Голосование пользователя

Винсент и сам переоделся в более привычную для себя одежду, в чем-то стереотипную для его клана. Не то, чтобы Бруха не приходилось носить костюмы, но как-то в его время они были все же построже, а уж под канализациям в костюме лазить было последним делом.
Дождавшись потомка, Бруха одобрительно кивнул ее выбору одежды, вообще трудно было не кивнуть одобрительно глядя на красивую девушку соблазнительно оголившую животик, но перед тем как выйти к остальным, он все же настоял, чтобы его мышонок надел, или хотя бы накинул на плечи куртку поплотнее. Там, куда они шли, плотная, обеспечивающая хоть какую-то защиту, одежда, была предпочтительнее вызывающей соблазнительности.

- Бруха, - негромко, но уверено ответил Сир девушке, приобняв ее в ответ на попытку к нему прижаться. Лучшую поддержку сейчас он вряд ли могу ей предложить. Как она собиралась идти в бар и изображать "секретного" агента-провокатора, если робела при виде полутора десятков вампиров и гулей, было вопросом риторическим. В том, что эта девочка быстро научится держать себя в любом обществе Винс почти не сомневался, - Ну и гули тоже. Но мы очень демократичный клан. Особой разницы не делаем.
Винченцо обвел собравшихся пытливым взглядом. Кого-то здесь он, вероятно, мог знать, но большинство видел впервые, а, вероятно, некоторых - в последний раз. В отличии от Эмили, он понимал, куда они идут. Из подземок, полных шабаша, культистов, и еще какой-то совсем уж непонятной срани вполне можно было и не вернуться.

- Не знаю, - пожала плечами на вопрос о револьверах Эмили. - Их перезаряжать долго, как по мне.
А вот то, что бейсбол был популярен во времена... а собственно, Винса не было то двадцать лет, но все равно это немного удивило девушку.
- Ну, это замечательно, нужно будет сыграть. - Эмили нежно улыбнулась. Эту игру она любила очень, почти так-же как Родину и Небо.

-Надеюсь, что если бить быстро и сильно, что-нибудь получится. - Эмили честно призналась, что с мечами дела не имела. - Но у него режущая часть по всей длине, и с двух сторон, а топором еще попасть надо не топорищем, а ты же сам говоришь - нужно резать и рубить.
С интересом Эмили понаблюдала за теми приемами, что показал ей сир, а увидев, как Винс крутит перевязь для багра, попросила сделать ей такую-же.
- Мне нужно переодеться еще, подождешь минут пятнадцать?
Вернувшись в комнату, где они спали, Эмили нашла те вещи, что принес вчера Френк, быстро выпорхнула из платья, запрыгнула в джинсы и накинула на себя тонкую рубашку, не застегивая, а завязав под грудью узлом. "Это не я, и все что происходит, происходит не со мной." - Приблизительно так можно было расшифровать изменения в стиле.

Наконец выйдя из бара, Эмили осмотрела собравшуюся толпу. От такого количества вампиров ей стало не по себе и девушка прижалась к сиру.
- Это... Это все Бруха? - Тихо спросила вампир. - Они идут с нами?

Винсент с сожалением отложил М16. Таких винтовок он не помнил, видимо, это было что-то новое, и, судя по тому, что он успел рассмотреть, эффективное. Испытать ее в деле хотелось, но в узких извилистых коридораз подземки такая дальнобойная и длинная "красавица" была ни к чему.
Револьверу Бруха улыбнулся, как старому знакомому, и даже взял в руки, повертел, примерился к тому, как оружие легло в руку, и продемонстрировал пару лихих ковбойских приемов.
- Такие сейчас уже не в ходу, да? - спросил он у Эмили, и грустно вздохнул. Нужно было выбирать что-то унифицированного калибра, и, проследив за выбором потомка Винс взял себе второй Брауниг.
А вот меч заставил Бруху вскинуть бровь. Другой бы на его месте уточнил "деточка, ты с этим ковырядлом точно управишься?" но Винс оставил такие мысли при себе. Если его мышонок зачем-то взяла в руки это - значит знает, зачем. Или думает, что знает. В любом случае, спорить - бесполезно и особого смысла не имеет. Не понравится - на худой конец выбросит. Или вернет.
- Я помню бейсбол, - Винс подмигнул девушке и сделал характерное движение питчера, - эта игра старше чем ты думаешь, да и я не настолько присыпанный пылью реликт прошлого. Умеешь обращаться с этой штукой, или показать пару фокусов?
Винс вытащил их бочки родного брата того "ковырядла", которое выбрала себе Эмили и легко подбросил, перехватывая.
- Однако, кузнечное дело шагнуло далеко! - прокомментировал он, и положил "меч" на место - Назад.
Винсенту не особо нужно было оружие ближнего боя, но прошлым вечером пожарный багор показал себя с лучшей стороны и бруга прихватив его, привычно соорудив перевязь за спину.

- Что? - Винс приготовившийся к долгому спору, удивленно уставился на Эмили, и не удержался от следующего вопроса, - Вот так просто?
Такого быстрого согласия от соклановца Бруха не ждал, но вот время понаблюдать за этой девочкой и за манерой ее общения и взаимодействия с родителями и сделать выводы у него было.
- Окей, хитрый мышонок, что ты задумала? - с ласковой улыбкой спросил сир, тихо радуясь про себя, что уже начал усваивать непростую науку предугадывания тех неприятностей, в которые собралась влезть его девочка.

Ява задумалась. Чуть нахмурила идеально очерченную бровь.
- Предположительно. Я не знаю, какой он половой принадлежности. Не разбираюсь в хомяках.
Видимо откровенность Сайласа вызвала в ней ответный порыв.
- За мной как-то ухаживал один молодой человек. Так как настоящие цветы стоят слишком дорого, а искусственные и голограммы я не переношу - он подарил мне хомяка, сказав, что это вместо букета. Поэтому он - Букет.
Девушка скосила голубой глаз.
- Наверное, тяжело, когда брат причиняет столько тревог. С другой стороны... Хорошо, когда есть хоть кто-то родной.
На лице ее мелькнул намек на печаль.
- Ваш брат добился бы куда большего на Марсе. Было бы рациональнее переправить его туда. И для вашего спокойствия тоже...

      Эрван превозмог страх. Он поступил разумно, рационально. Так как должен был поступить гордый феодал. Сотни две лет назад... Однако слова киасида, казалось, пролетели мимо ушей, которым они были адресованы. Гуго зашевелил губами, а спустя мгновение под Эрваном из земли взмыли вверх толстые корни. Они в одно мгновение обвили Мендю и потянули вниз с такой силой, что почва брызгами разлетелась в разные стороны. Земля ушла из под ног вампира. Он провалился в её чрево. На поверхности осталась лишь одна голова, способная смотреть вперед...

      Элейна же сначала увидела корни. Новое вожделенное знание. Путь земли открылся её во всей своей первозданной силе. Она почувствовала почти осязаемую мощь, исходящую из де Арванша... Корни обвили воздух, а спустя мгновение в них появился... человек... неизвестный. Корни буквально вдавили тело в почву, поднимая сонм земляных брызг и оставляя на поверхности одну лишь голову.

      Ярость переполняла вампира. Он бросился к нарушителю, сверля того безумным взглядом, а поравнявшись, нанес ему удар ногой с такой силой, что будь на месте Эрвана человек, голова его перелетела бы через частокол и приземлилась бы за пределами поместья. На разбитой губе показалось несколько густых капель крови, а зубы во рту начали предательски гулять. Боль пронзила тело киасида, в ушах зазвенели колокола базилики Святого Стефана, а перед глазами поднялась кровавая пелена. Второй удар застал незваного гостя врасплох. Выбитые зубы посыпались в горло, вызывая естественный кашель. Эрван с трудом набрал воздух в мертвые легкие, чтобы сплюнуть кровавой массой на землю перед собой. В глазах стояла алая завеса. Лишь мутные образы феодал различал перед собой, и самым ярким из них была нависшая над головой фигура Гуго де Арванша... А затем последовал еще один удар. Шейные позвонки предательски хрустнули, в плоть вонзились острые осколки, превращая каждое движение головой в невообразимую муку. Нижняя челюсть Эрвана завернулась на бок, а передний ряд зубов... его не стало.

      — Костер сюда! — раздался приказ, оспаривать который побоялся бы и Князь Парижа...

      Элейна стояла ошеломленная случившимся. Копейщики рядом с ней едва успели подняться. В глазах их стояло удивление и... ужас. Едва раздался приказ, как они бросились в дом, желая то ли убраться с глаз владыки, то ли исполнить его волю.

Собственно, с каждым новым трупом Санмусон успевал только мотать головой, и то про себя. Раз - нет жизни. Два - опять нет жизни. Три - снова здорово. И это не считай тех, кто все видел, но благоразумно предпочел не высовываться. "Плохая, плохая, плохущая стерва! Когда я тебя разыщу, ты мне за все ответишь! Ты не ласомбра, но я покажу, что такое Изгнание Тени!" Кровь становилась все вкуснее с каждым глотком, а потом шла уже чисто как вода. Он был силен, вынослив, ловок точно сотня ассамитов. Незабываемые ощущения.
"За которые придется держать незабываемый ответ!" - возпаниковал Гаррет.
"Авууууууууууу!" - советовал зверь.
Он пропал вдруг. Словно вой полицейских сирен на горизонте превратился в нечто типа пистолета дрессировщика, который на этот раз направили прямо на морду зверя. Санмусон обнаружил себя посреди улицы, над телом пожилого мужчины в потрепанной одежке, явно из кладовых "Армии спасения". О чем этот старик думал, когда выходил прогуляться после заката? С клыков тремера на окладистую аккуратную бороду капала кровь. К жизненному соку вдруг вернулся вкус. Гаррет быстро стал соображать, что следует предпринять теперь. Грудь сородича тяжело вздымалась, хотя это не имело отношения к дыханию. Его пальцы ощупали шею - на месте ли следы от клыков? Его глаза пробежались по костюму, оценивая повреждения. Надо было сразу ударить по девке огнем, а не ждать, пока зверь пробудится. Санмусон взял это себе на заметку.
Что у нас по итогу? Свидетели, то есть предстоит нудная работа по восстановлению маскарада. Трупы. Полиция и медики. Скорее всего, шериф, если он тут совсем не заплыл жирком, уже в курсе происходящего. Ну а игру в кошки-мышки с правосудием легко принять за признание вины.
В итоге Санмусон решил подождать полицию.

В ответ на предположение, что он уйдет отсюда живым, Гаррет хрипло рассмеялся. Его зубы прошили манящую, теплую, все еще дышащую плоть девушки и сама суть жизни стала течь в алчный рот вампира. От девушки пахло дешевыми духами, и, кажется, лицо Санмусона испачкалось ее румяной. Ее волосы были светлыми. Или темными. Или рыжими. Или фиолетовыми. Все вместе и сразу.
"Ты что же творишь, ирод!? Отпусти ее! Немедленно! Отпусти, кому говорю! Плохая собачка!!!" - но и внутренний голос Гаррета мешался с полубезумным смехом.

- Мне... - Глядя на щедро разливаемый виски, Эмили хотела отметить, что ей нельзя, чтобы Френк не беспокоился, но не успела. Затем, вспомнив свое недавнее желание выпить, махнула рукой. - К черту.
И, ухватив стакан набрала полный рот янтарного напитка прежде, чем кто-то успел остановить его. Какое-то мгновение девушка удерживала виски во рту, пока не привыкшие к такому (и, тем более отвыкшие, после обращения) органы вкуса воспринимали происходящее. Мгновение, а затем последовала вполне ожидаемая реакция - подобно сифону, Эмили выплюнула виски, пытаясь, не слишком успешно, вернуть его в стакан.
- Простите. - Смущенно пролепетала девушка.
Дослушав барона, Эмили заговорила снова.
- Если позволите. - Ей было не слишком комфортно влазить в разговор двух взрослых мужчин, вампиров, старых друзей... но при этом Эмили чувствовала, что ненависть к этой самой Камарилле, заставляет их уходить от проблем насущных, к проблемам не менее насущным, но не захватывающим дом прямо сейчас. - Как я понимаю, Камарилла, с князем и прочими, тут уже давно, и у вас какое-то хрупкое равновесие. Паритет, можно сказать. Они не вербуют ваших людей, не отдают ваших друзей для принесения в жертву и все такое... И они в Циско, а Саббат, как Вы, Френк, говорите, уже в вашем городе, и, кроме прочего, расшатывают равновесие. И если мы не справимся с ними сами, ваши соперники из камариллы "любезно" предоставят вам помощь, на выгодных им условиях. Мне кажется, старейшины, кнуты и прочие, могут подождать немного, а сейчас нужно заняться более насущными проблемами у вас дома, Френк. И еще эти... слуги Червя, - Эмили выразительно стрельнула в Винсента глазами. - Я поняла, это те друзья Саббата, у которых вы меня нашли? Если кто-то уцелел, я хочу собственными зубами перегрызть ему глотку.

Мендю замер, разглядывая лицо и комнату за ним. Затемнение лучше всего работало в неподвижности. Мастера этой дисциплины могли спрятаться за тонкими деревцами, за мельчайшими препятствиями, как будто это были гигантские ширмы. Они могли пройти незамеченными через толпы людей и собратьев. Эрван не считал себя мастером, и поэтому проявил особенное усердие.

Стоит дворянину заметить нарушителя на своих землях, и Эрвану можно прощаться с жизнью: собака найдет его даже в лесу.

      На окрики Родриго отреагировали разве что лошади... ленивым ржанием и перетоптыванием с ноги на ногу. Прошло еще несколько секунд, сопровождаемых топотом ног и другими непонятными звуками, прежде чем ночному гостю ответили:

      — Ай, нэт у нас ничьих слуг! Здэсь только свободные люди! А коль нэ любишь ждать - пролазь под тэлэгой, мы научим тебя тэрпэнию!

Линир отпустила псионку, но та несколько замешкалась. Глядя на сгорбленную фигурку, жрица испытывала странное чувство, наверное, похожее не то, что в книгах о жизни наверху называется "материнский инстинкт". Причем здесь материнство, Линир так и не поняла в свое время, да и чувство это было как нельзя некстати, но иногда надо давать себе волю. И Линир позволила себе добавить к уже сказанному.
- Выгляни наружу, полюбуйся на красноватый отблеск на сталактитах и вспомни, как называется место, в котором мы родились. Ллос позволяет нам жить и служить лишь пока мы ежедневно приносим ей жертвы. Мы от рождения по колено в крови и жертвовать друг другом - это наш образ жизни. Во имя Ллос. Ради сохранения чего-то ценного или просто ради своих амбиций. Мы жертвуем друг другом. Но мы практичны, а потому стремимся жертвовать в первую очередь теми, кто не особо нужен. Самыми слабыми и бесполезными. В отряде Эрайи таким был Эрсвенспир. А теперь подумай, кто самый слабый и бесполезный в отряде Эльшабет? Кого не выставишь на поединок? Кто, будучи женщиной, назначенной помогать жрице, оказался настолько неспособным представлять отряд в ее отсутствие, что Эльшабет пришлось поручить это самцу? Кто забился с головой в свою нишу и боиться показать оттуда нос?
- Посмотри на Надирда. Он вылез из всех возможных ниш. Он прыгнул выше головы, он попытался говорить наравне со жрицами. Он наделал безумное количество ошибок. Но он, по крайней мере, взял на себя ответственность, попытался что-то сделать и сделал. Эльшабет, без сомнения, побеседует с ним о случившимся, и эта беседа не будет для него легкой. Но если ему повезет, и он останется при все нужных следопыту частях тела - вот увидишь, именно он будет правой рукой жрицы. А ты, назначенная на эту роль, так и будешь сидеть в своей нише. Вылезай оттуда, пока тебя в ней не замуровали! Пойми, это не бастион, это ловушка.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Ах, милый Ксариус... - вздохнула некромантка, собрав последние капли терпения, чтобы пояснить ему кое-что. - Знал ты или не знал убийцу, видел её или не видел, не имеет никакого значения. Ты был последним, кто видел его живым, и он расскажет обо всём. Тебя будут пытать, ты расскажешь всё о Киарансали, о Яздоре, обо мне... Хочешь это исправить?
Женщина поднялась с древнего трона и направилась к нему, коварно улыбаясь. Очевидно, задумала что-то интересное.
- Я дам тебе этот шанс, - волшебница облизнулась и коснулась ладонью лба молодого некроманта, начиная читать заклинание.
Когда Ксариус очнулся, то был у себя в комнате и не помнил ничего о Киарансали, связи её с Латенриль, а Яздор был просто одним из лиц, которые когда-то во время обучения ему чем-то помогли. Было ощущение зуда в голове, и не получалось вспомнить, как он дошел из зала с Эрайей и её конкурентами до своих покоев, но в остальном самочувствие некроманта было в норме. Разве что в горле пересохло.

      Старик вновь открыл рот и застыл как вкопанный. Глаза его округлились, а на лице появилась недовольная гримаса от высказанных Эйриком предположений и условностей. Однако человеку было не дано противиться воле вампира, и он, явно против своего желания, зашевелил губами... Понял ли старик что с ним происходит что-то странное?.. Возникли ли в его голове вопросы почему он это делает?.. Но изо рта его потекла дружелюбная речь, хоть и не вполне связная речь:

      — Но... э... я не маг... — старик осенил себя крестным знамением, — Слава Всевышнему.... Но... Когда мы взяли Геную, итальянские наемники, защищавшие город, проявляли чудеса сообразительности. Некоторые из них буквально закапывали себя в землю, чтобы не попасть в плен. Некоторые прятались в подвалах жилых домов у друзей, а другие пробрались на склады и укрывались в запасах зерна, репы. Да я сам лично одного из таких героев копьем проткнул в стогу сена. А тут, стало быть, местный, как я понимаю, тайный колдун-язычник. У него вполне могли быть друзья, которые могли предоставить ему убежище. На постоялом дворе укрыться было бы опасно, трактирщики за горстку монет сдадут тебя с потрохами. Знаю я этот люд... А вот бордель какой мог бы стать ему прибежищем на несколько ночей, если у него, конечно, есть достаточно серебра в кошельке. Причем бордель из дорогих, должно быть. Ведь в дешевом его сдадут с потрохами, а достойные заведения дорожат репутацией. Но все таки бордель - это на тот случай. У надежных друзей укрыться надежнее. Если они есть конечно. Но еще надежнее было бы убраться из города, да побыстрее. Вот только мог ли еретик такое провернуть... Если только сведущ в управлении людьми с помощью колдовства своего богомерзкого...

Слушая ответ жрицы Айлвин готова была поклясться, что построение и боевая тактика на общем сборе лишь показатель страха и слабой позиции (она не считала их отряд слабым), из чего вытекала агрессивность и показательность. Впрочем, Эрайя как всегда пребывала в клубах хаоса, а потому разбираться логикой в безумии дело бессмысленное. Пожав плечами, воительница потеряла к происходящему интерес. Не было никакого смысла спрашивать их мнение, если решение давно принято.

- Как-будь. Если получится, - ответила она. - Разберусь по ситуации.

Затем последовала расплата. Это было в чем-то забавно, хоть и страшно, больно и обидно, потому что обещалось прощение. Или отложенное наказание. Когда змея все же порвала кожу, Айлвин толком не успела испугаться. Некоторая апатия проскользнула в золотых глазах, которая застыла стеклом, погасив внутренний огонь.



- Разрешите идти, - попросила Айлвин, зажав ладонью раненную щеку.

Надирд всё это время сидел прямо, но без напряжения. С тех пор, как заговорила Малиира, он не сводил взгляда со своей новой госпожи, ожидая её ответа, но тем не менее отмечал всё происходящее боковым зрением.
Вот его кузен Тал'Атар попытался незаметно ускользнуть, но даже с его навыками сделать это в столь открытой комнате не удалось. Это оказалось тем событием, что запустило целую цепочку последующих. Бойцы перетасовались, занимая свои позиции вокруг жрицы Эрайи. Кев'Рен вышел из дрёмы, так же заняв своё место подле Альлиррин. Они обменивались жестами, не совсем ясными Надирду. Возможно разработали свою личную вариацию именно для своего отряда, возможно ему не до конца было видно отсюда их точное положение, но то, что за этот месяц они успели сработаться было предельно ясным.
Резкий удар со стороны Эльшабет. Вот это уже вызывало удивление со стороны Надирда. Нет, знание боевой анатомии не было редкостью: этому обучали не только у них, в учебном отряде разведки, это изредка давали и на общих тренировках, просто преобладающее большинство учеников не уделяло этому должного внимания, а тихо оттачивалось молчаливым меньшинством. Куда больше его удивила та точность и навык, с которыми этот удар был нанесён. Это уже должно было быть делом практики, а не теории. Чуть нахмурившись, Надирд прикинул несколько вариантов прошлого их госпожи, но вскоре вновь обратился весь во внимание, когда она заговорила. Но и это была не речь. В его понимании это были предельно точные уколы отравленной рапирой. Да ещё и в самые болезненные точки сознания Айлвин. Теперь ей ещё долго придётся оправляться от попавшего в её разум яда. Но у него не было сейчас времени на сочувствие знакомой. Госпожа продолжила говорить. Каждым предложением она уклонялась от назревавшей стычки, подчёркивая и приводя в аргументы благородство, дом и всё высокопрочее, и намеренно противопоставляя этому грубость дикарей и низших рас: её речь была рассчитана на жриц. Хорошо рассчитана. Если она так же хорошо умеет задавать вопросы и докапываться до сути происходящего...
Надирд впервые отвёл от неё взгляд, переведя его вниз, туда, где должны были располагаться её каблуки. "Как же не хочется оказаться там, под ними", — подумал он с неудовольствием, вновь поднимая взгляд на госпожу.

Зато происходящее на периферии нравилось ему больше. Его кузен, Ксариус, выкрикнул заклинание, но Надирд не испытывал к нему враждебных отношений. В этом зале и вовсе не было тех, к кому он питал враждебность. А вот Шак'сен лишь сжал покрепче рукоять своей глефы: ошибка новичка. Вот именно в такой напряжённый момент и нужно было расслабляться, изо всех сил стараясь экономить силы перед боевыми действиями. Впрочем, это можно списать на нервозность.

И вот финальная развязка. Речь жрицы Эрайи. Каждое предложение... Каждое слово демонстрировало и умение вести себя достойно, и скрытую угрозу, и одобрение слов его госпожи. Всё переплеталось между собой. Одно сменяло другое, красиво и плавно, и, в конечном счёте именно она вышла победителем, оставив все варианты развития событий открытыми.

Мысленно Надирд вздохнул (не внешне же проявлять сколько тяжких мыслей начало собираться над ним). Он уже видел себя окружённым множеством нитей паутины. Тронешь одну — вызовешь неудовольствие у паучихи. Две — интерес в качестве тела, куда можно впрыснуть яд. Больше — рискуешь стать жертвой. И Айлвин, и Ксариус, и Малиира уже задели своё. А с учётом того, что паучиха здесь не одна... Он вновь мельком глянул на каблуки госпожи Эльшабет. И почему его забрали из (теперь казавшимся таким уютным) Подземья, где количество жриц и их приказов сводится к минимуму?

Винс позволил девушке самой решить, когда разорвать объятья, и поехал по ночным улицам. Слушать радио больше не хотелось, и какое-то время тишину в салоне нарушало только урчание мотора, шум встречных машин, да шуршание шин по мокрому асфальту.

- Хреново это работает, - чуть погодя, глядя уже на ночную улицу, продолжил Винсент, - мы по своей сути уже не добрые. Но... В жопу суть и всех тех, кто говорит, какой она должна быть. Мы сами выбираем, кем стать, и как расставить свои приоритеты. Твои проблемы решаются за несколько ночей, недель, если все пойдет совсем уж плохо. Мои... Они будут решаться, что бы я не делал. Так или иначе. А проблемам этих ребят из трущоб годы и поколения. И за один день их не решить. Праздник...

Винс усмехнулся и побарабанил пальцами по рулю. Если бы все было так просто, устроить праздник - и все тут же пойдут с него к светлому, сытому и просвещенному будущему семимильными шагами. На деле же все было совсем по-другому.

- К сожалению, просто устроить праздник - не поможет. Люди, конечно, порадуются ему ровно один день. Будут помнить его еще неделю. Но, со временем, часть из них пожалеет, что он вообще был. Это как подразнить недостижимым и забрать его. Нет, - Бруха мотнул головой и улыбнулся, - не подумай, что я критикую. Я пытаюсь развить мысль. Сам по себе один праздник мало чем поможет. Но он может вдохновить. Дать толчок к движению вперед... Но чтобы это сработало - нужно дать надежду и показать путь. Подарить идею. Возможно - повести за собой, а лучше поддержать того человека, который их за собой поведет. Понимаешь о чем я? Вот только мир изменился, и я сам не очень понимаю, какими должны быть и вектор и надежда...

Винс припарковался у бара на прежнем месте, где несколько часов назад они взяли эту машину. Посреди ночи в анаршьем баре царило оживление, и это было не удивительно. Даже очереди бездомных за едой Винсент не удивился. Скорее всего, это был взаимовыгодный симбиоз, в котором люди меня кровь на еду, сами того не подозревая. Но и того, что это - форма благотворительности Винсент не исключал.

- Пойдем? - продолжил Бруха, улыбнувшись своей девочке, и стараясь не думать, что он скажет по поводу очередного испорченного руля хозяину машины, - Ничто не мешает совмещать дела и цели. И расставлять приоритеты. Нет ничего невозможного, но лучше все же понимать что и зачем делаешь. Как и в чем ты хочешь убедить этих людей?

Санмусон сперва не понял, что говорят именно с ним. К тому же он был сыт. Но девку можно будет расспросить о ситуации в городе, почему бы и нет?
Все-таки быть настоящим амиго хорошо. Почти так же, как настоящим ковбоем, только сомбреро смотрится хуже.
- Садись, - пожал плечами Санмусон и устроился на водительском месте. - Только дорогу показывай, я у вас впервые.

      Ярость Герхарда не знала предела. С безумными глазами, прорываясь сквозь всполохи пламени, он двумя руками вцепился Айватрасу в шею, желая разорвать непокорного духа на части. Огненные языки миллионами тончайших игл впились в кожу, волосы вспыхнули и осели пеплом на землю, обнажая лысый уродливый череп с бесчисленными багровыми волдырями, одежда занялась огнем, обнажая тело, также усыпанное лопающимися волдырями. Кожа Герхарда поплыла, тут и там обнажая белоснежные кости. Но Айватрасу было недостаточно видеть, как обугливается вампир, грубо выдернувший огненного духа через измерения и заставивший ящера потерять слух. Айватрас вытянулся, рванул вперед и вцепился раскаленными зубами в чрево колдуна, разрывая плоть до костей и вырывая кусок плоти. А затем последовал второй удар... Зубы духа вгрызлись в брюхо и вцепились в позвоночник вампира. Где-то в его пасти оказалась заключена сама суть проклятого - его зверь. Но через мгновение Айватрас резко вырвал голову из чрева колдуна, увлекая за собой его плоть, раздробленные кости, сущность, жизнь и зверя.

      Через несколько мгновений от Герхарда останется лишь горстка пепла, но огненный дух уже смотрел в сторону Акселя и Тараниса в поисках новой жертвы.

Эрайа боковым зрением отметила передвижения воинов в зале, последовавшие за словами Линир.




Когда подошла Малиира, Эрайа слегка приподняла бровь, но ничего не сказала. Вопрос о выборе района решался только между жрицами, и вмешательство советницы Эльшабет... Впрочем, управление этим отрядом было делом третьей жрицы, не ее. То, что Эльшабет предпочла прервать разговор и разобраться с девушкой из своего отряда, Эрайа встретила с некоторым неудовольствием, но пониманием. Ей и самой иногда приходилось так делать.
Она с любопытством посмотрела на Малииру и холодно улыбнулась. Несмотря на ситуацию, было бы приятно услышать, как она кричит. Девочка проявила дерзость и открытое неподчинение своей госпоже, и заслужила наказание.
Эрайю посетила забавная мысль, когда она вспомнила, что ее собственное знакомство с отрядом началось похожим образом.

Когда вслед за Малиирой подошли Айлвин и Ксариус, змея на плетке Эрайи повернулась в их сторону с тихим шипением, но сама жрица не обратила на них никакого внимания, предпочтя сначала ответить Линир, как и подобало ее статусу.

Жрица улыбнулась и вздохнула с притворным сожалением.
- Неужели вы, госпожа Линир, так легко позволите командовать собой мужчине? - ответила она с какой-то излишней учтивостью, произнеся последнее слово слегка насмешливо. Она по-прежнему говорила на эльфийском. - Быть может, Миртеран и хотел драки, но не я буду той, кто доставит ему удовольствие созерцать ее или ее последствия. Даже если мы все обсудим, и действительно придем к мнению... - тут Эрайа ненадолго посмотрела на Эльшабет, - общему мнению, что это будет лучшим вариантом, того или тех, кто будет представлять мою сторону, я выберу сама. Предпочитаю не доверять свою судьбу случаю.

Только затем она холодно посмотрела на подошедших.
- Помни свое место, Айлвин. И то, почему ты здесь, - тихо усмехнулась Эрайа. Она слегка поморщилась, думая, стоит ли напоминать о том, что жизнь мага из дома Нилгет ценна куда больше, чем простого воина. Затем отвернулась, решив, что комментария Ксариуса будет вполне достаточно. На этом диалог с членами ее отряда был закончен - на этот раз. Не то время и не то место, чтобы устраивать нечто большее.

«Пал жертвой в объятия нашей любимой богини…» — всё ещё звучали в голове Эльшабет слова Миртерана.
«Интересно, если эта богиня действительно искренне любима и почитаема, почему в её объятия падают жертвой, а не, скажем, счастливейшим дроу с осознанием своей избранности?» Маленькая госпожа подняла изучающий взгляд на мужчину, ища на лице того признаки какого-либо вида опьянения, но, не обнаружив, снова принялась в задумчивости покусывать перо. «Любопытно, очень любопытно…»

От размышлений на тему оксюморонов и разного рода оговорок, случайных и намеренно допущенных, эльфийку отвлекло оглашение списка имён. Перечисляли бойцов, отдаваемых под её руководство. Эльшабет моментально сосредоточилась и склонилась над небольшой записной книжкой — кончик пера быстро замелькал в воздухе, фиксируя четыре имени. Закончив записывать, жрица ещё раз пробежалась по ним глазами. Только два из них были ей известны. Малиира Нилгет, внучка легендарной Тиранисс. И Надирд Нилгет, брат жрицы Линир.

Тут голова маленькой госпожи склонилась набок, а взор устремился куда-то в иное измерение. Сами собой стали рисоваться схемы взаимодействия, замелькали возможные их варианты, построился многопунктный список плюсов и минусов от такого состава отряда… Поза девушки всё это время оставалась собранно-сосредоточенной. И только лёгкое подрагивание чуть расширенных зрачков гранатовых глаз выдавало бурный мыслительный процесс, происходящий сейчас в глубинах сознания жрицы.

Но улететь совсем уж далеко мысли не удалось: перед глазами возникла Эрайя. Светские дела не ждали. Лицо Эльшабет моментально озарилось одной из улыбок, составляющих категорию «приветливые».

— Я тоже весьма рада, госпожа, — кивнула она на приветствие Эрайи. — Великолепно выглядите, мои дорогие. Впрочем, как и всегда, — добавила она, посмотрев и на Линир тоже.

Завязавшийся между двумя сёстрами разговор, как и следовало ожидать, пошёл о назначениях и выборе района. Каждая предлагала свой вариант. Несколько мужчин, кажется, почувствовав витавший в воздухе дух «спора», даже приступили к некоторым приготовлениям. Скользнув взглядом по залу, Эльшабет с неудовольствием отметила про себя Надирда, облачающегося в доспехи.

«Этот дроу слишком зависим от мнения своей сестры. Поведение и мысли требуют корректировки», — тут же мелькнула в голове заметка. При этой мысли едва различимая улыбка тронула уголки губ маленькой госпожи.

Вновь переведя взгляд на сестёр, явно ожидающих от неё изложения мнения, Эльшабет уже было занесла руку с длинными, тонкими пальцами, чтобы отвечать, дублируя Линир всю словесную информацию на язык жестов (ещё одна привычка, дань уважения, сохранившаяся от общения с ней по Академии), да так и замерла. К женщинам внезапно подошла недавно помянутая Малиира и заговорила. Безадресно, со всеми разом. Без употребления какой-либо вежливой формы обращения, подобающей статусу адресата. Вперёд своей жрицы. С места в карьер.

— Вы хотите чтобы я тянула жребий? Почему бы и… да.
Вот тебе и внучка легендарной Тиранисс… Что за дерзость! Эльшабет перевела взгляд на свою всё ещё вознесённую руку, будто пребывая в нерешительности, как лучше её употребить: отвесить наглячке со всей силы пощёчину (благо соразмерность ростов позволяла), сорвав капюшон, оттаскать за волосы, или же опробовать на первом кандидате свою плеть. На секунду глаза жрицы вспыхнули каким-то недобрым, алым блеском. Лишь на секунду. В конечном счёте, выдержка, тренируемая многие годы как контрмера против её природной вспыльчивости, взяла верх. Не стоит изменять ей и сейчас. Эльшабет Нилгет никогда не позволяет неконтролируемым вспышкам ярости захватить себя. Эльшабет Нилгет никогда не бьёт сразу. В первый раз она предупреждает. И в последний.

Рука быстро устремляется к лицу девушки-псионика.

— Малиира, милая… — тонкие пальцы жрицы почти нежно скользят по щеке, словно восхищаясь гладкостью кожи. Или оценивая её на прочность? А может, и то и другое? — Будь добра, напомни мне имя жрицы, в отряд которой ты назначена? — голос Эльшабет стал необычайно мягок и вкрадчив, но таилось в этой слышимой ласке что-то недоброе.

Вы не можете просматривать этот пост!

Маленькая госпожа. Так ехидно называли Эльшабет её старшие сёстры. И не только потому, что она была самой младшей из дочерей жрицы Ардул’брин. С рождением восьмого (и последнего) ребёнка силы матушки, видимо, иссякли — девочка появилась на свет (а вернее во Тьму Андердарка) крохой да так ей и осталась, ростом не достигнув и пяти футов. Зато на телосложение маленькой госпоже, расщедрилась видно сама Паучья королева: Эльшабет была необычайно хорошо сложена, будто статуэтка, выточенная из цельного оникса мановением руки гениального скульптора. Лёгкая, гибкая, тонкая в кости, с изящно удлинёнными конечностями, она двигалась легко и с той игриво-грациозной плавностью, которая свойственна, пожалуй, лишь этим мягко ступающим, будто вечно крадущимся, четырёхлапым животным из Ночи-на-Верху… Кажется, презренные расы называют их кошками.

Впрочем, переживала Эльшабет недолго, уже в подростковом возрасте быстро смекнув, что анатомический «недостаток» легко компенсируется парой туфелек на максимально высоком каблуке, в которых девушке, с некоторыми оговорками, можно было приписать такую характеристику как «среднего роста». Да и своевременно появившиеся где надо округлости, умело подчёркнутые правильно подобранной одеждой, не могли не радовать их обладательницу. Так что вскоре все печали по сему поводу напрочь стёрлись из девичьей головы. А обидное сестринское прозвище превратилось в эпитет, которым Эльшабет, пожалуй, даже гордилась.

«В самом деле, — рассудила как-то однажды дровийка, готовясь к поступлению в Академию, — зачем будущей жрице быть дылдой?» Обладая пытливым, любознательным умом и развитым интеллектом, Эльшабет вообще любила рассуждать. Нет-нет, да и посещали её аккуратную головку с тщательно ухоженными белоснежными волосами вопросы, как правило, начинавшиеся с формулировок «Что если…?», «Допустим, что…», «А вдруг…?». В такие моменты девушка могла бы сойти за воина — характерный блеск и азарт, который обычно можно наблюдать в глазах бойцов, с нетерпением готовых ринуться в атаку, был заметен и в её глазах цвета спелого граната. С той лишь разницей, что молодая послушница Академии бесстрашно бросалась в бои интеллектуальные. Впрочем, порой тоже весьма трудные и изнурительные. Неудивительно, что учёба в Ятшаррене давалась девушке легко и просто. Несколько незаметно пролетевших лет теории и практических тренировок — и вот она уже выпускница!

Сейчас же вчерашняя выпускница стояла в задумчивости, обратив взор на разложенные по кровати наряды и, по всей видимости, не решаясь остановиться на каком-то одном варианте. Затруднение заключалось в том, что Эльшабет до сего дня не доводилось бывать на мероприятиях, на котором сейчас требовалось её присутствие. Собрание — понятие слишком многозначное, чтобы делать какие-то прогнозы. И вылиться мероприятие, судя по её опыту, может во что угодно, от оргии до немедленного выступления в туннели Подземья. помучавшись ещё с несколько десятков минут, наконец, юная жрица остановила свой выбор на чёрной кожаной броне, сидевшей как влитая точно по фигуре (как-никак шита она была Домом по её индивидуальным меркам) и будто продолжавшей изгибы её собственного тела, и паре обуви на сравнительно небольшом каблуке (мало ли, вдруг и впрямь придётся куда-нибудь выступать!). В конце концов, если «семейное» собрание обернётся чем-то увеселительным, разоблачиться (разумеется, в прямом смысле этого слова), освободившись от брони, она всегда успеет, а вот выдвигаться на задание, будучи в вечернем платье… как-то несподручно.

И всё же иногда плохо быть невысокой. Сейчас как раз был один из таких моментов. Вроде и собираешься вовремя, и выходишь с запасом, а на место сбора прибываешь одной из последних, а может быть даже слегка припозднившись. Всему виной длина ног и как следствие — мелкие шажки. Всего лишь один параметр — и вот уже времени на путь затрачивается больше в сравнении с другими сородичами. С такими мыслями Эльшабет вошла в общую залу и свойственной ей лёгкой, без суеты, поступью плавно задефилировала к первым рядам. Привычка, сохранившаяся по Академии. На поясе жрицы, мерно покачиваясь в такт шагов хозяйки, балансировала змея. Явно пребывая в состоянии крайней заинтересованности происходящим, она то и дело изгибалась то в одну, то в другую сторону, своим раздвоенным языком словно «пробуя» пространство на вкус.

Особенно обладательнице блестящих чешуек пришёлся по вкусу Нат (уж наверняка не оставленный без внимания и боковым зрением её хозяйки). Проходя мимо воина, подпиравшего стену, девушка на мгновение задержалась, слегка повернув голову в его сторону и удостоив мимолётного взгляда. Что-то с этим дроу было не так, что заставило её задержаться... Осознание пришло быстро, заставив брови Эльшабет на какую-то секунду недоумённо приподняться.

Во-первых, поза. Он стоял, единственный из всех существ противоположного пола не осмелился опуститься на скамью без позволения на то жриц. Какие прекрасные манеры, похвально. А во-вторых... рост. Тут с подбором характеристик дело у Эльшабет обстояло куда сложнее — в голове от увиденного вертелось только одно слово: невероятный. Дроу и правда был огромен. Разумеется, девушка давно привыкла к тому, что при разговоре с собеседником её глаза в лучшем случае упирались в часть тела, именуемую межключичной областью. Но на сей раз... быстро сопоставив габариты незнакомца с собственными, жрица пришла к выводу, что при взаимодействии с этим субъектом перед её взором будет маячить нечто, располагающееся ближе к пупку. Ну или солнечному сплетению, если повезёт. И вообще, как такое возможно?! И возможно ли? Мутация? Наследственность? А может... милость самой Тёмной госпожи? Впрочем, над решением этой загадки она подумает позже.

Отвернувшись, Эльшабет зашагала дальше, оглашая своды звонким, мерным перестукиванием каблуков и раздавая по пути подобающие статусу вежливые приветствия тем, кого знала в лицо.

- Было. - Винс убрал руки с руля, так и не трону машину с места, - На каких-то несколько минут - было. Есть вампиры, чей укус не доставляет удовольствия, но мы с тобой к таким не относимся.
Винс обернулся к девушке, и обняв ее, притянул к себе поближе. Способ охоты для обучения он выбрал, далеко, далеко не самый удачный.
- Мне тоже не нравится охотится так. - Бруха посмотрел через плечо Эмили в окно на давно превратившийся в трущобы район, в который их занесла нелегкая. Чем-то он напоминал бараки и хижины негров из его юности. Чем-то он сам себе напоминал того, кто ради крови этих негров и использовал. Ощущение было не из приятных. Неужели, вся их война за освобождение была напрасной? Да, форма изменилась, да кровь стала доступна всем. Но суть осталась той же, да и много ли поменялось для самих людей? - Но мы оба были очень голодны, а времени у нас совсем немного. Прости, его сейчас действительно не хватает. Судьба нас свела в очень странный период моей жизни.
Бруха промолчал о том, что он голоден был все еще, не хватало девчонке чувствовать себя виноватой еще и за это. Ему стоило охотится лучше, если он хотел быть сытым. Или не заводить потомков.
- Последнее ты, скорее всего, не взяла, - Винсент вернулся к тебе волновавшей Эмили явно больше чьих-то "странных периодов", - Но да, им будет не легко. Так бывает. Подумай о том, что для них можно было бы сделать? Люди действительно не должны жить так. Мы воевали за то, чтобы такого не было. Тогда казалось, что достаточно освободить рабов... Выходит, нет. Что можно было бы сделать для того, чтобы этим людям жилось лучше?

Винс не очень любил такую охоту, отбиравшую, как ему хотелось верить, все же предпоследние, а не последние силы, у людей, которым они были нужны для банального выживания, но сейчас, с голодным потомком на руках, перебирать ему не приходилось. К тому же Бруха твердо решил накормить девчонку досыта. Куда она умудрялась девать кровь, он не знал, но догадывался, памятуя свои первые ночи. Сам же Винченцо предпочитал жертв, способных оказать хоть какое-то сопротивление, а лучше тех, кто действительно заслуживал взбучку, либо делился Витэ добровольно. Пока же ему нужно было учить потомка.

Девчонка, нужно было отдать ей должное, радовала уже тем, что от охоты не отказывалась, как он сам в свое время. Еще и на такие споры у Винса вполне могло не найтись ни времени, ни сил, ни терпения. Но хоть с этим ему повезло. Оставалось только следить, чтобы жертв девочка выбирала там, где нет свидетелей, да подсказывать ей подходящих. Ну и еще подстраховывать, чтобы не перебрала. Но и тут ей хватало уверенной руки на плече, чтобы остановиться.
Правда, собственный Зверь Брухи недовольно ворочался, напоминая о голоде, и не понимая, с чего бы он должен был отдавать "добычу", но с тем, чтобы удержать его в узде, пока девочка не наестся, и наградить парой глотков Витэ за терпение Винсент справился.

- Вообще, это не единственный способ охоты, - пояснил Бруха уже садясь в машину, им действительно было пора возвращаться в анаршье гнездо, пока их не хватились, или пока Энджел что-то не учудила, - просто самый быстрый. И самый рисковый. Можно ненароком подцепить какую-то заразу, ну или нарваться на Люпина, охотников, просто слишком ретивую жертву... Обычно мы не болеем, но переносить болезни можем, а вылечится от носительства - та еще задача. Наверно, худший из вариантов. Не считая оборотня. Но среди нас есть те, кто соблазняет своих жертв, те кто специально ищет себе неприятностей и берет кровь трофеем в драке, и даже те, кто собирает группы людей, от которых кормится понемногу, знают они об этом или нет. Способов много, но тебе нужно найти тот, за который ты сможешь охоту полюбить. Иначе рано или поздно ты начнешь пренебрегать ею, откладывать как неприятное действо, а это плохо закончится.

