Голосование за ходы

— Можешь не волноваться, Талон — большой город и для страждущего в нём обязательно найдётся кто-нибудь, кому будет за что сломать руку, — с напускной серьёзностью прокомментировал Густав.

— Спасибо за предложение, Уильям, я не против им воспользоваться. У меня есть свой дилижанс, но он для дальних путешествий и, откровенно говоря, слишком громоздкий. Уже вечером… по мне, так не стоит терять времени. Хлоя, предлагаю сразу присмотреть маски. И костюмы. Я не очень разбираюсь во всех этих вещах, но, полагаю, что наши наряды должны сочетаться.

***

В лавке было множество масок. Классических и новомодных, минималистичных и простых, экзотических и вычурных. Символичных, театральных, карнавальных и откровенно дурашливых. Но взгляд Густава вдруг приковала одна единственная.
Мрачная и отрешённая серебристая маска баута, с традиционной морской треуголкой и чёрным цендале. Шарборро выпал из реальности и застыл на несколько минут, смотря в пустые и равнодушные глазницы.
Маска пользовалась дурной славой. Она полностью закрывала лицо, даруя своему носителю анонимность. Последняя использовалась не только в благородных целях. Эта маска имела заслуженную популярность в преступной среде. Из-за этого в Девятиградье когда-то давно даже был закон, запрещающий одновременное ношение баута и оружия.

За каждой маской стоит долгая история. С каждой связано великое множество символов. Но, разумеется, люди на маскарадах редко воспринимают всерьёз что-либо, кроме их прямого назначения, а именно — сокрытия лица. Однако… что на самом деле является маской метафорически? Где скрывается больше правды: в человеческом лице ли или в запечатлённом символе?

Баута была пропитана загадкой и тревожностью. Пожалуй, самым жутким её элементом было полное отсутствие рта. Эта маска — как сторонний наблюдатель. Который всегда следит за тобой, но никогда не даст об этом знать.

Признаться, холодное оружие — явно не профиль Густава. Хотя, как всякий дворянин, он знал с какой стороны хвататься за меч, а в ходе весёлых хайгардских каникул его даже пару раз пырнули. Без особых последствий.
Мир постепенно переходил на огнестрел, а уж если дело и дойдёт до ближнего боя, то в ход пойдут штыки. В лучшем случае ножи. В гражданских разборках трупы и вовсе не планируются, поэтому кулаков хватает с лихвой.

Тем не менее, курсант отдавал дань уважения древнему искусству. И именно поэтому понял, что ему с ним — не по пути. Мечи, рапиры, блеск лезвий и беззаботный смех отроков, не особо понимающих, что они творят. Полные ножей и незрелой агрессии вечера на далёкой восточной набережной. В первую очередь фехтование ассоциировалось у Густава с этим.

А в кружке царила почти что академическая атмосфера. Научная. И благородная. Курсант не готов был отдаваться этому делу с такой самоотверженностью. На перестрелку с ножом не ходят, а прийти на поножовщину со стволом — вполне здравое решение. Да и чувствовал ли себя Густав дворянином после плавильного котла училища или же оставался им только по роду — вопрос открытый. Особенно глядя на Дио и старосту. Кстати о старосте.

— Вижу, ты приоделась. Тебе идёт, Хлоя, — отметил Шарборро, когда они подходили к стойке с оружием. Сам он был в своём обычном чёрном френче. Не в нём он бывал только в одном случае: если тот был в стирке. Снять его полностью сродни тому, что сдёрнуть с себя кожу. И отречься от прошлого. А на это Густав всё никак не решался.

Он взял лёгкую рапиру вслед за старостой. И оружие привычное и правильнее это. Всё-таки многие клинки были узкоспециализированными и их разница могла дать кому-то несоизмеримое преимущество. По памяти Густава, многие в паре с рапирой брали во вторую руку дагу, но большинство оставляли её свободной. В основном для метания в лицо противника всего, что попадётся под руку. Собственно подлая бомбардировка кружками, тряпками и лампами обычно и занимала большую часть типичной хайгардской дуэли…
К текущей ситуации всё это, по очевидным причинам, не подходило.

Клинок легко лёг в руку, знойный талонский ветерок вдруг мягко окунул Густава в приятную пучину ностальгии.
Когда Хлоя отсалютовала, курсант неожиданно вспомнил абсолютно несмешную и донельзя избитую армейскую шутку про прикладывание руки к непокрытой голове. И улыбнулся. Широко, невинно и глуповато, как ребёнок.

— Экс-курсант Шарборро к бою готов. Начнём!

Студент резко сорвался с места с неожиданной для своего роста и веса скоростью, дико загарцевал ногами, поднимая клубы пыли. Этим молниеносным рывком он и поразил Хлою в первый раз, впрочем через долю секунды получив от неё тычок вдогонку. В среде профессионалов такой расклад назвали бы невероятно дилетантским, но старые друзья бы точно оценили…

С удивлением Густав обнаружил, что если перед тобой не пьяный орк, а знающий своё дело боец, то так просто к нему не подобраться. Староста словно бы возвела перед собой сферу, отклоняющую большинство его выпадов.
Курсант вошёл в азарт и сделал ловкое ложное движение, устремив остриё куда-то в сторону открытой голени оппонента.

— Разумно, — согласился Густав с замечанием, что всех подряд принимать не собираются. — В наши дни любой хотел бы уметь махать кулаками, но мало кто понимает, сколько работы за этим умением стоит.

На самом деле студент хоть и старался никак этого не показывать, но все эти комментарии заставили его занервничать. Конечно, он умел кое-что, но когда он вообще дрался последний раз?..
Защитное снаряжение уверенности не прибавило. Густав надевал его впервые в жизни и ощущалось оно очень неуютно, будто сковывало. Особенно перчатки. Словно бы к руке приклеили скотчем крохотную подушку. И это ещё не всё…

— Я не могу выпрямить ладонь, — неуверенно пожаловался курсант.
— А, это должно быть турнирные перчатки. Так и должно быть, чтобы избежать случайных тычков по глазам.
Густав открыл было рот с целью уточнить, что подразумевалось под отсутствием запретов, но осёкся, осознав, насколько глупо это будет выглядеть.

Чуть разогнал кровь перед выходом на ринг, встал в свой угол и тут увидел перед собой… Гронда. Такого же мускулистого и здорового, но при этом — человека. Притом человека с большим опытом, который он буквально пару минут назад наблюдал вживую.
Шансов было настолько ничтожно мало, что Густав почувствовал такой знакомый прилив сил и воодушевления. Он жестом дал понять, что готов начать, вышел к центру и приветственно стукнул своей перчаткой о перчатку Джека.

Бой можно было и позатягивать, но Шарборро решил иначе. Великой выносливостью он никогда не отличался, а с учётом намеренной пассивности Джека зрелище могло получиться весьма жалкое и заунывное. К тому же столько людей смотрели на него сейчас, что он просто не мог заставить себя действовать медленно и размеренно. Случайные обыватели зала, магистр Мефодиус, Чеддард, команда Рей, наконец, сама Рей. Глупое это было чувство, у неё самой было разительно больше опыта и таланта и лучших из лучших она наверняка повидала достаточно, но с первобытным желанием покрасоваться перед девчонкой было невозможно бороться.

В данном случае выдумывать что-то с партером было смешно: то же самое, что попробовать задушить бегемота. Посему Густав решил завязать пагубную для себя, но зрелищную «рубку», вперемешку с периодическим «растягиванием» соперника по рингу: всё-таки хоть как-то преимущества скорости и меньшего размера задействовать стоило. Правда, после первого же обмена ударами Рей сцепила зубы и при желании можно было услышать их скрип: Густав бил довольно точно и куда хотел, но вот техника… Шарборро передавал в кулак в лучшем случае 60% инерции корпуса и то, если делать ему большой комплимент. Четверть, если не треть ударов была пустой тратой сил из разряда «этот творческий замах я придумал во время алкогольной медитации в родном селе».
Но это явно были не «похороны». Густав весьма неплохо двигался для непрофессионала и в целом его защиту можно было причислить к сильным сторонам. Он ловко уворачивался от мощных ударов Джека, который даже несколько вышел из себя из-за этих танцев с надоедливой блохой и под конец боя бил уже совсем не в щадящем режиме. Один раз студент даже смог жёстко и эффектно отвести его руку резко выставленным предплечьем. Рей одобрительно усмехнулась:

— Оу, это что-то вуханское?

Получилось засадить локтем по уху Джека, затем сразу же мощный удар коленом в неприкрытый бок, за что Густав сразу же поплатился пропущенным в солнечное сплетение. Вовремя подключенный пресс чуть сгладил удар, но студент вынужден был начать отступать, чтобы восстановить дыхание, а оно уже на последнем издыхании.
Когда сил оставалось уже на плевок, юный маг решился на отчаянный шаг и вспомнил какой-то «сверхсекретный захват» которому обучил горстку хайгардских курсантов городской бездомный, презентовавший себя как вышедший на пенсию мастер боевых искусств. Все тогда спорили, применимо ли это в реальном бою, но выглядело и правда чудовищно…

Густав налетел на Джека как тигр, принялся заламывать его руку, одновременно вжимая локоть ему в шею и пытаясь опрокинуть. Джеки странно посмотрел на него и просто сильно ударил свободным кулаком в лицо.
Студент отшатнулся в сторону, попытался сделать шаг, но припал на колено. Часто задышал.

— Ну… по-моему тебе хватит, — заключил Джек. Он выглядел чуть уставшим и дышал неровно, но победитель был очевиден.
— Да… — с трудом выдавил Густав. Пощупал под носом. Вроде, крови нет. — Мне достаточно…

— Ясно. А вы ведёте какие-нибудь секции по рукопашному бою? Или кто-то из тренеров?

— Ещё кое-что. — Задержал Густав класс после обращения Хлои. — Буквально на минутку. Как вы знаете, соревнования не за горами, а участвовать мы в них обязаны всем классом. Все до единого. Если кто-то отвалится, то он просто подведёт остальных и оставит их в меньшинстве, так что прошу отнестись к этому очень серьёзно. Кое-какие наброски у нас уже есть, но они никогда не заменят настоящие тренировки. А чтобы получить максимальное число информации за раз и подстроить эту часть студенческой жизни под удобный для всех график, необходимо, чтобы все определились с традициями. Преподаватели, разумеется, говорят, что ограничений по времени нет и вам некуда торопиться, но вы сами понимаете, как оно бывает… в идеале я планирую устроить первую тренировку уже на следующей неделе. Там же определимся с проблемами и путями их решения. Аурель, надеюсь у тебя уже будет что сказать по поводу поручения, за которое ты взялся. Может быть половина из вас уже определится с направлением к тому моменту. Если что, сразу сообщайте об этом мне или Дио. На этом всё, всем удачи!

Сам Густав со своей Традицией определился точно. Разговор с Сердцем был… странным. Он мог показаться пустым, но фактически помог принять одно из ключевых решений.

***

— У меня уже есть некоторый опыт в таких делах, господин Арманд, — заверил Густав. — Не сомневайтесь. Пара проблемных везде найдётся, но глупых у нас точно нет.

Густав застыл на секунду. Вспомнил, что ему прошептало Сердце прямо перед этим разговором. Он на секунду выпал из ситуации и почувствовал, как под одеждой проявилась гусиная кожа. Курсант поспешил прогнать странные мысли.

— Эм… в общем мы с моей помощницей уже сделали некоторые наброски, но настоящая работа запустится только после очных встреч. Понадобится некоторое время, чтобы все разбрелись по Традициям… Ваша помощь также будет на первых порах неоценима.



***

Вечером пятницы Густав обдумывал планы на выходные. Сидел в кресле и разглядывал надетый на серебряную цепочку значок, что никак не давал ему покоя. В этот момент к нему подошёл Джеб.

— Босс… Тут принесли почту. Две новости. Одна — сносная, вторая — очень плохая.
— Давай начнём с того, что получше…

Половинчик протянул одно из писем. За авторством некоего Флавия Круса. Ему следовало отдать должное. Для человека, который до поступления в училище мог спать в свинарнике, а перья использовал только для того, чтобы ковыряться в носу, сейчас он мог писать очень развёрнутые предложения без орфографических ошибок. Сотник всегда говорил, что хулиганы и беспризорники способны очень быстро обучаться, если дать им почувствовать в этом необходимость.
Письмо Флавия было преисполнено иронией и издёвками, понятными лишь воспитанникам хайгардского училища, а между строк читалось искреннее любопытство к текущему положению дел Густава. Флавий много сетовал на то, что после Густава словно бы что-то случилось и за ним вслед начали расходиться с направления многие другие.

«Аулуса вообще взяли в командование легиона. Якобы главным по лошадям там будет. Мне кажется брешут и его завербовали для чего-то серьёзного. С Хостусом вообще не поверишь: просто исчез однажды. Старшие ничего про это не говорят. Все шепчутся про арканитов и что он от ихней муштры скоро вздёрнется. Из наших вообще мало кто остался... <…> …а со мной всё просто. Ничего необычного не предлагают и я за это благодарен. Я хочу нормальных вещей. Стать пехотным офицером, как хотел, дожить до того, как Хайгард снова перейдёт реку в Великий Лес, а там уж… трахать пленных эльфиек, резать эльфов и прочее отребье — вот это жизнь! Нордов тоже можно чуть-чуть порезать, но это даже неспортивно…»

Хотя письмо в основном касалось дел текущих, оно пробудило целый ворох воспоминаний. Не самых приятных в том числе. Хотя не то чтобы в военной стезе особо есть место для приятного.
Это было так давно. Кажется, Густаву тогда было в районе лет четырнадцати...



«А тебя правда определили в Талон? Ну и позорище. Только начал думать, что ты, может, нормальный мужик, но всё сразу же встало на свои места. Будешь там теперь как бабка варить в котле жабьи яйца, плесень и кожу тритона, а потом продавать всяким идиотам как лекарство от всех болезней. В народе таких как ты не любят.
Слышал ещё, что там смешанное обучение, мол тёлки вместе с мужиками. Можно только гадать, какой безмускульной плаксивой тряпкой ты станешь всего через год. Боюсь представить, за что тебя так наказали, но, видимо, заслужил.

Искренне соболезную вашей матери,
Флавий Крус

P. S Будешь в Хайгарде — отправь весточку. Хоть ремминского вместе бахнем.»

Густав отложил письмо в сторону, откинулся на кресле и глупо улыбнулся.
— Ну и ну. То есть второе письмо должно меня удивить ещё сильнее?
— О-о-о, поверьте, босс. Оно очень короткое, но… не в бровь, а в глаз, как говорится.

Курсант поперхнулся, едва увидев оформление конверта.

Долгих лет, мой любимый кузен!

Я долго размышлял над всеми нашими беседами и наконец созрел: ты всегда был прав! Мне надо что-то делать со своей жизнью! Разумеется, я не буду излагать все подробности в письме. Это сюрприз! Но поверь мне, в какой-то момент произойдёт нечто великое! И ты обязательно будешь этому свидетелем!

Город наполненный кровососами, которые на порядок сильнее обычного человека, а вдобавок и, по всей видимости, способные занимать высокие посты. Так себе новость. В таком свете их культурное и вежливое поведение должно было только сильнее настораживать. В Хайгарде было тяжело представить нечто подобное. Хотя, может, для империи это было всего лишь везение?

— Госпожа Таре, — обратился Густав. — А в чём же причина такого кардинально разного поведения между вампирами Княжества и Союза? И мирное сосуществование человека с кем-то гораздо более могущественным чем он сам звучит несколько… вынужденно. Может опытный маг или даже охотник на вампиров способен сравняться с оными?

***

Вблизи Сердца было трепетно. Определение Традиции стойко ассоциировалось у Густава с окончательным становлением на путь мага. Наверное что-то подобное испытывает тот, кто становится настоящим офицером после всех лет обучения. Правда при получении погон у тебя над головой не висит колоссальных размеров бирюзовая бомба. Странная ассоциация. Почему бомба? По крайней мере если эта штуковина бахнет — мало точно никому не покажется.

— Погляди только, Чед, — шепнул курсант, когда первый желающий нашёлся. — Разве армия целого герцогства способна сравниться по мощи с этим?

Массивный шахтёрский мех — человекоподобная машина, управляемая пилотом. По меркам своих механических собратьев — невысокая, но широкая машина с комичной «пузатой» кабиной, характерной для данной модели. Мех был потрёпан, местами покрыт ржавчиной. Он был сильно модернизирован не по-своему основному профилю: к буру были прикручены дополнительные манипуляторы, покрытые невероятно острыми и пугающе выглядящими циркулярными пилами. На второй руке — массивный трёхствольный пулемёт с одной стороны механической руки и огромной циркулярной пилой с другой. На спине: компактная артиллерийская установка. Из арт. установки торчат шипы, на которые нанизаны окровавленные тряпки. Если приглядеться, то можно различить две ещё живые и шевелящиеся человеческие фигуры, полностью замотанные в ткань.

— ИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИИТЬХУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУУ

Из машины раздался чрезмерно усиленный и хрипящий от аудио-искажений непередаваемый звук, что оглушил присутствующих и заставил испытать вполне физическую боль.
По всей видимости произвёл его пилот машины через ретранслятор сигнала. Такие ставили на всех мехов, при ситуации, когда пилоту нужно общаться с людьми снаружи при условии отсутствия возможности связаться с ними через радио. В противном случае из кабины его было бы просто неслышно.
Но данный конкретный субъект, по всей видимости, выкрутил усиление звука на максимум и говорил максимально близко к микрофону.

— Я ВИЖУ… А! ВЫ МЕНЯ ВИДИТЕ? КАК ВАМ МОЙ МЕХОС?

Барабанные перепонки едва могли это выдерживать, но альтернативы у них не было. И хотя сквозь этот звуковой шок и искажения было не всегда просто разобрать о чём говорит неизвестный, но его совершенно искренне интересовало, что вы думаете о его мехе: он даже немного попозировал манипуляторами.
Впрочем, не дожидаясь ответа он неожиданно захныкал, а его голос задрожал, добавив аудиопытке особой пикантности.

— Я... Я З-ЗНАЮ! ВЫ ХОТИТЕ ВЕРНУТЬ МЕНЯ В КРОМСАТЕЛЬ, КАК И ВСЕ ОНИ! А Я ПРОСТО ХОТЕЛ МЕХОС! Я НЕ ХОЧУ В КРОМСАТЕЛЬ! Я НЕ ПОЙДУ-У-У-У-У-У!

Пилы, до сих пор неактивные, заработали. Их звенья хищно забежали с бешенной скоростью, переполняя маленькую комнату шумом промышленной лесопилки. Но их перебил гораздо более страшный звук. Тот, который живое существо может не слышать ни разу в жизни, но гарантированно впадёт в панику, столкнувшись с ним вживую. Ракеты.

За этими словами последовало ничем не прерываемое радиомолчание. Вы переключились на старую волну.
γ — Блядь.
α — Занятный спектакль.
γ — Знаешь, я тут подумал… «Отряд Смерти» — звучит не очень позитивно. Может прояснишь наконец, зачем ты здесь?
α — Вы ведь сами всё слышали. Эти люди безумны. Вопрос времени когда Бог коснётся их и они станут представлять угрозу абсолютно для всех. Этому месту требуется очищение. В жилом отсеке сейчас больше всего потенциальных тронутых. Вы двинетесь дальше, а они сойдут с ума и ударят вам в спину. Их нужно очистить в первую очередь. Пока они ещё слабы.

Граната разрывается, перемешивается с криками боли, руганью и взаимным пулевым градом. Звуки тяжело падающих тел. Смертельная очередь летит прямо в Мо, но она словно была готова к этому. Прозрачный энергетический купол обволакивает её силуэт и вражеские снаряды сплюшиваются о него в плоские свинцовые блины и с лязгом монет падают на пол.

Сквозь шум не раслышать о чём переговариваются уцелевшие враги, но вскоре их неожиданное шевеление проясняет ситуацию. Они отступают.

Те, кто на первом этаже, отступают к лестницам, не переставая отстреливаться. Фигуры на верхнем ярусе скрылись из поля зрения. Только рядом с чьим-то трупом на коленях рыдает одна из нападавших, та самая, на которую воздействовала Рейн. Её оттаскивают за плечи. Скрип механизмов дверей верхнего яруса. Маги остались в помещении одни.

***

Гнетущая тишина. Только журчание всё ещё прибывающей воды. Помещение затапливает, но очень медленно. Некуда торопиться.
Вода уже охватила весь пол единым прозрачным слоем. В ней проявляются многочисленные разрастающиеся алые пятна от человеческих останков, в том числе Танка и Везунчика. Все тела неподвижны, чего не скажешь о магах. Останки их плоти шевелились, словно живые. Шевелились и медленно соединялись со своими собратьями в единое целое.

Оглядывая мрачные итоги свершившегося боя, Мо ощутила почти некотролируемое, разрастающееся чувство тоски. Из груди самопроизвольно вырывается всхлип, лицо сводят судороги, а голова болит от чьих-то давным-давно позабытых голосов.

Секунды, что тянутся в бесконечность. Беззвучный крик, тонущий в крови. Мясной цирк дьявольских инструментов, что непрерывно терзают плоть. Мгновение передышки. Не во благо, а чтобы стало ещё больней. Сознание, уже неспособное ничего помыслить, а способное только покорно нестись по течению вечного страдания. Ты не умрёшь. Не можешь умереть. Такова твоя судьба. Быть безропотной подушкой для иголок у бездушной машины. Тело предательски восстанавливается, опиоидные рецепторы получают свои тридцать монет серебряниками и снимают боль. И вот она опять разгорается со жгучей невыносимой силой. Снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова.

Внутри уже не человек, а комок уродливого мяса, который то тщетно пытается сбежать разом во все стороны, то сжимается в одну гротескную кучу от нестерпимых спазмов. Даже самый отпетый садистский ублюдок может устать. Выдохнуться. Дать перерыв. Но машина не знает усталости. Не знает цели. Не знает смысла. Потрошит твои жалкие остатки снова и снова, повинуясь вшитому алгоритму. И снова. И снова.

Где-то снаружи проносится чудовищный гул. Гремят выстрелы. Но находящиеся внутри этого не понимают. Они не способны осознавать ничего. Пока не гремит стекло.

Гремит стекло. Трещит. Разбивается. Вдребезги. Машина затихает. Нет покоя. Новая боль. Страшнее предыдущей. Боль ливня мыслей, что раскалёнными каплями ошпаривает мозг. Мёртвая, окаменелая и растресканная почва. Смерчи первоначальных сил, что уносят всё, что посмело выжить. Кровавое небо. Жестокий взгляд. Оттуда. Ты, маленький и беззащитный. Жалкий. Тот, кто перестанет существовать по щелчку пальца. Прижимающийся к земле, как немощный эмбрион. А оно всё ближе. И ближе.

Божественный гнев. Божественное безразличие. Жатва душ. Неведанные материи, в которых никому нет до нас дела. Но крошечное изменение где-то там, уничтожило всё то, что мы знаем здесь.

Сталкиваются силы, которые даже нельзя осознать или помыслить. И с грохотом, скрипом, сквозь задворки сознания и кору мозга прорываются слова, а каждая буква выжигается как клеймо.

ЕДИНСТВЕННОЙ ВЕРНЫЙ ПУТЬ
ПОЛОН БОЛИ И СЛЁЗ
ЭТО ЗНАЧИТ ПОЙТИ ПРОТИВ НИХ ВСЕХ

Укол во все нервные узлы. Темнота.
...

...

...

...

...

...

...

Просторное помещение, озаряемое синеватым светом ламп. Размером с ангар. Всё усеяно неведомыми приборами, кучей толстых проводов. И капсулы. Всюду капсулы. Разбитые.

Темнота. Чувство невесомости. Точно кто-то подхватил под плечи и несёт куда-то. Выстрелы. Огневые вспышки. Крики. Роняют на пол. Темнота.
...

...

...

...

...

...

...

Глаза открываются. Еле-еле. На веки будто накапали клеем. Пустое помещение в полумраке. Лежишь на земле. Тяжело двинуться. Рядом только трупы. Тихо.
Помещение резко наполняет странный треск. Радио.



Чудовищный гул грубо ввинчивается в мозг. До боли. Насильно выскрёбывает куски памяти. Сознание меркнет.

Жёваный


Танк


Мо


Рейн


Всем
Из сна пробуждает вновь заработавшее радио. Или оно включилось в первый раз? Всё смешалось. Так сложно отличить явь от кошмара.

Рейн привычно провалилась в чужое сознание. Она делала так уже сотни раз. Она могла вывернуть любого человека и прочесть его целиком. Сейчас для этого не было времени, хотя время в чужом разуме работает совсем не так, как оно протекает снаружи. Надо было действовать быстро. Перенаправить этот выстрел. Перенаправить поток мыслей, нарушить его, исказить так, чтобы свершилось то, что собралась навязать Рейн.

Её текущая жертва: молодая девушка, морально нестабильная, она не создаст хлопот. Она запугана, сломлена, на самом деле она не уверена даже в том, что делает прямо сейчас. Необходимо сгрести воедино весь запрятанный в ней негатив, нагнетать его до крайности. Использовать синергию всех тех случаев, когда она обвиняла в бедах кого-то другого. Водитель грузовика, переехавший её двухмесячного щенка, изменивший бойфренд, выписывающие штрафы патрульные, раздражающие хамы в очереди. Она не помнит всех этих событий, но в её душе они всплывают чёрными пятнами. Тысячи мелочей сливаются в месте и подкрепляются её страхом этого комплекса, страхом перед богом, страхом уничтоженного мира. Местным главой охраны, который обещал безопасность, но бросил их одних в безысвестности. Ненависть вскипает бурным потоком и вот он — виновник всех её проблем. И сейчас на него обрушится заслуженная кара.

Она переводит ствол оружия с Мо куда-то в сторону, раздаётся очередь. Где-то наверху слышится испуганный вскрик и и глухой звук падающего тела. Стрелок роняет автомат из рук, прикрывает рот руками. Забывшись, она бежит в сторону только что убитой ей же.

В это время Мо укладывает двоих врагов наверху с филигранной лёгкостью. Припадает обратно к ящикам. Секунда и её лицо и шею забрызгивает всплеск крови Рейн. Две пули вошли ей в спину и оставили на груди ужасающие и раскурученные выходные отверстия. Рейн вскрикнула, но скорее от удивления, чем от боли. Обычному человеку этих двух пуль бы хватило, но она ещё не выглядела сражённой.
Мо же укрылась как раз вовремя. Затылком она почувствовал, как ящик дрожит под напором вражеской очереди, а одна из пуль пролетела прямо над её головой.

Везунчик скорее напоминал дикого зверя, а не человека. Кажется, он даже забыл о том, что сжимает в своих руках оружие. Едва он подобрался к врагу с фланга, как странное наваждение вновь захлестнуло его. По мышцам растёкся животворящий сок, а ниже живота всё восторженно и нетерпеливо запульсировало. Он хотел не просто убить их. Нет, этого будет недостаточно…
Он налетел на свою первую жертву. Та встретила его широко распахнув от ужаса глаза, которые тут же надулись и лопнули, столкнувшись с потоком магической энергии. Внешняя оболочка её лица расплавилась и он увидел голый череп. Затем её мёртвое тело полетело дальше, как заряженное пушечное ядро. Врезалось в кого-то. Раздался отвратительный хруст костей и вот уже два безжизненных тела упали на землю.

Он не собирался останавливаться, но ещё один шаг и автоматная очередь откинула его назад, раздробив плечевую кость, пробив торс. Он почувствовал злость и унижение, что эти жалкие создания смеют ранить его. Он продолжил идти вперёд. И огненный град обрушился уже сразу с двух автоматов. Из его тела вылетали куски мяса, а он всё не унимался. Одна из пуль снесла ему пол головы, оголила остатки мозга. Не стёснённый верхней челюстью язык облизал воздух, точно у ящерицы. И он сделал ещё один шаг. Снова поднялся ружейный шум. И на этот раз он уже улёгся окончательно.

Жёваный

Танк
Жизнь бессмысленна. Жизнь бессмысленна…

Мысль навязчивая, как прилипшая к обветшалому потолку жвачка. Что в едва пробудившемся чистом сознании может быть логичнее и закономернее смерти? Смерть — сладостное забытье. Не может быть никаких терзаний там, где ничего нет. Пусто… так восхитительно пусто…

Но нечто встаёт перед желаемой целью стеной. Семя Пожирателя, что бесцеремонно объяло твою телесную оболочку. Это он, разрушивший мир, не даёт тебе умереть. Тебе и другим. Он и есть причина бессмертия. Для других людей одно лишь лёгкое соприкосновение с Пожирающим несёт чудовищные последствия. Ведь человек — суть комок сожалений и переживаний. Ему лишь нужно дёрнуть за нить. Но не в твоём случае.

Ты вырос по программе искусственного взращивания. Ты не можешь вспомнить сколько тебе лет, но определённо обычным людям к твоим годам ещё очень далеко до половой зрелости. И твой разум — это разум ребёнка. Чистый, не успевший покрыться зловонной порослью концепций, социальных конструктов, морали и метафизических идей, пытающихся оправдать человеческое существование. В твоём сознании для Пожирателя нет зацепок.

Предпосылки для осознания этого были ещё давно. После того инцидента на станции в конечном итоге ты попал туда, куда должен был попасть изначально — на войну. И ты видел людей, связавших свою жизнь с войной. Тогда ты впервые узнал, насколько смертные влюблены в смерть. Они несли с собой разные идеи, использовали различные подходы для преодоления своих примитивных страхов на подступах к пустоте. Чаще всего в их среде главенствовала идея некого воздания и перерождения. Высшая цель для воина — умереть и переродиться в воина вновь, замыкая круг. Но на самом деле Ничто — вот их главная мечта.
Большинство людей, вынужденных регулярно противостоять первобытному страху гибели, неразрывно связаны с алкоголем. Самое необходимое, самое лучшее для них — это ничего не чувствовать. Подавлять себя до состояния полнейшей несостоятельности мыслительных процессов. Блэкаута. Пустоты.

Ты был там на стыке двух враждующих сторон. Когда прибыл Пожиратель. Когда обе стороны либо побросали оружие, либо обратили их против своих же, в бессмысленной резне ради резни. Люди были не в состоянии сосуществовать с насильственно всплывшими продуктами их существования. А именно наплодившимся хаосом идей и взаимоисключающих концептов вперемешку с дикими инстинктами. Многовековые плоды деятельности людского сознания — это и есть пища Пожирающего.

Но тебя он не затронул. Слишком пуст, слишком чист был твой рассудок. Но время идёт и однажды твой мозг вместит в себя достаточно ошибок и «мяса» для бесконечного божественного аппетита.

А был ли Пожиратель богом на самом деле? Сам факт твоего существования подвергает это сомнению. Есть вещи, неподвластные ему в полной мере. И его существования в сути столь же бессмысленно, как и разводимая им пища.
Что же тогда есть «бог»? Что есть сама вселенная? Что если игрушечное бессмертие, даруемое Пожирателем — ничто в сравнении с чудовищным бессмертием, продиктованным самими правилами мироздания? Человечество не вечно. Планеты не вечны. Даже сам Пожиратель не вечен. Всё это однажды разобьётся на миллиарды атомов и соберётся снова. В новые, неведомые формы, которые снова разрушатся и соединятся вновь. Может это происходит даже прямо сейчас. В данную секунду бесконечное число Танков в бесконечном числе таких же вселенных взорвали ту же самую бомбу, в других бесконечных мирах он этого делать не стал, а в бесчисленных миллиардах других реальностей он составляет мыслительные волокна существа, которое здесь не может даже помыслить. Какой в этом смысл? Какой смысл делать здесь и сейчас хоть что-то?

Жеваный
Мороз, который будет коптить тебя вечность. Коптить. Вечность.

Эти слова эхом раздаются где-то внутри. Странное ощущение в мозгу, похожее на смесь зуда и головной боли. С этим связано что-то… из твоего прошлого. На тебя налетают кровавые видения. Ни одно не удаётся разглядеть с чёткостью. Они просто проносятся жестоким потоком. Кровь, насилие, омерзение.

Лица Мо и Рейн расслаиваются и превращаются в лица каких-то других женщин. Такие знакомые и в то же время давно забытые. Они пробуждают в тебе бурные жгучие чувства. Смесь ненависти и возбуждения.

Стоит тебе моргнуть и наваждение отступает, столь же стремительно, как и подступило.

Со сдерживаемой печалью Густав глядел в открытое окно кареты. Знойный жаркий ветер еле-еле щекотал лицо.
Где-то там, далеко на севере, на мрачном, тёмном, мощённом плацу чеканили шаг идеально держащие равнение курсантские ряды. Нигде, кроме Хайгарда, не увидишь молодых дворян, вымуштрованных до такой степени, что уже походили на ветеранские легионы. Связанные друг с другом, как в волчьей стае. Сплочённые до состояния единого монолитного слитка. Впереди одной из центурий шагает «отличник службы». Уже не Густав. Огроподобный Флавий. Огромный, мускулистый. С круглой тупой башкой и высоким лбом. Он мечтал подсидеть Шарборро ещё с первых дней учёбы. И вот его мечта сбылась.

Флавий был в меру послушен, в меру туп. Из семьи просвещённых капиталистов. Очень не любил дворян. Но для этой ненависти не было выхода, пока верховенство в казарме постоянно оспаривалось. А потом… Помимо прочего, Флавий не знал, когда стоит остановиться.
В одно утро одного из имперских княжеских сыновей не было на построении. Как выяснилось, он не смог подняться с кровати. На лице — шрамы от лошадиных поводий. Обучение он продолжать уже не мог из-за обнаружевшейся позже грыжи.

Разумеется, никто не выдал центуриону виновника, но он и сам догадывался. Он торжественно объявил неделю бессонных ночей и с грустью вспоминал того светловолосого паренька, которого собирался по окончанию обучения назначить своим адъютантом.

***

Густав совсем не аристократично растёкся по мягким подушкам кареты и продолжал безучастно пробегать глазами по строкам книги. Единственная более-менее любопытная вещь, которую он отыскал в библиотеке своего горе-кузена. «Теория Престижа» за авторством самхафского философа Камиля ибн Пулима. Экс-курсант перевернул очередную страницу. «Издавание мужских звуков как способ завоевания места в коллективе». Густав обречённо вздохнул и небрежно уронил научный том на сидение.

