Голосование пользователя

Спустя десять минут после того как барон покинул место совещания, тишина на корабле была совершенно внезапно нарушена взвывшим на самой грани допустимой для человеческого уха громкости сигналом тревоги. Сирена стальным штопором ввинчивалась в мозг через уши, отчего во рту зубы дребезжали и накатывала тошнота. К всеобщему счастью, подобная громкость использовалась только для побудки, поэтому спустя буквально пару секунд, издав протяжное «у-у-у-и-и-у-у-у» сирена стихла до приемлемых децибел, показавшихся на фоне предыдущего воя абсолютной тишиной. Для совсем глухих сработала еще и ослепительно яркая вспышка красных аварийных ламп, также быстро перешедших на равномерное и плавное свечение.

...ВНИМАНИЕ! БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ВСЕМУ ЭКИПАЖУ ЗАНЯТЬ МЕСТА СОГЛАСНО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ! ВНИМАНИЕ! БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ВСЕМУ ЭКИПАЖУ ЗАНЯТЬ МЕСТА СОГЛАСНО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ! ВНИМАНИЕ! БОЕВАЯ ТРЕВОГА! ВСЕМУ ЭКИПАЖУ ЗАНЯТЬ МЕСТА СОГЛАСНО БОЕВОМУ РАСПИСАНИЮ!...

План действий на ближайшее время был очевиден, так что барону не пришлось лишний раз отдавать приказ кастеляну. Шустрый ум старины Тео работал как надо, друг друга они знали уже давно, так что зачастую хватало лишь одного взгляда, без всяких слов. Прилюдно, разумеется, официоз сохранялся, но при разговоре с глазу на глаз этот момент можно было оставить. В конце-концов, они были почти ровесники - когда вам обоим за сорок, какие-то десять лет разницы перестают иметь значение.

Поскольку напрямую от барона сейчас ничего не зависело, он оставался на мостике, созерцая супругу и размышляя о глобальных делах. Выводы получались неутешительные, а в обстоятельствах было много странного. Почему фон Бухгольц не присоединился к общей жатве наследия де Тремеле? Посчитал, что претендентов и так много, и выгоднее будет в одну глотку съесть целый пирог, хоть и маленький? Но тогда было бы выгоднее разорить одного из графов, что оставил вотчину и отправился грабить покойного де Тремеле. С такой армадой это не составило бы труда. Получалось, что Бухгольц забивал молотом маленький гвоздь. Странно это. Владения самого барона были не особенно-то и богаты, и что-то достойное появилось лишь в последнее время. Хотя, впрочем, кое-что важное там всё-таки было. Настолько, что при обнаружении "артефактного комплекса" даже пришлось развести представителей Церкви на максимально возможное расстояние, дабы не покусали друг друга. Просто на всякий случай. Впрочем, нападение фон Бухгольца спутало все карты, и теперь, как полагал Морган, Роуфлер и ван дер Хайден должны обнаружить много общего.
Беспокоили и фантастические силы фон Бухгольца, о которых барон даже и не подозревал до сего момента. Его флот оказался сильнее, чем флот любого другого графа. Барон попытался припомнить иные баннеры, помимо бухгольцских, и запустить поиск по встроенной базе данных. Процессор работал в фоновом режиме, беспокоя барона лишь в случае обнаружения соответствий.
В любом случае, об этом обстоятельстве фон Кампфенхаузен просто обязан предупредить своего сеньора, при первой же возможности. Еще он надеялся, что у Пейна было достаточно времени, чтобы сделать выводы и принять меры. Де Бур мог стать следующей жертвой мерзавца, и потерять хорошего друга барону совсем не хотелось. С ним так же следовало как можно быстрее наладить связь. Несомненно, он будет рад, что с его дочерью все в порядке. А уж как был рад сам барон...

Выслушав доклад Щепана, барон похвалил всю бригаду за скорость работы, и буркнул, чтобы Андропову по этому случаю наливать не смели. Сколько ни хлестал барон нерадивого техника за нарушение дисциплины, тот всё равно упорно пьянствовал. Одно время Морган даже подумывал выбросить алкоголика в открытый космос, дабы тот не разлагал коллектив. Но потом всё-таки признал, что в пьяном виде Андропов способен на подвиги и неожиданные решения. Такие, о каких трезвый никогда бы и не задумался. Причем в этом смысле "сухой" Андропов был совершенно бесполезен. Очередная загадка непознаваемой русской души.

Потом он велел подменить Хельгу на мостике, и повел её в каюту. Он, конечно, не был таким виртуозным пилотом, как она, но понимал, что от её нахождения там сейчас ничего не зависит. Прежде всего, Морган хотел поговорить с ней тет-а-тет, хотя у него, разумеется, были и некоторые другие желания, особенно на фоне недавней битвы, из которой они выбрались живыми. Вообще свою жену барон любил, и сразу обозначил своё к ней отношение, выдворив наложниц прочь. Зачастую браки в среде благородных заключались лишь по причине выгоды, или, что проще, ради наследников, дабы не плодить детей с очень хлипкими претензиями. Как прознает быдло, что их новый сеньор сам-то наполовину "свой", начинается разброд и шатание. Или добрый сосед прилетает, напоминая, что еще его пра-пра-прадед состоял в родственных отношениях с этим домом. А следовательно, он имеет куда больше прав на земли и собственность. Поэтому наложниц держали, дабы те услаждали глаза и чресла благородного. Его собственный папаша поступал точно таким образом, и с женой у него были исключительно дружеские отношения. Советник, ценный союзник, мать законного наследника, но не более того.
С Хельгой всё получилось совсем по-другому. Едва она переступила порог корабля, как барон обнаружил, что две податливые наложницы, коими он попеременно пользовался, стали ему неинтересны. Внешняя недоступность и боевитый характер Хельги подкупал еще больше. Он не успел размякнуть за несколько лет мирной жизни, и душа затребовала новых завоеваний. Только вот смущало её происхождение - новый пилот оказалась дочерью де Бура. Старый пройдоха лишь обмолвился, что в знак дружбы посылает своего лучшего пилота. Морган и не знал, как следует вести себя с дочкой старинного боевого товарища. Они знали друг друга еще с тех времен, когда оба были оруженосцами. И Морган конечно знал, что у того родилась дочь, но до того момента никогда не видел её. Пояснительная записка тоже не прилагалась, так что мотивы Пейна были ему неясны. Вдруг он и не рассчитывал, что камрад положит глаз на главное сокровище в его жизни? Или же наоборот, это был прямой намек де Бура, у которого так и не появился наследник мужского пола? Спрашивать напрямую тоже было неуместно - при любом раскладе он рисковал обидеть друга. В общем, проведя недолгое время в мучительных сомнениях, Морган страшным ударом победил их, и решил познакомиться с Хельгой поближе.

Он даже начал забывать отсылать фотографии и стихи Даме Сердца. А ведь сколько врагов он изрубил, причем не просто так, но на объектив смартфона, каждый раз провозглашая, что эту победу он одержал именно в её честь? Пыжился перед зеркалом, то изображая фирменный взгляд "Голубая Сталь", то демонстрируя шокирующий воображение объем бицепсов? А татуировки, каждая из которых отображала битвы и его доблесть? Но даже спустя нескольких лет ратных подвигов и тысячу лайков, он так и не увидел её воочию. Тьфу ты, пропасть. "Вы точно уверены, что хотите удалить пользователя категории Дама Сердца?". Да, уверен, глупая ты железяка. И придумай какую-нибудь хорошую причину. Уже потом, когда ему посыпались дизреспекты от неизвестных пользователей, он понял, что почитателей у неё было несколько десятков. "Вы уверены, что хотите отправить барону АлександрМегаРыцарь666 ответный дизреспект и вызов на дуэль с комментарием "Я твой корабль топтал" ?". Конечно уверен, чего ты такие глупые вопросы-то задаешь.


Получатели: Хельга фон Кампфенхаузен.

