Голосование за ходы

Запись третья. Fascio.

Я люблю историю. И википедию люблю, потому что это экономит много времени. И ютуб, потому что там есть специалисты, которые предают огласке вещи, не написанные в школьных учебниках. Сегодня будет небольшая статейка на тему событий давно минувших дней (или нет?). Речь пойдет о фашизме.

Для начала сходим на Вики и посмотрим, что написано там на этот счет. Пока что меня интересует определение:
Фашизм (итал. fascismo, от fascio — союз, пучок, связка, объединение; fascio di combattimento — союз борьбы) — идеология и общественно-политическое движение в рамках авторитарного милитаристского ультранационализма и соответствующая диктаторская форма правления с жёсткой регламентацией общества и экономики. Характерными признаками фашизма являются также антилиберализм, отрицание выборной демократии, социал-демократии, антикоммунизм, реваншизм и вождизм, экспансионизм, элитизм, социальный дарвинизм, этатизм и, в ряде случаев, корпоративизм и расизм и политика геноцида. Занимает крайне правое место в традиционном лево-правом политическом спектре.
Обращаю внимание на то, что хвост этого определения не является обязательным явлением, а имеет место только "в ряде случаев". Все потому, что фашистских режимов (тем более движений) было много, и в каждой стране у них были свои собственные фичи. К примеру, расизм и геноцид были свойственны гитлеровской Германии, а за каудильо воевали самые настоящие негры из африки, которых не без труда переправили в Иберию усилиями того же Франко. Не в последнюю очередь благодаря этому успеху в дальнейшем он стал вождем. Давайте-ка отсечем лишнее и посмотрим на оставшиеся признаки:
- авторитаризм
- милитаризм
- антилиберализм
- антикоммунизм
- реваншизм
- вождизм
- экспансионизм
- элитизм
- социальный дарвинизм
- этатизм
Как-то многовато выходит. Не зря некто Ян Кершоу написал, что дать определение фашизму это все равно, что пытаться прибить желе к стене.
Предлагаю послушать, что на эту тему говорят сами господа фигуранты.
Муссолини:
Из обломков либеральных, социалистических и демократических доктрин фашизм извлекает ещё ценные и жизненные элементы. Он сохраняет так называемые завоевания истории и отвергает всё остальное, то есть понятие доктрины, годной для всех времён и народов. Допустим, что 19-й век был веком социализма, демократии и либерализма; однако, это не значит, что и 20-й век станет веком социализма, демократии и либерализма. Политические доктрины проходят, народы остаются. Можно предположить, что этот век будет веком авторитета, веком «правого» направления, фашистским веком. Если 19-й век был веком индивида (либерализм равнозначен с индивидуализмом), то можно предположить, что этот век будет веком «коллектива», следовательно веком государства.

Фашизм концепция религиозная; в ней человек рассматривается в его имманентном отношении к высшему закону, к объективной Воле, которая превышает отдельного индивида, делает его сознательным участником духовного общения. Кто в религиозной политике фашистского режима останавливается на чисто оппортунистических соображениях, тот не понял, что фашизм, будучи системой правительства, также и прежде всего, есть система мысли.
Франко:
Fascism, since that is the word that is used, fascism presents, wherever it manifests itself, characteristics which are varied to the extent that countries and national temperaments vary. It is essentially a defensive reaction of the organism, a manifestation of the desire to live, of the desire not to die, which at certain times seizes a whole people. So each people reacts in its own way, according to its conception of life. Our rising, here, has a Spanish meaning! What can it have in common with Hitlerism, which was, above all, a reaction against the state of things created by the defeat, and by the abdication and the despair that followed it?
Франко, собственно, подтвердил тезис о том, что в каждой стране фашизм имеет свои оттенки. Вполне возможно, что он уже тогда собирался спетлять от союза с Гитлером, потому как определение свое закончил вопросом. Я объясню вместо него, потому как в свое время ознакомился с несколькими книгами по истории гражданской войны в Испании. Действительно, речь идет о "выздоровлении", коим его изображали испанские фашисты. Перед войной Испания была пороховой бочкой с длительным политическим кризисом, сепарами, трупами на главных площадях городов, перестрелками во время захоронения жертв политических убийств и прочими ништяками в придачу. Да, победа фашистов навела в стране порядок, и в этом смысле это можно назвать "выздоровлением", но больной оказалась большая половина тела, если считать пропорционально количеству населения - ее успешно ампутировали, организм "выздоровел". Возьмусь утверждать, что в Испании, действительно, имела место диктатура, милитаризм, антилиберализм, вождизм, элитизм и этатизм. Эта идеология опиралась на армию и духовенство, элитой в ней были военные и роялисты. Экспансионистской Испания не была, реваншизм, ну... Разве что капельку, т.к. авторитет армии был сильно подорван множеством военных поражений в колониях. Но сам Франко как бы говорит нам, что реваншизм это у немцев, а у нас кое-что другое. Давайте поверим ему в этот раз.

Что касается Муссолини, то из его "многа буков" можно сделать вывод, что фашизм это коллективизм+диктатура. По итальянскому фашизму я не владею обилием информации, но все мы знаем, что Муссолини попервах был социалистом. Французские коммунисты тоже отличились тем, что рьяно пополняли собой ряды фашистской партии, как только Гитлер развязал войну. Я не буду останавливаться на конкретных личностях, но об этом есть и на википедии, и в ютубе. Там много имен и фактов, из которых следует все тот же вывод: лица крайне левых взглядов довольно легко перекрашиваются в лица крайне правых взглядов. C est la vie. Соответственно, исконным элементом фашистской идеологии я рискну назвать вовсе не фланг: лево или право, а, скорее, радикализм(волюнтаризм) сам по себе - готовность действовать, наплевав на правила. Это характеристика людей, которые входят в движение, а не самого движения, но она пригодится для конечной цели этой заметки.
А теперь еще одно определение, которое дал Борис Стругацкий:
Фашизм есть диктатура националистов. Соответственно, фашист — это человек, исповедующий (и проповедующий) превосходство одной нации над другими и при этом активный поборник «железной руки», «дисциплины-порядка», «ежовых рукавиц» и прочих прелестей тоталитаризма.
И всё. Больше ничего в основе фашизма нет. Диктатура плюс национализм. Тоталитарное правление одной нации. А всё остальное — тайная полиция, лагеря, костры из книг, война — прорастает из этого ядовитого зерна, как смерть из раковой клетки.
В этом определении хорошо то, что оно универсально, содержит только ядровые признаки.
Снова Википедия:
Американский историк Роберт Пакстон (англ. Robert Paxton) определяет фашизм как «форму политического поведения, отмеченную чрезмерной озабоченностью упадком сообщества, униженностью, жертвенностью, компенсированную культами единства, силы и чистоты, на основе которой опирающаяся на массы партия активистов националистов в сложном, но эффективном сотрудничестве с традиционными элитами, отказываясь от демократических свобод, насильственно реализует без этических и легальных ограничений цели внутреннего очищения и международной экспансии».
Кажется, мистер Пакстон тоже улавливает эту нить с готовностью попирать этику и законы. Однако международная экспансия и внутренне очищение нам сейчас тоже пригодится.
Беру я блокнот и мысленно ставлю галочки:
- Авторитаризм - есть, в последнее время он ускоренными темпами мутирует в тоталитаризм.
- Милитаризм - есть. Армия это предмет гордости.
- Антилиберализм - есть! И цензура тоже.
- Реваншизм - есть? Ну, конечно. Ведь это же нехорошие соседи обманули, загнали в угол, развалили, обещали и не сдержали слово, угрожают, но им еще покажут, когда встанут с...
- Вождизм - есть! Увы.
- Экспансионизм - есть! достаточно просто сосчитать конфликты на границе и почитать историю, даже новейшую.
- Этатизм - есть! Это когда государство слишком сильно сует свой нос в экономику.
Антикоммунизм, на мой взгляд, здесь лишний. Дело в том, что как мы уже убедились на примере Муссолини и французских товарищей, а также некоего исторического соглашения, коммунисты и фашисты вполне себе могут существовать мирно или даже перетекать друг в друга. На счет элитизма и социального дарвинизма не знаю. Но если вернуться к определению Стругацкого, то это и не очень-то нужно. От себя добавлю, что у фашистских лидеров были свои парламенты, которые дублировали волю высшего партийного руководства. И что галочку в принципе можно поставить напротив националистической идеологии под некой нехитрой вывеской, а также возле уничижительного отношения к соседям.

Вот это вот "ну и хорошо, что уезжают, страна очистилась от пятой колонны" - из свежего, отлично перекликается с идеей очищения нации от девиантов. И поддержка церкви с ее интеграцией в государство, и пропаганда, и косплей германского символизма, который активно работает над созданием нового клейма взамен старой ленты...

Ну а вместо котика пусть будет занавес.

Некоторое время понадобилось, чтобы определиться, как назвать эту комнату. Почему? Я хочу вбросить сюда три вещи, которые, на мой взгляд, все три крутятся вокруг трудностей с объяснением, но слабо связаны между собой.

Для начала я хочу поделиться фотоснимком, который я сделал 17 января 2022 года, проезжая по мосту через реку Днепр.

За 14 лет, что я живу в городе и постоянно переезжаю мост в будни, с работы и на работу, такой красный закат я видел впервые. О том, что это был какой-то знак свыше, трудно было не подумать. На это все обратили внимание, но каждый себе по-разному это воспринял. Многие говорили о том, что это из-за того, что ветрено. Действительно было в тот день. Я решил придержать этот закат в памяти и снова обратился к нему тогда, когда в фейсбуке появилась одна запись - ее легко найти и проверить, что она действительно там. В этой записи Генштаб ВСУ опубликовал сведения, о достоверности которых нельзя говорить, и я не буду, но тем не менее, исходя из этих непроверенных данных директива высшего командования РФ о начале спец.операции была издана не позднее 18 января. Там еще фоточка с титульным листом рабочей карты некоего командира ву минбатр 1 БТГр 810 обрмп капитана 1 ранга Васильчука Д.В. Фото и биографию этого персонажа можно легко найти в интернете. Понятно, что дата утверждения конкретного плана могла не совпадать с днем принятия решения более чем на 1 день, но... Как говорится: "Совпадение? Не думаю..." Ну а дальше вопрос, кто во что верит, и как объясняет это для себя. Может, одно с другим вообще никак не связано.

Второе, на что я хотел обратить внимание, это видеоролик, где Патриарх Кирилл фактически благословляет спец.операцию в присутствии некоего Виктора Золотова и дарит ему икону. Ролик не является фейком и легко доступен по этой ссылке:
ссылка
Для меня это нечто очень трудно объяснимое с точки зрения религии и всего. Нет, мы конечно знаем случай, когда католики устроили крестовый поход на Византию - православных христиан. Но вот внутри одной конфессии для религии, в которой убийство является смертным грехом... В общем, да, это довольно трудно объяснить. Кирилл, по-моему, не очень парился. Раньше для этого объявляли ведьмами, идолопоклонниками и т.д., но не в этот раз.

Ну и третье, что заставило немного задуматься уже сегодня.
В ютубе, пока он еще доступен везде, можно найти выступление дочери актера Машкова в эфире CNN, где она говорит на английском языке о том, как пообщалась со своим отцом, который был на стадионе во время выступления президента РФ, и вдохновенно вещал. Диалог у них не сложился. С ее слов, он звал ее на родину, где она должна была быть хорошей русской, попросить прощения за то, что уехала за границу и т.д. Напомню, что эти люди, которые уехали из России, теперь именуются "национал-предателями" - это термин, который впервые появился в труде "Mein Kampf", но совсем недавно обрел новую жизнь в РФ. Затем она говорит, что она не согласна и решила выступить на ТВ из-за своей дочери, у которой учитель хореографии проживает в Киеве (он обучает ее по интернету) и является ее лучшим другом.

Это сразу же обозначило у меня в мыслях четкую аналогию. Да, в противном случае ей пришлось бы объяснять своей дочери трудно объяснимую вещь, и это уже было отснято в кино: отношение между немецкими и еврейскими детьми. К сожалению, я не помню, как назывался фильм, но объяснить ребенку, почему его друг к примеру, заслуживает отправиться в конц.лагерь, действительно, не просто. Сказать - легко, но объяснить, еще и быть достаточно убедительным, чтобы обмануть незамутненный детский ум - нет.

- Тут радиация вообще-то... - бросила Шеннон пренебрежительно, будто бы возвращая обвинение в тупости обратно девочке-скауту. - Становиться здесь лагерем опасно... Вон у Саймона уже член светится. Хочешь по...
"Поглядеть", "потрогать" или другое слово с приставкой "по-" так и осталось для пострадавшей загадкой - Шеннон не стала заканчивать фразу. Вместо этого ее вниманием полностью завладели гости: две женщины, молодая (видимо, Герда) и постарше, окрик Смита и прочие радости встречи с "аборигенами". Почему девчонка ни слова не сказала про тотем? Что если территория Ехидн, о которой упомянула тетка постарше, это и есть то место, которое он обозначил? Выходцы из убежища решили, что отмеченная территория находится за ним. Но ведь могло быть и наоборот...

Как-то она напряглась от этой мысли.

- О, боже... - реакция Шеннон не заставила себя ждать. Ее глаза мило поплыли в закат, потому как стрелять потерпевшая не собиралась. Вместо этого она устроила выходцам из убежища настоящее шоу.
"САЙМОН ПРОТИВ БЛОНДИНОК" - оно называлось.
"А на тебе нет значка "дура", но это еще ни о чем нам не говорит", - могла бы добавить к сказанному Янг. Однако ценой неймоверных усилий смогла удержаться от этого. Смит... Да, Смит внизу.
- У нас контакт с... - ответила девушка, чтобы тот услышал. - С одной из местных!

- Нет-нет! Что ты, маленькая! Что ты такое говоришь?! - Лимпо метнулась к ней, будто Пиньнь нужно было спасать от пожара. - Ты самая лучшая моя подруга! Самая добрая и веселая! Ты не испорченная!
Лимпо не знала, что стало с ее подругой в тех пещерах, но одно она знала точно: Пиньнь здесь была совершенно ни при чем. И как только ей могло придти в голову такое? Полурослица обняла малышку, это должно было помочь ее успокоить, и для пущей убедительности сказала:
- Ты не болела, ты... Спала. Это я неправильно все сказала - глупая! Это было какое-то злое волшебство! Мы были в пещере, и... - Лимпо опустилась перед Пиньинь на колени и, снова обняв, погладила бедняжку по волосам - ей столько всего пришлось пережить из-за той дурацкой, никому не нужной пещеры... И если кого-то нужно было винить в случившемся, то это ее - Лимпо.
- Это я виновата... Я долго искала, кто сможет помочь... И вот нашла... Мальчик... - между словами девочки появились сперва небольшие паузы, а потом и слезы. Но слезы радости - это не считается, что она заплакала.
- Не надо, Пиньинь, не реви... Давай... Давай лучше я вместо тебя, - предложила ее подруга.
Она прижала Пиньинь крепко-крепко, как будто вовсе не собиралась отпускать.

Бинго! События развивались так, как она и предполагала. Кровопийцы высыпали из дверного проема, став легкой добычей для вооруженных стрелковых оружием людей. Вот и она внесла свою лепту:

"Паф-паф-паф!" - один за другим прогремели три громких выстрела.

У стороннего слушателя могло сложиться впечатление, что Шеннон выстреливает из револьвера очередью, настолько коротким оказался промежуток между грохотом. Это она палила в них по-ковбойски, передергивая курок ладонью, как в старых итальянских фильмах. Впрочем, итог оказался отнюдь не таким результативным и красочным, как в спагетти-вестерне, и до победных титров дело не дошло. Все ее пули прошли мимо, оставив три выбоены на стене у входа.
- Черт! Подсунули мне ржавое старье... - подытожила девушка, разглядывая пистолет в руке. Увы, судьба отняла у нее шанс стать героиней.

Да уж... По мере развития беседы докторов Лимпо вдруг поняла, что совсем ничего не поняла. Это было важное, значимое открытие, потому что решение принимать она могла теперь с легким сердцем. Какая разница, если все равно ничего не понятно? Имума одна, имума другая, третья - все на одно лицо. Но все же над кое-чем она задумалась.
- Хм! - произнесла девочка с умным видом, окидывая докторов и их принадлежности взглядом по очереди. Из того, что Лимпо знавала про лекарства, обычно самые неприятные помогали лучше всего. Ну-ка, посмотрим, посмотрим...

