Клад Королевы Драконов: В дороге | ходы игроков | Сопротивление Брана: Крики в полдень

СОПРОТИВЛЕНИЕ БРАНА: НОЧНОЙ ЧИОНТАР


  Управлять лодкой оказалось легче лёгкого. Парус, правда, пришлось снять, чтобы не сбивал с курса, а дальше можно было спокойно плыть по течению. Даже грести было не обязательно, знай только опускай весло с нужной стороны, чтобы лодка в камыши не заплывала, а дальше река делала всю работу сама, медленно но верно неся путешественников в Скорнубель.
  На самой лодке был, конечно, срач, самый настоящий. По днищу катались несколько бутылей от вина, и катались давно, судя по сколам и царапинам. Доски пропитались запахом хмеля и мокрых тряпок, которых под ногами тоже было порядочно. Тряпки были нарезаны из старой грязной парусины неопределённого грязно-серого цвета с застарелыми бурыми пятнами крови. В паре мест на днище кусочки парусины бахромой торчали из щелей между досками, забитые туда и залитые сверху смолой.
  Если не раскачивать лодку, то человек десять могли бы переплывать в ней с берега на берег, а для долгих речных прогулок три человека было в самый раз. Было место и самому прилечь прикорнуть, и наловленную рыбёшку разложить. Река была широкая, спокойная, в лодке спалось как в большой колыбели при свете бледного ночника-луны, то и дело прикрываемой торшером из туч. Берега, в основном поросшие травой и с деревьями, близко подступающими к правому берегу, были пустынными, чёрными, тихими. Хоть по Чионтару и часто ходили суда, никто тут не спешил селиться, и места между Бердаском и Скорнубелем оставались довольно дикими.

Закат; как змеи волны гнутся
Уже без гневных гребешков.
Но не бегут они коснуться
Непобедимых берегов...
Майя, облокотившись о борт, бездумно водила рукой воде. То погружала ненадолго, то набирала ртутно-золотистые блики в горсть, то стряхивала капли-близнецы с пальцев.
Безумный, лихорадочный до озноба день сменила апатичная ночная меланхолия. Больше не хотелось ни думать, ни кому-то что-то доказывать. Даже делиться ничем не хотелось. Всё равно не поймут, не согласятся, не оценят.
Она подложила под щёку мокрую правую руку и отвесила реке щелбан сухой левой. Ой, уже не сухой.
Удивительное дело: торговцы, из проходящих через Гринест караванов, всегда виделись ей невероятно загадочными, мудрыми, велеречивыми... ну кроме наёмников-охранителей, чью грубую сущность не мог скрыть никакой романтический флер. И вот, наконец, Майя сама отправилась в края торговцев. В большие города, стоящие на берегу широких рек. В своё первое настоящее путешествие. И откинув холст, скрывающий завесу большого таинственного мира, она обнаружила лишь труху.
Что поразило её больше всего — перебирая события последних дней, она вдруг осознала, что безмолвная эльфа была единственной, о ком она могла отозваться добрым словом. И за что? За двух подстреленных зайцев и помощь в сражении с пиратами! Это было самое страшное. На фоне остальных эльфа казалась едва ли не светочем, воплощением разумности и добра, а ведь она просто была нормальной. Просто. Нормальной. Ведущей себя по-человечески. Да что это за мир такой, в котором человек, ведущий себя по-человечески, выглядит образцом благочестия, лишь потому, что остальные не способны даже на это!?
Майя переложила голову на мокрую левую руку и причесала полуночный барашек подсохшими пальцами правой.

Бран занимал себя созерцанием капель, падающих с лопасти весла в воду. Серебристые дождинки, соприкасаясь с водяной гладью, создавали миниатюрные кольца, которые тут же разрастались, одно за другим, рождая причудливые круговые узоры. Он удивлялся, как одна маленькая капля могла распространять рябь на такое больше расстояние. В голову тулнею отчего-то пришла аналогия, как поступок одного человека, подобно капле, упавшей в спокойную воду, мог влиять на жизнь целых племён на многие поколения вперёд. Это заставляло задуматься и о собственных поступках. Взгляд его упал на пузатую сумку с надорванным краем и срезанной лямкой.

— Думаю, тот бандит успел увидеть, что у меня там, — произнёс он задумчиво. — Он расскажет Джэмне, и она пустится за мной в погоню. Чтобы попробовать отобрать у меня яйцо. Так же, как и та Оливия со своими головорезами. Так же, как и Драккейн. Он ведь тоже хочет, чтобы я не выполнил своё предназначение. Я, наверное, глупо поступил, что не прибил того ворюгу с тюками, да?

Майя посмотрела на Брана. Ночная мгла превратила смуглого тулнея в алебастровую статую. Только тёплую.
— Её Джемна зовут? Я даже не знала... Джем-на. Красивое имя... Почему у них у всех красивые имена? Джем-на, О-ли-вия, Драк-кейн... А я просто Майя. Нечестно.
Майя снова уставилась на воду.
— Никакой она не агент, а дура набитая. Наверняка просто за ценностями гоняется. Вроде охотников за головами. Ну или не знаю. Сказать вслух, что мы культисты — это ж какой тупой надо быть...
Последние слова она произнесла без прежней злости даже с лёгкой грустью. Сказка о секретных агентах, тайном расследовании и коварных прислужниках драконов разлетелась, как шапка одуванчика, обнажив неприглядную правду. Вероятно, Бран прав. Вероятно, их не ждёт ничего кроме новых неприятностей. И что делать не ясно. Яйцо-то они спрячут, а тулнея, тулнея куда девать!?
Майя отлипла от борта и села ровно, обхватив колени.
— Куда ты хочешь его отвезти?

— Домой, — ответил тулней. — Осенний Дуб должен знать, что делать с яйцом, он самый умный. А у тебя очень красивое имя, — добавил он — Ни у одной женщины в моём племени нет такого.

— Обычное имя, — смутилась Майя. — И вообще... Я имела ввиду, где вы живёте? Как ты добирался до Гринеста?

— Пешком, — пожал плечами Бран. — Иногда подсаживался в телеги, идущие на юг. Моё племя живёт в Большом Лесу. Южане его называют Тролльским лесом. Слыхала про такой?

— Я видела на картах. Это на севере...
Майя и вправду видела. Мельком. И даже пыталась перерисовать ту карту по памяти в возрасте десяти лет на берестяном свитке. Только вышло не слишком удачно. А потом его случайно пустили на растопку и стало всё равно.
— Понимаешь, я утром за завтраком сказала, что еду во Врата Балдура или в Элтурель. Ещё до пиратов и всех этих щепок. Джемна это слышала. Она ничего не знает про пророчество. Поэтому если она и впрямь решит тебя преследовать, она должна ловить нас на тракте, ведущем из Скорнубеля во Врата. Или на реке по пути туда же. А мы должны её перехитрить. Для этого нам нужно выбрать другой путь. Но для этого надо раздобыть в городе нормальную карту, потому что я эти края совсем не знаю.

Варвар кивнул словам Майи. — Хорошая идея. Но ты же и вправду собиралась во Врата Балдура, верно?

— Собиралась. Наверное... Я же мелкая совсем. Конечно, мне хочется увидеть города из легенд. И культ этот мерзкий — они же дом мой сожгли. И отца Эадиана убили, и папу чуть не убили и других. Конечно, я бы их всех на осинах перевешала. Просто... я не знаю.
Майя запнулась, но всё-таки продолжила:
— Я много думала в эти дни. Эти люди, борцы с культом, им как будто чего-то не хватает. Ты только не подумай, что я неблагодарная! — Она замахала руками. — Вы очень многих спасли. И едва не умерли сами. И некоторые даже погибли. Та женщина у храма, Брок, Дэймон... Но всё равно. Знаешь, это, наверное, очень глупо, но я злюсь на них не за то, что они разбили одно яйцо, а за то, что не разбили второе. Ты не думай, я очень рада, что ты его защитил! Только из всех разговоров о злобных чёрных драконах, о чести клана, о непримиримой борьбе вышел пшик. Пока злобное яйцо стоит в углу, его можно и разбить. А когда ты заявил на него права, вся борьба разом закончилась. Но это же полная бессмыслица — разбить одно яйцо и не разбить второе! Зачем тогда, вообще, было разбивать первое? Из одной только злобы?
И так всё время получается. Они многих спасли, но Гринест сгорел. Победили врагов в пещере и вернули ценности, но предводительницу отпустили живой. Избавили мир от страшного нерождённого дракона, но с легкостью отдали второго на воспитание тулнею, о котором два дня назад слыхом не слыхивали.
И теперь я не знаю, что делать. Потому что одна я не справляюсь, но и вместе мы не справимся тоже. Потому что они всё знают как лучше, только каждый раз этого не хватает.
Майя помолчала и закончила:
— Тебе хорошо. У тебя есть цель, и ты идёшь к ней несмотря ни на что. А у меня все цели чужие... Ну и ладно! Доплывём до города и всё узнаем. Про карту, про тех, кого арестовали на тракте и что удалось у них вызнать. Тогда всё и решу, ещё целый день впереди!

Горький дымок белёсым шлейфом опадал позади лодки. Розальда попыхивала трубочкой, удобно облокотившись о борт спиной и вытянув ноги на сидении. Она уже готовилась ко сну и укрылась своим стеганным одеялом, натянув его почти до подбородка. Ритмичный геометрический рисунок раскинулся на широком добротном одеяле, одном из немногих вещей уцелевших после пожара в доме дварфийки. Кое где цветастые ромбы разъели обугленные дырки, ну и ладно, все равно одеяло не самое любимое. Роза взяла его как память о спокойной жизни, о месте так ей полюбившемся и потерянном.
Женщина выдохнула едкий дым и отозвалась на слова Майи.

— Эх молодёжь, — протянула Розальда, — Всё хотят узнать, всё хотят понять, но вот знаешь, что с возрастом понимаешь? Ничего. Ты что думаешь, раз они герои, то очень умные что ли? Нет, моя дорогая. Может сердцем они храбрые, но напортачить тоже могут. Слышала там среди героев была парочка эльфов, одним из которых был дроу. Так их Тарбо застукал за пытками одного пленного культиста, — Роза весьма по свойски назвала мэра по имени, будто он был не только её знакомым, но даже очень хорошим знакомым, — Лесная лохудра пилила ему ухо причём снизу вверх. Этож надо было так извернуться. Их шуганули и парочка сбежала в лес, оставив ухо пленного болтаться на кусочке кожи. А ты говоришь герои.

Бран какое-то время думал, что ответить Майе. Он не знал, как объяснить ей, почему всё вокруг устроено так бестолково. Он чувствовал нутром, что бессмысленные поступки людей являются лишь манифестацией бессмысленности мироздания как такового, но обернуть это ощущение в словесную форму он не мог.

В сознании варвара редко возникали мысли о том, насколько детерминированы или стохастичны процессы природы. Он видел мир куда проще, и это помогало ему не сойти с ума от собственного образа жизни. Образа жизни, в котором смерть — порою крайне кровавая — была обыденным явлением. Костеголовый не ставил перед собою цели разобраться в намерениях злобного культа или мотивации Драккейна, уничтожившего лишь одно из двух драконьих яиц. Для него имела значения лишь та реальность, до которой он мог лично дотянуться и пощупать руками.

— В тулнейском языке нет отдельных слов «герой» и «злодей», — произнёс он, выслушав Розальду. — И то и другое мы называем «laoch». Это человек, который совершает важные поступки. Один и тот же поступок разным людям может казаться хорошим, плохим, правильным или глупым. Величие laoch определяется только значимостью его поступков.

Разорванный мешок не давал покоя тулнею. Надо было бы его подлатать, пока они не приплыли в Скорнубель. Бран решил, что займётся этим сразу же после восхода солнца. Но пока вокруг было темно, он решил кое-что проверить.

Магическая молния, сразившая его наповал, могла задеть и драконье яйцо. Чтобы проверить, насколько оно пострадало, варвар вытянул яйцо на лунный свет и осмотрел со всех сторон. Не заметив никаких явных повреждений, Бран приложил яйцо к левому уху — на правое он слышал намного хуже после того, как ему на него наступил медведь — и внимательно прислушался.

