Голосование пользователя

Ей было холодно. Прямо как тогда.
Беседа с Сердцем оставила Майю опустошённой, не дала ответа на самый главный вопрос, взамен заложив предчувствие, что всё куда хуже, чем можно было бы предполагать. Проморгавшись от последних видений, она вдруг поняла, что обнимает себя за плечи, пытаясь не то согреться, не то унять дрожь. Но дрожи на самом деле не было — и холода больше тоже, он отступил спустя секунду после того, как Сердце попрощался с нею, вернув в реальный мир. Однако было полное непонимание, что делать с новообретёнными воспоминаниями. Или не воспоминаниями даже, ведь нельзя помнить то, что ты лично не пережила. Это сон. Которому, к тому же, не хотелось верить.
Майя ни с кем не разговаривала, избегая встречаться взглядом с одноклассниками. Чужие дела ей резко стали неинтересны, размышления над собственным будущим поглотили её настолько, что она пропустила мимо ушей почти всё, что сказал куратор, и едва не забыла, что ей ещё предстояло встретиться с господином Дженовезе.

К счастью, мастер Лоренцо сам её нашёл. Он, должно быть, хорошо понимал, каким потрясением могла оказаться встреча с Сердцем, и очень умело отвлёк её от проблемы, которую здесь и сейчас Майя всё равно не в состоянии была решить. Обсуждение предстоящего бала и поход по магазинам по-настоящему вернули её к реальности: что бы там ни пророчил Сердце, но у Майи ещё оставались и более насущные дела. И цели, которые лежат прямо пред ней и к которым она потихоньку проложит путь, шаг за шагом. Под руку с мастером Лоренцо, если придётся. На кого-то же ей нужно опираться эти первые несколько шагов?
Так, под руку, они этим вечером прошли от одной витрины к другой. В сумках Майи оказалось бальное платье с открытой шеей и спиной, тёмного красного цвета с вышитым чёрным рисунком, своими завитками похожим на изморозь. Лоренцо сразу остановился на нём, когда увидел, как контрастирует оно и как подчёркивает её белую кожу. С платьем соседствовали туфли в тон, Майя с трудом могла назвать их настоящей обувью, учитывая, что они едва ли скрывали её стопы, держась лишь на паре ремешков, а на каблуках такого размера с непривычки она чувствовала себя немного неустойчиво. Тут же была и белая маска, закрывающая половину лица, прорези для глаз отделаны по контуру вереницей красных камней, пространство вокруг них оплетали золотые лепестки и насыщенные розовые бутоны, края отделаны мягкими перьями, за которыми прятались две тонкие ленточки. Помимо этого на дне сумок в изобилии покоились футляры, банки, коробки с кремами, лаками, пудрами, помадами и всем, что мастер Лоренцо посчитал необходимым иметь своей спутнице. О деньгах никто из них не заикнулся, и Майя приняла его заботу как должное, подозревая, что цена за эту невысказанную сделку будет озвучена Лоренцо позже, когда (или если) тот сочтёт нужным. Оставалось гадать, что такому человеку, как господин Дженовезе, может потребоваться от Майи, и загадка эта изрядно будоражила её воображение.

За день она вымоталась так, что с заходом солнца упала на кровать почти без сил и не заметила, как уснула. Ей снился ночной лес, утопающий в дымке. Он был спокоен, не таил в своей глубине опасности и тревоги, не напоминал о плохом, лишь лениво покачивая макушками и стряхивая наносимый с предгорий холодный серебристый песок. Застрявшие в еловых ветках ломти промёрзшего снега отливали зелёным и оранжевым от пляшущего в тёмном небе северного сияния. Переливы зелёного и оранжевого бежали и по её лицу, пока Майя неподвижно смотрела вверх.

Тёплое рыжее пятно упало ей на глаза, когда служанка распахнула шторы и позвала:

— Вставай давай. Ты мне вчера наказала не будить тебя совсем рано, ну так уже девять. А дел на сегодня много...

— Опять ты, — хрипло отозвалась Майя, закрываясь от солнца одеялом. — Поди прочь.

— Грета, — напомнила Грета, с силой стаскивая одеяло и обнажая растрёпанную и сонную девушку, впопыхах соскребающую с подбородка засохшую дорожку слюны. — Вставай. Я тебе ванну приготовила.

Майя заставила себя сесть и потянулась. Грета настойчиво на неё посмотрела, намекая, что уже готова убирать постель, а кое-кто сидит тут и ей мешает. Клятая «прислуга» с ней вообще не церемонилась, чувствуя полнейшую защищённость, пока присматривала за своей подопечной по указке самого Князя, и именно «не церемониться» было его последним приказом. Грета к тому же толковала его как-то слишком вольно. А помимо прочего наверняка ещё и следила за ней, отправляя отцу доклады, пока Майя на уроках и не знает. Но Майя всё знает: доверять крысе нельзя, а при удобном случае лучше найти повод и отправить обратно домой. Стыдно сказать, Грета даже являлась ей родственницей — из тех, что ни к чему не пригодны, кроме как греть воду и менять постельное бельё, — однако ничто в её облике не выдавало их сходства. Грета кругом была обычная и скучная, не такая красивая, не такая умная, но при этом донельзя серьёзная, и больше походила на их старосту Хлою. Майя, мягко говоря, её недолюбливала. Не старосту, Грету. Хотя и старосту тоже, но это разговор отдельный.

Спорить и ломаться дальше, пытаясь обратно отобрать одеяло, было бессмысленно. Да и, честно говоря, с рутиной Майя сама хотела разобраться побыстрее: едва вспомнив, что её ждёт сегодня вечером, она тут же ощутила прилив энтузиазма, вскочила и прошлась по комнате, разминаясь.

— Прибралась, я смотрю, — на глаза ей попалось бальное платье на вешалке, аккуратно расставленные на туалетном столике и избавленные от чрезмерно цветастых упаковок макияжные принадлежности. Зеркало вычищено до того, что её заспанное отражение пугало Майю своей невозможной реалистичностью. Неизменным со вчерашнего вечера остался только её рабочий стол. — А это что? Выкинуть нельзя было? И новые где?

На столе, поверх открытых тетрадок и учебников, лежали остатки разодранного розового бутона, изломанные и подвявшие за ночь лепестки разбросаны тут и там.

— Откуда я знаю, что с ними делать, — недовольно отозвалась Грета, взбивая подушку и хлопая по ней так, будто хотела пришибить. — В прошлый раз убрала, так у тебя истерика началась.

— Поговори мне ещё, — Майя скривилась, отворачиваясь от неприглядной картины на столе, и направилась прочь из комнаты. — В тот раз нельзя было трогать, а сейчас можно было.

— Ну вот видишь, тебя ещё поди пойми, — Грета со вздохом подошла к столу и принялась собирать лепестки в руку, добавив, когда Майя уже была в дверях: — И чего ты их потрошишь каждый раз? Их в вазу ставят и всё. Любуются. Никто не делает... вот этого.

— Так пахнут лучше, — послышалось из-за двери. — Новых купи.

Эту розу она купила вчера у цветочника, когда уже возвращалась домой. Выбор к тому моменту был небольшой: ассортимент цветочной лавки по соседству с одной из крупнейших талонских гостиниц прямо напротив набережной улицы стабильно раскупался каждый день. Ей, можно сказать, повезло. А можно сказать, это судьба, и цветок должен был попасть ей в руки, он был той самой связующей частью между реальностью и тем местом, где они встретились с Сердцем. И Майя запускала в бутон пальцы, разламывая пополам и выворачивая наизнанку, словно пытаясь найти в нём подсказки.

«Надеюсь, роза вам понравилась».

Она не понимала, что это должно значить. Погружаясь в тёплую воду, Майя решила, что это теперь неважно, вчерашние неопределённость и трепет отошли на второй план перед тем, что её ждало впереди, погасли, увяли, как лепестки, которые Грета собирала в кулак.

  Ответ преподавателя Хлоя слушала в своей обычной манере: пятки сведены, спина прямая, руки скрещены перед собой – не самая удобная поза, но девушка к ней привыкла, искренне считая, что так она кажется строгой, ответственной и взрослой. Как и для многих ее одногодок, для горянки это ощущение “взрослости” было важно, плюс к тому, в подобной сдержанности ей было попросту комфортно. Рано приученная к ответственности, другой жизни княжна не знала, а изредка открывающиеся подробности об ином бытие, более ярком и легкомысленном, казались наполовину выдумками, наполовину чем-то недостойным девицы ее статуса. И теперь, столкнувшись в большом городе с иной нормой поведения, чем в родном медвежьем углу, девушка иногда терялась, снова прячась за маской сдержанности, стараясь только, чтобы она не показалась не менее недостойной надменностью.
  Получив все необходимые сведения, староста кивнула:
  - Это очень хорошо, я представлю эту информацию группе и уведомлю о шестом мая. Надеюсь, что у потенциальных сомневающихся придет понимание, что этим они только балку рубят, на которой свод держится. Как раз под предлогом занятий по стихиям и эфирным материям я постараюсь форсировать принятие решения группой. Хотя, конечно, изучение восьми направлений... – на миг закусив губу, Хлоя подняла взгляд кверху, словно могла прочесть ответ на потолке. Его очевидно не было, так что оставалось только кивнуть, - Справимся. Раз уж мы здесь, учеба – наш долг как перед собой, так и перед нашими семьями.

  Рассказанное мастером Уайетом о себе было весьма необычным: представить не-мага преподавателем в Университете, а не просто покровителем, было непросто, но… только на первый взгляд. Если задуматься, все было как раз логично. Маги обладали немалым влиянием, но вряд ли большими деньгами на содержание Университета. Люди же, подобные мастеру Уайету, располагали крупным капиталом, но малым влиянием по сравнению со старыми благородными семьями. Так что подобный симбиоз был если не предопределен, то, по крайней мере, ожидаем: одни получали широкомасштабное финансирование, другие – влияние. Как итог, взвесим все условия, оставалось только восхититься изящным решением куратора, провернувшего подобную схему к обоюдной выгоде.
  Согнувшись в тщательно отмеренном поклоне, который скорее пристал юноше, а не девушке, и приложив ладонь к сердцу, леди фон унд цу Шварценберг поблагодарила наставника:
  - Спасибо за откровенность, мастер Уайет. Я, кажется, догадываюсь о причинах такого неординарного выбора, и посему примите мое уважение за столь мудрый шаг, как этот, а также за то, что вы делаете для Университета и учащихся.

  Беседа, продолжившаяся в стенах кабинета, оказалась столь же занимательной. Правда, слова куратора о тех, кто «жертвует домашними заданиями и просыпает занятия ради выполнения поручений» Хлоя восприняла на свой счет, решив, что преподаватель подозревает ее в склонности к дешевой популярности. Княжна вся вспыхнула, потупилась, снова начав теребить и мять многострадальные манжеты:
  - Мастер Уайет, я никогда! Учеба – наша ответственность, и казёнить ее ради чего бы то ни было недостойно не только статуса ученика, но и крови моего рода! – тут горянка замешкалась, поняв, что и отец, и большинство ее предков как раз предпочитали обучению охоту и военные забавы, не считая нужным вдаваться как в тонкости управления феодом, так и во всякие «непрактичные» дисциплины.
  Предпочтя не заострять внимание на этой теме, леди фон унд цу Шварценберг предпочла перейти от частного к общему.
  - Что же до других учеников, я также постараюсь, чтобы они блюли баланс между учебой и факультативными поручениями, не подводя группу. Но и, - в голосе прорезалась задумчивость, - практический опыт тоже важен, так что, видимо, надо поспособствовать тому, чтобы каждый сдал в группе хотя бы одно задание уровня «S-плюс»... Главная проблема, которую я в этом вижу – использование личного времени учащихся, на что я, полагаю, официальных полномочий не имею. Но, думаю, мы с герром Шарборро и активной частью группы этот вопрос решим самостоятельно, и не будем беспокоить вас по этому поводу.



  …По возвращении домой, девица Шварценберг, как и планировала, приступила к изучению полученных материалов, и первым ей на стол легло описание традиции Стражей. Как оказалось, домыслы девушки вполне совпали с тем, что было на самом деле. Можно было сделать вывод, что Стражи были вполне уважаемой и важной Традицией, а числиться в их рядах было почетно. Другое дело, что представить себя облаченной в доспехи, мечом и магией сражающейся на передовой, Хлоя могла откровенно слабо. К солдатскому ремеслу душа ее не лежала, а Страж, как ей казалось, в первую очередь был именно воином, чем магом. Зато семья была бы счастлива, и отец приложил бы все усилия, чтобы она осталась или на службе, или придворным магом в родном доме: в любом случае, вариант замужества с переходом в другую семью не рассматривался бы – только матрилинейный брак.
  Однако делать выводы до изучения всех брошюр и прохождения «открытых» занятий по каждой Традиции, хотя бы из тех, к которым у нее есть склонность, было преждевременно.

Густаву.

— Причина заключается в том, что они относятся к совершенно разным видам, и разница эта фундаментальна. Да, и те, и другие питаются кровью, но если в основе «наших» вампиров человек — а они все когда-то были обычными людьми — то стригои таковыми никогда не были. Они обладают интеллектом, подобным человеческому, и даже могут похвастаться наличием собственного языка, письменностью и так далее. Впрочем, культурный аспект стригоев слабо изучен, в первую очередь по причине их предельной враждебности. Полагаю, мисс Халль в некоторых частях может рассказать даже больше, чем я. Вампиры Союза, а именно их мы называем «вампирами», стали нашими вынужденными соседями накануне Второй войны, когда произошла их массовая эмиграция в Союз с территории бывшей Империи. Большинство проживало в Готтсбурге, поэтому сосед, пусть и нежелательный, оказался вполне цивилизованным городским жителем. Между правительством городов Союза и Советом Коллегии с одной стороны, и их общиной с другой возникло негласное соглашение. Такой уж был дух времени — Союз вёл войну, и проблемы в тылу были ни к чему. Гостям, в свою очередь, не хотелось получить новые проблемы сразу после избавления от старых. Соглашение получилось не вполне равным, и не все вампиры, особенно из молодого поколения, с ним согласны. Но пока старейшины у руля, у нас есть хоть какие-то гарантии. В свою очередь, война давно закончилась, так что Коллегия, так или иначе, присматривает за ними. В чём-то они даже полезны. И вы правы — компетентный маг вполне может разобраться с вампиром, а то и с несколькими, если это молодняк. До этого редко доходит — община старается самостоятельно решать вопрос паршивых овец, дабы не привлекать излишнее внимание. Но это не означает, что можно почивать на лаврах, лишняя бдительность не помешает.

***

Чеддард пребывал в изумлённом состоянии. Когда Густав спросил, тот лишь беспомощно приоткрыл рот, но так и не смог выдавить из себя что-то внятное.

Сначала в световом столбе исчез Аурель, а затем и Хлоя. Судя по тому, что публика не ахнула, никаких ужасов не случилось. Но вот что смущало: церемония знакомства проходила уж слишком как-то быстро, потому что аплодисменты с балкона раздавались очень уж споро, всего через три, может быть четыре секунды спустя момента пересечения Рубикона. Студенты, меж тем, выстроились в естественную очередь, и пришла пора идти Густаву.

Обратный переход получился более резким, поэтому Густав чуть сбился с шага, внезапно почувствовав твердую почву под ногами.

Аурелю.

Ранее в сериале.

— Мисти... — эхом отозвался Коракс, откладывая письменные принадлежности.
— Я помню её. Способная ученица. Я думал, что она пойдёт к философам, или к се...мастеру Альбе, но в итоге оказалась у нас. Незадолго перед уходом её, кажется, что-то тревожило. Не могу сказать, что у нас учатся сплошь весельчаки, но она выделялась своим меланхоличным видом среди прочих. Я не придал этому значения, потому что так бывает. Всё-таки людям, как и всему живому, ближе свет, поэтому выбравшие путь Тени часто идут через себя. И не всем это легко даётся. В конечном счёте, она сама оставила учёбу, и ушла, ничего не объясняя, подложив заявление под дверь. Возможно, она поняла, что сделала неправильный выбор, когда было уже слишком поздно что-то менять. Но это только моё предположение. Возможно, она сама скажет больше, мистер Катона.

***

Вечерний поединок начался отнюдь не в скупой компании: поглазеть на бой высыпала вся челядь и слуги Чеддарда. Они не вполне понимали, кто именно сражается, но имелось общее понимание, что двое — это начинающие колдуны и приятели их господина. Так что они скорее просто радовались драке, поддерживая участников и не отдавая предпочтение кому-то конкретному. Уильям ударил по крышке ведра, заменявшей гонг, и начался бой.

В первом и втором раунде Аурель явно захватил инициативу; Шарль тоже решил выяснить, что за противник перед ним, но Катона, кажется, воспринял это как повод нажать, хоть и сам изначально планировал избрать выжидающую тактику. Фарме отвечал, иногда болезненно, но по ощущениям Аурель явно вёл. Однако уже третий раунд немного встревожил бывшего артиста цирка. Они долго кружили, имитируя атаки, прощупывали друг друга небольшими тычками, и когда, казалось, открывалось окно для удара, оппонент непременно оказывался готов. В следующем раунде Шарль решил, что владеет ситуацией, и теперь уже чаще Катона ходил в оборону, пропуская удары. В пятом раунде Аурель понял, что нужно закрывать историю, потому что Фарме оказался вынослив, не думал валиться с ног и, кажется, превосходил его во взрывной силе, меж тем уступая в скорости. Раунд получился напряжённым, и бойцы обменялись серьёзными затрещинами и ломовыми ударами в корпус. К этому моменту уже прошло не менее дюжины напряжённых минут, пот лился ручьём, так что тряпки с холодной водой пришлись очень кстати. После очередной короткой передышки Шарль словно открыл второе дыхание, и на Ауреля обрушилась серия ударов, каждый из которых подтачивал его защиту. В какой-то момент он словно надломился, на секунду сняв руку с пульса, и Фарме оформил сокрушающий удар, отправивший Ауреля на землю. И хотя сам Катона не чувствовал, что был изрядно побит, с земли он встал с трудом, пропустив несколько отсечек из десятка. Жадно впитав ещё один быстрый отдых, Аурель смог сбить с Шарля спесь, но его атаки приобрели скорее отчаянный характер, а не техничный. Возможно, здесь и закралась ошибка — во второй половине боя Катона отдал больше, чем мог себе позволить. Восьмой раунд закончился опасной ничьей, а в предпоследнем Шарль, чувствующий себя не сильно лучше, чем Аурель, перешёл в опасные «обнимашки», которые закончились для циркача очередной встречей с песком.

— Последний раунд! — голос Уильяма казался приглушённым, словно в уши напихали вату, и Ауреля щутимо мутило. Полученные тумаки уже почти вызрели, наливаясь болью, а во рту, несмотря на глоток воды, неприятно загустели слюни. Визави напротив, в общем, тоже приобрёл неуловимое сходство с отбивной, но всё же держался лучше. Понимая, что раз уж они дошли до последнего раунда, сейчас «складываться» было ни к чему и никак нельзя, так что Катона избрал оборонительную тактику. Вновь пропущенные удары, но когда гонг прозвонил в последний раз, Аурель всё же стоял на своих.

Судьи решили посовещаться, посему отошли в сторону и что-то оживлённо обсуждали; теперь уже не имело смысла строить из себя нечто большее, так что Аурель отдался в руки служанок, смывающих липкий пот, грязь и песок, и даже притащивших лёд из погребка.
Бой получился тяжёлым, и Аурель давно так не выкладывался. Да, были запрещённые приёмы и удары, которые в настоящей драке он бы наверняка использовал. С другой стороны, запреты повышали сложность, требующей изощрённой техники и отличной физической формы.
Пока они ожидали решение судей, Катона изложил Фарме своё предложение; тот лишь согласно покивал, облизывая пересохшие губы и полоща рот водой. Сейчас Аурель чувствовал ту странную смесь из лёгкости, опустошенности и ощущения ветра в голове, что находят после полной выкладки. Определённо, эти двадцать пять минут вымотали его сильнее, чем утренняя тренировка Кантаро. Говоря начистоту с самим собой, он понимал, что ещё один раунд, вроде последнего, точно бы свалил. Каждый день так «заниматься» было, конечно, нельзя.

Хансбергер и Уайет, наконец, пришли к соглашению. Вернувшись, хозяин дома объявил, что победу в поединке одержал Шарль, мотивируя это тем, что тому удалось два раза свалить Ауреля, проведя при этом «чистую» серию без ответных ударов.
Что ж, решение, как ни крути, честное. Но Катона показал себя более чем достойно: в отличие от Фарме, его вовсе не готовили к будущим войнам.

Когда все стали расходиться, Чеддард критически осмотрел бойцов, и предложил им остаться погостить у него. Вряд ли Катона стал отказываться от такого щедрого предложения, так что в остатке дня он получил хороший ужин, белоснежные простыни и чистую одежду на следующее утро. К Университету они прибыли на карете, что смотрелось, с учётом их внешнего вида, немного комично. И Шарль, и Аурель явно несли на себе следы сложного вечера, но, к счастью, обошлось без откровенных синяков и рассечений на лице. Впрочем, местами на теле сияли очень серьёзные кровоподтёки. Будь тело одного из бойцов не столь закалённым, на следующий день он вряд ли смог явиться на учёбу. Да и на второй, пожалуй, тоже.

Он помнил уговор. Поэтому, в конце последней пары, Катона попросил всех задержаться, и под широкую ухмылку Шарля, на глазах и во всеуслышание класса, пригласил Неласир на свидание. В первую секунду или две она опешила, но потом спохватилась, и, сложив ладони, боком положила на них голову. Паясничая, она с видом дурочки поддула губы и захлопала глазами, словно не понимая, о чём идёт речь. Она, конечно, сложила два и два, уловив, что имел место быть какой-то особенный сговор.

— Отличная шутка, просто обхохочешься, — она взглянула на Ауреля с типичным неласирским выражением лица, и отвернулась. Но Катона стоял на своём и взгляд не отводил. Она всплеснула руками:
— Хорошо! Отлично! Будь по-твоему, — она встала из-за парты и уверенно вышла к Аурелю, положив руку тому на плечо.

— Мы с Аурельчиком в субботу побежим на свиданку, поэтому в этот день можете нас даже не искать. Никаких, мать вашу, тренировок. К черту это дерьмо. Кавалеру потребуются все силы, какие только есть. Да, Аурель?..

***

Сейчас.

Катона сделал шаг вперёд первым, в последний момент обогнав Хлою, что дёрнулась, но уже было слишком поздно. Он зашагал к центру, и в какой-то момент пришлось прикрыть глаза рукой: свет становился нестерпимо-режущим. Аурель с головой ухнул в слепящий водоворот, и на миг исчез.




Видение растаяло во вспышке. Аурель вдруг обнаружил, что его нога продолжает тот же шаг, что был сделан прямо накануне всего произошедшего. Для него прошло несколько минут, а в реальности — секунда или две: столько, сколько необходимо, чтобы пройти световой эпицентр и выйти на другой стороне.

— Меня больше другое интересует, — вполголоса поддержала разговор Майя, выглядывая из-за плеча Шарборро. — Вот все говорят, Сердце. Сердце чего? И где тогда всё остальное? Если есть Сердце, должно быть и тело, и голова, — она задрала голову, вглядываясь в ползущие по циклопической громаде кристалла всполохи. — Хлое также может быть интересно, где эти огромные магические тестикулы, правда, Хлоя?

В рядах студентов раздались сдавленные смешки. Майя тоже ухмылялась, но её напряжённая улыбка, казалось, была вызвана чем-то невысказанным и, на самом деле, имела мало отношения к Хлое и шуткам вообще. В пульсирующем бирюзовом свете, испускаемом Сердцем, её лицо выглядело особенно бледным, а глаза, подпитываясь дыханием живого кристалла, блестели зеленее обычного. Она на секунду наградила Хлою насмешливым взглядом, словно лишь для того, чтобы напомнить окружающим и самой себе, что она ещё здесь, в центре разговора, но вскоре вернула своё внимание Сердцу. Майя не выглядела восхищённой. Скорее загнанной, борющейся с ворохом тревожных мыслей.
Сердце будет её судить. Изучать. Что, если его и правда нельзя обмануть? Что, если оно всё поймёт? И тогда откажет ей. Мистер Уайет уже говорил, что не все проходят это испытание. Она надеялась, что будет не труднее, чем с людьми. Но теперь, под давящим кристаллизованным морем чистой магии, ей неожиданно стало ясно, что всё это лишь пустые мечты. Как будто от неё ничего не зависело.
Но делать было нечего. Приходилось доверить свою судьбу парящей бирюзовой башне с памятью поколений и довлеющим взглядом Князя. Эта церемония всё больше напоминала ей таинство заключения контрактов. Только ещё целый зал лишних глаз.

  Первые дни, проведенные в стенах Университета, показались Хлое сущим кошмаром: привыкшей быть в центре внимания просто самим фактом своего существования – за исключением балов, на которых, как известно, должно сиять всем – ей непросто было смириться с тем, что ныне в зказке, называемой жизнью, ей отведена не самая главная роль. С одной стороны, это было приятно: юная фюрстерин была не из тех людей, что упивались собственной значимостью и наслаждались всеобщим интересом, а с другой, все-таки, положение одной из многих оказалось на удивление некомфортным.
  Любящая все контролировать, леди фон унд цу Шварценберг по первому же учебному дню поняла, что в классе подобные ее потуги будут в лучшем случае восприняты с насмешкой, в худшем же – и вовсе в клинки. В соученики подобрались люди и нелюди оригинальные, со своими склонностями и странностями, что, собственно, было не удивительно для магов. И, для правильного построения учебного процесса, для которого, как оказалось, надо уметь работать в команде, это следовало учитывать. Напортачить в отношениях с такой специфической публикой ей, не наделенной умением болтать с каждым встречным-поперечным как с добрым приятелем, было бы проще простого, и горянка предпочла не рубить с плеча, а, для начала, присмотреться к окружающим. В конце концов, даже с прокладкой нового штрека в шахте, как она знала, даже при большой необходимости не спешили, предпочитая довериться обходчикам, которые сначала осуществляли проверку пород. Так и с людьми: сначала наблюдение, а потом – действие.

  На всеобщую пьянку девушка не пошла, не видя в том нужды, в библиотеку – тоже, предпочтя для начала отыскать мастера Мардука, с твердым намерением расспросить преподавателя, какие драгоценные камни наиболее подходящи в качестве проводников, и какую литературу лучше почитать студенту, пытающемуся разобраться как с Эфиром и его распространением по разным территориям, так и с умением его наблюдать. Второй вопрос носил сугубо теоретический характер, а вот первый имел практическую подоплеку: за долгие годы своего существования земли Шварценбергов отдали своим хозяевам немало даров земли, в том числе в виде драгоценностей, часть которых даже осела в фамильной сокровищнице. Если удастся выпросить у папеньки какой-нибудь камень для дальнейшего использования в качестве накопителя – будет полезно.
  Лишь разобравшись с этим вопросом, Хлоя направилась в обитель записанных знаний, с твердым намерением по максимуму вооружиться теоретическими пособиями, дабы не ударить в грязь лицом и не отставать столь уж сильно от одногруппников, знающих о магии куда больше простых смертных, к которым досель она относила и себя. Покончив с этим вопросом, нагруженная немалым количеством книг девушка была вынуждена заказать наемный экипаж до небольшого двухэтажного домика на окраине Талона, купленного за счет княжеской казны второй из Шварценбергов, обладающих Даром.
  Вернувшись домой и рассказав слугам о первом учебном дне, юная княжна незамедлительно получила нагоняй от дядюшки Руппи, популярно объяснившего подопечной, что иногда надо выключать мозги и включать соображение: коли уж молодая госпожа так хочет, чтобы сборище молодежи стало командой, то надо общаться не только по учебным вопросам, но и в неформальной обстановке: так куда лучше и знакомства завязываются, и понимание других приходит. Хлоя кивнула, поблагодарила и уточнила, стоит ли ей вот прям сейчас отправляться на поиски отправившихся обмывать первый учебный день одногруппников. Ответом, к ее удивлению, снова было твердое «нет» - неча меч в посередь боя менять, к тому же являться незваной к середине пьянки – дело дурное. Будут еще посиделки: тогда и надо не отрываться от коллектива, а присоединиться к нему.
  Клара подтвердила слова телохранителя, напомнив хозяйке, что здесь – не Шварценберг, и людишки попросту не знают, что госпожа Хлоя – человек добрый и хороший, и словами это им не объяснишь. Так что совместный отдых – на этих словах студентка поморщилась, почитая безделье чуть ли не худшим грехом – да-да, именно совместный и именно отдых в этом помогут. Оттуда разговор плавно вильнул к вопросам, а как, собственно, дочери фюрста стоит себя вести на пьянке, и чего стоит опасаться.
  Хлоя, понимая, что в подобных вопросах она такой же профан, как и в магии, безропотно внимала более опытным слугам, иногда порываясь те или иные сентенции законспектировать. Вскоре к беседе присоединился и Дитмар, чей густой бас с легкостью заглушал речи прочих, и Йоган, который попросту грел уши, тоже запоминая, что напиваться допьяна нельзя, виснуть на кавалере, даже если он кажется благородным и праведным – тоже, руки ломать за попытки флирта тоже сразу не стоит, но при этом нельзя и благосклонно позволять себя приобнимать и держать руку на коленке…
  В общем, поход в кабак с малознакомыми людьми оказался целой наукой, которую следовало выучить «на подъеме» прежде, чем применить ее на практике. Задумчивая, Хлоя покивала верным слугам и перекусив, поспешила на второй этаж, в свою комнатку, где, наконец, оставшись одна, села за домашние задания и выданные в библиотеке учебные пособия. Лишь за полночь, когда предметы были сделаны, а книги пролистаны, она отправилась в постель, где еще долго возилась, никак не в силах уснуть, раз за разом переживая первые уроки.

  …Дальше начались обычные, если такое слово вообще применимо к Университету, учебные будни. Как и многие, молодая княжна была поражена, что от магов требуется превосходная физическая форма, и во время занятия у мастера Кантаро тысячу раз благословила предусмотрительность папеньки, требовавшего от нее равно занятий с клинком, верховой езды, долгих прогулок по узким горным тропкам и тому подобных мучений – если бы не это, Хлоя бы уверенно попала в число отстающих, если бы вообще не свалилась на первой трети «Мучильни» полубездыханным телом, как мисс Блант.
  Зато алхимия и риторика оказались куда как интереснее и понятнее. На занятии у мастера Коракса Шварценберг увлеченно строчила за преподавателем, оставляя на полях пометки «NB» и «Разобраться», и задавая уточняющие вопросы: как, например, имеется ли возможность ознакомиться со списками условно-одинаковых зелий, изготовленных из разных ингредиентов, чтобы понять зависимость тех или иных качеств от используемой первоосновы. А вот на уроке риторики она все больше предпочитала помалкивать: дело тут было как в том, что девушка считала себя далеко не лучшим дипломатом, так и в персоне наставника, которая, признаться немало отвлекала от темы лекции даже такую неискушенную фройляйн, как Хлоя.

  С каждым новым предметом девушка приходила в тихий ужас, понимая, какие объемы работы стоят за ним, и какое количество материала прежде придется изучить, чтобы чувствовать себя хоть сколько-нибудь уверенно. Подлинным спасением от бесславной гибели под завалами новых знаний оказались предметы общеобразовательного курса: после некоторых мук совести Хлоя, извинившись перед преподавателями, посвятила эти часы самостоятельному изучению магических дисциплин, лишь изредка поднимая руку на тот или иной вопрос, чтобы доказать, что к изучаемой теме она подготовилась сильно загодя.
  Возможность сконцентрироваться на дисциплинах, в которых она откровенно слаба, несколько примирила горянку с действительностью, так что курс «твареведения» Шварценберг пришла без какого бы то ни было душевного трепета об очередных грядущих полутора часах, украденных у сна. Рассчитывая еще на одну четкую сухую лекцию, Хлоя была немало удивлена той неформальностью, с которой мастер Тарé вела свой предмет: с одной стороны, это казалось неправильным и не соответствующим официозу занятий, а с другой – напоминало, как рассказывали о том или ином отец, дяди Хорст и Хайнрих, да и те из учителей, что постоянно проживали в Шварценберге.

  От конспекта, написанного мелким убористым почерком, Хлою отвлекло ехидной замечание наставницы о ее шее и том, как эту часть тела воспринимают кровососы. Девушка поежилась, подняв ворот чуть ли не до подбородка, и представила, как несколько благородных обликом господ обсуждают ее, неизменно заменяя имя на слово «ужин». Картинка была яркой, красочной и откровенно пугающей, так что горянке пришлось покачать головой, присмиряя разбушевавшуюся фантазию.
  Когда же выдалась возможность задавать вопросы, она подняла руку вслед за Шарборро, бросив на бывшего кадета уважительный взгляд – до озвученной парнем мысли она не додумалась.
  - Госпожа Тарé, я бы хотела уточнить. Вы говорите, что иногда с кровососом легче согласиться, чем пытаться противостоять. Означает ли это, что твердое «нет» от того, в ком они не видят угрозы, вампиры не воспринимают, и, если я не уверенна в своих силах, то не стоит и пытаться возражать – во избежание последствий. И второе, если можно: как минимум, в начале учебы, как я понимаю, наши силы будут ограничены. В случае конфликта мы вряд ли сумеем цепью молний ударить по всему нападающему, равно как и не сумеем воспламенить его от клыков до подошв. Все-таки, если придется защищаться, где у вампира уязвимые места, куда надо бить если не для того, чтобы уничтожить, то хотя бы обеспечить себе возможность отступления. Глаза, клыки, тес… тестикулы?

  …Следуя вместе со всеми за мэтром Морнау, сцепившая пальцы Хлоя с трудом удерживалась от восхищения и волнения: не каждый день увидишь живую легенду, и не каждый день решается твоя судьба на дальнейшие много лет, если не на всю жизнь. А что, если Сердце скажет, что фюрстерин фон унд цу Шварценберг – персона совершенно бесполезная, попала в Талонский университет по ошибке, а все ее владение магией уйдет не дальше ярморочных фокусов? Оказаться опозоренной перед тысячами глаз, перед лицом самого Фридриха Морнау было смерти подобно, и даже хуже смерти: как вообще после такого унижения можно остаться жить?
  Следуя в первых рядах класса, Хлоя то нервно теребила манжеты, то крутила кольцо на пальце. Хотелось убрать снова выбившуюся непослушную прядь – да сколько можно-то! – хотелось протереть глаза и ослабить ставший ошейником ворот: но все это было слишком заметно, так что приходилось держать тон и внутренне содрогаться, иногда прикусывая губу – за последнюю привычку, донельзя плебейскую, дома можно было бы и отхватить. Но сейчас, слава Богу, никто конкретно на нее не смотрел: количество людей вокруг скрывало отдельные лица не хуже черной вдовьей вуали.

  Увидев, наконец, Сердце, девушка замерла в немом благоговении. Оно было… Тут даже слова подходящие подобрать было сложно: прекрасное, величественное, могучее, завораживающее: тысячу превосходных эпитетов скажи, и каждый из них будет, с одной стороны, верен, а с другой – недостаточен для передачи подлинной бури эмоций и чувств, захлестывающей при виде такой красоты. Во все глаза Хлоя смотрела на сердце, стараясь запечатлеть этот момент в памяти на всю жизнь: он того стоил.
  Строгие слова господина Уайета заставили девушку встрепенуться и сделать шаг вперед: раз уж вызывают, она должна не посрамить вереницу славных предков, глядящих на нее из прошлого, и показать всем, что она наделена если не магической силой, как Блант или Пэттс, и не физической, как Шарборро или Хансбергер, то хотя бы решимостью.
  К вящему недовольству княжны, прежде, чем она вышла из толпы, раздался звонкий голос Ауреля, вызвавшегося быть первым. Толи по цирковой привычке Катона хотел быть в центре внимания, толи и вправду не боялся итогов – кто его знает? Хлое оставалось только проследить задумчивым взглядом за грациозным юношей, вздохнуть тяжко, и приготовиться идти следующей. Шанс быть первой она упустила, но хоть второе место оставит за собой.

Всем.

После обеда и спонтанной процедуры выборов, студенты наконец вернулись в родной класс. Шторы оказались закрыты ещё со вчерашнего дня, так что, несмотря на полуденное солнце, ученикам не грозила испепеляющая жара. Далее предстояло знакомство с ещё одним новым предметом. Урок предполагался вводным, так что требовалось лишь внимательно слушать. Но получилось иначе: на уроке этики и риторики, приходилось не только внимать, но и говорить. После молчаливого урока алхимии, когда требовалось записывать, повеяло неким разнообразием. Занятие вёл мастер Лоренцо: до сего момента студенты видели мага во время обеда.

Мастер Лоренцо являлся коренным девятиградцем и талонцем: образованным джентльменом, с первых слов безупречными манерами, по-​южному загорелой кожей и роскошными усами. Между Лоренцо и Аурелем наблюдалось неуловимое сходство, не столько внешнее, сколько образное. Но если парень сказался артистом без явного происхождения, то маг принадлежал к древнему благородному роду, чьи корни простирались куда-​то вглубь летоисчисления. К времёнам Первой Империи и торговой лиги, позже ставшая Союзом, никак не меньше. Будучи потомственным магом (что после разрушительной Второй Войны стало редкостью), мастер Лоренцо Дженовезе принадлежал к волшебникам высшего класса, так что пост архимага шёл в руки. В Университете Лоренцо возглавлял факультет Натурфилософии, являясь видным исследователем в области.



— Иное слово разит не хуже, чем шпага или пуля. Наше прекрасное Девятиградье достигло немалых успехов в области геополитики, прежде всего благодаря дипломатам и послам. Конечно, в политике используются разнообразные инструменты, но умение говорить, равно как и умение слушать, играют немалую роль. Мой курс посвящен риторике и этике. Я научу говорить так, как должно, и покажу, что есть свобода воли, дабы вы и сами стали внутренне свободными. Духовное рабство — ужасно, и, к сожалению, присуще многим людям. Без внутренней свободы не вершить волю; напротив, она будет чужой. Власть — в основе, и только так возможно стать первыми. Это не самоцель, но свойство. Проще говоря, лидерство имманентно свободе воли, — Лоренцо улыбнулся, увидев растерянность и замешательство в лицах студентов.

— Пока что сложно, понимаю. Начнём с основы основ — с логики. Именно эта наука лежит в основе верного мышления и других важных вещей, таких как логическая семантика и теория аргументации, например. При этом первое, равно как и семиотика и семантика в целом, играет первую роль в теории магии, а значит, и в практике тоже. Думаю, некоторые уже задумывались, почему именно этот знак, или сочетание знаков, приводит к определенному магическому эффекту?.. Сейчас вы воспринимаете это как догматы, однако в таком восприятии нет места прогрессу, ибо скованы безусловным принятием. В этом нет свободы воли; а именно это и отличает нас, истинных магов, от тех деревенских простофиль и мелких ларечников, именующих себя волшебниками, однако же чьи способности ограничены передачей догматических знаний от поколения к поколению, или же внутри так называемых "ордеров". Академия Смыслов — вот что такое Университет, — преподаватель сделал паузу, позволив студентам переварить сказанное.

— Однако, вернемся к логике и логике высказываний. У этой логики собственный алфавит, буквы и логические знаки. Так мы преобразуем некоторое высказывание в подобие формулы, а формализация открывает путь анализу... — Лоренцо подошел к доске, и начал выводить витиеватые знаки.

— ...в ходе бурного диалога человек порой теряется, поэтому важно сохранять хладнокровие. Утрата хватки, инициативы и сути сказанного открывает дорогу манипуляциям и лукавству со стороны оппонента. На примерах рассмотрим основные приёмы. В следующем отрывке содержится сразу несколько: "Общеизвестно, что псовые, домашние кошки, пауки и другие ночные животные являются прирождёнными хищниками. Ряд авторитетных учëных написал выдающиеся статьи на данную тему. Но ваш низкий уровень интеллекта не позволяет понять очевидное: вы глупец. Соболезную вашей матери". Мистер Шарборро, на ваш взгляд, сколько и какие логические ошибки и словесные уловки можно выделить в примере?..

На этом занятии Чеддард выглядел самым несчастным студентом на свете. Как и говорил Лоренцо, слова действительно разили, и конкретно — мозг Хансбергера. Тяжело пришлось и некоторым из девушек: внешний вид Лоренцо сильно мешал сосредоточиться на уроке. Пожалуй, и Элрандилю тоже.

***

Четвёртой парой, на десерт, подали теоретическую магию. Чудесное настроение мастера Мардука выдавала его пружинящая походка, и дефиле туда-сюда выглядело не так мрачным, как вчера. Тем не менее, преподаватель придерживал сдержанно-внимательный вид.
С новым уроком, изучение магии приобрело более внятный вид. Штудия напоминала изучение необычного языка, и ещё более странного алфавита с особыми принципами записи. За один урок осваивалась одна или несколько букв-знаков, и для закрепления сопровождалась простеньким заклинанием. Так пополнялся багаж простейших аркан, полезных в быту и где-нибудь ещё. Из числа эффектных стоило выделить удалённую манипуляцию предметами. Пока что заклинание ограничивалось способностью поднимать в воздух какой-нибудь лёгкий предмет, вроде монеты или карандаша. Преподаватель пояснил, что для комплексной манипуляции требуется знак посложнее. Существовали особые «служебные» символы, по своей сути и функции напоминающие диакритические знаки в обычном письме. С усложнением базового знака расширялись и свойства заклинания: трюк с карандашом уже не ограничивался одной лишь левитацией, теперь его можно было вертеть в трёх осях, ещё сложнее — перемещать в пространстве, сначала по одной координате, а затем и по трём.

Магия напоминала конструктор. Принципиальная проблема состояла в том, что сложную фигуру тяжелее запомнить, и ещё тяжелее поставить в первое представление: схватить фокусом разума, цельно, со всеми деталями и пониманием работы. Требовался живописный ум, поэтому студентам с творческими способностями, особенно в области рисунка, было проще. Но помимо навыка постановки, требовался контроль над телом, что возвращало к уроку Кантаро, и разума — как бы раздваивать внимание, мысленно удерживая заклинания и одновременно владеть обстановкой. Отсюда и проистекало понятие «первое представление». Заклинания, требующие поддержания, оказались особенно сложны. Мардук посоветовал изучать знаки с помощью самодельных карточек, от простого к сложному.

Волшебство оказалось очень сложным предметом. Представления о магии, как о системе особых взмахов палочкой, рассыпались прахом. Припомнив то, как выглядел бой между Альбой и Кораксом, Фредерика могла лишь дивиться их навыкам, а Густаву стало понятно, что имела ввиду Альба, говоря о практике, сильных и слабых сторонах. Да, карандаш Блант взлетал и бился об потолок, но толку в этом столько же, сколь и в монете Шарля, что бессильно падала, едва поднявшись на ладонь, и укатывалась под стол. Нашли подтверждение и слова Коракса о надёжности зелий. Ещё более вдумчивый студент порассуждал бы о том, почему знаки вообще работают, эхом вспомнив риторический вопрос мастера Лоренцо на прошлом занятии; ответ лежал где-то на стороне лингвистики и языка как такового. Пока что погружаться в такие дебри было не только сложно, но и даже опасно, в первую очередь для психического здоровья. А прямо сейчас, в конце пары, студентам стоило озаботиться поиском принадлежностей, рассеянных по всему классу.

***

После занятий, как и было оговорено, Фредерика и Густав отправились в кабинет мистера Уайета с новостями. На всякий случай с ними пошла и группа активистов, дабы подтвердить, что да, так и есть. Покивав, куратор попросил оставить их одних, предложив оставшимся присаживаться.; где-то вокруг парочки забрезжил ареол избранности и особого внимания. Уайет снял шляпу, обнажив лысину: седые волосы ободком шли вокруг черепа. Странным и редким образом лысина ему почему-то шла.

Испытывающее взглянув на студентов, куратор выудил из ящика стола два небольших футляра, и синхронно запустил по столу прямо в руки.
— Открывайте, не стесняйтесь, — доброжелательно предложил он. Внутри коробочек нашлись два жетона-броши, которые с равным успехом могли быть прикреплены к одежде или носимы в качестве украшения на цепочке. На жетоне старосты красовалась академическая шапочка, под ней — скрещенное перо и волшебная палочка, и всё это на гербе университета, увитым лентой с напутственным девизом: «Ad augusta per angusta». Жетон капитана выглядел схожим образом, только перо заменял меч, а на ленте значилось «Aes triplex». Жетоны были выполнены из драгоценных металлов и выглядели несколько потёртыми, но так, как выглядят антикварные вещи. Куратор пояснил:

— В конце прошлого года их сдали прошлые владельцы, ныне выпускники. Хорошим тоном считается пронести их через все курсы, но бывает всякое, учтите. Помимо того, что это регалии, подтверждающие ваш статус в глазах остальных студентов и преподавателей, это ещё и полезные вещицы. Они запечатлели опыт их прошлых владельцев, хороший и плохой. Точнее говоря, не они сами, а Сердце. Жетоны скорее служат чем-то вроде передатчика. Учтите, что у Сердца непростой характер, и оно точно не будет подтирать вам задницу. Но опыт общения с ним, как говорят, интересный. Насколько я знаю, некий волшебник пожертвовал собой, заключив свою душу в Кристалле, так как это единственный способ сделать из Кристалла Сердце. Наверняка в университетской библиотеке что-нибудь есть про это. Ну, и раз уж вы подписались на это... — мистер Уайет с многообещающим видом открыл журнал и некоторое время перелистывал страницы.

— Так! Сначала поздравлю: в эту пятницу никаких занятий. Повод очень серьёзный: всем новичкам предстоит познакомиться с Сердцем. Это старинная традиция, так что...мисс фон Айнцберн, проследите, чтобы никто из ваших однокашников не догадался накануне надраться: утром все должны быть трезвы и чисты, как стёклышко. Если нужно, то хоть за ручку как с маленькими, мне всё равно. Я выбил вам первую очередь, чтобы вы поскорее освободились, можете не благодарить. Суть процедуры состоит в том, что Сердце «осмотрит» каждого из вас, понюхает, если угодно, и даст рекомендации по поводу выбора Традиции. Это не истина в последней инстанции, так что выбор за вами. Но отнеситесь к этому серьёзно. Вам не нужно тут же принимать решение, и у вас будет возможность познакомиться с каждым направлением и их главами. Что касается последних, то, если не ошибаюсь, вы познакомились почти со всеми. Мистер Шарборро — после процедуры я вас немного задержу. И с вашим помощником, если такой у вас есть на примете. Задача не тривиальная, но в классе у вас должен быть авторитет. Некие сторонники могут помочь вам укрепить его... Так вот, нужно обсудить, как себя чувствует класс по вашей тематике. Набросайте список, если так удобнее. Надо понимать, кто, как, и насколько плохо. Чем раньше вы начнёте готовится к экзаменам, тем лучше. Вас, мисс фон Айнцберн, это тоже касается: тренировки нужно совместить с дополнительными занятиями таким образом, чтобы у всех хватило времени. Вы должны держать руку на пульсе, и понимать, как дела идут у каждого, где проседает и наоборот, а главное, что с этим делать и как можно исправить. Не торопитесь. Думаю, раньше, чем через пару недель, выводы делать рано. На этом пока всё. Если будут какие-то поручения — я найду, как вас известить. Вопросы?

Всем.