Вот эта груша с продолговатым кончиком смотрится угрожающе - значит, помогает. А вот это пахнет, будто пони издохла еще на прошлой неделе - вмиг поставит Иона на ноги. А третье Лимпо все равно не разобрала, что. Выражаясь словами небезызвестного героя: "И так сойдет!". Или все-таки подумать над этим еще немного? Сложно... Сложно быть имумисткой!
- Я думаю, нужно попробовать сначала то, что точно Иона не убьет. А потом все остальное... - наконец предложила начинающая лекарша, поразмыслив. - Он долго пробыл в коте, там и захворал. Лечите мудро. Так, как вы бы лечили сами себя. А я попрошу за него Йондаллу. Может, она поможет.
С этими словами девочка и правда отошла немного в сторонку, сложила ручки молитвенным жестом и горестно посмотрела на восток, что-то приговаривая своей покровительнице. И та неожиданно ответила. Ну или Лимпо так показалось.
- А давайте каждый из вас скажет, чем бы он полечил меня? - предложила малышка, неожиданно для себя самой.

Шеннон кивнула в знак благодарности.
- Ты лучший, Уолш...
Что может быть лучше доброго человека с сигареткой? Да пожалуй, что ничего. В этом смысле Шеннон сказала чистую правду. Ну или почти чистую. Довольная тем, что спросила, и что в отряде нашелся кто-то, кто пошел навстречу, девушка на мгновение чуть-чуть растаяла.
"Ничего не случится, если я просто позволю себя сфотографировать..."
К тому времени люди столпились вместе, хватались за руки и клали их друг-другу на плечи, образовав полукруг, в центр которого пыталась втиснуться звезда компании.
"Скромности тебе не занимать, Фишер..."
Доктор рассказывал какие-то небылицы, пугая команду летальным исходом и превращением в зомби еще до того, как это произошло. Другие осматривали найденное барахло, а Смит... Смит вел себя отчего-то не так решительно, как прежде, но это мало заботило Янг. Ее внимание привлек еще один человек с кислой миной: братец грудастой самки. О чем он думал? "Наверное, вспоминает лекцию о выращивании картофеля в радиоактивной пустыне..."
Эта догадка показалась мисс Янг забавной, ибо картофель, выращенный в таких условиях, запросто мог сожрать фермера. Она усмехнулась про себя. И чтобы разбавить немного скуку, вдруг захотела увидеть на лице Саймона, нечто получше и поживее, чем пластиковый стакан со смайликом. Иначе на этом их фото-фланге должна была получиться катастрофа.
Девушка встала к нему бочком и в нужный момент, как раз перед тем, как выстрелила вспышка, настойчиво стиснула мужскую задницу - анатомически правильную и упругую на ощупь. После чего отпустила и притворилась, что к этому террористическому акту она не имеет ни малейшего отношения.
"Серьезное лицо - кремень. Ты сможешь..." - мысленно подбодрила она себя. Тем временем Саймону оставалось теряться в догадках.

- Нет, все верно... - успокоила Винки мускулистого котика. Ее голос звучал необычно, словно девушка ожидала какого-нибудь события в пути или готовилась к чему-то важному. Причины для такого настроя и в самом деле были. Чем глубже отряд удалялся от поверхности, тем быстрее росла уверенность, что они ухватили нужную ниточку, и вскоре клубок будет распутан. Своды, каменистые лестницы и каверны будто единогласно твердили об этом, внушая не страх, скорее... Предвосхищение захватывающей развязки. Ксар, отпетый злодей и умелый волшебник - это был такой же достойный противник, как и тот, на кого они работали. Винки намеревалась перехитрить обоих.
- Тот храм и есть то, что мы ищем... - уверенно заявила девушка, доверившись своей интуиции. - Эта дурочка привела нас прямиком в убежище некроманта, - она позволила себе легкую, самовлюбленную улыбку.
- Молодец, плясунья! Вообще-то, мы должны были сообщить о нем, куда следует, но у нас изменились планы. Я попробую убедить нашу цель сотрудничать. Если он откажется, тогда познакомится с твоим арсеналом, здоровяк, и с твоей секирой, Шейн... - Винки поочередно взглянула в глаза мужчинам. - Если согласится, сражение будет еще веселее, потому что мы вместе прикончим иллитида. Это вам не крысы в хлеву, и не разбойники. Настоящая тварь из подземного мира... А эта - из мира на поверхности, - она кивнула в сторону храма. - Так или иначе, если вы хотите славы и сокровищ, рекомендую тщательно смазать нервы: это словно играть в карты со смертью.
С этими словами бардесса перевела взгляд на Дро. В орчихе, которая видела смерть не раз, она ни капли не сомневалась. Напротив дракона она будет стоять так же уверенно и гордо, как перед рашеми, когда называла себя свободной.
- Некромант силен, - продолжала блондинка. По тону ясно было, что она не шутит и трезво оценивает врага. - С ним его баба, тоже волшебница. Но и мы не промах. Будем держаться им под стать, и все будет хорошо. Помните, мы здесь не для того, чтобы драться. По крайней мере, пока они первые не начнут... Ну а так глядите в оба.

В завершение речи блондинка весело подмигнула, словно не обсуждала только что ни сражение, ни переговоры со сложным собеседником, ни игру в карты со смертью. А с другой стороны, в карты она почти всегда жульничала. Как-то же ей удавалось до сих пор хитрить?
- Пойдем. Первому, кто увидит Ксара, жаренная курочка и пиво за мой счет, - игриво добавила она.

"Не я плыву, плывет река,
и берегов издалека
не видно, одни луга, леса проносятся,
да так обидно, что все это не здесь,
не наяву, а дома...
Там Траник, мама. И подкова, которую
на счастье подарили мне.
Лучится теплый свет в окне,
А я плыву... Плывет и он, кошачий пленник,
некто Ион. И сразу мысль приходит мне,
что мы парим, парим во сне... Уж
слишком все это похоже,
на то, что быть совсем не может.
Но борода в моей руке,
Пиньинь в походном рюкзаке,
и дыня где-то вдалеке - все так реально.

Услышав слова, обращенные к ним, блондинка сориентировалась мгновенно. Она посмотрела куда-то за спину, словно "неверные" шли по пятам, но чудесным образом все это время оставались незамеченными. Однако, закономерно не обнаружив преследователей, обратила полные надменности очи обратно на троицу нелюдей. И очень вовремя. Она заметила краем глаза: колдунья собралась читать заклинание, после чего аккуратно положила ладонь на ее плечо. Это был знак не спешить.
- О каких неверных ты смеешь болтать, вонючка?! - ответила девушка тоном, не терпящим возражений. Кажется, некроманты и тому подобные именно так общаются со своими прихвостнями. Впрочем, "вонючка" - весьма неожиданная импровизация, которую Винки была вынуждена перенять.
- Мы - верные последователи Баала. У каждого руки в крови по локоть... - она снова вернулась к плану. - Мы хотим встретиться с Хозяином. И ты не встанешь у нас на пути, иначе... ИНАЧЕ горько об этом пожалеешь. Вечные муки - вот, что тебя ждет, ничтожество!
Девушка постаралась сыграть нетерпение, и хотя замысел требовал недюжинного актерского таланта, у нее были на то основания. Крупная рыба с каждой секундой оказывалась все дальше, заставляя авантюристов терять время на мелких сошках. Вот только драки еще не хватало!
- Я расскажу Ксару о твоей тупости, - презрительно бросила она напоследок, сузив просвет меж ресниц.

"Что делать? Вспоминать сказку о пятом эклере... " - неожиданно пришло в голову Лимпо. Ведь это она, получается, тот самый пятый эклер. Только там надо было спасать мир, а тут себя. Большая разница! Тяжелый выбор! Потому что самопожертвование было исключено. Пиньинь и Метаса не поймут. Да и мама с папой будут уж слишком горевать. И только Траник, может, чуть-чуть порадуется, потом что ему достанется спальное место сверху. Но что же делать? Может, глаза закрыть и в воронку прыгнуть?

Глаза тем временем разбегались от надвигающихся опасностей, и было чувство, что Лимпо кое-что упустила. Не колечко, а... Ой! Колечко - точно! Может, это природа у него такая - все время сбегать отовсюду? Ну-ка, оденем, все равно терять нечего. Кроме друзей конечно. Но чтобы проклятье подействовало через нее на друзей, это оно какое-то слишком хитрое должно быть - это вряд ли. В общем она решила попробовать...

Полурослица вынула из кармашка пре... Ой, то есть колечко. И надела, слегка зажмурившись в предвкушении неизвестного.

- Спасибо за что? - выдавила в ответ защитница. И как у всякой мрачной тучи
глаза у Лимпо были на мокром месте. А настроение такое, словно она села на ежа. Обидно и как-то совсем не весело, не по-геройски она себя чувствовала. И дыни здесь были ни при чем. Может, если бы она здесь не появилась, девочка среагировала бы на волшебника раньше и победила? Может, так. Может, и нет...

Она вздохнула, всматриваясь в пустоту - туда, где только что была незнакомка. Лимпо не знала ее имени. Не знала, зачем она была здесь. И кто ее сюда посадил... Охранять? Охранять что? Дом? В голове роились одни лишь вопросы да ненужные слезливые мысли.
"С Пиньинь этого не произойдет", - твердо решила она. Но что же хотела сказать стражница?
"Лунные дыни нес..." - это могло быть чем угодно. Например: "Лунные дыни несколько штук лежат в холодильнике" или "Лунные дыни нестерпимо сладкие"... Или что дыни несовершенны. С этим было трудно спорить. А еще она могла продолжить свои нравоучения и сказать, что они не стоят жизни. Делала ли девочка паузу между "не" и "с" разобрать было тяжело. Но самое странное, что она могла бы иметь в виду все никак не давало Лимпо покоя. А вдруг девочка хотела сказать, что лунные дыни не существуют? Это бы здорово ее расстроило... Да уж.

Ну а что волшебник? Может, у него было что интересное? Или такое, с помощью чего он прошел в эту комнату? Белизна по-прежнему оставалась на месте, и Лимпо могла бы уже испугаться, что оказалась заперта здесь навечно. Но Лимпо была полурослицей. Малый народ, как известно, почти ничего и никогда не боится.

- Говоришь, как взрослая, - недовольно буркнула в ответ гостья. Впрочем, не факт, что еще не пленница.
- Разве я смогу жить спокойно, если буду знать, что оставила свою подругу не понятно где и с кем? Да мне пирожок в горло не будет лезть. И пряник. Даже с компотом... Нет, друзья так не поступают. Не поступают, и все тут!
Полурослица гордо расправила плечи. Ей казалось, она говорит очень правильные, смелые и честные вещи, которые сказала бы на ее месте сама Йондалла, окажись она здесь, в белой комнате По-своему, это было бы здорово. Потому что именно в такие моменты проявляется, кто чего стоит. Закаляется боевой дух. Но... Было бы здорово, не лежи на чаше весов чья-то жизнь. С этим трудно было поспорить. Трудно быть героиней из книжных сказок. И все же Лимпо попросила у Йондаллы сил для этого.

- Знаешь, я могла бы спросить об этом Метасу, - продолжила девочка твердым тоном. - Думаю, она сама согласилась бы остаться здесь ради меня и Пиньинь. Потому что так поступают друзья. Но это все равно было бы не очень-то честно, поэтому я даже не стану ее спрашивать. Будет надо - я останусь вместо своих подруг и все это время, пока не умру, буду тебя задирать и вредничать за то, что ты нас разлучила. Но я никогда... Слышишь? Никогда не предам друга.

Лимпо вдруг поняла, что зла на эту девочку. Неужели быть доброй так сложно? Неужели она сама не понимает? Видимо, нет, не понимает... Может, у нее никогда не было друзей?
- Ты, наверное, не знаешь, что нельзя заставить кого-то дружить с тобой силой., - продолжила Лимпо чуть тише. - Кто бы здесь не остался, будет только хуже. Твой единственный шанс - выйти вместе с нами.

- Мне кажется, я видела тебя на палубе, когда мы с Берти только подымались по трапу. Еще подумала: "Кто это? Парень или девушка?" Теперь-то знаю, по голосу, - она просияла радостью от совершенного открытия, будто и в самом деле от этого знания был огромный прок. Затем неожиданно для всех смутилась. Случайная встреча с незнакомцем, и такой яркий букет эмоций? Пожалуй, другому с того корабля она радовалась бы точно так же. А все потому, что это событие, крушение, объединило всех, кто там был, под флагом сурового пройденного испытания, смешав огонь, кровь и пот. И все же во время боя его не было.
- Как жаль, что ты не смог нам помочь, когда они пришли... - с искренним сожалением добавила Рая, переменившись в лице буквально за секунду. Теперь в нем читалась утрата и скорбь.
- Быть может, тогда все обернулось бы по-другому. Мы почти победили их. Да, Берти? - она обняла его за плечо. - Конечно, мы будем рады любой помощи. Тем более, чтобы свести с этими нечестивцами счеты... Ты, должно быть, видел по пути могилу. Это был наш корабельный кок. Его съели дикие звери.
Глаза чародейки на мгновение потупились от безысходности, стало грустно. Они не сумели ему помочь. Но если бы отправились тогда в бурю... Черт! Думать об этом в таком ключе совсем не хотелось. Ведь они тоже могли погибнуть. Но если бы... Если бы... В завершение своей речи, обремененная тяжкой, неприятной мыслью, Рая вздохнула и снова перевела взгляд на преследователя.
- Меня зовут Рая. А это Оравер, - добавила она чуть тише.

"Зеркала?" - подумала девочка, для порядка моргнув несколько раз - это чтобы убедиться, что другие Лимпо за ней повторяют. Или нет? Ой! А вон у той Лимпо такие смешные уши... Как у Рубоглажки - был такой сказочный, очень доброжелательный персонаж, который всюду искал друзей, а находил... Находил одну только работу. Построй то, поруби это, погладь. Эх!

На мгновение Лимпо засмотрелась на ту свою копию, что с ушами, но скоро нашла в себе силы оторваться. Потом снова засмотрелась на ту, что с носом, и на этот раз убедила себя окончательно, что из всех присутствующих полурослиц она - самая красивая и лимповая!

Чародейка шагала вслед за дварфом, положившись на свет зачарованного щита. Это давалось ей, на удивление, легко, Рая считала магию таким же привычным спутником по жизни, как, например, Оравера или Берти. Еще вопрос, от кого больше толку, хотя, конечно, вслух такие шуточки произносить не стоило. Товарищи ей попались в этом приключении хорошие: храбрые и душевные.
- Ой, смотрите... Крабики, - подметила девушка, стоило в стороне начаться какому-то шевелению. Эти ракообразные, похоже, привыкли к жизни в темноте и от того разбегались, стоило первым лучикам света коснуться их причудливых панцирей с синим оттенком.
- Может, наловим, или сейчас неподходящее время? Давайте тогда на обратном пути, - предложила Рая, отвечая сама себе. Впрочем, она ждала, что мужчины тоже ей ответят. Чем-нибудь добреньким или внушающим уверенность.

Большое, мохнатое и с ножками - под это описание подпадало не так уж много вещей, и на этот раз Лимпо была уверена, что нашла настоящего обитателя пещеры, а не банку или, например, чайный столик.
- Здрасьте! - вежливо поздоровалась она. А чтобы чувствовать себя увереннее, прибегла к древней охотничьей магии. Будь то крот или гигантская крыса, ее волшебство было способно установить контакт и найти общий язык с кем угодно. Лимпо предусмотрительно присела, немного прищурилась и посмотрела на пещерный простор по-новому: теперь все животные, если они были рядом, должны быть магически видны.

- Перестаньте! ПЕРЕСТАНЬТЕ! - закричала "белка", примирительно размахивая руками в прыжке - будто бы так ее будет лучше видно.
- Превращать в камень - это конечно хорошо! Можно строить дома из соломы. Испепелять - полезно. Можно сразу разжечь костер или растопить лед для зимней рыбалки. Заморозить - наоборот - можно мост через реку сделать. Или снеговика среди лета, чтобы водить хоровод и веселиться рядом с ним. А грязь, ну-у... Это тоже полезно бывает. А иногда и весело, если из нее куклы лепить и кидаться...

Лимпо для каждого великана нашла что-то хорошее, но ее послание было гораздо хитрее, чем могло показаться на первый взгляд. До сих пор были ягодки, но теперь настало время хитреньких цветочков.
- К-х-хм, - Лимпо прокашлялась от избытка торжественности и продолжила.
- Все ваши умения одинаково хороши. По ним нельзя определить самого лучшего. Но я знаю один верный способ. Тот из вас, кто принесет мне лунную дыню - это такая дыня, но она оранжевая в черную полоску и с хвостиком, но не тигр - тот и будет самым крутым! Вы готовы?!

