Голосование за ходы

- Чего?! - взревел Гийом, переполняемый гневом. Виданное ли дело, чтобы какая-то дворовая девка поднимала руку на благородного человека, пускай и бастарда. По хорошему за такую дерзость следовало передать её в руки властей, да те отрубили её кисть или по крайней мере прилюдно высекли. Но рыцарь не был намерен омрачать своё прибытие излишнем кровопролитием, так что пока предпочёл действовать словами.

Решительно двинувшись к Брутеру, мужчина смерил его взглядом, - Я значит, по зову долга, соизволил посетить ваш вшивый городишко. Готов рисковать ради вас всех жизнью, - всё больше распалялся Гийом, - А вы так?! Неслыханная наглость! - протяжно сказал воин, качая головой, - Ты хоть знаешь, кто я такой?! Кто дал твоей девке право поднимать на меня руку?! - продолжал напирать бастрад, - А коли это твоя дочь и ты не желаешь, чтоб её хватали, дак какого дьявола, душа ты торгашеская, в зал то её гонишь? Была же тут одна, смуглая... - Гийом ещё раз оглядел кабак, - Родную дочь... а всё ради денег...

Гийом стоял в переулке подле кабака и слегка пошатывался. Упершись одной рукой о стену, другой он придерживал штаны с подолом кольчуги и мочился на землю. Брутер, этот рыжий хорёк, явно разбавлял пиво водой. Последние несколько кружек пива, заказанных в "Кренделе", лишь наполняли желудок рыцаря, отчего он уже пятый раз за день был вынужден мотаться на улицу. Голова же его оставалась светлой. Относительно.

- По хорошему, следовало бы подать жалобу на этого трактирщика, - думал ратник, борясь с ремнём, - Да только толку от этого? Готов поклясться, местный градоначальник в сговоре с Брутером. Точно в доле. Иначе стал бы он назначать местом сбора "Крендель". Сраные торгаши, что с них взять... А этот, подижь ты, ещё барон, а туда же!

Гийом прибыл в Берен пару дней назад и с тех пор жил и столовался в "Рыжем Кренделе", тщетно дожидаясь встречи с градоначальником. В какой-то момент он даже подумал что никакого пропавшего мальчика и нету, а всё это хитрый план кабатчика и барона по отъёму денег у честных людей. Но бастард отказывался верить в такую подлость от благородного человека и посему продолжал смиренно ждать. Да и не было у него особо другого выхода. С месяц тому назад, во время очередного контракта, грифон разорвал бедного Грома пополам. Вырученных денег Гийому едва хватило залечить свои раны и починить кольчугу, куда уж там коня покупать. Рыцарь без коня... С тех пор он шатался по окрестным сёлам и городам, перебиваясь мелкими контрактами, денег от которых едва хватало на пропитание. И тут весть о развалинах подле Берена разлетелась по округе как пожар. Это был его шанс.

Наконец совладав с ремнём, воин потащился обратной в корчму. Он выругался, когда капля дождя, сорвавшись с крыши, попала ему на макушку, отворил дверь "Кренделя" и на минуту опешил... Гийом был готов поклясться, что когда он выходил по нужде, в трактире была жалкая кучка пьяниц в компании какого-то здоровяка, который травил скабрезные шутки и не переставая ржал. Теперь же в заведении яблоку негде было упасть - куда не глянь, всюду толпились люди и нелюди. Рыцарь кажется даже видел здоровую двуногую ящерицу. Быть может Брутер всё таки и не разбавляет своё пиво.

Поморщившись, мужчина двинулся к своему месту возле барной стойки, игнорируя шум. Кажется подавальщица тоже сменилась - та была смуглой, а эта бледная как смерть, да ещё с тёмными волосами. Одним богам было известно, когда соизволит явиться барон, так что, по хорошему, следовало бы подкрепиться.

- Эй, девка, - махнул он рукой, подзывая служанку к себе - Господин желает отобедать. Вели подать похлёбки, хлеба, да каши с салом. И пива кувшин. Тёмного. Только гляди, чтоб без фокусов, - погрозил он девушке пальцем, вспомнив о скверном качестве местной выпивки, - Ну, пошла, - Гийом слегка шлёпнул девицу по заду.

- Фантом? - алхимик озадачено приподняв бровь, посмотрел на Марию, - Звучит зловеще. Ты конечно права, я не самый жизнерадостный парень на свете, но знаешь... Терять эмоции вовсе - это как-то через чур.

Ариан на минуту замолчал, уставившись на флакончик с серебряной стружкой, что до этого вертел в руках.

- Знаешь, там откуда я родом маги гораздо более прагматичны. Они зарабатывают на жизнь, истребляя всякую нечисть. И зарабатывают весьма неплохо. Честно признаться, я подумываю заняться тем же, когда кончится обучение. Тем более людям такого рода не обойтись без помощи алхимика. Ну, ты понимаешь, - перекинув флакон из руки в руку, Эстерхази усмехнулся, - Может с первого взгляда так и не кажется, но я люблю эту жизнь. Со всей той болью и наслаждениями, что она несёт. Так что потеря эмоций в мои планы не входила. В конце концов, что толку от денег, если они не приносят удовольствия?

- Признаться честно, я планировал присоединиться к Тёмным. Вы, ребята, конечно выглядите странно, но меня больше волнуют знания, - Ариан постарался изобразить улыбку, - Ведь для этого мне же не обязательно красить ногти чёрным и взирать на всех как на дерьмо?

***

Уже по пути из подсобки в лабораторию студент вновь окликнул девушку.

- Слушай, ведь Мастера Коракса непросто впечатлить, верно? Готов поклясться, ты выдающийся алхимик, раз он так тебе доверяет. Да и учишься здесь подольше моего, - Эстерхази замолчал, стараясь подобрать слова, - Я... Я был бы признателен, если б ты посоветовала что взять почитать по алхимии из местной библиотеки, - выпалил парень, едва скрывая волнение, - Как более опытный товарищ.

***

- Господин, госпожа, - с легким поклоном обратился алхимик к своим клиентам, - Вы как нельзя кстати. Для вас уже всё готово, ровно как и договаривались, - похлопал по сумки с маслами юноша.

С моря дул лёгкий ветерок, дразня ноздри запахом соли. Но кажется сегодня в нём чувствовалось что-то ещё. Беззаботный аромат приключений. Дагану было знакомо подобное ощущение - ни раз и не два, он чувствовал этот трепет, прежде чем уйти в море. И всякий раз он без долгих раздумий и сожалений бросался навстречу неизведанному. На пол года, на год? Не имеет значения. Но сегодня... Сегодня ветер сулил начало такого приключения, что и не снилось моряку.

В окружении товарищей Даган вразвалочку шёл по улицам Невервинтера прямо навстречу судьбе. Его слегка шатало из стороны в сторону. Была ли тому причиной старая морская привычка или же обилие выпитого вчерашним вечером - решительно непонятно. Как бы то ни было, данное обстоятельство кажется не шибко мешал парню. По дороге к башне мага, он даже умудрился где-то раздобыть большое зелёное яблоко, которое тут же сгрыз, оставив лишь черешок. Свежая еда были роскошью вдали от суши, и в каждом увольнении Даган использовал все возможности, чтобы вдоволь наесться фруктами.

Наконец, друзья добрались до заветной башни. И если само строение купе с заросшим садом вызывали скорее недоумение, то вот статуя была выше всяких похвал. Честно говоря, чего-то подобного Даган и ожидал от мага. Конечно, они ведь не могут, как нормальные люди просто нанять лакея. Он был готов поклясться, что в жилище мастера Гаарда найдётся ещё парочка таких диковинных штук. Эх, вот бы у них на корабле швабра сама драила палубу...

Даган уже собирался что-то ответить магической каменюке, но пока он раздумывал, его более расторопные товарищи уже начали переговоры. Хотя этот гомон назвать переговорами можно было с натяжкой. Уже слишком много было сказано, поэтому моряк предпочёл промолчать. Вместо этого, он скрестил руки на груди и начал играть желваками, дабы придать серьёзности словам Арсина. Даган понятия не имел, мог ли чародей видеть их сквозь статую, но лишним явно не будет.

Вошедший в классную комнату мистер Уайет вырвал бывшего алхимика из грёз о небесных просторах. Начинались учебные будни.

Сама история как таковая не находила никакого отклика в душе парня. Семейство Эстерхази всегда жило сегодняшним днём, уделяя прошлому преступно мало внимания. Ариан не мог даже с уверенностью сказать кем был его прадед. Конечно он имел общие представления об истории, но почти все знания студента были сконцентрированы вокруг минувших дней его родного Княжества. Мировые же исторические процессы для него были подобны мифам древности - поди разбери где там правда, а где вымысле. Да и незачем всё это.

Впрочем, Ариан не имел ничего против этого предмета. Раз уже в университете считают что будущим магам невозможно жить без знаний о том что там творилось в Самхафе кучу веков назад, то так тому и быть. Да и мистер Уайет вызывал у парня определённое уважение. Было видно, что старик болел за своё дело.

***

Уж что-что, а много писать Ариану было не привыкать. Лет в семь папаша принялся учить его грамоте и с тех пор не проходило и пары дней, чтобы его писчее перо валялось без дела. Пару раз парень даже в спешке переписывал толстенные алхимические гримуары где-то одолженные отцом. Углубившись в воспоминания Эстерхази на мгновение улыбнулся.

Не пугал бывшего подмастерью и солидный список литературы. Годы чтения трудов по зельеварению давали о себе знать. Почти в любой книге парень мог найти требуемую информацию, споро продираясь сквозь дебри заумных слов и витиеватых речевых оборотов. Приходилось ему и запоминать наизусть довольно крупные куски текста - когда элементы в колбе вступают в реакцию за пару секунд, времени на поиски нужной формулы как правило нет.

Список же предметов на этот семестр и вовсе вызвал в Эстерхази восторг. Который он впрочем посчитал неуместным и тут же постарался скрыть. Если риторика с историей воспринимались как необходимое зло, то вот теория и практика магии сулили нечто поистине захватывающее. Это вам не умножение и даже не деление - такому пожалуй нигде больше и не научат. Но особый трепет в сердце Ариана конечно же вызывала алхимия. Парень не верил своему счастью - месяц назад, отправляясь в далёкий Талон, он уже мысленно похоронил все мечты когда-нибудь стать заметной фигурой в современном зельеварении. Как видно, судьба давала ему второй шанс.

***

Второй урок также таил немало сюрпризов. Мало того что это была та самая теория магии, дак ещё и преподаватель оказался самым настоящим самхавец. Когда мастер Мардук вошёл в класс, парень даже на миг открыл рот от изумления. В Княжестве ему ни разу не доводилось видеть таких людей и в представлении бывшего алхимика подавляющее большинство уроженцев Самхава были жестокими корсарами. Тут же перед классом стоял вполне представительный господин в весьма приличном платье. Вовремя вспомнив что вот так пялится на человека не вполне прилично, Ариан предпочёл уткнуться в свою тетрадь и ещё усерднее заскрипел пером.

Впрочем, помимо сюрпризов второй урок принёс и некоторые трудности. У Эстерхази долго не выходило увидеть магию. Легко сказать - расслабьте глаза! А как это сделать, когда ты фактически постоянно щуришься последние пару лет? Битые пол часа Ариан пытался увидеть своим единственным зрячим глазом хоть что-то кроме комнаты. Наконец у него получилось. Когда мир превратился в чёрно-белую картину из песка, парень даже на секунду подумал что у него что-то лопнуло в глазу. Но всё обошлось.

***

За ланчем бывший подмастерье сидел за одним столом со своими однокурсниками. С некоторой толикой зависти Ариан разглядывал пёстрые компании старшекурсников. На их фоне кучка его новых товарищей выглядела даже как-то жалко.

Впрочем не забывал Эстерхази и о еде. Неустанно работая челюстями он с остервенением жевал смаженицу, заранее приготовленную заботливыми руками миссис Олмс. Но начавшаяся за столом перепалка решительно мешала ему наслаждаться едой. Кажется одногрупники снова поцапались из-за какого-то пустяка.

