Голосование пользователя

- Ага. Про кляп - это верно. - Сеня поднял брусок и осторожно, но без лишней нежности, поместил его туда, где ему было бы самое место на очень долгое время - в Цессин рот, заставить который молчать можно было лишь таким образом. Проверив, насколько прочно и основательно кляп там засел, Сеня лениво потянулся. Нога в очередной раз напомнила о себе.
- Ох и не знаю даже... - с ленцой в голосе протянул он, - Даже и не представляю, как мне начать-то. Просто взять палку, ну или вот эту дубинку - что за идиот придумал называть ее дубинкой? - и ударить? Ну, по идее, наверное, все так и происходит, но вот тут есть одна загвоздка. Небольшой факт об Арсении Семеновиче Сиреневом: он не палач. - Говорить о себе в третьем лице доставляло невиданное удовольствие. Бомбер несколько раз несильно ударил палкой по крестообразным бревнам, подергал веревки. Вроде надежные. - Нет, безусловно, я, может быть, с твоей точки зрения, жесток, глуп, совершенно недальновиден. Но ты хорошо знаешь, что я не садист. - Сеня провел дубинкой по икрам Цессы. - Но ты не спеши выплевывать кляп и орать "Он зассал! Он зассал!". Мне нужна победа после борьбы. Избиение тебя до кровавых соплей мне глубоко противно и совсем неинтересно. Правда, подвох был неочевиден, а я в них не мастер. Собственно, это одна из причин, почему мы стоим здесь. Точней, я стою, покачиваясь, а ты привязана к двум бревнам и светишь сиськами в толпу. Вторая, и самая главная причина - Цесса решила стать пророком. А важным пунктом в программе каждого пророка, Мессии, духовного учителя, наставника, носителя благой вести являются страдания. Которые он непременно претерпевает, и чаще всего от рук своих друзей или близких, ну или из-за них. Если мы вдруг, - Сирений взял дубинку двумя руками и замахнулся, как клюшкой для гольфа. - вдруг предположим, что в основе твоего просветления и всех прочих просветлений и озарений лежит один и тот же тип сумасшествия, то тебе срочно нужно очищение через страдание. Катарсис. И кто-то, чьим именем будут обзываться на злодеев и предателей. Иначе образ неполный. - Сеня оценил замах, цыкнул языком и с сожалением опустил дубинку. - Так бы я тебе, конечно, в этом помог. Но все же, мне кое-что не нравится. Во-первых, вот это, - он обвел дубинкой косой крест, - будет плагиатом. Нет, для эльфиков это внове, но мне этот плагиат будет всю жизнь портить. Во-вторых, я не люблю, когда меня используют. Это очень нехорошо. Это очень не нравится всякому быдлу типа меня. - Сеня потыкал ее в бок. - А вот тут, кажется, жирочки, хе-хе. Понимаешь, Цесса, ты меня наебала, да и это несложно, если честно. Я в этой жизни ничего не добился и не понял. - Сеня достал еще одну сигарету и вновь закурил. - Но все же, я не тупой. В общем, вот. - Сеня быстро пролистал тетрадку со скетчами. - Спецом для тебя.

- Ну и напоследок. Объясню тебе кое-что.
В этот раз из сумки появился плеер с наушниками. Надев один себе на ухо, Сеня включил нужный трек и начал повторять за немелодичным и монотонным голосом.
- С ростом взаимного проникновения конструктивных и деструктивных эмоций увеличивается способность к адекватному восприятию окружающих объектов, нормальные жизненные инстинкты начинают преобладать, становится возможным осознанное разделение людей на друзей и врагов и определение объектов любви и ненависти. Чем выше личные качества человека, уровень его образования, социальный статус и творческие способности, тем в большей степени агрессивность меняет внутреннюю направленность на внешнюю, и правильная дифференциация объектов позволяет полностью нейтрализовать ненависть любовью. - Сеня убрал драгоценное произведение Стива Джобса. - Досвидос. Надеюсь, ты поняла, в чем суть моего поступка. Если это можно назвать поступком.
Сеня ударил дубинкой о землю. Она с щелчком закрылась, и бомбер направился в сторону своего лежбища, но затем о чем-то вспомнил и вернулся к полуголой Цессе. Кое-как пнув ее, он развернулся с намерением продолжить свой путь домой.

Еще не успел заснуть. В кресле у окна сидел, лениво перелистывая страницы "Фауста". Отец с матерью в гостях - вот и славно. Можно хотя бы день не улыбаться блаженно, с щенячьей преданностью глядя в глаза бюсту Ленина. И соседу напротив можно кинуть не привычное уже "здравствуйте, товарищ!", а "привет, дядь Коль".
Стук в дверь. Как ритм боевого марша. Книга отправилась обратно на полку. Даже закладывать ее не стал. Предчувствовал будто этот стук. Не предчувствовал даже - предвкушал. Даже раздеваться сегодня не стал - ботинки только скинул, да пальто со шляпой. Пока шел к двери - снова посыпались нетерпеливые удары нетерпеливого кулака на дверь. "Не смей заставлять ждать Советский Союз, товарищ! Не привлекай на себя гнев Сталина!". Заставил уже. Привлек.

-Да, Гаврилов. Игорь Алексеевич, верно. Одиннадцатого года рождения, первого-ноль-второго. - пальцы по пуговицам пальто пробежались, шляпу на голову водрузили.

Сквозь метель в правительственной машине, под робкими осуждающе-сочувствующими взглядами соседей, которые, чуть что, тут же снова прячутся под подоконник, откуда им и так едва смелости хватает нос показать. Сквозь метель - и в "статистику". Никак, учет ведут. "В феврале-месяце план по убийствам был выполнен точно и в срок, товарищ Сталин. Вот бумага отписная, из Управления Статистики, печати все на месте, как просили."
Бросили в коридоре. Не одного. Рядом - еще трое таких же как я. Говорить, правда, не о чем. И не хочется. И не успелось - вышли к нам сопровождающие наши. Экскурсию предложили. "Ночная Москва глазами политического"? Хотя нет. Судя по всему, финансирование у них слабое. Просто заморозить решили, чтобы лишние деньги не тратить. Сами, правда, тоже стоят и мерзнут - чтобы не убежали, видимо. Набрался было смелости спросить что-то - как тут же заскрипел снег под колесами еще одного автомобиля. Нас внутрь, автомобиль - за город. И к церкви какой-то. Или к чему-то, на церковь очень похожему.
В здании - как в Зимнем Дворце. Роскошь везде. У меня, значит, в квартире лишний шкаф поставить нельзя - зачем мне, мол, такие излишества, а здесь - мрамор и резьба. Вот это я понимаю - коммунизм. В чистом, неприкрытом идеологией виде. И посреди этой неприкрытости - двое сидят. Оглядели придирчиво, как лошадь какую. Вопросы задавать начали.

-А то вы сами не знаете. Когда посреди ночи меня на улицу из квартиры забирали, все прекрасно знали. - Вырвалось с языка. Хуже уже, впрочем, некуда. - Гаврилов. Игорь Алексеевич. Умею учиться, как завещал товарищ Ленин. В троекратном объеме. Журналистом стать хочу. Лично, так сказать, нести свет социалистической идеологии в массы. Вот и все.

Пожал плечами. Ничего такого уж, вроде бы, не творил совсем уж ужасного. Мысли - мысли да, были. Но ведь и Сталин - не Бог, мысли знать не может. Если только кто-то из ребят не проболтался. Но это я позже выясню. Как - не знаю пока, но выясню. А когда узнаю, кто - тоже много чего рассказать сумею, это уж точно. Подыхать - так не в одиночестве.
Про леших с чертиками, правда - странно совсем. Может, в употреблении наркотика какого обвиняют? Если так - то точно ошиблись. Или правда, наврал кто про меня. Хорошо бы, если так.

-Товарищи, позвольте, а в чем нас обвиняют?

Вы не можете просматривать этот пост!

