| |
|
На обратном пути в лагерь, чтобы скоротать время, Артур предавался экзистенциальным размышлениям. Уже второй раз за относительно короткий промежуток времени Джонсон едва не погиб, но в последний момент был спасён соратниками. Самое время подумать о смысле и значимости собственного существования. Честно ответить самому себе на простые вопросы: "Кто я по жизни? Чего добился? Каковы мои цели?".
Если обратиться к прошлому, Артур с детства грезил о море. Быть может, благодаря рассказам отца, также бышего моряка, заходившего на пароходе в иностранные порты. Да и яблоко от яблони, говорят, недалеко падает. А может, то было влияние сверстников. Некоторые из них тоже хотели в будущем стать моряками, правда, как правило, по сугубо меркантильным причинам. Жалованье матроса Королевского Флота довольно высокое, плюс бесплатное питание и проживание. А если удастся сделать карьеру и дорасти до уоррент-офицера – так вообще, считай обеспечил себе безбедное существование на всю жизнь. Но Артура всегда манила именно «авантюрная» часть, а также всё новое, неизведанное и необычное. Морская профессия казалась относительно лёгкой возможностью воочию посмотреть на мир, знакомый только из книжек, газет и чужих пересказов.
И вот, юношеская мечта сбылась. Джонсона призвали в Королевский Военно-Морской Флот, на старый, но всё ещё пригодный к службе броненосец типа «Канопус». Однако, первые же дни, проведённые на корабле, выявили, мягко говоря, некоторое несоответствие «романтических» ожиданий и суровой реальности. Впрочем, с детства приученный к порядку и дисциплине, Артур постепенно привык ко всем тяготам и лишениям корабельной службы, втянулся и даже дослужился до матроса первого класса.
А потом случилась Война. И быстро выяснилось, что «Канопусы» по своим тактико-техническим характеристикам слишком устарели и не могут тягаться с современными кораблями германского флота. Старичков-броненосцев решили списать, а личный состав, не особо заморачиваясь, переодеть в солдатскую форму и отправить на европейский фронт. Тогда Джонсону показалось это жутко несправедливым. Ладно, корабли старые, но ведь он же молод! Артур считал себя достойным куда лучшей участи, чем судьба «пушечного мяса». Он начал искать способы, чтобы остаться в Британии. И так совпало, что именно в те дни шёл активный набор в Департамент Санитации. Тогда это казалось лучшим выходом из положения. Однако, подписывая свой первый контракт с Министерством, Джонсон испытывал угрызения совести. Он ведь тогда, фактически, смалодушничал и «дезертировал» с фронта, пусть и легальным способом. Но утешал себя тем, что продолжает службу на благо Британии, пусть и несколько иначе, но зато в относительной безопасности. Как однажды верно подметил известный однофамилец, доктор Сэмюэль Джонсон: «Патриотизм – последнее прибежище негодяя!».
Знал бы Артур тогда, в какой Ад попадёт, отправился бы на фронт добровольцем, первым же эшелоном. Но какими бы тяжёлыми ни были испытания на службе в Министерстве, Джонсон их все выдерживал стоически. Во-первых, он верил, что Господь Бог никогда и никому не посылает испытаний, которые невозможно выдержать. Во-вторых, все испытания воспринимались как, своего рода, наказание за проявленное когда-то «малодушие». В-третьих, Джонсон искренне считал, что служит на благо как своей страны, так и всей британской нации. Ирония судьбы заключалась в том, что на европейский фронт Артур всё-таки попал и даже принял участие в сражении за Этевиль, в котором погибло всё его подразделение.
А сам он взял – и выжил! Господь миловал. Воистину, кому суждено утонуть – тот не сгорит.
Круг замкнулся. Для Джонсона это стало знамением, что он сполна искупил свой «грех». Можно двигаться дальше. И когда наконец-то представился шанс, с одной стороны, реализовать свою детско-юношескую мечту, а с другой, послужить на благо Британии, Артур ухватился за эту возможность, сделал её целью всей оставшейся жизни. К ней и шёл, день за днём, месяц за месяцем, год за годом.
Так Джонсон и стал капитаном и командиром броненосного крейсера. К тому времени, слова из припева одной известной старинной песни приобрели куда более глубокий, сакральный смысл:
"Правь, Британия! Британия, правь волнами:
Британцы никогда не станут рабами."
Идея. Британская национальная идея, сочетающая в себе данное Богом право доминирования на море и свободолюбие – вот что вдохновляло Артура. Теперь же, став генерал-губернатором, он видел своей целью воссоздать Британию на новом месте. Но для этого Стартаун должен был стать образцовой колонией. Чтобы однажды, достаточно окрепнув и набравшись сил, отвоевать свою потерянную метрополию обратно.
Не секрет, что среди колонистов есть и те, кто желает провозглашения независимости. Кое-кто даже предлагал Артуру стать королём. Однако, для Джонсона это было неприемлемо. Согласиться на это означало бы предать свою страну, свой народ и все свои прежние идеалы. Нет, не бывать этому!
***
По прибытии в лагерь, генерал-губернатору доложили неприятные известия.
Во-первых, несколько человек повесилось. По общему мнению – из-за невозможности выплатить налоги. Для Джонсона это было шоком. Почему? Зачем? Генерал-губернатор лишь дисциплинированно выполнял возложенные на него Министерством и Департаментом Колонизации обязанности по налогам и сборам. Ему лично собранные паназиатские йеани были без надобности. В будущем они должны будут пойти на благо колонии, на строительство административных учреждений, на содержание бюрократического аппарата и прочие необходимые нужды. Но всё это ради того, чтобы граждане жили, а не выживали. Артур легко раздал бы все деньги обратно, если бы они могли вернуть тех, кто ушёл из жизни. Но увы. Поэтому генерал-губернатор поступил по-другому. Он просто объявил бессрочные налоговые каникулы. Вплоть до особого распоряжения. А вскоре намерен был провести строгий аудит. Говорят, кто-то из заместителей или секретарей ввёл какие-то странные, а то и вовсе вздорные налоги. Например, на ирландский акцент. Артур не помнил, чтобы разрешал такое.
Во-вторых, многие жители, то ли со скуки, то ли ещё по какой неизвестной причине, начали устраивать массовую поножовщину. Что-то вроде «гладиаторских боёв», существовавших в Древнем Риме. И это стало настоящим ударом. Ладно бы кулачные бои, от которых вреда, максимум, сломанные рёбра и выбитые зубы, но резать-то насмерть друг друга зачем?! Неужели, настолько жизнь не мила?! Артур никак не мог взять в толк, что нашло на граждан. Ещё и воровство припасов так и не раскрыто. Одно ясно точно: в колонии творится какой-то бардак. Джонсон знал только один способ положить этому конец – учредить полицию. Конечно, не Скотленд-Ярд, но хотя бы что-то наподобие, для поддержания правопорядка и дисциплины, с функциями городского ополчения. И первыми задачами нового подразделения станут: наведение порядка в колонии, пресечение резни и ликвидация незаконной трупоторговли. О чём и издал соответствующие распоряжения.
И наконец, в-третьих, прибыл новый почтовый попугай от Министерства. Пожалуй, это была самая лучшая новость. Хотя, ещё неизвестно, с какими вестями он прилетел. Не хватало ещё на фоне всех событий получить очередной «нагоняй» за до сих пор не построенную магическую башню. Попугай, кстати, красивый. Артур оставил бы его себе, но не мог. Птица ведь является собственностью, а может даже и сотрудником Министерства. Джонсон и помыслить не мог о том, чтобы его украсть. Поэтому просто принял доставленное сообщение.
И только потом, с чувством выполненного долга, ушёл на больничный.
-
Правь Британия морями!
-
+
И только потом, с чувством выполненного долга, ушёл на больничный.
-
взял – и выжил!
Вот так!
-
Мне нравится как ты развиваешь предысторию персонажа.
|
|
|
-
Начинайте уже защищать свое доброе имя!
Великолепно!
-
NOW I'M MOTIVATED! (c)
-
"Капитан Джонсон вывел Кент из-под обстрела японцев после того, как его вернул в строй некромант"
Вот это клик-бейт)
-
Очень приятное шевеление мертвечины.
|
-
Вот он, настоящий китайский мужчина. Немного заискивания, немного мудрости.
-
Это запах коммунизма, сынок!(с)
|
|
|
|
|
|
|
- Да просто отпустите их ради бога. Вы ведь, смекаю, не ради выкупа, а за серебром пришли?
Тобиас наклонил голову набок и впился пронзительным взглядом в торговца. Смотрел, изучал. Прошла секунда, другая, третья. Наконец Тобиас расплылся в почти что дружелюбной, детской улыбке, и так же почти что дружелюбно произнёс:
- Мистер Стефан, боюсь, вы неправильно поняли ситуацию, позвольте я Вам помогу. Моё имя Тобиас Олдридж, и плохая новость для Вас заключается в том, что Вы неверно оценили соотношение сил - сейчас Вы вовсе не находитесь в том положении, чтобы выдвигать условия. Бойцов среди вас нет, я знаю это потому, что все ваши бойцы сейчас либо пачкают своими внутренностями верхнюю палубу, либо сбежали, предоставив вас самим себе. В том числе и капитан, которому Вы вверили Вас защищать, а с горсткой испуганных паломников мы уж тем паче в состоянии справиться, не пролив ни капли собственной крови. Но есть и хорошая новость - вы приняли нас за кровожадных пиратов, что так же далеко от истины, как и заблуждение о патовости данной ситуации. Вы имеете дело с регулярной армией молодого государства, отстаивающего свою независимость и место в мире, и сейчас говорите с его уполномоченным представителем. Данный корабль перевозит нашу государственную казну, и мы попросту пришли забрать то, что наше по праву, а ваши жизни вовсе нас не интересуют. Проще говоря, расклад следующий: мы конфискуем данный корабль и всё располагающееся на нём имущество, Ваши люди сдадут любое огнестрельное оружие во избежание дальнейших досадных недоразумений, свои ножички можете оставить при себе. Наши люди обеспечат безопасность корабля и пришвартуют его у ближайшего берега, после чего все граждане иностранных государств смогут безопасно покинуть корабль. Ваших очаровательных лошадок, так и быть, отнесём к иностранным гражданам. На выходе вам будет предложено сделать добровольный взнос в казну представляемого мной государства в размере всех имеющихся денег и ценных вещей, отказываться не советую, парни относятся к этому делу с большим энтузиазмом. Как только мы с этим закончим, наши пути окончательно разойдутся. Вы взяли ответственность за жизни всех этих людей, мистер Стефан, принимайте решение взвешенно. Хотя на самом деле, - тут Тобиас широко улыбнулся, обнажая ряд верхних зубов, - меня устроит любое Ваше решение.
|
Гений, Скальп и Рино побросали внизу свои вещи. Перенесли коробки парней из машины.
После этого направились на "Экскурсию".
Старший смены не стал себя долго упрашивать.
Начали с гаража.
Все тот же бокс на две машины. Бокс был пустым.
Но вот в яме появилась боковая дверца, уходящая в район где раньше находился сарай. Там, где была сука с выводком.
Самого сарая не было. Вернее не было того самого сарая. Но на его месте стояла новая и более приличная пристройка.
Зашли.
Справа комната для уборочного инвентаря. Тележка, складная лестница, грабли, две лопаты.
Слева - 2 полки материалов.
- Начатые банки с краской (красили забор и ворота- зеленый; бордюры-белый; саму виллу тоже освежили - золотисто-желтый колер).
- Кисти, валики, ведра.
- коробка с электролампочками
- стенд с крупными инструментами: пожарный топор, большой молоток, моток металлического тросса метра на 4.
Центральная самая большая комната представляла собой подготовленную мастерскую
- Дасти бы порадовался, но теперь порадуюсь я - подумал Гений осматривая лабораторию.
Тут можно было работать с взрывчаткой.
Стены и двери экранированы, есть хорошая вытяжка.
Вот стол, вот какие-то коробочки сверху. Вот электросушитель, которого так не хватало, когда надо было сушить запалы от гранат в прошлый раз.
Гений не стал специально задерживаться и разглядывать содержимое коробочек.
Ни к чему при посторонних проявлять повышенный интерес. Он потом тут спокойно осмотрит и изучит.
Вроде закончили. Но дверца в яме. О ней старший не сказал ни слова.
Макс решил оставить вопросы на потом.
Периметр
Периметр был все тем же.
Только накрутили колючку фигурную на стены. Поставили аж 4 камеры на просмотр периметра стен, да и сами джунгли с двух сторон виллы (северо-восток и восток и чуть северной стены) подвырубили на метр от стены. Херня конечно, но раньше было хуже.
Со стороны улицы забор подняли на полметра и украсили барельефами. Ну понятно, вилла должна выглядеть богато. Выкатные ворота были те же, но механизм перебрали, смазали и теперь они открывались изнутри, а возможно и по брелку.
Первый этаж
Та же кухня, тот же сортир, та же черная дверь.
Подвал
Он явно подвергся изменениям.
Но к лучшему.
В одном из углов был инструментальный стол механика.
И два стенда от него. Справа и слева.
Тут же стоял резервный дизель генератор и 4 канистры рядом.
На двух написано по испански: "Дизель", на одной "Присадка", на последней "Масло".
На третьем стенде сразу справа от входа стояли какие-то коробки.
Рино заглянул в одну. Запасная камера наблюдения. Хорошо. Потом можно разобраться.
На месте скрытой оружейки по карте, как и в прошлый раз была эта же дверь.
Макс уже думал было, что ее сейчас откроют, но старший смены проговорил:
- Это какая-то дверь босса, у меня нет ключа, да и тебе наверное не дадут. Там скрытое помещение. Мой тебе совет вопросов не задавай, наше дело маленькое. Охранять. Компрендо, амиго?*
Второй этаж.
Полэтажа было отведено под операционную, лазарет и место отдыха врача.
Скальп огляделся.
"Да, поработали тут хорошо. Операционная безусловно стала повыше классом."
"Смотри-ка и стерильное белье, запакованное"
" И два шкафа с медикаментами. Красота. Антибиотики, антидот, противоспалительные препараты, антигистаминные. Не идеально, но неплохо!"
"А что тут у нас? Хирургические инструменты. стерильные, запакованные в пластик и бумагу. Халатов два даже. Перчатки для операций."
Пройдя дальше, медик заглянул в соседнюю комнату.
Там была процедурная койка. И немного аппаратуры: дефибрилятор, аппарат узи и штатовкая аппаратура, чтобы экг измерять.
Прямо цивилизация!
Гений между тем, активно двигал "старшого", чтобы тот не сильно увидел заинтересованности Андрея.
Остаток второго этажа Оружейка.
Да, оружейка была оборудована здесь, а не как раньше в подвале.
Стенды для стволов, ящики под гранаты, два стола для чистки оружия.
Хорошо!
Второй этаж, комната охраны.
Комнату охраны заметно расширили, добавив к ней одну из гостевых комнат ранее.
Компьютеры современные. Теперь не 4 монитора, а 16. По одному на камеру, правда включены только 12.
Удобное кресло.
ТЕЛЕФОН! Роутер! Даже радио включено!
Третий Этаж Полностью отданы под жилые комнаты. Шесть гостевых комнат. Гений узнал частично мебель, что была раньше. И правда, не выкидывать же нормальные койки? Вот и цвета синей комнаты, вот и шахматная гостевая.
Ну оки, с этим понятно.
О, еще два отдельных сортира. Это дело!
Четвертый этаж.
Так, траходром Бриема в красном все тот же. Персональное джакузи, санузел. И по прежнему прекрасный наблюдательный пост. Который охранники видимо не используют.
- Вот и все. Ключи оставлю внизу. Пароли от комнаты охраны справа в ящике. Вопросы есть?**
|
Гордился ли Шимус тем, что он ирландец? Ха! Спросили б вы его, он бы ответил, что ещё бы! Конечно! Чего вы спрашиваете?! А как же иначе! А на самом деле – нет. Шимус старался не вспоминать Коннемару, честно говоря, даже старался забыть её. Вроде бы это такая священная земля предков... вот надо помнить её, чтобы носить в сердце ненависть к англичанам... а нет, не выходило. Наверное, дело было в том, что уехал он оттуда пятилетним ребенком и помнил очень мало, но что помнил, все было не очень-то приятное. Вот англичан этих он не особенно и запомнил. Были они там где-то, творили свои злодейские дела, чтобы всех ирландцев пустить по миру и заселить вместо них овец. А запомнил Шимус темное, мокрое небо, темный, страшный дом, и дождь, который падал в самую душу. Запомнил, как вместо обеда с молитвой мама однажды сказала: "Пойдите вон курятник почистите." Запомнил, как буквально за одну зиму обветшал сарай, а потом и дом. Оказывается, если не чинить, дом быстро ветшает. А чинить отец не мог – думал, как быть, крутился, крутился... а накрутить ничего не мог. Чем же, Господи Боже мой, тут гордиться? Он старался не вспоминать и сам корабль. Там было так плохо, что невольно закрадывалась мысль – а вдруг в Америке будет ещё хуже? В Америке было не похоже ни на Ирландию, ни на корабль. Здесь был Город. И в этом городе оказалось, что нельзя не быть ирландцем. Пропадешь! В деревне ты сам себе голова, живешь себе и живешь. В городе – неее. Тут надо, чтобы кто-то за тобой приглядывал. Тут всё быстро может произойти. Тут вообще всё быстрее было. Шимус не смог бы объяснить, почему так, зачем приглядывал, чтобы что, а на самом-то деле – чтобы ты не умер. В деревне, если голода нет, ты живешь с земли, так всегда какой-никакой запас. Куры несутся. Скотина молоко даёт. Не уродился урожай? Ничего, с прошлого года осталось по закромам. Заболел ты? Ничего, закутаешься в три одеяла у себя в доме, ляжешь к печке поближе – согреешься. А в городе – не так. Выгнали с работы зимой, выставили за дверь из комнатушки – и всё. А крыша... если сломалась крыша – как ты её починишь со своими тремя шиллингами в кармане? В городе ты маленький человек. И единственный способ для маленьких людей не чувствовать себя ничтожными – приглядывать друг за другом. А кто приглядит за ирландцем кроме брата-ирландца? Да никто. Кому он нужен-то? Однажды, когда он сказал, что приплыла в Америку на корабле, его спросил один мальчик постарше: "Как негр что ли?" И рассказал, что на тех же самых кораблях, на которых их перевозили, раньше возили негров, оттого они такие вонючие. А в газете в другой раз Шимус, хоть читать и не умел особенно, увидел картинку – голова испанца, голова англичанина и голова негра. И будто бы голова ирландца на голову негра похожа! А они не похожи! Ну как это рыжие ирландцы похожи на черных негров? В общем, что такое "ирландец", Шимус особенно и не знал. Знал, что это не негр, не китаец, не англичанин и не немец, вот и всё. Ещё в городе говорили, что ирландец – это значит вор и пьяница, но это что-то не очень сходилось – если бы все ирландцы были воры, то кто бы ботинки делал, а? Да и полицейские тоже были ирландцы, и до десяти лет Шимус думал, что не может же полицейский быть вором, потому что мама говорила, что он их ловит. Однако потом Шон сказал, что самые главные воры они и есть, и тут было над чем призадуматься. Но уж во всяком случае пили не все! И потом вот папа пил тоже, а пьяницей все же не был. Он занимался делом. И Шимуса тоже приставил к делу. В Городе это было в два счета. В деревне там как? Все идут в поле, ну и ты идешь, но пока маленький не особенно на тебя налегают. Заметят – так и скажут, "иди и вот и Патрику помогай". А не заметят – так не скажут. Так что всего и нужно, что улизнуть вовремя. В городе – не так. Посадят – и будешь подметки приколачивать, ещё и за каждый погнутый гвоздик спросят. Гвоздики эти, шило, дратву, деревянные колодки и прочую сапожную амуницию Шимус быстро возненавидел лютой ненавистью. Копаешься, копаешься, с этими гвоздиками, все пальцы себе оттарабанишь, дуешь потом на них, а мистер Джонс еще говорит, хватит мол дуть, прибивай давай. А дадут потом за всё это вшивые пенни. Вот потому-то он и стал язык учить. Английский? Да и черт бы с ним, что английский, зато можно на нем и с негром, и с китайцем, и с бакалейщиком объясниться. И даже с полицейским, если поймает. А то поймает, спросит тебя чего-нибудь, а ты и слова сказать не сможешь. Что тогда? Тогда отправят в большой каменный дом с колоннами. Что там происходило – никто толком не знал, а кто знал или делал вид, тот молчал многозначительно. Все обычные люди, кто там побывал, были такие пришибленные, пошарпанные, смотрели по особому. А вот ребята из Таммани наоборот гордились, мол, не был в Томбс – ненастоящий ты какой-то, чепуховый, а если был – то с тобой можно дело иметь, стреляный воробей. Этого Шимус тоже боялся до мурашек. Что пойдешь вот к каким-нибудь парням, а потом выйдет как-то так, что загремишь в этот Томбс. Только выйдешь оттуда уже пришибленным. Нет, не хотел он быть пришибленным! Он хотел... Да, если честно, больше всего на свете Шимус О'Лири хотел ничего не делать и при этом чтоб кормили. Но так было нельзя. Наверное. И всё же он видел иногда, как проезжает ландо, а про него говорят: "Вот, бездельник поехал!" Уж этих-то, кто в ландо ездил, точно кормили. Вот таким бездельником он и хотел быть. А как стать – не представлял. Вот с этими мыслями он и подошел к двенадцати годам. Не хотел в Томбс. Хотел, чтобы леприкон ему подарил горшок монет, и можно было досыта есть и ничего не делать. А вместо этого стучал молотком. И потому, как ни странно это было, наверное, Шимус, который так боялся тюрьмы, стал водить компанию с Кларками. Они, пожалуй, больше всех походили на бездельников. И потому ему понравилась библия ("подиж-ты-какой-переплет" она смотрелась). И понравились солдатики. И свисток тоже понравился. А больше всего понравилась рыба! Эк! Взял и вытащил еду из речки! Без всей этой возни с молотком, гвоздями и монетками. – Спасибо, мистер Кроули! – сказал он. – Что ж я, не понимаю!? Я Закон Божий завсегда это самое. А про себя подумал: "Да наверняка там в вашей этой Библии только про то, как работать хорошо, а не работать – плохо. Как в церковь не придешь – там вечно про это и нудят. Ну, ладно. Почитаю из интересу только. Вдруг там такое есть, чего не говорят."
-
Благостно, хах.
-
Ну настоящий ирландский пацан растет! Вроде и простой, как дверь, ан нет - есть в нем что-то такое... соль земли, в общем, этот Шимус, чудо как хорош)
-
С рождения Шимус пай-мальчиком был...
|
Тревор Тиндал родился в тени мрачных руин замка Лэнгли*, что в графстве Нортумберленд. Не графстве Нортумберленд, Пенсильвания, нет. И никак не графстве Нортумберленд, Вирджиния! А в том самом графстве Нортумберленд, что лежит на самом севере Англии и чуть к югу от границ шотландского Лоуленда, почти в самом сердце Соединенного Королевства, правил которым в ту далекую уже эпоху жадный до налогов и парламентского представительства король Георг III.
Тревор Тиндал, то есть, не был американцем по рождению - совсем напротив, был он самым чистокровным англичанином, которого только можно было сыскать на всей грешной Земле. Отец его, скромный английский фермер, дом которого ютился у самых стен разрушенного замка, рассказывал еще, что семья Тиндалов обитает в тех краях уже много веков, а фамилию Тиндал носит в честь старого лорда замка, из числа слуг которого нынешние Тиндалы и происходят. Вместе с тем рассказывал он и о том, как был разрушен и разорен замок Лэнгли солдатами короля Генриха IV во время его войны со своим тезкой, Генрихом Перси, 1-ым графом Нортумберлендским. А если так (в том, что отец его был человеком честным и ни разу в жизни своей не промолвил лжи, Тревор Тиндал готов был клясться), то род Тиндалов был хоть и в высшей мере скромным, но весьма и весьма старинным, заботливо и гордо чтящим свою долгую, хотя и малосодержательную семейную историю.
Тревору Тиндалу предстояло еще в зрелости стать американцем и американцем гордым. Не по рождению, а по собственному выбору . "Как и подобает свободному человеку", как любил подчеркивать сам Тревор. Однако с некоторой особой гордостью он относился и к другому обстоятельству своего рождения, которое всегда было для него достойным ответом любому упреку в адрес своего английского происхождения - в год рождения Тревора Соединенных Штатов Америки еще не существовало. То есть в момент своего рождения Тревор Тиндал был подданным Георга III, но был в тот момент подданным Его Величества и сам Джордж Вашингтон! Декларацию независимости же подписали чуть позже, примерно тогда, когда Тревор Тиндал научился ходить.