Желая привнести толику мира и спокойствия за стол, Ариан попытался остудить пыл спорщиков.
- Ну и чего вы все так взъелись? Шарль же просто дурачится. Разве это стоит таких споров? - Парень на секунду замолчал, делая глоток из кружки - Ну а если ему вот так без подготовки и впрямь удастся запустить ядро в гузно этому барчуку, то должно быть мы сейчас сидим за одним столом с величайшим магом современности.

Покуда новообретённые товарищи всем скопом ринулись в "Великана", на встречу паршивому алкоголю и непринуждённому веселью, Бакрли свернул за угол. Городок этот, Фанадалин, прямо скажем был тем ещё осиным гнездом и даже к такому делу, как справление нужды тут приходилось прибегать с величайшей осторожностью, так что дворфу пришлось постоянно вертеть головой по сторонам, чтоб какой-нибудь сукин сын не стукнул его дубинкой по темечку в самый ответственный момент.

Спустя некоторое время, охотник вновь появился на основательно загаженной площади перед кабаком, готовый во всеоружии преступить к безудержному пьянству. Колдрен было хотел уже двинуть внутрь, как заметил, что Дин стоит возле телеги и прилагает все мылимые усилия, дабы привести в сознание давешнего пьянчужку.

- Чего, неужто очухался? - спросил дворф у барда, на ходу застёгивая ремень, - Во дела, я думал до завтрего проваляется. Слухай, любезный, - обратился он к чудесным образом воскресшему из бездны беспамятства, - Ты щас в Фандалине, возле "Спящего Великана", а нас с ДИном можешь считать своими благодетелями. Ну и крепко же ты видать вмазал на днях. Короче, тебя пришлось вытаскивать из лужи, того и гляди, захлебнулся бы. А то знавал я случаи. Короче, чего тут лясы точить, пошли внутрь, я угощаю.

- У, сука! - гневно бросил Жиром, занося свой пудовый кулак для пущей острастки. Впрочем, бить умирающего он не стал, да и вообще нужно было искоренять в себе холопскую привычку орудовать кулаками, а не оружием. Отпустив ворот бандита и позволяя тому рухнуть обратно в грязную жижу, заполнявшую переулок, музильонец с минуту стоял в задумчивости, глядя на умирающего человека. Видать это занятие было весьма тяжело и непривычно для бывшего крестьянина, так что глубокие морщины будто боевые рубцы появились на его могучем лбу.

"Вот куда теперь идти? К капитану стражи? А как же бумага, которую свистнул этот стервец? Так и взашей погнать могут или ещё чего доброго в кандалы да в яму. Не, так не пойдёт." - потирая подбородок думал Жиром. Наконец, до парня дошло, что он ведь теперь рыцарь и его так просто свободы и жизни не лишат. И вообще, он ведь должен помочь несчастными жителям Лангиля! И, судя по распростёршемуся перед ним в грязи трупу незадачливого бандита, рыцарь уже во всю начал оказывать эту самую посильную помощь бежным горожанам. Но всё же надо было подстраховаться.

Пнув пару раз тело носком ботинка, Жиром удостоверился, что тот отбыл в иной мир(ну или был критически близок к этому путешестивю), и, ухватив его покрепче, принялся тащить в сторону своего коня. Да, может быть он сейчас выглядит словно ублюдочный имперский охотник за головами, а не как благородный рыцарь из древнего Музильона, но это было необходимо, может капитан стражи сумеет опознать этого бандита, что без сомнения долгие годы грабил простой люд. В своих мыслях Жиром уже в одиночку расправлялся с главарём жестокой шайки и уже готовился с почестями покидать город, дабы продолжать свои странствия, но тут недовольный храп верного Паштета вернул парня к реальности. Видимо конь сообразил, что теперь ему предстоит тащить на себе не только медведеподобного Жирома, но и тушу ещё какого-то доходяги. Но рыцарь был не только отважен, но и мудр. Кряхтя от натуги, музильонец взвалил тело убийцы на своего коня, и, вместо того чтобы залезать в седло, взял жеребца под уздцы.

Рыцарю нужно было всё таки добраться дто этого капитанастражников и высказать в лицо всё что о нём думает.

Встреча с новой командой кажется должна была начаться десять минут назад, но Каспара это видимо мало беспокоило. Уставившись покрасневшими глазами на сервитора, мужчина о думал о чём-то своём. Безмозглая железяка предназначалась для автоматического приготовления рекафа весьма паскудного качества и была отделена от дознавателя толстым стеклом, покрытым годовым слоем пыли. Наконец, приняв решение, Каспар извлёк из карманов плаща пару тронов и, опустив их в щель на панели управления, дважды нажал на кнопку. Издав неопределённый скрежет, означавший не то поломку, не то начало рабочего цикла, сервитор вытянул своим манипулятором из стопки картонный стакан и дёрганными движениями установил его отмеченное красным кругом место. Спустя десять секунд, чёрная мутная жижа, тонкой струйкой бежавшая из шланга, медленно но верно стала наполнять емкость.

А меж тем, начало встречи всё больше отдалялось в прошлое. Ла Валента не спешил. Он уже добрую неделю мариновался на этой Императором забытой станции в ожидании всех членов групы, теперь же пусть они подождут его хоть двадцать минут. Изнывая от безделья без настоящей работы, дознаватель пытался скрасить свой досуг, читая датаслэйты с отчётами его коллег, где подробнейшим образом были изложены протоколы допросов, проводимых за последний годы. В целом, в текстах было мало интересного, сплошные священники, погрязшие в алчности и разврате, да пара дворян, возомнивших себя главами культов. Но буквально вчера Каспару повезло, он наткнулся среди записей на отчёт о вскрытии еретика с весьма интересными мутациями. Чтение так увлекло мужчину, что он просидел опомнился только когда на станции уже минула половина ночного цикла.

Так что теперь дознаватель стоял возле торгового сервитора в ожидании бодрящего напитка, призванного восполнить неполноценный отдых. Мужчина не питал иллюзий касательно качества подаваемого в этой дыре рекафа, по правде говоря, он был уверен, что мутная жижа, лившаяся в его стакан в данный момент, на деле была продуктом перегонки прометия. Как бы то ни было, Каспару требовалось взбодриться, посему решено было брать не качеством, но крепостью напитка.

Наконец, машина стихла и всё теми же дёрганными движениями, выдвинула через крохотное окошечко вожделенный рекаф. Зевнув от души, ла Валента взял стакан и направился по извилистому коридору к месту встречи группы.

Вот кажется и указанный в датаслэйте зал, остаётся надеется, что прочие члены отряда уже собрались и успели как следует поскучать в ожидании дознавателя. Ухмыльнувшись своими пухлыми губами, Каспар потянулся к руне активации, дабы открыть дверь...

-Да, брат мой, - согласился Персиваль, - Ты несомненно прав. Наш покойный батюшка, безусловно славился своей пылкостью и широтой взглядов. Собственно из этого и проистекает основная тема моего разговора.

Отпустив руку своей спутницы, Дваждырожденный жестом велел её оставить их с братом, а сам же пригласил Реджинальда отойти с ним в сторону, подальше от гула пафосных речей и лишних ушей.

Получатели: Реджинальд Безумный, Персиваль Дваждырожденный.

Ещё вчера вечером, сытная, хотя и слегка пересоленная, чечевичная похлёбка упокоение в непритязательном желудке Жирома, но съеденное блюдо кажется мстило ему, поэтому теперь музильонец развалившись сидел на стуле и, засунув пальцы в рот, тщетно старался отцепить от нёба приставшую луковую кожицу. Так как парень сидел за столом, то его до неприличия кривые ноги, обтянутые серовато-грязными шосами со множеством заплаток, кои только усиливали уродство их обладателя, были скрыты под прочной столешницей, более напоминавшей крепостные ворота. Что же до выцветшего жиппона, видимо некогда имевшего насыщенный жёлтый цвет, в котором, судя по многочисленным прорехам, потёртостям и пятнам, умер уже не один Претендент, и выбивавшихся из под него рукавов и ворота простой камизы, то они были весьма типичны для подобных заведений и излишнего отторжения не вызывали. Одним словом, пока что Жиром выглядел более-менее презентабельно.

Когда весьма недурная собой дочка хозяина пришла осведомиться насчёт завтрака, бретонец было сперва радостно кивнул, но чуть погодя, когда прекрасное создание озвучило цену, парень так и застыл с открытым ртом и выпученными глазами. Виданное ли дело, целых пол экю за простой завтрак, да даже самый зажиточный и рукастый крестьянин может за год заработать от силы пятнадцать! У Жирома в его кожаном кошеле, что был приторочен к простому верёвчатому поясу конечно можно было наскрести что-то около дюжины золотых, но эти деньги были с величайшим трудом собраны ос всей общины и это были все его сбережения на неблизкий путь до южных земель. Нет, он не позволит каким-то торгашам, вконец потерявшим всякую совесть, обворовывать себя средь бела дня!

- Сударыня, - скрипя зубами обратился Жиром к девушке, - Вы хоть слышите себе саму? Видно с Вами приключилась горячка, раз вы назначаете такую цену. Я повидал не мало дорог и мне приходилось останавливать во многих корчмах, - тут парень конечно несколько приврал для красного словца, - Но мне не доводилось видеть, чтобы завтрак стоил больше десятка пенни. Или же славный постоялый двор "Добрая Ночь" готов драть с посетителей втридорога, пользуясь тем что город закрыт? Если так, то мне, сударыня, остаётся только сказать, что здесь совсем потеряли совесть, и готовы оббирать до нитки простой люд, пользуясь их безвыходным положением! - начал распаляться Жиром - И после такого, люди ещё смеют заявлять, будто в землях Музильона забыто слово честь! Теперь я с уверенностью могу сказать, что тут, в Лангиле, видно живут сплошные продажные души, скупердяи и кровопийцы!

Вообще, ещё пару месяцев назад, в бытность свою простым лесорубом, Жиром мог позволить себе такое поведение только в подпитие и только в отношении таких же смердов как и он, но теперь стоило ему принять Вызов, он быстро выучился вести себя также нахально, как и чистокровные рыцари. - И вообще, что значит, "закрыли ворота"?! - продолжал изливать праведный гнев парень, - Я вообще-то рыцарь, а не какой-то попрошайка, меня ждёт Вызов! А меня, можно сказать силой удерживают в этом городишке! Это же прямое препятствие моему долгу, это оскорбление моего достоинства! Или эти пустоголовые стражники думают будто я, человек чести, могу попасть под подозрения?! - разойдясь до предела, Жиро что есть мочи ударил кулаком по столу. Учитывая его немалую силу, вышло довольно солидно. - Я этого так не оставлю! - продолжал разоряться новоявленный рыцарь, вставая из-за стола, - Я выясню, в чём там дело, я не позволю пятнать своё честно имя! - бурчал парень, ковыляя в свою комнату.

Каким-то необъяснимым шестым чувством Гюнтер буквально ощущал, что благородный бретонец за его спиной буквально готов взорваться от нетерпения и молодецкого куража. И имперец вовсе не хотел оказаться в радиусе поражения этого взрыва. Вообще, дело принимало не шуточный оборот, тут кажется попахивало серьёзным разговором с серьёзными людьми и краснобай был готов прозакладать свою роскошную шляпу, но это явно были не простые наёмники. Одним словом, начиналась самая настоящая политика. А по этому поводу, один из товарищей Гюнтера, профессор кафедры истории в Альтдорфском Императорском Универститете гер Натан Сольдсберг сложил как-то весьма презанятный стих:

В политике и сладострастье не мастак,
Но сходству их не мог не поразиться я -
И там и там, не что не важно так,
Как выбранная правильно позиция.

Сам же Штиндель, как профессионал в обоих вопросах, не мог не подметить ту исключительную точность, с которой это было подмечено. Что же до сира Вльдена, то юный бретонец явно был не шибко дипломатичен, да и насчёт его познаний в любовном искусстве рейкландец сильно сомневался. Так что пришлось вновь брать инициативу в свои руки.