Известие об участи новоиспечённого герцога застало Иориз в обеденном зале. Это было просторное, более или менее чистое помещение, которое прилагалось к длинной барной доске и к свежей постели на ночь, чьими услугами чародейка не побрезговала воспользоваться в пути. Время уверенно шло к полудню, уже пора было завтракать и выдвигаться дальше на восток, однако после услышанного в горле словно застрял ком. Сотни людей, заразившиеся смертельными спорами растений - что-то банальное в этом было, что-то знакомое, как будто уже где-то слышала, и конечно это не предрекало ничего хорошего. Среди простолюдинов поползли слухи, под час самые невероятные и мрачные. Некоторые обвиняли во всем демонов и их готовых на любую мерзость прихвостней, другие - мстительных злых богов, третьи же уверяли, что это дело рук самих Харбека и Дейна, тем самым расписываясь в собственной несостоятельности. Слухи распространялись даже быстрее, чем в проклятом доме испортится молоко. Но зачем, скажите на милость, тому, кто только ворвался в ряды аристократов и готовился пожинать заветные плоды, вот так запросто все ломать? Нет, чей-то нечеловеческий злой умысел в этом событии, определенно, был, и она собиралась выяснить чей именно. Тифлина оставила завтрак почти не тронутым и отбыла в город еще до того, как ее кофе успел остыть. Если не демоны, то, по крайней мере, разбив связывающие дварфов оковы, можно было рассчитывать на их поддержку. Финансы по-прежнему оставляли желать лучшего: Мария делала, что могла, но без вливаний в орден извне для него наступили бы тяжелые времена. По тем расчетам, которые они составили во время последнего визита Иориз в поместье , это должно было случиться зимой, в самый неблагоприятный для путешествий момент. Поэтому решено было отправиться в путь заблаговременно, и вот сейчас, спустя два месяца бесплодных скитаний, наконец появилась достойная работенка...

В городе же события развивались скоротечно. Во-первых, царившая везде суматоха ни на минуту не позволяла терять бдительность: воры, мародеры, стражники словно смешались в одном котле, и этот котел то и дело норовил вскипеть, выплевывая ругательства и человечески тела на улицу, будто бы пузыри из-под клокочущей крышки. Благо, что с гробом Врата Балдура сравнивать было пока рано. Нашлись другие желающие разобраться, что к чему, с которыми Иориз познакомилась просто на улице, доказывая очередному простолюдину, что это НЕ ОНА вызвала цветущую напасть. Очень быстро история обросла новыми, ранее не известными подробностями. Каково было удивление, когда выяснилось, что в этом замешана жрица Гонда. Вернее, похищенный труп этой жрицы. Иориз участвовала в похожей истории, о чем сообщила новым знакомым мельком, не посвящая в подробности. Впрочем, кто знает, собирались ли воскресить эту жрицу ее похитители сами или же не могли допустить воскрешения? На этот вопрос пока ни у кого не было ответа. Однако ближайшие планы культистов читались, словно открытая книга. Стало ясно, что они хотят попасть в здешний храм - древний, с кучей секретов, как обычно. Нужно ли говорить, что желающие сорвать эти планы сразу же нашлись? Одной из них была сама Иориз, другие - многообещающие простолюдины, из числа которых тифлина отметила барда. Любой подвиг становится в сто крат более знаменитым, если в отряде присутствует некто, готовый приврать ради красного словца, бесконечно слагая о своих похождениях песни. К тому же он был недурен собой, кое-что смыслил в магии, как и его попутчики, и это внушало некоторый оптимизм. С другой стороны, что-то неуловимо подсказывало Иориз, что впереди их ждет ловушка. Например, тот факт, что налетчики сумели пробраться в храм невредимыми и незамеченными, в то время как их проводник получил ранение, преодолевая одну из десятков ловушек. Это была либо воистину пророческая осведомленность, либо среди служителей завелась крыса. Как знать, возможно вперед их пустили одних именно поэтому? Однако без доказательств предъявить обвинения раненному было невозможно. Оставалось лишь молча идти вперед, готовясь обороняться в любой момент. Только сперва нужно было сказать:
- Так и знала!
Упавшей за спинами героев дверью Иориз едва не прищемило хвост. Разгорелось сражение не на жизнь, а на смерть, в котором сложные магические плетения сменялись одни другими столь быстро, что чародейка почувствовала себя звездочетом. Глаза разбегались во все стороны, спина покрылась ученической испариной, будто бы у волшебницы, против которой поставили непреодолимо сильных соперниц на соревнованиях: одна - певица клинка, вторая - вообще не понятно кто.
- Joten epäonnistut! - выпалила тифлина на языке бездны, едва сама не сломав чары - так торопилась, чтобы эльфийка не успела их предотвратить, нарушила писанные и неписанные правила, но черт возьми оказалась чуточку быстрее, излучая победное пламя во взгляде. Самые медлительные из культистов ненадолго покинули поле боя, оказавшись в созданном ею карманном измерении. Кукольный домик для двух психопатов. Но затем едва не вернулись обратно после того, как эльфийка показала свою силу: волна холодного ветра и льда едва не выбила из чародейки дух. Неприятное состояние, уж она-то знала... Магия, контрмагия снова схлестнулись вместе в яростном, напряженном противостоянии, где каждый миг решает все.

...

- А она не умеет случайно делать вот так: "Р-р-р-р-р-р"?
Лимпо угрожающе приподняла руки, изображая хищно растопыренными пальчиками звериные когти.
- Потому что, если умеет, то Вы будете очень удивлены, дяденька, узнав, что Ваша так называемая "лунная дыня" это на самом деле тигр. Но даже если так, не беда... Ради Пиньинь я готова справиться с чем угодно. Давайте бусы. Красивые...

Маленькая тигриная лапка снова превратилась в ладошку, которую Лимпо вытянула вперед, чтобы получить от волшебника возвратный амулет.

- Красный мармелад, значит? Хм-м...
Услышав о первом ингридименте, Лимпо переглянулась с подозреваемым котом и по итогам этого обмена взглядами решила, что такой ингридимент она могла бы случайно съесть и сама. Пиньинь съела бы его не колеблясь с ее-то умением попадать в переделки.
А вот желтый порошок - вряд ли. Порошки редко бывают вкусными, а этот Урзик вовсе не выглядел дураком, хоть и был пойман хозяином за шкирку - весьма унизительно для порядочного кота. Но все это лирика и сказки. Нужно было переходить к настоящим действиям.
- Гляди сюда, Урзик. Гляди внимательно... - озвучила девочка, прибегнув к магии. В следующую минуту полурослица попыталась донести коту, что они разыскивают в этом беспорядке: она назвала это "солнечный песок" - то, что гораздо легче понять животному, чем мудреное название "Цитринас". Но как быть с Рубедо, она не знала. На что же похож красный мармелад? Наверное, на арбуз и на гусеницу...
Очертив родственные мыслеформы руками, девочка попыталась передать их Урзику с помощью ярких, доступных образов, сопроводив сигналом, что нужно найти это во что бы то ни стало. Если конечно кот невиновен.

- Хаким? - ценой минимальных усилий девочка приподняла бровь, дабы изобразить живое удивление. - Так звали продавца хот-догов на пересечении Сентрал-авеню и Уоллер-стрит. Это в Сан-Франциско...
На мгновение Джейн прервалась, заметив, что самый разговорчивый из гостей, по всей видимости, фанатик, теперь смотрит на них с сестрой, однако суть сказанного чуть раньше от нее ускользнула, как и все до этого. Только благодаря Еве она могла уловить некоторые крупицы, но злоупотреблять ее "добротой" не стоило.
- А что там со змеями? Это же не коробка со старыми фотографиями, Ева. Нельзя просто так взять и найти Сета на чердаке. По-твоему, это реально? Если да, то почему они его еще не кончили? Дебилы, что ли?
Слова покидали ее уста немного быстрее обычного - это не трудно было заметить Еве, но остальные не были знакомы с Джейн, не знали ее достаточно хорошо, чтобы понять: она нервничает. Вести из Лондона звучали тревожно:"Никто не спасся? Вот черт..."
- И откуда взялась неделя? У него в гробу, блин, будильник? Не нравится мне все это...
Она обернулась и посмотрела на свою сестру снизу вверх, ожидая, что та поделится с нею своими мыслями на счет услышанного и увиденного.

Бледное, совсем еще юное личико Джейн в момент окончания речи Гектора не выразило ни одной эмоции. Ни один мускул не шелохнулся на нем, ни одна волосинка не встала дыбом, будучи неподверженной ораторским чарам. Но когда она обернулась к своей сестре, тишина равнодушия на мгновение треснула, и она сказала одно слово. Всего одно, но такое емкое, с которым длительный спич маэстро не смог бы тягаться ни секунды.
- Лжец, - конечно, Джейн не могла сказать это громко.
И хотя не умела в португальский, его знание не повлияло бы на вывод. Ну вот зачем прибегать к "силам", если ты уверен в нашей победе, в самом себе, в том, что пытаешься донести собратьям? У Джейн не было проблем с патриотизмом - она готова была умереть, чтобы остановить хотя бы одно из этих безумных созданий, однако... Необходимо знать своего противника, его возможности и лимиты. В этот самый момент, когда со сцены уходит Гектор, это место, быть может, уже находится под присмотром одной из тех адски ебанутых сущностей, и ей достаточно щелкнуть пальцем, чтобы каждому из-за океана оторвать голову. Может, поэтому Люсита цела? Чтобы привести око патриархов в Рио? Неизвестность страшила Джейн гораздо больше, чем сама перспектива сразиться с кем-то, кто гораздо сильнее нее и старше. Умереть, даже не увидев лицо врага - более бесславную и бессмысленную кончину трудно было представить. Это. Вот это беспокоило ее сейчас, но, впрочем, не находило своего отражения на безупречно мертвом лице ребенка, который мог бы сказать не хуже. Не хуже, чем Гектор, но при этом не прибегая к силе крови, не обманывая, но говоря правду. От донны Люситы она ждала большего, но, черт возьми, все они тут делали вид, что не умеют говорить на английском...
- Он сказал хоть слово о том, с чем придется иметь дело? - спросила малышка, заглядывая в глаза альбиносу. Ева умела и могла резюмировать сказанное вкратце, сосредоточившись на важном.

- А я не одна, - возразила Лимпо. - Со мной Пиньинь. И Метаса. Нас трое вообще-то... Послушайте, тетушки, может быть, есть какой-то другой путь? - не сдавалась она. - Может, залезть на стену по веревке? Или какой-то секретный тоннель? Или с тем караваном, в котором разбойники... Куда он едет? В Верхний город? Или сюда, в нижний? Должны же они пускать кого-то... Стражники? Может быть, вечером туда заходят стражники?
Лимпо не хотела сдаваться просто так. Если тетушки знают что-то, то почему бы не сказать? Ведь от этого зависит чья-то жизнь!

Путешествие в Лонливуд оказалось лишенным всяких сюрпризов и миновало настолько гладко, что Хайген нечего было подметить или сказать об этом в присутствии южан. Холмы, засыпанные снегом по маковку, редкие все еще неприступные курганы, расплывчатые северные облака, готовые в любой момент рассыпаться на головы путников белым лохматым снегом - этим попутчиков уже не удивишь. Тем более неспособным произвести какое-либо впечатление выглядел пункт назначения. Поселок отчаянных или скрывавшихся от правосудия людей. В основном жалкие и злые души, от которых долина могла бы избавиться, заперев их в этой дыре навсегда. Однако лесистая местность неподалеку кормила не только беглых разбойников, но и многие поселения по соседству, и с этим тоже нужно было считаться, прежде чем без особых зазрений совести отправить кого-нибудь из местных к предкам. Кто-то должен был здесь жить, и по-большому счету, Хайген было плевать, кто именно. Она чужая здесь ничуть не меньше, чем в Бремене или любом другом поселении оседлых, просто знает немного больше... Немного больше, чем беспечный дварф.

Увидев, что Флинт откололся от стаи, девушка молча последовала за ним, о чем сигнализировала всем остальным коротким движением руки. И снова тяжелая дверь открылась, не найдя передышки в эту ветреную, неспокойную минуту, однако сделала это против воли, удерживаемая завывающим сквозняком поначалу и вплоть до того позорного момента, когда была вышиблена внутрь сапогом, ляснула о внутреннюю стену и успокоилась, пропустив настойчивую посетительницу внутрь. Ею оказалась девушка из племени волка, державшая глефу наизготове и молча окинувшая взглядом сброд. Она вошла, прислонилась к стене и стала ждать, пока диалог не окончится так или иначе. И если до этого Флинту и впрямь следовало бы волноваться о своей спине, то теперь первому, кто рискнет осуществить его опасения, нужно было подумать о своей заднице, кишках и глотке, где в конечном счете после небольшого, но очень увлекательного путешествия окажется черенок ее верного оружия.

"Секретное средство!" - пронеслось в мыслях отчаявшейся Лимпо. А ведь и правда во всех сказках, если принцесса спит беспробудным сном, разбудить ее может только оно. То самое. Сокровенное...

- Прости Пиньинь, но я должна попробовать... - предусмотрительно извинилась Лимпо и начала. Свернула губки пухленьким бантиком, зажмурилась и потянула заколдованную фею к себе, целясь в правильное, сказочное место. Вдруг вспомнился гроб хрустальный и яблоко... А еще семеро маленьких рудокопов. Но там был принц, а Лимпо - не принц. Даже не принцесса, если по-честному. Что если... Что если не сработает? Ни на что кроме ягод и зелья бабы Аги она положиться не могла. Но если в любви дело, как в сказках, то этого добра у Лимпо в избытке: Пиньинь - лучшая ее подруга.

При взгляде на статуи, которые Лимпо едва различала во тьме, ее посетило такое странное чувство, будто бы ей самой стало чуть-чуть грустнее. Фигуры стояли, не шевелились - у них не было волшебных глаз, приводящих в движение даже камень, и от того Лимпо не чувствовала от них угрозы. Но эмоцию, которую передавали изваяния, девочка уловила очень хорошо. Это было отчаяние, наиболее сильно проявившееся у третьей женщины. Вторая просила у богов помощи, а первая просто горевала - все это выглядело, как история одного и того же человека. Если Лимпо не ошибалась, статуи изображали именно эту расу, хотя в темноте можно было легко спутать людей с кем-нибудь еще. Но, кажется, с ними не была связана какая-нибудь загадка... Кроме той, почему вообще эти статуи оказались под землей. Интересно. И грустно одновременно.

Однако задача перед Лимпо стояла другая: не горевать, а как можно скорее найти подругу. Вдруг из нее уже собираются сварить фейский суп?
- Пиньинь, ты меня еще слышишь? - поинтересовалась малышка, миновав третью, самую печальную статую. Оставить их позади показалось Лимпо небольшим облегчением, словно она оставила там какую-то сумку. На всякий случай она проверила свою - на месте.

И правда, загадка... Еще какая! Совсем с толку сбила охотницу. Но смекалка всегда на выручку придет.
- А я где? - спросила малышка, поджав губки от всей ответственности момента и напряженно всматриваясь в темноту. Но тут поняла, что Пиньинь вряд ли прочла ее мысли точно так же, как она сама - надо было объясниться.
- Ты видишь меня спереди? Или сзади? Хотя, нет... Не так!
Полурослица подняла одну руку и указала ею прямо перед собой.
- Куда мне повернуть руку, чтобы показать прямо на тебя?!
Пиньинь же ее видела, если Лимпо все правильно поняла, значит, должно сработать.

Говорят, без труда не вытащишь и рыбку из пруда. Но на тот случай, когда рыбка сама тянет рыбака в пруд, поговорок, вроде бы, нету. И что делать? Народная мудрость оказалась бессильна против неведомого существа из мусора. Однако девочка не отчаивалась и держалась изо всех сил.
- Да что же ты такое? - процедила малышка сквозь зубы. Все ее силы были сосредоточены на удочке. Но в какой-то момент она решила сменить тактику и положиться, скорее, на проворство. Состязание в атлетике все равно сложно будет выиграть, но за счет хитрости и уловок - возможно.

- Церкви нету. Была, сгорела в прошлом году, - принялся отвечать на вопросы мужчина. - А жрец есть, остался жить с нами. Сигениусом кличут. К нему ломились, да, ломились в общинный дом... К Саре, она рассказывала. К нам во двор тоже захаживали, но хата цела, вроде бы, окна, двери. На погост не ходили, вот еще... - мужик фыркнул, словно отправиться туда на разведку в пору не храброму, но идиоту - видимо, сам он к числу храбрецов точно не относился.
- Знаков не видели, а случилось... Случилось тут много лет назад, но это вам староста или жрец рассказчик, а не я. Мне работать надо, а история длинная. На сухую она в горло не лезет. Скажу только, что мертвые тут и раньше, бывало, пошаливали... Но в этот год совсем обнаглели. Не так, как в прошлый раз.

