не менее нашёл способ срезать дорогу, и вот теперь он возвышался над сечей как ястреб.
К слову о ястребе.
Дальнозор вынул из кармана небольшой предмет вручив который в когти, указал Птичке на группу, в которой узнал своих сражающихся союзников. Это была банка, в которую помещалась магия, аналогичная "Силе быка", небольшая, и, как изготовленная друидами, не имела в себе ни грамма стекла, а состояла из густой пасты внутри и древесной коры снаружи.
Затем Том последний раз затянулся из трубки, достал из внутреннего кармашка три камешка, и, подбрасывая их в ладони, ответил Дибелле:
– Нет.

Когда герои только выходили от приема у губернатора, Антонио тихонько отстал от группы. Проведя до того длительные месяцы без компании, не считая интересующегося всем Вакулы, очевидно юный жрец пока не был готов весело влиться в группу наёмников - новых Элементарных Стражей.

Вместо этого он до вечера бродил по городу, вдыхал запах фруктовых садов, разглядывал местные рынки, провожал и встречал входящие в город торговые караваны, давал милостыню нищим, уступал дорогу экипажам богачей и закончил все дело знакомства походом в церковь Аструса Вознесенного. Там жрец, скромно вставши в углу, перечислил на молитве имена пятерых новых союзников, прося за них небесного покровительства, и отдельно упомянул власть предержащих в самом городе, чтобы они сумели сберечь собственный народ.

И, не прошло и недели, уже под очень поздный вечер, трижды потерявшись и трижды спросив дорогу, Триштан добрался до трактира "Три Полные Кружки". Встретившись на пороге с Саймоном, Антонио доброжелательно помахал ему рукою вслед, и сказал компании:
– Завтра будет первый день нашей службы, как Элементарной стражи. Нам всем стоит быть ясными и готовыми к ней, поэтому, если кто желает, можете со мною пойти на утреннюю службу в храме, чтобы сила духа был бы подготовлена, как и сила тела, и магии. Пока же доброй ночи, и спасибо – он обратился к толстой трактирщице с уже несколько усталой улыбкой – я предпочел поесть в номере, если вы дадите с собою небольшую часть жареной рыбы.

Юноша в долгих священнических одеждах, брякнув скрываемыми доспехами, встал с лавки, и как это было принято в семинарии Аугарии церемонно поклонился губернатору.

– Мистер Картус – непринуждённо и с воодушевлением в голосе заявил он – Церковь Вознесения Воздуха благословляет это дело, в виде вашего слуги. И вы, сэр, – Антонио улыбнулся Алеру во все тридцать два сверкающих зуба – поверьте мне, проблемы, слишком нерассудительные для обычной Стражи, вполне годятся для неординарных групп авантюристов, привыкших выживать и действовать в незаурядных обстоятельствах.

– И да будет честью служить в Элементарной Страже защитникам Закона и Города! – закончив с официальной частью своей речи, жрец снова сел, и куда более тихим голосом обратился к сидящему рядом воину.
– Скажи, друг Вакула, был бы ты рад сразить некоторых монстров? Я только читал о стихийных созданиях из легенд о Семи Учениках, думаю, это будет незабываемой встречей!

Заклинание требовало полнейшей сосредоточенности. Отрешенности от мирского, дабы соединить душу с священным.
Явное ощущение пришедшего со спины, неловкий поворот - и все. Связь, которая прежде держала Скакуна на небесах, была прервана.

Лоэнгрин присел на корточки, так, чтобы его голова оказалась на уровне с лицом девочки. Он понял ещё в своем старом мире, что дети опасаются его, более интересного, чем страшного, куда меньше, чем гремящих железом, или потрясающих дубьем и факелами взрослых.
– Вор имя интересное – согласился багбир безо всякого недоверия или (неведомого ему) сарказма – но здесь, на крыше, так простудиться просто. Давай пройдем в твой дом обратно, ты расскажешь то, что знаешь, а я в ответ расскажу тебе свою сказку.

Хотя рядовым воинам полагалось не думать ни о чем таком, кроме войны и её наилучшего ведения, их силы соблюдения порядка знали - хоть иногда и только по названиям - и иные стороны, что желали навредить хобгоблинскому обществу.
Заражение демонов. Чума зомби. Чары фей.
Но с угрозой такого типа он не встречался. Следовало пристальней изучить её - когда получится убрать орочий нос от носа собственной маски.

Похоже, что их группу распотрошили, как священника на празднике Маглубиета, лидер был потерян на окраине зрения, следопыта сожрали а гоблина, какой бы зверский боевой клич он не издавал - в душе Догатс даже почувствовал уважение к доблести буяга, скликающего всех врагов в округе на себя - принимать в расчёт не стоило.

Поэтому, как и уже двадцать с лишним лет, монаху приходилось полагаться лишь на себя. Коварный удар коленом лишь скользнул по наваливающейся туше, зато катана, быстро выставленная вперед между хобгоблином и его противником, разрезала шкуру и окрасила Тень потоками багряной крови.

Рогатый демон зарычал из-под маски, вминаемый в влажную, болотистую землю, но отказываясь принимать конец своей миссии прямо сейчас. Прямо здесь. Во всей заляпавшей одеяние грязи. Не тут и не так.

  Глава Ордена приветливо покачал головою, и ответил Благословенному Эйнару.
– О глубинный народ Гурулов! – паладин нисколько не напрягался, но его голос было слышно от края и до края каверны – Я наслышан о вашей борьбе с демоническими ордами, и о вашем происхождении от Тех же, Кто научил и наших предков.
  Он поднял высоко над головою меч, развернулся, и воскликнул:
– Поклявшиеся под звёздами! Соберем раскрытую ладонь в кулак! Изгоним нежить из её подземных логов!
– Уничтожим! Уничтожим! – отозвались ряды воинов.
  – Но в начале – голос Великого Магистра стал грустнее и торжественнее – нельзя позволить, чтобы нежить глодала тех братий, которые падут в бою. Возведем сперва Гробницу, как символ праведного окончания жизни, как отвращение каждого из нас к пути нежити.
Рыцари препоясали свои блестящие доспехи в оборванные тряпичные фартуки, взяли в руки долота и стамески, и принялись за исполнение послушания.

  Догатс, укрываясь за железной маской, внимательно осматривал новых друзей.
До сих пор, несмотря на все многотайные дела, у него не было нужды в партии для достижения цели. Нет, были струсившие в бою начальники знамен, которых выдавали их собственным озверевшим от гнева воинам, были священнослужители, замеченные в противлении воли самого Маглубиета, надзиратели, за деньги помогавшие сбежать человеческим рабам.
  Все такие случаи Железные тени не решали кулаком на месте, а обращались по иерархии. Концепция же равных существ, с которыми следовало путешествовать долгие дни, сражаться спина-к-спине, и полагаться на их компетенцию во время миссий, была блюстителю закона совершенно в новинку.
  Насчёт компетенции - старичок-гоблин вызвал неожиданное самим Догатсом уважение. Теперь ясно - хотя, не имевшему представление ни о какой магии кроме теневой (и то чисто теоретически) монаху было ясно лишь наличие силы - почему ему доверили, в сущности, составление разведгрупп-отрядов, которые, из-за разношёрстного состава были бы приспособлены к любой ситуации.
  А состав их отряда был разношёрстным буквально. Черноволосый, назвавший себя Храфном из Думспаира, лысый гоблин, тёмно-бурый великан-багбир. Последние двое не удостоились особенного места в личной вселенной Догатса, поскольку навряд ли гоблиноид-гора претендовал на иные роли, кроме как мускулов группы. Таинственного и до сих пор не изученного нилбогизма же Железная Тень не боялся. Он бы не стал монахом, если бы не возвел совершенствовал подавление своих эмоций до некоторого рода идеала.
  Остался лишь один. Сородич.
Со странным звуком Догатс прочистил горло, и уважительно, как равный равному, кивнул своей рогатой маской Храфну:
– Догатс, Академия Железных Теней. Не справляешься с картой? Тебе помочь?
И с тем же внешне равнодушным видом, с каким он разговаривал секунду назад, он протянул руку в жесте, который обозначал "отдай карту".

Извиняюсь за задержку - должен был знать сам, когда предлагал другие правила по темпу, что их сам не вынесу.
Тем не менее, вот моя картинка

Буря Тьмы... никогда Претор не встречался напрямую с такими силами, кроме Великой Катастрофы, когда все Силы решили объединиться против тирании Титанов.
Но сейчас приверженцу философии Порядка было не до исторических воспоминаний - подняв голову, обсупанную каменной крошкой, он созерцал рассвет.
И чистую линию горизонта.
Наконец с вековой могилы взмыла вверх каменнная рука, ухватившаяся, прогибающая под себя землю.
За нею поднялся золочённый корпус, и голова, увенчанная магическим, пускающем блики, венком.
И, наконец, поднялся сам Титан. Событие это было так же величественно, как и долго - как и положено могущественному и древнему созданию, колосс не торопился выходить из своей могилы.
Вытянувшись в весь свой полный рост, Протесилай выхватил из обломков камней громадный золотой меч, и взмахнул им над головой, приветствуя Солнце - и новый Порядок.
– Садись – в холоднокровный, высокомерный тон Титана вкралась чуточка уважения к меньшему созданию, когда он протянул чемпиону Сов левую ладонь – переберёшься на плечо, укажешь, где стоят вымпелы у шатра Тёмного Властелина. Так будет быстрее.
* * * * *
Дождавшись, пока прислужник Тьмы залезет и начнёт указывать путь, Титан начал с кажущейся медлительностью отмерять дорогу шагами, которые, если бы с ним состязалась лошадь, то пала ещё до четвёртого отпечатка гигантской сандалит, и спросил – Так ли уж верен ли ты, чемпион Тьмы, существу, которое "честь и справедливость" ставит ни во что? Почему работаешь на хозяина, который может и не вознаградить твоих усилий, хоть сам обладаешь порядочной силой?

Огладнир с почтением прикоснулся к символам богов. Возможно, отклик грома ему лишь привиделся, да и старые глаза могли ошибиться, разглядывая искорку - но на душе было покойно. По рассказам его народа, душа воина или странника, безвестно умершего на дальних рубежах не могла упокоиться до погребения.
Даже если никто из упокоенных не верил в Стронмауса - голиаф верил, что боги уж сумеют как-нибудь разобраться, и проводить каждого по месту их вечной жизни.
Он бросил несколько последних камней в могилу, и огляделся.
Все произошедшее за день следовало сохранить - в самом надежном источнике, памяти. Поскольку голиаф был грамоте не то что не обучен - а даже и саму концепцию записей на чем-то мягче камня пока не особенно понимал - он старался срифмовывать и раскладывать в голове все убитое, собранное, и найденное. Выходило красиво.
Тут как раз подала голос Мэри, весело потрясая красным самоцветом, вытащенный монахом, при помощи дварфа, из останков - теперь-то он сверкал куда красивее - и затрёпанной книжицей. Стентапотумко вздохнул, подойдя к полуэльфийке, мягко вынул рукопись из её рук, и басом заметил:
– Милая Мэри, рад, что счастье души такое отыскать ты сумела, что и мелодию напеть осилила. Но, коль хочешь альянс наш продолжать, надобно в голове закрепить - каждый ради каждого стараться должон. И, как ты презрительно выразилась - "торба" - вельми полезна оказалась бы, когда и мешки несподручно ворочать, а нужда в переноске тяжести возникнет. Прошу, – обычно не выдающий своего эмоционального состояния, каменноподобный гигант говорил с душевным напряжением, особенно делая упор на личное имя собеседницы – слушай - о чем говорят - с тобой.
Повернувшись, по забывчивости, оставив покрытый надписями магический камень в руках полуэльфийки, и, отбрасывая солнечные зайчики, Огладнир неторопливо двинулся в дальний угол пещеры.
Увидеть себя со стороны он не мог - и понять, что теперь выглядит вполне себе глупо, не мог. Но порадоваться свойствам доспехов, которые теперь, в некоторой мере, заменяли ему свет факелов, был в состоянии.