Перемещение через подпространственные туннели было связано с определенными трудностями даже в случаях когда корабль был к ним полностью готов и исправен до самой последней подсистемы. В ситуациях, когда потрепанный боем корабль уходил таким способом от преследователей, вслепую и максимально быстро, любое путешествие могло стать последним. Несмотря на в целом, неблагоприятную обстановку, никаких упаднических настроений на корабле не было. Экипажу было не до грусти, солдаты и инженеры носились по «Экзекутору» как ошпаренные, а связь непрерывно была загружена потоком перемежающейся нецензурной лексикой, для сокращения и уточнения важности, информацией. Из-за существенных перегрузок часть подсистем отказала совсем, другие работали нестабильно или требовали обслуживания. Основной задачей в данный момент было перезапустить реактор и восстановить работу генератора защитного поля. С оружием пока было неясно, потому-что выйти за борт в гиперпространстве решился бы только очень извращенный самоубийца. Если ракетные шахты все-равно были пусты, то рельсовые пушки и поврежденные лазеры еще можно было восстановить и использовать, но для этого нужно было выйти в открытый космос. В общем, нездоровый ажиотаж на корабле происходил.

На капитанском мостике было относительно спокойно. Пространство за носом корабля было пронизывающе черным, а по самым благоприятным прогнозам на него придется любоваться еще не меньше двух часов. Что будет дальше, это хороший вопрос, ответить на который не могла ни Хельга, ни смыслящий в навигации кастелян, ни бортовой навигационный компьютер. Очевидным предположением было то, что где-то корабль вынырнет, и очень неплохо если это произойдет еще в пределах обитаемых миров империи.

Если кастеляна мучили приземленные вопросы, вроде тех, что во время скоротечного боя они растратили весь ракетный боезапас, но по факту, не получили с этого никакой прибыли, то у барона были более тяжкие философские думы. В основном касавшиеся трех вопросов. Кто? Как? Нахуя? Понятное дело, что смерть герцога это повод, но не настолько же весомый чтобы прилететь так быстро и так нагло, не удосужившись ни воспользоваться законным правом «личной войны», ни выдвинув обвинений, и вообще не выходя на связь. Конечно, фаллический эсминец «Оулавюр» графа Гюнтера фон Бухгольца легко угадывался среди прочих кораблей, однако, барона смутило в основном то, что во флотилии был еще один средний авианосец, чьи истребители частично пали жертвой ракет и рельсовых пушек «Экзекутора». Вряд-ли граф успел разжиться еще и авианосцем, не говоря уже о каком-то нереальном количество фрегатов и корветов сопровождения. Сэр Роуфлер был вынужден развернуть «Меч Империи» и пристыковаться обратно почти сразу после начала сражения, потому как самоубийственная атака на чужом корабле не входила ни в его планы, ни в планы Моргана. Ощетинившаяся пушками флотилия явно не желала чтить рыцарские традиции, обрушив на щиты «Экзекутора» такой поток огня, что единственным решением было пустить всю энергию на защиту, едва не влетев по инерции в астероид. Удачно прибывший в систему отец жены сэра Моргана, барон Пейн де Бур, тоже был бессилен что-либо сделать для защиты планеты, зато смог ненадолго отвлечь корабли от баронского фрегата и быстро ретироваться, убедившись что его дочка тоже готовится к гиперпрыжку. Что-то тут было нечисто, это уж точно. Не надо было быть провидцем чтобы понять, что одной системой дело не ограничится. Все попахивало то-ли глобальным внутренним заговором, то-ли банальными происками конкурентов, то-ли поползновениями соседей из-за границ империи, которые очень часто соблазняли малодушных аристократов из числа опальных или просто прогнивших на всякие странные выходки.

Что касается находящихся на корабле представителей церкви, то они так и не успели добраться до обнаруженного на планете подвластной сэру Моргану комплекса, чья постройка была не человеческих рук делом. Самым интересным было то, что в отличие от найденных ранее на других планетах развалин, эти были в хорошем состоянии и высокотехнологичными даже на первый взгляд. Высшим приказом любые работы населения планеты в обнаруженном районе были запрещены до прибытия представителей церкви и лично барона. Получилось так, что сэр Роуфлер, по хорошему, должен был присмотреть за руинами пока не прибудут ученые братья из ордена, а вот Лазарус с удовольствием глянул бы на них и сам, что могло вызвать определенные разногласия между гостями «Экзекутора». Судьба, как обычно, распорядилась иначе. Третья, сторонняя сила прибыла раньше и барону даже не пришлось делать выбор, потому-как вторжение перекрыло возможность доступа на планету сразу для всех. Если между собой Лазарус и Роуфлер еще могли как-то договорится, то вот прилетевшие даже говорить не стали. Вообще, если информация успела просочится куда не следовало, то флотилия вполне могла прилететь именно для вскрытия комплекса и сбора информационных «сливок». В таких делах и собратьям-служителям не всегда можно было доверять, ведь конкуренция и зависть глубоко укоренились во всех слоях общества, даже в церкви должной являться оплотом науки и человечества. Учитывая, что руины могли иметь очень существенное значение, даже такой риск захвата реликвий силой вполне мог оправдаться.

Пока еще неизвестно что ждало любимую, за неимением других, ленную планету и тех кто там проживал. Планетарный бургомистр конечно был надежным человеком, так что можно было не сомневаться в том, что на поверхности десанту еще дадут прикурить. Однако, такое обилие прибывшей корабельной артиллерии и истребителей все-равно сломят оборону достаточно быстро, даже и без большого десанта, очень точно прозванного «маринадом» из-за специфики перевозки больших объемов человеческих тел в криокамерах.



Спустя минут десять пребывания в невесомости с отключенной искусственной гравитацией, ведущий механик двигательной и реакторной установки, Щепан Петжик, бодро отрапортовал в общий канал и лично сэру Моргану.

— Сэр! Работа реактора успешно восстановлена! Перегрев устранен! Щиты активированы!

Тела находящихся на борту внезапно налились тяжестью и экипаж приземлился на пол, вновь обретя набранный упорными тренировками в спортзале и сытной пищей вес. Пролетавший мимо капитанской рубки с коробкой инструментов в руках солдат шлепнулся на пузо.

— … мать твою! Предупреждать же надо!

— Искусственная гравитация активирована! Все внутренние системы корабля работают в штатном режиме! — Продолжал вещать инженер, не подозревая о том, что несколько человек, чье приземление было не слишком удачным, только что нелестно отозвались о проделанном им титаническом труде.



— Все, ужин. Зови своих. Скоро должны выйти из гипера, а там, может, и не до пожрать будет. — Сержант Кевин махнул Шрайку и задвинул переборку, под которой он две минуты назад с умным видом изучал проводку, которая, по мнению техников, могла повредится от перегрузок.

В кают-компанию быстро набились собравшиеся со всех частей корабля инженеры и солдаты, бурно обсуждая недавнее сражение и вообще ситуацию. Фильтрация наконец заработала в нормальном режиме, и те, кто не могли ни дня прожить без пахучего дыма, с удовольствием затягивались сигаретами, пользуясь небольшой передышкой и ожидая пока столовая освободится. Кают-компания была единственным местом на корабле, где можно было курить без особого разрешения, хотя фильтры были и в общем зале и в каждою каюте, просто... не стоило лишний раз играть с огнем в космосе.

— Ха, да я даже рожу того мудака разглядел, прежде чем на гашетку нажал. Мне кажется, он даже удивился. Пилоты мать их, у нас мертвая зона градусов девяносто, а этот хмырь так и пер прям на стволы. Ну а потом ракетами нас накрыло и коротнуло что-то и все, ни влево ни вправо ствол, но я пару раз пальнул, даже так вроде стреляет.
— Если погнулось что-то, это мы выправим, не боись. Только вот, не прямо сейчас. Хуже было-бы если бы вообще не стреляла, да и то, можно открутить и в трюм затащить по кускам, а там Хэвард или Альфред что-нибудь придумают.