— Вот мы и посмотрим, насколько это ерунда, — произнёс Кантаро, буквально возникнув за спиной Ауреля. Судя по небольшой взвеси пыли, это была всё же не телепортация, а скорее невероятно быстрое перемещение, едва ли различимое глазом.
— Ну-ка, разговорчики, — преподаватель слегка прикрикнул, убеждаясь, что все студенты готовы, и сами они сосредоточены на предстоящем. Он засёк время, и махнул рукой:
— Пошли!

Все согласились с планом Густава без лишних обсуждений и возражений. Мало кто знал, насколько предложенная схема действительно рабочая, но, по крайней мере, она звучала достаточно разумно и даже умно. В итоге получилось построение, в котором атлеты в лице Ауреля, Неласир, Элрандиля, Чеддарда и Шарля бежали замыкающими, по центру расположились Саша, Фернанда, Китнисс, Эрик и Фрейя — на беззвучный вопрос Майи она только потрясла головой; северянка уже изнывала от прямого солнца, обливаясь. Впереди бежали, соответственно, Уильям, Фредерика, Майя, Дио и Густав. Последний, впрочем, был во главе скорее из соображений того, что он план и предложил. Пожалуй, он мог бы без проблем бежать и в конце, но сейчас он взял на себя роль локомотива и ведущего, задавал направление.

***

Катона, разумеется, знал о существовании эльфов, и даже несколько раз видел их, но никогда настолько близко. Один из них — точнее, одна — сейчас бежала с ним рука об руку. Он, конечно, не мог не сравнить мысленно себя, как человека, с одним из них. И если голова Элрандиля возвышалась где-то сверху, то Неласир была ему вровень, и имела схожий тип телосложения — с поправкой на женский пол, конечно же. На тёмном рельефном прессе выступила первая испарина; белая ткань короткого топика и велосипедок хорошо контрастировала с её кожей. Хотя на ней это было почти незаметно, но с такого близкого расстояния Аурель заметил несколько синяков и кровоподтёков на торсе и ногах. Эльфийка бежала сосредоточено, смотря прямо перед собой, но, заметив наблюдение со стороны, всё же кинула косой взгляд, хмыкнув:
— Главное, чтобы ты не оказался шутом. Их здесь хватает, — она отвернулась, упрямо сдув прядку с лица.

Эрику, что бежал впереди, могло показаться, что Неласир сверлит его спину взглядом. Возможно, так и было, а может и нет: проверять это он не рискнул. Но, тем не менее, он чувствовал себя скованно, ожидая удар. Правда же была в том, что Неласир делала вид, будто его вообще не существует. Рядом бежала Фрейя, с вполне будничным лицом, но в какой-то момент она чертыхнулась в его сторону. Хотя, чисто технически, Уэббер не сделал ничего. И именно поэтому он сделал многое, но не словами или движениями, а своим видом.
— Слушай, хватит уже...ты ведёшь себя как...как девка, чесслово. Ты можешь что угодно думать о ней, но...но нельзя подводить команду...понимаешь? — она говорила отрывисто, подсбивая дыхание.
— Нельзя...просто...игнорировать проблему. Она...рассказала, почему...жизнь — это борьба...с самим собой...в первую очередь, — Фрейя не ждала ответа от него, и сама она думала, что лучше бы было ей сейчас промолчать. Но она была из тех, кто не умеет молчать когда это так нужно.

— Он уже готовит нас как команду, — вслух подумала Дио, обращаясь к своим соседям по головному звену.
— Этот принцип...он знаком мне. И тебе, должно быть, тоже, — она взглянула на Густава. В его лице что-то неуловимым образом изменилось. Он как будто стал старше.
— Неважно, уложимся ли мы в срок или нет. Уверена, это на самом деле не имеет никакого значения. Но мы должны обязательно закончить все вместе. Нельзя никого бросать. Если придётся, потащим на руках, — она улыбнулась, но не кому-то персонально, а, скорее, своей какой-то не озвученной мысли. Она была довольна.
— Согласен, — кивнул Уильям. — Но вот насчёт команды...я хотел с вами кое-что обсудить. Ну, вы понимаете, — он как-то странно дёрнул головой. — Не сейчас, а потом. После занятий.

***

Стайка пробежала полукруг, и завернула, поворачиваясь головой в сторону полосы препятствий. Она также была знакома Шарборро; возможно, было какое-то отличие в деталях, но набор препятствий и принцип их очередности был всё тем же. Суть их была не в том, что замучить или убить, а чтобы испытать и развить различные физические качества: ловкость и силу, проворность и координацию. Здесь был знакомый ров, который нужно было пересечь при помощи верёвок, и узкий зигзагообразный коридор, и даже необходимость преодолеть отрезок ползком. Правда, вместо егозы, здесь сверху ограничивала веревочная сетка, но суть оставалась неизменной. Сетка, к слову, весьма болезненно жалила при прикосновении. Было здесь и «любимое» многими препятствие в виде высокого щита-стены, и последовательная лесенка вверх и вниз, с широкими провалами между ступеньками.

Кантаро безжалостно подгонял студентов, непрестанно давя психологическими. Ему, как представителю Стражей, легко подчинялось пространство, так что он зачастую левитировал, зависая над студентами.
— Что за стадо беременных баранов?.. Блант, что ты там мычишь?..Халль, ниже жопу! Ниже, говорю!..Что за беспомощный сброд! Чеддард, вперёд смотри, а не на задницу!.. Живее! Шевелитесь! Очкарик, с такой скоростью детей точно не будет! Быстрее!

Постоянные крики и эпитеты, граничащие с довольно грубыми оскорблениями, лишь на бумаге казались сущей ерундой. На деле, это был довольно серьёзный фактор, который сбивал столку, мешал сосредоточиться — помимо самого эмоционального эффекта. Кто не испытывал никаких проблем, так это, понятное дело, Элрандиль. Эльфийская шпала была грациозна, как кошка, и ловка, как обезьяна. Но даже он не оказался полнейшим кретином, и встал подле щита, помогая забраться тем, кто уже начал выбиваться из сил. Дио кивнула Густаву, предлагая подстраховывать тех, кто слезал следом. Кажется, у Пэттс возникла паническая атака; она застыла наверху щита, вцепившись в него, как мачту, и не могла сдвинуться с места. Замыкающим пришлось снимать её всем вместе, чуть ли не отдирая руки от верхней балки.

Нагрузки и солнце делали своё дело. Голова кружилась, а солёный пот заливал глаза. Волосы слипались паклей. Мышцы гудели, а руки, казалось, просто отказывались сгибаться ещё раз. Фредерике казалось, что плечи выйдут из суставов, когда она, как и все, преодолевала ров с мутной, явно стухшей жижей, хватаясь за очередную перекладину горизонтальной лесенки. Ладони ужасно болели, и, казалось, на очередной перекладине она оставит не просто потный отпечаток, а целиком всю кожу рук. Она не хотела, чтобы её пальцы разжимались, но им было всё равно. И фон Айнцберн полетела в зловонное болото, но в последний момент её успел схватить за руку Уильям. Несмотря на свою худощавую фигуру, он оказался достаточно сильным, чтобы одной рукой удерживать вес сразу двоих. Уайет-младший смотрел на неё сверху-вниз с не самым дружелюбным лицом; Фредерика отдавала себе отчёт, что она ему не слишком нравится. Ему нравилась другая; но он, конечно, никак не выдавал себя. Чуть раскачавшись и рыкнув от усилия, он резко потащил её наверх, возвращая к перекладине.

Для «высшей лиги» замыкающих всё это казалось просто развлечением, хоть с вызовом. Другие уже успели несколько раз пожалеть, что попали сюда. Жалели себя, ненавидели Кантаро, плакали над собственной беспомощностью — в общем, нормальные реакции, хоть и совсем не продуктивные. В конце-концов, полоса «пытальни» была преодолена, хоть без соплей и пыли не обошлось. Но впереди ещё было двенадцать кругов. Одиннадцать с половиной, точнее. Густав отдавал себе отчёт, что они отстают от графика. Плохо дело. Хорошей же новостью было то обстоятельство, что все студенты всё еще могли переставлять ноги.

Те, кто был послабее, закономерно начали сдавать. Майя уже просто бежала вперёд, ни о чём не думая, потому что не могла, а её соседка Фредерика чувствовала, будто ей печень вогнали нож, а в сухие лёгкие насыпали углей. Больше всех выдохлась Блант, теряя сознание, так что Элрандиль просто молча подхватил её, и так донёс до финиша. Когда последняя черта была пересечена, многие просто упали на травку у обочины, пытаясь отдышаться.

Кантаро медленно и жидко похлопал:
— Вы уложились, но...откровенно слабо. Очень плохо. Будет удивительно, если кто-то покажет результат ещё хуже, чем ваш. Пять минут отдыха, потом продолжим.

Кто-то глухо заныл, не веря, что это ещё не конец.

Что-то подсказывало Аурелю, что Кантаро говорит это каждому классу без исключения, вне зависимости от результата.

***

К счастью, вторая половина занятия не была связана с физическими упражнениями. Некоторым было сложно даже просто поднять и вытянуть перед собой руку. Видя, что некоторые с трудом могут встать, Кантаро присоединился к студентам, и тоже сел на траву. Получалось что-то вроде лекции-пикника на свяжем воздухе, правда, без еды и прохладительных напитков.
— Вы уже побывали на некоторых занятиях, и до самых сообразительных, я думаю, начало доходить, как устроена и как работает магия. Короче говоря, все заклинания построены вокруг Аспектов — представлений и своего рода идеологий, которые вы применяете к Арканным Дисциплинам и тем заклинаниям, которые к ним, собственно, и относятся. Для простоты освоения, конкретные Дисциплины были сведены в Традиции, по принципу сходства и синергии. Фарме, не спать. Но помимо Аспектов, на заклинания сильно влияют Склонности — так мы называем подходы к заклинаниям. Мы отождествляем с тремя архетипами: воином, поэтом и философом. Разумеется, каждый должен стремиться к тому, чтобы гармонично сочетать все эти три стороны. Иными словами, каждый маг является одновременно и философом, то есть мыслителем, и воином, то есть борцом, готовым к испытаниям, и поэтом — мастером слова и общества. И да, три архетипа тоже можно понимать по-своему, подсвечивая их различные аспекты. План обучения составлен таким образом, чтобы в каждом из студентов развивать эти три стороны, помимо самих знаний и навыков. В идеале, все три архетипа должны быть одинаково сильны, но на практике, у каждого есть своя сильная и слабая часть. Одинаково вредно и дальше развивать свою сильную сторону, разумея, что ею мы будем бить, но одинаково плохо подтягивать лишь слабое, не давая простора преимущественной части себя. Давайте вернёмся к началу урока, когда я говорил о важности хорошей физической формы, — Кантаро встал с земли, но видом дал понять, что остальные пока что могут сидеть, слушая.

— Тело лишь инструмент, проводник магии. Инструмент должен быть крепким и надёжным, но он также должен быть устроен целесообразно своему предназначению. Что?.. да, Фарме, молоток выглядит так, потому что это наилучшая форма, чтобы забивать гвозди. Когда-то давно один из мудрецов подумал, что это же можно отнести и к телу, начав экспериментировать с положением тела и его членов в пространстве. Подробности прочитаете в Наставлении — буду спрашивать — а пока скажу, что долгие эксперименты дали свои плоды, — Кантаро протянул руку вперёд и вверх, буквально вынув из пустоты искусный вуханский клинок, словно из ножен.
— У волшебника нет собой нужды в каких-то костылях, вроде волшебных палочек. Суть, конечно, не в самой палочке, а в положении кисти и пальцев, которую они принимают, держа палочку, — он развеял клинок, и следом вытащил из «багажника» волшебную палочку, и продемонстрировал несколько хватов.


— Каждый из них хорош по-своему, имеет свои преимущества и недостатки. Тип и стиль хвата должен быть уместен природе заклинания для наилучшего эффекта. Скажем, вот такой грубый хват плохо подходит для целительного заклинания. Но вот этот изящный хват, в свою очередь, не слишком хорош, если вы собираетесь обрушить на противника бурю ярости. Впрочем, везде есть свои нюансы и исключения. Но мы идём дальше положения рук: важны не только они, но и положение тела. Есть три базовых стойки, которые прямо соответствуют одному из архетипов. Было экспериментально доказано, что соответствующее положение тела оказывает позитивное влияние на манипуляции с Энергией. Изучение колдовских стоек — целое искусство. В общем и целом, мы делим их на моностойки и мультистойки, но для начала мы изучим три "обычных". Вам следует выбрать, с какой вы хотите начать, какую из них вы хотите отработать в первую очередь. Важно не просто правильно ставить ноги и держать торс, но и прочувствовать сам дух той или иной стойки. Я продемонстрирую вам стойку «Авангард». Она лучше всего подходит для агрессивных заклинаний прямого боевого типа. «Авангард» восходит к аспекту воина — храброму бойцу, который идёт впереди, наступает первым и первым же наносит удар. Всё понятно?.. А теперь смотрите!


Мастер Кантаро развернулся лицом к небольшому тренировочному чучелу с соломенной шляпой. Оно выглядело достаточно крепким для отработки рукопашных ударов.
— Смотрите внимательно, молодые люди! Левая нога вынесена вперёд, а правая несущая назад и смотрит в бок! Или наоборот, если вы — левша! ПРАВАЯ рука поднята высоко, на уровне глаз, согнута в локте, локоть смотрит НАЗАД, а ЛЕВАЯ рука вытянута вперед, чуть согнута, и смотрит вниз. Хорошо видно?!.. ПАЛЬЦЫ ЛЕВОЙ РУКИ расставлены широко...вот так! Веером! И наоборот, если левша. ЭТО понятно?.. ХВАТ палочки вот такой — ОБУХ упирается в ладонь, УКАЗАТЕЛЬНЫЙ палец лежит на палочке сверху, а БОЛЬШОЙ палец — сбоку! ТРИ остальных пальца поддерживают палочку, удерживая её! Всё! Дальше — ЦЕЛЬ перед вами! — Кантаро ещё раз продемонстрировал всё с самого начала, но теперь уже быстрее.
— ВСОСАЛИ энергию — раз! Схему Арканы поставили в ПЕРВОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ — два! Потом херак!.. Всё! ВЫБРОС! ТРИ!

Мастер Кантаро сделал резкое движение, правая рука полетела вперёд — из кончика жезла вырвалась настоящая грозовая молния, которая с рёвом разнесла бедное пугальце на части. Выспышка ослепила на некоторое время, а грохот заткнул уши. Горящие ошметки разлетелись по всему тренировочному полю.

— Неплохо вышло, не так ли?.. Вот так. Обратите внимание — правая рука при ударе идёт вперед и разворачивается вокруг оси, вот так, чтобы в конечном положении ладонь смотрела наверх. Рука практически полностью прямая. Как будто ввинчиваете, понятно?.. Одновременно левую руку назад, в локте сжимаете, ладонь открыта, смотрит на цель. И переносите вес на левую ногу, чуть вперёд поддаетесь. Всё понятно? Да не... да не кивайте, как бараны перед закланием. Если что-то неясно — спрашивайте. Показываю ещё раз, медленно...

Далее мастер Кантаро показал ещё две стойки. И отличались они между собой только положением ног и рук. Элегантная стойка — «Кантата» — была подвижной и текучей, очень свободной, а стойка мудреца, «Эпистема», придавала схожесть с богомолом — обе руки подняты и согнуты в локтях, и так же правая кисть — палочка смотрит вниз, левая же на подхвате. Кантаро согнал всех с насиженных мест и велел приступить к поочередной отработке всех стоек, до тех пор, пока не станет понятна, какая из них подходит лучше. Он переходил от студента к студенту, поправлял то руки, то ноги...особенного долго он задерживался у студенток, отдавая пристальное внимание положению их ног. По всей видимости, оно особенно важно. Ну а под конец, когда все решили, что обойдётся малой кровью, Кантаро велел навернуть ещё один кружок, "дабы кровь не застаивалась".

***

Ужас первого спортивного занятия — которое, впрочем, не было исключительно таковым — наконец закончился, и все отправились в баню. Здесь, конечно, была и парилка, но практически все предпочли поплескаться под прохладной водичкой. Баня была разделена на две независимых секции, мужскую и женскую. Помимо раздевалки в каждой, было ещё два помещения — душевая с рядом леек и небольшая сауна. Никаких элементов для приватности не оказалось, так что каждому приходилось щеголять перед другими в чём мать родила. Кто-то оказывался в стеснительном положении, но подход был очевиден: голый, значит открытый для остальных, "ничего не прячу и не утаиваю". Верх доверия...

Пока парни шутили про оброненное мыло и обсуждали, козёл все-таки Кантаро или нет, девушки намывались в своей части. Надо сказать, что их банная секция была более изящной и не такой грубой архитектурно, как мужская. Неласир безразлично сорвала с себя грязные и насквозь промокшие тряпки, не теряя ни секунды, чем обескуражила многих, кто пытался раздеться, активно при этом прикрывая интимные места. В любом случае, деваться было некуда.

Пока Чеддард наслаждался обществом тел, которые в основном были атлетически сложены, и тайком высматривал, у кого оказался самый длинный хобот, некоторые из девушек озабочено намывались рядом с эльфийкой: Фрейя требовал сознаться у тёмной, откуда у неё эти синяки на теле. Было очевидно, что получила она их не во время сегодняшнего занятия, хотя она придерживалась именно такой версии, отнекиваясь.
— Врёшь! Это что, то самое наказание? Это тебя старикашка так отделал?! Я его сама урою, вот прямо сейчас... — обещала она, довольно грозно потряхивая грудью.
— Да не важно... — сопротивлялась Неласир.
— Нет, важно!..

— Да-а, а бабы-то у нас не такие уж крепкие оказались. Если бы не мы, точно бы опоздали, — Чеддард, тем временем, с удовольствием фыркал водой в соседней секции.
— Новенький! Э-э...Ауриэль, да?.. Смотрю, ты парень-​то не промах, руки и спина крепкие...хоть и клоун, но здорово, что ты с нами. Не то что некоторые... — Хансбергер мрачно посмотрел в сторону Эрика, и сплюнул, продолжив намывать своё мускулистое тело.

Густаву и Майе.

Чеддард отвечал уже с подножки кареты: за ним прибыл целый экипаж. Густав заметил, что все они, судя по старомодной одежде, относились к числу слуг, прибывших вместе с Хансбергером из родных земель. И если про кучера и слугу-помощника ничего плохого сказать было нельзя, то двое других явно были отпетыми головорезами: настолько паскудные рожи у них были.
— Разумеется в силе! — Чеддард ответил с широкой улыбкой, параллельно пиная слугу, чтобы тот шевелился быстрее и достал бумагу и перо. Указав адрес, он тщательно сложил бумагу и передал записку, напутствовав, что будет ждать. Когда карета тронулась, до Густава долетели обрывки сердитой речи Хансбергера, распинающего слугу за медлительность. Фернанда смотрела вслед удаляющейся карете с большим скепсисом. Она перевела взгляд на Густава, сложив руки:
— Не могу поверить, что ты завёл с ним какие-то дела. Он похож на карикатурного персонажа из дешевой пьесы, тебе так не кажется?.. — судя по её тону, вопрос был риторическим. Она выслушала его предложение, демонстративно нахмурившись и смотря куда-то в сторону.
— Да, напиться в незнакомом городе — прекрасная идея. С вами, конечно, пойдёт Уильям, но он, кажется, тоже собрался пить, так что вам на всякий случай понадобится кто-то из местных и трезвых. Я пить не буду...ну, разве что совсем немного.

По опыту Шарборро знал, что самые грандиозные попойки обычно начинались именно с таких слов. Но Бернат казалась приличной дамой, да и у него самого были планы на вечер. Плюс, она умела говорить «да», не говоря ничего конкретного, что оставляло путь для отступления. Уже вдвоем они вернулись к группе активистов, обсуждающих предстоящее мероприятие.

===

Неласир привычно фыркнула, но без привычного неласирского подтекста; было видно, что спеси у неё поубавилось. Эльфийка, кажется, хотела что-то ответить, но вопрос Майи увёл её куда-то вглубь вспоминаний; взгляд Неласир на несколько секунд расфокусировался, так что она смотрела куда-то в никуда. Рядом с ней присела Фрейя, которую дым в конце-концов перестал смущать. Северянка бросила озабоченный взгляд на соседку и ответила как бы за неё, переведя взгляд на Халль:
— Я думаю, что капитан должен стать вот он, — Фрейя коротким кивком указала Густава, чуть в стороне беседующего о чём-то с Фернандой. Было видно, что северянка вытягивает эти слова с явной неохотой, как бы одновременно не соглашаясь с собой.
— Он сказал: «хайгардский курсант», — продолжила она. — Бьюсь об заклад, это будет не чертово побоище стенкой на стенку. Это будет что-то серьёзное. Его готовили как офицера, так что он понимает в таких вещах хоть что-то.

— Или белокурая дама с труднопроизносимым именем, — оживилась Неласир. — Кстати, куда она делась?.. Я бы сказала, что она — его отражение, только без «дружка» в штанах. Ладно, не отражение, но всё же...мне она понравилась больше. Ей в ней что-то такое, — эльфийка пощелкала пальцами, подбирая слово. — «Благородное», вы бы сказали. И я не про происхождение. Наша Мисс Благородство вон что предложила, — эльфийка усмехнулась вслед удаляющейся фон Айнцберн. — Дуэли, вашу мать. Вот смеху-то будет, когда малявка размажет её тонким и некрасивым слоем по рингу, — вредно захихикав, Неласир прикрыла рот и аж свела ноги.

— По-моему, на тебя пялится какой-то парень, — Фрейя указала глазами на какого-то парня из другой кучки. — Похоже, старшекурсник.
— Больной ублюдок, — отрезала эльфийка, и приняла более вызывающую позу. — Пусть смотрит...

Майя обратила внимание, что из них троих сформировался отдельный дамский кружок. Хотя они значительно отличались внешне, да и не только внешне, у них было что-то одно неуловимо-общее. И это что-то «одно» было сложной вещью, которую вряд ли можно описать одним словом. Этого оказалось достаточно, чтобы Фрейя и Неласир, ещё недавно собачившиеся при каждом удобном случае, вдруг стали товарками в одном ряду. Поучаствовала ли в этом Майя, кивнув мостики там и тут? Несомненно.

Тут подошёл Уильям, и уже настал их черёд говорить чуть в сторонке от всех. Как он и сказал, ему жутко хотелось взять интервью у княжеских охотников, о которых многие слышали, но мало кто их видел и уж тем более разговаривал. Он рассчитывал, что Майя, будучи их землячкой, сможет ему с этим как-то помочь. В конце-концов, княжество было маленьким и обособленным островком цивилизации у чёрта на куличиках, так что многие выходцы оттуда, пусть даже и шапочно, но знали друг друга. Возможно, Майя и в самом деле их знала, но не могла сказать ничего конкретного, прежде не увидев их своими глазами.
За помощь в этом деле Уилл был готов поддержать её кандидатуру, да и не только. Что там в этом «не только», он тактично промолчал, но Майя догадалась по характеру слов, что такое одолжение он считал сущей фигнёй. Он также сказал, что охотники пробудут в городе какое-то время, так что бежать и торопиться необязательно, хотя руки, конечно, чешутся. Он предложил ей несколько вариантов того, когда и как это дело можно провернуть. Сам-то он был готов пойти на встречу хоть этим вечером, если, конечно, они смогут совладать с собой в кабаке и не засядут там основательно. В общем, он мог подстроиться под её планы. Уладив этот вопрос, они поспешили вернуться к остальным.

===

Обсуждение предстоящего похода в питейное заведение, тем временем, продолжалось.

— ...к тому же, в центре у нас не будет проблем с этой расистской фигнёй...«вход только для людей», — согласилась с кем-то Неласир, поморщившись. Элрандиль таинственно улыбнулся, видимо имея ввиду, что для него не существует таких преград.
— Не имеют права! Существует городской статут, согласно которому... — Фернанда тут же включилась в разговор, ухватив злободневную тему. К счастью, прочитать лекцию на тему прав и свобод ей так и не дали.
— Я знаю одно из заведений, где традиционно собираются студенты Университета, — её мягко перебил Уильям. — С медальонами, у нас не будет проблем со входом.

***

Искомое заведение, как и множество подобных, располагалось в Квартале Иерархов: этот район полукольцом охватывал центр города, и служил как бы перемычкой между однозначно успешными гражданами, и теми, кто составлял основную массу населения. Уже никто не знал, почему Квартал называется именно так. Во всяком случае, никаких намеков на иерархов чего-либо там не обнаруживалось. Кто-то спросил Уильяма на этот счёт, и он ответил, что, дескать, это название тянется ещё с дремучих имперских времён. Здесь селились граждане среднего и надёжного достатка, а так же студенты при деньгах, но не очень больших; тут же находили добротное пристанище путешественники и временные гости столицы — гостиниц разной величины хватало. Квартал Иерархов служил визитной карточкой Талона, показывая повсеместный успех Союза, и заодно работал ширмой, закрывая не слишком нарядный вид многочисленных «номерных» районов. По иронии судьбы, самым криминальным оказался тринадцатый район, и, как говорили, жандармов там никто и никогда не видел, а во всех путеводителях настойчиво-уклончиво рекомендовали его не посещать.

Квартал — совсем другое дело. Шумный по ночам и тихий днём, а иногда и нет, желающих поселиться именно тут находилось немало. В отличие от аристократической выхолощенности центра, иногда слишком нарочной и в этом смысле не совсем живой, Квартал напротив, бил ключём. Прямо сейчас на улицах хватало и студентов, и работников формата "с 8 до 5", и даже каких-то тёмных личностей, которые "да я так просто, мотаюсь по городу".

— О, нам сюда, — показал Уильям на местечко, озаглавленное табличкой "The Talk". В принципе, сие название не говорило ни о чём, кроме как языковой принадлежности его хозяина. С другой стороны, это было вполне в реалиях Союза, а общались все, вне зависимости от происхождения, на имперском, который политически корректно именовался чаще всего Общим.

Заведение явно ориентировалось на молодежь: много столов для компаний, никаких крепких напитков, зато большой выбор, и еда преимущественно закусочного типа, а официанты и официантки одевались достаточно легкомысленно, чтобы сойти за своих. Владелец же напоминал молодого ветерана-пенсионера, который внешне очень строг, но с ним можно найти общий язык. По ощущениям, он был всего лет на десять старше Густава.

Судя по публике, народ ещё только собирался, но один из столов уже заняли старшекурсники, чей план обучения отличался большой свободой. Строго говоря, регулярные занятия, как таковые, у них просто отсутствовали.
Компания новичков смело и лихо села за соседний стол. Место было удачным и завидным: здесь имелся большой угловой диван, и мягкая длинная скамья на другой стороне стола. Их собралось, в общем, не мало, но ещё оставались свободные места, так что с рассадкой проблем не возникло. Элрандиль, естественно, занял главенствующее место в угловой секции дивана.

Закрутили головами; что-то из меню высилось на доске и было начертано мелом, а регулярные предложения напечатаны на твёрдом картоне меню дорогой типографией. Судя по стоимости напитков и еды, именно поэтому заведение могло это себе позволить. Впрочем, Талон действительно был самым дорогим городом всего Девятиградья. Большинству приходилось работать не менее двенадцати часов в день и без всяких выходных, а в лучшем случае с одним, чтобы свести концы с концами.

Все кинулись заказывать в соответствии со своими традициями и предпочтениями. И если Шарль выбрал знакомый сидр, а Фернанда — пролетарское пиво, то Элрандиль просто ткнул на самое дорогое вино. Обжорство обжорству рознь, но орехи с карри и жареные огурцы в кляре с соусом оказались самыми доступными — за половину и доллар соответственно. За простой бургер с курицей, манговым чатни и раитой нужно было отвалить катастрофические два доллара, а похожая булка с говядиной — уже два с половиной. К счастью, стоимость напитков была доступной, но желающим напиться в какашку стоило искать бары попроще. Пить, к слову, было совсем необязательно: предлагали и безалкогольные коктейли, и горячие напитки. Так, Пэттс впервые в жизни, по совету Уайета-младшего, попробовала кофе, а Китнисс вовсе прыгнула выше головы и взяла шоколад с ликёром.

===

Густав понял, что более удачного момента на сегодня вряд ли будет, так что он сунул ей конверт. Своими делишки они прикрывали раскладушкой меню, поставленной прямо на стол. Все остальные, кажется, были слишком заняты выбором еды и напитков, чтобы обращать внимание на что-то ещё. Она быстро забрала у него конверт, так что вскоре он стал выглядеть, как её собственность. Многозначительно взглянув на экс-кадета ещё раз, она опустила конверт с посланием ниже уровня стола и принялась открывать. Густав, наблюдавший за её манипуляциями, просто не мог не уронить взгляд на её грудь. Что и говорить, хоть и спрятанные за одеждой, даже так они явно были что надо, к тому же ещё и подчёркнутые странным союзом корсета и жилета. Ничего плохого он не мог сказать и про её ноги и особенно бёдра; вообще, она не выглядела как истощённый тяжёлым трудом чернорабочий. Откровенно говоря, её внешний вид совершенно не соответствовал заявленной легенде.

Но этот парадокс вряд ли сейчас волновал Густава. Скорее уж близкое нахождение к Бернат волновало его, а определенные издержки и без того уже давно мучали его бедное тело. Некоторые безумные мысли насчёт отношений, возможно сложившихся между Арчи и Фернандой, могли вызвать помрачнение разума. Но Густав пока что был слишком трезв и в общем собран духом и мыслями, чтобы задуматься о чём-то подобном. К тому же, он читал письмо.
— Ох, Арчи... — с неопределенной окраской прошептала Фернанда, скользя по строчкам. Ему, наверное, хотелось заглянуть ей в лицо, чтобы прочитать чувства, которые она сейчас испытывает, но это было бы по меньшей мере странно, вызывающе, и просто-напросто неприлично. Дочитав письмо, она убрала его обратно и положила в сумку. Бернат взглянула на Густава, и её взгляд, казалось, не предвещал ничего хорошего. Девушка без интима положила свою ладонь на его:
— А теперь объясни мне, пожалуйста, какое отношение ты имеешь к мистеру Рози?..

===

Фрейя позвала Майю сесть рядом с собой, так что они вдвоем оказались на диванчике. Далее по правую руку за Фрейей сидела Неласир, в центре Элрандиль, а за ним расположились Шарборро и Бернат. Напротив них, на подобие длинной узкой тахты, восседали Шарль и Уильям, как бы прикрывая Блант и Пэттс, которые сидели между ними.
На сегодняшний день была одна главная тема, которую так или иначе обсуждали, но никто не пытался вникнуть в её суть. Однако сделать эта решила Пэттс, который явно не всегда хватало чувства определённого такта:
— Госпожа Неласир, и всё-таки, почему вы набросились на сэра Эрика? Вы будто бы хотели его прико... — спросила Саша, одновременно с подозрением рассматривая стеклянную чашку кофе с двойным дном.

— Да, расскажи нам! Да ты ему почти бошку оторвала! — возбуждённо подхватил Шарль. Ему явно тут нравилось, и чувствовал себя здесь намного увереннее, чем в классе. Сейчас практически всё внимание оказалось прикованной к ней, и Неласир, прежде всегда казавшаяся самоуверенной, как-то поникла.

— Дело в том, что он знает наш язык, — тяжело обронила она.

— Да и не только, — пробормотала Фрейя, которую услышала только Майя.

— Ну и что с того? — Фарме наморщил лоб. — У вас что, за знание таких вещей принято тут же откручивать головы? Это, мягко говоря...

— Ты не понимаешь, — оборвала эльфийка. — Ты слышал что он о себе рассказал? Как ты думаешь, откуда человек, из какой-то сраной дыры, может знать его знать? М-м-м?! — Неласир явно пошла на второй круг закипания. Но Фарме лишь с лицом опытного покериста пожал плечами.

— Я понимаю, о чём говорит Неласир, так что, давайте лучше я, — вмешался Уильям, чуя, к чему может привести разговор. — Скажем так, эльфы довольно ревниво относятся к своему языку, так что не существует языковых школ или чего-то подобного. Ты можешь быть эльфу лучшим другом, но это будет последнее, во что он тебя посвятит. Я прав?..

Неласир кивнула.

— К тому же, насколько я знаю, он довольно сложен по своей структуре, не говоря уже о письменности и, в общем, единственный способ его изучить — это заставить эльфа. И поскольку Уэббер, насколько я понимаю, родом из Осколков, где существует традиция рабства, Неласир сделала соответствующие выводы. Слишком поспешные, вероятно...

— Глупый ребёнок, — Элрандиль положил руку на голову Неласир. Любой другой, поступив так, скорее всего уже бы руки лишился, но здесь был совсем другой случай. Она выглядела униженной, но ничего сделать не могла. Ладонь эльфа опустилась на её щеку, слегка потрепав, а потом Элрандиль легонько оттолкнул её:
— Не сейчас...

Сцена получилась из разряда тех, когда все присутствующие смущенно молчат и старательно разглядывают свои ногти или ботинки. Но, в любом случае, вмешиваться во внутренние дела самих эльфов было не слишком умно.

— Просто, он сказал это за обедом, и то, что он сказал...я решила, что он издевается. Потом ещё и вызвал на дуэль, так что... — было видно, что сейчас Неласир сложно объяснить свои чувства.

— Ладно-ладно, мы поняли! Ты решила, что семейка чертова трактирщика держит в чёрном теле кого-то из твоих сородичей, и лично у него нет никаких сомнений по поводу того, насколько это правильно или нет, — заключил Шарль. — Возможно, это так, но кто его знает?.. Тебе стоило хотя бы для начала напрямую спросить его! Со стороны это выглядело так, будто у тебя просто съехала крыша на почве расовой ненависти. Я уж начал думать, что следующей жертвой буду я. Ведь все знают, что «проклятые кантонские собаки» имеют давнюю историю вражды с эльфами, а уж из-за того, что они якшаются с полуросликами, им даже четвертования с медленным поджариванием будет мало, угу?..

— Ты договоришься, — посулила Неласир в ответ. — Твою шею я точно сверну, обещаю, — эльфийка изобразила на воздухе, как именно она будет это делать. Но мимика лица, и то, как именно она двигала руками, несли в себе явный сексуальный подтекст. Закончив изображать сцену убийства, Неласир вызывающе подмигнула ему с поволокой, одновременно прикусив краешек губы. От такого ответа Фарме поперхнулся сидром, и отвёл взгляд, надолго сосредоточившись на выпивке и еде.

  Чужая горячая кровь быстро остывает на лице и стягивает кожу, оставляя неприятные ощущения. Но Мо этого не замечает. Её глаза расширяются от ужаса, когда она видит раны Рейн. Вторая волна страха накатывает после того, как всё внутри женщины кричит, что это противоестественно, Рейн уже должна быть мертва! И никакие рассказы Виконта и Коммутатора о выносливости и бессмертии магов не имеют сейчас веса. Вот Танк или Везунчик похожи на тех, кто мог бы пережить дыру в груди. Но Рейн…

  — Потерпи, мы обязательно выберемся, только держись, – шепчет Мо, успокаивая раненую девушку, а может и саму себя. Инстинкты требуют бросить винтовку, зажать рану, остановить кровотечение. Но продолжающийся град выстрелов жестоко и эффективно напоминает о неподходящем моменте.

  — Блять, – злостно срывается ругательство с губ, когда Мо наблюдает полный отвал башки Везунчика, — От мужиков одни проблемы.

  С каждым мгновением ситуация становилась только хуже. Про себя Мо проклинала Танка, Везунчика, Виконта, Коммутатора и всех мужиков на свете заодно. Эгоистичные твари, из-за действий которых теперь напуганные женщины вынуждены убивать друг друга. И ведь не встанешь с поднятыми руками, не призовёшь к переговорам. Всё, момент упущен.

  — Только не сдавайся! Бросай гранату, попробуем убрать как можно больше, – через стиснутые зубы Мо выдавливает из себя указания. Страх, паника, желание защитить Рейн и выжить самой – всё перемешалось внутри неё. Открывается, чтобы взять на мушку опасную ракетчицу, и словно физически ощущает пули, уже несущиеся в ей сторону.

Всем.

Дио немного помолчала, будто бы убеждаясь в том, что Фредерика сказала именно то, что хотела сказать, и ничего не оставила в тайне. К каким выводам она пришла, неизвестно; её лицо так и осталось бесстрастным, за исключением тех эмоций, что были впору моменту.

Наконец, Анна кивнула, соглашаясь на ничью:
— Говорят, нужно уметь проигрывать. Но никто не говорит, что нужно уметь и побеждать, — она покачала головой и приняла руку: скорее как рукопожатие, нежели помощь.

Так они оказались на расстоянии, когда личное пространство взаимно нарушалось. Положение дел оставалось таковым недолго — из соображений вежливости и манер. Дио была чуть выше и, несмотря на тот же вес, как будто вся больше. Фредерика заметила, что её руки и запястья меньше и тоньше, чем у Анначиары. Фон Айнцберн являлась потомственной дворянкой до мозга костей, в то время как не столь уж далекие предки Дио держали штурвал, а ещё дальше, возможно, и вовсе орудовали веслом. Белые перчатки с широкими крагами, конечно, делали своё дело, но тонко выделанная кожа не могла приврать слишком уж сильно. Мастерская работа. К слову, тупоносые пирамидальные шипы на костяшках при ближайшем рассмотрении оказались совсем не декоративными.

Пришло время вернуться к остальным. Альба сделала несколько объявлений, попутно огорчившись отсутствию двух студентов и настоятельно попросив передать им это с оказией. Как следовало из слов мастера Альбы, в конце учебного года состоится традиционное соревнование классов на магическом поприще. И состязание это представляло командный поединок, в условиях, приближенных к реальным. Она упомянула, что допускается не только магия, но и кулаки с честной сталью, заверив, что травматичность будет сведена к минимуму. Эти состязания были обязательной частью экзаменов, подводящей итоги учебного года. Итоговая оценка выводилась как на основании личного умения, так и результатов класса в целом. Тренером команды назначался куратор, так что тренером «О-А» автоматически становился мистер Уайет.

Следующей новостью стало то, что в Университете существует дуэльный клуб. Его посещение было необязательным, но он был организован при поддержке Университета, и каждый желающий мог побиться за титул чемпиона курса. Нюанс в том, что дуэли проводились по двум дисциплинам одновременно — меча и магии. Разумеется, стать чемпионом меча и магии хотел каждый, но, как показывала практика, обычно человек был действительно силён лишь в чём-то одном. Студентов, что становились чемпионами меча и магии все курсы подряд, были единицы, и одним из таких был нынешний ректор Университета. Дуэльный клуб можно было посещать и просто так — не участвуя в рейтинговых боях. Там были свои легенды и свои фанаты, так что сильные успешные могли рассчитывать на всеобщую любовь и уважение. Но также Альба предупредила, что дуэли проводятся хоть и с ограничениями, но весьма сурово, так что травматичность была высокой, несмотря на все меры по недопущению. Уже сам факт того, что можно получить настоящее ранение, отпугивал многих.

— Вы всё видели и сами прочувствовали, на что способны даже несмертельные Арканы. Меж тем, мистер Шарборро задал уместный вопрос о том, перефразируя, каковы шансы тех, чей природный дар, на первый взгляд, не слишком велик, обогнать тех, кому повезло. Ответ кроется в том, что помимо несомненно необходимой практики, нужно использовать свои сильные стороны и качества. Этот принцип лежит в основе магических дисциплин, с которыми вы познакомитесь. Поэтому нельзя делать далеко идущие выводы из сегодняшнего ознакомительного урока с жестко заданными рамками. В следующий раз мы увидимся в среду, и будем практиковать дополнительные Арканы, которые вы, конечно же, записали на занятиях мастера Мардука. Все свободны. И да, мистер Элрандиль — здесь не курят.

***

Занятия на сегодня подошли к концу — но впереди ещё была целая неделя. Для кого-то настала пора свободного времени, а кто-то лишь брал передышку второй большой перемены перед броском к дополнительным занятиям. Кто-то сразу шёл домой или ждал экипаж со слугами, в то время как другие оставались со своими новыми или старыми знакомыми и друзьями, сидя на широких и длинных ступенях главного входа. И пока все не разбежались, сейчас был идеальный момент для того, чтобы обсудить дела учебные и не только. Здесь же всех поджидала Неласир-Почти-Убийца: как оказалось, она смиренно ждала Элрандиля. Эльфийка молча закурила вслед за ним, сев рядом на ступеньках. Курящим оказался и Уильям.

— Значит, помимо старосты, у нас должен быть ещё и капитан команды. Я не уверен, что это должен быть один и тот же человек, хоть это было бы и логично. Но, без обид, я не вижу среди нас того, кто бы одновременно подошёл на обе роли, —заметил Уайет-младший.

— Ну уж точно не Чеддард, — фыркнула Фрейя, отгоняя дым. — Если он кем-то и командовал, то только слугами и рабами.

— Да, я привык к дисциплине и беспрекословному подчинению. Это именно те вещи, коих не хватает некоему народу, в результате чего оный...впрочем, я согласен с северянкой. Однако правда кроется в том, что вы просто не подходите для того, чтобы я командовал вами на поле боя. Так что эту сомнительную честь я предпочту оставить кому-нибудь ещё, — Хансбергер всё перевернул в своей обычной манере.

— Это всё равно всё будет ещё очень нескоро. По-моему сейчас вообще нет смысла это обсуждать. И лично я за то, чтобы прямо сейчас всем пойти в кабак — обмыть поступление, ну и заодно будем это...командный дух развивать будем, в общем, — предложил Шарль.

— По литрболу?.. — спросил кто-то.

— Литрбол — спорт не хуже любого другого. К тому же, у нас вроде не очень домашки...да и нажираться необязательно. Кто захочет — уйдёт пораньше, ну а самые крепкие останутся до конца, — Фарме, судя по виду, записал себя именно в ряды "крепких".

Многие задумались, размышляя о том, хотят ли они быть "добрыми" студентами, или "плохими", одновременно примеряя, будет ли такой поход им по чину и статусу. Но, судя по выражению лиц, Шарль, Уильям, Фрейя, Элрандиль и Неласир, и, внезапно,, Пэттс вместе с Блант были совершенно точно не против куда-нибудь вместе сходить. Северянка молча толкнула Майю под бок, намекая, что именно это и было у неё на уме.

Разговоры пришлось оставить, и некоторым даже на полуслове. Но ничего не поделать, так что студентам пришлось вернуться на свои места, открыть тетради, вооружиться писчими принадлежностями, в общем — приготовиться к уроку. Мистер Уайет вернулся не с пустыми руками: с собой он принёс тубусы, какие-то свои записи и книги.
Хотя во многом это был значительный момент — первый настоящий урок в Университете, а для кого-то и первый в жизни вообще — начался он довольно обыденно.

— Итак, история! Некоторые недооценивают этот предмет, считая это чем-​то, что не пригодится в жизни, чем-​то, что не имеет прикладного применения. Что говорят? Это истории давно минувших времён, и они не имеют отношения к нашему настоящему, к нашему «здесь и сейчас». И это мнение в корне не верно. Мой курс — это не просто набор фактов из давнего и недавнего прошлого. Мы будем изучать и давать оценку тем или иным событиям. Мы будем анализировать факты и сложившуюся обстановку, чтобы понять взаимосвязь между событиями и то, к чему они привели, и то, к чему они могли бы привести — хоть и, как говорят, история не терпит сослагательного наклонения. Из предпосылки, основания следует итог, последствие. История содержит в себе сотни и тысячи таких примеров и образцов, и их должное изучение поможет вам развить своё мышление и аналитические способности. Звучит несколько абсурдно, но многое из того, чему только предстоит произойти, уже случилось, и, вероятно, неоднократно. И это поможет вам чётко осознавать, что происходит сейчас, почему оно случилось и к чему оно, скорее всего, приведёт. Вы научитесь работать с текстами и источниками самой истории, разовьёте свою память. И уж поверьте, это поможет вам в изучении и других предметов, потому что запоминать вам придётся многое, — Уайет-старший прервался, и прикрепил к доске портрет некоего человека. Хотя самого изображение было новым, его изобразительная техника отдавала архаикой — так сейчас уже не писали.


ссылка

— Это мог бы быть портрет пожилого мужчины, неотличимого от многих иных — если бы он не принадлежал основателю этого места. Леонардо де Бусси был выдающимся имперским учёным и магом, основавшим это заведение в 711 году от Становления, то есть более тысячи лет тому назад. Он не только основал Университет, но и в каком-​то смысле создал магическое искусство в виде современного академического знания. Леонардо создал сам алфавит чародейства и вывел фундаментальные аксиомы и законы. С этого момента магия перестала быть чем-​то непознаваемым. Изначальные заклинания были сложны, и их использование было немыслимо без сложных ритуалов и точного следования догматам и правилам, значение и суть которых были не вполне ясными. На заре человечества магия была уделом шаманов, и это мистическое ремесло передавалось из поколения в поколение, из рода в род. Это было знание лишь для посвященных. Де Бусси, меж тем, совершил настоящую революцию. Но ей предшествовали долгие лета кропотливого изучения артефактов тогдашней древности, многочисленных странствий и путешествий. Нужно отметить, что по тогдашним временам, его идеи были более чем новаторскими, а сам Леонардо, хоть и будучи из благородной семьи, испытывал значительные финансовые затруднения на протяжении почти всей жизни. Состоятельным человеком он стал уже в достаточно преклонном возрасте, и большая часть средств ушла на основание Университета. Веха, несомненно, дорогостоящая, но благодаря ей наследие де Бусси живёт и ныне,— мистер Уайет остановился, достав и закрепив на доске внушительную карту известного мира.

— Де Бусси был человеком многих знаний и широкого спектра интересов. История людей его интересовала ничуть не менее, чем истоки магии. Как выяснилось, эти две вещи имеют связанное происхождение. Всё началось с Самхафа, где, по всей видимости, и зародились первые мистико-​магические учения. Некогда на территории современного Самхафа существовала таинственная мидианская империя. Сложно сказать, кем были эти существа. Как бы то ни было, эта раса давно вымерла, и самые ранние упоминания о ней мы находим в эльфийских источниках. Эти два народы были непримиримыми врагами, и итогом их соперничества, окончившегося более двух с половиной тысяч лет назад, стала гибель, вымирание мидиан и закат могущества эльфов, которые некогда владели более чем половиной известного мира. Тогда же начался расцвет людей. Человечество на заре представляло собой жалкое зрелище; не более чем первобытные племена существ, едва освоивших огонь и создавших примитивную культуру. Есть основания с достаточной уверенностью предполагать, что первые племена возникли где-​то в районе Северного Самхафа, там, где сейчас располагается Каркосса. Центральный и Южный Самхаф в те времена представлял собой не пустыню с редкими оазисами, но настоящий тропический рай. Именно туда и двинулись наши далекие предки, осознав, что бывшие хозяева тех земель, мидианы, мертвее мертвого. Благодаря климату и практически идеальным условиям окружающей среды человечество начало стремительно множиться. Люди стали расселяться по свету. Часть из них ушла дальше на юг, основав Мидиену, некогда столичный город мидиан, а часть — на север и далее на запад. Мидиена, Каркосса, Готтсбург — все эти города были основаны на костях очагов мидианской цивилизации. Многие артефакты мидианской империи, особенно культурные памятки, были попросту разрушены в силу невежества первоначальных людей. Если что-​то и осталось, то ныне это погребено под толщей песков, камней и земли, а то, что удалось найти — ныне находится в музеях и частных коллекциях. Тем не менее, те стародавние осколки мидиан подарили людям письмо и, говоря о предмете нашего интереса, какие-​то базовые сведения о магии. Именно в Самхаф и отправился де Бусси, в своей отчаянной попытке восстановить, казалось бы, навсегда утраченные первоначальные знания...

