Голосование пользователя

Шёл 350 год Небесной Эпохи. Империя Двух Солнц торжественно принимала вассальную клятву Лоуренса Красивого, прозванного так за чрезвычайно смазливую внешность. Надо сказать, что правитель Королевства Зитарус вообще повёл себя не лучшим образом в недавней войне: вместо людей предпочёл кланы нагов, заключив со змеерождёнными союзнический договор. Островное королевство, знаменитое своим флотом и могущественными жрецами Нетерсиса, способными сотворить в мёртвый штиль настоящую бурю, было грозным соперником. Этот конфликт, задуманный раф-хас - хитрыми и скользкими, как их собственные мерзкие хвосты, был спланирован таким образом, чтобы взять Империю в клещи: полностью заблокировать морскую торговлю, мешать доставке продовольствия и провианта, устраивать разбой в прибрежных городах Империи и, в то же время, терзать Сияющую Страну с суши. Сил трёх могущественных кланов: Теллиам, Серганна и Веллиант, было достаточно, чтобы прорвать границы Империи Двух Солнц и поднять панику на территории людей, но этим всё и ограничилось – государство, хранимое Ксанатосом Светозарным, уже не раз восставало из пепла, а текущего испытания и вовсе оказалось слишком мало, чтобы сломить его боевой дух. Разумеется, первоначальный удар был страшен, но прошло два года и наги вновь оказались отброшены на свои прежние территории – ослабевшие, потерявшие столь ценимых ими представителей чистой крови, вынужденные расхлёбывать последствия собственной провалившейся авантюры, ведь прочие кланы раф-хас тотчас же воспользовались ситуацией, начав столь привычную им грызню – проигравшие лишились слишком многого, чтобы отказаться от желания заполучить их земли себе. Вот уж воистину… клубок змей. Коварство и жестокость у змеерождённых в крови.

Что же касается зитарусских предателей, то после того, как Империя разобралась со своей главной проблемой, против островного королевства были брошены все силы Сияющей Страны: лучшие водные маги, способные свести к минимуму волшебство жрецов Нетерсиса, весь Императорский Флот и могущественные служители Ксанатоса, отправленные вместе со смертоносными Паладинами Рассвета. Война продолжалась ещё несколько месяцев – всё же, на море Зитарус оказался невероятно силён, но как только перевес окончательно склонился в сторону Империи и города островного королевства запылали, точно покрытый маслом фитиль от вспыхнувшей искры, Лоуренс Красивый тотчас же прибежал просить мира.

Лоуренс Красивый

Фреска, изображающая Императора. Крылья - элемент религии, рисуются, чтобы продемонстрировать божественное происхождение потомка Ксанатоса Солнцеликого.

Смотря на короля зитарусцев, Магистр Паладинов Рассвета, Эйнерс Ди’Гран подавил недовольство, вновь проскочившее у него при взгляде на этого изнеженного хлыща, наверняка трахавшего очередную бабу, пока его поданные умирали в этой бесполезной войне. Эйн не имел ничего против того, чтобы покончить со сражениями, но он хотел завершить войну до конца – Зитарус был слишком близко расположен к границам Империи, чтобы просто так оставить это гордое королевство в покое. Отдай повелитель приказ, и Ди’Гран уже через пару недель взял бы Ноксис – столицу Зитаруса, но Император, известный также как Немезис Несокрушимый, явно решил завершить этот конфликт миром. Недавно дипломаты составили вассальный договор, по которому Зитарус объявлялся союзным королевством, обязанным прислать свои войска на помощь Империи по первому требованию сюзерена и, судя по тому, как Император дружелюбно беседовал с Лоуренсом, пока нужные люди готовили гербовую бумагу, чтобы правители могли поставить свои подписи в документах, всё уже было предрешено. И Эйнерс даже понимал, чем именно мог король Зитаруса сманить бездетного Императора, которому давно уже пора было задуматься о наследнике.

Понимал, но никак не мог принять…

Эйнерс Ди’Гран

- Она хороша, да? – произнёс благообразный старик в жёлтой мантии жреца Светозарного. Мёбиус, один из семи патриархов, ближайший ставленник «Слушающего Солнце» - верховного жреца Ксанатоса. – За такую женщину можно и войну закончить раньше времени, не находите?
- Не напоминайте, - проскрежетал Эйнерс, с силой сжав рукоять меча. – Предателей надо сжигать дотла, а не договариваться с ними с улыбкой на губах.

Объектом их обсуждения была Найлиз – эффектная блондинка, средняя дочь Лоуренса, совершенная красавица, чей обещанный супруг совершенно случайно оказался недавно выловлен в сточной канаве. С перерезанным горлом. Всё ради окончания войны.

Мёбиус

Найлиз

- Императору нужны наследники, - притворно вздохнул Мёбиус. – Женитьба на Найлиз отвечает всем политическим интересам нашей страны. Кроме того, что уж говорить, в будущем она вырастет очень красивой женщиной. Такой и должна быть настоящая Императрица… только вот одна проблема.
- Она зитарусска, - выдавил из себя Эйн, бросив на патриарха пристальный взгляд. Чего старик пытается от него добиться?
- Именно, - покивал Мёбиус. – Будет не очень хорошо, если её дети унаследуют престол Сияющей Страны. Кто знает… возможно, через несколько поколений, это зитарусцы будут мешать нас с грязью, воспринимая жителей хранимого самим Ксанатосом государства точно людей второго сорта. Как вам такая перспектива?

Перспектива и в самом деле была паршивой. Но ещё больше Ди’Грана заботило то, что тема, обсуждаемая ими сейчас, да ещё и в непосредственной близости от самого Императора, вполне могла сойти за государственную измену.

- Что вы предлагаете? – осторожно поинтересовался паладин, снизив голос до шёпота.
- Более достойную девушку. Как раз во вкусе нашего правителя и, что немаловажно, преданно служащую Ксантосу Солнцеликому. Я слышал, что Император крайне доверяет вам… в конце концов, вы один из тех немногих, кто спас Его Высочеству жизнь и постоянно исполняете роль его личного телохранителя. Для вас ведь не будет проблемой повлиять на придворных кулинаров нашей новой госпожи?

Протянув руку, старик вложил в ладонь Эйна небольшой пузырёк.

- Просто добавляйте каждый месяц по капле этого снадобья в еду Императрицы и, даю слово, она не сможет понести дитя. Немезис Несокрушимый получит ребёнка от настоящей служительницы Ксанатоса, и зитарусцы никогда не обретут власти в нашей прекрасной Империи. Вы ведь разделяете мою к ним нелюбовь, не так ли?
- Мне… мне нужно подумать, - пробормотал магистр, быстро убрав пузырёк в поясной карман.
- Разумеется, - сладко произнёс Мёбиус. – Ну что ж, раз уж мы всё обсудили, я не стану больше отвлекать вас от основных обязанностей.

Проводив старика взглядом, Эйнерс подавил порыв немедленно послать его к Сельвиору. Один из семи патриархов не стал бы просить о подобном по своей собственной инициативе. Снадобье, разумеется, нужно проверить, но если оно действительно влияет лишь на вероятность деторождения, не следует ли ему последовать предложению Мёбиуса? Императору, в конце концов, всё равно, от кого у него будет наследник – насколько знал Ди’Гран, ритуал передачи божественной крови не делает разницы между сыном зитарусской подстилки и благочестивой служительницей Ксанатоса, так что эта маленькая интрига в любом случае не пойдет во вред Империи. Правда, действовать за спиной Немезиса…

В этот момент заиграл оркестр, объявляя о подписании мирного договора.
Эйн мрачно посмотрел на Найлиз.
Прости, милая, но детей от Императора, прямого родственника Ксанатоса Солнцеликого, у тебя всё же не будет.
Он об этом позаботится.

Лежа в луже из собственной крови, пахнущая семенем, мочой и воняющая дерьмом; украшая тёмный проулок выпущенными и взрезанными кишками, Самия, не имея ни малейшей возможности пошевелиться, могла лишь тихо подвывать от страха и беспросветного ужаса, вызванных болью и ощущением скорой, неминуемой смерти. Сознание девушки билось в темнице собственного разума, изнывая от тяжести судьбы, выпавшей на её долю. Шайтанель так стремилась вновь попасть в космос – туда, где прошли её первые, оставившие самые лучшие воспоминания годы, так хотела вновь встретить давнего друга своего отца… и эти обычные желания привели красивую девушку, жившую до того в относительной безопасности, к столь печальному и отвратительному финалу.

Самия никогда не была бойцом и единственное, чего она сейчас хотела – лишь поскорее умереть, отправившись в свой последний полёт. Наконец-то эта жизнь, полная издевательств и унижений, наконец-то она закончится, и тогда Самия сможет вновь воссоединиться со своей семьей.

- Папа… - тихо прошептали её губы, когда девушка услышала голоса. Должно быть, это он - Сайрус, говорил с матерью о предстоящей поездке. До того, как Мелисса исчезла, им было так хорошо вместе… будь мама жива, и Сайрусу не пришлось бы отводить девочку к этой ужасной женщине, её мачихе. Они были бы большой и дружной семьёй... но это же точно голос матери. Может быть, всё то, что Шайтанель помнила, на самом деле – обычный дурной сон? И она вновь окажется маленькой девчушкой, окруженной заботливыми и любящими людьми.

Как прекрасно…

Девушка сместила взгляд в сторону и очертания прекрасного юноши, склонившегося над ней, неожиданно смазались, сменившись очертаниями отца, что немедленно отдал приказ убить Альто и Найка, что к тому моменту уже улепётывали со всех ног. Неужели ей не нужно будет их больше бояться? Они наконец-то исчезнут? Но ведь и сама Самия также погибнет. А что, если они придут приставать к ним с мамой? Нет-нет, их не нельзя туда пускать; после смерти лишь Шайтанель имеет право быть рядом с Мелиссой. Они, вместе с Сайрусом, займутся исследованиями дальних планет, а Самии вновь будет пять лет и время застынет, так и оставив их всех вместе, неразлучными – навсегда.

Вот папа взрезает запястье и у девушки в голове бьётся лишь одна мысль: «зачем?». Тем не менее, позже она понимает – это всё для того, чтобы умереть вместе с ней. Подобные размышления успокаивают Шайтанель и губы её складываются в улыбку, когда всё тело девушки внезапно наполняет собой странная лёгкость, а её боль окончательно отступает, сменяясь приятными, даже, своего рода, блаженными ощущениями.

Кажется, Самия всё же потеряла сознание. Во всяком случае, очнулась она уже с ужасающей её головной болью и свет, бьющий девушке прямо в глаза, заставил Шайтанель удивлённо моргнуть, а после, с резким криком сесть на месте, совершенно испуганными глазами смотря на людей, находящихся с ней в одной помещении. Далеко не сразу красавица поняла, что ужасная рана, оставшаяся от ножа, которым вспороли её живот, словно бы исчезла без следа; помимо всего прочего, Самия была обнажена и большие, налитые груди девушки, увенчанные крупными, эротично-выглядящими сосочками, упруго качнулись при этом движении, а слегка раздвинутые до того стройные ножки, открывающие вид на гладко выбритое лоно, быстро сомкнулись, скрыв за красивыми коленками самое интимное место, но открыв взгляду пухлые, соблазнительно выглядящие бёдра, к которым у многих знакомых ей мужчин, словно сами собой, обычно тянулись руки – потрогать, притянуть за них красавицу к себе, вдохнуть приятный аромат её духов…
Кажется, девушку отмыли и чем-то продезинфицировали – пахла она сейчас пусть и не приятно, но и не отвратительно, как должна была. Впрочем, все эти мысли, промелькнувшие в голове Самии, были в высшей степени вторичны.

- Где я?! – с истеричным надрывом в голосе спросила красавица, запоздало пытаясь прикрыть ладошками свои соблазнительные формы, полушария которых, к несчастью, были слишком большими, а её ручки – на редкость миниатюрными, чтобы справиться с этой трудной задачей. Посмотрев по сторонам широко-открытыми глазами, зрачки которых были странно расширены и занимали собой почти всю радужку целиком, Шайтанель всхлипнула и попыталась найти взглядом хоть какое-то знакомое существо. – Что со мной… почему я ещё жива… и почему я раздета? И где папа… - губы девушки вновь задрожали. - Папочка…

Неожиданно зрение её прояснилось. Вот же он. Сайрус, одетый в парадный мундир с нашивками имперского адмирала – папу явно повысили посмертно, стоял напротив сурового мужчины с длинными тёмными волосами. Самия чуть нахмурилась, пытаясь вспомнить его среди знакомых отца, впрочем, безуспешно. Хотя, какая разница? Неужели ей удивляться тому, что в загробном мире Сайрус встретил старого друга? Но вот что это за ребёнок? Красивый малыш…

Взгляд девушки, прошествовав чуть дальше, остановился на таком знакомом, пусть и уже сильно забытом лице Мелиссы. И мама здесь! Как здорово! Как ей повезло, что она умерла!

- Так я мертва! – неожиданно воскликнула Шайтанель, резко вскочив на ноги и, вытянув вверх руки, потягиваясь на носках, уже безо всякого стеснения демонстрируя окружающим своё тело. Вот же, не думать ведь о таких пустяках в иной жизни!

Счастливая улыбка появилась на губах красавицы, когда она побежала прямо к Сайрусу – на самом деле являвшемуся Адрианом, Первым Апостолом Империи. Груди девушки при этом ритмично и соблазнительно закачались, подпрыгивая вверх и вниз, точно большие, упругие и весьма приятные взгляду «шарики».

- Папочка! – воскликнула Шайтанель, обвив руками шею Адриана и, тем самым, повиснув на мужчине, прижимаясь к нему всем своим телом. – Я так рада, что ты здесь! И мама тоже! Привет, мам! – радостно прокричала она Алистеру, помахав Третьему Апостолу рукой. – А что это за мальчик? – тотчас же удивлённо продолжила Самия, смотря при этом прямо на Ливьена. – Вы что, успели сделать мне братика, пока я была жива? Как здорово! Я так по вам соскучилась, столько всего пережила одна… но теперь мы вместе, ведь правда?

Вы не можете просматривать этот пост!

Тот момент, когда драколич грозно взревел и воспарил в небеса, начав заходить на атаку по одному ему ведомым целям, мог бы заставить Аарена серьёзно понервничать, вот только в своём, нехарактерном для живых, но вполне привычном некроманту состоянии сознания; в этой холодной, равнодушной пустоте, в которую Немиус сосредоточенно обращал собственный разум, слегка уставший от нехарактерного для него количества эмоций – в душе, отдавшейся власти Предвечной, попросту не оставалось места подобным, совершенно незначительным переживаниям. От Аарена, в любом случае, больше не зависел не только исход предстоящего сражения, но даже судьба их собственных жизней, пожелай вдруг, в этот самый момент, поднятый из стылого забвения драколич атаковать зарвавшихся двуногих, давших свободу существу, которое ни в коем случае нельзя было считать обычным слугой.

Краем сознания, Немиус чувствовал его вечный, неутихающий голод. Нальфейн был слишком ярким, слишком… живым, чтобы ощущать тень желаний этого могущественного создания, готового склониться лишь перед волей справедливого и сильного хозяина, способного пусть всего лишь на считанные доли мгновения, но приглушить эту ужасающую боль, раздирающую драколича изнутри. Он не будет сидеть на месте, послушно ожидая приказов; если призвавший высшую форму нежити некромант не в состоянии насытить её, костяной дракон позаботится об этом самостоятельно.
Аарен не злорадствовал и не произносил сакраментального «я же говорил». Он просто вернулся в работу, предоставив остальным заниматься тем, что было необходимо в настоящий момент. Вот только взгляд Немиуса, уже некоторое время растерянно блуждавший по лицу колдуна, которого он с таким старанием постепенно, шаг за шагом, возвращал в мир живых, вдруг преисполнился узнаванием.

Папка с портретами наиболее важных лиц Нурции… Аарен коротко проглядел их тогда, хорошо запомнив лишь самого Адриана и его сестру, но сомнений не оставалось. Некромант лечил Велскарда, люди которого, по словам Демиара, и атаковали корабль делегации Вольных Городов. По крайней мере, так Немиус считал раньше - уж слишком не вязалось участие тёмного колдуна на стороне сил принцессы, тогда как среди наступающей армии тифлингов находились жрецы светлого бога, лишь по какому-то странному недоразумению облачившиеся в тёмные мантии. Сложно было не обратить внимания на то, что «Вестник смерти» также атаковали святоши, с несвойственной для себя жестокостью пленившие Мару – жрицу Единого, которую прочие представители Святого Престола столь рьяно насиловали, пока их не порубили в мелкий винегрет Румиус и Круан, дорвавшиеся до драки, немного разбавившей повседневную рутину длительного путешествия. Разве Велскард, если он всё же причастен к этим событиям, не должен находиться среди стройных рядов атакующих священнослужителей?

Вместо этого, колдун умирает тут, сражённый стрелой одного из «поборников Света»…

Подавив желание придушить своего невольного пациента, ученик Сандро поглотил испытываемую злость и вернулся к прерванному лечению. Мгновения отсрочки привели к тому, что треть приложенных им усилий оказалась напрасной. Аарен вновь принялся раскручивать магические потоки «наследника Адриана», постепенно замыкая их в стройный узор и насильно загоняя циркуляцию маны в привычное русло. Если Велскард, несмотря ни на что, имеет отношение к поимке Мары, Немиус ещё поговорит с ним об этом. В другой раз, в другое время. В любом случае, сперва нужно добиться того, чтобы колдун вообще выбрался из могилы, в которую тот столь сильно стремился попасть.

Бросив короткий взгляд в сторону вампира, некромант с холодным раздражением, слегка прищурив свои карие глаза, уставился на Нальфейна, обратившегося белокурой красавицей и тотчас же впившегося в губы Сайтанеля, столь страстным и откровенно насмехающимся образом начав забирать себе контуры управляющих заклинаний. Прямо как в какой-то детской чехарде… передавать направляющие нити туда и обратно, а нежить пусть себе развлекается сама по себе, так, что ли?

За несколько мгновений до этого Немиуса уже накрыло своеобразным букетом из чувств полукровки, среди которых было крайне мало тех, что можно назвать «безболезненными»; поцелуй же сменил вектор испытываемых Аареном эмоций на прямо противоположные, особенно когда по его жилам заструились отголоски силы и энергии, полный спектр которых сполна ощущал вампир, целиком отдавшийся наслаждению и удовольствию от поглощения дармовой пищи. Безусловно, не знай он этих двоих и не занимайся невероятно важным делом, некромант мог бы прилечь на землю и с наслаждением застонать, погружаясь в дурманящую разум негу блаженства… вот только Немиус, перебивая поступающие в сознание эманации счастья, пытался одновременно продолжать свою работу и не поддаваться раздражению, которое всё сильнее захватывало его. Нальфейн явно намеревался пробудить в Румиусе нечто, что для вампира могло оказаться крайне опасным и Аарен попросту ничего не мог сделать, чтобы помешать подобному развитию событий. Разве что… печать? Но использовать её на и без того покалеченном, пусть и быстро восстанавливающемся полукровке, казалось для некроманта верхом эгоизма - сила, которую передавал Нальфейн, постепенно лечила Сайтанеля, и Аарен, несмотря на испытываемое им недовольство, происходящее от внешней стороны процесса исцеления… особенно это касалось страстного поцелуя забывшей обо всех парочки, не мог не заметить улучшение общего состояния Румиуса.

Пустота Предвечной не справлялась со всем многообразием пожираемых ею эмоций и, казалось, даже довольно урчала от удовольствия, поглощая всё новые и новые чувства вампира. Поймав себя на том, что сильно устал от всего этого и хочет поскорее вернуться в спокойный холод смерти, где его не будут более тревожить не вполне понимаемые им эмоции живых существ, Аарен едва не пропустил момент, когда Румиус отшатнулся и бросился вниз, в Ущелье Смеющихся Черепов.

От волнения, ноги некроманта чуть было не подогнулись, но он усилием воли заставил себя собраться с силами. Кровная связь показывала, что вампир всё ещё жив, но сознание Сайтанеля… изменилось. Подтверждая промелькнувшую догадку, окружающая их магия словно сошла с ума. Мгновенно перенастроив используемые им руны, Аарен в считанные секунды исцелил все раны Велскарда: как физические, так и те, что были связаны с циркуляцией магической энергии по его телу. В иное другое время на это ушли бы долгие минуты, сейчас же некромант справился так быстро, что сам поразился тому, как, в действительно, оказалось просто работать с Потоком в присутствии по-настоящему сильного дракона.

- Доволен содеянным? – мрачно осведомился Аарен, взяв Велскарда, что до того лежал на земле, к себе на руки и обернувшись в сторону Нальфейна. – Теперь передай контроль над драколичем мне. В тебе бушует слишком много эмоций, а истинные создания смерти их совершенно не переносят. И, пожалуйста, без поцелуев. Можешь не волноваться – я потерплю боль.

Между тем, усилившейся магией воспользовался не только он один – каменная стена внезапно превратилась в настоящую гору, а виновницу произошедшего, на огромных, чёрных крыльях, быстро нёс к ставке принцессы незнакомый Немиусу вампир.

Всё то короткое время, что Румиус нёс его, рассекая воздушное пространство с совершенно головокружительной скоростью, Аарен лишь смотрел себе под ноги и провожал взглядом холодную красоту снежных пейзажей, что совсем скоро будет осквернена армией тифлингов, неведомым образом вторгшихся во владения графа Норна. Некромант думал об этом отстранённо, пораженный не столько самой битвой, сколько странным характером нападения, начавшимся словно бы из засады… или пространственного окна. Такая толпа и внезапно оказалась на землях Нурции? Как? Кто их сюда привёл? Где нашёлся безумец, способный работать с тифлингами – потомками демонических созданий, однажды уже поставивших Немерию на колени? Немиусу было неприятно думать, что усилия Сандро и тяжесть войны, которую Учитель развязал когда-то и которая стала для великого мага смыслом всей жизни, обычные смертные, похоже, были совершенно неспособны оценить и даже принять, как факт, одну простую истину - всех тех, кто несёт в себе демоническую кровь, ни в коем случае нельзя использовать, каким бы выдающимся ходом это не казалось в политической игре.

Рассматривая тифлингов с позиции личностей, Аарен ничего не имел против подобных созданий… в конце концов, никто из живущих в этом мире не выбирает своих родителей, но долгие годы существования бок о бок с правителем Вольных Городов приучили Немиуса воспринимать любые попытки объединения тифлингов как угрозу, с которой следует расправиться любой ценой. И хотя некромант вовсе не считал себя обязанным помогать Нурции в отражении подобной атаки, он был готов на многое, чтобы загнать полукровок в столь сильно ждущие их могилы, где уже покоились кости демонических захватчиков, когда-то осмелившихся поднять к свету свои рогатые головы в попытке претендовать на власть над всем этим миром.

Эти размышления оборвались в тот самый момент, когда Румиус прошептал своё короткое «прости» и швырнул мага прямо в сугроб, заставив замечтавшегося некроманта от души хватануть снега ртом и, проклиная холод, пробирающий до костей, вскоре выбраться наружу, злобно оглядываясь по сторонам взбешенным и мало что понимающим взглядом.

Не узнать принцессу Арану было трудно. Немиус как-то видел её портрет, включенный в короткое досье, собранное на каждое влиятельное лицо Нурции - вампиры Сандро из кожи вон лезли, чтобы угодить наследнику Императора, вот-вот собиравшемуся покинуть Вольные Города и отправиться с дипломатической миссией в далёкую страну, из которой он, вполне возможно, может и не вернуться, а значит награду нужно получить здесь и сейчас, пока для этого ещё есть подходящая возможность.
Подобное воспоминание не добавило Аарену радости – интриги младшей нежити, пытавшейся выделиться из серой массы своих собратьев, стояли у мага поперёк глотки. Тем не менее, сейчас их лизоблюдство принесло свои плоды: по крайней мере, некромант знал, кого именно он должен защищать и чьей смерти Адриан ему никогда не простит.

Присутствие Нальфейна заставило мага испытывать противоречивые чувства. С одной стороны, дракон мог ощутимо помочь в этой битве, с другой же... у Немиуса не было никаких гарантий, что Нальфейн не решит прихлопнуть и его самого, с тифлингами за компанию. В конце концов, они никогда не любили друг друга и Круан, едва ли обращавший на дракона внимание, но полностью преданный своему капитану, совершенно точно не добавлял в копилку эмоций Нальфейна желание помощи некроманту, из-за которого тот не мог рассчитывать на полную признательность со стороны Рыцаря Смерти.

Осознав всё это, Аарен послал в сторону ущелья и земли короткий импульс, оценивая количество «доступных» мертвецов, степень их разложения и сопутствующий боевой потенциал. Результаты оказались многообещающими. В первую очередь, следовало позаботиться о прикрытии принцессы и её сопровождения, где, конечно, хватало первоклассных магов – Андромалиус был тому примером, но армия в несколько сотен тифлингов и этих странных… жрецов, облачённых в чёрное, их просто сметёт. Зона антимагии накладывала свой отпечаток на рисунок предстоящего боя, но Аарен уже сталкивался с подобным и прекрасно знал, как этой тактике можно противостоять. Разумеется, некромант не мог поднять мертвецов прямо под защитным куполом «святош», но ничто не мешало ему расставить сотни ловушек на пути следования тифлингов, заставляя трупы пробуждаться по мере приближения вражеской армии и буквально выкапываться из земли, хватая несчастных «пушистиков» за ноги, раздирая и расчленяя их на части гнилыми, разлагающимися руками, наделенными нечеловеческой, по-настоящему жуткой силой, противоестественной самой жизни. Зона антимагии в совершенстве защищала от прямых атак, но против уже созданных заклинаний-капканов, чья энергетическая структура была полностью сформирована и лишь ожидала своего часа, чтобы активироваться и пробудить сотни несчастных, погибших насильственной смертью, чьи тайные желания навеки были связаны с ненавистью к этому миру, лишившему их права на осуществление собственной мечты – против этого они были бессильны.

Воззвав к Предвечной, Аарен заставил собственные эмоции отступить. Пустота, сменившая собой злость и отголоски волнения о Сайтанеле, жаждала пробиться дальше, сожрать его всего изнутри, заполнить собой каждый уголок души некроманта, но маг и не думал сопротивляться силе Госпожи – от этого всегда было лишь хуже. Вот и сейчас, беснующийся и колючий шар холода, не встретив на своём пути преград, причинил куда меньше повреждений, чем мог бы, реши Немиус воздвигнуть на его пути необходимый барьер. Что такое частичка эмоций, безвозвратно отданная на растопку огню пробуждающейся силы, когда альтернатива этому – боль и бессмысленные попытки обуздать монстра, которого маг просто не в состоянии остановить?

Окутав его, стылый холод потока Некромантии выплеснулся наружу, прокатившись по земле и оставив одному лишь ему видимые метки. Где-то там, под слоем камня и грязи, покоились давно павшие солдаты великой войны, чьи глаза вдруг загорелись отвратительным, страшным и совершенно безумным зелёным огнём…
Покачнувшись, но всё же устояв на ногах, Немиус послал новый импульс, с ходу начав творить следующее заклинание, ещё сильнее и могущественнее прежнего. Мертвецы должны были лишь задержать неприятеля. Реальная сила, жуткая сила, способная остановить целую армию, только обретала своё воплощение. Кости, многие тысячи костей, сейчас они все начали тянуться друг к другу, образуя единое целое. Пройдёт какое-то время и наружу, вонзая свои огромные когти в рыхлый слой почвы, пробьётся гигантское чудовище – костяной дракон, величайшее и наиболее опасное создание, которое только мог сотворить некромант, достигший высочайшего мастерства в Империи Нежити.

- «Я – посол Вольных Городов. Я помогу отразить атаку…» - эти слова, которые Аарен направил всем вокруг, должны были прояснить сторону мага в этом конфликте. Тем не менее, он не желал дальнейшего диалога и грубо обрывал все попытки отвлечь его, пока заклинание не было сотворено до конца.

Соединяясь друг с другом, костяной покров постепенно формировался, секунду за секундой черпая у своего создателя энергию. Аарен дрожал, не чувствуя окружающего его холода, но сполна ощущая Предвечную, словно стоящую у него за спиной и одну за другой обрывающую нити души мага, впервые после того, как тот оставил управление своим судном, тратившего такое огромное количество сил.
Именно в этот момент ему на глаза попался Румиус – зависнув в воздухе и подхватив незнакомого Аарену колдуна, вампир буквально поглощал энергию Потока Смерти, наверняка испытывая при этом адские муки. Сильнейший укол ревности вызвал у некроманта странную, детскую обиду, для которой сам Немиус не находил никаких оснований.
Понимая, что эти эмоции могут разрушить его концентрацию, некромант попросту сожрал их, впустив Пустоту Предвечной ещё глубже в сердце.
- «Я не знаю, зачем именно ты это делаешь, но даже не думай здесь погибнуть» - передал Аарен своему другу, одновременно с этим потянувшись и к Нальфейну, чьё присутствие он больше просто не мог игнорировать.
- «Тут опасно, Нальфейн. Уходи отсюда, пока все эти маги тебя не почувствовали».
На то, чтобы защищать дракона, у Немиуса просто не оставалось сил. Пусть и только формально, но Нальфейн - часть его команды и некромант не мог рисковать, подвергая столь могущественное существо подобной опасности.

Вампир поднял взгляд на некроманта, продолжая вытягивать Поток Смерти из пойманного им колдуна.
- «Потому что внутри этого мальчишки спит мой брат, - Сайтанель был предельно серьёзен и сосредоточен, хотя нельзя сказать, что он был рад своему внезапному открытию. Скорее он наоборот крайне сожалел о том, что прилетел сюда и втянул тем самым Аарена в эту авантюру. Уж кто-кто, а «порождение ночи» явно понимало, что бой предстоит не шуточный. – Но я не смогу спасти его сам. Его рана, силы моей крови будет недостаточно, мне нужна твоя магия. Ты поможешь мне спасти брата?»

Дракон, до того медленно катящийся на санях и раскуривающий трубку, внезапно для себя самого спрыгнул и теперь стоял по колени в снегу. Как раз в этот момент его настигли слова Немиуса. Тоскливо проводив очередную телегу, на сей раз с крытым верхом, император Неэрона всё же соизволил отозваться:
- «Но их слишком много, - обращение Нальфейна, как всегда было мягким, на самой грани сознания. – Я нужен вам. Я же тоже некромант в конце концов, а в ущелье полно трупов, уверен, что справишься без моей помощи?»

Когда его вновь кольнула острая игла ревности, Аарен уже не обратил на неё ни малейшего внимания. Холод, сковавший душу мага, попросту не оставлял места более живым и ярким эмоциям. Он не спешил ничего выяснять и задавать вопросы… в конце концов, здесь, сейчас, для этого было не время. Но если этот мужчина – действительно тот самый Крайон, то и дальше держать в тайне секреты, открывшиеся Немиусу благодаря их с Сайтанелем кровной связи, уже для самого Румиуса попросту становилось опасным.
- «Я помогу... – отозвался некромант. - Но после того, как всё это закончится, я должен буду кое-что рассказать о тебе и твоём брате. А сейчас, приблизься ко мне - я не могу воздействовать на его плоть на таком расстоянии».
Зарождение костяного дракона, вместе с поддержанием расставленных магических ловушек, поглощало большую часть энергии Немиуса, поэтому предложение дракона оказалось как нельзя кстати. Будь он сильнее, Аарен справился бы и сам, но сейчас, когда Румиусу действительно нужны были его способности, некромант не собирался рисковать, вбирая ещё больше Пустоты в своё тело.
- «Думал, что справлюсь, но похоже, что мои руки будут заняты, - ответил Немиус после непродолжительного молчания. - Держи - это тебе, - маг перекинул на Нальфейна нити управляющих контуров сотворённых им заклинаний, после чего кратко пояснил: - Я хотел сделать костяного дракона, но процесс только начался, так что... теперь всё в твоих руках!»

Сайтанель охотно подлетел к некроманту, попутно крылом отбив несколько магических атак, точно те были всего лишь спелыми плодами, а не разрушительными заклинаниями. При этом он держал парня на руках, точно какое-то сокровище и явно боялся хоть как-то навредить его хрупкому, по меркам вампиров, телу.
- Вот, - мягко произнёс Румиус, прекрасно зная, что это заставит ближайших людей повернуться к источнику звука и впасть в своеобразный транс.

Дракон же напротив витиевато выругался на одном из забытых языков. То, что это была брань, можно было легко понять по интонации, однако в следующее мгновение позади карет стали вспыхивать магические символы рун – это Нальфейн переделывал противоестественную магию людей под правильные драконьи законы. А ещё через мгновение, по спине некроманта пробежал лёгкий холодок от мощи Потока Смерти, к которому обратилась рептилия, впрочем, как и Аарен она похоже не собиралась принимать весь удар на себя. И это стало очевидно, когда на плечо Румиуса уселась маленькая белая копия дракона, которая с хищным оскалом промурлыкала: - Лови, Руми, игра со Смертью, это по твоей части…

Немиус, ни слова ни говоря, вытянул вперёд руку и сосредоточился на поврежденной плоти Велскарда, заставляя трепещущие обрывки тканей вновь тянуться друг к другу, а кровь – впитываться обратно в тело, которое та столь сильно стремилась покинуть прежде. Он был замкнут и сосредоточен, не позволяя себе отвлечься от работы даже на мгновенье.
Этот человек был слишком важен для Румиуса, чтобы рисковать…

Похоже спокойно доехать сегодня до места назначения им было просто не суждено. Когда Велскарда подстрелили это нарушило столь тщательно выстраиваемую ей гармонию потоков вокруг измученного тела некроманта и полуэльфийка почувствовала как в ней закипает злость. Кто-то определенно не желал, чтобы приемный сын Адриана был жив и здоров, но стоило только разрушить построение рун, ставших уже не нужными, как мир расширился и от происходящего Маржан испытала жгучее желание выругаться самыми грязными словами, какие ей только были известны. Потому что вряд ли служители Единого вдруг обеднели настолько, что им пришлось выходить на большую дорогу и грабить караваны вместе с тифлингами. Похоже в компосте нурцианской политики оказалось куда больше ингредиентов, чем можно было бы предположить поначалу. Неудивительно, что кто-то хотел бы сорвать переговоры, а то и избавиться от принцессы, наверняка нажившей себе немало врагов.
К некоторому удивлению полукровки Велскарда все же нашлось кому спасти и лицо это было весьма и весьма знакомо. Не так давно некромант сам сделал его из снега, не понимая толком кому оно может принадлежать. Интересно, под предопределенностью маги судьбы имеют в виду именно это?
-"Видимо это судьба что вы двое снова встретились в этой жизни. Прошу кто бы ты ни был, помоги ему. Пусть он и в шаге от объятий Предвечной и его не ждет ничего хорошего. "- мысленное послание было сейчас похоже на выдох облегчения. Велскард спасен, и не особо важно кто это сделал. Оставалось и им пережить нападение и сделать отсюда ноги.

Демоническое создание, не разрывая поцелуя подняло взгляд изумрудных с ртутными прожилками глаз на полукровку. Демоническая энергия медленно угасала, разрушаемая волной Потока Смерти. А следом за этим, чёрные крылья Велскарда начали изменятся, становясь всё светлее. Теперь уже было очевидно, что создание, присосавшееся к тёмному магу, выпивает из него не жизнь, но весь его мрак, буквально отпихивая от края, за которым волшебника ждала бы только богиня нежити.
- "В этой? – не понимающе переспросил демон. – Ты ошибаешься волшебница. Моя душа первородна, и ни разу не проходила через цикл перерождения. А его, - взгляд опустился к магу, чьи крылья уже стали белоснежными и теперь начинали светиться истинным светом, вбирая в себя золото и утренние лучи. – так и не попала в Поток, да и не могла. Пока я жив, ему не переродиться!"

-"Это не мешает твоему образу жить в его памяти, даже сам Велскард никогда не встречался с тобой лично. Кто знает какой груз он еще носит с собой, кроме вас двоих? Я собираюсь применить преобразование и здесь станет слишком опасно. Нужно спасти принцессу от кучи дураков, а этого беднягу - от смерти и заключения."

- "Что? – демоническое создание, закончившее свой особый ритуал и вытащившее из приёмного сына кронпринца всю Тьму, от удивления, едва не свалилось в ущелье вместе со своей ношей, пропустив пару взмахов своими огромными крыльями. – Он не может быть тем, кто напал на наш корабль! Это – Крайон, я чувствую душу моего брата, внутри этого человека, а повелитель эльфов не стал бы начинать войну с империей нежити".

Маржан на какое-то мгновение даже забыла о пронизывающем холоде и смертельной опасности, когда до нее дошел смысл послания крылатого. Она даже усомнилась все ли у нежданного спасителя в порядке со зрением. Ведь даже если душа повелителя эльфов и пребывала теперь в человеческом теле, то существовало не так много возможностей осуществить это без перерождения. Это было странно. Еще страннее были слова о нападении на корабль. Ну а какой из кораблей, на данный момент, самый важный и кто мог бы оказаться неподалеку от замка, где должны были проходить переговоры? Маржан сомневалась что на эти вопросы есть больше одного ответа.
-"Это Велскард и его хотят посадить в темницу за нападение на сводного брата Герванта и, видимо, Андромалиус с принцессой с ним в очень непростых отношениях, но они оба подтвердят тебе его личность. Полагаю что леди Арана смогла бы пояснить лучше, но сейчас ее надо спасать, а не расспрашивать. " - лучше уж разъяснить все сразу, чем потом пытаться выпутываться из вороха чужого мнения.

-"Неважно, теперь, этот человек принадлежит мне, - холодно отозвалась демоническая тварь, - грызня между вами меня мало волнует, но, если хоть кто-то попытается навредить моему брату, как носитель метки Предвечной, я обрушу на эту страну всю мощь Потока Смерти".

-"Непременно передам это им обоим. и посмотрю чтобы никто, особенно леди Арана, не натворили глупостей. Но советую подробней расспросить самого Велскарда когда он в себя придет. Неизвестно какую клятву он приносил принцессе и почему помнил твой образ, но не имя. Возможно все дело в некромантии и в том, что он медленно себя убивал даром." - Маржан понимала, что ни принцесса, ни Андромалиус не будут в восторге от таких новостей и если трансмутатор в душе только рад будет спихнуть проблему, то влюбленная Арана... Это будет непросто. Но в то, что незнакомец способен осуществить свою угрозу без колебаний, полукровка поверила.

-"Ту же, что и я, - внезапно мягко отозвался демон, направляясь к упавшей ранее в сугроб фигуре, закутанной в чёрный зачарованный плащ. – Но это уже не важно, ведь той Немерии, которой мы с братом поклялись служить, больше нет".

-"Да, слишком многое изменилось. Потому считайте что вам повезло снова встретится. Я сделаю все возможное чтобы удержать ученицу от опрометчивых действий, а Андромалиус не дурак, поймет, даже если ему придется проглотить свое недовольство." - полукровка вздохнула, прикидывая успеет ли отправить весточку колдуну и принцессе или с этим лучше пока повременить, -"Но ему было бы не с руки нападать на нежить. Леди Арана твердо была намерена договариваться с послами Вольных Городов чтобы они помогли ему избежать печальной участи."

Решив, что принцессе пожалуй стоит знать, Маржан осторожно отправила послание, заранее догадываясь какая примерно будет реакция на такие новости:
- "Принцесса, подумайте кто мог бы подставить Велскарда с нападением на корабль посольства. И не волнуйтесь, теперь он будет под защитой."

Услышав вопрос, девочка даже перестала вырываться.
- "Что? – непонимающе переспросила Арана. – Но он не мог, если только…"
Принцесса посмотрела в сторону Андромалиуса, готовящего новые чары и добавила:
- "Герант, он решил убить Вела, воспользовавшись доверием их учителя. Но зачем ему это? Он же и так наследник моего брата".

-"Мне неизвестно, но этот момент надо будет прояснить без посторонних глаз и ушей. Не сейчас. Теперь у Велскарда появился тот, кто признает в нем как минимум душу своего брата и намерен защищать несмотря ни на какие жертвы. Боюсь остальным придется это проглотить, равно как и вам стоит обсудить что делать дальше"

Девочка перевела взгляд на демона и вздрогнула:
- "Но он же чудовище, демон, Вел не может быть его братом, это не правда. Только посмотри на его крылья, они снова белоснежные. Я не собираюсь отдавать моего племянника какой-то неизвестной проклятой твари, даже если она сопровождает посла!"

-"Он назвал Велскарда повелителем эльфов. Назвал его Крайоном. Он сказал что носит метку Предвечной и вряд ли постесняется обрушить Поток Смерти на эту страну, как и обещал. И это его изображением из снега вы не так давно восхищались, леди Арана. Так что вряд ли это демон." - несколько оговорок, которые допустил собеседник, были вполне красноречивы, особенно для Маржан. Несмотря на внушительный внешний вид, он не ощущался как чудовище. Как нечто опасное и странное - да. Но, видимо, у полуэльфийки были свои представления о чудовищах.

Немного помедлив, девочка всё же отозвалась, но теперь она уже не казалась удивлённой:
- "И всё же он – чудовище! – вынесла свой вердикт принцесса. – Такая тварь как Румиус просто не должна была появляться на свет, вампирам не рады в Нурции. Я прослежу, чтобы на него как можно скорее надели магический ошейник".

-"Полагаю с этим придется разговаривать уже непосредственно с послом и здесь вам просто нельзя будет делать это на эмоциях. Против вашего союза слишком многие играют. Решите что будет лучше: что Велскард будет пока в безопасности и позже сам примет решение как быть, или что он просто будет вашим, со всеми вытекающими последствиями? Сейчас вас нужно спасти. И прошу вас, не говорите впредь подобных слов в присутствии моего рыцаря. " - почему-то слова принцессы о том, что кровопийцам тут не рады, задели Маржан куда глубже чем должны были. Разумеется полуэльфийка помнила с каким выражением лица в таверне Арана говорила о встрече с настоящим вампиром.

Принцесса лишь фыркнула в ответ:
- "Ты не понимаешь, Сарвокс, он – другой! – по голосу выходило, что Арана была совершенно серьёзна. – Вампиры бывают разными. Твой - нормальный, а этот – чудовище! Да, и к тому же, он ничего не слышал из того, что я тебе сказала, как и остальные".

Здесь не было смысла спорить. Полуэльфийка бы не стала судить Румиуса в любом случае. Да Сарвокс и этот парень были разные как жрец Единого и звезда дома терпимости. Правда при ближайшем рассмотрении общие черты все равно отыскались бы. Но не сейчас. Не в тот момент когда такое огромное количество народа пытается их прикончить. Поняв, что дела складываются так себе, Маржан привстала со своего места, чувствуя как ноги потихоньку начинают неметь, и тяжело посмотрела на всех защитников, сгрудившихся вокруг кареты, на Андромалиуса, прибывшего сюда аж из самого Карнаэна и сделавшего попытку "плюнуть" огнем в нападающих, а затем на Моркса, тяжело вздохнула и поцеловала своего рыцаря в щеку, а затем побежала прочь от повозок радуясь и досадуя одновременно на то, что сейчас вокруг нее снег был благополучно уничтожен. Проводить преобразование совсем рядом с каретой было слишком рискованно, и полукровка опасалась что на таком неровном пути земля может уйти из-под ног в самом буквальном смысле и это окажется фатальным абсолютно для всех.
- "Моркс, прошу, сражайся как вампир, выиграй магам немного времени. Не вздумай умирать! "
Рухнув на колени на мерзлую землю, полуэльфийка принялась выписывать мерцающие руны, позволившие бы ей осуществить возведение преграды здесь и сейчас. Вокруг было достаточно камня и земли, для прочной и высокой стены, пусть даже часть дороги неминуемо придется уничтожить. Разумеется, это не остановит оборотней, но по крайней мере займет их и их дружков.
-Преобразование! - прошептала Маржан, направляя силу через свою печать.

Несмотря на едва забрезжившие лучи рассвета и вполне приятную компанию в виде Джаспера, собственнически прижавшего к себе её гибкое, изящное и обнаженное тело, оставаться в тёплой, довольно мягкой и расслабляющей постели жрице совершенно не хотелось. В обычный день она бы провела тут ещё пару часов, нежась и тихонько посапывая на плече молодого паладина, в последнее время всё чаще согревавшего ей постель и постоянно пытавшегося претендовать на нечто большее – немного раздражающий момент, который Азура, озвучив один раз, больше не проясняла; в её жизни был только один человек, за которого она собиралась выйти замуж, полностью понимавший и принимавший её демоническую часть… и пусть Мигель погиб уже очень давно, обстоятельства его смерти не позволяли девушке излишне открывать своё сердце. Джаспер ведь, в конце концов, даже не знал, что она – тифлинг, как не понимал и того, что его дорогая подруга, когда-то лишившая означенного паладина невинности, в некотором смысле пользуется им, впрочем, как и всеми остальными мужчинами, через плотские утехи восстанавливая магическую энергию и всё больше пробуждая внутри себя силу демонических осколков, которые, подобно мозаике, постепенно выстраивались в складный узор способностей того существа, что однажды разделило постель с предками её отца и, в конечном счёте, привело к рождению Азуры.

Суккуб или инкуб – безусловно, демоны весьма специфические во всех отношениях, но и она совсем не эксперт и вполне может ошибаться. В конце концов, мало ли в Бездне существ, питающихся эмоциями противоположного пола, на которые те столь щедры во время постельных утех?

Безусловно, жрице Единого и просто добропорядочной женщине не следовало бы заниматься такими вещами, но зачем хранить то, что было самым жестоким способом осквернено, тем более, если это даёт ей силу? И всё же, нельзя не заметить, что Джаспер оказался весьма упорным. Возможно даже, Азура когда-нибудь сдастся перед его напором и позволит одеть кольцо себе на палец, но до тех пор никто не мог запретить ей вести себя так, как она того желала, пусть многие высокоморальные особы и презрительно морщили свои ухоженные носики, намекая жрице на её непозволительное, с точки зрения общественной морали, и даже чересчур уж распутное поведение. Пускай… в конце концов, наставницы не могли по своему желанию отращивать когти, раздирающие на части даже крепкую сталь, и уж точно Азура не стала бы им объяснять, как она обрела подобную способность. Исходя не из скрытности, совсем нет. Просто эти целомудренные женщины так надуются и нальются краской от смущения, что того и гляди лопнут, а Единый вполне может отлучить её от Потока за подобное «убийство». Богу ведь не объяснишь, что кому-то просто не хватило соответствующего опыта…

Подобные мысли на мгновение вызвали на лице жрицы улыбку, впрочем, тотчас же увядшую при воспоминаниях о Вальсентене, который им, по заданию Ордена, требовалось посетить, и явно не в увеселительных целях. Хотя какое уж тут веселье… с этой деревней, нет – она слышала, что та уже давно превратилась в полноценный город, у жрицы были связаны одни из самых чудовищных воспоминаний. Азура никогда бы не вернулась туда по своей воле! Слишком уж сильным было отвращение перед всеми теми людьми, которых она знала с детства, или, вернее, думала, что знала – в конце концов, добрый друг едва ли станет насиловать беспомощную тринадцатилетнюю девочку, у которой на её же глазах убили собственного жениха.

Как и Джаспера, молодую жрицу держали в неведении. В местный город они везли целый ящик целительных зелий, да и полноценная «четвёрка», которая неожиданно потребовалась Иену, наводила на не самые приятные мысли. Им явно предстояло нечто весьма опасное, раз жрецу понадобилось столь большое количество эликсиров, в довесок к которым полагался полностью укомплектованный боевой отряд Святого Престола.
«Ну хоть родителей увижу… - промелькнула в голове отстраненная мысль. – Уже столько лет прошло».
Аккуратно убрав руку паладина, по-хозяйски расположившуюся у неё на ягодицах, тифлингесса гибкой, изящной кошкой выскользнула из постели и лениво потянулась, готовясь встретить новый день. До прибытия в порт Вальсентена у неё оставалось ещё, как минимум, несколько часов, но раз уж она проснулась столь рано, это время требовалось провести с пользой. Например, принять ванну…
Конечно, «польза» здесь была довольно относительной, но на чтение утренних молитв у Азуры не нашлось ни малейшего настроения. В конце концов, вряд ли её настолько любит Единый, что с большим нетерпением ждёт обращения именно своей рогатой последовательницы, род которых наверняка уже давно сидит у него в печёнках. Удивительно, что порождение Бездны вообще в состоянии использовать Поток Света, но раз тот до сих пор остаётся ей подконтролен, значит Высшего вполне устраивает поведение одной из своих жриц, чьим рожкам не дают вновь отрастать лишь когда-то наложенные на кожу магические печати. А раз так, то не о чем и волноваться, не так ли?

Натянув на ножки чулочки и накинув сверху своё белоснежное одеяние, едва ли прикрывавшее хоть что-то в достаточной для этого степени, Азура тихонько выскользнула за дверь, нос к носу столкнувшись с парочкой убийц, как всегда дежуривших у каюты Джаспера. Азазель, приставленная к паладину, смерила девушку не самым приятным взглядом; Зарекс же казался абсолютно холодным и равнодушным, ничуть не изменив себе с их первоначального знакомства.

Честно говоря, подобное поведение Азуру совершенно не устраивало. Она привыкла, что к ней относились более… трепетно, а обычный профессионал, выполняющий свою работу строго по уставу, едва ли стал бы прилагать излишнее усердие в охране порученной ему жрицы.
«Соблазнить его? – лениво подумала девушка, всё ещё сонно прикрыв рот ладошкой в попытке сдержать внезапный зевок. – Может быть, испытав близость, Нойн будет с большей охотой заботиться об этом теле. Иногда это работает с мужчинами…»
Шальная мысль показалась жрице вполне подходящей идеей для того, чтобы немного развеять её плохое настроение. Тепло улыбнувшись убийцам, Азура, поманив Зарекса за собой, отработанной походкой направилась по пути в ванную, прилагая усилия чтобы как можно соблазнительнее покачивать бёдрами, едва скрываемые белоснежной юбкой, излишне их облегающей и оставляющей для воображения крайне малый простор.


К удивлению жрицы, на входе в комнату паладина её встречала лишь Азазель, сверлившая Азуру таким злобным и пристальным взглядом, что Велендорфус с усмешкой подумала о том, как же, должно быть, девушку бесили все те громкие стоны, которые убийца была вынуждена слушать, по долгу службы оставаясь на положенном ей для защиты Тельмаура месте. Сам же Джаспер, судя по всему, всё ещё спал сном младенца и успешно пропустил устроенное ею представление – действительно, паладин любил поваляться в постели, этого у него не отнять. Очаровательно улыбнувшись Азазель, напряженно всматривавшейся в сторону Нойна, один вид которого явно заставлял девушку держать свои кулаки при себе, как бы убийце Джаспера не хотелось выплеснуть свою ревность на жрице, что спала с её возлюбленным паладином, которому сама Азазель, тем не менее, не смела подарить даже простейшего поцелуя, Азура величественно, точно полноценная хозяйка этого места, прошествовала внутрь, оставив Зарекса стоять на страже и выяснять отношения с коллегой по ремеслу.

Надолго она в комнате не задерживалась: стянув чулочки и сменив юбку на откровенное платье, девушка одела поверх кожаный пояс, к которому крепился мифриловый кнут, удобно занявший своё место у неё на бедре; не забыла про плащ и кроваво-красный амулет в виде декоративного наконечника стрелы, удобно устроившегося в ложбинке между приятными формами красавицы. Разложенный посох с крупным синим камнем, Азура уменьшила в размерах, нажав на специальную кнопку и заставив нижнюю часть втянуться в трубку, после чего тот и вовсе размерами стал похож небольшой, тонкий тубус, который жрица также повесила на пояс.

- Просыпайся, соня, - девушка легонько погладила золотоволосую макушку паладина, после чего быстро чмокнула мужчину в щёку. – Корабль причалил. Я спущусь на землю. Послушаю, зачем мы здесь…

Не слушая бурчания так до конца и не проснувшегося Джаспера, тифлингесса направилась к выходу из комнаты, по пути сосредотачиваясь на своём теле и визуализируя силовые линии, по которым всё ещё хаотично метались потоки полученной силы. Со стороны казалось, что девушка слегка рассеянна и, возможно, просто ещё не отошла ото сна, но на деле Азура полностью ушла в себя и использовала доступные минуты максимально продуктивным способом. Если эту энергию оставить без контроля, она может активировать нечто, чего тифлингесса не желала, поэтому Велендорфус, сконцентрировавшись на энергетических завихрениях, пустила их по своим жилам в сторону рук и пальцев, укрепляя и усиливая привычную для её вида способность использовать собственное тело в качестве оружия.


Оценить результаты Азура не могла, банально потому, что не хотела просто так демонстрировать свои демонические способности при Нойне, отношением которого явно не следовало рисковать, отращивая острейшие, нечеловеческие когти без малейшей на то причины, но главное было достигнуто – вся энергия ушла на развитие «коготков», а значит иные проявления её природы тифлинга должны остаться без изменений. Вдумчивая медитация могла дать лучший результат, но сейчас у неё на это попросту не оставалось времени. Ранние пташки вполне могут уйти без Велендорфус и ей придётся самой выяснять, зачем Иен позвал их в это… заброшенное место, с которым у жрицы были связаны отнюдь не самые приятные воспоминания.

Судя по всему, девушка не слишком опоздала. Во всяком случае, к тому моменту, как они с Зарексом показались у причала, Иен, его убийца, и Ксандер с Мартином ещё общались друг с другом. Азура только приготовилась величественно, точно настоящая королева, сойти на берег и включиться в беседу, как до её чувствительных ушек донесся возглас Иена, в корне изменивший все её планы.
Клаус был вынужден использовать тёмную магию и теперь лежит в таверне, прикованный к постели… одно это уже заставило молоденькую жрицу стремглав пуститься за процессией, направившейся куда-то в сторону окрестных строений, и вид её полуобнажённых форм, упруго подпрыгивающих от подобной встряски, без сомнений привлекал внимание, вот только девушка сейчас этого совсем не хотела.

- Клаус? Что с Клаусом? – запыхавшись, резко произнесла она, догнав уходящих представителей Святого Престола. – Он мне жизнь спас! Я беспокоюсь! – резко сказала жрица, сжимая в руке своё ожерелье – подарок вампира.

Ничего нового девушка, впрочем, не услышала. Двое убийц погибли, а Клаус обратился к тьме, чтобы дать шанс уйти остальным. И лежит в таверне «Гномье гостеприимство», в которую, несмотря на радость встречи с родителями, Азуре возвращаться хотелось в последнюю очередь.
Но и не пойти она просто не могла. Именно благодаря Клаусу тот дворянин, который убил Мигеля и надругался над ней, не одел на тифлингессу рабский ошейник. Более того, это Клаус забрал её в Орден и, как девушка догадывалась, оплатил её обучение и подготовку. Без него, Азуре пришлось бы остаться в Вальсентене, где друзья, которым она доверяла, показали своё мерзкое нутро и обратили уютную, родную деревню в настоящий ад, в котором девушка больше не могла чувствовать себя в безопасности. Жрица была готова пойти на что угодно, чтобы помочь Клаусу выкарабкаться и о том, чтобы оставить Иена и прочих наедине, попросту не могло идти и речи. Кроме того, эта таверна принадлежала семье Велендорфус, о чём Азура не преминула всех их оповестить, и жрица могла поспособствовать в разрешении любых проблем, которые могли возникнуть у прочих представителей Святого Престола с её отцом.

Когда девушка, своей привычной, довольно соблазнительной походкой продефилировала внутрь «Гномьего Гостеприимства», её взгляду открылась пустая таверна, единственными посетителями которой, помимо отряда стражи и двух священнослужителей: Деркена Нойса и Истена Неймтауса, сидевших за одним столом с темноволосым мужчиной, которого Азура не знала, был ещё один незнакомец с тёмными, вьющимися волосами.

Морган, убедившийся в том, что его странный гость не собирался мелочиться и был намерен платить полновесными золотыми вместо привычных для данных мест серебряных монет, которые тифлинг специально вручил Карту, чтобы у приезжего, каким-то образом «заблудившегося» дворянина не возникло проблем с незнакомой валютой, хмыкнув, сгреб монету за прилавок и в этот момент увидел, как внутрь таверны, в компании целого отряда представителей Ордена, входит…

- Азура? – недоверчиво переспросил он, довольно тихо, но девушка всё же его услышала.
Вздохнув, жрица подошла к барной стойке и порывисто бросилась к отцу в объятия, прижавшись к нему и уткнувшись носом в плечо.
- Да, папа… я дома, - позволив себе на пару секунд вернуться в прошлое, Азура отступила на шаг назад и неловко улыбнулась. - Со мной пришли люди. Устроишь их, хорошо? Как мама?
- Заперлась в мастерской и работает над очередным изобретением, - уже куда более спокойно ответил Морган, быстро приходя в себя. Его тёмно-зелёные глаза – такие же, как у дочери, лучились теплом и заботой. – Я обязательно позову её… - взгляд тифлинга на мгновение упал на весьма откровенное декольте девушки. Увидев это, Азура пристально посмотрела на Моргана и тот лишь виновато взглянул на неё в ответ. – Чуть позже. Сперва позаботимся о твоих друзьях. Если им что-то нужно, пусть спрашивают – помогу всем, чем смогу.

Морган вернулся за стойку и принялся изящными, грациозными движениями протирать оставшиеся бокалы. Тифлинг не собирался мешаться у гостей под ногами, позволяя тем уладить свои дела, прежде чем кому-либо из них понадобятся его услуги.

Утром, быстро приняв подогретую ванну и помедитировав, Йогель накинул ещё одну зелёную мантию и отправился в комнаты, где оставил послов.

- Доброе утро... - Торжественная интонация сменилась удивлённой, пока маркграф осматривал "свои" апартаменты. Впрочем, удивлённо поднятые брови быстро сменились понимающей ухмылкой. - Вижу, времени вы не теряли. - Чуть дольше, чем следовало, маркграф задержал взор на ещё смятой постели и на фигуре упыря. Туша Лунного Лиса, как и лисёнок также не укрылись от глаз мага, но пока он не знал, как это комментировать. Доспехи, что за ночь изменили форму и утратили свою угрожающую суть вызвали ещё один удивлённый взгляд, хотя Йогель пытался не выдавать собственных эмоций. - Если ночь прошла без происшествий, разрешите пригласить вас к завтраку.

Деликатный, предупреждающий стук в дверь и последующее приветствие, заставили полукровку на пару долгих мгновений попросту забыть всё, о чём он хотел сейчас сказать. Его руки были перепачканы в остывшую лиловую кровь животного, и почти до локтя утопали в огромной туше прекрасного зверя, ища на ощупь то, что Лунные лисы называли своим сердцем. Камень, который после некоторых манипуляций с магией, отпустит душу, но сохранит её силу, чтобы стать прекрасный артефактом, или, как в случае с Сайтанелем, украшением для ошейника, что будет защищать его нового подопечного, ничуть не меньше самого вампира. Стоило отдать должное выдержке человеческого мага. Ведь за ночь его комната стала похожа по магическому фону едва ли не на лабораторию спятившего алхимика-трансмутатора. И если провести видимую уборку для прислуги, что наконец-то стала приходить в себя, дело пары часов, то вот убрать следы боя и магии… было тем ещё испытанием.

- «Доброе, Мастер Йогель, - отозвался вампир, не отрываясь от собственных поисков чего-то, в останках зверя, - простите за беспорядок, но я не знал куда мне ещё можно принести добычу, чтобы не напугать людей» То, что его речь была слышна всем, стала понятно по недовольному рычанию маленького зверька. - «Мама – не добыча! – рыкнул зверёныш, начав запутывать волосы полукровки, - не смей так называть ту, с которой разделил боль ухода! Иначе я… я…» Лисёнок заплакал, прижавшись к Сайтанелю и негромко стал подвывать. - «Прости, - тут же, отозвался вампир, - но те, кто ходят на задних лапах, всё равно не смогут понять ни твоей боли, ни связи между вами, я сказал так, как им будет понятнее, только и всего». Тем временем Конструкт кивнул и поднялся.

- «Значит, Мастер Аарен, мне нравится, - отозвались доспехи, соблюдая идеальную выправку – Не моё это дело, но может мне снять с вас оковы очарования от этой… от вашего любовника? Он, конечно, сейчас ваш раб, но всё равно имеет слишком много свободы для кровососа». - «Не откажусь, если там будет горячее вино, - вновь отозвался полукровка, извлекая из тела сердце лиса, в котором переливаясь радужным светом, поблёскивал сквозь кровавую плёнку магический камень. – Но сначала пара минут на солнце и свежем воздухе, я должен проводить в Великий Поток душу той, что вверила мне своё дитя». Очнувшиеся служанки бросились к маркграфу, завывая от ужаса. - Господин Йогель, - позвали они на перебой. – Этот рыцарь не имеет тела, но говорит, нам страшно, а ваши гости и не думают нас защищать, пожалуйста, господин, спасите нас! На девушках не было ни следов от укуса, ни каких-либо иных меток. Как бы там ни было, но гости к этим красавицам, похоже не притрагивались вовсе. Хотя нет, лёгкий дурманящий запах вампира всё же присутствовал, но он был похож скорее на мимолётное касание, чем на то, что Сайтанель действительно с ними что-то делал.

- Подите вон. - Скомандовал служанкам Йогель. - Продолжите, когда господа отправятся на завтрак. Пока я здесь, вам опасаться нечего. - Не знал, что вас интересует охота. - Хмыкнул маг. - Помощь нужна? Дождавшись, пока девушки, пусть и недовольные его распоряжением, покинут комнату, маг продолжил. - Я рад, что вы быстро восстанавливаете силы. Вечером вы не создавали впечатления готовых к таким ээ... экспериментам. - Теперь Йогель с интересом рассматривал доспехи.

Судя по словам Тревора, оживший Доспех видел и понимал куда больше, чем сам Аарен, который о наличии на нём вампирского очарования даже и не подозревал. С другой стороны, любить от этого он Румиуса не начал, да и чувствовал себя, в общих чертах, довольно неплохо, а значит ничто не мешало Немиусу оставить подобное воздействие в целости и сохранности. - «Не нужно, Тревор, благодарю, - когда в дверь раздался соответствующий стук и комнату посетил маркграф Вильдбергский, присутствия которого некромант, конечно, ожидал, но едва ли был сильно рад его появлению в подобный момент, Аарен перевёл немного напряжённый взгляд в сторону Йогеля, после чего вновь взглянул на Конструкт, решив сделать некоторые пояснения для своего нового… союзника. – Я прибыл в этот замок для ведения переговоров. Практически весь сегодняшний день мне, вероятнее всего, попросту не дадут передохнуть, но затем я бы хотел расспросить тебя о многих вещах. Возможность узнать о твоей стране, да ещё и из «первых рук» - бесценна. Думаю, и у тебя тоже найдутся вопросы. Хотя, о чём это я? Ты ведь ещё даже ничего не знаешь о мире вокруг». Немиус поразмыслил о том, застал ли вообще Тревор начало вторжения в Немерию. Если это так… что ж, какой будет его реакция, когда самый старший из Норнов узнает, что великую империю демонов уничтожила столь противная ему нежить?

Плач лисёнка немного отвлёк некроманта от обязательного, в данном случае, приветствия и Аарен потратил ещё какое-то время на то, чтобы вникнуть в текущую ситуацию и передать своему брату по крови: - «Может, твоего лунного лиса нужно покормить? Наверняка он голоден, ведь прошла уже целая ночь. Мне попросить Йогеля сделать для него что-то особенное?»

- Доброе утро, маркграф, - совершенно спокойно поприветствовал его некромант. – Да, время прошло весьма плодотворно, благодарю вас. Это – мой новый телохранитель, - Немиус указал рукой на Конструкт. – К сожалению, Хрома вы больше не увидите. Мне также пришлось одолжить немного одежды из вашего гардероба. Надеюсь, вы не против?

- Прискорбно это слышать. - Прокомментировал Йогель невозможность более видеть Хрома. И, при всей вежливости слов, голос прозвучал на столько цинично-холодно, на сколько только возможно было. - Что вы? Мне совершенно не жалко какой-то одежды для наших гостей. - Вид маркграф сохранял невозмутимый, хотя вышитую серебряной нитью рубаху и было несколько жаль, её вышивала для маркграфа одна очень милая девчушка... - Но об одном я все-же хотел бы попросить. Не знаю, какие обычаи в других землях, но мы стараемся не экспериментировать там, где спим, с чем-то действительно могущественным, мастер Аарен. Граф Норн не будет в восторге, если узнает, как вы пользуетесь его гостеприимством. Скоро прибудет монаршая делегация, и я искренне надеюсь, что Вы не станете портить впечатление необдуманными экспериментами, сомнительного этического качества. По крайней мере до завершения переговоров.

- Произошедшее с Хромом - внутреннее дело Вольных Городов. Знайте только, что так было нужно, - отозвался некромант, в целом, понимая негодование Йогеля, но не собираясь признавать своей ошибки. – Но не волнуйтесь. Я не собираюсь поднимать местное кладбище и звенеть их костями под окнами достопочтимого графа Норна, если тот, конечно, сам меня об этом не попросит. Аарен легонько подцепил один из своих, ставших непривычно длинными локонов и принялся медленно накручивать его на палец. Одновременно с этим он слегка посматривал на маркграфа, как бы молчаливо спрашивая, есть ли у него ещё какие-то претензии к поведению послов государства не-мёртвых.

- Надеюсь на то. - Ответил маркграф, прошёл по комнате к окну, распахнул его, а затем создал небольшой волшебный ветерок, выдувающий из помещения посторонние запахи. С фоном так просто не справиться, но запах крови Лунного Лиса не то, чем Йогель хотел бы пропахнуть. - Вам точно не нужна помощь? - Ещё раз осведомился маг у вампира. - Когда вы успели убить это благородное животное?

- Как вам будет угодно, Мастер, - отозвался Конструкт, - но всё же будьте осторожны. Вампиры крайне опасные твари, даже в ошейниках. Впрочем, теперь я буду защищать вас. Доспех сделал несколько неуловимых движений и над Немиусом появился магический барьер. Техника плетения была новой для Аарена, но похоже знакомой для Сайтанеля, который даже оторвался от своей крайне кропотливой работы по извлечению камня из, казалось бы, обычных мягких тканей, каковыми являлось сердце большинства живых существ. Видимо с Лунными лисами всё было не так просто.

- «Думаю, да, его нужно покормить, но я пока без понятия чем питается его вид, - обратился Румиус к некроманту, - попытаемся узнать у хозяев, похоже они разбираются в этом лучше нас. А ещё покинь, пожалуйста, комнату, под любым удобным предлогом. Мне нужно провести ритуал, а он включает в себя использование Потока Света. Щит между нами я возведу. Тебе незачем испытывать боль из-за принятого мной решения». - «Кроме горячего вина и завтрака для Мастера Аарена и юного Лунного лиса, пожалуй, ничем, - спокойно отозвался полукровка, активируя с десяток рун Света, что никак не смогли бы навредить живым, но провожая душу умершего зверя, должны были очистить комнату от тёмной магии, наполнив её столь любимой живыми благодатью. – и… я не убивал его мать. Она добровольно отдала мне остатки своей жизни, в благодарность за спасение её отпрыска от тифлингов, а также согласие стать малышу «родителем» вместо неё, пока тому не исполнится восемь лет. Так что если кто-либо решит причинить «моему ребёнку» вред, я буду вынужден остановить, а возможно и убить его!»
Сайтанель улыбнулся, а глаза «порождения ночи» полыхнули алым светом. Тем временем камень, вынутый из сердца зверя, стал впитывать солнечный свет, а его свечение стало куда более отчётливым. Кровавая плёнка слезла, открывая взору волшебников неочищенный и крайне мощный артефакт защиты, который вампир намеревался в прямом смысле уничтожить ради какого-то обещания, данного пусть и разумному, но всего лишь животному.

- «И да, - продолжил Румиус, бросив на маркграфа ещё один, в этот раз ничего не значащий взгляд. – Шкура и кристалл – наши, с остальным можете делать что пожелаете».

Аарен на мгновение прикрыл глаза, стараясь, чтобы его лицо не выдало раздражения, которое постепенно начинало охватывать некроманта. Какого демона этот Тревор так пристал к Румиусу? Тупой, самовлюблённый, мёртвый фанатик! Чем ты сейчас лучшего него, ходячая груда доспехов, отрицающая жизнь? Спокойно… Придётся дождаться момента, когда на Треворе начнёт сказываться недостаток магической силы. Так что этот магический барьер можно даже считать своеобразным благом – так Конструкт быстрее устанет и истощит запасы своей энергии. - «Хорошо, мой прекрасный вампир. Я покину комнату, как ты того желаешь… но это не значит, что я не желаю разделить боль, что ты испытаешь, на нас двоих, тем самым сделав её более слабой для каждого по отдельности. В конце концов, ты с радостью жертвовал собой ради меня, - Аарен мысленно коснулся щеки Сайтанеля, передав ему немного тепла и заботы. Некромант использовал связь крови, чтобы говорить с Румиусом и, тем самым, хранил в безопасности их секреты от излишне инициативного Конструкта. – Но Тревору и в самом деле не стоит видеть, что Поток Света может навредить мне, - голос Немиуса стал несколько озабоченным. - Не волнуйся, я позабочусь об этом реликте древности… со временем. Когда он истощит свои силы, я тотчас же нанесу на доспехи соответствующие печати, - Аарен мысленно, нежно коснулся губами лба вампира. - Всё будет хорошо, Румиус. Я не позволю никому причинить тебе боль».
- Этот вампир для меня не опасен. Я уже говорил тебе это, - в голосе Немиуса послышалась сталь. – Поверь, ты не на того обращаешь своё внимание, Тревор. Стремительно обернувшись в сторону Йогеля, некромант произнёс: - Маркграф, прошу вас отвести меня к графу Норну. Мне бы хотелось обсудить с ним некоторые вопросы и желательно, прямо сейчас. Завтрак подождёт, - Аарен бросил взгляд на Сайтанеля. – Не будем мешать Румиусу работать. Он присоединится к нам немного позднее.

- Конечно, мастер некромант, - голос Йогеля едва ли не воплощался елеем, что, учитывая общую сдержанность маркграфа свидетельствовало скорее о крайней степени наигранности. - Воспринимать протянутую руку дружбы как слабость, сажать друзей на поводок клятвы, и относиться к равным как к челяди - это качества всех мёртвых магов, или император прислал нам самого дипломатически подкованного? Подойдя к двери, Йогель обернулся. - Надвигается буря, господин Румиус, и мы все можем оказаться в центре. Надеюсь вы хорошо позаботитесь о малыше, я же распоряжусь, чтобы его нашли, чем покормить. У Лунного лисёнка уже есть имя? Лишь услышав ответ, Йогель повернулся к некроманту. - Следуйте за мной, мастер. Не сомневаюсь, граф будет безмерно счастлив изменить свой распорядок и отказаться от завтрака, ради встречи с вами.

- Маркграф Вильдбергский, а не много ли вы на себя берёте? – спокойно уточнил Аарен, не двигаясь с места. Претензии Йогеля вызывали в некроманте некоторое удивление – он попросту не понимал причины, по которой этот аристократ стал относиться к нему с такой враждебностью. – Если я вас чем-то обидел, что же, я приношу свои извинения, но… - в голосе Немиуса послышались столь непривычные ему жёсткие интонации. - Я не потерплю подобных, совершенно безосновательных ко мне претензий. Если вам претит сопровождать гостя к хозяину этого замка, просто отправьте вместе со мной одного из слуг, который знает дорогу. На вашей компании я совершенно не настаиваю и уж точно не желаю слушать ваши дальнейшие рассуждения о желаниях графа Норна… как и о том, откуда вы о них столько знаете, - некромант бросил на Йогеля несколько ироничный взгляд. – Кроме того, вы, маркграф, ни в коем случае не ровня мне. По занимаемому мной официальному статусу, в этой стране таковым можно считать лишь кронпринца Адриана, но я понимаю, что отсутствие знаний об иерархии Вольных Городов ввело вас в заблуждение. А теперь, если у вас не возникнет желания предъявить мне новые необоснованные претензии, вы действительно можете проводить меня к графу Норну - если вы, конечно, не находите, что сопровождать наследника Императора вам не позволяют обострённые понятия о чести. Как я уже сказал раньше, для этой роли вполне сгодится простой слуга, который знает дорогу.

Конструкт, разделявший маркграфа и Немиуса с некоторой озадаченностью, наклонил голову, точно пытаясь что-то осмыслить… «Некромантия», «Нурция», «Вольные Города» - были для него явно понятиями новыми, но достаточно просто объясняемыми, а вот то, сравнение, что использовал Йогель по отношению к новому господину, Эльмура Дель Норна, заставило Доспех слегка призадуматься. Впрочем, пока он не подавал признаков враждебности и не задавал вопросов, как и полагалось добросовестному стражу. Ещё одной лопатой песка в начавшийся было разгораться костёр, послужили слова самого Аарена, что причислял себя к положению наследника страны. А служить знати… было для Тревора делом привычным. Мало ли, что очередной аристократ не поделил с его господином и зачем использует столь мерзкое сравнение, как причисление Мастера-некроманта нежити. Что опять же не очень вязалось с тем, что тело Немиуса было тёплым, а сердце совершало удары, полностью разбивая все теории. Потому Конструкт неспешно подошёл к двери и остановился, ожидая своего господина. Позже, он обязательно спросит у него, что означало это сравнение, хотя уже сейчас понял, что они с Аареном принадлежат к разным полюсам. Поднятие нежити – тёмная магия, полностью противоречащая той, что мог призвать на службу сам Эльмура, а вот силы вампира, хоть тот и был мерзкой кровососущей тварью, Конструкт согревали. Светлый вампир и его Тёмный хозяин явно были тем фактором, что не так просто принять, даже одному из некогда сильнейших магов Немерии…
- «Нет, Лунные лисы всегда выбирают себе имя сами, Мастер Йогель, но что вы имеете в виду под грядущей бурей? Мне стоит опасаться за собственную жизнь? Или же вы так просите меня использовать обычную речь? Я могу, но тогда не обижайтесь на меня за то, станете пленником моих чар. К сожалению, на мне слишком много плетений, чтобы заботится ещё о том, чтобы не одурманить … скажем вашего кронпринца.» - практически не отрекаясь от вычерчивания рун отозвался вампир.

- «Аарен, - на самом краю сознания позвал полукровка, движением головы скидывая с себя капюшон, - выйди из комнаты, сейчас же! Я не удержу эти чары, они противоречат моей природе, потому прошу тебя…».

Несколько запоздало до Аарена дошло, что упомянутое Йогелем причисление его к «мёртвым магам» могло иметь совершенно ужасающие последствия. Некромант прекрасно понимал, что подобное обращение было довольно грубым – ведь, рассуждая схожим образом, тот же Аарен мог бы назвать пожилого, но уважаемого человека «стариком», и такое определение наверняка показалось бы в той же степени оскорбительным. Отчасти, именно этим и объяснялась ответная реакция Немиуса на слова маркграфа, из-за чего некромант даже забыл о недавнем предостережении Румиуса, но опасность, которую таили в себе сказанные Йогелем слова, была связана с восприятием Тревора, похоже, искренне ненавидевшего нежить. И всё же, судя по тому, что Доспех послушно замер возле двери в ожидании Аарена, пока что Конструкт довольно спокойно воспринимал такие фразы… главное, чтобы сам Немиус открыто не причислял себя к не-мёртвым. Размышляя подобным образом, Аарен решил ничего не пояснять своему новому слуге. Как только на доспехи будут нанесены соответствующие руны, время для этого разговора придёт… но не сейчас. То, как Румиус мысленно прошипел повторное предупреждение, заставило некроманта вздрогнуть и едва ли не хлопнуть себя ладонью по лбу. Вампир ведь заранее попросил его выйти из комнаты, а он… - «Прости, слова этого грубияна заставили заговорить во мне бессмысленную гордость, - виновато произнёс Немиус. – Я уже ухожу». В следующее же мгновение, Аарен, сделав вид, что просто устал ждать решения Йогеля, направился к выходу из роскошных покоев маркграфа. Он шёл быстро и решительно, всем своим видом показывая, что собирается следовать ранее намеченному им плану и, если маркграф не пожелает проводить его, наследник Императора Вольных Городов и сам сможет найти дорогу.

Йогель смерил пылкого наследника взглядом, хотя и скрыл ухмылку, нежить оказалась не такой уж и холодной, и рациональной, значит с ним тоже можно иметь дело... Если подобрать ключик. Задержавшись у двери на несколько секунд, Йогель позволил ей закрыться после чего мысленно обратился к плетущему руны вампиру, не скрывая восхищённого взгляда. Восхищение, впрочем, в большей степени вызывало мастерское выписывание рун света, чем, без сомнения соблазнительная фигура.

- "Вы в состоянии постоять за себя в открытом бою. Но та возня, что ведётся вокруг кронпринца и его начинаний несомненно зацепит и вас с послом. Я не угрожаю, и действительно желаю успеха нашим переговорам, не смотря на то недовольство, что позволил себе выказать. Обращаюсь к вам, поскольку именно вы создаёте впечатление лица осведомлённого и способного к дипломатической игре. Мастер Аарен излишне прям и скор в суждениях." - Йогель ухмыльнулся. - "Вместо Адриана прибудет его драгоценнейшая сестрица, которую некоторые предпочли бы видеть наследницей престола, для продолжения текущего положения вещей, включая холодные, но относительно мирные отношения с Рак`Сатаном и отсутствие отношений с Вольными Городами, в сопровождении одного из детей Адриана. Не берусь предсказывать, чем это обернётся, но рекомендую сохранять бдительность и холодную голову." Весь мысленный посыл занял от силы десяток секунд, после чего Йогель вышел из комнаты и догнал некроманта с телохранителем.
- Следуйте за мной, мастер некромант.

- «Он просто слишком юн и не привык водится со змеями, - отозвался Сайтанель, а после, когда маркграф уже почти покинул комнату, добавил, - Позовите сюда охрану, когда руны соединятся с Потоком, я крайне сильно ослабну от Света и стану уязвим. Слишком уязвим. Даже женщина справится со мной, а лис слишком юн, чтобы защитить меня. Вы же понимаете о чём я, Мастер Йогель?» Стоило словам отзвучать, как комнату залил яркий белый свет, догнавший маркграфа и укутавший его своим теплом и негой. Чтобы Румиус не сделал, но комната явно была только что очищена от любой скверны, а сам вампир, по всей видимости лишился сознания.

Стоило только отзвучать последним всполохам заклинания, магические эманации которого были подобны ряби на зеркально-чистой воде, а слепящему, мерзкому свету окончательно угаснуть, как Аарен буквально застыл. Волнение легко читалось в его взгляде и выражении лица, и эти необычайно яркие эмоции, несомненно, свидетельствовали о глубоком потрясении некроманта… о развитии событий, которого он даже не предполагал. Немиуса можно было понять. За своей спиной он оставил вампира, полного сил и энергии, который, как считал маг, вполне был способен справиться с любыми проблемами. И всё же… похоже, Аарен серьёзно недооценил тяжесть ритуала, приведённого в действие Сайтанелем. Он ведь и в самом деле просил некроманта лишь выйти из комнаты, а не бежать демоны его разбери куда, не обращая ни на что внимания и оставив Румиуса в полном одиночестве. Что ж, Сайтанель действительно забрал боль себе. Всю, целиком, без остатка. Глупый, гордый вампир…

- «Румиус? Ты цел?» - попытался достучаться до него некромант, уже зная, что это совершенно бесполезно. Какой смысл звать того, кто тебе не ответит? Какие бы у него ни были дела, всё это могло подождать. Помня о том, что Хром сделал с беспомощной девушкой… нет, даже не так. Помня о страданиях, через которые Румиусу пришлось пройти столько раз, что даже и не сосчитать; помня о судьбе, сломавшей вампира, точно ни на что не способную игрушку, Аарен просто не мог оставить Сайтанеля вот так, без сознания - слабого, точно ребёнок и прекрасного, будто идеальная фарфоровая кукла, сделанная руками божественного мастера. Слишком многих здесь могла пленить красота вампира, равно как хватало на свете и совершенно бесчувственных, бессердечных людей, способных на любую возможную подлость. - Мне нужно вернуться, - резко произнёс Немиус, разворачиваясь на месте и вновь, так же стремительно, как он её покидал, направляясь к покоям маркграфа. Если будет нужно, Аарен понесёт вампира на руках и не отпустит его, пока Румиус не придёт в себя...

- Демонова срань. - Только и выругался Йогель, поняв, чем все закончится, а в следующий миг Аарен направился обратно по коридору. Толкнув дверь, маг создал пару рун воздуха, буквально подхватив падающее тело вампира воздушными потоками. - Иди за нами. - Скомандовал маркграф лисёнку, затем создавая новые руны, воздушными потоками потащил бесчувственное тело за собой. - Успокойтесь, мастер некромант. Прямо сейчас вашему другу ничего не угрожает. - Сообщил Йогель, а затем, сконцентрировавшись, отправил некроманту мысль. "Вам пора научиться работать со змеями. Прямо сейчас. Для безопасности вашего друга и успеха переговоров, немедленно прекратите демонстрировать, на сколько он вам важен. Такая связь - слабость, и она слишком очевидна, чтобы ваши противники не попытались ею воспользоваться." - Я позабочусь о нем. - Добавил Йогель вслух, шевельнув пальцами и заставляя воздушный поток огибать пятна солнечного света.

Но вместо покорности Йогель услышал агрессивное рычание:
- «Да как ты смеешь смертное двуногое создание, отдавать приказы Лунному лису? – тон малыша явно был не дружелюбен, а лёгкость формирования мыслей выходила, за приписываемые этим созданиям. – Отпусти моего отца или я раздеру тебя на части! Он не разрешал тебе касаться себя!»

В ответ на мысленное обращение Йогеля, некромант бросил на него несколько равнодушный взгляд. На самом деле, Аарену не было особого дела того, что о нём подумают нурцианские аристократы. Вся эта посольская игра изначально не имела ничего общего с его характером.

- «Хотите сказать, что кто-нибудь попытается взять Румиуса в заложники и начнёт угрожать мне, чтобы получить преимущество на переговорах? – осведомился маг, наблюдая за тем, как Йогель создаёт своё заклинание. – Но именно это и может произойти, если я не стану держать его рядом. Даже более того, маркграф, если с Румиусом что-либо случится… что-то неправильное – к примеру, лорд, польстившийся на красоту вампира, пожелает сделать его своей личной игрушкой, ваша страна захлебнётся в крови и смерти в тот же момент, когда я сообщу об этом Императору. И я не шучу, - Аарен вспомнил о галеоне Вольных Городов, который Сандро перенёс на многие тысячи километров только лишь для того, чтобы вырвать свою любовницу из рук её похитителей. - Так что не говорите о том, чего не знаете». Фраза лисёнка, в которой весьма явно слышалось рычание, вызвала у некроманта лёгкую улыбку. Старается, зверёныш… когда-нибудь из него и правда вырастет отличный защитник.

- «Прошу вас, Лунный Лис, позвольте мне понести Румиуса. Я буду очень осторожен, - с уважением обратился Аарен к маленькому воину, склоняясь над телом вампира, чтобы взять его на руки. – Вы прекрасно справляетесь с его охраной. Пожалуйста, продолжайте делать это и впредь – я очень хочу, чтобы мой друг всегда был в безопасности». Интересно, как быстро растут подобные создания? Его отец – мёртвый лис, выглядел очень опасным. Если он станет таким же, то даже Рыцари Смерти, служащие Сандро, дважды подумают, прежде чем приставать к вампиру, охраняемому подобным защитником.

- Мне бросить его позволив ударится головой о каменный пол? - Не скрывая раздражения в голосе уточнил Йогель. а затем добавил мысленно, уже только для некроманта: "Болван. Думаешь, предостерегая тебя от ошибки я тебе угрожаю? Или ты повесишь на лбу у Румиуса записку с текстом "любимая игрушка императора"? Или может будешь при встрече предупреждать "Сандро оторвёт яйца, если кто-то посягнёт на его цветок?" Предупреждая тебя, я забочусь о своей стране, и советую тебе тоже позаботиться о том, чтобы ситуация в которой ты будешь объяснять Императору, как облажался с вампиром никогда не произошла." Впрочем, препятствовать желающему неси тело на руках некроманту Йогель не стал. Объясняться с Лунным лисёнком тоже не спешил, маркграфу хватало одного ребёнка, требующего внимания, надежды на помощь некромантов в вопросе Штормбергов таяли с каждой минутой, единственный разумный член делегации постоянно лишал себя сил и сознания.

- «Да, бросить! – с готовностью отозвался зверёныш, - Я сам поймаю моего «отца», хотя пока я маленький мне придётся использовать вашу магию и выглядеть как вы, люди, ибо истинный облик Сайтанеля мне не повторить и через несколько лет».
Закончил зверёк несколько разочарованно, но уже в следующее мгновение его окутала дымка и … вместо маленького Лунного лиса перед собравшимися предстала девушка лет пятнадцати с прекрасно сложенным и, по виду, только недавно закончившим своё формирование телом. Её можно было бы спутать с человеком, если бы не белые лисьи пушистые уши и шикарный хвост. Объёмная грудь слегка качнулась, когда та дёрнулась к вампиру. Немиус удостоился от изменившегося зверёныша только осуждающим взглядом, но говорить Лунный Лис ничего так и не стал…

- Сайтанель, - задумчиво произнёс Конструкт, явно любуясь переменами в зверёныше. – Прошу у вас прощения, Мастер Аарен, - наконец произнёс Доспех. – Если бы вы только сразу сказали, что ваш любовник из семьи аль Сайтанель, я бы не сравнивал его с прочими «порождениями тьмы». Он похож на своих предков. Интересно, почему я не узнал в нём представителя Высших эльфов сразу… он же полукровка, да? Поймать одного из истинно Белых магов восьмой ступени, наложить проклятье «Вечной жажды» и надеть Рабский ошейник… я горжусь вами Мастер!

- «Я всё равно не умею подменять свои эмоции, маркграф, - некромант достаточно спокойно, но всё же с некоторым холодом обратился к Йогелю. – Сейчас я объяснил вам причину, по которой буду держать Румиуса при себе и не доверю вампира заботе посторонних людей, тем более, когда он в таком состоянии. Скрывать моё к нему отношение бессмысленно. Понимаю, что не удовлетворяю вашим стандартам поведения в обществе, но мне этого и не требуется: я прибыл с определёнными предложениями и не собираюсь участвовать в местных интригах, равно как и придерживаться неких правил хорошего тона... особенно после того, как на мой корабль было совершено нападение. На силу я отвечаю силой, на доброту – добротой. В разумных пределах. Поэтому прошу вас воздержаться от дальнейшей критики моих действий, оскорблений и попыток учить меня дипломатии – всё это лишь раздражает меня и не более того, - он на мгновение задумался. - От предложения Вольных Городов здравомыслящему человеку тяжело отказаться. Этот контракт в состоянии обеспечить Нурции такой экономический рост, о котором вы и подумать не смеете. Со своей стороны, лично я могу усилить армию этой страны Конструктами и осадной техникой, что по качеству и возможностям гораздо лучше используемых Империей Рак’Сатан. Если Адриан или ваши дворяне найдут контракт бессмысленным, что ж, так тому и быть. Моя задача – просто внести предложение, не более. Вольные Города легко обойдутся без этого торгового договора, равно как и я – без вашего общества».

Упоминание лисёнка о том, что он не в состоянии принять истинный облик Сайтанеля, равно как и вообще использование этой части имени вампира, вызвали у Аарена некоторые опасения и насторожённость. Некромант прекрасно знал, что Румиус может сводить своей внешностью с ума и, похоже, повторить подобное Лунный Лис оказался не в силах. Куда сильнее смутило упоминание фамильного имени вампира - он не слишком хотел, чтобы о происхождении Румиуса стало известно посторонним.

Бросив взгляд на тело Лиса, принявшего человеческий облик, Немиус мысленно поблагодарил Сайтанеля за полное утоление своих плотских потребностей, подпустил в душу немного холода Предвечной и отрывисто бросил, принявшись одной рукой вычерчивать руну Единения:

- Пожалуйста, если вам не сложно, дайте уважаемому Лунному Лису какую-нибудь одежду, Йогель. Я бы сделал это сам, но я, как видите, немного занят.

Но вот что пришлось Аарену не по вкусу, так это слова Тревора. Тем не менее, открыто высказываться о своём отношении к поведению оживших доспехов, некромант явно не спешил.
- Ты упорно приписываешь мне то, чего я, по большей части, не совершал, - произнёс маг, заканчивая рисовать магический символ. – Но даже если бы я сделал всё это – почему ты относишься к подобному с таким одобрением? Когда руна ярко засияла в пространстве, Аарен склонился над Румиусом и коснулся его мягких, нежных губ своими, передавая телу вампира энергию, что была ему так необходима.

- Всё очень просто, - демонстративно разводя руками, произнёс Конструкт. – Последний чистокровный повелитель эльфов, носивший имя Крайон аль Сайтанель умер за несколько столетий до моего рождения, а его брат, покончил с собой. Они оба не оставили после себя наследников, во всяком случае известных истории и вот я вижу одного из них собственными глазами, хотя с ваших слов прошло несколько тысячелетий с момента уничтожения моей страны. Сколько тогда ему, по-вашему, лет, Мастер? Впрочем, это не важно, ведь только таким как он, мастерам Белой магии, под силу достигнув Девятой ступени, развеять даже ваше проклятье «Стылой Смерти» вы же поймали его, чтобы он вернул вам вашу утраченную жизнь?

В этот момент в комнату буквально вбежала запыхавшаяся и покрывшаяся потом служанка:
- Маркграф, милорд, ваша леди, Гебора, - с трудом и сильной отдышкой произносила девушка, - ей пришло сообщение, и она прислала меня к вам. Леди сказала это очень важнее ваших переговоров и мне нужно бежать к вам со всех ног, чтобы вы направились в её комнату как можно скорее.

На изменившегося лисенка маркграф глянул с изрядной долей скептицизма. Высокомерное животное все равно не было человеком, и кажется соблазнительное тельце не вызывало в нем никаких эмоций. Вместо того, чтобы "бросить" тело Румиуса Йогель мягко опустил его на руки Немиуса, после чего подошел к шкафу.

- Я вас понял, мастер некромант. - Серо, безэмоционально ответил маркграф, не тратя на это странное существо даже раздражения или холодной отчужденности.

Тут в комнату вбежала служанка. Выслушав ее, Йогель на глазах побледнел.
- Сейчас буду. - Вытащив из шкафа ритуальную черно-зеленую мантию без украшений, маркграф бросил ее на кровать. - Будет длинной, но ничего лучшего нет. Прошу меня простить, кажется, это срочно. - Затем, маркграф спешно удалился, а девушка побежала вслед за ним.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Полукровка понимающе улыбнулась и кивнула, давая понять, что некромант вовсе не виноват в неожиданно настигшем его недуге.
- Не самый выгодный подход, - сморщилась Маржан, припоминая порядки в халифате и других местах, - но мне уже доводилось сталкиваться с похожим. По моим ощущениям, принцесса, он был бы гораздо успешней, если бы освоил начертание. Во всяком случае, прерванное сражение смог бы продолжить. Так уж выходит, что одним порой даётся больше, чем другим. Что же касается двойного развития, то да, это возможно хоть и очень трудно. Так ты сильнее нагружаешь свою душу, словно тащишь два мешка с камнями вместо одного. Но если вам будет угодно, леди Арана, то мои занятия сможете посещать не вы одна.

Вот ведь забавная ирония - ещё недавно принцесса сокрушалась, что ей нечем привлечь Велскарда, как тут уже подвернулась возможность приобщиться к делу, способному их объединить. Слова же о сильной нагрузке были абсолютной правдой и полуэльфийка на своей шкуре успела испытать как же это тяжело. Чем-то все равно придётся жертвовать, ибо маг, который делает два дела плохо, а ничего - хорошо, никому не нужен. Маржан и пожертвовала. Тем же ментальным развитием, оставаясь по-прежнему способной творить заклинания как это присуще волшебникам. Иногда она задумывалась на тему:" А почему оно вообще так?". Но ответа все равно не было.

- А вы пока обдумайте все как следует, - обратилась Маржан к безмолвствующему волшебнику, - и примите решение. В конце концов рисковать в случае согласия предстоит вам.
Но если принцесса обрадовалась новой возможности и тому, что теперь сможет проводить со своим «племянником» куда больше времени, то Велскард лишь покачал головой.
- «Чему вы будите учить того, чья душа связана с Потоком Смерти? – тяжело вздыхая маг сделал над собой усилие и приподнявшись, забился в самый угол, пытаясь скрыться с полумраком экипажа. – Вы же видели мой облик, Леди Маржан. Даже черпая силу из Хаоса, как колдун, я всё равно задеваю тот, к которому предрасположена моя душа. С самого начала я выглядел как чудовище, чем и пугал всех, включая мастера Андромалиуса. Он отказался учить меня, и я не могу винить его, ведь колдун с чёрными крыльями не проживёт дольше десяти лет, а учитывая, что нашли нас детьми, мне в любом случае не так уж и много осталось, как и Адриану. Его крылья тоже начали темнеть, но тут уже вина исключительно нашего кронпринца. Не стоило колдуну пытаться спасти меня. Я, разумеется, благодарен ему, но это не имело смысла, ведь тогда я лишь едва прикоснулся к родному для моей души Потоку, а что будет, если я использую его? Умру, как и остальные? Он вроде как совершенно равнодушно забирает жизни всех живых, что посмели использовать его. Впрочем, я могу учится некромантии и стихиям, они лояльны к остальным, но вы правы, цена будет столь же высокой, как и за крылья. Так что пусть мою судьбу определит желание Леди Араны».

- Вот, - Велскард снял с шеи медальон и протянул его волшебнице. – Он даст вам возможность ментального общения, мне… - колдун вновь поморщился, - сейчас будет куда проще использовать его, чем обычную речь.
Принцесса как ни странно согласилась с таким решением, видимо она тоже переговаривалась с магом о чём-то.
- Это правильно! - заявила девочка, - Тебе сейчас нужно было бы лежать, а ты едешь с нами в карете, которую так сильно трясёт. Прости, что заставила сопровождать меня.
- «Ничего, - отозвался колдун, плотнее кутаясь в собственный плащ, - в конце концов, решать лишь вам, моя Принцесса. Если вы желаете, я буду учится вместе с вами».
- Правда? – переспросила Арана и повернулась к полукровке с просящим взглядом, - можно?

- Ну если вы оба и в самом деле не против, то почему бы и нет? - улыбнулась Маржан, принимая от некроманта амулет для переговоров, - А раз у нас тут случай особый, значит вы, леди Арана, сможете проконтролировать насколько далеко сможет зайти ваш соученик и когда лучше будет остановиться.
- "Вашей вины здесь нет. Во всяком случае, я уже поняла, что для подобных вам с самого начала учиться не тому, чему следовало бы, здесь в Нурции - обычное дело. Касательно Потоков, то здесь могу лишь посоветовать обратиться к другим гостям сей чудной страны, которые смыслят во взаимодействии со смертью куда больше скромного начертателя. В сущности, я предлагаю вам умереть, это правда. Умереть как трансмутатору и переродится, восстанавливая силы своей души. Руны и Поток Смерти вполне гармонично могут сосуществовать, не разрывая мага на части, но в случае с трансмутаторами совсем другой разговор. Есть и более болезненные способы самоубийства. Но сейчас вам важнее отдохнуть и все обдумать. Нет смысла спешить на встречу с Предвечной, даже если есть шанс посетить её обитель и вернуться назад вполне живым." - ответная речь Маржан носила оттенок задумчивости, с которой она оценивала, как самого Велскарда, так и принцессу, - "Чудовище - слишком громкое слово, чтобы им разбрасываться. Даже если вы решите ничего для себя особо не менять то можете просто побыть, усвоить пару полезных трюков и наконец просто побыть с леди Араной, поддерживая её."

Тут уж не надо обладать большим умом, чтобы понять, что принцесса не упустит случая излить на некроманта Потоки своего внимания и на то, как долго будет длиться подобная осада впору делать ставки. Хотя причина подобного поведения этой парочки Маржан была неизвестна, она поймала себя на мысли что как-то и не особо горит желанием узнать подробности. Видимо, так вот незаметно и стареешь, когда объедаешься до тошноты всевозможными впечатлениями во время путешествий. Хотя слова о связи с Потоком были весьма интересны. Сама лично Маржан не очень хорошо помнила собственную предрасположенность в этом плане, ибо испытания на ученичество на парящем острове происходили слишком давно, чтобы воскресить не самые яркие моменты получилось бы без специального зелья.
- Если не будет с моей стороны наглостью, принцесса, позвольте спросить куда именно мы направляемся?
Маг лишь кивнул в ответ, от чего вновь зашипел, на себя самого за подобную глупость.

- «Леди если вы не имеете ничего против, то я постараюсь хоть немного подремать, пока мы не доедем до места, - вторая фраза вышла куда более мягкой. Это не говорило о том, что к Велскарду возвращались силы, но весьма однозначно свидетельствовало о том, что для него амулет – лишь игрушка, которая экономит магическую энергию, но отнюдь не является необходимостью. – прошу меня простить». - Произнеся это, маг устроился поудобнее и блаженно закрыл глаза.
Арана лишь улыбнулась. Она явно не хотела мешать Велскарду отдыхать.

- «Надо же. Должно быть ему и впрямь сильно досталось, раз он не боится спать при нас. Раньше Вел никогда бы себе не позволил подобного. Я, кстати, тоже использую артефакт, для подобного общения. – Принцесса с гордостью продемонстрировала кольцо с крупным камнем, на котором была выжжена Потоком Некромантии точно такая же руна, как и на амулете, что дал Маржан уснувший колдун. – Велскард сделал его для меня, когда узнал, что у меня вроде как совсем нет дара к магии. Но, оказалось, что это не так». – девочка погладила перстень, а после выражение её лица стало чуть более серьёзным.

- «В осиное гнездо с прихвостнями моего брата. – безрадостно отозвалась Арана, уставившись в окно, за которым всё равно ничего толком не было видно. – Но если конкретнее, то в «Кровавый замок» - это своего рода дворец высоко в горах. Его так называют за красные кристаллы, что заменяют замку крышу. Никто толком не знает кем и когда он был построен, по, по стечению обстоятельств, оказался на землях Норнов, что и стали использовать его в качестве родового поместья. У замка есть защита, потому через пару часов, когда будем подъезжать, я велю остановить экипаж, чтобы вы смогли связать своего рыцаря узами договора, иначе он не сможет проехать сквозь врата. Я конечно не могу поверить в слова о том, что Сарвокс и впрямь вампир из легенды, но если это правда, то его не просто можно, а нужно использовать. Особенно для того, чтобы не допустить начала войны. На самом деле я знаю о месте, куда мы направляемся непростительно мало. О том замке сложено куча преданий и легенд. За три столетия чернь и барды постарались на славу. Но самое главное – в нём есть артефакты, что могут различать лишь волшебники. Так что мне очень повезло, что я встретила настоящую волшебницу. Не думаю, что Норн откажет мне в подарке, особенно учитывая, что он совсем не имеет дара и не понимает на каком кладе сидит. Как-то так».
Принцесса снова улыбнулась.

- «Нам бы тоже поспать, - Арана бросила на мирно засопевшего мага очередной волнующийся взгляд, - завтра будет крайне долгий день. Мне предстоят переговоры с послом Вольных Городов, которого явно уже обработают дворяне брата, так что лучше отдохнуть, а не тренироваться, но в целом новый опыт тоже важен, так что… я позволю решать это моему учителю по начертанию».
"Звучит весьма интригующе," - то, что они едут именно в загадочный Кровавый Замок, одно из уцелевших чудес далёкого прошлого, заметно подняло Маржан настроение, - "отдых будет вам полезен, леди Арана, потому я предлагаю компромисс. Сейчас мы всего лишь определим вашу предрасположенность. Если в случае с вашим, кхм, племянником это более-менее понятно, то не обязательно что вы должны следовать его примеру. Там где другие платят одну монету - Велскард отдает целых две. Спешу заметить, что природная склонность к какому-либо из Потоков, это не приговор, а то, что получается легче и лучше всего остального. Это не займет так уж много времени, потому протяните свои руки и сложите их "лодочкой". Как только вы почувствуете, скажем так, резонанс с вашей душой, это будет видно. У меня есть несколько ускоренный метод определения..."

Маржан размяла пальцы, отбрасывая посторонние мысли перед тем, как коснуться ладоней принцессы самыми кончиками и начать выплетать вокруг них переливающееся разноцветное кружево связанных вместе символов. Некоторые из них ощущались как тепло, некоторые кололи студёными иглами, некоторые давались откровенно тяжело, будто весили как целая гора, а после отдельных словно невидимые нечистоты прилепились к пальцам полукровки. Одну за одной Маржан помещала в колыбель ладоней принцессы, давая ей почувствовать каждую базовую руну и внимательно наблюдая за этим. Обычно церемонии проводились в куда более торжественной обстановке и явно куда большим количеством магов, но сейчас результат был куда важнее зрелищности. Это порядком выматывало и полуэльфийка ощутила, что вскоре ей самой также потребуется отдых. Плюсом оставалось то, что результат будет налицо, несмотря на трудности.

Согласившаяся со своей наставницей Леди Арана, охотно кивнула, ведь девочке очень нравилась магия во всех её проявлениях. Неподходящие руны, как это и бывало рассыпались, так первой рассыпалась, что было крайне ожидаемо, та, что принадлежала Потоку Хаоса, больше известному, как источник магии колдунов или тот самый пресловутый Природный дар. К нему принцесса была совершенно глуха. Следующей оказалась руна Призыва, тоже своего рода символ, но на этот раз того, что в крови девушки нет и капли от демонических созданий. Остальные продолжали гореть, образуя и заставляя распадаться характерные для себя связки. В каждой из них присутствовали руны Души и Стихий. Что, учитывая разлетевшиеся Потоки сводилось только к одному выводу – Леди Арана, обладала связью с Потоком Души.

Довольно редкий и своего рода неизученный. Он, тем не менее был куда понятнее той же магии Судеб, по которой так убивался в своё время Лазло. А главное, маги души могли крайне много. При правильном обучении и подходе к этим символам Аркана, можно было бы научить Леди Арану создавать крайне мощные артефакты, правда запечатывая в них души живых и не очень существ. По слухам, именно на этом принципе построено создание личей из некромантов. Но доказательств подобному, разумеется, нет. Однако, с точки зрения волшебников - это правдоподобно. Также были упоминания о том, что сильные маги Души способны заточить в предмет душу демона, вынудив того выполнять приказ призвавшего его хозяина – тоже так себе перспектива, но иногда это всё же полезно.

- «Ну как? – с интересом осведомилась девочка, увлечённо рассматривающая мерцающие огоньки над своими ладонями. – У меня тот же Поток, что и у Вела?»

- «Нет, леди Арана, другой. Но я сказала, что вы неплохо бы дополнили друг друга. Более всего у вас предрасположенность к Потоку Души. Магия это весьма редкая и своеобразная, но вполне себе могущественная. При сочетании со Светом и стихиями можно развить умения, каковыми обладают жрецы и целители. В то же время и могущественные маги Вольных Городов используют мощь этого Потока... Весьма непростая тема, надо сказать. Однако сами манипуляции со своей душой, призраками и прочими духами могут быть полезными. В частности, это создание артефактов и других занятных вещиц. Но сейчас лучше отдохнуть, леди Арана. С посланцами Сандро простых переговоров не может быть по определению».

Открытие оказалось для Маржан несколько неожиданным, посему тяжёлые думы не оставляли её до того момента, когда все же усталость взяла своё и полукровка все же решила вздремнуть, пока выдалась возможность. Похоже Сарвокс был известен гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Правда убеждать других в том, что он не совсем вампир - напрасный труд. Равно как и пытаться понять, что же такое случилось с его госпожой, что он согласен её оставить ради некоего дела с Адрианом Эльзевиром. Главное, чтобы оное не стало банальным убийством. Однако та самая "защита" многое усложняет, но если контракт в самом деле поможет её обойти, то станет проще. В самое ближайшее время Маржан хотела сделать две вещи: переговорить поподробней с рыцарем, едва они останутся более-менее одни, и пояснить принцессе что лучше бы сохранить свой талант к рунам души в секрете, доступном лишь узкому кругу посвящённых, а официально держать что-нибудь другое. Хотя что-то подсказывало полукровке, что леди Арана захочет приобщиться к тому же, к чему и Велскард, несмотря ни на какие последствия.

Говорят, что в этом мире не может быть ничего прекраснее запаха родины.
Что ж, некромант Аарен Немиус, ступив на холодную, укутанную пушистым снегом землю, со всей уверенностью мог бы сказать, что это – абсолютная ложь. Он не почувствовал себя лучше, равно как и не преисполнился счастливыми воспоминаниями, а настроение мужчины по-прежнему балансировало между крайней степенью опустошенности и желанием оборвать жизнь каждого, кто вновь посмеет коснуться его тела.

Пережитое несколько часов назад всё ещё не желало уходить из головы. Где-то внутри себя, Немиус прекрасно знал, что Круан может быть тем ещё ублюдком… если он этого, конечно, пожелает, но, как Аарену всегда казалось, только не с ним – тем, кого наследник Джулиуса столь сильно любил. Кровная связь, наделяющая Немиуса возможностями, доступными лишь «созданиям ночи», что превратила некроманта в красивую, изнеженную девушку с невероятно хрупким и чувствительным телом, уже доставила ему столько проблем, что Аарен всерьёз задумался о возвращении в холодное небытие Предвечной, которая не сулила ни боли, ни лишних эмоций – лишь пустоту, наедине с которой Немиус провёл уже долгие-долгие годы.
Румиус вновь удивил некроманта: мало того, что вампир хорошо заботился о нём после того, как Круан, связав своего вырывающегося возлюбленного, удовлетворил с ним все свои самые изощрённые потребности, так Сайтанель, помимо прочего, даже нарушил слово, данное им Рыцарю Смерти, тем самым позволив Немиусу вновь принять относительно привычное ему обличье. Нет, теперь некромант казался совершенно иным - возможно, даже куда более красивым, чем он мог быть при жизни… тем не менее, Аарен и не думал жаловаться на отсутствие шрамов, равно как и иных подобных напоминаний о собственном, довольно печальном и болезненном прошлом; появление Мары изменило его, заставив полностью переосмыслить свои цели и желания. Теперь Аарен хотел лишь позаботиться о безопасности вновь обретенной семьи, и, если для этого придётся подобным образом ублажать собственного Рыцаря Смерти, он был согласен терпеть даже такие мучения. В конце концов, Джулиус – его бывший хозяин, конечно, не насиловал своего раба, как и не обращал его в хрупкую, невинную девушку, но этот жестокий аристократ с чёрствым сердцем приучил Немиуса терпеть боль столько, сколько потребуется для достижения своих целей.
Лежа в постели, в каюте Румиуса на борту «Вестника Смерти», согреваемый его тёплым телом, Аарен позволял вампиру успокаивать себя, думая о том, почему он просто не мог отдать нужный приказ - ведь Круан, буквально, сам на него напрашивался, насилием и физической болью будто бы вынуждая Немиуса признать свой статус «хозяина». И всё же, обдумав произошедшее с различных сторон, Аарен решил, что не станет делать подобного, даже несмотря на возможное повторение нынешней ситуации. В конце концов, Круан, как совершенно особенный Рыцарь Смерти, был верен только ему одному и Немиус не желал терять если не дружбы, то уж точно подобной лояльности, из всех бессмертных на земле доступной лишь одному Сандро.

К Румиусу некромант начинал испытывать всё большую и большую привязанность. Факт того, что вампир разобрался со всеми делами, пока он «отсутствовал», равно как и его последующая забота об этой жалкой женской оболочке, в которую Круан запихнул Немиуса, не могли остаться им незамеченными. Впрочем, текущее состояние Аарена не позволяло ему выразить свою признательность иначе, чем несколько рассерженным взглядом и короткой, мысленной фразой, прозвучавшей в момент осознания опасности солёной воды, которая для Румиуса оказалась всё равно, что ужасная, разъедающая плоть кислота:
- «Ты, дурак, не смей больше бегать над морем» - буркнул некромант, после чего, не став вдаваться в более подробные объяснения глупости Сайтанеля, лишь плотнее закутался в плащ, подаренный ему вампиром, вновь погружаясь в свои невесёлые размышления.

В то время они всё ещё плыли на лодке и суша казалась для Немиуса далёкой, как никогда. Сейчас же, осматривая окружающее его природное великолепие, Аарен вспоминал, как смотрел на пики Кровавого Замка из особняка, в котором тогда, многие-многие годы назад, он жил вместе с родителями, воображая себе, как оказывается внутри этого изумительного и, даже на первый взгляд, выглядящего крайне загадочным места. Отец Аарена - Рак’Сатанский дворянин, бежавший в Нурцию, занимался торговыми сделками и уж точно никак не мог заслужить признательность Норна; в конце концов, историй беженцев, спасавших свои жизни от гнёта Империи, в этой стране было пруд пруди. Так и получалось, что на этот замок будущий некромант мог лишь слегка посматривать издалека, представляя себе его тайны и сказочных существ, которые, несомненно, населяют столь завораживающее строение…
Вспоминать об этом было просто смешно. Вновь закутавшись в плащ, некромант гордо поднял голову и, сделав знак Хрому и Румиусу следовать за ним, направился к небольшой делегации встречающих.

Белокурый, молодой дворянин, назвавшийся маркграфом Вильдбергским, производил достаточно приятное впечатление - в отличие от его привлекательной спутницы, взгляд которой тотчас же напомнил Немиусу бессердечие Люмии, что прошла испытания Вольных Городов, одного за другим заманивая прочих претендентов в свою постель и, буквально, хладнокровно перерезая им глотки. Подобное сравнение, в свою очередь, заставило некроманта взглянуть на Йогеля под другим углом. Если юный маркграф действительно мог контролировать таких женщин, то его миловидная мордашка, возможно, была не более, чем маской, за которой мог скрываться кто угодно…
Впрочем, всё это, безо всяких сомнений, было лишь догадками, построенными на первом впечатлении.
- Аарен Немиус, мастер-некромант, ученик Императора Вольных Городов, Его Превосходительства Сандро, - поскольку дворянин не спешил представлять свою спутницу, Немиус, в равной степени, не счёл нужным озвучивать имена тех, кто его сопровождал. – Нет, благодарю вас, - предложение еды, равно как и омовения, вызвало на губах некроманта лёгкую улыбку, впрочем, практически тотчас же исчезнувшую, вернув лицу Аарена холодное, несколько отчуждённое выражение. От Йогеля едва ли могло укрыться, как некромант переглянулся с одним из своих спутников – прекрасным юношей с белоснежными волосами, после чего Немиус продолжил, сохраняя прежнюю, вежливую, но в то же время, совершенно безэмоциональную манеру речи. – Ужин и прочее не требуется. Впрочем, я не откажусь от беседы, - взгляд нежити поднялся вверх, к башням Кровавого Замка. – Я не был в этой стране более тридцати лет, маркграф. Впрочем… как мне уже рассказывали, Адриан значительно изменил Нурцию, в лучшую или худшую сторону. Как вы относитесь к его реформам?

Следуя за Йогелем и поддерживая с ним разговор, некромант, в то же время, общался с Сайтанелем по ментальной связи. Стоит отметить, что вампира, несомненно, должно было порадовать некое оживление в состоянии Немиуса, словно бы вернувшее ему былую уверенность и желание действовать:
- «Пожалуйста, следи за беседой и говори мне всё, о чём ты думаешь. Мне очень нужны твои советы, Румиус. Ты же знаешь, мне более привычно общаться с машинами и нежитью, чем с живыми людьми».

Йогель читал списки, предоставленные Геборой на ходу, вспоминая некоторые знакомые лица, или рассказы. С частью из дворян он успел познакомиться лично, но без таких важных мероприятий, как королевские балы - новое поколение нурцианской знати уже попросту было не знакомо друг с другом, что облегчало интриги и кулуарные договора, но усложняло возможности действительно открытых и взаимовыгодных союзов. Хвала Единому, Адриан прислушался к его советам, и соизволил все-же провести королевский бал хотелось бы верить не последний.
Дочитав где-то две третьи от свитка, Йогель оторвал взгляд, и посмотрел на шедшую рядом Гебору.
- Ты так хочешь меня женить, будто я мешаю тебе в постели. - Маркграф улыбнулся. - Как ты прекрасно осведомлена - я обручен, и пока моя невеста не заявит официально о разрыве отношений, я не вижу смысла заключать другие союзы такого рода. - Разумеется маг лукавил. Гебора была осведомлена не только о том, что он обручен, но и том, что ни его невеста, ни кто-то еще из семьи Штормбергов, кроме разве что Фредерики, если и живы, то совершенно не в состоянии на какие-бы то ни было заявления, в особенности официальные. Да и сам Йогель знал, какой смысл может быть у такого союза. Дом Штормбергов, по сути вышел из состава совета, и союз, например с графиней Грейнор, баронессой Айслин, или виконтессой Сарлин могли бы укрепить позиции не только самого Йогеля, но и Совета, Адриана и Нурции целиком. Впрочем, маг все еще рассчитывал вернуть на поле дом Штормбергов, а заодно и породниться с кронпринцем через жен. По крайней мере это была та причина, о которой Гебора знала.
Была и еще одна, о которой маркграф не сознавался никому и даже себе. Маленькая Лисса, та, которую он видел в детстве, далеких одиннадцать лет назад, действительно запал ему в душу. Возможно именно она, и впечатление, которое она произвела на Йогеля и сказалось на его теперешних пристрастиях и любви к развлечениям с особами совершенно юными и невинными. Как бы то ни было, маркграф Вильдбургский все еще надеялся увидеть собственную невесту. Естественно, в столь наивных и сентиментальных побуждениях не станешь признаваться той, с которой делишь ложе и, отчасти, бремя управления маркой.
Маркграф дочитал свиток, скрутил его и вернул тете.
- Благодарю, ты отлично поработала. - Только сейчас Йогель увидел, по какому чудесному коридору его вели. Замок крови таил много секретов. Мощенный полированными мраморными плитами пол не походил на тот, что был в других комнатах и залах, колоны и лепнины на потолке выдавали явно не нурцианскую культуру. Сейчас Йогель мог лишь строить предположения о том, на сколько древней была эта постройка, чьи магические кристаллы собирали колоссальное количество энергии на рассвете, равно как и о том, для кого они собирали эту силу. По оценкам мага, силы собираемой замком каждый вечер могло бы хватить... Йогель даже не брался предположить на что, впрочем, никаких накопителей или конденсаторов этой энергии арканист тоже обнаружить не смог.
- Нужно будет спросить Дориана об этом коридоре. - Вслух, будто только для себя, но так, чтобы услышала лишь Гебора, пробормотал маркграф.
Изумрудно-зеленные одежды маркграфа несли на себе не одну руну, защищая, в том числе и от погодных условий, но вот тетушке в открытом коридоре было, очевидно, прохладно. Йогель лишь на секунду приоткрыл себя для потока Стихий, позволяя аркану огня проявиться прямо в воздухе и согреть Гебору. Тепло тут-же напитало ее одежду, защищая в равной степени, от холода, порывов ветра или случайной влаги. Но магия Арканы померкла рядом с магией природы. Вид на лес с этой сокрытой от посторонних глаз площадки открывался поистине волшебный. На секунду маркграф даже забыл, зачем они здесь, любуясь пейзажем и сожалея, что совершенно не постиг искусства живописи. От зимнего леса, укутанного мягким, пушистым снегом, в розовых лучах опускающегося солнца попросту перехватывало дух. С другой стороны, цвет снега напомнил маркграфу о том, что сейчас начнется очередная накачка энергией недр замка.