выключил меч сел на карабль, и смылся

перчатки извиняюсь за ошибку

особняк мишима зайбацу отвоёваный у отца камин, 2 спальни ,теливизор

Тааак.... спокойно ... все хорошо ...
Нужно сохранять спокойствие и самообладание. Чертова ящерица, кто же знал что ты такая костлявая!
Раз она так ринулась, значит план провалился... Интересно они её хоть сильно ранили ? Или только разозлили.
Ладно... делаю глубокий вдох и выхох. Ящерка убежала, убив двух эруни... печалька.

И тут слышу треск веток и звук приближающегося зверя.
Резко становится холодно и пробирает дрожь.
- Момо, Влад, Миша - защита! -
Паниковать рано, есть еще и план Б
Быстро пробегаю пару метров и встаю в защитную стойку сбоку от латника.
Относительно кустов, откуда приближается существо стою на шаг дальше чем он.
Готов реагировать на ящерку.

Несколько секунд ожидания томительно медленные. Все говорят в таких ситуациях жизнь проносится перед глазами... но это не так, скорее наоборот. Разум чист и лишен всяких мыслей. Видимо это защитная реакция на внешний раздражитель.

Дёс, сидя в засаде, уснул. Вот, позорище. Темно очень. Думалось, что этой ночью будет светлее. Но не беда, вроде как не проспали и время ещё есть. Тихонько поднявшись, он разбудил тех, кто дремал. Пора. Собравшись с силами, Петров дает последние указания, и двадцатка самых-самых устремляется вперед.

- Миша, если не передумал, то почти всё будет в твоих руках. Твоя задача - нанести первый удар, сразу как подберёмся к ящеру. Попасть нужно по шее у основания черепа, или ближе к голове. Если в темноте промахнешься, так лучше пусть у твари череп проломится, чем хребет. Я буду рядом, страховать. Здоровяка тоже бы взять, сил не меряно. Эй, здоровяк! - обратился Дёс к желтоглазому. - Как звать тебя? Поможешь нам? Вот тебе рогатина, важно Михайло защищать, если урушя проснуться и кидаться. Ты, и я. Защищать. Остальные, - обратился Дёс к охотникам и Владу. - Окружить, быть готовыми к нападение. Если урушя проснуться, бить копьями по глазам, лапам, бокам. Уделить внимание хвост. Попытайтесь удержать его копьями, рогатинами. Если хвост будет не очень сильно дергаться - бросаться на него и прижимать к земле телом. Вперёд не ломиться, стараться держаться на расстоянии. Если слышим крик "ААА" - разбегаться и ждать подкрепление.

- Влад, ты с нами, к голове. Будь осторожен, если уловишь шанс - бей катаной, или копьем по уязвимым местам, - добавил Петров по-русски.

Во время разговора Дёс срывал траву и обтирался влажной зеленью. Он не был уверен, что это пригодится, но отбить запах стоило, ведь им нужно подобраться к ящеру незамеченными очень близко.

Свою рогатину Петров отдал тем, кто будет удерживать хвост, вторая была у здоровяка. В руках Дёс держал копьё-посох с ножом на конце, удавку тоже взял на всякий случай, но использовать её не собирался, раз всё планируется решить одним ударом. Передвигались неторопливо, осторожно, пригнувшись к земле, опираясь на копья.

Денис надеялся, что травки знахарок подействуют. Хоть немного. Надеялся, но готов был ко всему.

Последняя проблема. Привоз. Так ли он важен? Стоит ли его удерживать?
Стоит. Жалко. Жадность.
Но не удастся. Старшие Братья трусливы и малочисленны. Драконова армия далеко. Силы брать неоткуда.
В городе есть сколько-нибудь жителей. Но они не умеют сражаться.
Они не нужны. Они могут умереть.
- Шут, сегодня мы опять скажем большую ложь. Многие люди умрут.
Шут не хочет об этом знать. Она тихо хихикает, обнимая знамя.
- Умрут не только чужие люди. Умрут ничьи люди. Не наши и не их.
Хихиканье прекратилось.
- Еда, да-да-да?
- В некотором роде.
Шут вновь вернулась к своим мыслям. Ее не заботили слова длинней трех слогов.

- Феофан, Демьян. Передайте людям Семьи в Привозе, что скоро к городу подойдет огромная армия из-за моря. Скажем, это будут... - Кзадарбент перебирал в памяти старых врагов, которые не успели запятнать свое имя перед обычными людьми, - Это будет Коммуна. Их армия хочет накрыть армию людей в Привозе, чтобы врагам некуда было бежать. Для того, чтобы одержать победу над врагом, они должны пустить армию на постой в город. Желательно заключить договор с Лордом-Командующим - армия ночует в городе, обеспеченная всем необходимым его жителями. Ночью жители города проснутся в условленный час. Они должны убить столько врагов, сколько смогут. Затем - собрать самое необходимое и выйти к причалам, ждать кораблей. Они прибудут раньше восхода. Мои люди в Привозе через некоторое время после условленного часа поджигают город со всех сторон. Те, кого не убьют горожане, сгорят в огне.
Только что Вечно Прекрасный убил несколько сот, может, даже больше тысячи мирных людей. А после этого он навестит гарем.
- Я хочу, чтобы это было сказано правильными людьми и при помощи правильных слов. Скот из Привоза должен поверить, что к ним приплывет армия Коммуны. Он должен встать ночью и начать убивать из слепой веры. Разумеется, никто не должен узнать про обман. Разумеется, Лорд-Командующий тоже не должен про него узнать.
Дазденькины синхронно кивнули. Они всегда так делают. Они немногословны.
- Я думаю, когда-нибудь кто-нибудь напишет жителей Привоза на причалах на фоне горящего города, ждущих кораблей вдали.

Цесса опешила. И вовсе не от известий о предполагаемых волосатых местных жителях. Было что-то невыразимо отвратительное в поведении Владислава, в его неуместной браваде и показном презрении к раненому. Как будто это и правда кусок мяса тут лежит, а не человек истекает кровью. Как будто "любитель аниме, и, следовательно, боевых искусств" и правда готов был походя убить человека в пьяной драке - просто случая не подвернулось. Цесса и сама была не в восторге от Сиренио - но ей даже в голову не пришло во время недавнего эпизода угрожать тому пистолетом. А тут "он был бы уже трупом", "кусок мяса", "несите куда хотите". На это всё накладывалось впечатление от лужи крови, и страшных, глубоких ран на ноге и боку Арсения, от неумелого и, вобщем, бесполезного жгута из остатков изорванных штанов. Острое чувство возмущения и гадливости - словно при виде таракана в супе - пробежало по нервам. Цесса, не думая, без замаха хлестанула Владислава по морде пистолетом.

- Это за "кусок мяса", ты... отморозок малолетний. Он правду говорит, Арсений?

Вы не можете просматривать этот пост!

Продолжай сдавленно ругаться, Фернандо приступил ко второй части плана по спасению Фернандо.
Схватил солидную жмень земли из кадки и швырнул ее туда, где пару секунд назад лежал враг.
- FIRE IN THE HOLE!!!
И тут же, не дожидаясь пока противник разберется настоящая "граната" или нет, побежал к дверному проему.

Вы не можете просматривать этот пост!

- М-мать! - Выругался Флип, увидев результаты своей стрельбы. "Старею, наверное, раньше у меня и не такие кабаны ложились." Увидев гранату он подхватился, обежал такси с другой стороны, так, чтобы машина блокировала гранату, присел на корточки и, закрыв уши руками, зажмурился, открыв рот. Вспышка мягко толкнула веки. "Нда, вошел тихо, называется... Одно теперь ясно, это все таки конкурент. Гости обычно входят через дверь." Бур встал и пригнувшись метнулся к крыльцу, постоянно оглядываясь. Держась в стороне от окна, в которое нырнули остальные два персонажа (один не совсем добровольно правда), он подпрыгнул и, подтянувшись залез на козырек. Распластавшись на нем, он подполз ближе к окну туалета и осторожно в него заглянул.