Вместе с тем, это обстоятельство его рождения, рождение на английской земле, сыграло еще и иную роль в судьбе Тревора Тиндала. Тот, будучи пятым сыном своего отца, не рассчитывающий никак на наследство, но вместе с тем желающий повидать мир, решил искать удачи на море. Из фермерского сына стать моряком. Устроился сперва на судно, курсировавшее между Дублином и Бристолем с грузами зерна. Затем дважды ходил в Индию и обратно. А потом, польстившись тогда всего лишь на хорошее жалование, поступил на службу на американский торговый корабль. А Америка, бывшая в те годы учиненных императором Бони всеевропейских войн нейтральной державой, пожинала не только плоды своего нейтралитета, выраженные в чрезвычайно выросшем спросе на транспортные мощности американского торгового флота, но и платила за то зачастую горькой монетой. Лепту свою пришлось внести и простому матросу Тревору Тиндалу, полюбившему уже к тому моменту Америку и выхлопотавшему даже бумаги о натурализации.
В один прескверный день корабль, на котором Тревор служил, был весьма грубо остановлен британским военным судном всего-то во дне пути от Бостона. Англичане искали запрещенные по правилу 1756 года** товары на борту (их-то корабль и вез) для конфискации. И англичан, уже для принудительной вербовки. Тревор показал красномундирникам бумаги о натурализации и заявил гордо о том, что хоть и родился в Нортумберленда, успел стать уже гражданином Америки. Те только хохотнули глумливо и потащили Тревора с собой. Следующие пять лет он провел служа против воли, словно последний чернокожий, в Королевском флоте.
В конце концов Тревор Тиндал был освобожден, когда британский корабль, на который занесла его неблагодарная служба, был захвачен американским капером где-то у берегов Флориды. На том самом каперском судне бесконечно благодарный и преисполненный патриотического чувства Тревор и служил до самого подписания Гентского договора в 1814. Затем еще пару лет служил на торговых судах. Но теперь его уже начинало тянуть назад, на берег. Усталость, желание покоя... И еще самая прекрасная женщина на всем белом свете, которую ему довелось повстречать в Нью-Йорке. Там он и осел, а на красавице женился. Она родила ему трех замечательных детей. Так ветвь семейства Тиндалов проросла в Новом свете.
Нести имя Тиндалов в будущее предстоит Джону Персивалю Тиндалу. Он единственный внук Тревора.
Джон - ребенок спокойный и покладистый, с самых ранних лет помогающий отцу в лавке. Там он всегда такой важный, такой преисполненный забавного слегка со стороны достоинства. Джон очень гордиться своей работой в лавке и по этому поводу задирает нос. Пусть папа у Полли, например, высокий и могучий "страховщик", но кто такая сама Полли? Ха! Это и не говоря уже о всяких вонючих Бенбоу. Джон же продавец в лавке. Ну почти. Прямо как папа. У него есть даже маленький пиджак и галстук, которые он надевает только в лавке мистера Мастера, где и работает. Безукоризненно вежлив Джон со всяким посетителем, а особенно вежлив и степенен в присутствии мистера Мастера. Что от посетителей, что от мистера Мастера Джон Персиваль иногда получает мелкие монеты. За каждую он благодарит дарителя со сдержанной и вновь слегка забавной торжественностью. Эти монеты и служат источником его карманных денег. Их не так много, однако каждая заработана честным и, что не менее важно, достойным трудом. Этим Джонни очень горд.
Когда помощь в лавке не требуется, Джон бежит к церкви Святого Марка, у которой разбит небольшой парк, один из немногих в Нью-Йорке. Здесь чисто и тихо, растет мягкая трава и нет нужды проталкиваться сквозь толпы. Еще тут не воняет рыбой и нет никого риска, что к тебе пристанет стайка младших Бенбоу (они мелкие, но от троих-четверых разом отбиться трудно - тем более, что от любой мести в будущем их защитят не склонные выявлять правых и виноватых старшие братья). Здесь можно лазать по деревьям, а можно играть в раскидистых кустах, которые регулярно превращаются то в Камелот, то в Аламо, а то в замок Лэнгли, осажденный войсками злобного Генриха IV. Да и ректор церкви добр к детям своих прихожан, иногда дарит им всякую мелочь, а заодно помогает успокоить тревоги родителей и тети Роуз - за детишками он всегда присмотрит.
Здесь у Джона есть пара приятелей из местных ребят, однако костяк его компании составляют выходцы с Саут-стрит, которых он в свое время и притащил в это замечательное место, куда регулярно водит его мама (вот ходить в саму церковь с мамой Джонни не очень нравилось - он уважал и любил даже ректора... но службы и проповеди все равно были для него жутко скучными). Это Стивен и Полли, его лучшие друзья. Стивен - тихоня и умник, чьи истории часто служили вдохновением для игр, в которых он сам, однако, был обычно наименее активен и резв. Полли - совсем наоборот, главный нарушитель спокойствия в компании, ураган неуправляемой энергии, даром что девчонка. Взрослые ей, впрочем, все равно всегда все прощали. За большой синий бант и большие синие глаза. Так или иначе, каждый день Джонни находил этих двоих и вместе они уже шли в парк у церкви, где и проводили почти все свободное время. Иногда Стивен даже таскал туда книжки и читал вслух. А в одну славную зиму там удалось соорудить целую снежную крепость.
Было, впрочем, что-то, что отличало Джонни от большинства его друзей... Почти все они часто получали от родителей какие-то слишком уж большие суммы денег на расходы, у них было много игрушек и новую одежку им тоже покупали чаще. Иногда он бывал в гостях у кого-то из друзей и картина становилась и вовсе невыносимо ясной. С двенадцати годам Джонни уже понимал, что он... довольно беден. Это было весьма и весьма обидно. Он даже не слишком завидовал другим... Куда больше его задевало то, что работа у папы, которой он так гордился, как выходило, была не такой и хорошей. А ведь он так-так гордился ею! Так задирал нос! Однако в голову его потихоньку закралась мысль о том, что возможно... Возможно ему стоит быть кем-то другим, когда он вырастет, нежели лавочником.
Мысль эта пугала. Джонни не думал, что сможет стать моряком, как был его дед. Никак не согласился бы он грузить рыбу, как это делал иногда Джим Бенбоу - фу! Однако он понял, что не слишком хорошо представляет, кем еще он может быть. "Страховщиком", как папа Полли? А что он вообще делает? Полли, конечно, взялась ему объяснить, однако в силу того, что и сама не вполне понимала, и Джонни, и Полли, остались запутаны только больше прежнего (хотя Джон, конечно, не мог не восхититься всей этой головоломной сложностью и крепко задумался о том, не попытать ли ему удачу в этой таинственном ремесле - знать бы еще, как ему можно научиться). Вслед за этим последовали осторожные расспросы родителей, дедушки и даже мистера Мастера... Как и где можно заработать больше? Честным и достойным трудом!
-
Прекрасно!
За насыщенную, бурную (но реалистичную!) биографию деда отдельный лайк.
-
Как и где можно заработать больше? Честным и достойным трудом!
Ха ха, наивный вьюноша. Тебя ждёт армия, сынок!
|
|
Икваритская империя рухнула, окончательно расколотая собственными противоречиями. Однако Мыс Доброй Надежды – остался. Впрочем, за десятилетия он превратился в нечто иное: в Паутинный город, растущий во все стороны и ни в какую конкретно. Более того, некоторые его улицы стали "продолжением" других городов, появляющихся в самых разных местах, включая даже Небесный Двор Ба Синг Се – хотя вскоре Сунь Цзы смог собственной силой запечатать этот проход, но на большее его не хватило. А Паутинный Город, тем временем, стал настоящим центром "преступного мира" Средневековья. Воры, убийцы, грабители и прочая шваль стали игрушками в руках бывших икваритских кланов, которые торговали как легальными услугами, так и не очень.
И в этом же Паутинном Городе скрылись беженцы из Ба Синг Се, включая Ли Миня – одного из торговцев Императорской гильдии, который был икваритом и многое потерял во время погромов. Вместе с другими икварито-удайцами, бывшими бюрократами и другими потерявшими от переворота кастами они создали Серые Повязки, которые, в теории, должны были бросить вызов Империи... И пока был жив Ли Минь, так и было, они доставляли невероятно много проблем Сунь Цзы своими постоянными налетами и нарушали его планы, вроде постройки гигантской флотилии для полноценного вторжения в Паутинный город или Славское княжество – но после смерти лидера, Серые Повязки превратились в организацию наемников, готовые служить в том числе и Удайской Империи.
Черный культ постиг очередной раскол. Когда вместо деревьев в голове начал прорастать гриб, который еще и собственное создание со временем стал получать, большинство эталоников отреклось от своих бывших верований... Однако проблема канонов и способов молитвы так и не была решена. Тем не менее, у всех чернокультистов появился общий враг – новые эталоники, по сути, управляемые грибами человеческие марионетки, считающие себя истинными слугами Великого Дракона. Они не считались даже людьми и выработанные правила обращения и благородные традиции к эталоникам не относились, как и они не собирались им следовать, убивая всех неверных во имя своего бога. Попытка же как-то воздействовать на Сунь Цзы, закономерно, провалилась – тот просто поглотил направленную на него мощь, а немногочисленные предатели из Черного Культа были убиты своими же.
Тем временем, в Славском княжестве инженеры придумали множество новых методов производства и упрощения собственной жизни – от ветряных мельниц и осадных орудий до печатных и ткацких станков. Резкое повышение производительности одного человека позволило предотвратить создание гильдейского уклада и создать все предпосылки для раннего капитализма. Тем временем, где-то в восточных от княжества славов горах появилась воплощенная ярость стихии, Живая Вода, каждое движение которой размывало землю и сносило все на своем пути...
Удайская Империя продолжала расширяться. Первым делом, она покорила славские племена – где мечом, где словом. Дикари не смогли сдержать натиск немертвой орды, где-то из-за неожиданности, где-то из-за предательства верующих в Небесного Владыку. Тем временем, Сунь Цзы грамотно распорядился дарованной мощью, соединив некромантию и молитвенные ритуалы. Помимо того, что он предотвратил создание новой касты, он завязал всю некромантию Удайской Империи на себя самого и начал становится еще сильнее с каждым новым возрожденным немертвым. К сожалению, эта подавляющая мощь не была подконтрольна полностью и он все участвовал в управлении страной, дабы не убивать свое правительство одним присутствие. Паутинный Город так и не удалось захватить – местные ориентировались в мозголомной архитектуре куда лучше вторженцев. Чернокультисты и славы же просто держали оборону, первые за счет собственной некромантии, вторые за счет ловушек и механизмов, вроде баллист...
-
Капитализм, счастье, грибы!
-
За скорость которую ты явно употребляешь
|
|
Сегодня утром Альфред отпросился с работы. Отпросился нервно, всеми силами скрывая подступающую тревогу. Отдельные вещи попросту бьют обухом по голове. В один день проходишь в офис, открываешь корпоративную почту, ставишь кружку под кран кофемашины, а потом звонок и...
— Эл, приезжай скорее, пожалуйста! — а вот Эби тревогу никогда не скрывала. — Скарлетт в полиции! Зона ответственности Риверрайд Бэй, знаешь, где это?
«Что?!»
— Ни на какие вопросы не отвечайте, пока я не приеду. Как угораздило?
— Я поговорила с офицерами — ее взяли ближе к утру в каком-то заведении, — Альфред услышал, как она отстраняется от трубки и спрашивает у кого-то на фоне: «Как?». — «Семь ветров», точно. Была в компании этих... конфетных девчонок, ну ты знаешь.
— Экстази?! Да она рехнулась что ли?!
— Не кричи, пожалуйста. Приезжай, поговорим уже здесь.
Вот так рабочие дни и заканчиваются, не начавшись. Облетает азарт трудовых будней, и ты уже едешь куда-то, пытаясь привести в порядок мысли и подбирая фразы. Начальник все понял, как только увидел его в кабинете. «Что-то случилось?». Да. Удар был нанесен не оттуда, откуда ожидалось. «Дочь». «А-а-а... Есть, кому дела оставить на сегодня?». «Найду».
В полицейском участке Эби сидела в вестюбиле, уронив руки в лицо. Найдя ее и успокоив, Альфред хотел было обратиться к офицеру, как вдруг услышал «Не лютуй сильно, хорошо?». И удивился. Как будто разносить все до основания вдруг когда-то стало его привычкой и манерой.
Это был рейв в «Семи ветрах». Знакомые предложили попробовать новый бренд МДМА «RED SKY» — офицер открыл предварительный арест-рекорд и показал маленькую фотографию с запечатленным на ней зип-локом. Два красных кругляша и, действительно, штамповка SKY. Потом со слов самой Скарлетт знакомые куда-то разошлись, а ей поплохело, и охрана позвонила в 911. Когда девушку привели в чувство, тут же передали в полицию.
— Мы пробили, рецидивов у нее не было, — офицер выглядел усталым. — Привод, получается, первый. Размер тоже на крупный не тянет. Значит, будет мисдиминор низкой тяжести, а это самое большее штраф.
— Хорошо, если так. Залог я могу внести?
— Можете.
Альфред кивнул. Но не ответу, а чему-то еще. Некоему печальному внутреннему суждению, с которым в свое время долго не хотел соглашаться.
— Я вас неплохо понимаю, у меня у самого сын, — офицер улыбнулся. — Не хочется ломать девочке жизнь. Она, наверное, просто оступилась. Люди же оступаются?
Альфред вздохнул:
— Да как сказать... У Вас бывало ощущение, что вы о сыне вообще ничего не знаете? Знаете его двадцать лет почти, а потом он берет и...
— Конечно. И не раз. То битый приходил, то накуренный. Отцовство же. Не переживайте так. Внесите залог, отвезите домой, поговорите. С судом мы как-то постараемся разобраться. Вам адвокат нужен?
— Нет, у меня свой.
— Пригласите. Я пока подготовлю бланк.
* * *
Дома Скарлетт сидела, словно уменьшившись в размерах. Посмотреть на Альфреда, ходившего по комнате взад-вперед, она даже не осмеливалась. Эби, находившаяся рядом на низком старте, уже готовилась принимать удар, но тот все не следовал и не следовал. Наконец, Альфред остановился. И изрек:
— Залог составил три тысячи восемьсот семьдесят пять долларов. Ты мне их отработаешь. До последнего цента.
Вот теперь Скарлетт подняла голову.
— Пап, я снимаю жилье. Мне даже двухсот долларов скопить не удается.
— Деньги на экстази ты откуда-то взяла.
— Да это не я, я же сказал тому копу. Меня просто угостили. Роуз и Китти.
— Не ищи крайних.
— Эл, не будь таким черствым, — вмешалась Эби. — Это для нее неподъемная сумма, ты же знаешь.
— Это не я черствый, это взрослая жизнь такая. Нашла проблем — пусть ищет и способ их разгрести. Подработку ищет, еще чем-то займется. Я что ли нашел ей место на этом раёне? Здесь, где каждый второй или нюхает, или вкидывает, или колется? Да я всеми руками против был. Вы обе меня от этого отговорили. Вот и плоды.
Эби даже привстала с места:
— А чего ты тогда на своем-то не настоял? Раз уж твоя правота так неоспорима, м?
— Я один раз уже настоял, — холодно ответил он. — Когда мне предлагали стекло и кислоту, я настоял на том, что мне это не нужно. Я за себя ответил. И не намерен отвечать за другого взрослого человека. Который о себе как о взрослом еще и во всеуслышание заявил.
— Мам, папа прав сейчас, — Скарлетт, до этого погрузившаяся в короткую задумчивость, взяла слово. — Я и в самом деле оступилась. И очень-очень вас подвела. Правда же. Только... я не смогу сразу все отдать. Давай с каждой зарплаты по чуть-чуть?
Альфред почувствовал, как кольнуло чувство вины. Действительно ли Скарлетт приняла его точку зрения? Или же скорее увидела мечущиеся молнии и попросту приняла удар на себя? Точек соприкосновения с Эби все меньше и меньше. Скарлетт всего двадцать, но даже и это уже не тот возраст, когда можно погладить по голове и сказать, что все будет хорошо. Поймет. Почувствует. Уловит, как и Эби. От женщин ему и в принципе не всегда удавалось что-то утаивать. Утаить же что-то от женщин, изучавших его десятки лет — это вообще за гранью.
Он присел рядом с дочерью и смягчил тон:
— То есть, ты ничего не покупала?
— Не-а.
— А кто эти твои знакомые? Они твои подруги?
— Не скажу. Ты устроишь им проблемы.
— Зачем? Если ты снова захочешь достать экстази, ты его достанешь. Тут не в подругах дело, это так не работает. Я просто хочу разобраться, откуда у этого всего выросли ноги. Сделай мне ну полшажочка навстречу. Пожалуйста.
Скарлетт помедлила.
— Роуз в доках работает здесь. А Китти — она... ну... эскортница.
— Китти — это имя?
— Нет. Не думаю. Я не знаю, но склоняюсь к тому, что нет.
— Ночной клуб, экстази, подруга проститутка, — задумчиво перечислил Альфред, а затем взглянул на нее: — Ты сама нигде еще залететь не успела?
«Папа!» и «Эл!» отзвучали хором.
— Девочки мои девочки. Иди, Скарлетт. Мне с твоей мамой надо поговорить.
— Все в порядке?
«Я уже узнал немало, так что да,» — подумал он, а вслух сказал:
— Конечно.
* * *
— Эби. Я в Риверрайд Бэй не местный. Раз уж сейчас все подутихло, можешь мне подробнее рассказать обо всем этом. Прежде всего, кто такая Китти, и что это за место «Семь ветров»?
— Китти — тут ты прав, она проститутка. Живет недалеко от доков, вроде как с каким-то русским пополам снимает жилье. Что там у них за отношения, я не погружалась. «Семь ветров» — стрип-бар. Место не очень, но кроме как там или в «Речном змее» развлекаться здесь негде. А в «Змее» у Чака порядки строгие, не каждому по душе. Дурь не водится, во всяком случае.
— Копы что-нибудь делали?
— Да. Хью сам этим занимался. Выявил дилеров, провел их до поставщика и вроде бы даже всех накрыли. DEA вмешивались. А потом они ушли, и все вернулось на круги своя. Новые люди, новые виды наркотиков... Как всегда.
Снова кольнуло, но на этот раз уже ревностью. Вроде бы давно придушенной, но нет-нет да дающей о себе знать. Хью. Не детектив Уэбб, а Хью.
— Похоже, их сил недостает.
— Да как сказать. Они же не канцелярия Господа Бога. Могут не всё. Это как с болезнью. Вакцина есть и она работает, но вспышки эпидемий все равно случаются.
«Твою дочь в наркоманку превращают, а ты какие-то аллегории неумные лепишь,» — подумал Альфред. — «Лучше бы ты так на этих барыг бросалась. А не на меня, который всего лишь внес залог и захотел, чтобы он был честно отработан».
— Ладно. Вечером вернемся к этому.
* * *
На улице за рулем скучал Бизон. Увидев Альфреда в дверном проеме подъезда, он разблокировал двери и провернул ключ в стартере.
— Куда теперь, шеф?
— Давай на пассажирское. Сейчас я поведу.
Бизон сместился, стараясь не задеть рычаг коробки передач, а затем упал в сиденье рядом. Альфред занял место водителя. И какое-то они оба просто сидели, глядя перед собой.
— Слушай, Бизон. Вот ты помоложе вроде, можешь за дело молодое пояснить?
— Конечно, мистер Флемминг. Спрашивайте.
— Эти конфетные девчонки, они как собираются? Где и из кого?
— Хм, — Бизон почесал затылок. На обдумывание ушло время. — На рейвы собираются большими толпами. Чтобы если копы накроют, было легче потеряться на фоне. Всех на тюрьму все равно же не отправят — чем больше, тем доказать сложнее. К слову, чаще это шлюхи и бляди. Так как вкинуться тянет, а баксы не всегда есть. Платят, чем могут.
Когда он закончил, Альфред похолодел. Мгновенно, практически влет представил свою Скарлетт в заблеванном, заваленным шприцами и пустыми бутылками сортире, в чьих-нибудь лапах, покрытых желтыми пятнами и слегка синюшных от постоянных инъекций. Смолистая тяжелая черная дурнота прибила его к спинке сиденья. Руки на руле сжались до побелевших костяшек. Захотелось на воздух, но Альфред знал, что это без толку. Никакой самый полный и сильный вдох и никакая прохлада не принесли бы облегчения. Права была Эби. До последнего слова. Надо было настаивать. Убеждать. Наставлять. Как вообще пришло в голову, что двадцатилетняя девочка вдруг правильно и без ошибок распорядится всей отведенной ей свободой? Можно, конечно, надеяться, что Скарлетт лишь оступилась, но что и как эту надежду оправдает?
— Шлюхи так шлюхи, — ответил Альфред, когда к нему вернулся дар речи. И как можно безразличнее пожал плечами. — Надо тогда просто найти сейчас одну. Откликается на Китти. Спрашивать будешь ты. Найдешь — сними на час и веди в то место, которые мы арендовали.
— Хорошо. С Вами все в порядке? Вы побледнели очень.
— А? Да, да, спасибо. Нет, ничего из ряда вон, просто задам ей пару вопросов, — не к месту пояснил он. — А поступим так, чтобы мне не пришлось лишнего торговать лицом. Я все-таки не особо молод. И на жиголо не похож.
— Ну, знаете. Будь я девушкой...
— Все, не развивай, — Альфред захотел было рассмеяться, но непринужденно не вышло. По-прежнему саднило сердце. Отбросив мысли, он тронул машину с места.
-
Отдельное твоё достоинство, которое меня действительно восхищает, это твоё умение органично вплетать в игру истории NPC. Такие понятные, цепляющие и захватывающие. Читается как рассказ, на одном дыхании)
-
Ox уж эти детки...
-
Круто. Словно сериал и хочется скорее увидеть следующую серию.
-
Монументальные посты. Как отдельные повести про жизни обитателей раена.
-
Неприятная ситуация, как ни крути
|
Бар давал Змею уникальную возможность всегда узнавать что-то новое о мире вокруг. Вот и сейчас, послушав разговор инженера и рабочего о причинах недавней аварии на Большом Адронном Коллайдере, парень несколько "преисполнился в познании". Такие беседы, пожалуй, были одним из любимых аспектов работы Чарли. Не столько из-за каких-то конкретных новых для MJ фактов, сколько потому, что они показывали — даже простые маленькие люди в американской глубинке могут интересоваться глобальными проблемами, ведь они не какие-то там второсортные создания.
Для всех этих весьма небогатых работяг актуальные проблемы из "первого мира" и жизнь человеческого общества были не менее важны, чем для каких-нибудь серьёзных ребят из больших компаний. Завсегдатаи Чака тоже были людьми, и они тоже хотели быть в курсе последних событий и чувствовать себя сопричастными к тому, чем жил цвет человечества, будь то учёные с БАК-а, актёры из Голливуда, космонавты с МКС, политики из Палаты Конгресса, айтишники из Кремневой Долины или бравые солдаты НАТО. Змей это хорошо понимал, и поэтому, возможно, его бар и стал так популярен. Здесь не просто бухали и цепляли девочек, но и общались — строго говоря, именно общение и было главной задачей заведения, задачей, на которую работали и алкоголь, и бильярд с настольным футболом, и телевизор, и полный снастей и фотографий с рыбалок интерьер, и даже шлюхи Джастина...
Впрочем, времени вникать в полемику завсегдатаев у Чарльза не было — его слишком сильно занимала работа. Заказы шли один за другим, и появление Томми оказалось как нельзя кстати. Неплохо, что парнишка успел достать новую выпивку со склада до закрытия — возможно, стоит даже дать ему небольшие премиальные. Помогая своему подчинённому расставлять бутылки и периодически отвлекаясь на новые заказы, Змей вдруг увидел, как в бар зашёл ещё один его хороший друг — Эрик.
— Хэ-хэй, дружище, чертовски рад тебя видеть!! — широко улыбнулся MJ, приветствуя коуча. Чак действительно был рад, когда Бронсон выбирался в люди — постоянные тренировки и работа над видео и книгами это конечно круто, но ведь иногда нужно и отдыхать. MJ в целом ничего не имел против регулярного саморазвития и дисциплины — в конце концов, когда ты обычно очень мало пьёшь (бухать на работе бармен конечно в теории может, но это обычно бывает чревато, так сказать), а потом раз в месяц или два нажираешься в хлам, или постоянно следишь за питанием, а потом раз — и обжираешься фастфудом до пуза, эти удовольствия становятся гораздо приятнее. Но если вообще отказывать себе в таких радостях — становится как-то совсем грустно. Во всём нужно знать нужную меру.
