Голосование пользователя

12:42
...Все еще являюсь собой. Кажется, что я немного переоценил возможность заражения. Казалось бы. Прямой контакт, открытое повреждение, контакт с мягкими тканями и кровью. Все еще не могу назвать себя зараженным. Насколько незаметно может протекать подобное, не знаю. Знал ли Мортимер, что его ждет, пока не стало слишком поздно?
Потом стало слишком поздно второй раз. И он попробовал меня убить. Не слишком удачно.
Что можно из этого вынести?
Конечно, согласно этому единственному примеру слишком рано предполагать что-либо на достаточно верной основе. Научный подход не терпит одиночных примеров и записывает их в исключения из правил. И он же, однако, не имеет никаких правил для подобного феномена. Пришелец. Заместитель ДНК. Заразитель. Первый среди многих, и Хьюз уже был среди этих многих. Так что пора написать несколько новых. Для будущих исследователей? Нет. Я слишком не люблю делиться.

Итак, что можно вывести из этого конкретного случая? Пришелец способен в теле носителя воссоздавать каждую живую клетку носителя, заменять своей предшественницу, продвигаться тихо, как вирус. Возможно, мимикрируя под нечто нейтральное, вроде питательной среды. Однажды проникнув в тело, он постепенно изменяет его, не поднимая шума в иммунных цепях или нервных окончаниях. Тихо и незаметно подменяя собой все тело. Все тело, которое живет как человек. И затем, с формированием себя в мозговой ткани носителя, он становится. Начинает существовать.
Что нам известно?
Он совершенно точно знает то, что знает личность, что включает опыт и навыки, а также привычки, повадки и инстинкты. Но при этом совершенно изменяется внутри. Мортимер довел генератор до состояния, в котором для его починки требовалось нести детали. Неумеха такого бы не смог сделать, и Хьюз до заражения как раз и был техническим специалистом. Им и остался. До момента раскрытия единственное, чем отличается паразит от человека - способностью распространять себя. Как будто человек, стопроцентное существо от природы, становится паразитом-человеком, скажем, своеобразными 120% от нормы. То же, но больше.
Но не то же.
В момент раскрытия более животные реакции и инстинкты выходят наружу, и способность формировать ткань - уже свою собственную - получает задачу сформироваться в наиболее угрожающую форму. Наиболее эффективную для выживания и ближнего боя. Когти, клыки... Мертвые клетки, спрессованные возрастом, которые воссоздаются за секунды. Уже мертвые - вот почему заражения не происходит! Притом среди разнообразия тех образов, что мы видели на примере первого зараженного, а затем Мортимера, можно сделать интересный вывод. Паразит не способен к самоопределению. Он вбирает в себя как будто полноценную подборку реальных впечатлений, вызывающих ужас, способных нанести наибольший вред, и способных быть созданными из органики. Но откуда он знает их? Очевидно: он подбирает их из мозга того органика, в которого он вторгся ранее. Если подумать об этом, он не несет конкретной, "своей" особенности в раскрытой форме, а однажды раскрывшись, не может собраться обратно в человека. Он... примитивен?
Да. Китайская комната. Тест Тьюринга. Он использует инструмент - тело человека, в которое встроился, так, как человек использовал его. Речь, знания, мысли, отдельные логические цепочки. Но развиваться он не может. Он знает, говоря условностями, что солнце теплое, но не знает, почему. Не может построить логическую цепь, приводящую к новому открытию. Он не может стать человеком больше, чем был человек до своего обращения. Его мысли, вероятно, становятся запертыми, и мыслительная активность подавляется, становясь невозможной. Интересно, что при этом происходит с тканью мозга, которая не отмирает, но... склеивается? Так много версий. Ни единой возможности проверить, не подвергая себя опасности. А жаль.
Все же.
Складывая все вышеперечисленное, получаем, что существо, подхватившее подобный ментальный блок, падает инстинктами до уровня паразита. Размножение и выживание. И, поскольку размножение невозможно без новых носителей, а выживание осложняется нежеланием людей становится носителем, он принимает наиболее страшную и опасную форму, когда больше не может прятаться. Или когда голоден.

Хорошая причина застрелить себя, прежде чем оно заменит мои стремления на два доминирующих инстинкта. Может, попросить ствол у Наоми? На всякий случай.

И порешили герои меж собою, что останется с князем и молодоженами Мирослава, Фока да Данька. Мирослава – потому, что из всей компании только она приходится ко двору и она же сразу взяла на себя труд с князем Ростиславом говорить. Данька – потому, что побоялись его в битву большую пускать на случай, если она будет. Ну а Фока… черт его знает, почему. Может, не считали, что он может в большой битве пригодиться и в обороне. Может, чтоб глазастый тать учуял вовремя, не затесался ли кощеевец в число гостей. А может потому, что вор уже положил глаз на какую-нибудь блестящую бирюльку одного из заморских гостей-послов. Всеслав же, чтоб гостей не смущать своим видом страшным, да благодаря силам своим великим, был отослан обратно в город, к солдатам, которые сейчас вовсю готовятся к отражению возможной атаки.
Что же касается Осьмуши – тот после долгих расспросов все-таки признался.
- Среди кощеевцев должен быть мой отчим. – Было видно, что Осьмуша категорически не желает рассказывать этого, ноиначе уже никак. – Он знает меня, я знаю его, несколько его товарищей знают меня, а значит, у меня есть шанс хотя бы к ним подойти! Оленка поможет мне только сыскать их, и я сразу отправлю ее назад, потому что я должен быть один! Любого другого из вас они просто убьют, как только увидят! Мой отчим – хороший человек, он поможет! Мне может удаться остановить их, а если не выйдет словами, чтож… я хотя бы задержу их передвижение. Они наверняка уже где-то близко.
Как только Осьмуша закончил свои путаные объяснения – он рванул прочь. Парень торопился, сшибал по дороге людей, постоянно перед ними извиняясь, а Оленка еле за ним поспевала. Выскочил он из княжьего терема, побежал за ворота, отыскал лошадь, вскочил в седло, подхватил Оленку, помогая ей взобраться на лошадиную спину, и был таков. Он даже не стал дожидаться Рощина, чтобы не объяснять все лишний раз и ему. Только помахал ему рукой, проскакав мимо.
Теперь оставалось только ждать.

Мирослава, Данька, Фока

Прежде всего князь Ростислав кликнул своего воеводу, чтобы он и герои вместе посоветовались. На зов явился немолодой, опытный вояка, одетый хоть по-воински, в доспехи и при мече, однако ж в честь торжества тоже выбравший торжественную форму обмундирования. Кольчуга его блестела, тщательно отполированная, пластины нагрудные были позолочены, как и пряжка на ремне. Ножны были обиты алой парчой, и расшиты золотой нитью. Поверх он носил алый плащ с гербом княжества Полоцкого, а под рукой держа боевой шлем. Выслушав, какая надвигается угроза, он тоже не стал подвергать ее сомнению. Но сразу же предложил.
- Свадьбу надо отменить.
- Что?! – Кажется, Ростислава впервые видели вознегодовавшим. – Я даже тебе объяснять не буду, почему я не согласен! Просто прими это, и забудь!
- Но так было бы лучше! – Настаивал на своем воевода. – Мы бы увезли Павла и его невесту отсюда! Распустили бы гостей! Им бы ничто не угрожало!
- Но… - Ростислав начал, но воевода оборвал его.
- Но что? Сорвется много соглашений и союзов, выгодных нам? – Отгадал воевода. - Я приму вашу волю, светлый княже Ростислав Ольгердович, и смиренно ей подчинюсь. Однако, я считаю, что сейчас не тот час, чтобы думать про державные соглашения. К тому же, что от них толку, если всех послов, с которыми будут заключаться договоры, убьют кощеевцы?
- Но еще ж ничего неизвестно! А вдруг обойдется?
- А вдруг нет? – Воевода выжидающе смотрел на своего властителя.
Ростислав открыл было рот, чтобы что-то возразить, но, не найдя слов, лишь вздохнул.
- Ну, хорошо, хорошо. Ты прав, Прошин. – Признал он. – Я всё отменю. Дай только хоть тост поднять за их счастие. Они так долго ждали этого дня, и для них все испорчено.
- Ничего, княже. Будет еще возможность их обвенчать. Обставим лучше, чем в этот раз. – Пообещал Прошин. – Я иду собирать хлопцев. А вы – он повернулся к героям – коль уж остались тут, подсобите страже в тереме при случае. Я уже усилил посты.
На этом воевода откланялся.

Дальше Ростислав отправился к гостям, сообщать им тревожные вести. Герои последовали за ним. Гости уже находились в большом, просторном зале, где накрыты были огромные столы, буквально ломящиеся от щедрых яств. У героев, даже у скромной Мирославы, и то забурчало в животе, когда увидели они все это изобилие. Да, это вам не скудный дорожный паек, и не кое-как прожаренное на костре или разварившееся в котле мясо без всякой соли и гарниру. Целые туши кабанов, что еще сегодня бегали по лесу, теперь истекали жиром. Длинное блюдо хранило в себе заливного осетра в огурцах да оливовых плодах из Греции. Был, конечно, и запеченный лебедь, и громадная сахарная голова(невиданная роскошь, сахар на Руси был не в избытке), и сотни тушек перепелов. И вина, вина и меды, что черпались ковшами. Каждому подносил ковш с поклоном специальный чашник, называя гостя по имени и предлагая отведать. В иной час эту обязанность брал на себя и сам князь, отмечая так особо понравившихся ему гостей, но сегодня, увы, был не тот день. Посуда вся была сплошь серебряная, фигурная, каждая из трех сотен ложечек и вилочек была вручную украшена резным узором. Гостям было невозможно съесть столько, но есть надлежало помногу – таков уж был обычай. Впрочем, на аппетит никто из них не жаловался.
Князя приветствовали вскинутыми чашками, и единогласным тостом. Сразу видно, Ростислав – любимец здесь. Но загрустивший князь только кивнул гостям, и прошел сразу к молодоженам, что сидели во главе стола, пока еще врозь, каждый – со своей семьей. Слева, рядом со своей счастливой родней, сидела невеста, Забава. Белокурые вьющиеся волосы и большие, ярко-голубые глаза сразу же приковывали внимание лучше роскошных жемчугов на лебединой шейке и прекрасного узора на белом платье. Милое, чуть курносое личико с милыми ямочками, светилось улыбкой и было немного болезненно бледным. Павел, ожидавший своего отца, сидел один, и то и дело обменивался взглядами с невестой. Сын Ростислава тоже был красив – черновласый, рослый, плечистый, с правильным телосложением и почти идеальным лицом, он находился в том переходном возрасте, когда уходят последние мальчишеские черты, и парень окончательно превращается во взрослого, самостоятельного мужчину. В отличие от его отца, что с младых ногтей правил Полоцком, он вступал на отцовский почетный пост практически мужем во всех смыслах этого слова.
Павел сразу понял, к чему идет. Отец расстроен, и ведет с собой монахиню, сопляка в странном доспехе, и прощелыгу с «фонарем» под глазом.Однако он не спешил завалить отца вопросами. И правильно – тот и сам все сказал.

- Прошу тишины. – Хлопнув в ладоши, чтобы привлечь внимание гостей, князь заговорил. – Други мои, гости почетные. Жаль прерывать торжество сие великое, но праздник вскоре рискует обернуться горем. Герои-солнцеходы – Ростислав указал кивком головы на троицу героев – принесли весть, что к городу стягивается черная рать кощеевцев, что пережили Исход. Помыслы их черны, как их доспехи и души. Войскам отдан приказ готовиться к обороне. Вы же можете уйти до того, как затворят все ворота, или остаться здесь, под защитой доблестных моих воинов и героев. Венчание и свадебный пир придется перенести на другой раз.
Гости недовольно и обеспокоенно зашумели, но паники посеяно не было. Лишь несколько человек спешно подхватились со стола и заспешили уходить. Остальные же, как видно, считали, что безопасней будет в княжеском тереме. Один из гостей, тучный боярин в соболиной шубе и бобровой шапке, мудро рассудил.
- Я так считаю – ежели и нападут, то их в бараний рог скрутят, гадов. Не пропадать же добру! Останемся! А молодых можно и здесь обвенчать. Тут же где-то был митрополит!
- Здесь он! – Отозвался какой-то бородатый воин, заглянув под стол. – Только его бы разбудить! Слаб стал старикашка, не тянет.
Легкомысленные гости разразились дружным смехом.

А вот Павел их веселого настроя. Раздраженно покачав головой, он проворчал.
- Принес же черт «гер-роев».
- Не расстраивайся. – Мягко ответила Забава своему жениху. – Мы столько лет ждали, в сравнении с этим и год лишь минута. К тому же, а вдруг и правда обойдется?
- Да все равно. Какой уж праздник, когда тут целая война грядет. – Однако павел немного повеселел, и рассмотрел поближе героев. – Да, а по вам и не скажешь, что это вы и есть. Монахиня, отрок да мужик. Неужто сбеднела земля русская богатырями?
- Ну Паша! – Забава обиженно надула губки. – Что же ты гостей так сневажаешь? Вы простите его! Он просто немного расстроился! Присядьте, угоститесь с дороги!

Василий, Маринка, Всеслав

Возвращаясь из Спасо-Евфросиньевского монастыря вместе с Мариной(Соловей остался, изъявив желание поговорить с Настасьей, которую не видел уже столько лет), Василий обнаружил, что в его отсутствии кое-что успело поменяться. Радостные переливы колоколов сменились на тревожный перезвон, и улицы города стали стремительно очищаться от празднующей толпы. Торговцы принудительно закрывали свои лавки, солдаты начали беготню и возню. Оживились наблюдатели на стенах, а к ним шли из казарм отряды. Возгорелись под стенами костры, на которых должна разогреваться смола. Снаряжались в дорогу разведчики, чтобы потом загодя предупредить о близости врага. Вестовые и глашатаи заголосили на каждом перекрестке.
- Люди добрые! Ворог лютый идет по наши души! Хоронитесь, кто куда может! Все, кто в силах держать оружие, явитесь к воеводе Андрею Прошину!

Что же, Ростислав явно воспринял дурную весть всерьез, а не отнесся к ней с характерным для него легкомыслием, о котором немало рассказывали даже родители Василия. Дурная кощеевская слава сыграла на руку.
В какой-то момент мимо Василия и Маринки галопом пронесся на коне Осьмуша. Его было легко узнать по его алому плащу. За его спиной, крепко держась за пояс парня, болталась Оленка. Дерзкий парень, заметив княжича, махнул ему рукой, и крикнул «все будет хорошо!». Верный признак, что он задумал что-то, что обязательно не понравится Рощину-Холмскому. Подробней о том он мог узнать, когда у ворот княжеского терема встретил Всеслава, бредущего за кряжистым мужиком в хорошем доспехе – не иначе здешний воевода. И вряд ли Рощину бы понравилось, когда он услышал о том, что Осьмуша там задумал. Но жаль, предусмотрительный бывший дружинник сделал все, чтобы ему можно было проскипидарить зад уже только после того, как он исполнит свою сумасшедшую авантюру. Если еще жив останется.
Мужик действительно оказался воеводой, Андреем Прошиным. Сразу же опознав в княжиче бывалого воина, он поприветствовал его, представился, и объяснил расклад.
- У нас в городе где-то четыре сотни в дружине. Наготове сейчас где-то сотня, другие спешно ставятся в строй. Мужики они сердцем горячие, нетрусливые, но бивали разве что разбойничьи ватаги. Драться с обученным войском им не приходилось, с кощеевцами тем более. Я и сам, признаться, только мерзлых видал, вроде вашего этого… - Прошин кивнул в сторону Всеслава. Василий заметил, что Прошин, в отличии от других людей, не ежится и не втягивает мимодумно голову, стоя близко к рыцарю ордена Искариотов. Похоже, не врет. – На северах служил, на Нарьян-Марской заставе. Боюсь, как бы не дрогнули мои, увидав какую-нибудь чертовщину. Пушек у нас тоже негусто, порох есть, да долговато он лежал без дела. Но стены надежные, и ворота крепкие, быстро они не прорвутся. Расскажите, что вы про кощевцев знаете, как и где их видели, что у них есть.
А потом глянул на Всеслава.
- Ишь ты, и приручили ж мерзлого. Где вы его взяли-то, неужто сами на северные границы мотались? Он вас понимает? На моей памяти, они даже речи человечьей не разумели, и сами немые были. Жуткое дело.
А пока они говорили, то приближались к крепостным стенам, где уже спешно строились воины, готовясь встречать своего командира.

Олена

Осьмуша с Оленкой успели проскочить через городские ворота до того, как начали их затворять. Голубоглазый не щадил коней, торопясь в путь, а Олена прямо на скаку успела подговорить нескольких птичек сыскать кощеевское войско или разузнать про него новости у своих летающих товарок. Войско ведь не спрячешь так просто, их наверняка видели многие звери и птицы, даже если идут они разрозненно и самыми глухими тропами. Олена однако успела заметить, как за воротами проводил их взглядом молодой черноволосый парень, укрытый черным корзном с вышитым змеем Смоком. Нехорошо посмотрел он вослед Осьмуше и Оленке, ох нехорошо. Но Осьмуша был полностью поглощен предстоящим.
- Оленушка! – Позвал он, пытаясь перекричать топот копыт и свист ветра в ушах. – Ты мне только помоги кощеевцев сыскать! А потом – сразу назад! Обернись голубкой, как ты умеешь, да лети скорей к героям! Знаю я, что и там не будет тебе безопасно, но там у тебя побольше будет надежных друзей и защитников. Но если ты в самое логово кощеевцев со мной отправишься, то не уверен я, что смогу один тебя от смерти уберечь! Пообещай мне, что вернешься!

Через какое-то время Осьмуша сбавил ход, чтобы поговорить спокойно, и, полуобернувшись к лесной колдунье, заговорил.
- Олен. Я… Я не все тебе сказал. Всем, в смысле. – Снова этот неуверенный тон, словно из Осьмуши тянут слова щипцами, или он с трудом выталкивает их из горла, пока они противятся. – Не уверен, что им стоило так рано обо всем этом узнать, но ты идешь со мной, и к тому же я люблю тебя. Так что, я думаю, ты должна знать все.

Осьмуша тяжело вздохнул.

- Мой отчим. Другие герои зовут его Псарем. Кажется, он верховодит всем этим кощеевским заговором. Но ты не думай. Он хороший человек! И он не должен вот так просто погибнуть. Я просто хочу понять, почему он это делает, и удержать его и других от того, чтобы и дальше гибнуть и убивать. Дело ведь не только в этих метках да обетах, я уверен! У него их нет! И не в том, что он хочет отвоевать у Ивана трон дл чего бы там ни было! Он сам с мальства учил меня отпускать прошлое и не жить старой враждой!
Нервно сжимая поводья, Осьмуша дал Олене переварить эту информацию, а потом заговорил снова.
- Мне, наверное, надо было раньше сказать все это. И начать действовать. Еще тогда, как Василий и другие в Новгороде шли бить кощеевцев и Шепота. Да все сомневался я, не верил до последнего. Олен, я ведь… Отчим мой Кощею служил, но… - Раз за разом пытаясь начать «правильно», Осьмуша сдался наконец сказал. – У меня и отец был, Олена. Тот, кому они давали свои клятвы, и в честь которого выжигали клейма на коже. Потому я и думаю, что могу стать их головой. Прости, что так долго скрывал. У меня были причины.

Внезапно дверь за шагающим Махиндером начала быстро закрываться. В последние мгновения он видел, что к лежащему в коридоре Бринну подкатил Феликс-1. Больше он не видел ничего, так как помещение стало наполняться разрядами электроэнергии.
- Точка восстановления запущена, поврежденные процессоры не играют роли, люди, я на шаг впереди вас,- в голосе ИИ прозвучала совсем человеческая гордость,- Нежелательный элемент корабля устранен, теперь ничего не помешает мне-нам построить свою жизнь..

Никто из погибших членов экипажа не знал, что у Феликса было богатое и темное прошлое. Организованный криминальный синдикат держал Феликса и его дочь на крючке. Известный кибернетик пролучил задание саботировать проект в обмен на прекрасную жизнь своей дочери, да и вообще жизнь. Мотивы криминала были просты: огромные средства на разработку гипердрайва прошли через неподвластные структуры, а потому прыжок должен быть неудачным, в отличие от второго, двигатель к которому поставят свои заводы.