Майя снова прилегла на борт.
— Нельзя быть великим, не будучи мудрым. И нельзя быть мудрым, не умея сострадать и любить.
Можно дать человеку всё могущество Побережья, и он совершит самый важный в мире поступок. Только поступок этот никогда не принесёт блага, если у тебя пусто внутри. Тот кто сердца лишён, свет нести не способен. И сколько бы такой человек не думал, сколько бы не взвешивал последствия, в его решении всегда окажется червоточина, которая сегодня или через сто лет разъест его изнутри, и обломки великого когда-то дела обрушатся и погребут под собой мир.
Конечно, даже добрый и искренний человек может совершить ужасную ошибку. Но человек злой и бездушный совершит её всегда, каким бы умным и сильным он ни был, какие бы высокие цели не ставил перед собой.
Майя. выдохнула. Пересказ трижды читанного Сказанья об испытании вышел очень точным и убедительным. Она была в этом совершенно уверена.

Будучи не обученным грамоте, Бран не читал Сказанья об Испытании. А если бы и читал, то не понял бы, так же как и не понял он пересказа Майи. Слишком уж сложными были её слова, да и вслушивался варвар здоровым ухом в драконье яйцо, пропустив большую часть сказанного.

— Не шевелится, — отложил он яйцо в сторону. — Ничего не слыхать. Может, сдох он от той молнии?

Майя отлипла от борта и в мгновение ока оказалась при яйце. За всеми этими метаниями она совершенно не подумала о том, что молния, свалившая с ног могучего тулнея, может оказаться губительной для младенца. Или он просто наелся и спит?
Майя прижала ладони к твёрдой сухой скорлупе. Дракончик из разбитого Драккейном яйца не был бессильным зародышем, он даже мог кричать. Значит и этот должен вылупиться вот-вот. Поэтому яйцо должно быть тёплым... Нет, что за чушь! Дракон не курица, а говорящая змея с крыльями! Змеи холодные, холодным будет и яйцо. Подсветить? Не выйдет, слишком толстая скорлупа, такую луч фонаря не пробьёт...
Майя вслед за тулнеем приложила ухо к яйцу и принялась постукивать костяшками пальцев по толстым чёрным чешуйкам. Цыплёнок в ответ зашевелился бы обязательно.

  Яйцо было холодным и твёрдым. Покрытое хитиновыми чешуйками, оно было словно не настоящее. Диковинная поделка чудаковатого ремесленника, наловившего каких-то огромных жуков, и обклеившего их панцирями болванку из дуба. Тяжёлое, никак не откликающееся на стук. А внутри чёрное, дремлющее зло, если верить Драккейну. Как оно должно себя там вести? Дракон не цыплёнок, который будет пробивать клювом скорлупу. И не змея, что рождается из кожистого яйца, прорывая оболочку. Да тут и не скорлупа, и не кожаный мешок, а пластинчатая броня из чешуи. Легенды говорят, что драконы вообще не родня зверям. Они пришли из другого, чуждого мира, где свои законы природы.

На мгновение Майя ощутила странную раздвоенность. Река из растаявшего серебра, алебастровый Бран и высеченная из серого мрамора Розальда стали бумажными, не настоящими. Осталось только лежащее перед ней яйцо. Высеченное искусным мастером из обсидиана и осколков кошмаров. Жуткое. Живое...
Пальцы дрогнули. Майя почувствовала, как нахлынула слабость и, не удержавшись, опустилась на дно лодки. Мир снова стал обычным. Река, Розальда и Бран — рекой, Розальдой и Браном. Мир снов захлопнул свои двери, оставив лишь слабую тень нереальности происходящего. А яйцо... Яйцо стало просто яйцом. Драконьим. Причудливым и невероятным. Требующим внимания и заботы, как всякий младенец. Совсем не страшным. Совсем. Почти.

— Ты в порядке? — заботливо приобнял тулней Майю за плечи, увидев, как она отчего-то сползла с лавки. — Дать тебе воды?

— Я... Не надо. Устала просто...
Майя опёрлась о руку Брана и поднялась на ноги. Волны шлёпались о борта, раскачивая лодку. Грязный кисель на дне чавкал и хлюпал, не добавляя уверенности. Островком стабильности оставался лишь тулней, и Майя очень хотелось прижаться к нему и хотя бы ненадолго почувствовать себя не ответственной за всё на свете спасительницей, а обыкновенной девчонкой, с которой никогда ничего не случится, потому что есть отец, друзья, деревня и губернатор, которые успокоят, помогут, защитят. Но на корме сидела тётушка Ро и обнимать в её присутствии полуголых варваров было неловко и неприлично. Потому Майя удержала подступающие слёзы и сказала как можно строже:
— Ты тоже ложись. Поплывём по течению, ничего с нами за ночь не сделается.

Трубка в руке Розальды перестала дымить, но она продолжала держать её во рту, меланхолично глядя в даль. Услышав слова Майи, дварфийка затянулась и глухо закашлялась, выпучив глаза.

— Нетушки, — Роза вернула себе дыхание, — Если Бран заснёт, я глаз не сомкну. Давайте по очереди, как обычно. Вдруг что. Этот путь не спокойный, мы уже убедились в этом сегодня.

Женщина аккуратно прикоснулась к шишке на лбу и зажмурилась.

— По очереди, — согласился Бран. После сегодняшнего боя с пиратами и удара молнии он тоже чувствовал себя немного измождённым. — Роза, разбуди меня на вторую смену. Майя будет дежурить последнюю треть ночи.

Костеголовый запихал драконье яйцо обратно в сумку, разложил на дне лодки свой спальный мешок и лёг на спину, устремив свой взор в звёздный небосвод. Сверху на него взирали своими холодными глазами бесчисленные духи предков. Каждая звезда на ночном небе, по верованиям тулнеев, была чьей-то душой, отправившейся на небеса. Были там и его — Брана — деды и прадеды.

О чём, интересно, они думают, смотря на своего потомка, лежащего сейчас в пиратской лодке? Одобряют ли они его поход в земли южан, или, наоборот, смотрят на него сейчас с укором за то, что он бросил своих жён, детей и коз в поселении, осаждаемом ходячими мертвецами? Может, своими едва заметными подмигиваниями они хотят высказать ему свою поддержку и благословение? Либо же пытаются предупредить о том, что его племя уже давно было разбито умертвиями, пока он тут развлекался с драконами, и вместо его соплеменников сейчас по Большому Лесу сейчас бродят лишь их гниющие телесные оболочки? Только шаманы знают, о чём говорят звёзды. Простым воинам эта мудрость недоступна. С этими тревожными мыслями Бран закрыл глаза и погрузился в сон.

— Как ты мне дорог, — прокрехтела Розальда, нехотя скидывая с себя одеяло.

Вечерняя прохлада, царившая на реке, невидимой лапой заползла женщине под юбку и схватила её за лодыжки. Роза неприятно поёжилась, отходя от сонного морока. Она посмотрела на Брана, который уже мирно дрых.

— И ты засыпай, дорогая. Я подежурю, — вдруг очень нежно сказала она Майе и потянулась к своей коробочке с табаком.

СОПРОТИВЛЕНИЕ БРАНА: КРИКИ В ПОЛДЕНЬ



  Ночевать на реке было совсем не то же самое, что на твёрдой земле. Вода остыла заметно быстрее, и от холодного ветра было не спастись костром. Даже спальник помогал слабо, но помогла бы магия запечатанного в бутылку рома, если бы пираты оставили хотя бы одну. Увы, они оставили только грязные тряпки и пустую тару. Холодный свет луны продолжал блестеть на непроницаемо-чёрных волнах, и время от времени над левым берегом мелькал свет необычайно яркой звезды — Эльтурэля, Города Двух Солнц. До рассвета Чионтар был лишён света обоих.
  Утро встретило путешественников зябким туманом. Одно из солнц — которое большое и светящее для всех — поднялось и вернуло миру краски, и, чуть погодя, тепло. Теперь на берегах стали видны первые постройки, предвещающие приближение к городу. Пока это были лишь амбары да рыбацкие времянки, но ближе к полудню на правом берегу между деревьев промелькнул одиноко стоявший жилой дом. Промелькнул и исчез, не проронив ни звука. Потом появился ещё один, отстоявший от первого на добрых полчаса пути. Этот был обнесён забором, а у реки напротив него были деревянные мостки, на которых бородатый мужчина отмывал какие-то инструменты. До проходящих мимо кораблей и лодок ему не было никакого дела, даже рукой не помахал. А потом за очередным поворотом русла скрылся и он, и снова вокруг была только природа, в своей первозданной красоте.

То ли от дневных треволнений, то ли от холода (а может, от особой фазы Луны?) снилась Майе всякая чушь. То мышкующая в снегах хитромордая белошубая лисица, человечьим голосом предрекающая неминуемый конец света. То учёный гном Монгольфьё, с серьёзным видом рассуждающий о возможности летать в наполненном горячим воздухом мешке. Слова с делом у гнома не расходились и подкинув в мешок углей, он забрался следом, уложил лисицу на манер пушного воротника и умчался навстречу Селун. На смену же им явился Ворон. Огромный — глаза, как мельничные колёса. Алебастровый — под стать ночному Брану и подозрительно мудрый на вид.
— Твой хохол ощипан славно и глядишь ты презабавно, — похвалила Майя умную птицу.
— Но скажи мне: в мрачном царстве, где и в полдень страшновато,
Где и днём холодновато, как ты звался де-фактО?
Каркнул Ворон: «Ни-за-что!».
И с гордым видом взмыл вслед за лисой и гномом. Майя же проснулась окончательно. Превозмогая себя и обстоятельства, умылась холодной забортной водой и принялась уныло наблюдать затянутые туманом окрестности, нет-нет да поглядывая на спящего в обнимку с яйцом тулнея.
На неё вновь накатило то странное чувство, будто мир разделился надвое. На одной половине знакомые с детства реки, поля, Розальда и примкнувший к ним Бран, на другой — яйцо. Незыблемое, чуждое, зримое, несмотря на толстую ткань мешка...
"Ты видишь, — шепнул безликий голос. — Ему не спрятаться. Никому не спрятаться. Потому что ты всё видишь. Отныне решать тебе. Только тебе."

  Пасторальную идилию вокруг нарушил осипший женский крик. К правому берегу реки выбежала женщина в грязной от дорожной пыли одежде, с тряпичным кульком, который она прижимала к груди. Её лицо было красное и мокрое от слёз, волосы всклокочены, на лбу выступил пот.
  — Помогите! Пожалуйста, помогите! Моя семья!..
  Ей не хватило дыхания, чтобы продолжить, и она беспомощно протянула руку в сторону проплывающей лодки, удерживая второй рукой укутанного в тряпки младенца, который уже даже не плакал.
  — Помогите, прошу вас!

Когда с берега раздался крик, Бран как раз заканчивал с починкой заплечного рюкзака. Драконье яйцо вновь было замотано в шкуры для пущей мягкости и накрепко зашито в мешок с новой целой лямкой.

— Что там еще? — обернулся он в сторону источника звука. Увидав женщину, Костеголовый нахмурился. Ничего хорошего эта ситуация не обещала, но не оставлять же в беде мать с младенцем на руках. — Майя, доставай лук. Чую, сейчас будет жарко.

— Что стряслось?! — выкрикнул он женщине, хватаясь за вёсла и начиная разворачивать лодку к берегу.

Беда не приходит одна. И коли дерзкие пираты без страха промышляли в речных водах Чионтара, стоило ли ждать спокойствия на дорогах, где законопослушного гражданина грабят вообще все. От притаившегося в кустах разбойника до благородного рыцаря по разрешению рачительного феодала, взымающего подорожный налог. И это во времена сытые, мирные, что говорить про наши дни, когда культисты и примкнувший к ним лихой люд потеряли всякое представление о страхе. И конечно, такой герой, как Бран не мог остаться в стороне.
— Он живой, — между делом шепнула Майя тулнею. — Дракон. В яйце. Я утром... Ничего ему не сделалось!

  — Мой муж, Халдред! Олина! Китиан! Куэйл! Волланд! Они забрали их всех! Только я одна успела сбежать! Помогите, умоляю! Они убьют их!
  Крестьянка добежала до берега, и, не поворачивай Бран лодку в её сторону, она как будто готова была уже пуститься за ними вплавь, вместе с младенцем на руках.

Такой герой, как Бран бывал по обе стороны подобных конфликтов. Майе еще предстояло как следует разочароваться в Костеголовом. Вместе со своими соплеменниками он неоднократно совершал набеги на соседские племена, захватывая их скот, жён и прочую домашнюю утварь, убивая их мужчин и сжигая их дома до тла. Таковы были законы земель, откуда он был родом. Отбивайся от орочьих нашествий. Завоёвывай племена послабее. Переноси своё поселение подальше, когда твоим козам не хватает травы, или когда слишком сильное племя обосновалось неподалёку. Совершай отчаянные ночные вылазки на территорию троллей, чтобы вызволить из плена своих соплеменников. Чтобы выжить, героизму тулнеев приходилось быть практичным и не обременённым моральным кодексом цивилизованных людей. Одним словом — варвары.