- Что же, очень приятно, гер Нейс! - Гюнтер вновь сделал поклон, на сей раз лёгкий и изящный, - Мы с товарищами, в некотором роде, являемся вашими коллегами. Впрочем, думаю в последнее время в этих лесах рыщет множество людей удачи, если вы понимаете о чём я. Как вы верно заметили, наши дамы так же при оружии, а всё потому, что таковы обычаи их родины. Вы верно слышали легенды о прекрасных воительницах из Норски? Да вот, это всё враньё, как вы можете лицезреть воочию, истина куда прекраснее сказаний! Впрочем, если мне не изменяют глаза, средь ваших спутников тоже есть выходцы с жаркого юга, не так ли? И, раз уж я мы начали разговор, не подскажите, кто гости Мора, что болтаются на суку? Что-то я не припомню ни одного контракта на субчиков с такими мордами.

Как раз во время обстоятельного отчёта оруженосца в трактир ввалился изрядно помятый Гюнтер. Волосы и борода его были взъерошены ещё больше обычного, являя собой нечто среднее между скверно уложенным стогом сена и одной из картин скандального художника Виктора ван Гюгена. На лице его блистала плутовская улыбка. Кажется он уже был готов взорваться от нетерпения, но всё же дал закончить Блэкмору.

- Поход? - с притворной обидой в голосе обратился Гюнтер к товарищам - Какой ещё поход? Или вы решили рвануть на встречу богатству и славе, бросив своего несчастного друга в этом городишке? И это после стольких приключений! - со шляпой наперевес рейкландец проследовал к столу, за которым сидели его соратники и плюхнулся на лавку.

- А ведомо ли вам, дорогие мои, что вчера к вечеру, покуда вы тут прохлаждались, я был занят доказательством одной презанятной научной теории? - не обращая внимания на отборную ругань, доносящуюся из кухни, продолжал Гюнтер, - Кто-нибудь из вас знаком с трудами знаменитого философа Макса Штингерта? Готов биться об заклад что и не слыхивали о таком. То то же! А мне как-то довелось с ним отобедать! Сущая правда, всё равно что щас с вами. Дак впредь знайте, что эти умники все поголовно жуткие скряги. Мне пришлось платить за две порции жаркого что он сожрал и за целый жбан доброго эля! - Гюнтер невозмутимо выловил из чьей-то тарелки кусочек мяса и незамедлительно отправил себе в рот, - О чём это я? Ах, да! В общем, в своих работах сей учёный муж утверждает, будто где-то в мире живёт человек совершенно похожий на нас, да может ещё и не один. Вот оно как! Я признаться не шибко этому верил, но давеча мне пришлось испытать енту теорию на собственной шкуре.

Дело значит так было - продолжал рассказчик после солидного глотка из кружки Габриэля, - Вчера вечером, пока вы тут гудели, решил я выйти на улицу, дабы освежиться. А какое там небо было - звёзд полно, словно жмень семян бросили, и ветерок такой слегка волосы колышет! Ну дак вот, стою я значит опершись о стену этого кабака и блюю в сточную канаву. Словом совершенно никого не трогаю и порядка не нарушая. И тут меня кааак треснут по рёбрам! Ну всё думаю, теперь верно убивать будут. Ан нет, раздаётся тут такой женский голосок - "Вот ты где шляешься, хер облезлый! Опять, скотина, все деньги в карты просадил! И зачем ты, сукин сын, мне только сдался?! Всю мою жизнь, негодяй, угробил!". Э, думаю, верно какая-то баба с мужем своим перепутала, ещё чего доброго морду раскроит. И только я значит повернулся чтоб послать её куда подальше, как прямо таки и остолбенел. Что это за была баба, друзья мои, - груди, что твоя голова, платьице как у первых альтдорфских модниц и носик ещё эдак вздёрнут! Словом bella donna а не баба! - Гюнтер сделал небольшую паузу, дабы насладиться произведённым эффектом, - Ну, тут я не растерялся и говорю - "Что ж вы, такая прелестная милсдарыня, и так скверно и зря ругаетесь? Я всего лишь простой странствующий поэт и у меня и в мыслях не было вас обижать. А муж ваш должно быть редкостная скотина и в этом плане я всецело негодую вместе с вами. Вот, прошу вас, послушайте небольшой памфлет по этому поводу." Одним словом мне удалось выбраться из этой передряги. А что до этой самой барышни, то я не в обиде, ведь ночью она ещё пару раз перепутала меня со своим мужем.

- Вот так вот, друзья мои, мне удалось на деле доказать самую настоящую научную теорию! Как только попаду в Альтдорф, мигом направлюсь в тамошню академию, чтоб оформит всё должным образом. - будущий великий учёный жевал чей-то кусок сыра - Дак что там говорил насчёт похода старина Блэкмор? Или наш бретонский друг без коня на улицу и носа не кажет?

Покуда эльфка вновь куда-то запропастилась, Гюгтер решил дать небольшой передых своему телу, присев на ствол поваленного дерева, он вытянул ноги и скинул побитые жизнью туфли, являя всему свету дыру на пятке чулков. Хотя рейкландцу, в силу профессии, и приходилось регулярно мотаться по всевозможным дорогам. трактам и тропам, но перспектива блуждания по лесам не приводила его в восторг. В отличие от Линдары, истиной дщери зелёных пущ, краснобай был прожжённым городским жителем. В лесу для него не было ни тёплого ночлега, ни приятной компании, ни доброй выпивки, ни благодарных слушателей, готовых оплатить все эти маленькие радости жизни, а были только комары, хлещущие по лицу ветки, и совершенное отсутствие крыши над головой даже в самый дождливый день.

В остальном же, настроение у Штинделя было прекрасное, как впрочем и всегда, и, в ожидании эльфки, он услаждал окружающих(прежде всего себя), пением. Уже два дня минуло, как отряд покинул гостеприимный Мейзен, и артистическая душа сказителя томилась без женской ласки, потому-то он и решил включить в свой сегодняшний репертуар игривую и непринуждённую народную песенку "Пять блудниц из Вюрсбада".

А девица из Вюрсбада
Любит только у ограды;
У второй в чести лишь тот,
Кто ей золото даёт;
Третья честь свою блюдёт,
Только в рот она берёт;
Для четвёртой эльфки любы,
Не бывают они грубы;
А у пятой нету правил,
Лишь бы кто-нибудь да вставил!

Едва Гюнтер закончил исполнять первый куплет, как в кустах показалась ушастая голова Линдары, а вслед за ней, и сама отважная эльфка. Рйкландец ничуть не смутился и хотел было продолжить повествование о нелёгкой женской доли в таком большом городе, полном страстей, но кажется у отряда внезапно возникла новая проблема, и пене пришлось отложить.

- А что, дорогуша, - обратился краснобай к Лиандре, покуда натягивал туфли, - ты случаем не приметила, во что были одеты эти самые господа? А то как бы вам, друзья мои, не взбрело в голову ещё раз нападать на представителей местной власти.

Облачённый с ног до головы в полированные чёрные доспехи эльф размеренно пёр по извилистому тоннелю подобно тарану, распихивая внушительными наплечниками слабых и немощных. Чуть впереди, споткнувшись о поросший мхом камень, рухнул Альткирк - старый учитель фехтования всегда был невыносимо заносчивым гордецом и предъявлял непомерные требования к своим ученикам, так что скрытое латной маской лицо Туллариса само собой расплылось в широкой улыбке, когда он "невзначай" обрушил латный сабатон на спину бывшего мастера, покуда пробегал мимо.

Вообще эльф уже давно не надеялся оторваться от преследователе. Убежать от наездников на ящерах - само по себе бредовая затея, тем более, будучи облачённым в полные доспехи. Но Тулларис не спешил просто так сдаваться, он не слишком любил своих сородичей и слишком сильно любил себя, чтобы покупать время другим беглецам ценой своей жизни. Нет, он будет бежать до тех пор, пока преследователи не нагонят, тогда он примет свой последний бой.

Кажется воин даже не замечает, как склизкие стены пещеры вокруг сменяются на буйную зелень, так и продолжает переть вперёд, тяжело сопя под бесстрастной маской шлема. Но тут из кустов возникает неожиданный союзник, чьё лицо перекошено гримасой боли и злобы. Что-то отчаянно шипит, бросая под ноги склянку с фиолетовой жидкостью. Зелье? А если яд или паралитик? Сомнения длятся не дольше секунды, со скоростью, немыслимой для такой бронированной туши, Тулларис хватает с земли склянку и, падая куда-то за камни, вливает магическую эссенцию в рот сквозь прорези в маске. Тягучая зловонная жидкость медленно разливается по гортани, посылая по телу волны тепла, покуда достигает желудка.

Эльф пристроился за парой валунов покрупнее и, прижав к груди здоровенный двуручный меч, затаил дыхание.

Подкинем ещё рыбёшки и что-нибудь на землю.

"Продать всё и уехать в какую-нибудь глухую Штирландскую деревню, где завести семью, отрастить брюхо, отупеть и спокойно дожить до старости или очередного нападения зеленокожих." - Такова была первая мысль Гюнтера при виде того, как его товарищи вот-вот готовы ввязаться в отчаянную драку с представителями местной власти. Второй мыслью было вырубить сира рыцаря и его верного оруженосца ударом камня по затылку, сдать этих ревнителей поруганной чести вместе с эльфкой властям, выдав за членов печально известной банды Маленькой Берты, получить положенное вознаграждение и настоятельно рекомендовать Габриэлю в дальнейшем подыскивать более уравновешенных и обходительных бойцов в отряд. А лучше и вовсе немых.

Во имя Сигмара, зачем эти несносные бретонцы вообще начали наезжать, словно трактирные вышибалы? Да ещё и сцепились с самым что ни наесть служителем закона! Пусть даже таким дерьмовым и никчемным. Как же это глупо, в придачу ещё и крайне опасно! И они ещё утверждают, будто Бретония - самая культурная и благовоспитанная страна! Или они и впрямь надеются одолеть всех до единого стражника в Мейзане? Поистине, это происшествие достойно того чтоб сложить о нём длинную и красочную историю! Историю о затмевающей солнце спеси и чудовищной бестактности. А Линдара, куда она вообще лезет? Это ж надо было додуматься вытащить лук со стрелами, находясь в толпе людей! Может она и привыкла чуть что хвататься за оружие, покудо жила в бескрайних лесах, но тут вам город, а не какая-то засранная зверолюдами поляна! Здесь можно убивать только будучи в доме или же в глухой подворотне, но никак не посреди оживлённой улицы! Как можно не знать таких элементарных правил приличия?

И, хотя он и кипел от негодования внутри, Гюнтер постарался остаться внешне спокойным и вклиниться между Блкмором и представителем закона словно дамба, перегораживая обоюдный поток гнева. - Тише, тише, господа и дамы! - рейкландец попытался поднять руки в примирительном жесте - Прошу вас, успокойтесь! Не пристало столь славным мамзелям и милсдарям спорить почём зря, уподобляясь базарным торговкам. Прошу тебя, друг мой, - обратился Гюнтер к стражу, - не серчай на эту прелестную особу. Она ведь дитя дикой природы, лесофея, выражаясь поэтически! Ах, если бы ты только знал, как ей трудно приходится в городе, бедняжка бывает рыдает по ночам, так сильно рвётся её свободная душа на зелёные просторы! Ну, вот и ходит вся на нервах, а тут этот охальник, вздумал подрезать кошель нашего славного оруженосца. Вот эльфка и вспылила чутка. Но разве можно задерживать нас из-за такой сущей ерунды? Мне кажется что вовсе нет! - Гюнтер по дружески положил руку стражнику на плечо, - Дак пропусти же нас, о отважный страж ворот! Мы быстренько уберёмся из города, а к нашему следующему возвращению, я клянусь, что лично обучу нашу спутницу всем манерам, приличествующим её положению.

Гюнтер, как галантный кавалер и бывалый путник, предоставил дамам почётное право следовать впереди, за самым рыцарем, что пёр подобно тарану, разрезая толпу на две части. Таким образом рейкландец решал сразу же несколько немаловажных проблем, тем самым значительно облегчая себе жизнь. Во-первых, так понижались шансы заляпать свой всё ещё преимущественно белый наряд о случайный комья грязи, летевшие из под копыт коня, во-вторых, Гюнтер не любил чувствовать себя зажатым в середине колонны, так ты и вовремя не заметишь угрозу, как если бы ты шёл спериди, так и не успеешь спешно ретироваться, иди ты сзади, и наконец, в-третьих, созерцать затянутый в кожу штанов зад Беатрис куда приятнее, чем пялиться на зад рыцарского коня.

