Голосование за ходы

Ульвен-волк уже давно крутился вокруг взятого следа, и наконец дождавшись своих товарищей бросился в погоню.
Наполнявшие лес запахи для волчьего носа обретали цвет и плотность, сплетались объемными узорами и имели внутреннюю гармонию и симметрию. Сознание человека не способно вместить всю палитру красок, которую способен сообщить разуму черный влажный нос, бегущего по старому лесу волка.
И вот сейчас, когда лапы перебирали свой охотничий ритм, звериный инстинкт вел Ульвена по ярко пульсирующей в воздухе линии следа проходившего здесь гоблинойда.

Ульвен не отрываясь смотрел на источавшего миролюбие тортла.
- Нет, Турдл. Ты прочел много книг, но ты слеп. Кем бы не был этот балван - сейчас он получает то что заслуживает. Он жертва не больше пойманного на краже воришки. И, нет. Нас послали и для убийства и это написано в документе с твоей подписью. Убийства по возможности, но мы то знаем...

- И еще, маг. Да, я буду и впредь прикрывать тебя, и если надо, мы оба знаем это - ценой своей шкуры. И да, я буду и впредь лечить тебя, если это потребуется. Но, Турдл... дружище... не смей мешать мне делать свое дело.

Колючий взгляд друида лишь мельком скользнул по содержимому ящика, по лицам товарищей, и замер на строках контракта. Затем Ульвен внимательно изучил лицо нанимателя и поклонившись присоединился к беседе:
- Здоровья тебе, Сэр Телейн. Позвольте узнать - сколько гоблинов видели разведчики и при каких обстоятельствах? Есть ли карты тех мест и можно ли на них взглянуть? Кого можно расспросить о прошлом тех пещер и... И дозволено ли будет узнать, не сочтите слова дикого старика за дерзость, почему благородный Сверхмеч Сэр Линвайл прибегает к столь недешевой помощи наемников, вместо того чтобы раздавить зеленокожих силами гарнизона?
Стариковские глаза Ульвена снова блеснули, а затем потупились, вновь упершись взглядом в бумагу договора.

Харама Такараша

Тебя облаком крови причастило. Стоишь посреди вакханалии ни жива ни мертва, ни на небе, ни на земле - так хорошо. Там беспредельно, страстно, обжигающе хорошо, так что хочется петь и танцевать. Вокруг - лай, визг, крики и стоны. Но тебе уже все-равно. Тебе сейчас подвластны пространство и время, свет и тьма, жизнь и смерть. Сейчас, в это мгновение, ты - божество.

Общее:

Черная небо рухнуло на вас громом, молниями, непрерывным карканьем и хлопанием крыльев. Мир закрыла пелена темно-серых первьев, бусинок-глаз и безжизненных электрических вспышек. Так пришла Она. Сила Дикой охоты наполнила вас, прогоняя усталость и посмертную слабость. Спокойствие, ясность мысли и резкость восприятия раздвинули мир, подняв вас выше всех этих жалких препятсвий, встающих на вашем пути. Ваши тела наполнились Мощью.

Эльф отметил стыдливый жест полурослицы и вновь заскользил глазами по окружавшей толпе. Мысли его на мгновение унеслись в далекое прошлое, в те дни, когда он еще жил подмастерьем при учителе. В тот раз он принимал роды...
Внутренне он рассмеялся. Он впервые помогал роженице разрешиться от бремени наверно еще до того как родились родители Никки. Это была человеческая девушка, с веснушками по всему лицу и голубыми глазами, делавшими её похожими на полурослицу, ставшую эльфу невольной спутницей и другом.
А потом были другие воспоминания. Запахи. Касания тел. Эльфы. Люди. Животные. Оох, эти животные запахи. Сводящие с ума соки олених, волчиц, медведиц - проникающие в самый мозг, в глубь твоего животного естества. Если полжизни смотреть на мир сквозь призму животного тела, а другую половину жизни - штопать рваные раны и ставить на место смещенные органы, то начинаешь относиться к нагому телу не так, как прочие, живущие "нормальной жизнью" смертные. Глубже. Спокойнее. Деловитее.

Запахло едой. Эльф сглотнул слюну и прислушался к урчанию в животе. Местные порядки были еще не ясны, кому и за что полагалась пища - было не ясно, и он, умывшись, постарался занять удобное не мешающее никому пространство, чтобы продолжить свои наблюдения.

По бледному лицу Хоря блуждала отсутствующая и малосимпатичная улыбка. Чему он радовался? Был ли он доволен тем, что приложил руку к уничтожению этого осиного гнезда? О, да. Предвкушал ли он приближающийся отдых, полноценный сон, кружку пунша и теплый бок красавицы, что захочет пригреть молодого героя? Несомненно. Внушала ли ему уверенности в будущем горсть звенящих монет? Почему бы и нет.
Но главной причиной, озарявшей его внутренний мир ярким светом, было принятое решение. Решение навсегда покинуть этот гадючный город и отправиться туда, где человеческая глупость не успела еще исказить подлинный порядок вещей.

Фигура медведя на мгновение исчезла, показав лик окровавленного Хоря, и появилась вновь. Друид яростно атаковал ближайшего противника.

Тук-тук-тук. Это мощное паучье сердце гонит по жизненным каналам смертельный яд.
Тук-тук-тук. Это чье-то стремительно уходящее время.
Тук-тук-тук. Всему приходит конец.
Обжигающая боль буквально вывернула друида наизнанку. По телу паука прокатилась волна конвульсий, оно напряглось, напружинилось упруго. А затем, словно взорвалось в магическом вихре. Через мгновение, перед пауком стоял оскаленный, покрытый подпалинами и химическими ожогами эльф.
- Прости, дружок, - не столько сказал, сколько подумал Кернунн, ловя свое отражение в удивленных глазах чудовища.
А затем, как гвоздь, вбил острый клинок в морду чудовища.
Тук. Это паучье сердце стукнуло, может быть в последний раз.
Тук. А может быть - это, последний стук его, друидова сердца?

Тук. Чуть-чуть времени есть. Хватит, чтобы распрямить плечи и встретиться со следующей тварью как и подобает эльфу - с гордо поднятой головой.

Медведь тыкался в заброшенные склепы один за другим. Фрески на стенах ничего ему не сообщали, кроме того что здесь, вероятно, когда то были захоронены не самые плохие войны. Людскую привычку хоронить умерших там же где живешь, ешь, моешься и отдыхаешь, Хорь от всей души не одобрял. В конце концов - этот мир пронизан магией и никто не может гарантировать, что в один прекрасный вечер, покойник не придет к тебе на ужин. И то что ты приготовил для себя есть он будет в последнюю очередь.
Животные не хоронят своих мертвецов в каменных коробах, - это сложно, расходно, не нужно, да и опасно. Муравьи и пчелы уносят погибших собратьев подальше от дома. Чтобы не плодить болезней, а может быть и (а кто же его знает), чтобы ожившие пчелы-зомби не могли вернуться и навредить.

Перевели дух. Хорь немного подштопал товарища паладина. Затем они продолжили зачистку логова сектантов.
Очередным препятствием стала обыкновенная крыса. Все на мгновение замерли, всматриваясь в темноту вокруг и пытаясь учуять возможную опасность. Хорь же, тоже для приличия попялясь по сторонам, все-же сделал шаг к подземной животинке и наклонился, подманивая ее отломленной от сухпайка крошкой.
- Ну, здравствуй, дорогуша. Как хорошо что мы тебя встретили. Живую. И голодную.

Ульвену неприятно и тяжело было от того что он собирался говорить, но кто-то должен был произнести эти слова. Не располагало ни место не время. Он поморщился и фыркнул, пытаясь отделаться от, норовившей влезть в нос вместе с вонью, крупицы пепла.
- Ярл, - начал он, тяжело подбирая слова. Как камни двигал.
- Скверна пробралась на новую землю на нашем драккаре. Человек, несший в себе семя Тьмы много лун плыл с нами бок о бок. Ел с нами. Сражался с нами плечом к плечу. Знал ли он сам что отмечен? Ведал ли что несет в себе погибель? На те вопросы у нас нет ответов. Тьма хитра и коварна.

После этих слов друид благословил остальных жрецов и попросил благословление сам.

- Ты наш вождь, и друг, и брат по оружию. И мы все помним об этом. Но случившееся здесь - не битва людей, но спор богов, который видимо длится уже много зим. И мы не знаем - окончен ли он. И на кону поставлены не только наши шкуры но много больше. А потому сейчас я спрашиваю тебя, Харальд Белогривый, ответь нам, не людям, но жрецам вечных богов, дарующих силу, прогоняющих тьму и побеждающих ложь. Что ты видел, слышал и чувствовал после того как враг ударил тебя накрыв и сокрыв от нас. Ответь ни чего не тая. А затем мы вчетвером должны подумать... крепко подумать, есть ли у нас способ распознать затаившуюся скверну?
- И ничего не говорите мне про черную кровь. Я видел достаточно желтушных младенцев, калек и пьяниц, чтобы точно знать, что даже легкое изменение цвета крови видно на лице и коже. Будь у предателя черная кровь... или... хм... будь у него "вся кровь - черная", он бы не проплавал с нами и одной луны.

Освященная богами вода, норнская кровь, огонь, острие клинка и молитвы жрецов - против скверны все годилось в оружие. Друид делал свое дело молча и сосредоточенно, отделяя гнилостные остатки от тела вождя и тут же сжигая их в магическом пламени.
Когда Харальд очнулся и заговорил, тут же упомянув Торриль, Ульвен пристально вгляделся в лицо своего ярла, пытаясь понять, что происходило с ним после того, как его накрыло волной хлынувшей скверны. По лицам окруживших раненого товарищей можно было понять, что не одного друида занимали мысли о хитрости Тьмы.
Торриль ушла. Элесгард промолчала. Сольвейг проговорила что-то о посте и лекарствах. Глупая Нита смотрела волчонком.
- С Торриль все в порядке, вождь.
Ульвен осмотрелся и приказал простым войнам покинуть пещеру.
- Отпусти Ниту, мой вождь. Нам нужно обсудить случившееся в малом кругу.

Мудрость жизни заключается в том, чтобы уметь отделять то что ты можешь изменить, от того, изменить что ты не в силах. Кернунн был достаточно мудр, чтобы не обсуждать права своего пленителя и не возражать против его научных изысканий. Гном был не дружелюбен, но не был слишком скрытен или излишне молчалив. А эльф был в том положении, из которого не так уж и многое можно предпринять. Поэтому друид продолжил свои осторожные расспросы, сохраняя при всем разговоре невозмутимость соответствовавшую скорее светской беседе:
- О, да. Удача благоволит подготовленным умам. Верно? Тогда просветите вы и меня, может и мне однажды повезет. Кто такие дуэргары, что вы упомянули? Кто такие иллитиды? Я ничего этого не знаю. Знаю только, что вы меня тут корнем Ирсаи подчевали, в чувство приводя.
Это был странный разговор. И эльф знал это. Но эта болтовня была той тонкой ниточкой, которая могла привести попавшего в передрягу друида к новым, скрытым пока возможностям и путям.

Только сообразив, что впереди их ждет город, Кернунн, держа в голове посылы гоблина, тут же шагнул назад, пытаясь увлечь за собой и попутчиков. Затем, осторожно выглядывая он постарался рассмотреть получше город, и подходы к нему.

- Почти в каждом муравейнике, - задумчиво проговорил эльф, после некоторого времени разглядывания открывшейся картины Ульдамара, - каждый десятый, если не больше - не муравей, а чужак. Жук, паук или другая тварь, прикидывающаяся муравьём и преследующая свои личные цели. Кража, грабеж, торговля... мы бы это назвали так. Или просто - безопасность. Муравейник безопасен для тех, кто смог сойти за своего... Чем предлагаю воспользоваться и нам.
Эльф задумчиво оглядел своих спутников.
- Вы видели - я могу обернуться пауком, вроде ездовой твари Краага. Дина можно связать так, чтобы с одной стороны - он мог легко развязаться, с другой стороны, он бы не развязался случайно. Ты, Никки, сойдешь за путешественницу или торговку, везущую товары и раба на продажу. Вот мой кошель, тут немного, но - это все что у меня есть. Возможно, тебе предстоит дать кому-нибудь взятку или оплатить торговую пошлину за въезд. Да, я помню, что с языками у нас - все плохо... и если стража коррумпирована, она может этим воспользоваться... но, надеюсь, вы с Дином что-нибудь придумаете. Держись только поуверенней, малышка.

- Кто-нибудь из вас разбирается в искусстве вязания узлов? Предлагаю сделать на пауке такую сбрую, чтобы вы могли надежно сидеть вне зависимости от того, потащу я вас по ровной дороге или вверх по потолку. Потому что если со стражей возникнут проблемы, возможно, лучшим выходом будет - удрать прочь. Хотя, конечно, хорошо-бы обсудить все возможные варианты еще будучи здесь, заранее.

Он снова вернулся к осмотру, но теперь его уже интересовали трещины и неровности самой пещеры, на одной стороне которой были они, а на другой распростерся Ульдамар.
- Как думаете, можно ли пройти незамеченными вооон по той ложбинке? - он указал на чуть более темную чем остальной фон складку.

Чем больше Хорь пребывал в этом городе, тем больше любил лес. Чем больше Хорь имел дело с людьми, тем больше любил животных.
Произошедшее только что выходило за рамки понимания юного друида. Весь хмель слетел в мгновение ока, но осознать ситуацию до конца не удавалось. К счастью Антор, с его очевидно бандитским прошлым, соображал быстрее и взял инициативу в свои руки. Чувствующему себя сейчас больше деревом чем человеком друиду, оставалось только подчиниться, и сделать хорошую мину при плохой игре. Он, пытаясь совладать со своим выражением лица и ватными ногами, прошел сквозь строй головорезов. При этом Хорь старался все-таки держать спину прямо и нос повыше, - что-бы никто из ухмыляющихся убийц не мог подумать, будто парень оказался не в своей тарелке или, не приведи Сильванус, сдрейфил.
Дойдя до дверей, он медленным движением прикрыл их*, убедившись, что весь, игравший с покойной, пьяный сброд разбежался, видимо своим крысиным нутром почуяв неладное.

После чего Хорь встал в дверях, за спинами вооруженной горстки человеческих отбросов. И еще раз оглядев место боя, одними глазами указал Антору на оставшиеся лежать на столе игральные кости мошенницы. В этом гнилом мире приходилось играть по его гнилым правилам.

Пока Зодж толкал речь, Хорь внимательно смотрел на него, пытаясь определить характер и степень заболевания мозга, с которым люди умудряются дослужится до капитана. Хорь слушал и не мог поверить, своим ушам. "Лицензия на убийство без суда и следствия" наёмникам, которых он видит впервый раз в жизни, в городе, наводненном убийцами и вражескими шпионами? "Не волноваться о сопутствующем ущербе?" Серьезно? Тогда давайте ваши "40 серебренников" сейчас, потому что к вечеру город будет полыхать от западных ворот до восточных.
Хорь таращился на капитана, уже не контролируя себя, так что рот молодого друида открывался всё больше и больше.

Какие тут могли быть вопросы? Всего то, - их четверых просили выследить и уничтожить целую подпольную военизированную организацию, состоящую из вооруженных фанатиков-сектантов, дьяволопоклонников и паладинов ада, стараниями которых, судя по слухам, был уже стерт с лица земли один не самый маленький и не самый беззащитный город. А за все это им обещали заплатить сумму, за которую невозможно было даже новое зелье лечения купить. Какие вопросы? Нет никаких вопросов. Ты, давай иди, шуруй - шкурой рискуй, но если что, лекарства - за свой счёт.
- Аээ... - после последних слов Зоджа, Хорь с трудом поставил нижнюю челюсть на уготованное ей природой место и сглотнул. Друид не умел разговаривать со слабоумными и решил предоставить слово тому, кто хотя бы имел опыт службы, справедливо предположив у паладина навыки эффективного общения начальством.
Когда капитан отвлекся на очередного, пытающегося спасти свою шкуру бедолагу-беженца, Хорь легонько стукнул тыльной стороной ладони в, покрытые стальными пластинами, доспехи собрата-наемника и с многозначительным выражением лица прошептал:
- ... это вдвое дешевле чем твоя кольчуга, братишка... которую, к слову, могут продырявить.
И подкрепив это все сокрушенными кивками и вздохом, развернулся чтобы отойти, но сделал лишь пару шагов, а затем снова вернулся к капитану.

- Разрешите уточнить, сэр. - Эти слова давались человеку лесов не без труда. - В случае смерти рекрута "пламенеющих кулаков" в процессе выполнения задания, родственники погибшего получают какую-либо плату, и если да, то какую? И еще, входят ли расходы на снаряжение, услуги заклинателей и зелья в названную вами сумму или ваш орден поддерживает своих верных слуг какими-то иными способами?
Хорь не был меркантильным ублюдком. Более того, Хорь был готов выпускать кишки прислужникам ада даже бесплатно. Но, во имя всех благих фей, богов и лесных духов - посылать людей в бой, мотивируя благодарностью имбецила-чиновника и суммой, которой не хватит на то чтобы купить себе зелье лечения, - вот это Хорь считал верхом жмотства и низом воспитания.

Колдовской удар ужалил тело, прожгя кожу брони и в лоскуты разорвав плоть. Не жилающая затухать магия зашипела, заискрилась внутри и вырывась яркими сполохами наружу. Ульвен взревел.

Стальная полоса неожианно впилась, откуда не ждали. Взрезала, вспорола тело, оставив блестящий багровый след и оросив пол фонтанами рубиновых брызг. Ульвен отшатнулся... выпрямился во весь рост... и захохотал.

И под этот дикий, нечеловеческий, клокочащий хохот его тело начало свою метаморфозу. Поднятая силой электрического разряда борода внезапно, из серой как волчья шкура преобразилась в бурую. Глаза, потеряв свой ледяной оттенок потемнели, заблестели и налились кровью и тьмой. Клыки, обнажённые во время этого колдовского смеха, выросли, стали длиннее и толще, выдались вперед, словно увлекая за собой всю остальную челюсть, превращая лицо старика в морду, а ухмылку пренебрегащего болью воина - в звериный оскал. Волчья шкура растворилась в волнах бурого меха. Руки вбухли бугами мышц, утолщились и отяжелели. Пальцы скривились, почернели и удлинились кривыми как кинжалы когтями.

Рядом заревел, впавший в священную боевую ярость ярл, рассчитывая на мгновение отвлечь на себя, окруживших друида врагов. Ульвен ответил на этот рев своим - гораздо ниже, гулче, утробнее. Ревом медведя.
Посреди горницы, у камина, возвышался над боем, выпрямившись на задних лапах, косматый лесной зверь.

Одно мгновение и, без малейшего намека на замах, когтистая лапа рванула вперед.

Ярость в глазах чудовища встретилась с яростью во взгляде эльфа.
Растепаный, израненный, покрытый лоскутами белесой слизи. С широкой раной посреди живота, с расползающимся черно-красным пятном, заполняющим низ тела - Кернунн был совсем не похож на тех лощеных и аккуратных эльфов, с которыми обычно приходится иметь дело людям.
Он задрожал. Линии его тела расплылись. Его спутники могли заметить вихрь метаморфоз пронесшихся по его телу - глаза округлились, изменили цвет и стали множась расползаться по всему лицу. Шея укоротилась, вжалась и совсем слилась с телом. Руки внезапно тоже раздвоились, растроились и вытянулись, изломившись множеством суставов и утончившись острыми косами. Кожа сменила цвет, слившись с одеждой и став одного с ней серого оттенка. Затем она ощетинилась, выбросив наружу сотни мелких жестких волосков.
Не было больше эльфа.
Не было больше страшных ран.
На месте друида стоял лишь гигантский паук, точь-в-точь похожий на других охотников подземелий, что можно было встретить в этих тоннелях.

Паук быстро зашевели лапками и попробовал вцепиться жвалами в псевдодетскую часть тела кадавра.

Случившееся было неожиданностью для друида. Толчок липкой теплой жижи чуть не сбил его с ног, заставил обернуться и попытаться помочь руками удержать равновесие, но сделать этого он уже не смог и шлепнулся на каменный пол. За считанные мгновения белая слизь схватилась, превратившись в упругую, пружинистую массу, успевшую оплести все тело, проникнуть под складки одежды и начавшую причинять нестерпимую боль.
- R'koemo salyu - зарычал покрасневший от боли и напряжения эльф.
- Salotemo storro, - закончил он древнюю формулу, умножая естественные силы своего организма.

Извернувшись внутри этого мешка из опутавшей его паутины и собравшись в удобную для применения усилия позицию, Кернунн весь напрягся. Его вены вздулись, кожа лица и шеи покраснела, став почти багровой, он застонал и почти затрещал от натуги.
Но не треснул. Первой сдалась и разошлась пучками белесых нитей паутина, все еще висящая на друиде клоками и причинявшая некоторую боль, но уже не сковывавшая его движений.
Эльф встал, и снова чуть не упал, неловко сбалансировав обретшими свободу руками.
Его глаза заливал пот, раздутые вены зримо пульсировали.
Он тяжело дышал.

Вот сейчас... Еще чуть-чуть... еще пара вздохов... и он примется убивать.

- Я слышал от некоторых людей, что в дикой природе нет рабства. И что оно - постыдная печать цивилизации. Это... Это не совсем так. Да, муравьи не берут пленников, чтобы те трудились за них, но... Некоторые хищники... из наиболее разумных, иногда играют со своими жертвами... Так они развлекаются и тренируются... пока не голодны. Некоторые грибы, насекомые и... малые твари, из тех что невидимы простому глазу, да, они завладевают разумом и телом жертвы, превращая их в мучительно умирающие инструменты, орудия своих бессознательных воль.
Друид медленно, в задумчивости, подбирал слова.
- Иные же жители лесов и морей, я слышал, нападают на меньших тварей с целью того вида насилия, которое народы, почитающие себя разумными, отчего-то считают исключительно своей темной стороной.
Он выдержал паузу. Приводя чувства в порядок.
- Превращать живое существо в орудие для утех или корысти, - не изобретение цивилизации. Но становиться рабом добровольно, не по рождению, не обессилев от страданий и пыток, - это точно то, что придумали для себя, словно в насмешку, именующиеся разумными народы.
Голос его стал уверенней.
- Копьеух пойдет той дорогой, по которой можно шагать оставаясь свободным. И если богам будет угодно сделать из него чье-то имущество, то за это будет заплачено не золотом, но кровью.

- Прощай Крааг. Желаю нам больше не встречаться, торговец рабами.
- "Прощай, великан. Благословят и тебя духи" - произнес он на древнем языке, добавив к этому соответсвующий узор.
- Делайте свой выбор, друзья. Я не боюсь пленения, но не пойду на него добровольно. Я, как и все живые твари, страшусь смерти. Мы, эльфы можем жить очень долго, а смерть пречеркивает всё. Но рабство - это то что хуже и унизительнее смерти, оно противно нашей природе гораздо сильнее преждевременного конца. Оно - смерть растянутая на весь срок, что был отведён жизни.

О костре он узнал задолго до того как увидел его своими глазами. Сполохи света, многократно отражались и озаряли темноту на много-много изгибов и поворотов тоннелей во все стороны, а запах дыма, столь резко контрастировал с распространенными здесь сырыми грибными и земельными тонами, что перепутать его с чем-либо было практически невозможно. Сам Кернунн ни разу за все это время не разжигал чадящего костра. А когда он чувствовал, что замерзал, или что одежа отсырела настолько, что переставала держать тепло, он складывал из камней закрытую сверху чашу, способную дольше хранить тепло и дававшую меньше света и зажигал в ней бездымное, но жаркое магическое пламя. Накалив усилием воли камни, он гасил огонь, нежась в потоках возвращаемого тепла.

И древесина... где они только нашли столько пищи для вечноголодного пламени? Грибы и плесень, плесень и грибы - вот и вся флора, что за предыдущие дни встретил здесь друид. Немного лишайников, немного крошечных белых ростков еще безымянных (для него) пещерных вьюнов - эльф тщательно собирал встреченные образцы местной жизни, набивая коллекцией карманы, разговаривая с ними во время привалов, осознавая их во время многочасовых медитаций. Это успокаивало его и одновременно обогащало полезной информацией - что-то в будущем он сможет использовать для лекарств, чем-то он обогатит жизнь в других пещерах, чем-то восславит Сильвануса за его милости.

А они... наверно они использовали древесину с поверхности. Дварфы... да, дварфы, Кернунн знал это, прорывали огромные тоннели и пользуясь своими механизмами, перемещали под землей огромные массы полезных ресурсов. Может быть это были они?

Кернунн осторожно выглянул из-за угла, разглядывая две греющиеся у костра фигуры. Да, - они скармливали пламени груду трухлявого барахла, некогда служившего подземным инженерам и добытчикам. И - нет. Это были не дварфы. Ну и конечно не злые братья. Друид полагал, что те, как и он, не стали бы разжигать костер - это было бы равносильно установке подземного маяка, оповещавшего всех вокруг целый день переходов вокруг (циркуляция воздуха под землей не слишком хороша, а запах костра все-таки очень специфичен для пещер) о присутствии, которое они так пытались скрыть. Так кто эти два наглеца, столь храбрые или столь глупые, чтобы просто так разжигать огонь на подземном перекрестке и привлекать к себе внимание всего подземья? Или... или столь замерзшие? Или столь... плохо слепленные природой, что неспособны разглядеть врага в темноте без света.

Двое - великан и коротышка. Острое зрение эльфа выхватывало детали беспечно стоящих спиной к возможной опасности фигур, словно ощупывало и проверяло на прочность их и все окружающее пространство. Больше никого. Пещера-перекресток. Четыре входа и костер поцентру. Двое. Конечно - вооруженных, даже если на первый взгляд этого не видно. Друид не боялся. Форма встреченного по пути паука, позволяла без проблем справиться с одним-двумя противниками или же спокойно отступить в безопасное место. Удобная форма для бесшумной охоты и жестокой свалки в каменном мире без неба.

Двое. Слишком беспечны. Либо слишком уверены в себе, либо глупцы. Либо - и то и другое. Или это ловушка? Хитрая ловушка темных братьев. Морок? Мираж? Кернунн, втянул воздух, попробовал парящую крупицу пепла языком. Еще раз вгляделся в черные тени и провалы ответвляющихся пещер. Не похоже. Доверять им от этого конечно еще не стоит. Но опасаться - тоже. Пока ничто не сказало за обратное.

Он сделал шаг. Бесшумный легкий шаг лесного эльфа. Шаг на свет. С убранным в ножны скимитаром. Со спрятанными за спину посохом и щитом. С открытым лицом и расслабленной раскрытой позой.
- Мир вашему очагу, путники.
Волк, потерявший стаю, может прибиться к новой, и быть с ней пока не заведет свою семью и свои угодья.
- Дым костра, привлекает ищущих отдыха, как запах цветов привлекает пчел.
Он подошел к костру, держа пустые руки на виду.
- Меня зовут Керн. И я думаю, что разжегшие костер, тем самым могут привлечь как друзей так и врагов.

Коротышка-гоблин ответил на ломаном общем.. Пошутил что-то в цветочной теме и про ожидание "пчелки что слизнет нектар с его большой тычинки ". В разгоняемой костром темноте подземелья, под толщей камня, льда и снега, эта шуточка звучала не столько пошло, сколько дерзко. Как ведут себя мужчины, оказавшись в трудном положении? Шутят. Плоско и отчаянно.
Великан как-то глухо защелкал. Кернунн улыбнулся. Пошутил что-то в ответ. Гоблин назвал себя. Крааг. Великан промолчал. Удары сердца отмеряли время. Скоро горячие потоки разнесут запах по ковернам на все четыре стороны и тут станет жарко, но уже не от костра.

Эльф всмотрелся в темноту - из очередного перехода выступила тень, еще через мгновенье тень обрела плоть и форму девушки-полурослицы. Затем тьма выплюнула человека-дикаря. Пчелы летят на запах нектара, а путники и отвергнутые - на запах костра.
Снова - слова. Осторожные прощупывания незнакомцами незнакомцев. Первое, что должен решить каждый встречая здесь другого - нужно ли его бояться. Второе - можно ли ему доверять. Как ответить на второй вопрос здесь, за те немногочисленные удары сердца, что можно себе позволить в тепле чадящего костра? Сколько еще встреч уготовано до той, после которой прольется кровь? Нельзя столько испытывать судьбу.

Прилетело Йогану в ответ так быстро, что ни удивиться , ни испугаться не успел. Лязгнули зубы, хрустнуло лицо, захлюпал красными пузырями нос.

Очнулся в пяти шагах от того места где стоял. Перед глазами пятна цветные плавают, в ушах - колокольный звон.
Блеванул в третий раз на королевский ковёр ландскнехт. И снова в драку попер.

В драку - за эту чужую страну с чужим небом. За короля, любителя черепов и отцеубийцу. За погибших вот тут братьев-ландскнехтов. За свою собачью в общем то жизнь. Да... Да, вот только потому что он, Йоган Подкова, всего лишь цепной пёс, вроде того что только что был раздавлен черной глыбой его покойного величества... Вот только этого одного достаточно сейчас чтобы продолжать эту драку. Такая твоя собачья доля. А зубы... Чай не голова, новые отрастут.

Мутно. Больно. Тошнотно. Бьем тяжелым кацбальгером наотмаш.

- Дзинь-ц-ц! - треснуло стекло.
- Краар-сшш-кра-шшс-кхрара... - лезло в залу вместе с сухим шелестом тысяч крыльев.
- Дзиц-хрумц-ц! - черные клювы пробивают дорогу.
Успеваешь только выругаться внутренне да руку с пистоля на рукоять кошкодера спустить.
- Даамн-кра-кра-фпш-шсс-шс... - как поток чёрной ртути, лавина тел заполняет тронную залу, скрывая в бесформенной мельтешащей массе очертания людей, стен, словно поглащая и заменяя собой весь привычный мир.
Выхватываешь полосу тяжёлой стали.
Нет больше старой доброй Унгарии. Есть только эта затхлая хрипло кричаьщая бесконечная ночь цвета пепла с углем.
Машешь отчаянно, в полёте жесткие тушки разрубая. Кричишь.
Нет больше дворца, двора, придворных. Есть только вихрь, болезненно острых когтей и клювов, неподатливых упругих перрьев и самоубийственной отчаянности проклятых...
Кричишь что-то невразумительное.
Нет больше братьев ландскнехтов... А... Нет... Есть!

Слышится грохот барабана и бравая песня я морском звере.
Рычишь, вороню башку зубами перекусывая.
Ревешь, яростью песни удары усиливая.
Бьешь, подороже свою шкуру продать надеясь.
В последний раз? - Как всегда.
И всегда - как в последний раз.

Хмуро поглядывая по сторонам, Подкова подошел к знаменосцу. Ручищу на древко штандарта положил. Глаза в глаза, из под густых бровей, вперил. Мол "молод, еще дружок". В глаза красавчику. По сторонам. На Карла. На Боммеля. Что старики скажут?

Каждому

По плану. По карте. Идеальная вылазка - без приключений.
До места добрались. Здесь бою быть. И укрепиться есть где. И до аномалии - рукой подать... рукой подать... подать... рукой... ру... кой. Рукой подать. Кому? Чего подать? Кому чего подать то?
Встряхиваешь головой.
Озираешься.
В лица товарищей удивленные.
По сторонам.
Вдаль.
В даль.
Всматриваешься в неё.
Холодок по коже. Тошноты ощущение. Это она. Нет. Это - Она. Она всматривается в тебя. Словно пальцем холодным по теплому телу проводит. Пальцем утопленницы. Мокрым. Скользким.
Молчит.

Общее

Зашуршало что-то. Стукнуло. Упал Надоев. Ойкнул. Завозился от чего-то.
А рой за спиной его все рос. Раздувался. Раздавался.

Атаман

Ов! Ов! Грааов-гррррррррр... - изо всех сил безволосую, гадкую щупальцу треплешь. Изо всей силы стискиваешь челюсть. В черные бусинки глаза смотришь гневно. Ты - сила. Ты - ярость. Ты - пламень неугасимый.
А бой тем временем все яростней идет. Кричит твоя стая. Рычит твоя стая. Молотят друг друга свои и чужие. Все быстрей движутся острия клыков, серпы когтей, все быстрей мелькает металл людского оружия. И ты. Ты свое дело тоже знаешь. Все быстрей гонит горячую кровь твое бешено стучащее сердце. Все отчетливей воспринимается каждый миг схватки.
Ррраагв! На секунду отпустил тягучую дрянь лапу. Но лишь для того чтобы покрепче в шкуру её поганую вцепиться! ХРЯСЬ - треснуло под натиском челюстей. ХЛЮП - полилось по морде. Еще разок из стороны в сторону трепанул, ярости ход давая, как бок обдало острой болью.
Кипятком обожгло морду.
Ножами врезалось в грудь.
Ночным туманом заволокло разум.

Доезжачий

Ухнул по морде металлом со всей силы. И отпрянул, за щитом товарища прячась. Высунулся, ухнул размашисто. Только стукнула фомка о костяную башку. Звякнула, как по деревяшке, аж в плече отдало. Только раз еще размахнулся, как саданула упырья туша в щит и снесла вас к херам собачьим.
Впечатало тебя в стену. Дух перебило. Только воздуха набрал, как саданул в грудь еще сильней.

Общее

В ногу идете. Первый гайки бросает, остальные по сторонам зыркают. Но затих город. Притаился. Город чувствует вас. Он вслушивается в ваши шаги. Приглядывается к вашим силуэтам. Принюхивается к вашему следу.
Пару раз на грани зрения мелькали тени, но они старались скрыться еще до того как можно было успеть прицелиться.
Пару раз пришлось делать крюк. Сначала от того что улицу перегородило стадо коров. Обычных коров, на которых держалась молочная промышленность старого мира. Буренки с грустным видом и без единого звука бесконечной чередой шли с запада на восток.
Обошли на всякий случай. При переходе с параллельной улицы этого миража уже не было.

Потом встретили медузу. Переливающаяся красавица в три этажа высотой плыла по воздуху, обмусоливая тысячами щупалец все пространство между домами. Заметив вас, перламутровое чудовище изменило траекторию и удвоила скорость полета. Ускорились. Спрятались. Обманули. В память только теперь навсегда врежутся десятки тонких, прозрачных подвижных канатиков, слепо обшаривающих пространство в паре шагов от вас. Десятки тонких прозрачных смертельно ядовитых канатиков.
Не заметила. Не проверила. Утекла. В бессильной злобе перевернув изгрызенный остов машины парой домов дальше.

И вы дошли.
Это место специально выбирали для таких случаев. Место, где можно было бы занять удобные позиции и держать оборону, прикрывая движение другой группы. Вызывая бой на себя.

Общее

Приказ ясен. Тактическая информация получена. Собираем разложенные вещички, прощаемся с караульными и выходим.

Эва Коган

На твоё сталкерство все косо смотрели. Никто прямо не одобрил. Никто прямо не сказал почему, но ты то знаешь. "Баба должна рожать". В мире, где на десятки, а может быть и сотни километров единственная община насчитывала сто взрослых человек. В мире, где девяносто девять и еще девятьсот девяносто девять тысячных процента населения вымерли, женщины не должны подвергать себя риску. Хорошо бы было чтобы не рисковал вообще никто. Но последнее пока невозможно. И, если кто-то и может рисковать, в ситуации когда рисковать нужно, так пусть это мужчины. Им ведь, как говорит народная псевдомудрость:"не рожать, всунул вынул и бежать". И ты знаешь, что в этом есть резоны, Эва. Ты знаешь это. Десять женщин и один мужчина могут родить за год десять новых людей. Одна женщина и десять мужчин - одного. "Человечество выиграет больше если ты будешь сидеть в общине и варить суп из сладобы," - вот что по-сути говорил тебе каждый, на тот или иной лад. Вот что читалось в оброненных словах и взглядах твоей новой семьи.
Но ты была упряма. Ты была непреклонна. Ты собиралась воспользоваться возможностью, во что бы то ни стало. И теперь ты здесь, Эва. Ты бежишь, Эва. А по твоим следам идет смерть.

Пакли

Ахахаха! Ты сделал это! Ты сделал это! Ахахаххахаха!
Прокатившись по визжащему взахлеб животному, ты зацепил дюжиной ложноножек пласт шкуры и сорвал его вместе с мясом. Впиваясь жгутиками в брызжущую кровью плоть, ты насыщался ее свежим, теплым, сладким вкусом.

Общее

В следующее мгновение, после того как искаженный рухнул, впечатав клюв в землю и с хрустом вывихнув себе шею, улица внезапно потемнела. Рефлексы заставили мышцы сжаться в пружину и приготовиться к следующему кругу ада. А разум, с настойчивостью диктатора-параноика принялся выискивать нового врага.
Но это оказалось просто облако. Облако заслонило солнце. Маленькое, стального цвета. Оно вот-вот сползет и снова будет светло.

Ну вот, уползло. Ты чувствуешь облегчение.

Группа "СОКОЛ": Коновалов, Наумов, Русаков, Надоев.

Восточнее взяли, через квартал, параллельно. Медленно идете, торопиться не куда. Бросили гайку очередную и замерли. Впереди ходун из-за угла важно вышел. Длинный весь, как жираф. Руки - косы. Ноги - косы. На голове - клюв длинный, на птичью маску средневекового врача похож, в которых в чуму ходили. Встал ходун посреди улицы и клювом водит. Вы - в складки местности вжались. Тихо-тихо так. Кто за ржавь машины, стрелолистником проросшей укрылся. Кто в столба фонарного остов врос. Нет вас тут словно.

По ломаному асфальту идешь, прошлое вспоминая. Первые дни Катастрофы. Огненное зарево от горизонта до горизонта. Изумрудные росчерки метеоритных хвостов. Всполохи и грохот ударов. Дрожь земли. Крики. Крики! Тех, кого чьи тела горели в огне пожаров. Тех, кого погребло под бетоном обвалившихся домов. Тех, чья плоть отторгалась от костей от одного только касания оседающей изумрудной пыли. Тех, кто прямо на глазах превращался в уродливых чудовищ. А потом и под земли полезли новые твари. Такие, каких уже почти не осталось. Те, первые, из тех что вылезли из метеоритных провалов, были больше похожи на демонов преисподней, чем на мутантов, с которыми приходится сталкиваться теперь. Быстрые. Злые. Способные извергать огонь. Способные извергать черный огонь. Те, от чьего дыхания плавился камень и растекалась с шипением сталь.
Они и сами были чем то похожи на пламя пожара. Они вошли в этот мир ярко. А затем погасли. Исчезли. Вымерли также внезапно, как появились, оставив мир в руинах. Оставив всю свою власть, все бремя причинения страданий оставшимся в живых своим блеклым отражениям, своим то ли потомкам, то ли названным наследникам - искаженным.

Пальцами по покрытому изолентой цевью арбалета проводишь.
Странный род. То что раньше казалось немыслимым, они объединили и вместили в себе также просто и естественно, как животные старого мира вместили в себе симметрию или двуполость. Проклятый род. Искажению, как потом выяснилось, подверглись все формы жизни, от вирусов и бактерий, до человека, породив немыслимое ранее разнообразие форм жизни, квази-жизни и пост-жизни. Любые попытки классификации этого каледойскопа тварей до сих пор терпят полный провал из-за отсутствия прослеживаемых закономерностей наследования. Рогатые твари выводят безрогих, крылатые безкрылых, слепые многоглазых и наоборот. Было замечено что в пределах одного выводка разные детеныши могли в процессе роста претерпевать разные фазы развития и оформляться в совершенно разных чудовищ. Кто-то поговаривал о хитрых формах супер-симметрий на многомерном пространстве признаков, но ты в это все не веришь.

Брошенную ранее гайку поднимаешь. Маленькая, легкая, с длинной пестрой лентой весело покачивающейся от легкого ветерка. Лаком покрыта. Чтоб ржавильщики не грызли. Эти маленькие твари перепортили все то что не разрушило безумие первых дней. Один раз пистолет чистишь, маслом весь перемазаный. А там - он. Крохотный еще совсем гаденыш. Ствол точит. Пришлось искать новый. А то ведь так вот Хомыч на один глаз и окривел. Стал свою обновку по мишени пристреливать, и раз... минус один палец и один глаз. Такие дела.

Бросаешь гайку, следишь за хвостом внимательно. Вот так теперь по улицам ходят. С гайками. С лентами. Иначе враз кончить можно. Коль хвост не так повело - иди мимо, не оглядывайся. Кто их там знает, как оно устроенно? Умные люди на "тоннельные проколы" грешат, на "локальные интерференции" каких-то там замудреных полей. Ну да, а тебе с этого объяснения какой толк? Можете ли вы, товарищи умники, следующую аномалию предсказать? Нет. А какой хабар на месте очередного всплеска ждать? Нет. Не можете. А какой нам скажем от "черного жемчуга" толк? Не знаете? Не знаете. Но тут от вас хоть польза есть, товарищи умники. Что правда, то правда. За теплый дом спасибо. За ток в проводах. За то что синьку подчинили, за то что с огнивом разобрались, за лазурь, за сладобу и солоду. Вы там работайте, товарищи ученые, вы там работайте, а мы здесь вам поможем...

Встали. Последний рубеж, граница условно-подконтрольных кварталов. Наблюдателям с высот руками помахали. Пора разделятся. Шутки кончились. Впереди работа. Первый рейд.

Группа "ОРЕЛ": Бубнов, Коган, Доезжачий, Кусач.

Вы западнее пошли. Спокойно идете. Внимательно. Вдумчиво. Если там будет стрельба - вы услышите. Если на... На границе зрения тень промелькнула. Встали все, оружие приготовив. Навострил уши Кусач. Шерох сзади. Смазанное движение с другой стороны. Во рту пересохло.
Прислушались к тишине. Напряглись. Напружинились.

Когтей по камню быстрый срежет. Здесь. Рядом. За углом.

Общее

- Феникс, Феникс, я - Рассвет. Как слышите меня?
А за зарешеченным окном дождь накрапывает.
- Феникс, Феникс, я - Рассвет. Ответьте.
Немое переглядывание всех присутствующих.
- Феникс, Феникс... - упрямо повторяет радист, - ответьте.
Молчит эфир. Щелкает электрическими разрядами. Шипит ветром белый шум. До боли стискиваешь зубы, вслушиваясь в бессмысленную рябь и уже начинает казаться что вот-вот же, ты вроде-бы расслышал что там кто-то что-то прохрипел сквозь помехи.
Но нет. Остальные все также осунувшись слушают рацию. Показалось. Нет ответа. Но это еще ничего не значит! - спешно подсказывает объяснение разум. Может быть, очередной "излом" временно прервал связь. Или их накрыло "туманом" и радиосигнал просто не может прорваться наружу. А они то смогут! Феникс, на то он и Феникс чтобы всегда возвращаться. Или может некогда просто. Бегут (при мысли о том чтобы там "бежать" волосы встают дыбом)? Или идет плотный бой?
- Феникс, Феникс, я - Рассвет. Ответьте.

Просыпаешься в потолок таращась.
Дерьмо случается, братуха. Не вернулся в этот раз никто. Нет больше у "Рассвета" группы "Феникс". Общине нужны новые сталкеры. Новые сорвиголовы для того чтобы доставать из ада то, что может быть поможет этот ад потеснить. И, да, ты теперь из них. Ты из них? Ты правда из тех, кто готов своими руками раскаленные угли загребать?
В зеркало смотришь.
Как Миха протащить голована на горбе через три квартала, да еще и со сломанной ногой, как потом оказалось. А?
Как Владимир Сергеевич, в "нору" слазить и, блюя своей кровью, немного "синьки" добыть?
Как Лось, без единого выстрела сквозь коридор медуз проскочить?
Спите спокойно, братцы. Пусть земля вам будет пухом. Нет больше Фениксов. Нет у общины героев.

В Рубку идешь, жвачку мыслей пережевывая... Свет ламп - от пригорошни той самой синьки, что добыл старый сталкер. На фермы сквозь окно-бойницу глянул... Крупные листья сладобы прямо меж бетонных стен бывшего торгового центра колосятся... Тоже Фениксы ведь добыли - и зерна, и гомушу для полива. А огниво, которым зимой теперь греться можно будет. А живица, которая теперь у каждого в карманной аптечке в ампуле плещется. Ничего бы из этого без них сейчас не было.

А в рубке уже накурено. На карте города булавки разноцветные всплески аномалий и встречи с особо опасными особями отмечают. Линии цветные напряженности их ебических полей обрисовывают. "Ты туда не ходи, ты сюда ходи, а то шаровая молния тебе в башку попадет, потом тушу твою через гравитационную мясорубку пропустит, в пепел изжарит, в лед изморозит, и серым снегом на пол-района разбросает, совсем мертвый будешь". Хорошо что у нас эти головастики из лаборатории есть, вот что приличное образование и жажда жить с человеком делает, а то ведь был бы каждый из них замухрышкой-доцентом в каком-нибудь захудалом никому не нужном институте, и занимался бы своими никому не нужными и никому не понятными вещами пока бы не состарился... а тут, смотрите-ка - пользы сколько. Ведь не будет же синька сама электрический ток вырабатывать...

- Значит так, - протянула Ольга, - у нас два всплеска - на Третьей-Тополиной и у Дальнего Провала. Но они еще "горячие" совсем...
- Если горячие, тогда нечего о них сейчас говорить, - перебил ученицу старший координатор Рябов, по кличке Рябой, - по существу давай.
- По существу, ага, - зарумянилась волнуясь девушка. - Туман у вокзала уже совсем рассеялся и что-бы там не лежало, это уже можно брать. Крупных аномалий в этом районе наши стационарные приборы больше не отмечают, заметного перемещения особей наблюдателями тоже нет, погода вероятно до конца дня не изменится... - все менее и менее уверенно говорила она. - Ну, сами понимаете, наверняка то уже не скажешь.
- Наверняка и раньше не говорили, но прогнозы такие вот, ребята. - Сильным голосом подхватил брифинг Рябой. - Есть интересные еще перспективы на Советской улице, но для вас это далековато еще. Давайте не будем торопить события?
А затем поднялся и озорно оглядел начинающих сталкеров:
- Ну что, товарищи, бздите? - весело спросил он.

Кусач

Не первый день уже чувствуешь возбуждение людей. Что-то изменилось. Не все вернулись. Тебе не хватает их запахов, но ты уже знаешь, что так бывает. Вчера тебя покормили особенно хорошо. Значит, сегодня будет выход наружу.
Лежишь в своем углу. Позволяешь расчесывать себя вкусно пахнущей девочке.