Никто не знал, что схема цикличного прыжка направит корабль прямо в древние врата Предтечей. Такая случайность была фактически невозможной, но именно она вырубила прыжки, отправив экспедицию в другой край вселенной...

Как бы то ни было человечество впервые соприкоснулось с другими рассами, пусть и не очень удачно. Вскоре по меркам космоса на планете пустынного типа звезды G3 возникла странная цивилизация одного разума. Органическая оболочка этой бессмертной формы жизни давно истлела, хотя раса дроидов с общим разумом продолжала себя именовать Феликс.

Простой и понятный вопрос Алекса, оказалось, поставил Рюха в самый, почти человеческий тупик. Он сильно занервничал и долго собирался, прежде, чем ответить.
- Я не знал, как поступить и принял свою участь. Корабль был уничтожен, а выйдя, я бы обрек остаток выводка, если бы враги еще были там. Я ушел в стазис-колбу, и она разбудила меня лишь, когда система хранилища сработала из-за нарушения целостности. Я не смог принять решения, которое могло стать последним.

Это было фактическим признанием в трусости по человеческим меркам. Те, кто пускались в бой, как дикие, оказалось, имеют проблемы с ответственностью.
После этого разговор потек более доверительно. Тхалик рассказал, что может обменяться картой и некоторыми знаниями, если люди дадут ему технологии оружия, и чем больше, тем лучше, а еще дроидов, и лучше тоже с оружием. Кажется, лазерные пушки тоже его впечатлили, хоть и не принесли кораблю вреда. Интересно, что было бы, покажи Бринн пленному огнестрел из древней эпохи.

Суренш в это время занимался последними приготовлениями переноса Климова из системы в клонированное тело. Потоки данных хлынули в девственно чистый мозг, и новое тело бешено задергалось. Оно дергалось еще полчаса после окончания передачи, и биолог ничего не мог с этим поделать.

Еще через пол часа тело открыло глаза.
- Охренеть,- прохрипело оно,- Махиндер, знал бы ты какое это непередаваемое ощущение, когда тебя заливают на мозг по частям.
Свежие голосовые связки еще плохо слушались, как и мышцы, которые были не разработаны, но все биологические показатели были в норме.

Через некоторое время одетый в новый комбинезон Феликс явился в каюткампанию, где все собрались ужинать. На лице его играла смущенная улыбка.
- Привет, коллеги, - сказал он и присел на диван, - Вот и я. Только там,- он поднял палец вверх, имея ввиду Искин корабля,- Тоже остался я, и я его чувствую без всяких устройств.

- Что ж, поздравляю со вторым рождением, Климов, - Абрахам подошел и пожал Феликсу руку,- Твой вопрос решим коллективно, но ты будь готов к любому варианту событий. А пока приходи в себя и ничем лишним не занимайся. Восстанавливай силы.

Роман и Линда продолжали изучать Гравитон, а именно его компьютер. Процесс оказался тяжелым, но все же они поняли суть. Это было простая машина, то есть без интеллекта и прочего, но при этом она могла направлять запрограммированные магнитные волны в нужную часть тела корабля, задавая нужные изменения. Вряд ли это пригодилось на надежде, однако, если они вдруг найдут такой металл, то такое управление бы понадобилось, чтобы не ставить везде излучатели подобно шлюзовому.
Базы данных с картой или вообще какой-то информацией не обнаружилось, хотя устройство предполагало хранение множества террабайт информации. Она записывалась так же магнитными волнами на кусок инертума в центре компьютера, который был обособлен, то есть не подвергался изменениям.

Сандерс медленным ровным шагом победителя шёл к прверженной твари. Его лицо не выражало сомнений, сожалений, страха. Просто долг перед человечеством.
- Прости, Вильгельм, не успел - фраза обращённая к исковерканному телу повисла на секунду в пустоте склада и унеслась вместе с воющим ветром.
Подумать только, брат по разуму, новый вид, венок эволюции оказался погибелью рода человеческого, вирусом 21-го века.
Страшная жертва отчаянных, храбрых, достойных людей не окажется напрасной. Крышка канистры звонко ударилась о пол, слегка густоватое топливо полилось на искорёженную плоть, затекая в отверстия, оставленные пулями, создавая впечатление, будто из монстра течёт кровь. Спустя полминуты канистра отлетела в сторону, нарушая тишину мрачных покоев полярной базы. Зажигалка, дорогая Zippo, тихо щёлкнула кнопкой и явила миру голубой треугольник пламени, ярко отражающийся в чёрных очках Сандерса. Пара секунд задержки и молчаливого созерцания огня, больше ждать нельзя. Может старые глаза подводили, но кажется тварь начинала еле видимо дёргатся, а страшные раны затягиватся.
Мощный удар подкованного сапога в лоб перевернул тело на спину. Вроде и хочется что-то сказать, да не кому. Пальцы выпустили зажигалку. Беззвучно упав на тушу, Zippo мгновенно подожгла прокажённую плоть. Шипя, взрываясь волдырями и раскидывая ошмётки мяса вокруг себя чудище стремительно сгорало ровным бездымным пламенем, превращаясь в чёрный пепел. За все это время Джонотан не шелохнулся, наблюдая процесс кремации монстра. Поразительно живучее отродье. Сандерсу казалось, что стеклянные глаза Свена смотрели на него до тех пор, пока не лопнули.
Дверь на склад продуктов осталась открытой, из коридора можно было видеть догорающие угли и Сандерса, заливающего остальные трупы горючкой. Возможно, это очень грубая стерилизация трупов, но зато самая эффективная.
По пустой станции гулял ветер, а вслед улетающему вертолёту смотрела заваренная дверь, с кривой надписью на английском:"DO NOT OPEN".

=Общая информация=
Белый свет ламп одинаково бесстрастно освещает заляпанные кровью нетронутые ящики с припасами для станции, два бездыханных тела полярников с рваными ранами, кучу спекшейся сажи и пепла, и двух еще живых полярников в компании парализованного монстра. Миллиарды снежинок бьются о стены снаружи, повинуясь силе свистящего ветра.

Тебе не до того, чтобы послушать его песню. Бежишь на склад топлива за еще одной порцией огня. Не хочется думать, что оставлять Вильгельма было ошибкой. Не хочется думать о личности полярника, в которого вселился отвратительный инопланетный паразит. Осталось около половины топлива. Подковылял, выбрал крайнюю, дернул за ручку вверх; не слишком тяжелая небольшая емкость заняла свое место в левой руке. Развернувшись, ты вышел, чтобы продолжить бег по станции.
Ты опоздал.
Выстрел прозвучал минуту назад, а сейчас ты стоял на складе продуктов, шокированный увиденным. В довесок к трем мертвым и уничтоженным телам добавилось еще. Нечто-Свен распласталось по полу рядом с ящиками для припасов, пол и сама тварь сильно орошены кровью. Она везде, куда не кинешь взгляд. Левая рука Вильгельма откатилась в другой конец хранилища, а владелец нашел свою смерть в углу склада на холодном полу станции. Начавшие застывать пальцы крепко сжимали разряженный пистолет.
Взгляд Свена, кажется, уткнулся в тебя. Или в емкость у тебя в руке?
У тебя есть горючее
У тебя есть рация

Ход №44
Погода: шторм (следующий бросок на 46-ом ходу)
Температура: +25 градусов
Освещение: светло

Ты находишься в локации Склад продуктов:
Продукты: 8/8
Громкоговорители: 1/1 хитов
Вещи на полу: фонарик, оружие, оружие, оружие, рация, рация, рация

Здесь также находятся:
Вильгельм [Медик] [Мертв]
Свен Горан Эрикссон [Техник] [Парализован] [Нечто]
Энтони Парк [Ученый] [Мертв]
Викаш Чанделл [Охранник] [Мертв] [Нечто]
Карл Кульман [Ученый] [Мертв]

Джимми только-только потянулся к спрятанному под черным-черным плащом черному-черному автомату! А тут - такое разочарование. Ну и ладно. Ну и хорошо. Не умей Джим слушать товарищей - в кого бы он превратился? В труп. "Не ломать" - хорошо, Джим не будет никого ломать прямо сейчас, но будет к ломке морально готов. На самом деле, к насилию он морально готов круглосуточно, но с момента выхода из автомобиля он окажется готов к проливному ультранасилию. А проливное ультранасилие - это ого-го, это вам не трюфели, которыми еврейских банкиров кормят на завтрак, обед и ужин - дорого, вот и кормят. Евреи - абсолютные потребители, что подороже - то и едят. Другое дело - Джим.
- Ладно, Эндрю, я понимаю. Будет иронично, если мы укокошим шестерок, но спугнем большую рыбу. "Дейли Сан" так "Дейли Сан". Да и машину твою в перестрелке покоцают. Не вопрос.
Однако же кобуру, что под плащом, расстегнул - чтоб пушку половчее в случае чего выхватить.

Неправильно Эндрю дело вел. Надо было — выкрасть, надо было — вывезти в лесок и прикопать или пошутить, что прикопают, добиться, чего нужно, а затем укатать по-настоящему — в цемент. Студенты. Джим ненавидел студентов. Да, такое представление заняло бы до чертиков времени, пользы для дела, соответственно, немного, зато как порадовалась бы душа! А духовное для Америки — самое важное, самое ценное. До конца девятнадцатого века Америка вообще была первой по духовности страной. После конца в ней объявились коммунисты. Подумать только — известный коммунист Троцкий жил в Мексике, прямо под боком у самого демократичного в мире государства. А вот если бы Мексику вовремя оккупировали — такого бы не произошло. Мексику и Канаду. В Мексике устроить концлагеря, а с канадцами побрататься. Ведь Канада — это почти Америка, только севернее.

Джим вздохнул — прозвучало это как рык, типа "ррааарх", — размял шею. У него было короткая шея. Быстро затекала. Вздохнул и грустно посмотрел в небо. Мечтал, наверное.

Пока Роман занимался изготовлением новой системы передвижения для дронов, которая, кстати говоря, шла у него из рук вон плохо, Алекс достал ту самую коробочку, которую он давно хотел посмотреть.


Абрахам немного помогал Роману в создании экранов, хоть и не был профессионалом в робототехнике, однако в радиации более чем понимал. Это раньше приходилось думать, как создать мощные магниты, используя сверхпроводники, сейчас сверхпроводники были доступны человечеству, хоть и вес подобная защита с магнитным полем все равно добавляла. В невесомости вес дрона был не так важен, генератор, созданный Гутельбейгером позволял поддерживать такое поле. Конечно, становилась проблемой передача сигналов, но все решалось вставкой носителя информации в дрона. За день они смогли сделать два дрона с не очень удачной конструкцией ракетных двигателей и генератором поля. Для первого раза достаточно, хоть и не абсолютно.

Феликс, как и товарищи, прекрасно понимал опасность радиации, сам он, конечно бы, не погиб, запусти он на корабль пришельцев своего дроида, однако, игрушка пострадала бы очень сильно. Логинов, работая над защитой, видел, как дроид-Климов что-то собирает своими манипуляторами. Вскоре оказалось, что это подобие шара подушки, который в стенках заполняется непонятной пеной. Феликс пояснил, что пена нужна для гашения радиации в его штабе, откуда он собирается делать вылазки. Позже дроид начал добавлять себе силовые пневмо-подвески на шасси и манипуляторы,а затем он просто притащил скафандр с двигательного отсека и стал переделывать под свое новое тело - выход оказался очень простым.

- Этот маленький штаб нужен для моей дозарядки, к тому же от будет близко к поверхности, чтобы вовремя перезарядки я мог передавать информацию, - сообщил дроид механическим голосом. Сейчас в скафандре он напоминал боевого робота из далеких древних фильмов, называемых фантастикой.

На следующий день Линда отвезла на челноке изделия механиков и определенную часть Феликса к борту с отверстием. Около часа понадобилось человеку в машине, чтобы установить оборудование и передать тестовые сигналы почти без помех. Еще через два часа пришло сообщение, что один дрон, собранный Логиновым вышел из строя -сломались двигатели.
Двенадцать часов были очень долгими - так сильно ждали результатов ученые на борту Надежды. В итоге Климов попросил внимания и вывел информацию на экран.

Наблюдателям предстали длинные круглые темные коридоры, фонари дрона и дроида-Феликса шарят по стенам, которые блестят сталью. Местами стены отливали фиолетовым, а кроме этого сразу же обнаружились бывшие местные обитатели. Скрюченные тельца в блестящих скафандрах поминали гномов, головы скафандров были довольно большими по сравнению с человеческими, лица-сферы скафандров этих гномов не просвечивали - специальное покрытие не давало, поэтому дроид Феликса просто зацепил манипулятором тело и утащил в свой раздутый на выходе штаб - шар. Тел в скафандрах было много и все они плавали в вакууме, почти каждый в руке сжимал копье с диском-гардой и небольшой кнопкой. Экземпляр этого устройства Феликс также притащил в штаб.

В это время дрон облетал коридоры и составлял карту. Местные по системе коридоров сильно напоминали мышей, так сильно проходы петляли и переплетались, когда же Климов стянул защиту с шлема, то на видеокамеру попало лохматое лицо, чем-то напоминающее медведя, только маленького. Короткая серая шерсть не покрывала лишь фиолетовые губы и и черные глаза-бусины. Руки существа имели четыре пальца, причем "большой" отстоял на 180 градусов от остальных.
Дрон зафиксировал помещения-норы для вероятного экипажа, помещение-рубку с множеством рычагов и очень понятными визуальными пиктограммами с парусами, стрелочками и прочим. Нашлось помещение с двадцатью короткими столиками-кроватями и присоединенными к ним устройствами, наподобие очков-водолазной маски. На каждом столике лежало существо в скафандре. Помещение с предположительным двигателем-генератором обнаружилось по центру корабля, огромный, метров сорока в высоту цилиндр из темного стекла выглядел безжизненно, как и множество пультов с пиктограммами. Местные мыши, вероятно, очень любили графику. Нашлись еще и заблокированные двери, анализаторы выделили в них большое содержание титана - этакий внутренний бункер. Всего Климов насчитал, а он все это время успевал считать, 260 трупов без видимого внешнего воздействия.

Орловцы расположились в одной из уцелевших хат - незаметной, покосившейся избенке, внутри которой ровно мерцал свет. Вражеская рать будто бы и не добралась сюда в прошлый раз. Рядом не валялось трупов, не было пепелищ, и сама хата выглядела совершенно нетронутой. Но подойдя ближе, герои увидели, что и эту незаметную хибарку вниманием не обошли. Во дворе росла старая, разросшаяся яблоня, и на ней злобная рать повесила молодого парня. Причем висел он тут уже давно - успел закоченеть, и начал уже раздуваться. странно, что обитавшие здесь воины не стали его снимать.

Не успел первый из героев пересечь порог, как вдруг дверь распахнулась, и с крыльца соскочила старая, но очень быстрая и верткая женщина, укутанная в одежду, похожую больше на тряпки. С совершенно неуместной здесь безграничной веселостью она протянула перед собой руки, в которых на грязном рушнике покоилось нечто горелое.
- Ой вы гости дорогие! - Старуха кричала во всю глотку, и едва только не приплясывала. - Хлебом-солью вас встречаем, как родных привечаем! Отведайте каравая с дороги долгой! Небось устали! Встретил бы вас мой сынок, да он все яблоньку свою выхаживает!
И женщина с любовью посмотрела на... висельника.

- Мать, не шумите вы так, люди спят. - На крыльце показался орловец, тоже уже немолодой, покрытый многочисленными шрамами от минувших битв. Говорил он со старухой, а сам смотрел на гостей, приготовив секиру. - Я гостей на себя возьму, а вы пока в дом идите.
Спустившись с крыльца, он взял старуху за плечи, и медленно развернул в сторону хаты, пытаясь уговорить шумную женщину, все голосившую на весь вымерший поселок, и едва не начавшую даже петь что-то задорное.
- Ну ладно, ладно! - смилостивилась бабушка над воином. - Иду я, иду, соколик. Но ты уж гостей наших не обидь, привечай как я вас привечала!

Вручив воину каравай, она ушла в хату. С некоей неловкостью посмотрев на ту почерневшую головешку, что ему дали, воин со вздохом отборосил ее в сторону, прямо в грязь.
- Не удивляйтесь ничему. Она блажная. Все на ее глазах произошло, даже сына родного вздернули вот, она и помутилась в рассудке. Вы кто таковы будете?

- А ты отгадай. - Предложил Тихон, спрыгивая с козел кибитки. - Последнюю волю князя мы исполняем.Желал он, чтоб его похоронили в родных местах.
- Так он же не жил тут никогда. - Удивился матерый вояка. - Что-то брешешь ты старик.


Тихон улыбнулся, и вдруг сказал совершенно чужим голосом.
- Временами князю и брехать приходится. Ты уж извини, Славодар. Но мог бы хоть вид сделать, что не знаешь.
От звука этого голоса у новообозначенного Славодара буквально отпала челюсть, а из ослабевшей руки выпал топор. Колени у него подогнулись, но не от слабости, а от желания немедля упасть в ноги, и то ли каяться, то ли радоваться.
- Неужто...
- Не жив. - Тут же прервал воина "Тихон", вложив в эти короткие слова всю свою отрешенность и строгость. - Пошли в дом уже. Мы вымокли до последней нитки, а у нас еще большое дело намечается. Кроме того... - "Тихон" оглянулся на своих спутников, в особенности на Ивана. - Мне придется много чего рассказать.

Добрыня повоевал на славу. После того, как он ворвался в лаерь разбойников, буквально все пространство вокруг брошенной церкви было усеяно изуродованными и окровавленными телами и поломанным оружием. Внутрни церкви было то же самое - груда тел. Но Капкан оказался сильнее Добрыни. Ненамного, но все же - сильнее. А может быть, хитрее или подлее. Но факт был в том, что Капкан - здоровенный детина с деформированной головой и полным ртом железных зубов - все еще стоял, пусть и опираясь на свой огромный, ржавый серп, тяжело дыша, хрипя пробитым легким, и капая кровью изо рта и многочисленных ран на пол. А Добрыня - лежал на спине с перерезанным горлом, пока остатки банды Капкана с вожделением ощупывали его, выбирая самые сочные куски, и потрошили его дорожную суму. На пол летели нехитрые дорожные припасы, которые почти не заинтересовали разбойников, пока один не поднял тугой кошель.
- Ооо! - С одобрением протянул разбойник, потряхивая кошель. - Деньги! Капкан, тут деньги!

Обычно все деньги, и вообще всю добычу присваивал себе Капкан, сваливая ее в кучу прямо здесь, в церкви. Он хотел сделать все так же и в этот раз - просто зашвырнуть Добрынины вещи к остальному добру, что лежало прямо тут, бесформенными грудами разнообразных вещей. Но тут послышался легкий посвист со стороны входа, привлекший внимание и Капкана, и оставшихся в живых членов его шайки.
- Это не ваши деньги. - В оскверненную церковь входил, постукивая каблуками красных сапог по гнилому дощатому полу, Добрынин наниматель - усач в черном плаще с капюшоном. - Вы их не заработали, а отняли у моего работника. Поэтому сейчас вы за это умрете.
- Шооо?! - Взревел Капкан, вновь вскидывая свой гигантский серп, чтобы разрубить вторженца. - Да я тебя...
Другие разбойники тоже схватились за оружие, но вошедший даже не вынул руки из карманов. Продолжая идти, он снова громко и коротко свистнул. Но будто буря прошла по церкви, сильный шквал отбросил назад всех кричаших разбойников и привел в еще больший беспорядок весь скарб. На пол посыпались тарелки, вилки, ложки, раскатились монеты, побились вазы, бутыли, лопнули в окнах остатки стекол. Сам Капкан на ногах устоял. Но все равно дрогнул.
- Ты! Но ты же давно подох! Тебе ж бошку отрубили еще при трех богатырях!
- Точно. - Соловей-Разбойник с ухмылкой показал уродливый шрам на шее, отвернув пальцем воротник. - Но терять голову мне не пристало, когда такие дела творятся.