Таким образом, Гюнтер плёлся в хвосте отряда, хотя плёлся - не совсем верное определение. Вообще, не в манере такого талантливого рассказчика было плестись, идти, семенить или шаркать ногами, он мог исключительно ступать, шествовать, врываться или выделывать ещё какие штуки в этом роде. В данном случае, он скакал по немногочисленным булыжникам, возвышающимся средь грязи и сора улиц подобно островам. При этом одной рукой Гюнтер придерживал ножны, дабы меч не хлопал его по бедру, а другой - придерживал шляпу, не давая ветру и ворам не единого шанса оставить себя без столь шикарного головного убора.

Иной пустоголовый крестьянин, верно в подобно ситуации бежал бы по улице во всю прыть, жадно вцепившись обеими руками в кошель, лишь бы не стать жертвой карманников, заплывшие жиром бюргеры, как правило, в подобных случаях пришивали потаённые карманы в своих кафтанах или же попросту старались избегать людных улиц, но Гюнтер был не таков. Как матёрый путешественник, которому довелось потаскаться по всем мыслимым уголкам своей необъятной родины и даже побывать за её пределами, он знал множество чудных способов сбережения своих средств целости и сохранности, но выбирал только самые действенные. На севере Империи Гюнтер сам видел, как путники прятали свои жалкие медяки в буханках чёрствого хлеба или в бочках с протухшей капустой, надеясь, что никто не позариться на эдакую дрянь. От одного старого тальянского наёмника слыхал он, что в сказочной Арабии воины, отправляясь в бой, глотают свои монеты, дабы те не достались на поживу врагу. Но все эти способы казались ему даже более смешными и опасными, чем пользование сберегательными кассами банковского дома "Шпайзман и Шпайзман". Так что для себя пройдоха избрал верный солдатский способ - хранить кошель в гульфике штанов. Таким нехитрым способом умудрённые опытом воины обеспечивали защиту не только тому хозяйству что звонко звенит, но и тому, что болтается между ног. Приятным дополнением было то, как подобный способ хранения придаёт солидности и вносит веса в необходимую выпуклость, заставляя дам бросать испытующие взгляды.

Как бы то ни было, отряд наконец добрался до ворот, готовых вот-вот лопнуть от напора толпы. Увидав на страже знакомую морду, Гюнтер тут же ухватился за брошенную ему возможность, желая лишний раз продемонстрировать свою полезность и вхожесть во все мыслимые круги общества. - О, приветствую тебя в сей прекрасный день, мой друг! Вижу всемилостивые Боги с самого утра решили излить на тебя свою благодать в образе этих монет. Видишь ли, мы с товарищами спешим за пределы Мейзена по зову долга и чести, так что буду премного рад воспользоваться твоим великодушным предложением.

Гюнтер не первый год странствовал по славным землям Империи, зарабатывая на хлеб с маслом своими рассказами,нередко он покидал очередную деревеньку с карманами полными монет под звуки всеобщих оваций и столь же часто ему приходилось поспешно удерать от разгневанной толпы. За всю эту тучу времени, проведённую в скитаниях, он крепко выучился двум вещам - тонко чувствовать тот момент, когда уже пора делать ноги, и пропускать всяческую критику мимо ушей. Так что небезосновательные замечания Фриды были встречены лучезарной улыбкой, - Ах, позвольте, миледи, кажется я несколько увлёкся и вновь ушёл в высокие материи.

А вот дальнейшие слова северянки привели Гюнтера в возбуждённое оживление с элементами ребяческого восторга. - Виконтессу? Так-так, это уже становится интересно, друзья мои! Вот, истинное дело, достойное таких отважных героев как мы! Вы только подумайте, ведь это дельце сулит нам не только более чем солидные барыши и всенародную славу, но и нечто гораздо более ценное - пропуск в высший свет! Уж поверьте мне, если нам удастся подрядится к этому самому виконту, то потом предложения от графов, баронов и герцогов самого разного пошиба польются на нас рекой, ничуть не уступающей Солу!

Гюнтер обвёл взглядом собравшихся, дабы подчеркнуть всю важность момента. - Уж так у этих дворяшек заведено, во всём подражать друг другу, стараясь перещеголять своего соседа даже в мелочах. Но, порой даже честным трудягам вроде нас удаётся извлечь выгоду из этого свойства их благородного характера. Вот, знавал я парочку таких виконтов из далёкого Нордланда. Их земли как раз граничили по одной речушке и эти два упрямца чуть не выпрыгивали из своих расшитых серебром портков, лишь бы ни на дюйм не уступить конкуренту. Стоило одному завести у себя в конюшнях жеребца редкой арабийской породы, как второй тут же обдирал до нитки своих крестьян, лишь бы купить двух таких коней. Около полугода всё шло довольно спокойно, но тут второй решил блеснуть воинскими умениями и решил извести всех козлоногих в тамошних лесах. Первый виконт, прознав о такой наглости согнал в ополчение вдове больше крестьян, дабы вырезать побольше несчастных зверолюдов. - рейкландец вновь сделал драматическую паузу, не забыв набивть рот чужой едой, - В общем, должно быть одному Сигмару ведомо, чем бы кончилось это поистине эпическое противостояние, если бы их не сожгли за шашни с Хаосом. Просто один из упрямцев решил заняться оккультными практиками, а второй решил переплюнуть ненавистного соседа и в этом. Да так преуспел в своём начинании, что привлёк к своей персоне излишнее внимание проезжавшего неподалёку охотника на ведьм.

Дак вот я к чему, - Гюнтер облизал пересохшие губы, - если удасться спасти эту самую виконтессу, до конца дней своих пропишемся в высшем свете. Может титул даже какой выпишут - мечтательно добавил рейкландец - Только вот что, идти надо непременно к самому виконту, минуя всяких там Кривожопов и Прямоглазов! А то знаю я таких, нашими руками всю славу себе захапают! Только в порядок себя приведите, а то нас и на порог к таким господам не пустят. - Гюнтер критически оглядел бравый отряд - И это, говорить буду я, а то вы ещё ляпните чего-нибудь лишнего.

Эди уже минут пятнадцать брёл по извилистым тропинкам национального парка. Машину пришлось оставить на парковке у въезда в заповедник, но это обстоятельство не шибко печалило парня - за пол дня чертовски устаёшь неотрывно сидеть за грёбаной партой в душном классе. Он брёл куда-то в сторону здешнего обрыва, где, как ему казалось, можно тупо потаращиться на потрясный вид, побыть немного в дали от непрерывного трёпа и десятков любопытных глаз. Так ему хотелось думать. Как бы Маккензи не любил общение, иногда ему требовался хоть какой-то отдых. Да уж, в этой чертовой жизни может задолбать что угодно, даже самое приятно на первый взгляд времяпрепровождение. С ним уже пару раз бывало такое. Как-то, лет шесть назад, тогда ещё совсем юный и совершенно не испорченный Эд так ободрался шоколада на рождество, что потом ещё месяц не мог смотреть в сторону некогда любимого лакомства. Да, давно это было... Теперь же, он просто не мог позволить себе такой роскоши, как забить на тусовки на месяц-другой - имидж не позволял. Да и что он будет делать с прорвой освободившегося времени?

С полным раздраем в курчавой голове, Эд наконец добрался до заветного места уединения, сулившего, помимо всего прочего, потрясный вид. Если про концентрацию праздношатающихся горожан ещё ничего нельзя было сказать точно, то вид, открывшийся перед глазами вышедшего на опушку парня, был что надо. И идти дальше не было ни сил, ни желания - этот ни чем с виду не примечательный обрыв буквально приковал Маккензи к месту.

Подставив лицо освежающему ветерку последних тёплых осенних деньков, что нёс аромат мокрой земли и пожухлой листвы, Эди тупо глядел вперёд. Кто знает, сколько бы ещё он так простоял, в благоговейной оторпи, но человек есть раб привычки. Не отрывая взгляда, парень принялся на ощупь шарить в карманах. Наконец, он нашёл желаемое, блеснула в лучах заходящего солнца измятая фольга, являя на свет божий стройные ряды сигарет. Он вытащил одну, принялся крутить в руках, не в силах прервать созерцание хоть на миг. Раздавив в конце концов заветную кнопку, Маккензи с наслаждением закурил, привнося в гаму ароматов вечернего леса запах ментола.

Ей было суждено родиться суровым Летом, когда облака застилают небо и всюду слышна вонь тлеющей тундры. Ей было суждено возглавить свой народ Осенью, сберечь и приумножить наследие своей великой матери. Её суждено покинуть этот мир в самый разгар благословенной Зимы, когда эршоли пребывают в благоденствии. В душе Теи не было ни гнева на Всевидящего, ни тоски по суровой юности. Она знала, что таково её предназначение - укрепить народ, даровать благодатную почву для своей дочери и уйти. Уже был возведён на зыбких болотах Шварцмур, полный отчаянных мужей, что не помышляют своего существования без жара битвы. Теперь самое время обратить взор своих шести глаз на восток, где отдельные племена кочевников всё больше отдаляются к лесам и тамошнему чудному народцу. По ей приказу сотни рабов и самые искусные зодчие стекаются на восток, дабы возвести там Гримменхаген - оплот веры среди разобщённой тундры. Если всё увенчается успехом, жизнь Теи была не напрасна, её дочь станет властительницей не горстки диких племён под руководством взбалмошных вождей, но единого народа, хоть и весьма свободолюбивого.

***

Ему было суждено поработить болотников, упрочить славу Шварцмура, стать первым среди боевых вождей, но всему приходит конец. Мёртвое тело Тильберта несли по необычайно притихшему городу, в ногах его лежал щит из прочного лапника - дар Бдящего, не так давно открывшийся эршоли, в мёртвых руках вождь сжимал "Пронзающее Недругов" - верное копьё с искусно изукрашенным костяным наконечником. Дюжина самых верных его воинов несли тело своего предводителя. Был среди них и здоровяк Отто с башкой, гладкой как речная галька, и молчаливый Тайваз, что был хмур даже во время пиров и славящийся своей жестокостью Одри. Завтра они будут готовы перегрызть друг другу глотки, словно голодные пискуны, но сегодня общее горе сплотило их. Вслед за ними несколько воинов попроще гнали вперёд жён и рабов покойного, которые воем и стонами разрывали вечёрнюю тишину. Прочий люд замыкал шествие с чадящими факелами в руках.

Эршоли по разному относились к тому, что Тильберт притащил богомерзких отродий топей в их тундру, часто злые языки говорили о тёмном колдовстве и опасной ворожбе, но все как один знали одно, Тиль навсегда изменил историю народа.

Неделю назад прославленный вождь погиб во время очередного налёта, трусливые болотники сумели пронзить его живот своими погаными дротиками. И, хотя поход принёс много славной добычи и десятки рабов, песен вернувшимся героям не пели.

Тогда благодарные жители и преданные соратники решили прославить в веках имя героя. Ценой жизни множества невольников за не виданное до сели время был сотворён огромный холм возле Шварцмура. Постройкой руководили самые почитаемые из местных столяров и зодчих, их мастерство не знало границ - в самом центре холма, в потолке , поддерживаемом резными столбами из лапника, было проделано широкое отверстие, открывающее убранство атриума Всебидящему. По задумке строителей, любой желающий почтить дух ушедшего и вознести хвалу Взору могу прийти сюда. Далее же, за массивными каменными дверями будет помещён прославленный Тильберт. Он упокоится в широком зале по сводчатым потолком с узором из мириада глаз, сидя в боевой лодке, среди славных трофеев, верного оружия, любящих жён и своего главного открытия - дюжины рабов, прославивших его имя.

Кто знает, прав ли был Тильберт, когда привёл первого раба в Шварцмур дождливой осенью? В Упокоище Героев легендарный вождь наконец уснёт вечным сном, а его вольный дух отправиться к Бдящему. Уверен, им есть о чём поговорить...

***

Ему суждено стать налётчиком, да не просто рядовым воином, а самым настоящим героем, совсем как Тильберт, что уже десять лет как похоронен в кургане. А пока, пока он был самым обыкновенным мальчишкой, что днями на пролёт бегал по мосткам среди зыби Шварцмура и озорничал, изводя свою многострадальную мать. Дело было за малым - найти подходящую ватагу лихих воинов, что наводили ужас на топи и болота. Да не бросто заурядную шайку, а воинство самого Одри Неистового. На меньшее Хайни был не согласен.