Конспектирование лекции оказалось непростым делом. У многих с непривычки затекли руки, так что мистер Уайет даже объявил небольшую паузу для разминки, одновременно сообщив, что отлынивать не стоит, так как им предстоят экзамены, и билеты будут по темам пройденного материала.

—...то были мрачные времена первого рейхсмахта. Как явление, «имперская власть» была и остаётся уникальным явлением. В период существования первой Империи, очередной император восходил на престол не путём наследования, а голосования — особой системы выборщиков. Правом голоса обладали как непосредственно конкретные люди — благородного происхождения и высокого титула, разумеется — так и целые организации. Так, например, когда-то Союз был не более чем торговым союзом некоторых городов, но довольно богатым и влиятельным, чтобы стать одним из имперских выборщиков. К числу таких "обезличенных" выборщиков так же можно отнести Церковь Отца-Предтечи, некоторые отдельные вольные города, как, например, Кальфеон, а также к их числу, впоследствии, присоединился позднее возникший Магический Надзор. Крупные центробежные процессы, приведшие к реорганизации Империи — и, как следствие, становление второго рейхсмахта — начались благодаря экспансионистским намерениям Ремантийской Республики, позже переименованной в Хайгардскую республику, а ещё позже, после Второй Войны, ставшей, наконец, Хайгардской империей, или просто Хайгардом. Так, в основе второй Империи возникли три столпа: Императорский дом и наследуемый престол, Церковь и Магический Надзор. Эти три организации в значительной мере уравновешивали друг друга, но, вместе с тем, всё еще оставался фактор крупных феодалов. Впоследствии они всё больше теряли своё влияние, особенно после возникновения института имперских наместников, так называемых гауграфов — правители, губернаторы крупных регионов, назначаемых императором, и являвшихся чиновниками. Впоследствии, один из таких гауграфов, не безызвестный Кристоф Бек, узурпировал власть в гауграфстве Остмонт — с одноименной столицей, позже переименованной в Кальфеон, к слову. Действия Бека привели к крупнейшему мятежу в истории империи. В 1381 году от Становления началась имперская кампания по подавлению мятежа, и эта дата стала отправной точкой для цепи трагических, а в какой-то момент и поистине ужасных событий. Итак, войско Его Императорского Величества Франца Фердинанда, Отца-Предтечи Милостью Тридцать Шестой Император Империи, Лорд-​Протектор Известного Севера, Повелитель Южных Пустошей, Владыка Адского Предела в составе шести армейских корпусов, а также двух наёмных кантонских бригад особого назначения, ранней весной 1381-го года вышло на линию Остэнде — Остмонт и форсировали реку Вечную в районе Злых Берегов. Авангард имперского войска насчитывал до пяти тысяч человек пехоты, не менее пяти сотен кавалеристов, включая тяжёлую конницу, и до четырёх передовых батальонов наёмников. В результате стремительной рейдерской атаки было уничтожено около до двух пограничных полков мятежников, однако война только начиналась...

***

В то утро пришлось многое записывать, и, судя по виду многих, они впервые потратили такое количество чернил за один раз. Под конец урока, помимо конспектов, образовался солидный список литературы, с которым предстояло познакомиться в Университетской библиотеке. Могло показаться, что именно там студентам придется проводить большую часть своего времени. Прежде чем оставить класс, мистер Уайет закрепил на стенде в задней части класса несколько весьма полезных листков. Именно из них студенты подчерпнули множество полезной информации*. Например о том, что к преподавателям здесь именуют «мастерами», а обращаться к ним следуют «господин» либо «госпожа» соответственно, что шло в разрез с пожеланиями мистера Уайета в отношении своей персоны. И удручающая новость о том, что им предстоят экзамены уже в июле. Правда, в этом же объявлении студентов успокаивали, дескать, эта сессия предназначена лишь для определения уровня подготовки студентов и выдачи рекомендаций, так что переживать по поводу вылета из-за неудачных экзаменов не стоит. С другой стороны, наиболее отличившимся обещали некое поощрение — помимо причитающейся славы самого умного или самого ботаника, тут как посмотреть. Об успехах и неудачах предстояло узнать всем и каждому, ведь результаты экзаменов вывешивались на всеобщее обозрение.

Кроме списка обязательных к изучению дисциплин, посещать занятия по которым предстояло каждый будний день, имелось и достаточно факультативов. Некоторые представляли из себя короткий курс в несколько занятий, в то время как другие могли занимать весь учебный год. Такие занятия велись либо теми же учителями, что преподавали базовые предметы, либо вовсе отдельными специалистами. Дополнительные занятия можно было посещать как в будние, так и в выходные дни: этот вопрос решался в индивидуальном порядке.
— Ого, смотрите! «Малый курс знаний и умений, всем добрым девушкам надобный». Здесь музыка, танцы, рисование, светские манеры, нравственность и прочее. Вот и сюда мы и запишем Пэттс! Да, Пэттс? — безапелляционно спросил Шарль с таким тоном, что ответ «нет» будто и не подразумевался.
— А-а?..Ну-у...я-я-я...как бы...хе-хе... — засмущалась Саша, скрестив пальцы.
— Думаю, ей может составить компанию ещё одна девочка, — возникшая за спиной Фарме Неласир, нависнув, его круто приобняла — примерно как борец, готовящийся к броску оппонента. — Да, Шарль?..
— Гррх-хщщ...отпу... — парень заелозил, пытаясь высвободиться из захвата.
— Что ты сказал?..Что?..Какая-то деревенщина с севера?.. Хм-м, интересно, кто бы это мог быть?.. — тёмная покосилась на северянку, но та решила сделать вид, что ничего не заметила. Вместо этого она задумчиво потыкала в название другого предмета:
— «Фантастические твари: особенности, тактика, методы борьбы». Неласир, не хочешь туда записаться в качестве живого манекена? По-моему, это как раз для тебя. Заодно и подзаработаешь, — подмигнула Фрейя. Эльфийка уже хотела что-то ответить, но в дело вмешалась Дио.
— «Малый курс» ведёт мадам Таре, а раз так, то это нечто большее, чем просто обучение пляскам и изучение всех возможных столовых приборов. Иногда, чтобы добиться успеха девушке, ей достаточно просто удачно выйти замуж.
— Пэттс-то дама хоть куда! Хоть сейчас на выданье! — освободившись из хватки тёмной, Фарме покрутил плечами.
— П-правда?..
— Между прочим, мистер Фармé, соответствующий курс есть и для мужчин. Пока что ваш собственный уровень манер годится разве что для поступления в клоунское училище, — её слова сбили спесь с Шарля, и тот казался уязвлённым.
— Что же до мисс Пэттс...у меня есть одна идея, но нужно подумать. Мисс Блант, вас это тоже касается. Мисс Блант? Где она?.. — Дио покрутила головой в поисках малявки.

Китнисс вышла из класса, и стояла в коридоре. Напротив неё — эльф. Оба они были не вполне "от мира сего", и просто смотрели друг на друга. Разница была лишь в том, что у эльфа было несколько придурковатое выражение лица, а у девушки — несколько удивлённое, с распахнутыми глазами и чуть приоткрытым ртом, будто она увидела нечто невероятное. Дио лишь покачала головой.
— Я точно пойду на курс фехтования к мистеру Уайету. Это точно пригодится. Вы, должно быть, и сами неплохо фехтуете, а, мистер Уайет? — Анначиара, подбоченившись, обратилась к Уильяму, который что-то переписывал в блокнот.
— Сносно, — он с хмурым видом сложил руки. — То и дело здесь кто-нибудь норовит отомстить за уязвлённые чувства. Уж вам ли не знать...Дио.
— Уильям, — хмыкнув, согласилась она.

***

К счастью для студентов, и видимо ради удовлетворения их очевидного любопытства, следующий урок был связан с магией непосредственно. Примерно через десять или пятнадцать минут после окончания предыдущего урока, колокол прозвонил вновь, сообщив тем самым о начале очередного занятия. В класс вошел черноволосый мужчина очевидной самхафской внешности. Отношение к ним в Союзе было весьма неоднозначное: в относительно недавнем прошлом, около десяти лет назад, с ними случилась очередная война, когда выяснилось, что пиратский террор во многом спонсировался Медиеной. Несколько посудин было отправлено на дно океана, пиратов и правда стало меньше, но в остальном все остались при своих. В целом, для Союза эта война стала той самой маленькой и победоносной. И теперь всё чаще стали говорить о том, что самхафский вопрос стоит окончательно закрыть. Словом, к самхафцам в Талоне, да и вообще в Девятиградье относились с подозрением. Представители местной самхафской диаспоры пережили погромы во время войны, так что их мнение по поводу местных тоже было, мягко говоря, неоднозначным.

— Мардук. Мастер Мардук, — представился преподаватель. Он говорил очень чисто, и при этом с местными коннотациями. Если бы Густав или Уильям закрыли глаза, они бы не поняли, что перед ними самхафец.

— Я веду курс теоретической магии. Вероятно один из самых объемных и важных предметов, поэтому я не рекомендую его прогуливать. Тем более что без знания теории вам нечего делать на практических занятиях, которые ведёт госпожа Альба. Надеюсь, это всем понятно. — в отличие от мистера Уайета, мастер Мардук во время лекции предпочитал прогуливаться туда-​сюда, внимательно заглядывая студентам в глаза и следя за тем, что они что-​то записывают, а не спят.

— Говоря о магии, мы должны в первую очередь задаваться вопросом не «что», и даже не «как», а «где». Магия окружает нас, она повсюду. Прямо сейчас, здесь в классе, и на улице, и у вас дома тоже. Мы ею дышим, и она живет в наших телах. Глубоко под землей и под самым небесным сводом. Всё живое вырабатывает магическую энергию, и, в некоторых случаях, неживые природные элементы. Они также обладают свойством накапливать и запасать её, при том живая материя делает это куда хуже, чем неживая. Магию можно даже буквально увидеть, но способны на это лишь те, чья чувствительность и восприимчивость магической энергии, или просто Энергии, достаточно высока. Вас отобрали, прежде всего, из этих соображений. И вы научитесь делать это прямо сейчас, — Мардук повёл рукой, и в мгновение ока над его ладонью застыла небольшая светящаяся сфера, которая стянулась воедино из облака крошечных капель, оторвавшихся от кончиков пальцев.

— Закройте глаза и расслабьте глазные яблоки. Представьте, что вы устремляете свой взгляд вперёд и открываете глаза. Но вы должны вложить в это представление свою волю. Вы должны обозначить чёткое мысленное намерение это сделать. Представьте, что у вас есть второе невидимое веко, и вы пытаетесь его открыть. Ещё раз: это должна быть не фантазия или ваше внутреннее представление, а мысленное и почти что физическое намерение это сделать.

Поначалу, ни у кого ничего не получалось. То и дело были слышны шаги мастера и его комментарии в чей-​то адрес, вроде "не надо жмуриться, а наоборот, расслабьте глаза" или "от того, что вы крутите головой, никакого толка не будет". Сложная умственная гимнастика, однако, в какой-​то момент начала давать свои плоды. Студенты, которым удалось "открыть своё внутреннее око", охали, что-​то мычали или же просто открывали глаза от неожиданности. Так или иначе, спустя несколько попыток, это начало получаться у каждого. Похоже весь фокус был в том, что нужно держать глаза расслабленными: при попытке сфокусировать взгляд, всё волшебство тут же рассеивалось. Окружающий мир представлял собой черно-​белую картинку с вкраплениями серого цвета разной глубины. При этом всё вокруг будто бы состояло из мельчайших песчинок, которые непрестанно дрожали и крутились, и повсюду плыли какие-​то неясные облачка и эфемерные взвеси. Там, где застыл световой шар, эти песчинки сбились в плотный черный ком, и он словно исходил паром, источая сероватые крупицы во все стороны. При этом всё происходило как бы «нигде» в некоем подвешенном состоянии, так как реальных объектов при таком зрении не наблюдалось. Несоответствие наблюдаемого с ощущаемым немедленно вызывало головокружение, а у некоторых и позывы тошноты. Куда ни кинь взгляд — везде эти частицы и "песок", иногда спокойный и статичный, а иногда и бушующий, словно ураган. Где-​то завеса была непроглядно-​черной, а где-​то почти прозрачной.

— Вы наблюдали, как выглядит магическая энергия вокруг и действующие заклинания. Мы называем это пространство магическим эфиром. Это умение вы должны отточить до автоматизма, оно должно стать ещё одним вашим рефлексом. Только так вы сможете здесь и сейчас определить, какого текущее Напряжение Эфира, чтобы оценить ситуацию и разработать тактику применения аркан, то есть заклинаний, и понять, какие арканы вокруг действуют и используются. Вместе с госпожой Альбой вы научитесь определять применяемые Арканы ещё в момент их создания. А сейчас мы запишем определение, что такое Магический Эфир и обсудим, что есть Напряжение Эфира, какое оно бывает и на что влияет...

***

Ланч. Около 12:00.

После занятий по истории и теоретической магии, учебный день мягко докатился до обеденного перерыва. В Университете не было принято кушать где-​то снаружи под открытом небом. Вместо этого, все студенты собирались в одном просторном, даже огромном, обеденном зале, с «летучим» стеклянном потолком и такими же огромными окнами. Лишь тонкие рамки и витые колонны напоминали о том, что они всё-​таки находятся в помещении, а не на улице. Некоторые приносили ланч с собой из дома в свёртках, который чаще всего представлял собой разнообразные бутерброды, фрукты и овощи, но абсолютное большинство не брезговало местными блюдами, тем более что еда предоставлялась бесплатно и отменного качества. Порции, конечно, определённого размера, зато можно было взять несколько блюд, да и выбор почти на любой вкус. Преподаватели не брезговали своими студентами и обедали тут же, хотя для них существовал отдельный, учительский островок.

Здесь же студенты 0-А класса смогли впервые увидеть не только своих сверстников из параллельных классов, но и старшекурсников. Разница, конечно, была на лицо. Если студенты Старшей Школы сидели как бы все вместе, где было непонятно, кто есть кто и кто откуда, то старшекурсники чётко разделялись в соответствии с тем, какую Магическую Традицию они выбрали. Многие отличались не только общим внешним видом, но и тем, как были оформлены их обеденные места.

Столы Стражей, например, больше напоминали какое-​то шумное застолье и гурьбу в таверне. Студенты и студентки, как правило, были достаточно крепкого, скорее даже атлетического телосложения. На многих из них были элементы защитного снаряжения и доспехов, потому что их занятия неизменно подразумевали рукопашные схватки и весьма близкий контакт. Стражи не брезговали использовать свои способности во время еды, так что над их головами то и дело пролетали сэндвичи и куриные окорочка пополам со стаканами и кружками. Всё это шумело, двигалось, имело пёстрые цвета и нестандартные решения в одежде, а кроме того смеялось и что-​то горячо обсуждало.


Их коллеги по цеху боевых магов из числа Фантомов наоборот, имели вид крайне мрачного и скучного обеда. Пожалуй, фантомы вели себя тише всех. Многие из них просто сосредоточено жевали свою еду, практически не общаясь. Лишь изредка кто-​то мог позволить себе полуулыбку. Очень серьёзные студенты в массе своей. Никаких доспехов, зато много темных одежд, кожаных курток и серебряных пряжек с неизменными высокими сапогами.


Столы друидов напоминали беседки посреди сада и зеленых насаждений. Причём буквально. Роскошные птички чирикали свои мелодии, а фрукты и ягоды студенты срывали прямо с тех кустов и деревцев, которые тут же и росли. Эти были, что называется, наиболее расслабленными и будто никуда не торопились. В одеждах они также не стеснялись, предпочитая что-​то яркое и лёгкое. В бокалах плескалось что-​то, подозрительно напоминающее розовое вино. Друиды явно познали жизнь и ни в чем себе не отказывали.


Студенты наиболее "странной" Традиции — натурфилософы — напоминали собой античных философов на пикнике. Эти пили чай или кофе, попутно покуривая кальян и ведя заумные беседы о смысле всего сущего, в окружении книг и фолиантов. Тарелки и блюда самостоятельно ползали по столам, а из облачков дыма формировались замысловатые конструкции или таинственные формулы, которые были понятны лишь им одним. Как и многие из тех слов, что доносились оттуда. Студенты там были, что называется, с нестандартным мышлением, с флёром элитарной неги и интеллектуальной возвышенности над всеми прочими.


Выбравшие стезю Светлых магов были явными сторонниками светских раутов и богемных застолий. Пожалуй, они выглядели примерно так, как чаще всего себе представляли волшебников и магов, особенно тех, что красовались на больших ростовых картинах и портретах Великих. Складывалось впечатление, что туда записывались сплошь студенты с дворянским происхождением, ну или те, кто хотел таковым стать. Что, впрочем, никак не принижало тех способностей и достоинств, коими обладали светлые маги.


Их мрачными и декадансными антиподами были Тёмные маги. Тёмные же, зачастую просто чёрные, но вычурные одежды, серебро и кольца, напускной фатализм во взгляде и томность в губах. Внешний вид бледноликих парней был далёк от общепринятых стандартов мужественности и маскулинности, а девушки, конечно, предпочитали образы готических дам и принцесс, от нежных и гладких, до напускной агрессивности и многочисленных шипов. Их компания казалась наиболее закрытой и обособленной, что, впрочем, совершенно неудивительно. И, конечно, они не могли себе позволить употреблять пошлые бутерброды с вареной картошкой и мясом, предпочитая напитки и какие-​то совершенно невесомые закуски.


Но помимо вот таких обособленных клубов по интересам со своими взглядами на стиль, имелись и общие столы для тех студентов, кто не разделял идеи деления по Традициям, и уж за ними встречались самые разношерстные компании. Они, конечно, пребывали в меньшинстве, но вместе с тем казались и адекватными идеям студенческого равенства и братства. Понять, кто есть кто, было совершенно невозможно. И только медальон Университета был для всех неизменен.


***

Студенты класса 0-А, в массе своей, сидели за столом все вместе. Элрандиль, хоть и сидел вместе со всеми, явно мысленно пребывал в ином измерении времени и реальности. Ну а Хансбергеру было, конечно, не по масти сидеть за столом со всем остальным низкородным сбродом. Мысленно Чеддард был уже там, за столом вместе с остальными светлыми магами. Один только факт, что ему придется самостоятельно себя обслуживать за обедом, вызвал у него раздражение и, вместе с тем, недоумение. Но голод в конечном счёте победил, так что он сноровисто орудовал ножом и вилкой.
— Оо-ххоо!.. Началось!.. — плюхнувшись за стол, Шарль поставил поднос с горой еды и с предвкушением потёр руки. Посмотрев на это месиво, Неласир с сомнением отпила из чашечки кофе.
— Ты не лопнешь, милый?
— Я фтоко фватвы в фыфни фне фел! — с широкой улыбкой ответил он. Эльфийка покачала головой, как бы говоря, что он безнадёжен.

Фернанда, положив руки на стол, гипнотизировала свой серебряный поднос. На нём было скромное количество еды. Она смотрела, ей хотелось есть, но она не ела.
— В чем дело?.. — спросила Дио, заметив такое поведение. Анначиара не стеснялась и взяла себе явно не женскую порцию. Её примеру последовала и Саша, наворачивая картофель с мясным рагу.
— Вы не понимаете, — прикрыв глаза, покрутила головой Фернанда. — Вся эта еда...всё это...в конечном оплачено трудом, потом и кровью простых работяг, пашуших по шестнадцать часов в сутки без выходных, — проникновенно и тихо сказала она, поморщившись и склонив голову.
— И что? Теперь не есть, что ли? Уже всё готово. Опять курица, — раздосадовано покачала головой Фрейя, обгладывая птичью голяшку. То, что можно было есть руками, она ими и ела.
— Во-первых, власти установили нормированный четырнадцатичасовой график для тех, кто работает сменами. Во-вторых, если мы уж говорим про деньги, то налоги удерживаются с любого дохода. Ты говорила, что работала, значит, твои деньги тут тоже есть. Так что почему бы не вернуть их себе обратно в виде еды, — заметил Уильям, что предпочёл традиционное пряное карри.
— Вот уж я знаю, что и кому я вверну, хе-хе, — произнёс Шарль, поглядывая на сидящего на другом конце стола Хансбергера. Он совершал странные пассы над только что сооруженным огромным бутербродом.
— Господин Фарме, а что вы делаете? — недоумённо спросила Китнисс. Сама девочка ела какие-​​то эфемерные колобки то ли из манки, то ли из риса.
— Не обращай внимания, малышка. Он идиот. — Неласир в очередной раз закатила глаза. Похоже, это была её самая распространенная реакция на поступки одногруппников.
— Я...хочу...превратить бутерброд...в...пушечный снаряд. И прямо Чеддарду в жо... — Шарль высунул язык от напряжения, но сэндвич стоял на своём.
— Приятного аппетита, — кивнула Дио.
— Это очень опасно, ты можешь навредить сам себе! И ругань тебе, Шарль, не к лицу, — его оборвала Саша, сдвинув тарелку с бутербродом к себе.
— Ну уж тебе-то к лицу точно! — взорвался кантонец. Саша покраснела и отвела взгляд, понимая, на что он намекает.
— Шарль, ты бы извинился перед девушкой. Это я тебе так. Добрый совет даю, — Фрейя опустила руку куда-​то на плечо кантонца, да так сжала, что у парня глаза полезли из орбит.
— Начинается... — закатив глаза, пробормотала Неласир.

Танк выслушал Жёванного, потом — Виконта и Коммутатора. Пока слушал, присел на корточки. Пару раз качнул головой, как бы подтверждая ранее озвученные факты.
Наконец, в какой-то момент ворвались неизвестные, и со всей мрачной очевидностью Танк понял, что их было слишком много.
— Ясно, — ответил он как бы сразу всем, и действительно бросил автомат — далеко, с размахом, прямо в женщин. Сам же повернул таймер, установив время до упора в начальное положение.
— Увидимся в следующей жизни.

Тяжело было привыкать к местному климату. От жары мучились все, но для уроженки далёкого северного края, где суровая зима царит больше полугода, этот зной стал настоящим испытанием. Прибывшая из Княжества ученица слушала вступительную лекцию мистера Уайета, нервно поправляя пышный ворот блузки, ощущая, как из-под воротника её собственное тело дышит ей в ладонь горячим воздухом, без конца взбивала волосы и нервно крутила головой по сторонам, беспардонно разглядывая соседей — очевидно, в желании убедиться, что не ей одной так некомфортно, — и с трудом сдерживала торжествующую улыбку всякий раз, как подтверждала свои ожидания.

Майя любила тепло — и на том пятачке, который отвоевал у тайги и холодных гор её народ, ценилась каждая его толика, — но это уже было чересчур. Наверное, она привыкнет со временем, а пока что оставалось только терпеть и надеяться на холодные сезоны, которые ещё ждут впереди. Настоящей зимы она тут, разумеется, не увидит, но хотя бы солнце не будет печь так яростно. За исключением последнего, Талон Майе очень нравился. Каждый вечер и каждое утро с тех пор, как приехала, она смотрела на море и на корабли — из гостиничных окон открывался хороший вид на побережье. Никогда в жизни она не видела столько воды. Корабли своим видом приводили её в восторг и трепет. Лодки, в которых княжеские люди каждое лето сплавлялись к имперским границам, не шли с ними ни в какое сравнение. Ни книги, ни рассказы охотников на нечисть, побывавших в разных частях света, не передавали и десятой доли этих впечатлений — и там, дома, она представляла себе всё совсем иначе.

Вероятно, до поры. Судя по словам мистера Уайета, Талон ещё успеет её неприятно удивить. Подумать только, едва приехала, а за ней уже, можно сказать, какие-то фанатики охоту объявили, будто она упырь какой. Вот вам и «маги герои войны». Глупо было слышать эти слова от отца — как будто он нашёл в них оправдание, чтобы как-то обнадёжить её перед долгой дорогой, подкрепить интерес. Или утешить, как будто ей было нужно его утешение. Старик совсем выжил из ума! Ещё и притворяется, будто ему есть какое-то дело до талонских магов. Княжество было в стороне от тех войн, и до сих пор оно держится особняком, обмениваясь товарами, но не опытом, и держит в секрете свои устаревшие колдовские традиции. Они подходят не всем — и уж точно не ей, поэтому её путь лежал в Талон. А ещё потому что Князь так решил. Но слабо же он понимал, что теперь его голос едва ли над нею властен...

Скрипнул стул, когда она поднялась. Стоя перед всем классом, Майя не знала, с чего начать. Рассказать ей хотелось много всего — но ничего из этого не стоило бы говорить при первом знакомстве. Она помедлила, собираясь с мыслями, и снова нервно дёрнула себя за воротник несколько раз. Её рука замерла возле плеча, судорожно наматывая прядь волос на палец.

— Майя Халль, — начала она дрожащим от волнения голосом с лёгкой хрипотцой. — Приехала учиться магии «по приказу» отца, — тонкие красные губы на полсекунды растянулись в ухмылке и сразу расслабились, как будто она передумала смеяться над только ей одной понятной шуткой. — Я была против, чтоб вы знали, — она в упор посмотрела на сидящего прямо перед ней Хансбергера, — но вдруг будет интересно? Надеюсь, будет.

Её взгляд не задержался на Хансбергере долго и заскользил вдоль рядов, коротко задерживаясь на лицах. Её собственное лицо достаточно красноречиво менялось, когда Майя замечала что-то. Так, сидящий на задней парте эльф заставил её довольно прищуриться, оборванка из деревни — сморщить нос, а светлые волосы Фредерики и её зелёные глаза вызвали неприятную ухмылку. Вежливый кашель мистера Уайета вынудил её встрепенуться. Майя лёгким прыгучим шагом направилась к своему месту, всё ещё разглядывая одноклассников, и не заметила, как прошла мимо своей парты. Облокотившись на чужой стол, она уже собиралась примоститься, как вдруг поняла, что её задница упёрлась в кого-то. В чьё-то тело. Майя обернулась, уставившись на сокурсника.

— Ой, я... А-а-а, это же ты! Как тебя?.. С кухни! — ещё не поборов первое смущение, она уже нелепо улыбнулась, открыв рот, и неспеша выпрямилась, опираясь на спинку стула. — Вот и познакомились! Я должна, вообще-то... вон там сидеть.

Ласково похлопав его по плечу, Майя попятилась к своему месту. Устроившись за партой, она со смущением и интересом огляделась, пытаясь понять, кто мог видеть эту нечаянную сцену.

Танк так и застыл, согбенный у поднятой с пола радиостанции. Слушал. Делал выводы. Или они делались кем-то за него?
Где-то на подкорке вились строки. Директивы. Пока они просто были, и он не знал, что с ними делать.

«Main target: The God Himself
- Primary objective: find a way to destroy The God Himself»

Танк насупился, понимая, что это будет непросто. Но теперь у него появилась хоть какая-то цель. Он также понимал, что впереди будет ещё много работы и препятствий, прежде чем он сможет приступить к выполнению этой задачи. И одна из таких, имеющая два потенциальных сценария выполнения, возникла только что. Он будто попробовал их на вкус, перекатывая на языке. Стоит ли пожертвовать жизненно-важными системами в обмен на столкновение с меньшим числом враждебно настроенных персон? Вода. Вода, вероятно, была необходима ему для существования. Танк задумчиво провел одной рукой по пустому паху, а другой — скользнул по ягодицам и чуть ниже, заводя руку между ними. По понятным причинам у него отсутствовали наружные органы репродуктивной системы человека, но имелось анальное отверстие. Он сам себе задал вопрос, является ли его наличие подтверждением того, что ему нужна органика для функционирования? И в каком виде выводятся отходы жизнедеятельности? Является ли анальное отверстие унифицированным способом выведения как твердых, так и жидких отходов? Танк, конечно, понимал свою искусственную природу, но все нюансы собственной конструкции оставались для него пока что загадкой.

А ещё этот аэрозоль. Что это? Ремонтный набор? И если с органиками всё было в общем и целом понятно, то что представляет из себя процесс восстановления в его случае, пока что также не ясно.
Его посетила смутная догадка, что в случае повреждений, он не подлежит ремонту. Возможно, он не прав.

Оставив рацию в покое, он нашел себе подходящую обувь и накидку, которую повязал вокруг пояса на манер юбки. Пока что этого было достаточно. Он не имел понятия, насколько уязвима его кожа для факторов внешней среды, если таковая тут вообще имелась, и насколько прочна в отношении других вещей. Он провел рукой по груди, размышляя, зачем ему соски. Или ему привиделось? Что...

Своё облачение он довершил оружием и разгрузочной системой, какая была. В ухо воткнул один из головных телефонов — на тот случай, если с радиостанцией что-то случится. Изучил оружие, проверил боекомплект, зарядил по необходимости.

Его внимание привлёк жест одной из женщин. Взгляд Танка стрелой устремился вслед за ним. Он решительно подошёл к трупу и на всякий случай дал несколько очередей по торсу. В пару-тройку ударов растоптал голову. Повернулся к девушке:
— Оно пульсирует?

Тогда колдуньи приподняли его за кисти рук и положили на Ану. Оля подняла ноги Аны на плечи Джулии, положила свои руки на ноги Эн, по очереди подняла его туловище выше, посмотрела вниз на его красную напряженную задницу и сказала: «Ты уже готов!» Эн немного приподнял одну бровь, подмигнул Оле и кивнул. Заклинание было несложным. Секунда – и Анастейша потерял контроль над Энлилем. Джулия отпустила его руки. Его яйца дернулись и безвольно повисли. Он был полностью обездвижен. Минуту Эн наслаждался собственным страхом. Потом Эн облегченно вздохнул и сказал:

– Хорошо! Ты, ты! Это ты сказал заклинание! Ана!

- Да, – сказала Ана. – Вы имеете в виду тот момент, когда я произнесла «NO ENTRANCE TO HE»? Да. Я действительно произнесла это, сэр, в тот самый момент. Правда, я сделала ошибку. В следующий раз надо было говорить «SUPER SILENT FORCER» – это очень возбуждает… Сэр.

- Довольно, Ана, - сказала Джуния, вынимая член изо рта. - Уже поздно. Эн был просто феноменален, как ты и предполагала, дорогая. Тебе надо отдохнуть. Ты сегодня устала.

- Ну что ж, пора и нам, господа. Увидимся завтра. Завтра! - сказали Оля и Люся, после чего направились к выходу. Оля чуть задержалась, чтобы поцеловать Эн. Она поцеловала его три раза в губы, и Эн благодарно кивнул ей.

Остались только Эн, Джулия, Эмма и Анастейша. Было ясно, что в спальне сейчас останутся только они вчетвером. Эн вытащил из джинсов бумажник и стал деловито перелистывать его. Через минуту он протянул Джулии тысячу долларов. На его лице появилась довольная улыбка, а в глазах заплясали веселые чертики. Джулию словно ударили под ложечку. Что это? Неужели это происходит с ней в жизни? Она подняла на Эн широко раскрытые глаза. Он подмигнул ей и ответил: ’’Yes!’”. Улыбка сползла с ее лица. А может быть, это демон издевается над ней? Нет, нет… Ведь Джлии было известно, на что способна Ана… Все-таки, может, она ошиблась в расчетах?

- Дорогая, я знаю, тебе непросто сейчас, - прошептал Эн и взял ее за руку. – Но разве любовь – это преодоление?

- Ты правда хочешь меня убить? – спросила Джурия с сомнением.

- А что такого? Я сделаю это быстро, обещаю. Отдам, как только заберу деньги. Я ведь не садист.

Эн был спокоен, словно речь шла о каком-то будничном событии. Неужели он так спокоен? Может быть. Но вот это спокойствие слишком уж походило на безмятежность приговоренного, готового к смерти. Вдруг Джулия опять ощутила нарастающую тревогу. В глазах помутилось, и пол поплыл у нее перед глазами. Анастейша достала бритву из прикроватного стоилка и метнула ее в демона. Тот отшатнулся, но не успел сделать ничего – бритва впилась ему в шею. Раздался хруст, который обычно издает ломающаяся шея, а потом кровью он забрызгал всю простынь. Демон издал нечеловеческий рев и повалился на пол. Анна схватилась за голову. Резко запахло паленым волосом. Весь пол вокруг них был залит кровью, в которой копошились две тени. Анне показалось, что в их формах видна звериная жестокость. Тени стали медленно приближаться к женщинам. Их кожистые крылья мерно хлопали за спиной, огромные глаза не отрывались от Анны. Наконец они поравнялись с ней. Это было поразительно. Анну словно окатили ведром холодной воды.

- Кто вы такие? – прошептала она. – Что вы такое? И как вы здесь оказались? Вы не люди, вы нечто другое!

- Мы – порождения Бездны, - раздался мрачный голос в ее голове.

Арчи. Вчера и сегодня.

Чем сильнее изменялось соотношение этилового спирта и крови в жилах Рози, тем милей становилась Фернанда. Не сказать, что до этого она была хуже, но...теперь она стала выглядеть иначе. По тайным знакам, вроде чуть покрасневшего носа и ушей, Арчи понял, что алкоголь действует на неё ничуть не хуже. Когда кончик носика покраснел ещё сильнее, а характерный шум в ушах отделил Арчи и Фернанду от всех прочих, парень перешёл в атаку:
— Правда?.. — спросила девушка, когда Рози стал откровенничать. Судя по взгляду, ответ совсем не требовался. Её глаза как будто стали больше, и ресницы отчётливо захлопали. Тогда-то Арчибальд и понял, насколько всё просто. Несложное вещество выбило у Фернанды все сомнения, и когда он продолжил, закончив на громкой ноте, она схватилась за него, как за спасательный круг, и если не буквально, то фигурально уж точно. Девушка что-то говорила, а парень что-то в ответ — и содержание слов и фраз не имело смысла.

Амур над ними не порхал, но зато за ними подглядывал кто-то другой. Пальцы двигались, дёргая за ниточки. Но это не те нити, что намертво пристёгнуты к марионетке. Скорее, это были волокна судьбы: небольшой бонус к судьбе Арчи, которая почему-то строилась именно так, как надо.
— Правда?.. — её рука потянулась к подбородку Рози, когда тот неловко, зато честно (по-пролетарски!) выразил своё отношение по поводу внешности Фернанды. Тут, разумеется, Яноро всё испортал, а сам Арчибальд зачем-то отвлекся. Там тоже кто-то что-то плёл. Будущее в каждый момент времени было не определено, но они безмолвно договаривались между собой; работали сообща, и так плелось полотно реальности.

Дальше была улица, и огни, чьи-то голоса. Рядом была и Фернанда. Они были столь молоды и пьяны, и просто шли, летели вперёд, свободно и бесцельно — как ветер.

— А мы...а мы когда-нибудь, вот так?.. Я... я просто не помню, — сказал Второй, наблюдая за ними. Сейчас бы проронил слезу, если б мог. Не сказать, что Второй отличался сентиментальностью, но момент показался очень трогательным.
— Нет! Но разве это имеет значение? Мы ведь живём через них, — ответила Первая, похлопав его по плечу. — И не жалуйся потом, что голова болит.

Многие события того вечера, ретроспективно, для Рози шли не едиными кадром, а отдельными фрагментами, эдакими отвратительными монтажными склейками.

♫ссылка♫
Тот молодой парень, Яноро, попросил устроить модный прикид, вроде бы шейха...но какой, вашу мать, шейх? И без того озорной, а сейчас воспаленный ум Арчибальда замыслил нечто куда более интересное. Крепкое и хмельное пиво здорово ударило по мозгам, к счастью, не только его, так что все планы и идеи казались восхитительными. Как, например, мысль вломиться в бутик мадам Бюрьё для девочек. Вообще-то, поздним вечером магазин закрылся, и сама мадам встретила взломщиков чуть ли не в пеньюаре. Сообразив, что это не воры, позарившиеся на модный трикотаж и ткани, а группа пьяных идиотов, ещё и при деньгах (за счёт Рози, в основном), мадам взяла быка за рога, почуяв выгодную сделку. Откуда-то прибежали её помощницы, и вот уже Яноро, шатаясь, стоит на подиуме, хлопает глазами, пока с него снимают мерки. Арчибальд наплёл какую-то несусветную дичь про дальнюю родственницу из глухой деревни, которой понадобилось приличествующее персоне платье. Родственницей, стало быть, стал этот парень. И платье подобрали очень сносное, приятно оттеняющее загорелую кожу и разноцветные волосы, и даже туфельки. Одногруппник находился в приятном молодом возрасте, так что перевоплощение получилось не только правдоподобным, но и даже волнующим. Все присутствующие — кажется, там был Шарль и другие студенты, даже не из их группы — вдруг стали ценителями моды и всецело одобрили новый наряд.

Потом они куда-то подевались — кроме Фернанды — и тут Арчибальду пришлось доказывать свою политическую ориентацию. Рабочие трудились долго, и только поздним вечером у них появлялось свободное время, так что девушка утащила Рози на какое-то сборище. Среди пролетариев ему было очень легко: они и сами заложили за воротник как следует. Будь Арчибальд куда менее трезв, дело могло бы дойти и до революции, ведь в какой-то момент он обнаружил себя за трибуной, стучащим по оной снятой туфлей:
—...мы живем в этом мире не милостью богов, и не милостью господ, а силой и разумом нашего великого народа Союза, и всех народов, которые борются за свою независимость! Не заглушить им, не заглушить голос народа, голос правды, который звучит и будет звучать! Конец, могила капиталистическому рабству! Долой его! И похороним его, чем глубже, тем лучше!.. — толпа приняла выступление аплодисментами и одобрительными восклицаниями. Что самое страшное, сейчас студент и правда в это верил.

В иных обстоятельствах, Рози вполне могли повесить прямо здесь и сейчас, но сейчас он потерял внешний лоск, и сошел за образованного мещанина; к тому же, присутствие Фернанды дало ему своего рода индульгенцию. Вскоре Арчибальд принялся пить с трудягами крепкие напитки, совсем позабыв про учёбу. А потом пошел провожать девушку до дома. Вероятно, парень надеялся не только проводить, но и зайти в гости, но со всей горькой трезвостью понимал, что слишком пьян. Фернанда вроде бы даже пригласила его остаться, упрашивала, но он отказал, видимо из соображений «всё или ничего».

И вот он, шатаясь и не разбирая дороги, зигзагами пошёл домой:
♫ссылка♫

А ведь его предупреждали...вместе с тем, Арчи смутно вдруг понял, что эта встреча отнюдь не случайная. Пятеро молодчиков, старше его, парней и девушек, уже шли за ним какое-то время, пока не улучили момент. А он совсем забыл припрятать свой амулет. Что мог противопоставить им, фанатам спортивного зала и секций единоборств, пьяный в жопу Рози? Мало чего. Сначала показалось, что они хотят просто ограбить, но когда шипованный кастет стесал кожу и вынес зубы, он понял, что его убивают.

Какой типичный и банальный конец. ♫ссылка♫

И вот уже Арчибальд сползает по кирпичной стене неизвестного дома, почти без зубов, с глубокими ранами от ножа и кинжала. Тук-тук. Тук-тук. Тук...тук. Тук...встало.
Один из его убийц подошел и протянул руку, чтобы сорвать медальон — в качестве доказательства смерти.
— Хы, — улыбнулся, рассматривая отблеск кругляша. Неожиданно рука мертвеца, странно увеличившаяся, легла ему на кисть, и сдавила, размалывая кости в труху. Второй рукой Рози привлёк его шею к себе, вгрызаясь! Словно насос, вмиг осушил его, оставляя от тела только кости и сухую кожу. Набрав плоть и массу, Арчибальд увеличился ввысь и вширь, оброс невиданным панцирем с ног до головы, и тут же бросился вперёд, снося неизвестной девке голову. Он метался молнией между, так быстро, что те даже не успели пикнуть. Его руки то обрастали когтями, то лезвиями, заживо обращая врагов в нарезку. За считанные секунды, если не мгновения, от пятерых нападавших остались лишь кровоточащие куски мяса, иногда слабо дергающиеся в посмертных конвульсиях.

Но сам Арчи был не здесь, за него действовал кто-то другой. В себя парень пришёл лишь утром. В голове, фигурально выражаясь, зияла пустота. Мысленно он мог дотянуться до момента, как пошел домой, и вот, он уже тут. Лежит в своей постели. Кто-то перед лицом щелкает пальцами:

— Мастер, в следующий раз вам следует предупреждать, что вы задержитесь! Ну и нажрались же вы, — служанка помахала рукой, отгоняя миазмы перегара.
— Вам пора на учёбу, — продолжила она, подавая стакан с водой, в которой заботливо размешала какой-то порошок. — Я сверилась с расписанием и собрала сумку. У вас сегодня гимнастика первым уроком, — с сомнением заключила, срывая с Рози одеяло.
— Я приготовила вам новую одежду, — поджав губы, девушка наблюдала за его трепыханием. — Ваша старая безнадёжно испорчена. Даже не буду спрашивать, чем вы вчера занимались.


Яноро.

В какой-то неуловимый момент, стоя под фонарём, мальчишка вдруг понял, что начал трезветь. Память безумных последних часов накинулась на рассудок разум, а он только и слышал: «цок-цок».
— Господин Яноро...вы...вы такой красивый, — где-то рядом пискнула Китнисс. Даже как-то странно, что она здесь. Яноро повернулся, чтобы найти её, и взгляд скользнул по луже. Из отражения, на Китнисс и Яноро смотрели две очаровательных девушки. Смешная шутка, и может быть злая — но без злого умысла.

What are you looking at?..

Бутик мадам Бюрьё...история Арчи про дальнюю родственницу...да, было поздно, но в Талоне деньги решали всё!
♫ссылка♫

All you need is your own imagination
So use it, that's what it's for...

— Господин, вы, как бы это сказать...ну...

It makes no difference if you're black or white
If you're a boy or a girl...

— Вы мне очень нравитесь...таким, — голос Блант вдруг окреп, словно нашел потаённые силы и возможности.

...If the music's pumping it will give you new life
You're a superstar!

Куда все подевались? Яноро не знал, и даже не заметил, как это случилось. Но в кругу света они были лишь вдвоём, это точно. В иных обстоятельствах, обоих подняли бы насмех, но сейчас всё было иначе. Почему-то. Даже «цок-цок» собственных каблуков его не смущал. А если и смущал, то прямо сейчас Блант привстала на мысках, потянулась к нему, а пальцы заскользили по радужным волосам, закапываясь. Яноро вдруг понял, что ей все равно, кто он, и как он выглядел. Дело было совсем в другом. Вероятно, он был первым человеком в мире, который видел её без доспеха.

Yes, that's what you are, you know it
Come on, vogue
Let your body groove to the music
Hey, hey, hey!..

Свет погас, и двоих встретил мрак подворотни. Зачем они здесь, почему тут? Всё вдруг замедлилось, из неровного света луны на них вышла фигура о двух клинках:


♫ссылка♫

Федаин, слуга Его Тени, повелителя Невидимой Империи, ученик Непрощающего Взгляда, дважды усиленный Пустотой и проклятием. У Яноро почему-то не было сомнений: убийца пришел именно по его душу. Сверкнул клинок. Первый удар встретила Китнисс, и тут же нелепо согнулась, теряя жизнь. Второй удар — вдруг почему-то сзади, там, где мгновение назад убийцы ещё не было — острие клинка выходит чуть выше пупка. Кровь заливает дорогое платье, а в глазах двоится, но уже не из-за алкоголя.
— Договором своего рода!.. Именем императора! Я освобождаю тебя от жизни!.. — хрипел сзади убийца, проворачивая клинок, распарывая органы и сосуды. Если Яноро и хотел что-то сказать, то вместо слов, из рта полилась только кровь. И вот, он упал. Остекленевший взгляд Китнисс смотрел на Яноро.

«Талон в беде! Скачет смерть на коне! Та-​а-а-алон в беде! Скачет смерть! На коне!»

Как глупо всё получилось.

На утро нашли два трупа, один нормальный, а вот второй...

Нет, не сегодня. За Яноро присматривали. Среди Троицы, он был наиболее чувствительным, видел знакомые лица там, где не должен был. Упав, он почувствовал присутствие кого-то ещё. Бывший клоун почти видел его, на самом краю погасающих глаз, но только почти. Он услышал, как зазвучали струны, ранее беззвучные.
«Яноро, мы их нашли. Мы с тобой — вместе. Помни, что ты — это я, а я — это ты. Вместе. Мы изменим этот мир, а вместе с ним и будущее. Я - это ты, а ты - это Я»

Парень поднялся: от раны не осталось и следа.
♫ссылка♫

— Что?!.. — ассасин, уверенный в успехе, опешил.

Яноро переполняла энергия. Маска сброшена: он явил себя миру. Рядом с собой он чувствовал присутствие двойника, своей Тени; от неё лилась спокойная и рассудительная мощь, а от Яноро та самая — импульсивная и артистичная. Вдвоем они были, кажется, непобедимой силой. Чуть согнули колени и подались вперёд, приготовившись к бою.

«Мы мало знаем, но нам хватит и этого, чтобы надрать задницу мерзавцу» — шепнула Тень. Золотая нить, выросшая из затылка мальчишки, устремилась в ночное небо, к далёким звёздам. Время замерло, а перед Яноро закружили невиданные символы, медленно кружащиеся вокруг него. Яноро-Тень услышал голос Стража:
«Легат, ваш уровень синхронизации с носителем — восемьдесят пять процентов. Отдайте приказ. Свершите правосудие! Накажите последователя предателей!»

Яноро не знал ничего, кроме ножей и волшебной «Стрелы».

«Легат, ваш приказ понятен»

Ножи Яноро покинули своё пристанище, и выстроились в боевом порядке, хищно подрагивая лезвиями и остриями — так же, как дрожали кончики пальцев вытянутой вперёд руки. Каждый нож был заряжен известными для мальчишки Аспектами, которые он узнал на уроке мастера Мардука. Энергия. Концентрация. Движение. Атака. Ножи и «Стрела» как бы слились. Яноро сжал кулак, и его Тень тоже.

«Давай!»

Клинки злобным роем набросились на убийцу. Тот взмахнул в ответ, отбрасывая Кристиана и Фео, но и только. Кот раскрыл ему горло, словно книжку, Старик пробил сердце, Карл-Франц распахал бедренную артерию, а Тео и Кео, не долго думая, впились в виски. Теперь настал черед ассасина упасть, и он был мертвее мёртвого.

А Китнисс...

Не помня себя, Яноро-Тень подошел к хрупкому тельцу, взял за плечи, впиваясь Струнами, повернул к себе, и заговорил нечеловеческим голосом что-то.

А Китнисс вздохнула.

***

Очнувшись, сразу же почувствовал последствия вчерашней вечеринки. Голова раскалывалась, била набатом. Он почти ничего не помнил; воспоминания обрывались где-то на тот моменте, когда Арчибальд решил, что заявиться в бутик мадам Бурьё поздним вечером — очень хорошая идея. А дальше...дальше провал. Ничего не помнил. Он лежал вповалку с Китнисс, но при этом был уверен, что не опозорил молодую леди. Леди, хоть она и была простой крепостной девкой. Она мирно спала, но немного задвигалась, когда проснулся Яноро. Слабые лучи утреннего солнца пробивались сквозь наклонные окна крыши. Нет, он не у себя дома. Он понятия не имел, где он!
— А, очнулся, — угол комнаты, который казался кучей наваленной одежды, вдруг оказался человеком. Крепким, с выбритым черепом.
— Я второй раз спасаю твою задницу, идиот. Ты мне должен уже дважды. На, выпей, полегчает, — человек поднялся с места, и кинул небольшую фляжку. Яноро узнал лицо — тот самый маг.
— Мефодиус, — пояснил спаситель. — Меня зовут Мефодиус. Спать в луже, в переулке... м-да. На вот, — следом за фляжкой, он бросил какую-то карточку.
— Приходи, как будет время, поговорим, — подмигнул колдун. — И буди свою подружку, приводите себя в порядок. Ох, и не завидую я тебе... — многозначительно заявил он, таинственно исчезнув. Взгляд Яноро упал на часы. До начала занятий оставалось полтора часа!