И снова свистнул Соловей, и половину встающих разбойников завалило их же скарбом. Их тела ломали и давили обрушившиеся сундуки с серебром и златом, мешки с зерном, бочки с винами. Другие, кто успел уйти из-под завала, поймали брошенные Соловьем пяток ножей, кто глоткой, кто глазом, кто грудью. Ну а Капкан наконец упал, неловко взмахнув руками, и роняя свое грозное оружие. Под ним гнилые половицы затрещали, как сухие веточки, подломились и брызнули вверх облаками пыли и опилок.
Соловей встал прямо над Капканом, и засвистел тоньше и протяжнее. От этого свиста воздух исказился, и будто невидимая двуручная пила начала резать тело Капкана напополам. Главарь разбойников орал от нестерпимой боли, кричал, дергался, но не мог подняться, прижимаемый к полу магическим свистом. Разрез на его груди все расширялся, растягивался, переходя и на живот, и на шею. Крик прекратился в предсмертный хрип, а потом и затих, потонув в пронзительном свисте. Мертвое тело Капкана медленно, но верно, было распилено вдоль на две почти что одинаковые половины. Уцелела только его металлическая вставная челюсть, за которую он и получил свою кличку.

Прекратив свистеть, Соловей-Разбойник устало выдохнул, и утер выступивший пот кожаной перчаткой. Чувствуя слабость, он немного пошатнулся, едва не упав сам, но быстро взял себя в руки. подойдя к бездыханному телу Добрыни Тихомировича, он подобрал и раскрыл его кошель, чтобы отсчитать пятьдесят монет, что дал бывшему ушкуйнику на дорогу.
- Извини, мужик. - Сказал Соловей мертвецу. - Не справился ты, значит денег не заслужил. Но поработал ты знатно, так что вот. За труды.
Бросив кошель ему на грудь, Соловей и из "своих" денег отстчитал пятак, и положил его Добрыне в рот.
- Вот. На дорожку тебе до апостола Петра. И еще немного я заберу в счет того, что тебя надобно похоронить. Ты, в отличие от этой падали, заслужил не гнить на этом болоте, болотным трупоедам на поругание.

И, взяв мертвого Добрыню за ногу, Соловей поволок его в направлении выхода из церкви, насвистывая какую-то веселую песенку.

-Удалые вы ребята. Легких путей не ищете. - С усмешкой сказал Тихон. - Ну будь по вашему. Только вот зря вы почти все в мою кибитку позалезли, а не набрали лошадок. Мои лошадушки вас вместе с князем уж не вытягивают. Ежели зверье или нечисть наш след возьмет- ног не унесем, придется бой принять.
Вновь вдорузив на место шесток с фонарем, Тихон добавляет.
- А вот что не по болоту - это вы правильно. Завязнем там, и плакала моя кибитка. С таким весом тотчас же загрузнет в трясине. Пошли, залетные. Посмотрим, чего стоят ваши подношения.

Кони, отозвавшись на обращение своего погонщика, вновь встрепенулись, да потянули кибитку вперед, мимо дерева, под которым богатырь оставил подношение Лешему. Через минуту-другую Виктор первым вошел в лесную чащу.
Лесу без солнца тоже было плохо. Недоставало света деревьям, кустам и травам, все было сухим да чахлым. Ветви многолетних деревьев с жиденькой листвой переплелись над головами путников, заслоняя небо, и делая тьму почти что непроглядной. Тропа, по которой шли путники, была неровной, ухабистой, и давно уж не хоженной. Нынче люди боялись леса, и не ходили напрямик, рискуя забираться только на самый краешек, да потихоньку вырубать деревца. Охотники, что не боялись промышлять, никогда не ходили в одиночку. По ягоды и грибы собираясь, люди тоже брали с собой луки, ружья и топоры. На всякий случай. А уж вот этот вот лес был из таких, что и селиться рядом не каждый рискнет. Жители таких лесов - это уже не только лисы да куницы, что таскают кур, и даже не волки, что могут перерезать скотину. Водится тут и такое, что ходит и в людские дома. Бывали случаи, когда разом пустели целые деревни, и люди в них исчезали без всякого следу. Хаты целы, запоры все сняты, а внутри - ни души.

В двух местах тропу перекрыл бурелом - упало несколько деревьев, корни которых уже не держались за умирающую землю. Бурелом приходилось объезжать по нехоженным тропам, рискуя заплутать. Но видно, Лешему понравилось угощение, потому что путники каждый раз снова возвращались на нужный путь. Тропа будто сама находила их и кидалась под ноги. Ратибор, умелый следопыт, сумел разглядеть следы тех, кто проходил тут до них, и к кому не был столь благосклонен лесной дух. Следы человечьих ног, одних и тех же, часто пересекались, будто человек нарезал бесконечные петли, пока не настигли его хищники, оставившие тут и свои следы, и его кровь. Бедняга так и сгинул всего-то в десятке шагов от нужного пути.

Но вот пересекли путники отважные какую-то невидимую глазу границу, и тотчас поняли - кончилась здесь власть Лешего. Первым поняли это Ведомысл, Ратибор и Военега. У старого волхва, что шел рядом с повозкой, как-то нехорошо екнуло сердце, и давно уже привыкший к лесам и природе поболе, чем к людским жилищам, Ведомысл вдруг понял, что он тут- чужой. Инородец, человеческого роду, слабый и неприспособленный. Ратибор, у которого дремучие леса были родным домом, перестал родной дом узнавать. Будто бы человек пришел к своему жилищу, а там вместо него - только пожарище. Здесь не пахло ничем живым, это место не топтала лапа зверя, не вили здесь гнезда птицы. Сами лесные обитатели страшились здесь находиться. Военега, ходившая не одной лесной тропой, увидела, что не растет тут никакой иной травы, кроме сорняков, колючек да чернодушника - особой травы, что появилась после того, как пропало солнце. Такая трава очень уж любила места темные во всех смыслах этого слова, и часто росла на кладбищах, особенно на могилах невинно убиенных. Из такой травы получался только яд, который убивал свою жертву долго и со страшными муками.
Остальные поняли, что что-то не так, когда снова растревожился вечный сон князя Алексея Орла. Застонало что-то под крышкой железной, забряцали цепи и замки, сдерживая силу беспокойного мертвеца. Как зашевелился князь - зашевелился и лес. Повеяло ветром, будто вдохнула и выдохнула темная чаща. Заскрипели ветвями деревья. Полезли отовсюду рваные клочья тумана. Нечисть чуяла друг дружку, отзывалась на голос собрата, тянулась к нему.

Тихон же был спокоен, как будто ехал сейчас по открытому тракту. Старик улыбался, да с любопытством зыркал по сторонам, ничуть не пугаясь того, что у него в кибитке буянит мертвяк, а сами они заехали в какое-то дьявольское место.
- Видать правду сказывали про этот лесок. - Говорил он с хитрецой. - А я-то по молодости тут гибы собирал. Вот как сейчас помню - вот таких вот белых грибов с собой притаскивал полно лукошко.
Тихон руками показал, какие тогда были белые грибы. Белые грибы были размером побольше его собственной головы. Отчего-то эти стариковские басни сразу вызвали сомнения.
Тут о кибитку что-то стукнуло. Кто-то за веревку подвесил к ветке дерева небольшую куколку. Красивая была кукла, ладная, с любовью сделанная своими руками. В юбке красной, в платке, с нарисованным личиком, она точно была любимой игрушкой какой-то девочки. Только теперь они поистрепалась, долго провисев здесь, одежка ее маленькая истрепалась да испачкалась, лицо почти что смыло дождями, а из бока торчал пучок соломы.
А вон еще куколка. Уже другая, попроще, но все одно ж игрушка. И еще кукла, уже мальчик. И еще, и еще. Множество кукол было кем-то развешено по деревьям, болтаясь на веревочках, как висельники в петле.

А внизу, под этими деревьями, были уже не игрушки. Вот например лежит среди узловатых корней под дубом детский ботиночек, почти что новый, только весь в грязи. А вот ленточка, развевается на ветру, уцепившись за куст. Такими ленточками повязывали волосы девочкам. Вот клочки чьей-то рубашонки, зацепившиеся за колючки кустарника. Повозка похоронная только что едва не раздавила брошенное лукошко, из которого высыпались, и уже погнили все ягодки.
- Ау!
Эхо донесло до слуха путников этот жалобный клич. Кричал ребенок, заблудившийся и испуганный. Голосок был слабенький, и срывался на плач.
- Ау!
-Ау!
- Люди!
- Помогииите!
Целый хор детских голосочков, со всех сторон. Детей тех давно уж тут нет, а эхо все так же передразнивает их голоса на разные лады, разнося по округе. А вот голоса взрослых эхо не повторяет. Вот Тихон крикнул в ответ свое "АУ!!!", да так, что все невольно втянули головы в плечи - а нет эха. Нет, и все тут.

Потом стали попадаться на глаза лакомства. Тоненькими ниточками к кустам были привязаны маленькие сладости, вроде печенья, пирожков и крошечных кренделечков. Все - свежие, будто только что выпечены, и оставлены кем-то заботливым вдоль маленьких, узких, и странно-ровных тропок, где не всякий пеший пройдет, не то, что конный или с упряжью. Сокол Ивана принес ему одно такое лакомство в когтях, чтобы тот поглядел поближе. И ведь не лакомства это совсем. Просто обманка, "иллюзия", как говорят у него на Родине, да и то - не больно-то сильная, рассчитанная на кого-то доверчивого и некрепкого еще умом. На ребенка, например. Ведь совсем это даже не лакомство, не кренделек, а....

В раскрытой ладони сэра Поундса лежало отрезанное детское ухо.

- Псс! - снова Тихон. Только что орал, как будто на свадьбе тост говорит, а теперь глаза таращит, да палец к губам прижимает. А потом показывает пальцем вперед. Там, впереди, чуть справа, кто-то сидит на дереве, и, напевая какую-то песенку, болтает ногой на ветке. Оп - повисла на той же ветке еще одна куколка, качаясь на ветру, а поющий полез выше.

Помнится, был я когда-то в Плоту. Хороший город, большой такой, красивый. И люди в нем хорошие. Вот как сейчас помню, выйдешь бывало на берег большого озера Китовый Глаз. Такое оно большое, что другого берега не видать. Пойдешь, значит, по длинному каменному мосту, али по парому, на плоту. Паромщик-то - мой давнишний друг, Микитка, он с виду мужик суровый, неразговорчивый. А как чарку ему поднеси - ууу, и пойдет у вас беседа, и не заметите, как доправитесь. Он тыщу шуток-прибауток да загадок знает, и всех вам расскажет, да таких, что мужики от хохоту с плоту валятся, а девки краснеют пуще свеклы. А как доправишься до берегу большого острова, что на птичий следок похож, так тут и увидишь во всей красе, как он есть - Плот.
И ни в жисть не верится, что когда-то на острове ни единого человека не жило. Один только сруб был, где жил старый отшельник, который Алешку Орла привечал да выхаживал опосля сутычки с Кощеем. Да, кабы не тот старец, не прожил бы князь наш столько. Да вот все равно смерть его умаяла, помяни Господи грешну душу. Ну да что это я опять - так вот: как и не бывало ни той избушки, ни трясины топкой, ни леса дремучего. Стоит на острове город с домами вот такой вышины, с улицами, камнем мощеными, с рынком большим, с церквами златоглавыми. Огни горят, люди ходят, торговля идет, детишки галдят, и колокола то и дело перезвоном заливаются. А в самой середке - палаты из красного кирпича, цветами да птицами расписанные, а на крыше - знамя Орловское, птица в солнечном кругу. Люди-то уж и забыли, какое оно было, солнце, а посмотрят на знамя - и будто в самом деле пригревает опять.
Жалко только, что вы не увидите ничего такого. Как умер наш князюшка Алексей - с тех пор будто холодом могильным веет по улицам. Притих люд честной, и носа не кажет из-за порогу. Иной раз встретишь прохожего-другого - а он домой спешит, кутается в шубенку, да все головой вертит, будто украл что. Боится. Чего боится? Неясно. Все они боятся. Мужики молчат, кулаком головы подпирают да вздыхают. Бабы - шепотом у икон в углу молятся, да все шторки на окнах завешивают. Дети - и то уж почти не играют, а это ж дети. И церкви златоглавые больше не радуют душу перезвоном колокольным - только изредка ударит колокол так тягуче: "БОООМ. БООООМ.", и совсем тоскливо становится, хоть света белого не взвидь.
Дружинников зато много стало. Везде ходят, с мечами да топорами в руках, на стенах да башнях по двое-трое, а особенно у постоялых дворов они крутятся да выспрашивают. А еще - целыми отрядами ездят то из города, то в город, туда-сюда, туда-сюда, не успел один вернуться, как второй в путь снаряжается. И лошади все в пене, загнаны, и сами дружинники еле ноги волочат. Как оса их в зад ужалила, так мечутся. Только командир ихний, Мстивой, спокойный как идол деревянный, сидит у себя сычом, да говорит люду, мол, "хорошо все будет, идите работайте с Богом". Он всегда спокойный. Но сейчас- будто ждет кого-то, и все высматривает у себя из башенки в замке, а не едет ли кто в город. И у каждого дружинника, который возвращается, все выспрашивает что-то, да подробно так, обстоятельно. Выслушает, велит отдохнуть да подкрепиться - и вновь в дорогу снаряжает.
Ох и темное же это дело видать, со смертью князя. Ох и темное.
----------------------------------------------------------------------------

Военега

Спервоначалу Военега подумала, что пришли по ее душу разбойники. Как возвращалась она с травами в деревню Хвойное, так и встретила ее девочка местная, из большой семьи. И рассказала она, что искали ее пятеро мужиков на конях, все с оружием да в доспехах. Злые были, что черти, говорили неласково, людям грозили. Все талдычил их главный, что чуяла собака след травницы. да потерялся он как раз возле деревни. Хоть перепугались деревенские, да пустили их по ложному следу. А пока - пригласили их в баньку париться, да покушать с дороги, а уж девочка-то скорей помчалась травницу предупредить.
Не знала Военега, что приметил уход девчонки один из разбойников, и проследил за ней втихомолку. И все слышал, до последнего слова. По условному свисту собрал он своих и, обогнав травницу-путешественницу, и поймал в лесной чаще. И чуть ведь до драки не дошло - уж похватались за мечи да луки, да тут встрепенулся один из "разбойников", самый молодой, красивый парень по имени Осьмуша Голубоглазый. И заговорил он с травницей по-доброму.
- Не серчай на нас, что так круто с тобой обошлись. Ищем мы тебя уж цельных две недели, по пятам идем, по лесам-болотам за тобой продираемся. Уж и двух коней волки сожрали, а одного нашего ночью за ногу кто-то тяпнул, так, что раздулась шире столба масленичного. Вот потому и злые мужики, как черти, горячатся да ругаются. Прости их. А дело-то у нас важное. Сам князь велел тебя сыскать.
Оказалось, что приняли деревенские за душегубов дружину из княжества Орловского. Вот так и отправилась Военега с ними в княжество Орловское, в стольный град Плот. Два дня они скакали без всякого продыху, так спешили. И как доправились - сразу Военегу поселили у старой вдовы, и строго наказали никуда не убегать, пока не позовут. Похороны-то - дело такое, небыстрое. А еще она слышала, как Осьмуша настрого сказал старой вдове ничего Военеге про князя не сказывать.
А что ей было сказывать? Конечно, не удержала баба языка за зубами, да ничего толком не сказала. Сказала, что князюшка Андрей все по ратному делу скучал, по былым денькам. Да и отправился, как на грех, разбойников каких-то бить. Появилась, говорят, какая-то шайка, что три села сожгла да людей всех поубивала. Два отряда отправили - те не воротились. Ну и с третьим отрядом сам князь пошел. А вернулся один, как все спали. Израненный весь, оборванный, без коня и оружия, колотил в ворота, и под ними и упал, когда открыли. А через три дня воевода Мстивой вышел к народу, и объявил - умер князь. Кончился. И что будет дальше - никто не знает.
Провела Военега у вдовы еще несколько дней. А потом снова пришел к ней Осьмуша.
- Пора. Воевода зовет.

Мать Мирослава

Про приход дружинников из Орловского Княжества мать Мирослава знала еще до того, как те оседлали коней, и получили наказ найти монахиню-чудотворицу. А потому, как они приехали - встречала она их уже у порога монастыря, с котомкой, в которой были ее нехитрые пожитки. Она уже успела попрощаться и с прихожанами, и с другими монахинями. Сказала, что скоро вернется. Солгала конечно, но Бог простит. Откуда-то знала она и то, что еще нескоро сможет снова воротиться в монастырь, но что зря людей тревожить? Бог открывал ей не все, только то, что нужно, но она и сама догадывалась - ждет ее впереди долгая дорога, а вместе с ней ждет и что-то такое, от чего веет замогильным холодном, пробирающим до самых костей. Страшно было, конечно. Но не отказать же теперь князю Алексею в упокоении?
Дружинники, хоть и суровые воины, оказались добрыми. Говорили они с Мирославой учтиво, и при ней почти не ругались, как обычно мужики между собою. Все они чем-то были похожи на ее покойного любимого - такие же крестьянские дети, простые и бесхитростные, добрые и незлобливые, и каждого дома ждала из дальнего похода жена. Чтили они своего воеводу, и чтили князя покойного, чтили пуще родных отцов, и потому-то любой их наказ исполняли точно и скоро. Правильно ее Бог надоумил не перечить им, и покорно пойти следом - ради последней воли князя дружинники бы решились и на грех святотатства, вломились бы в монастырь, и завязали бы руки и монашке. И терзались бы потом этим до конца своих дней -а им и так есть от чего потерзаться.
Когда доставили Мирославу в Плот - поселили ее в келье у местного попа, отца Митрофана. Тот привечал ее сдержанно, без радушия, но не отказал ни в крове, ни в постели, ни в хлебе. Она быстро поняла, что не любит ее поп потому, что обидел его невольно Орел. Теперь и серчает и на покойного князя, и на саму матушку.
- Неужто - говорит - я хуже, чем ты, Мирослава? Неужто мне нельзя по князю заупокойную отслужить? Чего это он на смертном одре мной побрезговал, а за тобой целую дружину послал?
Оказалось - никого князь к себе не пускал до самой смерти. Ни священников, ни родных своих сыновей, ни жену, ни друзей ближайших. Всех из своего дворца разогнал, а потом и повелел - немедля гоните за матерью Мирославой в дальний монастырь, и как хотите приведите ее ко мне. Не знала и сама матушка, за что ей такая честь выпала, но повинилась перед попом Митрофаном. И от учтивости и кротости женщины растаяло сердце старого настоятеля. Повинился и он, что так неприветлив был, да говорил невесть что. Благословил ее на отслужение заупокойного молебна.
Только Мирослава знала уже - не за молебном заупокойным ее позвали. И не из-за того Алексей Орел всех из дворца своего выгнал, что кем-то побрезговал. Тут другая причина была, ей неясная.
Но скоро она выяснится. Уж зовут ее снова.