Некоторые сразу ушли в столовую, другие перешли в общий зал в ожидании дальнейших инструкций если таковые появятся, третьи потянулись за следующей сигаретой. Солдаты явно были недовольны произошедшим, у многих из них были семьи на планете, от которых теперь не дождешься и весточки. Да и невозможность повлиять на исход сражения... расстраивала. Рельсовыми пушками обычно управляли Анри и Тибо, как лучшие стрелки на корабле. Остальные могли лишь ждать, надеяться и перезаряжать орудия. Ракетами и торпедами неплохо управляли Харри и Винсент, хотя их навыки сильно отставали от Хельгиных, конкуренцию которой мог составить лишь настоящий ракетный гуру, рыжий вихрастый инженер со звучным именем Йобст. Поговаривали, что в свою смену он иногда спускался к снарядам и тихо с ними разговаривал, но все попытки поймать его за этим занятием провалились. Вполне возможно, что шут Жак и мог что-то сказать по этому поводу, но пока торпеды находили цель, придраться было все-равно не к чему.

Церковных гостей персонал старался не тревожить. Конечно, капеллан с телохранителем пребывали на корабле уже не один день, но просить их о помощи в ремонте рядовой состав пока не решался. Как максимум — подвинуться или ненадолго покинуть каюту во время плановых проверок и уборки помещений, которая, к слову, была нечасто, ибо найти в космосе настоящую грязь было весьма непросто, а с пылью неплохо справлялись фильтры вентиляции.

Корабль жил круглосуточно, хотя время все-еще считалось по «папиным часам» которые подразумевали восьмичасовой сон и шестнадцать часов бодрствования для всех обитателей. Графика старались придерживаться как минимум для того, чтобы не мешать тем кто спит и отдыхает. Три рядовых солдата, сержант и два рядовых инженера были при оружии и следили за кораблем в любое время суток, сменяясь каждые восемь часов. Сейчас, конечно, бодрствовали все, но те, кого разбудили, уже серьезно подумывали о том, чтобы отправится на боковую. Оружие, все кто был не на дежурстве, уже давно сложили в оружейной, дабы не занимать собственные рабочие руки лишним грузом.



В целом, все было плохо, но не настолько чтобы предаваться греху уныния. Скорее наоборот, нужно было действовать и как-то решать сложившуюся ситуацию. Самые серьезные неполадки были оперативно устранены, но еще было время чтобы приготовится к прибытию и обрисовать для себя примерный план действий.

От холла в разные стороны вели два коридора. В одном коридоре, пошире и посветлее, двери выглядели солидно, очевидно за ними скрывались хозяйские спальни. Актамира машинально отметила несоответствие между количеством господ и спален. Памятую, что господин Дориал отправился наверх, девушка не стала исследовать господские помещения, еще не хватало опять на него наткнуться.

В другую сторону шел проход поуже, с тремя дверьми попроще. Актамира наугад открыла одну из дверей - перед ней открылась комната для наемников. Обстановка была под стать всему остальному поместью - казарменная и аскетичная. Два спальных места, с ларями под личные вещи в ногах. Тумба со светильником. Ввинченные в стену крюки под оружие. Никаких видимых следов нуменеры. Она прошла внутрь, небрежно кинула заплечный мешок на койку и присела сама. Странное новое ощущение закралось девушке в душу. Кажется, это называется одиночество.

Актамире было в диковинку делить место обитания всего с одним человеком. Она выросла среди несусветной городской тесноты, в большой семье, где привилегией на отдельную спальню обладал лишь Отец с Матерью, а все остальное многочисленное семейство, и холостые, и женатые обретались в общей длинной зале над мастерской. Единственным средством разграничения пространства были хлипкие ширмы, так что любые занятия были у всех на виду. В такой обстановке смущению или стеснению от постороннего общества взяться было попросту неоткуда.

Она стащила сапоги и уселась на кровать, скрестив ноги. Утро выдалось насыщенным и богатым на новые сведения. Прежде, чем приступать к дальнейшим расспросам и расследованиям, следовало упорядочить уже известное. Девушка прикрыла глаза, несколько раз вдохнула и выдохнула, восстанавливая ментальное равновесие. Внутренний взор взлетел через крышу вверх, выше города, выше континента, выше Земли. Планета, а потом и Солнце растворились среди звезд и туманностей. Мысленно Мира выделила одну звезду, другую, третью, протянула между ними связующие нити. В абсолютной тишине разрослась узел за узлом ирреальная карта, сводящая воедино известные Актамире факты.

Эва проснулась внезапно, судорожно вздохнув. Так просыпаются от кошмара, но не того, где за тобой гонятся монстры или убийцы, а того - где происходят странные необъяснимые вещи, где страх холодными ладонями держит сердце в тисках, и нет ответов ни на один вопрос. Часто моргая, она осмотрелась по сторонам, взгляд выражал полное недоумение. Но длилось это недолго - воспоминания о прошедшем дне тяжким грузом упали на сердце. Девушка коснулась лба кончиками пальцев и взглянула на влажные следы на подушечках. Все еще тяжело дыша, словно после лихорадочного сна, разведчица посмотрела на храмовника. Прищурилась, что-то припоминая или сопоставляя и медленно проговорила:
- Доброе утро или... другое время суток, - она все еще смотрела на Парсифаля как-будто не узнавала его. Как-будто потеряла память, и та мучительно медленно по частичкам возвращалась к ней. Много отразилось на лице девушки - страх, горечь, печаль, безысходность и в конце слабая улыбка. Точнее попытка улыбнуться.
- Жаль, что не видно солнца. В лагере я каждое утро встречала рассвет, и это прибавляло сил, давало надежду. Здесь же... впервые за долгое время я не вижу зари. Это как не получить ожидаемого благословения на испытания трудного дня.
Медленно поднявшись, Эва потянулась и приблизилась к факелу, очевидно надеясь, что тот хоть отдаленно заменит ей ее утренний ритуал.

По ходу экскурсии вопросов у Актамиры накопилось более чем достаточно. Почему Янтарный Папа назначил вести очистительный поход не опытного военачальника из Драолиса (или хотя бы Наварина), а никому не известного барона из захолустного городишки? Почему из местных аристократов привилегия возглавлять Янтарное войско досталась совсем не харизматичному грубияну, который никак не производил впечатление человека, за которым кто-то может пойти на смерть в неизвестность? В голову девушки закралось подозрение, что барон Тихронус выполняет роль козла, ведущего на бойню стадо неугодных Папе баранов. Впрочем, простой наемнице явно не к лицу такие неудобные вопросы.

Так называемое "поместье" так же вызывало вопросы, которые легко суммировались в один - что за убогий сарай?! Скупой купец у Актамиры не вызывал удивления, но скупой на статусный внешний вид аристократ - это было что-то новенькое. Истории о том, как чванливые благородные влезали в непомерные долги ради престижа и лоска, циркулировали настолько широко и повсеместно, что подобное поведение также наводило на интересные мысли. Возможно ли, что Тихронус вовсе не был так родовит, как хотел казаться? Может быть, он получил свое несчастное баронство именно за обстряпывание темных делишек Папства? И кем тогда на самом деле является его поверенный? Снова не те вопросы, которыми следует интересоваться в открытую.

Из всего сонма вопросов Актамира выбрала самый невинный. Пробежав рукой по поясному колчану с двадцатью болтами, она почтительно и деловито осведомилась.

- Боеприпасы за счет заведения?