— Хорош унывать, босс.

Раздался хрипловатый голос пожилого мужчины-полурослика. У Джеба был приятный, мягковатый тембр безобидного работника исторического архива. Недаром, ведь биография у него была чиста и безупречна.



Лишь сдружившись с ним и показав свою смышлённость и осведомлённость в определённого рода делах, Густав смог узнать о его прошлом контрабандиста. И не только. Но это далеко в прошлом. Джеб нашёл солидную, непыльную и полностью устраивающую его работу. Он был не просто прислугой и открывателем дверем, а благородным и уважаемым слугой древнего дворянского рода. Вряд ли многие полурослики могли похвастаться такими же заслугами.

Разумеется, Густав не мог взять свою свиту в Хайгард, но едва пришла новость о его возвращении, как Джеб тут же вызвался поехать в Талон вместе с ним. Это своего рода традиция. Старик всегда был рядом в судьбоносные моменты жизни Густава.

— Вы будто отправляетесь не в престижный университет, а на каторгу. Поверьте, разница весьма солидная… как минимум на каторге нет такого количества девушек. Знаете, «свободных» девушек. Ведь в гвардии Хайгарда едва ли хватало времени на лупанарий, а?
— Я был там, один раз, — с лёгкой улыбкой отозвался блондин. — Тогда там разбуянилась орочья банда. В итоге всё закончилось рапирами и кровью.
— О-о-о, амурные дела тоже нередко так заканчиваются, — задумчиво произнёс Джеб. — Но я верю в ваше здравомыслие и то, что вы не ввяжетесь в подобные авантюры. А так не переживайте, босс, всё у вас ещё впереди. С бабами… то есть с дамами оно только поначалу сложно и ничего непонятно, а дальше только и знай дело — ритм поймать.
Раскрыв частичку своего прошлого, Джеб стал называть опекаемого исключительно «босс». Это его забавляло.
— Босс, избавьтесь уже от этого конверта! Вас же скоро от него стошнит!
— Я, всё же, обещал, — с мукой выдавил Густав.

***

Да, это был чудовищный конверт. Плевок в лицо гармонии, равновесия и упорядоченности. Его кричащий, броский, ядовитый внешний вид так и говорил, что его можно выбросить в помойку, но отмыть пальцы от ощущения того, что они его когда-то сжимали — никогда. Этот монстроузный фиолетовый окрас с хтоническими вычурными узорчиками…

Письмо от самого Арчибальда Рози! Густав с самого начала чувствовал недоброе и до последнего отпирался от этой поездки к родственникам, но, как и всегда, кто его слушал?

К счастью, семейные встречи были редкостью, но когда они всё же случались, отцы семейства подолгу обсуждали политику и экономические вопросы, миссис Рози и миссис Шарборро пили чай на веранде, а Густав оставался наедине с этим… созданием.

Не то что бы его смущали зрачки Арчи, которые зачастую были ненормально расширены. Или постоянные разговоры о филейных частях горожанок Вердена. Его скорее выводил из себя немыслимый инфантилизм и безответственность человека, который был, между прочим, на год его старше. Собственно и взгляды его были под стать: бесконечные пустые беседы о анархизме, социальной утопии и метафизике.
В своей жизни Густаву приходилось поддерживать дружбу с большим количеством неприятных ему людей, но Арчи — это особый случай. С ним было труднее всего. Арчи считал его закадычным другом, но ценой этого были муторные и истощающие походы с ним по магазинам одежды и абсурдные по своей бессмысленности философские дебаты. Густав в них нередко одержал верх, но в каждом таком споре терял маленькую частичку себя.

Апофеозом тяжелого труда по поддержке союзнических связей с семейством Рози стал крайний раз, непосредственно перед отъездом в Талон. Арчи был невероятно возбуждён, в красках расписывал какой Талон «забубенный» город и что Верден ему и в подмётки не годится.
Арчи бывал там. Гостил у своего дяди, работника талонской полиции. Родители отправили его «посмотреть на мир». А на мир Арчи смотрел сугубо через призму неистового, дикого и декадентского кутежа. Ветра судьбы завели его на какую-то пролетарскую вечеринку и там он мало того, что не был закономерно избит, так ещё и сдружился с тамошним контингентом на фоне своих анархических идей и что гораздо, гораздо-гораздо хуже — встретил там прекрасную незнакомку.

— Она просто ангел, братишка! Её прекрасная, гладкая, белоснежная кожа, эти бездонные глаза, пронизывающие тебя из под трепетных, длинных, ласковых ресниц… <…> …я умоляю тебя передать ей это от меня! Я… не знаю… может она меня даже не помнит? Нет, не хочу об этом думать… Но… меня в такой трепет приводит одна только мысль, что это нежнейшее, милейшее создание будет читать своим мягким, обвалакивающим голосом эти…
— Конечно, братец, никаких проблем! — Выслушав десять минут невыносимого монолога, Густав позволил себе роскошь прервать его. С ядовитой улыбкой, он взял конверт в руки. — Ты ведь моя кровь, Арчи! Ну как я могу сказать «нет»? Обязательно навещу твою… — Густав передёрнулся. — …ненаглядную.

Густав всё пытался забыть про этот злополучный конверт, но он то и дело начинал зудеть в кармане, насмехаясь над ним всей своей невыносимой, отвратительной сущностью.
Страшная, неведомая сила однажды подтолкнула его попытаться пересилить своё омерзение. Аккуратными движениями (он в этом разбирался) Густав вскрыл конверт, так, чтобы его потом можно было без видимых следов вернуть в первоначальный вид. Письмо было адресовано некой Фернанде. Первый абзац был максимально перегружен слащавыми метафорами и восхвалением так называемой Фернанды путём сравнения её со всеми известными человечеству цветами. Когда дело дошло до развёрнутого пассажа о невероятно миловидном котёнке с блеском вечной красоты в очаровательных голубых глазах Густав не выдержал и убрал письмо, едва сдерживая подступивший рвотный позыв.
Тогда он понял. Чем быстрее он избавится от этой «чёрной метки» — тем лучше.

***

Мрачная тень рода Рози настигла Густава и по приезду, ведь родители настояли, чтобы он поселился в том же доме, который в своё время снимал Арчи. И даже поддерживать в нём порядок назначили ту же служанку, которая была выбрана баронетом.
В Талон они прибыли поздно ночью, но Амелия терпеливо ждала их приезда. Густав смерил её взглядом. Разумеется, выглядит как мокрая мечта пубертатного подростка. К счастью, она оказалась настоящим профессионалом своего дела.
Провожая её взглядом, Джеб лишь заговерщецки подмигнул.
— Будьте проще, босс. Просто наслаждайтесь красотой. И свободой.

***

На первом в своей жизни уроке Густав уже смирился со своей судьбой, хотя морально был опустошён и уничтожен. От Арманда веяло чем-то знакомым. Можно даже сказать, что родным. И чем-то очень серьёзным. Но этого, конечно, было недостаточно.
Он ощущал себя не в своей тарелке, точно как на другой планете. Но раз выбора нет, придётся танцевать под ту музыку, что есть.

Когда пришло время представить себя, Густав был спокоен как удав. Хотя, встав напротив всего класса, вдруг почувствовал неожиданное смущение. Внешне он этого не показал, но… не слишком ли прямо он держится? Наверное, это неестественно. Может, чуть ссутулится? Да, вот так…

— Я — Густав Шарборро, единственный наследник своего рода. Можно сказать, что мы потомственные воины. Собственно, я — хайгардский курсант. Бывший… если честно, мне всё тут вновинку и мне сильно непривычно. Среди вас ведь есть местные? Буду рад, если проведёте мне небольшую экскурсию. И… если у вас будут какие-то проблемы — всегда обращайтесь, помогу чем смогу.

На секунду Густав уважительно наклонил голову и уверенно направился назад за парту.

Какие, к чёрту, маги?
α — Это вы. Явление очень сложное и малоизученное, поэтому дабы не перенапрягать ваш истощавший мозг давайте просто назовём вас людьми со сверхъестественными способностями и поразительной регенерацией. Бессмертные. Вы не единственные в своём роде. Такие как вы начали во множестве появляться при непосредственной близости Бога... Из-за этого многие считают вас предвестниками Конца Времён. Лично я не верю во все эти религиозные бредни. Я лишь вижу одну очень глобальную и серьёзную проблему и ничтожное количество компетентных людей, которые могли бы с ней разобраться. Поэтому всё, что осталось от человечества сейчас — горстка выживших, что прячется в своих последних убежищах. Да и те под угрозой.

И кто такие страгглеры?
α — Самовоспроизводящаяся боевая платформа. Генетически выведенная раса идеальных солдат, способных к размножению. Всем им вживляется искусственный мозг поверх биологического, ещё не до конца сформировавшегося. Для улучшения навыков они нередко вживляют себе и многие другие импланты. Боевые показатели их весьма-весьма высоки, настолько, что они могут даже потягаться с вами. То есть с магами. Они не обладают своей волей и, насколько я могу судить, сейчас им отдаёт приказы человек с не самыми разумными мотивами.

И почему оно пульсирует?
В рации не успел прозвучать ответ, как комнату наполнили дребезжащие очереди трофейного автомата «Танка». Бездыханное тело нелепо затрепыхалось под градом снарядов. Затем с минимальными усилиями здоровяк размазал черепную коробку и её содержимое по металлическому полу. То, что осталось от головы, выглядело невыносимо и тошнотворно, но никаких посторонних для человека сущностей в ней обнаружено не было.
Тем не менее, Танк не терял бдительности. Что-то здесь было нечисто. И действительно. Тонкая кишка трупа зашевелилась, медленно ушла в сторону. Из-за неё показалось что-то живое, непроглядно чёрное, словно поглощающее весь свет вокруг себя. Снова заработал автомат. Полетели в стороны куски плоти, поднялась кровяная взвесь. Но по «червю» попасть не удалось. Он был слишком тонким и едва заметным. И едва начались выстрелы, как он начал поспешно покидать тело. И он выползал наружу, но всё никак не показывался его «хвост». Он разматывался, словно лебёдка. На глаз невозможно определить его итоговую длину. 5, 7, 8 метров? Пара пуль всё-таки достигли цели, разделяя ленточное тело. «Голова» побежала дальше и скрылась в узкой решётке вентиляции. За собой она оставила густой шлейф чёрного, почти непроглядного дыма. Точно такой же выходил из оставшихся кусков его «туловища».

α — Что-то... живое в одном из мёртвых тел? — догадался Виконт. — Как любопытно.
γ — Хворь — это второе бедствие после пришествия Бога, я даже не знаю какое из них более чудовищное. То есть это... ужасное дерьмо. Вы ещё не видели тяжелобольных. И не увидите. Надеюсь.
α — О нет, я знал про Хворь. Но у ваших людей завелись черви. Это уже совсем иное... Насколько я могу судить вы даже не знаете с чего на вас обрушились все эти бедствия?
γ — Я просто забил! — голос Коммутатора сквозил показным равнодушием и невозмутимостью. — Люди не могут вспомнить собственное имя, куда уж там до поиска виноватых. Не в моей компетенции разбираться во всяком серьёзном дерьме.
α — Чудесно... черви оставляют после себя токсичный газ. Для вас он несмертелен, но малоприятен. Рекомендую как можно скорее покинуть помещение.

А как понять, что ты маг?
α — Для мага его способности — это обыкновенное дополнение к его физиологии. Ты ведь, например, не сомневаешься в своей способности ходить или разговаривать? Хотя большинство магов и осознаёт свои экстраординарные навыки уже в зрелом возрасте, что может вызвать некоторые затруднения. Просто задай сама себе вопрос: что ты умеешь? Даже если ты ничего не помнишь, должно помнить твоё тело. Ведь многие вещи ты делала уже тысячи, если не сотни тысяч раз.

Рейн осознаёт тот трюк, что проделала с одним из страгглеров. Она заставила его подойти к тому здоровяку, хотя это и было не самое рациональное решение для него. Да, кажется она не раз занималась этим. Она умеет ВНУШАТЬ. Показывать другим то, чего на самом деле нет. А значит имеет доступ к чужому разуму. Её сила в её глазах. А чужие глаза — это ворота и единственная преграда к чужому сознанию.



На Рейн находит странное наваждение, и она начинает видеть мир иначе. Тела остальных трёх магов становятся полупрозрачными, отчётливо проглядывается их нервная система. Мозг каждого окружён всполохами оранжевой гуляющей энергии. Люди называют её «электричеством». Электричество — это и есть сила мага.
В каждом теле оно ведёт себя по-разному. У Жёваного, помимо мозга, электричество пронизывает сердце и с каждым его стуком сотнями маленьких импульсов распадается по всему телу. У Мо оно сплетается в толстые узлы на кончиках пальцев ног и рук.
Танк, неожиданно, оказывается целиком и полностью сделанным из органики. Как обычный человек. Более того. Электричество, опускаясь от его мозга, распадается на две пары ветвей. Первая охватывает его надпочечники, а вторая — тестикулы. Последние у него всё же имеются, но зарыты где-то глубоко внутри тела.

Рейн понимает, что не только может видеть это сама, но и дать это увидеть другим. Её мозг словно бы излучает волну, которая касается разума остальных.

Танк
Outsider psycho-magnitude detected
Danger level: none
Purpose of transfer: self-knowledge
Acceptance of magnitude

Танк увидел всё то же самое, что увидела сама Рейн. И её саму. Её электричество вовсе почти не опускалось ниже головы. Зато её мозг словно был готов взорваться от переполняющей его пульсирующей энергии. Единственный крупный канал, исходящий от него, пронизывал её глаза.
А ещё Танк увидел себя. И полное отсутствие в себе кибернетики или каких-либо искусственных частей.

***

Следуя указаниям Виконта, вы покинули помещение. Идти пришлось не слишком долго, но вся дорога проходила через безжизненные технические туннели и изредка возникающие подсобные помещения. Всюду были толстые провода, трубы. Тёмно-бардовое и тусклое аварийное освещение. Угнетающая тишина. Комплекс изредка дрожал всем своим могучим телом, как стальной титан, которого пытались проломить исполинской кувалдой. Пол пару раз норовил уйти из-под ног, но эти волнения прекращались и исчезали столь же внезапно, как и начинались. Под конец пути толчки прекратились вовсе.

α — Несмотря на то, что я сказал, что маги бессмертны — не стоит проверять это на практике, — наставлял вас Виконт по ходу дела. — Тело ваше может и проявляет чудеса живучести, но о вашем рассудке такого не скажешь. Здесь множество магов, помимо вас. Но большинство — выжили из ума. Многие обычные люди имея всего одну жизнь умудряются проникнуться к ней глубочайшей апатией и равнодушием к собственной судьбе. А теперь представьте себе субъекта, который, пребывая в тяжелейшей меланхолии, не может позволить себе даже умереть. Более того, то, что убивает простого смертного, магу приносит лишь крайне травмирующий опыт. Сам я могу лишь предполагать, что это. Может, видения посмертия?.. Так или иначе, нескончаемый стресс и абсолютное безвластие над собственной судьбой приводит многих индивидов в царство вечного психоза и случайных вспышек агрессии. Не присоединяйтесь к их числу. Ещё один факт: человек — стадное животное. Если будете держаться вместе — это многократно снизит ваши шансы окунуться в экзистенциальный кошмар. Так... вы уже совсем близко! Но сначала — обещанный тайник. Идите вдоль большой красной трубы, эту дверь непросто заметить...

Вы вошли в небольшое подсобное помещение. Здесь была перестрелка. Множество отстрелянных гильз. Пять трупов страгглеров. Из них три женских, два — мужских. Среди них мёртвое тело в комбинезоне, по всей видимости, гражданский. На вид — подросток, мужчина. Что-то ещё сказать было затруднительно: он получил заряд дроби в лицо. Вероятнее всего ответственные за эту бойню уже давно не здесь.

Обыскав тела, вы нашли два авто-шприца с сильнодействующим лекарственным препаратом. Один автомат, подобный тому, что у вас уже были. Бомбу, которая требовалась для поручения Виконта. А самое главное — аэрозоль. Точнее говоря, заряженные им одноразовые ингаляторы. Едва заметив их, вы в каком-то диком наваждении не хотите ничего уточнять, спрашивать или узнавать меры предосторожности. Каждый жадно берёт один и жадно запихивает себе в глотку.

Одна затяжка и волна истомы расползается по телу. В безудержном порыве вы не в силах оторваться, пока не вытягиваете всё содержимое до конца. Иголка бьёт в каждой клетке тела, эйфория застилает мозг, каждую клетку кожи щекочет крошечная игла удовольствия. Кровь разгоняется, тело оживает, словно до этого не жило и всё это было лишь жалкой имитацией движений. Чувство истощения и голода пропадает, остаётся только бодрость и жажда действий. Вытаскиваете трубки, с губ срываются остатки прозрачного синеватого дыма. К вам возвращается вкус жизни. И вы больше не хотите его отдавать.

Осталось ещё два ингалятора. Но вы уже не испытываете к ним никакого влечения.

α — Аэрозоль помогает восстановиться после сильной трёпки вашему организму, а значит и вашим магическим способностям. На самом деле в большинстве случаев достаточно обыкновенного отдыха, сна и человеческой еды. Но бывает, что случается большой пиздец. Подобный тому, что случился с вами до вашего пробуждения. Тогда аэрозоль помогает пропустить долгий и скучный период реабилитации.

***

Очередной туннель. Вы подходите к большим дверям, через которые могла бы проехать малогабаритная грузовая машина. Виконт подсказывает, что их можно открыть через панель, через систему аварийного доступа. С лязгом и шипением ворота разъезжаются в стороны. Вы входите внутрь. Впустившие вас двери автоматически закрываются за вашей спиной.
Вы оказываетесь в помещении фильтрации морской воды.

ссылка ♫

Огромное ангароподобное помещение выглядит пустым и безжизненным. Оно наполовину скрыто тьмой из-за слабого резервного освещения. Тонет в дурно-зелёных тонах. Напротив вас гигантский фильтр по очистке воды. Это огромный механизм, высотой почти 15 метров и ещё больше шириной. Перед ним раскинулись его четыре гигантские «руки» — насосы, поднимающиеся и опускающиеся с гипнотической монотонностью. Затягивая воду, они громко шипели, а перекачивая её в фильтр издавали жутковатый вой. От очистителя отходит множество толстых труб, кажется, распределяющие воду по всему комплексу.

В помещении был условный «второй этаж» состоящий из стальных мостков. Они проходили в четыре ряда над всей комнатой, в том числе давая доступ к верхней части очистителя. Под потолком также находилось множество пар дверей, по всей видимости ведущих в технические туннели. Также на втором уровне была широкая стальная платформа со средних размеров «будкой», откуда было видно всё помещение. Внутри находился небольшой рабочий кабинет. Там стоял современный компьютер, но с минимальным программным обеспечением и без подключения к какой-либо сети обмена данных. Всё что на нём можно было найти — небольшой архив «недавних сообщений».

α — Эта штука даже звучит как настоящее чудовище! — Перекрикивая шум очистителя, заметил Виконт. — Может быть даже символично, что его предстоит умертвить? Просто подорвите один из насосов и дело сделано!
γ — Мне всё ещё не по себе, из-за того, что мы отрезаем самим себе доступ к чистой воде.
α — Это были бы разумные опасения, если бы твои друзья-сектанты не уничтожили ГП. Теперь задерживаться в АКСД — смерти подобно.
γ — Может быть, но в таком случае почему мы УЖЕ не мертвы?
α — Мы рискуем никогда не узнать этого, если я и наши новые друзья останемся взаперти. Кто знает, насколько дана нам эта отсрочка от неизбежного?

Так закончился очередной день в жизни борделя "Рот-фронт", старейшего борделя империи. И этот день не стал последним. Его никто не заметил, кроме обслуживающего персонала.

Трупы Анджело и Вероники на втором этаже отправили в морг, потому что это было прямым нарушением санитарных норм – в старину их в таком виде не хоронили. Сама же их история легла в основу скандального фильма, который назвали "Смерть на вершине блаженства" – для катарсиса перед его просмотром полагалось наложить на себя руки.

Грустная история Марси и Митрича же учит нас тому, что в какой-то момент особенно настойчивая одержимость становится невыносимой. Страдать – не значит смиренно принять отведенную тебе роль. Быть настоящим мужчиной – значит просто выполнять свою работу, делать то, к чему призван. И – забыться, забывшись, забыв…« А сейчас заткнись, а то я тебя уделаю!» «Нет, дорогая, пожалуйста, не надо.»

Есть один интересный и важный момент в этом психологическом анализе. Метафорически выражаясь, он описывает искусство хождения по граблям.

Что же до истории любви Шмуля и Мадам Ю? на самом деле это особая форма эротического совращения. Их сексуальные приключения сильно напоминают мемуары так называемого «любителя мальчиков» Стивена Ли, произведения которого, безусловно, нельзя причислить к разряду «типично женских» историй. Поступки Шмули и его очаровательной спутницы можно смело считать бездумным эротическим подражанием ему – они ведут себя точно так же, как и он. Причем мотивы их действий в точности совпадают с тем, чему в свое время учил Шломо Шварц. По сути, эти люди являются либо маньяками (что совершенно маловероятно), либо сильно немолодыми людьми, внезапно осознавшими свою физическую дряхлость.

Гайка, Вацлав и Бес. Символическое изображение отказа от сексуальной озабоченности. История любви в 2 частях. Диалектика жизни, истины и природы. Концовка их истории мрачна – как у нас, если вы помните. Такие дела. А вместе с ними и пессимистическое одиночество Ринетовары, чья гибель не заслуживает даже отдельного комментария.

Что же до судьбы поручика Ржевского, то жизнь по капле выдавливает из него каждое новое решение и каждый новый вызов. Кто-то считает его последним весельчаком на Руси. Так говорят потому, что только из анекдотов он стал романтическим героем. Но жизнь его наполнена нелепыми и жалкими событиями, так что может претендовать на более обидное название.

Судьба Дяди Вовы, напротив, развивается без внешних волевых усилий и сознательно причиняет ему минимум неудобств. Это, конечно, отвратительно, но именно по этой причине его история и не должна быть предметом нашего интереса. Хотя отрицать воздействие маразматического сознания на реальную жизнь довольно сложно, по меркам живых нас здесь было бы чересчур много.

Чему учит наш сказ о борделе "Рот-фронт" в общем и целом? Жизнь – танец на углях. К ней нельзя подходить со спокойными расчетами, калькуляторами и сантиметрами. Надо смотреть на нее широко открытыми глазами, соединенными в единую круговую панораму. Как мы все и делаем – просто в данный момент мы не до конца знакомы с многоцветием жизни. Мы действительно не в состоянии понять тех впечатлений, которые она нам дарит, и поэтому полагаем, будто мы – исключения из правила. Это расхожее мнение опасно, как отравленный гриб: в нем сидит серьезная опасность. Смысл происходящего вокруг в том, что нам с вами выпало жить именно в такое время и в такой стране, где мы существуем.

А на этом всё. С вами был ваш мастер – православный батюшка Александр Наумов. Сейчас вы отдохнете и повеселитесь – ибо у нас есть за что. Спасибо за внимание.

P.S. Тссс! Сегодня в Россию не попал ни один мяч с чемпионата мира по футболу. Этой ночью злые силы сбили с небес многострадальный "боинг". Такой злой, такой демонической ненависти я давно не видел.

Жёваный
Разгрузки ты не находишь. Все участники баталии предпочитали ремни и подсумки. Хуже того: их кто-то подчистую обобрал до вас. По крайней мере у вас были свежие мертвецы. Изучив поверженную троицу повнимательнее, ты обнаружил, что то, что с виду было похоже на робы на самом деле является плащ-палаткой. Под ней скрывался стерильно-серый комбинезон, на левой груди которого были выбиты последовательности букв и цифр. Видимо, серийные номера.

Один из врагов обронил громоздкого вида дробовик. Помимо размеров притягивало внимание его дуло: огромное и круглое, точно у гаубицы. Не мудрствуя лукаво, ты присвоил его себе. Как и осколочную гранату, закреплённую у «киборга» на поясе.
Зачем приоделся. Ты нашёл подходящую форму на теле одного из охранников. Натянул тёмно-синие штаны из плотной, синтетической, сорочечной ткани, продел ремень. На голое тело — лёгкий бронежилет. Поганый. На войну ты бы такой не взял. Но выбора нет.

Мо
Беглый осмотр собственного тела не выявил никаких повреждений. Это помогло успокоиться. Может то, что оно пережило ДО этого было всего лишь кошмаром. Невредимы были и остальные.
Но одного отрицать было нельзя. Смертельной усталости. Нечеловеческой. Даже ноги было тяжело переставлять лишний раз. Вероятно, то же самое чувствуют и другие живые в этой комнате. Не было желания прилечь, задремать или насытиться обычной едой. Что-то подсказывало, что это не поможет. Тело страшно ломало из-за жажды чего-то. Но чего именно?

Осмотр всех тел в комнате привёл тебя к следующему выводу: здесь минимум ТРИ стороны конфликта. Первая – странные люди в робах с нашивками в виде багрового неба, вторая — охранники, третья — по всей видимости те, кого голос из рации назвал «страгглерами», мрачные фигуры в плащ-палатках. Притом первых было большинство, вторых — чуть меньше, третьих и вовсе всего два тела, помимо тех трёх, что вы убили только что. По всей видимости в бою с обычными людьми они были крайне эффективны.
Ты не могла это разумно объяснить, но твои руки получали куда больше информации при пальпации, чем мог бы получить любой другой врач. У абсолютного большинства смерть наступила в следствие пулевых ран и кровотечения. Но на страгглерах ты почувствовала совсем иные раны. Движимая любопытством, ты сняла с некоторых из них плащи, расстегнула комбинезоны. И увидела.
Очень глубокие резанные раны, с неровными, рваными краями. Тёмно-алые шрамы, нанесённые специально. Словно рисунок. Приглядевшись, ты поняла, что шрамы складываются в слова, написанные угловатым, дёрганным, резким и крупным почерком. Страгглеры были раздельнополыми. Среди них одна женщина и пятеро мужчин. У женщины вдоль всего туловища была вырезана фраза «ТРАХНИ МЕНЯ». На спине: «СДЕЛАЙ МНЕ БОЛЬНО». У другого надпись: «РЕЗАТЬ ЗДЕСЬ» на шее, а чуть выше неё выдран кусок плоти, так что видно ещё пульсирующую сонную артерию. У третьего полностью содрана кожа с груди, видна вся грудная клетка, как на анатомическом манекене. Под ней надпись: «КУКЛА ИЗ ПЛОТИ». Осмотрев страгглеров, ты сделала вывод, что шрамирование у каждого из них произошло с небольшой разницей по времени, и у всех — сравнительно недавно.

Ты почти закончила с изучением трупов, как твоё внимание привлекло тело одного из умерших в робе. Условно их хотелось назвать «культистами» или ещё какими-нибудь «сектантами». В этого выстрелили в упор из дробовика, так что наружу частично вывалилось содержимое его брюшной полости. Ощупав его тело, ты ощутила слабую пульсацию. Словно бы внутри него нечто... живое.

В эфир врывается уже знакомый голос. Низкий, твёрдый и вкрадчивый.

Как выбраться, если отсек изолирован? Кто он — второй?
α — Позволь представиться — Виконт. Я командир отряда, который прибыл для наведения порядка. И я буду рад помочь вам, если вы поможете мне.
γ — Пс, если что: его деятельность неофициальна, у него нет ни корки, ни лицензии! Может у меня и амнезия, но даже я могу уверить вас, что он не из наших краёв. С другой же стороны, кто ещё предложит вам помощь?
α — Это надоедливая обезьянка из комнаты связи порой говорит здравые вещи. Вам правда неоткуда ждать помощи. Я же предлагаю её за разумную цену. Я подскажу вам, где искать припасы. А самое главное — пульментарный аэрозоль. Магам он помогает восстановиться после всего. Даже в вашем случае.

При упоминании аэрозоля у вас усилилось слюноотделение, а лёгкие начало жечь от предвкушения, подобно жажде никотина у курящих, но усиленной раз в десять.

α — Мы можем помочь друг другу. Вам нужно подорвать обработчик морской воды. Это вызовет сбой охранной системы и вытащит из изоляции и вас и меня. Вы ведь хотите выбраться отсюда? Разумеется, я предлагаю долговременное сотрудничество.
γ — Не то чтобы заблокированы совсем-совсем все подходы к ГП...

Виконт в ответ издал тяжёлый вздох.

α — Конечно, ещё есть дорога через северные тех. туннели, до отказа набитыми киборгами, убивающими всё, что шевелится. Как вы понимаете, даже я туда не сунулся, притом, что у меня в распоряжении тяжеловооруженный отряд.
γ — Может у маленького отряда и будет шанс протиснуться там, к тому же не придётся повреждать одну из жизненно важных систем АКСД.
α — Моё предложение сугубо добровольное. Разумеется, при желании, я не помешаю вам рисковать собой ради того, чтобы у этого кастрата всегда была вода в кулере.

― Всё, кончили. Разрядился. - Гайка шагнула к Вацлаву и подняла его за плечи. – Хватит и того, пожалуй, - сказала она. Потом подняла голову и поглядела на великана Ваньку. - А тебе я мозги вынесла. И вот что, Ванька… Запомни… Из того окна… вылетит к чёртовой матери этот дегенеративный стыд, словно его и не бывало. Не будет его, этого стыда. Понял? Понял, нет? Слышишь меня?
- Понял. Слышу, да. Теперь… Ух, какая у тебя силища… Такая бы сила… Надо же. Вот спасибочко. А говорили – мертвяки, мертвые. Да я… да не… Не мертвец я, это точно. Мёртвые мертвят, а я живой. Живой мертвый мертвет. Ведь мы с тобой люди, верно? Да? Помнишь, что ты со мной сделала, Гайка… Гайка? А?
- Помню, помню, как не помнить, только всё это в прошлом. Я же тебя спасла, мёртвая голова.
- Я был мёртвый? - недоверчиво спросил Вацлав. За его спиной тихо и страшно засмеялся Бес.

Неожиданно Бес шагнул вперед, схватил Вацлава за горло и повалил на пол.
Бес - это был он - душил его до тех пор, пока тот не обмяк, потом сел рядом, уперся спиной в стену, разжал пальцы. Посмотрел на Гайку. На лице его была странная смесь любви и ненависти. Он молчал, тяжело дыша, и, казалось, был нем, но все хорошо видели его ненавидящие глаза. Почему он это сделал? Гайке стало страшно. Вдруг она поняла. Инстинкт самосохранения впервые оказался сильнее рассудка. Она сразу узнала это чувство. И поняла, чего хочет сейчас от нее эта неведомая сила. Правильно. Надо кричать. Вопить как можно громче, звать на помощь. Гайкин голос мог заглушить любые звуки. Если не сделать этого сейчас, будет поздно. И Гайка закричала. Громко и пронзительно. Тогда Бес сказал, глядя ей в глаза: ’’ Я убью тебя, бессердечная тварь’'. Затем, сжимая кулаки, прыгнул на нее и впился ей ногтями в грудь. Грохнул выстрел. Беса отбросило назад. Он затих. На его лице был ужас. Из раны на груди толчками стала вытекать темная жидкость. Открылась задняя дверь, в клубах дыма возник человек в милицейской форме. Помог Гайке подняться на ноги, поддерживая ее под руку. Словно поняв, что произошло, Бес вскинул голову. Человек в форме стал приближаться, крича на ходу что-то похожее на: ‘’ Р-р- ра-зойдись!. На ее глазах его лицо исказилось от боли, и он осел на землю. Вскоре его унесли. А Гайку отвезли в отделение. Там на вопросы милиционеров она не отвечала. Ее отправили в камеру. Там она провела несколько дней. Потом надзиратели вызвали ее в кабинет начальника. Там сидел мужик с черной повязкой на глазу. Вместо глаз у него были две черных точки. С ним были еще два офицера.

Тогда-то Гайка и рассказала всю подоплёку этой истории. Как оказалось, Вацлав был убийцей. Преступным авторитетом. Его убили не люди – это сделал Бес. Убивал он жестоко, долго и с особым наслаждением – за это его ценили. Но его все-таки поймали. Переломав ему все кости, выкинули из окна. После этого Бес успокоился и на некоторое время затаился. Чтобы совсем не пасть духом, он отправился в долгий запой.

Гайку и Вацлава связывал короткий, но прочный роман. К ним приезжали крутые парни. Они привозили с собой, как она заметила, клетки с какой-то живностью. Оказывается, они держали кроликов. Во время этих визитов у них почти каждый день был секс. Обычно это происходило за закрытой дверью. Ничего незаконного в этом не было – любовь это вообще запретный плод. Бес же в этой истории появился как тайный любовник. Все выглядело вполне романтично. Гайку это даже увлекло. Но Бес все равно оставался для нее загадкой. Он куда-то исчезал, а потом снова возникал. Вацлава же он явно убил из-за денег. Об этом прямо говорил его послужной список, где красным цветом были отмечены дела, по которым его выпустили под подписку о невыезде.

Выслушав её историю, начальник вздохнул и решил, что их рейд, конечно, мало что даст, так что стоит заняться вплотную этой женщиной. Через несколько часов ее нашли мертвой в собственной квартире. Она повесилась на пожарной лестнице.

- Теперь трусы на голову! ‬И на колени! Живо! Запорю! Ты что, оглох, гаденыш?! Плачешь, спрашиваю?! Сейчас ремнем отхуячу! ‪

- Плачу, - прошептал Митрофанчик.

- Рот закрой! Я тебе, блядь, рот сейчас закрою, если ты на жопе не обосрешь!

- Ой! Ой… - застонал Митрюха. – Ой, блять! Ну не могу… Ой-ей-ой… Ух!

- Стонет, сука, зато как стонет… Поцелуй мне ногу, Митрич… Перекур.



***



Спустя время:

- Митря, сейчас время второго тура… Митрей! Пошел на хуй отсюда! Так. Та-а-ак… Крутись теперь! Быстрее… Нет, ты руками работай, руками! Стоять на четвереньках, мать твою!

Митрич послушно опустился на пол.