— Есть у меня на примете один парень, — кивнул MJ, наклоняясь ближе к собеседнику и понижая голос. — Русский, Эндрю Пехов, "Комми" кличут. Он сейчас как раз тут, видишь, о чём-то болтает с парнями, которые в настольный футбол режутся? Он врач как раз, из тех, которые умеют дела на раёне вести. Парень спокойный, покладистый, врач каких поискать, хоть и красный. К счастью, в политику вроде не лезет, так что проблем из-за его взглядов быть не должно. Можешь поболтать с ним, советую его угостить чем-нибудь. Есть у меня тут водка хорошая, а давеча как раз вкусные грибы ребята подарили, думаю, он оценит. Ты не подумай, грибы нормальные, из наших лесов, не с приколами.
-
Есть у меня тут водка хорошая, а давеча как раз вкусные грибы ребята подарили, думаю, он оценит.
Если там рыжики - то русский куплен с потрохами)
-
Можешь поболтать с ним, советую его угостить чем-нибудь. Есть у меня тут водка хорошая, а давеча как раз вкусные грибы ребята подарили, думаю, он оценит.Эрик предлагает Комми грибы. Фото в цвете:
|
А ещё рядом с кухней теплее. Это становится особенно актуальным вот в такие промозглые вечера, как сегодняшний. Да уж, тут тебе не Калифорния, и даже не Берлин с его мягкими зимами. Когда ещё существовала стена, разделявшая мою страну на ФРГ и ГДР, а в Альтенграбове¹ проходили службу русские, многие из них надолго попадали в санчасть. Вместо строевой и суточных нарядов — регулярное переливание крови, горячие уколы, мокнущие, плохо заживающие раны и прочие прелести акклиматизации. В Германии высокая влажность. Но здесь определённо не Германия... Вечера уже холодны настолько, что, покидая дом утром или днём, лучше захватить с собой плащ, если не хочешь по возвращении выстукивать зубами чечётку на всю Риверрайд Бэй. Этот предмет гардероба висит сейчас на спинке стула напротив. Пустующего, как всегда. Чёрная добротная ткань почти не истёрлась. Люблю чёрный. Этот плащ я купила ещё будучи на службе в полиции, и как-то раз, уже после эмиграции, заметила, что если его повесить вот так, как сейчас, перед собой, создаётся иллюзия наличия собеседника, и вечер перестаёт быть невыносимо тошным. На раёне меня не слишком жалуют. Не задирают, нет. Скорей, сторонятся и обходят по широкой дуге. Шарахаются как от чумной или прокажённой. Можно подумать, сами они все сплошняком святые и не способны на убийство. Любой здесь присутствующий работяга, перебрав лишнего, способен. Причём с помощью подручных средств, не разбирая, что именно попадётся под эту самую горячую руку — нож ли, табуретка или пепельница. Разница между нами лишь в том, что я не мочу по пьяни и не изображаю из себя истово верующую, всерьёз полагая, что если исправно посещать воскресные службы, то все прегрешения чудесным образом аннулируются. Место в Раю мне не уготовано, да и на хер не нужно. Да, я убийца — признаю́ это открыто. И лишаю жизни я на трезвую голову. Всегда. Щекочущий ноздри сигаретный дым дразнит, то и дело заставляя руку тянуться за несуществующей пачкой с зажигалкой. Приходится себя одёргивать. Ты давно завязала, Гретхен, — сколько уже можно вестись на этот условный рефлекс? Вредная привычка осталась где-то там позади, в прошлой жизни, вместе с суточными дежурствами, сверхурочными, рапортами и недосыпами. Когда ты работаешь в преимущественно мужском коллективе, рано или поздно закуриваешь, даже если раньше не притрагивалась. Потому что самая кипучая жизнь она там, в курилке любого департамента полиции. Вошедшему Дону я не киваю: незачем компрометировать человека и светить наше знакомство. Моё приветствие — едва уловимое движение глазами. Как у кошки, лениво смежившей веки на ярком солнце. Я не та, чьим приятельством здесь гордятся. И сотрудничеством тоже. Ко мне обращаются из нужды, когда загнан в угол и совсем прижало. В каком-то смысле мы похожи с доком: к нему тоже идут, когда стало невмоготу и есть нехилый риск растерять по дороге собственные кишки. Вон он, наш эскулап, сидит в компании салата и что-то бормочет. Ох уж эти русские. Вечно у них на лице выражение такой вселенской скорби, что аж с души воротит. Хотя с его-то работёнкой... закономерно. Не удивлюсь, если в руках Андрея побывали медкарты всех жителей. Раён — место неспокойное, и редкий день обходится без посетителей. А в силу специфики здешней жизни посещают они преимущественно в тёмное время суток. Фройляйн Рейнольдс в том числе. Когда я нагрянула к нему в первый раз, это было на рассвете. В лучших традициях русско-немецких отношений времён 41-го. Кажется, именно так я и пошутила, дрожащими пальцами зажимая не предусмотренное природой отверстие — а хлестало знатно, как из недорезанного поросёнка. Обошлось тогда, ничего. Своё дело док знает, диплом явно не покупал — залатал как надо. Правда девица его была не в восторге от вломившейся ни свет ни заря бабе, да ещё весь пол заляпавшей кровищей. Но, видимо, торчавший у меня из кармана ствол поубавил желание это самое недовольство высказывать вслух. Пиндосская стервозина. Дон тем временем направляется к столику Кореянки, изрядно подвыпившей. В вечер пятницы. В баре, полном мужиков, не обременённых морально-этическим кодексом... Опасно. Впрочем, Ким, по всей видимости, любит риск. Что ж, её право. Каждый щекочет себе нервы, как хочется. А у Тони, похоже, сегодня день улова. Неплохо устроился этот итальянец, ничего не скажешь. Размышления о способах заработка возвращают меня к мыслям о собственном финансовом положении. Если так пойдёт и дальше, скоро предстоит непростой разговор с герром Кёзе — придётся объяснять шерстяному, почему традицию поедать каждое воскресенье его любимый сыр придётся прервать на неопределённый срок. А он, конечно, встопорщит усы и состроит недовольную морду.
-
Щекочущий ноздри сигаретный дым дразнит, то и дело заставляя руку тянуться за несуществующей пачкой с зажигалкой. Приходится себя одёргивать.
Моё приветствие — едва уловимое движение глазами. Как у кошки, лениво смежившей веки на ярком солнце.
+
Нанесение черт очень броское и тонкое, практически кончиком кисти по холсту.
-
Нуарная выходит киллерша, всё как мы любим)
-
Да, я убийца — признаю́ это открыто. И лишаю жизни я на трезвую голову. Всегда.
I'm not a crazed gunman, I'm an assassin! One is a job, and the other is a mental illness!
-
За ранний визит к доктору!
-
Не любитель текста от первого лица, однако нельзя не признать, что если он написан хорошо, то это даёт совершенно новые ощущения от написанных строк. Браво!
|
Ким сидела за дальним столиком, в невеселом обществе двух пустых и ещё трех полных стопок водки и надкушенного сэндвича с тунцом, печально размышляя о злой иронии судьбы. У нее в кармане целая куча зелени, но она не может позволить себе купить нормально пожрать. Она искренне расстроена смертью одного из самых омерзительных ублюдков которых она когда либо видела, но несмотря на то что она знает (ну хорошо не знает, но основательно догадывается) личность убийцы, она не может сдать его (а точнее её) в полицию. И в ближайшее время ей придется отдавать местному мафиозо, деньги которые она получила с продажи его же угнанной тачки. О чем он тоже судя по всему знает... ну или как минимум основательно догадывается. Твою мать. Жизнь, жестокая ты сука...
Кореянка залпом осушила ещё одну стопку, поморщившись закусила ещё одним куском сэндвича. Блуждающий по уже начавшему слегка покачиваться залу "Змея" взгляд девушки, скользнул по компании чернокожих хоумис, мирно потягивающих пиво, перескочил на Джомаркуса (Ким вяло помахала старому приятелю рукой, перед тем как откусить ещё кусок сэндвича), затем на Романова, на русского лепилу, сосредоточенно пожирающего бургер, на компанию копов, на парочку проституток... и наконец вновь уперся в две стопки водки и недоеденный сэндвич на её собственном столе.
Прекрасно. У всех своя компания. Свое сообщество. Своя стая. Даже у шлюх и легавых. Черные с 69-ой держатся друг за друга, славяне, которые у себя в Восточной Европе только и делают что воюют между собой, здесь держатся друг за друга, да сам "Дон" Антонио ходит таким гоголем, что за ним стоят местные итальянцы. Только за Кореянкой нет никого, кроме медленно умирающего заживо отца и брата-бездельника, который занимается неизвестно чем. Даже её кличка из-за того, что на весь Риверрайд Бэй, если не на весь Претсберри, её семья единственные потомки эмигрантов из Южного Хана. Более одинока здесь наверное только эта стремная немка, с сатанинским прозвищем, но этой вряд ли нужна чья-то защита. Скорее наоборот, это её на люди опасно выпускать без намордника. Преспокойно сидеть в одном баре с копами после того как (сравнительно) недавно грохнула одного из них – для такого нужен особый характер. Хотя для того чтобы зарабатывать на жизнь человекоубийством вообще нужен особый характер (и возможно диагноз), так что чему тут удивляться.
Увлеченная мыслями о том, какая она одинокая, бедная и несчастная, Кореянка даже пропустила момент, когда в зале возник Дон Кардано, увидев его и одного из его подручных, когда они уже приближались к её столику и бежать было некуда. Хватив ещё одну стопку для храбрости, Ким выдавила из себя жалкую улыбку и сдвинулась чуть в сторону, позволяя мужчинам сесть за её столик.
– Привет, Ким, как твои делишки? Ровно всё? Никто не наезжает? Есть разговор к тебе. Тебе заказать что-нибудь выпить или перекусить?
Самодовольная улыбка (уже знает что кроме него, ей в случае чего пойти не к кому), насквозь фальшивая доброжелательность в голосе. А его ручной мордоворот при этом сидит рядом и сверлит её взглядом в котором читается "просто-дай-мне-повод". Замечательно. Лучше некуда
– Лучше некуда! – Не считая того, что мой бизнес может не дожить до конца недели, мой отец не всегда может вспомнить свое собственное имя, не говоря уже о моем, а последние деньги которые остались у меня после уплаты всех счетов за дом, я принесла тебе за "защиту" и да, где-то треть из этих денег я получила за твою тачку – Нет, заказывать ничего не надо, я собственно уже собиралась уходить. Но если... если у тебя есть разговор, я конечно могу задержаться.. .
-
на русского лепилу, сосредоточенно пожирающего бургер
Завидовать нехорошо)
-
стремная немка, с сатанинским прозвищемДа чё сразу с сатанинским, может, феминистским. В честь первой женщины, восставшей против тирании мужа)
-
Одиночество хорошо отражено.
|
Настроение было не выходное, да и сами выходные теряли свое очарование когда ты по-жизни "в отпуске". В такие моменты дни смешиваются, сменяя друг друга и становится плевать, какой сегодня день недели или число месяца. Пока не наступает время платить по счетам. Примерно за неделю до и пару дней после, мама ходит в ужасном настроении и срывается на своего безработного сына, что он лентяй, сидит на ее шее и его давно уже пора вышвырнуть на улицу. Но стоит мне дать деньги на оплату счетов, она сразу же сменяет гнев на милость, а на извечный вопрос "где взял деньги" отвечаю "заработал". Как именно, это уже не важно. Со временем, что бы не нервировать мать, я взял привычку сам оплачивать счета за свет и воду, не дожидаясь гнева матери.
Только вот последние недели были не очень. У наркоманов и бродяг можно было стянуть только всякую мелочь и что бы покрыть расходы на жилье, приходилось убивать столько времени и сил, что эта рутина уже превращалась в работу.
А выхлопа ноль. На жизнь не остаётся, только на жалкое существование. Нужно было провернуть что то стоящее. Или умыкнуть. Были несколько вариантов: Дон - у смотрящего за районом куча бабла, потому что все оно стекается к нему, тем или иным образом. Автомастерская подруги детства Ким, тачки это всегда деньги. Этот бар, стоит только посмотреть на количество посетителей сегодня и посчитать даже если каждый из них оставит пятерку сегодня. А ведь бар работает всю неделю... Ну и был ещё ломбард и стриптиз клуб, да порт.
Но все было не так просто, хотя бы потому, что не стоит "срать там где живёшь". А за пределами района нужно было убить кучу времени что бы найти подходящий объект, изучить его и провернуть дело. И все это без палева, что не так просто, когда, например, черный парень из порта, начинает подозрительно долго крутится в районе особняков богачей. А если ещё тащить не наличку или бижутерию, а что то крупное, то надо было ещё это вывезти как то и куда то толкнуть. Да, можно было бы договориться с Ким на счёт тачки, а толкнуть в "Старое-Доброе", но Ким нужно будет оплатить отдельный чек, а еврейский гавнюк встанет в позу и товар купит за бесценок, прекрасно понимая, что идти с ворованными вещами или к нему или к кому-то не с района, которого ещё попробуй найди и договорись о нормальной цене.
Нет, выхлоп от такого дела будет едва ли больше чем от рутинного щипачества, а мороки в разы больше.
Но за этими мыслями в голову пришла иная идея. Играя по-правилам из ямы не выбраться, значит правила нужно менять под себя. У всех есть свои секреты, скелеты в шкафах. Кто то имеет любовницу, кого-то имееют страпоном, кто-то не уплачивает налоги, а кто-то стучит и сливает все фараонам. Еврей наверняка имеет свои секреты. Нужно только узнать где он их хранит и выкрасть, что бы потом поставить в позу, в которой ему придется поумерить свои аппетиты и заключить эксклюзивный договор о специальной цене.
Конечно все зависит от того, что это за секрет и насколько скряга боиться его потерять. Кто мог знать секреты еврея? Только другой еврей, который ещё и работал на своего более успешного земляка. Правда Путин слыл ещё тем опасным типом, да и был риск что он расскажет своему знакомому что под него копают, но думаю что жадность и возможность изменить свое положение в иерархии общества, помогут ему сделать правильный выбор.
-
*хитрая еврейская Хава Нагила*
А за шо вы таки имеете большой и ост'гый зуб п'готив богоизб'ганного на'года?
-
Играя по-правилам из ямы не выбраться, значит правила нужно менять под себя.
Вот с таких слов проблемы и начинаются.
|
|
  Претсберри, штат Этминстер, округ Аваланч. Население: ~214 тыс. человек. Основан британскими переселенцами в 1807-ом году, однако статус города обрел только в 1883-ем. Экономика держится на добыче песка, камня и глины, и в меньшей мере на кукурузе и табаке. Также свою долю в ней имеют пассажирский и грузовой транзит, логистические операции и судокорпусные работы малой сложности, производимые в доках. В 1969-ом году город столкнулся с массовыми беспорядками, в которые переросли антивоенные митинги, связанные с войной во Вьетнаме. На территорию города был введен ограниченный контингент сил Национальной Гвардии штата Этминстер (~1 тыс. человек общей сложностью с учетом прочих федеральных сил). Ситуацию удалось урегулировать за четыре дня. Чистый убыток, нанесенный городу, составил $700 тыс. * * * Обслуживание города.• Наблюдением за состоянием улиц, коммуникаций, дорог, уровнем санитарии, а также обеспечением электро-, газо- и водоснабжения занят Департамент по Жилищному Надзору (Pretsberry City Department Of Housing Supervisiory, PCDoHS). Хотя контракт на работу в юрисдикции города заключен мэрией именно с ним, многие работы он выполняет не самостоятельно, а передавая на субподряд. Так, например, уборкой и вывозом мусора занято Окружное Бюро по делам санитарии (Avalanch County Sanitation Bureau, ACSB), а энерго- и водообеспечением — компании и корпорации на уровне штата. • Здравоохранение города обеспечивают две организации. Больница общего профиля округа Аваланч (Аvalanch County General Hospital, ACGH. "Aliis inserviendo consumor") и Клиника Претсберри (Pretsberry Clinic, PC. "Я войду туда для пользы больного"). Первая является государственной организацией, вторая — частным медицинским центром, оказывающим услуги по контрактным договорам. Первая закреплена не только за городом, но и за всем округом Аваланч. Кроме того, она же значительно лучше оснащена — так, например, в ее распоряжении имеется штат воздушной поддержки (два вертолета, пилоты и подряд на техническое обслуживание), собственная коронерская служба (включая морг, автопарк и специальные места для проведения аутопсий). • Пожарную охрану ведет Пожарный департамент Претсберри (Pretsberry City Fire Department, PCFD. "ССС — Стойкость, Самоконтроль, Самоотречение"). В него входят не только сами единицы пожарной охраны (автолестницы и автоцистерны), но и экипажи скорой медицинской помощи (Ambulance Units), аварийной медицинской помощи (Accident Ambulance Units), воздушной поддержки (Air Support Units), а также отдел расследований поджогов (ARSON Service). • Охрану правопорядка и защиту гражданского населения от преступных посягательств ведет Полицейский департамент Претсберри (Pretsberry City Police Department, PCPD. "Бессменный пост с 1891"). Включает в себя патрульную дивизию (Patrol Division), дорожный патруль (Traffic Division), охрану муниципальных объектов (National Security Office), убойный отдел (Homicide Unit), отдел по борьбе с имущественными преступлениями (Property Crime Investigation, PCI), Бюро по борьбе с организованной преступностью и особо тяжкими преступлениями (Criminal Gang and Major Crime Buraeu, CGMCB), а также отряд спецназа (Emergency Responce Task Force, ERTF). Спецназовцы работают по образцу нью-йоркской школы полиции, а потому занимаются не только забаррикадированными подозреваемыми и освобождением заложников, но и работой спасателей первого эшелона реагирования (на обрушениях, завалах, последствиях катастроф и прочего). • Пассажирскими перевозками внутри города занимается компания Транспортное объединение Смита и Чарльза (Smith&Charles Transport Union, "Мы накапливали опыт больше 30 лет, чтобы Вы не дозванивались в такси дольше 30 секунд"). Объединение включает в себя несколько веток — таксопарк, автобусный парк общего назначения и школьные автобусные линии. Конкурирует с PanAmerican Transit Co. за междугородние линии. Пока безуспешно. • Грузоперевозками занимаются две компании — Водная логистика Претсберри (Pretsberry Water Logistic LTD, "Тихая гавань для Ваших инвестиций") и Панамериканский Транзит Инкорпорейтед (PanAmerican Transit Co. "Объединяя Америку"). Первая контролирует речной порт, сплавляя грузы вверх и вниз по Сансайд-Ривер, а также предоставляет ремонтные доки другим компаниям по договору подряда. Вторая владеет почти всем рынком наземных грузоперевозок города, а также междугородними пассажирскими линиями. Конкуренция за общий транзитный рынок пока в пассивной фазе, но у PanAmerican Transit Co. есть все шансы выйти из нее победителем. Так как она работает помимо Этминстера еще в четырех штатах и имеет куда большие активы. * * * Ситуация с легализованной торговлей оружием и наркотическими веществами.• В Этминстере легализована продажа лечебной марихуаны. • Лечебная марихуана отпускается по больничным рецептам лицам, проходящим реабилитационный период после лечения от тяжелых психических состояний. По рецепту за раз отпускается не более 5 граммов на руки, также не более 5 граммов разрешено к ношению. То есть, ношение бо́льших размеров уже будет приравниваться к хранению и распространению. • Лицо, покупающее лечебную марихуану, должно достичь возраста 21-ого года, иметь гражданство США или вид на жительство и трудоустройство (green card), а также иметь рецепт от врача. • В Этминстере к продаже доступны пистолеты, револьверы, помповые ружья, гладкоствольные винтовки, охотничьи винтовки и карабины с нарезным стволом. • Чтобы иметь возможность покупать и хранить оружие, гражданину необходима лицензия образца PF (Pushared Firearms). Получение лицензии включает в себя необходимость обзавестись членским билетом этминстерского крыла Национальной Стрелковой Ассоциации (National Rifle Association of America, NRA), пройти нарколога, психолога, проверку криминальной истории в полиции и собеседование c офицером Дивизии Лицензирования Огнестрельного Оружия департамента (Firearms Licensing Division), а также уплатить пошлину департаменту полиции. PF дает право купить сейф, оружие, боеприпасы, расходники (оружейное масло, принадлежность и прочие уходовые средства за оружием и боеприпасами) и хранить все это дома. Перевозить оружие с места на место допускается только в разряженном виде в запертом контейнере. • Чтобы иметь возможность носить оружие с собой и применять его в целях личной защиты, гражданину необходима лицензия образца CCW (Carry a Concealed Weapon). Чтобы получить ее, он обязан вместе с лицензией образца PF обратиться в полицейский департамент. Туда же, в Дивизию Лицензирования, но уже в другую секцию этой дивизии — Отдел разрешений на личную защиту (Personal Protection Permit Unit). Как правило, процедура на порядок короче PF — включает в себя проверку криминальной истории на период владения оружием с PF, сдачу отпечатков пальцев и уплату пошлины. CCW дает право на приобретение холстера и скрытое ношение личного оружия. • Иметь возможность хранить и носить оружие для охраны третьих лиц и коммерческого имущества вправе только сотрудник частной охранной компании (по соответствующему подряду договора). Отдел разрешений на охрану (Guard Permit Section) полицейского департамента помимо всех прочих процедур проверяет лицензию на охрану и контракт или подрядный договор этой компании. • Лицо, подающее на лицензию (любую из), должно достичь возраста 21-ого года, иметь гражданство США или вид на жительство и трудоустройство (green card). На лицензию не могут претендовать лица, осужденные за различные преступления; имеющие пристрастия к алкоголю или наркотическим веществам; страдающие от психических расстройств; находящиеся на реабилитации или испытательном сроке; признанные судом невменяемыми в ходе любых из судебных разбирательств. За употребление или хранение наркотиков, а также после совершений преступлений лицензия отзывается. • В лицензии четко указано, для каких целей приобретается оружие. Действующий список включает в себя Самооборону, Спорт и Хобби. Под понятие самообороны попадает оборона как самого себя, так и имущества. Под понятие хобби попадают охота и коллекционирование. За нелицензированное использование оружия лицензия отзывается. • Носитель лицензии на оружие при обращении со стороны офицера полиции всегда обязан представляться как носитель. Носитель лицензии обязан отдать оружие по первому требованию офицера полиции. Носитель лицензии не имеет права вмешиваться со своим оружием в ситуации, на которых работает полиция. • Носитель лицензии не имеет право передавать лицензию. Приобрести оружие по лицензии не может никто иной, кроме как ее носитель. * * * Район доков Риверрайд Бэй (место действия). Население: ~46 тыс. человек. Третье по численности населения административное образование Претсберри Сити. Уровень жизни едва дотягивает до среднего, уровень преступности за это самое среднее давно перевалил. Безработица высочайшая по городу — 8%. В восьмидесятые-девяностые годы благодаря транспортной доступности район был наводнен мигрантами из стран Восточной Европы — сербами, албанцами, поляками, украинцами и русскими. Мигранты не стремились интегрироваться в общество, заместо этого быстро формируя обособленные этнические общины. Вкупе с нехваткой рабочих мест это создало в Риверрайд Бэй очаг криминальной активности. Район потонул в проституции, наркотраффике, оружейном дилерстве, а также бесконечных грабежах, разбоях, кражах и автоугонах. В 1994-ом году в связи с волной насилия мэрия города пролоббировала законы о комендантском часе и ограничении