Голосование пользователя

Зоркая почти забыла о маленькой драме, разворачивающейся у неё на глазах. Упоение чувством Дочери, обретшей Мать и Отца поглотило её почти целиком. Мать и Отца. Вероятно, у неё были родители, генетические производители, источники ДНК. Давшие ей имя, фамилию, образование. Должны быть. Знала ли она их в детстве или была воспитана в питомнике? Сколько не силилась она вспомнить что-то, связанное с семьей - лишь головная боль и пустота. Всё выветрилось, пропало, как и не было его. И не свалить на переселение тел - и раньше, до второго рождения то место, которое занимает семья, зияло бессмысленными трескучими словами. И, наверное, это хорошо. Нет боли от потерь, нет тоски.

Но природа не терпит пустоты и мягко заполняет вакуум по своему разумению. Другими глазами взглянула Ольга на Андрея. На Гаруна. На мир. И мир для неё стал чуть-чуть теплее. Обрёл суть и смысл. И всё в этом мире. И федералы. И имперцы. И кнехт, метеором сил ворвавшийся в ткань пространства. Она видит их своими глазами - такими, как ей рисуется мир. Она сама пишет этот мир для себя - и краски выбирает сама.

Вот кнехт, мерцающий серыми кристаллами с проблесками едкого ультрамарина. Вот федерал, бушующий сполохами маренго. Заложник в его руках истекает желтизной. Истекает, вливаясь в бескрайний мир, растворяется его душа. Нет смерти. Шагает за кнехтом другой федерал - бледно-лиловый, изо всех сил старающийся сверкнуть сияющей радугой.

А мир - он принимает всех, так или иначе. Шепчет на ухо без слов, и лишь ты знаешь, что услышишь. А если мазнуть ярким? Что будет? Добавить кнехту солнечного света? Острой изумрудной силы добавить федералу - тому, что отчаянной своей борьбой невольно вызывал симпатию. Белым-белым, чистым, как свет далекой звезды, оттенить мидмирцев? Бриллиантовую искру уронить на упавшего духом бывшего соотечественника, обреченно идущего умирать. Что изменится? И изменится ли?

Зоркая закрыла глаза и открыла их вновь.

Вооружились, стандартно. Второй отряд - или первый, неважно - запрыгнул в БМП, которые обычно использовали для штурма хорошо укрепленных баз всяких псевдотевтонцев, что жгут заживо неповинных людей, разговаривают с духами мертвых крестоносцев, вызванных со дна Чудского Озера, и пытаются вселить их в тела своих аколитов, что, обычно, кончается очередным наплывом вооруженных до зубов, чертовски агрессивных и не знающих усталости, говорящих на средневерхненемецком языке зомби-трутней, способных вести войну днями напролет.
Короче, головная боль - и не только головная, возможно - будет, если ты в такую машинку садишься и трясешься по дороге в неизвестность. Быть готовым к худшему - это лучшее, в такой-то ситуации.
- Только что доложили, - Кулешов, без шлема, в кольчужке - зачарованная, это точно - в очках зеркальных, спортивных, ярко-оранжевых и с радиогарнитурой за ухом, в руках - меч двуручный, настоящее боевое рубило, - что в Останкино замечены силы боевиков. Старший псионик Карандашев сообщил, что Сталинские высотки - это своеобразные края сложной пентаграммы, грани которой в пятом измерении - не спрашивайте, как он это узнал - сходятся точно на Останкинской башне. Поэтому мы едем туда, пока орденцы не успели наворотить дел.
Все призадумались. Если из простой пентаграммы, начерченной особым мелом, размером метр-на-метр, при должном умении можно вытащить, аки фокусник зайчика из шляпы, огромного демона, что может разрушить целый район, что же собираются вытащить орденцы из настолько большого и сложного пентагерона?
И как вы должны справиться с такой большой штукой?
Минуты тянутся, как сопли эктоплазмы - медленно и мерзко. Нехорошее предчувствие.
И когда механик-водитель сообщает, что почти прибыли на место, каждый боец напрягается и за секунду до того, как огромный огненный шар поглощает боевую машину, успевает понять - нас засекли.

Только-только было улегся - как выкатилась, выползла буквально из ниоткуда недружелюбного вида машина. Не гусеничная. Ослышался японец, или может, самое веселое впереди еще? Похоже, второе - эта уж больно тихо едет. С такой шумностью хода она могла бы со спины подобраться, и в зад бампером бортануть, будь на то необходимость. Не шевельнуться бы неловко. Или не бзднуть ненароком. Будет очень, очень неловко и стыдно, если всю группу выдаст малый, но резкий выброс пердежа в атмосферу, что своим возмутительным пятном испортит кислотных цветов пейзаж на дисплее тепловизора. Ох, что за мысли такие пошли. Не свихнуться бы совсем тут. Будет помимо чисел еще параноидальный страх перед, как ее там...в общем, газификацией - вообще полный комплект. Возможно. До всего этого надо хоть как-то дотянуть. Давно не хотелось в буквальном смысле провалиться сквозь землю, к которой сейчас все жмутся. Непривычный, незнакомый запах у нее. Вряд ли у рядового праймера до этого был шанс так близко ее узнать. А если и было дело - то выпало из памяти, и потому - приятно познакомиться, мадам. До последнего момента будет надежда, что совсем уж надолго мы друг друга не задержим.

Каждому

Паша пытался шевелиться, щурясь и про себя ругаясь гадко от прокалывающих кожу и мышцы рук "иголочек" - почему-то вдруг на ум пришло слово "цыпки", и почему-то показалось, что видит Паша перед собой лицо - знакомое, доброе лицо. Зажмурился, глядя в темноту. Вдохнул, выдохнул. Открыл глаза. И увидел тьму - снова. Поморгал, вдыхая и выдыхая еще сильнее, уже нервно и активно. Понял вдруг, что здесь не так: невольно вдыхая аромат мандарина, смешавшийся со стойким амбре формалина, прочувствовал позыв рвотный, вдохнул, задержал дыхание, кашлянул сдавленно. От воротника пахнет. От расстегнутой куртки. Что же за дела?
Беготня вокруг какая-то, суета. Какие-то звуки, бормотание невнятное. И дыхание, воздух, гоняемый по огромным мешкам лёгких - что это за человек такой? Или зверь?
Рядом оно! Чувствую, вижу тебя. Нет, снова потерял. Скрипит и хрустит распахнутая вонючая куртка с вывернутыми карманами.
Связанные руки мешают. Развязать. Должен развязать. Хоть что-то сделать. Снова поморщился, сгибая и разгибая окоченевшие бледные пальцы.
- Маша.. - прошептал, взглянув на сестру, - не спи, замерзнешь же.. нельзя.. Маш, я щас, погоди, - волосы липкие, будто бы темным и сладким застывшим медом измазанные, засохшие. Не мёд это. Ты знаешь, что не мёд. И ситуация тоже не медовая.
- Машка.. - прохрипел, взгляда от неё не отводя. Попытался развязать узел, с зубовным скрежетом задергал вервие замудреное, зашевелил кистями, зарычал от злости. Что за мать твою! Поднес руки ко рту, вцепился резцами в кусок каната, потянул, кряхтя. Цитрамончику. Будет цитрамончик, будет. Ты только не спи, я сейчас развяжусь, и тебя развяжу - и найдем мы тебе и цитрамончику, и теплый дом найдем с кушеткой, и чашку чая с бергамотом. И мандарин я тебе почищу. Вдохнул, выдохнул. Взревел от вони, попытался встать на колени, снова потянул канат в разные стороны, снова попытался вырвать из него кусок зубами.
А ведь он знает, где мы. Не может не знать. Рядом же бродил. Зверь ли, человек. То, что нас здесь бросило. Не сбежало же. Чего надо тебе? Чего ты ждешь? Чего бродишь, неприкаянный?
- Эй! Ты! Да, ты! - крикнул туда, в пустоту молочную, - а ну покажись!

Каждому. Зашелестев сухо, в стороны лепестки овала металлического разошлись. Площадь, брусчаткой крупной мощеная. Сотня на сотню метров. Гладко укатаны булыжники, подогнаны тщательно. Один-к-одному. Уличных фонарей штыри, со сферами светильников погасших молочно-белыми. Фонтана овал. Фигура изящная закутанной в астроскафандр девушки каменной - в центре. Держит кувшин изящный на плече хрупком. Улыбается, под ноги себе глядя. Удивительно тонкая работа, на редкость качественное исполнение. Как живая. Журчит чуть слышно вода прозрачная, из горловины сосуда потоком хрустальным вниз срываясь. Плещутся искорки рыбешек краснобоких у ног девичьих. Табличка, в основании кольца гранитного. Букв крупных золото: "В память о навигаторе МКК "Грем", лидере первых поселенцев и основателе Города, Анне Марии Лассардо". Вокруг - раскидистых пальм десяток, с темно-зелеными веслами листьев глянцевых. В кадушках крупных растут. Скамеек пара, полукругом. Пусть и небольшой, но сквер. Фасады лавок и административных зданий, по периметру. Вывески. Прямо поперек из гипса слепленной булки надпись: "Гастроном / С 09:00 до 18:00 / Без обеда / Без выходных". Неон синий трубок гнутых: "Gizmo Electronics". Краски росчерки алой, на щите массивном, точно меж скрещенными буквой "V" мечом жестяным и винтовкой деревянной: "Оружейник". Бронза пластинки аккуратной. Вязь гравировки: "Эдемская Торговая Компания / Круглосуточно". Доска, прямо над дверью бревенчатого кабака на цепях болтающаяся. С одной стороны: "КРАСНЫЙ ВОЛК". С другой - тот самый зверь схематически нарисован. В левой лапе - сосиска крученая, на вилке. В правой - пива кружка. Улыбается. Балка перед входом в на авиационный ангар больше похожую лавку: "Автосалон и Ремонтный Цех Дардена Галараускаса и Сыновей". Железо и бетон больше напоминающего небольшой замок строения. Крест крупный шпиль венчает. Плитка небольшая, у двери тяжелой: "Капелла имени Девы Марии, матери Первого Сына". Рядом - небольшая конторка. "Миграционная служба / Бюро трудоустройства". И еще одна. "Жилищно-Коммунальный Комитет". И еще: "Общество Вольных Стрелков". Короб металлопластиковый киоска небольшого. "Представительство Мидмирской Империи / Midderhat Mirhart Gurr". Густо бумажками залепленный цилиндр "Доски объявлений", чуть в стороне. Молчаливые стражники. Тут. Там. В наглухо закрытых бронекостюмах. Винтовка штурмовая за спиной у каждого, кобура пистолетная, на боку. Шокеров трубы тяжелые - в поясных кольцах. Прохаживаются из стороны в сторону, наблюдают за окружением. Старик. Бородатый, грязный, взлохмаченный. В кирасе ржавой, поверх лохмотьев вонючих, противогазе замкнутого цикла древнем. У здания представительства мидмирского сидит, с плакатом. "ЗАБЕРИТЕ МЕНЯ! / ZABERITE MENYA!", углем выведено. Дюжина мальчишек. Лет по десять всем, не больше. Кто в комбинезоне, кто в джинсах, рубашках, майках, жилетках кожаных, бейсболках, легких вязаных шапочках, кепках хлопчатобумажных. У каждого - рюкзак, портфель или торба заплечная. Обсуждают что-то шумно, пирожки жуя. Девчонка лет шести - поодаль. Черная как ночь. Или репликант. Или афрофедерат. Может, драур. В платье строгом, с тщательно заплетенными в тугие косы волосами длинными. Играет с крохотной, на лису куцехвостую похожей собачкой. Пара мужиков хмурых. Темно-синие робы, каски ярко-оранжевые. "ЖКК", поперек спин. Возятся с люком канализационным. Встречают вас трое. Служители Закона. В руках винтовки у двоих, не на ремнях. Третий шлема основание пальцами подцепил. Зашипело что-то, щелкнуло. Снял. Мужчина пожилой. Седой совсем, коротко стриженый. Нос крючком, массивный, выбритый начисто подбородок, точками темно-красными зрачки глаз серых мерцают. Шрам рваный, на щеке левой. От глаза - к скуле. Старый, стерся почти уже. Другой, посвежей, над бровью правой. Узел келоидный просто. Лопнула кожа тут когда-то, разошлась. Явно к Котенку и Нортону обращаясь: - Добро пожаловать в Нью-Грем, ребята... (дернулся глаз левый судорожно) Даже горшок снял, вот... Приветлив, добр, без мата... Кхм... Я - командор Харриган. Ясно?!? (побагровел заметно) И мне плевать, кто вы - бедные федераты, хитрожопые райдеры или новые кармические воплощения, мать его, Будды. Никаких вопросов! Молчать! (жилы на лбу вздулись) Стоим, слушаем, мотаем на что мотается! Ясно?!? Кхм... (всем) Пара простых правил, которые каждый из вас, уважаемые, должен оперативно всосать и усвоить накрепко. Первое - зарегистрируйтесь в миграционной службе. Черный, белый, желтый, красный - плевать. Закон для всех один... (оскалился) Здесь вам не Пустоши, отморозь степная. Здесь - Закон и Порядок! Если кто решит поиграть в ковбоев, пострелять в людей, полапать чик местных, стянуть чего-нибудь и, вообще, побыть крутыми пацанами, тот ими побудет. Очень недолго, правда. Ясно?!? Кхм... Временная виза - на стандартные сутки. Стандартные сутки, мальчики и девочки, это двадцать четыре часа. Два и четыре. Не сорок восемь. Нет. Сутки. Рабочая - по контракту с работодателем, до месяца. После истечения срока - отчаливаете сами, без напоминаний. Если придется вас искать и выводить, больше не зайдете. Вообще - вряд ли ходить уже сможете. Лично ноги вырву... (глянул на Торрадо полумертвого) Если этот хлам сдохнет, не надо его на кладбище наше тащить. И на камни тут не надо красным брызгать. Кхм... Второе - я уже озвучивал, вроде. Ведите себя прилично. По-мелочи косяк - придется в подвале посидеть. Или на благо общества погорбатиться. Что-то серьезное - расстрел. Или на органы разберем. Если они целыми останутся... (Нортону. Трепыхнулось веко снова. Зубами скрипнул даже) Один залет, шустряк. Один. И я лично вышибу тебя и твоего "йоу-братана" отсюда... Так вышибу, как тебя еще никто и никогда не вышибал... Ясно?!? Кхм... (тряхнул кулаком громоздким. Вдохнул-выдохнул чуть слышно. Раз, другой. Улыбнулся, на Стокс глянув) Продайте это, леди. Ствол, панцирь, шмотки. Всё. Даже трусы казенные - и те продайте. Дружеский совет. Кхм... (пощупал подбородок задумчиво. Вилларсону) И ты, товарищ сержант Орбитального Десанта ВКС Федерации Вилларсон Эн, амнезией страдающий жесткой и фамилии Президента не помнящий. Ты - тоже продай. Не стоят эти мертвецов вещи того, что за них с вами синеглазики сделают. Поверь мне. Кхм... Главный у них (кивнул куда-то в сторону Робштейна), правильно понимаю? Смотри. Их хуйня - твоя хуйня, сынок. Уяснил?!? Или нет?!? Кхм... Вижу, что уяснил. Молоток... И еще. Напоследок. Не давай мне повода, парень. Я за любого из тех, кто здесь живет, убью тебя не задумываясь. Раздавлю. Тебя и мусор твой степной. За жену свою. За детей. Друзей. За соседа. Знакомого. Любой из нас - убьет... (потыкал пальцем бронированным в грудь тебе) Запомни это... (снова ко всем обращаясь) А теперь - сдать оружие. Холодное. Огнестрельное. Тут со стволами и тесаками никто левый не шастает