Крестьянин замялся на мгновение, словно взвешивая, стоит ли продолжать беседу, после чего равнодушно махнул рукой и засобирался вернуться в поле.
- Если того колдуна найдете, передайте, чтоб вернул мою собственность. При нем веревка моя была и лопата - это если он на погосте сам откинулся, уж будьте добры, заберите. Нечего добру пропадать.

- Спасибо! - поблагодарила девочка.
Некоторое время понадобилось Лимпо, чтобы прийти к выводам. Однако стоило ей прийти, как выводы разбежались в разные стороны, подобно калейдоскопу замеченных ею больших и маленьких следов копыт. Можно было предположить, что все они принадлежали кентаврам и их друзьям сатирам. А вот выбоина... Выбоины она в рассказе не помнила. Нужно было внимательно ее осмотреть, чем Лимпо и занялась в первую очередь. Ну, после того, как отведала угощения, конечно. Земляничка - это очень вкусно и полезно. Должно быть, Пиньинь была того же мнения, потому что улепетывала угощение даже быстрее своей более крупной подруги.

Так-так... Теперь кровь. Скорее всего, от раны на голове Смикки... Стоп, подождите-ка!
Настала очередь внимательно осмотреть страдальца, чтобы понять, ему ли принадлежит этот след. Потому что кровь, если она не его, могла привести туда, куда нужно.

- Гляди, белка! - по-охотничьи решительно, но и в то же время не слишком громко, чтобы не испугать замеченного зверька, продолжала показывать малышке спутница. - А это крот! Видишь, кучка земли? То-то же... А вон там суслик. Видишь суслика? Не видишь? А он есть...
Последнее, строго говоря, было вообще известной охотничьей мудростью, даже крылатыми словами, как это называется у людей. Что-то вроде "карамбы" у моряков, или "имумы" у эльфов. Ну, наверное, так оно и было. Меж тем девочки топали себе по дорожке, одна большими, размашистыми шагами, обутыми в удобные Тошкины сапожки, другая в диковинных маленьких туфельках со слегка заостренными носочками и миниатюрными каблучками - такими же изящными, как ее маленькие шажочки. Словно две невесты, ни дать ни взять!
- Ой, я ведь пообещала тебе песенку! - проходя очередную лесную просеку, не слишком заросшую, но без тропинки, Лимпо даже остановилась от неожиданности. - Совсем забыла! - она щелкнула пальчиком по виску, после чего по традиции указала им в небо.
- Я буду петь, а ты мне подпевай. Ты должна петь слова эм-м-м... Пусть будет " это Лимпо и Пиньинь" или "это лучшие подружки", смотря, что больше подходит. Поняла? Запомнила? Тогда начали...

Кто важнее всех гусынь?
- Это Лимпо и Пиньинь!
Кто такие? Две лягушки?
- Это лучшие подружки!
Зелень трав и неба синь!
- Это Лимпо и Пиньинь!
Смотрят вдаль, подняли ушки!
- Это лучшие подружки!
Ой, скелет!..

"Ой, скелет?" - могла бы удивиться фея, если бы сама не видела его перед собой. Потому что "Ой, скелет!" - это вообще не складывается с Лимпо и Пиньинь. Никак не складывается. Хоть с крылышками, хоть без. Но она видела и тоже остановилась рядом с подружкой, которая сделала удивленные кругленькие глазки цвета красивого, чистого янтаря.
- Он что, машет? - переспросила Лимпо, не веря своим глазам.
- И улыбается? - внесла свою лепту фея.
Девочки настороженно переглянулись, затем одна из них на правах старшей все-таки предложила:
- А давай подойдем ближе и посмотрим?
Ну, полурослики. Ну, ничего не боятся. Даже оживших мертвецов. Бр-р!

То еще удовольствие спать в землянке. Пускай крыша над головой, пускай какая-никакая защита от ветра, но без кровати - все равно, что уснуть на полу в конюшне. Твердо, не удобно, сыро... Последнее обстоятельство заставило чародейку шмыгнуть носом и тут же поежиться от ощущения продуваемой ветерком одежды - она казалась, чужой, прохладной к телу, магия в ней иссякла.
Рая приподнялась на руках и выпрямилась, заняв позу сидя. Неподалеку - шарик алого света. Это был магический свет, свет, созданный заклинанием, лишенный теплоты и уюта. Однако первое, что Рая увидела в его сиянии - лицо поющего песенку полурослика. Он был похож на маленького дьяволенка из ада, приплясывающего возле греховной жаровни. Да и песенка отчего-то была не оптимистичная - этому образу под стать.

Девушка улыбнулась, слегка смутившись, от чего ее взгляд принялась бродить по неприглядному полу, сделанному из песка и глины.
- Нам ведь и так повезло... - сказала она голосом спросонья. - Мы трое спаслись чудом. Интересно, что стало с тем матросом, который сбежал, прыгнул в воду? Кто-нибудь видел его потом? Я нет... - она вздохнула, взглянув чуть в сторону, куда-то за спину молодого барда, к выходу, словно ждала, что оттуда кто-нибудь вот-вот придет на их огонек. Но никто не шел, и она продолжила, переведя взгляд на товарищей.
- Я, вообще-то, к тому... Что если мы не погибли ни в бою с рыболюдами, ни от взрыва, не утонули в море, со стороны богов было бы глупо сморить нас дождем и ветром, правда? Ну, согласись, Берти... - она тепло посмотрела на полурослика, положив руку ему на коленку, и, едва стиснув, чуть-чуть прихлопнула.
- Все будет хорошо. Лучше спой нам чего-нибудь веселенькое... Это всего лишь дождь. Обыкновенный дождь. Он скоро закончится, и выйдет солнышко. Мы с вами пойдем по той дороге. В город или в рыбацкую деревеньку какую-нибудь... Но чур я не буду морепродукты. Они дерутся, как оказалось...

Рая решила закончить шуткой, с которой сама же и посмеялась, надеясь, что с ней посмеются и остальные.

- Я знаю, - Рая ответила на комплимент, улыбнувшись. Она себе кушала своей паек, слушала рассуждения Оравера и Берти, но когда речь зашла об острове, перестала, дабы выразить свои опасения:
- Остров? Необитаемый что ли? Строить дом?! - она сделала большие и круглые глаза, в то время как на пухленькой розовой губке зависла маленькая хлебная крошка.
- Ну уж нет. На остров я не согласна. Мне что, до старости здесь придется жить? - возмущенно спросила сама себя девушка. - Детей с вами рожать? Полу... Дварфа. И... полу-полу-рослика? Нет, на а это я пойти не могу. Вот отдохнем и сделаем, как Берти говорит. Пойдем посмотрим, может, и дом строить не придется. Вам, дварфам, лишь бы чего построить... Лучше тогда корабль, а не дом.
Она вздохнула с некоторым беспокойством и принялась дальше принимать пищу молча.

О найденном в сундуке женском наряде продрогшая чародейка пока не знала. Ее первоочередной заботой был и оставался холод - в мокрой одежде она чувствовала себя, словно селедка, выброшенная на лед. Это липкое, неприятное ощущение да еще и опасное в довесок. Не хватало простыть... Впрочем, Рая была уверена, что уже простыла, лежа черт знает сколько на берегу без сознания, значит, не хватало еще чего-нибудь похлеще. В любом случае с этим нужно было что-то делать, и она уже придумала, что именно.

Убедившись в том, что вокруг нет никого и ничего, кроме папоротников, пальм и травы, девушка кое-как стащила прилипшее платье, затем исподнее, сложила вещи, укрыв накидкой, и произнесла над ними заклинание:
- Согрейтесь! - прозвучало незамысловато, конечно. Однако видели бы ее сейчас волшебники в своих высоких башнях, штудирующие магические книги от корки до корки, от заката до рассвета - непременно упали бы в обморок. Обнаженная дева взмахнула рукой - и вуаля! Ее мокрые вещи хоть и не стали суше, но зато наполнились магическим теплом. Оставалось надеть их и высушить уже на себе, а чтобы дело продвигалось быстрее - поджечь какое-нибудь дерево или ветку неподалеку. Отступив немного, чародейка прицелилась и снова прибегла к магии:
- Огненный снаряд!
То, что сумело поджечь рыболюда, с деревом справится на ура. И действительно, огненный сгусток поразил и поджог ближайшую пальму, словно сухую щепку - вот и костер уже готов. М - Магия! А теперь скорее одеваться, пока барсук какой-нибудь не пришел и не похитил вещи.

Ощущение беззащитности и тревоги, действуя вместе, слаженно, будто по некой взаимной договоренности, заставили чародейку встрепенуться и ахнуть. Ее веки взлетели навстречу небу, беспокойные чресла толкнули землю, зрачки сузились от яркого света и тут же снова нашли убежище в слепой, мутно-розовой кляксе. Блаженно неведение, что сказать. Вечернее небо, омраченное тучами, багровая палуба обреченного судна, обжигающий выпад заостренной палки, затем вода, плавучая бочка из-под рома, за которую смогла кое-как ухватиться, - пережитое хлынуло в приподнятую голову, словно морская вода в шпигат - прибывая и безвозвратно утекая в прошлое. Одновременно, лаская холодными лапами, ее ноги окутала вода реальная. Кажется, море не оставляло своих попыток утащить выжившую обратно. Однако сознание шептало: "Жива..." И с этим придется теперь считаться. Рая приподнялась, глубоко вздохнула, дабы успокоить клокочущее сердце, и только теперь сумела полностью открыть глаза...

Песок. Заросли. Горы. Никакого намека на город Элдербут, куда следовал их корабль. Снова песок - на этот раз облепивший одежду спереди. Обломки, вынесенные волнами на берег, и... Холод. Захотелось сказать что-нибудь плохое, но сестра Веларис этого не одобрила бы. Тогда...
- Проклятье! - это не вполне соответствовало сути, но достаточно точно описывало настроение. Рая выразила отношение к случившемуся. И к последствиям. И к лежавшему неподалеку барду - вероятно, мертвому, но, быть может, и нет? Полурослик застыл в неестественной позе, уткнувшись лицом в косматую водоросль. Но что если... Что если он просто без сознания? Скорее! Нужно проверить и помочь, если есть хоть какая-то надежда. Девушка поспешила и вскоре могла убедиться в исходе, который заставил бы ее расплакаться, если бы только не требовал усилия воли, сосредоточенности и ясности ума, чтобы направить магическую энергию. Либертин живой, еще не остывший, хоть и слегка синюшный от холода... Но совсем не такой, как утопленник. Его кровь не застыла, а шла по венам, пускай прерывисто и тише обычного, но все же шла, и слава богам...
- Исцелись, - коротко произнесла чародейка, направляя остатки магической силы в бессознательное тело товарища. Ладонь вспыхнула ярким светом и погасла спустя секунду.
И только теперь, когда волнение первых мгновений было оставлено далеко позади, она заметила неподалеку дварфа, который тоже пришел в себя. Ораверу досталось, но и она сама чувствовала себя не важно... Болела скула, болела спина и...
- Ч-черт... - одного только взгляда на то самое место, в котором Рая, спеша к Берти, почувствовала навязчивый, тянущий дискомфорт, оказалось достаточно, чтобы напомнить: она сама ранена нешуточно. Один из захватчиков перед самым крушением таки достал...
- Ты как, Оравер? - девушка окликнула старого знакомого, видя что тот поднялся на ноги.

- О боги! Они убили его! Они убили капитана! - завопил кто-то из матросов, едва не срываясь в пьяный поросячий визг.
Рая не ожидала проблем так быстро, но они, черт побери, случились... Именно об этом она предупреждала: стоило экипажу потерять бдительность, как настало время платить по счетам. И кто первый уплатил свою цену? Лидер - самая важная часть обороны... Как же так? КАК ЖЕ ТАК?!
- Сволочи! - разгневанно подхватила в ответ Рая. Прошло мгновение, а она уже ощетинилась на весь мир языками алого, волшебного пламени. Враги... Враги отовсюду!

- Хм... - Рая преподнесла чашку к губам. - Если бы я была гильдейским торговцем, прихватила бы знамя вольного плавателя. На всякий случай... Чтобы меня не трогали.

Сделав глоток, девушка внимательно выслушала полурослика, понаблюдала за его воображаемым выстрелом в небо (кажется, она знала в кого Берти целится!), затем предложила, видя что снова становится скучно:
- Берти, а Берти... Может сыграем? Ты в состоянии еще... Играть?
Рая перехватила чашку в другую руку, заперев посох одним предплечьем, после чего недвусмысленно пробарабанила пальцами по длинному древку флейты, закрепленному сбоку на поясе.
- Я слышала, многие капитаны музицируют. Чем еще заниматься в море, когда насущные заботы отступают? А Вы?
Она перевела взгляд на капитана и дружелюбно улыбнулась ему в ответ на радушие. Слова о звездах застали немного врасплох. Но это было приятным открытием, безусловно.
- Ты что романтик, Берти? - переспросила девушка подняв брови, затем добавила, уже кокетничая. - И ты не сказал мне?

- А если я попутного ветра попрошу, как думаете, получится?
Поддержать разговор девушка решила уже в менее серьезном ключе. Улыбнулась, чтобы скрыть смущение комплиментом - тот получился слегка неуклюжим: выходило, что откупоривать капитан собирался ее, а не бутылку. Рая сделала вид, что не заметила.
Она поднялась на носочки, широко расставила руки в стороны и...

- ВЕТЕР, ВЕТЕР, ТЫ МОГУЧ!.. - продекламировала смеясь. - Знаете? Это известное стихотворение... А? Давай.

Предложение Берти показалось ей любопытным. Девушка охотно перелила немного напитка ему в чашку. Сможет ли полурослик определить состав?
- Ну, как знаете...- это было уже вдогонку дварфу. Она собиралась предложить дегустацию и ему тоже, но Оравер ее опередил.

"И о чем эта девочка только думает?!" - пронеслось в мыслях старшей подруги, когда та увидела бенефис Пиньинь. Впрочем, виновница торжества уже сама сообщила о чем: "Играть!" Да уж, хорошенькая игра намечалась: всем весело, кроме Лимпо, у которой все больше и больше работы. Да что там работы? Сердце чуть не остановилось, как у ее бабушки при виде невинных детских шалостей. Однако ни выбора, что делать, ни времени провести с Пиньинь воспитательную беседу не было. Скорее спасать маленькую глупышку!

Лимпо вскочила и едва не прыжком добралась до места между нею и зверем, на ходу соображая, что делать. Развязывать драку, как поступили бы многие взрослые, девочка не хотела. Она пыталась найти мирное решение, и кажется, в этом Лимпо сопутствовала необыкновенная смекалка ее народа. Примерно такая, которая помогла небезызвестной Чармалейн обойти все-все ловушки и одолеть злых врагов.

Раз котенок хорошо относится к ней, нужно показать ему, что Пиньинь - хорошая. И с ней можно тоже поиграть. Но чтобы чуточку проучить малышку, Лимпо избрала для этого самый необыкновенный способ.

- Замри! - скомандовала она подруге. После чего быстро подскочила к ней и... Облизала Пиньинь ухо! А потом еще, на этот раз щечку. Лимпо надеялась, что котенок просто повторит за ней.
- За усы не тягать, нос не щипать, хвост не кусать... - торопливо начала перечислять полурослица, но вдруг поняла, что всего, что может натворить Пиньинь, так быстро не перечислить. Оставалось надеяться, что котенок полюбит ее так же, как она.

Глядя на впечатляющие размеры "котенка", Лимпо вдруг поняла, что слегка просчиталась, выбрав для ловли прежнюю тактику. С этим зверем нужно было действовать по-другому, а не то вместо заранее подготовленного мяса он может позариться на них с Пиньинь. Отпор девочки дадут, конечно. Но ведь задание состоит в другом... Хм-м. Замечание феи на счет птички было трогательным, но несвоевременным.
- Ничего не поделаешь, это хищник, - Лимпо попробовала ее успокоить. - Кажется, я немного ошиблась, Пиньинь. Но не беда, что-нибудь придумаем. Если едой мы его не приманим, то, наверняка, приманим игрой. У меня есть веревка, но игрушки нет. Нужно найти что-нибудь подходящее. И поскорее...
Краем глаза Лимпо продолжала наблюдать за зверем, который пока не обращал на них внимания. Но как долго это продлится? Мяса не хватит, чтобы отвлечь его от более крупной добычи.
- Давай скорее поищем по сторонам, - предложила девочка. И приступила к исполнению задуманного. Что-нибудь звонкое или пушистое отлично подойдет.