на продажу и ношение оружия. Эффекта эти действия не возымели. Злоумышленники не соблюдали комендантский час, а оружие извлекали из нелегального оборота. Однако несмотря на это отменены данные законы были только в 2001-ом. Причем не в последнюю очередь из-за давления на мэра органов местного самоуправления. Доки, принадлежащие Pretsberry WatLog LTD, единственные в городе. Они являются ключевым речным транспортным узлом и дают работу примерно двум третям населения Риверрайд Бэй. На текущий момент Pretsberry WatLog LTD вялотекуще конкурирует с PanAmerican Transit Co. за рынок грузоперевозок и транзитных операций. Попытки выйти на более крупные прибыли приводят лишь к поражению в правах рабочих и недовольству профсоюзов. По непроверенным слухам, с приходом на должность старшего менеджера по операциям Альфреда Флемминга PanAmerican Transit перейдет к более агрессивным и решительным мерам. И возможно, предпримет попытку взять порт под контроль. На текущий момент преступность идет на спад, переживая регрессию к среднему. Однако ипотечный кризис и рост банкротств с 2007-ого года не оставляют район в покое. Риверрайд Бэй готовится к новому удару. И нет никаких гарантий, что фундамент выдержит. * * * Что есть на раёне? • Доки. Когда ты честно работаешь весь день, будь+дерзким. На 10+ ты не настолько устал, чтобы вечером быть уже ни на что не способным; на 7-9 получи -1 постоянно на всю ночь. Если ты честно работаешь целую неделю подряд, получи +1 Бабло. • Речной порт. Когда ты решаешь слегка передохнуть, твои Бабло -1 и Палево -1, но ты на один день выпадаешь из жизни раёна. • Бар "Речной Змей". Когда ты проставляешься, будь+четким. При успехе можешь убрать чье-то имя из списка кредиторов, если только что поставил ему выпить. На 7-9 выбери 1: — вы напиваетесь в говно: остаток дня или ночи ты тратишь здесь. — он любит дорогую выпивку. Бабло -1. Ты не можешь проставляться, когда ты на мели. • Тренажерный зал "Road To The Dream". Когда ты решаешь потягать железо, будь+дерзким. При успехе в следующий раз когда ты достаешь железо, можешь сделать это без оружия ближнего боя и быть+дерзким вместо того, чтобы устроить+резню. На 7-9 ты можешь устроить+резню без оружия, считая ход как резня -1. При провале ты потянул мышцу, -1 к тому, чтобы играть жестко, на весь день. • Бильярдный клуб "Честный Джонни". Когда ты играешь в азартные игры, будь+тертым. При успехе ты срываешь куш, тебе Бабло +1. На 7-9 ты выводишь свои ставки в ноль и хотя бы ничего не проигрываешь. При провале ты спускаешь почти все — тебе Бабло -1, или твое благополучие оказывается под угрозой. Если ты срываешь куш два раза, на третий раз ты начинаешь доставлять хозяину неприятности. Учти+палево, и если он не отворачивается от тебя, ты можешь продолжить играть. • Стриптиз-клуб "7 ветров". Когда ты кутишь с жителями раёна, будь+четким. Ты не можешь кутить, находясь на мели. При успехе с тебя снимаются все негативные статусные эффекты, накладывающие на броски -1, или ты получаешь +1, когда в следующий раз будешь спрашивать у людей. На 7-9 учиненный дебош привлек внимание копов, выбери одно последствие: — ты смылся, но тебя срисовали. Палево +1. — кто-то поручается за тебя, занеси его в список кредиторов. — тебе придется ответить на ряд вопросов. При провале копы берутся не только за тебя, но и за твоих близких. Ты всем им начинаешь доставлять неприятности. • Ломбард "Старое-доброе". Здесь ты можешь продать +палевную вещь, но ее цена всегда будет на 1 Бабло меньше. • Сквер Оук Стрит. Когда ты проводишь время с местными, можешь быть+цивильным вместо того, чтобы быть+четким, когда спрашиваешь у людей, не касаясь своей криминальной деятельности. Если ты касаешься чьей-то чужой криминальной деятельности, скажи записать ему за тобой долг +1, если это игровой персонаж, или внеси его в список кредиторов, если это персонаж МЦ. • Первая пресвитерианская церковь округа Аваланч. Когда ты залегаешь на дно в церкви, кредиторы из числа паствы церкви не могут тебя здесь достать. • Автомобильная свалка Пита-Мусорщика. Когда тебе нужна машина за 0 бабла, ты можешь найти ее здесь. Выбери для нее три отрицательные метки, кроме -палевной. * * * Что есть за пределами раёна? • Центральное управление полиции Претсберри. Если ты хочешь получить лицензию на пушки, будь+цивильным: при успехе ты теперь можешь покупать стволы легально в магазинах города. На 10+ выбери два последствия, на 7-9 — три: — Ты сдал кучу своих персональных данных. Палево +1; — Ты едва потянул все эти пошлины. Бабло -1; — Это заняло у тебя неделю; — Кто-то из полиции помог тебе избежать геморроя. Запиши этого офицера в кредиторы. При провале тебе отказывают: попробовать подать на заявление снова можно лишь одним способом — заплатить наличными 2 Бабла. Также если у тебя есть в загашнике приводы, нелады с головой или туры по столице Австрии, этот ход тебе будет доступен, только если кто-то тебе поможет — запиши этого человека в кредиторы. • Централ ACGH. Больница. Здесь можно улучшить состояние от лег до в порядке или от сдох до лег, если попасть сюда в течение часа после получения ранения. Государственных страховок в США нет, поэтому придется потратить Бабло (1, если ты лег, и 2, если ты сдох), иначе это обернется угрозой благополучию. Всякий раз заявляясь в больницу, помни, что медики стучат копам. Так что будь+ровным: на 10+ выбери 1 вариант, на 7-9 — два. — тебе удалось избежать прямых вопросов легавых, но ты будешь кому-то за это должен. Занеси его имя в список кредиторов. — ты сунул на лапу и этим поумерил любопытство законников. Бабло -1. — ты пробыл в больнице достаточно долго, чтобы законники пробили твои персональные данные. Палево +1. • "Happy's Place" — единственный в городе гей-бар и локальный центр ЛГБТ-культуры. Если ты представляешь ЛГБТ, то можешь спрашивать здесь у людей с +1. Также в этом месте представители ЛГБТ получают +1, торгуясь с теми, кто ЛГБТ не принадлежит. • Офис претсберрийского отделения Республиканской Партии. Когда ты пытаешься обратить внимание республиканцев на проблему, будь+чётким. При успехе они предпринимают меры, чтобы проработать её. На 10+ выбери два последствия. На 7-9 — одно: — мэрия не создаёт помех действиям партии. — демократы не проявляют интерес к действиям партии. — партия не прибегает к излишне радикальным мерам. — партия не афиширует твоё имя. • Элитный итальянский ресторан "Калабрия". Когда ты кутишь с лучшими людьми города, учти+бабло (минимум 1, максимум 3): при успехе получи 3 шанса, на 7-9 получи 1 шанс. Потрать шансы 1 к 1 на следующие возможности: — получи +1, когда следующий раз будешь спрашивать у людей. — получи +1 к любому из бросков ходов твоего буклета, который требует быть+четким. — получи +1, когда заляжешь на дно к кому-то, с кем кутил. Возможности могут повторяться, но не в одной проверке. Бабло, которое ты +учел, расходуется вне зависимости от того, добился ты успеха на броске или нет. При провале кому-то становится известно об излишних тратах с твоей стороны — один из кредиторов требует от тебя немедленно расплатиться. • Второе городское кладбище. Когда ты приходишь в склеп, чтобы припрятать там палёнку, будь+ровным. При успехе все получается, +палевный предмет остается у тебя в собственности, но не считается, будто ты держишь его у себя. На 10+ выбери один вариант, на 7-9 — два: — долго здесь хранить что-либо не удастся. — кто-то может случайно забрести сюда. Палево +1. — тебе нужен кто-то, кто постоит на фишке. Занеси его в список кредиторов. Да, кстати, -палевную машину так не спрятать. • Стрелковый тир "На мушке". Когда ты хочешь поупражняться в стрельбе, приходи сюда с легальным оружием и открой+пальбу. При успехе тренировка прошла отлично, на 7-9 выбери одно последствие: — аренда тира недёшево обошлась. Бабло -1. — после тренировки ты как выжатый лимон. -1 на все действия в течение дня. За каждые семь дней, посвящённые тиру, отметь опыт. Ты не можешь тренироваться, находясь на мели.
-
Очень, очень грамотная подготовка к модулю. Во всех отношениях.
-
Молоток, WanderingWisdom, реально красавчик.
Оформление крутое, раскидал всё как надо, красота.
Нет системы кроме апока, и Винсент Бейкер пророк её.
Эх, где бы только время найти ( Но в любом случае удачи с инициативными и находчивыми игроками, да закрутится колесо истории!
-
Вложенный труд, проработка и монументальность
|
|
|
|
Msg: 2 of 2 From: Mithgol the Webmaster To: All Subj: Re: КАК НАМ ОБУСТРОИТЬ РОССИЮ -------------------------------------------- Всем -------------------------------------------
Новости из Омска. Смотрел, думал, заливисто смеялся. Осторожно, по ссылке 15 Мб. [ссылка на ftp. По ссылке видео 144р, ebanko.wmv] Кадр: диктор в студии провинциального телеканала «Омск-ТВ». — Товарищи! Мы прерываем показ художественного фильма «Сало, или 120 дней Содома» ради срочного прямого включения с площади Габриэле д’Аннуцио (бывший Театральный сквер), где в эти минуты с программной речью выступает каудильо Евразийской Социалистической Республики генералиссимус Эдуард Вениаминович Лимонов. Кадр: заполненная народом площадь, на фоне Оперного театра — фанерная, задрапированная кумачом трибуна. За трибуной — ряд безыскусных гипсовых статуй, воздвигнутых в последние недели по плану монументальной пропаганды и предназначенные к отправке в разные районы Омска и России. Крупный план статуй, одна за другой: Сергей Нечаев, Мишель Фуко, Эрнесто Че Гевара, Юкио Мисима, Андреас Баадер, Иван Каляев, Леонид Губанов, Иуда Искариот, Алексей Черехов-Анчар, Виктория Аралович-Владимирова. Из динамиков по сторонам трибуны играет «Родина» Гражданской Обороны. Под усиливающийся приветственный шум толпы на трибуну поднимается Эдуард Лимонов в сером военном френче без знаков отличия, с нарукавной повязкой с серпом и молотом в круге. На седой, стриженной под андеркат голове Вождя — очки в массивной пластиковой оправе и красная повязка на лбу. В середине повязки — тот же символ НБП. Шум стихает, музыка прекращается. Повелительно поднимая руку, Лимонов начинает говорить надтреснутым голосом: — Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота! К вам обращаюсь я, друзья мои! В эту годину испытаний я выступаю перед вами, чтобы во всеуслышанье объявить о начале великого Танца Русской Свободы, в вихре которого закружится вся Россия и весь мир! Вы ждали от нас танца с саблями? Вы получите танец с лимонками! Вы ждали танца с драконами? Вы получите танец с лимонами! Здесь, в сибирских степях, звучат первые тонкие серебряные тремоло музыки, в громовом крещендо которой потонет Вселенная, да туда ей и дорога, старой блядине! Кавалеры приглашают дам, и я сделал свой выбор! — Лимонов простирает руку с указательным пальцем куда-то в направлении Ульяновска. — Новодворская, я иду на тебя! Беги, беги прочь, Валерия Ильинична, Орлеанская блудница смутного времени; ты слышишь уже, как неостановимо из-за Уральского хребта надвигается на тебя наш хтонический гопак! Ты перепутала абсолютную свободу с калькулятором гнид; ты променяла первопринцип братского общежития на место в капиталистической системе. Ты забыла, что опыт соборной любви угнетённые народы земного шара воспринимают через фигуру Владимира Ильича Ленина, чей родной город ты нагло попираешь своею тушею. Не по тебе твоё отчество, не по тебе твоё отечество, не по тебе этот город! Purga urbem, Новодворская, purga urbem! Оберни своё лицо к небесам! Видишь? — Лимонов патетично простирает руку к закатному небу цвета мяса, — видишь ли ты этих птиц? Это птицы перемен, и они уже надрывно кричат над шестой частью суши, предвкушая океаны падали, потому что слышат, как катятся на запад наши железные полки! Беги, Лера, беги! Приложи своё ухо к земле! Слышишь? Это стонет мать-земля, не в силах более выносить вес твоего чудовищного тела, отягощённого нечистой совестью и гормональными проблемами. О, окончи свою жизнь, Новодворская! Хромой могильщик отроет тебе могилу; глухонемые плакальщицы с «Эха Москвы» пропоют панихиду по тебе, окостенелые старухи из «Мемориала» уронят саван с твоим телом в яму, а дальше — лишь рыжая ржа и звёздный рой над головой, лишь стылый красный рассвет над ледяным простором, в котором бродит мужик с топором, давно позабывший твоё имя. Верёвка, пуля, ледяная тьма и музыка, сводящая с ума, — вот твой удел, вот твой венец, вот твой финал. А ты, кошачье ухо бумажный тигр нефритовый дилдак? Куда тебе тягаться с Русским народом? Ни души у тебя, ни музыки, ни танцев! Весь мир слушает Чайковского, Достоевского, Кобейна, Моррисона! Курт Кобейн — русский, родом с Москвы! Джим Моррисон — русский, родом с Москвы! Славой Жижек — русский, родом с Москвы, и через подаренные им очки идеологии я вижу твоё гнилое нутро, твоё изнасилование Маркса маоистским пьяным жестоким ботинком, твоего разварного Гегеля быстрого приготовления! Я обращаюсь к нашему восточному соседу, к господину Баркашову, — защищай Русь, если дорог тебе твой дом и твой народ! Если ты не убил за день хотя бы одного китайца, твой день пропал зря. Если шнурки на твоих берцах ещё не белые, ты не понял угрозы. Если ты думаешь, что с китайцами возможно меситься по файрплэй, ты делаешь ошибку. Не считай дней. Не считай вёрст. Считай одно — убитых тобой косоглазых! Убей китайца и не беспокойся о своём желудке — мы тебе поможем. Недоедим, но вывезем! Нам скажут, что жителям Урала и Западной Сибири самим не хватает еды, что еда вывозится поездами на восток. Наш ответ на это: нет еды — жри буржуя! Еда — лишь социальный конструкт; только поэзия материальна! И, как писал великий русский поэт Велимир Хлебников, «Когда умирают кони — дышат; когда умирают травы — вянут; когда умирают солнца — они гаснут; когда убивают буржуя — танцуют все!» И мы будем танцевать! Танцевать, танцевать, танцевать! Мы будем танцевать в уральской тайге, мы будем танцевать на волжских просторах, мы будем танцевать всё яростней! Мы будем танцевать на пляжах, мы будем танцевать в полях и холмах, мы будем танцевать на улицах и площадях; мы попляшем на развалинах! Весёлые ребята, полные огненного смеха, — мы разрушим всё, все здания, все университеты и музеи и установим на их пепелище табличку — «Здесь танцуют!» Мы должны позволить музыке революции двигать нашими ступнями! Ритм времени — это танцор! Мы начинаем наш гильотинный гавот, наш стальной уанстеп, наш гальванический твист среди озёр сукровицы, сквозь заросли злаков зла, и не одни мы пойдём по этой неторенной тропе! Нет! Вместе с нами рука об руку будут шагать наши товарищи с Волги и Дона, неизобретательно выбравшие называться РСФСР. Попрошу товарищей отнестись снисходительно к товарищу Андреевой и её сторонникам: да, они могут быть скучноваты и старомодны, с бедной фантазией и полным непониманием тенденций марксизма в эпоху постмодерна, но мы пойдём с ними рука об руку! Вы слышали уже о предложении Андреевой создать с нами Единый Антиимпериалистический Фронт; мы с радостью принимаем это предложение! С одной поправкой — наш союз будет называться «Добровольный Альянс "Советско-Модернистский Единый Революционный Штаб"»! Ура, товарищи! По толпе проносится громовое «УРА!», нацболы принимаются распевать «Эрику» вперемешку с «А Ленин такой молодой» и «Всё идёт по плану». Некоторое время Лимонов не может продолжить. Но маловеры спросят меня: ради чего этот кровавый танец? Зачем, мистер Лимонов, зачем? Зачем вы встаёте? Зачем продолжаете драться? Неужели вы верите в какую-то миссию, или вам страшно погибать? Нет, нам не страшно погибать: смерти мы смело говорим «ДА!». Может быть, нам нужна победа? Нет, она нам не нужна — победу мы одержим в любом случае! Может быть, вы сражаетесь в интересах Революции? Нет! Наша война — это больше, чем Революция. Наша война — это перфоманс! И поэтому, в этот тяжёлый для нашего народа час я обращаюсь к вам, братья и сёстры. Хотите ли вы участвовать в нашем адском балагане, идти за мной, канатным плясуном, по оголённому проводу через оголтелые пропасти? Толпа ревёт: ДАААА! Я спрашиваю вас во второй раз: хотите ли вы завывающего вальса, однообразней и безумней, чем всё, что вы когда-либо видели? Толпа: ДАААА! Я спрашиваю вас в третий раз: хотите ли вы кровавой кадрили, бессмысленней и беспощадней, чем мы можем её сегодня представить? Толпа: ДААААААА! Лимонов: СМЕРТЬ! Толпа: ДАААААА! Лимонов: СМЕРТЬ! Толпа: ДАААААА! Лимонов: СМЕРТЬ! Беснования продолжаются, в толпе начинаются свальный грех, драки, распитие алкоголя и спонтанные чтения стихов Эзры Паунда. Камера отключается. Картинка на экране сменяется титром: ПЕРЕДАЁМ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ГИМН ЕВРАЗИЙСКОЙ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОЙ РЕСПУБЛИКИ
«Тибетское танго» (Нас вырастил Будда на благо народа)Слова: Сиддхартха Гаутама
Музыка: Сергей Курёхин
Исполняет рок-группа «Аквариум»ссылка
-
Королева Председательница в восхищении, товарищ!
-
Вот он, истинный патриот Родины! Славься, Дуче Лимонов!
-
Угар, например!
-
Это прекрасно.
Я смотрю на это уже пять часов.
-
Беги, беги прочь, Валерия Ильинична, Орлеанская блудница смутного времени
Исполняет рок-группа «Аквариум»
* утирает скупую слезу *
-
Шедевр.
-
Какой восхитительный треш
-
поставил бы два плюса, была б такая возможность. Уровень отсылок зашкаливает
Даже мурашки в конце пробрали
-
-
– ДАААА!
-
Я проникся.
-
Почему-то не поставился плюс в прошлый раз (Дмчик дерпил). Исправляю.
|
|
-
Вижу цель, не вижу препятствий
-
Ты не плохой водитель, ты нормально научился — просто Лондон выскочил на тебя так неожиданно и сразу со всех сторон
где фонари так и ждут в засаде.
Действительно.
Фонарь по-любому был анархистом.
Да блин, я не могу теперь плюсануть аварию
Автор: mindcaster [online] (Эйс Маккракен), 25.01.2021 19:27
-
Ок, это реально смешной резолв.
-
Этот Лондон углем не корми, дай выскочить откуда-нибудь!
-
Понаехали в этот ваш Лондон, а он нерезиновый. Вот и прыгает, куда не надо.
|
Какие-то вещи происходят сами по себе.
Например, сужение амбиций. Сначала ты хочешь стать кем-то значимым и найти способ повлиять на мир. Уйти в искусство или науку, стать политиком или мастером спорта международного класса. Меняешь младшую школу на среднюю, а потом и на старшую, и так год за годом. Будущее туманно, и в этом тумане чуть более густыми облаками плывут твои грезы. Видимые невооруженным глазом, но все столь же неосязаемые. Затем школа заканчивается. И жизнь резко набирает скорость, не давая придать им форму. Вот тебе уже восемнадцать, родители выставляют аренду за твою комнату в четыреста долларов в месяц, а сам ты влетаешь на сорок лет кредитования колледжа или какой-нибудь хибары на отшибе мира. Потом у тебя появляется женщина, ребенок — возможно, двое или и того больше — и все твои амбиции мгновенно схлопываются. Все-таки есть и платить за жилье надо сейчас, а амбиции... Скажем так, избавляться от них — это как вытаскивать занозы. Больно только сначала.
Или вот еще пример — проблемы. Тут схема еще короче — помог одному, перешел дорогу троим. Одно за другое, пятое за десятое — и вот у тебя же прорва недоброжелателей, чинящих тебе различные неурядицы на ровном месте. Хорошо, если у тебя есть кто-то, на кого можно опереться. Выдержать натиск и выйти с честью. Впрочем, это не всегда те же люди, которым ты помогал, впутываясь в их дерьмо.
В общем, какие-то вещи действительно происходят сами по себе.
У Тома так сложилось с любовью. Сколько себя помнил, у всех вокруг всегда были какие-то неурядицы. Одни вливали в отношения кучу времени, приносили огромные жертвы и несли потери, но не получали ничего. Другие получали все по щелчку пальцев, но затем быстро разочаровывали тех, кого добивались, и оставались в одиночестве. И между этими двумя крайностями находились такие, как Том. Которые ничего целенаправленно никуда не шли, но каким-то образом все сложили. Абы как. Он и полюбил далеко не сразу. Раскормленный навязанными романтическими штампами, Том ждал зигзагов, какой-то пульсации, впрыска эндорфинов прямиком в спинной мозг. Однако ничего этого не было.
Ее звали Шарлотта Дэй. Но всех вокруг она требовала называть себя Чарли. И никак иначе.
Чарли боролась с избыточным лишним весом. Боролась сурово, последовательно и неумолимо. Запустив себя в школьные годы, заведя обычную для подростка привычку заедать стресс фастфудом, она рано столкнулась с проблемами сердечно-сосудистой. И после недолгих метаний фастфуд ушел из ее жизни под нож. То, что осталось на его месте в душе, Чарли прижгла каленым железом.
Она плохо контактировала с девушками и их компании предпочитала компанию парней, где была своей. Там они с Томом и сошлись. Никто, кроме него, так ничего в ней и не увидел. Продолжайся так и дальше, и возможно, это усгубило бы разрастающиеся комлпексы. Но он появился и подставил плечо. "Ты воин," — сказал тогда Том. — "Так что сражайся". Он хотел произнести это по-свойски. В шутку, как "своему парню", однако вышло иначе. Теплее. Откровеннее.
Почему именно Чарли? Потому что она и правда была воином. Здесь Том не лукавил. Решимость, с которой она пересела с фастфуда на диету; следование плану без сачков, ночных дожоров и прочего мухлежа раскрыли ему искомое. Умение придерживаться плана и адаптировать психику, приковывая себя к задаче. Что с течением времени не могло не принести свои плоды. Чарли похорошела благодаря спорту и диете — и похорошела значительно.
Потом школа осталась позади, и он ушел в войска. К моменту первого деплоя на Ближний Восток их отношениям минуло уже два года. Прощаясь, Чарли была строга и даже вся как-то подобралась, но за этой стеной показного хладнокровия Том чувствовал дрожь. Трепетало марево тоски и тревоги, подрагивало, как водная гладь на легком ветру. "Вернись живым," — сухо потребовала она. А волю себе дала, только когда самолет с ним на борту оторвался от ВПП.
* * *
Змей пришел в сознание и открыл глаза. Била кровь в висках, пересохло горло, пульсировали болью раны. Паршивые воспоминания. И даже не воспоминания, а некие околосмертные переживания вроде того же света в конце туннеля. Возвращайся на грешную твердь, Том. Ты в Паламунгу, торгуешь информацией и смертью. Чарли с тобой уже нет, она в прошлом. Устала ждать.
Миннеаполис. Стоял ветреный день, было солнечно. Из десяти лет брака с тобой она провела лишь неполных три — все остальное отожрали твои деплои. Восемь месяцев через четыре. И даже эти четыре ты проводил пусть и подле нее, но не с ней - минимум месяц отходил, отключался от службы, выгребал негатив с задворок души. Но Чарли держалась, держалась сколько могла. Она была воином, здесь ты не ошибся. И когда озвучила решение о разводе, в ее голосе была горечь скорее поражения, чем разлуки. "Чем ты думал, когда делал мне предложение?" — спросила она, и вопрос повис в воздухе. Ты промолчал. Что-то менять стоило раньше. Она сняла кольцо, вложила тебе в ладонь, а затем отправилась прочь. Пропала. Сначала из поля зрения, а после и из твоей жизни.
— Прости, — хрипло произнес Змей, с опозданием поняв, что услышать его могут только Скальп и Физрук. Чарли поблизости не было. В отличии от грез, на грешной земле было мало светлого.
-
Сильно
-
Необычно и душевно.
|
-
ТАКИМ ОБРАЗАМ КАЖДЫЙ ГРЕТЧИН ЩИТАИТ СИБЯ ЗОГ-БОМБАЙ И МЫ НИ СТАЛИ ИХ РАЗУБИЖДАТЬ! гуманизм по орочьи! Супер!
-
ЮДИШКИ ДАЛЖНЫ БЫТЬ ЗАЛУТАНЫ! И ИХ ЖЕЛЕЗЯКИ ТОЖЕ!
-
WAAAAAGH!!! АТЛИЧНАЕ НАЧАЛА, БОСС!
|
|
|
|
-
F
OSR такой OSR
-
Крепсь, брат. Мыслями мы стобой.
-
F
-
Добился. Молодец!
