Голосование за ходы

– Пить? – Переспросил Омби. – Это конечно не сок порея, но можно попробовать! – Подойдя к рыцарю, он скопировал движение собравшихся заказав себе пустую, неслабую пинту. По меркам саванны кружечка была маловата, но что поделать? Омби был уверен в одном — половину градуса хлебнёт его черный годендаг.

– Эх!!!! Железный человек! Подожди! – Туземец стянул браслет с левой руки. С витиеватой брошки в центре смотрел барельеф слона. С хрустом повернулся хоботок, и на раскрытую черную ладонь посыпался желтый мох. Как парень мог забыть про запасы? Он ещё в том месяце обнёс хижину ненавистного сына знахаря. Возможно, вспомни он вначале про это, желтолицый начал бы не с угроз, а с обнимашек. А так...

Омби отдал материализовавшийся стакан своему бывшему визави, для наполнения. Сам же оторвал от безобразной рубахи лоскут ткани. Скрутив его на манер папиросы миссионеров, завернул туда добрянскую порцию мха.

– Давай давай лей! Не жалей! – Это напряжение вконец уже выбило парня из колеи. – Может здесь где-нибудь неподалёку играют на барабанах у костра? Могли бы потанцевать в честь гостеприимства этого дома. Надо бы ещё хлебнуть за твёрдый стержень того парня, а то ж хозяйка дома чую — женщина очень яростная. Когда антилопа млеет перед хищником, а ягуар возле неё разминает лапу не в силах прыгнуть... Это, как говорят миссионеры, не комильфо.

Омби улыбнулся, делая хорошую тягу едкого дыма:
– Держи, железный человек. А потом пойдём, посмотрим город!

Гулко звякнул замок. Со скрипом открылась дверь камеры. Внутрь полился яркий свет от факела, заставляя Омби прикрыть глаза ладонью.
– На выход! – Сказал недружелюбно охранник, маня туземца пальцем – Сегодня твой звёздный день, тумба-юмба.

Омби ничего не оставалось, как подчинится и ещё увернуться от увесистого пинка.
– Ты что творишь? – Подбежал другой охранник, видимо старший по званию. – А если это — будущий король? Хочешь отправиться в отпуск на дыбу? Или рефлексировать на еловом колу? – Потом посмотрел на голого Омби и присвистнул. – Но сдаётся мне, он тебя по другому использует...

Дальше пошли в тишине. Пара поворотов, бесконечная лестница, освещаемая свечами в нишах, длинная анфилада комнат и наконец остановка возле массивной двери. По пути туземцу принесли кое-какую одежду, по виду сшитую дворовыми собаками. Штаны из рогожи нещадно натирали ляжки, а свободная рубаха с красными обшлагами, делала его похожим на петрушку.

– Ну, вперёд парень! – Дверь распахнулась, пропуская Омби на тлеющую вечеринку. Там уже была полна кубышка. Какая-то невероятно красивая особа раздавала горячее каким-то белым. Туземец заметил, что все собравшиеся подходили к ней на короткий перфоманс, дабы получить хотя бы мимолётную улыбку. Видимо, как раз настала его очередь. Под взглядами собравшихся, Омби направился к ней. С близкого расстояния девушка была ещё прекрасней, а так-же очень приятно пахла. Омби, который по началу был очень горд родившейся идеи, привязать свою корягу к ноге, сейчас испытывал нешуточный страх. Естество при виде девушки налилось кровью. Парень боялся, что сейчас начнёт исполнять залихватское фуэте, пока палач его не успокоит.

Туземец взял себя в руки. Смотря на эту белокурую красотку, он тоже захотел что-то ей подарить.
– Здравствуйте. – Омби неуклюже поклонился, – Даже обойдя все племена и народности саванны, не сыщешь такой красоты, как Ваша. Души предков, светящих нам ночью, всегда начинают подмигивать, когда вы выходите на балкон, подышать свежим ночным воздухом. Как Вы наверное поняли, я издалека. Как здесь оказался — не знаю. – Омби грустно пожал плечами. – Но теперь понимаю, что всё было не напрасно. Всё, что осталось в прошлом, не стоит и Вашего взгляда. – Он приложил руку к сердцу. Оно сейчас походило на рычащего тигра, при виде хромой антилопы. – Я не взял подарки, но прошу, примите это! Ожерелье предков, что я сделал со своим отцом. – Омби снял с шеи бусы из настоящего жемчуга, за коим охотились самые ушлые ювелиры цивилизованных мест. Но туземец не знал этого, справедливо полагая, что никакой ценности, кроме душевной, они не имеют. – Вот тут и тут – Он показал пальцами на ряд мест в изделии, где покоились небольшие алмазы, – Я вкрапил слёзы огненной горы. Когда она ругается, то бывает плачет, кашляя дымом. Достать сложно, но они почему-то очень ценятся у белых.

Омби положил к ногам красавицы бусы, снова неуклюже поклонился и заковылял назад, пряча глаза и пытаясь успокоить свою разбушевавшуюся дубину.

– Наши любовные успехи отличаются друг от друга, как самшит от пальмы. Один низкий, но твёрдый, другая – мягкая, но длинная. – Омби попытался объяснить свою мысль. – Я был всего с несколькими женщинами за всю свою жизнь, но эти отношение растянулись на годы. Любовь являлась моим ориентиром в палящей саванне. – Омби понурил голову. – Но мою первую девушку задрал лев, а вторая ушла к сыну знахаря. – Руки непроизвольно сжались в кулаки, – Видите ли, подношений у него больше, хижина попросторней, да ещё домик соломенный на южном берегу Конго. Вот ведь зараза! – Омби просёк ребром ладони воздух, – Отцовское же всё! А домик, тот вообще при деде сплели! Это ещё надо разобраться, сама ли ваза на знахаря упала! А тут всё вот этими, – Туземец потряс открытыми руками, – Строил. Глину таскал, саман покупал, горшки лепил, видите ли - "так мооодно". Омби взял фальцет, передразнивая бывшую подругу, – Каждый день на охоте подставлял задницу ягуарам! А тут, а тут....

Резкий негодующий выдох. Омби испугался, что слишком разорался. Замолчав, он извиняюще поклонился железному человеку. А тем временем....

Мелодичный голосок принцессы фланировал между басистым говором мужчин, раздавая последним на орехи. Шлёп. Шлёп. Шлёп.

"Хорошо хоть желтолицему пока не прилетело. Как бы он отреагировал на лёгкую критику — неизвестно. Судя по напряженной стойке, он вполне мог втащить и за безобидный "Привет". – Мысли Омби потекли неспешной чередой, как топляк по спокойной реке.

А вот с мороженным очень хорошая идея:
– Если можно, я угощусь... У меня на родине это деликатес. Пренебрегать возможностью вкусить сие блюдо - это как дать свою руку крокодилу. Позволите, великая краса северных пределов?

Омби хотел было посоветовать ей заказать Эфо Риро, но быстренько осадил коней. Хоть это африканское блюдо пользовалось популярностью, а так же имело неплохой вкус, отец подавал его в горшочке из гуано. Омби грызли сомнения. Вряд ли у принцесс в почете сервизы из дерьма летучих мышей.

Постепенно, вечеринка превращалась из тлеющей, в чадящую черным дымом. Каждый тянул одеяло на себя, намереваясь прикрыть интимные аспекты своей жизни или же выставить их напоказ. Это напомнило неискушенному Омби кубелко гремучих змей. Если бы на вечернем камлании, он с друзьями начал так поносить друг друга перед дочерью вождя, их бравую команду насадили бы на общий вертел, напихав во все отверстия орехов. Или же привязали к дереву и набивали ляжки бамбуковыми палками, пока те не запоют Domine не зная латыни. Или же...

Омби чуток вздрогнул от таких перспектив. Мысли о доме, из тёплых превратились в холодные и гнетущие. "Эх... Жаль нет волшебных грибов, или на худой конец, желтого мха". – Подумал туземец, представляя как зал наполняется бессвязным бормотанием, рассматриванием пальцев и глупыми улыбками. Все бы зарядились добротой до отказа, предоставляя право справедливого выбора белокурой красавице.

Омби чувствовал себя не в своей тарелке. Находясь в дальнем углу комнаты, где разворачивался нешуточный спор, он почувствовал себя одиноко... Словно луна на затянутом тучами небосводе. Ощущение пустоты заставило осмотреться.

Туземец справедливо решил отправиться к человеку с узкими глазами и желтой кожей. Дескать, цветовая палитра всё же соответствует индиго. Но достаточно было посмотреть тому в лицо, чтобы пробрал озноб. Складывалось впечатление, что желтолицый питается исключительно сырым мясом. Угроза, которую он излучал, так и кричала – "Давай давай, подойди, и я выбью из тебя всё дерьмо".

Снова заговорила белокурая красотка, заставив слоновий хоботок Омби вывернуть тому бедро. Её чарующий голос походил на журчание горного ручейка, который внезапно услышал в кустах, после дневного перехода по раскалённой Саванне. Там как раз обсуждали любовные победы.
Омби подал голос:
– Мой друг был падок на женскую ласку, каждую ночь согреваясь в объятиях очередной девушки. Теперь же, его дух находится в сонме предков, светит нам ночью, как и духи нескольких его подруг. – Омби развёл руки в извиняющемся жесте. – Срамная болезнь, знаете ли. Миссионеры говорили между собой, что негра скорее вылечит стая львов, чем современная медицина. Да будет его звезда ограждать чрезмерных любителей сладенького от скабрезной участи...

Внутренний двор замка.



– Ваше магичество! Ваше магичество! – Аригий остановился. Пересекая замковый двор, к нему спешил босоногий мальчуган лет семи.
Растрёпанные рыжие волосы, нос в веснушках и грязная одежда, больше напоминающая мешок из-под картошки.
– Чего тебе парень? – Маг недовольно скривился. Не хватало ещё тратить своё время на местных оборванцев.
Паренёк почтительно поклонился и с достоинством вынул палец из носа:
– Я нарочный от сенешаля. Господин граф зовёт вас к себе!
– Эка неладная! Веди! – Старческие пальцы мага нащупали в необъятной робе карман, выудив на свет тусклую, медную монету. Пацан поймай её на лету и весело заспешил к замку. – Подожди сорванец! Я уже не тот!



Обеденная зала замка Рэваль.



Карл стоял возле стрельчатого окна и смотрел на багровый закат. Клубы бесформенных облаков, будто мыльная пена, растекались по горизонту. Мысли его находились далеко отсюда. О семье, о жене, о детях. А тут намечается очередная заварушка, отдаляющая на неопределённый срок воссоединение семьи. Карл тяжело вздохнул и развернулся. Пустое помещение навевало грусть. В воздухе витал запах горелой древесины. Остовы, разрушенных при штурме столов, создавали гнетущую атмосферу.
– Ну что ты об этом скажешь? Ожидать ли удара, или это всего лишь фантазии нашего старика? – Граф хлопнул кулаком по ладони. – Черт побери, в конце концов я напряг очень много влиятельного народа, а оправдание всей этой канители – Видение векового старца!
Рваная портьера, висящая на дальней стене, колыхнулась, выпуская на свет невзрачного человека.



– Похоже на бред сумасшедшего... Но наш маг - тёртый калач! Глупо к нему не прислушаться.
– Тут я с тобой согласен, Кюль. Суровые времена требуют суровой оценки угроз. – Карл подошел к чудом сохранившемуся секретеру. На столешнице стояла бутылка вина. – Как же я устал от этой военной компании. – Пробка с хлопком покинула горлышко. Рубиновая жидкость полилась в хрустальный стакан. – Ну у нас все козыря на руках! Чтобы проиграть с такой колодой нужно быть полным идиотом. – Граф поднёс кубок к губам и сделал добрый глоток.
– Вы абсолютно правы! – Невзрачный человек сделал шаг вперёд.
– Вот ты, Кюль. Шпион короля, агент тайной стражи всю свою жизнь положивший на служение короне. Ты не думал осесть где-нибудь? Обзавестись семьёй?
– Думал, ваше превосходительство, но в тайной канцелярии так мало платят... –
После этих слов у Карла запершило в горле. Сильный спазм согнул его пополам, заставляя плеваться кровью. Кубок выпал из его рук, разбрызгивая рубиновое вино по деревянной стлани. – Но Одиберт решил эту проблему, заплатив мне кругленькую сумму.



Граф что-то хрипел, царапая ногтями пол. Сейчас он напоминал старую корову, которую только что забили у мясника. Хлопья пены собрались в уголках рта, а из глаз брызнули кровавые слёзы.
– Муээаа. – Сказав что-то нечленораздельное, Карл выгнулся дугой. Кости хрустнули под давлением сильного спазма. Тело задергалось, а через пару секунд всё стихло.
– Простите граф, но вы даже не представляете, какие силы стоят за Одибертом Ядовитым и ковеном северных ведьм. – Кюль подошел и мыском сапога перевернул тело. Застывшее лицо покойного напоминало нарисованный шарж. Кривые линии, слюни, капли крови. Но самое страшное - отпечаток грусти и сожаления. Достав из кармана кружевной платок, Кюль начисто вытер посмертную маску вельможи.
Немного полюбовавшись результатом, он схватил бывшего графа и потащил к высокому стулу.
– Уффф... Тяжелый! Отъелся на крестьянских харчах. – Кряхтел агент, стирая капли пота со лба. За трупом, на пыльном, захламлённом черепицей полу, оставалась широкая борозда. Через пару секунд мёртвый вельможа уже восседал в кресле, как ни в чем не бывало. Лишь неимоверная бледность выдавали в нём покойника, но Кюль надвинул на лоб глубокий капюшон, скрывая и это. Затем он стёр все следы убийства. Начисто вымел облезлой метлой место преступления.
– Вот так-то лучше. – Ренегат с удовлетворением посмотрел на дело рук своих. – Счастливо оставаться. – Он с улыбкой хлопнул графа по плечу, выбив облачко пыли. За дверью как раз послышались шаги. Приглушенный старческий голос ворчал какие-то непотребства о плохом воспитании молодёжи.
Кюль порскнул к рваной портьере и повернул медный канделябр, стоявший рядом. Часть старой кладки бесшумно отъехала, обнажая черный провал хода, а после так же тихо встала на место, проглотив агента тайной канцелярии.



Аригий.

Старый маг не успел моргнуть, как его провожатый скрылся в одном из бесчисленных замковых коридоров, оставив на прощанье лишь смрад давно не мытых ног.
– Вот сорванец! – Беззлобно пробормотал он, подходя к двери в обеденную залу. Та была плотно закрыта. Двое часов почтительно поклонились Аригию.



– Его светлость один?
Один из стражников утвердительно качнул головой, звякнув металлическими застёжками на капеллине.
– Так точно, ваше магичество!
Аригий толкнул тяжелую створку. Скрипнули несмазанные петли, впуская мага в длинный, просторный зал. Сейчас от него сохранились лишь крохи былого величия. Вычурность сменилась разрухой и хаосом. Слуги ещё не успели как следует поработать здесь метлой и пипидастом.
Закрыв за собой дверь, старик проследовал к графу, восседающему на высоком кресле. Глубокий капюшон скрывал лицо, но Аригий не сомневался, что Карл сейчас напряженно думает о сложившихся обстоятельствах.
– Вы хотели меня видеть, мессир? – Ответом была лишь тишина. Рваная портьера в углу колыхалась от лёгкого сквозняка, где-то в углах скреблась любопытная мышь. Постояв так пару минут, маг продолжил:
– Я конечно понимаю, что всё это звучит как бред. Эти догадки, домыслы, видения. Такие данные обычно сильно притянуты за уши. Но всё же лучше сработать на опережение, чем потом кормить трупы собственными ляжками. Разве я не прав? – В ответ раздалась всё та же тишина, только казалось что голова чуть съехала в сторону. – Я вам благодарен за то, что приняли всерьёз бредни старика. Всегда поражался вашей прозорливости и умению видеть смысл даже там, где он обычно отсутствует. – Маг поклонился, но так и не дождался ответной реакции. – Вы в порядке, ваша светлость?
Что-то гнетущее поселилось в воздухе. Аригий сделал пару шагов к креслу графа:
– Прошу, скажите хоть что-нибудь. – Некогда взбалмошный и энергичный граф, сейчас походил на парализованного завсегдатая лепрозория. Глубокий капюшон не давал рассмотреть лицо, но что-то подсказывало магу о случившейся беде. Он в два счета преодолел расстояние между ними:
– Ваша светлость! – Старческая рука сорвала капюшон. На свет явилось синее лицо трупа с огромными мешками под глазами. Один уголок рта опустился почти до нижней челюсти, со второго же капала тягучая слюна. – Как же это...!?
Аригий приподнял голову графа за подбородок. В это время створки дверей распахнулись и в зал ввалился десяток охранников с сомнительным типом во главе.





– Мой граф! Только что пришла депеша от одного из наших соглядатаев! На вас готовится покушение в самых высоких кругах! – Этот невзрачный человек говорил четко и ёмко, будто бы с рождения вещал с трибуны о хлебе насущном голодным массам народа. – Нам нужн...
Он оборвал себя на полуслове, когда наконец то увидел всё лицедейство. Старый маг стоял возле явно мертвого графа, держа того за горло. Стражники опешили, но всё же направили острия копий на Аригия. За спиной щелкнули заряжаемые арбалеты.
– Это что за глупости?? Как такое вообще возможно! – Старец поднял ладони, показывая что это какая-то ошибка. Кюль незаметно для всех достал маленькую склянку с кислотой и быстро вылил на стражника спереди.



Алхимическая жидкость разом прожгла тонкое сюрко, стёганку и принялась поедать кожу, при этом чадя белым дымом, как набитое до отказа кадило. Стражник заголосил. Принялся рвать на себе дымящуюся одежду.
Всё тот же неприятный тип неожиданно воскликнул:
– Маг! Он атакует нас! Его необходимо обезвредить!
Сзади щелкнули арбалеты, выпуская в Аригия толстые болты. Несколько пришедших магов принялись кастовать какие-то убойные заклятья, дабы прижать старика к полу.

"Палящее солнце... Сколько душ сгубил этот диск, жарящий небо? Видимо, настало и моё время..." – Мысли Мозеса текли неспешным потоком, в такт шагам длинного каравана. Раскалённый песок обжигал ноги, закутанные в старую дерюгу. Маленькие ящерки бесстрашно кидались на полуголые пятки, в надежде урвать кусочек омертвевшей кожи. Верблюд по соседству всё норовил укусить, или того хуже, плюнуть мутной слюной в лицо. Это немало веселило погонщиков, поигрывающих устрашающими хлыстами:



– Вперёд отребье! Кто отстанет, будет валяться в песке, иссечённый в кровавую кашу и ждать прихода голодных скорпионов.
Вот и вся похвала за столь трудный переход через пустыню Мзул. И как можно было так глупо попасться к этим мясникам? А всего-то... Мозес с досады махнул рукой, закованной в кандалы. Цепь весело звякнула, привлекая внимание мрачного Бореза. Свистнул хлыст, заставивший парня вскрикнуть. Ноги подогнулись, не в силах больше держать худое тело. На плече заалела свежая сечка.



– Ты хотел убежать, сопляк? – Резкий голос с ярко выраженным южным акцентом. Борез возвышался над ним, подобно циклопическому бархану. Остальные "попутчики" рабского каравана споро порскнули в рассыпную, на сколько хватило длинны цепей.
– Я... Думал прогуляться, но по близости, к сожалению, нет ни одного бара.
– Шутник значит? – Хлыст вновь поднялся к небу, чтобы через секунду оставить на спине Мозеса новый рубец. Ещё и ещё! Ещё и ещё!
– Эй, Борез! Загубишь товар, вычту монеты из твоего жалования.
– Да эта мразь ничего не стоит!
– Ошибаешься! На мыловарне за этот кусок мяса заплатят пару серебренных. А может, продадим его в какой-нибудь поганый лудус, чтобы убирал дерьмо за богатенькими дармоедами.
– Или доедал!
По пустынным барханам забегало эхо утробного ржания. Все, кто слышал шутку, хватались за животы, хлопали шутника по плечу и вообще, пребывали в хорошем расположении духа.
– Дерьмо всё же лучше, чем стряпня повара, которой заправляют ваши гнилые потроха. – Мозес сплюнул на землю кровавую юшку. Зашипев, она мгновенно покрылась коркой. Всё кругом стихло, лишь злобное сопение десятка стражников вносило сумятицу. В небе парил оголтелый гриф, посматривая вниз, мерзко гаркая и ожидая скоро пира.



– Ах ты ублюдок! Всё же я, пожалуй, заплачу за твой труп положенную виру. – Борез повесил хлыст на поясной ремень, а из-за плеча достал увесистую дубину. – Сначала, – Он взвесил орудие на руке, ударив по ладони. – Я отшибу тебе ноги. Потом - руки, после - спину. – В его голосе было столько садизма, что по коже присутствующих побежали крупные мурашки. Мозеса прошиб холодный пот, хоть на улице и разогрело до пол сотни градусов. – Затем я затащу твою тушу на высокий бархан, набью в рот песка и отправлю кубарем по склону. Как тебе?
– По мне, твою родню надо бы сжечь на костре, за то, что не выкинула такого больного ублюдка в колодец, как только он родился.
Лицо Бореза покрылось белыми пятнами. Верхняя губа приподнялась. Погонщик занёс дубину над головой, наплевав на всё, что было сказано ранее. Мозес стоял на коленях и ждал. Страха не было. Он так устал от кандалов... Рожденный свободным никогда не примет рабство. Перед глазами потянулись сочные леса, быстрые реки с рваными ярами по краям, изумрудные озера, ветхая лодочка, на которой часто рыбачил с отцом. Парень закрыл глаза.
– Стойте! Я хочу посмотреть на этого наглеца. – Из богатого шатра неподалёку, высунулось лицо молодой девушки.



Хищная красота граничила с самодовольной надменностью. Узкие плечики манили бархатной, загорелой кожей.
– Леди Шалтир! Не тратьте время на этого смерда. Сейчас я быстро его прикончу и поедем дальше. Уже и так опаздываем на невольничий рынок.
– Леди Шалтир, а может поцелуйчик на дорожку за грань? Обещаю не кусать вас за черный пушок над губой. – Мозесом овладела та бесшабашность, когда всё, кроме искромётного юмора, перестаёт иметь значение.
Девушка стрелой вылетела из-под шелкового палантина. Никто не успел поковырять в носу, как она оказалась возле пленника с занесённым кривым ножом. Гриф в небе призывно заорал, кидая вниз комья слюны.

Мозес собрал остаток сил, схватил девушку за худенькую лодыжку и рванул на себя. Леди Шалтир вскрикнула, падая в раскалённый песок. Мелкие камушки разцарапали изящную спинку, сразу прижигая раны. Нож выпал из рук, звякнув о кандалы Мозеса. Недолго думая, пленник схватил оружие. Его заскорузлая ладонь сжала шею девушки, заставив последнюю сипеть как старая бабка. Остриё остановилось в миллиметре от виска, чуть царапая дорогую каффу на ухе...

Где-то...

Одиберт был вне себя от ярости. Его кривые пальцы, увешанные перстнями, хрустели сжимаясь в кулаки. Будто табун лошадей мчался галопом по стлани из сухих листьев.
– Чертов Дозор! Чертов Конрад! Кем себя возомнил этот слизняк? – Ядовитый топнул ногой, и перед ним материализовался огромный лакей. – Приведи пленную. Мне нужно сырьё...



Бугай поклонился, хоть с его ростом это выглядело крайне нелепо, и исчез так же внезапно. Через пару секунд он вернулся, держа за волосы барахтающуюся девушку. Её тюремное рубище разошлось по швам, открывая весьма интересные формы. Глаза метали молнии, а рот беспрерывно изрыгал проклятия:
– Отпусти меня ты, грязное животное! – Она лягнула лакея босой ножкой, но тот скорее бы почувствовал комариный укус.
– Заткнись! – Одиберт щелкнул пальцами. Язык бедняжки сразу прилип к нёбу, лишая возможности говорить. Брови в ужасе взлетели вверх, а тело покрыл холодный пот страха. – Гаал, закуй гордячку!
Гигант достал откуда-то клубок цепей с шипастым ошейником. По пещере прокатился мрачный звон железа, когда он методично надевал их на пленницу.



Одиберт вновь щёлкнул пальцами, и в середине пещеры материализовался круглый алтарь. На поверхности базальтовой плиты красовался высеченный пентакль. Кривые руны обрамляющее обечайку, мерно пульсировали красным. Создавалось впечатление, что внутри мёртвого камня бьётся сердце, толкая кровь по сетке вен.



– Положи её туда....
Гаал, не сказав ни слова, поднял девушку за волосы и водрузил на пламенеющий пьедестал. Она в ужасе вертела головой, но пошевелиться была не в силах.
– Прими свою судьбу... Ты будешь моей правой рукой. Я дарую тебе мощь, неподвластную простому человеку, а взамен возьму сущий пустяк. – Ядовитый хищно ухмыльнулся. – Сердце, свободу, дуушуу...



Некромант достал из-за пояса кривой фламберг. Насечки на лезвии и потёртая рукоять говорили о том, что оружием часто пользовались. Сухие руки поднялись к тёмному своду пещеры. Губы запели монотонный речитатив, попеременно скатывающийся то на низкий альт, то поднимающийся до звонкого фальцета.
– Дэ нак дэ ли а ра ту рея! Да будет так! – С этими словами Одиберт вонзил кинжал в пленницу. Тело на алтаре выгнулось дугой, затряслось, а вокруг разлилось голубое зарево.



Внезапно всё стихло... Пространство погрузилось в кромешный мрак. Казалось, темноту можно резать ножом. Где-то в углу гудела жирная муха, попавшая в тенёта довольного паука. С потолка капала вода, рождая неглубокую лужу. Одиберт раздосадованно крякнул уже предвкушая провал, но тут алтарь острожно засветился голубым. На границе светового круга медленно проступали абрисы длинных теней.