— Это хорошо, — кивнул он Майе, услышав про живого дракона. — Спасибо.

— Кто забрал-то? — причаливая к берегу, обернулся к крестьянке Бран. — Бандиты?

— Батюшки! Что творится-то на этой беспокойной земле, — всплеснула руками Розальда, в ее голосе прозвучала горечь, — Скорее Бран, скорее греби! У нее дитя на руках, а она уже готова в воду сигать!
Дварфийка не на шутку всполошилась, и подгоняя Брана, вскочила на ноги, готовая в случае чего ловить ребенка, кто знает, что в панике может сделать мамаша.
— Стой, дорогуша, ребенка побереги! Сейчас мы подплывем. Бранчик, ну же! Спокойно только! Скажи, что случилось? Куда их забрали?

— Я не знаю! Туда, в лес! Они налетели целым роем, маленькие, как гоблины, только покрытые чешуёй! Такие, бурые, тявкали на своём, почти как собаки... Я думала, они хотели ограбить нас, нашу ферму, но они начали ловить людей, вязать всех верёвками! Как скот! Халдред помог мне сбежать, а сам побежал помогать остальным.. и... они убили его! Запустили камнем в голову! А когда он упал, они потащили его с собой! Помогите мне! Спасите хотя бы моих детей!

Лодка уткнулась носом в травянистый берег перед убитой горем женщиной.

— Кобольды... Здесь?
Майя растерянно посмотрела на Брана. Ей вдруг пришло в голову, что за всеми разговорами о преследовании культистов, они думать забыли о кобольдах. А ведь в Гринесте их были десятки, если не сотни. И в отличии от обычных бандитов и служителей драконов им было не спрятаться, не затеряться среди торговцев и простых людей. Куда они бежали, где укрылись? И зачем начали похищать людей? В Гринесте за ними не водилось подобного, Аарона и других схватили бандиты, а кобольды просто убивали всех направо и налево. Что изменилось? Почему верёвки? Почему теперь?
— Где? Скажите, где это произошло!?
Майя спрыгнула на мокрую землю.

— Сколько их было? — задал более прагматичный вопрос Бран, выпрыгивая из лодки вслед за Майей. Встреча с кобольдами не входила в его планы, и он не горел желанием ввязываться в очередную необязательную авантюру со своей хрупкой и драгоценной ношей за плечами. — У них был вожак?

— Собаки? — не поняла Розальда, но когда Майя догадалась, что речь идет о кобольдах, дварфийка помрачнела. И сюда они добрались. Этот ужас и отчаяние Роза сама пережила несколько дней назад. Но у бедной крестьянки еще осталась надежда на то, что ее дети все еще живы и их еще можно спасти.

Розальда быстренько спустилась с лодки и подбежала к женщине.

— Ты то сама как? С ребенком все в порядке? Держи! — дварфийка запустив руку в рюкзак протянула несчастной бурдюк с водой и пару пайков в придачу.

  — Спасибо...
  Женщина взяла бюрдюк, и первым делом умыла зарёванного малыша. Малыш, успевший к этому времени отплакаться и даже задремать, открыл свои большущие глаза и недовольно закряхтел в ответ на прохладную воду. Мать тут же успокоила его тихим шиканием.
  — Их было больше двух дюжин, и я видела что ими командовал человек, очень высокий и тучный. Я не знаю, человек может быть их вожаком? Они напали на нашу ферму, это не больше мили отсюда, где торфянники. Зачем они сделали это? Зачем? Что им от нас нужно?
  На глазах у крестьянки вновь выступили слёзы, и губы задрожали, не в силах передать горе и ужас.

— Наверное, они голодные, — пожал плечами Бран. Никакой другой мотивации он не ожидал от маленьких человечков с пёсьими головами. — Дюжины голодных кобольдов и большой толстый человек. Мы можем взять тебя и твоего ребёнка с собой в Скорнубель, но твоих соплеменников, скорее всего, уже съели.

...и не успел закончить, как Майя залепила ему подзатыльник. Правда, для этого пришлось встать на цыпочки, но всё равно дотянулась!
— Не слушайте его, он сам не знает, что болтает! Кобольды не едят людей! И эльфов! И даже гномов! Всех, кто разговаривает! Они мерзкие и злые, но совсем не каннибалы! Если они не грабили и не убивали, а пришли с верёвками, значит, пленники нужны им живыми!
Бран... — Майя умоляюще посмотрела на варвара, словно б и не ему предназначался подзатыльник. — Мы должны посмотреть, что случилось. Это же совсем рядом. Ну пожалуйста.

— Откуда ты знаешь про кобольдов? — поинтересовался Костеголовый, потирая затылок. — Ладно, пойдём глянем. Роза, ты с нами?

Майя насупилась.
— Знаю и всё. Я про них много что знаю. И в ту ночь кое-что видела. И в пещере. И разговоры других слушала. Не едят!

Розальда, только что умилявшаяся розовым щечкам малыша, изменилась в лице.

— Козел тебя понюхал что ли! — гневно гаркнула дварфийка на заявление Брана. — Знаток нашелся! Вот, девочка правильно говорит, не едят. А его ты не слушай, — обратилась Розальда обратно к женщине, стараясь подавить захватившее ее негодование. — Конечно мы пойдем на поиски!
Мы их не бросим, будь уверена. А ты сама оставайся здесь, схоронись и жди нас, хорошо? Держись дорогая, — совсем тепло сказала дварфийка и, застегнув рюкзак, отправила его за спину, и прежде чем отправляться спросила, — А звать тебя как? И ребятишек твоих?

  — Милливент Мосс. А это Бо, — женщина погладила младенца по головке. — Монстры забрали двух моих дочерей, Олину и Китиан, и моих сыновей Куэйла и Волланда. Спасите их, умоляю!

  Оставив Милливент присматривать за лодкой, трое путешественников ушли в сторону леса. Очень скоро они вышли на грунтовую дорогу, укатанную телегами, по которой, как и обещала Милливент, они вышли к её ферме. Это был обширный, одиноко стоявший участок с отдельным домом, несколькими сараями и навесами, где сушился торф, нарезанный на аккуратные блоки. Ферма была огорожена забором, сложенным из камней, который высотой был Майе по пояс, а ворот так и вообще не было. На самой ферме ни души. Дверь в дом была открыта, как и распахнуты двери в один из сараев, оказавшийся конюшней, но без лошади. Земля вокруг домов была вытоптана, что там больше не росла трава и каменные дорожки соединяли жилой дом с баней, колодцем и одним из сараев. Повсюду стоял сырой, болотистый запах торфянников.
  Рядом с конюшней стояла одна телега, и ещё одна была в дальнем конце участка, шагах в трёхста от дома, где были свежевыкопанные торфяные ямы. Та телега была наполовину загруженная свежим торфом. На земле рядом с ней были свежие следы крови, довольно много, но трупов не было. Несколько лопат и кирок валялись рядом возле ям. от фермы до самого леса было обширное торфяное болото, потихоньку подсушиваемое летним солнцем.

Болота Майя не любила. Их вообще мало кто любит, ставя топям в упрёк коварную натуру, унылый вид, тухлый запах, а также полчища гнуса и прочую кровососущую мерзость. По счастью, Солнце стояло в зените, и несметные ползуче-крылатые орды временно схоронились меж кочек, ожидая мрачный вечерний час.
"И как тут люди живут? — подумала Майя. — Это же хуже, чем в хлеву. А теперь ещё и кобольды..."
Она окинула взглядом болото, пытаясь представить, как три десятка чешуйчатохвостых незаметно подкрались к беспечным трудягам прямо по трясине, и не смогла. Тогда Майя принялась изучать следы и запуталась окончательно. То ли это были какие-то особенные кобольды, то ли особенные фермеры, а может, и вовсе всё болото было заколдованным — не понять. Однако определённо что-то шло не так и без незамыленного взгляда со стороны было не разобраться.

— Олина, Китиан, Куэйл и Волланд, — повторяла Роза имена детей, чтобы не забыть.
Дварфийка сурово шагала вперед по дороге, держа наготове жезл. Подойдя ближе к ферме она отметила для себя, что дом и сараи целы. Чешуйчатые псины не стали сжигать все дотла, как они действовали в Гринесте. Возможно, это другие, местные кобольды и цель у них не грабеж. Может они и правда напали из-за голода и забрали детей чтобы их съесть. Роза сильно сжала челюсти и двинулась к распахнутой двери хозяйского дома, надеясь увидеть внутри кавардак и следы ограбления.

Поднимаясь по скрипучим ступенькам на порог дома, Розальда на всякий случай протянула:
— Ау! Есть кто живой? Олинакитианкуэйлволланд, отзовитесь! — на всякий случай перечислила она имена детей скороговоркой.

— Зачем жить на болоте, когда вокруг столько полей и лесов? — дивился Бран, осторожно исследуя разорённую ферму. — Даже в городах не так сильно воняет. Если бы кобольды не напали, её дети и так сбежали бы отсюда при первой возможности. Я бы точно сбежал.

Обходя деревянные постройки, тулней внимательно смотрел на следы крови и отпечатки ног в болотистой грязи.

— Тут какие-то следы — подал голос Бран, присматриваясь к обнаруженному им свежему трупу собаки. — Не собачьи. Похожи на тех самых кобольдов. Ведут в ту сторону.

Он проследовал дальше, ведомый смазанными отпечатками когтистых лап, пока не дошел до недогруженной телеги.

— Ты бы сбежал в любом случае, — заметила Майя с несвойственной ей фамильярностью. — Но и впрямь престранно. Торф они собирают и продают в городе, это я уже поняла, но уж лучше бы обжили участок у реки. Не так тут далеко, чтобы время сберегать, а запах — ужас.
А ещё они, кажется, увели лошадь. Нагруженную или с очень грузным всадником. Или кто-то из фермеров успел ускакать...
Майя с тревогой посмотрела на болото. Опыта хождения по топи у неё не было, но природная мудрость подсказывала, что лошадь, да ещё гружёная, в трясине в лучшем случае увязнет, а скорее, вовсе сгинет, стоит один раз оступиться.

Получатели: Розальда.
— В доме ничего не тронуто, — крикнула Роза, выйдя на порог. Она закрыла дверь за собой и поспешила к Брану и Майе. — Они даже не пытались найти ничего ценного. И кур вон не взяли, значит не такая уж и голодная эта свора была, — рассуждала она на ходу. — А вы нашли следы? Значит идем по ним?

— Только лошади... — Майя махнула рукой в сторону болота и неуверенно добавила:
— Та женщина, Милли, сказала, что кобольды угнали людей в лес. Может, лошадь просто вырвалась и ускакала?

— А что такое торф? — поинтересовался вдруг Бран. Несмотря на то, что слово было короткое, слышал он его впервые.

Майя указала на торфяные ломти, резанные крепкими заботливыми руками трудяги, фермера и семьянина, в поте лица зарабатывающего на хлеб свой насущный.
— Если его подготовить, он горит. Очень жарко. Жарче, чем дрова.

— Так можно же достать нормальные дрова совсем рядом, — кивнул Бран в сторону леса. — Зачем для этого сушить вонючие болота?

Майя ненадолго задумалась.
— Не знаю. Дома мы, конечно, эту гадость не жгли. Наверное, для кузни подойдёт. Там чем горячее, тем лучше. А запах... Плох тот кузнец, что боится дыма!

Тулней пожал плечами. Ему всё еще было не до конца понятно, ради чего люди могли бы по своей воле поселиться рядом с болотом и кормить комаров своими детьми. Этот торф должен был быть драгоценным, чтобы оправдать жизнь в подобных условиях. Так или иначе, сейчас нужно было найти кобольдов и их пленников, а зацепок было не так уж много. Чтобы поймать разорителей мирных поселений, нужно мыслить как разоритель. А еще лучше — быть им. С этим Брану, конечно, сильно повезло.

— Идём в лес, — решил он. — Кобольды увели их в лес. Я бы точно увёл.