В разгар зимнего дня, когда воздух свеж, а лёгкий морозец разгоняет по телу горячую кровь, работа у реки шла полным ходом. Среди выволоченых на берег лодок сновали десятки воинов и слуг и рабочих, проверяя как уложен груз, всё ли на месте, не расщепилось ли где весло, не пора забыл ил кто смазать борта жиром, дабы умилостивить духов. Стоя чуть поодаль за ходом работы наблюдал с виду ничем не примечательный воин. Он был одет в видавший виды кожушок из шкуры увальня, за поясом держал топор из массивной нижней челюсти проклятца, страшный шрам пересекал его левый глаз. Но только последний дурень, с мозгами как у вомпы мог спутать этого человека с простым ратником. Хайни верно знал, это то и был прославленный Одри, гроза всего что вниз по реке.

- Прощения прошу, уважаемый Одри, я имею к вам дело. - переборов в себе страх обратился к налётчику парнишка.
- Знаю я твои дела, историй послушать ил топор подержать. - ухмыляясь ответил воин.
- Никак нет, прославленный вождь, я хочу стать частью твоего отряда.
- Вот как? - неподдельно изумился Одри - Ты хоть знаешь, малец, что самые хдоровые и свирепые воины со всего Шварцмура мечтают стать частью Братства Блеклых Душ? Что толку мне брать тебя?
- Я молодой, и быстро учусь. Хоть я и не самый сильный, но я проворен и могу одолеть всякого задиру с приречной улицы. Ещё я много знаю про болота, мой отец был травником в тех местах, пока трусы из топей не убили его.
- Вот как? Видно ты и впрямь хочешь убивать эту тинную погань. - вполне серьёзно ответил воин.
- Ага, пуще жизни хочу.
- Ну ка, покажи зубы! - Одри придирчиво глянул в разявленный рот - Хм, а знаешь что, парень, ты мне нравишься. Может тебе и не хватает силёнок, но ты храбр и ты ненавидишь, а это самое главное. - воин глянул своим единственным глазом в ясное зимнее небо, - Бдящий отметил тебя, ты мне подходишь. Осталась одна малость и ты в отряде. Как ты думаешь, малец, в этой жизни что-нибудь даётся даром? Вот то-то же, всё имеет свою цену. Бдящий приглядывает за нами, он рассеивает мерзкие туманы, проводит нас мимо засад болотников, указует путь к самым богатым их селениям. Мы же возносим хвалу его Всевидящему Взору. Мы делам так, чтобы глаза Бога на ночном небе только множились. И каждый воин отдаёт частицу себя Бдящему. - Одри протянул парню короткий костяной нож, украшенный искусной резьбой. - Ты знаешь, что делать, малец.

- И ты, Повелитель Смрадных Болот и Зловонной Жижи смеешь мне угрожать? Смеешь требовать? Твой народ труслив и слаб, болотники слишком привязаны к своим каменным домам, они боятся ходить в набеги, как подобает истинным мужчинам, им некогда не стать настоящими воинами! Да что там народ, даже твой вородок-сын не слушает твоих взбалмошных приказов!

Ныне, племя эршоли породит величайших героев! Пусть болотники прячутся по своим хижинам, думая будто они защищены! Их дома вскоре превратятся в погребальные курганы и упокоища среди вонючих топей. Бойся гнева сынов Долгой Ночи! Кто встанет на пути, тех смерть одна лишь встретит. Она вскричит: убить! И спустит псов войны.

Тундра пылала, горели разбросанные там и тут торфяники, горел высушенный знойным летним солнцем скальный мех, по воздуху разносился удушливый дым а тучи пепла были подобны зимнему снегу. Тысячи и тысячи животных и людей от безысходности метались по землям в писках безопасного пристанища. Кажется Видящему было больно смотреть на страдания своих чад, он потупил свой божественный взор, лишь изредка являя его сквозь свинцовые тучи, нависшие над севером. Если Эршоли хотят стать великим народом, им стоит сплотится, честолюбивые вожди должны отринуть былые обиды, ради общего выживания.

***

Тундра пылала, и среди этого буйства чужеродной стихии каждое живое сущетсво старалось выжить, прибегая ко всем мыслимым уловкам. Эйнар в ужасе бежал по хлюпающей под ногами топи, то и дело шугаясь столбов болотного огня. Отец, умелый охотник, сразивший не одного увальня, всегда наставлял своего сына - трусость и страх - не достойны истинного мужа и Эйнар всегда старался следовать заветам родителя. Но сейчас, среди обезумевшего пламени, только страх помогал выжить ему. Перепрыгивая с одного зыбкого островка на другой, он верно двигался к краю болота, о том, что дальше должна быть река охотник старался не думать. Наконец, человек был загнан в угол - с одной стороны, широченная река, слишком бурная для худо плавающего охотника, с другой, сжимающееся кольцо огня. Смерть была неизбежна. Рухнув на колени, Эйнар стал молить Всевидящего, прося даровать ему ещё хоть год под божественным взором. И тут, молчавший до поры Бог ответил - сквозь марево пожара пробился тусклый свет одного единственного Ока, в этот же момент к песчаному берегу прибило здоровый ствол лапника, видимо вырванный где-то выше по течению. Эйнар понял всё без слов, одного взгляда в святое Око хватило, дабы наполниться его мудростью. Забравшись на ствол дерева, мерно покачивающийся в прибрежных волнах, охотник толкнулся ногами от берега и... поплыл по стремительной реке, оседлав доселе непокорные волны.

***

Тундра пылала, хотя здесь, в раскинувшемся средь лесов Шварцауге этого и не было видно, Сигрид знала всё. Хоть её взор потускнел, волосы поседели а некогда упругие груди обвисли, она всё ещё была Высшей провидицей и видела в очах Того Что Бдит боль и отчаяние, что принесло проклятое лето. Тут, в городе конечно было спокойнее, чем на пылающих просторах, но и своих забот хватало. Некоторые упрямые вожди отказывали признавать в городе символ средоточия власти Всевидящего над всеми Эршоли. Это сильно печалило старую Сигрид, и хотя она уже исполнила свой долг, родив и воспитав достойную преемницу, стоило обеспечить городу будущее процветание. Она знала, она видела это в очах Бога - среди города, на насыпном холме следует возвести башню, что будет вздыматься над окружающей тайгой. На вершине той башни следует соорудить открытую площадку, дабы две дюжины оракулов еженощно могли бдеть, выискиваю крупицы мудрости, разбросанные по тёмному небу. Сигрид знала это и уже разослала клич по окрестным племенам, дабы отыскать самых искусных плотников среди всех Эршоли.

- Награда ждёт тебя, смертный! - Бруно от неожиданности подпрыгнул на кровати, в один миг улетучилась приятная полудрёма. Вместо неё в голове гулом отдавался шёпот демона. Или надзирателю только показалось? Вроде вот он сидит, руки две, ноги две, глаз один - всё как положено. А может кто из дружков уже прознал про сегодняшнее приключение новичка и решил подшутить? Бруно осторожно прислушался - тихо в бараках, как в склепе тихо, ей Богу!

Бывший солдат продолжал сидеть на краешке кровати в тупой нерешительности. Потаённый животный страх, что сидит в каждом человеке и невыразимая грусть сковали его. Сколько времени так прошло? Пол часа? Час? Голоса в голове не повторялись, зато здорово начало урчать в животе. Собравшись с силами, Бруно наконец-то встал и двинулся в сторону общей комнаты, надеясь найти чего пожевать.

После сытной и тёплой еды да кружки эля настроение Лосоька заметно улучшилось. Может наёмником оно и не так уж плохо жить? Ведь это вроде как тоже труд выходит, копьём там орудовать и всё в этом роде. Вот только честный труд аль как? Возьмём, к примеру, того же шинкаря - ежели он пиво не шибко разбавляет, да следит чтобы драк особо не было, то добро работает, на совесть. А, если эль у него чуть темнее воды да каждому посетителю морду бьют, то тут и думать нечего, прохвост он последний. А как вот с наёмниками быть? Вот собрались они значит сынка баронского выручать из плену - вроде как дело правое, и наследника воротят и деньжат заработают себе да семьям. А ежели те бандиты с большака, ну, которые баронёнка то умыкнули, тоже за ради пропитания на энто пошли? То как тогда, верно ли будет их убивать?

С такими тяжёлыми думами Лососёк грузил очередные покупки на телегу Йохеля. Как бы то ни было, работу надо выполнить. Тут уж взялся за гуж, не говори, что не дюж! Как раз в этот момент одна догадка осенила рыбака, потянув Брома за рукав, он стал излагать мысль.

- Слушай, командир, я вот чего подумал. Может мы в Китик сперва заглянем? Местные всяко больше про энтих бандитов знат. А, если повезёт, может и там согласятся за них заплатить. Всё же налёты там ближе, чем к Резе.

Столько смертей в казалось бы тихой таверне в спокойном городке за два дня - достаточно ли это веская причина для опасений? Без сомнений, каждый день по всему свету сотни, если не тысячи людей и нелюдей отдают душу своим богам. Что значат две-три жизни в этом бурлящем море? На сей раз, неимоверным усилием Фенлан сумел не броситься с головой в гущу философских измышлений, скрываясь от пугающей правды. Виной эти смертям было оборотничество, но откуда зверь взялся в городе? Кем он был? Колдуном, заигравшимся с опасным экспериментом? Несчастной жертвой проклятия? Друидом-отступником? Или, может быть, тайным почитателем нечестивого божества?

Кажется самое время собрать совет друидов. Ну, тех кто отзовётся...

Весь мир, сузившийся в данный момент до заваленных каменным крошевом залов старой башни, катился к чёртовой матери, А Диршах, как ни в чём ни бывало, волновался за свои трофеи. Вот только девчонка оказалась с характером, ишь ты, мечом грозиться! Ну что же, так оно даже забавнее будет - куда веселее сломать крепкую волю, чем постоянно шпынять какую-нибудь размазню, вроде Марко.

Убрав один клинок за спину, орк сделал некое саркастическое подобие дуэльного поклона, не переставая дико лыбиться. - Ну что, дама желает сатисфакции? Только запомни, деточка, - Диршах кивком указал на валяющегося на полу окровавленного парня, - не стоит противиться моей воли! Когда тебе приказывают заткнуться и сидеть тихо, именно так и следует поступать!

Пахло морем и рыбой, совсем как дома. Только вот этот знакомый сизмальства аромат вовсе не радовал хмурого Лососька. На душе было паскудно. Уже добрых десять дней как он притопал в Резюв поисках подходящей работы, да только видно брешут люди, тут было полно таких же слоняющихся без дела голодранцев как и он. Каждое утро, плёлся он с постоялого двора на эту площадь, дабы сидеть в ожидании найма. Бывало местным нужен был какой-никакой работник, пусть и без трёх пальцев. Но самым паршивым было то, что всё село гудело о происшествии с сыном местного барона. Село гудело, а старый хрыч не спешил созывать авантюристов, желающих рискнуть головами ради серебра.

Этим пасмурным утром Лососёк как обычно притащился на главную площадь вместе со всем своим ратным снаряжением, для виду стало быть. А то кто же, случись чего, захочет нанимать эдакого голодранца с одной дубиной? Верно, никто. Вот и сидел на покосившейся ограде Лососёк в полном обмундировании - при копье да с арбалетом и ел яблоко. Грыз он его очень усердно, прямо таки с остервенением, не забывая впрочем зыркать по сторонам. Что и не говори, компания на площади собралась разношёрстная. Кого-то бывший рыбак уже видал ранее, с кем-то даже пил, иных видел впервые. И, хотя доброй половине он тут не доверял, было ясно одно - соберись барон созвать ратников для поисков сына, всем им видно быть в одном отряде.

Наконец, разрывая тягучее как мёд тупое ожидание неизвестно чего, явился Вирд, казначей местный и приколол бумагу какую-то к доске, стало быть. Да с таким важным видом, будто святыню какую нёс. Народец то сразу к объявлению поближе подтягиваться стал, а Лососёк ни мускулом не шевельнул. Чего он там не видел? Да и грамоте он был не обучен. Впрочем, тут и так всё ясно - никак барон сподобился деньжат собрать для выручки чада ненаглядного. Наёмникам ведь всяко меньше платить подобает, чем головорезам с большака.