- Что вы делаете? Играете в игру. И я хочу чтобы вы услышали следующее: Никакое количество денег никогда не сделает вас богатым! Потому что как только вы выйдете на новый уровень, вы поднимаете ставки. В этом казалось бы - плюс, вы так продолжаете расти во всех сферах своей жизни. Если вы можете вырасти в эмоциональном плане, должны ли вы сделать это? Да или нет?!
Зал кричал что-то утвердительное.
- Развиваться в интеллектуалном плане - да или нет?
"Да"
- Улучшать отношения с семьей - да или нет?
"Дааа!"
- Развиваться в финансовом плане - да или нет?
"Даа!!"
- Да, потому что - рост это жизнь! Но необходимость вырасти, чтобы почувствовать себя достаточно богатым, означает что вы всегда будете оставаться бедным. Это игра у которой нет конца!

А потом он рассказывал притчи и приводил примеры из жизни. И каждый слушатель, заплативший за семинар немалые деньги , охотно соглашался с д-ром Жруном, профессором космического масштаба и одним из величайших наставников того времени. После же семинара, бывший медпех обходил на парковке блестящие люксовые аэромобили и садился в свой невзрачный "кайот" десятилетней давности выпуска. И взлетев, он отправлялся не на собственный остров, иметь который он бы мог уже себе позволить, а в небольшой домишко, посреди высокого хвойного леса.
Вслушиваясь в глухие вибрации мотора, Жрун слегка морщился, невольно вспоминая высказанные и невысказанные упреки своих друзей и знакомых, относительно его образа жизни, и несоответсвующего статусу уровня потребления. Это не было позерством, как думали некоторые. Это не было скупостью, как полагали другие. Это было проявлением его жизненных ценностей. Это было его вкладом в несколько фондов, которые как он надеялся, сделают эту вселенную чуточку лучше. Жрун смог придумать конец своей игре.

Шаг, выстрел, взмах, инсект
Гамма-потока яркий свет
И проживи еще полвека
Все будет так - исхода нет

Умрёшь — начнёшь опять сначала
И сменишь лишь боекомплект
Под визг пилы, под жар пожара,
Шаг, выстрел, взмах, инсект.

Примерно с такими мыслями доктор Жрун медленно продвигался к сердцу Ультима-Зикс, оказывая на ходу скорую психоморгонологическую и некрокибермедицинскую помощь менее удачливым соратникам по оружию. Доктор. Интеллигенция, ёпт.

...Шаг. Хлопок гулкий взрывной волной по колено вбивает в грязь. "Ничего, моргон..." - выбирашься натужно. Спиливаешь проносящемуся мимо легионеру увешанную жвалами башку. Шаг! Стреляешь по мельтешенью почти неглядя, полыхают и плавятся чьи-то псевдовосковые дома. Шаг. Снова хлопок. Погребен под телами и большими шматами обвалившегося улья. Встаешь снова. Идешь. Снова. Потому что должен. Потому что моргон.

...Шаг. Сбит! Опрокинут! Подмят! Кричишь что-то ртом перекошенным. Молчит радио в ответ. Шипят белым шумом наушники... Сквозь хитин прорубаешься, сквозь кишки и обливающую шипящей кровью туготу мышц. За скользкую плоть держась меж ребер выползаешь. И тысячетонным джаггернаутом прешь. Вперед. Туда где ад.
Снова шаг. Полыхает ад. Шаг! Стихают огни. Могилой повеяло. Холодом. Снова шаг. Захрустело под ногами. Зазвенел о броню разбиваясь хитиновых пуль веер. Стреляешь в ответ. Прыгаешь инсектозавру на спину. Как на быке бешенном скачешь все вокруг огнем поливая. Соскакиваешь, за жвалы ухватившись.
Свинтил башку.

...Шаг. Холодно совсем. Зябко. Тоскливо. Не греет уже силовой брони миниреактор. Не чувствуется сквозь мороз энергопульс лазергана. Кричишь что-то в рацию снова. Ободряющее. Заботливое. Психиатрическое. Лецику кришишь, видимо на тремор среагировал бессознательно. Снова стреляешь. Снова шагаешь.

Холодно. Ногу оторвать от земли пытаешься. Шаг сделать. Не поднимается нога. Вмерзла в мгновенно ставшую каменной грязь. Храпнуло в мгновенно потускневшее броне стекло снежинками. Огляделся.
Тихо вокруг. Никто не марширует больше рядом. Не мельтешат привычно под ногами киборги. Не полыхает осажденный город. Не бегут, весело хлопая ушами, штурмовики. Только инея узоры вокруг. Только скрип сжимающегося от запредельного холода бронеметалла.
Стоит Жрун. Не шагает больше. Смотрит только как маленькая, возникшая вероятно от удара при посадке трещинка на кузове застывшего броневика, растет, превращается в огромную, всепожирающую трещину, идущую покрывающую все большую и большую часть мертвой машины. Вот она переползла через боковую грань. Вот с мелодичным "дзиньканьем" расширилась внутри, раскрылась, улыбнулась Жруну скукоживаемым металлом. Вверх по корпусу пополза. Протянула с двух сторон свои веточки-лапки и опоясала бронемашину. Снова "дзинь" и сломался броневик. "Блям" и посыпались из него осколки-детальки. "Бимм" и выкатился к ногам профессора психологии галактического масштаба небольшой стальной шарик подшипника. "Кряк" - и треснул.

Молния ударила потерявшего на мгновение бдительность Жруна в самую макушку. Медпех хищно оскалился, одел бронешлем и погрозил небу кулаком. Затем, получив ускорение от мощного легионерского пинка, профессор галактического масштаба пролетел десяток метров, перекувыркнулся в воздухе, стукнулся об ехавшую мимо походную кухню и свалился в заполняющийся влагой след от тяжелого трака.
Но на команду занять прорываться к дворцу среагировал незамедлительно. По пути к боевым товарищам локтем свернул подвернувшемуся легионеру жвалу, диагностировал у себя приступ черной меланхолии и тут же успешно вылечил интенсивной самотерапией. Моргонским традициям оказания себе срочной психологической помощи слава!

Из размышлений о Дао Моргона:

"Вот так столица Ультима-Зикс в один день превратилась в руины. Могучих и великих, быстрых и сильных, ровно как и малых и медлительных, - всех постигла одна судьба. На пути моргонов послушны стальному ветру и покорны лазерному огню как инфестаторы, так и штурм-тараканы. Мелочь улья и генерал Шарахс ведь погибают вместе. Так и речным рыбам не дано ясно видеть, а поздно высеянным семенам не дано дожить до созревания. Поэтому если в мире царит коммунистический порядок, то глупцам из Хайв-Рейха не внести смуты. А если в мире царит смута, то лишь моргонскому спецназу дано навести порядок.
Втоптать тело внутрь грязного мира и обвинить Дао в бездействии, это все равно что стреножить скакуна и ждать, что он пробежит тысячи парсек. Посади анимала в клетку и он станет похож на террана не потому что утратил ловкость или силу, а потому, что нет простора его способностям. Жрун лечил гражданских, но не мог защитить даже своего дома. Обратившись же лицом к вооруженным силам, стал воином, и распространил моргонскую доблесть меж иных планет."

- Святой отец.
Дворф говорил медленно, оставляя между словами некоторое время для раздумий.
- Сейчас вопрос не в том - жить ей или умереть. Мы все однажды умрем. Кто-то раньше. Кто-то позже. Кто-то оставит перед смертью посаженные дерево, построенные дома и рожденных детей. А кто-то - пепелища, могилы и холодные камни. Если вас так заботит её судьба, спросите себя не о том, кто и когда её прикончит, а о том, что она сможет, и что не сможет еще оставить, если мы, по какой-то невероятной причине не казним её сейчас.
Дворф снова помолчал, собираясь с силами.
- Но и это сейчас не главный вопрос. А то единственное, ради чего стоило нам здесь собираться этим проклятым утром, вместо того чтобы... вместо того чтобы провожать павших друзей и думать о том, как нам быть дальше без скота и с проснувшимся под боком кровожадным чудищем. То единственное, о чем нам сейчас, вот именно сейчас надо крепко поразмыслить - что эта бедняга может нам дать и сказать такого, что мы сможем использовать на благо себе и всей деревни? Только над этим.
Дварф подошел к связанной пленнице.
- Ты многа о себе не думай, девочка. Отец Джексар, хороший человек, но это место ты покинешь только ногами вперед. И для тебя, девочка, вопрос лишь в том... будут ли эти ноги на тот момент все-еще целыми и присоединенными к телу... или нет. И... будет ли это до того, как умные люди покончат с твоим бывшим хозяином, или после. Вот и все.
Снова сел.
- А нам, господа хорошие, еще раз... нам надо подумать о том какие вопросы лучше бы задать ей, пока мы еще можем это сделать.

Врезал чудовищу! Отломил ему кулачищем башку каменную. Нечего глазенками пялиться! Огляделся еще по сторонам - всюду их поганые инсектские рыла. Уххх, окружили черти. Треснул еще одному с локтя. Другому с колена титанового в застывшую гранитную морду вломил.
- Наааа! Получииии! - крушил каменные статуи медпех.
"Отставить "На!" - произнес в голове строгий голос заведующего кафедрой полевой психиатрии профессора Лихомчака. "У дураков и секс дурацкий" - гнусаво вставил свои пять грублей профессор сексологии Вагинух. "Отставить про секс" - снова строго отсек побочную ветвь бреда товарищ Лихомчак. "У вас, дорогой Жрун, постлетальный шок" - успокаивающе продолжил он.
- Постлетальный шок... - еле шевеля разбитыми и обгрызенными губами прошептал медпех.
"Это пройдет! Дело житейское" - увещевал голос в голове.
"А варенье еще есть?" - вставил новый, смутно знакомый басок. "Отставить варенье" - а это был снова профессор. Какой заботливый. "Думайте о Вожде, товарищ. Вспомните, чему вас учили" - не прекращал напутствовать Лихомчак. "Дышите глубже, и проделайте следующее ментальное упражнение..."

И Жрун проделал.
И знаете, полегчало так.
Полегчало так, отпустило.
Он еще стукнул пару раз окаменевшим инсектам, и совсем в себя пришел.
В себя пришел, и повеселел даже как-то.
Приободрился.
Собрался такой, смотрит - а мимо него в тенях гад какой-то крадется. Тело длинное, ноги вострые.
Юркнул медпех в каменный лес змеей ушастой. Укрылся от взора инсектсого в лабиринте гранитном. Шагнул к этой дряни востроногой, поднял с земли дуло от танка чем-то отпиленное..
...и долбанул им с размаху прямо промеж буржуазно-фасетчатых глаз.

...

Разделавшись с членистоногим прихвостнем имперализма, Жрун снова нырнул в укрытие и пополз в направлении нуждавшегося в медпомощи бойца. Ох уж эти чистки. Ох уж эти чистильщики.

- Ахахахаха-хаха! - Злобно захохотал дварф в ответ на рану. - Вы все сгорите в аду! Говнюки! Ахах-хахаха!
С безумным блеском в глазах он снова и снова взводил арбалет, надеясь отправить таки пару-другую врагов с этого света на тот.
- Что?! Взяли?!
Несмотря на ответные выстрелы он вновь прильнул к окну он увидел Её.
- И зачем ты только сюда пришла, мразь?!
Дрожащими от возбуждения руками он поднял арбалет и послал болт в ту, что возглавляла это жуткое, кровавое войско.
Послал болт и тут же присел, опасаясь костяных гоблинских стрел.
- Зачем!? Ты!? Сюда!? Пришла! - проорал он в догонку.
"Сука" мысленно договорил он и принялся заново взводить оружие.

СМЕРТЬ. ГДЕ ТВОЕ ЖАЛО?
А! Да вот же оно. Выблевал вместе с ошметками легких. Еще пульсирующее мохнатое жало прилипло к внутренней части бронестекла и придавало, перекатывающимся по шлему волнам кровавой рвоты замысловатые изгибы.
Мимоходом какая-то из частей фрагменированного от травм сознания медпеха провела от этих, обрамленных тоненькими инсектоидскими кишочками изгибов длинную цепочку рассуждений, включавших в себя отсылку к древним гаруспикам, гаданию по внутренностям и приводившую к незавидной судьбе самого Жруна.
Иной фрагмент личности отметил, несоответствие позы только что вылеченного и поставленного на ноги мощью моргонской некромедицины (и его, между прочим, Жруна, недюженных талантов в оной), псиата, высоким стандартам этой самой медицины. Вместо того чтобы гордо выпрямив грудь и поливая врага огнем, стоять как непоколебимый колосс, как несокрушимый оплот моргонских военно-психических традиций, как неопровержимый аргумент превосходства моргонской природы над прогнившим инсектским миром, этот, только что полностью регенерированный и поставленный на ноги псиат, снова лежал, пришибленный здоровенным куском упавшего с неба гранита.
ВСТАНЬ И ИДИ!
Послав по нейрошнуру ментальную команду "заботе" на исправление и устранение отвратительных несоответствий между потраченными усилиями на восстановление боеспособности товарища псиата и реальным положением вещей, медпех вскинул лазерган и диким хохотом послал в направлении шагающего, покрытого бронехитином адского чудовища серию испепеляющих багровых вспышек.
АД! ГДЕ ТВОЯ ПОБЕДА?
Пиу-пиу-пиу.. ШЛЕП - брызгами красного на черном распластался. Бульк - остатки сукровицы из под камня секундным ключом сфонтанировали. Кап - стекла в траншею бурая капля. Нет медпеха.

Снова снилось детство. Шум листвы в роще. Проплывающие по голубому небу облака. Жужжание пчелок на колхозной пасеке. Не раз роящиеся медоносы кусали маленького Жруна в его торчащие уши. Не раз заползали под одежду и всаживали свое ядовитое жало в нежную детскую плоть.
И не раз с тех пор снился ему один и тот же кошмар - он убегает от пчел, пчелы догоняют его. Он за дверь, жужжащее облако за ним. Он - вон из комнаты, пчелы - вслед. Так он и бегал по пустому дому из комнаты в комнату, тщетно пытаясь отсечь дверью разозленных насекомых.
Но это было давно. В какой-то момент Жрун даже научился узнавать в таких кошмарах кошмары. Если все вокруг жужжит - значит это сон. Если в лифте слишком много кнопок - это сон. Если лестница упирается в стену - это сон. Потому что в жизни так не бывает. Не бывает... Не бывает...

...проснулся от жужжания. От гулкого вибрирующего звука, отдающего в голове мыслю о чем то ползучем и металлическом одновременно. Открыл веки. Жужжит. Стены блиндажа жужжат. Фляга. Пол земляной. Бронедоспех и тот какжется жужжит и вибрирует. Сон? Пальцами провел фактуру стола ощупав. В стрекот пулемётов вслушался. Воздуха тяжелого набрал. Не сон. Война.

Стукнуло сердце. Понял.
Понял всё сразу. И про струну лопнувшую. И про брата ушедшего. И про пожар после бомбешки райха. Всё понял. Понял что этот день его - последний.

Выдох.
Рванул к выходу, весь мир одним движением размывая. Гермошлем захлопнул. Дверь вышиб. Шагнул, в обволакивающее тысячей легких ударов облако гнуса погрузившись.

Вдох. Сотни крошечных челюстей прогрызают фильтры. Шаг. Рукой раздвинуть мягкую живую завесу тщетные попытки. Как мутной воде. Шаг. Сполохи красного сквозь жужжащий полог прорываются.

Вместо выдоха - крик. Крошечные твари впиваются в губы и десна, липнут к спазмирующему горлу, ползут к выпученным от натуги глазам.

Вдох. Булькающий, кусающий и трепещущий сотней лапок воздух в легкие запуская, живительного газа набрал. Шаг во тьму. На одних стимуляторах, любезно впрыскиваемых в кровь "Заботой". На одних только данных радара, подсвечивающего из последних сил направление к раненому товарищу. На одной только железной моргонской воле. Шаг. Шаг. К победе или поражению? Шаг. К смерти или бессмертию. Шаг.

Выходящего воздуха сип. Уже механическое, бессознательное выпускание отработанного газа из мертвого тела. Разума нет. Взорвался, исчез, сошел со сцены - от боли, шока и шквала источаемых мелким гнусом отравляющих веществ. Склонился. Ссутулился, давая стальным рукам "Заботы" ввести павшему товарищу очередную дозу стимулятора. Угас.

Смерть?

- Тээээкс... Хм-хм... - пожамкал зубами бороду оружейник. В конце-концов, такого поворота событий не ожидал даже он. Но, как говорили в горах его предков - "если судьба подбросила тебе сморщенный тобериск, сделай из него бренди", а некоторые дварфы еще добавляли "или самогон". Сейчас судьба подбрасывала им всем испытание, в котором каждому предстоит узнать из какого теста он сделан. А когда все закончится каждый станет либо героем, либо землей-травой. Хотя... может быть - и тем и другим одновременно.
- Тээээкс... - снова затянул Долгрин, обдумывая расклады. Сейчас он чувствовал себя не сбежавшим от проблем оружейником и сыном оружейника, а настоящим полководцем. Нет. Настоящим Полководцем. Генералом.
- Кхм... вопрос - пойдут ли они в деревню - решать не им, а нам. Для его решения нам может быть достаточно и пары жареных кур, главное чтоб пахли хорошо. Вот тут расположим кур. Кусочки их самые малые можно раскидать по-округе. Там же целая куча гоблинов. И волки. Их нос хоть с поля куда надо приведет. Вот тут, на крыше можно устроиться стрелкам. Почему тут? Потому что дом каменный, и начни эти черти зеленозадые с огнем баловать, булыгами им башни разбивать все-равно будет можно. В этом же доме, на первом этаже расположить основной ударный отряд, включая собак. Если получится - скрытно, но это не обязательно. В соседних домах, в подвалах могут расположиться еще по паре человек - их задача выпрыгнуть чуть погодя, когда основные силы врага, так сказать, будут заняты в ближнем бою. В тыл, так сказать. И бить им надобно, по самым уязвимым частям - то есть по колдуну их нечестивому и лучникам, коли такие будут иметься. А поелику дело это важное и ответственное, да храбрости и ловкости требующее - в засаде быть должен кто-то из нас.
Долгрин перевел дыхание.
- Дальше, ежели есть какие ловушки охотничьи да силки ловчие (а... что? охотник Макс не с нами, так бегом к нему домой посмотреть что), то и их использовать надо, еще на краях деревни расставив, чтобы своих же собак они не отвлекали. Если есть яды крысиные, али другие какие потравы, то и ими надо воспользоваться - хоть одному волку кишки крутить будет, так все едино - подмога.
- И пусть... и пусть каждый покидающий деревню зальет свой дом водой изнутри и снаружи. Эй! Слышите. Дома то свои водой облейте, чтобы чего дурного с ними гоблы огнем то не сотворили!

Черное небо растянулось, покрыло собой пол мира. Три четверти. Весь.
Вспомнилась мать, напевающая унылую песню за своей работой. Треск распарываемых нитей под ее ножем. Щелк. Щелк. Звук рвущейся ткани. Обшарпанная, заклеенная старыми неказистыми обоями стена. Рисунок этот на обоях. Так уж он намозолил глаза, так врезался в память, что снился даже через десятки лет после того как тот дом снесли. И вот сейчас, снова.
Капли испарины на оконном стекле. А за окном... за окном должен быть дождь, серое небо с проблесками солнца. Точно знаешь что там должен быть дождь, потому что он всегда там в этом сне. Но сейчас там тьма. Абсолютная, непроницаемая тьма глаз псиата. Были тучи косматые, да ушли. Сползли за горизонт, втянулись в щели, оставив только эту комнату со старыми обоями, портретом Вождя на стене и заунывной песней матери. Брата нет. Ушел. Проиграл. Сдался. Сам сдался, после того как проиграл. Что проиграл, Жрун не знал. Но что-то, потерю чего не мог вынести, не мог вынести стыда перед семьей, перед матерью, перед ним. Играл он тайно. Нельзя было тогда не тайно играть. И правильно, что нельзя. Но все равно - не помогало. Так вот играл. Был у него дружок... из "этих", а у него были нарды. И карты. И другие дружки, тоже "из этих". А у них притон. Картан, как их тогда называли в газетах. Подпольное гнездо разврата.
Он говорил, что все честно. Что там мол есть три стола, а над ними свет. Что место выбираешь сам, и никто не сажает тебя спиной к картине или зеркалу, через которое твои карты видны как на ладони. Он видел, как одни выигрывали, а потом их можно было встретить снова живыми и здоровыми, что ему самому удалось выиграть дважды.
А потом он проиграл. А потом проиграл снова, последнее. А потом проиграл и то чего у него не было. Ушел, говорил, как пьяный.
И сдался.
Укатили его далеко и надолго.
Укатали.
Во тьму.
И они остались вдвоем. Жрун, маленький, с большими блестящими глазами. И мать, сгорбленная, сутулая, поющая заунывную моргонско-народную. Вот тогда он обещал себе, что с ним, такого не случится. Поклялся, что в лепешку разобьется, но оправдает возложенные на него надежды. Сначала - её, той что дала жизнь. Затем - Его, того чей портрет строго смотрит со стены. Затем - их, товарищей, пациентов. Всех и каждого, кто доверял свои жизни в его лапы. Сначала - долг. А все остальное - после...

- После победы, - прошептал Жрун так тихо, что даже товарищ псиат первого ранга не услышал в этот раз его слов. Не услышал, но несомненно почувствовал.

- Отец Уилберт, прошу вас, составьте бумагу по которой Долгрин Железноплечий по прозвищу Стрелодел обязуется провести ремонтные и реставрационные работы с тремя мечами и тремя алебардами, а все успешно восстановленные оружейные изделия обязуется отдать Бабуру... как там тебя по батюшке то?
- ... в качестве уплаты за использование... м... вот наша задача сейчас разобраться да выяснить, за использование чего и на какой срок. А нет ли у тебя щита какого? Или булавы... хм... фм... под руку дварфскую?

Вспомнилось отчего-то, как в детстве, в кружке юных киберинженеров, разбирали перевод инструкции к сборке трофейного турболета. В предисловии, были слова на долгие годы врезавшиеся в неокрепший разум Жруна "При сборке Ю-Пиньского ТурбоЛета, самое главное это - спокойствие духа". Задумался. К чему бы это? Поймал пролетавшего инсекта, из тех что звонко пищат, сосут кровь и так и норовят забиться в дыхательный фильтр. Открыл маску шлема. Откусил ему голову. Пожамкал зубами.
Сладкая месть.
Тряхнул головой и зашагал вместе со всеми, оставляя позади и догорающий остов челнока, и первых убитых в бою инсектов, и контузию, и дурные мысли. "Будь спокоен моргон и живи так, словно уже умер" - учил его политрук.
"И бди!" - вспомнил он следующее наставление и напряженно вгляделся в темное небо враждебной планеты.

Разбили врага. Одолели. И так сразу хорошо стало на душе, так празднично, так легко. Не зря сюда летел. Не даром торопился. Не просто так огнетушителем в лоб получал. Прилетел. Нужен оказался. Помог. Убиииил. Хооорооошооо то кааак...

Но тут же что-то дзинькнуло внутри. Что-то тонкое, прозрачное и невидимое, как паутинка, но очень-очень важное, как слово Вождя. Что-то что, касалось жизни и смерти, его, что самое главное, Жруна, жизни и смерти. А еще законов касалось. Не тех законов, которые зачитывают перед расстрелом, а тех на которых вселенная держится.
Так вот именно оно то и "дзинькнуло", оно то и порвалось. И пропала радость, исчезла, спряталась.
Задумался тогда Жрун. Остановился, посмотрел вглубь себя и задумался. Ну... обо всем вот этом. Не так жить надо было... не так. А как? Как жить надо чтобы снова было хорошо на душе, чтобы снова "Только небо, только ветер, Только радость впереди"?

Вжался. Дрожит всё внутри. Сжимается. Не от страха сжимается. От смены веса собственного тела. От ускорения обратного всё дрожит. От торможения об атмосферу. От изменения давления внутренних органов друг на друга. Но не от страха - нет. Закончился страх. Умер. Там. На Моргонисе. В Тот День. Когда умерли все. Маргула (сердце снова сжалось). Кхулдар. БилБоп. Все... Все кто был дорог. Вот тогда и умер страх. Свободно стало. Спокойно. Зло.
Зло стало на душе. Улыбаться стал зло, так всегда раньше улыбался когда больно было или страшно, стальной улыбкой оскалом. Но сейчас по-другому всё. Просыпаться зло. Еду себе готовить. Лечить. Лечить тоже стал как-то зло. С остервенением. Словно торопил тот миг когда можно будет истратить всю эту злобу, вернуть её, избавится, выплеснуть наружу как гной из нарыва. Мстить. Торопил вот этот миг. Миг когда корабельная катапульта разгонит десантный челнок и выплюнет тебя на чужую планету. Чужую. Чуждую. Ненавистную.

Этот миг. Миг который случился. Прошел. Три секунды назад. Пять. Десять... Вжался. Дрожит все внутри... Сжимается. Не от страха сжимается. От смены веса. Прислушиваешься к себе. Есть радость? Нет ли её? А может быть она еще впереди? Может быть надо убит инсекта? А потом еще одного. И еще одного. И тогда появится она, радость? Напрягся весь. Вслушиваешься в звуки марша. Качаешь вместе с остальными головой в такт. На Ковальсона посмотрел. Фу. Ду...
Сгорел Ковальсон.
Пламени яркого сполох. Пожара магического бушевание.
Второй сгорел.
Третий.
Уже не магическое только. Уже живое, почти материальное, пламя в челноке бушует.
Четвертый яркими сполохами взбух.
Чертова магия. Не слышно марша. Рябь одна в ушах. Свет в глаза режет, словно солнцем "Хорек" разродиться пытается.
Пятый...
Сгорают дети Моргониса, как спички горят, в коробке в костер забавы ради брошенном.
Неподвижные. Пристегнутые ремнями спички.

Встать. Разблокировать фиксатор кресла и встать. За огнетушителем штатным потянуться, правила десантирования нарушая. Не пристегнутым быть - грех салаги и дилетанта. Или безумца, что свою шкуру не бережет, успех операции из лап огня вырывая. Дотянуться. Во что-бы то ни стало. И пусть его потом по салону размажет. Пусть его сожжёт, сплющит. Но пусть лучше его одного. Не всех.
Не смерти боится моргон. Не утащить врагов с собой в могилу боится. Много врагов. Всех!

Долгрина и самого колотило от страха, но из подвала выходил последним, толкая в дрожащие спины и задницы товарищей вперед и вверх. Потери лица он боялся больше потери жизни, а может быть и души. Дварфийская гордость.

Оправившись он было открыл рот, чтобы напомнить всем о правоте своих слов относительно любезностей с одержимой, но сразу его захлопнул. Не время было и не место. Потом, когда кто-нибудь будет с ним спорить или перечить, вот тогда и припомнит он их любезность. Вот так. Дварфийская мелочность.

А вот когда до него дошел смысл слов Мозаила, вот тогда то настроение у оружейника переменилось, лицо ожило и веселый огонек заиграл во взгляде. Ка-зар-ма. Он посмаковал в уме это слово. Возможно, пусть и мало вероятно, но возможно, у их приключения будет новый, интересный поворот. Дварфийская деловитость.

Долгрин еще долго молчал, оглядывая остальных или тупо уставившись в пустоту перед собой. Судя по всему не у него был СОН. И каждый говорил что-то о своем пути. О "верной тропе", как выразился пастух.
Он ни стал пока ничего говорить вслух. Дварфы вообще воспринимают некоторые вещи куда более лично чем представители других народов, особенно когда эти "некоторые вещи" - золото. Но золото из сна, как подозревал Долгрин было скорее метафоричным, иносказательным. Или не "скорее", а "в некотором смысле". Потому что иносказательное золото может в один прекрасный момент превратиться в материальное, имеющее вес и не иллюзорный блеск.
Долгрин молчал и думал.
Что он знает об этом доме? Еще раз и с самого начала...

Итак, сорок лет назад некий колдун нагадал некому знатному человеку из города, что в этих горах спрятаны несметные сокровища. Сей богач бросил все и переехал с семьей в эту глушь. Построил дом и шахту. Дом кстати - хороший. Защищаемый мощью и высотой скалы, забором и пропастью с тоненьким мостком... - не дом, а крепость. Шахта тоже хорошая, но бедная (как в том анекдоте: "Хорошие деньги за стрелы дали? - Хорошие, но мало"). Так... семья, шахта и особняк. Строили дом мастера из столицы, но материалы использовались местные. Найди они тогда золото, и особняк был бы перевалочным пунктом, складом перед отправкой в город. Но... золото не нашли. Ничего особо ценного кажется не нашли, напророчивший сокровища колдун был казнен.

А семья? Семья это - отдельная история. Она - из знатного чилийского рода Бладмондов, это они выяснили. А он... а кто он? Просто богач? Надо будет еще раз в книгу заглянуть. Так... чилийцы. Чилийцы поклонялись страшным и сильным богам. И демонам. С последними они часто заключали договора. Видимо, так случилось и в этот раз. Немощь дочери заставила их вступить сделку с тем, обманувшим их адским чудовищем. Но... но это не имело видимо никакого отношения к дому. Это просто случайность, остановившая хозяина шахты на его пути к сокровищам. Демон, проклятая девочка, проклятый человек - это все накипь, которая может стать ключом к загадке, а может и никак к ней не относится.
Долгрин чувствовал, что думать надо скорее о доме и шахте, а не о семье с ее собственными проклятиями и демонами. А вообще-то...
- Так... "брата прогнал", говоришь, и "папаню заколдовал, чтобы он не двигался". Вот у меня вопросик - волосатый человек это так прогнанный брат или неподвижный батюня? И еще - нет ли связи между ненавистью волосатого человека к огню и вашими огненными видениями?
Дварф весь оживился, перебирая нахлынувшие вопросы.
- И что в книге нобелей то сказано про ту пару? Про последних владельцев конкретно? Может, раз там кровь эльфийская да колдовство какое страшное, так и живы то все действующие лица? Кто как, но все-таки...
Но - нет. Это все были не те вопросы, которые следовало бы задать. Но вопросов лучше Долгнин не имел.
- И еще, отче, дайте-ка тубус. Я еще раз хочу посмотреть карты.

Сказать что Баринов пребывал в приподнятом настроении было бы почти неверно. Баринов искренне наслаждался! Наслаждался тем особенным вкусом жизни, который испытывает вышедший на волю заключенный или же поправившийся до полного выздоровления некогда тяжелобольной. Баринов наслаждался кораблем, своей должностью, размахом, ответственностью. Даже обшарпанное оборудование медотсека вызывало у него оптимистичную улыбку. Баринов наслаждался душистым кошем*, испускавшим теплые ароматы из его "кабинетной" кружки. Ну и конечно же - наслаждался обществом Иболлы, кажется, разделявшим часть его собственных жизненных интересов.
- Ну как тебе? - Вопрос относился о той небольшой порции ароматного напитка, который Арсений предложил оффо несколькими мгновениями раньше. - Даже большинство аборигенов варят его неправильно, упрощая и уплощая вкус из-за несоблюдения точного температурного режима. Все дело в листьях мералисса в сочетании с пыльцой гуархемы, они слишком легко разрушаются при высоких температурах, и не взаимодействуют если температура слишком мала. В идеале они должны танцевать, испуская тонкие струйки фермента, придающего напитку подлинную глубину вкуса.
Сейчас, вот именно сейчас в его работе была пауза. Любопытный до самых тонких особенностей поведения разумных видов, Арсений не мог упустить возможности насладиться сменами радужных пятен своего собеседника. К тому же было бы просто не вежливо продолжать общаться уткнувшись носом в монитор, какой бы формы не был при этом твой собеседник.

- Так, парни... Следы есть. Собака есть. Глаза и ноги у нас на месте. Предлагаю зря времени не терять. А пока мы топаем, позвольте рассказать вам кое-что о супротивниках наших.
Долгрин снова перебрал в уме некоторые факты, а потом сразу перешел к выводам.
- Первое, они мелкие и зеленые, и как следствие - незаметные. Как только мы перейдем границу наших обжитых владений, предлагаю вести себя так, будто бы за каждым кустом враг спрятался. Это может быть одинокий лазутчик, подглядывающий за перемещениями людей, так и целый отряд, выискивающий новую жертву. Хотя... хм... скорее, конечно, это будет лазутчик.
- Второе, гоблы с волками яшкаются. Да так могут съяшкаться, что даже ездить на них умудряются, что на твоем жеребце. Отсюда надо понимать, что сила и скорость в любой момент могут оказаться на их стороне. Так что нечаво высоко нос задирать, да без головы на рожон лезть. Нечаво думать, будто шапками одними всех закидаем, потому как молодцы мы разъедрические. Может закидаем, а может и нет.
- Третье, для особо одаренных, напоминаю, что они, враги то есть наши, зеленозадые, здесь могут чувствовать себя на своих территориях, землях то-есть, как дома, потому как мелкие и зеленые и могли тут сто раз все облазить. А мы здесь вроде как чужаки, потому как каждый своим делом все эти годы занимался и не охотники мы ни разу.
- Четвертое, - Долгрин старательно загибал пальцы и обдумывал слова, - как следствие из всего выше сказанного. "Эрго" так-сказать. Атака может быть внезапной и жестокой. Так что все смотрим в оба. И никуда по одному не ходим. Даже по нужде ежели надо. Если по малой - то прямо при всех, бабы все в деревне остались. А если по большой надоть, то уж предупредите кого-нибудь, чтоб недалеко стоял-караулил... И нечего тут зубоскалить! Вот когда волчара матерый кому уд-то мужеский откусит, а гоблин потом жилочку яремную-то надрежет, вот точно не до зубоскальства будет... и да, Мозаил, собаку то далеко не отпускай. Это тебе она - друг, а волку - обед.
- Фуф... следующее, пятое то-есть. Хитры гоблины что твои лисы, а ловушки делать мастера как заправские пауки. Ямы с кольями, рычаги секретные, камень на бошку роняющие, капканы ворованные охотничьи - тут уж как кому повезет. Поэтому опять-таки, глядим в оба. Здесь то в лесу да в чистом поле вряд-ли что такое будет, но вот когда дело до нор дойдет их потаенных, да троп их поганых, вот тогда братцы - ни шагу лишнего не делайте. А коли покажется вам на глаза гаденыш какой, да побежит от вас, то догонять не торопитесь. Помните - в ловушку вас заманить пытается. Хорошо если сломанной ногой отделаетесь, а то и не найдут вас вообще никогда, ежели в каменный мешок какой попасть свезет. Тут все всем ясно-понятно?
- Так вот не запугиваю я никого, нет. Но от расхлябанности предупреждаю, не на прогулку до кустиков с милкой под ручку вышли. Ежели гоблины эти совсем страх потеряли, настолько что человека вусмерть забили да целое стадо увели, так значит уверены в силенках своих больно. Значит готовы к гостям вроде нас быть могут. А нам в ситуации такой вдвое хитрее их быть надо. Потому как либо мы их, либо они нас. И каждый то себя удальцом считает. А удаль то как раз здесь и не нужна, братцы. Знаете ведь... что скажу... один на один человек многим зверям то проиграть может, а ежели десять на десять или сто на сто, так люди то завсегда победят. А почему? А потому что совместно действовать могут. Слаженно. Вот чего нам надо. Чтобы все как один были. Один другого выручает, один другого прикрывает. Один спит, другой караулит. Один ссыт, другой что? Правильно, караулит. И не чего тут про храбрость да удаль молодецкую песни распевать, это потом будете перед девками выкобениваться... и то, ежели вернетесь. А сейчас осторожность да предупредительность нужна. Вот как раз чтобы все вернулись. А что до удали, так чует мое сердце будет у нас возможность дурь да силу свою показать... у каждого будет.

Всю речь старосты Долгрин принял с хмурым, разве что не суровым видом. Лишь дважды его глаза сверкнули, да изогнулась бровь. Сначала - когда Амур назвал его, Долгрина Стрелодела, первым среди самых умелых да сильных. Тогда же, в толпе с заговорщиским видом переглянулись близняшки Кабанихины дочки, потупила взор дочка меньника, и о чем то томно вздохнула дочка Стриги, того что пасет овец. Второй же раз глаза дварфа сверкнули, да дрогнули уголки губ, когда староста произнес свои "Чтоб ни в чем отказа не знали!". Вот на этих словах близняшки дружно прыснули в кулачки и зарделись молодым румянцем, улыбка Стригиной дочки стала совсем томной, а задумчивая складочка на лбу совсем глубокой, а мельничихина девка так вообще впала в ступор.
- Надо, сделаем, - кивнул в ответ Дварф. А про себя подумал, что в случае успеха цены на стрелы можно будет и приподнять.

Металлический привкус собственной крови во рту и зуд свежих ран под толстой шкурой достпеха не улучшали хмурого настроения минотавра, и лишь только железная воля обуздывала готовое вырваться наружу раздражение. Блестящие мысли не торопились посещать, затуманенную болью и выделениями грибов, голову Бьерна, и тот просто следовал за остальными, готовый в случае необходимости снова встать между товарищами по оружию и врагом.
- Вы вниз?... - хрипло спросил он у захрамавшего к двери Вольфганга и бросил взгляд на Мануеля. - Если решите делать новый привал, то лучше здесь... больше контроля... меньше неожиданностей.

Перо мерно скрипело, выводя на слегка пожелтевших листах ровные, лишенные всяких украшательств, строки:
"...восемнадцатый день девятого месяца две тысячи первого года от рождения Зигмара.
Закончился, ливший три дня, дождь. Мы так и не смогли залатать обветшавшие крыши. Кажется, во всем городе нет ни одной не истлевшей доски. Стоит только закрыть одну брешь, как тут же черепица обваливается в другом месте.
Возможно, стоило выбирать более удаленное от центра города место для лагеря."
Перо остановилось. Писавший эти строки встал и прошелся по освещаемой несколькими свечами, квадратной комнате. Узкие окна были забиты, а в каждом углу возвышались черные груды мусора.
"Сегодня мы похоронили Маркуса, бедняга был так плох, что мы решили" - Тяжелый вдох и медленный выдох. Прошло еще некоторое время прежде чем перо снова продолжило свой ход. -
"совершить удар милосердия. Каждый из нас счел, что лучше чтобы с ним в подобной ситуации поступили подобным же образом.
Еще начинает беспокоить здоровье Томсона Грая. Оставаясь в полном телесном благополучии он, кажется, сходит с ума."
Человек подошел к, нависающему над прочей обстановкой, комоду из глубин которого непрестанно доносились какие-то звуки. На несколько мгновений покинув круг света он наклонился, по пояс погрузился в недра комода и извлек оттуда нечто. Вернувшись к свету, человек осторожно водрузил это на стол. Когда с предмета было сброшено укрывавшее его покрывало, он оказался стальной клеткой, внутри которой жило несколько небольших серых птиц. Птицы мирно чистили перья, копошились, клевали рассыпанные на донышке зерна и не проявляли признаков беспокойства.
Человек некоторое время изучал обитателей клетки. Затем снова погрузился в комод и извлек вторую, также укрытую мешковиной клетку, в которой оказались мыши. Грызуны тоже вели себя вполне спокойно и занимались своими обычными мышиными делами. Спустя несколько мгновений вновь заскрипело перо.
"Приметы на день хорошие. Через час мы опять отправляемся по подсказанному гильдмастером Юлиусом маршруту. Завалы на улице Гончаров и заражение дальше улицы Зеленщиков вынуждают нас искать новые проходы к старым складам. Надеюсь, на этот раз мы сможем дойти до места без происшествий и вернуться без потерь, столь обременительных для нашего предприятия."
Писавший поставил точку. Убрал писчие инструменты и журнал в стол, несколько раз сильно дернув отказывавшийся задвигаться ящик и выругался. Затем задул свечи и вышел из комнаты. В полумраке коридора, под скрип досок и глухой стук тяжелых солдатских сапогов несколько раз блеснула его серебреная кираса.

Пятнадцатый Век Эпохи Королей

Аниильский Сёгунат. Империя Дракона.
Пятнадцатый век открыл новый, кровавый период в истории Теи, период, который справедливо было бы назвать Мировой Войной. Возглавив военный союз, включавший в себя Объединенные Хансарские племена, Ашнисарат и остатки Сенгорда, Аниильский Сёгунат, ставший в последствии центром Империей Дракона, вторгся на территорию Фортрана в районе Раш-Мор. Бесчисленные орды захватчиков на плавающих крепостях* высадились в окрестностях Ирпалато и, после продолжительной осады, взяли город.
Восточная армия альвов, высадившись в районе Монкавус, на территории союзного Ашнисарата, легко преодолела и неорганизованное сопротивление разрозненных импов и сами горы, и перешла границу с Великим Шейлифатом. Морской десант расчистил дорогу сухопутным войскам и континентальные силы альвов осадили столицу аэмнгай. Канпокхонг пал, а в охватившем город пожаре, под обрушившимися сводами Хонгсамуда, вместе с разрушенными метательными машинами альвов стенами Фифи-Тофан, все последующие поколения всех народов Теи, потеряли многочисленные шедевры мудрости и красоты, что веками копили терпеливые, умные и миролюбивые аэмнгай.
Но дракон был ненасытен.
За пятнадцатым веком последовал шестнадцатый и семнадцатый. Смертельно раненый, но не сломленный Миласурейский союз оборонялся, теряя рубеж за рубежом, город за городом. Последним пал сам священный Город, обзаведшийся к тому времени гигантским и хитроумным комплексом оборонительных сооружений, включавших в себя как взмывавшие к небесам стены с осадными орудиями, так и сложную систему туннелей, позволявших защитникам города совершать безнаказанные вылазки в лагерь осаждающих.
Что было после? Никто не знает. Стала ли Империя Дракона разваливаться, раздираемая внутренними противоречиями и проклятиями своих небесных врагов? Сохранили ли союзники Сёгуната верность своему земному покровителю? Или может быть, Тея наконец получила себе действительно мудрых правителей из числа смертных, ведь какой из народов может быть более достоин для правления миром, чем созерцательные, смелые и бесконечно любопытные альвы? Кто еще даровал миру так много технических чудес и совершил открытий? Кто, так по детски искренне и беззастенчиво исследовал мир, помогал соседям и делился всем что у них было? Кто еще из народов так изменился, так повзрослел за прошедшие века?

Миласурейский Союз
Черные времена настали для многих народов Теи. Дымом и гарью наполнился воздух от Морвленда до Вакх-Калана. От крови покраснели Вирна и Сикгарна. Ядом жужж сочатся думы тех, кто верил в Пятерых. Великий Ящер предал Миласуреи, что еще было ожидать от покровителя хаоса? Мохнатый бог вторичности, занял место Йешу среди Пяти, но и это не обещало исполнения молитв окруженных народов. Пылает запад. Пылает восток. Что будет с нами? Что будет после нас? Разве все случившееся раньше, было напрасно?
А Таламах? Что задумала Великая Тень. Почему осталась в стороне, лишив своих соседей и древних союзников своей помощи, а с тем и последней надежды? Чем закончится нейтралитет доимор? Станут ли они в будущем добрыми друзьями нарождающийся Империи? Или вассалами? А может - рабами? Или исчезнут совсем, поглощенные или стертые с лица Теи неумеренными амбициями Тиавеля? Кто - те, что избежали всех войн? Трусы или мудрецы, предатели старых друзей или спасители их наследия? Для кого же на самом деле ковали бронзовые клинки Таламахские мастера?
В любом случае - в пятнадцатом веке, на фоне упадка и угасания Фортрана и Шейлифата, Таламах процветал, осваивая новые источники прибыли и процветания.

Сенгорд
После достижения своего расцвета в виде, огромного по территории, единого государства, Сенгрод еще не раз преображался. Начавшийся еще в XI веке, распад завершился в XIV образованием рада, сложно связанных между собой политически, городов-государств, из которых в XV веке сформировалось два более или менее крупных объединения - Нового Сенгорда, управлявшегося династией Орфанитов, и Сенгордского Тинга, управляемого кланами моколе и принявшими новую власть импами. Сохранившие верность Орфанитам, моколе Тинга объявили в XV веке войну Миласурейскому союзу, и вместе с сенгодскими импами приняли участие в разделе земель издыхающего врага. Тем самым эти новые участники на политической арене обеспечили себе на некоторое время безопасное расширение и, возможно, некоторые права в будущем.
Однако, несомненно, поддержав в Великой Войне Сёгунат, Инк-Сербонские государства обрекли себя в будущем на жизнь в однополюсном мире, под тотальной политической, культурной и военной доминацией Империи Дракона.

Хансар Йох Акатты - Объединенные Хансарские Племена
Подобно снежным лавинам, что скатываются порой с верхушек Лукум, хансарские воины однажды обрушились на Фортран и Шейлифат. Уже не было среди наступающих простых охотников, привыкших брать монква с луками и рогатинами. Ряды настоящих войнов, подпоясанных мечами, и одетых в добротные доспехи вторглись в израненные страны. И не знали дети бога смерти ни пощады, ни сострадания. И ни кто не мог устоять на их пути. Огромные клыкастые вохсары своим лаем и рычанием вселяли в сердца врагов страх. Отряды шагающих мертвецов в костяных доспехах повергали непокорных в ужас. Опрокинуты были враги. Сломлены шеи надменных. Вывернуты суставы ловких. Вырваны языки лживых.
Хансар Йох Акатты за два века войн выросли вдвое, усложнились, отяжелели. Поделив земли Миласурейского союза с теми, с кем стояли плечом к плечу у стен святого города они, как и все остальные победители, остались наедине с Империей Дракона, взирая на ее мощь и трепеща перед ней.

Ашнисарат
О, Ашнисарат!
Ребенок рожденный от Аниил и Етхирншасса. Дитя двух двух богов-родителей и одного врага. Надломленный еще до рождения, ты не стал владыкой мира, как было предначертано. Но, подобно найденному заботливой семьей и выхоженному в любви ребенку, ты вырос крепким и отомстил своему обидчику. Теперь его земли - твои земли. Его народы - в руках твоих союзников. А названные им леса и горы, переименованы тобой.
Когда ящеры ударили, всем было уже ясно, что исход предрешен и нужно было лишь успеть урвать кусок побольше. Расширив свои границы на запад и юг, парвсианское государство застыло, осваиваясь в новом, истекающем свежей кровью мире. Возможно, однажды, оно, вместе с другими бывшими союзниками Империи вступит в борьбу уже с новым порядком под тенью Тиавеля. А может быть и нет. В любом случае - это будет уже другая история.