Казалось, Эва не верила своим ушам. Она завороженно смотрела на Парсифаля, и огонь играл бликами на ее лице, вдруг принявшем мечтательное выражение ребенка, слушающего увлекательную сказку. Последние слова храмовника прогнали эту умилительную картинку - девушка потупилась, глаза ее потухли, она уставилась в пол и долго молчала. Наверное, даже слишком долго. А когда подняла голову, то снова стала разведчицей из вражеского стана.
- Да уж, куда проще - взять в оборот неопытную девицу, открыть ей тайны, предложить чудесный выход из ситуации - опасный и вместе с тем притягательный. Выход, который в случае удачного исхода, сулит всем мир. Долгожданный мир... Конечно, почему бы не попробовать запудрить мозги глупой девчонки, возомнившей себя истребительницей храмовников? Предложить выбор без выбора. Без сомнения, она выберет менее кровавый и более героический, - Эванджелина криво усмехнулась, а потом с горечью продолжила. - Подумай, Парсифаль, как выглядит это со стороны? Стоит мне согласиться на третий вариант, и тебе не придется уже беспокоиться о том, как бы добраться до выхода из подземелий и в конце пути без особых усилий повязать противницу, чтобы доставить в башню живой. Всего лишь несколько психологических приемов и добыча у тебя в руках, добровольно топает к истязателю комтуру. А дальше - пытки, я раскалываюсь, и у вас информация о дислокации наших лагерей.
Девушка обреченно покачала головой:
- Я бы хотела верить... Я принимала на веру все, что ты говорил, - тихо сказала она, а потом вдруг вскочила с места и совершенно неожиданно (и, кажется, даже для самой себя), схватила руку храмовника и горячо продолжила. - Я хочу поверить! Пожалуйста, сделай так, чтобы я не сомневалась! Я пойду на все... слышишь, на все! Только бы хоть на шаг приблизиться к миру. Для всех! Для всех! - Эва сжимала руку храмовника все сильнее, на щеках пылал румянец. - Скажи что-нибудь такое, чтобы не было невыносимо больно, в случае, если я ошиблась. Чтобы я сказала себе - "я не могла не поверить ему"...

Выслушав, Клаус кивает с серьезным видом, соглашается и с храмовником, и с собственными какими-то мыслями.

– Гнилое место, это я тебе и так скажу, – подтверждает он мрачно, без тени улыбки. Впервые, может, с тех пор как сюда свалился.

– Можно хоть лучины нащепать. Все лучше, чем в темноте.

И, действительно, перехватив молот под боек, принимается от стены какой-то корень методично отколупывать. Глухо, ритмично тюкает по деревяшке железный клюв. Между ударами Клаус вворачивает негромко, отрывисто:

– Мы тут вроде как. В одно говно. Вступили. Так что. Если есть еще. Чего рассказать… – Клаус, с сочным хрустом вывернув из стены корешок, поднимает глаза на храмовника. – То давай сейчас.

А сам времени не теряет, продолжает заниматься лучиной: налипшую землю с чурбачка стряхнул, молот – в петлю на поясе, в руки – увесистый нож. И давай щепки делать. С запасом, на сколько дерева хватит.

Врезал по газам Роман. Педаль в пол. Вырвались. Зарево пожара на заправке за твоим окном, в каждой капле - маленькое перевернутое отражение бегущего человека, с ног до головы - в горящем бензине, в агонии бросающегося под колеса несущегося по встречке автобуса. Ты этого не видела. Нет-нет.
Едете куда-то. Он говорит что-то. О том, что у него родители, брат и младшая сестра в Анапе. О том, что они помогут. Что надо выйти на трассу и быть осторожными. Не по главной. Через лиманы. Слишком много сумасшедших. Что-то происходит. Что-то страшное. Слухи. Интернет. Болтовня всякая. Свидетельства очевидцев. Факты неоспоримые? Они проводят какой-то тест. Вакцинация населения, потом - "вспышка". Испытания вируса? Или вышедший из рук ученых "штамм"?
Это - не беспорядки. На беспорядках не грызут людей. И не взрывают бензоколонки.
Сквозь дождь по трассе.
Внезапный, как удар молнии, и оглушительный, как рёв грома, хлопок. Словно самый большой в мире конфетти "хлопнули" прямо под тобой. Кидает тебя в сторону, и плотное полотно дороги, уходившее в черноту, вдруг уходит под углом.
Зажмурься.
Это всего лишь сон.

Баскак, услышав слова Парвин, почти беззвучно хмыкнул:
- Если мы выберемся с этой планеты, то первое время будем скучать. Если, конечно, у хана нет еще одного лишнего флота для меня. А если мы и погибнем, то погибнем шахидами. - уже куда более серьезно закончил он.

Несмотря на то, что сейчас янычар и Басманова уже наверняка искали, до особняка Мухаммеда Абу Аль Адида группа добралась без проблем. Именно он когда-то претендовал на пост планетарного князя, однако хан Мурад поддержал Тилбота. И на это были свои причины.
Резиденция Аль Адида представляла из себя не просто дом, но целый комплекс разнообразных построек, плюс прилегающая территория, огражденная массивным забором, камерами слежения, и, конечно, охраной. Джохар, не размышляя, повел машину прямо к главному въезду. Разумеется, он знал адреса (по крайней мере, официальные) главных лиц Оршовы. И хотя ваше положение было плачевным, с охранниками он говорил так, как подобает баскаку. Местные, мягко говоря, удивились его визиту, и речь шла не только о том, как и в каком виде вы прибыли. Не секрет, что Аль Адид относился к представителем Орды с известным скептицизмом - и это будет, пожалуй, наиболее осторожная формулировка.

Фактический глава мусульман Оршовы оказался пожилым человеком, с большим носом и голубыми глазами. Несмотря на приверженность крайне консервативной форме ислама*, он не носил традиционные одежды - обычный костюм вместо привычной галабеи, шальвар и тюрбана.


- И в чем же я провинился перед Аллахом, субханаху уа Та'аля, что сам ордынский шайтан явился к дому моему? - процедил он, когда те из вас, кто мог ходить самостоятельно, предстали перед ним. Обращался он, конечно, к Басманову, хоть и поглядывал с интересом на доспехи янычар.
- Я думаю, в этом вашей вины нет, уважаемый Мухаммед Абу Аль Адид, да будет Аллах милостив к вам. Наоборот, в нашем визите можно усмотреть провидение Всевышнего, ибо мы пришли с вестью, имеющей чрезвычайное значение для всех правоверных мусульман. - ответил ему баскак.
- Неужели ты и себя относишь к таким, Басманов? - с вызовом произнес Аль Адид.
- Пожалуй, сейчас нам стоит оставить споры о наших подходах к учению Мохаммеда. Вам действительно стоит выслушать нас. Кроме того, некоторым из моих людей требуется медицинская помощь, - Джохар кивнул на внедорожник. - Надеюсь, вы не откажете в гостеприимстве.

Аль Адид не стал нарушать обычай и прогонять вас. Басса и Бариса переложили на носилки и унесли в местное подобие лазарета. У хозяина не было того медицинского оборудования, в котором сейчас нуждались раненные янычары, но нормальные кровати были лучше, чем багажник машины. Кроме того, за ними присматривал санитар. Басманова и остальных янычар пригласили на чай, и поначалу Аль Адид слушал вас неохотно. Однако он изменился в лице, когда Джохар рассказал ему о планах Тилбота, и о том, что вскоре к Оршове прибудет христианский легион "Стигмата"**. Мухаммед прекрасно понимал, что в таком случае на Оршове начнется резня, причем резать будут мусульман - всех, поголовно. В свою очередь, Басманов пообещал, что в обмен на помощь замолвит словечко перед ханом. Аль Адид знал, что сейчас баскак может пообещать ему всё, что угодно, но не доверял ему, и пока что слова Джохара о помощи оставались пустым звуком для него. Басманову нужно было в первую очередь получить доступ не только к средствам дальней космической связи, но и должное обеспечение, чтобы провернуть это дело. Требовалось не только вызвать помощь, но и по мере сил нанести ущерб противнику на самой Оршове. Если Аль Адид поможет ему с этим, то задача становилась не такой уж и нереальной.