Одна из них, самая безобразная, медленно поплыла к жертве. Нависнув над ней, она осторожно дотронулась до сердца, а потом впиталась в окровавленную грудь. Секунда, и хриплое дыхание девушки вырвалось наружу. Цепи звякнули, тяжелыми косами сползая на пол. Она медленно взлетела над плитой. Тело окутал черный туман, помещая в кокон из завихрений и протуберанцев. Снаружи, где-то очень далеко, до пещеры донёсся глухой удар колокола. Одиберт расплылся в довольной улыбке:
– С днём рождения, мёртвая душа! – Победно закричал Ядовитый, пуская по рукам трескучие молнии. Черный кокон развеялся, являя миру...
– Я назову тебя Лорана... Ты станешь моей тенью... Жнецом душ... Палачом врагов...



Старый склеп...



– Мы тебя внимательно слушаем. Можешь звать меня Конрад. Это – Он показал рукой в сторону ушедшей троицы, – Карл, Макон и Сигиберт. Та очаровательная девушка, спасшая твою шкуру...
– Сильва Де Ла Маль. – Девушка грациозно изогнула бровь, не дав магу закончить представление. – Но ты можешь звать меня просто Сильва. А ты у нас значит?
– Бертран. Моё имя - Бертран! – Этой красотке, простоватый ученик выложил бы все тайны мира. – Но вы можете звать меня, ээммм... Бертран. – Глупо получилось, ведь не прозвища, ни сокращений он не имел. – Я понял, что вы тоже не на стороне Одиберта. Я как раз угодил в его пространственную ловушка, выбросившую меня возле этого Богом забытого погоста. – Парень перевёл дух, украдкой следя за реакцией окружающих. Но на их лицах застыло безмятежное выражение гранитной глыбы. – Потом я опомниться не успел, как налетели проклятые кровососы. – Бертран в досаде развёл руки. – Хорошо, что у меня в рукаве было парочку козырей, а не то б быть на званном ужине главным блюдом. И тут я...
Внезапно стало холодно, как в леднике. Парень с удивлением понял, что пышные ресницы Сильвы покрылись инеем. Морозный воздух пронзил грудь, выходя оттуда клубами белёсого пара.



Бууум... Где-то, в колокол ударил безумный звонарь. По окрестностям разнеслась тяжелая, медная трель. Стены склепа задрожали, покрывшись мелкими трещинками.
– Ритуал мёртвой души... Кто-то усыновил мёртвую душу! – С нарастающей тревогой пробормотал Конрад. Потом добавил уже громче. – Пора отсюда убираться. Отведём парня в Твердыню Восхода, там и дослушаем.

В склеп вернулись озадаченные дозорные. На лица читалось непонимание. Брови грозно сведены к переносице, предчувствуя очередную опасность:
– Обыскали всё! На погосте чисто. Телепорт больше не функционирует. Но что за чертовщина тут происходит? Борода промёрзла, словно неделю снегом умывался!



– Это последствия сильнейшего ритуала. Всё, здесь мы закончили! – Нервно поднял руку Конрад, пресекая дальнейшие вопросы. – Почти закончили... – Его взгляд медленно переместился к пьедесталу, – Это, пожалуй, стоит прихватить с собой... Занимательная штука! Я такого ещё не видел. Явно поделка высшего артефактора.



Маг протянул руку, хватаясь за отполированную до блеска кость.
– Нет, подождите! Я уверен, тут всё не так прост...
Но морщинистые пальцы уже вцепились в жезл. Бледный свет на мгновение угас, чтобы через секунду окутать фигуру мага. Во все стороны брызнули кривые молнии, поджигая старинные гобелены и выбивая кирпичную крошку из стен.
– Берегись! – Сильва толкнула Бертрана к стене. Охотники порскнули в стороны, словно горох из прохудившегося мешка.
Одна молния с треском влупила в место, где только что стояла группа. Сигиберт оказался не таким расторопным. Заряд коснулся его ступни, воспламенив ботинок, как сухую ветошь.
– Ааайй, твою мааать!



Бертран вскочил на ноги, концентрируясь на защитных чарах. Это было нелегко — стоять среди стегающих во все стороны зарядов и колдовать, но постепенно над головой появлялся зеленоватый купол. Щит накрыл группу, глуша звуки снаружи. Ощущение, как если бы они находились внутри водного пузыря, возле оркестра, играющего марсельезу. Молнии высекали искры, хрипели, били по куполу, оставляя красные борозды, но не пробивали.



Силы стремительно заканчивались. Бертрана держала на ногах лишь близость невозмутимой и прекрасной Сильвы. Если он ударит перед ней лицом в грязь, то лично съест кастрюлю могильной земли. Внезапно, щит содрогнулся до основания, бросив парня на колени. Купол оделся в узор из трещинок, постепенно опадая, словно осеняя листва. Очередной удар разметал его по склепу, слепя глаза ярким фейерверком.
Группа отпрянула к выходу, но его внезапно перекрыла магическая решетка...



– Уже уходите? – Раздался сзади голос Конрада. Это не был тот высокий тембр, что сводил девушек с ума. Это был хриплый голос старца, простудившего горло. – Не спешите...
Бертран оглянулся на мага. Не так уж и много осталось от того статного мужчины. Прибавилось угловатости, неправильный прикус обезобразил лицо. В глазах, подёрнуты беловой поволокой, появилась ярко выраженная искра безумия. Правую щеку обезобразил глубокий ожог. В руке покоился проклятый жезл, испускающий порфировую дымку.



– А мы ведь только начали игру. – Он картинно надул губки, словно избалованная девица. Неуловимым движением сплёл пальцы в узор. Склеп наполнился шипением от рождаемого заклинания. Через миг в грудь Карла впился огнешар, делая из последнего горящую лампу. Дозорный забегал по углам, разнося по воздуху сладковатый запах горелой плоти. Макон кинулся другу на помощь, но не успел... Тот уже рухнул на пол черными головешками. Сумашедший Конрад засмеялся, снова собирая пальцы в изощрённый рисунок. Глаза впились в обессиленного Бертрана.

Огромный склеп встретил его ледяным сквозняком, гуляющим по обшарпанным углам. Рваные портьеры кроваво-красного цвета, свисали с резных карнизов, закрывая высокие стрельчатые окна. Под потолком висела огромная бронзовая люстра на сотню свечей. Кривые фитили тосковали по огню, который не ласкал их уже многие годы. Сейчас она слабо покачивалась в такт сквозняку, дьявольски скрипя и распространяя по округе сладковатый запах воска. В центре, на гранитном постаменте, испещрённом рунами, покоился жезл... По виду, чуть длиннее руки. Оскаленная пасть неизвестного Бертрану животного, плавно переходила в костяное основание. Артефакт рождал вокруг гало холодного, мерцающего света... После густого мрака снаружи, глаза нестерпимо жгло. Бертран в ужасе отшатнулся от двери. Но не холодный свет и не жутковатый жезл испугали молодого мага. На огромном гобелене сзади красовался герб злейшего врага мастера — Одиберта Ядовитого. Сотни лет это изображение внушало страх в сердца людей и нелюдей...



Вдруг, за спиной Бертрано что-то хрустнуло. Он резко обернулся, уповая на своё заклятье морока. В паре шагов от него стояло огромное существо. Широкий нос вдыхал запахи, явно ощущая близость человека. Уши прядали в сторону, улавливая каждый шорох.



Полную луну скрыла рваная туча. Подул сильный ветер, вырывая из похоронных вазон, сухие, как сено, цветы. Морда существа заходила из стороны в сторону, уловив запах липкого пота Бертрана. Оно посмотрело прямо в глаза парня. Зрачки налились красным, а рот раскрылся в жадном голодном оскале. На потрескавшуюся мраморную плитку потянулась тягучая полоска слюны.
"Промедление смерти подобно!" – Так любил часто повторять мастер Аригий, покупая втридорога очередную книгу. Сейчас это высказывание как нельзя кстати отражало ход прискорбных событий.

Бертран рванулся обратно в склеп, захлопнув за собой ветхую дверь. Упырь понесся следом, выбив деревянный косяк и расколов резную филёнку надвое. Парня отбросило вглубь помещения, аккурат к постаменту с таинственным жезлом. Холодное мерцание электризовало кожу, заставляя волосы на теле вставать дыбом. Скрип когтей по мрамору и злобное фырканье приближались. Ноздри уже улавливали невыносимую вонь трупной прели. Бертран перевернулся на спину, закрыв рукой перекошенное в ужасе лицо.

Звонкий щелчок, тупой удар, хруст ломаемого черепа и туша падает в метре от него. Пол завибрировал от конвульсий, а меж гранитных плит потекла кровь вперемешку с желчью. Бертран не мог поверить в происходящее, инстинктивно щупая штаны на предмет внеплановой дефекации. В затылке упыря торчал короткий серебреный болт.

– Ну что разлёгся парень? Пора бы уже собрать остатки мужества! Они приближаются... – Произнёс звонкий голос. У выбитой двери, в лучах открывшейся луны стояла шикарная брюнетка. Ветер раздувал пышные волосы, черная куртка подчёркивала невероятную фигуру, а тугой лиф ревностно поддерживал полную грудь.



Пока Бертран поднимал свою челюсть, упавшую куда-то на грязный пол, девушка принялась баррикадировать вход.
– Ты что, слабоумный? Вставай и помоги мне! Они уже близко!
Только сейчас парень услышал душераздирающие крики снаружи. Топот десятков ног, мчащихся в сторону склепа.

Где-то...



– Как же я голоден...
– И я...
– И я...
– Мы все голодны...
Шелест крыльев из старого склепа распространился по округе.



– Жажда... Она невыносима... Голод...
Скрип отодвигаемых надгробных плит, овитых плющом.
– Убить... Выпить маленькую девочку досуха... Голод...
Скрежет ногтей по каменным статуям и барельефным колоннам.
– Мы не должны уходить...
– Нет, не должны... Но я так устал... Так голоден...
– Мы не можем уйти... Он оставил ЭТО... Он будет зол...
Бледный свет луны выхватил из мрака постамент с костяным посохом. Навершие распространяло вокруг слабое мерцание, рождая в углах склепа кривые тени.



– Но голод... Голод выжигает мои вены... Как тяжело...
– Я учуял кого-то!
Капля слюны шлёпнулась об пол.
– И я! И я! Что-то тёплое... Живое...
– Выпить досуха...
– Разорвать!
– Хозяин не заметит... Хозяин далеко... А голод рядом...
–давайте сожрём его! Выпьем досуха!
Шипение наполнило пространство. Проказник сквозняк ворвался в помещение, раздув фалды рваных портьер и опрокинул, старый, облезлый пюпитр.
– Взять! Убить! Выпить! Голод....
Хруст! Деревянная дверь разлетелась в щепки, выпуская в ночную прохладу толпу голодных упырей....



Подземелья замка....

– Устройство для перемещения? – Бертран недоверчиво почесал щёку. На гладком лице уже проявлялся пушок юношеской щетины. – Интересно, сколько мне понадобится времени, чтобы овладеть таким мастерством?
– Да с твоим усердием тебе и ста лет не хватит. – Прокряхтел Аригий. Он только поднялся с пола, держа в руках мелкую серебренную монету. – А вот и маяк. – Наставник поднёс кругляш к мерцающему факелу, рождая на гурте редкие блики. – С помощью этой штуковины Ядовитый и перемещал все свои артефакты. Как мы могли её пропустить? Во истину говорят — нет худа без добра...помоги-ка мне подняться по треклятым ступенькам.



Следующие пару минут учитель под руку с учеником взбирались наверх. Гулкое эхо шагов отражалось от стен, теряясь где-то в тёмных углах. До выхода было всего пара ступеней, когда Аригий поскользнулся на ковре из пыли. Нелепо замахав руками, старик наклонился назад. Монетка вылетела из пальцев, угодив ученику в лоб.

– Мастер – Вскричал Бертран, хватая того за тогу, но поймал лишь воздух. Замок внезапно исчез. Не было кривой лестницы, не было выщербленных временем кирпичей. Не было ничего, кроме тёмного леса, стонущего от ветра. Бледная луна только-только выплыла из-за тучи, позволяя рассмотреть ветхий забор вокруг старого погоста. Бертран похлопал себя по лицу, пару раз зажмурился, но ничего не изменилось... Всё такая же мрачная картина.



– Как вообще такое возможно? – Протянул он тихо, как вдруг увидел десяток фигур в тёмных плащах, стремительно мчащихся к нему со стороны погоста. Из под накинутых капюшонов сверкали красные глаза, а сверху летела огромная тень, заслонив могучими крыльями луну...

– Видимо магнитные бури, профессор. – Кармелита покрутила пальцем вокруг головы. – Они... Они... Накапливают заряд и... Концентрируют его на метео зависимых людях, поэтому.. ! – Поток глупостей, вливаемых профессору, фактически с помощью солдатского черпака, прервала трель звонка.
– Так, всё. На сегодня мы закончили. – Лектор двинулся в сторону доски, ловко лавируя между быстро собирающихся студентов. – Дома повторить главу 4 и 5, а так же написать короткое эссе о влиянии классической живописи на черно-белое кино. – Взяв мокрую тряпку, он принялся отмывать доску. – За сим прошу вас быть аккуратней и прилежней. Успеха! – Когда он повернулся, аудитория уже опустела.

– Эй, Кармелита! Ты бледнее обычного. Что случилось? Битлджус попросил твоей руки, а ты уже дала согласие Фреди Крюгеру? – Шутка Трейси возымела успех, собрав вокруг урожай широких улыбок. Кармелита бросила на неё скептический взгляд:
– Нет. Просто выпотрошила очередную кошку, а она опять оказалась не твоя... – Улыбка Трейси медленно сползла с лица, сменившись кислой гримасой. Ничего больше не сказав, она ушла восвояси, обдав Кармелиту волной неприязни. – И что они все ко мне пристали? – Сказала девушка, глядя на обложку книги Стивена Кинга.

Толпа голодных студентов спешила подкрепиться в местную столовую. Повсюду слышался шум, шепотки, ругань, смех. Всё это сплеталось с теологическими беседами, обсуждениями кинематографа и писклявыми голосами смазливых чирлидерш. Целый букет социальной жизни, который Кармелита никак не могла воспринять, прокручивая в мыслях недавний сон. До сих пор ладони были влажными от пота, а на шее сохранились ощущения склизких пальцев. Бррр... Внезапно, на пути выросла широкая спина одного из футболистов, в которую она благополучно врезалась. На пол полетела сумка, разбрасывая под ноги всё содержимое. Учебник, тетради, пара карандашей, кукла вуду, которую девушка купила за бесценок в сувенирной лавке. Учитывая вселенское везение, именно она и подкатилась к группе миловидных чирлидерш.

– Что это? – Брезгливо поморщилась одна, поднимая куклу кончиками пальцев.
– Это выкидыш "мертвечинки". Ещё тёпленький. Эй, как назовёшь Кармелита? – Снова этот смех. Как же он её достал..
– Думала назвать в честь тебя, но с таким идиотским именем она сможет рассчитывать только на карьеру гробовщика.
– Что ты сказала, черная стерва? – Ядовито зашипела обиженка, кинув куклу в помойное ведро
Кармелита подняла сумку, собрав туда всё, что успела найти в институтской толчее.
– Я сказала, что даже в Ватикане не хватит свечей, чтобы твоя мама замолила грех неудавшегося аборта.
– Ах ты... – Кучка красоток уже засучила рукава, как появилась мисс Бизи, главная в институте по дисциплине. Студенты боялись её, как ядерной войны. Поговаривали, что у той есть серьёзные связи в министерстве образования, способные испортить жизнь любому соискателю хорошей режиссёрской карьеры.
– Что у вас здесь происходит? – Строго спросила она.
– Н.. Н.. Ничего, мисс Бизи. Мы уже уходим. А то здесь смердит трупной гнилью.
Мисс Бизи принюхалась:
– Хм.. Странно... Может быть снова в вентиляции сдохла мышь? Надо бы проверить. – Спич вызвал взрыв хохота в рядах удаляющихся девушек.
– Нет мисс Бизи, но скоро какая-то мышь сдохнет.
– Скоро сдохнет твоя собака, которой я сделаю бутерброд с гвоздями. – Не осталась в долгу Кармелита, при этом получив испепеляющий взгляд своих визави.
– Ну, ну девочка. Спокойней. – Погрозила пальцем мисс Бизи и пошла по своим делам, одним взглядом прокладывая себе путь сквозь массу копошащихся студентов.
– Спокойней, так спокойней... – Тихо повторила Кармелита, доставая из мусорки свою куклу. Отряхнув от грязи, она убрала её в сумку, попутно проверив целостность своей камеры.

Улица встретила её проливным дождём, шумом водостоков и галлонами холодной воды. Венеция бурлила, намереваясь с концами отчалить на дно. С шелестом открылся маленький черный зонт, пряча под полотном свою хозяйку. До кафешки было недалеко. Лёгкие туфельки шлёпали по лужам, словно лягушачьи лапы. Ветер кидал в лицо мелкую дождливую взвесь, заставляя тушь мазать бледные щеки. В кафе Кармелита вбежала на полном ходу, даже не закрыв зонт. С раскрытого брезента на пол закапала вода, образуя редкие островки луж. Внутри уже был народ, во всю смакующий ароматный кофе. Пройдя мимо беседующей пары, она села за незанятый столик, ожидая появление экскурсовода.

Эльф был еле жив... Тяжело вздымающаяся грудь, поглощающая спёртый воздух, издавала страшные звуки. Да и сам Бизлон чувствовал себя, словно изнасилованный толпой лошадей. Липкий, дрожащий, с натёртыми ляжками. Он провёл ладонью по лбу, смахивая пыльную кашу, богато сдобренную паутиной. Крыг, мокрой перьевой тряпкой лежал у него на плече, слабо обдавая путешественников незатейливым матерком.



Конца этой эпопеи, в которую они влипли по самые ноздри, видно не было... Ахиллес только развязал тесёмки рюкзака, намериваясь чуток перекусить, как послышались голоса. Бизлон подбежал к горящему факелу. Пламя еле чадило, но всё же легко могло выдать их неизвестным. Положив его меж двух больших валунов, тем самым погрузив пещеру во мрак, он вернулся к расщелине. Букет звуков смутно знакомой речи приближался. Бизлон напряг острый от природы слух, пытаясь разобрать диалект.



Приглушенные толстым известняком звуки, были похожи на звуки общественного туалета в его родном племени, но, к счастью, не пахли. Бизлон поёжился, вспоминая тот смрад, который гулял в родных тоннелях знойными летними днями. Отбросив посторонние мысли, он вытащил кривой нож и затаился слева от выхода из расщелины, за одним из висящих, словно сопли, сталактитов. Попугай медленно дышал, явно чувствуя общую алармистскую обстановку. Маленький клювик был крепко запечатан, перестав отпускать сальные предсмертные шуточки.
– Пссс... Ахиллес, ты ещё живой? – Еле слышным шепотком позвал гоблин. В этой несусветной тьме невозможно было разобрать ничего. Бизлону оставалось лишь помолится всем богам, что эльф утвердительно кивнул, а не лежит у камня, пуская пузыри. Как бы то ни было... – Если голоса пройдут сквозь расщелину без огня, резко вытащи наш факел из-за камней. Так мы выиграем время и рассмотрим возможных противников, на немного ослепив их. Давай, я не хочу стать мясным рагу для местных червей.
– Сожрут всё, кроме жооопы... – Слабо, но очень тихо пошутил Крыг.

– О даа... Давайте всё восполним. – Засмеялся Оливер, отходя от своего недоразвитого эрзаца. – Ортего будет министром сельского хозяйства. – Палец упёрся в латиноса, – Райли - главный по минам и взрывам, а так же будет отвечать за организацию салютов на праздники. – 012 подмигнул товарищу. – Брайан... Брайан у нас будет главным по спорту, культуре и душевным мукам. – Ну а вы, девчат – Пожимание плечами, – Вы в ответе за демографию, что уж тут.

Компьютерный голос ИИ постепенно выводил из себя. Цель, которая вела всю команду через штольни базы, распалась на десяток разных умозаключений. Всё это уже походило на какой-то фарс. Ортего решил возродить великую цивилизацию. Конечно же под чутким руководством мексиканского президента. Майки как всегда задавался вопросами... "Ну хорошо хоть не стреляет" - подумалось Оливеру. А Джек оставаясь верным своей пламенной натуре, решил всё здесь взорвать к чертовой бабушке.

012 пару раз присел, разминая затёкшие ноги:
– Может, просто посмотрим, что снаружи? Одним глазком. Узнаем расклады, а потом уже решим. А то глупо получается... Вооруженная до зубов ватага, состоящая из клонов, сидит взаперти и выращивает собственных клонов. Только я думаю, что что-то не так? – Оливер оглядел присутствующих, потирая гладкую щёку.
"Сколько мы здесь? А бороды не прибавилось ни на йоту... Видимо, тестостерон подвял". – Странные думы заставили парня по другому взглянуть на прелести Мери.

Ферьёта...



Смачный шлепок ладони разрумянил правую щёку Ливьёны.



– Говори дрянь! О чём судачили эти портовые выродки на причале. Какое зелье? – Шлёп, и голова девушки вновь дёрнулась от сильного удара. Дюжий мужик, держащий Ливьёну за плечи, недовольно поморщился:
– Богам не угодно, когда избивают связанных, да немощных.
– Лучше стой и не болтай лишнего Кьюри, а то сам получишь затрещин.
Мужик вновь поморщился, но воздержался от полемики.

До...

Вчера вечером, когда Ферьёта вновь пошла грустить к морю, она услышала весьма занимательный разговор трёх выпивших войнов. Притаившись за валуном и не дыша, она постепенно округляла глаза от правды.



Один из них утверждал, что якобы его сестра подставила не много ни мало, великого скальда. Укротителя русалок, который одним лишь взглядом отправил грозного Датчанина на корм рыбам. Двое других ему не поверили, назвав брехлом. Один из них даже высказался, что его сестра побывала в постели всех войнов города и её слова - пустой звук. Первый сильно разозлился. Схватился за нож, с пеной у рта вещая о Рёрике, хитром плане по убийству ЭдМэта, а так же о любовном зелье, лишающем воли. Будто бы именно его сестра подстроила свадьбу Конунга и прелестной Ферьёты.
Вспомнив про рыжую красотку, все трое томно вздохнули. Так им хотелось поймать хотя бы взгляд знойной северянки, но увы... Ферьёта объявила траур по своей деревне, и никто, включая её свежеиспечённого мужа, не мог надеяться на жгучую близость.

Девушка быстро смекнула что к чему, бросила в морские волны венок из цветов и поспешила к своим соплеменникам. Обрисовав им ситуацию во всех подробностях, а где-то даже заметно приукрашивая, Ферьёта убедила людей плыть на поиски "Любимого Богами Скальда", а не то "Ниспошлют нам Боги великое проклятье внезапных мочеиспусканий и половой немощи". Напуганные люди кинулись собирать небогатые пожитки. Это требовало некоторого количества времени, которое терять было нельзя. Девушка взяла с собой рыбака Кьюри, облачилась в лёгкую кольчугу и пошла выколачивать правду из белобрысой Ливьёны. Ворвавшись в дом цели, они нацепили ей на голову мешок и ласково потащили по ступеням вниз, время от времени добавляя увесистые удары ногами.

И вот вся компания ведёт занимательную беседу в подвале...



– Ну, говори волчья закуска! Что за зелье? – Ферьёту распирало, словно после прогулки голышом по пасеке. Она как раз заносила руку для очередного увесистого удара, когда Ливьёна сломалась
– Это.. Это... Томное зелье. Его дал мне конунг Рёрик, с наказом опоить великого скальда, а после, опорочить в твоих глазах. – Девушка надула разбитые губки. Дыхание стало прерывистым, нос мокро захлюпал, а глаза наполнились горькими слезами. – Он... Он... Обещал сделать меня младшей женой. – Ливьёна уже не сдерживала рыдания, – А сам... А сам... Отдал меня какому-то выродку за хорошую службу. Будто бы я какая-то рабыня! – Она вскинула на Ферьёту волглые глаза. – Ра! Бы! Ня!

– Всё понятно. – Воительница наполнилась решимости. Душа ликовала, хоть было не время и не место. Её ЭдМэт не предатель. Он лишь жертва коварного заговора гнусного Рёрика и этой белой жадобы. Рука сама нырнула за ножом. В висках стучал голос мести:
"Убей! Пусти ей кровь! Она не достойна жить... "
Кто бы знал, каких усилий потребовалось Ферьёте, чтобы опустить руку. Она не монстр! Кьюри прав, не престало истинным северянам резать врагов в тёмных подвалах на потеху крысам.
– Уходим! – Бросила она стороннику, стремительно развернувшись к лестнице. За спиной осталась рыдающая Ливьёна и сырость душного подвала.

Время нещадно утекало вместе с темнотой ночи. Когда Ферьёта с Кьюри прибежали на берег, люди в большинстве своём были собраны. Охранники причала, связанные или контуженные, валялись бесформенной кучей между валунов.
– Вперёд друзья! – Полушёпотом проговорила воительница, – Пора покинуть эти гиблые места. Но сначала... – Она хитро посмотрела на бочки тюленьего жира и еловой смолы, стоящих рядами у здания маленькой верфи. – Оставим друзьям подарок. Тащите бочки на корабли Рёрика!

Ветер вновь дул в лицо, кидая на щёки прохладные солёные брызги. Паруса надувались, словно беременные животы. По всюду слышались сальные шутки команды и ругань боцмана. Ферьёта улыбнулась. Слишком долго она пробыла в плену обмана, и теперь свобода опьяняла юное тело. Её огненно рыжая шевелюра отливала медью в зареве огромного пожара за спиной.




Старина ЭдМэт...

ЭдМэту хотелось плакать, но в солёной воде и так недостатка не было. Лёгкие горели, судорожно пытаясь вздохнуть. Перед глазами возникали разноцветные круги, на фоне которых всё ближе и ближе подтягивались зомбированные русалки. ЭдМэт уже ощущал неумолимую поступь смерти, когда всё вокруг снова содрогнулось. На дне, там где виднелись слабые огни умирающего замка, обрушилась очередная башня. Изящные аркбутаны летели вниз, делаясь богатой наживой для будущих археологов.



ЭдМэт с ужасом отметил, что к нему из свежих развалин что-то поднимается. Всё ближе и ближе, вселяя в сердце первобытный страх, сжимающий каловое отверстие до неприличных размеров. Таинственное "нечто" постоянно меняло форму, колебалось, но в основном оставалось круглым. Через пару томительных секунд ЭдМэта буквально протаранило гигантским пузырём воздуха. Лёгкие обожгло вожделенным дыханием.
– Кхххэ, кхххэ! – С кашлем выходила морская вода. – Кххээ, кххээ. – Пузырь воздуха потащил парня к поверхности. Мимо пролетали стайки маленьких рыб. Пару раз промчались две здоровенные акулы. Постепенно мрак отступал. Уже виднелись несмелые капли света, отливающие серебром на вездесущем планктоне.