-
Гномы умирают первыми.
-
Поздравляю с первой смертью в модуле 🎊
-
Жму ф, чтобы выразить респект.
-
Нееееет, Грогни!
-
Много Эля тебе в загробной жизни, Грог. Команда не забудет
-
Первый пошёл :)
|
Чьи-то крики и вопли, звон клинков, чавкающие звуки... Кажется, Андрей попал прямо на поле боя. Голова вновь начала раскалываться: кто-то (хотя, пожалуй, виновник очевиден) снова начал закачивать знания в голову "Героя". Это было... Быстро. И чуть менее болезненно. Если обобщить, то, похоже, в этом мире был свой "Андрей Романов", хотя имени его местной копии как-то не вспоминалось. Их жизнь имела общие черты, но при этом была, очевидно, разной.
Сама жизненная история и мотивация была невероятно банальна и распространена: это был очередной ребенок полка. Оба родителя служили в армии на Западном фронте и погибли в ходе очередного сражения, хотя, впрочем, это было и неважно: все равно их с детства воспитывали другие люди, а редкие встречи не особо способствовали привязанности. Больше удивительно, что это вообще удалось узнать, ибо обычно останки солдат представляют собой пепел или обугленные тела. Но мы отклонились от темы.
Разумеется, он стал солдатом, хотя, по правде говоря, он бы в любом случаем им стал: его с детства таким воспитывали, что поделать. Месть стала важной мотивацеей, хотя ротный часто неодобрял излишнее рвение. К сожалению паренька, в сражениях он толком не поучаствовал: в первый раз его рота двигалась по центральной Великой Стене и попала под налет Огненных Пчел – некрупных безмоглых демонов с крыльями, чья цель взорваться и забрать побольше жертв. Большая часть роты погибла тогда, а остатки – погибли сейчас.
Да, оказывается тот налет был частью очередного полномасштабного наступления и то, что еще недавно считалось "второй линией обороны" и условным тылом, оказалось уже на следующие сутки передовой. Остатки их роты должны были оборонять башню, на которой расположена катапульта, но демоны даже не утруждали себя её захватом и просто ударили по ней чем-то мощным: верхушку снесло напрочь, почти все погибли.
Но хватит истории. Сейчас Романов лежал на нижнем уровне. Тело болело, но ничего, вроде, не кровоточило и доспех не был значительно поврежден. Рядом валялись трупы, деревянные части горели. Еще немного и все это место рухнет. Башня была круговой, в наличии были две двери и обе вели в окопы. Из оружия был только артефактный арбалет, который лежал рядом с телом. Ситуация была абсолютно не ясна, но нужно было что-то делать, иначе неудачливый попаданец окажется один в окружении легиона демонов.
|
-
Нравится персонаж своей целостностью.
-
Да, перс, что надо. Стойкий оловянный солдат!
|
|
- Извиняюсь, но пока этот кусок мяса должен дотянуть ходьбы до места нашей задачи. Да и не стоит он вашего времени, мозгов минимум, зато гонору как дракона. Маг фыркнул, добил очередной кусок пищи и продолжил. - Хм, ваша гончая ещё молода... Раз уж Ника остаётся, будет неплохо если она двинет с нами. Эй, сверкалка, пойдёшь работать? Долю от добычи и минимальную снарягу для начала мы тебе обеспечим.
Ваша гончая согласно кивнула на это предложение и вскоре своеобразная "рокировка" была завершена. Вы лишились неопытного"Авууу-генератора" и получили "Авууу-генератор" опытный. Выгодный обмен.
- Да, что этой пакости сделается красавица.
Чародей закатил глаза на вопрос госпожи Мавари и полез в карман. Вскоре на свет появился небольшой камень столь плотно исписанный знаками, что пустого места на нём просто не осталось и сейчас этот самый камень был протянут Ольге, как самой магически подкованной.
- Возьмите, лечащий амулет. Не самый ценный и вместительный, но три исцеления есть. Может закрыть раны средней тяжести и в целом полезная вещь. Ваша группа кажется не очень опытна, а "вольные" должны помогать друг другу.
Кривоватая улыбка была вполне искренней. Как и информация о взаимопомощи. если мир вокруг скатился в столь глубокие "анналы", то подобная система вполне логична. Одиночки долго не живут и против слаженной группы у них банально нет шансов. Следовало не забывать об этом.
- Нет, это сынок боярина Новогородского. Сейчас у них не лучшие времена, вот и сбагрили его нам. До поганой Москвы с нами дошёл, манагеров этих, да культистов Ленинских помогал бить. Хотя скорее не помогал, а мешал. Ни одного гада не убил. Мы целый рассадник сожгли, а этот недомужик трясся.
Чародей с неприязнью покосился на аристократа и покачал головой.
- Они ведь как эти манагеры, гнездо своё если устроят, хрен выкуришь. А тут нам повезло, разжились мы реактивным огнемётом до Пиндецовым. Целый квартал этих тварей спалили. С потомстом.
- Могли и больше... Если бы не этот раззява...
Подал голос один из спутников мага. Неожиданно, но тот был у того каким-то слишком юным и окружающие вполне могли определить, что кирпичная морда на самом деле подросток, а не полноценный взрослый.
- Цыц Промокашка, голова ещё мамкиной сиськой пахнет, тем более, что я ещё помню, кого вытаскивал из логова Хиппарей. У самого детство в мягком месте играет. Или раз ты такой многозадачный, то может ещё и Пентиуму молишься?
Ехидно поинтересовался колдун. Вновь потянув кусок мяса в рот. С интересом уставившись на покрасневшего человека, он не прекращал жевать демонстрируя идеально белые, пусть и кривоватые зубы.
- Если родина прикажет....
Всё же родил ответ здоровяк, тем самым объявив свою капитуляцию в так и не начавшейся словесной перепалке. Колдун выглядел разочарованным и лишь продолжал качать головой, утратив интерес к товарищу. Окончив трапезу, он шумно глотнул из фляги и глубокомысленно произнёс.
- Вот и не говори. Хулить всякий может, но не всякому мозгов хватает понять, что идеальных нет. Помни об этом Промокашка.... И ты Камаз, помни. Вы дурни молодые, это мне вторая сотня катит. Учитесь пока живёте, ученье свет, а не ученье тьма.
...
Ника же кажется немножко соврала Юлию в очередной раз продемонстрировав почему гончих с их темпераментом зовут "адскими". Легко повалив парня, на пол, она принялась тереться о молодого человека своим своей головой, демонстрируя клыки и фактически вылизывая того там, куда дотягивалась. Мамоно решила пометить свою добычу как полагается, а потому вскоре рука ушастой решительно прошла в штаны парня схватив его за всем известный орган. Вверх-вниз, вверх-вниз...
Не способный противится сильной монстрице Юлий мог только смотреть в глаза волчице "обрабатывающей" его друга. Не прошло и нескольких минут, как руках его новой "жены" (это ещё вопрос кто-тут жена!). Была заляпана густой белой жидкостью, которую мамоно принялась с видимым удовольствием слизывать. А затем процесс повторился... И ещё... И ещё....
|
Общая информация
Мир называет Аэран. Крайне схож с земным по некоторым параметрам: например, системы времени и названию местной звезды. И числу дней в году. Ключевые отличия: радикально иная география, наличие магии и официально подтвержденное существование "Тверди Небесной" – барьера, который не позволяет взлететь в небо выше определенной отметки. Известен один материк: Катахезис, на котором и происходит действия. Конечно, достоверно известно о существовании иных земель, но о них мало что известно, кроме того, что они, собственно, есть.
Год разделен на 12 месяцев и начинается с весеннего сезона: месяц Рыб, месяц Овна, месяц Тельца, месяц Близнецов, месяц Рака, месяц Льва, месяц Девы, месяц Весов, месяц Скорпиона, месяц Змееносца, месяц Стрельцов, месяц Козерога и месяц Водолея. Название каждого месяц имеет глубоко сакральное, но ныне позабытое происхождение: хотя в некоторых деревнях остались легенды, но, в общем-то, это не особо важно ввиду наличия... Более важных вопросов, вроде вторжения демонов.
Раньше Империя Святой Бакарины звалась просто и безыскуно: Королевство Имото. Однако после начала вторжения демонов (примерно веков 5 назад) именно Имото начало активную деятельность по сплочению различных людских и не очень государство в единое образование, которое сейчас носит имя той самой Королевы. К сожалению, несмотря на официально подтвержденное наличие нескольких мужей и жен, потомков Бакарина не оставила – хотя и вестей о её смерти или смерти консортов не было. Поэтому по сей день защитой разумных рас руководит Регентский Совет, ожидающий возвращения Королевы.
Регентский Совет состоит из 17 разумных. В него входят: Патриарх Всея Империи (глава Церкви Единого Бога), главы 7 Великих домов, Канцлер (глава Исполнительного Кабинета Её Величества), Верховный Судья, главы 3 Старых кланов дворфов, Великий князь эльфов, Чингисхан (формальный лидер орочьих племен), Ректора Академии Магических Искусств и Гранд-Маршал Имперской армии. Это практически нерабочий и насквозь коррумпированный институт, который существует лишь потому, что все осознают: иначе будет хуже.
Магия в этом мире делится на три категории: Основная магия, Древняя магия и Демоническая магия. Основная магия – это магия, которую разумные творят за счет внутреннеого резерва энергии, маны. Так как сам по себе мир крайне насыщен нейтральной маной, заклинания относительно не дальнобойны и маги являются скорее бойцами ближнего боя. Основная магия бывает очень разной и зависит, преимущественно, от личности её владельца – это один, максимум два элемента или набора схожих по сути сил. Впрочем, 90% волшебников имеют силы, так или иначе связанные с одним из пяти элементов: огнем, водой, землей, воздухом или молнией. Кроме того, избыток магии привел к достаточно любопытной мутации: откровенно отталкивающие или уродливой внешности ни у кого нет, потому что люди подсознательно используют ману для коррекции своего тела. От некоторых генетических искажений это не спасло, но в целом – внешние уродства это редкость.
Под "Древней магией" понимается любое волшебство, не основанное на манипуляции внутренней энергией (или воздействие собственной маной не является ключевым). Кто-то может владеть Древней магией от природы, кто-то собственноручно изобретает, а кто-то обучается ей чуть менее этичными способами. Так или иначе, в легендах эта сила встречалась гарантированно – даже собственноручно создав свою школу магии, вскоре можно понять, что это было изобретение колеса. Чаще всего, в один момент времени существует 1 владелец того или иного вида Древней магии.
Формально говоря, Демоническая магия отношения к демонам не имеет. Просто только демоны способны её использовать в полную мощь и не владеют иными силами. Демоническая магия – это повелевание самой жизнью. Демоны поглощают чужие души, которые вырабатывают жизненную энергию постоянно и, в отличии от обычных смертных, им не приходится сокращать срок своей жизни или чем-то жертвовать. Тем не менее, разумные нашли весьма... Специфический выход. Если собственной жизненной силы не хватает, получить её из других не получается или не хочется умирать быстро, обладатели демонических сил применяют Расплату – они получают Долг перед самим миром. Это сказывается на их теле и разуме, но позволяет использовать для применения демонических способностей жизненную энергию планеты. Но по долгам рано платить – как правило, когда приходит Час Расплаты, маг умирает. В лучшем случае. Да и с каждым новым Долгом облик все сильнее искажается...
Внутренняя политика
Если вкратце, то состав Регентского совета отражает политическую расстановку сил и влияние в Империи. Фактически, все влиятельные игроки принадлежат к одной из трех фракций: аристократы, лоялисты и прогрессивисты. Первые – дворяне и прочие благородные, которые стремятся сохранить свои привелегии и урвать побольше власти и, возможно, реорганизовать Империю по той причине, что ни Святая Бакарина, ни её наследники не вернутся. Вторые – сторонник сохранения статуса-кво и заветов Императрицы, которые готовы до скончания веков ждать её возвращения. Третьи – это все недовольные текущим состоянием Империи и желающие реформировать её, разрушив сословные различия и отделив церковь от государства.
Фракции не всегда находятся в балансе ввиду того, что четкую, последовательную позицию имеют только 6 Великих Домов, Чингисханы и Великий князь эльфов. Три Старых клана дворфов постоянно между собой враждуют и их принадлежность к одной из фракций определяется очередным предметом спора и позицией соперника. Ректор и Гранд-Маршал не имеют политической базы и примыкают к одной из фракций соответсвенно своему мировоззрению. Верховный Судья предпочитает вовсе не вмешиваться в политические дрязги. Патриарх, чаще всего, лоялист, однако периодически в Священную Курию пробираются либеральные церковники и Патриархом выбирают прогрессивиста. Канцлер напрямую зависит от ИКЕВ. Наконец, Пурпурный Дом занимает позицию, отвечающую его текущим интересам.
Великие Дома – древние дворянские рода, чьи основатели застали еще Святую Бакарину. По весьма популярной легенде, каждый из основателей дома был часть семьи Бакарины и все прямые потомки основателей имеют право претендовать на престол Империи Святой Бакарины. Нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть этот слух: четыре века назад в результате чего-то, отдаленно напоминающего гражданскую войну, почти вся доимперская история исчезла... Вместе со всеми данными о Императрице и Императорском доме. Казалось бы, наследников действительно больше нет – но в трон вплетено заклинание, которое способно определить его. Слишком древнее и могущественное, чтобы его можно было распознать. Всех претендентов-неудачников развеивало в прах на месте.
Белый Дом – самопровозглашенные "хранители Трона". Единственный дом, поддерживающий фракцию лоялистов. Известен своими храбрыми командирами и воинами – и, поэтому, самый малочисленный. Черный Дом – загадочные маги, тесно связанные с Академией и, разумеется, поддерживающие фракцию аристократов. Безуспешно пытаются окончательно подмять её под себя лет 200 к ряду. Серый Дом контролирует Ведьмачий Корпус и именно из них выходят лучшие охотники на магов.
Пурпурный Дом является самым ненавистным – потому что это династия воров и убийц, а по совместительству крупнейший преступный синдикат Империи. Тем не менее, это благородные и их услуги слишком нужны всем. Желтый Дом является главным рассадником кссенофилии по всей стране и в целом погряз в гедонизме, однако именно из отпрысков Желтых комплектуется Императорская Гвардия. Синий и Красный Дом очень похожи и, возможно, именно поэтому друг друга ненавидят: оба специализируются на чисто боевой магии (несмотря на то, что маги поддержки редки, Красный и Синий дом имеют буквально пару человек на этом специализирующихся) и соревнуются за звание древнейшего дома. Вспыльчивые Красные и высокомерные Синие... Не стоит оставлять их одних – загрызут друг друга.
Ведьмачий корпус... Это полулегендарная организация из магов, которые специализируются на убийстве демонов, нежити и, иногда, других магов. Почти каждый в Империи знает их "особую фразу": "В левой руке я держу меч златой, Единым Богом данный, в правой руке я держу меч сребряный, Святой Бакариной благославленный, и демоны да твари безбожные пусть бегут, когда их соединяю". Каждый ведьмак проходит весьма болезненную процедуру трансформации тела: по крайней мере, иначе весьма трудо объяснить их живучесть и формальное бессмертие. Известней ведьмаков только императорские гвардейцы, которые вовсе носу не кажут из столицы – за 300 лет Императорская гвардия предотвратила 16 переворотов, 12 восстаний и 4 гражданские войны путем казни всех причастных. Без особых потерь. Вообще без них, если быть точнее. Почему Желтый дом до сих пор не взял власть? Очевидно же: в последующей бойне Империя рухнет. Даже самые тщеславные лидеры Желтого дома это знают.
Расы
В самой Империи существуют десятки разумных и полуразумных рас, не говоря уже о подрасах у каждого из видов. Впрочем, почти 85% населения приходится на 6 рас: людей, эльфов, зверолюдов, дворфов, орков и гоблинов. Полукровок не существует как факта, да и сами межрасовые браки весьма редки. Причина этому то, что дети мужского пола принадлежат расе матери, а дети женского – расе отца. Исключения бывают, но лишь подтверждают правило. Даже гоблины отучились ходить в набеги за женщинами: матриархат не любит никто. Отношения между расами достаточно теплые и даже враждующие виды в открытую не убьют представителя другой расы. Святая Бакарина (а затем министерство имперской культуры) много над этим работала.
Люди – самая многочисленная раса. Это обычные люди самых разных цветов кожи, волос и глаз. Живут примерно 60-70 лет. Основной период деятельности 14-50 лет. После полувекова рубежа они начинают резко стареть и превращаться в ходячую развалину. Большинство магов живет по 200 лет, однако старение у них наступает примерно после 150 лет. О них можно мало что сказать, ибо люди во всех мирах люди. Согласно одной гипотезе, именно они являются основой для всех видов, потому что их сотворил не Единый Бог, а кто-то (или что-то) иное.
Эльфы – наиболее похожая на людей раса. В среднем выше их, имеют хрупкое телосложение и заостренные длинные уши. Отличаются бледностью и изяществом. Эльфы привлекательны по меркам каждой расы. Живут потенциально-бесконечно, во многом потому, что их тела пропитаны магией куда сильнее и любой эльф в той или иной степени маг. С другой стороны, манаистощение вполне способно прикончить, да и потерю сердца или головы никакая предрасположенность к магии не спасет. Живут в изолированных (от чужаков из числа иных рас) лесных поселениях, каждое из которых воглавляет князь. Каждые сто лет (или в случае гибели) Совет Князей выбирает Великого князя, представителя всего эльфийского народа. Сейчас это Каладаэль Светлой Реки.
Зверолюди – формально говоря, это просто "люди с животными атрибутами". Как правило, отличаются от людей они лишь парой деталей, типа ушей или наличия хвоста, но их поведение ближе к животному. Особенно в детстве. Со временем они становятся более цивилизованными, но до этого они... Крайне наивны и ведомы инстинктам. В 15 лет они проводят ритуал Совершеннолетия и принятия в племя, что позволяет укротить инстинкты. Срок жизни зависит от их "звериной половины". Все умеют обращаться в звериную и боевую звериную формы – после Совершеннолетия, по крайней мере. Изредка у магов проявляется особая звериная сила. Зверолюди – вторая по численности раса, но на руководящих постах их практически не увидеть... Да и не надо им это.
Дворфы – низкие, коренастые бородачи, какими их описал Толкиен. Впрочем, это касается только мужчин – женщины куда более уточненные и хрупкие... Но на детей не похожи. Средний срок жизни: 400-450 лет. Предпочитают селиться как можно ближе к земле, а еще лучше под ней, потому что это позволяет им черпать из Глубин силу. Общество дворфов делится на касты, крайне консервативно и излишне патриархально: женщины, к примеру, вполне официально рассматриваются как вещь. Впрочем, дворфы из низшей касты (презрительно называемые гномами) даже юридической защиты не имеют. Властью считается Подгорный Совет, в котором заседают главы различных кланов – однако фактически правит триумвират Старых кланов. Их главы также представляют весь дворфийский народ: Гарорг Черная лагуна, Батред Искусный меч и Сонни Лимонная девочка (единственная женщина-патриарх клана за всю историю).
Орков иногда путают с боевой формой некоторых видов зверолюдов из-за внешней схожести: орки это двухметровые гуманоидные свиные туши с темной кожей. Прекрасные воины с весьма низкими интеллектуальными способностями. Они не глупы, но соображают медленно и бесхитростны. Крайне живучи – все органы (кроме мозга) и кровеносная система дублированы и они могут продолжать жить даже без половины тела или вырванного сердца. Быстро восстанавливаются и регенирируют. Кроме того, бессмертны. Орки известны своими берсерками: разумными, что впадают в боевую ярость (точнее, лишь берсерки делают это по своему желанию). Их тело будто начинает дрожать и они способны передавать вибрации своих мышц внешним объектам. Некоторые опытные берсерки касанием ладони способны разрушить стену. Вершиной контроля боевой ярости считается ускорение биения лишь одного сердца, что не дает полную мощь режима берсерка, но позволяет контролировать свои действия и мысли. Каждый орк принадлежит кочевому племени, возглавляемому ханом, а ханы, в свою очередь, формально подчиняются сильнейшему из них – Чингис-хану.
Гоблины и хобгоблины – главные зеленокожие этого сеттинга. Если гоблины похожи на земные аналоги и являются мелкими пакостливыми тварями (хотя весьма хитры и в данный момент даже цивилизоваными), то хобгоблины напоминают более-менее классических западных орков: здоровые груды мускул. Впрочем, они при этом достаточно умны – развитее орков. Гоблины живут примерно по 50 лет, в то время как хобгоблины – примерно 300 лет. Гоблин превращается в хобгоблина после достижения определенного уровня силы, индивидуального для каждого. Как и зверолюды, гоблины не имеют общего правительства.
Церковь Единого Бога
Весьма и весьма сомнительная структура, управляемая Патриархом и Священной Курией. Имеет сразу несколько боевых подразделений: Инквизиториум, занимающийся расследованиями ереси и демонопоклонничества, Орден Воинов Креста, предназначенных для уничтожения нежити, и тайный полумифический Тринадцатый отдел, чья деятельность неизвестна. Судя по слухам, предназначен для грязных дел, которые не к лицу Церкви. Министерство Имперской Безопасности, впрочем, крайне негативно относится к любым слухам и разговорам о 13 отделе.
Суть учения Единого Бога проста и в целом напоминает христианства, разве что отсутствует запрет на убийство: хотя, конечно, убийство родственников и случайных людей строго порицается, но религия не видит ничего плохого в том, чтобы отправить отъявленного мерзавца на плаху. Кроме того, отсутствуют какие-либо посты или ограничения на пищу – хоть чревоугодие и считается грехом. Фактически же, конкретные детали могут разниться от провинции к провинции. Пока вы поклоняетесь Единому Богу, чтите Святую Бакарину и поддерживаете церкви, все в порядке.
Чуть сложнее все обстоит с Заветами Святой Бакарины. Фактически, это воплощенное в камень мировоззрение императрицы. Равенство, отсутствие ненависти к разумному из-за его вида, уважение чужого мнения, равенство независимо от происхождения, готовность сотрудничать с другими... В общем смысле, это неприкрытый идеализм подростка о построении справедливого мира. Надо сказать, что каких-то успехов он все-таки достиг: только из-за Завета была прекращена давняя война между эльфами и дворфами, а орки перестали убивать иноплеменцев, как только увидят. Тем не менее, Империя все еще феодальное государство и пусть рамки сословий слегка размыты, они весьма существенны, хотя магия позволяет вполне неплохо жить даже самым нищим крестьянам и давать им весьма хорошие даже по современным меркам бытовые условия.
Инквизиториум, инзначально, создавалась для того, чтобы уничтожать различные сомнительные секты и откровенные извращения учения Единого Бога. В общем-то, она и сейчас этим занимается – однако помимо расследований и последующего привлечения местных сил для разгрома еретиков они теперь сражаются с демонами, которые, чаще всего, своим влиянием формируют эти самые культы. Чаще всего – чтобы открыть очередной нестабильный портал в миры Легиона и призвать армию демонов за линию фронта. Инквизиторы, как правило, опытные боевики-одиночки, отчитывающиеся перед Верховным Инквизитором и Священной Курией. Зачастую таскают с собой различного рода сброд для выполнения заданий. Преступники, ренегаты и изгнанники, которые всю оставшуюся жизнь вынуждены служить инквизитору... Или до тех пор, пока их полезность не снизится.
Отдел Воинов Креста – военно-монашеский рыцарский Орден, который когда-то был учрежден для уничтожения нежити. Если ведьмаки занимаются одинокими сильными монстрами, то крестоносцы специализируются на машстабных битвах с легионами нежити: даже ведьмаку не пробиться к очередному личу сквозь десятки тысяч солдат. Орден имеет достаточно простую структуру: низшим рангом является послушник, кандидат в рыцари; рыцарь – основной боевой чин, главная ударная сила Ордена; паладин – опытный рыцарь, владеющий магией, командир рыцарских копий (самой малой тактической единицей); паладин-коммандер командует Крестовым Походом (так называют любые операции Ордена); наконец, во главе стоит Грандмагистр Ордена.
[ДАННЫЕ УДАЛЕНЫ]
666-ой Легион
Вообще говоря, под словом "демоны" понимают не только вторженцев из Преисподней. Под демонами также понимают призраков, ёкаев и прочую нечисть, не классифицируемую как нежить: большинство людей одинаково боится и тех, и тех, хотя маги предпочитают не сталкиваться с мистическими существами. Это муторно, долго и не несет никакого смысла. И вообще, это работа ведьмаков. Кроме того, всегда есть шанс вмешаться в очередную потустороннюю войну и потерять свою душу... В общем, не стоит оно того.