Слова становились не только честнее, но и громче. По меньшей мере в том конце стола, где обосновались Яноро, Шарль и окраина «северной троицы» в виде несчастной Китнисс. Соседствующая Саша держала оборону вокруг белоснежной макушки мисс Блант, но Шарля и Яноро её гегемония не достигала.

— За поступление! — во весь голос проорал Яноро в ответ Уильяму. Тогда-то вечер в «Разговорчиках» покатился туда, куда катится любая попойка вчерашних школьников, будь они дворянами или горными карликами.

* * *

    — Какой он на вкус? Какой он на вкус?! — допытывался Яноро спустя полчаса и две пинты пшеничного «белого», смеясь уже без остановки.
    — Ты идиот? Ты ликёр-то пробовал? — подначивал Шарль.
    — Сам лакай свой ликёр! Я шо-шо-шоколада не пробовал!
    — Не трогай её шоколад! — хором предупредили Саша и Шарль, злобно пялясь друг на друга.
    — Я не трогаю, — плаксиво понурился Яноро. — У меня свой есть…
    Он заглянул в пустой стакан:
    — А… — с интонацией печального ослика протянул Яноро и запустил пальцы в раскрашенные волосы. — Нет… у меня своего шоколада нет…
    — Эй, друг! — тут же обернулся Шарль и замахал рукой стюарду. — Принеси нашему клоуну портера! Да покрепче!
    — Что ещё за портер? — спросил Яноро, подозрительно поглядывая через стол на вздрагивающую от сдерживаемого смеха Неласир.
    — Увидишь. Это шоколад такой, — Шарль улыбался и жестами требовал от Пэттс заткнуться.
    — А это… правда шоколад? — тихонько поинтересовалась Китнисс.
    — Да! — крикнул Шарль.
    — Нет! — рявкнула Фрея.
    — Идёт! — ещё громче крикнул Яноро. — Неси мне портал, слышьте! Я портируюсь!

Тугой хмель лился легко и привольно. Больше не болела спина, стало наплевать на недавние сомнения. Яноро будто оказался снова среди циркачей, где все должны улыбаться и смеяться вместе с ним. Будучи моложе всех прочих, он пил за троих, поменяв пшеничный эль на тёмное пивное варево. К тому моменту, когда Шарль еле удерживал локти на краю стола, Яноро то начинал петь дурацкие трактирные песни, то вдруг вскочил на стол и без замаха вогнал нож в середину хлебной доски, на которой Уильяму подали куриный бургер. Любой мог видеть, что мальчишка уже с трудом держится вертикально. Однако нож, взявшийся неизвестно откуда, вибрировал перед носом Уильяма так, будто был брошен самой трезвой рукой на свете.

    — Ему больше не налива… — начал Уайет.
    — Идём гулять! — потребовал Яноро, качаясь на одной ноге.
    — Слезай со стола! — закисая от хохота, Шарль одновременно с этим протягивал Яноро недопитый кувшин. Яноро не помнил, в какой момент они перешли с бокалов на эту тару. — Слезай со стола, ваше клоунство, тебя шоколад ждёт…
    — Шоколад! — весело орал Яноро и тянулся к кувшину.
    — Прекратите подливать ему шоколад, — вдруг с подозрением пропищала Китнисс. Всё ещё стоя на одной ноге, Яноро с недоумением посмотрел на неё сверху вниз:
    — П… по… почему?
    — Потому что тебе хватит? Потому что шоколад неправильный?
    — Мне не хватит! — заявил Яноро. — Но если хочешь, чтоб хватило… пойдём гулять! А этот кувшин с шоколадом я конфискую именем Университета Магии!
    — Именем пяти долларов, которые ты уже мне должен, — добродушно ехидничал Шарль.
    — Я никому ничего не должен!

Второй нож воткнулся в хлебную доску в одной волосинке от первого. Уильям икнул:
— Точно не наливать…

— Гулять, гулять! — пел Яноро. — Мы идём гулять! Ну, чего такие унылые, а ну пойте вместе со мной! Эй, эльфийские владыки, вы, красивые как свет звёзд, где ваши голоса! Почему не поёшь, Арчи! Какие у вас песни про такой случай?!

* * *

Конечно, рано или поздно кто-то должен был выкинуть Яноро на улицу.

Следующий запущенный Анжеликой снаряд улетел в пустоту, потому что внезапно перед ним не оказалось никакой преграды. Её оппонент как-то странно обмяк и свалился на землю — и у Анжелики сердце в пятки ушло. Им же сказали, что заклинание не смертельно! Только этого ей не хватало. Не успела обосноваться на новом месте — уже мокруха! Или как минимум покушение.

— Эй! — она сделала пару осторожных шагов, как будто ожидая подвоха. Словно Арчи ещё в состоянии был отчебучить какую-нибудь идиотскую шутку. — Ты там как? Это что... я победила?

Она растерянно заозиралась по сторонам. Вокруг продолжалась пальба, но всё больше Анжелика чувствовала, как на ней останавливаются чужие взгляды. Вжав голову в плечи, она побежала к распластавшемуся на земле Арчи, на ходу приговаривая: «Нечаянно, я нечаянно!»

Арчи лежал в песке, подставив лицо солнцу, и премерзко улыбался.

«Придурок, — решила Анжелика. — Так и знала, что озабоченный какой-то».

Она всё-таки присела и потормошила его за плечо. Потом ещё, сильнее. А потом не удержалась и залепила ладошкой по щеке. Опасения подтвердились — пощёчина Их Милость не только не оживила, но и не убрала с лица эту дурацкую ухмылку!

— Помогите! — заголосила Анжелика, зачем-то снова замахиваясь. Над тренировочной площадкой раздался ещё один звонкий шлепок. — Он не реагирует!

Эльфийка не ожидала такой прыти от визави, и всё, что она успела сделать — сесть почти на полный шпагат, пропуская удар над головой. Лосины обтянули крепкий зад эльфийки, примагнитив взгляд стоящего где-то позади Шарля, и он чуть было не поймал «стрелу». Грациозно собравшись и подняв не меньше пыли, Неласир отскочила в сторону, хлестко выбросив руку вперёд: сквозь пыльную дымку рвался ответный подарок. Яноро прыгнул, но не успел; невидимый снаряд обжог спину и вызвал спазм в мышцах, едва не повалив парня на песок прямо в прыжке. Тем не менее, Яноро крепко приземлился на обе, и ему следовало поторопиться — тёмная не дала ему скидку, и рука вновь взвилась, будто жало скорпиона.

— Разойдитесь! В сторону! — досадно удивившись резвости двух студентов, прикрикнула Альба на остальных.

Ирма `Злодейка` Лидс, Хэнк `Танк` Армстронг

Их взяли тёпленькими, и начали вязать почти сразу после того, как их накрыло светошумовой гранатой. Хэнк на своей шкуре испытывал подобное уже как-то раз, и точно знал, что привыкнуть к этому нельзя. В полубессознательном состоянии их куда-то отволокли. Заведя руки за голову, приковали наручниками к транспортным кольцам, торчащим из оранжевого бетонного блока у самого пункта проверки документов. Едва они выныривали из обморочного состояния, их тут же опускали на дно, жаля дубинками.

Но потом это прекратилось. С них стащили всё снаряжение, оставив только одежду. В нескольких метрах в стороне, у забора, подозрительно темнели два расстрелянных тела. Из разбитого черепа Окара некрасиво выпали кусочки мозгов. Там же, уткнувшись челюстью в асфальт, со стеклянными глазами лежал Барон. Мертвы, понятное дело.

Хэнк и Злодейка, напротив, были вполне живы. Их окружили со всех сторон копы — те, с которыми они столкнулись, и новые, проснувшиеся по тревоге.

— Командир, может, бабу того?.. — многозначительно спросил один из копов у начальника. Ирма его узнала: тот самый недобиток.
— Тебе, вроде бы, голову не отбили. Совсем плохой? Сейчас дровосеки приедут, а ты тут, такой, герой-любовник, её пялишь. Отставить изнасилование. — отрезал начальник охраны.
— Да дровосекам, по-моему, вообще всё равно... — пробормотал безымянный коп, отходя в сторону.

А тут нагрянули и сами «дровосеки», на бронированной машине. Хотя, это скорее был четырехколесный бронетранспортёр. Из него вылезли пятеро бойцов Коалиции. Они были совсем не похожи на копов. Но выглядели паскудно и, в общем, устрашающе.


— Статус?.. — без лишних формальностей, сразу перешёл к делу один из них, обратившись к командиру копов.
— Инцидент исчерпан. Тут два тела на утилизацию, двоих взяли живыми. Похоже, они планировали теракт на объекте — в машине мы обнаружили СВУ высокой мощности. У нас выбывших нет. Двоим требуется медицинская помощь.

— Принято, — односложно отозвался главный «дровосек». Танк и Ирма прекрасно знали, кто это такие. Солдаты Коалиции. Те самые обитатели Аркологии. Они редко появлялись на улицах Города, и если появлялись — то только по делу. И, разумеется, в попытке инвертировать страх, за глаза их называли не иначе как "гомосеками". Тот факт, что они выступали в активной роли, обычно стыдливо умалчивался.

Один из них подошел к трупам Окара и Барона. Пробитая голова Окара его не заинтересовала, зато его заинтересовала голова второго. Деловитым образом, он аккуратно отрезал голову медицинским инструментом и поместил в какой-то контейнер, после чего отнёс "трофей" в машину.

— Что делать с этими двумя? Забираете? — поинтересовался начальник охраны. В ответ красноглазый уставился на пленников. Как будто задумался.
— Снять одежду. — коротко приказал. Копы угодливо бросились выполнять приказ, без сомнений орудуя шокерами. Хэнк и Ирма подверглись унизительной процедуре. Было холодно.

Старший «дровосек» подошёл к ним, присел на корточки. Начал с Ирмы, ухватив её за челюсть. Руки у него — точно тески. Словно выбирая кобылу, он осмотрел зубы, глаза, и бесцеремонно ощупал её руки и ноги, живот. Он делал это механически, грубо, словно выбирал себе кусок мяса на ужин. Любое сопротивление он прерывал таранным ударом бронированного кулака в живот. И снова продолжал. Всё то же самое он повторил и с Хэнком.

Солдаты явно переговаривались между собой, но скрытую за вокодерами речь было практически не разобрать. Их главный приказал что-то своим; двое солдат, в том числе и тот, что ранее отрезал голову Барона, окончательно скрутили Хэнка и сделали ему какую-то инъекцию. Армстронг после укола почувствовал, как по телу разносится приятное тепло, убаюкивая и унося в сон.
— На присвоение гражданства, что ли?.. — с явным разочарованием и завистью в голосе, полуутвердительно спросил коп.
— Требуется пополнение, — кивнул командир прибывших. Указал на Ирму:
— Утилизировать на общих основаниях. Предварительно мы изымем носитель информации. — сказав это, он направился к своей машине.

А к Ирме шел другой солдат — с собой у него были уже знакомые хирургические инструменты и контейнер.

— Ебёна мама, — были его первые слова. Ну а как ещё выразить всё это? Только так.
Мир постепенно обретал чёткость, а голова — ясность. Рядом заныл такой же бедолага. "Яболь". Почему-то сразу вызвал раздражение дикое своими "Я". Может потому, что боли и внутри хватало, а тут ещё снаружи добавилась.
— Боль, иди нахуй, — послал злобно. — Без тебя тошно.
Посмотрел под ноги. Выбрав на себе наименее больной кусок кожи, почесался. Ну так, чувствительность проверил. Ухмыльнулся, на что лицо откликнулось болью.
— Мужики, — хотя по ним пока не скажешь, но растёт, — я, кажется, подцепил чего. Елда чешется и кровью насыкал. Как думаете, это заразно?
И пока другие от шутки на пол, хохоча, попадали (ну а хуле, бля), решил прикрыться. Напялить на себя ближайший балахон, сперва вытряхнув из него труп.
И размышляя, заодно: а это вообще нормально, что они вот так вот на глазах из мяса в людей регенерируют? Да и что за "они", знает этих парней? А себя?

Крик затих, но мозг продолжал кричать посылая болевые импульсы. Болит промежность, болит все. Дыхание постепенно успокаивается, поднес ладонь к лицу: из обрубков пальцев пробиваются кости, на них начинают наростать мышцы и в конце обтягивает кожа. Такая чистая, новая, словно принадлежащая кому то другому.
Кто-то другой, прерывает стенания боли, заявляя что боль это он. Словно безумный проповедник ещё более безумной садистской секты, повторяет одно и тоже. Внутри него бежит энергия, как и внутри остальных. Как и внутри самого себя. Но у всех она бежит по-разному: у кого-то лишь в мозгах, а у кого-то тянется вниз, к сердцу, у ещё одного, тянется ниже, прямо к тестикулам, а у седого старика, поджигает глаза.
Свои же руки, светятся от пронизывающей их энергии. Зажмурился. Все равно светятся. Моргнул и потускнело свечение. Моргнул-моргнул-моргнул и свечение окончательно стихло, но оно не ушло, просто затаилось.

Лёжа на спине, гигант принялся ощупывать собственный торс, словно пытаясь убедится что он принадлежит ему. Жёсткий, состоящий из твердых как камень мышц.
Поднялся на ноги. Не сразу, надо вспомнить как стоять, а не только все остальное. От мешанины знаний захлестнувших нескончаемым потоком, тяжело соображать. Ясно одно, это не люди и ты сам не человек.
Положил ладони на пояс, провел вверх, насколько возможно, затем вниз, на крепкие бедра и назад, на твердые ягодицы. Да, это все часть тебя.
Взгляд на капсулу, что родила этого гротескного монстра - она была частью тебя, вернее сам был частью ее. Теперь это прошлое и чужое, как те куски мяса, что валяются в луже крови около ног, а ведь недавно были нанизаны на твой скелет.

Развернулся, прошлепал босыми ногами до ближайшего тела, упал на колени и принялся ощупывать, совершая обыск не столько одежды, сколько самого организма.

  Кровавая, непрекращающаяся агония, что длилась целую вечность. Вечность, в которой весь мир сжимался до крошечной точки на острие ножа, что непрерывно терзал его плоть. Расчленял его. Выворачивал наизнанку. Крошил. Нарезал. Выжимал из него все соки, раз за разом без устали затапливая его сознание болью. Страхом. Болью. Ожиданием. Болью. Неизбежностью. Болью. Болью. Болью. Агония длилась столько, что кроме нее не осталось ничего иного. Никогда не было ничего иного. Боль. Он помнил только боль. Она была всегда. Когда-то он делился ею с другими. Когда-то он и представить не мог, что кто-либо может вынести столько боли. Но очень старался найти предел. Как выяснилось, предела нет. Есть только боль. Океаны пульсирующей, острой, жгучей, невыносимой, непереносимой боли, которую нельзя вытерпеть, нельзя пережить. Нельзя прекратить. В ней нельзя раствориться, но она заполнит тебя до предела. И сверх того.
  Вакханалия истерзанной плоти прервалась, но жалкий миг тьмы в которой словно эхо всё ещё носились отголоски пыток тут же сменилась кровавыми небесами и пронзительно острым, раскалённым уколом в его... Душу? Очередной миг агонии, дивной, еще не испробованной грани вечных мук, выгнул дугой его конвульсивно извивающееся тело. Тело, о котором он едва не позабыл, что целую вечность казалось ему только пропитанным болью мясным ошмётком, кровоточащим продолжением клинка, что терзал его плоть. Тело, что только что спазмирующим куском плоти выпало на холодный кафельный пол. Чей-то гнев, что вывернул саму реальность, разыскал его в бездонных глубинах боли, только что бы выжечь в его сознании своё послание и швырнуть обратно в холодный, тёмный мир вне капсулы.

  . . . . .

  Сознание вернулось не сразу. Бессмысленно распахнутые глаза, залитые его же кровью вперемешку со сладким гноем бесцельно таращились в потолок. Тело привычно сигнализировало о боли, о заживающей промежности, о подвернутой и придавленной его весом руке, о острых осколках, на которых он лежал, но уже даже не пыталось хоть что-то с этим сделать, давно выучив полнейшую бесперспективность любых попыток уклониться от истязаний и боли. Но вот в голове что-то щёлкнуло. Агония в этот раз задерживалась, а одних только растёртых в кашу яиц, как выяснилось, было недостаточно, что бы полностью подавить непривычно пустое сознание.
  "Кто я?" — Толчком возник вопрос, возвращая его в мир живых и заставляя хоть немного задуматься. Боль.
  — Я - Боль. — Чуть слышно выдавил он через несколько секунд, чувствуя, как во рту перекатываются осколки зубов, и от этого слова по всему телу пробежала волна жуткой стужи в ожидании того, что нескончаемая агония вот-вот вернётся. Боль. Это слово намертво впечаталось в его душу, став её неотъемлемой частью и никаких иных имён у него теперь и быть не могло. Непривычным усилием он поднял перед лицом руку и перевел мертвый, немигающий взгляд на тыльную сторону ладони. Мокрые, окровавленные струпья кожи, на лоскутах которой отвратительным слоями свисали десятки выдранных с мясом ногтей.
  — Я - БОЛЬ! — Повторил он, выхаркивая гной, зубы и какие-то куски плоти. Приподнявшись, мужчина невольно перевел взгляд на скалящуюся осколками капсулу, на которой виднелись подсохшие ручейки его крови, и замер в немом ужасе, затопленный воспоминаниями о нескончаемых пытках и собственной беспомощности. На краю сознания вертелось что-то связанное с этой капсулой. Что-то страшное, что-то, что сумело его испугать даже после всех этих дней? Месяцев? Лет? Столетий агонии.
  — Я - Боль! — Повторил он снова, ощерившись словно безумец, на этот раз не столько именуя себя, сколько присваивая боль себе. Воруя её. Поясняя камере, что теперь она бессильна. Что правила изменились. Что теперь он снова может делиться болью. И начнёт он с неё.
  Не обращая внимания на собственную наготу, на жалкое, тянущее раздражение в неспешно заживающих яйцах и на всё прочее, Боль с трудом поднялся на ноги, кое-как, неумело управляя ставшим каким-то непривычным и чужим телом. Опёрся на камеру, чувствуя как осколки впиваются в пальцы и продолжая скалиться полез рукой внутрь, желая выдрать у бездушной камеры пыток её сердце. Её клинок. Теперь его очередь.

Тошнотворный спазм застрял в горле. Легкие запротестовали и из груди вырвался кашель. Живот скрутило, заставило согнуться. Болью отозвались окоченевшие конечности. Глаза понемногу привыкают. Дыхание обрывистое, всегда мало. Тело на миг перестало быть одним большим комком боли, как тут же все содержимое желудка решило уйти прочь из организма. Привкус кислоты и метала. А может и внутренностей собственных.

— Суки.

Голова снова начала гудеть. Дыхание замедлилось, а руки начало трясти. И ноги. Все тело. Странно. Сейчас должна бы была начаться тревога, страх, паника. А ничего. Только красный цвет. Цвет родной земли. Народ машоно говорит, что ее цвет таков из-за всей крови, что ее пролили за всю историю. Красный это дом. Можно покинуть Африку, но Африка никогда не покинет тебя. Глухота. Немота. Боль в суставах. В мыслях снова пусто. Лишь внутри горько. Больно. Пылает. Нужно взять себя в руки. Успокоиться. Выровнять дыхание. Разомкнуть наконец пальцы. Сконцентрироваться. Одна точка впереди. Одна цель на уме. Встать.

Рикардо Белланова.

Рикардо без особых проблем добрался до спортивного зала. Агенты Ордена, если и шпионили за ним, то никак себя не выдали.

OST♫:ссылка

А вот заведение Мефодиуса вовсе не скрывалось. Да и сложно было скрыть такую громадину, хоть и одноэтажную. Зайдя внутрь, Белланова оказался среди грохота спортивных снарядов, глухих ударов по разнообразным "грушам" и звуков товарищеских спаррингов. Пахло потом и железом. Кто-то рвал штанги, а кто-то вполне умело жонглировал гирями. Царство мышечной гипертрофии и превозмогания.
Здесь имелось две площадки для поединков, и если одна представляла из себя просто огороженную зону с матами на полу, то вторая была самым настоящим рингом, со столбиками, канатами и всем остальным. Воинственного вида бабёнка ловко обхитрила своего визави, свалила того на пол ринга и, обхватив ногами шею, взяла его на излом и удушение одновременно. У каждого имелась своя группа поддержки, и парня подбадривали до конца, хотя скоро стало ясно, что это конец.

— Достаточно! — Рикардо услышал знакомый голос и направился туда. По пути он ловил на себе подозрительные взгляды — такие, какими обычно встречают посторонних и новичков. Здесь хватало крепких парней и девушек. На фоне их твёрдых и уверенных в себе взглядов, однокашники Рикардо скорее выглядели как непуганные дети. Хоть и далеко не все.

Мефодиус был всё так же лыс и суров, но на этот раз обнажен по пояс. Ранее верхняя одежда скрывала его фигуру. На деле он оказался массивным мужиком, в котором органично сочетались пласты мышц и жировые залежи. Он кивнул своей подопечной, что уже купалась в славе победы, а потом повернулся к Рикардо, уловив его взгляд. Едва Белланова подошёл и успел поздороваться, как Мефодиус взял его в оборот, представляя присутствующим. По крайней мере, он громко назвал его по имени и похлопал по плечу:
— Значит, ты всё-таки решил прийти! И гораздо раньше, чем я думал. А где же твой друг?.. Ладно, пойдем, прогуляемся. Покажу, что тут к чему.

Когда их губы соприкоснулись, по щеке Николь скатилась одинокая слеза.

— Фриды больше нет, — покачала девушка головой. — Есть Николь. А ты Лейла.

Обретённое в рядах «Химеры» имя стало вдруг чуждым и постылым. Будто все эти месяцы жил кто-то другой вместо неё, ходил на работу, участвовал в операциях, обменивался колкостями с Гадюкой... А сама она, французская девочка Николь с длинными когда-то волосами и задорными серо-голубыми глазами, спала летаргическим сном всё это время. А теперь вдруг проснулась от поцелуя прекрасной принцессы.

— Знаешь, меня ведь никто не целовал раньше... До тебя.

Грустная улыбка. Признаться ей почему-то легко и совсем не стыдно, хотя до сих пор она никому не говорила. Стеснялась.

Может, потому, что все только и делали, что боялись, ненавидели, презирали, брезговали. Как будто одним фактом своего рождения она нанесла миру непоправимый урон. Даже эта мерзость в багровом небе — и та желала её уничтожить. Всё своё коротенькое существование — четверть века — Николь пыталась понять за что и почему, что она им сделала и отчего чужая в родном мире? Такое же живое существо, как и миллиарды других, которое просто хочет дышать и греться под солнцем и отстаивает своё право. Вынуждена отстаивать кулаками и грубой агрессией. Ответа не было. А они продолжали бояться, ненавидеть, презирать, брезговать... Все, кроме Лейлы.

Проведя пальцем по мокрой щеке, Николь растёрла его в следах свежей крови на лице подруги. Коснулась губ, нанося импровизированную помаду — насыщенно-алую, как мечтала.

— Так гораздо лучше. Красивая, раскрепощённая... — сказала, любуясь распущенными волосами.

И прильнула снова, жадно и ненасытно. Вкус крови смешался с солью слёз, но то был вкус прекрасней самого сладкого нектара. Потому что первый. И потому что последний.

— Ну вот. Улетишь в Рай к своему Аллаху, а мне снова скитаться в одиночестве целую вечность, и даже к воротам не пустят посмотреть одним глазком издалека, — попыталась пошутить девушка, но вышло вымученно.

Так не хотелось умирать... Ну почему именно теперь, когда она только-только обрела её! Когда чёрно-бело-серый, безжизненный мир впервые заиграл другими оттенками семицветья.

Только другого выхода, похоже, нет. Николь понимающе кивнула, положив палец на спусковой механизм.

— Будь свободна, Лейла. На счёт три. Раз, два, ...

И спустила крючок.

— Больше, чем ты думаешь, — отрезала Никс, невольно вздрогнув от неожиданности, когда Кронос застрелил Шакала.

И больше, чем хотелось бы. Будь она действительно осколком воли этой твари, всё было бы так просто. Жди пришествия своего повелителя и создателя, да возвещай о его скором приходе. Но под личиной Никс, под скорлупой шлема, под слоями социальных масок, всё ещё жила девочка Лейла, которой не хотелось ни славить неизвестную тварь, ни раствориться в её сущности, ни умирать.

— Я бы ещё обсудила с тобой, кто мы такие, но... — Никс скинула с головы шлем и помотала головой, распуская волосы. — Есть кандидатура получше, с кем бы я хотела провести время напоследок. Тебе помочь? Ну, тогда прощай.

Получив лаконичное "я сам" от Кроноса, Никс выбежала на улицу, почти сразу же о нём забыв. Судя по всему, времени у них оставалось немного. Оставалось сделать ещё хоть что-то важное перед уходом в небытие. Жаль только, красной помады не у кого одолжить, как она хотела. Поискав взглядом Фриду среди окружающей разрухи, и увидев напарницу возле какой-то машины, Никс помчалась прямо к ней, так что волосы развевались по ветру.
— Фрида-а-а-а! — замахала она француженке.

Подбежав к Фриде, иранка обняла её за плечи и заглянула в глаза. Улыбнулась, но улыбка из-за происходящего получилась какой-то кривой и вымученной.
— Извини, помады не нашла, — сообщила она Николь. И без лишних слов прижалась своими губами к губам девушки. Замерев так на какое-то время, рукой нащупала винтовку подруги. Разорвав поцелуй, подвела ствол оружия под подбородок. Бросила вопросительный взгляд на Фриду.

— Давай. Вместе.

Не в силах стоять даже на коленях ни физически, ни морально, Глист упал на спину и печально засмеялся сквозь проявляющиеся слезы.

– Значит вот он, мой настоящий выбор. Выбор, который не будет напрасным, как этот. Имитировать жизнь в этой разбитой и бесполезной оболочке в качестве тупого голема, или умереть. Знаешь, что самое смешное? – Глист снова засмеялся, в этот раз это был истерический смех, – Я больше не чувствую страх смерти. Страх за свою оболочку, – уродец снова выдал небольшой смешок, – Все таки дом Хасс обосрались. Какой им смысл с раба, который при первой любой возможности заберет "свою" жизнь, тем самым забирая с собой все напрасно потраченные ресурсы, время и усилия на мое создание, – в этот раз карлик дистрофик раскатисто засмеялся, словно услышал очень смешную шутку.

Глист вцепился в илистую землю, на которой лежал. В руке был комок мокрой субстанции – напоминание о бушующем озере в самом начале.

– Было бы неплохо... утонуть в нем сейчас... – тихо и с тоской в голосе произнес Глист, – Я должен был сдохнуть на той арене. Или в той яме. Теперь я готов исправить это недоразумение. Слышь, воля, – уголки уродливых губ Глиста согнулись в ухмылке, – Ты вот так любишь это повторять. Что ты не мой. Словно расфуфыренный престиж, как петушок, который хочет что-то доказать. Ты смерти не боишься? Несмотря на все твои пустые слова, ты умрешь вместе со мной. И эту смерть выбрал я, а не мои хозяева, или голоса в моей голове. Разве после этого ты все еще способен утверждать, что не принадлежишь мне? Ты прямо как раб, чье существование зависит от прихоти хозяина. МЕНЯ. И можешь быть уверен, я буду наслаждаться моментом смерти, когда буду видеть твою испуганную рожу, ТЫ ЕБУЧИЙ КУСОК ДЕРЬМА!

Даже для того, чтобы поднять голос на несколько секунд, Глисту понадобилось использовать большую часть его жизненных запасов. Полностью расслабившись, он продолжал лежать на мокрой земле, словно выброшенная на берег мертвая рыба. Все, на что он был теперь способен, это тихо произнести про себя несколько предложений.

– Никто в этом мире не получает то, на что заслуживает. Мы сами должны брать то, что считаем своим по праву. Смерть – вот что я заслуживаю и считаю своим по праву. И я не остановлюсь, пока не получу ее... – предложение оборвалось на середине. Глисту становилось тяжело дышать. Теперь ему понадобится какое-то время на восстановление, если только вожделенная смерть не заберет его раньше.

Желания ничтожны, как и ничтожны те, кто им потакает. Долгие годы, Сим-Асим не мог следовать своим желаниям, но следовал желаниям других, теперь же, все будет по другому. Он спасет этот город, что бы потом спалить до тла и из пепла, на руинах, возвести новый, очищенный Аль-Домейн.
- Идём, - приглашающим жестом, Син предлагает Деенуму возглавить шествие. Сам же возьмёт оружие одного из мертвецов и последует за ними.

Белланова. Эверсон.

— Опа, нихуя! Магики! Пацаны, мочите их! — девушка, что зарычала на студентов, громко заголосила, предупреждая остальных. Самый здоровый оставил попытки выломать дверь, хотя это у него почти получилось.
— Ебашим этих! — он указал рукой на Рикардо и Каина. Он первым бросился на них, подавая пример остальным. Вся толпа с матами и воплями понеслась прямо на них.

Оставшиеся три террориста не представляли уже для двух оперативниц никакой угрозы. В сущности, каждая из них была способна разобраться с ними в одиночку, просто это бы заняло лишнее время. Время, которого у них было ещё меньше, чем Никс предполагала.

Спасать заложников оказалось бесполезно – кто-то очень хорошо и старательно промыл им мозги, вплоть до полной потери связи с реальностью, похоже. О чём красноречиво говорило состояние безрукой девушки. Никс прикусила губу: с самого начала, хоть она и не подавала виду, всё это выглядело максимально тревожно. Людей, обладавших способностью промывать мозги она знала; даже у "Химеры" были такие. Но чтобы так мощно и масштабно... неужели на стороне этих безумцев действительно появился какой-то мессия? С силами столь мощными, что способен подчинить себе волю целого небоскреба. Или же это какие-то технологии, украденные у Конгломерата.

Не то чтобы в этом было что-то совсем необычное, но вот масштаб вкупе со сроками впечатлял. Но фатум милосердно избавил Никс от переживаний – подкинув куда более насущные проблемы. Здание затряслось, заходило ходуном, а экран шлема засыпало оповещениями о том, что остальная команда столкнулась с теми же проблемами. и в отличии от сверхбыстрых Фриды и Никс, у простых, хоть и крутых спецназовцев, есть жертвы.
— Держись! — заорала иранка во весь голос Фриде, сама удивившись, что так умеет.

Всё это напоминало какой-нибудь боевик или пародию на него – бегущая широкими скачками Никс хватает Фриду за талию, крепко прижимая француженку к себе, и, выбросив перед собой руку с винтовкой, выстреливает "тактическим крюком" в сторону противоположного здания. Тот цепляется за подоконник, и оперативницы в спасительном прыжке сигают из окна в низ под грохот обваливающегося здания.

Волнующий момент, что тут сказать. Самое то для признания в любви или красочного поцелуя – только шлем мешает. И сдохнуть можно, так что не до того немного.

В очередной раз Салих доказал своё непревзойденно мастерство: он правильно определил характер ранения и сделал вывод, что больше ничем, кроме моральной поддержки, он помочь тут не может. К счастью для пацана, один из представителей дома Маруп согласился отправить его на стационарное лечение. Повезло парню.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.
— Болотников и прокаженных их заразой определить не сложно. Но, как по мне, проще захуярить всех. Я, если что, подписываюсь на это. Потому что либо так, либо надо собирать монатки прямо сейчас и уносить свою задницу из Аль-Домейна.

Общее.

Студенты закружились в потоке заклинаний, удачных и не очень. Как и говорила госпожа Альба, заклинания и впрямь были не очень сложными, так что само их сотворение стабильно получалось почти у каждого. Но не у каждого получалось стабильно попадать — и это была из основных проблем, с которой столкнулись студенты. Были и те, кто познакомился с таким явлением, как возмущение эфира, о котором накануне предупреждал мастер Мардук. Хуже всего пришлось, пожалуй, Ариану: в какой-то момент его «дуэли» с Неласир его аркана сорвалась, и Эстерхази основательно тряхнуло, да так, что он чуть было не сел на землю. К счастью, алхимик оказался достаточно крепким парнем, чтобы выстоять.

Самым долгим и зрелищным поединком оказался учебный бой между Эверсоном и преподавателем: они непрестанно осыпали друг друга ударами, со вспышками «ломали» заклинания и тут же наносили новые. К этому моменту большинство студентов уже выдохлось, и наблюдали за развязкой дуэли. Впрочем, закончилась она закономерным образом: в какой-то момент госпожа Альба нанесла неожиданный и быстрый удар «Стрелой», и Каин рухнул на песок. Финал, в общем, закономерный, но в то же время достойный уважения: вряд ли кто-то мог бы продержаться столь же долго. И с тем учётом, что мастер Альба сражалась далеко не в полную силу. Однако смысл занятия был в тренировке и практике, а не в том, чтобы «победить».

Ну а самым странным вышел бой между Китнисс и Элрандилем. Судя по тому, что успели заметить остальные, маленькая Блант оказалась весьма способной; колдовала она споро и метко. Эльф же, вместо ударов, осыпал её радужными фейерверками или эфемерными розами. Похоже, она была единственной, к кому он совершенно точно относился не с презрением, а, наоборот, с каким-то почти обожанием. Впрочем, это уже подметили: на занятиях Элрандиль либо витал в облаках, либо с томно-сонным видом поглядывал на её спину со своей галерки. В ответ на его очевидное внимание Блант лишь хлопала своими большими глазами и смущалась, ну а бесилась от этого факта почему-то Саша. Похоже экзотический эльфийский "принц" ей тоже нравился, вот только её он и вовсе почти не замечал.

Меж тем, Арчибальд выполнил обе части своего секретного уговора с Фрейей: он не только сразился с Чеддардом, но и даже опрокинул его на землю, почти играюче. Арканы давались ему достаточно легко и он, в этом смысле, дышал полной грудью, чего нельзя было сказать о Хансбергере. Впрочем, Чеддард поднялся с земли с таким видом, будто он не упал, а сам решил присесть и немного отдохнуть. Рози прекрасно понимал, с кем имеет дело, поэтому по итогам краткого разговора после поединка он всё свел в примирительное русло. Меж тем, Хансбергер признал своё поражение и даже в какой-то мере признал талант Арчи, хоть и не забыл тут же пояснить, что уж "в честном бою" он не оставит Рози никаких шансов. Девятиградец понял, что самолюбие Чеддарда, безусловно, пострадало, но и столь сильно, чтобы теперь опасаться появления у себя в доме незваных гостей. Впрочем, теперь у Арчи была боевая служанка, с которой он мог бы попрактиковаться в рукопашном бою. Хотя и при взгляде на неё возникали мысли о совершенно ином типе «тренировок». Уже расходясь, он поймал глазами Фрейю. Девушка коротко кивнула: она всё видела.

После практических занятий они вернулись обратно в класс, так что второй половине семинара удалось вытянуть ноги и отдохнуть. Студенты на собственной шкуре выяснили, что плетение аркан, в общем-то, является утомительным занятием.
— Ваши магические способности прямым образом связаны и с вашей конституцией, поэтому не советую пренебрегать тренировками. Вот почему в рамках Старшей Школы имеется целый курс, посвященный исключительно физическому развитию. Эти занятия ведёт мастер Кантаро, и уж он, будьте уверены, заставит вас попотеть. На его уроках вам предстоят пробежки на скорость и выносливость, прыжки, физические упражнения с собственным телом и не только. Советую вам озаботиться приобретением спортивного платья, — она сместила взгляд на Китнисс, но в то же время обращаясь ко всем.
— Напоследок, я запишу несколько формул малых аркан, которые вам полезно знать. Они весьма просты в освоении, так что я ожидаю, что во время майских экзаменов вы сможете продемонстрировать некоторые из них — в том числе и те, что мы осваивали с вами сегодня. Как я уже говорила, они пригодятся вам в повседневной жизни, а благодаря разнородной структуре, их понимание и освоение вам пригодится перед переходом к более сложным арканным структурам. А на этом пока всё. Увидимся с вами в среду.

***

Первый день вышел комом, как и полагается первому блину. Учебный день подошёл к концу, но все студенты обычно чуть-чуть задерживались, чтобы обсудить дальнейшие планы на сегодня или просто немного поболтать.
Многие, конечно, сразу шли домой, а то и вовсе на работу. Что касается класса 1-А, то...

...восвояси сразу отправился Чеддард, которого у ворот ждала почётная свита.

...Неласир куда-то побрела в компании с Фрейей.

...Элрандиль исчез совершенно неуловимым образом.

...задержались Шарль и Уильям. Они что-то бурно обсуждали, причем как отпетые заговорщики. Они явно что-то задумали.

...Саша и Китнисс странным образом отирались у ворот Университета, переступая с ноги на ногу в странной нерешимости и как бы заглядывая в глаза проходящим мимо студентам.

Арчибальд Рози.

Проблем с поиском и наймом жилья у Арчи не возникло: оказавшись на Базаре, он просто отправился в один из наиболее украшенных магазинов с броским названием. Что-то про «достойные дома для достойных господ». Служащие сложили одно с другим, и сразу же препроводили его в зал арендного жилья. Там, на богатых пьедесталах из белого мрамора, покоились макеты домов, доступных для аренды. А в некоторых случаях это была целая художественная композиция, где были расставлены постройки из всего набора жилого комплекса; имелись даже лужайки, миниатюрные деревья, прудики и всё, что туда включалось. Каждый из домиков был разборным. При желании, клиент мог снять часть стены, или крышу, чтобы заглянуть внутрь. И вновь его ждали чудеса миниатюры: кресла и столики, кровати и диванчики, кухонки с малюсенькими сковородками и кастрюлями. Искусственные лошади мирно стояли в стойлах, а на ключевых позициях покой предполагаемого клиента охраняли стражники. Или, как их назвал менеджер, сотрудники личной службы безопасности.

Впрочем, цена за такие чудеса даже для Рози была высоковата. Он мог бы пожить в таком чудесном дворце месяц, после чего последовало бы неизбежное падение с Мона.
— Предполагаю, юного господина заинтересует вот такой вариант... — обходительный служащий показал ему очередной вариант.

То был дом, чей фасад мог похвастаться приличной лепниной и покрытый аккуратной черепичной крышей. Её красноватый цвет придавал некую жизнерадостность. Позади дома расположился небольшой сад; попасть туда он мог через тамбур между гостиной и кухней. Поверхность прямоугольной зоны отдыха была покрыта крупной каменной мозаикой, и там же располагался круглый стол с зонтиком. Сразу за ним шел, собственно, сад, достаточно длинный, так что по нему можно было даже гулять кругами по узкой петле, созерцая не только композицию из красивых пихт, но и пруд с золотыми рыбками. Сбоку от входа в сад, перед калиткой, имелся небольшой сарай, где хранились хозяйственные инструменты для поддержания зеленого благолепия. Внутренний дворик и сад были отделены достаточно высоким забором от соседей, но стены были увиты декоративным виноградом и плющом, дабы не возникало ощущение излишней "каменности". Они были достаточной высоты, чтобы через них было проблематично перелезть, но и не так, чтобы создавать видимость родства с крепостными укреплениями.

Ну и сам дом, конечно. Пожалуй, по количеству комнат он был великоват для одного человека, но вообще-то подразумевалось, что там можно было жить семьей. Для заведения таковой Арчи, пожалуй, был ещё слишком молод, но у него точно не возникло бы проблем с размещением гостей. Как и с тем, чтобы выделить часть комнат под конкретные нужды и обставить их по своему усмотрению.
— Прекрасный вариант. К тому же весьма умеренная цена, благодаря чему возможем солидный горизонт планирования, — служащий салона подсказал вывод.
— Дома такого класса разлетаются как горячие пирожки. Так что, полагаю, самое время ознакомится с условиями договора и уладить мелочные формальности, — на Рози надвигалась стопка листов, озаренная доброй улыбкой.

***

Следующим шагом было решение вопроса прислуги. На Базаре было полно открытых развалов, где представители разнообразных агентств, гильдий и объединений торговали живой силой разнообразного назначения. Талон вообще не страдал проблемой нехватки трудовых решений. Здесь можно было нанять людей, да и нелюдей, для почти что чего угодно. Отдельные бойцы, небольшие отряды или практически целые армии. Были даже целые "пакетные" решения с готовым набором персонала под конкретные задачи. Скажем, если бы Арчибальд задумал открыть своё кабаре, то прямо здесь, в пару штрихов, он мог бы сразу нанять поваров, официантов, охранников, танцовщиц, разнорабочих и управляющего заодно. Но, как в случае с домом, для поиска особенных — и особо высокооплачиваемых — работников, ему стоило обратиться в специализированный салон. Что он и сделал.

— Мы предоставляем нашим клиентам широкий выбор горничных, — улыбчивая дама придвинула к Рози цветастый каталог. Уже по тому факту, что с ним общались в отдельной переговорной, Арчибальд мог оценить уровень заведения.
— Разумеется, далеко не простых горничных. А таких, что воплощают мечту наших клиентов об идеальных слугах, — улыбка мадам была более чем многообещающей.
— Я говорю о служанках высшего класса. Наша компания лидирует на рынке Талона по вопросу предоставления услуг... — была выдержана драматическая пауза. — Боевых горничных.

Легким движением руки она развернула каталог, и Рози увидел картинки с изображением молодых девушек. Каждая картинка была снабжена основной информацией: имя, рост, весь и возраст. Кроме того, при каждой имелась краткая нравственная характеристика в соответствии с рекомендациями Отдела Нравов. Мадам пояснила, что у каждой такой горничной был какой-то уникальный талант. Например, одна отличалась особенным талантом в кулинарии, в то время как другая прошла особо продвинутый курс боевой подготовки и вполне могла заменить клиенту тренера по боевым искусствам. Но, вне зависимости от выбора, все они были прекрасно обучены искусству ведения домашних дел, могли постоять за своего господина оружно и даже владели магией. Разумеется, до выпускников и даже до студентов Университета им было очень и очень далеко, но бонус, безусловно, приятный. В общем, слуги, телохранители и помощники в одном флаконе.

Арчи мог выбрать горничную по своему вкусу. Пользуясь специальным указателем, он мог посмотреть, какие у них здесь имеются длинноногие служанки с кротким нравом. Или же он мог оценить подборку невысоко-дерзких. О таких мелочах, как весь спектр возможного цвета волос, и говорить было нечего. И, судя по характеру картинок, это был рай для молодых и похотливых клиентов. Все горничные были неизменно молоды. Тут надо отметить, что мадам никоим образом не затрагивала вопрос близких отношений между горничной и её предполагаемым хозяином. Но вот что интересно:
— Как вы могли заметить, мы предоставляем услуги именно горничных. Если вас интересует наём слуг мужского пола, то я могу подсказать вам адрес другого салона. — как бы между прочим, но многозначительно заметила она.

Несколько разговорившись, мадам также поведала Арчи, что юный возраст накладывает свои ограничения. Так, если его интересовали слуги с особенно высокой подготовкой, то ему следовало обратиться в агентство, которое занималось дворецкими и домоправительницами. Проблема заключалась лишь в том, что таковые не пойдут работать в любой дом, а тот, что он снял, не соответствовал требованиям. Поэтому-то и особого выбора у него не оставалось.

***

В оставшееся время у Рози была ещё куда дел. Ему предстояло явиться в своё новое жилище в сопровождении служанки. Осмотреть там всё и, в общем, разместиться. К счастью, большую часть насущных дел он мог с легкой руки переложить на свою слугу. Самому же заняться такими вещами, как осмотр центрального района, знакомство с соседями и поиск увеселительных заведений. Так же он вскоре выяснил, что его соседями по Центральному району являются уже знакомые студенты — Чеддард и Фрейя. Элрандиля было не видать, но тот, похоже, проживал где-то на закрытой территории, где обитала местная эльфийская община. Человек мог попасть туда только по приглашению, вне зависимости от того, насколько родовитым и богатым он был.

Кстати насчёт эльфов...

— Точно, — Шарль оценил выбор Арчи, проследив за направлением его взгляда. Это было ещё утром, когда они решили пошпионить за Неласир. Словно тени, они скользили следом за ней, неизменно выбирая лучшие ракурсы для обзора эльфийского зада. Они скрывались за колоннами и углами, а иногда и в глубоких тенях нефов. Один раз они чуть не попались; похоже, темная эльфийка почувствовала погоню. Но в последний момент они успели скрыться, и всё обошлось. Свою награду молодые извращенцы получили уже во дворе Университета: в какой-то момент Неласир остановилась, чтобы поправить сапожки. Прогиб у остроухой пантеры был что надо.
— Оооооо!.. — оценил Фарме.

Потом она покинула территорию, выйдя за ворота, и преследовать её дальше не имело смысла. Их странные прятки могли вызвать неоднозначную реакцию у жандармом, которых в центральном районе было порядочно.

— Это была славная охота! На, держи краба!..

Ничто так не объединяет людей, как совместная охота, например. В Арчибальде пробудились потаённые охотничьи инстинкты, которые могли почти заснуть у молодого современного дворянина.
— А я смотрю ты не промах, это круто. Знаешь, мне было принципиально проследовать за этой Неласир. У нас в Кантонах люди идут либо в наёмники, либо в торговцы остроухим золотом. Просто у нас ничего нет, кроме сраного леса и гор, где нет ни золота, ни железа, вот и крутимся, как можем. А так-то мы граничим с Великим Лесом, где эти обитают. Вот некоторые из наших и ловят эльфов, а потом понятно — кандалы, пока Лес, привет Невольничий рынок. Хорошие деньги, между прочим. Ну, у меня батя командир роты наёмников. Я вот думал либо к нему податься, либо в охотники пойти, а в итоге сам видишь что...короче, эльфы нашего брата недолюбливают, понятно почему.
— Но круто мы её сделали, да?.. У меня, кстати, одна идейка родилась, но я её пока обмозговываю...потом скажу. Ну увидимся ещё! Мы тут наведем шухер, я уверен...


Каин Эверсон.

Путь до нового дома Каина был не близок. Побродив по Базару, он наткнулся на ряд крытых развалов; здесь торговцы аккумулировали предложения от арендодателей, искали им клиентов, а в обмен получали некоторую мзду за свой труд. Развалы шли под номерами, которые соответствовали номеру одного из городских округов. Всего в талоне было восемнадцать "номерных округов". По факту их было больше, потому что Центральный район так же считался округом, однако же номера он не имел. Судя по описанию, его будущий дом был чёрт знает где, и дойти туда, будучи в незнакомом городе — та ещё задача. Но, к счастью, Талон был очень и очень современным городом, и Каин мог воспользоваться многочисленными указателями. Да и поспрашивать прохожих, в конце-концов.

Чем дальше он отходил от центра, тем всё проще становились дома и здания вокруг. Менялись платья и лица; всё чаще попадались нелюди, а физиономии людей, в массе своей, не были обезображены большим благородством и высоким интеллектом. Народ был здесь самый что ни на есть простой: плоть и кости этого города. Эверсон, в общем, чувствовал здесь себя в своей тарелке, а кроме того, чужие взгляды скользили по нему без всякого интереса. И так как большая часть обитателей сейчас была на работе, становилось понятно, чем именно промышляли обладатели этих взглядов.