Бууульк!
Эдмэта вынесло на поверхность, со скростью снаряда от баллисты. Свет на мгновение ослепил глаза, лаская лицо солнечным теплом. По небу плыли перистые облака, легкий бриз ерошил мокрые волосы.
– Человек за бортом! – Внезапный крик разрушил морскую идиллию. ЭдМэт оглянулся назад. Прям перед ним качался просмолённый бок драккара. – Держи! – С борта кинули толстую пеньковую верёвку.



Пловец схватил её онемевшими от холода пальцами. Его споро втянули на борт, при этом больно хлопнув макушкой об планшир. Пока парень вновь ловил круги перед глазами, кто-то быстро к нему подбежал и принялся осыпать лицо жаркими поцелуями. Приятный, дребезжащий от слёз женский голос, вещал что-то теплое.

ЭдМэт пришел в себя, взглянул на ту, которая держала его щёки в своих ладонях и обомлел... Так знакомы были ему эти черты, но где он их видел, понять не мог...
– Человек за бортом! –Вдруг крикнул всё тот же крепыш. – Сегодня рыбный день. Может ещё одного скальда выудим? – Все заржали, как лошади в конюшне при виде мясника. – Держи верёвку!
– Нет, подож... – ЭдМэт попытался предупредить, но было поздно. На палубу влезла первая зомборусалка, а за ней ещё и ещё. Море по бокам корабля вспучилось от обилия мертвой рыбьей плоти. Воздух наполнился невыносимым смрадом.
– Мне... Мне очень жаль. – Начал было ЭдМэт, но понял, что его никто не слушает. Люди, включая и рыжую сногсшибательную капитаншу, схватились за оружие, рубя карабкающихся русалок. Но мёртвым не было числа...

Эдда, подобно каботажному судну, курсировала между мирами. Ударный кулак из её последователей разрастался с каждой секундой. Под знамёна великой воительницы мечтал встать каждый, способный сжать в руке меч. Но, как и всегда в подобных фартовых раскладах, не обошлось без циклопической ложки дёгтя. Капле крови, на выглаженном белом лацкане... Кляксе чернил, в самом конце оригинала бухгалтерского отчета...
– Ты позоришь мой мир своим присутствием! – По чистому небу прошелся раскат грома, заставив оголтелых птиц ходить по-большому в полёте. – Уходи!
– Ктооо этоо гоовоориит? – Титанида растягивала слова, будто свежее тесто. Её огромная голова медленно вертелась из стороны в строну, пытаясь запеленговать дерзкого наглеца.
– Ты поплатишься за то, что не знаешь моего имени, глупая бочка!
– Боочкааа? – Рея оглядела свою полноватую фигуру и заревела от ярости! – Боочкаа? – Миг, и её ладонь уже сжимала рукоять огромной палицы, переливающейся электрическими разрядами. – Сааам боочкаа!



Внезапно, по небу разлилось алое пятно. Воздух завибрировал от температуры, рождая мутные, колеблющиеся потоки. Огромный огненный шар вырвался из центра небесной аномалии, рождая гало из тысячи ярких искр. Траектория полёта не была замысловатой. Собравшимся внизу сразу стало понятно, что она заканчивается где-то в области головы Реи.



Буух!

Удар был страшен. Земля вспучилась глубокими рваными трещинами, вываливая на поверхность куски полевого шпата. По всем визуальным признакам, Рея споро перешла в газообразную форму. Клубы пыли и пепла постепенно оседали.
– Что это? Невероятно!
– Да как такое возможно?
– Великая мать, спаси нас...
Среди войска прошлись восторженные шепотки. Кто-то показывал пальцами на гигантский абрис, проступающий сквозь оседающую пылевую завесу. Рея стояла, как ни в чем не бывало, стряхивая крошки пепла с плеч.



– Драаться... Этооо плооохоо.
Её рука взлетела вверх, направляя било искрящейся палицы в небо. В воздухе ощутимо запахло озоном. Вспышка! Синий луч ударил в голубую лазурь, пробивая её насквозь. Из образовавшейся дыры выглянули россыпи встревоженных звёзд, ютящихся в мраке космоса. В ту же секунду послышался приглушённый стон.



– Тааак вооот, тааарааакаааашкаааа. Теебеее неее слаадиить с Рееей.
– Ты проклянёшь тот день, когда родилась на свет, мерзость.
Обстановка накалялась, жаря на вертеле из резких слов неизбежную планиду кровавой битвы.
– Девушки, да вы что? Ну может хватит? Наш враг - там! – Пальчик Эдды несмело показал в сторону леса. – Давайте, может, помиримся, а? – Голосок из пересохшего горла предательски дрожал, часто переходя на фальцет. Армия пятилась назад, поглядывая по сторонам в поисках лазейки для дезертирства. Даже остальные титаны предпочли отойти в сторонку, делая вид, что сильно заняты изучением местности. Никому не улыбалось стоять между двух разъярённых женщин, обладающих феноменальными способностями.
– Сееейчааас тееебеее снооовааа бууудееет боольноо. – Проговорила Рея, вскидывая палицу для очередной небесной атаки. Но довести её до конца титаниде было не суждено... Внезапно всё вокруг налилось золотым светом. Он обжигал кожу, заставляя всех подслеповато щуриться.



– Неверные! – С криком, подобным тысячам труб, с неба слетел гигантский крылатый воин. Пламенным мечом он разрубил булаву, вместе с кистями Реи. Она закричала, но следующий удар повалил её наземь, заставляя прижимать культи к раненому боку. – Наступило время выжечь скверну, посыпав нечестивым пеплом кости земли! – Утробно прорычал летун, красноречиво посмотрев на притихшую Эдду. Небеса разверзлись, выпуская всё новых и новых крылатых гигантов.








Сзади крылатого воинства поднялась туча пыли. На открытое пространство стала выходить армия неприятеля. Даже по скромным прикидкам там было больше, чем воительница могла посчитать. Возглавляла эту ораву делегация в лице война в сияющих доспехах, женщины, будто бы высеченной из камня, уже знакомого фанатичного пресвитера Мортиса, и Вазо де Пюта. Последний сально улыбался, показывая пухлым пальцем в сторону Эдды и что-то шепча на ухо Мортису. Даже с такого расстояния было видно, как полная рука барона потянулась к седельным сумкам, выуживая оттуда что-то... Кого-то...



– Моя кукла... – Одними губами прошептала Эдда. Знакомые с детства, тряпичные очертания, черные волосы и глубоко посаженные бусинки глаз. Вазо помахал ей, намекая, что заметил интерес Мэтьюсдоттир. Ладонь де Пюта плавно легла на горло куклы, сжимая его до хруста в ткани. Эдда повалилась на колени, раздирая ногтями своё горло. Воздух... Она задыхалась...

– Вот тебе и бал
В рот вас всех еба... – Последние слова потонули в рыке газующего мотора. Наконец то их команда мечты покинула гостеприимные стены замка. Впереди лежала просёлочная дорога, кромка леса и неизвестность. В пыли обочины распласталась прикорнувшая девочка, сжавшая в объятиях бедного пушистого котяру. Жив ли он? Вряд ли... Слишком плотненький захват у девчёнки.

Фальк открыл окошко. Свежий воздух дохнул в лицо, снимая напряжение минувшего часа. В зеркале заднего вида отражался бегущий мертвяк. Глотая пыль и хрустя костями, он упорно следовал за пикапом. Поразительная преданность.
Только сейчас Фальк понял, что сжимает в руке бутылку горячительного. Он поднёс чуть искривлённое горлышко к носу, вдыхая резкий аромат винтажного коньяка.
– Как мог помыслить я о том...
Но разум мой эмоции сжевали
И все идеи страхом заковали!
Чуть не расстался с милым коньяком.
Борзой сделал добрый глоток и, весело крякнув, вернул пробку на место.

Через пару минут езды, у обочины показался Кирпич. Появленье земляка взбодрило расшатавшиеся нервы. Только сейчас стало ясно, как не хватало команде всегда орущего матом Фрэнки. Машина затормозила, плавно качнув находящихся в салоне. Скелет сыграл в перекати-поле, упав с сидушки на пол, но так и не пришел в себя. Кирпич шустро запрыгнул на пассажирское и с ходу затребовал жрать.
– Держи Кирпич! Хлебни ка коньяка
Мы наконец то вышли с этой тусы
Помяли нам конечно там бока
И даже облевал я там рейтузы – Фальк засмеялся, протягивая земляку бутылку. Потом порылся на заднем сидении, выуживая на свет здоровый бургер с говяжьей котлетой.
– Вот! Набивай скорее жало
Пока опять не размотало.
А с этими история простая – Фальк кивнул головой на спящих супчиков. –
Ебло разбила мертвечинка злая.
Нога вдавила педаль газа, закручивая колёса в крутой пробуксовке. Святейшая Делегация двинулась дальше, таща за собой недовольного зомбака.

– Оо как? – Гластон скинул с плеча арбалет и прислонил его к стене слева. Бритый амбал, видимо местный кузнец, терпеливо ждал ответа. – И что же я должен был тебе принести? Овальный подбородок? С этой почтой уже к Единому. – Моряк шагнул в сторону мужика, осматривая помещение. Добротная кузница, с преобладанием мануфактурного минимализма. Разбросанные там и тут инструменты и ещё Бог весть что. Крепкие стены, до остовов прокопчённые дымным чадом.

– Моё имя — Гластон. Меня, гиганта с молотком, миловидного парня и ещё пару трупов только что привёз Том. Гильдия героев заинтересована в препарировании местного тролля, поэтому выписала нашу команду на охоту за ним. – Гластон кашлянул, снял бессменную треуголку и почесал сальный затылок. – Про трупы, кстати, я не шучу. Путь был долгим, тяжелым и опасным, но самое паршивое из всего — ветхая телега. Такого скрипучего срама я не видел даже в речном порту. Её давно пора облить маслом и сжечь ко всем чертям, а после — плотненько обоссать пепел! – Моряк наконец-то выговорился. Длинные сухопутные марши были ему в новинку. Человеку, которого выпестовало море, никогда не понять шарм таких вот прогулок. На душе как-то сразу полегчало.

– Я... Что пришел то. Ночлег нужен. Уставший против тролля, что рыба против сети. Не пустишь на постой? Сгодится грубая лавка и мешковина под голову. Плачу серебренный. – В руке блеснули два заготовленных кругляша. – Ещё серебренный отдам за лохань с горячей водой и простой ужин. Гластон посмотрел в глаза кузнецу. – Ну а за какую-нибудь камерную байку про вашего тролля я тут и полы подмету. – Спёртый, горячий воздух кузни действовал как седативный газ. С каждым вдохом веки тяжелели, словно стальные ролеты. Гластон тряхнул головой. – Если хочешь поднять ещё деньжат, можно разжиться на остальных приезжих. Они так же заплатят полновесным серебром. – Потом чуть подумал и добавил, – Трупы селить не обязательно, но от куска брезента они не откажутся.

– Давайте кинем мертвеца,
Уже разит от подлеца!
Но братцы, это ж капитан!
За борт давай его, баран!

Внезапно вспомнилась старая, шутливая, моряцкая песенка. Не раз матросня горлопанила её, изрядно перебрав рома. Капитану, как было понятно из контекста, она не особо нравилась, и попавшиеся солисты могли заработать себе десяток розг.
– Идейка та ещё! – Гластон сплюнул через щель между передними зубами. Взгляд сам собой возвращался к пышной лесополосе, чуть заросшей пахучим плющом. Мысли, что где-то там шастает шайка вооружённых амбалов изрядно теребила нервы. – Думаю, гоблина надо оставить себе. Какое-никакое доказательство нападения на нас. Что мы будем говорить, если повстречаем на пути законников? У нас целая телега смердящих трупов, один из которых — девушка! Там разбирательств только на месяц. Тролль от старости умрёт, пока дождётся своего дамоклова меча в лице нашей бригады.

Моряк поудобнее перехватил арбалет. Не нравилось ему шевеление ближайших кустов, хотя это вполне мог быть ветерок.
– Знаете, возвращаться в город мне кажется не самая хорошая идея. Побираться там, или устроиться крючником в порт. Гнуть спину под тяжеленными тюками. Не готов я к этому. – Гластон похлопал по колесу арбы, за которым прятался от вражеских снарядов, – Думаю до деревеньки дотянем, а там уже решим, что да как. Может, где рядом река есть, на корабле пойдём к цели. – Про воду Гластон вспомнил не только из соображений логистики, но и принюхавшись к охотнику. От того разило, как от протухшей рыбы, которую съел грязный нищий, а после умер и месяц разлагался на солнце. – Я — за продолжение пути, но скорости всё же прибавить стоит. И может каких веток прицепим сзади, чтоб следы замести? Ветерок то переметает, авось нет среди них следопытов.

Бравые командос продолжали топить кровавую баню... Риф пустил стрелу, размяв свой устрашающий лук. Гластон видел, как мелкий гоблин камнем рухнул вниз, собрав сморщенным задом все ветки, которые смог.
– Паршивое отродье! Да тебя даже акула побрезговала бы жрать. – Негодованию моряка не было предела. Неужели их группа так похожа на мальчиков для битья, что даже два гоблина решили их обуть?
Риф подошел к телу коллаборанта и с наслаждением истинного заплечника выдернул свою стрелу.
– Жаль Крэя преставилась, а то спросили бы: стоит ли потрошить гоблинов? Или они годны только как вонючая начинка для лесов и болот? – Гластон зло сплюнул.
Выкинув посторонние мысли из головы, он осторожно вышел из-под укрытия телеги. Ауро упрямо продолжал разминать своё тело камнями пращника. Стрелок умело прятался, пытаясь всеми силами избежать праведного гнева.
Моряк взял на прицел окрестности, возле союзника. Как только очередной камень вылетит из каких-нибудь кустов, туда же сразу заглянет арбалетный болт.

– По уму... – Гластон обкатал эту фразу во рту. Привкус оказался не самым дурным. – Это точно! Кто, как не охотник сможет разработать стратегию боя?
Скрип ветхой телеги убаюкивал, заставляя рефлексировать о насущном.
Мысли о несвоевременной потере Курта, возможной стычке с бандитами и ортодоксальном служителе империи с огромным молотом, не давали покоя.
Лошадка периодически всхрапывала, ругаясь на тугие постромки. По округе разносились шлепки возницы, охаживающего лошадиный круп. Идиллия... Но долго ли ещё это продлится?

Ставка барона...



– Хороший знак, мой господин... – Старая вёльва указала пальцем в небо, где летали три огромных ворона. – Три крылатых брата приносят удачу.
– Хотелось бы верить... – Вазо де Пют стоял перед своим войском. Его лошадь жалобно всхрапнула, выбив копытом дорожную пыль. Ей ещё не доводилось видеть столько людей в одном месте.
Перед бароном расположились его регулярные войска. Все, как один вышколенные, в начищенных доспехах, с копьями на караул.



Целый взвод арбалетчиков смазывал свои смертоносные орудия веретёнкой. Правил дуги и точил стальные болты.



Справа от них в нетерпении переминалось ополчение, набранное из подконтрольных деревень. Крепкие мужики, получившие от аристократа один золотой и пинту забористой браги. Выслушавшие не один час политически-теологических лекций его святейшества Мортиса.





Пресвитер как раз ехал мимо их нестройных шеренг на гнедом коне, раздавая направо и налево благословения. Чуть поодаль скакали ещё два статных всадника. Мужчина и женщина. Они особенно пугали де Пюта, погрязшего в ворожбе. Именно из-за их приезда он приказал спрятать за перевалом своего двухголового война и пятёрку баранолюдов. Крайн Спайрот и Арамия Люциния... Сливки в иерархии послушников Единого. Выше их, пожалуй, только сам Бог. Войнов охватывал благоговейный трепет, лишь только один из них показывался в зоне видимости.





Вообще, Вазо не мог даже представить, на сколько серьёзный резонанс вызовет письмо Мортиса в главную базилику. Так оперативно отреагировать можно лишь на очень важное дело. Ну а приезд архиепископа с Карающей монахиней кинул барона на ступеньку выше к жаркому костру инквизиции. Вазо поёжился... Перспектива вырисовывалась как минимум грустная, но Мортис молчал как рыба, ни единым намёком не выдав еретика. Тем временем святейшая кавалькада подъехала к де Пюту. Колючий ветер развивал фалды плащей и ерошил дорогие меха на воротниках.
– Чтож барон. Признаю, вы подготовились к святой войне. Нам с сестрой Арамией очень понравился настрой войнов. – Зычный голос из-под шлема, рождал мурашки на коже. "Сестра" благосклонно кивнула. Локон её белёсых волос выбрался наружу, отплясывая джигу на холодном сквозняке.
– Новая веря требует ортодоксального восприятия... – Вазо заискивающе улыбнулся, чем вызвал недовольную гримасу Мортиса. – Мы можем отправляться?
– Нет барон. Наши силы ещё не собраны.
Де Пют рассеяно посмотрел за спину архиепископу. Там, в лучах полуденного солнца блестели начищенные доспехи сотен светлых паладинов.



Только аристократ открыл рот, чтобы задать вопрос о полном составе боевой экспедиции, как послышался скрип колёс. Звуки природы прорезал лязг металлических деталей. Вдали показалась завеса пыли. Взвесь летала, искрясь на солнце, временами приоткрывая свой полог для таинственных теней внутри.
– Что... Что это? – Слышались шепотки в строю войнов. Кто-то вытягивал шеи к таинственной кавалькаде, но тут же получал от сержанта оплеуху за нарушение дисциплины. Через пару минут всё стихло. Пылевой занавес подошёл вплотную к лагерю. Услужливый ветер рассеял преграду, явив людям...





– Матерь Единого...– Мортис истово осенил себя святым знаком. Сестра Арамия подалась чуть вперёд, и схватила пресвитера за грудки.
– Не смей говорить о Едином в суе. А то в момент нужды, он может и не явить своего света.
– Простите, сестра. Я это знаю, но не смог сдержать возгласа удивления... А это кто?
Впереди кавалькады стоял огромный гигант в позолоченных доспехах.



Приглядевшись, Мортис увидел ещё сотню рыцарей, экипированных так же.



– Инквизиторы. Элита светлого воинства Единого. – Охотно пояснил Крайн Спайрот. – Теперь мы можем выдвигаться...
– Наконец то! Мне не терпится выжечь это гнездо еретиков! – Карающая монахиня потрясла своим гигантским молотом. – Ведите нас к тёмным вратам, господин барон.


Помазанная Богами Мэтьюсдоттир...

– Эддааа... – Алан протянул руки к своей возлюбленной. Как же он хотел коснуться смелой валькирии, прижать её к груди, запечатлеть на устах спелый поцелуй... – Я буду ждать твоего возвращения...
Внезапно, мрак за спиной Мэтьюсдоттир сгустился. Сквозь тёмную пелену проступил силуэт когтистых лап.



Девушка обернулась, встретив новую напасть лицом к лицу. Враг был ужасен... Его жаркое пламя выжигало на коже волдыри. Рубиновые глаза светились ненавистью ко всему живому.
– На тееебяя заакааз в Тартааарее... – Сказало существо, а после схватила Эдду за плечи. Будто раскалённый клинок соприкоснулся с гладью ледяного озера.
– Ааааа! – Она закричала, скрываясь в дымке поднявшегося пара. – Алааан! – земля под ногами завибрировала, пошла крупными трещинами, а после — разверзлась. Мэтьюсдоттир ухнула вниз, в последний момент зацепившись за край провала. Снизу полыхнуло пламя, обжигая пятки и опаляя локоны волос.
– Тепеерь твоя дуушаа нааашаа. – шептало огненное чудовище, втаскивая девушку в раскалённую бездну.



– Любовь моя!!! – Закричал Алан, бросаясь на выручку! Шаги давались с трудом, утопая в полу, словно в трясине. Тело постепенно становилось мягким – Держииись Эдда!
Времени оставалось мало. Девушка напрягала последние силы, чтобы удержаться на остром краю... Но пальцы такие скользкие, а приспешник ада слишком тяжел...
Алан успел!
Дотянув ноги до провала, он присел у края. Словно пластилиновый человек, Алан потянул к ней непослушную руку...Но кисть лишь прошла сквозь пальцы Эдды, чуть холодя нервные окончания.
– Нет, любовь моя. Только держись! –Они смотрели друг на друга, как будто любили всю жизнь. Демон сзади тянул девушку вниз, бешено рыча и скалясь...

"Хотел, как лучше, а получилось как всегда..." — Любимая присказка отца Фалька. Точнее и не скажешь! Руки слушались плохо, по всему телу растекалась тяжёлая слабость. По ушам бил безумный хохот десятков людей. По ощущению, будто находишься на выступлении Эдди Мёрфи во время вручения оскара. Единственные, кому было не до смеха — это Борзой, покачивающийся на сквозняке, и Скелет, что выглядел не бодрее мусорного ведра.
– Ну чтож разлёгся то, мой друг?
Всё не по плану, это верно...
Я нас калечу планомерно – Фальк встряхнул головой, отгоняя наступающую сонливость, –
На фоне круговых порук.
Что же теперь делать? Вокруг только згальники, с пузырящимися слюнями.
– Давай Скелет! Приди в себя!
Сквозь кому мысль бороздя...
Борзой принялся хлопать парня по щекам, пытаясь привести в чувство. С тем же успехом, можно было хлопать по кожаному мешку. Когда ладонь онемела, а Скелет стал походить на матрёшку, Фальк прекратил побудку. Вариантов оставалось не так уж и много, а времени и того меньше. Схватив болёзного за руки, Борзой потащил его сквозь хохочущую толпу, к выходу из бальной залы...

Всё пошло не по плану... Будучи футболистом, Фальк конечно любил побегать, но что бы тааак... Собрав все углы и сбив парочку зевак, они со Скелетом остановились в середине зала. Всё это напоминало ходку брейк дансеров, показывающих оппонентам сомнительный дисс.

– Так ребят! Мы - скоморохи
И показали только крохи!
Давайте! Смейтесь же над шуткой
Над нашей фирменной раскруткой! – Фальк выполнил вращение вокруг своей оси, задрав непослушные ноги и сделав посредственный фриз.

– Давай-те ка, ложитесь на животики
Как на печи лежат в сметане, котики
И смейтесь смейтесь смейтесь смейтесь.
В плену улыбочек погрейтесь!

Посыл прост, до безобразия. Пусть волшебство заставит всех засмеяться, надрывая животы и сея вокруг хорошее настроение. Когда на уме только смех, ни о чем другом думать не хочется.

– Ну а вы, ботинки наши,
С дратвой крепкою внутри.
Развели крутую кашу
С какой стены не посмотри.

Добавим больше дисциплины
Коль мы хотим скорей слинять
Стоп слово будет "мокасины"
Чтоб перестали вы гонять.

К машине нас двоих доставьте
Что где то замок сей хранит
Коль Фрэнки вас не снял с копыт
Ему вы тоже скорости прибавьте.

Скелет, что за моей спиной
Пусть аккурат бежит за мной!

Почуяв вкус крови, суровые боевики отправились вперёд. Оливер смотрел на широкие спины товарищей, маячившие у перекрёстка. Аварийный свет резал глаза, вызывая неприятную мигрень. Под ногами хрустела мелкая бетонная крошка. Гркххх... Гркххх...

Единственный маяк спокойствия в этом алармизме был дробовик. Он приятно оттягивал руку, внушая непоколебимую уверенность в завтрашнем дне. Второй рукой 012 придерживал Мэри. Сзади оставался разгромленный центр, с его дымящимися мониторами и летающей пылью. Кислород стремительно кончался, уступая место спёртой духоте.
– Давай детка. Шажок, ещё один. – Подбадривал девушку Оливер. – Как только достигнем джентльменов впереди, не забудь сделать книксен! —Несмотря на всю лёгкость, 012 был напряжен, то и дело вслушиваясь в какофонию звуков за спиной. Нужно быть наготове, если враг ударит с тыла.

В очередной звуковой пеленг, Оливер услышал отдалённую речь Джека. Из-за расстояния, голос звучал будто из ведра:
– Хочу попробовать разрезать дверь инструментроном... – Потом ещё что-то про топливные баки и большой бада бум. Их божественный подрывник решил выжечь весь кислород, или смастерить для коллег огромный склеп. Порыв, конечно, сердечный, но всё же преждевременный. 012 встрепенулся!
– Погоди Джеки! – Громко проговорил он. – Ты можешь повредить дверь инструментроном, и тогда мы её уж точно не откроем. Давай-ка опусти руку с лазером и убери палец с детонатора. Мы сейчас подтянемся к двери и попробуем открыть её вместе. – Оливер, поддерживая Мэри за точеную талию, немного прибавил хода. Закрытые створки уже маячили на горизонте, всего в десятке метров от них.

Что такое попасть в мышеловку? Вполне вероятно, это оказаться между разъяренным папашей и неудовлетворённой дочкой, грезившей о замужестве. Думы ЭдМэта носили весьма прогрессивный характер, особенно когда морской царь вытащил трезубец. В тот момент, матримониальные намерения относительно зомборусалки стали не такими уж дикими. Ну зомбо, ну русалка. Что с того, когда в любую секунду огромная вилка морского царя может порвать твой девственный зад! Невеста напирала, скаля на парня острые зубы. За ней тянулся сверкающий след из опавших чешуек. С каждым шагом, она теряла куски собственной плоти, медленно сползающей с белёсых костей.
– Иди дочка, возьми своё. Этот наглец вполне справится с ролью семейного инкубатора.
Зомборусалка ничего не ответила. Вообще-то, на не искушенный взгляд со стороны, ей было абсолютно всё равно кого грызть и куда метать свою подпорченную икру. Шаг, другой, третий приближал ЭдМэта к сомнительному замужеству. Внезапно, подземный толчок, возможно в следствии выброса воздуха из каких либо подтопляемых помещений замка, кинул всех на пол. Древняя каменная кладка покрылась вязью трещин.