*Вся остальная Тея еще пользовалась вязаными плотами и долблеными лодками из одного ствола. На фоне этих плавсредств аниильские джонки казались настоящими громадинами.


******************Немного общих слов*********************
*******************В игре участвовали************************

Героями четырнадцатого века несомненно стали искусные дипломаты. Знаковым явлением этой эпохи были обман, подкуп и предательство.
Государсва Теи наконец оформились именно как цельные объединения с выстроенной вертикалью власти, государственными службами и сложными иерархиями должностей. Пастухи пасли свои стада, гончары лепили посуду, кузнецы ковали оружие, а политики плели интриги. Во многих языках почти одновременно появлились слова, так или иначе обозначавшие понятия "шпион", "агент" и "лазутчик". Наиболее продвинутые в культурном плане и богатые дипломатическим опытом государства разрабатывали собственные теории международных отношений. Доктрины на основе "Разделяй и властвуй" становились частью культурного и политического наследия Миласурейского Союза.
Результатом умелой компании по дискредитации власти, в сочетании с подкупами и откровенным запугиванием, подкрепленной к тому же успешными военными действиями и более тонкими интригами с целью эскалации внутренних конфликтов, оказался полный распад Сенгорда на ряд независимых и условно-самостоятельных городов-государств, часть которых поспешили принять, навязываемые им силой, условия сепаратного мира.
В тоже время жертвами подлости и коварства стали и другие могущественные государства Теи. Цельности политической воли Объединения Хансарских Племен был нанесен тяжелый удар, и готовое было к удару копье хансарской боевой мощи зависло, потеряв питающую ее силу. Восстановленное парвсианское государство, Ашнисарат, также оказось жертвой хитрых интриг и не смогло в обещанный альвам срок выступить единым фронтом против Миласурейского Союза.

******************************************

Общее:
- Нельзя делать в одном государстве великих людей чаще чем раз в три хода, даже если этим занимаются два разных божества с двумя разными народами.
- Великий Шейлифат представлен как значками пчелиных сот, так и филетовыми верблюдами и фиолетовыми импами. Это все-равно одно государство, просто в разных регионах преобладают разные народы.
- Подчиняющееся непосредственно приказам Орфанитов импы обведены белой прерывистой границей. Остальные импы - принявшие мир отщепенцы, воспринимающие Сенгорд как союз родственных племен, но не как единую вертикаль власти.
- И да... Урсус надеется поймать вдохновение за хвост и сделать еще годной художки, но задерживать резолв дольше не позволяла совесть.
- ДЕДЛАЙН - ВЕЧЕР ПОНЕДЕЛЬНИКА 01.08.2016

Миласуреи
- Раскол и брожение умов. Политика новоявленных правителей из рода Лонфа-Хиф не находит одобрения в консервативной жреческой среде. Священный город - город пяти, так было всегда и не во власти номадских выскочек изменить это одним своим приказом.
- Миласуреи приносит +1 БС и достается она Хэладуру, как главному спонсору Священного Города.

Великий Шейлифат
- Шалисфай-Умган входит в состав Аэмнгайского Шейлифата, образуется новая империя - Великий Шейлифат.
- Члены Кханакоама обеспечивают порядок на территории гигантской империи
- Формируются военные традиции, появляются первые регулярные войска
- Последовавший за объединением народов научно-технологический подъем привел к появлению многочисленных новых родов войск
- Нехватка древесины негативно сказывается на распространение колесного транспорта. Древесину и медь завозят из Фортрана и Таламаха. Боевые колесницы становятся статусным атрибутом богатства и успешности формирующихся военно-аристократических родов.
- Столица импов уничтожена, Сенгорд раздроблен, часть независимых городов-государств принимает Фортранские предложения мира.
- Входящие в состав наступательных войск импы осваивают очищенный от последователей Велирии Сенгордский хребет. Новые территории становятся частью Великого Шейлифата.
- Шааргисхам получает + 3 БС от верующих.
- Фрачао получает + 3 БС от верующих.
- Шейлифат получает +7 науки.
- Технология "луки" изучена, "долбленые лодки" - изучены
- Технологии: "обработка меди" (9/12), одомашнивание отропов (6/14), "дубление кожи" (3/12)


Хансар Йох Акатты
- Освоение новых технологий привело к значительному улучшению инфраструктуры и увеличению населения. Войка хансар становятся регулярными и профессиональными.
- Боевые колесницы становятся частью военной стратегии хансар.
- Подлые фортранские лазутчики и дипломаты подкупают многих вождей и местных лидеров, делая для них невыгодным участие в войне. Хансары и страны Миласурейского союза находятся в состоянии войны, но не могут вводить войска на территории друг-друга, также как если бы война была только объявлена в текущем веке.
- Тулхын-Отыр получает +7 БС, а хансары + 7 науки.
- Технологии: дубление кож - изучено, оптика - изучено, астрономия - - изучено, Палуба (3/12), Косой парус (3/12).

Ашнисарат
- Рост населения и становление государственности. Формирование регулярной профессиональной армии.
- Иктуаталь получает +1 БС за разрушение Дол-Сейдина.
- Подлые фортранские лазутчики и дипломаты подкупают многих вождей и местных лидеров, делая для них невыгодным участие в войне. Ашнисарат и Шейлифат находятся в состоянии войны, но не могут вводить войска на территории друг-друга, также как если бы война была только объявлена в текущем веке.
- Иктуаталь получает +3 БС от верующих, а ашни +3 науки.
- Технологии: математика - изучено, оптика - изучено, астрономия - изучено,, одомашнивание рагур (6/12), Обработка меди (3/12), Палуба (3/12), Косой парус (3/12), дубление кож (3/12), составные луки (3/12)
-

Сенгорд
- Импы начинают проявлять особую восприимчивость в перенятии чужих технологий
- Лживость новоявленных Даэдр доказана, и в результате кропотливой и искусной работы Тор-Диабло Дол-Беорский лжеставленик был низвергнут. Но посланное на восстановление законности и порядка войско было разбито, пришедшими на помощь смутьянам, таламахскими войсками.
- В Дол-Сейдинском котле одна за другой героически погибают армии импи, войска захватчиков бесконечной волной накатывают, обагряя Сейгордский хребет кровью детей Велирии. Не было еще в истории импов периода горше чем этот.
- Ядовитые речи вражеских шпионов и глашатаев достигают ушей многих высокопоставленных импов и отравляют их разум, принуждая принять позорный мир вместо достойного очей богини войны продолжения сопротивления. Многие предпочитают унизиться и принять мир, и таким образом сохранить свою жизнь, свои дома и свой скот. Многие, но не все.
- Самый могущественный и богатый город - Дол-Виктарус сохраняет преданность Орфанитам и культу войны, но испытывает сильнейшее культурное и политическое влияние со стороны Ашнисарата и Аниильского Сегуната.
- Внутренние конфликты и противоречия раздирают города-государства на которые разваливается Сенгорд. Диаспоры моколе и сингрудов пытаются добиться большей значимости в обществе и включаются в политическую борьбу. Доля адептов Велирии уменьшается за счет расширения культа Шаграта и Иктуаталя. Различные кланы борются за главенство в независимых полисах. Смутное время.
- Велирия получает +2 БС от верующих, а импы +4 от науки,
- Технологии: математика - (6/12), клей - изучено, Обработка меди (2/12), Косой парус (3/12)

Фортран
- Ополчение не может строить зданий
- В народе растет внутреннее и внешнее напряжение. На ряду с ухудшением отношений с северными соседями внутренняя неоднородность разрывает Фортран. Если в текущем веке не будут проведены преобразования нацеленные на объединение и формирование государственности - даже при высоком уровне жизни, страну охватят волнения.
- Дипломатические миссии и тайные подкупы достигают успехов. Ценой богатых даров различным лидерам и местным вожакам хансар и парвсиан, подготовка этих государств к военным действиям глохнет и задерживается. Эти государства и страны Миласурейского союза находятся в состоянии войны, но не могут вводить войска на территории друг-друга, также как если бы война была только объявлена в текущем веке.
- Под ударами войск Фортрана и Великого Шейлифата падает Сенгордский оплот, Дол-Сейдин, а само государство импов разваливается на города-государства и независимые территории, часть которых принимает предложения сепаратного мира.
- Моколе никем не ущемляются и варятся в гигантском плавильном котле народов, как и остальные населяющие Фортран расы. Но если их станет достаточно много для того чтобы формировать войска моколе, то они станут негативно влиять на количество населения в целом.
- Сентеотль получает +10 БС от последователей, а Фортран + 10 науки.
- Технологии: "обработка меди" - изучена!, колесо (4/12).

Таламах
- Кованое оружие поступает в торговую сеть, привлекая в Таламах богатсва и роскошь со всего Миласурейского союза. Бесконечне вереницы кнуусьих повозок тянутся в Фортран, Шейлифат и Святой Город.
- Хэладур получает +8 БС от последователей (и +1 от Миласуреи), а доиморы +8 науки.
- Технологии: одомашнивание отропов (6/14), "дубление кожи" (3/12), клей - открыто, стекло - открыто, луки - изучено!

Аниильский сёгунат
- Первые палубные корабли на Тее конечно же были построены искусными мастерами из светлых эльфов Аниил. Пузатые рыбацкие судна улучшают снабжение городов и связь между островами.
- Аниильские джонки становятся плавающими крепостями, доминирующими на морских просторах Теи.
- Медь наполняет Аниилы и становится незаменимым материалом в самых разных областях ремесленного производства. Дорогая посуда, украшения, религиозные атрибуты, инструменты и оружие холодной ковки поступают в торговую сеть Сегуната и везутся к далеким берегам торговцами альвов.
- Организация убийц не может действовать вне территории государства в котором была создана.
- Сёгунат получает дополнительно +12 пищи от рыбацких флотов
- Ками охотно приживается на островах Сёгуната
- Шаграт получает +23 БС и +26 Науки (Урсус сам охреневает, проверьте мою арифметику в демографии, чуть позже с духом соберусь и пересчитаю еще раз)
- Технологии: Составные луки (4/12)

Вообще-то, забрызгивание статуи доброго, и особо почитаемого в таких землепашеских захолустьях, божества кровью, или даже чем-либо символически напоминающим кровь, будь это томатный сок или краска, не является ни обычным, ни одобряемым обществом явлением. И первое что, по мнению Хоря, должно было произойти, так это быстрый и жесткий самосуд односельчан над богохулкой, если это конечно сделала она. Не то что-бы такой самосуд был оправдан или подкреплен какой-либо логикой. Нет, боги обычно и сами могут постоять за свою честь и свои права. Но из жизненного опыта, Хорь знал, что людям необразованным и невежественным, а таких было везде большинство, и несомненно - в этой дыре, для начала выяснения отношений посредством кулаков, посохов или как минимум бранных слов, не нужно ни особого повода, ни какой-либо веской аргументации.
Но факт оставался фактом. Статуя местного божества была, как минимум символически, заляпана кровью, а предположительная виновница этого богохульства преспокойно удалялась прочь. Да еще и толкалась пренагло и так, словно все происходящее было нормой и вообще её законным правом. И ни кто из стоявших ротозеев не пошевелил и пальцем чтобы осадить нахальную старуху. Возможно, причиной этому являлось излишнее милосердие и сострадательность божества, статую которого осквернили, а может причина была в чем-то другом, например - в характере старухи, которая могла быть, например, просто опасна по мнению местных. В месте, где дома сделаны по большей части из дерева, волей-неволей научаешься следить за своим публичным поведением. Если не хочешь остаться вообще без всего...
Все случившееся не то чтобы сильно заинтересовала Питера Хейна, но уж точно удивило и привлекло внимание. Вторым обстоятельством, объяснявшим дальнейшие его поступки был кошелек Хоря. Точнее его вес. А еще точнее - его легкость. Как легкость пустого желудка заставляет своего владельца чуять самый слабый запах пищи, так и легкость кошеля заставляла Питера Хейна цепляться за каждую, способную в будущем посулить звонкую монету, возможность.
Что именно могло стать источником дохода, да и могло ли вообще тут что-то принести прибыль - говорить пока еще было рано, но Хорь не был бы собой, если остался стоять истуканом и не попробовал бы получить больше информации о случившемся. Внимательно подмечая все мелочи и слушая в пол уха разговор гоблина со стариком, он решил притормозить начавшую набирать скорость старуху.
- Постойте, госпожа, постойте... - отсутствие особого смысла в этом обращении, Питер Хейн постарался компенсировать тщательно варьируемыми интонациями.

Тея цвела. Ее поверхность - между гор и морей, то тут то там украшали величественные храмы и прекрасные дворцы. Народы, что были сотворены сомном молодых богов развивались, росли, стремились в ввысь и вглубь. Редко уже где можно было встретить человека в грубых шкурах с сучковатой палицей. Тонко обработанные кожи и мех, ожерелья и сотен зубов и когтей - искусные, красивые и удобные одежды украшали богатых граждан развитых государств. Государств стоявших на пороге новой эпохи - эпохи металлов... Уже сейчас эти красные и зеленые камни что были способны принимать любую форму не давали многим покоя. Они снились Дол-Бреорским импам. За них сражались темные эльфы, ради них распускали свои двойные языки парвсиане Ашнисарата.
А?
Что?
Не за них?
Нет. За них и ради них. И пусть до хрипоты спорят историки будущего, исследуя руины древних городов над ролью и значением меди в жизни народов Теи первой половины второго тысячелетия. Могло ли быть совпадением, что месторождения этого металла были центрами притяжения политической воли и военных сил самых могущественных держав того времени. Могли ли эти примитивные и не знающие ковки варвары знать, что именно медь являлась ключом к дальнейшему господству и развитию их народов. И к славе их богов...

****

Общее:
- Как всегда - ищем ляпы и ошибки, как всегда - кого-то мог не посчитать по продовольствию или счастью.
- Дедлайн - вечер воскресенья 10.07.16.

Аэмнгайский Шейлифат
- Перенята технология "одомашнивание буранов" - значительное увеличение населения приводит к дифференциации общества, а в купе с проводимыми Шейлами военными реформами - к формированию профессиональной армии.
- Развитие военной теории. Кхуамишай и Фонг-ах становятся частью военно-ритуальной практики половозрелых аэмнгай, а в усиленном варианте - частью подготовки аэмнгайских войнов.
- Благословление Шааргисхама +3 счастья.
- Импы не пытаются вторгнуться в земли аэмнгай. Защищающиеся армии в конце концов вяло помогают фортранам штурмовать горы.
- Стоимость технологии "обработка меди" уменьшается на 3.
- Фрачао получает + 2 БС от последователей, а аэмнгай + 3 науки.
- Соседи-номады просят покровительства Шейл и призывают их править над собой. В XIII веке Шейлы (как и Лонфа-Хиф) должны тратить на приказы номадам аватарские или божественные БС. Все локальные приказы, включая сбор армий стоят 1 БС. Внешнеполитические приказы - 3 БС.

Аниильский Сегунат
- Бумага
- Огрева
- Ррахтейская ками
- Свод законов, аниильское право, Сёгуны - управленцы, Ронины - правопорядок.
- Основание Сасебо, постройка храма и библиотеки
- В Химе строится обсерватория
- В Касадо строится порт
- Арлекины - боевая группа даану
- Шиниа-Уми - организация капитанов
- Великий порт приносит +3 еды в Химе.
- Лучшие умы альвов, хансар и парвсиан ведут научные диспуты в стенах Великой библиотеки и Великой обсерватории. Общая система письменности и богатые традиции наставничества помогают научно обогатить все три народа.
- Высадка деревьев Гём-Вэ на 13.03, 15.01, 17.02
- Темные эльфы вместе с арлекинами успешно разбивают защитников рашей вместе с добровольцами из фортрана и закрепляются на юго-западе Лукумских гор. Раш-Мор исчезает как государство.
- Шаграт получает +12 БС от верующих, а альвы +13 науки
- В торговой сети достаточно меди для освоения технологий ее обработки - "обработка меди" становится дешевле на 3 БС.

Хансар Йох Акатты
- Изучены составные луки
- Менкван Таксарлар - военная организация
- Тулхын-Отыр получает +6 БС от верующих, а ханасары +6 науки.
- Процветающая торговля с альвами и ящерами. Формирование общего культурного поля на основе единой письменности и общей истории. Технологии альвов получают скидку в 3 БС в ход.

Таламах
- Севооборот-трехполье - рост населения (условия: медь, скотоводство, с/х)
- Увеличение разделения населения на слои
- Изучение "боевого применения отропов".
- Технологии "Математика" и "луки" становятся дешевле на 3.
- Кампания "лжедаэдр" увеличивает раскол у соседей.
- Хэладур получает +8 БС от последователей, а доиморы +8 науки.

Шалисфай-Умган
- Изучены "горная кукуруза", "боевое применение отропов" и "ткачество"
- Строительство дорог 11.09 и 11.10
- Высадка горной кукурузы в 14.08
- Шааргисхам получает +2 БС от верующих, а кочевники 2 науки.
- Технологии "математика", "обработка меди" и "луки" становятся дешевле на 3.
- Посланные в Раш-Мор миссионеры убиты головорезами из сокрытых-в-тени.
- Род Лонфа-Хиф изгоняется из земель номадов в Миласурей. В Шалисфай-Умган начинается период, который потомки назовут смутным временем. Частичную власть над кочевниками имеют как Лонфа-Хиф так и соседи Шейлиты, к покровительству которых прибегают номады.

Фортран
- Сентеотль получает +4 БС от верующих, а фортране +4 науки.
- Стоимость технологии "одомашнивание отропов" уменьшена на 1 (всего скидка составляет 8)
- Стоимость технологий "математика" и "одомашнивание буранов" и "обработка меди" уменьшается на 4.
- Битвы на Фортрано-Сенгордской границы входят в легенды и предания Фортрана, как сражения проигранные, но внесшие вклад в будущие победы.
- Город Арлеако сожжен.
- Первый иностранный легион уничтожен.
- Импы в последующих боях изгнаны с Фортранских земель.
- Избиваемые раш теряют государственность и становятся либо жертвами альвийской агрессии, либо подданными Фортрана.

Ашнисарат
- Строительство библиотек во всех городах.
- Технологии "боевые яды", "дубление кож", "математика", "морская капуста вэй", "ламантины" становится дешевле на 3 БС.


Сенгорд
- Изучены "стекло", "медицина древних", и "дубление кожи"
- Армия сенгорда становится профессиональной.
- Технология "Боевое приручение отропов становится на 1 дешевле".
- Технологии "математика", "дубленые кожи" и "ядоварение" становятся дешевле на 2.
- Становление династии Орфанитов.
- Велирия получает + 3 БС от верующих и +2 науки.
- Велирия получает +1 БС от побед верующих в нее.
- Дол-Бреоре подчиняется объявившемуся наследнику власти Даэдра и отказывается выполнять волю Орфанитов. Подчинить его можно только силой.
- Импийские ополчения доходят до самых стен Арлеако, разрушают город, но после, сминаемые многочисленными войсками противника отступают, теряя контроль над новыми и старыми территориями.
- Потеря колонизированных в конце XII века земель к северу от Дол-Сейдина
- Дол-Вайтис, Дол-Кадаврес и Дол-Виктарус не принимают власть выскочек Орфанитов. Подчинить их можно силой или за 3 БС, в любом случае требуется бросок (действие армий или чистые 2д6 соответсвенно) для того чтобы подчинение было окончательным.

Исход.

Долгое плавание по чужим морям. Вода. Вода куда не посмотри.
Голод. Выдавливание из уродливых рыб тягучей влаги, чуть менее соленой чем та, что окружала их со всех сторон. Рвота, рвота после жевания сырой мелкой и вонючей акулы. Мертвецы. Умершие на руках дети. Умершие мужья. Жены. Матери.
Бури. Шторма разносящие в разные стороны жалкие плоты. Разбивающие о скалы. Топящие. Душащие. Глухие к мольбам. Чуждые. Чужие.
Жара. Жара и духота, какой никогда не было в родных краях. Воспаленные от резкого света и сверкания волн глаза.
Борьба. С акулами, что без устали ждут добычу. С волнами, что норовят сбить с плота. С мелкими морскими тварями, что норовят подточить утлое судно.
Земля...
Земля! Чужой берег. Не каменистый, как на Ррахтее, а окаймленный длинной желтой песчаной полосой. И зелень. Рослая, мощная, какой не видывал никогда ни один моколе. Сочная, жужжащая, наполненная ароматами цветения и жизни земля.
Серые. Низкорослый и щуплый народ что нелепо, но дружелюбно встречает их с подарками.
Дом.
Новый дом для тех кого так часто предавали боги и обманывали надежды. Будет ли он домом мира и процветания? Или боги опять решили сыграть с моколе злую шутку?

****

"Война - это праздник! Мистерия. Карнавал красок. Разве не так? Разве не заповедовала нам Велирия убивать и быть убитыми? Радоваться своей и чужой крови? Разве не проткнуты у меня и тебя ноздри во храме ее. Разве не копье и щит подарили тебе и мне еще не успевшим вкусить молока матери? Разве не одеваем мы лучшие наряды идя в бой? Разве ты и я - не войны?
Мы - воины!
С дня нашего рождения, после первого нашего крика, приветствуя тех, кто в будущих боях встанет рядом, плечом к плечу, нам радостно кричали все импи деревни! Они пели и танцевали в честь вечной войны. И пуповину нашу перерезала не мать. Не отец. Не повитуха. А острым обсидиантовым ножом отделял нас от матери испещренный шрамами старик-исифубо*. И закапывал он наши одежды** на обагренном кровью песке двора иканды***.
Мужественность воина - это все что у нас есть. Это наша с тобой жизнь, брат. Честь воина - это смысл всего, награда и гордость наших родителей. Смерть воина - это наша жертва Той что даровала нашим родам этот мир."
- Кожаный документ "Письмо брату". Библиотека Дол-Виктаруса. ХII век.

*Исифубо - (сенгорд. "грудь") воин-ветеран, составлявший главную ударную часть построения импи.
**Плацента и пуповина.
***Иканда - храм Велирии, заодно казарма и дом где проходят обучения воины-импи.

***

Сейгордский хребет

Как лавина наскочили враги на войско Даэдра. Как камнепад. Как оползень.
Отропы. Горные твари. Добыча десятков поколений охотников импов. Врезались в войска. Бешеные. Безумные. В ярости своей не чувствующие боли. Громадными прыжками они наскакивали на стройные ряды копий, умирали, обагряя своих убийц кровью. Подминали, опрокидывали своих победителей. Копья застревали, утопали в их могучей плоти. А за ними бежали мохнатомордые враги. Орды их. Полчища. С дубинами. С копьями. С щитами. С острыми макуавитлями. Белые, серые, коричнивые, рыжие уродцы, в деревянных и плетеных шлемах-масках в форме птичьей головы. С щитами и в плащах в форме черных крыл. В глупых, нелепых на поле боя плюмажах из крашеных перьев арков. Варвары! Варвары, чьим уделом - лишь быть рабами импов. Нападали. Умирали. Убивали. Побеждали.

Таламах - эпоха меди

Изначально медные самородки обрабатывались так же, как простые камни — по ним ударяли другими камнями, дабы изменить их форму и размер. Медные слитки отказывались раскалываться на части, но отлично деформировались. Этот метод "холодной ковки", позволял создавать орудия, способные выдержать очень многое. В то же время "горячая ковка", заключавшаяся в нагревании меди, делавшая металл пластичным, но в последствии хрупким, позволяла создавать тонкие и изящные украшения, дававшие волю воображению доиморских мастеров.
В XII веке жители Сойлэ Хара, превратили свой город в крупнейший центр развития тогдашней металлургии, причем на благородных свойствах этого металла росло состояние как ремесленников, так и купцов.
В этот период медное оружие еще не отличалось конструктивно от каменного. Единственным преимуществом которое оно уже в себе несло, была возможность ремонта и реставрации, в то время как затупленное или изломанное каменное оружие можно было только заменить.
Более того: как только люди выяснили, что медным орудием рубить деревья куда удобнее, чем деревянным, вместе с добычей меди произошел резкий скачок и в развитии деревообрабатывающей промышленности.
Чуть позже медь начали использовать не только в тогдашней оружейной и сельскохозяйственной промышленности. Из меди начали изготавливать и посуду, и украшения, и прочие столь необходимые в хозяйстве предметы.
Среди товаров, которыми торговали в те времена доиморские купцы, большим спросом пользовалась парфюмерная краска "медная зелень". С ее помощью таламахские, сенгордские и номадские модницы наводили на глаза зеленые тени - тогда это считалось проявлением тонкого вкуса.

*************

"Пепел из трубочки выбил
о край горшочка с тувар-нанком
зачем потревожил я тувар-нанк...
я тувар-нанк... я тувар-нанк?
я - тувар-нанк, и что же"

Сурио Долтонгранский (XII век )

****************************ХII****************************

Общее:
- Напоминаю, что любой бог, имеющий любую долю в "чужом" народе может вкладывать свои БС в развитие этого народа.
- Государства имеющие армии двух и более рас и с общим население 60+ могут позволить себе иметь дополнительную военную организацию состоящую из воинов народа-приживалы (одна военная элита - доминирующего державного народа, другая - из народа-приживалы).


Аэмнгайский Шейлифат
- Открыты и усовершенствованы строительные технологии и клей
- Разработка военной теории.
- Строительство Великой Больницы Канпокхонга
- Жестокие и кровопролитные бои в пригороде Канпокхонга. Огромные потери с обеих сторон и разорение земель.
- Стоимость технологии "луки" становится меньше на 1.
- Появляется возможность изучения технологии "обработка меди".
- Стоимость технологий "обработка меди" и "приручение буранов" уменьшается на 3.


Аниильский Сегунат
- Возведение прибрежного Натори, храм, библиотека
- Изучены Оптика и Астрономия
- Постройка Ясирского Круга Шаграта (1) - гигантской обсерватории. Здесь альвийские мудрецы составляют первые астрономические таблицы, формулируют первые геометрические теоремы и строят теории о форме и размерах Теи. Открытие астрономии значительно улучшает навигацию альвов, формируется класс шиниа-уми (старших на море), профессиональных моряков, образованных "капитанов" ведущих за собой шаретзу (группы катамаранов)
- В Натори строится Рукугун-Шикан Гакко (1) - великое училище, в коей передается из поколения в поколение военный опыт альвов, накопленный за века Ррахтейской компании.
- Изучено с/х дерева Гём-Вэ
- Великий порт приносит +3 еды в Химе.
- Лучшие умы альвов, хансар и парвсиан ведут научные диспуты в стенах Великой библиотеки и Великой обсерватории. Общая система письменности и богатые традиции наставничества помогают научно обогатить все три народа.
- Уничтожение последнего оплота моколе. Искусный подкоп под стены и жестокая резня внутри города.
- Засеивание прирахтейских вод ками.
- Дальнейшее продвижение вэй на юг невозможно.
- Идет дальнейшее увеличение разницы между эльфами трех регионов проживания.
- Заходящие в тупик переговоры с фортранами относительно раш-морского вопроса. Раш-Мору объявляется война.
- Культ Синтьяла вырождается и исчезает из сегуната.
- Шаграт получает +13 БС от верующих, а альвы +14 науки.
- Меди в торговой сети еще недостаточно для получения скидок и развития собственной технологии. Для этого нужен еще век.
- Изучена технология "сбор огрев" (т.е. на половину изучена технология с/х выращивание огрев).

Хансар Йох Акатты
- Изучены "Парус" , Обработка меди, стекло (стеклянная посуда в массе своей перестает закупаться у парвсиан)
- Строительство рудника - медь вливается в торговую сеть.
- Тулхын-Отыр получает +6 БС от верующих, а ханасары +6 науки.
- Процветающая торговля с альвами и ящерами. Формирование общего культурного поля на основе единой письменности и общей истории. Технологии альвов получают скидку в 3 БС в ход.

Таламах
- Приручение кнуусов
- библиотеки в Теах Тосте
- стены везде
- Стоимость технологий "боевое применение отропов", "боевые яды" и "математика" уменьшается на 3.
- Импы из ближайшего городища оплетаются хитрой сетью интриг и становятся в занчительной мере зависимыми от подарков Таламаха.
Получатели: Хэладаур.
- Хэладур получает +6 БС от последователей, а доиморы +6 от науки.

Шалисфай-Умган
- Изучены математика, стекло (1), обжиг глины (1)
- В городах строятся храмы и библиотеки
- Военные действия не позволяют миссионерам вести проповедь Шааргисхама в южных краях.
- Стоимость технологии "луки" становится меньше на 1.
- Восточные горные поселения импов подпадают под влияние ящеров и переходят под полную власть Ашнисарата. Если разрыв отставания в потреблении благ не уменьшится, то возможно влияние парвсиан будет увеличиваться.
- Шааргисхам получает +2 БС от верующих, а кочевники 2 науки.
- Технолоии "обработка меди" и "боевое применение отропов" и "строительные технологии" становятся дешевле на 3.
- Техническая информация. Выбор:
А) Бороться за продолжение права на власть Лонфа-Хиф - тогда надо каждый ход сохранения культурного отставания кидать 1д6 за каждый город. В случае выпадения "1" город выходит из под контроля.
Б) Принять становление городов марионеточными сателлитами Фортрана и Аэмнгэйкого Шейлифата и раствориться в общем пантеоне. Лонфа-Хиф покидает Шалисфай-Умган и имигрирует в Миласурей, становясь родом верховных жрецов, не имея как и прежде земной власти, но имея возможность продолжать свою проповедь. А Шейлифат и Фотран будут вынуждены тратить по 1 БС (можно аватара) на каждый приказ армиям номадских городов. Каждый за свой город соответсвенно.
В обоих случаях БС от верующих продолжают поступать Шааргисхаму, наука - номадам, а Шааргисхам волен тратить БС на любой народ, у которого имеет долю в пантеоне.
- Изучены технологии "клей".

Фортран
- Создание военной организации "Легион"
- строительство в приморском Долтонгране форума, библиотеки, храма Сентеотля
- Боевые яды не могут быть изучены по причине отсутствия сырья в подходящем количестве. Сентеотлю возвращается 6 БС.
- Стоимость технологии "луки" становится меньше на 2.
- Сентеотль получает +5 БС от верующих, а фортране +5 науки.
- Стоимость технологии "одомашнивание отропов" уменьшена на 1 (всего скидка составляет 8)
- Стоимость технологий "математика" и "одомашнивание буранов" и "обработка меди" уменьшается на 4.

Ашнисарат
- Геноцид шсдевере и расширение границ на юг
- Освоение аниильской письменности и выбраковки, распространение луков
- Выбраковка потенцаильно подверженных ящеров в самом младенчестве позволила городам, пусть кровавой ценой, но выйти из под гнета рапсодии. В ХII веке парвсианские города зажили новой, полноценной и полнокровной жизнью. Из скоплений жалких лачуг они превратились в большие рыбацкие поселения, состоящие главным образом из плетеных хижин на высоких свяях.
- Основание Хишаана
- Технологии "боевые яды", "дубление кож", "математика", "морская капуста вэй", "ламантины" становится дешевле на 3 БС.
- Освоена концепция "рабства"
- Проповеди и агитационная деятельность среди северо-восточных импов. Присоединение приграничных импов к Ашнисарату.
- Знакомство ящеров к культами Хэладура, Шааргисхама, Сентеотля и Фрачао.

Сенгорд
- Изучены знахарство, луки
- Жестокие бои в окрестностях города жуков, земли разорены, но армии импов отбиты совместными усилиями розовокожих воинов из пустыни и жуков
- Битва под Дол-Сейдином навсегда попадает в легенды и военно-исторический эпос сейгодрских импов, как самое страшное и трагическое сражение. В этой битве погибает и не оставивший преемника талантливый Сервон Даэдр. Род Даэдр пресекается.
- Склоны к северу от Дол-Сейдина опустошаются и захватываются врагом, но при помощи помощи армии Дол-Кадавреса удается изгнать фортран со священных гор.
- Возвращающиеся с поражений воины, гибель предводителя и масляные речи доимор крайне негативно сказываются на настроении в народе.
- В Дол-Беоре в лучшем районе возникает Доим-Амбасадо - таламахское подворье, где проживают дипломаты, жрецы и купцы из доимор. На город чрезвычайно высоко влияние западного соседа. У Даэдр возникают вопросы в духе "кому же служат эти импы?"
- Технология "Боевое приручение отропов становится на 1 дешевле".
- Технологии "математика", "дубленые кожи" и "ядоварение" становятся дешевле на 2.
- С востока идет сильнейший приток сингрудских беженцев
- Увеличение общих границ с Ашнисаратом приводит к увеличению культурного влияния ящеров на восток Сенгорда. Западная молодежь грезит богатсвом и роскошью доимор, восточная - победами и славой парвсиан. Если зависть к соседям не уменьшится то влияние соседних государств будет только увеличиваться.
- Прибытие предвещаных богиней лохматых чудовищ из далеких земель. Это могучие, но пока еще слишком малочисленные воины.
- Моколе приносят с собой культ Диатриуса, а также ненависть и вражду к альвам.
- Велирия получает + 3 БС от верующих и +2 науки.

Ррахтейский Синк
- Уничтожение, гибель государства. Там где когда-то растили своих детей наивные моколе, теперь тренируют своих солдат вероломные альвы.
- Последние беженцы в Фортран и Раш-Мор.
- Исход.

Силгранд
- Уничтожение. Гибель государства. Не петь больше звонким тук-тумам среди высоких лесов.
- Последние, но многочисленные беженцы в единственное место где сингрудов не убивают - в Сенгорд.

Это было неприятно. Мир потускнел. Разом отдалились и гром выстрелов, и свет бушующего пламени. Мир стал плоским и чуточку отстраненным. Чужим.
Но была пора продолжить.
У тебя есть еще один глаз и пара рук, - подумалось ему. Пара залитых собственной кровью, рук. Пусть так. Пусть он не увидит завтрашний восход и его душа отправится к предкам до сегодняшнего заката. Пусть. Его теперь ждал другой мир, общение с духами и беспрерывный шепот лукрума. Но пока...
...пока еще было несколько незавершенных дел здесь. И один глаз. И целые руки. И еще одна игрушка белых в них.


Захохотал, разорванным горлом клокоча. Ощерился, беззубый рот разевая. Оружие вскинул, мертвым глазом прищуриваясь. Продолжим, демоны. Коатль велик. Он все видит. Он поможет. Он зачтет.

Дан-Кретис

Бородатый доиморец с некоторой опаской посматривал на покрытое шрамами серое лицо.
- Мой повелитель прислал меня сюда проверить, как выполняются наши договоренности, - недовольно проворчал имп.
Широкоплечий, выбритый налысо, одетый согласно послевоенным обычаям имп был состоянии плохо скрываемой, клокочущей в глубине ярости. Он негодовал. Украшавшие его уши и шею ожерелья и серьги из огромных клыков шайтанов мелко подрагивали при каждом резком движении.
Эти земли должны были принадлежать им, импам, думал он. Боги отметили их влажными огревищами и отделили от остального мира священными горами. Это был знак. Так выглядели и земли в которых он сам и его семья. Исконные земли доимор были другими. Другими во всем, и он это знал точно. Там, у них, иным было все - травы, леса, животные, воздух и небеса. А эти леса были его домом и должны были принадлежать его народу...
...а не этим, розовокожим безрогим слизнякам.
Доиморец заискивающе улыбнулся и сделал примиряющий жест.
- Мы проследим, все будет исполнено, как и наши предки и договаривались. Сейчас сам знаешь, неурожай в Ганн-Лод... слышал? Им самим то хлеба не хватает, а тут мы еще со своими пожитками да тюками приплетемся. А вот после дождей, после второго огрима* мы вот этих и того... а? Они там устроятся, а потом мы вон тех отправим вслед. Вот вам и земля освободиться.
- Слушай, Мурген, - процедил имп, - ты мне перестань уже сказки рассказывать. Я все вижу. Я знаю что это ты тянешь с обетами своих предков. Это из-за тебя Орвелла вызвали в Сейгорд а меня прислали сюда. Это все твоих рук дело и ты во всем виноват. И я сделаю все-чтобы ты понес наказание. Ты, и твои люди. Вы еще пожалеете что ослушались указов Великой Тени. Я! - имп стукнул себя по груди, - я пойду к Даэдра! Я пойду к Сках Мор! Я заставлю тебя проглотить твой брехливый язык!
Доиморец Мурген, выражая крайнюю степень страха даже присел, а затем и упал на колени.
- Что-ты! Друг! Не губи! Нет вины моей в задержке. Неурожай! Неурожай дара там. Никто. Слышишь? Никто не может обеспечить нам переход. А здесь? Разве здесь можно сделать припасы даже на завтрашний день? Погоди! Погоди, друг, не сердись! Давай лучше успокоимся? Подумаем? Выпьем вдвоем? Смотри, друг. Смотри какая бутыль у меня есть... с самого Бан-Боя привезена. Понюхай! Понюхай какой аромат. А цвет? Цвет, что солнце в зените. Успокойся. Сейчас мы все хорошенько обдумаем и сделаем как надо... А после огрима нас здесь уже не будет.
Но и после огрима ничего не изменилось. Случались то неурожаи дара, то бедные огримы, то пожары, уничтожавшие все припасы, то страшные вспышки необъяснимых заболеваний с неясными симптомами. Указы с обеих сторон застревали где-то на половине пути до спорных земель, растворялись в коллективной безответственности. А потом сменялись поколения, обеты забывались и все оставалось как оно есть.

*огрим - сезон зрелости огревных орехов.

Жизнь в Таламахе и Сенгорде продолжала течь привычным руслом и в привычных, почти неизменяемых границах. Сенгорд заселял освобожденный кровавой ценой восток, Таламах - осваивал, заслуженные торговлей и изобретательностью доиморцев горы.
И лишь только черная зависть прекрасной жизни северных соседей омрачала жизнь серокожих горцев. Чем они прогневали своего бога, чем они заслужили жизнь жалких, ковыряющихся во тьме червей, в то время как у этих жукоголовых и жукотелых аэмнгай жизнь была похожа на праздник**.

**по факту это не так, но слухи имеют свойство преувеличивать многое, очень многое.

******************

Аэмнгайский шейлифат
- Открыты "выбраковка", "обжиг глины"
- Изучены "стекло", "щиты", "медицина древних".
- Успехи во внутренней и внешней торговле +2 счастья
- Великий университет повышает довольство жителей своим государством (+1 счастья) и приносит каждый ход +1 науки.

Шалисфай-Умган
- Технологии "обжиг глины", "аэмнгэйская письменность" становятся дешевле на 3.
- В связи с отсутствием сельского хозяйства долговое рабство, как и рабство вообще, не получает распространения, хотя как концепция в народном сознании имеется. Также имеются единичные случаи, и носят полуритуальный религиозный характер.
- Разрыв отношений с северными соседями негативно сказался на настроении кочевников.
- Если разница в счастье с аэмнгай не уменьшится в достаточной мере - города начнут проходить проверку на лояльность.
- Импы заселяют горы. Импы голодны и несчастливы но подчиняются воле жрецов-шааргисхамитов. Есть в горах нечего. Совсем. И если проблема поставок еды не будет решена к концу века, то поселения исчезнуть и эти горы снова станут ничьи. Для организации поставок еды нужны ее излишки внутри страны. Чтобы были излишки, нужна пищевая технология - окультуривание любого пригодного в пищу вида.
- Шааргисхаму возвращается 1 БС от переселения.

Аниилы
- Открыты "горючая смесь" и "математика"
- строительство города Митори (05.01 на берегу с 05.02)
- Строительство храмов и библиотек в Митори и Асоке
- Строительство великой библиотеки в Ясиро
- Строительство великого порта в Химе: (+1 счастья за уникальность и первенство) и получение "гражданского флота" который может раз в век выполнять простые мирные задания.
- Бойня на Касадо
- Ррахтейские воды слишком холодные для морской капусты
- Культ Синтьяла продолжает подпольную деятельность.
- Альвы получают +9 науки, а Шаграт получает +8 БС от верующих.
- Технология "Каменная кладка" становится дешевле на 3.
- Технология "Приручение мант" становится дешевле на 2.
- Разрушение Митори и потеря Ррахтейских земель
- Уничтожение последнего города моколе
- Война с сингрудами для Аниил закончена.

Моколе
- Континентальные моколе бегут от хансарского геноцида, поселяясь в Раш-Море и Фортране
- Великий полководец совершает настоящее чудо и изгоняет альвов с острова. На Ррахтее в Х веке не остается ни одного захватчика.
- Альвы обходным маневром оплывают остров и разрушают оставленный без защиты Маконгаах.
- Моколе получают скидку на "луки" 1 БС.

Хансары
- Опрокидывают континентальных моколе с берегов Теи
- Изучение технологии Медицина Древних
- строительство каменных стен в Санхам Курт
- строительство храма в Санхам Курт
- Разрыв отношений с кочевниками, без посредников прерываются отношения и с аэмнгай.
- Альвы учат Хансаров технологиям: Письменность, Обжиг Глины, Парус, Рыболовные Сети. Скидка 2 БС.
- Парвсиане учат Хансаров технологии Обжиг Глины - скидка еще на 2.
- Тулхын-Отыр получает 3 БС от верующих
- Из-за деятельности проповедников-южан в среде хансар появилась доля верующих в Шааргисхама.

Таламах
- Дороги и их хранители
- Заселение медных гор
- Хэладур получает +4 БС от почитателей
- Обработка металла "медь"
- Доимор - лучшие рудоведы Теи
- Стоимость технологии "подсечно-огневое земледелие", "возделывание кукурузы" и "медицина древних", "высадка сухмата" и "аэмнгэйская письменность" уменьшается на 3.

Фортран
- Соседи номады не знают что такое дисциплина и не слушаются в мирских делах своего лидера, обмен землями не происходит
- Письменность аэмнгэй
- Выбраковка освобождает "дальние" города от гнета рапсодии
- Великий человек находит отропам военное применение - это живые тараны врезающиеся в войска противника.
- Серьезные конфликты происходят между раш и доиморами пересекающимися на территории Фортрана.
- Технологии "гончарные изделия" и "математика" становится дешевле на 4 БС.
- Сентетль получает +3 БС от почитателей.
- Фортран получает +3 науки.
- Стоимость технологии "луки" уменьшена на 1 БС.
- Из-за небывалого расцвета культуры аэмнгай, если разрыв в счастье не изменится к концу века то города начнут проходить проверку на лояльность.
- Если Фортран хочет поддерживать свои дороги то ему нужна своя организация. Площадь велика.

Ашнисарат
- Освоены афорфакусы. Их многообразные плоды попадают в торговую сеть (3 ресурса роскоши за раз - чит, баг и неспроведливость!).
- Тщетные попытки взять сингрудский оплот
- Перенимается технология "Каменная кладка"
- Альвы учат Парвсиан технологиям: Письменность, Выбраковка, Луки, стоимость этих технологий меньше на 2.

Сенгорд
- Альвы учат Сейгордских Импов технологиям: Знахарство, Плетение, Письменность, Обжиг глины, Луки - стоимость этих технологий меньше на 2 БС.
- Открыта каменная кладка
- Доиморы не покинули западные огревища, и вся энергия импов была направлена на освоение богатых восточных земель.
- Велирия получает +3 БС от верующих (2 от восточного города + излишки перевезенные на рагурах в приморский).
- Послы отправленные в земли аэмнгэй хоть и бравировали гордостью за свой народ, но все-равно принесли многочисленные слухи о величии своих соседей. Если разрыв по счастью между импами и аэмнгай, а также импами и доиморами не уменьшится к концу века, города начнут проходить проверку на лояльность.

Раш-Мор
- Значительное увеличение доли верующих в Сентеотля. Многие раши знают кукурузу только по наркотическим грезам от курений, и никогда не видели ни одного початка, но то что примкнувшие к Фортрану их собратья живут хорошо - знают наверняка.
- Появление культа доброго бога.

Силгранд
- Тщетные мольбы о помощи.
- Стагнация.
- Повальный алкоголизм
- Отчаянное сопротивление парвсианским войскам. Сингруды держатся из последних сил. Отступать некуда.

Ррахтея

Танцующие с копьем были самой мощной, самой совершенной и дисциплинированной армией Теи десятого века. Обученные бою копьем, щитом и ядовитой стрелой, наступательным и оборонительным маневрам, закаленные в трехвековой войне, ведомые искушенными предводителями, ветераны альвов непрерывно наступали на слабоорганизованных варваров большого острова. Ррахтея содрогалась, принимая сотни и тысячи их катамаранов.
Ррахтея...
Ррахтея от сотворения мира была мрачным и неприветливым местом. По всему острову простирались унылые каменистые ущелья сменяемые бедными и темными лесами. Для альвов это была последняя западная границей, воплощение варварства этого мира. Трудно было представить территорию более удаленную от благ Аниильской цивилизации. Здесь не росло привычных взору альвов деревьев Гём-Вэ. На берегах здесь нельзя было встретить тучных ламантинов. Темное место, населенное мрачным народом. Воля Тиавеля вновь вела на запад флотилии, матери вновь расставались со своими детьми, восполняя ряды танцующих с копьем молодой кровью тех, кого вынашивали во чреве и кормили своим молоком.
В отличие же от подчиняемых сегунату и стоящему за ним Великому Дракону альвов, сообщество моколе было очень свободным и мало структурированным, каждый отдельный член племени моколе считал себя отдельным и независимым. И они боролись за свою землю.
Моколе не были идеальными воинами или совершенными охотниками. Моколе были просто моколе. Большие, сильные, покрытые мехом. Свирепые. Испокон веков они привыкли выживать в скудных условиях острова. Острова, который был их домом, родиной, местом захоронения их предков, местом с которым они связывали будущее своих детей. Вторжение многочисленных армий захватчиков поставило под угрозу не только настоящее правящей династии , но прошлое и будущее всей расы.
Эта новые угроза, этот вызов самой бытности, самому факту существования культуры моколе , породило новые ответы и новые решения со стороны обороняющихся аборигенов... и одним из этих ответов стал военный вождь и предводитель Харальд Синерогий.
Благодаря знанию местности и гениальному уму этого вожака из рода МакоСинге, объединенным силам моколе удалось заманить наступающую армию чужаков в узкое ущелье и атаковать одновременно со всех сторон. Оказавшиеся в невыгодном положении, вымотанные длительным переходом и застигнутые врасплох войска альвов дрогнули, началась сумятица и сражение превратилось в кровавую бойню. Моколе атаковали днем и ночью, не давая разрозненным войскам сегуна Миото-Кашими объединиться или перестроиться. Каждый куст, каждое ущелье, каждая складка земли таила для захватчиков опасность и смерть. "Бей и беги" было военной максимой совриголов Синерогого. Ночью. Утром. Вечером. Днем. Моколе были первыми воинами Теи, кто стал полностью покрывать свое тело краской не с целью нанесения знаков отличия, а с целью маскировки и слияния с местностью. Раскрашивая себя в рваный рисунок из черных и серых линий, приучая глаза к темноте, становясь неразличимыми в ночной мгле, моколе времен Харальда Синерогого были кошмаром танцующих в тени, более близким и более реальным чем сам Тиавель. Они были воинами-призраками западного острова.