Подождав пол секунды , Шон навел пистолет на дверь и как только защелка открылась сделал 2 выстрела. Туда где по звуку находился человек.
В голове созрел прекрасная идея...
Он быстро развернулся и сделал 2 выстрела в дверь кладовки , по виду примерно такиеже как в противоположенной двери , но ближе к уровню головы.
После этого Шон сильно ударил дверь в ванную ногой , с таким расчетом , чтобы быть готовым прикончить человека , если он еще жив. При этом он старался произвести как можно больше шума.
-Эй , какого черта ! - Крикнул убийца в сторону комнаты и быстро укрылся в кладовке , заперев дверь изнутри .
Притаившись в засаде , он стал наблюдать из темноты , через прострелянное отверстие в двери.
Видна была немного приоткрытая дверь в ванную , с двумя пулевыми отверстиями и небольшая часть корридора.
Держа пистолет двумя руками убийца ждал свою жертву.

Енот призадумался. Прекратил жевать. Проглотил то, что дожевал, остальное спрятал за щеку.
- Ну... По размерам... Ну, где-то... - господин Левински принялся разводить лапы в стороны, ежесекундно сверяя расстояние между средними пальцами и сопоставляя его с размерами твари.
Внезапно оказалось, что у Левински есть предел, и дальше разводить лапы не получается.
- Ну, в общем, большая такая котилозаврина, но вытянутая. Но вообще, довольно-таки нестабильна - согласно протоколам экспериментов, раньше лапы были короче, а тело - длинней. Лап, кстати, шесть. Неуязвима она во всех смыслах. Ядерная бомба, заморозка, сожжение, расчленение, кислота - за многие века испробовали много чего. Артефакты на объект не действуют. Способен двигаться и разговаривать при поражении 87% тела. А что насчет подходов... - Енот печально вздохнул. В голову Кармайкла закралась мысль, что неплохо бы вместо тедди-мишек делать каких-нибудь бобби-енотов - милость рода Procyon'ов даст фору милости этих вульгарных и грубых медведей. Но Левински вновь заговорил, и Клайд переключил свое внимание на него.
- В общем-то, 8 лет мы занимались всякой фигней, изредка пытаясь раздавить эту сучью тварь прессом или довести ее до самоубийства. Но тут выяснилось, что объект гораздо древней и разумней, а неуязвимость его происходит не из его строения или биологической части вопроса. Необходим некий... ритуал, или что-то в этом роде, чтобы лишить его бессмертия. Вот этот самый ритуал нам и предстоит отыскать.

начало...

- Он пошел узнать где Повар.
Света задумалась
- А может ты и его... Подожди ка... Я ему позвоню. Если ответит, то я тебя впущу, значит все в порядке. Или ты Сталкера тоже того?

Вы не можете просматривать этот пост!

-Карающий что? Да это не у ме..

Иосиф прикусил язык, ударил со злости по столу. Тьфу! Аж покраснел от злости на проклятых греховодниц! Надо бы их как-нибудь наказать...Под стоны в голову лезли всякие словечки из старой, депутатской жизни: "БДСМ", "латекс", "анал", "страпон"...

Он томно вздохнул. И тут же заставил себя сжаться в судорогах раскаяния. Нельзя! Нельзя! Грех! Только дураки верят в то, что срамная ебля угодна Спасителю. Грешники, чьи жизни будут отданы во имя Спасителя! Спасителю угодно одно - великая, святая вертикаль власти! Один есть в мире страпон - великий янтарный Мировой Страпон, заменивший собой Мировое Древо язычников, простирающийся от Ада до Небес! И на вершине его сидит Спаситель и повелевает миром! И чем выше ты, тем ты ближе к Нему! Какое может быть удовольствие в дикой содомии, когда ты одной подписью можешь вынудить тысячи людей содомизировать друг друга! Иосиф представил себя стоящим на вершине Мирового Страпона, дирижирующим всемирным адовым угаром и дичайшей всемирной оргией по всей Земле. А над ним парил Спаситель и благосклонно взирал на его труды. Абсолютная власть! Абсолютная!

Лишь голос в трубке изгнал охватившее разум эротическое, всеохватывающее наваждение. Иосифу лишь пришлось кусать губы, вспоминая простиравшиеся в сознании картины. Он тяжело дышал.

-Повелитель души моей и тела моего. Брат Иосиф, Карающий Меч Патриарха, готов внемлить твоему слову. Наши братья и сестры готовы к борьбе...со страстью!

Ламп на потолке девочка не увидела.

Температура в комнате начала медленно расти и через несколько минут достигла +25.

Селеста аккуратно открывала коробочку и в какой-то момент прозвучал щелчок! Девушка замерла. В коробке затикала бомба с часовым механизмом. Таймер - минута. Отсчет пошел.

Вы не можете просматривать этот пост!

Sakura TV
"<...>Наши достоверные источники предоставили нам информацию о готовящейся полицией операции по поимке хакера Терры. По предоставленным сведениям преступник находится в больнице Святого Луки откуда он и совершал свои преступления в киберпространсте. К зданию больницы подтягиваются силы полиции и оно полностью оцеплено. Возможно ли, что Терра будет пойман? Так же в зданию больницы стекаются поклонники Терры, жаждущие воочию увидеть одного из самых кровавых хакеров современности. Мы будем держать вас в курсе событий<...>"

- Hey, what's your name? - спросил Алекс услышав что русско-говорящий перешёл на английский - I'm Alex.
Он был немного растерян, услышав вопрос про местоположение Алекс лишь улыбнулся, естественно его улыбку никто не мог увидеть. Он опёрся на стену и приподнялся, нащупал вторую и понял что всё это время сидел в углу.
- Hey guys, it's a room, I think... - проговорил он в темноту - wait a moment...
Он вспомнил что у него в кармане есть мобильник, достав его Алекс нажал на кнопку и свет экрана озарил комнату.
- Come to me - сказал он подняв мобильник над головой.

Общее

Оставляете кабинет. Как-то лукаво улыбнулся профессор, пододвигая к себе ноутбук. А на стене, рядом с дверью, висит фотопортрет какого-то холеного бородатого (и вообще волосатого) азиата. Мало того, что узкоглазый, так еще и смотрит с прищуром. Как на что-то нехорошее. Настигают переливчатые звуки музыки - видимо, Владислав Петрович не любил тишину. Почему-то. Да и про лагеря что-то говорил, возможно, неспроста. Ну и ладно. Захлопнулась дверь, и начались дела. Сбор на прогулку. Томление. Еще бы - столько тут пробыть. И наверх. К свежему воздуху. Солнцу. И прочим благам нормальной жизни. Тем более, что особой маеты-то и нет - так, сумочку. Не в поход ведь.
Вот и лифт в конце коридора виднеется. Охранник Валера, человек полезный и при этом незаметный, сопровождает. Плавный подъем наверх. Темное помещение. Застоявшийся воздух. И с трудом раскрытые Валей металлические двери. Выпускают. Буквально сами вываливаетесь наружу. Тут же закрываются. Секретность, как ни крути. По началу, состояние какое-то оглушенное. Но уже через считанные секунды начинает проясняться. Воздух, пронизанный утром, сыростью и ароматом свежей зелени. Нависающие над головой ветви тополей. Еле слышно плещущаяся речка. Сырая земля под ногами. Выпирающие из нее то тут то там железобетонные блоки, утопающие в почве больше, чем наполовину. Старые, если на вид. И здание, служащее входом в НИИ тоже довольно характерно выглядит. В таком кроме бомжатника искать нечего. Какое-то неуклюжее, из блеклого силикатного кирпича. В этом месте смотрится более чем странно. Тут ведь природа. Хотя до той же Поклонки два шага. И до Кутузовского. Там асфальтовые джунгли, стада автомобилей и кавказцев. А тут - нет. И вообще, лучше любого парка - слишком уж в них все выхолощено и однообразно. Ну и, конечно же, утро само по себе. Лениво выкатывающееся солнце практически не проникает за укрывающий вашу тропинку тополиный навес. Действительно, это по своей сути тропинка, пускай и просторная - с одной стороны речка, а с другой высится что-то вроде земляного вала. Похоже, когда-то неподалеку всерьез рыли котлованы.
А здорово ведь тут. Даже как-то на душе потеплело.