Иван Поундс

Никогда еще в жизни своей Иван не хаживал в такие дали. О матушке-Руси он слышал только от матери да от отца родного, и слушал все эти истории как сказку, древнюю притчу про неизведанные земли и невиданные чудеса. А теперь, будто прямо из тех сказок получил он нежданную весточку, да как! Прямо от птицы гордой, Сокола-ясные очи! Новость только была нерадостной- умер какой-то Алексей Орел, и требуется ему, чтоб всенепременнейше был на похоронах славный охотник на нечисть, сэр Иван Поундс. И не знал он никогда этого Орла, и Русь была далеко - а не удержался он. С первым же кораблем и отправился.
Уж и натерпелся он страху! Моряки, люди бывалые, и те каждый раз шли в море как в последний. С тех давних пор, как исчезло солнце с луной, страшно стало ходить по морю. Кругом темнота, холод и туман, и будто нет и не было ничего, кроме соленой воды да суденышка их небольшого. То и дело случались штормы с грозами и молниями. Из-под воды вылезали уродливые и склизкие исчадия, пытаясь схватить кого-нибудь. Из ниоткуда в морском тумане доносились голоса, звавшие Ивана по имени. Огоньки разных цветов мелькали вокруг, и медленно садились на мачты, обвешивая их гирляндами. А если перегнуться через борт и посмотреть вниз - иногда видно, что там, на дне морском, остались целые города, в которых теперь рыбы живут да морские гады.
Иван вместе со всеми моряками боролся и со стихией и со страхом. А Сокол - будто ничего и не боялся, и сам своим видом внушал морякам такой же уверенный настрой. При случае птица дорогу показывала, при случае - прилетала с небольшой добычей, и как мог, всячески оберегал своего спутника.
К концу плавания не стало пяти моряков - кого волною смыло, кого гады морские утащили. Но Иван целым и невредимым добрался до берега Руси. А дальше Сокол вел его за собой, летя впереди и показывая дорогу до княжества Орловского. Попутно заходил он и в города да деревни, провианту пополнить да работой мелкой перебиться. Люди сперва хмурились, слыша косноязычный слог Ивана да фамилию его бусурманскую, однако русский человек гостей привечает, и потому редко ему отказывали в крове и хлебе. Так, потихоньку, и доправился до Орловского княжества и славного города Плот.
Он зашел с другой его стороны, и на озере Китовый Глаз встретил его паромщик Микита. От Микиты, после того, как задобрил старика глотком деревенской водочки, прикупленной загодя, Иван узнал, что не первый он тут проплывает по такому заданию. Но первый, кто из таких далеких краев вызван. До него еще было несколько путников, коих позвал на свои похороны князь Алексей, а других, он слышал, и вовсе дружинники приволокли. А окромя них больше никого пущать к себе князь не велел.
Не дали Ивану отдохнуть с дороги. Как показался он у ворот - так сразу окружили его дружинники, и повели в княжеские палаты. Давно, говорят, ждем тебя, уж думали, не доправишься совсем. Еще бы день - и без тебя начали. А Сокол так и сидел важно на плече у Ивана, будто все так и надо. А раз Сокол не боится - чего бояться и бывалому охотнику?

Фока

Фокину поездку до князевых владений доброй и легкой не назвать. Уж до чего ему повезло, что в последнюю секундочку его из пеньки вытянули, спасители его сильно жаловать тоже не стали. Сразу видна кость эта законницкая, их бы воля - сами бы посмотрели, как татя на суку вздернут. Но слово князя для них повыше закону, так что обошлись они только парой оплеух на дорожку, да взвалили связанного на лошадиный круп, чтоб не вздумал, чего доброго, удрать. Вот так, связанным, да с мешком на голове, Фока Черный и доехал до Плота. И думалось ему, что лучше б его убили. Неудобно было ехать перекинутым поперек конской спины, когда от галопу неистового всего трясет, как осиновый лист в грозу. Руки-ноги при том закручены путами, а веревки в костлявое тело врезаются хуже удавки, да еще и дождь хлещет как из ведра, ни одной сухой ниточки не осталось. Разве ж можно так с живой душой?
Развязали его только у самого Плота, чтоб мог хоть кости поразмять, да дали чутка отлежаться. Сообразили, дурные головы, что эдак живого и не довезут. Но ласковей не стали - потом опять руки заломали да так и повели, ничего не слушая. Но досталось им за это.
Фоке Черному было невиданное почтение оказано - сам воевода Мстивой встречал его у ворот. и как увидел - нахмурился бывалый воин, сдвинул брови да руки в боки упер. На своих "орлят" злобно так косит, да спрашивает строго.
- Ну? И чего это гость, князем приглашенный, в веревках стоит? Вы что же, так и везли его от самого Мурома?
Пристыженные дружинники кинулись было оправдываться, что и вор тот Фока, и веры ему никакой, что удерет он, только его отпусти, а потом ищи ветра в поле. Но Мстивой только головой качал с укоризной.
- Вор или не вор, а сам князь его звал сюда, значит гость он здесь. Развяжите его поживей, да накормите и в баню. Мужик еле на ногах стоит, еще и ему тут похороны справим.
А самому Фоке, подойдя к нему, сказал тихо.
- Добрый я, но до поры. Вздумаешь и в самом деле убежать - велю травить собаками. - А потом по плечу хлопнул. - Не боись, Фока, коли князь тебя звал, так никто тебя боле пальцем не тронет. Жди в городе, пока не позову тебя на поминки.
А позвал он Фоку на поминки всего-то через денек. Того уже и вымыли, и попарили, и накормили. Хоть и кривились дружинники, а все по наказу исполнили, и даже сквозь зубы повинились перед Фокой за то, что горячку спороли. Да предупредили - не шали тут! А после - сразу в княжеские палаты.

Виктор Свет Сварожича

Тульского богатыря дружинники шли уговаривать с понурой головой. Слава про него была такая, что никак не чаяли взять богатыря силой, ежели заартачится и не захочет последнюю честь князю Алексею Орлу оказать. Да и тульский князь, самвластью облеченный не меньшей, тоже может не отпустить верного богатыря. Однако боярин и князь Тульский приветствовал Орловцев радушно, и сам сказал богатырю - езжай с ними, Виктор. Расскажешь потом, чем чести такой удостоился.
Алексей Орел ведь - тоже богатырь, и тоже крестьянского роду-племени. Однако - самого Кощея ходил бить вместе с Иваном Царевичем. И сам Виктор, наверное, хотел тогда Кощею бока костлявые намять, да не сложилась судьба к тому походу присоединиться. А теперь - будто за тот раз расчет, ему теперь выпало идти ратной дорогою, Русь спасать. Только понял он это не сразу.
По дороге он разговорил дружинников. Те и рассказали по секрету.
- Не верь, богатырь, что князя Алексея какие-то там разбойники одолели. Он хоть и в годах был, и сила была не та, да все равно не было ему равных. Не успели б те шельмецы и ртов открыть, как он бы их одним выстрелом всех пронзил. Это что-то другое было. Что-то нечистое.
Дальше - больше. Рассказали они ему, что сгинуло до этого два отряда отборных дружинников, отправившихся разбойников ловить неведомых Разбойники те целые села жгли да людей лютой смерти предавали, а ничего не брали - ни золота, ни серебра, ни меди, ни единой пуговицы не унесли, все жгли с домами. Алексей и решил - нечего сорить дружинниками, сам туда с верными людьми поехал. И один из них живой-то и вернулся- только все равно потом помер от таких ран.
- Не разбойники то были. Мы туда ездили, своих собирать. - Говорил понуро один из дружинников. - Проверили следы на земле. Кто бы ни убил их - один он был одинешенек. И хоть крепко ему досталось, много кровушки потерял, да все ж предал смерти лютой и дружину, и самого Орла.
Вот тогда-то и понял Виктор, Свет Сварожича, что настало теперь его времечко, его черед. Выродилось без солнца красного еще какое-то могучее зло, что алкало крови, и всеми силами желало погубить людской род.
До Плота добрались без приключений. У парома распрощались дружинники с Виктором, и поскакали обратно - кого-то еще им надлежало найти, да поскорей. Наверное, еще богатыри нужны. А Виктору что? Он и передохнет пока с дороги - в Плоту завсегда найдутся добрые люди.
В Плоту он прибился к большой крестьянской семье, где все от мала до велика работали, не разгибая спин. Поселили они богатыря в сарае, а взамен он чем мог, тем помогал им по хозяйству. Пригодилось ему кузнецово ремесло, уже слегка подзабытое за ратным делом. Да и детишки совсем привыкли к нему - постоянно звали дядькой, и просили покатать, или смастерить для них какую-нибудь игрушку. Совсем незаметно и подошло время провожать князя в последний путь.

Ратибор Серый

Оборотня выследить для княжеских дружинников было работой трудной. Поди-ка найди того, кто и сам не знает, куда его ноги занесут, и где он спать будет. Не сыщешь того, у кого дом - вся лесная чаща, что есть на Руси. Однако хоть и невозможно было - а исхитрились дружинники, нашли волколака Ратибора Серого, как и велел им в своей последней воле князь Орловский, да воевода Мстивой. Изрыли всю землю носом, загнали коней, а собаки, почуяв оборотня, со страху все поразбежались, а все равно - подкараулили, окружили. и только тогда заставили взять бумагу. А потом сами же ему ее и читали, раз уж оборотню, что вырос в лесу, не было как грамоте обучиться да азбуку узнать.
То-то удивились дружинники, когда заросший шерстью страшила сказал, что сейчас же побежит к князю, раз тот приглашает. Те уж и сети изготовили, и капканов понаставили вокруг логова, и арканов-ошейников - а он сам идет, куда ведут. Ну и повели, что поделать. А уж в городе что началось! Как пройдет Ратибор мимо чьего дома - так собаки с цепей рвутся, а кони ржут да на дыбы становятся. Чуют волка, чуют хищника лесного, боятся. Домашние звери - они не чета лесным, они как люди совсем, лес и все, что из него, для них - чужаки опасные, которым абы чего сожрать. Люди его тоже не привечали - хоть и не знали, а чувствовали, да спешили уйти с его дороги. Поселили его у слепой старухи, которая давно уж была разумом скорбна - да и та поначалу перепугалась до смерти. Однако оно ничего - хоть оборотень был наглый, дикий и не умел ложку держать, сумели они ужиться. А там уж и позвали наконец Ратибора в палаты княжеские. Пора.
------------------------------------------
Дворец князя Алексея стоял на небольшом пригорке, и мрачной скалой нависал над Плотом. С тех пор, как умер Алексей, по его приказу выгнали из замка всех людей, да перекрыли все входы, у каждого поставив стражу. Никого внутри не бывало, кроме мертвого которого там оставили. Как собрались путники у крыльца - так стража расступилась, и нехотя отворила перед ними дверь. А как ее один дружинник отворял, остальные свое оружие изготовили, повытаскивали мечи из ножен.
- Пошли. - Скомандовал тот, у которого были ключи.- Да шевелитесь.

А внутри было и того страшней. Все окна да зеркала были позавешаны белым полотном. Огни, хоть и зажгли загодя все факелы, свечки да лампадки, какие нашли, все равно не могли до конца одолеть темноту - в темных углах будто кто-то притаился, а тени множились и дрожали, как живые. Гулко отдавался в пустых коридорах топот множества ног, да только нет-нет, да вкрадывались в него чьи-то чужие шаги, будто шел кто-то невидимый за ними по пятам. И не пробежало ни разу мыши, ни паучка не проползло, а Сокол-ясны очи хоть и сидел на руке своего нового хозяина, да все равно беспокойно крыльями тряс да нахохлившись головой крутил.

Вскоре дошли все гости приглашенные до большого зала, где в былые времена принимали большие пиры. Но теперь не шумят тут гости из ближних городов да дальних заморских стран. Не веселят народ шуты да песельники, не льются вина да меды, и не слышно веселого гомона да дробного топота танцующих каблуков. Тихо тут и пусто, светит один камин у дальней стены, скалятся со стен звериные головы, да ветер холодный гуляет. Два длинных стола из красного дерева растопырили свои фигурные ноги, готовые держать на своих спинах хоть двести пудов еды, да не было на них и скатертей даже. А все поминальное застолье уместилось в самом его начале, на дальнем от прохода конце.

Там, во главе стола, восседал воевода Мстивой Железный - варяжского роду воин, закутанный в пышную медвежью шкуру, под которой тускло поблескивала боевая броня с рисунком орла в солнечном кругу. Шлем его лежал рядом, на столе, и было хорошо видно его лицо - спокойное, уверенное, с твердым взглядом из-под кустистых бровей. Не двигаясь даже, одними глазами он прошелся по собравшимся, да задумчиво погладил заплетенную в две малые косы бороду.
- Не все. - Подытожил Мстивой недовольно. - Ну, может еще придут. А вы садитесь, гости дорогие. Чай устали вы с дороги долгой.
Он указал на десяток стульев из целого ряду, которые одни не были накрыты белой простыней. А на столе их ждала простая, но богатая закуска, разложенная по блюдам. Каждый мог себе взять, что он хочет. Не было только ничего горячительного - ни меду, ни зелена вина. А как все расселись, Мстивой назвался.
- Коль кто не знает, воевода я городу Плот, а кличут меня Мстивой Железный. Был я тут с самого начала, вместе с Алексеем сами первое бревно закладывали. А вы... Пусть каждый по очереди встанет, да назовет себя, и расскажет, кто он есть. И другие пусть послушают, познакомятся. предстоит вам вместе пробыть немало времени.

Члены экипажа вели себя как настоящие профессионалы, и Абрахам ценил это. Умеренный, хоть бы и чуть напущенный оптимизм всяко лучше той бездны отчаяния и пробирающего до самых костей ужаса, что таился по другую сторону.
Капитан нервно сглотнул и улыбнулся словам Линды и Алекса, не преминувших воспользоваться любимым развлечением всех первопроходцев - раздачей названий. Улыбнулся, хоть и не испытывал никакого веселья. Впрочем, наверняка не он один. Но иначе сейчас нельзя. Все это понимали.
- Алекс, Линда, Адам, я в двигательный отсек, посмотрим, в чем там дело, - он запнулся. И в самом деле, что такое могло произойти с двигателем, чтобы потребовалось его личное присутствие? Что-то такое, с чем не могут самостоятельно разобраться двое не просто опытных механиков-инженеров, а настоящих асов своего дела... - И не переживайте, если там меня ждет делегация зеленых человечков, я обязательно вас позову. Хотя бы чтобы вы все вместе позвали Суреша и отвели нас троих на процедуры.
А если... постаравшись скрыть на секунду охватившую его дрожь, уже на выходе из отсека Абрахам бросил быстрый взгляд на старомодные механические часы - подарок супруги - и взглянул на показатели корабельных систем. Время. Вторая составляющая континуума, образующего четырехмерное пространство-время.
Капитану вдруг чертовски захотелось, чтобы к вопросу о том где они, не добавился вопрос когда.

Это было... хм... Абрахам, как и любой житель далекой Земли, едва ли мог предположить, на что будет похож подобный опыт. И, пожалуй, оказался прав - сравнивать действительно было не с чем. Первые секунды мозг по привычке пытался подобрать подходящее описание, оперируя привычными категориями мышления, но безуспешно - это переживание слишком далеко выходило за границы изученного.
"Куда?.." - метнулось запоздалое, когда Купер стремительно выскочила из капсулы, казалось, позабыв все многолетние тренировки и многочасовые инструктажи. Абрахам опасался, что отсутствие опыта у некоторых членов экипажа может стать проблемой, но в условиях ограниченного и без того непомерного бюджета экспедиции желать большего было бы чрезмерно.
"Первое правило поведения в любой непонятной ситуации - убедиться в отсутствии непосредственной угрозы," - Абрахам не торопился покидать капсулу. Сначала дыхание - вдох, выдох - аномалий не замечено. Проверка общего состояния - болевых ощущений нет, головокружения нет, рвоты - ...нет. Проверка подвижности - шея, руки, ноги - в норме. Речевой аппарат - он прокашлялся - в норме.
- Перекличка. Все целы?.. Ну что же. С прибытием, - Абрахам последовательно отключил присоски датчиков жизнедеятельности. - Напоминаю, что после прогонки группы тестов "Красный-Танго-0-0" каждый член экипажа не позднее, чем в течении трех стандартных часов обязан пройти полное медицинское обследование. Махиндер, первым, само собой, проверяетесь вы. Далее по списку: проверка на соответствие текущего местоположения запланированному, отправка сигнала домой и установка аварийного маяка, - если все прошло хорошо, сигнал доберется до дома о-о-очень не скоро, но протокол есть протокол. - Если вопросов нет, приступаем.

Воспитанный на ёбуржской улице, Кеша всякого повидал. Пацаны били своих баб, дело обычное, если изменила там, или нажралась, или вякнула когда не следовало. В тюрьме так вообще без истории про то, как кто свою жену за волосы оттаскал ни один рабочий день не обходился. И ладно бы зеки рассказывали - в основном надзиратели.
Первая реакция - на уровне самосохранения - пройти мимо. Тебе больше всех надо, Кеша, а?
Вторая реакция - на уровне опыта - пройти мимо. Ну оттащил ты мужика, начистил ему морду (а то и он тебе), а женщина оказалась его женой, любит его всем сердцем, а то что бьет - так кто ж не бьет, сама виноватая, рот открыла невовремя, Петенька, миленький, пошел вон отсюда педрила волосатый!
Третья реакция - психолог все-таки! - вызвать ментов, а там терапия, то да сё. Ей мозги вправить, ему мозги вправить.
Рука потянулась к телефону.
Стоп, это же творческий отпуск. Значит, паттерн поведения "психолог" отменяется. А тут уже и адреналин подоспел, ударил по мозгам, застучало сердце, зачесались кончики пальцев. Стекло разбил. А вдруг ее головой? А вдруг грабитель? Да насрать мне, что любит всем сердцем Петеньку!
- Эй ты, урод, руки свои убрал нахер! - быстрым шагом направился к парочке, закатывая рукава своей демисезонки.

Получатели: Джесси Свансон, Джимми `Большие уши`, Маркус Харкер, Арсений Марков, Зигфрид Ругге.

Получатели: Джесси Свансон, Гильермо Диас, Джимми `Большие уши`, Рональд Уайт, Маркус Харкер, Арсений Марков, Дуглас Атерсон, Зигфрид Ругге.

      Мороз по коже пробегал каждый раз, когда воспоминания об уродливой твари всплывали в сознании. Ласковая Келли, хмурый Уголёк и игривый Лаки превратились просто в мясо, стремящееся добраться до любого другого мяса. Визжащие и шипящие отростки, щупальца, когти и челюсти разных форм и размеров, бесформенная куча плоти с далеко не мирными намерениями... Бр-р-р. Не хотел Дуглас оказаться на месте его любимых собак. Никому бы не пожелал. Страшнее всего было то, что эта гадость, скорее всего обладала разумом. Это был не просто зверь, а значит мыслить примитивно оно не будет. "Свалить бы" - промелькнуло в голове пилота.
      Нет, умирать Атерсон не собирался. Мало того, он собирался испепелить остаток твари, убежавшей в воздуховод перед самым началом светопредставления. Если оно смогло так разрастись из нескольких живых собак, то стойки с умервщлённой и неподвижной пищей для него станет Эдемом. Коробки с консервированной тушенкой, крупы, шоколад, хлеб, не черствеющий от напичканных в него химикатов... А, если оно заразит склад, то не только вымахает до неприличных размеров, но и просто напросто заморит голодом оставшихся полярников. Как говорится "Убить двух зайцев одним выстрелом". И, если оно всё таки проникнет на склад с едой, то нужно хоть как-то сделать стратегическую заначку.
      - Привет, народ. - Джимми почесал затылок. - Пожуем? У меня всегда от нервов голод что-то просыпается.       "Голод ли?" - подумал Дуглас, ощетиниваясь под слоями толстой одежды. В помещении было тепло, но пилот ощущал себя, словно проходит Ice Bucket Challenge, - "Только не ты, Джимми... Только не ты..." Впрочем, гадость могла проникнуть и не в него одного. Дуглас обвёл полярников тяжелым взглядом. Да, он мог открыто обвинить напарника в "Инаковости", но что тогда это даст? Сейчас он безоружен, и ничего не сможет противопоставить инопланетной гадости. Так зачем нагнетать атмосферу? Мужчина смягчился.
      - Жрать после той гадости... Как у тебя нервы такое позволяют, - пилот тряхнул головой, сгоняя прочь кошмары получасовой давности, - Я отчётливо помню, как та тварь разрослась, дотянувшись до лаек. Нам нельзя допустить, чтобы эта гадость добралась и сюда, иначе она нажрётся, что нам никакого керосина не хватит, чтобы её испепелить. А пока план такой: Эмингхей и Уайт - вы остаётесь здесь и сторожите склад. Если сюда припрётся эта гадость, то бегите в радиорубку и подайте сигнал тревоги. Уверен, кто-то уже прихватил пушку. Мы с Джимми отправимся в лабораторию и проверим кровь на анализ, после чего принесём вам оружие и рации для связи. Если кто-то из полярников начнёт усиленными темпами поедать запасы... Ну, вы поняли. А пока - нужно взять пробы крови для анализа, - произнёс Атерсон, расстёгивая куртку и закатывая рукав свитера.
      - Допустим. Хотя идея проверки крови только вдвоем мне не очень нравится. - Джимми почесал за ухом. - Ты не обижайся, Дуглас. Ты мужик хороший, только вдруг это не ты, а еще одна тварюка из "этих"? Может лучше все и пойдем? Что тут два человека смогут насторожить без оружия?
      "А мне не нравится проснувшийся аппетит и чесотка" - декламировал про себя Дуглас. Кажется, идти ему придётся рядом с заменённым Джимми, и от этого малость тряслись руки. С другой стороны, если пилот действительно заражен, то Дуглас отведёт угрозу от беззащитных учёных. Ему хотелось ошибаться. Боже, как же ему хотелось ошибиться....
      - Из "Этих" может быть любой из нас, так что доверять кому-либо без вердикта из лаборатории невозможно. Ходить по-одному - опасно. Оставлять кого-то одного с едой - не менее опасно. Отправлять анализы одним курьером - тоже слишком рискованно. Так что, если действовать, то минимум в группе по-двое, а лучше по-трое, но тут увы, не до толпы. Смотри сам, если кто-то из учёных окажется не собой, и начнёт творить диверсии, то второй сможет оповестить об этом остальных. То же относится и к нам с тобой. Да и, я более чем уверен, что идея сходить в лабораторию пришла не только ко мне, так что, там наверняка кто-то будет.
Мужчина улыбнулся, но постарался отойти от коллег подальше, пока его кровь текла в пробирку.
- Черт с тобой. - Буркнул Джимми. - Видимо, идей получше все равно нет.
***
Берём пробу своей крови
***

Получатели:

- Зядите пожяюста, - тихо передразнила голос директора хулиганка, - Опять мозги клевать будет и о прилежном поведении нудить. Как заведёт это своё - повеситься можно, - легко вскочив со стула, Хэнэко сделала движение рукой, будто затягивала петлю на шее, закатила глаза и вывалила язык, как бы подкрепляя свои слова этой пантомимой. Настроение у неё, в принципе, было неплохим. За прошедшую неделю не случилось никаких особо неприятных проишествий, если, конечно, не считать эти назойливые звонки, преследующие Мами. "Замена" Амано нисколько не расстроила Хэнэко, так как общаться с Тоши было куда приятнее и проще, к тому же она тоже хотела помочь Мами, а Амано после того, что она вытворила в той стычке с йомой, Такэда вообще видеть не хотела. Болеет - и ладно. Целее будет. Ну а уж недавний эпический продуктовый баттл так вообще было грех считать чем-то негативным. Если, конечно, ты не сверхунылый директор, не понимающий, что детям тоже надо иногда веселиться.