— Ага!
Майя энергично покивала головой, втайне радуясь, что тулней согласился на дальнейшие поиски. А то заманить его для исследования фермы — одно, а в лесные дебри, знаете ли, совсем другое.
Проходя мимо курятника, она увидела подбитую камнем собаку и немедленно сочинила новую версию событий:
— Смотрите, курятник к лесу ближе всего. Сначала они забили пса, до того, как тот гавкнуть успел. Потому и застали фермеров врасплох. Точно из леса шли! Не могли болотные кобольды такого кругаля дать для убийства собаки, напали бы сразу. Вот только я одного не пойму, почему они ничего не разломали и не сожгли? Даже если б им приказали захватить людей, наверняка они бы тут накуролесили из одного своего пёсьего характера. Должно быть, тот здоровяк, про которого говорила Милли, у них в большом уважении. Как бы драконидом не оказался...
Майя поёжилась, вспоминая чёрного воителя, прорвавшегося сквозь всю их магию и сталь, чтобы зарубить Брока.

  В лесу след всё-таки нашёлся. От был прямой и понятный, как стрела, и шёл через лес самым коротким путём. То теряясь на ковре прелой листвы, то отчётливее прорисовываясь там, где землю чуть подтопило, этот след позволял угадать направление отряда даже там, где ни примятой листвы, ни надломленных веток не было.
  Однако, Бран не терял бдительности. Через несколько сотен шагов он вдруг резко встал и приказал остановиться остальным: впереди была ловушка. Довольно простенькая, сделанная наспех растяжка, но сделанная с любовью. Каждый листик, маскирующий примитивный механизм, был уложен с заботой и тщательностью, чтобы не оставалось никаких проплешин и торчащих колышков. Проследив за направлением верёвки, все трое увидели, что наступив на ловушку, жертва обрушила бы себе на голову пчелиный улей, висевший на массивных ивовых ветвях.
  От этой ловушки пришлось пройти ещё тысячи две шагов, прежде чем Бран и его женщины вышли к устью пещеры в склоне холма, одним боком спускающегося в болото. Кусты вдоль кромки леса позволили с лёгкостью подкрасться незамеченными, когда они увидели двух людей, спорящих о чём-то перед входом в пещеру. Один был в красной мантии, с вычурной татуировкой на лысом черепе, а второй был одет в кольчугу и ростом он был на голову выше Брана.

  Здоровяк был ужасно зол. Его мягкие черты лица сложились в гримасу досады и злобы, а пальцы постоянно сжимались в кулаки, которые ему очень хотелось почесать об нос своего лысого собеседника. Однако, он сдерживал себя изо всех сил, продолжая пока только ругаться обиженным басом:
  — ...калек этих хвостатых! А мои ребята где? Я с нормальными людьми привык работать, сечёшь? Чтобы нормально делали, и тогда нормально всё будет!

  Мага совершенно не пугала нависшая над ним четырёхсотфунтовая угроза. Он продолжал холодно сверлить здоровяка взглядом, отчётливо видя кипящую в его жилах агрессию, но не уступая в споре.
  — Кобольды. Не достаточно хорошие шахтёры для тебя. Вот как. Да будет тебе известно, малыш, что в горном деле кобольдам нет равных. Никто не сравнится с ними, ни гномы, ни даже дварфы. Твои непросыхающие «братаны» и за год не сделали бы той работы, которую кобольды могут сделать за сутки. Я дал тебе в подчинение лучшие ресурсы, малыш. Лучшие. И ты жалуешься, что «лучшее» недостаточно хорошо для тебя как руководителя? Так может, дело не в кобольдах, м?

— Это ещё что за хрен лысый? — шепнул Бран. Тучный здоровяк его заинтересовал куда меньше. Ну, мужик. Ну, здоровый. Эка невидаль. Мамаша на берегу о нём уже предупреждала. А вот об этом человеке в красном — ни слова. За то время, что тулней провёл в землях южан, он уже успел усвоить, что, вопреки логике и здравому смыслу, вожаками здесь становятся не обязательно самые большие и сильные. Иногда вот такие щуплые мужички в дорогих одеждах оказываются наиболее важными и уважаемыми людьми. Так, похоже, было и здесь. Этот с дурацкой кляксой на лбу вёл себя так, будто контролировал ситуацию.

Тулней решил пока не высовываться из кустов, а послушать, о чём ещё будут говорить эти двое. Вдруг здоровяк таки сорвётся и отдубасит лысого? Одной проблемой станет меньше.

— Не знаю. Колдун, наверное, — прошептала Майя в ответ. — Я, кажется, поняла, зачем фермеров угнали. Чтобы они в шахте работали. Только я не знаю, что тут за шахта. И почему кобольды яйцеголовому служат. Обычно они людей не очень... Может, он тоже из этих? Которых мы в пещере того.

— Из каких этих? Кого вы того? — не поняла Роза. Она щурилась сквозь листву пышного куста, за которым пряталась, и безуспешно пыталась понять, что же тут происходит, а главное, как же им спасать детей.

  — Да не кипишуй ты! Ща мне эти всё быстро раскопают. Я, знаешь ли, тоже не дурак, не кого попало взял. Посмотрим ещё кто кого.

  — Посмотрим. У тебя сорок восемь часов на то, чтобы доказать свою правоту. По истечении этого срока наш договор будет считаться сорванным, и я буду вынужден прибегнуть к штрафным санкциям. Удачи.
  Маг сделал широкий жест рукой и произнёс короткое заклинание. Его образ подёрнулся рябью, как отражение на поверхности озера, а затем и вовсе без следа растворился в воздухе.

  Здоровяк постоял ещё пару мгновений, играя желваками, потом сплюнул на то место, где только что был маг, и сутуло пошёл в пещеру, бурча себе под нос:
  — Санкции... Я сам тебе могу санкций выдать. Полную кружку тебе своих ссанкций налью и заставлю выпить до донышка. Хмырь полированный.

Ждать, пока здоровяк скроется в пещере, Бран не собирался. Он хотел поскорее закончить с этим делом и вернуться к розальдовой лодке.

— На счёт «три» стреляйте в него, а я выбегаю, — предупредил он своих женщин, доставая из-за спины метательное копьё. Времени на возражения он им не оставил. — Раз... два...

На последнем «три» тулней рванул вперёд с грацией горного льва и на бегу метнул дротик в спину начальнику шахтёров.

— Из драконьих слуг, — шепнула Майя Розальде. — Мы их пещеру нашли рядом с Гринестом, а в ней кобольды сидели. И тоже подчинялись какой-то аморальной бабище...
Тут Майя прервалась, потому что лысый подёрнулся рябью, а к такому она была не готова. А Бран готов! Только того и ждал фактически. И побежал вперёд. С грацией и дротиком. А Майя снова оказалась не готова и потому подчинилась тулнею беспрекословно.
И выстрелила раз.
И два.
И побежала за варваром следом, на ходу выпустив третью стрелу. От растерянности даже обогнала чуть-чуть, но вовремя спохватилась и осадила коней, пропуская Брана вперёд.

— Вот уж развелось этих гадюк, — прошипела дварфийка в ответ Майе. Как вдруг лысый в красной мантии зарябил и исчез, оставив здоровяка одного. Этим точно нужно было воспользоваться, но Роза не успела сообразить как именно, а Бран уже скомандовал атаковать и ринулся в бой. Майя тут же выпорхнула из кустов, а Розальда только хлопнула ресницами и тоже начала пробираться через заросли, и грузно топая побежала вперед, держа перед собой жезл и судорожно концентрируясь на заклинании.
— Дави гада! — крикнула Роза на бегу. Вдруг воздух заискрился и в мужика полетел заряд электричества.

  — Ох ты ж дрянь! Щемись, братва!!! Э-э-э... Тревога! Тревога, хвостатые!!
  Пригибаясь от стрел, здоровяк поспешил найти укрытие в темноте пещеры.

  Здоровенный мужик, называемый магом «малышом» скрылся в темноте пещеры, которая, едва начавшись резко поворачивала вправо. У входа в пещеру было много крупных камней, осыпавшихся со склона холма, а сам потолок был таким низким, что Бран мог бы достать до него лезвием своего меча. Хотя «малыш» и кричал на всю мощь своего низкого голоса, из пещеры ему не ответило даже эхо, не говоря уже о кобольдах.

С неистовым рёвом, Бран побежал вслед за здоровяком. Двуручный меч в его руках не сулил ничего хорошего кому-либо из засевших в пещере.

— Не уйдешь! — сбивая дыхание крикнула Розальда и поднажав побежала к пещере вслед за Браном.

  В полумраке пещеры Бран увидел небольшую комнатку, на полу которой валялись потрёпанные спальные мешки и покрывала, а в дальнем углу виднелась спина убегающего злодея. Он бежал к широкой занавеси из шкур, скрывавших проход лишь немногим шире его плечей.

И вот как иметь дело с бандитами? Вместо того, чтобы благородно сразиться с тулнеем и справедливо умереть от его меча, гигант бесчестно шмыгнул в пещеру. В ту самую, где за каждым углом скрываются кобольды, расставлены хитроумные ловушки и наверняка живёт одноглазый обросший щупальцами нугриап. А Майя-то снова самая вкусная!
Содрогнувшись от недетских воспоминаний, Майя ловко обогнула тётю Розу и дядю Брана и выпустила стрелу, целя беглецу в шею. Ибо между третьим и четвёртым позвонком скрыта бандитская смерть.

  Но сама шея вместе с позвонками скрылась за навесом из шкур, продолжая что есть мочи горланить от тревоге.

— Ррраааа! — спешил вслед за беглецом тулней. Добежав до ширмы, он рванул шкуры в сторону, чтобы те не мешали обзору.

  По пути Бран зацепился обо что-то ногой, но это не остановило варвара. Он уже пробежал далеко вперёд, когда за спиной послышались звуки падающих с потолка камней.
Получатели: Бран Костеголовый.

Камнем по голове — это, знаете ли, очень больно. Особенно, когда неожиданно. Хорошо ещё, что цепкие лапки кобольдов не отличались большой силой, и булыжники оказались некрупные. Однако один весьма удачно ударил по ключице, той, на которую давеча опустилась сабля пирата, и из глаз Майи брызнули слёзы. Спасаясь от обвала, она инстинктивно нырнула вперед, смахнула слёзу и сразу поняла, почему безудержный варвар к стене приник и словно бы поник.
Выпустив в проход стрелу, Майя последовала примеру тулнея: отпрянула назад и, тяжело дыша, вжалась в стену.

— Ах, собаки.. — ругнулась Роза от неожиданности, когда перед ней вдруг градом посыпались камни, и прямо на голову Майе. — Ты в порядке? —крикнула женщина в след девочке, но та уже умчалась вперед, значит ничего страшного не случилось.

Еще раз осмотрев каменный свод Розальда побежала дальше. Тяжело пыхтя она догнала Майю, которая уже успела выпустить стрелу и предусмотрительно спрятаться за угол. Дварфийка тоже прильнула к стенке рядом с девочкой и выглянула, пытаясь рассмотреть, что же там дальше за ширмой.

  

Не ведая страха, Костеголовый ворвался в следующую комнату пещеры и принялся рубить всё, что ему попадалось под руки. Первым делом не повезло тем кобольдам, что стояли ближе всего к завесе из шкур. Сила его удара была настолько неотвратима, что клинок, пройдя сквозь тело первого кобольда, по инерции вонзился в бок рядом стоящего второго, застряв у того в хребте. Варвар упёрся ногой в обмякшее туловище мелкой твари и оттолкнул его, высвободив меч. Едва первые две жертвы Брана повалились на пол, он сделал пару шагов назад и отодвинул шкуры, давая возможность Майе и Розальде полюбоваться на результат его трудов.

— Ну, кто следующий?! — проорал он во всю мощь своих лёгких. Тулней выставил перед собой меч, готовясь нанизать на него первого же безумца, осмелившегося подойти достаточно близко.

  На смену зарубленным кобольдам на Брана бросились ещё два, преграждая ему путь дальше в пещеру. Их будто не испугал ни вид зарубленных товарищей, ни рёв варвара, но двигал ли ими страх, или невероятная дисциплина — по их чешуйчатым мордам было не понять.
  Три других не стали нападать, а побежали к клеткам, в которых были заперты дрейки.

Роза еще не успела отдышаться, а их грозный варвар уже кинулся рубить головы и исчез за тяжелой занавесью. Роза приподняла свою широкую юбку бросилась за ним. Подбежав к шкурам дварфийка с силой распахнула их и прижала мохнатое и дурно пахнущее полотно бедром к стене, открывая себе и Майе вид на сражение. В тусклом свете женщина разглядела в глубине пещеры прутья, за которыми оживилось что-то большое, когда к ним подбежали кобольды.

— Там клетки, — крикнула она девочке, — Они хотят открыть клетки! Псины безродные! — ругнулась Розальда и с чувством махнула жезлом, выпустив сноп неубедительных искр сразу же опавших ей под ноги.