Открыв дверь, Белла не сразу поняла, что в комнате она не одна. В том, что у нее есть соседка, сомневаться не приходилось - так как на одном из столов были разложены книги, и различные принадлежности, аккуратно сложенная новая школьная форма лежала лишь на одной постели, окна были распахнуты настежь, и задернутые шторы развевались на легком ветру.

Соседку девочка заметила позже, когда шагнула внутрь. Настоящая красавица с золотистыми вьющимися почти до пола волосами сидела, за столом, читая книгу, и излучала какое-то легкое сияние всем своим существом. Правильные черты лица, изгиб плеч, положение ухоженных тонких пальцев, державших книгу, и взгляд больших глаз, устремленный не то в текст, не то сквозь него, - все в ней было немного сказочно и на ум приходило слово «совершенство».

Девушка – да, именно девушка, трудно было бы назвать ее девочкой – выглядела и держалась она особенно возвышенно даже по понятиям аристократического общества, - была одета в чудесное длинное розовое платье с красными лентами, из небогатой ткани, но весьма необычного и очень красивого покроя. Неоднозначным довершением картины было простенькое инвалидное кресло-коляска, в котором сидела новая соседка Беллы.

Раздавшийся из-за холма вопль Менахема заставил Асами вздрогнуть.
-Что за нахер? - Со злостью выпалила японка, бросив полный негодования взгляд на появившегося в поле зрения еврея. Тот, молнией рванув из-за холма, бросился к капитану и вцепился в его тело руками. Походу он собирался его тащить. Он что, совсем ебанулся? Где-то секунду Асами колебалась, решая, как отреагировать на происходящий по её утилитарному мнению здвездец и решила. Перехватила, тяжёлый, сука, смарт одной рукой и бросилась на помощь Мену. Конечно, в этот момент он был для неё самым бесполезным идиотом на свете, но бросить глупца на съедение Крикунам она не могла. Отчасти потому, что была доброй, отчасти потому, что в какой-то степени верила, что у них всё получится. Японка подлетела на всех парах к еврею, шипя на сверхзвуковой ругательства на японском, и начала помогать. Тяжёлая туша капитана вряд ли бы показалась Асами такой уж и тяжелой после ниибической плиты ужоса, запечатавшей Сандера, и оборудования смартгана, к весу которого она уже начала привыкать. Но это были пока что просто надежды.

*чуть отстраняется* думаю,я могу пересмотреть свой взгляд на нашу проблему,госпожа Морель *с улыбкой подмигивает и отвечает не менее долгим поцелуем*

Телеканал JBC

"- В эфире Амиру Ниина на телеканале JBC. И у нас шокирующие новости, потрясшие весь мир. Сегодня днем в 16:30 по местному времени эфир телеканала Сакура ТВ был прерван хакерской атакой. Хакер, представившийся как Терра, захватив тело школьной учительницы Сато Таранага в прямом эфире зверски убил несколько учеников. Действие происходило в школе №1024, где школьная учительница - Сато Таранага, прошедшая полную кибернизацию тела 3 года назад, закрыв дверь в кабинете Химии, где проходил урок химии, напала на своих учеников. В качестве камеры, преступник использовал ученика, взломав его кибермозг. Преступник в прямом эфире убивающий учеников призывал всех отказаться от кибертел. В качестве альтернативы кибертелу он предлагал легализацию полного клонирования тел, аргументировав свои слова тем, что такие как он могут использовать кибертела других граждан для совершения преступлений. Полицеские прибывшие на место происшествия ликвидировали Сато Таранага. На месте преступления было насчитано восемь убитых учеников 8 класса, трое были тяжело ранены. По словам пресс-секретаря полиции Нейла Кусагама имело место распространение вируснйо программы. Сразу же после этого еще 24 учителей младших школ города Ниихама напали на своих учеников. Еще 4 учителя поняв, что стали жертвами взлома, решили покончить с жизнью самоубийством, чтобы не навредить своим ученикам. Свидетели сообщили, что эти учителя вставали в ступор, после чего накидывались на своих учеников. Жертвами этого масштабного происшествия стали 87 школьников в возрасте от 6 до 14 лет, а так же 28 учителей, имеющий кибертело. *руки телеведущего начинают дрожать и он трясущейся рукой пьет воду из стакана, стоящего на столе* Прошу прощения. Из доставерных источников была получена информация, говорящая о том, что все эти учителя пользовались услугами одной и той же компании по производству кибертел. Название этой компании остается в секрете. Премьер-министр Японии Каябуки Ёко объявила траур по всей Японии и объявила осоздании экстренной комиссии по поимке этого кровавого хакера. "Террор Терры" или "ТТ", так назвали эту атаку журналисты. Напомним, что это уже второе преступление, совершенное с помощью незаконного программного обеспечения, повлекшее за собой массовые человеческие жертвы. Ранее неизвестный хакер взломал систему управления автомобилей и заставил их столкнутсья с опорными балками моста возле Больницы Святого Сердца. Полиция отрецает связь между двумя этими случаями, так как в первом случае не было выдвинуто ни каких требований. Так же Терра не упонимал о автокатастрофе во время своего прямого эфира. Вся Япония с нетерпением ждет поимки преступника."

видимо нужно правильные картинки кидать

- Но... Э.. Уважаемый, Табрис, тут есть такой момент... То есть не момент... А центр тяжести. Может лучше в трюме? Я злышал ганзейские птички умеют телепортироваться.
Мимика гнома выражала редкостную степень отчаянья и примерно такую схему полета.

Рем кивнул в ответ на слова Альфайи. Вероятно, даже не поняв, о чем она говорит.

Тихий выстрел, приглушенный стенами кабины дракона, прогремел как гром, заставив Рема вынырнуть из глубины своего сознания. Плетью ударив по нервам, обдав тело огнем.

Медленно, медленно Рем поворачивает голову в сторону Асмодориала.

Он еще сопротивляется? Какой позор для него самого, и его дома. Где его честь? Но выстрел только один. Один! Один?!

В округлившихся, расширенных глазах Рема отражается бездвижный стальной змей, бегущие орки... кажется, он видит синюю ленточку порохового дыма, поднимающуюся над кабиной... маленькое красное отверстие в виске эльфа, кровь, тонкой струйкой стекает по красивому лицу... кровавые кусочки плоти, налипшие на стенке за спиной пилота, бордовые брызги...
"Никогда не угадаешь, сколько мозгов у человека, пока не начнешь собирать их с пола..." - всплывает в памяти чья-то шутка.

Рем бежит к Асмодиалу. Кажется, он что-то кричит, требует медиков, орет на начальника охраны - тот лишь смотрит на него непонимающе. Рем взывает к Ушедшим, Рем проклинает, Империю, торговцев странным зельем, погибшего гоблина.

И в глубине сознания крик: "Почему???"

Вагнер опрометью бросился к болоту, схватившись руками за голову. Плеснул себе в лицо нечистой жижей. Задышал глубоко и ровно. Ательман отшёл от тел, бросил взгляд на небо. Воззвал:


Убитых двое - и виновны два
За смерть Савачики меня пусть Небо судит
И молнией того из нас погубит
кто истинно желал убитым зла

...И увидел их, трёх мошек на земной поверхности, словно с высоты птичьего полёта. Увидел самого себя, глядящего вверх. Себя, только... другого. Моложе? Лучше? Странное ощущение. А ещё... ещё он видел ... видел сердца всех троих. Но Вагнер был словно накрыт чёрным облаком, а вместо Абрахама он почему-то видел сложный Механизм со множеством жестерёнок, колёсиков, острых выступов и труб непонятного назначения - видение это было непонятным. И он видел себя - видел свет великодушия, справедливости, смелости. И видел грязь греха, себялюбия, трусости. Последнего, увы, было больше, намного больше. Он с ужасом смотрел на душу-самого-себя. И вот это... это именуется богом? Основа была прекрасна, словно древняя статуя - вот твёрдость, сила духа, жажда справедливости. Но все эти добрые качества были словно искажены рукой злого насмешника. Твёрдость резким штрихом переходила в жестокость и нетерпимость. Жажда справедливости раздулась в желание карать, Палач оттеснил на задний план Судию.