Как быстро выяснилось, Басманова и Аль Адида объединяла еще одна вещь - общая ненависть к Тилботу. Причем у второго эта ненависть была крайне личного характера, и в чем-то даже не к нему самому, а к его сыну.
- Из-за вас Тилбот и его прихвостни опозорили и меня, и мою семью! Если бы не ваше решение о назначении, ничего этого не случилось бы. Его сын, это отродье кафирской собаки, воспользовавшись силами полиции и службы безопасности - да будут прокляты они, и те мунафики, что служат в их рядах - захватил моего сына в то время, когда он следовал в мечеть для совершения намаза! Он отправил мне послание, в котором оскорбил и меня, и Аллаха, и мать правоверных, и самого Пророка тоже!. "Как ваш драгоценный Магомет завел себе Айшу, эту малолетнюю шлюху, так и я забираю вашего сына. Он станет женщиной, и будет в таком виде ублажать меня, восхваляя Аллаха за мою милость". - глаза Аль Адида налились кровью, пока он рассказывал всё это.

С его слов получалось, что сын Тилбота - Роджер Тилбот - тайно похитил его несовершеннолетнего сына Мусу, и с помощью подкупленных докторов насильно сменил его пол, превратив в свою рабыню для удовлетворения похоти. Об этом факте знали единицы, по официальной версии Муса считался безвести пропавшим. Заодно это был и инструмент шантажа; с одной стороны, с учетом подкупленных силовых структур, самому Тилботу-младшему ничего не грозило, а вот сам Аль Адид был бы опозорен навсегда. Мухаммед хотел, чтобы вы помогли ему вернуть сына обратно, и заодно расправились с Роджером и его дружками. В качестве доказательства, он потребовал запись, в которой вы бы казнили сына Тилбота. Если вам удастся это сделать, он гарантировал всяческую помощь со своей стороны. Ситуация коренным образом осложнялась тем фактом, что на подготовку операции и её совершение у вас были лишь считанные часы. К счастью, по сообщениям шпионов Аль Адида, сегодня вечером Роджер Тилбот собирался навестить закрытый элитный клуб, где собирался развлечься. С высокой вероятностью он прихватит с собой и Мусу. Самостоятельное проведение операции осложнялось по многим причинам, зато вас в лицо мало кто знал; вас даже не стали фотографировать, а значит, узнать янычар могли лишь считанные люди. Роджер неплохо охранялся, и прямое нападение могло привести к ужасным последствиям. Здесь была нужна более тонкая работа.
- Уважаемый Аль Адид, вы можете обеспечить нам вход в этот клуб?.. - с хитринкой в глазах спросил Басманов.

***

Басманов самостоятельно занялся макияжем Парвин. Как бы это не парадоксально звучало, он гораздо лучше разбирался в таких вещах.
- Ну, как тебе это платье, дорогуша? - баскак продемонстрировал Хейдари один из вечерних нарядов, что были в срочном порядке закуплены людьми Аль Адида в самых роскошных магазинах Цетины. Сам Басманов выбрал достаточно "опасное" темное платье, чей подол был рискованно-коротким.
- Могу предположить, что всё это непривычно для тебя, - поджав губы, сказал Джохар. - Но ты должна приложить максимум усилий. Мне необходима твоя помощь. - от прежнего бархатного, мужского голоса баскака не осталось и следа. Насколько могла судить Парвин, мауляй был напичкан имлантами, причем такими, о которых она доселе не слышала и не знала. И, скорее всего, в запасе у баскака было еще много сюрпризов. Лицо Басманова, и без того не отличающееся мужской брутальностью, смягчилось еще более, и теперь только специалист мог понять, что перед ним мужчина. Женский голос, пухлые губки, ягодицы и очевидно-женские полушария груди (впрочем, скромного размера) - таковы были новые черты его внешности.
- Будь умницей, и достаточно податливой. Наша с тобой цель - усыпить бдительность Роджера и его дружков. В нужный момент, наши мечи, - он кивнул в сторону комнаты, где томились остальные янычары. - Нанесут удар по кафирам. И вот тогда ты станешь по-настоящему роковой женщиной. - Джохар ухмыльнулся.
- Идеально. А теперь пойдем, покажемся остальным.

План был достаточно прост. С помощью купленных приглашений, Басманов с остальными янычарами должны были попасть в клуб. Басманов и Хейдари играли роль молодых дам, ищущих приключений, а остальные должны были выступать в качестве их телохранителей. Кроме Абдуля - его задача была иной. Дамы должны были как бы случайно познакомиться с Роджером и Ко, и впоследствии напроситься в гости. И когда кафиры выпьют достаточно много, и будут думать лишь о предстоящем пире плоти, вот тогда они и получат воздаяние сполна.
- Итак, господа. Давайте еще раз все вкратце обсудим. Какие-нибудь вопросы?..

Парвин загривком почувствовала, как дубинка рассекает воздух - и поняла, что пришло время действовать. Резко извернувшись, она ушла в сторону, и дубинка звякнула по решетке. Не теряя времени, янычарка потянулась к Флинту. Тот, растерявшись, даже не понял, куда она подевалась. Поэтому у Хейдари нашлось время для одной полезной подлости - намертво скрутив копа, она ткнула пальцами по его глазам, отчего Флинт заорал, как сумасшедший, совершенно перестав понимать, что происходит. Эмре, тем временем, стрелой побежал к мужику с пистолетом. Тот был вовсю захвачен представлением, что устроили Барри и Барис в соседней клетке. И пока один стучал и орал, как обезъяна, второй прикинулся психом и принялся снимать ботинок. Всё это произвело на копа неизгладимое впечатление, а потом, когда Куинджи подбил его ногу, он очень удивился. Распластавшись на холодном бетоне, он только увидел как к нему повторно летит нога Эмре. Ему почти удалось увернутся, но нет - янычару удалось выбить пистолет из рук охранника. Тот отлетел к стене, и замер там.

Эмре видел перед собой только корпус конвоира, потом руку с оружием и отлетевший в сторону станнер. Настала очередь черепа. Не эстетично, и вряд ли в случае успеха он что-то расскажет, зато надёжно. Нога янычара пошла вверх, а потом - резко вниз. В этот момент Парвин хлестким ударом врезала Флинту по затылку, и тот моментально обмяк, выпустив дубинку из рук, а затем рухнул на пол, словно тряпичная кукла. Барри, сидевший в соседней клетке, понял - медлить было нельзя! Отложив снятый сапог до лучших времен, он подтянул к себе бесчувственное тело и стал шарить по его карманам в штанах, где более вероятно могло быть что-то полезное. Сквозь решетку со скованными руками это было сложно, но полицейский не сопротивлялся. Барису поучаствовать не пришлось, а жаль. Охранник,выбравший янычарку своей целью, валялся мешком рядом, Барри шарил по его карманам. Прджевскому осталось лишь напряженно наблюдать за исходом боя, подбадривая криками Эмре. Пока что, вроде, получалось все отлично.

И тут же понял, что мысленно накаркал - соперник янычара оказался ловким парнем. Сначала он удачно заблокировал удар янычара, а потом, шустро вскочив на ноги, успел ударить Куинджи ногой в грудь. Но Эмре и не обратил на это внимания: удар оказался слабоват. Куинджи с младых ногтей любил чистоту, полы во дворце аги и янычарской школе были надраены до блеска — а тут явно придётся задать уборщикам работу. Шумно втянув воздух после тычка в грудь и ощутив накатившую злость от саднившего ушиба, он сделал новый рывок.

Тем временем, Басс обнаружил в кармане отключившегося Флинта ключи от камеры. Обрадованный этой находкой, Барри Басс немедленно стал возиться с замком. Парвин, меж тем, подхватила дубинку и размашистыми шагами направилась к копу - тот был занят поединком с Эмре. И как следует ударила его косым ударом в левую ногу. Тот, конечно, попробовал увернутся, но янычарка была быстрее. Превозмогая боль, ему пришлось тут же отбиваться от Куинджи. Удачно явно была на стороне копа, видимо очень ему хотелось жить. Тем не менее, удар Хейдари был более чем чувствительным - кажется, кость треснула. В общем, в окружении двух бойцов, осталось ему недолго. Он попробовал ударить Эмре, чтобы смести его с дороги и хотя бы убежать, но янычар играючи заблокировал удар.