Вы не можете просматривать этот пост!

      И действительно, ворота деревни охрана отворила молча. Никто не препятствовал Герхарду, Акселю и Таранису. Они спокойно вышли на тропу, что вела вдоль леса в Кривохижино. В ту деревню, где и случились попасть вампирам под обжигающие лучи восходящего солнца. Но на этот раз до рассвета было еще далеко. Небо заволокло тучами, приходилось прилагать немалые усилия, что рассмотреть впереди хоть что-то. И если бы не сила крови Герхарда, что мог видеть много дальше других сородичей, вампиры могли бы и не добраться до нужного места, хоть тропа и вела вдоль леса.

      Уже на подходе к деревне, когда шум реки можно было услышать в ночной тишине, Герхард обнаружил подходящее место. Он очертил круг на земле, заключив в него священный дуб и плоский камень, что, возможно, являлся когда-то алтарем для друидов; изобразил защитные символы с внутренней стороны линии, которые должны были защищать колдуна от духа до тех пор, пока не будет заключена сделка; начертил символ нужного духа в центре; и лишь затем обвел линию собственной кровью.

      Когда приготовления были закончены, Герхард посмотрел вверх в поисках знака, но тучи слишком плотно заволокли небосвод, чтобы можно было рассмотреть хоть одну звезду. Чернее ночи небо, оно хранило свои секреты.

...

      Аксель, чтобы скоротать ожидание, прошелся немного вперед. До деревни оставалось метров двести, но приближаться вампир не стал. Он какое-то время понаблюдал и послушал издалека, но признаков жизни не заметил. Кто знает, может люди просто спят. А может быть деревня уже покинута. Об этом можно было бы узнать в местной таверне, но... возвращаться туда было уже поздно. В конце концов Аксель вернулся к Герхарду и стал ждать в метрах двадцати от колдуна, случая непонятное бормотание. Рядом с ним пристроился и Танарис. Судя по всему с той же целью. Время тянулось долго, и слуга Танариса обратился к Акселю:

      — Вы извините меня. Я же по вашенски худо разумею, но буду стараться. Меня же господин Герхард сам съест, коли я не так что сделаю. Как правильно вы говорите? Ак Сель?

...

      Хорошо знакомые слова заклинания срывались с губ Герхарда, когда он обходил круг против часовой стрелки, скорее по привычке активно жестикулируя, нежели по необходимости. Хоть это и придавало дополнительную мощь заклинанию, но не являлось необходимым, и многие колдуны, особенно молодые, часто игнорировали эти движения. Но Герхарда так научил сир, и что-то менять в отлично отработанный ритуал он считал глупостью. Наконец, завершив третий обход, ритуал был завершен, но... ничего не произошло. Герхар нервно осмотрелся по сторонам, и в этот момент из камня поднялся ослепительный огненный всполох. Жар ударил в лицо вампиру, отбрасывая на землю. Крона дуба занялась пламенем шумно треща и разбрасывая искры во все стороны. А на плоском камне колдун с ужасом обнаружил Айтвараса, чей безумный взгляд упирался в Герхарда. И вроде бы все, все прошло успешно и получилось. И теперь колдун мог бы заставить огненный дух служить ему, но защитные руны, что секунду назад пылали зеленым огнем вспыхнули и... погасли. А затем огненный дух выскочил из круга и ринулся в сторону Герхарда.

Подслеповато щурясь, Джек некоторое время глядел на опрокинувшегося навзничь старикана, конвульсивно взбрыкивающего ножкой. Потом перевел взгляд на законника, который напротив, упал ничком - под ним уже образовалось изрядное грязно-бурое пятно. Затем недоверчиво покосился на собственный револьвер, будто видел его впервые. Коротко хохотнул.
Босоногая ребятня, оглушительно галдя по своему, высыпала из под крыльца на свет Божий, и обступила место побоища, держась, впрочем, покамест на почтительном отдалении. Продавец болванчиков принялся судорожно собирать свой товар. Поплыла куда-то по своим надобностям, отчаянно виляя кормой , шлюха. Сплюнул вязкой табачной слюной, и изрек богохульство держатель кантины. Жизнь пошла своим чередом.
И Раттлер был жив.
Джек опустил револьвер в кобуру. Ребятня сделала три шага вперед.
Налетчик нагнулся, и подобрал из пыли драгоценные седельные сумки. Перекинул их через плечо, наслаждаясь добрым весом. Морщась от боли, поковылял к так и не скрывшемуся в недрах своего заведения кабатчику. Тот напрягся. Раттлер подошел вплотную, и прохрипел:
- Хей, амиго! Куейро видеть ун доктор, пор фавор. Медико. Куэ выковырейро де лос пулес из ми ляжка! Компренде?
Он забрал из руки табернеро бутыль, а вместо нее вложил в смуглую мозолистую ладонь золотого "орла".
- Санитаро! Рапидо, пор фавор, черт копченый!
Вид золота изрядно простимулировал лингвистические способности местного предпринимателя. "Си-синьорнув" с энтузиазмом козыряющего выпускника Вест-Поинта, тот прокричал несколько команд "младшим чинам". Один из пацанов неохотно отделился от стайки сверстников, и засверкал пятками вдоль по улице.
Джек приложился к бутыли. Скривился - пулька. Приложился ещё раз, бесконечным, как воскресная месса, глотком. И захромал внутрь кантины, игнорируя предложенную хозяином опору в виде заплывшего салом плеча. Из заведения послышался хриплый рёв, назвать который пением можно было бы только с очень большой натяжкой:

- Палило солнце как в аду, и ни глотка воды,
Давно уже нас черти ждут - напрасные труды.
Вот борт о борт встает фрегат, вот он уже горит,
Среди мечей и алебард мне так хотелось жить.

Руби! Пусть не дрожит рука!
Руби - натужно воет ветер!
Руби, мы не умрем пока,
Еще не вечер, еще не вечер.

На улице дети стягивали сапоги с Клайва и Фреда.

Эмили глубоко вздохнула. До этого момента она как-то слишком хорошо справлялась с ролью примерной дочери. С одной стороны, посуду мыть она никогда не любила, с другой - мама действительно устала, и ей нужна была помощь. "Ну и черт с ним, пусть думают, что это Винс так позитивно на меня влияет." - Решила Эмили и, собрав посуду, отправилась следом за мамой на кухню.
- Как вы вообще, без меня, мам? - Тихо спросила девушка, решив направить почти неизбежный кухонный разговор, в более удобное ей русло.

Еде Винсент отдавал должное не забывая похвалить мастерство хозяйки. В конце концов, раз уж он заплатил кровью за иллюзию жизни, то от этой жизни стоило взять побольше, чтобы получить от инвестиции хоть какое-то удовольствие, а когда ему в последний раз приходилось пробовать домашнюю еду Бруха успел подзабыть. Явно больше двадцати лет назад. Нет, конечно, он предпочел бы горячую, живую и бьющую из пульсирующей жилы кровь стейку на ребре с овоцами и салатом, но в заботливо предложенной домашней еде было что-то, что напоминало о той жизни, которую Винченцо Монтеро уже успел начать забывать.
Он не любил и не ценил семейных посиделок и застольных разговоров до тех пор пока они не были для него потеряны окончательно, и теперь, сидя за столом в калифорнийской гостиной он видел призраки одной столовой в такой далекой теперь Вирджинии, отделенной от него не милями, но годами. Работа, политика, заработок... Для полного набора"мужских" тем не хватало войны и каког-то спорта, а до вирджинийского комплекта - еще обсуждения урожая и негров.
Бруха непринужденно отвечая на вопросы выдал свою совсем недавно придуманную легенду молодого, увлеченного историей журналиста, мечтающего написать книгу по военной истории Соединенных Штатов. Очередная маска для поддержания Маскарада, со счета которых вампир уже начал сбиваться. Эта - не хуже других.
Разве что вопрос о политике был все еще немного скользким для не успевшего разобраться новых реалиях вампира, потому ответить он предпочел уклончиво:
- Дома в Вирджинии меня считали тем еще либералом, но переехав сюда я понял, что в Калифорнии стал консерватором. Не знаю, в годах дело, или в расстоянии, или это просто что-то в воздухе.

- Если только взглянуть кто придет. Может быть осторожно проследить. Очень осторожно, - беззвучно заметила Айлвин. Она просмотрела текст бумаг и оставила паладину уничтожить улики.

Оказавшись на кухне, Эмили первым делом выставила на стол тарелки, сделав это явно более шумно, чем могла бы.
- Ты что-то хотел сказать? - Негромко уточнила Эмили у сира, проводя инспекцию еды, прежде чем приступить к сервировке. Аппетитные и несомненно вкусные блюда не вызывали у девушки совершенно никаких эмоций, не смотря на голод. Это было неправильно и несколько грустно, но не ради того, чтобы поесть, она сюда приехала. А для того, чтобы показать, что все нормально, ей нужно было делать вид, что все нормально.
- Сможешь где-то через часик придумать причину, чтобы мы уехали? - Попросила Эмили Винсента. - Мэтью с друзьями могут сидеть до полуночи и дольше, но сейчас мне их рассказы не очень интересны.

      После показательной казни, усталые бойцы расходились по своим покоям, Ксариус догнал паладина паучьей королевы
      - У меня есть предложение, на пару минут я могу занять ваше внимание?
      - Мне кажется, или вы забываете своё место, господин Ксариус? - с ходу выплеснул Эрсвенспир, после чего кивнул опешившему некроманту, - Вы забываете своё место. Вы обращаетесь ко мне на "вы", не смотря на то, что мы на существенно разных ступенях иерархии. Вы любезничаете со своим подчинённым, когда приходит время отдавать приказы. Вы боитесь меня, как служителя Ордена Души Паука. Перестаньте! Вам нужна помощь - распорядитесь. Вам нужна информация - я дам вам совет. Я - ваш подчинённый, и я сделаю всё возможное, чтобы стать ценным и полезным инструментом. Не умаляйте себя. Я не приму оскорблением переход на "ты", я не сочту ересью, если вы примите решение за меня. Меня назначили к вам, чтобы соблюдать догмы Паучьей Королевы, чтобы находить и изничтожать слабости. Неуверенность - одна из них, - закончив свою тираду, Эрсвенспир выдержал существенную паузу, после чего, вытянувшись во весь рост, добавил, - Приказывайте, господин Ксариус Нилгет
      -Тогда найди меня после брифинга, - произнёс Ксариус
      -Как пожелаете, - поклонился паладин, после чего оба разошлись готовиться к предстоящей беседой с Эрайей

Жрицы Лолс гордились тем, что жертвоприношения заставляют содрогнуться даже самых безжалостных и стойких воинов. И гордились не зря. Когда пауки облепили жертву, Альлиррин почувствовала, как по спине бежит липкий холодок. Она видела жертвоприношения и раньше, спасибо матери, водившей дочь в церковь, но вот следить за ритуалом из первого ряда, когда ядовитый живой ковер, сплетенный из тысяч лапок, колышется у твоих ног... Альлиррин дважды бывала на краю смерти и обрекла на смерть не одну дюжину рабов, но впервые в жизни она всем своим естеством ощутила, что смерть не худшее, что может случиться с теми, кто подведёт дом Нилгет. Ирония судьбы - она собиралась говорить о верности дому и его интересах, но, увидев, что происходит с предателями, утратила всякое желание раскрывать рот. На миг она даже позавидовала самцам, забившимся по углам и не смеющим взгляда поднять. Это её и разозлило. И вместе со злостью вернулась решимость довести начатое до конца.
-Госпожа, я лишь хотела обратить ваше внимание на документ предъявленный караванщиком,- негромко сказала она. -С подписью благородной госпожи Ивианары и печатью дома Нилгет. Либо подпись настоящая и это означает, что кто-то близкий к правящим кругам сознательно ввёл госпожу Ивианару в заблуждение. Либо это подделка самого высокого уровня, ибо имитирован не только почерк, но и стиль изложения благородной госпожи.- В голосе Альлиррин невольно прозвучало мимолётное злорадство.
-В любом случае, нет никаких сомнений, что организация контрабанды проведена на самом высоком уровне, и организатор без сомнения следил за тем, как караван пройдёт ворота. Если бы рабов задержали, Оршалар, возможно, сэкономил бы несколько золотых, однако кукловод, узнав о провале, в тот же час ушёл бы в тень. Сейчас, когда караван покинул город, он не видит угрозы, считая, что все идёт по плану. До тех пор, пока известия о наказании Килрин не достигло его ушей, он уязвим. И лучшего момента для устранения угрозы не найти. Потому что сегодня мастер подделает накладную, а завтра - приказ, отправляющий наших воинов в ловушку. Печать дома Нилгет обладает большой силой и в корыстных руках способна принести больше бед, чем любое оружие врага.
Мы принимаем вину за нарушение формальных правил и понесём заслуженное наказание за то, что пропустили караван. Но судьба дома важнее судеб отдельных дроу. И, если такова цена, то мы заплатим её, чтобы организатор подлога был пойман и понёс заслуженное наказание.

- Это требует траты крови, - серьезно предупредил Винсент, - если ты голодна - лучше обойтись макияжем. Ну и ничего не есть. Без этой траты твой организм не примет обычную пищу и питье.
Бруха оценивающе посмотрел на своего придется, он начал свыкаться.
- Нас держат Воля и Зверь. Все, что отделяет тебя от смерти или потери себя - это Кровь и Воля. Чем ближе ты к Зверю, тем сложнее тебе даже притворяться человеком. Но для тебя это пока не должно быть большой проблемой. Скоро ты научишься делать это так же легко, как щелкать пальцами, - Винсент демонстративно щелкнул пальцами и ободряюще улыбнулся, - пока же... Попробуй почувствовать свое тело, и кровь, силу, замершую в ее жилах. Небольшого усилия твоей воли, просто желания, должно быть достаточно, чтобы твое остановившееся сердце застучало вновь, разгоняя кровь, которая поможет тебе сэмитировать жизнь. Попробуй, если уверена, что после этого не поддашься голоду.

Выслушав ответы Ксариуса и Эрсвенспира, Эрайа молча кивнула, чтобы они приступали к работе. Она разочарованно поморщилась, когда паладин доложил ей об отсутствии результатов, но больше ничего не сказала. Жрица подошла к месту, где Тал`Атар и Айлвин перебирали продукты. Название, которое сказал ей торговец, жрице ни о чем не говорило. Посмотрев на мутную жидкость в колбах, она решила, что, скорее всего, это все же наркотик.

Товар был хорошо упакован. К тому же, если Килрин действительно занималась подобными делами достаточно часто, стижи, были обучены чувствовать наркотики очень избирательно. Скорее всего, их чутье реагировало на какой-то условный сигнал, или на случайно треснувшую колбу.

Жрица получила то, что было ей нужно, и не собиралась больше рисковать. Возможно, сержант и злился на то, что Эрайа лишает его потенциального заработка сегодня. Но Эрайа собиралась лишить его этой части заработка и в будущем. Сейчас был лучший момент. Загнанный в угол торговец может напасть или попытаться сбежать, но особый досмотр, проводимый Ксариусом, лишал его преимуществ, даваемых магическими предметами. Товар лежал на земле, готовый к тому, чтобы быть обнаруженным. Все, что останавливало жрицу сейчас - слишком отчетливое понимание того, что так она точно потеряет союзника в лице Квилзта, как и его поддержку при подведении итогов работы. Возможно, сейчас она отдавала победу в руки Линир. Но любое другое решение означало бы рассчитывать на помощь со стороны Квилзта, а это было именно тем, на что она меньше всего хотела бы полагаться. Нельзя просто оставить все так и надеяться на то, что он проявит благородство, когда придет время. Когда груз будет найден, формально никто не сможет придраться к ее работе. Если же он найден не будет, это оставит слишком много возможностей для мести и манипуляции Квилзту.

Было и еще одно дело, требовавшее ее вмешательства. Пока паладин под руководством мага проверял одежду торговца, уверенного, что после этого его отпустят, у нее еще было немного времени. Эрайа смотрела на Айлвин и Тал`Атара, переводя взгляд с одного на другого.

Наконец она заговорила.


Жрица снова посмотрела на разложенный товар и на рабов тороговца. Время, данное Ксариусом, подходило к концу, и пора было принять решение. Сжав правой рукой браслет в виде металлического паука, обхватывающего левую руку тонкими лапками, Эрайа направила священный символ на колбу, на миг закрыла глаза и шепотом обратившись к богине. Когда она открыла глаза, то видела уже немного больше.
- Бэлас, прикажи троглодитам отойти. Они мешают. - спокойно обратилась она к Хунату так, чтобы стоящий на расстоянии от нее торговец мог услышать. Для начала стоило проверить догадку Айлвин.

Торговец через волшебное стекло сиял для Ксариуса, как новогодняя ёлка, будучи увешанным с головы до пят разнообразными магическими амулетами, кольцами, обутым в волшебные сапоги и одетым во всё магическое, включая исподнее, иначе защитить такую тушу от опасностей подземья было бы сложно. Из оружия однако при нём был лишь кинжальчик в складках одежды, который блистал через все остальные ауры довольно ярко. У охранников торговца магическое оружие было лишь у четверых, а остальные ауры на некоторых ящиках были слабыми и принадлежали стабильным чарам холода, сохраняющим ценные продукты питания в пригодном состоянии во время путешествия.
- Да вы что? Я всегда в ней подозревал гнильцу, - ответил удивлённо Бэлас на слова Эрайи о жертвоприношении Килрин. - Надеюсь, её душа удовлетворила нашу прелестную Богиню, а халатность и коррупция на рабочем месте теперь исчезнут с величавых врат нашего честного города.
Затем вопросы градом посыпались на толстяка, и он приподнял брови, напомнив в этом жесте индюка.
- Да-да, это моё имя, вы обо мне еще много раз услышите, уважаемые, - закивал Тал'Атару Хунат, и протянул разрешение, которое никто так и не соизволил у него взять, Эрсвенспиру, который единственный пока оставался без дела. Следом он из складок своей одежды достал и длиннющий свиток, в котором записан был перечень товаров, которые ввозились им в Оршалар, и передал Айлвин, вздохнув от представления о том, сколько времени займёт досмотр. - Я честный торговец, всё при мне, всё по правилам, двести лет торговли и никаких нарушений, уж поверьте, это не каждому по силам, избежать соблазна.
Толстяк с важным видом поднял палец.
- А я ведь вожу лакомства для всех благородных домов, для высших жриц... - многозначительно продолжал он, косясь изредка на излишне рьяно взявшегося за досмотр мешков и ящиков Тал'Атара, а затем обратно на Эрайю. - Нет вообще никаких поводов сомневаться!
Однако же сын Мирзантииры обнаружил двойное дно в одном из ящиков с магически сохранёнными фруктами, а затеми Айлвин обнаружила тоже самое на другом ящере. Если бы не их специальная подготовка и внимательность, то контрабанда так и прошла бы незамеченной, однако что там везлось только предстояло узнать.
Лицо хозяина каравана стало кислым, когда он заметил долгую остановку двух досматривающих около его ценного груза, а затем взгляд обратился к Эрайе.
- Как насчёт принятия взноса на укрепление обороноспособности ворот? - поинтересовался он, поведя бровями вверх-вниз, чтобы показать заманчивость предложения раньше, чем солдаты этой молоденькой дамочки поднимут тревогу.

Вина ещё раз благодарно махнул рукой ребятам, проводившим к нему Эмили и запрыгнул в машину за руль. Пора было уезжать пока они не опомнились.
Ночная дорога успокаивала и Бруха уверенно вёл машину вперёд, хитро улыбаясь своим мыслям.
- Заранне сложно предсказать как хорошо у тебя это получится, - усмехнулся смущенному признанию своего потомка, - у кого-то выходит лучше, у кого-то хуже в целом. Но каждый раз немного непредсказуем. Точно можно сказать только что мене твёрдые характером ребята этому более подвержены и реагируют раньше. Но, признаться, толпу с дрекольем я ожидал от тебя все же чуть позже. И для чего тебе понадобилось собирать эту гвардию хулиганов, а потом вести ко мне, позволь полюбопытствовать?
В голосе и глазах Винсента плясали смешинки, но он явно ждал ответа.

Вооруженная толпа, мягко говоря, настораживала, даже не смотря на то, что пока-что она сама была негласным лидером этого собрания. Когда только ее поисковый отряд превратился в карательную экспедицию? Такой силе нужно бы выплеснуться, а учитывая то, что маньяка она придумала, как-бы на нее саму эта сила не выплеснулась.
- Оуч. - Шипнула Эмили, видя машину с горящими фарами, но не видя сира. Винса нужно было найти раньше, чем кто-то из ее "помошников" примет ее за бандита.
- Вон там, - Эмили зачем-то показала на машину. - Что-то разбило боковое стекло, мы остановились посмотреть, а он как выско... - Эмили осеклась, увидев врзникшую в свете фар фигуру. В свете фар угадывался только силуэт, и знакомый, желтый оттенок костюма. Впрочем, а кто еще мог ждать ее возле машины и назвать по имени (вот же болван) если маньяка она выдумала.
- Мааарк! - Заголосила Эмили и со всех ног бросилась бежать к сиру. Девушка надеялась, что по обращению чужим именем он поймет, что в порядке не совсем все, да и имен лучше не называть. - Марк! - Еще раз вскрикнула девушка, и повисла у Винса на шее.
- У тебя все в порядке? Ты жив? - Быстро и громко заговорила Эмили, а затем коротко шепнула, - извини и помоги. - Я так боялась, - продолжила Эмили снова громче, явно для публики. - Куда подевался тот страшный человек с ножем? Ты цел? Эти добрые люди согласились помочь тебя найти... - Эмили вздрогнула, словно собираясь заплакать, и прижалась лицом к груди сира. - Мне таак страшно, - девушка слегка наиграно всхлипнула. - Пожалуйста, отвези меня к маме...

- Боюсь что... - начал отвечать дуэргар, но дьявол его перебил.

- Ударь меня и узнаешь, смертный! - зловеще хихикнул он.

- Боюсь что наш договор оставляет такую возможность, - все таки договорил дворф, - Мы поняли, к сожалению слишком поздно, что в договоре остается лазейка. Если это существо вступит в бой, неважно по какой причине - оно освободится полностью от любого контроля. Мы запрещаем ему трогать кого либо, но если кто-то нанесет ему хоть мелкую царапину, он освободится.

- Ты выдал меня! - глаза Кьелля сверкнули от ненависти, - за это я тебя не убью. Я буду отрывать от тебя куски, а они будут отрастать снова и снова, а твою боль я усилю магией и ты не умрешь тысячи лет. Я буду окунать тебя в озера кипящей серы на Авернусе и ты будешь молить о смерти - но она не придет.

- К счастью если приказать ему избегать любой возможности попасть в бой, он будет обязан послушаться и будет попросту уклоняться от всех врагов, - продолжал дуэргар, - поэтому вам не стоит бояться, что случайное столкновение с врокками или пещерными уродами (умбер-халки) его освободит. Наши маги тоже не совсем идиоты.

Последнее вызывало сомнения не только у дроу. Дьявол снова захохотал.

- Ты не представляешь сколько дыр в нашем договоре, глупый гном! Когда я освобожусь, я низвергну тебя в глубины Кании!

- Мы готовы уступить его вам не дорого, - перешел к сути дуэргар, - пятьдесят тысяч золотом будет достаточно.

- Я не малыш, отпусти меня. - Прорычала Эмили и Винсент мог ощутить, как напрягается ее мышцы. Вот только вырываться из объятий Эмили пока не спешила. Если бы сир не схватил её, она уже вполне вероятно шла бы в комнату и устраивала разборки с соседкой, но не теперь. Внезапное желание вырываться, оттолкнуть, ударить или укусить державшего её мужчину показалось неестественным и каким-то чуждым. Это не она, это Зверь, наверное? В любом случае, при Винсенте себя нужно контролировать, ему совершенно не обязательно становиться свидетелем девичей драки, да и кусать его не очень правильно.
Так и убеждала себя в этом девушка, замерев в крепких руках сира и, в конце концов ей это удалось. Эмили расслабилась, и даже немного обмякла.
- Все в порядке. - Тихим голосом, словно извиняясь, сказала она Винсенту. - Думаю, можешь уже не держать меня, я не буду никого убивть прямо сейчас. - Шепотом продолжила она, а затем, повысив голос крикнула в комнату, давая парочке окончательно понять, что они не сами в доме:
- Энни, дорогая. у тебя все в порядке? Почему дверь не заперта? Тебе помощь не нужна?

- О, черт, - Винс едва слышно ругнулся себе под нос, он-то понимал, чем чревата такая реакция его мышонка, а вот что ее может вызвать прелюбодействующая в соседней комнате парочка, конечно, не подумал.
Бруха в один шаг оказался рядом с девушкой и крепко ее обнял.
- Все хорошо, малыш, - тихо зашептал он ей на ухо, - все в порядке...
Что говорить дальше, Винс не знал, но по крайней мере теперь он был уверен, что в случае чего ловить Эмили ему уже не придется.

Не успел еще толком пройти испуг, как к нему примешалось ощущение досады за еще один испорченный автомобиль и чувство гнева на собственную неуклюжесть. Голод стал жечь еще сильнее, и появилось ощущение силы, которой раньше не было. Гнев только усилился от гудка соседнего водителя и Эмили уже в последний момент осознала, что собирается крутвнуть руль и стукнуть балбеса, осознала, и делать этого не стала. Девушка мотнула головой, отгоняя наваждение.
Не успел восстановиться самоконтроль и вернуть ся хоть каким-то намекам на хладнокровие, как дурочка, чуть не сжегшая ей лицо, решила бесцеремонно сделать музыку громче. Эмили чуть не зарычала, но ограничилась гневным взглядом, концентрируя внимание на усилии, с которым она держит руль, чтобы не доломать его окончательно.
Почему-то ей вспомнились слова сира, о том, что у нее есть сила располагать к себе людей, делать свои слова более весомыми и что-то еще, и что для этого, вроде как достаточно просто привлечь к себе внимание и "приказать крови". Это было не самое разумное решение, но девушка решила попытаться.
Коснувшись рукой волос, не столько действительно поправляя прическу, сколько привлекая внимание, Эмили обратилась к соседке:
- Не нужно делать громче. Вы же не хотите привлекать внимание полиции, нарушая покой. - Говорила это Эмили, концентрируясь на мысли "я обаятельна и мне невозможно отказать", а затем протянула руку и сделала мцзыку тише, наблюдая, искоса, за произведенным эффектом.

      Шевалье пошатнулся, лицом приняв хлёсткий удар. Чувство, что настигло его, было сродни тарану каменным зубилом, нанесённому с силой трёх кузнецов. Лобная кость под ёжиком жёстких чёрных волос треснула, а стальной наконечник глубоко вошёл в набухающую кровью трещину. Энергия выстрела, произведённого с дюжины шагов, была такова, что голова рыцаря запрокинулась к затылку — он и застыл так, словно колеблясь между молитвенным пылом и неминуемым падением.

      Доходили до Аделарда слухи, будто бы в английском королевстве свирепствуют ужасные набеги — словно бы король тот собирает со всех своих вассалов побор, именуемый «датской деньгой». Нужен сей побор для целей откупа и снаряжения армии, способной противостоять воинам с норманнского севера, что бывали и под Парижем, и даже в имперских землях. Не увлекаясь историей, рыцарь не знал в подробностях ни каков из себя норманнский флот, ни какому монетному двору английский король обязан спасением, ни даже о том, справедливы ли его сведения, или мир стократ сменился, и теперь монарх с туманных берегов грозит континенту войском, закалённым в боях с язычниками. Но, как любой уважающий себя воин и военачальник, шевалье из города Вивье интересовался воинским искусством всех стран и народов. От германцев он перенял баранье упорство, что наложилось на его собственный неприятный нрав. От римлян — зачатки сложной латинской тактики, предполагающей построение и манипуляцию (даже части их войска прежде назывались так — «манипулы»). Близ песков Святой Земли открылось ему неудержимое легкомыслие восточных народов, что каждую зарю кладут поклон в направлении летающего гроба с телом нечестивого Пророка. Эти умели жалить в спину и ускользать прочь аки змеи. Бритты же, как сказывали окружившие дом Леди торговцы и путешественники, овладели в совершенстве строительством длинного лука, из которого не выстрелить ни с коня, ни с полусогнутой руки — зато, распрямляясь во всю мощь, тот умеет послать стрелу на умопомрачительные дистанции, а вблизи разит и латника, и кнехта.

      Исходя из своих знаний, а также из того, что оголовье стрелы не торчит из затылка, Аделард определил, что лучник, стрелявший в него, вооружён луком французским. Глупое ничтожество! Кашляя кровью и с хрустом шеи восстановив равновесие, рыцарь выдернул стрелу изо лба. Кулак, стянутый в чёрную перчатку, с треском переломил её древко у основания. Шевалье мельком кинул взгляд на узкий четырёхгранный наконечник, имеющий форму не листа или треугольника, а скорее хорошо наточенного стилуса. Такой звался «бодкин» и мог бы легко поразить его сквозь доспех. Вот и открылась тайна, как стрелы убийцы так глубоко вонзались в спину рыцаря!

      Сделал Аделард и другой вывод, роняя обломки стрелы себе под ноги, а губы — расширяя в леденящей душу улыбке. Стрелку не было нужды целиться в голову Аделарду, но он сделал это. Значит, он поверил в неуязвимость рыцаря, а его дух пошатнулся со смертью напарника. Значит, страх уже пустил корни в его сердце. Ведь кто отступает — тот бежит.

      А значит, Аделард уже победил.

      — Не знаешь ли ты легенду о всаднике, что едет по Дороге Роз? — тихо спросил Аделард, без признаков слабости переступая через лежащий лицом вниз труп. — Не ведаешь ли ты, что меня... невозможно сразить?

      Его последние слова перешли в грозное шипение. Обнажив игольчатые клыки, шевалье рванулся на лучника.

В этот день кто-то знал наверняка о том, что будет ждать впереди, а кто-то, абсолютное большинство, имели обо всём только смутное представление. Таинство взросления, совершеннолетия, выпуска, его можно было по-разному называть, но смысл не менялся, ибо после него ученик становился полноценным членом общества, получая равно как права, так и обязанности, и за всем этим наблюдала пристальным взором богиня и её верные служительницы.
В большом круглом церемониальном зале одного из зданий храмового комплекса Ятшаррен, который был уставлен статуями покорных воле Лолс демонов, высших жриц былого и символами веры, в ногах статуй горели зелёным пламенем зажженные высшими жрицами ритуальные жаровни, что источали сладковатый аромат. Самой большой и беспрекословно лучшей была статуя Богини, которая, словно живая, взирала сверху вниз на своих детей, оценивая их немигающим алым взором.
Через три из четырех входов в зал начали заводить закончивших обучение женщин и самцов, которые представляли волшебников и воинов. Всего пятьдесят молодых дроу, поровну мужчин и женщин. Перед тем, как пройти к центру зала, где их ждала внушительных размеров адамантиновая жаровня с тлеющими углями, каждому давали отпить из чаши ритуального настоя, который делал восприятие более ярким, а впечатления незабываемыми. Это был специальный наркотик, который готовили для дня выпуска и больше нигде не использовали.
Вчерашних послушниц проинструктировали на тему того, что делать, и сейчас им предстояло последнее в этих стенах испытание, экзамен. Имя демона каждая запомнила лучше, чем своё собственное, ибо любая ошибка в ударении могла стоить успеха ритуалу призыва, и старшие жрицы не стали бы разбираться какая именно из десятка допустила ошибку. Наказаны были бы все.
Приставленная следить за церемонией высшая жрица, которую скрывали тени, завела молитву, и все послушницы подхватили её, организовав круг вокруг жаровни, пока остальные участники распределялись вокруг на тёплом полу.
- Найлатдан, Найлатдан, Найлатдан... - повторяли послушницы имя того, кого надеялись призвать из Бездны после прочтения молитвы Паучьей Королеве.
Угли начали переливаться алым, оранжевым, желтым, зелёным, синим и фиолетовым цветами, а затем пламя начало расти, открывая врата на Нижние планы. Все остальные цвета в зале притупились, оставив только тёмное пламя Бездны, через которое вышел громадный четверорукий глабрезу, принюхавшийся и внимательным взглядом оглядевший собравшихся перед ним тёмных эльфов.
С этого момента тональность голосов послушниц сменилась, и они начали другую молитву, чтобы смирить демона, явив тем самым остальным собравшимся здесь дроу, будь то маги или воины, что даже самая слабая жрица волею Лолс имеет власть над могущественными созданиями, способными одолеть в одиночку целую армию.
Через минуту чтения молитв глабрезу перестал пробовать на прочность свои оковы и расслабился, позволяя дроу делать то, ради чего они собрались здесь. Тогда молодые жрицы смогли развернуться, разорвав круг, и выбрать себе пару для предстоящей оргии, потому как наркотик должен был уже минуту как действовать, оставляя на всю жизнь самцам память о том, как сильны служительницы Паучьей Королевы.

Винс нехотя перебрался назад, проворчав что-то про "чертовых суфражисток". По крайней мере, так оно выглядело. Брухе было интересно, что его девочка будет делать дальше, пытаясь охотится, а вот командный тон его начинал слегка раздражать. Она пробовала границы, или просто не подозревала об их наличии? И как устанавливать их с ней, не потеряв ее доверия? Севшие на голову "дети" могли запросто стать большой проблемой, и, похоже, собирались это сделать.

- В баре, здесь в Штатах такие места называют барами. Ну, когда-то еще салунами звали, но теперь - барами, - подсказал Винс Анджеле правильное название заведения.
Он хотел было что-то ответить ей, но поведанная скорбным голосом душещипательная история о разорванном платье, донесшаяся до него через приоткрытую дверь, заставила Бруху сперва удивленно прислушаться и приподнять бровь, потом оглянуться на дверь, и обернуться к Салюбри уже с полным недоумением на лице. Нет, врала девчонка очень складно и артистично, не поверить и не поспешить ей на помощь у Брухи получилось только потому, что он сам своими глазами видел, как она в целом наряде только что вышла в эти самые двери. Оставался только один очень важный вопрос. Как скоро она ему самому вот так же талантливо начнет развешивать лапшу на уши?

- А у нее ничего так получается... - выдал наконец Винсент, - Я думаю, тут она и сама отлично справится. Окей. Нам надо поговорить. Серьезно.

Бруха встал и прошелся по комнате, собираясь с мыслями.

- Давай договоримся, если кому-то из нас не нравится или не понятно, то, что делает или собирается сделать другой - говорить об этом словами. Выдвигать аргументы. Слушать возражения. Ну, конечно если речь не о ситуации, когда от быстроты решений зависит выживание. Я готов тебя слушать, хотя и не обещаю всегда соглашаться. Но говорить и спрашивать лучше чем придумывать худшее и драться. Понимаешь, о чем я?

Эмили остановилась и выслушала ответ Анджелы.
- Спасибо, сейчас я позвоню, и мы что-то решим.
Выйдя за дверь, девушка пробежалась взглядом по стенам, в поисках телефонного аппарата. Найдя искомое, Эмили подошла, взяла трубку и прислонилась к стене, принимая крайне расстроенный вид. Нельзя вызвать мочуствие, если не жалеешь себя сам. Раньше, когда Эмили пыталась кого-то разжалобить, она вспоминала о чем-то неприятном и обидном, вроде падения с лошади... Но за прошлую ночь спектр "подходящих" переживаний расширился на порядки, да и совершенно не нужно было стараться, чтобы вспомнить что-то. Скорее даже наоборот, стараться приходилось, чтобы не разрыдаться по настоящему снова.
Набрав домашний номер родителей, Эмили слушала гудки, а после щелчка коммутатора, сказала жалобное "Алло". Услышав же в трубке знакомый голос матери, Эмили разразилась целой тирадой, не давая маме возможности вставить слова.
- Алло, мам. Прости меня пожалуйста. Прости-прости-прости. И Мэтью пусть простит. Я так хотела вас увидеть, но тут катаастрофааа... - Эмили громко потянула носом и хныкнула в трубку. - У меня платье порваалось. - Еще один хлюпающий звук. - Теперь нужно ехать домой и переодеваться. Представляешь, меня чуть не арестовала полиция, за ненадлежащий внешний вид, порочащий общественную мораль. Представляешь?! - Эмили говорила эмоционально, почти кричала, и не забывала периодически всхлипывать. - Они бы меня арестовали, если бы не Винсент. Ой, да, Винсент... Я же хотела вас с ним познакомить, он замечательный... - Удочка была закинута, но нужно было понять, заглочена ли наживка. - Но плааатье. Я не знаю, что мне делать, мам? Как мне быть?
Последний вопрос был контрольный, растроганная тем, что дочь обращается к ней за советом Дженифер, просто обязана была проникнвться ее положением, и предложила подходящий вариант, например приехать попозже, а лучше завтра... Да и к встрече с ее бойфрендом мать захочет подготовиться. Хотя, все могло быть...

Жгучий Голод снова раздирал потроха девушки, как тогда, в неизвестной подстанции, где Винсент вырвал ее из хватки Смерти. Голод, затмевавший собой практисески все. И Винс, такой беззащитный, такой ароматный, ощущался крайне аппетитным даже обонянием. Кто знает, чем бы закончилось пробуждение Эмили, если бы открыв глаза она не обнаружила в комнате кого-то еще, кого-то незнакомого.
Молодая, симпатичная светловолосая девушка сидела и листала страницы какой-то книги. Эмили быстро узнала в ней ту самую Энжел.
Моментально Эмили поднялась с постели и коротко спросила:
- Ты? - Были в этом вопросе и нотки ревности и жадности, но куда сильнее ощущалось опасение. Да и сама девушка, несмотря на достаточно агресивный наряд, выглядела невинно,растеряно и робко. - Как же есть охота... - Жалобно, проктически простонала Эмили.

- Понимаю. - Винс крепко держал девушку в своих, казалось, железных объятьях, и, даже позволив ей отстраниться, не разжал их до конца. Кажется, он все же перешел грань, и, возможно, ему совсем не стоило лезть в свежие раны. Но просто замотанные подальше от глаз, он воспалялись, и начинали гнить. Что-то про раны Винсент знал. Вот только каиниты не были врачевателями ни себе самим, ни кому-либо другому.

- Никто такого не заслужил, никто и никогда. - Бруха сжал кулаки, вспомнив подземелье таким, каким сам его впервые увидел. Эта девочка не заслуживала ни смерти, ни пытки ни той вечной ночи, на которую он ее обрек. Маленький милый мышонок, оказавшийся не в то время и не в том месте. И он сам, неуклюжий помощник-спасатель.
Он сам. Хотел ли он сам, чтобы кто-то другой, не он, провел двадцать лет на его месте, а теперь был обвинен во всех смертных грехах? Хотел бы?

- Ты ни в чем не виновата, слышишь? - Винсент несильно встряхнул Эмили за плечи, - Это сделали с тобой, но ты сама ни в чем не виновата. Ты выдержала. Смогла выжить. Мой сильный мышонок... Кто угодно на твоем месте был бы готов на что угодно, лишь бы это не продолжалось. Ты ни в чем ни перед кем не виновата. А если кто-то из по-настоящему виновных в этом всем пережил эту ночь каким-то чудом - ему не долго осталось. Обещаю.

Вампир снова обнял девушку, и принялся успокаивающе поглаживать по волосам, спине и затылку. Он не был целителем и слова, как ему казалось, правильные, давались ему с трудом:

- Не бойся. Я с тобой. Буду рядом столько, сколько будет нужно, и не дам тебя в обиду. Не бойся. Мы справимся. Смогли уйти оттуда - сможем и это дерьмо заставить уйти от нас. Свобода... Та свобода о которой я говорил - это свобода выбирать, чему в твоей жизни место, а чему нет. Самой, не слушая ожиданий других. Не поддаваясь на их уловки и не уступая силе. Это не свобода быть слабой, и выйти замуж, хотя, признаться, такая ассоциация меня удивила... Что-то, похоже, очень сильно изменилось за последние годы. Но я говорил о свободе не бояться. И ответственности в первую очередь перед собой. Это свобода быть сильной и независимой. Свобода приносит силу, а сила - свободу. Они неделимы. И начинаются где-то здесь.

Отпустив девушку Бруха положил одну ладонь себе на сердце, а вторую - ей. Оба не бились, но сейчас это не имело значения.

- Не бойся, - тихо шепнул он, - мы справимся.

Разбираясь в принесенных Френком вещах, Эмили не забывала прислушиваться к разговору за дверью. Трудно сказать, что ей больше не нравилось - разклешонные джинсы и клетчатые рубашки, или то о чем говорил Винсент и Френсис.
В конце концов, кое-какой ансамбль девушка таки подобрала. Короткая, черная, блестящая юбочка, больше подходила для танцев*, нежели для прогулок по городу, но всяко была лучше жутких клешей. Без колготок плохо, но кажется "плохо" это еще отличное положение вещей у них с Винсом, обычно хуже. Подходящей блузки или рубашки на свой вкус Эмили не нашьа и оставила немного великоватую белую блузу полицейской, поверх которой натянула кожаную жилетку, пахнущую бензином и крепким табаком. На ноги были одеты удобные и, практически, идеально подошедшие по размеру мокасины. Лишенная аксесуаров, девушка немного призадумалась, но затем, отцепив с фуражки какарду, напялила ее, а так-же прицепила ремни с кобурой и дубинкой.
Поглядела на себя в зеркало. Не ее стиль, слишком "опасно", но не плохо, как для имеющихся ресурсов. Пожалуй, если чего и не хватало, то только зеркальных очков и блестящих наручников. Поправив волосы под фкражкой и оглядев себя с ног до головы еще иаз, девушка по привычке втянула в себя воздух, готовясь явить себя миру, и открыла дверь ванной.
- Значит, у тебя немного больше неприятностей, чем ты расчитывал? - Тихо, явно привлекая к себе внимание, и расчитывая снизить накал страстей, обратилась к Винсу девушка.

- И Ками, конечно, приписывают заслугу отбитого города себе? - Винс криво усмехнулся, - Они отвоевали земли, которые не смогли удержать анархи и теперь претендуют на них согласно Договора, а мы, согласно того же чертова Договора, должны соглашаться.
Голос Брухи буквально сочился горьким сарказмом. История была старой как мир, только названия действующих фракций были другими. Когда-то - Восточная Европа, Бруха и Вентру с Тореадорами. Теперь - Калифорния, Анархи и Камарилла. Ничего не менялось.

- Это ведь подстава чистой воды, Френк. - Бруха смял очередной опустевший пакет в руке и проследил за тем, как он упал на столик и начал медленно разворачиваться. - Проклятая кровь. Чем мы лучше Камариллы, если без внешнего врага тут же начинаем делить короны?! Каждому чертову выскочке хочется власти. Я потому ее всегда сторонился, Френки. Никогда касаться ее не хотел. "Не введи во искушение", понимаешь?! Да ты-то, наверно, понимаешь, чего я боялся. Ты каждую чертову ночь против этого стоишь. А я боялся потерять себя в этом всем. Потерять ориентиры. Полюбить ее... - Винченцо сжал кулак, развернул внутренней стороной к себе, и буквально рыкнул последнюю фразу, - Стать одним из них.

- Бунт ради бунта, говоришь? - вампир болезненно поморщился и мотнул головой, - Вот так, значит. Какой-то мудлан, натащивший мою личину, изобразил юного иконоборца с горящими глазами и бейсбольной битой, и все поверили. Френки, почему ему... мне никто по рогам-то не дал? Вопрос теперь уже риторический. Но все же. Вы-то знали, что бунт ради бунта - не мое. И никогда моим не было! Да, я пинками готов заставить систему меняться и развиваться. Клыками отрывать от нее весь мертвый груз пережитков. Но бунт ради бунта? И на это дерьмо купились? Вот она, цена моих "белых перчаток".