Спокойно занимавшийся похоронами Огладнир неодобрительно посмотрел на Мэри
– Блуждать по коридорам незнакомым, вот опасности что подвергнуть можно – заворчал он – не передохнув, ран не перевязав, с отбитого у монстров места срываться - дурнем надо быть каким? А коли кто случайно вылезет...
И тут же, с иллюстрацией его словам, очередной отвратительный потомок убитого полез из-за пруда, безвредно огрызаясь на героев - которые, словно оробев, и нее проявляя особенной жажды боя, слегка тыкали в чудовище своими мечами.
Словно мальчишки его племени, которые нашли волка, раздразнили, а для решающего удара копьем никто подойти не собирается. Прервав ностальгические воспоминания, Стентапотумко со вздохом оставил работу, и прямо, не таясь, подошел по берегу к чудовищу.
– Юнцы – проговорил он таким шёпотом, от которого в человеческих домах, бывало, лопались странные прозрачные стенки на окнах – так бить надо!
И, зайдя с другого боку, придержал червяка рукою, и показал секирой, как.

– Недобры речи ведёшь ты – не одобрил Огладнир, спокойно проходя сквозь толпу благодаря своему выдающемуся телосложению – настоящий муж никогда не скроет подвиги, что совершал допреждь. Коли не желаем помереть незнанными, рассказать товарищу треба про жизнь свою, тогда и славу обрящем.
Дойдя до полуэльфийки, и обнаружив рядом с ней двоих незнакомых людей, сначала было плотник рассверипел, но тут же, как ураган утихает под дождём, усмирился.
Судя по из виду, это были новые воины - достойное пополнение для собираемой ими группы.
– Мэри! – пробасил он – куда ж ты без своего помощника! Опасность нагрянуть внезапно может. А вы – он обратился уже к двои мужчинам – тоже из тех, кого волнует дело ратное, за малую плату спускаться в недра?

– Робин-то – уточнил Дхуизир, погружая обе руки в хмель – пока ничего, бегает, дерётся, как пара чертей, уже и по эльфийскому уже говорит... только странный. Все "сиром" кличет, да лишний раз не улыбнётся. Не по детски это. Да ничего, приживется как нибудь...
Продолжая болтать, бард разделял на равные кучки солод - зрелые ячменные зёрна - при необходимости - небольшим стакатто на барабанах одновременно проверяя и очищая его на от примесей и грязи.
Затем он измельчил солод до размеров крупы (но ни в коем случае не превращая в муку!), и, оставив ингредиенты, принялся носить воду.
Чем большее оотношение воды к солоду, тем менее плотное получается пиво. Для получения добротного орочьего горлодёра Дхуизир использовал старое, проверенное соотношение - как Груумш на душу положит (или если было ведро с отметками уровня воды под рукой, но 1 к 4. Раз на раз не приходилось).
Залив смесь в несколько емкостей, и хитро покосившись на наблюдающих за священным процессом орков, Дхуизир приступил к разогреванию - без костра!
Для каждого фермента требовалась собственная, уникальная температура - и могущественная магия барда, превращавшая нечто, называвшееся крахмал, в восхитительные сахаристые вещества, была как нельзя кстати в кустарных условиях.
Последовательно - и совершенно неожиданно скрупулёзно для тех, кто до сих пор не знал барда с его ремесленной стороны - он провёл варево через несколько режимов разных температур, то понижая нагрев, то обкладывая баки (то есть обычные водоносные вёдра) горящими ветками из костров, пока наконец не бухнул в них бОльшую часть заготовленного хмеля - это должно было придать напитку приятную горчинку, и капнув один раз затором на лезвие собственного топора, не попробовал его одними губами.
– А ничего! – вынес вердикт бард, на всякий случай ещё раз довёл до кипения, и принялся смывать сусло.
Перелив же варёво из баков в небольшие бочонки, Дхуизир вновь принялся играть на барабанах, и напевать себе под нос что-то невнятное. И это новь было не очередной его причудой - крайне важно было, чтобы сусло перестало быть мутным, а дробина - мелкие, случайно попадающие в пиво оболочки зёрен - были отфильтрованы.
Многие из орочьих пивоваров совершенно не утруждали себя этим - но Дхуизир поил и дварфов, поэтому знал как нужно ценить качество!
Затем, полученное пойло кипятилось магией ещё около часа. В племени давно начали праздновать, а пивовар все колдовал и колдовал, совершенно не обращая внимания ни на течение времени, ни на веселящихся рядом орков. Всего себя он посвятил работе.
И наконец, когда в почти готовое варёно нужно было добавлять весь сберегаемый хмель - настало время для улучшения его вкуса!
– С чем бы этаким зафуфлыжить в этот раз? – задумчиво вслух спросил бард, припоминая все те моменты, когда он жалел о добавлении мотыльковых крыльев.
Ай, да не надо концентрировался на плохом, щас то точно все отлично будет!
Натворив себя на оптимистичный лад, Дхуизир с широкой улыбкой - ровно как у злорадствующего алхимика, научившегося добывать молнии из лимонов и металлических стержней - вывернул наружу карманы.
Итак, что же принесла нам судьба?
Брэг. Отлично, не повредит же бутылочка лучшего алкогольного пойла человеков падким на выпивку оркам? Сюда его.
Зелье лечения. Это был уже ценный ингредиент. Интересно, передастся ли похмелью целебный эффект? Если так, можно было бы поставить дело совсем по крупному, и отнять монополию у злых жрецов племени. Выливать в бочку!
Жуй-траву. А вот тут интересно. Трава совсем немного восстанавливала силы - зато лишала способности чувствовать травмы. Что же получится, если так крепко намешать ее в напиток с другими растениями? Нужно тоже попробовать!
Итак, новые ингредиенты, вместе с последней порцией хмеля, были добавлены для запаха и силы - а что от этого будет, можно было бы убедится на орках, которые пить горлодёр будут.
Остался последний процесс - сбраживание.
А Сбраживание орочьего горлодёра происходит куда быстрее и менее нежно, нежели более изысканные сорта пива, которые могут позволить себе стоять в охлаждённом месте и неделю, приобретая тонкий вкус.
Но горлодёр хватает тебя за глотку сразу, не тратя времени на сантименты, и ждать его нетерпеливые орки совсем не будут, поэтому, жалея, что его производство пока не настолько массовой чтобыьоставить бочонок на потом, бард по быстрому остудил и выставил бочонки.
Пить - подано!

Неизвестность. Когда Анджелина шагнула в туман, за границу видимого, она совершила шаг в неизведанное.
То, что открывалось было совершенно и полностью чуждо ей, незнакомо, невиданно, совершенно ново для ощущений. То, что и обещали вистани - меняющее душу и манящее дух приключение.

Неудивительно, что, рассчитывая совершить шаг на твердой земле, она оступилась на лодке, но была немедленно грациозно подхвачена за руку красивым мужчиной.
По сути, он спас её от незапланированного заплыва, который мог повредить начинавшемуся путешествию.

Белла Холлор благодарно кивнула ему из-под улыбающейся металлической маски:
– Тшшшш - прижав сверкающий в слабом свете палец к губам, прошептала она — не нарушь словом тишину.

Каклахаула презрительно подкосилась на волков, но взлетать не спешила.
Гарпия наклонила голову, и каркающим голосом ответила Дельтеру:
– Не повезло. В целом гор-роде, огрр-ромном, полном р-ресурсов, людей, машин - встретить конкрретно р-равную по р-размеру гр-руппу неудачников – она подчёркнуто вульгарно принялась ковырять лапой в носу – как угорраздило? Что ищете? Почему бы мне не брросить этих пр-ридурков, да не присоединится к вам, если вы р-разумней?

-------------------
– Кажется, кто-то штурмует вход – озабоченно проблеял Бэаун – минотавр! Задвинь ворота!
Капающий кровью с морды Окхард, показательно взрыкнув, поднялся с места и сонно, практически лениво задвинул обе металлические створки.

Бард, отмахиваясь от комаров, начал потихоньку звереть.
Игнорировавшие его союзников насекомые с каждой секундой становились все злее и голодней - того и гляди, сожрут орка с потрохами. И угораздило его лезть в самую топь - где среди грязищи вряд ли и песню сложишь.
А к слову о песнях - похоже, что он нашёл выход.
Широко улыбаясь во все клыки, Дхуизир принялся мелодично постукивать лезвиями коротких топориков друг о друга, издавая мелодичный звон. Как только начал угадываться ритм, он зашептал:
– Шорх-шурх, шорх-шурх,
Шорох - шумен,
Шорох - жуток,
Шорох - в шепоте сам Смерть.
Его слова, наполняясь первозданной магией, проникли в разумы насекомых через их уши, побуждая тех бежать, бежать от барда насколько они могли далеко, уничтожая их примитивные умы паранойей и страхом.
Вроде бы отвязался от напасти - а тут Кром свалился прямо в трясину! Он, конечно, был крепким, уважаемым в племени воином, и наверняка бы выбрался сам - но и помощь не помешала бы.
Крякнув, Дхуизир подбежал к краю трясины, упершись о твёрдую землю двумя ногами и принявшись вытягивать верёвку вместе с соплеменником:
– Держись, могучий воин Кром! Как говорится, грязь - это наша новая дорога в светлое будущее!

Огладнир сильно удивился, когда тварь пала. Ему уже казалось, что они обречены погибнуть в её чреве, но теперь божественный свет выбил из неё
А это значит, что они - жили.
– Ole ole – продолжая махать топором дровосека, голиаф улыбнулся, и начал петь на родном языке – krampampatuk, gmaptulos nizar, a kak nig dilemm a Surtur a Sur!
То ли искреннее, шедшее из души пение, то ли навык, приходящий после первой половины жизни, но лезвие с смачным чавканьем угодило в нового, появившегося слизняка. Эти были значительно меньше, чем первое уже сраженное ими чудовище - и хоть Огладнир не мог уже призывать к себе смертоносный белый свет, он надеялся на лучшее.
Лабиринт будет зачищен. Они выйдут живыми. Империя гигантов восстанет.
Такова была Судьба, и ни на шаг не уклонятся от её Уложения было мудростью, недоступной мауг - негигантским существам.

Лежащее на песке грузное тело, истекающее жизненными жидкостями через открытые раны. Шрамы, полученные во множестве прошлых племенных поединков, при атаке деревни, и вновь рассеченные лезвиями людей. Две головы, со свистом вдыхающие воздух через два горла. Каждый вдох дается, казалось, тяжелее прошлого, будто воздух тоже ненавидел последнего выжившего из племени с далекого Юга, и оружие, наводившее биение сердца назад такой ужас, безвредно лежит в поднятой ветерком пыли.
Вокруг возгласы публики, превращающие его личную вселенную боли в распадающийся хаос, шумящие и бьющие чувствительный слух, как кроны леса во время шторма.
ссылка

Он знал, что их не несмотря на всю причиненную боль люди никогда не пытались интересовались его знаниями. Они убивали шаманов, жгли ритуальные хижины и сохраняемые поколениями священные знаки, они никогда не интересовались мнениями убиваемых зверолюдов, их правдой, их истиной.
И даже когда он, их чемпион, сумел доказать правоту, уничтожив целый отряд имперцев, упорствующие в невежестве не сдались, а лишили его смерти, связали цепями и законами, и бросили на эту Арену, обещая и вновь обманывая надеждой.
И, хотя сейчас не было никакой надежды, что человеческий воин собирается выслушивать его, Демогого'он повернул к нему морду, и с налипшим от слюны песком губами прорычал. Ему казалось, что слова раздаются громко, как гром в вале накатывающих восторженных голосов, но на самом деле они были на пол тона громче человеческого шёпота:
– Видишь. Освободи её. Дай мне пройти к бессмертию.
Другая голова, Самибарбаера, безумно запела, зашептав в песок о Судьбе и предназначении, о ритуальной сил поединка Охотника и зверя, чья кровь не смогла бы утолить его жажду, но Марзефор не слушал её. Его разум был расстроен.
Сумрак ненависти, смеха и упоения кровавой схваткой явился ему в глубине судорог его боли, и он казался ослабевшему от потери крови зрению видимым, подхватывая нитки души из не могущего умереть тела, обещая спасение его в безумии.