‪- Ну чего, прогнал? Молодец. Теперь держись… Еще чуть-чуть… Не поворачивайся! Вот так. Давай за юбку… Только аккуратно, вдруг по ней током шарахнет. Старайся, чтобы по голове не ударило…

Но стоило Митричу поднять её юбку, как тут же по лицу прошёл сильный удар током, заставивший его скривиться от боли и отшатнуться. А спустя секунду от правой ноги к левой ноге прошла сильная волна, сопровождавшаяся вспышкой, похожей на свет молнии. Митрич закашлялся и упал на колени, пытаясь оторвать ноги от пола, но ноги не отрывались. Он стал на них смотреть, и вдруг увидел, что вся нижняя часть его тела распухла и стала синей. Митяй обмяк. Изо рта потекла кровь, залившая грудь.

Не показывая своего восхищения, да и не будучи в нём до конца уверенным, баронет развеселился и поддерживал общее настроение. Может центральные районы Талона казались такими помпезными только из-за своей новизны. Всё-таки родной Венден тоже далеко не захолустье. Хотя и помельче будет... Да и в таких вылазках там принимать участия как-то не доводилось.

Долго изучал меню. В привычных богемных кругах он попробовал многие сорта вина, но в текущей компании и атмосфере захотелось чего-то необычного. Краем глаза приметил, как делает заказ Фернанда. Задумался. По идее он не должен отравиться пролетарским пивом, даже несмотря на разницу в статусе?.. Хотя и сама девица была одета далеко не как дочь рабочего. Определённо хуже чем Арчи (кто вообще здесь одевался лучше чем Арчи?), но всё же со вкусом.

— За поступление! — поддержал он тост.
Первый глоток. Не слишком утончённо и вообще... но пьётся легко... и вроде как... вкусно? Арчи грустно поймал себя на мысли, что как-то слишком сильно концентрируется на малозначимых вещах. Произошедшее за день несколько подвыбило его из колеи. Не так он себе представлял первые дни.
Тут же он приметил Фернанду, которая сидела словно бы сама с собой, изредка поддерживая общую беседу, но явно не участвовавшая в общем празднике жизни. Арчи потянуло к ней как-то само по себе... не только по вышеназванным причинам, естественно. Начал он разговор как-то неловко и чуть нервно.
— А не зря мы здесь собрались, да?.. Всем весело. Пиво, кстати, неплохое, у меня на родине таким не торгуют...

Затем постепенно спирт начал усваиваться, лицо Арчи покраснело, а сам он почему-то заказал напиток гораздо покрепче предыдущего.
— Знаешь, а я вообще-то анархист... Ты вот читала труды профессора Пилца? Ну там где это... про самосознание, эго, вот это всё... умнейший мужик, я считаю, хоть он сейчас и в опале. А почему в опале? Да нахуй государство, вот почему!..

***

Затем язык начал заплетаться, а Фернанда — раздваиваться.
— Феда... я тебя как только увидел сразу понял, что мы с тобой станем отличными... друзьями! Всю жизнь мечтал пообщаться с кем-то из народа. Да и вообще ты это ну... ну... ну ничё такая, понимаешь?..
Тут до ушей Арчи донёсся страшный, в чём-то даже обвинительный вопрос, который он просто не мог оставить без ответа. Он резко поднялся со своего места и развернулся к остальным, точно разрывая выстроенный до этого вакуум. И с пьяным изяществом и прищуром поглядел на едва стоящего на ногах Яноро.
— Я?! Не пою? А я просто весёлых песен не знаю! Или не помню! Ты начни, я уж поддержу...

Затем оглянулся назад на Фернанду и улыбнулся ей неожиданно по-доброму.
— А леди рабочих желает присоединиться к народному празднику?.. ГУЛЯТЬ БУДЕМ ДО УТРА!

Нагло свистнул со стола чью-то недопитую бутылку с ликёром и в мгновение оказался рядом с Яноро, отчего-то (хотя все мы знаем, отчего) по-панибратски обнимая его за плечи.
— Я... я тебя вспомнил, это же ты меня звал на дуэль утром?.. Ты хотел меня спасти от обморока, да? Ты... классный парень, только я тебе вот что скажу по секрету, — наклонился вплотную к одногруппнику и шёпотом заорал ему в ухо, — ты одет как ободранный петух! Давай тебя по моде оденем, а?.. За мой счёт наряжу тебя как принцессу... тьфу, как принца. Мне надоело тут торчать, пойдёмте на улицу! Шарль, это ты первый предложил нажраться? ЛУЧШИЙ, СУКА, ЛУЧШИЙ!

Арчи дёрнулся, точно его кто-то грубо ущипнул за носоглотку. Первую минуту он соображал очень плохо, но мозг предательски быстро возвращал воспоминания о недавнем бое. Когда муть с глаз начала размеренно сходить, первым делом он приметил Анжелику и густо покраснел. Жар мигом ударил в лицо и, что гораздо хуже, куда-то вниз живота. Рози поспешил переключиться на Фернанду, но это оказалось не очень хорошей идеей. Внешне она отдалённо напоминала предыдущую блондинку и в голове стали сами собой всплывать странные образы. Будто бы она вождь пленившего его народного восстания, допрашивает его в сыром подвале. Он связан и беззащитен, а она яростна и не очень одета...

Арчибальд затряс головой и покраснел ещё сильнее. Он рефлекторно схватился за одеяло, сражаясь с желанием накрыться им с головой. Жаль, что его на первом занятии не научили какой-нибудь аркане, чтобы превратиться в свинцовый шарик и закатиться куда-нибудь в угол, под тумбочку...
Ища спасение, баронет переключился уже на Сашу и вероломное возбуждение резко стало сходить на нет.
Остальные ведь не заметили что с ним, да?.. Начали смеяться. Но не над этим. Арчи расслабленно вздохнул.
— Хе-хе... хе... — нервно поддержал он собравшихся.

***

— Мне нравится идея с бухлом! — встрял Арчи, который до этого долго и задумчиво молчал. — Лучше где-то в центре, да. Если кому будет далеко — у меня большой дом. И самхафский чай. Самое то от похмелья.

Кости
Когда спустилась тьма, ты ждал покоя. Но его не было. От тебя не осталось тела или чего-либо материального. Однако, ты всё ещё был. И был где-то. В месте, что навевало болезненные воспоминания о видениях в капсуле.

Холодный космос. Измученная планета, там, внизу. Но твоя ли? Ты не узнаёшь

И всемогущая сущность на которую ты не смеешь поднять взгляда. Потому что знаешь: не выдержишь увиденного. Из ниоткуда в голове берётся страх и тревога. Хочется спрятаться, сжаться в далёком углу. Обычно боятся опасностей, внутренних и внешних чудовищ. А сейчас ты боишься, что вечность твоего дальнейшего существования будет выглядеть так и неизвестно, что ждёт впереди. Красное марево, искажения, пустота. Неизвестность.

Открываешь глаза, видишь над собой исполинскую фигуру. Мозг, распаренный, измученный, как насильно раскрытый бутон, вновь собирается в кучку. Часто и тяжело дышишь, вспоминаешь предсмертную боль, ощупываешь себя. Ты снова здесь, в своём теле. И почему-то уверен, что всё тобою увиденное — не сон. Что-то не дало тебе умереть, насильно отправило обратно. Сделает ли оно так второй раз? Или в последующие? Возможно. Но ты уже очень вряд ли вернёшься тем же человеком. Будешь рисковать узнать то, что знать не стоит.

Бритва
Спустя день бесцельных блужданий, очень трудно избежать ощущения полной безнадёжности. Непонятно, кто и зачем возвёл это циклопическое и чудовищное сооружение и зачем пытал вас в нём, но кристально ясно одно: вы заблудились.

С тех пор, как вы покинули комнату с капсулами, последнее приятное воспоминание — это потребление ингаляторов, найденных на трупе в одном из закутков этого бесконечного стального лабиринта. Странно это. Ты не помнишь ничего, но была абсолютно уверена, что лекарство из ингалятора тебе поможет. И оно правда помогло. Ты почувствовала себя сильнее. Быстрее. И до сих пор тебя не мучает усталость и голод.

Вы бредёте по очередному сумрачному техническому коридору. Вокруг уродливые металлические стены, кучи толстых проводов. А перед тобой шагает фигура твоего попутчика. Наверное, нет ничего плохого в отсутствии у него комплексов, но одетый он хоть бы выглядел не так жутко. На фоне его великанской спины ты чувствуешь себя крохотной. То и дело задумываешься: а человек ли он вообще? И стоило ли ему доверять?

Да, стоило. В неизученной и враждебной среде не выжить одному. И ты всё видела в его глазах. Тогда ты и осознала свои (и его) магические способности. Внушила ему, что не собираешься ему навредить и прочла в его сознании всё необходимое. Он такой же измученный и потерянный, как и ты. И жаждет разобраться, что здесь происходит.

Строение его разума показалось тебе необычным. Всё слишком структурированно, вся информация и память разложены по полочкам и отсекам. В его голове нет хаоса... почти что. Он напоминал живой компьютер, но ты нащупала в нём и подавленные человеческие черты. Разговаривал он крайне неохотно, исключительно по делу, предпочитая обходиться жестами. А если и говорил — выдавал крайне лаконичные и рубленные фразы. Впрочем, в особенностях его психологии можно будет разобраться, когда вы отыщите в этом аду хоть сколько-нибудь внушающее доверие место.

Проходите очередной коридор, открываете очередную дверь.

Танк

 
Анализ.....................................................
Заброшенное техническое помещение
Срочное сообщение: звуки выстрелов мелкокалиберного автоматического оружия, двадцать метров, восток.
Передвижение к источнику сигнала, сканирование.........................................
Обнаружено: органический труп, вид: человек, пол: неопределён, возраст: неопределён, дистанция: 15 метров, восток.
Синтетические формы жизни, вид: неизвестен. 5 юнитов. Вооружены, предположительно опасны.
Срочное сообщение: юнит под угрозой, причина: огонь мелкокалиберного автоматического оружия, атакующий: синтетическая форма жизни.

Безродный и Кости
α — Видите подписанные трубы? Значит вы уже близко. За этой дверью должна быть небольшая кладовая. А отсюда уже рукой подать до переработчика воды.

Отворяете дверь, входите внутрь. Слышите шум автоматной очереди. Проходите вдоль стены и осторожно выглядываете из-за неё. Видите отряд вооружённых людей в серых армейских комбинезонах. У ног одной из них чей-то труп. Резкими, угловатыми движениями убийца перехватывает автомат и начинает заливать свинцом кого-то, притаившегося на другой стороне комнаты.

До вас доносятся волны чужой тревоги. Понимаете, что в прошлом совершенно неосознанно так же «слышали» эмоции Боба. Это указывает на то, что в беду попали другие маги.

γ — Друг, у тебя очень интересные вопросы, но ты упускаешь тот факт, что я, блядь, слепой. — Голос был лишён агрессии, хотя и на мгновение потерял былое хладнокровие. — Типо, я же не родился в комнате связи, так? Мне приходится проверять всё на ощупь. Это долго и чертовски фрустрирует. Самое забавное, что я всю жизнь мечтал управлять дурой такой мощности. Это как... знаете, на корте без ракетки, на поле без мяча, в борделе без члена, в бассейне без шапочки. Эээ... да, в теории я определённо могу перехватывать чужие переговоры в рамках комплекса, и я почти научился делать это безопасно. Видите ли, после того как ГП крякнул, беспечно бороздить радиопросторы стало нельзя. Можно случайно наткнуться на мозговыносящую станцию. Буквально. Однако я почти решил эту проблему и обещаю, что вы будете первыми, кто испытает великую шпионскую технологию. Насчёт других наушников: те, что могли транслировать мой прекрасный голос, полегли в вашей комнате. Один свалился на нижние ярусы и перестал работать. Вы... вряд ли захотите спускаться на нижние ярусы и проверять почему так вышло. Большинство живых на станции не слишком разговорчивы, используют внутренние каналы связи, иногда даже ставят глушилки.

Затем добавил насчёт приманки:

γ — О, лады, орать я умею. У меня было время порепетировать, пока меня резали без наркоза.

В наушниках раздался характерный «пшик» и остаток пути по коридору проходили в тишине. Комната с капсулами скрылась позади. Дверь, которая оказалась крайне нетерпелива и её пришлось открывать во второй раз после сбора гарнитур, захлопнулась, едва последний из вас перешагнул порог. Вы мрачно подметили, что активировать панель в пылу битвы и ждать работы дверного механизма — смерти подобно.

Коридор пустой, абсолютно тихий, звукоизолированный. С непривычки мерещится, что где-то что-то тихо гудит или шумит, но это только иллюзия. С каждым шагом здесь всё некомфортнее. Стенки давят, будто сужаются. Кажется, это называют «лиминальное пространство». Никаких признаков, что это место вообще когда-то населяли люди.

Доходите до конца. Открываете вторую дверь. Поудобнее перехватываете труп. Боль даёт связному отсчёт. Шлюз открывается. Бросок. Активируется громкая связь.

γ — НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! НЕ СТРЕЛЯЙТЕ! О БОЖЕ, МАМА, Я ЖЕ У ТЕБЯ ТАКОЙ ОДИН! АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!

Последний крик Коммутатора срывается в писклявость и обращается зловещим эхом. Комната тёмная, почти непроглядная, только откуда-то сверху доносятся два слабых источника света. Пальбы не слышно. Ответа тоже. Входите внутрь. Шлюз за вашей спиной захлопывается. Едва не сваливаетесь всем скопом в бездну. Лишь в последний момент смотрите под ноги и понимаете, что что-то не так.

Посреди комнаты огромная дыра. В неё скошены острые металлические обломки пола, ниспадают оборванные провода. Помещение напоминает шахту. Вы не видите ни верха, ни низа. Зато кто-то видит вас.

ссылка ♫
Если подняться взглядом по стене напротив, то можно увидеть, что она заканчивается платформой, возвышающейся где-то в метрах двадцати над вами. И там вы видите множество людей. В тяжёлой чёрной броне, сливающейся с окружающим мраком. Напоминающие живые танки. У них многоствольные пулемёты, огнемёты, автоматические гранатомёты и прочее тяжёлое оружие. Все крупного сложения и идеально равные по росту, точно в один отряд их определяли по линейке. Глядят на вас безмолвно, но атаковать не спешат. Один из них придвигается к самому краю платформы. Явно командир. На его шлеме загорается красный визор. То ли чтобы вы его лучше видели, то ли зачем-то ещё.

Секунды, что тянутся в бесконечность. Беззвучный крик, тонущий в крови. Мясной цирк дьявольских инструментов, что непрерывно терзают плоть. Мгновение передышки. Не во благо, а чтобы стало ещё больней. Сознание, уже неспособное ничего помыслить, а способное только покорно нестись по течению вечного страдания. Ты не умрёшь. Не можешь умереть. Такова твоя судьба. Быть безропотной подушкой для иголок у бездушной машины. Тело предательски восстанавливается, опиоидные рецепторы получают свои тридцать монет серебряниками и снимают боль. И вот она опять разгорается со жгучей невыносимой силой. Снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова. И снова.

Внутри уже не человек, а комок уродливого мяса, который то тщетно пытается сбежать разом во все стороны, то сжимается в одну гротескную кучу от нестерпимых спазмов. Даже самый отпетый садистский ублюдок может устать. Выдохнуться. Дать перерыв. Но машина не знает усталости. Не знает цели. Не знает смысла. Потрошит твои жалкие остатки снова и снова, повинуясь вшитому алгоритму. И снова. И снова.

Где-то снаружи проносится чудовищный гул. Гремят выстрелы. Но находящиеся внутри этого не понимают. Они не способны осознавать ничего. Пока не гремит стекло.

Гремит стекло. Трещит. Разбивается. Вдребезги. Машина затихает. Нет покоя. Новая боль. Страшнее предыдущей. Боль ливня мыслей, что раскалёнными каплями ошпаривает мозг. Мёртвая, окаменелая и растресканная почва. Смерчи первоначальных сил, что уносят всё, что посмело выжить. Кровавое небо. Жестокий взгляд. Оттуда. Ты, маленький и беззащитный. Жалкий. Тот, кто перестанет существовать по щелчку пальца. Прижимающийся к земле, как немощный эмбрион. А оно всё ближе. И ближе.

Божественный гнев. Божественное безразличие. Жатва душ. Неведанные материи, в которых никому нет до нас дела. Но крошечное изменение где-то там, уничтожило всё то, что мы знаем здесь.

Сталкиваются силы, которые даже нельзя осознать или помыслить. И с грохотом, скрипом, сквозь задворки сознания и кору мозга прорываются слова, а каждая буква выжигается как клеймо.

ЕДИНСТВЕННОЙ ВЕРНЫЙ ПУТЬ
ПОЛОН БОЛИ И СЛЁЗ
ЭТО ЗНАЧИТ ПОЙТИ ПРОТИВ НИХ ВСЕХ

Укол во все нервные узлы. Темнота.

...

...

...

...

...

...

...

ссылка ♫
Просторное помещение, озаряемое синеватым светом ламп. Размером с ангар, но здесь почти нет пустоты. Всё усеяно неведомыми приборами, кучей толстых проводов. И капсулы. Всюду капсулы. Разбитые. Только одна единственная продолжает работать и дребезжать.

Глаза открываются неожиданно легко. Чувства возвращаются крайне быстро. Но лучше бы они этого не делали. Ощущаете вы себя паршиво. Мягко говоря. Под каждым такая лужа тёмной крови, что хватило бы прокормить орду особо прожорливых клещей на несколько сезонов. А в этой луже неприятные, мокрые ошмётки плоти. Вашей.

У всех нестерпимо зудит и ноет мужское естество, что превратилось в кровавую кашу, но медленно, нерасторопно восстанавливается. У некоторых видна грудная клетка, что постепенно зарастает слоем новой кожи. Седовласый усатый мужчина панически оглядывается по сторонам. В его глаза страшно смотреть. Раздражённые, они покрыты бельмом с вкраплениями крови и гноя, но оно постепенно сходит, возвращая ему привычное зрение. Чернокожий трясётся всем телом и под огромным давлением через его рот пролетает алое и обильное содержимое желудка. Самый крупный из пробудившихся вдруг сворачивается в клубок и издаёт истошный высокий вопль. Можно заметить регенерирующие обрубки пальцев на его ладонях, но явно не они стали причиной его дикого, душераздирающего крика. Прооравшись, впрочем, он вдруг огляделся серьёзным ледяным взглядом, точно секунду назад в него просто вселился какой-то бес.

Кости


Боль
Ты ошарашенно глядишь на капсулу, из которой выпал, точно выпнутый из материнского чрева. И голова адски гудит, пока ты не отведёшь от неё взгляд. У тебя связаны с ней какие-то воспоминания. Больше, чем у остальных. Возможно, если ты сосредоточишься, то сможешь вспомнить. Тебя тянет к знаниям и одновременно тебе страшно это видеть.

Безродный
В целом ты оцениваешь своё состояние как несколько удалённое от «нормы». Но ты не можешь не приметить, что загадочные капсулы производят на тебя гораздо менее гнетущее впечатление, чем на всех остальных. Словно бы внутри неё сидел не ты, а кто-то ещё. Кажется, ты только что кричал. Или и это был не ты?..

Разберёшься позже. Сейчас к тебе возвращаются твои глубокие познания во многих областях... особенно наука о строении человеческого тела. В том числе не совсем человеческого. Людьми окружающих назвать тяжело. Как и тебя самого.

Ты словно видишь их насквозь и внутри них пульсирует некая энергия, которой лишены обычные люди. Кажется, вы называли это «электричеством». Для тебя оно выглядит как оранжевые всполохи, гуляющие в разных частях организма. У всех без исключения эта энергия особенно ярко пульсирует в мозгу. У чернокожего она спускается ниже и горит ещё и в сердце. У усатого всполохи пронизывают жуткие и глубокие глаза. У последнего, опасливо оглядывающего капсулу, энергия охватывает тестикулы и надпочечники.

Оглядываешь самого себя. Свечение проходит через твои руки вплоть до кончиков пальцев. Глядеть так на мир постоянно — неудобно. Едва ты задумываешься об этом, как твой «рентген» постепенно угасает, оставляя тебе обычное человеческое мировосприятие.

Всем
Здесь произошла настоящая бойня. Вы видите множество мёртвых тел, среди которых выделяются фигуры в светло-коричневых балахонах. Наверняка среди трупов можно отыскать что-нибудь полезное. От одного из умерших исходит характерный шум помех.

Первое пробуждение
Руины Эдена

ссылка ♫

  Лодка неторопливо скользила по тёмно-синей глади воды, переливающейся в лунном свете. По обе стороны виднелись полуразвалившиеся каркасы зданий, что в сумрачном мраке напоминали жуткие непропорциональные фигуры. Вода непроглядно мутная, усеянная мусором. Обломки небоскрёбов сильно ограничивали передвижение, преграждая былые улицы, проспекты и бульвары.

  Их было порядка девяти. Все вооружённые, в защитных костюмах. Бесплодные и лишённые памяти. Недобитки старого мира, что вынуждены скитаться по опустевшей, безжизненной земле для продления жизни своих приютов. По обрывкам старых воспоминаний они ещё опасались повышенного радиационного фона и агрессивно настроенного мрака, что мог затаиться среди развалин. Их мир был причудлив. И в городе-призраке могла встретиться опасность хуже физического врага.

— Почему Первые вмешиваются только сейчас? — наконец, спросил Жрец.

  Вопрос был адресован Архитектору, пожалуй, самому странному из их компании. Человеку, что постоянно пребывал в тех областях, в которые иной человек не пожелал бы заглянуть и на секунду.

— Они всегда были среди нас, — ответил он, глядя на водную гладь. — Они жили на Земле задолго до нас. И они наблюдали за нами. И мы были им неинтересны. Они изредка вмешивались в наши дела, но не оставляли после себя и следа.
— И что изменилось теперь?
— У сил вне нашего понимания есть разногласия. Точнее сказать... они и тот, кто разрушил наш мир — имеют разную природу, ровно как мы сами отличаемся и от тех, и от других.
— Мы вымираем, – с ядом в голове напомнил один из солдат. — Твои покровители могли бы посуетиться и пораньше. Или хотя бы рассказать, как ёбнуть эту штуку наверху.
— Первородные уже поведали мне больше, чем должен знать человек. — Архитектор призадумался, словно выпав из реальности на минуту. «Вернувшись», он почувствовал пробежавший по спине холодок. — Тот, кто разрушил нашу цивилизацию всемогущ. Он перекроит весь мир, изменит его до неузнаваемости. Когда мы проснёмся во второй раз, реальности, что мы знали, уже не будет.
— Второй раз? — Спросил тот же боец. — А кто их считает? Ты уверен, что нас разбудили в первый раз, а не в сто первый? Я не помню лиц своих отца и матери. Ничего. Какие гарантии, что в следующий раз я не проснусь безвольным овощем? Ты лучше скажи эти... чипиздрики в твоей голове, они что-то говорят о иных мирах? Загробном? Может где-то нас ждут облака, вечный свет, да сотня девственниц, а мы всё плаваем в этом говне в надежде на лучшее.
— Я не берусь судить, как воспринимают вселенную Первородные. Но точно знаю, что для нас мир только один.

  Кто-то сдёрнул защитную маску и с презрением сплюнул за борт. Остаток пути они прошли в тишине.

***

— Здесь.

  Архитектор остановил лодку жестом. Начался процесс долгих раскопок и раскладки спец. оборудования. Среди обломков стен, крыш и мебели часто попадались кости. В большом количестве. Многие со следами насильственной смерти. Группа уже находила места бойни и похуже, но они всё не уставали поражаться, насколько дёшево в те времена ценилась жизнь. Видимо, когда ваше население достигает больше десяти миллиардов к таким вещам, относятся проще, чем, когда вас порядка нескольких тысяч.

  Жрец опасливо покосился на уже заполненную капсулу. Когда они наткнулись на этого, Архитектор подметил, что «он протянет особенно долго». Но Жрец всё никак не мог отделаться от мысли, что маг глядит на него. Как-то злобно. Хотя он явно не мог восстановиться так быстро.

— Трое. Щедрый улов.
— Да, кажется мы выиграли себе пару лет спокойного гниения в замкнутом пространстве.
— Эта точно пойдёт? Выглядит как кусок мяса.
— Прояви уважение, она всё-таки пережила ядерный взрыв.
— Пойдёт, — заверил Архитектор. — Они не умирают так просто.

  Жрец задержался у последней пары. Те перед смертью завалились друг на друга. Так и оказались погребены под завалом.
  Он знал, что нужно сделать. Но медлил. Присел рядом с ними. Смотрел, не отрываясь. Легко погладил одну по волосам, что успели отрасти заново. Он почувствовал, что Архитектор встал рядом.

— Знаешь... — опустив голову, начал Жрец, — мне казалось, что человек может всё, если по-настоящему захочет. А уж в мире до нас наверняка так оно и было... а потом пришло нечто, что всё разом сломало. Без надежды склеить обратно. Просто скажи, зачем мы всё это делаем? Мы ведь совсем не нужны Первородным. Они уже допустили то, что с нами случилось.
— Произошло ли это по нашей воле или без неё. Высшие силы уже ввязали нас в свою игру. И выхода из неё нет.
— Почему бы этим высшим силам просто не оставить нас всех в покое? — Задарил риторический вопрос кто-то из группы.

  Архитектор хотел было ответить, но вместо этого повёл губами и поднял взгляд на небо. Там горела космическая пыль и отрешённо сияли звёзды. Те самые, к которым всегда тянулся человек.

  Разорвался гранатометный снаряд, послышался хруст костей от двоих, вынужденных встретиться под давлением крюка.
  Фрида саданула одного из нападавших пяткой в промежность, попав в толстую защитную пластину и едва не вывихнув себе ногу. Но это дало ожидаемый эффект: террорист то ли рыкнул, то ли резко выдохнул и вместо страшного удара по затылку едва ощутимо прошёлся по голове оперативницы вскользь. И уже через секунду на его спину обрушился огонь Никс, и он рухнул, не успев толком почувствовать боль. Оставшемуся Фрида выкрутила руку, а затем принялась за его шею, пока не услышала характерный хруст.

  Они остались в грязном дворе, среди куч мёртвых тел. И ни звука. Только зловеще завывает ветер и оставшиеся гражданские тихо сопят что-то себе под нос, не сходя со своих мест. У многих затекли ноги, и они машинально сели на сырой бетон, обречённо раскачиваясь из стороны в сторону. Им уже было не помочь.

— Сюда!

  Голос неожиданно низкий, рваный. Вы с трудом узнаёте Шакала. Видимо, обходить будет слишком долго. Через окно быстрее. Вновь обнимаетесь, Никс цепляется за раму крюком.

— А мы неплохо... неплохо справились... Неплохо мы справились, шеф, а? Долго держались...

  Снаружи уже слышно пока ещё приглушённые голоса.

— Из них три четверти вчерашние гражданские, Шакал, — раздался ненормально спокойный голос Кроноса, — но да. Неплохо.

  Оказываетесь внутри. Кажется, это широкий коридор какого-то склада. Куча разных коробок, по большей части варварским образом распотрошённых, расстрелянных, сломанных. Невозможно ступить и шагу без характерного звона — весь пол усеян стрелянными гильзами. В помещении застыл терпкий аромат гари и крови. Слева выбитая дверь, где валяются порядка четырёх мёртвых бойцов ДИБ. Справа ворота и их коллеги в количестве шести штук. И неизвестно, сколько их ещё в других комнатах.

  И первый кого вы видите — человек, отдалённо смахивающий на того молодого паренька-оператора, с которым вы переглядывались с утра в участке. Глаза Шакала безумные, напряжённые, на них явно проступают сосуды. Он напоминал натянутую струну: всё время ходил в полусогнутом боевом положении, в движениях его была роботизированная резкость. Он гипертрофированно реагировал на любой шорох и даже вас встретил, против воли взяв на мушку, но быстро опустил оружие. Тогда вы заметили, что на месте одной из ладоней у него перемотанная культя, а в целой руке он мёртвой хваткой сжимал всё ещё дымящийся ПП. На его теле несколько необработанных дыр от пуль, судя по всему свежих. Через плечо перетянута уже грязная окровавленная повязка, закрывающая рану на туловище, судя по всему — колотую.

— Сука... Сука! Я сегодня убил большей людей, чем за всю жизнь... — посетовал оперативник.
— Каждый день узнаёшь о себе что-то новое...

  Командира вы обнаружили не сразу. По довольно очевидной причине. Он несколько сбавил в росте. Сейчас он сидел у одного из ящиков, опираясь на остаток поясницы. Вся его нижняя часть тела была оторвана. В месте отрыва рана стянута и бегло обработана. Он смотрел на вас чуть затуманенным, хотя при этом кристально ясным взглядом. Невозмутимо потягивал сигарету.

— Опиаты — ахуенная тема.

  Пояснил он вам, выдувая облако дыма. Затем достал ещё одну сигарету из пачки и вытянул перед собой, кивнув Фриде взглядом.

— Если на твоей войне таких как ты надо было гнать вперёд палками, чтобы добиться от них хоть чего-то отдалённо похожего на мужество — что же, не буду судить. Для меня эта горстка проклятых была на один укус и мне не нужна была ничья поддержка. Официально нас никто из одного котелка жрать не принуждал, так что иди себе и подыхай как захочешь. Можешь, разве что, начеркать мне где-нибудь адресок своей дочурки. Мало ли ты не вернёшься. Я тогда помогу, чем смогу.

И с безразличным видом отвернулся, направляясь в сторону одного из поверженных.

Жайнир смотрел на туман невозмутимо, совсем не разделяя трепета своих спутников. Поиски полоумного старика и его говорящего ворона может и не тривиальная задача, но всё ещё работа. Найти мага, маяк, составить карту и по домам. Не то чтобы дома паладину будет уютно. Хотя ради похода ему пришлось уйти в завязку после длительного запоя. Сейчас он был малость раздражителен, голова гудела, а внутри черепа словно витали пористые облака дыма, среди которых ярко горела единственная мысль о недопитой бутылке медовухи, что в последний раз закатилась под тумбу.

Как опытный солдат, паладин не вошёл первым в подозрительную серую муть. Всегда в любом отряде найдутся герои и самые воодушевлённые. Таких ренмейцы забирали первыми. Частое явление среди молодых. Странное это дело, вроде бы тот парень, что бежит в первом ряду с грудью наголо, должен быть героем. А де-факто выигрывает путёвку в один конец, оставляя выживших разгребать всё дерьмо одних.

Но вот кто-то сделал шаг вперёд. Что ж, чему быть — того не миновать. Странное чувство. Алкоголь тебя просто давит, размазывает, отупляет. А здесь словно выжгли пламенем. Не оставили ничего, кроме тлеющего уголька. В нём отражается ярость, окровавленный клинок, искажённые ужасом лица неверных. Долгое время это была единственная мысль, заливающая глаза кровью, а кулаки — жидким свинцом. И тут личность и воспоминания хлынули назад, точно из пробитой плотины. Жайнир тревожно помотал головой. Бесовщина. Не любил он магию. А особенно не любил, когда ему лезут в голову.

Потому паладин не удивился, когда увидел произошедшую у «Последнего стража» бойню. С его точки зрения Дал Фиатах уже встретил их совсем недружелюбно. Не надо было долго гадать, как он обошёлся с теми, кому не хватило удачи или ума спастись.

— ...чтобы в случае чего дать отпор потенциальному врагу. — Жёстко продолжил Жайнир слова клирика. В фортуну и «дурное слово» он не верил. Только в свои умения, Фиарна и верное копьё. — Эти несчастные явно боролись за свою жизнь и, если мы хотим преуспеть там, где не преуспели они, нам потребуется вдвое больше усилий. Поглядывайте по сторонам.

Первым делом решил осмотреть тела. От чего они погибли? От магии? Других людей? Или ещё какой неведомой нечисти, что могла здесь завестись. Их народ так давно не ступал на эти земли...
Для начала присел возле того же трупа, что и охотница.
— Нервничаешь? — негромко спросил он Люсиль. — Ничего не бойся. С нами Фиарн. Я чувствую.

  Израненные, вы вышли за пределы парковки. На прощание она затрещала, изогнулась и сложилась, точно карточный домик. Поднялось облако пыли. Вы оказались на просторной четырёхполосной дороге. Небоскрёб с ретранслятором наполовину рухнул, запустив цепную реакцию и разрушив часть соседних зданий.

  Машины без дела стоят посреди дороги. Многие из них заведённые. А между ними множество людей. Бездельно бродят, пробиваемые ознобом и обнимающие сами себя руками, словно это поможет согреться. Каждый из них идёт, не замечая ничего вокруг, словно существуя в своём собственном мире. Часто они сталкиваются друг с другом и как ни в чём не бывало продолжают свой хаотичный поход в никуда. Они не отзовутся на отклик, не среагируют, если к ним прикоснуться. Многие, сгорбившись, сидят у стен и неразборчиво сетуют о чём-то. Часть погрузилась в себя прямо за рулём машины. И не все успели сбавить скорость. Некоторые впечатались в стены или других водителей. И так и застыли в таком положении.

  До вас доносят отдельные обрывки чужого бормотания:
— Это я... это всё я...
— Где-то тепло...
— С самого начала...
— Посмотрите на небо...

  Небо и правда преобразилось. Среди рваных обрывков туч проглядывается его багрово-красный оттенок. Оно как живое. Шевелится, исходит волнами, подобно морю. Нельзя смотреть на него слишком долго. Становится дурно. Раскалывается голова. Накатывает необъяснимая паранойя. Словно за вами кто-то следит.

  Обломки лайнера, зданий, некоторые повреждённые машины. Рядом с ними можно найти пламя. И некоторые там горят заживо. Без крика. Многие плачут или смотрят в никуда стеклянными глазами.

— Он бродит среди нас... я знаю...
— Прочь... Прочь... Прочь...
— Папочка вернётся, обязательно... я вас слышу... я приду...
— Я видел, это был ты!
— Как на лезвии ножа...
— Оно видит... оно идёт...
— Выхода нет...
— Твой проклятый мир...
— Я напуган тьмой...

  Проходите дальше. И вновь.