Спустившись ниже и рассмотрев прибывших, Йогель тяжело вздохнул. Разумеется, маркграф никогда раньше не встречался с неживыми. Чтящий Единого и ищущий в вере в этого бога какой-то защиты от порчи демонов, молодой Вильдберг не считал такой уж хорошей идеей союз с Вольными Городами, с другой стороны - лучше это, чем рабство у имперцев. Теперь же, переводя взгляд с одного гостя на другого, Йогель мысленно дивился - ни разлагающейся плоти, ни трупного запаха, только холод от, несомненно, рыцаря смерти, да какие-то неестественные, нечеловечные движения некроманта и вампира.
Сейчас маркграф сожалел лишь об одном - в присутствии рыцаря смерти ему было на столько неуютно, что хотелось и себе создать такого защитника. Хотя без жертвенной души, процесс создания разумного магического слуги бывает длительным и весьма изматывающим. Йогель знал все необходимые Аркана, даже представлял, как усовершенствовать их с помощью знаний почерпнутых в библиотеке Норна, но сейчас у него уже не было минимум двух недель на создание действительно полезного слуги. Но показывать гостям свою слабость не пристало нурцианскому дворянину.
Вампир же, наоборот, совершенно располагал к себе. Милый, ничего не скажешь, и хотя он был значительно старше, почти детская внешность заставила маркграфа на миг задуматься, с другой стороны, живя среди искушений, Йогель давно научился контролировать позывы своей плоти. В конце концов, не с самоконроля ли начинается вся магия?

- Приветствую посланников Вольных Городов! - Громко заявил Йогель, приветственно склонив голову. - Надеюсь, путешествие не составило для вас серьезных хлопот. Можете звать меня Йогель, или маркграф Вильдбергский, пока остальные участники встречи еще только добираются, я буду вашим спутником и проводником в Замке Крови. Желаете ли вы смыть с себя морскую соль после путешествия, или может вас интересует ужин?
Как и о чем вести беседы с нежитью, маркграф пока не представлял. Был один вопрос, о котором молодой маг хотел спросить некроманта, но с порога спрашивать о природе некоторых проклятий показалось не слишком культурным. В конце концов, первое впечатление о Нурции ученик Сандро должен сложить именно по тому, как себя будет вести Йогель. - Прошу вас, следуйте за мной.

Прошедшая декада не была безрезультатной. Йогель во всю пользовался гостеприимство графа Норна. Во первых, уже в первый день собственного визита, маркграф смог оценить качество работы местных ювелиров, и если самоцветы добываемые в марке явно имели лучшее качество и цену, то ювелиры Норна могли бы научить его собственных многому. Такое положение вещей создавало возможность получить немалую прибыль, если наладить обмен камнями и услугами. Транспортировка из южной провинции, в самую северную, безусловно, выйдет не дешевой, но возможная прибыль того стоила. Этими планами Йогель поделился с Дорианом, и получил одобрение и обещание обсудить данный вопрос, когда завершится Встреча.

Сокровища же замка представляли интерес даже больше, чем торговые возможности и экономические успехи графа Норна. артефакты, скрывающие в равной мере опасность и могущество и древние, уже позабытые материалы по магии Аркан. Кому-то, это могло показаться интересным, возможно полезным, но Йогель знал истинную цену этим знаниям и предметам, а потому проводил в библиотеке уйму времени, оставляя Гебору весьма разочарованной.

Естественно, приходилось работать и с корреспонденцией. Часть писем несла весьма тревожные донесения. Ссора между наследниками кронпринца, договор с некромантами, то появляющаяся, то вновь исчезающая баронесса Штормберг...

- Нас ждет война. - Однажды ночью, водя ладонью по бархатистой коже Геборы, поделился соображениями Йогель.
- Я знаю. - Нотки раздражения прозвучали в голосе тетушки, она перевернулась, позволяя племяннику ласкать ее упругие груди, откинула голову назад и добавила. - Империя Рак'Сатан не будет ждать вечно, а может кронпринц...
- Нет. - Перебил ее Йогель, большая политика сидела в его голове уже давно, и молчать дальше он не мог, а потому, отстранившись, и сев на краю кровати, вывалил на девушку свои соображения. - Не с империей - гражданская война. Слишком много сил, полюсов сейчас сосредоточено в Нурции. Вот увидишь, его Высочество не успеет начать войну с империей. Оппозиция поднимет мятеж и потребует отречься в пользу Араны. Адриан откажется, и бросит на восставших своих новых союзников. Мертвым же все равно, где собирать свою жатву. То, что он использовал некромантов против своих же подданных подорвет веру в него простых людей и Одиннадцати, а потом, уже в разгар гражданской войны, ослабевшую страну захватит Империя.
- Ты с ума сошел! - Заявила Гебора, укутываясь шелковой простыней. От озвученных перспектив ей вдруг стало холодно. - Ты перетрудился, Йогель. Если бремя власти для тебя столь тяжело, я готова... - Гебора игриво улыбнулась.
- Я хочу ошибаться. - Признался Йогель, затем посмотрел на милое, хотя и хитрое лицо девушки. - Ты что это удумала? - Молодой человек потянув простынь...

- И что ты намерен делать? - Утром поинтересовалась Гебора.
- Честно говоря, не знаю. - Признался маг, одевая расшитые золотой нитью одежды. - Нам не хватит ни политического веса, ни магических сил, остановить неизбежное. Но если удастся убедить кого-то из оппозиции примкнуть к нашему совету и поддержать Адриана, чаши весов сместятся, и война перенесется на территории Империи. Такой вариант мне больше по душе, хотя наши земли в таком случае пострадают больше других. - Закончив одеваться, Йогель взглянул на все еще обнаженную и прекрасную Гебору. - Сегодня прибудут послы от Вольных Городов. Я буду в библиотеке, здешние знания бесценны. Ты же попробуй составить список домов, которые состоят в оппозиции, но на которые мы могли бы повлиять хоть как-то.

Весь день Йогель провел в библиотеке, работая с новыми для себя, и старыми для Немеллиса Арканами. Странное, но его работа с рунами пробудила один из артефактов - три золотистых, покрытых узорами сферы. Не сразу колдун заметил, что они резонируют с его собственной магией, но в конечном итоге сферы взмыли в воздух и повисли вокруг Йогеля. Переключившись с рун, на исследование сфер, маг смог обнаружить, что они создают какой-то защитный барьер вокруг владельца, хотя ни природу защиты, ни ее уровень Йогель определить не успел, и когда появился слуга, чтобы сообщить, что уже пришло время и следует готовиться к встрече, маг лишь научился управлять сферами, собирая их вместе и размыкая контур, или наоборот активируя.

Маржан уже не помнила кто именно говорил при ней что политика и дерьмо если не одно и то же, то сходство между ними просто поражает. Улыбнувшись в ответ на слова рыцаря о радикальном и, пожалуй, самом действенном способе решения проблем, полукровка подумала, что собственной безопасностью следует озаботиться в первую очередь, не слишком полагаясь на то, что куча трупов отрезвит возможных недоброжелателей. Слушала полуэльфийка очень внимательно, позволяя себе посмотреть на принцессу под другим углом. Сложно винить леди Арану в том, что из второй она хочет стать первой, а ещё лучше - единственной. Вопрос в том зачем принцессе оно вообще было надо? Власть ради бремени долга, власть ради идеи или, что самое скучное, власть ради самой власти. Впрочем, Маржан не видела смысла спрашивать о подобных вещах напрямую.

- Леди, должна признать, у вас великолепное чувство юмора, твёрдость и понимание того, что вы хотите добиться. - начала полукровка, разглядывая бокал и вино внутри него с вялым интересом, - Все это очень хорошо, потому что начать будет разумнее с основ обороны и противоядий. Как и любая магия, руны требуют усилий и тренировок, но от точности исполнения самого символа зависит довольно многое. Тот, кто вздрогнул в самый неподходящий момент может получить искажение, а то и вовсе не то, что изначально планировалось. Потому твёрдость и концентрация на начальном этапе решают все. Позже... наступает простор для творчества. Руны - это язык, на котором маги говорят с мирозданием. Во всяком случае мой наставник придерживался именно такой точки зрения. Это должно означать что сказать мы может практически все что угодно, за некоторыми исключениями.

Убедившись, что подобные словоизлияния не вызывают особого энтузиазма и поймав на себе изучающий взгляд принцессы, полукровка принюхалась к еловому вину, думая о том, что эти колючие северные деревья все же имеют свой шарм, и сделала глоток.
- Почему же именно противоядия, то здесь все более-менее просто. Яды бывают разных типов и свойств, но существуют некие, скажем, снадобья и средства что если не спасут жизнь, то хотя бы помогут отсрочить встречу с Предвечной в ряде распространённых и не очень случаев. Вот скажите, леди Арана, чем у вас в стране модно травить дворян?

- Ничем, - не раздумывая отозвалась девочка, подливая себе ещё вина из кувшина. Походе юная леди самым явным образом собиралась напиться. – В Нурции не принято использовать яды. Эти павлины вызывают друг друга на бой. Примерно, как Герант и Велскард, что сейчас дерутся где-то в небе над нами, а после зализывают раны в своих замках. Или бегут к Аргенте за помощью. Она королевская целительница.
Принцесса сделала большой глоток.

- Что-то вроде этой выскочки «Солнечного света», а в сущности обычной жрицы Единого бога. Две дойные коровы, что она, что её убийца. Только и делаю, что трясут своими сиськами.
Арана шумно выдохнула и в этот момент экипаж ненадолго остановился. Кучер перекинулся парой слов со стражниками и лошади вновь пустились сначала лёгкой трусцой, затем перешли на более быструю рысь, едва не переходящую в настоящий галоп. Карету явно подгоняли, а пейзаж города за окном стремительно сменился ночными заснеженными полями. Экипаж покинул Карнаэн и теперь двигался по тракту мимо моря в сторону Рак’Сатана…
В самой же карете смотреть кроме как на Арану было особо не на что. Маржан усадили на место, принадлежавшее до того Андромалиусу, оно даже сохранило часть запаха этого странного колдуна, похожего в свой довольно почтенный возраст на простого мальчишку. Да несколько пакетов с покупками, часть из который волшебница вполне могла бы принять за свои собственные. Видимо на украшения и парфюм вкусы у них с принцессой вполне себе совпадали.

Тем временем снегопад окончательно улёгся и сквозь ставшие крайне «жидкими» облака стал пробиваться лунный свет, дававший возможность полюбоваться сказочным зимним еловым лесом, совсем не похожим на те, что росли в Лаварии. Ехать предстояло явно некоторое довольно продолжительное время.

- Сильно сомневаюсь, что местные убийцы, жулики и прочие любители темных делишек играют в благородство, но все же такое положение дел потребует скрытного подхода. Чтобы те, кто трясёт сиськами или символами Единого, продолжали и дальше не обращать на это внимания. В конце концов не всегда обязательно убивать. Иногда достаточно того чтобы ваш оппонент шумно обгадил штаны при всём честном народе. Наставник Пиур говорил что-то вроде "любое лекарство есть яд, равно как и любой яд есть лекарство". Пусть даже от суеты жизни. Есть конечно яды, с которыми без специального противоядия даже целители ничего толком не могут сделать, но подозреваю что в Нурции проще найти живого дракона, чем что-то в таком роде. - Маржан вполне спокойно чувствовала себя в карете, иногда посматривая за окно и невольно сравнивая с тем, что уже приходилось видеть во время прочих путешествий. Зрелище было по-своему красивым, пусть и холодным. Но к этому, похоже, придётся привыкать, ибо навалившиеся дела требовали собственного разрешения.

- Что же касается рун, то азы я могу бегло пояснить и сейчас, равно как и просмотреть вашу предрасположенность. Однако если впереди серьёзные переговоры, то лучше отложить полноценные занятия на более подходящее время. Из того, что мне довелось читать и слышать краем уха, подданные Сандро весьма непросты. - при этих словах полукровка внимательно посмотрела на девочку, которую похоже достало если не все в нынешней ситуации, то очень многое. Недовольная принцесса крови во главе оппозиции - это что-то с чем-то, пахнущее переменами. Даже если у леди Араны ничего не выйдет со смещением брата с трона, то замести под коврик все то, благодаря чему это вообще стало возможным, уже не выйдет. Правда, теперь любопытство насчёт того где и с кем будут проходить переговоры разгорелось с новой силой. Нет, конечно, ясно что представители Вольных Городов там будут, а вот кто ещё? И будет ли там маг-трансмутатор, умчавшийся разнимать двух оболтусов, решивших выяснять отношения при помощи магии в пределах города? В любом случае откровенно напиваться не стоило, но Маржан решила, что принцесса не вчера родилась и в политике понимает куда как лучше, а вот это все не более чем попытка расслабиться перед погружением в дерьмо. Если это и в самом деле не маска, то полуэльфийка могла разве что посочувствовать за леди Арану и порадоваться за то, что её саму подобные дела вряд ли коснуться настолько сильно.

На первые слова принцесса охотно покивала, а после и вовсе засмеялась чистым детским смехом.
- Убийц контролируют дворяне, - рассматривая остатки вина в своём почти опустевшем бокале, спокойно отозвалась Арана. – Глава гильдии подчиняется нам. Здесь всё вертится вокруг проклятых колдунов, денег и бородатости родов. Да и ядами они обычно не пользуются. Какой смысл тратить нечто столь редкое и ценное на мага или старого хрыча, что и воином то уже не является. Всё равно он умрёт от меча в пузе или стрелы в голове, если, конечно, его не спасут целители, но это вряд ли.
Прикончив вино, девочка поставила опустевший кубок на столик рядом с вином. И, скинув сапожки, забралась на мягкий диванчик с ногами, чтобы затем закутаться в свою шубу плотнее.

- Драконов у нас нет, - произнесла принцесса с ленцой косясь на сумки, забитые покупками. – Зато есть легенды о магах и вампирах, сказания о лунных эльфах, сиренах и гарпиях, что топят корабли своими песнями, а ещё о древних башнях, возведённых в горах предыдущей цивилизацией. Учитывая, что с этим старым хрычом, пытающимся казаться малолеткой – Андромалиусом ты уже встретилась лично, то не трудно предположить, что и всё остальное тоже правда. Мой брат, - леди слегка потупила взгляд, - мой брат раньше мечтал объехать всю страну, увидеть все её красоты, изучить все тайны, но теперь вынужден страдать от рук подсылаемых к нему убийц.
Арана откинула голову назад, на мягкую подушку.

- Я не хочу власти, не хочу править, - честно призналась девочка. – Но я должна, заполучить корону, чтобы дать Адриану свободу. Возможность отдохнуть, ведь ему и так осталось жить слишком мало. Цена за крылья непомерно высока, а у брата их не просто шесть, но одна пара уже стала чёрной. Понимаю, для волшебницы такое в диковинку, но, если, не вдаваясь в подробности, то они убивают своих хозяев. Впрочем, с ними трансмутаторы почти непобедимы. – Ещё один вздох и резкая смена темы.

- К нам едет не просто подданный Императора нежити, но его ученик. Для некромантов это что-то вроде ребёнка. Я могу ошибаться, но обычно волшебников всегда связывают узы. И чем дольше они вместе, тем прочнее становится эта связь. Нурция – страна колдунов. В каждом втором здесь течёт кровь если не мага, то волшебника. Связи между родами, друзьями, а также учителем и его учениками здесь куда крепче, чем узы брака. В основном именно это влияет на нашу репутацию. Но, с другой стороны, что может быть сильнее крови?
Арана улыбнулась, ей явно нравилось просто так вести беседу хоть с кем-то, кому не было дела до положения и того, что оно обязывает выполнять.

- Мне сообщили, что послов будет трое. А с ними два стража из элитных Рыцарей Смерти. Интересно, - мечтательно произнесла девочка, - они все необычайно красивы? А может, среди них есть даже настоящий вампир.

В этот момент на крышу что-то спикировало и экипаж остановился. А уже через пару мгновений в карету сунулся Велскард. Который вместо слов просто отвесил девочке низкий поклон и, сложив крылья, но не убрав их полностью, протиснулся внутрь. После чего довольно вольготно уселся возле волшебницы, жестом закрыв за собой дверь.

- Я не смог его убить, - без представлений начал колдун. – Он…
- Можешь потрогать его перья, даже выдернуть одно если захочешь, - перебила трансмутатора принцесса. – Всяко лучше запомнит манеры, чем от розги или обычных слов.
- Как вам будет угодно, леди Арана, - склонив голову отозвался Велскард, переводя взгляд всё ещё полыхающих зелёным пламенем глаз на волшебницу, которую изначально предпочёл просто проигнорировать. – Прошу простить меня, моя леди, - склонив голову и протянув руку, чтобы получить в ответ, ладошку Маржан, для поцелуя, прошептал колдун. – Моя принцесса, как всегда абсолютно права, я совсем позабыл о манерах…

Маржан спокойно слушала леди Арану, которой, кажется, уже давно хотелось выговориться хоть кому-нибудь и сравнивала все с тем, что ей приходилось читать или слышать. Много и в разное время. Местные легенды и впрямь завораживали, почему она в своё время и решила отправится именно в Нурцию. Однако, как только принцесса изложила причины, по которым желала сместить брата с позиции кронпринца, то полуэльфийке оставалось только вздыхать и пожимать плечами. Ну кто же, скажите на милость, позволит несчастному Эльзевиру так вот запросто сойти с трона и исчезнуть в неизвестном направлении? Наверняка здесь есть и такие что не успокоится пока Адриан не отправится на свидание с Предвечной. Ибо если кровь и ярость крепче стали, то долг и смерть крепче крови. Но вслух подобное Маржан произносить- не стала.

- Мне жаль вашего брата, леди Арана, но боюсь здесь мало что можно сделать. Если и есть для правителей недоступная форма роскоши, то это, несомненно, покой, особенно в столь непростое время. Что же касается некоторых из известных мне ядов, то они могут быть двоякого назначения и противоядия, а также меры противодействия им здесь попросту неизвестны. Чему-то я вас научу, если на то будет ваше желание, что-то приготовлю про запас, но как и куда применять вы уже решите сами, леди. Сейчас вам лучше будет сосредоточится на начертании и.. - а вот договорить не получилось из-за нового гостя, пожаловавшего в карету столь неожиданно. Узнав того, кто дрался с загадочным Герантом, которому принцесса так усиленно желала смерти, Маржан все же воспользовалась предложением и осторожно погладила крыло, не рискуя дёргать перья.

- Ничего страшного, - она протянула свою ладонь колдуну и улыбнулась, - в другое время я сама бы откланялась чтобы не мешать важному разговору. Моё имя Маржан Термина, рада знакомству.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

- «Тебе нужна кровь, - произнёс Аарен, выслушивая мысли вампира и с трудом, но продолжая осознавать то, что происходит вокруг. – Я бы предложил тебе мою, но… лучше, если тебе поможет Демиар. Мы: ты, я и Круан, не можем сейчас быть все так слабы, что окажемся неспособны защитить себя, когда что-либо произойдёт. И… - осмыслив произнесённую Айн речь и считав из головы Румиуса план действий, который тот собирался осуществить в ближайшее время, некромант произнёс: - Не обращай на слова убийцы внимания. Она знает только то, что видела. Она, в любом случае, не могла заглянуть Круану в голову и узнать, что именно с ним происходит. Только сам Рыцарь Смерти в состоянии дать тебе совет, Румиус. Не позволяй разгоряченным словам глупой девчонки причинить тебе боль».

Крайне медленно, слегка покачиваясь, но Немиус всё же поднялся на ноги, после чего протянул руку вампиру, желая помочь ему встать.

- Угомонись, Айн, - разлепив губы, что показалось ему действительно титаническим усилием, Аарен принялся говорить, пытаясь вспомнить, что это и в самом деле значит – преобразовывать мысли в слова. С непривычки, у него получился лишь хриплый, слабо различимый шёпот, поэтому некромант повторил, делая свой голос громче. – Успокойся. Он спас меня от гибели. С твоей стороны очень некрасиво так… говорить… с моим другом…
Поняв, что его язык начинает заплетаться, Аарен замолчал, пытаясь вернуть контроль над собственной речью. Воздействие Потока Крови будто бы разом заставило забыть его, как вообще люди общаются друг с другом; сознание Немиуса, к чему некромант пока не знал, как относиться, явно было потревожено пережитыми событиями и плохо адаптировалось к окружающему миру.

Стоило некроманту встать, как, всего через пару мгновений, вампир, лишившийся опоры, так и не сумев принять руки от Немиуса, попросту свалился прямиком на грязный, мокрый пол каюты. Глаза Румиуса были всё ещё закрыты, а возводимое им маскировочное заклинание сначала дало трещину из-за нехватки магической энергии, требуемой не его поддержание. А после и вовсе разлетелось на части, Возвращая Сайтанелю его очарование и не человеческую красоту. Платиновые волосы, хоть и намокшие в мутной воде, всё равно словно слегка светились, черты лица казались чуть более притягательными, а аура, контролировать которую вампир больше был не в состоянии вполне могла бы свести с ума обычного человека. Заставив того отдать буквально всё, включая собственную жизнь, за единое право прикоснуться к божеству. Какое он несомненно увидел бы в этом уже довольно силоном представителе «детей ночи».

- «Как будто я могу, пошевелиться, - недовольно отозвался упырь, - я даже глаза открыть не могу, а ты предлагаешь пить кровь, шутишь что ли?»
- Мастер! – нурцианский маг кинулся к хозяину и замер из-за преградившей ему путь убийцы.
- Я же сказала тебе, подожди, - сладко промурлыкала та, - Сейчас так называемый «друг» моего возлюбленного умрёт и сможешь забрать его.

- Уйди с моего пути, женщина, или клянусь, я убью тебя! – отступивший на пару шагов назад волшебник обратился к Потоку, что был ему доступен через посох, что явно снижало шансы раненной Айн на победу и сводило их к нулю. Во всяком случае в памяти Румиуса именно так обозначалось волшебство, что использует посох как проводник Потока, тем самым дела любую магию практически мгновенной.
- Да чего ты так взъелся, - не унималась девушка, которой ревность явно затмила рассудок.
- Как минимум из-за того, что я последую за ним следом или же стану вампиром, чего я очень не хочу, потому что тогда ты станешь первой кого я раздеру на части! – похоже это было последнее предупреждение и если девушка не уступит магу путь, то скорее всего погибнет.

- «Вот же дети, они такие шумные, да? – Сайтанель явно хотел пошутить, хотя и вышло это у него скверно. – Я могу говорить лишь с тобой, используя узы. Они медленно подпитывают меня. Думаю, через пару минут смогу подняться, а пока у меня нет сил даже на ментальную связь. Угомони их, пока не подрались, а то я пока не умею лечить людей иным способом кроме…»
И тут вампир явно о чём-то крепко задумался. Сказать это прямым текстом он не мог, потому как сформулировать собственное удивление и осознание в речь было для него довольно затруднительной задачей и всё же. Смысл заключался в непонимании того, как он – убийца и «порождение ночи», всю свою жизнь только и делавший, что отнимал жизни, может иметь доступ к Потоку Света и, более того, Сайтанель отчаянно пытался понять, как так вышло, что, начав вычерчивать руны воды, он коснулся именно Потока, что используют слуги Единого и тот ответил ему.
- «Аарен, почему… почему Поток Света до сих пор подвластен мне? – непонимающе спросил вампир скорее всё же у самого себя, нежели у некроманта, - ведь я - убийца, не имею прав касаться его! Как же так получается?»

Представление, разыгравшееся перед глазами Аарена, было бы достаточно забавным, не виси жизнь Румиуса на волоске. Нет, разумеется, прямо сейчас смерть не грозила вампиру - разве что Айн одолеет юного мага в этой схватке и захочет прикончить "соперника" собственноручно. Тем не менее, ирония происходящего заставляла Немиуса наблюдать за событиями с некоторой долей веселья: подумать только, две марионетки собираются убить друг друга ради любви к своим кукловодам!
- "Дети - лучше и не скажешь, - хриплый смех всё же вырвался из горла некроманта. - Подожди ещё несколько секунд. Я как раз роюсь в твоей памяти, чтобы понять, каким именно мне сейчас способом воспользоваться, чтобы вырубить человека. Только бы тело не подвело... - задумавшись над вопросом Румиуса, Немиус несколько неуверенно продолжил. - Поток Света? Да, это странно, конечно, но я думал, что это как-то связано с моим прошлым. Вся моя семья была истово верующей и, формально говоря, я убил только одного человека, прежде чем пронзить собственное сердце ритуальным кинжалом. Возможно, у меня были некоторая предрасположенность к магии света, которую я так и не раскрыл... в конце концов, сама связь между нами сверхъестественна и даёт недостижимые обоим способности".
Размышляя в ином направлении, Немиус принялся рассматривать Поток Света, к которому обращался Румиус, как собственное достижение вампира.

- "С другой стороны, я всё же был убийцей, а вот ты... Я не стану просматривать твои воспоминания, касающиеся жизни до трансформации, но если ты и впрямь не убивал людей, то это, в конечном счете, могло сыграть в твою пользу. Напрашивается вывод, что Единого можно обмануть".
Использовав инстинкты Румиуса, некромант мягко, как-то по кошачьи, шагнул к убийце, после чего, обвив её шею рукой и притягивая девушку к себе, легонько пережал нужную артерию большим пальцем, тем самым заставляя свою жертву обмякнуть, покорно упав в объятия некроманта. На её недоумевающий взгляд Аарен не обратил особого внимания - кем бы не считала его Айн, он не являлся её возлюбленным и мог себе позволить нанести околдованной убийце подлый, бесчестный, но крайне эффективный удар.
- Убери посох, Демиар, - произнёс Немиус, передавая девушку на руки подошедшему скелету. После того, что пережило его сознание, некромант всё ещё с трудом контролировал собственное тело. - Твой мастер сейчас очнётся. И кстати... что это ещё за Андромалиус , о котором ты говорил недавно?

- «Эльфы ценят жизнь, обычно, - несколько недовольно отозвался Сайтанель, - из меня готовили не воина или убийцу, каким я являюсь сейчас, а сосуд, что сможет стать Хранителем ключа от Врат Бездны. Мои уроки отличались от стандартного обучения, что преподают членам королевской семьи эльфов. Но в целом… ты прав. До моего обращения в одного из «детей ночи», да и в несколько десятилетий после… я никого не убивал. Правда, мне, закопавшемуся в знаменитую библиотеку Тар'Инэ'блоу'Иннэс даже и не приходило в голову спросить у брата о том, где слуги берут ту самую кровь, что приносят мне, а главное - чья она. Но вряд ли это то, что может обмануть демона священных Врат, возомнившего себя богом».

Если закрыть глаза, то можно было легко увидеть собственное почти эльфийское отражение в хрустально чистых водах многочисленных фонтанов, небольших прудиков или и вовсе в зеркалах, коими эльфийские архитекторы довольно искусно пользовались, чтобы сделать и без того огромную библиотеку воистину необъятной. Там же было белоснежное одеяние Хранителя Врат, радостно улыбающегося солнечным лучам, что по какой-то причине не были страшны молодому вампиру, с упоением открывающему для себя новое знание о мире. Решение сделать Хранителя нежитью было принято королём, оно же отрезало Румиуса на долгое столетие от Потока Света, что раньше никак не связывали с орденом. И тогда в далёком и ныне не существующем прошлом Сайтанель охотно лечил с его помощью как эльфов, так и людей. Но это были одни из тех воспоминаний, что приносили с собой боль, ту, с которой вампир до сих пор так и не научился справляться…



Когда Айн негромко ойкнула и обмякла на руках некроманта, а Немиус потребовал прекратить использовать магию, нурцианский волшебник коротко кивнул. Медленно, маг выпустил из руки посох, что тут же разлетелся сотней разноцветных огоньков, а после разорвал связь с Потоком Стихий. Несколько секунд он колебался, точно взвешивая все «за» и «против», а после всё же кинулся к вампиру. Опустившись перед своим господином на колени, волшебник осторожными касаниями стал вначале приподнимать, кажущееся ему совсем невесомым, несмотря на оружие из адаманта, тело Румиуса. Чтобы затем подняться, удерживая вампира на руках, точно собственную возлюбленную. Самое забавное, что чары Сайтанеля на мальчишку не работали. А связь Мастера и слуги имела, по обыкновению, несколько иной окрас, чем тот, что предстал перед Аареном. Возможно, встреться Демиар и Румиус при иных обстоятельствах и всё было бы точно так же как сейчас, только без использования «ошейника» в виде крови вампира…

- Это маг-трансмутатор, - начал нурцианский волшебник, вывода руны воды и пламени, чтобы смыть с себя и хозяина всю имеющуюся на них грязь. – Мой наставник, в отличие от отца, находится в оппозиции. Он – враг кронпринца и его реформ. Меня вырастили таким же и, собственно, поэтому я знаю не так уж и много. Всем известно, что Андромалиус очень стар и на данный момент является едва ли не сильнейшим из магов Нурции. По слухам, он может призвать восемь крыльев и летать быстрее птиц. Честно говоря, я никогда не видел у трансмутаторов крылья, потому не совсем понимаю, что они означают. Но этим магом восхищаются, его боятся. В каком-то смысле он пугает знать куда больше, чем контракт с Вольными Городами, однако детали мне не известны и виной тому мой возраст. По обычаям моей страны я стану взрослым лишь через две недели, когда мне исполнится пятнадцать.

- «Андромалиус Эльзевир – колдун, - дополнил ответ нурцианского волшебника вампир, которому явно нравилась тёплая вода, призванная Демиаром. – А точнее… он колдун-основатель Нурции, как страны и, по совместительству, её первый правитель. Об этом правда знают лишь единицы, да и минуло с тех пор уже более трёхсот лет, так что…»
Румиус сделал глубокий вдох и, наконец-то заставил свои веки приоткрыться. Чтобы снова увидеть окружающий мир, пусть в данном случае всего лишь являющийся грязной каютой, полными изумрудной листвы из эльфийских лесов глазами.

- «Вот оно как, - с лёгкой толикой веселья продолжил полукровка, - а я-то уж решил, что это великий Аарен не побрезговал поднять меня с пола. Впрочем, учитывая твоё состояние… не трогать меня было разумным решением. Что до крыльев… то как раз их и можно назвать взращённым в душе зерном нового мира. Они и как посох у волшебников и как сила крови у «порождений ночи» и одновременно артефакт, что доступен только колдунам. Весь вопрос лишь в их цене…».
- Мастер вы очнулись, - довольно промурлыкал волшебник, прижимая вампира к себе.

- «Я бы поднял тебя, не начни Айн весь этот переполох, - серьёзно ответил некромант, ни в коем случае не воспринимая слова Румиуса в качестве шутки. – Для меня не составит труда носить моего дорогого вампира на руках, позволяя его нежным ножкам немного расслабиться и отдохнуть, но… сейчас, боюсь, тебе необходима кровь. И тот, кто может её предоставить, сам готов подставить тебе свою шею».

Когда-то, в те редкие моменты, когда Сандро делился с Немиусом своими воспоминаниями, он и впрямь рассказывал о Едином. Говорил о запретном знании, касавшимся демонической сущности этого самопровозглашенного божества – правде, известной лишь единицам во всём Святом Престоле; рассказывал о великой войне, где, помимо всего прочего, упоминал о событии, что вполне можно было счесть победой Вольных Городов - когда нежить, пробившись к Священным Вратам, лишила слуг Единого части их сил. Именно поэтому Орден, в своём нынешнем виде, сейчас гораздо слабее, чем был когда-то, и паладинам больше не выставить на поле боя могучих воинов, сминающих легионы мёртвых своим освященным оружием.

Естественно, зная всё это, запрет на убийство покажется не больше, чем лицемерием, призванным убедить наивных ничтожеств в священной непогрешимости Единого – доброго, милосердного бога, никак не связанного с Бездной и борьбой за власть, которую этот демон вёл руками своих прислужников. Мысль о том, что Поток Света не находится под полным контролем Единого приятно согревала Немиусу его холодную, прогнившую душу. Этот феномен, сам по себе, являлся довольно интересным, и всё же подобные размышления не казались некроманту чем-то из ряда вон выходящим…

Ведь правда была ему известна.
Аарен никогда не любил Святой Престол. Империя Рак'Сатан, гостеприимно открывшая «святошам» свои обширные просторы, не гнушалась убивать и сжигать ведьм; даже более того, всё это происходило при подчёркнутом невмешательстве Ордена и молчаливом одобрении, оказываемом инициативе Императора избавить своё государство от всех и всяческих магов. Даже те, кто не обладал магическим даром, могли быть оклеветаны и показательно казнены в наказание остальным.

Так поступили с его матерью, хотя эта несчастная женщина не знала ни одного Аркана. Интриги знати, жертвой которых стала семья Немиуса, обратились его ненавистью к этому неправильному, эгоистичному государству, что следовало стереть с лица земли, изгнав рак’сатанцев на тот остров, с которого они и начали свой первый завоевательный поход.

Задумавшись, Аарен и не заметил, как по неосторожности пропускает свои воспоминания через канал ментальной связи. Правда, его угасшее настроение несколько развеселил образ молодого, счастливого Румиуса, одетого в белоснежные одеяния Хранителя Врат – так непохожий на себя нынешнего, он внушал нездоровый оптимизм и желание улыбнуться, хотя Немиус, из уважения к личному пространству своего друга, не стал и дальше концентрироваться на увиденной картине, очевидно, причинявшей вампиру настоящую боль.
- «Значит, колдун, основатель Нурции… действительно сильный человек, что и говорить. Моей официальной задачей, как посланника Вольных Городов, является установление выгодных нам дипломатических отношений. Как ты думаешь, если я поймаю для Андромалиуса его ученика – этого Велскарда, бывшего командующим юного Демиара, то великий трансмутатор замолвит за меня пару словечек перед правителем… конечно же, официальным правителем Нурции? Не думаю, что такому человеку, как Андромалиус, есть дело до интриг, поэтому предательство его ученика всё же выглядит вполне достоверным, - некромант мысленно рассмеялся. – Но крыльям бы я в любом случае предпочёл те знания, что столь свободно пребывали в Хаосе, точно щедро разлитое вино, опьяняющее одним своим видом! Так много мыслей… большинство очень странные; другие, как мне кажется, и вовсе не принадлежат этому миру. К сожалению, я не унёс с собой ничего, кроме собственной жизни… хотя её я тоже не желал потерять».

Бросив взгляд на Демиара, нежно, точно возлюбленного, прижимавшего к себе вампира, Аарен привалился к стене и закончил, подпустив в свою речь немного игривой усмешки:
- «Обнимая тебя, мальчик чувствует себя на вершине этого мира. Не разочаровывай нашего милого мага – подари ему немного того удовольствия, которое только вампир может предоставить в дар за кровь, что питает его силы».

Подхватив вампира, Аарен легко, точно ребёнка, взял его на руки и тотчас же замер на несколько долгих секунд, погруженный в созерцание красивого лица Румиуса, что выглядел сейчас невероятно открыто и беззащитно. Он подумал над тем, что это ментальная связь давала им подобную степень доверия, и что после её завершения вампир будет относится к нему с крайней осторожностью, прекрасно зная, что Аарену известен его самый страшный секрет.
- Стоять! – внезапно крикнул Немиус и его голос, наделенный силой контроля, заставил всех скелетов на корабле неожиданно замереть. – Круан пойдёт только вместе со мной. Остальные же, продолжайте выполнять отданные вам поручения. Те, кто не имеет конкретной задачи: ищите зелья, магические предметы, провизию, боеприпасы. Найдите и доставьте ко мне все документы, которые есть на этом судне: письма, бортовой журнал, дневники, карты. Попытайтесь обнаружить труп капитана и его первого помощника; сделав же это, положите их рядом и доложите о местонахождении тел. Кроме того, обыщите всё вокруг: каждое тело и каждую каюту в поисках золота, перенося найденные сокровища в одно место.
Отдав соответствующие ситуации приказы, некромант удостоверился в том, что нежить, на руках которой покоился Рыцарь Смерти, развернулась обратно и вновь приближается к нему, после чего закрыл глаза, сосредотачиваясь, чтобы войти с Люмией в контакт.
- «Бой окончен. В твою сторону направляются два скелета: один несёт связанную жрицу Единого – это моя добыча, другой же ведёт за собой нурцианского мага. Не беспокойся, парень находится под полным контролем вампира и необходим ему в качестве источника крови. Вся верхняя палуба полностью твоя: с телами и предметами, что ты найдёшь там, можешь делать что захочешь. Нижней я займусь сам. Как только закончишь свои дела, возвращайся на «Вестника» и жди нашего возвращения. Желаю тебе удачных находок, мастер Люмия, - некромант также подпустил в свою достаточно сухую, информативную речь несколько комплиментов. – Ты отлично справилась с защитой нашего смертоносного судна и прекрасно проявила себя на поле боя. Пожалуй, я должен выразить восхищение не только твоему чувству вкуса, но и превосходным навыкам командной работы. Мне бы очень хотелось, чтобы мы сражались вместе и впредь, и я надеюсь, что столь прекрасная девушка не станет брезговать моим обществом. Кстати, к концу сражения на палубе показалось несколько магов – если тебя интересует создание новых видов нежити, они могут представлять ценность для различных экспериментов».
Раненного Круана, равно как и вампира, что сейчас находился в крайне уязвимом состоянии, Люмии видеть пока что не следовало - лучше, если он будет рядом, когда Рыцаря Смерти доставят обратно на «Вестника».
Аарен понятия не имел, чего можно ожидать от этой экспрессивной волшебницы, но не желал попусту рисковать жизнями своих друзей.
- Может, ты и права… подходящей тебе одежды здесь действительно нет, - заметил маг, оглядывая исполосованные клочья ткани, когда-то бывшие одеянием убийцы. Когда же Немиус поднял взгляд и ещё раз осмотрел привлекательную фигуру девушки, казалось, совершенно не обращавшей внимания на семя, следы которого были по всему её телу, то ощутил новый прилив возбуждения, кольнувший разум воспаленной иглой. Чертовка очень хороша, этого у неё не отнять. Как же давно он не был с женщиной?
- Иди вперёд, - несколько хрипло произнёс Немиус, мотнув головой в сторону выхода.
Смотря на мерно покачивающую бёдрами, обнаженную убийцу, чья пухлая задница так соблазнительно виляла у него перед глазами, Аарен вспоминал Айн: надменную, эгоистичную, высокомерную, и испытывал неожиданное удовлетворение от того, что сейчас именно она оказалась в его власти. Когда-то юная аристократка смотрела на раба – одного из многих, которые были в её доме, точно на пустое место; порой она наблюдала за тем, как Джулиус оттачивает на Немиусе свои удары, и по глазам, что возбужденно блестели у неё в тот момент, бывший раб понимал, как же сильно ей нравится подобное зрелище.
В ответ на это воспоминание, ожесточенное неприятие поднялось из глубин его души.
Лучше бы на этом корабле был Джулиус.
Аарен знал, что он бы нашёл способ оказать ему достойный приём.
- Стойте, - маг оглядел коридор, в котором сейчас находился. По правой его стороне располагалось несколько кают. Войдя в ближайшую, Немиус удостоверился в том, что внутри комнаты не скрывалось посторонних гостей. – Положи Круана на кровать, закрой дверь и встань у неё, охраняя моего Рыцаря Смерти, - он отдал приказ соответствующему скелету. - При приближении кого-либо, немедленно сообщи мне.
Он повторил эти инструкции у другой каюты, на этот раз, правда, самолично уложив Румиуса на постель. Нежно погладив вампира по щеке, некромант ещё несколько секунд посидел с ним рядом, размышляя о своих желаниях и удивляясь той полноте чувств, которую его мёртвое тело было в состоянии испытать.
Когда они с Айн остались только вдвоём и впереди уже показалась лестница, ведущая наверх, Немиус грубо взял девушку за руку и потащил за собой, не слушая вопросов и не обращая внимания на попытки оказать сопротивление. Некромант был очень настойчив, жаден и совершенно не считался с чувствами бывшей госпожи, только что пережившей изнасилование и похоже, не слишком горевшей желанием испытать его вновь.
Комната, в которой Аарен уединился с убийцей, оказалась достаточно скромной и кровать там была одноместной, мало вязавшейся с понятием «удобства», но прямо сейчас мага это никаким образом не заботило. Он толкнул девушку на постель, на ходу снимая одежду; влепил ей хорошую пощёчину, когда Айн попыталась отбросить его ударом ноги и навалился сверху, разводя ноги убийцы в стороны, чтобы затем резко, с усилием войти во влажное, хорошо разработанное «сокровенное место» красавицы, тотчас же принявшись со странным ожесточением и удовольствием, смешанным с давно желанной им властью над этой высокомерной женщиной, которую он всегда ненавидел, использовать тело Айн так, как только того желал.
И оно его прекрасно обслуживало.
Румиус очнулся раньше времени и виной тому было удовольствие, что благодаря их связи с некромантом, всецело овладело полукровкой, заставив вампира со стоном выгнуться и едва не упасть с постели, на которой его около часа назад и оставил Немиус. Сайтанелю казалось, что он не может даже вздохнуть. И всё же, тяжело дыша, точно от глубокой раны, Румиус нашёл в себе силы поднялся с постели. Осматриваю каюту затуманенным взглядом и оправляя немного помявшуюся одежду, упырь был занят возвращением себе полного контроля над собственными чувствами и эмоциями, что, пусть и на короткий срок, из-за отсутствия на полукровке хотя бы какой-либо ментальной защиты, попросту смешались с теми, которые принадлежали Аарену, а отнюдь не вампиру. Впрочем, теперь это не было столь трудной задачей как раньше. Холод и пустота Предвечной в одно мгновение отрезвили Хранителя Врат, заставив Сайтенеля ёжится от холода и хватать ртом воздух, точно рыба, выброшенная штормом на берег.
- «Установи на мне ментальные барьеры и восстанови мою связь с Потоками, - холодно начал вампир, обращаясь к пленному магу, но после, уже куда мягче продолжил, - и выбери что-нибудь светлое, на свой вкус, я хочу переодеться».
Какое-то время упырь шатался, на своей скорости, по трюму и нижней палубе, осматривая награбленное скелетами, выпивая часть алых зелий ордена и, то и дело, добавляя в кучу те вещи, что по той или иной причине считал необходимыми для спасения с судна, чьё затопление было лишь вопросом времени.
Так спустя ещё десяток минут уже омытый магией воды от вражеской крови, сотворённой человеческим волшебником и переодетый, с его же помощью, в светлый камзол, Румиус, держащий в руках бутылку вина, судя по месту, в котором ту спрятал капитан, довольно дорого, и парой кубков, тяжело привалился к косяку двери, ведущей в каюту к развлекающемуся со своей добычей некроманту.
- Кажется, я начинаю понимать твоего Учителя, - промурлыкал вампир, когда очередная волна удовольствия бессильно разбилась о магический барьер, сотворённый юным волшебником, над своим господином. Наполнив бокалы золотистым и очень сладким вином, Сайтанель поставил бутылку на деревянный пол, а после протянул один из кубков некроманту. – Я бы помог тебе, но, если Люмия увидит моё женское обличье, я уже не отделаюсь от допроса с пристрастьем. Мы, кстати, довольно часто встречались, хотя, ты, как послушный подмастерье, а после и ученик никогда не поднимал на меня глаз. – Полукровка сделал глоток и улыбнулся, - что и не удивительно. Эскорт из двух Рыцарей Смерти и обещание Императора убить любого, кто притронется ко мне, этому как-то не способствовали.

Румиус


Поначалу сопротивлявшаяся, Айн довольно скоро сдалась, послушно подчинившись воле некроманта и принявшись исполнять его изощренные капризы. Судя по тому, с каким умением и отсутствием всякой брезгливости девушка отдавалась ему, Аарен понял, отчего она пользовалась у нурцианцев таким спросом - во всяком случае, убийца смогла удовлетворить большую часть желаний Немиуса и оказалась в этом весьма полезной, способствуя укрощению жаркого пламени похоти, что мешал разуму Аарена связно мыслить и заставлял некроманта искать наслаждения в плотских утехах, совершенно не свойственных его мёртвому телу.
Когда вампир, ухоженный и одетый в прекрасное белое одеяние, показался в каюте с бутылкой вина в руках, ему предстала картина, едва ли напоминавшая собой насилие: оседлав ученика Сандро, Айн, уперев руки в торс мужчины, двигалась на нём сверху; Аарен же лишь удовлетворенно смотрел на взмокшее тело девушки и периодически мял её налитые груди, совершенно не удерживая убийцу и не заставляя ту силой доставлять ему удовольствие. У случайного наблюдателя вполне могло сложиться такое впечатление, что она и вовсе соблазнила Немиуса - уж слишком послушно Айн отдавалась некроманту, более не предпринимая никаких попыток оказать ему даже малейшего сопротивления.
Приняв кубок из рук Румиуса, Аарен отхлебнул из него, продолжая смотреть девушке прямо в глаза. Когда же пик наслаждения вновь заставил его тело наполниться сладкой истомой, Немиус, дождавшись, когда ощущения пойдут на спад, хлопнул убийцу по пышной заднице, после чего начал приподниматься, показывая, что более не желает наслаждаться столь близким общением.
- Неплохо. Статус пленницы ты заслужила, - некромант поставил кубок обратно на стол. - Выпей, оботрись и переоденься во что-нибудь - в шкафу наверняка найдется одежда. И на этот раз сделай так, как я сказал - если ты, конечно, не желаешь, чтобы тебя изнасиловали вновь, - Немиус улыбнулся, переводя взгляд на вампира. - Я помню тебя. Хорошо помню. Прекрасные светлые локоны, изящная фигура и мелодичный голос... кто же знал, что спутник, которого Сандро отправил со мной в путешествие, окажется его любовницей, столь хорошо охраняемой прежде?
Некромант вытерся простынёй, которую нашёл поблизости. Затем он принялся облачаться в свою одежду.
- Но мы ещё сполна насладимся телами друг друга. Наша милая гостья смогла несколько погасить тот огонь, что терзал мою душу. Полагаю, теперь и мне следует приступить к выполнению своей работы... хотя я не сомневаюсь в том, что ты уже обо всём позаботился, - Аарен вновь улыбнулся вампиру, без слов хваля его за усердие. - Какие новости?

От слов Аарена вампир дёрнулся, поспешно активируя с десяток заклинаний, буквально насильно запечатывая себя. Избавляясь от сводящей с ума ауры очарования, что распространялась от Сайтанеля, заставляя сердца биться быстрее, а души падать во власть его чар. Всего несколько секунд и Магия Крови сделала Румиуса обычным невзрачным упырём, каких в Вольных Городах обитают тысячи. Вот только цена в купе с откатом были очень высоки для всё ещё не восстановившегося полукровки.
Кубок выпал из ослабевшей руки и полетев вниз, встретился с деревянным полом, чтобы вначале слегка подпрыгнуть, а после оросить местами подгнившие от времени балки вином, а изумрудные глаза вампира, в которых затухали огонь и сила, оценивающе прошлись по телу мёртвого мага.
- Тронешь выбранную мной одежду, не отмывшись, и я сам тебя убью, - фыркнул Сайтанель, начав вычерчивать символы воды, правда учитывая принадлежность Румиуса к потоку света, это очищение обещало быть довольно болезненным для Немиуса, если бы не остановившая улыбнувшегося этому вампира рука.
- Нет, Мастер, вы слишком измотаны, позвольте мне, - произнёс всё ещё незнакомый голос юного волшебника, подхватывающего своего ослабевшего господина. Вот только узнать в этом человеке, того мальчишку, что Аарен определил на корм, больше не представлялось возможным. Кровь Румиуса изменила юношу, наделив необычайной для людской расы красотой и силой.
- Демиар, я же велел тебе поставить ментальную защиту, - фыркнул Сйтанель, ничуть не боясь предательства со стороны недавнего врага. – А вместо этого ты подгадываешь момент, чтобы лишний раз коснуться меня.
- Это не так, - отозвался юноша, слегка покраснев, - я сделал всё, как вы и приказали, Мастер. На вас восемь рун и сейчас вы полностью защищены моей магией от любой атаки извне, но вашу красоту и ауру я запечатывать не стану! Ведь без неё вы становитесь ничем не лучше обычного человека, а мой Мастер куда прекраснее смертных!
Его слова вызвали у вампира лишь сокрушённый вздох. Управлять зачарованными людьми для кровососа явно было в диковинку.
- Пусти, я могу стоять на ногах и сам, - в конечном счёте приказал Румиус, пока у него перехватывали контроль над символами Арканы, тут же окрасившимися в небесно-голубой, безвредный для мёртвого мага, оттенок. А после, на Аарена обрушился едва ли не самый настоящий водопад.
- Хорошая новость: Я нашёл капитана, - произнёс Сайтанель, наблюдая за тем, как Айн неспешно укутывается в простыни, - Плохая: он был убит клинком Рыцаря. Хорошая: я могу использовать остатки его крови, чтобы перенять его память. Плохая: это заберёт остатки моих сил, и я снова грохнусь без сознания так ничего и не сказав. Хорошая: ты сможешь узнать всё через связь, а за Круаном сможет ухаживать наш маг воды у которого, кстати говоря, есть посох. Плохая: ему будет нужна моя кровь, чтобы жить, а значит если он погибнет, то станет вампиром, и мы потеряем мага, получив новообращённого упыря. Хорошая: я собрал всё ценное с этой посудины и велел скелетам выложить тела в ряд. Плохая: весь анализ и перетаскивание добычи придётся осуществлять тебе. Вроде всё…
- «Так же я выяснил, что жрицу и впрямь нельзя убивать, - продолжил вампир свой доклад подальше от любопытных ушей, - Она что-то вроде «Солнечного света» для Карнаэна. Без понятия, что это значит, но её в любом случае можно будет крайне выгодно продать. А ещё, хоть я и нашёл труп капитана, он лишь командовал кораблём. Их настоящий лидер некромант Велскард. Демиар должен знать об этом довольно много, но эти ниточки потянутся очень далеко наверх, пожалуй, к самой короне. Мы сильные маги, Аарен, но даже так, моя магия почти на исходе, и я смогу использовать ещё максимум пару заклинаний. Маг, найденный тобой довольно силён, хотя и не знает об этом, к тому же его восстановление в разы быстрее нашего, благодаря артефакту и всё же… он лишь человек. Люмия скорее всего тоже потратила больше половины своих сил, а галеон ещё даже близко не подплыл к городу. Это, не считая горстки живых с которыми, включая вот эту девушку нам надо что-то делать, как и с твоими питомицами, запертыми в трюме. Можно, конечно, доверить вести «Вестника» этому мальчишке, думаю он справится, это даст тебе несколько часов на решение проблем, но на большее человек просто не способен. Да и Круана нужно осмотреть…»
Сайтанель устало вздохнул и откинулся в объятия парнишки, блаженно закрывая глаза и ощущая, тепло юного волшебника, боязливо касающегося волос своего Мастера.
- «Я так устал, - промурлыкал вампир, - что готов проспать до заката, но кто даст мне это сделать? Явно не этот ребёнок, что жаждет любви ничуть не меньше тебя. Немиус, отдай ему эту девку. Она всё равно беременна уже не первый месяц, хуже ей не будет, а мальчик… может он перестанет смотреть на меня таким влюблённым взглядом, полным желания, если познает удовольствие с женщиной… и... насчёт любовницы Императора... не говори никому, ладно?»

Демиар


То, насколько поспешно Румиус вдруг принялся работать с Магией Крови – только для достижения эффекта, ставшего понятным в течение следующих нескольких секунд, вызвало у некроманта несколько недоумённую улыбку, тотчас же перешедшую в довольно опасливую, когда вампир решил очистить его при помощи Магии Света, которая, в свою очередь, сменилась облегченным вздохом в момент вмешательства нурцианского волшебника, отныне ставшего целиком и полностью покорным воле Сайтанеля. Правда, ощутить себя промокшим с головы до ног, точно на него разом вылили целое ведро ледяной воды, едва ли вязалось с текущими желаниями некроманта, на которые, естественно, молодой подручный Румиуса не обратил никакого внимания.
«Напрашивается вывод, что этот мальчик так мстит мне за отрезанные пальцы» - с усмешкой подумал Немиус, лёгким движением обеих рук откидывая свои белоснежные волосы назад, чтобы отряхнуть их от хрустально-чистых, сотворенных волшебством капель влаги. Должно быть, тренированное, жилистое тело некроманта, закаленное буквально каторжным трудом, ещё при жизни привыкшее к бесчисленным лишениям и истязаниям, и оттого отличающееся мощными, крепкими мускулами, в этот момент выглядело довольно красиво.
- Водичка несколько прохладная, - произнёс Аарен, накручивая намокший, спутанный локон на палец. Собственная причёска всё ещё казалась некроманту непривычной и, по правде говоря, несколько неудобной, но если Румиус говорит, что подобная длина волос поможет ему заполучить внимание нурцианской знати… – Ну теперь-то мне можно одеться? – со вздохом уточнил некромант, что, должно быть, смотрелось несколько комично и, в какой-то степени, даже мило.
Слушая отчёт вампира, высказанный в таком шутливом тоне, что невольно заставил улыбку появиться у него на лице, Немиус рылся в местном гардеробе в поисках чего-то похожего на полотенце, что он вскоре и нашёл, принявшись использовать данный кусок ткани по его естественному назначению.
- Наплевать на капитана, - спокойно вынес Аарен свой вердикт. – Ты мне нужнее здесь, сейчас, способным стоять на ногах и давать верные советы. Так что и думать забудь о том, чтобы копаться в его мозгах… не говоря уже о том, что это не единственный способ узнать нужные ответы.
- «Ты прекрасно поработал. Я займусь жрицей, как только у меня будет достаточно времени. Возможно, бедная жертва Нурции знает несколько больше о том, почему её пленили… как и убийца, что её сопровождала, - он подпустил в свою мысленную речь лёгкую, сожалеющую улыбку. – Прости, Румиус. Я не могу позволить коснуться Айн никому, кроме меня. Круан вряд ли обрадуется, узнав о том, что я позволил использовать его любимую сестру в качестве шлюхи. По правде говоря, даже мне не следовало этого делать, но… - Немиус оборвал сам себя. – Неважно. У нас на борту множество привлекательных женщин: сирены и гарпии, если их отмыть, будут ничуть не менее красивы, чем эта попользованная девка, прошедшая через руки едва ли не всего корабля. Ты можешь доверить своего мага любой из них, кроме, разве что, Целестии. Она слишком невинна, и я не хочу портить её раньше времени, ведь в этом мире так мало чистых душ… что же касается Сандро и ваших с ним отношений – разумеется, никто более от меня этого не узнает».
Закончив вытираться, Аарен бросил полотенце на постель и смерил взглядом Румиуса, нежащегося в объятиях волшебника, очарованного магией «создания ночи».
- Ты должен хорошо знать этот корабль, Демиар. Мне нужна одежда на нескольких женщин… - он назвал точное число. – Все они стройные, довольно фигуристые, должны выглядеть опрятно и производить хорошее впечатление. Я бы хотел, чтобы ты со своим мастером попробовали найти для них здесь нечто похожее. Больше от вас ничего не требуется – просто отправьте одежду на «Вестника» и идите отдыхать. Я позабочусь обо всём остальном.
- «Тебе и правда нужно поспать, - произнёс Немиус с нежностью и заботой, ясно прозвучавшими в его мысленном голосе. – Я осмотрю добычу, затоплю корабль и распоряжусь о том, чтобы наших гостей соответствующим образом накормили. В целях безопасности, Круан останется в твоей комнате, где и будет находиться под защитой поклонника моего, самого любимого в мире вампира. Тебе же я предлагаю взять пример с Рыцаря Смерти и хорошенько отдохнуть. Не волнуйся за меня – я справлюсь с «Вестником». В конце концов… - добавил некромант, улыбаясь. - Это моя работа».
Владельцем данной комнаты явно был мужчина, впрочем, достаточно тощий, чтобы его повседневная одежда могла прийтись убийце впору.
Вслед за полотенцем, на постель отправились рубашка и брюки, очевидно, предназначенные для Айн, которая вела себя необычайно тихо и тем самым производила на Немиуса непривычное впечатление.
- Одевайся, - бросил он ей. – Пойдешь со мной.

Успешно ретировавшись из под щупалец монстра, совершившего как минимум один хороший поступок, стрелок направился к башне магов.

Сэр Джеймари Кроунайт был славным командиром, несчастий на голову которому желало не мало людей, однако даже среди них был элитарный клуб тех, кто хотел бы лицезреть его смерть, раньше своей. В основном он состоял из его собственных подчиненных, в число которых входил и Лок. Конечно Райксворд не желал ему смерти как таковой, он считал, что кем не был Джеймари, он все же был воином и ему следовало умереть более достойно, в бою, пусть и даже вместе со всем его подчиненными, но да было бы неплохо что бы стрелу в горло он получил несколько раньше других.

Укрывшись в тумане и переведя дух, солдат смог таки разжать вросшую в рукоять арбалета ладонь. Он был готов к войне, к бою, отнять жизнь и принять смерть, но то что ему только что довелось увидеть было совсем не этим. Это не бой, не сражение и даже не резня, это чертова охота и они здесь дичь. В доспехах и при оружии, но все еще дичь.

Каковы шансы удержать форт? Вероятно небольшие. Хоть нет точных данных о количестве атакующих, стоит понимать что никто не будет пытаться брать форт, без достаточного количества сил. Бежать? - Соображения прервал горн, похоже солдат все же справился, но чувства радости и гордости за свой поступок Лок не испытал. Теперь было уже очевидно, что второй солдат посланный к воротам- был отправлен на смерть. В совестном порыве Райксворд дернулся по направлению к воротам, но застыл.
- Во всем этом в дерьме, слишком много магии - видимо сказано это был громче чем слышалось в голове и беглец чуть не получил факелом в лицо. В задумчивости он не заметил как рядом с местом его временной дислокации бряцая амуницией осторожно бежал небольшой отряд.

- Свой, вроде. - Поднятая рука командира одного из ночных дозоров и отряд прекратил движение. Похоже стрелок под действием адреналина умчался в тумане достаточно далеко от стены, что бы дозорный отряд встретил его раньше, чем присоединился бы к хору хрипов и вскриков пораженных ужасом людей.
- Лок? - самый низкорослый стрелок в Нордлендской армии был опознан без труда. Так как они оба заступали сегодня в ночь, тот это давало ответ на многие вопросы, еще на большее их число давали звуки войны за спиной дозорного со стены. - Ворота еще держаться?
- Туман магический. Среди штурмовиков тифлинги, демонические твари. Я пустил одной такой болт в упор, а он отскочил как от камня. "Подними магов, живо!" - Это был последний приказ Сера Джеймари , прежде чем ему оторвало руку мерзкими щупальцами.
- Как ты выжил? - резонно спросил один из солдат патруля.
- Серебро, он причиняет им дискомфорт, и судя по истошным воплям этой твари, это не слух а факт. От того же человека я слышал что с полудемонами так же может справиться адамант и сильный яд и еще маги. Может быть огонь, - менее уверенно добавил инструктор покосившись на факелы. - Огненные стрелы бы точно не помешали. Вы со мной?

Командир колебался, а вот солдаты стали даже роптать и вовсе за побег, в конце концов рыцарями они небыли.

- Отправь человека к воротам ведущим в Нордленд, пусть сообщит все что услышали от меня и начнут подготовку к эвакуации и встречи с противником . В ближайший форт должна быть отправлена весточка. Не один всадник и не два, небольшой отряд, который гарантированно доберется. Пусть возьмут птицу, как только отдаляться от крепости Трейвьёль - пусть запускают с посланием в столицу. Приказ Начальника Караула Сэра Джеймари Кроунайта.
- Но... ведь он...
- Да умер, но прежде отдал именно такой приказ, и если я выживу, то обязательно укажу это в рапорте, в том числе и нашу встречу, - командир еще несколько секунд послушал воплей и вскриков, после чего повернул голову к своему судя по всему заместителю: - "Ты слышал, давай пошел"

На этот раз Лок без стука и почтения ворвался в покои магов, прикрываемый снаружи отрядом патрульных. Самовосполменяемый заряд, надежно удерживаемый в фиксаторе поочередно задержал свое внимание сначала на одном за тем на другом чародее. Опустив оружие, Райксворд перешел сразу к делу:
- Разведка устранена, Туман Смерти пожрал не меньше трети дозорных, в составе вражеской штурмовой группы тифлинги, которые режут солдат, словно поросят.

Подобное изменение, произошедшее с Круаном, заставило некроманта стиснуть кулаки в бессильной злобе. Ему не нужна была бесчувственная машина смерти. Сейчас он всей душой желал лишь одного - чтобы его друг вернулся тем, кем он всегда был, и если бы боги этого мира позволили Аарену обратить время вспять, он ни за что не позволил бы Круану стать тем, кем он являлся теперь.
- "Продолжай вести судно в порт. В случае каких-либо непредвиденных ситуаций, немедленно сообщи мне. Это - приказ. А следующее... просто слова, - произнёс некромант и мысли его окрасились болью. - Потерпи немного, мой брат. Я превращу Рак'Сатан в руины во имя Предвечной и позволю ей сполна насладиться его страданиями. А если и этого окажется недостаточно, я направлю свой гнев дальше, истребляя всех на своём пути, до тех пор, пока ты вновь не станешь самим собой".
Аарен не считал себя хорошим человеком. Он был ужасным мерзавцем и совершенно точно заслуживал окончательной смерти. Но до тех пор, пока она не придёт к нему, Немиус будет убивать - ради того, чтобы вернуть своего лучшего друга и ради мести, во имя свершения которой Круан пожертвовал собой, даровав ему шанс отомстить за погибшую, замученную до смерти семью.
Опустив взгляд на трясущуюся, забившуюся в клетке сирену, которой Аарен даровал имя "Целестия", некромант молчаливо шагнул к ней, вытащил лёгкое тело и взял девушку на руки, безо всякой брезгливости прижимая к себе морское создание, довольно мерзко пахнующее грязью и тиной. Мыслями он устремился прочь, грезя о возможностях, которые дарует песня Целестии, воздействуя на слабую волю тех людей, кого он однажды пожелает подчинить своей власти.
Комната, в которую Немиус отнёс её, когда-то была его собственной - на самом первом, раннем этапе плавания, ещё до того, как некромант решил оставить её в пользу куда более аскетичного, но также и несравненно более функционального жилища.
Грубый деревянный пол каюты был украшен бархатистым ковром, на котором стоял широкий, довольно удобный стол. Сбоку от него располагалась тумбочка с тремя зеркалами, напротив них же - роскошная кровать с балдахином, по обеим сторонам которой покоились шкафы, сверху-донизу забитые различными книгами. Иллюминаторы в каюте были заменены полноценными окнами, открывающими чудесный вид на морскую стихию.
Рядом со столом также стояла весьма приличных размеров ванна, соседствующая с несколькими бочками, наполненными водой.



Едва только Аарен зашёл внутрь, как один из корабельных скелетов, до того молчаливо ждавший своего капитана у двери, проследовал за ним и, повинуясь короткой команде Немиуса, поспешил наполнить ванну ледяной жидкостью, которая, впрочем, довольно быстро разогрелась благодаря руне огня, наспех сотворенной Аареном - одной рукой, в то время как другая пыталась тщетно удержать изо всех сил вырывающуюся сирену.
- Дальше мы сами, уйди прочь! - несколько раздраженно отдал приказ Немиус, после чего, помогая себе кинжалом и игнорируя страшный крик, которая издала Целестия, видимо, посчитав, что он собирается окончательно её добить, принялся избавлять девушку от её легкого одеяния, поскольку стянуть с неё одежду иначе в данный момент представлялось слабо возможным.
Это заняло некоторое время, но некромант всё же поместил Целестию в ванну - вместе с собой, обнажившимся и тоже забравшимся туда следом. Оказавшись в тёплой воде, которая, по мнению мага, должна была несколько успокоить сирену, Аарен резко прижал её к себе, принявшись легонько поглаживать девушку по спине, дожидаясь того момента, когда к её разуму, пораженному страхом, вернется возможность нормально соображать.

- «Будет исполнено, Мастер, - холодно и крайне отстранённо отозвался Рыцарь Смерти, как собственно и всегда, но чуть позже добавил, - Молодому некроманту это неизвестно, но если… если бы только эта душа признала главенство Предвечной, то уже давно обрела бы ту свободу, что некромант хочет ей даровать. Впрочем, даже самые извращённые из пыток моей Госпожи похоже бессильны против неё. За эти восемь лет душа так и не изменилась, а её внутренней силы хватило, чтобы поставить свои условия даже богине Смерти. Я передам ей твои слова, маг, но и ты, уважай выбор этой души, выбравшей служение смертному вместо богини, от которой напрямую зависит её существование. Не вмешивайся в битву, в которой молодой некромант всё равно бесполезен!»
То, что Рыцарь ответил, само по себе, не являлось чем-то необычным. Слуги Предвечной, хоть и обычно не выказывали словоохотливости, но при желании вполне были способны составить достойную кампанию. К тому же именно через своих преданных Рыцарей, богиня и выражала свою волю. Впрочем, право понимать и истолковывать свои слова Предвечная всегда милостиво оставляла за слугами. Но тот, кто сейчас откликнулся и управлял телом бывшего убийцы, скорее всего должен был быть Жнецом. Только они могли переносить души нежити так, как им заблагорассудится, это же объясняло ужасающую силу ауры и хладнокровность использования её на корабле, что перевозил вампира, которому такая атака также не была приятна. И похоже, в этот раз слуга был достаточно словоохотлив, чтобы пролить хотя бы каплю света на ту тьму, что сотворил с Круаном их Учитель…
Тем временем сирена медленно приходила в себя, постепенно расслабляясь в объятьях мёртвого, но вполне себе тёплого волшебника. Её кожа оказалась молочного оттенка, а волосы, с которых уже смылась грязь и тина, были цвета начищенного золота, точно тончайшие нити парчи, они лениво колыхались в воде, отражая свет магических ламп и свечей.
- Вы – чудовища, а не мы, - едва слышно произнесла девушка всё ещё дрожащим от страха голосом. Рассматривая свои прекрасные ножки, которые вопреки слухам так и не обратились в хвост. – нам нужна пища и только. Не наша вина, что люди ловят рыбу и лишают нас пропитания и всё же… теперь мои сёстры больше никогда не приблизятся к кораблям с вашими парусами…

Если бы Аарен по-прежнему был жив, то слова, сказанные этой таинственной сущностью, что сейчас говорила от лица Круана, заставили бы его кожу покрыться мурашками. Но хотя его мёртвая плоть и не отреагировала, в сознании некроманта на мгновение полыхнуло пламя злости и раздражения, которые Немиус тотчас же умело замаскировал и постарался спрятать в глубинах своей души.
- "Разумеется. Я не буду вмешиваться там, где я бесполезен", - молчаливо отозвался он.
Он не испытывал гнева к Жнецу или, что было бы и вовсе невероятно глупо, к Предвечной. Он злился на самого себя.
Только это у него и оставалась.
Посчитав, что Целестия уже достаточно успокоилась, Аарен отстранился от девушки и спокойно взглянул на её обнаженное тело.
- Да, мы чудовища. Но чудовищ боятся - и именно поэтому с ними безопасней, чем где-либо ещё... если ты, конечно, сумеешь заручиться их доверием.
Он легонько провёл пальцем по её плечу, убирая прочь налипшую грязь.
- Сейчас тебе нужно помыться, чтобы избавиться от запаха, который вызовет у обычных людей довольно неприятные чувства. Думаю, для той, кто решила изучить мир людей, это будет не лишним, Целестия.

Потрошим твою мать!

Перловка — она варится долго. Просто непорядок, что наши игроки стали писать менее ярко и задорно. Впрочем, на страницах нашего дорогого ДМа еще есть приятные глазу злобного памфлетиста строки.
Вот, например, позвольте познакомить вас с обыкновенным демоном (курсив мой, как обычно):
«Внешность
Родители постарались на славу и выглядел Кагыр сногсшибательно даже по демонским меркам, от чего постоянно страдал. Высокий, широкплечий жылистый с умными глазами (Я не поняла, от чего тут страдать и что тут такого сногсшибательного. Ммм... Наверное, ЖЫ и ШЫ? А, нет. УМНЫЕ ГЛАЗА? Да, точно!)
Характер
С детства пытался следовать принципу не вмешательства и пытался выбрать наименьшее зло из возможных. Изо всех сил пытался никуда не влезать но с такой удачей и вещностью ему это крайне редко удавалось (Вещность? А? Куда можно влезть с вещностью? Хотя... если это рожа у него такая, то дааа.)
История
Обычная по демонским меркам семья, Отец хотел вырастить из сына воина и нещадно мучал всеми возможными тренировками.
Сына правда интересовали намного больше руны чем мечь, (Чем мечь руны, если «мечь» — это глагол? Кто такая мечь, если «мечь» — это существительное? Не говоря уже о том, что читателям непонятно, что же интересовало в итоге сына — правда, руны или как мечь?) а учитывая его живой ум и тягу к рунам старания отца оказались напрасны». (Неудивительно. Сыну просто не до того.)

А вот другой потусторонний красавчик:
«Демон-лорд Мандарин прожил длинную интересную жизнь, успев захватить несколько дюжин миров и уничтожить в два раза больше. Однако вот уже пять тысячилетий он просиживал в своей твердыне на безконечном пиру, выпевая цистерны проклятого алкоголя (Хочешь петь? Пой! Хочешь пить? Нет, пой, я сказал!) каждый день и десятками плодя безполезных потомков от лучших наложниц захваченных миров». (Бесконечно бесполезно объяснять приставку «бес».)

Пробежимся по нелюдскому племени недобрым взглядом:
«Среди них выделялось два индивида — громадный детина, превышающий остальных орков в плечах , и выше на целую голову». (Я выше тебя в плечах, понял ты, хиляк!)
«Впереди отряда важно ступал гоблин, где то сперевший барабан, И теперь блаженно повизгивая барабанил что есть мочи, не задумываясь о ритме». (И — отличное имя для гоблина.)
«Самый большой орк увлеченно ковырял в носу, И когда наткнулся взглядом на демона разинул рот, забыв высунуть палец из носа». (И — неплохое имя для орка.)
«- Столо быть ты и есть Учитель, я ожидал что ты будешь повыше, хм, однако даренному учителю зубы не смотрят."-
После чего Здоровяк, А затем все его войны стали на одно колено». (Здоровяк стал на одно колено. А тоже стал на одно колено — кстати, хорошее имя для орка. Ладно. Но стоящая на колене война... Нет, мое ограниченное воображение отказывает.)
«"Так что если ты хочешь обьеденить мой народ нам нужны войны, чтобы наказать этих пожирателей кала. Ты можешь привезти войнов из этих врат"- спросил орк, указывая лапищей на портал». (Несчастные войны. С ними делают что хотят. Везти войну куда-то — это ли не надругательство?)
«Наследников у этого старого ходока пол племени, и я так подозреваю что и в других племенах соберётся около дюжины его потомков». (Пол в наследниках, а потолок — в обиде.)

У орков и гоблинов, впрочем, всегда весело. Не будем их за это осуждать, обратим свои взоры в сторону обычных или почти обычных людей. Что они творят со мной, вы не представляете!

Пост называется «успей успокоиться»:
«Возвращаясь к остальным студентам, девушка уже успела успокоиться. Как вдруг, освещение начало лихорадить, а азиата, отошедшего в дальний угол, также неожиданно начало неестественно трясти. Слишком неестественно, чтобы не обратить на это внимание.

Только полноватый азиат вместе с освещением успели успокоиться, а с ними начинала и Эми, как в двери столовой постучали». (Кто не успел — тот опоздал =))

Еще несколько симпатичных моментов:
«Говорил мне тот кролик не мешать таблетки, но что он понимал — животное!
Придя в себя в таком знаком помещении (Знаком помещении. Это была лишняя таблетка, прав твой кролик.) университетской столовой, Джон будучи в все ещё на веселе, (В на где?) пока остальные задавали бесполезные вопросы и поддавались легковой панике, (Грузовая паника в студию!) решил все же найти связь, переходя с одного места на другое, залезая на столы и вытягивая телефон во все стороны, но так и не поймав сети, решил на это забить и пойти пошарить на кухне, вдруг там есть что пожрать».

«Будь оно все проклято! Ты видел это, так, Вильям? Грета полностью подчинилась их обонянию!» (Властный нюх! Признаться, я немного завидую.)

«Феодалы же тех или иных государств, принимавших участие в серии военных конфликтов, желали заполучить богатства своих противников, а также славу и благородство. (Благородство заполучить на войне? Да ладно!) Несмотря на сокрушительные победы в начальных этапах, Англия так и не смогла добиться своей цели». (Сокрушительная победа — залог блистательного поражения.)

«Толкнул но дверь то запертая , ключ то у комрада сзади.Так и получилось что стоял Ростислав у закрытой двери махая ксивой, а соседи будущие смотрели и офигевали». (Дверь-то какова! То запертая, то у комрада... где? Тсс! Комрад-то не знает! Зато соседи... Ну, вы поняли.)

«Портье и след простыл , тем временем в номере царила идилия.Владимир присев на диванчик что-то читал(хоть освежитель не важно).Русские азербайджанского этнического происхождения разложили на кроватке скатерку и придавались обильной трапезе». (Ы? Почему не важен освежитель? Хотя... когда к трапезе идут в придачу русские азербайджанцы, то ну его, тот освежитель. Страшно!)
«На завтрак подавались: оладьи,сгущёнка,2 вида салата, омлет, стакан сметаны.Как всегда всего на всех не хватило, завтрак обещал затянутся на долго». (Да ладно?! А азербайджанцы? Их хватит на всех!)

«Чтоб показать кто здесь вождь, а кто неприкасаемый дрожащий Владимир принялся строить всех.
Без всякого преувеличения, товарищи из солнечного Дагестана выполняли поручение идеально.
Правда не обижая себя, процентов 5 из принесённых блюд пропадало неизвестно куда». (Кого построил дрожащий Владимир и как 5 % блюд себя не обидели?)

А вот еще интересный обед:
«хорошо прожаренное мясо из говядины под томатным соусом» (А что еще бывает из говядины? Шоколад?)
«жареный картофель фри» (А мне бы хотелось вареный картофель фри!)

Окей, хватит жрать, займёмся делом.
«В танка нельзя упасть, ненароком что-то раздавить или испортить себе лень» (Не сметь портить лень! Это военное имущество!)

«Те оповестили вас о том, что ваша мать, бросившая вас ещё в раннем детстве, находиться (Она писать.) на смертном одре, и, хочет увидеться с вами, чтобы обговорить все вопросы о наследовании её состояния... вам. И то, что она не оставил (Она отец?) вам ничего, кроме своей фамилии, «Варлок», и одеяльца, в которое вы были завернуты, когда вас принесли в приют ещё младенцем, никого не волнует. На то, что у вас давно уже есть своя жизнь, и, никто не просил в неё так внезапно врывать (Что можно врыть в жизнь?), так же всем плевать. Потому что на кону стоят суммы с шестью и девяти нулями после цифр, недвижимость, ценные бумаги, нет, даже больше, судьба целого города, в котором пустил корни ваш род, и, который практически купила ваша биологическая мать с потрохами». (Мать с потрохами. Ыы.)

Мастера иногда задают своим игрокам нетривиальные задачи. Например:
«Особенность — это какая-то особенность вашего героя. (Казалось бы — всё просто? Ан нет!) Что-то ненормальное, даже мистическое, не от мира сего, что преследует героя всю его жизнь. Может ненавязчиво, так, что он даже сам не осознает этой своей особенности, а может, в открытую, напрямую влияя на его быть (И на его не быть.) и мировосприятие. Особенностью может быть что угодно. От радиопомех в вашем присутствии, до пирокинеза в моменты сильного стресса, от чуть большего чем у прочих везения, до умения общаться с растениями. У всех это что-то свое, и, оно появилось у них где-то в период от 14 до 16 лет, и после не исчезало. Другие люди не способны заметить эту вашу «особенность», учтите». (Незаметный пирокинез? Выпустил огонь и тут же его заглотил? Правда, в этом что-то есть.)
«Инвентарь — вещь нестабильная. Я имею ввиду, если вы не указали в нём платок, но, достали его по ходу повествования из кармана, ведущий не станет вас жюрить». (Нет, конечно. Для этого существует жюри. А ведущий мог бы пожурить. Чувствуете разницу?)

Вообще, я люблю пафос. Он иногда настолько мощен, что ты не понимаешь, о чем написано, но до чего пафосно — до дрожи, зубовного скрежета, опаленной плоти и пепла мозга:
«Там где была равнина, теперь был кратер, обрамлённый зубьями-холмами, опалёнными, и, залитыми кровью. Кровь лилась повсюду. В пылающих расселин земли. (В куда?) В реках, и озёрах, высохших за один миг чудовищного удара, и наполнившихся в следующий, внутренностями, перемолотыми костями, рваной, опалённой плотью, кусками доспех, и сломанными клинками, обрывками шкур, пеплом волос. (Откуда всё это говно взялось? Непонятно. Но красиво!) Кровь лилась повсюду. Дождём, она ниспадала с небес на мерцающее от жара дно ямы, и земля, обездоленная, всё ещё в шоке от всех тех жизней, что за один короткий взмах орудия, резко прервались, и ушли в неё, усели (Шо сделали?! УСЕЛИ?!) на её шкуре, пеплом, сажей, и ошмётками благородных существ». (Смакота.)
«Город, по всей видимости, очень стар. Его центр полон приземистых, не выше четвёртого этажа, широких зданий, из камня, с множеством скульптур на них, мозаик, каких-то украшений». (А еще в нём много, очень много, неоправданно много, непонятных, лишних, пафосных запятых, которые все запутывают.)

Но это так, мимоходные находки. А иногда встречаются персонажи — просто подарки судьбы. Люблю их страшно.
Вот, например, обычный симпатяга:
«Внешность
Майкл достаточно крепок и закалён.Его тело покрыто ранами. (Незаживающими? Чувак, ты скоро сдохнешь сам по себе, я отвечаю.) Рэмор носит небольшие усы и терпеть не может бородки.Завидев человека с бородкой,Майклу приходит на ум:"козлобород,с усами лучше ходи." (Фейспалм.) Однако (Несмотря на бородофобию?) Майкл не очень поворотливый,но он знает достаточно боевых приёмов,чтобы перетащить победу себе. (Победа — это такой канат. Майкл — мастер по перетягиванию каната победы.)
Характер
Майкл часто нервничает и реагирует на любые мелочи.Дело в том что при одной из первых военных операций Майкл и его отряд выдвигались по лесной местности.Недалеко что-то шелохнуло, (Кого оно шелохнуло?) но никто из отряда не обратил внимание.Это было зря, (Метко подмечено!) ведь из этих кустов,откуда издавался шорох,вылезли несколько автоматчиков,которые обстреляли отряд.Пятерым солдатам удалось уйти,Майкл был не плохо ранен, (Прямо скажем, он был хорошо ранен, просто отлично! Эти раны до сих пор с ним!) однако смог быстро оправиться. (Это иллюзия, парень. Не лги себе.) Несмотря на свою нервность,он хорошо ладит с людьми и если вы видите Майкла,сорящегося (Мусорящего-ся? О_о) с каким-нибудь человеком,через некоторое время они станут лучшими друзьями. (Если у него нет бороды, разумеется.)
История
Выходец из западной европы.С детства жил в России и теперь мастерски владеет русским языком.Майкл отличился хорошей меткостью на стрельбище и когда началась война,его отправили в Афганистан.Так Рэмор стал снайпером.В Афганистане он потерял двух своих друзей и два пальца на левой руке. (Какое совпадение. Я бы предположила, что Майкл просто отрубал себе пальцы, теряя друзей, но тогда бы он уже остался совсем без пальцев.) Когда война утихла,Майкл ушёл в отставку.Однако война вновь разгорелась,теперь с большим масштабом.И снайперу вновь придётся взяться за старое». (Снайпер-псих. Это страшный персонаж, я тут я вполне серьёзна.)

А вот девушка. Наверное.
«рост: 178
вес: 45 кг
возраст: 19
серые глаза, рыжая, стройная и довольно таки худая... (Не льсти себе, детка. У тебя истощение, и ты — анорексичка.)
Характер
Гадский характер, очень азартная, пылкая, стерва но хороший лесной дух, (Вот с этого места подробнее, пожалуйста. Это как понять-то?) хорошие познания в каштановых листьях и девочках, (Не знаю, как с листьями, но в девочках не шарит.) частично в алкоголе, заядлая врунишка но добрая. (Но стерва.)
История
В некотором царстве в некотором государстве жил был король у него была приемная дочь и всё такое. (Всё такое — это что именно? Истории отчимов и падчериц бывают очень специфические.) Всё было хорошо всё гуляли, (Всё гуляли, всё прогуляли.) употребляли алкогольные вещества и курили каштановые листья, одним словом идиллия. (Для кого-то идиллия выглядит именно так.) Но как и в любом рассказе есть переломный момент когда тебя выкидывает в жестокий суровый мир, но уже без блек джека и шаболд и ты остаешься один. (Драма.) Вообщем как-то раз король проиграл в покер свое королевство эльфам. Эльфы зря время не теряли и обратили всех свободных людей в рабов, а Влада спала в этот момент и её не заметили борцухи, (Где она спала — вот вопрос. Что такое эльфы-борцухи, я даже думать не хочу.) и она как во всех сказках тупо сбежала (Можно было сбежать остро. Или сбежать умно. Но Влада сбежала как смогла.) как не странно через черный ход. (Мне нравится, когда у королевства есть и черный ход, и парадный.) Так с этого момента начинается история Влады».

Вот ещё один совершенный обычный товарищ.
«Парень (на вид 20 лет) , высокий(190 см.) и статный, имеет два прекрасных голубых глаза (Фигасе! Два глаза!) и длинные до плеч темные волосы. При использовании сильной магии глаза постепенна полыхают голубым пламенем. Выглядит совершенно, как обычный человек.
Характер
Спокойный и веселый, хотя может совершать глупые и ужасные поступки идя на поводу у эмоций. Выполняет любую роботу (зависимо от оплаты). (Дайте два!)
Сага: Сразить зло и наказать злодеев!
Эпика: Возродить свой род, объединить родные земли и отомстить за смерть отца,узнать правду о своей матери. (О! Это интересно!)
Вера: В своих братьев по оружию!
Слава: Получить признание и стать предводителем своего народа
Изъян: Убивать и бить женщин, алкоголь». (Эмм... так что там с матерью?)

Закончить я хочу чудесной, ёмкой и прекрасной квентой персонажа, не нуждающейся во всяких дурацких курсивах:
«Внешность
на мне коженая бронька кожине сопоги цвет глаз зеленый и мускулы
Характер
злой и умний
История
Навыки
могу говорить з животними и навик меткий удар
Инвентарь
веревка». (Чтоб повеситься. Простите, не удержалась.)

И чтобы уж совсем закончить, я напоминаю вам, дорогие мои (и не мои!) читатели, что всё использованное тут надергано на просторах ДМа — зачастую у любимых мною игроков, которые волею судьбы настучали на клаве то, что привлекло моё нездоровое внимание.
Засим остаюсь с безмерной любовью к вашим перлам.
С вами были
наш верный спецкор SLow S
И
Как всегда
злая и несправедливая
Фиолетта Пасквиль

Вы не можете просматривать этот пост!

Пусть полуэльфийка не знала ни новоприбывшую пару, ни темноволосого парня, чем-то неуловимо похожего на жителей Нордленда, ни кого-либо еще из местных, но это не мешало ей вести себя крайне вежливо, особенно с теми, кого она ощущала как “братьев” и “сестер” по магическому дарованию. Новость о доходах чародеев была довольно таки неприятна, но на взгляд Маржан это пережить было можно, если удачно устроиться. А раз война на пороге то наверняка найдется немало чародеев, и не только, желающих погреть руки от разгорающихся костров и набить карманы как следует за счет военных нужд. В этом-то уж можно было не сомневаться. Самого кронпринца было немного жаль - возвращать мертвых, если тот даже и задумал такую глупость, не самая лучшая идея, даже если любовь зла как безумный демон, призванный по недомыслию каким-нибудь недоучкой. Только вот, в его положении, в вопросах брака взаимные чувства - это практически непозволительная роскошь…
Впрочем об этой теме сама полукровка предпочитала лишний раз не думать, чтобы не портить настроение. То, что излишне возвышенные натуры именовали “любовью”в жизни волшебницы встречалось так же часто, как и разгуливающий посреди городской площади дракон в своем натуральном виде, а в последний раз, когда Маржан испытывала всепоглощающую страсть и сладкое разрушительное желание, закончился не слишком хорошо, хотя могло быть и хуже. Все-таки она уже давно знала, что происходит между мужчинами и женщинами в моменты близости и любовные игры не были для полуэльфийки чем-то потаенным или постыдным. Скорее наоборот, в этом плане Маржан успела пресытится и искала для себя вещи куда более захватывающие.
Одна из таких как раз задела её обостренное чутье как раз тогда, когда спутник прибывшей дамы проходил мимо, и впечатления остались… странные. Не сказать, чтобы полукровка съела собаку на различных гаденьких штучках, но определить что именно с красавцем не так, не вышло. Да, это было похоже на проклятье, причем если его будто окутывала дымка, то его спутницу в интересном доспехе словно охватил настоящий костер, если так можно было описать ощущения… И эта неизвестность куда как сильней разожгла любопытство Маржан, чем все попытки поухаживать вместе взятые. Что ж, тот случай когда двух зайцев можно убить одним выстрелом и показать прочим жаждущим внимания что она уже как бы “занята”.
-Прошу прощения, наверное вы устали с дороги, но не будете ли так любезны присоединится к нашему маленькому разговору? Совсем ненадолго, уверяю вас. - непринужденно улыбнувшись одной из самых своих очаровательных улыбок, полуэльфийка осторожно обозначила касание и широким жестом пригласила незнакомца подсесть к ней за стол, - Если ваша спутница пожелает, то она тоже может присоединится.
То, что этот приставать не будет, ей подсказало не только и не столько наличие у него спутницы, но и упрямое выражение лица, промелькнувшего всего на миг перед взором Маржан. Он поставил себе цель и будет её придерживаться, не отвлекаясь особо на посторонние вещи в виде случайных связей в таверне.

Гей? Дала оценку взгляда серебровласки Ария. Шпилит этого джедайчика пока никто не видит.
К тому, что от ее вида не текут все особи мужского и женского пола она относилась спокойно. Хотя за мужчин человеческой расы порой и было обидно. Легкий укол был и сейчас.
Мастер? А может и наоборот. Джедайчик шпилит серебровласку.
Вопрос, на который не ждут ответа. Пусть засунет его туда, куда просовывает ему компаньон. Оценивающий взгляд как на товар, от золотоглазого ублюдка, особой радости не доставляли. Перед ним бы, она точно ноги раздвигать не стала.
Запрос на оружие, а потом серебрыш стал нашептывать своей "хозяйке" что-то. Смазливого джедайчика было не отличить от девчонки. Между ног наверняка тоже. Прислушалась. Скрипнула зубами. Гей явно говорил все это нарочно, провоцируя ее. Благо на ней до сих пор был шлем.
Дождавшись, когда голубки наиграются с друг другом и обратят на нее внимание, девушка расстегнула крепление рюкзака с припасами и кинула серебровласке, туда-же следом последовала винтовка, пояс с бластером, повези с виброножами с бедер.
Что еще осталось? Удавка в рукаве наруча... Пусть будет... Все равно ее не видно. На самом деле, металлических набоек на костяшках пальцев и носках ботинок было достаточно, чтобы убить человека одним ударом. Если знать куда бить.
- Со мной пойдет твоя подружка,- кивок на Крайона груженого ее вещами.
Стратус сделала шаг вперед демонстрируя намерение пройти.

BX-0113

- Так точно, сэр, - подтвердил Луркер слова своего напарника. – Не из разговорчивых.

Более вмешиваться в диалог дроид-коммандо явно не собирался. Картотека данных «Затмения» услужливо сообщала о том, что BX-0164 был создан незадолго до окончания Войны Клонов и, в отличие от BX-0113, скорее всего ещё не располагал достаточным количеством опыта для эффективного воспроизведения поведения клона-бойца, поэтому большей части вопросов к нему было желательно избегать.

- «Я отправила к вам десять B1, двух супербоевых дроидов и одну дроидеку. Они прибудут к территории МБК в течение пяти минут, - пришёл текстовый ответ от Теви. - Я также велела держаться им подальше от B2, охраняющих турболифт, пока от вас не поступит сигнала готовности».
Спустя секунду, девушка коротко добавила:
- «Удачи, BX-0113. Я… я надеюсь, ты не пострадаешь».

Неуверенность оператора чувствовалась даже в подобном, завершающем сообщении. Что ж, по крайней мере пока, она, кажется, всё делала правильно. Главное - не ругать её за возможные ошибки, поскольку люди подобного склада характера, как было известно дроиду исходя из собственного опыта, зачастую оказывались склонны к нерезультативным паническим действиям и нуждались в эмоциональной поддержке, которую BX-0113 едва ли будет в состоянии оказать.
- Я вижу, - со стороны Джея раздался короткий смешок, в исполнении типичного B2 смотревшийся несколько неестественно. – Наёмники «Нова Гвардии» вечно такие. Стремятся погибнуть в бою – и чем зрелищней смерть, тем большую честь оказывают им на Айлоне. Их гибель была вполне ожидаема. Проклятые безумцы.
Когда двери турболифта открылись, второй клон, до того остававшийся неназванным, коротко заметил:
- Ну всё, хватит разговоров, - фальшивый дроид повёл своим манипулятором в сторону платформы. – Я - Хонг. К командиру пойдёте вместе со мной. Джей, ты останешься на посту. Если пожалуют сепары… ты знаешь, что делать.
- Так точно, сэр! – отозвался клон. В голосе солдата чувствовалась некая напряженность – явно последний приказ пришёлся ему не по вкусу.
Секунду помедлив, Луркер последовал примеру Джея. Большего от него, впрочем, и не требовалось.

Турболифт поднимался вверх не менее двух минут. Всё это время BX-0164 стоял неподвижно, точно статуя. Присматривавшийся к нему Хонг только головой покачал:
- Выдержка что надо, - произнёс он. – Хаттова башня слишком высоко. Хоть бы музыку включили…
- Так точно, сэр, - привычно ответил Луркер, изображая из себя «идеального бойца». Впрочем, похоже, что пока в его холодном, отчужденном поведении никто не заметил и малейшего изъяна. Должно быть, такие солдаты тоже встречались.
Когда двери открылись, Бёрста встретили два дроида B2, имевших те же антрацитово-чёрные цвета, что и прочие замаскированные клоны. Охрана располагалась у двери в конце небольшого коридора, который, должно быть, вёл в главный зал обзорной башни «Затмения».

Стоило только процессии сделать шаг, как имперцы, переглянувшись, одновременно нажали нечто у себя на поясе, снимая активированную маскировку.
- Хонг? Кто это с тобой? – несколько подозрительно осведомился один из них.
- Спокойно, парни. Они из наших – выжившие из первой группы. Атака провалилась.
- Не только у них, - мрачно заметил второй. – Рука Императора также не отзывается. Мы последние, кто в состоянии исполнить Его волю.
Расступившись, клоны активировали настенную панель, заставляя центральные двери плавно отвориться, открывая Бёрсту и Луркеру путь в самое «сердце» МБК.

- «Я скопировала планы помещения и переслала их вам! - пришло уведомление от Теви. По стилю письма чувствовалась, что девушка, по меньшей мере, взбудоражена. – На карте отмечено месторасположение всех целей, включая тех двух, о которых я говорила. Учитывая, что одна из них транслирует радиосигнал… это точно должен быть Тевус! А тот гуманоид, который рядом с ним – вероятно, один из телохранителей-мандалорцев мууна. Мне потребовалась всего лишь выполнить спектральное сканирование и включить фильтр высоких частот, чтобы обнаружить их точную локацию, представляете?! Я думала, что будет сложнее. Гораздо сложнее! Но я же помогла, правда, правда? Ну скажите, что я помогла! ♥ ♥ ♥»


Главный зал обзорной башни «Затмения» выглядел совсем не так, как это было положено в соответствии со стандартными схемами крейсера класса «Предусмотрительный». Нес Генид и Тевус Хест'фабиа'Клоу, избравшие данное помещение в качестве места своего жительства, изначально предназначенное для двух целей – службы в качестве развлекательной площадки для важных гостей, которые могли бы следить за ходом сражений и, одновременно с этим, центра управления коммуникационными системами дальней связи, внесли в первоначальный, до крайности сухой интерьер башни некоторые изменения. Во-первых, всюду, куда падал глаз, располагались различные предметы роскоши: стол из лакированного дерева, уставленный золотой посудой и столовыми принадлежностями; огромный голодисплей, который могли себе позволить лишь особо богатые денежные мешки и просто исполинских размеров кровать, с периной, даже на глаз выглядящей невероятно мягкой, покрытой белоснежной простыней; ковры на полу, в высоком ворсе которых буквально утопали ноги расхаживающих по залу клонов и два прекрасных гобелена с гербами Банковского Клана, закрывавших собой большую часть обзорных окон башни. От всего этого великолепия у органиков, должно быть, буквально разбегались глаза, невольно заставляя взирать на хозяев столь богатого места жительства с соответствующим почтением.

Бёрст и Луркер оказались на небольшом балкончике, по обеим сторонам которого стояло по клону. Вниз вели две лестницы, откуда открывался прекрасный вид на центр помещения, где, рядом с поражающей размерами постелью, в окружении четырёх клонов сидело, прижавшись друг к другу, ровно такое же количество гуманоидов. Трое из них были, вне всякого сомнения, рабынями Неса Генида: девушка-человек, обладавшая крайне большими молочными железами и одетая в одно лишь нижнее бельё, только подчёркивающее её прекрасные формы; стройная тви’лечка с золотой кожей, одежда которой также не скрывала абсолютно ничего – если декоративные трусики и полоску ткани, едва ли прикрывавшую грудь, можно было назвать столь громким словом; и уже обнаженная, остроухая девушка из редкой расы сефи, прижимавшая к собственному телу тонкую ткань, точно пытаясь прикрыться ей от холодных взглядов солдат-теней, в смертоносности бластерных винтовок которых ей уже пришлось убедиться немногим ранее. Последний из этой компании был трясущимся, покрывшимся мурашками от холода и нервного перенапряжения, раздетым неймодианцем, по виду которого было понятно, что его прервали в самый разгар «развлечения».
В зале лежали обугленные тела двух мандалорцев. Похоже, что банкиры предпочитали держать с собой лишь немногочисленную охрану… особенно, когда они были не одни.

По обеим сторонам от балкона располагались двери в помещения – та, что была слева от входа, вела в технический отдел, из которого настраивалась дальняя связь «Затмения»; другая же вела в обитель Тевуса Хест'фабиа'Клоу, очевидно, предпочитавшего жить с куда меньшим комфортом, чем его коллега из МБК.
Когда дверь коммуникационного отсека открылась, из неё вышел, на ходу снимая шлем, клон, внешний вид которого разительно отличался от прочих – по крайней мере, кибернетический правый глаз и кривой шрам, проходивший вблизи него, точно делали его запоминающейся персоной.

- Коммандер Вольф, сэр. Это Бёрст и Луркер из взвода «Лямбда». Выжившие из группы, отправленной на саботирование двигателей, - отрапортовал Хонг.
- Вольно, солдаты, - искусственный глаз Вольфа крутанулся в глазнице, разглядывая дроидов-коммандос. – Вижу, потрепало вас изрядно. Снимите доспехи, наши медики вас осмотрят.
Сказано это было вроде бы дружелюбно, но в тоне голоса коммандера слышался настоящий металл.

В то же время, внизу зала разыгрывалась сценка, которая для клонов, должно быть, казалась на редкость пикантной.
- Ну пожалуйста, мы же всего лишь рабыни, - дрожащим голосом говорила тви'лечка, расстёгивая застёжки лифчика, чтобы продемонстрировать окружавшим её мужчинам свои налитые, привлекательные молочные железы. Слегка покачав ими, девушка заставила тёмные сосочки вылезти и набухнуть от холода, лишь ещё больше дразня несчастных бойцов. – Хотите мы доставим вам удовольствие, а вы нас отпустите? – оперевшись руками об пол, красавица выгнула спинку, выставив на обозрение свои упругие ягодицы и смотря на имперцев с невероятно жалостливым, просительным выражением во взгляде. - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста! Мы ничего никому не скажем!
- А можно… - начал один из охранников.
- Нет, - ответил тот, что стоял с ним рядом.
- Но, сэр, такая кровать…
- Заткнулся, придурок! – прошипел другой клон. – Пока нам обоим не влетело от коммандера. А ты, - это было сказано уже рабыне. – Прикройся. Немедленно. Или я тебя пристрелю.
Испуганно стиснув свои формы ладошками, девушка сжалась, прячась за спину Генида. Последний ворчливо отозвался:
- Это возмутительно. Я верный подданный Его Высочества…
Впрочем, неймодианец счёл за лучшее заткнуться, когда ему в живот хорошенько прилетело прикладом винтовки. Нанеся этот удар, клон спокойно вернулся на место. По-видимому, у него уже давно «чесались руки» сделать что-либо подобное.

Кристоф Аукель

Ближайший вход в тоннели, как это ни странно, располагался сразу у мастерской Нуары, поэтому Кристофу не пришлось идти далеко. Собственно, ему оставалось лишь стоять и ждать прибытия гостей.
R4 уже прожужжал солдату все уши, рассказывая о том, насколько же это, в действительности, короткий путь, пусть и таким здоровякам как он придётся идти вприсядку, а некоторым и вовсе ползти, чтобы пройти путём «совершенных творений Вселенной» - астромехов, в помощи которых этот «невероятно умный и знающий всё, гремящий костями мешок с мясом» отчего-то сейчас нуждался.

- Ну, я понимаю, ваш пол создали те ещё техники. Взять хотя бы эти манипуляторы – они ну никуда не годятся. Ни капли чувственности… а твоя фигура? Не за что зацепиться глазу! Ни бёдер, ни груди. Просто ужас. Да ещё и рост высокий. То ли дело я! – астродроид гордо качнулся на ножках. – Могу пролезть всюду, умею неплохо драться, бьюсь шокером и обладаю прекрасным чувством юмора. И ещё не заикаюсь. Как ты думаешь, у меня есть шансы очаровать мисс Вен? Она же такая умница и у неё такие… нежные пальчики… из нас бы получилась восхитительная супружеская пара. Тебе я, так и быть, позволю быть на церемонии венчания, чтобы ты понял, что потерял. Чего ты лыбишься? – R4 грозно выпятил вперед манипуляторы. – У меня чёрный пояс по боевым искусствам!
- Судя по диким дроидским визгам, нам сюда, - раздался чей-то голос. – Эй, Аукель! Ты здесь?
- И среди них тоже ни одной девушки… - печально пробормотал R4-P44.

Одним из прибывших был охотник за головами, связавшийся с техником немногим ранее. Даже доспехи не могли скрыть атлетичного телосложения Зорана. Судя по всему, он являлся тем ещё «монстром» - во всяком случае, подобных силачей среди наёмников едва ли часто можно было встретить. Бластерные пистолеты Дракс держал наготове, впрочем, тотчас же опустив их, едва только заметил Кристофа.

- Йо, Аукель, - охотник повёл рукой слева-направо. – Это мои друзья: Дэвид и Корвин.

Дэвид, доспехи которого были окрашены в тёмные тона, как и сам Зоран, был вооружен двумя бластерными пистолетами. С другой стороны, Корвин, носивший белоснежную броню, держал в руках тяжёлую бластерную винтовку. За спинами обоих мандалорцев располагались ракетные ранцы, а шлем Корвина оказался оборудован длинными антеннами, что явно указывало на этого бойца как на человека, неплохо ладившего с техникой. Помимо всего прочего, на поясе у каждого была перевязь с многочисленными кармашками, но если у Дэвида она оказалась забита разномастными гранатами, то мандалорец в белоснежном доспехе хранил там различные инструменты: Кристоф узнал электронную отмычку и универсальный коннектор – устройство с терминалом, предназначенное для взаимодействия с техническими панелями.

- Пришли бы все, но взрыв нас разделил, - хмуро произнёс Дэвид. – Остальные либо ранены, либо заперты на грузовой платформе ангара. Так что, какой у нас план?

Вспоминая, что у него с собой, Кристоф мог бы отметить набор инструментов, включавший в себя все те же устройства, что и у Корвина, но помимо этого содержавший различные отвёртки, а также универсальный программатор, созданный для перепрошивки дроидов – с его помощью можно было как полностью изменить личность конкретного субъекта, так и частично переписать его поведение.
Аукель вооружился бластерным карабином ЕЕ-3, среди плюсов которого дроид-коммандо выделял высокую скорострельность, малый вес и возможность использования одной рукой. С другой стороны, данный карабин отличался сниженной точностью и не такой высокой мощностью, как у той же Е-5. Кроме того, техника защищала стандартная броня военных КНС – способная выдержать попадание из слабых бластерных пистолетов, но ничего серьезнее этого. На неё солдату было лучше не полагаться.
Стратус задерживалась. Оставалось решить – ждать её и остальных «Нимбусов» или же отправиться в бой с текущими силами?

Кейд уже собирался ответить девочке на вопрос про то как он связан с орденом, но сейчас их обоих заинтересовала куда более насущная проблема, а именно как снять это крыло с того "человека". Впрочем хорошие новости были, этот человек в сознании и даже может разговаривать, причём осмысленно, значит его травмы не убьют его в ближайшие минут 10, но он начал пытаться снять крыло и это уже могло создать проблемы, ещё не хватало, что бы он крыло раскачал.

- Сэр, пожалуйста не двигайтесь, это лишь усугубит ситуацию. Мы уже работаем над тем как вас вытащить. - Сказал пострадавшему юноша, одновременно со словами влияя на его разум. Это было не подчинение чужого разума, а просто попытка успокоить пострадавшего, увы но пока что это всё что мог для него сделать. Когда парень закончил с этим, к ним подошёл дроид, который был явно в поисках работы, и комментарий Айши, от которого Кейд чуть не засмеялся, к счастью он смог сдержался. Кейд быстро отправил дроида к тем кого посчитал наиболее нуждающемся в его помощи , сам юноша сильно сомневался, что этот дроид может помочь им с крылом. Но тут парня осенило, этот пострадавший говорит, что работает на некоего "Неса Генида" и произносит это имя он с такой важностью, будто бы это мантра от прочтения которой сама великая сила поднимет крыло с его священного тела. Значит этот Нес важная шишка на корабле, а как показал пример с той девушкой, кажется Тессой, дроиды запрограммированы носится с подобными лицами как с тухлыми яйцами. Возможно одно упоминание имени этого Неса заставит всех дроидов проявить куда большую заинтересованность. Парень начал очень громко, обратился ко всем присутствующим в ангаре.

- Внимание, под этим обломком находится служащий самого Неса Генида, требуется немедленное вмешательство!!! Необходимо срочно убрать крыло с этого гуманоида!!! -

Тут вниманию юноши предстали солдаты облачённые в чёрное и две девушки, которые, судя по их разговору, возглавляли эту "армию тьмы". Тут парень увидел "кнут" сребровласой девушки и сделал для себя несколько выводов: Во первых она адепт силы, во вторых, она обладает несомненным талантом, раз овладела данным орудием, и в третьих, у неё, видимо, склонность к выпендрёжу в ущерб практичности, раз она на полном серьёзе использует столь сложное в обращении оружие. Кейд представить не мог почему она выбрала именно это оружие, ладно в фехтовании, кнут может неприятно удивить оппонента, у которого вряд ли имеется опыт битвы с подобным противником, но им наверное в разы сложнее отражать бластерный огонь. Да и в фехтовании у кнута нет каких то специальных форм, как в фехтовании простым световым мечом, сражаться в замкнутом пространстве невероятно сложно, отражать атаки также сложно. В итоге выходит, что преимущества данного оружия по сравнению с обычным мечом сомнительны, а недостатки колоссальны. Но для выпендрёжа самое оно. Хотя может у неё и обычный меч имеется. В любом случаи раз эта девушка владеет силой, значит может хотя бы приподнять крыло, а вытащить пострадавшего силой Кейд уже должен успеть. Но была проблема, согласится ли она помочь, плюс этих синекожих явно волновали их собственные проблемы, но решив что попытка не пытка, он всё таки окликнул сребровласую.

- Мэм, да вы со световым кнутом, простите что отвлекаю вас, но вы не могли бы приподнять вот это крыло!? - В этот момент он посмотрел на Айшу в попытках понять зачем она столь сосредоточенно пялится на этот "дроид истрибитель".

Форенс - богиня философии и мудрости


Форенс является аспектом Мудрости, Философии и Знаний. В Пантеоне она сидит по правую руку от Люмена, поскольку знания считаются одним из ценнейших даров для всех младших рас. Её участие в создании Анкарии такой, какой мы её знаем заключалось в сотворении законов мироздания. По её воле была создана Луна (которая считается одним из её символов), что бы создать гармонию светил, по её воле текут реки и разносятся течения в океане.

Эльфы, тогда еще бывшие большой и единой расой, считаются детьми Форенс. Они были созданы ею для хранения знаний и поиска новых. Оплот культуры, цивилизованности и магии - именно Эльфы стали первыми носителями этого дара, сила которого проистекает в факте существования самой богини. Постигая под её началом эту стезю, эльфы открыли практически все школы магии, которые дошли до современности.

Великая Башня Форенс. Легендарное здание, где Форенс лично со своими детьми постигала новые школы магии и учила эльфов новым знаниям. Одни легенды говорят, что Башня была уничтожена еще до ухода Богов, другие утверждают что она была смещена в другое измерение, когда Форенс ужаснулась тому, что сама же открыла в вечном поиске новых магических сил, дабы закрыть эти знания от смертных.


Церковь Люмена, как крупнейшее церковное образование, не допустила создания других церквей. Поэтому культы других богов оказались "внутри", где и служитель Форенс ведут службу. Культ Форенс наименее всего похож на Церковь в её классическом понимании - служители не ведут службы, да и королей не благословляют. Их цель это сбор и сохранение знаний, так же и обучение населения. Поэтому как правило в школах при Церквях Люмена обучают именно служители Форенс, как наиболее образованные жители Королевства Анкарийского. Магические школы замка Мистдейл, как крупнейшего магического оплота современности, выпускают множество учеников и служителей, поскольку маги считаются самыми "любимыми" детьми Форенс. В Мистдейле расположен крупнейший храм богини, где вечные искатели знаний молят о божественном откровении. Так же под покровительство попадают и книгопечатники, художники и прочие творцы, создающие или сохраняющие знания и культуру в той или иной форме.

Собор Форенс в Митсдейле, расположен в главной Башне Собрания.

Как только команда по прикрытию беженцев вышла за пределы стены, железная сетка ворот с грохотом потянулась вниз. Стражники на стене смотрели вслед покинувшим город с откровенным отчаянием на лице, но перечить командиру не решились. Видимо даже перед лицом вторжения демонов страх перед нарушением приказа был в них сильнее, что положительно говорило о Командующем как о первоклассном офицере. Почти сразу они скрылись где-то в глубине проходной башни, исчезнув из виду.

Пони Мелисандры, под завязку нагруженный всяким добром недовольно фырчал. Его эксплуатировании по полной программе - сзади за ним волочилась голова демона, сумки на боках гномиха всунула костяные пластины, сухожилия и кожу, и все это она умудрилась в быстром темпе собрать с открытой руки демона. Пожалуй в вопросах быстрого и эффективного сбора ресурсов вне зависимости от ситуации вокруг ей не было равных. Со стороны на неё еще в городе кидали явно неприязненные взгляды, но плевать Мелисандра на них хотела со своей низкой колокольни.

Прибытие лесных животных не заставило себя ждать - не известно то ли они были рядом, то ли лесные тропы для них сродни широкому тракту, но два медведя и целый лось почти в одно время вышли из темноты к путниками. Пони тревожно захрапел, глядя на медведей, но те кажется сами тревожно захрапели когда с возгласом "мишки!" на них понеслась Альви и расцеловала обоих в морды. Кажется её любовь к лесу и животным даже демонов ввела бы в ступор, не говоря о спутниках. Лось такого приступа любви избежал, и просто уперся лбом в руку Мириэль, почесавшей того меж рогами. Чтож, так или иначе средствами передвижения они оказались обеспечены, и спасибо за это их лесным товарищам.

Гномиха устроилась верхом на бедном пони, Мириэль и Бальтазар - верхом на лосе. Очевидно было, что Альвирика скорее всего не пустит его к любимым мишкам, так что Темный даже и не пытался, сразу направившись к лосю. Тот против кажется не был и просто фыркнул при виде темного. Серафима расположилась за друидкой, а Айвон и Вайори (к некоторому неудовольствию первого) заняли соседнего медведя. Начала движение Альвирика, за ней следом потянулись и другие. За спинами товарищей по несчастью оставался пустой город, в котором до сих пор горели факелы на улицах а в домах теплился свет. Уже уйдя прилично от стены, они минут десять брели почти в полной темноте. К счастью у Мелисандры нашлись факелы, что позволило отогнать тьму вокруг. Где-то позади раздалась серия взрывов - она была слышна хотя слабо, но достаточно ясно. Что там происходило, никто их не знал, да и узнать уже вряд ли мог. Их ждала дорога на запад.

Тема Перекрестка Фей - ссылка

Закат в Перекрестке Фей по праву считался одним из самых красивых если уж не во всем Королевстве, то в округе точно. Солнце садилось за верхушки огромных елей и сосен, окрашивая северные горы в нежно-розовые цвета. Сейчас, в теплый месяц Шестой Луны, холод спускался с гор уже ближе к глубокой ночи, и поэтому тепло еще не успело покинуть улочки города. Само поселение в нынешние времена редко засыпало полностью - за последние годы Перекресток разросся до такой степени, что его ночная жизнь если и не была под стать Брейвроку, то очень пыталась за ним успеть. Во многом именно благодаря своему расположению этот вечно раздираемый политикой городок сумел стать самим собой, даже претендуя на звание крупнейшего в северных лесах. Караваны торговцев тянулись с утра до поздней ночи, возя грузы с Запада на Восток по Лесному Тракту. Когда-то он был лишь мелкой дорогой, но со временем упорная борьба с бандитизмом принесла свои плоды, позволив возить множество грузов вдали от территорий орков и темных эльфов.

За безопасностью строго следили всегда, а когда возродилось Баронство Де Мордри, то последних оставшихся бандитов извели под корень. Кое кто даже вспомнил термин, забывшийся двадцать лет назад - "Кровавое правосудие Де Мордри", когда вдоль будущего Лесного Тракта стояли виселицы с жертвами террора. Впрочем ныне, юный барон Дункан не давал поводов к столь жуткой ностальгии старожилов, и наоборот старался вести максимально "мирную" политику. Это сказалось и на Перекрестке, который вновь начал попадать под "двойное" влияние с одной стороны Маскареля, а другой - Скалы Воронов. Город условно поделили на две части, а границу провели по речке, которая когда-то была четкой границей между двумя Баронствами. К неудовольствию Барона Негора Маскарельского, Король Толеб постановил что бы следили за порядком в городе попеременно солдаты обоих баронов, ну а первый трехлетний цикл оказался за Дунканом.

В восточной части города, что находилась под контролем Де Мордри, обосновалось знаменитая таверна Пьяная Фея. Её владелец, внук основателя, утверждал что его деда пиво варить научили сами феи, а потом оно такое вкусное и наваристое. Жители с этим особо не спорили, а предпочитали активно употреблять. Пивом гордились по праву, как достоянием Перекрестка, и даже вывозили в соседние города и деревни. Особенно спрос был велик в Тимбертоне, крупнейшем поселении лесорубов, куда каждую неделю сын хозяина таверны отвозил новые партии. Лесорубы пили много, но и платили щедро. Когда на город опускались вечерние тени, тихая днем и утром таверна оживала. Перед входом останавливались телеги торговцев, что решили эту ночь заслуженно провести в тепле и сытости, коней одиноких путников мальчишки отводили в конюшню, рассчитывая на медяк-другой. Гремели кружки и тарелки, шумели пьяные песенки, а разносчицы едва-едва успевали разносить заказы, увертываясь от любителей распускать руки. Надо сказать тут умели не только пиво варить, но и готовить - не даром держали целый штат кухарок, что готовили снедь хоть и простую, но сытную и к употреблению очень даже пригодную.

Единственным отличием этого вечера от сотни других было странное событие, случившееся за час до заката. Далекий гул раздался по лесам, дойдя до стен Перекрестка и затихнув на его улочках. Местные говорили, что это лесорубы что-то натворили с новыми средствами для осушивания болот. Позднее самые внимательные могли заметить поднимавшиеся столпы дыма вдалеке, но особого значения этому и не предали - скорее всего где-то расположился крупный временный лагерь, где могли отдыхать работники топора. Разве что глава гарнизона, Неор Загруон, на всякий случай распорядился жечь сегодня побольше факелов на стенах. Вечер обещал быть тихим.



Тема Пьяной Феи - ссылка

Многие в таверне с откровенным интересом, смешанным с уважением, смотрели на Кейшу. Серафимы нынче были редкими гостьями, а легенды об их подвигах занимали значимое место как в культуре, так и в истории Королевства Анкарийского. Казалось бы что делала обитательница местного Монастыря Люмена в таверне? Монастырское вино. Что бы не беспокоить монахинь в их обители, вино поставляли прямо в Пьяную Фею, где то занимало важное место (но конечно не на равне с пивом) в списке заказов среди гостей. Собственно сегодня вечером Кейша и принесла бочонок в Фею, сдав тот на кухне под чуткий надзор хозяина. Пускай внешне Серафимы казались хрупкими девушками, силы им было не занимать. Собираясь уже вернуться обратно в обитель, Кейша была застигнута врасплох предложением отужинать за счет заведения. Заговорщическим тоном ей поведали, что зайцы в брусничном соусе сегодня уж больно хороши, да и за честь почтут присутствие Воина Богов в их скромном заведении. Не в силах отказать столь милым людям, вскоре Кейше выделили отдельный столик в тихом уголке, где никто не стал бы мешать её уединению. Хотя от постоянных взглядов, бросаемых когда украдкой, а когда и нет, спасти этот столик конечно же не мог. Заяц в брусничном соусе уже успел остыть, пока Серафима с задумчивым видом сидела над ним, словно уйдя в свои мысли. Казалось она даже не замечает всех этих взглядов. Это было и правда так - странное предчувствие не давало ей покоя вот уже несколько дней. Словно она знала, что должно произойти какое-то важное событие в её жизни, но никак не происходило.