– Ну, куда пойдём, братия? – спросил Бэаун, спрыгивая с валуна. Тот тихо рыгнул, и перекатился с одного бока на другой.
– Ну, моя идея – начал было Витя, как шаман тут же грубо его перебил
– Твоя идея стоять здесь и внимать, что, бээ, говорит главный и мудрейший! А я говорю, что запасы у нас закончились, потому что минотавр...
– МИНОТАВР ЖРАТЬ? – с громовым стуком валун выпрямился, и поднял голову – ЖРАТЬ МЯСО ЕСТЬ ЕЩЁ?
– Потому что минотавр – быстро закончил с вводной частью шаман, подхватывая свой посох – и нам нужны для него продукты. Идём в ваш "магезин",
И по разрушенным улицам Солоницево двинулась чудовищная процессия. Шкафоподобный минотавр с полным отсутствием интеллекта в глазах, тащящий за собой прокладываюший новую трещину по асфальту топор. Гарпия с брезгливым взглядом, едущая на его голове. Важно вышагивающий впереди козлоподобный шаман. И совсем чуть чуть рогатый, босой подросток с соломинкой во рту, небрежно насвистывающий что-то себе под нос.
Этот мир никогда не будет прежний.

Все это внимание...
Крики, приветственные кличи, свист и чей-то смех. Все эти звуки, издаваемые праздно любопытствующими людьми. Они грели душу зверолюда, несмотря на всю покрывавшую его шкуру.
Вся выраженная в шуме голосов жажда бойни, крови, и скрытая под весельем ненависть - столько силы. Столько славы и могущества, способного даровать бессмертие даже после смерти под ослепительным шаром Солнца.
– Бессмертие – прошептала, казалось, одна голова, и вторая повторила выдохом сквозь проращенное искусством шаманов горло – покой.
И отвергая эту крошечную, открывшуюся лишь на мгновение возможность навечно остаться там, в золотом скрещении лучей и взглядов, в самодовольствующем покое, он помчался на противника.

Подбегая длинными обезьяньими скачками, при этом, словно некий мохнатый краб, боком,
Демогого'он навалился на человеческого охотника. Цепь с шаром - самое бестолковое оружие в мире. Тем более, его, экземпляр которой висел по всей длине помещения оружия для рабов-гладиаторов, и продавец - никчемный не-воин - клялся, что оно не подойдет никому, кто не имеет рук-канатов. Зверолюд этим не интересовался. Он мог сражаться любым оружием на территории врага.
Вместо того, чтобы, как наверняка ожидал его противник, махать, удерживая цепь и нанося удары издалека, он обхватил уродливой ладонью железный шар, и принялся наносить им короткие и прямые выпады, в то же время схватив другой лапой цепь, принялся греметь и размахивать ею, пытаясь поймать в звенья лезвие меча противника.

Голова Марзефора прищурилась, выходя из полутьмы на яркое солнце самой Арены. Она дергала ноздрями, улавливая на песке свежие следы крови, оставленные поражёнными, и тихо ворчала себе под нос, представляя славу победителей.
Вторая голова, мертвая, скептически косилась на противника. Один человек? И этого выставляют в качестве достойного противника?
В кровавой сече он сражал имперские отряды, уничтожал племена, развеивал настоящих духов, и перегрызал глотки шаманам, блеющим о милости древним богам.

Да что такого может сделать один единственный человек, чтобы выжить перед его хаотичной силой?
Обращаясь к Солнцу, Хану, зрителям - всем, кто с таким же восторгом поприветствовали его смерть и поражение, как и кровавую победу - уродливый зверолюд заревел, разгибая горбатую спину.
И с вкложенным в этот рёв каждой крупицей жажды битвы и ненависти, к трибунам понёсся клич:
– ДЕМОГОГО'ОН! ДЕМОГОГО'ОН!

  По демонам прошла волна света и боли, несомая воинами света. Будто не видя разительно олитчающегося ландшафта, непривычного поля боя, или новых "союзников", соратники Хельма без внимания преступали сквозь потоки кислоты и хлещущие щупальца.
Они действовали молотами, клевцами, мечами - все это оружие не светилось, но было самим светом - разящим травянистые тела и прокалывающим крохотные красные глаза демонов. Похоже, и само их присутствие позволяло про дыхание Битвы.
  Держа строй, и шагая в ногу с баатезу, юный аасимар со скоростью лучемета мысли всаживал очереди лучей в наиболее пострадавшего из травянистых тварей. Слабого места у тех пока не обнаруживалось, но видеть, что синеватая энергия кипятит их кровь так же, как у людей, было несомненно приятно.
  В то же время способности барда к управлению танар'ри дали свои плоды. Теперь, по видимому, все же прислушавшись к его приказам, произнесённым с немалой наивной очаровательностью - и немалым зарядом гремящей музыки - они бросились бежать. Но не врассыпную - а формируя новый строй, изгибая аморфные тела так, чтобы в наиудобной позиции окружить врагов изгибисто дрожащими ложноножками, которые с с шипением ударили кислотой по объединённым союзникам.
Жрец сумел прикрыться старым щитом, покрытым рубками так же как сам дварф - шрамами, и ядовитые конечности просто пробарабанили по нему, вместо мгновенной смерти лишь незначительно забрызгав кислотой, сразу же ставшей с шипением разъедать доспех.
Баатезу, оказавшиеся далеко не столь заслуживающими уважения, как того думал чародей, вместе с ним оказались единственные, кто все ещё поддавался сводящему с ума эффекту музыки. Двое рядом с ним рухнули на колени, ревя во всю глотку и прикрывая рудиментарные уши под рогами прочными когтями. И когда волна щупалец и неестественно омерзительны тел докатилась до них, волшебник сумел закрыть себя полупрозрачной жужжащей аурой, поглотившую почти всю ударную мощь атак.
Дьяволы же выжили только благодаря прочности, сравнимой со стойкостью зданий. Поистине, такие противники как они и танар'ри, могли бы сражаться вечно - бессмысленно и непоколебимо. Ярмо закона и ярость хаоса. Достойные друг друга представители Зла.
И только монах, даже не используя пройденную в твердынях Лимбо псионическую подготовку, показал себя выше всяких похвал. Удары цзяня - меча, который приобрёл неестественнную прочность и ярость удара после одного из "идеальных" убийств - рассекали выбранную тварь как салат из морепродуктов на обеде для неимущих, а удары ног, подпрыгивания и своевременные блоки отражали или пропускали мимо себя все смертоносные щупальца.
Фест был словно древнее божество Сусаноо посреди Моря Травы - только трава не пялилась на бога сотнями крохотных глаз, и не желала растворить его в кислоте а затем пожрать.

– Помню, Мэри – с спокойным достоинством согласился гигант - ты дело говоришь.
Он на самом деле достаточно сильно полагался на чудную, на взгляд выросшего в изолированной от мира горца, полуэльфийку. Она могла и оценить уместность обращения к собеседнику, и торговаться, сбивая цены на полезные вещи, и принимать решения по другим, невероятно сложным, часто связанным с деньгами проблемам.
Поэтому сейчас голиаф не перебивал, обвиняя человека с именем Мартин Веск во лжи. Тот, одетый в слои брони, не мог не Лгать, по неведению или по мороку. А Огладнир не мог ошибаться, иначе, как бы Судьба довела его до этого места на острове?
Судя по повиновению других воинов, этот был из начальников, привыкшем к мгновенному повиновению, или дрожанию чужих колен только от его присутствия. В обществе голиафов были вожди - но никто не стал бы послушно склонятся перед ними, не сравнив сперва на длинну перечени побед и подвигов, личных и на благо племени. Но в обществе, где множество незнакомых друг с другом существ, приходится действовать таким грубым образом, верно?
Поэтому Плотник продолжал стоять недвижимо, ожидая решения других, позволяя дождю бить струями между креплений промокших, тяжелых звериных шкур. Наблюдать, и ждать.

– Слышали, что он говорит? Солидарность, информация, доклады! – практически нежно обратилось костяное чудище к другим дьяволам, и, вновь развернувшись, трижды громче взрычало над головой Вэнса – Мммм-мы солдаты, azaza n'ash, мы не задаём вопросов сильным, мы отправляемся в самое пекло вырывать победу - что-то я не видел там воинства Небес, "обязанных защищать Авернус"! Ты будешь солидарен - если не хочешь быть съеден - и не будешь обсуждать, жрать, спать и пить, пока на командуя я, и на Авернуса есть хоть пятно хаоса, понятно?
В это время с башни как раз спускался задержавшийся дварф. На его поясе были закреплены склянки со святой водой, а над плечом кружился уже знакомый бес. По видимому, "Дуббок" был в приподнятом настроении, и в это время рассказывал Беренгару про каких-то троих колдунов Ведьмовского клинка, поочерёдно сраженных и отправленных антипаладином в Медную крепость.
Увидев, что теперь их число сравнялось ( и если считать буквально - то вместе с бесом приключенцев даже было больше), дьявол почесал хвостом о рога, и таки сообщил:
– Перед атакой на портал нужно разбить небольшую кучку танар'ри, подобравшихся близко к Крепости, и это дело чести. Если владыка Баэль послал - то идите за нами, gakatacta.
и, синхронно с тремя другими, потопал к боковой улице.
—
Всю дорогу к цели маленький, но уже более разношерстный отряд встречал следы войны. Когда они миновали Неглавные ворота (у которых тоже торчали знакомые по рассказу беса живые факелы), и маршировавшие легионы, то прямые свидетельства военных действий практически пропали, сменившись истерзанной местностью, и, хоть никто из группы не был следопытом, из-за отсутствия впечатлений пришлось вглядываться в землю.
А вглядываться было необходимо - из-за количества крайне остро заточенных камней, скоплениями и валунами лежавших под ногами. Многие из них были из обсидиана, кремния, или других неотличимых недварфом пород камня, другие отчётливо напоминали обветренные, но не потерявшие колкости нечеловеческие кости, и части ржавого снаряжения.
Каждый фут взывал о наступлениях и контрнаступлениях, атаках и налётах, иссушавших и обгрызавших землю под ровным красноватым светом бессолнечных небес. Дьяволы практически не обращали внимания на ландшафт, переступая через большие камни, и игнорируя костяной скрежет о мелкие осколки, приключенцам же приходилось следить за целостностью сапог, одежды и доспехов.
Наконец, минуя овраг, располагавшийся под чудом уцелевшей частью булыжников мостовой - здесь раньше были дороги? - воины вышли на цель.
Прямо перед ними ползло чудовищное в неуместности пятно мха, свежей травы, и водорослей. Возможно оно и смогло бы обмануть, будучи неподвижным - но с большой скоростью перебирая ложноножками между камнями, и разглядывая путь сотнями красных подслеповатых глазок, спрятаться явно не было задачей демона. Судя по периодическим просветам в "ковре", из было около шести штук.
– Мы нашли их! – завопил костяной дьявол – И противников на четверть меньше, чем нас(вопль Дюббука: "Меня забыли посчитать!")! Осилуты, смертные - выгоним их обратно в Бездну, шагом марш, в атаку!
Навострив когти, и подготовив к внезапному удару жала, баатезу строем пошли на своего вечного противника.

При славах дварфы о "паре-тройке мыслей" зрачки Баэля нехорошо сощурились. Старший дьявол буквально впивался взглядом, разрывая душу, перемешивая мысли жреца, будто в адской сковородке...
Наконец он кивнул, разрывая контакт.
– Верно. Перенаправляю на новое задание, более приоритетное - addvaz Dispatar kvazog – отпустив нечто, архигерцог коротко хмыкнул – Сопроводит тебя в кладовочку, будет... забавно. И полезно.