"Вот это называешь ты справедливостью?" - услышал он голос, гремевший из тёмных туч. Чем-то знакомый голос. Его собственный голос, вдруг понял он. Его собственное лицо в тучах! - "Карать без суда и через мгновение после того, как увидел нечто, что тебе не понравилось? Почём тебе знать правила жизни и смерти в этом мире, червь? Почём тебе знать, что девочка не защищала вас всех, отрубив здоровяку голову? Ты великий приверженец старых законов родного мира? Ты хочешь принести сюда все свои понятия о должном и недолжном, пристойном и непристойном? Нет, ты не настолько прост. Меня - самого себя - ты не обманешь! Ты не покарал святотатца - ты устранил конкурента! Проклятый детоубийца!"

И грохочущее лицо в облаках нахмурилось, выстрелив из глаз молниями.

Сидя за обеденным столом в трапезной комнате поздним вечером, доедали кабанчика. И тут вы услышали топот десятка ног. Эхо все усиливалось, топот ног становился все громче. Тут в трапезную вбегает запыхавшийся начальник стражи.
Начальник стражи:
« Вставайте скорее, я отведу вас к Бессмертным»
Услышав тревожные нотки в голосе начальника стражи, вы встали и побежали в след заним
Полу часовая беготня по плохо освещенным залам и коридорам замка, вы вбегаете в какую-то маленькую комнату. Больше похожую на уборную. Начальник стражи начал лихорадочно нажимать на камни в стене. И тут леденящий душу вой разнесся по замку. Тут вы скорее почувствовали, чем услышали, кто-то или что-то идет в вашу сторону. Имея лишь одно желание….
Начальник стражи :
«Остановите это! Нельзя подвергать Бессмертных такому риску!»

Абрахам со своими скептицизмом и научным подходом явно не подходил этой феерической картине со всей ее мистикой и таинственностью.
Поэтому он скучал, скрестив руки на груди и прищурив глаза.
Немного приоткрыл рот, когда Савачика начала рубить голову Микуле. Хотел было произнести очередную речь, но еще раз посмотрел на Юю и подумал, что это будет очередной бесполезной и неблагодарной затеей. Потому он еще немного подумал и тихо произнес на ухо жрецу (ему пришлось подпрыгнуть):

И немедленно пошел.

Ага, значит, он не так уж плох, умеет управляться со своим чудищем... Что ж, не так уж и страшно.
Первоначальное намерение - стрелять - Фламмар поменял. Пилот-противник явно опытен, может и увернуться. Да и броня у него потолще, попробуй прострели уязвимое место...
А вот ближний бой - это уже иное дело. Селесталь заслуженно считал себя неплохим умельцем рукопашной; да и Меланорх для этого подходил отлично. Не верите - скажите в лицо инженерам "Люфтганзы", только сперва завещание напишите.
Дракон Фламммара вновь взвился по замысловатой спирали; действуя в унисон с мыслями полуэльфа, он извлек из раскрывшихся ножен длинный прямой меч. Еще виток, выбор правильной позиции - и удар будет нанесен. Дистанция-то подходящая.

Фабричный дракон чуть наклонился, чуть изменил угол полета. Он был уверен в себе. Если что от атаки он увернется.
Но Ежик медлил. С каждым мгновением, когда меч в ножнах атака становится все болле предказуемой.
Слишком поздно пилот понял что задумал выпускник Академии.

Миг. И вот когти Сахакиила срежещут по броне, крылья врага смяты, он лишен подвижности и возможности защищаться.

В глазах ржавого дракона видно пилота. Маленького, перепуганного пилота.

... Ведь бой учебный, что он делает?...

Рука тянется к табельному пистолету. Страх - это слабость, а драконы не прощают слабости.

Ежик видел как разум гаснет в глазах полуэльфа. Дракон захватил его. Дракон получил силу.
Рывок и драмптон вырывается из объятий черной кошки. Только одна лапа весит мертвым грузом - повреждена.
Но зверю на это плевать. Он чувствует рядо десятки. Нет сотни живых. Добыча.

Все кончилось лучше, чем могло бы быть. У здоровенного Микулы оказалась интересная способность - лекарская, что ли? - и забавный матерящийся почти по-баварски зверек.

"Да уж, выяснили Аспекты," - так думал Родольф, слушая механика. То, что тот предлагал, казалось глупым и странным, но... С другой стороны...

- Я думаю, мы сможем сделать что-нибудь подобное, герр Абрахам, - улыбнулся, несколько облегченно улыбнулся Вагнер, - я к вашим услугам.

Первые несколько часов в новом мире и новом качестве прошли интересно, надо сказать. И действительно - пламя получать мы научились, надо научится им управлять.

Смотреть как Лена одевается было немного жалко и я даже посомневалась стоило ли так уж сразу говорить про Виноградова, или можно было еще поболтать немного. Но, сидеть рядом с ней - такой трогательно-обнаженной, с по зимнему еще светлой кожей - было одновременно тягуче-сладостно и стеснительно-тревожно. Ладони становились влажными, а голос норовил взять какие-то писклявые ноты. Потом, в прохладе одинокой постели - с запахом порошка и дезинфекции - я вспомню это утро, но сейчас напряжение было слишком велико и сменить обстановку казалось хорошим решением...
...Аккуратные нежные грудки. Ровно такие, чтоб лечь в ладонь сочным тяжелым плодом... Пальцы почти почувствовали эту шелковистую тяжесть и я сунула зачем-то руки в карманы халата - торопливо, будто они чем-то могли выдать мои мысли. Неправильные, в общем-то, мысли. Можно сказать - греховные. Но - я не пыталась себя осуждать или перевоспитывать. Чего уж тут, в самом деле. Кто придумал, что я не могу наслаждаться видом этого тела? Трогательно-тонкого, женственно-нежного, открытого мне так просто и естественно...
Потом в дело пошла футболка и мысли мои получили возможность вновь вернуться к показателям, ожидающей груде отчетов - почему всегда кажется, что заполнить завтра сразу за пару дней будет куда лучше, чем сегодня за один? - и предстоящему разговору с начальством. Негромкий хлопок двери сменился звуком наших шагов - привычным цоканьем моих, и почти неслышным шорохом ее...

Место действия: яхта посреди Английского Канала, в пяти-шести километрах от Фолксстоуна.

Вчера было весело - на небольшой яхте собралось немало живописного народа. Празновали 25-й юбилей одного английского графа по имени Грэйсток, или, точнее, сам юбилей был отпразнован как полагается, с пятьюстами гостей, ещё вчера. Сегодня молодой граф просто отрывался на всю катушку (читай - лакал скотч до упаду) в несколькими знакомыми, каждый из которых пригласил пару тройку своих, так что из собравшегося народа графа знало меньшинство.
Сам граф, впрочем, очень быстро дошёл до полной кондиции, и в его каюту его унесли слуги.
А вечеринка продолжалась - уже не столько выпивка, сколько танцы, веселье, курение кальяна для желающих - и всякие закуски типа карри, креветок и ананасов.

Особо отжигал импозантный плечисты парень, представившийся как Самаэль:
-Святой отец, - обратился он к священнику с многообещающим именем Бишоп(см примечание),-можно я задам вам загадку, в некотором плане касающуюся Ватикана?
- Задавай, сын мой.
- Итак, что это? У Шварценеггера длинное, у Ричарда Гира - короткое, у Мадонны нету, а Папа Римский не пользуется?
Священник начал соображать уже на Гире, на Мадонне хихикнул, а когда речь зашла за Папу, побагровел и в течении двадцати секунд предал Самаэля анафеме и проклял несколько раз колена так да сотого.
На крики заявилась пара плечистых матросов из охраны.
- Святой отец перебрал слегка, - извиняющимся тоном ответил Самаэль на вопрос, что происходит? , - он впал в бешенство, когда я сказал, что Папа Римский не использует свою фамилию! Проводите его в каюту для гостей, а?
Матросы вежливо проводили священника, который, повиснув между их рук, болтал в воздухе ногами и ругался, а Самаэль откланялся дамам, которых в тесном обществе насчиталось аж пять - девушка с русским именем Анюта, рыжеволосая Мира, любительница паркура Джессика, сонно зевающая Тара и блондинка с шведским именем Гунилла - самая странная из всех. Всё время стоит за спиной очкарика по имени Макс (с которым и пришла), почти всё время молчит и улыбается, словно резиновая кукла.