Для Бальтазара, Вайори и Мелисандры это место вряд ли казалось особенным. Сформированные в отряд наемников заданием, каждый из них много видел в своей жизни подобных мест, и что бы удивить их нужно было постараться. Впрочем, расхваленное местными пиво и правда оказалось хорошим. Да и снедь здешняя пришлась по вкусу даже Темным Эльфам, чей родной рацион значительно отличился от простых северных блюд. Попивая пиво, Бальтазар привычно для себя подмечал детали вокруг. На них особенно никто и не смотрел, изредка кидая взгляды. Темных эльфов здесь никогда особенно не знали, и от их набегов в прошлом не страдали. Поэтому шансы столкнуться с агрессивным настроем местного населения были минимальны, чего не скажешь о Юге. Тем более в углу сидела Серафима, на которую и сам Бальтазар регулярно кидал взгляд - таких как она нынче можно увидеть всего один раз за жизнь. Даже долгую эльфийскую. Его напарница Вайори сидела напротив, и её казалось дочь богов никак не интересовала. Напротив, она даже не смотрела в её сторону, и хмурясь, сосредоточенно разрезала зайца в брусничном соусе на кусочки, думая о чем-то своем. Быть может в прошлом её семья пострадала от рук Алишы, но точно этого её спутники не знали. Мелисандра же как ни в чем не бывало свирепо накинулась на огромный кусок говядины, попутно прикладываясь к жбану с пивом. Казалось, что серафим она видит каждый день, а вот еду далеко не каждый. Довольно низкая по меркам людей, она смотрелась странно, но за косые взгляды в свою сторону могла выдать такую взбучку, что её Темные спутники давно поняли - шутить с ней себе дороже. В отличии от своих товарищей, Вайори точно знала, что когда по дороге к Перекрестку они услышали гул, идущий из глубины лесов, она почувствовала магический выброс. Но вот определить странную природу так и не смогла.

Возможно Мириэль и пыталась обосновать, что в здешних лесах идти в людскую таверну мысль плохая, но наличие там Серафимы под чистую аннулировало все её аргументы в глазах Альвирики. Пока Мириэль с присущим ей холодом оглядывала помещение, полное не очень то трезвых людей, её подруга откровенно рассматривала Кейшу. Вероятно такое проявление внимания было и не очень вежливо, но кажется её это ничуть не смущало. Они устроились за столиком у стены, а их вход в зал на пару секунд даже вызвал тишину. Все же нечасто Лесные посещают такие скопления людей. К удивлению Мириэль, в таверне обнаружились и их темные "сородичи", которые сидели за отдельном столом с какой-то подозрительно низкой женщиной. Не одарив тех вниманием, она предпочла вновь попытаться привести в чуства Альвирику и хоть как-то донести до той мысль, что здесь скорее всего даже нет свежих фруктов. Чуть позже, с негодованием для себя она поняла, что ряд уже крайне поддатых мужчин перестал интересоваться Серафимой, а начал открыто засматриваться на её ноги и коротенькое платьице. Не то что бы эльфы не знали норм приличий, но на охоте они не любили сковывающую одежду. К тому же в пьяном угаре привлекательная с людской точки зрения красота Эльфиек выростала до уровня очень даже привлекательной красоты. Что могло обернуться очевидными сложностями во взаимопонимании.

Айвон помнил, что выехал из портала Перекрестка Фей в хорошем настроении. На него посмотрели с уважением - система порталов Королевства была доступна лишь избранным из круга магов, и давно перешла под полный контроль замка Мистдейл. Правда затем, когда он с коня упал на камни брусчатки от сильнейшей боли в голове, о хорошем настроении ему пришлось резко забыть. Единственный раз в своей жизни он испытывал нечто подобное, в далеком детстве. И повтор этого ощущения абсолютно не значил ничего хорошего. С трудом придя в себя, он буквально соскребся с земли, встал опираясь на коня и отдышался. Неужели опять кто-то призвал демона Саккары? Невозможно, потому что Культ Саккары давно был сведен магами на нет, а Шаддар убит. Решив не рубить с плеча, Айвон добрел кое как до ближайшей таверны, где сдал коня на руки мальчишке, а сам поплелся внутрь. Жбан холодного пива несколько помог ему прийти в чувства. Просидев там с пару часов, маг уже и начал задумываться о том, что не было ли это просто приступом мигрени? Да и переход через портал иногда вызывал в людях далеко не самые приятные ощущения. Впрочем, где-то на периферии сознания, его магический опыт подсказывал - что-то не так. Гнетущее чувство медленно накатывалось на него, словно где-то вдалеке кто-то творил очень сильный ритуал. Или это опять голова заболела?

Корабль не ответил или ответил? Видение. Павший джедай. Он рискует жизнью чтобы спасти других. Сердце екнуло, так адепты темной стороны не поступают. Нет эмоций - есть покой. Это было не про Айшу, сейчас ее колбасило от выброса адреналина.
Что ей было делать? Как спасти всех? И почему она вообще подумала, что способна на это сделать? Худшая из худших в своем потоке. Живая лишь потому что бросила всех там. Может это все что она может? Убегать. Спасаться. Прятаться от всех и наблюдать со стороны дрожа от страха, как те кто рядом гибнут один за другим. Хотела ли она так жить дальше? Нет. Джедай тот, кто защищает других, хранитель справедливости, даже если цена этому его жизнь. Она же трусливая мышкой грызущая чужие запасы, не принося ни какой пользы кому-либо.
Глянула. Синекожий пилот направлялся к центру ангара. Все что она только что видела, только будет. То что собирался сделать мастер Шен-Джон было неправильно. Это надругательство над собой. Но он хотел спасти всех рискуя своей жизнью, а она...
Волна ярости и гнева. Взгляд. Проблемы росли как ком. Кто-то решил отомстить, хоть сам был на шаг от смерти. Люди которые были рядом с рыцарем-джедаем (Да, он выглядел как падаван в лучшем случае, но Айше хотелось, что бы он был рыцарем.) решили продолжить насилие, в итак безнадежной ситуации.
- Остановитесь! - крикнула она команде "Беглеца" - Вы погубите себя и других. Лучше помогите,- девушка мотнула рукой в сторону тех, кто выжил в этой кутерьме, но остался без корабля.
Она призывала их помочь? А сама? Что она может? Сила указало на место, а сердце указало что делать.
- Мне нужно к ним,- сказала она парню рядом, указав на парочку владельцев силы, она поднялась и со всего хода побежала в сторону джедая(?) и ситха.
Второй точно хотел ее убить, но... она не могла оставаться в стороне. Хватит дрожать и прятаться!

Услышав колкость со стороны командоса, дройдека чуть скосила в его сторону тройку ярко-красных камер. К некоему удивлению, оказалось, что теперь они расположены не совсем на голове, а на частично подвижной и бронированной шее посреди корпуса, а по бокам как раз были расположены ионные пушки. Удивило не необычное расположение, что было замечено ещё при включении, а довольно приличная степень подвижности.
- 113-ый, ты что-ли? Мои детекторы юмора просто зашкаливают. И по больному-то не бей, хуже лестниц только джедаи. Ну ещё примерно на том же уровне всякое ЭМИ и нападения с тыла.

Услышав просьбу, дройдека не стала спорить, хотя место для прохода хватало для тощего командоса. Боевой дроид просто сделал пару шагов назад, не отключая щит. Новое открытие, теперь у Q1A3 было 4, а не 3 ноги. Возможно теперь проклятые лестницы, этот символ тотальной гуманоидности Галактики не будут столь значимой преградой. Хотя спуск никогда не доставлял особых трудностей дройдекам, это было скорее проблемами тех, кто оказывался на пути у разогнавшихся "колёс".
- Не В2, пролезешь. Ты дверь-то открой, а то у меня лапки.

Обычно в таких ситуациях дройдекам приходилось тыкать спаренными бластерными пушками по кнопкам, надеясь открыть дверь, а не заблокировать. Но обычно за дверью не находилось два десятка штурмовиков-клонов. Q1A3 проверил показания многочисленных пушек. Кто его знает, вдруг им добавили предохранители. Но тут системы выдали неприятный прогноз. Энергоблок в обычном режиме работы не мог обеспечить стрельбу из всех стволов сразу. Чтож, против пехоты ему хватит 7 бластерных пушек, которые уже сейчас готовы были открыть огонь сразу после идентификации противника. Но уточнить вопрос у техника стоило:
- Госпожа Нуара Вен, система отказывается вести огонь сразу из бластеров и ионок. Прогнозируется перегруз.

Большинство дроидов Коалиции было трудно отличить друг от друга, в чём они весьма походили на своих заклятых врагов клонов, равно как и в своём предназначении и даже, частично, происхождении. BX-0113 считал эти сходства довольно ироничными. Правда, в отличии от клонов, дроиды не проявляли индивидуальность, раскрашивая себя и придумывая прозвища вместо номеров, а их командиры о таком если и задумывались, то только на уровне целых подразделений, применяя к своим войскам ту или иную цветовую схему. Впрочем, такое происходило достаточно редко. И BX-0113 такое положение вещей вполне устраивало, хоть он-то как раз и выделялся из дроидской массы достаточно, чтобы живым было легко его опознать. По крайней мере других дроидов-коммандос, таскающих трофейный республиканский лучемёт, по сравнению с которым вообще-то довольно мощная и громоздкая Е-5 выглядела спортивным бластером, а так же здоровенную энергоячейку на спине, позволяющими стрелять из этой дуры хоть сколько-то продолжительное время, пару запасных баллонов и кучу энергоячеек поменьше, которые многостволка сжирала буквально меньше чем за полторы секунды, взамен даруя BX-0113 огневую мощь парочки дройдек или целого отряда клонов. Впрочем, штатные Е-5 и виброклинок коммандос тоже исправно носил. Отнимать у дроида нештатное вооружение не торопились то ли по причине того, что никому в условиях практически партизанской войны с Империей уже не было до таких мелочей дела, то ли из-за того что подобные позволяющие хоть как-то усилить жалкое воинство капитана мелочи теперь считались достаточно важными, то ли потому что никто просто точно не знал, что будет, если попытаться забрать у этого странного дроида пушку, которой он, по слухам, уложил уже батальон клонов и даже парочку джедаев.

Сейчас, правда, он весь свой арсенал предусмотрительно сложил на один из столов, но от этого не стал шибко менее странным. Взять хотя бы то, что в какой-то момент твилечка обнаружила, что BX-0113 стоит рядом с ней и подаёт инструменты. Вроде бы ничего такого, но подошёл дроид бесшумно и что именно ей подавать она не говорила, а трёхпалый манипулятор каждый раз протягивал ей именно то, за что она собиралась взяться. Впрочем, BX-0113 быстро объяснил, что никакой мистики тут нет, а он просто наблюдал за Нуарой и вычислил закономерности между проводимыми ей операциями и требуемыми инструментами. Ещё коммандос вслух думал о том, почему у B1, основного солдата КНС, такой совершенно не соответствующий машине-убийце голос, ведь у его "старшего брата" B2 вокабулятор выдаёт вполне солидный электронный бас. Не то чтобы В1 от этого стали бы более грозными бойцами, но они ведь всё-таки имитируют неймодианские скелеты, а пищащие скелеты как минимум в половину менее жуткие, чем просто молчащие. При этом в течении рассуждений BX-0113 переключал собственный вокабулятор, имитируя голоса собратьев, а так же признался, что понятия не имеет, какой голос нужно было бы дать дройдекам, если бы он у них изначально был, но предположил, что им было бы неплохо уметь угрожающе стрекотать или шипеть. Когда подошла его очередь, BX-0113 шагнул к механику со словами:
- Интересно, во что вас попросили переделать меня? Надеюсь, в модификации не входит установка на шасси дройдеки, возможность прыгать, бегать и ходить по лестницам мне дорога как память, - однако услышав шаги дроид остановился, а потом сделал шаг назад и повернулся к столу, на котором оставил оружие, - Ну воот. По крайней мере если меня опять сломают, до мастерской недалеко, - закинув на спину энергоблок и подхватив бластерную пушку, BX-0113 раскрутил поднятые к груди стволы и двинулся к двери, бросив дройдеке, - Подвинься, - и намереваясь шагнуть в коридор, а дальше в зависимости от того, что он там увидит, либо залить его бластерным огнём, либо не заливать. Z-6 даже в руках дроида-коммандо не отличалась точностью, но в узких длинных пространствах с минимумом укрытий - вроде корабельного коридора - это был скорее плюс, чем минус.

Фракции

Официально, Конфедерации Независимых Систем не существует уже довольно продолжительное время – приказ шестьдесят шесть привел к отключению большей части космических и наземных автоматизированных сил. Их реактивация потребовала значительных усилий. В обстановке, когда даже дни оказывались критически важными, Конфедерация прекратила своё существование, продолжив сопротивление лишь под началом некоторых военачальников, объединённых общей идеей и пониманием того, что в Галактике, подчиненной Империи, им больше нечего терять.
Для подобных, в высшей мере незначительных сил, создание мощного авианесущего крейсера типа «Предусмотрительный» - той же модели, которой пользовался генерал Гривус, самого могущественного корабля во флоте КНС и, помимо всего прочего, единственного, который мог достойно противостоять современным моделям Империи, потребовало от весьма влиятельных лиц привлечения огромных инвестиций. Служа в качестве флагмана тех, кто до сих пор осмеливался противостоять могущественной Империи под флагом Конфедерации, он закономерно стал пристальным объектом интереса со стороны представителей различных фракций, желавших если не контролировать «Затмение», то хотя бы оказывать на его командира соответствующее влияние.

Оборонительные Силы Торговой Федерации (ОСТФ)

Характеристика: им принадлежит этот корабль.
Численность: 3 тысячи человек, 10 000 дроидов (экипаж), около 20 000 десантных дроидов, 240 дроидов-истребителей.

Торговая Федерация – торговый картель, основанный объединением нескольких организаций. Ко времени Войн Клонов, Федерация контролировала большинство торговых путей и множество звездных систем, постепенно становясь могущественной силой, с которой стоило считаться. Она обладала собственными космическими и наземными силами, впоследствии став основным спонсором армии Конфедерации Независимых Систем. Несмотря на фактическую подконтрольность данной организации неймодианской расе, основу её органических сил составляли именно люди.
После уничтожения КНС, Федерация заключила с Империей договор, согласно которому все ресурсы организации переходили под контроль Палпатина. Тем не менее, когда Имперские Войска начали реконкисту против независимых миров Внешнего Кольца, Таможенный Визирь - Марат Вуро отказался признать данный договор и, тем самым, дал силам Палпатина формальный повод стереть Федерацию с лица земли.
Война шла без особых успехов. Становилось ясно, что окончательный разгром – вопрос не более, чем нескольких месяцев. В попытке хоть как-то противостоять могущественному Имперскому Флоту, капитан Джаред Фласко, в смутные военные времена вынужденный «вертеться ужом», лишь бы защитить вверенную ему планету, своевольно связался с чиссами, а также представителями Банковского Клана и некоторыми другими лицами, сочувствующими сепаратистам. Таким образом, в сверхкраткие сроки был построен крейсер «Затмение», основу которого составил экипаж, преданный капитану Фласку, включая также подконтрольных ему дроидов.

Список значимых персонажей:

Доминион Чиссов

Характеристика: лучшие пилоты.
Численность: приблизительно 500.
Боевые единицы: 300 истребителей типа «Коготь», 200 гвардейцев элитного отряда.

Чиссы - близкая к людям гуманоидная раса с планеты Ксилла, которая находится в Неизвестных регионах. Из-за отдаленного местоположения их государства, Доминиона Чиссов, данная раса до сих пор остается загадкой для остальной части галактики. Их главенствующей чертой остается «идеология войны» - концепция, определяющая обучение каждого представителя Доминиона тактическим и стратегическим навыкам, а также различной военной подготовке, что само по себе делает из чиссов крайне опасных противников. Важным моментом является то, что государство не поддерживает концепции «превентивных ударов». Поэтому инициатива принцессы Митт’Риа’Наядо, пожелавшей оказать содействие в уничтожении загнивающей Республики и, тем самым, обезопасить границы государства, а также завоевать для себя престиж, которого ей так не доставало, не нашла поддержки со стороны её властвующей семьи. Тем не менее, эта девушка, отличающаяся крайне вздорным и дерзким характером, решила самостоятельно ввязаться в конфликт и привела за собой несколько сотен чиссов – профессиональных военных, преданных лично ей и быстро завоевавших славу лучших пилотов флота Конфедерации. Известно, что Доминион не поддерживает её действия и считает Митт’Риа’Наядо военным преступником, поставившим государство чиссов под угрозу обострения новой галактической войны.

Список значимых персонажей:

Наемники

Характеристика: смертоносные бойцы, верность которых гарантируется кредитами.
Численность: приблизительно 1000.

На стороне Конфедерации сражались многие наемные отряды, как правило, выполняющие задачи особой важности. Они – элита, а отнюдь не расходный материал, призванный уменьшить количество боеприпасов в бластерных винтовках клонов. Их присутствие на «Затмении», с одной стороны, обеспечивает высокую эффективность крейсера в абордажных боях и наземных операциях, с другой же – является постоянной «пороховой бочкой», которая может рвануть в совершенно любой момент. Верность наемников относительна, но избавиться от них, когда осколкам КНС и без того не из чего выбирать, вряд ли хорошая идея.

Список значимых отрядов и их представителей:

Межгалактический Банковский Клан

Характеристика: денежные мешки. Большая часть наемников контролируется за счет средств Банковского Клана.
Численность: 10 чиновников, спасающих на «Затмении» свои жизни, 300 неймодианцев из Неймодианского Артиллерийского Батальона, 20 000 десантных дроидов.

Оказавшись в сложном положении, капитан Джаред Фласко обратился напрямую в МБК, пытаясь получить средства, необходимые на постройку собственного флота. Хотя официально Империя и не пыталась подавлять деятельность организации, Банковский Клан, руководящие посты в котором занимали мууны, находился под пристальным вниманием Палпатина. Попытка оказать поддержку проекту сепаратистов была быстро раскрыта, а чиновники, замешанные в этом деле, были вынуждены бежать. Они нашли приют на «Затмении» - корабле, который и помогали построить. Фласко встретил их без особой радости. Впрочем, скрипя зубы, ему пришлось согласиться на присутствие представителей МБК под боком, поскольку именно с их помощью он смог заключить контракт со множеством наемных сил, весьма существенно расширивших возможности его десантной группы. Помимо всего прочего, неймодианец Нес Генид привел с собой личную охрану: стрелковые отряды пехотинцев его родной планеты и несколько кораблей, перевозящих боевых десантных дроидов. Естественно, он не собирался отдавать коды их управления ни капитану, ни кому бы то ни было ещё.

Список значимых персонажей:

Форсьюзеры и подконтрольные им силы

Характеристика: те, кто сами творят свою судьбу.
Численность: ?

Приказ 66 положил конец джедаям. Тем не менее, многие из них выжили и, возможно, пожелали бы сражаться там, где в полной мере нашлось бы применение их талантам - на поле битвы. Известно, что капитан Фласко весьма лояльно относится к тем, кто пользуется Силой. Несмотря на нетерпимость со стороны некоторых своих людей, он готов принять любую помощь - даже если она исходит от недавних врагов.

Список значимых персонажей:

- Поцелуе? Ты хочешь напоить меня своей слюной? – девушка-ангел понимала смысл подобного поступка, связанный с насыщением энергией, но похоже, не придавала поцелую статус чего-то особенного. – В этом нет необходимости, Альваро, - задумчиво заметила она. – Этот дарованный Граалем сосуд принадлежит к классу Арчер, и может существовать без Мастера ещё целую неделю. Я почти не тратил энергии сегодня. Лук и стрелы - это обычное оружие, которое, как и у всякого в Небесном Воинстве, было сотворено оружейниками моего Отца. Я могу использовать и куда более великие дары, что точно прикончат того демона, о которым ты сейчас говоришь.

Губы архангела тронула слабая улыбка.

- Но Самаэль – могущественный противник. Мне понадобятся все мои силы, чтобы одолеть его. Поэтому, хотя мне и претит забирать твою жизненную энергию, я могу позволить тебе отдать её мне, если таково будет твоё желание.

Рафаил несомненно высказал данное разрешение весьма обтекаемым образом, но всё же, это было позволение на поцелуй. Несмотря на то, что подобное действие наверняка будет весьма приятным, Альваро читал о том, что эфирные сущности, подобные Слугам, легко способны оставить от человека ещё живую, дышащую, но совершенно пустую оболочку. В его состоянии, когда тело только начало выздоравливать после недавно полученной раны, долгий контакт мог быть крайне губительным. Если не прекратить поцелуй вовремя, Гарей рисковал упасть в обморок из-за потраченных сил, хотя это, разумеется, будет единственным неприятным эффектом, если дело ограничится только лишь поцелуем. Кажется, архангел совершенно не понимал природу сексуальных отношений и мог быть легко введён в заблуждение касательно смысла тех или иных действий.

- «Ну хорошо, это забавно, - несколько брезгливо отозвался Амон. – Только смотри, чтобы тебя не ударило её божественной девственностью. Эта святая аура может доставить проблем».

- Я несу кофе! – раздался из коридора голос мисс Вискотти. – Мистер Гарей, я вхожу? – последнее звучало как несколько запоздалая попытка казаться нормальным человеком, а не каким-то там фанатом. Девушка вполне очевидно предположила, что они со спасенной актёром красоткой могут быть заняты чем-то не слишком публичным.

Воздействие, которое Имхотеп оказал на держащего пистолет полицейского, было сопоставимо с заклинанием, конечно, не относящимся к фокусам, подобным вспышке света или лёгкому мороку разума, столь любимых многими учениками чародеев, но и до среднего уровня подобного волшебства оно не дотягивало. Да, павонид был Древним и ему не требовалось тратить столько же времени на колдовство, что и современному поколению, но заставить уснуть всех людей вокруг было отнюдь не так легко. Прошло ещё три долгих секунды, прежде чем полицейские вдруг зашатались и движимые силой притяжения, разом попадали на землю, не имея больше сил сопротивляться чужой воле. Все они отключились, как и хотел Имхотеп, но Амона происходящее будто бы и вовсе не коснулось. Он только озадаченно почесал в затылке и бросил взгляд на «хранителя священных реликвий», собираясь было что-то сказать, пока его внимание не привлек демон, стремительно пикирующий на них с самого неба.

Могущественная крылатая фигура могла бы устрашить кого угодно, но пиррид встретил её появление с безумной улыбкой на губах. Или, быть может, она предназначалась вовсе не ему, ведь для мага, всю свою жизнь посвятившего стихии огня, ничего не стоило разгадать суть заклинания, что как раз в этот момент заканчивал читать Альваро Гарей.

Огненный шторм. Могущественное ударное заклятье А – ранга.
Обычно оно не оставляет после себя живых.

Самаэль не успел приземлиться. Потоки энергии, которые, в самом конце, убийца уже едва мог контролировать, сорвались с его рук и преобразились в полыхающую пламенем бурю, столкнувшуюся с землей и рванувшую во все стороны гудящей, стремительной, ужасающе разрушительной волной смерти, что с головой накрывала людей, обращала в пепел деревья, заставляла машины, владельцы которых себе на беду воспользовались бесплатной парковкой, с жутким треском, скрипом и стоном взрываться, исторгая из себя потоки битого стекла и ошметки деталей.

Прокатившись по археологическому пустырю, с другой же стороны врезавшись в здания и вызвав многочисленные крики сгорающих заживо людей, огненная буря прекратилась.

Разрушения были колоссальны. Полицейские, лишившиеся даже шанса на бегство, превратились в обугленные трупы, от которых остались одни лишь стальные жетоны. Имхотеп, что попросту не успел отреагировать на разящий гнев, пришедший к нему с небес, благодаря своему крепкому, за долгую жизнь многократно перестроенному организму, остался жив, но прямо сейчас состояние его было в высшей степени плачевно: кожа по всему телу представляла собой жалкие ошмётки, кости были переломаны, глаза выкипели и нуждались в немедленном восстановлении, а лёгкие с трудом пропускали в себя ставший вдруг невероятно горячим, почти нестерпимым воздух. Он едва мог пошевелить пальцами, не то что встать. К тому же, многочисленные повреждения внутренних органов говорили о том, что необходимо срочно что-то делать. Того «топлива», которое Имхотеп столь запасливо приготовил, при всём желании не могло хватить на восстановление столь многочисленных ран, но…
В нескольких метрах от него были выжившие. Жизнь в них едва теплилась, но за счёт паразитного вытягивания энергии, павонид мог регенерировать свои повреждения. Тем не менее, это займёт некоторое время, в течение которого лучше было не привлекать к себе излишнего внимания.

Взрывная волна, созданная Альваро, оказалась столь сильна, что откинула в сторону даже Слугу, не ожидавшего от своего груза подобной подлости. Огонь не нанёс Самаэлю никакого вреда, поскольку был создан при помощи магии, к которой Сейбер имел совершенный иммунитет, но взрыв отбросил его в сторону, заставив выпустить из рук мага, который отлетел в полуразрушенный каменный мемориал или статую - теперь уже было невозможно понять, чем именно являлось это ощетинившееся камнем и арматурой произведение искусства. Самого же демона отбросило в противоположную сторону, где он рухнул на пылающую землю. Впрочем, Самаэль тотчас же очухался. Температура вокруг доставляла определенные неудобства и, хотя кожа Слуги, усиленная мощной броней, вполне успешно справлялась с этой угрозой, задерживаться здесь всё же не стоило. Припекает, как никак.

Гарей обнаружил себя повисшим точно новогодняя игрушка на каменном столбе. Кажется, он на мгновение потерял сознание. Пожалуй, самого мага спасло только то, что он рухнул прямо в место, которое можно было бы назвать «глазом бури» огненного шторма – после первоначального взрыва, когда вокруг образовалась пожирающая всё стена пламени, здесь стало сравнительно спокойно. Простенькое заклинание защиты от высокой температуры, которое Альваро подготовил до этого, не сумело полностью его защитить – на теле мага были многочисленные, весьма болезненные ожоги, а кровь шла из раны на боку, в которой красовался металлический штырь. Ничего смертельного, но нужно было убрать помеху и уже через полчаса от раны останется только розовокожий рубец. Тем не менее, он вполне мог двигаться, пусть и слегка пошатываясь, и попытаться что-то сделать – причём желательно, всё же, было скорее уйти из этого места, превратившегося в огненный Ад наяву.

Прислушавшись, Гарей понял, что шум, который он уже несколько секунд не мог идентифицировать, представлял собой громогласный смех. Источник его был не так далеко.

- Море огня! – Амон Ра радостно кричал, пританцовывая от возбуждения. На нём ни царапины, будто пламя его и вовсе не затронуло, но это не так - вся одежда, за исключением золотых украшений, сгорела в огне. Хотя и раньше пиррид не отличался излишней скромностью, сейчас он был абсолютно и полностью голым, что, похоже, его ни капли не смущало. – Я знал, что Ра услышит меня!

Палермо. Начало Катастрофы.
12 часов дня.

Минуло четыре дня с начала Войны за Святой Грааль, что развернулась в городе Палермо. Войны, столь долгожданной многими кланами магов, даже не надеявшихся при жизни принять участие в сражении, наградой за которое – высшая милость Грааля, Божественной Чаши, что дарует исполнение любого желания.
Говорят, что она уже проводилась раньше. Были и победители, и побежденные. Изломанные судьбы, отнятые жизни, разрушенные предназначения. Но мир - не менялся. Или же так казалось лишь стороннему наблюдателю? Были ли те, кто побеждал в предыдущих Войнах, в прошлых столетиях, людьми, что меняли Вселенную, заставляя все сущее подчиняться их воле? Или же сила Грааля ограничена и направлена только на мелкие, незначительные чудеса, которыми так полна Библия и которыми желал бы обладать каждый человек, однажды уже потерявший близких и готовый продать душу, лишь бы однажды обрести их вновь?
Возможно, именно эта тайна, загадка - сладкая наживка, что приманивала отчаявшихся, нуждавшихся и просто алчных игроков, жаждущих славы… возможно, именно отсутствие информации о том, куда именно ввязались люди в их отчаянной попытке заполучить высшую награду…
Возможно, это и привело к произошедшим событиям.
Четвертый день войны за Святой Грааль.
День, когда Палермо накрыла тьма.

- Я победил, - рассмеялся маг, запрокидывая голову и наслаждаясь видом человека, ещё совсем недавно – живого, теперь лишь беспомощно смотрящего на него лицом, утопленным в толще дерева. Очертания волокон отдаленно напоминали его губы, глаза, рот. Одна из веток, шевельнувшись, вдруг принялась ритмично бить по земле, выстукивая странную дробь.
«Kill me».
Убей меня.
Азбука Морзе.
Что ещё остаётся дереву? Отращивать полные ветви листвы и любоваться картинами разрушения. Пожара. Огня, что должен поглотить весь мир и породить новый.

- Я победил, мой повелитель! – вновь рассмеялся этот человек, поднимая вверх свои руки в триумфальном жесте. – А ты, жалкий призрак минувшего, презренный слуга прошлого… ты же маг! Мы все, все должны стремиться к этому! Что толку обладать таинством сокровенного волшебства, если ты даже не в состоянии изменить мир? Ты мог одолеть меня, но тебе не хватило сил! Так живи и смотри на то, как сперва этот город, а затем и весь мир будут воссозданы и изменены по желанию моего повелителя!

Маг смеялся, пока и его тоже не поглотила тьма.
Если бы оно могло, дерево смотрело бы на него с сожалением во взгляде.
В конце концов, его противник был лишь жалким глупцом, который до самого конца не понимал, какое зло он выпустил в этот мир.

***

Марсала. 12 часов дня.
Съёмочная группа сериала «Академия магии милс Клиа».

- Как тепло! Погода просто супер! – жизнерадостно прокричала Лулу, подпрыгивая на месте и заставляя окружающих невольно провожать взглядом два полушария, двигающихся вслед за девушкой точно скачущие мячики для тенниса. Вокруг пояса розоволосой девушки была повязана тонкая шаль, служащая неким шагом навстречу правилам приличий, которые сериал «Академия магии милс Клиа» всё же обязан был соблюдать. – Билал, Ноэль! Спасибо, что привезли нас сюда на эти каникулы!
- Без проблем, Лулу, - блондин вытянул руку в патетическом жесте. Где-то там, съёмочная группа воспроизводила эффект, что на экране должен был проявиться подобно звёздочкам, сияющим вокруг Ноэля аурой несравненного величия. – В конце концов, я собираюсь стать самым лучшим волшебником, которых когда-либо видел мир. Так неужели я не могу позволить организовать для своих одноклассников небольшой отпуск на море?
- Для принца королевских кровей, достать соответствующие средства – не проблема! – Билал, над которым тотчас же появилась надпись «принц из далёкой страны», мужественно блистал оголенным торсом, заставляя Эми Соловаару, как всегда зарывшуюся в книги, слегка краснеть самым краешком моськи, что проглядывала из-за закрывавших её страниц. В отличие от Лулу, она ещё не переоделась для будущего пляжа и сейчас жарилась под горячим сицилийским солнцем в весьма тёплой одежде.
- Да-да, мы поняли всю суть вашего величия, - Джулиус мужественно дотащил свой чемодан до машины, в которую все они готовились погрузить свои вещи. – Мне всё же жаль, что я не остался, чтобы продолжить свои исследования…
- Слышь, хорош, без тебя было бы скучно, - буркнул полудракон Леги, легко подхвативший сразу с десяток сумок, чем вызвал у Лулу восхищенный взгляд. – А свои конспекты можешь и на пляже почитать. Не будь как Элберт – я его все утро искал, но так и не нашел. Даже в его любимых виноградниках. Хотя я и не понимаю, почему. Сицилия ведь. Здесь же круто, да, Ист?
- … Меня в это не втягивайте, - буркнул зеленоглазый брюнет, листавший свой черный блокнот, где, как и всегда, он делал какие-то пометки.
- А ты, Альваро? Что скажешь? – Лулу подскочила к парню, взявшись за его ладонь своими ручками и сжав её, просяще заглянула ему в глаза. – Ты ведь пойдешь с нами купаться?

Альваро Гарей.

В этот момент, он вдруг почувствовал то ощущение, которое, возможно, желал бы и вовсе забыть.
Резкую боль пробуждающихся Командных Заклинаний.
Они впитывались в его кожу, прожигали плоть, внедряя свои собственные магические цепи в тело носителя, вызывали желание стиснуть зубы, в попытке не издать страдальческий стон.
Знак избранности Граалем.

Совсем недавно, Гарей уже получал точно такие же, когда его избрали для участия в Войне, проходившей в Палермо. Но он вырезал их из себя, удалил плоть, разорвал магические цепи. Всё по приказу своего господина – наследника клана Ринальдо, Иста Ринальдо, подчиненные которого снимались в молодежном сериале в попытке как-то обогатить казну семьи волшебника.
Превратить тайну магии в сценический фарс, изгадить вековые традиции сокрытия тайны, представив её широкой публике в виде жалкого шоу – это не то, что сделали бы настоящие волшебники...
Но стоило признать, подобный подход весьма неплохо окупался.

Когда боль, наконец, утихла, Альваро понял, что структура Командных Заклинаний окончательно сплелась с его телом. Теперь он – мастер в войне за Святой Грааль. Снова.
Неужели и их тоже ему придётся вырезать по велению Иста, считавшего, что бесправному рабу не позволено иметь такой великий знак избранности: глас Бога, его взгляд, что коснулся Гарея как достойного принять участие в величайшем испытании и обрести сокровище, которое Господь отдал роду человеческому?

Быстрый взгляд, брошенный в сторону наследника клана Ринальдо, показал бы, что лицо его кривится от испытываемых страданий. Постепенно, в изумрудных глазах Иста возникает величайшее удивление, ведь на его левой руке, прямо под объективами камер, появилось три ярко-красных татуировки – конических окружности, каждая из которых была Командным Заклинанием, являющимся абсолютным приказом, что мастер может отдать Слуге, а тот обязан будет его исполнить.
На этот раз, он тоже был избран.
Но разве Война уже не началась?

Самаэль.

Он был призван. Для ангела Смерти, верховного демона, что держал в страхе грешников прошлого, настоящего и будущего, оказаться облеченным в телесную, грубую, материальную оболочку, повинуясь велению Божьему…
Должен ли он испытывать гнев?
Ведь какие бы у него ни были дела, внезапно Самаэль обнаружил себя летящим вниз. Пронзающим облака. Не способным остановиться. Его крылья – его прекрасные крылья, благодаря которым он мог развивать скорость, что была немыслима жалкому человеческому существу, не желали расправляться.

Он падал. Всё быстрее и быстрее.

Демон видел континенты, очертания которых всё более и более увеличивались по мере того, как его тело, пронзая слои атмосферы Земли, летело вниз. Постепенно, он понял, что упадёт на Сицилии – так назывался тот остров, что являлся точкой его назначения.
Как бы это ни было прискорбно, даже Самаэль не мог изменить того, что запланировано волей Грааля.
Точно яркая вспышка, в его памяти пронеслись воспоминания. Сведения об истории человеческой расы, информация о людях, их средствах передвижения, краткий перечень используемых технологий. Правила поведения в обществе, чтобы скрыть свою принадлежность в качестве Слуги…

Сейбер.
Мечник. Сильнейший класс героических душ, призванных из Трона Героев. Абсолютно неуязвимый для магии воин, что должен легко сразить всех противников и обрести Святой Грааль.
Но что-то идёт не так. На этот раз призыв проходит иначе. Он не появился в магическом круге, как должен был, и рядом не стоял его Мастера, который обеспечил бы Ангелу Смерти постоянный приток энергии. Несмотря на то, что Самаэль был невероятно могущественным существом, будучи призванным в качестве Слуги, он понимал, что неминуемо исчезнет через три дня, если не найдет себе «батарейку» - человека с магическими цепями, который будет подпитывать его призрачное тело маной.
Конечно, Ангелу Смерти ничто не мешало просто начать убивать людей.
Ведь человеческие души – прекрасный корм для Слуг, в основе своей являвшихся не более, чем энергетическими вампирами.

Когда онемение, распространившееся на крылья, постепенно начало проходить, Самаэль, наконец, смог затормозить. Не имея возможности изменить точку своего приземления, он оказался на небольшом зеленом дворике, окруженном невысокими двухэтажными постройками. Вокруг в ужасе застыло с два десятка человек. Часть из них держали оборудование для съёмок телесериала: различные камеры, специальные лампы, по-особому рассеивающие свет и прочие вещи, которые могли бы понадобиться в данной профессии. Другие, большая часть из них – были магами, за исключением розоволосой девчонки, не имевшей с её спутниками-мужчинами ничего общего.
Взгляд демона упал на ярко-красные метки – командные заклинания, что были на руке у брюнета с изумрудными глазами, одетого в дурацкие шорты и летнюю майку. Другой, тоже темноволосый, отличавшийся необычным, ярко-лиловым цветом глаз, по-видимому скрывал Командные Заклинания под перчатками. Самаэль почувствовал их «запах» ...
Ощутил того, кто мог бы стать его господином.
И демона, запечатанного внутри.
Стоит ли вообще позволять жалким человеческим существам поработить Ангела Смерти?

Все.

- Что? Демон? – ошарашенно пробормотал один из съёмочной группы, оглядываясь на своих коллег. – Это что, такой странный эффект?

Тем не менее, поднявшаяся вверх пыль от приземления уродливого крылатого создания не оставляла сомнений в реальности произошедшего. Люди были просто слишком ошарашены, чтобы хоть как-то на это отреагировать.
Но подняв голову вверх, они могли бы увидеть ещё один силуэт – мерцающую светом девушку, огненной кометой пронесшуюся мимо виллы клана Ринальдо.

Мастера и Слуги.

Секундой позже, вы увидели…
Картина клубящейся тьмы, в самом центре которой было нечто настолько отвратительное, что одно лишь «ощущение» подобного присутствия вызывало немедленное желание убежать прочь. Тем не менее, вы почувствовали, что эта таинственная воля, продемонстрировавшая вам столь неприятное видение, желала, чтобы вы отправились в Палермо.
Зачем, для чего - оставалось только догадываться.

Собрание лучшей «Лиги Справедливости» из тех, кого удалось найти на скорую руку проходило на борту Большой Дубины, в помещении как раз и предназначенном для всяких важных совещаний. Судя по всему, Мерфи в данной компании был за Бэтмена. Аналогия так себе но мозг пока не перестроился толком на новый лад и это была одна из лучших стратегий как воспринимать новости в духе «ну, в общем, тут такое дело, маги на самом деле реальны и надо срочно спасать мир». Причина по которой все использовали его вместо лодочника была довольно прозаической – своего транспорта ни у кого из этих типов, как оказалось, не было. Хотя адмирала и не оставляли подозрения, что как минимум большинство присутствующих считают, что доставкой их задниц функции авианесущей эскадрильи и заканчиваются, а не наоборот, они приданы ему в качестве консультантов по мутной хрени, на случай, если в такой вдруг понадобится разбираться.

Самым нормальным из этого цирка шапито выглядел усатый блондин, словно сошедший с экрана фильма про ганстеров. Судя по всему, пресловутым «магом» он вообще не был и являлся правительственным киллером на контракте, который о них сам-то узнал пару дней назад. Правда, какая от него особо польза, учитывая, что все его активы – это плащ, шляпа, да револьвер – оставалось вопросом довольно открытым.

Самым соответственно не нормальным можно было назвать того самого «магического консультанта» представлявшего собой двенадцатилетнего, мать его, ребенка, словно сошедшего с экрана этих как их там идиотских японских мультиков. То есть выглядящего так, словно его воспитывала стая диких стилистов нетрадиционной ориентации, целиком обвешанного какими-то цацками, и таскающим за собой меч, чуть ли не больше себя самого и револьвер, при выстреле из которого, ему по всем законам физики должно было сломать руку.

Оставшаяся парочка, из китаянки с луком и грека с копьем, хотя и выглядела так, словно сбежала их музея древних видов оружия и доспехов во время праздничной выставки, хотя бы выглядели взрослыми. Впрочем, радоваться по этому поводу, судя по всему, было несколько рано, в виду того, что если Мерфи правильно понял отчет – людьми они вообще не являлись. Кто они такие, что умеют и нафига тут вообще нужны, увы оставалась вопросами открытыми, с которым придется разбираться самостоятельно.

Так или иначе, самое время было обьявить господам и дамам, что до прибытия на Крит осталось меньше четырех часов ходу, и пожалуй это самое подходящее время для того, чтобы сесть и спокойно обменяться информацией и состыковать свои планы, дабы потом не пришлось делать это в адской спешке и когда все уже покатится в задницу.

- Так ты всё-таки пришёл ко мне, - чей-то голос раздался из пустоты. – Признаться, первое время я хотел просто убить тебя в честной схватке. Но ты запер меня так надолго… так долго мне пришлось провести времени здесь, в этом иллюзорном мире. Что ж, я позволю себе поиграть с тобой. Есть две стороны конфликта: Республика и армия Мандалора. Приведёшь к победе одну из них – будешь свободен. Если, конечно, вообще сможешь добраться до оружия.

В интонации говорившего промелькнули мстительные нотки.

- Я сломаю тебя, создание. И это привлекательное тело придётся в самый раз.

А затем всё поглотила тьма.

***

Последние два месяца стали для девушки настоящим адом.
Все произошло так резко и неожиданно. Вот она в номере "Корускант-плаза". А теперь - в горящем городе, запах которого был заполнен гарью, воздух - звуками бластерных выстрелов, звоном клинков, барабанной дробью ракетных ударов. Странные дроиды, похожие на экзотических насекомых, сверху которых сидели воины в мандолорианских доспехах, планомерно взрывали дома, выкашивали бластерами людей, прыгали на реактивной тяге и догоняли убегающих. Лица всех вокруг, не скрытые под мандалорианскими шлемами, были искажены страхом. Солдаты, одетые в форму десантных войск Старой Республики, сражались с врагом, но в их глазах можно было прочитать одну лишь стылую обреченность.
Девушка обнаружила, что у неё нет при себе ни оружия, ни возможностей вести привычный ей бой. Не откликался Хейрис, не отзывалась Сила, молчала магия. Кое-как спрятавшись в пустом переулке, волшебница дождалась окончания сражения. Затем её, вместе с прочими пленными, бросили в клетку.
Это было наспех сконструированное сооружение, держащееся за счёт сонаправленных силовых полей. В одном помещении, прямо поверх горы трупов, пребывало большое количество людей: раненных, истекающих кровью солдат; испуганных женщин; молодых, едва сформировавшихся девушек, смотрящих на происходящее огромными, блестящими от ужаса глазами.
Город горел. Мандолориане планомерно сжигали строения плазменными зарядами своих дроидов. Их называли "Василиски", в честь древних ящеров, когда-то служивших покоренному мандалорцами народу. До самой ночи они смотрели на пышущие жаром костры, развернувшиеся повсюду, куда только можно было бросить взгляд.

Ночью за женщинами пришли. Её и ещё нескольких, наиболее красивых, отобрали, отвели в сторону и погнали прочь, в какие-то заводские помещения, где расквартировался взвод неокрестоносцев - так называли себя эти передовые отряды. Затем, грубо сломив сопротивление, каждую из них изнасиловали.
Отбиваться было бессмысленно. Рыдать - тоже. Получив несколько болезненных ударов, заставивших чёрные мушки появиться перед глазами, Мара отдалась, позволяя делать с собой всё то, что они хотели. Это было неприятно. Очень унизительно. И крайне-крайне долго. Когда, спустя несколько часов, неокрестоносцы закончили, её лицо, грудь, живот и ягодицы блестели от мужских выделений, а из припухшего лона медленно вытекала прочь, скользя по привлекательным ляжкам, сперма её насильников. Не дав отдышаться, пленниц поволокли обратно и бросили на землю как есть, голыми, перед другими заключенными, которые взирали на них, точно на прокажённых.
Обесчещенные женщины сбились в кучу. Кое-как, содрав с трупов одежду подходящего размера, прикрыли свои тела. Мару трясло, она часто кашляла, не в силах избавиться от вязкого ощущения в горле.
Прижавшись друг к другу, пленницы пытались заснуть.
Спустя время, к ним пристали мужчины: несколько солдат и горожан, смотревших на них обезумевшими глазами. Кому-то удалось отбиться, но, когда, оставив попытки справиться с женщинами поодиночке, все они навалились на Мару, ни одна из них не сделала попытки вступиться за пойманную жертву.
Её вновь изнасиловали. Теперь - такие же заключенные, пленные, захваченные солдатами Мандалора. Все те, кто присутствовал в клетке, просто молча стояли и смотрели на то, что с ней делали. Когда же всё закончилось и девушка, кое-как, на четвереньках, смогла отползти от растерявших силы ублюдков, она поняла, что в ней угасло всякое сочувствие к людям вокруг. Каждый был сам за себя.

Это продолжалось день за днём. Время от времени мужчин выводили из клеток. Иногда на тяжёлые, выматывающие работы. Куда чаще – для развлечений. Их попросту выстраивали в ряд и использовали в качестве мишеней - солдаты на спор взрывали им головы, отстреливали руки и ноги, превращали тела пленных в кровавую кашу. Те же, кто оставался невредим, сбрасывали напряжение, насилуя девушек до потери сознания. Мандалорианам было наплевать на то, что с ними делали. Они с весельем наблюдали за безумством заключенных и время от времени пользовались телами пленниц, используя их как награду для расквартировавшихся в захваченном городе солдат.
Жизнь превратилась в замкнутый круг, подчинённый животным инстинктам. Кто-то не выдерживал и накладывал на себя руки. Самоубийство казалось лучшим выходом из подобного положения.
Мара тоже думала об этом. Думала, чтобы попросить одну из девушек: Сару, Оливию, Кьяру, Алису. Каждую из них сломали, заставив свыкнуться с участью вещи, одинаково доступной как для господ, так и для последних отбросов. Они поймут. Упрашивать же мужчин было бесполезно – для них она была всего лишь секс-рабыней.
Временами, женщин выводили в душевые комнаты, где смывали грязь, кровь и выделения, после чего, придав им более-менее привлекательный вид, возвращали обратно, чтобы вновь использовать, когда у неокрестоносцев возникнет такое желание.

"Впрочем, они всё равно ничего не станут делать".

Из всех пленниц, у Мары было самое красивое тело. Даже после многократных побоев и изнасилований, её притягательные формы как магнитом приманивали мужчин. Если её не станет, остальным будет доставаться куда больше. Никто из прочих рабынь не захочет помочь девушке уйти из жизни. Простой инстинкт самосохранения, вызванный страхом оказаться на её месте.
К тому времени, в клетке образовалась своеобразная иерархия. Хуже всего приходилось женщинам – они не имели права голоса и считались предметами, которые мог использовать каждый. Горожане располагались чуть выше. Они оттаскивали прочь трупы, которые мандалорцы свозили в клетку, добивали умирающих и закапывали тела, когда неокрестоносцы разрешали им делать это. На вершине же пищевой цепочки располагались бывшие республиканские военные, владевшие приёмами рукопашного боя и быстро образовавшие небольшую, организованную группу, вход в которую был закрыт для посторонних.
Иногда она видела, как за ними присматривает мандалорец в серой броне. Мара знала его имя. Демагол. Порой он делал какие-то пометки на своём терминале. Её не оставляла мысль о том, что всё это – какой-то большой эксперимент, попытка понять человеческое поведение. Генетически, даже чистокровные солдаты Мандалора – не люди, пусть и очень похожи на них. Возможно, они считали, что строение их организмов настолько отлично, что им необходимы подобные эксперименты, чтобы лучше понимать своих врагов.
Мара высказала эти мысли, когда Демагол вновь занял место наблюдателя возле их клетки.

- Мы действительно изучаем поведение, - его искаженный голос раздался из вокодера шлема. - Поведение тех, кто служит республике.

- И к какому выводу вы пришли? - спросила девушка, радуясь хоть какой-то возможности отвлечься от окружающей её действительности.

- В вас нет духа мандалорцев, - в словах Демагола чувствовалась сдерживаемое отвращение. – Даже бродячие псы сбиваются в стаи, но они, по крайней мере, пытаются бороться с общей угрозой. Но отчего ты спрашиваешь меня, рабыня? Неужели ты думаешь, что я могу смягчить твою участь?

- Я хотела бы, - коротко ответила Мара, пристально смотря на него. Подойдя к силовому полю клетки практически вплотную, девушка чуть расстегнула молнию на куртке, позволяя своим роскошным формам довольно эротично и крайне дразняще показаться перед Демаголом, демонстрируя ему глубокое декольте красавицы и её сосочки, почти различимые, лишь немного прикрытые толстой тканью. - У меня очень красивое тело, - завлекающе произнесла она, медленно проведя ладонями по своим бедрам, слегка покачивая ими, отлично понимая, что подобные движения распаляют желания. - И если ты не побрезгуешь мной, я буду очень послушной и удовлетворю тебя так, как ты себе даже не можешь представить, - Кел глубоко вздохнула и её шарики упруго качнулись в такт, невольно привлекая к себе ещё большее внимание. - Но помимо этого, я могу предложить тебе мой ум. Мои знания. Я могу... могу рассказать тебе очень многое о джедаях, ваших противниках. Могу научить мандалорцев использованию стилей боя, о существовании которых рыцари Ордена даже не подозревают. Мне очень многое известно. Просто поверь мне...

- Поверить рабыне, которая рассказывает мне байки? - холодно осведомился Демагол.

- Ты всегда можешь приказать скормить меня псам, если я буду лгать, - произнесла красавица, расстегнув молнию ещё больше и принявшись неспешно мять свои большие, налитые груди. - Во всяком случае, тебе ничто не мешает взять меня на ночь. Неужели я тебе совсем не нравлюсь? Ты ведь сможешь сделать со мной всё, что угодно...

- Или я просто позову сюда солдат и прикажу им развлечься с тобой, как они уже не раз делали прежде. Возможно, на этот раз я прикажу им обойтись более жестко. Или велю сделать это другим пленным, - ответил мандалорец, смерив девушку уничижающим взглядом. - Лучше прекрати пытаться влиять на меня, рабыня. Это ничего тебе не даст.

- Тогда, по крайней мере, подумай над моими словами, - послушно отозвалась Мара, быстро застёгивая молнию на куртке.

- Ты понимаешь их язык? – тихо спросила Сара, наблюдавшая всю эту, на взгляд девушки, достаточно странную сцену. Она была миловидной, фигуристой блондинкой с утончёнными чертами лица.

- А ты нет?

Сара помотала головой. Затем она отодвинулась от неё, точно красавица внезапно стала вызывать у неё отвращение.
Когда Демагол ушёл, девушка вновь села на своё место, кутаясь в потрёпанную, покрытую пятнами крови, мужскую куртку. Мара считала этого мандалорца учёным - крайне редкая профессия у столь воинственного народа, ведь судя по оказываемому ему уважению, Демагол занимал действительно высокий пост в иерархии неокрестоносцев. Если он обратит на неё своё внимание, тогда, возможно, ей удастся выбраться из этого места.
Спустя двадцать минут принесли пищу - дымящиеся плошки каши. Республиканские военные, грубо растолкав бросившихся к мискам мужчин, принялись распределять еду. Подняв голову, один из них глянул на Мару и ухмыльнувшись, поманил рабыню за собой.
Девушка покорно встала и покачивая бёдрами, как её когда-то научил Рейга, направилась к компании солдат.
По крайней мере, в отличие от многих других несчастных, сегодня она получит свою порцию.

- Ладно, - сказала Мэй Ло, - недомерок, я поняла. Маленькая пиписька плюс больше эго - крайне разрушительное сочетание.

Она перевела взгляд на Инну.

- Инна, это ты? Меня просили разобраться с вашей бедой. Я надеюсь, что они имели в виду не твоего почитателя, а эти человекорастения. Просто скажи, с чем тут надо разобраться потому, что от господина Эго толку, как ты видишь, мало.

- Адамар Лиутберн, паладин Ордена Святого Престола. Отдайте нам эльфийского архимага, и я сохраню вам жизнь. - не остался в долгу паладин, чуть крепче сжав пальцы на тёмной обмотке рукояти молота, навскидку прикидывая шансы его группы на победу. Выходили перспективы не самые радужные - учитывая, что архимага не было видно, то на втором этаже Элениэля если уже не увели, то охраняют типы наверняка не слабее Трейльярда. Разумным выходом выйти целыми пока казался один способ...
- Я выполню твою просьбу, если ты одолеешь меня в поединке. - ...и именно его паладин и выбрал. Вариант был близок к оптимальному. Если Рыцарь соглашался, то в случае победы Адамара Элеинэля возвращали и они обходились минимумом потерь, в случае проигрыша - придётся выполнить условие, и отдать одного из демонов(кстати, которого, Трейльярд не сказал). Если же тот откажется... Придётся, помимо него, отбиваться ещё и от упырей и двух спутников Рыцаря, не считая тех, кто наверху. И вот тут шансы сохранения целостности паладина немного падали, хоть и не так ужасающе, учитывая его спутников. Или же так казалось только паладину.
Трейльярд уставился на Лиутберна поверх голов тихо рычащих упырей, чувствующих ауру последователя Ордена и медленно, по сантиметру, отступающих прочь. Горящие алым глаза казались принадлежащими, скорее, какому-то монстру, нежели человеку.
- Не думал, что смертные всё ещё следуют этому устаревшему кодексу чести. Но это мне только на руку, - раздался его холодный, бесчувственный голос. Секунду помолчав, рыцарь возвестил – точно вынес смертный приговор. – Да будет так.
С громким хлопком закрыв книгу, которую до этого он держал в раскрытой ладони, тёмный воин положил её на стол перед собой и перехватил топор двумя руками. Его оружие выглядело стандартным, но всё же достаточно смертоносным, чтобы вызывать опасения: рукоять длиной в метр, лезвие – сантиметров тридцать, не меньше. Легко себе представить, насколько хорош может быть при обращении с ним Рыцарь Смерти, ведь ему наверняка уже больше ста лет.
- Я жду от тебя клятвы именем Единого, паладин.

Эльзария была вынуждена оборвать свою молитву об исцелении, которую девушка готовила для начала боя, на середине, так и не закончив её. Рассерженно глянув в спину Адамара, она резко произнесла, делая знак Разиэлю, чтобы Лиутберн не смог не оставить её слова без внимания:
- У нас пленники для обмена, Адамар. Я ведь уже сказала. Почему вы не послушали?
- А ну подал голос, живо! – ядовито произнёс Разиэль, от души воткнув освященный меч в тело Аластора, вынудив того издать громкий, сдавленный вопль.
- Убью! – беспомощно закричал вампир, и его голос эхом разнесся по всей таверне. – Жалкий человек! Я вырву твоё трепетно… бьющееся… сердце и заставлю сожрать прямо у тебя на глазах!
- Да что ты? – усмехнулся воин, вонзая меч ещё глубже, тем самым вырывая изо рта Аластора новый вопль. – Слышите, кровососы? Что теперь? Может быть, всё же обменяемся заложниками? Или вы хотите услышать и голос второго?
- О… отец! – Кроган с ужасом уставился на Трейльярда. – Господин, это мастер Аластор… я узнаю его, где бы он ни был…
- Меня это не волнует, - довольно равнодушно отозвался Рыцарь Смерти.

Фейренс до того пребывавший в задумчивости оживился.
- Может, скажем, Альхейму? В конце концов, архимаг – его добыча, - произнёс вампир, готовясь начертить руну-посланника.
- Да! Аластор – его дитя, он не может не заступиться за него! – оживился Кроган, просительно смотря на своего, более опытного сородича.
Трейльярд ничего не сказал, лишь слегка кивнул, не отрывая горящих алым огнём глаз от паладина. Если Альхейм будет вынужден показаться здесь, чтобы разобраться с проблемами подчиненных ему вампиров, то Рыцарю Смерти не придётся заниматься этим лично.
Фейренс сотворил небольшую чёрную бабочку-кляксу, светящуюся по краям фиолетовым светом, что мигом унеслась куда-то вверх по лестнице…
- Как думаете, что выберет ваш Лорд, пожертвовать жизнью одного из своих детей и исполнить собственную мечту или же спасти вас, неумех, не справившихся с приказом и посмевших попасться в лапы врага живыми?
- Только снимите меня… с этого меча! – заорал Аластор, испытывающий жуткую боль от освященного клинка. – И я докажу, чего я стою!
Осенив себя символом Единого, Адамар сделал решительный шаг вперёд, заставляя упырей расступиться.
- Я думал, что Рыцарям Смерти знакома честь, но, похоже, я слишком много ожидал от нежити, - немного наигранно, но всё же с нотками настоящего разочарования вмешался в повисшую тишину Лиутберн.
- Что, Трейльярд, - тут же подхватил Френсис, - ответишь ему или снова спишешь всё на жалкость смертных?
Трейльярд не удостоил говорливого вампира и взглядом. Всё его внимание было сосредоточено на Адамаре, и глаза Рыцаря Смерти, полыхавшие кроваво-красным огнём, не выражали ничего: ни уязвленности, ни гнева, равно как там не наблюдалось и сочувствия, и уж тем более жалости. Трейльярд был нежитью, машиной смерти, способной лишь подчиняться приказам и проявлять некоторую, довольно сильно ограниченную свободу воли в рамках поставленной ему задачи.
- Этот разговор, - объявил он. - Подошёл к концу.

Подняв топор на уровень груди, рыцарь широкими шагами двинулся вперёд. Одновременно с этим, словно бы подчиняясь неслышной команде, упыри брызнули в разные стороны и прижались к стенам, расчищая для участников битвы своеобразную "арену".
Адамар всё ещё стоял у самого входа, на полностью открытом пространстве. Примерно в десяти шагах начинались деревянные, достаточно лёгкие столики, расстояние между которыми в обе стороны составляло порядка пяти шагов. По этому "туннелю" и должен был пройти Трейльярд, чтобы достичь Лиутберна, если он, конечно, всё ещё будет стоять на месте.
В глазах Лораны по-прежнему полыхало жаркое золото. До того неподвижной тенью держащаяся позади отряда, девушка вдруг заговорила, и в её тихом голосе, слегка шипящем от испытываемой, пусть и вполне терпимой боли, послышалась тщательно сдерживаемая ярость:
- Путь открыт. Нужно атаковать всем вместе! К чему это пустое геройство?
- Тебя не спрашивали, демон, - усмехнулась Хлоя, хлопнув по рукояти своего клинка и слегка приподняв тонкую бровь. "Хочешь проверить, насколько я с ним хороша?" - читалось в её взгляде.
Адамар лишь расплылся в улыбке, больше похожей на оскал, которая, несомненно, исказила его миловидное личико.
- Принцесса желает помешать рыцарям? – только и бросил он златовласой красавице, прежде чем двинулся навстречу закованному, без сомнений, в адамант воителю.
Лорана лишь прищурилась в ответ на слова Хлои. Руки суккубы инстинктивно сжались на эфесах своего тонкого, лёгкого меча и кинжала, и по ярости, промелькнувшей в её взгляде, было видно, что принцесса дома Эль’Райнер с трудом сдерживается от подобного, невероятно необдуманного и глупого шага. Девушка прекрасно понимала, что в случае победы Рыцаря Смерти, Адамар, что наиболее вероятно, обратится против неё. Она считала этот «поединок чести» до крайности глупым и абсолютно неэффективным, но прямо сейчас эльфийка ничего не могла с этим поделать. Она была в состоянии лишь наблюдать и надеяться на то, что Элеинэль всё ещё жив.
- Делай, что хочешь, - резко ответила девушка Лиутберну, каким-то невероятно быстрым, словно бы кошачьим движением, отпрыгивая прочь на несколько шагов. Почти сразу же, к глазам её начал возвращаться уже такой привычный, изумительно-прекрасный изумрудный оттенок. Боль от соприкосновения с магией слуг Единого стала постепенно исчезать. – Это твоя миссия. Лишь тебе решать, стоит ли рисковать своей головой и судьбой всего Святого Престола.
Сказав это, девушка с силой вогнала клинки в ножны.
- Что делать с вампиром? Им, очевидно, наплевать на его судьбу, - холодно произнёс Моргенштерн и в его голосе послышалось обещание смерти. Визжащий на всю округу Аластор был тем ещё зрелищем.
- Не убивайте его, Разиэль, - тихо ответила Эльзария, слегка побледнев от этих криков, столь непривычных для мирной жрицы. Сама её суть восставала против такой изощренной пытки побежденного противника. – По крайней мере, пока не станет ясно, что создатель этого вампира окончательно от него отказался, - тихо закончила она.
Хлоя же несколько разочарованно усмехнулась, поняв, что Лорана не поддалась на её провокацию. Никакой демон не может стать им союзником и очаровательная убийца была бы только рада, если бы ей столь удачно удалось прирезать суккубу «под шумок» начавшегося сражения. К сожалению, та демонстрировала на редкость большую осторожность для представителя её породы.
«А жаль, - подумала Даммиан. – Хотелось бы бросить голову мерзкого отродья к ногам её брата, Рэасаэля. Всегда хотела узнать, что люди испытывают в подобные моменты».
Вытянув шею, убийца принялась внимательно наблюдать за тем, как Адамар и его противник быстро сближаются. До начала поединка оставались считанные секунды…

Трейльярд надвигался - неумолимый, неостановимый, не сомневающийся в собственном превосходстве. Свой огромный топор он держал двумя руками, и взгляд его глаз, горящих алым огнём, не предвещал Лиутберну ничего, кроме скорой погибели. Они встретились в узком «коридоре», между многочисленных столов и стульев, стоявших по обе стороны от дуэлянтов. Эти предметы интерьера могли как помешать паладину, так и предоставить ему некоторые тактические возможности, о которых умелые воины никогда не должны были забывать.
Смотря на Адамара с расстояния пяти шагов, Трейльярд взметнул топор вертикально вверх и двинулся на противника, после чего, приблизившись, попытался размашистым, мощным боковым ударом своего оружия проломить щит служителя Единого, который, хоть и был укреплен многочисленными стальными полосами, всё же мог быть разбит, если атака тёмного воина окажется особенно успешной.
Одновременно с этим, Лиутберн ощутил, как до крайности неприятная, отвратительная аура Рыцаря Смерти соприкасается с ним, лишая привычных сил, даруемых паладину его священной магией. Впрочем, противник был скован теми же условиями. Их бой станет честной схваткой, из которой победителем выйдет тот, кто лучше всего владеет оружием, а вовсе не наиболее преуспевший в подлом искусстве сотворения заклинаний.
Альхейм, молча стоявший у окна, затушил второй окурок о фарфоровую тарелочку искусной работы, когда контур ауры Света едва не накрыл его, очертив полосу всего в паре сантиметров от вытянутой руки древнего Лорда кровососов. О, без сомнений, он слышал вопли Аластора, направленные на…
- «Чего ты хочешь от меня, дитя?» – обратился вампир к своему подопечному, прекрасно зная, что тот услышит его, когда в комнату влетел магический посланник с предложением «гостей».
- Убирайся, - негромко отозвался вампир, протягивая руку за очередной сигаретой, - пусть учатся сами решать свои проблемы, в конце концов, это лишь их вина, что юные дети недооценили силы противника. Наверняка понеслись в бой, считая себя едва ли не богами этого мира, идиоты!
«Мне нужна всего лишь секунда! – раздался панический голос Аластора. - Я хотел… я желал проявить хитрость и вмешаться в бой, связав руки жрице, когда они войдут в таверну, но… но Трейльярд затеял этот дурацкий поединок, а всё внимание посвященной и её верного пса теперь сосредоточено на мне! Я ничего не могу сделать! Создатель, прошу вас, дайте мне шанс!»
- «Хорошо, ты получишь его, - отозвался древний вампир, делая новую затяжку, - но смотри, не подведи меня, отступай вместе со своими птенцами и жди момента, когда противник будет наиболее уязвим. Я же останусь с ними, чтобы ты всегда смог найти свою цель».
- Посланник, - произнёс Альхейм, обращаясь к бабочке, - передай Рыцарю Смерти, что если он убьет паладина прямо сейчас, я подарю ему архимага Санловиренса в личное пользование.
Рыцарь призыв услышал. Услышал, надо сказать, прямо во время атаки, что несколько отвлекло его и едва не сорвало тщательно выверенное движение. Адамар же, рассудив, что блокировать столь мощный удар себе дороже, сделал ставку на ловкость и скорость, резко отскочив на шаг назад, планируя позволить топору противника пройти перед собой, чтобы тот, бессильно разрубив воздух и растратив всю свою скорость, стал совершенно безопасен в ближнем бою, когда паладин резко надвинется, орудуя своим молотом по рукам, по сочленениям доспехов, проминая металл, раздрабливая тело, превращая мышцы ожившего мертвеца в сухую труху, не способную даже удерживать оружие - не то, что пошевелиться. В его понимании, это должна была быть быстрая и красивая победа, и хотя Лиутберн допускал вероятность поражения, сейчас, видя противника без щита, с тяжёлым и неповоротливым оружием, он был уверен в успехе.

Итак, паладин выждал момент. Когда лезвие топора со свистом рассекло воздух перед его лицом, он рванул вперёд, прикрываясь щитом и взметнув молот для атаки сверху-вниз, собираясь нанести удар по так хорошо подставленному запястью Рыцаря Смерти. Но поскольку Трейльярд не вложил в удар полной силы, топор, не потеряв скорости, пошёл вниз, как и было задумано, сметая по пути парочку стульев и резко врубаясь под колени Адамара, выбив у того землю из-под ног и заставив рухнуть вбок, прямо на стол, который тяжелое тело паладина с силой сдвинуло при падении.
Больно ударившись головой, Лиутберн неожиданно для себя оказался на земле. Ноги жутко болели, но стоило признать, что ему ещё повезло - латы приняли на себя всю мощь страшной атаки. Будь у него более лёгкая броня и паладин бы уже стонал, беспомощно смотря на кровь, брызжущую из жутких обрубков...
В голове всё перемешалось. С трудом, Адамар сообразил, что нужно поднять щит, и именно в этот самый момент на него обрушился новый удар. Онемела рука. Он попытался встать, но следующая атака закончилась лезвием топора, отколовшего край щита и вновь "усадившего" Лиутберна на пол. Трейльярд доминировал на поле боя и теперь уже почти не оставалось сомнений в том, кто одержит победу в этой рыцарской схватке.
Молот был слишком коротким, чтобы ударить им с подобной дистанции, да и об атаке, по правде говоря, паладин сейчас думал меньше всего. Плечи с трудом работали, мышцы раскалывались от боли. Если ничего не сделать, то скоро топор Трейльярда загонит его в могилу.

- Адамар! – воскликнула Хлоя, глаза её широко раскрылись. Убийца совершенно не хотела потерять своего спутника всего спустя несколько часов после начала миссии Святого Престола, ведь сам этот факт бросит тень на её безупречную репутацию. Придётся вновь пресмыкаться перед старикашками-священниками и терпеть к себе совершенно иное, ничуть не позволительное для неё поведение, чего Даммиан желала в последнюю очередь.
«И почему ты меня так подвёл? Не можешь справиться с каким-то чертовым Рыцарем Смерти? Ты же лучший в Ордене! – рассерженно подумала девушка, одним движением срывая с волос россыпь драгоценных, увенчанных дорогими украшениями заколок. – Что ж, я спасу тебя, но не рассчитывай больше на моё уважение!»
Все эти размышления заняли буквально доли секунды. Хлоя действовала молниеносно, и столь же быстро она бросила свои украшения, которые, ударившись об землю, взорвались сотнями световых бликов, яркими лучами света бьющих из кристаллов, тут и там покоящихся на изящном материале заколок. Ангельский лист…
Упыри, жмущиеся к стенам, все как один закрыли глаза и закричали, сгибаясь пополам, кашляя, пытаясь исторгнуть из себя мешающиеся, невидимые глазу частицы, действующие на нежить подобно ядовитому газу.
- За мной! Если не пробиться к нему сейчас, в нашем путешествии не будет никакого смысла! – крикнула девушка. Короткие, тонкие мечи с быстротой молнии возникли в её руках, а затем Даммиан рывком бросилась внутрь таверны. Немёртвый, возникший у неё на пути, слепо смотрящий на неё тусклыми, тёмными глазами, получил два точных, хлёстких удара. Запылав, рана на его груди начала стремительно расширяться, пока полностью не поглотила его, заставив монстра осыпаться густым, тёмным пеплом.
- Дерьмо! – прошипел Разиэль, резко вынимая меч и отбрасывая полуживого Аластора в сторону. Он собирался добить его, но дико закричав, вампир лягнул его ногой и совершил до ужаса странный, немыслимый прыжок, изогнувшись, сложившись буквально пополам, взлетев в воздух свечой и оказавшись на крыше таверны быстрее, чем кто-либо успел отреагировать.
- Крооооган! – проорал он исказившимся голосом. Его лицо трансформировалась, став похожим на морду летучей мыши. – Забирай Уриэля и уходим отссссссюда!
С коротким, тренькающим звуком звякнула тетива. Стрела ударила Аластора в плечо, заставив его кубарем скатиться вниз, рухнув на землю где-то по ту сторону таверны. Лорана опустила лук и поморщилась. Она всё ещё была недостаточно хороша в этом.
Эльфийка вскинула своё оружие вновь, когда прикрываясь руками, ломая окно, из здания выскочил уже знакомый воин с двуручным клинком. Две стрелы встретили его, вонзившись в запястье и сердце. Третья должна была пронзить глаз верзилы, но Кроган всё же успел подставить под выстрел лезвие меча. Тёмная кровь тонкими струйками хлынула из ран. Девушка потянулась за новой стрелой, но воин буквально пнул павшего товарища, находившегося без сознания, тем самым подкинув его тело вверх и нагнав вампира в прыжке, схватил рукой его за шиворот, точно котёнка.
Один раз она промазала. Остальные стрелы пронзили тело Уриэля, впрочем, это не помешало вампиру буквально семимильными шагами броситься прочь и Лорана понимала, что без оружия, зачарованного святой магией, она просто не сможет остановить их. Оставалось только бессильно опустить лук и зашипеть от злости.

Эльзария была занята. Будь она рядом и никто из отряда Аластора не смог бы покинуть поля боя, но прямо сейчас девушка вынужденно сражалась. Ступив в таверну следом за Разиэлем, жрица с силой ударила посохом об землю, раз за разом произнося Святое Слово. Вспышки света, исходившие с её посоха, заставляли упырей, бросавшихся на Хлою, бессильно отступать. Те же, кто подходили ближе, падали на землю, корчась от невыносимой боли. Низшая нежить – они не могли сопротивляться силе той, кого в народе прозвали Светлейшей…
Улучив момент, Краупф посмотрела на две фигуры, чье оружие вновь и вновь со свистом рассекало воздух. От них зависела судьба этой битвы.
Да и всей миссии тоже.
Разиэль успел в последний момент. Щит паладина был надвое расколот и следующий удар почти наверняка оборвал бы его жизнь. Но когда топор Рыцаря Смерти уже взметнулся над головой…
Трейльярду пришлось резко развернуться на месте, чтобы сбить в сторону табуретку, летящую ему в лицо. Для нежити это не стало большой проблемой, но когда Адамар бросился вперёд, отбросив щит в сторону и попытавшись молотом проломить ему колено, Рыцарь Смерти раздраженно отвлёкся, мощным ударом бронированного сапога заставив Лиутберна вновь рухнуть на пол, кажется, окончательно потеряв сознание.
А затем он почувствовал, как чужой клинок с хрустом врубается в его пальцы.
Трейльярд тут же перехватил топор одной рукой, делая шаг назад и смотря на нового противника горящими от бешенства глазами.

- Ты думаешь, что знаешь смерть? – тихо спросил его Разиэль, стряхивая с клинка остатки гнилого мяса, прилипшего к зачарованному мечу.
Ничего не ответив, Трейльярд двинулся вперёд, полосуя воздух перед собой своим страшным оружием. Каждый удар был мощнее предыдущего, каждая атака была способна раскроить человека, сунувшегося в чужой бой, буквально с головы до ног. Попробуй Разиэль заблокировать подобный удар и меч тотчас же вылетел бы у него из рук, но Рыцарь Короны был ловок, точно ветер, и казалось, столь же эфирен, подвижен, недостижим. И всё же, он медленно отступал, шаг за шагом покидая пределы ауры паладина – единственного, что спасало Моргенштерна от неминуемой смерти.
Разиэль хорошо понимал это. Но у него в запасе всё ещё оставалась парочка трюков…
Сорвав свой прекрасный, кроваво-красный плащ, воин бросил его перед собой, заслоняя противнику обзор.
Трейльярд на мгновение замешкался, потеряв человека из поля зрения, но буквально в ту же секунду он разглядел острие клинка, чье лезвие устремилось к нему под прикрытием этой старой как мир уловки. Рыцарь Смерти сделал шаг в сторону и нанес мощный, сметающий всё на своём пути удар. Когда топор распорол кроваво-красную ткань плаща, он увидел кинжал, бессильно звякнувший о топорище и тут же отлетивший прочь.
Меч Разиэля вонзился Трейльярду в спину, прямо под пластины – там, где сходящиеся вместе доспехи оставляли небольшой просвет. Острое лезвие легко разорвало в клочья мёртвые ткани и мышцы, с хрустом добравшись до позвоночника, тем самым окончательно лишив противника подвижности.
Топор вывалился у нежити из рук.
- Ты прав. Ты её знаешь, - промурлыкал Разиэль своему противнику на ухо. – Я – твоя смерть, и ты видишь меня в своих снах…
А затем он резко выдернул клинок и одним ударом снёс Рыцарю Смерти голову с плеч.

Юрген.
Фигура лекаря плывёт и двоится перед глазами. Старик отчаянно размахивает руками, пытаясь хоть как-то взять ситуацию под контроль и без лишних слов подать сигнал стражникам. Он выпускает тебя из поля зрения, стоя боком и, кажется, вообще позабыв о твоём существовании. Это он зря. Срываешься отчаянно с места, борясь с заплетающимися конечностями и тошнотой. В считанные секунды сокращаешь расстояние до вытянутой руки.
Старик в последнюю секунду замечает опасность боковым зрением, вскидывает в тщетной попытке защититься руки к лицу. Конечно же, подобный беспомощный жест ему совершенно не помогает. Черенок ложки с размаху входит в мягкое горло, пробивая кожу и прорезая артерию. Тебе в лицо брызжет кровь, боль в глазах доктора смешивается со страхом и постепенно вытесняющей остальное пустотой. Он отшатывается к стене, зажимая исходящую кровавыми брызгами рану руками. Ещё не до конца понимая, что он уже мёртв. Сползает на пол по стене, впившись в тебя не понимающими ничего толком глазами.
Замечаешь, что оба стражника тоже приходят в движение. Сил уже нет – падаешь на пол, тебе всё равно. Откуда-то издалека чувствуешь их увесистые пинки по почкам и рёбрам. Они что-то кричат, матерятся. Вот только язык – не один из диалектов общепринятого на землях Альянса. Их язык тебе тоже приходилось слышать не раз, в прошлом, в схожих с этими выражениях. Что-то подобное кричали тебе на полях сражений солдаты. Имперцы, положившие немало твоих хороших товарищей.

Каталина.
Замираешь, глядя на Дункана. Он смотрит на тебя – хоть и может, не атакует. Кажется, ошарашен тем, что только что сделал. Удивлён, даже немного напуган. Он то и дело посматривает на осевший на пол трупик Эйты, на унизывающие лезвие его оружия алые капли.
Рыцарь медлит – медлишь и ты. Крик Астории, достигнув самой высокой ноты, вдруг замолкает. Совсем близкий топот стражников обрывается позади.
Бросаешь через плечо быстрый взгляд – видишь трёх воинов с мечами. У тебя одной, без нормального оружия – никаких шансов. Они пытаются оценить диспозицию, ожидая команды со стороны командира. Снова смотришь на Дункана – тот теперь ближе. Резко бьёт тебя кулаком в тяжёлой перчатке. Метит в висок. Голова взрывается болью – теряя сознание, оседаешь на пол.

Энзо.
Удаётся отделить стражников друг от друга хитрым манёвром. Пока второй топчется позади, думая, как бы разобраться с внезапным препятствием в виде кровати, вихрем налетаешь на первого. Без особых усилий отклоняешь в сторону его первый удар – солдат может быть и неплох, но в схватке один на один не способен справиться с рыцарем в полном боевом облачении.
Вскрываешь горло бедняги кровавым росчерком и отскакиваешь назад. Не глядя на результат собственной деятельности, отправляешь кинжал в короткий полёт. И без того израненный предводитель ловит твой подарок лопаткой – и, охнув, окончательно оседает на пол. Кажется, теперь передумал звать помощь.
Налетает, переступив через тело товарища, последний из имперских солдат – готовишься парировать играючи очередную атаку, но внезапный удар снизу-вверх, почти без замаха, застигает врасплох. Глаза оппонента победно сверкают – солдатик, на удивление удачно вогнавший лезвие точно в плечевое сочленение рыцарского доспеха, чувствует близящуюся победу.
Как бы не так. Не взирая на боль, перекидываешь меч в здоровую руку. Бьёшь, извернувшись, эфесом меча его в подбородок. И, заставив отступить, пронзаешь насквозь.
Тяжело дыша и истекая кровью опускаешь на кровать. Достал всё же, ублюдок. Крайне не вовремя.

Флинт.
Макс не встаёт. Хоть и дышит по-прежнему, но совершенно не реагирует. Кажется – умер. Забираешь топорик, обагрённый кровью несчастной собаки. Сложно представить, что весь этот кошмар происходит на самом деле в реальности.
Рвёт на части обжигающий ветер. В поисках знакомых лиц крадёшься по подворотне в сторону основного замкового дрова. Разбушевавшаяся в считанные минуты белая дымка вокруг значительно снижает обзор и затрудняет передвижение. Выглядываешь из-за угла – видишь тёмные силуэты снующих по двору стражников. Различаешь недалеко от себя ещё одного лежащего на снегу человека – судя по одежде, вашего коробейника. Двое охранников подходят к нему, поднимают за руки и начинают куда-то утаскивать.
Ещё двое – направляются, кажется, прямо к тебе.
Отшатываешься, отступаешь. Вновь скрываешься в подворотне, но они приближаются. Стараясь не дышать вжимаешься что есть сил в неприметную нишу, образуемую изломом стены основного сооружения замка.
Два стражника – здоровые мужики, проходят мимо, не заметив твою фигурку. Видят место стремительного побоища – переговариваются между собой на высоких тонах. Язык, на котором они говорят, тебе не знаком.
Словно во сне наблюдаешь, как они, переругиваясь, поднимают под руки Макса. Начинают тащить его назад, мимо твоего укрытия, оставляя глубокую борозду на свежем снегу. Тяжёлое дыхание солдат удаляется – они уносят живого ещё Пуатье, совсем позабыв, кажется, о мёртвом товарище.

3

Начинается вьюга. Небо, уже и без того давно затянутое свинцовыми тучами, быстро темнеет. На землю опускается преждевременный полумрак, укутывающий глубокими тенями подворотни и ниши одинокого замка. Снег, прежде медлительно планировавший вниз крупными хлопьями, снова мчится с бешеной скоростью в вихре из сотен жалящих лицо мелких снежинок.
Возвращается всё то, от чего вы в панике бежали вечером накануне.

По двору замка снуют туда-обратно вооружённые люди. Некоторые тащат куда-то неподвижные, безжизненные с виду, тела. Другие, кутаясь в меха и накидки, поднимаются на гребень стены и вглядываются в даль до рези в глазах. Солдаты тихо переговариваются на незнакомом, чуждом, наречии. Что-то привлекает их внимание там, в снежной мгле за стеной. Что-то внушает беспокойство, плохо скрываемую тревогу. Что-то заставляет обеспокоенно переглядываться.
И это что-то определённо становится ближе.

В какой-то момент на стену поднимается сам Преподобный. Старик, кажется, вовсе не чувствует лютого холода. Его внушительную фигуру не трогает дрожь от порывов пронизывающего до костей зимнего ветра. Резким взмахом ладони он приказывает солдатам заткнуться. Вглядывается пристально во что-то там, внизу, на земле, среди беснующейся белесой мглы. Единственный уцелевший глаз жреца в красном хищно сверкает – тонкие губы старика трогает недобрая полуулыбка. Солдаты молчат – никогда ещё Преподобный не казался им настолько незнакомым и жутким.

Небольшие группки солдат гарнизона продолжают торопливо сновать по внутреннему двору, словно ищут кого-то. В окнах старой часовни Единого разгораются огоньки. Приглушённый звон одинокого колокола с трудом пробивается сквозь природную вакханалию безумной стихии. Преподобный резко отворачивается и начинает быстрым шагом бесстрашно спускаться по обледеневшим ступеням. Он направляется прямиком в церковь.

Флинт.
Мимо тебя и по внутреннему двору то и дело сновали вооружённые люди. Лишь благодаря не на шутку разошедшейся вьюге и, отчасти, везению, тебе удавалось оставаться незамеченным достаточно долго. Ты не только скрывался от взора бдительных стражников, но и мог частично отслеживать их перемещения.
К примеру, ты видел, как Макса и предположительно Дрега унесли в сторону старой часовни. Как окна часовни осветились изнутри недобрым огнём. Как арбалетчики снесли со стены ещё одного бесчувственного человека. Солдаты всё носили и носили тела мимо ставшей твоим временным прибежищем подворотни, а ты понимал, что, по всей видимости, перемещают они твоих друзей и знакомых.
Вскоре вьюга усиливается настолько, что ты не видишь ничего и на пару метров вперёд, по большей части пробираясь вслепую вдоль стен. Как ни стараешься, не можешь найти никого – окна расположены либо недосягаемо высоко, либо не прячут за собой знакомых и дружелюбно настроенных лиц. Ты совсем один в замке, полном врагов. Ты замёрз настолько, что давно уже не чувствуешь пальцев.
Вокруг становится немного спокойнее – если это слово вообще применимо к неистовой вакханалии из ветра и снега. Тёмные фигуры стражников уже давненько не возникают на горизонте. Слева от тебя – молчаливая громада главного замка, справа – казарма. А далеко впереди, по ту сторону открытого пространства двора, путеводными маяками горят окна часовни Единого.

Энзо.
О тебе, кажется, все просто забыли. Остаёшься наедине с тремя трупами в пустынной казарме. Не без труда перемещаешься с прикроватным табуретом в коридор и кое-как подпираешь им дверь. Никто не ломится, не пытается найти пропавших солдат. Замок словно весь вымер, только беснуется за окнами вьюга. Смотришь в окно, которое выходит на внутренний двор. В белой мгле видишь только несколько горящих огней. Окна часовни.
Тишина, прерываемая лишь воем ветра. Спокойствие и, несмотря на наличие трупов, даже уют. Вот только дикая боль мешает им наслаждаться. Хочется закричать.
Лишь около получаса спустя слышишь в коридоре приглушённый скрежет. Кажется, кто-то попытался открыть дверь казармы, но безуспешно. На смену скрежету приходит требовательный отрывистый стук.

Остальные.
Сознание возвращается с неохотой. Раскалывается голова, словно после продолжительной пьянки. К горлу подкатывает горький ком тошноты. Всё тело онемело, ломает конечности.
Пытаетесь открыть слезящиеся глаза – щуритесь от в общем-то тусклого, но ослепительно яркого для вас с непривычки, света жаровни. Ломит суставы и кости. Запоздало приходит осознание того факта, что тело находится в данный момент в достаточно неестественной позе.
Рывок, продиктованный рефлексом и паникой, грубо прерывают тугие верёвки. Они перетягивают крест-накрест грудь, они обвивают талию, щиколотки и запястья. Руки связаны в неудобном положении за спиной, замком огибая какую-то грубую и шероховатую доску. Не вырваться, не пошевелиться.
Наверняка что-то подмешали в еду. Обезвредили. Загнали в безвыходную ловушку.

Суливший спасение замок оказался на проверку безвыходной западнёй. И кто знает, быть может лучшая участь была уготована тем из вас, кого чумные волки сожрали заживо.

Разлепляете всё глаза. Озираетесь. Взгляд цепляется за фигуры таких же людей – знакомые люди, знакомые лица. Другие из вашей группы – тоже пленённые. Привязаны верёвками к вертикальным деревянный столбам. Те раскиданы на первый взгляд хаотично, разве что в непосредственной близости от стен просторного круглого зала, но, на проверку, образуют практически правильную окружность. В центре этой окружности, и, по совместительству, зала, расставлены треугольником три внушительные жаровни – их пламя весело пляшет, небезопасно взвиваясь ввысь, к деревянным перекрытиям крыши.

Преподобный расхаживает из стороны в сторону между жаровнями. Вздымающееся к потолку сильное пламя не беспокоит его – кажется, он вовсе не чувствует достающего даже до вас адского жара. Жрец выглядит задумчивым и крайне сосредоточенным – один его глаз полностью закрывает белоснежная окровавленная повязка, из-за чего он странным образом походит на бравого пиратского капитана. Зато второй хищно сверкает в багровом полумраке часовни, недобро обгладывая ваши лица – неторопливо, одно за другим. Становится совсем не по тебе, когда именно на тебе останавливается пронзительный взор Преподобного. В нём нет сочувствия, жалости. От человека с такими глазами просто бессмысленно ждать понимания или помощи. Лишь ярость, ненависть и слепой фанатизм – Преподобный преобразился, в этом человеке не так много осталось от того невозмутимого старика, который не так давно встретил вас на пороге этого замка.
– Значит проснулись, – его властный голос гулким эхом разносится по всему залу.
Кажется, он обращается ко всем сразу и одновременно к каждому в частности. Бессмысленно притворяться – он уже знает.
– В таком случае, приступаем.

Либер Некрис, примечание к главе 1:
Начало моей истории тянется в даль прошлого, полного нелепости, напыщенности и напускного пафоса настолько, что сейчас я оглядываюсь на те ранние годы с ощущением тошноты и сладковатым привкусом во рту - хотя и с тенью улыбки о некоторых поворотных моментах в моей не-смерти. Ныне я уже не тот, кем был в день знакомства с Нальфейном - видения и ужасы моего разума опустошили душу, а знания исказили мою некогда красивую внешность...
Несчастный читатель, держащий мой дневник - я расскажу не о том, как стал вампиром или как возродил меня Сандро. Эта история о другом - как два имени стали прахом, дав жизнь третьему.История могла бы окончиться печально. Могла бы, если бы не ряд факторов, что привели к башне некроманта новое лицо. Привал выдался таким же, какие были и предыдущие - беседы с Прахом не двигаясь. Путник лишь скривил уголок рта - начиналась та же старая песня, как и тот первый день встречи с трупом ворона.
-Итак, многоуважаемый Конрад! В ходе наблюдения я выношу вердикт, что твоя внутренняя борьба начинает сходить на нет. С одной стороны, это же хорошо. С другой - почему именно сейчас тебя начинают посещать бредовые идеи законченного реалиста? Помнится, еще недавно ты мог отдохнуть в обществе кабацкого швалья и снять девку, выпотрошить какого-нибудь кмета со смехом, или же рыдать от своей несчастной любви к... к чему-либо. Сейчас же таой эмоциональный диапазон приближен к тому булыжнику, под которым ты сидишь! Верни мне старого Конрада, на тебя больно смотреть!-
-Прах, если ты думаешь, что тебе одному невыносимо однообразие ландшафта - вынужден огорчить тебя, однако и у меня эта степь не вызывает энтузиазма. Что до моего состояния - то ты, видимо, запамятовал про мои припадки. Всякое существо скл...-
-Бя-бя-бя! Хватит умных речей, мои птичьи гнилые мозги на нее не расчитанны! Я наслушался уроков за эти два месяца больше, чем за предыдущие 14 лет!-
-Не забывай, Заратуза, кто ты есть. Напомнить, почему твой призрак заточен в птице?-
Прах лишь укоризненно посмотрел на Конрада, после чего с гордо поднятым клювом улетел. Конрад не стал удерживать птицу, так как его разум был занят тяжелыми думами. Они его и убивали, хоть Конрад свою внешность и не находил удручающей. Он по-прежнему был высок, строен, с правильными чертами лици и густой черной шевелюрой. Хотя и потери были - исчезало тепло с его кожи, глаза перестали сиять радужкой, волосы тускнели. Как бы сказал Прах - его сразит его же собственная меланхолия.
И, как часто бывает, его размышление прервала птица. От нее было ровно две пользы - она создавала шум. И она же могла разведывать обстановку вокруг. Что и произошло сейчас:
Святые заклинания и песнопения, сплелись с демоническими гимнами, а округу заполонил звук освящённой стали встречающейся в бою с когтями тварей, выползших из самых глубин Бездны. Ржание коней, крики и рёв бойцов всё это било по дракону, напоминанием того, что они едва не проиграли...
-Слушай, давай свалим отсюда подобру-поздорову. Слишком сильный фон исходит от этого побоища!-
-Там дракон. Фон, что ты чувствуешь - его рук дело.-
-Ты собираешься убить дракона?! Посреди битвы фанатиков и демонов?! Сумашедший!-
-Ты глуп, Прах,-голос вампира был тих, с хрипотцой. Так могли говорить длительно больные люди. В случае с Конрадом - так оно и было.-Дракон мне нужен живым. В такой глуши они - исключительный подарок. Веди меня.-

Поклажа вампира была внушительной, однако артефактов в ней было мизерное количество, и большая часть из них была ценна исключительно Конраду. Была смена одежды, инструменты для починки экипировки в полевых условиях, запас продовольствия (в том числе четыре искуссно украшенных нефритом фиала. О содержимом людям было лучше признать, хотя заполнен был только один фиал.), богатый гербарий всевозможных трав, карты, книги и прочие вещи, необходимые для выживания. Из них сейчас он был занят только одним предметом - завернутым в хорошую ткань мечем. Ножны были облегченными и простыми, потому интереса не представляли, а вот сам меч явно был более тонкой и совершенной работы. Он не обладал красотой ритуального оружия, но и простой полоской стали не являлся. Лезвие было темным, навевая мысли об ониксе или обсидиане - но о сплаве даже хозяин был не в курсе. Этим он не интересовался, ибо клинок был просто личным инструментов по сокращению численности живых. Вся поверхность меча была усыпана крошечными символами - проводниками сил владельца. Манипуляции с оружием вскоре были прокоментированны Прахом, так как побоище стояло на одном месте. Голос ворона больше не сквозил язвительным сарказмом, а выражал тоскливую озабоченность:
-Может, обойдем стороной? Там явно не шваль дерется, а закаленные паладины с опытными демонами. Одному вампиру, даже если он старше их всех вместе взятых - не победить.-
-Я не собираюсь устраивать там новую войну Кровавой Луны или штурм Гиллида. Пыль скроет меня, позволит наносить удары из ниоткуда. Да, ты прав - воин не победит. Но мне хватает ума, чтобы понять - не "смертельный удар", но "терпеливый охотник".-
-И сдался тебе этот дракон... Да, большая редкость, но это может быть и дурным знаком. Ты видел разрушенную башню? И это он только приземлился. Да, сможешь победить фанатиков и выродков. Но одолеть после этого дракона?- голосил Прах, но потом молча осекся, ибо хозяин тяжело облокотился о широкий щит. На земле блестели пятна слюны, желчи и крови - Конрад снова погружался во внутреннюю борьбу с самим собой. Прах лишь качал головой - вампиру следовало бросить свое изгнание и плыть домой, в Вольные Города, пока ему не стало еще хуже. Попытка коснуться головы Грея оказалась тяжелой - Прах с ужасом держал в клюве клок волос."Они убивают его. Будь прокляты те, кто сотворил это с тобой, Хозяин!".
-Гурх... Как всегда, не в самый нужный момент...-
-Хозяин, вы не должны подтвергать свое состояние такому риску. У вас уже выпадают волосы. Вы должны обратиться к своему другу.-
-Он уже не раз мне помогал. Я должен сам... одолеть ИХ.- произнес он с жестокой усмешкой. Прах отскочил, испытав легкий испуг, чем лишь еще немного придал сил вампиру. Ворон не был вкурсе всей правды о своем хозяине - питаясь демонами Изначальный начал незаметно меняться. Порча, что была в Раак'наре, пустила корни в новое тело и душу, хоть и продолжала расти. Конрад потерял свои чувства не под гнетом лет - а из-за того, что его новая душа испытывала голод. Кровь питала тело, но лишь чужими страданиями и стражом он мог насытить свое тонкое тело. Они давали Конраду силы, что еще больше увеличивало его опасность, они делали его живым. Незримые эманации Смерти, что окружали поле боя, были учуяны. Существо ожидало испытание - но явилось на пир. Не сказав более не слова, вампир побежал в сторону побоища, лучась холодным светом. В глазах его плескалась тьма, окружающая холодный свет его радужки...

Береник тяжело выдохнул, опустив свой молот на очередную бестию. Командир мстителей Ордена не ожидал встретить тварей Бездны в башне приговоренного чернокнижника. Суда по тому, что башня была единственной целой постройкой - презренный некромант скрывался там. Но до этого ему нужно уничтожить демоническую скверну - ибо мысли паладина были простыми и четкими. Он был достаточно стар, чтобы оставить детали для умов своих более юных братьев, и целиком отдаться скучным насущным проблемам. Сейчас перед ним их было две - на одну он опустил молот, к другой продвигался вместе с Пазанием и Ульриком. Инквизиторы то и дело мелькали в гуще боя, прикрывая своего командира и давнего друга с флангов. Напор легионеров был жестким - Проклятые остро не желали подпускать их к центру побоища, откуда исходила неизвестная магическая аура."Раз она так нужна демонам - мы ее уничтожим!", думал паладин, когда услышал крик. Иные звуки словно снесло из ушей человека, который ошеломленно остановился. Ульрик... его больше не было. На месте ауры его собрата... была тьма. У чертового некроманта оказался козырь - и он уже был подле центра.-Пазаний, мы должны его уничтожить, чем бы эта тварь не была,- заорал во всю глотку Береник, откидывая щитом зазевавшегося демона. Голова Падшего быстро познала возмездие Ордена, когда молот опустился на его морду. Последний рывок... и он увидел гибель Пазания. Инквизитор лежал на земле, усеянной обилием крови и внутренностей - а за ним была она. Серебрянная сфера, магнит для Проклятых. И еще кто-то... Одеяния незнакомца больше подходили наемникам, чем рыцарю, а тяжелый башенный щит был безродным родичем освященного щита самого Береника. Но вот лицо... оно принажлежало тому созданию, что предало Орден и его святую миссию! Архипредателю! Конраду Грею, Рыцарю Смерти!
-Нет, мой дорогой человечек. Я уже не Рыцарь Смерти,- с легкой издевкой заявил Конрад держа в окровавленной руке глаза Пазания.-Глаза, зеркало души, брат. Эти, как и предыдущие - полны гордыни и надежды, а так же затаенного страха. Прекрасный букет, с гармоничной горечью и легкой кислинкой. Твое здоровье,- язвительно произнесла тварь, закидывая глаза в свой рот. Но сдвинуться паладин не успел - с другой стороны выступил демонический чемпион.-Возог Дол... теперь вы в сборе,- подытожил вампир, кивнув демону.
-Прежде, чем наше оружие приступит к делу -вы не в курсе, что внутри этой дивной жемчужины? Любопытно, какое же сокровище собрало низшие расы тут и заставило их пускать друг другу кровь самым грубым способом,-почти пропел Конрад, отходя с центра немого противостояния. С высоты Прах лишь отметил - три основные противоборствующие силы встали треугольником. "Я никогда не пойму хозяина... почему эта ледышка играет с ними?"

Найдя два свободных места, Оливия и Квоут присоединились к ужину, сев рядом друг с другом. Атмосфера вокруг была достаточно напряженная для того, чтобы это можно было почувствовать… не прибавляли непринужденности и вопросы Волчицы, которые дворянка находила крайне неприличными, сбивающими весь аппетит и свидетельствовавшими о крайне отвратном воспитании этой юной особы. В самом деле, для того, чтобы просто съесть их, было не нужно разыгрывать весь этот фарс с обучением. Оливия сомневалась, что большая часть из здесь присутствующих, включая её саму, сможет остановить вампира в настоящем бою, поэтому любые хитрости, на которые можно было бы пойти, чтобы ослабить внимание жертвы, оказывались здесь попросту бессмысленными. Разумеется, она задумывалась о том, ради чего наставники согласились преподавать прошедшим испытания свои дисциплины, но, в конечном счете, все её рассуждения сводились к некоторой вероятной выгоде, которую Магистр может получить вследствие увеличения числа могущественных магов в мире. Возможно, магов, преданных лично ему? Это был хороший вопрос, но задавать его за столом Оливия ни в коем случае не стала бы.

Положив свою ладошку сверху на ручку Квоут, Велиар ласково, очень нежно улыбнулась нильфийке, и в её алых глазах отчетливо показалась тяга, которую девушка испытывала к столь внезапно обретенной любовнице. Словно какая-то внутренняя стена, через которую не могли пробиться ни дружелюбие, ни чужое внимание, вдруг разом рухнула, обнажая до крайности открытую и ранимую душу, которую Ворон могла как исцелить, так и разрушить, ввергнув и без того холодную, ненавидящую чужое общество дворянку в жуткую бездну отчужденности, до краев заполненную жарким пламенем, которое всегда было рядом с ней и готово было пожрать её личность, её разум и душу, чтобы из этого огня и вовсе родилось новое существо, не доверяющее больше никому и ничему.
Не отрывая своего взгляда от её прекрасных, глубоких, голубых глаз, Оливия осторожно взяла ручку девушки за запястье и коснулась её тыльной стороны ладони своими губами, обдав кожу Квоут тёплым дыханием, ничуть не стесняясь чужих взглядов или сплетен.
На губах её вновь мелькнула быстрая, немного загадочная улыбка, после чего дворянка плавно опустила ручку Ворон, положив её обратно на колени к нильфийке и наконец-то начала смотреть по сторонам. Остальные ученики её сейчас совершенно не интересовали; гораздо большее внимание вызывала обстановка вокруг и сами мастера, впервые собравшиеся вместе и представленные им по всем правилам, соответствующим таковым в учебных заведениях различного толка. Как и прежде, взгляд девушки буквально прикипел к Тиа Такеда - наставнице, преподающей искусство Стихий и всего, что было с ними связано. Сейчас, когда в голове дворянки вновь и вновь всплывали воспоминания о книге, повествующей о Магии Огня, на которую она столь удачно наткнулась в библиотеке, Велиар вдруг остро захотелось поговорить с Такеда и выяснить, как могут ей пригодиться те советы, которые она прочитала и уже довольно продолжительное время пыталась осмыслить. Этот толстый фолиант, который просмотрела девушка, по большей части содержал советы, общие рекомендации к тому, как почувствовать огненную, жаркую, непостоянную стихию внутри себя и она, конечно же, тщательно записала всё это на пергамент, который остался лежать в её личной комнате. Оливия понимала их, но слабо представляла, как может применить на практике и хотела выяснить это как можно быстрее.

Прочие наставники, как и специально приглашенные гости, иными словами - все за исключением магистра Аррибана, не привлекли внимания красавицы. Она с самого начала сосредоточилась на том, что было важно для неё на пути обретения силы, на дороге, ведущей к власти и контролю над своей собственной судьбой. Чтобы стать боевым магом ей понадобится как можно сильнее развить Стихию внутри себя, и именно этому девушка готова была посвящать почти всё своё свободное время. Почти... потому что, неожиданно для неё самой, она нашла в этих стенах кого-то, кто оказался ей небезразличен.
Изображения факультетов так же вызвали у Велиар интерес. Некоторые изображения давали ей мало информации о том, что же означает нарисованное на гобелене, тогда как другие угадывались почти безошибочно. Оливия заключила для себя, что каждый из факультетов представляет собой "вотчину" одного из названных наставников. Ей было немного жаль, что в таком случае они с Квоут окажутся на разных факультетах, но у дворянки были свои собственные цели, которых она желала достичь и от которых ни за что не собиралась отказываться.
Поскольку сэр фон Карштайн не спешил отчитывать Волчицу, Оливия бросила на девушку немного неприязненный взгляд и прохладно, но вежливо произнесла:

- Прошу вас, мы все здесь находимся по своей воле. Я понимаю ваше недоверие к вампирам, но раз вы всё же явились на общий сбор, более того, заняли место за этим столом, где прочие люди хотели бы утолить свой голод, то ведите себя подобающе, не разжигая страхи и не портя остальным аппетит. Подобные вопросы во время ужина - попросту неприличны.

Из-за линии дальних бурь появилась небольшая точка, что достаточно стремительно приближалась к пирсу. Ее появление было сопряжено с небольшим ветерком, что навевало мысль о магическом ускорении корабля. Ученики, что могли похвастать большей зоркостью перед сверстниками, могли различить в темном пятне галлеон, что мчался на минимуме парусов, развевающихся от небольших вихрей позади них. С ветром пришли запахи - смола, старый канат, древесина, да звуки саксофона. Источником же музыки была точка, что спокойно свесилась на носу корабля. Учитывая, что волны время от времени поглощали нос корабля, было необычно, что точка оставалась на том же месте.
Корабль приближался, музыка лилась и лилась. Лишь когда до пристани осталось около километра, некто прекратил играть, возвращаясь на палубу. Вблизи можно было заметить стальные плиты, из которых состояла обшивка галлеона. Корабль явно не являлся собственностью Остмарка, а корабли Нильфгаарда и Хэпиноса не хаживали в северных водах. Впрочем… это не было столь важно. К пристани скорой походкой шли двое. В низкой могли узнать Стража Ночи – Реасаэля. Вторая же гораздо превосходила габаритами даже Магистра, а на патрицианском лице застыла напряженная мина. Взгляд прибывшего незнакомца не предвещал ничего хорошего. Кивнув группе у пристани, он направился к ее дальнему концу, готовясь к встрече. Аррибан же, скомкано извинившись перед Тиберием и подошедшим Асурой, последовал следом за братом, держась чуть позади. С берега не было видно, что на корабле царила небольшая суета. У трапа была некая перебранка – обрывки разговора доносили о неприятностях с багажом. Вскоре причина стала очевидной – на глазах у встречающих у борта корабля образовывалась темное пятно. Первоначально его не было видно, так как бронелисты были не покрашены, но от они с чавканьем стали сползать с деревянного каркаса, обнажая приличных размеров прожжённую дыру. Из нее валил резко пахнущий дым желтоватого оттенка, и оставалось только дивиться тому «гению», что решил перевозить кислоту без магического барьера от коррозии. В образовавшуюся брешь сразу же хлынула вода, и через несколько минут корабль сел на мель.
Конрад никак не стал помогать «Де Профундису». Он изначально указал на ограничения в типах груза, но капитан, хоть и выслушал его, но ничего не предпринял. Конрада больше волновал источник странного шума в голове, что сейчас находился у спуска с корабля. Особого дискомфорта он не причинял – но и не был свойственен ему. Изначально он было подумал на недавний… инцидент со своим учеником, однако вскоре с ним связался Аррибан – брат слышал то же самое. Вот, наконец, спустили трап. Первым и единственным с него спустился незнакомец в простой одежде, выделяясь лишь неуместным в жару кожаным пальто черного цвета. Капитан и подчиненный, Гонорий Люциэль, спустился прыжком, сделав сальто в воздухе, под едва заметную сопровождающую усмешку Аррибана. Время не изменило привычек позера, что низко поклонился в своем светло-зеленом доспехе. С лица, что никак нельзя было назвать мужским, не сходила улыбка. Однако… глаза вечно позитивного Люциэля были тусклыми, апатичными. И, оторвав взгляд от столь чужих ему глаз, Конрад встретился им же с незнакомцем.
Он так же улыбался, но скорее не для выражения эмоций, сколько для поддержки собеседника. Он был довольно высок, хорошо сложен, держась достаточно открыто, но и сохраняя обособленность. Лицо… не носило никаких отличительных особенностей или деталей. Разве что несколько линий были Конраду знакомы – их он в зеркале видел. Большего о человеке (а был он именно человеком, ибо запах не с чем нельзя спутать) ничего на глаз сказать было нельзя. Незнакомец так же низко поклонился, после чего сказал:
- Меня зовут доном Коннором, герцогом Иксианским. Наш общий знакомый, придя в восторг от некоторых моих товаров, пожелал пригласить меня сюда, - и, выпрямившись, добавил: - Мой предок.
Позади от Аррибана едва ли не физически полыхнуло интересом к новому лицу, впрочем, практически мгновенно скрытого за уже привычной лёгкой улыбкой - оба вампира уже догадались об источнике "шума" в ментальном плане, и слова Коннора лишь подстегнули и без того гипертрофированное любопытство Аррибана, впрочем, продолжающего молчать, тем самым уступая своему брату.

Джедай видел странный, очень странный сон, которого почти не помнил, но который оставил после себя смутное ощущение тоски и одиночества. Кто-то звал его к себе, кто-то просил вернуться, а ещё там было невероятно яркое свечение, словно полыхающее солнце, на которое он неотрывно смотрел и всё равно не мог ослепнуть, каким бы болезненным не казалось это белое, чудовищно жаркое пламя. Вот и всё, что он знал, открыв свои глаза и уставившись в столь знакомый потолок арендованной квартиры на Корускант-плаза.
«Кошмар? – мысленно вздохнул он, осторожно, чтобы не разбудить, поцеловав девушку в макушку и соскочив с постели. – Давно у меня их уже не было. Вроде бы всё идёт прекрасно… не считая того, что я умираю».
Марек знал это, но призрак падшего Хранителя пока уходил от вопросов, которые джедай ему изредка, но с вполне очевидной периодичностью задавал. Казалось, что он сам не видел выхода, во всяком случае, Азарис разом становился хмурым и неразговорчивым, когда речь заходила о его будущей судьбе.
Быстро накинув на себя одежду, Кел призвал свой доспех и, пройдя в гостиную, налил себе стакан холодной воды из бутылки, стоявшей на окне, в которой плескались кубики льда. Безо всякого удивления он встретил задумчиво скрестившего руки на груди человека в красной мантии, скрывающего своё лицо под капюшоном.
- Тоже хочешь? – вежливо спросил его джедай, делая быстрый глоток.
- Очень смешно, - отозвался Хранитель, который, будучи лишь призраком, был лишен многих, привычных ему ранее удовольствий. – Нам надо с тобой поговорить, заблудший.
Взгляд Марека разом стал сосредоточенным.
- В чём дело? - коротко спросил он, настороженно смотря на своего друга.
- Я хотел поговорить об этом позже, но… с твоей душой что-то не так. Не знаю, что именно, но сегодня она будто бы выглядит старше, чем вчера, - туманно отозвался Азарис. – Возможно, процесс изменения крови идёт быстрее, чем планировалось.
Молодой маг понимал, что когда силы Хранителя окончательно перейдут к нему, кровь Убийцы станет ядом, которая заставит его медленно, в жутких мучениях умирать, и тогда уже никто не сможет помочь ему. Злиться на призрака за подобную судьбу было бессмысленно. Прошлое уже в прошлом, теперь они друзья и союзники. Более близкого человека у него нет. Даже Мира не знает тех тайн, которыми Марек мог поделиться только с ним.
- Ты же говорил, что у меня в запасе ещё минимум полгода, - настороженно произнёс Кел.
- Говорил. Возможно, так оно и есть, но рисковать не стоит. Я не могу объяснить произошедшие с тобой изменения, но то, что нечто определенно случилось – в этом я уверен. Я живу в твоей душе, заблудший, и то, что скрыто от остальных, для меня словно открытая книга. Но даже мне не подвластно полное понимание сущности Убийцы.
- Так… хорошо, - Марек отставил стакан в сторону и потёр висок. – Ты бы не начал этого разговора, если бы у тебя не было никаких предложений.
- Предложение у меня есть, но оно тебе не понравится, - вежливо улыбнулся Азарис. – Ты должен будешь имплантировать себе мой глаз.
Марек хлопнул собственными глазами и уставился на призрака с крайне скептическим выражением во взгляде.
- Ты же призрак… - начало было он, но Хранитель лишь фыркнул.
- Я про свой настоящий глаз. Понимаешь, хотя я и не знаю, что случилось с моим телом после смерти, но… кто-то и зачем-то сохранил мой глаз в неприкосновенности. И в нём есть часть моей силы. Довольно значительная часть… я чувствую это даже отсюда. Без неё ты не сможешь ничего сделать – у тебя просто не хватит для этого магических сил.
- А если я верну его, то что потом? – коротко спросил джедай.
- Потом ты начнешь испытывать боль, - меланхолично заметил Азарис. – Это неизбежно. Сила Хранителя начнёт переходить к тебе чудовищно быстрыми темпами, но только с помощью неё я могу попробовать тебя спасти. Скорее всего, дракон или Рэас знают необходимые формулы и поэтому, возможно, тебе придётся раскрыть тайну моего существования. Хотя, я почти уверен в том, что смогу вывести нужное решение самостоятельно.
- А ты точно сможешь? - подозрительно осведомился Кел.
- Я же Хранитель, - вздохнул призрак. – Я знаю, как работать с Убийцами лучше всех остальных, и это моя душа сейчас даёт тебе силы. Так что да, у меня есть пара задумок. Но сперва ты должен достать для меня глаз.
- И как я это сделаю? – Марек вновь прижал палец к виску. – Я же заперт здесь, да и ресурсов у меня не много. Только «Ворчун» и его способности.

Призрак встал прямо напротив него и коснулся плеча мага своей призрачной рукой.
- Одно время ты был связан с самым могущественным созданием во Вселенной. И она сделает для тебя всё, что угодно… поверь, я сейчас совершенно не преувеличиваю. Ты должен попросить её забрать глаз и прийти с ним в этот мир.
- Ты… ты говоришь о Даэре? – Марек отшатнулся назад. – Но я же… я её предал…
- Это не важно! Я не говорю о том, чтобы ты лез к ней в постель! – Азарис был невероятно серьёзен. – Просто попроси её забрать глаз и вернуться с ним к тебе. Скажи, что иначе ты погибнешь! Объясни всё это Миранде, в конце концов – она любит тебя и захочет спасти. Пойми ты наконец, речь идёт о нашем выживании. Тут нет места сантиментам!
- Я… - Кел усилием воли взял себя в руки. – Мне нужно подумать. Дай мне несколько часов.
Призрак вздохнул и, проплыв по направлению к мягким подушкам, неторопливо плюхнулся в кресло, будто для него это ещё имело какое-то значение.
- Они у тебя есть, конечно же. Но не затягивай с этим. Время – слишком дорогое удовольствие в нашем положении.

Минут через пять из спальни вышла слегка растрепанная и крайне замученная на вид девушка. Плюхнувшись на соседнее от Азариса кресло, она взяла со столика сигареты и закурила.
- Знаю, что ты не любишь это, но у нас, кажется, есть проблема, - отстранённо начала Мира, выпуская в потолок облачко дыма. – Впрочем, ты и сам это почувствуешь через три, две, одну!
Стоило ей закончить импровизированный отсчёт, как мощная волна Силы прокатилась по планете, нет по всей вселенной. Определить источник оказалось не так уж и трудно. Им был Миркр, а точнее существо, что оказалось там. Разумеется, множество Исаламири почти сразу же подавили эту Силу, но всё же…
- Марвин, - безразлично бросила, нервно выкуривающая свою сигарету Миранда, - он вошёл в этот мир. Я ограничила его, запечатала всю его магию, сказала, что он может оказаться здесь только как обычный человек, но… но Лорд Хранитель всё равно согласился! Мне было просто нечего ему ещё противопоставить… - Девушка развела руками. - Прости меня, любимый.

Всплеск Силы заставил Марека покачнуться, схватившись за голову руками. В своей жизни он никогда не ощущал ничего подобного, хотя мастера джедаи рассказывали о жутком страхе и боли, сопровождающем места колоссальных по масштабу катастроф. Тут же было нечто совершенно иное, но не менее шокирующее, поражающее всякое воображение.
- Что? – оглушенно спросил маг, прижав ладонь ко лбу и с трудом опускаясь на диван, после чего откидываясь на его спинку. – Марвин? Ты имеешь в виду… Даэру?
Эта новость заставила его вздрогнуть, лишь ещё сильнее зарывшись руками в волосы и прикрыв глаза. Он вспоминал. Её лицо, её улыбку… её преданность и горячую, по-настоящему искреннюю любовь. Кел пытался заглушить всё это, но его всё ещё тянуло к ней, пусть джедай и не мог больше смотреть Хранителю в глаза после всего того, что он натворил. Да и знал он её от силы пару дней! Это просто глупо, думать о подобном, когда рядом с ним сидит столь прекрасная, любимая девушка, с которой он вместе прожил последние полгода и хотел быть с ней ещё целую вечность впереди.
«Успокойся, - сказал себе Марек. – Это просто ностальгия».
- Весь план полетел к чертям, - вздохнул Азарис, повторяя жест Воплощения и выпуская в воздух несуществующий сигаретный дым. – Она тебя действительно слишком уж сильно любит. И в этом наша проблема.
- Что ей нужно, любимая? – поднял голову джедай, тревожно смотря в глаза ангелу. – Ты не виновата, что не смогла сдержать Хранителя, но она как-нибудь объяснила причину своего визита? Когда мы говорили в последний раз, Даэра сказала, что придёт за мной лишь через несколько лет.

Мира слегка закусила губу, подбирая правильные слова.
- А это и не Даэра, - сравнительно спокойно отозвалась девушка, после нескольких затяжек. – Это Лорд Хранитель! Марвин! – продолжило Воплощение, выпустив очередную струйку дыма.
- Даэра… и он – разные существа, вернее она лишь его маска, ну как… как Рэас! Я плохо ориентируюсь в их иерархиях, всё же я была далеко не самой лучшей ученицей в академии. Поэтому могу сказать только, что они – не одно и то же, и что он пришёл за тобой! Пожелай в этот мир вступить она и никто бы даже не почувствовал этого, но он – Солнце, пламенная обжигающая звезда. Состоящая из сплетения Великих Сил. Я даже никак его изменить не смогла! Человек со внешностью эльфа и глазами Хранителя. Но всё же, всего лишь человек! Ты можешь попытаться убить его, наверное, если захочешь, конечно же, но только будь осторожен, он будет использовать путь серых, тех, кто некогда был основателем твоего ордена и ордена ситхов, он один из дже’дайев. В одиночку с ним не справится никто из находящихся в этом мире, ну разве что… дракон!

«Маска, да?» - подумал Марек, вспоминая…
Казалось, что это было так давно, но, на самом деле, прошло чуть больше семи месяцев. Когда Даэра уходила, ещё до того, как Мира запечатала этот мир, Хранитель на несколько минут принял другой облик. Облик мужчины, тот, кого Оливер почтительно назвал «Лордом Марвином». И в этот момент он сказал, прямо посмотрев на него взглядом своих сапфировых глаз:
«Она любит тебя и обязательно вернётся! Я не дам ей погибнуть, и… никогда не стану вам мешать! Ты сделал из моей Тьмы – Свет. Не вижу смысла появляться вновь, если ты будешь рядом с ней!»
«Видимо, что-то изменилось. Но теперь он – простой человек, без магии… поставленный в такие ужасные условия. Зачем ты пришёл сюда, Лорд Хранитель?»
Но важнее было то, сможет ли он как-то использовать Марвина. Кел напряженно посмотрел на свои руки, снова подумав о том, что его жизнь висит на волоске. Пока ещё его кровь обычного, красного цвета, но что будет через несколько месяцев? Когда она начнёт темнеть, постепенно, не сразу, но со временем… когда процесс достигнет самого пика и маг действительно испытает жуткую боль, сравнимую только с невероятным, жутким пламенем, которое начнет пожирать его изнутри?
- Нет, убивать его я не хочу. Что бы там ни было, но он не будет причинять мне боль, разве что захочет выдернуть отсюда и доставить к Даэре прямо в руки. Но это не важно. Послушай, Мира, у меня к тебе есть один важный вопрос, - джедай внимательно посмотрел на девушку. – Я ещё не уверен в этом, но если Марвин согласится кое-что сделать для меня, кое-что принести из другого мира, ты позволишь ему покинуть этот мир и вернуться сюда через определенное время с тем, что мне нужно? Я всё тебе расскажу, но сперва ответь мне. Это возможно?