С потолка упало пару сталактитов, с хрустом пробивших мраморную стлань. Зомборусалка качнулась в сторону стены, ударившись плечом об цветастое панно.
– Нееет! – Крик морского царя потонул в лязге стального механизма ловушки. Плиты под ногами русалки разъехались в стороны, превращаясь в глубокую яму с кольями на дне. В последний момент она ухватилась за гранитный край, повиснув на когтистых пальцах.



Морской царь резво вскочил на ноги и кинулся на выручку дочке. Пробежав мимо обалдевшего ЭдМэта, он рухнул на живот возле края ямы, в самый последний момент ухватив зомборусалку за руку. Последняя болталась над пропастью, словно маятник, рычала, пытаясь откусить отцу пальцы.
– Держиись дочка! – Кричал царь всея рыб, краснея от натуги. – Я не отпущу тебя!
Новый толчок содрогнул основание замка. С потолка брызнула карстовая крошка. Закапали первые капли пробивающейся сверху воды. Внезапно, стена около выхода из этого ада осыпалась бесформенными валунами.



Из образовавшегося провала хлынула толпа мертвецов. Коридор наполнился рыками, хрустами и леденящим душу воем.
ЭдМэт снова попал в просак. За спиной зияла дыра с кольями, бесноватой русалкой и царём, исполненным отцовского долга. В паре десятков метров спереди приближалась армия голодных трупов.
– Помоги нам! Помоги... И можешь просить всё, что угодно! – Глаза морского владыки были полны отчаяния...

– Не это я имел в виду
Но и гори там всё в аду
Сейчас мы все припёрты к стенке.
Пора линять отсюда, Фрэнки.
Это был лишний монолог, поскольку Кирпич уже наваливал из бальной залы. Ну а что поделать? Если ты оказался в плену обстоятельств, нужно действовать по обстановке. Выбор, конечно, был так себе, но Борзой всё ж взял амулет и нацепил себе на шею.
"Если уж нас кидают в дикий магический трип, то пройдём его с ветерком. Главное - не терять из виду безумного Фрэнки. Пара таких пируэтов, и он устроит этому миру аля улю." – Невесёлые думы разрывали голову...
Фальк быстро влил в себя остатки великолепного вина и поднялся с кресла.
– Спасибо за компанию друзья
Всё ж есть дела! Над ними мы не властны.
Пинаты эти, словно рай прекрасны
Но пренебречь советом нам нельзя....

Возьмём скорее ноги в руки!
Ведь вскоре все уснут в округе.

Лоренцо, двигай ка вперёд
Охраны занавес должны мы пересилить.
То расстояние, что нам отмечено - осилить
Судьбы такой, нам выпал сильный лот.

Фальк собрался с мыслями. Если у него есть определённый талант, почему он не может им воспользоваться?
– Эй сапоги, ботинки, мокасины.
Что на ногах натянуты друзей
Мы с вами не морские лангустины
Мы с вам раз так в тысячу быстрей!

Несите нас к спасенью, не иначе!
Пусть все враги глотаю пыль дорог
Пока мы здесь! А это, боты, значит
Что не ускорили пока вы наших ног!

Пример с гепардов африки берите
Они собою крестят быстроту
Давайте боты, словно свет бегите!
Нам находиться здесь уже не в моготу...

Стишок вышел посредственный, но и не такие действовали на обстановку вокруг.

– Окстись старик! Какая пила? – ЭдМэт в ужасе попятился назад. Через пару шагов его спина упёрлась в стеллаж с книгами.
– Прости парень. У нас нет выбора. – Тритолио зубами вытащил пробку из узкого горлышка и опрокинул в себя пару глотков.
– Ухх... Крепкааа! – Старика передёрнуло. – Либо тебя тяжелой книгой по голове и того. Местные рыбки будут рады куску свежего мяса. Держи его, Граймс! – Звездочет щелкнул кривыми пальцами. В ту же секунду мышцы ЭдМэта окостенели, оборвав всю связь с протестующим мозгом. Сзади спину обхватили субтильные руки подмастерья.
– Усади пациента на стул.



– Тяяяжеелый.. Уффф. – Пыхтел Грайм, таща бешено вращающего глазами пленника. Тритолио подошел к хромированному умывальнику в углу комнаты. Хорошенько промыв руки, старый ученый схватил широкий топор, притороченный к стене.



– Ты прав. Пила - это уже слишком. Нуссс.. Начнёт помолясь Морскому владыке.
Со второй попытки Граймс всё же усадил ЭдМэта на жесткий стул. Мебель жалобно скрипнула под упитанным задом. Чем-то пациент напоминал мешок картошки, с прикрученными к нему руками и ногами. Тритолио снова щелкнул пальцами. ЭдМэт, минуя свою волю, вытянул раненую руку. Сверкая взглядом, не обещающим старому маразматику ничего хорошего, парень поддавался панике.
– Ну-ну... Выпей сынок. Может полегчает. – Звездочет поднёс бутылку к лицу парня, заставив сделать пару полновесных глотков. Горло обожгло адской смесью из спирта, рома, дистиллированной воды и ещё неизвестно чего. – Поехали! – Тритолио вскинул над головой топор.

Время застыло... Где-то прожужжала толстая муха. Легкий сквозняк поднял тучку пыли с древнего фолианта на полке.
Граймс зажмурил глаза. ЭдМэт приготовился к внеплановому сбросу балласта.
– Хееекхкх. Кхкхкх. Аайй.
Граймс открыл один глаз и вместе с бледным пленником уставился на звездочета.
Тритолио выпустил топор из рук. Орудие с лязгом грохнулось на дощатый пол. Сам же он, хватаясь за сердце заваливался на спину.

– Учитель! Учитель! – Граймс кинулся к мастеру, поймав его тело в воздухе. – Что с вами?
– Что...В бут...? – Тритолио судорожно сглотнул, – В бут... Ылке.
Подмастерье схватил бутылку, стоящую неподалёку. После тщательного осмотра, он понюхал содержимое.
– Эт.. Эт... Эт... Мой прошлогодний эксперимент. – У Граймса задрожали руки. Звездочет зашелся в диком кашле. – Изучал действие паров алкоголя на яд морской рогатой жабы... Простите...
– И... К.. Как? – Осуждающий взгляд старика пробирал до костей.
– Положительно... – Сокрушённо сказал Граймс. Это были последние слова, которые услышал старый звездочет перед кончиной.

ЭдМэт с возрастающей тревогой следил за своим состоянием. Круги в глазах, путающиеся мысли и желание кого-нибудь освежевать отступали перед нестерпимым жаром. Кости ломило, словно у старика на морозе. Челюсть раскрывалась до небывалых размеров, стараясь проглотить затылок.
– Ааййй, твою мааать! – Парня выгнуло дугой. Стул под ним сломался бросив пленника на пол. Граймс с ужасом смотрел на страдания человека. Это продолжалось с десяток минут, после чего ЭдМэт обмяк. Его дыхание приобрело ровный ритм, а глаза, дрогнув, открылись.

– Ты... Не мертвец? – Граймс схватил роковую бутыль, приготовившись защищаться.
– Да вроде, порядок...
По ощущениям так оно и было. Говоря по-честному, ЭдМэт никогда не чувствовал себя лучше. Он поднялся с пыльных досок. Отряхнул штаны, размял руки, отдернул ворот старого зипуна.
– Да, я в полном порядке!
– Это невероятно! Потрясающе! – Ещё секунду назад горевавший ученик, всплеснул руками. Тоска ушла на второй план перед очередным открытием. – Я, сам того не ведая, нашел лекарство! Так... Что же там за ингредиенты? Надо вспомнить! – Граймс заходил из угла в угол, приложив указательный палец к губам. – Водоросли Гойи, жменя протёртого панциря черепахи... Так, так. Ещё что-то было. А! Точно! Мы все спасены, сухопутный!

ЭдМэт растирал затёкшие руки. Ему было до лампочки о чём говорит безумный студент.
– Надо срочно всё записать! – Граймс сломя голову рванулся к столу. По роковому стечению обстоятельств, он впопыхах наступил на валяющуюся бутыль.



Нога со скрежетом поехала в сторону. Безумец нелепо взмахнул руками, полетев вперёд. Страшный хруст ознаменовал встречу его виска и края столешницы. Ученик рухнул на пол. Под ним стремительно растекалась алая лужа крови.
–..... – ЭдМэт выругался, не веря собственным глазам. Подойдя к телу, он пошевелил его мыском ноги. – Труп, твою мать... – Парень глубоко вздохнул. Слишком много смертей за сегодня. Блуждающий взгляд упал на столешницу, заваленную свитками. На краю лежал план подводного замка со звучным названием Хеллоунест. ЭдМэт рассмотрел его с разных сторон.



– Таак... Вот тут я. – Его дрожащий палец гулял по карте выискивая путь к спасению. – А вот тут выход.
Как предполагалось из космического везения парня, путь к спасению был очень долог. – Ладно, надо идти!
ЭдМэт поднял топор. Порыскал по полкам, найдя пару непонятных склянок. Рассовав их по карманам, он направился к двери. Разобрал импровизированную баррикаду из тумбы и секретера. Но что-то останавливало его от выхода в коридор. Через минуту стало ясно, что именно. Крики, разносившиеся по вентиляции и щелям в стенах, полностью стихли. Их место заняли стенания, шаркающие звуки и голодные хрипы. Старина ЭдМэт оказался в самом сердце царства мёртвых...

Озноб бил по каждой клеточке организма. Руки переживали небывалый тремор, плеская на щёки и ворот рубахи красное вино. Да и вообще, состояние походило на сушку в пожаре, после купания в бетономешалке.
– Как мог я, Фрэнки, находясь в рассудке
Тебя сковать в блаженной немоте?
Напряг, повисший здесь, сними ка шуткой.
Травил что глуповатой школоте. – Взяв со стола кружевную салфетку, Фальк использовал её по назначению. После жеманного обтирания блевотни, она превратилась в изуродованную кляксу.

– Быть может кто поймёт, и посмеётся
И наша жизнь на этом не прервётся.

После лицезрение истинного облика брюнетки, Фальк старался держать себя в руках. Тяжело было не показывать страха, когда ничего страшнее не видел за всю жизнь. Вино хоть как то разбавляло ассоциативный ряд из расчленёнки, кровавой бани, преждевременной кончины и дикой моргофилии. Ещё глоток. Руки постепенно приходили в норму. Тепло от ладони Лоренцо распространялось по телу, исцеляя и наполняя живительной энергией. Целитель снова спас ему жизнь...
– Спасибо Вам от сердца говорю.
Нет понимания, зачем всё это надо?
Кто правит бал? Командует парадом?
Ответов нет. Но рад, что не блюю.

Фрэнки закончил свой содержательный монолог. Как ни странно, в нём ощущался здравый смысл. Вот только истинного лица "подруги" он не увидел. А если бы ему довелось, то к блевотине Фалька прибавилась бы его внеплановая дефекация. С этой дамой шутки плохи. Она вроде как сказала, что жаждет крепких душами. Зачем? Не подпирать же ими шатающуюся мебель? Всё это попахивало по хуже панталон бабушки с крайней степенью деменции.
– Ну-с, за встречу.
Фрэнки не унимался. Оставалось надеяться, что у него есть козырь в рукаве, потому что честно эту партию не сыграть.

– Прошу простить меня, миледи...
Расстройство лёгкое словил.
Сейчас как феникс воспарил
Всех спазмов разорвал я клети. – Фальк ещё раз отпил из своего кубка. Настроение опустилось ниже плинтуса, и надо было чуток развеяться. Парень окинул взглядом бальную залу, где в незнакомом танце кружилась аристократия. Пары менялись, соединяли, снова менялись. Кто-то подходил к столу за прохладительными, кто-то обмахивался веерами, после очередного энергичного фуэте. Обстановка неуловимо напоминала обычный клуб, только с жеманными дамами и через чур спесивыми кавалерами. Нужно было прогуляться.

– Простите, Вас оставлю ненадолго. – Борзой кивнул головой, обведя сидящих за столом рукою.
Хочу пройтись и посмотреть на бал.
Таких чудес я с роду не видал...
Душа сейчас полна тоскою волка. – Фальк вспомнил огромные клубы, где он бывал ранее. Тысячи танцующих техно, мигающие стробоскопы и мощные колонки. Да любой из здесь присутствующих сошел бы с ума от такого приёма. Но этого упоминать не стоило. Борзой схватился за подлокотник стула и попытался удалиться от высокородного истеблишмента.

Ставка барона...



Крррхт!
С сухим треском кости судьбы упали на ведьмину доску.
– Что там? – Де Пют нервно сцепил пальцы, сидя в походном кресле. – Снова шагать за ней на край земли?
Барон был разочарован... Разочарован в себе, в своих слугах, начинаниях и возможных планах. Его виды на трон, в лице непокорной дочери конунга Мэтьюсрира, шли коту под хвост. Наследница огромного фьорда раз за разом ускользала из рук. Видно, сами боги благоволили ей!
А ведь всего-то надо было схватить Эдду, напялить на девчонку свадебное платье и подвести к алтарю. Фанатичный Мортис обвенчал бы их по канонам новой веры и всё! Всё моё - твоё.



Единственный морской торговый путь через шхеры. Солидное подспорье в разногласиях между другими феодалами. Море в тех местах не спокойное... Седые волны так и норовят слизнуть очередную посудину на дно. Сквозь эту пучину пролегал всего один кривой фарватер. Аккурат у фьорда Мэтьюсрира.
Но даже не это толкало Де Пюта на авантюрные поступки. Он влюбился с первого взгляда в северную красавицу. С тех самых пор, барон видел матерью своих детей только её.
– Нет, Ваше баронство. Кости твердят, что на нас надвигается армия.
– Что ещё за армия? – Вазо вынырнул из своих невесёлых мыслей, принимая хмурую действительность.
– Подземная армия Хель. – Ответила Кёльхе, рассматривая заскорузлую доску. – Кости твердят, что её ведёт Эдда.



Барон поперхнулся куском мяса. Два стражника вбежали в командный шатёр, выяснить всё ли нормаль с их командиром.
– Вооон! – Просипел Вазо, тараща глаза на солдат. Кланяясь, те удалились восвояси. – Много ли войнов? Кто они?
– Трудно сказать... Каких только монстров нет в тёмных пещерах владычицы мёртвых... Нужно вызвать сюда мою бабулю. Она может помочь мне определить степень угрозы.
Де Пют чуть расслабился, болтая в руке стакан красного вина.
– Сержаант!!
В палатку вбежал один из солдат охраны.



– Я, ваше баронство!
– Быстро шли нарочного к поселению фьорда. Пусть найдёт старую вёльву и как можно быстрее доставят в лагерь! Так же прикажи найти там Люция. Пусть собирает ополчение из северян и крестьян окрестных деревень.
– Будет исполнено! – На ходу бросил сержант, стремительно поворачиваясь к выходу.
– Стой, ещё позови ко мне Мортиса.
– Как прикажете!
Зашелестел тяжелый полог, выпуская сержанта в прохладу ночи. Через пяток минут в шатёр вошел Мортис. Скинув капюшон, пресвитер с прищуром уставился на Кёльхе, заставив вёльву податься назад.



– Хватит Мортис. Оставьте прошлые распри за дверями. Сейчас у нас появилась более серьёзная проблема. Моя невеста собирает армию, чтобы выпустить нам кишки. Армию из царства самой Хель! Она стремится разрушить веру в единого, поработить всех мирян и выжечь калёным железом все наши начинания. – Барон поднял толстый палец кверху. – Что вы об этом думаете?
– Кощунство! Тёмные посягнули на светлый мир благоденствия! Единый не стерпит этого! Я немедленно созову капитул ордена света. Они пришлют к нам пять сотен благословенных рыцарей единого!
– Не тяните мой друг! Времени осталось мало... Только обряд венчания истинного поборника веры, – Де Пют скромно поклонился, приложив ладонь к груди, – И той еретички, которой по воле судьбы стала Эдда, сможет спасти мир!
Глаза Мортиса запылали истинным гневом. Не сказав больше ни слова, пресвитер вылетел из палатки, оставив улыбающегося барона попивать красное вино.
– Вот и всё...





Валькирия Эдда...

Как говаривал один мудрый муж:
"Чем больше сила, тем больше ответственность..."
Смысл сей фразы в полной мере дошел до сознания Эдды в тот момент, когда у неё появились последователи. Армия нарастала, подобно снежному кому. Всё больше существ телесных и бестелесных примыкали к воительнице. Сама Хель не могла похвастать такой популярностью среди своего подземного народа. Эдда восседала на огромной волчице, по имени Злетта. Имечко было так себе, но вполне подходило к огромным скалящимся челюстям животного.
Уже трое суток армия шагала по коварным подземным тропам... Хель дала своей избраннице армию, силу, власть, а вот картой снабдить не удосужилась.





Непроходимый бурелом, цепкие джунгли, крутые овраги и балки, бесконечные штольни и глубокие шурфы... Всё испытала на себе армия Эдды. Около суток назад, вся кавалькада зашла в склизкие топи.



Трясина, василиски, виверны изрядно потрепали воинство. Когда притаившийся плотоядный куст сожрал очередного военачальника, валькирия сильно засомневалась в своём проводнике.



– Долго ещё? Ты же сказала, что мы скоро должны выйти к сумрачным лугам, а там до поверхности рукой подать! Не играй со мной, Хеда! Больше я тебя не пощажу...
– Скоро придём... – Прошептала паучиха, зло поглядывая на свою визави. – Если бы не я, все вы, – Она обвела рукой войско, – Застряли бы в черном штреке навсегда. Запомни это, девчонка!



– Поговори мне! Я оставила тебе жизнь, а в обмен попросила проводить до поверхности. Так ты мне платишь? А может, стоит выпотрошить тебя?
Хеда попятилась назад. Её сломанная паучья лапка зашуршала о листья разросшегося хвоща.
– Стой валькирия. Мы почти пришли. Помни, только я могу сварить целебный отвар для твоего Алана. – Последнее паучиха скорее выплюнула, чем сказала.
– От тебя уже ничего не зависит, старая колдунья... Долго ещё? Если я ещё хоть час проведу в этих болотах, то клянусь Хель, оторву все твои мохнатые лапки.
Хеда с ненавистью плюнула под ноги волчицы, чем вызвала оскал белых ровных зубов.
– Идите за мной. Ещё немного...
И паучиха, прихрамывая, поползла вперёд. Распылённая по местности армия отправилась за ней.



Через пол часа они оказались на огромной поляне. То тут, то там виднелись заросли плюща. Целые россыпи вороньих глаз будоражили голод солдат своими ядовитыми ягодами.
– Что это? – Спросила Эдда, наблюдая, как армия постепенно втягивается на мало-мальски твёрдую землю.
– Поляна. – Буднично ответила Хеда, шагая к центру. В середине виднелся огромный закрытый бутон гигантского растения – Ядовитая поляна...



Смысл слов паучихи дошел до воительницы слишком поздно. Колдунья со всей возможной прытью подбежала к цветку и воткнула в него свой нож для трав. Земля вспучилась. Кривые корни под ногами лопались, распространяя ядовитые пары. Паучиха шустро достала из-за пазухи влажную повязку, закрыв с помощью неё лицо.
– Плюс того, что сотни лет живёшь под землёй - знаешь каждый куст... – Хеда захохотала и шустро перебирая лапами, удрала в чащу.
Ядовитые пары заполняли поляну, распространяясь всё дальше. Подземные существа падали, как озимые лишь чуть вдохнув болотного газа. Натужно захрипела волчица Злетта. Повсюду раздавались стоны. Даже туман, плывущий по правую руку от Эдды, не мог сопротивляться этой заразе, а падал на землю каплями росы.
– Уходим в лес, уходииим! – Крик валькирии потонул в хриплом кашле. Глаза разъедали ядовитые пары, лишая способности ориентироваться. Вокруг всё заполнялось клубами зелёной, едкой взвеси.

Старый звездочет кораллового дворца...



– Тааак... Куда же запропастились эти проклятые очки? – Субтильный старик с длинной бородой ходил по комнате в поисках своей галантереи. В сотый раз пройдя от одного угла до другого, перетряхнув все тонкие каменные скрижали и подняв кучу пыли, Тритолио почесал затылок. – Ах вот вы где, проказники! – Радостно воскликнул он, когда заскорузлый старческий палец дотронулся до душки. – Спрятались на самом видном месте. Ай яй яй! – Засмеялся звездочет, снимая очки с лысой макушки. – Сегодня прекрасная ночка для икорной вакханалии!
Действительно, Тритолио занимал этот пост не одну сотню лет, но такое благоприятное время застал впервые. Морской царь очень обрадовался новостям и поспешил собрать всех дочерей моря в тронном зале. Туда же согнали всех пленников солёной пучины.
– Грайм! Эй, Грайм! Ты где, негодник? Почему я должен искать тебя в такой ответственный день?



– Я тут мастер! – Паренёк лет пятнадцати оторвался от дальнего стеллажа с книгами. Его черные волосы стали русыми от обилия пыли. – Вы меня звали?
– Да, ленивая ты обезьяна. Неси лучшее вино! Это стоит отпраздновать!
– Что отпраздновать, мастер?
– Как что? Ночь икорной вакханалии конечно!
– Но... Как же, мастер?
– Эх ты, неуч! – Тритолио подошел к ученику и схватил его за ухо.
– Аааййй!
– То то же! Смотри Граймс, звезда Лимби в азимуте Рюзора?
– Д... Даа..
– А ветер на поверхности нынче катабатический и дует с заснеженных вершин Гойдора?
– Т.. Точно маа.. Маастер!
– Луна полная?
– Д... Даа! – Тритолио вывернул ухо ученика с новой силой.
– В созвездии Корзо сейчас сверкает звезда Руллон? Ну! Отвечай!
– Н.. Нееет.
– Правильно! – Звездочет довольно улыбнулся и отошел к письменному столу. Через пару секунд до него дошел смысл слов ученика. – К.. Как нет? – Тритолио подбежал к телескопу, который при помощи системы зеркал мог показывать ночное небо, даже из-под земли. Руллон в созвездии Корзо отсутствовал...
Звездочет, побледнел, позеленел, затрясся, а потом его вырвало.
– Мастер?
– Но если это не ночь икорной вакханалии... Тогда это...– Тритолио сглотнул, посмотрев в упор на ученика, – Ночь мёртвых. Надо предупредить их, что я ошибся! Сегодня нельзя проводить ритуал! – Звездочет с криком вылетел из своих покоев...


Старина ЭдМэт...

– Дэнни... Пссс... Дэнни – ЭдМэт пытался добиться внимания друга, но ничего не помогало. Морская красавица крепко держала того в своих объятиях, шепча на ухо ласковые слова. Мерно вздымающаяся, полная грудь приковывала взгляд, заставляя забыть даже собственное имя.



– Не до тебя ЭдМэт... – Хрипло проговорил Дэнни, опуская ладонь на округлое бедрышко. Русалка застенчиво улыбнулась, демонстрируя полную покорность судьбе. – Я... Скоро вернусь. Наверное...
– Вот то-то и наверноооёёёё! – Спич, призванный вразумить друга внезапно перетёк в экзальтационный возглас. Одна из красавиц не робкого десятка, подошла к ЭдМэту и бесцеремонно схватила того за причинное место.



– Ты слишком много болтаешь, для такого симпатяги. – Её аккуратный пальчик накрутил на себя одну из русых кудрей парня. – Пойдём-ка. Я хочу испытать, чего стоят сухопутные самцы в битвах на мягкой перине. – И девушка потащила вяло сопротивляющегося человека к массивной лестнице. Поднявшись на верхние хоры, откуда виднелся весь тронный зал, она толкнула неприметную дверь в стене.
Парень бросил мимолётный взгляд вниз. В этот момент к трону пробился древний старец с перекошенным от ужаса лицом. Он размахивал руками и что-то быстро говорил морскому царю. Дальше досмотреть не дали. Толчок в спину заставил человека растянутся на полу, за порогом открывшегося хода.
– Это твоя комната? – Ничего глупее ЭдМэту в голову не пришло.
– Нет, здесь мой инкубатор. Именно в этих стенах наши икринки увидят жизнь, когда высосут все питательные вещества из твоего разлагающегося трупа.
Это было сказано так буднично, будто белобрысая фурия каждый день готовит омлет из настоящих мужских яиц. Толпа мурашек прошлась вдоль позвоночника, изрядно пощекотав ягодицы.
Они очутились в круглой комнате. Стены покрывал разноцветный изразец. Кроме огромной кровати с балдахином, занимавшей одну третью пространства, внутри находилась терракотовая тумба, ковёр из пожелтевших водорослей и мозаичное панно.



– Ты это... пошутила, я тоже посмеялся. Давай, может, по чарке вина, да побеседуем за жизнь. А? – Говоря это, ЭдМэт уже чувствовал, как умелые руки морской дивы шустро стягивают с него одежду.
– Не уверенна, что именно этого я сейчас хочу... – Ещё парочка стремительных движений, и вот парень уже сверкает голым задом. – Ух какой! Спелый! – Феминистка игриво хлопнула ЭдМэта по вспотевшему седалищу, а потом прошлась ногтями по спине, оставляя глубокие порезы.
– Ааайй! Вы что дамочка?
– Ну ну... Это я ещё до нежных мест не добралась! – Звонкий смех русалки отразился от коралловых стен и звонким ручьём вытек в окно. – Больше не могу ждать!
Далее с морской нимфой произошли кардинальные метаморфозы. ЭдМэт с ужасом наблюдал, как её прекрасный рот наполняется бритвенно острыми зубами. На изящных пальцах вырастают когти, а в лазурных глазах закипает безумие. Лицо приобрело угловатые черты бревенчатой избы.



– Иди жеее коо мнеее! – Томно протянула она, делая шаг вперёд. Её руке оставалось всего пара сантиметров до горла жертвы, когда дверь стремительно распахнулась. На пороге стоял Дэнни. Его грудь была распорота от пупка до горла. Из раны на пол падали россыпи желтых икринок, похожих на янтарь. Мёртвенно-бледный цвет лица внушал животный ужас.