Винсент замолчал, отвернувшись в сторону, но глядя в пол, и позволив длинным слипшимся патлам упасть на лицо. В том, что случилось, была полностью его вина. Он позволил этому случится. Ему теперь было и исправлять. Насколько сил хватит.

- Ладно, - вампир мрачно вздохнул, собираясь с мыслями, - над разлитым молоком не плачут. Надо разгребать и это дерьмо, и кучу свежего. Мне понадобятся все детали, чтобы понять, что именно случилось. Если вспомнишь что-то - говори. Любая мелочь может оказаться решающей. Вроде Катрин. Если бы она была полностью в курсе всей истории, скорее всего, был бы я либо при ней и на узах, либо мертв. Либо свободен... Но не двадцать лет валялся с колом в бункере! Или я о ней чего-то не знаю. Двойником ее бы не обманули. Но давай решать проблемы по мере поступления. Что там у нас? Камарилла, Шабаш, и голодные до моей крови анархи? Нужно подумать, как обернуть это все нам на пользу. Есть идеи?

      Оршалар
В город есть всего лишь один вход через огромные ворота, выходящие сразу на Дом Нилгет и район благородных Домов, именуемый еще Тартарла'ссин. Он не имеет никаких других строений или заведений, только обитализа благородных семей дроу, вытесанные в камнях стен или в сталактитах.

Дорога направо уводит к храму Лолс, выточенному в отдельной пещере, находящейся выше всего в Оршаларе. Кроме храма там расположены жилища послушниц и жриц, а так же подсобные строения и склады. Район еще именуют Ятшаррен.

Налево дорога в стене пещеры уводит постепенно на нижние ярусы города. Следующим за Тартарла'ссином район называется Эринден и является основным местом жительства дроу, а так же главным торговым местом и средоточием увеселительных заведений. Наиболее представительные и посещаемые таверны именуются Вдова, по прозвищу хозяйки, некрасивой мужеподобной дроу, Восточная сказка, которой управляет необычная фея с Недостижимого востока, и бордель Ясные очи, которым руководит пожилой мужчина дроу.

Спускаясь глубже на третий ярус, попадаешь в шумный промышленный район Белаэрн, где трудятся на черновых работах во благо Оршалара рабы и низкородные дроу, которые больше ничего не умеют. Тут расположена известная таверна Гнев Дракона, основатель которой ранее был охотником на драконов, а сейчас любил посидеть в общем зале и послушать истории от путников, которые захаживали к нему в гости за советами или чтобы похвастаться.

На самом дне гигантской пещеры, где царит почти полный мрак и постоянная сырость, проживает большинство рабов города, которые выращивают животных, грибы и мхи для пропитания более успешных жителей Оршалара. Никаких достопримечательностей тут нет. Место это именуется Финдар.

Фаэрзресса в городе нет, потому маги редки и желанны, но ничего не препятствует телепортации. Естественный, если можно его так назвать, свет в пещере дают стены, которые мерцают красным тем сильнее, чем больше жертв было брошено в Чашу на верхнем ярусе, но в течение суток постепенно угасают.

Иерархия домов Оршалара:
1. Нилгет - символ: наклонённая чаша, из которой капает кровь, а наверху сидит паук. Правящий дом, запустивший свою руки во все сферы жизни города, взимающий налоги за ввоз и вывоз любых товаров, а так же контролирующий Ятшаррен через большинство в совете высших жриц.
2. Рилин - символ: три паука вокруг капли крови. Второй дом и единственный конкурент Нилгет в борьбе за власть над Оршаларом. Немного уступает в качестве и количестве состава семейства, но пытается преодолеть эту разницу уже не первый год. Так же имеет интересы во всех сферах жизни города.
3. Алеваль - символ: склонённый вниз цветок розы. В прошлом союзник дома Нилгет, ныне нейтрален в конфликте первых двух домов. Имеет интересы в Финдаре и Эриндене, подбирает магически одарённых простолюдинов и известен тягой матроны к магии и магическим экспериментам.
4. Хелвитил - символ: паук в паутине над стилизованной бездной. Был близок к уничтожению во время чисток Ингритер'авины много лет назад, потому что на него легло подозрение в ереси, однако в итоге тогдашняя настоятельница постановила, что они просто поклоняются Лолс несколько иначе, чем принято в Оршаларе, и так четвертый дом города остался невредим. Покровительствует ювелирам и шахтёрам, занимающимся добычей драгоценных металлов.
5. Зорэ - символ: змееплеть с шестью головами. Нейтрален в конфликте первых двух домов. Покровительствует мелким торговцам, травникам, охотникам и известен производством разнообразных редких ядов и зелий.
6. Элимар'тирас - символ: сияющий кинжал, пронзающий сердце. Практически вся торговля вином в Оршаларе идёт через торговцев, которым они оказывают покровительство. Так же дом славится своими всадниками, занимающимися налётами на дальние места Подземья и поверхностный мир. Матрона-мать Алвинитра, большая любительница верховой езды. Союзники дома Барризанг.
7. Барризанг - символ: мозаичные адамантиновые клинки. Военный дом, дисциплина в котором железная. Держит под контролем добычу адамантина и почти всё производство из него в городе. Интересы семьи в основном лежат в Белаэрне. Союзники дома Элимар'тирас.
8. Хон'Арин - символ: древнее обозначение опасности и возможности, заключенное в треугольник. Небольшой дом, вассальный по отношению к Нилгет и слабый в магии. Матрона-мать Сильатиль видит будущее в союзе с правящим домом, хотя не всем в её семье эта идея по душе.
9. Линт'рел
10. Ксорнавин

      Дом Нилгет
Дом Нилгет это более пяти тысяч дроу. Из них более двух тысяч относятся к военному крылу, около тысячи являются жрицами или магами разных талантов, а остальные выполняют посильные дела по поддержанию дома на высоте.
Владения дома-основателя Оршалара простирались от одной стены мерцающей красным пещеры рядом с главным местом жертвоприношений до другой, представляя собой череду строений на террасах, что выточили из камня в стене пещеры, и висящие над бездной гигантские сталактиты благородных членов семьи, которые мостами соединялись с постами стражи во всех направлениях, сверкая рунами и магическими огнями, которые призваны были ясно сказать каждому, кто взглянет, что здесь живут хозяева города.
Семья Нилгет властвовала на Жертвенной Чашей уже много столетий, ни на миг не упуская бразды правления из своих цепких рук, и за всё это время сменилось только три матроны, каждая из которых правила не менее шестисот лет, оставляя после себя большие семьи. Вот и сейчас город принадлежал тысяча столетней матроне-матери Адрантиире, которая давно уже получила прозвище Паучиха за то, что крепко держала нити раскинутой по всему городу паутины связей, не давая никому спуску и поблажек.
Только увидеть её мог далеко не каждый член дома, не говоря уже о том, чтобы встретить старушку в городе, ибо управляли каждым участком назначенные ею эльфы, а она сама всегда оставалась той, к кому стекаются волнения каждой нити.
Основным и единственным конкурентом дома Нилгет в городе уже не первое столетие является Дом Рилин, чья матрона-мать Синзена прилагает все усилия для увеличения численности и силы своей семьи, а так же периодически пробует на прочность правящий дом, проводя чужими руками разного рода провокации. В частности одним из любимых методов пошатнуть авторитет соперников стали дуэли или массовые драки солдат двух домов на патрулировании или вне города, из чего родилась своеобразная подборка лучших бойцов города, где пальму первенства держит мастер оружия Занейт Нилгет, но сразу за ним следует мастер оружия Дома Рилин. Третим считается Миртеран Нилгет, четвертой Аунвилль Нилгет, а далее снова следуют трое бойцов Рилин.

Семейное древо дома Нилгет


      Действующие лица
Матрона-мать Адрантиира - старая сухая женщина полная яда и опытный мастер интриг, держащая нити своей паутины крепче, чем многие осмеливаются подумать

Первая жрица Ардариина - младшая сестра Адрантииры, надменная и саркастичная, жестокая и ненавидящая садистка, неспособная пока избавиться от сестры

Ивианара - старшая дочь Адрантииры, абсолютная бездарность, которая даже не обладает жреческими способностями, но каким-то чудом смогла пройти испытание Лолс

Мирзантиира - вторая дочь Адрантииры, гордость и надежда матери, проявляющая таланты к управлению и военному делу

Аунвилль - третья дочь Адрантииры, капитан-инструктор военного крыла дома, всегда носящая полные латы и шлем с закрытым забралом

Зиронесс - четвертая дочь матроны, волшебница специализирующаяся на призыве элементалей

Патрон-отец Ариил - пятый уже патрон Адрантииры, молодой волшебник, чьей основной обязанностью является удовлетворение прихотей матроны, а в перерывах проводит обучение молодых домашних магов

Архимаг Илоог - второй сын матроны, сосредоточенный на познании Искусства мужчина, крайне подозрительно относящийся ко всякому не из ближнего круга семьи

Мастер оружия Занейт - старший сын матроны, хмурый и угрюмый воитель, предпочитающий компанию своего брата

Капитан домашней стражи Джантил - племянник матроны, сын первой жрицы, верный служитель Лолс, фаталист и по большей части флегматично спокоен

Маркиссим - волшебник, мастер школы иллюзий

Латенриль - волшебница, мастер школы некромантии

Лейтенант Килвасс - племянник матроны и младший сын первой жрицы, одарённый боец с магическим даром

Лейтенант Миртеран - чужеземец, заслуживший внимание матроны-матери своими делами на благо дома и занявший в нём высокое положение. Фаворит Аунвилль.

Сержант Ваэлир - сын Латенриль, инструктор ближнего боя с кинжалами и рапирами

Сержант Тор'кейн - сын Латенриль, инструктор ближнего боя в тяжелых доспехах двуручным и одноручным оружием


      География:
Оршалар располагается примерно под лесом Аэрилпар, что много южнее Мулхоранда. На поверхности в этом регионе в основном заброшенные людьми руины, населённые ныне монстрами разных видов.
Карта поверхности


      Немного лирики в истории основания города:

Память наотрез отказывалась воссоздавать картину произошедшего целостно, только урывками, где внезапный страх сменялся чувством полета, а образы из порнухи и литературы, внезапно обретали смысл, движение, запах, вкус... А в конце осталось сладкое опустошение, и запах волос, щекочущих нос. Это было восхитительно, лучше, чем в кино. Правда, были и моменты, которые в кино упускают. Например, узловатый сосновый корень, упершийся в колено, и сосновые иголки, забившиеся куда только можно. Такие моменты обычно как-то опускались, да и самого Барта, положа руку на сердце, минут пять назад все это не беспокоило вовсе. Кажется, Монику тоже, но сейчас девушка с легким смешком вывернулась, поцеловав Барта в нос, потянулась, встряхнув волосами. Смущенной она не выглядела, расстроенной более тоже. Скорее, фигурку окутывало какое-то мягкое свечение, хотя, возможно, виноват тут был лесной свет.
Залюбовавшись Моникой, Барт внезапно услышал какой-то резкий, хлопающий треск, нарушивший блаженство. В метре от молодых людей сидела здоровенная белка, и сложив передние лапки перед собой, смотрела на Барта глазками-бусинками. Моника, вздрогнувшая от произведенного белкой шума, рассмотрев зверька, засмеялась, и сказав "мальчики направо, девочки - кыш отсюда, противные", сделала несколько шагов в сторону, видимо, решив поправить прическу, или еще что.
Простое движение девушки, тем не менее, неожиданно отнесло ее.... не так. Моника сделал всего два шага, но фигурка ее удалилась на десяток метров, внезапно показавшись очень маленькой и беззащитной, лес же внезапно взметнулся на огромную вышину, сумрак из золотого стал зеленым, прозрачным и тревожным. Деревья казались древними, упершимися в небо, пространство под ними - таинственным и сумрачным, а Барт и Моника - детьми, потерявшимися в таинственном лесу. Даже Белка, смотревшая на Барта своими темными глазками, одновременно выглядела очень удаленной, но при этом ее можно было рассмотреть до мельчайшего волоска и мелкой дрожи в усиков.

- Это настоящее дело, Кит! Хочешь верь, хочешь нет - настоящее, - бычок с шипением погружается в кофейно-табачную жижу.
- Они исчезли. Все до одного, - она смотрит на тебя с надеждой и воодушевлением.
- А впрочем, - она пожимает плечами, смешно взмахивая копной крашенных волос, - думай сам. Я тебе не хозяйка. Пока!
Она поднимается со стула и обнимает сидящего тебя, обдавая неподражаемым запахом смеси дорогого парфюма, табака и тела. Чмокает в щёку.
- Позвони мне! - машет рукой уже от двери. В наступающей тишине ты слышишь, как защёлкивается замок.


Москва. Половина первого. Для кого-то - разгар рабочего дня. Для тебя - запоздалое утро. Ты сидишь на кухне, гипнотизируя взглядом тарелку уже остывшего омлета, и думаешь о предложении. Заброшенная, затерянная в лесах Подмосковья деревушка. Три пропавших историка. Странный, незнакомый тебе специалист, отражающийся страхом в её глазах. И она. Катерина. Вы познакомились вчера. Зазвенел сотовый и голосом Светланы сообщил, что подъедет некая девочка и что её надо срочно поснимать. Ты не отказался. Уж больно непререкаемым был тон. И слишком симпатичной девочка. Обычная фотосессия быстро перешла в ню. А вечер - в утро. Запоздалое, конечно. И преподнесшее новые сюрпризы.


- Не, этой херью мы не занимаемся, - мотает она головой на твою шутку о летающих тарелках и снежных людях. - У нас - серьёзные дела. Ты знаешь, что в России ежедневно пропадает свыше 300 человек? - смотрит тебе в глаза и, усмехнувшись, выпускает в форточку дым. Пожимает плечами:
- И это официальная статистика. Подумай о других: бомжах, торчках, гастарбайтерах, шлюхах. Сколько их исчезло без следа? - поднимает вопросительно бровь. И переводит взгляд за окно. Затягивается. И выдыхает дым.
- Там происходит какая-то непонятная хуйня, - кивает она на улицы города.- Не знаю, что это. Вампиры, сатанисты, люди в чёрном или пришельцы из параллельных миров, но что-то происходит. Мы же пытаемся докопаться до правды. И, - поворачивается к тебе, улыбаясь, - написать об этом.

- В начале века, - начинает она свой рассказ, - ФСБ обнародовало некоторые архивы КГБ. Среди прочих, более заметных, документов, затерялась одна примечательная бумажка, раскрывшая местоположение деревеньки Стагановки, принадлежащей, в своё время, известным эксцентрикам - помещикам Стагановским. Согласно источникам того времени, они вели уединённый образ жизни, покидая поместье лишь ради пополнения своей и без того обширной библиотеки. Немногие сбежавшие от них крестьяне рассказывали жуткие вещи о творившихся там непотребствах, но подтвердить или опровергнуть слухи не удалось никому - Стагановские поддерживали прекрасные отношения с властями, а супруга одного из их сыновей приходилась племянницей губернатору. И всё-таки что-то случилось. Связь с деревней прервалась, гонцы, отправленные в неё, не возвращались. Стагановка, - она ухмыляется, - превратилась в миф.
Минута тишины. Она закуривает новую сигарету и, игриво наклонившись, шлёпает тебя по колену. Пожимает плечами:
- Умник из Академии наук, откопавший материал, произвёл фурор. Оказалось, что красные ещё в 1920 году наткнулись на деревню. И, - поднимает указательный палец, - после ночи, проведённой в ней, ушли, даже не подвергнув разграблению. Многие из присутствовавших там закончили свои дни в сумасшедших домах и застенках ЧК. Кто-то скажет - эпоха. Я скажу... - она, замолкнув, снова пожимает плечами. Затягивается, выдыхает дым.
- Академики собрали экспедицию, - продолжает ни в чём ни бывало. - Три человека. Простые задачи - доехать, посмотреть, заночевать, вернуться. Их больше не видели. Поисковый отряд, прочесавший деревню через несколько дней, не нашёл ни следа. А вскоре и вовсе прекратил поиски - авторитетные структуры тонко намекнули держаться подальше от места. Дело замяли. Историков больше не видели.

Она замолкает и смотрит тебе в глаза. Миг, другой, третий... Наконец, она вспыхивает и, смущённо улыбнувшись, отводит взгляд. Говорит с оправдывающимися нотками:
- Не, ты не подумай, я не из этих, семипядных... Я сама это всё узнала от силы пару недель назад от... - запинается, - некоего специалиста. Нашёл меня, выловил возле подъезда поздним вечером и... - сглатывает, - вывалил этот поток сознания на меня. Думала - псих, придурок. Проверила кое-что - подтвердилось.
Она поднимает глаза. Кажется, или в них блестят слёзы?
- Нам нужен фотограф. Нет, - вздыхает и поправляется: - Мне нужен фотограф. Он просил не говорить никому о деревне, но без годных снимков репортаж, увы, получится не полным. К тому же, - запинается на миг, - если честно, - вздыхает опять, - я боюсь его. Мы договорились встретиться возле места через неделю и исследовать Стагановку. Он какой-то там учёный... коллекционер? ценитель? Хочет найти там что-то. Возможно, забрать это себе. Обещал дать интервью... Но я,.. - лицо её искажается отчаянием, - не могу остаться с ним наедине. И тему потерять тоже не могу. Но ни один знакомый мне фотограф не хочет ехать со мной! Крутят пальцем у виска, занимаются чем-то другим в то же время или просто отказываются без объяснения причин. Почему? - вопрошает. И расслабляется.
- Я слышала хорошее о тебе, Ник. Видела твои работы. Впечатлилась, - ухмыляется, - некоторыми твоими навыками. Мир журналистики тесен, ты знаешь. Света очень советовала тебя. Говорила - ты не трус, как другие. И что-то понимаешь в путешествиях. Поедешь со мной?


Москва. Без двадцати час. Остывший омлет. Плавающие в кофе бычки. Тишина пустой квартиры, разгоняемая лишь шумом проезжающих на улице автомобилей. Ты. Сидишь. Думаешь. Вспоминаешь. Решаешь?

Помыться. Помыться было навязчивой идеей и как только Эмили увидела ванную, тут-же выпустила руку сира, которую не отпускала все это время, скользнула внутрь и хлопнула дверью.
Наконец она осталась сама. Сама со своей болью, с грязью, что проникла в самую ее суть, с новыми ощущениями... Девушка открыла воду, и под шум разбивающихся о металл струй, стала раздеваться.
Не десять и не пятнадцать минут понадобились Эмили, чтобы привести себя в порядок. Чтобы нарыдаться, жалея себя. Чтобы вымыться, расцарапывая себя до крови, в попытках смыть всю ту дрянь, что к ней прицепилась, но вымыть душу не так уж и просто. Чтобы вымыть запекшуюся в волосах кровь и снова нарыдаться, пока никто не видит и не слышит.
Выбравшись из душа Эмили взглянула в зеркало. Болезненное, измученное бледное лицо, острые тени. Но ни следа от побоев, ни одного пореза, даже прыщиков нет... Но глаза... Ее яркие, карие глаза внезапно стали намного светлее, серо-зелеными, как у Винсента. Да уж, чудесная ночь, чудесные события, чтоб их... Только вот радости эти чудеса не приносили ни капли.

Наконец, девушка вышла из ванной, закутавшаяся в халат и, держа полицейскую форму и оружие в руках. Подойдя вплотую к Винсу, Эмили посмотрела ему в глаза и тихо спросила.
- Мои глаза... У всех Бруха такие?

Вместо ответа Бруха выпустил руку девушки из своей и тут же приобнял за плечи и прижал к себе. Винс умел контролировать свою силу, но в этот раз объятья получились по-настоящему железными, вроде бы и боли не причиняли, а вот вырваться или вырвать из вряд ли получилось бы. Впечатления добавляли и плотно сжатые челюсти вампира, и на секунду сузившиеся глаза. Девушку, пусть и случайного потомка, он уже считал "своей" и ни бросать, ни отдавать кому либо не собирался, а попробовавшему ее у него отобрать, ничего хорошего не светило.
Лгать, даже во спасение, своему потомку Винс не собирался. Но что он мог сказать? "Мы на войне, тут умирают"? Явно не то, что стоило говорить растерянной, сбитой с толку, но, вроде как, нашедшей опору, девушке, потерявшей на войне отца.
- Я тебя не брошу, - наконец глухо ответил Бруха, вложив в эти слова то обещание, которое мог дать, и пожалел, что не может к нему прибавить "все будет хорошо".

Девушка сидела очень тихо, сначала растерявшись, а затем, вероятно, поглощенная ощущениями. Да и сам Барт чувствовал себя как-то… по-новому, когда его пальцы сомкнулись на тонкой лодыжке, придерживая, чтобы снять ботинок. Прикосновения, хоть и невинные, привнесли с собой удивительное чувство интимности, непохожее на горячечные представления подростка. Где-то внутри, в той части сознания, которая царит лишь несколько минут после выхода из глубокого сна, в котором взрослые люди не умеют задерживаться, в котором разум, уже пробудившись, еще не подавил более древние и глубокие уровни, шевельнулось странное чувство. Будто камертон в самаом центре сущности Барта. Дзинн – глубокая, правильная нота. Возможно, недавно пережитый опыт, показавшийся отталкивающим – дзинн – сделал юношу более восприимчивым к голосу интуиции, возможно, когда говорят древние инстинкты, все выглядит иначе, но… Тот же уровень сознания, который помог научиться менять форму, который позволял не путаться в четырех лапах и читать разноцветный поток запахов – этот же уровень подсказывал некий ход, абсолютно понятный и логичный на уровне грез и изначальных инстинктов, легко дающийся вместе с горячим и легким нравом немногим людям, и с таким трудом поддающийся рациональному использованию. Будто теплая аура интимности, подкрашенная желанием, вдруг стала вполне материальной, и, более того- Барт вдруг почувствовал, что эта аура, подчиняясь его невысказанному желанию, растекается, перекидываясь на тело девушки...

Традиционный китайский язык и литература во времена юности Фуюми считались основой аристократического образования. Однако, во-первых, женщинам оно в полной мере, как правило, не доставалось , во-вторых, в смутное время, когда Фуюми росла, в их передовом клане военную науку явно предпочитали классическим гуманитарным канонам, и в-третьих, диалект водителя от тех классических образцов явно заметно отличался.

Возможно, будь она не настолько голодна, и, "мягко говоря" не так сильно озадачена поиском закуски, то и подсказала бы что-нибудь в вопросах лингвистики, однако, сейчас болтовня водителя воспринималась для Камишине не более, чем фоновый шум. А вот... манера езды... напрягала.

- Следите за дорогой, пожалуйста. - Тон Вентру был вежлив, но холоден.

      Отправленный в Бургос в расположение княгини города сеньориты Констанции Эйрик не мог знать наверняка: действительно ли итальянские ласомбра желают помочь кастильской родне в битве с неверными и отступниками, либо его просто желали отодвинуть от дел, видя в нем опасного конкурента. А может быть имели место обе причины сразу, если не приплелись еще несколько. Размышлять над хитросплетениями Неаполитанской* жизни можно было бесконечно. Так или иначе, но решение было принято. Alea iacta est, как говорят в Вечном городе. Эйрик барон Каникатти был направлен (или, если угодно) сослан в далекий Бургос, где набирала свою силу Реконкиста: священная война христиан за освобождение всего полуострова от неверных мусульман. То было широкое поле, где каждый мог возвыситься также быстро, как и умереть. Опасное и, в то же время, гиблое место. Желал ли Эйрик, не будучи профессиональным воином, окунуться в эту игру, цена в которой - жизнь, где мало что зависит от тебя, потому что вряд ли местные правители дадут возможность пусть и родной крови, но все таки иноземцу принять окончательное решение?

      Бургос встретил Эйрика готовым к возвращению в этот мир Патриархов. Воины патрулировали стены, королевская стража, удивительное дело!, патрулировала город наравне с городской, прилавки магазинов, не смотря на поздние часы, ломились от всевозможного оружия и солдатской утвари. Все здесь жили неминуемой, неотвратимой войной. Но путь его лежал не в город. Величественный замок Корра возвышался над северным трактом. То был самый настоящий оплот ласомбра в этом регионе, символ могущества и власти. Окруженный глубоким рвом, с высоченными стенами и подъемным мостом, взять штурмом это грандиозное сооружение казалось невозможным. Эйрик мог почувствовать себя мелким и ничтожным на фоне подобных монументальных сооружений. Ровно настолько же он мог почувствовать себя великим и могущественным, ощущая себя частью этой силы, этой власти. Оказавшись на внутреннем дворе, Эйрик мог обратить внимание, что каждое здание здесь было построено из отесанного камня. Ничего деревянно, за исключением навесов и крыш. Плац, на котором, не смотря на поздний час, работали два воина в причудливых доспехах. Они казались полностью закованными в броню. Небольшая часовня с золотым распятием на шпиле. Просторная конюшня, стойла которой выходили прямо во двор, на десять, пятнадцать, двадцать, двадцать пять... Вампир перестал считать стойла на третьей дюжине. Назначение остальных помещений ему было неизвестно, но одно или несколько из них, наверняка, являлись казармами. К прибывшему гостю почти сразу подошел человек в парадной одежде, представился Санчесом, но должность не назвал. Вероятно, это был кто-то вроде камергера. Он распорядился людям Эйрика на незнакомом языке... Чуть погодя, поняв, что никто ничего не понимаешь, Санчес повторил свою просьбу на латыни. Людям Эйрика надлежало подождать внизу, рядом с конюшней, а самому барону было предложено следовать за ним в прямоугольной формы исполином возвышающийся над зубчатой стеной донжон на прием к сеньорите Констанции,

      Эйрик направился следом за Санчесом. Норманн мог отметить, что никто не обращал внимания на его чужеземный вид. Камергер провел гостя к небольшой двери и зашел. Внутри оказалась пустая комната с несколькими дверьми и крутая винтовая лестница. Туда и направился проводник. Эйрику ничего не оставалось делать, как идти следом. Поднимаясь вверх то и дело вампиру попадались повороты на очередной этаж. На одном из них гость почувствовал необъяснимую ауру, таинственное воздействие, природу которого он не мог ни понять, ни уж тем более объяснить. Единственное что понимал чужеземец, так это то что сила та не предвещает ничего хорошего проклятому роду. Поднимаясь все выше и выше на пути Эйрика оказался спускавшийся огромных размеров человек. По крайней мере ничто не говорило о том, что перед ним нелюдь. Больше двух метров ростом и как два нормандских рыцаря в плечах, он с трудом протиснулся рядом с вампиром, знатно прижав того броней с алым крестом к стенке. В других условиях, возможно, итальянскому феодалу и следовало бы оскорбиться, но перед этим той же участи удостоился Санчес, и Эйрик мог понять, что подобные случаи здесь в порядке вещей. Расстояние между этажами было достаточно большим и увидеть заранее движущегося навстречу человека не было никакой возможности. Преодолев, казалось, бесконечность ступенек, но так и не достигнув конца лестницы, Санчес свернул на одном из этажей и провел гостя к дорого отделанным камнями и золотом воротам. Рядом с ними стояли высоко задрав головы два охранника. Коротко кивнув им, Санчес показал гостю приглашающий жест, распахнул створки и зашел внутрь. Норманн последовал за ним. Внутреннее убранство зала разительно отличалось от того, что до сих пор мог видеть Эйрик. Никакого золота, инкрустации или росписи. Голые стены, несколько бойниц да пара бюстов. В дальнем конце помещения располагался деревянный трон. Из украшений на нем можно было обнаружить разве что резные ручки, спинку да атласную подушку. Между троном и вошедшими находился большой каменный стол. На нем заботливой рукой каменщика была вытесана карта Кастилии и соседних королевств. Не нужно было обладать опытным взглядом, чтобы определить, что стол не являлся цельным. Как минимум два куска к нему были "приставлены". Склонившись над картой и облокотившись руками на стол спиной к вошедшим стояла женская фигура. Вампир мог видеть лишь алый плащ, свисавший с плеч до пола и волочившийся там, да угольно-черные опущенные до лопаток волосы. Санчес опустился на одно колено и произнес: "Сеньорита, ваш преданный слуга привел его". Повисла недолгая пауза, по окончании которой Констанция, не поворачиваясь, ответила: "Благодарю, Санчес, можешь подождать снаружи". Камергер поднялся, поклонился и вышел, прикрыв за собой дверь. Алый плащ вместе с хозяйкой сдвинулся на два шага в сторону, но общего положения дел это не изменило. Гость не увидел видел ничего нового. "За что тебя сослали ко мне, Эйрик из Нормандии?" — не представившись спросила женщина на латыни. Эйрик не сомневался, что перед ним та самая княгиня Бургоса и, пожалуй, самый могущественный вампир во всей Кастилии - Констанция-Проводница.

По консистенции противотроллиная мазь напоминала обыкновенный смалец. Только бурового цвета, с какой-то щетиной и соответствующим запахом. Дух почти сшибал с ног, но после тщательной обработки общая вонь достигла той степени, когда не чувствуется вовсе. Полезный эффект.
- Ну, уже и вечереет, так что теперь логово тролля можно не искать, - обрадовал один из гномов. - Он скоро выйдет на охоту, мы его выследим и поймем, где он проводит дневку. А утречком нагрянем с топорами.

Солдатам оставалось только материться, но гномы дружно принялись описывать невообразимые сокровища, охраняемые троллем. Это, вроде как, должно было подстегнуть охотничий азарт и оправдать их нахождение в лесу. Слово за слово, по шажочку, остановились перекусить - так и наступила ночь. Отряд ожидал появление тролля в засаде, внимательно прислушиваясь. Некоторые после утомительного перехода проваливались в сон, но гномы и десятник своевременными тычками будили несчастных.

Охотники утверждали, что место для засады просто отличное. Кусты, в которых оборудовали наблюдательный пункт, находились на краю большой поляны. На поляне, собственно, было пусто, если не считать нескольких здоровенных каменюг и голых сосновых стволов. Как объяснили гномы, здесь располагалась эдакая троллья харчевня, ведь камни были основным источником питания для чудищ. А сосны голые оттого, что тролль их обоссывает каждую ночь, метя территорию; моча же тролля, как известно, очень едкая. Особенно свежая. В общем, прослушав краткий курс по уринологии, всем оставалось только ждать и наблюдать.

Луна уж высоко стояла, когда зашевелились верхушки ёлок на противоположном краю поляны. Послышались странные звуки, какое-то утробное хрюканье и ворчание. Вскоре показался и сам тролль.
Размеров он был просто невероятных - высокий, как самая высокая ёлка, и широкий, как две повозки. У тоссерлада было целых три головы, и все безобразные. Маленькие глазенки, и здоровенные, мясистые носы. Еще и уши оттопыренные. Красоты просто неописуемой. Хвост тролля, с метелочкой на конце, нервно извивался, и сам тролль выглядел каким-то напряженным. Добравшись до центра поляны, тролль последовательно "накормил" головы и начал шумно принюхиваться. Неужели учуял?
- Эй, Бифур, это че за хуйня?.. - прошептал десятник, и завертел головой, пытаясь найти гномов. Но они куда-то исчезли.
- Бифур, ты где, бля? - переспросил десятник, но на этот раз его отвлек один из солдат, молча ткнув в сторону тролля. На головах бестии появилась странная ухмылка, причина которой обнаружилась в районе паха: со всей очевидностью, у тролля встал. И он пошел вперед, прямо к кустам.
- Вы пахнете самкой тролля. Готовь туза, человечина! - ублюдочный карлик мерзко захихикал и исчез в чаще леса вместе со своим напарником. Тролль, тем временем, уже не шагал, но вполне бежал.

- Если точнее, впервые я воевал за Фредонию еще до техасской революции, - Винс мечтательно улыбнулся, - это было за несколько лет до того, как я встретил Катрин на свою голову. Фредония была мечтой, продержавшейся около месяца. А гражданская - уже идеей, замешанной во многом на политике и дележе власти и ресурсов. Но хорошей идеей. Если захочешь, я могу рассказать в чем на самом деле был замес.

Послушав указки товарища, Бруха свернул на грунтовку, ведшую к одному из кемпингов и фургончик заплясал на ухабах. Машину действительно стоило сменить. Да и одеждой разжиться им бы всем не помешало.

- В шахматы поигрывал раньше, - признал он, - но давно не играл. И в основном проигрывал, если противник был действительно хорошим. А офицер из меня... Ну, на самом деле, не самый плохой. Но тогда, двадцать лет назад, я был кем-то вроде одного из сержантов. А, в общем, Бруха - это зачастую те, кто ведет вперед. Зажигает огонь революции в душах, в том числе людей. Для этого у нас есть все. И огонь, и страсть, и умение вести. Ну и Дисциплины, конечно. Мы - знамена.

- Все верно. - Эмили согласилась с выводами Винсента о себе и немного встрепенулась. - Только я и без помощи предков продолжила бы учиться. Спортивная стипендия, да что там, меня в лигу зовут, позволила бы оплатить учебу, работа на радио, да я бы на вторую работу устроилась, посуду бы в ресторанах мыла, лишь бы вперед идти! Я это я, Эмили Нортон, а не придаток к мужу и какая-то мать-производительница. - Глаза Эмили на несколько секунд загорелись, но вновь потухли, как только вернулось осознание, что все мечты придется оставить в прошлом с невозможностью выйти днем на улицу.

Девушка несколько поникла, но на словах о физической боли, сводящей с ума и вовсе съежилаь. Что-то о такой боли она узнала этой ночью. Узнала больше чем должен был знать человек. Может так и есть? Может она просто сошла с ума, а все что происходит сейчас - вампиры, расхаживающие со глубокими но не кровоточащими ранами и высаживающие железные двери легким нажатием, ее собственное исцеление, полиция в машине борцов с вредителями, все-все происходящее только плод её сумашедшего воображения, бегущего от жестокой реальности. Может это все лишь галлюцинации, а она по прежнему умирает там на алтаре? Но даже если так, ну и пусть. Лучше такие галлюцинации и существа из сказок, лучше пить кровь, чем истекать ею...

Дослушав до конца, Эмили протянула руку, положила на плече Винченцо и несильно сжала, глянула на него и попыталась ободряюще улыбнуться. Если то, что он описывал, было хоть немного похоже на тот ад, через который сегодня прошла она, поддержка ему нужна была не меньше чем ей самой. Ну и что, что виду не подавал, наверняка отголоски такой боли до сих пор терзали сира. Но ничего, с любой напастью вдвоем бороться легче, может и с этим они справятся.

- Значит, кто-то тебя вырубил, убил твоих друзей, спихнул все на тебя, но вместо того, чтобы оставить на улице, спрятал в надежном месте, куда за двадцать лет не попало ни солнце, ни любопытные туристы, ни огонь, ни одна другая живая душа. Возможно несколько раз перепрятывал, двадцать лет - срок большой, тайные убежища могли становиться общественными местами и наоборот не один раз. А теперь кто-то другой тебя нашел в секретном месте и пробудил ото сна? Так?
Эмили задумалась, но тихонько, себе под нос пробучала:
- Двадцать лет назад, сорок четвертый. За год до моего рождения, когда папа последний раз был дома...
Выходило, что у Винса был враг, враг, который сделал такую гадость, враг которого сам Винс не знал, и враг, который мог испортить ему (и ей) жизнь еще раз. Неизвестный враг опасней втройне, это, наслушавшаяся военных баек Эмили понимала хорошо. Оставлять такого нельзя. Одно дело когда ты видишь снайпера в прицеле, и он тебя видит в прицеле, и вы оба понимаете, что даже если кто-то будет раньше, времени нажать на спуск второму хватит, и совсем другое дело - понимать что ты на мушке, и не понимать у кого.
Но почему его оставили? Зачем было сохранять жизнь врагу? Чтобы воспользоваться его правами, разумеется. Деньги, избирательный голос, может власть. Имуществом недееспособного человека распоряжаться проще, чем имуществом мертвого.
- И ты не знаешь, кто это сделал? - Зацепившись за загадку, как за спасительную соломинку, Эмили вновь немного приободрилась, но задумавшись, в профиль чем-то напоминала задумавшую шкоду лисицу. - Что у тебя было тогда, то что могли использовать? Деньги? Власть? Никто не справлялся бы с такими трудностями, не будь ты тогда важен. Кому-то это все досталось. А еще тот, кто разбудил тебя, он ведь знал, где искать, а ты и не догадываешься, кто тебя там оставил.
Нет, с лету эту загадку решить не удавалось, да и путей виделось два - искать кому выгодно, и искать кто мог знать. Оба пути могли привести к тому врагу, но располагая только таким коротким рассказом трудно было сделать более точные выводы.

Шагать пешком было далековато, а надеяться, что кто-то из ночных любителей легкой наживы, окажется нужного сорта - глупо.

Фуюми взяла такси и назвала водителю адрес, за пару кварталов до нужного места. Тень от шляпки и хаотичная пестрота ночных огней преображали до неузнаваемости. Запахи крови будоражили внутреннего зверя, ароматы не разбитых мечтаний, перспектив и амбиций, буквально разлитые в воздухе, до странного бодрил, почти чуточку пьянил, как пузырьки шампанского, что впервые довелось попробовать в далеком 1868

Вентру изучала городские виды, проплывавшие за окном, припоминая хозяев - настоящих хозяев - тех или иных местечек и кварталов.

Странно, но Эмили не попыталась отпрянуть, когда Винс решил погладить ее по волосам. До сих пор никому из мужчин, кроме Мэтью и Джоша она не позволяла, но желание погладить падчерицу у отчима появлялось в лучшем случае раз в пару лет, а брата она сама чаще успокаивала, чем наоборот. Кому-то другому она даже постаралась бы заехать милой но тренированой ручкой по лицу за такое, а сейчас просто и безропотно сидела, не совсем понимая, нравится ли ей этот жест. С другой стороны, не этот ли мужчина спас её от смерти, не ему ли в плечо она носом тыкалась десять минут назад?
- Слушай, не важно - виновата или нет, виновата, виновата что не смогла защититься, но я просто не хочу, чтобы они узнали. Им будет больно, а мне это мало поможет. - Девушка снова посмотрела на Винса, и сейчас больше напоминала побитую хозяином собаку.
- Мэтью... - Нет, - с радостью переключившись на другую тему, заговорила девушка. - Мэтью Картер - мой отчим, он военный... - Девушка осеклась, не будучи до конца уверенной, стоит ли говорить, в каком на самом деле чине её отчим. - Я отдельно живу, предки считают, что так я быстрее мужа найду, а я не слышу их причетаний о том, что моя цель - семья и продолжение рода. - Внезапно Эмили снова побелела, но теперь уже от злости. - Нет ни мужа, ни жениха. Учеба, спорт, работа... некогда в общем, - снова ушла от неудобной темы. - Пожалуй ты прав, на краденой машине домой не очень правильно... - Эмили вздохнула. - Еще у меня брат есть, Джош, единственный любимый мной мужчина, - она слабо улыбнулась, - как брат, разумеется. Расскажи лучше про ведьм, раз я теперь одна из вас. И на метле летать можно*?

- Ох черт, - Винс тяжело вздохнул и мотнул головой, - только не это.
С утешением разрыдавшихся девиц у Брухи была проблема, и то, что девица была его потомком, почти ничего не меняло.
- Ну же, Мышонок, не плачь, все не так плохо. - Бруха оглянулся на Френка и молча ему кивнул. Барону лучше было знать куда и как ехать в такой ситуации, хотя сам Винсент, вероятно, сменил бы машину по дороге.
- Не бойся, я с тобой, - Бруха взялся за ручку и открыл водительскую дверцу, - и не собираюсь тебя оставлять. Я теперь просто не могу этого сделать.
О том, что пройдет пару лет и она сама, скорее всего, будет рада от него сбежать, предварительно огрев сира табуреткой, или чем потяжелее, Винсент пока молчал. "Пару лет" было слишком сложной концепцией для текущего момента, но Бруха отлично знал, как быстро потомкам его клана начинало хотеться независимости и свободы, и как быстро сила и кровь били им в голову.
- Давай, перебирайся пока на пассажирское место, и поедем. Нам действительно стоит убраться отсюда. - Винс погладил девушку по плечу и кивнул ей на пассажирское место, а сам вернулся за Энджел, и только потом сел за руль, - По дороге, или когда захочешь, я тебе все расскажу. У тебя наверняка есть тонна вопросов, правда?

От услышанного сквозь разбитое стекло у Эмили комок к горлу подошел. Так предлагать лечь на землю могли солдаты или полицейские. Да еще форма в мешке. И Винс кого-то офицером назвал. Черт, это все могло плохо закончится. Девушка глянула в зеркало на группу подростков. И эти еще смотрят, как раз в кузов. Как же девушек Френк вести будет?
И подкрепление. Но об этом наверное нужно думать потом.
Эмили представила, что сейчас видят люди в фургоне - двое измазанных кровью мужчин, один из которых покрыт отчего-то не кровоточащими ранами, шириной с карандаш. Три голых, изможденных и израненных девушки, и четвертая - не-то без сознания, не-то мертва. И она - соучастница. Попадать в полицию нельзя, ведь тогда об этом узнают предки. А узнают об этом, узнают и о предшествовавших событиях, а как тогда маме, Джошу и Мэтью в глаза смотреть? Нет, попадаться никак нельзя.
Мужчины, Винс и Френсис, кажется были достаточно уверенными в собственных силах, да и дверь железную как-то крайне легко этот Фрэнсис сломал. Но Винс говорил, что это должно оставаться в секрете, а кузов сейчас нараспашку, и случайным зрителям все видно. Так не пойдет.
Эмили включила задний ход, и газанула, чтобы развернуться, и подогнать грузовик кузовом к дверям подстанции. И меньше видно будет, что там творится, и уезжать удобнее.
Закончив с маневром, девушка обхватила голову руками пытаясь понять, что вообще происходит, как быть и когда эти кошмары закончатся. То, что она плачет, сама девушка заметила не сразу.

Винс удивленно остановился, замер, и посмотрел на людей в грузовике и его "начинку". Такого Бруха еще никогда не видел. Кажется, им с Френком не повезло угнать машинку у копов. Вместе с копами внутри. Как там говорил Френки, "Бывало и хуже. Но реже"?
Оставался вопрос "что теперь делать?". Не виноватых же искать, в конце концов. Бруха живо представил себе, какое зрелище предстало перед копами. Раздетый по пояс крепкий мужик, перемазанный в чем-то подозрительном, в залитых кровью штанах, и с паршивого вида ранами на груди и плече и обескураженным выражением на морде. Не каждый день увидишь такого. Оставалось только пользоваться эффектом на полную, пока второй вымазанный в крови мужик не принес труп и не привел голых девок.
- Это не то, что вы думаете, офицер, - Винс медленно поднял открытые ладони на уровень груди, попутно сморщившись, будто от боли, и зашипел сковь зубы, он продолжил, осторожно обратившись к силе своей крови, подчинявшей эмоции смертных, - не надо стрелять. Нам нужна помощь. Мы не хотели угонять фургон.
Пули не причинили бы особого вреда вампиру. Но выстрелы могли привлечь много лишнего внимания, потому Винс заговаривал копу зубы выбирая момент для рывка. В конце концов, вырубить двоих смертных было не так и сложно.