Что касается настоящих демонов... Они могут иметь любую форму и размер. Их главная особенность: душа. Демоническая душа отличается от душ смертных, потому что она не вырабатывает ману, а лишь жизненную энергию и при этом может эффективно поглощать жизненную силу других душ: всего 10% потерь при любом числе душ при том, что даже лучшие маги едва ли половиной жизненной энергии могут подпитываться от всего одной-двух душ. Правда, маной пользоваться они так и не могут. Впрочем, некоторые демоны научились пользоваться жизненной силой, но чаще всего это безмозглые трудноубиваемые твари с чудовищно силой и отсутствием инстинкта самосохранения.
666-ой Легион – самый слабый, бесполезный и презираемые среди всех Темных Легионов. Своего предводителя он потерял три эона назад, а четыре генерала демонов живут всего пару тысяч лет, а генералами стали буквально веков 7 назад. Настоящие юнцы по демоническим меркам. Разумеется, этот факт неизвестен жителям мира и поэтому они считают чужую слабость своей силой. Если быть откровенным, то 666-ой легион еще и разделен. Генералы Севера, Юга, Востока и Запада отказываются общаться и вообще как-то взаимодействовать. И длиться этоуже давно. Возможно, новый Архидьявол мог бы помочь... Но никому не нужен 666-ой легион. Даже его генералам: это бы объяснило, почему они не выходят за пределы своих Цитаделей.
Генерал Севера – Рагнарек. Могучий демон-воитель, который живет в Вальхалле, своей Цитадели, построенной вокруг Северного портала. Его армия отличается куда большим неистовством, чем другие, бесхитростностью и полагается в основном на силу. Впрочем, командиры Северной армии таковыми не являются: Йотту Ужас Севера могучий колдун, Аса Крылья Ночи гениальный тактик и мастер владения копьем, а До-ом Палач Рока известен своей скоростью и точностью. В данный момент Северная армия остановилась, будучи неспобна перейти Хребет Мь'одда. Их остановили крепости на двух перевалах, "два клыка Империи": замки Лемен и Расс. Жаркие бои идут уже второе десятилетие, но подвижек нет. Впрочем, беженцы из Домов Йома все еще горят вернуть утеренные почти триста лет назад Земли Севера, да и имперские генералы и губернаторы не прочь вновь подчинить северные предгорья Мь'одда... Во славу Империи, конечно.
Генерал Востока... Хотя, уместнее назвать её Адмиралом – Камиказе. Её Цитадель, расположена прямо в Восточном портале, одновременно в двух мирах. Ввиду особенности театра военных действий, все её демоны амфибии. Восточный флот (он же Глубоководный) полагается на маскировку и быстрые неожиданные удары. Многие монстры еще и ядовиты. У неё три командира: Владыка Небес Левиафан, Владыка Океана Кракен и Владыка Горизонта Катулу. Известен лишь их облик – гигантские, отвратительные, хтонические твари, способные разрушать целые флота. Хотя, в отличии от командиров Северной армии, офицеры Глубоководного флота редко присутствуют на одном поле боя с солдами и куда реже сталкиваются с силами Империи... Последние лет 100 так вообще их не заметить. Поле боя Империи и Глубоководного флота – архипелаг Дзёмон. Множество тропических и горных островов, живущих исключительно за счет морской торговли. Основные битвы происходят на море и в джунглях, что радикально отличается от других фронтов войны с демонами. Именно этот театр действий требует больше всего ресурсов из-за договизны кораблей и ужасающих потерь. Не столько в результате боев, сколько из-за болезней и местной флоры и фауны. Впрочем, Соединенные Префектуры, которые и являются фактическими владельцами архипелага Дзёмон, не жалуются: ведь именно на их верфях строится весь имперский флот...
Генерал Юга – Вэньгэ. Цитадель Ваньгэ, Лазурная Тропа, располагается прямо перед Южным порталом, который с трех сторон окружен горами. Демоны Ваньгэ, пожалуй, наиболее безликие и слабые из всех демонических сил, но их МНОГО. Действительно много. У них нет каких-либо особенностей, кроме поражающей численности: и этого Империи хватает за глаза. Командиры Ваньгэ, однако, крайне выделяются на фоне своей армии. Это Кабуки Зеленая Река, внушающая страх убийца; насылающий кошмары Оива Король Флада; и, наконец, Гэмпэй Весенний Мост, карающая длань Вэньгэ. Молчащее Место – это сухое и пыльное плоскогорье, населенное воинственным и гордым народом пактха, что одинаково не любит Империю (которая навязывает ей веру), что демонов (по очевидным причинам). Из-за сложной местности, действительно машстабные бои редки, однако в тоже время из-за этого все стороны несут огромнейшие потери. Южные Знамена не могут захватить Молчащее Место из-за нападений пактха, Империя не может нанести удар по Лазурной Тропе из-за гигантской армии демонов, а пактхи не могут освободиться из-за религиозного конфликта с Церковью Единого Бога. Южный фронт тянет соки из Империи Святой Бакарины: причем не материальные, а людские. Огромное число потерь и ожесточенность сторон привели к тому, что назначение сюда стало сродни отсроченной смертной казни.
Генерал Запада – Фрашкард. Его Цитадель называется "Хамун" и она расположена прямо под Западным порталом, как бы это ни было странно. Демоны Западной армии поголовно владеют огнем и не стесняются его применять. Многие из них – отбитые наглухо пироманьяки. Командиры Огненного легиона: Саошьянт Открывающий Врата, Будда Ползучий Хаос и Нанак Черный Козел. В отличии от других командиров, они почти постоянно находятся в местах боевых действий. Западный фронт войны против демонов – самый масштабный фронт. Здесь каждые несколько лет проходят битвы в несколько тысяч разумных, а осады и штурмы не прекращаются ни на минут. Многими Западный фронт считается ключевым: если на Севере все спокойной, а на Востоке и Юге мало населения и сложный рельеф, нивелирующий численное преимущество, то Великая Степь Запада – это место постоянных битв. Её нельзя потерять, ведь иначе будет потеряны не просто западны границы: демонам откроется путь в сердце страны! А с гибелью Империи Святой Бакарины этот мир окончательно потеряет шансы на выживание... Хотя театр военных действий достаточно масштабный, ресурсов, что людских, что материальных, он поглощает умеренно мало: в основном за счет того, что именно на Западе больше всех магов. Почти две трети вообще всех магических сил Империи. Если они вне боя, то работают на благо Империи. В добровольно-принудительном порядке. Так или иначе, на западном фронте без перемен уже 400 лет и многие молятся, чтобы так все и продолжалось.
|
|
|
|
|
|
|
|
Зуко догадывался, что с ним что-то не так. Это стало ещё более очевидным после изобретения календаря, когда следить за временем стало гораздо проще. Но почему с ним что-то не так - вот это был хороший вопрос. В итоге изучение данного феномена стало делом жизни головача, и так изучавшего всё на свете.
Через какое-то время он осознал, что даже с учётом долголетия познать все науки в одиночку ему будет сложно. Так что начал набирать себе студентов, показавших себя с лучшей стороны при использовании подходов и методик, выдуманных пришельцем. Те были рады стараться попасть к самому Зуко, а он, в свою очередь, осознал, что хоть он и долгожитель, но повреждениям и болезням подвержен не хуже остальных, а значит, стоит позаботиться о самозащите. Поэтому дополнительным критерием при отборе в личную гвардию учёных были хорошие физические показатели. Зукоиты, как они сами себя называли, все, как на подбор, были высокими статными мужчинами. Они носили минимум одежды, подражая своему учителю, тщательно следили за гигиеной (тут надо сказать отдельное спасибо Эль за изобретение шампуня), чтобы не распространять какую-нибудь заразу, коих хватало в окружающем мире, а открытые участки тел смазывали различными благоухающими маслами, чтобы они блестели так же, как лысина самого Зуко.
В случае вражеского нападения зукоиты были готовы защитить своего главу, но и в опытах физические качества не были лишними. Пригодились они и при подготовке обороны. Стены, изначально строившиеся для защиты от зверья и ветра, пришлось срочно укреплять. Не понаслышке знакомый с математикой, пришелец рассчитал, где необходимо организовать ловушки, чтобы нанести нападающим максимальный ущерб. В нужных местах заготавливались брёвна, с виду похожие на часть стены, но на самом деле предназначенные для того, чтобы сталкивать их прямо на головы взбирающихся греков. Во рву, окружающем поселение, маскировались колья, чьим предназначением было позаботиться о том, чтобы упавший туда враг уже не поднялся. А на случай, если противник задумает стены поджечь, были подготовлены ёмкости с водой и песком. Внутри поселения учёный разместил ряд примитивных устройств для метания камней. Опора, рычаг, противовес, да крепкие верёвки для закрепления - просто, но эффективно. Но хотелось верить, что до этого не дойдёт.
|
|
|
|
"Кром быть умный, Кром много знать..." - Зуко по натуре был добрым малым и с уважением относился к своим новым товарищам. Да и как могло быть иначе, учитывая, что они вырастили его после того, как родители позабыли беднягу на этой дикой планете? В смысле... Он и считал местных своими родителями, поскольку во время пропажи ещё был молод, чтобы помнить о другой жизни (ему было тогда восемь земных дней). Не смотря на это, он помнил фразу, которой на генетическом уровне учат всех особей его вида как раз на случай подобных происшествий: "Мы - ваши друзья". Или: "Я - твой друг", если представляющийся совсем один. Данная фраза не раз и не два выручала попаданца, усвоившего местные повадки. Кто знает, может, если бы не она, ему бы уже давно пробили его яйцеобразную лысую макушку...
"Кром говорить: мы ходи к большой вода и огромный расти... рас... растений. Что это быть?" - пришелец взглянул на друга в ожидании объяснений, - "А ещё Зуко думай, что мы есть ещё где-то... Не мы... Такой, как мы... Не такой умный, как Кром... Но Зуко не верить, что мы - все мы, кто быть... Если мы ходи к вода - мы мочь быть там! Но мы - это мы, а те мы - другой мы... Зуко думай, мы иметь имя... Зуко не знай откуда, но думай имя для мы: Юди. Зуко когда-то слушай его... И если мы найти другие мы - мы знай, что мы - Юди, а другие мы... ммм..." Головач задумался, рефлекторно потирая подбородок четырёхпалой рукой. "Другие мы - быть Они!" - его, наконец, осенило.
Идея двигаться к воде была здравой. Вода несла жизнь, а ещё помогала очиститься. Огонь тоже помогал очиститься, но делал это больно. Этим интересным свойством Зуко пользовался, чтобы очищать и заодно отпугивать некоторых агрессивных жителей планеты, перемещавшихся на четырёх конечностях. К некоторым он обращался со своей дежурной фразой "Я - твой друг", но большинство, казалось, не понимало его... С теми же, кто не убегал сразу и не пытался сожрать Зуко, тот иногда делился пищей, рассуждая, что друзья так и поступают.
Ещё у Зуко были далеко идущие планы насчёт строительства большого шалаша. Маленькие шалаши были недолговечны и часто рушились. Вот если взять много-много камней, обтесать края, чтобы были поровнее, положить друг на друга, чтоб большое основание, а кверху всё уже и уже... (а как иначе? а то падать будет...) Можно ещё сделать его квадратным - так удобней, да и выглядит приятнее. Но это пока были мечты. Да и нельзя построить большой шалаш, пока ты не дошёл до большой воды. Вот на месте и можно будет об этом подумать.
|
-
Вот вы бы, друзья, пошли за Спиртом?
За Спиртом мы всегда готовы идти!
-
Вот вы бы, друзья, пошли за Спиртом? Я бы точно пошёл!
Вот чувствуется мастер риторики!
|
В тронном зале...
Краснолицый мужчина в одежде купца быстро идёт по мраморному простору. В его руках смятая шапка, а глаза горят, когда он бросает взгляд на огромные статуи воинов из золота и львов, и орлов, и свежую кровь ковровых дорожек. Он быстро дышит от скорого шага и от возраста, и от стражи с кривыми мечами наголо, идущей прямо за ним и бренчащей кольчугами. Его ещё раз обыскивают перед огромными вратами, изображающими сцены небесного суда и впускают в сердце Империи людей: свет хлынул из растворившихся врат и Айн Эйди — купец, градоначальник, последний выживший из Дранг-Ланга — входит в сверкающий тронный зал, как в золотой сон.
Он идёт, опустив голову, и глядя на длинную алую дорожку под ногами и слыша, как в дали этой каменной и стальной равнины шепчутся у стен придворные: послы и министры, аристократы и авантюристы, убийцы и шпионы, провидцы и учёные, художники и воины, члены великих домов и их эскорты. Краска заливает его и без того бурое от жизни на юге лицо: он чувствует, как презрительные взгляды скользят по нему, словно холодные рыбы — безразличные и омерзительные, скользкие и пахнущие тиной придворной жизни.
Стаи придворных остаются за спиной, когда Айн начинает путь наверх. Его ждёт восхождение по тысяче сияющих нестерпимым блеском ступеней — к самому куполу зала, где на троне восседает живой Бог человечества — Император.
Согнувшись на коленях, он глядит на полы собственного халата — драгоценного в Степи и кажущегося грязной ветошью здесь —и шепчет выученную и повторённую десять тысяч раз просьбу. За себя и за всех императорских подданных, несчастьем и жадностью поселённых в Степи.
— О Божество! Владыка Неба и Земли, Всего Ведомого и Неведомого! Хранитель Империи, Бессмертный Отец Наш! Нижайшие насекомые, смеем, дрожа, обратить твой взор на себя...
Бронзоволицые стражи стоят у трона недвижно, словно статуи из золота и стали. Воины за спиной посланника и наблюдают за ним неотрывно — ятаганы в их руках. Их командир следит за лицом Императора, ловя выражение.
— ...великое грыхо обрушилось на наши земли, Владыка! Орки убивают... и разрушают... насилуют... строят... строят кошмарные конструкции из нас! Дранк-Ланг, мой родной город, сожжён! Хэви-Хэви уничтожен — стал пепелищем. Литтл Бог...
Военный сановник приблизился к императору, зашептал что-то едва различимо, склонясь и придерживая почтительно красную перевязь на груди — символ достоинства Верховного Стратега. Следом за ним, опустив глаза, приблизился белоснежнобородый верховный маг в шелках, золоте и пурпуре.
Император поднял указательный палец:
— Отправить легионы.
-
Если бы мог, я бы поставил три плюса: один за шикарное описание, моментально создающее в голове величественный образ, один за великолепное введение, сразу задающее настрой, и отдельный плюс за аватарку императора, при виде которой я пол часа валялся под столом проникся благоговением перед всемогущим императором.
-
И этим все сказано!
-
строят кошмарные конструкции из нас!
Ай да Грыха, ай молодец!
-
Император защищает!
-
Аве Император!
-
Да! Грыхо строит конструкции!
-
О, у нас есть маги... Это обнадёживает!
|
|
|
-
Спасибо за игру!
Ушёл красиво)))
-
Спасибо за игру. Жаль, что все быстро закончилось.
-
Увы, прогрессивный строй пал жертвой дремучих феодалов.
|
Андрей Бессонов — верный своей фамилии — проснулся раньше двух своих помощников и даже раньше большинства красноармейцев. Потому он успел прогуляться по палубе перед завтраком и даже переброситься парой слов с, как он понимал, чуть ли не до смерти боящимся его капитаном судна. Хоть за наличием многих других более важных дел и мыслей эти соображения были отодвинуты на периферию разумения чекиста, Бессонова несколько коробило опасливое отношение к нему старика. Неужели за последние годы он действительно приобрёл вокруг себя какой-то тёмный воздух смерти и смертоубийства, как ему мельком показалось вчера утром? Что же теперь, это зловещая аура течёт и стелется за ним как какой-то неприятный запах? То же самое, что смрад и дурные испарения для телесного чувственного обоняние, она есть для какого-то духовного нюха? Воистину, не самое приятное ощущение и не самое приятное знание о себе, если уж оно, конечно, правдиво. Тут даже и не знаешь, что делать с таким.
Если на то пошло, то чего он вчера так сорвался на эту женщину? Ведь даже начал какие-то минорные схемы и интриги придумывать, чтобы использовать её как приманку и кого-то из более важных преступников на эту леску и на этот крючочек поймать? Право слово, какой-то водевильный или там опереточный злодей. Было бы только характерно, если бы он вчера вечером изложил свои мысли в виде весёлого аморального напева на манер Гилберта и Салливана. Стыдно даже вспоминать...
Ладно, обрезал цепочку размышлений Бессонов. Былое оно именно это — былое. Не стоит думать о нём. Ни аристотелевский Бог не может изменить прошлого, ни тем более большевистский официарий, и только дураки позволяют ему проникнуть в свои кости и копиться там как яд и гниль. Ему просто следует больше спать, чтобы таких нервных эксцессов не повторялось в будущем... Или он это из-за того, что Жилкин ушёл, так сорвался?
В любом случае, соразмерно с ходом минут и тем, как завтрак был накрыт и подан в столовой первого класса, размышления Бессонова окончательно умалились и отступили куда-то на задворки его сознания. Слова вышли на авансцену и, как оно казалось чекисту, слова товарища Занозы требовали особого внимания.
— В общем-то, ты прав Валерьян, — протянул наш герой, прихлёбывая чаю. Здесь мы отметим, что в отличие от Глебушки, своего молодого помощника, товарищ Бессонов не утруждал себя бритьём сегодня утром, а потому не был никоим образом изранен и изрезан: ни по подбородку, ни по щекам. Он, истинный последователь стоиков, также не утруждал себя жалобами и тревогами по поводу того, чего не мог получить, а именно кофе. Тем не менее — в сумме, по сочетанию этих двух факторов, а также раннего пробуждения и позднего отхождения ко сну — Андрей Бессонов выглядел вполне презентабельно даже и с двухдневной щетиной. Он со своими маньеризмом и обликом учителя гимназии, напомним, вообще почти всегда выглядел вполне презентабельно, пусть даже то и была не особо внушающая, скромная, сыгранная в минорной тональности манера презентабельности.
— Преступления молодого Викентьева действительно очевидны и требуют наказания. Более того, с некоторым сожалением я должен согласиться с тобой и в том, что нам попросту негде разместить его на хоть сколько-нибудь долговременной основе. Печальная, очень печальная, мысль, как по мне! Они говорят, что место делает человека, но в нашем случае тут всё по-обратному: отсутствие места уничтожает человека.
Бессонов вновь отхлебнул чаю и пожевал губами, обдумывая что сказать дальше.
— Но, может быть, нам пока — по крайней мере, до вечера — следует повременить с окончательным решением данного вопроса.
Здесь взгляд Андрея Бессонова обратился к Андрею Романову.
— На самом деле, как мне кажется, во многом слово здесь за тобой, теска. Викентьев передавал в Архангельск в том числе военные сведения. Может быть, тебе следует присутствовать на его допросе. Может быть, там прозвучит что-то, имеющую непосредственную стратегическую важность, и ты захочешь взять это на карандаш. Быть может, сразу после митинга? Допрос, я имею в виду.
Бессонов вернул своё внимание обоим своим помощником.
— И вот ещё кое-что к теме Викентьева, пока не вылетело из головы. Ты, Глеб, быть может, читал "Государя" Макиавелли? М-м..? Не так важно. Важно, что одну из максим старого итальянца нам сейчас подсказывает сама жизнь. Смотрите, в ходе нашего расследования в ближайшие пару дней мы, скорее всего, будем вынуждены арестовать ещё какое-то количество пособников Ракитина. Кто-то из них будет сопливым дурачком, которому достаточно будет дать подзатыльник и отпустить обратно под юбку к мамке. Кто-то будет орешком посерьёзнее — таким, что его необходимо будет расстрелять за его преступления и вражду к советской власти и народу. Этих последних, вероятно, будет больше одного, даже если не принимать в расчёт Викентьева и кое-кого из тех, кто сидит у нас в трюме. Итак, что мы получим, если будем их, этих задержанных, по одному выводить на берег после допроса и там расстреливать? В первое утро одного, потом ещё двоих, потом ещё, и ещё. Всё это молодые сопляки, типа Лавра, визжащие бабы, типа его сестры, героические юноши с горячими глазами, типа подстреленного мной Кузнецова. В первый раз люди испугаются, во второй — испугаются, но в третий уже озлобятся, и с каждым новым задержанием и расстрелом эта их злоба, и это их бунтарство, и эта их решимость сопротивляться нам будет всё крепнуть и крепнуть. Человек способен смириться и жить с очень многим, даже со страхом, если тот присутствует рядом с ним постоянно. Если события, которые вызывают страх, как бы они не были ужасны сами по себе, происходят слишком часто, то к ним можно привыкнуть. Привыкнуть и начать гневаться. Оглянитесь на последние лет пять-десять своей жизни и на жизни других людей, вам известных, и вы увидите, что это так.
— Что будет с нами, если мы разгневаем Шенкурс постоянными расстрелами и другими жесткими демонстрациями силы советской власти? Город повернётся против нас с товарищем Романовым открытым бунтом, как он повернулся против товарища Иванова и братьев Беговых. Таким образом совет Макиавелли, о котором я говорил ранее. (Конечно, не дословно). Если для восстановления спокойствия и демонстрации силы нужно кого-то казнить, то это следует сделать массово, как можно быстрее — желательно, единомоментно — и без какого-либо предупреждения. Так наказание преступника или преступников произведёт необходимый эффект: оно поселит в сердцах врагов государства страх, покорность. В то же время постоянные репрессии, постоянное угнетение способны вызвать лишь гнев и презрение. Посмотрите, хотя бы, где теперь Николай Кровавый со всеми его полицейскими, и палачами, и тайными осведомителями, и каторгами, и телесными наказаниями.
-
Шикарный пост! Бессонов хорош.
-
+
умный гаденыш, еще и Макиавели читал
-
Наша служба и опасна, и трудна...
-
Классный пост! И про дрожащего перед чекистом капитана, молодец, не забыл, и детальки вроде Гилберта и Салливана отлично образ дополняют, и рассуждения толковые.
|
Когда Никола был маленьким, он любил сигать с покрытой старой дранкой крыши пристроенного к дому хоздвора прямиком в стог золотистого колючего сена, которое его отец вытаскивал просушиться в те нечастые деньки, когда солнце действительно улыбалось в небесах. Для порядку батя сердился, но на самом деле ухмылялся, глядя, как радостно верещит пацанёнок, дрыгая руками и ногами в воздухе, прежде чем приземлиться прямиком в копну сухой травы.
Однажды Никола не рассчитал прыжок и отлетел со стога в сторону, сильно стукнувшись головой о старую колоду, на которой обычно рубили дрова. Он на всю жизнь запомнил это ощущение, когда не больно, но руки-ноги почему-то не слушаются, голоса встревоженных родных доносятся словно издалека, а перед глазами всё плывёт. Так было и сейчас.
Внезапный удар в шею, потом ещё один в плечо — почти натянувшие тетиву арбалета руки вдруг опустились, Никола пошатнулся и сел на зад, опёршись о щит. Поднял кое-как ладонь, потрогал шею — мокро и липко, все пальцы в крови. Мамочка... В плече что-то торчит, мешает, никак не дотянуться. Задел знамя, оно пошатнулось и плюхнулось в грязь. Вот блин, так долго отмывали в прошлый раз! Надо поднять его, вот только бы дотянуться...
Попытавшись достать штандарт, Никола неловко завалился на бок, ещё несколько секунд пальцы парня скребли по древку знамени, но затем ослабли. Мамочка, это что, всё? Конец? Но я не хочу, не сейчас, не так! Кербер, это ты? Лижешь мои пальцы, глупый пёсик, не надо, они же все грязные.. Почему так холодно? Почему не слушается тело, не открываются глаза? Мамочка, как мне страшно..
После случая с колодой Никола полежал пару дней и снова принялся носиться по участку и, конечно же, не преминул вернуться к любимой забаве. Высушенное разнотравье зазывно пахло летом, громко шуршало, принимая Николу в свои объятья, набивалось за пазуху, за ворот рубахи, кололо не сильно, а скорее ласково. Стоял рядом, опёршись на вилы и добродушно ухмыляясь, батя, и не было в те мгновения никого счастливее на свете, чем Никола.
Тятька, гляди!
Гляди, я умею летать!
Я умею!..
-
Т_Т
-
Прощай, Никола, твоя ещё чистая душа уходит из этого грязного мира туда, где уже не будет боли. Мы все тебе даже немного завидуем. Ты был хорошим парнем, каких немного. За тебя обязательно отомстят.
-
Да что ж ты делаешь, злодей!