– Муааээээрррр...– Высказался друг, хватая русалку за волосы. Притянув её к себе, Дэнни вцепился зубами в её бледную, пухленькую щёку.
– Ааааааа! – Заорала морская дива, пытаясь отбиться, но все попытки оказались тщетны. Через пару минут она лежала в луже собственной крови. Разорванное, а местами обглоданное лицо скалило на ЭдМэта свёрнутую челюсть.
– Дэнни, ты в порядке?
Риторический вопрос, совершенно нетребующий ответа. Съев ещё пару филейных частей дивы, Дэнни встал, размял шею, а после с хрипом кинулся на своего друга. Гастрономические предпочтения парня кардинально изменились. Он клацал зубами, пытая откусить от уворачивающегося ЭдМэта кусок плоти. Комнату постепенно заполнял трупный смрад.
– Друг, это же я, ЭдМэт! Вспомни остров, чернокожих девушек, выпивку. Давай же!
На секунду в глазах Дэнни показалась искорка узнавания, но быстро угасла, утонув в очередном голодном хрипе.
ЭдМэт скакал вокруг циклопической кровати, словно кузнечик. Пару раз сильно ударился ногой об тумбу, потом чуть было не рухнул, запутавшись в ковре из водорослей.
– Друг, приди в себя, черт бы тебя побрал! – Но все уговоры были как мертвому припарок. Только тут ЭдМэт понял, что из тронного зала доносятся душераздирающие крики, топот и хруст костей. Словно преисподняя разверзлась, пригласив всех присутствующих на залихватскую пирушку.
– Мы сможем тебе помочь! Только возьми себя в ру... – Договорить ЭдМэту не дали... Ещё минуту назад мёртвая русалка, схватила его за лодыжку. Её зубы клацнули в сантиметре от пятки беглеца. – Да вы ахренели? – Закричал наш герой, но трупам его сказки были не интересны. Они хотели жрать...

"Бал. Пир. Вечеруха... А ведь в других обстоятельствах всё это возможно мне бы и понравилось... " – Подумал парень, прикусив губу.
Фальк всегда любил праздники, особенно новый год. Когда вся семья собиралась за одним столом, скрипя стульями и рассыпая комплименты повару. Слышались незлобные подтрунивания братьев и сестёр. Домашняя живность держалась по ближе к ногам в ожидание первых крошек, посеянных на пол. Всё дышало спокойствием и предвкушением чудес.
"Смогу ли я когда-нибудь вот так усесться за стол, положив в тарелку огромный кусок жареной утки? Налить полную кружку праздничного пунша, бьющего хмельком, словно кувалдой. Обнять родных, сказав им то, что никогда не говорил?... Одни вопросы."
Фальк стоял возле закрытой двери и пытался вытеснить из головы дурные мысли.
– Блядь! – С горечью прошептал он, когда глаза предательски защипало. Серость стен теперь давила всей тяжестью, выставляя напоказ пришельцу свою холодную чуждость.

" Где бы вы все ни были, я желаю каждому здоровья, счастья и долгих лет жизни. Пусть все проблемы обходят Вас стороной, а ловчая сеть домашнего уюта ловит только успех и любовь. Поздравляю со всеми новыми годами, которые мы не проведём вместе!" – Борзой сжал кулаки и уже хотел было толкнуть дверь, как на противоположной стороне лестницы послышались звуки шагов.

Какого же было удивление Борзова, когда на площадку высыпал сам Фрэнки Кирпич в компании нескольких помятых маргиналов и какого-то старого пня.
– Наш вечер томным был обещан небесами.
Глаза распахнуты. Я вижу это так.
Кирпич, скажи, как добрались сюда вы сами?
Нет среди вас здоровых телесами,
А старикан на вид по хуже, чем дуршлаг... – Фальк посмотрел на свиту своего со мирянина. На первый взгляд жить им оставалось всего пара минут. Все помятые, побитые. Пятна крови на доспехах говорили о серьёзной заварушке, а мертвенно-бледные глаза рождали сомнительные мысли зомби апокалипсиса.

Лоренцо и стражники со стороны Борзого напряглись, как струны на ситаре, но всем своим видом демонстрировали полный нигилизм к происходящему.
– Я встретил Уллу! – Фальк указал на девушку подле себя. – Рыжую, из наших.
Как псих тут с книгой бегала одна.
Что за загадка в череп вживлена
Спрошу при встрече у её мамаши. – Борзой пожал плечами.
Есть новости о нашем общем друге?
Попробуй скрыть за матерком инфу!
Тут не поймут ни мата, ни конг фу...
Земля плоска, невежество в округе!

Не улеглось ещё разочарование от провального эксперимента с кредиткой, как уши Оливера наполнились какофонией звуков.

Бааах! Хряяясь! Тудудуф! Хрустнули кости бедной Софии. Эни, пробитая словно старый дуршлаг, опала наземь искря проводами. Подлое нападение за один миг собрало кровавую жатву. Команда пришла в движение, сосредоточив силы на атаке и выживании. После первых потерь, миролюбие ушло на второй план, а альтруизм стал злейшим врагом. Каждый хотел проделать как можно больше дырок в гадких ренегатах. Кто-то даже швырнул гранату, решив полностью выжечь биоту из командного центра.

Все наблюдения 012 делал в полёте, так как ударная волна отправила его в дальний угол. Спина столкнулась со стеной, выбивая бетонную крошку.
– Ооохх... – Дыхание покинуло лёгкие карнавальным маршем. А именно с проклятиями, хрипами и кашлем. Оливер приземлился на четвереньки. Перед глазами бегали разноцветные круги. С губ потянулась кровавая слюна, оставляя на полу бесформенные кляксы. Оливер помотал головой, приходя в себя. Одна рука по прежнему сжимала дробовик, второй парень похлопал по бронежилету. – Спасибо родненький! Если бы не ты, то я сейчас имел бы бледный вид.

Действие набирало обороты. Уже практически все подключились к праведному линчеванию. Оставаться в стороне от свинцовой свистопляски не было никакого желания! 012 поднялся и спрятал свои телеса за одной из панелей. Расстояние приличное, поэтому время дробовика ещё не настало. Досадный факт, с которым пришлось считаться... Оливер закинул главное орудие аннигиляции за плечи, вытащил пистолет и открыл огонь по врагам.

– Я и так уже многое отдала Хель! Положила на её ненасытный алтарь дорогого мне человека. Великого конунга, благородного война, род...– Эдда запнулась на последних словах, – Родную кровь...
Во время всего монолога, стояла мертвая тишина. Таинственная Хеда не издала ни звука. Ветер не колыхал за окном листья пышных деревьев. Неслышно было грызунов, ищущих где бы разжиться жменей зерна. Мир замер, заморозив стрелки часов в этом миге.
– Я испытала боль утраты... Сполна выпила горькую чашу. Прошу, не отнимай у меня того, кому я отдала своё израненное сердце... – Скупая слеза покатилась по щеке, но не успев упасть на досчатый пол, оказалась подхвачена длинной паучьей лапой. Следом с потолка раздался дружный топот, и по отвесной стене спустилась Хеда.



– Вижу, что ты не врёшь, Эдда. Дитя, но здесь ванильные истории и счастливые концы - роскошь. Им нет места в загробном царстве. Ты проделала долгий путь, победила множество врагов, только для того, чтобы лишиться самого дорогого. – Хеда повернула голову в сторону умирающего Алана. Лежа на полу, свернувший калачиком, прижимая руки к раненому боку он казался таким беззащитным, что Эдда каждый раз порывалась обнять подранка. Прижать к полной, чувственной груди, сказав пару тёплых слов.



– Я не могу отдать его... – Зашептала Эдда. – Моё сердце не выдержит ещё одного расставания. Прошу, возьми меня! Эдда Мэтьюсдоттир скоротает с тобой вечность в этой хижине!
Хеда задумчиво посмотрела на гостью. Способность лучезарного взгляда позволяла знахарке насквозь видеть лживые речи. Эдда говорила чистую правду. Хеда вспомнила, что и сама была влюблена. Так же стояла на коленях перед Хель и молила вернуть из царства мертвых своего суженного. Богиня так и сделала, но взамен забрала её, сделав тем, чем она является уже сотни лет.
– Твоё сердце полно решимости, дитя. Глаза светятся отвагой, а душа - вместилище благодати Фреи. – Глухой шёпот Хеды липкой паутиной окутал пространство. Казалось, он разнесся на сотни километров, подражая вибрации высокогорного йодаля. – Я укажу тебе путь спасения...
Неуловимым движением паучиха приблизилась к Эдде и возложила ей на лоб жилистую руку. Заскорузлая щетина карябала нежно-молочную кожу. От знахарки пахло вековым тленом, хитином и трупной прелью. Внезапно, перед глазами девушки стали появляться картины. Будто она заново переживала минуты своей жизни. Отец дарит ей первый деревянный меч. Первый поцелую в тени свежего скирда. Мать качает её колыбельку, подкладывая в маленькие ручки меховую куколку.



– Кукла! – Успела выдохнуть Эдда, перед тем как упасть на жесткий пол. Силы покинули тело, оставив лишь пустоту и ватную слабость.
– Ты увидела дитя? Увидела, что мне нужно и где это взять? – Девушка вымученно кивнула. Она прекрасно понимала, что от неё хотят. – Принеси мне куклу, и я вырву твоего избранника из рук Хель, даю слово! А до той поры он погостит у меня. – С ехидной улыбкой закончила Хеда. Паучиха стремительно рванулась к Алану и за считанные секунды превратила его в липкий кокон. – Мои лучшие апартаменты! – С этими словами она подвесила мученика к потолочной балке. – Вот так... Давно у меня не было мужчины в доме. – Сальная улыбка искривила её губы.
Легким движением паучьей лапки, Хеда превратила пленника в покачивающийся маятник. Деревянная балка сопровождала движение мерзким скрипом.



Паучиха резко развернулась и метнулась к Эдде. Схватив девушку за плечи, прижала её к бревенчатой стене, да так, что хрустнули кости.
– А теперь дитя, если ты хочешь выйти отсюда живой и спасти своего плюгавого мальца, ответь ка мне на загадку. Если ошибёшься, я сварю из тебя мясной бульон, а твоего избранника скормлю червям. Поняла? – Эдда судорожно закивала, не в силах даже вздохнуть. – ВСЕ БЫЛИ ТАМ С САМОГО НАЧАЛА, НО НИКОГДА НЕ ОКАЖЕШЬСЯ ТАМ, ПОКА НЕ ВОЙДЁШЬ. Что это, не томии...

Хеда экстатически задрожала хелицерами. Тягучая слюна потянулась на плечо Эдды, образую там замысловатый, склизкий узор.
Девушка не знала, чего ей боятся больше? Того, что она на волоске от бульонной заправки, или того, что кукла намертво приторочена к седлу ненавистного Вазо де Пюта...

Кляяям! Маришка заиграла на клавесине, используя силу своего желудка. Мануал, раньше имевший черно-белые оттенки, теперь пестрел всеми цветами аристократических деликатесов.
– Твою же мать! Прошу меня прости! – Фальк глянул на девушку и на инструмент, усыпанный сегодняшним завтраком. По комнате распространился зловонный душок.
– Хотел помочь, но что-то не срослось...
– Я ж не пожарный, чтоб тебя спасти. – Парень почесал затылок, виновато пожимая плечами.
– И не таблетка, чтоб тебе спалось.
Резкая перемена в состоянии Маришки наталкивала на определённые мысли. Ведь если он, мановением руки, каким-то там чудом или при каких-то там обстоятельствах может изменять внутренние процессы организма, то... Фальк обсасывал эту мысль несколько минут, но так и не додумал, что всё-таки "то". За дверью раздались тяжелые шаги ног, обутых в сапоги. Металлические набойки весело звенели, разнося по всему замку тризну об одиноком лже скоморохе.
"Вот тебе и поезд до Майами..." – Подумал парень, вспомнив, что перед колледжем хотел съездить в это солнечное место, и каждый день пить текилу с голых, загорелых сисек.
Фальк подошел к окну в надежде нашептать себе крылья. Голова закружилась от умопомрачительной высоты. Глазам открылись острия выщербленных замковых шпилей, с гладкими скатами крыш и реющими на ветру флагами.
– Эксперимент сей провести не в мочь
– Ведь трансцендентная сие затея.
– Ещё нет сына! Не родилась дочь
– Чтоб с высоты сигать, как мышь потея.
Фальк не заметил, что разговаривал вслух. Он украдкой покосился на Лоренцо. Тот стоял на своём месте, наблюдая за всем сразу. Помятая, но трезвая Маришка сидела возле клавесина, пытаясь прейти в себя и счистить с одежды позорные следы.
"Клавесин! Я же всегда хотел играть на нём."
"Дамм.." – Рука непроизвольно оттянула воротник. Вторая полезла в карман.
"А это ещё что?" – Борзой выудил на свет два колечка, которые недавно стащил из машины Джуза.
"А я уже и забыл совсем!" – Радостно подумав об этом, он зажал одно колечко между пальцами и поднял над головой:
– Лети колечко, лети!
– Кирпича найди!
– Расскажи этой роже,
– На отбивную похожей.
– Что скоро будет концерт.
– А я ведь, бля, интроверт.
– Один сцены не потяну
– Объедков массу сглотну.
– А ещё колечко-кольцо,
– На палец ему оденься, не на яйцо!
– И храни жигана
– От любого говна!
И выкинул его в окно. Сработает - хорошо. Не сработает - эту дешевую бижутерию даже нищий не возьмёт. Потом парень развернулся к Маришке и клавесину. Подняв руку в сторону этой диссонансной парочки, Фальк прокомментировал:
– Хочу играть, как Йоган Бах.
– Хочу как Моцарт клаву мацать.
– Проснись талант в моих руках
– Чтоб как Бетховен смог я с бряцать.
– Давай, колдунство, научи!
– А Глинка ты - благослови!

Фальк смахнул со лба выступившую испарину. Проскользнула глупая мысль взять Лоренцо в заложники, но несмотря на его субтильное телосложение, хилым он не выглядел.
"Да и тем более он спас мне жизнь, а я тут ему кулачком в лицо тыкать начну." – Парень глубоко вздохнул, поправляя обшлаги рукавов. Оценил зарядку телефона, как приемлемую.
"Посмотрим, что из всего этого получится и доведётся ли мне увидеть ещё один рассвет."

ссылка

Вожак Клайперов. Желтый клык...



Ночь лунной крови прошла как нельзя лучше. В стае давно не было хорошей самки, способной дать крепкий помёт. И вот судьба, которая так долго отворачивалась от волков, посла им в награду за ожидание двух великолепных девушек. Двух продолжательниц рода, хранительниц волчьей крови. У старого шамана в голове уже дефилировали срамные мыслишки, как, и в каких позах он будет подвергать их обряду консуммации. Потерая ладони, шаман пританцовывал на месте, возле догорающего костра. Тлеющие угольки давали достаточно тепла для старческих костей, а снопы искр, рождаемых остатками пламени вводили в состояние медитации. И вот когда взгляд шамана затуманился, а мозг собирался сделать очередную ёмкую инспирацию, в круг света ворвались два молодых волка. С помощью мыслеобразов они передали, что семеро братьев мертвы, что они встретили в лесу охотника, добыча ушла и без помощи им её не вернуть.
– Аааааааауууууу. – Старый шаман завыл от боли. Его внук тоже пал от стрелы ненавистного живодёра. Ещё совсем молодняк, лишь только сегодня приласканный полной луной. Сейчас лежит и скалится во тьму, пока с него сдирают кожу.
– Ааааааауууууу. – На этот раз шаману вторила вся прибежавшая стая. Мгновение ничего не происходило, и вдруг ночь прорезали десятки глоток, воющих погребальную тризну. Пол сотни ног устремились со всех концов леса к своему вожаку, дабы принести охотника в жертву, окропить кровью убийцы свои оскаленные пасти...

На руинах хижины...

Остов догорал вместе с надеждой заполучить своевольную супругу. Черные обугленные деревяшки торчали во все стороны, напоминая хищного ежа. Дымок поднимался к небу, сея среди собравшихся солдат едкий запах гари.
– Ваше баронство, нашли труп!



Один из солдат подошёл к Вазо де Пюту. Его закопчённые доспехи говорили, что бедолага лазил по руинам не один час. – Извольте убедиться!
Барон сидел на лошади обмахиваясь белой перчаткой и проклиная всю эту затею. В одной руке булькала фляга с винтажным красным вином.



– Труп? Показывай! –Де Пют дождался денщика, который стянул грузного, одоспешенного барона на землю. Слуга не успел отдышаться, как получил увесистого пинка за свою нерасторопность.
– Это она? – Барон следовал за воином, переступая через торчащие головешки и прочий бытовой мусор.
– Не могу знать, ваше баронство! Если эти... Ваши... Не ошиблись. – Солдат качнул головой в сторону сбившихся в кучу баранолюдей. Они стояли особняком чуть поодаль и преданно следили за каждым действием де Пюта. Их черные глаза излучали плотоядную любовь к своему господину, от которой хотелось повеситься.



Вазо поёжился.
– Вот он. – Солдат остановился у обгорелой кучи, из которой проглядывали остатки скелета.
– И как же тут определить? Ты предлагаешь спросить у этой груды костей, является ли она Эддой Мэтьюсдоттир? Ты что, держишь меня за идиота? – Баранолюди заметно напряглись, недобро зыркая на горе солдата. Стало слышно нарастающее блеяние, от которого лошади по прядали ушами к низу. Вояка побледнел и сглотнув слюну ответил:
– Я... Просто не знаю, она ли это. И узнать... – Ещё один взгляд на блеющее стадо – И узнать этого не смогу.
Вазо де Пют не любил, когда ему отказывают. С самого детства он привык получать всё, что захочет его гнилая душонка. Солдат знал об этом, так как служил ещё его отцу. Такому же тирану и самодуру, но хотя бы имеющему минимальные понятия о чести.
– Да я тебя сейчас на дыбу повешу, ублюдок! Как ты смеешь...
– Возможно, я смогу помочь, мой барон.– Де Пют резко повернулся и занесённый для удара кулак медленно пополз вниз.



– Ааа... Маленькая вёльва. Ну давай, давай. Удиви меня! Посмотрим, чему бабуля успела научить свою внучку. Как там тебя... ? – Барон защёлкал пальцами, вспоминая имя.
– Кёльхе, мой барон. И я не в пример сильнее, чем она. – Молодая вёльва улыбнулась так, что у де Пюта встали дыбом волосы на груди. – Позвольте мне показать?
– Да... Д... Давай.
Пока шел диалог, солдат удалился на безопасное расстояние, давая себе мысленную затрещину за инициативу.
Кёльхе подобрала с земли свою сумку и подошла к обгорелым останкам. Вытащив оттуда прядь каштановых волос, она что-то прошептала, потом подожгла её от догорающих углей. Полыхнул зелёный огонёк, покривлялся на ветру, а потом так же внезапно исчез.
– Это не дочь конунга. Это даже не женщина.
– Ты уверена?
– Абсолютно!
– Дааа! – Барон прыгал от радости, потрясая пудовыми кулаками. Перекинутый через грудь цеп, весело стучал билом по латам. – Богии! Дааа!
А ты действительно молодец!
– Это ещё не всё, мой господин. – Кёльхе замогильно улыбнулась, доставая из сумки мензурки и порошки. – Это сильное заклятье, но... – Она подошла к барону вплотную и прошептала ему на ухо. – Нужно жертвоприношение. Выберите кого-нибудь, мой господин.
– Что ж... Одно заклятье уже сыграло мне на руку. Почему бы и нет? Только я хочу, чтобы всё было сделано подальше от солдат, а в особенности от Мортиса. – Де Пют кивнул в сторону пресвитера, сидящего на вороном коне и с подозрением смотрящего в их сторону. – С него станется сжечь тебя на костре, перед этим облив раскалённым маслом и отрубив руки.
– Я буду осторожна... – Кёльхе посмотрела в глаза Мортиса, но опустила голову, не выдержав взгляд серых глаз пресвитера.
Вазо ещё секунду обдумывал происходящее, а после небрежным движением позвал солдата, показывавшего ему труп.
– Эй ты, как там тебя?
– Бинг, мой барон. – Воин снова подошел к парочке.
– Да Бинг. Вёльве нужна твоя помощь. И ещё, я хочу наградить тебя. Всё же ты верой и правдой служил моему роду! И так далее и тому подобное... – Сумбурно закончил де Пют.
– Рад стараться! – Гаркнул латник, немного воодушевившись, что наказание проходит мимо его закорок.
– Да... Да... Молодец! – Опять небрежно махнул рукой Вазо. – Возьми мешок и собери в него останки. Потом иди с вёльвой. Она говорит, это её родственник, и грешно оставлять сородича непогребенным.
– Так-то оно, тааак. Соболезную! – Воин склонил голову.
– Спасибо Бинг. А теперь - за работу.
Солдат споро нашел мешок. Морщась и чертыхаясь, он осторожно собрал останки. Явственно запахло подгорелым мясом. Кёльхе с бароном незаметно переглянулись.
– А теперь Бинг, пойдём со мной к тем валунам. Там и найдёт последнее пристанище мой почивший родственник. – Вёльва указала пальцем на россыпь здоровенных валунов, чем то напоминающих древние мегалиты. Схватив свою сумку, она поспешила туда не дожидаясь провожатого.
– Как вам будет угодно..– Вздохнув, буркнул солдат. Взвалив мешок на плечи, он понёс кости в последний путь.
– Привал! Разбирайте мою палатку и разожгите костёр! Пора ужинать. – Гаркнул барон и поспешил следом за Бингом.
Солдаты посыпались с коней. Началась обычная походная возня, за ширмой которой никто не заметил троих удалившихся людей...

У Валунов...

– Пришли! – Сказала вёльва, осмотрев со всех сторон двухметровый плоский камень, лежащий среди бесформенных валунов. Солнце уже целовало горизонт, стремясь окунуться в зелёную полосу пышного, бескрайнего леса. – Клади мешок сюда, а сам ложись на камень.
– Чего?? – Бинг недоумённо уставился на вёльву, но та сделала пас рукой, выкрикнув пару неразборчивых слов. Мышцы солдата свело спазмом. Словно послушная кукла он полез на плоскую поверхность. – Раздевайся!
– Зачем вы так? Что это всё значит, мой барон? – Кричал солдат, попутно скидывая с себя латы и плотную стёганку. – Я ничего не понимаю!
– Заткни его! Мы хоть и далеко, но всё ж дозор может услышать! – С тревогой зашептал Вазо, кидая внимательные взгляды по сторонам. Кёльхе погрозила пальчиком, и солдат с хрустом захлопнул челюсть. На камни упали несколько сломанных зубов. Изо рта потянулась тягучая струйка крови. Бинг замычал от боли, бешено вращая глазами. В мыслях он уже напластал этих двоих на ровные ломти, совершенно не обращая внимания на их происхождение.
– Теперь ложись на камень! – Солдат послушно выполнил команду. Вёльва открыла мешок с костями и осторожно выложила их вдоль туловища жертвенника.

– Рука к руке... Нога к ноге... Голова к голове... – Монотонно декламировала она. – Таак. Теперь толченый корень лисьей лозы. Немного Сурдура, Волчьей травы, сок вороньего глаза, шерсть летучей мыши. Тааак. – Повторяла вёльва, безумно улыбаясь и поглядывая на убывающее солнце. Через четверть часа солдат был полностью вымазан в разных ингредиентах. – Последний луч заходящего светила должен благословить ритуал. – Победно сказала Кёльхе, обернувшись к бледнеющему барону.
Секунды уходили, плавно опуская огненный диск за горизонт. Вот верхний краешек ударился о зелёную кромку леса, напоследок вспыхнув, как гигантский просмолённый факел. Озарив небосклон, свет моментально угас превратившись в яркий луч, упавший на плоский жертвенный камень.
– Хахах – Захохотала Кёльхе, а Бинг замычал от боли. Костяные конечности пришли в движение, врастая в тело солдата. Беднягу вывернуло дугой, когда обгорелый череп припёкся к шее, образуя вторую уродливую голову. Две костяные руки вросли в лопатки по обе стороны. Ноги поселились по соседству, намертво въевшись в поясницу. Бинг пытался кричать, но лишь мычал, бешено вращая глазами и проклиная безумную вёльву. Конечности врастали всё глубже, пока на камне не появилось ужасное антропоморфное существо.
– А теперь, мой барон, подойдите. –
Де Пют, обалдевший от происходящего попятился назад. – Не бойтесь. Нам нужно приручить зверя!
– Что от меня требуется? – Спросил он.
– Подойдите. Вот так. А теперь режьте свою ладонь этим кинжалом. – Кёльхе протянула Вазо небольшой фламберг со змеиной рукоятью. Тот сделал глубокий надрез. На землю обильно закапала красная юшка. – Измажьте в крови лбы солдата. – Красная ладонь сначала коснулась потного лба Бинга, ненавистью смотревшего на своего господина, а потом потёрлась о заскорузлый череп. – А теперь приложите ладонь к груди двуликого, но предупреждаю – Вёльва хихикнула, – Будет немного щипать.
Как только рука легла на вздымающуюся грудь, кровь закипела. Вазо застонал от боли, зная что кричать нельзя. Всё тело горело, а на шее появлялся ожог, абрисом напоминающий две сросшихся головы.
Так продолжалось несколько ударов сердца. Барон упал на колени, привалившись головой о холодный жертвенный камень. Бинг лежал, тихо постанывая.
– Теперь двуликий ваш, мой барон.
– Двуликий?
– Да... Могучий, преданный, смертоносный.
Барон поднялся на ноги и взгляну на своего нового слугу. Там, где его ладонь касалась солдата, образовались страшные ожоги. Сам двуликий смотрел на барона со смесью ненависти и обожания.
– Приказывайте ему!
– Встань!
Двуликий стремительно вскочил, помогая себе всеми конечностями сразу. Чем то его движения напомнили Вазо паука. Огромного паука с двумя уродливыми лицами. Внутри пустых глазниц черепа постепенно разгорался синий огонь. Глаза Бинга были серыми и безжизненными, как утреннее пасмурное небо. Де Пют поднял снятый солдатом доспех, оторвал один наплечник и приказал:
– Надевай!
Двуликий облачился в латы. Голова-череп пролезла в образовавшуюся на плече брешь.
– Теперь штаны, поножи и латные перчатки. – Всё налезло, лишь со штанами пришлось повозиться. – Сейчас я принесу недостающие вещи. – Вазо ушёл, а через десять минут вернулся с ещё одним комплектом доспехов, топором, цепом, мечом и двумя баранолюдьми. Одевшись и вооружившись в каждую руку, двуликий стал подобен незыблемой твердыне.
– Солдаты нашли лаз, прорытый от хижины в неизвестном направлении. После пожара его завалило, но думаю вы сможете проследить, где тоннель заканчивается. А теперь, доставьте ко мне Эдду!
Как только яростный монолог закончился, слуги сорвались с места и ринулись куда-то в сторону зарождающейся полной луны.
– Они обязательно найдут её, мой барон! Расстояние - не помеха!
Де Пют улыбнулся, обнажив желтоватые зубы:
– Не сомневаюсь, вёльва. Не сомневаюсь...