Ночные дороги, петляющие между холмов, редкие фонари, под которыми проезжает его байк, и полоска лунного света вдоль обочины. Но вот в бледно-жёлтом свете фар начинают появляться домики с ухоженными газонами, гаражами и авто, припаркованными на подъездной дорожке. Американская мечта. А где-то вдалеке светится ночными огнями город. «Добро пожаловать в Лос-Анджелес» гласит надпись на зеленом дорожном указателе.
Его байк, с ровным гулом мотора, проезжает под надписью, въезжая на пустые, сонные улицы пригорода. Ездок петляет по ним, квартал за кварталом. Уличные фонари успевают выхватить силуэт с развивающимися волосами. Быть может это так отражается их неверный свет, но кажется, что его глаза тоже святятся, как две маленькие фары.
Но вот фонарных столбов становится больше. А одно и двухэтажные домики сменяются невысокими квартирными комплексами и таунхаусами. Еще повороты, развязки, светофоры. Чоппер, ведомый твердой рукой, ловко петляет по улицам. Здесь полно перекрестков, переулков и тупиков, но Бродяга на своем байке уже не первый раз проезжает по этим улицам. Тут надо на право.
И вдруг, еще недавно бывшие пустыми, улицы оживляются, а дорога расширяется в несколько полос, начинается город. Ездок прибавляет газу, обгоняя пару машин, которых и так не слишком много в этот поздний час. Вот очередной обгон, с перестроением в левый крайний ряд. И его дорогу преграждает фура.
Он давит на ручку газа, собираясь обогнать и ее, как досадное препятствие, мотор байка рычит. Но тут из-за фуры медленно появляется сначала объемистый живот в синей форме, а потом и его владелец. И что этому копу тут надо? Какого черта ему не спиться ночью? Досадливо морщась, Бродяга жмется к обочине. Ловко достает из внутреннего кармана куртки свои «авиаторы» и надевает.
- Доброй ночи, офицер. Что-то случилось? – Дикарь смотрит на копа, в линзах очков отражаются габаритные огни машин впереди.

Смерть. Спасительная темнота и небытие. Эмили кричала, молила о пощаде... Просила не трогать её... Просила Бога, Христа и Дьявола... Просила о смерти, но Смерть предательски не наступала, а привязанная девушка не могла ничего поделать. Не важно, кто твои родители. Не имеет никакого значения твоя физическая подготовка когда угроза приходит со спины, и не просто угроза. Когда ты на алтаре, и нет никакой надежды... Вокруг причитают другие девушки, но что с того, если на алтаре ТЫ?! Именно твои ноги раздвигают мерзкие руки, твои жилы режет холодная сталь... Ты кричишь, угрожаешь, молишь... Но все никак не кончается, пока в очередном крике, ощущая в себе то, чего там быть не должно, сознание наконец тухнет.
Спасительное небытие. Смерть может быть спасением, может порвать оковы и освободить для чего-то большего, безумно большего чем ты сам. Такого нежного и светлого, как свет, что ты видишь в далеке. Тьма, пустота и небытие спасает от жестокой реальности, от такой нереальной реальности, от того, что не могло случиться в просвещенной стране с молодой девушкой... но случилось.
Но в даже пустота трещит по швам, когда ты ощущаешь этот вкус. Словно сама жизнь, сами надежды, втекают в твое горло, кажется... Многое кажется, но свет, что был там вдалеке, взрывается миллионом обжигающих сосулек. И нет больше света, лишь темнота и холод... и Голод.
Девушка открыла глаза. Первой реакцией, чем-то инстинктивным, даже более важным, чем защищаться или кричать, было желание вгрызться в чью-то глотку, и утолять Голод... Это было так странно и не правильно, что все остальное отошло на второй план. Немалых усилий, отразившихся на лице Эмили, стоило ей совладать с этим диким порывом, но в конце концов она справилась.
Справилась, чтобы увидеть Молодого человека с серо-зелеными глазами. Почему-то он казался таким знакомым, дорогим и родным... Со своей смешной бородкой он совсем не был похож на того ублюдка в балахоне... Кажется, он держал её на руках? Наверное он как-то помог ей? Почему-то очень сильно хотелось понравиться этому мужчине.
Эмили слабо и робко улыбнулась, глядя в глаза держащему её на руках парню.
- Холодно... - Слабым, сорванным от криков голосом, почти шепотом, проговорила девушка. - Умираю, хочу есть. - Эмили робко опустила взгляд. - У тебя* нет чего-то пожевать? - Сказала, и вздрогнула, сдерживая слёзы.

Вы не можете просматривать этот пост!

Орка поискала взглядом какую-нибудь палку, но не увидела поблизости ничего подобного. Пришлось сдирать с бедер тряпки и делать из них мягкий кляп. Перед операцией Керра сказала колдуну:
- Огня не жалей. Мясо нарастет, главное, чтобы кровь не вышла.
После чего сунула в рот тряпку, чтобы не сломать зубы, сжала челюсти и приготовилась терпеть.Орка надеялась, что ее прелести не отвлекут колдуна от лечения. Да и не выглядел он способным на что-то в постели.

Свое положение орка рассматривала как затруднительное. Если колдун не залечит кость, то идти ей будет затруднительно. Правда у Керры мелькнула мысль, как можно к пользе отряда решить это затрудние, но она не знала, как к этому отнесуться глупые люди. Они были такими странными в некоторых вопросах. Но на всякий случай, когда Магнус уже приготовил нож, она вытащила кляп и простонала:
- Не сможешь вылечить, отправь меня к Ауге... Я обещала ей жертву... Если не могу никого убить... Значит жертвой будет Керра... и... - орчанка осклабилась сквозь боль, - ... мясо орков не такое мягкое и сладкое как у людей... но вполне съедобно... я ела, я знаю...

Дальше была боль. Море боле. Как раньше Керра захлебывалась в холодной и соленой воде, так теперь тонула в горячей, обжигающей боли. И все ее тело опять было мокрым, так как из всех пор выступил пот...
На мгновение ее взгляд остановился на болте, а потом раскаленное железо погрузило в темноту беспамятства.

.

Хальр посмотрел на орка недоуменно. Почесал в затылке, складывая два и два. По всему выходило, что раз Магнус спросил, кто главный теперь, а орк потом сказал "Моя вождь!" — это значит, что он теперь их командир, что ли?
— Да ну нахуй, — сказал неверяще, обводя взглядом людей-северян. На Керру посмотрел, головой тряхнул. Что тут спрашивать?

Винс не возражал против того, чтобы быть замыкающим во время их побега по длинным и темным переходам. Он действительно был быстрее, и, что важнее, явно более сыт, чем Френсис, а еще так у него была возможность проследить, чтобы никто не отстал. Для этого рывка им были нужны все их силы, и Винсент не собирался давать девицам повод расклеится раньше времени, но был готов поддержать того, кому помощь реально понадобилась бы. О том, что будет, если их догонят, и у него самого или Френка сорвет планку в бою или от голода Бруха предпочитал не думать, и надеяться на удачу.
А удача решила им снова улыбнуться. После гонки в несколько миль и подъема по шатающимся в раскрошившемся кирпиче коллектора скобам, они оказались на поверхности. По крайней мере, Бруха на это надеялся, когда опускал бессознательную темноволосую девушку на пол и снимал курку, чтобы переложить ее на нее.

- Долго задерживаться не стоит. У шабаша эта развлекуха теперь на всю ночь, если я не ошибаюсь, - проворчал Бруха, - но людям нужен отдых. Хоть немного.

Винсент присел рядом с девушкой и принялся более детально осматривать ее раны, до этого времени толком оказать ей помощь у Брухи не было, и теперь он боялся что уже слишком поздно. Конечно, всегда оставалась Витэ. Проклятая вампирская кровь в достаточном количестве лечила любые раны, но Бруха до последнего надеялся, что до этого не дойдет. Он слишком хорошо успел знал во что с годами превращаются гули, и ему самому не были нужны покорные пресмыкающиеся рабы, готовые на все ради толики внимания и глотка витэ. Кровь и домитор слишком быстро становились всем, что было важно в их жизни. Винс не хотел поступать так с кем либо. Конечно, можно было напоить девушку кровью лишь один раз, и исчезнуть из ее жизни, и тогда, спустя год и один день, как гласили легенды, с зависимостью было бы покончено. Но где гарантия, тчо за этот год она не найдет его его, ведь ее будет вести сила самой крови?
Был и второй выход. Но было ли Становление "посмертием", "вечной жизнью", или наоборот, лишением другого, гораздо лучшего посмертия или перерождения. Ведь не зря же смерть вампира называлась окончательной, а само существование считалось проклятьем. Винс не хотел заводить потомков, хотя и понимал, что в крайнем случае передаст темный дар тому, кого сочтет достойным клана, и тому, кто справится с кровью. Но Бруха не был уверен, что этот крайний случай наступил. Но выбирая между одним и другим, он не знал что выбрать, а слушать советов Зверя просто не хотел.

- Френк, глянь, нельзя ли тут что-то потяжелее задвинуть и подпереть люк? Что-то подсказывает мне. что Шабаш до утра не угомонится, дури у них много, так не будем упрощать им задачу, - попросил Винсент между делом, нащупывая пульс на шее у девушки, - я сейчас здесь закончу и помогу тебе. Энжел. Ты можешь глянуть, здесь что кроме... Ну, сама понимаешь, может помочь?

Винс оглянулся на остальных попадавших от усталости и изнеможения на пол девушек. Они и Маскарад тоже были открытым вопросом. Но следующим.

Адриана добродушно улыбнулась
-Эти замечательные парни обычно просто приходят и берут. Главное, чтобы не через трупы, - выдохнула она, - а то за расстрел сотрудников в пальто меня саму сожгут к гроксовой матери. Так что, очень надеюсь, что они не станут нас активно любить и считать нас своими друзьями. А то их дружба - это, как я слышала, нечто необыкновенное.
Комиссар выдохнула и кивнула
-Вот и отлично. Не хватало еще охранять этих тварей. Хороший ксенос - мёртвый ксенос. А уж если он дружит с губительными силами - сожженный ксенос вообще лучшее событие дня.

Адриана облегченно выдохнула, радостно улыбаясь
-Вот и прелестно. Крайне рада, что мы всё таки смогли найти общий язык, - тяжко вздохнула комиссар, с облегчением расположив руку в силовом кулаке на чистой части стола.
К счастью для стола, Пилецкая крайне редко включала это смертоносное орудие гнева Императора в мирной обстановке, а уж тем более в помещении. Ни руку пожать людям, ни вещи целыми оставить. Да и треск силового поля не создавал бы такой тихой атмосферы, как сейчас.

Вопрос полковника о её текущих знаниях вынудил её невольно и чуть неловко улыбнуться, перебирая в голове различные факты.
От образа жизни десантников, до их тактики.
-В целом, пока не приходилось активно служить в десанте. С их тактикой знакома со Схолы, да и в паре прошлых кампаний наблюдала за их действиями, пару раз даже участвовала. Скажу честно, лететь вниз на сбитом куске металла, который был транспортом, в окружении разрозненных тел - не лучшее начало операции.
И она начала рассказывать.
От своих знаний по докладам и учебникам о родном мире хараконцев.
О его шпилях, что пронзают небеса и словно поддерживают их на себе.
Про жутких летающих существ, которые падают замертво от меткого выстрела охотников.
Комиссар рассказывала всё это с какой-то необычайной лёгкостью и одухотворённостью, почти как люди в приличных местах читают стихи.
-Но кроме этого..скажем так. Ваша тактика достаточно уникальна. В отличие от лёгких десантных полков, хараконцы снаряжены почти по полной. Осталось научить танки летать - и хараконцы воистину станут уж совсем всесокрушающей силой.
Адриана задумалась на секунду, чуть стуча армированными пальцами по столу
-112 полк..скажем так. Когда воистину, взаправду, абсолютно, безошибочно нужно выполнить задание - вы те ребята, которые нужны. Цели варьируются от тяжелой пехоты до сверхтяжелой техники. 112 полк - одни из тех немногих в Гвардии, кто может похвастаться гибкостью и способностью выполнять совершенно разные боевые задачи. В целом, я не строю из себя стратега или тактика. Вы, полковник, отдаёте приказы, а моя забота - проследить за тем, чтобы их исполнили. И не занимались вечерним туалетом с использованием колючей проволоки, что приводит к неожиданному появлению людей в пальто. Но, честно скажу, в морали и верности Императору 112 полка я уверена более, чем полностью. Так что, скромно полагаю своей задачей здесь не выдачу пинков сапогами, а моральную поддержку, вдохновение и в некоторые моменты - личное разламывание лиц особо крепким целям.

Пилецкая чуть ухмыльнулся, потягиваясь
-Про вашу обширную биографию распинаться не буду, иначе мы тут с вами останемся на очень долго. Но уверяю вас, со всеми личными делами ознакомилась досконально. Гвардейцев в лицо пока не выучила, но большинство интересных личностей..о них у меня сложилось некоторое представление. Не слишком ложное, но и не полностью корректное.

Поцелуй, одно из немногих все еще настоящих чувственных наслаждений по прежнему доступных вампиру. Кровь, Витэ, несла в себе силу самой жизни, которой потомки Каина были лишены, и силу смерти которой они ее щедро наделяли. Витэ быстро становилась Альфой и Омегой для вампира, и, как умелые воры, Сородичи умели взять ее незаметно, одурманив жертву экстазом от своего укуса, лицемерно называемого "Поцелуем". Отдавать кровь вампиру прокусившему твою кожу своими клыками почти всегда было безумно приятно. Настолько, что жертве уже не хотелось вырываться. Напротив, она стремилась подольше не размыкать таких смертельных для нее объятий.
Другие Вампиры тоже были подвержены восторгу поцелуя не меньше, чем смертные, разве что, в отличии от людей, могли попробовать ему сопротивляться.
На долю секунды Винс утонул в ощущениях, пережить которые с другим вампиром он мог позволить себе лишь в одну ночь из столетий, и, черт побери, он совсем не так представлял себе эту ночь.
Из сладкого полузабытия Винсента вырвал лишь оклик друга.

- Френк... - Бруха мотнул головой прогоняя остатки дымки, успевшей заволочь разум, - Френк, все в порядке.
Имя. Имя было очень важным. На имя откликался человек, а не зверь, а Винсент успел оценить состояние товарища, и ему нужно было говорить именно с человеком, пока все еще загораживавшим зверю дорогу.

- Она просто слишком голодна и ранена, не удержалась. - пояснил Бруха, кому как не представителям их клана было понимать, что значит, не удержать в узде зверя, - Но она - не саббат. В шабаше такие не выживают. Да и сам посмотри что с ней сделали. Френк, она не с ними. Остальное мы сможем выяснить когда выберемся отсюда?

Девчонке серьезно досталось, но она была жива, насколько вампир вообще может считаться живым, а спрашивать за нее, судя по всему, было уже не с кого, как бы не хотелось спросить повторно. С культистами разобрался Френк, шабашиты погибли от рук их обоих, или были пока слишком далеко. Нужно было убираться подальше из этого места, а уже потом говорить и зализывать раны, чем Винс и собирался заняться. И даже ранее не очевидная деталь на лице Анжелы не слишком изменила его намерение. Всему свое время, время для разговором будет позже, сейчас время действий.

- Кажись, ты - не Малкавиан. - констатировал Винсент едва улыбнувшись девушке уголками губ и приподняв бровь. Свое самоироничное удивление он высказал только этим. В общем-то, она и не говорила, что она - Малкавиан. Это он сделал такой вывод. Но сейчас клановая, видовая, или черт его знает какая еще принадлежность Анжелы значения не имела. Винс привык доверять своем глазам и опыту, а не чужим предрассудкам, а единственный грех этой девушки в его понимании заключался в редкостной занудности, проявлявшейся временами. С этим можно было жить. С остальным Бруха решил разбираться потом. А за что Анжела извинялась, Винченцо вообще не понял, это ему, горе-вояке впору было извиняться.

- Потом поговорим. Все будет хорошо, только выбираться отсюда все же надо. Лечится сможешь? - про лечение Винс просил у девушки просто на всякий случай. Могла бы - наверно уже бы полечилась.

Не выпуская Анжелу из рук, в конце концов, для него она казалась легче пушинки, Бруха оглянулся по сторонам. Уйти подальше отсюда действительно стоило. А еще что-то нужно было решить с этим местом, и с выжившими тут людьми, приготовленными для жертвоприношения. С одной стороны они были свидетелями нарушения Маскарада, с другой, для Брухи само по себе это не было поводом для того, чтобы обречь человека на смерть.

- Френк? - окликнул Винс, - Ты как? Сваливать отсюда пора бы. Но людей... Думаю, их стоит освободить и увести отсюда. Что скажешь?

Забвение сменилось болью - адской, нестерпимой болью угасающего смертного тела. Мучительные судороги заставляли плоть Каевского изгибаться и содрогаться. Жизнь уже покинула труп Славы, но он всем своим существом переживал ужасающие пытки смерти, и лишь путы сдерживали его.

Затем боль исчезла - внезапно, как по волшебству, и сменилась высочайшим наслаждением. Восторг, нахлынувший на Славу был столь силен, что даже затмил собой воспоминания об укусе странного создания.

Каевский всецело отдался этому новому чувству, но тут же оно стало покидать его, сменяясь опустошенностью и... Голодом.

В горле пересохло. Хотелось... как будто бы пить. И с каждой секундой эта жажда все усиливалась, подчиняя и разум, и тело Каевского своей первобытной воле.

Слава открыл глаза, и темнота подвала показалась ему более ясной, чем улица при свете солнца, которого он не видел уже несколько недель. Он больше не лежал в "операционной" - вокруг ярко, слишком ярко горели оплывшие свечи. Рядом со своей головой он слышал прерывистое дыхание двух человек...

-...Quae medicamenta non sanat, ferrum sanat; quae ferrum non sanat, ignis sanat. Quae vero ignis non sanat, sanguinem sanat! - услышал он голос. Даже не так, Голос! Голос того, кого Черт звал своим Шефом или Профессором. Мужчина ходил по кругу, и пламя свечей отражалось на его бледном и неподвижном, как восковая маска, лице.

- ...Ars longa, vita brevis est.

В рот Славе потекла какая-то горячая жидкость и он жадно припал к ней губами.

Голод отступал, на его месте возникало нечто совершенно новое, неожиданное чувство. У Каевского закружилась голова, ему почудилось, будто Профессор, не перестающий кружить по подвалу, постоянно склоняется над ним. Будто потолок над Славой выглядит одновременно и прежним - и немного другим. Он мог поклясться, что его никто не двигал - но теперь он видел трубу, с которой с тем самым отвратительным звуком падали капли. Они попадали на кровать, к которой он был пристегнут, и мельчайшие частицы воды холодили его щеку. Которую он совершенно явно ощущал сухой...

Но чувства, обуревавшие Славу, ушли. Ему больше не было страшно - ужас и опустошение сменились спокойствием и уверенностью. Но самое поразительное - Слава больше не был одинок. Он не знал, что изменилось, но ощущение небывалого единства с чем-то.. большим... чем он когда-либо был умиротворяли его.

- Добро пожаловать, Седьмой Круг! - торжественно закончил свои заклинания Профессор.

Долбаный рассвет. Боль и горечь утраты. Утраты тех, кого она не оплакала как следует, не похоронила... А теперь, после сраного криосна и этого чертового вихря голосов в голове даже не помнила... Ни лиц, ни имен... ничего. Пустота, от которой только больше болит сердце. И Специалист Тэмми, тоже не оплаканная и не похороненная. Не живая, но хочется верить, что еще не мертвая. От этих чувств, в купе с головной болью, у Мэри выкатилась и побежала по щеке слеза.

Удар, и последовавший крик привел женщину в себя. Сжимая зубы от боли в висках, Специалист Фокс машинально провела рукой по автомату, щелкнула замком обоймы, проверила количество патронов и вставила обойму на место и перекатилась под стену так, чтобы дверной проем оказался на прицеле.

- Проваливай! - Донесся осипшй от пересушенного воздуха женский крик с заправки. - Если жизнь дорога - вали на все четыре стороны! Или заходи, если хочешь осчастливить детишек страховкой! - А вот эти слова дались ей на удивление легко. Возможно это когда-то был пароль? Только вот отзыва Мэри всё равно не помнила.

Пока шли, Тальгорн не проронил ни слова, но слушал внимательно и явно серьезно обмозговывал сказанное.
- Добро, - кивнул. - Предложение хорошее, так что...тут есть, над чем подумать. Увидимся завтра. Ну, бывай, - он кивнул на дом отца Земмлера, подбодрив экспедитора.

Ну а когда Курт зашел в дом и предложил держать семейный совет, то закономерно начался скандал. Первой реакцией был категоричный отказ, потому что Земмлерам было что терять и что оставлять. Перспектива уже завтра отправиться в неизвестные дали показалась не слишком заманчивой. Но когда экспедитор в красках и подробностях объяснил, что будет завтра (и послезавтра, и после послезавтра, и так далее), семейство призадумалось. Батя предложил выпить, потому что серьезные разговоры требуют серьезных напитков. Мама начала квохтать, а сестры побежали звать прочих членов семьи. Через какое-то время все стали обсуждать подробности переезда, но недостаточно уверенно. Точку в обсуждении поставили люди ван Тойфеля - они буквально пришли с мешками золота. Способность убеждать при помощи золота зависит от его количества, а в данном случае его действительно было много. Особенно в масштабе семьи Земмлера. Один из них, в котором Курт узнал подручного ван Тойфеля, рассказал о предстоящем путешествии:
- Дорога до Союза займет у вас порядка двадцати или двадцати пяти дней, всё зависит от погоды и как много будет остановок. Это где-то четыреста миль с гаком, если я ниче не путаю. Поедете в составе большего каравана, с охраной и всеми делами, но деньги лучше перевязать в тюки. На всякий случай, ага. Я уже оформил вам подорожную и фургоны, так что туда поместитесь вы и ваши шмотки. Вы наверное начинайте собираться, носильщики придут ранним утром, еще затемно, чтобы оттащить тяжелое барахло к городским воротам. Короч, такая херня. А, тут вот всякие бумажки, - он протянул отцу Курта целую охапку разнообразных документов. - Это чтоб проблем на границах не было. Наши люди встретят вас на границе с Союзом, покажут, что к чему. Повезло вам, че. Там заебись, тепло круглый год, зимы и нет считай. Везде фрукты растут и прочая шняга. Я бы тоже съебался, да кто ж меня пустит с таким еблищем, - бугай заржал, хотя в его случае стоило плакать.

***

К полудню следующего дня весь район уже лихорадило. Стражники не вышли в патрули, и весь личный состав оставался в пределах Тринадцатого. Некоторые из стражников, чьи близкие и родные проживали в Портовом, привели сюда и их. За счет стен, наличия арсенала и припасов на случай осады, участок был одним из самых безопасных мест. Эдакая спокойная гавань посреди штормового моря.
А штормило серьезно. Новость о том, что вся Троица этим утром в полном составе залегла на дно реки - в буквальном смысле - была подобна взрыву бомбы. Точнее, целого склада бомб. Земмлер, меж тем, мог ни о чем не беспокоиться, кроме предстоящих уличных беспорядков. Еще вчера он решил дела насущные, вроде смотра войска и визита к Дорселю с объяснением нового положняка. Сегодня он проводил родных, и сейчас они уже были достаточно далеко от Готтсбурга. Словом, пока что всё шло хорошо.

Капитан не стал задавать вопросов, когда к нему явился экспедитор с бойцами и объяснил ситуацию. Вместо этого, он принялся бодро организовывать оборону, ставить людей по местам и вообще разрабатывать план действий. Пришел и Тальгорн, вместе со своим подручным-зомби и, внезапно, Ангелиной. Она сразу отмахнулась от вопросов, пообещав всё рассказать после того, как всё закончится. Тальгорн, в свою очередь, согласился с предложением Земмлера, но решил остаться здесь, вместе с ним и Клаусом. Кому-то могла понадобиться медицинская помощь, как и магическая поддержка вообще. Дозорный, к слову, уже подал рапорт и стал свободным человеком. Ему пришлось сдать и табельный меч, и униформу Магического Надзора. Без неё он выглядел совсем другим человеком.

- Ебать стражу, ебать! Ебать стражу, ебать!
- Э, хуле вы там сидите?! Че блядь, портки обоссали?! Ээ блядь, слышьте вы, говно!

Пока что кричали лишь отдельные быдланы, выражая своё недовольство. Угрозы они, конечно, не представляли никакой. Но с каждым часом становилось всё хуже и хуже. Совсем скоро уличные банды начнут войну, и было понятно, что Тринадцатый участок станет одной из приоритетных целей. Сыскное Войско выставит своих людей и наемников, но они не могли оказаться сразу и везде. Эскадроны смерти, скорее всего, будут резать всех подряд, без разбора. Видимо, Портовый район ждет очередная волна перезаселения - как тогда, после погромов на религиозной почве.
- Мужики, мужики! Не убивайте! Это я, Арно! Пустите меня внутрь! - перед воротами нарисовался карлик, и активно размахивал руками, привлекая к себе внимание. Очень уж шустрым он казался: видимо, задница зажила.
- Я оказывал помощь следствию! Благодаря мне экспедитор Земмлер поймал самого Профессора! Пустите! - продолжал Арно, кривляясь перед воротами.
- И откуда он знает?.. - спросил Клаус, давясь от смеха.
- Ну-ка блядь тишину поймал, клоун! - гаркнул сержант Бронский, дежуривший на воротах. Сейчас он выступал в качестве передвижного осадного орудия, сжимая в руках монструозный тяжелый арбалет, скорее напоминающий аркбалисту. Известный артист сразу приутих, но уходить явно никуда не собирался. Всё-таки страх перед уличной резней пересиливал страх перед великаном-сержантом.
- У меня есть ценные сведения! Я знаю, что там творится! Впустите, и я всё расскажу! - Арно предпринял последнюю попытку.

- Может, впустим? Мне его даже как-то жалко стало. А так, глядишь, этот великий поэт о нашем подвиге потом балладу сложит, - спросил Клаус.
- Для карлика он неплохо сложен...тело пропорциональное, да и искривления конечностей нет. Я бы сказал, что в его предках затесались половинчики. Хм. А в чем хохма, Клаус? - рассеяно заметил Тальгорн. Бывший дозорный посмотрел сначала на Курта, потом на Ангелину и, наконец, вернулся к Мастеру Мертвых.
- Это я тебе расскажу как-нибудь в другой раз, - подмигнул.

- Да не, мы где-то под центральными районами Готтсбурга, - помотал головой Клаус. - Тут вишь, старинная кладка у этих труб, такие делали еще когда Готтсбург был столичным городом местечкового королевства. А ход только в одну сторону, - дозорный подсветил одну сторону прохода, которая оказалась зарешеченным сливом, резко уходившим куда-то вниз. Курт никогда не забирался так далеко под город, но Клаусу видимо приходилось. По службе, разумеется: какой идиот полезет сюда просто так?

- Толщи над нами метров тридцать, а может, и все сорок. Ниже уже начинается Старый Город...но туда даже Инквизиция во времена расцвета побаивалась лезть, так что... - Девант пустил шар-светильник вперед, так что он плыл метрах в десяти перед отрядом. Было исключительно тихо, не считая журчания воды, дыхания, и тихого шипения шарика.
- Короче, мне непонятно, что тут могла забыть эта ляля, - словно в подтверждение его слов, послышалось далекое, подозрительное эхо, которые могло быть как звуком течения воздушных масс, так и чем-то куда менее безобидным. Клаус тут же потянул мессер из ножен, и взял темноту на прицел пистолета. Так они шли еще минут десять, напряженно вслушиваясь в беспокойные звуки, издаваемые глубинами. На фоне однообразного вида, их дорога стала казаться просто бесконечной. Тут и до клаустрофобии недалеко...

Но путь в какой-то момент закончился - они увидели отмостку, заляпанную кровью и кусочками мяса. Похоже, тут кого-то терзали, причем очень серьезно. Остальные следы давно исчезли, смытые водой, должно быть. Зато там начинался сухой отнорок-тоннель.
- Нам сюда, - прошептал Клаус, приглушая свечение шара. - Мы почти на самой границе локализации, так что дальше по водоводу идти смысла нет, - он стал неспешно подниматься, стараясь лишний раз не плескать водой. Метров через двадцать по коридору, они увидели какое-то свечение, и дозорный развеял шар насовсем. Впереди послышалось какое-то копошение, кто-то мычал, словно в рот сунули кляп. Звук точившегося железа, потом резкий "хак", будто мясник работал над тушей.

Наконец, вышли на весьма большую комнату, почти целый зал - с небольшим бассейном в центре. Зал был искусственно разбит на несколько комнат и связующий их коридор, при помощи грубо сляпанных стен-перегородок, метра два в высоту. Там определенно кто-то был, и не один. Пришлось идти почти гуськом, дабы, не приведи Бог, не оказаться замеченным.
Клаус прильнул к щели, осматривая содержимое одной из комнат. Внутри шел приглушенный разговор - все присутствующие были прикрыты свечением некоего магического барьера.

- Господин Дроммок, неужели нельзя использовать иные методы? С учетом ваших извращенных запросов, мне совсем непросто находить новых девушек, - спросил высокий и очень худой человек в темном плаще. Темные волосы. Ладони в тонких кожаных перчатках, тоже темных. На длинном акульем носе покоились круглые, черные очки. Похоже, это был не кто-нибудь, а сам Профессор.
- Мне нушшны тшшолько тшакие...рошшеницами для моих малышшей долшшны быть лучшшшие, - его собеседник отчаянно шипел. И он был не человеком. У твари была шишковидная голова, покрытая каким-то пушком жиденьких волос. Бледная кожа с какими-то кровавыми струпьями. Огромный зоб и широченная пасть, наполненная, наверное, сотнями зубов, больше похожих на какие-то спицы. Черные, злобные глазенки с вертикальными зрачками. Длинный, слюнявый язык. Длинные и тонкие руки с перепонками, жирные перья по всей длине, как у гарпий с гравюр. Мешкообразный живот, плавно переходящий в большую "ногу", как у улитки. Длинный хвост с костяным жалом-наконечником. Невообразимая тварь неестественного вида.

Оба собеседника стояли около стола на длинных ножках, более похожего на пыточный. К нему была прикована, полусидя, обнаженная девушка с кляпом во рту. Красавица. Точеные формы, грудь...рядом с ней возились два зомби, настолько сгнившие, что кое-где уже вовсю проступали кости. Но черная магия не давала им распадаться. Мертвяки были одеты в мясницкие передними, на широких поясах - чехлы для хирургических инструментах.
- Мшшне нравишша, как они вишшшат, когда я опппшлотворяю их, - монстр изобразил улыбку, и прильнул острым ухом к животу девушки. Она была беременна. - Идшшитте ко мне, дшеттишшшки...

Профессор наблюдал за всем этим с каменным лицом. Дозорный и экспедитор заметили, как живот и грудь девушки заходили ходуном. Монстр вырвал кляп из её рта, и она завизжала. Курт, наверное, и не подозревал, что человек умеет издавать такие звуки. Кожа девушки начала трещать, разрываясь. Из живота вырвалась осклизлая тварь, маленькая копия "папаши", запищала, путаясь в перевитиях кишечника. Вторая вылезла из влагалища, и тут же начала питаться собственной матерью, чавкая плотью промежности. Третья - изо рта, оторвав челюсть роженицы, и начав высасывать глаза.
- Помогшшитте мшшшне пришшшнять родшы, Профешшор...вы будшшете сшободны мишшнут черешш пшшять... - пробормотало чудище, и потянулась руками к "детям". Зомби достали инструменты и начали разделывать девушку на части, высвобождая "детей".

Клаус отвернулся, зажав рот рукой, и отполз в сторону, не разбирая дороги. Запил увиденное водкой, хлестая алкоголь, словно родниковую воду.
- Нам надо срочно обыскать комнаты, пока эти...это занято, - Клаус говорил едва слышно. - Я уверен, Ангелина где-то здесь.

Земмлер некоторое время молча наблюдал за истерикой карлика. Внутри него шла нешуточная борьба между желанием пристрелить его и распотрошить, или выкинуть последнего в окно, предварительно привязав к дилдо веревку.
– Да бля, заебал. – Ладонь экспедитора ухватила жиденькие волосы на затылке Арно. Дернув извращенца на себя, Курт сунул страдальца мордой в пол, устанавливая того в коленно-локтевую позицию.
- Клаус, давай щипцы и держи его покрепче. – Курт поднялся на ноги и с раскаленной железкой в руках двинулся на кухню.

Остудив щипцы в тазике для умывания, Земмлер вернулся в комнату, прихватив заодно кувшинчик свежей сметаны и черпак.
- Арно, я вот что подумал. - хмыкнул экспедитор, помешивая сметану, - Ирония судьбы. Бога нет, а за содомию ты наказание все же понесешь.
Черпанув погуще, Земмлер шлепнул сметаны между потрепанных булок карлика. Посмотрел, прикидывая в уме, порвется ли гедонист - недомерок пополам или нет. Сомнения победили и Курт добавил еще один сметанный шлепок.

- Ну все, Арно. - отставив кувшин, экспедитор взялся за щипцы и прихватил торчащий краешек дилдо. Немного пошатал игрушку из стороны в сторону. - Сейчас прочистим твой дымоход. Не забывай дышать. Клаус. На счет три я потяну. Готов? Один, два…

- Да-да, подбери перебором, когда всех имен не знаешь, удачи! - огрызнулся Винс оглядываясь по сторонам. Особенно неутешительно выглядело лунное небо в зарешеченном окне на потолке. Бруха отлично помнил дождь и туман той промозглой ночи, когда они с Анджелой пошли сперва к Лауре, а потому и на встречу к Френку. Сколько времени же он решал загадки? Вопрос риторический. Гораздо более насущный касался встречи рассвета с дырой в потолке.

- Девочка сама со мной пошла, - уже спокойнее, но от этого не менее угрюмо объяснил он. Вряд ли Френк нуждался в этих объяснения впрочем, но Винсенту хотелось говорить, - Она боялась что мы передеремся, и надеялась не дать нам поубивать друг друга, или что-то в этом роде. Упрямая, как ты в худшие ночи, и так же внимательно прислушивается к чужому мнению. И у нее какой-то замес с Камми. Черт, я ведь должен был ее защищать! Она ведь просила... Нашла, наверно, самого хренового защитника на всем побережье!
Бруха откинулся на стену, посмотрел на трубы и небо в зарешеченном окне, и подался вперед, обхватив голову руками. Он понимал, что опять умудрился налажать по всем фронтам.

Винс уронил руки на колени, и покосился сменившего гнев на милость Френка. Доброе слово было приятно и кошке, но как же он хотел бы услышать это раньше. Хотя, чтобы это изменило? Бруха придвинулся к старому товарищу, встал на ноги и протянул ему руку, намереваясь помочь ему встать и обнять за плечи.

- Мы уже очень давно на одной стороне, - тихо сказал он, - и всегда будем. И... черт меня дери, я рад тебя видеть, Френки. Но отсюда нам лучше бы слинять пока у них там гимнопения. И до того как в окошко заглянет солнышко.

Искать бывших подельников иллитидов пришлось не долго, потому как расположились они в высоком сталагмите на границе Загонов и Центра. Своеобразная башня с легким наклоном стояла окруженная домами поменьше, в которых проживали в основном не очень богатые люди, по большей части не из числа дроу. Чаще всего можно было увидеть дуэргаров, дерро, полукровок разных мастей и торговцев в сопровождении охранников, слуг или рабов.
- Вот тут. - Указал Гхаш на двустворчатую дверь в башню, рядом с которой находился склад с выбитой дверью и стойла для тяговых животных. Кроме того неподалеку стоял большой сарай или барак, который так же относился к собственности владельцев сталагмита.
- Дурная слава у этих ребят была. - Заметил Таларрет негромко. - Работорговцы, ростовщики, спекулянты.

Это место было совсем не в духе того Фрэнки, которого знал Винченцо, и Бруха еще раз про себя поудивлялся. Могла ли Лаура вырваться из оков его очарования и отправить их "не по адресу", а то и в откровенную ловушку? Это было очнь маловероятно, но так могло быть, и поделом ему тогда. Но отступать было поздно. Винс заколебался, раздумывая, какое пойло в этом месте окажется менее паршивым, так будто действительно собирался пить то, что ему нальют.

- Джек. Двойной. Без содовой, но со льдом, - Винсент вопросительно глянул на Анжелу, в местное пиво он верил еще мешьше чем в то, что забодяживали в таком месте в бутылки из-под Джека Дэниелса, - в чистый стакан.

- Сумма более чем устраивает, - кивнул Земмлер, смял бумажку и сунул ее в пламя свечи. – Не устраивает только распределение выплат. Поймите меня правильно, господа разбойники. Я на службе, обязанностей с меня никто не снимал. Капитан может в любой момент за жопу взять. Да и потом. Подумайте о моей репутации в определенных кругах. Подписать Земмлера за коровью тушу. Гопота портовая засмеет, а трактирщик, определенно, начнет макать свой член в мое пиво. Я уже молчу про сметанный соус к мясу. При всем уважении, где гарантия того, что по окончании работы вместо увесистого мешочка с золотом я не получу заточку в печень? Времена нынче лютые, сами видите.

- Пятнадцать процентов от означенной суммы вперед и я в деле, - после паузы объявил экспедитор. – Или разбегаемся.

      Внешнее очарование Доминатрики быстро исчезало, дело шло к близкому контакту с ульем. Город был красив, но, как и любой растущий организм на теле Империума, по-своему отталкивал. Ритм жизни здесь был невероятно быстрым. И хотя улицы и переходы заполняли огромные толпы народа, их ток оказался столь стремительным, что можно было невольно испугаться того, что бурная река сейчас унесет тебя и выбросит в океан. И хотя фигура речи была из разряда метафор, наблюдение за жизнью Доминатрики заставляло думать, что она не так уж и далека от истины.
      От шпиля до космопорта странная парочка добралась с помощью высокоскоростного поезда, который всего четырежды открывал двери между пунктами отправки и назначения. Этот транспорт был бесплатным и создан не для ежедневных поездок, а для перехода между районами улья, каждый из которых сам по себе являлся небольшим городом. Инквизитор выбрала удачное местоположение для своей резиденции, а в космопорте аколитам пришлось некоторое время погулять пешком, растрачивая время на вопросы и указания дороги. Карта в инфопланшете Бориуса, а так же манеры и умение общаться Кристиана сократили время поиска до какого-то часа, а если прибавить к этому десять минут поездки, то перед нужным местом аколиты оказались даже раньше, чем солнце склонилось к линии горизонта.

      Таверна "Око бури" занимала три этажа шпиля ES-108, расположенного в одном квартале от космопорта планеты. Заведение удивительным образом выделялось на теле Вераскуса, представляя собой сочетание старомодных корсарских мотивов и великолепие высокотехнологичных гаджетов. На главной вывеске красовался древний деревянный фрегат бороздящий просторы космоса. Гололитические волны мерцали, перекатываясь в такт развевающимся парусам и вспышками бортовых пушек. Вокруг корабля раскинулся чудовищный шторм, но само судно спокойно бороздило космическое море в оке тайфуна. Для любого незнакомого с подобными памятниками древности, вывеска должна была показаться абсолютно мифической и сказочной в той мере, в которой мифическим и сказочным был бы вид имперского линкора для человека со средневекового мира.
      Если оторвать взгляд от удивительной картины, можно было заметить множество слоганов и приветственных фраз, разбросанных по рокриту всех трех этажей. Большая часть из них гласила, что данное заведение предназначено только для свободных капитанов имеющих свое судно. Еще пара приписок подмечала, что вход, в общем-то, свободный, но столики зарезервировать имеет право только имеющий лицензию на космическое судно, способное совершать варп-прыжки. Бар же открыт для любого желающего.
      За разъезжающимися с шипением створками царил красновато-синий полумрак, испещренный блеском золота, стали и драгоценных камней. В первую очередь взгляд натыкался на барную стойку, раскинувшуюся по периметру задней стены. Бледный, улыбчивый мужчина с хвостиком волос, торчащим из под пиратской треуголки, сновал туда-сюда, обслуживая около дюжины гостей. Три сервитора особой модели безостановочно смешивали коктейли и вытаскивали из ниш, уходящих к кулинарии различные блюда, преимущественно из морепродуктов. По заведению курсировало несколько весьма минималистично одетых официанток, разносящих блюда и графины с каперским пойлом многочисленным посетителям. Более половины столиков были заняты, что весьма хорошо отзывалось о популярности и достатке заведения.
      Впрочем, после короткого осмотра, Кристиан мог заметить, что из общей массы выделяются ровно три лица. Первый – богато одетый видный мужчина, чей камзол казалось, состоял из золота. На столе перед ним лежала рапира, судя по руне на эфесе – силовая. Черная борода клинышком и стянутые в узелок волосы без особого труда обнаруживали в нем капитана крупного и весьма успешного корабля, которым, как правило, сопутствовало желание всячески показать свой статус. Другой – высокий блондин, как раз занимал свое место между двумя безупречно красивыми девушками, явно настроенными на что-то неприличное этим вечером. В усеянных кольцами пальцах мужчина держал кубок наполненный жидкостью, которая даже с этого расстояния казалась чудовищно дорогой. Его сабля была в руках одной из дам, которая с восхищением проводила пальцами по тонкой гравировке. Последний привлекающий внимание капитан сидел в дальнем конце помещения. Столики вокруг него пустовали, и одного взгляда хватало, чтобы понять почему. Облаченный в черную кожу брюнет с затянутой в тонкую перчатку руки кормил гротескного вида хищную птицу на своем плече.       Кусочки мяса быстро исчезали в клюве чернокрылого, похожего на большого ворона существа. Птица на мгновение раскрыла крылья, и Бориусу удалось заметить металлический блеск перьев, характерный для хищных птиц дальних пределов космоса, лежащих в секторах Звезд Гало. Мужчина чуть встряхнул волосами, спускающимися до плеч и поднял стеклянный стакан, наполненный каперским пойлом, задумчиво оглядывая зал взглядом прищуренного глаза. Правый же глаз закрывала простая кожаная повязка, которая могла бы придать другому человеку лихой вид, этому же она казалась даже к лицу, приятно подчеркивая таинственность и чувство опасности.

Документы гвардейца:
Ссылка на букварь гвардейца, кому интересно.
ссылка
Факт остается фактом, в полевых условиях некоторые позволяют использовать его, как туалетную бумагу.

Ссылка на инструкцию Муниторума Империи
ссылка

От неожиданности Франческа охнула и влепила Кенсеру пощечину. Она не была сембийкой, но этот универсальный рефлекс был намертво вшит в каждую женщину независимо от региона происхождения. - Спасибо, - выдохнула охотница, нагло улыбаясь в темноте. - И квиты! - последнее северянка выкрикнула, когда откидывала полог палатки. Она не разрешала ее трогать.

От доспеха девушка успела закрепить только левый наплечник. Силовая броня не стесняла движений, но в ней заметно холоднее. Мерцание снега иногда бросало слабый свет на грани невидимого барьера. В руке новый клинок казался чем-то нереальным, как и стая, что загнала их в закутке перевала. Франческа медленно, без агрессии, направилась к Хэлу и лошадям, не спуская глаз с хищников. Их вой заставлял кровь стыть в жилах. Они созывали стаю. Трое - это мало. Но и на человека они не спешат нападать. Шаги охотницы на снегу показались ей до невероятного громкими, а расстояние непреодолимым. Что могло их привлечь? Этим вопросом Франческа задавалась, пока хищники позволяли поразмыслить кому из них нужна эта битва. Северянка наверняка знала, что можно уйти в лес и не вернуться. В Сосселе многие погибали зимой не только от холода. И в то же время если волки пришли по их души, значит добычи мало. Но вчера Франческа видела много баранов, тогда что?

- Рррр! - Франческа постаралась выглядеть агрессивной, чтоб серые поискали себе добычу менее кусачую. Ее фигура выражала агрессию и силу, а грудной вой будил первобытные инстинкты.