Мира подняла вверх большой палец:
-Славно ты избавился от этого... фанатика.

Потом устроили игру в дартс, но ненадолго: Самажль предложил показать смертельный номер с глотанием дротиков, и все проглотил. А когда ему предложили вернуть дротики и продолжить игру, возмутился:
- Мне их выблевать обратно?? Я же сказал - ГЛОТАНИЕ дротиков. Понимаете, не обман и ловкость рук, а реально глотание, я ведь не мошенник какой!! Ну и теперь я их проглотил - вы же сами хотели посмотреть!

- А давайте попросим у охраны пару пистолетов и устроим НОРМАЛЬНЫЙ тир? - предложил гость в костюме советского офицера по имени Кайрос.
- Ага, так они и дадут, - с сомнением заметил Кевин, один из гостей.
- Дадут... догонят и ещё дадут, - подтвердил его приятель Кристер, тоже явно швед.
- Прошу прощения, а кто их спрашивать будет? - удивился Кайрос.

В общем, вечер удался на славу. В том числе потому что Самаэлю, который собирался показать ещё один смертельный номер с самосожжением, не дали бензина.


Утро следующего дня. 10-00.
Гостей ждал сюрприз. И очень большой. Выйдя из своих кают, они обнаружили, что кроме них, на яхте больше никого нет. Капитан, матросы, прислуга, хозяин корабля, пара его друзей, а также Джессика, Тара, Кевин и Кристер просто исчезли.

- Там же, где Ифрамий - в том мире. Повторять рассказ я не буду, потому что ты же "слышишь с первого раза", правильно? Так вот, чего я от тебя хотел. - Абрахам внезапно выставил руку вперед. - Во-первых, - он загнул первый палец, - Я требую от тебя извинений перед Чаком и капитаном. Потому что они сильно пострадали от твоей некомпетентности как демиурга. Во-вторых, - изобретатель загнул еще один палец, - Ты должен рассказать нам обо всех местных божественных законах. Потому что мы больше не хотим натыкаться на что-то неизведанное и рисковать жизнью в стычках с более опытными богами. Например, в том мире я нашел, - Абрахам явно не считал, что аборигены принимали хоть какое-то участие в раскопках, - деревянную заслонку, за которой был длинный тоннель вниз. Там, внизу, явно что-то было, потому что когда Чак свихнулся, кусочек этого перетек к нему. Если бы я был менее благоразумен, я бы спустился туда, и кто знает, что могло там со мной случиться? В-третьих, - еще один палец присоединился к загнутым, - Ты очень плохо подбираешь кадры. Если я местный Гефест, вон, смотри, какие я "молнии" от страха "выковал", - Абрахам махнул рукой на свое творение - видимо, ему очень нравилось хвастаться, - Чак - ну... Что-то вроде помеси Аполлона с Аидом, Джеймс - побитый жизнью Посейдон, а Савачика... Савачика... - Абрахам крепко призадумался, затем подошел поближе к жабе и оглянулся по сторонам. Убедившись, что Юя не слушает, он прошептал: - Она вообще какая-то странная. Так вот, к чему я веду. Нам явно не хватает Ареса, Зевса, Локи, Одина, Вали, Тюра, ну, на худой конец, Афродита сойдет. Чуешь, к чему я клоню? Предыдущие боги пытались занять должность, уже кому-то принадлежащую. Нам нужны богатыри, вояки, желательно туповатые, чтоб не бунтовали. Так же нам нужен стрелок - судя по всему, среди богов в ходу стильное, но архаичное оружие, и против хорошей винтовки им не устоять. Если ты думаешь, что я смогу постепенно делать из Штайнера Железного Дровосека после каждого сражения, ты явно переоцениваешь мои возможности. К тому же... Да, вот что я еще забыл! - Абрахам загнул четвертый палец. - Мне нужны запчасти, без них я абсолютно бесполезен. Я, конечно, попробую что-то ваять тут, но из тех, которые делают другие, получаются милые вещички. А это что значит? Это значит, что миры для вторжения мы подбираем сообща. Таковы мои требования, без которых твой мирок быстро загнется. Мне-то что, я все равно уже умер. - Абрахам картинно поднял глаза к небу, стараясь показать свое безразличие.

Мачту убрали, и капитан, превратив свой камень в пару сапог, удобно облекших его ноги, спрыгнул на водную поверхность. Не гладь, нет - потому что валы вздымались всё выше. Проа было более десятка метров в длину, и было довольно устойчивым. Капитан взял с носа веревку и, выдохнув, побежал по воде, заставляя стихию несколько присмиреть на своём пути - словно сглаженная вылитым на волны жиром, она успокаивалась в его кильватере. Капитан бежал быстро, но тяжелое проа не давало ему набрать даже близко такую скорость, какую он мог бы развить сам. Чудовищное присутствие Хозяина тутошних марей все сильнее чувствовалось, а черная туча уже почти добралась до них. Капитан тянул, а остальные, вцепившись в борта и в банки, сидели в проа, оглядываясь по сторонам. Когда катамаран взбирался на гребень волны, было видно на несколько миль вокруг - грозная, величественная картина пенящегося в ярости моря, которую никогда не забыть тому, кто хоть раз его видел. Лодку шатало, качало, бросало в ямы между валами, но Капитан, закусив губу, каждый раз выволакивал её, тяжелый, неуклюжий свой груз, на новый вал, словно бурлак. На очередном подъёме Абрахаму показалось, что он увидел огромный силуэт на горизонте, но его очертания были так странны и ужасны (или это просто воображение разыгралось), что он не решился даже сказать об этом Чаку. По мере того, как они приближались к тому первому острову, с которого начали свой путь в этом мире, ветер все усиливался. Туча заполнила полнеба. Когда берег был уже ясно виден, море вдруг отступило от него, ушло, оставив проа на скользкой отмели. Когда боги оглянулись, то увидели, что за их спинами вырастает огромная, невероятная гора воды, словно висящая между небом и землёй. стало почему-то холодно, ветер стих.

- Бежим! - хрипло выкрикнул капитан. - Я попробую чуть з-задержать...

Зубы его стучали, лицо было бледным. Боги со всех ног понеслись к камню-порталу.

Чак успел заметить, как из проа вылез неизвестно где прятавшийся туземец - точнее, туземка, девочка-подросток. Оглядевшись, она в страхе упала на песчанное дно, усеянное мелкой галькой, и закрыла голову руками. Чак скрежетнул зубами и рванулся к девочке.

- Ты куда? - схватил его за руку-оружие Абрахам, не желая отпускать своё лучшее творение на верную смерть.

Чак не ответил. Легонько оттолкнул Эйба - тот отлетел на пару метров - и бросился к девочке.

- Вставай! - громовым голосом заорал он, перекрывая шум бури, суровый и страшный даже на фоне огромного цунами. - Вставай и иди!

Девочка вскочила. Ей было лет пятнадцать или шестнадцать, худая, маленькая, с небольшими острыми грудками. Лицо её было так искажено страхом, что нельзя было понять, красивая она или нет.

- Вставай и иди со мной! - прогремел Чак. - Отвратительно и недостойно умирать, скорчившись, как червяк!

Он схватил её за руку и потащил. Остальные двое уже вовсю бежали к камню. Водяная гора нависала над ними, как второе небо. Успеют ли они? Они не успевали.

"Мы успеем. Мы боги. Мы не умрём глупой смертью из-за нехватки нескольких секунд!" - Чак оскалил зубы в звериной усмешке. - "Не умрем."