Беглянка и охотник...

– А вот это не входило в мои планы.... – Красавец почесал затылок, пытаясь сообразить, как спастись из столь щепетильной ситуации. – Может наконец скажешь мне своё имя?
– А ты его и не спрашивал! – Эдда конечно подтаяла от точеных скул незнакомца, но говорить с собой в таком тоне она не позволяла даже отцу. От мыслей про своего старика, сердце защемило от боли. Девушка отвернулась. – Эдда. Меня зовут Эдда.
– Я Алан, Эдда. – Незнакомец сделал галантный книксен, будто парочка находилась где-то на королевском балу. – Сейчас у нас с тобой есть определённые проблемы, но после их решения мы обязательно познакомимся по ближе! – Алан обворожительно улыбнулся, доставая из ножен фальшион. Начищенная сталь блеснула в желтом свете луны. – Держись за моей спиной, и да, вот ещё что. – Охотник протянул девушке длинный нож. – Умеешь им пользоваться?
Эдда приняла оружие и заправски выкрутила пару финтов.
– Умеешь ли ты пользоваться этим? – Она кивнула на меч. –А то можем и поменяться.
Алан странно на неё посмотрел. Ночь могла скрыть всё что угодно, но только не очарование импозантной незнакомки.
– Тогда приготовились! – Охотник резко развернулся как раз в тот момент, когда из кустов показался первый хищник. Взмах меча, скулёж, две отрубленные передние лапы. Следующий враг.
Эдда не отставала. Она вертелась волчком, разя оружием каждую тень. Один раз даже поцарапала Алана, чем вызвала негодующие восклицание:
"Ты вообще за кого?"
Они надеялись на чудо. Ведь победить огромную стаю волков невозможно, а если это оборотни - дело вообще попахивает скорым захоронением. Вот наконец силы иссякли. Их прижали к огромному дубу, раскинувшему свою крону на сотню шагов. Под ногами копошились смертельно раненные звери. Лесная тишина наполнилась скулежом, воем и рыком.
– Как жаль, что мы не смогли познакомиться поближе Эдда! – Проговорил Алан, закрывая собой девушку и держась за кровоточащий бок. Два волка выступили вперёд, изготовясь для победного прыжка. Охотник был готов принять смерть, и лишь молил Богов, спасти его новую, храбрую подругу. Звери атаковали. Два стремительных хищника рванулись вперёд, завершая кровавую битву. Но до Алана долетели лишь их головы. Молнееносная тень врезалась в толпу животных, превращая их в кровавую окрошку. Слева послышалось душераздирающее блеяние, и на освещённый луной клочок земли выбежали два...
– Что за...? – Алан попятился назад. Огромная тень, рубящая волков направо и налево, уже забрызгала всё вокруг липкой кровью. Два... Барана? Врубились туда же, не давая хищникам никакого шанса на победу.
Эдда с ужасом узнала их...
– Создания, от которых я спасалась! Нам нужно уходить! – Над беглецами пролетел растерзанный волк, с хрустом врубившись в ствол дуба.
– Да... Тут ты права... – Охотник покачнулся и упал на колено. – Но думаю, я уже отвоевался... Беги. Попробую задержать их!
– Задержать? Ты в своём уме? – Эдда посмотрела в гущу битвы, где сотня волков захлёбывалась собственной кровью. – Вставай Алан! Давай же!
С трудом девушке удалось поднять крупного мужчину. Она перекинула его руку через плечо, потащив прочь. Лишь раз девушка обернулась, чтобы увидеть, как бараночеловек разрывает на две половины старого вожака Клайперов. Эдда резко прибавила ходу, ведь огромный мясник с двумя головами развернулся, и побежал в их сторону.

– Немного денег есть в кармане джинс! – Фальк прошелся руками по хранилищам своих немногочисленных вещей.
– Отдам Вам без остатка все блага.
– Конечно, костоправ, я вам не принц.
– Но с Бенджамином всё ж дружу слегка! – Парень протянул Лоренцо чуть помятые, зелёные купюры.
– Вот это плата за врачей услуги.
– В прожженных индустрией городах.
– Возьмите всё! Я покурю бамбуки.
– Взнуздаю бедность в уличных кострах. – Фальк глянул на своего спасителя, положив помятые деньги на край кровати. Силы возвращались с немыслимой скоростью. В какой-то момент парню показалось, что он может двигать горы мановением своего мизинца. Щеки раскраснелись, а пальцы сжимались в кулаки и разжимались, оставляя на ладонях следы ногтей. Белка и Паста канули в лету, исчезнув в тёмном зёве таинственной двери. Кирпич мастерски слинял, сверкая обтянутым чулками задом. Фальк почувствовал себя не в своей тарелке, под пронзительным взглядом голубых глаз лекаря. Пьяная Маришка влачила свои телеса по комнате, и вскоре это стало раздражать...
– Маришка стоп! Дай сил метаболизму.
– Пусть он пройдётся вдоль и поперёк.
– Из горла вырвет пьяный запашок
– Желудок станет пуст, как после клизмы. – Фальк указал на девушку пальцем.
– Давай же, мона ми, приди в себя!
– Тебя я напоил, но что же толку?
– Ни тела взять, дыханье затая,
– Ни штопать дыр, используя иголку.
Парень сокрушённо покачал головой.
"И что я делаю? Похоже на детский утренник, который посетил пьяный батя. Как из всего этого выкручиваться? Тара, Паста, где же вы? Надеюсь, что живы..."
Фальк подавил порыв броситься следом за друзьями в объятия таинственной двери. Кто-то же должен остаться с Лоренцо, каким бы сомнительным удовольствием это не казалось.
– Ответь Лоренцо, нужно срочно знать
– Коль убегут все к черту на куличья.
– Один с эстрадой буду воевать?
– Или дашь кого, хотя бы для приличья? – Парень почесал голову, представляя как на пиру танцует под свой рингтон с огромными гуслями за спиной. Шутливо улыбается средневековым отморозкам, ловя щеками огрызки от яблок.
– А может сам отправишься со мной?
– Я буду ди джей, ты для них станцуешь!
– Хочу рискнуть своею головой!
– Пизжу, пизжу! – Фальк поднял ладони кверху.
– Надеюсь, что ты чуешь...

– Что за херня? Позвольте мне спросить
Сейчас со мною тут происходила.
Меня вы не держите за дебила!
Такого ну никак не может быть... – Фальк тупо уставился перед собой. Рука медленно потянулась к лицу. Коснувшись лба, парень перевёл подозрительный взгляд на алкоголь. Потом оглядел всех присутствующих, остановив взгляд на Лоренцо. –
Не чувствую я боли, нет ушиба...
Могу теперь поднять с кровати зад
За это говорю я вам спасибо.
А за другое, в морду дать бы рад! – Фальк приподнялся на локтях, ощупывая свою грудь. Потом, под протестующим взглядом лекаря, схватил бутылку и махнул пару капель из горлышка. Скривив губы и выдохнув градусное амбре, он продолжил:
Не надо тормозить мои порывы! – Парень сделал предупреждающий жест рукой –
Я за спасенье выпью сотню раз
Но блядь, шагну сейчас с обрыва
Коль в этом духе я продолжу сказ. –
Парень попытался подняться, но в ногах лежала выпившая Маришка. –
Маришка, ты жива пока? – Фальк потеребил девушку за плечо. –
Давай вставай, тебе ведь до могилы
Коль пить не будешь с лошадиной силы.
Ещё коптить несчетные века.
Фальк поднатужился, вытащил ноги из под девушки и сел на кровать.
"Вроде только прилёг, а конечности уже затекли" – подумал он, и сразу встрепенулся. Мысль текла спокойно и размеренно, без литературного колорита. Что же собственно происходит? Может, кто в курсе?" – Фальк решил обратиться к Лоренцо:
– Скажи мне, мед работник, что за хрень?
Нет сил произнести нормально слово!
Иль после процедур я стал олень? – Фальк задумался, прикидывая в голове варианты. И нехотя пробубнил –
На трассе схоронил уже такого... –
После нескольких попыток, парень всё-таки встал. Ноги постепенно приходили в норму. Из распахнутого окна подул лёгкий сквозняк, принеся с улицы запах луговых трав. Огонь весело трещал в камине, а самодовольный лекарь продолжал посматривать на всех своими невероятно голубыми глазами.
– Вы к наркоте попались на крючок? – Парень пригляделся к Лоренцо. –
А может это линзы голубые?
Короче, вам поможет коньячок
И шашлычок, пожаренный на гриле.
Фальк пошёл вдоль комнаты, но чуть не упал, удержавшись за массивную арфу. – Здарова Паста. Как ты там братан?
Узнал людей солидных нам на радость? – Борзой глянул на товарища.
Надеюсь, не достанет ятаган
Твой новый друг.
Чтоб всем нам сделать гадость? – Борзой провел пальцами по струнам, всё ещё находясь в состоянии прострации. По комнате потекло мелодичное звучание порядкового перебора. –
Тара, а что мне скажешь ты?
Есть вариант нам короля растрогать?
Ведь может он засунуть нам по локоть.
Буээ... – Фальк поморщился, представив эту картину. –
Сейчас сблюю от этой "милоты"
День обещал быть погожим. Солнечный свет проникал сквозь лёгкую кисею тюли, озаряя хаотичный танец пылинок.
– Кирпич, постой. Давай не горячиться!
Ходить по замку не хер одному
Сейчас приду в себя, и облегчиться
Пойдём вдвоём! Отказа не приму. – Фальк посмотрел на Фрэнки, в надежде что тот поймёт его толстый намёк.

На одном из кораблей Свеарга Датчанина...

Рослый викинг с пышной бородой, заплетённой в косу, стоял у борта и смотрел вдаль. Его челюсти с громким чавканьем что-то пережёвывали. На горизонте маячили три корабля под знамёнами Вьёрсона. Но на зоркий взгляд, ни кровожадного конунга, ни его головорезов видно не было...

– Да на этих посудинах одно бабьё, старики и щенки безусые! – Викинг хлопнул ладонью по планширу, из-за чего тот гулко завибрировал. – Ох и повеселимся... – Правда, Карп?
– Твоя правда, Виго! – Улыбнулся тот, кого звали Карп и встал слева от союзника. – Ты всё еще ешь эту дрянь? – Викинг сплюнул на палубу. – Как этим вообще можно питаться?
– А что? Это очень даже вкусно! Как там называют этот фрукт? А, банан! Да и навивает мне приятные воспоминания... – Виго закатил глаза. Перед его взором предстала пышная черная красавица, которая визжала под ним, словно поросёнок. Избитый купец, с мольбой смотрящий на всё это. Потешный поединок, во время которого торгашу дали здоровенную палицу. Тот даже не смог поднять её для защиты. А потом Виго напластал его широкими кусочками, на радость акулам.
– Ты всё вспоминаешь того купчишку и его черную женушку? Ааммм... – Карп на секунду задумался, постукивая ладонью по рукояти широкого меча. – Замбала, по моему. Не думаю, что такую победу можно записывать в великие достижения.
Виго повернул к нему голову. Откусив изрядный кусок банана, он произнес с набитым ртом:
– Эсо... посто... былоа... вэсэло... – На его губах повисли белые жгутики лакомства. Викинг улыбнулся и хотел ещё что-то добавить, но не успел...
– Вииигооо. Мой милый Вииигооо. Такой желааанный. Такой сиильный. Приди ко мне...
По телу викинга расплылась вожделенная истома. Он посмотрел за борт, где его уже ждала полуголая Замбала. Та чернокожая красавица, которую он взял на глазах мужа. Наличие мехового топика, закрывающего тяжелую, наливную грудь, придавало девушке первобытный окрас. Виго глупо уставился вниз. Шкурка банана выпала у него из рук, упав на широкий планшир. Сам викинг через секунду перемахнул через борт, в объятия преждевременной смерти...


Настоящее время...

С каждым прыжком этого гиганта, ЭдМэт понимал боевые возможности своего противника. Даже если бы Свеарг один вышел против их экипажа, то на команду ЭдМэта поставил бы только отчаянный идиот. Викинги, оставшиеся в живых, почтительно расступались перед ним, ударяя кулаком в свою грудь. Свеарг с ленцой перемахивал с корабля на корабль, будто и не было десяти, двадцати метровых расстояний.
– Ну так что? Продашь мне своего певца? Он как раз споёт на нашей свадьбе, непокорная Ферьёта.
Рыжая красавица ещё плотнее прижалась к плечу ЭдМэта. Они молча стояли у самого борта, держась за руки и ожидая грустную развязку.
– Не молчи Фьрёта! Ты распаляешь во мне гн... – Далее, всё было как в густом бабушкином киселе. Датчанину оставалось перемахнуть последний промежуток. Он набрал значительную скорость и уже встал на окантовку борта. Его нога внезапно поехала в сторону. Улыбка сменилась озабоченным выражением на лице, когда Свеарг глупо размахивая руками, все же долетел до их корабля. Его открытая челюсть врезалась в крепкий, просмолённый планшир, на скорости полёта стрелы. Повисев один удар сердца, пират ухнул вниз, оставив на память несколько застрявших в доске зубов. Бульк...
ЭдМэт и Ферьёта осторожно подошли к краю борта. Между двух кораблей, раскинув руки и качаясь в колыбели волн, лежало тело Свеарга. Вокруг него медленно расползалось кровавое пятно. Голова монотонно стучала об основание корабля.
– Это... Вообще как? – ЭдМэт поглядел на не менее озабоченную Ферьёту. – Это... не нормально...
Но судьба, есть судьба. Внезапно из-под полога морских барашков показался кривой акулий плавник. Рыба медленно приближалась к своему обеду. Толпа людей, молча наблюдали с бортов за трагическим лицедейством.
На миг из воды показалось туловище акулы. Раздался сухой треск, а после могучего война потащили на дно, к рыбьему столу. Над морем повисла гробовая тишина....

Фальк смеялся, как умалишенный, глядя во что вырядился Фрэнки.
–Обтянули Фрэнки ляжки,
Первый пук добавит кашки.
Грудь ужасно болела, но остановиться парень не мог. Если бы сейчас зашел лекарь, то он вначале бы подумал, что у Фалька проблемы именно с головой, а после запихнул в какой-нибудь местный санаторий на пару лет...
Дверь внезапно распахнулась. В комнату ввалилась группа крепышей, а с ними Паста. Нездорового вида мужик справился у Маришки, где искать больного, и соответственно, сел на кровать.
"Дракула, король Артур, шляпник из Алисы, маньяк-педофил... И всё это во флаконе, обтянутом бледной кожей. Смешать, но не взбалтывать."
Странные мысли гуляли в голове Фалька, когда он в упор смотрел на сомнительного лекаря. Лекарь же не оставался в долгу, в свою очередь буравя парня весьма красноречивым взглядом. В противовес слов о бокале, и его водружении на одну из плоскостей полным, Фальк мигом его осушил и положил на кровать. Жгучий пятилетний коньячок прогулялся по горлу, зашел повидать желудок, и сделал всем реверанс, в виде лёгкого перегара.
– Я уже и не знаю, Белка. Если он сейчас достанет бубен, маску, пару вонючих благовоний и животные внутренности, то, пожалуй, воздержусь. – Ответил парень, на реплику подруги. После, перевёл взгляд на бледного человека. –Меня зовут Фальк. – Представился он, чуть приподнимаясь на локтях. – По неприятному стечению обстоятельств, моя грудь встретилась с тяжелым предметом, который проводил её до капота кареты. И сейчас мне крайне хреново. Не могли бы вы оказать помощь? Точно не знаю, но вроде рёбра целы.
Итак, вся их победная команда сейчас была в сборе. Плюс ко всему Паста, похоже, обзавелся интересными связями в здешнем истеблишменте. Может всё не так уж и плохо? А вообще, Кирпич выдал отличную идею с переодеванием. Пора скинуть старые шмотки и обзавестись шляпой с пером и рейтузами, как у Фрэнки.
– Паста, нет ли у тебя зарядки в машине? Исходя из новых реалий, телефоны нам могут ой как понадобиться.

ссылка

– Свеарг Датчанин? Кто это?
– Сын побратима моего отца... На голову отмороженный убийца. Он не раз пытался заполучить меня, но всегда находились предлоги, ломающие его матримониальные намерения. А как быть сейчас? Отца нет, войнов нет... Ума не приложу. – Ферьёта грустно взглянула на ЭдМэта, а после, отпустив его руку, пошла к массивному румпелю. Ветер развивал её рыжие локоны, создавая иллюзию колеблющегося пламени. Северная красавица прикрикнула на здоровенного деда, стоящего у рулевого колеса и отвесила подзатыльник юнцу, резко дёргающему за румпель. Все на палубе притихли, ожидая дальнейшего развития событий. Самые сноровистые правили латы на случай битвы. ЭдМэт облокотился на борт, глядя как черные паруса ловко лавируют по лебединой дороге, беря их в клещи.
"Ну вот что за проклятье?" – Подумал парень. – "Истину говорил мой безвременно почивший мастер: Жизнь похожа на клавиши клавесина. Черные, белые..."
Но создавалось впечатление, что его бытие шагает только по черным, неисправным кнопкам. ЭдМэт глубоко вздохнул. Солёный, морской воздух, за эти дни ставший ему родным, немного проветрил голову.
– ЭээдМэээт....Милый ЭэээдМэээт. Сюда, любимый. Здесь хорошо и тииихоооо.
– Что за....? – Парень мотнул головой, но наваждение не прошло. Его кто-то звал. Мелодичный голос манил, лишая воли и разжигая первобытную страсть. ЭдМэт оглядел палубу. Ни он один слышал подобные звуки. Старый рулевой раскраснелся, словно помидор, и бешено вращал штурвал. Нескольким девушкам пришлось скрутить юнца за румпелем, так как тот пытался сигануть за борт.
– Милый ЭэээдМэээт... Ну где же тыыы? Мы истомились без твоего... – Договорить неизвестным не удалось. Парня хорошенько тряхнули за плечи и развернули. Последовала увесистая оплеуха от Ферьёты:
– Ты как, скальд? Приди в себя! Посмотри, что творится!
ЭдМэт повернулся в указанном направлении. От увиденного, его уши попрядали ближе к затылку. На всех приближающихся кораблях Датчанина кипел бой. Здоровенные викинги колотили друг друга, пытаясь первыми добраться до борта. А кто всё же добирался, прыгал вниз с глупой, вожделенной улыбкой на лице. Как ни странно, не было акомпонимирующих битве ругательств, а лишь фразочки типа:
– Моя Койли, я иду! Готовься!
– Марра, это ты? Я думал ты умерла! Я так соскучился по твоему телу.
– Бьёра! Радость моя. Хочу тебя. Пылаю... Иду....
Масса людей, дрейфующих в волнах, напоминали муравейник. Вода покраснела от крови. Всё чаще раздавались истошные крики. На миг между утопающими показался серебристый хвост, а следом, перекошенная злобой морда существа, чем то схожего с девушкой. Так же появились острые плавники акул, приплывших на богатую пирушку.
ЭдМэт тоже был готов сигануть в морскую пучину. Ведь там его ждала Митаха, Ферьёта, Минерва (девушка из его юношеских сексуальных фантазий) и, почему-то, учитель. Но старик был полностью одет и угрожающе махал ученику кривой клюкой. Парень боролся из последних сил. Неизвестно, что его удерживало? Горячее дыхание Ферьёты около уха, или же кривая палка учителя, обещающая жестокую расправу на дне моря. Но он справился. Голос, ласково звавший вначале, скоро превратился в неистовый хрип, ломающий барабанные перепонки:
– ЭэээдМэээт! Марш сюда, негодник! Иди к нам... Умри же....
Ферьёта ещё больше прижалась к его плечу:
– Только ты можешь противостоять им! Вот, возьми! – Она протянула ЭдМэту печально известную железную тарелку и ложку. – Пой скальд! Пой, и пусть даже Боги тебя услышат!

ссылка

ЭдМэт внезапно понял, что снова запахло жареным. Седобородый старец сверлил его недобрым взглядом, явно ожидая какого-нибудь подвоха... Люди за столом притихли, и косились на зловонную фиолетовую массу, оставшуюся от крылатки. Ферьёта же напротив, ожидала от него каких-то конкретных действий. Ну а что делать? ЭдМэт схватил железную миску и не менее железную ложку, а после вскочил на стол, выбивая ужасные ритмы своим самобытным бубном.

"У конунга была собака, он её любииил
Она съела кусок мяяяса, он её убииил
И в землю закопааал
И надпись написал что!
У конунга была собака, он её любиил,
Она съела кусок мяяяса, он её убииил
И в зем....

– Всё, всё! Хватит! – Седой старик задыхался от смеха, еле удерживаясь на табурете. Ему вторила разношерстная толпа соплеменников. Даже красавица Ферьёта и её мама улыбались, глядя на этот удивительный перфоманс. – Садись скальд! Ох, и насмешил ты нас в столь скорбный час. Надеюсь, наши павшие братья тоже слышали твою песню и позабавились в чертогах всеотца. Вкуси же нашу еду, выпей нашего пива и расскажи о своих странствиях!
"И этот туда же..." – С досадой подумал парень, прикидывая, что можно рассказать, не вызвав у толпы расстройства психики. По столам застучали увесистые чарки, в знак одобрения слов седобородого. Люди хотели истории, причем в рифмованном стиле.

"Я был когда-то юнцом зелёным
Пальцем в носу ковырял.
Но вот пришла пора, оживлённым
Я, бегуном, стал.
Бежал от медведов, что жрать так хотели
И слюни роняли на пол.
Бежал от крылаток, что песни мне пели
Каким я являюсь ослом.
Мошонкой они называли меня.
Но скальда спасла роковая судьба.
В тело моё подселиться хотели,
Но колдун опоздал. Под шаманские трели
Его дряхлые булочки в лужу присели.
Воителей женщин в лесу повстречал
Когда от погони опять убегал.
Добежал до деревни, омытой волной,
Чтобы там отравится их мерзкой едой.
В подвал всей деревней тащили меня
Ребята ей Богу ху...ня их стряпня.
Не увидел рассвета ни один супостат.
Их всех зарубил бородатый отряд.
Недолго буравил меня грозный лик
Бабский кагал неоткуда возник.
Где ножичком срежут, где ткнут копьецом
Все, как один повстречались с концом.
Главная их была статной козой,
Хотела чтоб я засадил ей одной.
Но как показалось в какой-то момент
Захотел засадиться весь их контингент.
Да и был бы не прочь ваш покорный слуга
Если б хоть уцелела одна бы нога!
Но это всё было довольно давно
С тех пор слишком много воды утекло."

ЭдМэт остановился перевести дух. Какая-то сердобольная дама всунула ему в руку стакан вина. На вкус пойло было кислым и явно не винтажным. Видимо, про карменёр тут ещё не слышали. Толпа ловила каждое его слово. И всего-то дел - пара сомнительных рифм и аккомпанемент из железной посуды. ЭдМэт случайно поймал взгляд Ферьёты. Северная красавица сидела затаив дыхание и прижимала ладошки к губам. На её щеках играл розовый румянец.
"Да за такой взгляд я могу и сплясать" – Воодушевился парень, но этому не суждено было сбыться. Послышался умопомрачительный грохот. По земле прошла дрожь, скидывая людей со стульев и роняя на пол чадящие факелы. Внезапно, крыша проломилась и в зал влетел горящий камень. Снаряд угодил в гущу народа, заставляя людей корчиться в огне. Резкий свист, и ещё один горящий кусок скалы прошил насквозь крепкую, деревянную распорку.
– Все прочь из дома! Во двор, бегите во двор! – Кричал старик, подволакивая опалившуюся ногу. Народ высыпал наружу, увлекая за собой ЭдМэта. Тот в последний момент успел схватить Ферьёту за руку и дернуть на себя. Это и спасло девушку от обрушившейся сверху балки.
На улице царил хаос. Люди метались из стороны в сторону, кричали и падали на холодные камни. Всё вокруг заволокло серым пеплом. Подобно горячему снегу, он кружился вихрастой метелью, забивая ноздри и глаза. Вдалеке угрюмо возвышалась гора, кидающая в небо столбы пара и пламени.
– Кьётальмах проснулся. За что же нас карают Боги? – Тучная женщина рухнула на колени, прижимая к груди плачущее дитя. ЭдМэт попытался разглядеть хоть что-нибудь в этом сером вертепе. Щурясь, он увидел вдалеке лишь полог лавы, медленно ползущий в сторону поселения и жадно пожирающий вековые деревья.
– Что же нам делать? – Проговорила Ферьёта, стоящая рядом. Только тут ЭдМэт понял, что до сих пор сжимает ладонь северной красавицы.