"Зверь невиданный", пискнув на последок, стал наконец видимым. В руке Баэля появилось крохотное красное существо, с чёрными подкрученными рожками, крыльями летучей мыши, и одетое - вот неожиданность - в жилетку, связанную кожаными шнурами.
– Пойдём-пойдём, хозяин – Дуббок пролетел по коридору, и помахал Беренгару лапкой – искать-показывать трофеи надо.
Пока бес провожал дварфа по коридорам замка, Бронзовый Генерал обернулся к полностью экипированной партии.
– А вас я попрошу удалится – с прямотой воина заявил он – играйте свою музыку, полную боли и крови, снизу. Осилуты будут ждать внизу, а большинство легионов уже вне Медного города, поэтому, если делаете выступить в одном строю с нами, то определитесь. Неизбежный?
С лязгом и скрипом шестерней марут вновь пришёл в движение.
– Сопроводи их, согласно договору.
Большой конструкт, моргнув в знак того, что услышал, повёл приключенцев по уже знакомым медным коридорам.
Дорога уходила все вниз и вниз, под скат, и на ней совершенно отсутствовали ступеньки или естественное освещение, а единственными спутниками были невидимые шуршащие бесы, по видимому, несущие послания.
Но кажущееся безлюдье мгновенно рассеялось, стоило героям, открыв проскрипевшие медные ворота, выйти во внутренний двор.

Люди тут точно не не были в расовом меньшинстве. Да и кого тут только не было - канониров, толкающихся у застрявшей осадной машины, навьюченной лебедкой и корзиной с круглыми камнями, и стройных шеренг дьяволов в чертовски хорошо выглаженных мундирах.
Двигаясь через площадь, к ним подошла небрежно выглядящая четвёрка баатезу. Они выглядели как костяные скелеты, уже виданные ими в зале Командования, но без отличительных острых, как края крыльев, гвизарм.
– И кто тут, собирается отбивать атаки от границ Авернуса – спросил самый шипастый и когтистый из них – думает он достоин, ag'gta kragta ag?
-----
В то же время бес вёл жреца по высокому парапету Медной крепости. По сравнению с высотой, на которой они находились, прежняя веранда с кислым пивом казалась домом полурослика.
Сейчас, когда два спутника дошли до широкой асбестовой платформы,
в бессолнечном красном свете было видно и пыль, вздымавшуюся от собранных легионов, и блеск медных стен далеко внизу.
– Нравится-нравится Крепость, о да!? – визгливым тоном спросил бесёнок – А многим не нравится, ой, не нравится наши башни-стены! Вон там висят, болезные-проткнутые, смотри туда!
И, повернув голову вверх и влево, вслед указанию исчадия, Беренгар увидел живые факелы. Теперь было понятно, почему к асбестовой пыли примешивался сладковатый запах горевшей плоти.
На трехметровых металлических шестах были закреплены люди, часто в полном комплекте доспехов. Они горели изнутри адским пламенем, но беспомощно, словно пойманные в ловушку насекомые, шевелили руками и ногами. У ближайшего из них, висевшего не далее десяти фунтов от дварфа, на латном поясе висела несгораемая кожаная перевязь с несколькими знакомо выглядящими бутылочками.
– Вот твоя кладовая, жрец! – весело произнёс бесёнок – Бери что хочешь, все твоё!

Оглядев утихшую толпу, Генерал коротко кивнул бычьей шеей.
– Мы собрались на это, восемьдесят седьмое заседание Командования Крови – огласил он – для тех, кто случайно не знает, мое имя Баэль, и если у него есть кляуза, политическая махинация или прочие интриги - немедленно пошли и оставили их за порогом, прямо в пасти ближайшего демона!
В подтверждении своих слов он взмахнул коротким железным моргенштерном, выбранным явно не за эстетические свойства. Некоторые из дьяволов, как заметили самые внимательные из приключенцев, почти улыбнулись от такой наивности - но и они ограничились лишь высовывание кончика разгонного языка.
Потому что дураком никто в этом зале не был.
– Приветствую Троих из Восьми Генералов, ведущих Войну, что выиграет Истинное Зло
– Если кто не заметил, – взгляд Бэла опустился на приключенцев – у нас появились "долгожданные союзники". Жрец и сын Небес, хмм? Меня не волнует, насколько вы им рады, и я требую полной поддержки военной иерархии.
С щелчком и треском энергий над одним из столов появилось магическое изображение

– Впервые – голос адского существа грохотал под сводами медного зала – за много столетий на Авернус совершено столь наглое, и успешное нападение. Орды прорвались вплоть до самой Колонны Черепов, и нарушается сообщение с самим Дисом! Это ставит под опасность не только наше снабжение, особенно дальних линий - но и создаёт угрозу освобождения самой Тиамат!
– Тактика, при которой мы думали выманить большую часть этих существ на крепость - провалилась, так как некто, чья голова сейчас поджаривается снаружи на его же копье, думал выманить и остановить противника под стенами это крепости. Этот... неудачник не понимал, что демоны безумны, и бестолково рваться вглубь чужого Плана для них столь же естественно, как для нас вообще планировать!
– Но сейчас у нас есть преимущество дна других фронтах – с похожим на щелчок ударом змеиного хвоста о пол заработал второй магический экран.

– Когда наши войска доблестно умирали, сдерживая врага ценой бессмертия – в голосе Баэля не звучало ничего, кроме жаркого одобрения подобного поведения – наши агенты среди мерринолотов занимались перевозкой трёх демонических орд по Стиксу. Вовремя перекупленные, они сменили курс своих ладей, и теперь они вечно плавают по кругу. Когда у танар'ри закончится терпение, перевозчики высадят их на нейтральной земле, где измученные предательством и желанием резни орды, без сомнения, набросятся друг на друга. Нам облегчит работу и то, что они принадлежат к разным, временно союзным лордам демонов, одного из которых опознали как Граз'зта.
Почернев от упоминания этого имени, Генерал прошёл к третьему столу, и вызвал новое заклинание.

– Рога и порча – выдохнул он, и в сердцах стукнул кулаком по столешнице. Мешанина серых полос от этого не развеялась – коротко, в Геене у наших - пат.
Коротко развернувшись, Генерал прошествовал к другому концу зала, и провёл когтем линию, будто наполненную кровью, по иллюзорному изображению
– В то время как остальные армии Авернуса сокрушают ворвавшиеся орды, на гарнизоне лежит задача смять остатки демонической плесени, посмевших подойти к Цитадели – провозгласил он, перечеркивая парящее над столом чёрное скопление треугольников – и защитить нынешний временный портал в Дис. Да, этот оранжевый полукруг. Эта часть должна состоять из элитных, и мобильный бойцов, которые соединятся с охраной портала, и сумеют удержать только что высадившуюся часть, обозначенную на карте как летающие рога, которые являются чем-то вроде демонической кавалерии, рапорты агентов достаточно невнятны. В то же время от Цитадели идёт основная армия – архидьявол провел ещё одну красную стрелку наступления – которая остановит основную волну, прижмёт её к Садам, и затем обе части топят тварей в Стикс – закончив росчерки когтем, он коротко кивнул – приступайте, коллеги.

Три огромных исчадия преисподней, искаженные подобия самого Баэля, подошли каждый к незанятому столу и вызвали на нем то же изображение. Дьяволы засуетились втрое больше прежнего, выкрикивали команды на своём звучащим как плавящаяся сера наречии, и, кажется, совершенно перестали замечать наших героев.

– Как мне не претит служение богам? – переспросил людоящер, в то же время откусывая ещё шмат мяса. За счёт огромных челюстей дикция его совершенно не ухудшилась – а разве у живых может быть по другому? Кто служит богатству, кто сластолюбию или могуществу, а кто себе самому. Как меня унижает служение богам? – жрец умудрённо-огорчённо покачал головой, разгоняя клубы пущенного Назиром дыма – Никто из моего народа не принадлежит ни к одной религии. Старший Грэб явился ко мне, и вытянул мой разум из того болота, сначала физического, а затем и застоя духа. И я уверен, что погрязшие в безверии голыми руками шарят по стенам в темноте, желая разжечь свет. Но без веры это не дано.
Жрец, закончив с едой, ещё раз вдохнул дым своей пастью. Слова мудреца-гнома позабавили его , сравнив ящера с драконом, но он этого не сказал, поскольку его родство с благородными ящерами заканчивалось там же, где и родство самого Назира с великанами - у основания хвоста.
– После смерти наше существование продолжается, Азарго – уже сердитым тоном продолжал Игнис – доказательств полно, и не замечать их невозможно. И если вам, малым людям, дали таинство брака - ваша цель поддерживать его. Первым Королям ты служишь, или смерти? Умершим мертвое, живое - живым. Не гневи жену, Богов и естественный закон - выходи на свадьбу во второй раз! Эти ты прославишь и торжество Природы над Прахом, и торжество Жизни над Смертью. Веселись и продолжай свой род, говорю тебе, как жрец, и оставь прошлое где ему и место.
Он обдумал, как умела только лежащая часами под солнцем раса, не спеша и с расстановкой, слова Уитфилда о силе и славе. Хорошие слова, красивые. Но в них могла таится и опасность, того рода, которая подстерегает юных и храбрых, не замечающих западни-ямы на дороге.
Он уже раззявил пасть, произнеся
– Можешь называть меня Костяным Шлемом...
Как его прервала телепортация. Секунду жрец молча глядел на кровавые непотребства.
– О Старший Грэб! – воззвал он, разбрасывая ударами хвоста еду и питье, и залезая прямо на стол. Только сейчас присутствующие поняли, что из-за хладнокровности и спокойствия, свойственной меланхоличному ящеру, только что проявились эмоции. Первый раз за все знакомство (что в случае Пелагия довольно давно) – Дай силу втоптать гордецов во прах! Дай ра-раазор-рвать их в части!
И в ответ на его молитву, костяное оружие загорелось жаром Кузни. Бог Силы и Мужества был здесь.

– Помнить я помню – промолвил Велимир – да токмо дорожки наши на этом и разойдутся. Не уплатил ещё Змей долга своего за слезы вдов да сирот - поплатится за них должон он второю головойюили золотой казною. Да и к Бабе Яге приглядется след, кабы не нарушила она законы лесныя.
– Путь мой лежит нонче не к царю, да не к богатырям могутным. Иду я Круги друидов поднимать, да волхвов Совет кликать. Наведём порядок на Земле и под Землей, чары магичные развеем, природу утишать будем. А когда придёт время, царю твоему вновь вход в пещеру сию укажем.
– Вся власть наша - незримая, подвиги - неочуствованные, слава - не та, про кою песни слагают. Бывай, добрый молодец Иван-Дурак. Век тебя помнить буду.
И поклонился мудрый старец в ноги Иванушке, коснувшись челом травы зелёной. Не успел Дурак даж глазом моргнуть, как и нет Жаролюбовичем прозванного, будто его земля сглотнула.

– Железо, железо, ржавое повсюду, надето снаружи, таится внутри – таинственно пропел багбир – верно говорят, что именно железо определяет судьбу человека. Я ведь человек, верно, и ты тоже, и мы оба облачимся в железо, как подобает воинам что противу Тьмы?

Сопровождая вора этим разговором, Лоэнгрин дошёл, держась за него, в оружейную.

– Это формальность? – наивно поинтересовался он, протягивая полуторку письмо – золотая, блестящая формальность, с которой все стражи города пропускали меня. Боги поведали, что она от Гильдии, и я рад этому, так как не знаю, что она такое была.

Затем он неловко, шурша тёмным плащом, поклонился Поносилу и Барри
– Оружие мое да защитит невинных – и ушёл с оружейником вглубь арсенала.

От предложения воина модрон на секунду "вышел из строя". Знать все? Хотел бы он сам знать это "все", да и в таком случае, сколько же времени уйдёт на пересказ этого тифлингу?
– К сожалению, господин Хет, возможность обьяснить "все" у меня отстутствует – безличным тоном продолжил беседу А – хотя бы потому, что познания мои ограниченны, что особенно касается этого мира, в процессе изучения которого я нахожусь. Тем не менее, я постараюсь помочь столь похвальной жажде познания.

После этих слов модрон со скрипом открыл боковое хранилище, заменявшее ему рюкзак, и вытащил оттуда несколько листов бумаги, связку дротиков и писчее перо, после чего сразу же принялся что-то дописывать, при этом не капая чернилами на палубу.
Привычка к качке - дело святое.

– Для правдоподобия, и простого приспособления разума от смертных материй к небесным – начал А-Альфа – начнём рассмотрение с ближайших планов, связь с которыми у меня весьма отдаленная, и позже переступим на Внешние, с которыми, как и положено скромному жрецу, у меня был личный контакт.