После сражений всех пленных передали жрецам для ритуального жертвоприношения. Их уши и руки нанизывали на деревья. Их внутренностями рисовали на камнях ритуальные узоры. Жрецы зазубренными костяными ножами резали аниильских солдат пока ручьи не становились красными от крови. Это кровопролитие, эта жертва была необходима для очищение Ррахтейской земли от альвийского присутствия.
Битва в Тхаокабургском лесу было самым большим аниильским поражением за три века западной войны. Окрыленные успехом моколе вошли в лишенный защиты Митори и сбросили остатки захватчиков с острова в море. Альвы не остались в долгу и внезапной атакой с воды разрушили Маконгаах, но снова закрепиться на Ррахтейский берегах в Х веке уже не смогли.

Усул-Мамут

- Господи-Шааргисхаме, ты видел как они жрут? У них же пасть что твоя задница, только с зубами в палец. Нет - в палец, мамой клянусь, и не спорь даже! Идет такой буран, помекивает, жует значит свои стебельки. А потом - бух, и нет его. Целиком под землю ушел. Подходишь, а там такое аккуратное круглое отверстие с гладкими краями. Глубоко капают, Йешу их побери. А там штырь такой, что кол, только не из дерева. Они с песком такое вытворяют, что ужас! Слюною они песок этот мочат, да на солнце высушивают. Как камень получается и форму нужную держит. Что глина доиморская... Ну так вот... Кровища значит, брюхо насквозь проколото. И эти, жуки, вокруг уже, тут как тут. Нет... ну не сразу. Я еще сверху постоял тогда немного, посмотрел. Жутко так, думал самому главное не упасть, но подошел поближе. Так вот жуки прибежали вскоре и давай бурана прямо на месте разделывать. Кровь, кишки, шкура трещит. Тесно им, панцирями трутся друг об друга, журчат что-то на своем. Челюстями щелкают. Быстро так, не, я не успеваю понимать. Я только медленно понимаю и когда по-одному говорят. А эти чур-чур-чурлык-кхо-кхо-кхо. Кто что говорит я и не пытался уловить. Но страшны! Рвут значит бурана-то - в клочья, только брызги летят. Ловко рвут. А потом все разом прекратилось. Как был буран на штырь то нанизан, так и не стало его. Всего разорвали и по тоннелям разнесли, личинок своих кормить значит. Ну я тогда еще постоял немного и пошел дальше. А когда через пару дней возвращался, мимо того места проходя - снова подошел. Они ход сверху еще не прикрыли, видно чтобы подсохло все да проветрилось, а снизу уже песок сменили. Чисто так было. Сухо. Только шип этот черным стоял.
Старик-кочевник задумчиво посмотрел вдаль. Затем он окончательно отложил свою работу и предался воспоминаниям.
- А потом что? Да... да про это я успею рассказать. Что? Фифи-Тофан-то? Это даа.... Это, брат, так и не опишешь то словами. Это совсем другое дело. Вот - я. Я многое видел. Видел прозрачные доиморские камни на которых играет солнце, как на весенних росах. Я видел самого Арвельта! Да! С издали только... он и вправду как десять буранов вширь. Страшно и красиво, аж дух захватывает. Но эти аэмнгай... эти... они ведь такие неповоротливые на первый взгляд, неказистые, знаешь? Смотришь на них и думаешь, что жук это. Жук, только большой. Ума то наверно нет. Жвалы, панцири, все лапы словно из шипов сделаны. Жук - большой и опасный. А нет... там такая душа, брат. Там же за этими тусклыми глазищами разум кипит. Начинаешь говорить с ним, а ему ведь все интересно. Он уже обо всем подумал, обо всем уже себя спросил, и обо всем-то у него мысль есть и мнение свое. И не такое как у тебя и у меня, а другое, сложное такое и простое одновременно... ну знаешь... да нет, не хватает у меня то самого умишки, чтобы сказать это правильно. Это, знаешь, не на базаре фортранском ракушки менять. Тут другое рассуждение нужно. И вот в этом их Канпокхонге, значит, там ведь все по-другому. Они и нам то когда Толь-Хожар строили, так и норовили все в свой муравейник превратить, а там то у них вообще жуть. Переходы на переходах, тоннели под тоннелями. И норы, норы, норы. Куда не взгляни - все в дырах то в этих. Снуют туда сюда. Выбегут из темноты на солнышко, постоят чуть, поводят усами то своими и опять вниз убегают. Но не в этом дело-то. В их городе все по-другому, вот что важно. И ты понимаешь, что разумение во всем этом есть. Ну вроде того как тот доиморец дома строил. Помнишь? Помнишь какие дома, какие амбары? Вроде и ты и я так можем, а нет. Тут посмотришь - и по уму. И там - все по уму сделано. Все продумано и все понятно для чего. Так и там также. Только все округлое и под них самих придумано и предусмотрено. Большой город. Вольный. А в сердце его, как два перста в небо смотрят. Один - высокий и тонкий, что скала. Это Хонгсамуд, там письмен на кхиаве что песка в моем доме. Другой - широкий и низкий, что кряж. Это и есть Фифи-Тофан. Смотришь вроде на первый взгляд - и ничего. Нет, похож он и на ракушку гхашнурас и на детеныша ихнего одновременно. А стороной обойдешь - морда буранья на тебя смотрит! Морда, понимаешь, в тридцать локтей в высоту. Назад отойдешь - одно видишь. Ближе встанешь - другое. Красиво. Красиво и чудно. Все стены в письменах да животных разных. Птицы, жуки какие-то, звери. И люди! Люди, навроде тебя и меня, аэмнгаи сами. Они узором, один за другим как цепью все опоясывают, как паутиной все оплетают. А внутри что? Внутри краски такие что дух захватывает. Цвета, запахи, звуки. Словно весь дом поет. Поет, говорит с тобой. Что..? Что говорит, спрашиваешь? Дурак! С тобой он музыкой говорит, с душой самой твоей, с нутром говорит. Так что слов не разбираешь, а внутри все переворачивается. То вверх тебя поднимает, словно птица ты. То вниз, то вскачь, то в танец. Идешь ты по Фифи-Тофан и думаешь, а не бог ли ты на самом деле, которому только приснилось, что он человек...

Лукумы

Покателло был один из немногих в их ополчении, кто был родом из гор. Рожденный в Оненко, напоенный ветрами Фрачао, вскормленный дарами Сентеотля, взращенный в заветах Хэлладура, Покателло жил, чтобы служить Иктуаталю. Вот достойная стезя для великого война! И пока их дружина несколько лет продавливала путь сквозь поселения серокожих уродцев, пока его собственное тело покрывалось многочисленными шрамами, Покателло, каждый день своей жизни превращал в богослужение. Он жег и убивал во славу великого Ящера! О! Сколь упоительно было служение Ему! Сколь сладостно было приносить Ему свои дары. Кровь импов. Жизни импов. Дома импов.
Ломать. Крушить. Жечь. И пусть другие выбирают себе иные цели...
Мать... мать его была из Ирмако, там внизу они растили кукурузу и возносили свои хвалы ее зеленому создателю. Пусть! Спасибо тебе, о Сентеотле, что создал нас и насытил тела наши.
Отец... отец был очень набожным, в их краях не было настоящего храма богу ветров, но его отец сделал небольшой алтарь и все желающие могли принести жертву там, недалеко от их дома. Спасибо тебе, о Фрачао, что научил нас быть жестокими с врагами нашими. Мы никогда не забудем этой мудрости твоей.
Брат... брат и сейчас был подле него. Такой же высокий и широкоплечий фортранец как и сам Покателло. Но брат больше всего на свете любил власть. Ради нее он был отказаться от многого, и Покателло иногда думал, что брат, быть может, мог бы отказаться и от своей чести, ради нее... Иногда, в тех драках что сопровождают любую молодость, Покателло замечал что берег себя брат излишне, что много думал о себе, много важничал но мало рисковал. И теперь, сейчас, здесь, брат был наверху, он отдавал приказы и повелевал но не торопился оказаться в бою первым... А Покателло не боялся ни чего. Его лицо было изуродовано палицей рогатого врага. Руки его, некогда покрывавшиеся красивым, отливающим цвета тувар-нанковой коры мехом, теперь были похожи на руки импа. От шрамов розово-серые и лишенные волос. Пусть брат, славит властного бога. Его же путь - хаос. Хаос и разрушение. И нет стези достойней великого воина!

Три весны и три луны они шагали по заросшим ками равнинам. Три весны и три луны они, как острие копья, вонзались в плоть взбесившегося зверя. Много его братьев полегло, прежде чем они дошли до этих склонов. Многие пали от полученных в боях ран. Многие сошли сума или были истерзаны обезумевшими от рапсодии товарищами. Многие просто вернулись, уставши от войны и не видя ей конца. Многие, но не все. Не он. Вот уже пятый день перед взором бредущих на север воинов-воронов поднимаются, ширятся, нависают Лукумы. Серые. Зеленые. Обещанные. Жрецы указали им путь. Жрецы и Ворон закляли их отправится в этот поход. Матери и жены благословили их своими слезами. Копья и щиты обещали им хранить верность. И они отправились. И шли они туда, куда указывали им их сердца. И овладели они всем что встретили на дороге своей. И пришли они к горам. И должны были овладеть горами, как импийскими женщинами, такими-же холодными, гладкими и серыми, но скрывающими в себе то сокровище что однажды потребуется каждому воину.

И фортране пошли. И овладели они склоном. Затем другим. И снова пылали деревни импов. Снова Покателло обрушивал на головы спрятавшимся серокожим детенышам их дома. Снова он приносил Йеши уши, зубы, головы и сердца врагов. А потом все закончилось.
Закончилось столь же внезапно, как только может закончится жизнь воина. Оборвалось. Лопнуло. Провалилось во тьму.
Хансарская стрела пробила глаз Покателло быстрее, чем он успел разглядеть нового врага. Врага, для которого в языке воинов-воронов еще не было названия. До того дня... до того дня как первые фортранские отряды не столкнулись с первыми же отрядами воинов-охотников. Боль, отравленные стрелы и смерть ждали фортран. Боль, короткие копья, неиссякаемые полчища врагов и смерть ждали хансар. Лукумы, как хитрая импийская потаскуха,что обещались каждому, собрала со всех щедрые дары и не досталась ни кому.

Воннае

Кои Дзи греб, толкая свой каттумарам, уже целый оборот луны, но это занятие было привычным и совсем не тяготило его. Кои Дзи был молод. Тридцатая весна отмеряла значительный срок в жизни хансара или парвсинаина, но для альва это была только молодость. Молодость, обещавшая долгую и наполненную жизнь, нежную любовь, тяжелый и сладкий труд, рождение детей, серебряновласую старость. Но всего этого могло и не случится. Теперь. Когда волны вели его на войну. Зачем он здесь? Разве для этого в муках рожала его мать? Разве об этом мечтал, обучая жизни, отец? Что он здесь делает?
Кои Дзи греб. При хорошем ветре они двигались даже ночью, по-очереди окунаясь в тяжелые сны и не притрагиваясь к веслам. Но попутного ветра не было уже второй день. И он греб. Один из тысяч таких же как он. На одном из сотен каттумарамов с парусами цвета луны. Куда они плыли?
Им сказали "на остров". На остров, что был больше его родного острова. И может был даже больше чем все Аниилы, если их сложить вместе. Зачем им был нужен этот остров? Разве мало на родных островах места? Разве живут альвы один на другом как муравьи? Вожди сказали идти. На то они и вожди... чтобы вести за собой. И говорить. Приказывать. И он пошел. Маленький альв Кои Дзи в большой игре за приз, которого он скорее всего не получит. Получат ли его дети? Нет. Нет у него детей. Не успел еще молодой рыбак встретить той что согрела бы его очаг и наполнила бы его дом жизнью. Что увидит он? Боль. Никто не отдаст им свою землю и свою пищу без боя. Будет кровь. Будут крики. Добивание раненых. Закалывание пленных. Его друзья в крови.
Кои Дзи зажмуривал глаза и видел своих друзей в крови. Он видел свое бездыханное тело, что цепляли крючьями и волокли в общий костер. Он открывал глаза. Вот они были. Крючья. Эти страшные, изогнутые, похожие на когти птицы или скрюченные пальцы ведьмы-старухи деревянные приспособления для сбора трупов предусмотрительные альвы везли с собой**. Везли на его каттумараме. Все было просчитано. Столько умрут. Столько выживут. Выжившие будут собирать мертвых в кучи и жечь. Чтобы было чисто. Чтобы было аккуратно. Логика войны. Логика танцующих с копьем. Логика темных альвов.
Кои Дзи не хотел думать о предстоящем, Кои Дзи вспоминал. Перед его глазами проходили картины из детства. Мать, что брала с собой на сбор вэй. Вспоминал, как он, обнаженный нырял с плота, ловко подрезая костяным серпом длинные сочные стебли, а потом обжигался холодным ветром, тщетно подставляя тело солнцу и растираясь колючей домотканной тряпкой. Вспоминал отца, его черные от солнца, сухие, твердые и жилистые от постоянной работы руки. Вспоминал, как он ловко вязал сети, как умело и быстро выдалбливал острым камнем из бревна новую лодку. Образы вереницей проходили перед мысленным взором альва, покорно предоставляя картины из прошлого. Их дом. Низкий, прижимистый, с покатой, предназначенной бороться с постоянными ветрами, крышей. Красные переливающиеся угли, в печи. Пряный запах жарящейся рыбы. Отцовские снасти из кости лен-по. Глиняный пол. Отцовские инстументы. Камни, каждый для своей работы. Одним камнем рассекать ствол, другим - отщеплять тонкие полоски и придавать форму. Третьим - заострять другие камни... у каждого свое имя. У каждого свой род и форма. А это кремень - для ножа. А этот - для копья...
Кои Дзи застыл в раздумьях, из-за чего сбился ритм и его окликнули. Альв машинально продолжил грести, лишь бросив взгляд на свое копье. Это твое оружие, Кои Дзи. Ты теперь не рыбак, альв. Ты - танцующий с копьем. Ты теперь будешь убивать во славу Тиавеля...
...чудовища, сожравшего твоего прадеда, и брата его, и жену его.
...
Ты будешь теперь убивать во славу Шаграта...
...бога, чьи жрецы осудили сестру твоей матери на смерть.
Смерть...
И в этот момент, словно предупреждая очередной приступ оцепенения юноши, над волнами, меж стянутых в тугие бревна, бесполезных сейчас парусов, поплыла музыка. Кто-то сильный, полный жизни и тоски по дому, затянул в ясном и звонком утреннем воздухе чистую и пронзительную песнь гём-шаа.
Мелодия понеслась ввысь. Развернула свои невидимые никому, но прочувствованные всеми крылья, и полетела, объединяя плывущих далеко от дома альвов в своей любви к жизни, своей юности и наивной доверчивости к этому миру. Мелодия плыла, летела над водой, она поднималась и опускалась, она обращалась то вперед то назад. И чувствительные к проявлениям музыки, истонченные и умудренные посвященной медитациям жизнью, альвы, покоряясь мелодии то проникали своим умом в будущее, обозревая города до небес и лодки что могли плавать по облакам, то обращались назад, в прошлое, во тьму веков. Туда, где их предки впивались зубами в сырое мясо и раздирали себе ногтями лицо, пытаясь совладать с одолевающим рапсодиевым голодом.
А потом мелодия сменилась.
И заиграл новый мотив. Тревожно вибрировал он, отзываясь в сердцах. Не созерцанию призывал он дрожанием своим. Не к спокойствию духа вел он.
Как крылья дракона, расправилась эта песнь над парусами. Как когти дракона, проскрежетала она по сердцам воинов. Как зов дракона, призвала песнь к бодрости души слышащих ее.
К битве.
К бою.
К смерти, вела их в этот раз гём-шаа.

И они погибли. Почти все. Не сразу. Не враз. Кто-то так и не увидел острова, опрокинувшись в воду от удара разъяренного морского чудовища. Кто-то погиб на берегу, встретив грудью расколовшее щит и прорвавшее доспех копье моколе. Кто-то в глубине острова, предавая огню чужие жилища сам забыл об осторожности.
Не напрасно щемило сердце юноши. Не напрасно проливала слезы его мать. Не всем суждена долгая жизнь и умудренная старость. Не всем судьба вдохнуть полной грудью эту жизнь. Но спасибо богам и за то что есть.

* Каттумарам - плавсредство, состоящее из двух связанных корпусов (лодок-долбленок). Корпуса соединены балками, пространство между которыми закрыто сеткой, по которой передвигаются члены экипажа. Имеет прямой парус и может двигаться посредством весельной тяги.
** Деревянные "крюки" имели и другие способы применения, но юный*** Кои Дзи про войну знал не все, а только самое впечатляющее.
*** Растянутая юность - плата за высокий интеллект и длительную жизнь. Ведь большой и сложный мозг - продукт диференциированной неотении.

Общее:
- В этот ход мастерской художки не будет.
- Урсус проверял не все дрейфующие технологии на завершенность. Если вы видите что в сумме скидка стала равна или превысила стоимость технологии - сообщите мастеру и он внесет соответствующую правку в резолв.
- Проверяйте карту, счастье, дрейф технологий.
- Дедлайн - вечер субботы.

Аэмнгайский Шейлифат
- Вообще-то это бедный край. Край в котором злобствует рапсодия и каждая тварь борется за выживание.
- Великая библиотека снижает на 1 стоимость освоения всех технологий.
- Народ аэмнгай гордится своими достижениями в архитектуре и науке, первая в мире великая библиотека приносит шейлифату +1 счастья!
- Аэмнгай строят великий храм в Миласуреи. Все боги пантеона получают разово +1 БС.
- Отныне аэмнгай - лучшие математики Теи. Никто не может сравнится в мудрости с жукотелыми жителями песков!
- Аэмнгай изучают технологии "плетение" и "знахарство".
- Технология "Выбраковка" становится дешевле на 2.
- Технология "Медицина древних" становится дешевле на 1.

Кочевники
- В среде происходит раскол, на фоне растущего мультикультуризма и многобожия, выделяется группа ортодоксов-фааратианитов, замыкающихся на буквальном соблюдении всех требований шааргисхамизма.
- Прокладывающие Пути - Аи-Шаалла - занимаются благоустройством страны и улучшением торговых кочевых путей. Это первая на Тее организация цель которой - добровольное служение обществу в целом. Это, а также распространение плетение и знахарство значительно улучшают уровень жизни кочевников.
- Хэладур хорошо подвесил языки доимор, от которых произошли номады. Их речь ярка и спонтанна, и говорить о науке риторике раньше открытия письменности не приходится.
- Технологии "аэмнгайская письменность", "выбраковка" и "каменная кладка" дешевле на 2.
- Технология "Медицина древних" дешевле на 1.


Хансар Йох Акатты
- Выделение парвсиан в отдельное малое племя
- Стоимость технологий "долбленые лодки", "щиты" и "медицина древних" меньше на 1.
- Стоимость технологий "альвийская письменность" и "каменная кладка" меньше на 2.
- Для освоения "ткачества" у хансар нет подходящего сырья.
- Хансары заключают пакт о ненападении с Парвсианами и предоставляют право прохода для их паломников. Но самих паломников особо и не видно.
- Воины-Охотники Хансар начинают отравлять свое оружие ядом Сухмат, увеличивая боеспособность отрядов племенного ополчения.
- Тулхын-Отыр получает +2 БС от почитателей
- Война с моколе и импами
- Количество парвсиан практически не растет, ящерам плохо живется в холодных краях Хансар-Унта, а отношение к ним в народе всегда остается настороженное, если не напряженное.

Доинмор
- Рост населения приводит к росту городов и усложнению общества. Жрецы культа тирании, опираясь на боевые отряды, окончательно подминают под себя власть. Крестьяне-хлебопашцы становятся бесправным и закабаленным классом. Слава Триумвирату!
- Хэладур получает +2 БС от почитателей
- Доиморы получают скидку -2 на выращивание кукурузы (-1 за этот и неучтенный -1 за прошлый век), за счет кроу.
- Стоимость технологий "аэмнгэйская письменность" и "долбленые лодки" уменьшена на 2
- Стоимость технологий "кукуруза" и "медицина древних" уменьшается на 1.
- Доиморы знают, что у соседей фортран жизнь намного лучше. Если к концу века разрыв в счастье не уменьшится, доиморские города начнут проходить проверку на лояльность.

Аниилы
- Альвы получают +8 науки, а Шаграт получает +7 БС от верующих.
- Раньше ламантинов били охотники на берегах, теперь пастухи водят их целые стада. Улов рыбы значительно сократился, к тому-же часто случаются прорывы отдельных особей на засеянное Вэй мелководье, но в целом морское скотоводство значительно улучшает жизнь альвов.
- Открытия ткачества, а затем и паруса значительно расширило возможности альвов по изучению мира и экспансии.
- Война с импами, сингрудами и моколе
- Жестокие чистки внутри страны. Охота на вероотсупников. Верующие в бога растений переходят к практике тайных встреч.
- Раскол в обществе - деление на милитаристов и пацифистов, на ортодоксальных почитателей бога темных глубин и тех кто считает что служение богу растений более достойно высоким устремлениям души альва. Слишком многие альвы были задействованы на возделывании и сборе зеленого урожая с аниильских берегов. Слишком долго приносили они жертвы Синтьялу. Каждый город должен пройти проверку на лояльность морскому дракону 2д6 против 5+. В случае провала - город не подчиняется прямым приказам аватара.
- В прошедших проверку на лояльность городах доля культа Синтьяла уменьшается до 1/12.
- Для освоения технологии "боевые яды" нет аналогичного распространенному у хансаров сырья.
- Мастер очень просит оформлять приказы армиям в соответствии с требованиями "игровой информации" раздел "правила честной игры".

Ррахтейский Синк
- Общество усложняется. Появляется четкое деление на ремесленников, воинов, постухов мант и жрецов. Различия в уровне жизни и социальном статусе пока не значительны.
- Война с хансарами и альвами

Шсанираас
- Государство продолжают именовать по названию разрушенного города.
- Поражения на юге приводят к частичной потере новоприобретенных земель.
- Большинство немногочисленных паломников просто не доходят до Миласуреи, растворяясь и оседая по пути из-за мелких бытовых передряг, или просто возвращаясь обратно. Те единицы, что проходят весь путь оседают в самом городе Четырех.
- Технологии "долбленые лодки", "сети" и "аниильская письменность" дешевле на 2 БС.

Силгранд
- На северном фронте без перемен. Волны вооруженных воинов сталкиваются, опустошают и без того бедные земли. Засеивают землю трупами, и возвращаются обратно без славных побед.
- Внезапно высадившиеся альвы вырезают прибрежное население и без особого труда захватывают многочисленные земли. Сейчас там альвийские "военные поселения".
- Синтьял получает +1 БС от верующих альвов.
- Раскол и уныние в обществе
- В водах близ Марэпидума в течении века неоднократно появляется маневрирующий флот боевых лодок импов. Серокожие гребцы демонстрируют воинственность и факт наличия гениталий.
- В окрестностях Вирасуса в течении века происходят поджоги и мелкие вылазки головорезов Тор-Дьябло. Сингрудцы реагируют неоднородно - часть древесного народа только укрепляется в ненависти и стойком желании всех порвать, часть проявляет слабость и надеется что все обойдется и что войны на два фронта как-нибудь будет можно избежать.

Сенгорд
- Великий человек открывает в жизни сенгорда новую эру. Приручаются рагуры, что живут в восточной части джунглей, там где огрева перемешаны с татуни. Рагуры щедро снабжают Дол Вайтрис продовольствием. Набранная в этом городе армия увеличивает мобильность на суше за счет гужевого скота.
- Заселение части горного хребта, между аэмнай и сингрудами.
- Стоимость технологии "плетение" ниже на 1.

Фортран
- Потеря контроля над смешанными огневищами вблизи города доимор.
- Скидка на "аэмнгэйскую письменность" -2 (кумулятивно, считай сам)
- Исследование ткачества совершает переворот в жизни фортран. По сравнению с кукурузным народом все соседи, кроме аэмнгай кажутся варварами. Аэмнгай вообще-то тоже кажутся варварами, но это только на первый взгляд.
- Продвинутые технологии ловли рыбы значительно увеличивают рост городов.
- Гильдия торговцев и путешественников разносит по стране весть о доиморских способах борьбы с рапсодией, скидка на технологию "выбраковка" -2.
- Фортран показывает себя как единое государство, соединяемое с конца шестого века сетью дорог.
- После освоения плетения, торговля с доиморами сильно сокращается.
- Имп-Ериуму объявляется война. Миролюбивые фортране недоумевают, но покоряются воле Великого Ворона.
- Сентеотль получает +2 БС от почитателей
- Технологии "выбраковка" и "аэмнгайская письменность" дешевле на 2.
-

Миласуреи
- В город Пяти приходят первые паломники-парвсиане. В храме Иктуаталя впервые поется хвалебная песнь на языке перворожденных.
- Аэмнгайские мастера строят великий храм в Миласуреи. Все боги пантеона получают разово +1 БС.

Имп-Ериум.
- Лишенное поддержки небес, государство оказывается окружено кольцом врагов. Враги на 7 век: Раш-Мор, Хансары, Аниилы, Фортран
- Изучается технология "каменная кладка"
- Священный для импов город Сильхид обрастает каменными стенами.

Раш-Мор
- Продолжают поставлять в Фортран рабов в обмен на наркотические курения и другую роскошь.

Южный Морвлэнд

- Вааай-вэй! Ньэ п'роухоудии миимоу! Кхароужшиий кразсиивый жщиит. Соувсээм ноувый. Тоульоу вчэра из'з роудноуй маамы сздеээлал! Поукуупаай кразсиивый щщит.
Раш покрутил высушенной и покрашенной в черно-белые цвета бывшей спинной пластиной соплеменника.
- Эй! Тыыы! Моухнатаайа Моурда! Купи щщит!
Форумы фортран стали местом встреч различных культур. Здесь были и доиморские торговцы лозой и бытовыми принадлежностями из нее. И суровые, покрытые шрамами раш, нахваливающие личные качества рабов. Надо сказать что эти жукотелые относили к личным качествам и такие вещи как "способность в холодную погоду погреть ваш детородный уд немногочисленными но магкими и податливыми протоками" так и "вкусное сочное мясо филейной части и большой питательный мозг".

Етхирншаас

Тоук... Так первая капля, предвещает дождь.
Тоуккт... Услышав ее ты начинаешь озираться по сторонам, глядеть вверх, ожидая увидеть надвигающуюся тучу.
Тоуккт... Пустой звук удара дерева о дерево. Нет. Это не дождь. И ты знаешь правду.
Тоук-тоук-тоук. Пришли враги. За четыре века этот звук научил твой род бросать все и убегать. Но ты здесь не затем чтобы убегать.
Тоук-тоук-тоук-уоooo~yoooooo-тук-тоук-уоooo~yoooooo - С нарастающим темпом раздаются боевые крики готовящихся к атаке бусмил.
Уоooo~yoo - Темп достигает своего апогея.
Уоооооооооооо!! Время начинает течь медленее и можно расслышать каждый удар сердца. И этот звук.
Уооооооооо! Как волна. Как ветер, что ломает деревья и срывает крыши домов. Враг. Древний. Заклятый. Ненавистный. Зеленое на зеленом. Мельтешение. Дрожь в ногах. Дрожь в руках. Встань покрепче, как учил старик.
И молись.
Молись предкам. Молись духам. Молись тому, кто создал твой народ из ничего. Молись всем, кого ты знаешь.
Потому-что вероятно умрешь. Сегодня.
Сейчас.
Сейчас они добегут до тебя.
Уооооооооо! - все ближе. Вот уже отчетливо можно расслышать треск веток под их ногами.
Держись. Держись, ящер. А потом бей. Бей так быстро, как бьется твое сердце. Так сильно, как ты их ненавидишь. Бей, ящер.
Бей!

*****************

После того сражения, обходившие поле боя альвы, чьей обязанностью было отыскать всех раненых, под грудами тел обнаружили двух, уже начинающих коченеть мертвецов. Их вид и поза, привлекли всеобщее внимание. Первый из них был парвсианином. Второй - сингрудцем. Колено шсдевере было раздроблено, а руки обхватывали лицо ящера, как танцор Су обнимает свою партнершу во время танца осы.
То что все увидели, перевернув тела, долго еще заставляло снова и снова возвращаться памятью к тому вечеру на Етхирншаасе.
Одна из рук ящера была сломана и вывернута наизнанку. Другая - обхватывала, словно обнимала, голову противника. Глаз ящера был выдавлен и вытек, придавая морде ассиметрию и неестественную вогнутость. Палец шсдевере застыл внутри опустевшей глазницы. Но варшас и мертвый зубами вгрызался в искаженное и посеревшее лицо древня.
Альвы постояли над этой парой чуть дольше, чем следовало задерживаться над мертвецами. Переглянулись. И разошлись.
Их заботили живые. А мертвых похоронят сами ящеры, но уже не сегодня.

А потом было наступление. Ящеры выжигали поселения сингрудов. Убивали, ломали и пытали их. О... эти парвсианские пытки. Эти мягкотелые альшисай не могли даже слушать рассказов о них. Не то чтобы учавствовать или стоять рядом. Те шсдевере которым не повезло остаться живыми кричали очень долго. Уж перворожденный народ приложил все свое старание и всю свою фантазию, чтобы причинить побежденным как можно больше страданий и боли! И пусть у этих деревяшек нет чресел, чтобы их можно было меееедленно раздавить парой круглых камней, костяные ножи детей Йэшу найдут у своих жертв струны, на которых можно будет сыграть.

Череда побед на суше обернулась тяжелой бедой, пришедшей с моря. Полчища шсдевере как копье, пронзили альвийские водные заслоны и добравшись до Шсанирааса, разрушили столицу. Обратно правда победители вернуться уже не могли, на каждом привале их ждали засады и нападения. Победившее войско таяло и исчезло совсем, так и не доплыв до родных берегов.

Моколе
- Моколе приручают гигантских мант. Манты становятся одновременно кормом, источником прочных шкур, костей и зубов для украшений и оружия, а также дурно пахнущего, но питательного жира. Манты начинают использоваться как тягловое водное животное, способное тащить за собой или на себе плот на значительные расстояния с скоростью значительно превосходящей ту, что можно было получить гребя веслами. Однако простота плотов моколе и отсутствие хороших материалов сильно ограничивало возможности союза мант и моколе.
- Приплывших альвов, моколе тоже пытаются сожрать, те обижаются, отбиваются и уплывают.
- Случаются регулярные приграничные стычки с альвами, хансарами и раш.
- Напоминаю, что на Ррахтее нет рапсодии, но есть "болезнь мертвых", иногда поднимающая усопших. Поэтому на острове распространены "защитные ритуалы" вроде кола в сердце.
- Чтобы приказ на увеличение доли был эффективным, придется вложить 3 БС на приказ по народу.
- Манты распространяются по всей экозоне приррахтейских богатых вод

Хансары
- Кураны становятся критерием богатства и успешности хансар.
- Общество хансар начинает слоиться и усложняться. Выделяются богатые и бедные хансары, хансары-охотники и хансары-скотоводы. Воины, охотники, скотоводы, вожди и шаманы обретают элетементы кастовости. "Города", на самом деле представляющие собой особенно большие стоянки становятся местом развития первобытных ремесел - плетения, резьбы по кости и дереву, знахарства.
- Сбор сухмата добавил в торговую сеть терпкие шишкоягоды (1). Шишкоягоды отправляются на юг и восток и становятся основой для обмена.
- Стоимость технологий "долбленые лодки", "щиты" и "медицина древних" меньше на 1.
- Стоимость технологии "альвийская письменность" меньше на 2.
- Из-за контролирующих берега сопровождаемых гигантскими скатами мохнатых чудовищь, связь с поселенцами на бедных землях прерывается
- Наиболее удаленные от островов даану щедро снабжают хансарские города дарами моря
- Тулхын-Отыр получают +2 БС от верующих

Доинмор
- Благодаря бурной деятельности гениального доимора Мак ан Домэйна научаются выращивать дар. Злаки стали давать достаточное, для бурного роста населения и развития городов, количество пищи. - Возникают настоящие города, с простыми и тесными каменными домами, торговцами, амбарами и разделением по ремеслам. Начинают выделяться сословия воинов и торговцев, землепашцев и ремесленников. Возникает деление на богатых и бедных.
- Доиморы научаются печь хлеб. Он быстро становится расхожим товаром и инструментом внешней политики.
- Стоимость технологии "долбленые лодки" уменьшена на 2
- Стоимость технологии "медицина древних" уменьшается на 1.
- У фортран плетеные товары вымениваются на лодки. Доиморы потихоньку изучают возможности мореплавания, обнаруживают и заселяют остров на юге. (Название острова!)
-

Аэмнгейский Шейлифат
- Благодаря исследовательским трудам Витханисад, аэмнгай получают скидки на технологии "Знахарство" и "щиты" -1 БС
- Перенимают малые технологии "отжим масла из огненной травы" и "сигнальный рог"
- Теоретики витханиасад подступают к открытию "Гармонии" (6 БС) - уникальной технологии, условия которой заключаются в длительном и равномерном развитии культуры и открытие математики. После открытия "Гармонии" искусству аэмнгай следует ждать небывалый подъем.

Исхамабадский Хифират
- Пророки увеличивают долю культа в Имп-Ериуме на 1.
- Номады продолжают незначительную торговлю с соседями. В результате чего получают скидку на технологии
- "Аэмнгейская письменность Кхиав" и "плетение" становятся дешевле на 2.
- В народе номадов ходят легенды об удивительных музыкантах аэмнгай и об утонченности искусств этого народа.
- Часть перепродаваемых кочевниками товаров оседает в самом Хифирате, что вместе с собственными ракушками и мелкой торговлей с соседями дает 1 счастья.
- Стоимость технологий "знахарство" и "каменная кладка" уменьшена на 1.
- Номады глубоко проникают в соседние народы, принося, собирая и распространяя вести со всех сторон света. Больше всего среди кочевников говорят о прекрасной жизни северных народов, о роскоши хансарской знати и достатке их купцов. Если к концу века разница в счастье между хансарами и номадами не сократится, то за каждый номадский город надо будет бросать 2д6 на лояльность и верность Хифирам.
- Никаких договоров с аэмнгай не было, актов принуждения со стороны номадов тоже не было. В итоге второй город строили сами номады и он обошелся на 1 БС дороже заявленного. А значит в остатке Шааргисхам перенес в VI век только 1 БС.

Аниилы
- Общество сильно усложняется. Самые большие сословия: рыбаки и сборщики вэй. Также выделяются касты жрецов и законников. Сословие потомственных танцоров с копьями - стражей на службе дракона, получающих пищу из общественных амбаров.
- Согласно ультиматуму сингрудам объявлена война, военные действия можно вести начиная с наступившего века.
- Отсутствие боевого флота приводит к ряду поражений у берегов Етхирншасса. Огромное количество погибших со стороны альвов. Сингруды обходным маневром атакуют парвсианскую столицу и разрушают ее.
- Создание культа Синтьяла и широкое распространение его, благодаря усилиям проповедников и повсеместному возделыванию ками
- Перенимают технологию "щиты", стоимость технологии луки меньше на 2 БС (проверь, не изучились ли еще?)
- Западные экспедиции рассказывают об агрессивных мохнатых великанах, плавающих на промасленных птичьих гнездах и повелевающих гигантскими плоскими морскими чудовищами. Со слов очевидцев великаны невероятно свирепы, уродливы и тупы.
- Альвы получают +8 науки, а Шаграт получает +7 БС от верующих.
- 1 БС от верующих достается Синтьялу

Силгранд
- Страшнейшие поражения от парвсиан и потеря земель. Полный разгром и уничтожение бусмилей.
- Блестящая победа на воде над полчищами альвов и разрушение парвсианского города Шсанирааса
- Поражение западнее Вирасуса - армия завязла в боях на территории повстанцев и была вибита оттуда двумя волнами воинственных импов.
- Террор на юго-западных границах, пожары под Вирасусом

Шсанираас
- Альвы оказывают ящерам массу благодеяний
- Совместная с альвами победа на реке Етхирншаас и полное уничтожение военной элиты сингрудов
- Технологии "долбленые лодки" и "сети" дешевле на 2 БС.
- Выбивание сингрудцев с парвсианской родины и дорогих памяти родов руин, ад, пожары, пытки пленных
- Внезапная атака оставшегося без защиты Шсанирааса боевым флотом сингрудов, полное разрушение и разграбление города
- Иктуаталь получает +1 БС за разрушение города

Фортран
- Орден первопроходцев осваивает еще немного огневищ. Между Фортраном и Шейлифатом не остается нейтральных земель. На границах возникает несколько неприятных инцидентов с пропавшими охотниками и обнаружением подземных ходов там где их быть не должно. Но это не мешает наиболее пронырливым торговцам иметь с аэмнгаями дело.
- Стоимость технологии "аэмнгейская письменность Кхиав" уменьшена 3.
- После открытия выращивания кукурузы, священное растение распространяется по всей территории фортранских южнотуварнанковых лесов (другие эндемичные виды не будут сами расширять свой ареал с окультуриванием, и придется либо тратить БС либо гонять армии). Кукурузные лепешки и кукурузная каша становятся основой фортранского рациона.
- Общество усложняется и делится на страты. Самый многочисленный класс - крестьяне-землепашцы, кормители всего народа. Уход и забота за священным растением - почетный труд. Статус и положение крестьян в фортранском обществе выше чем в каком-либо другом, но все-таки ниже чем у жрецов и лекарей. Ремесленники и стражи оказываются на уровень ниже землепашцев. В обществе выделяются богатые и бедные, счастливые и не очень.
- Стоимость технологии "Выбраковка" меньше на 1.
- Стоимость технологий "щиты" "и "плетение" меньше на 2.
- Купцы гильдии, в поисках прибыли, проникают вглубь соседних государств, завязываются деловые знакомства и связи. Через номадские земли торговцы-путешественники добираются до хансарских земель. На востоке, избранные фортране посещают святая-святых аэмнгейской культуры - в Фифи-Тафан, разнося по стране Великого Ворона удивительные истории о, спрятанном в подземных лабиринтах, рае.
- Фортранская кукуруза меняется на доиморский хлеб. В купе с речной и морской рыбой, это все делает рацион фортран значительно разнообразней.
- Сентеотль получает +1 БС от верующих
- С севера перенимается технология "рабство".
- Рабы-импы и рабы-раши - статусный и дорогой товар, доступный пока только самым зажиточным фортранам.

Сенгорд
- Приказы армиям некорректны, объявление войны не может быть под дедлайн, но и при объявлении войны войска не могут быть направлены на территорию противника в тот же ход.
- Маневрирующая армия встречается с вторгнувшимися на территорию повстанцев сингрудскими войсками. Череда поражений сменяется победой, в результате которой древесники оказываются вытесненными с импийских территорий, а часть отколовшихся земель - возвращено.
- Часть отколовшихся земель возвращаются в результате увещеваний и угроз Тор-Веладин. Но незначительная часть все еще остается под контролем повстанцев.
- Импы наконец заселяют остров Кадаврэс.
- Тор-Диабло террорят сингрудские границы. Маховик ненависти набирает обороты, и по умолчанию в текущем веке Силгранду объявляется война. Войска же на вражескую территорию можно будет вводить только со следующего века.
- Торговля с доиморами увеличивает счастье народа и снижает стоимость "плетения" на 1 БС.

Раш-Мор
- На границах с Имп-Ерией происходят жестокие столкновения, раш пытают пленных импов, импы пытают пленных раш.
- Осваивают фортранские торговые площади. Единственный товар который сообразительные но неразвитые раш могут предложить - это щиты. До фортран доносится эхо северной войны и легенды-рашей о жестоких боях. Южные раш используют эти истории для того чтобы выменивать (сделанные из покойных родственников) щиты на продовольствие.
- Сообразительные раш открывают "рабство" и пленные импы тонким ручейком начинают течь в Фортран. В обмен на новый товар раши получают доступ к многим благам фортранской цивилизации.
- Технология "каменная кладка" дешевле на 1. Технология "долбленые лодки" дешевле на 2 БС (мастер забыл сделать скидку в прошлый ход).

Имп-Ерия
- Усилиями проповедников с востока доля верующих в Шааргисхама увеличивается на 1/12 и становится равной 2/12.
- На границах с Раш-Мором происходят постоянные столкновения, спорные земли переходят то под контроль одной, то под контроль другой враждующей стороны.
- Стоимость технологий "рабство" и "долбленые лодки" уменьшена на 1.
- На севере происходят мелкие но частые и кровавые стычки с моколе, в основном из-за нехватки еды у последних. На востоке - столкновения хансарами, упирающимися в Лукумские границы. Эти варвары вечно жадны до каждого куска мяса и мешают импам охотится у подножья гор.
- Лишь только совсем южные импы живут в мире с соседями, что с фортранами, что с номадами вполне удается мирно сосуществовать. Только мало у серокожего народа плодородных южных земель... очень мало.
- Открывается технология "рабство".
- В торговую сеть попадают рабы-раши. Кои сплавляются фортранам в обмен на курения. В хозяйстве рабы раши в шестом веке не используются.

Миласуреи
- Принимают поломников со всех сторон света
- Витханиасад надолго не задерживается в Миласуреи и возвращается обратно в Канпокхонг. Пока в Миласуреи только одна постоянно существующая организация - культ четырех богов.

Южный Морвлэнд

- Хей-хо! Шатрис! Я вас таки умоляю, только не делайте такого выражения ваших жвал. Моя Руфь не будет довольна если вы откусите мне руку или ногу. Вы голодны, я голоден, может быть придумаем что-нибудь вместе, вместо того чтобы калечить друг-другу телеса?
- Чшутичшь уопят-чь, муохнатая муорда. Чтуо ты муочжишь предлуожить круоме свуоих суоччных жирных ллапуок?
Голосовые органы раш не слишком подходили для воспроизведения фортранской речи и многие звуки отдавали фальшивой металлической рябью, что не мешало двум старым приятелям находить общий язык.
- Я могу предложить тебе сочного краба, или жирную рыбу, или осминога. Я еще не решил. И надо сказать - не поймал.
- Ты бриехуун, чиелуовек.
- Я брехун, ты плавун, я на лодке, а ты на брюхе, я с гарпуном, а ты... Да чего ты стоишь то? Помоги уже, толкай лодку и поплыли. А то и сегодня без ужина спать ложиться. Ох-хохо... помоги нам Сентеотль.

Усул-Мамут

- Послушай, эй.
Уставшие, покрытые пылью и песком, оборванные переселенцы не хотели никуда уходить. Много дней пути отделяли их от родных мест и именно здесь, они надеялись обрести новый дом.
Но шерстемордые были непреклонны.
- Нам некуда идти. Дайте нам остановиться здесь на одну ночь.
Фортранец снова повторил жест "проваливайте" и погрозил копьем.
Номад растеряно огляделся. Каждый из его людей был больше и вероятно сильнее любого фортранца из тех что стояли напротив, но противников было много больше и они, все, или почти все были вооружены копьями с острыми кремниевыми наконечниками или короткими, но не менее опасными топорами, на костяной ручке. Их одежда была столь-же сера и пропылена как и простые одеяния странников.
Они не приняли его подарков. Не приняли ароматного масла в изящном бурдюке. Не приняли драгоценной воды. Не приняли прекрасных ракушек гхашнурас. Они не стали вступать в разговоры и требовали только одного - убираться прочь. Привыкший к скитаниям кочевник, жрец великого Шааргисхама, знал что-такое трудности не по-наслышке, знало он и что такое боль глубоких ран, и что такое бой за место под солнцем. Он снова поглядел в серую, невыразительную морду фортранца, перевел взгляд на копья его спутников.
А у него семья, дети... его дети шли чуть позади, в самой середине длинной вереницы поселенцев и не видели этой сцены. Не видели они и этих чужаков. Слишком растянулся его, бредущий по пустоши, народ. Если прямо сейчас начнется драка, он точно не увидит их больше. А если еще тянуть время, то драка непременно начнется.
- Да будьте вы прокляты! - прорычал он. - Пусть ваши дороги приведут вас на съедение урсарам.
Номад всплеснул руками, достаточно выразительно, чтобы выразить, свою невыходящую со словами внутреннюю тоску и бессильную злобу, но при этом достаточно осторожно, чтобы его жест не приняли за агрессию.
- Будьте прокляты! Корм червей! Говно урсар! Корм червей! Гнилые кишки... - эти слова были безопасны, за время разговора кочевник убедился что ни один из шерстемордых еще пока не выучил их языка. - Животные! - в гневе рычал он.
- Разворачиваемся! Разворачиваемся! Этот бураний помет не пустит нас дальше без боя. Разворачиваемся!

В конце-концов, дороги священны, эта дорога видимо будет немного длиннее чем он предполагал, но без дома они не останутся. Шааргисхам милостив к своим детям, он позаботится обо всем, он даст им приют, он насытит их плоть и успокоит их дух. А когда они отдохнут и наберутся сил, они вернутся. Кочевник махал руками, подавая знаки подтягивающимся соплеменником, а сам клялся и молился, молился богу о ниспошлении сил еще хотя бы на день пути, и клялся никогда не забыть нанесенной ему обиды.

Дримура

Тихо плещет волна о борт айнами*.
Плачет вдалеке вохсар.
Прекрасна ночь в бледном сиянии луны.