Солёная вода и палящее солнце растянули тугой леер. ЭдМэт напряг оставшиеся силы и выдернул руку из цепкого хвата верёвки. Оттягивая кольцо за кольцом, парень извивался змеёй, пытаясь вырваться на свободу. С берега всё четче слышались женские голоса, зовущие по именам членов команды. Естественно, им отвечала мертвая тишина и скрип карабельного таккелажа. Последний рывок, и вот ЭдМэт лежит на палубе, щедро залитой северной кровью. Сил подняться просто не осталось. Выживший пополз к низкому борту, царапая ногтями деревянную стлань. Схватившись за планшир, он подтянулся и глянул на пасторальный пейзаж. Солёные волны бороздили водную гладь, пенясь у оснований множества скалистых шхер. Корабль только-только вплыл в широкий морской затон, вдающийся в каменный фьёрд. По траверсам росла густая растительность, ползущая вверх по склонам гор. Прямо по курсу располагался пляж, усыпанный галичником. На нём стояла толпа разномастного люда, махающего руками и выкрикивающего разные имена. На лицах застыло тревожное ожидание беды. Солнце светило сквозь мантию перестых облаков, даря северному краю толику тепла.
– Вьёрсон, любимый! – Надрывалась крепко сбитая дама, с толтыми рыжими косами. У её ног, порыкивая и кидая по сторонам масляные взгляды, вылизывались две рыси. – Не молчи, выйди на палубу. Дай же увидеть тебя, мой смелый конунг.
Тело смелого конунга покоилось рядом с ногой ЭдМэта, и его рваный видок сейчас оставлял желать лучшего.
Силы постепенно возвращались к затёкшим конечностям. Пальцы приобретали гибкость, а ноги перестали походить на две деревянные колодки. Держась за борт, парень побрёл ко входу на нижнюю палубу. Повсюду валялись трупы в разной степени разложения, испуская сладковатый душок. Впереди замоячила дубовая дверь каюты Вьёрсона, висевшая сейчас на одной петле. ЭдМэт толкнул створку и осторожно вошел внутрь. Убранство кубрика конунга дышало аскетическим минимализмом. Твёрдый топчан, два стула и угловатый стол, на котором были разбросаны карты и лоции. ЭдМэт уже хотел выходить, но заметил чуть выпирающий из стены брус. С первого взгляда стало понятно, что дело не чисто. Расковыряв край, знахарь потянул его на себя. Глазам открылся небольшой тайник, обитый шагренью. Внутри лежало письмо, драгоценное ожерелье и колечко с замысловатой филигранью.
– Что это у нас тут? – Пробормотал Эд Мэт, беря в руки пожелтевший лист.

"Моя огнерыжая воительница Венга. Твоя красота не знает пределов, а острый ум заставляет благоговеть. Знай, что я скучаю по тебе так сильно, как ночь скучает по луне. Всей душой хочу вернуться в твои обьятья, зарыться в локоны огненных волос и приласкать нашу дочь Ферьёту. Знай, что я до сих пор ношу за пазухой подаренный тобой платок. Он приносит мне удачу и добавляет смелости в кровавых битвах. Каждый выигранный бой я посвящаю нашей любви. Я достал то, что так тебе хотелось. Ожерелье с чистым горным изумрудом, а нашей дочке приношу в дар прекрасное колечко. Моя Ферьёта... Наверное, она сейчас так же прекрасна, как и её мать. К сожалению, не смогу поздравить её с восемнадцатилетием лично, но всей душой прошу морского царя даровать ей прекрасного мужа. Мы скоро прибудем в порт Бьёрна. Там я навещу своего брата Лосса и с ним пошлю это письмо и дары. Знай я буду любить тебя вечно, и как мы всегда говорим друг другу наедине:

Мизору мит мит камильфо, рыбонька!

Вечной твой, конунг Вьёрсон."

– Во как... – ЭдМэт пару раз перечитал текст, а потом решительно поднёс его к лучине. Пергамент моментально загорелся, кривясь обугленными краями. Через пару секунд на его существование указывала лишь горстка серого пепла. В голове парня сформировался четкий план действий по спасению собственной шкуры.
Захватив с собой ожерелье и кольцо, он вышел обратно на палубу. Подойдя к изуродованному трупу Вьёрсона, ЭдМэт нашел платок, подаренный конунгу его женщиной.
Драккар со скрежетом ткнулся носом в каменистый берег. На борт хлынула толпа ожидающих зевак, во главе с рыжей воительницей и её кошками. От открывшегося зрелища некоторых начало мутить, а кого-то откровенно рвать. Равнодушных к картине кровавого сеча не осталось.
ЭдМэт подошел к женщине с рыжими волосами и упал перед ней на колени, изображая тяжело раненного война:
– Моя госпожа... Здесь был великий бой. Только я смог выжить и теперь должен передать вам послание...

"Сколько же я здесь провалялся?" – Подумал ЭдМэт, когда в его животе вновь заурчали голодные трели. – "Вроде бы я только ужинал в компании сердобольной Митахи и её добреньких головорезок...Что за глупости? И... Где я?"
Каменный мешок со всех сторон давил неотвратимостью смерти. Шершавая поверхность тёрала кожу подобно абразиву, оставляя на спине и ягодицах глубокие царапины. Холод пробирал до костей. Кровь стыла в венах, хромой улиткой циркулируя по телу. Из горла всё чаще пробивался сухой простудный кашель. Ученик знахаря понимал, что это не к добру. Лежать пластом на холодном камне, когда из одежки на тебе только юношеский пушок – не самое полезное занятие. ЭдМэт лихорадочно соображал, что можно предпринять в такой ситуации. Паника подступала обратно пропорционально оттоку воздуха. С каждой секундой дышать становилось всё труднее... ЭдМэт уже был готов добровольно пожертвовать свои лодыжки, только бы его вытащили из этой могилы.
"Неужели всё так закончится? Неужели всё, пережитое мной, было лишь отсрочкой страшной кончины от удушья в безымянном саркофаге?" – Невольные слёзы брызнули из глаз. Тело затряслось, предвкушая кислородный голод.
– Нееееет! – Заорал ЭдМэт, срывая голосовые связки! – Неееет! – Он впал в безумие, бешено суча руками и ногами об твёрдый пол. Вскоре ладони хлюпали в собственной крови, а ступни превратились в два красных бычьих языка. Но он бился дальше, вкладывая в этот порыв последние силы.
Вдруг под ним что то хрустнуло, а потом пол разверзся, кидая ЭдМэта куда-то ниже. Падение было недолгим, но весьма ощутимым. Базальтовый пол принял его в свои обьятия, выбив из глаз искры. Сверху парня припорошило каменной крошкой, а пара увесистых булыжников ударилась в натужную грудь. Сознание померкло, и бедняга отправился в путешествие по беспамятству.
Прошло немало времени, прежде чем темнота пещеры услышала его глухой стон. Приходить в себя было тяжело. Веки трепыхались, как крылья маленькой печуги, каждый вдох отдавал болью, но всё же ЭдМэт пришел в себя.
Поднявшись на ноги, он осмотрелся. Темнота, хоть глаз коли. Он побрёл в неизвестном направлении, слепо шаря впереди себя руками. Шансы разбить голову об неожиданное препятствие были крайне велики. Босые ноги шаркали по старому гранитному полу, собирая в катышки вековую пыль. Время от времени он пинал по пути какие-то твёрдые предметы, камни и ветки. Наступал на колючие кости и битую черепицу. Первозданная тьма выколола ему глаза, полностью лишив ориентиров. Он догуливал второй час, когда впереди замерцал свет. ЭдМэт, как утопающий к берегу, кинулся туда. Он шел, всё ускоряя шаг, но свет был ещё слишком далёк, а темнота казалась бесконечной. На очередном шаге, нога с чавкающим звуком наступила в липкую тепловатую лужу. Вслед за этим, в нос ударил резкий запах мочи и мокрой шерсти:
– Что за?... – Парень наклонился и мазнул ладонью по ступне. На ощупь жидкость оказалась слизью. – Илистая вода? – ЭдМэт поднёс руку к лицу и его чуть не вывернуло от трупного запаха. Он уже встречался с ним. На охоте с отцом, когда всей деревней загоняли дикого зверя. Так пахнет слюна хищника. Ученик замер, до боли в ушах напрягая слух. В десятке метров слева, по полу зацокали чьи-то коготки, а следом раздался утробный рык. Справа и сзади заскрежетало и зашипело. В темноте блеснули бусинки красных глаз. Непроглядная тьма скрывала всё, но ЭдМэт чувствовал, что кем-то окружен и гастрономически предпочтителен.

ссылка

Парень не знал, что ему делать. Плакать или смеяться? Правильно говорят мудрецы – Один шаг от любви до ненависти. Ведь буквально пару секунд назад, он ожидал тяжелого удара северянина, а сейчас уже стоит в кольце полуголых тёток, желающих поработать над его крайней плотью.
"Вот так истоория..." – Думал ЭдМэт, пока его выводили из опостылевшего сарая. Главная смуглянка шла впереди, круто виляя бёдрами и кидая на него откровенные взгляды. Весь остальной женско-воинственный кагал явно имел на него не менее грандиозные матримониальные планы.
Деревня вокруг пылала. Куда хватало взгляда, земля была усыпана трупами. В воздухе витал резкий запах железа. Где то в тёмных пятнах, рождённых прожорливым, танцующим огнём, слышались стоны умирающих крестьян. На всё это с безразличием взирала бледная, полная луна, ночующая в обрамлении плывущих туч.
– Вы... вы сказали о каком-то пророчестве. Что это? И... Как вас зовут? – ЭдМэт прикладывал титанические усилия, чтобы его голос звучал твёрдо. В глубине души ему, ещё не знавшему женской ласки, хотелось произвести на смуглую красотку впечатление. Девушка чуть повернула изящную шею:
– Я - Митаха. Дочь матери племени. – Немного помедлив, она продолжила, – А пророчество? Пророчество храниться в книге Юди и звучит примерно так:

"Луна на небе властвовать начнёт
Размерами превысив лик дракона,
Воды бескрайней, пенистый оплот
Пленит земное воплощение Купидона.

Начала женского исконные враги,
Кровавой бойни только вкус познавши,
Наставят на посланца топоры....
СтоЯ средь сотен раненных и павших.

Костьми должны все дочеря возлечь!
Но победить проклятых супостатов.
Мужское семя бережно извлечь,
Продолжить гордо генуса отраду

До встречи дня ещё не мало лет.
А может он забыт уже поныне....
Но женского начала яркий свет,
Посланца должен не пустить к могиле."

И вот наконец этот день настал! Мы справились и не посрамили честь предк... – Смуглянка остановилась, развернулась и в упор посмотрела на ЭдМэта. – Ты вообще меня слушаешь?
Это был спорный вопрос, так как после строчки про извлечение семени, парень не мог толком воспринимать ничего другого. У него в голове сложилась картина, напоминающая своеобразный триптих: Сеновал, Метаха... и остальные.
– Да... Да, я всё понял. – Ему страшно захотелось сказать что-то приятное, – Ваша книга Юди полна безграничной мудрости!
Девушка улыбнулась краешком губ и кивнула каким то своим мыслям. – Ты прав как никогда, посланец. – И снова зашагала в одном ей ведомом направлении. Весь отряда тут же пошел следом. Пылающая деревня осталась за спиной, напоминая факел в каменных руках морского берега. Вскоре под ногами вновь зашуршал лесной ковёр из травы, павшей листвы и веток. Густая темнота прятала пространство вокруг. Ночной лес полнился звуками, шорохами и прохладным морским бризом. Чуть поодаль осторожно всхрапнула лошадь. Ещё одна. Темноту прорезал уютный свет трескучего костерка с котелком на триноге. Несколько больших палаток и одна крупная арба, запряженная ленивым мулом.
– Вот наконец то и наш лагерь. До племенного поселения ещё пара дней пути, поэтому заночуем тут, а завтра с утра отправимся в путь. Мирра, готовь стол. Я сейчас готова сьесть целого лося!
ЭдМэт заметно приободрился. Котелок, значит еда, а еда значит жизни. Да и не известно, что будет ночью... Парень закатил глаза, а мужское естество поползло вверх.
Его усадили у костра, накинув на плечи пушистую волчью шкуру и дали в руки тарелку наваристого мясного бульона. Умяв две порции и разомлев от пристального внимания полуголых красоток, ЭдМэта потянуло на беседы.
– А почему именно полгода? Почему не год, или там десять лет?
– Не знаю... Так сказала матерь племени, а всё что она говорит – это истинна! – Она подняла изящный пальчик кверху.
– Кто бы спорил. – Протянул парень, лениво потягиваясь. – Девчули, я пойду в кустики, буду через минуту. Не скучайте!
– Нет! – Вскрикнула Митаха, вызвав удивление на лице парня. – Великая мать ещё кое-что сказала. Что ты можешь попробовать убежать, используя разные уловки. Поэтому она наказала нам отрубить тебе ступни, как достигнем лошадей. Мирра, тащи топор и чистые тряпки. Дулла, тот пень должен нам подойти. Взяли девочки. – И ЭдМэта с тупым, ничего не понимающим лицом, понесли к импровизированной плахе.

Белка, как ужаленная, вылетела из машины и порскнула ко входу в замковый холл. Её ягодная мышца фланировала из стороны в сторону, говоря их честной компании "Чао". Между тем на замковой площади становилось многолюдно. Дама, которой Фальк так не удачно отсалютовал спиртным, с перекошенным лицом неслась к машине. Не отставая от неё ни на шаг, к ним так же летел какой то белобрысый шкаф с оружием наголо, и взглядом, явно не пышащим альтруизмом к ближнему своему. На лицах же всей остальной средневековой шушеры были написаны четыре класса церковно-приходской школы и суеверный ужас.
– Белка, за ногу тебя! Куда ты? Белкаа! – Но подруга вбежала внутрь, выполнив при этом олимпийский норматив по стометровке. – Мне кажется, сейчас нас упакуют весьма не гуманными методами....
Толпа как раз отошла от первоначально шока и уже закатывала рукава, дабы сделать путникам скорейшую дисциплинарную инспирацию. Фальк хотел открыть дверь и тоже задать старого доброго стрекача. Всё же годы в футбольной команде не прошли даром! Но сделав резкое движение, он цокнул языком от боли.
"Даммм.... Отвоевались..."
– Паста, давай-ка дрифтани как следует. Может это немного остудит горячие головы! Попылим, пошумим, а потом уже и переговоры проведём. Или же погоним в сторону сада. В лесу всё ж легче спрятаться, чем на ровной площади, полной людей. И ты это... попридержи свою принцессу, а то её размажет по всей торпеде!

А что делать? Долг есть долг... ЭдМэт с грустью бездомной собаки наблюдал, как его тело упаковывают в огромное дупло, кишащее пауками. Вот один из этих членистоногих прополз по лбу, вызвав едва заметное покалывание на астральной проекции.
– Вот это да... – Пробубнил парень, почесывая голову. – Может вы там и пауков... Того?
– Чего "Того" дубина стоеросовая? Мы что тебе здесь, воинство всевышнего? Между прочим, с паучьим владыкой у нас крепкий мир!
– Паучьим владыкой? – ЭдМэт удивлённо поднял бровь? Скольких этих тварей он перебил в родной деревне. А это оказывается ещё и чьи-то подданые. Об этом лучше не распространяться, а то за массовые репрессии можно загреметь на старую добрую гильотину.
Маленькие крылатые дамы закончили погрузку тела и уже спешили по своим делам. Только одна продолжала висеть в воздухе и недовольно пялиться на ЭдМэта.
– Ну что встал. Давай, маршируй за мной, покойничек. – И заработав крылышкам полетела по направлению к узкой, звериной тропке, спрятанной в густых зарослях травы. Парень поплёлся следом, на все лады костеря свою тяжелую планиду. Погодка выдалась заглядение. Яркий свет ласкал пестрые цветы, насквозь просвечивая ковшеобразные бутоны. Создавая причудливые палитры, чем то напоминающие калейдоскопом. Тучки насекомых вились над ними, норовя спикировать, и напиться нектара из гостеприимно распахнутых рылец. Деревья были больше своих собратьев, растущих на родине ЭдМэта. Их листья походили на годовалый лапух, который подкармливали коровьим навозом. Парень вышагивал по относительно ровной тропке, не сводя глаз со спины своей спасительницы. Она жужжала подобно шмелю, осматривала окрестности и не замолкая осыпала его убойными эпитетами:
– Эй, жук навозный, поторопись! Ну что там плетёшься, остолоп! Тебя болтает из стороны в сторону, будто яйца престарелого оленя при скачке! Возьми себя в руки ты, пьяный секач, ещё чуть-чуть!
Казалось, что ей вообще не нужен воздух. С такой быстротой она говорила, не делая ни малейшей паузы для вдоха.
– Ты это... по-легче! – Не выдержал ЭдМэт, когда крылатка сравнила его с воспалившейся машонкой какой-то зубровки.
– Пффф... А я уж думала ты - идиот, и пары слов не свяжешь. – Она крутанулась в воздухе и посмотрела на парня, задумчиво закусив аккуратный ноготок. – А ты огого! Давай живеей! Мы почти пришли.
После этих слов компания пошла в тишине и покое. Отогнув очередную ветку, свисающую на дорогу, а после поднырнув под раскидистый куст, ЭдМэт вышел на огромную поляну. В её центре ощерился кольями укреплённый острог, окруженный толпой каких-то уродливых карликов. Они налаживали стенобитные орудия и смазывали колёса устрашающего на вид тарана. На стенах самой крепости кто-то суетился. Были видны перемещающиеся наконечники копий, поднимался черный дымок от котлов со смолой.
– Гремлены! Мерзкие ублюдки! – Маленькая крылатка топнула ножкой по воздуху и повернулась к должнику. В глазах её читался неподдельный ужас на границе с непроизвольной дефекацией.
– Что это за укреплённый городок? – Полюбопытствовал ЭдМэт.
– Невежа! Перед тобой союзный город карликов и фей. Мой дом. И сейчас его штурмуют мерзкие, вонючие гремлины! – Она негодующе сжала кулаки, но по всему было видно, что крылатая леди сильно испугана.
– Это всё конечно грустно и мне крайне жаль твоих сородичей, но скажи, как мне вернуть своё тело?
Крылатка глянула на него сверху вниз, как на использованную в нужнике, половую тряпку:
– Ах ты трус. Ты не получишь тела, пока осада не будет снята!
– Эй! Я тут буквально десять минут, а ты хочешь втянуть меня в какой то этнический конфликт? – Парень поднял руки. – Я в этом не учавствую. Да и тем более, если ты вдруг забыла, я - бесплотный.
– Думаю, главная фея найдёт решение. Помни, ты должен мне, и моему племени!
– Мне кажется, я никогда этого не забуд...
Внезапно в глазах ЭдМэта резко потемнело, а через секунду он почувствовал страшную боль во всём теле. Будто его пинали ногами, а потом бросили под грузовую телегу. С трудом он открыл веки. Над ним раскинулось уже знакомое дерево, похожее на иву, в кроне коей жила голодная змея. С хрустом ЭдМэт повернул голову и немного приподнялся. Его тело лежало в середине гексограммы, нарисованной ляпис-лазурной краской. Геометрическая фигура наливалась голубизной и завораживающе мерцала. Вокруг бегал старик в звериных шкурах, с бубном в руке, и производил какие-то бешенные камлания. На миг он замер и посмотрел на парня:
– Владыка Камарис, это вы? У нас получилось?
Сухое горло ЭдМэта не могло выдать ни единого звука. Он только хотел помотать головой в попытке показать старику, что всё это - глупая ошибка, но к своему удивлению понял, что не может. За место этого, парень почувствовал какое-то инородное присутствие в груди, а дальше и того хуже... Его потрескавшиеся губы разошлись, лопаясь как мыльные пузыри, и проговорили:
– Нет, старый глупец! Это насекомое всё ещё здесь. Нам нужно больше энергии. – Сухое горло вздрогнуло от кашля. На губах ЭдМэт почувствовал вкус крови. – Неси тело в пещеру. Скоро оно станет моим...
Потом щелчок, лёгкость и вот ЭдМэт снова лежит на поляне. Над ним склонилось озабоченное лицо маленькой феи:
– Ты не думай, повторно ты не умрёшь! А теперь скажи мне, что ты обо всём этом думаешь? – И она обвела рукой поедстоящее поле боя. Там как раз гремлины строили ровные когорты солдат. Штурм вот вот должен начаться.
– Я думаю, что у меня есть некоторые проблемы....

- Черт тебя дери, ЭдМэт! Это надо смешать с этим, чтобы получилась нужная нам эссенция, а ты снова набурдосил не пойми чего. И зачем я взял тебя в ученики? - Старый знахарь покачал головой, выражая всю глубину душевных мук… На полу растекалась ядовито- зелёная жидкость, проевшая дно берестового туеска для смесей. Он уже не раз проклял тот день, когда деревенский кузнец дал ему эту креатуру, ввиде своего девятого сына. И черт его дернул тогда обратиться за помощью в деревенскую кузню, когда из за долгого проливного дождя, ржа сьела все его ножечки и скальпели. Ведь знал же, что нечистое это дело, когда за работу не берут деньги, а берут услугу. И ведь всё спланировал, стервозный кузнец! Девять сыновей! Девять! Он что, их солить собрался? И вот наступил шестнадцатый день рождения печально известного в деревне ЭдМэта. Кузнец подошел к знахарю и попросил мудрого старика взять недоросля к себе в ученики, в счет погашения услуги. Парень, вообщем то не плохой, да и смышлёный. И даже освоил азы лекарского исскуства. Но все эти положительные черты блекнут на фоне его взбалмошного поведения эмпирической натуры.
– Простите мастер, я что то отвлёкся. – Ответил ЭдМэт, кидая косые взгляды за окно, где на небольшом пятачке молодняк устроил соревнования по стрельбе. Сейчас бы туда, да положить два болта в яблочко, под восторженные взгляды собравшихся девчонок. Но нет, старый скряга и продыху не даёт. Вообще, ему нравился учитель, но порой взгляд рефлекторно искал предмет по тяжелее, чтобы запустить им в сморщенную физиономию. Разбрызгивая густую слюну, знахарь хрипел гневную браваду. Старик распалился не на шутку и медленно передвигал сухие ноги в сторону ЭдМэта, даже забыв про свою клюку. Шаг, другой. И вот заскорузлая ступня с кривыми ногтями наступает в зелёное зелье, что сделал ученик. Сразу поднялся вонючий, едкий дымок, ощутимо запахло палёной кожей. Знахарь заорал, как дикий секач, и сделав два шага назад, рухнул на высокий стеллаж. Конструкция зашаталась. Всё замерло, словно погрузилось в густой бабушкин кисель. Сверху, лениво качнув бедрами на прощанье, сорвалась терракотовая статуя какой то полной дамы. Удар сердца и эта фигура падает на макушку знахаря, полностью определив его грустную планиду. Кровь, ошметки костей и глаза, глядящие с немым укором. Ведь он ещё на той неделе говорил этому оболтусу убрать треклятую статую.
ЭдМэт подбежал к конвульсирующему телу:
- Мастер! Мастер! - Но ответа, не последовало. Когда голова лопнула, как перезрелый арбуз, не особо то и поговоришь. Откуда то с кухни прилетела жирная муха и деловито принялась бродить по кровавым ошметкам.
С чавкающим звуком ЭдМэт вытащил статую из головы учителя. Только он подумал, что хуже и быть не может, как с шелестом отодвинулась циновка, закрывающая вход в желище. Скорбный дуэт превратился в роковое трио…
– Аааааа! Убийца! - Завопила женщина, пришедшая к мастеру за очередной порцией укрепляющих трав. - Помогите! Сюдааа! - И развернувшись на пятках, выбежала из двери.
ЭдМэт тупо уставился на фигурку, которая сейчас походила на орудие начинающего мясника. Кровавая юшка уже успела залить обшлаг правого рукава. Снаружи стал подниматься нездоровый шум. Видно, сплетница уже успела рассказать, что ученик хлопнул единственного, на сотню километров, знахаря.
- Делааа… - Прохрипел ЭдМэт, уже прыгая в окно, смотревшее на задний двор. Не глядя перемахнул двухметровый забор и рванул в лес. Единственный, кто мог сказать куда побежал варнак, это флегматичный пёс знахаря. Но он, по понятным причинам, молчал.

– Воу, Воу, Воу! – Оливер от неожиданности чуть не прострелил себе ногу. У Майки не выдержали нервы, а может его просто достали бесконечные прения. Затрещала залихватская песенка узи, осыпая врага свинцовым угощением. Коллега торжественно открыл сатанинские пляски.
"Грейси, наверное, пребывает в глубоком замешательстве. " – С усмешкой подумал про себя 012, а сам рванулся в противоположную сторону, пытаясь увести чугунного паука от девушки.
Хоп! Кувырок, подобно заправскому коммандос. Копчик с глухим шлепком ударился об бетонный пол, заставляя задуматься о своей физической форме.
– Твою мать... – Промычал Рыжий вскакивая на ноги и потирая ушибленное достоинство. Не прошло и секунды, как дуло его пистолета смотрело на чугунного коллаборанта.
В мушке зависли топливные баки, или что там у этой машины под брюхом.
– Получай урод! Грейси, ложись, а то посекут! Давай девочка! – Сказал Оливер, с недоумением глядя, как 013 шагает в рукопашную.

– Кхе. Кхе. Кхе. – Сухой кашель продрался сквозь пересохшее горло. Фальк перевернулся на бок и как куль рухнул с капота пикапа.
Бум... Вверх взметнулась взвесь дорожной пыли, рядом весело звякнула упавшая фомка. Полежав так пару ударов сердца, парень решил всё же принять вертикальное положение. Держась за капот машины, он медленно выпрямился. Каждое неосторожное движение отдавалось болью в грудной клетке, заставляя прикладывать туда грязную ладонь.
Погодка стояла заглядение... Судя по сухой земле и утлым, поникшим от жары кустикам, дождя тут не было и в помине.
– Видимо, кто-то на вечеринке решил, что ЛСД для меня, как мертвому припарка. – Проговорил Фальк, проверяя языком целостность зубов. – Поэтому, вкатил в ляшку лошадиную дозу крека...
Вполне достойное обьяснение, учитывая обстоятельства.
Но боль! Боль то была! И весьма себе реалистичная. Парень задрал куртку, явив миру огромный синяк, разросшийся на половину груди. Его очертания не до конца оформились, и по всему было ясно, что лиловый орнамент вознамерился расти.
Оглядев знакомые лица, Фальк на секунду задержал взгляд на Кирпиче. Он уже хотел качнуть тему про Сью и их жесткий тройничек на старой телеге, но передумал. Голова и так шла кругом, а последнии события серьёздно наводили на мысли о коллективном безумии. В пользу этой теории говорил и вид сзади, где виднелся новенький замок с бойницами и крепкими, как орех, пузатыми стенами. Никаких развалин и покрывшихся паутиной анахронизмов. Высокие башни чесали небо. Флаги реяли на ветру, выплясывая гербами хаотичные танцы.
– Что то я не понял... Что случилось? Где этот бородатый мордоворот, похожий на корявый, дубовый пень? Где вечеринка? Где развалины? И кто эта бабца в хламиде средневековой пастушки?
Ещё раз кинув взгляд назад, Фальк нагнулся и поднял с земли фомку.
– Это я, пожалуй, прихвачу с собой... – А про себя подумал:
"Возможно даже прибью гвоздями к своей руке." – Сходить на вечеринку - идея неплохая. В этой чертовщине пора найти истину. Но вот на машине туда соваться, думаю не следует! А вдруг там копы? А мы все под наркотой. – Фальк поправился – Ну я точно засажен какой то суровой дрянью... Может копы всех свалили в одну кучу, и теперь подшивают папочки с делами несовершеннолетних! А тут мы ещё на тачке выруливаем, на горяченькое!
Парень сделал несколько резких шагов и скривился от боли.
– Хотя.... – Идея посетить каменный мешок на машине, теперь казалась весьма позитивной. – Маришка, ты уж прости мою вспыльчивость. Нервишки, знаешь ли ни к черту. Ещё одна такая вечеринка, и я как обезьяна буду кидаться на людей. Может схоронишь нас ненадолго от копов, а я расскажу тебе про судьбу твоего батеньки. – Сказал Фальк, посмотрев на миловидную рыжулю и сравнив её с бородатой физиономией своего визави.
"Если, конечно, тот чугунный динозавр это он и есть..."