"Молодец!" - хотела было похвалить ее Лимпо. За старание. Но вовремя спохватилась, про себя отметив, что Пиньинь может быть очень настойчивой в вопросах шалостей. Должно быть, старалась она изо всех сил. Лимпо представила себе это действо, очень живо вообразив то пыхтение, с которым задвижка медленно поддавалась фее. Чуть не хихикнула. Переборов это щекотное чувство, девочка продолжила предметное обсуждение.
- Понятно, - отметила она. - Только я не смогу унести с собой много еды. У него, наверняка, есть какое-то особое лакомство, которое бубомот любит больше всего. Вот этого мне с собой дайте. Иначе с ним все равно не справиться. Либо пусть кто-то из взрослых понесет много еды вместо меня.
Пока говорила, Лимпо внимательно изучила почву вокруг и внутри клетки, чтобы попытаться выделить след огромного существа.

"Ни один из его веников еще не советовал Пайни бросить пить. Вот уж правда был бы хороший совет", - подумала Хайген, когда хозяйка закончила свою речь.
Молва о чудище достигла ее ушей несколько дней назад, до отъезда. Говорили о пропавшей лодке. Пока ее не было, лодка нашлась. Без людей. Быть может, духи свели их с ума? В одном здесь можно было не сомневаться: если бы лодка перевернулась, как предположила Кора, она пошла бы ко дну вместе с рыбаками. Что-то заставило их сойти на берег. Или сумело утащить в воду, не опрокинув лодку. Кракен? В озере? Пока что история только порождала вопросы. Зато с Харваром все было ясно: он дурак.

- Я поищу его. Только чай допью... - заверила девушка, вновь подымая чашку с потертой столешни, на которой многие тайком от Коры ухитрялись вырезать свои имена. Некоторые - небольшие послания. Перед отъездом, чтобы не получить по шее. "Здесь выпивали Винки и Шейн - бродяги и проходимцы", - гласила одна из надписей, с виду довольно старая.

- Ты видела, куда он ушел? Куда увели его эти двое? - добавила Хайген, уже на ходу. Никакая сила в этом мире не могла воспрепятствовать ей исполнить задуманное. Она собиралась присесть, отогреться и выпить свой травяной чай, сидя за тем самым столиком, о котором мечтала в обратной дороге. Тем более не мог помешать ей в этой Харвар. И почему только с ним все время происходят неприятности? На вольной земле он бы не дожил до своих лет.

Хайген – одна из тех, кто знает, куда идти. Около шести лун назад она добралась до этого места после долгого изнурительного путешествия через горные перевалы на севере. Дошла чудом. Дошла не одна, с мужчиной. Без его помощи не справилась бы. Что зима, что лето в Долине – один пес. Сугробы в человеческий рост и выше. Метели, не стихающие сутками напролет. Кусок оленины. Промозглый шалаш на два человека, в котором уснуть, не проснувшись, так же легко, как стать добычей ледяного тролля. Глядя на приближающиеся очертания Бремена, все это вспоминалось с гордостью, тоской и тревогой. Ее нареченный ушел обратно, оставив невесту одну с людьми, от которых не стоило ждать добра. Но все обошлось. Обходилось, по крайней мере, до этого дня. Как он там? Жив ли? Не такими уж злыми оказались люди на берегу реки, какими запомнились Хайген в детстве. И сейчас в их сторону был обращен ее взгляд.

В ту пору Волки стояли неподалеку. Охотились в ледяной пустоши, сбывая добытое в деревнях оседлых. Здешние - слабаки, боялись. То и дело зыркали исподтишка на взрослых, словно хотели камень бросить в спину. Перешептывались по закоулкам. Охотиться боялись в метель. Что река замерзнет боялись. Да всего боялись. Будто не люди, а… Трусливые зайцы. Только теперь, когда Хайген от них зависела, она рассмотрела оседлых лучше. Нет, они были трусами, тут все верно. Но в остальном – такие же люди, как дети тундры. Кто-то был добр. Другой - равнодушен. Кое-кто хотел ею воспользоваться, но быстро утратил свой интерес, когда стало ясно, что девушка может за себя постоять. Что еще? Кора – отдельная тема. Хорошая женщина, хоть и тщательно скрывает это за своим вечно испуганным лицом. Говорят, в Долине нехватка снега – это у них шутка такая. Странная. Если так, то Коре в этой деревне больше всех не хватает страха. И мужа. И сына, который бы помогал, а не отлынивал от работы. Хайген считала его лодырем. Возможно, не будь он таким, как есть, хозяйка прогнала бы ее со двора. Однако "вязка трухлявых дров", с которой гостья порой сравнивала этого неудачного отпрыска, всегда оставляла, чем заняться, и Кора Малфун – хозяйка, как уже было сказано, единственного в округе постоялого двора – брала с нее вдвое меньшую плату за свой уголок и крышу над головой. Поначалу быт их казался странным. Но Хайген привыкла и к такому жилью, и к Коре, и к ее поручениям по хозяйству. К одному только привыкнуть оказалось сложно – к одиночеству. За полгода она справилась с этим. Ее родня и жених были далеко на севере. Сердцем Хайген чувствовала, что он еще жив. Но одинокий волк – это по-прежнему волк. Она всегда высоко держала голову, не боясь ни мороза, ни ветра. Всегда ровно держала спину, словно олицетворяя собою то, как должна выглядеть молодая женщина – стройная, высокая, сильная – в этих нечеловечески суровых условиях, когда малейший просчет – смерть. Всегда спала в постели одна, засыпая с мыслью о своих родных и просыпаясь с проблемой пустого кошеля, в котором раз за разом становилось меньше звонких монет.

В конце концов она набилась сопровождать караваны из Бремена и обратно, получая с этого небольшой доход, охотясь, как и ее предки – волки, в дополнение к помощи хозяйке трактира. В этот раз ей нужно было передать посылку куда-то в Таргос или еще куда – конечного пункта Хайген не знала. Только отвезти и передать мастеру Дейну привет, после чего вернуться на собачьей упряжке обратно в Бремен. Потому что сынок отказался.
На слова незнакомцев Хайген никак не отреагировала: больно нужно, когда снег залетает в глаза и в рот. Одно только знала, что дело сделано. И что по прибытии обратно в Сокровище ее ждет бесплатный горячий чай, стол у белого, непроглядно обледеневшего окна и десять медных монет за работу от караванщиков, черт их дери, за то, что в такую непогоду едут, да еще и подсунули больную собаку в упряжь. Дух Волка в ней почти совсем иссяк.

От неожиданности Лимпо сглотнула. Заговорить у нее получилось не сразу, однако за время возникшей паузы девочка убедилась, что Пиньинь невидима, и чуть-чуть опустила руку, чтобы не выглядело, будто она кого-то держит.
- У нас тут я, Лимпо, - ответила девочка, разглядывая нависшего над ней дяденьку. Будучи лысым на макушке, в носу он имел очень много завитых черных волос. Значит, еще не совсем старый.
- А Вас, дяденька, зовут Куримар? Вы же волшебник, правильно? Меня за снадобьем послали к Вам...
Лимпо глядела на взрослого в мантии, стараясь не выдать, что немного волнуется. В сказках волшебники не всегда хорошие, но странные - всегда. Кажется, она не ошиблась, и это действительно Куримар...

- Задней комнаты я не приметила. Ну что ж, это меняет дело... - Винки изобразила примирительное выражение лица. - Я оставлю вещи в корзине.
Они действительно нуждались в стирке после пережитого со времени полудня. Впрочем, как и тела участников той экскурсии.
Девушка обернулась к оставшимся дамам и жестом позвала обеих компаньонок присоединиться.

"А вдруг увидевший орчиху голой сразу обязан на ней жениться?" - мелькнула задорная, неожиданная мысль, от которой возникла небольшая улыбка. Но так же внезапно снова исчезла, когда бардесса открыла дверь массажной. Здесь оказалось не так уж много места. Пахло маслами и мужским потом. Но зато были предусмотрительно развешаны длинные банные полотенца, одно из которых она заприметила и выбрала сразу. В такое можно было укутаться примерно от плеч до бедра.

Винки стащила с себя рубашку, затем, расслабленно мотнув головой, поправила волосы, все еще пахнущие подземельной сыростью. Последними брюки опустились до пят, и девушка вышла из них, как из купальной кадки, легко и непринужденно. Да здравствует воля, массаж и отдых...

- Но дядя сказал нам спускаться по лестнице, - Лимпо возразила своей подруге, впрочем сделала это не слишком уверенно.
- Давай не будем ничего трогать? Мы же пришли сюда не за этим... К тому же, эти "шпионы", скорее всего, не живые. Я рассказывала тебе про статуи, которые напали на нас с Тошкой? Или те, которые были в Фольтене... Волшебники - мастера оживлять предметы.

Лимпо внимательно посмотрела на человека в капюшоне, про себя отметив, что когда их несколько в поле зрения, это выглядит немного жутко.
- Пойдем. Нужно встретиться с Куримаром поскорее и показать ему Метасу, - предложила Лимпо и направилась к лестнице.

- Да, это не честно... - промолвила полурослица с грустью в голосе. Сцена из прошлого отчетливо запечатлелась в сознании девочки, оставив мрачное довлеющее послевкусие. Что из этого честно, а что нет, юной охотнице разобраться было непросто. Но она точно знала, что нужно хотя бы попытаться им помочь. Маячнику и неупокоенным жертвам его оплошности. Что-то такое она и подозревала. Ох, мама-мама... Ведь не зря детям рассказывают не только хорошие сказки, но и грустные.

Лимпо погладила фею по волосам, после чего вернулась к жестокому представлению, и раз уж ее здесь слушали, попыталась доходчиво объяснить призракам, что с ними не так.

- Вы должны прекратить эту бессмысленную вражду... - произнесла Лимпо, подойдя ближе к страшным теням. На самом деле это были изученные злым роком души. Не плохие, лишь обозленные своей кончиной. Ими двигала ненависть и чувство вины, которым не будет конца вечность, если только... Если только она не справится.
- Кем бы ни был этот смотритель, и какую бы халатность не совершил, он очень жалеет об этом, ясно? Он просил нас помочь, зажечь маяк. Чувство вины приковало его к этому месту навсегда. А вас приковала ненависть. Настолько же сильно, насколько вы злы на него за это, он сам винит себя. Он не сможет винить себя еще больше, как вы не понимаете? Вы призраки. Все вы - призраки! Кто знает, сколько времени утекло с тех пор, но вы все равно мучаете друг друга. Отпустите его. Простите. Что сделано, все равно не вернуть. Но вы сами никогда не обретете покой, если продолжите его ненавидеть. Это нечестно, Пиньинь права. Вас лишили жизни, лишили дома и семьи. Но вы сможете увидеть их снова, только поборов свою злость. Зависнуть между жизнью и смертью - это испытание и наказание для всех вас, не только для него одного. Хватит, пожалуйста... Не нужно больше.

Лимпо умолкла, пробегая по окружившим ее сущностям взглядом, в котором вряд ли можно было найти что-то кроме грусти и сострадания.

Призраки... Это было мрачное, недоброе зрелище, которое полурослица вряд ли рассчитывала увидеть. Они спустились, затем Пиньинь поняла, что здесь происходит, и настолько громко сообщила об этом, что у ее подруги йокнуло сердце. Если б не заклинание, их бы точно заметили. Но так ли много давала им незаметность? Призрака трудно убить мечом или луком - об этом Лимпо догадывалась без подсказки. Ведь он прозрачный, неосязаемый. Возможно, огонь справится лучше?

Лимпо вынула из рюкзака факел, затем трутницу. Однако в последний момент задумалась. Все могло быть не так, как выглядело со стороны. У Пиньинь доброе сердце - это понятно. И маячнику тоже нужно помочь, но... Что если призрачные обидчики умерли по его вине? Тогда помогать ему не совсем справедливо. Нужно помочь им всем.
- Пиньинь, не высовывайся, - шепнула девочка своей подруге. После чего вышла вперед и добавила очень громко.

- Перестаньте! Прекратите немедленно! - она окликнула свору теней, одновременно с этим зажигая свет. Вот уж чего должны они бояться, так это факела. Наверное.
- Что здесь происходит?! Зачем вы нападаете на него?

Как многие молодые воры Доминик не до конца разобрался в ситуации, но уже во всю вписывался в нее на ведущих ролях. Не зря говорят: "Хлебное место пустым не бывает". Однако принятое им за разброд на деле являлось скоплением интересов, между которыми нужно было установить баланс, а не шатать его почем зря. Такие речи к хорошему не приводят... Впрочем, как и неотесанная, первобытная вспыльчивость, на которую горазда была орчиха. Хорошо, что та обратилась с вопросом к ней.
- Мы, четверо, - члены "племени", - умиротворяюще произнесла бардесса, заговаривая сначала с Дро, но затем сразу же переключилась на Доминика, который не был домашним животным, но которого временами ей тоже хотелось треснуть, за дело.
- ...Но все мы должны понимать, что в той или иной степени зависим друг от друга... Ведь Дро - та из нас, кто будет вытягивать твою задницу с того света, когда ей в бою придется туго. Хорошенько подумай об этом, Дом. Я бы не стала с ней ссориться... И потом, у нас так не принято - тянуть одеяло друг на друга. Пускай полежит пока у меня...
Винки позволила себе улыбку. Она это не всерьез на счет одеяла, но удержаться было сложно.
- Шучу я, - на всякий случай уточнила девушка, для которой беседы, подобные этой, были гораздо привычней и ближе к телу, чем обсуждение кулинарных фантазий.
- Мы здесь не строим тюрьму народов. Каждый волен делать, что хочет. Но только до тех пор, пока это не мешает остальным. Грубить не надо. Угрожать тоже. Обойдемся без этого, надо полагать...
На этой ноте Винки устроила небольшую паузу, дабы собравшиеся прочувствовали зерно посыла, после чего продолжила ближе к насущному:
- О канализации, как я понимаю, знают многие из организации воров. Нам этот вариант не подходит, уж лучше избавиться от них сразу, по месту, чем переносить куда-нибудь. Камни, так камни... Но у меня появилась еще одна идея. Появилась, благодаря нашем разговору...
Винки снова улыбнулась присутствующим, но на этот раз от нее повеяло заметным холодком.
- Был у меня один знакомый. У меня от него до сих пор мороз по коже... Любил он сказок порассказать, всяких. И свиней любил, сука. Однажды возьми и вывали, что десяток свинюшек съедает тушу убитого человека за четверть часа. Только волосы нужно состричь и зубы выкорчевать - остальное съедается без следа. Я еще тогда думала, зачем это ему понадобился свинарник... А когда услышала, чуть не стошнило. В общем, я тут подумала: коль нам и вправду нужно мясо, так может замутим приятное с полезным? Где-нибудь рядом, наверняка, можно купить немного свиней... Пообедают, погоним их в Дельце - своим ходом, через ворота... И безо всяких экспедиций в говно, а?

Девушка неуверенно пожала плечами, посматривая на остальных компаньонов - оценят ли они идею? Ну а если нет, можно вернуться к предложению Шейна с камнями.

- И правда, совсем как овечки... - подтвердила охотница, неглубоко кивнув. Те облака действительно напоминали овечек. Маленькие, серенькие комочки, позади которых маячила темная грузная наковальня - не добрый знак. В нем Лимпо узнала грозовое облако. Но Пиньинь это знать пока ни к чему. Они победили, и это здорово. Заживают крылышки - это еще лучше. А облака там, вдали, какие бы они ни были, все равно красивые. Правда же? Конечно, правда.
- Вот это на барсука похоже... Карамба... Гляди... - Лимпо указала пальчиком на облако чуть в сторонке от овечьего стада. Хитрое, украдкой идущее ко всем остальным, будто собралось чего-нибудь стащить. Оно невзначай подмигнуло девочкам.
- А хочешь, я тебя кое с кем познакомлю? - заинтриговала одна из них свою подружку. - Спорим, ты такого никогда раньше не видела?!
Лимпо спустила с плеча сумку, после чего зарылась в ее содержимое едва ли не с головой и наконец извлекла искомую вещицу. Вернее, это была не совсем обычная вещь. Она была волшебная. Очень-очень!
- Та-да-ам!
И она развернула, казалось бы, обыкновенный сверток, что на поверку оказался самой настоящей картиной. Но не простой, а говорящей.
- Здравствуйте! А мы тут путешествуем. Вместе с Вами, тетенька! - поздоровалась девочка, немного задрав носик, от того, что выполнила свое обещание хотя бы отчасти. - Напомните, как Вас зовут?

Гоблин спрыгнул со спины дракона за мгновение до того, как его огромная тяжелая туша соприкоснулась с полом пещеры, прорывая в почве рыхлую, длинную борозду. Глубоко дыша, больше от возбуждения, нежели из необходимости потреблять воздух, недавно произведенный в драконьи всадники остановился, опустил мечи и в задумчивости стал созерцать тело поверженного врага. Впервые с момента начала этой экспедиции гоблин был удовлетворен результатом сражения, и, как он думал, им был удовлетворен Великий Дух. "Большой враг - громко упал", - вспомнилась человеческая поговорка. У гоблинов было что-то такое, но только по поводу большой и маленькой трусости... Нужно выкорчевать у дракона зуб, пока остальные заняты своими делами. Никого особо не слушая, Чорга направился воплотить эту идею в жизнь, чтобы забрать свой законный трофей.