Девушка затушила окурок и внимательным долгим взглядом посмотрела на своего любовника.
- Для него – нет! Опомнись, Марек, он же человек, не Хранитель и даже не маг! Как, по-твоему, он покинет мир? Ну, разве что внутри твоего артефакта, или же ему поможет кто-то из вас, но сам он на это не способен! - отозвалась Мира. – Кстати он почти достиг лагеря, может нам стоит встретить его?

- Сперва дослушай меня! Не важно, как он его покинет, способ найдётся, - коротко произнёс Кел, вновь прижав палец к виску и прикрыв глаза. – В Междумирье он снова станет Хранителем и будет полезен. И тогда уже сможет сделать то, что мне нужно. Мира, я… я умираю, - вдруг, совершенно сбивчиво выдал он хранимую им тайну. - Мне осталось максимум полгода. И когда я умру, я уже не стану хранителем этого мира, как ты хочешь. Я совсем умру. И даже не смогу переродиться. Моя душа будет уничтожена.

- Если это шутка, то она крайне неудачная, - обеспокоенно произнесла девушка, закуривая вторую сигарету. – Что до мира, то он уже месяца два как открыт. Дракон вынудил меня изменить его, теперь без моего ведома никто не сможет ни войти, ни выйти, но потоки проходят сквозь эту защиту свободно. Ящеру просто была нужна магия для его кристалла, и он буквально заставил меня сделать это, хотя ему это всё равно не поможет!

- Нет, это не шутка, - тихо произнес Кел. – Извини, что не сказал тебе раньше. Я сам узнал об этом лишь месяц назад, когда всё стало слишком очевидно.
Слова о Коэне маг проигнорировал. Секреты учителя – это его дело. Нет, в другое время он бы обязательно задал пару наводящих вопросов, но уж точно не сейчас.
- Я Убийца. Но один из Хранителей, который некоторое время жил здесь под псевдонимом Азарис Уэйн, о чём ты наверняка знаешь, решил надо мной поэкспериментировать, и внедрил в меня частичку своей души, создав внутри неё вторую личность, которая, по его плану, должна была целиком подчиняться ему. Но этого не случилось. Тем не менее, так появился тот, кого я называю Сайрусом, мой двойник.
- Хорошее было время… - мечтательно произнёс призрак, выпуская новое облако сигаретного дыма.
- Мы с ним делим одно тело… ты наверняка это замечала, - продолжил джедай. - Но суть не в этом. Азарис погиб, стал бесплотным призраком, но часть его живет во мне и именно ко мне отойдут все его силы. Я могу стать Хранителем, представляешь? – Марек нервно усмехнулся. – Но проблема в том, что, кроме всего прочего, я – Убийца. И когда моя кровь изменится достаточно, сущность Убийцы уничтожит мою душу. Азарис уверен в том, что меня ещё можно спасти, но для этого ему нужно восстановить большую часть своих сил. Ему нужен глаз – единственное, что осталось от его тела, и именно этот глаз, в котором заключено его могущество, я хочу попросить Марвина доставить сюда. Или же, если он откажется... мне придётся самому за ним пойти. Иначе я погибну.
Понимая, как всё это дико звучит, Кел взглянул на призрака и махнул рукой.
- Пожалуйста, поздоровайся с Мирандой.
- Добрый день, леди, - куртуазно поклонился Хранитель, вальяжно поднявшись с кресла и сделав себя видимым для девушки. – Я вас и без того неплохо знаю, а вы, наверное, слышали обо мне, так что не вижу необходимости нам представляться друг перед другом.

Глаза Воплощения в прямом смысле округлились.
- Азарис? – несколько удивлённо, спросила Мира, всё ещё хлопая глазами, а потом, затушила сигарету и кинувшись к джедаю, тепло обняла его.
- Конечно, любовь моя, я выпущу тебя, или любого другого кто пойдёт по твоей просьбе за артефактом, и позволю ему, ей вернуться, но… разве Лорд Хранитель не сможет разделить вас? Его сила способна создавать и рушить миры, неужели ты считаешь, что тебя спасёт именно глаз этого… этого создания. – Наконец, выговорила она более-менее подходящее и не ругательное слово в адрес призрака. – Любимый, этот Хранитель едва ли не зачинщик большинства войн в этом мире. Он был главой банковских кланов и активно подначивал Республику и КНС нападать друг на друга. Ты, видимо, доверяешь ему, но я бы так не рисковала на твоём месте! Всегда есть альтернативные пути, тем более теперь, когда в мир вступил Марвин. Он же столько знает о магии, о переселении душ. Кому как не ему, тысячелетиями искавшему тебя, знать о твоей душе всё?!

- Наверное, сможет, но я не… я просто не хочу излишне к нему привязываться, - вздрогнул Кел, осторожно прижимая девушку к себе. – Конечно, Даэра говорила, что сделает для меня всё, что угодно, но для этого мне придётся войти в Междумирье. Если тебе кажется, что так будет лучше, я попрошу его об этом. Что же касается Азариса… то сейчас мы с ним в одной лодке. Умру я, умрёт и он. Поэтому я ему, скажем так, доверяю. Хотя натерпелся в прошлом я от него изрядно, и похоже, не только я один.
- А чего вы ожидали от безумного Хранителя? – вздохнул призрак, вежливые манеры которого вновь не оценили. – Так, Марек. У меня такое чувство, что на некоторое время я буду вам только мешать. Пойду поработаю над нашей с тобой проблемой.
Сказав это, Азарис молча растворился в воздухе.

- А как же Рэас?- осторожно подала голос прижимающаяся к джедаю девушка. – Если я правильно понимаю, то ели не спасёшься ты, то не спасётся и тот, другой ты, который ему так нужен. Думаешь, он не придумает что-то, если сообщить ему об этом?

- Разумеется, ему это нужно. Но Рэасу в его текущем состоянии я доверять просто не могу, - холодно произнёс Кел. – Он спасёт Сайруса, но меня бросит на произвол судьбы. Я для него – никто. И важен только пока во мне живёт Убийца. Но… - он вздохнул. - Когда прижмёт, я к кому угодно побегу за помощью, лишь бы не умирать. Сейчас, пока ещё есть возможность выбирать, наверное, лучше мне действительно попросить Марвина о помощи.
Джедай ласково провёл руками по спине девушки, после чего потянулся к её лицу и подарил Миранде крайне нежный и любящий, но короткий, немного сдержанный поцелуй.
- Так что нам и правда стоит вернуться на Миркр, чтобы встретить его, - улыбнулся он.

- Да, - согласно кивнуло Воплощение мира. – Она, как никто другой знала, что если Марек счастлив рядом с ней, то Хранитель не станет устраивать истерик или битв. Конечно, он будет забирать у неё Кела, но очень плавно, по чуть-чуть, так, чтобы никому не навредить. Во всяком случае, именно так она представляла это себе. Ведь Марвин не Даэра, он никогда не действует, опираясь только на эмоции, ну или, во всяком случае, так им всегда говорили…

- Ты приняла всё это на удивление спокойно, - расслабился Кел, вдруг крепко прижав девушку к себе. – Неужели ты мне уже действительно полностью доверяешь?
Этот вопрос прозвучал странно даже для него. Он не совсем понял, почему спросил это так внезапно, просто что-то внутри него вытолкнуло эти слова и джедай лишь недоумённо замолчал, когда сообразил, что именно он только что сказал.

- Конечно, ведь я люблю тебя, - ластясь о горячее тело Кела, ответило Воплощение, - и ты носишь моё кольцо, а значит ты только мой! – улыбаясь, закончила она, потянувшись за поцелуем.

Марек немного удивленно встретил этот стремительный порыв ангела. Накрыв её губы своими, он словно бы окунулся в водоворот чувств, который столь часто накрывал его рядом с ней, но… что-то было не так. Она слишком послушная. Слишком мягкая. Другая. Не такая, как прежде.
- Ты изменилась, - выдохнул он, оторвавшись от девушки и, взяв её на руки, рывком поднялся со своего диванчика. – Не уверен, хорошо это или плохо, но тебя будто подменили. Впрочем… пока мне это нравится, - закончил маг, легонько улыбнувшись и не слишком спеша отпускать свою возлюбленную. Он и впрямь ожидал от неё куда больших проблем. Келу казалось, что Миранда никогда не согласится выпустить его из этого мира, да и вела девушка себя обычно куда более требовательно, властно и нагло. Их отношения, по большей части, возникли как стремительный, но крайне разрушающий пожар, охвативший их обоих, и джедай очень часто чувствовал себя так, будто бы находился в ловушке. Ведь ангел имела над ним огромную власть. Слишком много рычагов давления было у неё на руках, слишком часто она издевалась над ним прежде, и вдруг... вдруг всё это исчезло. Да, её шокировало услышанное, но тотчас же позволять утащить себя в Междумирье? Раньше Воплощение никогда бы не согласилось на что-то подобное.
- Я велю Ворчуну перенести нас ко входу в лагерь, - произнёс Марек, по-прежнему удерживая девушку на руках. - Ты готова, любимая?

- Конечно, - промурлыкала в ответ Миранда, ласково касаясь щеки джедая, и снова страстно поцеловала Кела. Позволяя тому увлечь себя в водоворот портала.

Они появились на окраине лагеря. Джедай сделал пару шагов, бережно прижимая к себе своего ангела, не позволяя ей касаться нежными ножками грязной земли. Её странное, изменившееся отношение увлекло его. Марек с радостью поддался этим чарам и теперь лишь наслаждался приятным ощущением тела Миранды в своих объятиях, позволяя ей чувствовать себя бесконечно желанной и защищенной от всего на свете. Сейчас он был готов держать её так сколько угодно… мешало лишь смутное понимание того, что девушка, возможно, слишком уж сильно привязалась к нему, как бы бредово это не звучало.
«Словно настоящая мечта наяву».
Он видел это по её глазам. По нежности, с которой она смотрела на него, по любви, которой Кел не замечал от ангела никогда прежде. Маг привык, что вздорное и властное Воплощение этого мира играло с ним и давно перестал обращать на это внимание. Мареку было очень хорошо рядом с ней, он даже думал о том, чтобы когда-нибудь сделать её своей женой, но сейчас она и в самом деле начинала казаться ему совершенно иной.
- С тобой точно всё в порядке? – осторожно спросил Кел, пытаясь избавиться от странного ощущения тревоги внутри себя. – Извини, просто я действительно начинаю думать, что будто то ли со мной, то ли с тобой что-то сделали. Всё как-то неправильно… не могу объяснить, - он покачал головой. – Прости, дурацкий вышел разговор.
До часовых оставалось несколько метров. Те уже видели их и смотрели на парочку с понятным любопытством во взглядах. Раньше «генерал Сабнак» не таскал свою девушку на руках через все блокпосты. Да и от самой Миранды они привыкли ловить многозначительные взгляды, поэтому теперь пребывали в некоторой растерянности, ведь ангел даже не смотрела на них. Впрочем, солдаты Нимбуса были уверены в том, что эта шлюха вновь прибежит к ним ночью, наплетя очередную бредовую историю своему любовнику про «обязанности, которые она должна исполнять».

- Наверное в порядке, - отозвалась девушка, прижимавшаяся к Келу, словно к спасителю, - просто я… я никогда даже не думала о том, что могу тебя вот так вот потерять, - немного запинаясь, слегка дрожащим голосом произнесла Мира.
- Мне просто очень страшно даже думать об этом! Я… не хочу тебе терять! Ни за что не хочу! – из глаз ангела потекли самые настоящие слёзы, она была напугана и вместе с тем легонечко покусывала свою нижнюю губу, как всегда, когда она пыталась найти самый лучший из возможных выходов.
Учитывая положение, не нужно было быть гением, чтобы понять – она ищет способы спасти его! Серьёзно! Этот вспыльчивый, вечно наглый ангел, действительно не хотел потерять джедая и, кажется, прямо сейчас отдал бы абсолютно всё, чтобы только спасти его или хотя бы дать ему прожить ещё один день…

- Эй, прекрати плакать, глупышка. Я вовсе не собираюсь погибать! - произнёс Марек, склонившись над её лицом и осторожно касаясь слезинок девушки своими губами, покрывая её лицо поцелуями, не позволяя солёной влаге падать вниз по её щекам. Он действительно был поражён и взволнован. Неужели она и правда его так сильно любит? Это - едва ли не самая сильная эмоциональная реакция из всех, которые маг когда-либо получал от неё. Как он мог раньше этого не замечать? Он что, просто ослеп и теперь наконец-то прозрел, впервые разглядев, какое сокровище попало ему в руки?
Келу пришлось остановиться, чтобы успокоить девушку. Он лишь кивнул солдатам, не обращая больше на них никакого внимания. Джедай знал, что они не проявляли к нему особого почтения, но и смущаться их он был не намерен.
- Я же крайне живучий парень, ты разве не знаешь? Из самой глубокой бездны выберусь. И не позволю умереть ни тебе, ни мне. И вообще, - он нагло поцеловал девушку в губы, с улыбкой заглядывая в её глаза. – Именно ты спасала меня в моём видении... так что не думай об этом! У меня ещё целых полгода для того, чтобы решить проблему.

- Правда? – как-то крайне глупо и по-детски спросила Мира и сама рассмеялась тому, как прозвучал её голос, а после крепко обняла джедая, ласково шепча ему на ушко самые дорогие слова: - Я люблю тебя!

- Что я думаю обо всём этом? – как-то расслабленно переспросила Велиар, оглядываясь на Квоут с ласковой полуулыбкой, мелькнувшей у неё на губах. Глаза дворянки блестели от еле скрываемого удовлетворения, которое отражалось в чёрных зрачках девушки странной, но одновременно какой-то невообразимо затягивающей, восхитительной какофонией чувств. Взгляд Оливии словно бы полыхал, точно самое настоящее пламя, передавая такую невообразимую энергетику, такую яркую, небывало сильную жажду чего-то, необходимого её душе, что это само по себе могло как отпугнуть, так и привлечь – точно так же, как горящий костёр привлекает мотыльков, летящих в него себе на погибель. – Ты о том, что здесь не будет серьёзных холодов? – при этих словах, девушка неспешно положила руки себе на пояс и, потянув за края ткани, имеющей прекрасный, небесно-голубой оттенок, принялась постепенно развязывать его, не отрывая своего взгляда от глаз Ворон. – Возможно и так. Возможно, камин здесь только для украшения. Но мне просто хотелось сделать так, чтобы дерево загорелось… это просилось изнутри меня, понимаешь? Огонь желал поглотить их, заставить полыхать эти сухие поленья, приготовленные для его нужд, а я лишь дала ему то, что ему было необходимо.

Закончив с тонкой лентой, опоясывающей её талию, дворянка бросила пояс к ногам, после чего лёгким, плавным движением развернулась к Квоут спиной. Взявшись за бретельки платья, девушка так же неспешно, томительно-медленно спустила их вниз, открывая для взгляда нильфийки свои нежные, молочно-белые плечи.

- А сейчас он даст то, что нужно мне… - чарующие, алые глаза Велиар скользнули взглядом по поверхности озера, по тёмной глади, искрящейся неярким, бледно-синим светом от этих странных грибов, во множестве усеивающих местные стены. Не прекращая процесса раздевания, похожего больше на танец, чем на привычное снятие одежды, девушка потянула за края материи, стягивая это лазурное, домашнее платье прочь со своего тела. Она немного качнула бёдрами, помогая себе – гибкая, точно змея, когда тонкая ткань чуть застряла на них, не желая свободно ниспадать дальше. – Или ты о том, как мы будем жить здесь? Что же, не думаю, что нам стоит об этом волноваться. Какая бы цель не была у тех, кто создал эту Академию, пока они готовы обучать нас и исполнять все наши мелкие, бытовые прихоти, - её голос вдруг наполнился теплотой. – Кстати об этом, - продолжила она, - Я и не знала, что ты так многое смыслишь в готовке. Это лишь ещё больше говорит мне о том, какую же я нашла замечательную подругу…

Тихо шелестя, платье Оливии плавно опустилось к её ногам. Переступив через скомканные, небесно-синие одежды, дворянка чуть наклонилась, снимая с себя тёмные, шёлковые трусики. Тело девушки, сейчас освещаемое неяркими потоками света, казалось очень хрупким, невероятно женственным, сказочно желанным. Даже капельки пота, блеснувшие на её коже, словно бы дополняли образ утончённой красавицы, притягивая взгляд к широким бёдрам, тонкой талии и ещё ниже, к волнительным, прекрасным, упругим ягодицам. Тряхнув головой, красавица поправила свои волосы, белоснежным водопадом рухнувшие по спине вниз, после чего сделала шаг вперед, заходя в тёмные воды озера. Тихий стон наслаждения сорвался с губ Велиар, когда она блаженно выгнулась, почувствовав тёплую, даже немного жаркую воду, столь приятно расслабляющую её, согревающую невероятно уставшие мышцы красавицы, жаждущие отдыха как никогда прежде…
Температура озера действительно стала выше, чем была ранее. В этом можно было легко убедиться, прошествовав вслед за дворянкой, хотя эта область горячей воды и была ограниченной, распространяющейся от Оливии всего лишь на несколько шагов – на большее у девушки пока не хватало сил.

- Это прекрасно, - тихо прошептала она, оборачиваясь обратно к Квоут и безо всякого стеснения демонстрируя свой плоский животик, большие, роскошные формы с розовато-серыми ореолами и лёгкий, белоснежный пушок между ножек. На губах девушки мелькнула кокетливая улыбка. – Присоединишься ко мне, Квоут? Я нагрела нам немного воды… только мыло захвати, хорошо?

Нога нильфийки чуть приподнялась и уперлась ступней в стену, другая нога была выставлена вперед чуть дальше, а руки оказались скрещены на груди; взгляд девушки выражал любопытство и заинтересованность, смешанные с расслабленным ожиданием... чего-то. Чего? Квоут не знала. Ей давно бы следовало пойти, разложить свои небогатые пожитки в комнате и удалиться на изучение пространства вокруг - мир не сошелся клином на их маленьком уютном месте жительства, вокруг было еще много всякого, что она хотела бы посетить еще и под покровом ночи, когда никто не увидит и не остановит любопытную сущность ученицы. Но, записавшись в подруги, соответствуй. Квоут ждала слов Оливии, провожая ее взглядом.
Она поймала долгий взгляд Оливии в свою сторону... Она была в очередной раз поражена. Никогда раньше она не видела ни в чьем взгляде столько пламенной страсти, столько жизни и определенности. Именно такие люди чаще других творят историю, становясь ее писателями и лидерами. Это свойство наделяло поразительной харизмой даже самых уродливых и лишь украшало еще больше прекрасных изначально. Это - то, что делает людей действительно привлекательными. Ворон тряхнула головой, чтобы согнать морок: она и не заметила, как перестала видеть что-либо и начала смотреть внутрь себя, разыскивая и не находя эти черты в своей личности. "Квоут Ворон, ты - сплошное разочарование", – улыбнулась она этой мимолетной мысли. Ведь и правдой это не было.
Взгляд нильфийки на долю мгновения опустился на развязанный Оливией пояс и начал медленной восхождение по ножкам, спине, шее аристократки. Подумать только, даже здесь, перед ней, она устраивала из раздевания шоу. Смотри на это, Квоут, смотри и учись. Частные уроки. Ее глаза задержались на обнаженных плечах, а затем и на всей оголенной удивительно белой спине красавицы, когда с нее сползло грязное, со следами износа лазурное платье, когда-то бывшее таким же предметом искусства, как и его юная владелица - задержались дольше, чем это было нужно в такой ситуации.

– Это в основном остаточные знания, Лив. Кое-что подсмотрела у матери, вовсе не подпускавшей к кухне никого, кроме себя и изредка - меня, кое-что подглядела у... неважно, у кого. На то, чем ты, наверное, привыкла питаться дома, я не претендую, – с легкой улыбкой от пришедших воспоминаний сказала Квоут. Она вновь заглянула в глаза Оливии, случайно скользнув по ее телу взглядом, когда та повернулась к ней. Это было заметно - и без того яркие голубые глаза нильфийки под светом грибов выделялись двумя холодными огнями, и каждое их движение было видно из-за этого издалека. На ее личике мелькнуло недоумение, когда дворянка улыбнулась - это была какая-то странная улыбка, как будто предназначавшаяся кому-то другому.

– Конечно, сейчас, – Ворон оторвалась от стены, внимательно, с некоторым сожалением взглянула на пояс, так красиво завязанный в бант, и без дальнейший промедлений распустила его, бросив на пол рядом с собой. Не менее быстро и методично были распущены все веревочки, закреплявшие плащ, расцеплены все крючки, и девушка одним действием, средним между выскальзыванием из плаща и его сбрасыванием, сняла этот предмет одежды, тут же проворно повернувшись на месте, чтобы перехватить плащ, не дав тому упасть, и сложить его. Пока она была занята этим, из одного из карманов выскользнули два маленьких предмета, со звоном столкнувшиеся с полом, но не пострадавшие от этого. Квоут отложила плащ в сторону, и, наклонившись, подняла их к глазам. Способ, которым она это сделала, был примечателен - так наклонилась бы воровка, а не благородная леди или обычная простолюдинка. Предметы оказались сережками - красивыми, с чарующего вида камешками, переливавшимися на свету так, словно были заполнены жидкостью. Девушка положила их сверху на плащ, выпрямилась, одновременно ослабив крепления собственной одежды, и, схватившись за нее через голову, стянула вверх, открывая шелковую обмотку на торсе, делавшую и без того небольшую грудь Квоут визуально еще меньше. Следующим шагом она распустила веревочку, удерживающую на ней ее штаны, и быстро спустила их вместе с трусиками. Наконец, Квоут начала собирать ткань обмотки в кулак и, довольно быстро расправившись с этим, оставила ее на штанах и сделала шаг вперед к Оливии, оставшись перед ней совершенно нагой и явив ее взору подтянутую фигуру с неярко выраженным, но видным рельефом живота и рук.
Весь процесс занял не более минуты, не считая разглядывания сережек.
С некоторым усилием воли подавив желание прикрыться, Ворон прошла к бадье, извлекла оттуда мыло, положив его у края водоема, сама опустилась в озеро рядом с Оливией и тихо, чувственно выдохнула, когда теплые воды омыли ее тело.

– Это прекрасно, – повторила она фразу подруги, запрокинув голову и прикрыв глаза.

Осторожно, содержимое 18+

Немного позже, наконец-то искупавшись, смыв с себя пот и остатки дорожной грязи, девушки закутались в полотенца и поднялись наверх, где их встретила Айша - невозмутимая, пусть и с лёгким, едва заметным румянцем на щеках, которая, если и слышала звуки, доносящиеся из погреба и весьма недвусмысленно намекающие на то, чем они там занимались, виду всё равно не подала. В руках она держала два комплекта белоснежной, школьной формы, показавшейся Оливии излишне аскетичной, сшитой словно бы безо всяких возможных изысков. И всё же он была лучше, чем та одежда, которая оставалась у неё, поэтому дворянка по-настоящему, искренне отблагодарила горничную, после чего, дождавшись момента, когда Айша покинет их небольшое жилище, развернулась к Квоут и устало ткнулась ей головкой в плечо.

- Мы все ещё мокрые. Пойдем к камину, погреемся немного. Нужно высохнуть, сходить на склад и в библиотеку… - тихо произнесла она. – И успеть до того, как начнется общий сбор.

Квоут покинула ванные помещения с растерянным выражением лица. Стоило ей столкнуться взглядом с покрасневшей Айшей, как она сама залилась краской, опустив взгляд. Сожаления, как всегда, приходили после свершения действий. Все мысли как-то разбежались из головы, оставив ее лишь заново и заново переживать проведенное там, внизу, время. Пустой взгляд упал на предложенную одежду - такая простая вещь послужила ей внезапной опорой и стимулом. В глаза девушки вернулись краски эмоций, сама она приосанилась и восстановила часть постоянной уверенности. Благодарность ее, тем не менее, прозвучала до обидного умеренно. В другой ситуации она бы пришла в восторг от вещей такого качества, хоть и не столь украшенных, но сейчас она была на это просто не способна.

– Да, да... – рассеянно отозвалась Ворон на предложение подруги, когда та приблизилась и положила голову ей на плечо. Лучшее, что она придумала - приобнять дворянку и мягко повести ее к камину, уже давно погасшему, пока они были... заняты. Квоут ненадолго отпустила девушку, чтобы закинуть в камин еще материала и сдвинуть ногой стол, освободив место, после чего усадила Оливию и села рядом сама. Выполнение этих обычных, приземленных действий позволило ей собраться с мыслями, мучавший ее вопрос обрел, наконец, вербальную форму:
– Что ты сделала из меня, Лив? – тихо, с какой-то горестной озадаченностью в голосе спросила Квоут.

Велиар бросила короткий взгляд в сторону камина, вновь заставив свой внутренний дар проявиться, передавая сухому, жаждущему огня дереву немного магической мощи. В этот раз дрова для растопки загорались медленно, словно бы нехотя. Дворянке было не до того.
Пляшущее пламя отбрасывало на красивое лицо девушки тёмные тени. Она смерила взглядом свою подругу, дождавшись окончания её вопроса, после чего чётко, проясняя всю ситуацию, ответила ей, пусть и немного резко, но зато - предельно честно:

- Я ничего не делала с тобой, Квоут. Я лишь показала тебе, какой ты можешь и хочешь быть. Продемонстрировала то, чего ты желаешь, - алые, чарующие глаза Оливии внезапно стали невероятно, отталкивающе холодными. Гордо вздёрнув голову, она вновь уставилась на пламя, и голос её прозвучал ровно, не выдавая ни капли эмоций. – Но если теперь, после всего случившегося, подобное кажется тебе неприемлемым, то скажи об этом прямо. Я – не маленькая девочка, и умею принимать отказы.

В сознание Ворон вновь вернулся волшебный момент поцелуя. Она вспомнила свои чувства и эмоции, вспомнила взгляд, которым на нее смотрела леди Велиар, вспомнила все. Она поняла, что леди Велиар права, поняла, что нет смысла бороться с самой собой, как и поняла то, что никому ничего не должна. Так не лучше ли подчиниться велению разрывающегося сердца?.. Она чувствовала вину, страшную вину перед Рэасаэлем - но то была лишь иллюзия. Ведь она не должна.
Вместо ответа на невысказанный вопрос Квоут прижалась к Оливии плотнее.
– Все хорошо, Лив, – мягко прошептала она.

Губы Оливии дрогнули, затем она глубоко вздохнула и едва слышно всхлипнула носиком, поспешно, одним быстрым движением отводя мокрые, но невероятно гладкие, словно бы шелковые, белоснежные локоны в сторону, пытаясь этим скрыть слёзы, вдруг ярко сверкнувшие в её глазах при свете языков пламени, жарким огнем трепещущих в камине.
- Да, всё хорошо, - произнесла она, оборачивая к нильфийке своё лицо, на котором явственно читались следы недавнего испуга, внешние признаки которого она столь мастерски подавила на некоторое, пусть и очень короткое время. - Всё хорошо... - повторила девушка, в то же самое время ласково приобнимая Ворон и тыкаясь носиком ей в шейку. - Теперь всё точно будет хорошо.

Погревшись и высохнув, Оливия и Квоут оделись в школьную форму, после чего вместе направились на склад – успеть ещё и в библиотеку они надеялись, но особо на это не рассчитывали. Слишком уж много времени у них заняло это, весьма личное и довольно продуктивное общение, приведшее, в конце концов, к весьма неожиданным для девушек результатам.

Смотря на Эмилию, дворянка все больше понимала, что, похоже, попросту ошиблась в своих недавних умозаключениях, и горничные всё же выполняют здесь свою, абсолютно естественную роль. Никаких тайн или загадок. Они помогают с заселением, уборкой, возможно, разрешают незначительные школьные вопросы... например, оказывают содействие в поиске нужных аудиторий. Её кроваво-алые глаза, не отрываясь, смотрели на девушку, пока та рассказывала Дейдре про возможность смены гардероба и эта мысль вселяла в неё некоторое облегчение. Оливия всё ещё носила с собой небольшой кошелек, содержимого которого, в общем-то, могло хватить на удовлетворение большей части её потребностей, но платья и иная одежда в этот список не попадали. Слишком дорого стоил хороший наряд, а носить что попало она не станет - с неё и без того уже достаточно унижений! Ходить в грязном домашнем платьишке с обрезанным низом перед уважаемыми наставниками Академии, равно как и перед остальными учениками, было неприятно уже само по себе и дворянка, всегда привыкшая поддерживать свою внешность в идеальном состоянии, могла лишь тихо злиться на обстоятельства побега, не позволившего ей взять в дорогу даже простого плаща.
Повернув голову и смерив взглядом личико нильфийки, которая заинтересованно, как и многие другие студенты, озиралась вокруг, Велиар подумала о том, что начинает невольно чувствовать по отношению к Квоут некоторую ответственность. Это было странно и несколько непривычно - словно бы тем, что она отдала ей одежду Стража Ночи, Лив ещё и взяла бойкую нильфийку под своё личное покровительство. Она и раньше так поступала - просто из жалости по отношению к бедным провинциальным девчушкам, приехавшим в столицу Тюдора и способных лишь удивленно глазеть по сторонам, не в состоянии справиться с охватившей их растерянностью. Давала пару советов, помогала познакомиться с нужными людьми, после чего отступала в сторону, запоминая имя своей новой «подруги», надеясь, что однажды та станет ей полезной и сможет вернуть долг. С другой стороны, Оливия ещё не видела, на что может быть способна Ворон, не знала, какие дисциплины та собирается изучать и с кем может сойтись…
Может быть, она ещё окажется ценным вложением.
Поплотнее сжав губы, Велиар резко отвела взгляд в сторону и выбросила ушастое личико Ворон из головы, где та вдруг поселилась на непривычно долгое время. Достаточно думать о той, чью ценность она ещё не способна определить.

Остановившись на месте, девушка обернулась, поднеся руку к лицу, тем самым не позволяя упасть на лицо своим длинным, белоснежным локонам, движимым вдруг налетевшим порывом ветра. Длинные ряды домов навевали тихую тоску по родовому поместью, которое запросто могло уместить в себя с десяток таких домов, и это не говоря уже о самом замке, грозной твердыней нависавшей над окрестными деревушками, демонстрируя подданным графа Агелара лик истинных правителей, величественного и благородного рода Велиар.
«Если так подумать, зачем мне отбирать земли у кого-то ещё? Почему не прикончить родителей? – внезапно холодно подумала Оливия, вспоминая, как те без зазрения совести вручили её ублюдку Джонатану. Джонатану, который горел в её огне, который кричал, когда пламя сжирало его плоть и вернулся, весь израненный, но с выгодным предложением, которое её семья не могла игнорировать. Человеку, собиравшемуся изнасиловать и убить её. Не может быть, чтобы они не догадывались о том, что он задумал! – Есть ещё сестра и маленький брат, но первую можно выдать замуж, а над вторым взять регентство. Ведь ему нет и пяти, он слишком мал для управления нашими землями. А значит, мне попросту нужна сила, с помощью которой я заставлю всех считаться со мной и выполнять мои приказы!»
В глазах Велиар, сейчас столь сильно похожих на два озера леденящей, стылой крови, мелькнуло неприятное выражение. Проводив взглядом учеников, медленно разбредающихся по их новым жилищам, Оливия резко обернулась к одной из девушек, которые, судя по всему, были сейчас в их полном распоряжении.

- Айша, могу я попросить тебя осмотреть со мной дом? – вежливо проворковала она. - Я уверена, что у меня будут некоторые вопросы, которые я бы сразу же хотела обсудить с тобой.

Получив ответное согласие, дворянка скупо улыбнулась и поманила Квоут за собой, отправившись вместе с ней и местной горничной к одному из строений, которое она, строго говоря, выбрала практически наугад, но шла слишком уж уверенно, чтобы за ней можно было такое подумать.
На то, чтобы осмотреть каждое жилище, уйдет огромная уйма времени. Рассудив, что если это – не полная рухлядь, то она найдет способ, как придать дому пристойный вид, Оливия отворила дверь и прошла внутрь.
Как и следовало ожидать, внутреннее убранство не поражало чем-то особенным. Но даже на первый взгляд было видно, что это – место жизни обеспеченных людей, возможно купцов средней руки. Не так уж и плохо, как могло быть, не так ли?
Их могли просто оставить без присмотра, или и вовсе поселить в каком-то бараке, где несколько десятков человек постоянно находились бы вместе. Она слышала, что в некоторых школах магии те, кто не мог позволить себе собственного место жительства, были вынуждены вести именно такое, весьма бедное существование.

Тонкий носик девушки чуть дёрнулся, вдохнув пыль. Зажав кулачок и поднеся его к лицу, Оливия громко чихнула, после чего, смерив взглядом деревянную скамейку, коротко произнесла:
- Здесь все понятно, идём дальше.

Прошествовав в открытую дверь, дворянка смерила критическим взглядом кухню, каким-то странным образом совмещенную с гостиной. До этого Велиар не жила в подобных домах и не знала, как там всё устроено, но подобное решение показалось ей довольно удобным. Во всяком случае, принимая во внимание отсутствие личных слуг, которые бы занимались для неё готовкой.
Затем её глаза обратились к небольшой груде поленьев, предусмотрительно сложенных прямо в камине и лишь ждущих жадного пламени, которое бы поглотило сухой материал, чрезвычайно податливый огненным всполохам. Она почувствовала, как огонь внутри неё просится наружу, как её дар взывает к крови и жарким, томящим чувством отзывается в сердце.
Оливия подняла вверх руку и заставила дрова весело затрещать, рассыпая вокруг игривую вереницу искр. Как и всегда, девушка почувствовала слабое, внутреннее опустошение, охватившее её душу, словно бы вместе с огнём из неё ушла и частичка жизни.

- Снаружи солнечно, но сам дом внутри довольно холодный, - бросила она Квоут, посчитав нужным объяснить свои действия. - Пускай хорошо прогреется. Я почти уверена в том, что камин настолько большой именно потому, что слишком много тепла уходит через щели в стенах или крыше. С подобными дефектами нужно разобраться, но это, разумеется, может подождать до первых холодов.

Девушка быстро осмотрела кухню. Излишне говорить, что она готовила из рук вон плохо, но чего здесь не было – помимо еды, так это пряностей и приправ, к которым Велиар привыкла за столь долгое время жизни в роскоши. Впрочем, ей это всё было, на самом деле, абсолютно не критично. При необходимости, она могла насыщаться в своей звероформе и после нескольких дней, в течение которых её сознание слилось с разумом ястреба едва ли не полностью, подобный способ добывания пищи больше не казался ей чем-то зазорным.

- Тут есть посуда и вся необходимая утварь, насколько я могу судить, - задумчиво произнесла дворянка, одновременно закрывая дверцу настенного шкафчика. – То, что здесь нет никакой пищи – это понятно. Но нужна хотя бы соль, а ещё лучше, чтобы помимо неё были некоторые пряности, которые могут придать пище изысканный вкус. Например, корица или гвоздика…

Взгляд Оливии, вновь повернувшейся лицом к Айше, пробежался по лестнице, по-видимому, ведущей наверх. Не говоря ни слова, она подошла к ней и направилась вверх по ступенькам, в небольшой коридор, из которого можно было попасть в две различные комнаты, абсолютно идентичные по всем своим особенностям. Заглянув в каждую дверь и убедившись в этом, девушка вернулась обратно к той, которая была ближе всех к лестнице и огляделась по сторонам. Её несколько скептический взор уставился на гриб, висящий прямо на потолке. Он тихонько, как-то тускло светился синим огнём, и первое, что сделала девушка, это направила на него своей изящный пальчик и коротко осведомилась:
- Это – что такое?
Получив вполне подробный ответ, дворянка восхищенно цокнула язычком.
- Живое освещение? Что же, весьма удобно.

Затем Велиар заглянула в огромный шкаф, с некоторым разочарованием отметив его абсолютную пустоту. Кроме прочего, здесь был только стол и стул. Довольно аскетично, если так подумать.

- Ну, хорошо. Начнем с простого – постельное белье. Мы же не свиньи, чтобы спать каждый раз на грязном, не так ли? – девушка присела на кровать, проверяя её мягкость и на секунду задумалась. - Кроме того, мне понадобится отдельный, маленький столик для косметики. Немного пудры, румян, скраб для кожи, а так же расчёска – обязательно. И самое важное – одежда. Пару ночных сорочек из шёлка, атласа или хлопчатобумажной ткани, один махровый халатик и шёлковый – потоньше. Пеньюар. Лёгкие, постельные туфельки. Несколько корсетов, корсажов, нижние юбки и трусики. Затем – платья. Одно свободное в стиле ампир, парочку распашных и закрытых. Обязательно – костюм для верховой езды. Подойдет редингот или жакет, и дорожная юбка к нему. Также понадобятся туфельки для того, чтобы ходить в них по Академии и сапоги для иных прогулок. Не помешало бы несколько шляпок и плащей на случай дождливой погоды. А ещё немного ткани, принадлежности для шитья, банты и заколки для волос. Для моей подруги, пожалуйста, приготовьте всё то же самое и… - она смерила взглядом Квоут и с некоторым сожалением оглядела её ножки, закутанные в простолюдинские штаны. Такие носили только мужчины, а никак не благородные леди. – Брюки соответствующего покроя.

Накрутив белоснежный локон волос на палец, Оливия добавила:
- Кроме того нам понадобятся лошади, а значит всё необходимое, что обычно идёт вместе с ними. Не помешало бы также получить какие-либо книги по базовым дисциплинам. И раз уж речь зашла об этом, пергамент и письменные принадлежности для учебы, - голос дворянки стал вдруг очень ласковым, отдающим нежным перезвоном хрустальных колокольчиков. – Милая Айша. А ещё, пожалуйста, скажи мне, какой у нас тут распорядок дня и как скоро начнутся занятия. И я, и мисс Ворон с нетерпением ожидаем их.

Получив необходимые ответы, девушка вновь спустилась вниз, запоздало отметив под лестницей маленькую, неприметную дверцу. Распахнув её, она смело прошествовала в грот, где на некоторое время восхищенно замерла, оглядывая миниатюрное озеро и ванну, стоящую рядом, о принятии которой она так мечтала все последние часы. Проверила она и шкафчик для вещей, где уже лежали мочалки и несколько чистых полотенец. Пожалуй, это было едва ли не единственное место, к которому у Велиар не нашлось почти никаких замечаний. Кроме одного.

- Тут всё прекрасно, но это мыло – оно ничем не пахнет. Нужно хотя бы несколько ароматических, хотя подобное, конечно, вполне может подождать.
Ещё раз оглядевшись, Оливия удовлетворенно кивнула.
- Думаю, на этом всё. Не смею больше тебя задерживать, милая Айша.
Чуть поклонившись, горничная сказала ей, что в городе находится помещение-склад, где можно подобрать ткань и заказать любую возможную одежду. Кроме того, на складе можно взять продукты и специи, а так же некоторые другие вещи, которые она попросила. Пообещав показать данное место позже, Айша вежливо извинилась за то, что ей ещё необходимо оказать помощь в заселении остальным ученикам, после чего быстро покинула дом.

Улыбается Дейдре несмело в ответ. Хорошая Эмилия. Платье дадут. Может даже два. И сандалии? Стесняется переспрашивать.

- Спасибо... тебе.

Язык последнее слово еле выговорил. С трудом справился. Привыкай, язык. Глаза привыкайте. К многому привыкать придется. Домики разглядывает. Такое чудо и для них? Глаза себе не верят. Алисандера взглядом нашла, на домики рукой машет. Смотри, смотри! А в голову мысль закралась. Вот бы с Алисандером в таком вдвоем пожить. Помотала головой, отогнала мысль-нахалку. Разве так годится, чтобы девка с парнем вместе жила. Другое представила. Придет Алисандер к ней в гости. Сядут, говорить начнут. Про море говорить, еще про что-нибудь. Никто не помешает. Некому помешать. Девочки разбрелись кто по парам, кто по тройкам, о Дейдре позабыли. Идёт Дейдре в конец улочки, где домики на одного.

Остановилась. Смотрит. Рисунок на раме разглядывает. Сидит птичка на веточке, как живая, малая, будто горлинка. Вот-вот взлетит. А сама нахохлилась, с опаской вверх смотрит. Коршуна приметила или ястреба? Улыбается Дейдре. Птаху по хохолку гладит. Дерево тёплое, на солнце нагрелось. Руке приятно. Словно ждал её этот домик. Её, не другого кого. Не решается войти Дейдре. Так сразу. Много всего. Не так пошло. Тиберий-белка, смерть, мать-волчица. В голове уложить надо. Потом. Зовет домик, входи Дейдре. Другая жизнь началась, чужая. Нет возврата.

Горлинка стоит - то ли робеет, то ли предвкушает. Не жила Дейдре в таких домах. Птичкой в окно залетала, на чужую жизнь дивилась. А теперь это её. Собственное. Глаза зажмурила, да дверь толкнула. Вошла. Остановилась на пороге. Открыла глаза.

В узеньком коридорчике пахло свежеоструганным деревом. Словно построили домик только что, буквально вчера, к её приходу. Хотя наверняка тут обитало ни одно поколение учеников. Наверно девочки-волчицы смогли бы учуять их запах, Дейдре не могла. А запах дерева буквально сшибал с ног, пахло совсем не так, как натянутые на остов из китовьих ребёр шкуры. Это был запах чужого уюта. Она повесила на крючок сумку, в которой почти и не осталось вещей, а та утварь, что чудом сохранилась, тоже принадлежала южанам. Ничего не осталось у Дейдре больше от Норски, совсем ничего. Тот мир с его ледяными пустошами и звоном бубнов стал чужим, а она и не заметила, когда и как. Когда ломала язык, пытаясь выстроить свои мысли в чуждые слова? Когда отдавала гребешок и нож? Так поспешно, словно они жгли ей руки. Когда пила не вкусную, обжигающую жидкость, от которой отнимаются ноги? Когда дети смеялись над её обычаями, а она все же пошла за ними? Когда? Как случилось вдруг, что она начала думать на чужом языке, не заметив этого сама? Она же этого и хотела, но отчего вдруг в груди стало пусто и холодно, будто не лето царило в этом мире, а самая что ни на есть злая вьюга? И одна мысль билась в голове птахой, ищущей выхода: нельзя что-то приобрести, ничего не отдав. Но не слишком ли много она отдает? Дейдре присела на узенькую скамеечку, предназначенную наверно для того, чтобы переобуваться. Она сидела так неподвижно очень долго, не думая ни о чем. И только почувствовал на губах привкус соли поняла, что плачет.

Целую вечность спустя поднялась, толкнув вторую дверь. Вошла, блуждая как в тумане среди мебели. Ступала осторожно, почти на цыпочках, боясь испачкать пол босыми ногами. Погладила мягкий подлокотник кресла, заглянула внутрь подвесного шкафчика, присела на кухонный стул, водя рукой по гладкой, прохладной поверхности стола, долго стояла перед не зажженным камином, пытаясь понять, что это и для чего нужно, даже засунула голову внутрь. Подошла к окну, распахнула створки. Солнечный свет залил комнату. Они с Алисандером сидят в креслах друг напротив друга, а перед ними на столике дымятся две чашки с ароматным чаем. Тряхнула головой: наваждение. И снова привиделось. Она забралась на кресло, поджав под себя босые ноги, а в руках книга, одна из тех, не покоренных. Она идет по следам страница за страницей, а новые истории ждут на столике, сложенные стопкой. Трясёт головой, за руку себя щипает. А картины плывут. Сменяются одна другой. Алисандер, книги-следы, чей-то смех, цветок распускается, тихая музыка. Наваждение, мечта, сон. Лишь на секунду в кресло присела. Сомкнулись веки. Что сон, что явь - не разобрать уже.

Открыла глаза, оглядела непонимающе комнату. Словно вспоминая, как здесь очутилась. Сколько она проспала? Судя по солнечным лучам, совсем не долго. С улицы доносились голоса: обернуться птицей, вылететь в окно, и вот ты там. А вверх уходила лестница, ещё одна скромная дверь спряталась за ней, будто тоже стыдясь показаться среди такого великолепия. Для Дейдре дверь. Идёт Дейдре вниз по ступеням. Не проникает сюда солнце, синий свет мерцает, колдовской. Трет горлинка глаза. Озеро в мягком, ласковом свете мерцает, переливается. Не удержалась, птицей обернулась, пронеслась над водой. Снова девкой на чудо смотрит. Для нее одной все? Скинула платье, потом долго-долго, наполнив ванну водой, тёрла куском мыла тело и волосы, словно содрать решила, пятки скребла, лила чистую воду из ведра за шиворот, и только когда стала кожа скрипеть, как дотронешься, вылезла из ванны, замочила в бадье платье и принялась терзать ткань нещадно. Повесила мокрую одежду на край ванны, в озерцо нырнула. Вода теплая и пахнет травами. Плещется, ныряет, на спину легла, глядит на мерный свет колдовского гриба. Век бы так лежать. Вылезла. Завернулась в полотенце, волосы пальцами кое-как пригладила, в косу заплетает. Не удержалась, запела. Негромко, вполголоса.

Вспорхнула наверх, напевая. Купание в озере каким-то образом утвердило права. Это моё и это. Уже спокойно, по-хозяйски комнату осматривает. У плиты постояла нерешительно. Привыкла, что очаг в полу, тут печь иначе устроена. Взмахнула рукой, сорвался огонёк с пальцев, заплясал в печи. Руки обогрела, затушила печь. Перебирает пузатые кастрюльки, крутобокий чайник. Вот и есть в чем кашу варить, Алисандера угощать. Или что там варят в этом чужом мире вместо каши. Есть не хочется совсем, от волнения наверно. Сбегала в коридор, сумку принесла. Свой котелок и ложки походные рядом с посудой разложила. На лестницу посматривает, идти не спешит. Успеется. Что там, мечтает. Может полки, а на каждой полке книги-следы к друг другу прижались тесно-тесно, как зверята на водопое? Видела она однажды такое, от каждой полки к соседний целый день перелетать будешь, не перелетишь. Сходила вниз, платье принесла. Когда одежду дадут, Эмилия про то не сказала. Снова печь разожгла, платье на дверцу от шкафчика повесила. Высохнет быстро. А в чудной норе с решеткой деревяшек много лежит. Что ж это такое, еще одна печь? Спросить надо или в книге посмотреть. Лучше спросить, где здесь книги, и посмотреть. А в шкафчике всякой-всячины тоже вдоволь. Дейдре нож достала поострее, вынула из норы одну деревяшку, села за стол. Споро работа идет - вот уже гребешок в руках. Смела остатки в печь, да в кресло забралась. Расплела косу, чешет, как следует. Жаль ленточки нет. Сделать прическу, как в книге. Чтобы Алисандеру понравилась.

Споро бегал гребешок по волосам, да потрескивал огонь в печи. Дейдре забралась в кресло с ногами, как привиделось ей совсем недавно. Только книги в руках не было для полного сходства. Надо бы сходить, посмотреть, как другие устроились. Близняшки... Алисандер. Поселился ли он с кем-то или живет один? Этот невинный мысленный вопрос, почему-то вогнал в краску. Не самое безопасное время думать об Алисандере, когда ты сидишь, закутавшись лишь в полотенце. И тут же мысли окончательно предали её, нарисовав картинку, как они купаются в озерце... вдвоем. Стоят прямо под водопадом. Вздохнув, она сняла платье с дверцы и загасила печь. Надо бы найти веревку, протянуть в гроте. Одежда почти высохла, была лишь чуть-чуть влажной, но это даже приятно в такой жаркий день. Дейдре взмахнула ножом, окончательно обрезая подол, зато теперь платье не выглядело рваным. А что короткое... здесь и не такое носят. Она оделась и скрутила излишки ткани в жгут, обвязав вокруг головы, чтобы волосы не падали на лоб, аккуратно сложила полотенце и отнесла вниз, на место. Не удержалась, еще раз заглянула в пещеру с озерцом. Не исчезло ли? Озеро никуда не исчезло, Дейдре подержала руку над водопадом, любуясь, как во все стороны летят прозрачные брызги. Какая же магия нужна, чтобы такое сотворить? Неужели и она сможет? При мысли, что и она так сможет, захотелось подпрыгнуть повыше и взлететь. Но только прямо так, не оборачиваясь. А ещё поскорее найти побольше полок с книгами и пойти по следам. Это будет славная охота.

Идёт Дейдре наверх. К любым чудесам готова. Перил рукой едва-едва касается, да ноги, кажется вот-вот от земли оторвутся. И снова свет мерцает - голубой, таинственный. Хочет дотронуться до гриба рукой, да боязно. Как же погасить его? А зачем гасить? Кровать, такая огромная, что поперек лечь можно. Мягкая. Как ни устала горлинка, как ни измучилась, а сна теперь ни в одном глазу. Да разве и заснуть на такой кровати? Покрывала помять можно ненароком. Не решилась лечь. Только рукой провела по одеялу. Шкаф распахнула: пустой, огромный. Захотелось вдруг, чтобы в том шкафу наряды висели. Один краше другого. Из шкафа отражение на нее смотрит, из зеркала. Бледное лицо, испуганное. Чего боишься, отражение? Наше это все. Шкаф, кровать-великанша, стол деревом пахнет. Только книг нет нигде. Как же так? Распахнула окно: солнечный свет смешался с синим сиянием гриба, бросая странные блики на пол. Обернулась, вспорхнула на крышу. Славно тут будет сидеть, звезды должно быть совсем близко. По улице дети идут - расселяются. А вот и близняшки с одинаковым именем. Видно, не хватило имен бедным. Вспорхнула горлинка, пролетела по улице, возле близняшек на землю опустилось. Велели не стесняться, вот она и не будет. И затараторила быстро, пока робость не одолела.

- Здравствуй, Айша. Здравствуй Айша. Я Дейдре. Я вот в том домике живу, с птичкой на раме. Мне бы платье или материи кусок, платье сшить и сандалии, а еще веревку натянуть, белье вешать. А еще иголку и нитку. А еще других нитей, толстых, для вышивки. И бусинок для украшений. А еще травок, чай заваривать. И зерно, или другой еды, какой дадите. А еще инструмент и дерево, постель сделать для книг. А еще там у меня в комнате большая нора, а в норе решетка. Что с ней делать? А ещё наверху гриб живет, как его погасить? А ещё... сделала большую паузу, совсем уж робко выдохнула... книги где?

Оглушенная пустая голова. Нет мыслей. Мысли оцепенели. От боли. От страха.
Вот чужие руки. Подхватывают. Куда-то несут. Ее уже носили прежде на руках, давно, очень давно, много вечностей назад, чужие руки вытащили ее из железных объятий этой боли...
Чужой взволнованный голос. От человека. Мужчины. Молодого. Юноши. С ушками. В другое время могло быть смешно. Но сейчас. Сейчас - больно. Неправильно. Что-то. Но не осмыслить - почему. Боль... мешает. Челюсти. Злые. Железные. Вцепились. Спустя много лет - и еще не пусают. Все еще. Не отпускают...

А потом вдруг отпустили. И ничего не болит больше. Вот так запросто. Нет острых жадных чалюстей. И не было никогда. Словно бы. Как будто. Никогда...

Взамен пришло обессиленное, опьяненное наслаждение покоем. Почти на грани блаженого небытия. Но что-то ее удержало. Нечто, что билось, скреблось и выло где-то внутри. Сачивалось в животе холодным липким комом. Далекий крик изгубины, который она не может разобрать.
Что-то было неправильно, что-то было ужасно. Но она была слишком слаба, потому и не неосознавала - что. Пока еще. Пока.

Она дрожала. И ей было зябко. Она ощутила горячую благодарность, когда на нее накинули плащ. Прикосноение ткани к обнаженной коже. Коже странно голой, без шерсти. Она немного согрелась.. Она бы поблагадарила, но дар речи покинул ее. Она не понимала почему. Почему мир бросился в лицо брызгами небывало яркого, насыщенного цвета? Мир запахов, игравший пред нею мельчайшими оттенками всегда - почему сейчас он стал таким вдруг приглушенным?
Почему она вдруг стала легкой как былинка на ветру?

Некая догадка проступила в сознании. Мордигаэль вытянула руку из плаща, поднесла к лицу и, с невозмутимым удивлением сумасшедшего, с которым решил вдруг поговорить обеденный стол, отметила, - да человеческая. Ногти хорошо бы подстричь. И под ними грязь. Просто ужас.

Она поняла, что чуят запах держащих ее рук. Запах волка и елей, тех самых заснеженных елей.... Он отозавался в ней - звеняще и больно, застарелой тоской, щемящей памятью о доме, где она родилась и который она потеряла... Нет сил об этом думать. Нет. Не сейчас.

Защипало глаза, капля влаги сползла по щеке, оставив холодящую дорожку. Старанно-нелепое ее тело сжалось, исторгнув из груди всхлип.

Неужели она так плачет?
Нет.
Она так смеется.

Безумие перелилось через край и вылитело наружу сарданическим хохотом. И оборавлось, вновь уйдя вглубь. Лишь напривычно скривились губы - усмешка, переходящая в скорбное выражение.

Бродящее внури эхо достиго края ее сознания. Теперь она почему-то былауверенаЕй нужно быстро, немедленно, сейчас же, пока не поздно, нужно спросить что-то важное! Но язык ее оказался беспомощен, и странные тупые зубы, и весь ее рот, и это ее тонкое горло. Наверное, они могут издавать какие-то звуки, но она не знает как, не знает какие не знает способа собрать их в слова. Но она попыталась, невольно перейдя на выразительно волчью речь, к которой увы больше не была приспособленна.

- Де Раэасалель?*

И с этим именем вернулся и недавний ее ужас. Накатил волной, захлестнул, норовя утащить ее в глубокий беспросветный омут паники. Она зажмурилась и безотчетно вцепилась в единственно доступную опору.

В древнюю память о спокойствии и безопасности, в свой старый дом, что полнился запахом елей и снега, и озера, и реки, и память о них, о родном ее крае, который она палагал утраченным безвозвратно.... Вцепилпсь в воплощение этого всего, в этого человека с чертами волка, со всей силы своей нелепой мольбы.
Пусть все будет хорошо. Пожалуста.

Всем

Получатели: Тиберий `Упрямец` Тирс
.
Аррибан, принимая из рук Алисандера письмо, кивнул Тиберию:
- По двое или трое, но при желании можете и жить и вчетвером, и одному. - И переключился на наречие Гафура. Повторив его жест приветствия, вампир ответил:
- Твои пожелания услышаны и учтены. Ты волен делить крышу с кем хочешь, или, если захочется единения, взять себе жилище на одного себя. И позволь представится - имя моё Аррибан, Магистр сей Академии и наставник Алхимии. Назови и ты своё имя, Свободный.
Следом пробежавшись взглядом по распечатанному письму, Аррибан довольно быстро прочитал его, и теперь с интересом оглядев юношу с ног до головы, от чего на мгновение Алисандеру показалось, что его рассматривают изнутри, с холодным интересом прикоснувшись к душе ледяными пальцами, чтобы тут же выпустить, и исчезнуть вместе с этим неприятным ощущением. Мгновение - и на лице Аррибана вновь сияет улыбка.
- Рад знакомству, Алисандер, - и протянул руку для рукопожатия - И ещё раз добро пожаловать в Академию.
Тиа с Нему, тем временем, были пойманы под руки уже освободившейся Циан, которая сразу же отвела их чуть назад, рассказывая последние новости и делясь впечатлением об учениках друг с другом.
Оглядев две фигурки строгим взором, Святогор расплылся в широкой улыбке, немного смазанной бородой, и дружелюбно хлопнул их по плечам:
- Да чего вы, право слово. Со мной и на "ты" можно, не кусаюсь я. Вот к господам вампирам да, лучше на вы, да не ко всем - к старшим. Хотя чего я объясняю - сами всё увидите. Рад вас видеть и надеюсь, что ваши умы столь же быстрые, как ваши ножки. Но по заселению, дочка, не ко мне, а вот к ним, - рукой, держащей плечо Арианы, он указал на новоприбывших - Ну, как доплыли? Про того несчастного не говорите, уже знаю. Что вы встретили за испытания? Какими чудовищами вас на этот раз травили?
Заметив, как на него указали, Аррибан коротко кивнул, отвечая на вопрос феи невысказанным, но тем не менее понятным разрешением, пока Эмилия, дождавшись промежутка тишины, наконец заговорила:
- Я покажу вам ваши дома и провожу до них, прошу, следуйте за мной.

---- На палубе ----

- Хочешь сказать, что это произошло по её вине? - переспросил Диего, а затем отрицательно качнул головой - Нет. Я знаю Ячиру, и точно уверен, что на подобное она не способна не смотря на её характер. Вампиры здесь далеко не зло, как склонны думать следующие багровому пути. А что касаемо ваших манер, - Диего взглянул уже чуть серьёзней - Всё же стоит вести себя подобающе, и не позорить Волков и Стаю.
Продолжить Диего не дали развернувшиеся перед ним события, а появившийся за его спиной Яго и вовсе сначала заставил Волка вздрогнуть, а после негромко возмущённо проворчать
- Хватит каждый раз так делать.
- Не нравится тактика собственного рода? - равнодушно взглянув на Волка, поинтересовался Севатарион.
В ответ раздался смешок и признание:
- Уел.
Яго только моргнул в ответ, и Диего повернулся к Асуре.
- День добрый, Асура. Знакомься - Лин и Грин - представил он близняшек, умудрившись при этом перепутать имена. - А это, так полагаю, Мордигаэль. - и, довольно быстро стянув свою накидку, прикрыл ей девушку-волчицу.

К облегчению Гаэль, конфликты, ссоры, склоки, все сошло на нет, все исчерпалось, отодвинулось в сторону.... И не важно уже в чем дело, в авторитете ли Диего или же в том, что все ждали этого момента с тем же нетерпением, что и она. Вот он близиться момент встречи, скоро он обнимет ее и она лизнет его руку и окунеться вновь в рожной этот запах, запах крови, чистоты и полнной горечи Золотого Пояса. И они снова будут вместе, снова рядом, - это ли не счастье? И сейчас, пока корабль причаливал, она не знала куда себя деть, и все-все-все это сосредоточилось сейчас в одной едиснтвенной фразе, которую она бы сейчас распевала, будь она человеческим существом.

"При", - стукает-стукает сердце.
"Бы", - екает от нетерпения в животе
"Ти", - когти стучат - к борту, высмотреть его скорей.
"Е", - ...
Где?!
Она не увидела с палубы знакомую фигуру - ни беловолосую, ни крылатую!
Но ведь это невозможно! Не может этого быть! Не может же быть, чтобы... что бы он...
... остался на том берегу, от которого они отчалили, остался там, в пещерах или лесах, или болотах, или в тумане, один, совсем один. Без нее. Остался. Не прошедший этого дурацкого, дурацкого, дурацкого испытания.
Не может же такого быть. Чтобы он остался там и... Нет!

Еще недавно радостно бившееся сердце пропустило удар. Все в ней замерло. Похолодели лапы. Шерсть на загривке поднялась, словно ее взъерошил порыв ледяного ветра. Все от этой мысли, от одной только мысли, что...

...Что он остался там. Один. Что он умер. Там. Без нее.

Ей захотелось упасть и умереть. Прямо здесь, сейчас, немедленно, не сходя с этого места, настолько полно, ясно и реально представился ей этот кошмар.
Как будто это правда. Как будто это сон. Действительность? Бред? Сошла ли она с ума?

Не помня себя, на подкашивающихся от накатившей дурноты лапах, ставших вдруг странно горячими, словно шла она по расколенному железу, Мордигаэль кинулась о, лихорадочно втягивая в себя воздух - принюхиваясь, словно нос, ее чуткий нос, мог навести ее на след, уловить хотя бы тень, хотя бы тень-тени знакомого запаха, найти его, пропавшего...
Где-где-где-где же он?

И нос учуял. Поменявшийся ветерок донес до нее запах. Знакомый, такой знакомый! Его она узнала бы из тысячи. О все Проклятые, это был он, запах его крови, Рэасаэля крови! Но как? Откуда?
И тут лапы подвели ее окончательно. Подкосились, отказались держать. И голова ее, и глаза, и все тело разом предали волчицу.
Она ощутила, как проваливается куда-то в стылое ничто.
Где ее уже поджидали.
Неумолимый, алчный ужас сомкнулся железными челюстями на ее ноге, вгрызся в плоть зубами острой боли и она поняла, что кричит.

Человеческим голосом.

***

Асуран шёл по деревянному настилу пирса, приближаясь к бригу, с которого по трапу сходила белоснежная волчица размером с … пони? Оборотень или просто очень крупный волк? Сделав ещё несколько шагов, юноша остановился немного удивлённые странным поведением животного, которое словно кого-то искало и не могло найти.
До зверя оставалось ещё около тридцати метров, когда что-то словно изменилось…
Она, её поведение, страх, он заполнил Волчицу, почти такой же мерзкий, отвратительный, как и тот, что в своё время ударил по душе самого Асурана. Это ощущение, эти холодные липкие щупальца, что сдавливают медленно в тисках, не давая ни пошевелиться, ни даже просто вздохнуть, а потом… Волчица обратилась. Серебро волос спутанных на концах, точно у лесного жителя, прикрывало большую часть фигуры. Они выглядели крайне забавно, с веточками и листиками, наверное таким же приходил домой он сам в детстве, но вот взгляд опускается ниже по стройным ножкам, которые не покрыты ворохом перепутанных волос, точно одеждой до рваной раны, и рана эта была очень серьёзной. Из ступора от вида хлынувшей алой крови его вывел крик девушки, начавшей падать прямиком на доски, а того и гляди в воду.

Юноша выдохнул и закрыл глаза, мгновение и Время вокруг него словно остановилось. Единый поток, несущий в себе тысячи жизней сопротивляясь, стал замедлять свой бег, повинуясь желанию Волка, обтекая его собственный ручеёк, что как бы перестал вливаться и быть частью целого, оказался словно сам по себе возле остановившегося «мира». Ещё мгновение и Асура рванулся вперёд со скоростью, на которую не был способен ни один человек, и всё только ради того, чтобы подхватить раненную Волчицу и, не спрашивая ни о чём, взяв ту на руки, метнуться в сторону брига, буквально взлетев по опущенному трапу. Он не знал, что нужно делать. Под руками ничего не было, что могло бы хоть как-то послужить и остановить кровотечение, разве что отодрать от формы это подобие юбки? Но ведь на корабле находится тот, кто в силах перенести девушку за мгновение не только на берег, но и туда, куда это действительно будет нужно…
- Диего, - тяжело дыша от бьющего по нему отката позвал Асуран, отпуская поток, чтобы тот мог вернуться к привычному бегу. – Она превратилась, у неё рана я, я не знаю, что мне делать…
Всё это юноша выпалил на одном дыхании, всё ещё бережно держа начавшую приходить в себя от шока Волчицу на руках.

Взгляд Оливии метнулся от Святогора – мужчины с весьма странным именем, представившегося последним среди учителей, к высокой, темноволосой девушке с миловидной улыбкой, Тиа Такеде. Тех крох знаний, которые доходили до Велиар в качестве слухов и сплетен, но никак не достоверной информации, было достаточно, чтобы понять, что Геомантия – это, по всей видимости, нечто связанное с духами, но аристократка не имела ни малейшего понятия о том, что это за духи и как их можно использовать. Со Стихиями же всё было просто и понятно. Здесь её научат владеть собственным даром и, вероятнее всего, не только им. С помощью пламени не закрыть зияющей дыры в стене замка, не создать прочного щита, способного защитить от стрел и мечей, не утолить собственной жажды. В конце концов, с помощью пламени она никогда не сможет взмыть вверх, в прекрасное синее небо, всегда готовое принять в свои объятия гордого ястреба-тетеревятника, но никогда - дочь семьи Велиар, презренно ступающую по земле.
А Малькон почти сразу же вышел вперед и изъявил желание пройти обучение у преподавателя Геомантии. Довольно быстро с его стороны. Это ведь не встреча для отбора учеников, это просто приветственная речь, знакомство с преподавательским составом… хотя, стоило отметить, что здесь и сейчас их было до обидного мало. Присутствие же горничной Оливия и вовсе не могла объяснить, разве что та вдруг срочно потребовалась Тиа для какого-то поручения и просто оказалась поблизости к моменту прибытия будущих учеников.

Девушка слегка поджала губы. Она знала до обидного мало. Может быть, горничные здесь выполняют и вовсе совершенно иные роли, никак не связанные с процессом уборки помещений? В конце концов, по своему происхождению данное слово обозначает просто «служанку», которая вполне может колдовать, смешивать алхимические реагенты и служить Нему в качестве подмастерья. Ведь если Тиа требуется ассистент, видимо, достаточно квалифицированный для данной должности, то почему эта девушка, Эмилия, не может выполнять схожих, пусть и не настолько обширных функций для самой Нему? Велиар не могла ничего утверждать наверняка. Впрочем, девушка так активно цеплялась за подобные размышления в том числе и потому, что её всё ещё, пусть и едва заметно, но всё же клонило в сон и это позволяло ей не слишком концентрироваться на своём, по-прежнему немного ослабленном состоянии.
Впрочем, прибытие Аррибана мгновенно заставило девушку вскинуть голову. Алые глаза, такие же, как и у неё. Два альбиноса в одном месте? Но волосы мужчины чёрные, почти как сама ночь, да и не похоже, чтобы его внешний вид был связан с шуткой природы, придавшей Оливии внешность существа, с которой её столь часто путали непросвещенные невежды.

Всё это означало, что сейчас перед ней стоял вампир… настоящий вампир. Взгляд дворянки, задержавшийся на уважаемом Магистре немного дольше положенного, мгновенно мазнул чуть в сторону, скользнув по юноше, который шёл рядом с ним и чьей внешности она сейчас, фактически, не была способна разглядеть из-за потрясения, охватившего её, и на долгое время замер где-то внизу, на руке, по-прежнему удерживающей ладошку Квоут в своей.
Мурашки от столкновения с неизведанной силой, о которой она слышала лишь в сказках, пробежались по нежной коже Велиар, заставив её поёжиться. Девушка сделала медленный вдох и на мгновение закрыла глаза, пытаясь прийти в себя. Ничего особенного с ней не произошло. Она уже знала о том, что в Академии, со слов эльфа, есть целый факультет, организованный для вампиров, но отчего-то так и не придала особого значения сказанным в то время словам. Да и реакция её была инстинктивной, совершенно неразумной, словно бы какой-то животной, тогда как в реальности для страха не было никаких оснований.
Пусть Оливия и не знала для чего Аррибан и его люди готовят здесь первоклассных магов, но, оглядываясь на невероятное количество легенд, ходивших вокруг данного заведения, со своей задачей они справлялись просто превосходно. А на то, вампиры или нет стоят у власти в Академии, ей и вовсе должно быть абсолютно наплевать. Она пришла за знаниями и примет их от кого угодно, даже если это будет демон из Преисподней, что жадно облизывается на её душу!

Выслушав слова Магистра, дворянка устало вздохнула. То, что им предоставят, судя по всему, собственное жильё, не могло не радовать. Но выбирать с кем поселиться вместе? Велиар предпочла бы, скорее, быть в одиночестве и делить помещение лишь с собственными слугами, которые могли бы помочь ей в готовке пищи и прочих, совершенно обыденных трудностях, чем жить вместе с незнакомым ей человеком. Но подобная роскошь более была ей недоступна, поэтому если и выбирать себе партнера, с которым они вместе будут делить комнату…
Взгляд алых глаз девушки пробежался по лицам людей, которые стояли на причале. Всё вокруг на мгновение словно бы закрутилось перед её глазами. Сплошные серые маски, ничего не значащие в её жизни. Холодные, такие же, как и она. Те, кто будут лишь мешаться, те, с кем Оливия не хотела общаться ни секундой дольше того времени, которое потребуется ей для достижения её целей.
Тепло немного смугловатой, мягкой ладони в своих руках заставило Велиар обратить взгляд на такое по-детски открытое, жизнерадостное лицо Квоут. Отчего-то девушка начала вызывать в ней симпатию. Да, она простолюдинка. И что с того? Нильфийкой можно легко манипулировать, так что она точно не превратится в проблему. И взгляд её пронзительных, голубых глаз, столь наивных и честных, начинал казаться ей всё более притягательным. Девушка так искренне радовалась новому наряду, что Оливия просто не могла остаться равнодушной к подобной, крайне милой и немного смущённой реакции Квоут в ответ на её действия.

Дворянка нежно провела большим пальчиком по коже нильфийки, привлекая к себе её внимание. Странные, пугающие глаза цвета свежепролитой крови, обратились к Ворон, не отрываясь от неё, пристально смотря на девушку, скользя взглядом по миловидным чертам её лица, по чуть заостренным ушкам, лишь добавляющим ей своеобразного, немного озорного колорита. Она вспоминала своё раздражение из-за того, что Квоут ревновала из-за Рэасаэля и всячески делала вид, будто бы без явившейся из ниоткуда, благородной леди Оливии Велиар, да к тому же - давней знакомой этого надменного аристократа, им было бы только лучше. К тому же она продемонстрировала странное отсутствие мужества в пусть и необычной, но от того не менее важной ситуации и тем самым заработала снисходительное, даже, пожалуй, немного презрительное отношение со стороны Велиар, не видевшей в ней ничего интересного. Но сейчас что-то словно бы изменилось в ней, позволяя закрыть глаза на недостатки девушки, с которой Лив была абсолютно противоположна - точно небо и земля.
Она подумала о том, что уроженка более низких слоёв общества вполне может помочь ей с приготовлением пищи и уборкой, сама же Оливия займётся прической, одеждой и манерами нильфийки. Девушка даже не задавала себе вопроса, почему всё ещё держит ладошку Ворон в своих руках и почему ей так приятно касаться её, быть рядом, вдыхать сладковатый, так похожий на мёд, запах волос красавицы. Это казалось Лив чем-то крайне свежим и необычным, так что она просто наслаждалась новыми ощущениями, не делая попыток прервать столь странное, приятное ощущение от прикосновения их тел друг к другу.

- Квоут, ты ведь не откажешься делить со мной жилье? Ты - моя единственная подруга здесь, - улыбаясь, проворковала Оливия, переходя на более близкий уровень общения. - И мне было бы очень приятно, если бы я могла как можно дольше наслаждаться твоей компанией.

Всем
Диего, стоя у мачты, сложив руки на груди, наблюдал за разворачивающейся сценой, чуть усмехнувшись в бороду, когда к нему обратилась Лин.
- Он же не обижается, что твоя сестра назвала его "червяком"? Однако, да собаками Волков называть не стоит. - чуть повысил на последних словах голос Волк, чтоб и Малькон слышал.
- И нет, за борт я кидать никого не буду. В этой буре обитают весьма опасные существа, не говоря уже об отвратной погоде.
Получатели: Лин `Чернушка`.
- Тем более, что мы выходим из зоны шторма. - послышалось со стороны штурвала и мгновением позже Демиург уже стоял рядом с конфликтующими, поправляя угольно-чёрную перчатку из кожи, плотно облекающей руку, создавая иллюзию естественного покрова, разрушаемую лишь небольшими складками, когда прямые узкие пальцы чуть согнулись, едва мышцы кисти расслабились, сам Демиург разгладил образовавшуюся складку на рукаве
- И мне бы не хотелось, что бы своим поведением вы бы произвели неблагоприятное впечатление на оставшийся преподавательский состав и Магистра Аррибана с Мастером Конрадом. Поэтому прошу вас, мисс Дейдре из Норски, вернуться на палубу, прежде чем вы покинете барьер, отделяющий нас и корабль от шторма.
На этих словах хвост Демиурга, слегка качнулся из стороны в сторону, вместе со слегка задрожавшим воздухом вокруг шипов на конце. Демиург был доволен своему возвращению, но постепенно происходящее всё больше начинало действовать на нервы, а это было последним, чего он хотел - чтобы всё вокруг действительно скатилось до балагана..
А Артис, тем временем будучи единственным, кто наблюдал за люком, как раз застал момент, как вылезшая из него Ячиру заработала лёгкий подзатыльник от практически незаметно сместившейся к люку Циан, и, под осуждающим взглядом последней, горничная покорно заняла место у штурвала, склонив голову и строя несправедливо обиженную невинность, опустив руки, и приподняв плечи, сдвинув их чуть вперёд, так что со стороны её фигурка вдруг стала казаться меньше и непроизвольно вызывать чувство жалости. Однако, очередной, хоть и чуть менее строгий взгляд от Циан вместе с парой негромких фраз, из которых до Артиса с расстояния лишь смог уловить что-то похожее на "...ётся Аррибан...", вновь превратили Ячиру в прежнее полувесёлое состояние, хоть и не такое возбуждённое, как и раньше.
Тем временем, облака впереди разошлись, и, словно пройдя некий незримый барьер, вышел на ровную водную гладь, приятно сверкающей синевой отражения небесной лазури, по которой бегали мимолётные облака, играющие своим отражением с маленькими волнами, набегающими на песчаный берег острова, огибая опоры причала с ожидающими там пока нечёткими фигурами, ожидающими корабль. А позади виднелся небольшой городок, размером лишь немногим больше крупной деревни, с высящимися посреди него замком из пяти башен с красными конусообразными крышами, сами же башни были словно опутаны какой-то гирляндой древесного цвета, змеившейся меду башнями, словно удав, расположившийся на нагретой солнцем каменной кладке, переваривая добычу. Слева от городка начинался лес, охватывающий всё доступное взгляду пространство с той стороны, и лишь за ним виднелась пара башен с синей крышей, одна из которых была чуть толще и выше своей соседки, но при этом её "сестра" от чего-то казалась внушительней, и словно хранящей какую-то тайну. Справа же, едва пустив между собой и городком ровный зелёный участок, начинались, на сколько хватало глазу следить за поворачивающим к ним изогнутым берегом острова, всё выше и выше понимались холмы, перекрываемые едва заметными каменными дорожками и оградами, вместе с высившимся на одном из холмов широком доме, от которого к небу поднимался тонкий столб серого дыма. А позади городка постепенно набирая высоту начинались скалы, гораздо ниже Веорских гор, но не менее грозных, острых, среди которых возвышалась одна, словно лежбище дракона, покрытая красноватыми трещинами и постоянно извергающимся дымом, мерцающим оттенками красного, коричневого и чёрного цветов, плотным ореолом скрывая верхушку горы от глаз посторонних.
- Это Самшитовый остров, месторасположение Академии. - пояснил Демиург, едва заметно кивнув Ячиру, на что та, выпустив штурвал, уступив место Циан, быстро взлетела по вантам к парусам, вместе с новыми клубами из её маски, принявшими облик четырёх мужских фигур в плотной чёрной одежде, не стесняющей движения, но и не позволяя определить их комплекцию, вместе с сетчатыми масками, скрывающими лицо и волосы, быстро и бесшумно распределившимся вдоль поперечной мачты и начиная убирать паруса вместе с девушкой.
- Вас уже ожидают, так что прошу вас привести себя в порядок, продолжил он, поправив очки, поймав ими блики солнца, на мгновение скрывшими его антрацитовые глаза. У вас есть полторы минуты.
... Через полторы минуты корабль мягко остановился ровно у причала, у начала которого новоприбывших учеников ожидало несколько человек - черноволосая женщина с длинной косой, опускающейся чуть ниже поясницы, мягкими, приятными чертами лица и лёгком синем платье, постепенно меняющим свой цвет на нежно-сиреневый, с коротким, едва подходящим под своё название меховым воротником, идущего вдоль декольте. Чуть позади неё стояла девушка с так же заплетённой чёрной косой, одетая в короткое, едва доходящее до середины бедра чёрное кимоно, повязанное белоснежным оби с тонкой фиолетовой нитью посредине. Ноги же были обуты в чёрные зори поверх гармонирующих с поясом белых таби. Рядом с ними, что-то обсуждая с первой, стоял рослый мускулистый мужчина с длинными расчёсанными и с заплетёнными в стиле северных народов косички волосам, густой и кучерявой тёмной бородой, одетый, дополняя образ выходца северных стран в простую, выполненную из кожи жилетку с длинными полами, разделяющимися на поясе по ногам до колена, из-под которой выходила простая серая льняная рубашка. Ноги же были обуты в высокие кожаные ботинки и широкие, не стесняющие движения штаны из шкур животных. Рядом же с ними, спиной к кораблю, на скамейке сидела девушка в нежно розовом платье и очень длинными, водопадом рассыпающимися вниз волосами цвета спелой пшеницы.
Тем временем Демиург отодвинул, словно садовую калитку, кажущийся цельным кусок борта в сторону, а из-под палубы на пирс с мягким стуком опустился причал.
- Ну, чего стоите? Спускайтесь и идите, представьтесь, ученики. - командным тоном объявила Циан, подавая пример и уже по причалу направившись к ожидающим.
Диего же присел на край люка, и, чуть наклонившись к нему, позвал:
- Эй, трюмоисследователи, мы прибыли в Академию!

Смотря на все последующие события усталым, немного раздраженным взглядом своих алых глаз, так похожих на два холодных, полных крови озера, Оливия могла лишь вновь приложить пальцы к вискам. Она искренне жалела о том, что сейчас у неё не было личных стражей, которые бы разогнали всю эту суматошную, визгливую, верещащую на все лады компанию в разные стороны – неважно куда, главное подальше от неё!
Сперва девушка честно пыталась вникнуть в причины развернувшейся на корабле трагедии, будто бы смертельно опасных испытаний им было мало для того, чтобы рисковать собственной жизнью. Нет же, стоило пройти весь этот путь, попасть на судно, несущее их со всей возможной скоростью в Академию, чтобы и тут собачиться друг с другом, пререкаясь, точно стадо овец и баранов, которые, едва пастух ослабил железную хватку, тотчас же принялись блеять и выяснять отношения! Невоспитанные, непослушные, шумные и нетерпеливые простолюдины!
Тиберий проткнул кого-то своей рапирой на дуэли. Прекрасно! Отведите его к учителям, если уж так хотите наказать! Нет, нужно прийти к нему с твердым намерением освежить свои кулаки, как сделала эта панда, смотря на всех вокруг своими большими и тупыми глазами. А потом ещё эта птица-Дейдре затянула свою заунывную песню. Ты что тут, священник, дорогуша? А вдруг ты этим оскверняешь его покой? Вдруг у него другая вера? Не говоря уже о том, что слушать твой визгливый голос – это то ещё испытание! А близняшки-Волчицы, которые, похоже, попросту не могут спокойно сидеть на одном месте? Девочкам скучно, а взрослые не следят за ними… какой кошмар! Это даже не детский сад, это двое новорожденных, которых нужно постоянно развлекать и давать им в руки погремушки, иначе они не оставят тебя в покое!
И такие люди попали в Академию? Да их нужно продержать ещё лет десять вдали от этого легендарного места, чтобы учителя, которым будет поручено их обучение, не краснели каждый раз, когда они провернут свою очередную выходку!
От всего этого у дворянки чудовищно разболелась голова. Тихо прошипев что-то себе под нос, девушка отвернулась ото всех и, положив одну руку на бортик брига, молча пошла в сторону, противоположную от собравшихся здесь кучкой людей, нильфов, зверей и прочих существ.

В голове у неё вновь начали мелькать мысли о бывшей комнате: тихом уголочке, одна половина которого была устроена в строгом соответствии с правилами, приличествующими дочери семьи Велиар, а вторая – завалена толстыми фолиантами, так много которых она перечитала за свою недолгую жизнь. Если бы у неё только были книги по магии, то она бы и вовсе никогда не покидала родного дома. Да, её постоянно заставляли гулять с различными кавалерами, которых подбирали ей родители, но в остальное время девушку никто не трогал и она была вольна делать то, что сама сочтет нужным.
Отойдя на максимальную дистанцию - так, что нельзя было сделать и шага дальше, Оливия вновь накинула на голову капюшон, желая хотя бы немного защитить свои чувствительные уши от вторжения всех этих, раздражающих её звуков, и принялась смотреть на буйство стихии, во всей своей красоте разворачивающееся за бортом. Должно быть, только магический барьер и удерживал на ней плащ Стража Ночи, иначе бы невероятно мощный ветер, силу которого она вполне могла себе представить, попросту бы сорвал его с неё, утянул за борт и вовлек в беснующуюся морскую пучину, где то и дело проскакивали завораживающие, пусть и немного пугающие её силуэты различных морских тварей, которых она прежде никогда не видела – даже в книгах.
Невдалеке от корабля виднелась небольшая воронка начинающего образовываться смерча, и Оливия против воли ощутила, как нечто внутри неё тоже сворачивается в какой-то противный, скользкий и липкий комок страха. Этот бриг казался таким маленьким, таким хрупким перед мощью стихии, и всё же магия смогла усмирить её. Волшебство – могущественная сила…
И вскоре она сможет ей овладеть.
Разумеется, на это потребуется много лет, но девушка поклялась себе, что обязательно обретёт власть, достойную Велиар. Силу, которая позволит ей самой управлять своей судьбой и миром, во всяком случае, в достаточной степени, чтобы с ней считались все: и дворяне, и короли, и прочие маги. Именно ради этого она здесь, а не из-за пустых развлечений, которых, судя по всему, крайне не доставало этим, сбившимся в кучку, озверевшим от скуки подросткам.

Тиберий, только что предлагавший девушке отойти подальше от драки, естественно, воспринял ее молчаливый уход куда-то как принятие своего предложения. Кивнув ранее пытавшемуся вытащить его из конфликта Алисандеру с выражением "отбой тревоги", Тирс последовал за Квоут. Так что обувшись возвращаться ей было не зачем, Тиберий оказался рядом. Упрямец с удивлением отметил молчаливость нильфгаардки, не вязавшуюся со взрывным характером, или показавшимся взрывным, черт разберет, это всего лишь первые впечатления, но они часто бывают точными. Или, возможно, девушка была напугана всем происходящим сильнее, чем позволяла себе показать.

Так или иначе, смысл вопросительного взгляда был понятен без слов. Удивительным образом, требовательно-вопросительный взгляд вырвал Тирса из плена мучившего его вопроса "из-за меня или нет?". Какая восхитительная несуразность: даже если Долг ведет в к мучениям, к беде, к гибели -- он остается Долгом, чем-то, чем нельзя пренебречь. Но стоит появиться другому зову Долга, пусть сколь угодно второстепенному, как с невообразимой легкостью одним из требований долга манкируют в пользу менее обременительного в данный момент. Можно сказать -- вот она, настоящая магия, не требующая ни заклинаний ни дара. Нильфийка вмешалась в ситуацию -- теперь она имеет право на некоторые объяснения. Что ж, не вежливо заставлять девушку ждать. Значит, есть повод опять превращаться в Тиберия из рода Тирс: манерного, слегка ехидного, а кроме того: держащего слово, данное или подразумеваемое, умеющего нести ответственность за себя и за тех кто рядом. Иными словами, время снова стать человеком-со-шпагой, как бы непросто это было со все еще трясущимися после схватки коленями. Ну, вдохни и головой в омут.

-- Искренне рад знакомству, леди Ворон. Вы решительно вступили в случившуюся ссору, несомненно с миротворческими намерениями. Поверьте, я ценю это. -- "Что ты несешь, дурень?!" -- Тиберий злился на себя, что выходит какой-то официальный протокол о радости знакомству. Но черт возьми, юноша сейчас был слишком напуган, чтоб решиться снимать узду с искренности. Это вам не учебная дуэль на боевом оружии. -- И не буду прикидываться, что не понимаю смысла вашего вопроса. Эмммм....
А вот это была не наигранная пауза. Подобрать слова было непросто, боролись два противоречивых соображения. И искренний порыв Квоут был ценнее всех кодексов и хартий, и причины своего неприятия ее искренней помощи предстояло объяснить. Аккуратно, так чтоб отвергнуть помощь а не предложившего ее.
-- Видите ли, леди Ворон. Представьте себе, что образом, подобным казусу сэра Малькона, повел себя нильфгаардский дворянин, в отношении другого нильфгаардского дворянина, на территории нашего с вами, надеюсь, любимого Нильфгаарда. Я должен объяснять, чем неминуемо закончилось бы?
Тиберий, старательно избегавший слишком уж пафосной манеры речи, тем не менее одно слово позволил себе выделить голосом.
-- Так что, давайте наслаждаться тем восхитительным обстоятельством, что ответственность за дальнейшее самой ситуацией полностью снята, что с вас, что даже и с меня. Можем поболтать о чем-нибудь приятном... Ну, например, расскажите, о себе. Из какой части Нильфгаарда вы, что любите, о чем мечтаете. Да хоть, бывали ли раньше в море! А вскоре... Вскоре сэр Малькон закончит свою драку, и снова примет человеческий вид. Тогда я неминуемо задам ему тот же вопрос, и потребую ответа. Без придуривания, без прохиндейских "да вы и сами согласитесь", без попыток не заметить половину сказанного мной. И, добьюсь ответа. Давайте уж будем честными, здесь возможен всего лишь один из двух ответов. Потом я поступлю в соответствии с полученным. Наслаждайтесь моментом, не отягощенным муками выбора, это ли не не прекрасно?

Эльзария направилась к Доланариусу - силы рун паладина явно не хватало, чтобы излечить его быстро, эффективно и полностью - впрочем, он все же улучшил его состояние, хоть и ненамного. Ее шокированное состояние прошло; в ее движения вернулась обычная уверенность; она буквально излучала внутреннюю силу, свойственную Первой Жрице. Она приостановилась, услышав предложение Лораны помочь.

Недопустимо. Самоубийство для нее - даже если она демон. Если Орден уже знает о произошедшем - там будут другие члены, которые расправятся с ней без жалости и милосердия. Если еще не знает - там находятся темные маги, которые убьют ее гораздо раньше, чем она успеет понять, что мертва. Лоран был мечником. Магия - бич воинов ближнего боя. А ведь ей совсем нечем от нее защититься, кроме той магии, что могут использовать только демоны.

Но сказать что-то по этому поводу Эльзария не успела - Лорана скрылась в повозке, где сейчас, по ее словам, находился Рэасаэль. Жрица перевела свое внимание на Доланариуса и начала читать другую молитву, направленную лишь на одну цель за раз, твердо решив остановить принцессу от опрометчивого поступка.

– Лорана, – начала она, когда та закончила свою проверку состояния брата, – Тебе не следует этого делать. Соперники - маги, и никто из нас, кроме архимага, не сможет наложить на тебя барьер, который тебя не убьет. Но если этого не сделать, тебя убьют некроманты. Я признаю твои навыки владения оружием, но этого здесь недостаточно.

В фургоне эльфийка увидела настоящую кровать, на которой тихонько спал её брат, ничуть не потревоженный ни вторжением Лораны, ни тем более магическим перемещением, заставившим крытую повозку с силой удариться об землю. Лицо мужчины, обрамленное столь непривычными для старшей Эль’Райнер соломенными волосами, было на редкость спокойным, таким умиротворенным, будто ему досталась единственная минутка отдыха за все последние дни, наполненные этими бешенными, стремительными событиями, в клочья разорвавшими их дальнейшую судьбу, оборвавшими связи, которые держались столь долгое время и оставившими после себя одну лишь пустоту. Чувство сожаления нахлынуло на неё и суккуба с силой закусила губу, напоминая себе о том, что уже ничего нельзя изменить. Рэасаэлю лучше не знать о том, чем она стала. Пусть он и дальше думает, что демоническая магия обратила её в прекрасную эльфийскую принцессу, пусть считает, что в поместье Эль’Райнер все с радостью ждут её возвращения и что дальнейшая жизнь девушки будет легкой и не омрачённой теми испытаниями, которые в своей жизни довелось испытать «первому мечу Лаварии». Это ведь обязанность старшего сына – заботиться о своём младшем брате, всю свою жизнь помешанного на магии, быть его семьей, поддерживать и защищать, не прося ничего взамен. И пусть Рэас изменился, пусть Велитал’ан заставил его подписать этот проклятый контракт, но он всё ещё оставался её единственной родней. Единственным, кто от неё не отказался…

Осторожно поправив капюшон, чтобы солнечный свет, тоненькими лучиками невольно пробивавшийся внутрь повозки из-за чуть приоткрытой двери не имел даже шанса упасть на лицо мага, девушка шагнула вперёд и ласково поцеловала своего близнеца в лоб.

- Спи, Рэас, - тихо прошептала она. – Ты заслужил это, как никто другой.
А затем Лорана развернулась и тихонько ушла, оставляя после себя лишь едва уловимый, нежный аромат лаванды, ещё какое-то время незримо витавший в фургоне, напоминая о визите эльфийки, пришедшей проведать любимого брата.

Священная энергия, собиравшаяся в воздухе прекрасным, золотистым водопадом, падала вниз, опускаясь на грешную землю десятками медленно, плавно опадающих солнечных бликов, кружащихся в воздухе прекрасной золотистой пыльцой. Поначалу следивший за ней с кривой ухмылкой, Доланариус вскоре как-то размеренно, спокойно задышал и расслабился, наслаждаясь мягкими, нежными прикосновениями магии жрицы, которые пусть и вызывали боль от костей, сраставшихся воедино, от ран, затягивающихся с невыразимой, ошеломительной скоростью, но в то же время казались ему на редкость приятными и успокаивающими, точно объятия любящей женщины.

- Благодарю вас, миледи Краупф, - тихо произнёс он, пораженный мощью, которая таила в себе эта хрупкая женщина, ведь он прекрасно знал, что молитвы такой силы, да ещё и выполненные столь быстро, были редкостью даже для лучших жрецов на острове Святого Престола. – Вы определенно спасли мне жизнь.

Осторожно приподнявшись с земли, следопыт, наконец, и вовсе встал на ноги, когда поток целебной силы Единого окончательно иссяк. Как и всегда, Эльзария чувствовала себя немного опустошенной, ведь божественное исцеление, как бы они ни было ей знакомым, оставалось всё таким же выматывающим. Она словно бы брала на себя частичку боли исцеленного ей и лёгкая усталость казалась вполне адекватной ценой за силу спасать нуждающихся от смерти.

- Надеюсь, я ещё смогу вернуть вам долг, - закончил Долан, вызвав тем самым презрительную усмешку Разиэля.
Судя по своему надменному виду, рыцарь явно сомневался в том, что такой неудачник, не способный даже правильно сгруппироваться при падении, сможет когда-либо отплатить Эльзарии той же монетой. Скорее уж будет путаться под ногами, пока он будет спасать её жизнь.

Спустя десять минут непрерывной борьбы Рэасаэль смог получить небольшую передышку, серьезно ранив одного из кошмаров. Несмотря на все свои умения и опыт, Страж не был уверен, что победит. Кошмары сражались единой силой, не совершая лишних движений, лишь дополняя друг друга. И если у Стражей Ночи такой результат был достигнут путем тренировок, то отпрыски Зэфана от «рождения» обладали единством. С шумом выдохнув, юноша попытался мысленно связаться с мастером. Впрочем, безрезультатно. Некто просто смотрел на него, по прежнему скрываясь в тени. Но и другое существо, что породило кошмаров, молчало и не вмешивалось. Ситуация под таким ракурсом не напоминала сражение до гибели. Оно было подобно спору поединщиков.
И вот вновь кошмары ринулись в атаку. Но лишь семеро. Двое мерзких созданий двинулись к раненому, на ходу нанося себе рваные раны. Прежде, чем Страж понял их замысел, сверху влажно шмякнулся клубок червеобразных существ, деловито сливающих воедино троицу. Сам пол пришел на помощь новой бестии – поверхность «потекла», тем самым пряча новорожденного в недра. Подобная неосмотрительность чуть было не привела к смертельной ошибке – вражеский клинок прошел слишком близко к бедру, в самый последний миг отраженный клинком Стража. Отбросив прочие мысли, он ринулся в гущу, перейдя в стремительную контратаку. На сей раз оплошность допустили кошмары – недооценили противника, и двое из них более не поднялись, заботливо поглощенные «полом». Пятеро оставшихся временно отступили…
Освобождая место для нового действующего лица. На месте, где некогда был повергнут первый противник, «пол» с чавканьем раскрылся, откуда стремительно бросилось нечто гибкое и длинное. Отразив столь прямолинейный удар, Рэасаэль разглядел нового оппонента. Кошмар обладал более человекоподобным телом, но был покрыт чем-то, отдаленно напоминающее формой кожаную броню. Руки, начиная от предплечий, представляли из себя хвостообразные отростки, оканчивающиеся небольшими лезвиями. Головы у существа не было, потому видимых органов чувств – тоже. Прежде, чем Рэасаэль смог выговорить хоть слово, существо бросилось в нападение, имея преимущество большего количества атакующих конечностей. Страж ненамного превосходил кошмара скоростью, пот градинками скатывался с лица. Так бы бой и продолжался до конца времен, если бы не цепь событий…
И первым был волчий вой. Рэасаэль и раньше слышал подобные звуки, но этот вой принадлежал Мордигаэлю. И слышал его Страж лишь единожды – когда его соратника атаковал Падший, нанеся серьезное увечье на бок. Секундная оплошность привела к невнимательности, а она – к тупому удару. Круговым движение клинков юноша срезал ринувшиеся в атаку щупальца, с отрешенным видом глядя на торчащий из-под брони осколок мускульного хлыста. «Слишком глубокая рана… Я теряю много крови… Но где же он? Где ты, мой дру…»
Удар обрушился сверху, и Страж не смог его блокировать. С глубокой скорбью он смотрел на обломок своего левого клинка, на которого пришелся основной груз. Правый был покрыт щербинками, у гарды начинала свой путь трещинка. То, чего не смогли бесчисленные чудовища его страны, смогла неизвестность. Попытавшись подняться, Рэасаэль обнаружил мускулистые жгуты, удерживающие его в коленопреклонённом положении. Его давний противник, кошмар, чьему рождению он невольно поспособствовал, нарочита медленно шел к человеку, готовясь добить проигравшего… и упал, сраженный громовым ударом, что неожиданно раздался по всей гробнице. Выше пояса от кошмара остались только ошметки плоти, от грома выстрела у Рэасаэля зазвенело в ушах. Голос мастера раздался позади человека, и повернувшись, тот наконец увидел лицо своего будущего, вне сомнений, учителя. Кожа была слегка бледноватой, что шло правильным, патрицианским чертам лица, с симметричными линиями черепа. Волосы были коротко подстрижены, и обладали цветом слегка оттемненного серебра. Глаза пока-что представляли из себя темные провалы, где тускло отражалось пламя жаровни. И, хоть это могло привидеться… мастер был слишком высок для человека.
-Я увидел достаточно. Зэфан, ты нарушил условия испытания, атаковав лично. За это я, Конрад фон Карштайн, приговариваю тебя к смерти.-
Вытянув руку, Конрад произнес слово Силы, обрушив потолок крипты. Прежде, чем их накрыло обломками, он вырвал Рэасаэля из пут, стремительно покидая помещение через давний коридор. Страж чувствовал, что сильные руки придерживали его у пояса и затылка, прижимая его к мускулистому, обнаженному торсу Конрада, ибо он не носил поверх своего тела ничего, кроме кожаных штанов, сапог и плаща. По характерным неровностям человек прочувствовал линии и впадины давних шрамов, до носа дошел легкий аромат… духов?
-Луговые цветы, Рэасаэль. Плащ наполнен их ароматом, напоминая о моем доме. Но не расслабляйся. Нам еще предстоит уничтожить Зэфана.-

Ранение, что юноша получил по собственной оплошности, было довольно серьёзным. Впрочем, этого бы никогда не случилось, если бы не...
- Волк, - едва слышно прошептал Страж, пытающийся зажать рану и сэкономить как можно больше сил и ясности медленно уплывающего во тьму сознания. – Что с Мордигаэлем, мастер?
Наверное, этим мальчишка крайне сильно отличался от других и всё же... ему было плевать на то, что с ним сделают, с кем заставят сражаться и кого убивать. Как Страж Рэасаэль был несколько раз вынужден выполнять не самые приятные приказы магистрата. Да, он – часть благородного ордена, что своим видом и благородством может потягаться в знаменитости с «Белыми Плащами», но... в глубине... внутри ордена... есть то, о чём все молчат.
«Я – убийца!» – так говорил себе юный дворянин, когда убивал по приказу. Да, он мог отказаться, мог не пачкать руки в крови, в конце концов, он же из «элиты» и именно по этой причине, глава ордена спускает подобные «задания» на них, незримых теней, что незаметно подойдут во мраке ночи, и лишат жизни, не задавая вопросов. Рэасаэлю было противно убийство как таковое, возможно, поэтому он никогда...
Тёплая тёмно-алая жидкость небольшими толчками выбиралась из-под руки Стража на свободу. Чудо, что не органы, не жизненно важные артерии не были рассечены и всё же... Юноша понимал, что сейчас слишком слаб, если не сказать – бесполезен. Что он может без своего оружия? У него нет ни когтей, ни зубов, что смог бы использовать Мордигаель, наделённый ими от природы. Да и сражаться в настоящем бою он смог бы от силы несколько минут, пока не потеряет слишком много крови, а вместе с этим лишится и сознания. Зачем он вообще нужен его мастеру? Такая глупая ошибка для подобных ему. Волноваться о ком-то кроме себя... пропустить удар, лишиться оружия...
«Бесполезен!» - так бы сказал ему сейчас его отец и наверняка бы лишил возможности видеться с волком, он всегда так делал, оставлял сына в полном одиночестве, изоляции от слуг и прочего мира, но, наверное, так даже лучше, лучше остаться одному, раз у тебя всё равно ничего нет...
Как не сопротивлялся Страж, но всё же сознание медленно уплывало от него, похоже, единственное, что держало мальчишку в состоянии мыслить это неизвестность судьбы его единственного в этом мире друга...

Конрад вполуха слушал бормотание Стража, петляя в лабиринте тоннелей. Разум старика обрабатывал полученную контактом информацию о прошлом Рэасаэля, попутно обходя ловушки и держа в уме карту пирамиды. И даже в такой обстановке он размышлял о судьбе нового ученика:
«Раббан… Не уж-то ты настолько возомнил себя вышестоящим в мире? Твой собственный сын больше похож на клинок, великолепный снаружи, но с раковиной внутри. Ты этого хотел? Доказать свое превосходство и правоту просто тренированным, но сломленным ребенком? Ты меня разочаровал еще раз, герцог. Впрочем… Рэасаэль – единственное, что ты создал стоящим.»
Размышляя о своем новом ученике, Конрад решил разглядеть его лучше. У юноши были тонкие, правильные черты лица, волосы, подобно белому золоту, широко рассыпавшиеся под широкой ладонью вампира, удерживающего такой беззащитный цветок… Глаза его оказались прикрыты, кожа постепенно теряла тепло. Ученик терял драгоценную воду своей жизни.
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.Не теряя времени, он снял верхнюю одежду с Рэасаэля, осматривая рану. Столь же быстро он достал небольшой кривой нож и нанес удар по запястью. Ручейком полилась из раны в рану вода его тела, и восстанавливала она силы юноши, погрузив того в краткое забытье. Запястье Конрада затянулось само собой, ни оставив ни следа на бледной коже вампира. Только сейчас он мог спокойно осмотреть ночную степь, полную звуков удаляющегося спокойствия. Зэфан близко.

Страж и сам не заметил того момента, когда его сознание окончательно соскользнуло в небытие. Впрочем, даже так он чувствовал тепло и спокойствие своего наставника. Эта непонятная для него энергия успокаивала, заставляя на время забыть об окружающем мире. Странное ощущение для того, кто привык к жизни полной сражений. Вокруг что-то менялось, но Рэасаэль уже не мог этого видеть, у него не было сил самостоятельно выбраться из пелены забвенья, но и умирать юноша не хотел, не сейчас! А потом тело почувствовало холод, но это была отнюдь не смерть, просто в какой-то момент душные помещения оказались позади, и их приняла в себя прохладная ночь, только начинающего разгораться лета.
Страж не знал, что происходит, как не ведал и о том, что сделал его мастер, просто в одно мгновение холод отступил, сменившись настоящим пожаром. Похожий на те, что он видел в лесу, только этот был внутри него. Непонятное, непривычное, неизведанное ощущение, заставившее тело болезненно изогнуться и застонать. Сознание с неохотой возвращалось в реальный мир из кажущегося уже таким уютным царства теней. Мальчишка и впрямь был очень красив. Даже сейчас, когда он просто лежал на траве, освещённый светом луны, его легко можно было спутать с мраморной статуей, покрытой капельками утренней росы. Влажные, сейчас немного слипшиеся волосы, только усиливали эффект нереальности его существования. Почти идеальное создание изуродованное некрасивым кривым шрамом на запястье, раной, что в своё время наверняка повредила юноше связки, лишив того возможности нормально использовать правую руку на несколько долгих месяцев, а возможно и до сих пор, да выжженной на плече печатью-символом Стражей Ночи. Не нужно быть гением, чтобы понять, чем было сделано данное тавро, если даже сейчас его след был столь отчётливо виден.
Рана затянулась, не говоря уже про порезы, от которых не осталось и следа. Не совсем ещё понимая, где он, Рэасаэль мгновенно перекатился в сторону, ожидая внезапного удара, и лишь секундой позже осознал, где он и что творится вокруг. Его глаза, так похожие на два сапфира, столь подходящие юному ювелиру наконец-то открылись. Правда, мальчишка совершенно не знал, что ему следует сейчас сказать.
- Спасибо, мастер, - немного неуверенно произнёс Страж, рассматривая древнего вампира, но, не делая пока никаких выводов. И после небольшой заминки осторожно спросил, - что с моим волком?

Присев возле лежачего Рэасаэля, Конрад обратил свой взгляд к звездам. Во взгляде промелькнула усталость и боль, которые могли бы многое поведать знающему человеку. То не было отголоском ощущений тела, не было в нем и тени психического дискомфорта. Такой взгляд был отражением разума, и лишь немногие старожилы могли понять ее, подобно своему. Внимание Конрада от неба не отвлекло даже пробуждение Рэасаэля.
Получатели: Рэасаэль Акрон`Де`Лакруа.
-С пробуждением,- сказал Конрад, прежде чем ответить на его вопрос.-Твой питомец в безопасности. В отличие от тебя. Зэфан может как-то влиять на твое восприятие, что усложнит твое противостояние и сопротивление. И хоть я произношу эти слова, нам не ведомо, как быстро твой разум сможет сопротивляться его влиянию. А пока – возьми мой меч.-
С этими словами Конрад извлек из складок плаща клинок. Уже по его внешнему виду Страж прикинул его вес, понимая, что ему придется удерживать его двумя руками. Меч был двуручным, выполненным из хорошей стали, с нанесенным на нее серебряным покрытием. Протянув его рукоятью вперед, Конрад ощутил первый подземный толчок. Зэфан близко.

Все произошло слишком быстро. Досада, что напортачил со вспышкой, почти перекрывшая радость, что с рапирой выдал почти что все, на что был способен. Впрочем, все-таки отведал глефы, то ли многовато думал о сорвавшемся заклинании, то ли противница была действительно хороша. Наконец, вход в контакт, это было восхитительно во всех отношениях, и снова подвели мысли, слишком блуждавшие на посторонних вещах помимо боя, когда Упрямец зевнул подсечку. Впрочем, этот шторм эмоций стоил того, чтоб броситься в него с головой.

Нужна ли помощь встать, а упускать возможность лишний раз подержать Ячиру за руку Тиберий не стал. Вот интересно, что из его попыток получило оценку "грязный приемчик"? Едва ли попытка полагаться на магию в поединке, они в Магической Академии, черт возьми.
-- А как же, на что еще новичку полагаться? -- Так же весело защитился Тирс. -- А ты хороша... с глефой! -- Паузу рассчитал как мог.

Юноша уже готовился к повтору, когда к их компании подошел еще один, явно из новичков. Тот что недавно представился Мастеру Циан именем Аврор. Больше ничего Тиберий не слышал, или, возможно, их группа просто опоздала к началу. Сейчас присоединение новых участников было тем что нужно. Еще порубиться с Ячиру хотелось, но шанс обратить на себя внимание победой над равным тоже бесценен. А если и не победой, а поражением -- все равно, на том и учатся.

-- Пожалуй, чтобы сражаться с Ячиру нужно сперва пройти меня. Вступающий в турнир едва ли начинает с текущего чемпиона. -- Все это выглядело слишком уж дружеским безобразием, чтоб заморачиваться официальным ритуалом вызова и прочим. Но все-таки мягко напомнить выскочке, что входящий начинает с низа текущей иерархии стоило. -- Аврор... -- Тиберий Тирс сообразил, что обращение по одному имени наверняка неуместно, против него сейчас стоял, судя по виду, как минимум равный. Но сам же виноват, черт возьми, что представился одним личным именем. Так и запишем: аристократ неотесанный, вероятно из сельской глубинки. -- Отзовитесь, когда будете готовы.
И юноша встал еще даже не в позицию, а в расслабленную позу "жду", с опущенным вниз острием рапиры. Пара порезов пока не волновали, по крайней мере кровопотери не ощущалось. С такой мелочью не имело смысл лечиться после каждой схватки, можно потом оптом.

Получатели: Тиберий `Упрямец` Тирс.

Девушка-белка рядом села. Говорит, что она ворон. Дивно. Чашу взяла. Опрокинула разом. Запах резкий. Острый. Дейдре знает. Пока шла, видела. Южные люди пьют. На вид вода, внутри огонь. Потом дерутся. Или песни поют. Или спят. Злое питье. В рот брать опасно. Учителя чаши разлили. Дейдре умная. Догадалась. Испытание это. Шишку побороли. Великана побороли. Огненную воду выпить нужно. Взяла Дейдре чашу. Дейдре храбрая. Дейдре не боится. Хлебнула из чаши. Обожгло огнем все внутри. Горит Дейдре. Хочет дышать, а не может. Воздух губами ловит. На глазах слезы выступили. Нельзя плакать. Суровое испытание. Последнее - самое трудное. А в голове мысли, как облака мягкие. Плывут друг за другом. Словно мухомора пожевала. Того и гляди духи придут. Дейдре к ответу призовут. Не идут духи. Белка-ворон рядом плывет. Была одна, две стала. И Циан две. Кружится голова. Голоса гулкие как из-под снега звучат. Дейдре вида не подает. Терпит. Испытание пройти надо. Язык совсем отказал. Знакомые слова спрятались куда-то. Бежать надо искать. Дейдре на ноги вскочить хочет, а ноги не держат, назад тянут. Прошла она испытание или не сумела? Спросить бы, а боязно.

Инна слушает тебя со смесью страха и восхищения. Она прячет поданый браслет, задучиво хмурится, когда ты называешь свой возраст, отрицатательно качает головой при словах "убийца". Так энергично, что волосы разлетаются в стороны.

- Это страшная история, - наконец, дрожащим голосом отвечает она. Люди не должны убивать, не для того они созданы. Здешний народ, не знаю, слышал ли ты уже эту историю, потерял все из-за войны. Оружия у них нет, они презирают его. Но тебе вернут твои вещи, если захочешь и пообещаешь не использовать против местных. И может быть, смогут как-то помочь. Пармено очень умный, он что-то придумает... - не совсем понятно, успокаивает она тебя или саму себя.

- Но если ты будешь щеголять в своей одежде, то тебя хватит тепловой удар, - добавляет Инна. - Так что лучше переодеться. Если тебе не нравятся вещи, которые я принесла, скажи, какие тебе нужны, я сделаю. Но это должно быть что-то легкое, - она с сомнением смотрит на твой наряд.

Она замолкает, о чем-то задумавшись и вдруг обнимает тебя, гладя по волосам.

Ощутив неожиданное прикосновение, Гаэль было вздрогнула, но решила - не надо. К чему ерошится на жест дружественного участия? Тем более, что недавняя злось и дасада как-то незаметно ушли. Гаэль благадарно боднула Грин головой в бок,
Но думать о том, что теперь, увидев как она не ответила на вызов, волчата станут воспринимать ее несерьезно, было обидно. Эх, а ведь Диего сказал, что теперь они Стая. Все, включая простых судентов или только волков? И кто тогда вожак? Диего? И ее бы кто-нибудь хоть спросил. Как все сложно! Ну почему ни дела волчьи, ни человечьи не могут идти просто для нее!

От мрачных дум ее отвлекли. Да еще как.
Что тут началось! Какая-то девушка принялась обходить Гаэль по кругу, стучать в железо, да еще так звонко, ну что за безумие! А потом она поклонилась оторопевшей волчице, низко, очень почтительно. И пожелала всячёских благ, таких благ какие уважает всякий волк. Странно-торжественно, с витеевато простотой. И назвала ее Матерью-Волчицей, попросив удачи на охоте. Да еще и преподнесла нож!

Гаэль ничего не понимала. Никому она не мать, не было у нее никогда волчат, да и удачу на охоте она даровать не в состоянии. Она ведь простой волк, а не какая-нибудь волшебница или святая. Даже не оборотень. Наверное.
Взгляд на "просительницу-дарительницу" - одежда безыскусная, простая, кожа смуглая, глаза раскосые, немного прояснил дело. Кажется, она даже представлялась. Из Норски. Ледяные пустоши, населеные варварами. Они невежественны, дики, живут постоянными набегами на цивилизованные поселения и верят в этих, в духов природы. И зверей. Эту самую природу о-лице-творящих. Тотемы, вот как это называется. Память, пахнущая книжными страницами, вином, прогорающими дубовыми поленьями и почему-то вишней, подсказывала Гаэль именно это. Во всяком случае, строки из книжек, которые она помнила.

И близняшки тут как тут, сели обратились, даже черненькая, сели рядом будто так и надо. Им любопытно стало или тоже подарков захотелось? А Дейдре и их ласково приветствует, тоже подарки дарит. А те и рады. Пользуются доверчивостью бедной девушки.
А ведь Гаэль раньше никогда не дарили ножей. И вообще ничего. Кроме Хозяина, но он... наверное, не в счет.
Стало вдруг жалко отказываться, да и девушка эта может оскорбиться. А может и решить, что это к неудаче.
Но если Дейдре, обознавшись, принимает Гаэль за "Мать-волчицу", то это ведь и не подарок. Это жертвоприношение.
Гаэль не имеет права его присваивать.
Если бы она могла объясниться, но ведь это сделать никаким способом нельзя...
Или все-таки можно?
Гаэль покосилась на Грин:
Можешь передать ей мой ответ?
Взгляд Гаэли стал прямо таки умоляюим:
Пожалуйста! Передай ей, что она... эм, приняла меня за другую. Я не Мать, а обычная белая волчица, а зовут меня Гаэль. Я не умею дарить удачу на охоте и в добыче пищи. Этот дар предназначен не мне, поэтому, я не могу его принять.

Оливия могла лишь удивленнно похлопать глазами, когда из маски второй девушки, представившейся "горничной", вывалились трое настоящих карликов-докторов с инструментами, один из которых немедленно и направился к Артису. Дворянка равнодушно отпустила ладонь юноши и с любопытством уставилась на мелкого человечка, выглядевшего вполне живым, обычным, нормальным. Разве он был создан при помощи магии? И это ведь настоящий живой человек! Пожалуй, абсолютно не важно, призвала ли его сама Ячиру, или же воспользовалась каким-то артефактом, но если горничная способна на такое, то что умеет сама Циан? И что будет уметь она?
От этой мысли и пришедшего следом осознания того, что всё наконец-то закончилось, у девушки едва не закружилась голова. Никаких больше испытаний, никаких недомолвок и страхов. Просто Академия. То самое мифическое место, к которому она стремилась всю свою жизнь, теперь, наконец, готово было дружелюбно распахнуть перед ней свои двери. Она справилась. Добилась того, чего хотела, нашла способ стать магом, а дальше... дальше всё будет зависеть лишь от её усердия и способностей к обучению. Но уж в этом смысле учителям Академии не о чем беспокоиться - ради своей заветной мечты, Велиар готова была сидеть над книгами днями и ночами, только бы овладеть волшебством, только бы развить свой внутренний дар и стать способной самой менять свою судьбу, не завися ни от мужчин, ни от титула и тем более от денег!

Оливия внезапно почувствовала, как все её мышцы расслабляются, как нервы, вечно напряженные, будто туго натянутые струны, готовые вот-вот порваться, постепенно успокаиваются. Пониже опустив голову, так, чтобы чёрный капюшон мешал разглядеть облегчение, столь явно читавшееся у неё на лице, демонстрировать которое представительница благородного рода не могла себе позволить, девушка сделала глубокий вдох, на мгновение прикрыв глаза и постаравшись отбросить прочь все события прошедших дней, наполненные одним лишь бесконечным стремлением вперёд. Она так вымоталась, так устала быть сильной, раз за разом отбрасывая страх и буквально сроднившись с сознанием ястреба-тетеревятника, не боющегося никого и ничего... ей так хотелось просто расслабиться и лечь в какое-нибудь мягкое кресло, а ещё лучше - отдать слугам распоряжение нагреть для себя горячую ванну. Но больше она не живёт в родовом поместье Велиар. Придётся привыкать всё делать самой - такова цена за достижение мечты. И никакой золотой клеткой, пусть и наполненной столь желанными сейчас для Оливии удобствами, было её не заменить.
Она настолько погрузилась в свои мысли, что попросту пропустила появление нового человека, желающего поступить в Академию, а когда на незнакомца уставились яркие, чарующие красные глаза девушки, своим цветом столь сильно напоминающие полыхающее рассветное солнце, он уже переключился на других представителей их маленького отряда. Проигнорировала Велиар и вопрос, заданный ей эльфом Мальконом. Она попросту слишком устала для этого, тем более что тот и сам не стал ждать её ответа, и ничуть не был обижен подобному с ним обращению.

- Вам лучше, Артис? - спросила она юношу и не дожидаясь ответа, попросту взяла его под руку, слегка повиснув на ней и невольно упираясь своими роскошными формами, прекрасно чувствовавшимися даже сквозь толстую ткань плаща Стража Ночи, в его тело, позволяя им касаться локтя Байна, тем самым заключая его в своеобразные, очень приятные, мягкие объятия. До юноши донесся чуть горьковатый запах полыни, идущий от плаща девушки, и необычайно нежный, всё ещё ощутимый, несмотря на те несколько дней, что Оливия провела в дороге, запах корицы, который Артис мог почувствовать от её белоснежных, невероятно мягких, шелковистых волос, длинные пряди которых выбивались из-под капюшона красавицы. Глаза Велиар были полуприкрыты, губы слабо шептали: - Простите, я очень устала. Позволите мне воспользоваться вашей помощью, пока мы не окажемся на корабле? Я была бы вам очень признательна...