Капитан недовольно покачал головой. Ситуация явно выходила из-под контроля. Если ещё не вышла.
- Отставить панику, мистер Роджерс!- Крикнул Рэналф, сам едва не сорвавшись. Развернулся, посмотрел прямо в глаза первому помощнику. Рукой примиряющий жест сделал.- Спокойней.
Кинув ещё взгляд на панели приборов, на вражеское судно, на штурвал, прижал поближе ко рту микрофон гарнитуры и вжал кнопку голоса:
~ Экипаж, говорит капитан МакКейн. Этот бой для "Спрута" ничем хорошим не кончится. Просьба персоналу проследовать к эвакуационным капсулам. Ответственным за эвакуацию назначен мистер Кеммлер. Сохраняйте спокойствие. Спасибо за внимание.
Вздохнул.
~ Грузите людей, мистер Кеммлер. Желательно, чтоб в каждой капсуле был хоть один Ваш парень. Проводите сеансы голосовой связи с экипажем. Я бы не хотел терять людей в самом начале миссии. Отбой.
Огляделся в БИЦе.
~ Перенаправьте все остатки энергии на эвакуационные процедуры. И сами направляйтесь к капсулам. Повторяю, быстро заканчивайте все свои дела и направляйтесь к капсулам. Ситуация критическая. Отбой.
- Глэдис, ты слышала сообщение Маквея. Разыщи всех членов экипажа и помоги всем добраться до пункта эвакуации. Если ты сохранила контроль над автоматическими дверьми между людьми и пунктом, раскрой их немедленно. Если это не угрожает кораблю. О найденных... О потерях сообщай мне лично.
Капитан встал и, последний раз оглядев мостик, сделал властное движение руками, будто дирижёр начал партию духовых:
- Господа. Полагаю, нам пора идти.

"Глэдис, перекинь-ка на мою флешку фотографии, фильмы и музыку. Папка 'Goodie'."

МакКейн, как не старался скрыть возбуждение, всё же не мог сдержать взволнованно забившееся сердце.
Руки за спиной, торс храбро (и немного безрассудно) открыт навстречу неизвестности.
Даже в висках застучало, когда капитан понял.
"Мы нашли жизнь."

Рэналф расплылся в радостной улыбке. Глаза засияли от юношеского восторга открытия. Будто прикоснулся к бесконечному океану скрытой от глаз истины. Будто впервые запустил самолётик в полёт. Мальчишка.
Конечно, МакКейн ещё не мог утверждать, будет ли обнаруженная раса мирной или враждебной. Начнётся ли война или будет заключён крепкий союз. Может быть, сейчас он смотрел на то, что в конце концов погубит человечество. А может и на то, что вознесёт человека на самую вершину эволюции.
Но какие бы плоды не принёс этот первый контакт, Рэналф твёрдо знал.
Экипаж "Спрута" стал свидетелем воистину великого события.

~ Экипаж, говорит капитан. Информация подтверждена. Планета Глизе 561с обитаема неизвестной расой. Мы летели не зря. ~
Голос капитана был предельно ровен и спокоен. Но по щеке МакКейна текла слеза.
Одинокая слеза человека.

- Глэдис, ты получаешь какие-нибудь стандартные сигналы от них? Можем ли мы послать им сообщение?

За дверью арсенала скрывался рай. Настоящий рай, а не тот, из тех книжек фанатиков-террористов.
По левой стороне – скафандры. Те самые, в которых 8 лет пробегал. Надежные. Осмотрел их быстро, не нашел изъянов. Вроде того, на «Мангусте». Отказ жизнеобеспечения, а замкнутый цикл не работает. Только большущие, Дельтамарксовые, легкие спасли, смог дышать нормально, когда отделение от углекислого газа повырубалось. Всего скафандров семь. Пять рядовым, шестой сержанту. Седьмой – еще кому-то. Скорее всего мне. Впрочем нет. Восьмой шкаф скрывал громадину тяжелого, штурмового скафандра. Таким Уильяму пришлось пользоваться всего раз. При высадке на одну из многих пиратских космостанций. Шел в первой волне, весь огонь противника на себя собравшей. Держали контратаку пиратов до тех пор, пока не были установлены турели и плацдарм не был создан. Вот этот себе реквезировать и решил.
В другой комнате костюмчики помельче оказались. «Пингвины», для гражданских спецов. В них Уильям не особо рубил, но проверил тоже. После чего занялся оружием. Пистолеты. Из них, в основном, на стрельбище стрелять приходилось. Ну, не всегда, конечно. Когда зажали в грузовом отсеке «Нового Питтсбурга» и кончились патроны к дробовику, только пистолет и выручил. Троих застрелил. Еще троих в рукопашной завалил. Пистолет после этого пришлось очень долго и очень тщательно чистить, от крови, кусков мозга и фрагментов черепных костей.
Карабины. Основное оружие экипажей флота. Херня какая случиться – этими флотских вооружать придется. Умеют ли они вообще стрелять? Поднатаскать надо будет. Мало ли что.
Автоматы GKH. Старая разработка. Но используются. Потому что надежный. А еще у него приклад крепкий. Семерых им забил, при абордаже «Террора». Пафосные пираты тогда попались.
AER всего один. Использовал пару раз, на высадках, в группах прикрытия. Усвоил тогда две вещи: пробивает сей уберган даже несколько деревьев подряд. И то, что человеческое тело гораздо мягче и податливее древесины. Примерно 3 человека на дерево, если пробиваемостью AER измерять.
«Кабаны». Две штуки. Таким рулил Маквей, до своего периода пацифизма. Пулемет он и есть пулемет. Что тут сказать.
А вот и дробовики. Бальзам на душу Уильяма Кеммлера. Именно из такого был убит первый пират на счету Кеммлера. Именно из такого, на спор, пулевыми патронами, на бетоне стены пиратской базы, было выбито скромное ругательство. Именно TOR-а прикладом были вскрыты черепа неизвестного количество криминальных элементов. Ностальгия. Нужно себе один выписать. А вот ELS Уильям не взлюбил. Примитивизм какой-то, по одному патроны гонять, при всем прогрессе технологий. Старый, добрый магазинный вариант был гораздо скорострельнее. Менее убойный, правда, но душа к нему лежала больше.
Вот снайперские винтовки вызвали недоумение. На корабле они явно не нужны. На планете, пусть даже и заселенной зелеными хмырями как-то тоже. Что сделает отделение КП, если конфликт окажется неизбежен? Сдержать противника столько времени, сколько нужно для того, чтобы гражданские успели спастись. Ну или, хотя бы, домой сообщить. А для этого пулеметы сподручнее, а не винтари. Странные мысли. Пришельцев не оказалось шесть предыдущих раз. Адмирал сказал. Откуда им взяться сейчас? Впрочем, галактика большая. Ладно, хер с ним.
Гранаты. Сколько лет этому виду оружия? Сколько веков уже человек бросает в сторон противника штуковины, которые взрываются? Гениальное – просто, да. Модули к оружию. Нужно будет перебрать и навесить их на оружие. Потом времени может не оказаться.
А вот и к правой стене подошел. Мощью уставленная. Пулемет тяжелый. Огнемет. Тот, старый, Маквей обрадовался бы. Да. Четырем турелям он бы обрадовался еще больше. И минам с гранатометами. Как ребенок бы радовался. А Уильям не такой. Он просто пометки мысленные сделал, что если вдруг что – можно окопаться так, что без танков и артиллерии отделение КП не укатать будет.
А после, Уильям отошел к ящикам. Маркировки внимательно прочел. Численность содержимой в «цинках» смерти прикинул. Хмыкнул довольно. И капитана по связи вызвал.
- Рэналф, это Кеммлер. Есть несколько предложений, о которых я бы хотел с тобой посоветоваться. Прием.

Кроули. Боли нет. Нет мыслей. Чувств. Ничего нет. Лишь мрака бесконечность колючего. Вечный дрейф. Из ниоткуда. В никуда. Без цели. Без смысла. Вспышка горячая. Свет. Лежишь. Травы сухой стебли. В спину вмялись. Подстилка. На ней. Пахнет тиной. Влажной землей. Сыростью гнилостной. Пульсирует кожа. Словно мочалкой жесткой долго растирали всё тело. Дроида громада двухметрового - рядом. Темно-серый металл. Чуть шероховатые, черно-желто-зеленые пластины брони армопластиковые. Головы колпак, широкая визора темно-красного полоса. Массивный короб корпуса угловатого. Пилонов ракетных пустые гнезда, на плечах. Манипулятора трехпалого раструбы толстые - правая рука. Суставчатый кронштейн для крепления тяжелого вооружения - левая рука. Гусениц траки рубчатые - ноги. Пощупал лоб твой аккуратно прорезиненным пальцем. Загудел размеренно: - Здравия желаю, товарищ младший лейтенант. Я - многоцелевая боевая система поддержки десанта. Платформа - базовая, повышенной проходимости. Система - самообучающийся имитатор сознания. Позывной - Спайк. За время вашего восстановления, вероятно, произошел выброс грузового контейнера с корабля-носителя, его крушение и последующее затопление. Был вынужден провести вашу экстренную эвакуацию. В процессе создания временного лагеря, подвергся нападению пехоты неизвестного противника. Три единицы - ликвидировано. Одна единица - захвачена. Первичный допрос результатов не дал. Меры принуждения к даче показаний не применялись. Периметр зачищен. Завтрак почти готов

Молча Йошимо “Сверчка” выслушал, прорвался, пусть и с трудом, сквозь трескотню и непонятный анекдот Марцинкези, “Фрицу” кивнул коротко, сухо, но искренне шутке Инвертона улыбнулся. Забавно, конечно, вышло. Он надеялся подвести всех к мысли, что надо и дальше Тенненбаума слушать, но так, возможно, даже лучше. Да и вопрос с ножом сам собой решился.

Вытащил тесак из ножен, несколько пробных взмахов и выпадов сделал, чтобы к весу привыкнуть, убрал.

“… взмах, и отлетает в сторону голова вместе с рукой правой…”

Нет. От себя не убежать, не скрыться, не спрятаться за масками. Себя не обмануть. Не долго ты пробыл безобидным ученым, Сайто Икенага. Улыбнулся грустно мыслям своим, на новоявленных “подчиненных” глаза жесткие поднял.

– Хорошо. Первоочередные задачи – найти хоть какое-нибудь поселение, еду и воду. Остальное потом. Из-за тумана видимость сильно ограничена, поэтому попробуем недолго пройти в обоих направлениях. Инвертон и “Фриц”, идёте вон в ту сторону, Марцинкези и “Сверчок” со мной в противоположную. В каждой группе один человек считает про себя, пока не дойдет до пяти сотен. После этого группа разворачивается и идет обратно до встречи с остальными. В моей группе считает Вито.

– Высматривать надо признаки цивилизации или что-то что поможет нам определить нужное направление: дымы, обработанные поля, пастбища, свалки, дорожные указатели и так далее. Если повезет – найдем ориентир какой-нибудь, если нет – решим в какую сторону идти на основе того, что увидим. Держаться скрытно, с местной фауной конфликтовать только в том случае, если эту фауну можно относительно беспрепятственно поймать, убить и съесть.

– Вопросы? Если нет – выдвигаемся. И да, Харольд, забери лишние берцы и штаны.

Лежим. Думаем. Нелегкий выбор - остаться верным или стать предателем. Верным тому, чего не помнишь. И инстинкт самосохранения, наступив на горло совести, гаденько нашептывает, что какое же это предательство, если никто не узнает? Если ты не помнишь, что предаешь? Может и не заставят воевать против своих, а будешь где-нибудь мирно руду добывать, товарищ старшина. Главное - выжить, а там посмотрим. Нашептывает, уверяет, аргументирует, и такое ощущение, что уже вроде как бы и не ты, не ты предаешь, а кто-то другой - да, потом можно будет посокрушаться - как же так, поддался минутной слабости, переметнулся? Но зато это будет потом. Потому что это самое потом тоже будет.
А еще женщины. Зачем их теперь берут в армию? Они должны рожать детей, быть любимыми и все такое. Не для войны они созданы. Нельзя их оставлять. Вон, в кузове лежат остальные мужики из нашей группы, а ты один остался. Ответственность теперь на тебе.
Словно голосок внутри, увещевает, нагромождает аргументы друг на друга, забалтывает. Торопится, потому как тоже чувствует, как и я - как наливается багровой, душной яростью голова, как становится трудно дышать, хотя легкие работают, как меха - за километр наверное слышно. А кровь кипит от всплеска адреналина так, что вздуваются змеями вены и ударяет в лицо.
Я медленно подтягиваю и упираю руки и солдат убирает свою ногу с моей спины, словно что-то почувствовав. Поднимаюсь, под грохот яростно бьющегося сердца медленно, осторожно, чтобы не потревожить хрупкую стену моей воли, сдерживающую полыхающее бешенство внутри. Еще немного - и я вспыхну.
Попытавшись сказать, я обнаруживаю, что слова не могут протолкнуться сквозь сведенное горло. Если и открою рот, то вырвутся хрип и рык. Не думал, что человек способен испытать такие сильные чувства и не сойти с ума.
И вновь моя рука, словно сама собой, поднимается и сжимает крестик, висящий на груди. Символ веры. Единственное, что напоминает, мне о моем прошлом "я". И мне становится легче. Самую малость. Теперь я могу говорить.
Проходит секунда. Молчу, осматривая солдат, которые сначала показались мне такими непривычными, нечеловечески чуждыми, но сразу ставшими простыми и понятными, когда с гоготом бросили женщин в песок. Самый обычный хомо сапиенс, довольный от мысли, что можно поиздеваться над кем-то более слабым.
И я начинаю говорить. Говорить, хотя лицо закаменело в приступе бешенства, хотя скулы стянуло от презрения к этим тварям, считающими себя лучше и посмативающим на нас с превосходством. Ладно та женщина там, в зале. Наверное, только полный идиот не мог почувствовать то ощущение невероятной мощи, исходившей от нее. В ней чувствовалась стихийная, страшная сила - не склониться перед такой не зазорно, как не зазорно уйти с пути урагана. А эти - шлак, накипь на дне сосуда человечества. Поменяться бы с вами местами... Нет, я не такой. Поговорить бы на равных - вот это меня устроило.
Я стою и смотрю в лицо этого сержанта, скрытое маской и чувствую на затылке тянущее могильной тьмой невесомое дыхание. Слова вырываются отрывисто, с лязгом сплетаясь в цепь, которая приковывает меня к моему выбору:
- значит вот какое предложение. Значит, не хватает. Не хватает у вас солдат.
Чуть повернув голову, окидываю взглядом распростертых женщин и застывших над ними людей с оружием. И сержант это видит.
- а те дерьмоголовые ублюдки, что есть вместо них, горазды с безоружными женщинами воевать. А со мной? Здесь и сейчас, без оружия. Победишь - буду за вас воевать. Проиграешь - отпускаешь меня и этих женщин с одеждой. Если они захотят уйти. Это раз. Или пристрели меня прямо тут и все запомнят, что в Мирмидской империи служит трус, побоявшийся безоружного. Это два. Просто.