*убегает в слезах*
На самом деле, кроме шуток, Никола был очень крутой и живой. А теперь останется только сплошная безнадега и грязь.
-
Спи спокойно, дорогой товарищ!
-
Это нужно вытащить в топ. Не ждал такого в подобной игре
-
За душу берёт.
-
Красивое описание гибели. Покойся с миром!
-
Проникновенно-то как...
-
Блин, проникновенно то как
-
Никола, тёзка, ты дрался до конца. Молодец!
-
На одном дыхании, браво
-
Просто и прочувствованно.
-
Это очень круто и грустно одновременно! тт_тт
-
до слез, щука. Нельзя так, нельзя. Слишком проникновенно
|
Карта поля боя: [ход №5]
======================================================
=== Сцена №13
=== Место действия: «Земляной вал»
=== Действующие лица: Патрокл «Македонянин»
=== Прочие личности: Магор «Детоед» — командир 400 сариссофоров
======================================================
Бежал Патрокл вдоль вала. Могучей поступью, широкой ногой. Не от битвы он бежал, а к битве, потому что видел Патрокл, что хитёр враг, смекалист. Звериным чутьём он слабое место искал: шакалом он рыскал, крысой шмыгал, грифом вился в облаках. Знал Патрокл, что есть в «Земляном вале» непрочное место. Ручей, разлитый дождями, который друидки Ианты не догадались в новое русло отвести. Заполнил ручей траншею вала, но после этого вернулся в старое русло и дальше уходил в бухту, подобием рва прикрывая «Частокол». Всю землю перед ручьём друидки перекопали ямами, но умелый в инженерном деле противник сумел бы пройти. В малом числе — с лёгкостью. С отрядом — минут за пять: накрывая ямы дощатыми щитами и перебросив через ручей переносной мост. Спеша к месту боя, услышал Патрокл с запада дикий, рычащий, не то вой, не то крик: — МАГОР ЭТО! ВЫХОДИ НА ЧЕСТНЫЙ БОЙ! Вышло из леса чудовище. Ростом как башня, ноги как дубовые стволы. Держало это чудовище цеп в руке правой, а в левой башенный щит. Видно было только шлем бронзовый над щитом золочёным, да поножи, блестящие как латунь. Сопровождали Магора шестеро великанов чуть поменьше, но всё одно таких могучих, что дикий хряк показался бы рядом с ними подсвинком домашней свиньи. — Они никогда не выходят, — громогласно захохотал один великан. — ТАК ЭТО, САМИ ПРИДЁМ! САМИ ВОЗЬМЁМ! Хохотнул Магор тоже, обернулся, взмахом руки указывая на север, где горел форт «Западных круч». — ВИДИТЕ, ВОИНЫ! КЕМА ТАМ! ЭНЗИФ ТАМ! Обернулся он к Лемносу, цепом взмахнул. — ДОБЫЧА ТАМ! ДЕВКИ ТАМ! ПЕРВЫМИ ВОЙДЁМ! ПЕРВЫМИ ВОЗЬМЁМ! Ударил Магор цепом о щит, так что гулкий звон разнёсся на добрую милю окрест. — ДЫМЫ НЕСИ, ДОСКИ НЕСИ, ЛЕСТНИЦЫ НЕСИ. «ЛАТУННЫЕ ЩИТЫ» МЫ! МЫ ЗДЕСЬ ИДЁМ! Бил великан о щит снова, и снова, будто созывая всех защитников стены. — МАГОР ЭТО! ВЫХОДИ НА ЧЕСТНЫЙ БОЙ! Что же, хитёр был враг, смекалист: не только грифом он вился, не только крысой он шмыгал, но и кабаном напролом пёр.
======================================================
=== Сцена №14
=== Место действия: «Виноградники Агиора»
=== Рассказчик: Энзиф «Ходи-гора» — пленный
======================================================
Сознание прояснилось, а Энзиф всё смотрел в никуда и не мог поверить в то, что случилось минуты назад. Казалось, только что он стрелял во вражеского военачальника — наивного как ребёнок, попавшегося на колдовскую иллюзию с криками женщин и парой десятков костров — а вот уже спустя мгновения тот же полководец поднимал своих, спустя минуты погнал на него толпы безоружных, а вскоре они встретились на поле боя лицом к лицу. Быстр он был, чудовищно быстр. Так же быстр, как и его клинок. Всегда Энзиф успевал уйти и увести своих людей, но в этот раз — недооценил противника. Не сумел. — Слышишь, Крисп, как свиней режут? — посмеивался рядом стороживший его солдат. — Вот прямо как на гэльской охоте, где тоже конница, где тоже дротики, а впереди толпа визжащих диких свиней. Не было рядом никакого Криспа, раненый в голову солдат говорил сам с собой. — А добыча богатая. Видел, Крисп, какой у него лук?.. Ну да им легат распорядится. А за пленных бы я по эфесу за голову взял. Много выйдет, даже если подранков лечить не будем. Только вот сколько дадут за главаря? Полсотни эфесов? Сотню? Вздохнул Энзиф; небогато у них было с деньгами: только луки, мечи, корабли; и вновь обратился он к стоящему рядом солдату — уже в который раз — чтобы раненых перевязали. Больно было смотреть на поле, где лежали десятки его людей, а редкие легкораненые из армии врага перевязывали только сатиров, которых бросили убегавшие свои. — Смотри, Крисп, наш славный легат возвращается. Сейчас всё из тебя вытрясем, что знаешь. Да и что краем уха слышал тоже расскажешь. И только попробуй легату врать. Действительно, они появились под ливнем: те самые всадники, а следующий за ними отряд пехоты гнал перед собой древками копий десятки его людей. Значит всё потеряно: как здесь, так, возможно, и в целом. Знал Энзиф, что сам брат не решился бы продолжать наступление, узнав, что разом потерял шестую часть армии. Но колдуны не оставляли им выбора, потому что ставили простых солдат не выше своих то ли демонов, то ли зверей. Как же так вышло, что колдуны теперь заправляют всем?..
======================================================
=== Сцена №15
=== Место действия: «Западные кручи»
=== Рассказчик: Агата — друид Ианты
======================================================
Агата бежала. После предательства того, кого она только что спасла, у неё не нашлось слов. Она бросилась на тропу, перекатилась, метнулась дальше среди камней. Обличье она не меняла, потому что уже видела распахнутые ворота форта и знала, что магия «Опутывания» или «Тумана» может оказаться нужней. Она видела мёртвых: десятки мёртвых демонов, чёрных как смола, ковром лежащих среди обрушенных палаток и убитых сестёр. Она видела, как пала Аксиотея, когда огромный как скала демон добрался до неё на башне северной стены. В тот миг храбрость оставила остальных: они пытались прорваться к воротам, а демоны преграждали путь. У отряда южной стены ещё были шансы, до смерти — смерти ли? — Аксиотеи они почти прорвались. А между тем Агата видела, что главное чудовище всё ещё бушует на северной стене: её сёстры десятками погибали там. Ничто не брало это чудовище: ни копья, ни стрелы — которые как будто ранили его, но не могли остановить. Спустя мгновения после ранений монстр уже снова был полон сил. Последние шаги оставались до ворот, а она не знала, что должна сделать: - Позвать на помощь арбалетчиков Патрокла? Так они едва ли услышат. А услышав, едва ли придут. - Собрать остальных? Бросить в последнюю атаку? Агата не знала, справится ли с таким врагом. - Или отбить ворота? Дать другим путь к бегству. И защищать их, насколько хватит сил. Идеи, идеи… Может быть что-то более мудрое, более хитрое. Что бы сделал Ианта? Как бы она поступила, будь она рядом с ней? Итоги боя: [Отряд Аксиотеи vs демоны Кема'Эша] Иллюстрация №1: ссылкаИллюстрация №2: ссылка
- Бой длился 25 раундов до прибытия Агаты. Аксиотея пала на 21 раунде.
- 60% отряда Аксиотеи на ногах, но без командира они не способны эффективно сражаться.
- Вскоре тут будет точно такое же "забивание свиней", что устроил Юлий лучникам Энзифа. Охотницы побегут на юг и восток, калечась на скалистом склоне, а демоны добьют раненых.
paste:2020-06-15_10:33:44
--------------------------------------------------------------------------------
OPFOR zone_5 Демоны Кема-Эша exp 480 hp 338/727 (dead 26% disabled 6% captured 0%) fall 46%, injured 12%, light 5%, escape 0% lucky 38%
dead 2 Commoner 1 lvl (враг) (карл-ветеран)
dead 20 Commoner 1 lvl (враг) (карл)
disabled 5 Commoner 1 lvl (враг) (карл)
fall 12 Commoner 1 lvl (враг) (карл)
('close', 'Battleaxe', 'damage') 118
('close', 'Battleaxe', 'fatal') 9
('close', 'Battleaxe', 'hit') 9
('close', 'Battleaxe', 'miss') 10
('close', 'Mace', 'damage') 156
('close', 'Mace', 'fatal') 14
('close', 'Mace', 'hit') 41
('close', 'Mace', 'miss') 98
('throw', 'Javelin', 'damage') 234
('throw', 'Javelin', 'fatal') 14
('throw', 'Javelin', 'hit') 52
('throw', 'Javelin', 'miss') 224
--------------------------------------------------------------------------------
BLUEFOR zone_0 Охотницы отряд №2 Аксиотея exp 410 hp 466/859 (dead 21% disabled 5% captured 0%) fall 37%, injured 11%, light 3%, escape 0% lucky 50%
dead 2 Commoner 2 lvl (Vaarsuvius) (охотница-ветеран)
dead 19 Commoner 1 lvl (Vaarsuvius) (охотница)
disabled 5 Commoner 1 lvl (Vaarsuvius) (охотница)
fall 1 Warrior 3 lvl (Vaarsuvius) (меткий стрелок)
fall 10 Commoner 1 lvl (Vaarsuvius) (охотница)
('close', 'Spear', 'damage') 179
('close', 'Spear', 'fatal') 18
('close', 'Spear', 'hit') 45
('close', 'Spear', 'miss') 115
('ranged', 'Hunting Bow', 'damage') 274
('ranged', 'Hunting Bow', 'fatal') 21
('ranged', 'Hunting Bow', 'hit') 86
('ranged', 'Hunting Bow', 'miss') 647
======================================================
=== Сцена №16
=== Место действия: «Скалистый холм»
=== Действующие лица: Фарам «Друг Богов»
=== Прочие личности: Филлис — сестра Ианты; Иокаста и Мелина — друиды Ианты
======================================================
Фарам наблюдал за неспешно приближавшимся флотом, изредка оглядываясь на крепость, что ему предстояло оборонять. Укрепление на «Скалистом холме», одно из выстроенных Филлис, мало чем отличалось от прочих: прямоугольник частокола, укреплённый понизу булыжной кладкой, крытые живым дёрном навесы. Сотня футов в каждой из стен, а высота их, не считая вала, всего лишь 10 футов — таковы были местные невеликие липы, из которых и строили всё. Были две башни повыше, были и бойницы в стенах, были и укрытия от чародейского огня. Неплохое место для обороны, если не считать того, что в мире магии, где друиды строят земляные насыпи за секунды, любые крепости не так уж прочны. Лонгин отбыл на лодке к «Сторожевой скале», а Филлис, часто оглядываясь на приближающийся флот, поясняла свой план. Мысль о том, что следопыт мог бы провести сотню людей по неизвестным ей тропкам она сочла хорошей шуткой. На вопрос о склоне и «сплошной стене» сложила руки горкой, после чего попросила Иокасту повторить жест, а самого Фарама провести ладонью сверху. И действительно, если смотреть с большой горы на меньшую, её дальний склон всегда был «в тени». — Вы из равнинных, а? — Филлис спросила, неловко улыбаясь. — Простите, не суть, — она вдруг смутилась, — но я и правда не уверена, что Энзиф оставил бы крепость. Позиция и правда слишком хорошая, чтобы обстреливать «Перевал». — Павсаний мёртв… — напомнила Иокаста. Филлис глубоко задумалась. — Сначала его взяли в плен. Значит враг знает слабость нашей обороны на западе. Значит наш западный фланг станет целью отвлекающего удара. А между тем у врага только два «скрытных» отряда, это лучники Энзифа и слабо вооружённая сотня Тик-Бо. Последний — добряк, от него я не жду большой угрозы. Филлис взмахнула рукой. — Решено, я отвожу своих от «Липовой рощи», оставив только дозорных. Мы встанем рядом с вашими ополченцами на «Перевале». Если что пойдёт не так — прикроем. Если понадобится — защитим «Скалистый холм». Мои «Дочери медведицы» сильны первой атакой, особенно против лёгкой пехоты, но хуже сражаются в затяжном бою. — Они движутся… — вмешалась Иокаста. Вражеский флот, разделившись на две колонны, направлялся к «Сторожевой скале». Даже без подсказки Лонгина Фарам видел, что первый корабль уже на дистанции стрельбы. Сотня солдат прятались за поднятыми навесами и бортовыми щитами, а прикрытые дощатой палубой матросы стремительно гребли. С такой защитой ранить их было бы непросто, но на «Скалистом холме» собрали изрядный запас стрел.
======================================================
=== Сцена №17
=== Место действия: «Сторожевая Скала»
=== Действующие лица: Ианта «Дочь Бури»
=== Прочие личности: Хлоя — друид Ианты; Марселлий — кентурион Гая Юлия; Лонгин — спутник Фарама;
======================================================
Ианта стояла на верхнем ярусе цитадели, наблюдая, как онагры передвигают на новые, но заранее пристрелянные позиции. Теперь четыре механизма стояли вблизи, в один ряд, а обслуживающим их мастеровым Патрокла достаточно было пройти лишь два шага, чтобы укрыться в сторожке у стены. Сами онагры не были бы видны со стороны флота. Но взлёты их стрел — вполне. На дистанции в 300 футов снаряд с весом полного таланта мог бы пробить борт триеры, или поджечь палубу, раня даже защищённых бортовыми щитами бойцов. Не было от этого спасения — на такой дистанции снаряд быстрее манёвра — и даже ливень, как обещали мастера Патрокла, не стал бы помехой для их лучших машин. Между тем Ианта уже чётче различала палубы кораблей. Ближняя к побережью тройка — крашеные охрой и багряной краской — похожи на транспортные для пехоты: на их носах виднелись называемые «Воронами» абордажные трапы, а высокие двойные палубы покрывал особенно прочный дощатый настил. Дальняя тройка, напротив, отличалась кожаными щитами по бортам, кормовыми башнями для лучников и низкой осадкой судна: каждый корабль из дальней тройки нёс большое число снарядов для пращ. Единственный корабль из дальней тройке был оснащён катапультой. Это была пентера с кормовой надстройкой, золочёными узорами вдоль бортов и кариатидой в форме бегущего по волнам коня. Не оставалось сомнений, что это флагман. Хана'Вам должен быть там. Только что прибывший Лонгин щурился, разглядывая корабли. Неподалёку стоял Марселлий, сотник легионеров Гая Юлия, чьи бойцы уже приготовили себе запасы пилумов на запасных позициях при каждой стене. — Срочно! — подбежала Хлоя: — Дельфины говорят, что там такие же как мы появились. Много. Больше, чем самих дельфинов в стае. Очень быстрые, очень тихие. Они схватили нескольких, но никого не ранили, только держат в сетях. По-двое они кружат вокруг каждого корабля. Хорошо всё же, что море тёмное в бурю. И особенно тёмное на мелководье, рядом с проливом «Сторожевой скалы». Между тем первый корабль вышел на дистанцию 600 футов. Время луков пришло.
|
-
В этом посте прекрасно все от задумки, до последней запятой, от пиксельарта до свиста ветра в крыльях
-
За сеттинг и антуражность!
|
— Да ты чего, командир? — возмутились бойцы. — Какой кокаин?! Мы с самого Архангельска как в монастыре, ни капли, ни хрена!
— Скот не брали! — угрюмо вскинулся Фома. — А что гуся взяли, так невелика потеря! А и нам не одну ж пустую картоху жрать! Уж поперёк горла стоит!
— Цыц, цыц, братва! — неожиданно встал на сторону командира комвзвода Падалка. — Раз командир говорит, нехай так буде. Ложь бутылки, кому говорю. Не можно так не можно.
— Расколочу тогда, — с мрачной решительностью сказал Иван Пырьин, перехватив полштоф, как гранату, за горло.
— Не треба, — остановил его Падалка, и в его словах, в успокаивающем взгляде и в том, как взводный мягко вынул из рук Пырьина бутылку, Романову показался какой-то намёк. — Ложь, ложь всё назад, трымай революционную дисциплину.
По требованию Романова Серафим Лаврович, двигаясь как кукла, плохо соображая, что делает, достал из буфета две большие синие чайные чашки и, поставив их на стол, с бульканьем наполнил доверху мутноватым самогоном. Трезвенник Глебушка неодобрительно на это посмотрел, покачал головой, но возражать не стал — отошёл к окну, не глядя присел на подоконник: придавленная молочного цвета тюлевая занавеска натянулась за его спиной полосами и с треском оторвалась от гардины, повиснув широким лоскутом. Глебушка встал, озадаченно посмотрел вверх, пробормотал «Извините». Романов взял одну чашку, дал Анастасии — та замотала головой, отказываясь, прижимая хнычущего ребёнка к груди, качаясь вместе с ним влево-вправо, тоже хныча и что-то неразборчиво приговаривая. Лавр, однако, от выпивки не отказался: взял чашку обеими руками, глубоко отхлебнул раз, другой — и сопливо закашлялся, скривился лицом, зажимая ладонью рот. Бойцы жадно смотрели, как молодой телеграфист пьёт. «Ты б хоть занюхал, парень» — посоветовали ему. Лавр, продолжая кривиться, не глядя отставил недопитую чашку на стол.
— Этого-то понятно, что брать, — ответил на вопрос Бессонова Заноза, отстранённо и внимательно наблюдающий за происходящим. — А бабу чего, оставляем, что ли?
|
|
|
|
Оставив Бессонова в салоне, Романов зашёл в одну из кают второго класса, прокуренную едкой махоркой, заплёванную подсолнечной шелухой, и взял с собой русобородых, с водянистыми глазами ветлужан Филимона и Степана Чмаровых. Этих двух многие считали братьями — оба были из одной лесной ветлужской деревни, оба носили одну фамилию, оба двоеперстно крестились да и на вид были похожи. Были они, впрочем, не братьями, а всего лишь какими-то дальними родственниками, но молчаливо держались вместе, наособицу от остальных: давала знать староверская мнительность, заведомое неодобрение всего чужого. Эти двое вообще непонятно за что воевали: то ли за Советскую власть, то ли за погибель старого, погрязшего во грехе мира, которому в геенну огненную и дорога с Никоновых времён. Романов, сам вятский, ветлужан знал и знал, что в их глухих чащобах на такие вещи смотрят серьёзно. При Петре тамошние жители были готовы скорей спалить себя всей деревней в церкви, чем осрамиться причастием у попа-никонианина, и хотя за двести лет нравы смягчились даже на Ветлуге, но и сейчас, Романов знал, ещё остались медвежьи углы, где местные легко убили бы и закопали в лесу дурака, который принёс бы им в деревню, например, граммофон — вместилище бесов, завывающих чужими голосами. И вот там, на Ветлуге, на Керженце, ведь тоже кому-то сейчас приходится строить советскую власть, — отстранённо подумалось вдруг. — Вот кому тяжело-то, а не ему тут: с этими местными эсерами-кооператорами хотя бы можно на одном языке говорить. Гулко топая сапогами, прошли по тесным, с жёлтыми лакированными панелями, коридорам парохода, через перекинутые над полоской чёрной замусоренной воды сходни перешли на дебаркадер с пожелтевшим расписанием пароходов в рамочке и закрытыми на висячий замок залами ожидания. Миновали пулемётный пост у вторых сходней и спустились на песчаный, не оборудованный, уходящий крутым обрывом вверх берег. По крутому склону, ловко цепляясь копытами за выбоины, ходили козы, на обрыве сидел, обняв за шею белого козлёнка, голоногий парнишка-пастушок, с интересом глядящий сверху на происходящее на пароходе. Всё было очень мирно — вот разве что мостки для стирки пустовали. Здесь, у пристани, были мостки, куда раньше, видимо, бабы со всего города приносили стирать бельё: а как только встал у пристани пароход «Шенкурск» — перестали приходить, начали стирать где-то в другом месте. Подъём по круто уходящей вверх дороге с тележной колеёй в зелёном ковре спорыша дался Андрею тяжело: до войны он взлетел бы, и не заметив склона, и после Осовца тоже смог бы подняться, не сильно запыхавшись; но сейчас дыхание перехватило уже на полпути: горячими толчками заколотилось сердце, отдавая в уши, тянуще заныла рана в правой части груди, как всегда при глубоких вдохах. Теперь так будет до самой смерти, Андрей, это уже не исправишь. Обогнавшие военкома Чмаровы остановились, ожидая, когда военком одолеет подъём. Изо всех сил стараясь не встать на полпути, Романов сделал последние несколько шагов вверх, показал бойцам идти дальше и сам, часто, как собака, дыша, двинулся вперёд, хотя очень хотелось передохнуть. Дорога от пристани выходила прямо на главную улицу городка, Московскую, — впрочем, на первых порах от других улиц эта отличалась разве что шириной: тянулись серые заборы, запертые ворота, домики с мезонинами, серые скрипучие мостки под ногами, широкие как пруды зеркальные лужи посередине дороги. Из дворов тянуло банным дымком; квохтали куры, брехали собаки, доносились голоса. За одним забором росла яблоня, усыпанная налитыми, зелёными с красным плодами (уже обобранными понизу): рослый Филимон подпрыгнул и ловко ухватился за высоко висящую ветку, сдёрнув яблоко вместе с листвой. Отерев добычу о подол гимнастёрки, красноармеец с хрустом вонзил в яблоко зубы. Степан поправил на плече винтовку и с тихим треском крутанул в пальцах рябиновые чётки-лестовку. — Грешно эдак брать-то, Филь, — с укоризной сказал он земляку. — Если у контры— греха нет, — прожевав, убеждённо ответил Филимон. Грустная круглобокая лошадь, роняя в лужу золотистые шарики навоза, протащила мимо телегу с зелёной горой упоительно пахнувшего, слетавшего веером травинок на дорогу сена. Возом правил немолодой мужик: он опасливо кивнул проходящим красноармейцам и снял с седеющей головы картуз, а сидящий рядом с ним мальчишка в крапчатой рубахе обернулся Романову вслед, будто лешего увидал. По другой стороне улицы навстречу просеменили три монахини, пожилая и две молоденькие: в чёрных платах, открывающих лишь лицо, с корзинами в руках. Монашки обернулись на красноармейцев, красноармейцы — на монашек: те испуганно заотворачивались, ускорили шаг. — Много их тут, куриц, — с непонятным полувопросительным выражением сказал Филимон, оборачиваясь вслед. — Монастырь тут ихний, — ответил Семён. Каменного центра у городка по сути и не было — лишь в одном месте, невдалеке от высокого многоглавого собора, кучковались, перемежаясь деревянными, несколько каменных зданий — банк, полицейская управа, тюрьма, почтамт, куда тянулась одинокая линия телеграфных проводов на косых деревянных столбах. Здесь же на перекрёстке стояло и двухэтажное краснокирпичное здание местного кооперативного клуба, где с прошлого года заседали все советы и проводились съезды.  Это здание на заднем плане. А вот оно в наше время: Окна второго этажа были широко распахнуты: белая тюлевая занавеска выпросталась наружу и надувалась, как парус, лёгким ветерком. Близ входа группками стояли, шумно разговаривая, делегаты — бородатые крестьяне-смолокуры в смазных сапогах и выходных пиджаках, молодой сельский учитель в тонких очках, помятого вида мужички в солдатских гимнастёрках. У дверей с винтовками стояли два красноармейца— архангелогородцы Иван Пырьин и Тимофей Петров. Оба, дезертировав с фронта империалистической войны в прошлом году, не смогли найти подходящее душе занятие в родном городе, походили по митингам и вступили в Красную Гвардию — обычная, в общем-то, история: таких у него в отряде чуть ли не половина была. Романов спросил, всё ли спокойно и почему они вдвоём — уходя в обед со съезда, он оставил здесь трёх бойцов, а вот Пашки Кочана что-то видно не было. — По нужде отошёл, — ответил Пырьин, бросив короткий взгляд на Петрова. Понятное дело: куда-то смылся, а эти его покрывают. Устраивать разнос своим бойцам на виду у делегатов было бы тактически неверно, и Романов предпочёл сделать вид, что поверил. Спросил, где братья Боговые. — На то они и Боговые, что Бог весть, где шляются, — весело ответил Петров, — вот, убёгли куда-то. — Вроде до почтамту пошли, — добавил Пырьин. — Перерыв объявили до пяти часов, так что скоро, — Пырьин достал из кармана серебряные часики, щёлкнул крышечкой с гравированной подписью «Дорогому В. М. въ день 50-лѣтiя», — ага, скоро должны быть. Без десяти уж. Оставив Чмаровых у входа, Романов решил подождать местных исполкомовцев внутри, в зале заседаний. Поднялся по узкой лесенке, отдышался перед высокой белой дверью, вошёл в зальчик с президиумом, составленным из трёх сдвинутых вместе и укрытых скатертями столов. Слева от президиума стояла трибуна — настоящая трибуна из досок и покрытой красным лаком фанеры: Иван Боговой говорил, что её смастерили ещё в прошлом году после Февраля, когда тут всё только начиналось. На стене за спиной членов президиума висело украшенное бахромой тяжёлое, темно отливающее кумачовое знамя с нашитыми жёлтыми буквами: «Да здравствует совѣтская власть»: давно надоевшие всем еры Боговые с лёгкостью отбросили, а вот выкинуть яти никак не решались. На крайнем месте в президиуме сидела Екатерина Филипповна Шатрова — местная тридцатилетняя учительница, которая оказалась на съезде буквально против воли: она вообще не хотела никуда идти, но на съезде не было стенографиста, и сегодня с утра Боговые притащили её, единственную в городе стенографистку, на съезд чуть не плачущую — но ничего, привели, усадили стенографировать. Потом подумали: а секции народного образования-то у нас в исполкоме нет! А должна быть! Тут же, даже Шатрову не спросив, поставили её кандидатуру на голосование, делегаты (которым было всё равно) послушно подняли руки. А сразу вслед за тем Шатрову ещё и в президиум съезда выбрали, потому что место свободное было. Растерянная и не понимающая, что всё это значит, Шатрова пересела в президиум и продолжила механически стенографировать, а сейчас с усердием гимназистки-отличницы перебеливала протокол вечным пером. — Ах, это вы, товарищ Романов, — подняла Шатрова взгляд на военкома. Она носила пенсне на шнурочке, как Мария Спиридонова, забирала светлые волосы шиньоном и была в чёрном платье с подбитыми плечиками и сердоликовой брошкой, выглядя до неуместности по-городскому в местной рустикальной среде. — Скажите, а это правда, что англичане уже у Березника? — наивно поинтересовалась она, и Романов поспешил заверить её, что нет, конечно же, это неправда, что товарищ Виноградов уверенно держит фронт значительно ниже по Двине. Услышав ответ, Шатрова странно вздохнула и опустила взгляд, принявшись снова переписывать протокол. Хоть ничего и не понимает в политике, а в душе наверняка эсерка, — понял Романов, присаживаясь на своё место в президиуме, — все они тут эсеры. На противоположной от президиума стене висели стенные часы с гирьками в виде ёлочных шишечек: без семи пять. Военком принялся ждать: пустой зал, в два рядка разномастные стулья, табуретки и скамейки для делегатов, из открытых окон задувает свежим августовским ветерком с запахами травы, навоза и дымка. На столе бумаги, карандаши, школьная эбонитовая точилка с золотым профилем Лермонтова (почему Лермонтова?), а ещё стакан и старый графин с пожелтевшим стеклом, от которого и вода внутри кажется ржавой — вот её никто и не пьёт. Через четыре стула сидит Шатрова, низко сгорбившись над листками, шуршит пером, переводя взгляд с исчерканного черновика на беловик; нога в тёмном чулке и коричневом башмачке под стулом, завитки волос на склонённой белой шее: можно подойти сзади, наклониться и поцеловать её во вздрогнувшую шею, и никто тебе, уездвоенкому, ничего не сделает, и все это знают, и ты это знаешь, и Шатрова это знает. Это можно было бы сделать прямо сейчас, но — дверь хлопнула, вошли три бородатых делегата в поддёвках, уселись в задний ряд. Это отказники — вспомнил Романов, — они, извиняясь, объясняли военкому в перерыве, что их послали волости с делегатским наказом только слушать, но не голосовать. Странно, но дело их: в конце концов, их всего трое, и это ничего не меняет. Кто-то из отказников достал кисет, принялся набивать трубку, раскуривать. Окна здесь потому и держали открытыми, что курили на съезде все, кроме разве что Шатровой, и та подняла было недовольный взгляд на отказников, но сказать ничего не решилась и вернулась к своим бумагам. Сидеть было скучно, а делать было нечего: от скуки Романов и сам достал папиросу, придвинул к себе пепельницу, закурил. Сизый дым пускал. Разглядывал металлическую пепельницу, видимо, китайскую: простоватую такую, но не без изюминки – сидит старик на краешке её, традиционный такой китайский рыбак, всё как надо. Штаны закатал высоко, опустив прямо в пепельницу босые ноги, а в руках держит тонкую удочку. Вот и получается, что ловит этот дедок неудачливый серый пепел, ссохшиеся плевки, подсолнечную шелуху, всякую погань. Прямо как мы. Мы сидим терпеливо у реки жизни, надеясь, что однажды принесет нам удача вкусную рыбешку – мы её, значит, подсечем, выловим, оглушим, бабу свою накормим, семью целую, да и самим нам будет почёт – ишь, какой умелец! А на деле попадается нам поганый мусор, а река грязная, больше болото ртутное напоминает – пепел на поверхности, смрадный дым кругом… Неважно. Дверь начинала хлопать всё чаще — делегаты возвращались с перерыва. В три минуты шестого появился Иван Боговой, молодой статный парень с копной чёрных волос на прямой пробор, в потёртой кожаной куртке, с картузом в кулаке. Боговой широким шагом прошёл через зал к президиуму и, не садясь на своё место, остановился напротив Романова: — Товарищ Романов, вы уже тут, — с места в карьер начал председатель съезда и наклонился к Андрею, понизив голос, — мы с братом сейчас на почтамте были, вызывали Березник. Виноградова там нет. Вызвали Котлас — он там. Виноградов удрал до Котласа, понимаете! В Березнике, кажется, из наших один телеграфист и остался. Дорога англичанам на Вагу открыта! Васька пока остался на почте, работает с телеграфистом, чтобы не разболтал. Я предлагаю пока делать хорошую мину при плохой игре: за сегодня быстро примем все резолюции… Романов перебил Богового, сказав, что сейчас уже пять часов вечера, и сегодня все резолюции принять не получится при любом раскладе, разве что если сидеть до двенадцати ночи, но сидеть до ночи не будут делегаты. — Ну хорошо, хорошо! — согласился Боговой. — Пара дней у нас ещё есть, так что давайте сегодня и завтра всё примем, что нужно, закроем съезд, — и надо сматывать удочки! Я серьёзно!