Даже голодающий в бедных водах ёми** альв, питался лучше самых успешных охотников-импов с северных границ владений так называемой Имп-Ерии. Дримура была поистине страшным местом. Пустая. Холодная. Обдуваемая жестокими ветрами. По каменистым берегам этого края вечно голодных мертвецов бродило больше чем живых людей, с трепетным сердцем и горячей кровью, хотя те живые что бродили здесь тоже были вечно голодны. После первой волны поселенцев, коих вела воля подгорного предводителя, в Дримуру прибывали только те, кто был изгнан из общества импов за что-то, что не заслуживало казни, но не позволяло оставить провинившегося среди живых. Их дух не был сломлен, но ощущение несправедливости и незаслуженности кары, голодным червем пожирало серокожих обитателей этих мест изнутри. Да, для кого-то Дримура стала настоящим домом, но для некоторых, не многих, но некоторых - она была проклятием. И это ощущение проклятости и отчужденности*** от родного народа таилось в глубине сердец и передавалось из поколения в поколение.
А потом появились эти альвы. Их дивные плавающие деревья могли нести их куда бы те сами не пожелали. Их удивительные, упругие и тонкие, темные и раскидистые приспособления, что они сами называли сетями, могли прокормить их даже в самом далеком пути. Их бурдюки были наполнены живой водой, что наполняла силами и пробуждала дух.
О! Эти чужеземцы были воплощением всего того, чего так не хватало истосковавшимся в этой просторной и тесной одновременно Дремуре. И некоторые импы, да, не многие, но некоторые... рискнули. Они преодолели свою гордость и высокомерие, они попросились сами. Они встали рядом с альвами в их странствиях и покинули земли великого, славного и могучего Имп-Ериума.

Етхирншасс

Сшдевере пришли на рассвете. Как тучи. Как рой ос, жалящих и стара и млада. Они разоряли очаги и ломали плетеные хижины. Они убивали беременных женщин, распарывая им животы. И маленьких детей, сминая своими дубинами их хрупкие тела. Древесные каратели не щадили ни кого. В желании насытить своего вечножаждущего крови зеленого бога, они не имели к побежденным ни жалости ни сострадания. Плач, стоны и мольбы доносились до слуха Иктуаталя со всех зеленых уголков Етхирншаасса. Дым пожарищ и запах крови, поднимался до самих небес.
Ящеры уходили. Сами жгли свои дома. Сами добивали тех, кто уже не мог бежать.
И уходили.
Куда? Куда угодно, лишь бы подальше от границ этих проклятых сшдевере, подальши от их дубин и копий, подальше от их ненавистого бога.
Ящеры уходили на север. Тонули в бурлящих водах широких рек. Замерзали на заснеженных перевалах западных гор. Падали от голода и истощения во время многодневных переходов по безрадостным и бедным землям. Но не только безжалостность природы губило гонимых войной парвсиан.
Ящеров убивали новые, доселе не виданные ими народы.
Хансары не привыкли делить пищу с чужими ртами.
И лишь не многие из покинувших Етхирншасс обрели новый дом. Для кого-то им стал зеленых и холодный Хансар-Унт, а для кого-то - суровые, но щедрые Алиилы.

Дан-Кретис

Тор-Доим, морщась от безнадежной духоты и мучаясь животом, от плохой воды снова выскочил из хижины. Жуткий, ноющий спазм скрутил внутренности жестокой болью. И доимор, больше не раздумывая, рванул в зеленую гущу джунглей.
Будь оно всё проклято! - думал про себя Тор-Доим перепрыгивая колючую лиану и покрепче сжимая ягодицы, в надежде не расплескать содержимое прямо на бегу. - Зачем он согласился пойти сюда? Что он здесь забыл?
Только вот это "согласился" не совсем верно подходило к сложившейся ситуации. Его мнения никто не спрашивал. Пришел жрец. Ткнул пальцем в него и еще нескольких и сказал что делать. Жрецы Хэладура, знаете ли, долго не церемонились. И не спрашивали твоего мнения. Тирания Великой Тени была абсолютной. И Тор-Доим пошел. Послушно воле бога, собрал свои немногочисленные пожитки, попрощался с родителями и пошел.
А теперь он здесь. У него есть жена, ее тоже выбрал жрец. У него есть дом, жрец указал где им жить. У него есть племя, все - такие же переселенцы как и он. И еще у него имелся понос.
Доиморец сидел под жесткими и широкими листьями дерева, названия которого он не знал. Держался одной рукой за покрытый ворсом, чуть влажный ствол другого дерева, названия которого он тоже не знал, и капля за каплей выдавливал из себя остатки плохо усвоенной еды, название которой по большей части придумали он и его соплеменники. Такова воля Хэладура, покорно повторил он себе и снова попытался расслабить мышцы, давая ход содержимому кишечника.
Вот в таком виде его и увидели, бредущие в поисках добычи, импы-охотники. Они еще никогда не забирались так далеко на запад, и это был первый контакт двух могущественных цивилизаций.

Вакх-Калан

"Головная боль пройдет или станет значительно слабее, если прижаться лобным швом к западной стороне времекамня и приклеить слюной к подглоточникам свежий лист пламенеющей травы, предварительно скомкав его, чтобы он пустил сок. Этим же соком нужно смазать щуплик, дыхальца и верхний край переднегруди"
- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, личное собрание мудрости аэмнгай, III век.

"Ночные кошмары перестанут вас мучить, когда над своим ложем вы повесите веточку взрывдерева с зелеными листьями, но без плодов. Еще несколько листьев скатайте в шарик и, сильно надавливая, очертите ими вокруг ложа замкнутый контур."
- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, личное собрание мудрости аэмнгай, III век.

"Воспитывай потомство свое в строгости и труде, в любви к природе и красоте. Пусть роют тоннели дочери твои не покладая лап, вместе с дочерьми остальных аэмнгай. Пусть охотятся они без поблажки и послабления, встречая закаты и рассветы в темных охотничьих тоннелях. А после трудов своих, приучай к их музицированию на фонг. Расти в них вкус к прекрасному, понимание мудрости природы и исполнительности в воле господа бога нашего Фрачао, всепроникающего и всесметающего. "
- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, "Назидание дочери верховной королевы Шейл-Саомхай IX", Хонгсамуд, IV век.

"Осторожен буран
Только закончились дни его.
Зорко смотрит в даль
Но не видит что под ногами он.
Крепко упирается копытами в землю.
Только давно прорыты туннели под ними
Прости, славный зверь
Мы убиваем тебя без ненависти.
Твоя шкура мягка
И она согреет наших детей
Оглянись вокруг в последний раз
Ловкий охотник уже расширил лаз."
- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, "Песня охотников", Хонгсамуд, IV век.

Хансары осваивают южные луга ками

*айнами - выдолбленная из цельного ствола многоместная лодка альвов
**ёми - бедные воды за пределами алиил, в противоположность бэндзай - богатые воды алиильского архипелага
***Покинувших горы обратно уже не пускали, потомки первых переселенцев внезапно оказались импами второго сорта.

Сегодня - особенный день. Гайават чувствовал это во всем. В лучах солнца, что сегодня особенно пристально следило за собравшимися. В шорохах ног на площади перед пирамидой, в тихих разговорах на подходе. В каждом шаге вождя. В каждом его слове. В особенной, непроницаемой черноте пирамиды. Сегодня - особенный день.
Это будет день начала новой битвы. Новой войны. И новых жертв.
Гайават принял молитвенную позу.
"Боже, могущественный и благосклонный к муц твоим, мудрый змей Коатль. Прими наши жертвы, прими нашу молитву - жертву уст наших. Не оставь детей своих, не покинь их в тяжелый час испытаний. Да отклонятся пули, по велению твоему. Да дрогнут враги, убоявшись мощи твоей. Храни Коатле народ твой и ..." - слова молитвы привычно лились с уст воина. В них не было фальши, в них не было раболепного самоуничижения. В них каждое слово было проникнуто верой в благость и необходимость происходящего.
Мудрый вождь выбрал одного из них. Гайават был готов отдать свою кровь и свое сердце на благо народу своему и Великому Духу.
"...готовность к смерти тоже ведь оружие, и ты его однажды примени. Ведь воины умирают если нужно, и потому живут в веках они."

Вирпомако

Форумы - расчищенные посреди особо крупных поселений площади, стали центром и сердцем зарождающихся городов. Местами торжищ и игрищ, жреческих славословий и проповедей. Здесь, под открытым небом, проходили многие значительные события фортранской жизни, собрания родов и общин, здесь заключались сделки и проходили переговоры. Земля рядом с форумами выделялась престижностью и это определяло силуэт разрастающихся поселений. А народные собрания и обсуждения стали нормой в народе.
Но не только форумы изменили вид селений народа кукурузы. С реди тувар-нанковых рощ и полей ками, рядом с традиционными деревянными длинными домами, стали появляться каменные здания.
Но не все благосклонно смотрели на произошедшие перемены. Фортране доверяли земле и тому что росло на ней, но не доверяли камням и доиморам. И изредка, какой-нибудь, покрытый седым пухом, старец, проходя мимо каменной громады зло цикал языком и сплевывал, презрительно скривив губы. А затем, словно ища одобрения своих действий глядел вверх, туда где меж легких облаков и бесконечной синевы на могучих обсидиановых крылах парил великий Арвельт.

Моистлин-Намор

- АаАААААААаа...
- Ну когда же он придет
- АААаааааааааааааа!
- Да сделайте уже что-нибудь.
- Ааргхааааааа
- Ну а ты чего здесь стоишь!
Дуран-Тоде места себе не находил. Кто мог знать, что эта его проделка с Сайевок всплывет наружу и бедный юноша станет перед тяжелым выбором...
- Ооохх...
Бледный, со слабой еще, совсем юношеской бородкой, доиморец стоял в проходе хижины и, чтобы унять тревогу кусал себя за костяшки кулака. За лекарем уже позвали, но местному знахарю из доиморцев он не доверял. Повитуха в деревне тоже была и сейчас она во-всю хлопотала вокруг вопящей в потугах фортранки. Обычно старуха справлялась сама, но что-то видимо пошло не так и послали за помощью.
- Рррыррыыооооааааа!
Доиморский знахарь, снова с безразличным видом прошел мимо, напоминая о своем присутствии. Дуран-Тод сделал было несколько шагов к нему, уже готовый в обратиться за помощью хоть к духам, хоть к кому. Но вовремя опомнился и вернулся к хижине.

Одно за другой рождались на аллейских берегах рыбацкие стоянки альвов. Состоящие из укрытых шкурами шалашей, они перекочевывали, вслед за стадами ламантинов, по всей зеленой воде, как называли между собой альвы засеваемые морской тыквой мелководья. Редкий, убитый костяным гарпуном неосторожный кальпотан и мощный ламантин - вот какова была основная пища морских охотников. Все шире и шире росло расселение детей Шаграта, все дальше и дальше уходили, в поисках добычи лодки альвов. О, эти лодки... длинные. Выдолбленные из цельного ствола могучего дерева Гём-Вэ. Они позволяли вместить нескольких гребцов и некоторую часть добычи. Чтобы перевести тушу быка Лен-По требовалось столько лодок, сколько пальцев на руке. И новые лодки все уходили в даль...
От родных, украшенных зелеными рощами Гём-Вэ островов, к диким, безжизненным берегам мертвой земли, где ни росло ничего, и лишь бродили странного вида голодные звери. Они выли и рычали в сторону альвов. Они нюхали воздух и ревели, но тут же уходили прочь, стоило только лодкам коснуться берега и первым, самым отважным зверобоям сойти на холодные камни мертвой земли.
Но новым поколениям альвов требовались новые угодья и вот еще дальше, влечет их жажда странствий и воля повелителя. И плывут лодки альвов снова у неизведанных берегов. Берегов покрытых зелеными, пушистыми, прекрасными и совершенно чужими лесами. Здесь все казалось необычным и новым: природа, растения, птицы, животные и даже - люди...
Внешне похожие, но совсем другие. Покрытые морщинами, со слабыми больными зубами, волосами как снег и серыми, как замершая в луже вода глазами.

*****

Осторожно ступая меж древ, варшасы возвращались домой. Их кровь больше не бурлила в предчувствии славной битвы. Славные битвы... славные битвы - это для детей и трусов. Те кто сбежали в самом начале, будут рассказывать о славной битве и реках крови. А те кто был здесь... стеклянные глаза. Те кто был здесь никогда не скажут подобной чепухи. Что с того что храбро сражались варсары? Что толку от грозных кричей их вожаков? С треском пробивали каменные копья деревянные щиты, с хрустом сокрушались кости, с гнусным звуком, для которого не придумали слова сминались черепа. Своих. Чужих. Деревьев. Ящеров. Деревьев... хруст... Ящеров... треск...
Стеклянные глаза.
Осторожно ступая меж древ, варшасы возвращались домой.

**********

Наполненные твердой решимостью обрести новый дом, объединявшиеся в группы, фортранские семьи двигались на восток. Нет. Не голод, войны или болезни гнали их в неизведанное, но любопытство, неутоленная в лесах жажда странствий и доселе смутное, но все более явно ощущающееся покровительство бога. Явившийся лесному народу божественный вестник Арвельт благословил их сборы, и робко шагающие навстречу неизвестному смертные с надеждой смотрели вперед.
Перед их взорами открывался новый мир. Мир, где не было места аромату сухматовой хвои. Мир, где нельзя было насытиться нежным вкусом мякоти ками. Мир, где каждый год земля от горизонта до горизонта загоралась пожаром и только мертвые островки бестравья тогда становились защитой и убежищем для всего живого. Мир сменяющихся красок. Зеленый. Желтый. Рыжий. Красный... Черный мир.

**********

- Мама, я хочу есть.
Маленькие серые ручки тянулись из-под груды шкур. Это были взятые с собой родных гор и добытые еще дедушкой крохи, полинялые и облезлые отропьи шкуры.
- Мама?
Исхудавшая импийка только жалостливо посмотрела на свою дочь.
- Подожди еще немного, они скоро вернутся. Скоро вернутся и принесут еду. Я дам тебе вкусный кусочек мяса. Вкусный кусочек мяса, и все будет хорошо.
Долгий взгляд темных детских глаз.
- Мама...
...
- Мама, я есть хочу.

Хансар-Унт

Скрип-скрип... Это была хорошая ночь.
Нет. Не из тех ночей, когда черные волны играют с белым, как оголенная кость, лунным светом. Нет. И не из тех ночей, когда ублаженный женой, ты разваливаешься на теплой шкуре и в сытой полудреме. И нет... нет, не из тех ночей когда весело трещит костер, а борода лоснится от жира и можно послушать что-то славное об охотах, набегах и чужих дочерях.
Эта ночь была просто ночью удачной охоты.
На редкость крупный куран плотно притянутый к шестам-носилкам пялился замершим взглядом из-под полусомкнутых век. Хороший куран. Толстый. Куран обещавший каждому охотнику в ближайшем будущем если не лунные ночи, то уж точно сытые и приятные.
Скрип-скрип...
Только ночь то еще не кончилась.
Хрипло и низко завыло, и охотники прибавили шаг.
Слишком хрипло и слишком низко... Никто не переглянулся многозначительно, никто ни чего не сказал, и лишь стиснули зубы да покрепче взялись за древки возвращающиеся охотники. Хмурыми стали их лица. Зло прищурились их устремленные в серую ночь глаза.
И снова раздался вой.
...слишком хриплый и слишком низкий для того чтобы быть произведенным живым зверем.
Сразу стал по особенному тяжел несомый куран. Сразу заныло, засосало, похолодело где-то внутри.
Кто-то тихо зашептал молитву.
Рогатая тень поднялась на горизонте, загораживая, выглянувшую на один миг луну. Черный силуэт огромного уродливого зверя на мгновение обрисовался в слабом свете и снова исчез, растворенный серой снежной мглой. Слишком далекий враг, чтобы быть опасным прямо сейчас. Слишком сильный, чтобы им можно было пренебречь. Слишком тяжелая ноша, чтобы с ней можно было убежать. И слишком желанная, чтобы ее можно было бросить.
Скрип-скрип... - идут охотники, поочереди сменяясь под носилками.
Фьють-фьють... - наметает в бороды снег.
Не пошел в этот раз за ними рогатый мертвец.
Не пришлось бросать на откуп курана.
Да, это была хорошая ночь.

Етхирншасс

- Слава великому Ящеру, - на всякий случай пробормотал Шемшес, впрочем довольно неуверенно.
- Йэшу слава, - четко и звонко, но немного зло, вернул ему юноша.
Старый парвс внимательно осматривал распростертое перед ним нечто.
Шемшес и раньше слышал об этих созданиях, но до этого момента то были только сказки и пустые слухи, и надо сказать, он до последнего надеялся что все это было неправдой. Оно... это... это было тело, вне всякого сомнения, оно еще недавно ходило и ело, может быть даже бегало и говорило, как это могут делать сами парвсиане. Но одновременно это было растение. Покрывающая тело зеленая тонкая пленка больше походило на кожуру афрофакуса, чем на чешуйчатую кожу ящера или покрытую шерстью шкуру рагура. Уродливая ботва на том что должно было быть головой. Отсутствие выраженных гениталий... Шемшес брезгливо поднял нижнюю конечность распростертого тела и осмотрел пространство между ног. Может быть оно было "женщиной"? Осторожно потыкал кончиком палки в пах и нащупав крошечное отверстие неопределенно хмыкнул.
- Если это баба, то у мужиков хуй должен быть меньше когтя на мизинце, а если это мужик... то какие же должны быть у них бабы?
Молодые ящеры оскалились, гримасничая и переглядываясь. А сам Шемшес презрительно сморщился и сплюнул. Нет, он давно вышел из того возраста, когда о враге судят по размеру гениталий, но поскольку эти древесные твари с юга действительно существуют, и поскольку они действительно представляют опасность, в чем племя золотой чешуи сегодня убедилось, потеряв несколько юных охотников, то лучше всего позаботится как о ненависти так и о презрении.
- Тащите это ко мне, - процедил старик сквозь зубы невольно прикасаясь к висящему на груди костяному ножу.
Надо будет посмотреть что у этой дряни внутри, а заодно и показать остальным.

Силгранд

- Значит, ящерица?
Старший древ недоверчиво покосился на охотников.
- Вроде этой?
Тут все присутствующие повернули головы и посмотрели в одном направлении. Толстая золотистая ящерица грелась на камне. Ящерица видимо смутившись столь пристального к себе внимания, забеспокоилась, завертела головой и уползла прочь.
- Только больше?
Взгляды всего собрания вновь обратились к нему. Покрытый, переходящими в трещины, морщинами сингруд язвительным голосом задавал вопросы хранившим молчание и опустившим головы охотникам.
- Да что же вы молчите? Вы сами себе верите?
Тут один из охотников поднял голову и встретился со старшим древом непреклонным взглядом.
- Мне нечего добавить к сказанному. Клянусь милостью Создателя, ни одного слова лжи не слетело с наших уст. Северный лес богаче нашего, плоды там слаще и ароматнее, а рагуры толще. Только живет там другой народ. Не такой как вы и я. Не другое племя, как Высокие Древа и Солнечные Ростки, не другие по виду, как Долинный Комель. Но другой в самой крови и плоти своей. Телами как та ящерица, но ростом выше любого из нас. Они ходят на двух ногах, как мы. Держат копья, как мы. Но немы и злы, как шайтаны. Это они убили Синдтсата! И мы убили двоих из них! Но их было больше и мы ушли. А когда вернулись - не было ни их тел ни тела моего брата.

Алиил
Долог век альвов, и потому особенно рьяно борются они за свою жизнь. Редок детский смех в домах альвов, и потому особенно крепко держатся они друг за друга. Велика мудрость альвов, а потому глубоко познали они свою суть.

- Свеом, что с тобой, милая?
Стройная и крепкая как гём-ве альвийка находилась в каком-то особенном тревожном оцепенении. На ее побелевшем лице выражалась невысказанная мука. Её супруг, покрытый шрамами Се-Гун, такой суровый и могучий охотник, сейчас был похож на молочного теленка лей-по, потерявшего маму.
- Ты дома... ты была в трансе... все в порядке... ты дома... - Се-Гун пытался ее успокоить, не понимая, в чем причина охватившей Свеом тревоги. Впервые увидев ее в таком состоянии, он не видел причины и пытаясь отыскать ее, полагал что супруга ушла слишком далеко в своей медитации и потеряла ориентацию во времени и пространстве.
- Ты потерялась? - продолжал он. Се-Гун хотел добавить что-то еще, но сильная рука альвийки как клешня краба вцепилась в его руку. Сильная и такая-же холодная и влажная.
- Ты меня не оставишь? - ловя его взгляд своими расширенными от ужаса глазами, срывающимся тоном проговорила Свеом.
Альв усилием воли заставил непроизвольное сглатывание остановится. Его кадык взметнулся вверх, но замедлился и вернулся обратно, а рот наполнился мешающей говорить слюной.
Взгляд.
Удар сердца.
Второй.
Кадык быстро взметнулся и опал.
- Я тебя никогда не брошу. Ты же знаешь Свеом. Мы созданы друг для друга. Куда ты... туда... и я.
- Нет. - Тихо прошептала она. - Нельзя тебе туда. Ты живи. Ты слышишь, живи... что-бы со мной не случилось.
Он смотрел на нее все еще непонимающим взглядом. А она взяла его руку, уже ослабевшей, но все еще холодной и влажной рукой и стала водить по своей щеке, шее, груди.
- Я почувствовала это... Я увидела это в себе... тоже что и Лей-Гун. Тоже что и Саолай...
Он начал понимать. Он понимал и не верил. Он, не боявшийся ни штормов ни акул, ни богов ни людей, отказывался принимать жизнь такой, какой она представала перед ним сейчас.
Она что-то еще говорила, но Се-Гун слышал ее словно сквозь рев урагана. Он вспоминал как убивали обезумевшего Лей-Гуна, он вспомнил выпученные глаза и изуродованное гримасой безумия лицо Саолай... Он понял, что именно ему предстоит умертвить свою жену и что он никогда, до конца своих дней, не забудет ни того как будет ее убивать, ни того какой она станет, если ее не убить.
- ... милый, слышишь, я хочу жить... я хочу жить, но я не хочу... не хочу становится такой. Будь со мной... свяжи меня, спутай, запри... не подпускай меня к себе не убедившись что я это я, но будь со мной пока я жива... люби меня, пока я - я... а потом... а потом когда...
Он прикрыл ей рот своим пальцем.
- Не говори ничего.
- Я хочу жить... еще один восход, закат, луну... а потом...
- Тсс... не говори ничего.
И она замолчала.

******

Он запер ее. Он связал ее. Он спрятал ее от посторонних глаз. Он знал, что по законам рода ее полагалось умертвить, пока она не стала опасна, но презрел закон. Он знал что кровавое безумие предаст ей силы и не расставался с оружием ни днем ни ночью. Но пришел новый рассвет, а Свеом оставалась собой. Затем пришел еще один рассвет. Другой. Третий. Четвертый. Прошла луна. Его жена изменилась внешне. Ее волосы выпали, кожа огрубела, а само тело стало больше... она больше не походила на высокое дерево гем-вэ, она теперь была похожа на быка лэй-по но она осталась собой. Его женой. Свеом. Той, что была создана для него и которой он поклялся в вечной любви.

Моистлин-Намор

Крики восторга, хохот и одобрительное рычание раздавалось со всех сторон. Был теплый солнечный день, источая вкусный запах в яме запекался огромный кнуус, и собравшийся вокруг ручья народ находился в приподнятом настроении. Обычно в этом ручье брали глину, или купались, но сейчас собравшаяся толпа развлекалась образовавшейся потасовкой. Великан Дуум, не поделивший что-то с братьями Кранак, решил проучить их, и сейчас, к вящему удовольствию большей половины племени окунал их по-очереди в грязевые потоки.
Кранки кричали, брыкались ногами, размахивали своими отнюдь не маленькими кулаками но Дуум был непреклонен. Великан Дуум не был просто здоровяком с крепким сложением и широкой костью, хотя и такие имеются среди доиморцев. Дуум был одним из тех редких счастливчиков, коим удалось пережить рапсодию и не свихнуться. За несколько лет он стал почти вдвое шире и крепче. И надо сказать - в десять раз уродливее, шутки над чем вероятно и послужили причиной происходящего действа.
Похожий на скалу Дуум одной рукой подхватывал верещащего наказуемого, подбрасывал немного вверх, заставляя перевернуться и другой снова окунал в грязь. Кто-то из толпы что-то снова крикнул. Дуум остановился, выпрямляясь во весь рост и криво улыбаясь оглядывая толпу. Но тут, один из братьев улучшил момент и подняв черную от воды и водорослей корягу, размахнувшись, с треском ударил ею о спину великана.
Толпа возмущенно охнула.
Дуум пошатнулся.
Негодующе заревел.
Смельчак Кранк попытался бежать, но впопыхах подскользнулся и снова упал в грязь.
И потеха продолжилась.
Дуум был силачом, но не дураком. Дуум знал как быть лидером и как быть убийцей, и умел отделять одно от другого. Он полоскал недоумков в грязи и думал о том, что свернет им шеи чуть позже, при других обстоятельствах.

Северный Морвлэнд

Хемшет затрепетал жвалками.
"Много тыкв" - сообщили сигнальные знаки из запахов и жестов.
"Много тыкв" "Много личинок" "Ты" "Я" "Хорошее место для кладки" "Мясо и тыквы"
"Мало рыбы" - отвечала ему Хумшаж.
"Мало рыбы" "Плохое место" "Много больных" "Открыто" "Опасно" - системой сложных сигналов возвещала она о своих тревогах.
"Нижние пещеры. Хорошее место. Нижние пещеры" - снова уговаривал он.
"Пещеры - плохое место" - не соглашалась она.
"Куда? Где кладке быть?" - вопрошал он.
"Скалы - хорошее место" - отвечала она.
"Скалы - плохое место" - не уступал он.
"Я" "Нашла" "Хорошее место" "Скалы" - снова продолжала Хушмаш.
И Хемшет согласился. Не сразу, но он пошел за ней. Ведь Хушмаш была хорошей самкой, лучше во всяком случае, ему, Хемшету, было уже не найти. Красивый, широкий яйцеклад и здоровый цвет чешуи.
Только умер Хемшет внезапно.
Острый камень пробил ему головной шов и превратил мозг в сочащуюся слизью кашицу. А потом со скалы спустился новый раш, и обдавая, внезапно ставшую свободной, Хумшаж сладострастными феромонами выразил одобрение поведению своей возлюбленной.
"Слишком много спорил" - просигналила она.
И новый ухажер ничего не сказал на это.
А потом сладко они урча ели мозг Хемшета, долго совокуплялись и устроили кладку в нижних пещерах, пристроив панцирь новоубиенного в качестве ночного горшка.

Вирпомако

Уж до чего фортранцы считали себя прирожденными менялами да хитрецами, только похитрее они встретили народец на юге своих лесов. Там где заканчивал расти пушистый сухмат, там, где нельзя было встретить ни солнечных тыкв, ни мясистых гиготропов, там жил новый, удивительный народ. Их смешные наречия совсем не походили на говор самих фортран. Их лица имели странные черты, их кожа была другого оттенка, а лицо и большая часть тела были совсем лишены волос. И бог, которому они приносили жертвы совсем ничего не говорил им о кукурузе... Но что-то общее было у этих двух таких разных народах. Вот это то общее и заставляло их то снова встречаться, то снова расходится в задумчивости. Это общее заставляла осторожных фортранцев быть еще осторожнее. Хитрость. Дети кукурузы чувствовали что южные соседи далеко обходили их в искусстве поворачивать дела в свою сторону, и фортранцы уходили обратно в сухматовые леса. Но потом любопытство побеждало, и они снова возвращались на границы с солнечными, колосящимися золотом, такими не похожими на Вэй полями. Возвращались, чтобы дождаться южных соседей и обменять приевшуюся засушенную тыкву на удивительную красную ягоду или шкуру гиготропа, которая была у каждого, на редкую, или вообще не виданную в Ирмако, и потому такую ценную шкуру кнууса.

Эра Богов. Четвертый век.



Ватанэй испуганно вскрикнула и открыла глаза. Мэтейней, Тододахо и другие спали вповалку, защищаясь от проникающего сквозь неплотный полог утреннего холода грубыми и шершавыми гиготроповыми шкурами. Молодая фортранка опасливо прислушалась к ночным звукам и невольно коснулась пальцами шрама, чуть ниже затылка. Перед ней снова пронеслось воспоминание того дня, когда Гайвата, и еще двое... двое...
Она зажмурилась и стиснула зубы, словно пытаясь выдавить из своей памяти, изжить это воспоминание.
...когда Гайвата, и еще двое Братьев Ветра сошли с ума. Это безумие, как проклятие поразило их, в один миг исказив черты лица, наполнив их души тьмой, а тела беспощадной силой. Эта была сила тех кто больше ни на что не надеется и ничего не ждет, сила тех, кем движет неутолимый голод, голод после которого ничего нет и не будет.
Ватанэй снова поежилась и тихо прошептала охранную молитву Сентеотль, надеясь отогнать злых духов безумия от себя и остальных членов семьи. Ее мысли и воспоминания лихорадочно сменялись, и вот она уже, сама не желая того вспоминала, как она кричала, когда зубы того кого она раньше называла своим мужчиной, вцепились в ее хребет. Вспоминала, как она звала на помощь. Вспоминала как брат, копьем разжимал стиснутые челюсти Гайвата, как тот ревел, не желая упускать свою добычу. Но среди всех криков, среди туманящей разум боли, она вспоминала тот звук, хруст и чавканье, с которым отец раздробил череп, так и не отпустившего тогда ее, супруга.
- Спи.
Она отпрянула, испугавшись, пропустив приближение проснувшегося брата.
- Спи, Ватанэй Птичье Гнездо. Сегодня отец сторожит нас и все будет в порядке. Прогони дурные сны и ложись спать.
Все будет в порядке, повторила про себя девушка и подала знак Тододахо что вот-вот ляжет. Прогони дурные сны, говорит, - думала она. Ей каждую ночь снилась огромная рогатая самка гиготропа, вламывающаяся в их убежище с диким ревом. В глазах этого кошмара застыло то же голодное безумие, что когда-то поразило Гайвата и других. Животное из ее сна нанизывало людей на рога и размахивало окровавленными телами из стороны в сторону. А потом устремившись только к ней, тянулось, тянулось к лицу Ватаней своими мягкими теплыми губами, скрывавшими мощные зубы и кровоточащие десна.
- Все будет в порядке, - криво улыбаясь темноте прошептала она.
Ватаней знала, что не было ничего, ровно ничего, что бы могло помешать ее кошмару стать однажды явью.

Встретились пришельцы с дикой природой умирающего мира и дивными цветами расцвели их труды на Тее. Бурно, ярко. Все, что годами приспосабливалось к увядающей эволюции, оно было разом сметено, вытеснено и сжато. Концентрированная серость, обречена, словно, плесень в углах дома - жить будет там, где хозяйские руки с половой тряпкой не достают. Много ещё было нетронутой влиянием земли, а энергетика мира сильно изменилась более не напоминая прежнюю себя. Даже если боги завтра уйдут, прежней Тее никогда не стать. Сдвинулось колесо судьбы, вышло из колдобины и стало медленно набирать ход. Медленно, но неукротимо.

Эра Богов - Век второй

Использую семя, создаю Огрево на (17.13)
Распространяю на (12.18 , 16.09) за 2 БС
Быстро-быстро взмывают молодые побеги к тонкому, пробивающемуся сквозь крону золотому лучу. Зелено-зелено новое племя. Крепко-крепко вцепляется оно в жизнь, в почву, в чужие корни и стебли. Вцепляется, впивается, проламывает и выкорчевывает. Вверх! Никто на Тее так не может расти, как это делает огрево. Сильное, неостановимое. Оно вспарывает джунгли своими молодыми побегами, оно вытесняет и опрокидывает старый уклад.
Так, огромные пространства покрываются зарослями нового типа - огревищами. Эти влажные и душные вечнозеленые леса привлекают способных усвоить их листья животных, а также хищников, охотящихся на этих животных.
Отпугиваемые запахом, жившие здесь от создания мира насекомые покидают занимаемые огревищами пространства или погибают, вместе с ними покидают или погибают и птицы, питавшиеся насекомыми. А также все виды хищников питавшиеся этими птицами.

Высаживаем горючую траву на 11.08
Горючая трава с огромной скорости распространяется по территории степи, изменяя ее ландшафт, животный и растительный миры. Все виды насекомых и животных, включая мелких птиц, вивших до этого в траве гнезда погибают в пламени, охватывающем колоссальные пространства в один короткий момент. Как вспышка расползается пламя по наполненным горючими маслами иссохшимся зарослям. Как огненный смерч опаляет оно нерасторопного зверя, обескрыливает и убивает запоздавшего шмеля, спугивает и поднимает стаю птиц.
Выживают и остаются не все, но многие. Всякий, кто успел к сухому сезону зарыться, укрыться до сезона дождей... Всякий, кто привык засушливое время пережидать в других краях... они остались. Они победили этот тур гонки, где призом является право жить и страдать дальше.

Расселение Кукурузы и жужей на 05.15 - 2 БС Веселее стали выглядеть леса Теи с новым, полным молодой силы растением. Веселее зажужжала, зашелестела в них жизнь. Понравились сочные листья осторожным козам, по сердцу оказались сладкие зерна птицам, полюбились дурманящие ароматные цветы бабочкам и шмелям. Но больше всех над залитыми солнцем и заполненными ровной стройной кукурузой пролесками и полянками трудились и суетились жужи.
Кукуруза прижилась, но дальше изначально обжитых территорий не распространяется. В лесах слишком мало солнечных полянок на которых бы могла расти кукуруза. Не имеющие твердой защитной оболочки, сочные зерна животными перевариваются и не могут распространять новый вид на дальние территории.
Жужи тоже прижились и вполне даже расползаются по лесам, но тоже не слишком быстро и не слишком плотно. Не так много пыльцы дают аборигенные виды, а вот всяких проблем в виде шершней, ос и гнили в деревьях, на которых жужи делают - гнезда полно.

Создание Горной кукурузы на 08.11 - 3 БС
Прочно вцепились корни в каменистую почву. Широко расправила свои жесткие листья горная кукуруза под голубым небом, над распростертой внизу Теей. Низко, но прямо и гордо подняла она свой гибкий прочный стебель ввысь, на встречу солнцу. Вопреки диким ветрам. Вопреки холодным туманам и снежным бурям, скатывающимся с верхушек гор снежным лавинам и грохочущим камнепадам. Будет она здесь королевой. А шмели и муравьи - ее верными подданными.

Распространение сияющего коралла на гексы (03.07;03.08)
Новая, чудная жизнь, зародилась в пене, бьющихся о рифы, волн. Прекрасный как ничто на Тее, переливающийся удивительными оттенками, коих не знал этот мир, сияющий, как далекая звезда, коралл стал расти, ширится, цепляться за окружавшие его жизнь и смерть. Вздулся из глубины, подобно огромной волне и выбрался на поверхность.
Рифы, до этого покрытые лишь зелеными водорослями и бурой тиной оплетаются и покрываются сияющими кораллами образуя новые острова. Отдельные острова превращаются в группы островов, в архипелаг, затем полностью заполняют собой надводную часть с северу от безымянного архаичного острова, превращая его в полуостров. Сияющие рифы образуют длинную и широкую косу, в прилив почти полностью затопляемую водой, но обнажающуюся в отлив. Коралловая гряда приобретает своих постоянных жителей, складывает свою уникальную флору и фауну из морских обитателей старой Теи.
Распространение Рапсодии на гексы (03.07;03.08)
Жизнь и смерть подвластны воле богов. А иногда и жизнь - не-жизнь, а смерть - не-смерть...
Вирус. То что не живет само по себе. Мельчайшие частицы - свернутые, скрученные молекулы генетического кода, паразитирующие в клетках тех, кто живет по-настоящему. Рапсодия. Инфекция проникающая внутрь и изменяющая суть организма. Зараза, превращающая и без того чахлых и болезненных жителей Теи в уродливых, покрытых броней, кровожадных монстров.
Рапсодия вторично меняет эти места. Пораженная вирусом стая рыб или птиц погибает, будучи съеденной зараженными особями. Те же, не оставляют потомства, одержимые лишь жаждой убийства. Встречаясь, две инфицированные особи дерутся друг с другом на смерть и рано или поздно сами погибают от бесконечно накапливающихся ран. Хищники, бывшие и до заражения одиночками, живут дольше, но также рано или поздно умирают, не оставив потомства.
Мир коралловых островов превращается в мертвую зону, которую обходят все у кого хватает на это ума. И где погибают все, кому обойти ума не хватает. Вызываемые вирусом, сворачивающиеся в новые органы, метастазы и ускоренный метаболизм сжигают своих носителей. Те же, пока живы, убивают все, что может утолить их новую жажду.
Мертвая зона. Здесь не селятся птицы. Не плавают рыбы. Не ползают крабы. Лишь слишком простые организмы, не подверженные рапсодии обитают тут. Кораллы, полипы, медузы, водоросли.
Запретная зона. Рапсодия наполняет здесь воду и воздух. Она спит здесь в забредших и подверженных бедолагах, пока те рыщут в поисках добычи. Она распространяется за ними невидимым шлейфом. Распространяется недалеко, вирус все-таки не может жить действительно долго без носителей**.
Рапсодия дремлет. Она ждет.
Изменяю Огрево в ТатуниОгрево, татуни и жужжи созидают новый вид джунглей. Зеленый, ароматный, жужжащий, наполненный пением научившихся ловить жужжей птиц.
Хэдадуров дар (используется зерно) (на 03.13)
Кнуусы - КРС (используется зерно) (на 03.13)Жесткий стебель, жесткие зерна. Дар - хорошая еда для кнуусов. А кнуусы - хороший разносчик для дара. Тучнеют пасущиеся стада. Ширятся пастбища. Ширятся и расселение хэладурова дара. Никто из хищников не смеет стоять на пути кнууса. Ничто не может насытит кнууса лучше дара. Лишь робко взирать смеют на этот сильный союз старые жители Теи.

Кровяница (Изменение Татуни) 3 БС (на 05.14)Прижилась кровяница на новой земле. Цветет и растет кровяница, разносят птицы ее прочные по округе, но не далеко. Тяжелы косточки и слабы птицы. Разносят дикие козы ее зерна по округе, но не далеко. Хилы козы и малы их выпасы.

1 семя: 16.09 Ушантау Всеядность - прекрасное качество, для вида победителя...
...Если он не летает.
Гигантские летучие мыши менее чем за пять веков разбиваются на два подвида. Первая ветвь - которая сохраняет свое название ушатану, поедатели фруктов и молодых побегов. И вторая ветвь - шайтаны, наиболее хищные и агрессивные особи, нападающие на все живое, страх и ужас джунглей. Обе ветви быстро оформляются как самостоятельные виды и лишаются возможности давать общее потомство.

2 семя: 16.09 Афорфакус. Изменение Кнуусы в Рагура. Новые виды прочно обосновываются в теплых огревищах восточной Теи, создавая кормовую базу для иных творений Иктуаталя.

***********

Перворожденные.
Парвсиане отныне смогут гордо именовать себя так.
Сильный, быстрый, мудрый народ создал Великий Ящер.
Обильные леса приготовил для них Иктуаталь.
Слава! Слава Йешу! - поют зубастые пасти.
Хаос! Хаос Тее! - кричат они, простирая к небу свои руки.

Смитсон и Риггз
Торговец понимающе кивнул, огляделся. Все невольно посмотрели по сторонам вместе с ним. Они впятером стояли на дороге посреди зеленых равнин. Небо голубое над головами. Ветер мерно шуршит рядами тугих кукурузных стеблей. Цикады стрекочут, слышны редкие перекрики местных птиц. С одного конца дороги - стены Гетленда их транспортер, Роуз и салаги. С другого - искореженный горным хребтом горизонт и поля, поля...
- За двадцать, - еще раз кивнул бородатый толстяк. - Только, в поселении не рассказывайте. Они этого не поймут, я с ними просто торгую. - Торговец неопределенно махнул на увешенного сумками брамина.
- Хоть ее, хоть его. Что твоей солдатской душе больше мило... И не здесь, в поле отойдите, если здесь, то еще пять крышек, за то что он смотрит.

После долгой езды в тесном брюхе бронетранспортера любое движение было в радость. Встать наконец. Постоять прямо, давая крови свободно растечься по затекшему телу. Потянуть спину, размять суставы. Хрустнуть пальцами. Красота.
Никто вроде не собирается в тебя стрелять. Можно каску на секунду снять, череп лысый протереть. А у кого и не лысый, но тем хуже для него.
Автомат и броня, броня и автомат. Вот символы надежности и успеха в этом мире. И ты ими обладаешь, парень! О, да! Броня и автомат. Какой-то мотивчик в зубах крутится на эту тему. "О, да - вода, броня и автомат". Тьфу... не важно.
Крышки как в воронку перетекали из карманов приятно возбужденных солдат. Сержант вложился больше всех. Остальные скинулись по 20 крышек*.
Каз и Кон оставили автоматы на ящиках у своих мест в отсеке. Руки-ноги еще раз размяли и вперед. Старик медленно доковылял как-раз до дверки в стене, сейчас скроется. Не отставать!

Макс "Глушак"
Глазами проводил уходящих товарищей. Привычными движениями технику проверяешь. У них своя работа, у тебя своя. Если что-то в нужный момент не заработает, виноват будешь только ты. Бампер открыл, внутренности осматривая.

Билли-Боб
Сержант стоял, осматриваясь по сторонам и соображая. Остальные, судя по рожам, собрались отдохнуть. Оно и понятно, у них голова ни за что не болит. Их задача - выполнить что сержант велит, минимально при этом напрягаясь. Их бы воля - так они бы тут прямо все в тенечке под стенами разлеглись и про баб бы грезили. Вслух. Может и с руками. И чем все это закончится - это его проблемы, сержантские.

Вернон
Горло бы промочить. Холодненьким. С пузырьками.
Вся вода в машине нагрелась и на мочу похожа стала. Дрянь.
Стоишь, мышцы тянешь, суставчики крутишь. А вокруг - благодать. Кукурузное поле - от горизонта до горизонта. Тебе то из кузова и не видно ничего было. Это вон сержант возле смотровой щели сидит. И нигер этот. А тебе только их рожи видны. Да серость десантного отсека. И пушка твоя, шакал-родимушка.
А тут свобода. Воздух. Тень от стен, подальше от разогретого железного монстра. И кукуруза.

Ирвин и Барри
Приятное возбуждение телу придавали чувство первопроходца-разведчика и крышки в кармане. Двадцать шагов до стены. Десять. Старик медлит секунду в открытой двери. В проеме - силуэты стражников. Пять шагов. Три. Легкий озноб по телу.
Шаг в тень.

Голова раскалывалась практически у всего экипажа. Мозг трясся и колотился о черепную коробку как иссохший орех. Солнце и работа двигателя раскалили, окружавшую со всех сторон, броню. Кондиционер не работал, и теперь они ехали в пахнущей металлом и смазкой грохочущей духоте. Сквозь узкие смотровые щели в десантный отсек попадали весело прыгающие лучи света, но их мельтешение только утомляло и Билли-Боб держал глаза прикрытыми.
Билли-Боб дремал. Способность засыпать, трясясь всем телом на утробе работающего двигателя бронемашины - это вопрос привычки и естественного отбора. Можно привыкнуть к чему угодно, а то к чему привыкнуть нельзя, обычно доканывает до смерти. Привычка и естественный отбор. Билли-Боб был из тех кто привык. И теперь он дремал, вяло думая о своем и слушая в пол-уха разговоры подчиненных.

Майор приказал "объяснить ситуацию с налогами", стандартная процедура: "Вот вам наша сила и мощь, вот бумаги, подпишите". Забавная вещь, эти стандартные процедуры. Формулировки типа "утверждение прав армии и превосходства ее морального духа" на самом деле подразумевают необходимость сломать и растоптать моральный дух будущих данников. За формулировкой "гарантии лояльности" скрывалось взятие заложников. А под "превентивным принуждением к повиновению" вообще могло подразумеваться все что угодно. Билли-Боб, как и все парни из его команды, любил такую работу. Эти фермы только для толстожопых крестьян кажутся неприступными крепостями, со всеми их вышками и пулеметами. Билли-Боб рвал их оборону как бумажную, и рейдеров против которых эта оборона предназначалась он тоже рвал. И никто еще не порвал Билли-Боба.
Но еще майор сказал, что по предварительным данным, в этом районе была гулья банда, и он, сержант Смитсон, мог бы разыграть новую карту и стать спасителем для измученных крестьян.
А что? Неплохо! Они бы с ребятами весело и бодро развесили гульи потроха гирляндами вдоль дороги, потом подписали бы все бумаги, да еще бы и баб себе в часть прихватили, а эти мудаки с ферм им бы еще и ножки за это целовали, как спасителям. Вот была бы потеха. Вернутся в часть с деревенскими девками, дающими во все дыры и благодарными за спасение от ублюдочных упырей-вампиров. Ха. От такого поворота, внутренний рейтинг Билли-Боба неплохо бы поднялся, сука Гарольд бы говном изошел от зависти.
Да, Гарольд, можно было поклясться что этот хер приложил руку как к тому что вместо нормальных бойцов ему подкинули четверых молокососов. Так и к тому что он, сержант Смитсон, сейчас ехал на этой калымаге, вместо обновленного довоенного Бредли. А в случае малейшего прокола этот говнюк первый будет тыкать пальцем и кричать "Билли-Боб обосрался". Да ну его нахер, будет и на моей улице праздник.

***

Примерно такие крутились мысли в голове сержанта Смитсона, когда он, вместе с вверенным ему составом мчал в направлении Гетленда - фермы-поселения, зеленым оазисом жизни укрывшейся за кольцом истощенных разработками терракотовых гор.

Дон Карбон
Гейзер. Гостиница "Семь тараканов".

Карбон повидал немало гостиниц этого мира, и все они были похожи на эту. Два этажа. Комнаты по обе стороны коридора на втором. Барная стойка на первом. Усталые женщины. Толстый владелец. Все одно и тоже.
Ночевать под звездами было дешевле, а с учетом компании Энтони, то возможно, и безопасней. Но Карбон устал. Устал так что хотелось завалиться спать даже не раздеваясь.
Не работающий душ. Это норма. Умыться то можно. Протер кое-где. Вещи аккуратно сложил. Время есть, не надо спешить. Расстелил. Лег.
Прочувствовал. Хорошо то как. Наслаждение вытянутся всем телом и расслабиться.
За окном еще светло, но свет не помеха.
Нормальный день. Нормальное место. Может и Энтони это, нормальный парень. Может и работу дадут. Может и еще чем поживиться удастся...