Тут народ оживился сразу, гутарить начали, кто-то уже в телегу полез, мол прям щас и в путь. Какая-то баба засобиралась к старику Рубельту, насчёт деньжат потолковать. Кажись вот оно, подходящее дельце! Покончив наконец с блоком, Лососёк запустил огрызком в лениво дремавшего на крыльце кота - И что же, милсдарь Ракли, неужто вы собрались вшестером одолеть энтих самых бандитов? Они же с четырьмя оружными конниками расправились, ведь так? А я что-то не вижу среди нас ни лыцарей, ни старых вояк. Может оно всем скопом сподручнее будет?

До Диршаха стало доходить, что кажется всё было плохо, очень-очень плохо. Он был готов драться с людьми, с дворфами, с бешеными эльфскими бабами и даже с разупокоеными мертвецами, но биться с бессмертным демонм - это уж увольте! Рогатая колдовка что-то там верещала про магию, но орк был так же далёк от ворожбы, как от музицирования на арфе. Ну что тут поделать?

Всё ещё держа брыкающуюся девчонку за волосы, он обвёл нутро башни взглядом, стараясь найти себе применение с максимальной пользой и минимальным риском. О, а это что за эльфячий труп тянет ручонки к Брыму? В другой ситуации Диршах бы счёл эту ситуацию более чем забавной и вряд ли стал бы помогать коллеге по цеху(читай конкуренту). Но чего только в жизни не случается, верно?

- А ну, заткнись и сиди тут тихо, да не вздумай бежать! А то выдранным клоком волос не отделаешься! - разведчик бросил девчушку на пол, уже разворачиваясь чтобы броситься на выручку Брыгу.

- Эт правильно, парень, удача, она смелых любит, кто до конца идёт. - многозначительно подняв палец, проговорил Клэнси с видом старого учителя, тщетно пытающегося вбить в голову нерадивого ученика хоть что-то полезное. - Да и разве у вас уже так много дел на этой богом забытой улице, что вы так спешите покинуть игру? - не унимался ирландец, тщательно тасуя замусоленную колоду карт.

Любой здравомыслящий игрок, будь он на месте торговца, без разговоров схватил бы честно выигранные шестьдесят бунов и уже давно бы напивался в ближайшем баре, повествуя своим собутыльника, как давеча удачно облапошил пару милитари. Но Джеймс был не таков. Искра нездорового азарта уже во всю разгоралась в его карих глазах. Уж такова была его натура, что щедрая душа ирландца совершенно не может успокоиться, пока он не проиграется в пух и прах. Ну или пока так же безобразно не проиграют противники, что, по правде говоря, бывало значительно реже. Тем более, сейчас торгашу везло по-крупному, чего не скажешь о паре солдат, которые умудрялись проигрывать даже с весьма неплохими картами, ведясь на блеф Джеймса. Да и кто в здравом уме прекратит погоню за золотым тельцом, когда озорник лепрекон в зелёном сюртуке сам тащит тебя в сторону своего несметного клада? Уж точно не Клэнси.

Чтобы не ненароком не выпустить Луиджи из своих сетей, коварный ирландец решил поведать ещё одну поучительную историю, имевшую место в прошлом.

- Хотите верьте, хотите нет, но под час беспрерывно выигрывать гораздо хуже для человека, чем остаться без последних ботинок! Эта история имела место в начале далёкого двадцатого века и передаётся в моей семье в назидание всем горячим юнцам. Дак вот, в те времена азартные игры были не совсем законны, но, тем не менее, народ изыскивал способы пощекотать себе нервы за карточным столом на всевозможных закрытых вечеринках. Участнико одной из таких сходок как раз был мой предок. В общем, собралась на квартире очень приличная компания - пожарный, учитель, адвокат, мой родственник и даже один киноактёр. И, после пары рюмок чего-нибудь горячительного, к слову, тоже не легального, как водится, решили сообразить партейку в покер, благо деньги у всех имелись. Ну, значит играют они, а самому казалось бы непримечательному из них - учителю несказанно везёт. Он выигрывал почти каждую партию! Ну, тут все естественно заподозрили неладное. Заставили его раздеться чуть не до гола, карты мешать не давали... но он всё равно выигрывал! А меж тем ставки росли. Деньги уже у всех давно кончились. Тогда принялись играть на недвижимость и расписки. Бедняга учитель уже и сам был не рад такой ласки Фортуны. И чего он только не вытворял, лишь бы избавиться от роковой удачи! Он не глядя повышал ставки вдвое, отлучался закурить, передавая свои карты другим... Но стоило только ему вернуться, как товарищи с хмурыми лицами сообщали, что он опять выиграл! В конце концов, несчастный не выдержали и, якобы отлучившись в уборную, вылез через форточку, спустился с третьего этажа и бегом рванул в полицейский участок. Когда комиссары нагрянули на квартиру, где происходила игра, они были просто поражены. Там набралось выигрыша на семьдесят тысяч долларов (огромные по тем временам деньги!) наличными, закладные на пять квартир и одну пожарную станцию, и, сверх того, расписки и векселя ещё на пару миллиардов! Таких деньжищ тогда не проигрывали и в Монако! В итоге, учителю, как стукачу, выплатили пять процентов от конфискованного. С тех пор он спятил и шатался по Лос-Анджелесу, заказывая десятками несгораемые сейфы...

Сделав театральную паузу, Клэнси глянул на своих соперников, явно наслаждаясь произведённым эффектом. - А ты говоришь, Проиграться это плохо! - поучительно добавил ирландец, загребая очередную горку бунов.

Говоря по правде, Диршах сейчас чувствовал себя не многим лучше своей рогатой жертвы, что вот-вот готова захлебнуться пеной. Неестественная усталость продолжала наполнять тело орка и, если так продолжится и дальше, он тоже начнёт пускать слюни. Но тут разведчик увидал несущегося в его сторону Аркача с кинжалом на перевес. Никак этот вонючий выродок решил прикончит Диршаха?! Да, да этот слепой говнюк давно завидовал разведчику! А теперь, когда у Диршах появилось золото и рабы, эта морщинистая поганка решила присвоить всё себе! Чтобы его золото отобрали каким-то вшивым колдовством? ЧТОБЫ КАКОЙ-ТО ГОББО ПРИКОНЧИЛ ЕГО, ДИРШАХА?! НЕ БЫВАТЬ ЭТОМУ!

- Знаете, друг мой, каждая планета в благословенном Империуме неповторима, словно изделие искусного мастера и интересна уже сама по себе. А, когда скитаешься в кишащем опасностями космосе, постоянно совершая переходы через варп, то начинаешь искать каждую возможность дабы заглянуть на какой-нибудь пасторальный мирок вроде вашего. Нашему кораблю нужно пополнить кое-какие припасы для продолжения полёта и, возможно, мы найдём, что предложить вашему губернатору и членам почтенных семейств. Кроме того, у меня есть и личный интерес. Видите ли, я увлекаюсь изучением Имперского культа во всех его проявлениях, а сведения о вашей планете, пусть и весьма скудные, показались мне чрезвычайно интересными. Все эти жрецы-прелаты... Признаться, я надеюсь улучить время и посетить здесь хотя бы одно моление.

19:30

К сожалению, на бреднях обнаружилась пара прорех, величиной с кулак, через которые вполне могла ускользнуть какая-нибудь рыбёшка. Только Уле пристроился на лавке возле дома, чтобы починять сеть, как вдруг рухнул на землю, неестественно выгнув спину и оскалившись в сардонической улыбке.

20:00

С помощью Джесси, парень кое-как добрался до кровати. Весь покрытый липким потом, Уле трясся в чудовищных судорогах, будто в него вселился сам Тенебрий, лишь изредка падая на кровать без сил, когда мышцы наконец расслаблялись.

21:00

Наконец, Уле затих. Проповедь в городской церкви была в самом разгаре и молитвы сотни честных трудяг возносились на небеса, а вместе с ними и душа рыбака.

Мука к Муке.

- Ну вот, это совсем другое дело! Теперь можно и в покер партейку сообразить!

Руки торговца уже чесались, а пылкая ирландская душа была готова с разбега нырнуть в омут азарта. И плевать, что он влип во всю эту паскудную историю из-за игр. Признаться честно, последние минут пятнадцать Клэнси вовсе позабыл, что на утро ему идти за периметр в поисках какого-то мифического бессмертия. Плевать, что скорее всего смерть встретиться ему раньше, дважды всё равно не погибнешь. Завтра будет завтра, а сегодня в кармане есть буны, и томная развратница Форнтуна уже нависла над столом, выбирая себе любовника. Перекрестившись, Джеймс высыпал часть бунов на стол и, закатав рукава, уселся, озаряя собравшихся гаденькой улыбкой.

- Ну что, господа, сыграем? Только чур банкомёт меняется каждый кон.

Хайнц хмуро глядел на приближающуюся посудину с налётчиками, впрочем, он всегда так смотрел, когда был на море. Это был кажется третий или четвёртый бой за его долгую карьеру торговца, можно сказать повезло, многие не переживали и первого. Посмотрим, будет ли Фортуна и сегодня на его стороне. А подыхать не хотелось — дома семья, а на корабле несколько бочек горючки с почти стёрщимися рунами(богословы уверяют, что это символика связана со святым Лукой Ойлем — покровителем топлива), продажа которых сулила хороших денег. Ухватив старенький обрез поудобнее и поправив сползающий бандольер, Хайнц сплюнул на палубу и обратился к горластому пирату.

- А ты подойди поближе, я тебе эту пушку в зад засуну по самую рукоять!

Вообще орк был отходчивым и как только пришло время делить добычу, тут же позабыл о досадной неудаче с эльфкой, которая стоила ему уха. Найдя среди пожитков коротконогих трупов крепкую пеньковую верёвку и пару ожерелий, которые он тут же нацепил на свою грязную шею, Диршах весело насвистывая отправился на воздух за парнем. Найдя перепуганного до смерти Марко лежащим мордой в снегу, как он и был оставлен с пол часа назад, лазутчик ехидно лыбясь поднял человека за шкирку.

- Ну что, гадёныш? Я щас добрый, так и быть оставлю тебя в живых. Теперь ты мой раб, кивни, если понял. Я так великодушен, что сниму тебе путы не только с ног, но даже с рук! Будешь называть меня «Господин Диршах Великолепный, Гроза Длинноухих» или просто «Господин». Ну ка, повтори, слизняк! Отлично, теперь пойдём внутрь. И только вздумай бежать, я тебя догоню и все уши пооткусаю.

Накинув Марко верёвку на шею, орк потащил парня к обрушенному строению.
***

Вернувшись в башню, Диршах обернул поводок вокруг запястья и продолжил обыскивать трупы. Удостоверившись, что цацек тут немерено, лазутчик стал искать способ утащить как можно больше. Тут ему на глаза как раз попался добротный плащ одного из убитых дварфов. Связав концы, Диршах получил что-то вроде мешка, который тут же всучил своему рабу, а сам принялся шнырят по башне в поисках всего, что блестело и выглядело шикарно. Когда Марко уже был порядочно нагружен, из подвала появилась какая-то потрясная рогатая баба в дорогих шмотка. Как пить дать, эта была та самая посланница к королю Обольду. Ухватит верёвку покрепче и придав себе как можно более напыщенный вид, Диршах направился к появившейся незнакомке. Подойдя поближе, орк слегка поклонился, расплывшись в гаденькой ухмылке. Заметив, что парень стоит на ногах, тупо глядя вперёд, он пнул Марко под колени и рывком верёвки заставил того рухнуть в глубоком поклоне. - А ну ка, слизняк, представь меня госпоже!

После неудачного рывка Диршах попытался не свалиться, цепляясь за ремни на броне воительницы, когда услыхал глухой удар чуть выше своей головы. Мгновением позже, орк почувствовал, как дварфка начинает заваливаться на спину. Ослабевший от потери крови лазутчик не смог во время отскочит и встать на ноги, поэтому, рухнул прямо на труп словно мешок с дерьмом. Не в силах подняться, Диршах тяжело дыша перевернулся на спину. В башне ещё оставался один карлик, но с этим бородатым говнюком справятся и без его помощи. Гораздо разумнее было набраться сил перед приближающейся делёжкой трофеев.