В этот самый момент, Барри наконец открыл дверь - теперь он и Барис могли выбраться наружу. И уже было поспешили на помощь двум янычарам, как поняли, что их помощь не требуется. И вот почему.
Янычарка решила закончить этот цирк одним-единственным ударом, но не тут-то было! Коп, пусть и страдал от боли, и от вообще бедственного положения, чудом извернулся и ушел от удара. Но его тут же схватил Эмре, и начал душить. Глаза копа полезли из орбит, и его сопротивление становилось всё слабее и слабее. Воспользовавшись беспомощностью полицейского, Хейдари что было силы опустила оружие на голову копа. Конечно, будь это обычная дубинка, результат мог быть совсем иным. Но в данном случае речь шла о специальной полицейской дубинке от христианской корпорации "Экскалибур". Будучи сделанной из сверхпрочной, закаленной композитной керамики, она карала очень и очень больно.

Его голова разлетелась на части, словно арбуз. Обалдевший от такого поворота Эмре даже не сразу понял, что произошло. Осколки черепа вперемешку с мозгами заляпали всё лицо и бороду янычара, немедленно запутались в волосах. Тело мертвого копа мелко тряслось, словно от холода. Но вы-то знали - дрожит, потому что сейчас его душа летит прямиком в Ад, на потеху шайтану. А Барису и Барри оставалось лишь оценить боевый пыл и ярость их соратницы.

От лица всех пролетариев и жертв политических репрессий на ДМе.

Rakot, вернись и наведи порядок! Скажем "НЕТ" произволу девочек! ДМ - для игр в модулях, а не для игр во власть!

Нам важен твой "+"!

14ое января 2184.
Местное время: 19:21
Где-то в небе Хоссина.

Гул двигателей. Лёгкая качка. Просторный десантный отсек, в котором может поместится, наверно, несколько взводов солдат Армии вместе с лёгкой бронетехникой. Оперативники мобильной оперативной группы "Тета-2-27" из 13го Корпуса Специальных Операций В-Ю сидят неподалёку от десантной рампы, дыша через кислородные маски.

                                            ***

Ещё совсем недавно группа "Босса" наслаждалась отдыхом на цивилизованном Севере, в блестящей огнями Новой Тибе, Столице, Жемчужине Севера, Городе-Под-Горой. Тысячи и тысячи трудолюбивых японцев, суетящихся на тротуарах и ездящих в своих праворульных машинах по дорогам, корпоративные небоскрёбы, уютные скверы и парки, школьницы в сейлор-фуку и местная копия Фудзиямы. Совсем недавно колонисты встречали новый 2184 год, поэтому повсюду ещё висели рождественские гирлянды, а на главной площади стоит огромная ёлка - не настоящая, разумеется, как и снег, которого отродясь в этих широтах не бывало, и как темнокожий Санта-Клаус в шортах и майке. Но война чувствовалась и здесь. На каждом углу - по полицейской патрульной машине, у каждого бизнес-центра дежурят одетые в бурых цветов комбинезоны сотрудники корпоративной СБ, при бронежилетах, касках и с пистолетами-пулемётами, а в каждом новостном выпуске - репортажи с горячих точек, кадры городских боёв, ракетных обстрелов, авиаударов и расправам над военнопленными. Поскольку оперативников 13го КСО почти не выпускали из огромного корпоративного небоскрёба в самом центре города, единственное место, где можно было хоть как-то отдохнуть от стен - это плоская, ветреная крыша небоскрёба с отличным видом на городской пейзаж. А над ним, высоко в небе, каждый день можно было видеть проносящиеся туда-сюда звенья истребителей, летящих за горную гряду, на Юг.

Отдых кончился настолько внезапно, насколько это только возможно.

Посереди белого дня на крышу небоскрёба приземлился чёрный "Шайенн" с корпоративной маркировкой. Куратор группы, Майкл Каллаган, сам ветеран SAS и бывший оперативник 3-его Воздушно-Десантного, без лишних объяснений приказал немедленно собирать вещи и лететь с ним. Какая-то миссия в пекле, почти у самого экватора. После был полёт до аэродрома, у которого развёрнут лагерь. Час на брифинг, подготовку, и погрузку на самолёт - пузатый и тяжёлый транспортник С-450. И несколько унылых часов полёта.

Как стало ясно на брифинге, сегодняшняя цель – это Камар Ишрат-уль-Адвани, или как его ещё называют «Чёрный Пёс Камар». Важный перец. Бывший глава террористической группировки «Соколы Хоссина», ответственной за теракт в метро Новой Тибы в апреле 2178. Ныне - бригадный генерал ХНС. Его захват станет серьёзным ударом по ХНС, возможно, и позволит выйти на верхушку восстания. Разведка выследила Камара до небольшой деревеньки Нью-Абад в центральном регионе Материка, собственно, куда сейчас и летит самолёт. Нью-Абад - деревня всего в 3000 человек, американская армия уже захватывала её около двух месяцев назад, однако боевики ХНС уже через пару дней отбили деревню обратно, и больше военные туда не совались, сосредоточившись на других направлениях. В Нью-Абаде есть аэропорт, за который боевики будут драться как остервенелые - там предположительно отсиживается не то личная гвардия Камара, не то остатки разбитого в окрестностях батальона КДВ. Это место лучше обходить стороной.

По донесению разведчика, агента по кличке "Абдуль" работающего в деревне под прикрытием, сегодня в 20-30 у Камара будет деловая встреча в Нью-Абаде. С кем неизвестно, известно только место - бывшее здание сельской школы. Разведка выслеживала его четыре года, и лучшего шанса прихлопнуть гада не будет. Поэтому был составлен план, по которому группа Доу десантируется на парашютах у заброшенной фермы, неподалёку от деревни, собирается там, а затем, после сбора - под покровом ночи выдвигается к деревне, находит там Абдуля, уточняет у него его местоположение и время встречи, и уничтожает Камара. Желательно - тихо и без шума, в это время года местные жители рано ложатся спать, да и боевиков в деревне не так то много. Десантирование высотным прыжком выбрано не случайно - у местных есть несколько стареньких зенитных батарей, хоть и нет радаров, поэтому при полёте на большой высоте они даже ничего не заметят. Эвакуация - либо на автомобиле, спрятанном в сарае на той самой ферме, либо на "Шайенне" - если отряду удастся разобраться с зениткой, конечно, либо, если все пойдет совсем плохо - под прикрытием бронетехники, артиллерии и двух взводов из 3-его Воздушно-Десантного. И, что немаловажно, необходимо обезопасить Абдуля - иначе, попади он в лапы боевиков - вся агентурная сеть может встать под угрозу.

                                            ***

Каллаган, тоже в дыхательной маске и своем вечном смокинге, поверх которого был надет бронежилет, то ходил взад-вперёд по десантному отсеку не находя себе места, то уходил в сторону кабины. За четыре часа полёта он успел тридцать раз повторить детали брифинга и раз пять проверить снаряжение каждого из корпоратов.

- Так, парни. Ещё раз напоминаю. Когда вы полетите вниз - там будет одинокая ферма, и сарай, где для вас приготовили авто. Встречаетесь там. И уходите потом тоже туда. Все ведь с парашюта прыгали, надеюсь, а? И да - там, за окном, уже достаточно темно - не промахнитесь только, блять.

Вообще, видно было, что он хотел бы пойти со своими солдатами вниз - да только Высокое Начальство хер его куда отпустит. Уж больно ценной информацией он располагает.

- Ещё раз, народ. Ваша цель - Камар. Ни его боевики, ни тем более население города - нельзя допустить смертей гражданских. Это только усилит ненависть к Компании и поддержку ХНС среди местного населения. Я надеюсь это понятно?

Самолёт, кажется, накренился влево - и что бы не упасть Каллаган держался рукой за стену. Посмотрел на часы.

- Хм. До точки назначения ещё минут двадцать. У кого-нибудь может остались какие вопросы? Предсмертные письма, хех?

— Значит, кроме винтовки у тебя ничего нет? — спокойным голосом поинтересовался Хайнц. — Отлично.
Не меняя тона, он скомандовал остальным:
— Огонь.