Вальтерз. 25. 67

Успела Эбигейл спросить себя сколько жизней она забрала, а вот ответить кому за них платить и когда - уже не успела.
Треск стекла, отделяющего ее от мира снаружи, был схож с тем звуком, который издает тонкий, подтаявший лед на речке, когда прыгаешь на него с моста и уходишь в воду, обязательно теряя при этом валенки, а мокрая одежда тянет за собой вниз, в ледяную бездну. И думаешь обычно в этот момент совсем не литературным языком, а иногда и подумать не успеваешь, настолько быстро все происходит.

Не вода рванулась в зал вместе с брызгами стекла, - ветер. Грубый, неожиданный, как пощечина от любимого человека. Закружились вокруг тысячи песчинок маленькими злобными пчелами. Эбигейл едва успела поднять голову, чтобы увидеть исчезающую жрицу, как все поглотила темнота.

Дежавю.
Было уже так: резкий вдох, полуголые люди в каморке какой-то, браслеты. Отличие заключалось в наличие ошейника, грохота, поглощающего тишину, нервного раскачивания пространства в стороны. Кажется, их куда-то везут. Не кончились на этом их мучения, да и приключения только начинаются. Пора мазать попу вазелином, пока не опухла.

- Темнота, темнота, забери меня к себе. Я твое дитя, темнота. - Нашептывая детскую поговорку, Реддс приняла сидячее положение и тут заметила самое важное. - Вот козлы, платье забрали! Фетишисты чертовы!

И жалость к пропаже маленькой синей тряпочки вмиг сделала незначительным все, что произошло с Эбигейл за последние сутки. Даже глаза увлажнились.
Только подумала не заплакать ли, как остановился их фургон, распахнул кто-то дверь и снова свет, ветер, пыль, люди. И человек с автоматом в руках. Нервничает что ли. Зовет всех на выход? А куда? Там же песок вокруг, один песок! Самое место для страусиных ферм. Разводить страусов, яйца собирать. У страусов, говорят, самые большие яйца! Поесть бы сейчас. И футболочку бы. А то замерзнет Реддс настолько, что ее сосками можно будет стекло резать. От такого потока мыслей снова отвлек мидмирец.

- Эй, не кричи! - Она медленно подняла обе руки вверх и направилась к выходу из фургона.

Марцинкези

Я начинаю понемногу понимать Эдем. Своеобразный мир со своими законами. Вот только постигать их приходится экстерном. В короткий срок мы на собственной шкуре успели ощутить местное гостеприимство. На этот раз дело несколько иное. Не с головорезами столкнулись, но и на гуманитарную миссию они мало походят. Шериф. Не доверяет он нам. И правильно делает. С такими соседями я бы тоже никому не доверял. Но мы ведь не крестоносцы, не рейдеры, даже не корпораты долбанные. И наш последний шанс выжить в этой Степи — здесь он, ускользнуть готов в любую минуту. Нельзя упускать его. Зацепиться надо, на ноги встать, в себя прийти. Убедить местных, что не враги мы им, наоборот, полезны будем. Придётся всё-таки рассказать…

Вперёд направился. Встал рядом с Ильхамом. Правый рукав рубахи закатал, федеральный номер демонстрируя. Спокойным открытым взглядом на привратников смотрю.
— Как видишь, шериф, не буржуи мы. Сроду на горбу ни у кого не сидели. Я, например, рабочим простым, техником, всю жизнь вкалывал. Да никому из нас хлеб ни за хрен собачий не давался. Тут, блять, ещё война эта, всеобщая мобилизация. В мирах федеральных народ в десантуру пачками загоняют. Надо ж дырки на фронтах затыкать как-то. А нами и заткнуть не успели. Выбросили здесь аварийно, как есть. Так что ничьи мы теперь. Потерянные. Люди просто. Которым негде голову преклонить. И которые за место в вашей общине готовы заплатить. Вот этими руками. Сполна и по-совести.

Что-то загудело в затылке. Недобро. Полезли мысли, и не сдержать их.
"Я - демографическая единица Федерации. 1. Рядовой. Класс второй. 2. Номер 5-98-9447-17."
Зачесалась татуировка. Начал скрести. Все сильнее. Сквозь рубашку.
"Упал вчера. 1 день назад. В спасательной капсуле номер 04 было 10 человек. 6 человек ушло. 4 осталось. 1 ушел. 3 осталось. 2 ушло. 1 остался. 1 взрыв прозвучал. 0 осталось. 2 человека были пойманы кнехтом Хадаром. 2 осталось. 2 человека были помещены в камеру, где было еще 2 человека. 4 осталось. В камеру пришли Жрица и кнехт Хадар. 4 человека и 2 постчеловека осталось. Жрица и кнехт Хадар покинули камеру, но в нее попал еще 1 человек. 5 осталось. 5 осталось. 5. 5. 5."
Закатал торопливым движением рукав рубашки. Сил нет, страшно зудит каждая выбитая циферка. Или даже жжет. Числа. Кругом числа. Поток чисел в голове. И вне ее. Закруживает. Все быстрее куда-то влечет. Поглощает. Смывает собой налет личности с разума. Чисто.
"В камеру поместили еще 10 человек. 15 осталось. 3 человека упало. 12 осталось. В камеру зашли 2 послушника. 12 человек и 2 постчеловека осталось. 1 послушник вышел, но вошел кнехт Хадар. Без изменений. Кнехт Хадар выкинул 1 послушника, включил кино, кондиционирование воздуха, и вышел из камеры. 12 человек осталось."
Заморгал часто. Свет яркий такой. В небе же целых два солнца. 2. 2 солнца. 2 звезды. Света в 2 раза больше. Прерывисто бьет в отчаянно хлопающие глаза. Пятнышки радужные проступают. Дыхание учащается. Удары ускорившиеся сердца чувствуются в затылке. Не пятнышки это. Цифры.
"12 человек вывели из камеры один кнехт и два послушника, и повели на трибунал. 0 осталось. 12 человек из камеры 1 кнехт и 2 послушника привели в зал, где была Жрица и 1 болотный волк, и затем 2 послушника привели еще 8 человек...8? и начался трибунал. 12. 8. 1. 2. 1. 1. 20 человек...20?, 4 постчеловека и 1 животное осталось."
Поселяется неуверенность. Необратимость. Память. Память - слабое звено. Память подводит. Нет памяти о нужных вещах. Нужно было запомнить много, а запомнилось так мало. Жжет руку. Свет прерывисто семафорит в глаза. Опаляет. Потерянность. Память - предатель.
"В помещении потолок заменяли тысячи цепочек. Тыся...чи. Некорректно. Порядок. 1. 10. 100. 1000...10000? было цепочек в качестве потолка в зале, где состоялся трибунал. Жрица произнесла 44 слова приговора...44?...43?...45? слов приговора. 1 окно разделилось на 2 части. Свет. Степь. Осталось 5 человек. 5? Остался 1 Фриц, 1 Инвертон, 1 Вито, 1 Йошимо, 1 Сверчок, 1 дорога, 2 солнца..."
Надо обязательно сосчитать травинки. Сухие травинки, что по обе стороны дороги. Голова влево - голова вправо. Надо сосчитать, обязательно. Прекратил моргать. Даже дышать прекратил. Важное дело. 1. 2. 3. 10. 26. 58. 154. 423. 742...2151? Сбился. Сначала. Но так не получится.
Не получится.
Не выйдет.
Невозможно сосчитать.
Бессильно повисли руки. И голова тоже склонилась. А там - ботинки. Высокие. Пара, одинаковые. Левый, правый. Шнурки. И дырки для шнурок. Надо посчитать. Обязательно. Или нет? Считать - плохо? Голова болит. Глаза от солнца устали. Считать нет сил. Считать плохо. Нельзя считать. Поднял руки ладонями к себе. Очень похожи, как ботинки. Одинаковые. 1 палец, 2 пальца, 3...нельзя! Нельзя считать! А еще призывно чернеет татуировка. Расчесана рука. ГОДЕН. И номер. Много цифр. Много. Нельзя считать. Цифры - плохо. И читать их нельзя. И складывать. Вычитать. Умножать. Делить нельзя. Нельзя, нельзя, нельзя!!!

Поползла трещина паутиной, как корни пуская. Руки дрожали. Плохие предчувствия. Сжала кулаки. Сердце бешено колотилось. Вдохнула. Посмотрела на круглолицего соседа. Взгляд соскользнул, не зацепившись за невыразительное лицо. Смотрит на другого. Тот стоит свободно и улыбается рассвету или закату. Спокойно как-то стало. Ни осуждения. Ни оценок. Пустота внутри. Инстинкты. Рефлексы. Чьи? Не знаю. Руки подняла, лицо защищая, и шаг скользящий за спину соседу. Панель кракнула-хрюкнула. Волчьи взвыл ветер. И вспышка яркая как солнце. Мгновение. Ни руки поднять, ни ускользнуть. Быстро. Мысль на половине затухла, ошеломленная. Только улыбку помнит и света белого сияние.

Потом сержант послал четверку космопехов проверить ангар. Сам рвался идти, но Уивер уложил его, в красках рассказав о последствиях. А вот свиньи со щупальцем убежали испуганные взрывом. В ангаре обнаружился корабль, никого этим не удивив. Без опознавательных знаков, однозначно побитый временем и долгим использованием. Взломав дверь, прочесали все каюты. Обнаружили спрятавшегося главаря. Тот на главаря преступной группировки совсем не походил. Низкий, лысый, в скромной одежде со злыми серыми глазами он сдался без сопротивления. Молчал все время, пока его вели к капсуле и после этого тоже. Сержант тем временем с Волком связался, рассказав им все и про взрыв в том числе. Уничтожением здания командование осталось явно недовольно, но вот взятие главаря вернуло милость, даже похвалили Кеммлера и его отделение. А потом пришлось долго ждать, до самого вечера наблюдая за питающимися мохом животными. За их неторопливыми движениями по каменистой пустыне. Запрос Маквея наконец-то загрузился, правда не показал ничего нового. Только то что Чарльз уже знал. К ночи прибыли два грузовых вертолета и управляемый челнок с «Волка». Главаря передали военным, как и останки базы, и корабль в ангаре. Летели в челноке от все больше удаляющейся земли, от пыли поднятой стадом, от черного провала на месте базы, от точечек вертолетов и ангара. Земля все больше отдалялась от космопехов, каждый из которых уже думал о своем, позволив себе расслабится под юмор пилота челнока, - Стива Коннорса, который веселил космопехов матерными частушками и плоскими шутками. Поднялись на корабль. Не дав грязь стереть, снова построили перед капитаном и лейтенантом, даже не оказав сержанту помощи. Капитан заговорил:
-Солдаты, задача выполнена. Ваша первая задача выполнена хоть и не полностью идеально, но лучше чем можно было бы предположить. Здание и груз налогоплательщиков Содружества безвозвратно утерян, но корабль цел, главарь жив, пираты уничтожены. От лица командования флота выражаю вам благодарность за безукоризненное выполнение миссии и отсутствие потерь в личном составе. Вольно. Можете отдыхать космопехи.
Свой комбинезон Дору отдал на починку, так как он был основательно потрепан пиратами, а сержанта уже качественно полечили, так что он уже резво ходил. А ночью устроили с тремя остальными отделениями небольшую пирушку в честь «обстрелки» четвертого отделения КП «Волка», с неофициального разрешения лейтенанта. В столовой корабля. До полного опьянения «в доску» дело не дошло, но посидели славно. На следующее утро еще и выдали наградные, - по тысяче кредитов каждому. Мелочь, а приятно. Покой родной каюты, умиротворенность четырех стен корабля, распорядок дня… Одна маленькая битва, которая очень много значила, закончилась. Показав глупость этого мира, в котором взявшие на себя право вершить чужими судьбами, обманывают доверившихся прикрываясь громкими, красивыми лозунгами о вере. Главаря расстреляли. В колонии у него было несколько пособников, из окружения губернатора. Им присудили пожизненное заключение. Хотя наверняка тот, который все это устроил, избежал наказания. Возможно, это был даже сам губернатор. Ответа нет и не будет, да и вскоре об этом все забыли. Космопехи не судьи, не правосудие, они лишь меч правосудия.
Служба. На «Волке», где-то еще, задания разные. Разнесло космопехов по разным местам. Уильяма повысили до капитана к 2076. Был на хорошем счету у командования. Очень хорошим. Но дальше двигаться как-то не выходило, хотя по всем заслугам должен был. Джерри, - дослужился, кажется, даже до майора, и в 2076 служил на корабле у богом забытой колонии на окраине сектора Содружества. Уивер перевелся в медицинскую службу, позже уже, когда после абордажа пиратского корабля был тяжело ранен и уже не мог нести службу в рядах космопехов. Феликс по самым неправдоподобным слухам перевелся в корпус тактической разведки. Но вот то что он в 2070 и 2071 выигрывал звание «лучшего снайпера» среди космопехов в своем флоте, - это подтвержденный факт. Маквей не раз и не два отличался особыми заслугами. История о том, как он одним удачным взрывом погубил целый пиратский корабль, месяца два ходила среди солдат. Ламбия же стал крайне уважаемым офицером среди своих подчиненных за свой опыт и возраст. И хотя он не очень часто принимал участие в опасных столкновениях, его опыт и тактическая планировка спасла не один десяток жизней.
Бесконечность космоса. Его темнота и скрывающиеся в ней огоньки жизней, которые прочертив замысловатую дорожку гаснут, уступая другим. Но пока жив, - наслаждайся ею. Она ведь одна. Помни о жизни.