18:00

Чистая радость от удачной сделки в один миг была омрачена известим о скорой свадьбе Мерси. Не то чтобы девушка делала Уле какие-нибудь намёки, что неравнодушна к нему, но рыбак до последнего не опускал руки. Сегодня, когда Мерси, милая Мерси была с ним так любезна, он то по-дурости воспринял это на свой счёт! В сумрачном сердце рыбака забрезжил луч надежды... Оказывается это всё из-за грядущей свадьбы! Эх, это всё из-за ерго чёртовой нерешительности. И бедности.

Дрожащими руками Уле схватил протянутые ему медяки, пробормотал господину Бриверу что-то невнятное про завтрашнею поставку рыбы и, нацепив шапку на голову, пулей вылетел на улицу. Вечер был дивно хорош — весеннее солнце, едва прогрев землю, скрывалось за неровными очертаниями леска на той стороне речки Глютеновки, от воды веяло приятным теплом, натрудившиеся за день односельчане, разбредались по своим домишкам и шумным кабакам, везде загорались огоньки семейных очагов. Не глядя по сторонам, рыбак чуть ли не мчался к своей хибаре. На каждом шагу монетки позвякивали в карманах, взгляд затуманивался, а во рту стало солено. Наконец распахну дверь, Уле бросился к шкапу, извлёк из него полупустую бутыль с мутной жижей и захлебываясь от рыданий принялся пить большими глотками.

19:30

Сколько прошло времени? Десять минут? Может быть час? Рыбак зидел за столом, понуря голову, и размазывал слёзы и сопли по немытому лицу. В ногах валялась пустая бутылка. Вдруг, Уле подскочил, как укушенный — нельзя раскисать! Он будет счастли, несмотря ни на что! Вот только надо найти ещё выпивки.

Покинув своё скорбное жилище, парень направился в сторону реки, чтобы смыть с лица грязь, оставить всё в прошлом. Натянув шапку на мокрые волосы, рыбак неуверенной походкой направился в город, он старался улыбаться. Но куда идти? Точно не в «Пьяную Ягоду». Кажись какой-то гном открыл в Мукомолье ещё один кабак, туда Уле и направился. Добредя до «Старого Охотника», в окнах которого приветливо горели в сгущающихся сумерках, парень поприветствовал хозяина и попросил пару бутылок самого крепкого напитка, что здесь подают. Расплатившись из выручки за чёртовых раков, Уле откуупорил одну бутыль и направился на улицу, хлебая из горла.

20:00

В голову Уле пришла отличная идея, как ему тогда казалось, он принялся шататься по посёлку, силясь найти Джесси.

Наконец найдя револьвер среди вороха долговых расписок, носовых платков и брикетов жевательного табака, Тэди стал выбирать себе цель. Его внимание сразу же привлёк какой-то здоровяк в сомбреро, замаячивший в зарослях ковыля. Стрелок из Тэди был такой себе, поэтому парень здраво рассудил, что чем толще цель, тем меньше шансов промахнуться.

12:00
Получив утвердительный ответ, окрылённый Уле возвращался домой позвякивая медяками, полученными за утренний улов да с буханкой хлеба. Солнышко светило, природа просыпалась после зимы, от неожиданной приветливости Мерси, которая прежде почти не замечала рыбака, на душе у парня было ясно. Идя по тропинке среди палаток к своей хибарке он насвистывал одну старую солдатскую песню, которой его выучил отец, в своё время бывший в ополчении господина Штайнберга.

Виндишграц и прочие паны генералы
Утром спозаранку войну начинали.
Хоп, хоп, хоп!
Войну начинали, к Фаринай взывали:
Помоги нам победить, Матушка Мучная!
Хоп, хоп, хоп!
Матушка Мучная, вон четыре моста.
Выставляйте канабийцы посильней форпосты!
Хоп, хоп, хоп!
Начался тут славный бой у Канабьино,
Кровь лилась потоком как из бочки винной!
Хоп, хоп, хоп!
Кровь — из бочки винной, а мяса — фургоны!
Нет, не зря носили ребята знамёна!
Хоп, хоп, хоп!
Не робей ребята, по пятам за нами
Едет целый воз, груженный деньгами!
Хоп, хоп, хоп!
Целый воз с деньгами, кухня с пшённой кашей.
Ну в каком полку веселей чем в нашем?
Хоп, хоп, хоп!

Наконец, добравшись до дома, рыбак поставил буханку на стол, после чего, озираясь по сторонам, извлёк из-за печи глиняный кувшин. Вытащив из кувшина промасленную тряпицу, Уле развернул её, и пару минут любовался на показавшиеся медяки, жирные и вонявшие рыбой, как и всё вокруг, после чего добавил сегодняшнюю утреннюю выручку и спрятал сокровище обратно.

12:30

Вынимать клети с раками было ещё рано, но близилось время обеда и парень решил достать себе пару усатых падальщиков. На пробу, так сказать. Но, стоило ему направиться к берегу, как Уле услыхал у воды приглушённый ребячий лепет. Сообразив, что местные купаются и стирают бельё ниже по течению, парень скрылся в кустах, схватив хворостину по прочнее и стал потихоньку приближаться к воде. Вскоре, его взору предстали три пацана лет двенадцати, которые уже почти вытащили одну мордушку с раками. Конечно, он и сам в детстве промышлял подобным, но, как говаривал его папаша, бьют не за то, что воруешь, а за то, что попался. Дождавшись удобного момента, когда все трое тянули верёвку, рыбак выскочил из кустов и принялся хлестать негодников по спинам хворостиной. Поднялся вой и неудачливые воры спешили ретироваться, но всё же Улеуспел снарядить одному пинка под зад. Немного успокоившись, парень взял пару раков из вытянутой мордушки и закинул её обратно, не без удовольствия заметив, что она уже заполненна шевелящимися серовато-зелёными панцирями. Довольный собой рыбак вернулся домой и принялся кашеварить. Налив в котелок воды, он бросил туда лаврушки, чуть-чуть посолил и принялся ждать, когда вода закипит. Потом, бросил в котелок раков и стал смотреть, как те краснеют. Наконец усевшись за стол, Уле отрезал ломоть ржаного хлеба. Посолил его и принялся жевать вприкуску с раками.

13:30

Слегка отяжелевший после сытного обеда, парень пошёл мыть котелок на речку, стараясь оттереть нагарь мокрым песком и травой. А после, уселся на лавку возле своей хаты, чинить бредни перед грядущим сезоном да думать, где найти работников.

16:30

Дело спорилось, пора бы уже и раков доставать. Ощутив в руках приятную тяжесть, Уле принялся вытягивать клети. Последние были видно зацепились за что-то и, после очередного рывка, парень плюхнулся на зад, выпустив из рук верёвку. Но и на этом злоключения не кончились — парень понял, что левый рукав его ветхой руюахи совершенно оторвался. Бранясь по нос, он разделся и полез в воду, отцеплять мордушку от какой-то коряги. Страдания частично были компенсированы неплохим уловом, но что теперь надеть? Не ходить же в люди с одним рукавом? Конечно, у рыбака была ещё одна рубаха, но то праздничная — дивная розовая рубаха — самая ценная вещь в доме. В такой и свататься не стыдно, вот только рыбаку нужен был кусок мыла и пол дня, чтобы отмыться, перед тем, как её надевать. Нет, определённо надо было идти к швее. Только сначала в «Пьяную Ягоду», продать раков. Заодно и деньги на починку рубашки появятся.

17:00
Собрав раков в корзины и снеся мордушки домой, Уле отправился к трактиру, сунув оторванный рукав за пояс и стыдливо глядя по сторонам. Сбыв шевелящийся товар и получив свои медяки, рыбак попрощался с господином Брвером и направился к дому портнихи. Сняв у входа шапку, Уле откашлялся и вошёл внутрь.

- Вечер добрый, госпожа МакНамара! У меня тут, кхе-кхе, рубашка совершенно изорвалась, Вы не могли бы глянуть? Вот, давеча рукав оторвался. Ежели Вы не шибко заняты, может пришьёте? За деньги не беспокойтесь, я вот только получил от гсподина Бривера.

Не смотря на то, что швея была с ним одногодком, Уле всё равно обращался к девушке на Вы. Уж так выучили его, чтобы к людям почтенных профессий на Вы обращаться. Дождавшись обратно своей рубашки, парень поблагодарил швею, ещё раз раскланялся и отправился домой, припрятать выручку за раков.

Что ни говори, а эльфка хорошо знала своё дело, она до последнего цеплялась за возможность прикончит орка и, клянусь Груумшем, ей это почти удалось. Ну что же, когда Диршах скинет её, будет тоько веселее. Когда эта взбешённая баба силилась оторвать ему ухо и почти на половину вогнала кинжал в плечё, орк взвыл сквозь зубы. Но это был не крик боли и отчаяния, это было гимн высвобождению всего низкого, всего животного, что было в жалкой тушке разведчика. Острая боль обостряла до предела все чувства орка, напрягала до изнеможения мышцы, даровала наслаждение. Извращённая натура Диршаха была холодна к простому уничтожению противника, необходимо было непременно поставить под угрозу собственную жизнь, ощутить, что враг почувствовал вкус победы, а ты одной ногой стоишь в могиле, и только тогда резким движением превратить поражение в триумф и издевательство над недавним победителем. Да, Диршах определённо был конченным ублюдком...

Стоило орку на пределе сил сбросить эльфку с себя, как его скудоумные товарищи попросту пристрелили её. На мгновение озадаченный орк остолбенел, больше напоминая капризного ребёнка, у которого отобрали вожделенную сладость, и он вот-вот разревётся. ОНИ В ОДИН МИГ УГРОБИЛИ ВСЕ ЕГО ТРУДЫ! ОНИ УБИЛИ ЕЁ! ЭТО БЫЛА ЕГО ИГРУШКА!

В один момент разведчик почувствовал себя никчёмным, разбитым, ощутил дикую боль в плече, почувствовал, как кровь из разорванного уха стекает по шее. Настрой на эту батву был безвозвратно утерян, он больше не хотел играть со своими жертвами. Опустошённый Диршах от обиды уже хотел перерезать глотку истекающему кровью эльфу, как увидел вонючего гоблина, который отгрызал руку лучнику. С разбега орк пнул под рёбра обнаглевшего недмерка и завопил на всю башею. - Да вы совсем охерели !? Что вы блять творите !? Вам что коротышек мало !?

Захлёстываемый злобой, Диршах спрыгнул на первый этаж, без разбора размахивая клинками и извергая поток проклятий.

У Джеймса уже давно чесались руки сыграть в карты, да с недавних пор не было никакой возможности — только сунься на улицу, кредиторы сразу к стенке припрут. А тут, такой шанс, бунов вроде немного имелось, товар тоже, да и всё равно он скоро свалит из этой треклятой дыры. Не переставая лыбиться, торгаш похлопал себя по карманам, издавая тем самым ласкающий слух звон гильз, и двинулся к игрокам.

- Обижаете, господин военный, я же не голодранец какой из Социума. А этот — Клэнси посмотрел на пацана в форме таскающего ножи, - чего тут мельтешит? Пусть за стол садиться или приткнёться куда подальше. А то я щас играть сяду, а он, пока вам ножички подносит, в моих картах ночевать будет!

Март 1500

04:30
Едва занимался блёклый мартовский рассвет, а Уле уже был на ногах. Сколько он себя помнил, вся его семья вставала ни свет ни заря — работа обязывает. Как-то даже чудно было рыбаку, что некоторые господа бывает до полудня почивать изволят. Его же жизнь была посвящена тому, чтобы каждая семья могла себе позволить свежайшей рыбки отведать. Вот и приходилось подыматься раньше петухов, а к позднему утру всякая порядочная хозяйка уже ждала рыбака.