Разиэль осматривал таверну ничуть не радостным взглядом. Он уже много раз в своей жизни проезжал мимо этого места и лишь пару раз останавливался внутри, не находя всегда многолюдное, заполненное существами самых различных рас здание чем-то привлекательным. Пусть здесь и слышали о его мастерстве, но никто не знал знаменитого рыцаря короны в лицо, а значит и спокойствия, столь желанного Моргенштерном, было не избежать. Он ненавидел тратить время на чернь, не знающую, где её место. Наглую, пусть и звенящую монетами в своих толстых кошельках, но по-прежнему чернь, не способную осознать опасность, которую представлял собой этот молчаливый мечник со скучающими, холодными глазами, ведь они привыкли к тому, что золото решает за них всё.
Ему было наплевать на деньги. Тем, кто не понимал намёков, приходилось объяснять более наглядно – при помощи меча. Для него не было никакого интереса в пустом убийстве, но он убивал, раз за разом доказывая свою силу. Чтобы его боялись. Чтобы о нём говорили. Чтобы те, кто хотел бы подняться над остальными, шли прямиком к нему, обнажая свои клинки. Только так Разиэль мог совершенствовать своё мастерство, только так, в настоящем сражении, а не на тренировочных поединках с этими кичливыми дворянами, даже не знающими, с какой стороны браться за меч, он мог становиться сильнее. В этом был смысл его жизни – преодолевать, возвышаться, побеждать. Так долго, как только это возможно.
Но вот уже несколько дней с лица Моргенштерна не сходило мрачное выражение, а в глазах его застыла смертная тоска. Можно было подумать, что он горевал по кому-то, возможно даже по своей возлюбленной, как непременно решили бы влюбленные дурочки, вечно увивавшиеся вокруг него и не понимавшие, что ему до них не было никакого дела.
Лоран Эль’Райнер погиб. Единственное существо в Лаварии, которому он проиграл, пало от рук некромантов. Он погиб, унеся в могилу возможность превзойти себя и навсегда оставив Разиэля наедине с мечтой - однажды, пусть и ненадолго, всего на несколько лет, но стать сильнее заносчивого эльфа. И что теперь? Сейчас никто не мог бы оспорить титул «первого меча Лаварии», перешедшего к Моргенштерну «по наследству». Он взобрался на самую вершину и понял, что у него не осталось соперников. По крайней мере здесь, в этой стране.

Ему уже двадцать пять, и его тело, пока ещё молодое, начинало медленно стареть. Скоро другие осмелеют и начнут бросать ему вызов, но сейчас, на пике своих сил, он не видел перед собой достойных противников.
Возможно, именно поэтому Разиэль и согласился на предложение жрицы-настоятельницы. Или, быть может, он просто не хотел надолго отпускать ту, кого знал едва ли не с самого рождения. Дар слуг Единого даровал Эльзарии долголетие и красоту, недоступную обычным людям и даже сейчас, спустя столько лет, эта женщина казалась ему почти такой же, как и тогда – в то время, когда он впервые увидел её, придя вместе с родителями в главный храм Санловиренса. Пожалуй, она стала для него едва ли не самым близким человеком на свете, и хотя вытянуть такое признание было практически невозможно из уст этого немногословного воина, всё же казалось вполне логичным, что он пожелал защищать её.
Развевающийся за спиной, кроваво-алый плащ рыцаря мгновенно привлек чужое внимание. На него смотрели, внимательно изучая, точно хищники, готовые накинуться на новую жертву. Позволив Эльзарии расплатиться, Разиэль хмуро уставился в окно. Несмотря на расслабленную позу и его взгляд, обращенный на дорогу, он был невероятно напряжен - как впрочем, и всегда. Моргенштерн не расслаблялся ни на минуту, всегда готовый оборвать чужую жизнь, в каких бы обстоятельствах он при этом не находился.
Привлекательные служанки совершенно не трогали холодный разум воина, считавшего плотские утехи всего лишь слабостью, которой он был вынужден изредка поддаваться, когда природа слишком уж настойчиво требовала своё. И даже тогда Разиэль делал это механически, без капли страсти, просто удовлетворяя желание, терзающее его душу. Желание, которое требовалось изгнать. Таким человеком был Разиэль Моргенштерн, рыцарь короны, первый меч Лаварии.
И пока Эльзария утоляла свой голод, воин, перекусивший ещё в собственных покоях, молча ждал, смотря на дорогу взглядом своих льдистых, серых глаз.

Жрица Ордена, которую многие могли бы счесть весьма желанным призом, вполне заслуженно привлекала чужие взгляды. В таверне было тесно, точно в какой-то кладовке, мест не хватало, а они ещё и заняли столик, предназначенный явно не для двоих человек. Поэтому неудивительно, что один из смельчаков – отвязный красавчик в дорогом чёрном костюме, сделанном явно на заказ, направился к ним, весьма бесцеремонно уперев свою ладонь в столешницу и наклонившись к самому лицу Эльзарии.
- Милая леди, вы же не откажетесь от компании? – проворковал он, пройдясь хамским взглядом по фигуре женщины и начав плавно двигать свои пальцы к её. – Вы тут такая одинокая, почти одна. Может, пусть ваш телохранитель немного поскучает, пока мы…
Разиэль с молниеносной быстротой хлопнул ладонью по его руке, крепко прижав её к толстой дубовой поверхности стола. В тот же миг он выхватил из-за пояса кинжал и вонзил его между пальцев дворянина.
С лица мужчины буквально вся кровь разом схлынула.
- Если будешь продолжать в том же духе, от тебя мокрого места не останется, - пообещал рыцарь ледяным голосом. – Разве что пара конечностей, чтобы в гроб положить.
Отпустив его, он огляделся, убеждаясь, что все сидят на своих местах и вложил кинжал в ножны. Дворянин мгновенно отступил назад, затерявшись в толпе. Если присмотреться, можно было заметить, как он направился к двум мускулистым верзилам, видимо служивших ему в качестве телохранителей.

Эльзария была страшно обеспокоена предстоящим отъездом. После инцидента с Рэасаэлем на нее свалилось просто огромное количество работы, которую она, как главная жрица главного храма главного города Лаварии, должно была выполнять. Набор новых служек взамен погибших, организация их обучения, приведение храма в подобие порядка для отпевания и самое тяжелое – сообщать родственникам о случившейся трагедии... И кто виноват в их гибели? Она могла, могла произвести самые простые меры предосторожности, но нет, не подумала, не ожидала, что это случится. И теперь она была вынуждена запереть эту боль вины в своем сердце и продолжать работу - работу жрицы Единого. И вот сейчас, в столь тяжелый для Храма Триединства момент, она его покидает. И правильно ли она делает, поступая так?
Стоило ей и ее спутнику оказаться в поле зрения ночной стражи, те, опознав жрицу Ордена, распахнули перед ней ворота - без вопросов, за что Эльза была им благодарна. Служительница покинула черту города. Вот он, момент, когда у нее больше нет права выбора и остается только идти вперед, что бы там ее ни ждало.

Служительница Света посмотрела в небо. Из неба на нее смотрела луна - почти полная, предвещающая скорое наступление наиболее опасного времени месяца. Впрочем, вблизи города, на освященной земле, угрожать им могли только люди - и те, кого эти люди защищают, скрывая. А людей здесь было много. Десятки, сотни повозок и телег, полнящихся разным товаром, обычным, необычным, даже порою заграничным. Все заняты, все готовятся к дню, который обещал стать для обывателей и торговцев чуть более интересным, чем обычно - ведь сегодня шло открытие портала на острова Ордена, и в их интересах было что-то продать вновь прибывшим, получив, возможно, щедрую надбавку - как им повезет. Жрица уже готова была загнать эмоции поглубже и начать излучать уверенность и улыбки людям, случайно мазнувшим по ней взглядом, но этого не понадобилось с самого начала, так как центром внимания был Разиэль, и она позволила себе расслабиться до самого конца пути.

Таверна "Поцелуй Дракона". Невольно вызывает интерес происхождение названия, но, как сама девушка слышала, ни одной из историй доверять не следует. Очень выгодно занятое в свое время место принесло владельцу небывалый успех и резко подняло престиж заведения, ограничив круг лиц только верхами общества. Не было ничего удивительного в том, что встреча была назначена именно здесь - освященная земля города убила бы демона вместе с носителем. Тем не менее, само помещение было забито до самых краев - похоже, верхов общества было довольно много, и каждый из них торопился куда-то по своим делам.

Но Эльзария была жрицей в сопровождении вооруженного рыцаря, а потому место нашла достаточно быстро и удачно - там, где свет Единого после восхода мог бы напитать энергией ее молитвы, заготовить которые перед отъездом она не успела. Именно с этого она и начала свое ожидание здесь. У нее не было возможности сделать все правильно и полностью, но даже того, что есть, пока вполне достаточно, если в течение этого дня не начнутся неприятности. А неприятности обещали начаться довольно скоро - к ним уверенно строила себе путь служанка, несущая их заказ. Примерно так начиналась большая часть историй. Что примечательно, от мужской половины Ордена. Жрица коротко поблагодарила девушку и, подкинув в воздух монетку, поинтересовалась насчет Рэасаэля, после чего деньги поменяли владельца, а Эльза выяснила приблизительное время ожидания и торопливо приступила к еде.

Разделяя недоумение Доланариуса паладин несколько секунд пытался определить источник демонической ауры, на долю секунды заставившей его руку сместиться к рукояти клинка, от вышедших из портала двоих, наконец остановившись на мужчине, по-видимому и являвшимся тем самым Рэасаэлем, одержимым демоном, что открыто читалось по этим неприятным, надменным золотым глазам, так как от подошедшей к нему девушки не веяло практически ничем необычным. Разве что бросалась в глаза следы чужой крови, по всему телу леди Лораны Эль'Райнер, да реакция Хлои, что определённо стоило принять в расчёт — профессиональный убийца просто так за оружием не потянется. Когда она направилась к нему, Литуберн уже было хотел поинтересоваться, где архимаг Элеинэль, но его опередили, представив себя и архимага, на данный момент бессознательно сидящего у стены конюшни и уж точно на данный момент не соответствующего своему титулу и статусу.
- Всё верно. Моё имя Адамар Литуберн. - кивнул он на слова леди, мягко обходя её и двигаясь к архимагу, предоставив Хлое либо представиться самой, либо, что было более вероятным, сохранить молчание. Свой титул называть не имело смысла, ибо он уже был назван и оглашён Лораной.
- Уже рядом с архимагом он негромко начал читать необходимую молитву, и, когда закончил, положил тому руку на плечо, перенаправив энергию в мага. К его удивлению, энергия просто прошла насквозь, оказав ровно нулевой эффект. Скорее всего, руна окажется так же бесполезной, а потому, слегка поколебавшись, паладин вытащил одну из склянок с лечебным зельем и аккуратно, стараясь не пролить ни капли, влил его в рот Элеинэлю.
Рэасаэль, а точнее архидемон, что был внутри него, спокойно наблюдал за происходящим, стараясь держаться в тени, не попадая под прямые солнечные лучи. У Велитал’ана оставалось немногим больше получаса, прежде чем сила утреннего светила действительно начнёт обжигать его лишая сил. Сейчас же, укрытый барьером архимага, герцог Бездны, не желал причинять ещё больший вред своему «щиту», защищающему его, от святости земель Сангарди'Лонере'Вильвиренса. Тем более, что Элеинэль находился сейчас в крайне плачевном состоянии, столь близком к порогу смерти, что её отвратительный запах и липкие лапы слуги-жнеца отчётливо были видны архидемону даже отсюда.
Балансирующий же на неуловимой грани между тем миром и этим, волшебник мог лишь отдалённо ощущать, что он всё ещё жив, ещё дышит, в то же время как его душа услышала зов той, кого ненавидят все без исключения маги света и члены святого ордена. Холодная, безумно красивая, нежная и отталкивающая одновременно сила коснулась Элеинэля, требуя от эльфа простой, казалось бы, ответ, на такой лёгкий вопрос. О, она обещала много, очень много. Ей было подвластно истинное бессмертие, которого нет даже у демонов, почти безграничная сила и цена за это - вечный холод, что поселится в сердце, пронзённом серебряным клинком, растечётся по венам пламенным огнём, заполнит всё и уйдёт навсегда, сделав юного Морн`эн`Крауна – некромантом.
Так заманчиво никогда ничего больше не чувствовать. Забыть о своей любви к учителю, которому он не нужен, о чувствах, что начали зарождаться в нём к девушке, в которую обратился Лоран, забыть о холоде, голоде, необходимости спать…
Это звучало так заманчиво, что Элеинэль уже почти сделал шаг на этот путь и почувствовал теплоту, исходящую от холодного металла, готового по приказу госпожи, с чьим именем на устах он был некогда создан, оборвать жизнь юного архимага. А потом что-то произошло, поменялось, откуда-то пришёл свет, что прогнал госпожу ночи и её жнеца, уже почти получившего своё «Да!», оставляя мага в полной такой мягкой пустоте, из которой его самым жестоким образом вывел белый огонь…
Прошло несколько томительных мгновений, за которые следопыт вытряс из слуги объяснения, тихо стоя в сторонке, архидемон все так же лениво крутил в руке массивный чёрный посох белого мага, точно тот был игрушкой, а не могущественным артефактом. А юный эльфийский архимаг, слегка закашлявшись, открыл свои голубые глаза, такие же чистые, полные глубины моря и затягивающие в свою глубину. Несколько секунд он просто смотрел на человека, нависающего над ним, пытаясь понять, кто это, а после немного вымученно улыбнулся. Зелье, вернуло волшебника, но так и не смогло полностью исцелить всех его ран, зато впервые на глазах самого паладина, чёрные, точно крыло ворона, волосы эльфа, стали менять цвет. Они не стали совершенно белыми, как у последователей ордена, видимо срок жизни, отпущенный магу, был слишком велик, даже для этого прожорливого «монстра» или же…
На долю мгновения, куда меньшую, чем секунда, в глазах волшебника промелькнуло золото демонической печати. Той самой, что сейчас защищала герцога Бездны, той, что навсегда останется с магом как проклятье, что не вывести уже ничем и той, что придала белому цвету волос редкий золотистый оттенок, словно издеваясь и доказывая свою неоспоримую власть над ним.
- Благодарю вас, мастер паладин, - тихо произнёс эльф, характерным для архимагов чарующим голосом, сейчас, правда, немного хриплым и болезненным. – Простите, что доставил столько хлопот.
- Вам не стоит извиняться, мастер Элеинэль. - мягко улыбнувшись, ответил Адамар — Я не смог полностью исцелить ваши раны, так что и благодарности я не заслуживаю.
На мгновение паладин задумался, стоит ли сейчас поднимать тему о кинжале, полном энергии некромантов, и его клинке с заточённой там душой, но решил перенести эти темы немного на потом, чтобы не будоражить и без того находящегося не в самом лучшем виде архимага, на чьих волосах паладин впервые видел со стороны, как действие зелья не только излечило раны, хоть и не все, но и изменило цвет волос.
- Вы можете идти? Если нет, позвольте вам помочь. - и, вспомнив, что так и не представился, добавил — Моё имя Адамар Лиутберн, паладин Ордена Святого Престола. Это честь познакомиться с вами.
Доланариус, тем временем выяснивший все подробности, теперь сверлил Лорану крайне хмурым взглядом своих серых глаз. Ему не требовались слова, да и пересматривать своё участие в походе, следопыт вовсе не собирался. Однако теперь, сделав для себя ряд важных выводов и отметив состояние мага, которого он в общем-то уважал, хотя и считал, как до того и сам наследный принц, лишь безродной шавкой, Долан счёл за лучшее держаться от принцессы как можно дольше.
- Принесите воду, полотенца, а также сменную одежду для архимага, - отдал эльф довольно длинный для привычного себя приказ, а затем, подумав, добавил, - живо!
Демон же с грацией и ловкостью заправского вора пробирался по затенённым участкам двора к фургону, который, к слову, абсолютно ничем не отличался от десятков точно таких же, ходивших в обиходе у обычных торговцев средней руки. Ну, разве что лошади были более дорогими и стоили каждая как три таких повозки, но сейчас, они были накрыты белой материей, что должна была уберечь животных от перегрева под палящим летним солнцем юга Лаварии. Дальше, ближе к центру страны эта же ткань, которой сейчас накрывали и прочих скакунов, включая тех, что привели с собой служители ордена, будет защищать от холодных северных ветров, встречающихся здесь даже в середине лета…
- Стоит, - всё так же не громко проронил маг, принимая помощь паладина, ибо стражники, что принесли волшебника, теперь старательно делали вид, что его словно бы не существует. В поместье явно что-то произошло, но вот что? Это пока было для паладина загадкой, равно как и то, почему уважаемый, самый юный архимаг за историю Лаварии пребывал сейчас в таком неприглядном состоянии. Ведь вся одежда Морн`эн`Крауна была пропитана его же собственной кровью. Да, после зелья израненный маг окреп, и смерть больше не грозила ему, но чтобы так поступить с магом и тот не мог защищаться, существовало лишь одно средство – святая магия! – Равно как и покинуть столицу, как можно скорее. Я всё объясню и отправлю Альзасу послание, ведь вас прислал он?
Однако, продолжить беседу им не дали. Лорана, которая прежде стояла чуть в стороне и взволнованно наблюдала за тем, как первая попытка исцеления паладином не увенчалась успехом, а затем и вовсе увидела, как золото вновь проступает во взгляде архимага, с трудом распахнувшего свои веки, и как волосы его меняют свой, прежде столь знакомый оттенок, бросилась вперёд, едва ли не силой выдернув его из хватки паладина, который так вежливо помог ему встать. Никто даже не успел ничего понять, когда девушка уже стиснула эльфа в своих объятиях, заставив того невольно отступить на пару шагов назад. Всё действительно произошло крайне неожиданно и быстро даже для самой Лораны, которая, как и прежде, не отдавала до конца себе отчёта в собственном поведении. Женская природа суккуба действительно изменила её, и не только в плохую сторону.
Волосы принцессы, взметнувшиеся на мгновение, в ту же секунду плавно опали волной красивого, словно бы искрящегося золота, переливающегося на солнце, укрывая спину волшебника точно живым водопадом. Ладони же эльфийки обвились вокруг его спины, прижав Элеинэля к своему телу, тепло и мягкость которого он мог ощутить даже под этой кожаной кирасой, которой принцесса так сильно пыталась скрыть свою красоту.
- Ты жив. Хвала Суне… Единому, не важно! Я так испугалась за тебя. Ты мог умереть, а я… я очень не хотела тебя потерять, - прошептала девушка и нежными, ласковым движениями провела своими ладошками по спине волшебника, с наслаждением вдыхая запах его волос. Даже испачканное в крови архимага, её лицо, которое Лорана подняла к нему, смотря на мужчину снизу-вверх, казалось невероятно привлекательным и взгляд её изумрудных глаз, из которых постепенно, пусть и очень медленно уходил страх, очаровывал, заставляя смотреть лишь в них одних и на некоторое время забыть обо всём на свете, погружаясь в эти глубокие изумрудные озёра. Странная, завораживающая какофония чувств, владевшая душой девушки, ярко отражалась в них и пусть распутать их клубок не представлялось возможным, но этот наполненный облегчением взгляд просто не мог принадлежать тому, кто ни во что не ставил Морн`эн`Крауна.
Аура суккубы лишь усиливала этот эффект. Цепкими, пусть и очень осторожными прикосновениями, почти такими же ласковыми, как и любовь самой девушки, которую та невольно демонстрировала, демонические чары проникали в душу Элеинэля, находя там отклик, и тотчас же заботливо раздувая, усиливая его привязанность к столь завораживающей красавице, заставляя его желать её, пусть сама Лорана и не хотела манипулировать им, и даже не думала об оказываемом ею воздействии.
- Можешь ничего не говорить сейчас, я просто хочу постоять вот так, рядом с тобой, хотя бы минуту. Дай мне время… успокоиться, - тихо, почти расслабленно произнесла девушка, заставляя свои дрогнувшие на мгновение губы сложиться в немного смущенную улыбку. Она не обращала внимания ни на кого вокруг и смотрела лишь на него одного, словно бы он за считанные мгновения стал центром её жизни. – Можно? – просяще закончила она.
Хлоя Даммиан действительно не стала представляться, молчаливой тенью стоя за спиной своего временного «мастера», который так мило просил её не называть этим стандартным титулом. Тогда, увидев приближающуюся к ней Эль’Райнер, она действительно потянулась к оружию, заметив в глазах эльфийской принцессы холодную сталь, столь сильно разнящуюся с её ухоженным обликом, но последующее поведение Лораны заставило убийцу постепенно расслабиться. Она даже подумала, что ей померещилось. Может ли эта хрупкая девушка быть опасной? О да, безусловно может. Любой, кто подумал бы так о самой Даммиан, сам умолял заказать себе место на кладбище,… но в данный момент она не видела в ней угрозы.
Зато профессиональный взгляд Хлои приметил одержимого белого мага, среди теней осторожно пробирающегося к повозке и явно стремящегося избежать попадания солнечных лучей на свою чувствительную кожу. Убийца подумала, что могла бы заставить его верещать от боли прямо сейчас, как насаженного на вертел поросенка, просто слегка, по-дружески подтолкнув демона под палящее солнце.
Может быть, немного позже.
- Адамар, лорд Рэасаэль собирается скрыться в повозке, - как бы между делом упомянула Даммиан. - Я напоминаю вам, что он демон, а значит за ним всегда нужно внимательно присматривать, каким бы прирученным он не желал показаться со стороны.
- Именно так. Так же мне поручено передать вам проклятую книгу, до этого хранившуюся в Ордене. - подтвердил слова Элеинэля Адамар, помогая тому подняться. Казалось странным, что архимаг очутился в подобном состоянии, что, в прочем, могло быть объяснено одним из известных паладину способами — созданием ограниченной зоны, внутри которой колдовство было невозможным при помощи святой магии. Но, жрецы Единого так поступить не могли(как искренне верил Адамар), а значит, в том, что произошло с Элеинэлем, были причастны жрецы Суне. Согласно учению Единого, есть только один хороший бог — сам Единый, а остальные либо плохие, либо прикидываются хорошими, и ситуация с архимагом сейчас была лишним поводом убедиться в справедливости этого утверждения.
Наблюдая за разыгравшейся следом сценой, паладин невольно смутился, наблюдая такое нежное отношение леди Лораны к Элеинэлю, и отвёл взгляд в сторону, чтобы одновременно со словами Хлои обнаружить перемещение лорда Рэасаэля.
- Да, конечно, Хлоя. Спасибо. - Готовые сорваться с языка слова, что лорд не демон, а лишь одержим им, погасли, так и не сформировавшись до конца. Ведь по сути, одержимость — то же самое, что и демон, только сил меньше. Переведя взгляд на повозку, паладин краем глаза наблюдал за демоном, давая время леди Лоране и архимагу, чтобы потом они наконец-то смогли двинуться в путь.

Недоумение.

Легкое, когда мальчишка выворачивает руку, так ловко, легко освобождается из его хватки: раз мог, то чего вначале-то так не сделал? Идея о доброй воле в седую голову как-то не приходит.

Чуть более сильное недоумение возникает от слов Пармено. Чего он-то? Кто вообще придумал, что он, пришелец, не знакомый ни с кем и ни с чем в этом месте, имеет больше шансов помочь, чем тот же староста? Эта мысль написана растерянностью на лице, неуверенным подергиванием плеч. Кивок выходит уже более твердым - в ответ на своеобразное приглашение в гости. Конечно, пока что лично некроманту все равно, где сидеть-болтать, но от тенька дома он не откажется.

Если бы реальность была такой, какой выглядела - Лой бы шел следом за Пармено, уверенно, оставляя блондинистого паренька позади. Но все было чуть интереснее - и потому упускать храмовника из поля зрения, пусть и совсем бокового, не хотелось. Потому и идут они вровень, чуть ли не бок о бок. Открыто пялиться, впрочем, некромант позволяет себе лишь один раз - когда парниша предлагает и свою помощь. Смотрит без доверия, без радости - но и без неверия в силы того. То ли выдыхает громко, то ли так хмыкает - непонятно, но звук какой-то издает. Выражает то ли скепсис, то ли задумчивость - как хочешь, так и понимай.

Впрочем, у хижины Инны так выходит, что некромант выбивается вперед. Он успел всего лишь приветственно кивнуть девушке, искренне улыбнувшись - грех ведь быть угрюмым с обладательницей такой-то внешности! - сделал от силы один шаг, стремясь уже поскорее зайти в дом, как тут откликнулся Альзас.

Вот тут недоумение уже переваливает за грань: что этот белобрысый несет-то? И чего это он так... а, черт! Лой дергается обратно, едва успевает подхватить обмякшее тело - бесцеремонно, сперва, кажется, даже за ворот одежды, и лишь потом - под руки. Не отказывает Вардьяс себе и в удовольствии дать пару раз по щекам пацану. Не, ну чтоб очнулся - и только потому! Не будет же он еще и в хижину того тащить, ну в самом-то деле.

Дети, с интересом вслушивающиеся в вашу беседу, вскоре заскучали, не понимая и половины из сказанного, и в конце-концов убежали в дом. Пусть нелегко, но вы приходите к некому взаимопониманию. По крайней мере собираетесь продолжить разговор, но вас прерывают очень некстати.

Пармено выходит из хижины и сокрушенно качает головой.

- Я ничего не добился. Крис не желает объяснять мне, что все это значит. Не хочет или не может. Лой, ты должен согласиться на это его обучение. Единственный шанс понять, - в голосе старика почти мольба.

Он тут же прерывает сам себя.

- Но не сегодня. Вы устали и измучены. Я отведу вас к Инне. Добрая женщина, хотя ее разум и помрачен. По правде говоря, я не знаю ее настоящего имени, да и она сама не знает. Она много лет назад появилась в поселке, судя по одежде тоже пришла с той стороны, но ничего не помнила. Так и осталась тут. С тех пор путников на постой мы к ней приводим. Вы не первые здесь, только мало кто оставался. Уходили искать обратный путь и пропадали. Ну а те, кто пришел ни с миром. У нас есть способы себя защитить.

Все это он произносит уже по дороге. Останавливается у одной из хижин. Возле нее на траве сидит и плетет что-то из веток худенькая женщина с распущенными волосами.

- Инна, - говорит ей Пармено, - Это Лой и Альзас. Они пришли с той стороны. Позаботься о них. Инна поднимает на вас глаза и кивает старику.

- Добро пожаловать, - говорит она, разглядывая вас. У нее красивый, мягкий голос и немного отрешенный взгляд человека, погруженного в себя. Делает приглашающий жест и сама первая входит в хижину.

В ту же секунду, когда женщина поворачивает к вам лицо, Альзас узнает свою мать. Она выглядит моложе, чем осталось в его памяти. Возможно, просто потому, что выглядит здоровой. Но эта она.

Багрянец рассвета, заставивший тёмные облака окраситься чарующим алым светом, ознаменовал собой наступление нового дня. Точно заботливый лакей, он выкатывал символическую, кровавую дорожку вдоль неба, приветствуя зарождающийся шар жаркого, невыносимо пылающего Солнца, этого чистого пламени, которое выглядело лишь ещё ближе здесь, в десятках километрах над землёй. Парящие острова – своеобразный символ престижа, знак власти, отвечающий гордому желанию знатных людей казаться выше жителей Сангарди'Лонере'Вильвиренс – объединённой столицы трёх великих рас, вот уже сотни лет находящейся под нерушимой защитой магов. Оплот мира и процветания, место, в которое мечтал попасть каждый в Лаварии. Неважно, эльф ты или человек, или же относишь себя к низкорослому народцу гномов, столь славившихся как своим боевым мастерством, так и изобретательностью, здесь ты в состоянии забыть о расовых притеснениях и невзгодах. Конечно, не всё в городе было так радужно, и Святой Престол, незримо главенствующий над всеми, пусть и очень плавно, даже, можно сказать, нежно, заботливо, точно любящая мать, но неотвратимо продвигал свою политику, а люди – самая малоодарённая из всех прочих рас этого мира, каждый год занимали главенствующие посты во всех руководящих инстанциях как столицы, так и государства в целом. Тем не менее, обычные жители, вне всякого сомнения, находили этот город, смешавший в себе архитектурные изыски эльфов, фортификационную планировку горного народа и находчивую изобретательность человеческой расы, удивительным. Жизнь здесь была простой, не обременительной и не требовавшей особых усилий для существования. Поколения сменялись поколениями, менялось искусство, расцветая и вновь угасая, возводились новые дома, новые башни, которые так любили представители эльфийской расы, и всё больше и больше странников держали свой путь в Санловиренс, маленький уголок рая, доступный для каждого, кто являлся подданным Лаварии.
Но то был город, лежавший внизу, под островами, парящими высоко в небесах. Знатные эльфийские дома пользовались этой древней, доступной немногим привилегией, как и маги, чей огромный земельный участок, по площади занимавший почти треть от столицы Лаварии, столь ярко выделялся своими башнями, зеркально отражающими слепящие оранжевые лучи. Даже с такого значительного расстояния можно было заметить, как над отдельными участками города волшебников парили тёмные тучи, исторгающие из себя холодную, плотную стену ливня; в других же местах царила прекрасная, ничем не омрачённая погода. Маги старались как можно сильнее дистанцироваться от власти Церкви и единственное место, где, по иронии судьбы, они могли скрыться от всеведущего ока Святого Престола, было небо, куда обычные люди, не обладающие крыльями или знаниями высокого волшебства, попросту не могли проникнуть.

Поместье Эль’Райнеров занимало куда меньшую площадь, и было гораздо более зелёным, чем дома представителей иных рас. Изысканные башни чередовались огромными, ухоженными садами, в которых можно было бродить долгие часы напролёт – настоящие лабиринты, которые, тем не менее, досконально знала вся прислуга семьи Эль’Райнер целиком, от элитного гвардейца до самой последней служанки. Слишком уж часто играли здесь вместе Лоран и Рэасаэль, братья эльфы, которым было предначертано перенять бразды правления эльфийским домом, вторым по значимости после королевского рода. От самого поместья, вниз, к красивой круговой площадке, обрамлённой роскошными, мягкими диванами для гостей, вел огромный золотой мост. Здесь желающие могли понаблюдать за суетой и непостоянством смертных, вовсю кишащих, точно насекомые, под землями представителей благородной эльфийской крови.
Возможно, именно этим и занималась девушка, облокотившись об высокие перила моста и обратив к кроваво-красной звезде, восстающей из облаков, взгляд своих холодных, изумрудных глаз. Её золотистые, вьющиеся локоны, спускавшиеся до самых икр, были подобны яркому свету зарождающегося светила и казались искрящимися и переливающимися, точно солнечные зайчики то и дело кокетливо проглядывали меж её прядей. Из-под кожаной куртки, весьма соблазнительно проглядывали объёмные, упругие формы, невольно притягивающие взгляд охранников, стоявших поблизости и, по-видимому, охранявших красавицу от возможной опасности. Широкие же бёдра, тонкая талия и молочно-белая кожа довершали впечатление придворной аристократки, которых столь много было на прошедшем недавно балу. Впрочем… мало кто из присутствующих там девушек мог сравниться по красоте с принцессой дома Эль’Райнер, которую столь загадочно представили публике, собравшейся в королевском дворце. Никто из гостей не знал, откуда она пришла, и уж точно не представлял, как родители могли так долго скрывать столь очаровательную леди. Правда же являлась неразрывно связанной с Лораном Эль’Райнером – трагически погибшим старшим сыном Вильдемара, по данному поводу, как и его супруга, облачившегося в траурный чёрный цвет.
Впрочем, никто бы не поверил, что эта эльфийка и была самим Лораном. Во всяком случае, ещё совсем недавно. До того, как попав в Бездну, её тело, как возможно и душа, не были навсегда потеряны, а её брат – Рэасаэль, знаменитый архимаг, не обратился в человека, одержимого одним из самых могущественных демонов преисподней.

- Приветствую тебя, брат, - тихо вымолвила девушка, оборачиваясь к серебристой арке портала, сквозь которую только что прошли двое: колдун, носивший дорогое тёмное одеяние, отделанное серебром и переливающееся рунами, бегущими по кромке рукавов и полам мантии, вышитым при помощи высшей магии, и … второй, которым должен был быть его ученик. Эльф – Элеинэль, когда-то бывший лишь тенью Рэасаэля, а теперь, возможно, и вовсе превосходивший его по силам. Но вот только на первый взгляд, этот одетый в простой дорожный чёрный плащ, да ещё к тому же и довольно драный, особенно по краям, эльф, не мог иметь ничего общего с юным архимагом. Тёмная куртка, штаны, самый обычный на вид клинок – подмастерье, какого-то не особо преуспевающего ремесленника, не выше, да и лицо спутника скрывал накинутый капюшон.
Лорана была собрана и готова к походу. Об этом говорила и сумка, стоявшая у её ног, и дорожная одежда, и короткий, украшенный рунами лук, висевший за спиной девушки - единственный, которым сейчас могла пользоваться эта хрупкая эльфийка. К поясу принцессы были прикреплены кинжал и тонкий, изысканный клинок, весивший не больше нескольких сотен грамм. Клеймо, стоявшее на нём, принадлежало одному из лучших мастеров Санловиренса, поэтому в качестве оружия нельзя было усомниться. В дорогу Лорана одела хорошо пошитые, украшенные символами вечной расы чёрные брюки, не стесняющие её движений, в данный момент их прикрывало некое подобие юбки, созданной из продолжения кожаной же кирасы, приталенной к телу при помощи изысканного ремешка, на котором и покоились ножны меча и кинжала. На правой руке находился наруч и наплечник, идеально подобранный для использующего тонкий клинок воина. Из-под брони виднелась белая шелковая сорочка, чьи распушенные рукава образовывали своего рода розочку, столь искусно подчеркивающую тонкие кисти девушки. Но у этой, казалось бы глупой детали, было и иное, куда более прагматичное предназначение - они помогали скрывать направление удара. Позади девушки свисал, своего рода, "хвост" из таких же кожаных нашивок. Конечно, от прямого удара клинка защитить он не сможет, но благодаря специальной пропитке, вполне способен свести силу касательного удара к нулю. В сумке же лежали два аккуратно собранных плаща, которые столь часто она носила прежде, пусть и в другой, казавшейся столь далёкой ныне жизни. Один предназначался для путешествия в центре Лаварии, где даже летом можно было попасть под холодные северные ветра, способные пробрать до костей незадачливых путников, решивших, что в этой части страны ещё тепло. Второй - для настоящей зимы, холодной и суровой, что не чета её мягкому аналогу в прекрасной столице.
Девушка вообще вела себя достаточно отстранённо, начиная с того момента, когда они прибыли в поместье – сразу после превращения, изменившего до неузнаваемости их обоих. Разумеется, она поддерживала брата, как и прежде, но личность принцессы словно бы необратимым образом исказилась, равно как и её тело, которое многим казалось столь лакомой добычей на прошедшем вчера праздничном вечере. Впрочем, Лорана не стала задерживаться там надолго. Рэасаэль не был в курсе деталей, но одному из гостей, танцевавшему вместе с эльфийкой, внезапно стало плохо. Чтобы избежать скандалов и сплетен, их родители были вынуждены увести красавицу прочь, оставив самого мага улаживать дела с королём, весьма высокомерно отзывавшемся о приземленном положении волшебников в его королевстве. У младшего Эль’Райнера просто не было времени, чтобы выяснить детали случившегося со своей «сестрой»… впрочем, похоже, ничего страшного не произошло. В конце концов, они ведь встретились здесь, у входа в поместье, как и договаривались накануне, чтобы собрать отряд союзников, способных отправиться вместе с ними на поиски проклятых Светом книг, хранивших мрачные тайны некромантии.

Лой реагирует быстро, неосознанно - крепче сжимает руку, едва замечает, как паренек пошатнулся. Ну-ну, еще свались тут. На предложение присесть здесь он отвечает согласием - благо, яркая трава действительно создает впечатление мягкого домашнего ковра, а не сорняков с грязью вперемешку, на такую не грех и задницей примоститься.

То, что до этого он стоически терпит все нытье про собственную злую удачу, про нелюбимую, кажется, сестру - вообще кажется подвигом. А то, что он и не комментирует это никак, и язвительных подколок не отпускает - так вообще вдвойне благодетель. Вместо этого отвечает о том, что Альзаса действительно интересовало.

"Мне тридцать восемь", - отвечает с нерадостной улыбкой. Боги, он что, действительно так плохо выглядит? - "И я бы сказал, что мое ремесло наоборот истощает, а не поддерживает. Если что, я не просто колдунишка", - считает нужным пояснить, - "а некромант. Хотя здесь у меня что-то с навыками... Не особо ладится".
Только бы эту мерзкую историю с поляны слишком ярко не вспомнить.


Епископ осторожно уселся на поляну, точно не в ином мире приземлял свою пятую точку, а на дорогой бархатный ковёр восточного шаха, при полном зале высоких гостей. Идеальные манеры, от которых многих всегда передёргивало, но, к сожалению, священник делал это вовсе не специально. Просто в него раз за разом вдалбливали нормы этикета и добились в своём рвении того, что мальчишка следовал им неукоснительно, где бы он ни находился. При посадке раздался тихий шорох металла, выдающий скрытые клинки, от которых ребёнок пока не стал избавляться, ограничившись сдачей видимых частей вооружения.
- Вот значит как, так ты всего на восемь-девять лет старше меня, а для них, - кивок в сторону аборигенов, - так ты мне в отцы годишься. - Альзас рассмеялся и, поджав ногу под себя, облокотил на неё сначала руку, с намотанным поверх запястья шарфом, а затем положил на раскрытую ладонь голову, слегка забурившись в белоснежные локоны пятернёй. И, разумеется, каждое совершенное им движение сопровождалась перезвоном украшений.
«Чистый детский смех, вызывающий у окружающих невольную улыбку – ещё одна причина, по которой я ненавижу себя!» - чёткая чистая мысль, так не сочетающаяся с милой внешностью ребёнка. А ведь если бы не шрам и эта пугающая аура «присутствия бога», то мальчишка был бы необычайно красив. Чего только стоили совершенно белые, пушистые ресницы, какие и не у всякой взрослой красавицы бывают.
- Ты же слышал её? Мою мысль. Верно? Ты можешь слышать мысли, значит, я смогу научиться общаться с тобой не произнося ни звука, если только попытаюсь сделать это правильно, - внимательный взгляд продолжал изучать мага, в то время как мысли пошли немного дальше…
«Я понял кто ты, по твоему посоху и тому, как ты дёрнулся от меня, приготовившись к бою. К сожалению, на братство Зари так реагируете только вы!» - немного насмешливая улыбка всё ещё оставалась на губах парня, в то время как во взгляде сквозило некое понимание, понимание и даже участливость. Словно ребёнок понимал сожаления Лоя о том, что его магия работает не так как надо. Что опять же не удивительно, если только вспомнить уже полученную ранее информацию о том, как мальчишка потерял мать.


Лой снисходительно наблюдает за манерными движениями, морщится от звуков, которые издают все понавешанные колокольчики и украшения - орденец, кажется, ассортимент целого магазина побрякушек на себя напялил! - и даже спускает тому укоряющий тон последнего предложения.

То, что говорит парень, может и соответствовать истине. По крайней мере, часть про то, что свои мысли Альзас утаить не мог. Не очень-то тому нравится пребывать в теле ребенка, видимо - осталось теперь только прикинуть, настолько ли, чтобы хвататься за оружие при одном упоминании этого, или Лой сможет позволить себе пару "дружеских" шуточек...

Мальчишка - все же глаза получали больше веры, чем услышанная правда - сам даже любезно напомнил ему о неприязни. "Я не готовился к бою", - сам не знает, насколько и кому он сейчас врет. "Просто рефлекс. Честно говоря, никто не рад видеть того, кто убил - или еще убьет - немало твоих друзей, иногда без существенной причины". Все же у адептов магии смерти были свои представления о границах безопасного и этичного.


- Ну, вот, - мальчишка поднял голу с такой удобной «подставки», как собственная рука и улыбнулся. На этот раз по-настоящему, дружелюбно. – Сейчас ты ведёшь себя как большинство так называемых тёмных магов. Равняешь всех представителей церкви под кого-то одного, кто нанёс тебе душевную рану. Возможно, если ты назовёшь дату, я расскажу о причине атаки на твоих, - священник запнулся. Но продолжил, как ни в чём не бывало, - братьев по искусству. Как ребёнок Его Святейшества, - при этом епископ чуть скривился, словно вспомнил нечто отвратительное, но его мысли, если и были, так и не достигли Лоя, - императора Фольмагаута, я обязан знать причину каждой зачистки, нравится мне или нет. Впрочем, решения о том убивать магов или нет, я никогда не принимал. У епископа столицы и без того слишком много обязанностей. Ты можешь ненавидеть меня, можешь обвинять во всех бедах, случившихся с твоими, - ещё одна пауза, но уже куда более короткая, - друзьями, если тебе от этого станет легче. Не стану отрицать, что я мог быть причиной смерти одного из них, а возможно и нескольких, ведь от меня так старательно пытались избавиться, но… не сравнивай меня с ними! Никогда и ни при каких обстоятельствах не смей сравнивать меня с моими «братьями» и последователями церкви Кровавой зари.
Во взгляде ребёнка полыхала самая настоящая ненависть, но не к некроманту, задевшему что-то, она была направлена куда-то в другое русло, просто Лой каким-то образом сумел заставить священника раскрыться или же тот просто не пытался ничего утаить изначально? И словно в ответ на это мальчишка продолжил:

- Я не хотел быть избранником Единого, просто в моих руках, - Альзас поднёс к себе детскую ладошку, - заключена сила способная вернуть едва ли не из-за грани, но цена за это… возможная смерть возвращаемого в столпе белого пламени, так умерла моя мать, униженная и выкинутая моим же отцом на улицу. Меня заставили стать одним из них, обещали милый домик, куда я смогу забрать мою мать, но вместо этого…

Мгновение и воспоминания против воли унесли епископа в тот день, когда его жизнь перестала приносить ему хоть какую-то радость…

В залитой помоями улочке, почти на самом отшибе, в ветхой лачуге он нашёл её, свою умирающую мать. Ей оставалось не долго. Тогда же Альзас без раздумья кинулся к ней. Ему говорили, что у него истинный дар, что он может стать лучшим священником. Превзойти всех, но… ребёнок был слишком беспечен. Сейчас сознание понимает и принимает это, но не тогда…

- Мама! – юноша в одеянии из красного шёлка и бархата кинулся к умирающей женщине, чьи часы жизни сменились минутами, да и те утекали, словно вода сквозь песчаные барханы юга.
- Мама, нет! Прошу, не умирай, не оставляй меня! Ведь я вернулся, теперь всё будет хорошо, всё наладится. Мы будем жить лучше, мне дали дом. Мама, ну пожалуйста!

Из-за слёз он едва различал её контуры, ему было больно, больно и обидно, юный Альзас не знал, что ему делать и тогда… он решил рискнуть. Обучение подразумевало несколько кругов пути к свету. К тому моменту тринадцатилетний ребёнок едва осилил второй и всё же, всё же…

Священник опустил тело умирающей женщины на грязный пол и закрыл глаза, сложив руки в молящем жесте. Секунды томительно бежали, но мальчишка не совершал ни единого движения. Снова и снова падали десятки частичек в песочных часах, но дыхание «Умиротворения» так и не приходило к нему. Тихо, словно боясь разбудить спящего ребёнка, юноша запел молитву.

Всевышний, внемли нашим мольбам!
Будь милостив к нам, освети наш путь!
Дай нам сил научиться любить и жертвовать собой!
Согласно твоей воле, я следую по твоему пути. Аминь.

Достигнув предписываемого единения души и мыслей Альзас начал рисовать в воздухе знаки один за другим шепча при этом уже нечто совершенно иное.

Всевышний, к тебе владыка небес я взываю, воля твоя пусть ведёт в путь меня.
Силу святую твою, призывая смиренно молю, пропусти сквозь меня.
Боль я готов принять без остатка, бездарно я влез в планы твои
Ты волен забрать своё чадо обратно, я же молю - останься, живи!
Ты волен карать меня дланью своею, готов я все кочки в пути собирать
Судьбою я выбран целителем, что же позволь же мне долг до конца исполнять!
И как среди ночи мерцание звёзд, за свет исцеленья отдать жизнь я готов!

Несколько секунд ничего не происходило, а после на лачугу, пробивая тяжёлые снежные тучи и кровлю, упал с небес столп ослепляющего света. Священника отшвырнуло прочь. Пролетев несколько метров, Альзас со всего маху врезался в стену и потерял сознание. Что было дальше, он не знал, да и никто точно не скажет, что именно пошло не так в тот вечер. Известны лишь последствия… Тело женщины было сожжено праведным светом ещё до прибытия местных священнослужителей и карательного отряда, а Альзас пролежал без сознания почти три дня. Когда же юноша открыл глаза, то выяснилось, что половину мира Всевышний у него забрал, оставив помимо прочего красноречивый шрам, что не смогла вывести ни целебная молитва, ни редкие мази алхимиков, ни даже магия. Но самое главное. Мальчишка использовал пятый уровень и тот пусть и с осечкой, но получился. Сила, что доступна лишь горстке архонтов, посвятивших служению всю жизнь, оказалась внутри того, кто не особо то и шибко отличался верой. Слухи разлетелись крайне быстро и у патриарха не оставалось иного выбора, кроме как признать в чудесном юноше своё дитя, чем ещё более упрочнить свою и без того идеальную власть. Правда, живой наследник начал очень многим мешать, так началась «великая» охота.

- Понравилось? – ехидно осведомился епископ. – Я помню все подробности того дня, от того где какое тряпьё валялось, до последнего услышанного мною вздоха единственной женщины, что для меня что-то значит. В это превратила меня церковь, которой я служу. Если хочешь, получишь ещё одно воспоминание, о зиме, что ты пропустил, когда некроманты пришли в собор убить патриарха, но к их сожалению вместо моего отца службу проводил я. Да, я знал, что твои товарищи опускаются до низостей, но чтобы обратить новорождённого в нежить и заставить напасть. Это слишком отвратительно, такое простить нельзя. Однако же я не переношу свою ненависть и неприятие на тебя, так зачем ты сравниваешь меня с ними?


Лой даже не комментирует обвинения в подобном обобщенном мышлении и перекладывании вины организации на всех его членов. Да, есть за ним такое. Шаблоны здорово экономят время, а презумпция виновности - нервы. А то, что кого-то подобное отношение может задеть - казалось бы, не его проблемы. Но мальчишка не был похож на лжеца, да и неприятие к "братьям" подкупало, заставляло напряженные плечи немного расслабиться, а взгляд - смягчиться.

Внимает дальше - рассказу о чудесных чуть ли не воскрешениях. О подобных способностях храмовников Лой раньше слышал больше в качестве преданий и преувеличений, потому, кстати, и не рассматривал серьезно в своих поисках. Да еще и этот "столп божественного света" - не самая приятная возможность, не особо надежный способ. Всегда может статься, что что-то пойдет не так, что спасительный ритуал обернется провалом...

Какая. Знакомая. История.

Ему кажется, что он видит все это своими глазами - или это просто воображение дорисовывает картину: грязь улицы, боль потери, обжигающе-белый свет... Лой уже не уверен, что это исключительно чужие воспоминания.

Рассказывая, показывая эту историю, мальчонка не увидит отклика, реакции - некромант сидит, низко склонив голову, так, что отросшие волосы почти полностью закрывают лицо. Пытается быть внешне спокойным, но все же сдается к самому концу монолога.

Ржет.

То, что начинается как просто подрагивание плечей, превращается в пародию на смех: нечто среднее между клекотом птицы и резкими, частыми выдохами, будто некромант сейчас задохнется. Смех - страшный, нерадостный, ненастоящий. Хочется запрокинуть голову, торжественно объявить лазурному небу, что Фортуна - та еще шутница, будь ей неладно. Мог бы - сделал бы.

Но пока что просто пытается успокоиться, сам стыдясь звуков, вырывающихся из глотки. Не зря, в конце концов, так старается не нарушать тишину. Пытается пояснить парнише причину такого нерадостного веселья.
"Так уж иронично вышло, что у меня тоже есть подобная история. Не про родных, правда - но тоже про то, как пытался не отдать смерти одну душонку, а получил только член за щеку".

Впрочем, все равно - вряд ли после такого парниша не разобидится на него до полусмерти. А ведь некромант только-только начал походить на того, кто сейчас общается с товарищем, а не врагом, только забрезжило желание пораспрашивать еще, о храмовниках, об их мире - ведь что-то интересное он уже пропустил.
"Знаешь, я бы послушал про эту зимнюю историю. И - может, как-нибудь потом - про всех из Ринтмана и окрестностей, убитых вашим орденом от тридцати до двадцати лет назад. Так сказать, посмотрел бы на это с другой стороны баррикад".

Не то, чтобы переметнулся, но - посмотрел бы.

Энзо.

Получатели: Лорензо (Энзо) Эль`Райнер.

Флинт.

Получатели: `Воронёнок` Флинт.

Остальные.
- Магического катаклизмы? – добро прищурившись, недоверчиво переспрашивает девушку Преподобный. – Какого рода катаклизма, позвольте поинтересоваться?
Рыцарь, невозмутимо дожевав очередную порцию молочного поросёнка, спокойно отвечает Уне:
- Конечно, завтра на рассвете вы получите всё необходимое. У нас уже некоторое время проблемы с лошадьми, но мы вполне сможем расстаться с одной за разумную цену.

Никто, казалось, не обратил внимания на то, как Эйты выбежала в коридор вслед за графиней.
- Чума утихает, - буднично откликается Дункан на вопрос коробейника.
Обычно, когда люди говорят о чуме в этих землях, их слова неизменно оттеняет особый оттенок. Оттенок боли, чудом пережитого наяву чудовищного кошмара. За их словами скрывается бездна потерь, за невинными со стороны предложениями прячутся горами трупы. Рыцарь врат говорит о чуме по-другому – совершенно спокойно, словно сообщает светскую новость о женитьбе прославленной баронессы.
- Говорят, новые очаги эпидемии больше не возникают. В данный момент болезнь передаётся только через действующих носителей и существует ровно вплоть до тех пор, пока последний из них не умрёт, - рыцарь задумывается. – Ходят слухи, что император ограничил распространение сразу после того, как войска перешли реку.
Но, в то же время, каждому стоит лично услышать, с каким презрением он выплёвывает слово «император».

- Истинно так, друг мой, истинно так, - громогласно отвечает Ашилю жрец и вновь с нетерпением смотрит на Уну:
- Так что за катаклизм встретился вам по пути, баронесса?
Дункан, одёрнутый на этот раз уже Каталиной, не преминул бесстрастно ответить:
- Я послал за рыцарем, скоро он будет здесь. Катаклизм по дороге? – добавляет он вполголоса с недоверчивой полуулыбкой, обращаясь уже непосредственно к Дрегу.
Зыркает вслед Лин, уходящей из обеденной залы.

Слуга покорно кивает Уне и пропадает из поля зрения. Преподобный благосклонно смотри на Сании, положительно оценивая её религиозное рвение.
- Конечно дитя, храм господа открыт для посетителей круглые сутки.
И в эту секунду Адрианна, стеклянным взглядом рассматривавшая содержимое собственной миски, теряет сознание. Полуприкрытые веки девушки дрожат, дышит она тяжело и прерывисто.
- Бедное дитя, - цокнув, произносит задумчиво Преподобный. – Несчастной нужно скорее в лазарет, она совсем обессилела. Тех из вас, кто чувствует себя нездоровым, я приглашаю присоединиться ко мне. Остальные могут отдохнуть в своих комнатах или же побродить немного по замку…
- Будьте как дома, - добавляет он тихо. И чёрт знает почему, но звучит последняя фраза немного зловеще.

Эйты, Лин.

Получатели: Эй Ты, Каталина.

Не обращая больше внимания на незнакомца, видимо, попытавшегося уязвить её, Оливия обернулась в сторону других странников, всё же решивших с ней поздороваться. Остальных девушка попросту проигнорировала – зачем ей, леди Велиар, тратить своё время на обычных грубиянов… например таких, как тот мужчина с тёмно-русыми волосами, повторивший её собственные слова, но даже не удосужившийся представиться! Она видела много подобных людей прежде - воинов, которые знали только, как разбивать черепа чудовищ и щупать служанок, подвернувшихся им под руку, и ничего больше! Дворянка перестала бы уважать себя, если бы ввязалась в эту простолюдинскую перебранку, да и не могли оскорбить её речи подобных невежд.
Взгляд Лив метнулся к эльфу, назвавшемуся Мальконом – представителей его расы можно было легко узнать с первого взгляда, чьи слова заставили Оливию удивленно приподнять свои тонкие брови. Целый факультет вампиров при Академии? Тех самых вампиров, которых обычные люди боялись и проклинали, на которых охотились, которых убивали и гоняли по всему Золотому Поясу? Этих вампиров – чудовищ, пожирающих людей ради крови?
- Это очень интересная информация, сэр Малькон, - немного запнувшись, ответила ему белокурая красавица. Алые глаза смотрели на эльфа пристально, изучающе. Неужели он не видит серебряных украшений, во множестве блестевших на плаще, который, пусть и на время, дружелюбно одолжил ей Рэасаэль? О да, разумеется, дворянка не забывала о том, кому принадлежит эта вещь, и собиралась немедленно вернуть её, как только представится такая возможность… несмотря на то, что эта изысканная одежда, сотканная из элегантной, чёрной кожи, действительно очень шла ей. – Но вы ошибаетесь. Я – не вампир. Цвет моих глаз, как и серебро локонов, - при этих словах девушка изящным движением ладошки отвела в сторону длинную прядь, легонько брошенную ей на лицо игривым порывом ветра, – Просто результат природной аномалии, лишь по странному стечению обстоятельств наградившей меня этой внешностью.

Девушку с раскосыми глазами, Дейдре, дворянка удостоила лишь вежливым кивком, с интересом проводив её взглядом до самого обрыва. Пытается разогнать туман? Значит, она маг… да ещё и звероформа почти такого же типа, что и у неё. Маленькая, милая горлинка. Оливия мысленно усмехнулась, подумав о том, что из неё бы получился отличный обед, застань ястреб в небесах эту невинную птичку. Просто потому, что ему нужно было есть, и он привык охотиться на свою добычу, не задумываясь о том, кто стоял перед грозным хищником – если ты не можешь защитить себя, значит заслужил такую участь!

- Мне тоже приятно, Артис Байн, - мило улыбнулась ему леди Велиар, ответив блондину своим чистым, хрустальным голосом. Взгляд необычных, чарующих глаз альбиноски, столь ярко напоминавших о красоте закатного солнца, мимолетно скользнул по застеснявшемуся юноше, после чего вернулся обратно к обрыву, к которому недавно отправилась та самая, довольно интересная простолюдинка из Норски. Ей было крайне любопытно узнать, что именно задумали эти люди, как собираются они попасть в Академию и чего желают добиться своими действиями. Неужели они думают, что путь к этому мифическому месту следует искать на дне пропасти?
Лицо красавицы вдруг напряженно застыло. На мгновение показалась, что она чуть прикусила свои пухлые губки, казалось, словно бы созданные для поцелуев, но в ту же самую секунду она уже справилась с собой, вернув на лицо дружелюбную, пусть и немного натянутую улыбку.
- Впрочем, не стану больше тратить ваше время, - вежливо закончила девушка, полуобернувшись, заставив украшения на плаще Стража Ночи издать при этом мягкий, переливчатый перезвон. - Мне нужно пару минут, чтобы побыть одной.

Боль, которую Оливия испытала, когда драгоценный браслет вновь с силой впился в её запястье, напомнила ей о том ощущении неправильности происходящего, возникшего, когда она прошла сквозь выбранную ей кроваво-красную дверь. Её выбросило прямо над самым обрывом – это ли не знак того, что нечто определенно пошло не так? На браслете было несколько камней, и один из них – нефрит, по-прежнему светившийся ярким зелёным огнём, все больше начинал напоминать ей виновника происходящего. Кристалл, который девушка нашла в таинственной пещере, так же был подобного цвета. Может ей стоило выбрать зелёную дверь, на которую довольно очевидно указывало свечение этого камня?
Подобные мысли вызвали у аристократки лёгкое раздражение. Велиар было обидно от того, что ей раньше не пришел в голову столь простой способ решения поставленной перед ней задачи. А теперь этот магический предмет, этот нефрит, продолжающий излучать столь же яркое сияние, как и прежде, словно бы напоминал ей о постигшей её неудаче!
Не вызывало сомнений, что неровное свечение волшебного камня было настроено на совершенно другую дверь, и должно было перенести её в иное место. Но сейчас он только мешал. Возможно, этот браслет мог бы доставить её в Академию, но теперь он бесполезен и приносил лишь боль, когда холодный, красный металл всё сильнее впивался в нежную кожу красавицы, заставляя её легонько морщиться от боли. Неожиданно, достаточно отталкивающая мысль – изуродовать магический предмет, лишить его этого, бесполезного ныне нефрита, не показалась ей более такой крамольной. Наоборот, девушке стало очень интересно, что именно произойдёт, если всё же вытащить его из этого углубления, в котором покоился драгоценный камень, или хотя бы повредить материал нефрита, заставив его прекратить сиять столь ярко!
Отойдя в сторону от остальных странников, Оливия присела и достала кинжал из-за голенища сапога, после чего несколькими точными, ловкими движениями, пусть и не такого заточенного, как прежде, но всё ещё достаточно острого лезвия, заставила драгоценный камень, следуя за трещиной, пробежавшей по его граням, буквально расколоться напополам. Тотчас же, губы аристократки сложились в довольную улыбку.
Леди Велиар было крайне любопытно узнать результат своих рискованных действий.

Четыре луча: зеленый, красный, синий и золотой, одинаково отвергнутые епископом, вспыхнули и погасли, даря ту самую милосердную тьму, о которой вопрошал священник. Не было больше идущих к хрустальному шару дорог: только тьма. И Альзас побрел к ней на ощупь, ощутив вдруг, что идет по колено в воде, а потом и по шею, а потом и вовсе озерная вода накрыла его с головой. Но епископ упрямо брел и брел по дну, шар, как магнит притягивал его, не давая ни свернуть, ни повернуть назад. Наконец, детские пальцы уткнулись в ледяной хрусталь сферы и в тот же момент вспышка ослепительного света прорезала тьму. Альзас почувствовал, что снова может дышать, как нормальный человек, понял, что он каким-то образом находится внутри шара, а в следующий миг ощутил, что он здесь не один.

Епископ не видел своего собеседника, это было просто сродни чувству, которое испытывают дети в темной комнате. "Здесь кто-то есть".

- Оно выключилось не надолго, - сказал этот неведомый кто-то. Голос был вполне человеческим, мужским и грубым, совершенно не похожим на тот безжизненный голос, что требовал выбрать путь. - Я вижу, ты один из нас, желаешь того, что и мы все. Порталы нужно уничтожить. Ищи людей с браслетами. Они должны умереть.

И ощущение чужого присутствия пропало, зато снова включились все четыре луча, в сине-красно-желто-зеленом мерцании плыли и переливались десятки и сотни светящихся шаров, от их хоровода закружилась голова, Альзас почувствовал, что теряет сознание.

Всё происходящее определенно не нравилось Оливии. Она то и дело хмурилась, следуя за путеводной нитью по стылому, холодному камню; шагая по лужам на полу, ощущая неприятный запах сырости и плесени, довольно ощутимо распространявшийся от стен пещерных туннелей, вглубь которых их всё дальше и дальше заводила злосчастная карта. Разумеется, в сложившихся обстоятельствах, они не могли принять иного решения, кроме как зайти в эту чертову расщелину, хотя больше всего на свете дворянке не нравились замкнутые пространства. Ведь случись что здесь, и она не сможет улететь от опасности… не сможет сбежать, понадеявшись на вольный воздух, всегда готовый принять ястреба – гордую, свободолюбивую птицу. Велиар считала себя смелой девушкой, и ни за что не стала бы убегать от опасности просто так, не уверившись в том, что у неё нет никаких шансов справиться с ней. Тем не менее, своды пещеры, ограничивающие возможности её звероформы, действовали на дворянку угнетающе.
Сверкающие в полумраке, кристаллы, блестящие успокаивающей лазурной синевой, то и дело путались под ногами, встречая путников всюду, куда бы они не направились. Пожалуй, это было единственным, что вызывало у Оливии некоторый интерес. Девушка никогда не была внутри таких вот пещер, да и вообще мало что ещё повидала в своей жизни, пусть и была твёрдо уверена в том, как она хочет её провести и чего желает добиться. Но кристаллы… возможно, обладали какими-то свойствами. Однажды она слышала такие разговоры на одном праздничном вечере в замке своего кузена, который Лив пришлось посетить по настоянию родителей. Мотивы её драгоценных родственничков, как и всегда, не отличались особой оригинальностью – они спали и видели, как бы скорее, но с наибольшей выгодой для себя избавиться от дочери, выдав её замуж, пока врожденная красота Велиар не увяла, поддавшись губительному воздействию времени. Конечно, саму девушку мало что привлекало на подобных встречах, но именно в этот день, небольшая компания гостей, отчего-то сразу показавшаяся ей необычной, говорила о ценных свойствах кристаллов и их пригодности в качестве сырья для магических компонентов, что немедленно вызвало у Оливии живой интерес. Она попыталась незаметно подслушать их разговор, но заметив юную леди, незнакомцы лишь вежливо улыбнулись и переключились на иные, совсем не интересующие её темы. Попытки выведать у предполагаемых магов нужную информацию так ничего и не дали – явно диалог, который мужчины вели между собой, предназначался не для чужих ушей.

Буквально через пару минут они удалились, деликатно извинившись за то, что вынуждены прервать своё общение со столь очаровательной дамой, после чего скрылись в тёмных коридорах замка, оставив девушку смотреть им вслед горящими от любопытства и разочарования глазами. Она стремилась завязать знакомства с магами везде, где только можно, и иногда встречала их, но любые попытки разговора, далёкие от легкомысленного щебета придворных дам и озорных взглядов, которые красавица должна была бросать на предполагаемых кавалеров, немедленно прерывались её родителями, бдительными надзирателями следящими за каждым движением их ценного актива, с их точки зрения существовавшего лишь для того, чтобы быть использованным во славу их «прекрасного» рода.
Разделяй и властвуй. Таков был девиз Велиар.
«Но теперь я сама по себе и никто не может помешать мне делать то, чего я желаю».
При себе у неё есть кинжал. Его вполне можно использовать, чтобы выломать из стены понравившиеся кристаллы, но, к сожалению, Оливия не захватила с собой никакой сумки, ведь её утащили на улицу в одном лишь домашнем платье, не дав времени на сборы и не пожелав слушать её мнения касательно совершенно неприемлемого поведения Джонатана. Секунду поразмыслив, дворянка остановилась и аккуратными, быстрыми движениями отрезала подол платья, значительно укоротив его и обрезав едва ли не до колен, тем самым оголив свои стройные ножки. Всё равно передвигаться в такой одежде было совершенно неудобно!
В этот сверток ткани Оливия поместила один, достаточно крупный кристалл, который у неё кое-как получилось выломать из стены, пусть и основательно затупив при этом лезвие кинжала. Дворянка и сама не понимала, почему её взгляд упал именно на него, хотя уже не раз они с Квоут видели на полу многочисленные осколки драгоценных камней. Должно быть, те падали сверху, не выдержав веса собственной тяжести, и всё равно они её совершенно не интересовали, а этот… он будто бы притягивал её к себе, точно внутри него горел тёплый, согревающий огонь, который могла видеть лишь она одна. Или так только казалось? В любом случае, Оливия сделала свой выбор.
Ей пришлось объяснить нильфийке причину собственных действий, впрочем, последует ли та её примеру, Лив, на самом деле, не очень-то волновало. Она не собиралась никого убеждать – лишь делала то, что считала нужным. Карта, которую Велиар получила от тени в не существующей более лавке, давала надежду, что её находка останется при ней, даже когда это испытание подойдёт к концу. Если же кристалл окажется бесполезным с магической точки зрения… что ж, по крайней мере, его прекрасные, сверкающие холодной лазурью грани будут радовать её взгляд.

Закончив упаковывать предмет, девушка засунула кинжал за голенище сапога, после чего вновь последовала за путеводной нитью. Дальнейший путь не отличался чем-то особенным, пока…
Пока они не вышли к огромному, чёрному озеру, границы которого сливались с тьмой пещеры и исчезали где-то далеко-далеко впереди.
У Оливии тотчас же возникло желание обратиться ястребом и изучить воды озера внимательней, впрочем, при таком освещении, даже преимущества её звероформы могли не дать нужной информации. Секунду спустя, до слуха Лив донёсся тихий вскрик. Обернувшись, внимательно присмотревшись к увиденному, дворянка поняла, что Квоут споткнулась о какую-то ржавую цепь, уходящую вниз, в глубины озера. Почти тотчас же взгляд её нашёл и постамент, который показался ей гораздо интереснее всего того, что она когда-либо видела прежде.
Странная, голубая сфера, из глубин которой струился прекрасный, отливающий лазурью свет, столь похожий на свечение кристалла, найденного ею в пещере, буквально зачаровала девушку. Не отрываясь, Оливия смотрела на неё несколько долгих мгновений. В горле у неё пересохло. Она сопоставила размеры карты, которую всё ещё держала в руках с площадью поверхности сферы и вдруг совершенно точно поняла, что нужно делать.
- Я собираюсь поместить карту на постамент. Вероятно, после этого мы узнаем, как пройти дальше… - Оливия задумчиво посмотрела на Квоут. – Так или иначе. Не могли бы вы отойти от этой цепи? Я думаю, пока ещё нам следует держаться от неё на расстоянии.
Сказав это, девушка направилась к магической сфере, приготовившись возложить карту на её поверхность, как только мисс Ворон выполнит её просьбу. Если же та не послушается, что ж… это её право. Но она исполнит задуманное, так или иначе!

Прижавшись к стене, Артис наблюдал за действиями своих спутников, пытавшихся забороть выбравшуюся из прохода "неведомую зверушку" и... завидовал. Последствия ли это воспитания, или просто свойства натуры, приобретенные в ходе жизни, эти люди не побоялись встать против твари, будто воплощающей собой кошмарный сон любого человека. Стойкая, отвратительно выглядящая и смертоносная, одним своим присутствием она вызывала у парня дрожь в коленях, и тем удивительнее было наблюдать разумных, готовых биться с ней насмерть. Да, в отличие от него, они явно прошли какое-то обучение - кто-то владению оружием, а кто-то магии, - но дело было не в этом. В них чувствовалась готовность драться не на жизнь, а насмерть! Неужели все студенты в Академии таковы?

Единственное, что чувствовал в тот момент в себе Артис - готовность бежать без оглядки и прятаться, дабы не стать обедом. Проблема была в отсутствии путей к отступлению - и потому Байн лишь еще плотнее прижимался спиной к стене, давя подступающую панику.

Страх, наполнявший его, влек за собой воспоминания о недавнем ужасе, о воспоминаниях, которые вызвали обитавшие в тумане твари... Но не только об этом.

Ярость. Тогда она заполнила его - и вырвалась наружу, сметая все на своем пути и буквально испепеляя противника, но в этот раз ему не нужна была огненная волна, и Байн попытался сконцентрировать свои эмоции на твари. Он стремился уничтожить ее, обратить в прах... Волна ярости поднялась внутри него... и опала, лишь чуть разогрев воздух.

Одной лишь ярости оказалось недостаточно.

Зажмурившись, Артис отрешился от всего окружающего - от твари, сопротивляющихся ей соратников, пылающих огоньками стен, арки, ведущей в Академию, - и попытался сосредоточиться на недавно произошедшем.

...Холод, пробирающий до костей...

Вдох.

...Хриплое, врывающееся в уши дыхание...

Выдох.

...Твари впиваются в его душу...

Вдох.

...Перед глазами стоит то, что он изо всех сил пытался забыть...

Выдох.

...Мать, сестра... но он скользит в памяти глубже...

Вдох.

...Полыхающая деревня... Тепло, нет даже горячо, и не только снаружи, нет, даже внутри у него будто...

Его глаза распахиваются, и на выдохе из груди рвется крик, сопровождающийся срывающимся с рук направленным на тварь потоком пламени:

- Огонь!

Оливия с интересом наблюдала за тем, как тень – этот дух, принявший облик обычного человека, словно бы согревает руки, наслаждаясь теплом, даруемым ему пламенем свечи. Можно было бы даже подумать, что это и вовсе обыкновенная лавка, а перед ними стоит самый обычный торговец, просто решивший прогнать холод из замерших костей. Но ладони мужчины, становящиеся прозрачными вблизи танцующего желтого огонька, вполне очевидно намекали о принадлежности этого человека к иному, более мрачному миру, как правило скрытому от глаз простых смертных.
Дворянка никогда не думала, что призраки по-настоящему существуют. Разумеется, она слышала истории - простые сказки, как и многие другие, но никогда не предавала им особого значения. Теперь же доказательство их существования стояло у неё перед носом.
Первоначальный страх давно покинул Велиар. Она преодолела его, как привыкла преодолевать все трудности на своём пути, и теперь красавица смотрела на духа лишь с искрой любопытства, ярко мерцавшей в глубине её алых глаз. Она больше не боялась ни торговца, ни улицы, что осталась по ту сторону двери этой странной лавки, целиком состоящей из других, возможно, куда более опасных теней. С интересом наблюдая за своим новым знакомым, Оливия отвечала вежливой улыбкой на слова признательности с его стороны, словно бы речь шла о сущем пустяке, не стоящем даже упоминания. Тем не менее, пламя, которое грело руки призрака, было настоящим – юная леди ясно понимала это, ведь она затратила определённые усилия, чтобы создать его. В тот момент девушка почувствовала хорошо знакомый процесс зарождения огня внутри себя, а затем... словно бы отток тепла, когда магическая сила забирала энергию из незримого, жарко горящего костра в её душе. И они, эти усилия, просто не могли быть потрачены впустую.
«Значит, хотя бы некоторые предметы здесь действительно материальны. Надеюсь и карта окажется такой же» - подумала Велиар, пусть и не совсем понимая, почему этот крошечный огонёк свечи, который может задуть любой, достаточно сильный сквозняк, настолько важен для него.

Не менее странной показалась ей и просьба, обращенная к Квоут, касающаяся некоего подарка, который девушка-нильф обрела в своём путешествии. Плату в виде пламени она ещё могла как-то обосновать для себя, ведь огонь с древнейших времён считался священным символом – образ, воспетый в легендах, зачастую обладающий невероятными силами, особенно по отношению к жителям потустороннего мира. Но желание призрака получить обычный, материальный предмет, звучало для неё немного сомнительно.
Оливия повернула голову и бросила на Квоут мимолетный взгляд из-под тёмного капюшона, на мгновение задержавшийся на лице девушки и тотчас же вернувшийся обратно к духу, терпеливо ожидающему её ответа. Дворянка отметила нервозность, ярко сквозившую в поведении своей спутницы. Наверняка она казалась ей странной - аристократка, которая не боится призраков. Но именно потому, что Велиар могла преодолевать собственные страхи, она и оказалась здесь, так близко от своей мечты, настолько, что ожидание конца путешествия начинало грызть её изнутри, подталкивая как можно скорее продолжить свой путь.
- Полагаю, это и есть ответ на мой вопрос, - вежливо произнесла девушка, положив недоеденное кем-то яблоко обратно на стол. Оно казалось вполне осязаемым и настоящим, но проверять это она, разумеется, не стала. – Есть многое из того, что мне было бы интересно узнать относительно вас и ваших жизней, а так же существования этого странного тумана, что окружает нас… но так отнимать ваше время было бы невежливо. Да и всё, что меня заботит на настоящий момент – это Академия, поэтому, пожалуйста, не обращайте внимания на моё излишнее любопытство.

Она нетерпеливо обернулась к Квоут, ожидая, что испуганная спутница лорда Де`Лакруа наконец-то возьмёт себя в руки, но вместо этого услышала лишь визгливый крик, после чего стала свидетельницей того, как нильфийка со всех ног бросается обратно к входной двери.
«Нет? - Брови Велиар высоко взлетели. Дворянке хотелось смеяться – настолько нелепым показалось ей поведение Квоут. Нелепым и глупым! От неё понадобилось лишь разжечь пламя свечи, так что такого особенного могло быть в той вещи, которую дух потребовал от этой вздорной девчонки? – Это всё, что ты можешь сказать… и сразу же убегаешь? Каким магом ты хочешь стать, Квоут Ворон? Мастером делать ноги?»
Волк, лежащий у её ног, вздёрнул голову и уставился на леди с немым вопросом в глазах. Фыркнув, девушка нетерпеливо качнула головой, словно бы говоря Мордигаэлю, что тот волен идти куда пожелает. Может быть, эта милая «мисс Ворон» и наследник герцога Эмиля спят друг с другом и тот очень расстроится, если с её дурной головы упадёт лишний волос. Лив не заботили такие мелочи. Когда у неё будет карта, она легко сможет найти дорогу к Академии, которая вот уже целых два года снится ей по ночам – сказочное место, её спасение от серых, пресыщенных, пустых будней, уже давно стоявших у девушки поперек горла!
Велиар решительно обернулась обратно к призраку. В глубине её алых глаз мерцало холодное пламя.
- Итак, она отказалась вносить свою долю. Могу ли я воспользоваться этой картой исключительно для себя? – практично, не колеблясь более ни секунды, осведомилась дворянка. Кто такая Квоут для неё? Просто человек, которого она встретила на пути к своей цели. И если их дороги волею случая разошлись, то горевать она точно не станет!

Отдаленный волчий вой, раздавшийся так внезапно, напугал девушку и заставил её на мгновение остановиться, замереть на месте, с тревогой смотря на волка Рэасаэля. В ту же секунду сам ювелир пропал, растворился в тумане, словно его никогда и не было. Оливии оставалось лишь раздраженно посмотреть на животное, отозвавшееся на зов собственным жутким воем и поплотнее закутаться в полученный плащ, стремясь как можно сильнее защититься от холодного воздуха, а также скрыть собственный страх, невольно вызванный нагрянувшим предчувствием скорой беды.
То, что туман вокруг был неестественным, было для леди Велиар совершенно очевидным. Но, пожалуй, именно сейчас, оставшись наедине с нильфом и Мордигаэлем, девушка почувствовала злость, жарким огнем вскипевшую изнутри.
«Какого черта ты застыло, глупое животное? Пошевеливайся! Тут ни зги не видно! Если бы я могла свободно перемещаться по воздуху, для меня бы не имело значение ни общество этого мальчишки, ни его спутницы, но сейчас у меня только кинжал, да собственный дар, которым я всё ещё не умею до конца пользоваться. Хочешь потерять своего хозяина в этом белом смоге, застилающем всё вокруг?»
Тем не менее, немного поразмыслив, леди Велиар успокоилась. Возможности Де`Лакруа были для неё неизвестны, но волк уж точно в состоянии постоять за себя. Взглянуть хотя бы на эту здоровую пасть, в которую, казалось, могла поместиться вся её голова целиком. Мощный, тренированный хищник, это сразу заметно. Судя по всему, приказы своего хозяина не были пустым звуком для этого, вполне разумного создания, а значит и защищать он её будет в точности так, как это было сказано.

- Мордигаэль, - сладко произнесла красавица, добавляя в голос успокаивающие нотки. Она знала, что с животными нужно говорить именно так, тщательно контролируя собственный тон, кроме того срывать на белом хищнике охватившее её раздражение было уж точно ни к чему. – Пожалуйста, освободи дорогу. Ты не такой маленький, как думаешь.
В алых глазах дворянки промелькнуло удивление, сменившееся равнодушным удовлетворением, когда животное и в самом деле послушалось её, пристроившись сбоку от девушки, готовое продолжить их путь. Гордо, царственно вскинув голову, Оливия зашагала сквозь туман, подумав, что в случае серьёзной угрозы оставит волка исполнять приказ юного лорда, а сама немедленно ускользнет, не желая подвергать свою жизнь подобной опасности. Мордигаэль же, без сомнения, выведет их на след Рэасаэля, даже если тот всё ещё просто идёт вперёд, играя свою красивую, но совершенно дурацкую – в таких-то обстоятельствах, мелодию, не смотря ни на что вокруг. Наследник герцога Эмиля и без того показался ей немного странным, пусть и интересным ещё при их первой встрече, но сейчас, когда ювелир выкинул этот трюк, Оливия могла только надеяться на то, что Рэасаэль действительно понимает, что именно он делает.
Исчезнувшие звуки скрипки лишь ещё больше насторожили дворянку, но размышлять об этом, в подобной ситуации, у неё попросту не было времени. Да и стоит ли беспокоиться о ком-то, кроме себя, когда весь туман вокруг исчезает, а она вдруг оказывается на вполне прилично выглядящей мостовой, на улице какого-то города, в котором Оливия не была никогда прежде. В конце концов, ей просто не разрешалось отлучаться надолго из родового поместья, и в свои восемнадцать девушка едва ли побывала где-то кроме столицы Тюдора, да близлежащего к нему торгового городка, куда леди Велиар изредка наведывалась «погостить» у подруги. Такая улица вполне могла бы принадлежать ему… если бы не этот пепельно-серый цвет, который царил здесь, казалось, повсюду, кроме ярких, цветных вывесок, невольно притягивающих взгляд, словно бы кто-то настойчиво предлагал сосредоточить всё своё внимание исключительно на них.

Как и сделала эта дурочка Квоут, даже не оглянувшись, не сказав ей ни слова! Она просто направилась к мужчине, вынырнувшему из ближайшей лавки и сейчас вовсю машущему им рукой, словно бы он ожидал их прибытия. А эти фигуры в капюшонах? От одного взгляда на них уже становилось не по себе. Как Ворон всего этого не замечает? У неё что, совсем крыша поехала? Не говоря уже о том, что нигде не было Рэасаэля, а он просто обязан был быть здесь, ведь они никак не могли разминуться настолько сильно!
Оливия перевела взгляд на волка, вертящего головой от одной девушки к другой. Разумеется, его хозяин ведь отдал приказ защищать их обеих. Животное просто не знает, что делать, если они разделятся. Так что, похоже, у неё нет выбора.
- За мной, Мордигаэль, - несколько холодно приказала Велиар. – Узнаем, что именно здесь происходит.
Держась от Квоут на расстоянии нескольких шагов, дворянка неспешно двинулась за ней. Она никуда не торопилась, не гналась точно помешанная навстречу встречавшему их мужчине. Подождёт. Что бы это ни был за маскарад, им придётся дождаться того момента, когда все фигуры будут расставлены на шахматной доске.
- Добрый день, - вежливо, пусть и настороженно произнесла Оливия, достигнув небольшой лавки, содержимое которой совершенно не интересовало девушку, думавшую сейчас лишь о том, как бы ей побыстрее достигнуть Академии и разобраться во всём том бреде, который творился вокруг. Она изучающе рассматривала лицо чуть полноватого человека - хозяина заведения. Такое простодушное, открытое - оно сразу показалось ей подозрительным. – Что это за место? – продолжила Велиар прямо. - Как мы здесь оказались? Я не помню, чтобы мы прошли через ворота… кроме того, объяснитесь, кто вы такой и откуда знали, что мы придём сюда!
Последние слова были сказаны резким, повелительным тоном. Дворянка знала, что такое поведение выводит людей из равновесия, заставляет их теряться, путаться в мыслях и рассчитывала получить свои ответы.

Не подвела сила. Разорвала шапку в клочья. Летит вата во все стороны. Ясно становится. Любо-дорого. Далеко видно. Поляну видно. Кучерявого видно. И еще другого. Железо в руке. Богатый. Смотрят на нее. Тоже видят. Кто такие? Зачем тут? Спросить бы. А боязно-то спросить. А девочка тоже тут. Жалко девочку. Больно ей. Без ножек, да без ручек несладко. Не улыбается больше. Подбодрить ее надо. Слова найти. Спрятались правильные слова, потерялись. На земле поискать? Нет там слов. Только трава. А в траве блестит солнышко. Чудно это. Большое солнце на небе, маленькое в траве. А девочка совсем расстроилась. Растаяла. Поглядеть бы, что за солнышко такое. Не в небе, а в траве. Да кучерявый не велит. Смеется. Про кашу проведал и дразнит. Откуда только? Не откуда ему. Не дух же нажаловался. - "Дейдре плохая, Дейдре зайца ловить не хочет, Дейдре кашу мне варить не хочет." Не стал бы дух ябедничать. Не было его. Поджала губы. Обида опять внутри щекочет. Чужие они.

Молчит, в землю уставилась. Слова-следы ловит, что в книгах отыскивала. Верткие слова, чужие. Все разбежаться норовят. Дейдре ловкая. Поймала. Не убежать от нее. Схватила нужные слова за холку. Крепко держит. Голову вскинула. Смотрит на кучерявого - ни горлинка, росомаха. Снаружи росомаха, а изнутри заяц. Зимний заяц. Белый. Страшно-то как. Набрала в грудь храбрости, отпустила книжные слова на волю. Летят слова к кучерявому, гордо крыльями машут, глазами-бусинками сверкают.

- Я Дейдре из Норски, сударь. И на человеческом языке говорю вполне. Не стоит вам паясничать.

Когда заговорили о том, чтобы идти, Лин, уплетавшая за обе щёки свою порцию корма, тут же остановилась, почувствовав угрозу своей, не успевшей ещё образоваться, репутации знатока.

- Фы наэм... ута итти... - Самоуверенно провозгласила она с набитым ртом, после чего, подскочив к рюкзаку, начала усиленно в нём рыться, откапывая какой-то одной ей ведомый предмет. Наконец из недр сестринских вещей были извлечены перчатки, в которых она работала с травами. Хитро прищурившись, близняшка чуть отскакала от остальных, погрузила руки в грязь и с восторженным вскриком взметнула в воздух пару горстей, уворачиваясь от тех комков, что хотели её испачкать. В следующий миг Лин уже склонилась над тем местом, куда упала основная масса грязи, испещряя лоб небольшими горизонтальными морщинами, от напряжённого движения мысли.

- А-а-а-а, мммм, э-э-эммм... - сопровождал её голос процесс размышления, - тонкие линии - магия и непонятное, большие комки - существа, а разорванные кучки - опасности, значит нам надо-о-о...

Сняв перчатку, она, нахмурив лоб, чуть прихватила зубами указательный палец, прибегая к последнему методу из репертуара помогающих думать приёмов.

Неизвестно, сколько Оливия брела вот так, погруженная в густой, непроглядный туман. Краем глаза она видела мелькание теней, какое-то постоянное движение, точно скрытые за густой завесой, за каждым шагом девушки следили внимательные глаза многочисленных наблюдателей. Естественно, всё это было просто игрой света и тени. И совсем не страшной! Велиар фыркнула, стоило только мысли о неведомых монстрах промелькнуть в её голове и лишь крепче сжала рукоять кинжала, моргая, тяжело вглядываясь в дорогу. Её движения были неловкими, усталыми. Она иногда спотыкалась, но упрямо брела вперёд, хотя уже очень давно мечтала об отдыхе… но только не здесь, не сейчас. Сперва она узнает, не напрасно ли проделала весь этот долгий путь в один конец. И это Оливия решила крепко – больше она никогда не вернётся к родителям. С неё достаточно красивой жизни в клетке!
Постепенно, утомленное сознание расслаблялось. Время начинало сливаться воедино. Поставив себе цель, Оливия больше не обращала ни на что внимания, окунувшись мыслями в какие-то дурацкие воспоминания о прошлом, о своей комнате, где её всегда ждали слуги, готовые по первому приказу госпожи наполнить горячую ванну с нежными благовониями и постирать грязную одежду, которая уже давно пахла не слишком привлекательно для благородной леди. Что ни говори, но клетка была золотая...
«Будто это имеет значение. Не в Академии, так в другой стране! Я стану магом, чего бы мне это ни стоило!»
Громкое рычание заставило девушку вздрогнуть, едва ли не подпрыгнув на месте и судорожно оглядеться вокруг. Волк? Может быть, всего лишь собака? Оливия сама не заметила, как её кожа покрылась мурашками, а плечи предательски задрожали. Не видя перед собой врага, она чувствовала себя беззащитной. Но… хотя бы одному хищнику она в состоянии пустить кровь. Нечего бояться! Ястреб никогда не убегает от опасности, он встречает её лицом к лицу, чтобы те, кто рискнет причинить ему вред, знали, с чем имеют дело!
Сжав разом похолодевшими пальцами рукоять клинка, она осторожно двинулась вперёд. Словно по-волшебству, туман перед ней разошёлся в стороны и Лив увидела впереди, буквально в нескольких шагах от себя, девушку-нильфа с мечом у пояса. У неё были типичные для этой расы чуть заостренные уши и чудесные голубые глаза. Она была примерно одного с ней роста и в любое другое время, Оливия, возможно, с интересом бы рассматривала таинственную незнакомку, род которых не так уж часто встречался в жизни юной леди, но большой, просто таки огромный волк, стоявший рядом со странницей, вызывал в девушке сильный страх, лишь крепче заставлявший вцепиться в собственное оружие.
Он, этот белый волчара, был ростом почти ей по грудь. Ему ничего не стоило разорвать хрупкой девушке горло, но поняв, что животное продолжает смирно сидеть на месте и, по-видимому, принадлежит этой полукровке, Велиар опустила кинжал вниз и гордо вздёрнула голову, сверкнув высокомерным взглядом ярко-алых глаз.
- Пожалуйста, придержи своего волка, странница, - вежливо произнесла она. – Я, как возможно и ты, пытаюсь найти магическую Академию. Тебе известно что-нибудь об этом месте?
Тем не менее, ответа она так и не получила. Явно чем-то напуганная, незнакомка принялась отступать назад.

- Азалия, - с лёгким придыханием, которого раньше в его речи не было, практически единым слогом выдохнул Страж. – Зачем ты здесь? Почему?
Он нервничал, это ощущалось в сменившейся стойке, выдававшей в нём нечто совсем иное, нежели обычно – хищника, готового к бою.
- Назад! – прошептал Рэасаэль уже своим привычным, мягким, но не терпящим возражения тоном и, потянув девушку-нильфа за руку, в одно мгновение поменялся с ней местами, но только для того, чтобы видение окончательно испарилось, а перед юношей оказалась уже совсем другая девушка.
- Леди, Оливия? – с неподдельным удивлением произнёс Страж и тут же, понимая, как выглядит сейчас, снял свой капюшон и маску, позволяя серебру волос растечься водопадам по плечам и спине.

Оливия, в свою очередь, напряглась, когда странный незнакомец шагнул вперёд, защищая собой свою спутницу, словно бы это она тут была вооружена до зубов, а не эти двое: клинки, броня, да ещё и громадный волк, и всё это против хрупкой девушки? Она что, кажется им воплощением бездны наяву?
Имя, названное воином, чьё лицо скрывала красивая, украшенная узорами маска, было ей абсолютно незнакомо, но сейчас леди Велиар думала только о том, чтобы вовремя исчезнуть, поскольку реакция встреченных ею путников была, мягко говоря, не слишком дружелюбной. Оставалось лишь обратиться ястребом и ускользнуть прочь отсюда, на безопасное расстояние, и девушка уже собиралась последовать этому плану, когда у воина словно бы наступило просветление. Да такое, что Оливия сама удивленно застыла на месте, тотчас же раздумав уходить от этой пары странников, встретивших её, кажется, самым необычным образом из всех.
- Лорд Акрон`Де`Лакруа? – совершенно растерянно спросила красавица, вздрогнув и опустив нежные плечики вниз. Брови её немного приподнялись, пока она наблюдала, как знаменитый ювелир окончательно снимает закрывавшее его лицо облачение. – Хорошо же вас напугала эта Азалия, что вы так на неё кидаетесь, - с едва заметной иронией, но по-прежнему спокойно произнесла девушка, упомянув имя женщины, за которую, похоже, Рэасаль невольно принял её.
Они уже встречались однажды, на королевском балу, два года назад. Тогда Лив было всего шестнадцать и наследник герцога оказал ей небольшую услугу, отогнав от девушки слишком уж настойчивого ухажёра. Но, стоит заметить, этот богатый юноша никогда не говорил, что имеет какое-то отношение к оружию. Оливия и подумать не могла, что старший сын рода Де`Лакруа вообще умеет обращаться с мечом, да и зачем это столь искусному мастеру по огранке драгоценных камней и изготовлению ценных безделушек, столь любимых дамочками без мозгов, желающими поскорее выскочить за кого-нибудь замуж?
Происходящее казалось ей до крайности странным… неужели Рэасаэль тоже решил найти мистическую Академию?

Квоут, тем временем, находится в нелегком недоумении.
– Что это было и откуда ты их знаешь? – требовательно потянула она Рэасаэля за полу плаща.

- Эм, - на секунду растерялся Рэасаэаль, столь внезапно оказавшийся сразу между двух девиц. – Леди Велиар, это моя спутница, мисс Квоут, - при этих словах юноша вывел из-за своей спины девушку так, словно она была титулом никак не меньше графини. - Она из народа нильфов и, как и вы, желает начать обучение в мистической Академии, чтобы стать первоклассным магом. Что же до меня, то я просто исполняю приказ моего дома.
Страж как всегда довольно мягко улыбнулся, и теперь уже повернув голову к своей спутнице, представил ей, несомненно, прекрасную незнакомку…
- Квоут, - начал он мягко. – Это леди Оливия Велиар, она моя сравнительно давняя знакомая. Впрочем, наши дома, кажется, были резко против того, чтобы я приближался к вам моя леди, ближе, чем на пару десятков шагов, - в шутливой форме закончил Рэасаэль. Про Азалию же, Страж предпочёл умолчать.

- Мы не слишком-то и знакомы, лорд Акрон`Де`Лакруа, - чуть улыбнувшись, ответила девушка-альбинос, кивнув мисс Квоут в ответ на приветствие. – У вас оказалось значительно больше секретов, чем я могла себе представить.
Оружие? Магический дар? Зачем ещё его дому могло понадобиться отправлять известного ювелира, внесшего значительный вклад в копилку их известности, в столь неоправданно долгое путешествие?
- Так вы знаете дорогу? – продолжила она, решив перевести разговор в более практичное русло. – Тут везде туман и ничего не видно… кажется, я совсем заблудилась, - призналась Оливия, неловко поведя плечами.

Квоут повернулась к Оливии и продемонстрировала реверанс, улыбнувшись - чуть насмешливо, как обычно, и глядя прямо в глаза, не отрываясь.
– Квоут Ворон, – решила уточнить девушка, – К вашим услугам, – и, чуть подумав, добавила, – Фамилия, а не кличка. Возможно, я объясню, почему… если вы пожелаете.
Несмотря на то, что она вроде как пыталась выказывать знаки уважения, получалось у нее ужасно - каждое движение тела, каждое произнесенное ею слово говорило: "Ты - равная". Девушка задумалась. Еще и знакомая? Где-то Квоут слышала фразу: "шанс один на миллион выпадает девять раз из десяти". Она не могла вспомнить, где именно, но, кажется, это именно тот случай.

Оливия подарила Квоут мимолетный взгляд ярко-алых глаз, в которых на мгновение промелькнула полыхающая искра раздражения из-за проявления столь вычурных манер в таких обстоятельствах, но затем её пухлые губки тронула милая улыбка.
- Не стоит, мисс Ворон, - вежливо отозвалась она, не спеша, впрочем, выказывать девушке ответных знаков почтения. Вот ещё! Её и без того всё это достало ещё с самого детства, а тут? Делать реверанс перед девчонкой, о которой ей совершенно ничего не известно? – Простите, что не отвечаю вам по всем правилам этикета, но я чрезмерно устала с дороги, - всё так же улыбаясь, произнесла Оливия, переводя взгляд обратно к лицу Рэасаэля. – Так что насчёт моего вопроса, лорд Де`Лакруа?

- Всё верно, леди Велиар, у меня есть карта местности, на которой отмечено местоположение мистической Академии, но полагаю, вы уже догадались, что мы тут не просто так? – вежливо отозвался юноша, до последнего старавшийся не вмешиваться в разговор. – Я не чувствую здесь магии, а значит каким-то образом мы оказались не в том месте, о котором говорится в приданиях, и в которое мы все так стремились попасть. Хотя, возможно, это всего лишь часть вступительных экзаменов. Найти путь во мраке ночи к свету, к своей ярко горящей, словно маяк мечте. Оставить прошлое позади, там, где ему самое место, и начать свою жизнь заново, с чистого листа.

Глаза Оливии заблестели. Явно слова Рэасаэля нашли отклик в её душе, придали надежды выбившейся из сил девушке, которая действительно одержимо желала достигнуть своей мечты во что бы то ни стало. Очаровательно улыбнувшись, Велиар отвела в сторону белоснежный локон, упавший ей на лицо, после чего, одним ловким движением спрятав кинжал за голенище сапога, красавица гордо выпрямилась и решительно произнесла:
- Тогда нам следует как можно скорее продолжить путь, - жарко вымолвила она, готовая немедленно последовать своему предложению. – Академия может быть сейчас у нас прямо перед самым носом, мы её просто не видим!

Пришли не туда?.. Все собранные ею за время путешествия слухи говорили об обратном. Квоут отказывалась верить в то, что они пришли не туда. Неужели удача все же подвела её, и здесь путь и закончится, в этом странном тумане? Нет. Этого просто не может быть. Совершенно невероятно. Кажется, он все же действует на рассудок девушки - это были словно и не ее мысли. Полукровка как-то ненадолго притихла, вновь ткнувшись в плащ. И все же, что они должны найти здесь, среди этой непрекращающейся тени, и куда им идти дальше? Куда угодно, кроме начала. Она заметила, как другая девушка заметно ободрилась, и невольно восхитилась прозвучавшей в ее словах страсти.
– Верно. Кстати, – Квоут чуть высунулась из плаща, – Те люди, которых мы видели там, наверху, те, которые так же спускались куда-то сюда, вниз... Думаете, они все ищут то же, что и мы?

Рэасаэль закрыл глаза и немного устало вздохнул. Сняв с плеча мешок и доверив его на время волку, юноша снял с себя балахон, что хоть и не сковывал движений, но в предстоящей задумке мог помешать.
- Держи! – произнёс дворянин, передавая вещь девушке. – Накинь, внизу будет холоднее и наверняка более влажно, чем здесь!
А затем произошло то, чего, наверное, от Стража Ночи, точно никто не ожидал…
Достав из мешка сравнительно небольшой футляр, Рэасаэль извлёк из него скрипку и смычок.
- Воевать бессмысленно, - спокойно обратился парень ко всем присутствующим. - Я едва не убил тебя сейчас, - это уже предназначалось для леди Велиар. – Мордигаэль чувствует угрозу, там внизу есть что-то опасное, но я не чувствую почти ничего! Конечно, разумнее было бы подождать, через час солнце поднимется достаточно высоко, чтобы разогнать это густое марево и всё же… если это часть испытания. Мы должны идти дальше, вниз! А так как я не желаю конфликтов, то лучше предупрежу окружающих музыкой, чем остриём клинка, что может их убить!
Выдав свою довольно пафосную тираду, дворянин вновь закинул мешок на плечо и, отдав волку короткую команду: - «Охранять!», стал медленно спускаться ниже, начав при этом играть необычную мелодию, звучание которой завораживало. Подобной игры девушки никогда прежде не слышали, да что там, эта композиция должна была вызывать у них смешанные чувства. С одной стороны, она была знакомой и тёплой, с другой – от неё веяло льдом…

Оливия приняла тёплый, покрытый шёлком плащ как нечто само собой разумеющееся. Девушка привыкла к такому обращению и хотя сама она не собиралась ни о чём просить, множество ухажёров, уже несколько лет, сменяя друг друга, увивающихся за ней, приучили воспринимать такие знаки внимания как ничего не стоящую обыденность. К тому же, тут и впрямь было прохладно и девушка уже давно, пусть и не показывая этого в настоящий момент, то и дело вздрагивала, растирая замерзшую, нежную кожу ладонями. Сейчас у неё не было согревающих перьев ястреба и мир вокруг постоянно напоминал, что находиться в горах, будучи при этом в лёгком, домашнем платье – не самая лучшая идея.
- Спасибо, - поблагодарила она, накидывая на себя плащ и немного поспешно, выдавая этим своё состояние, тут же начала кутаться в него. Укрыв голову, Оливия подняла на спутников чарующий взгляд своих ярко-алых глаз. Белоснежные пряди выбивались из-под капюшона, покрытого разнообразными серебряными украшениями и эта вещь, словно бы придавшая запачканной дорожной грязью дворянке её обычный облик, из-за которого мужчины вечно смотрели на неё заинтересованным взглядом, только подчеркнула её естественную, природную красоту: нежную, ухоженную кожу; пухлые губки, казалось, созданные для поцелуев; пушистые ресницы и такие завораживающие, странные и необычные глаза, столь редко встречающиеся среди людей. Велиар скрестила руки под грудью, прижимая их к своему телу, спасаясь от холода, поэтому женственная фигура красавицы, ничуть не скрываемая плащом, тоже ярко бросалась в глаза.
Когда же Рэасаль вытащил из мешка настоящую скрипку, брови Оливии вновь удивленно взлетели вверх. Девушка пропустила мимо ушей слова ювелира о том, что тот мог убить её, решив не заморачиваться проблемами отпрыска богатого купеческого рода, и ещё пару секунд раздумывала над тем, чтобы отговорить Де`Лакруа от этой не совсем безопасной затеи, но затем, приняв решение, лишь молча пошла за ним следом. В конце концов, она всегда может вновь стать ястребом и улететь. А пока Лив пыталась расслабиться, вслушиваясь в столь необычную игру её давнего знакомого, действительно заслуживающую многочисленных аплодисментов, но только не при таких обстоятельствах. К сожалению, все мысли девушки были заняты лишь Академией и опасностью, которая могла возникнуть перед ними из тумана, а отнюдь не музыкой, как бы красива она ни была.

Квоут, тихо стоявшая рядом с Рэасаэлем, уже начинала скучать от бездействия. Впрочем, скука прервалась острым уколом зависти. Леди Велиар превосходила ее во всем: грация движений, тонкие, аристократические черты лица, созданные поколениями своеобразного отбора, экзотическая внешность - ничего из этого Квоут не имела. Девушка судорожно сжала под плащом подаренный амулет - ее глаза начала застилать кровавая пелена. "Нет!" - крикнула мысленно она. Черная Ярость, слабость нильфов. В этот раз ей повезло. Квоут надеялась, что эту черту Рэасаэль никогда не увидит по столь пустяковому поводу. Вдох. Выдох. Пропало так же резко, как и возникло. Девушка блаженно улыбнулась. Ее глаза расширились, когда ее попутчик совершенно неожиданно достал скрипку. Она невольно подумала о том, что стоит держать руку на кинжале, но отказалась от этой затеи - она никому не говорила, но драться она еще не умела, предпочитая бегство. Сейчас это не было вариантом. Квоут оставила эти невеселые мысли на неопределенный срок и пошла рядом с Рэасаэлем, вглядываясь в пляс теней и слушая разливавшуюся музыку.

– Ох? Спасибо! – Квоут повернулась с вытянутой ладонью и, скользнув взглядом по рукаву тонкого балахона Рэасаэля, приняла плащ из руки парня и очень быстро накинула поверху своего, ткнувшись носом в теплый мех подкладки. Что привлекло ее внимание? Это был порез - искусно зашитый и почти незаметный, если не искать его. Девушка плотнее прижала к себе плащ и притихла, задумавшись, вспомнив то, как этот след появился.

***

На лес уже почти опустился вечер, когда Рэасаэль наконец-то достиг их импровизированного лагеря на сегодняшнюю ночь. Парня изрядно шатало, и виной тому был глубокий порез на руке. Должно быть, он потерял слишком много крови, потому что не только рукав, но и часть плаща были залиты его кровью. Правда, не только ему досталось, но и тем, кто напал на него, и в этом не было сомненья, потому что Мордигаэль выглядел крайне довольным, а его морда и лапы так же были перепачканы в алый цвет.
- Прости, я не принёс новых зайцев, - несколько виновато произнёс Страж, тяжело опускаясь по стволу дерева, возле которого Квоут обустроила их лагерь. А невдалеке было слышно мелодичное журчание небольшого ручейка.
Сама Квоут подорвалась со своего места около костра, стоило Рэасаэлю появиться среди леса. Даже помутненное зрение раненого позволило увидеть, насколько расширились её зрачки при виде крови, залившей одежду парня. Девушка кинулась к нему, одновременно подтягивая к себе вещмешок и копаясь там в поисках бинта и хоть чего-нибудь для обеззараживания - баночку с мазью, бутыль со спиртом, что угодно. Она была в состоянии, не столь далеком от паники, но проявилось это только в дрожи ее рук и небольшом изменении выражения лица. Найдя и извлекши и то, и другое, Квоут наклонилась перед Стражем и торопливо стянула с него сначала плащ, а затем - уже не так торопливо - стала разделять все крепления его кожаной брони. Рэасаэль тем временем отстегнул наручи и, наверное, впервые за их совместное путешествие снял с себя перчатки.
Когда же с хитроумными крючками, ремешками и прочими посеребрёнными сдерживающими элементами было покончено, девушка-нильф помогла парню снять доспех и оказавшуюся под ним тёмную рубашку, раскупорила баночку с мазью и щедро наложила ее содержимое на ужасного вида рану.
– Зайцы здесь необычно злобные, да? – немного нервно спросила Квоут, отматывая бинт.
– Угу, - практически промычал в ответ юноша. Его голова была немного откинута к стволу дерева, а глаза закрыты. Левую ногу Страж сжал в колене и придвинул чуть к себе, положив на неё здоровую руку, но усесться, как обычно, так и не смог, – А ещё у них было три арбалета и восемь клинков, - пространно отозвался Рэасаэль, медленно проваливаясь в сон. Похоже, тот факт, что он сейчас наполовину обнажён, а ночь становится всё ближе, дворянина нисколько не волновал.
Девушка вздрогнула, услышав о таком количестве оружия, но бинт накладывать не перестала, – О, что же ты делаешь, пока я не вижу?, – тихо спросила она. Квоут уже не надеялась на ответ - воин, кажется, терял сознание. Мешать этому она не стала - ему нужен отдых после получения такой страшной травмы. Белый волк подлез тем временем к хозяину со стороны здорового бока и, сделав пару кругов вокруг своей оси, улёгся рядом. Завтра Рэасаэль проснётся и отмоет его лапы и мордочку, а, значит, сейчас можно и полениться.
– Охочусь, – сонно отозвался Страж, - на животных, чтобы у нас была вкусная еда, на монстров, которые желают съесть нас и на людей, что хуже всех иных существ, ибо только человек способен убивать ради забавы и денег…
Девушка закончила накладывать бинт, укрыла юношу его меховым плащом и вторглась в небольшое получившееся укрытие, устроившись близко, очень близко, настолько близко, что ей пришлось положить руку на живот попутчику, а голову положить ему на плечо, ткнувшись лицом в его шелковистые белые волосы, источавшие терпкий, горький аромат - знакомый ей аромат полыни. Губы полукровки разошлись в мирной улыбке, а рука, легко, даже нежно проведя по коже Рэаса, переместилась выше, на грудь. Она чувствовала легкий стыд за то, что делает сейчас, но вместе с тем - что-то еще. Она не смогла найти слова для этого чувства, нового для нее. Вскоре Квоут забылась тихим, спокойным сном.

***

Она тряхнула головой, возвращая себя в реальность. Это воспоминание преследовало ее каждый день. Почему она тогда проснулась первой? Почему просто встала и ушла, притворившись, что ничего и не было? Проверка, которую она провалила. Возможность, которую она упустила. Она не может, не должна повторить эту ошибку. Никогда больше. Квоут снова тряхнула головой, окончательно сбивая морок, и продолжила путь вперед.
Это был неправильный туман. Не может быть туман таким темным. "Интересно, что это?", – рассеянно подумала она, – "Кто-то балуется магией?" Изменчивые тени вокруг создавали странные силуэты, движениями напоминавшие отрывистые танцы пламени свечи на ветру. Вперед выступила некая девушка... в платье? Откуда у нее такой наряд здесь? Как она здесь оказалась и как нашла их среди этих неестественных теней? Квоут напряглась. Опасения были подтверждены волком. Нет, не так... Еще одна? Откуда здесь столько людей?
– О, нет... – выдохнула полуэльфийка, увидев у той в руке нож, готовый к битве. Обе незнакомки уже были на опасно близком расстоянии. Рычание волка меняло тональность... Кинжал опустился, Квоут сделала шаг назад. И еще шаг. Не та, что сзади, волновала ее, но та, что спереди - она говорила, но речи не было слышно, она шла и не останавливалась, а Мордигаэль почему-то ее игнорировал.
– Рэас, – тихо позвала Квоут.

Ариана продолжала идти вперед, вглядываясь в туман - и все больше ей становилось не по себе. Если сначала ей просто мерещились какие-то фигуры в непроглядной пелене, то теперь она еще и слышала тихие шаги, поэтому в том, что она оказалась в этой низине не одна, девушка больше не сомневалась. Понятия не имея, чего ей ожидать от всех этих теней, фея продолжала свой путь, возлагая надежду на крылья и быстрый взлет в случае опасности... Наивная! Взлететь Ариана так и не успела. Раздался крик, и на фею набросился кто-то... Точнее, сначала внезапно врезался. А потом уже схватил... Или схватила? Голос был определенно женский. Пленившая Ариану девушка стала звать некую Лин... И та откликнулась - и, судя по реплике, с феями барышни знакомы не были. Зато скорости реакции и охотничим навыкам первой можно было позавидовать. Но... Ариана все же надеялась, что убивать ее они вот так просто не станут. Скорее, их спонтанное столкновение было недоразумением, а значит - лучше с ними заговорить. И представиться - ей-то уже известно имя одной из заблудившихся в тумане путниц. Ариана попробовала на прочность объятья охотницы, попытавшись освободиться, но это ей не удалось. Тогда фея прекратила трепыхаться, чтобы не помять крылья.

- Да, я - наполовину стрекоза, - на полном серьезе произнесла Ариана, - Моя мать согрешила с прекрасным юношей из племени стрекоз. Такие в ваших краях не водятся. Кстати, мое имя Ариана. Не могли бы вы меня выпустить, а то слишком уж теплыми получились объятья для первой встречи...

Девушка просто шла прямо на север, пока на середине пути что-то внезапно не побудило ее сделать огромный крюк через Королевство Тюдор, и Квоут, как обычно, подчинилась своему душевному порыву. Оказалось - не зря - она встретила там приятнейшего молодого парня, явно из знатной семьи - Рэасаэля. После краткого обмена словами выяснилось, что они направляются в одну и ту же сторону, к мифической Академии. Когда он предложил ей путешествовать вместе с ним, она просто не смогла отказать. Очень приятным стал тот факт, что он был с транспортом - огромным вороным жеребцом. И белым волком, поначалу наведшим жути на бедняжку. Но ко всему человек привыкает, и Квоут быстро привыкла к столь необычному питомцу. Правда, ей пришлось несколько раз тихо повторить его имя, чтобы, наконец, смочь его произнести.
Большая часть пути была проведена за теплыми, душевными беседами - Квоут всегда была открыта, но она не ожидала ответа от кого-то настолько выше ее по социальной лестнице. Они говорили о многом, и начала они со своих целей в Академии. Рэасаэль поделился, что мечтает изучить магии стихий воды и огня, а Квоут решила, что это очень интересное сочетание. Ей много приходилось переспрашивать - парень говорил о Академии, как о чем-то, что известно каждому, а девушка направлялась туда в основном по наитию судеб, не имея почти никакой базы под собой, но имея определенные таланты, иногда загонявшие ее в забавные казусы. Узнав у него об основных факультетах, она уже не сомневалась ни секунды: "Игра и Пространство-Время!", – так она заявила. В ответ ей поведали легенду о том, как была основана Академия, и о создателях - вампирах. И тут же ей задали в лоб вопрос - не хочет ли она стать охотницей на вампиров. Об этом Квоут никогда раньше не задумывалась. Вампиры для нее были чем-то вроде сказки, такие далекие, недостижимые. "Только на плохих", – уклонилась она от прямого ответа.
Дальнейший разговор, возможно, и не сложился бы, если бы Рэасаэль не рассказал ей о причинах, по которым он отправился в Академию. Это показалось девушке ужасно циничным - использовать детей как политический инструмент. Она поинтересовалась, каково это - быть старшим в семье, и получила на редкость развернутый ответ, и в ответ рассказала о себе. Она сама была младшей, и у нее было меньше всех обязанностей, так что свое свободное время она проводила в поисках приключений на свою буйную голову - это было основой ее рассказа. Как и жизни.
Эти милые, тихие разговоры сопровождали их почти на всем пути, кроме одного нежданного инцидента. В время одной из остановок парень поинтересовался у нее, какой ее любимый цвет. Она, не размышляя, зачем, мечтательно ответила: "Небесный", и очень удивилась, когда увидела, что он начал делать. Амулет. С камнем небесного цвета. Чем-чем, а проницательностью Квоут не обладала - она была польщена оказанной честью выбора, но то, что он сделал, закончив работу, совершенно выбило ее из колеи - он подарил амулет ей. Девушка заметно расстроилась - ей совершенно нечем было отплатить.
– Подарки дарят, за них не нужно платить, ведь ты и так дала мне больше, чем я мог бы попросить, - последовала фраза Рэасаэля.
– Но что? - задала Квоут вопрос.
– Своё время, – улыбнулся парень, – Я и Мордигаэль всегда одни, а теперь ты с нами, пусть и не надолго, пусть в Академии мы расстанемся, но это время, новые знания, они - по настоящему бесценны.
– А может... не стоит тогда расставаться?.. – предложила девушка.
– Возможно, но кто знает, что принесёт нам завтрашний день, - пространно отозвался Рэасаэль.

Долина могла бы раскинуться перед ними, не будь здесь повсюду туман. Много тумана. Квоут в который раз пожалела, что до сих пор не владеет звероформой. Звери вообще лучше приспособлены к таким условиям, но любое изменение было бы к лучшему. Девушка поплотнее закуталась в свой скучный серый утепленный плащ.
– Идем?, – и пошла, не дожидаясь ответа - она уже знала, каким он будет.

Белый ястреб-тетеревятник летел по небу, широко раскрыв свои крылья. Каждый его взмах был преисполнен внутренней силы, гордости, с которой птица продолжала скользить по воздушным потокам, преодолевая себя, борясь с усталостью, голодом и болью. Часть перьев с его правого крыла была выдрана, а клюв перепачкан в крови, да и вообще вид у тетеревятника был довольно потрепанным, изможденным, словно бы он летел уже много миль и не раз попадал в неприятности.
Взгляд глаз ястреба оглядывал вершины заснеженных гор. Он ничего не видел кроме белого тумана, слишком густого, чтобы через него можно было что-либо разглядеть, даже для столь зоркого создания. Холодный, морозный воздух вызывал мурашки, крылья наливались тяжестью, мышцы требовали отдыха, спокойствия. Но перед леди Велиар, принявшей свою звероформу, лежала совершенно другая цель, на пути к которой не было места слабости. Она не умела охотиться как человек, имела слабые представления о том, как готовить еду на костре, ведь за неё всё всегда делали слуги, но отлично знала, что может утолить свой голод иным способом. Знала, что ей ни к чему идти пешком, как понимала и то, что в воздухе, в своей родной стихии, она находится в гораздо меньшей опасности, чем на земле, вооруженная лишь кинжалом и своими примитивными способностями, просыпавшимися лишь в экстремальных ситуациях… и то не всегда! Здесь же у неё были мощные когтистые лапы, которыми она могла разорвать нападавшего на части и тяжёлый клюв, легко разбивавший черепа более мелких птиц. Пусть ястреб – далеко не самая сильная птица в небе, но она достаточно могущественна, чтобы остальные благоразумно держались от неё как можно дальше.
Кровь на клюве осталась там со вчерашнего вечера, когда Оливии удалось сцапать сытную белку, которую она уже привычно съела прямо сырой, не возвращаясь обратно в свою человеческую форму. Где-то она читала, что долгое пребывание в ином теле может заставить тебя забыть о собственной природе, и это было недалеко от истины. Ей всё больше начинало казаться, что она – лишь птица, грозный хищник, зачем-то упрямо летевший к Веорским Горам и теперь, когда она, наконец, достигла своей цели, леди Велиар пришлось приложить некоторые усилия для того, чтобы вспомнить себя. Вспомнить, кто она такая и зачем столь долгое время провела в дороге. Вспомнить, что хотела сама управлять своей судьбой, а не быть послушной куклой в руках родителей, пытавшихся подсунуть прекрасную девушку отпрыскам богатых семейств; дворян, считавших, что леди обязана выйти замуж и родить ребёнка – и в этом заключается смысл её жизни; короля, поддерживающего данные порядки. С неё достаточно подобного обращения. Она – свободна! И сама определяет свою судьбу!

Издав грозный клёкот, ястреб молнией понёсся вниз, к земле. Тетеревятник увидел тёмный силуэт – это ворон, устроивший среди гор гнездо, поднял голову и распушил крылья, смело приветствуя противника. Стремительно настигнув свою добычу, ястреб рванул птицу когтями, попытавшись задеть глаза своего противника и ему это удалось - ворон закричал от боли. Вновь взмыв вверх, к небесам, хищник приготовился к последнему, решительному броску. Ослепшая птица пыталась сопротивляться, но вскоре затихла, когда клюв его более крупного соперника раздробил кости черепа, после чего, устроившись на холодных камнях, тетеревятник принялся утолять голод. Он рвал в клочья свою добычу, вырывая куски мяса из тела и жадно проглатывая их, точно самый настоящий хищник, каким Оливия всегда и хотела быть, с самого рождения – гордой, сильной, независимой. Совсем не такой, какой она была вынуждена существовать в человеческом обществе, с его ограничениями и рамками, выйти из-за которых грозило общественным порицанием, изоляцией, презрением, а после долгими разговорами с родителями, уверявшими, что ей нужно найти себе богатого мужа с обширной землей, чтобы править его слугами и дарить своему избраннику утешение длинными ночами. Хорошая участь… для рабыни!
Сбросив истерзанный труп ворона вниз, в туман, ястреб, дрожа всем телом, попытался разглядеть что-нибудь, понять, безопасен ли дальнейший путь. Он ничего не боялся. Он лишь выбирал дорогу. Хищник смутно различал, как размытые фигуры людей исчезают, скрываясь в густом белом смоге. Решив для себя, что столь большое количество путешественников в этом месте означает, что Академия и впрямь существует, Оливия немного взбодрилась. Её сознание изменялось, пластичное, точно ртуть, оно металось, иногда считая себя зверем, иногда размышляя, подобно человеку. Но какими бы ни были её мысли сейчас, Велиар знала, что её путешествие не было напрасным. Она доказала себе, что может жить свободной, и именно такой она и останется, что бы ни случилось! Осталась самая малость – спуститься вниз и убедиться в том, что мифическая школа магии находится где-то там, среди густого, белого тумана.
Дав телу минутный отдых, ястреб разбежался и прыгнул вниз, молнией устремившись сквозь смог, после чего резко расправил крылья, заскользив вдоль самой кромки тумана. Какое-то время он летел так, пока, наконец, не решился медленно, делая круг за кругом, опуститься, каждую секунду ожидая встретить на своём пути препятствие, опасаясь врезаться в скалы или деревья, а потому снижался очень постепенно, осторожно, зорко вглядываясь в очертания каждого предмета, который хищник мог различить. Постепенно, он увидел зелёные заросли кустарника, показавшиеся нелепыми в столь холодных горах. Земля была влажной и мокрой, прямо как воздух и тёмные тучи, собиравшиеся разразиться дождём. Приземлившись, ястреб потоптался на месте какое-то время, вертясь из стороны в сторону, грозно наклонив голову и подмечая взглядом возможную опасность. Когда же он, наконец, убедился, что никто не стремится напасть на него, хищник просто рухнул на траву, инстинктивно начав изменяться…
Когтистые лапы обернулись человеческими ножками, красивые перья – превратились в синее платье, испачканное дорожной грязью. Белоснежные волосы растрепались по плечам. Веки девушки затрепетали. Оперевшись руками об землю, Оливия медленно перевернулась на спину и уставилась взглядом своих ярко-алых глаз в воздух. Без крыльев она чувствовала себя беззащитной и это ей совершенно не нравилось. Но если бы она и дальше продолжала парить в небесах, то ничего бы не добилась. Спуститься было необходимо. Так было нужно. Так было правильно.