Незнакомца Данин вид явно позабавил. Ну и хорошо, ну и славно, главное, что псих, судя по всему, оказался неагрессивным. Или не псих. Черт его знает, этого старичка, что у него там в голове творится, у этого киномана-любителя. Пока девушка решала, что же такого ответить – или вообще не отвечать – незнакомец засобирался. Приемник достал. Чтобы, значит, веселее было. От выбора музыки Дане почему-то стало еще больше не по себе: старомодная мелодия окончательно дополнила атмосферу веселого безумия.
Ладно. Нормальный этот старик или нет, но в одном он, кончено, прав – все-таки надо отсюда уходить. Нет, не в пешее романтическое путешествие по крышам с незнакомым дядей старшего пенсионного возраста. Просто – отсюда. Тем более, что кино, судя по всему, кончилось. Интересно, чтобы это означает для человека в доме напротив? Мысль эта Дане почему-то совсем не понравилась. Плохая была мысль. Злая, резкая и колючая. Если на экране проходит жизнь человека, что же будет, когда он погаснет? Явно ничего хорошего мужчину-из-телевизора не ждет. Скорую ему вызвать, что ли? На всякий случай. Но она даже не знает, куда ее занесло. Вид с крыши здорово мешает нормально ориентироваться.
Дана попыталась сделать три дела одновременно: достать из кармана мобильник, определить, где она все-таки находится и распрощаться со старичком.
- Спасибо. Может, как-нибудь, в другой раз.
Вежливость требовала смотреть на собеседника, когда с ним разговариваешь, но взгляд девушки намертво прилип к экрану. Вытащив таки мобильник, она, повинуясь непонятному порыву, шагнула к телевизору и повернула переключатель каналов.

Первой реакцией на откровения юнкера было желание кинуться на него с новоприобретенным ножом. Перерезать глотку, вспороть брюхо. Лишь бы заставить умолкнуть навсегда. Арно нечеловеческим усилием воли подавил в себе это желание. Стоя на месте, мародер лишь зыркал исподлобья по сторонам, пока лейтенант тыкал в него пальцем и орал…
- С-сука, - прошипел Литценрайх, едва Ромберг с сопровождающим скрылись за поворотом. – Прочитал меня, словно газету.
Тряхнув ноющей, словно с легкого похмелья, головой, Арно опустился на траву. Не хватало еще, чтобы это недоразумение в форме сдало его отца. Хотелось выпить и бабу. Стресс снять. Бабы в шаговой доступности, увы, не было. Зато в ранце пряталась завернутая в чистые портянки бутылка водки.
- Это, товарищ, - переместившись поближе к ландсерам, Арно, отхлебнув глоток, протянул открытую бутылку Конраду. – А Ромберг этот. Он как, реально поехавший? Не знаю, что он там себе придумал, просто не хочу, чтобы отца зацепило.

-Меня зовут Котёнок. Эм. Джон Котёнок. Серьезно. Возможно, с этим связана какая-то семейная легенда, но я её не помню. А отношения - нормально, чо. Эта планета имеет свойство упрощать вещи.

В голове болталась мысль про предполагаемый чип от механов. Но про него он решил не говорить. Толку ноль. Все равно еще дожить надо до срока.

-Ну а раз у нас все просто, то выбора два. Остаться тут или двигаться. Может, найдем транспорт или еще что. Вроде, ребята эти из Дыры рассекали тут. Может, не всех накрыло. Еще тут живут такие маленькие черные человечки. Не люди. Но я, вроде, помог одному. Не знаю. Вообщем, надо идти. Узнаем что-нибудь. Или умрем через секунд 30. Просто старайся не думать о том, что может произойти. Это вредно. Думай о хорошем.

Он ласково потрепал девушку по голове. Кто из них больше похож на котёнка? Глупый вопрос.

-Подыхать? В пизду подыхать. После всего - подыхать? Ну уж нет. Жить. Мы будем жить. Ты - и я.

Яма настолько приблизилась к земному воплощению Ада, насколько это возможно. Буквально каждый миллимитр его кожи был покрыт грязью, кровью, гарью, чем угодно. Ноздри ощущали какофонию омерзительных запахов. Горящее топливо, горящая одежда, горящее мясо, выбирай, что хочешь. Глаза видели разорение, смерть, изуродованные тела. Больше всего на свете Котёнку хотел обхватить голову руками, кататься по земле и выть, надеясь, что это каким-нибудь волшебным способом поможет ему выбраться отсюда. Но он не мог. Он должен был уйти отсюда живым. Должен. Не для того он пережил все, что с ним случилось, прошел через смерть и воскрешение, чтобы сдохнуть тут в грязи. Ладони кромсали грязь. Он полз вперед. Метр за метром, упиваясь болью по всему телу. Останавливаясь лишь для того, чтобы услышать, как движется за ним его спутница. Он пел беззвучно, одними губами.

When Johnny comes marching home again,
Hurrah! Hurrah!

Левой. Правой. Ногти, забитые грязью, стертые пальцы. За маму, за папу.

We'll give him a hearty welcome then,
Hurrah! Hurrah!

Через водосточную канаву, окуная пальцы в ил. Мимо горящей машины, почти ощущая кожей, как жарятся те, кто остался внутри. Снова через грязь.

The men will cheer and the boys will shout
The ladies they will all turn out
And we'll all feel gay
When Johnny comes marching home.

Порыв безумный, заставляющий рваться вперед, будто железнорукий и железноногий, ослабел. Снова вернулось сознание. Они уже не в городе. Они в степи. Степи. Солнце над головой. Ветер дует. Сквозь забитые ноздри пробивается терпкий аромат местных цветов. Он улегся лицом в землю. Расслабился. Чувствовал, как уткнулась та лицом в ногу. Спокойствие. Тишина. Он лежал так какое-то время. Минуты.

Затем поднялся. Схватил девчонку за плечи. Поднял её. Склонился над ней, прижался, приблизил свое лицо к ней, чтобы смотрела глаза в глаза.

-Мы - живы. Запомни этот день. Мы сделали это вместе. Мы выжили. Ты и я. Мы живы. Ты слышишь меня? Мы живы!

Матвеев. Каждому. Пески. Дюны. Пустыня каменистая. Кряжи рассохшиеся, слюдяные пластины шпата темно-серого. Отшвырнуло взрывной волной, присыпало пылью горячей. Не болит ничего, вроде бы. Слабость, вот, только. Сил нет. Накатило. Глянул. Кохельман. Рядом валяется, щекой в грунт ткнувшись. Голый, грязный. Отключило его. Тягостное чувство невосполнимой потери. Нет. Он жив. И не потому, что дышит. Не потому, что сердце стучит в груди, кровь по сосудам разгоняя. Чувствуешь жизни биение. Пульсацию разума потухшего, но не угасшего до конца. Он рядом. Он здесь. Тот самый Арчибальд Кохельман. «Сверчок». Твой сослуживец. Вместе в капсуле были. Потом – разошлись. Остался с офицером один, другой – в болота ушел. Судя по всему, смерть обоих нашла. Так или иначе. Рычат аборигены. Умирают. Валятся наземь. Снова встают. Послушники – отступают, очередь за очередью выпуская в бурлящую массу из полных ярости первобытной человеческих тел. Оборону круговую занимают, угольно-черными прямоугольниками раскладных щитов от стрел прикрываясь. Простейшее устройство, на зонт похожее. Купол, скоба рукоятки. Щелчок – рамкой раскладывается. Забавно, да. Меньше десятка их. Десятки фигур – впереди. Сотни, может. Словно муравьи. Кишмя кишат. Шипит броневика приземистого орудие, вращаясь бешено. В толпе озверевших каннибалов просеки из пепла, кишок, крови и гари каждым выстрелом прорубает. Наседают, всё равно. Ближе и ближе. Не боятся. Одно желание – задавить. Растерзать. Сожрать. Дождь из копий, штырей деревянных, камней. Рёв гортанный. Запели мидмирцы. Сначала один начал, дикарю на кисть, меч сжимающую, наступив и пулей пистолетной мозги чужие, вперемешку с битой костью, в стороны расплескав. Другой, пики тонкой обломок из ноги выдернул, мотив подхватил. Третий - следом. Четвертый. С гулом криков хриплых и ветра воем, слова звонкие сплетаются: - Грат дерр граат… Зулл хаад лар… Скьолл дерр ор скьолл… Вурр мет чедар… Ин ор дер харт… Мид дерромар… Найо ар рум… Драос кеддар… Найо ар рум… Драос кеддар…

Джон. Джон Котёнок-младший. Нормально. Хорошее имя, да еще традиция семейная. Честно говоря, все это время его мучала мысль, что имя может каким-нибудь адом оказаться. Себастиан Котёнок. Максимилиан Котёнок. Васисуалий Котёнок. Якобиан Котёнок. В конце концов, если религиозная движуха, какой-нибудь Енох Котёнок. Или, прости Господи, Мафусаил Котёнок. Родители часто бывают большими шутниками. В конце концов, что может быть веселее, чем ребенку имя ебическое. И потом смотреть, как он с ним будет жить. Даже песня про это была. "A Boy Named Sue".