Виллард. Хо. Возится с радиостанцией сержант. "ПОЗИЦИЯ-03". Шуршит в динамике что-то. Словно бумага мятая. "ПОЗИЦИЯ-04". Всё тот же голос женский: - ...ять хотя бы пару живьем-то... (мужчина) Да пох ваще!.. Рок-н-ролл!.. (еще один) И содомия, братья... Не забывайте о величии момента... (девушка, смеется) У-у... Шамиль, блять... Харэ эфир забивать... (Шамиль) Ах, да... Простите... Оперативные частоты... Серьезные дела... Впрочем, ладно... Мы готовы...;
"ПОЗИЦИЯ-05". Мужчина, на грани истерики: - ...епа!.. Черепа!.. Блять, съебывай оттуда!.. Слышишь меня?.. Вали!.. Вали, скорей!..;

Каждому. Вдоль по обочине бредете. Фигуры тонкой силуэт хрупкий. Оракул. Там. В степи. Скачет наперерез точно. Волочит за собой что-то. И кого-то. Странная ноша. Мешок холщевой. Человек. Миг. Другой. На шоссе выпрыгнула. Ошейника обод. Обрывки цепей, что по земле следом волочатся. Кровью заляпано платье. Пальцев крючья длинных. Ткани липкой обрывки, волос клочья - под когтями. Лицо багрянцем густо измазано. У рта - особенно. Свисают с подбородка сосульками темно-вишневыми капли студенистые. Мур - в руках. Под ноги вам его бросила. Дернул ногой левой сержант старший конвульсивно. Глаза открыл. Лежит. Цел. Жив. Заурчала звонко: - Электрик-епископ... (хлопнула в ладоши, сгустки сукровицы липкие по пыли разбрызгав) Смотрите... Смотрите... Подарки... Их много... И каждый - желанный... (порылась в торбы недрах. Глаза овал влажный вытянула. Радужка цвета кофе жженого, нерва оборванного нить осклизлая. Протянула Иленсол его) Не грусти!.. (Мафусаилову фляги жестянку кинула, в чехле тканевом. Болтается на ремня обрывке. Не сняли с пояса. Сорвали просто, судя по всему. Поймал. Тяжелая. Плещется внутри что-то. Под горлышко) И ты, капитан!.. Ты тоже - не грусти!.. (пистолет полуавтоматический. Следом за флягой передала) Где один... Там десять... Где десять... Там сто... (вытряхнула оставшиеся вещи прямо на трассы полотно. Штанов пара, рубашки, сапоги, сандалии, тельняшка-длиннорукавка, индивидуальных перевязочных пакетов десяток, хлеба кирпичик) Понимаете... Чувствуете... (раскинула в стороны рук тонких плети) Сейчас... Слушайте... Пустые слова... Слова... Не более... (оскалилась) Человек... Он спит... Не видя снов... Не чувствуя боли... Он проснется... И погубит... Погубит нас всех... Нет... (тряхнула головой. К неба куполу лицо задрала) Нет... (со звезд на капитана взгляд глаз мутных перевела. Слеза дорожку вниз по щеке грязной прочертила) Я всё испортила, Ильхам... Я пришла... Нельзя вмешиваться... Нельзя... Нельзя говорить... Нельзя помогать... Но я... Я не могла не прийти... (лязгнули зубья чуть слышно) В Пустошах - Весна... В Пустоте - Герой... На Пороге - Смерть...

Бескрайняя тьма. Пустота. Галактика до... До зарождения. И я. Часть её. Честь пустоты и бесконечности. Парю в безвременье. Нет звуков, нет красок, нет ничего, только абсолютное спокойствие; и я - часть его, плоть от плоти, кровь от крови.
Но вот, по прошествии эонов и эонов времени, вдали зарождается искра. Искра, разрастающаяся в великом пламени, изменяющем мою уютную вселенную. Она достигает меня ударяя, поджигая и даруя жизнь.
Это больно. Жизнь - это боль. Лишь смерть дает спокойствие. Я беззвучно кричу, купаясь в ослепительном океане боли, который выталкивает меня из небытия в жестокий мир. Жестокий и прекрасный. Многогранный. Совершенное творение. Он распахнул приветственные объятия, и в каждой руке - по нокауту. Родовая травма. Два слова, смысл которых невозможно понять, но можно почувствовать. Теперь я знаю, что это такое. Или не знаю? Просто помню. Может быть. Каково это - быть вырванным из уюта своей вселенной в жестокий мир?
Вспышка бьет по глазам. Теперь они у меня есть. Так же, как и ноги, босыми подошвами которых я чувствую прохладу каменных плит пола. Руки, инструменты разума. Тело, хрупкая оболочка духа.
Все это мое. Это я. Рожден.
Кто я? Где я? Прохлада воздуха, овевающего сухую кожу моего тела, меня.
Огляделся вокруг. Люди. Такие же, как я, и одновременно другие. Такие похожие и такие другие.
Словно бездна в моем сознании там, где когда-то было величественное строение. Провал. Сосущая пустота, куда падают кирпичики определений. Блоки существительных. Пол. Потолок, руки, люди. Знаю что это. Как вспышка калейдоскопа - и ответ. Сколько еще таких кирпичоков надо, чтобы заполнить зияющую пустоту?
Но это не все - есть и густая, осязаемая тьма в сознании, упруго отталкивающая мои робкие попытки вспомнить. Граница сокрытого. Край неизведанного. Кто я?
Барьер из ничего, пустота пергамента, с которого соскоблили текст, чтобы использовать еще раз. Пустота меня.
Молчу. Сказать нечего.
Женщина. От нее исходит почти осязаемая аура силы, власти. Животное у её ног - символ покорившейся силы. Решает судьбу. Меня, тех, кто рядом. Решает так, чот от её слов зависит моя жизнь. Что есть жизнь? Короткая вспышка бытия после бесконечности небытия? Ничто.
Наверное, я был кем-то. Там. В жизни до... Хорошим, плохим, ярким, тусклым. Человеком или подонком. Созидающим или разрушающим. Тварью дрожащей, или право имеющим? Не знаю.
А она знает. И решает. Каково это - держать в своих руках хрупкие ниточки судеб людей? Решать, жить им или нет. Это немалая ноша.
Богу - богово... - всплывает в голове, когда моя правая рука сама по себе, поднявшись, сжимает крестик на груди. Крест. Символ, который я ношу. Который носил другой "я" в другой жизни. Но тем не менее, мне становится легче.

Не будет, значит, завтрака. Не заслужили. Человеческого в душе мало оказалось. Жрицу Йошимо выслушал как обычно безучастно, только в конце чуть усмехнулся. Мораль, гниль, звериная смерть для зверей — патетика сплошная. Как будто для того, чтобы пленного врага убить повод нужен. Как будто не режут мидмирцы и федераты друг друга в эту самую минуту под светом других звезд. Как будто то, что у них в душах что-то не так, должно сделать казнь беспомощных, потерявших память людей неким восстановлением справедливости.

Ему то долгая жизнь теперь точно не грозит. Какими бы мерками жрица не меряла эту самую «гниль», он Сайто Икенага — воин, убийца и бандит, и душа у него явно чернее, чем у большинства «подсудимых». Но это все не важно. Смерть рано или поздно настигнет каждого, и единственное, что может сделать мужчина, — это достойно ее встретить.

Люди вокруг каждый по-своему примиряются с возможной скорой кончиной, что-то вещает Марцинкези, пытаясь жизнь выторговать, а Йошимо смотрит на пляшущие в свете двух солнц песчинки и умиротворенно улыбается. Красиво. Рассвет. Первый рассвет в его жизни. И, по всей видимости, последний. Ну что, не так уж и плохо все было.

Выйдя на улицу, Александр глубоко вдохнул прохладный, напоенный запахом свежих выхлопных глазов, воздух. Зря он это сделал. Курить захотелось от этого еще сильнее. Но традиции есть традиции, пусть даже самостоятельно придуманные и какие угодно глупые. Проводил взглядом кружащийся лист. В поле зрения попал разглагольствующий и гнущий пальцы Жердев. Понаблюдав пару секунд за ним, Круглов еще раз глубоко вдохнул, повел плечами. И повернулся к своим подопечным.

— Ну что ж. Представлюсь еще раз. Я — Александр Круглов, буду сегодня вашим проводником. Можете звать просто Александром. Сейчас по желанию, а в Зоне — уж точно без фамилии. Вы мне сейчас тоже скажите, как я буду к вам обращаться.

Взяв небольшую паузу, он продолжил.
— Отлично. В первую очередь, чего с собой в Зону нести нельзя. Огнестрельное оружие. Она этого не любит. Я имею в виду — Саня похлопал себя рукой по брезентушной кобуре. — Настоящего боевого. Это то так, пугач. Если у кого-то с собой имеется оружие, лучше оставить его на хранение тут. Во-вторых. Все плееры, магнитофоны, в общем, всю электронику лучше выключить и спрятать поглубже в рюкзак, в идеале — оставить здесь. Как говорится, бывали случаи. Хочешь быстро и гарантированно излечиться от всех болезней — поброди по Зоне с металлоискателем.

Еще немного помолчал, давая туристам осмыслить сказанное. Откашлялся. Курить теперь хотелось просто зверски. Но — нельзя. Поэтому продолжил.
— Теперь о том, что с собой нести нужно. — покопавшись в кармане лифчика, Саня извлек из него десяток ярко-красных повязок. Отсчитал восемь штук, протянул туристам. — Повяжите, пожалуйста, их на каждую руку. Кому нужно помочь, говорите. Так мне будет вас проще увидеть и понять что это вы. Потом. На входе в Зону вы получите шесты и веревки с карабинами. Если честно, водить на поводке я не люблю, но в крайнем случае, может и пригодиться. Также вам дадут коробки с едой, во время экскурсии будет возможность перекусить.

Нет, все-таки он явно не подходит для долгих речей. Глотка уже пересохла, а он добрался едва до половины.
— Ну и теперь простые правила.
Во-первых, пойдем мы цепочкой, на расстоянии метра друг от друга. Я впереди... Вы — он указал на парня в черной курке с капюшоном* — за мной, вы, девушка — вы Вера, правильно? — следом, потом вы, товарищи. Замыкающий... Простите, кто из вас Эберле? Вот вы замыкающим и будете. — Александр улыбнулся. — Говорю сейчас на всякий случай, на входе все равно буду повторять. Идем все вместе, вы слушаете все, что я говорю, четко исполняете. Не отставать, не убегать, не сворачивать. Понятно?

— Во-вторых. Наверняка, у всех есть фотоаппараты. Пожалуйста, не надо все время пялиться в видоискатель. — Ну извините, по-другому не могем, поэтому будем грубовато. Точнее, могем, но... не очень хотим. — Это мешает внимательно смотреть под ноги и замечать мои сигналы. Если кто-то что-то захочет сфотографировать — пусть скажет. Я сделаю остановку. Вообще я сам буду говорить что где есть интересное, но вкусы у всех разные.

— В-третьих. Все помнят главный музейный девиз? Правильно, тот, который "руками не трогать". Руками ничего нельзя трогать. Ничего не щелкать, не бить, не подбирать, не кидать. Не пинать. Ну, это уже ногами. Очень прошу. Ничего, принесенного с собой, в Зоне тоже оставлять нельзя. Никаких монеток "на счастье" и прочего. Не стоит.

— В-четвертых. Если вы что-то странное увидели, почувствовали, унюхали, услышали — сразу сообщаете мне. Это очень важно. Поняли? Спасибо. Вопросы есть?

Фууух. Язык, кажется, ссохся до состояния какого-то веника.

Интересные они, кнехты. Интересно, кто ему косички заплетает. Сидят в кружок затылок в затылок и плетут косички друг другу по вечерам?
Фыркнула. Запястья потерла. Снова на кнехта взглянула. Мужчина, чо. Шрамы таких только украшают. Да и вообще, украшают. Никогда у Реддс не были в почете смазливые маменькины сынки, слабые и никчемные. Всегда тянет к тому, кто сильнее. Инстинкт. Впрочем, какой в задницу инстинкт. В камере сидит, думает опять пятой точкой.
Мальчишку не жаль. Вырастет - таким же будет. Если доживет. Трудности закаляют.
Свежестью повеяло. Вздохнула полной грудью. Ладони в замок под голову. Поудобнее легла. Фильм, в принципе, лишним не будет. Кто его знает, вдруг последний раз все.

И снова мысль в голове: какие, однако, быстрые способы уборки у них - весь мусор в коридор.

Бледно-серая занавеска застыла, мерцая изнутри неоновым светом, бьющим с улицы. Скрипучий старый диван с натугой пропел свою несложную мелодию в очередной раз и замолчал. В комнате было тихо, и только шорох тлеющего табака разрушал идиллическую тишину. Красным угольком горела сигарета, сидящая на нижней губе усталого мужчины, пялившегося в старенький телевизор с отстраненным взглядом. "Mute" - горела зеленым надпись в правом-верхнем углу. Боевые действия. Мужчины грозные, с автоматами на плечах, бородатые жители гор, боевые машины пехоты. Стрельба, дым, гарь, полуразрушенные дома в безлюдных городах, слепые оконные провалы, зияющие чернотой.
Это всё там.
Щелкнул кнопкой.
У нас здесь такого никогда не будет.
Темнота. Слепящая. Сигарета уже давно истлела, пепел просыпался на мягкую подушку. Старенькие настенные часы в виде кошачьей морды стояли на месте. Опять. Застыли на шести часах и тринадцати минутах. Секундная стрелка нервно дёргалась на месте, тщетно пытаясь вернуть ход времени. Но это было невозможно. Ибо время здесь остановилось. И он уже не видел ничего нового многие годы. Войны, конфликты, смена власти? Там, не здесь. Здесь всё те же люди. Наглые, черствые, корыстные по своей природе, вписанные в рамки своего естества, неспособные посмотреть дальше собственного носа, заглянуть глубже и понять, наконец..
Что понять? И чем ты лучше их?
Заскрипели пружины диванные. Мягкие, неслышные шаги. Кухня. Кофе. Сладкий кофе. Ложкой размешал сахар, шумно отхлебнул, потёр глаза, глядя поверх темных крыш, поверх серых очертаний построек, туда. Там она. Ждёт и просит. Жалкий ты, Витя. Хуже их.
Омерзительный звонок, заставляющий мужчину зажмуриться, словно от болезненного укола. Он знал, кто звонит. Не мог не взять трубку. Но и взять её не решался довольно долго. Медленно подошёл к матовой трубке. Снял, приложив к уху.
- Алло?