ОБНОВЛЕНИЕ СТАТУСА..............................................................
ОБЪЕКТ: КРОНОС, РАССТОЯНИЕ: 149 МЕТРОВ, НАПРАВЛЕНИЕ: СЕВЕР-ВОСТОК, СОСТОЯНИЕ: РАНЕН, СТАТУС: НЕЙТРАЛЬНЫЙ
ОБЪЕКТ: ПАРИЯ, РАССТОЯНИЕ: 105 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЁРТВ, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: БУГАЙ, РАССТОЯНИЕ: 126 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЁРТВ, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: ГАДЮКА, РАССТОЯНИЕ: 100 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЕРТВА, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: БОГОМОЛ, РАССТОЯНИЕ: 100 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЁРТВ, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: ШАКАЛ, РАССТОЯНИЕ: 149 МЕТРОВ, НАПРАВЛЕНИЕ: СЕВЕР-ВОСТОК, СОСТОЯНИЕ: РАНЕН, СТАТУС: НЕЙТРАЛЬНЫЙ

Син-Асим `Мертвоглазый`
С горем пополам удалось остановить распространение болотной порчи, хотя бы внутри города. Предположительно, именно этот факт сделал орду болотников нерешительной. Время шло, а они так и не брали Вечный Город в осаду.

В доме Элет данную новость восприняли неоднозначно, но предсказуемо: закатили очередную оргию. На ней присутствовали как необъятные телеса Драунии, так и все её подхалимы, советники, купленные сенаторы и прочая, и прочая. Даже знаменитый глашатай с арены был на месте. К их услугам были молодые парни, девушки, дети, изуродованные рабы-фрики и много кто ещё. Наверняка среди гостей нашлись бы и любители животных, но это уж совсем пошлятина в духе Лохранэм.

Настоящий праздник души и тела! К середине дня большая часть празднующих уже валялась в эйфории: кто от опиума, кто от заморских трав. В свою очередь глава дома закапризничала и потребовала организовать ей традиционную ванну из человеческой крови. И только погрузившись в ставший таким родным алый жизненный сок, она смогла по-настоящему расслабиться. Разве что массажист в этот раз был совсем никакой. И фигурой не вышел и пальцы у него сухие, жёсткие и неумелые.

Возмутиться она не успела. Лезвие Син-Асима глубоко вошло в её плоть и на месте второго подбородка у властительницы теперь была и вторая улыбка. Любой другой бы ещё помучал её, верша свою месть. Но Сину это не было интересно, нет. Он пришёл сюда просто чтобы вычистить гниль.

То расследование сильно его изменило. Более он не мог довольствоваться тем, что имеет. Всегда надо было метить выше. И с таким мировоззрением Син сразу же осознал шаткое положение дома Элет.

Он отыскал себе множество единомышленников и сейчас они срезали головы в главном зале. Не делая исключений ни для рабов, ни для господ. Потому что Син-Асим наконец понял, что все в Аль-Домейне стоят друг друга. И если крови быть, то она должна перепачкать все занавески, забрызгать все ковры, затопить все улицы. Потому что все должны видеть, что эту кровь пустил именно «Мертвоглазый». Выживших в тот день распихали по чердакам, да приватным комнатам, а здание подожгли. Глядя на пожарище, Син-Асим заплакал в последний раз в своей жизни. Настолько было прекрасное зрелище.

***

С течением времени гнев «Мертвоглазого» быстро затух, подобно вспышке. Пожалуй, покушение на дом Элет было эмоциональной вспышкой, коих Син-Асим себе больше старался не позволять. Он умел вовремя остановиться. Он чувствовал больной и безумный ритм Аль-Домейна и двигался только ему в такт. И мелодия Вечного Города нашептала ему, что не стоит основывать свой собственный дом. Остальные будут недовольны. Его быстро задавят. А вот наёмные головорезы всегда нужны и востребованы. И они вырезают гниль, не давая червям-паразитам сожрать город с концами.

Син-Асим не был самым умелым убийцей. Но в силу характера из него вышел прекрасный управленец. Он никогда не отвлекался на сторонние дела, очень мало спал и был абсолютно безжалостен. А таланты легко можно найти и купить. К слову, одним из первых его помощников стал бывший холуй дома Маруп — Деенум. Вскоре его примеру последовали самые талантливые воины других домов.

Что же до родни? Син-Асим больше никогда о них не тревожился, как и о том ублюдском внутреннем голосе, что пытался размягчить и сломать его. Не зря он его заглушил. Наверное? С годами он всё чаще задумывался о том, правильно ли поступил тогда. Не упустил ли чего-то большего, чем мешки с золотом и содрогания сильных мира сего при одном только упоминании его имени? Жаль, что в жизни нельзя попробовать всё и сразу. Но его вполне устраивало и его текущее существование. Первое время.

Многие могли бы поклясться, что Син-Асим умрёт насильственной смертью, но они и не подозревали, что сам себя «Мертвоглазый» терзает гораздо сильнее, чем любые враги и союзники. В поисках чего-то большего и непонятного он пытался забыться в работе и строительстве планов по постройке того самого, «правильного» Аль-Домейна. С каждым днём он загружал себя всё сильнее, а спал всё хуже и хуже. И так пока в один прекрасный день не рухнул обессиленным телом на тахту. И умер. От изнеможения, одиночества и скуки.

Глист
— Без шансов? — Равнодушно спросил Деенум.
— Рана не самая страшная, вполне мог выпутаться. — Целитель покачал головой. — Организм очень слабый. Совсем не борется. Зачем ты вообще его притащил?
— Как же. Это очередной мутант Хасс. Мало ли чего он умеет.
— В список его способностей быстрая регенерация явно не входит. А ты у нас теперь, значит, гроза болотников?
— Ага и не без помощи этого пиздюка. Поймал выстрел вместо меня. Дай я его хоть похороню. Тебя то знаю. Скормишь труп собакам.

Долгое время Глист не видел совсем ничего. Только последнее сладкое воспоминание: как Воля сгорает в забвении, вместе с остальными. Он был прав. Все они — всего лишь его часть. И ничегошеньки без него не стоят. Только... толку с этого теперь?
Да и всё равно. Смерть для него — единственное решение. С самого начала. Аль-Домейн это мерзкое и чужое место, которое он рад будет покинуть. И своей гибелью он обступил всех: и дом Хасс и все противоречивые внутренние чувства. Наверное, у него были другие варианты, были шансы что-то сделать по-другому. Но он так заебался.

И в самом конце он увидел единственный клочок своей души. Самый настрадавшийся. Сейчас он выглядел умиротворённым и спокойным, как никогда. Курил табак и предложил свёрток своему хозяину.

— Это последняя, — многозначно произнесло Сострадание и усмехнулось. — Вот он и конец пути. Что ни говори, но мне кажется, что мы всё делали правильно. Жаль, что мы не смогли ничего изменить. Но наша помощь им и не была нужна. Этот мир не для нас, верно? Или даже не достоин нас.

Существо задумчиво испустило облако горького дыма, уставившись в белеющую пустоту. Такую пугающую. И при этом спокойную.

— Мы повидали даже больше, чем должны были. И знаешь, мне ни капельки не горестно со всем этим расстаться. Я устал чувствовать других. А ты тем более. А что до смерти. Ты её не бойся. Мы ведь всего лишь куски звёзд, помнишь?

Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем
Масса болотников продолжала разорять окрестные земли месяцами, но так и не отважилась отправиться на штурм Аль-Домейна. Но однажды город заполонили загадочные и тревожные слухи. Всё чаще путники натыкались на крупную группировку болотников, которых смело можно было назвать «ничейными». Они не брезговали нападать не только на людей, но и на собственных собратьев.

Салих добровольно впустил в себя гнилостные споры и это было самое страшное испытание для его тела и разума. Обряды инициации, травмирующие детские воспоминания и боль зрелости — всё это меркло в сравнении с тем, что ему пришлось пережить. Он вживую увидел эту чудовищную сущность, там, на падшем континенте. Она тронула его плоть, его мысли. Она подавляла его сознание и строила мерзкие иллюзии, рвала его душу, чтобы заменить её лоскуты на свои порченные идеи. Впрочем, у чернокнижника уже был богатый и своеобразный опыт взаимодействия с высшими сущностями, и он уверенно смог подсунуть чудовищу свой могучий и исполинский уд заместо собственной свободы. Салих смог приспособить чужеродный биоматериал под своим собственные нужды, укрепить ими своё тело. Правда шаман стал похож на гниющий труп, лёгкие накрылись, голос стал похож на бас вредной бабки с астмой, но это всё издержки. Главное, что он сохранил рассудок, приобретя новые силы. Или так ему казалось по первой.

Салих основал собственный культ. Заражал спорами немногих избранных и обучал их контролировать заразу на своём примере. К сожалению, большинство людей не шибко разбирались обычные это болотники или более разумные и столкновения с ними чаще всего кончались недопониманием и резнёй. С другой стороны, жители Аль-Домейна частенько убивали других людей просто так, даже не болея какой-либо заразой, так что Салих особо не горевал.

Ряды чернокнижника росли и ширились, и вскоре стали являть собой серьёзную военную силу. Вместе с тем Салих стал планомерно учить своих подопечных собственному духовно-мистическому учению и готовить к священной войне. Только против кого?

Однажды шаман окончательно смирился с мыслью, что он больше не человек. Только почти позабытые отголоски напоминали о его людском прошлом. Это открывало новые горизонты. И смазывало прежние моральные ориентиры, которые и до того были не слишком сильны. Чем же стал Салих? Новой ступенью эволюции? Или он всё же поддался под более изощрённое и продуманное влияние той твари, что и породила болотную заразу и вскоре встанет в один ряд с безмозглой болотной ордой? Впервые за долгое время, он вновь оказался на гнетущем распутье. Тогда о себе напомнили и голоса из прошлого.

[Ошира] — дорогой, кажется, ты несколько просчитался. Едва смирившись с человеческим знанием, ты тут же потянулся за знанием чужим и инородным. И обжёгся.
[Аппах Рух] — какие последствия могут перевесить возможность стать одним из самых могущественных людей среди живых?
[Мара] — например перспектива стать тупым неотёсанным животным, способным лишь убивать, насиловать и грабить?
[Иблис] — о, Салих, прямо как в старые добрые времена!

Аль-Домейн
Вечный Город. Где каждый день дохнет тысяча, а рождаются две. Катастрофический людской муравейник, где сердце греха ежесекундно качает миллионы гектолитров крови. Аль-Домейн живой и не собирается умирать. Только расширяться, углубляться, множить клетки своего тела в виде человеческого биоритма.

Мегаполис был злым и оскалившимся хищником, которому суждено было стать самой серьёзной преградой за всё время существования болотной порчи. Поэтому зараза медлила, копила силы и даже так долго не начинала решающую битву. Но нельзя отложить на завтра неизбежное.

Однажды со стен Вечного Города увидели надвигающую орду. Кончились игры, кончилась нелепая попытка шпионажа и диверсии. Они возьмут своё силой сейчас или никогда.

На помощь (Вечному Городу ли или болотникам) прибыла армия империи Шайнао, дошли вести о неизвестных воителях, объявившихся на северных берегах. А Аль-Домейн ждал, затаив дыхание.

  Прах невозмутимо обернулся на выжившего боевика ДИБ, предварительно смерив взглядом валяющуюся на капоте Никс.

— Рей, беги к остальным. Освободи тех, кому ещё можно помочь. Мой путь уже давно окончен.

  Марксман решительно кивнул и не стал задавать лишних вопросов.

— Да, отчего бы нам всё мирно не обсудить? Конгломерат всегда налаживает диалог с теми, кого проблематично убить.

  Обожжённый, теряющий кровь из бесчисленного множества ран, еле держащийся прямо из-за нескольких переломов — он походил на оживший труп. Кусок брони откололся со шлема и обнажил заплывший алым соком и слезящийся из-за боли раскосый глаз. Энергетические сгустки, разрывающие его тело, уже начинали облизывать потолок, оставляя за собой светящийся след.

— Даже прожив жизнь без компромиссов, мы всё равно не остановили эту всепожирающую машину греха. Теперь это не их война. Не простых людей. Но выродков, подобных нам. Я видел все восемь врат Джанната... и ни одни из них более не откроются для меня. И с чего бы навек проклятому бояться пули от неверной?

  Прах бесцеремонно схватился за винтовку Никс и погрузил её ствол в одну из прорех в своей броне, по направлению к сердцу.

— Освободи меня.

  Последнее слово Фриды оборвал грохот рушащейся парковки. Отчаянный предсмертный крик кого-то, кто был погребён под завалом заживо. И стрёкот винтовок. Фундамент вновь беспокойно задрожал. Фрида на бегу дала в кого-то очередь и заметила, как тот бросился наутёк, сжимая кровоточащее плечо. И уже через пару секунд она сама вздрогнула и застыла, точно её настиг столбняк. С трудом удержавшись на ногах, попыталась поймать ртом воздух, но ничего не вышло. Бронебойная пуля пробила её грудь насквозь. Жгло, как огнём. А сбившееся дыхание волнами разгоняло по телу ужас. Она сосредоточилась на себе. Собрала все свои силы, чтобы как можно быстрее залатать сквозную рану в лёгких и вынести из них кровь. Они умели лечить почти любые травмы. Но всегда это давалось очень дорогой ценой. Силами и здоровьем всего остального организма.

  Наконец, получилось сделать вдох. Она тяжело закашлялась, выхаркивая кровь прямо на внутреннее стекло шлема. Но это мелочь... такая мелочь. Главное, что она жива.

  С обеих сторон парковки надвигались новые враги. Но внимание привлёк один из них. Что вбежал с нижнего яруса. Он был одет в военную форму. Возможно сил специального назначения, родственных «Химере». А ещё он был чертовски быстрым. Таким же быстрым, как и вы. Или даже шустрее.

  Не сбавляя шага, он всадил себе в шею автоматический инъектор. Неестественно дёрнулся, будто на него дунул ледяной ветер. И стал ещё быстрее. Как нападающий на жертву паук или убегающий от тапка таракан. Вы знали, что это. Вам бы никогда не рассказали об этом официально, но с чем только не сталкивались вы на службе. Он использовал особый стимулятор для магов, которые запрещены везде, где только о них известно. Они разгоняют магический потенциал до максимума и чаще всего просто превращают потребителя в неостановимую, разрушительную и смутно осознающую себя силу. Требуется огромный опыт и умение, чтобы их использовать. Но даже контролируя свою магию, всего одной дозы было достаточно для катастрофического и необратимого вреда ментальному и физическому здоровью.

  Фрида услышала за спиной топот. Резко обернулась. К ней уже напрялась массивная двухметровая фигура террориста с баллистическим щитом, что заносил металлическую перчатку для удара, которая наверняка способна превратить её лицо в кашу из плоти и осколков шлема. Из-за его спины выбежала грузная женщина в балаклаве, что уже разглядывала в прицел висок Фриды.

— Дневник? А он у тебя с собой? Досада. — Деенум театрально покачал головой.


Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

— Я ценю твой благородным порыв устроить геноцид крупного городского района, особенно с учётом его... ммм... эксцентричного населения. Но, к сожалению, мы не можем просто так убивать людей из-за малейшего подозрения на заразу. Тогда проще сжечь весь город. Да ты и этому был бы рад, судя по твоим глазам.


Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

Деенум тяжело вздохнул, прежде чем продолжить.

— Боюсь, мне придётся увидеть всё своими глазами. Мы направимся в Клоаку. И молитесь богам, чтобы мне не пришлось вдыхать этот смрад понапрасну.


Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

  Вскоре кровавый фестиваль скоропостижно закончился. Утихла какофония выстрелов, хотя эхо рикошетов всё ещё настойчиво стояло в ушах. Дольше всех продержался проповедник, но и его настиг энергетический заряд Никс. Он уже не сопротивлялся к тому моменту: расправил руки, принимая этот удар как нечто должное.

  Можно ли считать этого террориста за лжепророка? Не известно, считал он сам себя таковым. Но и без него их окружали признаки неизбежного киямата. Они стояли среди высоких зданий, посреди массового убийства. Убийства, совершённого их руками. По всему миру гремели войны, которым в Конгломерате даже не придавали значения. Множились греховные богачи, а весь мир медленно погружался в слепое невежество. Женщин в эти дни стало несравнимо больше, чем мужчин. Даже среди террористов их оказалось достаточно. Всё чаще их можно увидеть в армии. Ведь при перенаселении способность к деторождению перестала быть ценностью. Все люди стали одинаково не нужны, а цена их жизням — копейка. Не каждый способен вовремя принять данный факт. Ведь с пелён всех взращивают по заветам индивидуализма. Ты особенный. Уникальный. Но такой ненужный.

  Только сейчас вы заметили, что с заложниками что-то не так. Они не реагировали на произошедшую бойню. Сначала это можно было списать на шок, но теперь стало очевидно — им просто всё равно. Многие из них сидели сгорбившись, поджав к себе колени и монотонно раскачиваясь туда-сюда, бурча себе под нос что-то невнятное. Особенно неприятно было поймать их глаза. Страшные стеклянные глаза, преисполненные ненависти, направленной внутрь себя. Кажется, всё в мире перестало для них существовать, кроме их самих.

  Под одной заложницей вы приметили густую лужу крови. Но это не ваша работа. Её правая рука валялась неподалёку, на ней и оставшейся культе можно было наблюдать многочисленные отметины зубов. Само место разрыва рваное, неровное. Она сама постаралась. И теперь глядела куда-то в пустоту медленно затухающим взглядом. На безымянном пальце отгрызенной руки было кольцо. Видимо, этот брак был не самым удачным решением в её жизни. Она не пыталась остановить кровь и в целом выглядела невозмутимо.

  В помещении наступила пугающая тишина. Только дождь тихо тарабанил где-то снаружи и здание слегка покачивалось и скрипело под гнётом ветра. Не было времени разбираться во всех этих странностях. Сейчас вы нужны на крыше. Но пока вы позволили себе минуту передышки, вновь запищал интерфейс шлема:

ОБНОВЛЕНИЕ СТАТУСА..............................................................
ОБЪЕКТ: КРОНОС, РАССТОЯНИЕ: 48 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: РАНЕН, СТАТУС: ОГНЕВОЙ КОНТАКТ
ОБЪЕКТ: ПАРИЯ, РАССТОЯНИЕ: 48 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЁРТВ, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: БУГАЙ, РАССТОЯНИЕ: 46 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: ЖИВ, СТАТУС: ОГНЕВОЙ КОНТАКТ
ОБЪЕКТ: ГАДЮКА, РАССТОЯНИЕ: 45 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: МЕРТВА, СТАТУС: ...
ОБЪЕКТ: БОГОМОЛ, РАССТОЯНИЕ: 55 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: ЖИВ, СТАТУС: ОГНЕВОЙ КОНТАКТ
ОБЪЕКТ: ШАКАЛ, РАССТОЯНИЕ: 40 МЕТРОВ, СОСТОЯНИЕ: ЖИВ, СТАТУС: ОГНЕВОЙ КОНТАКТ

  Грохот. Обеспокоенно глядите в серое небо и замечаете авиалайнер. Точнее его обломки. Снаряд рельсотрона переломил самолёт, словно гнилую палку. И куски корпуса опасно движутся в вашу сторону... постепенно они теряют высоту и устремляются куда-то к основанию небоскрёба. Всю конструкцию встряхивает и вас вместе с ней. Сначала кажется, что фундамент выдержит, но здание начинает неумолимо крениться влево. Заложники не ценят жизни, которые вы для них спасли. Они не пытаются занять устойчивое положение или цепляться за что-нибудь. Они молча вываливаются один за другим, падают на уцелевшие фрагменты стекла, которые в один момент не выдерживают и лопаются, отправляя их всех навстречу к жёсткому асфальту.

  А вам совсем не хочется умирать. Небоскрёб падает. Приоритеты меняются. В нормальных условиях стоило дождаться указаний от Кроноса, но так некстати, что вам отрубили всю возможную связь.

  В пустом оконном проёме уже виднеется соседняя стоэтажка. Слишком далеко, чтобы человек смог допрыгнуть. Но достаточно близко, чтобы зацепиться крюком.

— С Чеддардом-то? Да это я так, балуюсь... — неуверенно отозвался парень на слова Жанны.

Трудно было протестовать против прибившейся к их компании блондинки. Личико у неё что надо, да и на фоне менее знатной части класса она выделялась. Только Арчи совсем не был уверен, что данные критерии ей помогут в этой авантюре...

— То есть вы хотите нарушить закон, пробраться ночью на оцеплённую территорию и это всё на фоне повышенного интереса со стороны всех возможных политических фракций и жандармерии? Звучит максимально дебильно — мне нравится! — Торжество справедливости, равно как и репутация университета, юного колдуна заботили мало, а вот возможность воочию увидеть, как живёт (жил, по крайней мере) талонский мэр прельщала. Да и лишний раз обмануть стражей порядка только в сладость. — Вы только больше про наши планы никому ни слова, а то мало ли. И что за оборудование такое, у вас уже есть опыт таких дел что ли?.. В общем, можете на меня положиться. Хм. Уильям, дашь закурить?

[Трепет] — ты уже был здесь когда-то. Ты помнишь это место. Безмятежное, тихое озеро твоей души. Здесь всегда можно было укрыться. Забыться в вечном течении воды. Но не сейчас. Сейчас здесь бушует шторм. Водоём содрогается и плещется, как твоё неопределившееся сознание.
[Мясная коробка] — здесь нет боли от твоих ран.
[Разум] — но есть другая боль. Страшнее.
[Самосознание] — твой мозг вскипает от новых чувств и ощущений. Ты познал ненависть, презрение. Ты ненавидишь их всех там, снаружи. Тупые неблагодарные уёбки. Животные, которые сами же мешают их спасать. Тебя осенило. Это не ты уродец. Это они блядские уроды. Все до единого. Они могут не понимать, что и зачем они делают, но ты то всех их видел насквозь, ты предлагал им свою помощь задаром. А им нормально и так. Им нравятся их выгребные ямы, им нравится город, напоминающий разлагающийся труп, им нравится их невзрачное и никчёмное существования, а мелочные склоки посреди чумы для них — самый сладкий мёд. Мешки с мясом, жопы вместо голов, из которых произрастает туловище и конечности. Их самоцель — тонуть в собственном говне. И им не нужна рука помощи, не нужна спасательная коряга, которая вытащит их из замкнутого омута примитивных влечений и насилия. И ты прислуживал им. Как шут в кругу содомитов. И ты смотрел на них с вожделением, мечтал стать похожим на них. Каким же ты был идиотом. Сколько всего ты навыдумывал, лишь бы оправдать своё дерьмовое положение. А ведь всё так просто. Так обидно просто. Повлияли ли на тебя эксперименты дома Хасс и мог ли ты быть каким-то другим человеком — в пизду это всё. Сейчас ты такой, какой ты есть. И чувствуешь ты только одно: НЕНАВИСТЬ. Ненависть и обиду на весь мир, который так старательно наёбывал тебя и прижимал поплотнее к земле, пока ты стремился к своим звёздам.

Всё здесь знакомо и работает по своим правилам. Это мир, где каждая твоя мысль отдаётся эхом. Озеро расступается перед тобой, позволяя стоять на мокрой илистой земле. Ты осматриваешься в полном неведение. Какую-то часть тебя словно выдрали с корнем. Вскоре ты чувствуешь на себе преисполненный осуждения взгляд.

Салих осмотрел рану Глиста. Попричмокивал, поотхаркивался, прокашлялся и издал прочие мужественные звуки, без которых в деле врачевания не обойтись. Следующим этапом было частое натирание подбородка и протяжное издавание звука «Хмммммммммммммммм». Закончив осмотр, чернокнижник сделал неутешительный вывод: Глиста действительно ранили болтом арбалета. Определив симптомы, приступил к лечению: сначала помолился, а затем похлопал Глиста по плечу со словами «Держись, братан». Первая доврачебная помощь была успешно оказана.

14-е апреля, Эден, центральный деловой район.
Температура: +6, Ветер: 15,7 м/с. 

  Над Эденом моросил мелкий противный дождь. Вы уже оставили океанический пейзаж далеко позади, но успели приметить волнующиеся волны. Небо пасмурное, повсюду собираются тучи и только где-то на востоке виднеется кусок ярко-оранжевого солнечного царства.

  Город напоминал сплошное нагромождение небоскрёбов и прочих высоток профилем поменьше. Всё в вылизанном корпоративном стиле, с преобладанием белёсых и светло-синих оттенков. Здесь крутятся огромные деньги. Такие, что вам и не снились. Помимо многомиллиардных сделок, что заключаются здесь каждый день, Эден также знаменит как одно из самых привлекательных мест для туризма. Однако с высоты птичьего полёта таковым он не казался. Более того, что-то явно было не так. Город словно погрузился в глубокий анабиоз. Людей на улице не так уж и много и ведут они себя как-то вяло. А машины встали посреди дороги и никуда не движутся. Или это местные пробки такие и тут принято держать большую дистанцию между автомобилями?

  Командир не придавал этим мелочам особого значения. Изредка переговаривался со штабом и сидел с отрешённым лицом, думая о чём-то своём.



  Ретранслятор располагался на крыше стоэтажного небоскрёба и был столь массивен, что производил впечатление здания, построенного сверху на другом здании. Ваш транспорт кружил где-то в районе 50-го этажа, как хищная птица и пока не торопился подниматься. В этот момент Кронос вдруг вскочил со своего места.

— Сбили? Из чего, из рогатки? База. База, приём. Это Альфа. Как слышите? База. Приём. База. — Командир выглядел слегка ошеломлённым, повернулся в вашу сторону, что-то переключил на своём шлеме. — «Химера», внутренняя связь. Проверка.

  Вы пытаетесь связаться друг с другом. И слышите только голоса. Они не дублируются по радиосвязи. Словно вместо неё у вас интернет-соединение, которое резко обрубили.

— Заглушка? — предположил Богомол.
— Я не слышу помех. — Кронос покачал головой. — Я вообще нихуя не слышу. Это так не работает. Только если у всех разом сломались приёмники.

  Шакал резко дёрнулся, будто в приступе боли. Никс заметила, как из его носа густым потоком заструилась кровь.
— Я... кажется, что-то слышу, подполковник... — выдавил он с трудом.
— Отключайся от сети! — С неожиданной уверенностью крикнул Кронос.
— Тогда мы останемся без поддержки дронов, — заметил Пария.
— Или останемся без дронов и Шакала.

  Шакал выдернул из боковой части шлема едва заметный модуль и вздохнул с облегчением.

— Кажется кто-то из вас жаловался на скучный месяц? Вот вам и веселье. — Голос Кроноса звучал приглушённо из-за шлема. — «Церберов» сбили из рельсотрона. Мертвы все до одного. Откуда у доселе неизвестной шайки такое оружие — обсудим потом. Сначала убьём их. В условиях отсутствия связи дожидаться подкрепления нельзя — нас самих могут подбить в любой момент. Поехали.

  Набрали высоту, поравнялись с 87-м этажом. Именно здесь удерживали заложников.

— Фрида, Никс! — окликнул Кронос. — Натягивайте рюкзаки. Задача: спасти гражданских, затем бегом к нам на крышу. Врагов немного, человек 19-ть. Вооружены чем попало, многие без огнестрела. Ликвидировать. Пария, становись рядом! Огонь по моей команде по левому окну.
— Так точно! — отозвался зам. ком.

  Массивная дверь транспорта медленно открылась, впуская внутрь холодный ветер и влагу. Вы встали у самого края. Между вами и целью — бездна и ночной кошмар акрофоба.

— Пошли, орлы!

— Отставить разговоры! — Страшным голосом рявкнул Пария. Желающих спорить с ним не нашлось.

— С тобой мы ещё разберёмся. — Деенум весь вымок от пота и скрывал настигшую его одышку. Его танец смерти прошёл не без последствий. — Пакуйте наши трофеи! Родох, глянь чего там с рабом.

— О, Кройщик, решил резко очеловечиться? — С кривозубой улыбкой спросил воитель.

— Этот жмых, всё же, спас мне жизнь. Вроде его задело по касательной. Такой глупой смерти он точно не заслужил. — Деенум перевёл взгляд на Салиха. — А ты ещё кто? Увидел драку и не смог пройти мимо? Узнаю почерк Лохранэм. Интересные движения. Школа Камиля ибн Пулима, полагаю?

Что заберёшь с собой,
Когда пробьёт отбой?
Туда где асфодели за малиновой рекой
Цветут на перебой.

Что заберёшь с собой
В далёкий жмурский край?
Сберкнижку, дом с трубой
И розою ветров, прослуженный сарай...

(...)

С молотом карга
Ходит за тобой,
Провожая в дивный новый мир
Скучный и рябой.
Рухнут все табу, вызовут конвой
Буйных на «губу»,
В Гарлем и запой.

Что заберёшь с собой? В добытое стрельбой...

14-е апреля, Нью-Орландо, дистрикт 11, полицейский участок №7
Температура: +16, Ветер: 5,4 м/с, ожидается усиление.
20 минут до вылета.

  Всего неделя до отпуска. Ни одного боевого вызова за месяц. А те, что были в начале марта, не представляли из себя ничего серьёзного. Дважды удалось договориться, один раз штурмовали кучку сепаратистов, что быстро согласились лечь мордой в пол. «Химера» всегда на страже, но одними только учениями сыт не будешь. Без реальной опасности вы размякли и из элиты превратились в обычных уставших работяг, которые считают неторопливо проходящие однообразные дни.

  Вы в отряде уже полгода. Волей не волей, а эти люди медленно становятся вашей семьёй. В семье не без урода, конечно. Порой вся семья — сборище уродов, где все стоят друг друга. Но в современном мире больше не за кого зацепится, кроме как за тех, чьи лица видишь каждый сраный день. Особенно вам. Нормальной семьи вам не положено по уставу. Даже если не хочется сейчас. Даже если захочется когда-нибудь потом. Выхода из «Химеры» ровно два — вперёд ногами или еле живым калекой, которого современная медицина не способна вернуть в строй.
  Иногда вы сдаёте свой генетический материал. Как и все. Им займутся генетики, что так давно пытаются вывести того самого идеального человека. Или, скорее, идеального солдата. Не хочется и думать, что они делают с донорскими яйцеклетками. Что-то подсказывает, что ваш зам. ком — это самое гуманное из совершённых ими непотребств.

  Не выдержав очередного потока острот от Богомола (над которыми он смеялся сугубо сам, раз за разом рассказывая одно и то же), вы предпочли дожидаться отбытия у въездных ворот участка.
  С самого утра вы уже были в полной выкладке, за исключением шлема (в нём было жарковато). Группа неизвестных захватила ретранслятор на одном из небоскрёбов в Эдене. Кронос не подавал виду, но по опыту общения с ним вы могли предположить, что он обеспокоен. Вы в свою очередь совершенно себе не представляли, кому сдалась колоссальных размеров антенна, пускай она и имеет рекордное покрытие. Если террористы собрались её подорвать, то они могли бы подыскать куда более лёгкую цель, уничтожение которой вызовет больший резонанс. Сослуживцы также не имели никаких догадок и были убеждены, что ваше вмешательство просто не потребуется. И вот вы уже стоите здесь, чтобы рвануть через океан в незнакомую страну.

  Фрида курила. Как и всегда в минуты безделья. Существовало множество более популярных, дешёвых и менее вредных способов потребления никотина, но в юности её приучили именно к обычным сигаретам. Благо теперь она могла себе такие позволить.
  Очередная затяжка и густой терпкий дым мягко проскользил по горлу, раздражая плоть и оставляя характерный табачный налёт. Мгновение и сизый туман надувает лёгкие, никотин попадает в кровь и по всему телу суетливо разбегается приятная истома, мозг расслабляется, а мысли становятся кристально чисты.
  Никс задумчиво провела взглядом сорвавшееся с губ Фриды облако. Сама она к сигаретам не притрагивалась, но явно стала пассивным курильщиком со стажем.
  Вы провели вместе много времени. Единственные маги в отряде. Долгое время остальные к вам относились с подозрением. А кто-то сменил его на зависть, увидев вас в деле. Но и вы могли отдать боевым товарищам должное: они не были похожи на ваших врагов, не были лёгкой мишенью. Каждый из них был натренирован до пределов человеческих возможностей.


  Участок располагался ближе к центру города. Можно было видеть множество торопящихся по своим делам гражданских. Сильнее всего приковывала внимание группа пьяных молодых людей. Похоже несовершеннолетних. По большей части. Наглые и громкие. Один задумал нассать на ограждение полицейского участка, но тут же предпочёл смущённо втянуть выделения обратно в себя, едва почувствовав ваши любопытствующие взгляды.
  Они считали себя свободными. Они росли в аквариуме, где у них не было никаких забот. Они не хотели задумываться о кормящих их руках. Конгломерат по отработанной схеме взращивал каждое новое поколение. Он давал им насладиться детством, беззаботностью и вседозволенностью. Он отуплял их, а затем цинично встраивал шестернями в свой беспощадный неостановимый механизм. В нём не было суровых наказаний, бесчеловечных тюрем, казней. Были исправительные учреждения, «успокаивающие» препараты и вежливо улыбающиеся въедливые соц. работники, что ломали провинившегося, как непослушного ребёнка. Не было рабства, был лишь страх потерять рабочее место с вечным клеймом в личном деле, которое больше не позволит никуда устроиться. Не было слежки, были лишь увольнения без объяснения причин. Конгломерат не удерживает своё население насильно. Всегда можно поехать в любую другую развитую страну, где творится то же самое. Или можно отправиться в страну третьего мира, похороненную под кассетными бомбами.
  Эти ребята как сочный, трепетно выращиваемый плод, который готовят для отправки в ненасытное брюхо победившей серости. Вы вглядываетесь в лица юных девушек в этой компании. Пытаетесь признать в них самих себя.
  Никс видит лишь нечто ненормальное и невозможное. Как может юность проходить вот так? С сытым брюхом, бессмысленной кичливостью, пустым высокомерием. Почему они не благодарны государству, что дало им такую жизнь? Почему они не благодарят каждый день, когда им не приходится прятаться от ракетного обстрела? Почему они впустую прожигают жизнь и избегают зова долга и ответственности?
  Фрида же ощущает приятную теплоту ностальгии. Подумать только. Тогда жизнь в нищете казалась ей невыносимой. Но было в этом что-то. Когда у тебя ничего нет и тебе нечего терять. А беготня от патрульных, беседы с участковым и ночи в обезьяннике стали так привычны, что казались весёлой игрой. А вот уже взрослый мир оказался холоден и лишён того самого весёлого разбоя. Когда показываешь перед командиром свой жгучий и страстный характер он не ухмыляется или не багровеет от злости, как стражи порядка. Он сверлит бесчувственным ледяным взглядом, замогильным голосом предъявляет дисциплинарные нарушения. Предупреждает о трибунале, где сидят ещё более омертвевшие и жестокие души.
  Блудная компашка вызвала и более страшные мысли. Раньше они к вам не приходили, но сейчас вы задумываетесь над тем, насколько легко можете оборвать их жизни. Мгновение и все они будут лежать хладными телами, не оказав хоть сколько-нибудь достойное сопротивление. Жизнь на лезвии ножа даровала вам крупицу свободы. Истинной, а не такой, как у них. Каждый раз, изворачиваясь из цепких лап смерти, чувствуешь себя заново родившейся. Удача и собственное тело позволяют сбросить с себя удушливую хватку пытающегося казаться ласковым, но такого бессмысленного и скучного нового мира.