Котёнок начал насвистывать себе под нос. Оглянулся на ворота. Конечно, каждый раз, когда человек в жизни своей выбор делает, он испытывает определенные сомнения по этому поводу. "А, может, надо было сделать это...". Ну, может, отморозки какие-нибудь не испытывают. Но решение есть решение. Принял - живи с ним. Всю эту хуйню через голову прогонял уже не раз и не два. В конце концов, было у него подозрение, что уйдя, возможно, услугу он своим товарищам оказал. Ибо мудак этот, судя по реакции его, явно присутствие не одобрил. Возможно, в будущем, проблемы были бы с ним серьезные. Так что все нормально. Чотко. Заебись.

В конце концов, вот он, сырой, с гнильцой, воздух свободы. Ебанный климат. Как они вообще живут тут? Неужто не могли место получше найти. Тут же всякая ебанная лихорадка будет в больших количествах. И прочие радости сомнительные. Разве что на гирудотерапию надеются. Или на мидмирцев, которые танков хиляют. Хуй знает. Пусть остальные проверяют.

В конце концов, есть все же определенное удовольствие в такой вот свободе. Никакой ответственности, кроме как перед собой. Никаких обязанностей, кроме как перед собой. К опасностям начинаешь относиться проще, когда знаешь про фокус, типа срока этого механского. Нет, конечно, в берсерка, которому похуй на все, ибо умрет он, не превратишься. Просто жизнь и смерть - они вещи такие. Вот они умерли разок. Без дураков. По-настоящему. Просто взяли и сдохли. Двинули кони. Все, привет. Пизда, березки. Их оживили. Кто знал? Никто. Абсолютно. Но оживили же. Судьба. Теперь эту хуйню навалили. Тоже судьба. Суждено выжить - выживем. Нет - тогда какие проблемы? Такие вот дела.

Так что будь свободным, дружище. Будь смелым. И радуйся, что тебя не зовут Сью Котёнок.

Определившись с этим, он, напевая, уверенно зашагал по дороге.

.

- Извини, Итон, боюсь на кошку я мало похожа. - Она пожала плечами. - Да и "Рипли" тоже мне как-то не идет. А сколько Вас здесь? Я имею ввиду знакомых друг с другом?
Она пробежала взглядом по присутствующим.

Сложно назвать увиденное правосудием. Паренька, молодого и бестолкового, в расход пустили у всех на глазах, а Черныша помиловали. Нет. Не питаю я злобы к 28-му, только... Только сомнения меня насчёт добра и зла в этом мире одолевают. Особенного после увиденного. Как сейчас помню:
Трещат кости, словно поленья при пожарище и тело страдальческое к земле клонится. Последние остатки тепла отдаёт. Кадык колобком от хозяина скачет. Ещё удар. И в кашу багряную пацан упал. Умывается в реках своей крови, куда ручейки мочи журча впадают. Татуировка на дергающейся руке: ГОДЕН. А на что ты теперь годен? Сердце колит. Губу зажевал.
Опомниться не успел, как град кирпича крошённого в грудь ударил. Пыли облако поднялось. Глаза режет. Понимаю только, что не падает на меня тень от Харольда больше. Улетел здоровяк прямым рейсом в ад. Прощай товарищ! Там тебе спокойнее будет. А мы ещё пострадаем чуток и тебя нагоним. До встречи, значит... Жжёт сердце. Кто там следующий? Глаза слезятся. Не вижу ничего.
Кое-как проморгался. Разверзлась смерти пасть разявая передо мной. Ручонки холодное прикосновение. Готов. Всегда готов. Замаячил туннель до Чистилища...

Очнулся. Уверен, что за время "путешествия" в очередной раз поседел. А вот мир вокруг, со всей своей жестокостью и болью, ещё более реалистичней стал. Выкрутила девочка регулятор чёткости до предела. Может, чтобы я свою смерть во всей красе разглядел? Нет. Вижу отчётливо "похорошевшего" Профессора. Осанку ему, что ли Оракул задарила? А вот и Мур весь такой ухоженный стал. Исключил из своего имиджа лицо унылое. Да и травм прежних не наблюдается. Чудеса. Оставшиеся соратники живы. Капитан. Крис. Мария. Шрам. Черныш. Радость зарождается. Целоваться полезть позыв сдерживаю. Даже Оракула хочется в обе щёчки чмокнуть.
- Grazie ragazza! - кричу вслед удаляющейся стихии в теле девочки. - Grazie [голову в поклоне склонил].

А что дальше? Смотрю, с Капитошкой все прощаются. В конец очереди пристроился и когда мой черёд подошёл, лбом в лоб Мафусаилова упёрся. Жест вроде объятия, когда руки за спиной связаны. Братаемся, а сам шепчу:
- Знаешь, что кэп... Забавная эта тату у нас всех. Годен [дёргает руками за плечами]. Когда наших ребят у стенки потрошили - я всё думал, а на что я годен? [улыбается] Что я умею? Что могу сделать для своих? И знаешь что... Нет у меня твоих навыков врачевателя. Нет у обыкновенного рядового в башке знаний неприятелю необходимых. Нет, думаю, и того рядового [тихо засмеялся]. А ты лидер [серьёзное лицо сделал]. Ты за ребят в ответе. Верят они в тебя. И я тебе верю. [вновь засмеялся] Не поминай лихом, если что... [подумал] Берегите себя!

Подождал пока обращение Мура силу свою возымеет. Следом несколько шагов вперёд навстречу Азуру сделал. Выпрямился во весь свой рост. Гляжу прямо перед собой.
- Товарищ комендант! Капитан Ильхам Мафусаилов прибыл с повинной! После всего случившегося, не могу больше этот спектакль разыгрывать. Этот человек [киваю в сторону кэпа], рядовой Витторио Марцинкези. Не должен он ради меня себя подставлять. И какой из него врач? Сержанта Мура я в капсуле выхаживал. Здоровяка, что под машиной сейчас киснет, я лично оперировал. Да и самого Витто разок реанимировал. Бинты на нём видите? Тоже моя работа. Каюсь [падаю на колени]. Трус. Ублюдок. Заслуживаю, чтобы меня выдали мидмирцам.

На Азура смотрю. Помню обещал он помочь капитану. Давай, не подведи.

Каждому. Посмотрел генерал на пацана, в пыли лежащего. Бристфилд. Поморщился как от боли зубной. Раздавил окурок меж пальцев. Отряхнул кисть о штаны. Карабинеру: - Азур. Капитана - мидмирцам. Если еще кто офицером окажется - тоже. Остальных пусть Оракул посмотрит. Кого скажет - отпустить. Остальных - казнить. Да, кстати... (снял очки, керамопластиковых имплантов двух темно-синие линзы, тускло горящие, обнажив. Протер стекло майкой. Нацепил обратно) Пока назначаешься временно исполняющим обязанности коменданта лагеря. Всё. Работай