————

Речь. Долгая и нудная. Вынуждающая тупым взглядом буравить пол или носок своего ботинка, при этом искренне стараясь поддерживать суровую сосредоточенность морды лица, дабы начальство не поняло тщетность своей попытки загрузить подчиненного. Соскочил подчиненный с крючка начальственного. Сорвался уже давно. Начальство - занудная бренчащая над ухом муха. Её можно отогнать при желании. Можно сдуть. Одно движение - и начальства нет. Оно и не начальство даже. Тень его. Если муха сядет на абажур лампы, тень будет большая, свирепая, с темными лапками, трущимися друг об друга, и муха будто бы говорит: "О да, ваши дни сочтены, жалкие людишки". Но ведь муха маленькая. А сталкер большой.
Закурил молча. Дым носом пустил. Кивнул на последнее утверждение мухи-в-костюме, вымученно улыбнулся.
- Меня клиенты ждут. Всего доброго, - и это было неискренне. Чтоб ты своим галстуком подавился, жаба. Не надо мне от тебя задатков, авансов, подачек. Морда твоя розовощекая. Тьфу.
Вышел в приемную. Люди сидят. Алчущие знаний, слепые мудрецы, не видевшие истинного света, но обсуждающие блики его и отражения на водной глади. Выскользнул из здания, толкнув дверь, вышел, вдохнул быстро, задержал дыхание, выдохнул. Спокойно.
Постоял, подышал воздухом свежим. Закурил опять. Жабы. Сын серьезных родителей. Мы как бы с уважением. Как бы. И "как", и "бы" твои тебе в глотку засунуть, болячка ты поганая.
Дым. Спокойствие. Тишина. Позвонить надо.

Двинутый-Башкой, изнуренный свирепой схваткой, уже нетвердо стоял на ногах. Но Двинутый не сдавался, пока мог хотя бы ползти. А когда не мог ползти - не сдавался, пока не терял сознание. А когда терял сознание - все равно не сдавался. Сделать, правда, ничего не мог, но дело-то в принципе!
Пошатываясь, Двинутый развернулся (а стоял он на спине упавшего дварфа), окинул клерика свирепым взглядом изподлобья и медленно (боевое безумие уже начало потихоньку отступать) пошел на него. Но вдруг гоблин запнулся и моргнул, как будто только что понял что-то. Его взгляд изменился, ноги зашагали пружинистей. Набирая ход с каждым шагом, Двинутый ринулся на человека, протяжно ревя одно слово, ранее зарезервированное для приключенцев.
- ЭЭКСПААААААААА!!!!!!!!!

-Я следующим буду. – До того стоявший, со скрещенными на груди руками, подал голос сержант. Протиснулся к столу. Сел за него аккуратно, руку локтем на стол поставил – Ну, Чарли, держи краба. – Улыбнувшись, прокомментировал свою раскрытую ладонь Уильям.

Дору лежал на заправленной койке, положив ногу на ногу, и листал иллюстрированный каталог электронной техники. С первой получки он собирался купить себе минипланшет, чтобы слушать музыку и читать. В каталоге между страниц с изображениями разнокалиберных девайсов хитрый разум дизайнера поместил рекламу турагентства. Реклама изображала море, белую яхту и загорелых девушек в купальниках. И, чего греха таить, именно эту страницу Ламбия разглядывал последние две минуты.

11 мая 2068 года. На Земле – 08:21
Некоторые еще спят. Многие уже работают. Еще один день для человечества, во всем его разнообразии.

В Эпсилон Индейца – 11,73 световых года от Солнечной системы день. Звезда ε Ind A, спектрального класса K5Ve. Оранжевый карлик. Единственная обитаемая планета FFLY-1899. Местные колонисты называют ее Пергатория. Сейчас там 12:21 по местному времени. В сутках же 25,6 терранских часов. Население 62 тысячи человек. Столица – Мэнсит. Далеко от звезды вращаются два коричневых карлика ε Ind Ba и ε Ind Bb. Пергатория - третья планета, находящаяся под защитой четвертого флота ВСС вместе с UFLR-2078 в Лакайль 9352 и FFLY-1707, которая находится в АХ Микроскопа. На орбите планеты базируется вторая эскадра, в состав которой входят две эскадрильи. В состав первой эскадрильи, первого отделения входит фрегат КФ «Волк».


Запись номер 0000196 класса PA. Подкласс номер 1.
Торговый корабль «Святая Дева» торгового класса Е был атакован пиратским кораблем класса F на половине пути от планеты к до точки гиперпрсотранственного скачка в систему АХ Микроскопа. Было применено вооружение дальнего действия, была попытка взять корабль на абордаж, в ходе которого из персонала торгового корабля погибло десять людей и еще 12 ранено. Был подан сигнал бедствия. Усилиями защитников, обратно на пиратский корабль вернулась абордажная команда, получившая отпор и потерявшая 5 человек. Раненые пираты были эвакуированы своими. Корабль отошел и полетел обратно. На перехват был выслан легкий фрегат класса F второго отделения, второй эскадрильи, второй эскадры, четвертого флота КФ ВСС под началом капитан 5-го ранга Норманна Уильямса. Фрегат с задачей не справился, след пиратского корабля был утерян. Фрегат отправился к «Святой деве» и оказал пострадавшим помощь, и конвоировал их обратно на орбитальный космодром Пергатории. Силами разведки было установлено место входа пиратского корабля в атмосферу и место его приземления. Место базирования пиратов находилось на расстоянии 476 км от ближайшей колонии. Адмиралом эскадры Николаем Денсоном был отдан приказ атаковать базу пиратов силами отделения космической пехоты корабля «Волк» с целью уничтожения находящихся на базе и захвата корабля, с возможностью поддержки остального состава взвода.
Конец записи. О выполнении миссии будет составлена новая запись.

Отнюдь не каждый корабль заслуживает собственного уникального имени. Его «официально» получают лишь корабли, экипаж которых совершил действия заслуживающих высокого одобрения своего командования. (Информации из общедоступных источников информации граждан Содружества)
Корабль «Волк» - Фрегат серии «Хищник» относящийся к классу Е. (Информация предназначенная для входящих в состав КФ ВС)
«Хищники» - это фрегаты, выпуск которых начался в 2051 году и окончился в 2065, они пришли на смену намного более устаревшей серии «Король». На данный момент они составляют основную силу всего космофлота, в отличие от легких крейсеров класса D, С и В, и уж тем более тяжелых крейсеров класса В. (Информации из общедоступных источников информации граждан Содружества)

Капитан 4-го ранга Дерек Шенер внимательным взглядом осматривал построенное четвертое отделение. А вместе с ним и лейтенант КП Гарольд Гисальд. Новобранцы все. Прежнее отделение было лучше. Пока часть взвода не полегла. Сержант Уильям Кеммлер – хороший солдат. Но то, что его угораздило побить сержанта в учебке плохо скажется на его карьере. И на отношение к нему начальства. Снайпер - Картер. Крепкий, жилистый охотник с Грифа. Глаз хороший, рука твердая. В ЧКГ раньше служил. Медик – Уивер. Землянин. И тоже служил раньше. И как ни странно многому удивляется как ребенок. Техник – Маквей. Тоже тот еще орешек – мрачный одиночка. Ламбия – в полиции раньше служил. Опыта у него побольше чем у любого в отделении наверное. Наверное. И последний – рядовой с Трина, Джерри Ваднер. Честный, упорный – идеал рядового.
-Отделение! Перед вами стоит задача покарать подлых пиратов, нападавших на космические корабли. Вы высадитесь прямо у их базы застав их врасплох. Войдете внутрь и убьете каждого, кто посмеет оказать сопротивление. Желательно, но необязательно взять в плен командира. Это раз. Два – ваша задача не дать уничтожить их корабль и захватить его. Это небольшой корабль класса F. После выполнения этой миссии вы должны будете, дождется прилета двух взводов ЧКГ, который подберут вас и капсулу, и отправят обратно на корабль. Другая их часть займется тем, что отгонят пиратский корабль в колонию и собиранием всего ценного на базе, но вас это уже касаться не будет. Предполагаемая опасность невысока. Из оружия ничего мощного у них нет, численность их не более дюжины. Это ваше первое задание. Поэтому это еще и испытание тому чего вы научились в учебных центрах! Связь с лейтенантом будет по вот этой рации. Гисальд, – дайте ее сержанту. – Гарольд снял с пояса, небольшую «коробку» рации и, подойдя к сержанту протянул ее Кеммлеру, обнадеживающе кивнув ему. Хороший мужик лейтенант. Из рядовых вышел, знает какого бывает космопеху.
-Готовы? Начать погрузку в капсулу! – Приказал капитан и отделение быстро пошло загружаться в «Град»
Или мясорубку. Чаще наверное Мясорубку.

Дерек Шенер служил на «Волке» еще с момента его ввода в строй. Пять лет. А заслужил он медаль «За отвагу» и личное название корабля за то, что однажды совершенно случайно совершая патрулирование возле FFLY-2889 наткнулся на корабли, которые спускались с орбиты на поверхность планеты. Незарегистрированные и не отвечавшие на послания. Пираты, тем это подтверждал сигнал бедствия, который шел из поселения. Первые снаряды упали на его защитные сооружения. Шахты здесь открывались одна за другой. И немало было тех, кому хотелось поживиться добычей шахтеров. Целых три корабля избрали целью небольшой рудодобывающий поселок. Капитан с азартом повел корабль прямо за ними, обстреливая один из них, когда тот последним входил в верхние слои атмосферы. Добился того, что один из снарядов попал в двигательный отсек и корабль, потеряв управление, рухнул на землю. Два других тем временем подавили оборону шахтеров и переключились на корабль Дерека. Потом было долгое напряженное трехчасовое сражение в ходе, которого один пират был уничтожен, а другой был подбит, так что не смог избежать столкновения с астероидом. У Дерека был потерян один из взводов, врач, второй техник.

Все космопехи в учебке проходят минимум пять десантирований в «Граде». Только проводят их в самых хороших погодных условиях, выверяя все, посадка происходит на абсолютно ровную поверхность…
В реальности бывает так что надо скинуть капсулу в квадрат который не больше 25 квадратных метров, который окружен скалами, в дождливую с сильным ветром погоду, прямо на вооруженного зенитными орудиями врага. Результат предсказуем. Но впрочем, так бывает редко. Капитаны отдающие приказ тоже ведь не полные придурки.
Но даже в хороших условиях бывает разное. Внезапный отказ тормозных двигателей, нарушение авто коррекции падения.
Первый раз всегда очень страшно. Даже если инструктора долго-долго рассказывали, даже если все проходит успешно, - в первый раз падать ужасно страшно. Второй раз уже лучше. На пятый это уже почти как проехаться в машине. Только разве что перегрузки и резкое падение, после которого плохо. Это те, кто уже прошел подготовку.
Но падать когда тебе надо будет еще, потом выскочить из капсулы и сразу вступить в бой – это совсем другое.
Первыми в капсулу заходят рядовые. Сержант – последним. Выходят – наоборот. Сержант самый близкий к четырем главным люкам, расположенным по периметру капсулы. На фрегатах типа Волка, - 4 десантные капсулы. По количеству отделений. Количество использований капсул – максимум 15 раз. После этого – опасно, риск отказа систем велик. На переработку идут.
Капсула Волка в которой придется десантироваться отделению будет падать в восьмой раз.
Одни за одним сели в кресла, которые специальными противо-ударными ремнями и скобами плотно фиксируют тело, чтобы не размолотило при посадке. Перед этим шлемы надели, включив не замкнутый цикл.
-Удачи сержант. И вам тоже удачи парни! – Сказал на прощание лейтенант Гарольд. Нажал кнопку на стене, улыбаясь немного грустно. Люк за Кеммлером плотно закрылся, стерев как ластиком коридор корабля и лейтенанта. Когда он сел в кресло и позволил себя зажать в креплениях, теплый женский голос из динамиков произнес:
-Все бойцы зафиксированы. Приготовьтесь к десантированию. – Синтезированный голос компьютера. После того как люк закрывается, и все бойцы фиксируются в своих креслах, капсула выстреливается от корабля и начинает полет к точке десантирования согласно установкам заданным на корабле, с помощью своего основного двигателя. Ее двигатель работает до вхождения в атмосферу, после этого малые маневровые двигатели корректируют траекторию, а тормозные двигатели постепенно замедляют ее.

Невесомость. Свет ослаб наполовину. Если бы не фиксаторы можно было бы плавать в единственном отсеке капсулы. И после падения стать разбросанным по стенам мясом. Слышно гул двигателя. Расслабиться надо немного. Но всем страшно. Потому что это не учебное падение, а боевое. И кто знает что будет ждать внизу на земле… Потом начало вдавливать в спинку кресла все сильнее и сильнее. Иногда бросает из стороны в сторону. Основной двигатель уже не работает, но гул от этого не слабее. Он нарастает все сильнее и сильнее, а сжатые до скрипа зубы едва не крошатся в пыль от напряжения сковавшее тело не слабее фиксаторов. Не видно как обтекаемый корпус падает подобно градине сквозь воздух. Страх липкими щупальцами заползает в мозг и нельзя его прогнать, потому что скованы как узники в своем кресле, а голова отказывается перестать думать. О всех вариантах, самых худших, которые могут случиться. Пот покрывает тело, душнее становится, потому что внешний корпус раскалился. Шутки, которые до этого с веселой улыбкой травили о «Мясорубке» теперь кажутся совсем не смешными. Они кажутся правдой, которая вот-вот исполнится и в капсуле всех переколошматит, разорвав на куски мяса, размазав кровавыми пятнами по стенам. Разорвутся ремни, сломаются скобы и противо-ударные спинки кресел. И тело будет биться об стенки капсулы, пока не сломаются все кости. Несколько минут показались годами, которые прошли мучительно медленно. А потом резкий удар грохот падения, скрип и скрежет, тело конвульсивно дергается в креплениях, и кажется, что с креслом можно стать одним целым.
-Падение завершено. Можете покинуть капсулу. – И все тот же синтезированный женский голос приветствует вас на земле. Свет загорелся в полную силу. И поневоле хочется ответить чем-то донельзя матерным. Хотя и бессмысленно. Тошнит немного. Голова кружится и перед глазами все плывет. Не так чтобы сильно, но заметно. Фиксаторы разжимаются отпуская тело.