Он закончил первое изображение, и приколол его дротиком к внешней стене каюты.
– Вальсия, Главный Материальный план, находится по центру. Это будет точкой отправления.
Страна Фей и План Тени находятся по бокам. Я не имел возможности побывать на них - но из рассказов мог узнать, что они отражают исключительно эмоциональный аспект мира. Говоря упрощённо - то что в вашем мире выглядит как роща, в Стране видится как роскошная дубрава, увитая цветами, а на Плане Теней существует в виде одиноких скелетов. Приношу извинения также и за то, что рисование не является самой сильной моей стороной.


Оглянувшись на рисунок - Хету показалось, или модрон и правда нервничал? - жрец приколол следующий лист:
– Это стихийные Планы – произнёс Альфа уверенней – и мой друг эльф Сум Айлин, без сомнения, куда больше может о них поведать, но для функционирования Механизма требовалось - и требуется вечно - много магии и материалов, которые предоставляют в первую очередь стихии. Они являются сырьевым базисом Мультивселенной, вечным топливом и источником ресурсов, подсознательно используемым и пополняемом, так как кроме него не существует иной материи.
Жрец, используя посох как указку, особое внимание уделил четырём углам рисунка.
– Если с Материального плана вы немедленно переместитесь, допустим, на План Огня, который может иметь даже естественные выходы в виде, допустим, жерла вулкана – произнёс он – вас ждёт сюрприз. Ничего не изменится, возможно кроме того, что жители будут привычны к некоторой жаре. Но пройдите дальше, пройдите глубже, и вы найдёте переход от подобия нашего мира - в необузданный ад стихии! Места, где из послушных подобий Вальсии они станут резервами бушующей энергии. Возможно, за этими границами лежат подобия других миров - но и с божественной помощью эта грань будет неодолима. Но, разумеется, таковой она будет исключительно для живого существа. Сами планы охотно проникают и смешиваются друг с другом - не так грубо, как на картине, но достаточно, чтобы можно было бы выделить субпланы Грязи, Пузырьков, Магмы и прочие. В смысле идеологическом они неразличимы.

Планарный странник взял следующий лист:
– Теперь вы имеете понятие о Планах, посвящённых исключительно состоянию эмоций нашего мира, и Планах, посвящённых его сырьевому базису – резюмировал модрон – и настало время сказать о последнем Плане, имеющим связь с материальным, и вплотную подводящем к духовному. Это Планы Отрицательной и Положительной Энергии. С ними я имею тесную связь, работая как жрец, хоть и не связан никакими узами привязанности. Положительная энергия проходит сквозь мой корпус в ритуалах, направляемая заклинаниями, а отрицательную жрецов обучают разрушать, чтобы она не подпитывала существование нежити. Как заметно даже на схеме, по сути они представляют противоположные элементы, плюс и минус магнита, если можно так выразиться.
В космическом же плане она должна находится в равновесии, поскольку переизбыток Положительной Энергии превратил бы все в чистый взрыв, возведя Жизнь на вершину так же быстро, как и обрушив её, а избыток Отрицательной привёл бы к всеобщей смерти от энтропии.
Они контактируют со всеми вышеописанными планами, где проявляются и явно, как на Плане Теней есть разломы Отрицательной, так и тайно, как Положительная "сотрудничает" с Огнём, вызывая столь знакомое излучение, являющееся фирменным заклинанием жрецов.

Модрон выдержал пологающуюся паузу, дав тифлингу время на осознание Вселенной. Затем он тихо достал из бокового хранилища чертёж. Это была картина, покрытая многими слоями чернил, многими подписями и рисунками, накладывающимися сами на себя в попытках художника создать картину вещей, которые он видел, но никогда не сумеет рассказать что именно же он видел.
– Это были простые Планы. Планы энергии, материи и эмоций – вновь начал виток рассказа жрец, не нуждавшийся для продолжения ни в воздухе, ни в воде, а лишь в желании быть услышанным – теперь же перед вами Планы, что нуждаются лишь в идее - и состоят исключительно из неё. В пребывании на тех уровнях я не был заинтересован в исследованиях, о чем сейчас жалею, но и в этом случае знаю - Мультивселенная существует, и каждый из подобных Планов ключ к ней. Мой бог сам говорил мне о этом, и он продемонстрировал их вид, который бы не узрело ни одно существо на них самих. Возможно, с Вальсии рай и ад выглядят по другому - что же, тогда сказанное мною станет ложью. Но лишь душа является силой на Внешних Планах.
– Знаком лично я с немногими, хоть знаю все Великое Колесо. Это столь же естественно, как и для вас знать про направление тяготения.

– Механус – речь модрона ускорилась на двадцать процентов, и словно обрела боевой задор – План Полного Порядка, где Закон слеп к состраданию и совести. Он приводит Мультивселенную в движение, подобно часовому механизму. Управляем Праймусом, единственным существом, которое сможет сосчитать его бесчисленные шестерни, и тот кто будет удовлетворять Его работе, займёт Его место.
– Аркадия, чья Смена ночи и дня восхищает великого бога Ра-Хорахти, и служит ему местом, которое Небесная Ладья считает домом. Существам там свободны от иллюзий и эгоизма, царит добродетель и порядок.
– Гора Целестия, иначе Семь Небес. Совершенство чистоты и Света, дом ангелов. Если рай существует, то он здесь, и здесь он именно потому, что он в чьей-то мысли.
– Битопия, которую, к сожалению, мой разум не выцепил. Могу сказать лишь, что она двойная.
– Элизиум, вот место, где самый стойкий разум может сдаться. Он столь пронизан блаженством и покоем, что нужно напоминать себе о том, что истинное совершенство лишь на Семи Небесах.
– Звериные Земли и Арборея. Крайности и необузданности. Но там, когда мой бог повелел мне выглянуть из безопасности Ладьи, я сумел узреть пользу свободы, и с тех пор не стремлюсь сковать живые существа.
– Асгард. Сложно его пропустить, и невозможно не восхитится. Это земля варварства и героизма. Там основа храбрости - и безрассудства.
– Теперь я пропущу Планы, вплоть до Карцери, так как я не уверен в силе твоего разума, и не знаю, справится ли он с этой истиной. Могу лишь сказать, что Карцери, похваляющийся собой как Планом тюрьмой, не сумел сковать Ра-Хорахти, проплывавшего сквозь ад каждый цикл, и он отступил, воя.
– Серые Пустоши являет собой зеркало всех миров, увязших в бесконечном зле. Я видел там твоих сородичей, они кричали и завывали, в жажде обрушить на наши головы свою бескрайнюю ненависть. Они сражались с противниками, выстроившись в упорядоченные колонны. Так Поядо может служить и Злу.
– Тепеоь тебя интересует Геенна, юный тифлинг – проницательно посмотрел на Хета А-Альфа, и убрал чертеж вновь на место у себя в боку – но я многое рассказал тебе, и теперь желаю получить ответы и от тебя. Güzel bir sen katilsin. Işkenceyi değiştiren şey doğa? Aısırmasını neye uydurdu Baator? Kabilenden diğer ucubeler illüzyon büyüsünü. Neden vasıfsız et ile konuş!*

И вот вновь был остановлен одетый в рванье и пахнущий зверём паладин стражею, ретивой до исполнения долга.
Улыбнулся иномирный странник из-под капюшона, и полезши в отворот кольчуги, вновь вытащил позолоченный конверт
– Я - Лоэнгрин Датхоран, исполняющий Клятву Древних. Иду я в Гильдию, что благословлена возжигать огонь надежды, и охранять миры обитаемые. Вы сами пригласили меня в дом свой.
Затем он шагнул вперёд, и, казалось, во в это же время стал вдвое больше
– Капюшон не сниму, поскольку не хочу – промолвил Лоэнгрин, улыбаясь, и растягивая улыбку до того, как она стала страшным оскалом – смутить обывателей, ибо хоть клятвы верности моей священны, вид мой ужасен. И не уйду отсюда я, пока не получу оружие свое, и цель мне не укажут.

Багбир, услышав требование стражника, немедленно остановился. Это была не запинка законопослушного гражданина - а стойка дичи, уже убегавшей от гонений, от зажжёных факелов и дежурных держиморд, привыкшей к злобному перекосу человеческих лиц, ненавидящей иного.
Лоэнгрин, пуще прежнего скручиваясь в половину уродливой дуги, протянул стражнику сверкающий позолотой на эмблеме конверт.
– Я не принесу вреда – странное дело, сквоь звериный рык прорывались слова, роняемые с благородным произношением – и не представляю опасности, о служитель закона. Гильдия позвала, и паладину исполнить долг следует. Прошу, не просите меня раскрыться - просите лишь, чтобы я был на вашей стороне против сил Мрака.

Роба с вышитыми костями
Чудесный предмет, необычный
Этот удобный предмет очень похож на робу полезных предметов — но для серьезных некромантов. Кажется, что это ничем не примечательная одежда, но, надевая ее, вы замечаете, что она украшена маленькими вышитыми фигурами, изображающими нежить.
Во время ношения одежды вы можете увидеть вышивку и узнать их по существам, которыми они стали, и отделить их. Вы можете отсоединить одну фигуру как действие. Отделение фигуры заставляет ее стать настоящим нежитью (см. Список ниже). Скелет или зомби не находятся под вашим контролем, но впоследствии могут поступить под вашу команду, обращены или уничтожены. В недавно созданном одеянии из костей всегда есть две вышитые фигуры каждой из следующих видов нежити: скелет гоблина, скелет, скелет волка, зомби гоблина, зомби, зомби волка.

Закончив представление, ученик шамана поднялся на оба копыта, максимально осторожно выглядывая из-за дерева.
– Йехехехей! Ай-хо! Зверь, смотри, я, зверь, тебя сильней! Беги ко мне, дерись со мной, кто достойней, докажи – выкрикнул Рав'наашас, кинув в огромного лося чем попало под руку, и вновь исчезая за деревом. Даже чистая и вкусная горная вода не сумела бы привлечь животное больше, чем откровенный вызов.
Бронелось вздернул голову, осматривая окрестности через густую лохматую челку. Зрение никогда не было сильной стороной этого зверя, они больше полагались на слух и обоняние. В нетерпении переступив с ноги на ногу, и покрутив ушами, животное вернулось к прерванному процессу. Ком земли, запущенный учеником шамана в и угодивший в широкий круп животного, оказался слишком легким раздражителем для толстой шкуры зверя, обоняние ничего не ощущало, ведь дух успешно скрывал присутствие Рава, а крик донесшийся до зверя, не был чем то агрессивным.
– Кельнмиир – проговорил Рав, сердито встряхнув амулет в руке – плохой дух, ленивый, как работаешь? Раздразни азарт охотника, вздыми ярость его жертве, ослепи благоразумие, чтобы её тело осталось на нашу трапезу, на которой и тебе перепадёт кусок, дух!
Поднатужившись, он сорвал с дерева другую ветку, потолще, и примерился, как бы запустить её по лосю.
Рав почувствовал странную эмоцию со стороны духа охоты, которую можно было интерпретировать как пожимание плечами, а вслед за этом бронелось взревел дурным голосом. Встав на дыбы, с неожиданной для такой массы грацией, он переступив пару раз задними ногами, вновь опустился на передние, вызвав ощутимое содрогание почвы, но на этот раз уже лицом к "охотникам". Глаза зверья налились кровью, и разорвав покой леса очередным ревом, бронелось бросился в атаку.
– Йееееееееху! Поймай, коли сможешь! – завопил Рав, тряся козлиной бородкой и бросая в морду атакующего зверя сорванную ветку. Несмотря на общее сложение, казавшееся достаточно хилым, зверолюды были идеально приспособлены для дикого выживания, и, в частности сейчас, молодой ученик шамана старался заставить бронелося пойти на таран ближайшего дерева, при необходимости отсутпления собираясь использовать резкий прыжок в сторону.
Могучее животное разносило вековые деревья как хрупкие тростинки, не испытывая при этом никаких трудностей, и даже вроде не особо замедляясь. А как бы даже на оборот, разгоняясь сильнее и сильнее. Ловкий зверолюд давно потерян из вида, и сейчас бронелось мчался просто вперед не разбирая дороги, понукаемый наведенным гневом и яростью. Обонянием Рав был все так же не ощутим.
Бронелось от вас на расстоянии 50 метров, быстро удаляется.
– Кельнмиир, только не говори, что до сих пор скрываешь меня с глаз звериных – мычащим тоном проговорил Рав – я упустил эту зверину! Теперь, коль до сих пор разжигаешь в лосе ярость, веди меня по следу его разрушений.
Немного напряжённо промолчав, он добавил
– Но не если он окажется вблизи моих сородичей, хорошо? Наш народ не должен из-за зверя пострадать. А сломанный лес... чем больше устанет, тем нежнее мясо будем у костра есть.
Бронелось резко остановился и всхрапнул, до его ноздрей донесся запах чужака, а уши уловили звуки приближающегося топота копыт. Безадресная до этого ярость обрела свою цель, и круто развернувшись, бронелось помчался в обратную сторону.
– Ближе – прошептал ученик, скорее, от охотничьего азарта, чем в необходимости совета от духа.
–Ближе – горящие злобой глаза в десяти шагах от Рава
– ТЕПЕРЬ! – и молодой зверолюд отпрыгнул с пути тяжеленных, каждое размером с его голову, копыт, вскинув в сторону руку с посохом. Извивающийся корешок впился в сухожилие зверя, проррвав шкуру в уязвимом месте над копытом. Теперь тварь точно должна была свалится на землю.
Нога зверя подломилась, и несущаяся на огромной скорости масса с непередаваемым грохотом покатилась по земле, чудом не задев хрупкого зверолюда, к сожалению сила рывка была чудовищна и посох удержать в руках не удалось. На счастье Рава, посох просто отлетел в сторону и не был погребен тушей животного. Бронелосю пришлось значительно хуже, при падении он пропахал мордой по земле, разодрав морду о плотную поросшую корнями почву, морду в кровь, последующий кульбит через голову, и продолжительное скольжение привели к потере правого рога.
Зверь контужен, и временно обездвижен, но если ничего не предпринять, он скоро придет в себя, благодаря легендарной выносливости.