***

Там же. Рассвет следующего дня.
Проснулся от луча направленного в лицо фонаря. Шарканье многих ног. Тяжелые шаги.
- Просыпайтесь. Вы обвиняетесь в убийстве.
Люди вокруг. Темно еще. В окне только-только брезжит рассвет. А тут люди, плотно так набиваются в комнату. Трогают его вещи. Все рассматривают. Переговариваются чуть слышно. Спросонок и не разобрать. Что там говорят? Убийство? Обвинение?

Солнце жарит, и ветер сухой. Но все-равно на душе хорошо. Почему так редко на охоту выбираешься? Ах да... опасно же. Ну да... Ну да...
На корачки на следами присел, смотришь. Собаки есть, козы есть дикие. Вон, кругляши сухого как порох помета. Интересно, загорится, если пламя поднести?
На зубах песок скрипит. Спевываешь, авторитетного так. Эти помощники твои новые в рот прямо смотрят, каждоеслово ловят. Не все, правда, не все. Саймон не смотрит. Этот всегда куда-то в даль, этот всегда сам по себе, даже если и в толпе стоит.
Снова на следы смотришь. Внимательно смотришь. И понимаешь. Вот прямо тут понимаешь, что не следопыт ты, Энтони, не охотник. Ну ни разику... Но ведь виду подать нельзя. Нельзя повода для сомнений подавать. Придумать что-то надо, Энтони. И придумал...
Спустя двадцать минут Энтони уже созерцал округу с высоты если и не птичьего полёта, то полёта летучей мыши, а именно - с разрушенной звонницы, некогда возвышавшейся над округой церкви.

Гейзер

Бетонная опухоль. Вот первая ассоциация смотрящего на Гейзер чужака. Подобно мутировавшим грибам или лишайникам, матово белые выпуклые купола нависли над некогда образовавшемся разломом, полностью скрывая его, как белые бинты скрывают язвы и метастазы. Таков был центр Гейзера или Ядро, как говорили местные. Но тебя, путник, туда не пустят.
Остальную часть города, составляют низко стелющиеся вокруг Трущобы, состоящие из уродливых конструкции из железа и серого от грязи и времени потерскавшегося бетона. Здесь, под низкими закопченными потолками, ютятся все те, кому посчастливилось обслуживать подлинных хозяев жизни, тех, в чьих жилах течет кровь выходцев из Убежища.
Перед центральным входом в Ядро городом, разрывая серое кольцо Трущоб, распласталась Площадь Семь. Чего собственно "семь" никто внятно не объяснит, но для местных выражения "встретимся на семи" или "встретимся на площади" абсолютно идентичны.
На Семи торговля идет с утра и до темноты, но самый пик происходит до полудня, когда из раздвижных сетчатых ворот выходит очередная группа закупщиков и официальных представителей "К.С.Я." (коммунальных служб Ядра). Сюда люд со всей округи сносит все что похоже на цветные металлы, те кто менее удачлив тащит и обычное железо на переплавку. Да! Там, в глубине, под толщей земли, горят дьявольским огнем настоящие плазменные печи, услужливо выплевывающие своим хозяевам прекраснейший металл, в угодной хозяевам форме.
Много чудес можно увидеть на этой площади, много диковинок довоенных и послевоенных технологий можно встретить здесь. Но есть ли у тебя на них крышки, путник?

Уршур многоликий.

Джихад.


Священные походы.

Искусство войны.

Получатели: Урсу.

Терим. Кзабрашахр XVI век.

Что в сущности жизнь кзабрака? Брести по бескрайним просторам прожженного солнцем и иссохшим огневиком Кор-Хаку. Пить вечно теплый кумыш из мягкого упругого как молодой сыр бурдюка. Спать под открытым небом, наблюдая как сменяют друг друга одна луна за другой. Высматривать подкрадывающегося к табуну экхекатля. И сражаться.
Сражаться, так же привычно и сноровисто как и все, что приходится делать живущему здесь. Сражаться друг с другом - за стада, за кочевья, за хорошие стоянки, за воду, за женщин. Сражаться со зверем, что движимый голодом и жаждой, жаждой которую в этих безводных просторах может утолить только кровь, подстерегает все что есть у кзабрака - его скот, его родных. Сражаться с чужаками, с теми что бесконечно давно напали на рожденный от огня народ, народ вобравший в себя всю жестокость и жар этих земель.
Вот жизнь кзабрака - кочевье между небом и землей. Скрипящий на зубах песок. Запах запотевшей от полуденного зноя корхакорны. Плохо разведенный кофей с молоком и сыром, твердым как камень у Пирушевого Престола. А потом переход. Переход и сыр с мясом на обед. Кумыш тонкой тугой струйкой. А потом снова переход. От огневища к огневищу.
Бредут так стада, чтобы урадились новые корхи, чтобы было что доить и из чего делать новый сыр. Эти бредут шумно, объедая своими мягкими сдвоенными губами все на своем пути - все эти жалкие иссушенные, и казалось бы - совсем безжизненные, колючки.
Бредут караваны, везя в одну сторону - ракушки, жемчуг, вяленую, сушеную, соленую рыбу и таких диковинных гадов, при виде которых кзабракские дети визжат наслаждаясь своими испугом и удивлением. А в другую, в другую сторону караваны везут кожи, горькие курительные травы, и головы. Головы, отрубленные, вымоченные в соках, высушенные в тени, зашитые жилами, страшные, вечные. Тсантсы - головы, лица на которых не стареют.
Бредут армии. Джагуны. Минганы. Тумены. Тьмы и тьмы рогатых воинов пересекают пустыни чтобы обресть славу, стада, власть и смерть.
И так - ото дня в день. Из года в год. От хаджа к хаджу. Лишь изредка - серую (а точнее - песчаного цвета) размеренность разрывается грохотом праздника или боя.
Праздника с его яркими красками и восхитительными, невозможными, неземными танцами и молитвами одетых в человеческую кожу жрецов. Боя - с его вторящем сердцу перестуком барабанов, заглушающим вопли раненых вое рогов и бесконечно острым, перекрывающим все на свете, и обращающим поле битвы в тишину, чувстве опасности. Чувстве, от которого в душах кзабраков просыпаются древние демоны, зовущие, воющие, скалящие зубы, просящие, требующие отбросить все то что за последние века стало сутью кзабрачьей жизни - всё, всё говорило о достатке и культуре. все эти стада, сыры, ракушки - все это следовало отбросить. Отбросить и признать свою истинную природу. Природу хищников и убийц.

Торговля. Запад.
- Тьфу... - Юдьяр выплюнул струю густого темного напитка и сморщился. - Помои. Горечь то какая. Буээ...
С лица старика кзабрака не слезала хитрая улыбка.
- Это ничего. Это бывает. Всем поначалу слишком горько.
- Да брось ты это, я этой дряни больше и глотка не сделаю. Она же чуть ли не скрепит на зубах. Уэээ...
Юдьяр гримасничал, словно пережевывая невидимую жвачку и пытаясь прогнать перебивающий все вкус жженого корня. Господи-боже, эти рогатые бедолаги жарят все, даже огневик. Совсем спятили от своих курений.
- Ну не сделаешь - не надо. Арпад, ты же знаешь - насильничать не в моих правилах.
Горечь медленно отступало и дошедшее послевкусие навело торговца-юдьяра на какую-то мысль. Мысль тоже неуловимо отступала, как призрак или видение. Этот особый тонкий запах, нет не запах - аромат, тонко-тонко истаивал на самом кончике языка, в небе, где-то... где-то там. Юдьяр на секунду замер, прислушиваясь к ощущениям. Нет, вкус не изменился, горечь огневика не может перестать быть горечью, но послевкусие было как минимум новым и необычным.
Кзабрак хихикнул. Нет, не каждому он предлагал попробовать это. Эти четырехрукие в большинстве своем бездушные умники, даром только что четыре руки. Тут ведь не ум нужен, тут душа нужна, чувство, страсть. Да, думал Касаф, у этого Арпада есть душа, есть вкус, есть фантазия. Этот сможет оценить. А потом раскрутимся, старик Молох здорово это придумал.
Лицо юдьяра в это время вытянулось и он, в задумчивости, потянулся за теплым еще бурдюком Касафа.
- Чегой-то, передумал? - Поддразнивая торговца-приятеля старый кзабрак поспешно подал бурдюк.
Арпад зделал еще один мелкий глоток. Вкус был все тот же но уже не казался таким ужасным. Зато голове как то сразу прояснилось. Эта бесконечная жара отошла на второй план и отчего-то захотелось встать и пройтись. Пройтись вот так вот значит туда. А потом сюда.
Юдьяр нервно забарабанил пальцами на трех руках. В четвертой он сжимал бурдюк.
- Так ты это... кофей... говоришь?
- Ага, кофей, кофей.
- Ну и дрянь твой кофей, Касаф. Дрянь редкостная.
- Ага, дрянь. Дрянь, тьфу...
- Ну так и горький он...
- Ага, горький, гадость.
- И ты я так понимаю, хочешь его мне продать.
- Ага, ага, продать значит...
Арпад задумался на мгновение, но вскоре его голос приобрел привычные нотки бывалого дельца.
- Послушай, Касаф, ты же понимаешь что это не может стоить много, да и я не могу много за это заплатить, но только ради тебя, Касаф, только ради нашей с тобой старой дружбы...
И двое таких разных по своей природе человека - старый, сгорбленый сухой старичек кзабрак и крепкий, толстошеий великан юдьяр пошли вместе вдоль берега, как двое влюбленных, о чем то оживленно беседуя, страстно споря, увлеченно размахивая руками...

В Кор-Хаке, в Минасе, в Ирассии - всего что так нужно для жизни и цивилизации очень мало. Мало воды. Мало еды. Мало зелени. Мало, пригодной к обработке земли. Много только солнца, песка и огневика. Огневика, который издревле употреблялся кзабраками в самых разных формах. Чего только не проделывали с ним народные умельцы в периоды особого голода, когда стада корхакорн редели и лишь голодные худые экхекатли рыскали среди огневищ. Листья и стебли огневика сухи, жестки и мало питательны. Зато корень может быть довольно крупным и сочным. Но корень таит в себе другую опасность. Безумие. Ярость, неконтролируем всплеск энергии и прилив сил, опустошающий до конца и разрушающий в своей слепоте все вокруг. Но народ мудр. Не в смысле - один народ мудрее другого, а в смысле - много простых людей за много веков сделают то, что не удастся ни какому умнику в одиночку. Кзабраки искали способы применения огневика и находили.
Одним был хаш, тот самый курительных хаш что от начала времен шаманы и жрецы употребляют для вызова видений и общения с миром беспокойных духов. Да, духи, если прийти к ним с хашем, становятся беспокойны. А что еще можно ожидать от огневика? Только нет этой ярости, нет силы буйства, хаш дарует расслабленную истому в которой мелькают картины из других миров.
Другим был кумыш. О, этот славный напиток воинов пьянил головы и веселил сердца. Воистину то был дар богов и радость кзабраков.
Третьим способом употребления корня был кофей. Все сводилось к перемалыванию между плоских каменных жерновов в пыль, высушиванию этой муки в тени, а затем очень осторожному обжариванию на плоском камне. Измельченный корень темнел, терял маслянистый блеск, менялся на вкус и запах. Но главное - он переставал теребить душу и беспокоить ум. Кофей вселял лишь бодрость, дававшую жизни особую ценность. Если ты богат, знатен, здоров - что еще тебе хочется? Бодрость, ясность ума, энергия. И не важно на что - пить со знатными друзьями, любить женщин, драться или охотится - выбор за тобой.

Кожаные мешки с густо-коричневым кофеём заполнили все свободное место на лодке Арпада. Тот помахал рукой, все так-же хитро улыбающемуся Касафу, и отчалил.

Культура. Восток.
- Ай, да мать вашу на кол, - злобно ворчали застрявшие в Шатире послы.
Вокруг был отвратительный мир внешне и внутренне мерзких существ. Похотливые, склочные, уродливые, жадные... У кзабраков не хватало слов, чтобы описать все богатство душевного склада своих восточных соседей. Их привычка трахаться со всем что двигалось, теряя драгоценную энергию и влагу, казалось ущербной тем, кто от сотворения мира подчинял себе пустыни. И как только эти мохнозадые дожили до сих пор? Ответом было "пищевое поведение" штиров - жадное, неумеренное, до состояния "ща лопну" когда еда была, и столь не притязательное, до приступов тошноты у стороннего наблюдателя, низкое - когда еды уже не было.
В результате "культурного обмена" в среде кзабраков не могло не возникнуть реакционного движения, призванное защитить исконно кзабракский, подлинный образ жизни, то здоровое отношение к себе и своему телу, что помогала выжить этому народу на протяжении стольких веков и которое было бы полностью противоположно всему природно-штирскому, что могло бы дурно повлиять на краснокожий народ.
Когда, проведшие не один год на чужбине, послы вернулись, а между государствами потянулись в обе стороны груженные караваны, посол Сенекай бросился своего повелителя и попросил разрешение снять с себя знаки власти шахин шаха и уйти в храм. Став жрецом Сенекай пошел проповедовать по хаджам и кочевьям учение о стойкости духа, бравшее начало во вдохновленном Уршуром учении Уфира, и подкрепленное неприятием увиденного в Шатире. Сенекай клеймил теперь не только трусость, жадность и неподчинение, теперь небрежность, лень, похоть и расхлябанность стали объектами пламенных проповедей и клеймления. И как он это делал! Впервые перед народом выступал не только опытный воин и вождь, не только жрец облаченный ореолом божественной власти, но и образованный искусный в ведении беседы кзабрак, из чьих уст не выходило не слова лукавства, лжи и притворства.
Сенекай учил уважать и ценить свою первозданную природу, оберегать и укреплять ее умеренностью и физическим трудом. Кзабрак не должен быть празден или ненасытен в еде и питие, кзабрак не должен искать утех и услад там, где их не давала пустыня его предкам. Даже этой их пресловутой "демократии" досталось, и каждому становилось ясно, что нет более глупой, более нелепой и менее эффективной формы правления.

А между Кзабрашахром и Шатирой одна за другой появлялись прочные цепкие связи караванных путей. Из одной стороны в другую они везли товары с запада на восток и с востока на запад. Груженные вереницы корхакорн с восседающими на горбах краснокожими караванщиками. И не менее груженные вереницы арб, с позевывающими чернокожими штирами на верхах. Арб, появление которых непременно вызывало интерес в каждом встреченного племени. Дети обступали причудливые конструкции из дерева, женщины смотрели издали с любопытством, а старики, думая о чем-то своем, лишь цокали языком.

Сердце Кзабрашахра. Ушур.
- Нет, ты мне объясни все-же, люди они или демоны! Кого убивают бичи вдоль берегов?
- Демонов. И людей.
- Ну вот, ты опять за свое, Кайам, ты утомляешь меня.
Кайам, не старый еще но уже занимавший пост советника при молодом господине кзабрак, терпеливо ждал, пока нетерпеливый шахин шах успокоится и сможет слушать.
- Мой повелитель, с лунными людьми на наши берега прибывает множество других народов - желтые чешуйчатые существа, белокожие безрогие коротышки...
- Демоны, это все я знаю.
- Не только. Желтокожие совсем безобидны, они уродливы, глупы и бесконечно послушны. А белокожие... белокожие бывают разные - и демоны и люди...
- Так как же их отличить? Как, я спрашиваю? А, Кайам?
- Я не знаю.
- Так зачем ты опять начал этот разговор?! Зачем, Кайам, зачеееем?
- Чтобы просить вашего заступления за токов, мой господин. Они могут пригодиться и не причинят вреда.
- Токов? Это которые желтые? Ну пусть. Да? Ну пусть. Пусть, Кайам. Эй! Писарь! Иди скорей сюда!

***

Безвременная кончина, постигнувшая молодого правителя через несколько лет, открыла путь к престолу и хавару его ближайшему родственнику Лерайе Пирху, при котором к созданным его предшественниками официальным силам с помощью которых управлялось государство добавились еще и тайные.
Кзабрашахр все больше усложнялся. Новые народы, новые концепции и учения, новые пороки и соблазны, новые товары. Война и голод на юге. Отголоски страшных проклятий далеких богов. Новые страны на востоке - штиры, цверги. Новые земли на западе - пока еще незримые, но такие близкие со слов беженцев. Кзабрашахр бурлил и рос. И в этом хаосе становления, в этом бесконечном развитии и росте должна была появиться сила, способная направить умы вольных кзабраков в нужную сторону. Кзабраков, привычных к свободе, кзабраков привыкших жить своим умом. И именно на эту их последнюю особенность решил сделать ставку многомудрый Лерай. То что пришло в голову кзабраку уже не выбить оттуда бичами, так пусть в головы его верноподданных (наиболее ценных из них, если быть точным), приходят только нужные Ему мысли.
Серые Святые стали новым и по структуре и по методам оружием в руках правителя. Хитрые, незаметные, умелые - они заполняли собой все щели, все трещинки огромного государства и связывали его, объединяли своими незримыми клейкими нитями.
Получатели: Урсу.

Кзабраки оказали Гиперсикеру достойный прием, стараясь поразить диковинными явствами из той дани, что приносили лунные люди и пытаясь впечатлить заморскими товарами. Но в целом, надо отметить, что жизнь даже знатного кзабрака не была роскошной или помпезной. Во время путешествии по стране правителю Шатиры выделили охранный тумен, и пообещали обеспечить защитой все штирские караваны, что соединят две страны в будущем.

Вместе с переговорщиками на восток действительно были отправлены юдьяры-писцы, но юдьяры не были рабами, более того, эти верноподданные Кзабрашахра были по сути наемниками на службе шахин шаха и никак не могли бы быть принужденны к службе штирами насильно, без международного скандала. Штирам, как и самим кзабракам когда-то приходилось достойно оплачивать труд писцов, дабы удержать их у себя на службе.

Терим. Кзабрашахр. XV век от начала эпохи. От заключения Завета - век пятый.

Урсу вглядывался в новорожденного Пирха. Сморщенный комочек жалко верещал и трепетал крохотными ручками. Нет, не тот...
Вот уже четыреста лет, Тот В Чьих Руках Власть искал себе достойного слугу, такого же храброго, умного и властного как тот, что вызвал Его в этот мир. Но нет... не тот... Да и время еще не подходящее. Незримая смертным фигура взмахнула крылами и взмыла ввысь. Еще слишком рано. Для великих дел нужны великие люди, люди подобные горам. Но и этого не достаточно - нити судьбы должны были переплестись подходящим образом. Но сейчас...
Урсу был готов ждать, он видел, что момент еще не настал. Этому крохотному комочку не суждено стать властелином мира, но вот спрямить тому путь и посеять семена будущего величия новорожденный Пирх сможет вполне. Ума и храбрости ему не занимать, а о большем наследника хавара пока никто и не просит...

Яса - закон великой власти. Военная реформа Саошьянт-Хана.

Их засаг хууль, или закон великой власти, или яса. Свод законов провозглашенным Саошьянт-Ханом* Пирхом на всеобщем хурале**. Большая часть уложения Ясы регулирует поведение войск. Так, к примеру, под угрозой смертной казни Яса категорически запрещает захватывать добычу во время боя и преследовать неприятеля без приказа - начальники должны делить захваченное имущество между воинами только по окончании сражения. В Ясе главное место занимают статьи о взаимопомощи в походе и запрещении обмана доверившегося (последнее касалось тех обещаний, которые иногда передавались через отпускаемых пленных в эллинские поселения перед набегом).
Самым маленьким подразделением вместо руки стал десяток (арбан), возглавляемый десятником (багатур). Десятки объединялись в сотню (джагун), сотни — в тысячу (минган), тысячи — в десятитысячную «тьму» (тумен). Переход из одного подразделения в другое оказался под строжайшим запретом. Каждый воин получал свое место и свои обязанности.
Каждый год тысячники, если их армии не участвовали в это время в набеге, должны были проводить массовые учения - охоты на остатки экхекатлей и диких корхакорн.

* Имя Саошьянт иногда дается первенцам Пирхам, претендующим на хавар, а Хан - это имя отца, т.е. отчество. При этом имя Саошьянт не могут дать так чтобы с каким-то из предшественников совпало и отчество.
*Хурал — орган народного представительства, всенародный съезд знати для решения важнейших государственных вопросов.

Пророки и Учителя.

Не только будущего вождя высматривал Крылатый среди смертных. Не только силой распространялась власть под этими небесами. Но и мудростью. И словом верным. И не редко, в населенных разумными существами мирах, слово оказывалось сильнее крепкой руки и опаснее острого жала. Искал Урсу и мудрых, и вдохновлял их, и вкладывал слова свои в уста их, и видения далекого в умы их.

И родился в Пилоше в семье Сееровой сын, которого назвали Уфиром.
И участвовал Уфир в походох многих, больших и малых на земли эллинские. И сражался сам. И побеждал его хадж и проигрывал, и обрастало тело Уфира с каждым годом новыми шрамами, а взор его просветлялся. И возвышался он среди иных воинов приграничного хаджа, и отличался он от всех мудростью своей невиданной и смекалкой, что не раз его самого и друзей его по копью спасало.
А потом он пропал, и говорили что ушел Уфир в пустыню и что ни говорил он ни с кем из иных кзабраков и только с Господином он речи вел свои. И искал его народ. И приходили к нему с дарами и просьбами, дабы он рассудил их и научил, и советом помог.
Но когда к убежищу его посреди пустыни протоптали тропы незарастающие, тогда он снова пропал. И появился лишь через год. На празднике Завета. И возвысился он посреди толпы. И учил. И говорил он слова доселе неслыханные, и странные, и мудрые в безумии своем.
Спрашивал Уфир народ свой - "Не мы ли живем на землях у детей бога войны нами же отвоеванных? Чего требует от нас война? Не храбрости ли? Не хитрости ли? Не воли ли напряжения? Но нет большей хитрости, чем обмануть искусного врага. Нет большей храбрости, чем ложное бегство. И ничто не требует большего напряжения духа нежели поддельная паника и отступления. Так добывается победа. Так выигрываются сражения. И в этом воинская премудрость."
Но для таких побед нужны особые воины - твердые духом как камень, могучие как горы, быстрые как фолко.
И верные, верные как стрелы в руках опытного воина. Учил Уфир, что верность слову и преданность нойону* ценятся небом и землей дороже пастбищ и корхакорн. Что Уршур возвышает сильных духом и низвергает неразумных и нарушающих слово.
Учил Уфир - что каждый кзабрак - воин, и что честь воина - в служении нойону, а честь нойона - в служении шахин шаху. Что сила духа не только в буйстве и ярости проявляется, но и в послушании. А сила воина - в силе войска, а сила войска - дисциплине.
И слушал его народ и дивился. Не все одобрили слова его, не все поняли. Но многим и многим запали те слова в сердце, как семя малое, семя малое, да в великое древо произрастающее.

А в другом краю владений шахин шаха, на севере владений ушурского хаджа, среди бескрайний огневищ родился новый пророк. И не ходил он в походы на эллинские земли ибо с детства был завещан храму Уршура в служки, да в ученики жреческие. Но при взрослении быстро доказал, что избран Великим Господином для особой миссии, ибо обладал даром пророческим.
И возвестил Адрамалех о грозе далекой, грозе далекой да опасности лукавой. О людях-демонах, что кожей белы, а видом милы словно дети малые. И поведал Адрамалех о гнусных свойствах их, будто бы ума лишающих и храбрых и сильных видом своим к покорности приводящих. И предостерег так Всевидящий Уршур в заботе своей кзабраков от погибельной заразы, чумы уродливой, что породили далекие злые боги в гнусности своей.

*Нойоны - предводители древних кзабраксих "аристократических" родов, представители знати, располагавшие большими стадами и хорошими пастбищами. Из органов родового строя у кзабраков развивались органы военной демократии: народные собрания рода и племени и хурал.

Война как образ жизни.

Исскуство объезжать корхакорну изменила многое. Воин-кзабрак теперь был воином-всадником, лишь перед самой битвой слезающий с верного друга. Воин-кзабрак, раньше смеявшийся над прикрывающими свои тела броней эллинами, все чаще и чаще сам использует добытую в бою диковинку. Доспехи из толстой, в несколько слоев скрепленной жилами кожи корхакорны становится таким же непременным атрибутом идущего в поход кзабрака, как лук и щит, корхакорна и копье.

Вооруженные объединения Кзабрашахра теперь могли перемещаться на огромные расстояния и маневрировать большими корхакорными массами.
Верховая езда и искусство войны стали центральной темой в воспитании кзабракских мальчиков. Мать начинала приучать ребенка к верховой езде в возрасте трех лет: его привязывали ремнями к спине корхакорны. В четыре-пять лет мальчик уже получал свой первый лук и стрелы, и с этого времени он большую часть жизни проводил верхом, с луком в руках, воюя или охотясь. В походах, когда скорость передвижения становилась решающим фактором, воин-налетчик мог спать на спине животного, опершись на горб. А поскольку у каждого воина было по нескольку корхакорн для смены, кзабраки могли двигаться без перерыва целые сутки.

Смерть богов и жизнь народов

Саошьянт-Хан, в окружении телохранителей и небольшой свиты прохаживался среди грязи и остовов возводимых зданий.
Вот уже около трехсот лет, как к берегам краснокожих причаливали крылатые корабли юдьяр. Вот уже около трехсот лет, как четырехрукие беглецы с далекой северной родины торгуют с кзабраками, делясь своей поистине великой премудростью. Их союз начался вместе с великой северной войной, не затухавшей до сих пор. Их союз был предначертан и подготовлен самими богами, хвала тебе слава, великий Уршур. Саошьянт на ходу сделал молитвенный жест, опустив лицо, прикрыв руками глаза и коснувшись пальцами лба.
Юдьяры приходили и уходили. Так было всегда. Не где было им остановиться в этих краях. Кор-Хак не любит чужаков. Кор-Хак жесток. Кор-Хак суров. Среди огневищ нет ни спасительной тени, ни многочисленных ручьев, как на родине четырехруких. Но теперь все могло пойти по другому. Кзабрашарх не таков как раньше. Шахин шах даст им тень над головой, он даст им молоко и сыр вместо ручьев и озер. Рыбу из моря юдьяры могут взять и сами.
Не все. Не многие. Да, не многие. Совсем не многие, но кто-то должен. Пока этот морской путь не прекратился. Передать с четырехрукими торговцами весть туда - на острова, что их здесь ждут. Зачем? Государству нужны писари, в пользе которых шахи давно убедились в этой своей странной дружбе с югрой. Грамотность - великое благо, которое должно быть доступно и кзабракам.
Шахин шах знал о смерти юдьярского бога. Не мог понять, но знал со слов верховного жреца. И торопился. Да. Торопился не упустить своего. Пусть не для себя, пусть для внуков, но эта дружба между народами должна была продолжаться.

Не копьем единым

Ашашел обтянутой кожей рукоятью плети за подбородок повернул к себе покрытое засохшей кровью лицо пленника.
- Этот, и этот. И вон тот. Поднять. А этих - под нож.
Правнук того самого Ашашела, что впервые сказал в лицо эллинским послам о слабости их бога и трусости их вождей. Та встреча осталась в преданиях его рода, рода Сатанаишей. Не более чем легендой. За последний век кзабраки и на тысячу шагов не увеличили своих пастбищ. Его дед погиб под каменными стенами эллинской крепости. Его отец вернулся из похода без добычи и одного глаза. Но теперь все должно измениться. Вестники шахин шаха передали приказ собирать тумены. Мудрецы нойоны указали что вложить в уста пленным эллинам. Слова, когда-то сказанные его прадедом сейчас велено повторять по всей границе. Это было маленьким торжеством всех Сатанаишей, их личным праздником гордости и тщеславия.
- Мы отпустим вас у самых границ. - Ашашел вполне сносно изъяснялся на эллинском, даже иногда поподая в ударения и правильные окончания. - Вы должны будете вернуться к своим и передать волю шахин шаха. Слушайте! Мы придем с оружием и огнем. Каждому из эллинов дается возможность сохранить жизнь и имущество! Шахин шаху не угодна эта война. Мы, кзабраки, не поклоняемся войне! Нам нужен мир! Мир под властью шахин шаха! Каждый, кто сложит оружие и перейдет на сторону Кзабрашахра - сохранит все что ему принадлежало. Сдавшиеся воины-мужчины смогут спасти детей и жен. Все остальные будут убиты, от старика до младенца.
Получатели: Урсу.

Боль.
Она ведь разная бывает. Когда челюстями мясо твое мнут - она горячая, как жар огня. Когда кости ломают - острая, как клыки смерти, ноющая неумолимо, как щенок телегой придавленный. Когда вот так, шилом в бок - она глубокая, как медвежья глотка и страшная, да холодяще-страшная как мертвец оживший, ядом и гноем сочащийся.
Фобос знал толк в боли. Чтобы побеждать, надо уметь и самому удар держать. Не сдуваться. Не боятся. Не отступать.
- Гррвваауур!
Кровь гбнехра - квинтэссенция ярости псовой. Жизнь гбнехра - в вихре схватки яростном. Тело гбнехра - воплощение силы дикой. Хватка гбнехра - смерти лютой касание.

- Ваши цари слабы, и бог ваш - слаб. Иначе пришли бы вы сюда просить мира? - Ашашел оглядел чужаков грозным взглядом. Не сразу он придумал что сказать, а придумав принес молитву Уршуру, за мысль достойную и война, и вождя и старика.
- Я, Ашашел из рода Сатанаишей говорю вам, примите власть шахин шаха, примите веру сильного бога и вам будет дарована жизнь, а вашим детям и внукам - славные победы. Мы не убьем вас сейчас только для того, чтобы вы смогли вернуться к своим и передать наши слова. Скажите своим - мы не поклоняемся войне и желаем не ее, но власти. Примите нашу власть и будет вам мир.

"Покажи свои зубы, и я скажу - кто ты"
(Юдьярская поговорка)

***
Послов окружал дружный гогот кзабракских глоток. У этих краснокожих были ужасные зубы. Острые, крепкие, с четко выделяющимися при смехе клыками. Зубы хищников, в чьей природе разрывать глотки еще трепещущей добычи и пить теплую кровь. Среди приграничных беженцев ходили слухи, будто бы краснокожие едят человечину, хотя ни один пленнй кзабрак в таком не признавался. Но сейчас, пришедшие с мирными дарами послы с легкостью были готовы поверить в справедливость этих слухов. А их смех? Так гулко скрипят экхекатли созывая собратьев для совместной охоты.
- Хей, желтокожий, скажи, ты и с женкой своей в этом жучином панцире воюешь? А?
- А тебе в нем жарко то небось ходить! Ты сними, сними, не бойся! Уха-хаха.
- ...вот уродцы то безрогие, вы смотрите на них, мира просить пришли...
- Каукорн своих сами приводить будете, тогда может и нам за ними идти не придется...

Для кзабраков же вопрос был лишь в одном - напасть сразу или сначала попытаться выменять своих, а потом напасть всем вместе?

***

Кзабраки всегда кочевали пешком. Даже когда рогатые корхакорны прочно вошли в быт, на их спины перекладывалась вся необходимая ноша, но кзабраки все-равно шли рядом, лишь направляя нагруженную скотину. Это было куда лучше чем тащить, похожие на бревна, нуши*. Даже пастухи, проходившие со стадом огневища от края Кор-Хака до края, всегда перемещались на своих двоих.
Но отныне - все изменилось. Неизвестно кто начал первым, и трудно сказать - где именно. Но с четырнадцатого века все чаще можно было увидеть, везущую на спине сгорбленную фигуру наездника, корхакорну. Эти неутомимые и очень выносливые животные не давали существенных преимуществ в скорости во время боя, но в целом - значительно повышали скорость передвижения армии в целом.
Со временем обнаружилось, что со спины корхакорны можно пускать стрелы и метать короткие копья. Разведчики успевали обойти больше земель, а посыльные быстрее передать свое сообщение. А в бою появилась практика переброски войск в самое горячее место, правда, как правило, добравшись, воины спешивались.

*Нуша - свернутый в тугой цилиндр вокруг опорного шеста, готовый к переноске шатер.

***

Вероятно, процесс образования сыра был обнаружен случайно в процессе использования желудка корхакорны в качестве ёмкости для хранения молока, в результате под действием сычужных ферментов молоко превращалось в творог и сыворотку.
Существует несколько вариантов легенды о том, что сыр открыли кзабракские кочевники, использовавшие описанный выше метод для хранения молока. Согласно одной из них, паломники из дальнего хаджа преподнесли в честь праздника в Великом Храме то немногое, что у них было для жертвы - пару трофеев и пару бурдюков молока. Легенда говорит, что трофеи жрецы унесли в сокровищницу, а сделанные из мочевого пузыря молодого корхенка бурдюки вернули. Набожные паломники смутились, полагая, что служители Уршу сочли их дары недостойными, но ведомые богом жрецы благословили пришедших и разрезав бурдюки разделили между всеми присутствующими белую густую снедь, нежную и чрезвычайно приятную на вкус.

Различные технологии хранения и тепловой обработки дали основу многочисленным сортам сыра, от мягких и нежных, до твердых и способных храниться длительное время в самых переменчивых условиях. Для самых дорогих сортов, поставлявшихся ко двору шахид шаха и юдьярской знати сычужные соки брались у корхят не старше десяти дней. Но все сыры были неизменно полезным и питательным продуктом, столь удобным как в длительном переходе по огневищам Кор-Хака, так и в плаванье под юдьярскими крыльями-парусами.

***

На руинах чужого и враждебного эллинского поселения, как молодой, тянущийся к солнцу побег, возник новый кзабракский город, новый хадж и новая надежда. Привыкшие к пескам и огневищам, краснокожие кочевники ходили среди брошенных оливковых садов и дивились тучности эллинских каукорн. Много нового здесь впервые увидели глаза степняков, много чудного и притягательного вкусили здесь они. За эти богатые пастбища стоило воевать. Ради таких чудес стоило жить. И радовались они победам. И оплакивали они павших. И славословили они Великого Уршура.

***

(Пост вероятно будет дописываться)
Получатели: Урсу.

- Дайвол считает что медноголовые трусы и слабаки, раз пришли просить мира.
В подтверждение своих слов Дайвол стукнул себя в грудь кулаком.
- Погоди горячится, - Ашашел выпустил изо рта клуб горького дыма*. - Если ты думаешь, что Адамаша и Каина убили трусы и слабаки, то ты ошибаешься.
Ашашел задумался, остальные старшие воины и старики молча смотрели на него и ждали. И дело было не в пышном роуше, не глубоких морщинах на иссушенном солнцем и временем лице, а в опыте и известной всем мудрости старого кзабрака.
- Эти безрогие так слабы, что прячут свои белые тела за шкурами каукорн, в надежде избежать наших стрел и копий. - Это снова горячий Дайвол непочтительно нарушает общее молчание. - Как навозные жуки, что прячут свои скользкие жирные тела за толстой броней.
- Они хитры больше чем сильны, - проговорил после некоторых раздумий Ашашел и обвел всех своим колючим прищуром. Шатер загудел, каждый стал высказывать свое мнение на счет вражеских послов. А один из самых старых кзабраков, сидя в углу, тихо пробормотал "Бойтесь ирассцев, дары приносящих". Но он был слишком стар и слаб голосом, чтобы быть услышаным.

Терим. Кзабрашахр.

Барабанов бой - вибрации частые. Уууршшуууууу!! Воздуха щелчки сухие - словно грома треск. Бооооожжееееее!! Ритм! Ритм от которого сами сердца бьются быстрее. Прииииидиииии!! Тысячи глоток сливаются в едином реве!
Примиииии!! Брызги сотен капель алых! Примииии нашии жеертвыыы! Крики терзаемых. Кнуты из кожи корхакорн плетеные взмывают вверх медленно-медленно...
Жрец. Жрец бога великого, в праздничном торжественном наряде из кожи человеческой и перьев экхекатлевых, в диком танце кружится. Тысячи, тысячи глаз следят непрерывно за танцем его страстным. Сегодня особый день.
Стоят ровными рядами неподвижные саошьяниты. Ревут нескончаемыми красными ордами потрясающие копьями налетчики. Скачут, скачут в танце неутомимом распаленные жрецы.
Сегодня приносят жертвы верховному богу.
Пусть ревут забиваемые палками корхакорны. Пусть кричат сжигаемые заживо экхекатли. Пусть бьются разрываемые сильными пальцами фолко. И пусть стонут истязаемые кнутами пленники.
Кзабраки просят ниспослать им божественное покровительство в грядущей войне.
И дааай нам сииилыыы! Если бы в этом подлунном мире был бог кровавых убийств, то наверное сейчас бы, этот честный народ молился ему. Боооожееееее! Если бы безрогие уродцы с гор не поклонялись бы богу войны, то может быть помолились бы и ему на всякий случай. ...даай нааааааам... Но кзабраки были прямым народом и знали что им нужно. ...влааааастиии!
Бооомм! Даже перебивая нескончаемую дробь тысячи меньших барабанов раздается гул татуина*. Боооом! Боооом!! Все меньшие барабаны замолчали и теперь, между голосом великанов слышны лишь стоны приносимых в жертву. Бооом! Бооом! Шаман разрывает на себе одежды и разворачивает свитую из черного волоса плеть. Его губы шевелятся в хриплой молитве, его голос то в крик срывается то переходит в шепот:
- Боже, ты, умноживший величие и силу народа нашего. Ты, поднимающий выше гор и низвергающий ниже морских пучин. Приди! Прими наши жертвы! Дай нам силу и власть сломить врага проклятого! Врага ненавистного! Боже! И да повергнем мы с твоей помощью гордых на колени, сильных в грязь, храбрых в ужас!
Удар. Плеть оставляет на красной коже темнеющий след.
Удар. На истерзанных пленников выливают струи соленой воды.
Удар. Жрец начинает следующий танец. В его ломаных, судорожных движениях большее страсти и силы, чем у бьющегося за самку экхекатля.
Удар. И верные саошьяниты снимают одежды свои, спины оголяя, и плеть верную разматывают.
Удар...
- Боже, ты видишь как мы верны тебе, ты ведаешь все наши чаяния и наши воли. Устреми наши руки. Направь наши копья и стрелы. Убей. Наших. Врагов.

Ненависть, неиссякаемая внутренняя энергия, и воля шаха двигали кзабраков на север. Уже не на огневища Кор-Хака, уже на зеленые холмы и гаргутовые рощи были устремлены глаза многочисленных вождей. Славу, богатство и власть обещали плодородные земли чужаков. У чужаков всегда всего больше. И чужаки всегда слабее настоящего кзабрака.
Жадность до славы, внутренняя энергия и воля шаха заставляли все дальше и дальше уходить от родных становищ и привычных земель. Согласно легенде, Уршур в день заключения завета обещал Саошьянту простереть владения Кзабрашахра меж всех соленых вод. И на самом севере Терима выросли новые кзабракские городища, и до самого северного края земли оставалось совсем чуть-чуть.



Получатели: Урсу.
* татуины - барабаны больше человеческого роста, установлены в Великом храме и используется в особо торжественных случаях

Тяжелые думы переполняли Тугара, воля повелителя была ясно обозначена и непреклонна - он, Тугар Багровый из Ушурского рода Семнитов, должен был вот так взять своих людей и семью, еды на много недель и, доверившись этим уродливым чужакам, уплыть на север.
- На север... - бормотал себе под нос раздраженный кзабрак.
Не то чтобы он боялся плыть по морю, кзабраки как известно ничего не боятся, но Тугару было от этого как то не по себе. Тугар знал, почему повелитель выбрал именно его. Его род был издревле преданн хавару Пирхов, и сам Тугар сейчас и всегда будет верно исполнять волю шахин шаха.
Кзабрак в сердцах ударил себя в грудь. Но потом взял в руки и огляделся. Но плыть по воде было... это было... неправильным, разве их отцы плавали по воде подобно рыбам или морским птицам. А эти черти... Тугар хмуро посмотрел на готовящихся к отплытию юдьяр. Эти черти четырехрукие вели себя так, словно плавать по морю было... нормальным делом.
Тугар вздохнул и сделав свирепое лицо пошел налаживать дипломатические контакты:
- Великий шахин шах повелел мне плыть на север с тобой, чудовище. - Прорычал он. - Сначала ты довезешь меня до Сомнеша!

Получатели: Техути.

Не раз и не два завидев среди далеких волн крылатых морских чудищ, храбрые кзабраки прогоняли их своими грозными криками и потрясанием копий. Не раз и не два, попытавшиеся приблизиться к берегу четырехрукие безрогие уродцы были атакованы гикающимими воинами и свистящими стрелами. Много, много несчастий встретили югорские мореплаватели прежде чем быть замеченными, сидящими на каменной башне, дозорными шахин шаха.

***

Кавад Огненоносный лишь поднял бровь.
- Повтори, что ты сказал.
- Большие, белые, с крыльями и четырехрукими людьми, - гонец не знал, будет ли его повелитель разгневан, но был точно уверен, что тот останется удивлен. Но, приготовившись к дальнейшим расспросам, гонец обнаружил, что удивление великого шаха несколько иного рода.
Кавад смотрел на криво усмехающегося верховного жреца.
- Иди, - больше жестом и чем словом выразил он свой приказ гонцу.
- Ты говорил, что их будет целая армия.
- Так и будет, мой повелитель, так и будет, но не здесь и не сейчас. Там, где мы столкнемся с северными племенами безрогих воинов.
- И еще...
- И еще, я говорил, что они научат нас новым искусствам сродни магии и умению стрелять из лука.
- Но...
- Но Уршур повелел нам позволить им жить рядом.
Все это оказывалась правдой. Нет, нельзя было сказать что Кавад не верил старому Комиосару. Но не думал, что это произойдет еще при его жизни. При его правлении. Пророчества сбывались и к его славе успешного воина и объединителя прибавится слава начинателя новой эры. Союз с удивительным народом, с далекого севера, о котором так давно говорил этот жрец должен был принести многие блага его народу и вечную славу ему самому.

***

Отряды вестников воли шаха отправились на север, вдоль всего побережья. В их власти было карать и миловать, отдавать приказы и запрещать. Их задачей было обеспечить волю шаха любой ценой. Новые союзники Кзабрашахра оказались старыми врагами Эллики, и по заверениям послов были готовы немедленно предоставить войска для войны. Ради такого союза шах велел не скупиться на кнуты для непокорных и палки для ослушников. Но общая ненависть сплачивала эти два народа больше чем жажда славы и наживы или плети шахских вельмож. Общая ненависть и воля богов.

Получатели: Техути.
Черная тень рассмеялось багровым провалом пасти и выпрямилось под небесами во весь исполинский рост.
- Боги, - бугры мышц перекатывались на теле Урсу с каждым словом. - Кто хочет принять от меня руку помощи? Кому нужна сила, БОГИ?! Кому нужна Власть?! Сейчас!!
Рогатый бог захохотал и взмахнув крыльями растворился в предрассветной тьме.

И наступила тишина. И тьма. И лилась кровь человеческая в этой тьме без ответа. И увидел в этой тьме Саошьянт Того Кто ответит ему.
- Ты звал, и Я пришел на твой зов. Ты жаждал, и Я утолю твою жажду. Ты взалкал, и Я насыщу тебя. От меня твой хавар, слезы твои и радости твои. Ибо Я – Урсу, бог твой и власть твоя. Я вложу кнут в десницу твою и силу в оружие твое. Я подниму твой род выше других и тебя воздвигну на вершину его.
И коснулся ран Соашьянтовых Урсу кончиком хвоста своего. И обратилась кровь гордого вспять, и вернулась в тело его, и потекла по жилам его, и закрылись раны его, и остались лишь шрамы на нем, в знак памяти о дне величия его.
И коснулся Урсу горы Па-и-Пируша, и остались на горе глубокие борозды от когтей его.
- Будет же Кзабракшахр навек мой, а ты и дети твои земными владыками его. Заключим о том завет, Саошьянт из рода Пирхов. И приумножу семя твое, и будет хавар на веки твой и рода твоего.
И дал тогда Урсу Слово. И грело это Слово душу Соашьянтову сильнее огня Пиррова, и было оно крепче гранита и разило оно сердца вернее стрел эллинских.


И вернулся Соашьянт к своему народу и семье своей. И поведал все то, что вложил Урсу в уста его и в сердце его. И кзабраки слушали его. И знавшие его – не узнавали его, ибо сила невиданная была в устах его, и говорил он не как кзабрак, ходивший между ними и охотившийся с ними, а как власть имеющий. И преклонились перед мудростью слов его, и пошли за ним.
И возвестил Соашьянт, что Отец Власти обратил свой лик на народ кзабраков и на семя Пирхово. И даровал он свою силу, чтобы возвысить народ сей и укрепить мышцу его, и вложить оружие в руку его. И позаботится Он о каждом верующем в Него и возвысит его, и позаботится Он о детях его. И придет время - вложит кнут из хвоста корхакорны в левую руку детей его и жезл гаргутовый в правую руку детей его, и унаследуют дети верного земли между соленых вод со всеми охотничьими угодьями их.
И учил Соашьянт, что лишь власть от Урсу – истинная власть. И что лишь доблесть во имя Урсу – подлинная доблесть. Что нет чести подобно эхекталям биться между собой за голову корхакорны. Что нет мужества в ударении себя в грудь перед женщиной своей и детьми своими. И что одна только доблесть ценна перед глазами Его – доблесть во имя Его. И для одного только война приносит честь и славу – лишь для возвышения имени Его. Что власти достоин лишь тот, кто заботится о народе своем и в том самом славит бога своего. Что двух и более жен достоин лишь тот, кто храбро сражается, за народ свой и веру свою и тем самым доказывает преданность Урсу и наместникам его. И пусть такой воин гордо держит спину свою, ибо выполняет долг свой и пусть молодые охотники приносят ему добычу свою, ибо когда укрепиться рука их и им будут приносить вяленое мясо корхакорн. И пусть слушаются молодые да неопытные слов прославленных воинов, ибо с ними благословление Урсу. И пусть слушаются прославленные воины слов Саошьянитов - вестников Соашьянтовых, ибо в них – воля Урсу. И пусть сами Саошьяниты чутко слушают каждое слово Саошьянтово и детей его, ибо на семемни Пирховом - печать Урсу, и на ранах их - след хвоста Его.
И установил Соашьянт дни торжеств праздничных, в которые кзабраки могли в поединках силою мериться, кто лучший воин выясняя. А в другие дни убивать друг-друга запретил, ибо неугодно было это видеть очам бога его.