Разглядеть, что и зачем творится из-за спин Брана и Розальды было непросто. Майя не отличалась высоким ростом, а тут ещё и кобольды мельтешили. А у дальней стены и впрямь лязгало и ворочалось что-то чешуйчатообразное. Изучать это что-то было некогда, думать тоже, и Майя просто выпустила стрелу в шурудящего рядом с клеткой кобольда, доверившись тёте Ро.

  Кто-то из кобольдов опрокинул жаровню, и вся пещера мгновенно погрузилась в абсолютную тьму. Послышался лязг открываемых металлических засовов, а затем Брана почти не больно ударило камнем из темноты.

Бран нюхом чуял мелких вонючих тварей. Взмахнув мечом вслепую, тулней услышал, как острая сталь с чавкающим звуком проходит сквозь их тела и ощутил брызги тёплой крови на коже. Со второй парой кобольдов было покончено, но в какую сторону воевать дальше, он теперь не видел.

— Дайте свет! — рявкнул он через плечо.

  Ещё два кобольда пали под ударами меча Брана. Шум, лязг металла и писк кобольдов заглушили звук открывающихся клеток с дрейками у дальней стены. Кобольды успели открыть все три клетки, и теперь дрейков ничто не удерживало от того, чтобы броситься в атаку.
Получатели: Розальда, Майя Найт.

— Сейчас всё будет, — уведомила Роза варвара и скорей полезла в рюкзак за факелом.

Майя же снова выглянула из-за её спины и едва дрейк высунул морду наружу, выпустила в крокодила стрелу. Потому что помнила, что дрейки питают к Брану слабость и грызут его весьма охотно.

Свет снова осветил пещеру, и Бран увидел бегущего на него дрейка.

Увидав ящера, Бран подскочил к нему, наотмашь полоснул мечом по наглой синей морде, и тут же отскочил обратно.

Синяя морда оказалась покрепче кобольдов, и остановила удар мощным рогом. Следом за ней на Брана поползли ещё две таких же твари.

Тело варвара неумолимо покрывалось свежими царапинами, а ряды врагов словно бы и не редели. Стоило одному чешуйчатому пасть, его место тут же занимал то собака-кобольд, то крокодило-носорог.
— Бран, тётя, назад! — выкрикнула Майя, выпуская очередную стрелу в хвостатого подстрекателя дрейков.

Когда из клеток полезли рогатые ящеры Роза не смогла сдержать внезапной дрожи в теле.

— Дармоеды проклятые, — проскрежетала даварфийка сквозь зубы и замахнулась на недобитого дрейка, но опять огненная материя распалась перед ней шипящими искрами, — Да вашу ж матушку! — зарычала Розальда от собственного провала.

Нахмурив густые брови Роза вдруг задумалась, что её напористая брань не сильно помогает в чародействе. Но в следующую секунду отмела эту мысль как абсолютную глупость. Острое словцо всегда помогает, это Роза знала точно. И уж в следующий удар она покажет им как нужно ругаться. А пока что Брана уже окружили синемордые ящеры и нужно было скорее убегать. Поэтому дварфийка бросила факел, крикнула "Бранчик, бежим!" и, отпустив шкуры, скрылась во мраке пещеры.

  

В пылу боя Брана никак не заботили новые царапины у себя на теле. Он их попросту не замечал, отмахиваясь от прущих на него ящеров. Ткнув дрейка еще разок мечом, он обернулся назад и увидел, что обе его женщины почему-то отошли к выходу из пещеры.

— Эй, вы куда?! — метнулся он за ними вслед. — Я там ещё не всех зарубил!

  Враги последовали за ним за занавес из шкур.

Крокодилы не отставали. Пока они сидели на цепи, они думали только о еде. Когда же их спускали с цепи, они враз переходили от мыслей к делу и начинали жрать. Думать вообще переставали. В этом была вся их крокодилья сущность и нет ей ни оправдания, ни прощения.
Майя выстрелила снова, но дрейк, как заправский рыночный фокусник, ловко отбил стрелу рогом и довольно хрюкнул.

Ящеры гнались следом с тупым животным рвением проглотить все на своем пути. Розе очень хотелось скорей унести пятки из этой пещеры. Но прежде чем бежать дальше, дварфийка выглянула из-за плеча Брана и рявкнула на ближайшего дрейка с чувственным негодованием.

— Вот тебе, подавись, шавка поганая! — крикнула Розальда и кристально холодная материя с треском вырвалась из ее рук и ударила в одного ящера и чуть не отскочила в другого.

В туже секунду все вокруг поблекло, помутнело и будто перестало существовать. Розе на миг показалось, что она воспарила в облака или вконец потеряла зрение. Однако ее рука вдруг ударилась о стену, а ноги понесли ее явно по полу и она на ощупь побежала вперед к свету

Вместе с Розальдой «воспарили» и Бран, и Майя: туман быстро заполнил всю пещеру, не давая возможности разглядеть даже камни под ногами. По Майе больно прилетело камнем откуда-то справа, будто стена вдруг начала плеваться, но в последний момент перед тем как всё вокруг заволокло дымом, Майя успела заметить две замаскированных бойницы, через которые стреляли притаившиеся кобольды.

Туман. Опять этот чёртов туман. Той ночью на ферме, потом на барже, а теперь и в пещере. Проклятая бледная пелена нависала над Браном каждый раз, когда он решался идти в бой. Как воевать в таких условиях, он решительно не понимал. Грязно выругавшись на тулнейском, он отчаянно взмахнул перед собой мечом и начал пятиться назад, в надежде, что сможет как-то выбраться из этого облака и завершить начатое.

  Но этот туман был куда злее, чем на ферме несколько дней назад. Тогда он просто помог недобитым злодеям сбежать, трусливо поджав хвосты, а здесь туман швырялся камнями кобольдов и кусался зубами раскормленных дрейков. Бран успел выбежать из пещеры, когда следующие по его пятам дрейки добрались до его женщин, и челюсти монстров заклацали в опасной близи от рук Майи и нежных бочков Розальды.

— А-ай! — по юбке дварфийки клацнули зубы. Женщину бросило в пот. Точно зубы! Роза даже почувствовала, как пахнуло гнилью из пасти зверя. Кто знает, скольких людей эта тварь пробовала на вкус, — Да, я сама тебя съем, скотина! Съем и не подавлюсь! — взревела Роза и замахала руками отбиваясь от невидимой угрозы.

Искры прожгили туман и растворились в нем, явно не достигнув цели. Но Роза уже бежала вперёд без оглядки. Спустя пару десятков шагов дварфийка вдруг прозрела, увидела Брана и ринулась к нему.

Сквозь туман и мглу, и дым протопал кто-то страшный и большой. Он ругался на неизвестном Майе языке, и она сразу догадалась, что это Бран. А следом, шурша голым брюхом по камням, подполз дрейк, и Майя вспомнила храм Чонти. Заволакивающий церковь дым. Бегущих сквозь него людей. И те же отвратительные морды ящеров, тянущиеся к селянам, чтобы урвать кусочек ещё живой плоти.
Она выстрелила наугад, целя в извивающееся тёмное пятно, и побежала вслед за варваром, потому что без Брана было бессмысленно всё.

  

— Они бегают быстрее нас, нужно драться! — выкрикнул варвар, прикрывая Розальду и Майю своей широкой спиной. — Я задержу их.
Бран встал лицом к облаку тумана и приготовился рубить всё, что оттуда полезет.

  Первым вылез дрейк, из которого уже торчала стрела Майи. Широким взмахом Бран отрубил ему рог, прежде чем он вцепился в предплечье варвара зубами. Едва Бран скинул острозубый захват, дрейк ударил его ещё и хвостом в бедро. Тут уже на помощь первому дрейку выбежал и второй.

— Бей их, Бран! Руби что есть сил! — кричала Розальда из-за спины тулнея. — Раздави! Намотай кишки на кулак! — совсем разошлась она.
Красная и на эмоциях женщина яростно замахнулась жезлом в раненого ящера. Наконец материя поддалась, напиталась гневом и вырвалась огненным шаром прямо в морду покалеченного дрейка.

Майя же, чуть отступив, выпустила ещё одну стрелу в тлеющего дрейка, потому что терпеть его агрессию дальше было попросту невозможно.

  Стрела Майи загасила тлеющее пламя его жизни, и остался только один дрейк.

В этот раз Майя целилась очень тщательно, чтобы поймать момент, когда зверь раззявит зловонную свою пасть, и поразить стрелой мягкое нёбо, а не в твердый костяной панцирь. Однако поскольку Бран ещё не отрубил рог, чудовище вновь ловко отразило стрелу. Видимо, кобольды специально натаскивали жестоких хищников для сражений с юными охотниками.

Остался последний. Роза вытерла рукавом испарину со лба. В висках все ещё колотило после пробежки. Тяжело дыша женщина снова направила жезл в сторону ящера.

Едва с первым дрейком было покончено, Бран тут же сделал шаг в сторону, преграждая второму ящеру путь к женщинам. С медвежьим рёвом он обрушил свой меч на врага, но на этот раз замах был слишком сильным, что позволило дрейку вовремя увернуться.

  

— Да чтоб тебя! — рычал тулней, раз за разом взмахивая своим грозным оружием.

От удара по загривку дрейк аж присел, судорожно хватая воздух (той самой!) раззявленной пастью. В таком ошеломлении не до перфомансов рогом. И конечно же, Майя воспользовалась моментом и на этот раз пронзила стрелой мягкую, нежную кожицу широкой крокодильей гортани.

Розальда вновь взмахнула жезлом.

  

— Никому! — рявкнул Бран. — Нельзя! — занёс он меч для очередного удара. — Кусать! — клинок со свистом опустился на дрейка. — Моих женщин! — чёрная сталь вонзилась ящеру в пасть.

Бритвенно острое лезвие разворотило твари всю челюсть, застряв в глубине черепа, там, где у дрейка, должно быть, располагался его крошечный мозг. С омерзительным скрипом металла о кость, Бран вытянул меч из головы поверженного монстра и осмотрелся по сторонам. Ни одного врага не оказалось в поле его зрения, и это немного разочаровало варвара.

План сработал наполовину. Поначалу Майя хотела изобразить бегство и заманить врагов в извилистые коридоры, где кобольды не смогли бы использовать численное преимущество. Так наверняка поступили бы великий эльфийский полководец Ханни-белль и грозный предводитель северных орков Шенхиз-окнар*. Однако туман спутал все карты.
Впрочем теперь, глядя на израненного Брана и шумно дышащую Розальду, у Майи закрадывались сомнения, что зигзагов подземной кишки хватило бы для победы, последуй за ними вся чешуйчатая армия. Или она всё-таки последовала?
Нырнув в туманное облачко на другом краю каменного зева, Майя задержала дыхание и прикрыла глаза, вслушиваясь, не идут ли вслед за дрейками их хозяева.



*Oknar - leader (orcish)

  Облако упорно оставалось на месте, и, в отличие от Майи, её враги в это облако заходить не спешили. Но где-то вдалеке пещер Майя слышала злобный шёпот на драконском наречии.
Получатели: Майя Найт.

Выглянув из дыма, Майя драматично посмотрела на Розальду и Брана, приложила палец к губам и сделала ладошкой жест, будто легонько похлопывает ребёнка по голове. А затем обернулась к пещере и завопила:
— Брось его, он мёртв! Они и нас сожрут! Беги! К болотам!
И снова скрылась в облаке.

  Туман выплюнул со свистом ещё один кобольдский камень... и снова всё затихло.

Грудь варвара широко вздымалась и опускалась, пока он приходил в себя после приступа ярости. Взгляд его понемногу принимал более осмысленный характер, пока, наконец, Бран не успокоился настолько, чтобы вновь начать соображать.

— Там ещё где-то столько же, — вымолвил он, кивнув в сторону облака. — Тот мужик так и не вышел с нами драться. Тряпка.

Закончив с констатацией очевидных фактов, Бран перешел к вопросам.
— Откуда берётся этот дым каждый раз, когда я начинаю сражаться? Это началось несколько дней тому, а раньше со мной такого никогда случалось.

Будь ситуация другой, Майя обязательно подшутила бы над Браном. Но сейчас ей было не до шуток, она сидела в засаде, а гортанный тулнейский говор сводил всю засаду на нет. И ведь показала же, мол, тихо!
Снова выбравшись из тумана, она шмыгнула к Брану и зашептала, одновременно чертя нижним рогом лука на земле:
— Прямо по туннелю бойницы. У них кобольд или два, видел, камень пролетел? Остальные рядом со шкурами, злобствуют, но бояться.

  Туман тем временем никуда не исчезал, и враги идти сквозь него не собирались. Страх запечатал их в пещере не хуже огромного валуна, в поисках которого только что озирался Бран.