10 мая 2068 года, на «Волке» 13:05. Послеобеденный перерыв для космической пехоты, которая все утро занималась укрепляющими упражнениями. Для космопехов это больше половины «дня» на корабле. Но с 13:00 до 17:00 – свободное время в отсеках отделений. Можно вздремнуть. Можно за личным компьютерным терминалом посидеть, можно просто языками почесать. Отсек четвертого отделения не сказать, чтобы просторный. Но и не узкий ведь. Все шестеро здесь, после обеда и утренних тренировок.

Каждому. Хмыкнул снова кнехт. Подбородок почесав, еще раз камеру взглядом окинул. Щелкнул пальцами, на трупы распятые указав. Упали тут же они. Подхватил за ноги их. Выволок прочь. Вынес ведро отхожее в коридор. Выплеснул на полы прямо. И на место вернул. Одеялом брызги крови затер. Выбросил тряпку грязную. В потолок: - Даррум! (загудел тут же чуть слышно воздух, сквозь решетки вентиляционные сочась. Свежестью повеяло) Аут даас фардлар. "Зирт лаар" - беррад марх... (всем) Отддокхнитье. Фьилм кхорроший. Кхлассьикха. Мосгх пхуст отддыкхает. Пхотом - завтрракх. Пхотом - тррибунал. Кхазн. Ильи рработат. Ильи - свободда... (на Тенненбаума глянул. Подошел ближе) Офицьер. Ррано умьиррат тебье... (похлопал по щеке лейтенанта старшего кисти тыльной стороной легонько. Застонал тот) Молодьец

- Извини, Итон, боюсь на кошку я мало похожа. - Она пожала плечами. - Да и "Рипли" тоже мне как-то не идет. А сколько Вас здесь? Я имею ввиду знакомых друг с другом?
Она пробежала взглядом по присутствующим.

Инвертон впервые за разговор слегка улыбнулся. Имя всплыло в его памяти, как это обычно бывает. Глаз чуть блеснул едва заметной безуменкой.

- Твой позывной "Рипли", боец.

Карательный корпус. Все стало понятно, когда вспомнилось. И мысли и подготовка и воспоминания. Накладывает все же специфика работы свои штрихи в портрет.

Разжал, сжал кулаки. Значит, подготовкой особо не блистать мне. Не спецназ, точно. Ужас наводить может и умею, драться точно умею, стрелять наверняка тоже. Что у нас еще в активе? Крови не боюсь, боли не боюсь. Моральные нормы весьма снижены. Упорен в достижении цели.

С целями вот плохо. Нет целей. Выживание любой ценой как цель неприемлема. Должен быть человек выше этого, иначе деградирует окончательно. Уничтожение оплота мидмирцев в этом мире как цели вполне себе хороша, только малоосуществима. Признаем, что Федерация в лице погибшего корабля понесла тут сокрушительное поражение. Что у нас еще?

Мой друг, покойный сержант Шин. Даже в моих болезненных воспоминаниях ты не оставляешь меня. Так пусть ты послужишь мне еще раз. Другом ты мне был, а какая то тварь тебе пулю пустила в голову, просто развлечения ради. Вот и хорошая цель. Покарать тварь лысую. Майлза сына. Так и решим.

Когда идешь во тьме даже маленькая звезда может указать путь. Идя по ее знаку не факт, что ты придешь в землю обетованную. Но точно не будешь кружить на месте. Аминь.

Свет погас. Отбой объявили. Витто опять концерт устраивает. Все ему неймется. Впрочем поссать на сон грядущий и правда не помешает. Встал Инвертон, до вердра дошел, вытряхнул из ведра остатки сублимата, прямо на пол. Поставил ведро в угол, у двери. И отлил в него обильно. После этого, под продолжающиеся вопли Витто отошел в противоположную часть комнаты, завернулся в одеяло, закрыл глаза и почти мгновенно уснул.

Хочешь сделать лучше — получается как всегда. И чувствуешь себя виноватой кошкой, которую носом тыкают. Нельзя так делать, нельзя. Лучше бы Реддс и вправду была кошкой. Не полезла бы тогда в люк. Не пришлось бы Альфарову ее спасать. Удивительно, что он люк за ней сразу не закрыл. Лучше было бы всем. Сосновская стрельбу не открыла бы. Был бы жив тогда младший лейтенант. И оборудование не разбилось бы. Если бы, если бы...

Очутившись в кабине, Реддс растерялась, маску медленно сняла. Обмякший на сиденье Кроули рукой за горло держался. Кровь фонтаном. Софья аптечку потрошит. Артерия пробита. На глазах бледнеет. Секунд 10 есть у Кометы, чтоб кровотечение остановить. Повезет если — жгут наложить и минут 15 еще протянет. Куда только протянет, хирургов нет. Бессмысленно все. Не спасти. Не вернуть. Знала бы, что так выйдет — ни за что бы в люк не полезла. Словно мозг отключился тогда. Ни разрешения не спросила, ни в известность никого не поставила. Самовольно. Раскаивается. Одно дело — убивать для спасения своей жизни, другое дело — по дурости своей угробить другого человека. Товарища. Командира.

Когда Софья ей пакет с физраствором в руки сунула, Эбби чуть не выронила его. Не хотелось на это смотреть. Быть здесь не хотелось. Да только бежать некуда.
Отчаяние. Словно в омут затягивает. На пол слезы падают, с кровью мешаются. А она все сказать пытается, чтоб простил ее.
Ей казались мгновения вечностью, молчаливою бесконечностью. До последнего верила в чудо. Предсказуемо кончилось. Умер.

- Умер, умер, умер... - И каждое слово отдавалось в груди биением сердца. Шок. Выронила пакет с физраствором. Гулко шмякнулся на пол. Старший сержант подобрал оружие. Попятилась назад, пока на второе сиденье не наткнулась.

Достала гаечный ключ из ремонтного набора. Придерживая у бедра, подошла к Софье со спины. Замахнулась, опустила руку с ключом со всей силы ей на голову. Мягко вошел в череп. Кровь брызнула. Мелкие крошки кости. Откинула ключ в сторону, схватила ее одной рукой за голову, другой за шею. Крепко. Не вывернуться. И головой об приборную панель била, пока тело не обмякло. Била, даже не била, а убивала, приговаривая: - Не надо. Было. Стрелять. Не надо! Было!

Сиденье мягко ткнулось под коленки. Привиделось. Померещилось. Воображение разыгралось. Чертовщина. Выдохнула. Стараясь не привлекать лишнего внимания, Эбби нашла в ремонтном наборе отвертку. Зажала в руке.

- Помогайте, - заметив появившуюся Реддс и звук захлопнувшегося люка, бросила Софья, стоя сзади от лейтенанта, пальцами несколько сдвинув кпереди грудино-ключично-сосцевидную мышцу и прижимая к поперечным отросткам шейных позвонков сонную артерию ниже места ее повреждения, - На пол положите и держите. Крепко, вот здесь, сведенными вместе четырьмя пальцами прижимай, - кивнула головой Альфарову, указывая на прижатую к ране майку.
Уложила Кроули на пол, голову на бок развернула, раной к себе, подтянула аптечку, точными движениями вскрыла ампулу с морфием, набрала жидкость в шприц, вколола в плечо. Пакет с физраствором достала, сунула в руку Реддс, иглу в синеющую сквозь кожу локтя прожилку вены воткнула, пластырем прижала.
Крепко сжатые зубы, на лице ни одной эмоции, и в душе лед. Нельзя поддаться эмоциям! Достала перевязочный материал, быстро разложила в нужном для операции порядке иглы с нитками, бинты, тампоны, шприц с антибиотиком.
Отвела руку Дизеля, зажав левой рукой артерию, прикрыла на секунду глаза «Дай силы, Мать!». Правой сделала небольшой надрез между ножками гру-дино-ключично-сосцевидной мышцы, открывая сонную артерию.
- Держи его Дизель, дернется умрет, - прошипела сквозь сжатые зубы.
Разрез кожи, подкожной клетчатки, а внизу и подкожной мышцы вдоль наружного края грудинной ножки грудино-ключично-сосцевидной мышцы. Затем по желобоватому зонду вскрыла вторую фасцию шеи и отодвинула к ключице горизонтальную ветвь наружной яремной вены. Осторожно по желобоватому зонду рассекла и третью фасцию шеи, сращенную с общим фасциальным влагалищем сосудисто-нервного пучка. Чтобы выделить общую сонную артерию, гру-динную ножку грудино-ключично-сосцевидной мышцы отодвинула кнутри, а внутреннюю яремную вену -кнаружи. Иглу с нитью подвела под общую сонную артерию со стороны внутренней яремной вены. Перетянула артерию. Не зашивая наружный разрез наложила повязку. Вколола Лейтенанту антибиотик.
Софья с трудом разогнула затекшую спину, провела рукой по лбу, покрытому бисеринками пота, оставляя на коже багровые следы,
- Теперь все зависит от него самого…

Марцинкези

Полился дождь из крови, мигом дав осознать, что рано расслабился Геверро. Говорил же себе, что смерть многолика, что нет предела ее коварству! Притворялись, все это время притворялись! Речи гнилые из уст выплевывая, крутили интриги поганый ком. Вокруг щиколоток обвиваясь, затягивали в ловушку чудовищную. Сразу вспомнилась капсула ужасная, пропитанная кровью до последнего болта. Кишок витки живые, по стенам копошащиеся. Глазницы пустые, в самую душу смотрящие. Все это всплыло. Из крови выросшее чувство поглотило Джамала. Захохотал он.
Девочка в крепости, она знала, она все видела! Светом своим снизошла к нему, дав ему мгновения для спасения, а он был слеп! Чувство ложное, хромое чувство спокойствия, ощущение безопасности, вырвали они у него секунды. Завертелись вокруг него нелепой чехардой обмана и лжи. Обманули, обманули, гниды! Оракул спасла его, чудовищ отогнав, но не понял он, не осознал, что не вечно будет его спасать она, лишь теперь эти мысли запоздалые приползли. Смех его перешел в рык, полный чудовищной злобы и желания выжить.
Выпустил света плеть из руки, гудением утробным отозвалась она. Товарищ верный, последняя надежда. Взглянул Двадцать Восьмой на тварь, что в теле Миренко жила, наблюдая, как сущность ее открывается.
- Прочь! Прочь исчадье!, - проревел "Морфей".
В кровь нырнул демон. Посмотрел Джамал на остальных бестий, выползающих из тел им не принадлежащих. С вызовом зыркнул на них. Гнева глаза полны. Убрались все твари, спрятались. Укрылись в крови все прибывающей, затаились, зажались, чтобы прыгнуть в момент неожиданный. Но настороже Джамал, не подпустит до тела своего, встретит плетью, отсечет им головы. Не будет им пощады. Боятся, суки, не вылезают. Помнят, что хлыст делает. Помнят, что не спасет их бессмертие лживое.
Но тут, рев раздался. Тварь покрупнее пришла. Небось миньонов своих подогнать хочет. Телом Геверро завладеть. Разум его сломить, плотью насытиться. Не тут то было.
Сейчас или никогда. Навстречу ей ломануться, вцепиться в ее наросты защитные, вспороть демонов, что породит она. Эта тварь, эта мерзость должна сдохнуть. Умрет - и не будет больше доставать Геверро никто. Слабо им будет его одолеть. Зассут мелкие прихвостни на него нападать. Смерть этой твари - лишнее время. Раны зализать, сил накопить. И в новый бой. Уничтожитель Тьмы. Не Геверро Джамал, а Ангел Света, Защитник его! Бежать, вперед, или тварь повергнуть или славой себя покрыть в посмертии своем! Нет страха, нет боли.

(._.) - глянул на карты
(._. ) - на Камиля
( ._.) - на Марго
(._.) - снова на карты
("О_о) - на внезапно вошедшего Билли
("О-о) - ты бл*ть кто?!
(о-О") - вроде спокойно реагирует... вроде свои
( о_о)/ - хэлоу, мужик
(._.) - снова на карты
("О_о) - на внезапно вошедшего Сэма
(">o<) - второй раз уже, ёшкин дрын...
(._.) - на свой мешок с крышками
( -_-) - на Сэма, выслушав его объяснения
(-_-) - на карты

Альфаров

Песок. Обжигающе-горячий. Под ногами. Светилами нагретый. Яркий, нестерпимый свет. Горит огнем на коже. Тепловой удар. Солнечный ожог. Обезвоживание. Долгая и мучительная смерть среди травы, колючей и жухлой.
Сурово, да. Но уж чем богаты. На своих ногах уходим. Не тащим Мура на горбах. Не кривим побитыми спинами, не подтягиваем поломанные ноги за собой, шаркающей походочкой не идем, и на том спасибо Крестоносцам.
Таблички на нас не повесили. "Мудаки". Потому что Оракул не приказал. Вот и славно.
Шел. Думал. Про итальянца-мятежника, что спасает жизни чужие, словно малую нужду справляет - раз и готово, без проволочек и морально-нравственных мучений. Про Мура, который уверенно идет вперед, и в глазах его что-то блестит - Вера или что-то такое, высокое. Про Иленсол, бронзовокожую и кажущуюся такой напуганной, но сильной. Про этого черного парня. Про Миренко. Паттерсона. Жердева.
Нас немного. И с каждым часом, с каждой минутой становится меньше и меньше. Пугающая неопределенность в виде надвигающейся Степи, великой и труднопроходимой. Люди, от которых даже драных шмоток не дождешься. Голод, жажда, а ночью - холод и опасность быть съеденными стаей диких животных.
Худо. Пора было вспоминать, проходил ли врач-капитан Мафусаилов, в далекие времена учебки, на практике выживание в диких пустошах. Но в мыслях копошился увертливый и седой Марцинкези, а застывшие слезы Марии сухими канавками мозг взрезали. И слова Мура вторили в голове унылым эхом, всё повторялись и повторялись, как на старой пластинке, которую очень не вовремя заело:
И насадил Господь Бог рай в Эдеме..