Немного покружив по округу, Каин, наконец, нашёл своё жилище. Здорово помог тот факт, что все дома имели свой номер. Внутри было...пустовато. Казалось, что в этом доме уже никто давно не жил, так что воздух был откровенно спёртый, и пыль была повсюду. В углах даже пауки успели сплести себе жилища. Немногочисленные окна были дополнительно усилены изнутри ставнями, а снаружи решетками, что, в общем, было не лишним. При должном старании дом мог бы стать довольно милым; в небольшой гостиной имелся камин, и, пожалуй, именно здесь он мог бы пить чай и делать домашние задания по вечерам.

Короче необходимость провести генеральную уборку встала в полный рост сразу после заселения, благо что на кухне имелись элементарные веник и швабра. Весь мелкий мусор и пыль, понятное дело, вылетали прямо на дорогу. А иного выхода-то просто не было. Но никто на Каина косо не смотрел, потому что все остальные поступали точно также. Непосредственно сам владелец дома оставил для будущего жильца записку, где помимо стандартных угроз вроде вышвыривания на улицу за опрометчивые поступки, имелись и добрые советы. Некто мистер П.Ж. писал о том, что на ночь окна лучше закрывать, и уж тем более, если жилец отлучится по своим делам. Тут же был и список тех мест, где Каин мог приобрести себе самое необходимое. Еду, дрова, свечи и масло для ламп. Поздним вечером, когда с уборкой было покончено, народ потянулся домой. Жизнь была непростой, и, кажется, трудились здесь часов по двенадцать в день, а то и более. Выходные, если и существовали, то только за свой счёт. Люди возвращались с работы, заходили в заведения, где могли выпить и закусить, а потом домой и спать. И так по кругу. В какой-то мере везло тем женщинам, что занимались домашним хозяйством. Но и их труд был не самым простым, особенно у тех, что были при детях.

И конечно же его заселение не прошло незамеченным. Мужики из соседних домов потянулись выяснить, что за новичок появился на их улице. Когда же новым соседом оказывался восемнадцатилетний парень, те удивлялись. Их скорее удивлял не его возраст, а тот факт, что он здесь один, и явно не местный. Помня о том, что говорил мистер Уайет, Каину пришлось решить, будет ли он сочинять себе легенду или сознается в том, что он студент Университета. Последствия выбора были непредсказуемы, и кто знает, каких взглядов придерживались его соседи?.. С другой стороны, по ним невозможно было вот так сходу сказать, что они ненавидят колдунов, например. Вероятно, у них было куда больше личных проблем и забот, и ненависть к магам запихнуть в такой плотный график было, по меньшей мере, непросто.

Самым последним, уже когда совсем стемнело, к нему явился орк. Черный орк. Судя по отсутствию клановых татуировок и шрамов, он был орком, по меньшей мере, второго поколения, а скорее всего и третьего, если и вовсе не четвертого. Орки были весьма похожи на людей, и отличались от людей примерно так, как эльфы. Многие их почему-то изображали с неизменными, огромными клыками, с общим звериным видом. Но то были карикатуры, конечно. Да, пожалуй, их лица были грубоваты, а зубы крупнее, чем у людей. Да и уши островатые, но уж не так, как у эльфов, а самую малость. А то, что они были, как правило, здоровые мордовороты, то правда. Тот, что пришел к Каину в гости, мог запросто сломать Чеддарда. Совершенно огромный, с толстыми руками. Он был ненамного выше Эверсона, но в два раза шире, это точно.

— Вечер в хату. Меня зовут Эдвард, но все называют меня просто Эдди. Я тут старший по улице, присматриваю за житьём-бытьём. Если будут какие вопросы, то мож ко мне заходить, спрашивать. Я тут в пяти домах от тебя живу, — орк махнул куда-то налево.
— У нас тут люди порядочные, все семейные в основном. А мне сказали, что у нас какой-то шнырь поселился, ну так я зашел поглядеть, что к чему. Сам понимаешь, нам тут проблемы не нужны, так что, паря, советую всё выкладывать как есть. Это чтоб вдруг чё худого не случилось с тобой и вообще. Ходят, тут блядь, всякие, — он неопределенно помахал рукой. — Мутят воду. Гоммунисты, блядь, какие-то, или я хер знает, кто. Нам это тут не надо, у нас народ тут простой, трудовой. И это тут, ну, ежели ты в городе новый и работу ищешь, то я помогу. На завод или ещё куда. Нормальная работа для нормальных мужиков. Я вот, например, на ружейной фабрике у господина Уайета работаю. Старший мастер, если что, и у нас так: если какая мразь воду мутит, мы с мужиками по-свойски разбираемся.

Эдди так ударил по дверному косяку, что аж пыль полетела из щелей.

— А то завели моду. Ишь ты, блядь!.. Ну ладно, это уж я тут что-то раздухарился, — извиняясь, орк погладил раму. — А как тебя зовут-то, напомни?..

Каину уже довелось выслушать напряженные разговоры этим утром. Заметив, что между Фрейей и Хансбергером возникло некое трение, Эверсон незаметно скользнул к углу, за которым и скрылся, подслушав их разговор:
— Слышишь ты, козлина, ты что меня бесишь-то?..
— Дорогая, не бесись. Впрочем, так ты мне нравишься только больше. Подумай своей головой: когда с Мелианой будет покончено, мой отец и остальные лорды Кальфеона непременно обратят свой взор на север. А это непременно случится, потому что трон Мелианы также устойчив, как табурет под ногами висельника. У этой мелкой шлюхи никаких шансов!..
— И что? Говори прямо, — в голосе Фрейи послышались нотки сомнения.
— А то. Ваша вечная собачья возня вас же и погубит. Все ваши ярлы это знают, и что? А ничего. Когда придёт время, лишь избранные смогут возвыситься. У вас ведь уже лет сто как нет конунга, верно?..
— Да что ты загадками-то говоришь?! Мне за тебя, что ли, додумывать?..
— Я, знаешь ли, могу замолвить словечко. Отец уже немолод, и, вероятно, мне даже придётся на какое-то время вернуться в Кальфеон, чтобы принять почести и клятву верности от вассалов. А с этими магическими способностями я возвышусь среди равных! — горделиво заявил Чеддард, и положил руку на стену так, что почти прижал Фрейю. Девушка, впрочем, смотрела ему в глаза твёрдо и уверенно.
— Твой клан не самый последний на Севере, я наслышан о твоём отце, и даже кое-что слышал про тебя. Ну давай, что ты тут...всё же ясно. Ты волшебница, я — маг. Ты никогда не думала о том, чтобы стать конунгом, мм? Или как это будет?.. Конунгтессой, хех. А я мог бы замолвить словечко, когда весь ваш Север посыплется. Смешно даже рассуждать о том, что вы сможете что-то противопоставить Кальфеону...и его будущему королю, хе-хе. Но слово я замолвлю не просто так, смекаешь?..
—...ты совсем больной, да, Чеддард?..
— Вовсе нет! Я говорю о том, что будет. Твёрдо и чётко. Ты просто подумай как следует...время у тебя ещё есть.

Фрейя недовольно фыркнула. Но Каин раслышал в этом протесте некую слабину.

— Да пошел ты, Чед!..
— А ты подумай, подумай. Целую, дорогая. Мне ещё надо со своим новым дворцом разобраться...

Эверсон понял, что их разговор окончен, и поспешил ретироваться. Политика! Кто знает, какую выгоду он мог с этого приобрести?



Рикардо Белланова. Ариан Эстерхази.

Как и многие другие, по совету мистера Уайета они отправились на Базар. Людей там было много и, очень. Честно говоря, по количеству людей сразу становилось, понятно, почему Талон считается неофициальной столицей Союза. Даже Рикардо, будучи уроженцем Тувера — одного из самых крупных и богатых городов Девятиградья, между прочим! — осознавал эту пропасть. Да, до этого он был наслышан о Талоне, конечно. Парадоксально, но многие считали Талон самым худшим местом для жизни. Почему так? Понять не сложно: самый высокий уровень преступности и насильственных смертей, перенаселение, и следующий из этого низкий уровень жизни. Дешевый труд, маленький доход, и цены — в самый потолок.

Чадящие трубы этих новомодных фабрик и мануфактур.

Высокий уровень развития, один метрополитен чего стоит. Для людей бывшей империи это было чудо чудесное. Для Ариана, который прибыл из отдалённого и мрачного Княжества — тоже.

Поразительная денежная пропасть между кучкой богачей и городской беднотой — или теми, кто ими почти был.

Невозможное смешение рас и культур. О том самом "плавильном котле" нечего было и думать. Банально, но люди и остальные виды и расы просто физически не могли скрещиваться.

Рано или поздно это должно плохо закончиться, и многие это понимали. И всё равно, все стремились попасть сюда, в Союз. В Талон особенно. Город создавал иллюзию, что именно здесь ты сможешь стать кем-то. Возвыситься. Надо просто протянуть руку, потому что хвост удачи где-то совсем рядом. За ближайшим углом, вероятно. Иллюзия? Скорее всего. Но она была слишком реальна, и это заставляло людей двигаться. Кипеть. Здесь всё бурлило, что-то всегда происходило. Так выглядит современная жизнь. Именно на Базаре это было хорошо видно; везде были лоточники, и можно было купить еды или выпить, здесь же бедные музыканты выступали, подставив коробочку для монетки. Крупные дельцы и биржевые агенты драли глотку, вопя о том, что цена на товар обрушилась, или наоборот, пошла в гору. Какие-то наёмники, очередные солдаты удачи, только что получили контракт. Куда они теперь отправятся? Никто не знает. Может быть, очередной аристократ решил затеять войну где-нибудь. Или отправится в далекую и опасную экспедицию.

Экспедиция, хм.

Долго искать предложение по подходящему жилью и сопутствующим услугам не пришлось. Их самих нашли. Агент по недвижимости пообещал показать им дом, и, вычислив в них студентов, также поведал, что именно там проживает наибольшее количество студентов. В Квартале Иерархов жили люди с достаточно высоким доходом, и именно там была сосредоточена вся увеселительная ночная жизнь. Конечно, криминал там тоже имелся, но то были серьёзные предприниматели, а не скудоумные грабители. Преступность в Квартале была настолько развитой, что фактически превратилась в обыкновенное предпринимательство, но с зубами. Ариан и Рикардо договорились, что им понадобится дополнительная мебель, и вышло так, что заносить её стали прямо на их глазах, так что у них было время немного погулять по Кварталу. Жизнь тут была достаточно комфортной, и проблем с приобретением чего-либо не было вовсе. Были бы деньги. Днём здесь работали многочисленные кофейные, чайные и милые забегаловки, помимо разного рода магазинов. Вечером же открывались заведения поинтереснее, и работали до утра. Сегодня у местных обитателей был выходной день, кроме того, это была суббота. Стоило ожидать танцев всю ночь напролёт, и не очень трезвых компаний, что бродили по улицам, перебираясь от одного бара к другому.

Через какое-то время они вернулись к дому, где агент торжественно вручил им ключи. Большая часть съемного жилья здесь принадлежала не отдельным владельцам, а компаниям, которые целенаправленно скупали недвижимость. Именно так обстояли дела в их случае, так что заодно, "под ключ", они наняли бонну, весьма милую женщину. Тут же они с ней обговорили, когда и по каким дням она будет приходить, и что от неё ждут студенты. Подводя итог, можно было сказать, что о проблемах ведения быта они могли забыть, полностью погрузившись в учёбу и другие свои дела. Миссис Олмс сама будет относить их вещи в прачечную, готовить еду, осуществлять уборку и прочие мелкие домашние дела. Ей можно было доверить ключи, чтобы она могла свободно приходить, пока Рикардо и Ариан будут на занятиях или ещё где, и не отягощать молодых людей своим присутствием. Всё, что от них требовалось — просто выделять некоторую сумму денег на приобретение еды и того, без чего невозможно было поддерживать порядок и вообще вести хозяйство. За свои услуги миссис Олмс просила шестнадцать долларов в месяц, и ещё восемь уйдёт на совершенно необходимые вещи. Ну а меню они могли обговорить отдельно. С учётом их пожеланий, выходило что-то около сорока пяти долларов на двоих. Тот факт, что требования к столу у них были разные, её не смутил. Однако ж было понятно, что есть они будут из разных кастрюль и горшочков.

Спальные комнаты у них, конечно, были отдельные, а вот остальное им придется делить на двоих. Присутствие кого-то ещё могло смущать, но было в этом и своё преимущество. Но, чего говорить, жить так получалось выгоднее и дешевле. Штурмовать стены знаний они могли вдвоём. Остаток этого и следующего дня ушёл на то, чтобы хоть немного обжиться и, банально, привыкнуть к новым кроватям и подушкам. Ариан заодно посетил оружейный магазин, чтобы справиться насчёт цен. Что ж, разнообразные кинжалы для профессиональных фехтовальщиков стоили ожидаемо дороже, чем их более простые товарищи. За кошкодёр, что мог наносить ужасные колющие раны, ему бы пришлось отвалить шесть долларов, а за новомодный эльфийский тант — уже девять. Навскидку, в среднем цена составляла около 5-6 долларов, и у каждого клинка были свои преимущества и недостатки. Когда же Эстерхази поинтересовался насчёт кастетов, то продавец посмотрел на него как на сумасшедшего, сказав, что с таким вопросом он обратился явно не по адресу. Да, похоже кастеты здесь были далеко не самым легальным оружием, что странно.


Общее. Ночь с воскресенья на понедельник, 2-3 апреля.

Четверым приснился странный, и поразительно схожий сон, хотя знать это заранее, они, конечно, не могли. Четыре не ясных фигуры, будто бы сидящих у камина, у небольшого кофейного столика, что-то обсуждали. Они были похожи на людей, по крайней мере, если говорить о наличии головы и четырех конечностей. Они общались на неизвестном языке, но при этом их речь была понятна.
— ...ну и о чём ты думал? Что, приятно так жить?
— Зато потенциал у моего коня ого-го. И не такой засранец, как ты. Я бы тебе начистил рожу. Точнее, она просит кулака, скажу откровенно.
— Кто бы говорил. Вас всегда тянуло в крайности. Вам стоило принять более рациональное решение.
— А вы двое-то что?.. Серая посредственность во всём — это теперь рационально? Как же. Я что-то сомневаюсь.
— В любом случае, мы пока что можем только наблюдать. Кстати, мне это показалось, или тут как будто бы...есть ещё...кто-то?
— Угу.
— Да, у меня тоже такое впечатление.
— Да, но вы же понимаете, что это невозможно?
— Может быть, это просто вторая группа. Видимо, кого-то послали после нас, или чуть раньше.
— Нет-нет, тут явно что-то другое. Жаль, что нет доступа к архиву. Остается только гадать.
— Получается так. Интересно, о чем только думали в КВО?
— Не знаю, и знать не хочу. Нам еще предстоит разобраться с этой аномалией.
— И разберемся. Я надеюсь, что мы сделаем это до окончательной синхронизации. Будет обидно и грустно, если мы не сможем осуществлять фазовое усиление.
— Уверен, что сможем. Мы всё-так профессионалы. Не так ли?..
— Господа, по-моему за нами...
— И то верно. Всё-всё, конец сеанса...

Общее. Понедельник. 3 апреля.

Понедельник — сложный день. Особенно утром, и таким ранним, как это. Внезапная жара сошла на нет, и установилась привычная для времени погода. Сейчас было приятно-свежо, и этот чуть прохладный ветерок бодрил. Народ куда-то спешил, окончательно просыпаясь и стряхивая остатки сна. Отовсюду доносился аромат кофе; здесь вставали рано, чтобы успеть немного пожить перед началом долгого трудового дня. Вот теперь город окончательно показал себя, потому что сейчас на улицы высыпали вообще все. То, что они видели в субботу, было лишь мелочью.

Продавец газет, ещё совсем пацан, возвышался над человеческим потоком, стоя на коробках из-под газет, и размахивал свежим выпуском, сиреной крича:
— Шокирующие новости! Невероятные известия! Сенсация! Мэр Талона был убит этой ночью! Всё в свежем выпуске «Вестника»! Всего десять центов! Все подробности в свежем выпуске! Шок и трепет! Невероятные известия! Мэр Талона убит! Покупайте свежий выпуск «Вестника»!

Народ, кажется, не сразу смог принять эту новость, потому что случилось нечто немыслимое. Убийство градоначальника такого уровня, такого города — это было и впрямь что-то. Уже через полчаса об этом судачили все, строя самые невероятные предположения. Влившись в общую струю студентов, что направлялись на учёбу, все четверо, вместе или порознь, только об этом и слышали разговоры.

Чуть в стороне от входа стояла группа преподавателей, среди которых был и уже знакомый мистер Уайет. Курили, пили кофе из стаканчиков, что-то обсуждали. Хотя понятно, что.
— Эй, Арчи! Здоров, — из общей массы выделился Шарль, похлопавший Рози по плечу.
— Нет, ты слышал, да? Такую шишку погасили, охренеть можно. Щас-то головы полетят.
— Спорю на десять долларов, что во всём обвинят магов.
— О, Уилл, а ты вроде как раз в газете работаешь, да?
— Да. В «Вестнике» и работаю. Всю ночь не спал. Пытался туда попасть, но жандармы всё оцепили. К особняку мэра никого не подпускали на выстрел.
— Ого, и чего там?
— Шарль, я тебя умоляю...
— Ладно, ладно...а батя что-нибудь уже говорил?
— Шарль!..
— Всё, всё...

Весь класс, рассевшись по местам, только об этом и говорил. Скоро должен был вновь объявиться мистер Уайет, но пока что оставалось время для обсуждения свежих сплетен, и не только...

С самого утра кулаки чесались набить кому-нибудь морду. А ещё лучше сломать парочку костей. Уже битый месяц они маялись бездельем, и накопившаяся энергия начинала потихоньку закипать внутри, ища выхода. Но с поступлением в отряд Фрида завела себе железное правило не калечить сослуживцев и не намеревалась его нарушать. Не сегодня. Так что оставалось просто курить, угрюмо уставившись в одну точку.

Не то чтобы она считала этих ребят своей семьёй, закадычными друзьями и всё такое, и уж точно не от большого человеколюбия держала руки при себе — просто она знала: конфликты на рабочем месте — верный способ оказаться вышвырнутой на помойку. Ну уж нет, она туда не вернётся. И так почти всю сознательную жизнь копалась в дерьме, отчаянно карабкаясь хоть немного повыше. «Химера» — её шанс, билет со дна наверх сразу на несколько ступеней. Правда в один конец, экспрессом, без остановок.

Хотя вон кому-то из коллег периодически неймётся устроить склоку на пустом месте. Практически с первого дня Гадюка невзлюбила новеньких. Вязалась в основном почему-то к Никс: видимо потому, что та больше молчала, предпочитая сглаживать острые углы или вовсе игнорировать. А Гадюка то ли конкуренции боялась, то ли завидовала — хрен её разберёт. Не баба, а ходячий хронический ПМС. Вот подумала бы головой на досуге, чему тут завидовать? Что ты грёбаный мутант, на которого все смотрят как на редкое насекомое и норовят разобрать на запчасти во благо науки? Охеренное, блядь, преимущество. Прямо дар небес. Хотя, может, всё дело в банальном страхе. Неизвестное всегда пугает. А заодно вызывает ненависть вкупе с навязчивым желанием устранить эту неведомую хрень.

Фрида и сама не понимала природу своей силы. Когда она завелась в ней, была ли с самого рождения, как дефектный ген, или образовалась потом при жизни? Ну, как у тех чуваков, которых в один прекрасный день шандарахнула молния, а они вместо того, чтобы сдохнуть, как все нормальные люди, выжили и сделались неебическими экстрасенсами-пророками-уфологами.

Что самое интересное, парни в белых халатах, что гордо называли себя генетиками, тоже ни черта не знали. По крайней мере, во все разы, когда Фрида пыталась выведать хоть какую-то конкретику про свои способности, она не получила ни одного внятного ответа. Всё, что могли эти «учёные», — выдать бланк согласия на очередной забор генетического материала. Добровольного, как же, ха-ха. Можно подумать, её мнение и желание вообще кто-то спрашивал.

Забор яйцеклетки — процедура не из приятных, и она-то напрягала больше всего. Когда Фриду готовили к поступлению в ряды «Химеры», об этом не упомянули — забыли или нарочно умолчали? Теперь уже не столь важно, никуда не денешься. Учёным дай только волю поставить на ком-нибудь эксперимент, а какой из этого выйдет результат, в общем-то насрать. Удача — прекрасно, отправить на тестовые испытания и доработку. Неудача — в расход этот брак, ещё наклепаем, подумаешь. Интересно, Пария считается успешным образцом или не очень?

Поначалу замком с его извечным «Мужики» бесил жутко. Фриде казалось — нет, она была уверена — что это такой искромётный стёб насчёт её внешности. Типа прямо назвать плоскодонкой стрёмно, а если иносказательно, то норм, очень остроумно. Потом закралось сомнение, что он просто ебанутый. Уже позже, через пару недель кто-то из отряда шепнул ей, что на самом деле Пария инкубаторский, в прямом смысле, и тут скорее пожалеть человека надо. С тех пор отпустило. Странное обращение девушка пропускала мимо ушей, и даже была готова проявить чудеса терпения, посвятив парня в секреты применения тампонов и чудеса женской физиологии. Но Пария никогда ничего такого не спрашивал.

Мысль о том, что когда-нибудь ей придётся встретиться с собственным потомком, похожим на замкома, вызывала неуютные, щемящие душу чувства. Такой ведь не бросится на шею с радостным криком: «Мама!». Пришибёт и глазом не моргнёт, если будет такая команда. Порой, переступив порог прозекторской, Фрида хотела спросить у этих Эскулапов: «А что, по-нормальному-то никак нельзя? Как обычно это у людей делается. Нашли девчонку, нашли парня, дали им время уединиться — и готово дело. Как говорится, ваша заявка обрабатывается, ожидайте результата через 9 месяцев». Ведь рождаются же маги естественным путём у обычных людей. А уж у двух таких с проявленным талантом просто нет шансов на иное потомство.

Но каждый раз вопрос так и оставался неозвученным, а Фрида только упорнее продолжала курить. Где-то однажды она прочитала, что для забора донорского материала по программе суррогатного материнства допускаются молодые женщины без вредных привычек. С тех пор желание избавиться от пагубного пристрастия как рукой сняло. Хер вам, а не идеальный генетический материал, евгеники недорезанные.

От мрачных мыслей отвлекла напарница. Никс была такой же, как она, и вместе с тем другой. В общих чертах девушка поняла разницу: дар Никс работал как выброс вовне, а Фриде внушали необходимость концентрировать энергию в себе. Хотя, судя по их характерам, лучше бы наоборот. Вот бы поменяться, она бы с удовольствием не глядя. Молчаливой, собранной Никс больше подходила эта самая «внутренняя концентрация» — из Фриды же то и дело норовило что-нибудь выплеснуться.

Вот и сейчас Никс сидела рядом, вертя в руках шлем. Не терпится поскорее спрятаться в свою скорлупку, словно черепаха в панцирь. И с чего такая странность?.. Вроде внешними данными природа не обделила — знай себе демонстрируй окружающим, пока молодая. Это ей, Фриде, впору скрываться от мира, чтобы не напугать ненароком. Наверное, во всём виновата разница менталитетов. Что европейской девушке добродетель, то восточной харам.

— Надо как-нибудь тебя накрасить и на целый день отобрать эту штуковину, — ляпнула Фрида, не подумав, и тут же продолжила уже о деле: — Идём. Надеюсь, сегодня хорошо разомнёмся.

  Закурившая Фрида вызвала невольное желание отсесть подальше, но Никс сдержалась. За всё время, которое она провела в "Химере", окончательно привыкнуть к курящим сослуживцам она не сумела. Однако сидящая рядом с ней девушка была не просто сослуживцем, но и единственной по сути родственной душой на весь отряд. Тоже маг, тоже вроде бы ещё не окончательно рассталась с прежним именем – по крайней мере, как девушка помнила, именно француженка обменялась с ней именами первая. Остальные, по ощущениям, вообще забыли, зачем они нужны. Иранка припомнила как на родине однажды седой мулла целый час читал в их доме проповедь о том, как важно значение имени и невесело усмехнулась: чтобы он сейчас сказал, глядя на их отряд? В общем, Никс не шелохнулась, когда Фрида закурила. Вряд ли конечно француженка сильно обидится, если Экзекутор отсядет, но что девушка про себя твердо уяснила ещё с детства – люди любят придавать значение любым мелочам.

  Так что Никс вместо этого просто задумчиво повертела в руках шлем. Ещё один "лучший друг", если так выразиться, с которым девушка почти не расставалась. Сейчас было жарко, так что надевать его было бы глупо, но даже будучи в руках с ним было как-то спокойнее. Можно надеть в любой момент и раствориться под его непроницаемым для взгляда забралом. Нет никакой беженки-Лейлы, воспитанницы интерната для детей-магов. Есть только Никс, сотрудник Химеры, пёс Конгломерата и всё такое. "Сука", сказала бы Гадюка, не упустив возможности ещё раз поддеть Лейлу. В чём причины подобного отношения иранка не понимала, но у неё и желания разобраться не возникало. Вообще из отряда больше всего общего у Никс было наверное с Парией: вот только тот, кажется, эмпатии начисто был лишён, так что о какой-то связи говорить не приходилось. Так что личность Никс, собранная из осколков-воспоминаний Лейлы и спеца "Химеры" продолжала плыть по течению рядом с Николь, как с наиболее близкой по духу. Сади'к ти'ри'фу фи-д-ди. Друг познаётся в беде.

  Стайка бездельничающих подростков на некоторое время привлекла внимание Никс, но девушка быстро потеряла к ним интерес. Для кого-то может "Химера" и была клеткой (вполне вероятно золотой, учитывая выплаты, отпуска и прочее), но для неё она стала домом. Так что другой жизни она не понимала и не принимала. Пожав плечами, Лейла отворачивает голову. Мимоходом кивает Шакалу в ответ на "викторию", и тут же сама невольно подтянулась, выправилась: сзади к парню подошёл Пария. Зам командира с его рублеными четкими фразами и движениями создавал вокруг себя какую-то странную атмосферу, когда ощущаешь себя всего лишь винтиком в системе особенно ясно.

  — Ну, пошли? — поднявшись, она повернулась к Фриде и бросила вопросительный взгляд. "Наконец-то, началось" – мелькнула мысль в голове. Честно говоря, сидеть в ожидании и гадать, что же случилось – занятие малоприятное. Зато скоро можно будет освободить мозг от лишних мыслей и заняться делом.

Эхо тревожного сигнала добралось коробчатого объекта. Омникуб. Он находился где-то в недрах бескрайнего мира, почти напрочь состоящего из трубок, сонмов кабелей и энерготрасс, где-то за фундаментом рукотворного мира, где не было ни верха, ни низа. Поддавшись намертво вшитым протоколам и инструкциям, его стороны начали расползаться в стороны, обнажая за собой ещё четыре куба меньшего размера. Сполохи энергий бегали меж их сторон, покалывая грани, пробуждая от почти что вечного сна. Щупальца манипуляторов осторожно извлекли их, перенося куда-то ещё, так, чтобы контактные штырьки сокетов точно легли на разъемы.

Сущности, заключенные в эти кубы, очнулись. Питание побежало по цепям, распределяясь по узловым блокам, а те, в свою очередь, погнали сигналы по тончайшим соединениям. Они были столь крохотны и малы, что само их существование ставилось под сомнением. Но все вместе они образовывали сложную массу, которая могла мыслить, думать, и она, конечно, хранила воспоминания. Сущности видели бесчисленное количество миров и вселенных; некоторые были похожи на их собственный мир, другие же оказывались совершенно причудливыми, а потому непригодными. Точно также обстояли дела и с правилами, по которым эти вселенные жили.

Перед их электронным взглядом открылся экспедиционный интерфейс. Строки параметров, сухо характеризующих место назначения. Визуальные модели, дающие наглядное представление о том, как это всё выглядит. Очень рутинно и где-то даже скучно, если не считать префикса, который придавал их миссии особую важность. Пока они изучали особенности состава эндоскелета их будущих воплощений, на краю восприятия появилась тень сетевого стража:
«Легаты, канал связи имеет ограниченную пропускную способность. Это ограничивает спектр предварительных установок» — словно в ответ на его слова, часть параметров подсветились предупреждающим сигналом. Крайние правые позиции оказались полностью заблокированными. Будто бы извиняясь, страж добавил:
«Причина — неизвестная физическая аномалия. Центру связи удалось навести лишь четыре стабильных Струны в однопоточном режиме. Таким образом, в ходе экспедиции связь со штабом будет отсутствовать. Целью вашей миссии является изучение аномалии и открытие транс-пространственного окна для осуществления визитации»

Задача была почти что стандартной, но в ней чувствовался подвох. Тем очевиднее это стало, когда они обнаружили поразительное сходство своих будущих воплощений с теми существами, которыми они сами когда-то были. Но, должно быть, это просто совпадение. В них чувствовалась какая-то искусственность, словно их создали в насмешку. Или же творец был существенно ограничен в ресурсах.

Биоинтерпретатор-настройщик старался, как мог, но не был в силах выполнить любую прихоть легатов. Понимали они это и сами. Рано или поздно они должны были прийти к консенсусу. Подтвердить параметры и нажать злосчастную кнопку интерфейса.

«Синхронизация началась»

Салих лежал, уставившись в местное небо и думал. Думал и думал. Своё текущее состояние он мог бы сравнить с посткоитальной депрессией, но в мягкой форме. Сам того не замечая, Хаттаб закурил эфемерную сигарету, не спрашивая разрешения. Сущности галдели, иногда тихо, иногда громко. Пожалуй, для обычного, нормального человека, это было верным признаком душевной болезни. Может быть, и так. Но Хаттаб ощущал себя абсолютно нормально. Да, все сумасшедшие, говорят, придерживаются такого же мнения. И всё же, сумасшедший ли он? Какой из миров реален? И кто вообще решил, что его внутренний мир должен делиться именно на этих парней? Откуда всё это? Неужто он плод чьего-то больного воображения? И почему он помнит своё прошлое столь размыто, и у него стойкое ощущение, что его жизнь началась совсем недавно?

Впрочем, увлекшись философскими рассуждениями, Хаттаб был неизбежно вынужден вернуться к насущным вопросам. Рассуждения высшего порядка он решил оставить на потом. Он не мог не оценить тот факт, что теперь его мысли и побуждения стали более вменяемые, что, как он считал, пойдёт ему только на благо. Салих начинал понимать, что в его странном мире мысли, или вообще духовный мир в самом широком смысле, играет решающее значение. Пока что Хаттаб не придумал этому явлению, или сущности, конкретного названия, но в любом случае оно влияло на то, что он и все остальные люди считали реальным миром. Думая в таком ключе, Салих убеждался, что основателем болотников была заблудшая душа, вроде него самого. Но если у него было древо, и все эти заблуждения насчёт богов, то что же творилось с тем существом, что породило болотников? Магия была реальной, и Салих смог навести сильную порчу, хоть он и заблуждался насчёт источника своих сил.

Хаттаб неспешно поднялся, повёл шеей, размял торс, руки. Будь он ребёнком, сейчас он сказал бы маме, что он больше не хочет быть стражником или водоносом. Нет, теперь он будет воином, поэтом и философом. Он докопался до фундаментальных оснований окружающего мира. Уже потом он подумает насчёт того, чтобы основать самую мирную религию в мире, где умершим в борьбе за веру полагается несколько дюжин роскошных девственниц и вечное пребывание в славе и великолепии. Любые его выдающиеся начинания бессмысленны, если мир сожрут болотники. Хотя, может быть, так этому миру и надо.
— Ладно, бандиты. Пора возвращаться в тварной мир. У нас ещё много дел впереди, но для начала мы должны разобраться с этой болотной историей. Если я что-то пропустил на их счёт, то самое время вам напомнить об этом, — Салих обратил сигарету в ничто, и приготовился возвращаться к точке своей физической сборки.

Помощь пришла. И работа пошла не только бодрее. Отрешённость отрешённостью, а вместе работать и легче и как-то веселее.

– За повара? – Чоу ненадолго задумался. – Дежурство. Бываю. Люк бывает. Мороу. Люди Слайса бывают. Четыре смены. Моих сейчас больше. Ранение. Пропустил.

В конце Чан с облегчением поблагодарил пришедших на помощь товарищей.

– Хорошо получилось. Спасибо. По пиву?

起初，薩利赫想擁抱自己，但後來他決定至少要搶些東西。 他似乎正試圖用一隻手的一根手指倒立而又不失去平衡。 他總是冒險陷入混亂-精神混亂。
— 這是非常強烈的煙霧, — 他輕聲說。 這些他媽的想法來自四面八方，他們想打斷並使他感到羞恥。 儘管巫師知道他確實處於危險之中，但他沉重的想法似乎是非常正確的。 但與此同時，他意識到自己可以挑戰他們的任何論點。
— 我被覆蓋得很辛苦, —他開始喘著粗氣，就像把魚扔到岸上一樣。 他坐在地板上搖了搖頭。 不，那不會。 他只需要克服這個問題。
— 讓我們責罵我吧。 我不會輸給自己。 我是我自己的主人，— 他躺在地板上，開始仰望天空。 鞭打和報應的時候到了。

Хорст, Марк.

Многоглавый ящер атаковал сразу с трёх сторон, и Хорстмарк увидел, как раскрытые пасти с сонмом клыков летят прямо ему в лицо. Мощным ударом наотмашь рыцарь отбил две головы, третья успела проскрежетать по шлему, но он тут же вцепился латной перчаткой в шею, отрывая пасть от себя. Шагнул вперёд, наваливаясь всей массой, не обращая внимания на то, как когти бесполезно забились по нагруднику. С силой сдавил длинную чешуйчатую шею, чуть ли не услышав, как затрещали костяные наросты и жилы где-то в недрах монстра. Не теряя времени, Хорстмарк потянул монстра на себя, выводя его из равновесия, закружил и, помогая себе второй рукой, мощным броском повалил дракона на землю. Ведьмы в лице трехголового ящера попытались подняться, но Хорстмарк погрёб его под собой, впечатав лапу в каменистую землю, тут же взяв её на излом, выворачивая сустав напрочь. Чудовище издало протяжный вой, полный боли, но рыцарь тут же заткнул его, вколачивая головы в землю и разбивая их. Он бил и бил, пока окончательно не обратил все три морды в беспорядочное месиво, и ящер затих. В какой-то момент он вдруг понял, что где-то в реальности случилось нечто непоправимое, и одна из частей Хорстмарка отключались, возвращаясь в реальность. Так, Хорст остался один.

Ричард. Марк.

Едва ли Рик понимал, что происходит вокруг: всё его внимание было сосредоточено на противнике. Он сумел вырваться из захвата, чем, как ему показалось, удивил пришельца, и тут же вцепился тому в голову, в горло. Враг поспешно вскинул руки, останавливая движение, но Фокс, вместо того, чтобы идти напролом, вцепился уже в них, потянул, беря на излом. Визави закрутился, не позволяя вывернуть себе руку, и попытался отбросить Ричарда ударом в челюсть, но тот был слишком близко, и все попытки растворились втуне. Как чертик из табакерки, на помощь Фоксу совершенно неожиданно пришёл де Грот. Ричард прокричал что-то, швыряя противника в сторону прямо под удар меча Марка. Пришелец, наконец, смог вырваться из захвата и освободиться, а прилетевший удар Марка не смог взломать его странный доспех. Поняв бесполезность затеи, де Грот отбросил меч и бросился на врага с голыми руками. Но враг, понимая, что их штурм окончился провалом, кинулся бежать, в сторону той штуки, из которой он вылез. Фокс, не помня себя, бросился следом, но в какой-то момент остановился: где-то над его плечом промелькнул луч, ударивший бегущему пришельцу точно в голову. Неведомое оружие смогло справиться с защитой своих хозяев, проделав дырку в шлеме. Враг замер, споткнулся, и упал. Как и в случае с его приятелем ранее, из бреши повалил жгут яркого пламени, и вскоре от него не осталось ничего, кроме почерневшего панциря.

***

Общее.

Бой сошел на нет; странные враги, взявшиеся из ниоткуда, явно недооценили силы дозорных, и были повержены — все до одного. Да, их броня была крепка, но стоило его пробить, как они тут же сгорали изнутри, оставляя после себя почерневший каркас доспеха, вскоре рассыпающийся в пепел. Если что и напоминало об их присутствии, так это оружие, и та странная капсула, которая свалилась дозорным на голову.

Но победа не далась защитникам совсем уж бескровно: Штефан погиб. Арманд осмотрел его, но лишь покачал головой — световой луч пробил доспех, сжег плоть и сердце. Никакая магия или эликсир не могли исправить это. Ведун, прижавшийся к ноге Хорста, приуныл, да и все остальные тоже. С другого конца зала к ним подошел неожиданный союзник. Он, очевидно, был ранен, и раны эти были страшны на вид. Но незнакомец не испытывал по этому поводу неудобств. На месте сквозных брешей в его теле клубился дым, уплотняясь и затягивая раны. Кем бы он ни был, простым человеком он точно не являлся. Колдун? Житель Предела? А может кто-то из числа погибшей братии врагов? Кто знает. В любом случае, что-то рассказывать о себе, равно как и называть своё имя, он не спешил.
— Концентрация магии в этом месте очень сильна. Она для них — всё равно что яд, — неизвестный подцепил ногой оставшуюся от врага головешку, отшвырнул её. — Хоть что-то пошло не по их плану.
— Что это, блядь, такое было?.. — спросил Арманд, с недоверием качая головой.
— Начало конца света, вероятно, — развел руками незнакомец. — Сейчас это не так важно. Важно то, что за вами присматривают с того момента, как вы попали в плен к тем варварам. Я присматриваю. Шефу было любопытно, как далеко вы сможете зайти. У меня, кстати, от него послание. Для вас.

Он снял с пояса небольшой тубус, свинтил крышку и выудил очень старомодный, на вид, свиток. Раскрыл его перед собой и зачитал:
— А-кхем. «Его Императорское Величество Манахор, Собственной Божией Милостью Тридцать Седьмой Император Священной Империи, Лорд-Протектор Известного Севера, Повелитель Южных Пустошей, Владыка Адского Предела, Разрушитель Багровой Стены..." так, ну тут много ещё, так что...вот:
— «...повелевает смертным душам и своим подданным, а именно: Марку де Гроту, Ричарду Фоксу, Штефану фон Хагенну, Хорсту Швертбургскому, а также псу породы «кампфхунд» по кличке Ведун, временно перейти на службу и непосредственное подчинение королеве имперского протектората Кальфеон, Мелиане, с учётом нахождения на оной службе в качестве службы в рядах Особого Гарнизона крепости «Стигмата», с сохранением установленного жалования и учётом отслуженного времени в соответствии с Контрактом, вплоть до его полного исполнения, и пребывания на королевской службе вплоть до очередного повеления Его Императорского Величества Манахора. Ибо такого было Слово из Трёх Слогов Двуединого Бога в Одном, Дважды Мертвого и Дважды Рожденного, Живого и Мертвого, Мертвого и Живого, и Слово это было Манахор».

Незнакомец с видимым трудом закончил и убрал послание обратно, после чего передал его Хорсту, добавив:
— Ну, мистера Арманда это не касается, поскольку уважаемый мистер Арманд не считается подданным шефа. Если ничего не поняли, то не страшно. Комендант вам всё объяснит. Он, кстати, скоро будет здесь. А пока можете отдыхать.

И был таков, исчезнув в вспышке дыма. Тут-то до Фокса дошло, что он уже видел его, там, у Милены.

***

Потом было много чего. К Башне прибыл отряд дозорных с Комендантом во главе, и всем предстояло разобраться, что теперь делать с этим местом и тем, что осталось от налётчиков. Леош охал и ахал, не зная, с чего начать. Но, по всей видимости, этот гнусный колдун сразу положил глаз на Башню, хоть Комендант и осадил его. Все с удивлением крутили брошенное оружие чужаков, и дело не обошлось без случайных выстрелов, после чего оружие тут же и отобрали. Ведьм и след простыл, как и их слуг, и судя по тому, как выглядело их пещерное жилище, они покидали его в большой спешке. Свиток, из-за которого всё и началось, они, к счастью, бросили. А ведь, пожалуй, могли и забрать. Прикончить их не удалось, но было понятно, что Марк и Хорст основательно надрали им задницу. Руперт с видом знатока заявил, что ведьмы, скорее всего, «унесли пездища свои к тем феодалам, что за дальним кордоном за Гниль-озером». Всем победителям, кстати, позволили выбрать себе трофеи из арсенала Башни. Глаза разбегались, потому что выбор был что надо, но в конце-концов что-то да взяли. Благо что к арсеналу прилагалась опись имущества, так что они точно знали, с чем имеют дело.

Через несколько дней состоялся допрос пленного варвара. Дозорные тоже присутствовали, и впервые в жизни увидели беса-переводчика. Тот, конечно, был скован магическим кругом и защитными оберегами. У него была довольно мерзкая и гнусная рожа, сравнимая с харей Леоша или того же Циглера. Ещё все эти рога и копыта. По спине пробежал холодок, когда он сказал почти дословно то же самое, что и некогда пленный бандит. Из-за трудностей перевода речь получалась витиеватой и загадочной. Он говорил о том, что боги явились сюда, чтобы отомстить ворам и наказать их детей. Что боги пообещали возвеличить его и его сородичей, и что он находит этот мир омерзительным, а его обитателей — слабыми. И что золото и алмазы нужны для эссенции, которой питаются божества. В ходе допроса выяснилось, что их лагерь находится где-то в глубине Предела, ещё дальше, чем обосновались феодалы, и у них там война, а сюда, мол, просочились передовые разведывательные отряды. Ему показали посох, что испускал лучи света, и это стало для него полной неожиданностью. Тем не менее, он подтвердил, что это — оружие богов. Как выяснили ранее дозорные, боги эти оказались не такими уж и божественными. Он не знал ничего насчет Башни, кроме того, что она существует, но зато подтвердил, что с ведьмами он знаком, и что якобы боги договорились с ними о чём-то. Тут уж и сложился пасьянс. Жаль, что дозорные не знали об этом с самого начала.

Угроза была очевидна, и её сложно было недооценить с учётом тех возможностей и оружия, что продемонстрировали вторгшиеся. Комендант подтвердил и то, что к нему также явился теневой посланник, с ним состоялся "обстоятельный разговор". Событиями в Пределе явно заинтересовались на самом верху, но почему-то предпочли действовать в темную. Похоже, суть замыслов свыше им только предстояло выяснить. Когда же разговор зашел насчет самого послания и Манахора, то командир лишь отрезал, велев помалкивать об этом. Тем не менее, поспорить с указаниями свыше он не мог, и подтвердил их отправку в Кальфеон, к королевскому двору. Выделив телегу и несколько коней уже как бы не совсем дозорным, Комендант присовокупил к ним обстоятельный доклад для королевы, запрос на внеочередное пополнение гарнизона, а так же чудо-оружие. С ними отправился и погибший Штефан. Леош даже наложил заклинание нетленности на его труп. Это было абсурдно, но приказ свыше был конкретен, так что теперь, хоть и в таком виде, он как-то должен был послужить ещё немного. По крайней мере, его дух мог рассчитывать на достойные для тела похороны, может быть даже в родной земле, вместе с остальными усопшими родственниками.

Небольшой отряд под черным флагом оставил крепость. Впереди было семь суток дороги. Осень, похоже, окончательно вступила в свои права, так что холодало с каждым днём.

За тридцать шесть лет моей не то, чтобы очень разнообразной, и в то же время далеко не самой рутинной жизни мне доводилось пользоваться как космическим, так и атмосферным транспортом N-ное количество раз. Однако именно этот атмосферник на Аль-Тарфе явно требовал свой торт*, благодаря которому данный перелёт грозил остаться в памяти на долгий срок.
В роли торта выступил мой попутчик, такой же, как и я, оператор GDS.
Обычно я не против разговоров в полёте – насколько позволяют обстоятельства (шум, кислородные маски на лице и тому подобное), но на сей раз, где-то на первой трети пути пришедшее осознание, что данного попутчика мой запас терпения может и не потянуть, подсказало, что лучше молчать, и слушать, а не пытаться ответить на тот или иной вопрос, задаваемый не в меру шустрым медиком.
За несколько часов на мою голову была вывалена тонна информации, преимущественно довольно специфичного характера:
- мотивы по которым медик стал медиком;
- отношение попутчика к ряду политических партий и течений;
- что-то про объективизацию персонажей мультфильмов ( в голову не пришло ничего, кроме воспоминания об учёбе в университете и мельком виденной мной научной работы под названием: «Исследование телесности в европейской и азиатской мультипликации»);
- ещё что-то – про гормональные препараты для поддержания половой функции и для её отсутствия;
- много-много разговоров про борьбу за права женщин. Даже слишком много;
- расспросы, расспросы, расспросы, расспросы и ещё раз они;
Поэтому, к тому времени, когда попутчика измучила болтанка, и он, наконец, замолчал, возникшая пауза воспринималась как нечто потрясающее и невыразимо прекрасное. Пока Генри (надеюсь, что мельком сказанное имя я запомнил верно) грыз леденцы против укачивания, мне удалось немного отдохнуть, отгоняя от себя мысль о том, что на новом месте назначения, таких вот сослуживцев может оказаться куча, и задача по выживанию в таких условиях явно не будет простой.
Приземлился челнок относительно мягко, а вот трап к черному чреву воздушного судна подавали неспешно, словно бы давая последнюю возможность одуматься и не спускаться на поверхность, или же наоборот – испытывая и без того уже изрядно побитое терпение перед свиданием с твёрдой почвой под ногами.
Лет пятнадцать назад, я, быть может, в подобных обстоятельствах, будучи двадцатилетним щенком , испытал бы некий трепет, любопытство и прочие положенные при знакомстве с неизведанными далями и неиспытанными ситуациями эмоции. Восемь лет назад в моей голове крутилась бы одна мысль: «Опять рутина, дерьмо, и скука!», но сейчас – сейчас чувств и эмоций не было практически никаких. Очередная раздираемая гражданской (и не только) войной планетка, очередные бенефициары, ставленники , самовыдвиженцы, готовые вести войну до победного конца, и , как и всегда – чужой кровью и чужими ручками.
Пока попутчик опустошал желудок, я спокойно мельком оглядел местные красоты. Лагерь неплох, но вот что делать с растительностью за пределами – вопрос хороший. А уж вылавливать растяжки, мины, и ловушки в буйных, желто-зелёных, хаотично растущих зарослях – отдельный род «удовольствий».
Итак, первым делом – к командиру (или его заместителю).
Отдать сопроводительные бумаги в руки, представиться. Говорить негромко, но чётко.
- В расположение отряда – прибыл. Максимилиан Ауэ, позывной – «Лорд». Минно-подрывное дело, сапёрные и инженерные работы.
_________________________________________
* игра слов (оригинал: "takes the cake" - превзойти в лучшую или в худшую сторону).

— Не убил, а выкорчевал заразу. Не Дану, а монстра в человеческом обличие, — спокойно поправил наливайщика Хаттаб, говоря громко и четко. К нему, к слову, тоже имелись вопросы.
— Эта Дана была вовсе не Даной.