— И долго оно ещё так будет? — поинтересовался Бран, прислонившись спиной к холодному камню. — Если из пещеры нет другого выхода, то рано или поздно они сами вылезут оттуда. Если не вылезут — выкурим их. Нужно просто натаскать сюда побольше сырого хвороста и разжечь костёр.

Майя сделала испуганные глаза.
— Не знаю, это не я, я не колдовала, честно! — вполголоса отнекалась она. — Надо оттащить туши, чтобы их из пещеры видно не было. Иначе собаки сразу всё поймут. А так гадать будут: кто победил и где. Мало ли крокодилы нас в болотах загрызли, а потом наелись и спят! Либо неизвестность, либо из пещеры выходить, нам и то, и другое на руку.
И Майя покрепче ухватились за толстый хвост ближайшего дрейка и поволокла его в укромное местечко.

— Ох, мне надо присесть, — все не могла отдышаться тётя Роза. Она присела на ближайшую каменную глыбу и скинула со спины рюкзак, чтобы стало легче дышать — Совсем форму потеряла, ничего не могу. Раньше то взашей своих девок гоняла, орала на них только так. Там вытри, тому принеси, и на кухне, ой кавардак был какой. Только тогда никакая скотина меня за попу не кусала, — задумалась дварфийка, а её бровь игриво приподнять.

— Да ловушку задели наверное, — предположила она происхождение тумана, — Эти собаки хорошо подготовились к нашему приходу. Боятся, говоришь, так надо додавить, чтобы детей отдали, иначе всех убьём. Вот так! Ты эту шкуру не убирай, пусть знают, что так будет с каждым, — махнула она Майе.

  Одну тушу Майя всё же оттащила, хотя и пришлось попотеть. Перед тем как тащить другую, надо было чуть-чуть отдышаться, но время было: сколько бы времени ни проходило, туман оставался таким же плотным, а враги — такими же трусливыми. И только один Бран спокойно переводил дух, не спеша больше в бой.

Нельзя сказать, что Костеголового сильно заботило, где будут валяться трупы дрейков: поодаль, чтобы кобольды боялись неизвестности, или прямо у входа, чтобы кобольды боялись, что их ждёт та же участь, что и ящеров. По мнению Брана, кобольды, в первую очередь, должны были бояться его самого, а не дохлых дрейков. Чтобы вселять страх в сердца врагов, воин должен быть полон сил и энергии. Поэтому, пока Майя таскала ящеров за хвост, тулней решил подкрепиться, достав из сумки кусок вяленой оленины, сухари и орехи.

— Если они полезут из пещеры наружу — нельзя, чтобы они застали нас со спущенными портками, — подумал он вслух, с трудом пережёвывая жёсткий кусок мяса. — Можно кинуть в туман побольше сухого хвороста, чтобы мы услышали их шаги заранее.

Для настоящего тулнея не существовало такой проблемы, которую он не мог бы решить парой охапок хвороста.

Одного дрейка Майя кое-как оттащила, но видя, что её спутники не проявляют никакого энтузиазма, да ещё поесть присели, второго тащить не стала. Она что рыжая (на да, рыжая и что)!?
Невозможно помочь тем, кто не желает помощи. Невозможно спасти тех, кто вполне равнодушен к своей судьбе.
Сказать по правде, ей очень хотелось взять палку и хорошенько избить обоих, чтобы хоть как-то привести в чувство. Усесться прям перед входом, когда из тумана в любой секунду могут вынырнуть враги. Даже не попытаться что-то сделать, пока они скрыты завесой и просто ждать, когда туман пропадёт и враг, который несомненно будет наблюдать за входом, всё увидит и всё поймёт... У неё не укладывалось это в голове.
Бить палкой Майя никого не стала. Она тоже устала. Ей тоже было больно. От бесконечных камней, летящих то из-за стен, то с потолка. От необходимости всё время что-то придумывать и объяснять. И от полной невозможности хоть на кого-то положиться. Поэтому она только буркнула: "Я буду рядом", поднялась по невысокому склону и скрылась в густых зарослях кустарника, из которых они наблюдали за разговором гиганта и чародея.

  Туман ещё долго стоял на входе в пещеру, разделяя спасителей и похитителей детей. Как ни странно, враги из пещеры так и не вынырнули. Может, идея Брана устроить привал и не была самой мудрой, но варвар вообще редко нуждался в мудрых решениях, больше полагаясь на силу мышц и тяжесть волшебного меча, которые его практически не подводили. Враги тоже ожидаемой смекалки не проявили. Будь они пусть не гениями, но хотя бы такими же рассудительными как Майя, они бы конечно использовали туман для тактического преимущества, резко обрушившись всей толпой на расслабившихся врагов. Как убедилась девушка, первый выстрел самый важный — правильно рассчитанный, он становится и последним. Враги упустили этот момент.
  Бран и его женщины упели перевести дух и немного восстановить силы, прежде чем заклинание тумана иссякло, вновь освобождая путь. Как ни странно, желания вылезать ни у кобольдов, ни у их главаря не было. Они сидели тихо, за всё время не подав больше признаков жизни.

Переведя дух после схватки, Бран почувствовал достаточно сил для второго раунда. Он встал с камня, взял в руки меч и взмахнул им пару раз для разминки.

— Ну что, пора заканчивать с этими ублюдками, — произнёс он, оборачиваясь ко входу в пещеру.

Майя бдила. Весь час. Отвлекаясь только на мошкару, которая норовила напиться чистой девичьей крови, а то и вовсе свить гнездо в волосах. Но время шло, а кобольды всё боялись, и вот уже Бран — поевший и отдохнувший — готов был спасать вновь. Брана надо было поддержать.
Выбравшись из засады и окончательно победив кровососов, Майя вернулась к спутникам.
— Я что подумала, — зашептала она, — кобольды людей не любят. И гномов, и эльфов. Они вообще никого не любят кроме себя и драконов. А ещё они не любят, когда ими командуют те, кого они не любят. Давайте, я им голову заморочу, а дальше как получится.
И громко выкрикнула:
— Belikri loex! Majak turalisj sthyr vur yth tailuen douta hodorrr!* Jaci vriskeh! Kaxir tilsin! Jaci zklaen slathalin hesi arytiss!**
Сказала, что их предводитель трус и должен выйти на честный бой, — тихонько пояснила она Розальде и Брану.



*Дрейки мертвы! Отдайте нам большого человека, и мы пощадим ваши лапки! (Майя опять путает hodor (лапки) и tobor (жизнь).
** Он цыплёнок! Ящерицин помёт! Он должен сразиться с нашим воином!

— Ну конец-то, — взвыла Розальда. — Не прошло и года! Пока мы тут сухари жевали, детей там может тоже уже съели, — возмущалась она.

Все время, пока Бран отдыхал, Роза сверлила его глазами, пилила его за медлительность и ерзала на камне будто её и правда укусили за одно место. Но Брана было не пронять и Роза нервно закурила в сторонке. Дварфийка решительно не понимала почему они не пошли обратно в пещеру сразу же как разделались с ящерами. Туман держался крепкий и не было ни намека на просвет. Но после очередного сухаря и ломтика оленины, которыми Роза стала заедать стресс, она вдруг заметила, как поредел и вовсе растворился туман у входа в пещеру. Нужно было действовать. Бросив всю еду в рюкзак женщина резво спрыгнула с камня, подтянула юбку и вооружилась магическим жезлом.

— Всё, погнали! Бранчик, ну же! — Розальда не могла больше ждать, поэтому услышав план Майи, дварфийка демонстративно закатила глаза, — Еще и лялякать с ними вздумала. Они же звери, они не знают, что такое честность.

— Coi ui|ulph vi lorit! Svent astahi! — послышалось из глубины пещеры кобольдское тявканье. И следом за этим в сторону выхода вылетело пару камней.
Получатели: Майя Найт.

— А вдруг послушают! — возмущённо шепнула Майя в ответ. — Они поди тоже помирать не готовы. За незнакомого-то мужика.
Однако вылетевшие из коридора камни опровергли стройную теорию. Скрепя сердце, приходилось признать: кобольды малые снаружи, храбрые внутри.
Майя облизнула губы.
— Нужен свет, бегите, я их отвлеку.
И, дождавшись, когда остальные будут готовы, метнулась на другой край пещеры, на ходу отправив во тьму две стрелы.

Бран хотел было поинтересоваться, откуда Майя знала заковыристый язык гоблинов, но та уже начала стрелять, так что вопросы можно было отложить на потом. Едва тёмные своды пещеры вновь были озарены магией Розальды, варвар отчаянно ринулся вперёд с мечом наперевес.

— Бегу-бегу! — Роза запустила руку в рюкзак и нащупала оленину, сухари и наконец связку факелов. Щёлкнув пальцами она моментально зажгла факел и выставив его вперёд как шпагу, понеслась внутрь пещеры.

  Две стрелы пролетели мимо Брана: одна возле правого, а вторая возле левого уха. Стрелы улетели в две бойницы, что были в стене перед ним, и оттуда послышались два вскрика. Когда варвар добежал до бойниц, он увидел, что там уже лежали два свежеподстреленных ящера. Свет Розальды помогал, однако пока больше никаких врагов в зоне досягаемости варварского меча не было видно.

Видя, что камни из-за стены лететь перестали, Майя, не теряя времени, пробралась к бойнице и заняла выгодное положение подле.

Бран шагал вперёд с уверенностью осадного тарана. Бесстрашно и неумолимо.

Розочка кралась за Браном по пятам. Факел в ее руках озарял своды уже знакомой, но не менее пугающей пещеры.

— Ой, сейчас выпрыгнет, выпрыгнет, — шептала она, готовясь к тому, что ждало их за ширмой из шкур.

  Сквозь бойницу Майя увидела как вдалеке в полной темноте поблёскивают чешуйки абсурдного количества кобольдов. Они все были слишком далеко, чтобы прицелиться, но один из зверьков всё же потерял осторожность и попал в её поле зрения — чёткий хвостатый силуэт, видневшийся прям за углом.
  Бран тем временем не встречал никакого сопротивления и шёл по пещере, будто та была его собственной берлогой.

Пять, десять, двадцать... Тысяча четыреста пятьдесят восемь!
— Бран, Роза, назад, их тумен*! Слишком много!
Последние слова Майя подкрепила стрелой и тут же подалась назад, чтобы подтвердить серьёзность собственной оценки.


*Высшая мера численности вражеского войска (тулн., подцеплено от Брана)

Костеголовому было недостаточно слов Майи — пусть даже на тулнейском — чтобы принять окончательное решение: драться или отступать. Он должен был увидеть врагов собственными глазами, и единственное, что мешало ему в этом, была плотная завеса из шкур. Схватившись за край, он с силой сорвал покровы коварного гоблинского плана и аккуратно заглянул за угол.

— Нихрена не видать, — разочарованно обернулся он к Розе, чей факел не давал достаточно света, чтобы разглядеть, что там дальше. — Пойдём сходим за огнём.

Не выпуская шкуры из руки, Бран отправился к выходу.

— Не боись, прорвёмся! — шикнула Роза девочке. Снова отступать дварфийка не собиралась. На кону ведь жизни детей, а они что, сухари не доели?

— Ну что там? — шепнула дварфийка Брану и протянула руку с факелом из-за угла, сама стараясь не высовываться, — Поди по углам забились со страху. Давай, Бранчик, покажи им что почём!

  

— Скорее, сюда! Они же сейчас как нагрянут! — волновалась Майя, из всех сил прислушиваясь к происходящему.

— Вот же огонь, — не поняла Брана дварфийка и помахала ему факелом, приводя тени в движение. Да только варвар уже повернулся к женщине спиной и отправился к выводу, оставляя Розальду одну в темной пещере, где за углом ждали жадная до крови свора кобольдов и громадный недобитый ящер.
Темнота сгущалась с каждым шагом Брана. Сердце у Розы забилось как бешенное. Звуки отражавшиеся от каменных стен не предвещали ничего хорошего. И Розальда не выдержала.
— Да какого лешего?! Бран, я же тебе вот свечу! Ты что, опять голодный? Кто не работает, тот и не лопает! Варвар блин называется, а с поля битвы бежит! Что о тебе твои жены подумают? Принес им драконье яйцо, а свои в пещере оставил. Какая-то кучка сопливых кобольдов тебя напугала. Да я сама их по стенке размажу! Вот же мужики пошли.
Сжав покрепче жезл, женщина с убийственным взглядом сделала шаг вперёд в неизвестность.