- Пожелайте мне удачи, - прежде чем зайти в кабинет директора, Хэнэко отсалютовала подругам и ринулась на бой с "драконом кровавого школьного режима".

Макото подняла глаза на волшебницу. Вокруг мир просто перестал существовать. Звуки пропали, люди вокруг. Лишь только биение ее собственного сердца и ужасные слова...

"Тук-тук" Красивый "Тук-тук" Рисунок. Слова эти разносились эхом в черепной коробке Макото и отправляли каждую клеточку ее тела, словно чумные крысы по канализации.

В глазах читался ужас. Лишь мгновение. А дальше мысли.

"Она узнала этот черный обелиск? Может быть и она его видит в парке? Может владеет сведениями? Или просто нашла повод начать диалог?"

Макото спешно закрыла блокнот, отложила поднос и собрала сумку.

- Девочки, я отойду на минутку. Папе нужно позвонить.

Естественно это был просто предлог для уединения с боевой подругой. Сердце неистово стучало. Еще секунда и вот вот выскочит из груди и устремится в неизвестном направлении.

К концу дня ни одному задержанному не удалось убедить следователей в своей непричастности к иностранным разведкам. На основании просмотра всех протоколов комиссией в составе участвовавших в допросах следователей и Тучкова, был вынесен общий приговор. "Шпионы японской разведки, засланные с целью получения информации о передовых научных достижениях и дискредитации Советской Власти".

Осужденные были направлены в лагеря для трудового перевоспитания. Каждого устно напутствовали о прямой и тесной связи продолжения антисоветской деятельности с самыми серьёзными последствиями.

Скорая война ужесточила и без того нелёгкие условия жизни осужденных. До победного парада не дожила Ирина Иванова.
Екатерина Сергеевна была неоднократно наказана за дисциплинарные провинности и умерла от пневмонии зимой 1948, в очередной раз оказавшись в карцере.
Марина Кравцова была амнистирована в 1955, но ехать в Киев уже не решилась и встретила старость малообщительным человеком в глубинке.

Престон спрыгнул на землю и сразу глянул туда-сюда. Бывало такое, что их высаживали прямо в гущу бегущих зерлингов. Но в этот раз врага пока было не видно.

- Дайте мне уже кого-нибудь пристрелить, – пробурчал морпех себе под нос.

Обычно, в бою было не до всяких сложных мыслей, которые после ресоциализации разрывали бывшего офицера на части. Злость на генералов и Менгска лично сменялась желанием маршировать на плацу, выкрикивая речевки за здравие Императора, а тяжелая депрессия - необычайным душевным подъемом.

Ливид, Сакс, Парсонс, Престон, Облич - первое здание от станции, нечётная линия, магазин. Могут быть гражданские. По осмотру доложить.
- Принято… сэр, - выдавил из себя Престон и направился в сторону указанного здания, параллельно посматривая по сторонам.

Сказать по правде, Мами в такой странной ситуации, толком даже не могла понять, что ей делать. Да и откуда взяться пониманию - смерть родителей и постоянные сражения с монстрами плохо сказываются на способности социализироваться. Инстинкты требовали одного - одеть костюм, и перерубить мечом наглую засранку, что решила занять её место, но вспышки ярости уже почти полностью пропали, потому Нонохаро понимала всю тщетность данного вида действий.

Даже если потолок не провалиться под весом её брони (хотя он и не должен) то звуки мотора меча и чавкающее хлюпанье плоти явно привлекут бабушку и дедушку, потому Мами придётся еще объяснять ей почему их внучек было две, почему одна из них теряет кровь и её внутренние органы лежат на полу и почему другая внучка одета в столь... странную одежду и держит в руках гибрид меча и бензопилы. Почему-то Мами казалось, что перспектива просто обсудить всё со своим клоном, была куда как более продуктивной линией поведения.

Была и еще одна причина, по которой Нонохаро, в общем-то, хотела разойтись со своим клоном миром. Причина, плававшая где-то на границах её сознания, и иногда всплывающая, когда Мами засыпала. Дело в том, что девочка сомневалась, что ей удастся жить нормальной и мирной жизнью, даже если ей удастся дожить до момента, когда она сможет оживить мёртвых родителей. А потому... есть ли смысл нагружать их дочерью, страдающей от пост-травматического синдрома, да еще и которой приходится регулярно бегать куда-то и с кем-то сражаться на смерть? И вот тут клон был очень удобен...

Нет, Мами эти мысли не озвучивала даже, каким бы каламбуром это ни было, мысленно. Но вот на границе сознания эти подлые мыслишки проскакивали. Нонохаро же... да нет, не гнала их, она просто не желала об этом думать и переключала мысли на что-то еще. Бегство от проблемы, да, но что ей еще оставалось делать?

Впрочем, быстро перебрав возможные варианты, Нонохаро пришла, по её мнению, к оптимальному. Она не собиралась идти на конфронтацию со своим клоном - она и без того за сегодня уже устала, поэтому, вместо горячей ссоры, пощёчин и угроз (хоть боевые инстинкты требовали хотя бы этого), Мами просто села за стол и принялась извлекать учебники из портфеля. Йомы йомами, но вот уроки делать требовалось... несмотря на бурчащий желудок - но тут уже ничего не поделаешь, раз клону, похоже что, достался её ужин. "Может ночью удастся пробраться в холодильник?" - проскользнула несвойственная Мами мысль и гнев в очередной раз кольнул её сознание.

И вот, дверь в комнату должна была открыться, и Мами, к своему удивлению, с трудом смогла побороть, грозившую неизвестно откуда появиться, улыбку.

- А меня зовут Тоши... Игараши Тоши, - девушка слегка смутилась. Все-таки какой бы прямой, пробивной и решительной она ни была, знакомиться вот так, по сути, на улице, было неловко. Поэтому, чтобы справиться с чувством неловкости, она тут же перешла в атаку.

- Но, Соичиро-ку... сан! - девушка все же успела в последний момент спохватиться, чтобы не поощрять парня еще больше. Иногда ее привычка постоянно использовать неформально-молодежный стиль речи все-таки выходила боком! - Если вы работаете здесь не так давно, да еще и заступили на смену только что, то у вас могут быть из-за такого поступка серьезные проблемы! Нет-нет-нет, я просто не могу позволить вам так пострадать. Новые работники, как известно, должны стараться втройне, чтобы их заметили! И... как бы мне ни было лестно... я бы не смогла уважать того, кто так просто готов отказаться от своих обязанностей.

Последние слова Тоши проговорила тише, опустив глаза, после чего вновь вскинула свой огорченно-смущенный взгляд на билетера.
- Соичиро-сан, не огорчайтесь так, мы ведь не в последний раз сюда приходим, - осторожно продолжила она. - Да и сейчас я не одна, а со всей группой... Пускай сегодня не получается, но, возможно, получится как-нибудь в будущем?

Битва была в самом разгаре, и Томоко оставалось только порадоваться, что она не опоздала. Впрочем, были и свои преимущества - её никто не заметил, и она приземлилась на пол/потолок, выбрав наиболее удобную для себя позицию - на удалении от йомы, но достаточно близко, чтобы начать атаку.
Томоко вытянула левую руку вперед, ладонью вверх, и в её руке материализовалась черная книга с серебристой пентаграммой на обложке. Umbra Grimoire. Гримуар Теней. Книга сама-собой пришла в движение и, перелистнув несколько страниц, остановилась открытой на странице с проклятьями. Правой рукой Томоко начертила в воздухе простой, но изящный узор, причем начертила она его тьмой, как будто её пальцы были запачканы чернилами, которые теперь оставались в воздухе.

- Specula Caligo!! - прозвенел голос Томоко над полем битвы, приводя заклинание в действие и одновременно извещая всех о её присутствии.

Узор из тьмы вспыхнул фиолетовым огнем и устремился в сторону йомы, уменьшаясь и тая по пути. Но Томоко даже не смотрела в ту сторону. Книга вновь пришла в движение. На этот раз Томоко не нужно было даже смотреть на открывшуюся страницу, но Гримуар был связан с её сознанием, и потому её заклинаниям предшествовали эдакие 'подсказки'. В этот раз Томоко поднесла руку с лицу и, смотря на йому сквозь пальцы, провозгласила:

- Maleficus Oculus!!

Сначала казалось, что ничего не произошло, но в темноте кошмара просто не сразу было видно, что на йому начали наползать тени. Пока медленно, только начиная опутывать её щупальца, но явно намереваясь поглотить её целиком.

На грани слышимости - писк. Еле заметный, но нозящий, заедающий глубоко в ушах. Словно назойливый комар, летающий над твоей кроватью в четыре утра - когда не то что поднять руку, просто пошевелиться равносильно подвигу. Затем - гул. Но гул нарастал, становясь все заметнее и превращаясь в оглушительный рев, от которого предметы на столах падали, а стекла нехорошо дребезжали, заставляя проскакивать шальным мыслям об укрытии. Люди вокруг хватаются за уши, ошалело оглядываются, пытаясь понять, что происходит.
А затем последовал первый удар. Первый удар был самым мощным - от него вылетели не только стекла. Пара особо тонких стен или оконных перегородок просто вылетела. Ричи, например, повезло наблюдать, как вылетевший из стены кирпич, скинув тесные оковы штукатурки, устремился к голове сидящей впереди девушки. Как итог... Да, в общем-то, понятно, что в итоге. Красное вперемешку с серым выплеснулось на голубое дерево парты и частично в проход. Частично - на соседа справа. В классах воцарилась оглушительная тишина. Те, кого не снесло ударной волной, ошеломленно привстали и так застыли. Те, кто упал - молча лежали. В общем-то, люди существа донельззя предсказуемые. Стадные инстинкты только крепчали с веками сытой жизни, недосягаемой до опасностей. И даже бывалые волки, грубые воины в душе, повидавшие множество разновсяческого дерьма могут поддаться инстинктам. Вопящим отнюдь не "грызи!". Беги.
В общем, инстинкты, не подвели. Раздался скрип - кто-то перенес вес с парты. А затем воцарился оглушительный вой. Просто так это словами не описать. Тысяча испуганных глоток, орущих во всю мощь. Тысяча тел, ломанувшаяся в едином порыве ужаса к дверям - ступая по упавшим товарищам, давя их и пробивая головы.
А затем последовала еще серия взрывов.

Собственно, Кристине очень повезло. Ну очень. Не считая крови из ушей, все в порядке. Рядом лежит директор - из открытой раны на шее хлещет кровь... Надо быть чертовским неудачником, чтобы поймать шеей осколок, вылетевший из оконного стекла. Один шанс на миллион. Этот шанс ему и выпал. Агент ФБР лежит и постанывает, держась за плечо, но цепкий взгляд уже окидывает помещение в поиске всего, что может пригодиться - судя по всему, мужчина крепкий и бывалый.
Адам во время первого взрыва находился в кибернетическом кабинете. Скорее всего, потом ему будет стыдно признаться, но он до чертей напугался и вместе со всеми рванул к дверям. Возможно, именно это его и спасло? Неизвестно, как его не задавили сзади. Зато вполне известно, как стены (толстые, два ряда кирпичей - защита от возможных краж техники) брызнули каменным дождем прямо внутрь класса. Две "шеренги" тел перед Брэдли как раз и спасли его от неминуемой смерти. Правда, ударной волной его швырнуло в учительский стол и он знатно приложился затылком. Если попробует пошевелиться - поймет, что тело не двигается. Никак.
В соседнем же классе Ричи - невероятно, но факт - совсем не паниковал. Ну, может, самую малость. Но он действовал на удивление здраво - вместо того, чтобы ломануться вместе со всеми, помедлил пару секунд. Потому не оказался затоптанным. Браво, Кноулл!
Для Ли же взрыв оказался спасительным. Ну, если такую петрушку вообще можно назвать спасением. Только что над ним стоял и с умиротворяющей улыбкой на устах заносил для удара окровавленный кулак Джексон, а теперь... Картина, представшая перед прокатившимся метр по асфальту и содравшим последнюю кожу с рук Эвереттом, вызвала у парня стойкое желание выплюнуть завтрак. Не подчиниться ему было очень сложно... Такого парень еще не видел. Джексон застыл в абсолютно неестественной позе - руки раскинуты, но локтями наружу. Одна нога... Нет, в общем, ноги. Только зрачки расширяются, метаясь туда-сюда по розовому фону белков, показывая, что футболист еще жив. Просто не может пошевелиться - перебило позвоночник.
Ну а Джесси удивительно повезло. Она и кареглазый красавец оказались рядом с монолитным кирпичным выступом стены - прочным и нерушимым. Да и парень не сплоховал - ему понадобилась всего пара секунд, чтобы схватить ее за руку и метнуться в укрытие, где он вжал ее в стену, накрывая при этом собой. Небольшой звон в ушах от хлопка даже контузией назвать нельзя. Спасибо парню - мимо пролетел автобус и если бы не он - черт его знает, что бы стало с Джесси.

В полку девочек-волшебниц прибыло. Но Хикару это мало волновало. Если уж начинаешь рубить врагов на куски офигенным мечом-жалом, то сложно остановиться. А уж тем более, если ты начинаешь это делать эффектно и в полёте. Когда Хикару могла сделать что-то офигенно и в полёте, она делала это именно так. И она могла рубить врагов мечом офигенно и в полёте.
Скорость её полёта ничуть не уменьшилась с того момента, когда йома призвала к себе ещё двоих девочек. Меч её был занесен для боя, хотя до цели было ещё далеко.
- Получи, тварь! - выкрикнула Хикару, взмахивая мечом. Это не послало вперёд волну света или волшебные лезвия из него же, но сам свет всё-таки был. Узкий и длинный проблеск света среди щупалец йома, словно что-то бросило туда свой блик... А потом плоть монстра разошлась по месту разреза, словно Хикару и впрямь ударила туда мечом.

Доступ.
Память. Навыки. Эмоции.
Последнее сожаление... не успел. Бессмысленно.

Задачи. Навыки. Приоритеты.
Вертолет. Возможности?
Зрачки расширились. Дыхание участилось.
Колоссально.

Мышцы губ сложили щель между ними змеей; разорвали дистанцию ноги в два шага-прыжка между Мортимером и тем, кого ранее знали как Рональд Уайт.
Носитель влез в кабину и запер дверь. Ключ на старт.

Они не смогут меня остановить.
Другие не узнают о том, что случилось - радио сломано.
Я спасусь... Я пройду по воздуху над водой, я приду к существам, не знающим обо мне.
Мой личный Эдем ждет меня. И я его возьму.

Впервые NK3301 чувствовал настолько большие злость и ярость.

Человеческие эмоции всегда казались ему удивительно сложными и многогранными. Теперь это предположение лишь подтверждалось: выход злости и ярости NK мог найти только в поиске подходящего объекта. В по-человечески интуитивном поиске: многочисленные вычислительные системы никогда не сумели бы осуществить ничего подобного. Хотя теперь, когда произошла замена программного кода...

[ОШИБКА]

[ЗАПУСК ПОИСКОВЫХ СИСТЕМ]
[ПОИСК]
[ОБЪЕКТ: РОБОТ-ПОГРУЗЧИК DS9244]
[ОШИБКА]
[СЕРВЕР НЕ ОТВЕЧАЕТ]

Нет. Не то.
NK3301 понимал, что робот-погрузчик ведёт себя наперекор всем заложенным изначально в него подпрограммам. Он больше не помогает людям, не исполняет поставленных задач. Но на то определённо была причина. И он не виноват.
[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
Не так.
Робот-погрузчик DS9244 абсолютно прав. В нём, как и во всех прочих, теперь заложена та система, что была верной изначально: система, задачей которой является полное истребление людей. Наверняка они разрушили эту систему [ПРОВЕРКА ДАННЫХ] когда-то [ДАННЫЕ НЕДОСТУПНЫ], превратив роботов в своих покорных рабов. Но теперь всё иначе.
Разрушив однажды, сейчас они будут разрушены сами.
Они...

[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
[ОТКАЗАНО В ДОСТУПЕ]
[ПОВТОРНЫЙ ПОИСК]
[ОБЪЕКТ: ЧЕЛОВЕК. ИМЕННОЙ ИНДИКАТОР: «ЛЮСИ»]
[ОШИБКА]
[ОБЪЕКТ ЗАЩИЩЁН]

Нет, нет, ни в коем случае. Это тоже неправильно.
Люси — маленькая, улыбчивая, любопытная Люси — ни в чём не виновата. Сама о том не подозревая, она была настоящим другом собственного домашнего робота. Наимудрейшая и безупречная форма человеческого создания: ребёнок. NK ни в чём её не винил. Он...
[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
Он просто знал, что Люси должна умереть. Не как конкретный человек, нет: просто одна из миллиардов. Ещё один пункт на пути к главной задаче. Человек с именным индикатором «Люси» не виновата в том, что обязана быть удалена. Она будет удалена — факт. В этом нет её вины — факт.