Роб Шоуэрс
Все-равно задремал, в промокшую одежду зябко кутаясь. Сколько таких ночей за его спиною? Задремал. Не смотря на боль, червем кости грызущим, ноющую. Не смотря на то что видел, видел же что один на посту сидит. Задремал. Крутилась же идея "бодрячка" пожевать для верности, была, да вся вышла... Мысли стали прыгать с одного на другое, спутались совсем, и... да, задремал.

***

КАК ЖЕЛЕЗОМ КАЛЕНЫМ К НОГЕ ПРИЛОЖИЛИ! До искр из глаз больно! До слез! До беспамятства.

***

Все, кроме Шоуерса.
Завопили дико, из сна глубокого рывком резким выдирая. Как душем ледяным обдало. Беда.
После вчерашнего денька еще день спать полагается, а тут вскакиваешь, глаза тараща, и соображаешь - бежать или стрелять сейчас надо.

Джон. Первый сообразил что хреново к ночевке подготовились, первый опасность почуял, вторым правда опасность на себе прочувствовал. Как только Роб заорал, Джон за пушку свою схватился, да видно не понравилось тварям движение его резкое, сразу двое жвалами, плоть вместе с курткой прокусить пытаясь, клацнули.

Бен. Глаза широко раскрыл, за оружие схватился. Где? Кто? Благо что солнце уже сквозь окна светило бодро, сразу картину вторжения во всей красе раскрывая. Два муравья на Джоне. Один на Робе. Еще два - к Тому в рюкзак лезут, снеди запах почуяв очевидно. Еще один на подоконнике стоит, антеннами из стороны в сторону водит.

Фридрих Как от пинка дернулся. Тени кругом уродливые. И мысль молнией сознание озаряющее - на муравьиный патруль напоролись! Шуршат черти, жвалами гигантскими разевают. Что им баррикада, перед дверью наваленная? Она теперь против самих же путников обернулась, в ловушку место ночевки превращая. К арбалету потянулся, нож рефлекторно на месте проверил. Ну, чья возьмет?

Две недели спустя.

Энтони все больше и больше погружался в водоворот клубной жизни Гейтсхолла. Грубый секс под светом софитов днем, обильные возлияния и мелькающая цветомузыка вечером. Разговоры в пьяном угаре. Какие-то лица, лица, танцующие девочки, разноцветные пятна. И разговоры, разговоры, разговоры... обрывки фраз сквозь сигаретный дым и грохот музыки.
"Привет, красавчик, не угостишь девушку коктейлем?", "Микки-Маус, бля? Да ща мы найдем тебе хату, говно вопрос", "Ааа... тезка, здорово...", "...на, попробуй вот это...", "Ахахаха... чувствуешь как цепляет?", "Мм... говорят у тебя в штанах большая пушка", "А я ей и говорю, иди на хуй сука! Понимаешь?" "Правильно, что с Сальпугой не связался, мужик, бля, Энтони."

Опухшее лицо в зеркале. Новый дом в квартале Семьи. Новые знакомства. Новые лица. Новые разговоры.

"Из Парадиза во все стороны идут караваны с дурью." "Джет - это дело, дешево и сердито." "Лабораторию мы тебе соберем, но ты же понимаешь, Семья хочет долю". "Законы. Закон везде один - если ты попался, ты покойник. Вот тебе закон." "Аптекарь говоришь? Адрес запиши, я выясню. Ага." "Здравствуйте, мистер Блэк, вы подумали по поводу нашего предложения?"

Упырь Гуль весьма профессионально обработал раны бедолаг, не забывая ворчать на напрасные потери доброго пойла, и оценивая размер сапог Роба, на возможность личного пользования. Пациент поймал людоедский взгляд подгнившего доктора и еще крепче сжал рукоять магнума. Роб все прекрасно понимает. Но не дастся. И не застрелится. Джон бросил взгляд на остальных. Охотники уже смотрели на Шоуерса как на покойника, бесполезную обузу.
И тут его красноречивый взгляд пересекся с глазами Бэна.
- Нехорошо это. Я не дам сделать этого. Ты гуль, можешь думать что хочешь, но у нас, людей, еще есть какие-то понятия о морали.
Джон, на сколько это позволяла его облезлая физиономия, сделал обиженную гримасу.
- Эй, остынь ковбой! - Джон несильно пнул Бенджи по больной ноге - Стал бы я на вас вискарь тратить, если б грохнуть хотел?
Джон то ли и правда обиделся на "это у нас людей", то ли просто был возмущен своеобразной благодарностью. Шутки шутками, а пацан ведь это серьезно.
- Прости дружище, перенервничал немного, а ты тут еще шутишь... Думаю, я смогу доковылять до того места где мы хотели остановится. А вот бедняга Роб... Может вы сможете его унести? А вещи его здесь спрячем, место не людное. Ну или на этих двух кабанчиков положим?
- Смотри чтобы эти кабанчики не обиделись да тебя со скалы не сбросили.
- Ребята - обратился Джон к деревенским - цепляйте роба, этой неблагодарной сволочи я сам помогу ковылять. У него вроде с ногой получше. А Фрид присмотрит чтобы мы не встретили сюрпризов по дороге.
То что нужно переть к месту ночевки напрашивалось само собой. Не на скалах же сидеть. А на штурм с калеками идти - надо полным придурком быть. Хуже чем Джон.

***

Шли медленно. Осторожно. Сначала закончились серпантины. Потом появились первые признаки приближения города. Потом стемнело.
К пригодным руинам подошли уже поздно ночью. Спать укладывались кое-как, бросая вещи где-попало и падая на них без сил.
Люди просто падали от усталости, бессознательно надеясь, что караулах позаботится кто-то другой.
Одному Робу не спалось. Промокший до нитки, изможденный болью, он еще долго сидел, вслушиваясь в шорохи летней ночи и пытаясь отвлечься от дурных мыслей и предчувствий.

Заскочив в лабораторию Энтони обнаружил там изрядно пьяного Уолтера. Разговаривать с ним в таком состоянии было бессмысленно и Блэк просто забрал новую партию препаратов. День подходил к концу.
Что еще было делать?
Лив в номере не оказалось. Этот бесенок Аксель тоже куда-то смылся. Оставалось лишь набить пузо и, добив в одиночестве подаренную работодателем бутыль, завалить спать.

******

Проснулся он от чьего то прикосновения к лицу. Темно было, хоть глаза выколи. Дернуться попробовал, но чьи-то руки удержали его в постели.
- Здравствуйте, мистер Блэк. Не надо шуметь, задавать вопросы и сопротивляться. Никто не причинит вам вреда. Мы здесь, чтобы сделать вам предложение от имени мистера Сальпуго. Меня тоже зовут Виктором и я его сын. Сейчас мы не можем ничем вас поддержать, вы никто. Но у вас есть то что нужно, чтобы стать всем. Чтобы стать символом новой жизни. У вас достаточно глупости чтобы искренне верить в свою правоту. А это очень важно. Вы не местный, а значит для простых людей вы - человек-тайна. Вы беспринципны и храбры, народ это любит. Так вот слушайте внимательно - вы должны начать все сами. Убейте любого из Семьи Куанаро - отца или сыновей. И продержитесь первое время. День, два, а может и три. Где угодно. Хоть в пустошь уходите. Пусть они покрутятся... А потом возвращайтесь и отец вас поддержит. Вы станете легендой, если выживете. Но это должна быть ваша заслуга. И тогда народ пойдет за вами.
А завтра... завтра вы придете к отцу в дом как ни в чем не бывало и откажетесь сотрудничать с ним. Так надо, мистер Блэк. К сожалению, надо именно так... Мы знаем, что у нас есть шпион и такой поворот будет самой лучшей рекламой для вас в глазах наших врагов.
А теперь... Всего доброго, Энтони Блэк.

Бархатный голос смолк и чьи-то руки прижали тошнотворно воняющую тряпку к лицу Энтони.
Тьма...

Сслушай меня, сссмертный.
До сих пор в ушах стоит хором голосов змеиных. Аж ком в горле застрял болезненный. Приснится же такое. Стук. Стук хвоста не прекратился! Пот холодной росой выступил по всему телу гоблина. Этот сон продолжался! Сулик в ужасе стал озираться, пытаясь обнаружить пыточные инструменты и приспособления, но вокруг было только то что и должно было быть. Жалкая мебель унтермершей и гоблины-попутчики. Отлегло, но не очень. Стук продолжался! А! Аа... это местный абориген чего то от них хочет. Полегчало сразу...
...сссмертный. Нет! Не может быть таких снов. Мороз по коже. Да и вообще тут не жарко как-то стало. Хватит стучать! Без твоих проблем жить страшно.
...сам Торог, Король-Который-Ползёт... Аа!! До сих пор эхом в голове звучит. Не хочу. Не хочу я на дыбу!! Уберите ЭТО от меня! Что Он там говорил? Экхартом? А почему я... я избранный? Да мы тут все - избранные, в кого не плюнь. А я? Я тоже, или я - более остальных? Сулик - особенный?
Что-то гибкое проползло под кожей.
Какого дьявола?! Сулик чуть не рухнул с постели. Вот срань! Гоблин, не обращая внимания на стук по столу и тревожные призывы всматривался в свою руку-лапу. Там, под зеленой кожей, сплетаясь и расплетаясь тонкими гибкими телами ползали змеи...
Я дам часть сссвоей силы уже сссейчас.
Очередной приступ удушья перехватил дыхание и заставил сердце биться чаще. Его выбал бог. Торог. Король-Который-Ползет.
Бату вам все рассказать, что случилось! Они убили Галтая, скоро будут здесь! Проснитесь!
Глупый смертный. Что они могут сделать избранным?
Сулик поднял суженные в тонкие щелочки змеиные глаза и прорычал:
- Возьми себя в руки, жалкий червяк! Что ты имеешь нам сказать?!

Картер Линч
Личных запасов конечно не вернули. Но ноги за дверьми зашаркали еще быстрее, а потом, погремев ключами, в камеру зашли двое. Один поигрывал полицейской дубинкой, другой же сменил чашки, поставив новые - наполненные какой-то ароматной кашицей.
Картер про себя отметил однотипность одежды местных гулей, очевидно ребята донашивали местные запасы рабочей униформы. Касок оранжевых только не хватало.
Каша оказалась совсем не плоха на вкус, но ее состава даже приблизительно определить так и не удалось. В любом случае - ждать участи придется не на пустой желудок.

Джон, Бенджамин, Роб
Джон тоже не слишком то и выспался за прошлую ночь, а если быть точнее - спать ему не удалось и гуль, разомлев за разговорами незаметно для себя уснул. Роб подложил мертвяку голову попавшуюся под руки сумку и подумал - а не накрыть ли курткой, но не стал, ночь была теплая, летняя. Сам же в плед расстелил и устроился поудобнее.
Дела шли не так как планировалось. Сара очевидно знала о гулях-людоедах, как и этот тюфяк Боб, не стала говорить, в надежде что они с Беном сами разберутся. Что и говорить, шансы найти Лилию живой таяли на глазах, как и шансы стрясти с заказчиков денег. Но здесь намечалось другое дело и надо было бы хорошо обдумать его выгоду. Да и собственные шансы на выживание...
Роб перевернулся на другой бок и задремал.

Фридрих Габсбург
Злата заулыбалась торопливо-растеряно.
- Да, Злата, а вы - Фридрих. Я все уже про вас знаю. Но сейчас вот очень не вовремя вы меня тут подкараулили... Вы уж Фридрих извините... простите, правда, мне так не ловко, но давайте завтра. Все завтра. Поздно уже. Всего доброго.
Так вот, шаг за шагом вынуждая Фридриха отступать и пятиться Злата дошла до крыльца соседнего дома и исчезла там.
Фридриху не оставалось ничего другого как пойти уже наконец спать. Как и предупреждали, выделенная им с Джоном комната больше походили на камеру с внешними засовами и минимумом убранства. Гуля-напарника, и Фридрих принялся устраиваться на ночлег.

Фридрих, Бенджамин, Джон, Роб
Зябкое утро, дымка тумана застилает поля, полностью скрывая контуры гор. Слегка недоспавший Джон колотит в железные ворота. Слегка переспавший Бенджамин хлопает глазами, на этого из ниоткуда появившегося гуля. Роб бурчит что-то, вещи перебирая.
На допрос пора.
Во внутреннем дворике троица встречается с Фридрихом, у колодца умывающимся. Фридрих остальных с Уильямом знакомит, на гуля недобро зыркающим.
Ну так пошли уже. А куда? Да, вон там они.
Пленного в подвале держат. Под складами местными. Лестница вниз. Поворот. Коридор с потолком низким. И ни за что не догадаешься что у тебя под ногами еще столько помещений. Дверь такая, что сгибаться вдвое приходится. Лампочек свет оранжевый. Коридоры узкие, мужиками местными забиты, так что дышать нечем, душно так. Потом оказывается - его уже почти всю ночь допрашивают. Чтобы криков остальным не слышно было на все окна и двери каких-то одеял понавешали. А вот и пленник...
В колодки закован и звездой на полу растянут. Стонет уже тихо и не прерывно.
Вопросы есть?
Да, вопросы были...
Численность общая и соотношение разумных-диких гулей? Тех кого можно называть разумными - десяток лишь остался, может - полтора, остальные - идиоты которым нужно шнурки или совсем животные, которых хоть на цепь пристегивай. Такого вот быдла - с полсотни. Но надо понимать, что и те и другие - разбросаны по большой площади. Разумные гули координируют действия и составляют ударное ядро. Гули-идиоты являются следят за движением на значительных территориях и посылаются в разведку-боем и авангард.
Экипировика боевиков и техническое оснащение штаба? Хорошее оружие у гулей есть - карабин, гранаты, пистолеты- пулеметы, огнемет, еще что-то. Все это у лидеров и их ближайшей свиты. Сам Хантер (так звали пленного гуля) в банде совсем не давно и эта ночная перестрелка - его первое задание. Проверка, которую он провалил. Что касается остального - то "в штабе" есть компьютеры и другая техника, много всяких полезных вещей, даже робот свой есть. Есть еще много хлама, который по словам Скарра и Генри (лидеров) можно было бы запустить. И вообще - эти ребята оказались здесь не случайно, они что-то искали, то-ли оружие то-ли нет, какая-то довоенная технология одним словом.
Наличие средств коммуникации? Рации - как проводные так и беспроводные. Но большая часть сообщений передается посредством "диких" гулей-курьеров.
Размер подконтрольной територии, дальность высыла патрулей, их маршруты и состав? Большая территория. Сам Хантер не успел еще все узнать. Десятки километров во все стороны - вдоль гор. Состав патрулей - один гуль-координатор и полдюжины полуразумных разведчиков. В случае обнаружения цели - информация пересылается в штаб - по рации если патруль далеко, или бегуном, как в случае с вами той ночью. Иногда кто-то из лидеров идет с ударной группой, иногда нет.
Организация, иерархия? Все решают Генри и Скарра. У них есть пять ближайших помощников. Телохранители вроде как... остальные попеременно пребывают в базе или организуют патрули. Совсем дикие гули, у которых крыша уехала наиболее далеко кучкуются вокруг светляков (светящихся гулей).
Методы контроля диких гулей. Не знает. У Генри и Скарра есть какой-то секрет. У них много секретов. С кем то удается просто договориться, как бы это странно не звучало. Это вообще очень классные ребята. Они хорошо соображают и умеют подать себя. Чтобы подчинить группку диких-диких гулей надо подчинить их лидера-светляка. Иногда, редко, но Хантер об этом слышал, светляка приходилось убивать.
Месторасположения штаба, все известные пленному особенности местности, тайные ходы, заначки, источники воды, пароли, коды доступа? Место то он знает (карту-схему допрашивающие уже начертили, сейчас сверяют со своими картами) но ничего больше. Основная база представляет собой то ли шахту, то ли бункер (тут надо сказать, что Хантер, не семи пядей во лбу парень). Да, там есть много разных входов и выходов. Ключей у него лично не было не от чего (ну новенький он), паролей он не знает. Как он понял, сторожа больше глазам своим доверяют, чем словам. Да и дикие гули говорить то толком не умеют. Мертвую собаку новым трюкам не обучишь.
Положение занимаемое пленным, место назначения квестового ключа.Неофит. Первое задание. Ключи в первый раз видит. В бункере было много дверей и замков, которые на глазах у Хантера никогда не открывали.
Информация как он вступил в банду, и насколько легко это для гуля. Не проблема. Он раньше был в другой банде, из людей в основном состоявших. Банда забрела в засаду гулей. Ханера оставили в живых. Предложили войти в Семью. Просто сначала тебя долго держат под контролем, при себе так-сказать. Берут на дело. Раз. Другой. Кого-то дадут добить. Кровью угощают. Так со временем ты становишься своим и получаешь самостоятельность передвижения. Если ты отказываешься присоединиться к семье, то тебя держат в камере... а потом... а потом ты либо присоединяешься добровольно, либо становишься идиотом и присоединяешься добровольно. Там сейчас как-раз объявился такой кандидат. Вероятно - он уже в камере.
Вся информацию которую они успели получить о нас. В том числе как мы были обнаружены. Да ничего не успели получить. Дозорный увидел движение. Количество примерное. Все подумали - что местные смельчаки решили устроить маленькую вендетту. Бросили на стоянку стаю диких гулей. Потом перекрестный огонь случился. Они (три неофита) решили наконец себя проявить и заслужить уважение Семьи и отправились подавить сопротивление. Выжил только он...
и известно ли им о том, что среди нас был гуль? Нет. Точнее - не было на момент атаки. И может быть не известно до сих пор, если конечно утром никто за вами (Фридрихом и Джоном) не следил сверху. А вариант такой совсем не исключен.
Откуда такая толпа гулей берёт нужное количество провизии? Один из агрегатов в штабе может производить синтетическую еду буквально из мусора. Поначалу вкусная, но быстро приедается. Поэтому по мере возможности еду приходится разбавлять тем что удается поймать, убить или отнять. Да и не хватает только этой еды на всех. Дикие гули же вообще существа очень неприхотливые, при отсутствии еды могут впадать в анабиоз, дожидаясь лучших времен. Ну этим лидеры иногда и пользуются, как бы консервируя солдат в подвалах.
Где находятся (или находились, когда пленный их видел в последний раз) заказанные Фридриху и Джону личности? Лидеры проводят большее время в штабе или около него. Иногда выходят поохотиться. Так, той ночью Генри со своим карабином был среди атакующих, а Скарр оставался на связи в "штабе". Штаб гули называют Ульем. Хантер не знает почему.
Насколько хорошо укреплено их центральное логово (если таковое имеется) и сколько гулей охраняет его постоянно? Нормальных гулей пять находится в Улье (в штабе). Сколько то еще дозорных гулей-слабоумничек. Камеры и турели работают далеко не все. А может и не работают совсем. Двери с замками разными есть и просто управляемые из центра. Т.е. сам штаб охраняется слабо, просто до него трудно добраться незамеченным.

Сулика все устраивало. Крепость, еда, грязевые ванны под боком - что еще нужно воину невидимого фронта между опасными приключениями. Слава Ампиратору! Шаман вон что-то кушать расхотел. У старого наверно желудок разыгрался. Или зубы болят. А может он похудеть желает? Не, вряд ли... Или постится перед камланием? Да-а-а... суровые шаманские будни были закрыты от понимания рядовым гоблином непроницаемой завесой мистики и тайны. А нам чего? Наше дело правое - бей в спину, души во сне, грабь, убивай, люби гусей...
А нет - не выдержал вон, на еду набросился. Видимо камлания решил отложить до голодных времен.
Зевнул во весь рот.
Довольный трапезой, он побрел в предоставленное местным гарнизоном лежбище и устроился поудобнее. Мысли серым туманом заполняли разум: обрывки слов, впечатления дня, неоконченные разговоры, хобгоблины, бакбиры, шаманы, эльфы и ведьма. Когда такое в жизни происходит очень сложно и одновременно очень важно суметь остановиться, заставить рой мыслей застыть, замолчать - чтобы иметь возможность разложить все по полочкам и по папочкам.
Сулик глубоко и со вкусом потянул воздух.
Надо было все хорошенько обдумать. Этот шаман ведет себя очень необычно и подозрительно. Наверное он знает что-то такое, чего не знают остальные... или он хочет сделать вид что знает что-то такое. И еще ему передадут подарок для ведьмы... ведьмы бывают очень своенравны и коварны... и пользуются магией... как эльфы, напавшие на них там в лесу... а в лесу много чего вкусного растет... и огурцы... зеленые как кобольды... Кобольды зеленые потому что едят огурцы... или огурцы зеленые, потому что их едят кобольды... да-да... это все надо положить в зеленую папку... с зеленой ленточкой... и огурцом.
Проваливается в сон.

Дыхания сиплого свист - фьють-фьють...
Бок саднит нехорошо, глубоко, тоскливо. Заскулил. Не сдержался. Теперь можно. Теперь - никто не видит. Никто? Морду поднял воздух нюхая. Вроде - никто. Но - вся морда в крови. Вонь двуного запах лесной перебивает. Куснул еще разок. Досаду в хрусте костей давя. Тошно. Рану лизнул пару раз, собственной кровью дух гоблинский сменяя. Дорогая победа. Может быть - слишком дорогая. Дотащить до Лодо хотел. Не судьба видно. Самому бы дотащиться. Побрел хвост опустив. Не привлекать внимание. Не потеряться. Не упасть.

Ради такого события как возвращение героев, к приснопамятному дому Стивенсона Огня Старшего стянулись и остальные старейшины деревни. А заодно и женщины, и дети, и даже пару баринов притащилось за компанию. Большинство мужчин были либо в полях, либо на охоте, либо присутствовало в качестве охраны.
- Ну вы ребятки нас удивили! Да... Ну даже и не знаем, что сказать...

В животе у старого гоблина заурчало.
А вот когда тот перекосился весь в шаманстве своем недобром, задергался да зубами заскрежетал с натуги - вот тогда заурчало в животе у крошки Сулика. А уж когда этот маньяк (вероятно это слово обозначало очень голодных гоблинов, Сулик не знал точно, но казалось, что сейчас оно подходило как нельзя кстати) натравил на беднягу Джии чудовище свое колдунское, Сулик ощутил нестерпимое желание отлучиться по нужде немаленькой. Поймал себя на том что глаза выпучил, рот раскрыл, сам съежился, не дышит, напружинился, того и гляди сбежит.
Но разведчикам Его Зеленейшего Превосходительство не следует боятся опасности!
Два расширенных глаза-блюдца в одно мгновение превратились в узенькие желтые щелки-бойницы. Плечи расправились в гордой осанке требующего добавки алкоголика. Рот закрыть бы еще надо. Закрыл. Улыбнуться презрительно. Ощерился-оскаблился. Резь в животе унять. Унять резь в животе! Унять!... Резь... Ладно, все-равно ее никто не видит. Ну а теперь надо было бы сказать что-нибудь угрожающе-пафосное, вроде "я еще вернусь" или "ху-ли-га-ны", как в легендах о славных гоблинах-воителях прошлого поется. Но в горле что-то поселилось и должно быть мешало проходить героическим ноткам. Поэтому - промолчал.
С духом собраться. Одиннадцатый прием стиля "смешной-и-неожиданный-как-удар-дубины-в-темноте" с мгновенным выпадом "а-ля-бешеный-хомячок" из стойки "еще-стопочку" - это вам не шутки шутить. Это искусство воинское.
За крыску недожаренную схватился...
...и в кусты рванул, маневрируя тактически.

Юя Зэ Хорибыл
Город спал. Редкие встречные без труда обходились. Дальние переливы собак не вызывали тревоги. Но вот и встреча. Бледные, в лунном свете лица. Короткие приветствия. К делу. Вон тот дом. Второй этаж. Окон отсюда не видно. Смотришь? Да. Вот как он выглядит. Карточку протянул. Посвятил. Да. Взгляд. Нос. Не дурочка, узнаю. Профессиональной охраны нет. Но он там с женщиной. Может попытаться использовать ее как защиту. У нее в доме куча родни. На первом этаже две большие семьи. Смотри план. План - это как дом внутри устроен. Жилище. Понимаешь? Она понимает? Да. Хорошо. Дверь входная на засове изнутри. Есть конечно окна, но шумно. Мы крышу разобрали. Рядом с трубой, потяни доски и увидишь. Крыша - это верх дома. Да. Труба - это вон та штука на крыше. Да. На крышу попадешь с соседней крыши. Смотри как дома близко стоят. А на соседнюю крышу - по лестнице с другой стороны дома. К ней пройдешь вон через тот проход между домами. Итак запоминай - проход-лестница-крыша-еще одна крыша-труба-разобрать крышу-попасть на чердак. Чердак - это комната сразу под крышей. Там будет лаз вниз. Где именно - не знаю, но будет. Спустешься, окажешься на втором этаже, вот сюда смотри. Да. Вон тут они будут. Может там кровать у них большая стоять будет - не знаю. Будь осторожна. Он вооружен. По настоящему вооружен, это не уличная шпана и не оборванцы-рейдеры. Выстрел, пшик и смерть. Смотри под ноги, смотри по сторонам. Не шуми. Уходить потом можешь так-же, если все тихо будет. Можешь через окно прыгнуть, тут не высоко. Это если шум поднимется, да. Убегать все-равно куда. Там - центр города. Там, соответственно - окраина, и пустошь. Там и там - бесконечные жилые кварталы. Погони быть не должно. Не кому догонять. Он тут почти чужой. Он одиночка. Просто уходи потом, петляй. Не опасайся потеряться, нас здесь уже не будет, а Лу тебя найдет все-равно. Не беспокойся ни о чем лишнем. Просто - победи этого врага.
Вопросы?

Роб Шоуэрс
Наглости юнца из номера через-один было не занимать. Или глупости, что вероятнее. Роб, пожалуй то, тоже был не против полазить по карманам почивших, но осторожность старого волка и богатый опыт жизни в таких вот городках давали общее представление того, что будет дальше...

Бенджамин Тимберсон
- Вы, юноша, либо очень тупой, либо очень храбрый. Что, в целом - одно и то же. Объяснения давать я буду властям, а не случайным зевакам. А сейчас их понабежит - хоть жопой жуй.
И вправду - шум и движение людской толпы приближались. Служащие очевидно проснулись окончательно, охрана встрепенулась и приготовилась "исполнять свой долг" перед работодателями.
- Им я буду говорить только правду, и ничего кроме правды. Про то как я, законопослушный караванщик...
Здоровяк навис над подкрадывающимся к трупу налетчика Бэном.
- Со своими друзьями, законопослушными караванщиками...
Из номера "караванщиков" выскользнула бесшумная тень. Безмолвный диалог со здоровяком. Едва уловимые кивки друг-другу. И тень растворилась в темноте коридоров.
- Решили тихо-мирно заночевать. А вот эти, преступные элементы... в свою очередь попытались совершить налет на мирно спящих караванщиков. К нашему счастью, хвала святому Гауссу, налет не удался и мы, мирные и законопослушные караванщики остались живы.
Вся фигура здоровяка сообщала, что делать резкие движения было бы неразумно, как и продолжать держать его на мушке, как и шарить по карманам покойного.
- Еще я сообщу, что стараясь помочь следствию, я не прикоснулся ни к одному из убитых, дабы предоставить властям полную и неискаженную картину происшествия.
Гомон людской толпы значительно приблизился.
- Также, возможно, я буду вынужден сообщить, что некий молодой человек из соседнего номера, с неизвестными мне намерениями, крутился около тел налетчиков.
В голосе пропали медвежьи нотки, но добавилось металла.
- Возможно, он собирался скрыть важные улики... Или... Замести следы - подбросив ложные.

Искусством быть незаметным среди идиотов Сулик владел в совершенстве. Присматриваешься, не глядя. Стоишь рядом , но никто не обращает на тебя внимание. Запоминаешь, не оставаясь в памяти.
Дрожь в лапах алчущей ящерицы... наивная попытка выклянчивания погремушки...
О боги, у этих кобольдов мозг и вправду размером с каштан. Как они вообще доживают до периода зрелости?
Движение косточкек на копье... душу оставишь в залог... хихиканье лежащего на ковре Рурза... выхватил два своих кинжала, пригнулся...
А вот и ответ. Чтобы выжить с таким умишком надо быть сильным и быстрым. Иначе помрешь. Если этот Кранк дерется столь же хорошо, сколь плохо соображает, то все в порядке, и толк от него будет.
Точная копия Тосквиля... протирающий глаза растерянный кобольд...
Ху-ху-ху-ху... Однажды кузен Туар, выучив пару заклинаний из ундермерской волшебной книги поспорил с Суликом, на бочонок трофейного эля, что один сможет перебить, расквартированную в соседнем квартале, сотню кобольдов. И выиграл ведь, мерзавец. Долго потом рассказывал про могучий вихрь расшибивший всей сотне их зеленые лбы. Сулик оправданно не верил, но узнать правды не мог. Лишь потом, споив отмечающего победу Туара, Сулик услышал подлинную историю, которой тоже не верил, до сегодняшнего дня. Оказалось, что единственным выученным и примененным заклинанием был фокус создания маленькой иллюзии. Кузен положил перед казармой полено и спрятавшись на крыше колдовал на лоб то одной то другой ящерицы образ жирной черной мухи. История выглядела нереальной лишь до того момента, пока Сулик не увидел этого Кранка в деле.
Император Кныш... главнокомандующий Эйрик... жрец шаман и магикус Алостор... цвета плащей... неизвестный четвертый - кобольд в образе короля воров...
Неужели откроют воровскую гильдию и выдадут форму и знаки отличия? Не в во время дела конечно, но иногда, хоть изредка, плутам на службе Империи тоже хотелось щеголять лычками и шевронами. Ну или вот такими серыми плащами например.
Сулик отдал поклон и еще больше обратился в слух и внимание. В его голове открылась новая папочка под названием "дело Императора".

Уважаемые игроки, этот экспериментальный модуль подходит к концу, но возможно у него будет еще когда-нибудь продолжение. Да, некоторые зарегистрировавшиеся поздно игроки так и не успели поучаствовать. Некоторые - почти не успели. Да, игру можно было бы продолжать. Но, как было указано в изначальной инфе:
Отыграем столько акций - сколько будет желания. И желание Мастера закончилось. После любой акции можно было бы поставить точку, и время пришло. Возможно, когда интерес к теме смеси тактики и супергероики вернется, игру можно будет продолжить - и уже готовые злодеи и герои снова вступят в борьбу в новых акциях. Но это будет потом.
Всем спасибо за эту игру. Это был мой интернет-дебют и я полагаю - он удался. Удался, благодаря вам всем.

ДОСТИЖЕНИЯ:
Ling-ling (Мистер Молния) - "Настоящий Герой" - подлинное воплощение героизма из детских комиксов. Высокая функциональность без грамма манча. Приз мастерских симпатий.
Lisander (Максимиллиан Мантана) "Поспешный на Зло" Первая злодейская акция в игре. Первый же кто был готов после возникшей паузы в акциях. Автор мрачных доков и предводитель бессмертных эсесовцев-вампиров.
tigrenok2 (Арчибальд Тесла) "Непревзойденный Гений Зла" - Единственный злодей, чья акция увенчалась успехом от начала и до конца. Один из двух злодеев, убивших сразу двоих борцов за добро.
legios (Белый рыцарь) "Мистер-Непробиваемость" Единственный герой переживший битву на игрушечной фабрике Хасбро.
Khlor (Доктор Х) "Обаятельное Зло" - За образцовую акцию с украденной статуей и почти убитую Юю.
Savachika_Juja (Савачика Юя) "Восставшая из Ада" - За самую опасную школьницу и неукротимую воительницу во имя Луны и Справедливости. Почти в каждой акции эта безумная девчонка все заливала своей кровью и впадала в кому. И в каждой акции она наносила Злу самый значительный урон.
neron (Джими "Смоук" , Джей Котовски, Ники "Бешеный Пес") - "Ачивка З@#@ть Мастера" Достигнута. Самый манчканутый из игроков, запиливший трех персонажей и одну собаку. Неутомимый засератель мастерской почты. Замечательный генератор билдов и других полезных идей. Спасибо. Плачущий над трупом сестры-оборотня Ники навсегда останется в моем сердце.
Ratidar (Хао) "Нестандартное Зло" - единственный злодей не использовавший возможностью разнообразить классы миньонов. Злодей берегший своих миньонов (искренне пытался но Урсус не дал) и смутивший Мастера своими "желаниями странного". Единственный злодей, воспользовавшийся СМИ.

ВЫВОДЫ:

Юя Зэ Хорибыл
- Ой, ну давайте ее пристрелим.
- Хватит ныть, не тебе же ее тащить.
- Она вся в крови, может она заразная? А у меня иммунетет слабый.
- У тебя мозг слабый... заразная... ага - чихнет разок и "бац" - в тебе три пулевых.
- Ой, я не понял.
- Это закономерно.
Дикарку пристегнули цепью к какой-то железной повозке и дали лекарств. Иногда, когда она совсем выдыхалась и не могла больше идти, ей позволяли просто упасть в воняющую старую резину в кузове повозки, и другие пленники продолжали вести телегу вместе со спящей девочкой.
Юя узнала, что она теперь была рабой. Ее нашли плохие люди, худшие из Неблагодарных Детей. Ее оружие и вещи отобрали, а на руки одели цепи. Ее кормили несвежей едой и поили невкусной водой. Но давали лекарства, и Юя поправлялась.

День. Другой. Пески струились под ногами. Земли сменяли земли. Ее уводили на север до тех пор, пока горы слева и справа от каравана с живым товаром не сошлись в одну величественную арку, за которой перед изможденными путниками открылся город. Город-мертвец. Уродливый как души Неверных Детей. Стянутые венами проводов остовы исхудалых, испещренных оспою домов. Морщины рвов на дряблой, еле прикрытой лоскутами асфальта земле. Выступающие ребра столбов, на которых кожей прокаженного натянуты мили, удерживающей в своем плену человеческий скот, металлической сетки и колючей проволоки. Город-рынок, где продают и покупают жизни говорящих орудий. Город-тюрьма, где томятся в разлуке матери и дети. Город-гавань, где пираты Пустошей меняют товар на крышки, а крышки на услуги.
Все это разом свалилось на закованную и обезоруженную дикарку. Юю с двумя десятками других обреченных втолкнули в огромную клетку под открытым небом. Там, у дальней стены был навес, под которым располагались грязные циновки. Там в углу, было некоторое подобие сколоченного туалета. Другой утвари не было и люди, словно слепые от своего несчастья разбрелись по этому двору.

Картер Линч
- Хех. Все не так, как тебе видится, дружище. Мозги усыхают не от крови, нет. Это радиация так действует на некоторых. На него - так, - Форд указал на зубами выдирающего колючку из ступни гуля. - На меня и тебя - нет. И тут уже ничего не изменится... я думаю... да... ну во всяком случае - без какой-нибудь дикой химической дури. Я же говорю тебе о совсем другом. Об истинном и тонком наслаждении. Задумайся. Таких как мы с тобой... разумных гулей не так много. Большинство из нас действительно превратились в животных. А нам... нам нечего делить. Мы лучше приспособлены к новому миру. Мы бессмертны. Мы - следующее звено эволюции. А люди, обычные люди, люди старого мира - это просто скот, животные, пища. Назад возврата нет. Как нет пути от человека к шимпанзе. Причастившись кровью человеческой ты не скатишься вниз, а возвысишься обретя новую, насыщенную, полную смысла жизнь. Смысла! Есть ли смысл у твоего жалкого прозябания? Найти довоенную рухлядь, выручить десяток-другой крышек, и потратить их на жалкие удовольствия низшей расы, этого скота?
- Мес-сс-сир... - разговор был прерван прибежавшим сгорбленным гулем. - Глаз-зз-зач... Глаз-зз-зач ус-сс-смотре-ел лю-ууде-ей. Ох-хх-хотники... С-сс-странные. Т-там.
- Хех, дружище, подумай над тем, что я тебе сказал. А пока пойдем посмотрим на наших гостей.

Гули. Да, гули бывают разные. Мало кому удавалось пережить такие облучения. Еще меньше кому повезло сохранить рассудок. Или - не повезло, тут как смотреть...
Камни шуршали под спешными шагами десятков ног. Перевал. Противоположный склон. Наблюдательный пункт. Крошечный худосочный гуль с огромными глазами на непропорциональной голове. Пальцем тычет в даль сизую. Там мол...
Картер бесполезно напрягал глаза силясь что либо разглядеть. Камни и кусты. Кусты и камни. Редкие деревья. Стоп... у дерева крошечная фигурка в позе справляющего малую нужду мужчины.
- Не вмешивайся. Просто смотри и думай. Можешь прогуляться (только туда не ходи), но Френк и Майк будут с тобой. Джо - сбегай к Скарру, предупреди.
"Штангист" и еще один - когтистый крепыш пододвинулись поближе к Картеру.
Дефективный гуль-горбун прытко ускакал куда-то вниз по узкой горной тропке. Дюжина гулей начали нетерпеливо суетится вокруг. А головастый гуль Глазач что-то нашептывал в ушную впадину Форда.
- Их там четверо и они вооружены. Кто бы они ни были и зачем бы они не пришли - сделали они это явно зря. Но сейчас что-либо предпринимать рано еще. Надо дождаться остальных, да и темнота нам будет только на руку.

Дело принимало неожиданный оборот. Эскорт. Волки. Погоня. Тренированный разум отмечал особенности вооружения спутников, количество и форму охранников, четкость командира. Первые потери. Эльфы. Первые выводы. Если вызвали, значит есть дело. Если на группу авантюристов уже устроена засада, то во-первых дело серьезное и опасное, а во-вторых о серьезности и важности задания знает противник. То есть на настоящий момент враг знает больше, чем сами исполнители. Начало было - не очень... А из того, что враг знает о деле, которого еще собственно и нет, следует, что враг обладает серьезной магией, позволяющей добывать информацию даже из императорского дворца. Было конечно и немагическое объяснение - среди придворных гоблинов был шпион. Ундремершским агентам среди зеленокожих не затесаться, а вот продажный предатель оказаться мог бы вполне. Во дворце надо будет держать ухо востро.
Гонка кончилась и напряженная охрана довела их до места встречи. Так во всяком случае воспринимал этот дворец низкорослый гоблин. Тревожные взгляды, сомкнутые щиты, каменное выражение на лице командира охраны. Надо было как-то разрядить ситуацию...
- Эй, парни, а волка мне на задание дадут персонального? Я предпочитаю попестрее и попушистее, а не такого уныло-серого, как тот, что вы мне подсунули. Эй, вон того например! Волк не должен быть похож на крысу!
Кто усмехнулся нервозно. Кто подавил ухмылку. А кто-то просто расслабился. И с развязной походкой плута-раздолбая Сулик Джии направился куда велено.
- Я там и тут, куда пошлют... А посылают часто... - мурлыкал себе под острый нос сгорбленный гоблин.
Ковры. Скульптуры. Ульрих-герой. Блуждающий взгляд гоблина-воина. Урчание в животе кобольда-следопыта. Властные нотки в голосе шамана. Бессмысленно-патетический жест бронированного паладина... В голове гоблина-разведчика все собиралось и раскладывалось по разноцветным папочкам, на которых то и дело мелькали ярлычки типа "дело о...", "досье на..." или (что было чаще) "информация к размышлению". Этих слов Сулик еще в детстве набрался из историй отца, который слышал их от своего отца, а тот от своего... Подлинный источник этих сказок, про отважно выведывающих вражеские секреты гоблинов-героев, терялся в тумане прошлого, но семья Джии свято хранила и передавало из уст в уста эту традицию.

Уолтер Уайт
Магазин каких тысячи. Морщинистый старик с обрезом на промасленном порно-журнале, колокольчик оповещающий о появлении очередного покупателя, стеллажи с товарами и полки с продуктами. Несколько местных женщин кудахчут возле полки с консервами. Тряпки, иссохшие фрукты, висящие пласты пахучего вяленого мяса. Продавец (а может и владелец, кто его знает) исподлобья смерил взглядом вошедшего и его жест. Так как Уолтер уже был с оружием, к обрезу даже не потянулся. Хорошие нервы.
- Убери пушку, малёк. Здесь этого не любят.
Сальная вколоченная голова, перхоть на остатках седой шевелюры. Глубокие борозды морщин на бурой от солнца и старости коже. Жилетка поверх клетчатой рубахи, откинутая на спину шляпа и джинсы. Ковбойские сапоги стояли в углу, старик был в домашних тапках.

Энтони, Лив и Аксель
как в свободном городе есть несвободные люди?
- Мистер, я не понимаю, о чем вы говорите.
- человек, который умеет рассказывать шутки, петь, плясать и вообще, такой, языкастый.
- Вуги?
- Уууу... Вуги умеет рассказывать смешные истории. Молли может петь и плясать, только у нее... мистер... у нее еще нет сисек. Но у нее золотые волосы и она здорово танцует, да!
- А язык самый длинный у меня! Смотрите мистер!
Мальчик с мычанием вывалил наружу свой язык. Язык как язык. А мальчик наверно идиот.
Что важнее, выставить группу на десяток-другой крышек или заработать сотню. Решай.
- Йоуу! Сотня крышек! Я бы купил себе клевую тачку!
- Ты не купишь машину на сотню крыше!
- А мотоцикл?
- Мотоцикл - другое дело... но все-равно - не купишь.
- Ууу... а что тогда?
- Электропилу, как у Стивенса! Вжжжии!!
- Круто!
веди к актерам и если они действительно хороши, то можешь рассчитывать на 20, иначе не больше десяти.
- Я не знаю, где сейчас Вуги и Молли, но если вы хотите, мистер, бы могли их привести позже... если вы скажете - куда.
с тобой также, но если это окажется пшиком, наградой тебе будет подзатыльник- За что? Я ничего не сделал!
Паренек поспешно ретировался.
- Дали бы монетку, а вы все угрожаете! Я слышал, где есть робот, но мы туда не ходим. Там слишком страшно.
- Да, мистер, нам туда нельзя, там пропадают люди.
- Дяденька, ну дайте монетку.

Первым делом Сулик отскочил в сторону, увеличивая расстояние как до ожившего гоблина, так и до подававшего признаки жизни убитого хуманса. Волосы на всем теле Сулика вздыбились как молодые побеги, а мысли бешеными белками скакали между двух острых ушей Пересмешника.

Либо - это все иллюзия, вроде той, что Джози недавно пугал людей. Остаточное явление его заклинания, например. И тогда этого всего нет. Тогда могила цела, а мертвый Джии не пялится сейчас на живых. И тогда нужно успокоится, умыться в речке и пойти дальше как ни в чем не бывало.
Либо - это все не иллюзия. И тогда Сулик зря потел зарывая трупики братцев. И перед ними сейчас настоящий "живой мертвец". Вероятно - это магия. Далее, появлялись новые вопросы и неизвестности.
Почему мертвые ожили? Как будут себя вести мертвецы? И главное - как должны себя вести оставшиеся в живых Джии, чтобы не присоединиться к мертвым?
Времени на осмысления почти не было. Мгновения. Но именно в такие мгновения голова работает особенно быстро. С какой-то даже хрустальной ясностью. И звоном. И ко всем злым духам сейчас этот дождь, не до него нынче.

Откуда взялось это заклинание? Либо оно, как ни странно, здесь уже было, либо его, тоже - как ни странно, кто-то здесь наколдовал. Синий цвет в глазах того, что некогда было Грозгом. Что это? У Сулика возникла сразу ассоциация с синим порошком, в котором Туар признал магическую пыль - порошок мелкой магической руды. Эти места. Эти места издревле славились добычей руды, но при этом руду толком никто и не добывал. Слава обязана во многом косвенным признакам, сопутствующим явлениям, вроде такого вот порошка. Порошок может быть в земле где угодно. Магическая пыль могла подпитать прочитанное здесь кем-то и когда-то заклятие.
Могло быть что-то другое, приведшее к тому же результату? Кто-то пришел и наложил заклинание на мертвых гоблинов, пока живые Джии набирались сил в сотне шагов? А почему могли шевелиться хумансы? Их тоже прокляли, либо их частично задело. Мог быть кто-то здесь еще? Мог. Но зачем ему это? Смотря кто это был. Вряд-ли это сулило гоблинам что-либо хорошее. Но вариант с пришедшим неизвестным магом, казался Сулику излишне тяжеловесным, магическая пыль в земле объясняло ситуацию куда проще.
Как поведут себя мертвецы? Либо так как приказал маг-оживитель, либо так как... как... как нашепчут духи руды. Сулик не представлял, что это значит, но врядли это могло быть что-то очень сложное и умное.
Ну и последний вопрос, который должен был быть первым, к счастью, пока мертвецы двигались не слишком резво. Итак, что делать дальше? Первое, что приходило в голову - убежать подальше. На что способен был их новый противник (если мертвецы конечно были противниками, а кто их знает), они не знали. А если мертвецы - не противник, то что с ним можно было делать?

Сулик отскочил еще на несколько шагов и удерживая дистанцию до мертвецов заговорил.
- Туар, Джии - отойдите от них. Если контакта не будет - уйдем. Если пойдут за нами - убежим. Если будут догонять - дадим бой. А пока...
- Грозг! Ты слышишь меня?

Уолтер Уайт
Старик уперся щетинистой щекой в кулак и сделал скучающий вид.
- Хех, а еще - в очках, ядрен-батон. А с чего я должен быть уверен, что твое оружие стреляет? Так ведь ты мне потом как ни в чем не бывало скажешь, что я его при переделки сломал. А сам уже давно его только вместо дубины и используешь. А? Или вот еще тебе загадка, раз ты такой умный, даже если твое ружье еще пока и стреляет, как ты просишь меня "переделать под обрез" если заранее не доверяешь и не уверен, что получившийся так-сказать продукт, будет хорошего качества? М?
Несколько болтавших теток смерили Уолтера пристальными взглядами.
- Бери-бери. У меня все что должно стрелять - стреляет. Хехехе. Правда, Мардж дорогуша?
Старик игриво подмигнул одной из посетительниц.

Аксель
Модернизировать здесь было нечего. Из ржавой рухляди выжимали все мощности, на которые она была способна. Общий темп производства был невелик чисто по техническим причинам, и выигрывать секунды за счет оптимизации производственных операций смысла не было. Не тот формат. Не разгонишься.
Но цепкий ум Чертенка прокручивал разные варианты среди которых были и включавшие увеличение прибыли без увеличения производства.
В голове Акселя возникали варианты пистолетов со стразами, покрытых крутой гравировкой обрезов, пистолетов в форме фаллосов и еще черте-чего. В итоге он остановился на различных вариантах покраски и легкой смене "имиджа" оружия. Дабы придать продукту некоторую индивидуальность за счет чего можно было бы немного поднять цену. Ну и сам собой сложился в голове подходящий текст рекламы, дабы развить у покупателей интерес к "новому" продукту. Благо, СМИ в этой дыре работают исправно.