Интерлюдия 2
Мелинда то нервно вглядывалась в темноту за лобовым стеклом, то зло поглядывала на сидящего рядом мужчину. Отдых не заладился с самого начала. Экологически чистый кемпинг оказался дырой, с комфортом на уровне средневековья, с деревьев все время сыпалась на голову какая-то дрянь, Келли ныла об отсутствующем телевизоре и рассказывала сказки о якобы утащенной каким-то диким животным игрушке. Якобы енот. Ха! Мелинда имела довольно смутное представление о енотах, если только не считать каких-то полузабытых мультиков со зверьками в бандитских масках, но не рядом же с жильем!
А потом Нед затеял этот пикник, и все окончательно пошло кувырком. Ну вот что мешало устроить барбекю прямо в кемпинге?! И пускай древесный уголь в кемпинге стоил возмутительных денег – можно же было съездить, говорила же женщина из 14-го домика…. Конечно, пришлось бы потратить бензин, но в городке можно было бы развлечься, пройтись по магазинам… Словом, отдохнуть от отдыха. Вместо же этого Нед потащил их к какому-то озеру, естественно, сбился с дороги, естественно же, двое встреченных местных (два человека за 15 миль дороги! Ужас, как в пустыню Сахару попали, страшно подумать, что всего несколько часов по шоссе отделяют их от городских огней, комфорта, освещенных витрин. А тут… найденное в конце-то концов озеро оказалось больше похожим на грязную лужу, на предложение папы искупаться Келли испуганно спряталась за мать, зеленая лужайка, на которой собирались устроить пикник, оказалась подтоплена, и Мелинда испортила новые джинсы, купленные специально для отпуска, в них и вот тех маечках она смотрелась .как в той рекламе… Под конец, выезжая задом от озера, они пробили колесо, и Неду пришлось его менять… и видит бог, техника никогда не была сильной стороной! Пока суть да дело, опустилась темнота, как-то сразу, без репетиций, и на какое-то время все примолкли, угнетенные сумраком. Но с последнего «я точно знаю, мы по карте вот здесь, а значит, через десять минут будем на шоссе» прошло уж минут двадцать, и молчать становилось все трудней. Мелинда оглянулась на дочку – задремала, и обратилась к мужу. Тот какое-то время отпирался, глядя в лобовое стекло, но затем тоже вышел из себя, и они стали ругаться, шепотом, чтобы не разбудить Келли.
И как раз в этот момент что-то мелькнуло в свете фар, и машина вполне ощутимо стукнулась обо что-то. Нед ударил по тормозам, и несколько мгновений они сидели молча рядом, он тяжело дышал, а она вовсе не могла выдохнуть. Затем оба, как по команде, обернулись на заднее сиденье, но Келли только сонно поворочалась и опять засопела.
- Это, наверное, олень, - хриплым шепотом произнесла она, твердя про себя, «пожалуйста, пожалуйста, пусть это будет олень, мы заплати штраф, только бы…». Нед поколебавшись, открыл водительскую дверь, и вывалился наружу. В салон машины тут же проникли запахи хвои, и леса, и еще чего-то, резкого металлического, что она никак не могла определить… Мелинде вдруг дико захотелось закричать «Возвращайся в машину, уезжаем отсюда, хоть задом, хоть переедь это!», но тут Нед ахнул, заметался, и она, конечно, не удержалась и выскочила тоже – Нед всегда такой суетливый, стоит только чему-то случиться… И, конечно, она отыскала в бардачке фонарик и тоже выбралась наружу, чтобы посмотреть.
То, что было под колесами, больше всего напоминало большую собаку, впрочем, разобраться в темноте было непросто. У Мелинды отлегло от сердца, особенно когда она увидела, что ошейника нет. Нед, конечно, тут же сказал принести аптечку, она возмутилась – нечего ее гонять!, но он уперся, что одну ее тут не оставит. Мелинда оглянулась на машину – островок такого уютного света, и собралась пойти, да заодно посмотреть как там Келли, а то еще проснется и испугается, но тут зверь застонал и открыл глаза. Все треволнения сегодняшнего дня и вечера не вызвали у Мелинды такого потрясения. Взгляд был полный боли, почти человеческой, и еще – какой-то.. понимающий. Осмысленный. И в этот момент, к полному ужасу Мел, животное зашевелилось, с видимым трудом поднялось на ноги, и, после с усилием сделанных первых шагов на удивление быстро скрылось в подлеске.
Какое-то время они с Недом смотрели друг на друга, затем вдруг рассмеялись, рассказывая друг другу, как неведома зверушка (уж не енот ли?) бредет по лесу, отряхиваясь, но тут тяжело затрещали кусты по левую сторону дороги….

Руки, конечно, тряслись, но и терранская военная медицина зачастую была как лом - прямая и эффективная. Наверное, лучшая при подобных раскладах. Когда у тебя за спиной огромные костяные лезвия ультралиска с незабываемым свистом врубаются в навал из машин, невольно понимаешь всю прелесть незамысловатого модуля оказания первой помощи. 3 секунды на закачку полимерного гипса, который не позволит сломанным костям разойтись и повредить внутренние органы. 3 секунды чтоб присобачить на самые большие дырки в броне заплаты из неостали с самоприваривающимся нанослоем. К этому моменту ядрёная смесь стимуляторов и медикаментов уже готова. Ловкие механические пальцы досылают заиндевевшую пластиковую капсулу в специальный приемный порт скафандра. 3 секунды. После такого "лечения" даже человек со сломанными ногами покажет рекорд на стометровке. И будет рад, как обдолбавшийся наркоман. Последняя секунда на то, чтоб помочь бойцу подняться на ноги. Норматив сдан!

Надо отдать ему должное, Райт не утратил способность соображать и отдавать приказы, даже вопреки стараниям ВВС Доминиона. Сдерживать Рой дальше было просто безумием. Вот только как быть с парнями в магазине? Спичка, Престон, Ливид, Сакс и засранец Облич. Через пару секунд они окажутся отрезанными от медиков. Джозеф скрипнул зубами. Хотел было плюнуть на долбаные приказы и попробовать прорваться к ребятам. Но красный, мерзко мигающий восклицательный знак, выведенный интерфейсом напротив Чиро Рутерфорда в панели отряда, не дал медику совершить этот опрометчивый шаг. Стараясь справиться с нахлынувшим отчаянием Парсонс со всей дури врезал закованным в сталь кулаком по зубастой пасти зерглинга, который визжа вцепился в ногу. Все медики заняты, нужно спасать Фермера. Перепрыгивая через канаву, вырытую викингом, Парсонс крикнул в эфир.
- Райт, командуй огонь по слону! Наши не прорвутся, по он жив!

Конечно, в подобные моменты благородные герои многочисленных романсов или сохраняют невозмутимость достойную опытной натурщицы, или восклицают что-то непременно достойное вроде: "Мать моя эльфийка!" или каким-то ещё образом показывают, что такой поворот событий как оживший скелет их нисколько не смущает. Вейлел был не из таких!
Издав непроизвольный крик, бард как был плюхнулся на зад, широко раскрытыми глазами уставившись на синее пламя в глазницах черепа. В голове сразу же пробежали возможные варианты происходящего, наиболее вероятными из которых показались: "ловушка!", "божественное вмешательство", "чья-то дурацкая шутка". Как бы то ни было из менестреля вырвались следующие звуки:
- Свята нагота, что за ...?! - Менестрель, часто дыша, смотрел на...собеседника. - Я...я...не для себя же...
Спешно подошедший Моргрим вселил в дроу уверенность и Сказитель даже не стал отбрыкиваться от скелета.

- Тут становится тесновато, - буркнула Эми, без всякого удовольствия созерцая лавину зергов, хлынувшую сквозь бреши баррикады.

Умирая десятками под выстрелами морпехов, под потоками пылающего напалма, извергаемого огнеметами, хрустя под прикладами - они возрождались сотнями и текли нескончаемой зловонной рекой. Даже сквозь носовые фильтры Моралес чувствовала их омерзительную инопланетную вонь. "Ксенофобия", - с уверенностью утверждал руководитель курса военно-полевой хирургии, уверяя, что ничем таким зерги не пахнут. - "Так точно, ксенофобия, - отдавала честь Моралес. - Как скажете, профессор, все равно они воняют", - и брезгливо морщила нос.

- Давай-давай, - подтолкнула она замешкавшегося Харю. - Хэй, тебя что, зацепило? То-то я смотрю, аж броня побледнела. Я кому сказала кричать громче? Или тебя в язык ранило?

Медслужба доминиона умеет лечить на ходу. На бегу. В прыжке. Да что там, даже падая без парашюта, можно извернуться и ширнуть регенератор. А тут даже почти удобно. Самое главное - ткнуть щуп, куда надо.

- Будет приятно, - сообщила она Харе. - Не останавливайся, это всего-навсего анестетик. Дыши, детка.

Дело техники и ловких рук. Сунуть в специальное отверстие скафандра ультразвуковой датчик, ввести анестетик в нервный узел, залить кровоостанавливающей пеной, наложить пару скобок и впрыснуть стимулятор. И не спрашивайте, где это отверстие, лучше вам не знать этого.

Мимо протопал ультралиск, расшвыривая в стороны машины и всячески нарушая общественный порядок. К счастью, Макнамара стоял довольно далеко от места основного удара живого тарана - и без проблем уклонился от самых крупных кусков пылающего мусора. Впрочем, счастье было не слишком долгим - в пробитый большим братом проход ломанулись зерги поменьше. Фрэнк во всё горло заорал "Youb tvoy mat!", что в переводе с древнеирландского означало "Умрем за Императора и Отечество" и принялся поливать пламенем хитиновых монстров.
Умирать он, впрочем, не торопился - пока за Императора умирали, в основном, зерглинги.

- Что-то сильно изменилось за эти двадцать с лишком лет, если собратья рвутся на фронтир, - невесело усмехнулся Винсент, - обычно фронтир - это место для тех, у кого нет другого выхода, тех кому больше нечего ловить в других местах, да для идеалистов вроде нас. Остальные скорее стараются убыть подальше. Это я в основном про Камариллу говорю, раз уж ты заговорила про Князя. Кстати, и что именно он считает своим камарильским доменом? Именно и только Фриско? Мне-то пред светлы очи князя пока не очень хочется. Разве что я вам там зачем-то нужен.

Это было важно. Камарилла всегда была строже в вопросах соблюдения границ и забредать на ее территорию без нужды Винсу не хотелось. Это тут же начинало быть проблемой с соблюдением пятой традиции, князем, бичом, шерифом и давно переделившими "кормушки" примогенами и старейшинами. Слишком много мороки как для старого анарха. Да и афишировать присутствие Анжелы здесь пока не хотелось.

- Где будет эта ваша сходка? Предлагаешь мне дать баронам другой повод передраться? - Бруха поймал себя на том, что отшучивается уже второй раз. И это был плохой признак. - Или наоборот, сплотить их в едином порыве изменить повестку ночи. Я даже догадываюсь, на какую. Мне ведь особо нечего им сказать или предложить, а обвинения серьезные.

"Подсудимый, у вас есть алиби?" "Нет, зато у меня есть амнезия!" - это было хреновым ответом. Винсенту были нужны хоть какие-то зацепки, чтобы разобраться во всем, или попробовать вспомнить хоть что-то. Но прошло двадцать лет, а те, кто мг бы ему помочь были либо мертвы либо считали его врагом, виновным в смерти друзей. Выглядело почти безнадежно.

- Что бы ты сама мне посоветовала? - наконец спросил он. Лаура явно получше его разбиралась в теперешних местных реалиях, была же она в конце концов местным Бароном, - Ну, кроме как оказаться на другом конце света?

- Кто спит, тот обедает... - шепотом повторила девушка, задумавшись над показавшимися ей странными словами. - Смотри. Пока горячее, - она поняла, что не сможет остановить юношу от скорого побега в палатку, а потому оставила его в покое. Свежая еда, по мнению охотницы, во много раз вкуснее разогретой, а тем более холодной. В подобную погоду каша с мясом быстро остывала. Но Франческа не беспокоилась. Она принялась за еду, поначалу даже не жевала, стараясь проглотить горячие куски. Рана и усталость в купе к голоду после тяжелого перехода сказывались. Когда девушка немного насытилась, она заметно подобрела. Обстановка как будто улучшилась, а тупая боль отступила. Теплую еду девушка запила вином из фляги, которую положила рядом с одним из предохраняющих валунов, чтобы жидкость нагрелась. Ей больше нравилось теплое вино.

Отставив пустую миску, девушка передала флягу с вином Кенсеру. - Оно неплохое, только градуса и сладости не хватает, - предварила она ответ на вопрос. - Я не нервничаю... паренек, он... - Франческа помолчала, подбирая слова. - Он чудной. И мне жаль его утраты, - девушка порадовалась, что никто не принялся ее утешать за озвученную ложь о смерти родителей, иначе бы она почувствовала себя неловко. Хотелось как-то выразить соболезнование спутникам, но слова пусты. Слова ничем не помогут, а в случае с Хэлаксом всяческие материнские чувства северянке чужды. Она плохо ладила с человеческими детьми, зато умело заботилась и любила вверенных ей в опеку животных. Снежка она вырастила. Это маленькое неловкое создание, появившееся в крови и плевеле, которое облизала и освободила мать, первые часы не умеющее толком ходить, постепенно росло, озорничало, прыгало как горный козел однолеткой и скользило зимой на озерном льду, словно попавший в ловушку незадачливый лось, набирало со временем вес, стать, обзаводилось скверным горделивым характером, как и все подопечные Франчески, потому что девушка ничто так не ценила в живых разумных существах как индивидуальность и силу воли, хоть и подчиняла и объезжала зверя, но без ущерба хрупкому не укоренившемуся "Я", и терялась при контакте с людьми. Она умела угрожать и запугивать, даже дать в морду не постесняется, но это не то, как надо обращаться с детьми.

- Пффф, - выдохнула Франческа, пригладив волосы. - Хорошо, что ты здесь, - девушка положила подбородок на плечо Кенсера и сжала указательный палец. На севере не было принято показывать эмоции, но охотнице было важно, чтоб монах знал, что его обществу рады, какое бы прошлое не завело его в далекие ледяные земли.

- Я, пожалуй, пойду спать, - девушка омыла снегом миски, повесила ожерелье из гоблинских ушей на торчащий от палатки колышек, и вошла внутрь, застыв в темноте и позволяя глазам привыкнуть. Требовалось не раздавить Хэлакса, пока она будет стаскивать доспех и забираться в заранее разложенный спальник. Совсем не хотелось лезть в холодные вещи. И так каждый раз. Мальчишка спал или делал вид, что заснул, хотя после трудного дня она отрубится, едва приняв горизонтальное положение. Франческа, сжав зубы, освободила себя от кожанки. На спальнике лежало сложенное квадратом теплое одеяло. На рану в темноте смотреть не было смысла. Девушка стянула теплые сапоги и быстро забралась в холодный спальник, постаравшись не наделась много шума. Она придвинулась к пареньку, чтобы сберечь тепло, и накрыла их обоих вначале теплым одеялом, а потом и своими мехами. Подумала было погладить мальчишку, но только стеснительно протянула руку, легонько приобняв. И провалилась в сон, слабо дрожа, пока ткань не нагрелась.

Старик сгруппировался, напрягшись всем телом - собрался подниматься на ноги. Он слышал достаточно. Дело было почти сделано, сопротивление противника - сломлено. Но работу на сегодня нельзя было назвать законченной. Теперь предстояло заниматься, как он любил говаривать, "по хозяйству". Распоряжаться и контролировать. Следить, чтобы три десятка мужиков, пребывающих на адреналиновых отходняках после перестрелки, держали себя в руках и не творили херни. Повседневная работа командира, в общем...

Дирк уперся костяшками кулаков в мягкую, еще теплую после дневного зноя почву, но подскочить, как бывало, одним рывком в положение "стоя" не сумел.
Запнулся. Что-то ёкнуло в груди. Мир свернулся в один напряженный, аритмично пульсирующий нерв. Дрожащую, натянутую до упора струну, соединяющую изношенное сердце пожилого человека с отлаженной, все еще работающей как часы машиной - его разумом.
Система продержалась в хрупком равновесии одно мгновение - самое длинное мгновение в жизни Джаггера. А потом струна с тягостно-щемящим звоном лопнула.

Где-то рядом одни уходили на север, а другие догоняли. Где-то рядом зачищали и клали мордой в пол, добивали врагов и помогали раненым. Перезаряжали оружие, нервничали, потели. Ругались и смеялись.
Бой в высшем своем проявлении максимального напряжения нервов и сил уже прогорел, и теперь лишь дотлевал последними искрами и протуберанцами. Кипела бурная военная движуха, повязавшая воедино жизнь и смерть столь же дуалистично и символично, как копошащиеся в разорванной брюшной полости мухи.

А Дирк Джаггер лежал в зарослях кустарника лицом вниз, и не шевелился. Напрасно надрывался на разные голоса наушник гарнитуры рации. Напрасно тряс Старика за плечо паренек из ополчения.
Легендарный наемник был мертв. Сердечный приступ - такое заключение дал после Шагал.
Кто-то отметил, что Джаггер умер довольно символично. На боевых, где "отравление свинцом" считается смертью от естественных причин, Дирк поднял вторую сотню, фактически, от старости. Всю жизнь он прожил войной, и закончился в окопах, как в собственной постели.
"Война кончается, когда похоронен последний солдат." - так говорят. Галочка напротив фамилии Джаггер закрыла историю многих конфликтов двадцатого века. Целой эпохи.

И, наверное, так справедливо.

Ни боль, ни страх не гложут нас
И нету нам числа.
Со всех полков и всех веков
Судьба нас призвала.
Солдаты будущих времен
Идут за нами вслед.
Ни лиц, ни формы, ни имен,
Числа им тоже нет.

Маршем походным строем поротным
В вечность уходят Славы сыны.
С песней дурацкой на эсперанто
Мимо галактик топаем мы!

- Вот это была важная деталь... - едва слышно, для одной Анжелы, проворчал Винсент, оглядывая повернувшиеся к ним лица чернокожих, - Ты уверена, что это тот бар?

Он отлично помнил и о политике сегрегации черного населения, и о том, чем черному было чревато забрести в место для белых. Теперь, ему, похоже, предстояло узнать, чем чревато белому забрести на территорию не слишком дружелюбных черных. И ведь никто не собирался у него спрашивать о его отношении к сегрегационной политике. Нужно было что-то придумать. Желательно - очень быстро.

- Да быть не может, чтобы в этом охренном месте не было ничего интереснее пары забредших "снежков", - прятаться и выходить из бара было уже поздно, и Бруха широко улыбнулся уставившимся на него не-столь-радушным, по всей видимости, завсегдатаям, - даже если эти "снеговики" ищут тут одну даму, и готовы проставить выпивку тому, кто поможет в этом вопросе, неуижели они стоят всего этого внимнаия? Польщены, польщены. Но мы ищем миз* Лауру Грин. Кто-то знает как найти эту достопочтенную сударыню?

Пан или пропал, как-то, кажется говорил кто-то из его многочисленных знакомых еще по первому восстанию в Мексике. Пропадать, правда, Винс не собирался. В крайнем случае ему светила старая-добрая драка. Не то, чем можно было напугать Бруху.

Винс беззвучно рассмеялся и потерся щекой о тыльную сторону ладони девушки. Что толку говорить, что он сам хотел бы видеть таких предателей висящими на дереве на собственный кишках на рассвете? Особенно, учитывая, что он не был уверен, что сможет это сделать, если вдруг прийдется. Но от наивного и чистого Ангела трудно было ждать чего-то подобного. "Как же ты выжила все эти годы среди вампиров?" - хотелось спросить Брухе, но вместо этого он он ласково улыбнулся ей, и промолчал, про себя решив, что, похоже будут на их пути вещи, о которых ей знать не стоит, и вопросы, с которыми он будет разбираться сам.

- Тоесть ты заплатила Носферату, чтобы найти меня, а она знали где искать? Я верно понял? - уточнил Винсент. Если канализационный крысы знали это то... То знали и как и благодаря кому он туда попал. О том, что они знали, но не захотели его выпустить, а никто из его друзей за этой информацией не пришел, Винченцо думать не хотелось. Он был уверен в том, как поступил бы сам на их месте, это единственное, что имело значение. По крайней мере, он старался себя в этом убедить. Как и в том, что все еще примет помощь своей стаи, если найдет их. Помощь им с Анжелой была бы сейчас очень кстати, - Ты говорила про Келли... Это она посоветовала тебе разыскать меня? Где и когда ты ее видела?

Их разговор все больше походил на допрос, и Винсу это не нравилось. Ему хотелось смягчить ситуацию, но он не знал как. Девчонка ему нравилась, и обижать ее у Винсента не было никакого желания. Но ему были нужны ответы. Хоть какие-то.

- Э, туруру! Зачем же так обращаться с трофеями?

Вскинулся Кенсер. Он как раз заканчивал упаковывать своего мула оставшимися пожитками, снятыми с гоблинов. Отобрав у юноши бурдюк и извлекши из снега банку с ядом, тщательно завернул и спрятал в седельную сумку.

- Мы их местному законнику отвезем, ну или там начальнику стражи. Чтобы знали, чем гоблины местные промышляют - авось людям от этого польза выйдет.

Слова темного эльфа, и последовавший за этим выход Дианнэ неслабо пошатнули намерение Кенсера оставить дроу в живых. Конечно, умом он понимал, что все эти слова про "вас собрал" - не более чем ложь. Но при этом он не понимал смысла этой лжи, и потому волей-неволей прислушивался к голосу эмоций, советовавших как минимум вернуть темного в то состояние, из которого он успешно себя вывел. А тут еще и паладин снова завел свою шарманку. Странные все же существа люди - говорят, что не будут угрожать, а через пять ударов сердца угрожают открытым текстом.

- Своей угрозой ты противоречишь собственным словам, человек. Но, так или иначе - не тебе решать, стоит мне проявлять агрессию или нет. Не ты едва не потерял сестру из-за козней соплеменников этого темного. И не тебе судить, что у него в душе.

Закончив речь, эльф обратился уже к дроу.

- А потому - тебе лучше рассказать нам правду, без глупых выдумок, на которые может купиться только человек. И учти - мне глубоко наплевать, в кого из ваших темных богов ты веруешь, если я решу, что ты в ответе за причиненное зло.

- В городе оденешь. Это же не навсегда, - Франческа усмехнулась, приметив как Хэлакс прикусил язык. И столь же настойчиво отклонила помощь Кенсера, хотя ей было приятно. Дело не в том, кто и как предлагал помощь. - Нам действительно пригодятся зелья. И я хочу, чтоб они у нас были, когда серьезно прижмет. Мы проверили только начало, а натолкнулись на хорошо подготовленный отряд гоблинов, которых погубил один мертвец. И неизвестно сколько здесь еще упырей прячутся под снегом. Даже если у нас будут деньги, мы можем не найти в глуши колдуна, а тем более колдуна, который варит зелья. А вот от бинта я не откажусь, - девушка присмотрела себе фантастической работы меч дварфийского происхождения. Непонятные сигилы захватывали дух. Франческа пару раз взмахнула клинком, сжав зубы. Резкие движения вызвали волну боли. Потрясающий баланс легко угадывался. Работа настоящего мастера. - Фантастика. Откуда у гоблинов подобное оружие? - От вопроса к спутникам охотницу отвлек Хэлакс. - Жечь... думаешь, они восстанут? - Франческа повесила трофейный клинок на пояс. Она ничего не смыслила в нежити, словно в подтверждение безграмотности счистила в сугробе остатки чего-то из черепа мертвеца. - Полагаю, кинем. Весна объест мясо с костей. Природа сама о них позаботится. - Девушка отрезала 3 фута тонкой, но прочной, эльфийской веревки и, проделывая в ушах дырочки кинжалом, связала себе ожерелье из пар ушей. На морозе не приходилось волноваться за свежесть мяса. Наложила руки на ожерелье из зубов. Поделка явно гоблинская, но Франческе нравились подобные украшательства. В них таилась какая-то звериная хищная сила. Сабли мертвеца прикрепила к луке седла. На вес потрясла кошель с деньгами. - Неплохо. А дай-ка мне флягу и вон ту банку, - девушка понюхала, что за бурду тащили с собой гоблины. В рот брать побоялась. Вылила на снег несколько капель ради интереса. И влезла в керамическую банку, сковырнув воск. Любопытно, что это гоблины с собой притащили.

В то время как орки полагались в бою на свирепую ярость и понятия не имели о дисциплине, эльфийские воины отличались выдержкой. По крайней мере опытные эльфийские воины, к которым можно было отнести и Фаэлара. Вот и сейчас, несмотря на внезапную атаку призраков, он сохранил самообладание и внешне остался невозмутимым. Словно попал не под атаку злобных приведений, а под лёгкий летний дождик. Призраки исчезли также внезапно, как и появились, значит, отвлекаться на них пока не следовало, поскольку "жуки" были более реальной и, что не менее важной, уязвимой и понятной целью.

Всё тем же спокойным взором Фаэлар проследил за прыгнувшим в обрыв Тинголом.

"Бедняга. Он был хорошим бойцом," - с горечью подумал эльф, но вновь сосредоточился на поле боя.

- Отойдите от стен! Когда они вылезут, вас может задеть камнями! - крикнул он товарищам

С охотой повезло меньше, но Винченцо и не нужно было больше чем все же повезло. Впервые за долгое время Бруха был полностью сыт, и это было безумно приятное ощущения. Те редкие минуты, когда Зверь оставлял его в покое, не ворочаясь даже на границе восприятия, оставляя человека фактически один на один с миром. Иллюзия, конечно, при малейшей провокации Зверь бы бы тут как тут. Но чертовски приятная иллюзия.

В общем возвращался в мотель Винс в добром расположении духа, да еще при обновках, не настолько новых, чтобы выглядеть человеком, только вышедшим из магазина, где он купил весь свой гардероб, и тем самым привлекать лишнее внимание. Хотелось сделать что-то приятное и для Ангелы, но Бруха не представлял, что могло бы быть приятно такому существу. Явно не "одолженная" одежда. Обычной девушке он нарвал бы цветов, или попросту купил бы их, но где искать цветочный магазин ближе к рассвету Винченцо понятия не имел, а на дворе стояла калифорнийская осень, и все цветы, если они тут и были когда-то, высохли летом. Да и вообще Винс лучше зал, чем угодить живой девушке, чем вампиру. С вампирами все всегда было сложнее.
В конце концов он просто принялся подбирать красивые опавшие листья, попадавшиеся ему по пути, даже больше для себя, чем для нее. Ему нравился их горьковатый запах, которого он не ощущал много лет. Нравилась гладкая текстура. Еще один символ вновь обретенной свободы. Да и что делать с ними дальше он точно знал.

В мотеле Винс в первую очередь оценил матрац, и тут же устыдился, что Ажеле пришлось таскать его в одиночку. На самом деле он понятия не имел, на что была способна эта девочка, но человеческие стереотипы были сильнее. Хотя сам бы он присобачил его так, чтобы шторы остались с внешней стороны. Случайному зрителю в окне однозначно лучше увидеть именно их, а не матрац. Но критиковать Винченцо не стал. Он так бросил девушку одну разбираться со всеми этими делами. Конечно, он сделал так в основном для того, чтобы следующим вечером ей не пришлось разбираться с голодным Бруха. Но это мало меняло ситуацию.

Винсент задержался в дверях, привалившись плечом к косяку, и с улыбнулся своему ангелу если не хранителю, то спасителю точно. В этих странных, несколько легкомысленных одеждах девушка все еще умудрялась выглядеть настоящей красавицей, настолько, что моду хотелось послать к чету и просто любоваться ей. Может, через пару дней, а, скорее, недель, Бруха и привыкнет к вновь обретенному зрению, голосу и слуху, снова окружившим его запахам, и таким желанным прикосновениям и вкусам, но пока он наслаждался ими по полной.
Улыбнувшись Винс кивнул и зашел в комнату, закрывая за собой дверь. Он явно чувствовал себя гораздо лучше и увереннее.

- Теперь верю, что ты все время в дороге, придумано. - ловко кивнул он Анжел, и уточнил, - Тебе чем-то сейчас нужно помочь, или у нас есть время поговорить пообстоятельнее? Или одно другому не мешает?

Стоило бы сказать девушке, что она сейчас красиво выглядит, сделать комплимент, но Винсенту так не хотелось сводить все к стереотипам глупых женских романов, потому он решил, что всему свое время, и разговор для них сейчас был гораздо важнее. С вампирами все было куда сложнее, чем с людьми, а он все еще не до конца понимал, с кем имеет дело. Букет листьев в руках вдруг начал казаться весьма глупой затеей.

- Твою мать, - выдохнула Франческа, подхватывая тело юноши, чтобы он ненароком не ударился хотя бы о тот же скрывающийся под снегом камень. Она сорвала с пояса один из флаконов с зельем лечения, осознавая, что теперь это один из самых дорогих спутников на ее памяти. Девушка осторожно опустилась на колени, удерживая парня и защитив его рукой от страстных пощечин Кенсера. Это было лишним. Хорошо, что она не сняла меха. В них было жарко, зато не простудишься. Вырвав зубами пробку, Франческа влила зелье в рот побледневшего Хэлакса. - Не смей умирать у меня на руках, - не слишком ласково приказала Франческа, пребывая в смущении от того, что откачивает юношу, когда ее саму трясло от усталости. Под перчатками девушка не чувствовала кожи парня, только наблюдала как посреди белоснежного поля, залитого в одном месте кровью живых и когда-то мертвых гоблинов, под голубым небом блестят шоколадного оттенка волосы в свете безжалостного дня.

Толстый маг усмехнулся, выслушав речь Айниша, и сложил ладоши домиком перед собой.
- Знаете, юноша, предсказание - вещь довольно сложная, даже могущественные заклинания не способны дать исчерпывающих ответов. Учитывая тот факт, что вы уже это предсказание от кого-то получили, я не могу вам обещать, что оно развеет лишний туман, я не занимаюсь обманом. Таинственные существа других планов или боги никогда не отвечают полностью, даже если и знают ответ. Исходя из того, что вы мне сказали, заклинание использованное вероятным коллегой достаточно мощное. Что ж... Мне нужны имена, точное описание предмета - как можно больше подробностей, чтобы я не ошибся. Услуга стоит дорого, две тысячи золотом, причем именно золотом. У меня, конечно, есть определенные возможности следить непосредственно за местом и уже точно сказать, кто и что там есть, однако это займет много моего времени и даст вам информацию лишь по факту происхождения события. Такие вот условия,-
Цептирус внимательно поглядел на Айниша и добавил, - Быть может, вы подскажете, как зовут моего коллегу, давшего вам предсказание, чтобы не производить один и тот же ритуал?

Для Дианнэ сутки прошли чудовищным образом. Когда ее украла темная эльфийка, лунноэльфийская красавица оказалась в мире без красок. Необычный мир наполнен тьмой и тенями. Это было особенно страшно, потому что дроу приставила кинжал к горлу, и вела сквозь холод и тьму свою добычу. Мир вокруг не изменился, но спутники пропали, а по руинам ходили тени прошлого. Вместе дроу и Дианнэ прошли по агатовой тропе и никогда с нее не сходили. Однажды они увидели черного массивного пса с блестящими внутренним огнем глазами. Он учуял их запах и направился следом.

- Иди быстрее, - спокойным голосом приказала темная эльфйика, но было заметно, что она занервничала. Это обстоятельство позволило Дианнэ вырваться и броситься прочь с тропы. Мир, словно его овевают ветры междумирья, казался смазанным.
- Нет, глупая! Вернись на тропу! Ты погибнешь! - закричала дроу в спину Дианнэ. Но что это значило для колдуньи, если ее ждал темноэльфийский плен? Дианнэ попытала счастье, но вместо этого потерялась, когда убежала из-под власти чужих чар. Потерялась в мире, где мертвецы и тени жаждут тепла и крови живых, где нет света и согревающего огня. Замерзшая и напуганная, шарахаясь от каждой голодной сущности, только сильнее привлекая темных духов, Дианнэ металась в поисках выхода, но не находила где укрыться от жадных духов и пути в свой мир.

- Красавица, тебе помочь? - отозвался старческий голос. Дианнэ обернулась, заметив фигуру в черном саване. Вуаль скрывала лицо женщины. И только один красный глаз, словно внутри плясало пламя, доступен взору. В руке странная фигура держала свечу с черным пламенем, причудливым манером освещающую смолянистым огнем теневой мир. - Иди за мной, - зашептал кряхтящий голос, поманив тонким пальцем в кружевной перчатке. Мурашки бегали по коже от внезапной спасительницы, но одно ее присутствие отгоняло других духов. Дианнэ направилась следом за женщиной, но с каждым разом тревога нарастала, а силы убывали. Эльфийка едва волокла ноги, а дух все подгонял, туманно обещая спасение, но время шло, а жизнь утекала сквозь пальцы, подобно песку.

Колдунья готова была уже сдаться и лечь на землю. Она остановилась, опустившись на колени. И тяжело дышала. Внезапно, взгляд привлек белый разрыв в черных небесах. Какая-то фигура в окружении звезд падала с большой высоты, напоминая комету из белого света. Оно быстро приближалось.

- Быстрее вставай. Осталось пара шагов. До того дома и ты будешь спасена, - звала старуха, но тело отказывалось слушаться, а внутренний стопор запрещал идти дальше. А звездная фигура быстро падала. Хотелось окунуться в его свет. Интуиция подсказывала ждать. Старуха суетилась, кружа вокруг Дианнэ точно коршун над телом умирающего. Но отпрянула, едва свет приблизился, яростно зашипев, точно проклятая змея. Лунная эльфийка, чьи силы утекали с каждой минутой во враждебных землях теней, подняла глаза к комете. Потерявший сознание темный эльф падал в облаке из звездного сияния. Его волосы развевались, словно морские волны ласкали их на дне океана. Потерявший сознание или закрывший глаза, он напоминал утопающего, погружающегося в морскую пучину. А звезды они манили, как ветхие знания прошлого. Они сияли в такт сердцебиению эльфийки.

- Иди за мной! Идем! - настаивала старуха. Она суетилась и звала Дианнэ. И девушка поднялась из последних сил, чтобы прыгнуть в белое свечение.

***
Диегеран провел сутки в поисках Дианнэ, но не добился успеха. Двух его спутников убили каменные стражи в цветочном саду храма Кореллона Ларетиана. Он распрощался с сэром Джаредом и варваром с севера, когда они встретили некроманта в главной башне Дома Камня, закрытой силовым полем.

- Колдун, мы ищем лунную эльфийку. Ее украла темная эльфийка. Может ты ее знаешь?
- Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! - ответил маг, не забывая сладко дымить у окна трубку.
- Но это не ответ, - не унимался Диегеран.
- Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь ждет неминуемая смерть, - завуалировано ответил маг.
- Ее зовут Дианнэ. Ты быть может видел ее с высоты.
- Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.
- Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. Взгляни с балкона дружелюбней вниз и сообщи ответ.
- Мне дела нет до ваших бед! - раздраженно ответил некромант, скинув вазу с завядшим цветком на голову настойчивого спасителя.

Пришлось оставить недоступного некроманта в покое, когда горшок разбился рядом, окатив сухой землей. После безуспешных поисков, Диегеран распрощался с оставшимися спутниками. В следующий день он отловил лучника, открывшего врата в Дом Камня. Тот выслеживал странное существо. Большой гриб разгуливал по руинам. Эльф напал на сородича, чем сорвал охоту, но обоим пришлось отложить бой на разговор, прошедший шепотом.

- Дурак! Она уже мертва, если попала в руки дроу.
- ...
- Неведомы мне тайные мотивы, но вот что я тебе скажу. Здесь две группы и столько же других, собратьев светлых. Они как саранча, погубят жизнь, отринув милосердие. Сбеги твоя подруга от одной она вмиг угодит в иной силок. И не надейся, что наши пощадят. Они ничем не лучше дроу, - лучник разжал хватку Диегерана, выбираясь из-под охотника на колдунов. - А мне пора. Руины кишмя кишат отвратным порождением.

Диегеран последовал совету охотника. Он старался передвигаться по руинам осторожно, но следов Дианнэ не увидел, пока, как снег на голову, она не появилась сильно ослабшая вместе с темным эльфом, выпавшим из портала. Какое-то странное чувство дежавю испытал лучник при виде мужчины, словно они знакомы в другой жизни. На шее у темного эльфа красовался амулет Латандера.

***
Однажды темной ночью в гильдию пожаловал заказчик. Он явился инкогнито, но говорил сладким мелодичным голосом, скрыв себя темными одеяниями, а лицо грозовым туманом. Явился неизвестный не один, а при столь же таинственной свите из троих персон, явно телохранителей. Глава гильдии после короткого делового разговора предложил ему услуги лучших ассасинов, но странный заказчик отказался.
- Мне нужен новичок. Ваше последнее приобретение.
- Он что-то натворил?
- Нет… Не для меня, - фигура расположилась в кресле, закинув ногу на ногу. Один из охранников встал позади кресла, а два по бокам не проронив ни слова, как хорошо вышколенные бойцы. Плащи скрывали оружие, а по тому, как себя держали охранники, оно при них имелось.
- Вы уверены, что вам нужны наши услуги?
- Всенепременно.
- Хорошо… Позови Керра. Но мы запросим за задание высокую цену.
- Договорились.
Когда убийца вошел, то его долго и молча осматривали. Тишина затянулась, которую собирался нарушить убийца, но его остановил властный жест заказчика, явно проверяющего терпение ассасина. Плох тот убийца, который не умеет ждать.
- Вот и встретились, мальчик. Ага… хорошо вырос. Задание у меня есть для тебя. Особое. Один, будем считать, человек, собирается мне помешать. Он из другой страны, но у нас одинаковый интерес. Ты поедешь на север и будешь охранять три важных мне лица, - заказчик вытащил карточки. Они не напоминали портрет, отличались особой реалистичностью, а еще бумагу покрывал глянец.
- … - Керр задал первый вопрос, но заказчик поднес палец к месту, где предположительно находились губы.
- Тссс… Задавать вопросы не профессионально. Довольствуясь малым получишь на исходе больше. – Следом за портретом лунной эльфийки, темного эльфа, нетипично мускулистого, как если бы они тоже изучал книгу «Как накачаться, если вы эльф», и другого лунного эльфа, на столик легла карта с отметкой в лесу. – Нет. Никаких вопросов. Ты отправишься туда и найдешь их семнадцатого числа, а еще встретишь воспоминание из прошлого. Иди и поторопись.
- Сейчас? – обескуражено спросил глава гильдии
- Немедленно! – несдержанно рявкнула таинственная фигура.
- Давайте обговорим награду. Поручение странное и долгосрочное. Это вам обойдется…
- Знаете, что мне не нравится? Это когда лезут в мои дела, - фигура отдала приказ жестом. - Да-да. Это мой город, а вы здесь пытаетесь хозяйничать и… строить мне конкуренцию? Вообще-то… - и глядя, как ее люди дорезают горло главе гильдии, закончила свою короткую речь, - надо спрашивать, на чью территорию вы пришли. Зачистите это логово, - тень удобнее устроилась в кресле, попивая дорогое вино из фляги.

***
Это был обычный день несения службы Торму. Обычный для рыцаря и полный вдохновения для обывателей, где воин света защищает мир от тьмы. Но в этот раз потребовалось защитить Свена от обычного грабежа. Паладин столкнулся на рыночной площади, где аристократы катались по залитому озеру на странных ботинках с лезвьями, с юнцом, срезавшим его кошель. О воровстве рыцарь не сразу подумал, а помог мальчишке не упасть. Выглядел тот прилично одетым и потому подозрения не сразу закрались в голову паладина Торма. Он собирался погнаться за воришкой, но тот успел скрыться из виду, пока рыцарь обнаружил пропажу кошеля. Раздосадованный, что его облапошили как простака, Свен посмотрел под ноги в надежде, что может быть кошель выпал, но чуда не произошло. Зато на снегу рыцарь обнаружил фигурку. Уродливую морду какого-то идола. Он отнес ее к настоятелю Саймону, который долго изучал вещь.
- Это голова демона… Где ты ее взял?
- Хм… вот как… Навести меня через пару дней и готовься, - с этими словами настоятель удалился в свою келью, где неделю придавался молитвам.

Через неделю Свен отправился в опасное путешествие в одиночку. Со слов настоятеля Саймона голова демона отбита со статуи в Доме Камня. Рыцарю надобно искать засыпанный землей храм, где поселилось древнее зло.

***
ссылка

Неожиданная встреча пяти почти незнакомых между собой людей и эльфов состоялась в северном районе Дома Камня. За это время Диегеран видел каменные клыки отключенной древней системы охраны, костяные фигуры обитателей цитадели, вихрь и даже улетевшего некроманта, а так же странную летающую рыбу в прудах, тролля, ожившие грибы и летающих железных птиц. Только для того, чтобы столкнуться со сползающим по тросу мужчиной сомнительной профессии имея на руках двух медленно приходящих в себя сородичей, а так же заметить, как в северные врата через фонтанную площадь въезжает рыцарь в сияющих доспехах без страха и упрека. Который остановил коня властным движением, словно увидел призрака, которым оказался Керр. Рыцарю в пути составлял компанию Дарин, прозванный Седая Борода. Старый археолог, как и многие вотердипцы до него, отправился в Ардиипский лес, чтобы обогатиться и познать его тайны. На руках у старого дварфа оказался кусок карты, который составил эльф, прозванный Змеем. Бандитский барон из Вотердипа, но об этом Дарин явно не сказал Свену, платил хорошие деньги за исследование руин Дома Камня.

Предваряя сложную ситуацию неожиданной встречи мимо пробежала черная кошка. Странное чувство дежавю посетило всех присутствующих, словно они ее уже где-то видели. Глаза кошки горели феерическим огнем, когда она сидя в тени зеленого кустарника вылизывала лапу, наблюдая за героями.

Винс невольно любовался девушкой, идя следом за ней. Он все еще не мог понять, кто она, но ему нравились ее уверенность, выверенные движения, и яркие искорки страстных слов, прорывающиеся через сухой и официальный тон. Она могла бы быть одной из Бруха, но была ли, Винсент не знал, а девушка не говорила.

А вот новости были неутешительными. Он пропустил много глобальных, важных событий. А уж сколько не менее важных мелочей успело проскочить мимо, и теперь поджидало за каждым из углов не всегда приятными сюрпризами, и думать не хотелось.

- Ядерные испытания? - переспросил Бруха, не очень понимая о чем речь, - Они все же сделали из этого оружие?

Винченцо не особо внимательно следил за научными новостями. Он смутно припоминал какие-то газетные отрывки о Манхетенском проекте, и первом ядерном реакторе. Но это было совсем не его областью, и потенциала ее он не представлял.

- Люди из всего делают оружие, - пожал плечами он, - но в сорок четвертом я о таких испытаниях не слышал. Все очень плохо?

Не дослушав ответ, Винс замер на пороге ворот, ведших в тоннель.
Маяк, заброшенный порт, мягкий соленый ветер, несший с собой влагу и запах моря. Крошашийся бетон под ногами, и ночное небо над головой. Шум морского прибоя, до которого вдруг безумно захотелось дойти, настолько, что Бруха взялся рукой за покрытую ржавчиной сталь воротного косяка.
Как долго у него всего этого не было? Бесконечно долго. Или было только несколько недель назад? Он знал, как долго. Долгих двадцать лет, но небытие лишало чувства времени, и становилось вечностью, у которой его отняла странная, похожая на циганку девчонка. Ангел, которому он теперь был обязан жизнью. Камарильцы могли сколько угодно манипулировать долгами, пытаясь обсчитать и подставить всех вокруг, и сделав из долга валюту. Винс не играл в эти игры, но сейчас отчетиливо понимал, кому задолжал вероятно больше. чем когда-либо сможет вернуть. Долг, который было невозможно не признать, да Бруха и не стал бы отказываться от него.