Вахтенного матроса, того, кто сидит выше всех и поэтому видит далеко-далеко, моряки по обыкновению называют "марсовым". Название Лимпо запомнила, но тайны возникновения этого слова так и не раскрыла. У Пиньинь была на этот счет своя догадка, согласно которой, если какой-нибудь незадачливый матрос решит свалиться оттуда вниз, прежде чем долететь и шмякнуться о палубу, он успеет выкрикнуть слово "марс". Тютелька в тютельку. Вот и назвали его поэтому. С мнением опытной летуньи Пиньинь можно было поспорить при желании, но Лимпо не стала, чтобы не огорчать малышку. А потом разговор как-то сам по себе перешел к другому, и тайна марса так и осталась тайной. Сейчас, впрочем, не об этом. Чуть выше линии горизонта по правому борту едва различимое белое пятнышко приближалось… Приближалось оно, конечно же, медленно, потому как замеченное с высоты вороньего гнезда, находилось очень далеко к юго-западу, а значит у Лимпо и Пиньинь должно было оставаться еще куча времени, чтобы успеть покушать, прогуляться, пообсуждать грядущее с капитаном и матросами и… Обзавестись шляпой. Да, да!

- Капитан, - обратилась девочка к своему собеседнику неожиданно ласковым голоском. Сразу стало понятно, что ей что-то понадобилось.
- А у Вас нету такой шляпы… Ну чтобы высокая… Моряцкая… - полурослица принялась показывать руками, какой высоты должна быть шляпа, и она действительно была высокая.
- …Помните сказку о приключениях мальчика, которого мудрый старый волшебник фей превратил в совсем крохотного? И как он потом сидел у каменного старика на голове? Нам с Пиньинь такая не помешала бы!
Довольная проявленной изобретательностью девочка выглядела в этот момент счастливо, улыбалась и приподняла носик.
- Потому что прятаться мы не хотим. Правда, Пиньинь? Это же пираты. Настоящие поганцы. Приключение! Только бы Пиньинь снова не пострадала, и, пожалуй, единственное место на корабле, за которое Лимпо была бы спокойна, не оглядываясь и не переживая каждую минуту, была бы ее собственная шляпа, как девочка и сказала.

Что касается корабля, то матросы любого судна обычно должны перед самым боем очистить верхнюю палубу от разнообразных лишних предметов. Курей, тяжелых и громоздких грузов и так далее. Чтобы не мешало им как следует суетиться, не загорелось и не разлеталось повсюду осколками. Полусролицы же, насколько Лимпо знала, в запрещенный список не входили. Тем более не входили феи.

Похоже, актерство - один из тайных талантов Винки - сумел показать себя наилучшим образом. Нет, не то чтобы она верила в свою исключительность... Просто мужчина в такой ситуации оказывается на редкость неприхотливой скотиной. Обнаженная грудь, томные вздохи, показательно яростный запал Шейна, которому тоже нужно отдать должное, - чего еще следопыту надо? Разве что чистое полотенце... Но, увы, финал этого представления ожидался вовсе не таким приятным, как это мог бы вообразить зритель, участвовавший поневоле. Его ожидала верная, быстрая смерть... Те, что в доме - все еще сохраняют шансы выжить. Но не этот. Даже жалко его немного. Однако девушка была настроена решительно. На войне все время кто-то погибает. А он - солдат, просто на свой манер. В свою очередь она попытается сделать так, чтобы его смерть и смерть тех других, в доме, не была напрасной. И все на этом. Достаточно. Никаких больше оправданий, потому что сейчас... Сейчас начнется.

"Он клюнул, Шейн", - одним только взглядом (сосредоточенным, выразительным, чтобы табакси не спутал его с оргазмом) бандитка заставила яростного маэстро умерить звериный пыл. Ситуация изменилась, нужно было готовиться к началу второго акта, в котором важна каждая секунда.

- Возьми меня в задницу! Мой темный рыцарь, я... Я твоя... - с наигранной страстью воскликнула девушка, нисходя к глубокому, доверительному придыханию. Словно в пылу полового акта ей уже не хватало для речей воздуха. Будто бы голос ее, легкие, руки, вцепившиеся в загривок Шейна, и ноги - вот это все начало ей вдруг изменять. И рассудок, наверное, тоже... Чего уж. Коль выступать, то под фанфары, не просто так. Впрочем, практическая сторона была. Она рассчитывала, что тем самым застанет мужчину врасплох и еще больше завладеет его вниманием. Вот бы яблоком подавился гад...

- Бе-е-е-е! - ничуть не стесняясь, протянула Лимпо, свернув розовый язычок трубочкой. Получилось весело и задорно. Совсем, как у здоровенькой.
- Знаю я Ваши прибаутки. Открой ротик - птичка вылетит... А потом зелье какое-нибудь туда, невкусное... - она поморщилась, вспоминая то варево, которые раньше получала от знахарки.
- Лучше скажите, господин Крок в порядке? Я ему зелья бабушки Аги дала... И тебе Каррет, - Лимпо быстро взглянула на конюха, вспомнив.
- Голова не болит? Спать не хочется? А невидимую подругу видишь?

Кажется, Лимпо не удержалась, чтобы не подшутить над лекарем совсем чуть-чуть. Это ж надо такое: не верить в Пиньинь? Жуть!

Под рифлёной подошвой ее костюма уже во всю скатывался, хрустя, гравий - не родная порода для этих мест. Небольшой участок у подножия склона отвели под строительство следующего наземного блока, но, похоже, работа на том и встала. Слой занесенной сверху пыли, рыжего Интай'сейского песка выдавал типичное захолустье с потрохами. И это, казалось бы, при доступных, дешевых технологиях строительства, которыми люди и другие оседлые расы стремительно наводняли галактику. Кварианке не нравилась эта незавершенность, равно как слепое раболепие некоторых, предубежденно настроенных к ней личностей перед Тали. Той самой, единственной и неповторимой. А ведь ей просто повезло оказаться в нужном месте в нужное время. Разве не повод это для зависти? Такой же жирный, как ее ляжки. Или как масло ланторового ореха. Или как точка в карьере Фаи, о которой ученая обречена скорбеть ровно до того дня и минуты, когда превратит ее в запятую. Волей случая ли? Настырной и неустанной работой? Vot! Как же это все надоело... Рейсы с одной помойки на другую вместо настоящей работы. Да она бы руку отдала за то, чтобы хоть шанс появился найти чего-нибудь стоящее среди этого бесполезного космического мусора.

Металлически искаженный голос Фаи зазвучал из встроенного в костюм динамика требовательно, нетерпеливо и лаконично, как всегда.
- Грань. Интай'Сей. Научные экспедиции. Данные геологической разведки. Поиск.
Голосовой интерфейс и поисковик для своего "Уни" Фая писала самостоятельно. Это вряд ли можно было считать достижением... Но хотя бы позволило отфильтровать порно и почти всю рекламу из результатов поиска экстранета, чем значительно облегчило доступ к действительно интересной информации, в том числе и архивной с помощью нескольких наполовину легальных алгоритмов проникновения. Если здесь что было, записи об этом, наверняка, хранятся у какой-нибудь корпорации или страховой компании.

Инструмент вспыхнул глубоким алым - этот цвет нравился Фае намного больше, чем базовый желтый, который давно приелся и надоел. И конечно больше, чем рыжие скалы, от которых веяло какой-то неотвратимой, тоскливой безысходностью. Раньше, когда планета еще не растеряла воду, здесь могло быть что-то живое. Потом сгинуло или убралось куда-нибудь в другое место. Лучше проверить и спать спокойно. Не думать, что могла пропустить что-нибудь именно в этой дыре.

Архитектурные формы обслуживающего поселка космодрома тем временем приближались к спустившейся кварианке с завидной, крейсерской скоростью. Она шла уверенно, от бедра, не обращая внимание на пустынный пейзаж, которых видела в своей жизни и так достаточно. Гораздо больше, наверное, даже, чем коридоров космических кораблей...

- Вы с пеленок с этим укладом, Шейн. Но есть люди, у которых жизнь складывалась по-другому. В другом русле, которое взяли и засыпали. Вместо него распахали новое. Наполнили кровью родных, близких. И пускай себе... Ведь это хороший, давно испытанный способ выстроить чертову вертикаль... - проговаривая свою речь отрешенно и с расстановкой, бардесса перевела взгляд на Дро. - Для тех, у кого свобода была до того, все это выглядит немного иначе. Я говорила, но ты забыл. Впрочем, не удивительно, если учесть, что именно тебя во мне интересует. Я была в рабстве. Я видела тело своего отца. Еще теплое тело, Шейн. Его убили работорговцы. Я до сих пор не знаю, удалось ли спастись моей матери, сестре и брату. Где они? Живы ли? Да, я была в рабстве год. Но тебе тоже кое-что следует иметь в виду в связи с этим. Мне понадобился всего год, чтобы освободить себя из неволи, в то время, как ты пробыл в ней большую часть жизни. А хочешь вернуться, так скажи - Владистак хорошо за тебя заплатит...

На мгновение наполненные гневом глаза, казалось, остыли, вернули ледяной холод, однако вновь загорелись так быстро, насколько способно полыхнуть сено в жаркий июльский день. Видимо, Винки еще не все сказала.

- Ты не помнишь. Но на будущее тебе придется запомнить две вещи. Я - не хочу быть заморским послом, и если я сказала об этом вслух, значит это, черт возьми, правда, как бы ты не пытался убеждать в обратном. И я - знаю, о чем говорю. Могу в подробностях описать ту ночь, когда вот этими, собственными руками я резала глотки тем ублюдкам, которые держали меня на цепи. Всю ночь! И сделала бы это еще уйму раз, если бы только у них были запасные - с огромным удовольствием... Я - свободный человек, Шейн. Я вольна говорить то, что думаю, не оглядываясь на твое разрешение или что-то, что я должна иметь в виду. Лапы от меня убери. И чтоб я о ракушках, которые ты полируешь, сегодня больше не слышала. А то стошнит еще чего доброго... Это ж надо! Женщину ни в грош не ставишь... У меня осталось, к твоему сведению, самоуважение. Гораздо больше, чем ты думаешь...

Вспыхнув и догорев, как искра, что светит ярко, однако не долго, девушка одернула от Шейна плечо и молча устроилась поодаль набок. Обиделась, значит. Похоже, табакси задел ее за живое да еще и сразу во многих местах.
- Я придумала, какой богиней хочу быть. Богиней мести. А то Хор что-то хреново справляется... - буркнула Винки напоследок.

Молчание бардессы было красноречивым. Однако посыл, который она в него вложила, не имел ничего общего с презрением. Она уважала таких людей. За его словом, по крайней мере, стояло нечто большее, чем сотрясание воздуха руками, на которое много кто горазд, но из тех, кто не стоит ни гроша. Она получила от него желаемое. И хотя проиграла, сделала это на своих условиях. Потому как расставшись с деньгами сейчас, сэкономила в будущем на скидке, что ее годами оплачивала бы Кемеду из своей доли в общей прибыли. Но и художник не остался в накладе. Попросил больше, получил цену, на которую мог рассчитывать. Разве у них на юге не принято торговаться? В прошлый раз Винки за полцены приобрела лютню. Сейчас Кемед настоял на своем, и она вынуждена была отступить. Так устроен мир. Таковы правила. Невозможно выигрывать, никогда не проигрывая, хотя правила иногда получается нарушать. А это – сделка. Обыкновенная сделка. Взаимовыгодная и честная. Возможно, пристань Кемед на условия, которые Винки себе хотела, она могла бы назвать его другом. Возможно, переспала бы по настроению, чтобы отметить его талант, не внешность. Но все случилось так, как случилось. И возможно, к лучшему, учитывая контракт, который бардесса все никак не могла выполнить. Она рассталась с Кемедом так, словно они еще встретятся не один раз. И не один раз будут торговаться за какую-нибудь услугу: с мягкой обольстительной улыбкой на лице, с уважением к небезынтересному змею – ведь Кемед показал себя изворотливым, как змея, но таким же удобным, как пара туфель, купленных в самой лучшей лавке. Хороший деловой партнер.
А вот с другим партнером происходило черт знает что. Доминик подбросил записку с рисунком, но зачем-то приправил это все дохлой мышью. Винки не знала, что ей об этом думать и как реагировать, но сразу поняла – это гном. Почему? Да потому что других пронырливых шутников, которые сумели бы совместить несовместимое, среди ее товарищей просто не было. Орчиха – нет. Шейн? Шейн бы нарисовал другую картину, уж в этом Винки была уверена. Кто-то незаметно пробрался к ним с Кемедом в комнату, что еще раз указывало на след воришки. И наконец мышь, соседство с которой для рисунка было крайне неуместным, по какой-то странной, извращенной логике, принадлежавшей, очевидно, гному, должна была намекнуть, кто это сделал. По крайней мере, Винки истолковала этот символ так. А не как угрозу или что-то подобное. Разве мертвых животных подбрасывают не для этого? Ладошка сама потянулась ко лбу. А с другой стороны, отлично вышло: они с Кемедом разошлись миром, не зная, что в комнате еще кто-то есть, и тем самым избавили себя от последствий какого-нибудь жутко опрометчивого решения, которое Винки, к счастью, не приняла. Сперва она злилась. Злилась недолго. Затем вздохнула и приняла, как есть, этот свершившийся глупый факт. До того, что вор увидел ее без верха, Винки решительно не было дела – чай не дама напыщенная какая-нибудь. Помнится, в Сирене, абы только выудить из пиратов денег, она сама им ее показывала. Ничего, жива и с монетой. Однако сохранность пространства личного все-таки беспокоила ее в связи с этим. Сегодня рисунок, завтра ночью к ней в комнату залезет, а послезавтра вычистит до дырок кошель – это опасно, если не показать гному границ дозволенного… Поэтому первое, что она решила сделать – поставить воришку на его место: рядом, но не в своей постели среди кучи «грязного белья». Второе – показать реакцию, отличную от той, которую ожидает от нее шутник. Здесь на помощь ей пришла смекалка.
- Я нашла эту похабщину у себя на постели, - резко начала бардесса, шмякнув «испачканный» клочок пергамента о столешницу. Она положила его аккурат напротив Доминика, но затем случилось то самое неожиданное, что должно было обернуть все карты вспять. Винки вдруг стала необыкновенно доброй и даже пустила в ход улыбку. Не важно, что мыши у нее с собой не было, а постель вообще была чужая.
- И это толкнуло меня к мысли, что на таких художниках можно заработать, - продолжила девушка, опершись на стул позади Доминика и бесстыдно выпятив назад ягодицы. - Мы объявим для этого конкурс. Поставим картину, которую для меня рисует Кемед. Тот, кто сумеет превзойти его мастерство, получит от меня лично приз. Лучший из тех, кто будет участвовать - червонец. А вступительный взнос мы сделаем – одну золотую монету. Реклама хорошая. Я буду позировать. Даже если вложение не отобьется сразу, все равно привлечет новых клиентов. И будет повод горлопанить на рынке. Здорово я придумала? – бардесса лукаво улыбнулась собравшимся, не особо рассчитывая, что ее ход оценят, однако это было еще не все.
- Надо бы предложить автору этого рисунка десять процентов от выручки, но, увы, я даже не знаю, кто он… Ну что, все готовы? Тогда идем. Нечего рассиживаться.

Похлопав табакси по плечу, блондинка дождалась, пока все встанут, и в числе прочих последовала к выходу из таверны под благозвучным и пророческим, Винки надеялась на это, названием «Хорошенькое дельце», еще не зная, что встреча с Лукасом превзойдет все ее ожидания.

- Ты самый лучший мозг с лапками из всех, кого я знала, - совершенно искренне пропела бардесса, обращая внимание на кульбит аберрации. Мозг скакал и крутился, как верный пес, заждавшийся свою хозяйку. Не прошло и минуты, как охочая до легких денег бандитка, уже вынимала из водосточной трубы сверток, рассыпаясь в комплиментах.
- Нет, правда. От тебя намного больше пользы, чем от большинства остолопов, с которыми приходится иметь дело, - сказала она. И еще добавила что-то о своевременности этих денег.