Все Розальдины бывшие мужья знали, когда дварфийка в гневе, лучше не попадаться ей на глаза. Сейчас же не поздоровилось малютке кобальду, жалуемся к толпе у дальней стены. Розальда с размаху отправила в них горящий шар.
— Все приходится делать самой! — закричала Розальда. Внезапно она почувствовала такой прилив сил, что даже пещера будто стала ей мала, — Роза злится! Отдайте детей! — послышался тяжелый бас из-под потолка.

Крики Майи в левое ухо и Розальды в правое начинали сбивать варвара с толку. Ему вспомнилась старая тулнейская пословица: где баба, там рынок; где две, там базар.
— Молчать, женщины! — рявкнул Бран, подтаскивая шкуры к бойницам. — Дайте подумать.

Ему не нравилось то, что кобольды могли видеть их сквозь эти дырки, да ещё и стрелять без зазрения совести.

— Так, ладно, — не заглядывая внутрь, Костеголовый запихнул шкуры в ближайшее каменное отверстие и протолкнул их внутрь поглубже мечом. — Роза, иди сюда. Пусть они сами на нас попрут.

Бойницы удалось закупорить как следует. Ни один камень через них больше не пролетит.

Обернувшись на зычный дварфийский голос, у тулнея отвисла челюсть. Та, что была привязяна к ушам тесёмками. Он поправил костяной талисман и решил подойти поближе. Брану ещё ни разу не приходилось видеть женщин таких внушительных объёмов.

— Эко тебя разнесло, мать, — подивился варвар. — Майя, иди посмотри на это! Не бойся, дырки я законопатил.

Костеголовый приблизился к дварфийке и окинул её взглядом сверху донизу, присвистнув.

— Роза всех кердык! — рокотала женщина, неудобно упершись головой в каменный свод, — Всех громить! Собаки!..

Грузным движением Розальда направила на кобольдов жезл, держа его двумя пальцами как волшебную палочку.

"Они что, белены объелись? Я же чёрным по белому сказала, что кобольдов тьма! Они мне не верят? Или думают, я шучу? И у входа сидели беспечно... ну точно мухоморы."
Майя окончательно отчаялась понять, что движет другими. Она подалась немного вперёд и приготовилась к худшему.

  Вид гигантской дварфийки, стреляющей магией заставил кобольдов спрятаться подальше во тьму.

— Вот и сидеть! — пробасила дварфийка, когда кобольды скрылись во тьме.

Женщина развернулась и увидела Брана у своих ног.
— Пришёл? Все вы возвращаетесь, — усмехнулась она. — Вот огонь, — женщина махнула факелом и кинула его вперёд в пещеру к кобольдам, — Теперь иди, или трус навеки!

Получив достаточно света, Бран пошел вперёд первым. Едва за поворотом показался дрейк, тулней выхватил с пояса метательный топорик и с криком «Лови, падла!» швырнул оружие в мерзкую ящерицу. Увидев, как лезвие топора впивается в шкуру противника, Костеголовый тут же скрылся за каменным углом и приготовился встречать гостей.

— Майя, не бойся, там их не так много! — крикнул он через плечо.

Разглядеть что-нибудь через тётю Ро было невозможно, пришлось искать узкую щёлочку между ней и стеной.

  Стоило Брану высунуться из-за угла, как в него обрушился настоящий камнепад из пращей кобольдов, которые только этого и ждали. Раненый топором дрейк тут же набросился на варвара, не давая ему уйти.

"Не так много как где?" — хотела спросить Майя, но Бран уже стал жертвой обстоятельств, да и пещера не место для дискуссий. У мерзкого драконокрокодила было иное мнение. От рождения не способный кидаться камнями, он использовал низкую посадку для атаки ахилловой пяты Брана, которая находилась аккурат под ахилловым сухожилием. Однако для удобного прикуса ему пришлось склонить голову набок, отчего рог перестал выполнять роль защитную функцию, и Майя немедленно отправила стрелу в мягкий зоб. А потом ещё одну, подводя закономерный итог хищническому жизненному циклу дрейка.

  Тем временем один из хитрых кобольдов поднял факел Розальды и побежал с ним прочь! Приободрённые темнотой, остальные кобольды пошли в наступление.

Одобрительное улюлюканье дварфийки вновь возродившейся битве сменилось на претенциозное "Эээ! Куда понес?".
Отсутствие света грозило новым побегом друзей смельчаков, поэтому женщина скорее сунула руку в рюкзак и достала новенький факел. Хорошо, что Розальда запаслась ими впрок. Щелкнув пальцами, женщина сотворила огонь, вновь осветив ряды хищных зубов напротив.

  

Поле боя наконец-то стало достаточно освещенным настолько, чтобы Бран мог видеть своих противников. Пока пещеру вновь не заволокло туманом, тулней выкрикнул боевой клич племени и принялся шинковать синего ящера.

  

Опасения Брана были не напрасны. Туман мог появиться в любую секунду! Всё, что оставалось варвару, — жить настоящим и ловить момент. Ну и град камней впридачу — неизбежный спутник всякой стаи кобольдов.
Майя же попыталась уменьшить их число ещё на чуть-чуть.

  

Роза вновь направила жезл на толпу кобольдов.

Бран рычал и сопел, орудуя мечом из стороны в сторону. Оставалось надеяться лишь на то, что монстр падёт под его ударами раньше, чем наоборот.

  

Однако выяснить, кто кого заборет — тулней или крокодил — было не суждено. Потому что Майя знала стоп-слово. Карамель!
И мать-природа вновь разняла враждующие стороны или, по крайней мере, изрядно поумерила их пыл.
— Сюда, быстрее! — раздался голос Майи, помогая увязшим в тумане определиться с направлением.

  И вновь туман появился из ниоткуда и мгновенно заполнил пещеру. В этот раз он был бежевого цвета, но всё равно такой же плотный, что не возможно было разглядеть даже ладони вытянутых рук.

— Да что за?! — раздосадованно воскликнул Бран и закончил фразу парой крепких тулнейских ругательств. Туман, преследовавший варвара по пятам, словно голодный волк, опять сделал всех его врагов невидимыми. Что ж, видимо, всему было своё время. Время нападать, и время отступать. Время разбрасывать камни, и время получать по голове камнями из гоблинских пращей.

— Ладно, отходим! — выкрикнул он и побежал к выходу из пещеры. Благо, все повороты шахты он уже успел запомнить настолько, чтобы ориентироваться наощупь.

Роза пару раз моргнула в недоумении. Пока клубы тумана поднимались вверх, дварфийка успела разглядеть откуда он появился. Белое марево исходило откуда-то из-за угла, где толпились кобольды и почему то имело тонкий аромат жареного сахара. Но спустя мгновение облако заволокло все вокруг и связь с реальностью у Розальды осталась только в подпирании потолка головой.
Послышался бег Майи за спиной. Бран тоже улизнул к выходу, но дварфийка уже плохо слышала звук его шагов. Бешенный стук заложил ей уши. Все усилия пошли коту под хвост и нахлынувшую к горлу ярость было сложно вынести.
Розальда разразилась отчаянным рыком, горечью на дварфиском и ругательствами с использованием сутулых собак и их мам.

  Однако трусливые кобольды снова решили не преследовать врагов. Их тактика отсиживания в пещере раз за разом оказывалась успешной, подтверждая, что пещеры — это их стихия.

— Надо. Уходить. Сейчас. В город. — На предложения длиннее у Майя не хватало дыхания. — Предупредить стражу. Нам не справиться. Я же сразу сказала! Куда вы напали!? Вас же чуть не убили!
Она с отчаянным возмущением (или возмущённым отчаянием?) посмотрела на едва живого Брана и огроменную Розальду, сжимающую меж пальцев факел словно спичку.

— Нас? — усмехнулся Бран. — Это мы их чуть не убили. А это — так, царапины, — осмотрел он свой могучий торс, истерзанный камнями и крокодильими зубами. Несмотря на браваду тулнея, было очевидно что ему досталось весьма крепко. Многочисленные свежие ссадины и жуткая рваная рана на ноге не могли не причинять ему чудовищную боль.

— Дайте только на минуту присесть, — выдохнул он через зубы, подковыливая к ближайшему валуну. Брану нужно было немного передохнуть и собраться с мыслями.

Одна из важнейших тулнейских военных стратагем предписывала, что при нападении на враждебное племя соотношение сторон должно быть как минимум три к одному: три противника на одного тулнея. Когда противников было меньше, духи предков могли гневаться, отчего молоко у коз начинало скисать, а у женщин обвисали груди. В данном случае соотношение было далеко от оптимального, но в обратную сторону: один тулней на целый тумен врагов. Так можно было и умереть. Духи предков, конечно, благоволили бы такому исходу, но у Брана была более важная миссия, чем погибнуть в бою, как настоящий воин.

— Нам нужно подкрепление, — нехотя согласился он с Майей, бросив усталый взгляд на мешок с драконьим яйцом.

— Ну вы чего опять пятками сверкаете, — запыханным басом вопросила Розальда, кое-как вытеснившись из пещеры, — Нормально же все было.

Она была все еще весьма недовольна, но уже выпустила пар, высказав в тумане все, что она думала о собравшейся компании чешуйчатых, и теперь грузно нависала над своими приятелями, выслушивая их оправдания. Но почему-то никто не спешил начинать оправдываться, а Розальдин гнев потихоньку сдулся, как и она сама. Снова взирая на всех снизу вверх дварфийка почувствовала непреодолимое бессилие в сложившейся ситуации.

— Грустно все это, — тихонько сказала дварфийка. — Там дети в беде, вы помните? Такие же как ты Майюшка. Ну может по младше. Сильно младше! И они в смертельной опасности, а мы все никак не прорвемся. Страшно подумать, что эта свора может с ними сделать, пока мы будем до города бежать. Нельзя уходить. Давайте соберемся с силами и еще раз попробуем! Бран, ты может кушать хочешь? Так ты покушай. А знаешь, что! — вдруг дварфийку осенило и она полезла в сумку, — У меня зелье есть! Вот выпей и будешь как новенький. И пойдешь кобольдам пендалей давать на раз два! Ну, ребята, ну же!

— У меня стрел меньше, чем там кобольдов, — тихо сказала Майя; в колчане, до хруста набитом в Гринесте, теперь и впрямь было пустовато. — А кроме кобольдов есть ещё дрейки. И бандит с подручными. И неизвестно что нас ждёт в шахтах. Никого мы не победим и никому не поможем. И от гибели нашей никакого проку не будет. В Гринесте у храма воины тоже умирали. Но отдав свои жизни, они дали нам время сбежать. А тут нас ждёт смерть. Просто смерть.

Бран принял зелье из рук дварфийки и повертел его в пальцах, разглядывая, как мутная жидкость плещется в стеклянных стенках.
— Майя права, это не наша война. Мы сделали всё, что было в наших силах. Рисковать дальше своим племенем ради племени той женщины — глупо. Если брать их в долгую осаду, то гоблины начнут есть детей. А так они, вроде, собирались их использовать как рабов. Пусть копают свои шахты. Мы до конца этого дня уже будем в городе и расскажем их вожаку о том, что здесь происходит. Пусть он собирает своих воинов и отправляет их сюда.

С каждым следующим словом девочки дварфийка становилась все угрюмее.
— Там же всего один дрейк остался, — пыталась она вставить слово наперекор тому, как Майя нагнетала ситуацию. — Какие подручные? Да всех мы победим.. И не погибнем. Майя, да что с тобой? — Розальда искренне испугалась той мрачности, в которую погрузилась девочка. А после слов Брана женщина поняла, что спорить бесполезно. События в Гринесте в каждом оставили свой след. Но кто-то решил жить дальше, а кто-то продолжает расковыривать свою рану, делая ее только больше.

— Тогда отдай! — Роза выхватила из рук Брана склянку и убрала себе в сумку, — Это зелье с тех денег, которые я выиграла благодаря твоей победе на ярмарке. "Самый сильный мужчина Бердаска" чествовали они! Но оказывается у этого мужчины черное сердце! — строго заявила она.

Розу и правда задел их отказ. Да, она не видела всего того, что видела Майя и не знала ничего про жестокий мир варваров, в котором закалился Бран. Ей было уже 217 лет, большая часть жизни позади, и теперь дварфийка осталась совсем одна, без семьи, без крыши над головой, без любимого дела. Но она не собиралась сдаваться. Иначе, зачем все это?

— Дайте мне еще пять минут, — сказала Розальда решительно, — Если я не вернусь, можете уходить.

Женщина повернулась обратно к темной пещере и, сделав пару шагов, вдруг исчезла.