- Почему здесь так пусто? - спросил Винченцо, когда снова смог говорить. Догадка ему не понравилась, - Ты говорила, что людей скоро совсем не останется? Неужели...

Вампиры шептались об этом столетиями. Саббат кричал открыто, Камарилла отрицала. Но все боялись конца света. Высокомерно и честолюбиво связывали его приход с себе подобными, упуская из виду главную опасность. Люди вполне могли справится с задачей и без них.

- Ты говорила, людей скоро не останется совсем? В этих войнах их уже осталось совсем мало? - Винс осторожно подбирал слова, и не был уверен, что готов услышать правду.

- А вам что нужно от этого человека? - Пусть запыхавшисйся, но от горячки боя бывший стражник отошел и говорил уже более привычным языком. - С каких пор новые законы позволяют избивать граждан в переулках без суда? - Лекс положил руку на рукоять меча. В том что драки не избежать, он был почти уверен, сражаться в одиночку с пятью агентами конечно не хотелось, да и нужно было прятаться от гончей, что наверняка сможет найти его по следам; но Виктокору были влиятельным семейством, и даже последний из них мог оказаться ценным союзником и возможно даже спасти его, Лекса, шкуру. Если этот мужчина смог лишить сознания четырех, возможно именно помощь Мунлайта окажется решающей, и еще несколькими прихвостнями Трунов станет меньше.
Глянув через плечо, Лекс так и не нашел никого, кто мог бы оказать ему поддержку, оставалось надеяться на свои силы и дипломатию.
- Мы можем сразится, и вы можете даже победить, но одного или двоих я заберу на тот свет, и только схватка покажет, кого именно. Каждый из вас готов умереть за дом Трун, чьи цвета вы носите? - В голосе звучала холодная решимость, отступать Мунлайту было некуда.

Дамарская стена производила внушительное впечатление, в особенности на юного, еще не успевшего заматереть путешественника. Которым, собственно, и был Кенсер, всего первый год как покинувший родной монастырь. Когда он шел вдоль нее, ведя в поводу своего мула, он в благоговении смотрел на стены в пять человеческих ростов и дозорные башни, вздымавшиеся и того выше. Казалось невероятным, что человеческие руки могли построить нечто подобное - и в этом была доля истины - ведь Стену строили дварфы.

Однако, рано или поздно, приедается даже самое красивое зрелище. И потому деревушка, кормившая гарнизон, тоже была встречена с радостью. После долгого пешего перехода больше всего хотелось промочить горло, навернуть чего-нибудь горячего и острого... а там можно и поинтересоваться, нет ли работы для одного безбашенного авантюриста. Именно там он и встретил Франческу. "Принцесса варваров", как он сходу окрестил ее для себя из-за обилия недешевых мехов и явно не изнеженный вид, сразу привлекла его внимание. Надо сказать, к красивым девушкам Кенсер всегда был не по-монашески неравнодушен. И его отнюдь не смутил тот факт, что красотка не пользуется излишним мужским вниманием.

Познакомились они достаточно просто. Подогретый брагой, Кенсер принялся заливать в доверчиво раскрытые уши местных завсегдатаев, какой-он-весь-из-себя крутой, что даже огра ухитрился голыми руками задушить. Пьяная похвальба - она такая. В какой-то момент заинтересованная девица подошла к нему, и, после короткого обмена дружескими подколками, предложила армреслинг. Даже будучи нетрезвым, природной остроты ума Кенсер не терял. И оценив не сильно массивные, но даже с виду крепкие мускулы, понял, что ничего-таки ему не светит. Потому решил вести ситуацию дальше - не просто согласился на предложение, но даже снабдил его парой колких острот про нежные женские руки. Выведенная из душевного равновесия Франческа миндальничать не стала - вместо борьбы просто подхватила опешившего монаха и забросила на плечо, словно мешок с песком.

И быть бы Кенсеру позорно вышвырнутым в окошко, кабы не намертво вбитая в разум система "точечного" рукопашного боя, которую, в той или иной вариации, практиковали все монахи. Оказавшись лицом к спине варварки, он немедленно нашел выход - вбил большой палец руки ей под лопатку, заставляя судорожно вздрогнуть всеми мышцами и осесть на пол. Ровно на столько времени, сколько потребовалось Кенсеру, чтобы успеть сгруппироваться и вырваться из захвата.

Что было дальше - он помнил плохо. Кабацкие драки редко отличаются запоминающейся постановкой. В память врезалось разве что последние минуты - когда, сидя посреди учиненного разгрома на двух уцелевших стульях, они с Франческой заливисто хохотали, вспоминая рожу трактирщика, когда на него рушилась полка с напитками. Как, обнявшись за плечи и придерживая друг-друга, нетрезвой походкой топали наверх, ухитряясь по дороге жарко спорить, в чьей комнате продолжить общение. Ну и самое приятное - когда, проснувшись утром на низком топчане, увидел рядом улыбавшуюся во сне русоволосую девушку.

С тех пор прошло два дня. "Красный Нос" Кроули, очнувшийся после памятного вечера в кадушке с солеными огурцами, вполне удовлетворился рассказом о том, как парочка героев спина к спине "героически" обороняла его трактир от налетевших хулиганов. Ну, или не поверил, но тщательно скрыл - было что-то такое в заливавшемся соловьем Кенсере и загадочной улыбке необычно молчаливой Франчески, что напрочь выметало из головы все контр-аргументы. Опять же, Кенсер от всей широкой души предложил помочь ему с восстановлением после разгрома. Так что знакомство у них завязалось приличное.

Сейчас же "герои" восседали за лучшим из столов, неспешно кромсая сытный завтрак и ожидая, когда в таверну нагрянет вчерашний знакомый, представившийся разведчиком. Пропустив для знакомства солидный штоф браги, он предложил им составить ему компанию в разведке одного горного перевала. При удаче там можно было найти пару-тройку гоблинских голов, за которых здесь платили достаточно прилично.

Кладбище особо укрытий для встречи не предоставляло, ве места довольно хорошо просматривались, за исключением слепой зоны за склепами, но опять же эти укрытия, как и сами плиты могил, защищали от взгляда только с одной стороны. Если предположить, что вечерние перекупщики придут со стороны города, то вполне можно спрятаться с противоположной стороны плит и склепов. Если... Местами еще росли пальмы, но скрываться за ними тоже смысла не имело, а вот в домике смотрителя вчетвером поместиться можно было.
Мужчина с кольцом в носу внимательно наблюдал за приближением парочки подростков, один его глаз, как оказалось не двигался, так как был искусственно сделал то ли из стекла, то ли еще из чего-то такого.
- Эй, господин, я вроде не такой незаметный, - усмехнулся смотритель, когда Айниш прошел мимо, и перевел взгляд на более вежливого.
- Нет еще сегодня торговли, рано еще, господин, - ответил он Яртару и принялся чистить старую лопату от комьев грязи, а погодка отличная, может, вы мне работку подкинете, а? Хотя возраст мал, но можно зарезервировать место, как раз под ваш будущий размерчик есть, тысяча золотых и место ваше, будет сохранено в лучшем виде, - здоровый глаз долговязого фактически смерил Яртара и Айниша и снова уставился на лопату.
Цветы в лотке из пяти сколоченных вместе ящиков и навеса являли собой жалкое зрелище, смотритель явно не был профессионалом по выращиванию цветов, и держал их для тех, кому деваться некуда.
Эгре оставил разговоры своим компаньонам и просто присел на потертую скамью, благо солнце грело, да и вообще погода не располагала к труду. На доске были вырезаны всякие надписи, они, в основном, указывали чье-то имя и дату, видимо провожающие в последний путь сидели на скамье и на эмоциях вырезали памятное число. Впрочем, была и надпись "Слава Коссуту" и даже какое-то ругательство на эльфийском.

- Эй, я могу пройтись на эту вечеринку без пистолета! - возмутилась Эллеанор, - Спорим? У меня нет зависимости от оружия. Я вон и вчера его оставила, и в самолет не брала, и... Черт, - девушка сдалась, попытавшись примонить следующий по отдаллености случай, когда огнестрел был не при ней, - Но я могу, и дергаться при этом не буду!

Неил хотела сказать что-то еще, но из динамика телефона раздались гудки, и она приожила палец к губам, прося дать ей переговорить с дядей, и обещая продолжить разговор потом.

- Алло, - прозвучало осторожно, нейтрально, дядя не любил получать звонки с незнакомых номеров.

- Привет, это Неил, - обычно уверенная в себе Эллеанор, "девка-море-по-колено", сейчас выглядела перепуганной школьницей, родители котрой только что вскрыли письмо от завуча. Голос ее звучал соотвественно. До обычной защитной реакции рыжей, обычно заканчивавшейся грандиозным скандалом, оставалась какая-то какая-то пара фраз, - Ты можешь говорить?

Глубокий вдох, длинный выдох, похожий на свист разозленной змеи. Походу, дядюшка хотел бы сказать очень много, но его сдерживал способ связи и обычная осторожность при разговорах по телефону.
- Главное, что ТЫ по прежнему можешь говорить, - сообщил дядя.

Неил одними губами произнесла очень нецензурное, емкое и короткое ругательство, полностью характеризовавшее ситуацию.
- Кевин, - она еще с самого детства обращалась к дяде по имени. Это был из договор, заключенный больше двадцати лет назад, - я у друзей. Со мной все в порядке, но мы с ребятами серьезно вляпались. Пожалуйста, мне очень нужно с тобой переговорить, - жалобных просьб от Неил дядя не слышал очень давно. Собственно, последних лет 14-15. Обычно она просто ставила перед фактом, - мы можем встретится? Где-то, где бабушка с тетей не убьют меня до того, как я тебе все успею рассказать?

- Полагаешь, у делового, занятого человека есть время для прогулок на северный полюс? - голос звучал язвительно, но вполне собрано, то ли громы и молнии успели обрушиться на какие-то подвернувшиеся головы, то ли был правда рад слышать шебутную племянницу живой, - Эллеанор, ты вроде уже большая девочка, а что творишь? Квартиру свою довела до такого вида, что дядя Донал с горя чуть в монастырь не ушел, поняв, что ему такой уровень не осилить. Монастырь, правда, оказался какой-то ямайской веры, мы с трудом успокоили твоего дядю. Знаешь ведь, как он все близко принимает к сердцу. Твой мотоцикл стоит в гараже, и все кто въезжают стараются его не задеть, поминая при этом всех святых.... для благословения на твою рыжую голову. А ты, оказывается, в гостях?

- Да, в гостях, - улыбка у Неил вышла слишком уж нервной, и немного дурацкой, но девушка подхватила игру, - встретила одного хорошего друга по дороге на пляж, он убедил меня, что купальный сезон давно пора закрывать, и позвал в гости. С ним как-то поспокойнее, чем с этими студентами по обмену. Удумали устраивать заплывы в такую погоду, еще и меня с собой потащили. Давай поужинаем завтра вечером, и я тебе все расскажу. Люблю бабушку и ее стряпню, но я сейчас на диете, и боюсь сорваться. Ну, а еще я буду с тем самым другом, и хочу познакомить тебя с ним первого.

- Ну и время же ты выбрала для того, чтобы заводить новых друзей, - в голосе дяди явственно зазвучала тяжесть, - но хорошо, что ты додумалась познакомить с ними меня. Хорошо, давай увидимся завтра. И в каком же ресторане еда не будет угрожать твоей диете?

- Любой на твой выбор, - девушка немного успокоилась и бросила на Генриха вопросительный взгляд, - я всегда смогу заказать себе что-то. Или... помнишь то место, где вы с отцом вечно собирались выпить пива пока мама с тетей ходили за покупками, а мы с Норой как-то выпустили ваших анчоусов в аквариум? Как же оно называлось... Давай там?*


- Хорошо, - отозвался дядя. - Увидимся

Телефон замолчал и погас. Неил глубоко выдохнула сквоз зубы, глядя на него, перед тем как обернуться к Генриху.

- Джейм Бонд - это мужик из кино. Англичанин, секретный агент с кодом 007. Ездит на крутых машинах, пользуется сверсовременными, иногда просто фантастическими устройсвами. Всегда побеждает плохих парней. Про него сняли много фильмов, в каждом из который у него есть телка. Всегда отпадно красивая, и опасная. Иногда - умная. Иногда - она его противник. Иногда - он ее спасает. Иногда - напарница. Ранние фильмы - еще ничего. Современные - тупо реклама дорогих брэндов. Девок даже по именам не запоминают. Это как торговая марка "Девушка Бонда". - пояснила она, - очень дорогая и престижая. Шутка была неудачной. Наверно, из меня вышла бы самая непутевая девушка Бонда. Хотя, нет. Вообще не вышла бы. - Бруха ухмыльнулась, похоже, ее это не очень расстраивало, но после разговора она все еще нервничала.

- Камер полно. - Согласился Генрих, кивая. - Но в переодевалках их нету. Тем, кто готовы выложить штуку зелени за платье вряд-ли понравится мысль, что их снимут голыми. Магазин по судам затягают так, что им дешевле будет весь свой товар обиженному клиенту отдать. Но на всякий случай по сторонам глянуть не помешает. - Первый вопрос действительно был попроще, чего не скажешь про второй. Генрих даже вздохнул, собираясь с мыслями. Еще одна привычка, еще с того времен, когда нужно было дышать.

- Как это сложнее. Прислушайся к Зверю и ты поймешь. Зверь обладает определенным магнетизмом. Людям нравятся хищники - волки, львы, крокодилы... Мы тоже. На подсознательном уровне они готовы отдавать нам свои жизни, хотя и не знают этого. Будь собой. Улыбнись, подмигни, не знаю... И людям захочется подойти к тебе, коснуться. На нас эта штука, кстати, тоже работает. Попробуешь, когда будем на месте. Ну а когда ты и жертва окажетесь наедине - останется только укусить. Не бойся, криков не будет, ты знаешь, что чувствует жертва Поцелуя, это не зависит от того кто и кого пьет. Ощущения всегда схожи.
Генрих снова вздохнул и даже досчитал в уме до десяти. От этого разговора его собственная Жажда становилась сильнее, и хотел он крови этой девочки, что сидела за рулем. Хотел здесь и сейчас...
- Три-четыре глотка. - Коротко ответил вампир на последний вопрос и сжал зубы. Он знал, как работает счет в этот момент, как тянутся глотки, как сам себя обманываешь, что это не считается, что "еще один глоточек". Но говорить об этом не стал. Надеялся только на то, что когда Нейл досчитает до трех, будет еще не слишком поздно. Затем вспомнил ощущения...
- Если пульс учащается - бросай.
Жрать хотелось неимоверно, и эта поездка обещала быть не короче вчерашней.

Практически не слыша Фрею, Берттул разглядывал невзрачную, бесполезную на первый взгляд травинку. Да что там травинку, маленький кусочек стебелька, отличающийся от самой обыкновенной соломы только красноватым цветом! Он даже не слушал находящуюся рядом паучиху, а просто молча смотрел на своё спасенье, на неожиданно привалившее счастье, на это чудо! Травник даже не мог думать, не то что говорить, для него сейчас слова Фреи были не более чем еле слышный и осознаваемый краем сознания гул и шипение, на который Берттул не хотел, не пытался и не думал обращать внимания. Несколько раз глубоко вздохнув, ущипнув себя и зажмурив глаза, он понял что это не сон, а реальность, вот он в камере, которая пару минут назад казалась ему холодной и сырой, вот рядом паучиха, ещё недавно такая страшная, а рядом лежит скелет, которому не повезло и он останется здесь до скончания веков. Ему уже не было так грустно и страшно, он не обращал внимания на происходящее рядом. Он уже не умирал от безысходности и отчаянья, ему не хотелось пить и есть. Ещё через несколько секунд Берттул упал на спину и безумно расхохотался от счастья, даже не размышляя о боли, не думая о мхе который нашёл и таинственных карликов, которые его сюда притащили. Травнику и в голову не приходило что он мог ошибиться, что было вероятно, поскольку он ни разу не видел эту траву, только пару раз слышал о ней. В глубине души он понимал, что если это окажется просто солома, то он умрёт. Он умрёт от отчаянья. Даже не пытаясь больше выбраться. Не питаясь, не думая о чём либо. У него просто опустятся руки. В то же время, его сознание отдыхало, находилось в ступоре или просто спало.
Вскоре, после нескольких минут, а может и часов беспамятства, к Берттулу начал возвращаться разум. В голове уже крутились разные мысли. Он вспоминал всё что помнил об этой траве. Однако в голове крутилось только стихотворение, которое он однажды услышал.
-В Иванов день набраться духу
И в лес идти в полночный час,
Где будет филин глухо ухать,
Где от его зеленых глаз
Похолодеют руки-ноги
И с места не сойти никак,
Но где уж нет иной дороги,
Как только в самый буерак.
От влажных запахов цветочных
Начнет кружиться голова.
И будет в тихий час урочный
Цвести огнем разрыв-трава.

Схвати цветок, беги по лесу,
Он все замки тебе сорвет.
Освободит красу-принцессу
Из-за чугунных тех ворот. - Произнёс он полу-шёпотом, сжимая в руках своё спасенье, ища глазами паучиху Фрею.

- Я рад, что во мне оптимизма поболее, и готов им с тобой поделиться! - Алькаэль хлопнул долговязого по плечу и подмигнул:
- Надеюсь, мирные времена наступят раньше, и тебе останется грустить только о каких-нибудь прекрасных глазах, которых ты не видишь - о ужас! - целый час!!

Тут бродяга неожиданно погрустнел, наверное, вспоминая о прекрасных глазах, которые когда-то встречались в его жизни, но, похоже, встретятся еще очень и очень нескоро.

      Голубовато-коричневый шар планеты медленно вращался за иллюминатором челнока, постепенно полностью заслонив черноту космоса. Из-за горизонта показалось бесформенное белесое пятно, которое по мере снижения прорастало все большими подробностями. До входа челнока в разряженную атмосферу планеты, аколит успел заметить, как пятно ощетинивается лесом шпилей, едва не выходящих за пределы озонового слоя. Несколько долгих минут тряски и всполохов пламени по керамитовому корпусу небольшого кораблика прошли в тягостном ожидании. Наконец, пилот вывел челнок во внутреннюю атмосферу и аколит смог внезапно погрузиться в созерцание великолепного города, раскинувшегося от края до края горизонта.
      Бастионы внешних укреплений возвышались над толщей воды на сотни метров, ощетинившись неисчислимым множеством башенок и зенитных орудий, способных единовременно уничтожить, целую эскадрилию на подлете. Пилот челнока передал коды доступа координатору полетов, и кораблик безвозмездно пролетел над рокритовыми стенами, погружаясь в лес удивительных конструкций, некоторые из которых подпирали собой само небо. Сотни и тысячи шпилей выходили из недр удивительного города-улья, по его воздушным улицам сновали миллионы различных антигравитационных транспортов, а маленькие насекомые, снующие вокруг разнящихся по своей конструкции небесных игл, оказались миллиардами людей, населяющих улей Доминатрика.
      Пилот заложил вираж, отрывая аколита от осмотра, и вошел в поток реактивных субатмосферных судов, который направлялся в сторону респектабельного района. Очередь оказалась весьма внушительной, но спокойный голос убедил аколита, что ждать придется не долго. В Доминатрике не было долгосрочных очередей. Ритм этого улья был стремительным и насыщенным, заставляя ценить каждую секунду потраченного времени.
      Вернувшись к осмотру, аколит обнаружил, что в отличие от многих других ульев, Доминатрика не врезается в небо единой иглой, а имеет десятки образований, возвышающихся над основным уровнем шпилей, однако в целом город довольно однороден по высоте. Тот, дальний высоченный шпиль, покрытый серебристой краской, наверняка принадлежал гильдии Астра Телепатика. А вот этот, синий, словно речная гладь, стремящийся пронзить атмосферу насквозь, явно принадлежал военно-космическому флоту.       Переведя глаз на противоположный иллюминатор, аколит мог наблюдать еще три аналогичных образования, принадлежащих различным Адептус или имперским организациям. Можно было только гадать об истинном числе этих возвышений над миром. Тем временем, челнок пошел на посадку. Как и предсказывал пилот, ожидание не было долгим.
      Ступив на рокритовую платформу, аколит мог лицезреть тянущуюся далеко вверх иглу одного из весьма престижных шпилей. Вокруг сновали разодетые граждане, приходящие и уходящие по своим делам, множество прислуги так же могло встретиться по пути, не говоря уже о стражах порядка, спокойно осматривающих толпу из-за тонированных стекол шлемов.
      Несмотря на запрет на ношение оружия, аколит был гостем какого-то лица, что имело доступ к этой привилегии для всех своих подопечных, так что показав пару раз жетон допуска, наш герой совершенно беспрепятственно прошел внутренний холл шпиля и остановился перед скоростным лифтом, нажимая на панель вызова.
      Сверкающая хромом кабинка с тихим шипением открыла двери, и аколит проник внутрь, нажимая на руну последнего этажа. Поездка заняла несколько минут, но прозрачная кабина позволила еще раз насладиться великолепными пейзажами выстроенного из стали и рокрита города. Шпиль SD-345 был не так высок, как некоторые прочие, но находясь на приятном отдалении от всех источников плохого воздуха и людских отбросов, он открывал великолепный вид на практически всю Доминатрику.
      Когда аколит выйдет из кабины и приложит карту допуска своего биопаспорта к панели личной штаб-квартиры инквизитора Ариэль Мур, он обнаружит перед собой просторную овальную комнату, занимающую большую часть пространства вершины шпиля. По левую руку комнату заполняют обитые кожей диваны и кресла, по правую виднеются две двери: одна ведет в опрятную небольшую кухню, объединенную со столовой на десять человек, а вторая в ванную комнату, в которой есть все возможные удобства и две туалетных кабинки. Слева, между двух диванов, так же есть дверь, за ней расположена библиотека, в конце которой находится личный кабинет инквизитора. В центре комнаты вытянулся в продолговатый овал стол из пластали, вокруг него стоит в общей сложности шестнадцать стульев, а в центре видно устройство для галопроекции. Между двумя дверями можно обнаружить внушительных размеров гололитическую видео панель, а справа от двери виднеется терминал вызова обслуги. В дальнем узком конце комнаты, аколит вновь видит Доминатрику, благодаря огромному бронированному окну, затененному с внешней стороны. Светофильтры погружают комнату в приятный сумрак, а система кондиционирования поддерживает легкий тропический бриз со средней влажностью. При детальном изучении командной панели, обнаруживается, что стол и стулья могут втянуться в пол, а вместо них комнату заполнят койки, очевидно, что здесь можно жить длительное время, если это окажется необходимым.
      Около окна стоит облаченная в черный плащ с капюшоном фигура. Руки скрещены на груди, а взгляд блуждает где-то далеко в городе, как будто выискивая ересь. Фигура медленно поворачивается в сторону гостя и окидывает его яркими зелеными глазами.
      - Что ж, ты первый, остальных, возможно, придется подождать подольше, а может быть даже не один день. Можешь устраиваться по-удобнее, через пару часов подадут обед. - Произносит Ариэль Мур немного томным, бархатным голосом, к которому было нелегко привыкнуть, но который, несомненно, поражал красотой звучания.

- Или нет, - Эллеанор долго молчала, прежде чем ответить. Она думала, вспоминала между чем и чем выбирает, хотя выбора, по сути, у нее не было. Будь на ее месте хороший психоаналитик, или переговорщик, быть может, он бы и выкрутился. Она же никогда не была особо сильна в словесных баталиях, если только говорить не приходилось искренне и открыто. Что на что он ей предлагал сменять? Тепло, дыхание, закаты и рассветы, северное сияние над ставшим самой дорогой мечтой Изумрудным островом, прикосновение, доверие, детский смех и радость на что? Бессмертие, в которое она не верила. И силу, которой у нее сейчас было больше чем, у него. Могущество. Что-то, чем ломают волю и машины, и что запросто заменялось добрым словом и гранатометом? Но сейчас у нее не было ни того ни другого, и выбора тоже не было. Кроме одного единственного. Не принять эти дурацкие правила обмена. В этом и заключался ее выбор. Сломать все правила, которых она не принимала, даже если это чертовы законы физики.

- Она ранила тебя, а ты, стараясь не сделать так же больно мне, ранишь себя еще больше, - Неил тяжело вздохнула, и придвинулась ближе к вампиру, - Не надо. Ты все правильно делаешь, раз уж решил пройти по этой дорожке. Стенку я бы тебе не простила. Понимаешь?

Девушка улыбнулась, заглянула Генриху в глаза, и, высвободив свою руку потормошила его за плечо.

- Это как прыгать с долбанным парашютом. Ты шагаешь за экзит-линию, и падаешь. Вниз. Нет. Летишь. Это офигенное ощущение, полет. А потом ты считаешь до пяти, а он не открывается, дергаешь кольцо, но и запасной парашют тоже фейлит. - Неил говорила горячо, сбиваясь с дыхания и пытаясь что-то объяснить, все больше путаясь в словах и аналогиях, - Все. Бояться поздно. А отступать... Ну какой тут уже отступать? Не смеши мои тапки! Но у тебя есть несколько минут. Потом тебе будет невероятно больно и все закончится. Но сейчас у тебя есть ты. И твое небо. И ветер. Ты ложишься на ветер, и летишь. Нет. Падаешь. Но на несколько минут у тебя есть твое Небо... йся.

Неил мотнула головой, скорее выдохнув, чем произнеся окончание фразы. Ей до боли хотелось, чтобы он ее понял, хотя до конца она и сама себя не понимала. Но это было первое сломанное правило. Вот оно, осыпалось осколками, правило страха.

- В этом сила тех, кто слишком хрупок для вечности. Я бы сказала, что ты не поймешь. Но я сделаю так, чтобы ты понял. И сама не забуду. Ты не отвечаешь за то, что не контролируешь. Просто отпусти все это дерьмо. И ты станешь сильнее.

Девушка замолчала, сама пытаясь до конца осознать, что только что наговорила. Это было чертовски важно. Как и многое другое.

- Нет никаких правил, кроме тех, которые ты принял сам. И никто и ничто не сможет отнять у тебя то, что ты не хочешь отдавать, - повторила она вслух свои мысли и обещание, - Ты... Ты дал мне очень важный выбор. Спасибо.

Эллеанор улыбнулась ему, и небу, и порывисто обняла вампира, тут же отпустив.

- Только у меня одна просьба, - девушка чуть смущенно улыбнулась. В принципе она играла, но не ради обмана, а ради самой игры. При таких просьбах положено было смутиться, - если уж у нас у обоих первый раз, то может все же не в кювете на краю чьего-то кукурузного поля?

Звон от упавшего ошейника смешался с короткими апплодисментами .
-Ну надо-же , паук-скоморох с доставкой прямо в камеру. Если твои жвала так-же плоски как шутки то и впрямь не перекусишь .
Игнат вновь поежился от пронзительного холода , и окинул камеру печальным взглядом остановившись на скелете .
- Посмотрим что убило бедолагу , твой яд или чувство юмора .

B Sixth Avenue Express прогрохотал за частым пересечением балок, и, оставляя позади Бруклин, потянулся через весь город к Гарлему. По верхнему, ярко освещенному ярусу, сновали туда-сюда машины, но сюда, на уровень метро и дорожек для пешеходов и велосипедистов, свет доходил уставшим, вопреки всем выдумкам физиков. Мост сиял для тех, кто смотрел на него с реки или берега, но предпочитал держать для себя потаенные, принадлежащие тени местечки.
Так, с тихим звоном открылись ворота, ведущие на велосипедную дорожку со стороны Бруклина. Не включая фар машина с тихим урчанием продвигалась по запретной велосипедной дорожке. Остановившись почти посередине главного пролета, открылась одна из дверец, но люди не спешили выходить, лишь негромкие голоса, неразборчивые в то нарастающем, то затихающем шуме машин наверху.
Щелкнул, открываясь, багажник.
В короткой тишине стала явственно слышна приглушенная рекой и расстоянием, но все равно громкая музыка. Один из людей с матерком перегнулся через перила - внизу проходил, сияя как новогодняя елка в Рокфеллер-центре, прогулочный корабль.
- Красиво, бля, ушла бабка, - хмыкнул один из прибывших, наклоняясь над багажником. Не особо торопясь, темнокожие принялись вытягивать из багажника скорчившуюся фигурку.

Законы магов
В большинстве городов действуют законы магов.
1. Выжигание вольных лесов запрещено (наказание - смерть)
2. Использование магический предметов без лицензии запрещено (наказание - смерть)
3. Торговля, общение с некромантами запрещено (наказание – смерть)
4. Любые действия, направленные на срыв заклинания магов, запрещены (наказание - смерть)
5. Межвидовые браки запрещены, рождение полукровок запрещено (наказание - смерть)
6. Жить в городах разрешено только людям (наказание – каторга/ссылка)
7. Законы магов превыше всех законов
Кроме законов магов в городах есть законы рыцарей, которые касаются воровства, измены и даже виноделия. Многие рыцари придумывают свои законы.

Офицер, стоящий позади "плюмажа", недоуменно уставился в спину своего начальника, костистая рука крепко сжала рукоятку топора. Но неизвестный тебе высший чин, тот, вокруг кого вьются раболепные жалкие черви, ухмыльнулся - кажется, ему твой ответ пришелся по нраву.
- Отмойте его, - приказал чин, и усатый офицер в мундире и поясе с золотой пряжкой согласно кивнул. Плюмаж пошёл вдоль строя дальше, а ты - ты остался. Твоё имя осталось тоже, сокрытое - в нём твоя сила, всё, что осталось.
Ну, и еще твой вечный спутник - боль.
Ты борешься с жизнью за каждый кусочек хлеба, за каждую проклятую монетку, за то, чтобы просто дышать. И этот лес палаток, забитый железом и людьми - он ничем не лучше города.
Тебя отвели туда, где нужно получить снаряжение. Злобный комендант сказал, что таким, как ты, не место в армии, плюнул тебе под ноги, но выдал то, что приказали.
Меч в три ладони, гладкий, холодный - как река, в которой плещутся караси. А рукоять - она тверда внутри, а снаружи - шершавой кожи полосы намотаны, одна на одну. Приятная тяжесть в руке. Тот, у кого есть меч, не может быть Выблядком. У него есть сила. У него есть меч.
И имя!
И кожаный шлем, что чешет загривок. И деревянный щит, неудобный и тяжелый. Ты бы выкинул их, но нельзя - ты видел, как сержант чуть не содрал шкуру с рядового легионера за то, что он потерял свой щит на привале.
Да! Привал. Время еды. Кормили невкусно, но часто. Ты еще никогда не съедал столько вареной репы за раз.
Вы были на марше. Солнце не взошло еще, а вы - уже идете. Левой-правой. Почти весь день, а иногда - и дольше. И изредка - привалы.
Ты стёр свои ноги до кровавых волдырей, не понимая, куда и зачем идешь. Другие солдаты - они не хотят говорить с тобой. Они плюются и делают знаки рукой, когда ты проходишь мимо.

Луна в небе - как крошечная дырка в темном одеяле, наброшенном на голову. Белый туман застилает древние, как сам мир, леса вокруг. Последняя деревня - далеко позади. Каменные города, с тавернами и борделями, с шумными улицами и мраморными шпилями - и подавно. Ты не помнишь, сколько вы шли. Ты помнишь только тяжесть своих нехитрых пожитков и пережитый страх - что не проснешься утром потому, что рядовой Гобс, тучный хряк, съест твой язык ночью, и ты умрешь. Ты видел, как он на тебя смотрит. Ты бы не прочь убить его первым, прежде, чем он приблизится к тебе во тьме.
Сегодня ты - тот, кто дежурит у костра. Все остальные дрыхнут, кутаясь в одеяла. Палатки мокнут от накрапывающего дождя. Твой шлем уже натёр тебе шишку, ты промок насквозь - но нельзя уходить с поста, нельзя спать.
Тот, кто уснул на посту, больше не проснется!

Где-то там, у других костров, укутанных рыжим туманом, бродят фигуры в плащах.
А слева, во тьме, нет ничего. Или..
Огоньки? Слабые, как будто лесные феи резвятся.. Да только какие феи бродят по лесу в дождь?

В глубине коридора вновь появились алые огоньки. Чуть позже Коргар понял, что они никуда не исчезали. это были медленно моргающие глаза какого-то зверя. Впрочем, существо не долго скрывалось от дворфа.

Из темноты вышел не очень крупный зверь, отдаленно смахивающий на волка. Оно рычало и при этом показывало свой голодный оскал.

- Р-р-р-р, тут кто-то есть... - вдруг заговорило существо человеческим голосом, - А сейчас будут есть тебя!

Животное село на задние лапы и приняло оборонительную позу, свойственную скорее представителям семейства кошачьих.

Взяли. Суки! Взяли!
Зачем? Зачем нужен? Твари.
Больно, да. Было больно. Было и больнее, но все равно больно. Нутро горит посейчас.
Гнали как скот - Уле бежал. Уле не дурак, нет-нет. Задыхался, бежал. Чтобы не били. Чтобы жить.
Сколько людей здесь? Много, да-да, много. Как в городе. Шумно. Железа много, огня. Злобы тоже. Даже больше, чем в городе.
Будут бить еще. Обязательно, да-да, а как же. Надо быть умнее. Надо осторожно, тихо. Покорно.
Пахнет жратвой, ух! Давно не жрал, да. Живот подводит, крутит. Эх, пожрать бы. Смачно пожрать. Слюны полон рот. Но надо стоять, слушать. Покорно, чтобы не били лишнего.

Этот сам бить не будет, нет-нет. За него другие протянут. Не встанешь. Надо отвечать, надо. Имя? Нет, Уле не дурак. Что у Уле кроме имени? Ничего, да-да, ничегошеньки нет. Не отдаст имя важному, хитрый Уле...

-Дупа, господин. - подобострастно, заискивающе, - Дупа, вот как меня зовут!

Мысли в голове уже не мелькали - еле ползали, то ли адреналин в крови заканчивался, то ли в мозг эта самая кровь почти не поступала. Гилад что-то говорил, а ведь тоже еврейчик... эти-то двое пропали. Их могла такая же херовина сожрать, что сорвала шкуру с самого Йонаса. Баррикады это хорошо, но это безопасность мнимая. Нужно было пробежаться по кораблю, отыскать жмуриков - почему-то лейтенант не сомневался, что нигер и жид уже окочурились, или просто надеялся слишком сильно.
- Морозь меня. Командуй. И найди. Тех двоих. Нигера. И жидёнка. Дебилов могли. Сожрать, - Йонас качнул головой в сторону лежащей рядом твари. - Надо. Безопасность. Внутри. Корабля.
Откинул голову назад. Вдруг представил себя, лежащего в капсуле, рыскающих по кораблю инопланетных монстров, всю команду - мертвой. Двенадцать негритят, мать их. "И никого не стало".
- Неделю. Не дольше. Потом давай. По-другому.

Алькаэль был рад, что удалось совместить приятное с полезным, и продажа трофеев сочеталась с прогулкой под темнеющим небом, давая возможность Кррку пообщаться с остальными птицами а бродяге - просто послушать звуки незатуманеного леса, вдохнуть чистый воздух да солвать пару ягодок с так удачно попавшегося куста.

Избавляться от лишних вещей, да еще и получать при этом деньги - всегда приятно. Цены были достаточно справедливыми, торговля - бойкой, результат - ощутимым, а значит можно было возвращаться.... нет, пока еще не домой. Да и где он - тот дом?

Когда с еще одной частью сегодняшних задач было покончено, проводник очутился у храма:
- У меня есть две новости.... К сожалению, только одна хорошая, но к счастью только одна плохая.

Алькаэль вкратце изложил результаты торгов оставшимся, и стал дожидаться Селармира, чтоб задать ему все тот же вопрос насчет призраков, да заодно узнать не съела ли Анелиса командира от слова "совсем".

Когда Владислак вышел, юные маги отправились искать Рамаса, и конечно же, им предстояло зайти в бордель. Улицы уже были освещены фонарями, и народу заметно поубавилось, зато прибавилось количество праздно гуляющих. Юные маги особо не выделялись среди этих разнообразных прохожих всех каст.
Вскоре показалось знакомое здание с красными фонарями призывно зазывающими на теплое и приятное уединение. Не долго думая, юноши вошли внутрь.

Невзрачное здание снаружи оказалось помпезно украшенным внутри, небольшое приемное помещение было заставлено столиками и диванами, плотно обтянутыми красной материей. У стены стояли истуканами два огромных полуорка, из одежды на которых были только набедренные повязки и кожаная перевязь двуручных мечей. Сверху из комнат доносились недвусмысленные звуки отрабатываемых денег.
Из круга трех девиц однозначной внешности, сочных и стройных, выскочила маленькая, не менее стройная женщина с длинными волосами и довольно милым личиком. Судя по внешности, она скорее являлась помесью рашеми и мулан, а может и еще кого-то.
- Приветствую в нашем заведении, господа, - прощебетала она, - Хотите отдохнуть? У нас есть девушки на любой вкус, еда и выпивка прилагается.

Протянутая ладонью вверх рука, жест покорности.
Этому жесту Гилад не доверял.
Он ответил на рукопожатие и представился:
- Гилад Фалленгейм, механик.
Брендан, лежа на полу, орал от боли, а медик навострил лыжи в сторону казарм. Гилад окликнул его:
- И долго ты будешь бесцельно болтаться по кораблю, как говно в проруби? Постой!
В этот момент он понял, что ситуации необходимо придать однозначность.

- Вы, оба, послушайте, что я скажу. Док, блядь, обернись и выслушай, еб твою за ногу!
Рассказать вам, что здесь произошло? Все просто - я уничтожил киборга. А сейчас расскажу, почему. Вам напомнить, кого сюда отправили? Среди кого вы находитесь? Отбросы. Непригодные. Забыли?
Вот этот кусок недочеловека с четырьмя дырками был боевым киборгом-диверсантом. И если он здесь, значит, от него даже командование захотело избавиться, потому что эта хуйня нестабильна, неуправляема и попросту опасна. Улавливаете, блядь?

Гилад сделал паузу, дух перевести и дать людям время осмыслить.

- Что бы ни случилось дальше, благодарите бога, что вы не увидите, как у этих уебанов сносит башню. У них мозги замкнуты на убийствах и терроре. Можете себе представить последствия?

Капитан посмотрел каждому из тех, к кому он обращался, в глаза.

- Вы можете думать что угодно, но это нужно было сделать. Потому что я не хочу смерти никого из вас. И больше ни против кого из состава экспедиции я не обнажу оружия. Слово офицера. Потому что мы, волей-неволей, одна команда. И должны действовать, как команда! А не как куча обособленных долбоебов с болезненно завышенной самооценкой! И чем раньше вы это поймете, блядь, тем больше у нас шансов не подохнуть! А потому, блядь, док, у тебя пациент от боли на говно исходит, посмотри, что с ним, хотя бы!

- Аааа... - Первое, что я выдал, после прибытия сознания. Голова жутко болела после "пробуждения". Хотя можно ли это назвать пробуждением? Был у границы гоблинов, всё потемнело и я тут. Где я кстати? Так, камень, пол, стена, дверь, горшок. Не густо - Не густо. Так, ещё есть окно, что нибудь видно? Н-нет. Плохо. Слышно шаркание. Ещё шаркание. Идёт кто-то? Да, опять это противное шаркариние. Звук приближается, похоже это шаги. Прятаться? А если идут спасать? Остаться? А если палач? Пока я в перебирал все варианты, что можно сделать, шаги приближались. Пораскидывал мозгами, если можно так сказать, про хаотичное решение за долю секунды, и решил спрятаться в тени.

- Рилмал Ксалтин, первый патрон дома Ксалтин, написал хорошую книгу о телепортации в условиях близости фаэрзресса. - Совет Тойнуса оказался весьма конкретным. - Смотрите слева в ряду школы созидания третья полка снизу.
Вопрос о пожирателе душ заставил дварфа задуматься чуть дольше, чем обычно.
- Об этом конкретном вы не найдете книг, мастер Келеннейст, но такой вид бесплотной нежити описан в труде Садриэльдора Тритдарсола. - Дуэргар жестом указал в нужную сторону.
К себе в покои маг вернулся с двумя книгами подмышкой, и застал у двери ожидающих с докладами весьма утомлённых этим самым ожиданием учеников и рабов, а внутри первым делом оценил развлекающуюся с Линой Эндилену, которая успела купить какие-то ягодки с поверхности на выделенные Келеннейстом деньги и теперь подбрасывала их девчонке, которая должна была ртом их поймать.
- О... ты таки пришел и не один. - Улыбнулась демоница, слегка прищурившись. - Хочешь, Лина будет ловить ртом кое-что другое? Можно и у твоих мальчиков...
Не покраснел при этом только Таларрет, который скосил губы в едва заметной ухмылке и оценил рабыню новой дамы их наставника одобрительным кивком.

Вереск. Общее.

Раздатчик сходу выплюнул пару брикетов БЖУ. Зажужжала машинка, выплюнула стаканчик, нацедив чего-то темного с ароматом кофе. Похоже, их потрошить просто не стали. Само наличие кофе поражало - рядовым пехотинцам оно не полагалось, только вода и витаминизированный напиток. Зато полагалось дежурной смене экипажа. Флот всегда был привилегированным воинским сословием. Но на своих двоих было всяко надежнее. Потому что в случае серьезных повреждений, вдали от ремонт баз, весь экипаж был приговорен на смерть, возможно быструю, возможно долгую и мучительную. Как получится. Судя по всему, капсулы гибернации, и это заваренное помещение, было именно для них. Из чего следовало, что за бронированной дверью располагается мостик.

Очевидно, будущим колонистам проникать на мостик не полагалось. Во всяком случае, раньше положенного времени. Ведь в состав могли входить пилоты. Техника могла отказать или дать сбой, капсулы могли пробудить экипаж раньше времени и так далее. Взяв управление на себя, они могли бы отправить корабль не туда, куда планировало командование. Поэтому-то организаторы экспедиций всячески подстраховывались. Например, тупо заваривая двери. Но что-то подсказывало - сюрпризы могут быть и на самом мостике.

Гилад еще раз крепко задумался, слушая, как ревет реактор, и следя за бегущими строками диагностики. Как он и предполагал - все в относительном порядке. Главное - не насиловать машину.
- Запускаем, - принял он решение, - Дайте-ка, что вы там откопали.
Он взял у ребят инструкцию, проглядел ее, выгнув бровь в удивлении от замысловатости изложения, и на консоли вернулся в меню процедуры запуска реактора.
Пальцы мелко подрагивали над клавиатурой.
- Не дышать.

Общее.

Как бы то ни было, все двинулись в сторону казарм, потому что без одежды было очень легко если не замерзнуть насмерть, то получить переохлаждение и все сопутствующие последствия.
К тому моменту, когда вся группа достигла казарм, Крейган и Вереск уже открывали гермоврата. Оставили только одного, который так и не очнулся. С ним, похоже, придется разбираться позже, когда будет понятно, что к чему.

Гермоврата открывались не слишком быстро. Даже несмотря на встроенный в привод рычагов усилители. Каждая створка врат представляла из себя толстую, бронированную плиту. Похоже, она служила одновременно и заслонкой, на тот случай, если придется изолировать казармы от ангаров по какой-то причине. В конце-концов, двое добились успеха, освободив путь. Сразу же подал голос компьютер:
- Внимание. Герметичность корабля нарушена. Внимание. Герметичность корабля нарушена. Внимание... - корабль все продолжал и продолжал вещать, не замолкая. Несмотря на это, всё было, на первый взгляд в порядке. За исключением того, что за порогом врат была темнота, полная и абсолютная.