Винки от удовольствия духовного, но не физического, почти не обращала на дискомфорт внимания. Аванс в двести золотых монет она готова была вынимать хоть каждое утро из какой-нибудь слизкой иллитидской задницы, абы золото давали в срок. Между прочим, слышала она и о таком. Но сейчас не об этом, а о том герое, благодаря которому это стало возможным.
- Я бы поцеловала, если б было куда. Хочешь, поглажу? - она опустилась рядом с виновником на корточки и, смерив гладкую пульсирующую кожицу взглядом, подмигнула.
- Сегодняшний вечер мы посвятим тому, за чем так жаждет угнаться наш общий знакомый, - провозгласила блондинка следом. - Эй, Дро, не хочешь принять командование? Нам нужен эффектный неординарный налет, который поставит арфистов в тупик. Такой, чтобы они ни за что не просекли нас раньше, чем это будет уже слишком поздно. Как это скауты ваши делают… Только сразу всех не кончай. Нам нужно… Ладно, сама все увидишь. Просто не убивай всех сразу. Лады? Твоя месть свершится, я обещаю.

Толкая речь, бардесса мельком посмотрела на гнома, дабы понять, не сделалось ли тому дурно при упоминании арфистов. Мало ли, может, кишка тонка?

- Итак, мне нужна картина...
Бардесса легко и непринужденно (будто бы ситуация наедине с мужчиной была для нее не более, чем деловым эпизодом) предложила Кемеду помочь ей раздеться. Вскоре все элементы доспеха были сняты и сложены горкой самым неаккуратным образом. Винки ни капельки не заботил порядок. Ведь мысли бардессы были сосредоточены на картине, что еще только предстояло нарисовать южанину, но она уже тешила себя предвкушением. Нужно всего лишь выложить свои пожелания, и они тут же, с подачи уличного маэстро, словно по щелчку пальцев,, станут явью. Вот так запросто. Так это выглядит со стороны профана. Кемеду же предстояло изрядно постараться и начать с того, что внимательно выслушать заказчицу. Винки отдавала себе отчет в том, что работа предстояла не шуточная, потому как сама зарабатывала на жизнь искусством, за ширмой которого - труд... Впрочем, не только этим. То, другое, получалось у нее обычно легче: ограбить кого-нибудь, обмануть... Девушка вдруг поймала себя на мысли, что отвлеклась и не следит за руками художника, а это - не правильно.
- Как я уже говорила, - она продолжила, чеканя слова, будто новенькие гербовые монетки. - Я хочу повесить это внизу. Чтобы посетители ее видели... Чтобы подстегнуть интерес к услугам, которые будет предлагать бордель. Но чтобы встревоженные, обозленные курицы не наведывались сюда каждый день, норовя огреть меня тряпкой. Не хватало устраивать здесь разборки. Что-нибудь соблазнительное, но в рамках приличия... Откровенное в меру.

Девушка сама, не обращая на это внимания, намотала несколько кругов по комнате, жестикулируя в одной сорочке, то и дело поглядывая на художника, и наконец легонько прикусила губку. Она сделала это в момент, когда пожелания переросли в интерес и то место в их диалоге, когда нужно было отдать бразды правления в руки мастера. Винки почувствовала себя неуверенно. Однако осмелилась завершить предложением.
- Может быть, вот так?

Присев на стул и слегка наклонившись в сторону, чтобы упор приходился на поручень, Винки немного подалась вперед, чтобы открыть перед лицом художника декольте. Но не успев до конца устроиться, уже сменила желаемую позу на более откровенную, опершись ладонями в белые простыни на постели.
- А так? - девушка игриво склонила голову, ее волосы легли на плечи и спину, в то время как мягкий ворот рубахи едва не открыл ее грудь полностью.

- Это не слишком? А может, вот так?
У Кемеда то ли времени было слишком мало, чтобы ответить, а то ли перехватило на время дух, однако Винки без каких-либо комментариев с его стороны успела "примерить" еще одну картинную позу, стащив рубаху: сидя на подоконнике с обнаженным верхом, который девушка обернула простынкой, скомканной и свисающей посредине вместо кромки богатого платья. Открытые плечи, бока и талия в ее понимании должны были выглядеть еще прилично. В то же время "модель" раздета до пояса - это нельзя было не заметить.

- Мм?

- Кемед! - Винки сориентировалась в ситуации так же быстро, как домашняя кошка улавливает настроение хозяина. Она пнула кухонную дверь каблучком, чтобы та скрыла процессию позади, и ослепила его своей улыбкой. В такие подробности гостей посвящать не стоит.
- Добро пожаловать к нам в таверну! И когда я говорю "нам", то имею в виду, что, дьявол меня побери, она наша! На троих, но все равно неплохо. Как считаешь?

В эту минуту бардесса выглядела почти счастливой, делясь с едва знакомым человеком своей самой большой радостью. Возможно, самой большой в ее жизни с тех пор, как девушка освободилась из рабства. Голубые глаза переполнял восторг, а улыбка сверкала очарованием еще ярче, чем при первой встрече. Как он считает, ее интересовало мало - на это просто не было времени, поэтому Винки продолжила, не дожидаясь ответа гостя.

- Мы знакомы с тобой всего два дня. Но у меня уже такое чувство, что мы можем здорово помочь друг другу. Мне по душе твоя работа. И поэтому я хочу сделать заказ. Наводим свои порядки, как видишь... - она обвела рукой помещение, предоставляя Кемеду да и себе заодно возможность как следует осмотреться на первом этаже: прислуга занята своими делами, а из клиентов разошлись почти все. Что, впрочем, играло, скорее, на руку.

"Еще не вечер. Еще не вечер!" - едва не танцуя от перевозбуждения и торжественности момента, Винки быстрыми живыми шагами от бедра и до самых кончиков ее пальцев на ножках, поспешила вовлечь художника в оборот. Или, лучше сказать, в кипящий ураган своей деятельности. Подошла, обняла, закружила!

- Я решила украсить это место. Но это, наверное, ты и сам уже догадался. Новая вывеска с новым названием. "Хорошенькое дельце". Это нужно будет написать так, чтобы подслеповатые могли прочесть "тельце" вместо "дельце". Справишься? - она улыбнулась, поправив волосы. Казалось, внезапная перемена сути ничуть не смущала это бессовестное лучезарное личико. - Но это еще не все. Я позвала тебя, чтобы ты кое-что нарисовал для меня. Картину. Не просто картину. А картину, на которой буду я.

Лицо совладелицы "Хорошенького дельца" сейчас расцветало буквально на глазах. Приятный румянец укрыл ее щеки, и по всему не трудно было понять, что Винки мечтала, как и любая женщина, чтобы ее молодость, красоту и очарование увековечил холст толкового мастера. Сегодня этому суждено было сбыться.

- Я хочу, чтобы ты постарался от души. Даже лучше, чем тогда на рынке, - продолжила девушка скороговоркой, сгорая от нетерпения. - Мы повесим ее здесь. Или здесь... Решим. Самое главное, чтобы вышло красиво. И чтобы она привлекла посетителей. Это было не самое ходовое место, но я... Мы... Собираемся это исправить. Как это говорят? Ловлей на живца. Отказа я не приму. Да и картина должна быть... Особенной.

Последнее Винки добавила на всякий случай, озорно стреляя художнику глазками, дабы посеять семена интриги.

- Я бы побрезговала, - отшутилась блондинка не моргнув и глазом. - Заразу какую подцепишь, мало ли... Ну-у, которая сделала этих мужиков слабаками. Ладно... Давай вернемся к работе. В другой раз, будет время, я тебе такую историю расскажу, закачаешься! Об одном бабьем государстве под куполом...

В самом деле чтобы колдовать свой чудесный заговор, Винки нужно было произносить слова. Но во время беседы и отвлекаться, и слушать, и колдовать было бы слишком для нее одной. Для женщины, разумеется. Мужчины, вон, по пять дел одновременно делают, если верить в их глупые сказки.

Ну ничего себе! А так даже лучше, чем с лучеходом - еще и нажитое честным трудом вернулось.
Не зная, как реагировать, Лимпо чуть не разинула от удивления рот, стоило девочке осмотреть себя с ног и до носика. Все при ней, да еще и приятный к телу плащик добавился. Вроде бы, раньше у нее такого не было... Не могла же она о нем забыть? Ну, да...

Красивый, как мамины платья, с небольшой оторочкой по краю материи. Расшитый золочеными нитками, а завязки - шнурки в полосочку. Красота! Дали - ну и хорошо. Ну и славно. А что сражение? Все еще звенит? Ну тогда Лимпо, наверное, туда...

Полурослица приготовилась, опустив свой щит, угрожающе выставила вперед Йоппок и, словно заправский герой из сказки, уверенно зашагала вперед на звук. У героев из сказок тоже всегда есть плащ. И веревка. Но плащ важнее. Красный. А у Лимпо зеленый, под цвет листвы - очень похожий на эльфийский, но без рисунка и практичней. Кроме того девочка сразу же почувствовала его защиту, стоило ей об этом подумать. Этот плащ - отводил удары мечом и стрелы, а также некоторые заклинания волшебников, как подсказывала ей интуиция.

- Вперед! - скомандовала Лимпо сама себе, почти уверенная в собственной непобедимости в виду полного возвращения обновок. Особенно она была рада сапожкам Тошки - эти дороги ей как память.

- Каррет! - воскликнула Лимпо, бросившись молодому полурослику на помощь. Упав на голову, ведро с водой или без нее, могло причинить немалый ущерб, вплоть до смертельного! Или, по крайней мере, вышибить на время сознание из ее нового знакомого, чего девочке, конечно же, не хотелось. И дело не только в том, что он обещал ее кое с кем познакомить. А в общем. И в целом.
- Ты в порядке?! Слышишь меня? А видишь?
Охотница принялась тормошить своего спутника и попыталась помочь ему подняться на ноги, если тот вообще был на это способен.
- Ну, я тебе покажу! - пригрозила малышка куда-то внутрь помещения хохочущему шутнику. И потрясла невооруженным кулаком. За такие шутки, в зубах появляются промежутки! Даже не один!

- А я уже все сказала... - бардесса непринужденно повела плечом, разглядывая едва уловимый узор страха на мерзкой физиономии собеседника. В ее глазах заблестели искорки прежней жестокости, и если бы не свидетели в лице посетителей, разговор получился бы гораздо жестче.
- Мы засвидетельствуем сделку публично. Ты... Как бы это сказать... Выбираешь из двух зол меньшее. Потому что второе зло - оно заслуженное, болезненное и ... Бесповоротное.
Сделав особый акцент на бесповоротности, блондинка очаровательно улыбнулась организатору и главному бенефициару логова. Это ж надо было додуматься до такого!
- Червь... - произнесла девушка одними губами, на миг явив свою хищную природу.

Как-то слышала Лимпо сказочку о злом крысином короле и добром деревянном щелкунчике. Вот там и был такой крыс, который жил во дворце... Неужели такой же проживает в Фольтене?! Лимпо нахмурилась, раздумывая над этим, однако даже и не подумала отступать. Оставалось всего-то одернуть занавеску и убедиться своими глазами... А может, за ней спрятан проход? В какое-нибудь тесное крысиное царство... Или в амбар? Хм-м... Наверное, крыс ее не заметил. Если схватить и одернуть материю резко, должно быть, это будет неожиданно.

Заключив, что действовать нужно осторожно, до поры до времени, девочка потихоньку приблизилась к месту, где терялся крысиный след, а потом резко взяла и дернула...

Долговязые стражи лесной дороги утопали в грязи, в воде, в слякоти. Их огромные полчища казались рассеянными – черномазая гвардия из деревьев вблизи не выглядела неприступно густой. И все же ушедшего по нужде на обочину моментально одолевала мысль, что он находится в чаще леса. Едва ли не в самом его сердце, которое билось, словно живое… Его глаза – наблюдали. Его уста, воплощенные криками то ли птиц, то ли еще какого зверя, что время от времени раздавались неподалеку, будто бы раздражительно восклицали «Прочь! Прочь!». И как правило в миг самой мякотки, когда о них уж почти забыли. Впрочем, нескольких крикунов заметили – из них Торми, один из шести вождей каравана, приготовил хороший, наваристый суп. Но названия птицы никто не знал. Под навесом – это таки не удобно. Под навесом – это настоящий подвиг. Потому как дождь не давал путешественникам передышки ни на минуту вот уже третий день подряд, и в таких условиях похлебать горяченького – все равно что насрать на порог Сильванусу. Своего рода месть. Вопрос принципа. И она свершилась под общие аплодисменты. Молодые озера размером с теленка, в которых вязли копыта лошади, превратились в обычный, рутинный случай. Один из сотен на этой дороге, хотя, наверное, уже из тысяч. То тут, то там. Снова. И снова. Везде. Будто бы зеркала у городской модницы. Да только себя в них не увидеть – рябь. Животные ржали, вязли, брыкались… Мучились, как и их хозяева. Но если в пути ломалась нога, облегчение приходило милосердно и быстро. А дальше – волки. Их вытье раздражало не меньше погоды. С ним ложились и с ним вставали. С ними двигались навстречу цели будто с молитвой или с холодной бритвой, что была приставлена прямо к горлу. Но все это лирика. Дело прошлое. В изголовье проклятой лесной дороги, которая за неделю надоела так: вымотала и высушила все нервы, потом намочила, изваляла в грязи и снова высушила… В ее изголовье, словно посланник с вестями о сыне или дочери, наконец показался долгожданный свет.
- Фу-у-у-у-у-ух… - он так и вздохнул с титаническим облегчением. Тот самый искусный стряпчий Торми, для которого эдакие дожди – невидаль. Он был дварф, был каменщик. Но готовил не хуже королевского повара, в чем не далее, чем вчера, получил множество заверений искренних. А сейчас выдохнул и обомлел в седле.
- Неймачи! – зычно огласил другой, более расторопный и ехавший впереди караванщик. Его крик где-то наполовину (или на треть – так точно) утонул в промозглом шелесте листьев, по которым все еще барабанил дождь.
Впереди коновязь под хорошим навесом. Впереди трактир с едой и питьем. Впереди сухое белье и постель. А может, и женщина какая-нибудь приличная?.. Хотя против неприличных тоже, наверное, никто бы возражать не смел. Лишь бы пышная, чтоб согрела. Или тощая, чтоб красивше. Или… Как говорится, бесплатной лошади в зубы не смотрят. Трактир большой, кто-нибудь да найдется…
Однако внутри полно гостей и без вас. Небольшая компания чернорабочих тружеников занимает стол на восемь персон. Еще трое – выпивают у барной стойки, склонившись над кубками. По залу порхают между столами две бабочки. Ну как бабочки? Шмели. И не порхают, а летят низко… Видать, к дождю.
- Роза, Марта! – кричит мужичок, будто бы с баррикады. За горой посуды и пивных бочонков его лица почти не видно. Только заметно, что рыжий, немолодой – это по голосу, и лохматый. Стало быть, женщины должны оказать внимание. И действительно, полненькая, та, что ближе, подойдя, кланяется с такой улыбкой, будто не рада уже ничему на свете.
- Чего изволите?