Девушка-альбинос сделала всей грудью глубокий вдох, после чего, резко вскочив с земли, вытащила своё единственное оружие – остро заточенный кинжал, из-за голенища сапога. Она прекрасно знала, как необычно выглядит, понимала, что очень красива и могла представить, как мало благородных рыцарей сейчас в мире и как много ублюдков, для которых женщина лишь вещь, которой можно воспользоваться и выкинуть, или сломать, доказав свою власть над ней. Но любому, кто попытается причинить ей боль, придётся сражаться за это право. С ней и её даром. С огнём, который юная леди Велиар могла обрушить на головы несчастных, посмевших бы покуситься на её свободу.
Перехватив оружие поудобнее, девушка тряхнула головой, после чего откинула белоснежные локоны, упавшие ей на глаза, в сторону. После долгих дней, которые она провела в обличии ястреба, собственное тело – нежное, стройное, притягательное обличье красавицы, обладавшей на редкость приятной фигурой, казалось непривычным. Впрочем, у юной леди Велиар просто не было другого выбора, ведь, по правде говоря, ей вовсе не хотелось провести в обличие птицы всю оставшуюся жизнь.
Закутавшись поплотнее в синий плащ, с трудом разбирая дорогу перед собой, Оливия медленно побрела вперёд. Она докажет. Она докажет всем им, что способна стать такой же великой, как и все выдающиеся волшебники древности. И что никакие короли ей будут не указ! Она сама станет творить свою историю, свободная, никем не покоренная! И именно такие мысли поддерживали сейчас её, на самом деле, совершенно уставшую, измотанную долгой дорогой, хрупкую девушку, всегда оберегаемую от любой тяжёлой работы, привыкшую, что слуги примчатся по первому её зову, по любому капризу, выполнив за неё все возможные обязанности, от приготовления пищи до укладки прически для очередного бала, десятки которых она уже посетила за время своей недолгой жизни.
Шаг за шагом. Дрожа, выставив вперёд кинжал. Оливия двигалась вперёд, не обращая внимания на боль, с которой гудели её ноги, на состояние тела, принявшего на себя всю усталость птицы, совершившей дальний перелёт. Ей нужен был отдых, покой и долгий сон, но девушка упрямо шла, вглядываясь в туман перед собой.
Шла навстречу своей мечте.

Горлинка забилась в щель - отогревалась. С теплом пришло и любопытство - всё здесь не как у людей. Но больше диковинных зданий и странных одежд поразили следы. Понятно - следы лося, медведя, косули или волка. А эти следы - невиданного зверя. И не на земле. На стенах домов, на палках вдоль дороги, в тонких листках, что зачем-то сплетались вместе и хранились в домах. Один след никогда не похож на другой, но если приглядеться, то каждый состоит из множества закорючек, которые повторяются то так, то этак. Не так уж много насчитала она этих закорючек. И даже чертила палочкой в снегу, а когда пришла весна - в талой земле, чтобы запомнить. Тайна следов манила и звала.

Солнце грело всё сильней с каждым днём - непривычно. Обменяла расшитую лисьим мехом парку и сапожки на сандалии. Красивые, ремешок плетёный, до колена достаёт. Девка разулась, да в реку - бельё полоскать, она и решилась. Не в накладе купальщица останется, подойти же, спросить - боязно. Хотелось в этот мир, такой он ладный, да не подступишься. И колдовская сила не отпускает - требует пищи по ночам. А следы ещё пуще манят. Тайком заглядывала в окна, залетала в сени.

Как-то случилось подсмотреть - сидит человек, листочки со следами на коленях держит, смотрит на них и поёт. Складно так. А потом листочки оставил и вовсе вышел. Залетела в открытое окно и была горлинка, стала девка. Слова песни вот они - в уме. И каждое слово - след в листочках. Аж в жар бросило от такого открытия, проверять принялась. Всему на свете свое название. Вот солнце, а вот река. Ходила по городу и читала вслух следы. Тут пиво продают, а тут налево идти надо, если чей дом ищешь. Долго ходила, как в угаре. Целые истории так прочесть можно. Вот для чего те листки сплетенные. Это ж ей и всей жизни не хватит. Закручинилась.

Колдовская сила наливалась, толкала изнутри, как дитя. Научил бы кто, что с этим делать. Да только к кому решишься, подойдешь? Следы на листочках и выручили. Уже знала она название им - книги. Тайком пробиралась, тайком читала. И вычитала. Академия. То ли быль, то ли правда. Кто странных людей разберёт. Но пошла. Туда ли пришла только? Один туман вокруг, ничего не разобрать.

Идёт Дейдре в густом тумане: ноги вязнут, травы вокруг в белой дымке, как в шапке, но летом пахнет. Хорошо, страшно чуть, только всё одно - хорошо. И сладко ноет в груди от предвкушения чего-то доброго, нравится здесь колдовской силе.

Никакого чувства радости от спасения не было. Да и можно ли было счесть их настоящее положение спасением? С большой натяжкой. Тем более, что спокойной Уна могла бы себя почувствовать только в собственном замке, никак не в чужом. Слишком уж много мрачных историй она знала. Не конкретно про графиню Уинтворт, правда. Но в них отметилось много других достойных дворян. И все эти истории были мрачные. От захвата заложников, до откровенного разбоя на дорогах и убийств. Не считая прелюбодеяний, лжи и насилия. Да и своими глазами Уна в заложницах на многое успела насмотреться, что и вспоминать не хотелось. Как весело они с Фионой обсуждали моду, музыку, менестрелей, коней и … мужчин. Старшая подружка была замужем, но хвасталась своими любовниками. Ровно до того момента, как на охоте ее «случайно» затравили собаки мужа. Пылкого южанина Теодора она не знала, так, видела мельком несколько раз. Но кавалер оказал знаки внимания не той даме, и тут же лишился головы как шпион империи. Его голову с выклеванными глазами Уна видела на пике.

Потом девушка некстати вспомнила об Александре и поморщилась. Его она как раз успела узнать хорошо. Парнишка был старше ее на год и тоже относился к их компании заложников при королевском дворе. Он был искренне влюблен в Уну, писал плохие стихи и оказывал всяческие знаки внимания. Она тогда была влюблена совсем в другого, много старшего кавалера. Но и с Александром проводила много времени. Отчасти из симпатии, отчасти из жалости. Юноша был красавчиком. Приятное, правильное лицо, не лишенное, впрочем, мужественности, прямой, породистый нос, слегка выдающаяся вперед челюсть и умные, теплые карие глаза. Средний рост, ладная фигура, длинные, черные и хорошо ухоженные волосы, а также недешевая и ладно смотрящаяся на нем одежда. Кавалер хоть куда, да еще и не глупый. Тем вечером они гуляли допоздна, и Уна даже позволила себя приобнять и они первый раз поцеловались. А утром Александра нашли в комнате задушенным, с петлей на шее и вывалившимся языком.

Баронесса передернула плечами, толи от неприятного воспоминания, толи от холода. И вернулась к настоящему. Стражники у входа ужасно раздражали. При них и говорить с Каталиной и Лорензо не хотелось. Она только кивнула на слова лучницы и поблагодарила рыцаря за огонь и тепло. А эта графиня?! Уна сжала тонкие губы.
- Хорошо, конечно, что нас всех поселили вместе. Но меня?! Баронессу?! В казарму?! Я то рассчитывала самое меньшее на комнаты в донжоне, для себя, рыцаря и лучницы. Ничего, занесет ее судьба ко мне в гости, я ее вообще на конюшню отдыхать отправлю! – думала Уна.
Время пролетело незаметно и в окно девушка заметила, что остальные люди их отряда вошли в замок и отчего-то задержались во дворе. Уна решительно отправилась к выходу. Если она пообещала всем свое покровительство, то и должна его оказывать. За язык никто не тянул. А если она не сможет решить вопросы такого маленького отряда, то что говорить о баронстве?

Она остановилась перед стражниками, и уставилась на них коронным взглядом, который долго отрабатывала перед зеркалом. Взглядом человека, который прав и в своем праве.
- Рыцарь Дункан уверил меня, что вы знаете дисциплину. Там пришли мои люди и я желаю их встретить. Прошу сопроводить меня наружу или пропустить. – даже тоном голоса Уна подразумевала, что просто не поймет отказа.

Молча наблюдают за развернувшимся представлением воины Дункана – если они и находят что-то неправильное в этой картине, то тщательно прячут свои мысли за безразличными масками. Преподобный невозмутимо принимает вежливые поклоны Уны и Каталины, отвечая всего лишь мимолётным кивком. Он явно воспринимает подобную дань уважения как нечто повседневное и обыденное. Дункан провожает проходящих через калитку девушек лёгкой ухмылкой, в то время как старик в красной мантии без промедления направляется вслед за ними.
Рыцарь, тем временем, удостаивает взглядом Энзо.
- А где зайцы не водятся? – отвечает вопросом на вопрос с заметной ленцой. – Мы периодически посылаем несколько человек на охоту, если погода благоприятствует.
Он задумчиво смотрит на покрытую сияющим снегом равнину – там, вдалеке, виднеются верхушки деревьев и хорошо заметная на белом фоне вереница крошечных тёмных фигурок, спешащих к этим не слишком гостеприимным стенам.
- В последние дни бушевала метель. Бьюсь о заклад, этой ночью вам пришлось в поле несладко.

Получатели: Лорензо (Энзо) Эль`Райнер.
- А деревни… Было несколько, на севере и на востоке от замка – часть разграбили бандиты и мародёры, две сожгли в профилактических целях. Лишь одна до сих пор уцелела, всего в нескольких милях отсюда, - отвечает совершенно спокойно и приглашающе махает рукой. – Добро пожаловать в замок.
И уверенно вступает первым в проход.

После непродолжительного путешествия сквозь тёмные недра барбакана ворот, путников встречает тесный внутренний дворик замка графини. Слева от входа виднеется небольшая часовенька с гордо возвышающемся на крыше крестом Единого, справа – какое-то приземистое длинное здание, отдалённо напоминающее казармы или бараки. Спереди же – ступени и каменное крыльцо основного сооружения замка. По стенам расхаживают ничем не защищённые от взглядов изнутри арбалетчики – тихо переговариваются, разглядывая сверху гостей. Солдат немного – внимательный наблюдатель насчитает при необходимости только лишь семерых. Ещё трое сопровождают процессию – остальных, если таковые имеются, пока не видать.
- Графиня Уинтворт распорядилась накрыть дополнительные приборы к обеду, - вводит в курс дела тем временем Преподобный. – Трапеза будет готова в течении часа, как раз успевают прибыть остальные. А пока… Дункан, покажи нашим гостям их покои.
Старик открыто и обезоруживающе улыбается и, посетовав на бездну не терпящих отлагательств дел, уходит в направлении той самой часовни.
Дункан сопровождает гостей к зданию, которое больше всего походит со стороны на бараки.
- Раньше здесь были казармы, - подтверждает предположение рыцарь. – Но война и болезнь не пощадили личный состав. Часть комнат мы ответили под гостевые покои.
Он ведёт путников по тёмному коридору мимо одинаковых деревянных дверей.
- Не королевский дворец, но здесь всё-таки лучше, чем на морозе, - комментирует на ходу.
Ещё двое солдат встречаются по дороге.
- Преподобный вскоре пришлёт кого-нибудь растопить камин, - он открывает одну из дверей и перед взором путников предстаёт длинная комната с несколькими кроватями. Тот самый камин располагается в стене посредине – дневной свет пробивается сквозь несколько окон, узких и вытянутых на манер бойниц. – Подождите здесь, я пошлю за вами, как только всё будет готово.

-\\-

Приземистые и мрачные стены кажутся чем-то грандиозным после пяти дней бесконечного холода и лютых метелей. Около ворот вас не ожидают друзья, стрела Каталины не попадалась в снегу на пути. Издалека замечаете сверкающие на солнце металлические шлемы на стенах, наглядно свидетельствовавшие о том, что спасительный замок всё-таки обитаем.
Стоит вам приблизиться достаточно близко, как небольшая калитка справа от ворот отворяется, выпуская на свет Единого крепкого старика в рясе тёмно-красного цвета. Он выглядит одновременно жестоким и добрым. Суровым и справедливым. Производит, в общем и целом, крайне двоякое впечатление.
- Нас предупреждали о вас, - звучный голос пожилого мужчины устремляется к путникам. – Добро пожаловать в замок графини Уинтворт.
Пристальный взгляд серых глаз старика скользит требовательно по лицам – останавливается чуть дольше на Дреге, Ашиле и Юргене. И если первых двух выдаёт их почти полная неспособность стоять на ногах, то лицо Юргена, по всей видимости, просто производит неприятное впечатление. Тонкие губы незнакомца искривляются на секунду в улыбке, но он тут же возвращает контроль над своими эмоциями и произносит на удивление дружелюбно:
- Проходите. Графиня вас всех ожидает к обеду. Сразу после трапезы, - он с некоторым сомнением смотрит на коробейника. – Мы окажем больным всю необходимую медицинскую помощь.
По ту сторону прямого словно стрела коридора оказывается тесный и ничем особо не примечательный внутренний дворик, кроме того, разве что, что посреди уже выстроился в ряд добрый десяток вооружённых солдат.
Во главе строя обнаруживается рыцарь в полном боевом облачении – не хватает разве что шлема, а поверх лат накинут на плечи меховой плащ.
- Можете звать меня Дункан, - бросает он безразлично. – Думаю вы понимаете, что мы не можем позволить доброму десятку вооружённых людей без присмотра шататься по замку.
Взгляд светловолосого рыцаря с неприязнью задерживается на лице Юргена. Несколько арбалетчиков на стенах вроде бы ни в кого и не целятся, но держат, на всякий случай, взведённое и готовое к стрельбе оружие наготове.
- Надо же, дети, - произносит шёпотом старик в красном. Так тихо, что лишь стоящие к нему ближе всего могут расслышать.
- В связи с чем я попрошу вас бросить на землю всё, что может так или иначе сойти за оружие, - требовательно, но в то же время совершенно спокойно, выкрикивает рыцарь. – Не беспокойтесь, ваше имущество будет возвращено вам сразу же, как только вы решите покинуть замок.
- Какому богу вы поклоняетесь, господа? – возвысив голос, продолжает гнуть свою параллельную линию проповедник.

Лагерь.

Весело потрескивают на морозе поленья в кострище. Кипят остатки нераспределённой воды в котелке. При ослепительно-ярком свете зимнего утра ночные кошмары кажутся чем-то далёким, сказочным и совсем нереальным. Словно и не было никогда неистово пожирающей всё вокруг необъятной метели, словно и не набрасывались на людей гниющие заживо волки, словно и не появлялся из ниоткуда странный олень с внимательными ледяными глазами.
Изо рта при дыхании и речи вырываются весело облачка горячего пара. По-прежнему жутко холодно, но, кажется, вы к этому почти что привыкли. Не обращаете внимания на онемевший и заложенный нос, на негнущиеся пальцы и упрямо щиплющий щёки мороз.
Замок снова внушает было покинувшую даже самых отважных накануне ночью надежду. Собираетесь. Выливаете из котелка смехотворно малые остатки воды, забираете с собой драгоценную утварь.
Рюкзак Дрега обнаруживается под бредящим медиком, а вот палатку коробейника найти, несмотря на все старания последнего, так и не удаётся. Сгинула без вести, вместе с вышитыми на ней изнутри грозными ликами богов далёкого севера.
Собираете вещи и трогаетесь решительно в путь. Бредёте к замку по рыхлым следам ушедшего немногим ранее авангарда.

Авангард.


Приземистая громада каменных стен, возвышающаяся молчаливо над снежной равниной. Вырастающая с каждым новым шагом всё выше. Ощетинившаяся угрюмыми провалами бойниц и обледеневшими зубьями стен.
Подходите ближе, но замок по-прежнему безмолвен и мрачен – не видно разномастных ярких знамён, не заметно вообще каких-либо признаков жизни.
Идёте в молчании, бережете дыхание – да и не особо хочется на таком холоде говорить. С приятным хрустом проваливается снежный наст под ногами.
Массивные двустворчатые ворота затворены – пусть деревянные, но местами обиты металлом. Если хозяева замка по каким-либо причинам откажутся вас впускать, то едва ли удастся пробиться сквозь такие без, по меньшей мере, тарана.

Приближаетесь почти что вплотную – каменная громада главных ворот возвышается над вами немым монолитом. Задираете головы, разглядывая зубья стены на фоне издевательски безоблачного ярко-синего неба.
Вдруг замечете какой-то блеск на стене – солнце отражается от шлема одного из защитников. Один за другим там, наверху, появляются несколько человек – на вас взирают сверху-вниз суровые бородатые мужчины в металлических шлемах с наносниками. Пять, шесть – насчитываете уже больше десятка.
С одной стороны, их хмурый вид внушает лёгкое беспокойство. С другой - приятно после пережитых этой бесконечной ночью кошмаров просто видеть перед собой обычные лица. И даже несколько не слишком приветливо нацеленных на вас арбалетов не в силах это чувство прогнать.
На крепостной стене, тем временем, появляется ещё один человек – этот без шлема. Густые светлые волосы незнакомца развеваются на холодном ветру, в то время как сам он разглядывает путников без особого интереса.
- Кто вы такие? – кричит со стены.
Звучным, хорошо поставленным голосом.

Выходи в привольный мир!*
К черту пыльных книжек хлам!
Наша родина– трактир.
Нам пивная – божий храм.
Ночь проведши за стаканом,
не грешно упиться в дым.
Добродетель – стариканам
безрассудство – молодым!

Студиозы гуляют, пивнушка гудит: крики, смех, нестройное пение и стук кружек. Пока Санни пробирается вглубь заведения в своём новом зелёном платье с весьма нескромным вырезом, за который с мамой пришлось долго спорить, и шикарных носатых туфельках на высоком каблучке, её успевают несколько раз окликнуть, разок ущипнуть пониже спины ( - отцепись, придурок, - бросает девушка, впрочем беззлобно) и всучить полную кружку. Санни залпом выпивает и с торжеством оглядывается вокруг — мол, что, съели? У размалёванной девицы, оседлавшей колени певца, взгляд становится совсем кислым.

Наконец, девушка находит глазами Тьера. О, Единый, как же он пьян, никогда она его таким не видела! Санни тянет парня за рукав к выходу, ей всё же хватает ума при всех его не позорить. - Отец зовет, он составил новые микстуры, какие ты просил, пойдём же, пойдём же скорей... (дай только выбраться отсюда и я тебе всё выскажу, пьянчужка, я его, значит, битый час жду, а он тут гуляет... ). А певец всё надрывается, и десяток глоток подхватывают:

«Человек – есть божество!»
И на жизненном пиру
я Амура самого
в сотоварищи беру.
На любовную охоту
выходи, лихой стрелок!
Пусть красавицы без счету
попадут к тебе в силок.


…белым саваном вьюга хоронит последнюю надежду, последнюю отчаянную возможность - держаться вместе. И жуткий вой оплакивает её. Одна, снова совсем одна, не нужная никому, не способная никому помочь. Стоило только позволить себе поверить в этих людей, как неведомые демоны забирают и их. Она не захотела сделать выбор, так сделали за неё. Сания уже больше не сомневается, боги или демоны, (да какая между ними разница-то - и те, и те просто сволочи!), над ней действительно смеются, издеваются, проверяя, как скоро она сойдёт с ума перед смертью. Дарят надежду и тут же отбирают, словно гасят огонь, который даже не успел согреть. Раз за разом. Так мальчишки из их квартала шутили с дурачком Фрицем: привязывали к длинной ниточке монетку и прятались за угол. Парень радостно хватал денежку, а она - хоп и пропадала куда-то. А Фриц стоял посреди улицы, рассеянно хлопал глазами, шмыгал носом от обиды. Мальчишкам было смешно. Там наверху, без сомнения, тоже очень смешно: - Чтобы ты не сделала, дурочка, - хохочут боги-демоны, - а монетка на ниточке, и ниточка в чужих руках. А ты осталась одна. Если бы так. Всё хуже, всё гораздо хуже. Ты не одна.

Сания пытается нащупать сквозь буран своих спутников, но в такой адской мгле это невозможно. Ветер и снежное крошево сбивают с ног, проникают сквозь одежду, словно она стоит совсем обнажённой. Как же холодно и страшно, как же холодно и страшно...

Август хмельной и жаркий вырывается наружу запахом ранних яблок, в изобилие растущих возле пивнушки. Их так много, что ветки не могут удержать плоды, земля под ногами усыпана падалицей. Санни вне себя от злости топает каблуком прямо по этим яблокам, гневно размахивает руками, Тьер оправдывается виновато: экзамен, зашли отметить, на пять минут буквально, нельзя отказаться, он не хотел... Бормочет почти не членораздельно, пытается её задобрить и поцеловать и вдруг, потеряв равновесие, летит вместе с ней в эти яблоки. Целует, на платье такой откровенный вырез, а от огромной кружки пива слегка кружится голова... Или это от запаха ябок? Тьер трезвеет, пытается отстраниться, но Санни держит крепко, не выпускает, не может, не хочет отпустить. И плывёт земля под ногами и сводит с ума яблочный аромат. Потом они одеваются воровато и торпливо, кажется, прошла целая вечность, а между тем всего несколько минут - из трактира доносится последний куплет той же фривольной песенки и Санни вдруг вздрагивает, прижимается испуганно к парню. Словно холодом дует на миг среди летнего зноя:

Май отблещет, отзвенит –
быстро осень подойдет
и тебя обременит
грузом старческих забот.
Плоть зачахнет, кровь заглохнет,
от тоски изноет грудь,
сердце бедное иссохнет,
заметет метелью путь.


… Яблочный аромат на миг явственно чувствуется посреди белоснежной могилы. Наваждение тут же пропадает, но страха больше нет. Они ещё живы, ещё живы. Зима закончится, этот буран когда-нибудь закончится, ничто не может длится вечно. Нельзя сдаваться, просто нельзя. Иди по такому бурану практически невозможно, но она идёт. На ощупь, проваливаясь в снег идёт, вытянув вперёд руки к дальней, пушистой ёлке за границей лагеря, у которой, кажется целую вечность назад собирала бурелом. Только бы не упасть, только бы опять не упасть. И почти натыкается на тёмный ствол. Здесь ветви защищают от ветра и снега, хотя и совсем чуть-чуть. Нужно переждать буран, а потом идти дальше. Нужно двигаться, если сейчас остановиться — это конец. Она кружит вокруг ёлки, вытаптывая себе дорожку в снегу. Двигаться, иначе замёрзнешь. А если двигаться, всё будет хорошо, буран кончится, скоро настанет утро. Останавливается, чтобы глотнуть совсем немного вина и снова идёт по кругу. Она не одна, не одна. И тут где-то люди.

- К деревьям, идите все к деревьям, - Санни не знает, слышит ли кто-нибудь её, - но надеется, что порыв ветра донесёт голос. Она не будет кричать, и плакать не будет. Не дождутся эти боги-демоны. Они тут, они вместе. А губы сами собой выводят строки песни. Последние. Последние?

Жизнь умчится, как вода.
Смерть не даст отсрочки.
Не вернутся никогда
вешние денечки.

Несмотря на многократные попытки оленя убедить беглецов убираться подальше от этого места, большинство всё равно решает противостоять ему и остаться. Судорожно обхватив побелевшими от страха и холода пальцами рукояти бесполезных против кошмарной бестии топоров и мечей, ждут действий со стороны мёртвого зверя. Некоторые пытаются отогнать его криками, Энзо выходит вперёд и пытается начать с тварью переговоры, Ашиль запускает в оленя горящую головню. Люди, воодушевлённые перед лицом смерти необычайной решимостью, размахивают подожжёнными палками перед порождением вьюги в попытке его отпугнуть.
Олень не обращает на это никакого внимания – брошенная доктором деревяшка гаснет в полёте и беспомощно падает в снег, так и не добравшись до цели. Животное, впрочем, прекращает идти – стоит теперь неподвижно, разглядывая выживших без особого интереса. Быть может, выбирая среди них новую жертву.

Крики, паника, полный разброд – Юрген уходит прочь от лагеря, утаскивая на себе Адрианну. Коробейник, напротив, отважно шагает навстречу неподвижному рогатому силуэту. Олень наблюдает, как Дрег приближается вплотную к всё ещё беспомощно скулящей собаке. После – за тем, как торговец бредёт с Шварксом назад, утопая по колено в снегу. Не препятствует. Ничего не предпринимает.
Смотрит, как мечется в ужасе безымянная девочка. Насмешливо скользит взором по вновь приготовившейся к стрельбе Каталине. Кажется, его забавляет отчаянная глупость этих людей, возомнивших себя способными с ним совладать.
Слово благородного графа Эль’Райнер для оленя, по всей видимости, тоже значит немного – он столь же безразлично игнорирует пламенное выступление Энзо, как игнорировал чуть раньше всё остальное.

Олень смотрит внимательно на застывшего рыцаря Пуатье. Словно говоря ему – не сегодня.
И, распахнув пасть, снова неистово ревёт на людей, отвечая таким образом сразу и всем. В рёве этом сквозят завывания ветра – тотчас же усиливается в сотни раз вьюга, обрушивая на путников едва ли не сплошные потоки непроглядного снега.
Темнеет настолько, что вы с трудом можете различить поднесённую прямо к лицу собственную ладонь. Снег моментально прилипает к одежде, заполоняет собой капюшоны, проникает в любые, самые крошечные, щели. Совсем недавно рядом были все остальные, но, внезапно, вы остаётесь совершенно одни. Исчезают в белой мгле спутники, стоявшие совсем недавно всего лишь в паре шагов. Лишь держась за кого-то руками можно не потерять его в неистовой пелене. Ветер гасит насмешливо головню в руке продрогшей до костей танцовщицы, заносит снегом жалкие остатки разбросанного костра. Погребает белым саваном трупы людей и животных. Захлёстывают одиночество и отчаянный страх.

Ветер и снег летят, обмораживая разгорячённые лица. Застилают глаза, вынуждая беспомощно закрываться руками. В сумасшедшем вое тонут любые слова, пропадают даже душераздирающие, полные неимоверного ужаса, крики. Кажется, что весь остальной мир вдруг перестал по воле оленя существовать.
Двигаться куда-либо в таких условиях практически невозможно. Любые ориентиры исчезли, поглощены или уничтожены вьюгой. Не разглядеть теперь впереди путеводный красный плащ Каталины. Никогда прежде никому из вас не приходилось видеть столь беспощадный буран.

Принцесса явственно вздрогнула, когда и до неё тоже дошёл смысл фразы Хранителя. Кровь отлила от её лица, все прочие мысли моментально вылетели из головы. Взгляд, которым она посмотрела на золотоволосых близнецов, был ошеломленным и немного испуганным. Девушка довольно слабо их знала будучи Мареком Келом, пожалуй, просто потому, что по известным причинам она не успела провести вместе с Даэрой достаточно времени, но Оиолотте видела их весьма часто. Хотя её воспоминания об их общении сейчас казались принцессе смазанными и нечёткими, но она знала, что со временем все они стали друзьями. Но погибшая возлюбленная Хранителя никогда не подозревала о том, что артефакты Марвина, на самом деле, являются самой большой его слабостью, иначе бы девушка не была взволнована так сильно.
- Ты никому не должен об этом говорить! – вырвалось у Оиолотте, когда она в два шага оказалась у постели, рядом с Марвином, после чего порывисто взяла его за руку, испуганно смотря ему прямо в глаза. – Особенно мне, пока ты не будешь полностью уверен в моей лояльности, - коротко вздохнув, принцесса перевела дыхание. - Будущий я не такой, какой ты видишь меня сейчас. Он не уверен в себе и не знает, чью сторону он должен принять, не понимает, за кого желает сражаться. Он ведь освобождает Рэаса, твоего врага! Поэтому пообещай мне, что не скажешь этого просто так. Я не хочу создавать тебе ещё больше проблем… хватает и того, что я уже натворила.
Резко обернувшись, она смерила Азариса взглядом.
- А ты, мой учитель, помни о том, что мне когда-то пообещал. Я ведь, со временем, обязательно вспомню всё это и если ты сделаешь хоть что-то, если каким-то способом придумаешь, как сохранить у себя эти воспоминания и попытаешься убить Марвина, я клянусь, что выжгу тебя из своей души, не важно что мне для этого придётся сделать! Я согласна дать тебе новое тело, может быть, я даже придумаю, как убедить Коэна воскресить твою сестру, но я тебя предупредила. Держись от Марвина подальше!
- Обещаю, - тепло улыбаясь, произнёс Хранитель. – Я и не думал о подобной возможности никогда. Хотя это объясняет мне некоторые события из моей жизни. В частности то, почему Триединство не в силах меня ни контролировать, ни уничтожить. Ведь у созданий имеющих душу есть и воля и желания. Так что в каком-то смысле, эти двое и сделали меня мной! Хотя цена у этого. Как мы теперь знаем довольно высока.
- Не парься, принцесса, - спокойно отозвался Азарис. – Чтобы уничтожить клинки, нужен крайне сильный артефакт и кровь создателя. А насколько я помню,… кровь драконов всегда сгорает при контакте с воздухом, даже если её смешать с кровью, такого как он! А Марвин наполовину дракон, его кровь получить будет едва ли не сложнее чем добыть кующий молот одной из сил Триединства.
- Да и кто сказал, что мы хотим разрушаться, - поддакнула Шая, - я хочу всегда-всегда быть рядом с братиком и потому… - её нежный голосок наполнился угрожающими и даже устрашающими нотками, - я порублю на кусочки любого, кто рискнёт приблизиться к Рейге или к Создателю! На мелкие кусочки! Очень мелкие! Даже тебя, Оиолотте!
- Шая! – в один голос окликнули её Хранитель и брат. – Довольно! – Продолжил уже только Марвин. – Я понимаю, твой испуг, но ты же знаешь, что чтобы собрать вместе столько элементов нужно быть как минимум Хранителем Первого Поколения!
- Знаю, Лорд Марвин, но и эта чокнутая сучка Даэра и не менее двинутый Рэас относятся именно к таким Хранителям! Это Азарису ничего не светило, никогда, а вот его сестра была более чем опасна для нас!

- Азалия была Хранителем Первого Поколения? – удивленно спросила Оиолотте, хотя это был, скорее, риторический вопрос. – Вот оно как…
Это немного меняло дело. Прямо сейчас она бы могла сказать, что с сестрой Азарису придётся попрощаться навсегда, но Марек тоже был, своего рода, привязан к Азалии. Пусть он и видел её только в воспоминаниях падшего Хранителя, но тот показывал эту девушку довольно часто и джедая определенно начинало тянуть к ней. Он никогда не отказывался от того, чтобы немного попутешествовать по памяти призрака, если тот предлагал подобное во время одного из своих уроков. Возможно, именно на это, в том числе, и рассчитывал Азарис, пытаясь свести их с Коэном.
- Я рада, что ты всё такая же, Шая. Защищай Хранителя. От любого врага, если потребуется, - внезапно сказала принцесса, тепло улыбнувшись воплощению магического клинка. – Я рассчитываю на тебя.
- Не пытайся сблизиться с нами, принцесса драконов. Мы помним, что ты вытворяла, как издевалась над Марвином. Проверяла любовь? Да кто в эту чушь кроме него вообще мог поверить? – голос девчушки был спокоен. Она явно не нервничала и была уверена в своих словах, в конце концов, она говорила правду. – Ты едва не убила его! А заодно и нас! Ты просто – эгоистка, всегда была ею! Ни о ком кроме себя не думаешь! Он, … он… же едва…
- Рей! – Резко позвал Хранитель и мальчишка, в мгновение ока, схватив свою сестру за шиворот, исчез. – Прости её, любимая, - немного осторожно начал Марвин, - она просто защищает своего брата. Для неё, его жизнь куда важнее моей.
- Да, конечно, - несколько бледно улыбнулась Оиолотте. Её кровь отзывалась на слова Шаи картинами прошлого, о которых девушке не слишком хотелось вспоминать. Убийца ведь далеко не сразу полюбила Марвина. Ничто не мешало ей мучить его столь сильно и изощренно, что этого не выдержал бы ни один нормальный человек. Нет, Оиолотте никогда не была садисткой... ей просто нужно было подчинить Хранителя себе и она дрессировала его, точно дикого зверя, в конечном счете, добившись в этом больших успехов.
Внезапно принцесса подалась вперёд и ткнулась Марвину в плечо.
- Я так устала… - вздохнула она. – От всего этого. Если бы у меня был способ сохранить память, я бы попыталась найти выход из своего родного мира и просто пришла бы к тебе, в твой замок, чтобы жить вместе с тобой. Но неопределенность будущего меня убивает.
- Если я вам больше не нужен, я пожалуй пойду, - вмешался Азарис, тактично кашлянув в кулак. Злить Оиолотте ещё больше ему не слишком хотелось, кроме того, он уже получил некоторую пищу для размышлений. Нужно было вернуться к себе и хорошенько всё обдумать.
По пути к выходу, призрак откинул в сторону зелёную простынь, закрывавшую нарисованную девушкой картину и скептически осмотрел её.
– По пейзажу можно легко догадаться, что это Сэлания, а не ты, но впрочем, итак сойдёт, - произнёс он, задумчиво потерев подбородок. - Свою теорию ты точно проверишь.
Марвин обнял девушку и притянул её к себе, заставив усесться на колени.
- О чём ты? – непонимающе осведомился он у уходящего призрака. – Разумеется, это Сэлания, разве её можно с кем-то перепутать? Не важно, какой сделать фон, холод этой женщины передан довольно достоверно, так что…

Оиолотте не слишком ожидала подобного, но всё же, столь приятное ощущение близости с любимым мужчиной успокаивало её. Послушно отдавшись в сильные руки Хранителя, она позволила приподнять себя, точно пушинку, после чего, устраиваясь поудобнее у него на коленях, обхватила торс своего любовника ножками.
Говорить о Коэне ей не хотелось, поэтому принцесса лишь вновь прижалась к плечу Марвина, привычно предполагая, что излишне разговорчивый дух не упустит своего шанса поделиться свежими новостями.
Так оно и случилось.
- Она всерьёз задумалась над твоими словами по поводу близнецов, - доложил призрак, уже почти наполовину скрывшись в стене. – Изобразила Сэланию в своей одежде, со своими украшениями, а глаза у них и без того почти одинакового оттенка. Оиолотте решила, что если Коэн так сильно изменил своё отношение к ней только потому, что видит в Айнэ недостижимую для него сестру, то вряд ли он будет способен их отличить друг от друга.
- Понятно, - как-то отстранённо произнёс Хранитель и только сильнее прижал девушку к себе. – Глупышка, разве вас можно спутать? Ты же так прекрасна, так нежна и неповторима.
С этими словами Марвин принялся вновь нежно целовать свою принцессу, попутно расстегивая молнию на её платье. От лёгкого поёрзываний устраивавшейся поудобнее красавицы, Хранителю вновь захотелось взять её…
- Конечно, - слегка обиженным голосом заметил Азарис в ответ на столь наглое оскорбление талантов своей ученицы. – Но твои глаза не могут ошибиться. Люди же их легко перепутают, можешь мне поверить.
Тем временем, немного удивленно ответив на первый поцелуй, Оиолотте посмотрела в глаза Хранителя, наполненные желанием и сама подалась ему навстречу, вновь и вновь, с нежностью шепча его имя. Она совершенно не сопротивлялась наглым, собственническим прикосновениям Марвина, когда он быстро и довольно умело заставил платье соскользнуть вниз, открывая её плечи и выпуская на свободу большую грудь, дерзко уставившуюся на мужчину своими затвердевшими сосочками. Формы девушки соблазнительно качнулись, вырвавшись из тесного плена одежды; её тело было горячим, поддатливым и всё ещё немного мокрым, ведь до этого они уже были в постели и так и не успели привести себя в порядок…
Уже собиравшийся было уйти, Азарис внезапно задержался и постарался незаметно затаиться в самом углу комнаты. Раскрасневшаяся девушка, чью обнаженную спину он прекрасно видел со своего ракурса, была довольно привлекательна и он бы не отказался понаблюдать за процессом подольше, если его, конечно, отсюда не выгонят. Поэтому, выбрав место, откуда Оиолотте не могла его заметить, призрак принялся изображать из себя шкаф, надеясь, что увлекшиеся любовники попросту дадут ему время взять кисть и начать столь занимательное рисование с натуры.

Хранитель всё ещё ощущал присутствие призрака, но ему всегда было откровенно наплевать на своих собратьев. Его защищали близнецы, что в мгновение ока прервут жизнь горе-художника, сделай он хоть малейшую потугу в попытке навредить любовникам.
Пара мучительных мгновений и платье окончательно соскользнуло с принцессы на пол, открывая превосходный вид на её спинку и упругую попку.
- Любимая, - сладко промурлыкал Марвин, притягивая девушку к себе…
Оиолотте тяжело, сбивчиво дышала, поддаваясь желаниям своего возлюбленного. Прикосновения сухих, тёплых губ мужчины к своей шее заводили её, жадные ладони, ласкающие тело девушки, скользящие по изгибам её фигуры, невероятно возбуждали. Почувствовав, что внутри неё становится мокро и не в состоянии больше сопротивляться страстному напору любовника, принцесса жарко поцеловала Марвина и позволила ему повалить себя на постель.
- Возьми меня, любимый… - томно произнесла она и уже через секунду, когда навалившийся на девушку Хранитель вошёл в неё, запрокинув голову назад, увидела в углу комнаты знакомого призрака, неспешно выбирающего кисточки и смотрящего на парочку с крайне заинтересованным взглядом.
- Азарис! – разгневанно произнесла она, в тот же самый момент издав крайне эротичный стон. От негодования и смущения её щёки покраснели. Колдовать принцесса сейчас не могла. – Тебе… жить надоело? Иди прочь! Трахай своих любовниц, тебе что, мало? Любимый, убери его отсюда!
- Рей, - негромко позвал увлечённый своей принцессой Марвин, - избавься от него!
В то же мгновение посреди комнаты возник мальчишка с блеснувшей в руках сталью клинков, светящихся каким-то серовато-голубым отливом.
- Не стоит, право, я уже ухожу, - взвизгнул, подняв руки в качестве знака сдачи, призрак, поспешно покидая комнату.
Девушка тотчас расслабилась, обвивая шею Хранителя ручками и благодарно целуя его, наслаждаясь их близостью, подаваясь навстречу каждому страстному, быстрому движению возлюбленного, отзывавшемуся внутри неё всё новыми и новыми волнами удовольствия, сладкой негой растекавшимися по телу. Близнеца она не стеснялась, да ему и не было никакого интереса в подглядывании, поэтому на пришедшего и, через какое-то время, вновь скрывшегося Рея она не обратила ровным счётом никакого внимания, продолжая сладко стонать и извиваться под мощным телом мужчины, в очередной раз овладевшим ею и, время от времени, ласково, совершенно безвредно царапая его спинку своими коготками, когда наслаждение оказывалось слишком велико. Оиолотте было просто необходимо сбросить напряжение, поселившееся в её душе после того, как она узнала о слабом месте Хранителя и он, сам того не подозревая, дал принцессе именно то, чего она желала.
Спустя некоторое время, когда оба любовника были полностью удовлетворены друг другом, а принцесса удобно устроилась на плече Марвина, Хранитель тихо спросил её о жемчужинах…
- Во времени можно перенести только один предмет, - спокойно продолжал он, - и чтобы оба ребёнка уцелели, мне придётся вставить их, словно обычные драгоценные камни в мою подвеску.
Марвин виновато улыбнулся. Да, это никак не угрожало целостности яиц драконов, но по-видимому сама мысль о том, чтобы превратить своих детей в украшение была Хранителю более чем противна.

В ответ Оиолотте потянулась к мужчине и игриво куснула его за ушко.
- Это не важно. Главное, что ты нашёл решение. А потом, когда я вновь стану драконом, я высижу их для тебя и у нас будет двое детей! - счастливо улыбнулась девушка, впрочем, почти сразу же немного взволнованно продолжив. – Ну, может и больше. Если захочешь. Будь у нас возможность и я бы дала тебе третью жемчужину, ведь то, как мы с тобой сейчас провели время, просто не могло не привести к… понятно чему, - смущённо закончила она, отчего-то не желая называть вещи своими именами.
- Увы, но это невозможно, - успокаивающе поглаживая свою возлюбленную, произнёс Хранитель. – Даже если я снова отдам Повелителю Времени всю свою силу и кровь, он просто не выдержит этого. И я говорю сейчас не о физической нагрузке. Его психика уже на пределе. Он не Хранитель, не может закрыться от чувств и отрешиться от этого мира.
- Ты тоже не можешь! – подал голос Рейга. – Ты заткнул мою сестру, но она должна знать, что натворила! Леди Оиолотте, привязав к себе нашего Создателя, вы, своей смертью в прямом смысле заперли его в том мире, что Лорд Хранитель обратил в лёд. И если бы мы с сестрой не пробили тогда брешь в барьере и не впустили Стражей… ни его, ни нас, ни тем более вас сейчас бы тут не было, на этом у меня всё!
Принцесса вновь ощутимо вздрогнула, в тот же момент с силой прижавшись к мужчине. Она… да, погибшая девушка была другой, возможно лучше, возможно хуже, но разве её вина в том, что её убили? Почему этот близнец продолжает говорить столь болезненные, бьющие в самое сердце слова?
- Я плохо это помню, - прошептала Оиолотте, погладив его щёку. – Прости, что я умерла и оставила тебя одного на столь долгое время. Больше я не брошу тебя. Ты ведь это знаешь, правда? Река свяжет наши души и я всегда буду чувствовать привязанность к тебе, даже ничего не помня о случившемся в этой реальности. Я... я не прошу больше продлять жизнь Коэну. Для нас всех это не приведёт ни к чему хорошему. Наоборот, мне нужно скорее начать всё с чистого листа, чтобы перестать принадлежать ему и отныне быть только с тобой.
- Хорошо. Я поговорю с ним, - мягко произнёс Марвин, стараясь сгладить слова близнеца. – Но мне понадобится время, чтобы вставить жемчужины…
- Тогда нам нужно одеваться, - приподнявшись, немного грустно улыбнулась красавица. – Я ведь сказала Коэну, что позовову его, когда исцелю тебя полностью. Не знаю, как долго он ещё будет ждать...
Лицо Оиолотте разом помрачнело, а из глаз пропал блеск, с которым она до этого смотрела на своего возлюбленного. Ей не хотелось вновь встречаться с Повелителем Времени. Она поняла это лишь ещё сильнее, когда подумала о том, что ей придётся снова отвечать на поцелуи дракона и жить рядом с ним, теперь лишь изображая его будущую жену. И играть придётся достоверно, иначе Коэн начнёт задавать лишние вопросы.
- Только быстрее, прошу тебя. И... - она прикусила губу. - Раз уж ребенок всё равно исчезнет, то ты не мог бы как-то избавить меня от него? Прости, что прошу тебя об этом, но Коэн, скорее всего, почувствует его и мне придётся придумывать оправдания. Я... извини меня за это, любимый, я просто боюсь сказать ему что-то не то и вновь столкнуть вас друг с другом.
Принцесса опустила взгляд, принявшись одной рукой слегка нервно мять белоснежную простынь. Она знала, что больше не забеременеет от дракона просто потому, что у них это так работало. Потому, что Оиолотте больше не желала принадлежать ему.

Хранитель лишь кивнул. Довольно проворно одевшись и заклинанием убрав с себя и одежды всю грязь, порезы и следы близости, Марвил бережно поднял шкатулку с пола и уселся обратно на кровать.
Закрыв глаза, Хранитель стал вычерчивать символы один за другим. Казалось, что ничего не происходит, но буквально через пару мгновений стало ясно – он снимал с себя абсолютно всю защиту, опускаясь до уровня обычного смертного эльфа, в которого когда-то давным-давно его – ярчайшую, пламенную звезду, превратила обычная жрица, молившаяся и неистово верящая в то, что её прекрасный бог откликнется на мольбу несчастной эльфийки.
Когда всё закончилось, Оиолотте, наверное впервые увидела своего возлюбленного таким… таким беззащитным. Это было трудно описать. Вокруг Марвина бушевал магический шторм, готовый по любому приказу, нет, даже по одной его мысли сорваться вперёд, претворяя мысль в реальность. Это было и страшно и прекрасно одновременно. Звезда, заключённая в физическую оболочку, неспособную сдержать её энергию полностью. Да, наверное, для эльфов он действительно казался богом.
Тем временем, Хранитель снял с себя подвеску, создал кучу разных инструментов и осторожно начал «впаивать» драгоценные жемчужины, создавая новый ювелирный шедевр. Делал он это надо признать мастерски и довольно шустро. Всего минут десять и у Марвина уже будет в руках завершённая подвеска с двумя чёрными каменьями-ониксами, под которые Хранитель замаскировал драконьи яйца.
Принцесса, убравшая подарок Марвина в шкаф и переодевшаяся в свою старую одежду – опять же, чтобы не вызывать у Коэна лишних подозрений, зачарованно замерла, наблюдая за прекрасным, совершенно невероятным зрелищем. Она никогда не видела ничего подобного. Могущественные потоки энергии, переливавшиеся, переплетавшиеся воедино и вновь расходившиеся в разные стороны, тысячи, миллионы потоков! Их было так много… и это его Оиолотте когда-то привязала к себе? Девушка ошеломленно присела на краешек кровати, с немым восторгом наблюдая за работой своего возлюбленного, следя за ювелирными, идеально выверенными движениями Хранителя, наблюдая, как его подвеска изменяется, как в неё идеально, не нарушая строгой красоты, композиции изделия, вписываются драгоценные жемчужины. За десять минут, пролетевшие подобно нескольким секундам, он не совершил ни единой ошибки.
- Какая красота… - прошептала девушка, когда сияние магических потоков утихло. Она подняла на своего возлюбленного восхищенный взгляд. – Она прекрасна. Я даже не представляла, что ты можешь сотворить такое совершенство за столь короткое время... Марвин, да ты просто невероятен!
Подавшись вперёд, Оиолотте радостно обняла его, вознаграждая мужчину поцелуем за окончание столь напряженной работы.

- Я нарастил на них ониксовую пыль, создав вид полноценного камня, а заодно избавился этим от запаха. Камни приобрели магические свойства и черпают силы из подвески. Таким образом, пока я жив они будут согревать и защищать их, в то же самое время, превращая их в самый обычный огранённый камень. - Хранитель не хвастался, он просто объяснял, какую работу проделал, и что теперь у принцессы нет необходимости волноваться за своё потомство.
- Эти камни, - продолжал вместе с тем Марвин, - вполне могут самостоятельно вырастить маленьких драконят. Но сил и времени на это уйдёт очень много.
Хранитель тепло улыбнулся.
- Так что лучше я доверю это тебе, а пока… буду защищать наших детей от любой возможной угрозы! – в мгновение ока Марвин слегка переменился в лице, но всё же продолжил.… - Ты, кажется, просила меня сделать кое-что ещё… - с неохотой продолжил он, надевая подвеску и возвращая на место собственную защиту, скрывшую от взора девушки магические потоки. Теперь он снова казался самым обычным Хранителем, переполненным энергией.
- Ты уверена, что хочешь этого? Ведь как бы я ни старался, но это причинит тебе боль, - виновато произнёс Марвин, опуская взгляд на животик девушки.
- Я этого не хочу, но у меня просто нет выбора. Ведь нам нужно, чтобы всё осталось в тайне. Поэтому я готова терпеть. Не беспокойся об этом, любимый, - вздохнула Оиолотте, успокаивающе улыбаясь мужчине. Естественно, ей не хотелось убивать в себе ребёнка Хранителя, пусть даже тот всё равно не должен был появиться на свет, но она просто не представляла, как сможет выкрутиться из данной ситуации. – Когда Коэн вернулся вместе с тобой, я сказала, что хочу отдать ему его жемчужину. Он знает, что я больше не беременна, поэтому появление нового ребёнка вызовет вопросы. И тогда, если он обо всём догадается, то придётся рассказать ему... о нас.
- Боюсь, рассказать было бы милосерднее по отношению к тебе, впрочем… - Хранитель немного задумался, а после окружил Оиолотте непроглядной тьмой.
- Не бойся! - донёсся до неё голос Марвина. Но он слышался из далека, словно пробивался сквозь гущу тумана, едва ли и вовсе не из другого мира. А потом принцессу накрыла абсолютная тишина, принёсшая с собой наполненный кошмарами сон.
Хранитель легко подхватил потерявшую сознание девушку и уложил её на постель. А затем погрузил свою руку внутрь. Найдя начавшие завязываться в будущий плод сгустки, Марвин просто заживо сжёг их! Когда же девушка очнулась, то она могла наблюдать, как из разрезанной ладони её возлюбленного на неё капает его кровь, заживляющая рану и уничтожающая неприятное тянущее чувство, оставшееся после потери пусть ещё не рождённой но от того не менее драгоценной жизни.
Оиолотте моргнула, с трудом приходя в себя. Голова немного болела, как и живот… впрочем, рана уже преимущественно исцелилась – остались лишь небольшие порезы, затягивающиеся прямо на глазах.
Ей снилось, как члены Ордена Джедаев пришли и силой забрали её ребёнка себе, в свой Орден, потому, что он был слишком одарён, чтобы вырасти обычным человеком. В этом сне она пыталась сопротивляться, но ничего не могла поделать. У мастера джедая были очень сильные руки, которыми он душил её, пока падаван спешно пеленал ребёнка…
«Почему мне приснился именно такой сон?» - подумала девушка, устало прикрыв глаза.
- Не волнуйся, со мной уже всё хорошо, - прошептала Оиолотте, стараясь бодро улыбнуться Хранителю. - Прости, любимый. Тебе пришлось сделать ради меня такую жестокую вещь...
- Не важно, - тихо ответил он принцессе, - я сделаю всё, что ты только попросишь.
Рана на руке стала затягиваться, сразу после того, как последние следы вмешательства в организм дракона были стёрты.
- Я должен идти, любимая. – Спокойно произнёс Марвин, - Повелитель Времени у водопада, ему нужна моя кровь, чтобы он мог восстановить свои силы. Не волнуйся, когда время изменится, я сразу же приду в твой мир, чего бы мне это не стоило! - Тепло улыбаясь, закончил он.

Оиолотте внезапно перехватила его окровавленную ладонь своей, вынудив Хранителя остановиться.
- Подожди! – приподнявшись на постели, девушка посмотрела на него долгим, немного взволнованным взглядом. Затем, решительно потянувшись, она подалась вперёд и накрыла губы Марвина своими, подарив ему невероятно нежный и чувственный поцелуй, в который принцесса вложила всё, испытываемое ею, нежелание прощаться со своим возлюбленным. – Не могла отпустить тебя просто так, - улыбнулась Оиолотте, отстраняясь от мужчины и поправляя свои спутавшиеся волосы.
«Поскорее бы всё закончилось. Я так хочу быть с тобой, так хочу перестать притворяться, - печально подумала принцесса. – Я уверена, что ты сможешь вновь завоевать моё сердце. Так что ни о чём не переживай, мой верный Хранитель… я обязательно вернусь к тебе».
– Я люблю тебя, Марвин, - произнесла она, найдя в себе силы, чтобы окончательно попрощаться. Оиолотте понимала, что в этой реальности она его, скорее всего, больше не увидит.
На следующие полчаса девушка осталась в полном одиночестве, ну, не считая криков и стонов от любовных утех Азариса. Ну, хоть кто-то, веселился от души и на всю катушку. А потом пришёл дракон. От него пахло кровью Хранителя. Но связь, установленная между ней и Марвином, говорила, что всё в порядке. Связь, что непременно и довольно подробно и, несомненно, дружелюбно оповестит его, о том, как мило будет она кувыркаться в постели с драконом.
- Всё хорошо, любимый? – тем не менее, осторожно осведомилась Оиолотте, пытаясь заставить своё лицо выглядеть до крайности уставшим. Она сидела в кресле, откинувшись на его спинку и старательно причёсывала свои волосы. Впрочем, вид у неё и без того был не слишком бодрым – операция, которую провёл над ней Хранитель, всё же оставила свой след. – Извини, я несколько измотана… видимо, лечение таких ранений отнимает большое количество сил.
Девушка надеялась, что Коэн не будет приставать к ней, пока она в таком состоянии. Может быть, у неё ещё получится избежать близости с ним. И кроме того, картина... возможно, Повелитель Времени переключит на неё своё внимание?
Дракон прошёл мимо принцессы, и устало плюхнувшись на кровать, закрыл глаза.
- Ты кажется хотела мне что-то отдать, - немного нервно протянул он, посматривая в сторону девушки.
- Да, конечно, - кивнула Оиолотте, приподнимаясь, чтобы затем изобразить, как она, словно бы на секунду теряет равновесие, после чего восстанавливает его, осторожно оперевшись об кресло. Это должно было ещё раз намекнуть Коэну, что его принцесса сейчас крайне ослаблена и нуждается в обычном, спокойном отдыхе, возможно сне... Впрочем, девушка не стала долго разыгрывать комедию, решив больше не затягивать передачу Коэну его ребёнка.
Вернувшись со шкатулкой обратно к кровати, она раскрыла её и бережно протянула Повелителю Времени. В углублении, на красивой тёмной ткани покоилась драгоценная, ярко-алая жемчужина.
Оиолотте не стала ничего говорить. Пускай дракон сам решает, что делать с плодом их недолгой любви. Принцесса совершенно не возражала даже против того, чтобы он отдал его Реке Времени, в качестве обязательной дани, которую должен был заплатить.
Коэн принял её дар, позволив тому, погрузится в собственную плоть. А затем поймал Оиолотте за руку, довольно резко притянул к себе начав целовать, и заваливать принцессу на постель, лаская её тело и грудь.
Девушка ну никак не ожидала от дракона столь резкого напора. С ним что-то определенно было не в порядке, хотя Оиолотте, кажется, подозревала, в чём тут могла заключаться проблема. Похоже, Марвин всё же с ним поговорил и Повелителю Времени его слова отнюдь не понравились.
- Коэн! – резко произнесла она, сводя колени вместе и упираясь ими в грудь мужчины, пытаясь остановить его. – Перестань. Да что на тебя вдруг нашло? Ты словно с цепи сорвался!
- А что не так? – довольно спокойно поинтересовался дракон. – Ты – моя избранница, наши души связаны Великой рекой, к тому же ты сама говорила, что принадлежишь мне! Так что изменилось? Говоришь, что устала, хорошо, тогда я буду предельно нежен с тобой, но, Оиолотте, ты – моя! Или принцесса драконов уже забыла об этом?

Девушка отвела взгляд в сторону. Губы её задрожали, а кожа внезапно покрылась мурашками, которые дракон мог видеть, взглянув на приоткрытую им от одежды часть её тела.
- Н-ничего не изменилось, - произнесла она, чувствуя, как в уголках глаз начинают скапливаться слёзы. Ей было очень тяжело сейчас, гораздо тяжелее, чем прежде. Оиолотте больше не желала Коэна и никак не могла перебороть себя, не хотела отдаваться ему. – Но сейчас ты меня пугаешь, - слабым, дрогнувшим голосом закончила принцесса, не смотря больше на Повелителя Времени. - Пришёл весь в крови, ни слова не сказал. Я понятия не имею, что с тобой происходит.
- Я – умираю, Оиолотте, что, по-твоему, со мной может ещё происходить? – вполне серьёзно ответил дракон. – Моё время почти на исходе, но прежде я собираюсь насладиться нашей близостью снова. Ведь я люблю тебя, - довольно мягко закончил избранник Великой реки, убирая при этом непослушный локон волос девушки ей за спину.
Эти слова совершенно отняли у принцессы возможность к сопротивлению. Да, она сама говорила Марвину, что должна принадлежать Повелителю Времени до тех пор, пока тот не вернет их всех в прошлое, но сама мысль о сексе с кем-то кроме Хранителя внезапно начала вызывать в ней болезненное, тягучее ощущение противной пустоты, медленно расползающейся внутри. Тем не менее, ей ничего не оставалось, кроме как расслабить ноги и позволить дракону прижать себя к постели.
- Коэн, подожди! Подними взгляд, любимый, прошу тебя. Это очень важно! - внезапно сказала девушка, когда мысль о том, что он видит перед собой лишь Сэланию, в очередной раз промелькнула у неё в голове. – Там картина… приглядись хорошенько, кто изображен на ней?
Повелитель Времени остановил попытки сорвать с девушки всю одежду и на несколько долгих секунд уставился на портрет.
- Не знаю! Судя по месту и одежде это ты, нарисованная рукой Азариса. Сама себя ты нарисовать не смогла бы, а что? – уже немного раздражённо произнёс дракон.
- То, что это не я, а Сэлания! Как ты вообще мог нас перепутать? – резко произнесла принцесса, получив подтверждение своей гипотезы. Хотя она сознательно решила отказаться от Коэна, но то, что всё это время он видел вместо неё свою сестру, девушку основательно задело. – Мы похожи, но мы не близнецы. У нас миллион отличий! Посмотри на её причёску, на её форму лица, на её скулы! На щёки, на эти ямочки! И у меня нет родинки на шее! На грудь её посмотри хотя бы, она же меньше моей! Хранитель смог всё это разглядеть, и не только это, а ты, повелитель настоящего, прошлого и будущего, как ты можешь этого не замечать? Я не твоя сестра, Коэн! – почти крикнула Оиолотте, когда слёзы мокрыми, солёными дорожками всё же скользнули вниз по её щекам. - Какого черта ты залез сейчас на меня, если любишь её?

- Мило слышать нечто подобное от той, что изменяет мне с Лордом Хранителем. – Довольно злобно огрызнулся в ответ дракон. – Или ты считаешь, что я не заметил, что его силы восстановились полностью? Простыми объятиями ты ни за что не смогла бы его вытащить! И то, что он пришёл ко мне поделиться своей кровью, которую он потерял почти до последней капли ещё одно подтверждение этому! Неважно кого я вижу или хочу видеть. Я дал слово быть рядом с тобой, любить только тебя и я выполняю его! Чего нельзя сказать о тебе! Или ты забыла, как молила меня остаться с тобой? Да что там, будучи вполне здравомыслящим человеком, ты предлагала мне превратить тебя – мужчину, в женщину, только бы я был рядом, а что я получил за это Айнэ? Очередной удар, что едва не стоил мне рассудка! Но я выжил, вытерпел всю боль и вернулся к тебе и что я вижу теперь? Ты спишь с другим, хотя ты – моя!
- Я не только твоя, Коэн, - тихо прошептала девушка. – Ты ведь знаешь, что я была с Хранителем пять тысяч лет. Я любила его. Но я любила и тебя. Я не виновата в том, что прожила две жизни, любя двух разных мужчин, которых встретила сейчас одновременно! Я пыталась не поддаваться тому, что чувствовала, но ты ушёл, ты оставил меня наедине с ним и сказал, что я могу делать, что захочу! То, что пожелает моё сердце! Зачем ты это сделал? Я ещё минут десять просила тебя вернуться, баюкая его на коленях, я просила тебя быть со мной, но ты не слышал. Ты не ждал ни секунды, ты ушёл, хлопнув дверью! – Оиолотте заставила себя проглотить своё тихое всхлипывание, но её тело резко дернулось один раз, потом другой и ещё один, когда она задержала дыхание, пытаясь подавить начавшую было проявляться истерику. - Марвин не может жить без меня, он плакал, просил себя убить. А я не могла! Я вспоминала, против воли вспоминала совершенно всё, я помнила все эмоции, которые испытывала по отношению к нему, понимаешь? Я сопротивлялась, я говорила ему, что нам нельзя, но Хранитель умеет быть настойчивым и я всё же поддалась, и не смогла от него больше отказаться. Но тебя не было рядом в это время, ты не оттолкнул его прочь! О да, ты можешь сказать, что защищал замок, но у тебя была тысяча других вариантов. Ты мог просто взять меня за локоть и утащить с собой! Я спрашивала у тебя: «Что мне делать, Коэн? Он же умрёт?» Я просила тебя помочь мне, а ты ушёл! Зачем ты так поступил? Зачем, дурак? Ты ведь понимал, что я не могу просто так оттолкнуть того, с кем провела вместе несколько тысяч лет!
- Это тоже отговорка, Айнэ, всего лишь отговорка! Ты хотела доказать, что изменилась, стала другой, и больше не будешь причинять мне боль, а что вышло? Что ты сделала? – Повелитель Времени лишь махнул рукой.
– Хранитель может воскресить переменную и свалить её во Тьму, лишив меня власти над временем, а я могу навсегда запечатать его так, что моя смерть лишь станет дополнительным барьером, который будет стоять вечно! Нам с ним просто нет смысла сражаться, итог будет один – погибнем мы оба и не важно, как, и что мы сделаем, другого пути для нас просто нет. Поверь, мы оба были у Сэлании и пробовали найти возможные варианты изменения узора. В любом случае любимая принцесса драконов времени получит то, чего всегда так страстно желала – свободу от нас обоих! Забавно, что река тоже молчит, наверное, решила самоустраниться. Но знаешь, Марвин оставил выбор за мной, очень разумно и благородно с его стороны! Я собирался разделить с тобой последнюю ночь и изменить ход времени, но ты, похоже, желаешь, чтобы вначале я запечатал его? Или нет,… подожди… Хранители – люди слова! Может мне стоит принять его предложение и жить с ним? Оставив тебя наконец-то в одиночестве! А что… он не сможет отказаться от своих слов, значит станет моим… в этом что-то есть не находишь?
- Поступай… - принцесса начала мелко дрожать. – Поступай как знаешь. Принимай его предложение, живи с ним, делай что хочешь! Только не запечатывай его, не сражайся с ним, не причиняй ему боли, прошу! Коэн, я…
Оиолотте моргнула пару раз, пытаясь вновь рассеять пелену слёз перед своими глазами. Она не хотела, чтобы всё вышло именно так, но в конечном счёте, всё к этому и привело. Она нарушила своё обещание и была виновата – девушка и сама это понимала.
- Если ты хочешь взять меня, бери. Я буду отдаваться тебе этой ночью, - прошептала принцесса, пытаясь начать расстегиваю молнию на платье трясущимися руками. – А п-потом, в новой р-реальности, вр-ремя расставит всё по своим мест-там, да? – заикаясь, спросила она его. Заплаканная, испуганная, то и дело всхлипывающая, Оиолотте выглядела совершенно не так привлекательно, как прежде. Тем не менее, девушка принялась стягивать с себя одежду, открывая обзор на своё обнаженное тело.

Повелитель Времени дёрнулся от девушки прочь и буквально упал в соткавшееся прямо из воздуха мягкое кресло подле кровати.
- Ничего оно не расставит, - тихо произнёс дракон дрожащим голосом, закрывая лицо руками. Сейчас он был совершенно разбит. – Ты вернёшься к Миранде, забыв о нас! И никакая память крови не даст тебе вспомнить того, что тут случилось, потому что ничего из этого просто не будет! Да и я и Хранитель, мы будем помнить всё, но ты… ты будешь снова и снова причинять нам боль просто одним своим неведением. Ты самая эгоистичная тварь из живущих в Мироздании, Айне! И это последний раз, когда ты разбиваешь моё сердце! Если тебе мерзко спать со мной, то я больше не притронусь к тебе, Марек Кел! А если ты, вновь сбежав от своей возлюбленной шлюхи, придёшь ко мне, то я убью тебя! Просто потому что повторения всего этого по кругу я не выдержу! Связь с твоим наставником, уже почти полностью разрушила меня и не оставила ничего хорошего! Я ничего не могу вспомнить об этом времени хорошего, кроме того, что моя женщина – шлюха! Такая же, как Миранда, я… видимо, я просто недостоин любви! – сквозь ладони избранника Великой реки, которыми тот закрывал лицо, на его колени капали слёзы.
Вокруг Коэна стали собираться потоки магической энергии, ничуть не уступающие тем, что принце уже довилось увидеть совсем недавно вокруг Хранителя. Пусть даже полностью, покинутый всеми, Повелитель Времени был невероятно силён. Хотя их силы очень отличались. Жар звезды-Хранителя, способный расплавлять миры и отливать новые, ничего бы не сделал сейчас этому вечному холоду, обращавшему летящие с ладоней капли в лёд и заставляющих их рассыпаться прахом. Время! Единственная сила – чья власть абсолютна!
- Я не такая же, как Миранда, - вдруг абсолютно спокойным голосом сказала девушка, не поднимая головы. – Ты не противен мне, Коэн. Просто сейчас мне тяжело рядом с тобой. Нужно было тебе просто отдаться, но я, похоже, снова сделала очередную ошибку, пытаясь закрыться от тебя. Поверь, те полторы недели, которые мы провели здесь, наедине, казались мне настоящей сказкой. Я бы провела так и сотню, и тысячу лет, и целую вечность. Называй меня шлюхой, если хочешь. Но что ты сейчас хочешь от меня услышать? Чтобы я согласилась, что никогда не любила тебя? Что просто играла с тобой? Нет, этого не будет! Потому что я любила и всё ещё люблю, потому что я сделала всё, чтобы Марвин поддерживал в тебе жизнь, потому что больше всего на свете беспокоилась за тебя во время твоих битв с остальными драконами. И я была очень рада, когда ты вернулся невредимым.
Оиолотте поднялась с постели, смотря на Повелителя Времени тусклым, потерянным взглядом. Затем она осторожно подошла к нему и попыталась обнять, ожидая в любой момент получить смертельный удар.
- Я не могу тебе никак доказать, что ты важен для меня, - она коснулась губами лба дракона, после чего вздохнула, смотря куда-то в сторону. - Коэн, я не в состоянии принадлежать двоим. Марвин сказал, что это для него не важно, но я... мне сложно всё это. Поэтому я пытаюсь выбрать кого-то одного. Но чтобы ты мог увидеть, что я не вру тебе о своих чувствах, сейчас я могу только полностью забыть о том, что было в последние несколько дней. Да, лучше мне так и сделать...
Девушка ласково погладила его по голове, после чего вдруг обмякла и рухнула на пол, утянув Коэна вместе с собой. Кажется, она действительно потеряла сознание. Во всяком случае, принцесса определенно не притворялась сейчас, да и грудь её тихо, неравномерно вздымалась, точно у человека, погруженного в сон.
- Айнэ, - только и успел сказать дракон, а в следующее мгновение, он уже подхватывал девушку у самой границы соприкосновения её хрупкого тела с полом. – Айнэ, - вновь повторил уже куда более обеспокоенный голосом избранник Великой реки.
- Что с тобой, … любимая? – спросил он, осторожно поднимая принцессу на руки и перенося её на постель. Магический вихрь опал, не оставив после себя и следа. Только взволнованного, подавленного и крайне разбитого дракона, который до сих пор не мог остановить стекающие по щекам слёзы, предательски соскальзывающее вниз и падающие на неподвижную девушку. – Айнэ… - крайне слабо позвал Повелитель Времени, и голос его теперь весьма ощутимо дрожал.

Но принцесса не отвечала. Она просто продолжала лежать, такая же недвижимая, как прежде и целительные слёзы дракона ей совершенно не помогали. Похоже, дело тут было не в болезненном состоянии её тела, а в чём-то ещё. Но до истинных причин обморока Повелитель Времени докопаться так и не успел.
Спустя пару минут, веки девушки затрепетали. Ещё через какое-то время она медленно открыла свои прекрасные, изумрудные глаза. Взгляд её несколько долгих мгновений казался абсолютно бессмысленным.
- Коэн? – удивлённо спросила его Оиолотте. – Что случилось? Мы же только что с тобой были в симуляции замка, в Малом Доме. Неужели я…
Принцесса осторожно приподнялась на постели и знакомым жестом отвела в сторону золотистый локон, упавший ей на лицо.
- Я что, упала в обморок? – даже как-то весело спросила она. – На меня не похоже.
Говоря о необходимости забыть случившееся, Оиолотте была предельно серьёзна. Заблокировать небольшой кусочек своих воспоминаний на короткое время – разновидность ментальной техники, которая была не всем подвластна… но Марек, ещё даже будучи джедаем, любил экспериментировать с подобными вещами. Ведь именно он пытался, когда это было возможно, не убивать противников, для чего большое количество времени посвящал исследованию Светлой Стороны Силы, впоследствии подбирая схожие по действию заклинания в целях замещения своих способностей магией, что было немаловажно в условиях Миркра, где повсюду десятками кишели исаламири. Так он пришёл к концепции обездвижения противников, кроме того, он уже не раз стирал и даже подменял память у пленных солдат, чтобы заставить их выдать необходимые отряду сведения, поэтому в подобном трюке, но примененном к самому себе, на самом деле, не было ничего нового. Конечно, драконья кровь не позволит существовать такой защите достаточно долгое время, но, по крайней мере, несколько дней она точно продержится.
- Любимый, что с тобой? – на её лице появилось обеспокоенное выражение. Принцесса наконец-то подняла взгляд к лицу дракона, заметив его покрасневшие глаза и слёзы, оставившие мокрые дорожки на коже мужчины. – Ты что, из-за меня? Дурачок, я же в полном порядке, - Оиолотте протянула руку и нежно коснулась своей ладошкой щеки Коэна. На губах её возникла ласковая, нежная улыбка. - Видишь? Я жива и здорова, со мной всё хорошо.
Немного с запозданием дракон осознал, что именно сотворила с собой принцесса.

- Зачем? – едва слышно спросил, избранник Великой реки. Голос просто отказывался слушаться своего хозяина, сердце, разодранное на куски, равно как и душа не хотели больше совершенно ничего, только покоя и тишины. В сознании сами собой всплывали запечатывающие формулы, что должны были вновь обратить великого дракона – Повелителя Времени в обычное чёрное кольцо.
- «Мне просто не за что больше уцепиться, … я потерял абсолютно всё! Мои мечты, желания, моя вера и… даже любовь, всё это ты обратила в прах! А теперь ещё и издеваешься надо мной? Сбежала, забылась, закрылась, оставив меня с призраком! С тем же успехом я мог заставить замок создать копию тебя! Ну, почему ты так жестока? Почему никак не поймёшь, что я живое существо, что испытываю боль и что моя душа не игрушка!» - мысли, что замок услужливо передал девушке немного пугали.
- Река! – довольно нагло и требовательно позвал дракон, - Разорви нашу связь, я отрекаюсь от этой женщины и навсегда изгоняю её из рода драконов времени! Никогда она больше не получит бессмертие и не соединится ни с кем из нас!
- Я не могу Коэн, - раздался шелест призрака. – Она принадлежит теперь не только тебе!
- А мне плевать! Выполняй! Ты обязана! В противном случае я уничтожу всех носителей драконьей крови, включая эту женщину и Хранителя! На это у меня и времени и сил хватит сполна! – довольно злобно прорычал вскочивший с постели Повелитель Времени.
- Прости Айнэ-Оиолотте, но … жизнь целого народа драконов я не могу променять на подчинение Лорда Хранителя. Связи будут расторгнуты! – кивнула девушка-призрак.
- За что? – только и смогла сказать принцесса, абсолютно не понимающая, что здесь творится. Её сознание спешно пыталось найти причину, впрочем, собственное заклинание она увидела достаточно быстро, но вот всё остальное…
- Я… я не понимаю, - прошептала Оиолотте, падая перед Коэном на колени и обхватывая его ноги своими руками, совершенно сломленная, шокированная услышанным. – Я заблокировала свои воспоминания, я это вижу, но на это у меня были причины. Я думаю, что просто хотела исправить собственную ошибку… иначе не было смысла! Любимый, Коэн, я же люблю тебя, ну прошу тебя, прошу! – говорила она, вскинув к нему голову со слезами на глазах. На Воплощение Реки Времени девушка даже не смотрела, сейчас ей совершенно точно было не до неё. – Не отрекайся от меня, что бы я ни натворила! Умоляю тебя, я всё исправлю. Только не бросай меня! Я приму твоё наказание, если таков твой выбор, но пожалуйста, не оставляй меня одну! Хочешь чтобы я перестала быть драконом, хорошо. Я стану обычной смертной женщиной, только не отказывайся от меня, Коэн, я… я… я ведь не могу больше жить без тебя!
Повелителю Времени было сейчас ужасно больно, словно в ответ на состояние своего хозяина по стенам замка поползли трещины. Избранник Великой реки рушил наследие предков, принёсшие ему столько боли!
- Не отрекаться? Не бросать? Не оставлять одну? – с болью повторил Коэн слова принцессы. – Всё исправишь? Не можешь без меня жить, да? А, ну, повтори-ка это теперь! – Дракон вычертил в воздухе формулу и проткнув ладонь брызнул на символ в центре пару капель своей крови. Мгновение, и заклинание Оиолотте разлетелось в дребезги, возвращая своей создательнице её воспоминания.
- Ну же! – вновь заплакав, подначивал её Коэн, - ну, повтори, что не можешь без меня жить, что не хочешь, чтобы я оставил тебя одну! Давай! А то ты же именно это собиралась сделать со мной! Собиралась уйти к Хранителю! Так в чём дело? Иди! Но ты больше никогда! Никогда не получишь бессмертие! И никогда не будешь со мной! Живи как человек! Ибо Хранителем я тебя не буду делать! Мне незачем теперь стараться! Так что так и быть, я продержу для тебя это время ещё пару дней, ты сможешь всласть накувыркаться с ним, а после… уж извини, время вернётся назад, и ты умрёшь, от соединения твоей крови с кровью Убийцы, а что будет дальше,… где и кем ты родишься, мне уже будет плевать! Ведь я тебе больше не нужен! Не так ли?

- Я просто хотела показать тебе, что всё ещё люблю тебя. Чтобы ты мог убедиться в моих чувствах, чтобы на меня больше не влияла вся эта история с Хранителем, влечение к которому было слишком ярким и закрывало всё! - сказала девушка, испуганно оглядываясь на рушащийся замок. – Ты просто всё не так понял, дурак! Я запуталась в своих чувствах, мне было тяжело переступить через образовавшуюся связь с Марвином, поэтому я и пыталась оттолкнуть тебя, только и всего! Да, мне не нужен был Хранитель, ещё всего несколько дней назад был совершенно не нужен, это я и хотела показать! Он просто вскружил мне голову, окунул меня в прошлое, заставил вспомнить всё, что было! Не позволяй мне с ним видиться и через какое-то время моя привязанность уйдёт, потому что я люблю и тебя тоже! Но… но… если я тебе не нужна, то плевать! – выкрикнула Оиолотте, выпрямляясь и смотря на мужчину с каким-то крайне решительным, но совершенно безумным выражением лица. – Если ты хочешь, чтобы я доказала тебе, насколько сильно я любила тебя, готовая когда-то поставить на себе рабское клеймо и отдать свою жизнь в твои руки, то я это сделаю! Прощай, Коэн!
Магические потоки заметались вокруг Оиолотте. Она со всей мощью ударила по образовавшейся связи с Хранителем, желая хотя бы на несколько секунд ослабить её так сильно, чтобы он ничего не почувствовал. Ей было это под силу... в результате, когда она всё сделает, связь просто оборвётся. Он даже ничего не поймёт. В то же самое мгновение, принцесса взметнула вверх руку и попыталась нанести по себе удар. В её воображении это уже произошло. Она словно бы видела, как когти вопьются в её шею, вырвав из неё целый кусок мяса. Взметнувшийся серебристый фонтанчик крови окатит дракона с головы до ног, её глаза закатятся и она мгновенно потеряет сознание. И больше не проснётся…
- Стой! – только и успел сказать Коэн, понимая, что не успеет сделать практически ничего, кроме…
Повелитель Времени замедлил ход событий, заставив время Мироздания остановиться, как всегда, это было необычайно больно! Поток реки разрывал его на части, а неразорванная связь, терзала душу, картинками из прошлого, к которым ящер уже практически привык.
Подойдя к своей принцессе, он нежно обнял её, и отпустил удерживаемые им нити, позволив реке разметать выстроенную им у истока плотину, а в следующее мгновение, когти девушки, ведомые импульсом замаха, прошли меж рёбер избранника Великой реки и глубоко погрузились в его сердце, заставив дракона кашлянуть. А из уголков его губ потекли тоненькие серебристые струйки.
- Я… слишком люблю … тебя, … чтобы вот так… потерять! – улыбаясь, прошептал начавший медленно оседать на пол Повелитель Времени.
- Придурок! – ошеломленно восклинула принцесса, неверяще смотря в его умирающее лицо, затем опуская взгляд на руку, всё ещё находившуюся в его сердце. Вытащить её она не могла, ведь тогда поток крови из открывшейся раны мгновенно убьет дракона. Но... если ничего не предпринимать, то уже через минуту... – Идиот! Я не хотела тебя убивать! Марвин! – закричала Оиолотте, не зная, что делать ещё и с трудом удерживаясь на ногах под весом его тела. – Марвин, пожалуйста! Марвин! Коэн умирает, Марвин! – её взгляд судорожно заметался по сторонам. – Госпожа! Сделайте что-нибудь, умоляю вас!
- Твоя кровь всё ещё сильнее крови Хранителя, к тому же… он не успеет сюда попасть вовремя! Замок экранирован барьером Коэна, ему даже ему будет ой как не просто пробиться сквозь него,- будничным голосом произнёс призрак реки. - Впрочем, пока ты здесь … ты – Айнэ – принцесса драконов времени. Твоя кровь – кровь драконов, но цена за неё и то, что будет, если он выпьет её… этого я изменить, увы, не в силах!

- Да мне наплевать на последствия! - слегка истерично произнесла Оиолотте, поднеся вторую руку ко рту и на мгновение задержав дыхание, подготавливая себя к боли. Она не подумала о такой возможности первой только из-за того, что Коэну было настолько плохо в прошлый раз, что одно это заставило наложить девушку табу на любые мысли о повторном создании данной связи. – Я сейчас что угодно сделаю… - тихо закончила она, в тот же самый момент с силой вонзая зубы в собственное запястье.
Жидкое пламя разлилось по венам. От резкой боли девушка едва не разжала челюсть, но самое худшее было ещё впереди. Плача от испытываемых мучений, принцесса разгрызла, буквально разорвала собственную вену и, поднеся искрящуюся серебристой кровью конечность к губам дракона, кое-как разжала его рот, невольно заставив мужчину глотать столь ненавидимую им жидкость.
- Пей, любимый, - прошептала Оиолотте, бледно улыбаясь и пытаясь удержаться на ногах, когда весь мир начал вращаться вокруг неё, всё больше и больше погружаясь в непроглядный мрак беспамятства…
Как и в предыдущий раз, прошлое принцессы развернулось перед драконом во всех подробностях. Теперь Коэн мог быть уверен в том, что его девушка действительно собиралась уйти к Хранителю, поскольку, как она сама и сказала, влечение к нему затмило абсолютно всё прочее в душе принцессы. Но Повелитель Времени увидел и то, что Оиолотте по-настоящему, безо всякого притворства любила его и готова была провести с ним целую вечность, пока в эту сказочную мечту нагло не вмешался Марвин, совершенно вскруживший ей голову своей бесконечной преданностью. Не соврала она и том, что если бы Коэн запер её в таком месте, куда Хранитель был бы не в состоянии попасть, со временем девушка потеряла бы к нему всякий интерес, окончательно привязавшись к дракону и больше не желая его покидать. Это, как и прочие, весьма неприглядные и неприятные для Повелителя Времени подробности из жизни его принцессы, включающие в себя наличие детей от Марвина и договор, заключенной между любовниками и Рекой Времени, стали известны дракону и что теперь делать с этим знанием - решать только ему одному.
Когда Коэн очнулся, его уже бил лёгкий озноб.
- Почему? – тихо плача спросил он у призрака. – Почему меня окружают одни только шлюхи и предательницы? Ты, - он указал прозрачное воплощение реки. – Ты тоже шлюха! Легла под Хранителя, едва ли ножки не раздвинула перед ним! Тварь, да чтоб я ещё хоть раз назвал тебя иначе, нежели мразью, да никогда! Поняла, мразь? На колени сука! Молись, чтобы я не переметнулся к Триединству и не рассказал ему о твоих планах! А теперь живо разорвала связь и лишила её бессмертия!
- Но, … но она умрёт! – осторожно начала река.
- Мне плевать! Это её выбор! Она не переменная, пусть подыхает! И дай ей, как следует помучиться! А ещё я требую! Именно требую, чтобы ты уничтожила чёрные жемчужины, сейчас же! – не унимался дракон.
- Я не могу, Хранитель защищает их! – виновато развела руками призрачная дева.
- Тогда отбери у них жизнь! Пусть они станут просто камнями! Это ты можешь! Они драконы! Так пусть не родятся же они никогда! – избранник был в бешенстве.
- Но,… но Повелитель, это слишком жестоко, вы же будете сожалеть об этом, когда успокоитесь,… давайте хотя бы пол часика подождём? – осторожно предложила река.
- Нет! Сейчас же! – огрызнулся ящер, отворачиваясь от всё ещё истекающей кровью принцессы.
- Стой! Коэн, умоляю, подожди! – позади Хранителя медленно догорала арка портала.
- Чего я должен ждать? Чтобы ты наигрался с ней, или чтобы ваши грязнокровные отпрыски вылупились на свет? – не поворачивая даже головы, осведомился избранник Великой реки.
- Нет, просто позволь мне отдать тебе мою свободу, взамен их жизней, ведь это щедрый обмен, пожалуйста, Коэн, хотя бы подумай над этим, - Марвин склонил голову и опустился на колено, возле него появились близнецы, замершие в такой же позе.
- Зачем ты мне? Я – не эта мразь! – кивнул он в сторону реки. - Мне не нужны марионетки и шлюхи! И ты мне не нужен! – холодно отозвался ящер.
- Тогда поклянись, что отмотав время вспять, ты убьёшь меня! Ведь если я не смогу быть с ней, и никогда уже не увижу собственных детей… мне не зачем продолжать своё существование! Рейга и Шая добровольно присоединятся к тебе, как и мои Стражи и весь мой мир, я отдам тебе и свою силу, если захочешь. Ведь без неё, мне уже не нужно будет ничего, но ты ведь и так это знаешь, да? – довольно ровным голосом спросил Марвин.
- Знаю! Но не могу простить! Ни её, ни тебя! – тихо отозвался дракон.
- Коэн, - тихо произнёс Хранитель, - пожалуйста, ведь ты любишь её так же сильно, как и я! Не надо! Не забирай её у нас обоих! Я…
- Сэлания! – внезапно произнёс ящер.
- Что? – непонимающе переспросил Марвин.
- Ты соблазнишь мою сестру! И, разумеется, я заберу право приказывать тебе, как Хранителю! – холодно закончил избранник Великой реки. – Таковы мои условия!
- Но, … это не возможно! Она не… - начал было Марвин.
- Меня не волнует, как ты это сделаешь! – огрызнулся дракон. – Ты согласен или нет?
- Согласен! – обречённо отозвался Хранитель.
- Слышала, мразь? Я отзываю свой приказ! Девушка останется драконом и её выблядки, - при этих словах Марвин слегка поморщился, но промолчал, - останутся в живых! Хранитель!
- Да, Повелитель Времени? – довольно учтиво осведомился загнанный в угол полукровка.
- Можешь забрать её и выметаться! У вас есть день, а после я оберну ход времени вспять! – безразлично закончил дракон, всё также смотря на искрящийся в закатных лучах водопад Времени.
- Благодарю, Повелитель! – промурлыкал Хранитель, беря на руки бесчувственную девушку и исчезая вместе с ней в портале.
- Ты уверен, что сделал верный выбор? – осторожно начала река.
- Нет! Но теперь это уже не важно! – всё тем же безразличным тоном произнёс Повелитель Времени, - а теперь, пошла прочь! Готовься к откату!

Оиолотте всё это время не шевелилась. Она уже давно потеряла сознание и не слышала ничего из того, о чём они говорили. Девушка сделала свой выбор и не позволила Коэну умереть, но цена за это оказалась слишком высока... и заплатила её совсем не она.
Позже, очнувшись в замке Хранителя, принцесса поймёт, что произошло, но будет уже не в состоянии ничего изменить. Она проведёт свой последний день рядом с любимым человеком, бесконечно извиняясь перед ним, не в состоянии простить себя за то, что своими руками отняла у него свободу. И этот день, несмотря ни на что, будет прекрасен, потому что они будут вместе.
Желание Оиолотте исполнилось. Теперь, когда Коэн окончательно отказался от неё, она наконец-то смогла целиком отбросить свои чувства к нему, сполна оплатив их принесенной кровавой жертвой и мучениями, которые отныне будет испытывать из-за неё Хранитель. Девушка знала, что больше её душа никогда не полюбит Повелителя Времени и что она сделала свой выбор раз и навсегда, окончательно избавившись от столь разрушительной любви, приносящей лишь боль всем вокруг.
Им с Марвином ещё через многое придётся пройти, но Хранитель обещал, что они всё преодолеют вместе…
И Оиолотте верила ему.
Потому, что он был единственным, кто всегда будет возвращаться к ней, неважно, какие обстоятельства станут преградой. А она всегда будет его ждать.
Даже если погибнет.

Время, как вода, оно утекает безвозвратно, в никуда!
Никому не по силам остановить его навсегда!
Бежать по кругу, искать в нём пути,
Вот всё, на что способны мы!
Молчаливой статуей застыл Повелитель Времени на самой высокой башне парящего замка-острова. Его глаза цвета сумерек, сейчас были закрыты, и только дикие вихри, врывающиеся в реку, подобно армиям, штурмующим неприступные бастионы противника, развивали одеяния и чёрные, словно сама Тьма, волосы избранника Великой реки. Сейчас он казался необычайно прекрасным. Истинное обличье Коэна, как дракона времени было невероятно прекрасным, особенно благодаря сотням тысяч маленьких капелек, слетающих с единственного водопада на всей реке – водопада Времён. Они, отражая в себе закатное солнце, кидали на избранника Великой реки мириады различных бликов, так достоверно превращающих тело мужчины в огромное, древнее, благородное создание – дракона времени. Сквозь них можно было увидеть мощный хвост, лапы, шею и огромные крылья, чей полный размах, казалось, был способен «обнять» всё Триединство.
Ярость прошла, теперь на лице Повелителя Времени застыла только печать невыносимой боли, что ничуть не мешала этому созданию создавать и разрушать сотни десятков символов одним усилием своей мысли. В руке он сжимал меленькую жемчужину, цвета крови и что-то тихо-тихо шептал. В какой-то момент в уголках закрытых глаз стали собираться крупные капельки, что рванулись вниз, оставляя после себя мокрые дорожки на его белоснежной коже.
- Почему? – едва слышно, произнёс дракон, наконец, открывая глаза и устремляя свой взор к несуществующему солнцу Междумирья, что могли видеть лишь двое…
И в тот же момент воды реки остановились, оборачиваясь вспять. Время начало свой обратный ход, даря своему Повелителю столь болезненное для него знание…
Лишь раз он замедлил его бег, когда увидел на стене не существовавшего более для потока поместья портрет девушки, так похожей на его сестру.
- «Лишь один предмет!» - ненавязчиво напомнил голос реки.
- Я помню! – отозвался дракон, сливший воедино жемчужину и картину, а после всё закончилось...

Вдох. Выдох.
Свист выпущенный стрелы – словно услаждающая слух музыка. Как давно Лин не слышала сопровождающей какофонию битвы композиции собственного оружия... Словно в прошлой жизни. Где не было месту зиме, голоду и лишениям. А существовали лишь служба, надвигающаяся война и цель. Да. Когда-то у неё была цель.
А сейчас?.. Быть того не может, чтобы ты осталась без цели. Ведь все эти люди – пусть знакомство с ними не столь продолжительно, но они преодолевают трудности вместе с тобой. Представители разных королевств и национальностей – сейчас, под гнётом обстоятельств, они объединились в единый народ. А ты – их маленькая армия. И не позволишь, чтобы твой народ безжалостно истребляли.

Волки валят стеной, в едином порыве, сносят воздвигнутые преграды из человеческих тел. Вблизи они кажутся ещё уродливее, ещё страшнее. Они – словно воплощение чумы, боли и смерти, прокатившихся по Теравии. Словно последний оплот угасающей болезни, способной вдохнуть гибель во всё живое.
Энзо встал впереди, защищая от её атаки волков. Надо отдать ему должное – в этой ситуации он повёл себя достойно, тут же забыв о перепалке. Стоило показаться опасности, как и в голове лучницы выветрились любые, не касающиеся выживания мысли.

Они сметали всех. Вцепились в Дитриха и Пада, Умара и Клауса. Повалили Санию (глупая девчонка!) и Ашиля. Загрызли Симону и Оравера…
Пламя жрицы погасло. А вот пламя в груди лучницы разгоралось всё больше. Симоне ведь около пятнадцати было, ещё совсем дитя. И тот миг, когда девочка падает в снег… Словно замедлился, позволяя воспоминанию за секунду промелькнуть перед глазами…

Чёрные штандарты взмывали ввысь, устремляясь к налитому свинцом небу. Казалось, им не было числа, а под развевающимися флагами Артодана притаился отвратительный чёрной сгусток человеческой массы – безжалостные воины империи. Постепенно, они приближались к столице, и рокот их шагов проносился эхом по улицам застывшего в ожидании Эредина. А где-то там, позади тёмной лавины, виднелась фигура в чёрном. Так далеко… Слишком далеко для полёта одинокой стрелы.
Это был не её бой. Её бой должен развернуться через пару мгновений на опустевших кварталах столицы. Кровопролитный и беспощадный.
- ЛУКИ Т-ТОВСЬ! ВСТАТЬ В ПЕРВУЮ ЛИНИЮ! ДУГА ШЕСТЬ ПАЛЬЦЕВ ВВЕРХ, ПОПРАВКА НА ВЕТЕР – ПОЛПАЛЬЦА ВПРАВО! СТРЕЛЯЕМ ПО КОМАНДЕ!..
Они приближались. Сметающая всё живое волна смерти. Облачённая в тёмную сталь, пробить которую в состоянии далеко не каждая стрела. Но именно такие стрелы и находились в распоряжении лучников. Они выкосят первые ряды сучих детей, максимально.
- ЗАЛП!
…Ливень стрел рухнул на приближающуюся баталию имперцев.
- ЗАЛП!..
…Распростёрлись на подходе к городу тела. Но живых всё ещё много. Слишком много…
- ЛУКИ, НА ТРЕТЬЮ ЛИНИЮ! ДУГА ТРИ ПАЛЬЦА! ПОПРАВКА…
Знаменитый Центральный легион, копейщики в алых плащах, сомкнувшие строй перед лучниками, полностью приняли на себя удар имперской пехоты. Они держались. Держались и умирали. Их брали количеством, и в какой-то момент просто смяли…
- ОТСТУПАЕМ!..
Тогда она впервые испугалась по-настоящему. Впервые бежала. Боролось. Пыталась подкосить артоданцев из укрытий, но с каждым шагом они преодолевали препятствия, вторгаясь в город и двигаясь к центру. А где-то над головой сиял магический луч – битва магов, исход которой в тот момент был совершенно неясен. Но сердце Лин до последнего было с Регулусом Ройсом. Со своим отрядом.
До того, как они все не пали.

Клокочет что-то в груди. Яростно бьётся о стенки грудной клетки сердце…
Разброд. Хаос. Мельтешение.
Кровь повсюду. Алые пятна на снегу – словно алые плащи на мостовой…
Это всего лишь волки. Чёртовы звери. Такие же уродливые в своей природе как пришедшие издалека завоеватели.
Остальные пытаются. Сопротивляются. Даже Флинт и девчонка без имени. Даже Сания и Тэрия, не испугавшиеся чумных выродков.
Почуяв кровь и потеряв вожака, волки остановились. Всего мгновение. За которое Ашиль успел произнести целую речь… Чёрт возьми. Отхватят тебе задницу на ели – запомнишь на всю оставшуюся непродолжительную жизнь.
- ОТСТАВИТЬ НА ЕЛЬ! ДЕРЖАТЬ ПОЗИЦИИ, МАТЬ ВАШУ! СБИВАЕМСЯ В КУЧУ, ДОБИВАЕМ! КТО ПОЛЕЗЕТ, ПЕРВЫМ ПОЛУЧИТ СТРЕЛУ В ЗАДНИЦУ!
В подтверждение слов – очередная стрела свистит в воздухе. Словно ищет, кто помясистей на ель взбирается. Но – нет. Всего лишь – спину очередной полинявшей твари.
- Ближе к лагерю, Энзо, Эл. Окружаем!

Волки скалятся. Тихо рычат, наблюдая за людьми затуманенными голодом и болью тупыми глазами. В конце концов, не выдерживают. Быть может, в роли катализатора нападения выступает резкое движение, отрывистый крик или поднятое оружие. Не имеет значения. Срывается с места вожак и, не отставая, мчатся по пятам остальные.

Дитрих.
Одним из первых ты замечаешь угрозу. Прекрасно понимаешь, чего можно от волков ожидать – твари не просто оголодавшие, твари явно чумные. Хриплым окриком предупреждаешь детей, привычно натягиваешь тетиву лука.
Звери срываются с места с жутковатой синхронностью – выцеливаешь одного, мчащегося во весь опор в твоём направлении. Выдыхаешь, отправляя стрелу в короткий полёт – и промахиваешься. Вот ведь проклятье. Проносится в обманчивой близости от безжизненно лежащего уха зверя и заканчивает своё непродолжительное путешествие где-то в глубоком снегу.
Отбрасываешь в сторону лук, выхватываешь топор, своё основное оружие. Готовишься встретить уродливых тварей. Быть может, это будет твоя последняя схватка.
Первая серая тень отталкивается от снега и неуклюже прыгает в твою сторону – вовремя отступаешь, посылая вслед зверю сильный пинок. Второй, появившийся невесть откуда, впивается в ногу, прокусывая штанину и добираясь до плоти. Тут же отскакивает назад – из пасти животного рекой льётся кровь и, кажется, кровь не только твоя. Волк в страхе скулит, скалится – и ты понимаешь. Кажется, в твоей ноге остались в немалом количестве его полусгнившие зубы.
Налетает, не медля, и третий. Бьёт лапами в грудь, едва не опрокинув на спину. Каким-то чудом отмахиваешься и остаёшься стоять. Но тварь не унимается, секунда – и уже висит на безоружной руке, кромсая беззащитные пальцы.

Сания.
Словно смертница скользишь тенью среди могучих и вставших на твою защиту мужчин. Мимо Дитриха с луком, мимо Энзо и Каталины. Ты бежишь на волков, а волки бегут на тебя. Страшно. Болезненное безумие ютится в глубине звериных глаз, приоткрытые пасти напоминают о болезни и смерти. Но ты ненавидишь их, ненавидишь чуму. Ты мстишь не только волкам, ты мстишь заодно мору и самому императору. Ведь это несправедливо, сколько хороших и добрых, достойных, людей, забрала на тот свет болезнь только у тебя на глазах. А сколько матерей, отцов и детей погибло от эпидемии на просторах целой Теравии.
Всё это напоминает сон, какой-то жуткий кошмар. Ты – с маленьким ножиком, и кровожадная свора бегущих навстречу волков. Бросаешься на одного из них, всаживаешь в шею кинжал, временно одолженный рыцарем. Вместе с ним кубарем катишься в снег. Горячая кровь бьющегося в агонии зверя хлещет тебе на одежду, он отшвыривает тебя в сторону, вырывая из рук единственное оружие. Бьётся в конвульсиях рядом, тщетно пытаясь подняться. Мгновение – и он умирает.

Энзо.
Без колебаний и промедления вскидываешь арбалет. Практически не целясь стреляешь. Дротик на удивление удачно находит для себя жертву – один из волков спотыкается, получив заряд прямо в глаз. Но у тебя нет времени думать о нём – прямо к тебе и Каталине бегут уже двое других. Выскальзывает со свистом из ножен клинок – готовишься принять удар, продемонстрировав волкам закалку добротной северной стали.
Но Каталина, по всей видимости, не просто так постоянно носит на плече лук. Стрела со свистом проносится мимо и глубоко заседает в шкуре ещё одной серой зверюги. Волк с истошным визгом укатывается в сторону, оставляя на снегу кровавую полосу.
А последний на тебя прыгает. Встречаешь его, извернувшись, ударом по морде плашмя. Отшвыриваешь обескураженного хищника в сторону. Бой ещё не окончен, но первый раунд в этом столкновении определённо остаётся за вами.

Эйты.
Кушать волчики и правда хотят очень сильно. Настолько сильно, что бросаются к костру забыв обо всём, разделяясь на группки и нападая на ни в чём не повинных людей.
Некоторые бегут целенаправленно в твою сторону. Есть, конечно, Флинт – он обещал защитить. Есть хмурый и неразговорчивый Дитрих, который становится на пути у жутких зверей молчаливой преградой.
Но ведь ты и сама можешь за себя постоять. Нащупываешь рукоять кривого ножа под одеждой. Видишь, как набрасываются сразу трое на Дитриха. Один, промахнувшись, оказывается к тебе чудовищно близко. Ещё двое кусают мужчину.
Напевая что-то себе, кидаешься бесстрашно вперёд. На волка, который уже подбирается к Дитриху со спины. Подбегаешь близко совсем, почти вплотную – притуплённое обаяние больного зверя слишком поздно предупреждает того об угрозе. Несколько раз вгоняешь по рукоять нож волку в шею. Заставляя того рухнуть на снег с жалобным визгом. Он дёргается, брызжет во все стороны горячая кровь. Ты убила его. Вот только, кажется, никого убивать совсем не хотела.

Каталина.
Лай Шваркса вовремя предупреждает тебя об угрозе. Волки бросаются в атаку и вид мчащейся на людей своры вселяет ужас. Энзо, внезапно решивший проявить благородство, оттесняет назад, решительно вставая между тобой и клыкастой угрозой.
Пользуешься возможностью. Ты – в первую очередь, лучница, и только потом командир. Тебе прекрасно известно, что в бою лучники нуждаются в хорошем прикрытии. Натягиваешь тетиву до предела, задерживаешь дыхание, целишься. Легко и без лишних колебаний отправляешь стрелу в короткий полёт. Привычно отмечаешь попадание – ты вообще редко промахиваешься. Не промахнулось даже по такой юркой и бесконечно стремительной цели. Но на единственном выстреле бой не окончится – ещё один волк налетает на Энзо, но рыцарь, кажется, и без твоей помощи прекрасно контролирует ситуацию.

Уна.
Выходишь вперёд, предпочитая не прятаться за спинами мрачных мужчин. Высвобождаешь именной клинок, и без того непростительно долго засидевшийся в ножнах. Чумные волки, мчащиеся во весь опор на тебя, почему-то совсем не пугают. Быть может, ты чувствуешь, что можешь справиться с ними.
Первый прыгает – уходишь в сторону и, на развороте, огреваешь мечом по спине. Подпрыгиваешь и пронзаешь насквозь зверюгу, прибивая к земле. Едва успеваешь извлечь из него меч, лезвие которого обагрено чумной кровью, как подбираются новые.
Двое – рычат, демонстрируя гнилые клыки. Посматривают с беспокойством на бушующий за твоей спиной костерок. Отпугиваешь их резким взмахом клинка – волки отпрыгивают, но не убегают.

Тэрия.
Вскакиваешь, вовремя спохватившись. Выхватываешь кинжал. Раскалённую головню из костра забираешь. Озираешься – похоже, волки тобой не заинтересовались. Все как один обходят тебя стороной.
Не унываешь. Бросаешься на одного из волков, окруживших Симону. Тех явно слишком много собирается на одну хрупкую жрицу. Налетаешь внезапно, всаживаешь в предплечье животному клинок по самую рукоять. И, с удивившим тебя саму лютым ожесточением, добиваешь мощным ударом в основание шеи.

Ашиль.
И твари подходят, совсем не стесняются. Один из волков танком прёт прямиком на тебя – хрипит, смотрит жадно на свежее мясо в обёртке из живого пока ещё человека. В его залитых кровью глазах ты видишь свою скорую гибель, в мерзких фурункулах на шее хищника ты видишь своё личное поражение. Крах, как врача.
Вокруг, кажется, много людей, но почему-то тебя терзает навязчивая ассоциация с личной дуэлью. Словно нет рядом других, словно только ты и этот единственный волк схлестнулись среди бесконечной метели.
Он бросается на тебя – и лишь чудом ты в последний момент умудряешься отскочить в сторону. Заторможенный зверь проносится мимо, врезается в твой костерок и сносит, переворачивая, котелок с готовым отваром.
Вновь оборачивается и без промедления прыгает. Врезается лапами в грудь, опрокидывает тебя на спину, в снег. Клацает в нескольких дюймах от твоего носа жуткая пасть, горячая кровь хлещет на лицо и одежду. Тяжесть зверя на груди не позволяет дышать. Тебе кажется, что всё уже кончено, но вдруг понимаешь – твоё оружие давно и надёжно засело в горле зверюги. Он извивается на тебе, заливает тебя своей кровью, но, в то же время, стремительно умирает.
Сталкиваешь не без труда с себя мёртвую тушу. Лежишь, глядя в метель, на снегу.

Юрген.
Выхватываешь саблю. Встаёшь между хищниками и их добычей – по совместительству, порученной тебе леди. Один волк. В самый раз для одного пожилого солдата, шепчет рассудок. Но у тебя нет времени думать и размышлять. Как знать, возможно ты и погибнешь сегодня.
Чудовищной силы ударом разрубаешь морду прыгнувшей на тебя твари. Брызжет во все стороны заражённая кровь. К счастью, Адрианна разумно держится до поры до времени позади. Отступаешь в сторону, позволяя поверженному зверю беспрепятственно рухнуть на снег. Кое-что по-прежнему можешь. Ждёшь остальных.

Адрианна.
Ждёшь, готовая при необходимости попытаться помочь. Наблюдаешь с тревогой за Юргеном. К счастью, на вас отвлёкся из общей своры всего один волк – надеешься, что телохранитель сможет с ним справиться. Зверь прыгает – Юрген встречает его свирепым ударом.
Всё заканчивается быстрее, чем ты успеваешь как следует испугаться.

Пуатье.
Оказываешься моментально в первых рядах. Рядом отбиваются от наседающих зверей люди нещадно. Двое серых заинтересовываются и тобой – один рискует напасть, но ты размашистым ударом топора едва ли не располовиниваешь полусгнившего зверя. Кровь вперемешку с гноем льётся на снег, а чумной волк, хрипя, пытается уползать, волоча кишки за собой следом.
Второй, более свежий, бросается на тебя. Отшвыриваешь его обратно пинком – сегодня ты определённо в ударе.

Симона.
Подрываешься, превозмогая страх перед зверьём и болезнью занимаешь место в строю. Отважно встаёшь в первых рядах, уповая на силу Урфара.
Ты боишься, тебе страшно до ужаса. Но ты можешь это контролировать, тебе не впервой. Готовишься к схватке.
Из белой мглы прямо перед тобой возникают сразу трое хищных зверей. Первым из них мягко ступает наиболее крупный – одноухий вожак. Подходит ближе – отгоняешь его раскалённой головней.
Вас так учили. Огонь – самое эффективное средство борьбы. Причём, как выясняется, не только с ересью, но и с чумой.
Размахиваешь палкой, отпугивая чумных хищников среди белой ночи. Замёрзшая, слабая, одинокая леди де Винтер.
С каждой секундой они всё меньше боятся огня, вот только выхватить вместо палки клинок ты просто не успеваешь. Прыгает первый, едва не сломав руку, на которой держится баклер. Вожак бьётся в ноги, опрокидывая тебя внезапно на землю. Падаешь в снег – внутри всё сжимается. Хочется закричать, от обиды и страха.
Острые зубы впиваются в беззащитную шею – тебя накрывает волна обжигающей боли.
Не волнуйся, Симона. Это скоро пройдёт.

Клаус.
Отступаешь назад, ближе к костру. Видишь, как двое волков опрокидывают и рвут на части жрицу Урфара. Другие проскальзывают мимо защитников и всех остальных, серыми тенями мчатся прямо к тебе.
Вокруг кипит бой, хлещет на холодный снег кровь и людей, и волков. Никому сейчас нет до тебя дела, приходится разбираться с проблемой самостоятельно. Первый волк медлит, присматривается. Второй – бросается на тебя и, прежде чем ты успеваешь что-либо предпринять, впивается в ногу.

Эларик.
Шагаешь медленно, разумно, позволяя остальным умирать за тебя. Пока ты шагаешь, волки облепливают несчастного Дитриха. Волки впиваются в ногу Вернера. Пока ты шагаешь, справедливо опасаясь чумы, звери опрокидывают и начинают рвать на части леди де Винтер. Один из них, к слову, вожак.
Ты уже выбрал для себя подходящую цель. Копьё в одной руке, в другой – верный щит. Ты сражался с имперцами в первой стычке на переправе. Видит Единый, ты хороший солдат, но чуму победить ты просто не в силах. От этой проказы хочется дистанцироваться, держаться подальше.
А ты приближаешься. Заглядываешь поверх голов волков в лицо одинокой жрицы Урфара, Симоны де Винтер. Голубые глаза девушки остекленело смотрят в пространство, пробирая до дрожи. Вместо шеи и нижней половины лица – уже обглоданное хищниками кровавое месиво. Имперский божок не удосужился помочь своей рьяной жрице. Паломничество Симоны, похоже, трагически завершилось.
Вожак, словно почувствовав что-то, поднимает голову и смотрит на тебя. Его разорванное ухо едва заметно трепещет на сильном ветру. Пасть волка в крови – крови той, что совсем недавно считалась одной из вас.
Без колебаний всаживаешь копьё в горло ублюдку. Тот хрипит, дёргается, едва не вырывая у тебя древко из рук. Додавливаешь, выжимая последние капли жизни из твари.

Умар.
Всего один волк проскальзывает мимо всех остальных и выбирает тебя своей жертвой. Ты не воин, ты прячешься за спинами остальных, но для волка это не имеет никакого значения.
Чумного зверя не пугает ни сталь в твоих руках, ни пылающий совсем рядом в полную силу походный костёр. Взмахиваешь скимитаром и, кажется, почти достаёшь. Только кажется.
Волк повисает у тебя на руке, дробя челюстями запястье и пальцы и вынуждая выпустить единственное оружие. Сбрасываешь кое-как зверя – рука болит и чудовищно кровоточит. В ране остаётся несколько полусгнивших волчьих зубов.

Дрег.
Арбалетный болт отправляется в полёт вхолостую. Выискиваешь среди творящейся вакханалии взглядом Шваркса – находишь, псина бегает вокруг Энзо и Каталины и тявкает. Кажется, то и дело хочет броситься в атаку на ближайшего волка, но что-то, какой-то инстинкт, останавливает. В конце концов, Шваркс, пождав хвост, устремляется к тебе и костру.
Отворачиваешься от этого зрелище раньше, чем вожак сбивает с ног Симону. Не знаешь, что мог бы спасти жрице жизнь, удели в своё время чуть больше внимания боевой подготовке. Тебя это в данный момент не волнует – ты призываешь на помощь отверженным могущество богов настоящего Севера. Выворачиваешь на снег ваш несостоявшийся ужин – шипящее варево действительно заставляет одного из хищников немного отпрыгнуть. Другой с подозрением принюхивается к еде.
Пока ты взываешь к Агни, волки тебя почему-то не трогают. Не замечают. Хватаешь из костра подожжённую палку. Бросаешь в сторону наибольшего скопления заражённых волков. Свистишь, привлекая внимание. Но твари не отвлекаются. Продолжают делать своё кровавое дело.

Пад.
Призываешь других к бою, сам обнажаешь клинок. Уже привычно держишь его одной рукой, высматривая в буране клыкастых тварей.
Те, впрочем, не заставляют ждать себя слишком долго. Выныривают из темноты, устремляясь к тебе и к костру. Коробейник рядом взывает к своим странным богам и, похоже, совсем не нуждается в помощи. Один из волков вцепился в Вернера, но помочь ему ты просто не успеваешь.
Две мутноглазые твари вырастают перед тобой – скалятся, насмехаясь над старым калекой. Их не пугает ни взметнувшееся от варева коробейника ввысь пламя костра, ни клинок в твоей здоровой руке. Прыгает первый и, удивлённый твоей ловкостью, отступает, отделавшись длинной царапиной. Второй оказывается слегка расторопнее – впивается зубами в бедро. И к боли укуса примешивается холодное осознание – вот и всё, приехали. Укус волка гостеприимно отворяет ворота чуме.

Флинт.
Обещал защищать девочку и обещание держишь. Не рвёшься вперёд, поджидаешь серых и мохнатых чуть позади. Сразу несколько набрасываются на грозного Дитриха, но ещё один – минует его и бежит прямиком на тебя.
Страшный зверь, грозный, клыкастый. Однако ты его не боишься, только слегка опасаешься. Встречаешь размашистым ударом мотыгой – хорошо пошло, чувствуешь, удачный удар.
Удар оказывается настолько удачным и попадает волку прямо по пасти, что оттуда, вперемешку с кровью, вылетают осколки зубов, а сам зверь отлетает чуть в сторону и падает замертво.
Оглядываешься – девочка, которую ты защищал, сама побежала вперёд и напала на волка. Тоже убила.

Оравер.
Старый друг придаёт уверенность своей притягательной тяжестью. Много лет ты при помощи этого молота ковал серпы и подковы, теперь пришло время орудию послужить для других целей, пусть и тоже на благо.
Занимаешь место в первых рядах. Смотришь решительно на мчащуюся навстречу ораву. Ты знаешь, что и как должен делать. И не унываешь даже тогда, когда перед тобой появляется добрая тройка матёрых волков.
Отпугиваешь серых размашистым, хоть и не достигшим намеченной цели, ударом. Снова замахиваешься, но недостаточно быстро. Сказывается усталость после пути, напоминают о себе скованные от холода и голода мышцы.
Волки бьются в ноги, рвут на части штаны, намереваясь тебя опрокинуть. Третий вцепляется в кисть, заставляя выронить молот. Отмахиваешься, отбиваешься, но тварей слишком много. Хочется кричать, но ты почему-то молчишь. Хоть и проигрываешь неравную чудовищно схватку с дикой природой. Понимаешь, что ты в любом случае мёртв. Чего не сделают волки, то закончит чума – и, словно в подтверждение этих мыслей, зверям наконец-то удаётся тебя завалить. Чувствуешь, как смыкаются клыки хищников на твоём открывшемся на мгновение горле.

Сания, наконец, подняла глаза на мечницу. Каждый из них, бредущих этой дорогой, казалось девушке, был в своем коконе из беды, отчаяния, боли и тяжелых воспоминаний. И каждый по сути варился в этом один. Кто-то отгораживался от других молчаливой отчужденностью, кто-то шутками. Уна, видимо, была из вторых, как и сама Санни. Это нравилось девушке.

- Да уж, наверно и хорошо, что не падают, - согласно кивнула она на призыв держаться на ночлеге вместе. - Если еще и мужики к нашим ногам будут падать, мы вообще никуда не дойдем. Ну пошли что ли тогда постели стелить, - Сания улыбнулась, бросила взгляд на ветки и поволокла их дальше.

Сгрузив все в кучу, она подумала, что неплохо бы посидеть у костра: хотя работа и позволила немного отогреться, но мороз всё ещё пробирал. Санни заозиралась в поисках Каталины, чтобы спросить, довольно ли уже хвороста, взгляд зацепился за решительно направляющегося к воительнице рыцаря. На поясе у него соблазнительно болтались тушки кроликов. Сания сглотнула слюну, глоток разбавленного вина, которым ее приводил в чувство бородатый лекарь, был единственной пищей за долгие часы. - Господин рыцарь, вы же не откажетесь от мяса на ужин? - окликнула она его. - Я могла бы приготовить, если где-то раздобуду нож и котелок.

Энзо на пару мгновений остановился. Видимо слова Сании несколько сбили его с толка, но затем рыцарь согласно кивнул и, возможно, даже слегка улыбнулся. Левой рукой, он потянулся к кинжалу, висевшему у него на поясе, а затем протянул маленький, но очень острый клинок девушке, ручкой вперёд, чтобы та ещё чего доброго не поранилась. И только после снял с небольшого крючка подстреленных этим, кажущимся уже таким далёким, утром кроликов. Не могло ускользнуть от девушки и то, что Лорензо был слегка напряжён и старательно вслушивался в вой ветра. - Спасибо, - поблагодарила его Санни, и направилась к костру, высматривая лекаря.

Заметив знакомую бороду, она остановилась и показала лекарю на кроликов. - Мастер, спасибо за лекарство и за одеяло, - она улыбнулась тому, что слово «спасибо» случилось говорить третий раз за совсем недолгое время, так и привыкнуть недолго — ты оставь микстуры себе, больше проку будет, я если что могу подсобить. Котелок для травок, небось, захватил? Никогда еще не видала лекаря, чтоб про то забыл. А вашего брата я много видала. Кипятка бы надо, - она снова показала на кролей. - Может растопишь снег, пока я ими займусь?

Выслушав ответ лекаря, Сания забрала сумку и заспешила к костру, от которого шло приятное тепло, усевшись на ветки и вытянув, наконец, многострадальные ноги, устроила рядом кроликов, подобрала палку подлиннее, воткнула ее возле огня, сняла рукавицы и повесила их сушиться. Протянув к огню руки, грела их до тех пор, пока пальцам не стало горячо. Теперь можно было заняться ужином. В ожидании что кто-то нагреет воды, Санни ловко принялась разделывать тушки, снимая с них шкурки и пытаясь аккуратно разделить на двадцать частей (довольно жалких, надо признать), чтобы каждому досталось. Острый кинжал мелькал в ловких пальцах, привыкших с ювелирной точностью резать, крошить, толочь и отмерять, кусочки мяса она складывала прямо на снятые шкурки и даже начала напевать тихонечко:

*

1

Мороз. Внезапные порывы сильного ветра, пробирающегося под одежду и обжигающего холодом кожу лица. Облачка пара, вырывающиеся изо рта при дыхании. Тишина, которую прерывает только тихий хруст пробиваемого беглецами снежного наста.
Бредёте вперёд, опустив головы и не разбирая дороги.
От холода и ветра нещадно слезятся глаза – виднеются сквозь белесую мглу зловещие голые силуэты деревьев. Планирует вниз неторопливо, крупными хлопьями, снег.
Не переговариваетесь, сосредоточившись полностью на движении.
И размышляете. Каждый – о чём-то своём.

На исходе вторая неделя пути. Идёте на юг, в сторону захваченного имперцами Эредина. Кто-то – спасаясь от судьбы и невзгод. Кто-то – преследуя свои собственные, одному ему известные, цели.
Вот уже больше четырёх дней продолжается последний затяжной переход.
Кажется, целую вечность назад вы намечали маршрут, отдыхая в небольшой придорожной таверне. Греясь в тепле и купаясь в уюте. Очередным пунктом назначения на пути к окончательной цели должна была стать относительно крупная деревня Орлан – те из вас, кто знает север не понаслышке, наверняка хоть раз в ней бывали.
Орлан обещал передышку, желанную возможность восстановить силы и пополнить припасы. Орлан был тем, что давало вам силы двигаться дальше.