Громадная секира, движимая варварским гневом, просвистела над головой друида. Тот отпрыгнул, покачивая клочковатой бороденкой
– Чужаки залезли в лес, ломают дёрн и ветки – нахмурившись, он изготовил палочку из омелы – на волков они напали, топоры наставили, за любовью к драке не увидя .
Направив на себя друидический символ, он произнёс скороговорку, ещё более непонятную, чем только что произнесённая речь, и подошвы его грубых башмаков, наполовину сшитых из кожи, а на другую из листьев, засветились магией.
– Из зашедших к земли Холлсов ни один не скажет ясно – с осуждением добавил Хельмхорт, указывая пальцем на все ещё гневающегося варвара, прячещегося за бессознательным телом Гастона полурослика, и на возящегося в кустах тортла, добивающего уже находящегося при последнем издыхании волка – чародейка пусть ответит, за огонь палящий шкуру, за имуществу потери и за порчи нанесение. Вставай же, соня!
И юная паладин почувствовала эти слова звучащими в своей голове громче и громче, постепенно превращающихся в звуки пробуждающейся лавины, и росшего Леса.
Жизнь вновь наполнила её, слушаясь приказа требовательной Природы.

– Определённо, ходящие по пути праведности и закона достигают своих целей – вежливо проговорил благословение жрец. Увидев взывающий к божеству жест Ра'нашаса, модрон тоже посмотрел вверх, для чего ему пришлось упереться в дно телеги тонкими ногами и руками, так что он принял форму круглого одноглазого телескопа.

Магия Жизни никак себя не проявила, и судя по предшествующему поведению добродушного хозяина каравана, а также его нынешней реакции, это было Хорошо.
Механистически точный ум А-Альфы запомнил для последующей записи в дневник:
"Для подтверждения своей честности люди призывают в свидетели Небо, совершая колдовской жест призыва молнии. Когда эффекта не воспоследует, человек говорит правду. Это делают Хорошие люди, не боящиеся наказания и чистые в глазах соответствующего божества".

А 84-4 был полностью уверен в том, что и Ра'нашас, и его работники были хорошими людьми. Во время путешествия через пески, которые в самые лишенные логики моменты казались А специальным адом для модронов, они защищали его, везли с собой в тележке, и даже несколько раз покормили, хоть это и было лишним.

В свою очередь жрец нёс практически все ночные караулы, пользуясь своей совершенной конструкцией для отдыха, заклинал ежеутренне и ежевечерне Солнце, и лечил многочисленные нанесённые зверями и разбойниками раны. Хотя и был момент, когда из-за выданной инструкции "Мочи его!" А-Альфа вместо удара посохом создал десять галлонов чистейшей воды, окатившей изумленного бандита, но это недоразумение люди превратили повод для шуток, удивлявших, но одновременно радовавших Служителя-своего-часа.

Эльфы, которые также путешествовали в порт Итеон, удивляли его не меньше. Различия между ними, по видимому, носившие какой-то расовый характер, были не очень понятны модрону, но более глубинные их свойства были заметны только после долгого и внимательного знакомства.

Чародейка, очевидно, имела сильный и независимый характер. Если это не было неким обманом зрения, наподобие той виденной в бархане родной Шестерни, А-Альфа поклялся бы что видел, как один раз она нарушила указание самого караванщика! Возможно, это проистекало из характера её дикой магии, и это однажды дало размышляющему жрецу сравнение Танитриэль с изумрудом с рациональным числом граней, которые дают максимальный отблеск и красоту, будучи не вставлены в оправу.

Паладин было другое дело. Виденный в бою, он был совершенно не плох, а присущая ему магия лечила караванщикам раны, но при этом он всегда оставался несколько в стороне от других, не удаляясь нарочно и всегда ведя себя с вежливостью. Это напоминало А-Альфе пентадрона, вырванного из привычного круга пятого ранга, и временно попавшего в толпу дуодронов второго ранга. Пентадрон был слишком интеллектуален, чтобы вести беседы со вторым рангом, а те не могли осознать его иначе как часть самого Механуса из-за его сложности. Они скользили друг вдоль друга как части одного механизма, но не имеющие между собой ничего общего.

С вероятностью в 89 и 9 десятых процента жрец 84-4 был уверен, что его второстепенной задачей будет являться передаточным звеном между Сумамигрелем и окружавшим его миром.

– Моя раса может как производить поиск, так и поглощать еду – монотонным голосом, в котором только его терпеливый учитель эльфийского языка сумел бы опознать дружелюбие, ответил модрон – однако не нуждается в ней для существования. Я планировал начать там поиск иных вещей, первая из которых, информация.

Аккуратно вытолкнув себя руками и ногами, А-Альфа в прямом смысле вылетел из телеги на покрытую пылью дорогу. Неизвестно каким образом, но увенчанный солнцем посох остался при нем, щит же остался в телеге, так как жрец Жизни втайне смущался как сделанному караванщиками подарку, так и тому что он был выполнен из мертвого дерева, что явно противоречило доктрине Жизни.

– Раз мы идём в таверну – модрон решил ввернуть полученные уроки эльфиса –

Бочком-бочком, Чармандер подобрался к гному.
– Вечер добрый, Виздил! – причём произнёс он это голосом старого клиента, назвавшего торговца по имени. После этого кенку почесал в перьях руки, и продолжил уже голосом стражника – Этот остановился с эльфом-бардом в таверне, неподалёку. Так много путешественников, чего им в этом городе не было видно?
И на этот риторический вопрос сам себе же и ответил человеческой разноголосицей
– Праздник! Веселье! Посмотреть на других и показать себя. Не подскажешь ли, друг, где у вас можно найти голубятни, с лучшими почтовыми голубями в городе?
Покачав клювом из стороны в сторону, он прибавил голосом пропитого пьяницы, и он особенно ценил этот тон за богатство басового калибра
– Может, поможешь потратить деньги бедному человеку? Не дай глотке пересохнуть.
Купив глинтвейна на несколько серебряных монет, и, рассудив, что торговец может доверять ему несколько больше прежнего, кенку спросил Виздила тихим и быстрым хрипящим шёпотом
– Отч ястеарибос тиортсу Яидьлиг Воров?

– Работать командой?
Из света, прежде казавшегося частью комнаты, родился человек
Спутавшиеся мысли заплетались в кольца кольчуги, оставшиеся воспоминания создали мужчину, ясность ума превратилась в корону
Зажегшись огненным нимбом, он учтиво поклонился собранию.
– Король Готфрид Бульонский, к вашим услугам. Приношу извинения за подслушивание, но вы говорили о "американке Джейн Малкович"
Он повернулся к циферблату, и провёл по нему рукавицей.
– Арабские цифры, хм? Но почему вы считаете, господа, что мы будем жить в голове взрослого человека, чьи решения можно изменить? Многие предания, что доводилось мне видеть, говорят о детях, к которым с самого рождения приставляют духи умерших героев, чтобы те вели их к праведной цели.

Широкий зал, переполненный самыми разнообразными существами, как цивилизованными, так и не очень-то. Они кидают лежащие в узорчатых стаканах кости, листают толстенные, разложенные между столами книги, а двое рогатых существ в черных плащах, угрожающе постукивая посохами с изображением злобоглаза, обсуждают лист персонажа.
Через стук кружек и питьевых рогов доносится скрип двери.
Вы входите, и обнаруживаете на себе взгляды десятков фентезийных и фантастических созданий, о и притом - ни одно из них не дерется с другими.
Не смущайтесь и не беритесь за оружие - проходите! Тавернщик как раз закончил протирать стаканы, и призывно машет вам белым платком, приглашая подойти к стойке, поведать свою историю, и получить всю помощь, что может предложить вам Таверна между мирами.

– Твои круглые уши что, совсем не работают? - яростно спросил тот – Мы члена отряда потеряли! Возможно, тебе на это плевать, ты ж из инфернов, или как там, но гоблины никогда не бросают своих, пока сохряняется хоть надежда что они живы. Идите вперёд, я догоню Грима.
С этими словами, не мешкая ни мгновения, Видевший бросился в кустарники по следам громадных ящериц.

– Китча-китча-китчака клика-клак – довольно произнёс Чармандер.
Это был совсем новый звук, услышанный на улице от бродячей актрисы, и это был инструмент под названием "кастаньеты". Кенку был совсем пленён этим звуком, и так и сяк катал его у себя на данном чёрном языке, повторяя то выступление.
Город был огромен, шумен, переполнен народом – прямо как в Дурпаре! Это ему нравилось ещё больше. Эдмар, его друг, и он проделали долгий путь, и такие большие города встречались нечасто.
Приподняв руку, он вытащил из потайного уголка рясы небольшую мышку, и посадил её за стол.
– Шушурх-шушурх – сказал кенку мыши, и покормил её горсткой зерна.
Животное село на задние лапы, и принялось грызть семечки, поджав длинный голый хвост. Ворон с огромным интересом наблюдал за ней, иногда что-то неслышно поизнося на мышином языке, который, обычно, был неслышим уху.
Грохот двери, и мышка привычно спряталась ему в рукав. Плутовато скосив один глаз, кенку ответил, причём, чарующим эльфийским голосом.
– Чармандер, дорогой друг... земли удивительны и звёзды осияли нашу встречу – эти фразы бард вряд ли упомнил сам, когда произносил, но вор запомнил, и, покачав клювом, добавил на пропитом вином грубым орочьим акцентом – и по какую душу пришёл? Будешь песни петь али голову морочить?

Мир вокруг был неизведан, и опасен. Его каталог был крайне далёк от завершения. Его силы были крайне малы, равно как и познания.
Законы здешнего мира были чужды, и, видимо, неумолимы.
Впрочем, и кто он был Каю, который не совершал никах оправдывающих его действий?