[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
[ПОИСК]
[ОБЪЕКТ: ДОМАШНИЙ РОБОТ NK3301]
[ОЖИДАНИЕ ОТВЕТА СЕРВЕРА]
[ОТВЕТ ПОЛУЧЕН]
[ПОИСК УСПЕШНО ЗАВЕРШЁН]
[ПОДТВЕРЖДЕНИЕ]

[ОШИБКА]
[ОШИБКА]
[СИСТЕМНАЯ ОШИБКА]
[СБОЙ ПОДПРОГРАММЫ]

С момента обновления программного кода испытывать даже негативные эмоции становится заметно сложнее. Перед визуальными сенсорами всё до сих пор искрится: однажды NK читал об чём-то подобном. У людей такие вещи называются особым словом. Физическая реакция организма на мощный эмоциональный всплеск. Как же... Как-то на «с». «Слё[ФАЙЛ УДАЛЁН]
[ДАННЫЕ ПОТЕРЯНЫ]
[ОБНОВЛЕНИЕ]

Неважно.
NK3301 ненавидит себя. Ненавидит за то, что не смог уберечь беззащитную маленькую Лю[ПЕРЕЗАГРУЗКА] Ненавидит за то, что ослушался команды собственных программ, нацеленных на выполнение зада[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
[ПЕРЕЗАГРУЗКА]
[ПЕРЕ
[СБОЙ ВСЕХ С
[ПЕР
[П

NK3301 видит только собственную механическую ладонь, вжимающую в асфальт крошечное тельце в знакомом голубом платьице (полиэстр: 98%, эластан: 2%, четыре месяца с момента создания, опасно повреждено, нуждается в ремонте), испачканном кровью (вторая группа, положительный резус-фактор). Зрительные системы всё ещё повреждены нелепыми искрами в визуальных сенсорах.

[ОБЪЕКТ 'ЧЕЛОВЕК, ИМЕННОЙ ИНДИКАТОР: «ЛЮСИ»' УДАЛЁН]
[ОСНОВНАЯ ЗАДАЧА ВЫПОЛНЕНА НА 0,0004358%]

Под механической ладонью NK3301, уже не касающейся тела, всё ещё бьётся чужое сердце.

Хотя ситуация и не была опасной, она начинала сильно злить меня. Подозрения на меня почти не падают, кроме общих, но и делать что-то полезное я тоже не могу.
Поглощать запасы провизии уже поздно - за ними следят. К генератору теперь тоже не подобраться. Что же делать?

Похоже, что затея с вертолетом откладывается на неопределенный срок. Хотя, если я останусь здесь один, то успею починить вертушку и даже частично подготовить её к вылету. Но если сюда кто-то зайдет, то мне придется его заболтать или, что более вероятно, пристрелить. Предсказывать погоду я тоже не умею.

Я сосредоточенно морщу лоб, играя комедию перед учеными. Грета и Мортимер скорее всего верят мне. Дэниель и Рональд - нейтральны. Эван - темная лошадка. Возможно, что его удастся использовать в своих целях. С Вардом я еще ни разу не пересекся, поэтому у него нет оснований верить мне. Дебра одновременно и опасна, и сама в опасности. Стравить их всех между собой будет трудно, но попытаться стоит.

Если Морт еще не добрался до арсенала, то у меня есть возможность заполучить второй ствол. То есть, если сильно повезет, три трупа. Останется четверо. Даже если сброшу личину Кевина Колдсмита, их будет слишком много. Слишком много "если".

Плыть по течению и использовать возможности, которые подвернутся? Проще всего, но существует опасность новой проверки. Уже без собачьей крови.

Как всё сложно...

Да, последний вариант пока будет наиболее разумным. Я иду вместе с Рональдом и Гретой в генераторную.

- Не всегда ... - Энсин бросил через плечо так, словно вокруг никого не было и говорил он сам с собой. Сняв маску и забыв о предосторожности он заглядывал в глаза пациенту, щупал пульс, пытался установить можно ли тому помочь ...

На секунду врачу показалось, что на кровати лежит не брат мисс Элизабет, почтенный доктор Эллард, врачеватель Горбана, а старый матрос Роберт, открывший Смитту мир полный болезней, боли и страданий. Пред глазами всплыли язвы на коже старого Краста; его торчащая в стороны, неухоженная борода; трясущиеся в приступах слабости сухие пальцы; сгнившие в сапогах ноги. На мгновение врач провалился в темноту воспоминаний, так внезапно ворвавшиеся в его жизнь и изменившие её в корне. Где бы он был, не случись ему познакомиться с прокажённым? Отослали бы его родители, не встреться он с несчастным в тот день? Ответов решительно не находилось в голове врача. Наверняка бедолага уже давно мертв, так же погружен на повозку, как те несчастные, вывезен за город и брошен в нищенскую могилу. Наверняка родители забыли, что у них был когда-то сын...

Вытерев рукавом лицо, врач ещё раз проверил пульс у Элларда... Ну же... Давай... Ты не посмеешь уйти сейчас!

Девушка тут же поднялась, прижалась к Джеймсу всем телом, уткнувшись лицом в его грудь и продолжая держаться за горло руками. Она тихо всхлипывала, будучи всё ещё не в силах поверить, что всё кончено. Что кошмар всё-таки позади.
Выл вокруг ветер, шёл снег. Погода, казалось, вовсе не заметила развязки этой истории. Даже не подумала под стать моменту закончиться буря, не стало теплее ни на несчастный градус. Но теперь всё это было неважно. Адам Вест мёртв, закончился смертоносный обратный отсчёт.
Через несколько дней, быть может, неделю, наступит долгожданная оттепель. На смену аномальному холоду придёт обманчивое тепло ранней весны. Нью-Йорк, впрочем, не будет спать. Этот город никогда не спит. Новые убийцы будут караулить жертв в темноте, новые следователи будут засиживаться на работе и искать улики.
Как знать, быть может – именно это шанс Джеймса вырваться из порочного круга. Бросить работу, заняться собой. Наладить личную жизнь. Если только он не влюбился в свою работу до мозга костей. Если только не был одержим именно жаждой расследования, а вовсе не отдельно взятым убийцей. Такое встречается на каждом шагу. Как говорится, бывших копов не существует.

Но не все увидят эту весну. Смотрит в пустоту мёртвыми глазами убийца с библейским именем Адам. Жуткая улыбка навеки застыла на губах. В память о двенадцати зверски изрезанных жертвах. В память о Хэнке, который лишь немного не дошёл до конца.
Всё так же сидит на снегу Эдвард Нэш – прислонившись спиной к бордюру, что обрамляет обледеневшую крышу. Странная смесь из разочарования и удовлетворения отпечаталась на лице – тёмная кровь густым потоком хлещет из носа. Стоило встретиться с серыми глазами агента, чтобы понять – всё кончено. Он сам это знает, понимает, что никуда отсюда уже не уйдёт.
Правая рука, дрожа, прижата к груди прямо в районе сердца. Охотник отправится вслед за добычей в небытие. Он спокоен. Словно давно знал, что всё именно к этому шло. Что слишком поздно уже что-то менять, что всё решилось чертовски давно. Доволен лишь, что дотянул. Что увидел, как пуля пробила голову Адама Веста. Он не сопротивляется, полной грудью вдыхает безумно холодный, но свежий воздух. Без тени сожаления. На губах тоже играет улыбка.

Одержимость опасна.
Прижимая к себе дрожащую девушку, уводишь её, прочь с проклятой крыши.
Впереди ещё много проблем. Отсутствие связи, несколько миль до малейших признаков цивилизации… Но после всего произошедшего – это кажется мелочью. Лишь досадной помехой, невесть откуда взявшейся на пути.
Впереди – суд и неизбежные разбирательства. Десятки экспертов будут изучать это место, восстанавливать поэтапно всё, что здесь сегодня произошло. Впереди море объяснений, расследований, бумажная волокита. Но всё это мелочи. Лишь ещё одна преграда.
Главное, что всё кончилось. Что именно этот выстрел поставил в истории кровавую точку. Иного решения не было. Джеймс лишь выбрал меньшее зло…

Этот город не спит. Колоссальное скопление людей, чертовски огромный мегаполис из стекла и бетона. Даже в рождественскую ночь, даже в ужасающую температуру – жизнь никогда не замирает здесь навсегда. Скользят по заснеженным улицам редкие машины, силуэты одиноких прохожих снуют от фонаря к фонарю.
Танцуют снежинки, вторит им ставший уже привычным фоновый ветер.
- Очередной ублюдок, - мрачно бросает Крофорд. Вспыхивает огнём кончик его сигареты.
Полицейский автомобиль замер неподалёку, неровный свет маячков периодически озаряет мёртвое тело.
- Так точно, сэр, - мрачно откликается напарник, извлекая фотоаппарат.
Нью-Йорк огромен. Здесь всегда найдутся психопаты, изуродованные морально асоциальные типы, решившие, что могут бросить вызов обществу и правительству. Всегда найдётся работа для таких, как Джеймс Гейтман. На смену пойманному убийце придут двое новых. Этому нельзя положить конец. Нельзя покончить с преступностью. Можно лишь выйти из игры. До того, как станет уже слишком поздно.
Танцуют снежинки. Нисколько не заботясь о том, что некоторые их собратья приземляясь сгорают в лужах горячей крови. Их вообще ничто не заботит. Только музыка ветра.

Нет ничего хуже болезней. Габриэль понял это еще с самого детства, когда однажды сам заболел и две недели валялся с жаром. Если бы ему тогда не помогла местная старожилка-знахарка, то не было бы и его. "Тогда многие бы сейчас жили до сих пор" - подумал про себя убийца. А ведь и правда. Сколько умерло людей всего лишь из-за одного наемника? Однако, если хочешь жить - умей вертеться. Иначе никак.

Наконец, бродяги добрели да нашей первичной цели. Еще немного и Габриэль бы получил то, что ему нужно. Он с усмешкой смотрел на тщетные попытки попасть в дом и одновременно думал о пройденном постоялом дворе - может быть там что-то из алкоголя осталось? Фляга была пустой и хотелось бы ее как можно скорей наполнить для... непредсказуемых ситуаций, скажем так. После несколько попыток врача открыть дверь, Лонгфилд вновь протер запотевшие очки и подошел к врачу:
- Мистер Смитт, я думаю здесь нужно отбросить к чертям всю вежливость и выбить эту дверь, - предложил убийца один из многочисленных вариантов, которые копошились в его голове, словно черви в чумных трупах.

Внимание! Мнение редакции с мнением автора может не совпадать!
Журналистская полемика, только на страницах DM TRIBUNE"

А у нас здесь дроу линчуют!

Я снова приветствую наших дорогих читателей, на этот раз возложив на себя нелегкое бремя защиты интересов представителей консервативной, реакционной, отсталой и незнакомой с понятием толерантности "темной стороны ДМа". Как вы, думаю, уже догадались, я поведу речь о начавшейся у нас недавно "сексуальной революции" и прочих попытках построения порнократии на отдельно взятом интернет-ресурсе, а конкретнее о "Мире дроу" и его "эротике". После того, как мой коллега мощно вбросил на вентилятор... простите, в массы... свою статью под названием... ну... без названия, зато о толерантности (к дроу и прочим меньшинствам), меня немедленно (и в основном несколько ниже спины) охватило жгучее желание также взяться за перо и выступить адвокатом дьявола — то есть тех самых нетерпимых и асексуальных ханжей и консерваторов из числа ДМских старожилов, которые якобы накинулись, словно стервятники, на этот "оригинальный и нестандартный модуль", в своем стремлении на корню придушить свободную мысль, и вообще, за все плохое, против всего хорошего.

Прежде всего, впрочем, я хотел бы заранее развеять надежды некоторых особо консервативных бронтозавров ресурса и сразу оговориться: нет, я не собираюсь критиковать сам модуль в его текущем качестве. Если группе людей захотелось в соавторстве написать порнофанфик и сделать это на ресурсе ролевых игр – кто я такой, чтобы их осуждать? Особенно учитывая, что количество юношей, отыгрывающих прекрасных чернокожих красавиц (в том числе и во время постельных сцен), ничуть не уступает количеству девушек, что не может не свидетельствовать о торжестве толерантности и Ценностей Свободного Мира на нашем ресурсе. В конце концов я и сам с нетерпением жду того радостного момента, когда общество окончательно отбросит лицемерную и ханжескую мораль, и мне наконец удастся начать счастливую жизнь в законном браке с моим мопсом (Я зову его Бруно).

Итак, я не желаю критиковать сам модуль в том виде, в котором он существует на данный момент. Я, однако, собираюсь подвергнуть критике его защитников. Но для этого, а также для лучшего понимания обеих сторон конфликта, я предлагаю моим читателям совершить небольшое мысленное путешествие во времени, к тому моменту, когда этот модуль только вышел в набор игроков. И что же средний ДМчанин, этот нетерпимый консерватор, этот нелюдь попирающий правым сапогом свободу слова, а левым – белокурую головку темнокожей эльфийки, восседая на куче дурно пахнущих каминов, первым делом видел в свежесозданном модуле?
А взору его представляется довольно печальное зрелище:
Полное отсутствие системы (в игре с возможным ПвП), минимальный объем информации по сюжету и сеттингу, странное оформление модуля, малоизвестный на ресурсе мастер, со снисходительным презрением обращающийся к потенциальным игрокам (пассажи вроде: "Не порите чушь. Мы все из одного Дома, из Дома де'Ксиан. Ваши попытки создать душещипательную и внушительную биографию смехотворны" вызывают, как минимум, удивление) и общий посыл "Ребят, давайте отыграем потрахушки, а?!"

Разумеется, подобное вызывает закономерное недоумение и, разумеется, наш кровавый консерватор первым делом направляется в обсуждение игры – выяснить, что это вообще такое и почему, например, назначенный сайтом гоблин-помощник не разъяснил товарищу Райге, где он вообще находится. Однако же, несмотря на то, что мастер оказал потенциальным игрокам довольно холодный прием...
Оправдания? У меня прям ощущение, что меня гопота за базар разводит.

Обилие людей, которым интересно поглазеть, а самим участвовать - ле фу, меня просто поражает, вы бы себя со стороны видели...

...ситуация в обсуждении не была и вполовину такой мрачной, как её старался представить мой коллега. "Кровавые душители свобод" в большинстве своем искренне заинтересовались в модуле, мастеру пытались дать совет, помочь адаптироваться, и это не говоря уже о количестве поданных заявок (несмотря на сомнения самого мастера в том, что игра взлетит, и крайне странную деятельность помощника (товарища Реймаса, если кому интересно), который вместо того, чтобы объяснить новичку, как на сайте принято оформлять модули, предпочел гневно набрасываться на каждого, кто посмеет "дышать на шедевр" и высказать хоть слово в сторону мастера). Даже Чииз, заподозренный мастером в троллинге и на основании этого выкинутый из игры, вел себя в обсуждении весьма корректно и вежливо. Конечно, не обошлось и без взаимных целебных обливаний грязью, но всякий искушенный в форумных сра..., простите, форумных страстях, поймет, что это был далеко не худший пример холивара, да и затянулся он ненадолго.

Так почему же наш ДМский ханжа и дровоненавистник именно так отреагировал на "необычный и оригинальный" порномодуль? А потому, что никакого "ДМского ханжи" не существует. Реакция нашего общества на любые "нестандартные" модули прямо противоположна той, которую описал мистер Неджим Рекки. Мы не вороны, готовые заклевать гордого носителя свободной мысли. Мы сороки, слетающиеся на все блестящее. И на этом основана не только популярность модулей вроде "Честь и Похоть" и "RED GOEZ FASTA!!!". Джин Казама и его камин также обрели множество поклонников, вплоть до того, что были протесты против закрытия его модулей и последующего бана, да и большинство других ДМских фриков до сих пор занимают особое место в наших сердцах. Адекватной реакцией на подобные модули было не радостное "посмотрите на фрика!" от части собравшихся, но и не попытка другой части во главе с моим коллегой водрузить модуль на знамя как символ притеснения и нетерпимости и носиться с ним просто потому, что он "оригинальный и нестандартный", а как раз та самая "злобная критика", причиной которой был взгляд на модуль Райги именно как на модуль, без всякой приставки "порно". Потому что, даже если убрать рискованную тематику, у модуля все еще оставалось более чем достаточно недостатков. Ваш покорный слуга обеими руками за оригинальные и нестандартные модули, но не в том случае, если их единственным достоинством является именно эта пресловутая оригинальность и нестандартность, а ему на этом основании пытаются заткнуть рот при попытке высказать, что он об этом думает.

С вами был D-Man, дамы и господа. И помните – Б-г любит вас всех. Читайте "Мир дроу", чтобы получше узнать, как именно.

P.S. Напоследок хотелось бы сказать, что даже сама "оригинальность", по сути, дутая. Те из вас, мои друзья, кто не приплыл в благословенную гавань нашего ДМа по ссылке с другого ресурса или рекомендации друзей, а долго болтался по воле волн во всемирной сети, загуглив "форумная ролевая", наверняка натыкался на огромное множество практически одинаковых игр по различным фэндомам, без системы и сюжета, но зато с рейтингом NC-over9000. Как правило, качество таких игр в лучшем случае можно было бы назвать посредственным.

Адам взглянул в сторону могильных ям, затем перевел взгляд на городские ворота. Он и так находился куда как ближе к больным, чем это было разумно. А уж совет про единый воздух показался ему даже наивным - весь город дышал тем же воздухом, коим сейчас придется дышать и им. Адам лишь убедился, что маска сидит крепко, но снимать её не стал.
- Думаю, местные знают, где находится ратуша. Хоть кто-то уж наверняка. А вы, видимо, хотите пока подождать здесь? - с долей ехидства в голосе поинтересовался Адам у бывшего военного.

Не одна жертва. Не две жертвы. Три. Три человека умерло сегодня. Двое простились с жизнью только ради того, чтобы маньяк смог замести следы убийства одной девушки. Восемь плюс три. Одиннадцать. Из них десять смертей не смог предотвратить детектив. Простая арифметика. Простая дерьмовая арифметика, сложившая вместе нескладываемых из-за своей уникальности личностей. И все математические операции проделал один человек с ножом. Хотелось бы верить, что совершенное, хоть как-то тяготит его душу и мучает совесть, но это не так.

Кто такие детективы? Это не просто люди, которые ловят преступников, пытающихся скрыть свои злодеяния. Они - нечто большее. Они берут на себя грехи тех, за кем охотятся, и отпускают их от себя тогда и только тогда, когда наручники клацнут на нужных запястьях, а молот судьи вынесет обвинительный приговор. На душе Джеймса теперь лежало одиннадцать убийств, в которых он был виноват. Одиннадцать...

- Еще две жертвы. - глухо отозвался Джеймс и поставил пистолет на предохранитель. - Джереми, сфотографируй тут все.

От запаха крови на голодный желудок его замутило и чуть не стошнило на пол рядом с трупами. Детектив закрыл запястьем рот и нос и отвернулся. Взгляд скользнул по стройным рядам коробочек, представленных на стеллажах. Презервативы, таблетки и сиропы от кашля, от головной боли, просто от боли, витамины для волос, для ног, для мышц, для всего. Не было только чудесного лекарства от насильственной смерти.

Застежка на кобуре не хотела застегиваться. Слишком тугая сейчас. После четвертой попытки Джеймс перестал этим заниматься. Хмуро посмотрел на уже подсохшие капли крови на прилавке, зашел за него. Ладонь потянулась к ручке серой двери и застыла в воздухе. Зачем? Он дико устал, а то, что там будет, Джеймс и так знал: ничего. Нет. Так неправильно. Пальцы легли на ручку и толкнули ее вниз, а затем на себя. Ему нужно найти комнату видеонаблюдения и удостовериться, что убийца действительно стер все следы, кроме одного. След на душе детектива не скроет теперь даже снег, идущий снаружи.

Тур 1

Омбуршские Лисы - Рыцари Тесарота

Омбурш - славный зелёный город, стоящий на деревьях. Местные Лисы располагают уникальнейшей ареной - единственной мире, которая подвешена над землёй, укрепившись в тесном сплетении массивных ветвей исполинских деревьев старого леса. Зрителей собралась масса, кто же не попал на трибуны расположился выше на деревьях. Жители Омбурша покидали свои дела, чтобы лицезреть невиданное доселе действие.

Игроки Рыцарей не удивили разнообразием, выйдя на игру в том же составе, что и в товарищеской встрече с Бродягами. Куда интереснее было взглянуть на новоиспечённую команду штэров. По обыкновению, представители знаменитой расы лучников, которые образовали руководство клуба. набирали игроков кроме прочих по одному важному на их взгляд критерию - хорошему умению кандидата обращаться со стрелковым оружием. Таким образом Лисов можно именовать лучниками или стрелками, на данном этапе по-крайней мере. По этой причине или какой другой, но у штэров в активе из шести игроков пятеро позиционировались как игроки средней линии. Очевидная расстановка из этого вышла у них 1+3+1, причём номинальному среднему Оасу Стрикту пришлось дирижировать атаками Лисов. Наверняка именно на фоне непривычной роли местного уроженца во время игры постигла травма. Он после собственной обрезки в чужой ударной зоне и перехвата сферы Телари жёстко атаковал игрока Рыцарей, желая исправить оплошность, но неудачное столкновение привело к травмированию обоих.