  Отрываете взгляд от того, что происходит снаружи и видите готовящийся к отлёту транспорт на вертолётной площадке. Ближе к воротам сидит Шакал. Как обычно, с сигаретой. Замечая ваш взгляд, он улыбается и показывает «викторию» двумя пальцами. Рядом с ним стереосистема из которой доносится заунывная песня на неизвестном вам языке ссылка ♫
  Шакал присоединился к отряду всего три месяца назад. Вы мало о нём знаете, но среди вас всех он кажется самым жизнерадостным. Его чисто мальчишескую внешность несколько нарушали от природы длинные размашистые ресницы, которым могла бы позавидовать любая женщина, и блестящие голубые глаза.
  С его помощью Конгломерат тестирует очередную экспериментальную разработку. В мозг Шакала вшит чип, позволяющий ему мысленно управлять дронами и в том числе перехватывать управление вражескими роботизированными юнитами. У данной технологии есть множество побочных явлений, которые, впрочем, невозможно считать с вечно довольного лица паренька.

  К Шакалу подошла тяжёлая и широкоплечая фигура зам. кома. Сделала ему замечание. Парень с деланной грустью вырубил музыку.

— Никс, Фрида. Хватит прохлаждаться. — Приказал Пария, на этот раз вам. — Отлёт через двадцать минут. Занимайте места.

  Глаза его напоминали стекло, фразы всегда рубленные и чёткие. Пария вырастили в капсуле. Буквально. Он не знает своих родителей и смутно представляет кто это такие и для чего они нужны. Детство он провёл в лаборатории и вместо общения со сверстниками учил устав и занимался воинской подготовкой. Он не понимал шуток, с трудом копировал чужие эмоции. Когда он пытался вести себя как обычный человек (что по методичке необходимо для поддержания духа товарищества внутри отряда) всегда получалось гротескно и пугающе. Он не понимал разницы между мужчинами и женщинами. Первое время мог заговорить с вами, невозмутимо используя обращение «Мужики». Он искренне не понимал зачем вам нужны дополнительные средства гигиены и видимо предполагал, что это как-то связано с вашей магией.
  Командир никогда не показывал своих эмоций, но всем было очевидно, что порой он жалеет зам. кома. У того не было ни выходных, ни отпускных. Спал он всегда чётко фиксированное время и мог отчитаться о любой мелочи, произошедшей с ним за день, включая количество употреблённого им кислорода.

[Престиж-Жажда] древо заходится в лающем, маниакальном припадке, отдалённо похожем на смех.
[Престиж-Жажда] — Салих! Её присутствие мне отвратительно. Мы здесь боги! Посмотри на это никчёмное создание! Радуется как малый ребёнок тому, что еле-еле смогла тебя уронить. Она — мясо для меня. Все они. Поиграл с жертвой? Хватит. Принеси её мне. Махать кулаками просто так здесь бесполезно. Тебе нужна идея. Не думай о ней как о враге. Думай, как о пище. Думай, как о своей игрушке. Она ничем не лучше шлюхи, что ты притащил до этого. Сорви её плоть, вкуси её крови. Принеси её мне. Оставь её на вечность в моих корнях! Боги не могут умереть. Мы будем переваривать её вечность...
[Эго-Похоть] — она будет беспомощна как кукла. Ты в любой момент сможешь вернуться сюда и творить с ней всё, что ты захочешь. ВСЁ!
[Власть-Сострадание] — на этом мы не остановимся. Мы пойдём выше. История Салиха ас-Сувейлема только начинается!
[Трепет-Вещества] — ...
[Разум] — ♦nf0 2@ b!2q6f2 2q6$ fc0o!f$@?
[Самосознание] — Alih ebe ormalno? ne azhetsa Z%e orozhba rabotala a as chen tranno.
[Разум] — Vood fnue ol. Vol nt ait guhthg.
[Логос] — ♪@ $x0c@ 2q6$ u6x2@ 2@3n6b!f$@. Π$6 $byf@x0$> b6o6bx6x0$.
[Абстракция] — グーグルに戻りますよね？
[Воля] — _opu_ yo_ pu_ hzot_ gxpzopix._ ixkjz. __ euitupbj_ augbcs. __ bxpao_ opu_ tupzop_ fjp_ ebxaluj/_ upgbuj_ skxpx. __ upgbuj_ skxpx_ yxzuyopp.
[Самосознание] — Alih Z%sli i enya onimaesh o oslushia Z%togo arnya ishe. N ovorin chen ravilnie eshi.

До этого момента Син-Асиму не приходилось бывать в Клоаке, пускай он и примерно знал, где она находится. Поблуждал он прилично. Среди бунгал Наследия, среди старых полуразвалившихся домов бедного квартала. Пару раз пришлось потрясти граждан, чтобы уточнить дорогу.
И вот перед ним открылся смрадный городской пейзаж.

[Абстракция] ссылка ♫
[Трепет] — ветер доносит до тебя острый запах нечистот и трупную вонь. В этот момент ты всё понимаешь. Аль-Домейн — это не роскошные дворцы, не помпезные храмы. Это не суровые воины, не одетая в золото знать. Это не чистая мощённая плитка, не своды старых гробниц. Истинное лицо Аль-Домейна перед тобой прямо сейчас. Аль-Домейн происходит на твоих глазах в эти секунды.
Убогие лачуги из гнилой древесины, укрытия, наспех собранные из мусора. Здесь не существует дорог или правил застройки. Только хаотичный массив трущоб на пыльной перепачканной земле. Уродливые дома как дурные мысли кучкуются вокруг главной достопримечательности: исполинских размеров трубы, что бурным потоком выносит дерьмо всего города в чёрную реку. Канализационная система, величайшее творений архитекторов, спасла от санитарной катастрофы одних, только чтобы травить других.
Люди приходят сюда, когда всё уже кончено. Когда иных вариантов не остаётся. Некоторые глупцы из окрестных деревень пребывают в город в поисках лучшей доли и всегда оказываются здесь. В Клоаке не живут и не выживают. Здесь тебе холодно даже под палящим солнцем. Местные выгорели дотла. Для них не существует дискуссионных и волнующих тебя вопросов. Для них нет морали, нет философии, нет смыслов. Любой из них будет равнодушно глядеть пустым взглядом в потолок, пока на соседней подстилке закалывают его лучшего друга. Трупы в Клоаке долго не валяются. Местные из соседних лачуг обыденно растащат его мясо до костей. Здесь голод — это пища. Родители кормят старших младшими. Животных тут не водится, а жирный и чудом уцелевший таракан — лучший деликатес. Сначала тебе кажется, что тут есть традиция собирать кучи тряпья в небольшие горбатые горки, но это оказываются живые люди. Беззубые старики, что недвижимо сидят днями напролёт, пока милосердная смерть не обрубит их подобие жизни. У некоторых местных пасёт изо рта особенно чудовищно. Заглянув в один из закутков между хижинами, ты находишь этому объяснение. Человеческая пищеварительная система способна вытащить почти все необходимые вещества из еды за один круг. Но «почти». В Клоаке нередко можно увидеть, как скелетоподобные, обтянутые тонким слоем кожи, скрюченные, с впалыми глазами и уродливыми безумными лицами, крайне отдалённо напоминающие людей существа пожирают собственное говно, как собаки. Они делают вид, что им всё равно, до последнего. Многие сами верят, что готовы умереть, пока разум не покидает их окончательно. И тогда они готовы на всё. В том числе на это.
Разумеется и в Клоаке найдутся те, кто живёт лучше остальных. Стражи предпочитают обходить это место стороной, по понятным причинам. Есть тут местный воровской барон и его подчинённые. У них всегда хватает еды. У них есть сила. И у них есть власть, которая не снилась ни одному королю. Настоящие правители в аду.


Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

Рында

— Что же, надеюсь такой человек когда-нибудь найдётся.

— 烟雾真的很強烈. — Леико согласно закивал. Затем запоздало удивился, что Салих вдруг заговорил на его языке. — 你是翻译员吗？
Он ободряюще похлопал Хаттаба по плечу. Последний вдруг затрясся, зашатался, да в конечном итоге упал на спину, уставившись широко раскрытыми глазами в голубое небо с неспешно плывущими по нему облаками.

Леико махнул на него рукой, успокаивая тем самым Глиста.
— Бывает, — пояснил толстяк. — Он справится, не волнуйся.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

— У тебя вот почему такое лицо сердитое? А все эти перепады настроения? Откуда оно всё, думаешь? Это из-за тестостерона!..
Всё время полёта на челноке Генри не затыкался ни на секунду и постоянно донимал своего попутчика в лице Максимилиана.

— ...ты не смотри, что я наёмник. Я так-то человек очень добрый, давал врачебную клятву. Это, правда, на панковской сходке было. Вытаскивал у приятеля пулю из бедра и тогда понял, что это моё призвание. Я ценю каждую жизнь! Если можно человека спасти, то мне неважно: враг это или свой. Нельзя людей в беде бросать. Если только это не правые. Ненавижу сраных правачков. Вот бы все эти собаки разом передохли, фашики ебучие.

— Аниме смотришь, кстати? Да просто спросил. Согласно статистике, чаще всего женские персонажи в аниме испытывают два чувства: стыд и позор. Ты знал? Омерзительно! Отвратительный пережиток токсичной маскулинной культуры. Есть, конечно, и хорошие работы. Ты вот как считаешь: стоит ли приравнять объективизацию аниме-девочек к уголовному преступлению? По-моему, однозначно стоит! Сегодня тупой фашик делает секс-объект из рисунка, а завтра начинает систематическое угнетение настоящих королев: реальных женщин. Ты не фашик, к слову? Да я так, на всякий случай...

— ... раз уж зашёл такой разговор: ты ведь смотришь иногда голых девочек в интернете? Ладно тебе, все смотрят. И я, увы, не исключение, хотя я всячески прорабатываю этот момент. Во времена бурной юности мне приходилось рассылать девушкам письма с извинениями всякий раз когда я... перенаслаждался их фото-сетами. Но после приёма гормональных препаратов я стал совсем другим человеком! Последняя естественная эрекция у меня была аж месяц назад! Конечно, иногда потенция требуется «здесь и сейчас», но на этот случай у меня есть настоящая палочка-выручалочка. Необычайно полезный укольчик. Он немного болючий, но эффект — моё почтение. Тебе дать рецептик? Нет? Ну как знаешь.

— Изучал на досуге геополитическую обстановку в Западном Джакале? Одни милитаристы, фундаменталисты и прочие капиталисты тут и там! Просто кошмар! Эта планета отстала от трендов лет на пятьсот. А всё из-за этих консервативных нелепых мужичков, что играют в свои детские войнушки. На планете процветает виктимблейминг, кэт-коллинг, менсплейнинг! Как относятся к несчастным представительницам прекрасного пола с приемлемой полнотой мне страшно и думать. Это из-за засилья мужланов на руководящих постах. Женщины — объективно лучшие руководители. Это естественно. Это даже не социология, это — биология! Вот я жил в семье с одной только матерью и видишь каким хорошим человеком я получился в итоге?

— Позывной у тебя, к слову, деспотичный. «Лорд». Это ведь рабство, право первой брачной ночи, вся эта средневековая ересь. Или это твой секс-псевдоним из-за интимного пирсинга? Тогда извини. А ты снимался в порно? Ты такой крепкий парень, я бы глянул на твоё исполнение...


Со временем Генри притих, позеленел, уставился в одну точку и старался не шевелиться. Он съел целую пачку леденцов «антиукачина», но они не могли его спасти. Гений медицины оказался совершенно один в неравной схватке против трясучки челнока. Как же он ненавидел челноки. Особенно после такого долгого перерыва...
Едва ступив на поверхность, Генри традиционно изверг содержимое желудка на желтоватую землю, сквозь которую пробивались ростки зелени. В муке он задрожал всем телом, утёрся и оглядел суровое убранство лагеря.
«И чего мне только не сиделось в своём кабинете? — тоскливо подумалось ему. — Ах, точно. Стигматизация меньшинств и узколобость большинства моих пациентов. Не время унывать! Наверное...»

Постоял на посадочной площадке какое-то время. Перевёл дух. Обречённой походкой принялся исследовать своё новое обиталище на ближайшую вечность. Тут-то он и приметил группу фотографирующихся операторов. И тут Генри расцвёл.
Как минимум две валькирии с ангельскими лицами и взором настоящих убийц! Они олицетворяют собой возможное процветание и спасение этой тусклой планетки. Может для мира ещё и не всё потеряно!
Едва все стали расходиться, он подошёл к одной из них — к Лине.
— Привет! Приятно познакомиться с настоящим профессионалом! Ты ведь зарегистрирована в «там-таме»? Как тебе новая обновка с фильтрами? Дашь ссылочку? Обязательно подпишусь! Ой, где же мои манеры? — Галантно поклонился, прижимая руку к сердцу. — Я — Генри О’Брайен, почти дипломированный медик с огромным стажем и военный специалист. Меня прислали в качестве подкрепления.
Генри подозрительно обернулся на мужских представителей отряда и продолжил уже на полтора тона ниже:
— Скажи мне, коллеги тебя... притесняют? Даже не говори, я ведь знаю ответ! Они то и дело говорят, что тебе не хватает опыта, принижают твои боевые заслуги, просто потому, что ты девочка, так? — Медик аж повёл головой от негодования. — Ты только скажи мне, я отправлю жалобу в штаб GDS. Я всегда ношу с собой пачку шаблонов для заявок такого рода. Я уже давно работаю, и чтобы ты думала? Большинство жалоб были на сексизм! Хорошо, что я помог устранить несправедливость хотя бы в рамках одной корпорации...

Глист

Получатели: Глист.
— Это из-за Кимуры или иностранца? — Багро фирменно насупил брови. На сей раз Цингелос переводил сказанное сразу же, чтобы поспевать за членами делегации.
— Позвольте мне повториться: драку спровоцировал представитель дома Спиат, — ответил толмач и поклонился.
— Оба хороши, — сдержанно отозвалась Аяко, откидывая тренировочный меч в сторону. — Кимура — как обычно. А Седой вывалил на него столько грязи, что и я бы не сдержалась.
— Из-за этого будут проблемы? — военачальник выжидающе посмотрел на переводчика.
— В Аль-Домейне каждый день кого-то убивают, господин, — ответил тот. — Иногда просто: потехи ради. Можем представить, что этого прецедента не было. Протекцию делегации все дома предоставили единогласно, так что проблем со Спиат вам также ждать не стоит.
Багро кивнул и переключился на Глиста.
— Мальчишка тоже с ними? Что ж, думаю, ему стоит поговорить с Леико. Или у тебя ещё остались вопросы к нам?

Получатели: Глист.

Син-Асим
«Мертвоглазый» скрылся за дверями кабака.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

Салих

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.
Избранный Салихом мальчонка запищал что-то тоненьким и трясущимся голоском. Стало очевидно, что его выбор пал явно не на вершину дворовой иерархии, но от осознания этого факта чернокнижник стал только твёрже.
Романтическую чету прервал самый наглый из малолетней банды. Да и здоровый, к тому же: ростом почти с Хаттаба.
— Реально пидорас, в жопу ебёшься?! — резонно вопросил он, подкрепляя аргументы активной обезьяньей мимикой и смешкам.
Ещё несколько особо наглых, его приспешников, медленно окружили Салиха, точно стая волков-дегенератов. Со всех сторон на него посыпалась однообразная лавина, поминающая его мать и прочих ближних родственников.
— Давайте этого деда в говне вымажем и яйца камнями закидаем!
Судя по тембру голоса данное деловое предложение поступило от одной из самок их вида, что вместе с менее отважными самцами продолжали пастись в стороне.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Глист

Получатели: Глист.


Салих

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.





Син-Асим и Ахмуш
Аяко поглядела на Ахмуша то ли озадаченно, то ли возмущённо. Затем последовал её строгий ответ:
— Поцелуй? — Сачико машинально повторила жест подруги, приложив палец к губе. — Только если в щёчку.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

— Это правда, у гильдии эскулапов есть куча своих несделанных дел, — уверенно подтвердил слова Ахмуша Цингелос. — Так что лучше вам разобраться с опросом сейчас, но раз уж нашим заморским гостям кажется, что есть дела поважнее...
Переводчик обречённо вздохнул, сложил руки за спиной и сделал шаг назад.
Ахмуш и Аяко встали на исходные позиции.
— Проигравшим считается тот, кто первым лишится своего оружия или подставится под удар, что в ином случае стал бы смертельным, — оповестила Сачико.
У тренировочных мечей была неплохая развесовка. Почти как у настоящих. Только их чуть изогнутая форма показалась «Вдоводелу» странной. Они не были и не прямыми и не кривыми. Да и будь такой же меч сделан из стали — впору было весьма скептически относиться к его прочности.
Аяко легко поклонилось оппоненту.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.
[Абстракция] ссылка ♫
Аяко резко сорвалась с места, как ураган. С глухим стуком деревянные клинки врезались друг в друга. Ахмуш отвёл удар, но это далось ему не так просто, как он мог ожидать.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.
— 這是我妹妹！
Син-Асим немного ошалел от неожиданности. У его левого плеча стоял Кимура, водрузив на голову свой вычурный шлем. В руке он непринуждённо сжимал свой боевой клинок. Он произнёс это, указывая на Аяко пальцем.
— 她殺了我父親. 真遗憾... — продолжил он и с деланным драматизмом покачал головой.

Син-Асим

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

Цингелос кивнул и отправился к крыльцу следом за Син-Асимом. Багро был невысокого роста, как и большинство представителей делегации, но отличался коренастым и необычайно грузным сложением. Вне сомненья, он без труда раздавил бы человеческий череп. Или череп осла. Или лошади. Тем страннее выглядело его увлечение: он с почти женским изяществом аккуратно загибал бумагу своими толстыми неповоротливыми пальцами, складывая из неё какую-то фигуру.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.
При приближении местных мужчина поднял на них совершенно безучастный и холодный взгляд, которым он врезался в Син-Асима.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.
Цингелос глупо заулыбался, поочерёдно кинув хитрый взгляд на обоих «собеседников».

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.

Ахмуш
Перед тем как Ахмуш поклонился, девушки о чём-то перешептались и звонко рассмеялись.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.
— Остановитесь на секунду, — мягко прервала Ахмуша Сачико. — Точно подбирать формулировку для перевода не так уж и просто. К тому же на вопросы проще отвечать, когда они задаются последовательно, правда? Давайте начнём с вторжения могваев в нашу страну. Я, к счастью, тогда не сталкивалась с ними, но моя госпожа может многое вам рассказать.
Пока фиалкоглазая пересказывала первый вопрос Ахмуша, тот обратил внимание на саму Аяко. Глаза её самые обыкновенные (не считая их узкости), карие. Волосы чёрные, завязаны в пучок. Черты лица острые и утончённые. Косметики на лице заметно меньше, чем у её подруги. Сидела она как-то слишком вальяжно, чуть вразвалочку. И взгляд у неё какой-то... не такой.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.
— Могваи — это самые настоящие демоны, что обрушились на наш мир, — пересказала Сачико. — В наших родных краях они смогли захватить несколько замков на прибрежной полосе. К счастью, объединёнными усилиями мы отбросили их обратно в море. Но ранее они действовали исключительно напролом, грубой силой. В вашей же ситуации они уже внутри города, ещё не захватив его. Это беспрецедентный случай.

Глист
— Ну и катись он в ад, этот ебаный город, — в сердцах произнёс старик. — Иди уже, а то свои заждутся. Нечего тратить на меня время.

Получатели: Глист.
Не теряя времени Глист зашёл за ворота и пристально осмотрел всех собравшихся.

Получатели: Глист.

Салих

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Ахмуш и Син-Асим

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.
Стражник, молодой парнишка, в ответ на такую предъяву, захлопал глазами и едва ли не попятился. По любому испугался.
— 我不說外語, — уверенно произнёс страж и замотал головой.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи, Син-Асим `Мертвоглазый`.
Его более матёрый товарищ хлопнул его по плечу, кинув недовольный взгляд на Ахмуша.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.


Глист
Когда творящаяся вокруг Глиста вакханалия закончилась и его оставили с калекой наедине, тот поднял на него необычайно тяжёлый взгляд. То есть от него стоило ожидать чего-то такого. В Аль-Домейне понятие «социального дна» довольно размыто, но этот старик определённо приблизился к его абсолюту. Но помимо горечи от нищеты в его пустых глазах угадывалось нечто иное.
— Не смей общаться со мной как с господином, понял, пацан? — Неожиданно твёрдым голосом произнёс бездомный. — Может быть, ты слеп? Я всего лишь грязный никому не сдавшийся старик.

Получатели: Глист.
Калека склонил голову набок и пригляделся к Глисту повнимательнее. Уже через секунду он расплылся в грустной, страдальческой улыбке.
— А-а-а, вон оно что... знакомая история. Знакомая. И въедливая похлеще чем мой геморрой.

Получатели: Глист.

Салих
Проститутка сделала одну особо длинную затяжку, одновременно глядя на мужчину со странной ухмылкой. Словно бы раздумывала над его просьбой.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.
Наконец она испустила густое облако грязного дыма и запустила руку в глубины своей вульгарной тоги. На мгновение Салих разглядел, как она достаёт самокрутку из ремешка, обвязанного вокруг нагого тела.
— Привет-привет! — Произнесла она охрипшим, но всё ещё женственным звонким голосом. — Вот уж подсластил, так подсластил, спасибо. Эти у ворот? Ой, молоденький ко мне через день бегает, как мальчишка за сладостями. Очень смешной! Вот друг его ни разу не был. Глядит на меня, мудень, как на сифозную. А ведь почти каждый мужик из Палаты был у меня по крайней мере единожды.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Расследования сейчас проводят по всему городу. Для удобства его поделили на сектора. Ваша сфера поиска весьма обширна и включает в себя наиболее гнилую часть трущоб, знатный квартал и улицу Наследия. На последней вы и находитесь прямо сейчас. Название слишком громкое, по чести говоря. Три четверти архитектуры здесь — это небольшие бунгало с плоской крышей, возведённые из оранжевого песчаника. Когда-то это место являлось частью Старого Города, но было несколько раз сожжено дотла и заселено заново. От так называемого «Наследия» здесь почти ничего не осталось. Всякий раз новые власти совсем не признавали заслуг своих предшественников.
Кое-что всё же уцелело. Если пройти полторы тысячи локтей направо, то можно обнаружить масштабные руины гробницы Агнитода, деспота былых времён, что единственный за всю историю Аль-Домейна правил городом единолично. Современники категорически не одобряют его былые амбиции. Сейчас любой зевака ответит, что лучший строй — это демократия.
Ещё один привет из прошлого — Эбонитовая палата у ворот которой вы и стоите. Собственно, ни грамма эбонита в ней не задействовано, прозвана она так из-за характерного грязно-чёрного окраса, что выделяет её на фоне остальной городской застройки. Это здание словно пришло из другого мира. Если верить легенде, то это недалеко от правды. Говорят, что когда-то его возвела торговая гильдия, пришедшая с другого континента. Этих торговцев поглотило время, а их родные земли — болотники.
Здание это очень скромное и небольшое, особенно по меркам любых других официальных строений Аль-Домейна. Долгое время оно было заброшено, но ныне является резиденцией амбассадоров из империи Шайнао.
Не удивительно, что это ваша первая остановка. Ведь иностранцы уже сталкивались с болотниками до этого и наверняка смогут подсказать, где их искать или как минимум догадываются о их присутствии в данном округе. А ещё у них желтоватая кожа и местные сравнивают их глаза с пиздой.
Вам сообщили, что здесь стоит подождать кое-какого полезного человека. Он поможет в коммуникации с иностранцами. Только вы никак не можете вспомнить его имя...

Получатели: Глист.

Будто по иронии, прямо напротив Палаты располагалось двухэтажное питейное заведение. На деревянной вывеске не красовалось ничего, кроме обтёртого изображения кружки и кровати.

Получатели: Син-Асим `Мертвоглазый`.


Получатели: Глист.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи, Син-Асим `Мертвоглазый`, Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи.
Ворота Палат охраняют двое стражников в чудных заморских доспехах. Единственный кого они превосходят по росту — это глист. Глядят они на вас недобро. Вероятно, без помощи внутрь вы не попадёте.

Получатели: `Вдоводел` Ахмуш Кафи, Син-Асим `Мертвоглазый`, Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Получатели: Салих «Хаттаб» ас-Сувейлем.

Характеристики - это ваш главный инструмент для взаимодействия с миром. Каждая из них включает в себя навыки, равные уровню самой характеристики, если в её описании не сказано иного. Навыки, особенно при высоких значениях, срабатывают пассивно, для каких-то действий необходим скилл-чек, по-своему желанию вы можете устраивать скилл-чеки самостоятельно или даже задавать собственным навыкам уточняющие вопросы. Иными словами, вы ограничены лишь собственной креативностью, обстоятельствами и волей Бомжа.
Сама по себе характеристика также является навыком (то есть возможны скилл-чеки, например, престижа или жажды в чистом виде).
Главный куб - d10.
Для успешного прохождения скилл-чека необходимо выбросить требуемое количество кубов с показателем равным или большим чем 6 (в подавляющем большинстве случаев достаточно всего одного успешного куба). Ваш дайс-пул равен уровню развития навыка (например при чеке власти развитой до 4 вы будете иметь ровно 4 куба).
Вы могли заметить, что формулировка многих навыков весьма широка или даже размыта, а некоторые и вовсе похожи друг на друга. Этим можно и нужно пользоваться. Только порой это может привести к странным последствиям.

Представим, что все характеристики изначально равны единице и + к этому у вас есть 11 очков на распределение.
Условно говоря, показатель любой характеристики у мифического "нормального человека" равен 3.
Бонусом к этому у вас есть 2 очка на распределение между навыками (но на характеристики их уже применять нельзя). При этом навык можно как развить, так и уменьшить.
Заниматься манчкизмом или бояться распределить что-то неправильно - одинаково пустая затея, делайте ат души.

Престиж - мерзкий определяющий стержень любого мужчины. Тяжкая ноша, но без неё - никуда. Определяет физическую и моральную мощь. Упорство в вечной гонке самого сильного, крутого и стильного. Перекачав данный параметр ты будешь настоящим средоточием стойкости и характера, но никогда не познаешь истинной силы людей: единства и товарищества. При низких значениях параметра ты будешь ни на что не способной тряпкой и слюнтяем. Из тех, с кем не разделят ложе даже из жалости. Начиная с третьего уровня престижа другие мужчины начнут видеть в тебе оппонента, с которым стоит считаться, со всеми вытекающими последствиями.



Жажда - тяга к удовольствиям и жизни, умение чувствовать ближнего. Страсть и животные влечения. При слишком высокой прокачке любая привязанность, от женщины до свёртка табака и капли алкоголя, станут твоими императорами и Богами, вертящими тобой как куклой. При слишком низких значениях ты станешь тем самым хмурым и депрессивным телом, не способным радоваться жизни. Никто таких не любит. Вдобавок ты будешь слишком наивен и не сможешь распознать чужую предрасположенность к бычьему кайфу. Начиная с четвёртого уровня характеристики ты сможешь "сканировать" других людей, примерно определяя их собственные внутренние параметры.



Сияние чистого разума - самое космическое и человеческое что в тебе есть. Интеллект, мечты, мысли. Углубись в данный атрибут слишком сильно и не сможешь ни на чём сосредоточиться: всё станет мелочами жизни, не достойными твоего внимания. Не докинь сюда очков и получи тягостное, горестное и бессмысленное пребывание в своей скучной упругой оболочке.



Мясная коробка - суровая реальность такова, что великие дела невозможно совершить, предварительно не покушав, не пописев и не покакав. Тело у тебя всего одно и его стоит беречь. Не прокачай этот параметр и очень быстро проебёшь свою смертную оболочку, стремясь за её пределы. Вкинь сюда слишком много очков и навсегда будешь скован мясом и кожей.



Разные струны души могут перекликаться, влиять друг на друга и сплетаться в самые неожиданные узоры.

Маракеша наебашили — таков был печальный итог не самого смышлёного миньона дома Хасс. В ходе драки Брут случайно переломал ему позвоночник, а Агбал шутки ради выкрутил уже загибающемуся противнику кадык. Последующий допрос протекал не особо успешно, но гладиаторы быстро догадались в чём дело: его также прислали за проклятым фолиантом, и он отнюдь не был рад прибытию потенциальных конкурентов.
Выжившие исполнители мигом сообразили, что лучше уж им заключить хрупкий альянс и хотя бы убедиться, что в этой деревне действительно есть искомая книга. Терпели друг друга они не зря. Едва они подошли к церемониальной пещере, как их окружили местные. Вроде бы обычные крестьяне, но что-то нездоровое виднелось во взгляде каждого из них. Что-то такое можно было увидеть в глазах маньяка, но не безумного и выкрикивающего глупые нечленораздельные речи, а холодного, расчётливого, жестокого человека победившей крысиной натуры. Селяне набросились на гладиаторский дуэт с фанатичным остервенением, но были безжалостно изничтожены. К счастью, профессионализм всегда побеждает бессмысленную тягу к старому доброму насилию.
Настоящее испытание ждало уже в пещере. Двоица новопосвящённых аколитов, являющих собой груду мышц и похожие на кувалды кулаки, и их предводитель: тощий жрец с чёрными кишащими нарывами ореолами вокруг остекленевших злых глаз с улыбкой, столь предвкушающей и ненавистной, что не по себе стало даже Агбалу. Ведь Агбал с горем пополам мог жить в человеческом обществе. Ну так, хулиганил иногда. А этот урод не нёс в себе ни капли человеческого. Только бесконечный голод и жажду чужого страдания. Жрец поведал гладиаторам такое, что книга мигом перестала иметь хоть какое-либо значение. В благодарность Агбал и Брут превратили его в мешок с поломанными костями и на всякий случай вывернули все его руки и ноги в обратную сторону (жрец, как выяснилось в процессе, совсем не чувствовал боли).
Из пещеры гладиаторы вышли единственными выжившими, хотя едва могли дышать от полученных травм. Пришлось задержаться в деревне, распотрошить местные запасы целебных трав, а заодно полюбоваться, что местные сделали со своими домочадцами и случайными путешественниками. То был ряд поразительных мясных инсталляций, при виде которых нервно взглотнул бы любой эксперт по строительству из человеческих костей в Аль-Домейне.
Не желая задерживаться в этом ненормальном месте, гладиаторы разошлись. Каждый в свою сторону.

***

Почему Агбал так легко поверил словам жреца? Видимо потому, что жрец явно пытался морально задавить его, но не учёл, что и сам Агбал тот ещё больной мудила. К тому же он истинный сын Тёмной Долины, а значит интуиция его развита не по годам.
И Агбал не ошибся, что вместо Аль-Домейна вернулся в родные пенаты. Ведь его родина пылала, а земля её обагрилась кровью. Местные владыки, чемпионы, многочисленные рабы, демонические слуги — всех их перемолола орда отдалённо напоминающих людей выродков, подобных жрецу. Не вынеся зрелища того, как его родичей режут словно расово неполноценных свиней, Агбал бросился на силы оккупантов. Пятерых он разорвал или десятерых... уже не вспомнить. Но закончилось всё смачным ударом булавой о его чугунную голову. Всеразрушающая сила, встретив несломляемое препятствие, опрокинула последнее в забытие.

Очнулся Агбал от злости на то, что кто-то интенсивно хлестает его по щекам. Над ним возвышался жирный боров с необычайно объёмными ляхами, в чудных ламеллярных доспехах и однозаточенным мечом в правой руке.
— 醒醒吧武士, — произнёс Леико на неведомом Агбалу языке.
Вокруг валялись бесчисленные трупы неведомых черноглазых нападающих, не чувствовавших боли. Несправедливо, ведь Агбалу приходилось убивать их голыми руками.
Чуть позади стояли союзники жирного, тоже в доспехах и при оружии. Узкоплечее, низкорослое и слабосильное мясо для ебли — женщина. А рядом с ней рослый воитель в характерном рогатом шлеме.
— 咱们把这座城市烧成灰, — Леико улыбнулся, протягивая руку.

***

Триай с мрачным выражением выслушивал доклад Брута на балконе своего дворца.
— А книга уничтожена?
Брут кивнул. Они с Агбалом разумно решили, что если это нечестивое описание попадёт в руки хоть кому-нибудь, то неизбежный конец наступит им всем.
— Неужто Воловид решил, что приближающаяся орда — это кара от его богов? Записал себя в победители заранее? Что за идиот. — Триай ухмыльнулся, опираясь покрытыми браслетами локтями на балконное ограждение из тёсаного бледно-жёлтого песчаника. — Отлично сработано, Брут. Хоть и принёс ты отнюдь не те вести, что я желал бы услышать. Однако, есть повод волноваться? Я часто вспоминаю про дикие земли, упоминаю текущую в них силу. Но есть что-то и в этом городе. Не думаешь?
Отсюда открывался шикарный вид как на беднейшие кварталы, так и на величественные помпезные сооружения ближе к центру. Брут прислушался к шуму ветра и тот, отражаясь от каждой стены и убогой лачуги, наполнил его подлинной мощью Аль-Домейна. Города приспособленцев. Не города, а горы, что по темпу жизни напоминала жаркие джунгли. Каждую секунду здесь дохнет тысяча, а рождаются — две. Это огромный человеческий улей, жаждущий жить. И пережил он ни одну и ни две орды. Орды эти для него — как муравьи.
— Испытания на горизонте и испытания непростые, — продолжал Триай. — Поэтому толку тебе махать кулаками на арене? Я думаю, тебе самое место в армии. Скоро мне придётся созывать подвластные мне малые дома. И разумеется, ты не будешь рядовым солдатом. Ведь ты сильнее всех этих насекомых внизу. Ты сожрёшь заживо, перемолотишь и растопчешь любого, кого захочешь. Ты похож на меня в этом. На таких людях и держится этот город. Ты будешь моим чемпионом, Брут.