Продрав глаза, Уле сидел в своей утлой мазанке возле крохотного оконца с видом на реку Глютеновку. Жуя остатки вчерашней пщёной каши, парень смотрел куда-то вдаль и думал о чём-то своём. Завершив свою скудную трапезу, рыбак отправился на реку, чтобы вымыть скромную деревянную посуду и немного освежиться. Солнце елё виднелось вдалеке за лесом и ледяная вода быстрой речки приятно освежала лицо ещё сонного Уле и придавала бодрости на весь предстоящий день. Вернувшись в хижину, рыбак взял приготовленные со вчера снасти, помолился о хорошем улове и вернулся на берег. Прежде чем лезть в лодку, парень вытащил с десяток припасённых клетей, положил в них по кусочку гнилого мяса и закинул их возле обрывистой части берега, привязав волочащиеся за ними верёвки к колышкам на берегу. Если повезёт, к полудню они будут полны раков.

05:00
Наконец, отчалив от берега, Уле стал потихоньку грести, направляясь к середине реки. На дворе стояла ранняя весна и идти в открытое море было опасно, да и далеко ты уплывёшь на вёсельной лодочке. Ориентируясь на раскидистое дерево на противоположном берегу, парень постарался найти место, где давеча прикармливал рыбу. Расположившись поудобнее, он открыл глиняную крынку, полную приятно пахнущей земли с копошащимися в ней червями, снарядил три удочки, укрепил их на корме свойе посудины и принялся ждать, изредка отпивая пару глотков из бутылки с мутной бражкой. Для сугреву в утреннем холодке, стало быть.

10:00
Время шло, солнце тоже проделывало свой путь по небосклону, пришло и для Уле время плыть к берегу с уловом. Причалив, рыбак втащил свою лодку на берег, привязав к столбу, и отправился к хатке, разбирать улов. Большую часть рыбы он переложил большие плетёные корзины и снёс их в подпол, дабы не испортились, пока он будет потрошить остатки и вывешивать во двор для просушки. Только живя вдалеке от семь, Уле стал понимать, как же хреново жить бобылём. Эх, будь у него жинка, она пошла бы на базар продавать свежий улов, а он бы, в это время, занимался солением и копчением. Но, ничего тут не попишешь, надо пока одному управляться. Закончив с приготовлениям, рыбак оставил часть улоа вялиться на солнышке, а остальную извлёк из холодка и понёс в город.

Ходя по улочкам, Уле зычно зазывал хозяек покупать его товар, нахваливая свежесть и замечательный вкус своего улова. Как всегда он заглянул в лавку в господину Дилантеру, предложив тому приобрести свежайшего сазана и плотвы для его замечательных пирожков, кроме того, рыбак взял себе буханку самого дешёвого ржаного хлеба.

11:00
Распродав весь улов, Уле шёл по городку с приподнятым настроением и буханкой ароматного хлеба за пазухой. Как всегда, он направлялся в "Пьяную Ягоду", чтобы вознаградить себя за бойкое начало трудового дня. Пожелав здоровья господину Бриверу и его дочке, Уле уселся в углу под навесом, дабы не распугивать других посетителей вонью рыбы, которую сам он не чувствовал, и заказал кружку доброго эля. Нежась с кружкой пенного под мартовским солнышком и слушая последние новости. Всё и было то разговоров, что о новых поселенцах. Интересно, представители каких профессий пожаловали в Мукомолье? Покончив с выпивкой, Уле как всегда поблагодарил Мерси, пожелав ей и дальше цвести, словно водная лилия, радуя всех своей красотой, после чего, направился к её отцу.

- Ещё раз моё почтени, господин Бривер! Я тут с утреца, знаете ли, на раков ловушки поставил. Вот мне и подумалось, не желаете ли Вы к вечеру приобрести маленько. Уж Вы то знаете, что под пиво рачки варёные страсть как хороши! У Вас трудяги после работы соберуться, а Вы им закусочки первокласной. Ну так что, по рукам?

Что ни говори, а в толпе Джеймс Клэнси чувствовал себя как дом в кругу обширной ирландской семьи. Пока торгаш толкал свою тележку сквозь пёструю массу народа, он успел погоготать над новым анекдотом про старика «Рино», отвесить смачного пинка какому-то шустрому пацану, попытавшемуся спереть пакетик сушёных водорослей, лежавший с краю тележки, и даже якобы невзначай ухватить за зад одну смазливую девицу, от чего та забавно вскрикнула и покраснела — словом переделал кучу дел.

Наконец, когда толпа выплюнула ирландца, словно наскучившую порцию жевательного табака, Джеймс понял, что немного сбился с курса и сейчас находился вдалеке о основной движухи. Зато, через пару минут он обнаружил кордон Милитари. Всего жалких три человека и не шибко приветливые, зато с картами. Напялив на физиономию дежурную улыбку, Джеймс заговорил с парнем, который видимо был здесь за главного.

- Вечер добрый, нашим славным защитникам! Ну и суматохи с этими Искателями — на улице пальца не просунуть! Ну да ближе к делу! Не будет ли угодно господам прикупить первосортного табаку с фермы старины Николса, пожевать немного водорослей или освежиться прохладной водой? Мне, как представителю Мерчанты, было бы приятно услужить таким добрым воякам. - Тут взгляд Джеймс упал на карты, от чего он напряжённо сглотнул. - Или, может-быть, господам будет угодно сыграть в карты? Я ставлю приглянувшийся вам товар, а вы что-нибудь равноценно по стоимости или просто буны.

Перевозбуждённый Джеймс мотался по просторному дому, не зная, чем занять свой распалённый воображением разум. Чтобы ка-то отвлечься, ирландец спустился на первый этаж в семейную лавку и принялся расставлять товары по полкам, пересчитывать мелочь и тупо пялиться на довоенный автомат с разноцветными шариками жевательной резинки. А в это время в доме всё шло своим чередом — отец подсчитывал выручку за день, корпя над пухлыми бухгалтерскими книгами, первые страницы которых были писаны лет шестьдесят назад, мать стряпала на кухне, разнося по дому блаженный аромат рагу и картофельного супа, сёстры подметали в лавке, а братья слонялись хрен пойми где. Будто и не собирался Клэнси через пару дней покидать клановую обитель. В ожидании ужина, парень поднялся в свою комнату, чтобы ещё раз проверить рюкзак, собранный для жизни за периметром, и почистит подаренный отцом обрез.

Наступило время молчаливого семейного ужина, начавшегося, как всегда, с молитвы, минул и он. Разморённый горячей едой Джеймс прикорнул в стареньком клетчатом кресле. Должно быть видавшем Развал, когда он ещё не был таким. Будущему «императору» снилось, как он пристрелил Ротшильда и имеет Риту во всех мыслимых позах. Из сладостной дремы его выдернули в мрачную реальность громким монотонным стуком, доносящемся со всех сторон. Джеймс уже хотел пойти на улицу и оторвать не в меру активным гндонам руки, как вспомнил, что вот-вот в город должны прийти Искатели и все вокруг носятся как за жопу укушенные, готовясь к отключению барьера. Смекнув, что парни из Милитари и Меканики будут слонятся у ограды добрых пару дней, Клэнси кинулся вниз, выкатил потрёпанную продуктовую тележку и принялся нагружать её всякой всячиной — водой, консервами, сушеными овощами и пачками самокруток. Подумав еще немного, он вернулся в комнату и прихватил дробовик с тесаком — хрен его знает, что можно ждать у забора. После чего, оборотистый ирландец выкатил тележку на улицу и двинулся в сторону барьера, где сейчас кипела жизнь.

Ослеплённый праведным гневом, Йозеф ринулся в сторону богомерзкого еретика, одно лишь существование которого было противно Ему. Забыв о всякой предосторожности и не внимая голосу разума, движимый ненавистью паладин метнул одну из гранат, висящих на поясе, в сторону того, что когда-то было бароном Клаусом. Но, из-за поспешности, смертоносный снаряд летит не под ноги порочного барона, а в сторону многочисленных техноеретиков, заполнивших здание собора. Слишком поздно приходит осознание поспешности своих действий и Йозеф, коря себя за мальчишескую пылкость и глупость, недостойную ревнителя Божьего, отступает назад, прикрывая своё тело щитом.

Со стороны могло показаться, что Диршах просто выполнял свою работу - подкрасться незамеченным к противнику, убрать часовых и по возможности узнать о количестве врагов - обычная разведчиская рутина, но это было вовсе не так. Скрытно пробраться к стоянке неприятеля, прокрасться на подходящую позицию, затаиться словно змея в ожидании, когда часовой допустит оплошность, знать, что тебя могут заметить и прикончить на месте в любую минуту. и, наконец, сделать рывок на пределе сил, когда кажется, что само время замедляет свой ход, а потом упиваться страхом невнимательной жертвы, слышать учащённое дыхание существа, ещё мгновение назад полного планов и мечтаний, видеть его полные ужаса глаза, чувствовать его тепло - вот что это было для Диршаха. Другой бы на его месте просто застрелил бы часового из далека или бросился бы в атаку с диким рёвом. Но разве можно так испытать всю бурю чувств, захлестнувших сейчас разведчика. Это не было лучше, чем горы золота и мастерски выкованные клинки, чем терпкая брага и дурманящие травы, лучше, чем жарка ночь с дюжиной самых похотливых девок. В такие моменты не было дела да твоей силы, богатства и положения, до того, что твой клан был разбит и посрамлён, а ты стал рабом, был всё равно, что ты просто мелкий бесполезный ублюдок. Диршах прекрасно знал, что эта страсть однажды станет причиной его же гибели. Но, если не рисковать, то зачем тогда жить?

Склонившийся над жертвой орк, поглощённый охотничьим азартом, не сразу обратил внимание на воцарившийся хаос. Но он привык делать свою работу до конца. Оскалив зубы, Диршах обратился к распластанному врагу, - А ну отвечай, бесполезный кусок дерьма, сколько ещё народу в башни? Они такие же некчёмные как ты или там есть достойные противники?А ну, живо говори, пока я тебе рожу не обглодал!

Вот паскудство, откуда она узнала?! Все сборы и приготовления Джеймс старался проводить в строжайшей секретности, доверяя только семье и друзьям, чтобы ублюдки, которым он задолжал не дай бог не узнали. И кто же проболтался? Должно быть - это сукин сын Уилард сдал его. Вот гондон, а ведь Клэнси по блату достал ему бутылку настоящего коньяку и за смехотворную цену!

- Какие проблемы? Меня заебало сидеть в этой проклятой дыре, каждый день лизать жопы клиентам, уговаривая народ купить наше барахло и ждать, когда барьер ёкнется! А там, за периметром, у меня будет шанс найти что-нибудь полезное, стать мать его героем, или сдохнуть пытаясь! Или что, теперь в Разломе без разрешения даже пёрнуть нельзя?

-Эдрик? Ну, что же, очень приятно, меня зовут Густавом. Вы безусловно правы, завладеть хоть одним из ящиков и правда неплохая идея. Мне бы не помешало немного пополнить свои запасы провизии, прочие необходимые мне вещи я привёз с собой. Травы и припарки, как и мои услуги, конечно сейчас кажутся некоторым чересчур рьяным колонистам излишними, но, уверяю вас, судя по тому, что я видел, скоро они изменят своё мнение.

Всю дорогу лекарь не переставал изливать на молодого дворянина потоки информации, чрезвычайно обрадованный тому, что не всякий на этом берегу желает оторвать ему голову.

-Признаться, я тоже не вполне был готов к такой высадке, меня уверяли что здесь должен быть по крайней мере палаточный лагерь! Надеюсь, когда мы придумаем, куда выдвигаться дальше, вы подсобите мне с переносом моих сундуков. Уверяю вас, они вовсе не тяжёлые, а польза от их содержимого будет неоценима, но тащить оба в одиночку мне не совсем сподручно. Кстати, поверхностный осмотр тел привёл меня к весьма противоречивым суждениям. С одной стороны, все манипуляции с телами проведены без помощи инструментов. Я было подумал, что головы отрубили, но срез такой неровный, будто их оторвали. Тот, кто проделал такое, должен обладать поистине чудовищной силой! Ещё больше меня поразили травмы грудной клетки - кто-от просто сорвал там почти всю кожу, но я готов ручаться, это были не звери, ведь кости совсем не тронуты! В то же время, эти изверги должны обладать весьма высокой организацией и ловкостью рук, чтобы приколотить трупы к крестам. Но знаете, что самое удивительное? Мне не удалось обнаружить следов птиц или животных на телах! Будто их распяли только что, хотя состояние кожных покровов говорит мне о том, что трупы висят под солнцем как минимум пару дней!