Время замедлилось вокруг него, выгнувшаяся водяная гора высотой с небоскрёб застыла над головами. Чак бежал, таща за собой девочку, как куклу. Они догнали Абрахама и капитана, перегнали их в паре метров от портала (к счастью, капитан инстинктивно или благодаря искусству навигатора вывел их прямо к нему, иначе им был бы конец).

Кинематогрофист метнул девочку в тёмную дыру портала и потом проделал то же самое с подбегавшими Абрахамом и капитаном. Правая рука отдалась болью, но боль как будто отдалилась, стала вместо реальности чем-то вроде картинки на экране. Его левая рука была гораздо сильнее правой, ею можно было метать булыжники, словно катапультой - выдержало бы плечо. Сам он прыгнул в портал, когда волна уже ударила в берег, сотрясая землю и поднимая стену грязи и песка. В последний момент. Чтобы было ярко. Как в кино.

...

Они пришли в себя в уже знакомой комнатке с песком. Из портала хлестала вода, впитываясь в песок пола. Сдвинулся с места камень, закрыв портал и отсекая поток. Вернулись. Они вернулись.

Чак подошел к выходу в их родной мир - и попробовал просунуть туда правую руку. Рука вспыхнула острой болью - он же расшиб её о лоб Эйба. Наткнулась на холодный камень, который не поддавался, как его ни толкай.

Общее

Помещение медленно наполнялось терпким, прогоняющим сонливость запахом добротного напитка. Привычно. Это ведь всего лишь незаметное под землей утро, правда? Где-то там, наверху, сейчас чудный в своей свежести воздух, и выкатывающееся из-за горизонта солнце раскрашивает жидкой рыжиной белесые стены однообразных домов в близлежащих спальных районах. Унылая столица в столь ранний час преображается на глазах, и можно лицезреть это, выкроив время и силы для встречи рассвета. А здесь в любое время тебя встретит искусственный свет и атмосфера уюта. Безопасности. Но. С клаустрофобией сюда лучше не ходить. Везде есть свои плюсы и минусы. Каждый волен выбирать.

Хаят

Уже в который раз вспомнилось, что свежесваренный кофе очень любит не только подопытная, но и профессор. И поит им всякого, пришедшего к нему в кабинет, в добровольно-принудительном порядке. Никто, впрочем, не умер. Сегодня утром многое напоминало о седовласом покровителе науки этого места. Но не все.
Пик-пик-пик. Настырные электроды отлипали один за одним, оставляя призрачные отметинки на изящном, по-девичьи красивом стане подопытной. Чистое полотенце прошлось вдоль аккуратной груди, удаляя более ненужный гель. Таящие на глазах следы насыщенно-розового цвета, что естественно, остались. Только что бывшие круглыми, теперь они больше напоминали полумесяцы. Взгляд еще раз скользнул по доверительно открытому телу, уже без особой на то причины. Эти следы. Следы...так похожи на небольшие последствия поцелуев. Засосы, которыми они по существу и являются. Смазавшаяся с губ небольшими порциями помада. Отчетливо темнеют на светлой, нежной коже. Оттеняют правильные круги бледно-розовых сосков. Чувствуешь тепло в районе грудины. Приятное, расслабляющее. Неторопливо расходится по всему телу, будто расползаясь, как пушистый лесной мох по ковру старой, выцветшей хвои.

Северина

Чуешь кофе. Хороший. Бодрящий. Прогоняющий неприятные воспоминания о снах, и, кажется, вперед самого напитка выдворяющий слабость из тела. Наиля явно постаралась, и, за время, проведенное тут, не только узнала твои предпочтения о любимом напитке, но и научилась воплощать их в каждой утренней чашке. Вот уже и тело свободно от прилипал умного аппарата. Чувствуешь в затылке нечто вроде легкой щекотки. И будто бы внутри черепной коробки, а не снаружи, как оно обычно бывает после сна. Замечаешь умиротворенный, но в то же время пристальный взгляд Хаят, обращенный куда-то ниже твоего лица. Ловишь себя на мысли, что ее глаза по цвету очень похожи на кофе, приходящий вместе с ней. Создается даже ощущение, будто приятный кондитерский запах издает не чашка, а сама лаборант. А кофе по утрам очень хочется. Прильнуть губами, сделать первый глоток, оставляющий исключительно приятные ощущения. Для удовольствия. Оценить аромат. А потом - более быстрые глотки, утоляющие жажду. Остывший напиток и вполовину не столь вкусен, как только что прибывший, ждущий своего часа.

Кушая Амнезий опять погрузился в мир не доступный ни взору, ни, тем более, пониманию простого смертного. Только на этот раз в нем преобладали не цифры, как всегда, а огромные драконы. Падающие драконы. В себя он пришел от покашливания стоящего рядом официанта, что всем своим видом выражал одну фразу: "Чего еще изволите, милсдарь?" Осмотрев стол, и оценив количество съеденного, доктор Браун понял, что наверно на пока хватит. Поблагодарив официанта, Амнезий встал, взял со стола бутыль и еще чего нибудь из остатков закуски, он повернулся к выходу, но увидел все того же официанта. Он стоял рядом и мило улыбался, протянув руку в просительном жесте. Амнезий сначала не понял, но потом догадался: пожал официанту руку, поблагодарил от всей души, и пошел к выходу.

Снаружи все еще моросило. Бегом добравшись до Феникса, Амензий чего-то крикнул невнятное -- часть брюха плавно отошла вниз, открыв кресло пилота. Доктор сел в кресло и через мгновение скрылся внутри дракона.
Несколько мгновений спустя Феникс ожил. По всей его поверхности прошла небольшая волна, он тряхнул головой, сделал пару шагов на месте, поочередно отрывая лапы, расправил крылья, и грозно проревел. После он взял небольшой разбег, и, взмахнув крыльями, оторвался от земли.
Выставив курс на аэродром, где содержали механиков, он погрузился в изучение отчета техников.

Я слышу его слова. И только. Слышу, в тщетных потугах силясь понять, разгадать, молотом воли вбить в них хоть толику смысла, скрипящими от напряжения зубами выгрызть хоть искорку понимания. Тщетно. С тем же успехом я мог бы грызть гранит.

Сушь раскалённой в горне восточного солнца пустыни распластывается по моему нёбу, трещинами проползая в горло, жаром испепеляя лёгкие. Холод вакуума струится из пустоты желудка вверх по кишкам, осклизлым червём заплетаясь вокруг сердца.

Я вижу как надуваются его вены, как его тонкая кожа молчаливо стонет под напором горячей густой крови. Децибелы его пульса словно дубинки полисменов глушат мои мысли, я иду на дно. Из-под свинцовых ставен моих век наружу прорывается жажда: этот человек, слишком громкий голос, слишком много крови, много даже для двоих. Мне нужно. Я ... могу, я должен, иначе - жажда, иначе - холод. Пересохшие губы трескаются, обнажая алчущий оскал, ладони впиваются в подлокотники, чтобы швырнуть мой едва живой остов. Я рвусь вперёд, вон из жаркой кожи, прочь от могильного холода нутра.

И замираю, будто неживой мрамор: она накрыла мою горячую сырую от пота руку свой холодной сухой ладонью, никто не заметил тонкой иглы между тонких пальцев. Она зовёт этот яд "половина смерти". Один удар сердца вместо двух, один вздох на два, одна минута на час. Полусмерть. Для всех, но не для меня. Изголодавшиеся соки моего ледащего тела набрасываются на своё угощение, лёд медленно поднимается от кончиков пальцев по нервам, остужая мой жар, отнимая застывший в небытие голод, лихорадку мыслей и смятение чувств. Тишина по имени паралич разливается по моим полупустым жилам. Я теперь - зритель в её театре, декорация на её сцене. Хорошо.