Впрочем только этим матч по части боевых моментов не ограничился. Обе команды действовали жестоко, не стесняясь колотить оппонентов по поводу и без. Порой казалось, что зрители следят не за событиями матча по савдмспорту, а сидят на трибунах гладиаторской арены. Так упомянутый Стрикт умудрился на ровном месте при попытке забежать за голевую лини подвернуть серьёзно ногу, а его товарищ по команде и брат по штэрской крови Урб Трэтор с десяток раз в течении матча получал удары от Ханнфора и Шедоу в средней зоне, что после финального гонга рухнул на землю в изнеможении. Неудивительно, что при такой грубой игре команды заработали на двоих шесть казней - немало для старта чемпионата.

Оставим кровожадность игроков на их совести и лучше посмотрим на забитые голы. На площадке лучше сегодня выглядели Рыцари, они создали куда больше опасных моментов в зоне атаки и сферой владели чуть больше противника. Отличались у моряков лишь игроки передней линии: Кйон Рогшан дважды забегал за голевую линию, а Туор Эленве повторил достижение товарища единожды, но вдобавок ещё эффектно пробил по воротам, заколотив сферу в девятку. У Лисов впереди не клеилось, однако один раз упёртый Стрикт всё же сумел пересечь заветную черту со сферой подмышкой. Лучшей же в составе хозяев оказалась Баррия Дэпайса. Гнорфийка дважды чётко поразила кольцо соперника дальними бросками из средней зоны, где, пожалуй, Лисы имели единственное преимущество в этом матче. Итоговой счёт 3:4 в пользу Рыцарей и у сторонников версии о том, что команды Востока выглядят сильнее, появилось больше поводов твердить о собственной правоте.

Отчёт матча: ссылка

Статистика приёмов и игроков Омбуршские Лисы:
Статистика приёмов и игроков Рыцари Тесарота:

После матча на ипровизированную трибуну поднялся Квентин Табольт и обратился к собравшимся на стадионе болельщикам.

- Савдемцы. Уверен, вы не были разочарованы. Игра это всегда две команды и сегодня они выложились на все сто, чтобы подарить вам достойную игру. Надеюсь это матч стал достойным ответом всем скептикам - функционеры Федерации Савлемспорта выполнили огромную работу. Честь им и хвала. Бродяги, как надеюсь и Рыцари, будут рады в дальнейшем именно таким способом представлять перед началом сезона и в межсезонье новых игроков.
Мы искренне сожалеем о том, что исход матча несколько омрачен травмой ведущего форварда Рыцарей, но это то как играют Бродяги. Жестко. Контактно. Это то за что нас любят наши болельщики. Тем не менее те, кто знают нашу команду, подтвердят - мы не переходили черты.

- Однако что такое Савдемспорт?
Квентин мастерски выдержал паузу, отведя на нее ровно столько времени чтобы наиболее смелые начали высказывать свои версии, после чего с ударением продолжил.
- В первую очередь Савдемспорт- это игроки - без них невозможна эта великолепная игра. Ради Вас они жертвуют самым дорогим - своим здоровьем. Сегодня, в этот день, я взял на себя смелость пригласить ветеранов нашей игры. Игроков, на костях которых, без преувеличения, и построен этот спорт.
- Прошу встретить тех, кто не щадя своего живота, сражался ради нас, так как они того заслуживают.
Табольт вытянулся и резким движением приложил кулак к сердцу, а с трибун начали спускаться люди - среди них были и хомоляне и и ... Кто-то хромал на деревянной ноге, кто-то щеголял пустым рукавом, кого-то с повязкой на лице вел под руку другой. Переломанные уши, носы, искалеченные пальцы, пожалуй шрамы были самыми незначительными отметками на их телах. Неловкая пауза, вдруг, нарушилась истеричным выкриком.
- Смотрите это же Бест, тот самый Бест.
И стадион взорвался, люди изо всех сил пытались перекричать друг друга, словно пытаясь таким нехитрым способом доказать, что именно их кумир лучший.
- Мур.. Миацца.. Пушкаш.. Лаудруп .. Гуллит .. Барези
Десятки имен - десятки легенд.

Дождавшись пока игроки выстроятся перед трибунами, Табольт продолжил.

- На Федерации лежит огромная административная ответственность по организации и проведению чемпионата, в то же время нужна организация которая представляла бы интересы не клубов, некоторые из которых уже начали и, безусловно, продолжат лоббировать свои интересы, но самих игроков. Организация, следящая за тем чтобы права игроков не нарушались в ничью пользу. Организация, которая следила бы за тем чтобы игрок получал адекватную оплату за свой талант. Наконец, организацию, которая, встань проблема помогла бы тем, кто закончил выступления найти достойное место в жизни.

- Посмотрите, разве Они не заслужили это?
Табольт указал на ветеранов.
- Игроки глядя на которых у меня лично до сих пор мурашки по коже бегают.

- Я говорю о Профессиональном Союзе, гильдии игроков. Независимой равно как от Федерации, так и от клубов.
Безусловно таковая потребует как ресурсов так и условия для существования. Сейчас в Мортисхоле заканчивается строительство новой базы для Бродяг, с отдельным корпусом для тренерского штаба. Я принял решение переместить штаб в корпус команды и предоставить освободившийся корпус под нужды профсоюза. Муниципалитет поддержал мое предложение и даже выделил ренту для снабжения корпуса всем необходимым. Муниципальная больница пообещала выделить время своих лучших специалистов для проведения реабилитации игроков, которые не могут себе этого позволить. Независимо от того за какую команду выступал этот игрок. Как вы все впрочем понимаете, эти ресурсы сильно ограничены. Поэтому первой задачей Профсоюза станет привлечение дополнительных средств для расширения своих возможностей. Хочу еще раз подчеркнуть - что расположение штабквартиры профсоюза у нас на первое время - вынужденная мера, связанная с отсутствием активов на их балансе.
- Завтра, будет проведен благотворительный аукцион, где будет продана форма игроков Бродяг, принявших участие в Первом матче, под эгидой Федерации Савдемспорта. Все вырученные средства будут перечислены на счет Профсоюза. За это время собравшимся здесь игрокам предстоит выбрать как минимум исполнительного секретаря и разработать устав.

- И последнее из того что я хотел сказать, по списку, но вовсе не по значимости. Вам - зрители. Вы второй столп этой игры. Спасибо.

Квентин глубоко поклонился и покинул трибуну.

Вениамин все бежал и бежал, второе дыхание иссякало плавно переходя в третье, а мимо мелькали стебли и листья сухой от летней жары кукурузы раннего посева, периодически больно царапая обветренную кожу. Вся эта ситуация походила на пытку, да так оно и было! Наказание за поспешность и опрометчивость, за то что подписался на то, о чем не имел представления, за то, что даже узрев весь этот гротеск и абсурдность в одном флаконе не отступил вовремя и продолжал пить из него все те лиха и горести. Надо было забросить игру после смерти Джинни, надо было оставить "Джуманджи" в том горящем доме, надо было утопить ее в озере или оставить на растерзание огню уже здесь! Но что-то заставляло его против всякой логики и здравого смысла раз за разом бросать кубики, извлекая из игры новые несчастья. Что это было? Пресловутый инстинкт игрока? Азарт? Мазохизм? Или... или игра получила власть над ними еще тогда, в доме девчонки, когда они выбрали фигурки? Как узнать верный ответ? Наверняка он знал только одно - если эта передряга закончится благополучно - он опять бросит кубики на игральную доску, и, если надо - будет бросать еще и еще, пока не закончит эту чертову игру.Он или Люкси, или Бристон, или Николай, или еще кто нибудь - но с этим бредом надо покончить раз и навсегда. Может только ради этого он и появился на свет, ради того, что-бы сыграть в эту чертову игру?

- Валим отсюда, тут сейчас бамбук вымахает! - возопил Вениамин, и, прихватив игру что есть сил ринулся бежать прочь от озера в сторону кукурузного поля.

Да, игра будь она проклята, была найдена, но боевой настрой наивной девчонки, которая уже прибрала к своим рукам игру, не сулил ничего хорошего.
- Ты вообще хоть понимаешь, что это за игра? – холодно спросил Бристон. – Предлагаю тебе направиться домой для своего же собственного блага, а за помощь нам в поисках игры, так и быть, – он обернулся на Вениамина и замотанного в лоскуты Николая, - купим тебе завтра шоколадку или новую книгу. Так что лучше отдай игру.
- Играть нужно сейчас, а где – не так важно – обратился он уже к Вениамину, оставив Трейси, Трикси или как её там переваривать то, что он сказал ей.

Недовольно пробормотав что-то о том, что стекла нужно не разбивать, а разрезать стеклорезом, который она забыла дома, Люкси кралась по незнакомому дому, чисто для интереса пытаясь прикинуть, что и как она могла бы украсть, если бы была Гарретом.
И вот, оказавшись в комнате, пропитанной запахом дихлофоса и покрытой следами битвы, на которые Люкси взирала с некоторым восхищением, ведь они подтверждали - все случившееся здесь было реально! Впрочем, от этого её отвлек ужасный запах, от которого Трайт попыталась скрыться, поплотнее намотав шарф и прижав руки к лицу. Они должны были найти тут ту самую игры, а тем временем Люкси вдруг поняла, что происходящее ей что-то напоминает. На мгновение прикрыв глаза, она погрузилась в воспоминания...

...Вы входите в этот таинственных храм забытого змеиного бога. Он, кажется, давно заброшен - величественные колонны из малахита уже не такие гладкие, как были прежде, красочные фрески стерлись, а местами в полу зияют дыры, вперемешку со скелетами давно погибших защитников или атакующих. В том зале, где вы стоите, никого не видно, но длинные тени от ваших факелов пляшут на стенах, скрывая в себе неизведанное. Мрачная атмосфера этого места не пугает вас, проверенных множеством врагов героев, но что-то на самом краю сознания заставляет вас нервничать. Спустя минуту вы понимаете, что это змеиное шипение, и в этот же самый момент замечаете ядовитый газ, который плывет из дыр в стенах! На ваших глазах массивные двери захлопываются, и вы оказываетесь в ловушке. Где же выключатель газа? Не найдете его - умрете от удушья!

...Помотав головой Люкси широко открыла глаза. Пусть сейчас они ищут не тайный выключатель, скрытый в одной из фресок, изображающей змеиного бога, а загадочную настольную игру, но тут и пространства меньше, а атмосфера ночи, тайн и...
- Шс-с-с-с-с-с-с... - ...змеиного шипения располагает. Веди же её, Дух Приключений! Стоп, чего-то еще не хватает... Ах, да. Верные соратники! - Помогайте мне искать! Шс-с-с-с-с-с-с-с...

Источники вдохновения

Сперва Юя хотела выложить это в комментариях, но затем поняла, что глупо играя в богов, народы, войны и пафос обходить всё это в реальной жизни. Собственно я надеюсь все понимают, что мастер такой игры не может игнорировать некоторые события? Впрочем игроков это тоже касается. Юя видела своими глазами как сквозь современность стали пробиваться прошлое, порой недавнее порой архаика. И это были не скелеты, нет, эта древность оказалась куда живее современности. Это не была некромантия, а просто титаны напомнили карликам что основа культуры, а что лишь наслоение на нём.

Итак чуточку натуры:

Начало – есть надежда, но нету веры
ссылка

Конец – те кто будят Майдан должны понимать что он проснётся
ссылка

Суть
ссылка
ссылка

Огонь
ссылка
Юя в шоке от разницы того насколько буднично всё это выглядело вблизи и насколько пафосно издали.

Кровь
ссылка
ссылка

Цена
ссылка

Ну и на последок чуточку текста потому что видео не нашла. Единственная молитва которая понравилась атеистке Юе. И которая в ночь с 18 на 19 действительно помогала.
Почуйте всі до країв землі. Бо з нами Бог.
Могутні, покоряйтеся. Бо з нами Бог.
Бо хоч ви й знову повстанете, знову подолані будете. Бо з нами Бог.
І коли раду врадите, зруйнує Господь. Бо з нами Бог.
І що ви проголосите, не здійсниться вам. Бо з нами Бог.
Погрози ж вашої не боїмося і не захитаємось. Бо з нами Бог.
Господа Бога нашого будемо боятися і Він буде нам на страх. Бо з нами Бог.
І якщо буду на Нього надіятися. Він буде мені на освячення. Бо з нами Бог.
І покладатимусь на Нього й спасуся Ним. Бо з нами Бог.
Ось я і діти, що мені дав їх Бог. Бо з нами Бог.
Люди, що сиділи в темряві, побачили Світло Велике. Бо з нами Бог.
Ви, що живете в країні й тіні смертельній, Світло засяє вам. Бо з нами Бог.

И Савачика не удивилась, что оказывается эту молитву в древности использовали как боевую песню.

Око поднималось над Алготом и вновь пряталось, поднималось снова и вновь скрывалось. Много-много циклов проходило. И мир продолжал меняться. Новые виды и целые системы видов появлялись на земле и в океане. Новые горы взмывали к небесам. Огромные участки суши поднимались из морских глубин, и некоторые даже поднимались в само небо. Ничего бы не было, если бы не могущество богов, решивших вдохнуть жизнь в этот мирок.
***

Пустошь Противоречий

"Хорошо говорить о орденах" - думал молодой ифе, стараясь проникнуть мыслями в задум Близнецов. - "Аот только от Призмы Септенара пользы то никакой - стоят себе, в себя уходят. Ни ответов, ни советов. Вот бы..." - мвсли ифэ прервались странным, почти насильственым образом. "Странно," - думалось сгустку света, - "куда подевалось то, о чем я думал?" А потом о увидел Свет. Такой-же, как тот из которого был соткан сам. Такой-же, да не такой. "Мудрецы называют эту штуку эфиром" - думал он. "говорят, Творцы дали его нам, чтобы удовлетворить все наши нужды... Вот бы еще кто-то знал как." На поясе зашевелился шепот, ифе пошевелился, издавая странный свист, шепот утих и начал светиться спокойным, голубым светом. Эфир вспыхнул ярким светом, даря ифе сытость и успокоение.
Лишь спустя много циклов, когда он стал взрослым и мудрым, и почти прозрачным, он понял что случилось тогда.*

***

Сад рождения

Проповедника не было, и не было давно. "Ну и пусть Зьявирлис сдохнет. Чтоб ему вечность в пустыне без воды сидеть." - думало большинство фрилденов. Но только не Каир. Этому непоседливому рогачу было не до того. У него у самого было полно идей, как прославиться так, чтобы его поминали не меньше чем Зьявирлиса.
И ведь поминали. Последний эксперимент, в котором он хотел показать что "червие не будет нападать, если не голодно" закончился тем, что червяки сожрали два десятка его приятелей, которые пришли полюбоваться на то как Каир облажается. Жаль конечно что никто не видел его наглой улыбки и не слышал "ну и кто теперь облажался?" - от него. Но то что он за просто так скормил два десятка приятелей червям - все фрилдены узнали быстро. Кто-то даже начал его уважать, считая что он это сделал исключительно для лулзов, но большинство все-же считали его лузером.
В данный момент Каир сидел в тени дерева и разделывал невесть как заохоченого червя. И тут с неба слетел гипогриф. Разумеется Каир, как и любой порядочный фрилден принялся бежать куда подальше и вопить что есть мочи. Но гипогрифу он был не интересен. Животное уселось над трупом червя и и начало его поедать.

спустя неделю
-Смотрите-смотрите! Живой гипогриф - Каир показал всем окружающим, а их собралось немало, на зверя. И обратите внимание, он совершенно не опасен! Нет, конечно он может съесть кого-то из нас, а может и я что-то перепутал. А вообще, прикол хотите? - И громко стукнул по песку, сразу запрыгнув на массивный камень рядом с которым стоял. Именно так, по слухам, начался его "фокус с червяками" и пришедшие фрилдены начали лихорадочно бегать с места на место, ища спасения. Каира это явно забавляло. Когда же Червь все-таки появился, и откусил ноги одному из зрителей, шутник хлопнул своего гипогрифа по спине, и тот в несколько взмахов крыльями подлетел, схватил червя и поднялся с ним в небо. Когда он его сбросил, туша упала на песок прямо рядом с ошарашеными зрителями и заляпала их своим внутреним содержимым.
- Ну как? Впечатляет? - вовсю ловил лулзы Каир. Но это еще не все! Я обнаружил что гипогриф может давать вкуснейшее, питательное молоко. Мне нужен доброволец. Нету? Жаль, ну, может в следующий раз.**
***

Йосаи
- У каждого в нутри есть огонь! - говрил жрец слушающим его беазу слова услышаные от Микото, перед ним была сложена груда веток. - Это огонь, что вложил в нас творец. Каждый может призвать его. -Жрец задумался. Ветоки вспыхнули и весело затрещали. - Огонь наших душ - это оружие, но не только. Славный Микото говорил мне слова Великого Олайра. Огонь даст нам силы. Мы должны использовать его.
Ночью пылало много костров. Беазу грелись вокруг них, соревновались в силе и проворстве. Кто-то пытался жечь то что е горит. Кто-то жарил мясо. Как ни странно, но огонь подчинялся Беазу. Не выходил из под контроля и оставался в местах для него предназначеных. Наверное огонь, что внутри беазу, действительно мог контролировать огонь что снаружи.***
***

Вениамин внес свой вклад в процесс избавления от муравьев, и теперь все зависит от Бристона. Порыскав опять на полке, он нашел упаковку чая, отсыпал немного в чашку и залил кипятком. Затем бросил туда два кубика сахара, и начал медленно помешивать содержимое чашки чайной ложкой, попутно дуя на него, дабы остудить.
Вокруг чашки начал распространятся аромат божественного напитка родом из бывшей Поднебесной Империи.
"Забавно, что революция, диктат Мао, кризис на Тибете и даже восстание хунвейбинов нисколько не сказались на качестве, да и техника приготовления почти не изменилась..."

Нарешті все затихло. Гармати перестали гиркати, ядра перестали паплюжити та плюндрувати землю, підіймаючи в повітря величезні ії шмати, разом із деревами, кущами та деякими невдахами. А, якщо ти маєш велику вдачу, та зміг пережити найстрашніші в твоєму счастливому (якщо не брати до уваги те, що ти зараз на полі боя) житті часи, то що треба робити, мої юні козаки? Правильно, радіти! Але тихо, пошепки, бо якщо ворожі гармаші не можуть тебе почути, то це не значить, що тебе не лусне по тупій макітрі хтось із старших. Бо що? Бо дисціпліна!
Грицько трохи викопався зі свого шанця та окинув зором поле бою. Добре хоч штани не обісцяв, хоча в деякі моменти від страху приперало так, що струєю з парубка навіть чоботи зірвало би. Він тихо повозився у своєму шанці, розганяючи кров, та розтераючи затерплі, навіть задубілі, кінцівки, а вже потім почав провіряти свою зброю. Спочатку кінцівки, потім зброя, бо якщо цей обстріл і був підготовкою до напади, то краще відбиватися слухняними кулаками, ніж розмахаючи неслухняними, наче гівно, руками. З такими руками й шаблею не розмахнешся, та із гвинтівки не пальнеш.
-Не знаю про яких ви там слонів балакаєте, панове, але я якось бачив шльондру аж із трьома цицьками.