Издав четыре коротких гудка, означающих повиновение квадрона высшему по рангу (хоть, технически, квадроном он уже не был, но все ещё блюл тот кодекс поведения) А-Альфа безэмоционально произнёс
– Ваши слова означают разум. Законы требуется соблюдать. Требования короля будут соблюдены, и эта душа принадлежит ему.
Развернувшись, модрон прошествовал обратно в таверну, с намерением присоединится к компании Танитриэль.
Те, кто изучал религию Солнца (а таких не было в этом мире), определили бы, что его посох ритуально повернут вниз-влево. По двенадцати секторам, которые проходила за свой путь Солнечная Лодка, это означало Ба'атор.
Абсолютно Законное Зло.

Шипящая тьма прошла через душу.
Клинок был выкован, что не видал света прежде.
Воля была проявлена, что пребудет в веках.
И ум обрёл утверждение в вере.

–Ишь как угораздило – Убийца с интересом посмотрел в яму, прикидывая, нельзя ли обрести славную смерть там. Муравьиный лев в ужасе заполз назад – Иньшалаш, не бежала бы ты впереди паровоза, знаешь, ты-то у нас одна, а вояк много.
После этих слов, засучив рукава, воин вышел вперёд.
– Берегись, коварные ловушки – зарычал он – под небом али под землёй, а крепче дварфов нет!
Идущая по ясному лугу партия, смотря в безоблачное небо и слушая пение птиц, проходя через ромашковое поле, услышала яростный вопль боли дварфа.
– Да что ж такое! — кричал Телхар – разбросали консервы, верзилы бесполезные! Поранился о край, каким же надо быть...
Следующую деревенскую импровизированную помойку опытный Раскальмундссен обошёл по дуге, брезгливо скривя нос.
– Тонкий дварфский нюх – мрачно объяснил он – не наступите, вон там ещё обрезки линолеума. Ремонт в деревне, видимо. Надеюсь, рядом с этим жуком есть его личинки, или ещё кто, просто руку набить, а то устал я от убийства неприкаянных тварей, которые просто из этой помойки убежать пытаются...

– А потом шаман завопил что-то вроде "Авада у Кентавры", и джинна скручило в длинную кучу металлической пыли!
Пьянка была в разгаре, десятки дварфов и гномов сидели (лежали и валялись) за длинными столами, поднимая пивные кружки, вспоминая старые песни и напиваясь в зюзю.
Звездой вечера был Телхар Раскальмундсен, его длиннющий рыжий хохол выделялся даже среди других Убийц. Размахивая неведомо откуда стыренной кружкой эля, он рассказывал о пережитых приключениях, и с особенной радостью собутыльники встречали известия о чьей-либо славной смерти.
– И корнем отрубает гоблина голову, вжжих! – продолжал дварф – после чего мы все искали там сокровища, и там была крупный такой зелёный меч, не помню куда засунул, весь в рунах вроде этой...
– Это символы Йеногу, собрат – промолвил седой и уважаемый гном – необходимо быть безумцем, жаждущим лишь Разрушения, чтобы взять это оружие.
– Так и и выкинул её куда-то – нашёлся Расскальмундсен – а потом мы все вместе шли на крупного такого огра, и этот огр хрум! И проглотил рыцаря, даже портков на память не оставив!
– А ты-то, неудачник, все ещё живехонек? Все остальные давно у Гримнира сидят, за столами из огненных чаш пируют, а ты с нами эль лакаешь?
– Не подзуживай! – рявкнул Убийца – Да я просто, наверно, чудом остался жив, среди всех этих мерзотварей! Да и спутники остальные-то уцелели, что каменюке-то сделается, и дерево сама себя лечить умеет. Впереди будут ещё приключения – он тихо подгрёб топором кошелёк вредного гнома – и будут ещё эпические побоища, и смерти куда славнее, чем в канаве.
– Выпьем за это! Выпьем за смерть, за Грунгни, Гримнира, и славу!
—
На улице шёл дождь. Негромко, и тихо, шлепая по канавам и по мостовым негромким маршем. Идущий под ним дварф тихо напевал запомнившиеся места из древних песен, вспоминая о подвигах предков и придерживая кошелёк.
Несмотря на то, что он напился практически в "породу", терять контроль Убийца и не собирался, так что, вновь вышибив установленную только накануне дверь, он окликнул Иньниэльштрассе
– Эй лидер, как тебя! Может достаточно мы уже повозились с разной мелочевкой? Опыта у нас достаточно, да и артефактов разных завались. Идём к Эпическому Приключению, а?

Символы текли через его душу.
Череп, объятый пламенем. Уцелевшее человечество.
Травинки, сметаемые вместе бурей. Смирение и сплоченность.
Кровь, капающая из пятен тьмы. Демоны, осаждающие мир.
Множество мечей. Боги. Сотни богов и тысячи.
Пантеоны и образы вились вокруг Фелицита, уничтожая его имена, сжигая эктоплазму руки, одаряя истиной, что, как он подозревал, он всегда знал, но не мог её сказать.
Каким он был дураком.

– Зато у неё есть булава – ответил Незнакомец – и она умеет с ней обращаться.
И он неспешно закурил, направляя мечтающий о чем-то взгляд вслед молодой жрице.

– Ик-классно ты дерёшься, хоть и зеленомордый дофига – пробормотал Телхар, равномерно качаясь на стуле, дирижируя кружкой в одной руке и обхватывая гнолла другой – почему бы, скажем, тебе не подкрасить ресницы, а? Хоть иногда, да красота ещё вроде никому - ик! - не вредила...
Наклонившись под стол, дварф нажал на какую-то тайную панель, и вынул из неё длинный свёрток
– А как ты классно дерёшься, так наверно это для - ик! - тебя будет – объявил он – никому из наших я не рассказывал, но нашёл эту штуковину в логове того шамана, видимо, отдали на зачарование.
Повинуясь толстым, но умелым пальцам мастера, свёрток подался и явил на свет жуткое оружие, великолепную, но дикую помесь металлической палицы, топора, и палки с гвоздём, состоящей из кричащих и ежесекундно меняющих выражение морд зверей, слегка светившимся в темноте.
– Как-то странно дварфам этим пользоваться – смущенно сказал Раскальмундссен – и продать тоже никому не могу, клеймо Разрушителя видишь, стоит? Такая штука не продаётся и не покупается. Бери в дар!

– Не... штоит... ижвинений...
Шатающийся дварф показался лёгким противником одному воину гоблинов. Схватив короткий топорик, зеленокожий бросился на него с боевым кличем
– За клан Тайного Водопа...
Обернувшийся быстрее молнии Телхар схватил противника за горло, и поднял в воздух.
Качающийся на вытянутой татуированной руке гоблин, выронив оружие, старался освободить горло от захвата, но его движения были менее и менее резкими, и, наконец, с хрустом ломающейся шеи он прекратил дергаться.
Бросив его на пол, через мгновение дварф присоединился к нему в забвении.

Ярость и гнев. Тьма, окутавшая веки, и праведная уверенность. Удары, ритмично сотрясающие все туловище.
Монах был погружён в океан страдания, предельно испытывающий выносливость смертного тела. Каждый шрам ныл. Каждая рана саднила. Каждый ожог напомнил о себе, как свежий, приобретенный при обучении.
Само старое тело скручивалось и трещало, раздираемое земной жестокостью.
Как вдруг из тьмы, скрытой по ту сторону глаз, вытянулись щипцы и подняли его дух из пучины.
И он сумел прозреть.
Фелицит осмотрелся. Он висел, придерживаемый стальными щипцами, длинной, возможно, с улицу.
На другом конце их виднелось огромное лицо.
Вопреки мифам, борода Дагрунда вовсе не была огненной. Чёрной, как пепел от пепла. Словно уголь от тысячи костров. Словно дым сгоревшего мира.
На чертах лица было невероятно трудно сосредоточиться. Суровое и мрачное, в одну секунду оно приобретало облик облака, в другую схиархимандрита, а то и самого Фелицита. Или все это одновременно.
Священник оказался лицом к лицу со своим божеством.
– Ты в гневе? - наконец решился уточнить Фелицит, после, казалось, вечности безвременья.
Бог гневно заворчал, размахнулся щипцами, и кинул монаха вниз.
Доминик упал на массивную железную колонну, на которой огненно было высечено <<АЭУС>>. Несмотря на невообразимую высоту этого полёта, он ничего не почувствовал, будто теперь его дух стал легче перышка.
С крайним смущением он увидел, что теперь он совершенно голый. Оглянувшись по сторонам, и не видя на постаменте ничего, кроме железного пола, он вновь обратился к Дагрунду.
И увидел перед собой божественную работу. Облачённый в фартук из дыма, кузнец работал знакомыми монаху с детства движениями, на наковальне, с которой только что поднял дух Доминика.
Вглядевшись, он с удивлением обнаружил, что наковальней на самом деле служил его мир. Можно было разглядеть горы Йоргундарра, и даже его спутников, сражающихся с чудовищем. В серые Фелицита вновь заговорила гордость за человечество, что способно противостать даже столь неестественным тварям.
И по этой тверди ли, видению ли, приходились размеренные удары молота Дагрунда, выковывающего что-то невероятно сложное из хаоса и мешанины образов.
Краем глаза монах узрел, как мимолетное прикосновение молота обрушило башни Андарока.
– Что ты делаешь? - вновь прокричал он вопрос - Зачем ты разрушаешь наш мир?
Бог не отвечал. Внезапно он поднял с наковальни дуб, который, как монах вдруг понял, обозначавший Фелицита, и переломил его с треском, от которого Фелицита содрогнулся. Затем он поднял с наковальни травинку, и согнул её, а затем отпустил. Травинка выпрямилась.
– Я все ещё не понимаю, Господи - стараясь вспомнить слова молитв, проговорил монах - Как моя сила обернулась слабостью в твоих глазах, что ты даже не разговариваешь со мной?
Дагрунд свернул на него глазами, высеченными из тьмы, и закричал. Крик разнесся по вселенной, словно грохот тысячи расколотых камней.
Вновь схватив своего священника клещами, бог поднял его к пламени горна, пожиравшему и поглощавшему мир.
И вот тогда пришла боль.
Фелицита кричал, кричал, и кричал - не от физической боли, ибо он был избавлен от тела - а от невыносимой муки, причинённой знанием, вливавшимся в его разум и душу с каждой крупицей руки, превращающейся в металл, и, как он знал, вместе с душами иньших праведников образующей Железный Трон.

Получатели: Аэус.

– Спасибо – неожиданно спокойно ответил Фелицит. Зажав паёк в левой кисти, он аккуратно, высоко поднимая ноги, пошёл на десять шагов.
Девять шагов.
Восемь шагов.
Чуть не запнулся о уклон. Семь шагов.
Шесть. Он точно идёт по нужной стороне, или свернул не туда в этом воющем вихре?
Пять шагов, все вперёд, и все спокойно.
Четыре.
Когда идёшь с открытыми глазами, не видишь, как неровна земля. Три шага.
Два шага, обгорелая ветка? Не могу проверить единственной рукой.
И один.
Последний шаг Фелицит сделал, одновременно опускаясь на колени в пепле. Путешествие во мраке оказалось изматывающим жилы и кости, хотя во сто крат оно было меньше марша от Андарока.
Наклонившись к могиле Клавдия, монах зашептал
– Прости. Тогда, ослеплённый от гнева, я не понимал. Теперь лишь прозрел. Не чудовища погубили тебя и не стрелы, и не воровство в ночи. Я и лишь только я убил тебя, бездумно крича о гневе и разрушении. И ты предпочёл остаться во тьме. Прости.
Осторожно, стараясь не выронить из единственной руки слипшиеся куски мяса и сухарей, он начал поминальную трапезу. Священник давно не различал вкуса, но сейчас отчётливо чувствовал на языке пепел. Пепел, и прах, витавшие в воздухе, окружавшие его, давившие, кажется, готовые сорвать его с плоскости земли.
На секунду подняв плащ, священник придержал еду обугленной своею костью, и ощутил оголившимися нервами жидкость. Вода? Нет, наверное, это был мясной сок.
Уверенно вынув из наплечной сумки боевой молот - почему так не слушаются пальцы? - Фелицит с глухим стуком положил его оглавьем на землю, и вцепился в рукоять рукой.
Он должен держаться. Должен быть сильным. Должен быть стойким.
Во имя Дагрунда, отвечал он сотни раз в жизни.
– Мои спутники в безопасности – прошептал он неведомо кому, прижавшись лбом к рукояти молота – я оставил им свою воду, и они сами взяли мою еду. Они знают как сражаться и куда им идти. Я отдал долг по защите монастыря, пока не выдержали сами стены. Исполнил долг перед Лордом и перед Королем. По всем счётам уплачено.
Мысли спутываются и для раздумий приходится их толкать, будто в костре с полупотухшими углями, чтобы они разгорелись.
Одна мысль бьется, горит, мерцает. Ее не поймать, уставший мозг хватается за все подряд, за родные леса, за выкованные клинки, за время детства, но не может ухватить эту важнейшую мысль:
"Я же не донёс исповедь отца схиархимандрита"...