Они оказались братом и сестрой, детьми маркграфа. Пэрами.
Вернее, это они так сказали. Здесь, на улицах, Джена видела немало потомков древних родов и благородных семейств. Едва ли не каждый третий уличный беспризорник хоть раз, да рассказывал приятелям сказку о том, что он бастард какого-нибудь там родовитого дворянина. Или вполне себе законный наследник, сбежавший из дома по какой-то совершенно фантастической причине.
Но эти, похоже, были настоящие.
И дело было не столько в одежде или в количестве амулетов, и даже не в том, как сморщились их точеные носы от заводской вони. Способность обсуждать человека при нем с таким видом, будто его здесь нет, подтверждала их аристократическое происхождение лучше любой бумажки с печатями.
Из их разговора девушка поняла только то, что на нее кто-то навел охранные чары. Зачем? Кому понадобилось помогать заскарской беспризорнице? Вроде бы не было у нее друзей-магов. Ну, разве что таких же, как липовые уличные аристократы, беспризорных великих волшебников. Хотя, наверное, все объяснялось очень просто: Поч и Джио вполне могли что-нибудь напутать, по крайней мере их Искатель явно сработал не так, как требовалось.
- Знать-то я знаю, как в Каф выйти, - сказала Джена, с новым интересом разглядывая амулеты. – Но это опасно. А выглядите вы так, что все городские разбойники будут вашими. Впрочем, есть один верный человек, он мог бы помочь вас провести. За плату. Небольшую плату ему, небольшую плату мне – и вы дойдете до Кафа.
Пока аристократики думали над ее предложением, она еще раз оглядела их. Слишком уж броско они одеты. Амулеты все эти наружу торчат, так и просят «возьми меня». Даже довести их до логова Хасанны будет проблемой. Джена почесала в затылке чуть дольше, чем необходимо для улучшения мыслительного процесса. Потом стянула с себя «плащ» и верхнюю рубашку. Поежившись от холода, она протянула лохмотья благородной парочке и приглашающее улыбнулась.
- Если согласны, надевайте это – и пойдем.

С Ильхамом простился. На душе тяжко. Теперь на мои плечи груз ляжет. Вести их. Даже сейчас, когда я распинаюсь о нуждах товарищей с комендантом, беспокойство не покидает. Я отвечаю за них и должен использовать любой шанс, чтобы добыть им еду и одежду. Наивно было бы полагать, что эти крестоносцы помогут нам, как люди с нормальными человеческими устоями. Азур ещё достаточно адекватен, гуманен даже, насколько служба позволяет, но остальные либо просто бандиты, либо садюги. Но и они по своему религиозны. На уровне атрибутики, в основном. Испытывают мистических страх перед всем, что связано с высшими силами. И сейчас я использую это, цитируя Библию как аргумент в нашу защиту.

Мария с капитаном попрощалась. Тот даже в такую минуту нашёл слова утешения для неё. Вернуться обещал. Настоящий мужчина. Эх, Ильхам, будь твоя воля, ты бы нас не оставил. Горько осознавать своё бессилие помочь тебе. У меня нехорошее предчувствие насчёт этих мидмирцев. С ними шутки плохи, раз крестоносцы платят им дань пленными офицерами.

Вито тоже к Мафусаилову подошёл. Шепчет ему чего-то. Что он ему такое сказал, что тот аж в лице изменился?

Шептун наш к Азуру направился. Встал, подождал, пока я с петицией закончу. Заговорил. Мне послышалось? Он капитаном Ильхамом Мафусаиловым представился? О медицине трандит, словно заправский врач. В кузове долбанулся, или это девчонка ему так башку просветила? Или… да, именно так. За капитана себя выдать решил! Безумец. Идиот. Герой. Настоящий солдат. И всё это про Виторрио Марцинкези. Я так шокирован, даже имя его нелепое вспомнил полностью и без ошибок. Ну, дал слово, держись, парень. Что тебя ждёт в плену, одному Богу известно. Жаль, пропадёт ведь артист наш.

Самое удивительное, что получилось ведь! Увёл его комендант, а Мафусаилова оставил. Ну тут остаётся руками развести. Актёр он и есть актёр. Так сыграть, чтобы поверили — быть гением надо.

Пьесса в новый акт вступает. Явился к нам колоритного вида провожатый, обращается на удивление ласково, на ворота указывает. Может быть это ловушка такая, и за воротами нас ожидает лютый цугундер? Вряд ли. Не деликатных манер крестоносцы. Скорее уж, действительно за братьев и сестёр теперь почитают. Во всяком случае те, что верят искренне, а не ханжески. Сейчас проверим степень твоей наивности, Джейкоб.

Кэп идти приказал. Стоп, то есть какой кэп? Теперь рядовой конечно. И не приказал, а попросил. Пока от надзора не отделаемся, Боже упаси Ильхама вновь капитаном назвать. Не зря ж Вито старался. Всю жизнь отныне молиться за него буду. Помоги Господи человеку, мучения за ближнего своего принявшему. Укрепи дух его и милостью не оставь.

Вито. Ай боец! Лихо всё решил. Это же отделение слёзно только что спектакль ломало, с рядовым Марцинкези прощаясь. Но - истинный капитан - он был хитрей! Всех переиграл! Всех обошёл! Грасиас, тебе, братишка - из нашего отделения десантник! Убьют мидмирцы. Это как пить дать. Но если умирать - я бы так предпочёл!

Вслед кричу:

- Капитан! Лихом не поминай! С тобой воевал - не зря жизнь прожил!

На Ильхама смотрю. Подмигнул.

- Ну ты, Вито, могуч...

Чёрт возьми! Мне жаль его. Но эта печаль - не тоскливые сопли. Светлым огнём горит. Посмотрел только что я, как может человек поступать - сам как заново родился...

Зеллер

Утащил труп свежий Торрадо. Потрошить, на органы продавать. Противно стало. Не люди словно, не товарищи бывшие. Прах все связи что нас когда-то связывали. Сегодня парня этого, глупостей наделавшего. Завтра и ты, Мартин, можешь на его месте оказаться. И могилы человеческой не будет у тебя. Точно не будет. Прошли мимо товарищи из отделения. Покачал головой Мельник. Не Бог весть какой он сам человек, каким был. Но возвращаться обратно, к механам. С "добычей". Нет. Стоит, смотрит в солончаки, из которых сам вышел недавно. Как хорошо ему было рядом с водой тогда оказаться. И как не хочется теперь к ней возвращаться. Выражения лица не видно со спины.

Голосов не слышит Мартин. Обернулся только когда экскаватор ожил. Поглядел грустно на Марка, без слов все понимая. Человечнее нас будет. Вернулся молча к "дозору".

Каждому. Подошла девчонка ближе. К Бристфилду стрелой метнулась. Плечом его тощим в грудь ударила. Затрещали ребра, ломаясь. До хруста в стену вмяла. Ухватила за горло. Дернула пальцы окровавленные, кадык выдрав. Бросила в пыль хрящей и плоти ком. Завалился на левый бок парень, шею руками зажав. Булькает, ногами сучит. Ударила тыльной стороной стопы в череп его. Хлестко. Жестко. Дернулась голова как шар футбольный на пружине. Затих человек. Зашипел Оракул: - Безразличие! Похоть! Жестокость! Насквозь прогнил! До костей! Лучше умереть сейчас, чем прожить такую жизнь! Слышишь? Ты слышишь? Умирай! Умирай... Ты!!! (подхватила Инвертона за руку. Шмякнула о кирпичи. Как стейк о сковородку. Брызги темно-вишневые всюду. Камня осколки. Пыль красная в воздухе кружится. Отшвырнула труп под грузовик) Грязь и Кровь! Грязь и Кровь! Умирай! Умирай! Умирай! (Геверро голову ладонями, от крови липкими, обхватила. Вмяла пальцев проволоку в череп) Шанс. Ты можешь стать лучше. Живи... (отпустила. Мимо Паттерсона прошла) Менеджер. Свободен... (Жердева к стене прижала. Смотрит в глаза, голову свою вбок свернув) Просто всё. Да? Нет. Я хочу, чтоб увидел ты красоту Мира этого. Уходи... (Иленсол приобняла за плечи. Оскалилась) Пустоши не простят мне твоей смерти, Мария. Ты будешь жить... (на Мафусаилова глянула) Мое слово здесь не значит ничего. Папа уже всё решил. Мне жаль... (Миренко. Ухватила тебя за руку больную. Смахнула когтями струпья с рубцов свежих) Они тебе еще понадобятся, Влад... (Марцинкези. Тебя изучает взглядом) Не бережешь глаза ты совсем. И зря. Тут только и успевай - смотри... (ладонь прижала к лицу твоему. Полыхнуло алым в сознании. Мир вокруг ворохом мелких деталей проступил. Дымка мутная с далеких предметов слетела. Как и не было ее. Девчонка. Подошла к Муру. Села рядом) Что у тебя там? (подцепила повязки) Не нужны они тебе... (к колену ладонь холодную прижала) Видишь? (щелкнуло что-то в костях. Опухоль на нет сошла разом. Гематома исчезла. Поднялась. Подошла к еще сильней коменданту побледневшему) Отпусти живых. Закопай мертвых

Лысый. Тот, для кого у меня не осталось имени. Надулся. Окликнул генерала. Доброволец. Подразделение. Целей нет. Воспоминаний. Уважение. Уважение к жестокости принципиальной, к людям, что жизни чужие ни в грош. Твоих, крыса, товарищей боевых кончили пять минут назад, блять, рядом с твоим ухом выстрел грохнул, жизнь твоего командира унося. Но инстинкт сильнее воли. Жить тебе хочется, циклоп недорезанный. Предал? Нет, не Родину. У нас её теперь нет. Нас предал? Возможно. Сослуживцев, пускай и забытых, в тумане небытия расстворившихся. себе можно наврать, конечно. Но главное-то - себя ты предал. Идеалы в твоей душонке мелкой если и были - ты их с потрохами врагу с Крестом на спине выдаешь, на руках дрожащих протягиваешь. Существование поддерживать, новых пойманных "обезьянок" попинывая беззлобно, да про грехи с серьезным лицом бормотать, слова-то такого не зная, не понимая его смысла глубокого. Падаль. Второй бы глаз тебе вырвать, тряпка.
Но нет. Умерь свой пыл, Мафусаилов. Может, будь ты на его месте, точно так же поступил бы. Нет. Не поступил бы. Тем более. Тебя-то мидмирцам дают. Подарок судьбы, мать твою. А они, возможно, умрут тут все. Или не все. Выпустят их. На волю. Каким-нибудь головорезам на съедение. Участь страшна. Безысходность пугает. А попрание солдатской чести - вызывает сухую жалость.
Не тебе судить. Оракул рассудит. А ты помолчи, Ильхам, помолчи. Не лезь. Много чести.
Желваками поиграл, подтягиваясь к надсмотрщику вместе с Иленсол и Муром.
- Азур, - прошептал, исподлобья глядя, - если Оракул разрешит отпустить.. сможешь их тут оставить? - кивнул на Марию, на Джейкоба, - Работу дать хоть какую. Пока комендантом являешься, - с надеждой посмотрел так. Не бросай их. Устроить бы. Не выживут. Девушка и калека. Без помощи квалифицированной он не выживет. А её такие вот лысые ублюдки в первой же яме кончат. Тут хоть дело будет. А потом, может, и получится..
Что получится?
Неизвестно. Хоть как-нибудь определиться. С будущим, гнилью покрытым.

Где-то впереди. Девушка парящая попыталась сместится к обзорной щели. Ну и ладно. Люди в сидениях бурчат что-то. Всё ещё выполняя манёвр по изменению пространственной ориентировки в условиях нулевой гравитации, Шестьдесят Шестой увидел телодвижения и услышал реплики у кабины. Подумал про того: "Шутник дохуя". И повернув голову кое-как, рявкнул.

- Сейчас я тебе, блядь, дам. И время, и место, и какао с чаем.

Потеря памяти - это не потеря девственности. Причины менять то, что называется "поведенческой моделью" не было и нет. Сидящий у приборной панели едва ли будет в высоком звании, чтобы говорить и вести себя так. А уверенность в собственной правомерности при наведении порядка чувствовалась, вроде.

- Фамилия и звание, юморной.

Сплюнул на грязь Чертового переулка, только имперский выползень отошёл на пару шагов. Ощерил клыки, улыбаясь.

Вся арвар-одольская клиентура значит ушла в расход? Ну и бездна с ней.

А вот Двор, который настолько отчаялся, что просит помощи в защите даже у меня, Шакала... да, это интересно...

Втянул чутким носом окружающее зловоние. В воздухе стояла ещё сильная вонь Крабошляпа, слабоватый, но едкий чесночный запах этой сучки Сто колёс, запашок пары-тройки других шпиков по-скромнее. К чесночному примешивались следы зверья. Запах перьев. Старых. Если отмести дюжину местных птичек, которым здесь сейчас быть недосуг... Значит, Хассану её звездоосвещенство Леди Альта тоже сделала предложение. Больше отчаяния.

Слегка стукнул янтарным посохом о землю, усиливая нюх.

Теперь можно было различить даже мельчайшие оттенки феромонов окружающих тварей. Ожидания оправдались. Лёгкие наполнялись ласкающим внутренности запахом страха окружающих. Боялись шпики, боялись те, с кем они успели поговорить, боялись те, кому ещё только предстояло узнать, почему кровь в их жилах сегодня холоднее, чем вчера. Страх шёл по городу, словно чума, но гораздо тоньше и незаметнее. Предвестник глубокой бездны всему окружающему.

А вот и ощипанный мудрый птах. В раздумьях. Согласится. Куда он денется. Леди Альт даже я не откажу. По-своему.

Нестись, нестись на свет, прочь от всей этой кутерьмы с живыми мертвецами, с самой смертью, с ее дыханием и пульсацией тел, что крутятся безбожным и ужасным клубком под самыми ногами. Прочь, на свет, который несет лишь радость и спокойствие, отрицая саму возможность смерти и ее гнилого чада. Там нет крови, нет исступленно смотрящих на тебя пустых глазниц давно умерщвленных голов, нет переплетений кишок, разбросанных щедро по полу и украшающих стены.
Прыгнуть надо, свет, он так близок, он ласкает глаза, ласкает кожу, окутывая иллюзорным теплом, давая покой, но покой, он там, вдалеке, туда надо еще добраться. Лишь бы мертвецы не нагнали, лишь бы не затащили обратно в зловонный ужас камеры смерти, лишь бы их склизкие пальцы не сжались вокруг щиколоток, утягивая в безраздельный кошмар пытки.
Поток света из руки есть, он защитит. Но надолго ли его хватит? Долго ли сможет спасать? Ведь смерть, она многолика, терпелива и ужасно хитра. Усыпит бдительность и нападет, застанет врасплох и все. Не будет больше меня. Не будет никакого спасения.