Вчера утром вы наконец-то достигли деревни. Точнее того места, где она должна была, в теории, находиться. Вместо милых приземистых домиков с источающими спасительное тепло светлыми окнами, вы обнаружили только лишь пепелище. Подозрительно ровную выжженную окружность – рваную рану на теле белоснежной равнины. Земля здесь до сих пор продолжала едва заметно дымиться, а приземлявшиеся на её тёмную поверхность снежинки сразу же испарялись.
Для вас же эта находка была катастрофой. Намеченного в планах перевалочного пункта попросту больше не существовало. А это означало, как минимум, ещё несколько суток в пути. Это так и подмывало просто опустить руки.

С момента обнаружения пепелища Орлана, ваше, до сих пор относительно неплохо протекавшее путешествие, стало одну за другой притягивать неудачи. В прежние дни у некоторых из вас получалось сносно охотиться – теперь же окружающий лес словно вымер. За два дня пути и периодических отклонений то в одну, то в другую, сторону от совершенно безлюдного и полузасыпанного снегом королевского тракта, никому из вас не встречались животные. Лишь однажды Лорензо удалось подстрелить парочку тщедушных и, как видно, отупевших от голода, зайцев. Кроме того, морозы с каждым часом крепчали, а бесконечный снегопад постепенно усиливался, угрожая со временем превратиться в полноценную вьюгу.
Ни единой живой души вы не встретили за последние четыре дня пути на дороге. Начинало казаться, что весь окружающий мир просто исчез, окончательно развеялся вместе со своими проблемами, городами и императорами.

Так и идёте, выбиваясь из сил. Продолжаете упрямо переставлять ноги.
Кое-какое зверьё, впрочем, в округе всё же осталось. Худые серые тени скользят на почтительном расстоянии позади бесплотными призраками. Практически бесшумно ступают по снежному насту когтистые лапы. Вот уже несколько дней они рядом – вас преследует внушительная стая оголодавших волков, молчаливых спутников вашего бегства. Словно добрые соседи они наблюдают за вами - издалека, не отставая, но и не давая в то же время себя подстрелить. Ночами воют многоголосо, а собака добродушного коробейника неизменно разражается в ответ заливистым лаем.
Их присутствие беспокоит, внушает тревогу. Сверкающие первозданным голодом волчьи глаза так и мерещатся во мраке окружающей костёр стены ночи. Своим жалким видом изголодавшие волки снова и снова напоминают о смерти. И о том, что случится, если кто-то из вас всё же рухнет без сил лицом в снег, не находя в себе мужества подняться и продолжить идти.

Селестия внимала мужчине, зачарованно слушая его. В какой-то момент эльф почувствовал, как одна ладонь девушки стала более осязаемой и мягко легла на одно из его плеч. А вторая затерялась ненадолго. Но лишь затем, чтобы пальцы её осторожно прикоснулись к первому шраму, оставляя отпечаток мази, что ещё недавно втирал в свои раны маг.
Жрица повела мальчиком вдоль, очень нежно, словно боялась причинить боль.
- Не больно? - тут же осведомилась она.
На вопрос девушки Рэасаэль отрицательно покачал головой и улыбнулся, хотя его улыбку она не смогла бы увидеть, только почувствовать.
Селестия и сама улыбнулась и стала втирать лекарство уже увереннее.
Слова о том, что будет завтра, вызвали в девушке бурю восторга и радости. и невероятное волнение, рождаемое от слов Рэаса. Сладкое предвкушение чего-то неведомого, что уже сейчас заставляет её трепетать от незримого касания. И слова мужчины облекали это в форму. Совсем чуть-чуть, но достаточно, чтобы сердцу девушки не найти покоя, то неистово стуча, то замирая в истоме.
- Ты так красиво говоришь... - голос Селестии изменился, отражая её состояние.
Мазь совсем немножко обжигала, следов от неё не останется, это девушка поняла, еще, когда маг позволил ей помочь себе. Волшебник тем временем сматывал тонкие полоски ткани со своих рук и кистей.

- Я так не думаю, - отозвался он, наконец, - мои познания взяты в основном из пыльных книжек, как их называет мой брат… - маг немного осёкся, так что его неугасимое желание сразу же слетело и даже демон, по-видимому, заткнулся, оставив колдуна в полной тишине и теплоте от мягкий прикосновений пальчиков леди Райс.
- Знаешь… то заклинание, что я использовал сегодня,… оно состоит из аркан судьбы и записано здесь, - маг щёлкнул пальцами и на постели возле них появился увесистый фолиант из чёрной кожи. От обложки веяло холодом и смертью, серебряная вязь рун чётко говорила о том, что в книге содержаться заклинания по некромантии, белоснежный пергамент страниц мог поспорить белизной с начищенной костью, а арканы на них записаны кровью.
- Не лучший спутник для белого мага, не так ли? – грустно улыбаясь, спросил Рэасаэль, он не хотел напугать её, нет, наоборот, теперь маг открылся до конца! – Я хочу, чтобы между нами не было тайн, - тихо прошептал волшебник, - из-за неё я был перенесён к Вратам и, в конечном счете, стал таким, но она же и спасла меня сегодня от демона. Конклав прикажет мне уничтожить её если узнает, и они будут правы, но лишь отчасти…

Девушка вздрогнула, когда появилась эта книга. Она тут же прекратила своё занятие. Маг почувствовал, как жрице стало не по себе. Боль и горечь заполонили все... Словно она впитала в себя эхо боли тех, чья кровь пошла на письмо...
Селестия беззвучно заплакала.
- Как страны порой наши тропы... Соприкасаясь с болью, нельзя уйти из неё, не принося боль самому...
Она уронила баночку с мазью на юбки и вслед за ней свои, кажущиеся теперь такими бессильными, руки.
- Я - жрица Единого... Ты - белый маг... Но приходит демон и во что окунет он наши руки... - продолжала девушка.- Я ищу, давно ищу ответ... Можно ли нести свет, освещать... Без необходимости того, чтобы прикасаться к боли. Но сейчас именно мои пальцы касались твоих ран. Именно моя душа стала проводником света для тебя. И я поняла. Иногда, чтобы зажечь свет, не нужно дожидаться рассвета. Можно войти в окутанную мраком комнату со свечей и пламенем и осветить её изнутри! Сколь бы ни была густа тьма, если огонь - настоящий, свеча не погаснет. И поможет продержаться до рассвета. Я сохраню твою тайну.

Жрица протянула руку вперёд, словно пытаясь почувствовать смерть и страдание, что шли от фолианта, ещё сильнее.
- Я чувствую в себе любовь и сострадание к тем, кто стал жертвой, причастной к созданию краски... к тем, чья кровь легла на эти страницы. Я хочу помолиться за них, чтобы их души обрели исцеление и покой. - слёзы по-прежнему продолжали течь по её щекам. - Я не разрушу этим силу книги, что помогла тебе и даст в будущем ключ к освобождению? Если нельзя, я сделаю это потом, когда мы изгоним демона. - жрица печально вздохнула. - Рэас, я буду твоей свечой, что готова войти в самое сердце тьмы внутри тебя, и я буду твоим рассветом, чей свет всегда будет с тобой.

- И это греет мне душу, ты мой свет Селестия, я последую за тобой, - мягко произнёс маг, стараясь не смотреть в сторону чёрного фолианта, а затем внезапно продолжил, махнув в его сторону рукой, - здесь две книги, любовь моя, - Рэасаэль не шутил, а его голос был наполнен смесью из печали и боли, - одну, я нашёл около месяца назад, другая, досталась мне как раз перед… перед тем как всё произошло…
Словно в подтверждение его слов фолиант как бы разделился. Одна его часть содержала заклинания судеб, и способы уничтожения нежити, а вот вторая… от неё до тошноты тянуло жертвенной кровью. Словно маг вытащил её из самой Бездны. В ней описывались способы достижения бессмертия и создание тварей тьмы. На книге судеб чувствовался отпечаток самого Рэасаэля, его кровь, что архимаг добровольно отдал этому монстру в обмен на знания, к жертвеннику – который представляла собой другая часть книги - он похоже и сам боялся прикасаться.
- Мне жаль, но им… их душам уже невозможно помочь, а молитва… она ударит и по мне, так что позволь я хотя бы возведу защиту до того, как ты начнёшь, я понимаю важность этого и не собираюсь мешать хотя бы частичному освещению тех, кого он замучил…

Селестия чувствовала, как буквально разрывается... Весть, что молитва не разрушит то, что может помочь магу, несомненно порадовала девушку. А вот то, что душам уже не помочь... Хотя она не была бы Селестией, если бы до конца поверила в это. Даже после смерти можно обрести покой и она не хотела бросать тех, кто пал жертвой и был как-то связан с сотворением фолианта. Но как быть именно сейчас? Она не хотела, чтобы Рэас тратил силы... Она уже видела, к чему это может привести. С другой стороны... Пусть неизвестные жертвы и страдают столь же неизвестный срок... Но это не значило, что боль и агония притупляются... Кто-то мог бы сказать, что терпели столько, потерпят ещё немного... Но не девушка, что сидела сейчас подле эльфа.
- Это будет стоить тебе много сил? - все же решила уточнить жрица, прежде чем принять решение, что могло оказаться весьма болезненным.
Она и сама ещё не знала, что ей выбрать... Но навредить своему возлюбленному не желала ни в коем случае.

- Ещё не знаю, - честно ответил маг, - арканы судьбы теперь закрыты для меня, а я всегда полагался на магию золота. Раны на мне… это следы от обычных солнечных лучей. Так мой ученик пытался вернуть своего учителя, когда тот уже сдался… а демон занял моё место.
Маг опустил голову и, протянув руку, взял лежащий на его балахоне символ Суне.
- Даже он, причиняет мне боль, едва не оставляя на коже болезненных ожогов, словно я трогаю не прохладный металл, а раскаленную сталь. – Архимаг ещё немного попытался подержать святыню, но, в конце концов, сдался, выпуская медальон из своей руки и позволяя тому упасть на постель.
- Теперь же всё несколько иначе, - продолжал волшебник, - мы загнали эту тварь в клетку, но я не знаю, как… как это отразится на мне. Святость столицы причиняет уже гораздо меньшую боль, чем до заклинания, настолько, что я могу более не защищаться, а сравнительно спокойно стерпеть её. Но не уверен, что тоже произойдёт и с молитвами. Всё же теперь я наполовину демон, как бы меня от этого не мутило, я признаю и принимаю всё то, что они сделали со мной.
Рэасаэль внезапно обернулся и порывисто обнял девушку, нежно начав прижимать леди Райс ближе к себе.
- Ты права, ты – мой свет, моя любовь, я должен, и я – верю тебе, Селестия.

Селестия внимательно слушала мага и размышляла. Быть может, тогда ей стоит помолиться отдельно? Смотря, как маг связан с фолиантом жертвенности... Она уже хотела расспросить, можно ли разделить эти две книги и оставить одну ей для молитв, не затронет ли это Рэаса, как мужчина порывисто обнял ее.
Все мысли тут же вылетели из головы, оставляя растерянность с привкусом сладкой боли. Как-то так вышло, что одновременно она наслаждалась его объятиями и испытывала душевные муки из-за того, что с ним происходит.
Девушка мягко обвила руками эльфа за шею, зарываясь в его локоны. Мужчина услышал шумный вдох прямо над своим ухом. Кажется, Селестия сейчас не слишком следила за собой, потому что маг почувствовал тепло ее губ так близко и горячее дыхание, что вырвалось с шепотом:
- Тогда не будем рисковать.
Сейчас это было единственным, на что ее хватило. Прежде чем задать остальные вопросы, стоило вновь собраться с мыслями. И в этот момент девушка почувствовала, как же она устала за сегодня... Столько новостей, потрясений, переживаний... которые льются нескончаемым потоком. Хотелось просто отдаться теплу Рэаса и забыться в его объятиях хотя бы на несколько мгновений. Не думая ни о чем...

И только одна мысль неустанно ныла внутри и пилила ее сердце... Демон ведь никуда не исчез и, наверняка, без конца что-то говорит, говорит... Из-за этого у нее не получится расслабиться по-настоящему никогда... пока он сидит там, она всегда будет помнить, насколько тяжело ее возлюбленному. И она ведь даже не слышит слов демона...
Похоже, жрица и сама вдруг заметила, что почти касается своими губами уха эльфа. Неожиданно для себя Селестия улыбнулась и, поддавшись порыву, осторожно приблизила их, даря мужчине свой первый трепетный поцелуй. На который прежде была не способна, будучи отвлеченной тем, что происходило.
Что-то она еще хотела, но напрочь позабыла об этом сейчас. Она прислушивалась к биению сердца Рэаса, ловила его чувства. Ей так хотелось подарить ему сладость, которая способна вымыть из его души хоть целый демонический легион! Если бы она только умела подобное...
Эльф почувствовал легкое копошение, это девушка уткнулась в его плечо, расстроенная посетившей ее мыслью. Сейчас она казалась себе такой жалкой и никчемной... Так мало повидавшей и узнавшей. Так мало умеющей... И совершенно ничего не смыслящей в силе любви... И под силу ли смертным то, чего она желает, то, что представила себе?

- Как бы я хотела, чтобы сила моей любви вымыла всю скверну из твоей души. Почему, почему об этом ничего не известно? - она подняла лицо и чуть отстранилась, чтобы видеть лицо мага. - Рэас, быть может, ты читал в мудрых книгах? Встречал? Ведь о силе любви так много спето и сказано, неужели она не достаточна... Неужели в древних фолиантах магов ничего об этом нет? Неужели она слабее магии демонов? - лоб жрицы чуть нахмурился в отчаянном вопросе, который захватил все ее существо.
Нужно будет то же самое спросить и у Альзаса. Даже если не встречалось, пусть поищут в библиотеках!
Селестия хотела даже спросить помощи у Единого, но побоялась, что ее молитва может навредить возлюбленному.
Услышав, от Селестии, что она не станет возносить молитву, чтобы не навредить ему, волшебник невольно улыбнулся. Крепче прижимая леди Райс к себе.

- Хорошо, - промурлыкал маг.
«Она уже так много сделала для меня, и готова сделать ещё больше» - Рэасаэль понимал, что это своего рода жертва для юной жрицы, и отнюдь не малая. Она поступается со своими принципами ради него, это было так чисто, благородно, а что он? Способен ли он ответить ей тем же в полной мере? Принести такую же жертву на алтарь возникшей между ними любви. Что-то внутри подсказывало магу, что он сможет, что ему придется пойти ещё дальше и заплатить куда больше за эти крохи счастья. Его сердце билось очень часто, а демон что-то шептал на самом краю сознания, но волшебник больше не слушал это создание Бездны. Проведя рукой над тёмным фолиантом, колдун заставил тот распахнуться и окружить его сотней магических символов. Он хотел найти ответ на свой вопрос. А лёгкая боль и головокружение не могли отговорить Рэасаэля от этого. Он знал, что жрица этого не видит, но она почувствует, если он использует одно из заклинаний, обязана почувствовать.
«Нет! Что ты делаешь? Снова хочешь всё испортить? Она же только-только успокоилась, согрелась в твоих объятьях, а что ты? Глупый эльф, ничему так и не научившийся за почти двух вековую жизнь, прекрати! Прекрати это всё немедленно!»

Он почувствовал её поцелуй, первый, что она подарила ему сама, такой тёплый и нежный. Почти сразу же маг потерял концентрацию, и арканы растаяли, вернувшись на свои места внутри жутковатой книги, что с едва различимым хлопком закрылась. Вычертив символ, волшебник заставил чёрный фолиант исчезнуть, а вместе с книгой пропала и её ужасная аура. Архимаг немного поморщился, но девушка этого уже не видела, она могла только слышать, как часто бьётся его сердце. Его мысли скакали, словно белки в колесе, и он никак не мог заставить себя сосредоточится на её вопросе. Из головы просто не выходила нежность её кожи, что он мог сравнить разве что с самыми дорогими шелками, что привозили из Нурции, цветочный запах её волос и сладковатый привкус от поцелуя, на который она согласилась, думая, что нужна ему лишь как проводник магии…
- В книгах, ты серьёзно, любовь моя? – маг рассмеялся, вполне здоровым живым и довольно приятным для слуха смехом, - О, поэты в них, как один говорят, что мир спасется любовью, но чистую любовь наш мир не видел века!.. Люди используют её лишь как оружье, а не для исцеленья души. Мы живём среди тех, кто ради собственных целей, заставляет её служить злу и гордыне и это… основная причина, по которой я старался держаться подальше от этого чувства, пока не встретил тебя, Селестия!

- «Время этого мира скоро истечёт, волшебник! Ещё немного и Врата будут открыты! Король драконов уже мёртв! А что до тебя… ты очень скоро станешь моим! Ведь ты не посмеешь открыть её! Ты боишься! Ты не можешь позволить своим белым ручонкам запачкаться в кровь, слабак! » - это был первый раз, когда жрица смогла услышать хрипловатый, скрипучий голос твари сидящей в золотой клетке.
– «Замолчи! Прошу, хватит!» - бросил ему Рэасаэль, его на пару мгновений немного затрясло, но тепло возлюбленной очень быстро смыло очередную «атаку».
- Спасибо тебе, любимая, просто за то, что ты есть у меня! – ласково улыбнулся архимаг, видимо он не знал о том, жрица это услышала.
Ах, сколько всего она желала сказать о любви, пока маг говорил! Но внезапно услышала его... Демона. Селестия даже вздрогнула от неожиданности. Ее нежные объятия стали словно каменными от напряженно застывших рук. Даже сердце на миг замерло и дыхания ее не было слышно. Неужели, это правда? Жрице стало так горько, так жаль короля драконов.
И без того уже покрасневшие глаза дочери герцога вновь стали влажными. К горлу подступил ком...
Селестия тяжело сглотнула и внимательно взглянула на эльфа. Он почувствовал, как руки девушки заскользили по его спине к плечам. И там остановились. Как то совсем не нежно ухватилась жрица пальцами за плечи Рэаса.

- О, теперь я слышу его ложь. - Сказала очень горьким голосом Селестия. - Демон, даже я в свои юные шестнадцать лет понимаю, чего ты пытаешься добиться. Ему нет нужды доказывать свою силу. Тем более, способом тщеславных и слабых духом. Твои попытки подменять понятия - тщетны. Это ты нашептал про любовь? Может, зло и ликует, может, ему приятно обманываться, что оно способно подчинить себе любовь. Но больше я верю в то, что ты сам знаешь, что это - ложь для заблудших душ. Ибо кому довелось познать ее, знает, что то, что называют любовью, которую можно использовать во имя зла, ею не является. Ты бессилен перед силой любви и ты это знаешь.
Девушка говорила и смотрела в глаза эльфа, в самую глубь, обращаясь к тому, что сидело внутри мужчины.
- «Да что ты знаешь девчонка? Ведь именно любовь открыла нам Врата в этот мир тысячелетие назад! Она же позволила нам войти и этот, последний для вас, раз и сколько бы, такие как Рэасаэль не запирали их, жертвуя собой, своими душами, обрекая себя на вечные муки в наших руках, всё равно найдётся девушка или юноша, что полюбит одного из нас! И Врата распахнуться вновь! Ты-то не знаешь, а вот я знаю, что задумал твой возлюбленный!» - сладостно растягивая слова, смеялась тварь.
- «Довольно Велитал`ан!» - спокойно попросил волшебник.
- «О, да, тогда скажи ей это сам! Скажи, что ты намерен собрать все проклятые книги драконов и вновь запечатать нас! Скажи, что при этом ты можешь погибнуть, ведь люди так ничтожны, они не станут помогать ни тебе, ни кому-то другому! Они всегда были нашими рабами и ими же и останутся! Боги дали вам силы чтобы бороться с порождениями ночи, но ваши души слишком слабы, как и твоя собственная душа маг, или ты уже забыл, как сам…» - но договорить демону не дал золотистый символ арканы судеб, что с грохотом заставил опуститься на клетку твари ещё пару барьеров. А Рэасаэль закашлялся, прикрывая рот рукой и боясь, что девушка увидит его кровь.

- Рэас! - воскликнула Селестия. - Зачем? - она снова обхватила мага и прижалась к нему, шепча прямо в ухо. - Ты же обещал мне не вредить себе! Ему не смутить мой разум! И не мне судить твое решение. В котором я ничего не смыслю, но знаю одно, что демонам в нашем мире - не место. И есть те, кто тебе поможет. Это - я! - пылко говорила жрица. - Возможно, кто-то и воспылал к демону страстью. Но если бы одного из них действительно коснулась ответная любовь, он перестал бы быть демоном! А Врата от безответной любви не распахнулись бы отсюда! Только слепая страсть толкает на безумие. Не любовь! Любовь мудра и не требует жертв. Ничьих и никогда. Она ищет путь и видит там, где не могут увидеть даже демоны! Если нужно собирать книги - собирай! Так даже лучше! Потому что их можно будет очистить молитвами! Стоит только узнать и почувствовать все эти измученные души! А я буду искать тропы любви с тобой, любимый! Мы те, кто открывает сердцем, душой. И совсем иные Врата! - закончив свою пламенную речь, девушка ласково провела ладошкой по спине эльфа, поглаживая ее, а сама чуть отстраняясь. - Рэас, может быть, ты хочешь пить? Или нуждаешься в чем-то после этих чар? Скажи, я сделаю это для тебя. - Взгляд жрицы стал мягче и теплее, наполняясь заботой.
Другая ее ладошка провела по щеке мага, пока Селестия с легким беспокойством заглядывала в его глаза. Ее лицо сейчас было близко, очень. Она бы даже коснулась лбом его лба. Но девушка смотрела на Рэаса.
Откашлявшись, маг поспешно убрал руку куда-то в складки мантии, впрочем, пара капелек могла и остаться, ведь он не видел себя со стороны.
- В том-то и проблема, любовь моя, - очень тихо, практически шёпотом начал волшебник. – Вратам не нужна ответная любовь, им достаточно жертвы. Просто представь, что меня вдруг не стало, а вот такая тварь, как та, что внутри меня, говорит тебе, что я – их пленник и просит всего-то открыть Врата в обмен на твоё счастье с любимым. Ты – жрица, ты понимаешь, что это ложь, но как быть с какой-нибудь крестьянкой, что потеряла своё дитя из-за Северной Лихорадки, или как поступит маг, что владея и управляя огромной силой, не может более прикоснуться к той - единственной, что стала для него всем?!

Рэасаэль смотрел прямо в глаза девушке, и, взгляд этих демонических глаз был полон боли.
- Да, я и сам не знаю, на что буду способен, если тебя заберут у меня! – его рука нежно коснулась подбородка юной леди, а затем пошла по её тонкой шее вниз и повернула к плечу, так и не дойдя до желаемого, маг лишь приобнял девушку. – Ты стала для меня всем Селестия! Я не знаю, как это случилось и почему это произошло так быстро, но я люблю тебя!
Мысли колдуна были кристально чисты, он говорил правду и сам же боялся её! Понимал, во что втянул ту, что стала ему дороже всего, и не знал, как теперь поступить. Его душа металась, словно загнанный в клетку зверь. В этом они с демоном были сейчас очень похожи, Только один был совершенно чёрным, как таинственная луна, о которой складывали легенды барды, а другой был чистым, без малейшего замутнения, кристаллом. Прозрачный как родник, он не мог ничего от неё спрятать, и это в какой-то степени было даже забавным.
- Прости, я должен был рассказать тебе о своих целях сам, а не вот так…, - архимаг виновато опустил взгляд, а после и вовсе попытался отвести его в сторону.

- Пообещай мне, - серьезно сказала Селестия, - что если вдруг случится так, что тебе придется открыть Врата ради меня или погубить мир... Что бы они не попросили, ты откажешься. Любовь никогда не будет орудием против целого мира. И даже жизнь одного существа я никогда не попрошу ради своей любви и нашего счастья. Потому что - все это дурман. На чужой беде не будет счастья чистому сердцу. Это - сделка, что заранее невыполнима. Путь, через который счастье не достижимо. - девушка улыбнулась и бросила взгляд на застывшую руку мага, что так и не добралась до ее плеча. - Не вини себя. Столько всего происходит, что все сразу не успеть рассказать. - взгляд девушки скользнул ниже и, остановившись на губах эльфа, стал несколько укоризненным. - Не устану это повторять, не мучай себя понапрасну.
Ресницы девушки как-то необычайно плавно и медленно опустились вниз. А сама она потянулась к Рэасу и когда их губы почти соприкоснулись, порывисто вздохнула и замерла, прислушиваясь к своим ощущениям. Словно ток рождался в этом крошечном пространстве между... И теплой щекоткой, пульсирующим трепетом разливался по телу. Словно и не от губ идущий, но всепроникающий...
Она оставила ему решать, случиться поцелую или нет. Но сейчас маг точно знал и чувствовал - она желает его. Желает всем своим сердцем. И готова раствориться в нем, отдаться ему. Теперь ей ничто не мешало... Ничто не отвлекало.

- Обещаю, - тихо прошептал волшебник ей в ответ. Он хотел сказать и что-то ещё, о том, что руна не была напрасной, что это даст на некоторое время покой и ему самому, но Селестия как-то очень внезапно, для архимага, оказалась так близко к нему. Наверное, Рэасаэль на пару долгих мгновений попросту разучился дышать, потому что сразу после того, как он наконец-то снова смог вдохнуть, то понял, что его губы уже соприкоснулись с её. И, в этот раз, леди Райс позволяла поцеловать себя не как проводник для магии, а именно как его возлюбленную. Колдун чувствовал, что она хотела этого не меньше, чем он сам. Маг же желал повторять ей снова и снова, что любит её, что она для него - центр этого мира, но был совершенно не в силах разорвать их поцелуй для подобной мелочи. Ещё пару мгновений он размышлял о дозволенности того, что ему хотелось сделать, но не найдя в этом ничего особо преступного, а может попросту не сумев запретить себе подобную вольность. Архимаг обнял Селестию и стал медленно увлекать её за собой на мягкую постель. Отчасти потому, что он очень устал и хотел расслабиться, упав на мягкую перину кровати, но, куда как больше из-за собственного желания видеть её рядом с собой, нежно или наоборот страстно целовать её, имея возможность прикоснуться к ней, когда она будет так близко. Когда практически ничто не сможет встать между ними, кроме некоторого количества ткани на теле девушки.

Вот он - поцелуй, который Селестия назвала своим первым настоящим поцелуем. Всецело ощущая тепло и нежность губ мужчины в соприкосновении со своими. Невероятное чувство!
Оно рождалось само и вело внутренним порывом, вело за наслаждением, приглашало узнать все его грани...
И податливые губы девушки раскрывались, стремились навстречу пьянящему нектару чувственной красоты. Она пробовала на вкус губы Рэаса и эльф чувствовал это любопытство, эту негу. Это тепло скользящее так сладко, так доверчиво...
Она не сопротивлялась, позволяя себя увлечь. Самой Селестии казалось, будто она растворяется в волнах, что уже давно выходят за границы ее тела и сливаются с возлюбленным. И были объятия Селестии нежнее шелка. В движении ласковых рук, что впитывали каждой клеточкой блаженство прикасаться к жару его кожи... В возможности струиться лаской и нести её на кончиках пальцев, охотно даря мужчине. И быть с ним в едином дыхании. Таком горячем, что стремилось навстречу друг другу, встречаясь и соприкасаясь, а затем становясь одним на двоих...

Она была рядом, была так мягка и нежна, но и этого магу было мало! Он не слышал запертого в клетке демона, что хохотал, катаясь по её полу. Впервые твари не нужно было делать абсолютно ничего, ведь колдун сам желал пасть в этот сладостный грех…
Волшебник был то необычайно нежен, то несколько порывист, ведь для него это тоже было впервые. Он, хотя и был осведомлён с теорией, по многочисленным рассказам своего близнеца, в которых тот довольно красноречиво описывал едва ли не каждую свою новую победу, но на практике всё же магу ещё ни разу не довелось, ни с кем разделить свою постель. Даже во снах Рэасаэля всё больше занимали новые арканы и возможные сочетания рун, и их влияние, нежели плотские радости. И это было вполне объяснимо, ведь он никогда никого прежде не любил.
От удовольствия архимаг закрыл глаза. Он откровенно наслаждался каждым моментом и приятной тяжестью девушки, оказавшейся после нескольких манипуляций сверху. Единственное, что его сейчас раздражало, это ее, несомненно, красивое, но крайне неуместное для данного времяпрепровождения платье.
- «Можно я сниму его с тебя? – вполне невинно спросил волшебник, - ведь под ним же есть что-то ещё!?»
В этом маг был почти уверен, он видел как его сестрица, перед тем как родители таки заставили её надеть платье, выходила из комнаты в чём-то отдалённо напоминающем платья крестьянок, при этом оно крайне сильно стягивало талию Лораны и приподнимало её и без того довольно большие груди.

Прелесть момента вдруг испортило перемещение. Селестию мигом отвлекли неудобно давящие и торчащие кольца кринолина, что заставляло девушку выглядеть несколько нелепо. Ткань юбок кое-где неудобно натянулась. А еще когда она нависла над мужчиной, исчезло все очарование поцелуя...
Появилось смутное чувство, что что-то не так. Не было в этом нежности...
Возможно, все дело в неудобной позе. И так кстати прозвучавшая мысль мага, быстро очертившая виновника, - ее платье. Но жрица понимала, что даже без него ей будет почему-то неуютно в такой позе.
Да и зачем его снимать?
Она ожидаемо отстранилась, прерывая поцелуй. Лоб ее был чуть нахмурен. Девушка сердито оглянулась на платье, еще больше нахмурившись уже в задумчивости, и повернув лицо обратно к Рэасу, не менее невинно поинтересовалась:
- Зачем? Мы ведь собирались к ужину...
Возиться с одеждой девушке сейчас хотелось меньше всего. Да и... Она, наконец, очнулась и воскликнула, весело рассмеявшись:
- Рэас, я ведь еще не жена тебе! - взгляд у жрицы стал озорным. - Мы так увлеклись, что совсем позабыли о том, как неприлично девушке появляться на людях не прибранной.
Селестия попыталась скатиться с эльфа набок.

Маг поморщился и отвернулся, словно от пощёчины.
- Я и не думал делать что-то подобное. Разумеется, я хочу этого, да, несомненно, но только если это желание станет для нас общим, а ты сама позволишь мне зайти так далеко, и никак иначе.… - Рэасаэль глубоко вздохнул, он очень не хотел отпускать свою девушку, тем более на какой-то там званый ужин, до которого волшебнику не было ровным счётом никакого дела. Прижав леди Райс к себе, маг вдохнул её приятный аромат и очень мягко продолжил:
- Знаешь, чем маги отличаются от обычных людей? За нас абсолютно всё делает магия, и делает это очень быстро. Возможно, это лишает нас части радостей, но иногда она просто ужасно незаменима и полезна. Посмотри, мне достаточно только щёлкнуть пальцами и … - прошло какое-то мгновение, может секунда и это крайне мешавшее волшебнику платье на Селестии исчезло. Теперь он мерно парило в воздухе примерно в пяти футах от постели, при этом было абсолютно чистым, следы мази волшебника, исчезли с него, и выглаженным, словно прислуга весь день занималась только тем, что выглаживала многочисленные юбки. Но полюбоваться на сие творение леди Райс давать никто не собирался! Стоило наряду исчезнуть, как прижимавший к себе хрупкую девушку Рэасаэль перекатился, в мгновение ока, оказываясь над своей возлюбленной, волосы волшебника слегка щекотали её лицо. Теперь колдун был достаточно близко, чтобы цветочный аромат Селестии смешался с запахами горьких трав. В большинстве оттенков легко было узнать лекарские настои, логично было предположить что целители дома Эль`Райнеров практически пичкали ими мага. Хотя если бы юная леди подумала об уроках, то могла бы вспомнить несколько фактов из жизни волшебника, что свидетельствовали в пользу увлечения архимага алхимией.
- «Одеть, причесать, даже искупать она способна за секунду, к тому же я лишь касаюсь потока, потому не нарушаю данное тебя обещание, любовь моя. Эти заклинания никак не вредят мне, - глаза волшебника поблескивали немного хищным блеском. – Позволь же мне продолжить целовать тебя, моя леди, я так долго желал этого, желал иметь возможность коснуться твоих нежных плеч своими губами, твоей прекрасной шеи, твоих сладких губ…»

Селестия, перекатившись набок, уже собиралась заняться юбками и расправить их, да поудобнее кольца уложить. Она не совсем понимала, что ей предстоит делать дальше, а потому погрузилась в полнейшую растерянность. Впрочем, долго пребывать в ней девушке не довелось. Она понимала, что маг не будет делать что-либо против ее воли, ей даже в голову такое не пришло. В особенности, после слов мужчины о правилах общества, в котором они живут. И тут Рэас вдруг заговорил о магии. Селестия мгновенно потерялась а происходящем, не зная на что реагировать. То ли изумляться парящему над нею платью и его ухоженности... Все же магия - чертовски удобная вещь... То ли... Да что там решать???
Платье мигом вылетело у жрицы из головы вместе с магией, как только она почувствовала тяжесть тела эльфа, столь внезапно оказавшегося над нею... Забыв выдохнуть, девушка с широко распахнутыми глазами взирала на возлюбленного. Она слышала его мысли, обращенные к ней. Она чувствовала, как от его слов внутри неё что-то вспыхнуло и сладко сжалось. Селестии было жарко... Чуть не задохнувшись, жрица порывисто вдохнула. Рэас видел, как вздымается ее нежная грудь так грубо давимая корсетом... Пусть дочь герцога и носила закрытые платья, но корсеты были одинаково тугими, как если бы она планировала в этот вечер обнажить свои плечи и очаровывать округлыми линиями манящих форм...
Сейчас воистину корсет ей мешал.
Так и не сумев ничего сказать, она обратилась к мужчине мысленно:

- Видит Единый, я не могу найти причины остановить это, ибо, как мне кажется, желаю чего-то неведомого мне не меньше тебя... Однако же, я не хочу искушать тебя предать собственные же слова, Рэас, что ты сказал мне совсем недавно. Я не хочу стать причиной утраты твоей чести. Я знаю, ты был искренен тогда и искренен сейчас. Но обещание прозвучавшее ранее подарит нам то, чего мы желаем, уже завтра, как весь мир узнает, что я стала тебе невестой.
Девушке было тяжело это говорить... Все ее чувства говорили об обратном. Все ее тело умоляло припасть к ее коже губами. Вся её суть трепетала. И все же среди всей этой гаммы чувств было сильное желание чистой души. Желание сохранить благородство сердец. И в первую очередь эльфу, ведь он дал обещание...
Ее затуманенные глаза и притягивали к себе, и в то же время молили - не ломать свое слово. Ведь это - первый шаг во Тьму...
Даже в этом была видна ее забота о нем. Превыше всех своих желаний. Ибо самым сильным из них было - светить возлюбленному, как маяк в ночи. Даже если тропы его начнут спутываться, ее светоч любви укажет верное направление... И не даст сбиться в пути, забыться столь истерзанной и измученной душе.
И, если она сама станет идти вслед за собственными желаниями ценой предательства любимого... Тогда погаснет ее маяк.
А пока Селестия всей душой оберегала чистоту духа того, кому дала собственное обещание. Которое не могла не дать, подарив мужчине всю себя. Которое не могла не дать, полюбив его. Которое не могла не дать, когда их долги пересеклись, соединив пути прочными узами.

Маг прекрасно понимал, что для хрупкой леди он отнюдь не пушинка, а потому почти сразу выпустив её из крепких объятий, приподнялся. Его колени и руки утопали в мягкости перин. Немного повозившись, как раз пока леди Райс делилась с ним своими мыслями и желаниями, которые его разум, конечно, принимал, но абсолютно не желал слушать, волшебник занял достаточно удобную для себя и девушки позу. Теперь он наконец-то был над ней, его колени прижимались к её бёдрам, однако ткань на обоих телах не давала возможности ощутить нежность кожи. Левая рука мага упиралась в постель немного выше и правее головы девушки, другой Рэасаэль ласкал её нежные плечи и грудь, совсем немного не доходя до столь манящих его округлостей.
Дыхание мага давно уже сбилось и стало тяжёлым. Но он удерживал себя у этой грани, непонятно, как и, не понимая, почему он не может преступить эту невидимую черту. Все его мысли были заполнены только Селестией. Плавно опуская свою голову к её, архимаг нежно поцеловал девушку.
- Я люблю тебя! – нежно прошептал он, ненадолго разрывая поцелуй и заглядывая в глаза своей возлюбленной.
- «Ты просишь меня, остановится, - продолжил он уже мысленно, так как не мог заставить себя оторваться от дарения ласк её прекрасному телу и нового поцелуя, - но, как и я желаешь совсем иного. Я знаю, что не должен! Но я ещё никогда за всю свою почти двух вековую жизнь ничего не желал столь сильно! Даже не могу этого описать, но ты же чувствуешь это? Тоже желание… быть рядом, - маг нежно провёл своей рукой по щеке Селестии, - дарить нежность, - уста сошлись в новом ласкающем поцелуе, - запрети это мне, если не хочешь, и я остановлюсь, но сам себя … я остановить уже не в силах!»

И она чувствовала, чувствовала его желание, такое яркое, сильное, всепоглощающее... Он словно наполняло ее саму и распаляло... Хотя, неопытная в любовных делах Селестия не могла не отметить, что ее желание - другое... Оно более мягкое, обволакивающее... И не такое сильное, как у эльфа. На мгновение девушка даже испугалась, не понимая, почему так. Несведущая в ласках, она не понимала своей природы, что не может вспыхивать подобно мужскому огню, являя сразу всю свою мощь притяжения. О нет! Именно его пламя, которое она впитывала столь жадно, будто подавало ей руку, приглашая достичь тех же вершин... Оно соблазняло девушку, покоряло ее суть. Доверчивую, податливую, готовую впустить в себя этот жар и стать подобной ему... И все же по-своему мягкой...
Его губы были слаще меда и кружили голову юной жрице... В этой неге поцелуя и потоке блаженства она тяла, как масло... готовое со временем превратиться в кипящую лаву.
Его пальцы словно обжигали кожу... От этих прикосновений девушка испытывала приятное томление, и что-то внутри так сладко заныло, запульсировало, стало ощутимым, горячим... Незнакомым... Где-то там, у врат ее лона...
Что с ней творилось... Несмотря на острое желание Рэаса, сама она будто играла волнами вокруг него, волнами, которым вскоре суждено превратиться в неистовый будущий поток...
Это было так волнующе, так пугающе... Так необъяснимо...
И так опасно...
Она понимала, что нельзя этого допустить, нельзя позволить ему сломать свое слово.
Маг услышал вырвавшийся из глубины души Селестии стон, в котором слилось изнеможение от нахлынувших новых переживаний и мучительная необходимость прервать все это.
" - Рэас! Прошу тебя! Остановись! Пусть все будет по чести и уже завтра вечером я буду твоя всецело! Сохрани свое слово!"
Нельзя, нельзя, чтобы он сделал шаг во тьму! Каково бы ни было искушение, они не должны поддаться ему там, где это приведет к бесчестию. Он обещал ей. Ах, зачем он пообещал ей... Зачем сказал те слова...
Кто-то должен это остановить! Завтра! Нужно просто дождаться завтрашней ночи!

Маг отстранился, приподнявшись на руках. Он сражался со своими собственными убеждениями и желанием. Если бы не обещание… колдун уже давно бы активировал портал и сбежал…
- Прости, - тихо произнёс волшебник, - я зашёл слишком далеко, я…
- «Но он сделает этот шаг во Тьму, жрица! – хохоча, произнёс архидемон, - и знаешь,… я прослежу, чтобы это случилось именно сегодня! А со временем он падёт на самое дно, откуда уже нет возврата! Нет! Он не слышит меня, магия всё ещё защищает его, пока! Рэасаэль – такая забавная душа, чистая, как первый снег, но если её совсем немного подтолкнуть, указать «правильное» направление… ты даже представить себе не можешь, сколько в его доме соблазнов, сколько вариаций греха. А он… он сутками напролёт прозябал в своей башне. Магия… арканы Судеб… история вашего мира… твой возлюбленный знает это всё, там мне к нему не подступится, но… ты, его брат, даже этот ничтожный эльфийский маг, которого Рэасаэль учит магии – вы все превосходные рычаги для управления и самое смешное… он не понимает, насколько сильно может пасть, просто спасая вас!»
- Любимая? – немного озабоченно осведомился волшебник. Он уже некоторое время видимо что-то говорил, но девушка не слышала его и не смогла бы припомнить, что именно сказал ей архимаг. – Прости, прошу тебя, Селестия, ну скажи же мне хоть что-нибудь!
Маг дёрнулся в сторону и, захватив свою мантию, соскользнул с постели, начав одеваться.
- Пожалуй, мне лучше уйти! – немного дрогнувшим голосом прошептал колдун.
- «Да, ему лучше уйти, разумеется, уж в замке-то Эль’Райнеров справится с ним, будет куда как проще!» - Велитал`ан залился злобным смехом.

- Стой! - Селестия дернулась и подалась вслед за эльфом.
Тот, наверняка, мог почувствовать, что в какой-то момент все ее наслаждение куда-то испарилось, уступив место ужасу.
- Твой демон говорит со мной! - сказала она. - Не иди домой! Не сейчас. Подожди! Ты же обещал! - сбивчиво заговорила девушка, вскакивая с кровати. Она встала перед мужчиной и встряхнула его за плечи. - Рэас! Ты ведешь себя так, будто уже поддаешься его манипуляциям! Рэас! Посмотри мне в глаза! Он же использует твои чувства! Он жаждет, чтобы ты страдал из-за нас, постоянно себя в чем-то винил. Рэас!! Это все - от него! И ты позволяешь ему, падаешь в это. Ты без конца извиняешься передо мной, постоянно коришь себя и терзаешь. Он же нарочно дергает тебя за эти ниточки, усиливая их, извращая! Создавая проблемы на пустом месте! Почему ты желаешь уйти? Что такое ужасное произошло, что толкает тебя?? Разве твои чувства постыдны? Или то, что ты дал благородное обещание? Или же день ожидания - смертельная опасность и риск для всего мира? Или для меня? Для тебя? Что произойдет, что??? Рэас! Это он нашептывает тебе о мнимых проблемах, он хочет, чтобы ты бросался их решать и заглаживать свою вину там, где ее нет. Он пугает тебя, что из-за твоих ошибок близкие отвернутся от тебя? Что тебе лучше уйти? Ты меня пугал фолиантами, своим проклятием, ты огорчен и обижен на своих близких, ты сейчас хочешь уйти, но разве все потому, что именно твоя душа этого желает?? Вспомни себя прежнего?? Да, возможно, ты не любил прежде, а потому демону так легко смущать твой разум, нашептывая то, что пользуется твоей неопытностью. Я видела образ в твоей душе. Твой брат, что, наоборот, знал множество женщин, да разве это любовь??? Если бы ты никогда не слышал из его уст о том, что делать с женщинами, разве твое чувство не привело тебя, возможно, к чему-то еще более прекрасному и нежному? А стал бы ты рассказывать своему брату, как приласкал меня? - от девушки мелькнул шлейф ощущения, что доведись ей все же стать женой Лорана, она почитала бы себя несчастнейшей из женщин... Что так и не познает любви мужа, который будет изменять ей с множеством любовниц, и даже о близости с нею, с Селестией, ведь надо же зачать наследника, вскоре могут начать судачить во всех кулуарах двора... Ужасно...
Но она продолжала свою мысль.
- Да разве тот опыт, что он приобрел есть настоящей дорожкой, что соединяет два сердца? Ты думаешь, так легко взять полюбить одного, затем другого, а после третьего либо вообще любить с десяток одновременно??? Он пользуется этим! Демон использует все это против тебя! Твои чистые порывы он извращает и выдает за другое! Он дает тебе ложную трактовку твоих собственных чувств! Запомни, Рэас, то сердце, которое уже тронула любовь, не предаст! Оно не может разлюбить тебя, как это свеча! - девушка отстранилась от эльфа и схватила ближайшую горевшую свечу.
От резкого порыва пламя на ней погасло.
- Видишь??? - девушка поднесла свечу к новой и она снова загорелась. Затем Селестия дунула и пламя исчезло. - Видишь???? Это - не любовь! Ее нельзя зажигать и тушить! Если ты допустишь в свое сердце мысль, что я разлюблю тебя из-за твоих ошибок, пути, сути, поступков, а, тем более, если решишь, что я могу полюбить кого-то еще и даже быть счастлива.... Тогда демон победил. - локоны жрицы разметались, пока она лежала на постели, а сейчас металась туда-сюда.
Взгляд ее горел и был пламенным.
- Знаешь, что самое главное в демонической натуре? Перестать видеть и слышать, стать глухим и слепым. Но при этом считать, что ты видишь и слышишь. Это - их главная ловушка! Жертва может даже не заметить, что на ее глазах давно плотная густая поволока и они видят лишь то, что им хотят показать. Убеждая, что так оно и есть, а главное, что это - твое личное восприятие и решение! Кто бы и что бы ни делал впредь, кто бы и что ни говорил.... Все будет истрактовано извращенно. Чем больше в тебе вины, чем больше в тебе страха, тем большую силу обретает демон. И ты уходишь. Ты желаешь сбежать оттуда, где, как тебе кажется, совершил нечто постыдное или где ты приносишь беду и боль, делаешь что-то плохое. И так ты отвергнешь от себя всех и все, что тебе было любимо и дорого. Но даже тогда демон нашепчет, что это они тебя бросили и предали! И ты будешь воспевать свое одиночество, как единственную возможную меру, тешить тщеславие, дескать, какую жертву ты принес, оберегая близких... Но это - забвение, Рэас! Нет чести и подвига в том, чтобы оттолкнуть! Нет добра в том, чтобы сделать кому-то что-то, не спросив у него! Нет мудрости в том, чтобы решить за другого! Нет истины и ясности в том, чтобы мерить все только своим мерилом, не интересуясь взглядом по ту сторону! Даже в обычном мире эти пороки подстерегают на каждом шагу! Твое же сердце столкнулось с невероятным испытанием. И что я вижу! Ты поддаешься демону! Поддаешься тщеславию… Любовь никогда не требует жертв! Любовь не решает за другого! Любовь не толкает все бросить и уйти жалеть себя! Любовь не значит, что нужно взять всю ответственность только на себя! В любом взаимодействии более одного участника! Помни об этом! Если ты возьмешь на свои плечи чужое, демон победил! Твой брат сам кинулся в кольцо! Это было его решение! Ему тоже отвечать за последствия! В равной с тобой степени! А, быть может, даже в большей! Ибо в своем стремлении помочь, он не доверял тебе, он бросился помочь, считая, что ты не справишься, мешая концентрации, мешая магии! Любой, кто подумает разумно, понимает, что нельзя, ни в коем случае нельзя сбивать мага во время того, как он творит чары. Тем более, такие серьезные! Видишь! Его чрезмерная опека стала тщеславием и погубила вас двоих! Он поддался этому чувству. И демон видит, что ваша любовь друг к другу слишком сильна и вы так уязвимы. Откуда ты знаешь, может демон толкнул твоего брата в то кольцо?? А ты бесконечно винишь одного себя. Нет здесь виновных! Что случилось, то случилось! И нужно не горевать и гнобить себя, а искать решение! Нет добра в том, чтобы бросить поиск решения и поддаться чувству вины. Само по себе оно бесполезно! Оно лишь разъедает изнутри! Оно не решает ничего, не делает ничего!!! Оно – бесполезно! Для добра и света. Но для тьмы! Ооо! Это мощный рычаг для тьмы, чтобы выдать ее за благородные порывы и окрутить! Это все - ложные маски. Позволь мне помочь тебе. Если ты уйдешь, я не смогу этого сделать! Если ты уйдешь, ты больше не сможешь слышать мой настоящий голос. Моими речами будет говорить демон, а ты даже не узнаешь, что это – не я! Что он тебе может нашептать в моей личине?? Рэас! Тебе, как никогда и никому, сейчас необходимо держаться за тех, кто любит тебя! И не потому, что ты сам не способен справиться, а потому, что демон искусно выдает себя за нас и наши помыслы! Я даже сейчас не знаю, что он тебе показал и как пояснил мои чувства и действия! Я даже не знаю, видел ли ты только то, что шло от меня или же демон вплетал в это свои нити, так искусно и ловко, что и не отличить! Я не знаю! Именно потому, говори со мной, Рэас! Говори! Сейчас ничему нельзя верить! Ты помнишь еще? Мы ждали моего учителя! Мы должны попробовать и узнать, можно ли его изгнать и что для этого нужно! Не уходи сейчас! – девушка мягко взяла мужчину за руку.
Селестия сама ужаснулась от того, что демон может смешивать происходящее… Единый! Как же удержать любимого во всей этой лжи… Не дав в ней погрязнуть и запутаться окончательно…
- Чем больше ты стремишься быть хорошим и боишься совершить ошибку, тем легче ему окрутить тебя! И выдать за добро то, что им не является! Мне не важно! Будь ты хоть плохим! Ты можешь бросить меня сейчас на пол и взять самым жестоким образом. Мне не важно это!!! Не важно!!! Я люблю тебя не за что-то! И не за твое хорошее или плохое! Понимаешь???? Любовью не торгуют на рынке чувств! Не торгуют! Все ошибаются! Но те, кто по-настоящему любил, не отворачивались от возлюбленных даже тогда! Только страстью охваченные, которым так хотелось назвать свое вожделение любовью! Потому что жизнь – это путь, думаешь, я родилась и детства читала все молитвы правильно или сразу же все понимала? Но разве Единый отвернулся от меня? Пренебрег и отказал в праве стать его жрицей? А Сунэ??? Разве все эльфы поступали всегда идеально? Разве отворачивалась богиня? Даже сейчас твой амулет сияет! Тебе нечего бояться! Мы все с тобой! И боги, и смертные! Тебе не нужно нам ничего доказывать! Самое лучшее, что ты можешь сейчас сделать для себя и для нас – это успокоиться, расслабиться и отдохнуть! Забудь о вине! Нет твоей вины передо мной. Никакой! Вообще! Тебе не за что извиняться! – не уставала она повторять.

Лоран недоверчиво посмотрел на полуэльфийку, чьего имени он всё ещё не знал. Конечно, за время своих странствий воин сталкивался с бардами… различных способностей, и отлично доверял им в деле убеждения несговорчивых людей, но никогда он прежде не считал, что такое вот потренькиванье на мандолине поможет сражаться лучше, чем умеет сам эльф. Но когда первая гончая с грохотом и треском разбила дверь на множество мелких осколков и, почувствовав присутствие живых существ, её жуткая зубастая пасть клацнула, Эль’Райнер ощутил, как музыка звенит в его ушах, почти сливаясь воедино, нескончаемым звонким набатом. Тяжёлый двуручный меч, рукоять которого была испещрена магическими рунами, делавшими его ещё массивнее, чем он был на самом деле, в руках мускулистого воина смотрелся точно игрушка; он коротко вздохнул и поднял клинок вертикально вверх, не отрывая сосредоточенного взгляда карих глаз от алчущих крови созданий тьмы.
Ближайший из монстров оттолкнулся от земли и бросился прямо на воина. Его костяные лапы высоко взметнули искусственное тело, покрытое мутировавшей кожей убитых варваров. Пасть гончей широко открылась, показав десятки острых клыков.
«Небосвод падает» - мысленно повторил он слова песни Аметист и с силой опустил тяжёлый клинок прямо на череп твари, не успевшей преодолеть до воина каких-то пары шагов. Клинок врубился глубоко, разрезав ненормально жесткое тело монстра от головы до хребта. Крови почти не было – лишь из человеческой плоти, всё ещё остававшейся на костяном теле нежити, медленно растекалась по деревянному полу лужа отвратительно и дурно пахнущей бледно-красной жижи.
Огонь, зажженный Аметист, тотчас же с силой разгорелся, жадно поглощая липкое марево масла. Но монстры, созданные некромантом, не боялись огня. Издав звериный рык, обе они, друг за другом, проскочили сквозь полыхающую завесу. Плоть тварей загорелась; нежить злобно оскалилась, прижавшись к земле – они не чувствовали боли, но источающая едкий дым шкура тварей была не вечна. Подобное пламя не сожжёт переплетение срощенных костей людей, замученных во время долгих и кровавых ритуалов, но со временем может существенно им навредить. Пока же… обе гончих быстро, по собачьи, брызнули в разные стороны, используя типичную тактику диких зверей – окружение чужаков стаей.
Рэасаэль, по праву носящий титул архимага, за считанные секунды поднял над Аметист и своим братом защитный барьер – странников словно бы окружила искрящаяся, серая дымка, которая, тем не менее, совершенно не мешала им видеть всё вокруг. Но самого его ничто не защищало, и Лоран тотчас же развернулся, собираясь остановить рванувшуюся к брату гончую своим длинным клинком. Безопасность близнеца воин всегда ставил на первое место… и зная о том, что за наглым покорителем женских сердец гуляет слава лучшего меча Лаварии, можно было не сомневаться – уж он то точно успеет достать врага.
- Отвали от моего брата, псина! – громко крикнул эльф, пытаясь привлечь к себе внимание нежити.
Таким образом, зеленоглазой бардессе повезло меньше всех… она осталась со своим врагом один на один. Костяная гончая на секунду застыла напротив неё, негромко рыча и роняя на пол едкую белую слюну. Конечно, девушку защищал магический барьер, но ей не было известно, как долго он продержится и сколько ударов сможет выдержать, прежде чем окончательно иссякнуть. От рапиры же Аметист тянуло жарким огнем и клинок барда, раскалившийся докрасна, показывал, что заклинание Рэасаэля обратило простую сталь в смертоносное оружие, одно прикосновение которого могло заставить руку обычного человека в мгновение ока сгореть и осыпаться пеплом.

Дикий народ, не приученный к чудесам магии, отреагировал соответственно. Мужчины и женщины оборачивались, выпучив на неведомое зрелище глаза; кое-кто не слишком смышленый, видимо, пытался даже поймать одну из невесомых золотистых бабочек и съесть их, пьяно при этом смеясь – видимо, некоторые выпивохи принимали магическое зрелище за ещё один радужный спектакль, подаренный им уютным теплом медовухи…
Впрочем, были и те, кто искренне залюбовался яркими, блестящими, точно солнце, бабочками, похожими на прекрасное воплощение одной из многочисленных сказок детства.
- Ух ты, какие красивые… - тихо произнесла рыжеволосая девушка, дочь хозяина таверны, как раз несущая за столик мага поднос с двумя кружками горячего вина. Она, конечно, невольно сделала шаг вперёд, абсолютно не посмотрев себе под ноги, и в тот же самый момент закономерно полетела вниз. Вино тотчас расплескалось по деревянной поверхности подноса, который и сам начал переворачиваться, грозя опрокинуться прямо на бедную девушку и залить её вином с головы до ног.
Маг среагировал мгновенно, он даже не совсем отдавал себе отчёта в том, что делает, пока юная красавица не оказалась в руках шустрого эльфа, а кружки вместе с жидкостью не начали парить в воздухе. Колдун разумеется, потерял концентрацию и парящие до того бабочки растворились. Зато поднос и две кружки благополучно доплыли до места назначения.
- Вы в порядке юная леди? – спросил волшебник, помогая девице вновь обрести равновесие и твёрдый пол под ногами. – Простите меня, мне так жаль, что моя магия отвлекла вас.
- А... да, ни-ничего, - прошептала девчушка, поспешно пытаясь освободиться из рук мага и вскочить на ноги. - Простите господин эльф, простите, я такая неуклюжая...
- Романтика! - похлопала бардесса в ладоши, словно в насмешку над услужливым эльфийским магом. - А вы говорили... - она вместо продолжения занялась вином.
Волшебник бросил на девушку-барда несколько хмурый взгляд, выпуская при этом из своих объятий юную официанточку.
- Ещё раз прошу прощения, юная госпожа, я не имел права касаться вас, - маг склонил голову в церемонном поклоне и вернулся на своё место. – Не вижу тут никакой романтики, я просто помог этой юной леди, только и всего!
- Все мужчины так говорят. Сначала. А потом ваши пороки ходят безотцовщиной, - сдалась бард. - Вы так и не назвали своего имени, господин. Мне сложно напроситься в поход за зверем, что оборачивает живых, если не знаю, с кем веду речь. Я... странствую по миру в поисках историй и могу за себя постоять. Если вы не против, я бы... хотела увековечить историю о трагедиях севера.
- Я – Рэасаэль Эль`Райнер, - спокойно произнёс маг. Он прекрасно знал, что означает его имя и что он только что сделал. Для любого, кто хоть раз побывал в столице и хотя бы немного разбирался в хитросплетениях игр дворян эльфов и шляхты – имя дома Эль`Райнер говорило куда как больше, чем подробные разъяснения на тему.... А серебро на груди мага, теперь только подчёркивало, какой именно маг сидит перед девушкой и, что ждёт его в самом ближайшем будущем.
Бард встала из-за стола. Она не чувствовала себя в праве сидеть рядом с эльфами столь высокого положения. Весь ее жизненный опыт говорил об этом. Даже лесные полудикие сородичи не принимали полукровку.
- Вам следовало сразу назваться. Прошу меня извинить за... - Аметист часто заморгала от одолевающих чувств, - беспокойство. Не узнала сразу... - попробовала она оправдаться за бесцеремонность, с которой уселась за стол к будущему архимагу.
- Не стоит, право, прошу, - волшебник слегка приподнял руку, - поверь, я ничем не отличаюсь от тебя, и не заслуживаю того, чтобы при мне стояли, словно при короле…
Дочь тавернщика же спокойно привела себя в порядок, вытерла откуда ни возьмись взявшейся тряпочкой пролившуюся влагу и продолжила свой прерванный путь к столику богатых клиентов. И тут… тут со стороны улицы раздался крик.

Прелестную человеческую женщину звали Ада, и она была одной из тех, кто пришёл в эту деревню после того, как её родной город был вырезан нечистью, появившейся «словно бы из ниоткуда». Все эти полезные сведения служанка поведала Лорану в перерывах между поцелуями, сладкими вздохами и собственным поспешным раздеванием. На пол полетел фартук, а секунду спустя – и тот маленький кусочек ткани, который являлся последней преградой на их пути к упругой кровати и нескольким часам горячего наслаждения друг другом…
«Люблю человеческих женщин, - азартно подумал воин, стягивая с себя прилипшую к телу рубашку, отделанную золотыми узорами. – Им столь мало жизни отмерено судьбой, но все они имеют так много опыта. Просто красота! Никогда бы не женился, если бы не воля родителей. Быть связанным на всю жизнь с кем-то… как это глупо».
Его сегодняшняя пассия на вечер уже призывно раздвинула ножки, приглашая эльфа присоединиться к ней в этом царстве всеобщего удовольствия и неги, и Эль’Райнер, навалившись на неё сверху, склонен был принять это соблазнительное предложение, шепча служанке на ушко смущающие и неприличные, но столь нравившиеся всем слова… как вдруг, из открытого настежь окна, до него донёсся исступлённый крик ужаса.
Он тотчас же скатился с недовольно ойкнувшей Ады, подскочил к оконному проёму и успел заметить, как по направлению к входной двери, буквально вихрем пронеслась девушка. Щёки её были мертвенно-бледными. Она бежала в обычных, довольно поношенных туфельках, на которых явственно виднелись пятна мокрой дорожной грязи; на девушке было зелёное платье, простое, но опрятное… и покрытое кровью. Липкая, холодная жидкость растеклась по одежде девушки уродливыми кляксами, точно кто-то разом перерезал аорту и заставил её стоять рядом и наблюдать, как жизнь быстро, за считанные секунды покидает несчастного. Девушка громко кричала и, что примечательно, люди на улицах тотчас же исчезали: кто-то хлопал дверью и закрывался дома, а кто-то быстро юркал в ближайший переулок… в считанные секунды, вокруг стало пустынно. Всмотревшись в неё внимательнее, Лоран узнал одну из тех работниц таверны, которая всего минут пятнадцать минут назад разносила народу выпивку. Несомненно, это же и разглядел бы его брат – тот ведь был куда наблюдательней близнеца. Как она так быстро успела переодеться?
- Оставайся здесь, - хмуро бросил эльф столь легко соблазнённой им служанке.
- А ты… ты за мной вернешься? – заискивающе спросила она.
Воин заставил себя расслабиться и успокаивающе подмигнул красавице.
- Конечно же, вернусь, - он говорил нарочно уверенным голосом. – А ты пока спрячься и никуда не вылезай, пока не станет безопасно. Вечером ещё наверстаем потерянное время.
Служаночка лишь хлопнула глазками и как можно быстрее юркнула под одеяло. Что с ней было дальше – Лоран не знал… строго говоря, он отчего-то был уверен, что больше их пути не пересекутся, несмотря на только что сказанные слова.
Быстро накинув, не застёгивая, на себя роскошные одежды знати, Лоран кое-как влез в доспехи, схватил двуручник, приставленный к стене и сбежал вниз по лестнице. Завязывать многочисленные крепления просто не было времени, а потому вид у него был сейчас довольно расхлябанный.
- НЕЖИТЬ! – закричала девушка, влетев в таверну. – Нежить вновь наступает! У церкви… прячьтесь! Они уже убили одного из нас! Кровь… кровь повсюду!
Сразу же после этих слов, в таверне было спокойно ровно секунду… а затем начался хаос. Люди что-то кричали друг другу, орали просто так и поспешно убегали прочь. Людская волна едва не сбила несчастную с ног, каким-то неведомым образом вынеся её почти точно напротив столика благородных эльфов. Девушка неловко упёрлась руками в деревянное покрытие и покачнулась, едва устояв на ногах. Она тотчас же замялась, бросив запуганный взгляд на светловолосого мага и барда, после чего оглянулась в сторону барной стойки, словно бы пытаясь найти среди множества бегущих людей самого хозяина таверны.
Тщетно. Этот заросший жиром мужчина проявлял изрядную прыткость, когда нужно было сбежать как можно быстрее. Зато здесь была его прелестная рыжеволосая дочка, которая буквально вцепилась руками в тот несчастный поднос, который как раз к началу всего этого безумия, всё же, наконец-то донесла до злополучного столика и сейчас стояла рядом, точно мумия. По сторонам она не смотрела, и на находящуюся поблизости темноволосую девчушку не обращала никакого внимания. Складывалось ощущение, что она хотела испариться прямо здесь и сейчас.
- Брат! – раздался звонкий голос Лорана. Мускулистый эльф быстро спускался с лестницы, расшвыривая попытавшихся было заступить ему дорогу людей быстрыми ударами могучих рук. Через несколько секунд, Эль’Райнер уже был рядом, на расстоянии вытянутой руки от мага. Он, естественно, заметил рядом с братом довольно красивую девушку и двух служанок, буквально окруживших собой столик белого мага. При иных обстоятельствах, воин непременно бы прокомментировал подобную ситуацию одним из тех саркастичных замечаний, которыми они с братом постоянно шутливо пытались друг друга поддеть… тем более, что одна из девушек, судя по её ушкам, была полуэльфом. Но сейчас не время для подобных развлечений.
Теперь, с близкого расстояния, Аметист заметила, что одежда прибежавшей в таверну девушки как-то уж слишком… суха для той, кто только что был облит кровью с головы до ног. В неровном свете языков пламени, танцующих на одеждах несчастной, даже сами пятна крови вдруг показались какими-то странными. Да ладно бы платье, так ещё и никаких следов ни на туфлях, ни на лице, ни на её чистых руках… испачкана была только верхняя одежда. А ещё… этот запах? Определённо, Рэасаэль, как и Аметист, оба они почувствовали, как от неё разило вином. Лоран же не заметил никак странных особенностей – он был слишком сосредоточен на общей ситуации и упускал из виду мелкие детали.
- Господа эльфы… и госпожа… б-бард… - губы темноволосой служанки дрогнули. – П-помогите нам. Они будут… убивать всех без разбора.
Аметист пребывала в замешательстве, долго решаясь, смеется над ней чародей или действительно не против компании полукровки, своим существованием порочащих светлую расу эльфов, когда их отвлек крик женщины. Началась паника, а встревоженная бардесса в первые секунды растерянности взяла в руки мандолину. Уверенным движением, подкрутив одну из струн, она тронула инструмент, высекая вместе со звуком магию, что пробуждала ее кровь.
- Тише, звезда, в руках у любимой, - напела она успокаивающий лиричный мотив. Чары владели умами людей, прогоняя страх.
- Что ж вы как звери, - громко и укоризненно обратилась бард, сдержав порыв части толпы, не успевших покинуть заведение.

Волшебная музыка барда оказала поистине чудодейственный эффект. Толпа, всего секунду назад охваченная паникой, замирала на месте; многие просто рефлекторно оборачивали головы, стремясь увидеть ту, кто произносит эти чарующие слова, изгоняющие ужас из их сердец. Мелодичная песнь барда овладела и умами людей. На секунду они действительно задались вопросом, может ли хоть кто-то из них изменить сложившуюся ситуацию, но тёмный груз, который несли эти люди в душе, был сильнее пламенного порыва действовать, идти против паники, постепенно вновь захватывающей с головой. Все как один переминались с ноги на ногу, пока кто-то самый смелый не крикнул:
- И что же нам ещё делать прикажете? – послышался злой, почти истеричный голос. Первой раскрыла рот женщина с луком – судя по её виду, один из местных следопытов. – Это мы тут помираем каждый месяц! На прошлой неделе сожрали моего мужа!
- Я лишился брата! – тотчас же вторил ей второй, мужской баритон.
- Почему мы должны умирать за вас? – последовал и третий вопрос.
Лоран отреагировал мгновенно. Едва только действие песни закончилось, он развернул темноволосую служанку к себе и заглянул ей в глаза. В зрачках воина плескался гнев – Эль’Райнер не любил, когда кто-то пытался обдурить братьев, а именно это сейчас и происходило.
- С меня хватит! Говори немедленно, кто ты, и как с этим связан хозяин этой харчевни? – рявкнул Лоран, цепко держа её в своей хватке. – Я же видел тебя здесь всего минут десять назад. Куда ты так быстро сбежала?
- Я… - пробормотала она. – Я вышла за свежей водой… а потом нежить…
- Я тебе не верю, - холодно отрезал воин, в то время как выражение его глаз точно не сулило девушке ничего хорошего.

Королевство Нордленд


Зажатое между тремя враждебными государствами и океаном, это королевство практически постоянно находится в состоянии войны. С севера ему угрожают Нурция и варвары из Земель льда и туманов, с востока воинственная Империя Рак'Сатан, а с запада - Халифат. Причиной этому служат обширные запасы руды, добыча которой не затруднена почти ничем. Будучи фактически окружено врагами, королевство вынуждено отражать атаки армий. Постоянные нападения, а так же то, что враг зачастую сильно превосходил силы Нордленда по численности, но был скудно экипирован, способствовали появлению особой касты рыцарей, высококлассных воинов в лучшем снаряжении, способных противостоять численному превосходству за счёт качественного. Она состоит из рыцарских домов, единственным предназначением которых является война. Каждый дом базируется в одном городе-крепости или нескольких обычных крепостях и именно вокруг них сосредоточена основная инфраструктура Нордленда. Большинство городов или крепостей возведены возле рудных месторождений, чтобы можно было вести добычу не заботясь о проводе и охране караванов. Правит в Нордленде королевская семья, сейчас на престоле Его Королевское Величество Карл II, справедливый, умный, но достаточно осторожный правитель.

Границы королевства постоянно находятся под охраной рыцарских домов и проскочить их тайно практически невозможно. Официальный проход с территории Халифата, Империи или Нурции сопряжён с большими трудностями и требует согласования с королевской семьёй, полного досмотра всего груда и всех переходящих границу, после которого к ним всё равно будет приставлена охрана, которая будет следить за всеми их перемещениями. Исключение - торговые порты на побережье, в пределах которых приезжие могут передвигаться свободно.

В Нордленде наиболее развиты те отросли, которые могут использоваться в военных целях: кузнечне дело, фортификация, обработка сталей, производство артиллерийских орудий. Доспехи и оружие, изготавливаемые в Нордленде в огромных количествах, славятся своим качеством и являются предметом торговли, хотя самые лучшие образцы достаются исключительно войскам Нордленда, в частности, рыцарям. Так же королевство торгует необработанной рудой и камнем. Для обеспечения безопасности торговли вдоль всего подконтрольного королевству побережья построены бевые порты и постоянно курсируют корабли, а для прохода в морское пространство Нордленда нужно специальное разрешение, которое выдают проверенным капитанам. Погодные заклинания и превосходящая любую другую по дальнобойности и мощности артиллерия позволяют эффективно сдерживать угрозу с моря. К сожалению, из-за веса пушек и усиленного корпуса почти все крупные корабли Нордленда не способны передвигаться без влияния мощных заклинаний, силы природного ветра не хватает на то, чтобы обеспечить им приемлимую подвижность.

Маги Нордленда немногочисленны и используются в основном для судоходства, возведения крепостей, добычи руды и производства алхимических ингредиентов для артиллерии. Однако все они прошли обучение боевой магии и могут участвовать в войне, если ситуация будет того требовать.

Нордлендцы отличаются большим ростом, выносливостью и физической силой. У них смугловатая кожа, почти всегдв тёмные волосы и глаза. Простые жители Нордленда довольны королевской властью и склонны поддерживать её. Большинство уроженцев Нордленда отличаются твёрдым спокойным характером, склонностью к порядку и поддержанию дисциплины. Количество безработных бедняков и преступников крайне низко, так как те, кому некуда податься, всегда могут пойти на службу в армию, а большое количество войск и хорошая защищённость основных дорог и поселений мешает образованию крупных разбойных банд.

Нурция


Государство, появившееся во время образования Империи Рак'Сатан. Именно в будущую Нурцию бежали из захваченных государств властители, их приближённые и простые жители. В результате в государстве образовалось очень чёткое разделение на богатую аристократию, живущую буквально в золоте, и бедствующих обычных жителей, угнетаемых властью. Шикарные дворцы, возвышающиеся над грязными улицами с покосившисися и разваливающимися хибарами и отделённые от них стеной - вот типичный вид нурцианского города. Совет аристократов, управляющий Нурцией, убеждает простой народ в том, что такое положение дел сложилось из-за войны с Нордлендом и Империей Рак'Сатан. Армии Нурции состоят из множества скудно экипированных и плохо обученных простолюдинов, разбавленных элитными частями прекрасно снаряжённых дворян.

Границы Нурции охраняются в достаточной степени лишь со стороны Империи, благодаря построеным ещё во время её образрвания пограничным крепостям. Однако, любой, кто бежит из Империи в Нурцию может расчитывать на свободный проход. Граница с Нордлендом охраняется слабее и во многом её безопасность обеспечивается варварами из Земель Льда, которых нурцианские аристократы смогли подкупить.

В Нурции мало рудных месторождений и потому слабо развиты технологии обработки металлов, однако имеются залежи драгоцееных камней, а нурцианские архитекторы считаются одними из лучших. Так же в Нурции изготавливаются множество дорогостоящих тканей. Именно ткани и драгоценные камни, а так же украшения и предметы искусства являются основным товаром Нурции. Поскольку морской путь к Нурции весьма сложен, а на берегах почти нет места, где могли бы пристать корабли, основная торговля ведётся через Земли Льда и Тумана. Проход караванов обеспечивается дружественными племенами варваров.

Нурцианские маги - это целая отдельная и очень уважаемая каста. Они используются очень широко, однако, только в обществе аристократов. Боевые маги обеспечивают армиям Нурции приличный наступательный потенциал.

Нурцианские аристократы - белокожие, светловолосые и светлоглазые, статные и высокого роста. Жеманные и самовлюблённые, они живут в роскоши и готовы на всё, чтобы эту роскошь сохранить при себе. Простолюдины, наоборот, невысокие, различных народностей. худые, забитые и покорные. Многие голодают, уровень преступности весьма высок и банды регулярно доставляют аристократам проблем, грабя проезжающих между городами, а иногда даже поднимающие поселения простолюдинов на восстания.

Империя Рак'Сатан


Образовавшаяся в результате объединения через завоевание десятка мелких государств, Империя простирается на всю восточную оконечность континента. Политика Империи относительно соседей исключительно захватническая и очень агрессивная из-за насаждаемой повсеместно идеи о том, что полное завоевание и порабощение всех соседних государств - единственный путь к процветанию и миру. Рабство для имперцев норма, а всех не-граждан Империи они считают людьми второго сорта и глупцами, не ведающими, что только преклонение перед Императором принесёт им счастье. Сам Император Максимилиан держит провинции Империи в полном подчинении, орудуя в основном кнутом, а не пряником. Страх и уважение перед великим лидером, исправно поддерживающим культ личности, настолько велики, что одного его появления в провинции, где вспыхнул бунт, заставляет людей складывать оружие. Император не только жестокий и безжалостный правитель, но ещё и гениальный полководец и управленец. Поговаривают, что он даже бессмертен. Армии Рак'Сатан превышающие по своей численности и нурцанские, и нордлендские, набираются из разных провинций и хорошо оснащены и обучены, однако боевой дух не слишком высок, ведь далеко не каждый гражданин Империи пошёл в армию по собственному желанию и готов умереть за Империю. Исключение - элитные Легионы Императора, личная гвардия правителя, набираемая исключительно в столичной провинции. Широко используются осадные машины, артиллерия и прочие механизмы.

Единственный способ для чужеземца пересечь границу Империи не в виде раба - присягнуть на верность Императору. Особенно надёжно охраняется граница с Нурцией, однако не столько от вторжения извне, сколько от побега изнутри. Из-за политики завоеваний на границах Империи постоянно происходят конфликты, в которых армии набираются опыта перед очередной попыткой крупного вторжения.

В Империи широко ведётся добыча камня и руд, развито земледелие, деревообработка. Налажено массовое производство оружия и военных механизмов, которые по технологичности и эффективности иногда превосходят даже нордлендские образцы. Во многих отраслях используется рабский труд, что даёт некоторый прирост к объёму добываемых ресурсов. Однако все они используются исключительно в пределах Империи, торговля даже избыточными ресурсами не ведётся, не говоря уже о производящихся в Империи предметах. Более того, никакие торговые соглашения извне даже не рассматриваются, однако жёстко регулируемая Императором торговля ведётся между провинциями.

Магия в Империи под запретом, всех наделённых магическим даром немедленно казнят, как и пленных магов, если таковых удаётся захватить. К тому же ненависть к магии культивируется и среди населения.

Имперцы в своей внешности столь же разнообразны, сколь и в характерах, ведь все они живут в различных провинциях. Общими чертами являются терпимость к рабству и презрение к чужеземцам.

Палило действительно немилосердно. Не помогала и накидка, врученная ему жрицей Лэна. Дарен даже подумывал о том, чтобы снять эти проклятые латы… но привычки воина тут же брали его за шкирку, строго смотрели в глаза и усаживали обратно на лошадь. К тому, что нападение может произойти в любой момент, его приучили ещё те рейды, в которых наёмник принимал участие в далёкие времена, на службе того самого барона, которого ныне уже давно не было в живых. Жечь деревни ему не нравилось. Убивать простых солдат тоже. Но делать это приходилось… пусть он и не насиловал женщин на захваченных территориях и не выносил награбленное целыми телегами, чем промышляли многие рекруты, а довольствовался лишь положенной за задание оплатой. В этом плане, воин старался придерживаться своеобразного кодекса чести, хотя это и не всегда срабатывало. Слишком уж жизненные обстоятельства были отличны от легенд про благородных рыцарей, слагаемых бардами…
Тем не менее, Дарен стремился стать порядочным человеком. Именно поэтому наёмник уже несколько лет не принимал участия в междоусобных разборках, которые то и дело вспыхивали в различных уголках мира. Вместо этого, воин довольствовался достаточно «правильными» заданиями, вроде защиты деревни от разбойников… или спасения герцогства. Он был искренне счастлив, что может получить нормальную оплату за подобное, без всякого сомнения, доброе и даже великое дело.
Квентин, оставивший его за главного на время своего отсутствия, почти всё время проводил в разведке. Дарен же то ехал во главе их нестройной колонны, то плёлся где-то в середине, придерживаясь собственного брата. В целом, путешествие проходило довольно скучно, даже как-то обыденно. Никаких нападений гоблинов, стычек с троллями, не было даже бродячих бандитов-дезертиров, охочих до чужих денег. Дарен уже ездил этим маршрутом в былые времена и тогда всё было куда более «оживлённо»… хотя, приятно знать, что герцог заботится о безопасности своих владений. Или это всё влияние той твари, согнавшей нечисть с насиженных мест?
Вскоре они достигли Твердыни Эйкен. При виде пикинеров, сражавшихся с воображаемым противником, наёмник лишь легонько, как-то насмешливо улыбнулся. Взгляд его был обращён внутрь себя. Он вспоминал одну давнюю битву, развернувшуюся на этом самом поле, уже не помнившим крови убитых солдат. Именно здесь барон Айши и потерпел своё поражение, после чего был захвачен в плен и, недолгое время спустя, казнён в назидание остальным. В тот день, поняв, что дело плохо, Дарен вложил холодный и мокрый, от пролитой крови, меч в ножны, развернул коня на север и погнал его изо всех. Мимо просвистело несколько стрел. Его почти никто не преследовал – сражение было в самом разгаре, и дезертиры были предоставлены сами себе.
Так или иначе, Твердыня Эйкен вызывала у него хоть и своеобразные, но всё же ностальгические воспоминания. Первая военная компания… прямо кровь кипит в жилах. Наёмник никогда не рассказывал близнецу об этих своих, уже невероятно давних приключениях. В то время он делал не самые лучшие вещи и не хотел, чтобы Даэр считал его бесчестным ублюдком.

***
Очередная смена лошадей. Тьма обволакивала пики Хребта Убыр, придавая им странные, немного пугающие очертания. Теперь отряд шёл через лес, недружелюбно нависший над ними высокими стволами деревьев. Дарен практически ничего не смыслил в чтении следов, поэтому то и дело встречавшиеся ему свидетельства пребывания тут различных существ заставляли воина хмуриться и осматриваться по сторонам. Он не мог отличить следы достаточно безобидного медведя или волка от группы троллей, решивших устроить засаду. Дарен задавался вопросом: «Почему герцог не послал с ними хотя бы одного искусного егеря?». Впрочем, похоже, что Бергарду не впервой было странствовать по лесам… да и дракон Квентина – его звали Рреорг, как тот успел уже растрепать всем и каждому, многое видел с воздуха. По большему счёту, опасения наёмника были беспочвенными… он и волновался то только потому, что привык полагаться лишь на себя и брата.

Путешествие на такой жаре было истинной пыткой, благо, не для Хилайи. Во всяком случае, не настолько, как для облаченных в латы. Что уж говорить о металле, легко нагревающемся на солнце? Даэраден знал ее секрет теперь и понимал, что жрица защищена тоже неплохо, при этом без необходимости жариться. Хилайя уважала силу Лэна и знала, что она может, как греть, так и палить нещадно, если относиться к могуществу бога пренебрежительно. Все стоит принимать в расчет и относиться к вопросу разумно. Латников запросто спасали их плащи. И разнообразные накидки.
Вопреки ожиданиям Дарена, жрица не так и часто держалась рядом с белым магом. Похоже, ее голова была занята чем-то другим, так как можно было отметить, что девушка без конца изучает окрестности, периодически остается в конце процессии. Скачет то ближе к одним, то ближе к другим. Часто устремлялась вперед, равняясь с конем Дарена, после чего разворачивала своего коня и уходила в самый конец. Словно разведчик, который без конца следит за происходящим в отряде и вне его, несмотря на то, что есть поддержка с воздуха, да и Бергард занимается тем же самым. Во время скачки беседовать было неудобно, но и в другое время Хилайя выглядела задумчивой. Ее взгляд одинаково нейтрально пробегался по всем, включая и воина, с которым ей уже пришлось повздорить.
Несомненно, девушка отслеживала, нет ли за ними хвоста, окрестности она изучала не просто на предмет наличия поблизости живых существ. Цепкий взгляд уже давно привык отмечать различные мелочи. И на это действительно уходили все силы и внимание. Потому ни на что другое ее не хватало. Даже во время смены лошадей она без конца была в напряжении. Как говорится в ее кругах, лучше перебдеть, чем недобдеть. Иногда ставки таковы, что в первом случае жертвы оправданы, а во втором можно потерять все...

Строго говоря, такое поведение Хилайи несколько раздражало воина. Если, поначалу, он не обращал на это никакого внимания, то в лесу… кого она тут желает усмотреть? Белку? Оленя? Может быть, её интересуют певчие птицы? А тут ещё и Бергард начал заниматься тем же самым. Вся колонна напоминала собой причудливый паззл, который будто бы некто то и дело собирал заново, пытаясь выстроить новую фигуру. Дарен пару раз прикрикнул на сурового и вечно что-то бормочущего под нос воина, но тот, уже через полчаса, начинал вновь заниматься тем же самым. Наконец, ему это надоело. Кроме настойчивого мельтешения перед глазами, наёмнику это никак не мешало, так что он просто махнул рукой и решил пока не вмешиваться во всё это, собираясь приберечь свою угрозу «вспороть брюхо и оставить на съедение собакам, если не угомонишься» для другого, более важного случая.
Эль’Райнер лишь раз поинтересовался у жрицы Лэна:
- Леди Хилайя Райти, - вежливо окликнул её Дарен во время одного из подобных манёвров. – Вы довольно необычно себя ведёте ещё с нашего отъезда…, впрочем, не вы одни. Но я всё равно обязан задать этот вопрос. Вы чувствуете нежить ещё от города или действуете из иных побуждений?

Услышав обращение к себе от воина, девушка тут же расплылась в совершенно очаровательной и весьма довольной улыбке. Несмотря на то, что ее сосредоточенность казалась непоколебимой, Хилайя на удивление быстро переключила внимание на Дарена. В тени могучего леса нельзя было сказать точно, но в ее глазах и правда сверкнула шаловливая искорка?
Сделав серьезное лицо, жрица приблизила своего коня к воину, на мгновение оглянувшись на Даэрадена и тронув губы легкой доброй улыбкой. Возможность немного расшевелить этого неотесанного грубияна воодушевила девушку. Тем более, она не собиралась разглагольствовать о высокой вере. А решила немножко подзадорить мужчину.
- Видите, - тихо заговорила она, прямо заговорщицки, так что другим и не расслышать, да и самому Дарену с трудом. - Мои усилия стоили того, чтобы услышать из ваших уст столь нелюбимые вами титулы и церемонии. Да еще и в мой адрес. - Хилайя выделила эти слова чуть ли не с придыханием восторженной девы, даже чуть расширила глаза в изумлении. - Могу представить, каким трудом вам это далось. - глядя все время перед собой, она в конце метнула в сторону воина взгляд смеющихся глаз, в котором не улавливалось и тени ехидства. - Тяжело вам на публике со мной, да? - с нарочитой заботой соболезновала жрица.
Это был самый настоящий вызов.

К сожалению, на наёмника эти слова подействовали ровно так же, как и всегда. Он встретил озорной взгляд глаз Хилайи с каменным лицом, лишь немного раздвинув губы в ответной улыбке. Голос его был невероятно скучным, словно бы он выталкивал из себя слова через силу:
- Разумеется, мне тяжело, девочка, - не поворачивая к ней головы, произнёс Дарен. – Как и при общении со всяким взрослым человеком, который вечно пытается казаться ребёнком.

Хилайе пришлось сдержать смех, так как ее неверно истолковали бы все остальные. Тем более, сейчас в лесу, да на таком задании... Не те условия и не та обстановка. Но не смеяться она не могла. Уж до чего забавно выглядел этот мужчина, отчаянно пытавшийся прикинуться колодой. Даже скука его сейчас вызывала невероятное веселье.
Она склонила лицо к своей груди, пряча улыбку и пережидая до поры, когда ее голос снова сможет звучать обычно.
- Как теплое дыхание лед превращает в воду, так окостенелость души встречает шанс вернуться к жизни в магии детской непосредственности. Вам часто доводилось общаться с детьми, Дарен? - жрица снова повернула к нему голову, чуть склонив ее набок, и вопросительно приподняла бровь. - Даже не так, когда в последний раз вы делали это по-настоящему?

Наёмник тряхнул головой и на его лице появилась лёгкая, весёлая усмешка. Что она пытается сделать? Заставить его рассмеяться?
- Разве я не занимаюсь этим прямо сейчас? Развлекаю ребёнка, который изнывает от скуки, – отозвался Эль’Райнер, бросив на девушку взгляд пронзительных голубых глаз. Он кивнул в сторону белого мага, который вновь погрузился в свою книгу и что-то негромко шептал. – Кстати, как у тебя успехи с моим братом? Уже удалось затащить его в постель?
- Ваша чистота поражает мое воображение, - с некоторой долей иронии ответила девушка. - А почему вас так это заботит? Опасаетесь обрести в моем лице скверного родственничка? - она хмыкнула.

Наёмник чуть задумчиво склонил голову, словно к кому-то прислушиваясь. Он вспоминал выражение лица Даэрадена, прокручивал в уме обрывки фраз… да, для долгих отношений, картина, действительно, вырисовывалась не самая радостная. Дочь герцога определённо сможет поддерживать мага, как поддерживает его и сам Дарен. Пусть он и не был мастером читать характеры, подобно своему брату, но воин понимал, что привычка переодеваться мужчиной говорила о желании возложить на себя ответственность, взять больше, чем можно унести. Даэру же требовался кто-то другой. Некто, о ком бы он сам начал заботиться.
- С тобой он вновь стал казаться каким-то возвышенным… - спустя некоторое время, медленно начал отвечать воин. – Я не собираюсь мешать вашим отношениям – если они всё же существуют. Но Даэрадену нужна нормальная женщина, а не та, кто будет поддерживать его интерес к магии. Он и без того ей слишком увлечён и это, в конце концов, когда-нибудь его погубит.

- Все мы рискуем. Вы ведь сами не можете быть уверены, увидите ли новый рассвет, верно? Позвольте вашему брату решать за себя. Даже короткая жизнь, преисполненная любви к чему бы то ни было, имеет больше смысла, нежели самая длинная, но пустая, в которой остается лишь слоняться, подобно призраку, среди руин былых стремлений, похороненных тем, что обманчиво кажется безопасным. - с особой наполненностью ответила жрица. И вдруг ее сознание опалила мысль, что она так и устремила этот пламенный взгляд на Дарена. - Не сделали ли вы однажды это? Не принесли ли в жертву себя, отказавшись от чего-то пугающего? Сложного? Опасного? Опаснее того, чем вы занимаетесь... То, что кажется не понятным... - взгляд вспыхнул еще больше. - Хотя нет, не так. Есть то, за что вы готовы умереть? Конечно, есть! Иначе вы не рисковали бы своей жизнью беспрестанно. Не на чучелах же вы свой опыт заимели. Возможно, идеалы вашего брата отличны от ваших, позвольте ему даже умереть, если он того пожелает, во славе подобно тому, как готовы сделать это вы сами за свои собственные. Не подвергаете же вы себя каждый день смерти, потому что вам нечего терять? Потому что вы бежите сами от себя? И там, вне всех этих сражений, когда стихает лязг клинков, вы погружаетесь в отчаянную пустоту? И не находите, чем ее еще можно заполнить. Не преходящим, не тленным... Даже забота о брате... не вечна.
Чтобы не смущать остальных приобретшей неожиданное русло беседой, Хилайя была вынуждена то и дело понижать голос. Все свои предположения она выпалила на духу и сейчас очень внимательно наблюдала за реакцией мужчины, стараясь не упустить ни единой детали.
Вспоминая то, о чем они говорили с Даэраденом... Неужели действительно весь смысл жизни этого человека сводится к заботе о брате и ни в чем более он не находит утешения, кроме боя, отодвигающего все прочее на задний план... Белый маг идет своим путем и что будет, если однажды их пути разойдутся? Да и сможет ли Дарен делить своего брата с кем-то еще, кто может стать белому магу очень близким? Хилайя надеялась, что все не так, но пока увиденное говорило в пользу подозрений.
Даэраден говорил, что самое любимое у его брата - это еда, женщины и сражения. Но связует ли все, чем занимается Дарен, невидимая нить смысла, который дарует наполнение его жизни?

Наёмник откинул голову назад и тихо рассмеялся. Его щёки порозовели, словно от странного возбуждения, а глаза засверкали каким-то диким, безумным выражением. Он словно бы вмиг преобразился, стал кем-то совершенно другим. Это было похоже на стихию – сильную, мощную, но абсолютно бесчувственную. И слова Эль’Райнера были точно так же жестоки.
- Ты так много говоришь, жрица, но так мало понимаешь. Почему в твоей маленькой головке никак не может уместиться мысль о том, что я знаю собственного близнеца куда лучше девицы, с которой он лишь недавно познакомился и которую привлёк собственной смазливой мордашкой? – Дарен прикрыл рот ладонью, силой заставляя себя перестать смеяться и сделал глубокий вдох. Парой мгновений позже, он снизошёл до объяснений. – Ты не знаешь ни его, ни того, чего он добивается. Ты вообще ничего о нём не знаешь кроме того, что он вложил в твой пустой, наполненный верой череп. Хорошенько подумай над этим, жрица. Ты не знаешь нас. Нас обоих. Ты лишь строишь пустые предположения, потому, что тебе скучно. Потому, что ты поглощена важностью собственной персоны и не видишь того, что находится у тебя перед носом. Наши судьбы связаны на настоящий момент, но так было не всегда – лишь когда у нас появилась общая цель. Он вытащил меня из той тьмы, где я был, но лишь чтобы окунуть в свою собственную. А ты, жрица Лэна, если ты действительно влюбилась в моего брата, то беги со всех ног, пока у тебя ещё есть такая возможность и он не отобрал у тебя твою драгоценную веру, извратив её до неузнаваемости. Ты просто не представляешь, с кем ты связалась.
«Ради чего я стараюсь? – задал наёмник вопрос сам себе. – Ты не можешь понять нас, надменная жрица Лэна. Твои глаза забиты песком».

Жрица слушала наемника на удивление спокойно. Пару раз она удивленно приподнимала брови, но ничего не говорила, хотя на ее губах улавливалась порой легкая улыбка. Скорее, на уровне ощущения, нежели явственно.
- Как и ты не знаешь меня, - мягко, почти нежно прозвучал ее голос.
Хилайя склонила голову чуть вниз, глядя на Дарена из-под ресниц внимательным затягивающим взглядом, на дне которого таилась глубина и загадка. Именно так. Теплая преграда, подернутая поволокой игривого света, будто прозрачное стекло в окне закрыли прозрачной шелковой занавеской... И она размывает очертания, не угадать формы, не словить их руками, не зацепиться мыслью...
Не похоже, что она считала себя пораженной. Даже наоборот. Одарив мужчину улыбкой, достойной умиротворенного величия истинной королевы, девушка развернула коня и уже привычно стала перемещаться в конец отряда. Стоить заметить, что, хотя Хилайя хоть и ушла в конец отряда, однако, через уже привычный промежуток времени вновь оказалась в поле зрения воина. И снова этот взгляд - рыскающий по окрестностям. Напряженный лоб. Сосредоточение. Ей, похоже, не было никакого дела до него после той беседы. Во всяком случае, выглядела она ровным счетом так же, как и до случившегося разговора. Что-то она все же искала и, похоже, не шутки ради.
Дарен лишь хмыкнул. Возможно, он и сболтнул лишнего, но Эль’Райнеру доставляло извращенное удовольствие подкидывать брату трудные задачи.

***
Роттенхуф приближался. Даже отсюда, Дарен мог бы вообразить приятные запахи деревенской похлёбки; поняв, что с самого утра ничего не ел, воин быстро полез в седельные сумки и извлёк оттуда кусок вяленого мяса, который и принялся со звериным аппетитом «обдирать» прямо в дороге. Что поделать, такова участь наёмника – тут не будет завтрака, обеда и ужина строго по расписанию. За размеренной жизнью необходимо ехать в другие места… да хоть в тот же Роттенхуф. Правда делать там нечего, кроме как день ото дня напиваться и устраивать соревнование с остальными мужчинами на предмет количества девушек, побывавших в твоей постели - занятие довольно любопытное, если бы через некоторое время тебе бы не пришлось жениться на одной из них. Или сбежать. В своё время, Дарен именно так и поступил, о чём никогда не сожалел.
В воздухе мелькнула чёрная тень. Воин поднял вверх голову, задумчивым взглядом поглядывая на дракона, пикирующего прямо на дорогу. Назревало что-то любопытное.
Дарен тихонько погладил лезвие своего клинка, надеясь, что вскоре сможет пустить его в ход.
- Понятно. Как только доберёмся до места, Бергард и я подойдём на максимально допустимое расстояние. Думаю, Даэраден определит, как близко мы можем сунуть свои носы, чтобы их хорошенько не подпалило, - он бросил взгляд на близнеца, после чего перевёл его на жрицу. – Не вижу смысла тебе быть в тылу, Хилайя. Но вперёд без причины не лезь. Если тут дело в нежити, именно ты будешь ответственна за безопасность моего брата.

Предупреждение: в посте содержатся сцены насилия и жестокости. Не рекомендуется к прочтению слабонервными личностями.

- Я польщен, что меня будет сопровождать лучший чародей одной из школ. Право, это уже большая честь. Полагаю, мне придется нанять роскошный паланкин, чтобы соответствовать ожиданиям. – Пошутил инквизитор и выжидающе склонил голову, задумавшись над предложением. – Я не сделал ничего особенного, но если вы настаиваете, отказаться не смею, ваше высочество.
- Мы подарить светлейшему свою карету, много золота и свой перстень защиты, - эти слова вызвали всеобщее благоговейное «Ах», но никто ничего не возразил против.
Даже Габриэль округлил глаза. От капитана он слышал, что халиф имеет волшебное кольцо, способное отражать магические атаки, но никак не мог представить, что когда-нибудь сам получит такое.
Приблизившись и почтительно встав на колено, инквизитор принял этот щедрый дар и еще раз поклонился:
- Благодарю вас. Это великая честь. Я надеюсь, что оправдаю ваши ожидания и найду способ укрепить границы. Долгих лет вам, владыка.
После чего медленно поднялся и вышел из приемной, оставляя за собой удивленные и радостные шепотки. Скосив взгляд на спутника, инквизитор позволил себе удивленную улыбку только когда они уже прилично отошли от покоев.
- Поразительно. Это, Единый храни, просто невероятно, Андрэ! Орион взорвется от зависти.
Инквизитор зашелся веселым смехом и покачал волшебное кольцо на ладони. Оно переливалось золотом и серебром, свитыми в спиральный узор по всему ободку, а на печатке сверкал безупречный овальный бриллиант с множеством граней. Не вполне мужской атрибут, но кого это волновало, если магия ощущалась даже при простом прикосновении к нему?

Убийца же уже начал слегка почёсываться, что было неизбежно для человека выпившего зелье без необходимости.
- Рад за тебя, - вполне искренно произнёс он, - нам нужно в северное крыло. Там халиф выделил чудо-лекарю комнату. Проклятье как же он меня бесит, - фыркнул Андрэ, снова начав почёсываться.
- Удивлен. Разве ты не сам вызвался в его компанию? И прости, я не подумал взять нейтрализатор с собой.
Инквизитор явно иронизировал, хоть и сочувствовал полуэльфу. Тем не менее, мир постепенно приобретал все более яркие краски. Теперь Габриэль шагал весьма навеселе, оглядывая дворец с живыми интересом и провожая встречных красоток долгим заигрывающим взглядом.

- Знаешь, моё мнение никто не спрашивал в этот раз. Они вообще что-то все переполошились из-за тебя и этой девушки паладина. – убийца рассуждал сравнительно тихим голосом, а после скинул свой капюшон, демонстрируя всем свои эльфийские уши.
Это мгновенно повысило всеобщий интерес к их персонам.
- Они прекрасны как райские цветы из сказок наших наставников, но столь же ядовиты сколь и дьяволицы. – сделал свои выводы Андрэ, а после поравнялся с инквизитором, который был выше его чуть ли не на голову, - Так ты отправишься на север вместе с той падшей кралей?

- Не говори о ней так. – Голос мужчины прозвучал необычно резко. – Да, это наша миссия и я надеюсь найти в ней ответы на некоторые личные вопросы.
- Прости, - подал голос полуэльф. – Она кинула иглу в печать Ориона, чтобы та ударила по ней, вот я и подумал, что она влюбилась. Я не знал, что ты так же не равнодушен к ней, впрочем, - убийца тут же оживился, - ты только посмотри на тех двух кошечек, может, соблазнишь, ты же у нас теперь должен быть мастером по этой части.
Хохотнув Келеборн направился к девушкам, строя из себя само очарование.

- Пожалуй, в этот раз без меня, Андрэ, я должен проведать Лорану. Однако… мы остановились в Огненной Пляске, если хочешь, можешь заглянуть к нам с… гостями.
Подмигнув ассасину, инквизитор отправился в северное крыло, улыбаясь и думая о будущем. Мир вокруг играл яркими красками, и в сердце Габриэля было крайне солнечно. Он строил иллюзии будущего путешествия, мечтал об исцелении Лораны, об изгнании из себя демона и совместном путешествии. Интересно, какой была эта загадочная чародейка, что сама вызвалась проводить его? Может быть, она слышала про инквизитора что-то? Вероятно хорошее, раз решилась. Быть такого сана и…
Мысли мужчины внезапно прервал возглас:
- Отпусти! Отпусти меня чудовище! – крик раздался сравнительно внезапно.
- Ну что ты Лора, или ты забыла, кому ты принадлежишь? Удивительно, но твоё тело помнит, оно даже двигается точно в такт с моим, - Послышался хохот и звук ударов.
К сожалению, строение дворца множило эхо и не давало с точностью определить место, откуда доносятся звуки.
- Нет! Нет, отпусти меня!
- Смотри-ка, я так давно не трахал тебя, но в тебе сравнительно свободно, с кем ты спала шлюха? Хотя, можешь не говорить, я и так знаю, он нарушил свой обет я прав? – ещё один довольно громкий удар.- Говори, сейчас же!
- Нет! Габриэль не прикасался ко мне!
- Вот как, тогда почему мне так легко входить в тебя? Я столько раз спал с тобой Лорана, что досконально изучил каждый сантиметр твоего тела.

Проходивший мимо вельможа в ужасе отшатнулся от превратившегося в смазанное пятно инквизитора. Три двери практически одновременно распахнулись, а четвертая была вышиблена подкованным сапогом, едва не слетая с петель. Вокруг возникшего в проеме Габриэля виднелась жуткая смешанная аура. Желтое сияние, хлопьями опадавшее вниз, пронизали пурпурные прожилки, которые наверняка были следствием горящих желтым пламенем глаз, что оглядывали теперь эту мерзкую сцену.
Зрелище было весьма живописным. Могучая фигура Ориона, играя мускулатурой, с лёгкостью обездвижила и прижала бедную девушку к постели. При всём своём желании убийца ничего не могла противопоставить ему. Ей приходилось мириться с участью игрушки паладина. На глазах у Лораны, были слёзы, а на теле следы от многочисленных мощных ударов. Видимо убийца пыталась сопротивляться, но ей это не сильно помогло.
Впрочем, распахнувшаяся дверь не заставила паладина остановиться, более того он отнёсся к этому со смехом.
- О, инквизитор, не желаешь присоединиться, - злорадно начал Орион, - ой, подожди, я совсем забыл, тебе же нельзя прикасаться к ней, что же подожди немного, пока я закончу играть, и сможешь забрать свою спутницу!
- Габриэль, - дрожащим голосом произнесла Лорана и тут же отвернулась к окну.

Ощущение радости медленно застыло и испарилось, падая куда-то вниз живота и растекаясь по телу отвратительным липким холодом, заполняющим все существо.
В следующую секунду в изумленного паладина врезался мерцающий шар света, вспыхнувший солнечным сиянием и отбросивший ублюдка в стену, как не так давно отбросило Лорану. Он попытался было подняться и сгруппироваться, но тут же получил мощнейший удар в челюсть, усиленный латной перчаткой. Очевидно, что Орион даже подумать не мог, что Габриэлю хватит наглости в действительности напасть на него и жестоко в этом ошибся.
Удар магии света врезался в инквизитора и тут же рассыпался об мерцающую иллюзию огромного бриллианта, закрывшего мужчину собой.
- Решил поиграть в мага? Позволь помочь! Куайнте теттилор!
Замыкающая руна прошлась между пальцами инквизитора и он, схватив паладина за горло, резко выбросил ладонь к его лицу, выпуская ужасный поток силы и наслаждаясь диким воплем Ориона, чьи глаза сначала расплавились, потом испарились и, наконец, иссохли совершенно, оставляя выжженные глазницы и ожог на половину лица. Следом воспламенились и волосы, вспыхивая словно факел, однако Габриэль еще не закончил.
Адамантовая дубинка, изъятая из вещей магистра, с силой врезалась в коленную чашечку обнаженного насильника, после чего раздался еще один вопль и омерзительный хруст. Та же участь постигла тянущуюся к Габриэлу кисть, на вторую же он попросту наступил подбитым сталью каблуком. Удары посыпались на Ориона один за другим, проводя с собой всю бешеную ярость, которая накопилась в инквизиторе за эти два дня.
Он едва не убил его, но остановился, глядя на хрипящий кусок мяса. Остался последний штрих. Двуручный клинок паладина, стоящий у кровати тут же оказался в руках инквизитора. Великолепное оружие с пилообразным лезвием фламберга, которое оставляло воистину ужасающие раны. На лице Габриэля возникла жуткая улыбка.
Он аккуратно "надпилил" пах воющего ублюдка с двух сторон, а потом вонзил острие ему между ног, навсегда лишая его одного важного органа. Второе выжигание досталось именно этому месту. Габриэль вовсе не желал, чтобы его жертва умерла от потери крови. Опустившись на корточки рядом с ним, он вкрадчиво прошептал:
- Познай всю боль, которую ты принес ей, мерзость. И помни, что наша следующая встреча может стать для тебя последней.
Поднявшись, мужчина стремительно приблизился к Лоране со страданием на лице бережно ощупывая её тело и тут же лихорадочно роясь в сумке в поиске регенерирующего зелья. Он приговаривал, постоянно повторяясь, словно бы его заклинило от шока:
- Все будет хорошо, девочка моя, все будет хорошо. Сейчас-сейчас. Все будет в порядке.

Для Дианнэ сутки прошли чудовищным образом. Когда ее украла темная эльфийка, лунноэльфийская красавица оказалась в мире без красок. Необычный мир наполнен тьмой и тенями. Это было особенно страшно, потому что дроу приставила кинжал к горлу, и вела сквозь холод и тьму свою добычу. Мир вокруг не изменился, но спутники пропали, а по руинам ходили тени прошлого. Вместе дроу и Дианнэ прошли по агатовой тропе и никогда с нее не сходили. Однажды они увидели черного массивного пса с блестящими внутренним огнем глазами. Он учуял их запах и направился следом.

- Иди быстрее, - спокойным голосом приказала темная эльфйика, но было заметно, что она занервничала. Это обстоятельство позволило Дианнэ вырваться и броситься прочь с тропы. Мир, словно его овевают ветры междумирья, казался смазанным.
- Нет, глупая! Вернись на тропу! Ты погибнешь! - закричала дроу в спину Дианнэ. Но что это значило для колдуньи, если ее ждал темноэльфийский плен? Дианнэ попытала счастье, но вместо этого потерялась, когда убежала из-под власти чужих чар. Потерялась в мире, где мертвецы и тени жаждут тепла и крови живых, где нет света и согревающего огня. Замерзшая и напуганная, шарахаясь от каждой голодной сущности, только сильнее привлекая темных духов, Дианнэ металась в поисках выхода, но не находила где укрыться от жадных духов и пути в свой мир.

- Красавица, тебе помочь? - отозвался старческий голос. Дианнэ обернулась, заметив фигуру в черном саване. Вуаль скрывала лицо женщины. И только один красный глаз, словно внутри плясало пламя, доступен взору. В руке странная фигура держала свечу с черным пламенем, причудливым манером освещающую смолянистым огнем теневой мир. - Иди за мной, - зашептал кряхтящий голос, поманив тонким пальцем в кружевной перчатке. Мурашки бегали по коже от внезапной спасительницы, но одно ее присутствие отгоняло других духов. Дианнэ направилась следом за женщиной, но с каждым разом тревога нарастала, а силы убывали. Эльфийка едва волокла ноги, а дух все подгонял, туманно обещая спасение, но время шло, а жизнь утекала сквозь пальцы, подобно песку.

Колдунья готова была уже сдаться и лечь на землю. Она остановилась, опустившись на колени. И тяжело дышала. Внезапно, взгляд привлек белый разрыв в черных небесах. Какая-то фигура в окружении звезд падала с большой высоты, напоминая комету из белого света. Оно быстро приближалось.

- Быстрее вставай. Осталось пара шагов. До того дома и ты будешь спасена, - звала старуха, но тело отказывалось слушаться, а внутренний стопор запрещал идти дальше. А звездная фигура быстро падала. Хотелось окунуться в его свет. Интуиция подсказывала ждать. Старуха суетилась, кружа вокруг Дианнэ точно коршун над телом умирающего. Но отпрянула, едва свет приблизился, яростно зашипев, точно проклятая змея. Лунная эльфийка, чьи силы утекали с каждой минутой во враждебных землях теней, подняла глаза к комете. Потерявший сознание темный эльф падал в облаке из звездного сияния. Его волосы развевались, словно морские волны ласкали их на дне океана. Потерявший сознание или закрывший глаза, он напоминал утопающего, погружающегося в морскую пучину. А звезды они манили, как ветхие знания прошлого. Они сияли в такт сердцебиению эльфийки.

- Иди за мной! Идем! - настаивала старуха. Она суетилась и звала Дианнэ. И девушка поднялась из последних сил, чтобы прыгнуть в белое свечение.

***
Диегеран провел сутки в поисках Дианнэ, но не добился успеха. Двух его спутников убили каменные стражи в цветочном саду храма Кореллона Ларетиана. Он распрощался с сэром Джаредом и варваром с севера, когда они встретили некроманта в главной башне Дома Камня, закрытой силовым полем.

- Колдун, мы ищем лунную эльфийку. Ее украла темная эльфийка. Может ты ее знаешь?
- Десятка слов не сказано у нас, а как уже знаком мне этот голос! - ответил маг, не забывая сладко дымить у окна трубку.
- Но это не ответ, - не унимался Диегеран.
- Как ты сюда пробрался? Для чего? Ограда высока и неприступна. Тебе здесь ждет неминуемая смерть, - завуалировано ответил маг.
- Ее зовут Дианнэ. Ты быть может видел ее с высоты.
- Что значит имя? Роза пахнет розой, хоть розой назови её, хоть нет.
- Твой взгляд опасней двадцати кинжалов. Взгляни с балкона дружелюбней вниз и сообщи ответ.
- Мне дела нет до ваших бед! - раздраженно ответил некромант, скинув вазу с завядшим цветком на голову настойчивого спасителя.

Пришлось оставить недоступного некроманта в покое, когда горшок разбился рядом, окатив сухой землей. После безуспешных поисков, Диегеран распрощался с оставшимися спутниками. В следующий день он отловил лучника, открывшего врата в Дом Камня. Тот выслеживал странное существо. Большой гриб разгуливал по руинам. Эльф напал на сородича, чем сорвал охоту, но обоим пришлось отложить бой на разговор, прошедший шепотом.

- Дурак! Она уже мертва, если попала в руки дроу.
- ...
- Неведомы мне тайные мотивы, но вот что я тебе скажу. Здесь две группы и столько же других, собратьев светлых. Они как саранча, погубят жизнь, отринув милосердие. Сбеги твоя подруга от одной она вмиг угодит в иной силок. И не надейся, что наши пощадят. Они ничем не лучше дроу, - лучник разжал хватку Диегерана, выбираясь из-под охотника на колдунов. - А мне пора. Руины кишмя кишат отвратным порождением.

Диегеран последовал совету охотника. Он старался передвигаться по руинам осторожно, но следов Дианнэ не увидел, пока, как снег на голову, она не появилась сильно ослабшая вместе с темным эльфом, выпавшим из портала. Какое-то странное чувство дежавю испытал лучник при виде мужчины, словно они знакомы в другой жизни. На шее у темного эльфа красовался амулет Латандера.

***
Однажды темной ночью в гильдию пожаловал заказчик. Он явился инкогнито, но говорил сладким мелодичным голосом, скрыв себя темными одеяниями, а лицо грозовым туманом. Явился неизвестный не один, а при столь же таинственной свите из троих персон, явно телохранителей. Глава гильдии после короткого делового разговора предложил ему услуги лучших ассасинов, но странный заказчик отказался.
- Мне нужен новичок. Ваше последнее приобретение.
- Он что-то натворил?
- Нет… Не для меня, - фигура расположилась в кресле, закинув ногу на ногу. Один из охранников встал позади кресла, а два по бокам не проронив ни слова, как хорошо вышколенные бойцы. Плащи скрывали оружие, а по тому, как себя держали охранники, оно при них имелось.
- Вы уверены, что вам нужны наши услуги?
- Всенепременно.
- Хорошо… Позови Керра. Но мы запросим за задание высокую цену.
- Договорились.
Когда убийца вошел, то его долго и молча осматривали. Тишина затянулась, которую собирался нарушить убийца, но его остановил властный жест заказчика, явно проверяющего терпение ассасина. Плох тот убийца, который не умеет ждать.
- Вот и встретились, мальчик. Ага… хорошо вырос. Задание у меня есть для тебя. Особое. Один, будем считать, человек, собирается мне помешать. Он из другой страны, но у нас одинаковый интерес. Ты поедешь на север и будешь охранять три важных мне лица, - заказчик вытащил карточки. Они не напоминали портрет, отличались особой реалистичностью, а еще бумагу покрывал глянец.
- … - Керр задал первый вопрос, но заказчик поднес палец к месту, где предположительно находились губы.
- Тссс… Задавать вопросы не профессионально. Довольствуясь малым получишь на исходе больше. – Следом за портретом лунной эльфийки, темного эльфа, нетипично мускулистого, как если бы они тоже изучал книгу «Как накачаться, если вы эльф», и другого лунного эльфа, на столик легла карта с отметкой в лесу. – Нет. Никаких вопросов. Ты отправишься туда и найдешь их семнадцатого числа, а еще встретишь воспоминание из прошлого. Иди и поторопись.
- Сейчас? – обескуражено спросил глава гильдии
- Немедленно! – несдержанно рявкнула таинственная фигура.
- Давайте обговорим награду. Поручение странное и долгосрочное. Это вам обойдется…
- Знаете, что мне не нравится? Это когда лезут в мои дела, - фигура отдала приказ жестом. - Да-да. Это мой город, а вы здесь пытаетесь хозяйничать и… строить мне конкуренцию? Вообще-то… - и глядя, как ее люди дорезают горло главе гильдии, закончила свою короткую речь, - надо спрашивать, на чью территорию вы пришли. Зачистите это логово, - тень удобнее устроилась в кресле, попивая дорогое вино из фляги.

***
Это был обычный день несения службы Торму. Обычный для рыцаря и полный вдохновения для обывателей, где воин света защищает мир от тьмы. Но в этот раз потребовалось защитить Свена от обычного грабежа. Паладин столкнулся на рыночной площади, где аристократы катались по залитому озеру на странных ботинках с лезвьями, с юнцом, срезавшим его кошель. О воровстве рыцарь не сразу подумал, а помог мальчишке не упасть. Выглядел тот прилично одетым и потому подозрения не сразу закрались в голову паладина Торма. Он собирался погнаться за воришкой, но тот успел скрыться из виду, пока рыцарь обнаружил пропажу кошеля. Раздосадованный, что его облапошили как простака, Свен посмотрел под ноги в надежде, что может быть кошель выпал, но чуда не произошло. Зато на снегу рыцарь обнаружил фигурку. Уродливую морду какого-то идола. Он отнес ее к настоятелю Саймону, который долго изучал вещь.
- Это голова демона… Где ты ее взял?
- Хм… вот как… Навести меня через пару дней и готовься, - с этими словами настоятель удалился в свою келью, где неделю придавался молитвам.

Через неделю Свен отправился в опасное путешествие в одиночку. Со слов настоятеля Саймона голова демона отбита со статуи в Доме Камня. Рыцарю надобно искать засыпанный землей храм, где поселилось древнее зло.

***
ссылка

Неожиданная встреча пяти почти незнакомых между собой людей и эльфов состоялась в северном районе Дома Камня. За это время Диегеран видел каменные клыки отключенной древней системы охраны, костяные фигуры обитателей цитадели, вихрь и даже улетевшего некроманта, а так же странную летающую рыбу в прудах, тролля, ожившие грибы и летающих железных птиц. Только для того, чтобы столкнуться со сползающим по тросу мужчиной сомнительной профессии имея на руках двух медленно приходящих в себя сородичей, а так же заметить, как в северные врата через фонтанную площадь въезжает рыцарь в сияющих доспехах без страха и упрека. Который остановил коня властным движением, словно увидел призрака, которым оказался Керр. Рыцарю в пути составлял компанию Дарин, прозванный Седая Борода. Старый археолог, как и многие вотердипцы до него, отправился в Ардиипский лес, чтобы обогатиться и познать его тайны. На руках у старого дварфа оказался кусок карты, который составил эльф, прозванный Змеем. Бандитский барон из Вотердипа, но об этом Дарин явно не сказал Свену, платил хорошие деньги за исследование руин Дома Камня.

Предваряя сложную ситуацию неожиданной встречи мимо пробежала черная кошка. Странное чувство дежавю посетило всех присутствующих, словно они ее уже где-то видели. Глаза кошки горели феерическим огнем, когда она сидя в тени зеленого кустарника вылизывала лапу, наблюдая за героями.

- О да, моя девственная мощь привлекает даже диких пернатых сучек. Очень смешно, Лорана. Плохой тон издеваться над тем, с кем предстоит еще немало лиг пройти. Я считаю, что первым делом следует найти подходящий бордель и переночевать там, морские путешествия утомляют, не находишь?

Габриэль, стоящий рядом с облаченной в латное платье убийцей, представлял куда более подавляющее и внушительное зрелище, чем его спутница. В контраст изящности доспехов Лораны, его собственная броня была составлена из крупных барельефных пластин, защищавших только наиболее уязвимые места, и позволяла двигаться с удивительной ловкостью. Зеленый плащ из водонепроницаемого материала с алым бархатным оборотом, свободно развевался за спиной мужчины, делая его похожим на какого-то мифического героя, стоящего на борту своего корабля и готовившегося совершить очередной величественный подвиг. Впрочем, в мыслях Габриэля так оно все и выглядело.

- Возможно, но вы уверены, что у вас там уже всё зажило? А то вы и сидеть-то нормально не могли поначалу, - ухмыляясь, парировала воительница. Пара локонов девушки выбились из-под шлема, создавая иллюзию золотистой паутинки, стелящейся по утонченному лицу.
- Да и не сможем мы высадиться, пока вон та толстобокая баржа не разгрузится. В этой стране иные порядки. Им плевать на штандарт ордена, пока они не узнают, что «Ящер» привёз им экзорциста.