Тем временем в Непреодолимой пещере...

  Розальда была дварфийкой, и ей не нужен был факел, чтобы видеть в темноте. Она прошла через карамельное облако, и вышла с другой его стороны, оказавшись в окружении десятка кобольдов, которые всё так же организованно держали строй, ожидая, что Бран и его женщины вот-вот вернутся с новой атакой. Как ни старалась Розальда идти тихо, кобольды всё же услышали её тяжёлые дварфийские шаги и поняли, что в пещере кто-то есть. Они зашипели и быстро рассредоточились, в поисках врага, заглядывая за углы пещеры и в клетки, где недавно сидели дрейки, но Розальду надёжно скрывало заклинание Невидимости, и потому поиски были тщетными.
«Должно быть, крысы», сказал один из кобольдов на драконике, прекращая бесплодные поиски.
Розальда тихо прокралась за дверь в следующую пещеру, и, пройдя по небольшому тоннелю, оказалась в пещере очень похожей на предыдущую, за исключением того, что тут горел факел, а в дальней стене были выдолблены несколько проходов. Вокруг были кучи щебня, что кобольды ещё не успели вынести наружу, и на одной из таких куч сидел Малыш, держа меч в одной руке и факел в другой. При нём было два кобольда, а за ним был узкий тоннель, в котором виднелись силуэты нескольких запуганных людей.


  Роза старалась ступать аккуратно, но сердце стучало так громко и было так страшно, что женщина почти бегом пересекла комнату полную острозубых кобольдов. Она так же пыхтя преодолела тоннель и завернув за угол вдруг оказалась перед тем самым здоровяком детокрадом.
— Вот вы где.. — прошептала женщина, углядев фигурки жавшиеся в темноте, — Ну привет, Малыш! — вдруг громко сказала Розальда, появляюсь на виду, — Я пришла с миром! Тут только я, не боись. Я поговорить только.

  Малыш тут же вскочил, схватившись за меч, и даже тот факт, что Роза пришла одна, нисколько не мог его одурачить.
— А чо первые два раза с миром не шли? Самая умная что ли? А если я ща вот этим вот самым мечом да поперёк пуза тебя чикну? Что мне помешает?

  — СВОЛОЧЬ ТЫ ПОГАНАЯ, ДА Я САМА ТЕБЯ ЧИКНУ! — вдруг сорвалась на дикий крик женщина и наставила жезл на здоровяка, — СЕЙЧАС ЖЕ ОТПУСТИ ДЕТЕЙ! ВЫВЕДИ ИХ И МЕНЯ ОТСЮДА НЕВРЕДИМЫМИ! ПОНЯЛ, МАТЬ ТВОЮ?

  — Ты меня не пугай, я пуганный, — спокойно ответил Малыш, который был в два раза больше Розальды. — Ща я вас всех выведу, и вы меня там же у входа и порешите. Ага, как же. Держи карман шире!

  — ТЫ ТО НАМ ЗАЧЕМ СДАЛСЯ! МАНИЯ ВЕЛИЧИЯ ЧТО ЛИ? НАМ НУЖНЫ ТОЛЬКО ДЕТИ! ОТПУСТИ ИХ И ПРОВАЛИВАЙ! ЗАНИМАЙСЯ ДАЛЬШЕ СВОИМИ ДЕЛИШКАМИ, КОПАЙ ТУТ ТОННЕЛИ НАЗДОРОВЬЕ, ТОЛЬКО ДЕТЕЙ НЕ ТРОГАЙ! ЗА ДЕТЬМИ ВСЕГДА ПРИХОДЯТ, НЕ МЫ, ТАК ДРУГИЕ, ТЫ НЕ ЗНАЛ ЧТО ЛИ? ЕСЛИ Я НЕ ВЕРНУСЬ ЧЕРЕЗ ПЯТЬ МИНУТ, МОИ ДРУЗЬЯ ПОЙДУТ В ГОРОД И ВЕРНУТСЯ С ГОРОДСКОЙ СТРАЖЕЙ. И НЕ ПОКОПАЕШЬ ТУТ БОЛЬШЕ, СМЕКАЕШЬ?
ОТПУСТИ МЕНЯ И ДЕТЕЙ И НЕ БУДЕТ У ТЕБЯ ПРОБЛЕМ, — Роза продолжала орать, не сбавляя тон ни на секунду, хотя напор негодования уже давно спал.

  — Да чё ты орёшь, как ненормальная?! — не выдержал Малыш. — Какие они нахрен дети?! Самому старшему уже за двадцать! Дети, блин. Да я в их годы уже целый квартал держал!

  Роза на секунду притихла и посмотрела на силуэты за спиной Малыша.
— А МЛАДШЕМУ ТОГДА СКОЛЬКО? — снова проорала она, — ДА И НЕ ВАЖНО, У ТЕБЯ НЕТ НИКАКОГО ПРАВА НАПАДАТЬ НА ИХ ФЕРМУ, УБИВАТЬ ИХ ОТЦА И ЗАБИРАТЬ СИРОТ В РАБСТВО! ИСПОЛЬЗУЙ КОБАЛЬДОВ, ИХ У ТЕБЯ ЦЕЛАЯ СВОРА. А ДЕТЕЙ ОТДАЙ, Я БЕЗ НИХ НЕ УЙДУ! ТЫ ПРО СТРАЖУ ПОНЯЛ ВООБЩЕ? ОНИ УЗНАЮТ О ТВОЕЙ ПЕЩЕРЕ И ЖИТЬЯ ТЕБЕ НЕ ДАДУТ, ГОЛУБЧИК!

  — Да хорош орать!!! Уже голова болит из-за тебя. О пещере никто не узнает, если о ней никто не расскажет, улавливаешь? Хочешь, чтобы эти олухи побыстрее освободились, так берись сама за лопату и помогай копать. Ты же дварф, вы все копатели. И эти фермеры тоже всю жизнь копают, им не привыкать. Вместе за пару дней управитесь.

  — КАКИЕ ПАРУ ДНЕЙ, ТЫ ЧТО ГЛУХОЙ? ТАК Я ПОГРОМЧЕ ОБЯСНЮ! ЕСЛИ Я СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ВЫЙДУ ОТСЮДА С ДЕТЬМИ, МОИ ДРУЗЬЯ УЖЕ К ВЕ-ЕЧЕРУ ВЕРНУТСЯ СЮДА С ГОРОДСКОЙ СТРАЖЕЙ. УСЛЫШАЛ? К ВЕЧЕРУ! — дварфийка орала как сумасшедшая, содрогая каменные стены и не щедя ничьи уши, — СО СТРАЖЕЙ! И ВАМ ВСЕМ КОНЕЦ. ОТПУСКАЙ ДЕТЕЙ ИЛИ ПОДОЖДЕМ СТРАЖУ ВМЕСТЕ. И КОГДА ЭТО МЕСТО РАСКРОЮТ ТВОЙ ЛЫСЫЙ ДРУГ В КРАСНОМ НЕ ОБРАДУЕТСЯ. ПОНЯЛ МАЛЫШ? — Роза пошла на принцип, и пока спор идёт, она будет спорить.

  — Друзья? Хм... Сколько их?

  — Ой да у тебя кишка тонка с ними тягаться, — непривычно тихо сказала Розальда, фыркнула и нахмурилась. Приступ ора внезапно закончился, оставив горло саднить.

  — Да? Ну это мы посмотрим! Сиди тут, я ща с ними сам побазарю, и выясним у кого тут кишка тонка.
С этими словами Малыш направился к выходу из пещеры.

  — Не, я лучше с тобой пойду, — спохватилась Розальда.

  — Нахрен ты мне там нужна, бабка припадочная? Сиди тут, без тебя разберусь. А попробуешь сбежать, кобольды быстро тебя загрызут.

  — Обалдел!? Какая я тебе бабка? Мне всего 80 с чем-то! — возмутилась Розальда в спину уходящему здоровяку.
Малыш ушёл, а Роза осталась в заложниках и со стражей из двух кобольдов. Кажется одному из них дварфийка успела попдалить хвост в битве ранее.

Отвернувшись от них, дварфийка зашептала послание.
— Бранчик! — вдруг раздался шепот в голове тулнея, — Это Роза! Вы ещё не ушли я надеюсь? Там к вам Малыш идёт, будьте наготове.

  — Эй, черти! — послышался мужской бас из пещеры. — Вам какого хрена надо? Это чё, ваши родственники что ли, что вы никак успокоиться не можете? Уже два раза вам вломили, а вы ещё нарываетесь!

— Ты смотри, кобольды научились говорить по-человечьи, — подмигнул тулней Майе, кивнув в сторону пещеры.

— Мы никого не потеряли, а у вас половины уже нет в живых! — крикнул он в ответ. — Так кто кому вломил, а?! Сейчас вот доем, и пойдём добивать всех, кто у вас ещё дышит. Потом разложим костёр и будем плясать на пепле от ваших костей. Ну, или можете отпустить пленников — и мы, так уж и быть, уйдём.

"Вляпалась", — подумала Майя. Кричать, однако, ничего не стала. Не время сейчас было кричать. Да и надоело. Всё равно её никто не слушает.
Поэтому коротко приложив палец к губам, она снова затаилась в зарослях, где принялась волноваться за Брана. Ибо тулней явно был не в состоянии вести агрессивные переговоры.

  Живописный аргумент Брана заставил Малыша задуматься.
  — ...Так вы чё, реально только ради этих крестьян впряглись? И если я их отпущу, вы свалите и никогда не вернётесь?

— Даю слово тулнея, — пообещал Бран. — Отдашь нам всех пленников, и мы навсегда покинем это место. Сами догнивайте в этих болотах, раз они вам так нравятся.

  Малыш находил себя в чрезвычайно затруднительном положении. С одной стороны какие-то отморозки решили лезть на рожон ради кучки захолустных крестьян-землекопов. С другой, красный маг обещал жестокие кары, если Малыш не сделает обещанную работу. С третьей стороны, если послать этого тулнея, то он же не отстанет, и всё равно копать будет невозможно. С четвёртой стороны, тулней перебил кучу кобольдов, и теперь их так мало, что Малышу придётся замарать свои руки, помогая этим маленьким ящерам. Нет, не для того он становился главарём, чтобы самому работать!
  — Вы-то свалите, а эти торфяные рожи обидятся и завтра вернутся с тремя десятками стражников. И чё я буду делать? Давай так, тулней. Ты и твои кореша валите отсюда и оставляете меня в покое, а через два дня я всех крестьян отпущу в целости и сохранности. Идёт?

Роза пыталась прислушиваться, но никакие звуки битвы до сюда не доходили. Может Малыш и правда их отпустит. Пока была возможность, дварфийка решила познакомиться с детьми.

— Ребята, вы в порядке? Не ранены? Я Розальда из Гринеста, меня ваша мать послала вам на помощь. Она с малышом в безопасности, ждёт вашего возвращения. Кто тут старший?

— Вы сделали ошибку при нападении на племя тех болотников! — выкрикнул варвар со знанием дела. — Вы оставили живых свидетелей. Мы были первыми, к кому обратилась за помощью женщина, чьих детей вы взяли в плен. Но мы не будем последними. Она растрезвонит о своём горе всем проезжим, и вслед за нами сюда начнут приходить другие воины. Спокойно поковыряться в этих шахтах вам уже не дадут. Я обещаю уйти, как только вы отдадите пленников, потому что мне нет до вас никакого дела. Те, кто придут сюда завтра, могут не дать вам возможности просто откупиться рабами, а выскребут всю эту пещеру дочиста, как тыкву на День памяти предков.

  Малыш задумался над словами этого тулнея, который торговался словно дьявол. Аргументы были весомыми, и особенно весомым был тот аргумент, что у ног Малыша лежали два сторожевых дрейка и куча кобольдов, а вот тел врагов здесь не было видно ни одного. Надо было думать, что-то решать, и это оказалось гораздо сложнее, чем он ожидал. В былые времена можно было не напрягаться: их бывший главарь Большой Хью быстро бы принял какое-нибудь неправильное решение, и они всей бандой с матюгами и молитвами Тиморе как-нибудь выкрутились бы, а тут...
  — Хрен с тобой. Уж не знаю, сколько тебе заплатила та баба, но отдам я тебе этих вонючих крестьян. Уболтал. Только оставлю одного, для гарантии, так сказать. Чтобы эти крестьяне не задумали натравить на меня паладинов или ещё каких других тулнеев. Через два дня отпущу последнего сопляка, слово вора.

— Хорошо, — согласился Бран, вполне довольный исходом переговоров. — Выводи пленников. Только без фокусов!