Не то чтобы у Брута был большой выбор, но ему было что добавить к словам своего нового владыки.
Он не будет чемпионом.
Он будет Монстром.

Небольшая скучная деревушка, построенная подле реки. Фактически вся вода к югу от Аль-Домейна была изгажена отходами его обитателей настолько, что увлечения античеловеческими культами среди селян не должны были стать каким-то откровением. На самом деле, какой-никакой доступ к чистой воде всё же был. Внутренние воды. Туда уж смывать говно ещё никто не додумался. Пока что.
Несколько домов из песчаника, холм с разукрашенным гротом (явно ритуальное место), да высокий указательный столб к которому прибит уже полуразложившийся мужик. Говоря о последнем, найти покой и позабыть о работе ему не дали и после гибели. Во-первых, периодически его прилетали развлекать стаи голодных сипов, а во-вторых под его левую руку вбили кол, таким образом, что покойный указывал всем случайным путникам дорогу «прочь» от поселения. Концептуально.

Подле сей инсталляции повстречала друг друга троица туристов. Ближе всего к столбу стоял короткостриженый мужчина небольшого роста, но с коренастым и массивным телом. Ему навстречу из-за плотной завесы песка шагало две огромных мясных громадины: одна лысая с белым черепом, другая с роскошной шевелюрой тёмных волос. Вопреки увиденному, мужчина не растерялся, а приветственно помахал обоим рукой, приглашая подойти поближе.

Агбал поймал запястьями смехотворный девчачий удар обессилившего оппонента. Но он был опытным бойцом, поэтому не спешил переходить в контратаку. Может это был отвлекающий выпад и вот-вот придёт черёд настоящей атаки.

— Гх-х-х... — вдруг издал звук из своей нечестивой глотки недочеловек и рухнул наземь.
Ублюдок только сейчас приметил, что его оппонент стал похож на сгоревшего цыплёнка. Скукожился весь, заскулил, задымился. Сам воитель Тёмной Долины продолжал невозмутимо стоять на ногах, каким-то чудом. Так казалось зрителям. Сам же Агбал знал, что его роду огонь нипочём. Как однажды сказал его дед: «Пока стоит хуй, Агбал, стоит и анус». Или эта цитата была не про огнеустойчивость. Хм.
Ублюдок раскинул руки в стороны и завалился на песок. Огонь погас так легко, что по трибунам пробежал восхищённый гул. Песок — ещё один союзник Тёмной Долины.
Продукт многовекового смешения кровей больных уродов, сифозных шлюх и прочих мутантов лежал у ног Агбала, поверженный.

Двир медленно поднял усталый взгляд на гладиатора. Он сразу узнал его по голосу. Но выиграл себе пару мгновений на раздумья.
— Иди домой, побудь с матерью.
Произнёс он и решительно подтолкнул кроху-сына. Тот не противился. Только поглядел напоследок на Брута своими большими круглыми глазами. Тяжёлыми, как у старика.

— Как там говорят кочевники? — Спросил Двир, когда остался с Брутом и Скимом наедине. — Моя жизнь — шутка, только богам она давно приелась. Я ведь кормил город годами, знаешь? И вот чем он мне ответил, когда мои поля выгорели дотла и я остался ни с чем. Я ведь и мухи до сего дня не обидел, пока не связался с этим головорезом. Большие деньги обещал. Я и попёрся по кривой на старости лет. Но не умеешь — не берись, это точно...
Мужчина поднялся и встал напротив Брута.
— Искал меня? Вот он я. Делай то, зачем пришёл. Я не дурак, свои шансы знаю. Если надеешься, что я развлеку тебя, огрызаясь перед неизбежным, то ты не по адресу. Бей.

После произошедшего с Хагрином, пацану было крайне непросто отказать белёсому гиганту. Поэтому Ским потупил взгляд и вышел из переулка, вежливо поманив Брута за собой.

Клоака получила своё название неспроста. Этот район без всякого преувеличения был настоящей «жопой» города: здесь располагалась огромная канализационная труба, непрерывно низвергающая отходы богатых кварталов в реку, напоминавшую вздутую вену с густой чёрной кровью. Вокруг трубы расположились ветхие самодельные домики. Аль-Домейн разрастался очень быстро и люди были готовы перегрызть друг другу глотки даже ради участка рядом с Клоакой.
Удивительно, но большинство местных избегали разговора по душам с рослым гладиатором. Только один гнилозубый сорокалетний мужчина со странной татуировкой между большим и указательным пальцем согласился вступить в диалог длиннее пяти секунд.
— Двир? — Сплюнул презрительно. — Да, появился такой недавно. Бывший фермер. Засуха весь урожай пожрала... много таких как он. Попёрли в город, у честных людей кислород воровать, да точки на рынках. Ты ведь пришёл явно не для того, чтобы перекинуться с этим жлобом в кости? Ну, скажем, коли с ним резко что-то негативное случится — мы только рады будем.

Вскоре Брут нашёл беглеца. Тот сидел на коряге близ своего дома, вырезал что-то из пальмовой древесины, ни о чём не подозревая. Рядом с ним тщедушный мальчишка лет трёх, пустым и голодным взглядом наблюдавший за потугами отца.

На сей раз Арион не успел прикрыться своей злоебучей палкой. Нога Брута выстрелила под нижнюю линию его рёбер с инерцией гарпуна. Гладиатор почувствовал, как гармошкой сминаются вражьи внутренности. Желудок наёмника на мгновение натянулся на ногу альбиноса. Арион отпрянул назад. Пытался издать из себя хоть звук, но почувствовал, как всё тело сводят спазмы. Секунда и немощные пальцы бросают биту на землю. Жёлто-зеленоватое содержимое желудка наёмника оказывается на оранжевом песке. Арион до последнего пытается устоять на ногах, но сознание неумолимо покидает его и вскоре он без чувств валится в лужу собственной блевоты.

Двир растерянно оглядывается на своего нанимателя, но продолжает сжимать кулаки. Из подворотни доносятся ругательства и звук трущейся кожи. Очевидно, Хагрин всё ещё пытается познакомиться с юным служкой Триая поближе.

– По какому праву? – с ухмылкой спросил волосатый. – Ну смотри, припасена у меня тут одна ксивка...
И резко шагнул к Ли Вэю, кулаком замахиваясь.
– У! – Прокомментировал второй громила, запоздало принимая боевую стойку.

Как на зло, в жарком и засушливом климате Аль-Домейна было непросто обнаружить на прохожих плащ с капюшоном. Большинство бедняков вовсе ходили без какого-либо верха или в лёгких тонких накидках, не особо спасающих от солнца. Благо посланник Лохранэм оказался достаточно сообразительным, чтобы проложить большую часть маршрута через кварталы, где здания перекрывали поганые жёлтые лучи, то и дело щипающие альбиноса за кожу.
Когда дворец владыки Триая замелькал на горизонте, им пришлось пройти через трущобы. Не самое престижное расположение. Другие правящие дома не слишком любили выходцев из диких земель.
Любой другой человек вряд ли прошёлся бы из одной части трущоб до другой одним куском, но проводнику было достаточно показать печать дома Лохранэма, чтобы заставить особо наглых маргинальных элементов заливаться слезами и просить прощения. Кажется, здесь на них могли напасть только самые отчаянные.

– Сзади! – Вдруг крикнул мальчишка Триая.
Брут и сам почувствовал неладное. С долей раздражения он наклонил голову вперёд и ощутил холод рассечённого воздуха на затылке.
Промахнувшийся нападающий состроил преисполненную фрустрацией физиономию, затем нашёл в себе силы на то, чтобы высокомерно хмыкнуть и встать перед Брутом, перехватывая дубину для следующего удара. Это был крепко сложенный мужчина с острыми чертами лица и вызывающим взглядом. От него так и веяло приторной фанаберией, не свойственной опустившимся и отчаянным людям. Он не походил на обычного бандита. И если в Аль-Домейне и был какой-либо строго соблюдающийся и нерушимый закон, так это запрет на ношение оружия не знатными людьми и их представителями. Бедняк мог подписать себе смертный приговор просто подняв в пылу драки камень. А судя по оружию этого гражданина, ему либо до тошноты надоела жизнь, либо он просто был круглым идиотом.
– Цезарь передаёт тебе привет из могилы, Брут. – С отвращением бросил нападающий.
Ах. Теперь всё стало ясно.

Брут услышал сзади тяжёлые шаги ещё одного противника.
Мальчишка Лохранэм растерялся в первые секунды и уже было решил ринуться Бруту на помощь, как тут сбоку налетел последний член кодлы нападающих, заталкивая пацана в тупик.
– Какой сочный, ебабельный кусок мяса! – возбуждённо произнёс наёмник, толкая проводника к стенке. – Надеюсь тот здоровяк ещё не разработал твоё узкое кольцо.
В ответ проводник сначала побледнел, затем покраснел, но всё же смог мужественно превратить своё смятение в гнев и сжать кулаки.

Агбалу было на редкость весело покидать арену. В толкучке никто не мог заметить, как он «случайно» несколько раз прыгнул кому-то на голову обеими ногами, разодрал ноздри, губы, переломал шею или вроде того. Зрители и бунтующие не отличались бойцовскими навыками, а стражников Агбал уже давно приноровился изящно огибать, чтобы, чего доброго, не получить копьём между рёбер.

Прекрасный всё же это город, Аль-Домейн, но Тёмная Долина, как ни крути, роднее. Агбал уже было покинул арену и гуляющей походкой направился через тесные улочки в сторону своих тренировочных залов. Однако, до конца избежать проблем со служителями закона сегодня не удалось.
Как из ниоткуда появилось семеро человек в фиолетовых цветах дома Маруп. Шестеро закованы в броню и при оружии. Видно, что бойцы уже бывалые. Один из них, судя по синеватым перьям на шлеме, их лидер, встал напротив Агбала и буркнул что-то сердито. Нежного вида мальчуган встал рядом с ним, достал какой-то свёрток.

– Господин Агбал, – звонким, девчачьим голосом заговорил мальчишка, – как вы, должно быть, заметили, сегодняшним днём на арене произошло страшное бедствие. В связи с этим городские власти более не намерены терпеть присутствие в городе всяческих асоциальных элементов, коим вы, безусловно, являетесь.

Мальчик развернул свёрток и огромный, кажется, длинною в жизнь свиток с грохотом упал на песок. Да и так до конца не развернулся.
– Властью данной мне домом Маруп, я сообщаю вам, что вы обвиняетесь в массовых убийствах, геноциде малых народностей на фоне расовой ненависти, изнасилованиях, в том числе групповых и представительниц высших сословий, осквернении непогрешимых святынь, мошенничестве, многократному поджиганию случайных прохожих с целью развлечения, поджогом бесчисленного множества общественных мест, актах дефекации в общественных банях, мастурбации на площадях знатных кварталов, насилием сексуального характера над чужим крупным рогатым скотом, уклонении от налогов и податей, жертвоприношениях, и...
– Достаточно, – остановил мальчишку командир, заметив, что у того перестаёт хватать дыхания.

Агбал не мог вспомнить, действительно ли он совершал всё перечисленное, а если и совершал (что скорее всего), то имело ли это место быть именно в Аль-Домейне. В целом уже можно было понять, что в Аль-Домейне о своде законов чаще всего вспоминают только в те моменты, когда это выгодно одному из правящих домов. Да и гладиаторы, вроде как, имеют множество льгот, особенно если выступают на таких крупных турнирах.
– Владыка Арватавартиш крайне желает с тобой обсудить что-то важное, – пояснил командир. – Не лично, само собой. Дара убеждение у него не отнять. Но если ты против, мы всегда можем пойти прямым рейсом на шахты или сразу на «ферму».

— Если это живая плоть, то не так уж и важно, что не настоящая. — Рассудил Хорст. — В мире куда чаще встречаются мороки. Всё не то, чем кажется. И не всегда дело в магии.
Вода странно подействовала на Хорста. Плавно обвалакивала, создавала лёгкое ощущение невесомости. Экс-купец даже на сиськи смотреть перестал, хотя тут, стоит признать, просто Марта уселась уже не так эффектно.
Хорст завидовал ведьмам. Знай себе прячься за армией немёртвых слуг, изучай умные книжки, владей тайными знаниями. Всяко лучше чем рисковать шеей и ползать по говну по приказам начальства, что даже не посвящает тебя до конца в собственные планы.
— А как вы получили свои способности? — Вдруг спросил он. — Если это не секрет, конечно же. Мне казалось, что люди, владеющие такой силой, обычно склонны к уединению. Вы же как-то уживаетесь втроём. Хотя если тебя окружает одна только магическая нежить, то можно почувствовать себя одиноко.

Уы-ы, Ви и Лулу с триумфом вернулись в родные края, волоча за собой пойманного белого кота.

Племена бороро и дулу устроили совместный праздник, на котором, наконец, принесли белого кота в жертву, где сначала было вырезано сердце, потом же безжалостно съели ногу и съели оставшуюся котлету. Животное было избавлено от мучений, а племя бороро получило обещанную вуа-ваа волшебную силу. Негры племени дулу в свою очередь получили вторую законную жен- чину из племени бороро. Странная это была свадьба. Нигде нет такого количества народа, а в головах у людей почему- то рождаются идиотские мысли о женитьбе. Что это, жопа? Богадельня для рожающих стариков? Разве это любовь? Ведь в свадебной церемонии, которую собирались разыграть эти два племени, участвовали негры, а среди них не было ни одного, кто мог бы сплясать тарантеллу. С другой стороны, негры, хоть и носят женские туники, на самом деле никакими женами не являются. Впрочем, какая разница?

Уы-ы и Ви стали в своё племени настоящими героями. От них народ Боробо узнал, что быть воином далеко не всегда означает драться. Это ещё означает не жениться. Сообразительный никогда не пойдёт в бой, если уверен, что не сможет оттуда вернуться. А способность отыскать дорогу домой, как бы она трудна ни была, зависит вовсе не от храбрости и мастерства. Куда важнее другое: если ты видишь цель, к которой стремишься, ты можешь стать героем и без чьей- либо помощи.

Уы-ы стал знаменитым воином. Он путешествовал по стране, ходил по деревням, учился у негров военному делу и постоянно становился всё сильнее и сильнее. Говорят, что он был самым высоким из приближённых вождя. Так, во всяком случае, рассказывали другие.

Что же касается Ви, то он отправился в леса, где у него было много друзей и знакомых, и женился на красивой девушке из племени Носорогов. Кроме того, он сделался необыкновенно сильным и постоянно воевал с другими слоями общества. Воины считали его одним из лучших. Да и не только воины, но и женщины. Их сердца всегда отвечали на его любовь. Но, как ни странно, он не любил их. Ведь, как мы все помним, Ви очень любил носить платья и развлекаться любовью. Он любил только свой древний меч.

Возвращение Лулу в своё родное племя дулу прошло неоднозначно. Он сильно изменился за время своего путешествия и стал выглядеть всемогущим и жутким даже на фоне своих соплеменников. Он научился превращаться в демона, пронзать словом и поедать богов. Он стал таким, каким хотел бы видеть себя, - могущественным, неуязвимым и страшным. Его дикие земли — буквально весь мир — знали о нем и ненавидели его. Но он даже не замечал ненависти. Он знал, что со временем всё изменит к лучшему и у него всё получится. И он действительно начал меняться. Он набрал воинов и вместе с ними уехал в далёкий и опасный поход. Но он не только становился сильнее и могущественнее. Он видел, что с каждым днём становится моложе и умнее. Так оно и было на самом деле. За последнее время он стал таким умницей, что с ним нельзя было не считаться. Теперь он часто любил загадывать загадки и находить на них ответы. Иногда он убивал. Иногда он не убивал. Но чаще он просто стал раздавать смерть. И стал одним из немногих счастливых людей на Земле.

Так заканчивается история трёх героев и их поход за легендарным белым котом. Многие считают, что эти три героя — Аркаша Шариков, Япончик и Марлон Брандо, а также их безжалостный слуга Чак Норрис — были реальными персонажами. Многие ещё верят в реинкарнацию. Некоторые уверены, что эти три героя — разные ипостаси сил добра, незримо влияющих на людские судьбы. Может быть. Но очевидно то, что история о них даёт материал для философского, морального и религиозного вывода.

И вдруг, когда Лулу уже был выше и больше остальных богов, У- на- эн ( а это был он! ) шагнул вперед и с огромной скоростью полоснул Лулу по горлу. Однако удар оказался не смертельным. Лулу пронзительно крикнул, кровь из раны полилась ему на грудь, и через минуту он уже вновь был самим собой. Таков был дар племени дулу, пожирающих богов. У- на- эн понял это и решил убить его. Но на этот раз Лулу не собирался попадаться ему в руки. Когда У- на- эн сделал два шага к нему, Лулу бросился ему навстречу, подпрыгнув на высоту в полтора метра. У- на- эн попятился и споткнулся о лежащего мертвого бога. Лулу оглушительно захохотал. У- на- эн в ужасе понял, что Лулу победил его. Лулу подошёл к поверженному и погрузил в него зубы. У- на- эн захрипел, изо рта у него хлынула кровь. Лулу заурчал. Вскоре тело стало иссыхать прямо на глазах. Лулу съел его почти досуха. Затем он обернулся к двум своим сообщникам и велел им принести ему голову бога, К тому моменту Уы-ы и Ви уже разделались с остальным богами. Но они заметили, что Лулу хочет нарушить табу и откусить им головы.

Лулу уже не был похож на человека. Теперь это был отвратительный шипастый демон. Он приблизился к двум своим сообщникам. Глаза его были красными. " Я сожру вашу голову, - сказал он, - и вас тоже". Ви и Уы- у испуганно переглянулись. Лулу захохотал. " Не бойтесь, - сказал он, - все будет хорошо. Помните, как в армии? Вот мой вещмешок, поднимите его!" И он бросил мешок на землю.

Не такой представлялась служба. Говорят же, что в армии сто дней скуки на один день кровавого веселья. А тут не успели выкарабкаться из одной жопы, как тут же посылают в другую. Однако в одном старик-комендант, пожалуй, прав. Сами виноваты, что показали себя с лучшей стороны.
Вопросов у Хорста не было, одни только жалобы. А их лучше держать при себе. Кто знает, может ещё окупится повышенное внимание со стороны командира. Если все переживут следующее задание, естественно.
— Так чего там с этой башней?
Заговорил доброволец только после окончания аудиенции, обращаясь к Арманду.

***

Перед следующей вылазкой дали время надышаться. Первым делом Хорст наведался в кузню, подловив момент, когда тамошний мастер прервётся на очередной перекур.
— Здорова, Герт. Я заходил с чеканом недели эдак две назад, ты уже вряд ли помнишь. Дело такое: на обух приделать молот, на навершие шип. За качественный материал и сварку сверху накину, лишь бы этот шедевр после первого же удара не посыпался. По срокам: отправляют на очередное задание, мне бы лучше быть по всеооружии. И горжет надёжный мне бы не помешал. Это тоже к тебе или к Циглеру?
При упоминании коллеги-торгоша Хорст непроизвольно скорчил рожу, будто оттяпал кусок леденющего лимона.

***

В идеале Хорст хотел стать псарём и воспитать сразу всю стаю. Ещё бы, такая порода пропадает.
Но коммендант доверял ему достаточно, чтобы отправлять за демоническими артефактами вместе с группой товарищей по несчастью, но псину дрессировать — так всего одну.

Пересобаки-недомедведи зашлись лаем, едва стоило Швертбургскому подойти к вольеру. Он только окинул псов равнодушным взглядом.
Кампфхунды, безусловно, большие и злые, но не отличаются от любой другой собаки. И, как и все собаки, они проницательны и хорошо чувствуют, что затаилось у человека внутри. Малейшее сомнение, а то и страх, и тебе лучше не подходить к этому заборчику даже под страхом смерти.
В свободное время Хорст забредал сюда и раньше. Наблюдал за псами. И вычислил среди них самого громадного, но вместе с тем уравновешенного (насколько это было возможно в отсутствие хозяина) кобеля. Вероятно вожака. Осмысливая это, Хорст на секунду застыл на месте, точно заметил что-то очень важное.
— Они держат всех в одной клетке? — Произнёс он про себя. — Какой сейчас сезон? Боги, когда суки потекут, эти монстряки перегрызут друг друга и половину крепости, как пить дать! Кхм... ладно, позже.
Хорст зацепился взглядом за избранную псину, не без труда перевёл её в отдельную секцию вольера. Похлопал по своим нарукавникам и кольчужным перчаткам, будто успокаивая самого себя. Схватил черенок потолще, глубоко вздохнул и вошёл на импровизированную «арену».
Кампфхунд был несколько сбит с толку спокойствием вторгнувшегося человека, который при этом даже не смотрел в его сторону. Пёс напрягся всем телом, издавая тихий рык, пока его изолированные собратья заходились в истошном лае. Хорст не издавал ни звука. Позднее он подумал, что прежний псарь наверняка уже научил своих подопечных каким-то командам. Но без должного авторитета от них не было бы смысла. Пока что за Хорста должны говорить его тело и поведение. Чтобы не запаниковать, экс-купец воображал себя в одной клетке с привычной ему тонкой и тощей гончей, а не с лохматой машиной смерти.
Излучая безразличие, Хорст невозмутимо сокращал с псом расстояние, протягивая в его сторону палку. Когда терпение кампфхунда лопнуло, Хорст резким движением вручил ему в зубы черенок, налетел откуда-то сбоку, обхватывая широкую пушистую шею закованной в броню рукой. Удушающий приём, решительный удар по чёрному носу. Когда животный напор ослаб, Швертбургский повалил его на землю, прижимая одним коленом шею, а вторым туловище.
Псины продолжали яростно лаять, но с каждой минутой их гул становился всё слабее, как и сопротивление поверженного кобеля. Кажется, теперь у стаи был новый вожак. Протяжным движением Хорст смёл капельки воды со лба и вспотевшей лысины. Вытер слюну кампфхунда о его собственную шерсть и раздосадовано развёл руками.
— Блядь... Я не взял цепь, да? Ситуация.
Пёс ему не отвечал. Только тяжело дышал, уже не пытаясь вырваться.
— Давай так, парень. Я схожу за цепью, а ты не будешь пытаться отгрызть мне яйца. А я в ответ не буду отрезать твои. Идёт? Да расслабься ты уже.
Постепенно ослабляя хватку, Хорст потрепал собаку за ухом.
— Как тебя звать-то? Хуй с ним. Будешь Ведун. Глаза у тебя мудрые такие.

Штурм затянулся. Люди бы уже сложили оружие. Подняли белый флаг и согласились на любые условия. Но болотники ничего не знали об отступлении. Бойня продолжалась до последнего чумного, что ещё мог стоять на ногах. Это серьёзно потрепало и без того ослабленную армию Леико.
Особый сюрприз ожидал шайцев, когда они добрались до боковых ворот. Против них подняли копья собственные бойцы, обезумившие под воздействием болезни.

Через несколько часов битва закончилась. Решительной победой местных. Но проблемы, естественно, не имеют свойства заканчиваться. Самые сложные решения ожидали впереди.
Леико и его приближённые долго гадали о способе размножения могваев. Но вид заражённых солдат, что минуты назад ещё подчинялись ему, открыл неудобную и пугающую истину. В крепости был объявлен карантин, а любых нарушителей просто расстреливали на месте.

За неделю новых заражений выявлено не было, что ввело командующих в ещё больший ступор. Лишь исследовав катакомбы Леико смог сделать верное предположение. Основной источник заражения попросту был уничтожен.
Уничтожен теми заморскими наёмниками. Шаец долго оглядывал пепел и обугленные трупы, которые уже не шибко друг от друга отличались. Занятная вышла история. С детства он знал, что его народ избран самим Небом и во всём им помогают предки. Так оно и оказалось в итоге. Варвары принесли из-за океана свою заразу. Леико победил её. Захватил крепость. Даже две.
Но что-то дрогнуло в нём, когда он увидел помещение, где произошла последняя битва. Сильнее всего его, конечно же, тронул запах. Большинство трупов не догорели до конца. В одном из уродливых скелетов он сразу же узнал Пауля. Его непропорциональный череп был особенно весел и жизнерадостен на фоне остальных. Но куда сильнее его поразило тело болотного императора. Прогорев наполовину, он выглядел ещё более жутко.
Заморцы. Явились из ниоткуда. В никуда и ушли. И поставили перед Леико самый сложный в его жизни вопрос: что же делать дальше?

Леико начал телохранителем среднего сына самой влиятельной семьи провинции. Продолжил вассалом мятежного офицера. И вот сейчас он в одиночку провёл два штурма, всего-то получив приказ обезопасить границу. И тут эти сраные могваи. Спутали все карты. Без них всё казалось таким простым.
Как бы поступил господин Аи? Господин Аи мудр, вечно твердил одно и то же. Что нет ему дела до этих глупых распрей и междоусобиц. Что всю жизнь он сражался с внешними врагами и для мужчины не может быть ничего более доблестного, чем защищать свою родину от варваров.
Вот ваши внешние враги, господин Аи. Но где же вы сами, когда вы так нужны? Почему самое важное решение приходится принимать вашему ученику? Проклятье, должно быть именно так и рушатся целые государства!
О чём там лепетали эти наймиты? Тогда Леико не слушал, не воспринимал всерьёз. Но, кажется, они говорили, что пал целый континент. А заражение происходит так легко и так быстро. Целый континент могваев. Сколько человек может жить на континенте? И скольких они победили здесь?
Аи прав. Все эти дворянские распри — это детские игры. Могваи перегрызут их всех, и эти глупцы пополнят их армию.
Леико принял решение. Отправить гонцов ко всем местным лордам, отсечь у могваев головы в знак доказательства и донести тревожные вести. В будущем надо будет связаться с соседними провинциями. Предупредить их или узнать о новых местах вторжения могваев. В совсем далёкой перспективе стоит отправить миссию к императору. Пускай эта декадентская мартышка отвлечётся от женщин и алкоголя и раскошелится на что-то полезное. Или же пускай ждёт, пока могваи заглянут к нему на чайную церемонию.
«Что же делать с остальными телами?» — спросили его.
«Всех сжечь» — решительно ответил он. И со странной улыбкой добавил: «А наёмников, которых удастся опознать, сложите в одну могилу. А рядом на стене прибейте голову верховного могвая. Сделаем на этом месте мемориал. Чтобы никто никогда не забыл, какой ценой далась нам эта крепость».

***

Минули года. Провинция Ляран уже давным-давно была объединена под властью единого правителя. Но территория Аи была объявлена нейтральной и защищённой императорской властью ещё во времена междоусобицы. Это было особое место. Где начали усиленно возводиться прибрежные защитные сооружения. Куда ссылали всех самых опытных рекрутов и постоянно набирали добровольцев.
Естественно могваи вернулись не сразу. И от простоя гарнизоны периодически бунтовали или кошмарили местных крестьян. Да и сами защитные укрепления были поганого качества. На их постройку император выделил не самую внушительную сумму, которая, к тому же, была наполовину разворована по пути.
Но командиром всё ещё был генерал Аи. Люди в него верили, как ни в кого другого. Он был военным старой закалки. Когда ему предлагали официально заступить на службу, он оглушительно скрипел костями, ворчал, сетовал на государство, что никак от него не отстанет. Но в душе он подумал: «Пора!». Это будет его последнее громкое выступление перед заслуженной пенсией. Ну или гибелью, что звучит почётнее.
Леико всё ещё был с ним. По-настоящему довольствовался своей второстепенной ролью. Быть главнокомандующим его изрядно утомило. Особенно быть правильным главнокомандующим.

Однажды Аи разбудили на рассвете. В прибрежном замке, где базировались его войска, поднялась боевая тревога.
Он стоял на стене, глядя вдаль. Лучи солнца пронзали воду и задерживались на его благородной фигуре. А там далеко горизонт почернел от вражеских кораблей, что уверенно приближались к берегу. Зрелище было шокирующее.
Но Аи только улыбнулся в предвкушении, поднял свой меч в воздух и обратился к собравшемуся на плацу гарнизону:
— Воины! На подходе масло для наших клинков! Сегодня эти воды почернеют от нечистой крови! Сами предки проследят, как вы изничтожите орду нечистой силы! Не подведите же их, вперёд, за империю!

***

— Что же вы будете делать дальше?
Корабль сонно покачивался на гладких волнах. Казалось, словно бы он устал плыть. И вправду, пришлось преодолеть огромное расстояние. Благо они были уже близко. Совсем близко. Это подсказывал холодный северный ветер.
— Спроси вы меня об этом несколько месяцев тому назад, и я ответил бы, что собираюсь сдать вас всех в рабство и вновь начать продавать услуги своего меча. Более предсказуемым клиентам.
Когор серьёзно изменился, хоть и не хотел этого показывать. Долгое время он думал, что по нему уже давным-давно плачет могила. Ещё с тех пор, как его изгнал Кимура. Он был воином, а никак не прислугой, какой являлся любой толмач. Может ради сохранения своей чести ему стоило покончить с собой или устроить диверсию в стане своих пленителей.
Но море поменяло его. Качка и тихий свист ветра вообще по-своему воздействуют на человека. Многих от такого попросту выворачивает наизнанку. А кого-то наводит на сидящие где-то глубоко в подкорке мысли.
К моменту, когда судно вошло в рейд у побережья страны севера, Когор успел обзавестись семьёй и наслушаться от Капитана как правдивых историй, так и совершенно бессовестных морских баек.
— Боюсь, что вопреки вашему изменившемуся настрою, нам все ещё будет сложно найти себе место под солнцем. Хотя вы и рассказывали, что оно периодически не светит в этих краях.
Здоровье Капитана изрядно пошатнулось. Не сразу, но ему пришлось признать, что это его последний или в лучшем случае предпоследний выход в море.
Но даже в таком состоянии он привычно ухмылялся после каждой фразы.
— Люди здесь бедны. — Пояснил Когор. — Многие здесь зарабатывают грабежом, постоянная грызня между мелкими феодалами. Ничего нового для вас, Капитан.
— Как бы тяжело это не было, но мы должны бороться. Это наша огромная удача. И вместе с тем великая жертва тех, кто остался там, среди шайцев.
— Если сидеть сложа руки, то никогда ничего и не добьёшься. — Согласился Когор. — Я клянусь вам, что сделаю всё возможное. Но знаете, я кое-что понял после всего пережитого. И вы, и я, и все те, кто погиб у нас на глазах — это всё подтверждает данную мысль.
— О чём это вы?
— Некоторым просто не везёт, Капитан.
Моряк усмехнулся и понимающе кивнул.

У главных ворот могучая армия продвигалась к стенам. Болотная армия не пестрила опытными лучниками, поэтому даже с преимуществом в виде крепостных стен не могла создать серьёзных помех ветеранам воинства Леико.
Есть совсем немного вещей, к которым не может полностью привыкнуть и самый закалённый боец. Одна из них— натиск конницы.
Немногие слышали, как в предсмертной агонии кричат лошади. А это страшный звук. Хуже людских стенаний. У поражённых болотной заразой лошадей к этому прибавлялось ещё и жуткое придыхание прогнивших лёгких.
Животные переносили этот мор гораздо хуже. У человека был разум. Множество мыслительных отсеков, куда он мог сбежать от истины. Забытье или сладкие, пускай и лживые грёзы. У животных ничего этого не было. Их захватывала бессмысленная ярость, бешенство и боль, пульсирующая во всём теле. И слепая преданность своему безумному наезднику.
Болотные конники появились с левого фланга. Внезапно. Сотрясая землю топотом, а воздух неестественными и ненормальными визгами. Чёрные наездники с кровожадными оскалами и подёргивающиеся от переполняющей их злобы кони.
Строй шайцев разлетелся вдребезги, словно это были игрушечные солдатики. В борьбе за жизнь они перегруппировались, вступая с конницей в рукопашную свалку.

Посыльный солдат что-то кричал Леико, испуганно докладывая о сложившейся ситуации на фланге. А командир его не слышал. Он застыл в одном положении, глядя на воцарившуюся на поле боя резню. Впервые он засомневался. Он колебался.

***

Выдвинулся отряд Пауля. С треском вражеские наконечники кусали щиты. Маленькие колёсики осадных орудий неохотно скребли землю заусеницами. Где-то раздавались боевые кличи, где-то просто нервный безостановочный мат.
За спиной Эймера послышался мокрый звук разбрызгивающейся крови. У него не было времени оглядываться, но он понял, что это судьба догнала Дилана. Схожим путём погибла Стефания.
Маленький шаец-копейщик рухнул на последних метрах. Его ручной щит оказался недостаточно надёжным укрытием.
Чудом удалось сократить дистанцию. Заработал таран. От дрянных ворот крепости полетели щепки. Вскоре подоспели и мантелеты. Осаждающие бросили их, рывком кинулись к воротам. Только Лардал осознал, что перестарался. Выгорел. Стоило ему сделать из-за щита шаг, как его ноги машинально подкосились. Он припал на колено и зашёлся в приступе кашля, что так предательски решил напомнить о себе.
Энн окликает его. Протягивает руку. Слишком поздно.
Уже через секунду он валяется в разрастающейся луже крови, истыканный стрелами. И в последний раз он смотрит на небо. Такое чистое. Ещё не покрытое слоем болезнетворных спор.
Может быть сегодня он помог сохранить его таким же чистым. Вот если бы. Если бы. Если бы...

Отряд уже во внутреннем дворе. А там хуева туча болотников. Кто бы сомневался. Оставалось только догадываться, что творится у главных ворот, если здесь дела обстоят так.
Толпа болотников смеётся над вами. Плюёт в вашу сторону. Чует вашу плоть. Предвкушает, как будет раздирать её зубами.
Что-то ломается в вас в этот момент. Или напротив, пускает корни, укрепляется.
Эти пустоголовые ублюдки не догадываются через что вы прошли. Что вы потеряли. Они ждут, что вы будете бежать. Но они кое-чего не понимают.
Их злоба — она игрушечная, искусственная. Ниточка, за которую дёргает болезнь. Но вы сейчас стоите перед источником всех ваших бед. Взяли их в окружение. Видите их крысиные глаза. Ваш страх куда-то уходит. Превращается в укрепляющую жидкость, что наполняет ваши мышцы. Ваши руки крепки как никогда. А в голове только одно единственное чувство.
Они ненавидят вас. Но они не могут себе представить, что такое НАСТОЯЩАЯ ненависть.