Слова пряным лакомством выплывают из её рта, сладким акустическим вином наполняя разум, обволакивая своей томной плотью хлёсткую лозу с едва-горьким ядом. Сирена, она увлекает собравшихся на прохладное дно, где каждому утопленнику найдётся своё место, место под бездонным чёрным взглядом:

- Gentlemen, i think that everyone agrees that despite the severe nature of our enterprise it will be wise to keep a bit of cool in our heads, yes?

Примирительный жест ивово-гибкой руки рассеивает электрические искры от взглядов в воздухе. Платье шелестит голосом тихого весеннего ветра, когда леди балетным движением опускается в своё кресло.

- Now, i understand the difficulty of grasping the sense of visionary propposition of my lord Igor, but that i can help: the important thing is - he can and is willing to procure the means of tracking our german guests. All we have to do is to ensure they will hold on to that means, which will be easy enough if we manage to befriend the germans. And the easiest way to do it is to get aquainted with them at the races tomorrow, impress them, make them happy and give them what they desire and want. Of course you see the merits of the ... soft touch. gentlemen, don't you?

Полупрозрачный веер открывается с хлопком крыла райской птицы, чтобы полускрыть таящуюся в уголках её губ обольстительно-ядовитую улыбку. Я вижу, как их глаза следят за танцем змеи, как их разум оплетают змеиные кольца. К счастью, я не Лаокоон, а лишь камень в прибрежных водах.

Казалось, время остановилось - кровь, мелкими каплями разлетающаяся вокруг, падала вниз подобно легкому перышку, медленно оседая на коже, оставляя несмываемый след в сознании изобретателя, окончательно выбивая из Абрахама то, что называют моралью, совестью и здравым смыслом. Потеря значимости этих понятий угрожала потерей рассудка, который в свете последних событий стремительно терял позиции, уступая место на удивление редко применяемому, но взбудораживающему разум Аспекту.
Похоже, разум в очередной раз сдался перед сутью Абрахама. Суть его была отнюдь не алогичной, просто для нее не существовало каких-либо границ или препятствий, для нее существовали лишь Цель и Средства. Вопрос о том, оправдывает ли первое второе, разумеется, был под строжайшим запретом.
На данный момент целью было уничтожение бога. Наметанный глаз Абрахама тут же нашел подходящие средства - револьвер, паучки и универсальный инструмент в виде камня души. Осталось лишь найти исполнителя Цели.
Так как Абрахам сейчас пребывал не в лучшем состоянии духа, да и опыты на себе он предпочитал не проводить. исполнителем был выбран (единогласно!) Чак, точнее - его левая рука. Правая и так была немного сломана, и добивать ее сейчас Уилкинсон не хотел.
Абрахам бросил бесполезное раздалбывание двери и обратил свое внимание на паучков.
Схватив того, что с электрошокером, он принялся отвинчивать от него части. Через пару мгновений от грозного (и единственного) оружия Абрахама осталась лишь горка запчастей и уродливый обрубок с двумя клешнями и торчащими проводами. Электрошокер бережно лежал рядом.
Бесцеремонно схватив Чака за руку, механик бегло осмотрел конечность и в итоге пришел к выводу, что участок тела, который необходимо проагрейдить - это тыльная сторона ладони.
...Уилкинсон, конечно, не был медиком, и перспектива резать живого человека вызвала бы у него отвращение в обычной ситуации, сейчас он с мрачной решимостью сделал несколько разрезов на левой руке коллеги и, нехорошо улыбаясь, взял обрубок паука.
О соединении живой плоти с хладным металлом мечтали многие поколения в миллионах миров, но вот удается проделать эту операцию лишь немногим. Правда, ученые утверждают, что это невозможно, но Абрахаму лучше знать - в конце концов, кого выбрали богом - его или этих книжных червей, оторванных от реальности?
Его целью было создание весьма необычного неотъемного боевого протеза - две оставшиеся остро наточенные клешни должны были заменить мягкие и бесполезные пальцы,на тыльной стороне ладони должен был расположиться револьвер, спусковой крючок которого был соединен с нервной системой пациента через таинственные механизмы в теле паука, которые Уилкинсон смог себе подчинить, а электрошокер был отложен до лучших времен из-за нехватки времени.
"Интересно, выживет ли он после первого выстрела?.."

Абрахам закрыл лицо руками и сел на песок. Он уже готов был отчаяться, залезть в лодку и отплыть от берега, тем самым утопив аборигенов, но понял, что надо лишь точнее формулировать запросы. Рисунок был уничтожен, и на месте его начала появляться новая, куда более точная схема.

Она подразумевала лишь военные действия, но пока хватило б и этого. Еще раз крикнув, он махнул рукой, подзывая к себе аборигенов. Вновь начал пояснять схему: ткнув в большого человечка, он указал на себя, маленькие человечки - аборигены, палки - копья, ну а среднего человечка он решил оставить без комментариев - местных богов пока не было видно, поэтому лучше лишний раз не путать местных.

Титановый череп разлетелся вдребезги. Идеально настроенные цифровые камеры глаз теперь смотрели в никуда.
Умер последний из ангелов учавствоваших в операции "Город". Умер так и не поняв почему. Ведь все было спланированно идеально, отличная засада, надо было только дождаться объект, проследить за ним до момента отключения и обезвредить. Основная цель былабы выполнена, да и одну из дополнительных тоже можн быдобы зачесть.
Но все пошло не так. Аварийное отключение.
Мутант?
Тогда почему он полез в Эдем?
Торгаш так и не решил что будет делать, когда выстрелил себе в голову.

А мародер спокойно вышел за пределы внутреннего Города, нашел своих товарищей. Ему еще только предстоит понять кем он теперь стал.
Им еще только предстоит найти свой Город, или создать его самим.

- Одиночка, это Смерть... - доносилось из отлетевшей в сторону рации. На миг время словно остановилось, застыло, как быстрый ручеек зимой. Все что было, весь недолгий год пронесся перед глазами Тимура. Хорошие моменты, плохие воспоминания. Привязанности и неприязнь. Все что было вплоть до момента когда на шее сомкнулась стальная хватка. Пес. Удивительно умный пес.

Впервые за свое недолгое существование Рощин осознал, что не сможет выполнить директиву. Он не убьет Хлою. Он не хочет убивать Бахчисарая. Ему наплевать на эту карту... Но чего же он хотел?.. Приказы. Всегда были приказы. Они есть и сейчас, и ему, Тимуру, никуда от них не деться. Такова его природа. Выхода нет. Разве что... самая важная директива.
Да, пожалуй это и есть выход. Так будет лучше. Рощин с трудом протолкнул руки к нагрудным карманам.

- Одиночка! Это Смерть...

А ведь и верно. Смерть. Прошептав одними губами "беги", Тимур с улыбкой выдернул три чеки. И время пошло вспять.

Даггер занёс шлем для последнего страшного удара, но понял, что не может. Она слишком... красива? Я, это я прошедший сквозь ад, убивавший детей, олицетворявший когда-то самую смерть, говорю о красоте? Это просто смешно! Вся эта драка - сон! Сплошные нелепые случайности... или, может, вся моя жизнь до сих пор... сон? Кровожадная гримаса воина сменилась затуманенным, полным тоски взглядом. Ему вспомнились стихи нерождённого ещё поэта, прочитанные когда-то по звёздам безумным алхимиком в безвестной пустыне и рассказанные ему перед смертью... Назвался стих.. ах да, "Поединок"..

Страшна борьба меж днем и ночью,
Но богом нам она дана,
Чтоб люди видели воочью
Кому победа суждена.

Клинки столкнулись - отскочили,
И войско в трепете глядит,
Как мы схватились и застыли:
Ты - гибкость стали, я - гранит.*

Как там дальше... не помню ... ах да... кажется... меня сейчас убьют. Даггер развёл руки Катарины, которые он скрестила для защиты - осторожно, почти нежно. Шлем звякнул по мраморному полу, пачкаясь кровью - Даггер всё ещё держал его, а Катарина - обломок бронзового меча. Жнец наклонился и всмотрелся в прекрасные глаза Катарины за тонкой кисеей волос... Прошла секунда... две... сейчас будет удар... сейчас он будет наказан за свои преступления.