— Избавь меня от цитирования Висельных Свитков, Хассана — уж мне-то ты не сможешь заговорить зубы своей дешевой уличной философией, — Сто Колес пальцем постучала по маленькой золотой Звезде Ясности, закрепленной у нее на запястье в виде браслета. — Я знаю вашу породу вдоль и поперек. Вы паразиты, Хассана, и вам всегда есть что скрывать. Если бы вы не воровали, то вымерли бы еще пару поколений назад. На твое счастье, сегодня я пришла не за этим, так что стой ровно и слушай, что я тебе скажу. За этот час мне еще надо встретится с одним взломщиком и двумя контрабандистами — фабричные власти подрядили меня предупредить всех жуликов в этом городе. Утром пал Арвар Одол.

Последняя фраза не слишком многое сказало Хассане. Конечно, он знал, что это древнейший город на Ирте, но в основном это название ассоциировалось у него с известной маркой бренди.

— Почти два миллиона дней правил Илвром Дом Одола. Ничто не могло противостоять их Чарму, —
агент нагнулась пониже, чуть не накрыв собеседника своими яркими волосами. — И вот теперь этот древний род угас, и нет никого, кто смог бы его сменить. И уже никогда не будет, потому что когда я говорю, что Арвар Одол пал, я говорю буквально. Сегодня на заре он рухнул в джунгли Илвра. Целый город был полностью уничтожен.

Лицо Сто Колес было совсем рядом. Запах чеснока становился почти невыносимым, а в голосе секретного агента появились лихорадочные нотки.
— Из Бездны в мир явился Властелин Тьмы. Он пришёл с Тёмного Берега и привёл с собой войско змеедемонов. Сегодня они обрушились с высоты на Арвар Одол в Илвре. Завтра придёт черёд других провинций и других городов. Я пришла рассказать тебе об этом, Хассана, потому что Заскар намеревается отразить это вторжение, и нам пригодятся твой навыки. Чарм не действует на змеедемонов, поэтому нам нужны воины, которые могли бы сражаться своими руками и действовать своим умом — бойцы, которые выживают на этих грязных улицах. Хочешь сражаться с Властелином Тьмы — приходи завтра в полдень к фабричным воротам. Пройдёшь обучение вместе с остальными.

Сто Колёс резко развернулась и зашагала прочь.
Серебристая фигура растворилась в грязном тумане Плавильного спуска, но ее голос все еще продолжал звучать:
— А если не придёшь, можешь считать себя покойником. Пока жив Властелин Тьмы, Чарм ничего не стоит. Не важно, сколько амулетов ты украл — для змеедемонов, которые тебя сожрут, они будут лишь холодными кусочками металла и камня.

Закончив перевязку одноглазому, высокий указал тому на молодого человека у люка, а потом на меня, козырнув при этом весьма комично. Манеры у него странные. Армейской выправки не видно. Зато артистизм так и прёт, даже в такой ситуации. Не солдафонского пошиба товарищ. Видать мобилизовали, оторвав от родного театра или мастерской. Ранее представился Виторрио, присовокупив к необычному имени совершенно невыговариваемую фамилию. Ну, точно. Из этих. Артистов.

Ко мне подошёл, что-то насчёт капитана говорил. Да, окажись я сейчас у кэпа в операционной, он бы мигом слепил из меня человека. Может и ещё чего добавил бы. Гранатомёт в задницу встраивать — это конечно чересчур, а вот от бронеягодиц я бы не отказался, с позиции теперешнего опыта.

— Виторрио, верно? Спасибо за помощь. Что перевернуться мне на бок левый? Попробуем.
Чёрт, нога и ребро тут же болью отозвались. Придётся потерпеть. Это всё пустяки, а вот когда кость вправлять будут…

— Товарищ, ты там поаккуратнее, с сержантской задницей. Она мне дорога как память.
А памяти-то посильнее досталось. Только бы оклематься. Выбраться отсюда. А там, глядишь и вспомню чего про себя и остальных.

Мария не успела ответить капитану. И сделать ничего не успела. Мужик. С отверткой. То есть без отвертки уже, Мусорщик небось постарался, придурок. Не понимают некоторые слов человеческих. В общем, скотина эта здоровая бинт из руки вырвала. И сразу видно, швах дело. Отбирать бесполезно, а вернуть – мозгов в черепушке не хватит. Видать, повредил-таки отверткой своей. Иленсол еле сдержалась, чтобы не плюнуть от досады.
- Верни медпак, - зло, но спокойно, спокойно, блядь, спокойно, сказала женщина. – Нет здесь «твоего» пакета. И «моего» пакета нет. Общее все. А капитану нужнее.
«И капитан – нужнее», чуть не добавила, да язык вовремя прикусила. Услышала, что сержант то же самое до бойца донести пытается. Молодец мужик. Жалко, не выживет скорее всего.
Но не успела опять, да. Увидела только, как мелькнул медпакет в руках мусорщика. Все, приехали. Нет бинта. Пидараса два.
Посмотрела бессильно на руки свои, на бинт последний. На капитана опять. Ну что она ему хорошего с этим бинтом сделает? Пидарасы.

Танк. Прихватила тебя девчонка за плечо. Шипит: - Гвелы, блять! Надеюсь, на снимках спутниковых видели тварей этих?.. У-у... С-сука... Где?.. (всматривается в пыльную дымку вокруг) Пиздос... Нашли... Надо когти рвать! (потянула тебя к спуску с утеса) Скорей!.. (явно заметила что-то) Сука-сука-сука! Всё! Так! Товарищ майор! Рация есть?!? Прикажите всем не боятся! Блять! Злитесь! (ткнула тебя в грудь кулаком ощутимо) Я серьезно! Нет страха! Какой там страх?!? Не люди это! Черви песочные! Вон вы здоровенный какой! Думайте! Мышцы ваши стальные, блять! (тряхнула за плечи) Вы - Бог Войны, блять! Я таких охуенно здоровых людей не видела тут еще! Да вы, блять, не просто гигант! Вы - машина, блять! Танк, блять! Думайте! Как ноги им выдергиваете! Шлюхам этим конченным! Как руками голыми башни им лысые ломаете! Вы один их сотню разорвете! Давайте! (трясет тебя) У вас винтовка в руках! Да она с сотни метров надвое разорвет одним выстрелом любого из них! Из пиздогрызов этих! А если ближе подойдут, так им же хуже! Хуле они вам?!? Раз кулаком всадить! И пизда любой этой залупе с ножками! Давай, сука! Гигант! Бог Войны! Танк! Ты убьешь их всех! Давай! Давай! (трясет снова) Да я год у тебя сосать буду, не вынимая! Я, блять, детей хочу от тебя уже! Ты, сука, монстр тестостероновый! Убийца, блять! (за руку прихватила) Это разве руки, блять?!? Это - кулаки?!? Это кувалды, сука! Ты - доминант! Ты понимаешь это?!? Нет тебе равных в этой пустыне конченной! Ты всех разъебешь! Всех выебешь! Знаешь, почему?!? Да потому, что ты самый сильный! Ты - самый, блять, быстрый! Самый злой! Самый лучший! Нет равных! Пох на всех! Кто против? Да и в рот их всех ебать! Ты - Альфа! Ты, блять, убьешь любого! Ты - лучший! Сука, лучший! Я уже тебя люблю! Понимаешь?!? Потому, что ты - мужик! Реальный мужик! Не соска чёрная, в тряпочки кутающаяся! А мужик, блять! Танк! Пизда рулю! Ломай всех! Убивай! Это твоя планета! Твой Мир! Твои правила! Хозяин! Танк!

Вилларсон

Каждому

Открыл глаза. Смех тихий. И ноль информации у каждого? Нет. Ошибочно думать так.
Мы похожи на золотоискателей, просеивающих утекающий сквозь пальцы речной песок в поисках блестящей крупинки. Перекатываем усердно ассоциации по внутренней стенке черепной коробки, напряженно, до ломоты в висках вглядываемся в области тьмы нашего разума, пытаясь заметить заветный проблеск воспоминания. И когда находим - не кричим во весь голос, ликуя. А осторожно смотрим по сторонам, на других. И уже потом, набрав несколько крупинок, решаемся показать одну. Остальным. Не все воспоминания могут быть легко рассказаны постороннему. Даже если он так же, как и ты оказался отделен стеной беспамятства от своей сути.

Я провел руками по прижавшей меня к креслу раме и вздохнул. Может я писатель? Или проповедник? Слишком сложные образы рождаются в твоей голове, мистер Н.

Снова лейтенант. Помнит ли кто-нибудь что-нибудь. Конечно помнит. Ведь иначе сотню раз после отбоя. И даже не одну сотню. Только устав гарнизонной, караульной службы не особо поможет в нынешней ситуации. Как и корабельный с дисциплинарным. Цвет кончика пули, отражающий ее сущность. Последовательность действий при нанесении удара примкнутым штыком под подбородок. Разбитый на невидимые неискушенным человеком этапы ритуал отдания чести старшему по званию. Материал, из которого сделан ружейный ремень карабина самозарядного. Фиксация задержанного без страховки напарником. Количество смазки наносимой на ось курка и боевую пружину. Порядок принятия антибиотиков при ранении. Возвышение траектории полета пули над линией прицеливания. Никчемные знания.
- Никак нет, товарищ лейтенант. Нет информации.
Хотя. Нештатная ситуация. Не учения, явно. Если есть солдат, значит есть противник. Атаковавший.
Скосил глаза на карабин, стоящий рядом. Девять с половиной. Три грамма метательной смеси. Две-четыре тысячи джоулей. Хватит для выведения из строя подобного человеку существа. И даже побольше. Не приспособлена для ведения огня в условиях приближенной к нулевой гравитации. Но и высокая гравитация помешает вести боевые действия, нагрузка чрезмерная на стрелка.
Прервал размышления. Чуть. Хорошо с пустой головой думать. Информации мало, вариантов не так много. Легко просчитать. Да. Обвел глазами капсулу.
Так. Далее. Высокоразвитая раса. Скорее всего гуманоидная форма, или незначительно отличающаяся. Пальцев, например, шесть, или глаз чуть побольше. Волосяной покров там, половые различия. Спектр различаемых цветов. Метаболизм. Кислорода чуть меньше, азота чуть больше потребляют. Или вообще на другом топливе. Критическая масса имплантов. Киберы.
Снова остановился. Хватит пока. В пустоту без мыслей вогнал себя. Просто на лобную кость изнутри глядя. Чуть тише дыша. Медленней.
Откуда ты знаешь язык? Откуда ты знаешь, кто такой "лейтенант"? "Майор"? Откуда знания? Истоки.
Медленно, по крупице, по доле секунды начал вспоминать. Как и кто первый раз показал порядок движений при неполной разборке того же карабина. Лицо летуна откуда знакомо. Голос свой что напоминает. Движения характерные. Откуда что взялось.
Секунда.
Ничего, блядь, не всплывает. Кроме смеси разочарования и злости вспыхнувшей. Резкой. Аж губы скривились. Кулаком бы сейчас хватить по хрупкому. По грудной клетке. По щиту обшивки внутренней. По столешнице. В крошки чтобы, и боль чуть почувствовать.
..Бей грушу, пока не пойдет кровь! Из груши, н-на! Культивируй злость! Азарт... Без этого - никак. Ты же...
Хм. Кто?

42

- Хорошо, профессор, - Хармала нахмурилась, решительно отметая в сторону свои недавние страхи и осматривая Райса. Она была практически уверена что у того нелады с сердцем. Мало того, что он уже был далеко не мальчиком, так еще и испытал сильный стресс только что... Вобщем, хорошего было мало.
-Посмотрите на меня, пожалуйста, - спокойным голосом произнесла Хармала, проверяя пульс, - все будет в порядке, не волнуйтесь.

-Да, я знаю что это за книга. Можете мне не верить, но я ЛИЧНО перевел ее на Английский и вторая копия есть у меня в зарисовках. Да я осознаю что это за книга, более того, я изучил ее досконально.. -Взгляд льюиса упал на Амулет:
-О боже! Не ужели это то о чем я думаю?! -Льюис Отпрянул. Это очень страшный амулет. Он очень древний и невероятно могущественный. Говорят, что он отражает истинную сущность души того, кто его носит. Минутку... Льюис достал запретную книгу и без колебаний открыл нужную страницу. Вот! Он показал разпахнутую книгу Моргану Но здесь говорится, что его свойства открываются только тем, чья душа черна как смоль, для тех, для кого нет ничего святого -Для расхитителей гробниц и убийц! Я очень надеюсь, мисс Лорейд, что вы не одна из них, иначе -горе вам!

- Хлопцы, налягайте, налягайте! Хочу вашу родину побачить. С другого края. Хотя бьюсь об заклад - те же индусские яйца но с боку. Ха-ха.
Но, но, с ритма мне тут не сбивайтесь. Ведь ровно же держали, тЁльпели недоструганные, мать вашу поперёк!
Да не шугайся ты, чалмачник. И лопаткой можешь не прикрываться по чём зря - не поможет. Дай покажу, бестолочь полузубая. Последний раз показываю. А последний потому что зубов на ещё одну ошибку у тебя не останется. Значит так берёшь совок етот, зачерпываешь , размахиваешься, кидаешь, ну а потом как я вас бездарей учил - бьёшь по чему попадёшь. Ведро, труба - лишь бы громко. Раз или несколько.
Бах, бух-бух бабах.
А пока оно гудит - отдыхаешь - навроде как пауза между закидами. Всё ведь по науке, унгебильды узкоглазые. А если сила как у нормального мужика - то второй совок в левую. А ну брысь!
*зачерпывания и броски*
Хап, хап. Бабах, бадабадабадабабухбухбах!
Вот так это есть. Верите нет, два годка отпахал в кочегарке, а до такой барабанды только здесь додумкался! Ну тогда и не до того было - это сейчас я устроился, а тогда также как вы - не разгибался яки раб.

Так, у нас же ещё есть третий...

А ну малой, стучи по котлу. Да, да совком по котлу вот по вот этому. Знаю что жарко, молокосос обхлюздованный. Терпи или в рыло. Ничё так и языку научитесь - слово "врыло" уже запомнили. Терпи - индус на то и индус что бы угли жрать, да оловом ссать. А теперь бей. Да не просто так, балда. Ритм, ритм, да его держи: бум, бум, бум,бум.
Держишь? Ну а теперь можно и поколошматить со вкусом да вдоволь! Эх, понеслась....