Так много времени.
Столько сожжённых деревень, разукрашенных деревьев, изуродованной прогнившей земли. Столько болотного смрада. Столько ужаса во враждебном океане.
Всё ради того, чтобы вновь идти войной на болотников. Видимо от судьбы не убежать. Но вы ещё не раз и не два попробуете, несомненно.

Вы затаились в растительности на вершинах. До этого долго и муторно готовили ловушки. И принялись ждать. Очень долго. Даже начали сомневаться, что враг вообще появится.
Болотники славились своей непредсказуемостью. С чего вдруг им не менять маршрут патрулирования? Либо узкоглазые обманули вас, либо что-то изменилось в поведении чумных. Они не были ни людьми, ни безмозглыми животными. Может чем-то средним. Это по прежнему не помогало понять логику их мышления.

Но вы наконец дождались. Вот они, шагают строем, чеканят траву в грязь латными сапогами. Кажется, что сама земля трясётся от их вида. Все в чёрных доспехах, похожих на доспехи вашего командира. Крайт, проведший с лицом кирпичом две трети своей жизни, неожиданно нацепил скорбное выражение. Он знал этих людей когда-то. И чувствовал себя как хозяин, сворачивающий шею любимой собаке, подхватившей бешенство.
Вам было всё равно. Ваша жизнь до орды сейчас кажется райским временем, хотя и в ней горечи было предостаточно. Сейчас же сантименты, мораль, сострадание выгорели в вас окончательно. Если чья-то глотка агрессивно на вас лает — её нужно перегрызть. Только и всего

Зашипели уроды болотные. Это капканы схватывают их за лодыжки. Шипы пробивают тазовые кости и вспарывают артерии.
Маленькие огоньки затанцевали на фитилях. Зашипело. И потухло. Это одна из взрывных бочек бракованной оказалась. Одну и вовсе Крайт велел сохранить на будущее. А вот оставшиеся четыре бахнули. Ярко.

Все повыскакивали из засады, посмотреть на плоды своих усилий. Несколько разорванных тел. И их товарищи в обугленных доспехах, смотрят в вашу сторону и скалятся хищно. Один из них горит заживо и одновременно вынимает свой меч, смеясь своим дьявольским хриплым смехом.

Фаркас проснулся в холодном поту. Дурной сон. Он мало что из него помнил, но чувствовал себя мерзко и неспокойно. Так просто обратно уже не уснуть.
Что-то мелькнуло снаружи шатра. Командир вздрогнул, точно провалился во сне. Испугался. Но не на самого резкого движения, а того, что могло за ним прятаться.
Бредни. Женская фигура была. Наверное, кто-то из женщин. Бенка проказничает? Или поговорить хотела. Странная она последнее время. Энн вот недавно офицером назначена, может спросить чего хотела. Хм.
Вышел на свежий воздух. Приятный ночной бриз. Стало немного легче. Все забылись глубоким сном, лагерь пустовал. Только несколько бойцов на дежурстве. Емил из них — ближайший.

— Возле вашего шатра? — С гнилозубой непонимающей улыбкой, спросил бывший стражник. — Неа, ни одной живой души. Вы переутомились наверное, командир.

Наверное. Ещё и лицо у Емила как-то поплыло, маска налезла, из теней сотканная. Ухмылялся и жуткая гримаса мелькала, на секунду. На самом деле оно было не так. Просто спросонья... ещё и темно... да.

Фаркас вернулся в шатёр. Увидел, что полотно ткани у входа не полностью огораживает его от улицы. Осталась маленькая щель.
«Надо спрятаться!» — странная мысль сама собой в голову влезла. Поправил полотно у входа. Чтобы полностью огородится. Чтобы ни лучика лунного света не попадало.
Лёг обратно. Понял истинную причину, по которой люди не любят спать одни. Встал назад. Попил воды. Решил, что будет с широко открытыми глазами смотреть в стену шатра до утра. Минут через десять смог успокоиться и расслабиться. Сам не заметил, как задремал. Уже без снов.

— Замок они захватили на территориях Аяко. — Пояснил Когор. — Рядом с Шигеко, в общем. Про духов этих ничего не знаю, только то, что их местные до усрачки боятся. Карту?.. Ну я не художник. Ай, давай сюда... так... замок этот, крайний, в низине находится... эм... масштабы не соблюдены. О, зато Леико как живой получился.

Фаркас и сам когда-то был головорезом, потому где у человека должно находиться сердце примерно представлял. Однако в точности своей засомневался. На всякий случай полоснул клинком ещё и по сонной артерии.
Мародёр наблюдал за собственной экзекуцией совершенно безразлично. Только в самом конце глаза его застыли в выражении ужаса.

Лардал и Скогис слегка побледнели, переглянулись между собой.
Только Людоедка одобрительно кивнула.
— Так его, шеф.

***

Крайт хотел было напомнить, что и он не дознаватель, но таковых в лагере вовсе не было. Позже он подошёл к Фаркасу вместе с Капитаном и они попросили максимально подробно пересказать их диалог с вражиной, состоявшийся во время сражения.

Главарю налётчиков вернули слух и зрение. Опёрли о дерево, чтобы было удобнее говорить. Перед белокожим явилась следующая картина: Крайт, скрестивший руки на груди, ухмыляющийся Капитан и Крепыш, одетый в перепачканный в крови фартук и сжимающий в руках кузнечные щипцы.
— Сейчас обосрусь от страха. — Безучастно прокомментировал он. — И кто из вас главный?
— Видите ли, — начал Капитан, — наш командир решил, что вы не представляете для нас никакой ценности. Мы решили основать в этих землях колонию. Поэтому потревожили мы вас лишь с одной целью. Основной валютой у нас являются человеческие зубы. А у вас они такие белые, крепкие. Пару таких комплектов можно обменять на лошадь. С вашим подчинённым мы уже покончили, значит, теперь настала ваша очередь...
В подтверждение сказанному Крепыш угрожающе постучал клещами. Крайт же показал косу, срезанную с трупа второго пленника.
За несколько секунд по лицу налётчика пробежала целая палитра эмоций, но закончилась она брызнувшей в лицо кровью и злобой.
— Какая нахуй колония?! — Крикнул он. — Идиоты! Это место затопит наполовину через пару недель! А когда кто-то из «царьков» сюда явится — без «Грамоты» вас порубят тут как свиней!
— Грамота? — Удивился Капитан. — Видимо, это некая бумага. Документ. На крайний случай любая другая вещь, которую мы не обнаружили среди ваших припасов.
Налётчик в ответ лишь рыкнул и стиснул зубы, замолчав.
— Более того, — продолжил старик, — никакой «Грамоты» с собой не несли и те из ваших людей, кто бежал с поля боя. Одного из них мы нашли мёртвым. У вас такие волчьи законы или среди вас нет лекарей? Или же мы видели... всё ваше войско?
Налётчик по-прежнему хранил молчание.
— Твой отряд перебила кучка людей, недавно потерпевших кораблекрушение и испытывавших серьёзную нехватку снаряжения. — Заметил Крайт. — Значит ты либо идиот, либо это был твой последний шанс.
— Значит вы в том же положении, что и мы, верно? — С нескрываемым ехидством спросил Капитан.
Налётчик глубоко вздохнул.
— Да-да, я в говне. — Сдался он. — Меня выгнали сюда помирать. Но ваша история, полагаю, ещё более невероятная, чем моя?

Вскоре к Фаркасу пришли с отчётом обо всём, что удалось выяснить.
Для начала они находились в одной из провинций огромной империи. Империю эту населяют люди Шай или, как их чаще называл пленный, «узкоглазики». Сам налётчик — наёмник из далёкой северной страны, в империи работающий за солидные деньги, но на птичьих правах. Чем-то насолил своему последнему нанимателю, за что был лишён Грамоты, но с господской милости избежал тюремного заключения или даже казни. Ему позволили свободно странствовать дальше. В районе полуострова, что периодически скрывается под приливом, без гроша в кармане и с кучкой неудачников. Всю элиту наёмников наниматель оставил при себе. А Фаркас, по всей видимости, убил ВЕСЬ отряд белокожих, не считая одного беглеца. Этому самому беглецу некуда отступать, ибо у налётчиков не было ни корабля, ни лагеря. Главарь предположил, что он поступил так импульсивно, из страха. И, скорее всего, окочурится где-нибудь в одиночестве.
Грамота — это разрешение на жительство в империи для иностранцев. Тут следует сделать оговорку, что любой иностранец — это варвар. Любой варвар без грамоты — это не человек. Если не человек, то животное. А все животные в империи принадлежат людям и людскому хозяйству.
Говоря о получении грамоты. Была хорошая (как посмотреть) новость. Сейчас в этой провинции полным ходом шла гражданская война, какие-то дворянские разборки. В связи с постоянными военными действиями на многие правила и традиции всем стало наплевать, а значит, что и Грамоту могут нарисовать где и кто угодно. Плохая новость: действительной эту Грамоту признают только те, кто её и нарисовал.
Выход с полуострова был один, через горы на севере. Там между собой выясняли отношения трое местных главарей. Двое враждовали в открытую, а третий не мог определиться и лавировал между ними. Далее их перечисление (с примечаниями от пленного).
В горном замке сидел Шигеко (помешанный на контроле дедок с садистическими замашками, который мутил воду ещё задолго до войны), сторонник претендентки на престол Аяко, приходится ей дядей по материнской линии. Ненавидит абсолютно всех, но особенно сильно родственников покойного отца Аяко, а также её братца Кимуру.
Кимура (полоумный пидор, который бросил меня здесь с голой жопой) — старший брат Аяко, её противник в борьбе за престол. В данный момент вместе со своей армией оспаривает контроль Шигеко над регионом. Импульсивный мастер-меча, почти стал гвардейцем самого императора. Опасный и непредсказуемый человек.
Леико (жирный и вредный хмырь) — слуга некого Аи, старого военного с множеством сторонников, соблюдающего нейтралитет. «Нейтралитет» в здешних краях позволял периодически поднасрать то одной, то другой стороне. Этот случай не станет исключением, ибо Леико одинаково не любит обоих вышеперечисленных и получил ясный приказ отодвинуть их от границы территорий Аи.

Когор (именно так звали пленного налётчика) примерно представляет, где развернулись лагеря всех враждующих сторон.
Он утверждает, что все они будут безмерно рады видеть группу вооружённых людей, желающих выступить на их стороне. В то же время с самим Когором дела обстояли несколько сложнее, ибо местные невзлюбили его за личные прегрешения. Но так как сейчас он является пленником Фаркаса, а значит, фактически, не свободен, то претензий возникнуть не должно.

***

Энн даже вздрогнула от неожиданности. Не из-за того, что Цепень был не тактичный, а потому, что всё ещё периодически «залипала» после своего весёлого заплыва. Кажется, что её тело скукожилось, и его пробирала лёгкая дрожь. Руку, тем не менее, она пожала в две трети силы от той, что была у подмастерье в пекарне, таскавших тяжеленные мешки.
— Цепень? Червяк что ли? — Удивлённо спросила, но увидев реакцию собеседника, поправилась. — Прости, вижу, что больная тема.

История её была весьма банальна, о чём она сразу же и предупредила. Воровать начала ещё с детства. Мелкие карманные кражи. Затем у её матери мозги окончательно кровью заплыли, Энн она узнавать перестала, и надежды на поправку не было. Так Энн оказалась взрослой девушкой в большом городе без единого гроша в кармане, не зная ни отца, ни бабки, ни сестёр, ни братьев. Совсем одна.
По пути, на который встаёт большинство девушек в её положении, идти не захотела. И жалела об этом периодически. Воровство было промыслом опасным, да и грабила она всех подряд, а не только «плохих людей», как рассказывают детишкам в лживых, лицемерных сказках. И продолжала воровать, как пришла орда, так как не умела выживать иначе.
А в подробности далее не вдавалась. Не любила она это.

Предложение разделить шатёр приняла с радостью. Все остальные уже были кем-то заняты, а она всё ещё была не в состоянии построить его самостоятельно, потому и без Цепня планировала подмаслиться к кому-то из мужчин.
Вечером Цепень в предвкушении вернулся в свои хоромы. Обнаружил, что Энн сожрала все его запасы провианта и с раздутым животом разваливалась посреди его жил. площади, тихо сопя. Легонько потряс за плечо. Та лишь сильнее закуталась в шкуры, пошумела сквозь сон, и упёрлась лицом в стену шатра.

Ну... в следующий раз, наверное.

Жрать хотелось. Не от голода, а от скуки. Одна из вещей, что Самбуля категорически не устраивала на новой службе — необходимость беречь пайки. На воле он всегда останавливался на небольшой перекус. Безразмерный желудок беспощадно раздирал любую пищу в течение пяти минут и вновь начинал возмущаться. Таким образом, по ходу одного дня Самбуль постепенно раздувался как насосавшийся крови клещ.
Ныне был вынужден терпеть. Улыбаться не переставал, но делал это заметно грустнее.

— Понял, Гюнтер, потолкую как с родным.
Главному ответил. Начальник он везде быть должен. А Гюнтер видно, что мужик «битый», так что смысла возникать нет.
Потом только Самбуль подумал, что неплохо бы было ему доверить и с дубаками потрещать, да поздно уже было. Красиво они устроились, конечно. Ушла тварь за стенку — так вроде бы уже и не их юрисдикция. Черти.

«Белокожие» продирались через союзные ряды как нож сквозь масло. Порой с переменным успехом, но общий итог неутешителен: это была бойня, а не сражение. Ровно до тех пор, пока не пришло подкрепление.
Запел лук за спиной Фаркаса, дважды щёлкнул арбалет за Цепнем. Вражеские стрелки ошарашенно оглянулись на шум и уже через секунду с удивлением обнаружили, что мертвы. Среди налётчиков поднялся галдёж и ругань, часть из них вынуждена была на ходу менять построение.

По мере продвижения Цепень расслышал шорох за одной из баррикад.
— Ёп твою мать, ёп твою мать, ёп твою мать...
Осознав, что стрелы летят вовсе не в его сторону, из-за ящиков выглянул автор этих красноречивых слов: тщедушный паренёк с бегающими от страха глазами.
— В-в-вы что за нас?! — Несколько опешив, крикнул он. — Обоссы меня бог, боже, господи, спасибо...
Энергично похлопал себя скрещёнными руками по плечам, вознося хвалу небесам, после чего оглушительно засвистел, привлекая внимание товарищей.
Обитатели нового лагеря оживились и стянулись в сторону подмоги, образуя некое подобие своего собственного строя.

Фаркас не слишком разделял их оптимизм, потому решил пойти ва-банк. Поле боя озарил его громогласный крик, вызывающий на дуэль вражьего командира. Тот, впрочем, либо нихуя не понял (языковой барьер никто не отменял), либо благородства ему не хватало, либо командир болотный — пиздабол. Или все варианты были одинаково правдивы.

В ответ на вопрос Фаркаса Эйш легко улыбнулась.
— Рейнджеры уже в прошлом. Это люди, что имели дело с болотом задолго до появления орды. И редко они этим занимались по своей воле. Их отряды набирались преимущественно из бандитов и каторжан. Таких, как вы с Цепнем. Но на живом примере мы видим, как сильно человек зависит от обстоятельств. Говорят, что на болотах каждый день было место для подвига. Неприметного за толстым слоем грязи, но такого, что не снился ни одному рыцарю. Так кто же тогда был зверем: преступник, отмывающий свои грехи в всамделишном аду или тот, кто равнодушно вписывал очередное имя в рекрутский список? Теперь это не важно. Все они остались за океаном. В болотах. Навсегда.
Что же касательно метки, — продолжила она, — всё достаточно просто. Небесный Князь явился к тебе во сне, напомнил, что пути Господни неисповедимы и обещал вывести наш род из тьмы. А ты в этом деле его помощник и избранник. Даже очнулся с его меткой на груди, уж это-то точно не может быть совпадением! А пересказ легенд для народа оставь Фродрику, благо он едва пуще прежнего не поседел, когда увидел у тебя княжескую печатку.

***

Путешествие к соседнему лагерю прошло без происшествий. Болотников за версту не видать, крокодилов из воды не выпрыгивало. Даже жаль было, что все эти нечистоты старого материка перетекли и сюда, в рай на земле.
Бенка, по общепризнанным меркам уже давно взрослая девушка, то и дело впадала в ребячество. То отбегала слишком далеко, то красться начинала, как кошка. Один раз остановилась поиграть с экзотическим на вид жуком, которого она схватила за внушительный роговой отросток и с интересом наблюдала за его жалкими попытками улететь.

Вскоре расслабленная атмосфера растворилась, как оставленная приливом морская пена. Отряд дошёл до зарослей за которыми, по словам Бенки, находился лагерь выживших. Оттуда доносились звуки битвы.
Не сразу удалось разобрать, кто есть кто. Всё смешалось в какофонию красок, крови и человеческих криков. Многие уже валялись на земле убитыми, собранные из мусора и пустых ящиков баррикады по большей части были порушены. По превосходящему качеству снаряжения удалось отделить нападающих. Если это и были «чужаки», то вы ожидали чего угодно, но не этого. Их броня была либо причудлива и состояла из отдельных, скреплённых между собой пластин, либо как две капли воды напоминала вашу собственную, будь то кольчуга или поддоспешник. Их кожа была ослепляюще белой, что выделяло их на фоне смуглых жителей старого континента.
Кажется, что вашего присутствия пока ещё никто не замечал.

На том порешили и разошлись. По капитану что-то сказать вообще было сложно: его лицо всегда было таким, словно он чем-то да доволен. Наверное, так оно и было. Он, впрочем, в дела нового командира больше влезать себе не позволял.
А вот от Эйш отделаться было уже куда сложнее. Но раз уж согласился быть «обмазанником» — надо идти до конца. Ворожейка пришла в палатку Фаркаса со всем своим бесноватым арсеналом. Точнее, ничего особенного или хотя бы внешне опасного при ней не было, но можно было только гадать, что она задумала.
— Скажи-ка, Фаркас, — начала она, открывая какие-то горшочки с цветными мазями, — доводилось ли тебе слышать о рейнджерах? Тех, кто впервые встретил болотную орду? Многие попадали в их ряды не по своей воле, но всем без исключения ставили на груди клеймо. Но это не было символом позора или простым отличительным признаком. Совсем наоборот — это видоизменённый символ Небесного Князя, одного из слуг божьих. Покровителя всех мучеников и гаранта высшей справедливости в посмертие. У одного из убитых нами болотников был этот знак на груди. Что же, может после смерти ему действительно воздастся, но тебе, на всякий случай, я выжгу оригинал. Не волнуйся, это всего лишь мазь. Надо просто потерпеть...


Несколько минут мучений миновало, и на груди Фаркаса красовалась золотистая метка. Убрать её, правда, можно лишь сорвав с груди всю кожу, но никто и не обещал, что легко быть избранным.
Дать метке зажить и презентовать на следующее утро в грандиозном представлении не удалось: неожиданно в ночи вернулась Бенка. Она и знать не могла, что произошло в её отсутствие, а потому несколько удивилось, когда Елена и несколько других женщин из лагеря бросились обнимать её, едва ли не рыдая.

Обнаружился ещё один лагерь выживших. Был он значительно меньше этого, но боеспособного народу там хватало, хоть с оружием дела обстояли паршиво.
Хорошая новость: они согласны объединить усилия.
Плохая: у них возникли дрязги с местными, которые могут перерасти в открытое боестолкновение.
Когда Фаркас уточнил, запрашивают ли они поддержку, Бенка лишь пожала плечами. Они обещали, что придут сами, как только свернут бивак, но успеют ли они это сделать — вопрос.

Цеп с глухим стуком разбил кольчугу на плече болотника. Проступила кровь. Тот лишь шыкнул и отпрыгнул в сторону. Ответный выпад. У Цепня сбилось дыхание от боли. Теперь размашистый шрам на груди командирской красоваться будет.
— Что такое? — Обеспокоенно спросил болотник. — Ах, неприятно? Наверняка больнее, чем было тому пареньку. У него ведь есть близкие в лагере? Вот же им было зрелище! Ты и сам такое любишь, иначе не отправил бы его одного!

Крики раздались со стороны воды. Брызги во все стороны. Несколько тел всплыло и только одно из них было дохлым василиском.
Сражавшиеся на берегу всего этого действа даже не приметили. Лучи солнца упали на шлем болотника в тяжёлой броне, блеснули его гнойные нарывы возле глаз. Хотел он обрубить сразу несколько жизней разом, да всё напротив было — за всеми не уследил.
Елена была женщина совсем неприметная, но увидела монстра здоровенного, и гнев исказил её лицо. Она, сама не ведая, что делает, резко уколола копьём в воздух и прямо в лицо противнику попала, пробив его поражённый болезнью мозг. Позже ещё и лучника подловила, что неудачно споткнулся, выходя из воды. Потом, правда, сама едва не пала жертвой суженной болотного командира, благо Могару свои телеса прислал на помощь.

Крайт ещё две головы собрал, добив щитовиков. Лейрду казалось, что у него сейчас лопнут или беспомощно обвиснут руки — настолько тяжело было держаться сразу против двоих. Тут Фаркас с Крепышом пришли на подмогу, мрачно размышляя, как они собираются вскрывать эту консервную банку, что ещё оставалась у врага в строю.
Решение пришло само. Крайт неожиданно обрушился на болотников со спины, зарубив одного и на секунду отвлекая тяжеловеса. Этого было достаточно. Фаркас с неведомой силой вонзил топор гадине в шею. Так мощно, что тот там и застрял, почти намертво.

Тяжело было Цепню. Очень опытен был противник. И не уставал и боли не чувствовал, в отличие от него. Очередной удар летит. Пропустил. Может быть гораздо больнее предыдущего.
Лязг. Арчибальд возник между двумя, как из ниоткуда. Своим клинком поймал меч Джозефа. Шарахнул по его броне. А болотник лишь извернулся, ловким движением отсёк ему кисть, а затем и полоснул по горлу. Агонизирующий Арчибальд свалился у ног Цепня.
— А я ведь предлагал честную дуэль.
Джозеф опять мерзко улыбнулся, сделал шаг назад и развёл руки в стороны, как бы приглашая Цепня для следующей атаки.
ссылка ♫

Слабый ветер тревожно шипел, разбрасывая ленивые крупицы песка. Волны слюнявили кромку берега чуть дальше обычного. Солнце тут жгло сильнее. Широколиственный лес рос плотнее, чем любой массив на старой земле. И воздух тут другой.
Или всё это казалось. Не так просто прижиться на новом месте, когда тебя вырвали вместе с корнями, не спрашивая твоего разрешения. Но всё что угодно было лучше открытого океана, особенно ночью. Несомненно, море — это прекрасное и живописное явление, если ты наблюдаешь за ним с берега или путешествуешь, имея хоть какое-то представление о следующей гавани, где тебе предстоит накинуть швартов.
Но, когда вы сбегали из разрушенного мира, всё было иначе. Вокруг ослабленные отчаянные люди. Перед тобой, над тобой, под тобой — везде бескрайняя пустота, ничто. Тело знобит от морского хлада и недоедания, разум терзают неприятные воспоминания и невероятная скука. И только звёзды сверкают вопреки, напоминая, что ещё ничего не кончено.

Когда экипаж корабля наконец вышел на сушу, то долго не мог поверить в свою удачу или то, что это не очередной бредовый сон. Здесь было так безмятежно тихо. Как было дома. Когда-то очень-очень давно.
Лагерь разбили недалеко от береговой полосы в тени деревьев с густой размашистой листвой. После удача улыбнулась второй раз.
Галеты затвердели настолько, что ими можно было разбить человеческую кость, вяленое мясо царапало зубы и горло. А что самое главное, всего этого осталось чертовски мало. Но новый мир словно бы ничего не слышал о бесчеловечных нравах предыдущего и встречал вас с дарами, пускай и скромными. На некоторых деревьях росли маленькие и сладкие фрукты, которые, как выяснили опытным путём, даже не были ядовиты. Покопавшись в песке можно было откопать крабов. Хоть это место и не рыбное, но периодически не мелководье могла заплыть жирная и тупая рыба. Всего этого не хватало, чтобы прокормить всех выживших, но уже вселяло надежду на лучшее.

Необходимо было собрать группу из наиболее здоровых и боеспособных и отправить их изучать местность. В памяти у всех навсегда отпечатался тот день, когда болотники прорвались в последнее пристанище. И все помнили, что Цепень ступил на палубу только тогда, когда помог подняться последнему члену своей группы. Поэтому других кандидатов на роль командира не нашлось.
На корабле Цепень, конечно, не был главным. Там всем заведовал седой и низкорослый капитан, чьё мастерство спасло больше сотни жизней во время шторма. В разговоре с бывшим каторжанином он лишь смеялся и говорил, что на суше он даже более беспомощен, чем был бы Цепень у штурвала. Так и порешали. Капитан со своей тростью остался за главного в лагере, а Цепень повёл за собой новый отряд.
Командиру в помощники выдали того, кто, без сомнений, лучше всех разбирался в военном деле. Угрюмого Крайта в первое время побаивались, но затем убедились, что он такой же человек, как и все остальные. Голодает, переживает и тоскует по старой земле. Просто людей убил очень много. У всех ведь есть свои особенности.
Крайт оказал неоценимую помощь в муштре добровольцев, хоть тренировки и были крайне изнурительными. Как пояснил сам боец, он действовал по методу своего командира. Тот говорил, что тренировать солдат надо так, чтобы те в один день сами смогли тебя одолеть. И желательно чтобы этот день настал не тогда, когда ты будешь беспомощным стариком.
Через несколько дней большая часть выживших смогла прийти в себя. Но всё ещё вели себя неуверенно, не веря, что жизнь дала им ещё один шанс.

Генри слабо представлял, что происходит. Слишком был зациклен на своём ранении. Солдат без ног — это солдат либо мёртвый, либо бесполезный. Ни тем, ни другим становиться не хотелось, только вот рана начинала выглядеть всё хуже и хуже.
— Ай, ля!
Кажется, соратник схватил дока совсем неудачно.
— Что ж ты делаешь, ниндзя сраный, — сквозь зубы процедил Генри, борясь с болью. — Так, друг... друг. Делай, что я говорю. В первую очередь нам надо остановить кровь. Для это тебе надо пережать мои чакры вот этим жгутом, понимаешь? И лучше не шуметь или сюда могут нагрянуть плохие парни, и ты никогда не попадёшь в рай к своим девятихвостым ушастым девочкам.

Взяв с собой все предметы первой необходимости, Генри забыл самое главное — сладкую конфетку антиукачина. И сразу при приземлении был таков (а таковым на плоской посадочной площадке было быть особо негде) и изрыгнул содержимое желудка прямо на посадочные шасси. Генри был человеком рациональным и решил тем самым хотя бы смазать посадочный механизм космолёта.
Командир показался кадром достаточно серьёзным, а потому не было лишним втереться к нему в доверие. Тем более, учитывая его позывной и немолодые года, у медика были для этого все возможности. Тут Генри вспомнил, что помимо антиукачина забыл ещё и пару резиновых перчаток, но тем теплее стали бы отношения между начальником и подчинённым.
Проблема была в другом — через минут пять Генри опять захотелось блевать и во время дальнейшей поездки на джипе ему пришлось проявить небывалую солдатскую силу воли, дабы случайно не открыть рот, что в текущем состоянии означало бы мгновенный проигрыш предательскому недугу.

А может всё дело в акклиматизации? О`Брайен был опытным врачом, а потому вывод сделал сразу — нужна полная перезагрузка метаболизма! Для этого требуется алкоголь и коитус в неограниченных количествах! Вторым злоупотреблять нельзя, от него у Генри появлялась смешная одышка. Потому вечера он тратил на стрельбище. Практика стрельбы, а если повезёт, то и медицинская. Тупые вояки даже там могли пострадать от «дружественного огня».

— ХА-ХА!
Полноценно рассмеяться времени не было, поэтому вышло лишь громко и обидно окликнуть горе-стрелка. Даже чуть прихрюкнул в конце.
Пуля — дура. Да и вообще в безоружного стрелять бесчестно. Хотя чего ещё ожидать от федератов...
В рукопашке этого офицеришку Кас бы сломал на раз-два, благо его смуглокожий товарищ уже во всю этим занимался.

Федерат, правда, тоже был не один. Жополиз какой-то его охраняет, хуки раздаёт. Такой крутой. Так и хочется заставить его харкать кровью.
И рванул в бой. О том, что пистолет всё ещё у врага он не думал. Война, всё-таки. Тут и убить могут.

— Пошёл нахуй, недомерок! — Ответил самозваному «лидеру» — Командуй своими. Я подчиняюсь только командирам КССС.

И откуда такая уверенность? Но претило ему подчиняться. Не помнил почему, но аж до скрежета в зубах этого мудака не хотелось слушать. Возможно, достаточного того, что они по разные стороны баррикад. А может эта самая «другая сторона» так ему напакостила когда-то, что бесчестьем будет им подчиниться.
Ну а ещё он лох низкий.

Война не закончилась пока живы... эти... как их? Тьфу, он так и не выяснил. Недомерок этот и помешал. Но вроде бы Кас своего добился. Свои старшие опять голос подали. Считай, победителем уходит.

— Что ж, приказ есть приказ. Слушаюсь, командир! А ты, чмон мелкий, таки можешь пальнуть мне в спину, если хочешь.

И, пройдя мимо Зака гордо, направился в строй послушно.

— Привет. Ищешь тут что-то?
Алан мог почувствовать, как чья-то рука крепко вцепилась в его плечо.

Кас на некоторое время выпал из реальности, а загалдевшие повсюду голоса только перегружали его потоками информации. Но тут всё встало на свои места. Преступники, значит. В плену. Проиграли войну? Но он всё ещё дышит. Значит и побеждённым себя не ощущает. К тому же кругом немало его соратников. Ни одного тела с родного полка. Хотя, откуда ему знать? Похоже, память по-серьезке отшибло. Придётся довериться инстинктам.

А инстинкт такой: уебать тому, кто дерзит его старшому. Этот двухметровый верзила во-первых представился, а во-вторых только в федерации рождаются на свет такие богатыри! Враг очевиден. Казалось бы.
Но среди капсул какой-то хмырь затаился. Тоже ростом как вышка электропередачи с технически отсталой планеты. Что ж он, на прапора со спины кинуться хочет? Значит его уебать.

Бесноватые хохотали, разбирая ещё тёплые тела на трофеи. Братская могила, в которой копались стервятники.
Только командир болотный как-то странно себя вёл. Не веселился совсем. Точно в тумане каком-то находился. Где-то не здесь.
Подошёл к дальнему трупу, усеянному стрелами. Сапогом перевернул лицом кверху. Девка молодая. Сбежать пыталась, может? Зачем? Куда?
Несколько подчинённых обступили её труп. Подискутировали на философскую тему. Наконец, один из них приспустил рукой нижнюю часть её одежд и удовлетворённо взгыгыкнул, узрев сокрытое. Командир отвернулся.

Все забыли о своих делах, когда явилось Его Величество. Пятиметровое нечеловеческое существо, всем своим видом предвещающее неотвратимую катастрофу. Болотники сбежались на него, точно на ручей, из которого сплошным потоком шёл мёд. Никакой разбой, никакое горячее мясо с тела ещё сопротивляющейся жертвы не сравнится с тем, чтобы просто прикоснуться к Князю!
Существу пришлось возмущённо рыкнуть, чтобы его свита пристыженно разошлась, давая ему дорогу. Вся. Кроме одного единственного, что командовал ими.
«Зачем всё это, Князь?» — единственное, что хотел спросить он. Но не мог.
Он смотрел верховному владыке в глаза. В его измученные, вечно усталые, опустошённые глаза. Ему ведь не нравилось быть в этой шкуре, правда? Может, он просто не знает никакой иной.
Они похожи. Просто судьба выдала разные ступеньки на лестнице. Лестнице в никуда.
Он стоял бы так дальше, преграждая Князю дорогу. Чтобы тот разъярился и размазал его по полу. Но его кровь и разум отравлены. Он уже давным-давно себе не принадлежит. И не может выбрать даже достойную смерть.
Он поклонился в пол и ушёл с дороги.

***
Никому из защитников стены не суждено было выжить. Они из последних сил сдерживали нескончаемые ряды осаждающих, когда им в спину ударили свежие силы врага.
Большая часть лагеря не успела эвакуироваться. Но от берега отчалило несколько кораблей. Некоторые были загружены только наполовину. Остальных же ждала кошмарная участь.
Князь возвышался над одним из самых кровавых пиршеств, что когда-либо устраивала орда. Многие их жертвы в бреду видели его как дьявола. Впрочем, может он им и был.
Последний Оплот пал.

Немногочисленные выжившие в тесноте сидели на корабле, прижимаясь друг к другу, подобно грызунам в холод. Тела их может и спаслись. А вот дух у многих уже был, как минимум, не тот. Что их ждёт впереди? Может новая земля, а может их раскидает первый же тайфун. Всё лучше, чем остаться там, на континенте. Они уже и не думали о том, что кто-то принёс эту жертву добровольно.

Время идёт. Тик-так.
Земля под ногами трясётся. А звуков словно бы не существует. Они пришли.
Можно было пытаться пересчитать их, но это очень быстро надоедало. Всё равно ещё больше на подходе.
Они маршировали к укреплениям, размазывая тела своих предшественников, точно грязь. С особым энтузиазмом они впечатывали в землю бывших рейнджеров. Не любили они их.

Они пришли за остатками человечества. И они доберутся до них, так или иначе. Это конец.

Чарльз хотел было вместо простого удара алебардой рассказать старику-болотнику о том, как он докатился до жизни такой, но тут к тому подбежал Молчун и просто срубил ему голову мечом. И его дружку с щитом тоже. Обидно.

Альмарик пырнул арбалетчика в бок, тот зашипел и спрятался за спину своего соратника с щитом. Попытался бомбой откидаться, но была она паршиво сделана и не менее плохо кинута. Так никому и не навредила.