Но не прямо сейчас. Салиху надо было выпить. Подумать внимательно. Решить.
— Без обид, если что, — кинул он проститутке, и вернулся к хозяину кабака:
— Пока вспоминаешь и рассказываешь, налей-ка мне водочки... — чернокнижник выудил из кошеля полагающуюся плату.

Штефан хотел было броситься на пол ничком в последний момент, уже видя что не успевает отвести злой жезл направленный ему в грудь, но яркая жгучая боль в сердце и злой треск утопили его сознание в себе. Последний миг был слишком скоротечен чтобы вспомнить всю прожитую жизнь и бывший рыцарь-лекарь только вспомнил лицо давно почившей матери. Наверное это было воспоминание того самого юного и потому счастливого детства.

Последний из Фон Хагеннов подавился словами, захрипел и упал на пол башни словно куча металлолома высыпанная нерадивым кузнецом на камни. Разряженный пистоль выпал из разжавшейся руки. Невидящие глаза уставились в небеса, пустые и безжизненные. Для него все было, похоже, уже кончено. Крепость Стигмата поддержала свою репутацию гиблого места, ещё одно место под черным стягом было свободно для новобранца.

Внутри бушует буря, хор десятка голосов, каждый о своем, обо всем и не о чем. Это внутренние демоны души, разума и тела, каждый голоден и хочет получить кусочек того, что питает именно его, придает ему сил, заставляя его голос звучать громче. Некоторых из своих демонов, Син-Асим укротил и те лишь робко касаются его плеча, пытаясь привлечь внимание к чему то, но другие начинают набирать силу.
Похоть, когда то этот демон властвовал над Син-Асимом, до тех пор, пока он не попал в рабство дому Элет. Одна из извращённых пыток, заключалось в том, Син должен был одновременно возлечь со своей матерью и сестрой и наблюдатели должны были видеть страсть в мертвых глазах Асима и его родных. В конце концов, дом Элет всегда получает что ему нужно. Но именно с тех пор, Син не виделся с семьёй, старательно избегая встречи, а в утехах плотских, стал груб и жесток, видя в своих партнёрах врагов, что разрушили его жизнь.

Сжав зубы и отвернув лицо, словно заинтересовавшись окружением, Син подавил неприятные воспоминания и вернулся к делу. Военачальник. Силен. И потерял многих, может даже больше чем убил сам. А может кого то из близких, был вынужден убить собственноручно, как сам Асим убил брата.
Птицы. Что они могут значит? Что то они значат.
Какие вопросы следует задать?
Посмотрел на Цингелоса, улыбается мразь, что ж, нужно будет стереть ухмылку с его лица. Но не сейчас, пока он ещё ничего не испортил, а без его знания языка чужаков, диалога не получится.

Хорст, Марк. Общее.

Снять "шлем" с механической лапы не удалось: кажется, он был намертво прикреплён к ней. Но, по всей видимости, так и было задумано — при ближайшем рассмотрении выяснилось, что от шлема шли какие-то металлические нити и тросики, идущие вдоль корпуса всей конструкции и уходящие куда-то вниз, в подпол. В любом случае, проблем с водружением загадочного магического механизма на горячие головы не возникло. Уселись-улеглись в кресла, похрустев ссохшейся кожей обивки, потянули к голове шлем, и лапа послушно склонилась. Сначала произошло ничего, но уже спустя секунду или две, шлем-черепник будто бы намертво приклеился к голове. Оба с легким ощущением паники обнаружили, что их тела полностью парализовало. Не могли сказать ни слова. Неведомая сила вдруг потащила их куда-то назад и вверх, словно волшебный шлем стал поворонкой. В затылок воткнулась эфемерная игла из раскаленного железа. Завертело жутко, будто напились в сопли. В глазах померкло, их куда-то швырнуло, щелчок в затылке, и всё.

В следующий момент Марк и Хорст обнаружили себя посреди некоего пустого пространства. Тишина абсолютная. Белая пустота без горизонта, без верха и низа. Но каким-то образом они всё же стояли на своих двоих. На них совсем не было одежды, но едва они осознали это и то, что с одеждой всё же было бы лучше, она на них образовалась. По всей видимости, облик можно было выбрать, а пока что они воплотились в своем повседневном виде. Меж тем, окружающая пустота очень чутко реагировала на их мысли, работая на опережение. Тут они поняли, что могут лепить обстановку так, как им хочется. В этом месте они стали эдакими мелкими божками. От этой мысли могла закружиться голова, но всё же мысль о спасении была первостепенной.

Небольшой участок пустоты перед Хорстом расслоился, и из неё выплыл диск, размером с большое блюдо, выполненный из прозрачнейшего стекла. А потом ещё один, и ещё — эти «блюдца» окружили Марка и Хорста сплошной армией. Одни были совсем маленькие, размером чуть больше монеты, а другие огромные, как колесо телеги. Они сами "плыли" к рукам и пальцам, словно любопытные рыбки, но в последний момент подавались назад и отскакивали.
«Требуется перезагрузка контрольного октокристалла» — возникло на одном из больших дисков. Из толпы прямо под руку вылетел другой, пульсирующий красным, всем видом просящий прикоснуться к себе. И они прикоснулись.

Или это был Хорст? А может Марк? Разницы не было никакой. Их сознания объединились, они стали эдаким Хорстмарком, но, к счастью, без интимного трения сокровенными уголками памяти и рассудка. Они стали могучими, слившись в одно циклопическое сознания, и главным тут было не сойти с ума и смочь договориться, действовать синхронно. Это было не так уж и просто. Примерно также, как командная игра наперегонки, где у участников были связаны ноги. Только в этом случае они соревновались сами с собой. Всё-таки они были разными людьми, думали по-разному, но сейчас им было нужно поймать общую волну. Как лошади в упряжке, или как солдаты на марше, идущие в ногу, в одном темпе.

Ричард, Штефан.

Швертбургский и де Грот впали в некий транс, или же глубокий сон. Они были точно живы — это было понятно по изредка бегающим глазам под закрытыми веками. Оставшиеся не знали, что эта парочка видела и испытывала. Главное, что через несколько секунд после их отключки отсчёт прекратился, а дурацкое ощущение сверления в затылке исчезло. Громадный рубин перестал натужно дышать; он передумал помирать. Наоборот, внутри кристалла разгорелось пламя, и он засветил ярко и сильно, расправил плечи, будто тот богатырь, что соизволил слезть с печки. Тускло-красное освещение моргнуло, и вернулся привычный свет ламп.
— Вниманию сотрудникам опорного пункта. Тревога шесть-​три — отбой. Работа контрольного октокристалла стабилизирована. Кринум семь, анклав девять-один. Система сдерживания СУО-объекта активна. Коммель три, — отозвался женский голос, продолжая говорить загадками.

Хорст, Марк.

Когда угроза «аннигиляции материи» отступила, у них нашлась минутка перевести дух. Хотя в этом странном месте время работало явно не так, как в реальном мире. Здесь всё происходило быстрее, потому что это была территория разума, и события творились со скоростью мысли. Находясь здесь, они могли управлять Башней, она как бы стала их телом, и управлять ею было так же легко, как и своим, настоящим телом. Но пока что они только начали познавать новый формат бытия, и без предварительной подготовки, вот так сходу, узнать все возможности было непросто. Хорстмарк мог вознестись над землей и осмотреть округу с высоты самой башни. И заглянуть даже дальше. Ещё они узнали, почему с Башней и её людьми произошло то, что произошло. Одна из экспедиций нашла что-то. Какой-то артефакт, чью сущность и природу не смогли понять даже такие люди, что были сопричастны к этому магическому чуду, внутри которого сейчас "сидели" Марк и Хорст. СУО-объект, да. Сокращенное от Сохранить, Удержать, Обезопасить. Они нашли его на излёте Второй Войны, когда стало понятно, что империя Манахора потерпела поражения или уже почти. Как бы то ни было, связь с остальным Надзором была утрачена, а командующий Башни был слишком ответственным и чтящим должностные инструкции, чтобы просто распустить гарнизон и пустить всё на самотёк. Похоже, что он был очень впечатлен этим СУО, и тем, насколько он может быть опасен. Сказалось и то, что этот опорный пункт был секретен, и о его существовании знали далеко не все даже в самом Надзоре. Поэтому он запер Башню на замок, покончив с собой, похоронив внутри и СУО, и весь персонал — то есть тех, кто мог что-то знать.
Так что Лиза не соврала; люди действительно оказались взаперти и оказались обречены на паскудную смерть. Правда, "в живых" остался надсмотрщик в виде кристалла, чей проекцией и была Лиза. Вещи, однако, имеют свойство ломаться. Внутри сердца действительно находился слепок человеческой души, хоть и скованный, ограниченный колдовскими наговорами и рунами. Всё это не было рассчитано на столь длительное самостоятельное существование, и накопившиеся противоречия в этом изуверском подобии разума привели к тому, что можно было бы назвать сумасшествием. Но это же позволяло, при должном подходе, всё-таки проникнуть в Башню.
Ведьмы что-то знали, что-то поняли, и, видимо, предпринимали попытки пробраться сюда. Но охранная система, пусть и со сбоями, продолжала функционировать, и её внутренние инструкции расценивали любого колдуна как однозначную угрозу. Как и любого, кто пытался подойти слишком близко.

По всей видимости, их компания была первой из людей, кому удалось дойти до дверей живыми.

Знали ли ведьмы, что в Башне заперто нечто чудовищное? Похоже что нет. Но было понятно, что если дозорные сдадут им Башню, они об этом точно узнают. Может быть, попытаются добраться до этого СУО, и черт знает, к чему это приведёт, смогут ли они с ним совладать. Теперь, когда в ходе череды событий и непредвиденных последствий дозорные оказались здесь, перезагрузили Кристалл и всю систему, они тем самым приоткрыли ящик Пандоры. Открыли замок. И теперь, если они хотели вновь закрыть, им придется последовать примеру бывшего командира. Кому-то придется остаться.

Хорстмарк перебирал варианты, но неизбежно приходил к этому невесёлому выводу. Спровоцировать уничтожение Башни и таинственного артефакта? Они не успеют унести ноги. Попробовать спастись с помощью ведьм? Ну, тогда они завладеют Башней, и неизвестно, к чему это приведёт. Даже они, дозорные, будучи неискушенными, понимали, какую силу и возможности даёт факт владения Башней.

Ну, может быть, это не такая уж и плохая судьба. Здесь были слуги-големы, один из которых и гремел посудой недавно, пытаясь приготовить обед из пустоты. Новый хозяин мог бы отправлять их за добычей в окрестные земли, дабы поддерживать своё тело, подключенное к Кристаллу. Или даже вселяться в них, управляя напрямую. В этом пространстве он мог бы создать идеальный мир, хоть и иллюзорный. Сборочный цех, лаборатории, почти бесконечная библиотека знаний...при помощи этого можно существенно продлить свою жизнь. А там, глядишь, он, или кто-то ещё, сможет найти способ, как освободиться. Изучить ту штуковину, что хранилась за семью печатями на самом последнем этаже подземелья, закрытая так, что они даже не могли рассмотреть её.

Они не могли просто выйти из Башни, кинув Кристаллу на прощание "закрой за нами".

Но так дела представлялись, если они последуют по сценарию ответственности. Они всё еще могли уйти прочь, умыть руки.

А может, маги былых лет ошибались? Должно же быть какое-то решение. Наверное. Или?..

Их торопливые размышления были прерваны чем-то, что можно было сравнить с ударом плетью. В реальном мире, точно над крышей башни, небо прорезала золотая молния, нить. Ткань реальности на миг разошлась, но этого было достаточно, чтобы из прорехи успело прорваться нечто, что было отдаленно похоже на продолговатый пушечный снаряд, только размером с огромный фургон покорителей фронтира. Или два. Будто пуля, он пробил крышу башни. Для Хорста и Марка, чьим телом сейчас была древняя крепость, это был весьма болезненный удар.

Пробоина в крыше нарушила непреодолимый для магического воздействия барьер — так работало армирование из двимерита. Тот самый странный металл, что заприметил Марк на входе. Чужая сила потянулась туда, к Кристаллу. Будто Хорстмарку запустили руку в кишки, пытаясь разворошить, разорвать их. Резкий приступ мигрени накрыл их объединённое сознание. Рука была женской, красивой, изящной, но со страшными когтями. Она пыталась нашарить их разум, сжечь его, а потом разрушить остатки защитных контуров. Они должны были сражаться, или сдохнуть, сдавшись. Их поединок состоится здесь, а их товарищи должны были прикрыть и справиться там — в настоящем мире. Смерть же была реальна в обоих измерениях.

На помощь пришла сама Башня, а точнее её сердце, Кристалл. Марк и Хорст были бойцами, и лучше всего они умели сражаться. Башня обратила обстоятельства в тот вид, который был им понятен лучше всего. Каменная чаша, в центре которой они и находились, стала их ареной, полем боя. Башня превратилась в огромного воина, рыцаря из железа и камня, верхушка и командный пункт стали головой, а пылающий Кристалл стал буквально его сердцем, питающим всю эту махину. Хорст и Марк были там, в голове, стояли на призрачной платформе, и их слаженные движения становились движениями самого воина. Они заносили свою правую руку для удара — и это же делала их проекция.

Их противником стал трехголовый монстр, напоминавший легендарного крылатого гада-ящера. Марк и Хорст понимали, кто их противник на самом деле, и почему у него три головы. Они не дадут дозорным спуска, не пощадят их. Ведьмы показали свой истинный облик, раскрыли карты и наглядно показали, что они собирались сделать с дозорными. Но теперь бой был на равных, и они могли раздавить этих блядей, оторвать им головы и разорвать на части эту рептилию. Да, они хорошо провели время накануне, но это была всего лишь игра, финалом которой должна была стать их смерть. Оружием гада были когти-крючья и пасть, заполненная клыками-пилами. У их рыцаря были латные перчатки, увенчанные впечатляющими шипами-кастетами, и ботинки, прикрытые тяжелыми сабатонами, которые вполне годились как самостоятельное оружие. Им предстоял рукопашный бой.

Ричард, Штефан.

Едва ли они успели понять, что произошло, но их опасения оправдались. Ричард и так был начеку, а Штефан, хоть и обыскивал помещение в поисках, но тоже был готов к бою. Над их головами, под самой крышей, что-то громыхнуло, раздался взрыв, и с потолка полетели куски каменной кладки и перекрытий. Кристалл среагировал, мгновенно накрыв себя и подключенных к нему дозорных непроницаемым, потрескивающим разрядами защитным барьером. На противоположной стороне зала, сквозь поднятую пыль, начал проявляться проломивший крышу объект. Он был похож на те патроны, коими питался револьвер Арманда — продолговатая гильза и овал пули. Только в сотни раз больше, размером с добрый сарай. Чистого белого цвета, выполненный из неизвестного материала. Он тяжело вздохнул, испустив дым, и его наконечник, с резким и затяжным шипением разошелся в стороны, и из его нутра повалили неизвестные фигуры, облаченные в странные доспехи, сидящие на теле плотно, как одежда, а вооружением им служили не менее странные, короткие посохи, с массивными набалдашниками. Из-за дымовой завесы, было сложно сказать, сколько их было на самом деле. Но точно больше, чем дозорных.

Но беда не всегда приходит одна. Иногда приходит и помощь. Перед дозорными, спиной к ним, возникла фигура в темных одеждах — незнакомец появился во вспышке из хлопьев черной дымки, распадающихся, как пепел на ветру.


Времени на знакомство не было совсем. Он лишь кинул им:
— Избегайте выстрелов. Они пробьют ваши доспехи, как бумагу, — вместо лица, у их внезапного союзника был просто черный провал.
— Ваш единственный шанс — навязать им ближний бой. Держите оборону здесь, их цель — захватить командный пост, — он кивнул на приборы, за которыми стоял Арманд.
— Часть я отвлеку на себя.

И отвлек, растворившись в неизвестном направлении тем же образом, что и возник. Где-то в стороне от них тут же раздались сдавленные крики на неизвестном языке; дым и пыль стали прорезать яркие лучи голубоватых вспышек.

Первые выстрелы полетели и в сторону дозорных, к счастью мимо и выше. Узкие, отрывистые лучи могли показаться неопасными, но камень, раскаленный до красна там, где они попадали, говорил об обратном. Следом, выбегая из дыма, появились и сами стрелки; они шли на дозорных короткими перебежками, прикрывая друг друга огнем из своих посохов — двое стреляют, двое идут вперёд. Но разлад в их стройное шествие внёс Ведун, который напал на них совершенно неожиданно, тут же повалив и подмяв под себя одного из стрелков. Они замешкались на миг, ища новую угрозу. Арманд с необычайной проворностью для пожилого выскочил из-за стойки приборов, бросился на ближайшего со шпагой наголо.

Син-Асим умел ждать. Когда он находился в яме, без каких либо источников света, время растягивалось до бесконечности и замыкалось в круг. Секунды превращались в минуты, минуты в часы, часы в дни, те в недели... В конце концов, когда его вытаскивали из этой ямы, он ещё несколько дней не мог нормально смотреть, только пялился себе под ноги, прищурившись. Так что подождать нужного человека не составит труда. Лишь бы это ожидание не оказалось роковым, когда придут болотники.
Бросил взгляд на проститутку. Чужая. Пизда ей. Пизда пизде. И ее хозяину, кем бы он ни был, ее папашей, мужем или просто ебырем. В этом деле ты работаешь или на дом Элет, либо на другой дом, что не могли составить конкуренцию, но могли предоставить защиту, либо работаешь до тех пор, пока к тебе не придут и не отрежут сиськи, а мужику член.
Но Асиму было похер. Он не отличался преданностью дому Элет и судьба других, кроме его собственной, его не волновали. Раньше он ещё переживал за мать с сестрой, но с тех пор, как они все попали в рабство дому Элет, он видел их только дважды, о чем не хотелось вспоминать.
Закипала злоба. Какого хрена они тут стоят и ждут? Взгляд упал на Глиста. Мерзкий тип, хуже путаны с мохнатыми ногами, хуже говна. Раздражает одним своим существованием, отравляет своим дыханием итак спертый воздух.
- Свали прочь, падаль, от тебя дерьмом несёт, - раздражённо плюнул в сторону Глиста и велел ему встать подальше.

Син скрестил руки на груди и продолжил мрачно осматриваться ожидая ожидаемого человека. Он мог пригрозить проститутке и ее хозяину и те вдвоем пошли бы отсасывать стражникам, что бы те пропустили Астма. Мог просто переломать этим коротышкам ноги, укоротив их ещё и пройти внутрь или мог пнуть Глиста в их сторону, что бы он доходчиво объяснил этим ничтожествам кто мы такие и кто такие они. В конце концов, мог просто настроить гоблинов против этой стражи. Но ничего этого ему не надо было. Слишком много чести. Асим просто подождёт и если толмач не появится в ближайшие минуты, ему придется учиться говорить с выбитыми зубами.

- Ну и нахрен ты махал рукой, подзывая нас, если ничего говорить не собираешься? Или может тебе язык и руку оторвать, что бы не трепал ими по-напрасну?

Раздражение звучало в голосе альбиноса. Ему совсем не нравился этот цирк и если бы этот червяк не был представителем благородного дома, то вместо слов, Брут бы сразу перешёл к делу.

— Ясно, — ответил Агбал, сложив руки на груди. Глянул на Лысого. Что тот скажет? Представляться же он не стал. Незнакомец был подозрителен. Мало ли, колдун. А если так, то ему совсем не стоит знать имя Воина Темной Долины.

Воин Темной Долины был чрезвычайно настойчив в своем намерении повалить и сокрушить мерзкого недоноска. Преступая через собственное отвращение к внешнему виду врага, Агбал попытался своими могучими руками вновь заключить противника в нерушимую темницу боли и ужаса.

Общее.

— Если Башня не в духе, то она взъерепенится просто из-за посягательства на её территорию. Но так даже лучше — тем прочнее легенда о нападении злобных ведьм. Вы, в свою очередь, ищете спасения от нас и, скажем, ищете укрытия. Может быть, этого будет достаточно, чтобы бабуля впустила вас водички попить. А что до верёвки...никто не знает, какого её состояние внутри, но наружный вход цел. Будем надеяться, что обойдется без эксцессов, — кратко подвела черту Милена. Она кивнула Марии, и та, взмахнув рукой, начала рассредотачивать свою маленькую армию мертвецов.
— Не беспокойся, Штефан, — Арманд похлопал рыцаря по плечу. — Верёвка есть у меня. Думаю, в крайнем случае нам с вершинами поможет Ведун — этот пёс проворнее обезьяны, — старик подмигнул псу, и тот счастливо завилял хвостом. — Ну, пошли. Хорош оттягивать неизбежное, — будто вторя ведьме, девятиградец дал отмашку, и так дозорные пошли спускаться.

Через пять минут, дойдя до подходящей прогалины, отряд осторожно спустился по крутому, сложному склону и засел за крупной каменной глыбой, оказавшись на территории Башни. Отсюда до входа было, на глаз, около трехсот метров. Отдышавшись, дозорные осмотрелись: пока что всё было тихо.
— Давайте короткими перебежками, от камня к камню. Держите голову ниже, джентльмены.

Цепочкой стали продвигаться дальше. Когда таким образом дозорные преодолели, быть может, ещё метров сто и засели за очередной каменюгой, где-то над ними, среди низких тёмных грозовых туч, медленно и тягуче, низким басом, завыл трубный оркестр. Земля под ногами отчетливо и сильно задрожала, отчего стали подпрыгивать мелкие камешки. В нескольких местах плато каменной чаши взорвалось, и из открывшихся провалов вверх взметнулись дымные столбы гейзеров.

Камень, за которым сидели дозорные, вдруг ушёл из-под рук и, словно по мановению руки, полетел куда-то в сторону. К нему присоединились и остальные: сбиваясь в кучу, они начали что-то формировать. Черные стрелы прорезали грозовой фронт, обернувшись какими-то летающими тварями. Мертвецы, коих здесь было неизвестно количество, начали разрывать свои могилы, и первые костяки, стряхивая с себя комья земли и каменной пыли, стали выбираться на поверхность.
Со стороны каменной гряды вспыхнуло и кулаком по Башне ударило раскалённое огненное ядро. Почти добравшись до каменной кладки, оно разбилось о невидимую преграду, развалившись на сотни горящих углей.

Вокруг дозорных вдруг стало жарковато, в прямом и переносном смысле.
— Бегом!

Брут кивнул. Жалости не было, ей гладиатор не был научен. Да и не выживают в этом мире те, кто жалеют, других или даже себя.
Но какое-никакое уважение он заслужил. Нашел таки свои яица, сжал в кулак, что бы принять достойно свою судьбу. Хотя Брут, на его месте бы, поборолся, даже когда шансов нет. Бороться всегда, до конца, до последней капли крови. До смерти.
Великан подошёл к фермеру и одним резким движением свернул тому шею. Быстрая, безболезненная смерть. И бескровная.
- Веди, - сказал Монстр Скиму и только сейчас понял что не обыскал тела тех двоих наемников, ведь у них могли быть деньги.

А у Двира мог быть шанс...

Общее.

Так уж вышло, что все собрались за столом: верно, ложиться спать на пустой желудок было грустно. Хотя среди присутствующих были и те, кто вовсе не планировал отходить ко сну, по крайней мере, в ближайшее время. К подаче ужина уже успели произойти некоторые события, и все вроде всё понимали, но в то же время почему-то стеснялись, поэтому в начале чувствовалось некое напряжение, а разговоры не клеились.

Покосившись на Хорста, который ничего не ел, и заметив, как на него коситься Марта, которая вполне себе кушала, Арманд пожал плечами и дождался, пока мистер Скелет не разместит на тарелке его порцию. Темные куски мяса приятно оттеняли светлый картофель, морковь чуть послащивала, а лук, равно как и сало, все делал лучше. К тому же, блюдо было в меру подсолено и приправлено. Свежие лепёшки и горка овощей приятно радовали глаз.
— Ну, весьма недурственно, — заключил девятиградец, отправив в рот пару ложек простого, но сытного рагу. — Даже вкусно. Такая еда лучше всего подходит для таких ненастных краёв. А ты, Хорст, чего же не ешь? — спросил хмуро.
— А он на диете, — доброжелательно пояснила Марта.
— Да уж какая тут диета, — рассудил Арманд. — Парень, верно, набрал чуток лишку, как и положено, хм, негоциантам. Но пара-тройка месяц такой жизни и, верно, всё сало из себя вытопит.
— Вообще-то авторитетные умы в своих трудах заявляют, что в еде на ночь глядя больше вреда, чем пользы, — парировала Милена.
— Ну так учёные мужи в основном полируют скамьи свои задами, а не ходят в доспехе днями напролёт по разбитым дорогам и взгорьям. Предлагаю эту дискуссию оставить, и поговорить о делах насущных. Думаю не стоит затягивать неизбежное до утра, верно? — девятиградец оглядел дозорных, ознакомившись с их молчаливым согласием. Ведун был занят косточкой, скрывшись где-то под столом, но, вроде бы, тоже не возражал.
— В общем, хотя нам всем и не очень нравится идея врываться в Башню, мы всё-таки согласимся с вашим предложением, — он развел руками. — Лично я надеюсь, что игра стоит свеч и мы подписываемся на честную сделку.
— Сир, мы хоть и ведьмы, а о ведьмах болтают всякое, но мы не занимаемся дешевыми трюками и разводом на деньги. Наше слово имеет вес, его мы держим, а потому местные имеют с нами дела. Мы зависим от репутации, имеем с этого доход и средства к существованию.
— Я-то вам охотно верю, но портят репутацию свидетели, а их-то может и не быть, если ловко всё повернуть. Но поверим вам на слово. Я так понимаю, составлять какой-то особенный план смысла нет? Достаточно того, что Хорст изучит все эти записи?
— Верно, — кивнула Милена. — Сейчас Башня и стабильность являются антонимами, то есть взаимоисключениями, так что планировать что-то заранее просто бессмысленно. Определимся с действиями уже на месте, но общую суть дела мы уже обсуждали: мы вас прикрываем, вы проникаете внутрь и выводите Башню из игры. Вот и вся ваша затея. Взамен вы получите и свиток, и то, что найдёте внутри и посчитаете для себя полезным. Ну, у нас же свой интерес. В итоге, все в выигрыше.
— Здорово, — Арманд скептически улыбнулся. — А что с мистером Фоксом?..

Фокс будто бы находился в прострации и пребывал не здесь и сейчас, а в каком-то ином месте. Если он и ел, то делал это механически, почти не чувствуя вкус и даже не вникая особо в разговор.
— Ему просто нужно отдохнуть, — хмуро отмахнулась Милена. — Врачебная тайна. Но, уверяю вас, он в полном порядке.
— Что ж, прекрасно. Если все согласны, и возражений нет, то я, пожалуй, пойду спать. И всем советую, орлы, — как строгий отец, девятиградец посмотрел на дозорных. — Завтра тяжелый день, так что нужно отдохнуть как следует. Старинные, заброшенные колдовские башни не просто так имеют дурную репутацию. Там нас может ждать...да блядь, что угодно! — встав из-за стола, Арманд закурил трубку и направился куда-то прочь.
— Сир, прошу вас на минутку, — Милена поспешила за ним и, подхватив за руку, пригласила на приватную беседу.

А там уж все начали потихоньку расходится. К счастью, уборкой стола и мытьем посуды также заведовали мертвые слуги.

***

Хорст.

На следующее день у Хорста ныло всё тело, а события прошедшей ночи рассыпались на какие-то мало связанные между собой воспоминания. Он только запомнил, что Марта уговорила его выпить некое зелье, и почувствовал, будто бы его кровь сейчас закипит. Запомнил непривычный оскал её улыбки, когда она убедилась, что снадобье действует. Всю ночь они, оставив человеческий облик и обернувшись белогривыми волками размером с телегу, забыв свою людскую суть, выли на луну, путешествовали по крутым вершинам заснеженных скал и рыскали в глухой лесной чаще, охотясь на живность, вгрызаясь в трепещущую плоть. Они встретили странный народец и побывали на их необычном колдовском ритуале, слушая странные песнопения и наблюдая за причудливыми танцами. Исследовали ветхий замок древнего вампира, подглядывая за его гнусными злодеяниями, которые оказались не такими уж и гнусными. Забрели в логово лесного тролля и, покусав того за пятки, играли с ним в кошки-мышки, насмехаясь над попытками неуклюжего гиганта догнать их. Осененные светом луны, прислушиваясь к шепоту ночного ветра, с нарастающей тревогой смотрели на зловещее зарево, разгорающееся где-то далеко на востоке, в неизведанных далях Предела. Ощущение небывалой силы, скорости и свободы вскружило Хорсту голову, и он так бы и носился по лесам со своей спутницей, но утро неминуемо приближалось, а с ним и конец всему. В темных утренних сумерках они нашли себе уютные, скрытные кустики, где и предались безудержной звериной любви. А потом Швертбургский очнулся в ведьминых покоях. В комнате её не было, а выйдя к остальным он выяснил, что уже настало время обеда. На все вопросы Марта загадочно молчала, и только Ведун, принюхавшись, недобро покосился на экс-купца, чувствуя непривычные запахи.

***

Штефан.

Мучимый сомнениями, Штефан всё-таки в какой-то момент забылся сном, и так спал, пока Арманд не разбудил его. По словам девятиградца, ночь шла спокойно, и он с удовольствием коротал тёмное время суток за интересными книгами, попивая чай с конфетами. По итогам ночи фон Хагенн мог лишь ему позавидовать: когда все отправились спать, магический свет притух, и повсюду залегли темные, подозрительные тени. Из глубин пещеры доносились какие-то странно-жуткие звуки, и дворянин не мог точно сказать, играет ли это воздух, или же он слышит зловещее дыхание древнего чудовища, что обитает в горном массиве. Он чуть было не наделал шума, когда столкнулся в темном коридоре с Привратником, который, как и полагается нежити, не издавал ни единого звука, а просто стоял на месте, как истукан. В какой-то момент Штефан начал понимать Арманда, и теплый огонь свеч в библиотеке начал действовать на него, словно на мотылька. Он никак не мог отвлечься от мысли и ощущения, что за ним наблюдает кто-то невидимый, а в тенях то и дело чудились какие-то движения. Истощенный постоянным напряжением, фон Хагенн отрубился прямо в кресле, а потом его разбудили утренние звуки. Со стороны кухни потянуло вкусными запахами завтрака, а проплывшая мимо ведьма в тончайшем ночном халате сразу поставила мозги на место.

***

Марк.

Марк охуительно провёл время. Полночи они с Марией занимались известно чем, иногда отвлекаясь от этого занятия и пили вино, болтая о том, о сём.

***

Фокс.



***

Общее.

Армия тьмы под предводительством ведьм, в сопровождении дозорных, выдвинулась в сторону Мрачной Башни. Грозовые раскаты, нездоровое могильное зарево и странные воющие звуки не обещали ничего хорошего. Но, пока они шли в большой группе, со всех сторон окруженные неживым щитом, готовым бесстрашно принять на себя любой удар, было как-то спокойно. Ведьмы, даром что колдуньи, сменили легкомысленные платья на ничуть не менее легкомысленные одеяния из кожи с разнообразными шипами, щитками и латными наручами, вооружившись волшебными посохами. Только одна Марта не изменяла себе, и отправилась в дорогу в своем свободном легком белом платье. Добравшись до горной гряды, у подножия которой в естественной каменной чаще и располагалась Мрачная Башня, отряд скрылся за камнями и принялся осматривать территорию.



— Вход в башню есть только один. По крайней мере, других мы не знаем. Вот там, слева, есть спуск. Когда вы спуститесь, мы прощупаем территорию и оценим, какое сегодня у Башни настроение. Но уже сейчас я чувствую, что не очень хорошее. Мы изобразим нападение, отвлечем внимание на себя, а вы — бегом ко входу. Прикиньтесь бедными родственниками, кем угодно, главное — уговорите её впустить вас. Далее вам надо будет добраться до верхнего этажа центральной башни, где располагается её Сердце, и действовать по инструкции. Если что-то пойдёт не так, мы постараемся вытащить вас. Ну, все готовы? — спросила Милена.

Мрачный воитель упивался своим безоговорочным превосходством и могуществом: местные жители, эти тщедушные, малорослые, и, в общем, расово-неполноценные создания годились разве что как груши для его кулаков. А в случае с женщинами — дурно выглядящими насадками для его уда. И тех, и других на долго не хватало: что кулаки, что уд были у Агбала монструозных размеров, а потому людишки быстро изнашивались и скоропостижно усыпали. Такова стать и мощь всех выходцев из Темной Долины.

Агбал бесцельно брёл по улицам, хмурясь и размышляя о том, куда всё-таки делись его миньоны.
— Хэй! Хо! Получи в ебло! Хэй! Ху! Получай-ка по еблу! — воитель негромко напевал себе под нос, сочиняя вступление для лихой боевой песни. И вдруг. Что-то промелькнуло, совсем рядом, мелкое и назойливое.
— Это че за хуйня тут мелкая бегает?! — оттопырив губу, Агбал обратил свой уничтожающий взгляд на никчёмное создание. В начале варвар несколько растерялся, не зная, что делать с этим человечком: то ли выебать, то ли уебать. Но человечек назвал его по имени, и что-то затараторил.

А ещё вокруг возникли эти людишки в тряпках кричащего цвета. Оружные люди, с доброй воинской справой, принесли с собой самые серьезные намерения из возможных. Их было не менее полудюжины. Агбал прислушался к словам мальчишки. Когда тот развернул свиток и начал читать, варвар ухмыльнулся и с довольным видом положил свои огромные руки на широкий пояс, выполненный из кожи долинных зверолюдей.
— Хо-о! — Агбал направил свой указательный палец прямо на лицо мальчишки. То был жест истинно свободного человека. — Ты не упомянул и четырех полудюжин из многих тысяч полудюжин моих деяний!

Но тут оружный муж прервал сопляка, и взял слово. Варвар выслушал его.
— Говори, пока можешь говорить! Я внемлю. Выкладывай, что понадобилось вождю Авротрвалтварищу, — направив целеустремленный взгляд на воителя, Агбал сурово заиграл крыльями своего огромного, великолепного орлиного носа.

Увидев человека, Граг сразу же испытал страх. Эта костлявая фигура, остановившаяся в нескольких шагах от кустов, вызывала подозрение. На всякий случай Граг сделал ещё несколько шагов, и его босые ступни с хрустом переломили тонкий стебель какого- то растения, на котором держалась листва. Тут он заметил, что у человека в руках нет никакого оружия. Отлично, подумал Граг. Сейчас мы... Сейчас я ему... Он сделал ещё несколько осторожных шагов вперёд, всё больше и больше прижимаясь к земле. Человек стоял не шевелясь. Теперь между ним и Грагом было не более двух метров. Граг прыгнул вперёд, но вдруг споткнулся о что- то и упал, больно ударившись головой о твёрдый грунт. После этого наступила полная темнота. Грагу показалось, что он чувствует, как земля прогибается под его телом, и, прежде чем его сознание угасло окончательно, он успел понять, что его тело медленно уносится в бесконечность. Всё кончилось. Вернее, начиналось опять.

Наконец-то добрался до ПК, и нарисовал карту.
Масштаб не указал, но скажу:
С востока на запад - 40 дней пути.
С севера на юг - 30.

История революции начавшаяся с побега пациентов психиатрической клиники Аркхема завершилась становлением новой секты, обосновавшейся под великим мостом. Духовный лидер Вовочка, великий маг Петрович, могучий боец Жорж и мессия Мартин дали начало новой вехе в истории человечества. Никто толком не знал, что они проповедуют, но в их проповеди звучала одна удивительная мысль. Они предлагали человечеству покаяться. Они говорили, что нужно перестать смотреть телевизор, съесть гриб-шампиньон, забить курицу, наесться салями, сжечь домотканые ковры и спать, уткнувшись мордой в пышную грудь бизнес-дамы. А утром покаяться и обещать больше никогда не нажираться в четыре часа дня. Но если вы с раннего детства смотрели «Мы из джаза», то вряд ли сможете понять. Да и сама секта распространялась со скоростью света. Ее новые адепты стали появляться то тут, то там. Скоро они уже расхаживали по метро, как и обещал Вовочка. Нарядившись в черные рясы и накрутив на лысые головы клобуки, они размахивали воображаемыми четками, слушали церковные гимны, которые по очереди выводил кряжистый Мартын, и становились в строй. У них даже существовал некий гимн, который они распевали, стоя в почетном карауле у постели мирового лидера: «Возьмите оружие, товарищи, в руки и защитим мир от темных сил. Мы – дети Великой Революции». Надо сказать, они делали великое дело. Многие из них пострадали за веру и мучились несколько лет от многочисленных болезней. Вовочка в дальнейшем стал для них примером, и они охотно согласились нести людям слово Божье. При этом Вовочка время от времени возвращался к наркотикам. Великий маг Петрович, который, как выясняется, был наркоманом и тоже принял участие в распространении секты, находил его усилия блестящими. Он часто выступал по телевизору и внушал людям, что новая секта – это визитная карточка России. Великий воин Жорж даже ездил в Москву для личной встречи с Петровичем. Жора покаялся, принес Петровичу свои извинения и вернулся на Кавказ. В те годы Россия была страной, в которой полагалось все скрывать и держать народ в постоянной эйфории, поэтому требовалось скрывать все от иностранных разведок. Жоржа считали национальным героем, потому что в его борьбе с тоталитарным режимом, стоившим стране больших жертв, победил не кто иной, как он. Мартин же видел в своей деятельности единственную цель – вытеснить нищету из жизни всего народа. Он занимался пропагандой крайне либеральных взглядов. Почему Мартин стоял за либерализм, не знаю. Разве что для его репутации это было хорошо. Он проповедовал сексуальное равенство полов. Часто напивался и развлекался на стороне. Он даже сочинил гимн своей секты – но эта хвалебная песнь до меня не дошла. Таким образом, эта история интересна еще и тем, что дает нам возможность понять, какой была реальная жизнь в России во второй половине XX века.

Жорж схватился за голову, и это еще больше распалило санитаров. Петрович некоторое время стоял в нерешительности, а потом все-таки решился вступить в дискуссию. Он перешел на специфический русский язык:

– Сволочи, – сказал он, – а я-то вам помогаю. Почти всю жизнь тут прожил. А вы меня так уделали. И меня, и другана.

Петрович решился на активные действия. Он показал санитарам вытянутые вперед руки, как бы сдаваясь. Его лицо выражало покорность судьбе и готовность к примирению. Еще секунду он оставался неподвижен. Потом вдруг молниеносно шагнул в сторону, словно сокол, и в следующий момент поймал одного из санитаров за штанину. Через секунду он держал и второго, вывернув ему руки за спину. По инерции оба санитара упали на пол. Переговоры были прерваны. Петрович мгновенно проделал еще несколько пассов, и оба санитара превратились в лежащие на полу неподвижные комки плоти. Жорж вздохнул с облегчением.

Петрович предложил идти обратно в Кремль, Вовочка выбрался из-под асфальта, Жорж продолжал курить. Сидеть на месте было еще страшней, чем идти вперед, и Вовочка стал беспокойно озираться по сторонам. Справа, под фонарем, был серый длинный дом. Слева — желтый девятиэтажный муравейник. Вдруг Вовочка заметил, что Жоржа нет, он исчез. Вовочка кинулся назад — он подумал, что Жорж пошел за подмогой. Но Жоржа нигде не было видно. Петрович тоже куда-то пропал. Вдруг с неба донесся дикий, жуткий вой и шум. Шум нарастал. От этого страшного воя у Вовочки похолодело в животе, а его сердце перестало биться. Он понял, что теперь ему конец. Этот вой был как бы предупреждением, что его постигнет та же участь, что и Жоржа. Вовочка понял, что Жорж погиб. Он с ужасом оглянулся. Петровича нигде не было. Теперь Вовочке оставалось только ждать своей очереди. Ждать своей участи, — эта мысль показалась ему самой страшной из всех, которые он мог себе представить. Вовочка сжал зубы и сел на землю. Это была самая правильная позиция для того, чтобы умереть, не потеряв достоинства. Вой над головой становился громче и громче. В нем, казалось, слились тысячи разных голосов. Потом вой перешел в грохот. Земля задрожала. Вовочка не выдержал и закрыл глаза. А когда открыл, то увидел, что его уже нет.

Марк де Грот. Личное.

Мария с многообещающим видом (что бы это не значило) повела Марка за собой, на первый этаж, и завела дозорного к некую комнату. Судя по обстановке — нечто среднее между прозекторской, смотровой и лазаретом. На нескольких каменных столах покоились разного рода скелеты, полные и не очень, какие-то бледные трупы, обложенные льдом а подле — ящики с костями и оружием. Очевидные заготовки под будущее ведьмино воинство. Где-то за спиной щелкнул замок. Ведьма пояснила:

— Мои мальчики. Некромантия и врачевание — это дело всей моей жизни. Не бойся, ты пока что живой, так что к тебе я применю своё второе умение. Но если вдруг найду твой труп где-то в Пределе — не обессудь. Пока раздевайся догола, и полезай в бадью мыться, — она кивнула на угол помещения, где располагалась ширма, а за ней, очевидно, ванная.

— Найдешь там щетки и мыло. Искупайся как следует, и вычисти всю грязь из-под ногтей, не ленись. Потом возвращайся, а я пока приготовлю всё, — ведьма направилась к столику, где покоились пыточного вида хирургические инструменты, множество самых разнообразных склянок и коробочек.

Вода в бадье оказалась удивительно теплой, и как бы Марк не старался её испортить телесной грязью, она неизменно обновлялась. Однако никакой магии в этом не было: как он заметил, к бадье подходили некие трубы, которые, по всей видимости, и отвечали за наполнение и очистку. Надо было ценить момент, потому что в крепости такими излишествами и не пахло, хотя баня всё-таки была.
Как бы то ни было, Марк помылся в бадье как смог. Холодный пол покалывал ступни, а от тела валил пар. Мария уже поджидала его возле деревянного стола с выемкой для головы. Сюда же она прикатила подвижный столик с врачебными орудиями. Тут же стоял и скелет-помощник в нарядном переднике.
— Рана грязная. Это что, смесь подорожника и собачьего дерьма?.. И какой придурок её обрабатывал?.. А-а, ну тогда всё понятно.., — ведьма возилась с раной, что-то спрашивала, а о чём-то размышляла вслух. В какой-то момент де Грот почувствовал укол в районе лопаток, после чего по спине разлился немеющий холод.
— Не дергайся, — предупредила Мария. — Дело плохо. Эта рана может запросто убить тебя. Для прижигания слишком поздно, а ампутация, ясное дело, не вариант. Тебе повезло, что ты попал ко мне. Не факт, что ваши гарнизонные костоломы смогли бы это осилить. Придется пойти инвазивным путем. Будет больно - кричи, — напутствовала она.

К счастью для дозорного, больно почти не было. Скорее пугали звуки и смутное ощущение, что там что-то делают. В ванночку, наполненную спиртом, скелет то и дело опускал окровавленные инструменты.

— Скальпель номер три. Так, хорошо. Ланцет номер два. Теперь бистури. Ля какая спина накаченная. Расширитель. Малый ретрактор — сюда. Уф. Промой. Ещё раз. Давай зонд...посмотрим. Хорошо. Теперь здесь. Пасту сюда. Всё, убирай. Иглодержатель и обратную. Поехали...

Через какое-то время операция закончилась, а на спине Марка красовался аккуратный шов, прикрытый целебной повязкой. В конце дозорный получил укол в ягодицу, а потом пришлось пить еще и какой-то порошок, разведенный в стакане воды. Марк почувствовал, будто кровь стала горячее обычного, и почти слышал, как она носится по жилам.

— В ближайшую неделю не мочи рану, и не вздумай туда лезть пальцами. Повязку уже в казарме поменяешь. Этот ваш придурошный рыцарь мне все нервы истрепал. Переворачивайся на спину. — шелковый халат упал на пол, и ведьма протянула руку к де Гроту.

— Какой славный, сильный воин. Толстячок, — и она села сверху.

***

Хорст. Общее.

Ведун некоторое время в замешательстве, издавая укающие звуки, ходил туда-сюда вдоль кромки просторного бассейна, то принюхиваясь к воде, то трогая прозрачную гладь лапой. А потом как-то разом, бомбочкой свалился в воду, фыркая и перебирая лапами. По всей видимости, если раньше Ведун и плавал, то очень давно.

— Ну и ну, — вновь прикрыв смех ладонью, белая ведьма наблюдала за тем, как пёс осваивался в воде. Оставив свои воздушные одежды у порога, Марта вошла в воду, и в пару-тройку мощных гребков оказалась у Хорста. Она взглянула на него, он же наверняка с трудом мог отвести взгляд от её больших глаз.
— Твоя заинтересованность новыми знаниями похвальна, — сказала она, призвав откуда-то сверху ворох прошитых листов и свитков. Те выстроились полукругом перед Швертбургским так, что он мог без проблем изучить их. На них он обнаружил поэтажную план-схему башни с пометками о расположении тех или иных помещений, их назначением и примечаниями к ним же. Особняком красовалась некая книга, на потертой и явно очень старой обложке которой грозно значилось:

СЛУЖЕБНОЕ РУКОВОДСТВО
ОПОРНЫЙ ПУНКТ МАГИЧЕСКОГО НАДЗОРА, ТИП 3 «БАСТИОН»

УПРАВЛЕНИЯ СИСТЕМАМИ КОНТРОЛЬНОГО КРИСТАЛЛА

ПРИКАЗОМ ЕГО ВЫСОКОПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА
ВЕРХОВНОГО КООРДИНАТОРА МАГИЧЕСКОГО НАДЗОРА
ДОСТУП ТОЛЬКО ДЛЯ АВТОРИЗОВАННЫХ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ

ИМПЕРСКАЯ ТИПОГРАФИЯ, ГАУГРАФСТВО ОСТМОНТ
(ИМПЕРСКИЙ КОМИССАРИАТ СЕВЕРНЫХ ЗЕМЕЛЬ, КОРОЛЕВСТВО КАЛЬФЕОН, ОСОБАЯ ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ ЗОНА «ПРЕДЕЛ»)
1372 Г. ОТ СТАНОВЛЕНИЯ

— Шутка ли, эту книгу удалось приобрести за бесценок на блошином рынке Кальфеона. Как она там оказалась — неизвестно, но теперь это не так важно. Она написана довольно строгим и сухим языком, хоть и точным. Но, полагаю, что тебе, как человеку, имеющего дело с отчетами и гроссбухами, он будет понятен. Увы, из-за её ценности, мы не можем просто так дать тебе изучить её. Но под моим присмотром — пожалуйста. Ты, конечно, всегда можешь меня спросить, если что-то будет непонятно, — благожелательно прикрыв глаза, ведьма легла на воду. Голова Ведуна, словно перископ секретной подводной лодки, уставилась на её розовые ступни/

Хоть и немногочисленные, но выжившие всё-таки нашлись. Повезло выжить даже самому хозяину фермы. Добиться от них внятных разъяснений было просто невозможно — все обитатели были слишком шокированы произошедшим. Кто-то сказал, что "они пришли из неоткуда", а другой — что варвары "как с неба свалились". По всей видимости, фермеров точно также застали врасплох посреди ночи, как и дозорных. Нескольких убили и запытали насмерть, а оставшихся побили и оставили дожидаться своей участи в амбаре. Судя по тому, как варвары заперли вход, выводить пленников они уже не планировали. Собирались сжечь здесь всё дотла, скорее всего. Арманд предложил им убраться восвояси вместе, но упертые фермеры даже под страхом смерти отказались оставлять свое имущество.