Эндилена была более чем удивлена таким предложением, что выразилось в приподнятых бровях и заблестевших глазах. Однако она быстро собралась и рассмеялась довольно.
- Неужели ты заставишь меня спать одну в холодной постели? Не только же прибыль и риски делить... - Она укоризненно взглянула на волшебника, а затем на золото. - Мелочь, а приятно. На эффектный наряд должно хватить да и так, на разные женские штучки для дома. Я только за, если ты поможешь мне выбрать парочку... нарядов.
Жесты женщины явно указали места, на которые наряды она собралась с ним выбирать, и это была совсем не верхняя одежда.

-Ну, а если так... Они в нее потроха складывают! - сказал, позевывая, лейтенант Торен - Попал снаряд в отделение, у всех кишки навыпуск. Санитар подбегает, и внутрянку каждого в его шапку складывает. Чтобы потом не перепутать, где чьи.

Закончив эту сентенцию, лейтенант бросил скрамбольный мяч, который тискал в ладонях, капитану Бергу. Пришел его черед строить предположения.

Ливень, барабанящий по крыше командного пункта батальона, навевал дремоту на несущих ночную вахту элизианцев - замкомбата капитана Берга, его адьютанта капрала Гайду, дежурного офицера лейтенанта Торена, связиста и четверых караульных. Чтобы не скучать и не заснуть, десантники развлекали себя игрой, придуманной капитаном самолично. Заключалась она в следующем: бойцы перебрасывались продолговатым скрамбольным мячиком. Получивший пас должен был озвучить версию, для чего востроянцам нужны их замечательные шапки. Это было не так просто - игра длилась уже достаточно долго, и лежащие на поверхности идеи, типа использования в качестве походного толчка или отправления в шапку через специальное отверстие естественных половых нужд, уже давно иссякли. Требовалось проявить смекалку. Тот же, кто получив мяч не мог предложить ничего связного, должен был сделать двадцать отжиманий - десять на одной руке, десять на другой. Как говорил капитан: не умеешь работать головой - работай руками.

-Я думаю, - сказал Берг с хитрой улыбкой, - они в этих шапках яйца высиживают!

-Какие? - удивился лейтенант.

-Ну, как "какие"? Свои!

Стены КП содрогнулись от жизнерадостного солдатского гогота. Незамысловатый солдатский юмор традиционно был в чести у штурмовиков.

Капитану Бергу не повезло. Он-то рассчитывал, что на раут в город комбат возьмет и своего бравого зама. Но, увы, майор укатил без Торгуса, да еще оставил его ответственным по батальону, просиживать ночь напролет портки. Наверное, в наказание за то, что капитан под многочисленными благовидными предлогами самоустранился от организационных работ последней недели. Проёбывался, если называть вещи своими именами.
Жаль. Остался невостребованным парадный мундир Берга, пошитый по индивидуальному заказу настоящим элизианским портным из лучшей ткани, и сидевший на капитане не хуже смокинга. И блеснуть куртуазными манерами, вбитыми в аристократического отпрыска по юности, случая не представилось. А то бы он не посрамил чести подразделения. Показал бы, что десантники - это вам не просто ать-два-смирно! Ну и поразвлекся бы, конечно. Покушал, накатил, позадирал местную знать. А то и вдул бы какой-нибудь смазливой герцогине из аборигенов...
Ну да ладно, нет и нет. Капитан не умел грустить о несбывшемся. И развлекал себя и сослуживцев, как мог.

В общем, Торгус уже намеревался перебросить мяч заклевавшему носом связисту, когда у того вдруг брякнул сигналом вызова вокс. Связист встряхнулся, забормотал что-то в переговорник. Затем повернулся к Бергу, и растерянно промямлил:

-Кэп, там на шестом посту это... - боец замялся, подбирая слова.

-Что"это"? - оживился капитан. Его аж подбросило от ударившего, словно током, Предчувствия. Что-то случилось. Начиналось что-то интересное.

Еще до обеда, когда слуг должны были пригласить в их столовую, в дом Заит'тар пожаловал посыльный от Адиза, который передал послание для его раба. К Нимеру пришел уже домашний слуга, и сообщил, что хозяин желает видеть его в городе, а проводником будет гоблин.
Искомый зеленокожий коротышка нашелся во дворе, и поспешил отвести читина туда, куда просил его доставить как можно скорее дроу, заплативший такую сумму, ради которой бедному уборщику улиц нужно было работать метлой целый месяц. В месте, куда завёл Нимера проводник, оказался большой похожий на неприступную крепость дом, во дворе которого бродили три хобгоблина, а у дверей дежурило двое дроу часовых.
- Всё, моё дело сделано, он просил привести тебя сюда поскорее. - Отчитался гоблин, и поспешил удалиться раньше, чем его заметят с целой золотой монетой куда более сильные хобгоблины, которые ограбить его могли так же легко, как забрать конфетку у младенца.

Прибежав к Эилранду, Линируаль увидела, как он ломится в дверь. Посмотрев, что Ранагар останавливает этого сумасшедшего, девушка решила все таки спросить:
- Куда ты хоть ломишься-то? - подняла бровь Лини, говоря спокойным и уравновешанным голосом.

- Ловушками? - Пробормотал Белфортион, глядя в спину удаляющемуся посланнику. - Это плохо. В ловушки я однозначно вляпаюсь. Есть подозрение, что надо будет найти напарничка. А сокровища это хорошо. - Он побренчал в кармане мелочью. Денег оставалось крайне мало. - Так, что там еще... А, темно же там, на этом кладбище. Ну, это дело поправимое.

Белфортион уселся под саргассой и достал из кармана простенькое колечко. - Как там это было... - Он наморщил лоб и начал читать заклинание, посыпая кольцо рубиновой пылью из пакетика, недавно по случаю приобретенного. Когда отзвучали последние слова, кольцо начало испускать ровный свет, подобно факелу. Белфортион полюбовался результатом и навинтил кольцо на левую руку.

Нирларик распорядился, чтобы принесли жаренного мяса и пива для голодных, потрепанных, но уже чистых гостей, вот только уселись за него лишь двое юношей. Рамас и Айниш уже ушли на свидания с женщинами, каждый для своей цели, но только Рамас оставил записку. Впрочем "Ушел к шлюхам" было довольно мало информативно.

Рашеми приподнял бровь, когда Эгре спросил его про необходимых людей.
- Все зависит от того, какая информация, у кого и про КОГО узнать... - хозяин присел на стул рядом с магами и понизил голос, хоть в гостинице и было всего пара посетителей, - Ну и ,конечно же, зависит от суммы, которую вы можете предложить. Сразу скажу, что если информация про красного мага, то вариантов нет. С таким заданием вряд ли кто из моих знакомых будет связываться.

Тут спустился и голодный Яртар, сразу же изъявивший желание поесть, и Нирларик замолк, глядя на Эгре.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Небольшой сталагмит между домами Ксалтин и Келчазсдил напоминал по форме неряшливый муравейник, тяжело осевший, словно уставший тянуться к потолку пещеры, внутри которой раскинулся Налан Садж. Отремонтированные крепкие ворота наглухо заперты, так что рассмотреть то, что творится внутри, было возможно лишь при помощи левитации.
С самого утра этот «муравейник» был растревожен: глава семейства, вторая жрица семейства Заит’тар из города Шиндилрина, собиралась попросить аудиенции у матроны-матери Фэйрианн, а затем и позволения создать здесь свой дом… Не все были довольны таким положением дел. Например, младшая дочь Ираэлары, Иллин, недовольно хмурилась и фырчала, предпочитая отсиживаться в своих покоях. Визит к племяннице, бесславно погибшей во время гражданской войны вместе со всем своим домом, грозил окончиться вечным поселением в этом городе. Старшая же дочь видела в этом свою выгоду, как и мать, и другие, более зрелые и опытные в интригах родственники. Всё складывалось не в пользу Иллин с самого начала – и кончилось тем, что мать, несколько рассеянная от природы женщина, вернулась в чрезвычайно добром расположении духа, чем мигом привела весь дом в движение, окончательно уподобив его муравейнику.
Засуетились-забегали слуги и рабы, даже благородным членам дома не сиделось на месте. Иллин почувствовала подвох, когда мать не пожелала говорить с ней, стоило только девушке заикнуться о своём возвращении. «Даже не думай», – отрезала Ираэлара и была такова. Оставалось только найти отца, если, конечно, и он не захочет увильнуть от разговора с младшей дочерью…
Долгие годы уже числившийся не только консортом, но и верным телохранителем Ираэлары, Барердлил в момент, когда его заметила дочь, говорил о чем-то со своим помощником, но стоило увидеть Иллин, и мужчина отослал солдата прочь, прекрасно понимая, что девушка ищет его, а не просто так мимо проходит или решила потревожить мать, которая как раз приказала младшую дочь к себе не пускать ни под каким предлогом. Ослушаться приказа теперь уже матроны нового дома её патрон не посмел бы, но уделить время той, кому с детства уделял достаточно много внимания и, возможно, этим разбаловал, что девушка выросла весьма капризной и своевольной, вполне можно было себе позволить.
- Госпожа Иллин. - Несмотря на то, что он подчинялся лишь Ираэларе, патрон оставался мужчиной, и проявлять уважение к жрицам был обязан. Он поправил свой внушительный двуручный клинок, затем ослабил завязки черного плаща и поклонился. - Матрона-мать желает побыть одна и просила её не беспокоить. Я могу послать к вам слугу, когда она изменит или отменит своё решение.
По всей длине четвёртого этажа, самого высокого и полностью отведённого для покоев патрона и матроны-матери, были расставлены уютные диванчики, обитые бархатом, изящные низкие столики из темного лакированного дерева и тяжелые шкафы с разнообразной литературой как религиозного, так и бульварного содержания. Встречались и книги узкоспециализированные, вроде классификаций созданий Баатора или Бездны и других. Ираэлара устроила здесь и библиотеку, и зал для ожидания, если вдруг будет занята, но сегодня её внимание не требовалось: дочь прекрасно поняла, что если будет настаивать, то получит плетей, и сама мысль об этом уже была унизительна.
– Доброе утро, Барердлил, – кивнула девушка, проследив взглядом за удаляющимся солдатом. Стиснула ладони на уровне груди и резко повернула голову к отцу. Жестом пригласила мужчину к ближайшему диванчику и, вздохнув, пожаловалась: – Мать накричала на меня, когда я сказала, что хочу вернуться домой. Что-то случилось? Она была такой обрадованной, как вернулась, но стоило мне только заговорить об этом – и её как подменили…
Патрон-отец дома Заит'тар не знал, является ли тайной результат их визита к правящему дому Ксалтин. Без позволения Ираэлары он не имел права об этом говорить ни как её консорт, ни как телохранитель, ни как патрон новосозданного дома. Однако жизнь, бросавшая его из стороны в сторону, словно буря бросает в море корабль, научила дроу не только махать мечом, но и участвовать в тонких политических играх его жрицы. Мужчина прошел к дивану, снял с плеча ножны с клинком и поставил его рядом с собой, удерживая за рукоять в идеально вертикальном положении.
- Вы не сможете вернуться домой, госпожа Иллин, потому что уже дома. - Ответил Барердлил как можно более мягко. - Ваша мать пожелала остаться здесь на постоянной основе. И нам следует остаться вместе с ней.
Жрица уютно устроилась на диване, закинув ногу на ногу, и освободила волосы, перебросив их на грудь. Белоснежные пряди, заплетённые в сложную причёску, легли змеиными кольцами.
– Но я не хочу этот дом! – капризно заявила девушка, хлопнув ладонью по подлокотнику и закусив губу. Задрожала тонкая серебряная цепочка, идущая от носа до мочки уха. Сведя брови, Иллин прижала ладони к щекам и сказала: – Пожалуйста, отец. Если вы это скрываете от меня, значит, там что-то ужасное. Так не лучше ли будет, если я переживу это сейчас, чем потом? Вдруг я поставлю вас в неловкое положение? И, уж будь уверен, я не буду стесняться тогда в эмоциях!
Это был очевидный шантаж, но, чтобы добиться своего, дроу не собиралась останавливаться ни перед чем. Возможно, это было огрехами воспитания. Девушка бросила короткий взгляд искоса на отца, чтобы увидеть его реакцию.
Определенно дочь выросла физически, но отказывалась взрослеть духовно. Возможно, причиной тому было отсутствие перспектив в Шиндилрине, поскольку для того, чтобы занять более менее высокое место там ей потребовалось бы убрать не только мать и старшую сестру, а еще уйму конкурентов из основной семьи. А может, Иллин просто притворялась, чтобы выжить, поскольку такую её никто не воспринимал, как конкурентку. Однажды Барердлил зарекся гадать над мотивами поведения жриц, но периодически соблазн появлялся вновь. Как вот сейчас, когда девушка начинала капризничать, затем просить, а после, как обычно, когда два предыдущих способа не работали, угрожать.
- Мне тоже он в таком состоянии не особенно по нраву. - Согласился с девушкой патрон, окинув взглядом едва обустроенный коридор. - Но в будущем он может стать другим, и придётся больше вам по нраву, госпожа Иллин. Тем более, что здесь у вас практически не будет конкуренции с другими жрицами, как было в Шиндилрине. Лишь ваша мать, старшая сестра и три младших жрицы, которые на важные роли не претендуют.
О, сколько раз они уже «играли» в это? Иллин назубок знала, что давление нужно прекратить. Отец слышал лишь то, что хотел слышать, а значит, спорить бесполезно. Она может кричать, умолять, угрожать и прочее сколь угодно долго – он будет сносить это терпеливо и стойко, потому что мужчина обязан выслушивать капризы жриц (они же жрицы!), а те мужчины, что занимают более низкое положение, обязаны их ещё и выполнять. Патрон был словно стена: сколько не кидай камушки-слова – отскочат, не оставив никаких следов после себя.
– Как будто отсутствие конкуренции – это предел моих мечтаний, – ядовито заметила девушка, убедившись, что отца не пронять. Срабатывало через раз, возможно, лишь потому, что он сам того хотел. Эта мысль заставила Иллин сердито нахмуриться и уставиться злым взглядом в стену, за которой пряталась мать. «Хочешь поиграть, мамочка? Что же, давай поиграем!» – раздраженно подумала жрица.
Впрочем, были в их нынешнем местоположении и свои плюсы: ей больше не требовалось поддерживать утомительные беседы с другими сёстрами, наследницами матроны-матери рода Заит’тар и первой жрицы. Они были настоящими мастерицами пить кровь. И, слава богине, остались в Шиндилрине. Подумав так, девушка несколько повеселела.
Прекращение споров и криков со стороны младшей дочери патрону тоже было прекрасно знакомо: значит, что-то придумала. И это «что-то» вскоре рванёт. Оставалось надеяться, чтобы без последствий.
Как же хорошо он успел узнать этот взгляд за годы, прошедшие после выпуска Иллин из жреческой академии Шиндлирина... Но сделать ничего было нельзя, потому что не мужчины в их обществе принимают решения.
- У мечтаний не должно быть предела, госпожа Иллин. Иначе какие они тогда мечты? - Улыбнулся патрон, обращаясь к дочери со всем возможным уважением, чтобы хотя бы попытаться её умилостивить, чтобы не натворила чего-то непоправимого. - Но к чести Налан Саджа, он размером больше и более удобен для прогулок, чем подъемы и спуски Шиндилрина. К тому же здесь есть два озера, в которых можно в свободное время половить рыбу.
Рыбалка была тщательно сдерживаемой страстью Барердлила, которой он позволял проявляться лишь тогда, когда матрона отпускала его на денёк или около того, чтобы мог заняться своими личными делами. Бывало это лишь пару раз в году, и за прошедшие годы он несколько раз умудрялся отправиться на рыбалку вместе с Иллин, для которой оставить дом так же было полезно.
Какие-какие… обыкновенные. И, похоже, пора было эти обыкновенные мечты превращать в мечты необыкновенные, иначе она так и рисковала всю жизнь плясать под чужую дудочку, униженно вымаливая сказать ей хоть что-то. Иллин ужасно гордилась тем, что с собственным ребёнком так не поступала, хотя, стоит отметить, будь этот ребёнок девочкой, ей было бы значительно сложнее.
Дроу уже была более-менее спокойна, но, стоило только отцу упомянуть о рыбалке, она тут же посмотрела на него, хитро сощурившись. Рыбачка из неё была никудышная, но ей просто нравилось сидеть рядом, молча разглядывая воду, поплавок, удочку и думая о своём. Серебристые и огромные, будто два лунных диска, глаза с лукавством и интересом заблестели, и, кажется, бури удалось миновать. А, может быть, только кажется.
– Что же, – улыбаясь, протянула девушка, – в таком случае, я не смею больше отвлекать вас, патрон Барердлил.
Иллин легко и грациозно поднялась, чуть слышно звякнув цепочкой и сережками, перекинула волосы на спину и, тихо мурлыча под нос приставучий мотивчик известной песенки, направилась вниз, чтобы велеть сыну собираться. Она, пожалуй, самостоятельно оценит пригодность Налан Саджа для прогулок.
"Догадалась таки", улыбнулся сдержано в ответ консорт Ираэлары, и склонил голову, а затем поспешил так же встать, потому как сидеть в присутствии стоящей жрицы было дурным тоном и не позволительной роскошью для мужчины, пусть и достаточно высокого положения в семье.
Сын Иллин, выбравший довольно необычный путь, как для мужчины с хорошим магическим даром, обычно старался не попадаться на глаза членам дома, будь то благородные или рядовые, но от матери скрываться никогда не стал бы. Так и в этот раз, стоило жрице спуститься на второй этаж и направиться в сторону комнаты Дессина, одетый в легкий удобный халат голубого цвета чародей объявился в пяти шагах перед ней и склонил голову, выказывая уважение и одновременно здороваясь.
- Доброго утра, матушка. - Улыбнулся краями губ молодой мужчина с серебристыми глазами и собранными в хвост синими волосами, которые приобрели такой цвет после того, как он заключил сделку с демоном, давшим ему особые силы. С тем же демоном заключал договор и Барердлил, правда, на другую тему, так что можно было считать порождение Бездны своеобразным покровителем семьи Заит'тар.
Крыло второго этажа, где обитал её сын, было на редкость пустынно, а вот за спиной она слышала торопливые шаги, легкий гомон разговоров внизу, звяканье, легкий скрежет и скрип двери. Дом жил и полнился звуками, это было хорошо. Плохо, что этот дом.
– Доброе утро, сын, – благосклонно улыбнулась ему Иллин своей самой лучшей из улыбок и, подойдя ближе, позволила себе его легко обнять, а затем отклонилась назад, прогнувшись в талии. Медленно отпустила его плечи, проведя кончиками пальцев почти до локтя. – Я собираюсь прогуляться по городу, как насчёт того, чтобы составить мне компанию? Посмотрим город, дед твой тут упоминал, что Налан Садж лучше приспособлен для прогулок, чем Шиндилрин.
Ей вовсе необязательно было превращать всё в своеобразную игру, когда ей по-настоящему интересно, хочет сын прогулки или нет. Потому что никогда – никогда! – за всю свою жизнь Иллин не слышала отказа от мужчин. Ну, кроме отца, который умел отказывать, не произнося вслух «нет».
Каждый раз, когда Иллин проявляла по отношению к нему такую... нежность... в животе у Дессина что-то сжималось то ли от беспокойства, то ли от страха, то ли от еще чего-то непонятного. Ведь мать вполне могла при желании просто зарезать его, находясь в дурном расположении духа, и сопротивляться у парня права не было.
Именно эта причина заставляла его последний год, с тех пор, как он научился использовать данные договором с демоном силы для того, чтобы становиться невидимым, большую часть времени в невидимости и проводить. Это было выгодно и удобно, быть незаметным в доме, где женщины делают с тобой, что хотят. Сестры, тёти и другие родственницы, что жили с ними в Шиндилрине, частенько позволяли себе утащить красивого юношу к себе в покои, где заставляли удовлетворять их желания, но единственная награда, которую он видел за это время, было отсутствие плетей, летащих по его лицу, груди или спине.
- Я успел немного посмотреть его до войны. Улицы кривые, часто случаются перепады высот, но в сравнении с Шиндилрином Налан Садж действительно куда более удобен для прогулок. - Выразил своё мнение Дессин, когда мать практически отпустила его. - С радостью буду сопровождать вас, куда пожелаете.
Иллин с любопытством оглянулась, словно их кто-то мог подслушать, а затем снова посмотрела на сына, накручивая выбившуюся прядь на палец, медленно кивнула, чуть нахмурившись и собираясь с мыслями. Глубоко вдохнула, поджав губы.
– Хорошо, значит, будь готов через час. Думаю, этого времени тебе хватит с головой, – задумчиво заметила жрица наконец и, отступив на шаг, развернулась, направляясь к себе, собираясь потратить этот час на приведение себя в порядок.
В частности, необходимо было, по мнению Иллин, переодеться и расчесать волосы. Также она собиралась найти одного из магов, чтобы поручить ему очень важное и ответственное задание узнать как можно больше о доме Ксалтин. О других домах, тех, что поближе в иерархии к ним, тоже можно было подумать, но чуть попозже. Не следовало торопиться.
Успокоив себя этими мыслями и улыбнувшись своему отражению в зеркале, Иллин отвернулась от туалетного столика и, поднявшись, с беспокойством нахмурилась: надо же было матери придумать эту гадость, а?
Когда Иллин спустилась во двор, Дессин уже ждал там одетый по такому поводу в удобный костюм черного цвета, под которым носил кольчужную рубаху, черные же кожаные штаны и высокие сапоги. Прическа стала попроще, поскольку торчащий вверх хвост он распустил и волосы отбросил назад так, что они рассыпались по темно-синему плащу. Рапира из холодного железа висела на поясе у сына жрицы, и он отвел её назад, когда поклонился, встречая мать. Пауки так же были оседланы и ждали, потому парочка заняла свои места и, выждав пока ворота откроют, направилась в город.
Даже в Центре Налан Садж после бушевавших тут в течение недели боёв выглядел удручающе. Примерно половина зданий стояли пустыми, тогда как другая половина разными темпами восстанавливалась. Дома Лирендир, Саджи'Анак, Риксарелл и Шерран всё-таки покровительствовали или владели сами достаточно внушительным количеством лавок, таверн и прочих заведений, которые теперь оказались либо без хозяев, либо без покровителей, а порой и без того, и без другого, глядя на улицы мрачными пустыми глазницами разбитых окон и вывороченных ставен. Словно восставшие мертвецы такие дома и сталагмиты встречались тут и там, но определить с первого взгляда, есть ли там кто, не представлялось возможным, потому Дессин часто спешивался, чтобы зайти и оглядеться, расспросить прохожих или совершить еще что-то, что мать делать сама не желала.
Ближе к вечеру они всё же присмотрели подходящее для Иллин место, и объездили практически все закоулки Центра, пару раз едва не познакомившись с темными личностями, что в этих закоулках ошивались. Благо жрицу Лолс от простой женщины отличить было не сложно, и господа разбойники предпочитали избегать встречи в самый последний момент, разбегаясь, словно крысы, по подворотням.
Разрушенный город не радовал взгляда Иллин. Девушка с каменным лицом отстранённо рассматривала всё, что попадало в поле её зрения, внутренне злясь на мать. Возможно, это выглядело детским капризом, но, в конце концов, какая к дьяволам разница?! Почувствовав, что разъярилась ещё больше, жрица поспешно стала думать о чём-то более приятном. Например, о смерти.
В поисках уютной гавани они объездили весь город, и, когда уже отыскали нужное место, жрица вздохнула с облегчением. Спешившись, Иллин, осторожно ступая и готовясь к неожиданностям, направилась внутрь. Под каблуками сапог хрустели обломки и мелкий сор. Внутри ужасно воняло. Сталагмит был разграблен и разрушен: даже перила, ведущие на второй этаж, были вырваны с мясом, что уж говорить про прочие детали? Дверей не было. Удручающее зрелище.
– Как думаешь, удачное место для мастерской Дуагвирра? – поинтересовалась Иллин, взглянув на сына.
Прямо напротив входа был дверной проём, и дверной проём был в конце лестницы на второй этаж. Девушка указала на второй Дессину, а сама направилась вперёд.
Дессин привычно сопровождал мать в её прогулках, готовый в любой момент воспользоваться как собственными способностями, так и теми, что даровали волшебные вещи, чтобы уберечь её от неприятностей, если таковые случатся. В конце концов, не только бандиты могли им угрожать, и телохранитель всегда должен быть готов.
У выбранного для мастерской сталагмита, где даже вывески не осталось, что это было, чародей привязал пауков к торчащим из камня столбам, где раньше, наверное, были стойла, и направился следом за матерью внутрь. Зрелище на его вкус было грустным, но он не раз видел, как восстанавливают или строят с нуля более красивые и полезные здания, так что проблемой это не было.
- Думаю, места здесь для его задач хватит, матушка. - Кивнул не спеша Дессин, отвечая на риторический в общем-то вопрос Иллин. Скажет устроить здесь, устроят здесь. Дело мужчин - подчиняться. Так что, когда мать указала наверх, чародей пошел к лестнице.
Темнота никогда не мешала дроу, проклятым и отправленным жить глубоко под землю, потому жрица без труда рассмотрела копошащихся в дальнем от входа углу странных жуков аметистового окраса. При этом у созданий были длинные прозрачные лапки-щупальца голубого оттенка, и насекомые эти то ли ползали, то ли парили над чьим-то трупом. Неприятное зрелище, и радовало, что вошедшую женщину они не услышали пока и не увидели.
Щупальца. Жуки. Щупальца. Иллин передёрнуло от отвращения, и жрица так же невозмутимо, как и вошла, вышла вон, пользуясь тем, что пока что её не успели заметить. В тактическом отступлении нет ничего постыдного, вот что должен знать с самого детства любой уважающий себя и любящий свою жизнь дроу. Опасного весьма много, а вот постыдного – ни капли.
Меж тем ничего толкового вспомнить о жуках Иллин не удавалось, как девушка ни старалась. Стоит сказать сыну, чтобы разобрался с этим, пока она проверит вторую комнату. Вспомнив о щупальцах, жрица зябко поежилась: они напоминали ей до ужаса омерзительных иллитидов, что забирались в чужой разум против воли создания. Иллитидов во время обучения жрица видела лишь в качестве рабов. Не особенно ценных. Их постоянно били и унижали: лишённые возможности применять свою магию твари были более чем жалкими.
Памятуя о предыдущей комнате, девушка аккуратно заглянула в следующую, стоя преимущественно за стеной и опасаясь, что там ещё больше этих щупальцевидных.
К счастью для фаворитки Паучьей королевы, которая при всех своих талантах сражаться лично не любила ни с помощью физической, ни с помощью магической силы, предпочитая смотреть на то, как дерутся за неё другие со стороны, никаких жуков в следующей комнате не оказалось. Насколько хватало взгляда, помещение было заставлено клетками разных размеров, форм и материалов. Часть из них были сломаны, часть просто открыты, а судя по запаху, который никак не выветривался, это здание вообще, и зала в частности были чем-то вроде зоомагазина, где состоятельные дроу могли прикупить себе питомца по вкусу, будь то ящерица, паук, жук или какой-нибудь слизняк. Впрочем, поскольку арочной формы клетки тут тоже были, то были в наличие у местных заводчиков в списке товаров и птицы, которых сейчас либо съели, либо они летали где-то по городу, благо сталактитов и заброшенных домов, где можно устроить гнездышко, хватало.
Тихие шаги на лестнице подсказали Иллин о том, что возвращается Дессин.
- Наверху всё сломано. Было два кабинета, спальня и зала с трофеями на стенах. Могу предположить, что здесь жил охотник. - Высказал свои догадки мужчина, подойдя к жрицу и склонив голову.
Удручающее и кошмарное зрелище. Иллин, впрочем, предполагала, что увидит нечто подобное: разрушения, появившиеся в результате войны, всегда одинаковы. Всегда. Девушка безбоязненно вошла в комнату и замерла, разглядывая клетки и думая о своём. Из раздумий её вырвали шаги сына, который предусмотрительно не таился.
Обернувшись, дроу помолчала, кивнув, что услышала и приняла информацию к сведению. Конечно, озвучивать свои догадки, когда их не спрашивают, – дурной тон, но здорово помогает взглянуть на ситуацию под другим углом. Иллин задумчиво тронула скрипучую дверцу клетки пальцем – давно пустует – и прошла мимо сына хорошо поставленной походкой.
– Значит, это его труп доедают его же питомцы в соседней комнате, – равнодушно заключила Иллин, скользя бездумным взглядом по комнате. – Кстати, разберись с ними. А я пока оценю масштаб разрушений.
Она направилась наверх, собираясь поискать что-нибудь любопытное, хотя и не сомневалась, что сын проверил всё. Однако, если следовать простым соображениям о том, почему женщины дроу до сих пор не истребили мужчин, а сами не стали жить и размножаться подобно ламиям, нужно было проверить ещё раз.
- Слушаюсь, матушка. - Дессин поклонился, а затем стал невидимым, направившись в соседнюю залу выполнять то, что поручила ему Иллин. В исполнительности молодому чародею рвения было не занимать.
Фаворитка Лолс тем временем поднялась на второй этаж, замечая по пути следы невиданных зверей, оставшихся на кровавых потеках на полу, а затем смогла оценить и планировку второго этажа.
С лестницы она попадала в коридор, идущий по кругу и огибающий две кабинета, о которых говорил её сын. Правда, Дессин не сказал, что кабинеты, если пройти глубже, так же являлись раньше чьими-то жилыми покоями, пусть и пребывали сейчас в отвратительном состоянии. Мародёры вынесли всё ценное, что было, оставив лишь беспорядочно разбросанные вещи и перевернутую мебель.
Иллин, прогулявшись по кабинетам, обошла их и вошла в большую залу, которую сын назвал сбором трофеев. Так оно в общем-то и было, поскольку кроме разломанных сундуков, перевёрнутых шкафов и столов, а так же постаментов, на стенах кое-где еще сохранились крепежи с обрывками шкур. Вероятно, там когда-то головы зверей висели, а теперь их забрали, как говорится "с корнями".
Иллин порадовалась, что предпочла переодеться в костюм из немаркой плотной ткани: здесь было… грязновато. Особенно на полу. Лавируя меж кровавых луж, девушка прошлась по кабинетам, разглядывая голые разве что не ободранные стены. Правда, на некоторых были следы когтей и следы давно засохшей крови. «Интересно, хозяина убили солдаты, мародёры или собственное зверьё?» – лениво подумала девушка: то было судьбой не только охотников, но и всякого хозяина, имевшего в подчинении несломленного раба. Рано или поздно, стоит только ослабить контроль, он без колебаний перегрызёт глотку и убежит. Или умрёт.
За размышлениями дроу дошла до зала трофеев. Большой прямоугольный зал предполагал большое количество трофеев. Интересно, охотник был одинок или у него была компания? Хотя бы семья. В таком зале, чуть внимательнее оглядела его дроу, можно было бы поставить столы и устроить пиршество, если бы, конечно, она обитала тут. Но этот дом предназначен для изысканий Дуагвирра. Она найдёт себе убежище, свою маленькую тихую гавань попозже, когда решит, что ей делать.
«Интересно, рынок рабов уже закрыт или ещё нет?» Торговля вроде сейчас была не особенно бойкая, в конце концов, была война. Многие торговые связи со смертью торговцев во всеобщей суматохе были нарушены. Большая часть рабов была убита и съедена другими рабами. Или иными занятными тварями. Вроде тех, что раньше были у хозяина этого дома в качестве товара.
Очнувшись от размышлений, Иллин поймала себя на том, что стоит и поглаживает стену. Нахмурившись, дроу высокомерно вздернула подбородок, окинув помещение холодным взглядом, и поджала губы, сурово щурясь. Любопытно… были ли у него тайники? Какой дроу без тайников. И уж тем более торговец. А если этот торговец ещё и охотник…
Жрица решила вернуться в его комнату. Маловероятно, конечно, что мародёры не проверили каждую стеночку, не обстучали её и не вынули душу из бездушных камней, лишь бы нажиться побольше. Но вдруг? В жизни всякое случалось. С такими мыслями она направилась в кабинет, который по размеру был побольше второго, чтобы осмотреть его внимательнее. Хотя, возможно, она просто искала невидимку в тёмной комнате. Разумеется, её маленькое вдруг не оправдалось, и сын застал девушку в глубокой задумчивости разглядывающую бывшую когда-то жилой комнату. Возможно, она гадала, кому та принадлежала, а, может быть, просто строила коварные планы. Он отчитался о выполнении задания (жрица задумчиво кивнула, полуобернувшись), и Иллин глубоко вдохнула. А затем присмотрелась к окружавшему её пространству иным зрением.
Остатки аур когда-то находившихся в комнате предметов были заметны едва уловимым блеском то на перевернутой тумбочке, то в вывернутом прямо из стены тайнике, то в лежащей отдельно от стола полочке. Очевидно было так же, что были здесь и магические звери, чьи следы фаворитка могла рассмотреть лишь с помощью измененного магией взора.
Иллин прошла из первой комнаты кабинета во вторую, где находилась когда-то то ли переговорная комната, то ли нечто на неё похожее, если судить по обилию помятых и разбросанных бумаг, свечей, разлитых чернил и прочего достояния культурного дроу. Под диваном, незаметная на первый взгляд, но видимая для наклонившейся жрицы, оказалась целая радуга цветов, говорящая о том, что там либо много чего спрятано, либо одна вещь обладает целым набором защищающих её заклинаний, чью ауру Иллин заметила.
По первому приказу Дессин, хотя и не обладал большой силой, отодвинул выпотрошенный диван в сторону, и под ним уже фаворитка нашла то, что искала - тайник в каменной кладке. Поскольку рыться в подобных вещах благородной даме не пристало, то открывал его снова сын жрицы, а разбирать содержимое осталось матери. Размер тайника не превышал по размерам обычный лист пергамента, а в глубину был чуть короче её ладони. Внутри хранились краски непонятного назначения, но обладающие ярко выраженными волшебными свойствами, а так же... контракт. Контракт, написанный на демоническом языке, да еще с указанием имён лиц, что его подписали. Фитрандел Элрил'Гане, знаменитый охотник и владелец магазина "Нежные лапы", и некий Мардар, вероятно, демон, который обязался оказывать услуги по отлову заказанных зверей в обмен на души.
Кто ищет – тот всегда найдёт. Как будто её за руку вела сама богиня, настаивая тщательнее осмотреть дом загадочного охотника. Что ж, теперь у неё на руках есть два имени, а что с ними делать – она придумает. Непременно. Дроу улыбнулась своим мыслям. Обязательно придумает. Это было ценное приобретение, чего уж лукавить, и было бы обидно, если бы им завладел Дуагвирр. Пусть он и маг, но он мужчина, а их судьба не должна баловать. К слову, о «баловать»… Иллин довольно прижмурилась и, отдав груз Дессину, кивнула, сладко улыбаясь.
– Славная работа. Возвращаемся домой.
Завтра с самого утра предстоит много дел, а сейчас ей нужно разобраться с находкой и отдать несколько распоряжений, чтобы не упустить такое чудное здание, подарок Паучьей Королевы их зарождающемуся дому.
Возвратившись домой, Дессина жрица отправила в свои покои, наказав подготовить ей ванну к её приходу, а сама разыскала младшую жрицу Балфрин и, велев ей взять рабов и нескольких солдат и отправляться наводить порядок в новообретённой лавке, направилась к себе. День был недолог, но крайне утомителен…
Хорошенько отдохнув, Иллин поужинала, когда наконец-то пожаловала служанка с полным еды подносом, а затем вернулась к краскам и контракту. Если свойства последнего она примерно знала, то первое было для неё загадкой. Поэтому жрица решила пока что примериться к контракту. Насколько ей было известно, демоны очень любят шутить и исполнять желания в соответствии с собственными представлениями. Достав контракт, девушка решила прежде внимательно его прочитать, надеясь получить какие-то зацепки.
Контракт, заключенный Фитранделом Элрил'Гане с демоном, был достаточно пространным и конкретным, описывая все детали будущих сделок и что в каком случае делать. Очевидно, что тот, кто его составлял, собаку съел на общении с демонами и прочими созданиями с Нижних планов, способными извратить самую, казалось бы, невинную формулировку. Для этого на обратной стороне контракта приводилась трактовка использованных слов, чтобы не было возможности выбора другого смысла. Автором договора приводилась цена, зависящая от силы существа, которое нужно было поймать, и так же шкала этой силы, куда входило несколько параметров. Каждый уровень увеличивал цену в арифметической прогрессии, и так получалось, что если существо первого уровня стоило одну душу, то существо пятого уже обходилось заказчику в пятнадцать. Мардар брал на себя обязанности на охоту на существ вплоть до восьмого уровня, но в случае необходимости мог рассмотреть и варианты более сильных существ, при этом цена росла в тройном размере и успех не гарантировался.
К концу изучения документа в комнату постучали, и Джартил сообщил, что пожелания Иллин на сегодняшний день им исполнены.
Иллин изучала контракт с возрастающим изумлением и, дочитав и откинувшись на спинку кресла, ощутила собственное совершенное удивление. Охотник то ли обладал специальными знаниями, то ли имел опытного хорошего консультанта. И, скорее всего, второе, поскольку жрица не верила в возможность резкого обретения знаний в той области, в которой их быть не должно, и, более того, не верила в настолько умных мужчин, не занимающихся магией в той или иной степени.
– А? А, да, Джартил… войди, – пригласила его жрица, совершенно забывшая, что после ванной не удосужилась одеться. Сделав мысленную ленивую попытку достать до полотенца, то есть прикинув расстояние, девушка поморщилась и добавила, когда маг оказался в её покоях: – Подай мне полотенце.
Не сказать, чтобы она чувствовала себя как-то неловко, будучи перед мужчиной обнаженной, но демонстрировать своё тело считала нужным только любовникам. Те, кто под эту категорию категорически не попадал, обязаны были смотреть в пол. Впрочем, к физическим наказаниям Иллин прибегала редко. Вот ещё, руки марать о недостойное животное.
– Докладывай, – царственно позволила девушка, поднимаясь из кресла. Беседа предполагалось долгой, а Иллин была слишком благодушна на данный момент. И потому позволила Джартилу сесть в кресло, с досадой подумав, что надо будет поставить сюда ещё парочку. Для гостей.
Джартил вошел внутрь покоев младшей дочери матроны и закрыл за собой двери. Смотреть на жрицу без её разрешения можно было разве что до пояса, но как только он увидел, в чем Иллин то не решился поднимать взор выше ступней. Маг он или не маг, а за нарушение неписанных правил полагалось получать плетей, и хорошо, если без яда. Мужчина подал хозяйке комнаты полотенце, а затем с её разрешения занял место в кресле.
- Как я понял из расспросов, дом Ксалтин сейчас на этапе становления власти. Матрона молода, умеет расположить к себе и, как это ни удивительно, не нашел никого, кто бы о ней мог сказать что-то плохое. Любит дорогие и красивые вещи. Говорят так же, что это она наняла убийцу, чтобы избавиться от матери, а потом и от тётки с её дочерями. Убийцей был прошлый патрон дома Ксалтин, Нэйтиндел. Он вместе с предыдущей матроной, Талис, покинул город, оставив матроной Фэйрианн и патроном Даррекиба. Из-за того, что несколько домов слились в один, там сейчас много искусных мастеров клинка и магов, а архимаг города, основавший Фаэр Ку'Эллар, тоже из Ксалтин. В сущности они сейчас контролируют основные точки города, как то все ворота, два крупнейших торговых дома и, включая свой, три крупных двора в Нурадине, где раньше были дома Галдор и Арансаррин. Конкурентов им даже близко не может быть в нынешнем положении. - Высказал всё, что смог узнать, волшебник. - Ах, да. Насчет главы стражи дома Ксалтин, Драйзелла, раньше ходили слухи, что он руководил седьмым домом, манипулируя матроной. И так же в его подчинении банда наёмников Скрещенные клинки.
Девушка нахмурилась, неторопливо завернувшись в полотенце и поправив чуть влажные волосы. Новости были… странные, тревожащие. Иллин чувствовала тревогу, слыша их, и думала, что, верно, не ошиблась: с этим городом что-то не так. И дело вовсе не в войне. Этот город с червоточиной, гнильцой, которая не давала служительнице Лолс покоя.
«Нет, это невозможно, матрона не может подчиняться мужчине», – попыталась успокоить себя Иллин, однако странное чувство в груди осталось. Жрица медленно кивнула, щуря глаза:
– Хорошая работа. Это всё, что тебе удалось узнать? – В голосе прозвучал вопрос, и легко проскользнул металл. Жрица забавлялась от нечего делать, расхаживая по комнате перед магом.
Она помолится и, если богине будет угодно, получит ответ. Впрочем, с этим позже.
Джартил, которому в отличие от Дессина, привычнее было находиться подальше от жриц в силу своей работы, такое отношение каждый раз было как в первый, и он чувствовал, как напрягаются мышцы плеч, спины и затекают руки. Мужчина перебрал в уме всё, что узнал за сегодняшний день, затем сглотнул ком в горле и медленно кивнул.
- Некий Адиз Ксалтин хотел узнать побольше о нашем доме. Уверенный в себе молодой дроу, занимается торговлей достаточно успешно по его словам. - Решил озвучить и имя своего нового знакомого волшебник и поклонился ниже, выражая своё сожалению по поводу того, что не рассказал этого сразу. - Он не является сколько-либо важным членом правящего дома, потому сразу вам о нём не сказал.
Внезапно игра принесла свои плоды. Иллин нахмурилась: значит, какую-то часть информации он решил утаить? Вот значит как? Конечно, информацию она приняла к сведению, но вместо благосклонного кивка фыркнула.
– Вот значит как? – Её мелодичный голос ушёл в кошачье шипение. Жрица нависла над сидящим в кресле магом и отчеканила: – Выкладывай всё. Что важно, а не что нет – я решу сама. Если ты ещё что-то утаил, то даю тебе полминуты над этим подумать и рассказать. И если я узнаю, что ты о чём-то умолчал, то ты получишь сотню плетей на конюшне, как последний раб!
Иллин выпрямилась, умудряясь выглядеть высокомерно в огромном махровом полотенце, и отошла. Уселась на постель и, закинув ногу на ногу, ледяным тоном процедила:
– Я жду. Время пошло.

Как-то Джартилу ощутилось нехорошо, когда жрица вспыхнула яростью. Хотя, это была не смертельная еще ярость, но уже достаточно, чтобы волноваться о своём здоровье. С чего бы ей так взрываться? Вслух спросить опасно, а добавить к тому, что уже рассказал раньше, волшебнику было нечего.
- Простите, госпожа Иллин. - Он опустил голову и постарался говорить как можно более убедительно. - Это действительно было последним, что я узнал за сегодняшний день. Дом Ксалтин разросся и пока мало кто знает его настоящие возможности. Завтра, если вы выделите достаточно средств, я найду тех, кто знает больше, и смогу предоставить вам более подробную информацию. Дельцы подобные Адизу должны знать достаточно о тех, кто ими руководит, и достаточно любить золото, чтобы приватно об этом говорить.
Иллин презрительно фыркнула, показывая, что не очень-то верит его словам.
– У меня к тебе последний вопрос. Не найдешь на него ответа – получишь сто пятьдесят плетей. Солжешь – двести. – Жрица поднялась и, взяв пресловутые краски, поставила на стол перед магом. – Для чего они предназначены?
И, чтобы исключить возможность лжи, Иллин демонстративно прочла молитву богине, а затем вновь уселась преспокойно на своё место, закинув ногу на ногу и хищно следя за Джартилом. Маг мог поклясться свой жизнью, что жрица желала его ошибки, а потому ставила заведомо невыполнимые условия. Причины подобного поведения оставались для него загадкой. Возможно, таким образом она хотела показать свою власть или, что ещё хуже, наказывала за то, что он не сумел распознать какие-то скрытые желания госпожи и выполнить их.
Джартил сглотнул комок в горле, а затем обратил внимание на то, что перед ним поставила Иллин. Нечто подобное он когда-то видел, но, чтобы убедиться в этом окончательно, он прибег к магии, изменяя своё зрение так, чтобы распознать магические ауры, которые могли окружать пузырьки с разноцветными густыми жидкостями. Одна, вторая, третья... всё сходилось, и сердце волшебника забилось от радости быстрее.
- Это краски для нанесения на тело. Действуют, как заклинание, на время увеличивающее силу, реакцию и другие способности. Длится это обычно от пары минут до часа. - Объяснил назначение неизвестно откуда появившихся вещей жрицы. - Если желаете узнать более точно какая для чего, то мне нужно будет спуститься в лабораторию и взять там пару инструментов.
Жрица молча, царственно кивнула, и Джартил поспешил удалиться.
Вернулся волшебник не только с описанием свойств красок, но еще с сообщением о том, что из дома Ксалтин разослали в других дома гонцов, и гонцы эти передали указ матроны-матери Фэйрианн о разрешении других религий в городе.