В пепельной пустоши, около остатков чудовища, стоял на коленях монах, в последней молитве положившего голову на рукоять молота. По одной стороне обгоревшего латного доспеха шёл желтый плащ, а в бороде застряли крошки от сухарей.
С щеки упала слеза.

– Идиот – сказал Фелицит. Затем подумал и добавил – Поминальная трапеза знаешь что такое? Это означает, когда священные задницы жрут за счёт народа, выдавшая это за "непроявленую силу" – выделив двумя пальцами и сарказмом кавычки, монах продолжил – дашь мне поесть на могиле, а потом вызовешь к остальным свистом. Прошу, уважь мою просьбу. Это важное, и личное.

– Я считаю, что моя шлужба на корабле подошла к концу - Фишхеад вздохнул - я ишправно ношил еду, защищал и помогал плавающим на нем людям. Теперь я, как это говоритшя, ухожу в отпушк на шуше. Мештные тужемки куда крашивее шамок Глубоководных, ну, у них куда больше - он сделал жест лапой вокруг верхней части туловища - ждешь вот. И мне интерешно было бы узнать шекреты магии, позволяющие создать это - жест в сторону портала - так что да, шкелетештящка, я оштаюшь вместе ш тобой и шокровищем.

Истрёпанный выпавшими испытаниями, ослепший и обожженный Фелицит остановился.
От шока монах выронил кадило, и идол покатился по жухлой траве.
Следовало подумать, прежде чем действовать.
– Огнь есть борода Дагрунда - промолвил он, не осознавая, что говорит вслух - ярость его сталь, а железо стихия. Не нападет он исподтишка, а сокрушит, глядя тебе лицо, как истинный бог.
Кузнец ещё раз ощупал поврежденные на груди латы.
– Это не он. И не какое либо из изобретений рук человеческих.
Он повернулся, незряче прищурясь в сторону вопля
– Прячьтесь, люди. Пусть оно думает, что я один.

Эльфов было семеро. При ближайшем рассмотрении их костюмы оказались изящно подогнанными белыми доспехами. Последний воин, сняв с пояса украшение в виде стилизованной "Е", согнул крайние перекладины и уронил её назад в кратер. Лестница обрушилась с тихим "буум!"
Двое уложили остроухую на землю, и произвели над ней несколько пассов руками, каксаясь элементов её брони и большого драгоценного камня на груди. У них у всех был такой, и он светился приятным тёплым светом.
Их быстрые и изящные движения немного смущали, а повороты суставов заставляли вспоминать о насекомых, неестественно гибких и тонких, отличающихся от людских.
Один из воинов достал с пляса небольшой меч, и, нажав на клавиши в рукояти, вынул и него крошечную кисточку, и принялся рисовать на неподвижном лице женщины чёрные полосы, не окуная её в краску ни разу за движения.
По видимому, эльфы игнорировали Алису, хотя ей показалось, что пару раз они скользнули по духу взглядом.

Священник удивился, и воспрянул от предупредительности новоприбывших. Он впервые встречал почтительное обращение, привыкнув к пренебрежительному "эй, старик" от любого молокососа, выучившего как стоять строем. Он зеркально повторил приветствие доппельзонднера, ударив левым кулаком о правую ладонь, и положив руки на колени, пронаблюдал как они устраиваются у огня.
Солдаты. Профессиональные, несуетливые, не из тех, кто истерзавшись на войне, решил запрятать совесть на дне мешка с деньгами.
- Я пришёл с той стороны, с которой дует ветер копоти - немного нараспев начал свой рассказ Фелицит, протягивая руки к костру будто в попытке согреться, но не снимая бронированных рукавиц - там не лучше здешнего, что я могу сказать вам точно. Великий монастырь стоял там, над шахтою Андарок, тысячи трудились там и тысячи там же погибли. Благословлена стойкость Дагрунда, кою мне он дал, дабы сумел я уйти с места того поражения. Долго ли? Здесь ещё не ночевал ночи. Куда идти? К местам, где такого нету, но напрасно спрашивать меня об этом. И зря говорите "вы" - к моему разочарованию, этот охотник ещё не согласился на взаимопомощь, и имена мы пока что друг другу не раскрыли.
Откуда же вы, воины, и что можете рассказать про восточную сторону? И что за пожар вы миновали, что сгорело и горит до сих пор в эти кровавые времена?

- Роджерш, пожвольте.
Рыбоголовый подошёл на шаг ближе к Дэвису, и, аккуратно выбирая выражения, начал
- Ты был проклят? Подозревал что то наподобие. Так позволь узнать, что и я проклят. Видишь - Фишхеад с щелчком продемонстрировал лапу - эти когти? Когда то это были мягкие человеческие пальцы. Мои глаза смотрели в одну сторону, и розовая кожа была заместо чешуи. Это было уже двести лет назад.
И что же мне оставалось делать? Сидеть на груде золота и смеяться над трупами? Это не выход, Дэвис, это просто тупик, тупик, в который ты загнал сам себя, увидев чем стал. Но даже такой монстр, как я, может продолжать жизнь. Настоящую жизнь, с работой, друзьями, приключениями. Ты можешь выйти из этой пещеры, и поплыть с нами в город. Кто то будет тебя шугаться, кто то крестится, но в конце концов даже самые недоверчивые тебя примут. Ты сможешь поступить на пиратский корабль, или вступить в регулярную армию, или даже найти мага который вернёт тебя способность чувствовать вкус и запах.
Ты будешь частью команды. Часть общества. Частью мира. Мира в котором поводов для счастья куда больше, чем в этом забытом уголке.
Так ты готов? Готов выйти в мир? Мир, в котором бесчисленные разумные существа живут, страдают и радуются?
Присоединяйтесь, дорогой скелет - Фишхеад убрал когти и протянул руку - присоединяйтесь.

- И к слову про сокровища - добавил Рыбоголовый - мы дадим вам вашу долю, и немаленькую. В путешествии погибли некоторые спонсоры экспедиции, и за неимением наследников, их доля может отойти вам.

Вшззах-вшззах!
Чмак-рркчвк!
Фишхеад радостно прорывался сквозь зелёную поросль, напевая про себя считалочку, и сопровождая падение особо стойких растений воплями радости.
Его бронированная чешуёй кожа сверкала на солнце, а руки с когтями и зажатым в правой лапе мачете расширяли просеку оставленную капитаном до подходящей для всей экспедиции.
- Ньяршла, шурая, аманаша, зуража, жмемая, некая, Аш!
Москиты не собирались приближаться к непонятному хладнокровному, и редких, садившихся на глаза, Рыбоголовый просто смаргивал.
Какое облегчение, наконец, оставить непонятные штуки для передвижения по морю, и вновь пройтись по суше - разрушая все по своему пути!
Наконец пробившись сквозь джунгли, Фишхеад увидел реку крокодилов, и, переводя дыхание, крикнул
- Еда!

Рыбоголовый, повинуясь уважению к старшим и к офицерам флота, инстинктивно встал с места, и вытянулся в струнку, когда к нему подошёл отец Фрэнк, но во время праведной отповеди его внешний вид страшно изменялся.
При предложении бичевать грешников только безгреховными людьми, его чешуя приобрела чёрный цвет.
Про злоупотребление его обычаями, встал и выгнулся костяной дугой рыбий загривок.
А при упоминании его бессмертной души, Фишхеада, казалось, скрутила мелкая судорога, казалось плетями висевшие руки набухли мускулами, живот втянулся в ребра, а лицо, с неестественным костяным щелчком, казалось, вытянулось на пол дюйма вперёд.
Треуголка выпала из руки, стукнувшись о палубу.
После последнего "лицемеры", минуту стоя не слыша, не внимая примирительному тона фенека и доктора, не видя ничего из-за охватившей его чёрной ярости, рыбоводный ухватил отца Фрэнка за плечо и повернул

- ТЫ ГОВОРИШЬ, ИИСУС УМЕР ЗА ЕГО ГРЕХ!? ДА КАК РАСПЯТЫЙ ВООБЩЕ МОЖЕТ СУДИТЬ ВРАГА? Этот человек не случайно пролил чашку кофе на парадную рубашку капитана, нет, ЧЕМ ты слушал, он замышлял БУНТ! ПЕРЕВОРОТ! УБИЙСТВО, чтоб тебя!
И не из-за нужды или добычи, нет, ему хотелось помягче спать да побольше есть, и ради этого он решил ПРЕДАТЬ ВЕСЬ КОРАБЛЬ!
Да и откуда, сладкоречивая ты минога, знаешь про его невиновность, разве твоё божество лично спустилось с Книгой Закона в руках, объявляя о всепрощении? Ты клянёшься своей репутацией, своими деньгами, своей жизнью - основываясь лишь на словах нарушившего Слово?
Фишхеада понесло, он размахивал лапами и орал в лицо священнику, задевая брызгами слюны сутану, не обращая внимания на глухую тревогу Мудрости, бившей в колокола <не следует угрожать людям смертью на человеческом корабле>
- И да, ты упомянул обычаи Глубоководных. Да как ты смеешь рассуждать сплеча мораль, что мои предки рассказывали твоим предкам, диким и беззаконным, заросших шерстью, бегавшими голыми по лесам и знающих лишь закон - "кто силен, тот и прав!" Да, ни один Глубоководный не простил бы меня, подними я руку на Отца Дагона, или на Мать Гидру, ибо грех - не пятно, и слезами не смывается!
Тьма есть тьма, свет есть свет, и там где никто не видит протянутую руку, а вечность воды звенит и бьет в уши - там ты поймёшь чего хочет Мать лишь доверяя Истине, что были вложены в цепочку тела при рождении в нем души.
И его тело кричит, что он -
Рыбоголовый произнёс последнее слово шепотом.
Лжёт.

Ну, кажется они все выживут. Море - суровая госпожа, оно не терпит растяпства и пренебрежения, но может быть милосердно к борющимся, хватающимся за каждую щепку в твёрдом сознании и уверенности в собственном выживании.
Такой, похоже, и доктор.
Фишхеад, избежав угрозы быть сваренным в супе, весело засвистел, и дальше зашлепал по палубе. За теплокровными нужен присмотр и уход, иначе они даже на этой деревянной коробке сумеют отбросить коньки.
Усталый рыбочеловек выбросил за борт прилипшую кучку водорослей, повторил салют доктора, уточнил у младшего помощника капитана время своей вахты (кроме желаемого времени получив ещё и летящий сапог, к счастью, не попали), и отправился висеть в гамак на корму судна.
К следующему дню следует быть отдохнувшим и выспавшимся.
(К слову, как невыносимо воняющий рыбой, Фишхеад был уникальным матросом, спящим за бортом)

Сглотнув, Рыбоголовый понял, что к капитану временно не пробиться. Слишком много слишком важных офицеров и господ обсуждало Настолько Важные дела, что мелкой сошке можно было б и не пробовать соваться.
Но бесцельно блуждающий рыбий глаз выхватил ещё одного человека, хранителя бренных туловищ в их утомительнейшем из неестественных плавании.
"Тот, кто нужен. Он образованный, должен оценить некоторые из моих знаний".
Громко шлепая по палубе, Фишхеад подошёл к замечтавшемуся Эммануэлю и хлопнул его по плечу.
Сразу после он отскочил, прижав к груди перепончатую руку в полупоклоне, который люди находимым смешным.
Смех - лучшее средство против страха.