|
Эта история начинается с воспоминания. 19:30 15.03.1918
Кубань,
станица Ново-ДмитриевскаяБелые показались из пурги как призраки, как лунатики, сомнамбулически бредущие в бледно-сером снежном мареве по голой слюдяной равнине, покрытой ржавой щетиной травы. Выбежавшие из хат красноармейцы спешно припадали на колено у плетня, пачками стреляли по корниловцам — но те, спотыкаясь, ломая корку наста, валясь в ледяную грязь, надвигались на позицию как чумное полчище леммингов. Мокрый ветер бил в щёки налитым водой снегом, хрустко трещали подмёрзшие лужи под ногами. Перебивая беспорядочную винтовочную пальбу, с окраины станицы монотонной трелью затараторил пулемёт, выбивая из снежно-грязного месива цепь фонтанчиков, валя офицеров одного за другим, а те продолжали переть. В этой адской ледяной метели они сражались не за святую Русь и не за Веру, Царя и Отечество, а за место у печки и чугунок мамалыги: если бы им не удалось выбить красных из станицы, их всех ждала смерть в голом вьюжном поле, поэтому они и не думали останавливаться под убийственным огнём. А когда из-за спин наступающих раздалась команда «Ура!», офицеры бросились на позицию красных не с этим бодрым кличем, а с остервенелым животным рёвом, от которого каменно ухнуло в груди: в этот момент Романов понял, что сейчас красные дрогнут. Дрогнули почти сразу: электрической волной пробежала эта дрожь по всей протянувшейся вдоль плетня цепи: по-заячьи, пригибаясь, рванул с места один, другой — Андрей палил из нагана в воздух, хватал бегущих красноармейцев за обшлага, но бегство нельзя было остановить, как не остановишь зонтиком лавину; а сзади уже, с треском валя плетень, набегали в штыковую жуткие фигуры в погонах на обледенелых, коркой застывших шинелях. Андрей отчётливо увидел заросшее неряшливой серебряной щетиной, с растрёпанными моржовыми усами лицо штабс-капитана, почувствовал густой табачный перегар, кисло-прелый запах шинельной шерсти и успел почему-то ещё подумать, что это благородие наверняка завшивело хуже, чем он сам в пятнадцатом году, — а в следующий миг офицер вогнал штык Андрею в грудь, пробив лёгкое. 16:20 08.08.1918
Шенкурск, пристань,
пароход «Шенкурск»Рана до сих пор тупо отзывалась при каждом вдохе, при подъёме по лестнице приходилось останавливаться передыхать — не хватало воздуха. Что хуже, часто ныло в области сердца, будто долго и мучительно водили по струне: доктор в Питере советовал принимать нитроглицерин, но он что-то не помогал. И, самое главное, всё это нужно было скрывать перед всеми. Это был странный негласный уговор между Андреем и товарищами: они все знали про его ранение, но уважали уездвоенкома Романова лишь пока тот делает вид, что никакого ранения нет. Уездвоенкомом Романов, строго говоря, стал лишь сегодня утром, на заседании съезда: комиссар губкома Павлин Виноградов, уезжая на Двину, оставил его в Шенкурске в должности исполняющего дела уездвоенкома, так как чрезвычайный уездный съезд советов, который должен был официально утвердить должности местного исполкома и, в том числе, военного комиссара, собрался лишь сегодня. Но это была формальность: съезд собрался послушный, готовый заклеймить кооператоров-смолокуров, эсеров и офицеров, в прошлом месяце поднявших народ в этом городке на восстание. По должностям тоже утвердили кого надо. Хотя бы здесь всё прошло гладко — не мог не отметить Романов, остановившись передохнуть у поленницы дров, сложенной на палубе речного грузопассажирского пароходика «Шенкурск», где квартировал он сам, его маленькое войско и экспедиция вологодской ЧК. Но этим хорошие новости и заканчивались: больше радоваться было нечему. Пароходик «Шенкурск», стоящий у деревянного дебаркадера на реке Вага, был единственным по-настоящему безопасным местом в этом чужом Романову городке. Весь лесной Шенкурск был пропитан контрреволюционным духом: в городе всем заправляли кооператоры, а всякому известно — где кооператоры, там рядом эсеры; вокруг города в непролазных лесах были раскиданы смолокурни, где из древесной смолы гнали пек и скипидар, а ещё на этих смолокурнях могла неделями укрываться любая банда, могли держать захваченного Георгия Иванова, бывшего председателя уездисполкома — хоть и левого эсера, но, кажется, нашего человека. Виноградов сумел уговорить восставших выдать большинство заложников, и те уехали пару дней назад на пароходе по Ваге, но Иванов оставался в руках бандитов, и надо было его как-то выручать. Но и это ещё не самое гадкое: хуже всего было то, что в Архангельске неделю назад высадились, чёрт бы их побрал, союзнички, прогнавшие местную советскую власть; сейчас союзники с их прихвостнями-белогвардейцами двигались вверх по Двине. Виноградов планировал собрать наличные силы и удержать врага у Березника: получится ли у него? Бойцы открыто говорили: не получится, а вместе с тем, пока не в открытую, но — Романов знал — подразумевали: надо драпать. Пребывание у власти напоминало жонглирование пятью кинжалами, которые нужно было все удерживать в воздухе: чтобы удержать в подчинении съезд, нужно было держать мирным город; чтобы держать мирным город, нужно было держать в подчинении бойцов; чтобы держать в подчинении бойцов… что нужно было делать? Вдохновить их на неравный бой с приближающимися интервентами? Постараться решить вопрос с заложником, пока ещё есть время, а потом драпать? Запугать всех с помощью чекистов — ведь есть на борту трое чекистов, экспедиция вологодской губЧК, запугать, пришибить террором, чтобы не подняли головы? Или просто драпать вверх по Ваге до Вельска, плюнув на всё? Тяжело решать, тяжело. Задумчиво вышагивая по палубе, Романов обозревал свои владения. «Максим» на носу, два скучающих бойца на посту. Поленницы дров вдоль борта по всей палубе: очень предусмотрительно, если что, топлива с лихвой хватит до Вельска, а к тому же такие поленницы — отличные заслоны от пуль. Унылый перебор гармошки из насмерть прокуренных и загаженных кают второго класса: отдыхающий первый взвод кто дрыхнет, кто режется в карты и орлянку, кто травит байки. Пока не пьют: пока. Ещё один пулемёт на дебаркадере, у сходней в сторону города. Третьего пулемёта нет. Второй взвод по тройкам патрулирует город, охраняет уездную управу, где заседает съезд. Практического толка от этих патрулей мало, но важно показать горожанам, что советская власть здесь и никуда не уходит. В четырёх каютах первого класса живут он и чекисты. Маленький пароходный салончик с расстроенным пианино и библиотечкой с книжками вроде «Отъ чего гибнетъ народъ и Государство?» (сочинение Т. П. Богачёва, а гибнет от неверия в Бога и онанизма) — местный штаб. Туда Романов и направился, рассчитывая найти там своего тёзку. И не ошибся — Бессонов действительно был там, хотя вернулся из города лишь десять минут назад (Романов отходил и проглядел возвращение). Бессонов тоже был на съезде, но не как участник — в исполком он не выдвигался, делегатом не был, а зашёл так, поглядеть, кто есть кто. Поглядел, остался впечатлён: не исполком, а какие-то насмерть перепуганные слепые котята, которые сами не рады быть между двух огней — большевики заставляют городом руководить, местные того и гляди всех перебьют. Слизняк на слизняке, кроме разве что председателя и секретаря — братьев Боговых, Ивана и Василия (22 года и 25 лет соответственно, из крестьян, бывшие солдаты): эти ничего, держатся бодро. Оба левые эсеры, но наши: кооператоров на дух не переносят, воюют с ними тут на съездах ещё с весны. Воюют смело, но бестолково: не видя текущего момента, братья пытались нахрапом провести тут мобилизацию, спровоцировали восстание, потом сами же четыре дня с исполкомом сидели в осаде в казарме. Только Виноградов их и спас. Сейчас — снова у власти, снова громят кооператоров, клеймят белогвардейщину. В общем, люди наши, хоть и не без недостатков.  Иван Боговой, младший брат  Василий Боговой, старший брат (фотка более поздняя: напоминаю, ему сейчас 25 лет) Но, в целом, Боговые да ещё пара человек — вот и все, на кого молодая советская власть могла опереться в этом кулацком смолокурном городишке. Бессонов сегодня обошёл город из любопытства: городок как городок, типичная северная провинция. Бессонов сам был северянин, архангелогородец, и узнавал тут многое: почерневшие от времени по-северному огромные деревянные крестьянские дома, серые деревянные мостки по улицам, начинающаяся сразу за околицей густая непролазная чащоба леса, тихая спокойная река с жёлтыми плёсами. Обычный уездный городок: две с гаком тысячи душ, два трактира, несколько потребиловок, иных лавок и базарчик на площади. Ещё есть двуклассное училище, банк, почтамт, типография местной газетёнки (сейчас не выходит), полицейская управа с кабинетом бывшего станового пристава и маленькая тюрьма. Посреди города — большой женский монастырь: только этих-то богомольных черниц нам тут для полного счастья не хватало. Долго гулял по городу, остановился у двухэтажного кирпичного здания с выбитыми стёклами, сорванными дверями. Это была та самая казарма — общежитие уездисполкома, которое четыре дня осаждали мятежники, которое, наконец, взяли и всё разгромили внутри. В числе исполкомовцев в руки мятежников попала Ревекка Пластинина, тридцатидвухлетняя еврейка, жена одного из местных большевиков, при этом (все знали, в том числе муж) любовница Кедрова, начальника надо всем краем: ссылка. Когда их отряд на трёх пароходах прибыл в Шенкурск, Виноградов договорился с повстанцами о выдаче почти всех заложников (предварительно наставив на город пулемёты), и Бессонов помнил, как в числе прочих в бричке привезли связанную Пластинину, которая злобно озиралась по сторонам и с ветхозаветной мстительностью в голосе истерично кричала направо и налево, что за это придётся отвечать, что она так просто это местным не забудет, что вернётся и устроит тут гекатомбу (она так и крикнула — гекатомбу). На это было неприятно смотреть. Чего там Ревекке Акибовне пришлось пережить в плену — у неё не спрашивали: погрузили на пароход и отправили в Котлас. А местные запомнили, осадок остался. Всё это нужно было как-то решать, как-то показать местным, что с советской властью так шутить нельзя, что даром это не проходит. И, было бы у Бессонова хоть человек двадцать надёжных чекистов, он бы тут поставил дело на поток: но вся экспедиция была — он и два помощника. Изначальная задача была — развернуть в Шенкурске уездную ЧК: занять помещение, набрать штат, поставить работу. Но уж какое там, когда город на грани восстания, в лесах остался заложник, а от Архангельска наступают интервенты. Хорошо хоть, в своих людях Бессонов не сомневался: этих двоих он в Вологде подобрал сам, проверил в деле и остался доволен — люди надёжные. Хоть что-то было надёжное здесь. Вернувшись из города на пароход, Бессонов некоторое время в одиночестве сидел за круглым обеденным столом в пароходном салоне, наблюдая через окно за серо-стальной гладью реки с песочными отмелями, тенями облаков на воде, гребёнкой леса на другом берегу. Было прохладно: август на Севере — уже осень. Холодный тинной свежестью отдающий ветерок гнал по реке мелкую рябь, по небу быстро бежали ряды облаков, закрывая и открывая нежаркое солнце. Из кают второго класса, занятых красноармейцами, уныло доносилась гармошка, временами хлопали двери, гулко топали шаги, шумно прокатывался смыв в гальюне. Из камбуза парно несло варёной картошкой — там судовой кок в поте лица целыми днями готовил еду на всех. Капитан парохода, седенький старичок, двадцать пять лет ходивший по Двине и Ваге, от страха боялся выходить из своей каюты, а чего боялся? Зачем его-то расстреливать? Кто тогда пароход мимо мелей поведёт? Вообще Бессонов последнее время ощущал, что его иногда боятся не по делу, а просто так, будто смертью от него несло. А может, и несло. Хлопнула дверь, Бессонов поднял взгляд. Тёзка, военком Романов пришёл. Надо, видимо, поговорить.
-
Эпичная атака белых в начале, душевное описание города и ситуации в нем. И интересные решения!
-
ты замечательно пишешь буквы клавиатурой, а ирл-отсылки так-то добавляют доверия. класс!
-
За вдумчивый подход
-
Хорошее начало хорошей игры.
-
+
особенно первый кусок
-
Помню однажды мы говорили о литературе и ты восхищался там тем, как во втором томе "Хождения по мукам" удалась картина "Ледяного похода". Процитирую это место: Это был один из многочисленных коротких боев, преграждавших путь Добровольческой армии. Как всегда почти, силы красных были значительнее. Но они могли драться, могли и отступить без большой беды: в бою, в этот первый период войны, победа для них не была обязательна. Позиция ли неудачна или слишком огрызались "кадеты", - ладно, наложим в другой раз, и пропускали Корнилова.
Для Добровольческой армии каждый бой был ставкой на смерть или жизнь. Армия должна была победить и продвинуться вместе с обозами и ранеными еще на дневной переход. Отступать было некуда. Поэтому в каждый бой корниловцы вкладывали всю силу отчаяния - и побеждали. Так было и в этот раз.
[...]
Резким лающим голосом Корнилов отдал приказание, показав рукой в сторону оврага. Текинцы, как кошки, вскочили на коней, - один крикнул гортанно, по-своему, - выхватил кривые сабли и на рысях, затем галопом пошли в степь, в сторону оврага, где чернела пашня и за ней виднелась полоска железнодорожной насыпи.
Семен Красильников теперь лежал на боку, - так было легче. Еще час тому назад сильный и злой, сейчас он слабо, часто стонал, с трудом сплевывая кровью. Справа и слева от него беспорядочно стреляли товарищи. Они глядели туда же, куда и он, - на бурый, покатый бугор по ту сторону оврага. По нему вниз мчались верхоконные, человек пятьдесят, лавой. Это была атака конного резерва.
Сзади подбежал кто-то, упал на колени рядом с Красильниковым и кричал, кричал, надсаживаясь, размахивал маузером. Он был в черной кожаной куртке. Верхоконные ссыпались в овраг. Человек в куртке кричал не по-военному, но ужасно напористо:
- Не сметь отступать, не сметь отступать!
И вот над этим краем оврага поднялись огромные шапки, - раздался протяжный вой, как ветер. Выскочили текинцы. Лежа в полосатых бешметах над гривами лошадей, они скакали по вязкой пашне, где по бороздам еще лежал грязный снег. Летели в воздух комья грязи с копыт. "И-аааа-и-аааа", визжали оскаленные смуглые личики с усами из-под папах. Вот уже виден водяной блеск кривых сабель. Ох, не выдержат наши конной атаки! Серые шинели поднимаются с пашни. Стреляют, пятятся. Комиссар в кожаной куртке заметался - наскочил, ударил одного в спину.
- Вперед, в штыки!
Красильников видит, - один полосатый бешмет будто по-нарочному покатился с коня, и добрый конь, озираясь испуганно, поскакал в сторону. Рванул по цепи железный лязг, дымными шарами, желтым огнем разорвалась очередь шрапнели. И армеец Васька, балагур, в шинели не по росту, сплоховал. Бросил винтовку. Весь - белый, и рот разинул, глядит на подлетающую смерть. Они все ближе, вырастают вместе с конями. Один впереди - конь стелется, как собака, опустив морду. Текинец разогнулся, стоит в стременах разлетаются полы халата.
- Сволочь! - Красильников тянется за винтовкой. - Эх, пропал комиссар! - Текинец рванул коня на кожаную куртку. - Стреляй же, черт!
Красильников видел только, как полоснула кривая сабля по кожаной куртке... И сейчас же вся конная лава обрушилась на цепь. Дунуло горячим лошадиным потом.
Текинцы проскочили, повернули во фланг. А на пашню из оврага уже выбегали, спотыкаясь, светло-серые и черные шинели, барски блестя погонами.
- Уррррра!
Бой отодвинулся к полотну. Красильников долгое время слышал только, как стонал комиссар, порубленный саблей. Все реже раздавались выстрелы. Замолчали пушки. Красильников закрыл глаза, - гудело в голове, ломило грудь. Ему жалко было себя, не хотелось умирать. Отяжелевшее тело тянуло к земле. С жалостью вспомнил жену Матрену. Пропадет одна. А ведь как ждала его, писала в Таганрог - приезжай. Увидала бы сейчас его Матрена, перевязала бы рану, принесла бы пить. Хорошо бы воды с простоквашей...
Когда Красильников услыхал матерную ругань и голоса, не свои - барские, он приоткрыл глаз. Шли четверо: один в серой черкеске, двое в офицерских пальто, четвертый в студенческой шинели с унтер-офицерскими погонами. Винтовки - по-охотничьи - под мышкой.
- Гляди - матрос, сволочь, пырни его, - сказал один.
- Чего там - сдох... А этот - живой.
Они остановились, глядя на лежавшего Ваську-балагура. Тот, кто был в черкеске, вдруг гаркнул бешено:
- Встань! - ударил его ногой.
Красильников видел, как поднялся Васька, половина лица залита кровью.
- Стать руки по швам! - крикнул в черкеске, коротко ударил его в зубы. И сейчас же все четверо взяли винтовки наперевес. Плачущим голосом Васька закричал:
- Пожалейте, дяденька.
Тот, кто был в черкеске, отскочил от него и, резко выдыхая воздух, ударил его штыком в живот. Повернулся и пошел. Остальные нагнулись над Васькой, стаскивая сапоги.
Когда добровольцы, пристрелив пленных и запалив, - чтобы вперед помнили, - станичное управление, ушли дальше к югу, Семена Красильникова подобрали на пашне казаки. Так вот, по-моему, у тебя круче получилось, чем у Толстого! Также "гекатомба (да-да, так и сказала)" безмерно доставляет.
|
|
|
-
Жгёшь)
-
)))
-
Это шедеврально)
|