Ноги Айниша утопали в мягкой почве двора, и тут он понял, что было неправильно: не было человеческих следов, ни одного, да и земля по ногами как то странно подергивается, будто марево прозрачное.
Вооружившись временно граблями, юноша тем не менее предпочел открыть дверь домика заклинанием, и оно сработало, как надо. Скрипнувшая дверь отворилась, и Айниш увидел часть маленького помещения, старый топчан у стены, чайник на стене, повешенный на гвоздь, да почти развалившийся стул. Никакая опасная живность на него не выпрыгнула, вероятно, сам чародей становился параноиком.
Ворота хлева нехотя открывались с помощью граблей, с тяжелым скрипом "крр-крр-крр" створка сдвинулась так, чтобы дать хотя бы небольшой обзор. Внутри все смотрелось классически, хоть и сумрак мешал разглядеть детали: загончики с одной стороны стог сена, пара ведер на столбе и тишина- неизменная спутница этого места.

- Клеон, - воин зевнул. - Мы тут с божественной миссией, вот только нашего оракула только что убили. Неудачно вышло...

Вы не можете просматривать этот пост!

Читать это вовсе не обязательно. Броски, если что, могу делать за вас.

Здоровье:
У вашего персонажа имеется 8 очков здоровья, изменить это никак нельзя.
Здоровье отнимается, если урон выброшен выше защиты, по следующим правилам:
Выпало больше на 1-6, наносится лёгкое ранение и отнимается единица здоровья, 7-12 (не крит) обычное ранение и две единицы, 13-18 (не крит) тяжелое ранение и три единицы, 19 и более (не крит) очень тяжёлое ранение и отнимается 1 здоровья за каждые 6 урона, крит – критическое ранение и отнимается 1,5 здоровья за каждые 6 урона (округляется в меньшую сторону).
Если повреждения наносятся несколько раз за ход, то каждый следующее повреждение отнимает на один хп меньше. То есть, например, если наносится три повреждения: первое - один хп, второе 1 хп, третье 4 хп. То здоровье отнимается: за первое - один хп, за второе - ноль хп, за третье - два хп.
При ударе в голову (иной жизненно важный орган) урон увеличивается вдвое.
При ударе по конечностям урон уменьшается вдвое, округляясь в меньшую сторону.
Некоторые атаки могут наносить иной урон, об этом будет в предупреждаться в игре.
Если у вашего персонажа кончилось здоровье, это ещё не значит что он умер. Всё зависит от ситуации, если на вас напали грабители и избили дубинками, то ваш персонаж просто потеряет сознание, грабители заберут его вещи, а убивать то его им незачем. Ну а если его загрызла стая волков в лесу, тут уж без вариантов.
У врагов количество здоровья может быть иным.
Ранения: Ранения полученные в туловище не имеют дополнительных эффектов.
Ранение в конечности: Лёгкое ранение не имеет эффекта. Обычное ранение даёт штраф на использование данной конечности -1. Тяжёлое – штраф -2. Очень тяжёлое – штраф -4. Критическое – в зависимости от оружия, либо конечность отрублена, либо сломана. В любом случае её нельзя использовать, во всяком случае, до исцеления.
Ранения в голову: Лёгкое ранение не имеет эффекта. Обычное ранение даёт оглушение на один ход (в этом ходу можно только защищаться). Тяжёлое ранение даёт штраф -1 на все действия. Очень тяжёлое – штраф -2 на все действия. Критическое – в зависимости от оружия, либо потеря сознания до конца боя, либо потеря головы, вне зависимости от того сколько здоровья осталось.
Кроме ранений могут быть и иные факторы дающие штрафы, например руки за спиной связаны, понятно, что в этом случае их так же нельзя использовать.

Предметы:
Предмет может требовать может требовать определённый уровень силы, если ваша сила ниже требуемой, вы всё равно можете использовать его, но получите штраф к ловкости на количество очков, которых вам не хватает. Но если ловкость упадёт ниже -3 то это значит что вы набрали столько вещей, что не можете двигаться. Если вы используете сразу несколько предметов, то их требования складываются. То есть если вы используете меч требующий 2 силы, щит требующий 1 силы и кольчугу требующую 1 силы, то вам требуется 4 силы. Учитываются только используемые предметы, предметы в инвентаре не учитываются.
Стандартные бонусы от предметов и требования предметов:
Нож: Атака +1 Защита +1
Топоры и дубинки: Атака +2 Защита +2 Требуется сила 1
Меч: Атака +3 Защита +3 Требуется сила 2
Двуручные топоры и дубинки: Атака +4 Защита +2 Требуется сила 3
Двуручный меч: Атака +5 Защита +3 Требуется сила 4
Копьё: Атака +7 Защита +1 Требуется сила 4
Кнут: Атака +9 Требуется Владение кнутом 3 уровня, иначе Атака -2 Защита -2
Цепы, кистени и тому подобное: Атака +9 Требуется сила 2 Требуется Владение цепом 3 уровня, иначе Атака -2 Защита -2
Лук: Вероятность попадания +3 Требуется сила 1
Арбалет: Вероятность попадания +3
Малый деревянный щит: Защита +4 Требуется сила 1 Можно отбить две атаки без штрафа.
Малый железный щит: Защита +4 Требуется сила 2 Можно отбить две атаки без штрафа.
Большой деревянный щит: Защита +6 Требуется сила 2 Можно отбить три атаки без штрафа.
Большой железный щит: Защита +6 Требуется сила 4 Можно отбить три атаки без штрафа.
Огромный деревянный щит: Защита +9 Требуется сила 4 Можно отбить пять атак без штрафа.
Огромный железный щит: Защита +9 Требуется сила 8 Можно отбить пять атак без штрафа.
Кожаный шлем: Штраф на все магические действия -1. Не защищает от дробящего оружия.
Кожаная кираса: Штраф на все магические действия -1. Не защищает от дробящего оружия.
Кожаные поножи: Штраф на все магические действия -1. Не защищает от дробящего оружия.
Кольчужный шлем: Требуется сила 1 Штраф на все магические действия -2. Не защищает от дробящего оружия и оружия типа стилетов.
Кольчужная кираса: Требуется сила 1 Штраф на все магические действия -2. Не защищает от дробящего оружия и оружия типа стилетов.
Кольчужные поножи: Требуется сила 1 Штраф на все магические действия -2. Не защищает от дробящего оружия и оружия типа стилетов.
Латный шлем: Требуется сила 2 Штраф на все магические действия -3
Латная кираса: Требуется сила 2 Штраф на все магические действия -3
Латные поножи: Требуется сила 2 Штраф на все магические действия -3

На бонус к броскам на урон и против урона влияет уровень вещи. Доспехи просто отнимают свой уровень от броска на урон.
Пример: У игрока сила 4, ловкость 1, владение мечом 5 и меч 2 уровня. Игрок атакует разбойника, на атаку кидает 2D6 + 1 за ловкость +5 владение мечём +3 стандартный бонус от меча. Допустим выпало 7+1+5+3=16 На урон кидает 2D6 + 4 за силу + 2 за уровень меча. Допустим выпало 7+4+2=13. У разбойника сила 2, ловкость 3, владение щитом первого уровня, большой деревянный щит первого уровня и кожаная кираса первого уровня. На защиту он кидает 2D6 + 3 за ловкость +1 владение щитом +6 стандартный бонус от большого щита. Допустим выпало 7+3+1+6=17. Против урона кидает 2D6 + 2 за силу +1 за уровень щита. Допустим выпало 7+2+1=10. Это значит что разбойник успел подставить щит, но выдержать удар полностью ему не удалось. Урон уменьшается на выброшенное им значение, то есть 13-10=3, после из этого вычитается его броня 3-1=2. Итого выходит что разбойник потерял 1 здоровья. Если бы разбойник на защиту выкинул меньше 16, то он бы не успел блокировать и получил 13-1(за броню)=12 урона. В результате потерял бы 3 единицы здоровья.

Бой: В каждом ходу – вначале защищаетесь, потом, если живы и в сознании, атакуете.

Магия: При использование магии Кидаете 2D6 + дух за каждый эффект заклинания, а также при атакующих заклинаниях 2D6 + дух на попадание, и при защите 2D6 на то успели ли поставить защиту. Количество эффектов зависит от уровня заклинания. Уровень доступных заклинаний зависит от интеллекта и навыка владения данным видом магии. Если интеллект 1 и магия огня 2, то вам доступны огненные заклинания третьего уровня. Например, огненный шар имеет три эффекта: поджигание, урон, и взрыв. Так же можно потратить несколько очков на один эффект. Например, огненное копьё: поджигание и урон*2.
Магию можно использовать какую угодно, но стихийная магия будет иметь некоторое преимущество над всеми остальными. Магия огня будет получать двойной бонус от духа при бросках на урон. Магия воздуха (Молния тоже) двойной бонус от духа при бросках на попадание. Магия земли двойной бонус от духа при бросках на Защиту и против урона. Магия воды (Лёд и пар тоже) двойной бонус от духа при бросках на прочие эффекты.
Такими образом получается, если колдуем огненный шар то кидаем:
2D6 + дух на попадание:
2D6 + дух на взрыв
2D6 + дух на поджигание
2D6 + дух*2 на урон
А если огненное копьё:
2D6 + дух на попадание
2D6 + дух на поджигание
2D6 + дух*4 на урон

Ну и цена заклинаний:
Уровень – Цена: 1-1 2-3 3-7 4-15 5-30 6-70 7-150 8-300 9-700 10-1500

Восстановление маны: За один не боевой ход восстанавливается 5 маны, но не более 50 маны за игровой день. За ночь, если персонаж спит, восстанавливается 100 маны.

Защита от магии: Кидаем 2D6 + ловкость на уклонение и 2D6 + дух против каждого эффекта. Защита и броня не учитываются.

Прокачка: Уровни будут даваться за выполнение заданий и за победу особо крутых мобов. За рядовых мобов уровни не получите, хоть сколько их убивай. За каждый уровень будет даваться одно очко распределения, которое можете потратить на характеристики. Навыки буду прокачиваться отдельно. Прокачать навык можно просто напросто используя его, либо у учителей. Друг друга игроки учить не могут.

Прочее:
Добывать пищу не требуется, будем считать, что персонажи питаются сами.
Денежная система простая. Деньги называются просто монеты.

    На недостижимой высоте купола раскатился гулкий звон. Колокол Старого Кафедрального Собора ожил, заунывной мессой отдавая последние почести безумству храбрых. Голос медного колокола плыл над заснеженными пейзажами Мёртвого Города, рассыпаясь под низким небом Пальмиры. Он заставлял жёлтые глаза волков оборачиваться в сторону города, заставлял мертвецов, унесённых Зимой, вздрагивать, неловко протягивая заиндевевшие чёрные ладони к ушам. Колокольный язык скрежетал по толстым стенам, отлитых в трудолюбивых Литейных, и свет умирал вместе с закатывающимся за горизонт бледным солнцем. В последние свои секунды Жан, дочитывая стихи, видел жадное пламя, охватившее поместье де Триньёв многие годы назад.
    Шипящий вой Архиепископа, в котором сочетались торжество и отчаяние, вторил в унисон набату. Бессмертный носферату упал на колени, увлекаемый весом Охотника. Он то запрокидывал искажённое ужасным осознанием предстоящей вечности лицо к тёмным сводам, то с ненасытной яростью впивался клыками в белое горло маркиза. С каждым глотком его тело возрождалось подобно Жар-Птице: затягивались раны, сухая рука отшвырнула прочь заляпанный нож, дыры в груди закрылись.
    Оправив изорванную многочисленными пулями и ударами сутану, носившую следы далеко не этой одной битвы, Архиепископ Шабаша поднял скорбный груз на руках. Как ребёнка он перенёс тело Охотника к алтарю, уложив его рядом с собакой в круг белого света. Как будто надеялся, что таким образом милосердный Господь сможет увидеть детей своих.
    — Велики грехи мои, — шептал Архиепископ, шаркая среди скамей в поисках кнута. — Велики грехи мои. Прости, небесный отец. Прости...
    И продолжался пир.
    И клубилась тьма в высокой арке входа в Старый Кафедральный Собор Пальмиры.
    Говорят, чудовище поселилось в нём.
    Говорят ещё, что была пролита здесь Кровь Святых.
    Маленькая дверца в ограде за алтарём, отделявшая ведущую вниз узкую винтовую лестницу от верхнего зала, осталась необнаруженной. Ковчег с густой кровью, запаянный в золото, остался покоиться внизу на белоснежном мраморном постаменте.
    Cухо заcвистел бич.
    — Верую в Святого Духа, во вселенскую церковь! Общение святых! Прощение грехов! Воскресение тела! Жизнь вечную!
    Закричав от переполнявших его ярости и отчаяния, Архиепископ Велья, некогда — священник в безымянной трансильванской станице, принялся кромсать когтями тела убитых, отрывая головы от плеч и взгромождая на пирамиду.
    — Аминь! Аминь! Аминь! А-а-а-а-а-а... а-а-а-а...

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Небольшой сталагмит между домами Ксалтин и Келчазсдил напоминал по форме неряшливый муравейник, тяжело осевший, словно уставший тянуться к потолку пещеры, внутри которой раскинулся Налан Садж. Отремонтированные крепкие ворота наглухо заперты, так что рассмотреть то, что творится внутри, было возможно лишь при помощи левитации.
С самого утра этот «муравейник» был растревожен: глава семейства, вторая жрица семейства Заит’тар из города Шиндилрина, собиралась попросить аудиенции у матроны-матери Фэйрианн, а затем и позволения создать здесь свой дом… Не все были довольны таким положением дел. Например, младшая дочь Ираэлары, Иллин, недовольно хмурилась и фырчала, предпочитая отсиживаться в своих покоях. Визит к племяннице, бесславно погибшей во время гражданской войны вместе со всем своим домом, грозил окончиться вечным поселением в этом городе. Старшая же дочь видела в этом свою выгоду, как и мать, и другие, более зрелые и опытные в интригах родственники. Всё складывалось не в пользу Иллин с самого начала – и кончилось тем, что мать, несколько рассеянная от природы женщина, вернулась в чрезвычайно добром расположении духа, чем мигом привела весь дом в движение, окончательно уподобив его муравейнику.
Засуетились-забегали слуги и рабы, даже благородным членам дома не сиделось на месте. Иллин почувствовала подвох, когда мать не пожелала говорить с ней, стоило только девушке заикнуться о своём возвращении. «Даже не думай», – отрезала Ираэлара и была такова. Оставалось только найти отца, если, конечно, и он не захочет увильнуть от разговора с младшей дочерью…

Удивительно, но у скелетов оказались кости, луки и стрелы - ничего лишнего.

— ЭТА МАЯ РОКИТЛАНЧА! ТАКИХ РОКИТЛАНЧ МНОГА НО ЭТА МАЯ!!
УШАТАЙЛА ГРОМКА МАЛИЛСЯ РОКИТЛАНЧЕ!
И ИЩО ГОРКАМОРКЕ НО ЧУТЬ ТИШЭ ЧТОБЫ КАНКУРЕНТЫ НИСЛЫШАЛИ И НИУКРАЛИ МАЛИТВУ!
— ЧТОБ ХРАБРАСТИ НАБРАТЬ С НЕБЕС
МАЛИТВЫ ГОРКЕ ВАЗНЕСУ
ВЕДЬ Я КРУТОЙ НО ЧОТ НИМНОГА
ССУ

- Сколько вопросов разом, молодой дроу. Как будто вы торопитесь жить, но всё равно не успеваете. - Серокожий дварф даже взгляд приподнял на собеседника, отчего его капюшон съехал чуть назад, открывая мутные глаза нежити и его изморенное временем лицо. - Меня зовут Тойнус. С позволения нынешнего, предыдущего и того архимага, что был до него, я смотритель этой библиотеки. Только я помню все книги, которые были здесь, и запоминаю, кто какую и когда забрал.
Возникла пауза, пока смотритель думал, что предложить наставнику школы призыва.
- Микарас Килнили, призыватель, пробудивший в себе драконью кровь, написал хороший труд по вашей теме. - Сообщил Тойнус, когда выбрал, что можно предложить. - Имена демонов и дьяволов каждый ценящий себя призыватель держит в секрете от других, потому те имена, что вы сможете найти, либо принадлежат уже мёртвым обитателям Нижних планов, либо слабым, от которых пользы только одна практика призыва. Книги Шуррата Годэра и Зобрина Фиксаза могут дать вам несколько таких имён и, быть может, намеки на другие интересующие вас вещи.
Очередная пауза должна была логично предварять ответ на следующий вопрос.
- Город на северо-востоке от Налан Саджа принадлежал не моим собратьям, а золотым дварфам. - Поправил Тойнус предположение дроу. Насколько известно, не достроили они его из-за ужасной чумы или чего-то подобного, что выкосило всё население. На раскопках открыли что-то, что лучше было оставить в покое навеки. Но это всё домыслы. Что там произошло точно, не знает никто. Известных выживших не было, чтобы рассказать об этом.

Вы не можете просматривать этот пост!

- Там воняет. - Вилси махнул рукой в тот коридор, из которого доносилось зловоние.
- А там светится. - в этот раз он указал рукой в другой коридор, в котором был виден какой-то свет.
- Уж лучше туда, где светится, там хотя бы не воняет. - заключил он и пошел в том направлении, где был виден свет.

Не успели костяные воины среагировать на появление юношей, как яростное пламя, призванное Рамасом, начало пожирать ссохшиеся кости. Буквально за мгновения пара скелетов превратилась в черный пепел, и лишь покрасневшие доспехи и мечи напоминали о стоявших тут созданиях.

Яртар рванул вперед, пытаясь произнести достаточно подлое заклинание, но оно не сработало, потому что юноша в эмоциональном порыве забыл, что для заклинания обращения удара требуется кинжал. Более того, он едва не подставил свою спину под шарик едкой кислоты, выпущенной Айнишем.

Юный чародей, тем не менее, был достаточно меток, направив заклинание точно над плечом разводившего руки Яртара. Зеленая едкая субстанция мигом облепила кости, размягчая их. Бесформенная куча костей осела на пол и больше не шевелилась.

И вот опять перо в моей руке, а перед мысленным взором открываются картины воспоминаний. Я помню всё так, будто это произошло только вчера, а потому история будет воссоздаваться во всех мельчайших подробностях. Начнётся она в городке Красная Лиственница, с моего прибытия в который и началась череда событий, имевших судьбоносные для всех Королевств последствия.

Дорога из Глубоководья заняла у меня семь дней. Мне посчастливилось провести это время с другими участниками путешествия в составе каравана уважаемого Ваэвирра, торговца специями и морской солью. Одной из главных радостей путешествия является возможность посетить новые места и познакомиться с новыми людьми. Так что по прибытии в городок я был просто переполнен радостью и весело насвистывал мотивчик одной похабной песенки, авторством которой я теперь, спустя годы, не горжусь.

Среди представителей моей профессии дорога занимает третье место в списке источников вдохновения после похождений на любовном фронте и героических свершений. Для меня же, кто всё жизнь провёл в странствиях и никогда дольше пары месяцев не оставался на одном месте, дорога всегда была главной и едва ли не единственной музой. О своих амурных делах я привык скромно умалчивать, не желая возбуждать в слушателях зависть, а разнообразные геройства до той поры обходили меня стороной, обошедшиеся же без моего участия и так были в должной мере воспеты.

За разной болтовнёй и сочинением своих новых песен я почти забыл о цели своего путешествия в эти края. Склонность отвлекаться на разные пустяки всегда отличала меня. Задачи, требовавшие значительной концентрации внимания, были для меня непосильными. Например, я так и не научился играть на барабане и не смог освоить кобольдское горловое пение, хотя потратил немало времени на уроки. Впрочем, стоило мне оказаться на месте, как я сразу вспомнил, зачем пожаловал в Красную лиственницу. Да я и не держал эту не такую уж секретную информацию в себе, популярно объясняя желающим о том, что мудрые люди в Глубоководье беспокоятся по поводу стихийного дисбаланса в этом регионе, что бы это ни означало.

К моему глубокому удивлению я был не единственным Арфистом, направленным в Дессаринскую долину с важной миссией. Раньше мне приходилось работать над заданиями одному и не доводилось пересекаться с иными представителями моей организации, кроме той, что приобщила меня к общему делу. Только теперь пришло осознание, что разделяющих мою борьбу за лучший мир несколько больше одного человека. Мы узнали друг друга, обменялись тайными знаками и договорились о взаимопомощи, и в то же время не афишировали свою принадлежность к Арфистом перед посторонними, зная о том, что везде могут быть вражеские лазутчики. Хотя и понятия пока не имел, кто эти враги и чем мы им насолили.

Не желая показаться неблагодарным, я очень щедро отблагодарил караванщика тёплым, почти дружеским хлопком по плечу (хотя теперь мне думается, что он хотел бы получить оплату деньгами). А после я стал оглядываться по сторонам и размышлять над своими дальнейшими шагами. Прекрасно зная этот городок по исчерпывающе подробным рассказам Ваэвирра, я решил первым делом направиться в заведение «Весёлый меч» с тем, чтобы познакомиться с его хозяйкой, мадам Кайлессой, и обсудить с ней свежие новости, а заодно договориться о ночлеге и, возможно, вечернем выступлении в стенах её заведения. Вторым пунктом в моём незамысловатом двухактовом плане был визит к контактному лицу Арфистов, общение с которым могло пролить больше света на проблемы этого региона и моё, откровенно говоря, очень расплывчатое задание. Спешить со вторым пунктом, однако, не следовало, дабы не выглядеть излишне подозрительно. Все эти конспирации и неожиданно упавшая на мои плечи ответственность, надо сказать, были очень волнительны.

Фаэр Ку'Эллар или Волшебный дом, созданный новым архимагом Налан Саджа, Сарэлем Ксалтин на месте бывшего дома Лирендир, от которого уцелели лишь неживые предметы, а практически все члены семьи и слуги были убиты холодным касанием смерти, представляет собой самый большой по площади дом города. Он размещен внутри огромной колонны, соединяющей пол с потолком пещеры, на котором искрится фаэрзресс.
Высокий первый этаж академии магии и широкий ровный подъезд к нему с главной улицы Нурадина позволяют завозить любые грузы, необходимые дому для существования и развития, и чем выше подниматься по этажам, тем красивее, изящнее и богаче становится обстановка, появляются балконы и террасы, с высоты которых можно взглянуть на живущий, словно муравейник, Налан Садж.
Верхние этажи, которые ранее занимались благородными членами дома Лирендир, теперь заняты архимагом Сарэлем и его сыном, а так же выделены для тех, кто будет в школе магии преподавать.

Ничем не примечательный скальный выступ на краю Нурадина, внутри которого располагался дом Сорнан, стал целью визита долговязого мужчины, одного из успешных учеников архимага Сарэля Ксалтин. При себе дроу нёс ценный подарок матроне Селаарин, но, так как никогда раньше не был в этом доме, поначалу даже удивился тому, как в таком убогом месте может находиться благородный дом.
Мнение посланника поменялось, как только охрана пустила его внутрь, и перед глазами мужчины предстали величественные вырезанные из камня колонны, балконы и интересная оборонительная система, которая не представляла собой череду не связанных между собой лестницами этажей, через которые проходила вертикально вверх такая себе прореха, через которую дроу, способные левитировать, или имеющие соответствующий предмет, могли подниматься наверх.
К нему через некоторое время вышла служанка, спланировав со второго этажа. Она посмотрела на мужчину как будто удивленно, моргнув даже, но он не торопился испаряться, и, старательно пряча удивление, девушка поклонилась, вежливо спросив его, может ли он использовать левитацию сам или ему, как гостю, надо помочь. Получив ответ, что гость справится сам, служанка, не теряя больше времени, провела его на второй этаж, а затем в приемную.
Приемная, похоже, служила одновременно и кабинетом, и спальней. Полы застелены шикарными коврами с длинным ворсом, горел камин, несколько книг валялись на низких столиках у стен, единственный шкаф был с вином. В левом углу диванчик, забросанный подушками, на которых и расположилась матрона, а в правом маленькая постель с роскошной периной.
Запустив гостя внутрь, служанка немедля испарилась, а Селаарин некоторое время ошеломленно изучала мужчину. А затем, гневно отбросив перо и приподнявшись на подушках, взвизгнула:
– Посланник от архимага?! Он что, издевается?!
Красивая, расшитая бисером подушка устремилась в лицо ученика.
Высокий, куда выше среднего и даже высокого дроу, мужчина, не стушевался, поймал подушку лицом, не отворачиваясь, а затем бережно опустил её на ковёр рядом. После он преклонил колени и низко наклонился, чтобы быть ниже, чем лежащая на диване Селаарин, а затем вытянул вперёд красивую шкатулку из красного дерева с вкраплением в виде красивых узоров из редкого красного опала.
- Никак нет, матрона мать Селаарин, архимаг желает таким образом выразить вам своё почтение и сделать выгодное предложение. - Едва не дрогнувшим голосом ученик Сарэля сумел таки объяснить причину своего прихода, и устремил взгляд на носки туфель женщины.
Стоящие у стола остроносые чёрные туфли, расшитые мелкими каменьями, строго посмотрели прямо на него, словно укоряя. Матрона, тем временем, путаясь в шуршащем великолепии своего платья, выбралась из-за стола. Селаарин была ростом с дворфа, если не ниже, и об ее росте ходили легенды. Сейчас, закутанная в несколько слоев струящихся тканей белого и черного цветов, среди которых алел тяжелый шелковый пояс, обозначавший талию женщины, она казалась воздушным облачком. Маленьким. И о-о-о-очень сердитым.
Подобрав юбки, она, босая, просеменила к мужчине и, проверив заклинаниями шкатулку, буквально выхватила ее из его рук хищным птичьим движением. Роскошная башня из черных волос на голове опасно качнулась.
– Что за предложение? – буркнула женщина, открывая шкатулку и рассматривая долговязого с невыразимой смесью досады и интереса.
Посланник изобразил покорность раба, приведённого на суд к высшей жрице, заведя руки за спину и взяв их в замок. В шкатулке, которую он принес, как и в аналогичных подарках другим матронам благородных домов, находился киира, редкий камень времён расцвета империи иллитиири, темнокожих предков дроу.
- Архимаг просит вас выделить одного из своих магов для преподавания в новосозданном Фаэр Ку'Эллар, а взамен предлагает содействие в ваших смелых начинаниях. - Какие именно это были начинания, парень уточнять не стал, но матрона и сама знала какие.
Подарок задобрил Селаарин, и она жестом предложила посланнику сесть. А затем поджала губы, закрыв шкатулку и поставив ее на стол. Прошлась, шурша, по комнате туда-сюда.
– Дивно, дивно, – пробормотала женщина наконец, щуря алые глаза и разглядывая ученика. Уселась на стол, закинув ногу на ногу, и грозно нахмурила брови. – Сколько еще домов получили аналогичное предложение?
- Все. - Коротко ответил посланник, не смея поднять взгляд выше её щиколоток.
Она покачала ногой и вкрадчиво осведомилась, буквально подавшись вперед. Тонкие пальцы стиснули край стола.
– И что же планирует делать господин архимаг, если вдруг интересы домов пересекутся?
- То же, что всегда, матрона мать Селаарин. Лавировать в поисках приемлемого решения. - Видно было, что высокий мужчина был отлично проинструктирован Сарэлем, потому что перед ответами практически не думал.
– Задницу разорвет, если попытаешься усидеть на всех стульях разом. Как Кришанне, пусть Лолс пытает ее душу, – участливо сказала эксцентричная низкорослая матрона, выпрямившись так, словно кол проглотила. – Это, конечно, потрясающе, но в чем конкретно будет выражаться содействие? Сарэль Ксалтин, разумеется, архимаг, но если матрона-мать Фэйрианн скажет «нет», то что он сможет сделать?
- "Если" существует бесконечное множество, матрона мать Селаарин. Если вы будете действовать против дома Ксалтин, разумеется, господин Сарэль вам не помощник. - Мужчина наклонил голову немного вправо. - К тому же, многое будет зависеть от силы мага, которого вы сможете предоставить. Архимаг готов обсудить с вами конкретные вопросы и предложения в любое время.
– В какой срок нужно предоставить мага? – скрыв недовольство, вопросила Селаарин.
- В ближайшие два дня было бы прекрасно. - Наклонил голову ниже посланник.
– Значит, я подумаю над этим. И над бесконечным множеством «если», – сухо сообщила ученику женщина, спрыгивая со стола на пол. Остро сощурилась: – А то вдруг получится, что, отдав мага, я останусь ни с чем?
Матрона сложила руки на груди, пройдя к мужчине. Весь ее воинственный, задиристый вид уподоблял ее воробушку.
- Слово, данное одним благородным дроу другому нерушимо, матрона мать Селаарин. Жертвовать репутацией архимаг не будет ни при каких обстоятельствах, иначе он больше не будет архимагом. - Пояснил мягко парень, снова наклонившись так, чтобы быть ниже собеседницы, что было несколько затруднительно, учитывая его сидячее на стуле положение.
Глаза ее сверкнули, и, кажется, женщина с трудом удержалась, чтобы не поколотить его подушкой за то, что он позволяет себе напоминать матроне общеизвестные истины.
– Иногда обстоятельства бывают сильнее нас, – еще суше отметила она, щуря глаза. Заставила его выпрямиться, чтобы заглянуть в глаза, и заметила: – Если больше нет никаких пожеланий, посланий и прочего, то можешь быть свободен.
- Благодарю вас, матрона мать Селаарин. - Мужчина на мгновение взглянул в глаза жрицы, а затем смущенно отвёл взгляд. Вероятно, она ему понравилась. Затем посланник встал и направился к выходу.
На выходе он столкнулся с проводившей его служанкой. Та бросила короткий взгляд на лицо посланника и, кажется, осталась разочарована, не увидев там никаких следов гнева госпожи.
– После обеда позови Келеннейста, – приказала ей Селаарин и махнула рукой, добавив с трудом сдерживаемыми эмоциями: – И проводи гостя, не стой соляным столбом!

Вы не можете просматривать этот пост!

- В очередь! - С похожим смешком ответил Рамас на предложение товарища попользоваться куртизанкой вдвоём. - Я её уже застолбил на вечер.
Далее было демонстративное подергивание бровями вверх-вниз, и огненный маг повел плечами, отгоняя подкравшуюся тревогу. Ему хотелось всё-таки провести час-два с этой Лишей наедине, и не обязательно для того, чтобы утолять голод плоти.

"Небесная постель" - гостиница недалеко от центра Тирантароса. Хозяин - толстяк Бурбус(мулан). Относится положительно к героям из-за кучи потраченных денег. Знает, где найти Петруса.

Вирмия - официантка, обслуживавшая господ-магов.

Петрус -торговец информацией, ошивается в "Небесной постели", охранник - мощный варвар-рашеми.
Он же Борхес. Тупой придурок, который связался не с теми, с кем надо.

Кириана Шиили - хозяйка магазина маг. вещиц. Красный маг. В магазине периодически работает магический двойник.
Имела любовную связь с Айнишем, благосклонна к нему.

Хасш'шах - дочь наставника по школе эвокации и Лиши Кианти
Лиша работает в "Невыносимой страсти"(бордель), дорогая куртизанка, посещает таверну "Надежные оковы" возле рынка.
Обладает магическими способностями. Агент тайной службы тарчиона Димона. "Разногласия" с четверкой.

- Итак, к делу... Лиша Кианти, очень профессиональная куртизанка. Работает в борделе "Невыносимая страсть". Стоит дорого. Это общая информация... Что касается другой жизни, хотят слухи, что она стала работать на Димитру Фласс, а эта женщина неспособных не нанимает. Есть и другой слух. Тарчион Димон развивает свою собственную сеть шпионов, чтобы противодействовать Первой принцессе. Знающие люди сообщают, что у него не меньше двух сотен шпионов - профессионалов, и они везде. Вы обладаете такой информацией, что за нее вас могут и убить, ведь Лиша - явно не последний в этом деле человек. Вечером она посещает "Надежные оковы" за рынком рабов и сидит там ровно один час, любит фиалки и золото... Что еще...Есть и еще кое-что, но это будет стоит две сотни сверху кроме обговоренной суммы... - делец улыбнулся.

-Отличный выбор, дружище, я слышал, что примерно шестьнадцать лет назад у Лиши забрали ребенка... Мальчика. И кое-кто поговаривает,- он совершено перешел на шепот,- Что отвезли ребенка в сторону одного форта, что стоит не далеко от города. Рассказывал -то тот, кто доставлял... Последний выживший, остальные в кислоте растворились, да и этот пострадал. Часть лица оплавлена... Слыхал я, что он в том форте живет, да сюда иногда приезжает... Пожалуй, этого достаточно, юноша, больше уже скорее опасно, чем выгодно.

Глупый ублюдок, - произнес спокойный голос хозяина непонятно кому, ты думаешь, что я не смогу раскусить твою дешевую интрижку? Думаешь, если ты отдал ребенка матери, я этого не узнаю. Ты слишком наивен, Каиркас, я освобождаю тебя от службы... Насовсем - палец в перстне вытянулся и тут же зазвучало заклинание. Багровые язычки безобидно пробежали по одежде мастера Эвокации, а затем его тело рассыпалось в пыль.

Эта информация позволяет сделать вывод, что Каиркас и был отцом Хасш'сах, а Лиша ее матерью. Возможно, магесса сейчас скрывается в городе, а, может, девочку вывезли в безопасное место.

"Кружка меда" - гостиница на окраине, хозяин Нирларик (рашеми) поджарый мужчина со шрамом.

Слуги: Владислак(болтун), Ралмевик(молчун). Выявлены способности убеждать в торговле. Вряд ли это тонкие методы, но доход приносят

Нхат - жрец Коссута. Рамас в курсе.

Гостиница внутри выглядела намного лучше, чем снаружи: во-первых, она не была серой, во-вторых мебель была добротной и подобрана со вкусом. Красный ковер вел на второй этаж, столы и стулья хоть и были сделаны из простых пород дерева, но видно, что делали с душой - спинки вырезаны в виде ветвей деревьев, ножки закруглены и оформлены орнаментом... У хозяина явно были знакомые среди мастеров по дереву, а, может, он просто напокупал мебель, где надо. Фонари по стенам были убраны за толстое стекло, они давали достаточно света, чтобы чувствовать себя комфортно, особенно тем, кому нравится легкий полумрак. Стойка была сделана из бочек, тщательно обработанных и раскрашенных зелеными ветвями. Места было не много, посетителей на сорок, но это только придавало уюта заведению.

К вошедшим юношам подошел стройный и причесанный рашеми средних лет с глубоким шрамом под левым глазом.
- Проходите, господа, хорошие чистые номера, свежее мясо и фрукты, все для вас, - расплылся он в улыбке.
Главным заказом юношей оказалась чистая постель, и хозяин, представившийся, как и ожидалось, Нирлариком, быстро организовал отдых для уставших путников.
Владислак получил инструкции и покинул своих господ, отправившись куда-то в город по делам.
Комнаты оказались что надо, с большими светлыми окнами и широкими постелями. Все они были одноместными, то есть, магам не нужно было думать о личном пространстве. На всякий случай служанка принесла легкий завтрак и поставила на стол в каждой комнате. Вдруг, голод путников окажется сильнее, чем тяга ко сну.
С поручением Рамаса был отправлен быстроногий парнишка смешанных кровей, за эту услугу хозяин даже денег не взял, утверждая, что для гостей можно и подсобить. Цена за комнаты вполне подтверждала его слова - по золотому с каждого за сутки.
Мальчик вернулся через пол часа и доложился уже осоловевшему Рамасу, что "дядька" будет ждать его в оговоренном месте. В отличие от слов хозяина, мальчуган не спешил уходить, а рисовал ногой дуги на полу....

Сон свалил юных волшебников, будто показывая, что есть настоящая магия, и они провалялись на белых простынях до обеда.

- Поедете в карете. Остановитесь в той же гостинице, где были, хотя можете выбрать и другую. Боринтус мне говорил, что вы уже наладили контакт с некоторым источником информации, думаю, этого достаточно, чтобы сообразительные юноши могли раскрутить клубок дальше. Город не такой большой, как кажется, и те, кому нужно знать друг про друга, об этом знают. Этот Борхес наверняка трется либо в борделе, либо в таверне, а его деятельность не позволяет ему таскать с собой неповоротливый отряд, ведь иногда нужно быстро исчезнуть. Пара каких-нибудь крепких лбов, достаточно тупых, чтобы быть мясом за золото, - волна пренебрежения прокатилась от фигуры мага, - Что касается вазы ... Достаточно хрупкая, чтобы разбиться от удара о землю или оружия, так что вы постарайтесь не спалить и не взорвать там все. Тем более, что за пожар или большой переполох вас будет искать стража Димона, а определенного цвета мантии, чтобы не беспокоиться об этом у вас нет...Однако у вас есть деньги. В этом прогнившем городе деньги могут многое... И еще, - Таргус помедлил с продолжением фразы, выдерживая эффективную паузу, - С вами поедет еще один малыш, на которого я возлагаю надежды. Иногда он мыл вашу посуду и прибирался рядом, но вряд ли такие важные персоны, как вы, обращали на это внимание. Он рашеми... Так бывает, что и у этих проявляется талант, причем довольно яркий. Обкатайте его на задании, посмотрите, как справится.

Скромный дар заставил женщину рассмеяться от умиления и наивности её консорта, но руку поцеловать она всё же дала.
- Каждая женщина в этом доме, желающая выглядеть хорошо, имеет одежду, которая меняется по её желанию без потребности носить подобные.... головные уборы. - Волшебница снисходительно поглядела на протянутую повязку. - И забудь про подарки, если тебе это Соловир подсказал. Мужчина должен делать только то, о чём его просят, а подарки, если он справляется хорошо, дарить ему будет его довольная жрица.
Последние слова были сказаны с особым ударением и приподнятой бровью, чтобы дать понять непреложность этой истины в доме Шерран.

Лицо темнокожего мага, кажется, еще больше потемнело, но самообладание для любого волшебника было делом необходимым и управляющий Золотым зубом воздержался от комментариев в первые мгновения, лишь задумчиво причмокнув губами, а затем кивнул.
- Знаешь, ты прав. Золота на игрушки мне и вправду не хватало. Сейчас принесу остальное. - Ясвир развернулся и резким шагом покинул арену, а вместе с ним и служащие заведения бросив уборку. Двери за ними закрылись и, судя по скрежету, запирали дерзкого мага на засов. Следующее, что услышал Келеннейст, была пронзительная тишина, в которой не было даже звука его собственного пульса. Вероятно, кто-то добрый наложил на область арены заклинание тишины.
Тьма, укрывавшая арену от зрителей в перерывах между боями, рассеялась, и хотя Келеннейст не слышал ничего, видно было, что публика на краях дико рукоплещет и в общем-то чему-то очень довольна. Чему именно она была довольна стало ясно, когда из дальней двери на арену вышел самый что ни на есть настоящий глабрезу, которому для этого пришлось согнуться. Количество шрамов, жесткая шкура и прилаженные к телу доспехи говорили о том, что этот демон на арене провёл уже очень много, а его красные суженные глаза пронзительно смотрели на приговорённого. Запах серы ударил по ноздрям Келеннейста.

На похвалу Кишон лишь качнул головой, мол, много вас таких умных, а затем жестом показал, мол, пойди, посмотри.
- Если бы я мог зайти и посмотреть, то, наверное, как-то бы сам справился с тем, чтобы выбраться отсюда. - Саркастически заметил бабау. - Но комнаты внизу, под ареной.
Защита Золотого зуба, как и ожидалось, оказалась делом достаточно сильного мага, куда сильнее, чем сам Келеннейст, и представляла собой сеть заклинаний, которые опутывали всё заведение от основания до потолка чем-то вроде полусферы. Узнаваемыми для мага были ауры школы отречения, скорее всего представлявшими собой направленный внутрь круг защиты от зла, хаоса и так далее, сделанный, чтобы не позволить существам, призываемым и содержащимся в подвалах заведения, выйти наружу. Наверняка было и заклинание, запрещающее телепортацию, поскольку если бы его не было, то демон бы давно не сидел здесь. И становился вопрос о том, только ли один Кишон сможет бежать, если Келеннейст по договору с ним нарушит одно из заклинаний, удерживающее бабау внутри.

Во время того, как собеседник рассказывал демону, что тот продешевил, мало знает, лазутчик, убийца, но ничего не знает, и бла бла бла... Кишон показательно зевнул, и подпер ладонью щеку, борясь с сонливостью. "Проснулся" он только когда маг закончил.
- У меня есть много чего сказать на тему понимания смертными иных планов, но ты либо сам поймешь это когда-то, либо умрешь, и тебе там объяснят. - Каркающим голосом проговорил бабау. - Я был телохранителем Сашре Шерран, высшей жрицы дома, куда тебя, по твоим словам, собираются принять, убитой здесь пару дней назад. Сам подумай, что я могу знать.

Тимофей не садился. Рыжий парень с повязкой на правый глаз и реденькой рыжей же бородёнкой улыбнулся.
- Я - Тимофей Лунин. Служу Дому и Клану Тремер.
Хлопец улыбнулся всем и никому в частности.
- Я ещё не волшебник - я только учусь. Смогут ли передо мной раскрыться оккультные тайны Старограда?
Лунин хмыкнул, глядя на саблю Князя-гусара.
- Я тоже немного фехтую. Только моего клинка со мной нет.
Волшебник потупил взор.
- Умею пользоваться компьютером, но и его,к сожалению, у меня нет.

Тремер помялся и сделал шаг назад, давая понять,что закончил речь.

Валерия не отрывала глаз от Александра. Что-то в нем было неуловимое:
древний вампир, наверняка присвоивший не одну сотню жизней - да;
жестокий лидер, скорый на расправу - да;
самоуверенный захватчик - да;
избалованный ловелас - снова да;
совершенно не в её вкусе - тысячу раз да!
И всё же, девушка не могла отвести взгляд, пытаясь разглядеть, что же такое мелькнуло в его облике?

Затем внезапно наступило мгновение звенящей тишины и Валерии удалось отвлечься от Александра и вспомнить, что она тоже должна представиться.

Блондинка поднялась на ноги и мягким голосом начала:
- Валерия Стогова, Тореадор, дитя Себастьяна Мельмота.
Интересно, слышал ли кто-нибудь о её сире? - мелькнула и пропала мысль.

- Я хорошо лажу с людьми. У меня хорошие способности к Прорицанию, так что я считаю себя неплохим сыщиком. Также немного разбираюсь в оккультизме и хорошо - в книгах и библиотеках.