Оставалось только пожать плечами. Неподалеку нашлась искомый крытый фургон, а внутри — чертовы припасы, ради которых всё и затевалось. Помимо продовольствия, в ней лежали трое связанных дозорных, два из которых погибли от ран и жажды. Единственный выживший взирал на мир с потерянным видом. Предложенную воду он пил жадно, пил и пил, будто бы в последний раз. Оно и понятно. Говорить о том, что от них жутко смердело, даже не приходилось. На радостях, поняв, что теперь всё позади, он благополучно потерял сознание и был таков.

Сборы в дорогу до крепости были скорые и спорые. Накрыли мешковиной погибших, забросили внутрь пленного варвара. Арманд предложил Хорсту и Штефану ехать внутри повозки в качестве сторожей, а себе и Марку отвёл роль возниц. К счастью, нашлись и лошади. Норовистые скотины, видимо еще недавно бывшие мустангами, явно сопротивлялись попыткам вновь пустить их в дело, но всё же сдались. По словам Арманда, за счёт своих качеств это были лучшие лошади, если говорить о Пределе, но и всадник должен был обладать незаурядными навыками. Они явно были созданы для чего-то большего, чем быть тягловой силой, но тут уж выбора не оставалось.

Когда дозорные уже были готовы выдвигаться, к ним выбежал опомнившийся мистер Бойд, что-то залепетавший насчёт фургона и того, как они его будут возвращать. Девятиградец усмехнулся и многозначительным образом показал на жетон-заколку. Спорить с вооруженными людьми Бойд не стал и понуро вернулся к делам насущным. Так они и отправились в ночь, оставляя фермерский острог позади.

Арманд, вызвавшийся быть в первой смене, не спешил подстегивать лошадей. Фонари фургона разгоняли мрак не слишком охотно, а дорога была откровенно плохой, поэтому был велик риск потерять одного из мустангов, а то и всех. Это было худшее, что могло случится в таком месте. Но ещё хуже было идти пешком. Отхлебнув спиртного из фляжки, он откинул занавес, отделявший место возниц от самого фургона, и обратился ко всем:.
  — Понятия не имею, кто эти дикари такие и откуда их принесло сюда. Но судя по тому, что мы видели, эти ребята совсем не просты. Думаю коменданту будет как минимум любопытно взглянуть на него, — продолжил он. — Ещё более странно их поведение. Налётчики из них бестолковые, — девятиградец на время передал вожжи Марку, раскуривая трубку.
  — Что-то я не заметил у них награбленного. Если, конечно, это всё не забрал с собой тот бык. Но в итоге нам всё же повезло, — покивал Арманд. С ним, наверное, мог бы поспорить Хорст, лицо которого к этому моменту окончательно превратилось в синеющий тюфяк.

Ранним утром отряд добрался до крепости, что быстро вызвало переполох. Посыпалась куча вопросов, но в дело вмешался комендант и офицеры, быстро отправившие любопытных вояк обратно по своим местам. Уставших и побитых отправили в лазарет, где ими занялся добрый и бородатый костоправ. Швертбургскому и Штефану назначили постельный режим и сон, а Марк и Арманд обошлись перевязками вкупе с употреблением спиртного и отсутствием работ и назначений в ближайшее время. Спустя дюжину дней изрядно потрепанные дозорные оклемались и обнаружили, что у них есть пара дней свободного времени. Впрочем, как только все встали на ноги, их ожидаемо вызвал к себе комендант. Помимо самого коменданта, в кабинете присутствовал мастер Леош, что было необычно. Волшебник сидел с таким видом, будто бы его отвлекли от чего-то очень важного и, в общем, был явно недоволен. Впрочем, едва ли кто-то мог припомнить у него иное выражение лица.

  — Арманд ранее доложил мне о случившемся, — без лишних предисловий начал комендант. — Но, возможно, он мог что-то упустить. Я хотел бы услышать версию каждого. Только четко, без лишней воды. С вниманием к деталям.

      Экс-матрос, по всей видимости, был заинтересован не только в новостях, но и в том, чтобы поговорить с кем-то, кто не набил оскомину. Содержание диалогов старослужащих, проведших здесь достаточно времени, не сложно представить:
      — У нас здесь не лагуны, а один сплошь омут, — Руперт по-своему услышал слово Штефана. — Хотя есть здесь одна...не так что лагуна, но вроде того. Гниль-озеро зовется. Но я чет не думаю, что вас с трапа сразу тудысь зашлют. А так я думаю, что щас развод чет будет. По работам то бишь. Кому что. А вы как думали? У нас так: сами се обслуга. Дров нарубить, воды натаскать, щебенки тама на плац, все дела. Или вона на стене торчать, — Руперт махнул рукой в сторону крепостных стен, где действительно маячили бойцы. — А мож и правда в рейд пошлют. Хули нет-то? Нам тут напридумывали, понимаешь...то караул, то патруль, то рейд или ваще дальний дозор. Всё разные вещи. Так сходу чет хер разбересся, но со временем поймете, ничего. В рейд-то не западло сходить, хоть и опасно чет, — старослужащий переключил внимание на Рика, спросившего.
      — Вот ежели в рейд, то и ходим на охоту. На обратном пути обыкновенно. Силки там ставим. Так-то пользуем все возможности. А то, что охотник, зело пригодится чет. Но вообще мы иногда мен с местными ведем. Вы не думайте, что тут совсем уж жопа. Ну, так-то жопа, конечно...но мы тута не одни. В округе хутора есть, там дальше по Пределу. Можно у них домашнее купить, а на Новый Год может даже и поросят. Насчёт выпивки...так мы тут бы уже все с ума посходили без энтого дела. Апосля дальних заходов всегда отдых дают, можно и поквасить. Да и без того тоже, главное чтоб не в жопу совсем уж. Так вот как-то. Вы тута располагайтесь пока, а как протрубят, идите на плац все.

***

      Фокс побродил по округе в поисках Арманда, но так и не нашел его. Но, вернувшись в квартиру, обнаружил его там — разминулись. К тому моменту куда-то ушли Хорст и Штефан, так что на квартире остались четверо. Фатих, приткнувшись в уголке, расстелил маленький коврик и, раздевшись по пояс, проводил какой-то религиозный обряд, только ему и понятный. На спине у самхафца красовалась паутина шрамов, характерных для кнута. То ли был рабом, то ли угодил в плен, а может и наследие преступных дел. На него с видом важной и строгой кошки посматривала Вида, что забралась прямо с ногами на спину Исенгаля. Эльф же лежал на крови вповалку и вроде как дремал.
      Как бы отдельно от всех, своими делами занимался человек в черном. Он готовил оружие к бою: то был искусно выполненный пистолет с одним стволом и тремя каморами. Дорогая игрушка. Арманд, очевидно, заметил появление Рика, но отвлекаться от процесса заворачивания пороха в бумажные патроны не стал.
      — Похоже, его вполне устраивает имя Комендант, — ответил он, выкручивая прижимной болт кремня. — Имя — это всего лишь функция, не более того. Даст ли тебе знание его истинного имени хоть чего-то стоящего? Особенно в таком месте, как это? Я так не думаю, Ричард.

***

      С момента приезда новобранцев Циглер только и успевал, что считать денежки: торговля шла бойко. Помимо самого маркитанта, в штате его лавки также числился один парень-разнорабочий и три девушки. Одеяния последних недвусмысленно намекали, что здесь они занимаются не только выкладкой товаров, но и предоставляют ещё кое-какие услуги. Как быстро сообразил Хорст, маркитант не только продавал, но и охотно скупал товары — для последующей перепродажи другим добровольцам или и вовсе в городе, если речь шла о чем-то редком. К каждому товару и клиенту Циглер уделял должное внимание. Сместив очки ближе к кончику своего крючковатого носа, Циглер внимательно осмотрел расшитую шапку с меховой оторочкой, а после не поленился даже выйти из-за прилавка, чтобы тщательно осмотреть сапоги своего почти коллеги.
      — Молодой человек, ну где же вы были со своей шапочкой и сапогами? Еще день назад вы таки могли бы продать их к вящей выгоде, пока господа старослужащие изыскивали способ, дабы вернуться в город при полном параде. Сейчас момент бесконечно упущен и ваши одежи никому не нужны совершенно. Впрочем, я понимаю ваше особое финансовое состояние и готов пойти навстречу — выкупив эти вещи по разумной цене. Полагаю, что босым вы ходить не собираетесь, но, к счастью для вас, у меня как раз имеется другая пара, которая более уместна в этом краю, — он вернулся обратно за конторку и принялся орудовать счётами.
      — М-м-м, экселенц, сударь. С учётом текущего курса золотой кальфеонской марки, а так же торговых сборов и прочих издержек...вы остаетесь в плюсе на целых восемь шиллингов! Отличная сделка, молодой человек! — Хорст и глазом моргнуть не успел, как его шапка и сапоги уже утаскивали куда-то в недра магазина, а взамен ему всучили пару чуть сбитых, но всё еще крепких сапог и стопку из нескольких серебряных монет. Уходя из лавки он понял, что где-то его обсчитали, цену явно занизили, и сейчас Циглер, скорее всего, потирает свои холеные рученки, радуясь прибыли. Впрочем, здесь уже ничего не поделаешь — обратить сделку вспять было нельзя. С другой стороны, по местным меркам восемь шиллингов всё равно были достаточно большими деньгами, так что вопрос обеспечения себя нормальной едой и питьем Хорст закрыл.

      Направляясь в сторону кузнеца, по дороге Хорст заглянул на псарню. Там, за высоким вольером с навесом, обитали ужасающие косматые чудовища, каждое из которых было размером, наверное, с телёнка. Если не больше. Разбирающийся в живности Швертбургский узнал в них кампфхундов — достаточно старую породу "военных" собак, в свою очередь выведенных из хутхундов, пастушьей породы. От своих предков кампфхунды отличались меньшей самостоятельностью, но и куда лучше поддавались дрессировке. Кроме того, кампфхунды были крупнее и обладали более крутым нравом. Если хутхунды всё же были скорее сторожевыми псами и могли обитать в семье где-нибудь на ферме, то кампфхунды были выведены для того, чтобы рвать и метать.
      Когда Хорст перешел некую дозволенную черту, собаки тут же ломанулись в сторону забора, и вскоре раздался угрожающий треск дерева. Громогласный лай и свирепые морды не сулили бывшему купцу ничего хорошего, но зато он смог получше рассмотреть собак. Судя по их внешнему виду, за псами уже давно не ухаживали, а у одного из них даже загноились глаза. Они явно одичали, хотя ещё не перешли ту черту, когда их было проще пристрелить, чем приводить в чувства. Закралось подозрение, что псарь либо только что уехал, либо, что куда более вероятно, был убит. А это, в свою очередь, открывало для Хорста определенную перспективу, так что имело смысл поговорить с кем-нибудь из офицеров насчёт вакансии псаря.

      Добравшись до кузнецы, Хорст обнаружил главного ремесленника крепости в самом разгаре работы. В закрытой кузнице жар стоял соответствующий, так что вскоре экс-купец начал потеть. Лежащая на полке кираса с тремя пробоинами в виде широких борозд не сулила ничего хорошего насчет местной службы. А какая-то бригантина была размочалена настолько, что теперь только годилась на запасные части. Оторвавшись от выковки наконечников, Герт — так звали кузнеца — предложил выйти на улицу и там переговорить. Закурив и осмотрев чекан, кузнец через какое-то время вынес вердикт:
      — Ну смотри, сюда на обух могу пристроить топор или, как вариант, молот. Сверху можно еще шип пристроить, так что можно будет ещё и колоть. За каждую прикрутку возьму по шесть центов. Еще по пять центов — за материал. Сразу говорю, оружие конечно чуток в прочности потеряет. Но в принципе могу заморочиться и сварить как следует, но тут время и забота, так что по работе это будет тебе стоить еще три цента за деталь. Если будешь топор ставить, то могу еще и по красоте заточить. Это будет стоить всего цент. Вообще за любую заточку беру по центу, если что. В целом заказов щас не так чтобы очень много, так что на работу уйдет дня три. Это если прямо сейчас заказывать. Но вашего брата немало приехало, и щас, чую, пойдет жара. Так обычно на работу где-то неделя уходит.

      Последней остановкой в списке Хорста значилось логово местного колдуна. Волшебник, как и полагается, обитал в одинокой высокой башенке донжона. Постучав в дверь, Хорст сразу же услышал поток невнятной старческой матершины в свой адрес, но всё же был принят. Жильё колдуна выглядело и пахло соответствующим образом: бардак и соцветие запахов, от приятно-травяных до резко-алхимических. Волшебник выглядел в меру гнусно, и будто бы норовил тыкнуть своими длинными, пожелтевшими ногтями в Хорста. Выяснив цель визита, колдун незамедлительно рассвирепел и красочно поведал, что к нему следует приходить, когда имеется нужда в его помощи. Ну и, конечно, принялся прогонять Швертбургского. Правда, на прощание всё же всучил небольшой лист бумаги, оказавшийся прейскурантом. По всей видимости, специализировался колдун, в первую очередь, на снятии проклятий и порч, варке разнообразных зелий, а так же лечении геморроя и отсыревших ног. Обо всём остальном надо было договариваться по факту. Цены были запредельными, и за большую часть своих услуг колдун требовал платить золотыми марками, ну или как минимум их эквивалентом в серебре или меди. Ничего из представленного Хорст позволить себе не мог; так, самый простой целебный эликсир стоил одну золотую марку.

***

      Минут за пятнадцать до сбора весь "отряд" вновь собрался на квартире. Тут-то и подоспел Штефан, любезно купивший выпивку на всех. От крепкого отказался лишь Фатих, который протестующе замахал руками, и девушка-половинчик, которая, понюхав и скривив носик, передала глиняный кувшинчик с тонким горлышком дальше. А там уж и пришла пора выбираться на плац.
      Всё начиналось хорошо. Новичковская шеренга сокращалась по мере того, как людей отправляли на работы. Кому-то повезло, и они остались на нарядах в пределах крепости. Кому-то поручили обход периметра. Последними без работы остались добровольцы, отданные на временное попечительство Руперта. Но его уже отправили сторожить стены, так что отряд остался один на один с комендантом и тройкой офицеров. Командир в обычной манере пошел вдоль шеренги, объясняя суть поручения:
      — Осталось ещё одно дело. Обычно к нам приезжает кто-то с фермы Бойда — благодаря им наш рацион становится чуть интереснее. Кроме того, по договоренности, наши отряды, уходящие дальше по Пределу, останавливаются у них на постой. Но телега с припасами должна была прибыть еще вчера. Как и наши люди, которые должны были уже вернуться после осмотра территории вокруг Мрачной Башни. Отправляйтесь на ферму и выясните у них, чем вызвана задержка с поставкой. Напомните им о договоренности, если потребуется. Заодно узнайте насчёт разведчиков — были ли они у них вообще, и если да, то вернулись ли. За световой день вы не успеете обернуться, так что переночуете там. Завтра к полудню представите доклад по итогам. Собирайтесь и отправляйтесь прямо сейчас. Старшим назначаю Арманда — он знает дорогу. Вопросы?

Вперёд, так вперёд. Приказ понятный. И полезный. Лардал решил, что оттолкает сколько сможет, негоже начальницу свою, да и всяко более опытную привлекать к силовой и мужской работе. Пусть лучше её стрела будет верна, даже если Лардал промажет...

Пауль к моменту начала стихийных выборов нового лидера особо не отсвечивал. Отирался где-то рядом со своими пацанами, ходил туда-сюда. Издавал папины звуки. В конце-концов вставил в щербу самокрутку и начал сладко дымить. Привычно вцепился двумя руками в новое-старое копье. Облокотился на него. Голову на бок поставил, наблюдая за разгорающимся срачем. Мда. Хех.
— Хуя вы тут исполняете, щеглы, — Резчик взял слово, и вышел вперёд, ближе к огню, чтобы все его видели и чётко слышали.
— Хорош мерятся членами да пёздами. Я так-то тоже военный, еще и кадровый. Поболе двух полудюжин лет сапоги топтал. Скажу честно. С тактической подготовкой дела обстоят у вас говененько так. Взял бы под командование вашу хуйню, да только рожей не вышел, хуле делать. То ли дело Бартон - красавчик. Я считаю, по всем понятиям ему лидером быть. Хотя бы потому что он мужик здоровый, как пельмень, еще и в латах. А эту бабью поебень с местью — ну её нахуй, мужики, — Пауль думал сказать вместо "мужиков" более гендерно-нейтральное слово "ребята", но собравшиеся на ребят как-то совсем не походили.
— На войне нужна холодная голова, трезвый расчёт и все дела. Побеждают, блядь, умением, а не пылающей в жопе яростью. Лен, ты свою кровь возьмешь, будто те кто-то запрещает их насосы вырывать. Без обид, если что. Только я по опыту своему вот что вам скажу, господа солдаты. Кто за пиздой пойдет - тот пиздою и накроется. Такие дела.

Вся жизнь — сплошное бегство.

Пока Эймер жил на материке, ещё в той, далёкой прошлой жизни, отроком бежал из отчего дома. Не плющило землю плугом ковырять да осот в жратву молоть в голодный год. Вот войско — дело другое. Богатство. Трофеи. Слава. Почести. Увечья, понос, дизентерия и тоже жратва, в сравнении с которой осот — плод из райских пущ. Проза жизни без сослагательных наклонений. И винить кроме себя за выбор этот блядский некого. "Да я не думал", "А мне другое говорили", "А если бы". Если бы, ха. Если бы у бабушки был хуй...

Потом снова бежал. Из стычек на Восточных рубежах. Из битвы за Серые Холмы. Из битвы за Нордсток. Из Последнего Оплота. Отовсюду, откуда только мог. Уже взял в привычку и на вооружение. Правда, упрекнуть себя ни в чем не решался — удар держал везде. Да и пару раз бежал вроде как даже организованно. Это по науке военной ещё отступлением называется. Когда не тупо бросаешь все, что у тебя в руках, и когти рвешь, а по уму. Находишь десяток лохов обоссанных, ставишь их заслоном на пути, ну и...

Правда, теперь и не поймёшь, кто в итоге в лохах остался.

Сраные узкоглазые каждый день приходили со своими шавками клыки им разминать. И на этот раз бежать уже было некуда. Жизнь в угол загнала и к ногтю прижала. Если линять все время, до какого-нибудь тупика в конце концов и дойдешь. Вот Эймер и дошёл. Неделю терпел. Декаду терпел. С пола жрал и в говне стоял пояс. Подставкой для ног служил и в смоле вываливался. Но когда псарь своей шавке приказал ему яйца отгрызть — баста нахуй, схватил её за морду и другой рукой по тыльной стороне шеи с локтя втащил. И пока гнида шерстяная позвонками давилась, его палками окучивали в полудюжину рыл. Оплыл, потом стоять не мог. Но больше собак не видел.

— В клетку или войско? — Эймер слишком резко опустился на стул и тотчас сморщился. Полуразорванное, потрепанное псятиной жерло мгновенно напомнило о себе. — Это не выбор нихуя. Бьюсь тупоконечными елдами. Палицами, булавами и дубинами. Даж ежель по броне попадёшь, пару костей точно поломаешь. А вот командывать не довелось. Чего не было, того не было.

Рассказал Фаркасу о трупе, с Бенкой поговорил, Лейрда научил чуток правильней бояться. Неплохой день. Ещё б своих побольше выжило. Ну ладно. Терять людей Цепень привык. И предпочитал не задумываться в скольких смертях сам виноват. И без того спалось плохо (хотя усталость, конечно, помогала).

Так или иначе, приближался вечер, пора было задуматься о досуге. Оглядел новобранцев. И к свеженазначенной Энн подошёл.
— Привет. Я Цепень, — руку для знакомства протянул. — Денёк сегодня, конечно. Я устал, ты, думаю, тоже. Отдохнём вместе? — улыбнулся.
А дальше задушевный разговор завести попытался. Мол, как зовут? (Сам-то пробегал за беглецами и имя то ли не слышал, то ли забыл). Как дошла до такой жизни? (Повезло ведь — среди уплывших счастливчиков оказалась). Чем вообще раньше занималась? (Воровала? А я сидел!) Особо не навязывался — молчала если, не настаивал. Всё-таки всех болотная зараза помотала, слишком уж прошлое ворошить — боль причинять.

Составив впечатление (всё-таки не просто женщина, а с отрядом своим, с ней ещё воевать и дела совместные иметь), отвалил. Лук подобрал. И обратно к Энн вернулся.
— Шатёр на двоих устроим? — предложил.

- Хорошо что это не остров, - ответил Крайту, хлопнув того по плечу.
- Разбиваем сегодня здесь лагерь, завтра двинемся дальше - люди устали от этого перехода. Цепень, Лейдр, Скогис и Людоедка - отправляйтесь по следам убежавших наёмников, в том направлении, но чтобы до темноты вернулись! Будьте аккуратны, эти барсуки могли наставить ловушек. Если повезёт, то узнаем, где их корабль, сколько осталось у них людей и захотят ли они вернуть своего командира.
- Остальные - подлатаем эти... укрепления, - он пнул ближайшую баррикаду. - Там ещё доски есть, от второго корабля. Все, кто не занят делом - займитесь укреплениями с трёх направлений.

Потом командир собрал тех, чьё мнение было ему важно. Крайт, Капитан, Фродрик, как единственный пастырь и Могару, которому всё равно было не скрыть свою образованность.
Этим четверым он рассказал всё, что узнал от командира наёмников - и про узкоглазость и хитрость местных, и про междоусобицу. Отдельно упомянул, что местные любят рабов, потому приказал тщательно следить за теми тремя, что могли попробовать ночью отомстить обидчикам.
Рассказав обо всём, потребовал от мини-совета сформировать план дальнейших действий и список вопросов, которые следует выпытать у наёмника и его бойца. И очерёдность, с кого начать лучше, учитывая, что командир был гораздо более ценным человеческим ресурсом.

С Еленой и Крепышом пират поговорил отдельно. Спокойно сказал, что если у них есть друг к другу симпатия - это хорошо, значит жизнь продолжается, значит они, как новое племя, смогут преодолеть трудности. Но он, как командир, требует одного - любовь и чувства не должны ставить под удар их выживание сейчас. Не брюхатиться - это первое. Не забывать прикрывать остальных в бою - второе. В остальном, у Фаркаса не было к этим двоим вопросов.

Понаблюдав за Бенкой (с ней попробовал поговорить Цепень, но Фаркас сомневался, что тот смог что-то дельное сказать девчонке), командир попросил Фродрика объяснить ей, что убийство в защиту другого - не преступление. И как-то смягчить последствия от смерти Эйш буквально на её руках.

А, к черту. Ещё сто лет будем топтаться на месте. Так что пост в адрес Зака, Лили, Винни, Шермана, и частично - Новаку, Кзаму и Керсону, Терри и Мэри.

С Лили разделились по дороге в ангар - та пошла в казармы, к полковнику. Но, вскоре они присоединились к остальным в ангаре. В компании с роботом о трёх ногах. К печальному Кзаму, что не нашел ничего нужного в ящиках, и Эмаю, чей вопрос о радиостанциях остался без ответа. Треножник в своей мрачной злобности возвышается над людьми. Но страшно он выглядит лишь внешне. Обилие людей явно заставляет его растеряться на секунду. Вертикальная пара глаза вращается и поворачивается туда-сюда, осматривая двуногих тварей. Присвистывая, треножник пускается вскачь, проворно запрыгивая на стеллажи и ящики, пока не оказывается на вершине, с которой и принимается осматривать территорию. Остается молиться богам, что этот полутонный телёнок не оступится и не упадет на кого-нибудь, раздавив в лепёшку. Но гироскопы и балансиры робота срабатывают идеально. Прыжок, несколько шагов, ещё прыжок - и он возвращается к основной массе людей, что собрались около обнаруженного полковником стеллажа с экспедиционным добром. Уже частично опустевшем. Оставив снаряжение без присмотра, все забыли про какие-то там "наборы", и взяли то, что захотели. В том числе и конфедераты. Большая часть которых возилась с какой-то машиной на другом конце ангара. Треножника, тем временем, привлекает персона Льюис. Подходит к ней почти в упор, издав вопросительную череду пищащих звуков. Осмотрел внимательно, притоптывая. Вывел на свои окуляры:

Земля. Казалось бы простое слово, но сколько в нём оттенков для того, кто, до недавнего времени, ни разу в жизни не выходил в море. Кто провёл всё плавание, свесившись за борт, выблёвывая немногую еду, захваченную с собой. Кто потерял всё, даже то, чего никогда не имел.

— Здесь мы будем жить, — сказал всем, кто слушал. "Или сдохнем", — подумал, но озвучивать не стал. Цепень сидел, спиной на дерево обпёршись. И смотрел на накатывающую волну. Огромная пустота, разделяющая людей и болотников, внушала спокойствие. Единственное, что портило впечатление (а точнее, отвлекало от усталости) — корабль. Отнюдь не из-за смелости или героизма медлил каторжанин с вхождением на борт. Просто не понимал, как такая махина может плавать, почему не тонет. Нет, что не говори, второго такого бегства им не пережить. Раз так…

— Эй, капитан, — позвал седоусого. — Нужно делать лагерь. Посудину вашу жалко, конечно, но что поделать. Разбираем. Из досок возведёте частокол, из парусов подымете шатёр — на первое время в качестве крыши над головой сойдёт. Лодки не трогайте — организуете тут рыболовлю без меня. Гвозди же, да и вообще весь металл, какой найдёте, сгребите в кучу, так, чтобы от дождя не пострадали. Пойдут на оружие и инструменты, если лучших материалов не найдём.

Вот так. Сожжены мосты, нет пути назад. Цепень знал: чем раньше это поймут остальные, тем быстрее привыкнут к новой жизни. Которая и правда, впервые с начала чумы, начинала казаться жизнью, не бесконечным выживанием. Это нравилось. Но и пугало. Хорошее легко считать должным, но, как многие поняли на своей шкуре, цена беспечности — смерть.

***

День сменялся днём и между расслабившимися беглецами начинали зарождаться первые конфликты. Цепень ходил между ними, размышляя о совершённых в своей жизни ошибках и соразмерности им текущего наказания.

— Проповеди не нужны, — Арчибальду сказал. — Слишком много хуйни нам досталось, чтобы морали извлекать. Нет. А вот за спасение благодарности вознести, — это уже Фродрику, — стоит. Кого-то это утешить может, да и помощь нам любая пригодится, кто бы что о том не думал. Только еду не жертвуй — самим мало.

— Не думаю, Релла, что Скарлет тебя унизить хотела. Она сама шлюхой была, так что наоборот, подружиться пыталась. Найти, так сказать, что-то общее. Лицо ей царапать я тебе запрещаю, проблем у нас сейчас и без вашей грызни хватает. Вечером обе ко мне придёте, буду вас мирить. И Елену ещё захватите.

— Не даёт — не лезь. Понял меня? — прищурился на Мило недобро. Только износов в лагере и не хватает.

А от предложения Спаса и Крепыша только прикрытые ладонью глаза закатил. Не хватило им болотников, продолжения хотят. Ну-ну.
— Потом. Обживёмся сперва, — обломал мужиков. Как знать, может их в этом "потом" не будет и не придётся к разговору возвращаться. Засиделись…

***

Когда ясно стало, что припасы не безграничны и отсидеться на жопе не получится, вызвал Цепень к себе Крайта. Мужик тот был нормальный, и, хоть рассудительностью не блистал, поручения выполнять умел. По крайней мере, так казалось каторжанину.
— Возьмёшь с собой Лейдра, Фаркаса, Геру, Спаса и Крепыша. Пойдёте в лес. Три дня туда и сразу обратно. Дальше не ходите. В драки без уверенности в победе не лезьте. Если наших встретите, приведите их сюда. Если не наших, но людей, возвращайтесь. Живыми. Понял?

А потом с Бенкой и Затом поговорил. К подросткам особое поручение было:
— Ты, — к пажу обратился, — пойдёшь на запад. А ты, — к девчонке, — на восток. Завтра с утра, как рассветёт. Пойдете по окраине леса вдоль берега. Если наших найдёте, ведите сюда. При любой опасности назад бегите. Не вздумайте геройствовать, поняли меня? Как стемнеет, возвращайтесь.

А потом собрал остальных к ходьбе пригодных, да в лес увёл. Окрестности изучать, да дичь высматривать.

      Первым делом после приземления Леонов сунул руку в рюкзак и варварским образом содрал пленку с сигарет, вытащил одну из пачки, а саму пачку отправил в карман шорт. Щелк-щелк, миниатюрный Прометей в дешевом розовом пластике сделал свою работу, и Ярослав довольно пыхнул облачком дыма. Вот несколько мужиков, которые высадились вместе с ним. И бабёнка даже примостилась. Симпотная! Ярик задумчиво пялился на её формы, почесывая пах через карман, пока не вспомнил, что его вроде как поставили командовать этим сборищем. Черт его знает, за какие заслуги. Секс в жизни не руководил ничем больше своего хера, который хоть и был солидным, но даже до размеров отделения не дотягивал. Вероятнее всего, в бухгалтерии снова всё перепутали и кто-то получил залупу, но Ярослав был склонен считать, что деваха, которая выдавала бумажки и прочую дребедень, просто поддалась на его сексуальную харизму. И что-то там еще про повышенную плату было, кажется. В общем, Леонов поставил закорючку вместо подписи и был таков.

      Теперь же, на месте, он чувствовал себя как-то неуверенно. А ведь надо поставить себя правильно, завоевать авторитет. Леонов вспомнил, как на войне у них был во взводе пацан, Гришка. Ходил вечно с важным видом, сыпал умными словами, про опционы какие-то, вьючерсы. Мужики к нему относились снисходительно, но вроде как даже с уважением. А тут парни еще молодые, нужно в то же время и за своего сойти. Решившись, Ярик достал свой древний телефон из штанин и начал медленно наугад нажимать на цифры, заставляя бедную мобилу пищать от прикладываемого давления.
      — Алло, да? — тишину прорезал хриплый лай Секса, приложившего аппарат к уху. — Коля?! Коля, продавай этот алюминий нахой! Покупай никель, слышишь? Да. Да! Всё, на созвоне!

      Разыграв короткую сценку, Ярик вернул телефон в карман и решил сразу закрепить эффект.
      — Кхе, кх-ха-арк, тьфу. — он хотел было громко прокашляться, чтобы привлечь к себе внимание, но по привычке еще и схаркнул зеленоватую слизь. Последовала неловкая пауза, после чего Ярослав постарался жестким тоном донести до собравшихся свой месседж. — Мой позывной — Секс. Я буду вашим комодиром, будем знакомы.

      Не зная, что еще добавить, он помусолил сигарету пальцами и сделал глубокую затяжку. Продолжать, к его облегечению, не пришлось — подкатил джип и освободил пожилого солдата от необходимости что-то решать в ближайшие несколько часов. А после бюрократы продлили этот срок до трёх дней. В благодарность им Леонов подписал кучу непонятных бумажек и оказался на улице, вытирая пот с лица панамкой. Команда уже разошлась по своим делам, но перед этим он успел дать им напутствие, что-то вроде "не разбредайтесь далеко, черти, будьте на связи, короче".

      Сам же Секс невозмутимо направился искать ближайшей бордель. Двухнедельное невольное воздержание может отрицательно сказаться на здоровье, Леонов был свято в этом уверен, поэтому первым делом решил стравить давление, а заодно и оценить привлекательность аборигенок. И аборигенов, если будет на то настроение. Всё-таки, трахать людей Ярику нравилось немного больше, чем стрелять в них. Правда, возраст уже не тот, чтобы с наскоку нырять в рыбную пещеру. Нужна подготовка, специальные упражнения, чтобы на утро не оказаться с потянутой спиной и ноющими суставами, особенно после неудобного перелета.

      Путь был неблизкий. Центральный офис General Defence Solutions Global располагался ближе к центру обжитого космического пространства, для упрощения логистики, поэтому на периферию пришлось лететь больше двух недель на перекладных. Разумеется, центр и периферия на космической карте были понятиями размытыми, потому как с реальной «географией» были связаны лишь опосредственно. Планета Мул-Саг-Мегар —> станция «Добропан-4» —> надпространственный гиперпрыжок в систему Мирида —> Алкапрах —> Элмуттпкелах и, наконец, последний прыжок в Нусакан. Перелет на досветовых двигателях от маяка до орбиты планеты Аль-Тарф. Орбитальный челнок до поверхности — финалом.

      В челноке уже были нормальные иллюминаторы и можно было поглазеть с высоты на очередную величественную планету, вращающуюся на задворках цивилизации. Очень перспективный мир, но и далекий от «центра», что в условиях всеобщей глобализации, уже в космических масштабах — не лучшим образом сказывалось на его популярности. Тарфяне, они же «Тарфяники», надо отдать им должное, старались рекламировать родину на галактической арене изо всех сил. Даже гражданскую войну устроили. Вот вы в гости и прилетели.

АЛЬ-ТАРФ
Единственная пригодная для обитания планета системы Нусакан. После интенсивного терраформинга большинство параметров являются привычным и комфортными для человека.

+ Давление: 1 ат.
+ Воздух: Пригоден для дыхания.
+ Гравитация: 1g.
+ Диапазон температур: от -86 до +99 градусов Цельсия.
+ Средняя температура: 17 градусов.
+ Сутки: 30 часов.
+ Год: 288 местных суток, делится на 12 месяцев по 24 дня.
+ Население: 729.4 миллиона человек.

Климат сильно разнится. Население планеты относительно невелико и компактно расположено в средних широтах, особенно в прибрежных зонах, имеющих мягкий и теплый климат, без сильных колебаний годовой и суточной температуры. Большая часть поверхности планеты покрыта океанами со слабосоленой водой. Планета имеет четыре континента. Меньший носит название Альсаф и включает в себя расположенный на севере от него крупный остров. Западный и Восточный Джакал соединены вместе узким перешейком. На севере, частично скрытый подо льдами, находится отделенный от остальной части материка широким проливом почти необитаемый Калькат.

Внешний вид планеты [10мб .gif]:

Показать содержимое

Западный Джакал

Показать содержимое

      Челнок, гудя двигателями, сел на полувоенный космодром, расположенный недалеко от крупного города-порта Альзирр. На подстроенных под местное время часах был полдень. Засыпанное пылью и песком бетонное поле, окруженное тремя рядами сетки и колючки, а также редкой сине-зеленой растительностью, напоминающей помесь пальмы с кактусами, вряд ли бы обрадовало придирчивых туристов. Никаких обозначений направления, никаких неоновых вывесок на однотипных бетонных коробках зданий в дальнем конце посадочной площадки. Пешком, впрочем, идти не пришлось. Скоро к челноку прикатил воняющий биотопливом открытый армейский джип на длинной базе: щетинистый мужик в мятой кепке цвета «хаки», сидевший за рулем, молча кивнул на свободные сиденья. Первая встреча с «тарфяниками» состоялась.

      Дальше была скучная процедура досмотра и оформления документов, а после неё — три дня выходных на акклиматизацию. Место дислокации было в двух часах езды от города, о чем любезно было сказано в пришедшем на смартфоны сообщении от куратора. Ярославу и Здено даже персонально позвонили, посоветовав напоследок купить более подходящий для коммуникации аппарат. Можно было сразу двинуть туда, а можно было остановится на выходные в городе.

      Торрес, откровенно говоря, не понимал, какого черта люди в таких же трусах как у него, выбравшиеся из таких-же капсул, предъявляют ему какой-то плен и преступления, которых он не совершал. Количество предложений отдать пистолет и варианты выбора следующего его владельца, так и вовсе превысили все разумные рамки. Даже если каждому по одному патрону отдать, и то на всех не хватит. Тем не менее, полковник все-же решил совершить самоубийство его руками, не дав времени на ответ и оставив последнее слово за собой. Плохой план. Рядом с ним было всего двое: азиат предусмотрительно отступил назад, подполковник почему-то стоял возле трупа, по лицу последнего выбравшегося из капсулы уже текла кровь, хоть он и нашел в себе силы подобраться ближе.

      Полковник начал уходить в сторону от возможного выстрела, но Рикардо и не стал его преследовать. Было видно, что парень кривился на один бок при ходьбе, да и пистолет у него удалось отобрать относительно просто. Логичнее было стрелять в цели покрупнее. Лейтенант просто отпрыгнул назад не вступая в бой, оставив больше времени остальным на реакцию, вместо того, чтобы укладывать всех кто дернется двоечками в центр масс. Но нажать — нажал конечно. Правда не на спуск, а на кнопку экстракции. Придержав мизинцем выезжающий магазин, второй рукой отвел назад затвор, чтобы экстрагированный патрон ткнулся в согнутую ладонь. Обратное движение и затвор слетает с пазов под ноги, туда же летят и выстрелившие возвратной пружиной остатки пистолета. Только потяжелевший на патрон магазин остается в руке, вместо свинчатки: ломать лица тем, кто не понимает слов.

Общее

Оживились люди в технологичных гробах. Кто-то лежит смирно, таращась на стеклянный потолок. Кто-то зашевелился, насколько это было возможно в ограниченном пространстве. Где-то компьютер сработал споро, а где-то и медленно. Но в целом примерно одинаково. Тут и там сменяются строчки на новые.

Винни

Вслед за спутанными мыслями приходят вполне конкретные. Не мысли как таковые - память. Твои открытия. Разработки. Гениальные находки в условиях вечной нехватки времени. Обещания роскошной и обеспеченной жизни. Потом. После войны. Дали отдел. Да, звание невысокое - ради прикрытия. Кое-что военные успели пустить в ход. Пару раз. Пять. Итог - двадцать миллиардов трупов. Впрочем, этого было недостаточно, чтобы выиграть войну. После капитуляции Конфедерации тебя, конечно, поймали. Всякое с тобой делали. Естественное и не очень. Допросы многочисленные. Выжали, как лимон. После - скорый трибунал. И гнить бы тебе в шизо, но. Почему-то передумали. Тебя куда-то отправили. Не одну, к слову. Значит, это хуже, чем шизо? Кто знает. Твои размышления и воспоминания прерывает отчёт системы:


Кейс

Картинка с мужиком не спешит исчезать. Всё так же смотрит на тебя. И продолжает щелкать. Не он, а капсула. Жижа под телом исчезает. Воздух стал в меру сухим. Мягкий ветерок вентиляции задорно играет с твоей мохнаткой.
Игру прерывают новые строки:


Большой Боб

Остается только догадываться, как тебя умудрились запихнуть сюда. Возможно, тебя держали на целебном голодании. Что ж. Вскоре влажность и липкие массы ушли. Стало сухо, но всё так же тесно. Понимаешь, что на сухую плохо идёт. Крышка-монитор вдруг выдал:


Керсон

Твоему внутреннему мопсу кое-что подкинули. Томительные три минуты ожидания.


—

Внезапно, мужик действительно погас. Будто испугался тебя. Тихо вдруг как-то стало. Стеклянная панель задрожала под напором твоего раздражения. Или показалось?.. Догадки прерывают бегущие строчки:


Кас

Тебе, как старослужащему, дают ещё полежать какое-то время. Лучше лежать в капсуле, которая вдруг стала комфортной, чем тонуть в собственной крови. Ты знаешь. Ты плавал в этом дерьме. Голограмма подсказывает:


Эмай

Вспоминаешь былые годы, но всё как-то точечно. Пять лет боевой подготовки, еще пять - медицинской. Таких спецов, как ты, даже в большой галактике мало. А после войны, наверное, вообще единицы остались. Ты падал, ты горел, ты снова вставал и снова шел в бой. Спас десятки жизней. И боевых товарищей, и простых гражданских. Помнишь плац и сотни луженых глоток. За КДВ! Только вот больше не услышишь ты их. Потому что их нет. Погибли все до одного. Второй приступ Врат Тангейзера стал их могилой. Будучи врачом, ты сам валялся в госпитале и наблюдал за этим. Диктор объявил, что "штурм стратегически важного транспортного узла обернулся не вполне к пользе Конфедерации". Помнишь, как всё начиналось. Кризис. Стагнация. Экономический коллапс. Кто-то из больших и умных черепов придумал "теорию перманентной войны". Мол, жизнь это борьба. Военная экономика перезапустит эту самую экономику. Так оно и вышло. Но длилось недолго. Танковые траки и пулеметные ленты ведь сложно кушать. Шутка ли, но ведь когда-то искренне мечтал полакомиться "хелбом с маспом", запивая это всё "бакку". Когда сплёвывал кровь в концентрационном лагере для военнопленных.


Клайд

Память предательски подводит. Ты понимаешь, что забыл нечто очень важное. Очень. И это очень, очень важно вспомнить. Строки информации будто дразнят тебя:


Лунг

Стоически переносишь тяготы пробуждения. Философское отношение к проблемам. Похоже, именно благодаря этим и другим качествам ты стал тем, кем стал:


Ричард

Проблемы в стиле "обделались легким испугом" ушли. Обошлось и без закрытия глаз. Перед глазами же возникают строки:


Кзам

Осматриваешься. Две руки. Две ноги. Член один. Мешочек с яичками под ним. Количество пальцев в норме. И ты сам - в норме. Что бы кто ни говорил:


Терри

Депривируя свой слуховой аппарат, ты вскоре почувствовала, что остатки противоперегрузочной жидкости исчезли, и воздух стал не таким же густым и тяжелым, как в сауне. Жизнь, словом, налаживалась:


Торрес

Пока что всё шло хорошо. Ты не спешил погибать в мучениях от фатального отказа систем стазисной капсулы. Не зажарился заживо, не захлебнулся во внезапном потоке защитного геля. Плиты мышц и канаты жил весело блестят в отражении, ещё чуть влажные. Даже не сразу понял, что компьютер выдал информацию о тебе:


Фридрих

Спустя какое-то время чудо действительно случилось. Хотя бы в виде того, что информационная система удосужилась выдать информацию о тебе:


Зак

Всматриваясь в буквы, в какой-то момент вспоминаешь название сего алфавита: "кириллица". В русском варианте, в частности. Ну кто бы мог подумать? Чертовы русские. Английский, китайский...в давние времена именно им пророчили судьбу новых языков Вавилона. Хер там. Наше всё:


Сара

Ожидание обратилось сторицей. Очередные строки голографии подсказали, что твои воспоминания отнюдь не фарс. И как врач, ты понимаешь, что сразу после выхода из стазиса крайне опасно слишком сильно напрягать мозг. Возможно, твои яркие воспоминания - симптом грядущего безумия и ментального коллапса. Вспоминай осторожно:


Марк

В какой-то момент, сквозь прикрытые веки, ты почувствовал мерную пульсацию голографических букв. Видимо, процедура считывания информации завершилась. Открыл глаза, увидел - правда. И здесь мы идём, мамоёбы:


Мэри
Голограмма сменилась далеко не сразу. Ты же, меж тем, совершенно безосновательно вдруг поняла, что с сестрой всё в порядке. Наверное. Нет. Точно. Более того. Она где-то рядом. Новые строчки информации немного отвлекли тебя от переживаний:


Общее

Стеклянная крышка даёт вам какое-то время на усвоение информации. Ровно столько, чтобы прочитать и запомнить. Обдумать, насколько это возможно. Но недолго. Вскоре плита начала плавный ход назад, куда-то вам за голову. Непроглядный мрак помещения тает. Включаются, проморгавшись, потолочные лампы. Помимо себя и своей капсулы замечаете и другие, точно такие же. Каких-то людей. Голых. Вскоре выясняется, что у ног каждой капсулы располагается небольшой вещевой ларец. Внутри нижнее белье. Трусы-боксеры для мужчин. Для женщин ещё и лиф. Скучное, защитного оливкого цвета. Самое заурядное, стандартно-армейские, и, судя по всему, б/у. Но чистые. Кроме этого, больше ничего. Даже тапочек нет. Осматриваетесь. Круглое помещение, с одной-единственной дверью, ведущей куда-то. Обшарпанные стены. Они же стальные пластины с мягкими ростовыми панелями, призванными защитить от.

Впрочем, содержимое сундучков всё же отличается. У одного, у Зака. Внутри своего он обнаружил пистолет, магазин на 15 и электронный планшет в защитном кейсе, снабженный дактилоскопическим сканером.

Вам не дают отвлечься и заскучать. Спустя несколько секунд после открытия капсул, где-то под потолком ожил механический женский голос:
- Добро пожаловать на. Дельта. Эйч-Ар. Два-Четыре-Четыре-Семь. Си-Эм Альфа. Шестнадцать-Третья, согласно навигационному каталогу, - и умолк. Циркуляром повторил ту же фразу еще два раза с равным интервалом в десять секунд. Сменил пластинку и добавил:
- Вниманию руководителя 3-го эшелона. Необходимо ознакомиться с информацией, содержащейся на вашем тактическом планшете.

Капитан Арчибальд отдает команду к открытию огня, и вал огневых средств обороны Мердж-эль-Ката обрушивается на противника как лавина из огня и стали: со всего города и окрестностей по наступающим конийцам открывают огонь танки, открыли огонь из ПТУРов и пулемётов фузилеры, а нарастающий с востока рёв свидетельствовал о приближении воздушной поддержки.

Свою лепту в разыгрывающуюся у Мердж-эль-Ката огненную симфонию вносит и машина самого Арчибальда: сержант Картер, подав кумулятивный выстрел с стеллажа в боевом отделении в орудие, кричит: "Готов!", и вскоре раздаётся бойкое рявкание Тейлор в ответ: "Выстрел!". Танк содрогается отдачей, и на всю округу раздаётся грохот, сопровождаемый характерной иссиня-белой вспышкой электротермохимического орудия. Гарольд в свой прицел мог видеть как снаряд практически по прямой впечатывается в наклонную лобовую плиту выбранного целью "Азапа", скрываясь во вспышке взрыва. Когда облако дыма рассеивается - командир роты мог видеть результат попадания, весьма далёкий от желаемого: "Азапу" оборвало выступающий над маской орудия блок, похожий на лазерный целеуказатель или дальномер, а несколько квадратных блоков ДЗ, расположенных на лицевой бронеплите корпуса вражеского танка, потемнели и покосились.
- Сэр, попадание не эффективно! - Поспешила добавить Тейлор, прошипев в добавок. - Проклятая ДЗ... Кендрик, давай бронебойный!
- Сэр? - заряжающий переспросил Гарольда.

Находящийся рядом с командиром роты 1-ый взвод поддерживает огнём: 213-ый танк, сержанта Робинсона, не слишком метким попаданием попадает в нижнюю проекцию лицевой части "Азапа", обозначенного в БИУС танка как "Т-8". Причём именно туда, где у врага была довольно крепкая броня, да и расположенная к тому же под довольно серьёзным углом: в итоге снаряд рикошетит влево, выбивая с ходовой части опорный каток и разрывая гусеницу на две части. Машина полностью обездвижена. Залп делает и Mk. 23B Дагурссона - однако противник, заметив нацеленный на него ствол рельсотрона, выпускает вперёд залп мортиры и делает манёвр уклонения, скрытый в дымовой завесе. Потеряв наводку, стрелок экипажа Дагурссона мажет - снаряд рыхлит землю.