Скривившись от очередной колкой шуточки, инквизитор нахмурился, скрестив руки на груди и, оценивающим взглядом прошелся по пристани. Никаких признаков интереса к их кораблю не наблюдалось, а орать через весь залив, что на борту важная персона желания не возникало никакого.
- М-да, узнать мы им помочь никак не сможем, придется поторчать на мокрой посудине еще немного. Кстати, - Он бросил на спутницу хитроватый взгляд. - Если бы ты зализывала мои раны, они бы зажили быстрее, я уверен.

- Три месяца в море, - отстранённо протянула Лорана, - это, наверное, так печально столь долго не иметь возможности прикоснуться к женщине. Впрочем, вы всегда могли полюбоваться мной, странно, что это пришло вам в голову только сейчас, мастер Габриэль.
Девушка ловко перевернула своё копьё в воздухе, а затем вонзила промеж двух досок палубы и оперлась на резные перила борта, словно была чем-то раздражена.

Мужчина некоторое время задумчиво молчал, размышляя о её словах и пытаясь понять, не скрыта ли за ними обида женщины, которая хотела быть желанной, но натыкалась на стену дружелюбного безразличия. Как знать, как знать. Вообще-то даже такой повеса, как он, несколько опасался приставать к ассасину ордена, в конце концов, никогда не знаешь, что взбредет в голову опасной особе. Однако сейчас он несколько пересмотрел свои взгляды. Если подумать, то давно уже следовало поговорить с ней об этом.

Инквизитор медленно отошел от борта, как будто погруженный в размышления, но вместо этого незаметно оказался позади Лораны, опуская руки на её сверкающие полированной сталью наплечники и вызывая мурашки от ощущения теплого дыхания на шее.
- Прошу простить меня за дерзость, убийца ордена, но мне строго настрого запретили с вами любые сношения, если вы понимаете, о чем речь. Стоит ли говорить, каких ужасных трудов и мук мне стоило сдерживать вполне естественное желание к самой соблазнительной женщине из тех, что я видел до сих пор? А стоит ли говорить, насколько краше она казалась от трехмесячного голода? Мои страдания нельзя переоценить, и только просьба магистрата удерживала меня от поползновений. Однако, - На этом моменте он наклонился чуть вперед, шепча на самое ушко девушки. – Если бы со стороны спутницы инквизитора последовал, хотя бы туманный знак, он бы наверняка переступил через глупый предрассудок.

Фантомные ощущения еще некоторое время преследовали её, когда как Габриэль уже вновь стоял на своем месте и, как ни в чем не бывало, хмуро оглядывал пристань. Только косые взгляды матросов были подтверждением того, что произошедшее не было мороком. Мужчина же, словно избегал встречи глазами. На самом деле он внутренне холодел от идеи того, что она может наказать его за наглость. На ней никаких обетов не было, её воля, так он и вовсе мог полететь за борт. Когда имеешь дело со своими, всегда приходится соблюдать изрядную долю осторожности.

От ощущения близости с мужчиной, Лорана непроизвольно вздрогнула. Она уже и забыла о том, насколько быстро могут передвигаться воины света. Ведь их учили сражаться с любой нежитью, включая вампиров, чья скорость несоизмеримо выше человеческой. Слова заставили дыхание воительницы непроизвольно сбиться, а грудь вздыматься намного чаще.
- Это жестоко! Использовать свои способности подобным образом но, - убийца перевела свой внимательно изучающий пристань взгляд на экзорциста, - вы могли бы сказать мне об этом раньше и тогда…, - она слегка запнулась, словно размышляя, стоит ли ей продолжать и лучше остановиться сейчас, пока ещё не слишком поздно. Закрыв глаза, Лорана отчётливо вспоминала каждый изгиб, каждый едва различимый шрам на спине инквизитора. А ведь она просто обрабатывала его раны. Хорошо, что он тогда внимательно рассматривал артефакт и не оказал должного внимания тому, как трясутся руки девушки. Ему стоило лишь слегка притянуть её к себе и … она бы легко сдалась, но сейчас всё было несколько иначе.


- И тогда ты могла бы приказать кораблю двигаться назад и подставить под удар мое задание. – Жестко отпарировал он. – Я не мог рисковать столь важной миссией в угоду страсти. В конце концов, ты могла быть приставлена ко мне только лишь для того, чтобы наблюдать и ждать, пока я сделаю какой-нибудь проступок.
Скосив на нее взгляд, Габриэль тихо хмыкнул и все же развернулся в сторону девушки полностью, опираясь одной рукой о борт. Белоснежные волосы с прожилками золота ветер превращал в великолепное зрелище, а уж горящие внутренней силой и верой глаза, отражавшие цвет моря, буквально завораживали, приковывая взгляд. Теперь его голос звучал гораздо мягче:
- Ты же знаешь, какие слухи ходят об убийцах ордена. Вам ничего не стоит закончить жизнь любого праведного, поскольку над вами не довлеет обет. И пусть мы знакомы давно. Долг всегда важнее желаний, не так ли, Лорана?

Воительница ненадолго опустила взгляд и закусила губу, словно раздумывая о чём-то, что ведомо только ей.
- Забавно. У меня прямой приказ сопровождать вас, защищая от любой опасности и выполняя любое ваше поручение или же желание, мастер. Что же, вполне ожидаемо от магистрата, что вам запретили иметь со мной близость, ведь я не буду иметь права отказать, - девушка впервые за всё время их знакомства рассмеялась.
- Надо бы потравить их, когда вернёмся назад, - толи в шутку, толи на полном серьёзе произнесла Лорана. В её глазах отчётливо был виден характерный игривый блеск, но, тем не менее, она так и не сделала первого шага.

- Хм, оставим этот… щекотливый диалог для более… эээ, удобной обстановки. – Инквизитор кинул многозначительный взгляд на палубу и подмигнул спутнице, как будто теперь у них был намечен страшный заговор. – К тому же, к моей вящей радости, мы, кажется, сейчас будем швартоваться. Я изнемогаю от нетерпения ощутить запах чистой пресной воды, мостовых и специй. Потные матросы у меня уже в печенке сидят.
И тут же рассмеялся так заразительно, что могло показаться, будто им сказана невесть какая шуточка. Что-что, а располагать к себе инквизитор умел.

Прикосновение нежной ладони к щеке успокаивало. Аарен мягким взором окинул девушку, любуясь свежестью кожи, алыми губами и золотистыми локонами. Он позволил себя обезоружить, лишить защиты от мира. Любой прохожий получил возможность увидеть, как страж в действительности слаб и смертен. Посторонние не знали, почему он напился, о чем беспокоился, перед чьей красотой преклонялся, позволив Элизабет вести в сложном танце на глазах посторонних.

Некромант накрыл ладонь девушки своим и поцеловал запястье. Он не заметил, как его лицо оказалось у покрытой мелкими от мороза мурашками груди. Элизабет успокаивающе гладила по голове, а маг забылся у двух пышных полушарий. Он обнимал девушку, терся щеками о бархатную кожу, согревая ее дыханием, и покрывал поцелуями, благодарный за оказанную милость. От Элизабет приятно пахло апельсином и чем-то еще неуловимым, чем мужчина никогда не интересовался. Аарен не замечал, как бормотал, - Красавица моя, - повторяя фразу точно заклинание. Пока куртизанка не оторвала одурманенного мага от себя, только чтобы прижаться упругим цветущим телом, провоцируя мужское естество. Аарен самодовольно ухмыльнулся. И поцеловал Элизабет в маняще приоткрытые губы. Он крепко, но нежно, обнимал девушку одной рукой. Сладкие выпуклости, которые властно прижимал некромант, опаляли чувства. Окончательно осмелев, маг опустил свободную руку до бедер девушки, жадно тиская крепкий попец.

Силой воли некромант заставил себя оторваться от Элизабет. Мягкий крой мантии не скрывал некоторый конфуз из-за недавних ласк.
- Черт, женщина, что ты со мной творишь! - возмутился Аарен, оскалившись. - Не ходи по улицам. Я запрещаю! - магу потребовалось несколько вздохов, что бы включить мозги и немного успокоиться. - Сейчас в городе объявился опасный человек, - ничего не раскрывая, объяснил некромант. - Иди домой, запри дверь и отсидись пару дней.

Любовь к огню Сандро окончательно поставила Аарена в тупик. Только недавно маг боялся тепла, а сейчас позерствует. Впрочем, стихийная защита? Хороший выход из положения.
- Мне важен этот город, - сухо ответил некромант. – У вас никогда не бывало чувства, словно вы когда-то ошиблись? Это мой истинный путь.
Маг перевёл взгляд на Аарена, сейчас, его безжизненные глаза не выражали ничего, но возможно в его прошлом и было что-то.
- Моё сердце мертво, оно не в состоянии чувствовать эмоции. Мы лишь подражаем живым, чтобы не выделяться в их обществе, да наслаждаемся теплом огня, что впрочем, в больших количествах и при близком контакте нам не мене вреден, чем заклинания школы света. Если тебе интересно, то мой родной город был стёрт с лица земли Святым Орденом, четыреста лет назад, я лишь чудом выжил, так что мне нечего больше терять. Моя нынешняя же родина, возведённая на костях моих предков и ставшая своеобразной империей нежити не вызывает у меня ничего, кроме отвращения. Заложенные нами идеалы… эти глупые юнцы превращают их в борьбу домов. Я не этого желал, впрочем, это не важно. Город всё равно обречён, разве что... – маг внезапно умолк, задумавшись над чем-то.

- Ошибка, привела меня сюда, не моя, но жестокая и беспощадная. Ошибка Совета, решившего уничтожить орден света. Не мы виноваты, что корабль, вёзший оружие попал в шторм и встал на ремонт в этом порте, не наша вина, что беспечные живые выпустили это на свободу. Мы лишь оплатили доставку груза, который места назначения так и не достиг. Видит Предвечная, нам нужна была не эта страна, а всего лишь один город, который бы мы потом зачистили, искоренив заразу, но… теперь это уже не возможно. – некромант поднёс бокал ко рту, но так и не сделав глотка, вылил содержимое в огонь, который радостно принял в себя новую жертву.
Глаза Аарена наполнились гневом. Его поза сдерживающего ярость зверя явила себя в полной красе.
- Мне знакомо это чувство. И я не позволю стереть это место с лица земли. Этот город мой новый дом, - заявил страж. – Хорошо… Как я так понимаю требуется найти кого-то или что-то для вас важное? Кого или что? Я найду. Нам ваши разборки ни к чему. Это Север, - гордо заявил некромант. – И люди здесь умирают только от холода и халатности.

- А ещё от тумана, заполняющего эту страну по ночам! – холодно закончил за него маг.
– Жаль, что ты снова меня неверно понял, - меж тем продолжал некромант, - я не могу тебе сказать что это, потому что мне не ведома форма этой субстанции. Никто в Вольных Городах не знает, что я отправился сюда! Мой ученик отдал свою жизнь ради этого, глупый мальчишка лишил себя вечности, чтобы спасти таких же, как он. – Сандро тяжело вздохнул и продолжил.
- Корабль, что вёз груз, отбыл отсюда только вчера, он и все последующие, что уже покинули этот порт или только собираются это сделать, пройдут проверку и при нахождении на них хотя бы малейшей вероятности заражения, мы их потопим. И, так будет до тех пор, пока источник не будет найден! Тебе ничего не удастся изменить. Разве что попытаешься убить нас, но знай, если у тебя это даже и выйдет, и ты подаришь этому городу от силы неделю жизни, то все корабли и путники, побывавшие здесь, и вернувшиеся домой, рискуют унести заразу с собой. Думаю масштаб ты понять в состоянии. Проще было бы прямо сейчас уничтожить весь город и зачистить окрестности на два дня пути, но… - некромант задумался, - но я не хочу этого делать! Здесь есть уже как минимум два человека, чьи жизни мне интересны. Да, ваш туман, он убьёт заражённого и никакая магическая защита ему не поможет. Разве что… смерть – улыбаясь, закончил маг и уставился на Аарена. Всю эту информацию он вывалил на несчастного стража настолько спокойным тоном, будто он объяснял нерадивому студенту разновидности магических существ, а не коллапс, что вот-вот накроет Трейаванс, а возможно и всю страну.

- Вы наблюдательны! - не сдавался Аарен. - Сочувствовать вам мне трудно. Уж больно плохие новости вы принесли. Ваши сородичи отдают себе отчет, что они лезут в дела суверенного государства? Какую бы заразу не привезли в столицу, никто не имеет права топить корабли в наших бухтах. И тем более устраивать зачистку на нашей территории. Лучшее, что вы способны сделать, это объяснить мне принципы природы этой заразы и ее ликвидации.

- Мои сородичи, милый страж, сидят в Вольных Городах и через магический шар преспокойно наблюдают, как будут развиваться события. Им плевать на живых, ведь чем больше вас умрёт, тем больше умертвий, зомби и скелетов встанут под наши знамёна. Вот, держи! – маг кинул золотую монетку, которую его собеседник инстинктивно поймал.
- Это не обычное золото, на нём есть моя магическая метка, защитить тебя она, скорее всего, не сможет, но вот окружающий мир немного подпортит для твоих глаз. В хорошем смысле этого слова. Я бы мог дать любой другой предмет, но учитывая, что украшений ты не носишь, он может стать не удобным для транспортировки и хранения. А учитывая специфику твоей работы,… думаю, тебе понравится этот дар. – Сандро снова откинулся назад и, стал внимательно наблюдать за действиями мага, ведь он не ответил ему на самый главный вопрос.

- Подарки бывают опасными, - маг легко поймал монету. От жара из камина старые шрамы на руках начинали ныть, как будто их вновь опалило жаром. Наверное, поэтому он предпочитал север. Обгоревшая кожа как будто впитала в себя огонь и хрустела, причиняя страдание. – Что ж… надеюсь. Но я все проверю, - убеждал Сандро некромант, а про себя уже сгибался от объема работы, который необходимо проделать. И старательно игнорируя подернувшиеся огнем старые шрамы. – Однако, мои вопросы остались без ответов. – Признаться, некромант не доверял Сандро. Колдун, вероятно, пытался ввести его в заблуждение. И устраивал фокусы, чтобы скрыть природу. Возможно, он вампир и ничего больше. Но как быть с могущественной аурой? Если можно что-то скрыть, то есть ли возможность усилить? Нет. Бред. Аарен о подобном не слышал.

- Ответ уже у тебя в руках, - загадочно произнёс маг и отвернулся к огню.
Аарен повертел монету в руке, осматривая бляшку. Потрогал гравировку и рифленые края. Интересную загадку задал ему Сандро. – Я часто бываю в этом районе по утрам, - обронил некромант, чтобы при возможности его легко нашли.
- Хорошо, - кивнул маг, - Тогда я остановлюсь в этой таверне. И да, мой дар начнёт действовать, только когда ты выйдешь отсюда. Здесь от него нет проку, ведь это здание уже опутано моими чарами, и, я думаю, ты понимаешь почему. – Сандро загадочно улыбнулся. – Да, ты, кажется, спешил куда-то. Теперь ты знаешь, где меня найти, так что на этом пока и закончим. Если у тебя будут вопросы, приходи позже.

Аарен поднялся задумчивым из-за стола. Он убрал монету во внутренний карман мантии. - Любишь поиграть... Учти, со мной нелегко, - некромант ушел, не прощаясь, гордо держа голову. Он только имел разговор с силой, чье могущество до конца не понимал, и до сих пор не решил, кому конкретно он намерен противостоять. Желваки на впалых щеках мага двигались, обозначая сдерживаемый гнев. Суетящиеся вокруг люди резка начали раздражать, потому что у стража появилась неподъемная для его сил проблема.

Вольфганг тщательно продумал свой уход. Он дождался, когда его вахта у оружейной, которую сторожили все рыцари по очереди, выпадет на полночный час, и когда до смены часовых оставалось около получаса, вошёл внутрь и забрал своё снаряжение. Броню ещё не успели починить после недавних боёв, но все повреждения были незначительными. Там скол, тут вмятинка, ничего, что могло бы сказаться на прочности доспеха. Вахту всегда несли в поддоспешниках, ведь Рыцарь на посту должен быть готов вступить в бой по первому сигналу, а поддоспешник сам по себе мог потянуть на слабенькую, но защиту, в потому надевание доспеха не заняло много времени. Снаряжение Рыцарей было разработано с учётом возможности надевания без чужой помощи, а потому Вольф мог управиться с этим сам. Когда сменщик подошёл к двери в оружейную, он увидел лишь мелькнувшую в конце полутёмного корридора тень. Даже не мысля о возможном предательстве, он лишь неодобрительно окликнул нетерпеливого Вольфганга, да пробурчал себе под нос:
- С утра сообщу капитану. Вопиющее нарушение кодекса, хмпф.
Проникнуть в конюшню, снарядить молчаливого Абро, вывести его через заднюю дверь в прогулочный загон и перескочить забор было делом тривиальным. Ну а скачущий во весь опор по ночному городу Рыцарь не мог вызвать у городской стражи вопросов. Раз скачет, значит нужно. Только охранявшие выход из города Рыцари задержали Вольфа, однако, когда услышали про срочное и секретное поручение от главы Дома, сразу пропустили его. Среди Рыцарей всегда воспитывалось доверие к братьям по оружию, и Вольфганг, более не сковываемый нормами, без зазрения совести воспользовался этим.

Беглый Рыцарь рассчитывал, что если ему повезёт, до утра тревогу не поднимут, так как постовой врядли помыслит о возможном предательстве. Если же ему совсем повезёт, сперва его станут искать в кельях и на территории Цитадели Дома, а проверять оружейную и конюшню на предмет пропажи его снаряжения и коня будут в последнюю очередь. И даже тогда Дом врядли решится отправлять срочные письма соколиной почтой в окрестные города, чтобы перехватить его, ведь тогда весь Рыцарский Дом будет покрыт позором. И всё же, на всякий случай, Вольфганг гнал коня всю оставшуюся ночь. Пару раз он дремал прямо в седле, но полноценным сном назвать это было нельзя, а потому уже поздним утром он сделал единственную короткую остановку в глухом лесу, в стороне от дороги, чтобы пару часов поспать и дать отдых коню. О еде можно было не беспокоиться, Абро всегда сам мог позаботиться о пропитании.

В портовый город Вольфганг прибыл уже ближе к полудню. Здесь не было Рыцарей на воротах, гарнизон состоял в основном из обычных солдат, а потому никаких проблем возникнуть не могло. Стражники вытягивались в струнку, едва завидев возвышающуюся над прохожими закованную в латы фигуру. Обычные же горожане почтительно расступались и начинали говорить приглушённо, а то и вовсе замолкали из чувства уважения. Благодаря тряпичному капюшону и небольшой сутулости, вызванной скорее моральной, нежели физической усталостью, лицо Вольфа надёжно скрывала тень, а его испещрённая боевыми шрамами броня ещё больше прибавляла уважения. Даже иноземцы, видя мрачного рослого воина, интуитивно понимали, что лучше отойти. Рыночные зазывалы даже не пробовали привлечь внимание Рыцаря, ведь если Рыцарь в полном снаряжении куда-то идёт, значит, у него есть важное дело. Никто и подумать не мог, что висящий на спине замотанный в полотно щит скрывает разорванную самим Рыцарем на месте изображения герба Дома накидку, а с самого щита этот герб грубо соскоблён.

Оказавшись на пристани, Вольфганг не мучался с поисками корабля, идущего в какое-то конкретное место. Ему было решительно всё равно, куда он отправится и что встретит в новых землях. Главное, чтобы подальше от этой земли. Он подошёл к первому попавшемуся кораблю, выяснил у занимавшихся погрузкой матросов, где их капитан. С тем же равнодушием рыцарь, теперь, наверное, всё-таки просто рыцарь, с маленькой буквы, выслушал льстивые речи капитана, который не стал расспрашивать Вольфганга о целях его путешествия то-ли из-за внушительности суммы, вручённой ему за место на корабле, то-ли из каких-то своих соображений. Отведя Абро в трюм и привязав там, рыцарь вслед за мальчиком отправился в свою каюту. Ну а конь с равнодушием, не уступающим хозяйскому, принялся монотонно грызть какую-то валяющуюся на палубе деревяшку.

Оставшись наедине с собой, Вольфганг снял доспехи, поставил оружие в угол, запер дверь и завалился спать. Проснулся он ближе к вечеру, когда корабль уже готовился отчалить и матросы начали орать особенно громко. Вновь надев доспехи и повесив на себя щит и меч, рыцарь вышел на палубу. Некоторое время он бродил по ней туда-сюда, стараясь не мешать матросам, потом встал на корме и смотрел на удаляющийся город. Он знал, что видит родную землю в последний раз. И это удручало. Как бы ни был он разочарован в своих убеждениях, как бы ни возненавидел тех, кто воспользовался им словно инструментом, его всё же терзала тоска. Вольфганга воспитали любить свою страну всей душой, но теперь ему не было здесь места. Даже строения на берегу причиняли рыцарю некоторый душевный дискомфорт. Их строили в основном иноземные архитекторы, а потому в них не было той привычной угрюмости, аскетичности, остроты углов и какой-то мрачной возвышенности, что присутствовала в замкообразных каменных постройках нордлендцев. Лишь пара башен, торчащих на выходе из гавани, словно пики или гигантские рифы, могли порадовать напоследок глаз беглого рыцаря. Волны бессильно разбивались о серый камень стен, не в силах причинить ему вреда. Даже знаменитое выражение "капля камень точит" в отношении этих башен было не так уж справедливо, так как их основание напоминало вытянутый в сторону от берега ромб и обращённая к набегающим волнам сторона разрезала их, практически сводя на нет усилия океана по разрушению сторожевых башен.

Вольфганг, конечно, приметил, что не он один стоит на корме. Женщина в красном одеянии, о которой, видимо, и шептались матросы на палубе, тоже глядела на удаляющийся город. Рыцарь равнодушно скользнул по ней взглядом, лишь отметив, что та определённо не лишена красоты и вполне способна, как говорили матросы "задницей отвлекать парней от работы". Вольф, впрочем, матросом не был, а потому суеверий их не разделял и отвлекаться от созерцания родной земли не намеревался. Девушка же врядли вообще заметила, что он подошёл. Пластины брони почти не гремели, если двигаться достаточно медленно. Разве что перезвон колыхаемых ветром кольчужных колец мог выдать присутствие рыцаря, но этот далеко не самый громкий звук можно было трактовать как угодно, если вообще возможно расслышать в шуме волн, хлопанье паруса и криках матросов. А в её поле зрения Вольфганг не зашёл, остановившись в некотором отдалении от перил.

Сторонний наблюдатель, наделённый более утончённым взглядом на мир, нежели матросский, мог бы заметить, сколь разительный контраст создают стоящие на корме девушка и рыцарь. Изящный женский стан в ярком и лёгком красном одеянии, что послушно колышется под порывами ветра, словно поглаживая его. И высокая, хоть и не громоздкая, но внушительная закованная в тёмно-серебряную броню, даже мифриловая кольчуга коей словно бы утратила свою белизну и тоже потускнела, угрюмая фигура рыцаря, похожящая на удаляющиеся сторожевые башни. Даже украшающая навершие шлема длинная седая прядь не слишком поддавалась порывам ветра, лишь неторопливо покачиваясь.

Небольшой домик между портовым районом и торговым с ремесленным ютился под прикрытием трежэтажного гиганта, защищающего хлипкую постройку в один с половиной этаж от ветра из бухты, благодаря чему меньше сквозняков гуляло по дому. Аарен, попеременно грел руки об кружку с чаем, над которой медитировал заклинания на день. Он повторял их скороговоркой и успел подобрать необходимый список чар для работы, но неизменно оттачивал память. Одна неправильная буква и ты из лиса превратишься в шлюху. И претензии в таком случае можно выдвинуть только себе любимому за безалаберность.

Краск - мелкий горбун, суетился у котла с варевом. Готовил он неплохо, но роль домохозяйки успела повредить впечатлительного уродца в уме. В их маленькой холостяцкой обители карлик играл роль жены от чего Аарен приходил в тихий ужас. К подобному развитию отношений некромант не был готов. Причин для подобного поведения у горбуна не наблюдалось. Вероятно одна, но с натяжкой. Выслуживался?
- Милый, все готово.
Аарен сдержался, чтоб не закатить глаза и глотнул чаю. Горячий напиток обжигал не хуже алкоголя, но не помогал справиться с чудовищными фантазиями, которые бередили изрядно впечатлительный ум. На границе сознания мерцал узелок связи с Краском, но некромант усиленно его затянул, чтоб ничто из эмоций не просочилось в обе стороны.
- И что это? Опять эта гадская похлебка? - желтые глаза сурово впились в карлика. Светящееся счастьем лицо Краска омрачила тень зарождающейся истерики. Некромант запоздало понял, что сейчас начнется очередная сцена. - Нет. Что ты... Просто немного устал от одного и того же. Все вкусно. Как всегда. Ты садись, - быстро затараторил некромант. Аарен истерично похлопал по столу, призывая фамильяра присоединиться к завтраку и поспешно хапнул миску с южным минестроне. Он сдавленно хыкнул над варевом, сдерживая порыв то ли засмеяться, то ли заскулить, чтоб только не видеть наворачивающиеся слезы горбуна на его бестактность и черствость. Книга заклинаний легла в сторону, а некромант принялся за еду.
- Знаешь, я думаю нам нужен настоящий мужик. Такой чтоб в черных латах и лица было не видно. Но главное при больших деньгах, - осторожно закинул удочку Аарен. Некромант тихо завидовал про себя учителю, который проводил дни с девочками и за изучением таинственной книги, от которой он получил знатные памятные шрамы. С той поры книга больше не возбуждала в Аарене желание ее не только расшифровывать, но даже открывать.
- Я тебе не нравлюсь?
- Нет, детка. Но понимаешь... - выходило так, что Краск не понял намека некроманта, а Аарен не любил, образно выражаясь, разжевывать кашу. - О боги... только не плач! Каждое утро эти истерики! А ты знаешь как мне тяжело приходится на патруле? Выслуживать этих жирных тупых торговцев. Офицер, включите щит, моему толстому брюху надуло в уши! А трупы? Ты вообще представляешь как это тяжело убедить духа, а они после смерти все повернутые и маниакальные, что он может говорить. И что лед не сковывает его губы. Он, ****, уже мертв! - на фоне эмоций Аарен ругнулся, но хотя бы ему удалось перевести тему с драмы Краска на драмы себя любимого. Благо, он завел фамильяра совершенно не для нежных семейных отношений. - И это не его губы. Больше.
- Ну, ладно... - Краск выпятил нижнюю губенку, часто хлопая глазами.
"Ах, какой же он урод... - тихо восхитился Аарен".
Некроманту в Трейавансе не хватало криков ужаса и ругани. Никто не впадал в панику при виде его страшной морды. Никто не кричал и не называл его уродом. Здесь его воспринимали нормально, а темными силами, которыми он владел, никого не удивишь. Только популярности у женщин он так и не обрел. Оставалось эпатировать Вечную Девственницу на предмет того, что холодно ночью и прочие глупости. Шутки уже заканчивались, а она была ничего. Скоро Аарен замучается и просто грубо арестует девицу под любым удобным предлогом.
- Сходи на рынок и купи чего-нибудь сладенького. Только не плач.
И все-таки в первые дни в Трейавансе некромант старательно нарывался на неприятности, чтобы оправдать привычку или скучал по старым добрым "на вилы колдуна!". С теплыми мыслями о прошлом, некромант доел похлебку, наблюдая как за окном кружатся снежинки.
- Ладно. Я пошел. Книгу заклинаний убери в сундук и... хотя бы оставь немного пыли! Ты понимаешь здесь должно быть хотя бы немного беспорядка!
Аарен накинул капюшон на голову, чтобы придать себе таинственности, и отправился на работу. На улице его встретил проклятый холод. Трейаванс был бесконечно притягательным, но чертовски холодным портовым городом, который одновременно любишь и ненавидишь за одни и те же черты.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Накатило сильнейшее ощущение зашкаливающей нереальности последних дней и минут. Кружился перед глазами калейдоскоп безумных поступков, которые в итоге привели Брандона Лерратона на эту заснеженную равнину. Позади остывали, дымясь, руины одного из наиболее неприступных замков Вольных Просторов. А впереди стояла та единственная, ради которой и затевалась вся эта идиотская эпопея. Не с самого начала, конечно – король прекрасно знал, что сперва на погоню его толкнули чувства ярости и обиды. Но после, в пути… Кажется, он в конце концов осознал то, что в последние годы по каким-то причинам не замечал.
А сейчас… Он смотрел в глаза Ирвен и, вопреки ожиданиям, пусть и наивным, не находил там даже подобия понимания. Наконец Лерратон начинал постигать всю глубину совершённых ошибок. Его погоня, весь этот чёртов поход… Катастрофа.
Брандон вдруг почувствовал себя чудовищно одиноким и всеми покинутым. Остались далеко позади стены дворца, где ему кланялись сотни слуг и солдат. Он предал свой народ, покинул Аэдвер в едва ли не самый тёмный для страны час. Он не мог даже спокойно смотреть в глаза уцелевшим солдатам – осознавая, насколько бессмысленной была гибель их друзей и товарищей. Мёртв придворный маг – чародей, которого в редкие минуты одиночества король привык называть своим другом. Не пережил побоища даже Бертран – капитан его личной гвардии, успевший стать за годы безукоризненной службы родным и привычным. И, в конце концов… В своей слепой ярости и жажде возмездия… Лерратон собственными руками прикончил своего лучшего друга. Мунлайта. Единственного человека, которому долгие годы всецело мог доверять. Единственного человека, который не боялся говорить правду прямо в глаза королю.
И ради чего? Во взгляде Ирвен Брандон не видел прощения. Ему казалось, что он чувствует чистую ненависть, которая прячется в глубине янтарных озёр за стеной стремительно застывающих слёз.

Он должен был поступить совсем по-другому. Как подобает настоящему королю. Отвернуться и отпустить. Утопить собственные уязвлённые чувства в вине. Впрочем, уже слишком поздно что-то менять. Нет смысла жалеть себя и сокрушаться о совершённых ошибках.
Хлопья снега планировали вниз нарочито медленно и неторопливо. Сгорали, соприкасаясь с горячей кожей на лбу и щеках, оседали пунктиром на гриве иссиня-чёрных волос. Впервые за долгое время Брандон не мог позволить себе попросту отшутиться. Не мог отмахнуться, по обыкновению, от проблемы. Должен был заставить себя говорить.
- Ирвен, - хриплый шёпот короля легко заглушил очередной порыв пронзительно завывавшего вокруг ветра.
Он не успел закончить мысль, не смог даже завершить предложение – вовремя заметил, как соскальзывает с седла тело девушки. Коротко выругавшись, бросился вперёд – подхватил обмякшую Ирвен, наконец, впервые за чертовски долгое время, заключая её в объятия и не позволив той упасть прямо в снег.
Лераттон рухнул на колени, крепко прижимая к себе хрупкое тельце – ему казалось, что он ощущает замедлившееся сердцебиение девушки даже сквозь холодную сталь нагрудной пластины доспехов.
Всё вдруг стало понятно и просто. На мгновение Бран даже ощутил себя настоящим героем. Тем, кем мечтал стать ещё с самого детства. Приоритеты оказались расставлены сами собой. Он не заметил кинжала, который выскользнул из пальцев Ирвен и исчез в зарослях травы, уже немного побелевшей от снега.
Мир затуманился – сделался вдруг размытым и каким-то нечётким. Сперва Лерратон вовсе не обратил на это внимания, но позже с искренним удивлением обнаружил, что теперь его собственные глаза застилают горячие слёзы. Он оплакивал друга. Он радовался победе. Сморгнул их, радуясь, что никто не мог видеть. Поднялся.
Могучая фигура короля казалось ещё более огромной в сравнении с крошечной девушкой, которая покоилась у него на руках. Сверкающая броня Лерратона покрылась гарью и запёкшейся кровью. Волосы спутались, насквозь промокли и больше не развевались под воздействием порывов равнинного ветра. Но он улыбался. Словно точно знал, что последует дальше.

Когда Ирвен очнётся, этот замок уже останется далеко позади.
- Подготовь всё. Мы едем домой, - на ходу бросил король одному из солдат, что истуканами застыли возле ворот.
Она не захочет видеть это место таким. Разграбленным, опустошённым. Теперь Верденберг стал призраком, братской могилой. Призраком, хранящим в себе слишком много воспоминаний.
В побоище каким-то чудом уцелела карета. Лерратон распорядился запрячь в неё лошадей. Он не хотел здесь задерживаться ни на минуту дольше необходимого. Выжившим и своевременно сложившим оружие защитникам замка был дан простой выбор – убираться восвояси или присоединиться к изрядно потрёпанной армии короля.
Брандон усмехнулся, заметив в толпе бритый череп наёмника. Подумать только, сколько сегодня полегло хороших людей… А этот продажный выродок не получил за схватку ни единой царапины. Высшей справедливости нет. Существует только справедливость земная.
- Ты получишь своё золото, - с отвращением отмахнулся от солдата удачи.
У Брандона не было ни времени, ни желания копать могилы в мёрзлой земле. Руины Вердена станут погребальным костром и для его людей, и для отважных защитников.
Солдаты и добровольцы работали быстро, складывая тела в огромную кучу на главном дворе. Ирвен была аккуратно уложена в уже выведенную за ворота карету. Приходить в себя девушка пока не спешила – Брандон считал, что это лишь к лучшему.
Его солдаты, конечно, устали. Изматывающий марш-бросок, изнурительный штурм. Истощение не только физическое, но и эмоциональное. Но никто сегодня не жаловался. Все хотели убраться как можно быстрее из этого проклятого места.
Лерратон стоял посреди двора и задумчиво наблюдал, как стремительно растёт гора из тел жертв этой мимолётной войны. Лорда Мунлайта уложили последним. Отдельно от остальных.
- Прощай, Уил.
Бран махнул рукой, предоставляя людям с факелами возможность взяться за дело.
Столп чёрного дыма клубился над замком, пока королевская колонна медленно ползла на юг по единственной туда ведущей дороге. Вьюга усиливались. Наступали ранние холода, столь свойственные далёкому северу.

Король не произнёс больше ни единого слова. Желанная победа, впервые оказавшаяся столь волнительно близко, в то же время была и недосягаемо далека. Прошли те времена, когда два мальчика сражались на турнирных мечах. Когда наградой для победителя была лишь мимолётная слава, исчезавшая с наступлением каждого нового дня. Те времена канули в прошлое безвозвратно – отступили детские годы, смытые в бесконечность волной крови и стали. Люди вокруг не просто наблюдали теперь за схваткой принца и лорда – нет, теперь они умирали во славу своих повелителей, отстаивая непонятные им самим идеалы. Стоны и крики, ярость и боль – симфония звуков, ставшая аккомпанементом к чистому пению обоих клинков.
Всё изменилось – ведь не тупили теперь сталь мечей оружейники. Ведь каждый в глубине души уже понимал, что для одного из них путь закончится здесь – на дымящихся руинах замка, затерянного на равнинах Вольных Просторов. Единственный удар мог решить теперь всё. Положить конец изрядно затянувшемуся противостоянию противоположностей. Когда-то их стили прекрасно дополняли друг друга – яростный напор Брандона Лерратона и смертоносная защита лорда Мунлайта. Однако, в этом поединке всё было иначе. Противоположности слились в чарующем танце – зрелище настолько великолепном, насколько и смертоносном.

Брандон молчал, полностью сосредоточившись на схватке. Наступал всё с тем же мрачным ожесточением, но, впрочем, уже не выкрикивая никаких громких лозунгов. Впервые за всё время своего похода он действительно ощутил дыхание смерти, прочувствовал, что игры на самом деле закончились. Один шаг, одно неверное движение – и всё будет окончено. Лерратон слишком хорошо знал стиль своего противника – потому наступал, обрушивая на «полуночник» град беспрестанных ударов, не давая Мунлайту возможности перевести дух и сосредоточиться. Он понимал, что стоит лишь немного уменьшить натиск – и Уильям без труда перехватит инициативу. Этого Лерратон на самом деле боялся.
Пропал куда-то верный Андре, редели ряды королевских сторонников. Ураганный напор Брандона по-прежнему не ослабевал, но с каждой секундой ему противостояло всё больше противников. Проблем доставляли и проклятые близнецы, не отступавшие ни на шаг от Мунлайта – но даже схлестнувшись с ними одновременно, Лерратон умудрялся заставлять врага продолжать отступление. Очередной сокрушительный удар отсёк кисть правому близнецу – стоило тому немного замешкаться, как король тут же безжалостно его покарал.
Едва зародившийся в горле крик Разиэля прервался – огромный двуручник с размаху обрушился на беззащитную шею.

Сарек наслаждался бушующей схваткой. До этого момента он неоднократно жалел, что пошёл следом за королём, тщательно скрывал злобу на нерадивых союзников за вежливой маской. Но когда началась настоящая битва, этот завораживающий в своём безумии штурм… Наёмник проникся. Плясали кривые мечи – покрытые жуткими зазубринами лезвия пели, впиваясь в плоть и оставляя на телах рваные раны. Над задымленным двориком некогда неприступного замка носилась смерть, безжалостно орудуя огромной косой. А Сарек смертоносной тенью скользил среди распавшихся на отдельные группки солдат, не особенно озабоченный тем, кого именно и зачем он сейчас убивает. Бритый наёмник ни на секунду не остановился – лишь зафиксировал смерть Андре расчётливый разум, а кривые мечи радостно бросились навстречу очередной жертве.
Кейну, что спешил на помощь своему лорду, добраться к нему уже было не суждено.

Лерратон наступал, уже привычно обрушивая на меч противника удар за ударом. Ещё немного – и не выдержат нагрузки даже стальные мускулы могучего короля. Собьётся дыхание, потеряется ритм. Тогда всё закончится. Годы праздности вполне давали знать о себе. Сверкающие доспехи короля покрывала корочка запёкшейся крови, усталость наложила отпечаток на хищный блеск в глубине глаз. Свирепая синева померкла – Брандон боролся из последних сил, начиная уже постигать неминуемость своего поражения. Он даже током не понял, что на самом деле произошло. Просто очередную атаку отразить Мунлайт не успел. В этот момент Брандон ни на что не рассчитывал – наносил удар, ожидая встретить привычное сопротивление, услышать знакомый лязг стали.
Но произошло нечто иное. Не встретив отпора, огромный двуручник обрушился на плечо Лунного Лорда, удачно соскользнув в сочленение выкованной искусными кузнецами брони и играючи разорвав звенья кольчуги. По инерции сталь проникла и глубже, заставив Уильяма вздрогнуть, выпустив меч.
Битва вокруг словно замерла, зависнув во времени. Изуродованный жуткой раной Мунлайт пошатнулся, а Брандон по-прежнему не мог осознать, что уже победил.

Сознание Уильяма полыхнуло во вспышке боли. Сперва он даже не сообразил, что именно произошло – пальцы всё ещё были напряжены, пробуя сжать рукоять «Полуночника», которая уже давно вывалилась из рук; мышцы с ослиным упрямством пытались двинуть плечи вперёд, завершая движение фехтовальщика. Окружающий мир сузился до кончика клинка Брандона и крови, щедро льющейся по его доспехам.
Наконец, Лунный Лорд понял, что умирает.
В мыслях стремительно промелькнула вся его жизнь. В реальности, это заняло всего мгновение. Даже меньше мгновения – но не для него.
Уильям отчётливо вспомнил своё детство: Ирвен – такой, какой он её встретил в первый раз. Брандона… другие моменты, которые уже давно стёрлись из памяти. Вспомнился запах чернил, которыми он недавно писал письмо своему отцу. Лунный Лорд словно бы воочию почувствовал себя сидящим в той комнате - слышащим лёгкое поскрипывание пера по пергаменту, сосредоточенный, погруженный в собственные мысли. Элегантные завитки плавно ложились на поверхность чистого листа. Он мог бы даже прочитать его, если бы только захотел... вот только послание на этот раз было иным.
И адресовано было другим людям.
Уил сделал над собой усилие, продираясь обратно в реальный мир сквозь дебри иллюзий.

- Ты… дурак… Брандон, - прошептал Мунлайт, ещё больше насадив себя на меч и наклонившись к самому уху короля. – Она тебя… никогда… не полюбит. Ты проделал весь этот путь… из-за… ничего…
Его глаза медленно закрывались. Лицо Уильяма выглядело почти умиротворённым – странное ощущение для человека, находящегося на пороге смерти.
«Ирвен…»
Последняя мысль подобно колоколу билась во тьме его сознания.
Ирвен, Ирвен, Ирвен, Ирвен…
Даже сейчас, когда окружающие краски сливались в сплошную серую круговерть, улыбающееся личико девушки стояло перед его глазами. Уильям поднял руку, чтобы отвести мешающиеся пряди волос в сторону и ласково коснуться её щеки.
- Прощай…
Тело Уильяма Мунлайта обмякло.
На его губах навсегда застыла улыбка.

Лерратон оттолкнул в сторону тело своего лучшего друга - разжал пальцы, прежде сжимавшие рукоятку меча. Лунный Лорд завалился на землю, а безоружный король остался стоять на ногах. Несколько подоспевших своевременно рыцарей тут же окружили, защищая, монарха – втаптывая в грязь тело второго, сражённого шальной стрелой, близнеца. Брандон молчал, наблюдая, как дрогнули и без того не слишком стройные ряды защитников замка. Как его рыцари стальной лавиной врезались в разрозненные теперь отряды крестьян, оставляя за собой кровавую просеку из поверженных тел. Бой продолжался, но победитель теперь уже был предрешён.
Мраморной статуей посреди всего этого безумия застыл Лерратон. И в голубых глазах короля в этот момент можно было заметить всё, но только не торжество.

Картина войны.
Крики сгорающих заживо людей, хрипы раненых или уже обречённых, вой раздираемых жуткой болью на части солдат. Пламя, силами защитников Верденберга взметнувшееся огненным столпом к небесам, испепеляющее встающие на его пути редкие хлопья первого снега. Холод и жар. Контраст чудовищный, контраст впечатляющий.
Звон стали и крики. Крики ужаса, полные ярости кличи. Настоящая мясорубка, развернувшаяся во внутреннем дворике не так давно практически мёртвого замка. Королевские солдаты оказались в ловушке – вспыхнули смертоносным огнём камни разрушенных магическим взрывом ворот, стена пламени отрезала путь подкреплениям, со всех ног спешившим авангарду на помощь. Но воины продолжали сражаться. Искусно, жестоко, свирепо. С яростью загнанных в угол зверей. Явственно демонстрируя своё качественное превосходство над количественно превосходящим противником.
Куда более аккуратно и редко стреляли теперь лучники, всё ещё остававшиеся в некотором количестве на стенах – сложно было отличить друзей от врагов в этом хаосе из ещё сражающихся и уже изувеченных тел.
Настоящий кошмар, порождающий непреодолимое желание бежать отсюда. Спрятаться как можно дальше и как можно скорее. Кошмар, смотревшийся неуместно на фоне холодного величия равнин сурового севера. Кошмар, целиком поглотивший спокойствие этого судьбоносного утра, постепенно переходящего в день.

Андре Бертран убивал в самой гуще разбушевавшейся схватки. Умирали люди вокруг, падали на землю друзья и враги, но всё это давно потеряло значение. Стёрлись моральные преграды, отступили назад размышления и тщетные попытки сохранять человечность. Люди для солдата из людей превратились в безликих врагов. Убивай или убьют тебя. Философия на поле битвы предельно проста.
Капитан принимает на щит удар копья медлительного защитника замка – небрежным взмахом перерубает деревянное древко. Следующим выпадом пронзает насквозь горло незадачливого противника – брызжут алые капли, гармонично вплетаясь в белоснежную гамму первого снега.
Андре устал – всё с большим трудом поднимает меч снова и снова. Его измотал этот штурм, вымотало постоянное напряжение, ослабила бессонная практически ночь. Капитан личной гвардии короля Аэдвера просто ненавидел эту войну. Ненавидел Ирвен, Мунлайта, бессмысленность бойни, развернувшейся в полную силу вокруг.
И, в то же время, он чувствовал, что история, начавшаяся довольно давно, всё же подходит к своему логическому завершению. Бертран не мог оценить общий успех Лерратона в бушующей схватке – со своей позиции не мог должным образом проанализировать ситуацию. Его область зрения сузилась до крошечной точки на конце меча, его глаза бесстрастно фиксировали теперь только объятое яростью или страхом лицо очередного противника.

Он потерял из виду Брандона, не цеплялся практически взгляд за мельтешившие вокруг плащи чёрного цвета. Давно перестал он обращать внимание на стрелы, всё ещё проносившиеся иногда с характерным свистом где-то неподалёку. Бертран просто делал свою работу. Не задумываясь о мотивах и перспективах.
Андре не обратил особенного внимания на очередного врага – не удивился, когда с воплем бросился на него очередной головорез Мунлайта, неистово размахивая над головой длинным клинком. Привычно уже принял на щит первый удар – онемела моментально рука от его чудовищной силы. Вслед за первым последовал следующий. Ещё и ещё. Новый противник набросился на Бертрана со свирепством настоящего урагана. Вновь на щит, снова отразить опасный выпад клинком – запоздало Андре начинал понимать, что среди неуклюжих крестьян ему наконец попался настоящий соперник.
Оппонент не оставлял ни времени ни возможности для ответной атаки – с мрачной решимостью капитан парировал снова и снова, шаг за шагом отступая назад, но упорно выжидая ошибки противника. Тот не сможет поддерживать натиск такой силы достаточно долго.
Вот оно – кажется, атаки стали менее яростными. В предвкушении Бертран зарычал – рванул внезапно вперёд, отводя своим клинком меч соперника вниз и пытаясь мощным ударом плеча сбить того с ног.

Не было времени думать сейчас о гуманности, о бессмысленности этой войны или, скорее, этой чёртовой бойни. Либо ты, либо тебя – это правило Андре уяснил для себя хорошо. Гнев и ярость беспрестанно клокотали внутри – когда человек, возглавлявший солдат мятежного лорда оказался под ним на земле, Бертран не колебался даже мгновения. Сплелись вместе оба меча, погребенные под массой человеческий тел – высвобождение клинка отняло бы секунды, практически бесценные в сложившемся положении. Почти моментально ложится в руку небольшой кинжал, который капитан предусмотрительно носил годами в ножнах на голени – теперь ничего не стоит вогнать лезвие в горло или глазницу трепыхавшегося противника…
Но Кейн умудряется каким-то невероятным образом извернуться, сбросить с себя растерявшегося Андре и нависнуть над ним тёмной громадой. Носком тяжёлого сапога раздробить запястье Бертрана, выбивая, тем самым, опасный в потенциале кинжал. И просто вцепиться стальной хваткой в открытое горло, вдавливая Андре в землю и силясь сломать тому шейные позвонки.
Секунды борьбы, от которой неистово колотится сердце. Секунды борьбы, заглушившей все звуки схватки вокруг. Десятки людей, убивавших и умирающих, слишком занятых своими жизнями, чтобы вмешаться или помочь. Андре сопротивляется, пытается отбросить врага, пальцами хоть немного ослабить стальные тиски. Тщетно. Свет меркнет, багровые пятна пляшут перед глазами. Елозят обожжённые пальцы по грязи, смешанной с кровью и снегом, в попытке нащупать хоть что-либо, способное хоть как-то помочь.
Всё бесполезно. Вся жизнь не желает проноситься перед глазами – только отдельные кадры… Холодная и многообещающая улыбка Ирвен на злополучном балу. Воодушевляющая речь Брандона Лерратона… Бертран, расслабившись, прекращает борьбу. Позволяет затопить сознание спасительной темноте…

Ирвен.
Бегут, сплетаясь в сплошной поток времени, минуты бешеной скачки. Полыхает стеной кольцо огня позади, словно в замедленной съёмке планируют, кружась, снежинки к далёкой земле. Вдалеке вздымаются величественно белоснежные горы, танцует в порывах ветра зелёная трава местных равнин – вот он, истинный Север. Такой родной и до боли знакомый. Остаётся позади замок, объятый кровавым безумием – остаются вне досягаемости люди, которые ей дороги. Судьбы которых с минуты на минуту окажутся окончательно решены.
Южная лошадь одного из солдат Лерратона, конечно, не идёт ни в какое сравнение с породистыми скакунами здешних равнин, но в сложившейся ситуации выбирать особенно не приходится. Топот копыт позади свидетельствует незримо о наличии мчащегося следом эскорта.
Впереди маячит, постепенно всё приближаясь, палаточный лагерь Брандона Лерратона. Короля, зашедшего ради неё так далеко. Короля, в которого она без тени сомнений не так давно всаживала стрелу за стрелой. Несмотря на огромную скорость, эта скачка состояла из минут полного почти что спокойствия, столь неестественного в свете происходящих совсем неподалёку событий.

Была ли это попытка сбежать от необходимости что-то решать? Способ спастись от нежеланной возможности выбирать, предоставив возможность другим сделать выбор? Представлял ли по-прежнему хоть какую-то угрозу сейчас маг Лерратона? В пении ветра не было слышно ответа ни на один из этих вопросов. Впрочем, один из них, быть может, мог прояснить укутанный в мантию дряхлый старик.
Палаточный городок встречал тишиной – устремившись в свой рыцарский штурм, Брандон не соизволил оставить здесь даже несколько человек для охраны. Один шатёр за другим встречал пустотой – пока Ирвен не обнаружила искомое, откинув небрежно очередной полог.
Старик, скрючившись, сидел на подушках в дальнем углу – дряхлый и немощный, лысеющий и седой. Устало поднял глаза на вошедшую девушку – при виде её со стоном и кряхтеньем встал на ноги. Было заметно, что проведённая в рекордные сроки серия заклинаний окончательно его измотала, лишила всех практически сил. С неимоверным трудом чародей распрямился, глядя на кончик стрелы Ирвен с истинно чародейским высокомерным величием. Он даже не пытался делать какие-то пассы или что-то шептать, просто смотрел исподлобья на девушку – смертельная усталость плескалась в глубине блеклых голубых глаз.

Уильям.
Сверкающим штормом прорывался Мунлайт сквозь ряды отчаянно сопротивлявшихся защитников и яростно наседавших королевских солдат. Воодушевляя первых и безжалостно сражая последних. В глазах лорда горел опасный огонь, братья-телохранители ограждали Уильяма от опасности не в меньшей степени, чем защищал от стрел магический амулет короля. Никто не мог устоять на пути этой силы – они просто сметали каждого, у кого хватало смелости пробовать.
Подобно воплощению смертоносной в своём величии справедливости орудовал огромным двуручником и сам Лерратон, буквально прорубая в не слишком стройных рядах защитников кровавую просеку. Враги сторонились огромного короля в уже багровых доспехах, страшились его разящего беспощадно меча, бежали, спасаясь от королевского гнева.
Он был действительно в своей стихии, Брандон Лерратон, всегда бывший куда лучшим солдатом, чем королём. С кривой усмешкой на красивом лице он стремительно сокращал количество и без того немногочисленных защитников крепости, воодушевляя всё ещё окружавшую монарха горстку солдат.
Рано или поздно эти двое должны были встретиться. Лёд и огонь. Гнев и ненависть. Они рвались друг к другу, прорубая себе путь сквозь дебри разбушевавшейся битвы. Брандон видел серебряные волосы своего врага, прорывался навстречу. Ярость по-прежнему горела холодным огнём в бездонной глубине голубых глаз. По-прежнему развевалась величественно роскошная грива иссиня-чёрных волос.

Пропал из виду Бертран, но в эти секунды короля мало что волновало. Краем глаза он отмечал, как смертоносной тенью порхает по полю боя Сарек, собирая кровавый урожай своими мерзкими ятаганами. Видел, как лысый наёмник играючи разделывает очередного противника, как сходится в схватке с каким-то седым стариком…
У Армана Реджиса, верного оружейника и старого друга покойного Роберта, не было ни единого шанса. Опытный и умудрённый годами солдат, по прошествии лет потерявший прежнюю форму, достойно показывал себя во время сражения благодаря дисциплине и выучке, приобретённой за годы безукоризненной службы… Но против безжалостного наёмника внезапно оказавшийся в одиночестве старик устоять просто не мог. Он ловко парировал первый ятаган Сарека своим мечом, тут же угодившим в ловушку одной из подлых зазубрин… А покрытый шрамами убийца невозмутимо вогнал свободной рукой в брюхо Армана второй ятаган. И с садистским наслаждением наблюдал, как меняется выражение лица старика, пока выходит назад нарочито медленно лезвие, цепляя зазубринами всё большее количество внутренностей.

- Покончим с этим, Мунлайт, - с ненавистью прохрипел Лерратон, встречаясь, наконец, с мятежным лордом лицом к лицу. Не обращая внимания на застывших по обе стороны от Уильяма близнецов, король решительно шагнул вперёд, удобнее перехватывая обеими руками огромный двуручник.
Первый мощный удар обрушился на лезвие меча Уильяма по широкой дуге – выбив при столкновении с «полуночником» несколько искр, заставил Мунлайта на шаг отступить.
- Я доверял тебе! – выкрикнул Брандон, вновь наступая и парируя на ходу выпад правого близнеца.
В голубых глазах в совершенно невыразимую гамму эмоций сплетались ненависть, боль и обида.
- Я считал тебя другом! – ещё одна размашистая атака, отражение которой тупой болью отозвалось в руке. Сражение по-прежнему бушевало вокруг, но отдельные стычки как-то разом потеряли свою локальную значимость.
- Я позволил тебе после всего живым убраться из проклятой столицы, – Брандон наседал, в каждый новый удар вкладывая всю свою ненависть, заставляя Уильяма отступать назад снова и снова.
Это мало напоминало тот спарринг, в котором эти двое любили сходиться в годы ушедшего детства. Во время этих дружественных, а иногда и не очень, стычек на затупленных специально для тренировок мечах, победа доставалась кому-то из них с переменных успехом. Теперь же пришло время финального столкновения, места для игр в котором уже не осталось. Столкновения, в котором многократно возросли ставки. Столкновения, в котором проигравшего ожидала лишь смерть.
- И как…
Удар.
- Ты…
Выпад.
- Поступил со мной…
Стремительная серия сокрушительных атак Лерратона.
- Грязный ублюдок?!
И снова Брандон бросается вперёд, с удивительным мастерством отражая все попытки близнецов до него дотянуться. Наседает практически беспрестанно. Никогда прежде Мунлайт не видел, чтобы в стиле его бывшего друга и действующего короля столь искусно сочетались защита и нападение. Определённо Лерратон под влиянием эмоций изрядно поднял сегодня свой уровень фехтования, выводя на новые высоты свой агрессивный стиль, не лишённый, конечно, определённых изъянов.

Уильям без особого труда разглядел фигуру в доспехах, некогда сияющих, сейчас же покрытых гарью, кровью и ошметками налипшей плоти. Сражение развивалось лучше, чем он изначально предполагал, и ополчение всё ещё сдерживало противника – пусть с трудом, не имея опыта настоящего боя и лишь с едва ли двадцатью часами тренировок, но они держались.
«А ты идёшь прямо в ловушку, мой друг».
Если бы Единый существовал и мог заглянуть в душу к лорду Мунлайту, он бы увидел, насколько тот нехотя поднимает оружие против человека, которого знал всю свою жизнь. Но выбор был сделан уже давно. Уильям бы предпочёл избежать смерти короля, однако только полный идиот последует по пути уже давно потерянных воспоминаний во время битвы.
- Поджигай!
По его приказу, лучники обрушили град огненных стрел по груде развалин, в которую превратились ворота и примыкающие к ним секции стен. До того, как Брандон во главе своего клина рыцарей не врубился в защиту гарнизона, у оглушённых, ошалевших, но подгоняемых суровыми затрещинами воинов замка было достаточно времени, чтобы щедро полить маслом новоиспечённую преграду. Огненные потоки пламени вспыхнули, мгновенно заставив часть наседающих воинов Брандона в панике заорать, когда полыхающее пекло начало пожирать закованные в броню тела. Мгновенно запахло мерзкой вонью горелого мяса. Прямо на его глазах, величественный рыцарь, долгие годы тренировавшийся убивать для своего короля, обхватил голову руками, отшатнулся немного в бок, пытаясь сбить огонь со спины и шеи… но те невезучие, кто перебирался во внутренний двор как раз во время начала пожара, в панике напирали вперёд, не разбирая ни своих, ни чужих. Благородного рыцаря сбили на землю; он упал, попытался было встать, но напоролся на меч ополченца, легко нашедшего путь к беззащитным мышцам шеи.

Естественно, это было лишь временное преимущество.
Лунный Лорд прекрасно понимал, что хоть отряд Брандона, успешно прорвавшийся внутрь замка и оказался отрезан от подкреплений, у его воинов всё ещё был огромный боевой опыт. Через какое-то время огонь угаснет, и тогда они получат новое подкрепление. Вместе с тем, ополчение имело весьма высокие шансы сбросить нападавших прямо в полыхающее пламя и взять голову короля-безумца, в погоне за женским сердцем оставившего свою страну на растерзание чуме.
Естественно, если Уильям и его отряд гвардейцев их поддержат.
Когда контратаку возглавит лично Лунный Лорд, даже самые трусливые почувствуют победу, до которой – всего ничего, нужно лишь обхватить копьё покрепче и в едином порыве двинуться вперёд, насаживая врага на острые наконечники, точно диких животных на вертел. Можно сказать, что вся битва была сценой, в которой победу получал тот, кто лучше всего расставит соответствующие декорации.
Подняв щит, Уильям защитился от удара взбежавшего на стену солдата Брандона и одним быстрым движением ткнул его клинком в живот, заставив нападавшего оступиться и свалиться со стены вниз. Кейн и его люди уже выступили на его защиту, без труда оттеснив разрозненные группки воинов прочь. Вскоре со стены подоспело подкрепление, и дорога вниз оказалась свободной.

- Кейн, и вы все! За мной! Ирвен, ты…
Уильям оглянулся.
Его возлюбленной нигде не было видно.
Но… Ирвен же стояла прямо тут! Всего несколько минут назад!
Он смотрел вокруг точно раненный зверь, разом забыв о сражении, в котором решалось их будущее, о людях, которые связали с ним свои судьбы. Точно безумец, Лунный Лорд оперся руками о стену и свесился вниз, пытаясь сквозь вязкие облака дыма разглядеть силуэт своей Северной Леди.
- Милорд! - Кейн схватил его за плечо, но Уильям сбросил его руку с рычанием.
- Где она?!
- Кто?... – начал было гвардеец, но почти тут же осёкся. Не требовалось особого ума, чтобы понять, кто именно ворвался в мысли его лорда.
Для Кейна, привыкшего видеть Мунлайта холодным и расчётливым, такая внезапная вспышка страха была по-настоящему пугающей. Он хотел выжить в этом бою… но было похоже, что Лунный Лорд терял голову всякий раз, как только безопасность Ирвен оказывалась под угрозой.
Внезапно Уильям издал тихий, сдавленный стон. Закусив губу, он смотрел на удалявшуюся прочь группу всадников, и даже сейчас мог разглядеть среди них хрупкую фигуру девушки в эльфийских доспехах.
Кейн мог лишь предполагать, насколько сильно связаны эти двое друг с другом, но сейчас для таких эмоций просто не было места. Вновь схватив Мунлайта за плечи, воин заглянул ему в глаза и увидел лишь волнение и боль, ведущие вслед за сбежавшей герцогиней Верденберга. Подумав, что он об этом ещё не раз пожалеет, Кейн как следует размахнулся и со всей силы двинул высокого лорда в лицо.
…

Судя по тому, как ошалело посмотрел на него Мунлайт, он ожидал этого в последнюю очередь.
- Какого чёрта?!
- Это вы какого чёрта тут делаете?! – ему пришлось повысить голос, чтобы перекрыть шум сражения. – Идёт бой и наши жизни зависят от вас! Так что, наконец, возьмите себя в руки и пошевеливайтесь!
В глазах Уильяма на мгновение промелькнула такая жгучая злость, что Кейн невольно отступил на шаг назад. Мунлайт скрежетнул зубами. Поняв, что теперь следует тщательно соблюдать субординацию, Кейн вытянулся по струнке смирно в ожидании приказов.
- Мы ещё к этому вернёмся, капитан.
Перехватив щит поудобнее, Уильям резко обернулся и рванул по лестнице вниз. Кейн и остальные последовали за ним.
Пусть это всё ради неё…
Нет, именно потому, что всё это ради неё, сейчас он должен забыть об Ирвен и сосредоточиться на битве.
Что бы она ни собиралась сделать, у неё была на это причина. Лунный Лорд мог лишь верить своей возлюбленной и сквозь кровь и оборванные жизни, завоевать для них обоих право жить свободно на бесконечных Вольных Просторах.

Их отряд волной обрушился на фланг короля. Уильям орудовал сверкающим серебряным мечом, точно лёгкой ветошью; едва коснувшись, острое лезвие вспарывало закованные в сталь фигуры и беспрепятственно погружалось в мягкую плоть. Когда он одним ударом снёс голову с плеч у какого-то воина с топором, пытавшегося преградить ему путь, и поток крови щедко окатил его доспехи, со всех сторон – сначала тихо, но затем всё более и более громко, зазвучали голоса.
Они кричали.
- За Верденберг! За Верденберг! За Верденберг!
Уильям словно бы разом стал знаменем. Героем, вселявшим в сердца друзей надежду, а в сердца врагов – один лишь безжалостный ужас. Всем своим видом он напоминал яростного демона битвы: в посечённых доспехах, но невредимый; с чужой кровью на лице и нерушимым отрядом из десяти гвардейцев за спиной - к нему, как к пылающему костру посреди ночи, тянулись защитники этого одинокого замка… и он вёл их вперёд. К победе.
Естественно, Брандон его заметил. Он рвался к нему, но повсюду встречал яростный отпор. Ополченцы держали строй, со всех сил били своими длинными копьями, сохраняя дистанцию, но каким бы ни было сильным его желание скорее наказать предателя, королю потребовалось какое-то время, чтобы оказаться с Мунлайтом лицом к лицу.
Тейн и Разиэль – братья фехтовальщики, годами отрабатывавшие работу в паре, застыли по бокам от своего лорда, держа наготове длинные, каплевидные щиты. Уильям глубоко вздохнул, поднимая свой меч для удара; словно бы предсказывая близкую развязку, «Полуночник» полыхнул ярким светом и Лунный Лорд внезапно почувствовал их единение друг с другом. Он направил свой разум по лезвию эльфийского клинка, посмотрев в ненавидящие глаза короля холодным взглядом светлых глаз.
- Прощай.
Отбросив в сторону воспоминания, когда-то крепко, очень крепко связывавшие Уильяма Мунлайта и Брандона Лерратона, Лунный Лорд сделал шаг вперёд и позволил «Полуночнику» нанести первый удар.

Кейн никогда не видел своего лорда таким до странного сильным, как сейчас. Гвардеец был умелым бойцом, отдавшим свою жизнь постоянным тренировкам на плацу, но теперь он просто… просто не успевал.
Лорду Мунлайту нужна охрана – так думал капитан. Его нужно защищать от угроз. Но правда была в том, что Лунного Лорда сейчас было просто не остановить. Гвардейцы лишь шли за ним, поднимая свои щиты, чтобы раз за разом отражать новые удары, пока Уильям сверкающим метеором прорубал им дорогу к королю Аэдвера.
Те же, кто как Кейн, увлеклись схваткой и отстали всего на одну минуту – тех уже не было рядом с Мунлайтом.
Его меч окрасился кровью; Кейн легко и размеренно дышал, блокируя удары врагов своим круглым щитом. Затем следовала контратака. Танец продолжался ещё какое-то время, пока гвардеец не пронзил грудь очередного противника длинным узким мечом. Затем он поднял голову, почувствовав на себе чей-то взгляд.
Новый враг. Он выглядел сильным и абсолютно точно разъярённым. Хрипло расхохотавшись, Кейн оттолкнул ногой труп только что убитого солдата и бросился на Андре, размахивая своим клинком из стороны в сторону.

Вы не можете просматривать этот пост!

Он оставил её одну ещё за несколько часов до восхода солнца. По телу разливалась приятная усталость - возможно, она ещё и скажется в предстоящем ему трудном дне, но сейчас Уильям Мунлайт старался думать об этом как можно меньше. Поцеловав свою возлюбленную, Лунный Лорд молча оделся и вышел, погруженный в другие, куда более напряженные размышления.
Поразмыслить действительно было над чем. В прямом столкновении, победу неизбежно одержит более тренированное и дисциплинированное войско, поэтому с его стороны было бы ошибкой целиком полагаться на высокие стены этой крепости. Пожалуй, следует подготовить ловушку: ударить так, чтобы враг, настроенный на долгое и кропотливое сражение, был ошеломлён неожиданным быстрым ударом. Детали плана битвы наконец-то оформились в единое целое и Мунлайт довольно улыбнулся, ступив на холодные камни замкового двора.
Медлить больше нельзя.
Разыскав оружейника, в этот момент зорко наблюдавшего за туманными силуэтами внутри вражеского лагеря, Уильям кратко велел ему следовать за ним. Поднять нужное количество людей тоже не составило никакого труда – пусть ополчение и повиновалось без особой охоты, но в их глазах, обращённых на Лунного Лорда, плескалась горячая жажда надежды.
Они действовали во тьме. Только так. Уил слишком хорошо знал подлость и коварство королевской крови: он превосходно помнил, как действуют монархи Аэдвера; изучил, пока был Лордом-Советником Его Высочества. В архивах Редорана хранилось множество записей… в том числе и о штурмах крепостей.
Когда-то изучивший их все досконально, Уильям теперь опасался, что один из тех же планов Лерратон попробует осуществить у стен Верденберга. Этому его учили с детства, вбивая знания пудовым молотом в головку юного наследника престола... и хотя Брандон и вырос совершенным ничтожеством, но он хорошо усвоил как, куда и самое главное - зачем посылать войска.
Заставив внутренний двор замка ожить, будто разворошённый муравейник, лорд принялся отдавать далеко не самые понятные приказы – во всяком случае, для простого люда, вряд ли видевшего в своей жизни что-то кроме сохи и плуга. И только его собственные воины да пара десятков истинных защитников крепости гоготнули и молча последовали распоряжениям Лунного Лорда, подгоняя нерадивых крестьян скорее протереть глаза, взять себя в руки и встать в строй с оружием в руках.

Верёвки были сброшены с двух сторон. Никто не рисковал задавать странному правителю вопросы - им хватало и свирепого взгляда, чтобы удержать при себе возмущение и рвущиеся наружу вопросы.
- При всём уважении, сир, - начал было Реджис, - но то, что мы делаем здесь… совершенно бессмысленно! Высота огня недостанет и до колен их лошадям, а утренняя роса так и вовсе удвоит время разгорания огненного кольца.
- Нам и не нужно большой стены - достаточно будет просто небольшого пламени. Если оно разгорится и высушит траву, то мой план сработает. Да и в любом случае… это их ненадолго остановит. Даже если они попытаются объехать препятствие, то всё равно станут мишенями для ваших стрел.
Больше Арман спорить не стал, прикинув в уме, что не понимает, зачем им вообще покидать стены крепости, которая только на его памяти выдержала несколько десятков осад.

Однако не прошло и часа, как поступил ещё один приказ от Лунного Лорда и Реджис всё же не выдержал:
- Со всем уважением к вам, милорд, но эти стены… - опять начал он, но был вероломно перебит Мунлайтом.
- Да, Верденберг хорошо укреплён, - Уил задумчиво потёр подбородок. - Но насколько я знаю нашего врага и всю его родословную… ещё ни один, я повторюсь Арман, не один из королей Аэдвера, носящих фамилию Лерратон, ни разу не сражался честно! А значит, он раздобудет магов… возможно даже нескольких. И я сомневаюсь, что ваша госпожа и её блистательный лук успеют справиться с ними до того, как случится непоправимое.
Решительность в голосе лорда убедила старого оружейника отступить, несмотря на его непреклонную уверенность в том, что названный правитель всё же зря расходует ценные ресурсы.

Крестьяне вместе с воинами проливали два масляных кольца. Одно из них находилось в пятистах метрах от замка и было разделено на три сектора так, чтобы каждый можно было независимо зажигать по мере необходимости. Второй круг был потолще, располагаясь непосредственно под стенами города.
Центральный сектор первого кольца, обильно и хорошо пролитый, должен был принять на себя большую часть кавалерии - вот почему он был около метра толщиной. Оставшиеся два боковых кольца были просто пролитой линей. Зазор между секторами составлял немногим больше полуметра - именно это, по задумке Лунного Лорда, должно было дать им необходимое время. Конечно, качество работы оставляло желать лучшего, но у них просто не было возможности сделать всё как положено, да и безумием бы стало требовать от обычных крестьян соблюдения точных норм военного искусства.
Ещё только прибыв в Верден, Уильям яро сокрушался на тему того, что вокруг замка нет ни частокола, ни даже рва. Он собирался отдать соответствующие распоряжения и задержись армия Брандона хотя бы на пару дней, их бы тотчас же встретила необычайно «зубастая» крепость. Но этого не случилось, и теперь Уильям пытался создать некое подобие таких укреплений с помощью средств, которые имел под рукой.
Когда последние приготовления были завершены и все следы пребывания людей за стенами стёрты, лорд дал своим людям пару часов на сон. Впереди их ждал очень долгий и трудный день… до окончания которого многие просто не доживут.

Рассвет пришёл внезапно. Казалось, что он только что упал в постель, как его уже будят нежные губы Ирвен и её ласкающие прикосновения, каждое из которых пробуждало желание взять её прямо сейчас, но… нельзя. На это попросту нет времени. Нежно поцеловав свою возлюбленную, Лунный Лорд провёл тыльной стороной ладони по её щеке и ласково прошептал:
- Позже… сначала мы выиграем этот бой.
Теперь Уильям знал, что под сердцем этой девушки растёт его продолжение и даже если он умрёт, его род всё равно не прервётся. На самом деле, он уже победил, хотя Брандон этого ещё не понял.
Послушавшись совета своей Северной Леди, Мунлайт оделся в цвета рода эйр Ла`Круа. Это был хитрый ход, который непременно внесёт ещё большее воодушевление в ряды его воинов. При этом совершенно не важно, что ещё вчера «войско» Верденберга мирно пахало землю… теперь они должны были защищать то, что дорого их собственным семьям, а значит – будут сражаться как львы.
Утро выдалось прекрасным. Сначала сквозь тучи пробилось солнце, поприветствовав весь мир своим светом и словно объявляя двум противникам о начале боя, а после, смущённо скрылось, чтобы найти очередной просвет в тёмных и тяжёлых, полных снега, облаках. Это был первый, но уже по-настоящему зимний снег. И пусть дом Уильяма находился несколько южнее, он знал, что этот снег уже не растает. Теперь оставалось самое трудное – воодушевляющая речь.
Ещё недавно Лунный Лорд цинично поносил толпу, в приступе отчаяния задумавшую сдаться без боя. Он не винил их. Разве может обычный человек, который лишь пару дней назад узнал с какой стороны нужно браться за меч, найти в себе достаточно мужества, чтобы посмотреть смерти в лицо? Тогда были нужны именно такие - жестокие и хлёсткие слова, способные заставить взглянуть на ситуацию под другим углом. Но сейчас… сейчас им была нужна не просто надежда, но уверенность в победе.
И Лунный Лорд знал, что способен её обеспечить.

Момент, когда войско Брандона выдвинулось на штурм, Уил нашёл наилучшим для привлечения к себе всеобщего внимания. Но… ворота! Прямо под тем самым местом, где стояли они с Ирвен! Мунлайт покачнулся - крепкая каменная кладка, практически монолитом возведённая здесь несколько веков назад, выдержала, но не без последствий. Несколько людей попадало вниз, оглашая пространство вокруг дикими криками страха. Туда же едва не улетела сама герцогиня, и только реакция воина позволила ему вовремя схватить девушку за руку и вытянуть её обратно.
В целом, потери были не велики: всего около десятка крестьян получили небольшие ранения, но они ещё вполне могли сражаться; один или два – погибли, ещё несколько оказались погребёнными заживо под обломками. Впервые Уильям благодарил Единого, что ни настоящие воины, ни Ирвен не пострадали. Однако нужно было действовать, и действовать быстро.
- Масло сюда, живо! – отдал он короткий приказ и люди, уже привыкшие подчиняться новому господину, резво кинулись вглубь замка, чтобы спустя несколько минут выкатить на свет тяжёлые бочки, наполненные смолой и маслом.
Они больше не спрашивали, что, зачем и почему. Время вопросов прошло. «Он – лорд, его этому учили. Пусть будет так, как скажет он… лишь бы я дожил до вечера!» - вот как думали сейчас солдаты, и это было только на руку Мунлайту. Ему оставалось доделать последний штришок... теперь, когда оборона должна стать ещё более жаркой, люди обязательно поймут его правильно.
- Заливайте им камни, да не жалейте! Смолу на внешнюю часть! Я хочу, чтобы камни были как можно более скользкими! И шевелитесь!
Арман легко понял идею Лунного Лорда и теперь старался привести всё в надлежащий вид. Ему самому крайне повезло: пролетев всего пару метров, он умело сгруппировался и, не смотря на свой возраст, сумел приземлиться прямо на чей-то всё ещё тёплый, безымянный труп, отделавшись лишь парой ушибов и ссадин. Излишне говорить, что настоящий воин их уже давно не считал за увечье.

Громко крикнув, Уильям привлёк к себе напряжённые взгляды солдат и вздёрнул вверх руку, сжатую в кулак.
- Сейчас, здесь, мы все равны перед лицом врага! Да, их больше и они лучше вооружены, лучше обучены. Да, им удалось проломить наши ворота! И пусть их ведёт сюда король… Но это король чужой страны! Эти люди – лишь подневольники и мародёры! Вы думаете, там остался хотя бы один рыцарь в сверкающих доспехах? – Мунлайт специально указал в сторону скачущего Лерратона. - Нет! Они идут сюда убивать! И останься вы в деревнях, было бы тоже самое! Но здесь, сейчас! У вас есть оружие, есть соратники, есть люди, которым, как и вам, есть что защищать! Свою жизнь, честь тех, - Лунный Лорд кинул взгляд на Ирвен, - кого мы любим, наших жён и детей! И мы будем сражаться за них до последнего вздоха, до последней капли нашей крови! Вы же со мной?
Дружный рёв стал ответом на его старания.
- Не слышу! Вы готовы порвать эти ходячие железки за свой дом и свою семью?
Ещё более громкие вопли одобрения разнеслись по замку.
- Так давайте же покажем этим южным мальчикам, кто здесь истинные хозяева Севера и Вольных Просторов! – Лунный Лорд обнажил свой меч и дружный рёв оглушительной волной прокатился вокруг.
В тот же самый миг, его женщина, его Ирвен, до того расставлявшая своих лучников, скомандовала первый залп.
Так началась битва за Верденберг.

Громкий стук в дверь остался для Уильяма незамеченным. Раздетый по пояс, в одних лишь коротких кожаных штанах, совершенно не стесняющих движений, Лунный Лорд неуловимо скользил по фехтовальному залу, раз за разом отражая атаки своей гвардии. Серебряное лезвие «Полуночника» ярко сияло, дезориентируя, мешая нанести верный удар, а быстрое и опасное мелькание клинка Мунлайта вынуждало Кейна держаться подальше, пытаясь остановить контрудары своего лорда лёгким баклером на левой руке. Но в отличие от Тейна и Разиэля – братов фехтовальщиков, всегда действующих парой, капитан предпочитал пусть и осторожно, но подбираться к Лунному Лорду самостоятельно, выжидая подходящего момента для атаки.
Грудь Уильяма вздымалась и опускалась; он дышал легко и размеренно. Энергия переполняла тело Мунлайта. Прошли томительные ожидания последних дней, дело близилось к схватке. Столкновению. Поединку воли своих бойцов, открытому и ничем не замутнённому бою.
Видит Единый, но именно сейчас Лунный Лорд был в своей стихии.
«Полуночник» незаметно скользнул в левую сторону, и тут же рванул прямо и вверх. Поймав лезвие противника на свой меч, Уильям обвёл его вокруг клинка и вырвал меч из хватки Разиэля… после чего, тотчас же шагнул в сторону, пиная Тейна по ноге. Гвардеец не успел отреагировать и рухнул на каменный пол, в то время как длинный меч Разиэля, подхваченный силой инерции, совершил полный оборот вокруг «Полуночника» и упал прямо в подставленную руку Мунлайта.
Кейн напрягся, поняв, что остался со своим лордом один на один.

- Милорд…
Незнакомый голос заставил Мунлайта резко отскочить на два шага назад, разрывая дистанцию. Во взгляде всё ещё плескался азарт, но он умел себя контролировать. Коротко оглянувшись, Уильям бросил меч в ножны.
- В чём дело? – властно спросил он.
Опасливо покосившись на грозного лорда, крестьянский мальчишка помялся, прижимая к груди свою маленькую шляпку. Он принёс не самые хорошие вести. По правде говоря, слуги не знали характера Мунлайта и опасались, что будущий герцог окажется весьма буйным на расправу. Поэтому и послали ребёнка – уж на нём зло то вымещать лорд точно не будет.
- Там… там взрослые взбунтовались.
- Взбунтовались, говоришь? – бросив взгляд на Кейна, Уильям махнул ему рукой и одним движением накинул на себя рубаху, принявшись быстрыми, скорыми движениями застёгивать пуговицы. – Ну, пошли… поглядим на этих взрослых…
Капитан бросил баклер у стойки и молча подхватил свой арбалет, принявшись натягивать тетиву с помощью «козьей ноги». Кроме своих навыков фехтовальщика, он ещё и превосходный стрелок – качество, крайне полезное для личного телохранителя.
Отличный парень этот Кейн, как ни посмотри.

Вероятно последнее, что ожидал увидеть пожилой оратор, привлёкший столь огромное внимание, так это направленную на него арбалетную стрелу. Что не помешало наглецу пошире раскрыть пасть, собираясь излить тонну праведных негодований…
Но в этот момент раздалось треньканье тетивы. Стрела насквозь прошила бочку, на которой возвышался над своей паствой неудачливый демагог, и та рухнула, когда от силы удара из деревяшки вылетела большая часть досок. Крестьянин растянулся на земле и тотчас же подскочил, хватая воздух широко раскрытым ртом.
- Отличный выстрел, Кейн, - похвалил своего капитана Мунлайт.
- Благодарю, мой лорд, - вежливо ответил гвардеец, растянув губы в широкой улыбке.
Толпа на какое-то время затихла, после чего недовольно загудела, взорвавшись приступом благостного гнева. Со всех сторон послышались крики, вопли, понукания «идти и валить этого лордика», но подойти ближе отчего-то никто так и не решился.
Поморщившись, Уильям властно поднял вверх руку, и уже через минуту вокруг воцарилась напряжённая тишина. Вопрос прозвучал до крайней степени невинно.
- А в чём, собственно, дело?
И тут же ему ответил разноголосый вой:
- Мы не хотим умирать!
- Хотим защиту и стены!
- Иди и сам воюй со своим королем!
- Верно, верно!
- Тихо! – прикрикнул на них Мунлайт и Кейн недвусмысленно качнул арбалетом, намекая на возможные последствия.
Толпа недовольно притихла, ощетинившись злобными крысиными глазками.

- Сколь же коротка ваша память… - со вздохом произнёс Уильям. – Не далее, как несколько часов назад я просто и понятно изложил вам ситуацию. Но если до вас до сих пор не дошло, то мне не сложно повторить ещё раз.
Со всех сторон послышалось недовольное бурчание.
- Да, скажи нам, скажи! – размахивая в воздухе факелом, вклинился в речь лорда недавний оратор, но тут же, встретившись взглядом с Мунлайтом, решил, что нет ничего неразумного в трусости, благоразумно отступив за спины своих более храбрых товарищей.
- Неужели я не говорил, что вам придётся держать оружие в руках? – риторически вопросил у присутствующих Уил. – Вас набирали для защиты этого замка от северных варваров, и вы все прекрасно видели, в каком состоянии находится гарнизон. Так неужели вы считали, что призраки умерших солдат защитят ваших жён и детей? Неужели вы думаете, что варвары бы не разграбили ваши деревни, не щупали бы ваших женщин и не угоняли бы мужчин в рабство? Так вы считаете?
- Но это не варвары! – раздался с задних рядов всё тот же голос. На этот раз, правда, ему вторило куда меньшее количество народу.
- О да, вы можете надеяться на милосердие Брандона Лерратона, пьянчуги и развратника, проводящего всё своё время в пирушках! – Уильям беззлобно рассмеялся. – Вы что, и правда считаете, что разозлённые солдаты короля пройдут мимо ваших деревень? Да какие проблемы! – лорд обернулся. - Эй, ты там! Тащи верёвки, да поживее!
Замковый слуга показал на себя пальцем, словно бы пытаясь понять, обращались ли именно к нему.
- Милорд сказал тебе, чтобы ты притащил верёвок, - перевёл Кейн, нацелив на несчастного арбалет. Слуга мгновенно исчез – испарился он, что ли?

Пока толпа озадаченно перешептывалась, Лунный Лорд молчал и нетерпеливо барабанил носком сапога по земляной брусчатке. Наконец, появился давешний знакомый с несколькими помощниками, тащившими в руках толстые валики крепких канатов.
- Свяжите их вместе и перекиньте через стену, чтобы длины хватило до самого низу.
Крестьяне явно недоумевали, не вполне осознавая, что, собственно, происходит. Уильям решил им помочь:
- Смотрите! Вот вам верёвка. Слезайте и катитесь обратно как шелудивые крысы, хоть в свои деревни, хоть на все четыре стороны. Но что же с вами станет, мои дорогие, любимые солдаты? – Лунный Лорд саркастически улыбнулся. – Ведь для короля вы – не более чем источник заразы… Думаете, он оставит вас в живых? Да он уже сжёг сотни деревень в своей стране, лишь по одному подозрению в том, что их жители где-то подхватили чуму! Хотите принести ему себя на блюдечке? Давайте! Тут ведь не его страна, и сдерживаться ему абсолютно не нужно! Возможно, часть женщин даже останется жить, чтобы понести на свет потомство Аэдверских солдат. А может и нет. Кто знает буйные нравы этих наёмников?
Вокруг повисла полная тишина. Тем временем, слуги связали канат и даже успели приглашающе перекинуть его через стену.
- Ну, так что? – Уильям скрестил руки на груди. – Можете уходить. Давайте-давайте, не задерживайте друг друга! Нам ещё воевать! И у нас, в отличие от тех, кто сбежит, будут мощные стены Верденберга, о которые безуспешно разбивались иные, куда более многочисленные орды. Не тратьте моё время впустую и не мозольте глаза своей трусостью!

Тем не менее, несмотря на столь милостивое позволение покинуть опасное место, к канату отчего-то так никто и не подошёл. Так он и провисел ещё два часа… пока его не убрали.
Во всём нужно знать меру.

Капитан недовольно качнул головой, пристально вглядываясь в силуэт провалившего поручение дипломата. Умная лошадь продолжала галопом мчаться вперёд, в то время как сам всадник мёртвым грузом повис в стременах, каким-то чудом продолжая удерживаться на спине обезумевшего от страха животного. Конь мчался прямо навстречу королевским войскам, по единственной в направлении замка дороге. Андре огляделся – лишь затем, чтобы убедиться, что никто не спешит ничего предпринимать в связи с этим событием. Шёпотом выругавшись, Бертран перехватил властный взгляд короля и вогнал шпоры в бока собственной лошади, заставляя ту устремиться навстречу. Схватив за поводья жеребца рыцаря розы, он, после непродолжительной схватки, поборол норов коня, заставляя животное сперва замедлить ход, а после – и вовсе остановиться.
Странное дело, но сражённый парламентёр, каким-то образом удерживавшийся в седле на протяжении получаса бешеной скачки, почти тотчас же грудой метала рухнул на землю. В спине дипломата торчала стрела, без труда пробившая сталь его тяжёлых доспехов. Андре спрыгнул с коня, приседая на колени около уже безусловно мёртвого рыцаря. По всей видимости, стрелок метким выстрелом пронзил сердце несчастного.
Капитан стиснул зубы. Неправильно это, убивать дипломатов. Порядочные люди войны так не ведут. Самым прискорбным было то, что Бертран, несмотря на собственные усилия, не мог вспомнить имени погибшего. Отпечатался в памяти лишь красочный герб – алая роза, что красовалась на щите, уже, конечно, утерянном.
Значит, Верденберг открыто поднимает восстание. Значит, обойтись малой кровью здесь не удастся. Впрочем, глупо было всерьёз надеяться на обратное. Будет штурм, будет война.
Отделяя от древка стрелы привязанный к нему кусок пергамента, Бертран уже прикидывал возможные исходы текущего положения. Пытался вспомнить, видел ли он когда-нибудь в деле Мунлайта. Какой стиль тот предпочитает, какими приёмами владеет лучше всего.

Послание. Наверняка, королю.
Оставив тело рыцаря на попечение слугам, Андре взобрался на коня и рысцой вернулся к ожидавшему Брандону. В голубых глазах Его Величества Лерратона плескалась холодная ярость. Пока войско продолжало неторопливо маршировать, а солнце неуклонно подбиралось всё ближе к линии горизонта, король углубился в чтение адресованного ему письма.
Бертран мог лишь догадываться какой текст скрывает в себе крошечный свиток, но лицо Брандона говорило о многом. Андре достаточно долго был капитаном личной гвардии короля, чтобы научиться в совершенстве читать эмоции своего излишне вспыльчивого повелителя.
- Мы возьмём этот проклятый замок, Бертран. Клянусь всеми богами, возьмём, - мрачно и на удивление спокойно изрёк Лерратон, ознакомившись с содержанием небольшого сообщения.
- Не сомневаюсь, Ваше Величество, - Андре просто выполнял свои обязанности. Спорить с королём сейчас было совершенно бессмысленно.
- Я убью этого ублюдка Мунлайта вместе с его проклятым бастардом.
Капитан мог лишь догадываться, о каком именно бастарде идёт речь, но продолжал безропотно соглашаться.
Добавив про себя, что неплохо было бы заодно прикончить и виновницу всей этой трагикомедии – Ирвен Эйр Ла’Круа. Даже те крохи сожаления, что он почувствовал к девушке в конце проклятого бала, давно уже испарились бесследно.

Андре приятно удивила сдержанность Лерратона – королю даже хватило благоразумия прямо сейчас, на закате, не бросить измотанные длинным переходом войска сходу штурмовать замок. Они разбили лагерь в часе пути – именно Верденберг выступал главной достопримечательностью на фоне зелёных равнин. Тут же начали повсеместно разгораться костры, кое-где даже появились шатры, предназначенные, очевидно, для особенно благородных особ.
- Ваше Величество, штурм – это риск. Мы можем взять замок в осаду, организовать доставку снабжения, дождаться прибытия регулярных войск Аэдвера, - говорил Андре королю, что уселся уже посреди шатра в своё походное кресло. Говорил, понимая, что все его предложения влекут за собой ненавистное Брандону промедление. Чудом было даже то, что он не рванул сходу штурмовать ворота.
- Мы возьмём эту дыру… Как она там называется? Берген?
- Вердэн, - моментально поправил короля капитан. – Верденберг.
- Не важно.
Глядя в голубые глаза короля, Бертран невольно заражался его абсолютной уверенностью. Если подумать, то они действительно имеют хорошие шансы…
Шум снаружи заставил отвлечься. Медленно поднялся с кресла и Брандон, ещё не успевший сбросить запылившиеся изрядно в дороге доспехи

Заходящее солнце залило травяные поля кровавым багрянцем. Окружавшие лагерь океаны огня синхронно колыхались при каждом новом порыве сильного ветра. Кромка стен замка, что тёмной громадой возвышался на горизонте, горела ослепительным пламенем. Андре словил себя на мысли, что никогда ему не приходилось прежде видеть ничего столь же великолепного.
А потом он заметил их. Тёмные силуэты, что тащились к лагерю по дороге со стороны вердэнских ворот. Несколько десятков фигур, приближающихся подозрительно медленно. Сперва Андре даже предположил, что это – беглецы, или дипломаты, посланные признать окончательную и безоговорочную капитуляцию.
Давненько он настолько сильно не ошибался.
Почти все обитатели небольшого лагеря столпились вокруг, глазея на неторопливое шествие. По мере приближения визитёров, Бертран различал всё больше и больше жутких деталей. Наконец понял, с чем им предстояло столкнуться. И почти моментально осознал, с какой целью был организован этот суицидальный рывок.
Капитан судорожно сглотнул – хриплым голосом отдал распоряжение лучникам. Чума. В замке свирепствовала проклятая чума.
- Огонь, - крикнул он.
Не то чтобы Андре боялся буйствовавшей ещё пару недель назад повсеместно болезни. Его впечатлила зрелищность этих страшных минут. Шествие мертвецов посреди переливающегося океана огня – заходящее солнца превращало травинки в языки свирепого пламени.
Они шли безо всякой надежды. Язвы и струпья покрывали лицо, ослабевшие руки кое-как сжимали щиты и оружие. И, почти у всех, на губах играла улыбка. Возможно – это лишь игра света, возможно, Андре стал заложником собственного воображения… Но капитан готов был поклясться, что все до единого заражённые улыбались. Даже когда в небо взметнулась добрая сотня стрел, даже когда стальные наконечники арбалетных болтов впивались в гниющую плоть, те не кричали. Не стонали от боли. Шли до тех пор, пока были в силах идти. Или до тех пор, пока окончательно не умирали.
Сложно было переоценить эффективность манёвра Мунлайта. Хоть все мертвецы и погибли, так и не приблизившись на по-настоящему опасное расстояние к территории лагеря, но боевой дух королевских солдат моментально упал до нуля. Это было заметно даже в количестве затраченных на горстку ублюдков боеприпасов – едва ли не в десять раз больше, чем было в данном случае на самом деле необходимо.
Молнии метались в глубине голубых глаз Брандона Лерратона. Когда последний боец «роты смерти» Мунлайта замертво рухнул в густую траву, король просто развернулся и, не говоря больше ни слова, скрылся в шатре. Андре ещё некоторое время стоял, наблюдая, как красное море окрашивается в оттенки лунного серебра, прислушиваясь к царившей в лагере угнетающей тишине.

***
- Я не подписывался на это дерьмо! Мне обещали стены, мне обещали защиту, но никто не говорил, что придётся умирать за этого лордика! - выступление пожилого оратора было встречено одобрительным гулом. Во внутреннем дворике замка уже собралась толпа.
Несколько десятков крестьян, справедливо рассудивших, что умирать ради своих семей им вовсе не обязательно, активно протестовали, с каждой минутой собирая всё больше и больше сторонников. Дело могло бы обернуться массовым бегством защитников замка, если не предусмотрительно заваленные сразу вслед за отбытием «полумёртвого батальона» ворота.
Именно это и послужило причиной особенного негодования – в попытке спастись от королевского гнева, который к ним никакого отношения практически не имел, крестьяне жаждали возвращения в родные деревни.
Арман Реджис молчаливым монументом застыл на крыльце замка, не пуская никого внутрь, но и не предпринимая особых попыток утихомирить бунтовщиков.
- Где Мунлайт? Подайте сюда этого лорда! – размахивая над головой факелом надрывался немолодой уже мужчина, вокруг глаз которого залегала густая сетка глубоких морщин.

Королевские знамена…
Если бы не собственные глаза, Уильям бы ни за что не поверил в то, что он видит. Брандон здесь? Сейчас? В такое-то время?
Да что он о себе возомнил?
Против собственной воли, Лунный Лорд почувствовал, как с силой сжимаются его кулаки. Ах, с каким удовольствием бы он сейчас взял короля за шкирку, опустил в чан с дерьмом и хорошенько притопил его там, наглядно продемонстрировав Лерратону, что сейчас чувствует его народ. Какого чёрта он сюда явился?! Если уж так не терпелось вернуть Ирвен, то мог бы послать любого лорда, пышущего подростковой удалью и желанием выслужиться. Король должен быть со своим народом, а не непойми где, за многие сотни километров от Редорана!
«Я ожидал, что ты рано или поздно появишься здесь, Брандон. Но я думал, что ты правитель Аэдвера чуть больше, чем по названию, - Мунлайт хмуро обвёл взглядом чёрные точки солдат, с каждой минутой всё больше проступающие на горизонте. – Я тебя переоценил».
Уильям попытался прикинуть, когда передовые отряды противника достигнут стен Венденберга. Выходило, что у них в наличии шесть, максимум восемь часов. Времени вполне достаточно для того, чтобы организовать оборону.
- Королевские знамена ещё не значат сильного войска. Если они оказались здесь почти одновременно с нами, значит, навряд ли успели хорошо подготовиться, - Мунлайт совершенно спокойно обернулся к оружейнику. Минутная вспышка гнева, которая промелькнула у него на лице и тотчас же исчезла, точно некое наваждение, сейчас казалась лишь нелепой игрой света и тени. Разве мог этот человек показывать эмоции перед подчинёнными ему людьми?
Уил не выглядел загнанным зверем, на которого, угрожающе нацелив луки, наступают многочисленные охотники. Нет… черты лица Лунного Лорда оставались какими-то застывшими, точно выточенными из камня. Его осанка, манера держаться, небрежно откинутый в сторону плащ и даже лёгкая задумчивость, с которой Мунлайт провёл рукой по подбородку – ничто не выдавало в нём страха или неуверенности в себе.

- Арман, прикажите перенести со склада массивные каменные блоки и разгрузить их возле ворот. Отрядите на это пару десятков человек… нужно быть готовыми завалить их. Стальная решётка на воротах должна быть всегда опущенной - она удержит каменные блоки с другой стороны, - Уильям бросил короткий взгляд на Реджиса. Естественно, он разжёвывал всё так подробно не для опытного воина, наверняка видевшего на своём веку и другие осады Верденберга. По большей части, он делал это для того, чтобы оружейник и окружающие его воины, почтительно застывшие на расстоянии от командиров, поняли – пришлый лорд знает, что делать. – Остальных новичков вооружить арбалетами. В глаз белки им, конечно, не попасть, но вот ранить или убить кого-нибудь из врагов на расстоянии стрельбы даже крестьянам под силу.
Уильям слегка нахмурился.
- Женщины и дети… пускай те, кто почувствует в себе достаточно смелости, подносят боеприпасы стрелкам. Остальные пусть кипятят масло – я хочу, чтобы у нас всегда было, чем угостить чересчур пылких противников, - он покачал головой и его светлые волосы непослушно растрепались по плечам. – Сейчас не то время, когда можно отсидеться за спинами воинов.
Арман выслушал Мунлайта молча. Тот отдавал стандартные приказы, которые оружейник уже не раз и не два слышал за свою долгую жизнь. Ему всё было понятно без слов.
- Выполнить это сейчас, милорд?
- Будьте добры, - Лунный Лорд вновь обернулся к горизонту. Крохотная чёрная точка, чуть ранее отделившаяся от основного войска, постепенно принимала характерные очертания всадника. – А пока посмотрим, что скажет нам королевский посланец.

К тому моменту, когда рыцарь всё же доставил своё сообщение, весь замок значительно переменился. В короткое время укрепления Верденберга оказались заняты стрелками, представляющими серьёзную угрозу для любого, кто захотел бы приблизиться к владениями Ла’Круа – хотя наиболее безопасные позиции использовались лучниками, формирующими костяк обороны замка. Да и не были так уж удобны для арбалетчиков узкие, перпендикулярные бойницы, предназначенные для стрельбы из лука…
Ничего удивительного. Замок был спроектирован и построен очень давно – в то время арбалеты ещё не получили такого повального распространения, да и не зачем было нужно гордым северянам это оружие трусов – разве что, в качестве крайней меры. Потому и хранилось на складах новое, добротно сделанное оружие… даже несмотря на крайнюю нелюбовь к нему солдат Роберта, славящихся своей меткостью на многие мили вокруг.
В своё время Уильям подумывал о реформах, долженствующих заменить дорогостоящее и долговременное обучение лучников армии Аэдвера на тренировку обычных арбалетчиков, за которыми лорд видел будущее. В последнее время технологии значительно шагнули вперёд, что делало арбалет оружием хоть и дорогостоящим, но идеально пригодным для быстрой тренировки солдат, позволявшим вводить их в строй за какие-то жалкие месяцы. Правоту своих идей он видел и сейчас - обычные крестьяне, получив в свои руки смертоносные машины убийства, ощущали себя по иному, как-то иначе… и даже у последнего труса в глазах появлялась смелость, когда он видел, что делает с тяжёлыми латными доспехами простая арбалетная стрела, пущенная отнюдь не самой умелой рукой.
Всё прошедшее время Лунный Лорд следил за тем, как его воины пристреливают позиции. Боеприпасов было так много, что он находил лишним заботу об их сохранении в последние часы перед началом осады. Стоит отметить, что Арман проявил себя и здесь, добросовестно вколачивая в головы вчерашних крестьян как именно должно быть направлено их оружие, чтобы поразить противника, находящегося на различном расстоянии от стен крепости. Это была идея старого оружейника, и Мунлайт её тут же одобрил – чем тренироваться на мишенях во дворе замка, гораздо более полезным будет заранее подготовиться к отражению штурма, обеспечив какую-никакую, но меткость для новобранцев, вчера впервые взявшихся за арбалет.

В целом, тренировки и напряженная работа изгнали из крестьян страх. Лунный Лорд помнил, как держал перед солдатами речь, напирая на неприступность стен Верденберга и хорошо укреплённые позиции, которые можно легко оборонять против значительно превосходящих сил врага. Говорил он и про то, что склады забиты провизией под завязку, а окружающая их местность совершенно непригодна для ведения осадных работ. Не из чего было делать настоящие тараны, требовавшиеся, чтобы выломить крепкие дубовые ворота замка, а для создания штурмовых лестниц достаточной длины, врагу пришлось бы исходить весь север вдоль и поперёк.
Не забыл он и вновь упомянуть о том, что теперь только на их плечах лежит ответственность за защиты своих семей - ведь наёмники, нанятые королём, не будут церемониться с врагом, безропотно склонившим голову.
Не оставалось сомнений, что речь его целиком и полностью была направлена на сформированное лично ополчение. Бывалые солдаты лишь усмехались, слушая, как пришлый лорд расхваливает достоинства местности, но публике менее искушённой спокойные слова Уильяма Мунлайта вселяли уверенность.
- Ну и вляпались же мы, милорд, - тихо буркнул Кейн за его плечом, когда взмыленная лошадь посланца замерла возле закрытых ворот.
Лунный Лорд встретил его холодным, отстранённым взглядом.
- Всё не так плохо, как тебе кажется.
Арман верно определил значительную часть армии Брандона – наёмники, вероятно, купленные за обещание быстрой и кровавой награды. Уильям слегка усмехнулся.
Посмотрим, как они затрясутся от страха… когда узнают, что собираются ворваться в чумной замок.

Деликатное кашлянье Реджиса вырвало его из раздумий.
- Они согласились?
- Пятьдесят человек… - Арман временами поглядывал в сторону рыцаря, однако, поскольку лорд продолжал его игнорировать, не стал акцентировать внимание на ожидающем королевском парламентёре. – Но вояки из них сейчас никудышные, милорд.
- Многого и не нужно. Достаточно, чтобы люди Брандона хорошенько подумали, против кого они собираются воевать.
Арман хмуро пробормотал себе под нос:
- Их храбрость будет увековечена в веках…
Старому оружейнику не особенно нравилась эта идея, но ослабленные, заболевшие воины Верденберга всё ещё могли послужить на благо своей родине. Небольшой отряд из тех, кто ещё был способен стоять на ногах. Все они будут вооружены, одеты - но так, чтобы продемонстрировать королевским солдатам покрытые струпьями и язвами лица, исхудавшие тела, впалые щёки… Многие из них едва могли передвигаться самостоятельно, но каждый был рад встретить благородную смерть от мечей врага.
Уильям вздохнул. Несмотря ни на что, он всё же не хотел сражаться против своего старого друга... но теперь этого уже не избежать. Ради Ирвен. Ради их будущего, ради её долгой и счастливой жизни…

Мысли Мунлайта прервал красивый и очень стройный воин с луком за спиной, незаметно вдруг появившийся перед ним практически вплотную. Дыхание Уила сбилось, когда он заметил под тёмным капюшоном прекрасные, такие знакомые янтарные глаза…
А затем он просто стоял и наблюдал за тем, как владычица Верденберга убивает посла Брандона Лерратона, разом поставив жирную точку в его сомнениях по поводу их дальнейшей борьбы.
- Во имя Единого, Ирвен, что ты тут делаешь? – тихо шепнул ей Лунный Лорд, всё ещё пытавшийся осмыслить, кого она только что назвала малышом. – Здесь же опасно… хотя я и знал, что ты не будешь сидеть сложа руки.
Но девушка лишь лукаво улыбнулась, посмотрев в глаза своего возлюбленного.
- Я здесь, чтобы сражаться за наше будущее. И будущее того, кто ещё не появился на свет.
Услышав подобное, Уил слегка опешил, но ему было совершенно нечего возразить против желания своей Северной Леди.

Память редко подводила Уильяма – слишком уж часто от неё зависело множество вещей, непосредственно связанных с его обязанностями аристократа. Хотя, по правде говоря, он ожидал, что столь ранние события могут немного забыться с течением времени… но план этого замка столь крепко впечатался в сознание Лунного Лорда, словно бы сама судьба планировала его непростое возвращение.
Это, разумеется, было не так – потомственные дворяне не верят в подобные суеверия.
«Но в сложные времена суеверия зачастую спасают» - холодно подумал Уильям, прогнав мысль о том, как бы сам он желал поверить в того Бога, который заступится за них с Ирвен, приведя к счастливой и долгой жизни друг с другом.
Всё вокруг навевало воспоминания, но едва ли Мунлайту сейчас было до них. Опустевшие коридоры, смердящие тела, забившиеся по углам длинных тёмных коридоров и угрюмые лица воинов, несущих караул даже в такое жуткое время – ведь больше некому было защищать Верденберг от соседей, вряд ли упустивших возможность пограбить деревни, оставшиеся без защиты сеньора…
Несомненно, дух северного народа вызывал у Мунлайта неподдельное уважение, и в иное время он мог бы найти успокоение в ностальгии о прошлом, но сейчас лорда больше беспокоила девушка, обхватившая его шею своими маленькими ручками и прижавшаяся к его груди – такая сильная и уже пережившая столь многое… не склонившаяся ни перед чем. Но сможет ли она одолеть смерть собственного отца? Видеть, как он умирает? Зачем… зачем он несёт его к ней?

На мгновение устало прикрыв глаза, Уильям привёл свои мысли в порядок. Отказать возлюбленной в желании видеть отца, измученного болезнью, разумеется, было бы более безопасно, но положа руку на сердце – он уже подверг их опасности, задержавшись в чумном замке. И отказать в праве видеть Роберта - возможно, в последний раз, было выше его сил.
Мунлайт понимал всё это. Он прекрасно осознавал, что будь Эддард при смерти – вряд ли бы болезнь остановила его от желания отбить у смерти ещё несколько минут драгоценного времени.
Но когда Ирвен кинулась через всю комнату к постели Роберта… старика, в котором он с трудом признал герцога, виденного им много лет назад, взгляд Уильяма остекленел.
Он протянул руку, словно пытался удержать девушку, но его пальцы поймали лишь пустоту.
«Я так не хочу отпускать тебя… и не хочу, чтобы ты испытывала боль. Но сейчас я ничем не могу помочь. Только быть с тобой вместе».
Сделав глубокий вдох, Лунный Лорд встал подле Ирвен и молча, успокаивающе положил свою ладонь ей на плечо, напоминая о том, что сейчас он здесь, рядом… и никуда, никогда от неё не уйдёт, какие бы препятствия не стояли у них на пути.
- Здравствуйте, Роберт, - отстранённо произнёс Уильям, обращаясь к умирающему как к старому другу, которого не видел уже много лет – не как к человеку, который уже был одной ногой в могиле.

Дрогнули веки измученного старика, из последних сил пытавшегося бороться со смертью. Хоть и осознавшего давно уже, что победить чуму невозможно. Скорее всего, исключительно из упрямства, что всегда было свойственно мужчинам рода эйр Ла’Круа. Мускулистое некогда тело превратилось в обтянутый кожей мешок костей, глаза ввалились, кое-где даже на лице виднелись жуткие язвы.
Ни о какой радости встречи не могло быть и речи – приходилось прилагать все усилия, чтобы побороть откровенное отвращение и страх. В смерти нет почти ничего благородного, почти всегда родственникам приходится изображать правильные эмоции около постели умирающего. А человек, который лежит на кровати… Ненавидит сам себя в такие моменты. Слишком слаб, жалок, ничтожен. Ущербен. Обуза для всех.
Особенно угнетает подобное положение Роберта, гордого властителя севера. Лорда, ярости которого на протяжении долгих лет боялись враги, а подчинённые трепетали при одной мысли о возможности навлечь на себя его гнев. А теперь… Он слишком немощен даже для того, чтобы самостоятельно справить нужду или хотя бы просто без чужой помощи подняться с кровати.
И всё-таки, Роберт с трудом приоткрывает глаза. Несколько болезненно долгих секунд пытается сфокусировать взгляд, в глубине которого уже поселился отпечаток неумолимо надвигающегося конца. Он долго смотри на лицо Уила, но так и не появляется в усталых глазах ничего, хотя бы отдалённо напоминающего узнавание.
Но ситуация меняется, стоит лорду обратить взор на лицо сопровождавшей Мунлайта девушки.
Смешанные эмоции. Радость и грусть.
- Ирвен, - срывается полный недоверия стон с губ, потрескавшихся ввиду терзающей лихорадки. Роберт даже нашёл себе силы приподняться на локте в своём ложе.
Словно вид девушки, в которой он без труда узнал свою утраченную много лет назад дочь, придал умирающему немного сил.

Поняв, что несмотря на опасность заражения, оттащить девушку от умирающего отца не получится, Уильям лишь вздохнул и оставил Ирвен с последним родным ей по крови человеком, который вот-вот должен был умереть. И как Мунлайт ни старался, но слышать плач своей леди, видеть, как от рыданий содрогается её хрупкая фигура - это было просто выше его сил.
Если бы он был в состоянии сделать с её слезами хоть что-то… Но справиться с болезнью Роберта, похоже, мог только Единый – который вряд ли когда-либо существовал в этом мире.
Уильяму пришлось напомнить себе о том, что ни он сам, ни тем более Ирвен, как и никто другой из их отряда всё ещё не попал под воздействие чумы, хотя подданные Лунного Лорда нередко проезжали мимо заражённых поселений. Кроме того, не было похоже, чтобы болезнь передавалась именно телесным путём… иначе Елена – бывшая травница, тесно знавшая людей в своей родной деревне, уже непременно скончалась бы.
Мысли Уильяма вновь вернулись к возлюбленной, но усилием воли он заставил собственные страхи утихнуть. Некоторое время… а возможно и навсегда – если Ирвен не захочет покидать родной дом, им придётся жить здесь.
Как бы ни сложились обстоятельства, он всё ещё оставался Лунным Лордом.
А никто из рода Мунлайтов не мог бы упрекнуть его в безответственности.

Оружейник обнаружился во внутреннем дворике Верденберга. Не дав старику раскрыть рта, Уильям прервал его, поманил за собой взмахом руки, возвращаясь с Реджисом обратно в тепло коридоров, после чего самым тщательным образом расспросил оружейника обо всём, что казалось ему важным. Много ли людей осталось? Хватает ли на всех припасов? Есть ли вокруг враги и многие ли знают о чуме, обрушившейся на неприступную твердыню?
Эти, и многие другие вопросы сыпались на Армана настоящей снежной лавиной. Казалось, Мунлайт не желает упустить ничего, ни единой мелочи… а ведь он тут ещё даже не хозяин. Впрочем, дело было за малым. Да и откуда местным знать, стала ли их госпожа уже его супругой или ещё нет?
Новости не слишком обрадовали Лунного Лорда, хотя лицо его оставалось спокойным и бесстрастным. Конечно, Уильям знал, что замок обезлюдел, но оказалось, что во всём Верденберге наберётся от силы четыре десятка человек. Остальные были либо больны, либо мертвы, и их остекленевшие глаза смотрели на равнодушное Солнце, парящее в синих небесах, с немым укором во взгляде.
И всё же, приходилось работать с тем, что есть.
Приказы отдавались чётко и правильно, понять их двояко было просто невозможно. Всем своим видом он выражал отстранённую, хладнокровную решимость: не паниковал, действовал уверенно и последовательно, одной своей аурой сильного человека увлекая людей за собой.
Уже через пару часов в замке не осталось ни единого трупа. Все были сложены на центральной площади - той самой, где в прошлом он впервые учился стрелять из лука. Больных перенесли в отдельную комнату, и хотя Уильям хотел приказать добить несчастных, облегчив тем самым их последние мучительные часы, но всё же… не стал. Связи всегда имели слишком большое значение для людей, да и он сам не рискнул бы отпустить в мир иной дорогого ему человека.
«Всем им нужно время, чтобы попрощаться».

Велев приготовить горячую ванну и заняться уборкой замка, Уил устроился в самом отдалённом уголке Верденберга, в суровой и аскетичной комнате, когда-то принадлежавшей местному писарю. Опустив голову на сложенные в замок руки, Мунлайт закрыл глаза.
Ему было нужно время, чтобы собрать разбежавшиеся мысли воедино и составить план дальнейших действий.
Мысли Лунного Лорда сами собой скользили по прошлому; они гуляли по коридорам мрачного замка, в углах которого поселилась тьма, оставленная муками и страданиями людей. Когда-то он был здесь вместе с отцом…
На глаза попалось чёрное гусиное перо. Пошарив по полке пару минут, Уильям достал из ящика маленькую тёмную баночку. Запах чернил тут же ударил в нос, стоило только ему легонько откупорить пробку.
Уил разгладил свежий лист бумаги и крутанул перо в руках.
Форт Бейли был совсем недалеко отсюда - если для Эддарда хоть что-то значили родственные узы, он мог бы рассчитывать на помощь отца. Но было ли в случившихся событиях нечто такое, о чём ему не стоило говорить? По правде говоря, едва ли Брандону сейчас есть до них дело. Лунный Лорд был даже почти уверен в том, что Мунлайт-старший до сих пор пребывает в счастливом неведении касательно судьбы своего блудного сына.
Что же написать?
Он должен заботиться о своей избраннице - увезти её в безопасное место или сделать таковым это, если Ирвен упрётся окончательно. С другой стороны, куда ему везти её? Их никто и нигде не ждёт. К отцу? Так ведь он тоже может предать его, выдав девушку королю. Уильям прекрасно знал, что все доводы будут бессмысленны и разобьются о стальную волю Эддарда Мунлайта, если позволить тому быть хозяином положения.

«Отец.
Ты, верно, будешь удивлён, получив это письмо от меня в такое время. Сколько же месяцев прошло с тех пор, как я писал тебе в последний раз?
До тебя наверняка доходили слухи о моей судьбе и о том «вероломном» поступке, который я совершил, украв наречённую короля прямо у него из-под носа. Но что сделано, то сделано. Я сам выбрал свою судьбу и не намерен сворачивать с этого пути, пусть даже ради неё мне придётся потерять всё, чем я когда-либо обладал.
Отец. Я люблю Ирвен эйр Ла`Круа. Люблю уже очень и очень давно. Конечно, не будь той глупой выходки, которую я позволил себе из-за дурманящего зелья, на самом деле предназначенного для моей леди, то вряд ли бы обстоятельства сложились так ужасно для положения Уильяма Мунлайта при дворе. Случайность, не более того… и всё же, эта случайность изменила мою судьбу.
Теперь я в Верденберге. Эта прекрасная, когда-то величественная крепость переживает не лучшие времена – я до сих чувствую горький привкус смерти на губах, вспоминая то множество мёртвых тел, которые оставила после себя чума, сполна наигравшись с гордыми северянами. Даже герцог… Роберт эйр Ла’Круа скоро умрёт. И никто не в силах ему помочь.
Отец, прошу, прими это как свершившийся факт – я не отрекусь от Ирвен и готов пойти из-за неё против самого Единого, если он только осмелится показаться перед моими глазами.
В строках, которые ты сейчас читаешь, ты не найдёшь ни капли притворства. Чтобы укрепить Верденберг, мне понадобятся воины, слуги, мастеровые… Если бы не то сложное положение, в котором мы оказались, я бы не просил у тебя помощи, но обстоятельства подталкивают меня к решительным действиям. Мне так же понадобится помощь твоего мага, чтобы изменить свою внешность и стать другим человеком, которого не будет больше преследовать Брандон в своей слепой жажде мести.
Надеюсь, что мы ещё встретимся.
Уильям Мунлайт».

Посыпав готовое послание мелким песочком, столь дорогим и ценным в Аэдвере и, как оказалось, в изобилии встречающимся в устье местных рек, Мунлайт скрепил послание собственной печатью. Выбрав самого быстрого гонца… конечно же, не без помощи оружейника, он велел посыльному добраться до форта Бейли как можно быстрее.
К слову говоря, Арман так быстро стал его правой рукой, что ещё немного, и Уильям начнёт опасаться, что без этого человека не сможет ступить здесь и шагу. Уж слишком много знал этот старик.
Время летело незаметно. Разведав местность, Лунный Лорд со своим отрядом объехал окрестные деревни и убедился в том, что кругом царит достаточно спокойная, мирная обстановка. На пришлого дворянина, конечно же, косились, но относились почтительно – тем более, он ехал под флагом Верденберга… а это само по себе заставляло крестьян склонять головы в поклонах.
Познакомившись со старостами, Мунлайт тщательно расспросил их. Задавал вопросы о численности, о том, хорошо ли работается на полях и не тревожат ли крестьян болезни. Но нет… по сравнению с самим замком, здесь был сытый, благодатный край, и Уил против воли почувствовал облегчение.
Велев отправить в Верденберг представителей от каждой посещённой им деревни, Лунный Лорд вернулся обратно в замок.

Начинало темнеть…
Лишь вечер выдался относительно спокойным, хотя горящие тела не вдохновляли ни на что иное, кроме как упасть в постель и забыться тихим сном, но Уил всё же дождался, пока не заснёт его любимая. Ласково поглаживая её по милой головке, он пытался успокоить свою возлюбленную, шептал ей на ушко нежные слова, а после попросту загрёб в охапку, заставив забыть обо всех и всём, кроме него и его ласк.
Утром сообщили о смерти Роберта. Оставив на девушку подготовку похорон и прочие мелкие хлопоты, Лунный Лорд вышел во двор замка встречать представителей деревень.
Перед Уилом стояла не самая простая задача. Конечно, он мог взять свободных мужчин и, совместно с оружейником, попытаться сделать из них более-менее сносных бойцов, но на это ушло бы слишком много времени. К тому же, мало кто захочет покидать свои дома просто так.
Но началась осень, и основные работы по сбору урожая уже были завершены…
Гениальная идея пришла сама собой. Людям нужен кров и защита, а Мунлайту верные воины и слуги. Так что самым правильным стал приказ о немедленном переезде всех селян под стены замка, вместе с их пожитками и семьями. Нет, он не пугал их скорыми набегами или чем-то подобным – просто и понятно, так, чтобы дошло до каждого, объяснил на пальцах случившееся, упомянув, что если не они сами, то некому будет защитить их близких.
А самое простое решение для этого – укрыться за высокими стенами опустевшего замка.
Уже к вечеру второго дня Уильям стоял на крепостной стене, наблюдая за вереницей повозок и за людьми, спешащими до заката оказаться в Верденберге, который обещал спокойствие и безопасность.