Солнце... Яркое... Казалось, он не видел звезду целую вечность. Закрывая глаза бледной ладонью, Луи брёл по главной улице, напоминая прохожим призрака. Разбитая губа трескалась на ветру, иной раз кидая на пыльную дорогу капли крови. Когда то щегольские башмаки превратились в подобие солдатских партянок с оторванными мысками.
"Сколько я уже иду?" – Подумал Луи. "Вечность?"
Навстречу, по своим делам, шагал разномастный люд. Молодые парочки хихикали и перешептывались, пройдя мимо Фартуны. Кидали на него презрительные взгляды и строили рожицы.
– Зачем? Я такой же, как вы! – Луи не выдержал и заорал, попеременно поворачиваясь в разные стороны. – Я был как вы! Но сверху есть одна дорога, вниз, детка. Внииз! – Фартуна описАл пальцем траекторию, выхватив из толпы какую то миловидную кокетку. Разбитая губа стала заметно кровоточить, придавая ему сходство с бешенной собакой.
"Собака!" – Вдруг прострелила мысль и Луи рухнул на колени, закрыв лицо руками. "Может пойти всё рассказать? Может меня послушают? Ворваться на большое собрание, дав охраннику взятку! У меня ещё остались сбережения, которые я хотел отправить своей матери, и войти... " – Фартуна вдруг вспомнил морщинистое улыбающееся лицо, раскрытые обьятия и призывы больше кушать, а то, мол, стал покож на мокрицу. Пуховый платочек, связанный матерью и присланный с лудильщиком из его родной деревеньки.
" Кем я стал...? Вся эта история изменила меня, словно гончар – сырой кусок глины... Нет!" – Фартуна мотнул головой и поднялся. На собрание ему теперь всё равно делать нечего. Там слишком много лжи, в которой погрязли все эти придворные щеголи. Его слабый голос потеряется среди смешков и обзывательств... Чтож, он – хреновый игрок в покер, а там играли именно в него, а на кону стояли жизни.
Загребая дорожную пыль худыми сапогами, Луи фланировал к дому. По сторонам широкой улицы двумя шпалерами высились магазины, бутики, мастеровые.... Парень встал возле ивовой плетени, огрождающий его любимый уютный ресторанчик. Вон официант как раз несёт жаренные крылышки.
"Вот бы пригласить сюда Сильду... Танцевать всю ночь до утра, а потом проводить до дома и постораться заполучить робкий поцелую." Луи закрыл глаза и улыбнулся. Запекшаяся корка на губе окончательно разошлась, и из раны потекла струйка крови, крася подбородок в красные тона.
– Пошел отседова, нищий! Податей здесь не дают! – Из раздумий его вывел грубый голос. Он поднял взгляд и увидел официанта, не раз подносившего ему еду на широком подносе. Тогда он улыбался, а сейчас его корежило от злости.
– Бемир, это же я, Луи! Ты помнишь? – В спутанных засаленных волосах и в худых скулах еле еле угадывались очертания прошлого, улыбчивого Фартуны. Лишь тень... и официант её не узнал, а может просто не захотел узнать...
– Пшел отседова, я сказал! А то сейчас угощу тебя батогами по ногам. Так милостыню будет сподручней просить! – Бемир сделал шаг вперёд, заставя Луи попятиться. Под ногу подвернулся какой то камень, опять кинув парня в дорожную пыль.
– За что же...? – Простонал Фартуна, отползая на середину дороги.
– Куда прёшь, дворняга! – узкий хлыст ожог ногу. В паре сантиметров от Луи пронесся экипаж, из окна которого торчали двое богатеньких детишек. Один показывал пальцем на Фартуну и что то говорил, а второй смеялся, заливая слюной тёмный, лакированный подоконник.
Луи всё отползал и отползал назад. Мимо ног в дорогих башмаках, мимо подолов пестрых юбок, и ручных тявкающих собачек. Матери хватали детей за руки и отводили подальше, говоря что то про чуму и халеру. А он отползал, пока спина не уперлась в прохладный камень какого то дома. Фартуна уставился вперёд. Мысли ушли, оставив в голове зияющую дыру.
– Вот, возьмите воды! – Попейте пожалуйста. Вам больно? – Ангельский голосок. Луи поднял мутный взгляд и посторался сфокусироваться. Размытые черты преобретали резкость. – Попейте, попейте! Вот у меня ещё булка свежая есть.
Фартуна как мог резко отвернулся, закусив кровоточащую губу. "О злая судьба, ты не оставляешь мне ни единого шанса..."
– Ну что же вы? Попейте, станет легче.
– Думаю, вряд ли. Хотя, чем черт не шутит? – Луи повернулся к склонившейся перед ним Сильде. И сделал добрый глоток. – Воот, чую мои дела пошли в гору. – Сыронизировал он, пряча глаза.
Сильда пару минут вглядывалась в него а потом охнула от удивления.
– Это вы, господин Фартуна? Но как...?
Луи засмеялся:
– Фартуна? Нееет. Скорее господин Провал. Или сьньёр Фатум, а может просто мокрая лягушка... – Парень шмыгнул носом.
– Вот возьмите, у меня есть немного денег! Я сбегаю домой, принесу вам еще и всё буд... – Луи остановил её, взяв за руку.
– Спасибо вам, Сильда. Я справлюсь...
– Но вы же самый добрый из всех, кого я знаю. И... застенчивый... – Девушка улыбнулась, что то припоминая.
– Сильда, хватит уже. Пойдём, нас ждут! – Её перебил какой то офицер в начищенном мундире и с галуном на груди. – Вечно собираешь какое то отребье! Пойдём, дорогая. – Офицер залез в пухлый мешочек на поясе и достал серебрянную монету. – Вот, держи парень! Только не пропей всё сразу.
Сильда поднялась, бросив прощальный взгляд в уничтоженного Луи. Взяла под ручку вояку и повернулась на каблучках.
"Оказывается, в королевских застенках было ещё не больно... " – Подумал Фартуна.
– Да, и ещё кое что! – Сильда снова подбежала к нему и наклонилась к уху.
– Опять приходили те двое, с вином. – Девушка осмотрелась по сторонам. – Один из них – Не человек! А кто-то серо-зелёный, не разобрала точно! –
И красавица упорхнула оставив Луи на попечение негативу.
– Это уже не слишком важно... – Луи поднялся и поплёлся дальше, подкидывая вверх серебрянный кругляш.



Получатели: Карл I.

Поднявшийся ветер донёс до ушей обрывающийся хрип Тары. Хлоп! И девушка исчезла из загребущих лап бородатого маргинала.
"А была ли Белка?" – Странная мысль, которая на фоне происходящего безумия показалась весьма правдоподобной. Пейоративное состояние Фалька падало в какую-то безду. Он уже не понимал, что происходит вокруг. Единственное твёрдое, незыблемым ориентиром удерживающее его в реальности, были бородач с ножом, да вышедший из машины Паста. Вера в последнего заметно поколебалась, во время его странного спича про кавалерию и её громкий топот.
"Может, новая кличка копов? Или же Джузеппе тоже проглотил интересную таблетку и пребывает в полной уверенности, что он - итальянский драгун."
Мысли проносились в голове Фалька со скоростью сверкающих мистических молний. Через пару ударов сердца всё восприятие сузилось до бородатой рожи и бликов на лезвии кинжала. Как в замедленной сьёмке, с каждой новой вспышкой противник подходил всё ближе и ближе. Казалось, он не идёт, а телепортируется.
– Давай! Давай! – Кричал Фальк, подбадривая себя и принимая правила суровой ирреальности. Фомка приятно оттягивала руку. Кровь уже до придела насытилась адреналином, превратившись в суспензию закиси азота. Пора было действовать!
Мордоворот явно не боялся противника, а просто решил поиграть в кошки мышки. Зубоскаля и облизывая выступившие слюни, он перекидывал из руки в руку свой тесак, чем то напоминая бабуина с бананом.
Фальк тоже оскалился, но ухмылка больше походила набирающему силу волченку, чем матёрому хищнику.
– Как бы не так, старый хрен! – Выкрикнул парень, нащупывая в кармане мобильный. Одним движением выставив мощность на максимум, и подождав, пока пожилой, самоуверенный башмак попытается сделать очередной переброс оружия, он вытащил телефон и направил фонарь прямо в бородатое лицо. Расчет был предельно прост. Ослеплённый и не ожидающий ничего подобного абориген, будет дезориентирован и не сможет в очередной раз поймать басселард.
Фальк, тем временем, сразу пошел в атаку, в попытке нанести удар тяжелой фомкой. Целью было выбрано предплечье наглеца! Довольно близко и чертовски больно, незащищено, легко попасть и сложно перехватить. Широкий замах, тренированное тело, дикая злость и полная неприятие реальности десятикратно усилили молодого парня.
"Если удасться вмазать старому извращенцу, отступлю за Белкину машину, поближе к Пасте. Может у него есть пушка? Или на худой конец – арбалет? Всем известно, что этот парень полон сюрпризов!"

– Что же это со мной? – Пробормотал Фальк, осматриваясь по сторонам. Он готов был поклясться, что пару секунд назад пил ром в обширном замковом дворе. Его окружала темнота, группа полузнакомых людей и Гаррисон, мычащий как корова и ищущий место, где облегчиться. А сейчас сцена, банка пива и Сью, презирающая такие сборища. Её короткое платьице, сводившее Фалька с ума, мелькало среди пьяной молодёжи, как бриг среди пузатых барж. Вспышка! Снова Сьюзи.
Да ешё и в обьятиях Кирпича, который был её полной противоположностью. Молнии били одна за одной, освещая голодную, многоликую толпу. Кто то явно решил, что это – стробоскопы, и возбуждённо вскидывал руки к небу. Пьяные танцоры расходиться не спешили, а наоборот, напирали к сцене. В какой то момент Фальк оказался раздавленным в мешанине рук, ног, пестрых платьев и пахнущих потом рубашек. Женские духи смешались в одно странное амбре и неприятно щекотали ноздри. Парень пихаясь, а где нужно подрабатывая локотками, пошел в сторону Сью, или кто бы там ни был.
Банка в руке уже опустела наполовину. Фальк покосился на неё.
"Лизергин.." – С грустью подумал он, вспоминая свои видения. "Какая то свинья кинула мне таблетку" – От этой мысли стало ещё хуже. Что правда, а что нет? Может его уже откачивает бригада скорой, а беспокойный мозг всё ещё танцует ламбаду? Выворачивает подсознание наизнанку, давая сознанию хорошего пня? Пальцы разжались, и банка ударилась об пол, разбрызгивая пиво по штанинам, колготкам и высоким сапогам.
– Эй! Ты чего, ахренел? – Появились первые недовольные. Фальк посмотрел в сторону говорившего. Его сразу узнали. – Пивко то лучше в себя выливать! Или в неё! Ааа? – Остряк перевёл всё в шутку, подмигивая и хватая за грудь ближайшую девчонку. Последняя, немыслимо изогнув руку, влепила наглецу звонкую пощечину.
Давка достигла своего апогея. Концентрация народа ближе к центру превышала все доступные возможности свободного пространства. Отсутствие музыки сделали значительные бифуркации в поведении пьяной толпы. Все стали немного агрессивней и экстатичней. Фальк попытался позвать девушку:
– Сьюзан! Сью! – Но перекричать пьяный гомон было не под силу и старику Луча́но Паваро́тти. Где уж там парню, которого тошнит от хорового пения. Единственное, что он добился – это пара брошенных в него, недовольных взгляда. Тем не менее, он медленно продвигался вперёд, прикидывая, в какую сторону свернуть нос Кирпичу.

Фальк застыл, будто его забетонировали пара особо ретивых рабочих. Только только начавшая разогреваться атмосфера, была начисто вырезана суровым мистическим сюрреализмом. Под вспышкой неизвестного явления, а после прожигаемый мертвым взгядом недавно похороненного оленя, ему вспомнился фильм "Кладбище домашних животных".
– Полная жопа... – Пробормотал Фальк, чем вызвал негативное "пффф.." какой-то подпитой фри напротив. Народ замер. Обширный холл погрузился в череду негативных восклицаний и ехидных смешков. Где-то вскрикнула девушка, видимо почувствовавшая на своём заду чью-то сальную ладонь.
"Не удивлюсь, если это Триш и её юбка до пупка" – Подумал Фальк, пытаясь протиснуться подальше от сцены. Кто то в темноте протянул ему косяк, но он демонстративно помотал головой. Перед глазами ещё стоял перемолотый в кашу олень, и его явно не добрые буркалы. Пройдя наконец-то всю разношерстную толпу и схватив с тумбы чьё-то начатое пиво, парень крепко задумался о своём психическом здоровье. Нет, он конечно не заправский гробовщик и не хоронит на дню по дюжине сбитых животин, но всё же такая реакция — это сюрприз.
"Либо даёт о себе знать забористый стафф, либо Сью и её художественная натура сделали из меня размазню" – Подумал Фальк, делая добрый глоток и с улыбкой вспоминая времена, когда бил морды лишь за косой взгляд. Убедив себя, что всё нормально и пообещав остаток вечера посвятить только алкоголю, парень решил немного проветриться. Включив на телефоне бледный фонарик и закусив губами сигаретку, он отправился через анфиладу комнат. Архитектура поражала своим разнообразием. Даже после стольких лет, замок сохранил остатки былого величия и аристократического авантюризма. Изорванные портреты, пыльные панно и разбитая мебель в стиле готики, всё дышало древними тайнами. Бледный свет фонаря выхватывал кусочки старой кладки, испрещенной вязью сколов и трещин. Из каждого закутка доносился смех, а где то и более откровенные звуки. В одной из комнат группа панков устроили сходку, посвященную убогим шуткам и коллективной дефекации. Эту комнату Фальк пробежал, зажав нос.
– Уродцы! – Посмеиваясь, крикнул он в темноту и поспешил дальше. Тугие тучи одели луну в непроницаемую вуаль, полностью лишив планету естественного освещения.
В обширном дворе народу было не меньше, чем во внутренних помещениях. Да и занимались они примерно тем же самым. А именно – Пили, ели, спали, трахались, и судя по гортанным звукам за пышным майским кустом, в разные места. Фальк вдохнул влажный, тяжелый воздух. Казалось, природа замерла в ожидании ливня, достойного времён Ноя. В голову снова полезли мысли о сегодняшних страшных знамениях. Откуда то из недр векового замка вылетел прохладный сквозняк, взъерошив волосы парня. Будто сам древний остов вздохнул, готовясь к чему-то... Фальк мотнул головой и допил пиво. Сиюминутное состояние рефлексии улетучилось вместе с пустой банкой, выброшенной там же, у входа.
На его бледный фонарик уже спешила кучка людей, имеющих с собой выпить, но не имеющих света сделать задуманное. Застучали пластиковые стаканы и под аккомпанемент женского смеха, полился белый ром. Естественно, свою порцию не упустил и Фальк. Огненное пойло обожгло горло, оставив кокосовое послевкусие. Бледный свет бегал по лицам, выхватывая из темноты пьяные улыбки и мутные взгляды. Тут, чуть позади собравшейся толпы, фонарик осветил промелькнувшее веснушчатое лицо.
"Явно знакомая!" – Подумал Фальк, пытаясь вспомнить имя. На ум почему то лез неподрожаемый Уве Болл. "Уве... Уле.. Улла! Точно, Улла! Приятельница Сьюзи!" – Парень поднял руку со стаканом и хотел позвать девушку, но та спешила по своим делам. Фланировала в сторону полуразвалившегося флигеля, идя на поводу яркого гало фонарика.
"Что ж, каждый сам решает, где ему кайфануть." – Голова изрекла очередную сентенцию, а глаза выцепили новую жертву:
– Гаррисон, присоединяйся! Хватит гонять призраков, им и так сегодня не до сна! – Парень, мотыльком шатающийся на границе с тьмой, промычал чтото нечеленораздельное. Фальк засмеялся своей шутке, но потом вспомнив последние события, повёл плечами, кляня свой длинный язык.

"Глаза к ручью склонил я, но когда
Себя увидел, то, не молвив слова,
К траве отвел их, не стерпев стыда.
Так мать грозна для сына молодого,
Как мне она казалась в гневе том:
Горька любовь, когда она сурова.
Она умолкла; ангелы кругом
Запели: In te, Domi.. Domine Spe... Spera"

– А, твою мать! – Фальк с силой ударил ладонью по рулю. Древние строчки Божественной комедии никак не хотели обжится в усталой голове. Задание по литературе носило поистине вселенское испытание. В мыслях маячил суровый силуэт мисс Гринсби, чеканящий каждое слово указкой по столу и использующий к нерадивым ученикам совсем не литературные словечки.
Постепенно смеркалось. В небе стал виден мутный абрис луны. Фальк уже битый час ехал по шоссе, через густой лесной массив. По обеим сторонам от дороги, росли раскидистые клёны, вперемешку со стройными осинами. Там и тут отвоёвывал крохи территории вездесущий борщевик, пытаясь даже покусится на ленту асфальтированного шоссе. Фальк нащупал на переднем сидении пачку красного мальборо, которую стащил у отца. Крепкая сигаретка встретилась с зажигалкой и белый дымок заклубился в салоне машины.
– Надоело! – Сказал парень и выкрутил колёсико громкости на полную. Из колонок полетела бешенная мелодия "The offspring", заставляя голову двигаться, как на шарнирах.
"Жаль нет ледяного пива, сейчас бы сделать пару глотков... Копы, наверное, не забираются в такую глушь на охоту за нарушителями." – Подумал Фальк, и произвёл олимпийскую затяжку. Серый пепел с ещё тлеющими кропалями уголька не удержался на сигарете и упал на штаны. Парень чуть наклонился, что бы отряхнуть свои джинсы.
Бам!
Руль ощутимо тряхнуло, но Фальк смог выравнить ход машины и нажал на тормоз. Рисуя на асфальте кривые черные линии, транспорт с визгом остановился.
– Что это за?.. – Парень вышел на воздух и осмотрелся. Правая фара была треснута, а на капоте имелась приличная вмятина. Всё правое крыло было забрызгано кровавой юшкой, кое где скапливающейся в густые алые комки. Сигаретка уже давно стлела, и огонёк принялся лизать фильтр, но Фальк этого не замечал, тупо уставившись за машину. Там, на дороге, поломанной куклой валялся олень. Его большие распахнутые глаза отрожали свет задних стопарей и с немым укором смотрели на горе-водителя.
– Вот черт! Только этого ещё не хватало... – Сокрушенно покачал головой парень, подойдя к рогатому бедняге. Машина перемолола его, словно блендер - помидоры. К сожалению, животное уже испустило дух. Фальк вернулся к транспорту, открыл багажник, достал оттуда саперную лопатку и пару хб перчаток. Желтобокая луна всё четче вырисовывалась на свинцовом небе, поддавая скупого бледного света. Где то ухал филин, в траве копошились полевые мыши и ещё какие то ползучие гады. Тревожный ветер принёс из чащи запах тины.
Подойдя к животному и оттащив останки к обочине, Фальк чуть углубился в лесополосу, выискивая место для могилы. Такое нашлось в десяти метрах от дороги, на небольшом пятачке, заросшем папортником. Наскоро вырыв яму, благо олень был небольшой, парень погрузил туда тушу и присыпал землёй.
– Что сказать? – Неуверенно начал Фальк. – В нашем городе мало кому везёт, вот и ты не исключение... – Потом подумал и прочитал строчки, которые учил всю дорогу. Ни разу не сбившись.
Вернувшись к машине в подавленном состоянии, он завёл мотор и надавил на газ. Через пару пологих поворотов дорога вывела его к стоянке, где уже ждали своих хозяев десятки машин. До замка пришлось топать ещё пяток минут. О том, что вечеринка близко, Фальк понял из раскатистых басов, гуляющих среди лесных деревьев. Замок был огромен. Войдя внутрь, первое что он сделал – это открыл ледяное пиво и двумя глотками его осушил. На сцене, о неотвратимо увеличивающейся с годами циклопичности ушей и жопы, пела какая-то ранетка. Приглядевшись, Фальк понял, что не раз видел её в школе. В основном, в кабинете у директора, куда девчонка попадала постоянно, и где сам Фальк раньше был частым гостем. Чтож, голосок хорош и то хлеб. Тут у него в руках, как по волшебству, очутилась самокрутка, а пустая банка пива каким то образом сменилась на полную. Парень затянулся и погрузился в плотную массу танцующей молодёжи.

Белокаменный двухметровый забор тянулся на сколько хватало глаз. Перед массивными дубовыми воротами стояли двое охранников в кожанных стёгаках, и о чем то болтали. Туда и отправился Луи Фартуна, проклиная своего информатора и всю эту бредовую затею.
– По какому делу? Заболел чтоль? Так сюда сами не приходят. – Поприветствовал его бравый смотритель, чем вызвал гаркающий смех своего компаньона.
– Нет дубина. Я здесь от имени короля! – Луи принял подобающую позу и с высока взглянул на двухметрового амбала.
– Ну тогда тебе точно к нам. – Два стражника взялись за пудовые дубинки и угрожающе шагнули в сторону Луи.
– Да нет же, остолопы! Вот бумага! – Фартуна вытащил эдикт с королевской печатью и сунул его под нос ближайшему шутнику. – Читать умешь?
– Могёмсс– Протянул с сожалением охранник. – Чтож, добро пожаловать в дом для душевно больных. Приятных бесед. – Згальник обнажил кривые зубы, чем вызвал у Луи еле сдерживаемый рвотный позыв.
Пройдя через дубовые створки, Фартуна очутился в огромном внутреннем дворе, засаженным короткостриженной травой. Там и тут фланировали люди в белых одеждах с длинными рукавами и идиотским выражением на лице. С десяток молодчиков, бодобных привратникам, потрулировали местность. Луи огляделся. Ему нужен был человек без глаза, которого посадили сюда по подозрению в жестоких убийствах. Нужный больной был найден на пологой лавке, возле густого майского куста.
Подойдя к болёзному и отвесив учтивый поклон, Фартуна сел на краешек лавки. С первых секунд ему стало предельно ясно - разговор будет непростым..
– Доброго дня, сударь. Как здоровье?
– Ижакс ми! Я ен невонив! – Луи достал свой бессменный блокнот и вздыхая, принялся записывать очередную ахинею.
– Я ен невонив! Гроб! Гроб! – У больного выступила густая пена, а он всё продолжал орать на Фартуну, забрызгивая плащ последнего вонючими слюнями!
– Гроб говоришь? Не рановато собрался? Хотя вполне вероятно, что палач уже точит топор. Билетик в претсподню куплен. – Луи посмотрел на своего визави, готовясь к записи очередной сентенции.
– Тен! Тен! Ушорп! Я ен невонив!
Парень был явно напичкан какими то интересными таблетками. Его красные глаза бешенно вращались, но в их глубине прятался животный ужас...
– Я ен невонив! Я ен невонив! Гроб! Гроб! – Безумие субьекта нарастало, и вот уже крючковатые пальцы схватились за рукав Фартуны.
– Гроб теалед оньлоб! Я ен невонив! – Болёзный трепал Луи, как дворовую собаку, пока не подоспели санитары. Работники волоком потащили своего подопечного в сторону главного корпуса, выложенного красным кирпичем. Больной тянул свои худые руки в сторону Луи и мольба в его глазах заставляла дрожать поджилки.
"Что же всё это значит?" – Фартуна в задумчивости вышел из главных ворот и побрёл в сторону дома. Солнце клонилось к закату, когда он переступил свой порог. Сняв затрапезный плащ и в который раз сделав пометку сходить к портному, Луи плюхнулся в ротондовое кресло. Свои записи он бросил на небольшой секретер с высоким зеркалом у изголовья.
"Что же это всё значит. Видно, не самая хорошая идея — брать сплетню у наглухо перекрытого психа." Потом его рассеянный взгяд упал на зеркальную поверхность, отражающую сомнительные записи. Фартуна захохотал, хлопнул себя по ноге и налил полный стакан красного вина.
"Не так всё и плохо."



Получатели: Ким Филби, Капитан Йоссариан.

- Так, давайте-ка не пороть горячку! Там хоть глаз выколи! Соответственно первая атаки будет за чугунной рожей. Может он реагирует на движение, а сейчас просто притаился в каком-нибудь алькове по краю стены? - 012 оценил паутину металлических борозд от когтей на двери, а потом с сомнением посмотрел на пистолетик в руке. - Давайте, может, хоть как то пошумим впереди?

Парень развернулся и пошел в сторону выпотрошенного кадавра. Комнатушка снова встретила его умопомрочающей вонью.
- Позвольте? - Парень поднял ногу скучающего трупа и кряхтя стянул с него тяжелый берец. Портянка ароматизировала, как разрытый чумной могильник и парень поспешил наружу, закрывая нос свободной рукой.
"Не хотелось бы натереть в этой берце мозоль. Можно тогда смело ампутировать себе ногу по самый копчик." - Подумал 012 подойдя к остальным.
- Может кинем вперёд, посмотрим что будет? - Парень пожал плечами. - Среагирует супостат, увидим красные буркалы, начнём стрелять из всех орудий. - Парень всмотрелся в густую тьму за дверь - А если не увидим - будем двигаться, как завещал амиго.