Лейтенант Блэкбурн неподалеку, раздав цели подчинённым, сам захватывает в командирский прицел один из вражеских лёгких танков-антигравов, и вскоре наблюдает как отметка азимута главного орудия сходится с азимутом цели - капрал Ли наводится на цель и быстрым, решительным движением отправляет бронебойный снаряд почти на полтора километра севернее. Вспышка орудия сверкает на стенах и окнах расположенного рядом дома, перед тем как грохот главного орудия "Мерлина" разбивает эти окна вдребезги и поднимает с земли вокруг килограммы пыли в воздух. С экрана, на котором дублировалась картинка стрелка Блэкбурн мог видеть, как выпущенный с упреждением снаряд по дуге впечатывается в силуэт танка-антиграва на том конце, точно в корму. Сию секунду вражеская машина скрывается в месиве из языков пламени, дыма и металлических осколков, вылетая из него покорёженной и пылающей. По-инерции скоростной антиграв ещё какое-то время пролетел вперёд, пока не упёрся носом в земную твердь и не перевернулся несколько раз, едва не разломавшись на части в процессе и ни секунду не переставая гореть. Однако экипаж, вспыхнув ускорителями кресел, успешно катапультировался. Пилот и стрелок спускаются сейчас на парашютах в сотне метров, на северо-запад от машины.
- Цель поражена, лейтенант, сэр! - Отрапортовал Ли в наушниках гарнитуры, с довольной интонацией. - Долбануть по второму?

Сам Блэкбурн пользуется моментом и тратит немного времени на разглядывание в тепловизор командира танковой группы в центре.

Противник на севере явно не ожидал такого сопротивления, однако вражеский командир быстро перехватил инициативу. Два оставшихся на ходу танка - "Т-9" и "Т-10" пришли в движение, очевидно, намереваясь сократить дистанцию для более уверенного поражения "Мерлинов" первого взвода из своих более слабых орудий. Фузилёры в придорожном особняке неподалёку от северной группы выстрелили из окна по Т-9 своим ПТУРом, ракета с шипением проделывает путь в шесть сотен метров в мгновение ока, прилетая "Азапу" прямо в лоб... однако враг оказался на удивление живучий. Попадание лишь содрало несколько квадратных блоков ДЗ с места, оставив в центре фронтальной проекции крупное пятно - такое же как у его брата Т-8. В ответ Т-9 без промедления, с ходу, выстрелил по машине Дагурссона - очевидно, посчитав его рельсовое орудие самым опасным - попадание приходится по-касательной, однако катки по правому борту задеты, и структурная целостность гусеницы под угрозой. Его товарищ Т-10 шёл сбоку на удалении нескольких десятков метров, разворачивая башню и ловя "Маршалл" командира роты в прицел. На мгновение в аппаратуре в месте Арчибальда даже загорается отметка о лазерном облучении, и раздаётся короткий звуковой сигнал...

... который тут же прерывается, когда в дело вступает Кей и орудие его Mk. 60 "Харматан". Невидимый и находящийся во фланге наступающего противника. Башня с орудием под управлением стрелка рядового Эдвардса сошлась точно на борту "Азапа", и последний, прикинув расстояние по старомодному оптическому дальномеру, стреляет. Грохот 90-мм электротермохимического орудия, может быть, не такой суровый как от 110-мм пушки "Маршалла" и тем более 125-мм "Мерлина", однако громыхнуло будь здоров - ветки и листья в зелёнке разлетаются в разные стороны, а висящий в воздухе танк качнуло в сторону, пока гравитационные компенсаторы не выровняли его положение. Снаряд попадает аккуратно в центр боковой проекции "Азапа", пробивая корпус и приводя к детонации расположенного в карусельном автомате заряжания боекомплекта. В мгновение ока "Азап" под обозначением Т-10 вспыхивает, как спичка - выбрасывая башню, языки огня и кусочки металлоконструкций (или членов экипажа) на десятки метров вокруг. Вспышка была настолько яркая что в ПНВ можно было видеть отброшенные в её свете тени других танков - прежде чем дисплей оборудованный системой HDR автоматически понизил яркость, дабы можно было увидеть хоть что-нибудь ещё. Башня танка выброшенная в воздух ещё не успела приземлиться в рыхлую Ар-Рахманскую твердь - как Киттельсен уже включил форсаж, а экипаж прижало к спинкам кресел, пока механик-водитель (или уже, скорее, пилот) разворачивал машину под крутым углом, разгоняя её в сторону высоты 47 и пряча "Харматтан" от остальных танков за склоном.

Кей не останавливается на подбитом танке, и перехватив ненадолго управление прицельными системами у стрелка, у которого всё равно пока шла зарядка орудия, командир экипажа наводит одну из ЗРК на правый из заходящих с севера штурмовик. С шипением ракета, оставляя за собой дымный след, разворачивается в воздухе и взмывает прямо к цели, ярко сверкая в ночи, пока не раскрывается вспышкой взрыва под самым кокпитом штурмовика. Кей не видел во всех подробностях какой эффект это произвело - но вражеская "Гюзель", получив ракетой под брюхо, спустя пару секунд закладывает крутой разворот на северо-запад и увеличивает тягу, уходя из поля видимости прицельного устройства.

Намерений двух других штурмовиков, впрочем, это не изменило - более того один из них, увидев откуда прилетела ракета для его товарища, наклонил корпус и заложил разворот в сторону машины Кея, намереваясь сделать ему ответную любезность - на секунду на своём экране Кей увидел на крыльях у последнего две авиабомбы, впечатляющего размера контейнер с крупнокалиберным орудием, и пару неких ракет на законцовках крыльев. Непонятно, впрочем, каких. Второй штурмовик курса не изменил, и продолжал идти на юго-восток почти не снижаясь.

На Юге бой также принял достаточно ожесточённый оборот. "Азап" Т-2 выпустил залпом 2 ПТУРа из своих боковых установок по машине Кокенуа, и последний нажатием клавиши активирует противолазерный аэрозоль - несколько "банок" выстреливают из мортиры на лобовой пластине, и разрываются в нескольких метрах над корпусом, создавая на пути лазерного луча довольно плотное, серо-коричневое облако практически непрозрачного "искусственного тумана". Уведомление о лазерном облучении тут же исчезает. Стрелок-наводчик Моррис, тем временем, прицеливается орудием на вставший на минном поле "Азап" помеченный как Т-1. Мамбуэн, недовольно кряхтя, загрузил БОПС, и спустя несколько секунд - под аккомпанемент крика "выстрел!" - звучит грохот 125-мм электротермохимического орудия. Выстрел разгоняет искусственный антилазерный аэрозоль над танком и разбрасывает мусор на улице под танком. Результат, впрочем, оставляет желать лучшего - снаряд на полной скорости впечатывается в нижнюю полусферу "Азапу", обездвиживая машину... которая и без того, уже, похоже была обездвижена.

"Маршалл" капрала Шермана сошёлся в танковой дуэли с "Азапом", отмеченным системой как Т-3. Едва только заряжающий капрал Хенриксен закинул свежий бронебойный снаряд в казённик орудия, а Танака уже был готов выстрелить - неожиданно вражеский главный калибр разразился яркой иссиня-белой вспышкой. Противник не стал ждать и выстрелил на опережение: разгоняя темноту к "Пеплу" понёсся сверкающий снаряд 105-мм электротермохимического орудия. Попадание могло бы придти в башню или корпус и закончиться плачевно, но младший капрал Вуд, повинуясь приказу переместить машину, в мгновение предшествующее выстрелу врага сдал назад. Вражеский снаряд падает аккурат в лобовую часть левого переднего гусеничного модуль, пробив сравнительно тонкий слой брони, которым он был закрыт спереди. Внутри танка раздался жуткий грохот, экипаж тряхнуло, и Танаку отбросило от прицела ударной волной - звук такой, будто на кто-то уронил шкаф с инструментами. Причём прямо на голову. Слева что-то протяжно заскрипело, и танк на несколько мучительно долгих мгновений остановился.
- Сбой электродвигателя во втором гусеничном модуле! - прокричал мехвод капрал Вуд, щёлкнув пару тумблеров у себя над головой. - Включаю резервный!
Скрип слева затих, и "Пепел" вновь пришёл движение, пусть и шёл теперь медленнее.

И как будто этого мало - вражеский танк следом за выстрелом из орудиям выпустил пару ПТУР с одной из боковых установок, и обе - прямо в Шермана. Танака вновь ловит врага в прицел и делает ответный выстрел, разбивая грохотом танкового орудия окна в доме неподалёку. Попадание было метким и пришлось прямо в маску главного калибра "Азапа" - броня не пробита, однако главный калибр противника превращён в груду металлолома. Однако две ракеты, управляемые отдельным прицельным блоком, всё так же продолжили движение к Шерману, как вдруг...

... вражеский танк скрывается в ослепительно-яркой вспышке. Противотанковая ракета, выпущенная отделением фузилёров из дома неподалёку, ставит жирную точку в истории "Т-3" и его экипажа. Выпущенные врагом ракеты теряют наводку и разлетаются по-сторонам. По этой причине и глушить было уже некого.

В стороне от всего этого, за зданием придорожной кафешки спряталась "Тайра" лейтенанта Аль-Халиля. Раздав указания и морально подготовив экипаж к столкновению, Сейфулле только остаётся наблюдать за их работой. Вот, Тейн переключает передачу на "реверс". Вот Джамиль выхватывает из механической руки устройства, подающего снаряды, бронебойную композитную болванку, аккуратно размещая её в казённике рельсотрона и рапортуя: "Готов!". Вот Эстер защёлкала тумблерами в своём оборудовании, включая ручную доводку орудия, микроволновый дальномер и выключая режим ночного видения - не смотря на высокое качество она всё равно доверяла своему естественному ночному зрению. Секунды проходят, и подтвердив наведение на цель, Эстер шепчет что-то со злобной интонацией по-эридански. Чуть погодя, добавляет с истеричной ноткой: "выстрел!".
В следующий миг ослепительно-яркий луч белого света вырывается из ствола "Тайры", с грохотом похожим на раскат молнии - корпус М90 дёрнулся, и внутри машины почти целую секунду спустя выстрела, с характерным металлическим лязгом, работает механизм гашения отдачи. Проделав путь в почти километр меньше чем за долю секунды луч разогнанного до космической скорости снаряда пронзает башню "Азапа" в боковой проекции - практически насквозь, выбив громадный сноп ярко-жёлтых искр с другой стороны. Танк противника проехал ещё несколько метров, после чего свернул чуть в сторону и остановился. Что бы там не случилось - экипаж в башне уже, скорее, груз а не экипаж. Внутри самоходки свистят омни-конденсаторы, накапливая заряд для следующего выстрела.

Расположившись в разрушенном доме Симондс, раздав команды экипажу, наводит свой прицел на центральную группу пытаясь разглядеть вражеского командира здесь, параллельно слушая как экипаж работает: Мэддокс окрикнул рядового Питтса, и тот с отсутствующим лицом подал к орудию БОПС. Рейес довольно резко сдал назад, и Питтс ударился обо что-то головой, но орудие зарядил. Мэддокс кричит "выстрел!" и, несколько секунд спустя, на другом конце прицела снаряд 110-мм орудия приземляется аккурат в башню стоящему посреди минного поля Т-5. Снаряд не пробил лобовую броню башни, однако основой калибр явно пришёл в негодность - было видно как орудие упало вниз, будто целясь в землю. Тем временем Сара начала было глушить связь Т-2 своим комплексом РЭБ, переведя его в "лучевой" режим - однако спустя несколько секунд "Тайра" лейтенанта Аль-Халиля сделала это намного более эффективным способом.

Так или иначе, наблюдение приносит Эрику следующий вывод: машина, обозначенная как Т-4, безусловно в отличии от других была оборудована дополнительной радиостанцией. Её антенну было трудно разглядеть, тем более в тепловизор, но не невозможно. К слову, эту же антенну заприметил и Блэкбурн. И даже Бертони приходит к такому выводу. Выбрав одну из целей на радаре и отправив в её сторону ЗУР "Парагон", командир проводит не совсем одобряемый полевым уставом, но всё же вполне возможный манёвр - переводит детектор облучения радаром в режим радиопеленгатора, настраивает его на частотный диапазон используемый конийцами, после чего нацеливает его на вражескую группу, по-очереди сканируя им каждый танк. И именно машина Т-4 дала самые крупные "всплески", явственно говорящие что именно она наиболее разговорчивая, и там больше всего рабочего радиооборудования. Кроме того Ренцо, абсолютно случайно, заметил ещё одну интересную особенность которую Блэкбурн и Симондс заметить в принципе визуально не могли: ответные "всплески" радиосообщений машине Т-4 приходят откуда-то со стороны Тавры, и судя по тому как эти "реплики" следуют одна за другой - это определённо осмысленный разговор двух людей.

Напоровшись на волну огня, враг понёс довольно тяжёлые потери - фактически, за несколько минут конийцы полностью потеряли три танка, с ещё двумя балансирующими на грани выбытия из строя, а также один из 3-х штурмовиков был вынужден отступить. Вражеский командир понемногу начал понимать всю тяжесть положения, в которое он и его люди попали. И он поспешил принять ответные меры по ситуации: центральная группа танков набрала дистанцию между собой, на время воздержавшись от ведения ответного огня. Группа БМП за их спинами тоже меняет своё поведение - машины резко дёрнули в рассыпную, выплёвывая наружу отделение за отделением пехоты: солдаты с пулемётами, с гранатомётами, с лёгкими противотанковыми винтовками, с безоткатками. Кто-то достаточно глазастый мог разглядеть даже отделение миномётчиков - ну или что-то, очень похожее на отделение миномётчиков.

Когда машины в колонне БМП и танки набрали достаточно дистанции - противник в центре наконец открывает ответный огонь. И это было достаточно слаженная, скоординированная атака. Четыре БМП с переднего края нападающих почти синхронно открыли шквальный огонь из автопушек по северной группе. Разброс снарядов был ужасный, и осколочно-фугасные снаряды рвутся повсюду вокруг: в домах, в земле, в кустах и деревьях, но практически не попадают в танки Виварийцев. Практически. Два снаряда всё же приземляются в машину Дагурссона, превращая лазерный дальномер в кучку искрящего хлама. БМП на южном направлении также открыли огонь из автопушек и ПТУРов: несколько снарядов попадают в машину Шермана, ломая одну из мортир дымовой завесы.

Следом за этим четыре "Азапа" (включая подбитый Симондсом Т-5) делают синхронный залп из ПТУР: в воздух взмывает рой из восьми ракет. Следом за ними ещё 4 ПТУРа добавляют и БМП, стоящие позади стрелявших из автопушек. В танках северной группы трещат многочисленные сигналы о входящей ракетной угрозе. Достаётся даже "Йомену" сержанта Рэмси: занятый прогревом и включением радара командир экипажа был вынужден отвлечься на тактический монитор системы КАЗ, нарисовавший к юго-западу от него красную стрелочку приближающейся ракеты. На Южном направлении успехи конийцев были ещё хуже: из трёх выпущенных ПТУР лишь один успешно зафиксировался - на машине Кокенуа. И судя по отсутствию ревущего во всю сигнала - навёлся он совсем не по-лазеру.

Однако, не смотря на зрелищность, лишь немногие ракеты конийцев удачно захватывают цели: сказалась и отсталая электроника, и большая дистанция, и плохая видимость, и вероятно даже обилие тепловых сигнатур от уже запущенных ракет. Подавляющее большинство ракет улетает в небо, падают в землю, мечется из стороны в сторону. Однако две ракеты были весьма уверены в своих целях - одна на полной скорости несётся к машине Блэкбурна, а другая намеревается поразить пришедшего в движение Рэмси.

Бесчестный поступок Лиса лишь на время отложил неизбежное. Карма нагнала бандита – споткнувшись он не успел уйти и теперь готовился бороться за свою никчёмую жизнь.

Ре, проигнорировав подначку, достал свой клинок, собрался с духом и ринулся в атаку.

Ксувей бить в ответ не стал, а только отскочил в сторону, расплескав при этом какую-то лужу.

— Я, может быть, скажу банальность Ли (можно же тебя по имени?), но меч в руках не делает тебя воином. А то что твой доспех стоит как три коку риса, не делает тебя бывшим, — Ксувей тоже выделил это слово, — бродягой. У тебя есть дом? Семья? Ты давно был на могиле своего отца?

Ксувей топнул по луже, в этот раз нарочно плескаясь грязью.

— Даже самый вшивый крестьянин благороднее тебя. Бродяга.

Пожалуй, стоило серьёзней относиться к противнику и не атаковать, сломя голову. Мастерство монахини, отточенное до совершенства (по-видимому, кроме упражнений с оружием, в монастыре делать было решительно нечего), позволило ей обратить прямолинейную атаку воина Кимуры в свою пользу.
Чисса вскинул свой клинок в отчаянной попытке, если не парировать удар полностью, то хотя бы ослабить и перенаправить силу укола в более защищённое место.

Патриот отрицал бургеры и заменял их гренками с чесноком:

– Я отрицаю бургеры и заменяю их гренками с чесноком! – вырос он на пути у Кастета.

Ремиуш все время занимался собой и своей раной. Сраный удар сраным полэксом хорошенько так достал Рекса. Рана уже не так сильно кровоточила, но ничего хорошего тоже не предвещала. Каждое движение отдавало жжением. Не то, чтобы нестерпимым. Но есть некая такая дискомфортность. Хотелось материться. И вернуться к тому Виктору и еще несколько раз проткнуть его труп. Может хоть так станет легче? Кто знает.

Со всем эти пехотинец совсем пропустил разбор трофеев. Но особо этому не расстроился. Потому что, в принципе, не видел у врага ничего особо ценного или полезного. Кроме болезней и всякого рода уродств. Но это ни ценное, ни полезное. От этого нужно держаться подальше. Наверное именно поэтому, в том числе, Ремиуш побрезговал брать что-то с трупов на болоте.

Потому что зараза. Зараза по всюду.

— А что ж ты сам-то тварь не сожжёшь? — спросил Георг с ехидцей. — Для самоубийства здоровье ни к чему. И тварь эта, случаем, не гигантский комар?

Не верил сержант старику, не верил. Тот явно пытался остатки отряда в ловушку заманить, даже если и правду говорил. Так что ничего из уже сказанного не заставило лучника изменить намеченному. Лишь навело на мысль, что неплохо бы его ускорить.

Болота... Болота никогда не меняются. Только кажется, что самое страшное позади, так они подкидывают новую напасть. И если тащить помирающего врага было напряжно (тем более в доспехах), но всё таки терпимо, то вот слушать странного старика было действительно страшно. Болезнь? Споры? Чертовщина какая! Соловей не верил, что агрессивность рейнджеров вызвана заразой. Наверняка это просто усталость от перенапряжения, твердил он себе. Даже если и подхватили они какую-то болячку, то уж лекари в штабе смогут их исцелить. А потому не было никакого смысла и дальше здесь торчать.

– Сержант! Тут на нас в любую секунду могут напасть эти хреновы болотники. Давайте домой топать продолжим, а старика с собой возьмём? Нам ведь как раз язык был нужен. Думаю, князь от него много интересного узнает.

Густав расположился под деревом и потрошил содержимое рюкзака Биора. Запасная рубаха, была пущена на лоскуты, что бы закрепить поврежденную руку. Охотничий нож, был аккуратно спрятан в голенище сапога а остатки еды плавно перекочевали в сумку Густава. Допрос пленного его не очень интересовал, так как с одной рукой он был уже не боец.

Густав серьезно подумывал о возвращении в лагерь, но пока еще боялся сообщить об этом другим рейнджерам. Потому решение командира, о том, что они возвращаются сильно приободрило парня. Закончив с попытками зафиксировать руку он оставил молот и направился на поиски копья. С одной рукой им управляться было сподручней.

– Есть... Георг, – Валдис услышал приказ, но исполнять не хотел. Да, он уже однажды обрек всю банду на смерть, причем жестокую. Но тогда ему приходилось выбирать между своей жизнью и чужой, да и убивал он не лично, а тут... Пусть и недолго, но своего, собрата. Среди мутной грязи болот было столько мерзкого и так мало хорошего, а тут еще и приказ причаститься этой грязи... Да черт бы их побрал этих приказчиков!
  Валдис брёл со взведенным арбалетом нацеленным Биору прямо в голову. Он подошел и встал почти за его спиной.
  Главное не промахнуться. Пусть мне и придётся сотворить мерзость, но надо облегчить участь своему, – вор решил сменить русло своих мыслей, чтобы хоть как-то оправдать это гнусное деяние, и продолжил уговаривать себя, – он всё равно не жилец. Я лишь окажу ему милость, прервав страдания и мучения темнеющего разума. Главное – успеть. Главное – точно попасть. Вдох-выдох.
  И Валдис замер в ожидании, когда ему придётся привести приговор в исполнение. Но через секунду после смерти Дуко замер и Биор. Вот. Вот он момент, когда пора стрелять. Пальцы холодеют и ком в горле, но нужно. Сопротивляясь всем своим существом Валдис надавил на спусковой крючок, но болт прошил лишь воздух. Помер мужик. Сам. Избавил черную душу вора от лишнего греха...

...

  Постоял пару минут Валдис, огляделся – всё. Миновал и этот бой. Пора бы заняться раной, пока она хуже не стала. Да и болты надо бы потом подобрать, с вражьего сержанта... А то своих порядком подыстратил...

Медленно Биор пошел на последнего врага, устал уже. Тянет к земле кровавый двуручник, с каждым шагом в рыхлую землю проваливается. Кончились в голове мысли, только смерть из его зеленых глаз на болотника полуголого смотрит.
Поднял меч двумя руками, подходя ближе, на Георга и Густава даже не глянул – не заметил их. В спине обломок стрелы торчит, весь плащ кровью пропитала рана. Последний рывок. Свист рассекаемого воздуха. Мимо! Что-то рычит Биор нечленораздельное, выдергивает клинок из земли. В этот раз точно попадет!

Слова арбалетчика не нашли отлик в прогнившей душе Гаспара. Такой вонючий клоп, как местный командир — полное ничтожество, предлагал другому, еще большему ничтожеству нечто возвышенное. Понятие справедливости было незнакомо прокаженному. Сейчас шли темные времена, где люди копошились друг с другом, как пожирающие труп личинки. Черни не было дано знать о чести, об идеалах, не было дано скулить о своей жалкой судьбине. Побеждал сильнейший. Ближний мог запросто продать в рабство отца, сына, отправить в публичный дом родную дочь. Даже среди своих горожан или деревенских царила атмосфера бесконечной злобы и непримиримости. Чего уж там говорить о болотном князе. Пока их отряд успешно пускал на котлеты болотников, Гаспар будет сражаться на их стороне. И даже в шатком положении он сто раз подумает скрипучими мозгами, прежде чем переметнуться на ту сторону. В стаи жить — по волчьи выть.

Прокаженный закашлялся хриплым смехом, после чего снова обрушил меч на противника.

Лежал на болотной земле Гжегож и плакал. Сопли пускал в бороду, всхлипывал быстро-быстро, втягивая в себя воздуха сколько мог, пытался сдержать стон. Иногда получалось. Но слёзы текли рекой, текли по ушам. Он баюкал свою культю, из которой толчками вытекала кровь, елозил здоровой рукой по бедру, разорванному собакой.
Пытался не рыдать, вырывался стон. Пытался не стонать, текли слёзы. "Да что ж такое-то!" - думал он раздражённо и как-то отрешённо. "Умираю, сталбыть. Пора, да, пора. Все померли у меня, теперь и мне пора. Был и нету, и-ех больно-то как!"
Думал мысли простые, не о предназначении, не о прожитой жизни. Ни о цели возвышенной думал. Мысли были только о том, что пора, да. Зажился он. Увидит или нет родных своих? Страшно было. А если не увидит, если соврали святоши? Или увидит, но его там не ждут? Что будет?
- Кхх, - прохрипел, слюну сплёвывая. - А-а-а, зараза-а! Убили, умираю! - вырвались причитания. Думал всегда что закалённый он мужик, крепкий. Может и так, вот только смерть когда близко как-то по-другом всё. Когда костлявая над тобой склоняется и ждёт, она-то не торопится. Глядит только сверху и кивает, мол, давай уже. Заждались тебя.
"Нет, надо ещё что-то сделать! Не ударить, сил нет уже... нет сил, не вложить его в удар. А что тогда?.. Больно, мамочки, больно как. Что сделать-то? Ползти значит. Ползти и помочь. Чем-нибудь. Там, может, зачтётся".
Ну, а если нет, то горевать уже некому об этом будет.

Андерс плелся в хвосте экспедиции, сосредоточившись на дыхании. Годы были уже не те, да и раны давали о себе знать. Нужно было сохранять энергию на обратный путь, если таковой вдруг случится.

Болотники не заставили искать себя слишком долго. Не стали они и готовить засаду. Просто встретили их лоб в лоб на прогалине. Странные они люди. Андерс пригляделся - и правда люди. Значит и тут можно выжить. Вроде как выжить.

Но стрелы уже полетели и сержант гаркнул приказ. Взгляд браконьера нашарил лучницу, руки вскинули лук... Как же она похожа на его дочку. Как ее занесло на болота? Кого она тут искала? Жалко девку. Андерс печально шмыгнул носом, выпуская стрелу прямо в лицо девице.

Долго шляться по болотам не пришлось. Сначала нашли еще одну рейнджерскую группу, хотя верней то что от нее осталось, а потом и самых болотинков. Которые на первый взгляд казались просто гниющими остатками того, что было когда-то людьми.

Говорят, что после нескольких людей на болотах бабы тут кажутся не такими уж и страшными. Но Рекс, как увидел этих вот.... болотниц-дезертиров, понял что даже самая страшная шлюха вне болот просто королева красоты, в сравнении с ЭТИМ.

Но думать времени не было. Вместо Ремиуша тут думал Георг. Он командир, ему и думать. Отдавать приказы. Стоило отметить, что сержант свои обязанности выполнял хорошо. Потому что пехотинцу не оставалось времени думать, как звучали приказы. Вот и сейчас был приказ звять на себя правого. Мужлан какой-то гнилой. Но в кольчуге. И с полэксом. Неплохо смотрится.

Перехватив древко своей глеф покрепче пехотинец двинулся на врага. Думать меньше. Действовать быстрей. И смертоносней. Главное чтобы ему зад свои же не прострелили. А там как то да будет.

— А ну, курва, брысь отсюда, плесень злоебучая!

А вдруг?

Картуш начал подумывать, что штаб Рейнджеров был плохой идеей, ещё будучи в прошлой группе. Но чудом отделавшись в той бойне парой синяков и непонятно как выйдя на другую группу, подумал, что на удивление везёт... Возможность подрезать с трупа шлем и защиту на руки и ноги ещё немного подняла настроение... И тут Болота показали всё своё дерьмовое чувство юмора!
- Тьфу чёрт, только бы пережить этих гнильцов и свалить обратно, и ноги моей на болотах больше не будет, - пробурчал он еле слышно себе под нос, чуть присаживаясь и группируясь за щитом - он, хоть и не смог бы выдержать полновесный удар полэкса или алебарды, зато был довольно большой и вкупе со шлемом-шапелем оставлял открытыми для стрел только голени, закрытые (вот счастье!) поножами.
Мелькнула мысль встать прямо перед командиром, а то вражеский главарь явно имеет на него зуб, но тут же услышал: "Остальные! Прорываемся по центру!"
Чекан глянул направо, налево (брр!) и выбрал Гжегожа.
- Заходи справа, я его отвлеку! - оказаться зажатым между машущими двумя двуручниками соратниками совсем не улыбалось, и Чекан рванулся прямо вперёд, старательно прикрываясь щитом, надеясь отвести им первый удар или отпрыгнуть, если тот будет по ногам, и связать копейщика ближним боем. "Поединок!" - донеслось откуда-то слева...

Увидев красное пятно, напрягся сержант. Положил ладонь на рукоять меча. Нахмурился печально. Вздохнул.
— У тебя есть три пути, — сказал Андерсу. — Первый: ты и правда можешь вернуться. Но я тебя не отпускаю — мне нужен каждый человек, без тебя у нас меньше шансов выполнить приказ, — а погибнуть больше, подумал Георг, но озвучивать не стал. — Потому, если уйдёшь, я мешать тебе не буду, но, по возвращении, доложу как о дезертире. Дальше Болота не сошлют, так что вздёрнут тебя… если поймают, — плечами пожал. — Обратно тоже дойти надо, мы сюда не десять минут добирались, — выдохнул — долгие речи давались ему с трудом.

— Есть и другой путь, — продолжил после короткой паузы. — Ты умираешь. Но сперва идёшь с нами столько, сколько можешь идти. Когда начинаешь загибаться, я даю тебе зелье и ты идёшь ещё. Если повезёт, погибнешь в бою до того, как болезнь распространится на всё тело. В худшем случае сгниёшь заживо. Ты человек в Болоте не новый, знаешь как это бывает. И куда шёл, — в голосе прорезались нотки стали, — тоже знал.

— И путь третий, — продолжил после ещё одной передышки. — Я отсеку тебе кисть, рану прижгу. Возможно — только возможно! — это предотвратит распространение болезни. Станешь пехотинцем вместо погибших. Меч у тебя есть. Выживешь — получишь премию, медаль почётную и увольнение. Выбирай, — уставился в глаза Клопу, не мигая.

Вода вокруг покраснела. Покраснело и в глазах. Боль проступает сквозь страх. Даже из воды толком встать не получается, только лицо приподнять.
- Эй, пацан. - Это Рексу. Все как в тумане, собственный голос слышен будто издалека. Леденеет все внутри. В глазах горячо.
- Добей меня. Отбегался я.

Общее

ссылка

Треск веток, упавшая хвоинка, чирикнувшая испуганно птица: вы вломились на залитую переменчивым солнцем поляну с хриплым криком и громом выстрелов - как стадо орков. Ульрих решил брать пленных и зарубил одного с разбега, а второго, чтоб взять в плен надёжней - огрел с хрустом тяжёлой рукоятью перехваченного за клинок меча, как дубиной. Тихо простонав, он отправился в плен к Сатане. Карл прищурился и дал залп: опрокинул вылезшего из навеса сонного лесного брата обратно - спать вечным сном. "АНГРИФФ!!!", - кричит Лютер. Кошкодёр блестит в его руке, как быстрая рыбка в горном ручье, отдельных движений не рассмотреть - валятся на землю только отрубленные пальцы и руки, и ноги. "Вперёд!", - кричит Томас. И уверенно, но без надежды: "Одного в плен берём!" Ударами меча и кинжала он убивает двоих, выбежавших на вас из леса на крики, и поднявших уже было топоры постучать вам в темя. Людвиг щёлкнул арбалетом, но болт ткнул лишь дерево на той стороне хищным рылом. Фридрих воздел гросс-мессер к небу в серебряных облаках. Солнце блестит на его мрачной стали. Удар! Мимо. Удар! Враг в ужасе пятится, не желая стать кусками мяса и ручьём крови. Леопольд застрелил взявшегося за лук подлеца из пистолета, а затеявшему фехтовать с ним ножом дураку обрушил на череп рукоять. Ханс поднял арбалет в лесной тени. Упёр приклад в плечо. ТРН! Подхватил второй. ПРМ! И всё в цель. Выбежавшие из леса, высунувшиеся из шалашей, стоявшие миг назад у костра - некоторые из них ещё кричат, другие умолкли без сознания, а иные - замолчали навсегда.

Тадеуш с любопытством поглядывал по сторонам, устало ковыляя по колено в мутной жиже. Человек, больше привычный к лесам, он подмечал отличия в птицах, что жили тут, змеях и прочих тварях. Опытный странник по пернатой, порхнувшей в ветвях, может предсказать наличие воды поблизости. Хотя тут, конечно, предугадывать воду нужды не было.
А болото это явно было... Не обычным. И, как говорят местные, даже для столь странного места тут стали происходить совсем уж невероятные вещи.
Что за безумец украсил плотью ту ольху? Животные так не делают, животные бывают жестокими, но такое им не по силам, да и без нужды. Это был кто-то разумный, и разум его глубоко порочен и злонамерен. Тадеуша, опытного охотника, было сложно удивить этим прихотливым кровавым украшением, ведь тот каждую охоту умывался медвежьей кровью и внутренностями, вспарывая очередному мохнатому брюхо рогатиной. Однако даже для него это зрелище было не из приятных.
Тадеуш отогнал жирного комара, который надоедливо жужжал над ухом, и осторожно ступил немного вбок, в сторону от группы. Чего ради тыкать палками ту же воду, что и Георг с Андреасом и остальными?
- На кой пес нам вообще лезть в эту воду?..- негромко, больше для порядка, ворчал Тадеуш,- Может, обойдем как-то по кромке, по тому лесу? Вода мутная, хрена с два чего видно. Ежели кто и живет тут под водою и хочет нас сожрать, то на его поле мы его явно не обыграем. Хотя, конечно, сквозь сплошные заросли идти не проще, чем через воду...
Старик (его все так звали, да и сам он себя в мыслях так прозвал, привыкши; хотя он и вовсе не стар, а серая хворь его таким сделала) замер и острым взглядом пристально вглядывался в непроглядную муть, ловя малейшее колебание веточки, плавающего на водной глади листа, мельчайший всплеск водяного жука. Иногда он осторожно тыкал острием рогатины в подозрительные коряги, ею же проверяя глубину и надежность дна.
"Неужели удастся повидать русалок да болотных духов?" - с волнением думал Серый. Не хотелось бы при первой встрече с дивом сразу пытаться убить его, но быть сожранным этим дивом хотелось еще меньше.
Интересно, русалка дышит как человек, али как рыба? А ежели у неё есть жабры, то где они? Если удастся добыть тушку, на привале он бы с радостью ее вскрыл.

Отряд все дальше углублялся в глубь болот и Родрику становилось страшно. Это не просторные дубравы и кипарисовые рощи, среди которых он рос. То и дело в кустах кто-то шипел, из-под высоких мангровых кустов кто-то глядел а в лужах, среди торфяника, что-то плескалось и булькало. И чем дальше они уходили от границы, тем суровее становилась обстановка. Почва под ногами стала хлюпать, а сапоги проваливались в болотную жижу. Родрику было тяжело, но он шел, стараясь не отставать от отряда.

— Стоять всем! Ни шагу вперёд! - Прозвучал приказ командира.

Родрик застыл на месте, и стал вертеть головой, словно сова, в поисках опасности. На мгновенье его взгляд остановился на потрохах развешанных на ближайшей ольхе. - "Это всё проделки старика-болотника с глазами цвета болотной воды, с водорослями в мутно-зеленых волосах, да с хвостом ящерицы". - Подумал мальчик, перебирая в голове воспоминания из тех историй, что ему рассказывали другие дети сидя у костра долгими осенними вечерами.

- Там что-то есть. - Испуганно пискнул Родрик, заметив мелькнувшую среди деревьев тень.

Блаженно улыбаясь, Эчпочмак двумя из трех глаз смотрел сквозь камеру прямо в души зрителей. Третий глаз откровенно косил куда-то вниз. Прослядив за взглядом, можно было увидеть в руке гаальца небольшую голокнижку. Заглавие гласило "лучшие статусы для социальных сетей, с 2001 по наше время".

- Все мы едины друг с другом и со вселенной. В тебе есть частичка меня, а во мне частичка тебя. - глубокомысленно изрек он, услышав первый вопрос. Никаких дополнительных комментариев не последовало, зато кто-то в толпе отвесил сальную шутку, и репортеру пришлось продолжать.

- Жизнь есть бесконечная череда перерождений. Ничто не ново, все что могло случиться уже случалось. - на этот раз поиск ответа затянулся, но в конце концов рейнджер перестал лихорадочно листать книжечку, и победоносно уставился в объектив.

- Лишь отказавшись от оценочного восприятия, мы начинаем видеть мир таким, какой он есть. - последнуу цитату Эчпочмак выдал по памяти, и постояв еще секунд десять перед объективами, ушел в случайно выбранном направлении, оставив репортера недоумевать, что это вообще было.

Худо-бедно наняв недостающую команду, Григорий вместе с эльфийским войском ушёл в поход в качестве проводника. Он сумел найти и указать место, где покоилась затонувшая галея, но в наземной экспедиции по следам загадочных грабителей участия не принимал, в отличии от Лейса Дуффа.

Через пару дней, после безуспешных поисков пиратов на реке, его отправили обратно в Авеолу с каким-то поручением. Там он нанялся на паромную службу до конца сезона и в тот год работал на эльфов. Заработав некоторую сумму, можно было бы осесть, завести небольшое дело и остепениться, но не таков был Григорий - что-то всегда манило его вдаль. Да и отношения с местными флилайтами что-то вовсе не клеились. Поэтому на следующий сезон он нанялся идти с торговцами на дальний юг.

Как завершилась эта его экспедиция - нам неизвестно. Возможно, сгинул где-то на великих порогах Кватанги, попал в пасть михомушя или был заклёван куролаком. А, может, живёт себе до сих пор на юге, ходит по большой солёной воде, заплывая всё дальше и дальше, нигде не задерживаясь слишком надолго - словно в погоне за призрачной целью, названия которой никто не знает.

Он покоя не знал - постарел и устал,
И спросил у блуждающей тени:
Ты прошла все пути: как искать, где найти
Эльдорадо - страну сновидений?

Бента не успел защититься - острая сабля боевитого флилайта прошла наискось снизу, разрезав новую сорочку, потом полоснула по груди, и, наконец, наискось резанула по горлу. Хрипя, гребец повалился на пол.
Григорий, не дожидаясь финала (он видел, что задета крупная артерия и Бента не жилец), спешно ретировался и задними дворами, стараясь избегать людных мест, сначала добрался до реки и ополоснулся (холоднющая вода всё же, если не рукой пробовать, а с головой нырять), а потом пошёл в баню, и одежду заодно выстирал. Кровь на него почти не попала, но всё равно - лучше сразу себя обезопасить. Самое надёжное, наверное, новую одежду купить, а эту - сжечь, но, наверное, лучше пока не возбуждать подозрений подобными действиями. Переодевшись, капитан почувствовал себя в безопасности. Зная, как работает местное правосудие, за свою жизнь и свободу теперь можно не опасаться.

Они отошли достаточно далеко, чтобы звуки речи не долетали до остальной команды, но не слишком далеко - плеск волн о пирс заглушал речь даже на небольшом расстоянии.

- Болтал твой парень много.

Бента заглянул Григорию прямо в глаза равнодушным тяжёлым взглядом, аж руки у капитана вспотели. Это что же, признание?! В одном Григорий теперь уверен - этот фрукт убивал. Может, не Вайба, может, на войне. Но убивал непременно, и не один раз.

- Хвалился, что ты контрабандой промышлял. Хоть не хозяевам, но все гребцы знают. А убивать его... если было за что - отчего не в пустыне? Да за что его убивать? Тут рядом такие есть, что сундуками серебро возят без охраны, и живы пока. Два молокососа да старик, тьфу. Куда нам дальше-то, в Верхотурье, а, капитан? Сам не был, но слыхал, там флилайтов продают что твоих свиней.

Бента ухмыльнулся, повернулся к Григорию спиной и смачно сплюнул в мутные воды реки. Мощная спина, мускулистая шея, широкие плечи воина.

- А ухо ты неплохо отсёк тому кабану, флилайт. Сабелькой больше не тянет помахать?

Эх, пани-братчики, увидели бы, что с какой-то девкой драться поставили - на смех бы подняли. А девка-то не промах, хоть и меч у нее в руках, подобный тому, с каким еще прадед Кшиштофа кжыжаков* рубил. Ну да и пёс с ней, с девкой. Сабля-то получше меча, а мужчина лучше бабы в бою - это-то все знают. И хотя понимал Кшиштоф, что недооценивать противника смерти подобно, а всё ж улыбался, на девушку-соперницу глядя.

Когда девка его опередила - еще шире улыбнулся. Уступил ей выбор, можно сказать. Поклонился полушутливо.
- Жнец, - озвучил очевидное.

Проверил, как сабля из ножен выходит, взял ее в руку, ножны отстегнул, дабы не мешались. Так и остался стоять с саблей в руке и кинжалом кривым при поясе, широко улыбаясь.

Священник сидел на трибунах, но не смотрел бои. У него было иное, более интересное, опасное, лихорадящее кровь зрелище: чудовище. Оно сидело неподалёку. Покряхтывало, щурилось (по крайней мере, Никодим думал так) и походило на смесь медузы, кальмара и слизняка. Монах боялся его. Он не знал, ест ли существо людей и потому старался привлекать к себе как можно меньше внимания, являя весьма комическое зрелище: сдувшийся, сжавшийся в комок толстяк, прячущийся (неудачно) за сидящим рядом небольшим (на фоне собственной туши) человечком. Наверное, он бы попробовал удрать, но не чувствовал себя способным к незаметности и потому не двигался.

Двори потер пораненный зад. Не столько больно, сколько обидно. Не слишком ловко драться, когда бочина ноет и жопа кровоточит. Тем не менее в руках у кочевника снова было его грозное оружие, а противник лишился и той подвижности, что была раньше. Так что раскрычивая кистень кочевник, как положено, заходил со стороны раненной ноги. Если у него еще и получится обезоружить и вырвать топор из рук улита, то бой можно уже считать завершенным.
- Слушай, монстр. Не ведаю, что у тебя за беда, да и плевать. Но Двори мир обошел, а никогда никому должен не оставался. Можешь сдаться, раз оно вот так вышло.
Не то, чтобы Мироходец рассчитывал на то, что улит поднимет лапы и бросит оружие, но по чести предложить должен был. Ем ведь предлагалось. И не вина улита, что Мироходец в тот момент был куда здоровее и сильнее, чем его противник сейчас.

Нередко благородные витязи, придя на Арену, не доверяют местному мавру поганому объявлять свой род-племя. Самому тоже как-то не очень лепо себя представлять, да и многие тут не по делам говорильни - они больше мечом махать приучены. Хотя, конечно, Ратибор не таков - он и выступает величаво, что твой слон в древнерусском лесу, и речи говорит, что твоя лебёдушка поёт. Так что род-племя сам Ратибор Воеславский сказал, не побрезговал.

А вот подвиги свои поручил глашатаю, Петрушке передать. Петрушка, на беду, был поэтом, а в поэзии как раз Ратибор не очень силён был - там по древнему скандинавскому обычаю чтоб вису составить, надо считать строчки, потом их значит перемешивать, чтоб никто не догадался. Это витязю даже как-то слегка зазорно делать, а может, и нет - Перун его знает. Во всяком случае, не получалось у Ратибора толком. Он и нанял глашатая потому. Чтобы значит кратко рассказал о нем люду, дабы все поняли что он за птица. А Петрушка как раз был из новой школы поэтов - из тех, что про рифму. Ну он и наплёл примерно следующее.

Из-за леса, из-за гор, выступает Ратибор!
Русский бог, Стрибог мохнатый, одарил его богато!
Христиан поганых тыщи нанизал на свой ..ище!
Волхв его сюда послал, ибо всюду аморал!
Знак раба позорной казни принимают безобразно!
Чтоб под шконку всех загнать, хочет русским князем стать!
Христиан топить и вешать - вот что молодца потешит!

Довольно складно получилось, простолюдинам нравилось чрезвычайно, а лучшего пока и не надо. Как князем молодец станет, получше поэта наймёт и тот в летописи такого напишет, что через тыщу лет потомки вспоминать его будут неиначе как с эпитетом Великий... или даже Сильно Великий.

Ну а противником его был сущий простолюдин, Люцериус какой-то. У него тати неведомы семью пришибли, обычное дело, обыкновенное. Не сравнить с судьбами значит Руси. Наверняка боги на стороне Ратибора будут, значится, так что молодец уверенно к драке готовится, поясом узорчатым поигрывает, молодецким булатом позвякивает, Перуна всуе пока не поминает.

Вот мавр противный голос подал:

- Жнец или Дева?

Под капюшоном не было ничего особенного, если вы не расист - нормальные обычные щупальца, гладкая склизкая кожа, огромные глаза. Молодой, в меру симпатичный осьминог... наверное. Йофик плохо разбирался в осьминогах, честно говоря, он их вообще никогда не видел, но с его внешностью расистом быть очень-очень тяжело. Единственное что - от болей и язв сей осьминог явно не страдал.

В общий зал дорогу, вручив по тонкому халату и по полотенцу, им показало карликовое существо, закутанное в коричневый балахон. Зачем халат и полотенца, стало понятно вскоре.

Половину общего зала, освещённого разве что чуть ярче, чем помещение на входе, занимал огромный бассейн неправильной формы. Тёмная прозрачная вода булькала и отсвечивала, на дне шевелились какие-то тени. Мелководная часть бассейна была уставлена массивными столами из мрамора, гранита и базальта, на каменных креслах, утопленных в воду, сидели диковинные существа и принимали пищу. Их было, возможно, с десяток - сидели в основном парами-тройками. Некоторые были похожи на того, кто принял их на входе - мощные щупальца, большие глаза, другие были бесформенными глыбами плоти с глазами на стебельках или антропоморфными омарами с мощными клешнями, которыми они отрывали ловко от мяса на столах огромные куски и совали в пасть, помогая себе челюстными жвалами ... редко в каком заведении пища так похожа на посетителей...

Впрочем, долго рассматривать всё это не было времени, да и для Пса подробности были различимы с трудом - для него, скорее, это напоминало тёмную пещеру, в которой существа, выползшие из снов перебравшего боцмана, пировали на берегу водоёма.

По счастью, здесь были и обычные столики, правда, снабжённые как стульями, так и чашами-ваннами, в которые, очевидно, надо было забираться. В качестве наполнителей использовались, как сообщил карликовый официант, лечебные грязи и воды, а также более экзотические жидкости - под заказ. Предлагаемые блюда были подозрительно нормальны - морская кухня, может, чуть экзотическая, но кусков плоти в меню не было. Может, для тех, что там чавкают на мелководье, есть отдельное меню.

Последние слова наёмника заглушает громкий, хриплый, булькающий смех существ. Он разливается по туннелю, словно гнойная жижа из опрокинутого чана, и прилипает ко всему, к чему прикасается. Он надолго остаётся в ушах, в разуме, от него кожа покрывается мурашками, а самые мучительные мысли о скоротечности жизни, и полной бессмысленности существования встают в полный рост. Потому что так смеются те, для кого имеют значение только их личное удовольствие, а любая жизнь вне его не представляет никакого значения. Самый близкий к наёмнику синобит, слегка наклоняется, оказавшись почти лицом к лицу с Лагвусом:
-С такими предложения не далеко и опозориться, кляйне, либе человек. Печальное отсутствие фантазии. - Его длинная шея чуть изгибается, словно пытается обвить голову наёмника. Рука, растущая из-под челюсти, ложится на плечо человека, томно сжимая его тонкими пальчиками. - Последним, уже надоевшим нам развлечением, было насадить человека на стольной стержень, и начать медленно его вращать. А единственный выход для смазывания стержня - слизывать с червей Нидуса* жёлчные выделения, что приводят к неконтролируемому расстройству желудка, и диарее. Но рано, или поздно, содержимого желудка перестаёт хватать, и пересохшие стенки задницы прилипают к стержню. И тогда, через несколько поворотов, нутро человека проворачивается вместе с ним. Но мне нравится твой запал, человек. Вполне возможно, ты близок к нам по духу, пусть и совершенно лишён фантазии. А про людей на поверхности - неужели ты думаешь, что мы бы сидели здесь, если бы была возможность выбраться наружу? Ты оскорбляешь меня в лучших чувствах, Лагвус.

Вы не можете просматривать этот пост!

Пришлось Юрту, суку такую, оставить прозябать дома. Ну а что? Все по друзьям, по подружкам её гнилым. Хотя, некоторые подружки норм были. Кхм...По ходу дела уговорил 0,5 водки, но это еще до аэропорта было, пока стояли в пробках. Посадка прошла весело, словом. А потом что-то отпускать начало - мутно как-то стало, голова стала болеть. Так что, пришло время дозаправки.
- Мне виски со льдом. Только не "Вайт Хорс"!

Развалился в кресле, закурил...жизнь удалась.