Копейщик вражий, окутанный сетью, стал походить на пойманное животное. Но как только весь воздух в лёгких окончательно был переработан в ругательство и пожелания ближним родственникам противников, он нашёл выход. Свою собственную сеть с пояса снял, раскрутил и в Чарльза закинул.

Поглядел командир перед собой. Опять болотники. Столько времени он их гнал по всей земле. Столько времени он их резал, сжигал, убивал. И вот он! Момент триумфа! Они загнали эту заразу прямо в её логово, на край земли!
Понастроили они тут себе укреплений и глянь-ка, все зельем манкурта упились. Думают, что их это спасёт. Но настал последний час их поганого рода. Их похоронят здесь, вместе с их болезнью. Вместе с их проклятым князем.
Только башня эта впереди. С тремя стрелками. Опасно.

Заревел сержант:
— Андерс, лучница! Соловей, левого займи! Рекс, правого! Остальные! Прорываемся по центру! Валдис!

Его соратник с арбалетом громко и обидно рассмеялся, как может рассмеяться только шизофреник над товарищем, что ещё сильнее потерял связь с реальностью. Его злой смех подхватили остальные. Кажется, что стены пещеры задрожали.
Наконец, Валдис успокоился, подмигнул «болотникам» по ту сторону баррикад и разрядил свой арбалет. Его болт влетел в одну из двух опор башни и взорвался, точно бомба. Укрепление зашаталось.

Сегодня дул ветер. Небо черным черно. Но обитатели последнего прибежища хорошо знали, что даже самая тёмная полоса может стать ещё темнее.
С ночи работали многочисленные катапульты болотников. Только целили они не в стену, а через неё. А вместо боевых снарядов были их пленники. Эти чудища изощрённо подготавливали их перед запуском. Насильно кормили жертву болотными травами, чтобы та временно не чувствовала боли, а затем выкалывали глаза, уродовали лицо, отрезали руки и ноги, глумились над телом ровно до той степени, чтобы оно ещё сохраняло крупицы жизни и могло кричать. Затем такие «снаряды» в огромных количествах падали прямо на кучно построенные шатры выживших. Временами это оказывались их знакомые, но те, к счастью, не могли их опознать. Ошмётки этих тел не успевали убирать, отчего повсюду преобладал запах гнили. Порой нельзя было пройти от одного края лагеря в другой, не испачкав сапоги в чьих-нибудь мозгах.
Но тяжелее всего приходилось солдатам на стене. Даже на вершине одного из самых массивных сооружений континента они не могли чувствовать себя в безопасности. Нечестивая орда постоянно провоцировала их, в неисчислимых количествах двигаясь в сторону стены. Однако в последний момент они расформировывали боевое построение и вместо штурма принимались разыгрывать свои кровавые и извращённые представления. Порой самоцелью было даже не нанесение пленным физического ущерба, а их унижение.
Они прекрасно знали, что победа за ними. Для них одно из величайших укреплений было не более чем гнилым деревянным частоколом. Они просто предостерегали. Они играли.

Дуг, Тик, Кая.


Молчун


Чарльз и Альмарик


Нито и Кайл


Тишина, нарушаемая лишь стуком молотков. Тусклый свет факелов. Неизвестность и страх затаились вдали пещеры.
В таких условиях весь отряд возводил укрепления, а затем расставлял подготовленные Тиком капканы. Убивают медведя, значит убьют и человека или нечто на него отдалённо похожее, так ведь?
Пришла пора пить зелье. Никто не колебался. Изумрудная жидкость была просто омерзительна на вкус и обжигала горло. Пожалуй, вкусовые рецепторы были первым, что погибало под его воздействием. Вначале ничего необычного. Просто чуть кружилась голова. Неожиданный прилив сил. Все переглянулись друг с другом ярко-зелёными глазами. Значит, сработало.

Хриплые и весёлые голоса разнеслись вдали. Похожие на смесь звериных звуков и людских ругательств. Болотники.
Нечестивые. Грязные. Вечно расплывающиеся в кровожадной ухмылке и предвкушении. Многие из них были облачены в одежды, наспех сшитые из человеческой кожи. Только одна вещь могла сравниться с вашей ненавистью к ним — это их необъяснимая и безграничная ненависть к вам. И они пришли уничтожить вас.

Рэ действовал осторожно. Хотел, видимо, прощупать вражескую оборону. Только вот Лис был обыкновенным ублюдком-головорезом. К тому же ещё и зажатым в угол.
Бандит прыгнул вперёд, проигнорировав слабый удар стражника, а сам что есть сил ударил в ответ по голове. Клинок прилетел по шлему, но с такой мощью, что раздался хруст, а сознание Рэ померкло. Скорее всего, он уже не очнётся. Его череп был разбит.

— Дорогу дайте, не то отправитесь к предкам!

Вспотевший Лис довольно быстро оправился от удивления после своей победы, после чего силой растолкал собравшихся крестьян, что мешали ему скрыться в стремительно наступающих сумерках.

— Вы истинный наследник рода Омай. Но вам необходимо заявить о себе, господин. Может нам стоит заручиться поддержкой армии Раиго? Они — предатели, но нам стоит цепляться за любую возможность, если вы хотите стать правителем...

Полевой лагерь раскинулся среди гор в северной части страны. Там в сооружённом на скорую руку шатре заседали все приближённые Кимуры и сам он во главе. Старший сын Кичеогуро восседал на полу, как на троне, в своём любимом шлеме с пугающим и массивным маедате (подарок от одного из дворцовых придворных самого императора). Будь он постарше и имей бороду погуще, то вполне походил бы в нём на демона. Настолько угнетающее впечатление производили эти раскинувшиеся лезвия стали.
— Правителем. — Повторил Кимура. — Мой отец был правителем. И к чему его это привело? Оставьте политику братьям и сёстрам моих родителей, они достаточно стары и бесполезны для этого. А я — воин. Я пойду войной против них всех.
— И ради этого вы привели сюда этих варваров? — Сы, один из советников, рассвирепел. — Они грабят храмы, оскверняют нашу культуру!
— Они обучали монахов-воинов. Не слишком люблю, когда мне тычут кинжалом в спину. И это только начало. Я не покину провинцию, пока не соберу головы всех лидеров этой войны! Но в ваших словах есть доля мудрости. Нам не стоит распылять силы. Пожалуй, я начну с Раиго. Стоит немного помочь моей дражайшей сестре.

Чисса хоть и имел право заседать на военных собраниях вместе со всеми, но не имел на них совершенно никакого авторитета. Всё что ему оставалось, это молчаливо считать время и наблюдать, как его сюзерен готовит рейд по вражеским тылам, прислушиваясь к мнению более старших и влиятельных.
Кимура был скор на расправу. У его наёмников обострилась жажда наживы, а храмы отказывались пропускать через свою территорию чужаков. Тут не стоило предаваться рассуждением. Можно было подстрелить сразу двух зайцев. Но у любого действия есть последствия. Это стало очевидно, сразу после окончания собрания.

— Господин! — Молодой крестьянин в лёгкой броне подбежал к Кимуре, учтиво поклонился.
— Говори. — Скомандовал княжич.
— Там... женщина у ворот.
— Что ей нужно?
— Она хочет убить вас, господин.
— Ах, кажется, я понял. Очень мило, но у меня нет на это времени. Значит... — Кимура оглядел всех стоящих поблизости и после недолгих раздумий указал пальцем на Чиссу. — Ты! Иди разберись с этим. Скажи, что выступаешь от моего имени. Принеси мне её голову и можешь рассчитывать на награду.

***
По пути крестьянин объяснил тебе, что всё дело было в наёмниках. Те повели себя... не слишком галантно, обнаружив женский монастырь. Точнее устроили такое, за что «этих немытых варварских обезьян наверняка казнили бы даже у них на родине», а сам монастырь буквально сравняли с землёй, вынесся оттуда всё ценное.
Эта женщина — Кин. Когда-то дочь наместника этой области, когда-то монахиня. Вплоть до недавних событий.
Вооружившись мечом, она прибыла доложить Кимуре о своих претензиях. Выслушивать их, правда, придётся тебе.

— Он боится сразиться со мной самостоятельно? — Только спросила она, смерив противника взглядом. — Неважно. Я доберусь до него. Так или иначе.

ссылка ♫

Как это обычно бывает перед любой катастрофой, сначала никто ни о чём не думал, и никто ни о чём не подозревал.
Узнав о новой опасности, в рейнджерских штабах что-то отметили, стали медленно формировать отчёты для отправки лично князю. Не было созвано армии, не произошло никаких массовых пополнений в среде рейнджеров. Не было даже состояния повышенной готовности на границе фронтира.
Но даже если бы это всё было, то изменилось бы хоть что-нибудь? Вряд ли.

Из гибельных болот вышла армия неведомых. Кошмарных созданий с чернотой в глазах, отдалённо напоминающих людей. Их, недолго думая, прозвали болотниками. С минувших событий болотники окончательно утратили искру человечности и превратились в кровожадных и жестоких существ.
Ранее пограничные селения имели дела с болотной живностью, ядовитыми растениями. Порой целые деревни поглощало болото. Но это было ничто в сравнении с тем, что принесли болотники. Безумной ордой они прокатились по всему княжеству. Они убивали и насиловали без разбору, глумились над трупами, особо изощрённо пытали и мучили ещё живых. Безмятежные когда-то леса превратились в сущий ад. На каждом втором дереве были развешаны человеческие внутренности и агонизирующие останки тех, кто продолжал держаться за жизнь, своими сдавленными стенаниями предупреждая о неизбежной судьбе выживших.
Первое время их сочли бездумными тварями, и это была вторая фатальная ошибка. Помимо чисто человеческих зверств, болотники также умело держали строй, устраивали засады, брали немногочисленных пленных, чтобы собирать необходимые им крупицы информации. Среди вторженцев было множество профессиональных солдат и помнивших родные края жителей сельской глуши, чьи навыки в сумме представляли смертоносную комбинацию.

Ходили слухи, что у болотников есть лидер. Те немногие, кому удавалось пережить встречу с ним, описывали его как пятиметрового великана с человеческими глазами и демоническим телом, что наполовину состояло из растений, а наполовину из гниющей плоти.
Выследить его так никому и не удалось, но из-за этого он не превратился в миф или легенду. Он стал символом надвигающегося кошмара, а в устах проповедников стал дьяволом во плоти.

Рейнджеры пали первыми. Хотя многие из них дезертировали в глубину страны, это не сильно продлило их жизнь. Отчаявшийся народ в первую очередь винил именно их и все, носившие рейнджерское клеймо, погибли либо после относительно цивилизованных судов, либо были разорваны разъярённой толпой.
Массово горели деревни, следующими жертвами стали крупные города. Стены не были спасением. Болотники могли держать осаду бесконечно долго. Они могли питаться дарами болот, живыми людьми, награбленной провизией, а то и вовсе нуждались в еде гораздо меньше, чем обыкновенные представители рода человеческого. Болотники не принимали белых флагов или капитуляции, поэтому зачастую осаждённые города и твердыни разрывали друг друга изнутри.
Болотники не знали боли, не знали усталости. Тысячи беженцев в отдалённых уголках княжества пытались бежать в соседние страны. Увы, после многочисленных войн князь был не в лучших отношениях с соседями, а тамошние крестьяне сами еле сводили концы с концами. Большую часть переселенцев грабили и убивали, едва они только успевали пересечь границу. Люди на живом примере показывали от кого произошли болотные монстры.

Площадь болот разрасталась, и вскоре они покрыли почти всё княжество. Орда болотников пополнялась и они стали готовиться к вторжению в сопредельные территории. И их никто не сможет остановить.
Только одна цитадель держалась дольше остальных. Последний оплот и пристанище, что остался во всей стране. Здесь был и сам князь, и все выжившие представители высшего сословия, и все простолюдины, для которых хватило места.
Здесь не было героев и доблестных защитников. Только бесконечные вереницы разбитых и сломленных, которым уже было всё равно. Только новоявленные пророки, вещавшие свои ядовитые и лживые речи. Только кликуши, потерявшие большую часть своих детей, часть из которых они сами же и сгубили из-за дефицита пропитания.
Но каждый про себя продолжал молиться. Богу ли, иноземным феодалам, чтобы те прислали подмогу. Может они надеялись, что небесный свет испепелит беспощадные полчища. Может ждали армию героев-освободителей в сверкающих доспехах.
Но никто не пришёл.

Но никто не пришёл.

Болотник глядел в спину уходящим. Бессильный, но продолжающий держаться. Словно он пережил мощный удар по лицу, но не падал.

- Я не вправе ничего требовать. Если бог готовит для нас всех наказание, то может и вы говорите со мной его устами? Может он оставляет меня в одиночестве посреди болот, беспомощно смотреть на неостановимый кошмар, безучастным творцом которого я являлся?

Старик медленно поднял одну из склянок с пола и вложил в руку Густава. Даже если над безумцем просто решили поиздеваться напоследок - его это совершенно не волновало. "Кидай подальше" - только сказал он.
Густав размахнулся, отпустил склянку. Треснула она об дерево, разлетелись осколки в эпицентре удара, на секунду можно было увидеть как смешиваются две жидкости, раздаётся щелчок и горящие оранжевые капли разлетаются по земле и древесной коре. Огонь подсушивал траву и та тоже медленно тлела.

Прокажённые - они, всё же, не воины. Даже если духом сильны и к боли нечувствительны. А сержант болотный даже с обрубком вместо полноценного меча держался уверенно. Проскользнул под Гаспаром и в бочину его один раз уколол в назидание. Больной был слишком измучен лепрой, чтобы почувствовать такой пустяк. Однако его боевая стойка, всё же, подкосилась.
- Ради чего ты сражаешься, малец? Ради них? - Болотник встал на безопасном расстоянии и кивнул в сторону остальных рейнджеров. - Они тебе не товарищи. Они вернутся и будут жить нормальной жизнью. А тебя сюда подыхать привели. Прирежь их, а князь тебя наградит, вернёт справедливость. Чего тебе терять?

Не успел алебардщик сполна ощутить эффект зелья, как Соловей грациозно ушёл от его косого выпада, а сам вонзил своё копьё в жизненно важный стык между головой и туловищем врага. Пробил артерию. Брызнула кровь. Болотник моргнул зелёными глазами, словно не веря, что на сей раз по-настоящему расстаётся с жизнью. Так и пал.

Отошёл Густав назад, наотмашь ударил - не попал. А враг вслед за ним. Молотило своё он, увы, не выбросил, хотя не мудрено, что так показалось. Цеп, всё-таки, оружие страшное, даже если не боевой. Да и нога у болотника оказалась вполне себе на месте. Подумаешь, пару пальцев где-то потерял.
Шагнула вражина вслед за Густавом, раскрутилось молотило и до одури больно врезалось в предплечье. Трещина, перелом? Пока не совсем ясно. А рука уже не слушалась, а на любую попытку собою управлять протестовала.

Биор ловким ударом прибил кровожадную тварь к земле. Собака на него только пуще прежнего зарычала и стала яростно тянуться в его сторону. Удар щитом по шее навсегда усмирил животное.

Валдис заряжал на бегу арбалет, как услышал за собой нарастающее жужжание. Георг москиту только пару ног сбрил, а всё остальное - оставил. Успел арбалетчик чуть среагировать, жало слева от него показалось, бок левый разодрало, а сам он от сильного удара вперёд полетел, лицом в грязь.
Комар же от сотрясения оправился и как ни в чём не бывало вновь воспарил над землёй.

Рекс очередной удар нанёс, расцарапал оппоненту руку, а тот всё помирать не торопился. Болотники эти - живучие твари. С человеком сражаться всяко проще. Не ожидал пехотинец такого, а потому приготовился к ответному удару, может даже смертельному.
Тут Гжегож чудищу болотному в ноги кинулся. Нелепая попытка была. Жалкая. Поглядел болотник, как из культи на его сапоги кровь брызжет. Как рука Гжегожа подёргивалась на топоре, словно бы у бессильного ребёнка, что не мог поднять его с пола, но очень пытался. Смотрел, как медленно утекает жизнь из глаз крестьянина.
Виктор - никакой он вовсе не воин был. Свинью заколоть, василиска зарубить, защищая очередного клиента - это он мог. Но человека - ни разу не приходилось. А каково это для него - убить человека?
Мелькнуло что-то в глаза у болотника, спала пелена. Он поднял взгляд, увидел катящуюся голову Чекана. Тонущего в собственной крови рыцаря. Руки как ватные стали. Полэкс сам из них выпал.
Скользнул взглядом по глефе, а затем прямо Рексу в глаза уставился безмолвно. Подумал сначала Ремиуш, что в глазах у него страх увидел. Потом осознал, что не страх это вовсе, а мольба.

ссылка ♫
Ещё один страшный взмах сделал рыцарь. Теперь он бил точно в цель. Чекан, осознав, что не прошёл его подлый удар, попытался отскочить назад, а щит с испугу выставил как попало. Всего на чуть-чуть ошибся. Но этого хватило, чтобы рыцарский клинок, минуя вражью защиту, прямо по шее прошёлся и голову отрубил, точно она держалась на дрянной палке.
Гжегож удерживал взгляд на траектории меча и совсем упустил из виду псину. Та у него меж ног проскочила и впилась во внутреннюю сторону бедра. Подкосились у рейнджера колени, а тут ещё и рыцарь его настиг. Кровь фонтаном хлынула, а кисть куда-то в сторону отлетела.

Биор почувствовал, как боль уходит. Двигаться стало легче. А вместе с тем мысли одна из другой из головы уходили, точно в огне сгорают. Голова совсем пустой становится, только приказ сержанта остаётся в голове: бить врагов. Убить рыцаря.
Осознал воин, что это всё из-за зелья. Оно обожгло желудок, прокатывается по его крови. Делает его сильнее, но вместе с тем убивает. И чем дольше - тем больше Биору становится всё равно. Сам он этого не видел, но белки его глаз вдруг позеленели, точно болотной воды в них налили.
Рогатину пришлось облегчить, и укоротить чтобы одной рукой с нею управляться. Биор подкрался почти вплотную к рыцарю, разглядел у него щель в ржавых доспехах и вдарил туда со всей дури, вскрывая подмышечную артерию.
Снаряд Валдиса свистнул и во вторую руку рыцаря вонзился. Тот клинок из рук выронил, на колени пал, да так и застыл. Ещё не мёртвый, но уже не живой.

Болт пролетел прямо над ухом у Гаспара, а сам он увидел, как вражеский командир выплюнул какое-то едкое ругательство сквозь стиснутые от злобы зубы.
От удара рейнджера арбалетчик сам ушёл без особых проблем. Отбежал чуть в сторону, сорвал с пояса бутылёк с зельем и метнул его одному из своих товарищей. Сам достал кинжал, арбалет отбросил и с маниакальной улыбкой приготовился встречать своего преследователя.

Соловей сделал резкий выпад, вонзил копьё прямо во вражье пузо, провернул и на себя назад дёрнул. У ублюдка аж улыбка сползла с рожи, как стали медленно сползать из раны его зелёные кишки. Но он всё ещё умудрялся стоять на ногах.
Тут сержант кинул ему зелье. Болотник, не замешкавшись, поймал его и за пару секунд опустошил до дна. Его глаза позеленели, один в один как у Биора, он перехватил своё оружие и вновь заулыбался противнику, теперь ещё пуще прежнего!

Везение не покидало Рекса даже в максимально невезучей для него ситуации. Он быстро разогнал насекомых. Укусов он не почувствовал, поэтому стоит только надеяться, что их и вправду нет. Протёр глаза, огляделся - ведьма эта болотная лежала трупом, застреленная метким выстрелом Георга. А мёртвая она ничё такая, более естественно смотрится. Глядишь до болот вообще красавицей была.
Ну а от нелепого удара своего оппонента Ремиуш увернулся играючи. Это уже был опыт.

Густав всё глядел в кусты, а потом кусты начали глядеть в него. Просвистело что-то над ухом - это крестьянское молотило пыталось Густаву башку снести. А Густав был внимательный, поэтому не снесло.

Памятка рейнджера


Характеристики:


Роли в отряде:


Инвентарь

Зазвенели стрелы. Плеснула кровь. Раздались первые крики боли.
Два выстрела разминулись в воздухе. Одна стрела со звоном вонзилась девчонке прямо в глаз. Так и упала замертво. Рейнджеры было возрадовались, но тут увидели стоящего на коленях Андерса, удивлённо сжимающего торчащую из шеи стрелу. Как он так? Не увернулся? Замешкался? А может даже самого опустившегося и равнодушного человека могут сгубить его чувства. Через пару секунд его шея стала багровой, и он рухнул наземь в предсмертных конвульсиях.
Сержанты вели безуспешную перестрелку. Георг с трудом привыкал стрелять в потёмках. Первые две стрелы ушли в никуда, на третью пришёлся выстрел вражеского арбалета. Болотник промахнулся, только вот и у Георга рука как-то дрогнула... и его стрела вонзилась прямо Биору в спину.
Тот, благо, успел метнуть свой топор и раздробить голову одного из копейщиков. Неподалёку Чекан палицей вынес мозги другому.

Густав окликнул рыцаря. Правда, был такой обычай. Честный поединок. Один на один. Честь. Рыцарь чёрными глазами уставился на храброго юношу. Честь. Что-то отзывалось в глубине сознания. Сквозь боль и болезнь, что запеленала его разум.
Сэр Гарвальд предался воспоминаниям, полным рыцарской доблести и благородства. Как он вместе с верными боевыми товарищами на полном скаку растоптал кучку нищих крестьян, вооружённых чем придётся. Как изнасиловал монахиню в монастырском саду (не грех, ведь при том епископе они все уже порченные были). Как нажрался в винном погребе и поджёг торговую гильдию. Как раздел надоедливого деревенского мальчишку догола и привязал его к ольхе посреди болот. Как трусливо драпал от каких-то злобных бронированных мужиков, что пытались свалить его с седла и заколоть копьями в пах.
Было же время! Жалко прошло. А на болотах не было места чести. Хотелось только крови.
Рыцарь ворвался в гущу боя, но пока лишь неуклюже взмахнул мечом, никого не убив. Из-за его спины появилась агрессивная псина, что попыталась напрыгнуть на Гжегожа, но тот вовремя вмазал ей сапогом по пасти.

- Поиграть хочешь, м-мальчишка? - Зловеще присвистывая, поинтересовался противник Соловья.
Трёпу было больше чем дела. Обменялись только двумя слабыми ударами, неспособными пробить броню.

Совсем иначе обстояло дело на фланге у Рекса. Налетели друг на друга два пехотинца, лязгнули расходящиеся кольца кольчуг, у обоих пошла кровь. Внезапно прибежала та девка с кинжалом, на которую указывал Валдис. Чего угодно ожидал Рекс, но не этого. Щёки болотницы двинулись, точно она собиралась в него плюнуть, и тут из её рта вылетел целый рой мелкого гнуса, что объял лицо Ремиуша.

Ухо постепенно привыкло к специфике речи болотников и все рейнджеры чётко могли различать, что выхрипывает вражеский командир:
- У них нет одного стрелка, я займусь командиром! Гарвальд, круши их строй! Вепрь, Виктор - держать фланги! Бетси - фас! Вперёд, не дадим ублюдкам дойти до князя!

Первая стрела мимо, вторая вонзилась в бок, но не убила. Василиск рванул в сторону, чтобы вернуться к своей привычной губительной тактике - затаиться и напасть снова.
Соловей это понимал и пустился с мечом вдогонку, а тут ещё и Рекс среагировал. Прижали гадину и совместными усилиями закололи.
Неужели... всё?

За время битвы туман постепенно рассеялся. Ни души поблизости. Ни монстра, ни злых партизан на деревьях. Даже бог сюда не смотрит.
Вдалеке, если прищуриться, наконец-то можно разглядеть землю. По болотным меркам, конечно, но стоя по колено в воде даже самая рыхлая почва покажется твёрдой поверхностью.
Не было времени на раздумья. Раны стоило срочно перевязать, прорехи в одежде закрыть, решить, что делать с безнадёжно ранеными. Оставаться в воде нельзя. Глядишь ещё объявятся новые василиски или налетит облако гнуса.

Первые приказы, первые матные выкрики и мучительная тишина.
Её разорвал всплеск воды рядом с Соловьём. Внушительная пасть, усеянная зубами, показалась из зелёной пучины. Это был василиск. Огромная и злобная рептилия. Её появление стало для бандита сюрпризом, но он успел выставить перед собой щит. Увы, скользкое тело ящерицы прокатилось по нему и та успела вцепиться в руку. Уже через пару секунд из её черепа торчало две метко пущенные стрелы - от Андерса и Георга.

Раздался крик Родрика. Мальчишка слишком поздно заметил длинный чёрный силуэт, протянувшийся в метре от него. Тварь сомкнула свои гигантские челюсти на его туловище и начала бешено мотать головой из стороны в сторону, точно пыталась добить мышь, а не живого человека. Она глушила паренька о водяную гладь и торчащие со дна мелкие камни, после чего скрылась вместе с ним на глубине. Остальные рейнджеры увидели лишь разрастающуюся лужу крови на месте бойни.

Тадеуш всё ещё мог полагаться на своё чутьё, а вот руки его подводили. Он заметил показывающуюся из воды рептилию, сделал резкий выпад в её сторону... но силёнок не хватило, хоть и метил под брюхо. Максимум оставил ей небольшую царапину. Хорошо хоть инерции хватило, чтобы остановить выпад самого хищника. Вот тебе и русалочки.

Дуко явно досталась самая голодная вражина. Выпрыгнула из воды почти полностью - в горло метила, видать. Но Дуко тоже был не прост. Лёгкое движение. Хуяк! И отлетает крокодилья башка в сторону. Довольный собой, пехотинец попытался вытереть склизкую зелёную кровь с окуляров. В этот момент его пронзила дикая боль в районе щиколотки, послышался хруст ломающегося болотохода, а сам он со сдавленным криком скрылся под водой.

Рекс ведь предупреждал. А его не послушали. Попыталась к нему подплыть курва хладнокровная, ну так он её и пырнул. Кровь ей пустил, жаль убить не вышло.

Валдис едва не упустил монстра, шустро плывущего в сторону командира. А вот мышечная память его, к счастью, не подвела. Василиск всплыл брюхом кверху.

Жаль было Вана, но таково уж нынешнее правосудие и не Григорию, флилайту, пытаться с ним совладать. Лишь какое-то мерзкое непередаваемое чувство засвербило внутри и отнюдь не из-за собственной беспомощности, а гораздо более сильное. Как эти молодые всё мрут и мрут глупейшими смертями: налетают с дурости на ярмунов, раскрываются на контрабандистских ходках, натыкаются на затаившихся в воде михомушя, ссорятся с опытными головорезами из-за монет, подписывают себе смертные приговоры, имея дела со стражей...

Но Григорий жил, Григорий не предавался дурным мыслям, словно откладывал их на потом, надеясь, что те не скопятся огромной хищной стаей и не замучают его в старости беспокойными снами и бесполезным состраданием. Вон сколько людей за всю жизнь зла совершают и привыкают, догнивают остатки дней в настоящем, не заботясь былыми прегрешениями. А Григорий то человек честный, совестливый. Чего ему бояться. Даже сейчас поступает по совести. Не эльфы, так он сам накажет. Найдёт и накажет.

Послание не было для капитана неожиданностью. Что-то подобное рано или поздно должно было случиться. Некоторые сомнения вызвала лишь наивность предполагаемого плана злоумышленника. Недооценивать врага не стоило, но и переоценка его могла сыграть роковую роль. Способ был лишь один: проверить лично.
Сперва капитан планировал заручиться помощью товарищей флилайтов, но потом решил, что предполагаемый охотник за наживой вряд ли сам заведёт каких-либо сообщников, как минимум потому, что с ними придётся делиться. А если уж каким-то чудом к истории с монетой причастны третьи силы — что ж, с ними всё равно не совладать так просто.

С театрально угнетённым видом флилайт направился к своей пустующей лодке, когда торговцы со свитой в очередной раз удалились по делам, взял инструменты и оторвал брусок от правого борта, показательно при этом поцарапавшись и громко выругавшись. Затем украдкой поглядел, нет ли смотрящих на него в упор свидетелей, схватил аккуратно сложенную бечёвку и примотал ею к бруску то ли крышку от бутылки или бочонка, то ли ещё нечто, что со стороны могло напомнить ту монету цветом и размерами.

Далее Григорий направился в сторону от порта, стараясь не привлекать внимания редких прохожих и зашёл в место укромное, но не совсем глушь, дабы в округе была какая-никакая густая растительность. Размахнулся хорошенько и в сердцах метнул дощечку подальше в реку, прокричав что-то про тупого матроса, из-за которого на такие деньги погорел. Направился обратно той же дорогой, а потом плавно, потихоньку стал заворачивать, с целью вернуться на то же место, но и чтобы себя не раскрыть и видеть его с удобной перспективы.

Бывает судьба устраивает злые розыгрыши не только лишь Григорию и его команде. И на том приятно.
Не слишком красиво получилось. Капитан всё обмозговывал какое-либо общее дело для них двоих. Глядишь этот пёс ещё и успел бы послужить добрую службу перед своей смертью, но увы, Бента сам всё для себя предрешил тем письмом. Не время уже было для разговоров. Слишком много дров наломано и кому-то, наконец, стоило прекратить этот бардак.

Раздался лязг извлекаемой из ножен сабли. Вообще-то не очень хорошо атаковать безоружных. Но если безоружный — мразь, то можно.

Не впервой уже было видеть смерть товарища. Но не столь юного. И не настолько страшно и при этом незаслуженно убитого. Хитрожопый он был, кичливый, ушлый. Но чтобы вот так? Поглумиться, как озлобленный пьянчуга над вшивой дворовой собакой, а потом брюхо распороть как свинье.
И чего теперь Григорий скажет, если вдруг судьба сведёт с его отцом на просторах Кватанга? Хотя тот, наверное, и не припомнит ничего такого. Много детей у него было, а этот явно не самый любимый. Иначе бы не дал его в роли протеже флилайту, пускай и хорошему другу.

Абсолютно непробиваемым взглядом осматривал капитан алые пятна крови, периодически сводя его на зеленоватые кишки старого товарища. В дискуссию он никак не вмешивался. Кто ж его, флилайта, станет слушать. Также не было настроения вести дел с чиновниками. Всё равно официальное решение его не устроит. Только своё собственное.

Неожиданно Григорий развернулся и попытался раствориться в толпе, дабы не попасть под раздачу "расспроса" от стражи.

— О боги, вот это туша! — раздался звонкий и живой голос.
С высокой мачты, где он до этого издали не был заметен из-за свисающего паруса, спрыгнул молодой темнокожий харад, лет семнадцати. Сын старого знакомого, отправленный уму-разуму учиться на реке. Вряд ли кому-то ещё бы гордость позволила так долго работать у какого-то флилайта. А тут капитан с ним с малых лет дружен, да и сам Вайб не сказать, что чистой крови, ибо на деле полукровка. И разница в возрасте своё дело сыграла, естественно.
— Кэп, на нашу красотку косится. Ты на ляхи его погляди! Будто свёртки с салом туда зашили! Неа, тут даже не в гордости дело, такого минимум за двойную плату надо брать. И ехать ему только идеально по центру палубы, а то же всю остойчивость нам порушит! И чего тогда, до конца реки оверкилем пойдём?

"Его правда" — про себя подумал Григорий, хмуро наблюдая за потенциальными клиентами боковым зрением. В отличие от своего помощника сразу приметил не самого объёмного, а того, что габаритами поменьше. Сразу видно, кто из них будет расплачиваться и кто более деловой человек. Или сильнее старается им казаться.

— Приветствую, — откликнулся Грег, подходя к парочке. Выпрямился, быстрым оценочным взглядом прошёлся по их одеяниям, руки за спиной сложил, что-то быстро прикинул в уме. — Торговцы? Требуются услуги опытного капитана? Изъездил в своё время Кватанг вдоль и поперёк, судно юркое и манёвренное — быстро и надёжно. При этом цены ниже, чем у прочих. Куда держите путь?

Тяжело дыша, истекая кровью, постепенно обессиливая, улит не сдавался. Вновь это балансирование на грани жизни и смерти. Только на сей раз противник одет в мощную броню. Шансов ещё меньше.
Раз уж у него не получается подняться, то стоит хотя бы сравнять счёт. Йофик вновь решительно рубанул противника
по ногам хлёстким ударом одной руки, с целью того опрокинуть.

Вот и финал. Последний шаг на пути к цели. Многое Йофик пережил за жизнь, но всё это в одночасье меркло рядом с днями, проведёнными на арене. Ни секунды подлинного покоя и умиротворения, что ни кровавая резня, то судьбоносное открытие. Возможно, тот забавный монах с трибун был до противного прав и точен, назвав это место "Адом". Но сегодня настал день, когда одной из двух душ суждено освободиться из этого плена.

— Жнец.

Воин был максимально спокоен и сосредоточен. Что отнять жизнь, что потерять — всё это казалось ему таким невесомым и пустым отныне...

Это всё не напрасно.



Расплылось жуткое нечеловеческое выражение в широкой сардонической улыбке, в гримасе, подобной демонической. Застлала карие глаза кровавая пелена, загорелось в них что-то недоброе.

Пользуясь тем, что противник занят речами, Йофик в последний раз махнул своим верным бродексом. Вложил в удар все имеющиеся силы, не оттого, что в победу свою верил, а лишь назло, наперекор.

Улит смиренно выслушивал весь поток вываливающейся на него информации, не вставляя ни слова. Темнокожий удивительным образом наткнулся на пару наиболее разговорчивых и открытых бойцов на всей арене. Но, судя по всему, именно такие слушатели ему и требовались.

Но был у Йофика один единственный вопрос, что мучил его долгое время, с самого окончания первого боя.

— Скажи, могу ли я изменить своё желание? В любой момент?

— Общий. Хочется отобедать вместе со всеми.
Не навязчиво и не слишком нагло, а лишь из чистого любопытства, Йофик попытался узреть, что таит неведомая тварь под капюшоном. Чувства улитку разрывали самые разные, аж что-то буро-зелёное начало стекать с его нижней губы, но было мгновенно стёрто рукой — всё же он в приличном заведении.
В своём мире он был единственным существом, чья внешность столь разительно отличалась от обычного человеческого облика. Вид же этого привратника вселил в него надежду. Сомнения могло вызвать лишь здешнее меню, ведь ротовая полость и желудок Йофика оставались ближе к человеческим.