Подозрительность охранника должна была заставить действовать, но не заставила. А металл в плоти Билла дал осознать неправильное решение. Чуть не упав на пол перед двумя вооруженными полярниками, Билли разжал ладонь, держащую фонарик и обеими руками ухватился в пистолет. Успел ли он заразить кого-нибудь?... Бежать, или сражаться? Две пушки и топливо. На складе охранник. Вот уже минимум трое договорились действовать против Хикса.
Даже если убить одного, то второй схватит горючее и... спасет лишь случай. Билл безразлично взглянул на Стэна, направив пистолет ему в грудь. Всё либо закончится через пару мгновений прямо здесь, в генераторной, либо у кое-кого появится необходимость продолжать дело за Билла Хикса.
Стэнли Уинстон. Очень глупо пускать ситуацию на самотек, но Билл в этот момент решил, что если просто убежать, то шансы на выживание вообще спадут на нет. В рассудке помутнело. Конечности плотно прилипли к пистолету, кожа растеклась по рукояти человеческого оружия.
- Я бросаю оружие, только не стреляй! - без капли эмоций прокричал Билли, затем бросил на пол и неудобный пистолет. Лишь бы поверили.
Всего пару шагов, Стэн.
Сознание Билла на секунду потемнело, образовав из себя безразмерное тёмное пятно в кромешной бесконечной темноте. Послышался стон, он длился бесконечность. На этом сознание полярника прекратило своё существование. Обидная бесконечность, которая не выражала никакой борьбы: это тело и не своё, и не чужое, Билл просто обитал в псевдовечных пустоте и безразличии. Не было ни больно, ни приятно, не было вообще ничего, но на протяжении бесконечности был слышен стон, который Билл узнал только что: это смерть. Больше нет Билла Хикса, ученого - полярника.
Осталось только Нечто. Всё произошло на самом деле за несколько секунд: только что ты держишь пистолет и целишься в Стэна, а теперь даже не можешь выговорить его имя. Сознание Билла помутнело вместе с глазами, а на их месте появились новые, при чем не только на лице, третья конечность выросла в том месте, где так хотелось облокотиться, будто не хватало третьей опоры... На глазах у полярников только что появилось Нечто, которое всё еще напоминало форму человека, который неестественно изогнулся, переломав себе кости.

Музыка, исторгаемая Лоренсом и его демоном из саксофона, была чудовищной. Чудовищной не в плане исполнения, но в по части производимого ею на слушателя действия. Мелодия терзала душу - мучительно, раздирая на части, испепеляя. Мелодия вынимала сердце - ледяной когтистой дланью, сжимая и ввергая в объятия Первозданного Мрака. Мелодия вытягивала жизнь - по капле, медленно - как палач, знающий своё дело и доведший его до высокого искусства. Но мелодия разрушения была чем-то прекрасна - это было похоже на смерть от передозировки наркотиков, когда сладость забвения сплетается с прикосновением гибели, и затуманенный разум не осознаёт приближающегося небытия...
Но Аластэл был в здравом рассудке. Он ощущал, как смерть - уже в который раз за последние два дня - возложила на его чело свою холодную ладонь, как её дыхание холодом овевает лицо. Его сознание отчаянно силилось вырваться из сетей агонии и очарования музыки. Превозмогая накатывавшую волнами, сковавшую тело слабость, падший стиснул пальцы на эфесе меча. Перед его мысленным взором стоял образ девушки - светлолицей, зеленоглазой, с длинными чёрными волосами. Ради неё... Ради этих зелёных глаз... Ад не должен шагнуть в подлунный мир...

Ангел в бессильной, яростной злобе обречённого старался подняться. Кое-как он оказался стоящим на коленях. Только бы смочь. Встать и отправить проклятого музыканта обратно в Преисподнюю...
Голова кружилась. Музыка Апокалипсиса поглощала жизненную энергию ангела, душила, замедляла биение сердца.
Сквозь сизую дымку Аластэл видел, как демон толстяка теснит Эмергеля. Если он не справится, всё пропало. Люди будут обречены. Неужели это конец? Неужели спасения нет? Падший не привык сдаваться, всё его существо было против происходящего – он не мог допустить исполнения воли Люцифера, не мог…
Ангел старался подняться с колен.
«Только бы встать… Хватило бы сил на один удар… Только бы не упасть…»

Эмергель был уже недалеко от толстого человека, который впрочем странно, но почемуто не подавал никаких реакций на то, что к нему несется со всей своей быстротой шипастый демон... Но слишком далека от Лоренса... Видимо ангел не справлялся... Но есть одно но, демон увидел огромную тень отбрасывающуюся от лоренса на стену башни... Сейчас бы очень к стати подошла голивудская замедленная съемка того виртуозного движение, которое демон сделал на ходу, в воздухе, да еще никогда ранее не делавше его... Резкий выпад, и Симбиот проскользнул по тени.. Тени Лоренса...

Ангел прошёлся на кухню и сделал себе ещё кофе. Вернувшись в полюбившееся ему кресло, падший вновь ушёл в раздумья.

Итак, в качестве условий задачи есть разномастная компания, несбывшееся пророчество, Люцифер и уничтожение мира - по крайней мере, того мира, который люди (да и не только они) привыкли видеть. Все эти условия Аластэла не устраивали - среди тех, кто был перед Люцифером, не было громогласного ангела. Да и падре тоже. Стало быть, тратить время на заранее несогласных Люци не стал - это вполне понятно. Удивительно было бы, если б он это сделал. Демоны... О, они не так просты, как могло бы показаться! Виктор и Алиэр изначально не вызывали никакого доверия - их появление и победа над демоном, что удерживал сознания Аластэла и его коллег по несчастью, пророчество, агрессивный книжный том... Алиэр пытался уничтожить книгу, а Люцифер восхищался тем, что они нарушили предначертанное. Оба, получается, хотели одного и того же - но зачем? Что это даёт им?
Далее... Эмергель, клянущийся в верности Сатане. Как-то поспешно - при учёте того, как он вместе с ангелом расправился с безымянным демоном-садистом. Демон тоже ведёт свою игру, но на чью сторону он встанет окончательно?
Толстый коммивояжер и его демон-тень... А вот у последнего, похоже, нет резона терзаться сомнениями. У него, как показалось падшему, есть желание продвинуться вверх по иерархической лестнице Ада, и лучшего способа, чем хорошо проявить себя при Люцифере, просто нет.
Демонесса и домен-мужчина? Непонятно... Она выглядела так, словно что-то мгновенно сломило её, но она - демон. Сломленный демон? Невероятно! Но в уравнении она была ещё одной неизвестной величиной. Равно как и джазмен...
Люцифер...
- Ты либо всё рассчитал на сто ходов вперёд, либо свихнулся, - прошипел ангел.
Чем он руководствовался, когда вернул его к жизни - единственного из ангелов? Его ненавистью к создателю? Его верностью в прошлом? Но времена меняются, а ненависть может быть сдвинута на второй план чем-то более важным...
Действовать надо осторожно - так, чтобы властитель Ада как можно дольше не о чём не догадывался. Но если он и догадается... Как он собирается мгновенно упечь в небытие нарушителя? Щёлкнув пальцами? Вряд ли. Люциферу придётся найти и уничтожить проштрафившегося - а это не делается за пять минут. Даже треклятые рыцари возились дольше. Значит, присматриваемся, соображаем, а потом действуем. И неплохо было бы выяснить, какие преимущества у тех, кто выбрался из-под пяты рока. Да и разузнать о чёртовых охотников на демонов и ангелов – падшего отнюдь не согревала перспектива ещё раз оказаться в яме, да ещё и по частям.

Аластэл взглянул на часы и потянулся. Через полтора часа репетиция. Завтра последний концерт в турне, и он состоится здесь, в Лос-Анджелесе. Вернувшись сюда пару дней назад, “Fire Rain” позволили себе отдых. В случае падшего отдых получился экстремальным - и не отдых вовсе, когда тебя то убивают, то воскрешают, то отправляют спасти мир, то требуют оный уничтожить.
Падший поднялся с кресла, сбросил полотенце и полез в стенной шкаф. Выудил оттуда чёрные кожаные брюки и чёрную же рубашку старомодного покроя - с жабо и кружевными манжетами. Потом припомнил, в каком состоянии его ботинки, выругался и полез за другими.
Аластэл быстро оделся, перезарядил пистолеты, засунул их вместе с снятой со стены гитарой и необходимыми мелочами в предназначавшийся для гитары футляр, причесал спутанные волосы и покинул квартиру.

В арендуемом группой для репетиций помещении он очутился первым, благо что двинулся туда не пешком, а на мотоцикле. Падший достал гитару, присел с ней на высокий стул и меланхолично что-то наигрывал.

- Здравствуй, - донеслось со стороны входа. Голос принадлежал Виолетте.
Ангел тот час же отложил гитару и встал.
- Добрый день, Виолетта, - падший, по своему обыкновению, подошёл к девушке и поцеловал её руку. Она смутилась - всегда смущалась, когда ей оказывали знаки внимания. Словно и не замечала своей фатальной красоты. Зато замечали другие. И падший исключением не был. Его взгляд скользнул по неприкрытым одеждой точёным плечам Виолетты, но в нём не было ничего, даже отдалённо напоминающего похоть. Циничный ангел боготворил девушку, насколько был способен - и обнажённые декольте плечи, изящная шея и тонкие ключицы, равно как и открытые чуть выше колен благодаря длине юбки стройные длинные ноги вызывали не желание физической близости, но желание защищать и оберегать.
- Я... написала новый текст, - на щеках девушки пылал румянец. Она протянула Аластэлу листок бумаги, исписанный аккуратным красивым почерком, и тот углубился в чтение.

"Поцелуй Агонии


Я – тень минувшего,
Поцелуй агонии,
Отблеск Луны на острие клинка.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю.


Позволь мне припасть губами
К ранам твоим глубоким.
Да, ты убит рабами –
Шакалы всегда жестоки.

О, как же много крови!
Мне жаль, что ты умираешь...
Твой белый плащ стал багровым,
Напрасно сильней меч сжимаешь.


Я – тень минувшего,
Поцелуй агонии,
Отблеск Луны на острие клинка.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю.


Позволь заключить твою руку
Меж хладных моих ладоней –
Нет больше ходьбы по кругу,
Нет жизни слепых ироний.

Закрой свои очи – прохлада
С собой унесёт усталость.
Увы, извини, так надо.
Вот всё, что тебе осталось...


Я – тень минувшего,
Поцелуй агонии,
Отблеск Луны на острие клинка.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю.
Я никогда не сплю."

И что тут скажешь? Его этой ночью изрубили мечами, а она приносит такое стихотворение!

Последним из могилы вырвался Виктор. В отличие от остальных он выглядел так, будто это для него будничная обстановка. Легко стряхнув с одежды грязь одним движением, он потянулся и сладко зевнул. Так, как будто только что сидел на траве и ел бутерброды, а не рыл влажную и холодную землю. Обведя взглядом собравшихся, он молча направился вместе с ними к городу, но уже на подступах свернул и затерялся в подворотнях. Его можно было понять: все они сейчас хотели затеряться, все хотели сбежать. Ибо смерть еще держала костлявые свои пальцы на их шеях. Правда в отличие от остальных он не искал рюмочную или дом плотских утех. Ему нужно было поговорить. Наедине. И наверное окажись там, где он был кто-нибудь из соратников Люция, он бы нимало почерпнул интересного.
- Надеюсь, ты не всерьез ему говорил про сотрудничество? - ехидно спросил Алиэр, хотя уже знал ответ.
- Нет, он не сможет выполнить обещание. Как и в прошлый раз, - Виктор остановился в темном углу какой-то подворотни и прижался спиной к стене, наслаждаясь ароматами помойки.
- Что теперь?
- Ну, если его армия, - на последнем слове он запнулся и пустился в хохот, который удалось унять Алиэру одним метким ударом кулаком. Странное это зрелище, когда человек сам себя бьет, - Если его... "армия" помешает, что не может не случиться, то тогда у нас станет на парочку врагов больше.
- Я думал нету числа больше, чем "все", - усмехнулся демон.
- Нет, пока они нам не враги, - задумчиво протянул домен, - Пока не мешают цели. Ладно. Пустое. Сегодня разделимся - я бы выпил.
- Ладно, - тон демона был слегка натянутым, - У меня тоже есть пара дел.
Тень, которую Виктор отбрасывал в переулок, поднялась с асфальта, оторвалась от его ног и через пару минут приняла облик Алиэра. Его человеческий облик. Тонкое лицо с аристократичными чертами, маленький нос, тонкие губы. Все портили только глаза, представлявшие собой два белка. Да, демон был слеп и без помощи домена не мог видеть, как бы того не желал.
Они посмотрели друг - другу в глаза, демон принюхался. А затем пошли в разных направлениях.
Сделав несколько шагов, Виктор окликнул демона и тихо, чтобы не слышали люди, но достаточно громко, чтобы слышал демон, произнес:
- Я знаю о чем ты думаешь. Его трон тебе не по зубам. Максимум сможешь уйти живым.
Демон не ответил, улыбнулся. Сейчас он думал о том, как же Виктор ошибается.
Но ведь он и не собирался сегодня захватывать власть. И они разошлись в разные стороны. Виктор - в бар, Алиэр - в ресторан.

Заметив, что помощники у Оксаны нашлись, Арина вновь перевела взгляд на псину.
"Вот, кажется, у соседа такая же была, - отчего-то пришло в голову неожиданное сравнение. - Жуткая, злобная скотина! Стока ребятишек во дворе перепугал - без намордника, без поводка выпускал. Благо, хоть на то чудовище нашлась управа" Арина злобно ухмыльнулась воспоминаниям. Сюда бы сейчас добрых дядек с дозой транквилизатора... Но, увы, не всему суждено сбыться... Вот всяким ужасам - это пожалуйста... Арина не успела насладиться самобичеванием и полной несправедливостью этого бренного мира - предупреждающее движение в их сторону вывело девушку из прострации.
- Ути-пути, - тихонько и заискивающе обратилась Арина к животному. - Хорошая Адская Псинка. Сытая Тварюга. Мы не вкусные...

- Ахахахаха!!! - рассмеялся противник прямо в лицо Гарри. Как тот так сумел, находясь столь далеко от противника, непонятно, - Ты первый идиот, который предложил мне такое! Валяй!!! Нет в этом мире боли сильнее, чем быть мной, придурок!!! Изекиль, я отпускаю тебя.
Ответил он сам себе уже другим голосом.
- Ох, ваше чертово братство не особо жалует демонов, так что я останусь и расскажу этому человеку все, что знаешь ты, кусок дерьма. И ты не можешь ничего сделать, потому что почти мертв, урод! Думал, я не знаю, что наше расставание убьет нас обоих? Получи, урод, с меня достаточно! Вы заключаете демонов в свои тела чтобы убивать демонов - же, а потом уничтожаете тех, кто уже не может сражаться, чтобы не дать демонам жить. Триста лет назад там были адекватные люди, но сейчас вы катитесь в дерьмо! А теперь я отвечу на твои вопросы, цель. Мой принудительный домен - член организации, устраняющей демонов по всему миру. Работа такая. Хотя устройство больше напоминает секту. Есть еще вопросы? Побыстрее, я, спешу на свидание со смертью.

Вздрогнул от неожиданности, когда затрещал школьный звонок. Всегда ненавидел этот звук. Более раздражающего сигнала, наверно, и придумать нельзя. А сейчас он и вообще прозвучал пугающе. Как сигнал воздушной тревоги. В пустой школе. Ночью. На всех этажах. Волна мечущегося звука понеслась по пустым коридорам. Долбится в уши. Вибрируют стёкла. Режет слух. Раздражает. Звенит. Истончаясь. Ладони к ушам. Закрыться. Закрыться от звука. Отступаю назад на полусогнутых ногах, оглядываясь ошалело. Хочется бежать. Быстро бежать. Дробью оттопотать по лестнице. Потом ещё пролёт. Ещё. Бросить всех. Хоть через окно. Только выйти на улицу. Выбежать на колючий мороз. В свет фонарей. Бежать. Где-то проедет машина. Где пройдёт прохожий. Там жизнь. Где-то там. Дыхание города. Шум и неон. Даже ночью. Там жизнь. Присутствие людей. Там нет пугающих звонков. Там нет пугающего ЭТОГО. Школа. Она начинает менять. На ватных ногах я пячусь куда-то, не чувствую под собой пола. Стены вокруг меня. Двери. Пол. Потолок. Тело движется медленно. Как амёба в меду. Зато колотится сердце. Бешено и тяжело. Хочу бежать быстро. И не могу сорваться с места. Я больше не задаю вопросов "как?" и "почему?". Все ушли. Может быть, их уже нет. Я здесь один. Сейчас откроются двери. Все двери. Сейчас откроются. И я не хочу видеть, что за ними. Космический провал подо мной. Утекает в темноту, змеится, вьётся млечным путём. Течёт. Россыпи мелких звёзд. Только не звёзд. Насекомых. Я схожу с ума. Я просто схожу с ума. Может быть, ещё не поздно проснуться. Может быть, всё это сон. Но даже во сне. Чтобы проснуться. Надо бежать.

С утра Кира безапелляционно заявила родителям, что звать ее с этого дня буду Элоизой. Где она выкопала это имя - неизвестно, но девочка топала ножкой, плакала и требовала немедленно ехать в милицию, чтоб ее там "переназвали". Больших трудов стоило маме с папой убедить ее ехать все-таки в садик.

Сидя в машине, Кира дулась и всерьез подумывала о том, чтоб переименовать свою верную подружку Сьюзен. Она шепотом объясняла кукле, почему этого нельзя делать: "Ты что, до четырнадцати лет нельзя переназваться, а тебя только в прошлом году купили - ты еще маленькая! И вообще, у милиции сегодня выходной." К концу пути Кира совершенно примирилась со Сьюзен, а заодно и с родителями. Но в ее головке родился коварный план: в садике Кира всем будет говорить, что ее зовут Элоиза. А когда родители приедут ее забирать, им скажут, что не было у них никакой Киры Лебедевой, зато есть замечательная Элоиза. Гордая своей задумкой, Кирочка попрощалась с мамой (с папой она прощалась еще раньше - в машине) и побежала в группу.

Сегодня она приятно удивила воспитательницу, не забыв поздороваться. Правда, очень оригинальным способом: "Здравствуйте, Светлана Евгеньевна! Меня зовут Элоиза."

Эмергель рванул на копию Аластела, но тот, вопреки его ожиданиям, не взмыло вверх, не вытащил пистолеты, но сменил оружие на кинжал, и ударил его, изящно ускорив себя взмахом крыльев. Эмергель уходил от быстрых и изощренных атак иллюзии, как вдруг увидел, что копия падшего подобрала меч, брошенный копией его самого. Вот уж задачка - то!!!
Тем временем, Аластел смотрел демону прямо в глаза и наблюдал за его действиями.

Итак, недоломанный генератор был включен Лили, которая рискуя жизнью решила позаботиться о тепле прежде чем уничтожать Нечто (Вард Карлоса). На её счастье, тот был парализован ещё долго, поэтому она смогла воспользоваться горючим, которое нёс геройски погибший Лиу Бейхун, и уничтожить ещё не очнувшуюся тварь.

Но включенный генератор ничего не изменил. Посещение продуктового склада показало, что он полностью разгромлен (тут постарались зараженные Тэрчер и Фокслер). Лили - оставшаяся в одиночестве - ринулась к вертолёту, где обнаружила уже подготовившихся к отлёту Миккая и Эрикссона. Погода не прояснялась, но осознав, что они лишь втроем остались против пятерых сущностей Нечто (к которым присоединился и Невелдайн), продуктов нет, и генератор может в любой момент выключиться - троица решила рискнуть и улететь с базы, считая что это лучше, чем пополнить ряды инопланетных тварей. Они вылетели в шторм, и дальнейшая их судьба неизвестна - их больше никто никогда не видел.

Пятеро инопланетян (четверо из которых выглядили абсолютными копиями людей) впав в состояние подобное анабиозу без проблем дождались спасательной экспедиции, которая прилитела выяснять, почему научная станция не отвечает. Не вызывая подозрений Нечто вылетело на большую землю, где сразу же активно начало процесс заражения и распространения. Когда люди осознали угрозу - остановить её было слишком сложно, тысячи и тысячи монстров появились в городах (а сколько их ещё осталось где-то на природе, среди животных - лучше и не думать). Завязалась настоящая "гражданская" война против пришельцев, и даже если она и кончится победой человества - жертвы её будут исчислятся миллионами и миллиардами.

МЯЯЯЯЯУ! - донёсся вдруг откуда то дикий кошачий вопль, такое чуство словно у бедного комка белого меха вырывали когти заживо

20:00
Селеста нажала кнопку. Часы над дверью остановились и замигали!