Лив Юрлова и Энтони Блэк
Неужели в городе так строго следят за порядком и здесь никогда не бывает конфликтов с применением оружия? Что даже банды рейдеров здесь не появляются? - Хи-хи, - от улыбки лицо Мэри буквально засияло, девушка была красива особой, чистой и немного детской красотой. Очень живое лицо с богатой мимикой. Фарфоровая кожа, тонкие дуги бровей. - Появление рейдеров случались. Да. Конфликты... тоже. Но это все скорее доход гробовщиков. Здесь не принято оставлять раненых.
И губы поджимает совсем как ребенок.
- Стимпаки конечно покупают, - вмешался в разговор ее супруг. - Но их стоимость определяется дороговизной их производства, не каждый может себе позволить. Да и... если во время перестрелки у вас есть время вколоть себе стимпак, то это не перестрелка, а баловство. Так они неиспользованные бывает и ходят кругами - от проигравших к победившим, а потом и к тем кто пришел за победившим.
- Не сгущай краски, дорогой. Здесь намного тише, чем можно предположить из его слов. Конфликты происходят очень редно, наверное потому что единиц оружия в городе больше чем жителей. Хи-хи..
Я прошу прощения, но разве из-за деятельности семьи Куанаро, у вас не должно быть множество покупателей с проблемами... интимного характера?
- Я не единственный здесь аптекарь. У заведений свои врачи, у тех врачей свои источники. Там все по науке. Нет... есть конечно обращения "со стороны", но это все далеко от настоящего бизнеса.
Видите ли, я парикмахер, цирюльник. Девушка засияла.
- Тогда нам с вами непременно надо получше познакомиться. Сол, ведь мы пригласим Лив завтра к нам на ужин? Да? Ой, приходите, приходите! Я испеку сладкий пирог - пальчики оближете.

Лучи солнца золотыми нитями пробивались сквозь зеленую крону. Когда ты так мал ростом, даже лесные травы могут скрыть от тебя небо, а уж деревья кажутся исполинами, подпирающими небеса.
Будь прокляты эти хумансы.
Тяжело дыша, маленький гоблин присел и обхватил руками колени. Ладони горели, а с кончика длинного носа свисала капля пота.
Как же я вас всех ненавижу.
За один день Сулик потерял двоих братьев, каждый из которых был вдвое выше и сильнее его самого. Не то чтобы он особенно любил Карбу или Грозга... но братья все же... семья... одна кровь.
Уроды. Твари. И ведь они здесь не случайно. Они... они охотились на нас?
Еще этот братец-алкоголик. Что он там болтал про клетку? Где? Где их стоянка? Надо узнать - нет ли угрозы остальным сородичам.
Сдохните как этот жирный вонючий боров. Уууу... поубиваю.
Сулик сплюнул и решил присоединиться к прощальным словам Туара:
- Мы отомстим.

Снова - Пустошь. Снова - скрип песка под кожей подошв. Снова - ветер в лицо.
Час за часом. Миля за милей. Город-казарма давно скрылся за горизонтом, а они все шли и шли. Томас останавливался лишь пару раз, дать перекусить товарищам, а потом снова отправлялся в путь. Ни разговоров. Ни объяснений. Солнце сделало круг и исчезло, а они все шли и шли.
Остановились на привал, лишь когда мириады брильянтовых звезд высыпали на черном бархате неба.
Молчаливая ночевка. Мур выискал облюбованную семьей свинокрысов расщелину. Грохот-шум-гам, но теперь компания бродяг-авантюристов запекала в углях пласты жёсткого мяса, запах которого был недурно улучшен хитрым шаманством их молчаливого проводника. Иногда казалось, что Томас Мур был из железа. Как он шел, как расправился с этими зверюгами, как разделывал туши - во всех движениях присутствовала сноровка и потрясающая точность.

Чтобы хорошо отдохнуть и наесться, надо хорошо устать и проголодаться. После такого дня пряное, запечённое в углях мясо казалось пищей богов, а сон приходил особенно быстро. Ко всем кроме Трех Бомб. Тело болело больше, чем полагалось лишь после дня пешего пути, и индеец проворочался еще некоторое время. Томас настоял освободить Три Бомбы от дежурства, но глядел косо и не слишком дружелюбно. Калека не слишком вписывался в его планы, но от своих слов их провожатый не отступал. А когда забрезжил рассвет и последние угли погасли. Мур разбудил всех и после коротких сборов, перешел сразу к делу:
- Итак, у вас есть много вопросов. Почему вы? Мне было почти все-равно, мне были нужны готовые рисковать люди, то есть люди без дома и семьи. Бродяги. Хотя бы один из них должен был быть индейцем, у нас индейцев аж целых два. Люди, которые мне нужны не должны быть местными и иметь отлаженных каналов сбыта ценных артефактов, это повышает мою значимость в компании, а значит и мою долю. Вы не должны быть оснащены или приспособлены значительно лучше меня, по предыдущей же причине. Вы достаточно жадные и рисковые, что бы пытаться красть у торговцев на площади, достаточно смелые и опытные чтобы пытаться противостоять "рубакам" (Мур подмигнул Джею), достаточно умные, чтобы дожить до своих лет и достаточно глупые, чтобы еще не разбогатеть. Итак, вы мне подходите. Кто вы, откуда и как потратите свою долю - мне все-равно.
- Что я могу вам предложить? Я знаю одно место, куда до сих пор не добрались мародёры и искатели сокровищ. Это не Убежище, вероятно. И не военная база, может быть. Вероятнее всего - это какая то лаборатория. Почему она была спрятана под землей - я не знаю, но знаю где она, как туда попасть и что ее охраняет снаружи. Разумеется, говорить все это я не буду. Мы просто придем, решим локальные вопросы, войдем, заберем и уйдем. Беда в том, что как только мы дойдем оттуда до цивилизации, есть вероятность что кто-нибудь из нас захочет получить себе все что там осталось, поэтому мы постараемся забрать все самое ценное в один - первый заход.
- Почему все именно так, а не иначе? Наверное, потому что, формально, мы находимся на территории "рубак", и мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас сдал меня раньше чем я смогу уйти со своей долей. Ну думаю, это все итак понятно.
- Как будем делить? По примерной стоимости. Как пираты в старину, хе-хе. Половину всего - капитану, то есть мне. Половину - команде, то есть вам. Итого каждому перепадает около 16% от общего навара. Подумайте прежде чем возмущаться и вопить о несправедливости. Это не первый мой налет на "остров сокровищ", и не первый "сундук мертвеца". Я все еще жив, и я не беден. Я знаю куда найденное можно продать, чтобы остаться в наваре и чтобы после этого из тебя не вытащили жилы. Итак, кто струсил, ребятки? Кто со мной? У кого вопросы? Только давайте без сцен сомнений и тяжелого выбора. Вот дорога обратно, к офицеру Стюарту Литлу. Вот дорога вперед, к богатству и приключениям. А вот я, и я пойду вперед.

Юя Зэ Хорибыл
Увидев детей, выродки разделились. Один со здоровяком прильнули к дальней изгороди, двое к ближней от Юйи. Так и двинулись к заигравшимся малышам. Юя, затаив дыхание, дожидалась приближения "её" пары. Пора!
Сквозь первого "Жало" прошло без препятствий. Чпок, и мягко-мягко, все глубже и глубже в тело. Юя напирала, как молодой геккон на готовую к зачатию самку. Ее глаза встретились с расширенными от ужаса и боли глазами прыщавого рейдера. Дикарка скрипнула зубами и вошла во второго недоноска.
Теперь оружие двигалось не так свободно и подонок остался жив.
- Ууу!! Суууууукааааааа!
Копье пробило говнюку бедро, и тот инстинктивно схватился за рану. Потом за оружие дикарки.
Здоровяк рванул к потасовке, на ходу поднимая свое странное покрытое блестящими зубами оружие. Вжжжжжиижжуууу - заревело оно, зубья исчезли, слились в одном сплошном движении, движении обещавшем разрушить, расчленить, разобщить все, что встретит оно на своем пути.
А последний из рейдеров-недокормышей поднял пистолет и выстрелил.

Вплетающий-В-Волосы
Камни под ногами по ту сторону - шур-шур-шур... А может и под лапами.
- Грр... Человек, разве это я скрываюсь?
Голос мощный, низкий, чуть хриплый и с характерным подрыкиванием. Супермутант.
- Ты надеешься меня разозлить, чтобы я тебя убил быстрее? Ахахахгр-гр... Тогда тебе лучше всего прыгнуть с утеса. Надежней.
Ничего больше не слышно, ветер.
- Я вообще-то проходил мимо, собирался поторговать... но после таких вот слов, да, мне придется тебя убить. Грр...
Вплетающий не дышал. Шур-шур-шур...
- Уиррррр....
Кентавр-спутник. Было не ясно - один или несколько, близко или далеко, но этот звук спутать было невозможно.
- Уииррр....
- Выходи, человек. Потанцуем.

Савачика Юя
Вскоре лодка круто завернула и, двигаясь против течения, заскочила в узенький приток. Широкие, остролистые ветви совсем низко проносились над лодкой, но вскоре Юя убедилась, что угрозы они не представляют и можно плыть не пригибаясь. Савачика ни о чем больше не спрашивала, и везшие ее люди больше не пытались заговорить. Зелень-зелень-зелень вокруг. Блеск воды, рев двигателя и белая пена длинным хвостом. Скоро. Скоро ее привезут в сухое чистое место, где может быть будет душь и еда. И самолет. До дома.
Юя пересела поудобнее и ощутила все это время без дела висевшую на поясе рацию. Девочка так и не удосужилась ее включить все это время. В этот момент все и произошло. Юя еще держит одну руку на поясе, другой крепко удерживается на мчащийся на полном ходу лодке. Но острое зрение уже подмечает впереди, на пути движения тоненькую серебряную паутинку. Какой странный должен быть паук, отчего то возникает дурацкая мысль. Сглотнуть успела. Глаза расширить испуганно. Паутинка блестит уже совсем близко. Закричать, предупредить, остановить. Но натянутая блестящая металлом нить приближалась слишком быстро.
Не-е-е-ет!
Выгнувшись всем телом назад, Юя откинулась спиной на дно лодки.
Над ней медленно-медленно, словно специально, чтобы девочка могла оценить момент, кружились отрезанные головы сопровождавших ее мужчин. Одна... вторая... Несколько красных струй, как в рекламе вишневого сока, пронеслись на фоне зеленых ветвей и голубого неба. Еще Юя заметила маленькое белое облачко, напоминавшее по форме черепашку.
Виумммм...
Горячие струи покрыли тело Савачики от ног до шеи, а два из трех обезглавленных тел рухнули ей на колени.

Он перевязал Ей раны.
Она смотрела на Него своими огромными, блестящими глазами и что-то шептала...
...то ли "помоги мне Вплетающий", то ли "давай развесим их трупы как гирлянды".
Он просил Ее не спорить и не рисковать.
А она все порывалась кого-то убить.
Он оставил Ее набираться сил.
А она просто еще не решила, хочет она убивать копьем или голыми руками...

Вплетающий поднял нож и тихими шагами приблизился к входу в каменное жилье, что умели строить древние предки. Дикарь осторожно заглянул внутрь.
Дети. Импровизированный вольер из металлических труб и сеток содержал в себе троих, зажавшихся в угол, детей. Малыши были так обессилены и испуганы, что уже не могли продолжать плакать, лишь один, средненький все еще тихонечко подвывал.

Шарканье ног и сиплое дыхание отодвинули на задний план льющуюся из каменной коробки музыку. На таких оборотах собственный стук сердца способен заглушить ревущего яо-гая.
Вплетающий сделал хитрый нырок под удар гигантской лапы и размашисто полоснул лезвием по открывшемуся на мгновение животу. Не удерживаемая более упругой оболочкой из мышц и кожи, кровавая, склизкая груда кишок вывалилась на пыльную землю. Кровь хлынула из скаженной болью пасти и чудовище рухнуло на колени.
Вплетающий-В-Волосы не стал ждать конца агонии и милосердно добил поверженного великана.

К этому моменту Юя уже стояла, сгорбившись и тяжело опираясь на окровавленное копье. Хромоногое чудовище валялось у ее ног с раскроенной головой. Бок девушки кровоточил, а звук с которым она дышала говорил о серьезных повреждениях, которые ей успел нанести враг.

История города (Аксель, Лив, Энтони)
Каждый работающий с приезжими житель Вест-Гейтсхолла (который сами местные чаще называют ВГ), может рассказать историю своего без сомнения замечательного города. И каждый спрашивающий, рано или поздно услышит следующую историю, пусть и с незначительными вариациями и отступлениями...
Много лет назад один груженый под завязку караван, двигавшийся по Старой торговой дороге, сбился с пути. Под неумолимым солнцепёком вымотанные люди разбили лагерь, и несколько добровольцев отправились на поиски источника воды. Среди них был коричневокожий гуль Джей Фримонт, которому и посчастливилось найти среди пустыни спасительный оазис артезианской воды. Соответственно, именно он дал название поселению, в честь города, в котором он провел свое детство и молодость. Тогда Вест-Гейтсхолл стал маленькой и слабо укрепленной фермой по разведению завезенных с запада толсторогов, а заодно и факторией для торговли с индейцами.
Дальнейшее развитие территории началось после посещения этой местности Виктором Сальпугой. Он тогда еще возглавлял экспедицию, действующую в интересах Корпуса Рейнджеров. Этот незаурядный офицер смог очистить ближайшие земли от рейдеров и работорговцев и организовать дружину, призванную оборонять город в случае угрозы. Вест-Гейтсхолл не имеет крепостных стен. Но в случае беды, город в одно мгновение способен превратиться в полный укрепленных огневых точек лабиринт из камня, дерева и бетона. Дело в том, что с легкой руки мистера Сальпуги стрельба стала местным видом спорта, в котором тренируются все - от мала до велика. А на постройку города свозили материалы из близлежащих брошенных поселений. Много позже Виктор вернулся сюда в качестве некоего "шерифа", но к тому моменту, в городе уже обжились сразу три серьезные силы.
В городе укрепилась организация "черных скорпионов" продающих оружие и наркотики по всей Пустоши. Это большая и хорошо оснащенная "фирма", и лишенному поддержки боевых товарищей мистеру Сальпуге уже не легко их подвинуть с занятых позиций.
Также здесь обосновалась некая компания, именующая себя семьей Куанаро. Официально, они занимаются печатью и распространением порнолитературы, также им принадлежит бордель эконом-класса "Потные Сиськи", с очень необычным спектром тарифов, включающих "бесплатный" секс, с предоставлением хозяевам заведения права записывать и распространять эти видеозаписи на свое усмотрение. Им принадлежит маленькая видео-студия "Порно-Оскар" и радиоточка "Эхо-Ахов". Раз в году, в конце июня Куанаро спонсируют проведение в городе фестиваля "Мокрая Киска", вот такие они развеселые ребята. Но это только официальная сторона. Ходят слухи, что Куанаро сотрудничают с работорговцами, и хоть мистер Сальпуга больше и не связан с рейнджерами, маловероятно, что их с Куанаро соседство проходит без напряжения.
И конечно казино. Золотой Геккон вырос на этом перекрестке дорог быстро и совершенно неожиданно для самих жителей. Приехал караван строителей и охранников, быстро нанял кое-кого из местных и меньше чем за год на краю города возникло это чудо деловой мысли. Три этажа над землей, три этажа под землей. Пальмы, иллюминация, свои девочки, свои охранники. Сам себе банк, сам себе сторож. Носкоффу принадлежит целая прилегающая к казино улочка, там расположены квартиры персонала и гостиница "Граф Суворофф". О прошлом графа трудно что-либо сказать точно... одни слухи. То-ли он из Нью-Вегаса. То-ли он из Нью-Рино, то-ли еще из какой-то дыры.

Так что город славен своими толсторогами, казино, ковбоями-стрелками и порностудей. Ах да... еще заброшенным городищем. В дне пути на юг - среди скал таится небольшой военный городок, недалеко от которого некогда упала одна из бомб. Там до сих пор есть чем поживиться мародерам, да только дороже выходит. Много храбрецов на свой страх и риск отправляются туда за ценными артефактами из прошлого. Мало кто возвращается живым, и еще меньше тех чьего хабара хватает на то чтобы покрыть расходы на лечение от радиации.

Прибор радиацию измеряющий из под одежды Трех Бомб выпадает неловко. Тук. Слова какие-то уже ненужные. Тук.
Туук. Пульса волны в висках накатывают.
Туук. Тууук. Словно растягивается время, сердцем стука отсчитываемое. Тууук. По сторонам озираешься.
Вдох. Воздух с сипом тихим меж ребер протекает. Тууук. Маккой тянет обреза цевье грязное. Тууук. Медленно-медленно все течет, как в реке густой смолы. Охранников двое словно застыли на шаге. Звуков нет. Запахов. Мыслей. Есть только шум в голове завесой ватной и сердца стук, далекий-далекий. Туук. Адреналина волны теплые по телу растекаются. Кричавший торговец стволами обреза поблескивает матово. Нехорошо на душе. Одежда сразу стала тесной и дыханию мешающей. Захотелось разорвать ворот внезапно и грудью всей вдохнуть наконец. Туук. На самом деле сердце быстро бьется, только голова еще быстрее работает. Заныло все внутри, заерзало неприятно. Туук. Всполошилась вся площадь. Банка консервов с прилавка летит, неуклюжим движением сброшенная. Медленно-медленно.
Выдох. Шквал шума достигает сознания. Суматоха расправы намечающейся. Вонь площади в ноздри резанула. Крики!
- Суки...
- ...вали их, на хуй...
- ...Стюарта зови...
- ...держи вора...
Тук-тук-тук-тук - удары сердца в барабанную дробь слились. Началось.

Полдень следующего дня

Юя
Пальцы дикарки впились в мягкий ворс неведомого существа. Вне всяких сомнений - когда-то это была игрушка изображавшая неизвестное животное. Останки некогда владевшей ей девочки лежали рядом, под кроватью, в платье красном, крысами растащенные. Дикие, невозможные пропорции животного удивляли своей наивной детскостью и округлостью. Приступ тоски по неизвестному и невозможному прошлому накатил на Верную Дочь Земли с новой силой и слова молитвы Мстящей Матери сами излились через ее уста:
--------------------------------------------------------------------------
--------------------------- Мать всего ------------------------------
----------------- Та, чей гнев - огонь бесцветный --------------------
------- Ты блестательна как пламя последнего распада ------
---- Милостивая и достигаемая лишь по твоей милости ------
---- Пустошь. О проклинающая и уничтожающая трусов ----
--- Та, кто почитается и услаждается ритуалом пахоты тел --
-Та, что должна уталить жажду кровью отверженных детей -
--------- Уничтожительница греха в эпоху Падения -------------
--------------------Уничтожительница страха -----------------------
-------------------------- Ныне бесплодная----------------------------
------------------------- детьми любимая -----------------------------
------------------------ детьми преданная ----------------------------
----------------------- Та, из которой выходим -----------------------
------- Та, чьи одежды прекрасней светящегося дождя --------
--------------- Та, кто во всех творениях Пустоши ---------------
-------------- Уничтожившая гордыню эпохи Атома ---------------
------------------------------ Красавица ---------------------------------
------------------------------Бесподобная------------------------------
-------- Мать. О ужасающая и избавляющая от слабых -------
---------- Земля. Та кто благотворна и милосердна ----------
-----------Избавительница от оков суеты и страсти -------------
------------- Та кто несет на себе горы и пустыни --------------
---------------------Та кто терпит и не терпит --------------------
---------------------------- Благословляющая-------------------------
----------------------------- И Проклинающая --------------------------
------------------------------- Хозяйка всего -----------------------------
---------------Тебе я должна посвящать свои обряды ------------
Юя постояла еще немного приводя чувства в порядок и вскоре продолжила свои поиски.


Вплетающий
Тень стервятника на мгновение накрыла возвращавшегося с охоты Вплетающего-В-Волосы. Дутнями и не пахло. Еды тут много, можно далеко и не ходить, а вот соков гиблых для потравы боевой найти трудно будет.
Остановился. Показалось или нет? На солнце то и ошибиться можно.
Нет. Не померещилось. Пыли столб приближается. Возможно, пришло время сева.

13 мая 18.22

Когда на горизонте появилось ржавая громада человеческого жилья захотелось петь, плясать и спать одновременно. И жрать. Вне зависимости от того - употребляете вы это слово или заменяете его более изящным. Именно - жрать. А потом все вспомнили, что даже отлить то до этого было некогда. Разбрелись по кустикам чахлым.
Лишь толстый индеец обливался потом, но продолжал гордо стоять, разглядывая выцветший рекламный щит и делая вид, будто эти несколько дней бегства его не доконали.
Вот тебе и охрана караванов. Если тебя не разорвали Когти Смерти, значит угрозы не было и платить в общем-то не за что.
Собственно, уже не важно, кто кому двинул первым.
Три Бомбы рефлекторно потрогал набухший фиолетовым фингал и покосился на озирающимихся спутников. Их подсохшие на солнце губы и расквашенные носы выглядили уже не так выразительно. Как в круговерти трактирного буйства втянутыми в драку оказались еще двое посторонных людей выяснить было бы уже не возможно. А потом, всё как всегда - хватай вещички и беги, пока местные не очухались. С тех пор - все в одной упряжке...
На корточки присел. Стряхнул ладонью песок с листа металлического. Обнажил знак предупреждающий - радиация, ниже - череп и костикраской белой намалеванны. Тьфу-ты... К черту. Снова ногой присыпал.
Драпали так, что ни картами не обзовестись, ни припасов толком пополнить некогда было. Шли почти на угад. По крупицам предположений, обрывков услышанных фраз и догадок и выбирали ориентир и шли шли шли... Кое у кого уже стала пропадать надежда... всякое бывает, чего уж тут... заблудиться в Пустоши не трудно.
Но теперь то можно было вздохнуть свободно и позволить себе счастливую улыбку. Взгляд скользит по горизонту.
Башня-Линии-Электро-Передач - набор слов уже без смысла, скороговорка для знатоков истории. Рекламный-Щит-Услуг-ГосСтраха - фу... не хотелось думать что предлагала это контора. Перевел взгляд на спутников. Улыбки. "Счастье - это страдание которое устало". Но теперь все закончилось. Теперь все будет хорошо.
Вера в будущее, вот что было написано на лицах почувствовавших облегчение людей. Даже вернувшаяся из кустов Лив, позволила себе улыбнуться, пусть затем и схватившись за рассеченые губы. Вот уж кому, а тогда досталось совсем уж нелепо. Улыбнулась. Охнула от боли, брови дугами выгнула, чуть не заплакала, но сдержалась. Улыбнулась теперь осторожно и чуть рассеяно. Город.

Это явно был город, и притом - не маленький. Скелеты полуразрушенных довоенных домов соединялись поясом защитных сооружений. Взгроможденные друг на друга кузовы огромных грузовиков образовывали ржавое колькцо стен. На крышах отдельных железобетонных остовов скупо дымили костры и возвышались импровизированные дозорные башни. Город-крепость.

Луч солнца весело пощекотал длинный нос гоблина. Сулик чихнул и неизвестно чему разулыбался. Где-то не вдалеке заливался соловей, и младший Джии даже на какое-то время забылся, полностью отдавшись силе этого чистого голоса. Вот так денек!
Зелье было готово. Туар проявлял чудеса смекалки и изобретательности. Сулик был счастлив - его верное оружие снова обретало свой прежний вид. На радости Пересмешник решил повеселиться и подбодрить молчаливого брата. Подойдя к храпевшему Готлибу, маленький гоблин не без труда приподнял его палку. Потыкал пьяницу на всякий случай. Бревно, а не гоблин. Ромашку сорвал, в нос вставил. Чихнул Готлиб яростно, но спать продолжил. Вернул младший Джии ромашку на место. Снова чихнул пьяный брат.
Убедившись, что заканчивающий работу Туар над ним наблюдает, Сулик продолжил свои хулиганства. Пусть. Пусть думает Туар что хочет. Главное атмосферу разрядить, нельзя боятся того, над кем смеешься. Нельзя смеятся над тем, кого боишься. Нельзя злиться и улыбаться одновременно. Всему свое время, сейчас пришло время шутить.
Сулик, сорвал пару крупных цветов и положил храпящему Рваноуху на глаза. Теперь лежащий на земле Готлиб смотрел на мир двумя гигантскими глазами с желтыми круглыми глазками на белом фоне. Поднапряся Пересмешник, приподнял Голиба, посадил, присел сам ему за спину, словно спрятался. Руку его поднял, и пальцем оттопыренным на Туара навел.
-Ча-ах... Ты хороший гоблин, коротышка, - Сулик говорил в точности вторя манере брата. - Хочешь винца? Или молод еще? Ча-ах! Ча-ах... я тут самый старший, опытный, умный и сильный, а кто не согласен получит п-палкой. И-ик...
Сулик второй рукой Готлиба проделал жест прикладывания к губам бутылки. ъ
- Буль-буль-буль... И-ик... Слушай-ка Туар, и запоминай. Ча-ах... Гоблин пьет в трех случаях: когда плохо - от горя, когда хорошо - от радости и когда все нормально - от скуки. Ча-ах! Не смейте смеяться над моей мудростью! Иначе я поколочу тебя вот этой палкой! И-ик! Ча-ах!

Шаг... Бесчетные песчинки скрипят под кожей подошв. Шаг... Взгляд больно оторвать от земли, высокое солнце готово выжечь дерзнувшие посмотреть в небо глаза. Шаг... Тень стервятника пронеслась над двумя идущими по Пустоши фигурками. Шаг...
Есть время собирать камни, есть время разбрасывать камни. Есть время сеять мертвецов, есть время собирать урожай. И если среди Больших Камней появляются люди с гром-палками и собаками - настало время уходить.
Шаг... Каждый раз, собрав урожай, племени Ночных Ужасов приходилось перебираться в другое место - искать новую ниву и новый дом. Ночные Ужасы охотники, а не добыча. Руки смерти возделовающие когтями пахоту тел.
Шаг... Мелкая коричневая ящерица выскочила из под самого сапога. Шаг... Земля проклятая теми-кто-жил-в-высоких-домах больна и бесплодна, как лоно столетней старухи.
Много зим назад земля, была отнята у неблагодарных сыновей и завещана своим подлинным детям. Тогда земля очистистилась праведным огнем, и теперь алчет быть омытой кровью предателей.
Шаг... Шаг... Шаг...
День и ночь шагают они в поисках нового места. День и ночь. А потом еще день. И еще ночь. Племя решило уйти на восток, доверив им увести погоню за собой.
Шаг... Шаг... И Вплетающий-В-Волосы обманул собак.
Теперь, расстояние до родных остальных Ночных Ужасов увеличивалось с каждым днем но Верные знали, что однажды они вернуться со скальпами Неблагодарных Детей и воссядут в пещере Высокого Копья среди лучших воинов. И Старшая Мать омоет им ноги и предложит Чашу Говорящих с Духами.
А сейчас можно было лишь только идти.

Джей Котовски
Бросил все. Рванул, в прыжке шерстью обрастая.
-- Куда? Черт... - донеслось сзади.
Секунды. Удар. Как кукла тряпичная улетает туземец переломанный. Удар. Второго сносит в сторону. Лишь след брызг кровавых остается. Третий? Третий бежит наутек, мамочку свою голозадую призывая.
Выстрел. Дробовика грохот уши режущий. Подпрыгивает копейщик к тебе торопящийся. Переворачивается нелепо. В землю лицом зарывается. Спина в клочьях кровавых.
Выстрел. Еще один бедолага свинец получает. Куда им против автоматики нарезной, да мышц твоих стальных.
Фьють... Звук новый. Пролетело что-то оперением синим воздух дырявя.
Фьють... Пролетело что-то близко совсем. Фьють.. Схватилась старушка за затылок резко. Фьють... застряла стрела в шкуре, яд свой в кровь выпуская.
Стреляют из трубок духовых. Шестерых видишь. Сзади стояли все время за вами следили.

Савачика и Уайт
Пошли. Обезьяна сейчас пахла наверно лучше чем сама "Кулебяка", и это-то и бесило последнюю. "Тефтелька" шагал рядом, как железный дровосек рядом с маленькой Элли. В этой аналогии Мейсон был пожалуй тотошкой, потешно вынюхивавшей им след "дороги из желтого кирпича". Да, забавная аналогия получалась. Так и шли, каждый думая о своем.
Мелкие комары совсем извели издергавшуюся Юю, то и дело срубавшую какую-ниубудь ветку и начинавшую ею отмахиваться. Потом девочка узревала на ветке муравьев злых, пауков мерзких или мохнатых страшных гусениц и с отвращением отбрасывала. А уже через пару минут срезала другую ветку... такую-же.
Уайта комары не беспокоили. Уайта беспокоил комтюм. Избавиться от помех возникавших в результате электромагнитных возмущений удалось лишь отказавшись от сенсорных модулей, и сейчас Адам обозревал мир сквозь узкую щель бронестекла. Аккомулятор новый ставить не стал, экономии ради и двигался сейчас особенно вяло, без прыти былой.

Шли они так за Мейсоном, пока тот не остановился внезапно. Прислушался. Головой повертел недоуменно. И тут они увидели... И услышали...
Сверху. С деревьев высоких. На лиане толстой. С воплем задорным. Летел мужик голый. На девочку прямо.

Боба Фетт и Мистер Молния
Шли-продирались сквозь джунгли дикие. Топали-топали и к реке вышли. Вышли, оглянулись - хорошо. Мухи не кусают, солнышко припекает терпимо вполне. Птички поют-заливаются, Фил вон... землю нюхает, да оружие за спиной поправляет. Впереди речушка под лучами тропическими поблескивает волной золотой да тиной зеленой. Заросли под ветерком шуршат камышовые. Хорошо. Лодка вон надувная в камышах чья-то покачивается...

От страха перед кровожадными хумансами сердце Сулика остановилось словно, редко-редко и гулкко-гулко оно толкало кровь в глубине под ребрами... а ноги стали тяжелые и одновременно необычайно слабые. Как бы не рухнуть совсем в обморок.
Но стоило в таком оцепенении понаблюдать происходящее еще мгновение-другое и до сознания младшего Джии стало доходить истинное положение вещей. Очевидно сработала какая-то магия, и люди (люди!) боятся гоблинов. Люди боятся гоблинов!
Кровь сразу ускорила ход, а дыхание Сулика стало частым и глубоким. Зрачки сузились. Глаза превратились в узкие щелочки. Месть! Кровь! За всё! За всё! Веселись гоблинская душа!
Искривившись в широкой клыкастой ухмылке Пересмешник теперь был похож на своих диких предков, пожиравших убитую добычу сырой и пивших по кругу кровь из разбитых черепов.
Сулик, на ходу обмакнул копье в горшок с густой ядовитой жижей и пригнувшись, по дуге, стал подбегать к обгадившемуся здоровяку.

Боба Фетт и Мистер Молния
Стрелять по стропам не пришлось. Повозившись еще немного, супер-герой отстегнул крепления на ногах и повис уже только за счет силы рук. Повисел. Примерился. Спрыгнул. Чепуха - для такого как он этот десяток метров не мог быть серьезной проблемой.
Напарники переглянулись. Фил сменял переливчатое уханье на какое-то переходящее в визг рычание и вскоре стала ясна причина такого поведения. Обезьяны.
Десятки местных приматов выступали из за стволов и ветвей, взбирались по лианам и подкрадывались по земле. Мохнатые, розовоносые, с широкими мохнатыми воротниками, они скалили зубы и демонстрировали здоровенные клыки. Они кружили вокруг норовя подойти ближе и вкрасться за спину.
Фил грозил им оружием и что-то вероятно выкрикивал по обезьяньи. Но эти аборигены явно чувствовали себя хозяевами положения.

Адам Уайт и Савачика Юя
Маневр был не то чтобы прост но вполне выполним и чрезвычайно эффективен. Покрутившись еще немного на месте Уайт соорудил себе веревку с утяжелением из аккумулятора и с третьей попытки смог даже перекинуть блок через ближайшую подходящую корягу. Дальше дело пошло совсем быстро и вскоре Уайт оказался на твердой земле.
Немного отряхнувшись и приведя себя в порядок он обнаружил, что акустические сенсоры забиты болотной жижей. Кое-как решив эту проблему Уайт расслышал вопли его напарницы. Кулебяка?
Пройдя с десяток неуверенных шагов по зыбкой и расползающейся под ногами почве Белый Рыцарь вышел на край очередного болотца. Посреди затянутой зеленью огромной лужи, пуская снопы мутных брызг, верещала и кружила испачканная донельзя девочка...

...дело её было безнадежно. На каждую выброшенную пиявку за шиворот вползало две других. Юя визжала и крутилась как юла, но очевидным образом проигрывала эту битву за неприкосновенность своего тела.

Джей КотовскиЖжжжжиузззз
Сраные твари.
Решившись на последнее средство, Джей перехватился поудобнее и на секунду замер. По его телу поползла рябь, черты изменились там где только что висел стройный юноша, в ставших вдруг широкими лямках кувыркался гигантского вида кот.
-- Мррр... -- мохнатая тварь проследила за очередной пчелой желтым глазом.
Изогнувшись всем телом кот-переросток в одно мгновение выпутался из безвольно повисших креплений и мягко приземлился на землю.
Вввжжжжииу... взззз...
У этих пожирателей пыльцы была адская реакция. Сразу две защитницы улья запутались в толстой кошачьей шерсти и теперь вероятно мечтали продать свою жизнь подороже.
Кот взвился, схватил в зубы брошенную амуницию и бросился наутек.

Вперед! Куда глаза глядят! Прочь от всех этих жужжащих! Прочь от чокнутых старух и сумасшедших начальников. Примерно так рассуждал бегущий по джунглям Джей.
Но недолго.
Кто-то очень грубо, сильно и совершенно неожиданно поймал его за хвост.
-- Плохая киса!
Сильнейший рывок. Сейчас хвост оборвет. Бабуля.
-- Плохая киса!!
Удар тяжеленной сумкой. По голове. Так что искры из глаз.
-- Что ты сделала с бедным мальчиком!?
Еще удар. В ухо. В другое. Многокилограммовая сумка порхала в руках старушки словно бабочка на залитом солнцем лугу. Справа! Слева! Бабуля, может не надо?

Поворчали немного, помучились с застежками парашютов, потолкались у люка, и выпрыгнули. Эти обезьяны где-то успели раздобыть черной сапожной ваксы и теперь щеголяли с боевым раскрасом коммандос на волосатых мордах.
Мистер Молния, Бобба Фетт и Фил прыгнули первыми. Адам Уайт с Савачикой и Мэйсоном - во втором заходе. Последними прыгали старушка Хатсон, Шеф и, щеголеватого вида военный.
-- Так вот почему гальюн был все время занят! И как вам не стыдно, молодой человек. Я - пожилая женщина, должна ждать пока ты... ээ-эх! -- старушка юркнула в освободившуюся кабинку. И уходя повелительно-рекомендательно добавила. -- Ты бы формочку то со знаками отличия сменил на что-нибудь попроще. Тут вам не там, молодой человек. Понимать то надо - что к чему.

Когда дело было сделано, контейнеры в грузовом отсеке приготовлены к катапультации, все крепежи и страховки проверены, помахивая помповым ружьем, миссис Кэт добавила напоследок:
-- Запомни, мальчик. Первое - твой позывной - "Дуршлаг". Второе - ты прикрываешь нам с Шефом задницы и далеко не отходишь. Третье - тебе еще оборудование таскать.
...И по матерински-нежно подтолкнула юношу стволом дробовика.


Свободное падение - это бурлящий коктейль из животного страха, щенячей восторженности, эстетического наслаждения, гордости собой и необъяснимой экзистенциальной тревоги. Кто прыгал тот знает. Вы все - прыгнули. Каждый подумал, что вот эту историю можно будет неплохо подать друзьям и подругам за бутылочкой чего-нибудь любимого. Но сейчас все это было не важно. Главное - прыгнули и снизу, навстречу вам, несется бескрайнее зеленое море джунглей.

Серо-зеленой змеей извивается под ногами заросшая речушка. Совсем рядом костьми великанского скелета белеют останки самолета. По какой-то причине приземлился относительно мягко. План был прост - высадится тремя группами. Первая - Фил, ММ и Фетт. Вторая - Мейсон, БР и Юя. Третья группа "центр" - миссис Хатсон, Шеф и Джей. Группа "центр" должна устроится аккурат на обломках рухнувшего самолета и оказывать координирующую деятельность. Первая группа - высаживается на дальнем берегу реки. Вторая - на том же, что и "центр". Очевидно, у "фирмы" были все основания считать, что для "объектов" поиска, водная преграда - не преграда. Далее, руководимые "специалистами по джунглям и прериям" группы должны были выискивать следы пребывания "объектов", при необходимости расширяя радиус прочесывания.
Все эти детали еще раз прокрутились в голове, но всему приходит конец. Пришло время заканчивать полет и думать о посадке.

Мистер Молния
Летели достаточно близко друг от друга. Ты, примат-командир и тот бронированный товарищ по несчастью. Огурчик. "Огурчик" с "пупырышком" и обезьяна... Было видно как "Пупырышек" в полете несколько раз включал и выключал свой реактивный ранец, а в самый последний момент выпустил огромный пламенный хвост и скрылся, поглощенный зеленым пологом крон. Фил парил чуть выше, но его уверенный и счастливый вид заставляли думать, что с ним все будет в порядке.
Опыта приводнения с такой высоты у Мистера Молнии еще не было. Приземления в общем то тоже, но последнее звучало как-то привычнее и он направил свой парашют в сторону от воды. Поближе к месту посадки напарников. В зеленую гущу пальм и переплетение лиан.
Последние десятки метров. Напряжение в стропах, ветер в ушах и треск... Треск ломаемых веток и треск рвущейся материи. Фуф! Можно сказать - приземлился. Нужно только разобраться с застежками, отцепить от себя этот парашют и долететь до земли оставшийся десяток метров.

Бобба Фетт
Приземлился плавно и красиво, как на параде. Слышал как чуть в стороне затрещали деревья, принимая супергеройского вида напарника. Огляделся. Прислушался. Под ногами утробно чавкает толстенный ковер пропитанного влагой мха. Динамики передают непрекращающийся комариный звон, трескотню, жужжание и шуршание прочей тропической фауны, а над головой зелеными арками смыкаются широкие листья местных деревьев.

Савачика Юя
Это было великолепно! Страшно так, что Юя почти все время пролетела с плотно зажмуренными глазами и непрерывно визжа. Но пару раз раскрыть глаза все равно пришлось - и это было великолепно!
Доставшийся ей группе берег имел немного другое очертание и отличался даже с высоты. Чем это объяснялось Юя поняла только приземлившись. Приземлившись по горло в зеленую крупянистую от каких-то водорослей жижу. Болото! Это было самое зеленое и самое мерзкое болото из всех что могла бы вообразить Савачика. И комары. Фу! Казалось, что вокруг собрались сотни комаров всех сортов и размеров. Юя отерла обвитой чем-то зеленым рукой лицо и отогнала назойливых насекомых.
-- Ква-а-а-а, -- протянула, сидевшая рядом лягушка, и прыгнула на, торчащую из воды, Юйину голову. -- Кваа-аа-а.

Адам Уайт
Аккомуляторы все равно взял. Да, ему специально выделили сектор поближе к "центру", а соответственно и генератору, но не бегать же каждые полчаса туда-обратно, задерживая всех остальных. Можно было бы конечно сменить того парня, что остался с "шефом" и "миссис Кэт", но угроза общения с милой старушкой пугала больше, чем возможность остаться без энергии. Вот и взял эти тяжеленные штуковины. Плюс - ружье. Итог - приземлился в болото, как снаряд с урановой начинкой. Со звонким шлепком и двухэтажным фонтаном зеленых брызг. Ушел на глубину больше своего роста, да еще что-то похоже проломил своими ногами. Задергался весь. Заработал ручищами. Всплыл кое-как. Сил хватило, только чтобы с клапанами высунуть. Чтоб воздух не перекрывался. Даже толком не оглядеться - слой зеленой гадости на шлеме мешал обзору. Хорошо хоть что броня от всяких пиявок защищает и прочей гадости, что здесь может водится.

Джей Котовски
Прыгнул. Не впервой. Нормально в общем то спланировал. Выбора места правда особого не было. Джунгли или джунгли. Вот и весь выбор.
Ну и приземлился. В эти самые... Точнее попытался. Не удалось. Повис как кукла-марионетка. Висишь болтаешься, до земли - метров десять-пятнадцать. Сверху - стихающий треск ломающихся под стропами листьев и ветвей. Спружинили, выгнулись, выдержат. Вокруг - полумрак тропического леса. И звук. Не хороший такой жжж-ж-жжжжж. Близко совсем.

-- Кхм... кхм... Прошу внимания.
Человек дождался, когда все взгляды будут устремлены на него.
-- Приветствую Вас, мои дорогие. Этой операцией буду руководить Я, и Вы можете звать меня просто шефом. Тшшш... Никаких имен. Шеф, просто шеф.
Человек выждал некоторое время, чтобы убедиться в произведенном эффетке.
-- Перед нами стоит ответственная и крайне опасная миссия, по нахождению пропавшего... эээ... имущества нашей.. эээмн... фирмы. Нам предстоит высадится на дикую территорию и столкнуться с тяготами и испытаниями, которые выпадут нам в подконтрольных бандформированиям джунглях. Но Вам нечего бояться, друзья мои!
В глазах человека полыхало пламя восторга перед самим собой.
-- Ведь с Вами буду Я.

Полушепот и засунутые под жилет большие пальцы должны был придать последним словам дополнительный вес. Человек выдержал еще некоторую паузу и продолжил.
-- Я вижу, мои юные друзья, что у вас есть вопросы. И я на них отвечу. Место действия? Вот тут. -- На экране, за спиной, называющего себя "боссом", человека, развернулась карта в которую тот не преминул ткнуть пальцем.
-- Цель? Три сбежавших образца. Эээ... Секретных. -- Замялся немного. -- Секретных настолько, что даже я не знаю, как они выглядят. Но нет оснований для беспокойства! Сотрудники научного отдела заверили нас, что если кто-либо из вас встретит "образец", то сразу поймет что это именно то что мы ищем. Они говорят, мол, спутать "это" с чем либо в джунглях невозможно. Да. Образцы надо доставить в целости и сохранности. Для этого каждый из вас получит сеть. Желающие смогут взять СМ-13 "сетеметалку" последнего образца.
-- Кто наши враги? Все кто способен нам помешать. От аллигаторов и мозолей на ногах, до голожопых туземцев и вооружённых до зубов головорезов из местных банд. Для преодоления возможных трудностей, мы предусмотрели для вас расширенное вооружение.

--Также, в заботе о вашей безопасности (я же сказал, что благодаря мне, вам ничего не угрожает) и достижении результата нашей миссии, было решено докомплектовать поисковые группы двумя высококлассными специалистами. Капр... ой простите... ...Фил и Мейсон - величайшие эксперты в области выживания в джунглях.

В этот момент в салон въехала ведомая двумя хихикающими и дерущимися обезьянами тележка. Шимпанзе были также одеты в комуфляж... разве что без обуви и касок. Тележка остановилась и "шеф" величаво открыл створки контейнера. Оружие. Много. Разного.

Эти чертовы приматы успевают первыми запустить лапищи в общий запас стволов. Происходит потасовка. Что-то не поделили. Ага. Пистолеты-пулеметы. Вопли и визг. После чего пара гулких шлепков вдогонку и одна из обезьян громко хохоча ускакивает в дальний угол, разжившись парой единиц оружия. Другой обижено ухает и стонет, но уже через секунду мертвой хваткой вцепляется в ручной гранатомет револьверного типа. Мать честная...
На первый взгляд обезьяны похожи как две капли воды, одни и те же гримасы на волосатых мордах. Но спустя некоторое время, когда ступор отпускает, становится возможным разглядеть на форме нашивки с буквами "F" и "М". Обдающая арктическим холодом, догадка взбирается по позвоночному столбу... Фил и Мейсон?

Юя тщетно вырывала катану из лап зла. У зла была крепкая хватка. Но, Юя знала, что время на ее стороне. Держать клинок за рукоять было однозначно удобнее, чем за острие. Рано или поздно его пальцы разожмутся, и тогда Юя покажет тут всем справедливость во имя Луны.
Одного не знала Юя.
Того, что времени больше не было...

Девочка-воительница в пылу битвы со злом совсем перестала смотреть по сторонам. Вырывая катану, она так ни разу и не повернулась, чтобы выяснить, куда же так несется грузовик и зачем враг, жертвуя собой, так тянет время.

...крыша домика служб парка располагалось в нескольких метрах над землей - как раз на высоте кабины водителя автокрана. Как раз на высоте сидящей на бампере девочки. Крошечное тельце девочки оказалось между двух стремительно приближающихся громадин - многотонной махины грузовика и стилизованного под европейский классицизм здания. Между молотом и наковальней.
Савачика так и не почувствовала приближения страшной опасности.

А потом...
...потом она не почувствовала боли. Только краткое мгновение удивления и испуга.
Хлоп. И все закончилось.

Юя уже не могла видеть, как автокран протаранил веранду и обрушил крышу. Не могла видеть прибывших полицейских и карет скорой помощи. Не знала она, как вооружившись циркулярными пилами, спасатели освобождали останки - куски ее тела, от, соединившихся с ними, пластов исковерканной стали. Сирены, мигалки, желтые ленточки.
Много чего еще произошло в этот день. Сотни, может быть тысячи, допросов свидетелей. Многие тысячи бумаг и протоколов. Это называется "расследование по горячим следам".
Ну и деловитые врачи. Санитары в синей форме.
Все были заняты своей работой. Кто-то выяснил личность девочки, оказавшейся жертвой этого столкновения. Кому-то пришлось звонить ей домой. Каждый что-то делал, каждый знал, что он должен делать в сложившийся ситуации.
Кроме одного человека.
Врача.
В тот самый миг когда, распластанное, еще недавно собранное (в самых прямых смыслах этих слов) по кусочкам, тело истошно завопило:
- Где моя катана?!