- НАКАЖУ!.. НАКАЖУ!.. НАКАЖУ-У-у-у!.. - звучало из глубины колодца. Выразительно, завываючи. Голос казался Винки знакомым, и в тайне, сама не зная, она вздрагивала от него во сне. Кричала, похоже, женщина. По периметру длинного круглого желоба, обложенного грубым камнем, были начертаны какие-то руны. Однако языковедение ее подводило. Винки ходила вокруг да около, думала… Может, и не стоит эта загадка того, чтобы ее разгадывали? А вдруг действительно накажет?
- НАКАЖУ!.. - снова раздался крик, от которого по белой коже бардессы пробежали мелкие, неприятные мурашки. Мол, даже не сомневайся, накажу.
Над колодцем зависла полная луна. Еще секунду назад был день, пели птицы, светило солнце. Но теперь она властно освещала камни вместе с зияющей пустотой меж них. Дна в колодце как будто бы не было. И воды тоже. Однако ведро - стояло. Пожалуй, ведро это часть решения. Или загадки?
Винки взяла его и заглянула внутрь. Ничего необычного, простое ведро. Однако спустить его вниз на веревке было бы опрометчиво даже для нее. Вдруг та тварь, что сидит в колодце, вдруг возьмет и вылезет по ней наверх?
- Ты можешь сбросить в него тело, - неожиданно промурлыкал позади другой голос, принадлежавший Шейну. Кот, похоже, давно наблюдал за Винки, ожидая момента, когда та нагнется. Но момент все никак не шел. Вместо него пришла орчиха. Он устал и решил заговорить.
- Какое тело? - поинтересовалась девушка, не понимая.
Шейн загадочно улыбнулся всеми своими вибрисами и, мурлыча, запел:
- Обнаженное. Обнаженное тело мур-р-р-фиста…
- НАКАЖУ-у-у-у! – пуще прежнего и еще настойчивее загудел черный, страшный колодец.
- Да хватит уже, ты… Помолчи! - пожаловалась на нее Винки, у которой от неожиданности едва не остановилось сердце, а изо рта на подушку потекла слюнка. Она завертелась, сменила бок, на котором спала.
- Мы не станем его топить. Лучше сожжем… Чем меньше следов, тем лучше. Об остальном позаботится Лукас.
- Я? - из-за спины табакси вдруг появилась фигурка, гораздо больше напоминавшая человека, чем кошачья. И как только он сумел за ним спрятаться? Невысокого роста, темнокожий блондин, чьи зализанные длинные волосы были собраны в хвост за затылком. Из одежды на нем была повязка: от бедра до бедра, и… Туфли с завернутыми носами. Тело крепкое, поджарое… А он секси. Но туфли-то... Туфли - ужас. И кто только такие носит?
- Да. Ты один ведь у нас такой. Ценный… - она кокетливо подмигнула эльфу и будто бы невзначай опустила взгляд пониже, на его красивый пресс с кубиками, на повязку, чем-то подпертую с той стороны, на хвост - пушистый и черный.
- Залезешь мур-р-рфисту в голову и выжмешь из него все, что нужно… Дьявол! Я сказала «мур-р»? Почему я сказала «мур-р»?
Винки снова ничего не понимала. Ну ладно, Шейн. Почему она?
- А мы здесь все превращаемся в котиков, - за спиной прозвенел еще один знакомый голос, будто бы детский, но и в то же время хамовитый. А-а! Доминик. Доминик вернулся… Но что за?..
Девушка развернулась, ожидая увидеть возле колодца гнома, однако застала его верхом на дереве, уже в обличии трехцветного кота, который вертел в лапах книжицу. Белый, коричневый, черный… И вот, что странно: насколько Винки знала, черепаховыми родятся кошки, но не коты.
И уже растянув было губы в улыбке, она с ужасом посмотрела теперь уже на свои руки, вместо которых были лапы с мягенькими, немного шершавыми подушечками.
- А-а-а! - Винки громко закричала во сне. Вскочила и… Села, шумно вздыхая, понемногу приходя в себя и вяло протирая глаза ото сна. Где-то на улице кукарекали петухи, а под окном, судя по всему, прачка полоскала вещи. Еще рано, нужно было ложиться и спать дальше, пока к ней не вернутся все силы. Но сперва… Она быстро приподняла ладони, покрутила ими вокруг осей, и, убедившись, что все в порядке, снова нырнула в простыни - холодные, как облака.
"Они боятся... Боятся воды..." - мелькнула последняя бредовая мысль, прежде чем девушка снова провалилась в сон, не успев припомнить, что Шейн не боялся.

Нужно действовать прямо сейчас. Предотвратить этот опасный выстрел, пока не стало слишком поздно! Лимпо решительно шагнула к мужчине, затем дернула его за рукав.
- Даже сам Фридхельм, лучший стрелок, которого я знаю, не попал бы в эту птицу, - проговорила она под руку незнакомцу, стоя на цыпочках и возведя к верху невинные глазки, в которых читалась непоколебимая уверенность в правильности найденных слов.
- Но не потому, что не сумел бы. Понимаете? - добавила полурослица к сказанному, глядя на крупного мужчину с надеждой. Это меняло смысл ее слов в корне.

Чернолесье - страна относительно не большая, но богатая ресурсами. На севере есть горы, у подножия которых добывают стратегически важное железо. Море на западе обеспечивает доступ к торговым путям, к еще одному ресурсу - морепродуктам. На юге раскинулись поля, которые обеспечивают население хлебом, а вся остальная территория покрыта лесами. Рельеф холмистый везде, кроме южных районов, там равнина. Большая извилистая река Плиска проходит через всю территорию королевства с северо-востока на запад, где впадает в море. В устье реки расположена столица - город Скалица. Своим названием он обязан утесу на побережье. Внутренняя гавань Скалицы способна принять суда небольшой осадки, в то время как внешняя, расположенная чуть ниже по течению реки, за городом, способна принять большие торговые суда. От нижней гавани непосредственно в город ведет "змеиный язык" - узкая, выдолбленная в скалах извилистая дорога, по которой носильщики, мулы, тележки доставляют в город груз, что полегче, а что потяжелее едет в обход вдоль берега и обратно на утес.

У подножия Скалицы - крестьянские деревеньки, где люди заняты, кто чем. Разводят скот, продают в столицу молоко, мясо, яйца, выпасают скотину тоже неподалеку, однако пастбищ не так уж много. Уже под деревни подступает лес, густой и черный. Говорят, волшебный, а может и врут. Так или иначе, лес является одним из основных источников дохода королевства, превращаясь в хорошие, быстрые корабли. Одна из верфей находится немного севернее Скалицы, за портом. Еще три расположены в других частях королевства. Добраться до Скалицы можно либо через леса, либо по воде. Наши герои не ищут легких путей, поэтому едут по суше.

Короля зовут Альбер, он немолод, имеет дочку, по слухам - красавицу, которая вот-вот должна выйти замуж. Был у него сын да погиб во время одного из бунтов на руднике много лет назад, а других детей боги не послали. С тех пор король ожесточился, на свой народ смотрит волком, да и в целом ему от людей только и нужно, что налоги - так говорят недовольные. Довольные же, напротив, говорят, что Альбер - хороший правитель, желают ему и его дочери долгих лет и процветания, сидя в своих имениях, выплавляя железо и вырубая лес. Ну и что, что рука твердая, малость жестокая, но зато добыча и стройки идут, в карманах звенит кое-какое золото, на жизнь хватает и на таверны с борделями тоже, но главное, что королевство способно себя защитить: создана крепкая, хорошо экипированная армия да и флот не хуже соседских. Турнир, на который спешат наши герои, происходит раз в год ко дню рождения принцессы Намиры. В этом году ей стукнет 16-ть, а значит ее можно выдавать замуж. Как обычно в городе будет ярмарка, полно народу. Приз победителю - 500 золотых монет + возможность отужинать с королем и его дочерью. Но и участие потребует от гостей внести небольшой взнос золотом в размере 10 зм.

Религия в Чернолесье пестрит, можно встретить последователей самых разных богов, однако в столице значимые храмы есть у Вокин, Амберли и Темпуса. Остальные вынуждены довольствоваться скромными владениями. У подножия города в одной из деревень при дороге расположено святилище Илматера с небольшой часовней, где не только городские жители, но и путники, попавшие в переделку, могут получить исцеление. А переделки здесь явление не редкое. Леса способствуют разбойничьему промыслу. Агрессивные последователи Сильвануса периодически отравляют жизнь лесорубам, вдобавок маячит угроза орков, которые могут спуститься с горного севера, учинить разрушение и разбой.

Около половины населения Чернолесья составляют люди, еще пятая часть - дварфы, которые так же, по большей части, трудятся на севере страны. Все остальное представляет собой кисель из других менее распространенных рас. Лесных эльфов никто не считал, они живут себе особняком, не вмешиваясь в дела королевства, и редко отсвечивают в Скалице.

Пожалуй, кавалерист в этой паре был, только верно заметил Шейн - это был не он, а его подруга, которой для полного соответствия образу не хватало усов и перегара. Даже сабля своего рода была в наличии, если вспомнить о легком трофейном танто, что болтался у бардессы на поясе, пока ладони опутывали Минерву и даже позволили себе наглость ощутимо стиснусть позади ее брюки. Упругая задница приятно пружинила, подчиняясь стремительной атаке с фланга, пока основные силы гусар штурмовали острый аристократичный язык, превращая в послушное, беззвучное междометие. Впрочем, расставшись с губами Винки, молодая дворянка взялась за старое: запоздалые возмущения и протесты посыпались из нее наружу, но обрушивались к ногам, словно яблоки, под влиянием неумолимой силы тяжести - частого и глухого кашля.
Все-таки приятно, когда оппозиция не получает слова. Бардесса не преминула этим воспользоваться, легко и непринужденно очистив легкие от светлых паров опиума.

- Смею и не такое, - она игриво подмигнула Минерве, уже ускользая вслед за табакси с праздника беззаботной жизни. - Я бардесса, выступаю в Сирене. Приходите после захода солнца! Презентую новые песни!

Винки пустила им вслед поцелуй, теперь уже сделанный из воздуха, обернулась и быстро догнала товарища.
- Извини, но таковы правила... Не знаю, что ты им сказал, но в следующий раз лучше молчать. Потому что нарвавшись на полиглота, можно иметь дело уже не просто с пьяным скотом, а с трезвым, влиятельным скотом-родителем. А так, может, и денег с них поимею... И ее саму поимею... - Винки довольно улыбнулась котику, вышагивая рядом с ним. - Но кажется, мы с тобой договаривались, что ты больше не будешь вот так уходить. А если бы они попытались взять меня силой? Разорвали одежду, пока ты возвращался, чтобы спасти меня, и все такое...

Винки прильнула к плечу табакси, взяв его под могучую руку(лапу?).
- Они же пьяные были и накуреные. А ты что, ушел бы? Без меня?
Для себя она, конечно же, почерпнула, что богатая и глупая публика собирается в неких "Трех бочках". Нужно было запомнить название заведения и при случае наведаться туда. Но уже в новом платье и с лютней.

Наблюдая болезненные манипуляции с огнем и сталью, Чорга по обыкновению своему нахмурился. Прижигать раны - дело известное. Но коль яд, хворь или иная зараза попадает в кровь со стрелой или дротиком, просто прижечь ее не достаточно... Нужно дать выход дурному семени. К счастью, Драгвар, которому Чорга много раз говорил в жизни "спасибо", обучал подопечного не только фехтованию на мечах, но и другим полезным премудростям, в числе которых умение врачевателей. И тогда Чорга, словно открытую для себя книгу, постигал премудрости их мастерства. Больше не клеил на раны грязь, не купался в болотах, стекая кровью, чтобы задобрить жестоких божеств - в общем, пересмотрел многие "целебные" практики своего народа. И только от подорожника не спешил отказываться... Но под рукой его все равно не было.

- Чорга пустит себе кровь, - изрек гордый и мудрый зеленокожий. Когда еще выпадет случай похвастаться кое-какими знаниями в области медицины?
- Злое семя уйдет из его тела в землю...
Сообщив о намерениях, чтобы соратники не сочли его чокнутым, гоблин вынул из ножен меч, хорошенько отер сухой, чистой тряпкой, после чего сделал острием надрезы в нескольких точках ниже по кровотоку относительно впившихся в плоть колючек - их тоже нужно было скорее вынуть. Из ранок мгновенно заструилась кровь. Оставалось надеяться, что с устройством гоблинов Чорга ничего не напутал, а урока Драгвара - не прошли даром.

- Нужно было пройти без боя...
Чорга не помнил, говорил ли он это раньше. Бой оказался непростым и как будто выжал из него все соки. И все былое казалось чем-то из другой жизни... А может, дело было вовсе не в этом?
Следопыт огорчился своей догадке, оперся на меч и стал взывать к духам, чтобы те послали ему своей пищи. Волшебные ягоды должны были помочь справиться с ранами. И больше он ничего не сказал, но подумал... Подумал, что они потеряли очень много времени и остались в крайне плохих условиях. Нужен отдых. Но безопасно ли это здесь? Конечно, нет...

- А я так решила? В самом деле? - она улыбнулась, сделав паузу.
"Снимай трусы, поворачивайся, и мы решим этот вопрос..." - да уж, хотела бы она вот так решить с Владистаком, развернув его задом и пнув сапогом, но... На роль девочки пробовали другую актрису. Нужно было придумать сценарий получше, и, к счастью, идеи у нее были.
- Мне хорошо заплатили, чтобы я нашла его, - продолжила Винки и на полном серьезе. - Я не первая и не единственная, кто ищет. Не найду я, найдет другой. Мой наниматель - весьма могущественный и упорный... Хотела бы я сказать, что человек. Но все не так просто, сладенький... Он уже знает об этом месте, и не оставит тебя в покое, пока не получит его на блюдечке. Назови цену - он заплатит. Откажешься - и он выжмет тебя, как лимон. Но я... В этой истории нет никого добрее!

Перейдя к завершению своей речи, девушка изящно подалась вперед и с уверенностью продефилировала к Владистаку, покачивая аппетитными бедрами. Ее цель - мощные мужские колени - оставалась в паре шагов от места, где бардесса сбавила шаг и помедлила.

- У меня нет своего мотива, и я предложу некроманту сделку... Помочь ему или продать - выбери, что больше нравится...

Винки ожидающе посмотрела на рашеми, позволяя мужчине немного подумать: принимать ее предложение или нет, подпустить ближе или оставить в некотором отдалении, напротив трона. Никакой спешки она не чувствовала. И опасности, вроде бы, тоже.

- Ey, malchik, vodka nesi... - добавила Винки, не оборачиваясь, хотя обращалась явно к охранникам. На это указывал поворот ее шеи и тоненькая, лисья ухмылка.

В ответ на вопрос о ее имени девочка для начала подняла подбородок, чтобы взглянуть на спросившего дяденьку. После помедлила, словно взвешивая, не случится ли чего плохого. И только затем очень серьезно, как подобает воспитанному ребенку, ответила:
- Эту воительницу зовут Лимпо. И она чуть не испустила дух...
Теперь, когда Лимпо представилась, было не лишним и проморгаться. Девочка быстро, несколько раз взмахнула густыми светленькими ресничками: может быть, пелена с глаз спадет? И она снова увидит мир таким, каким он выглядел до этой минуты... А с другой стороны - люди. Люди кругом любопытные. Взяли в кольцо, как сороки. Стрекочут, стрекочут, стрекочут...
- Мне бы к знахарке... - добавила полурослица почти жалобно. - Только к вкусной. Праздник - еще успеется.

- Духи грома не ладят с духами земли... - спокойно, менторским тоном ответил на реплику Грина гоблин. Следопыту казалось достаточно очевидным то, что взрывать что-либо в шахте - слишком опасно. Хвала стойкости и упорству последних, траншея выдержала и не рухнула в первый раз, но еще раз проверять их на прочность чутье ему не рекомендовало. Тем более корни - это всего лишь корни. Их можно рубить, не взрывая. Сильнее, чем ситуация с закрытым проходом, вниманием гоблина завладела находка.

Он поднял мечи, а затем и череп, внимательно изучив по очереди. Клинки - ржавые, почти такие же, как его собственные. Однако выковал их кузнец не лучший. Взамен его мечам найденные не годились, даже если избавиться от ржавчины. И в то же время в этом оружии жила частичка души прежнего хозяина...

Лицо гоблина стало серьезным, но немного рассеянным. Он как будто молча говорил с ними о чем-то. Не долго, по душам. Затем отложил их и осмотрел череп. Кому он мог принадлежать?

- Беден Жорик. Я знать его когда-то... - произнес Чорга задумчиво. Это были слова из человеческой книги, которые гоблин слегка переиначил по памяти.

Подмигнув часовому, бардесса проникла в оплот разврата, крови и боли, в котором отнюдь не чувствовала себя чужой. Немного душно здесь было, впрочем. И никаких пока обнаженных женщин... Даже странно. Если бы Винки заправляла подпольем, она обязательно бы их наняла: расхаживать, в чем мать родила, разносить напитки и заигрывать с публикой. За достойную плату, разумеется. И не слишком много, чтобы не превращать в бордель с виду приличное заведение... А все-таки здорово она придумала: без единого выстрела и взмаха секиры они с Шейном здесь.
- Только ни в коем случае... Слышишь? Ни в коем. Не произноси при них слово "балалайка", - напутствовала она гладиатора между делом, почти нежно обнимая табакси за пушистый торс и шепча ему на носочках. Наполовину в шутку, но и всерьез тоже. Потому как заставят на ней бринчать, едва заслышав, что в гости заявилась артистка. Скрывать это было бы глупо и... Как же это говорят грамотные? Контрпродуктивно - вот! Воображении Винки уже сосчитало все то золото, которое девушка смогла бы выручить, станцевав и спев на арене. А потом она сделает ставку на Шейна. Он победит и тем самым удвоит ее гонорар. Шито-крыто! И уж конечно, после удачного выступления будет гораздо проще разговорить Владистака и выведать, куда подевался ценитель литературы Ксар, пока некоторые переливают из пустого в порожнее с Истивином у него дома... Однако для воплощения ее планов в жизнь, нужно было выяснить для начала две вещи. Первая - где искать главного? А вторая - собирается ли вообще Шейн показать этой шайке болванов, у кого тут самые большие яйца?
- Слушай, Шейн... А ты как вообще? Хочешь драться?- осведомилась бардесса с озорной украдкой. - А то знаешь... Мы могли бы немного заработать не только на моих картах, но и на твоих мускулах. Просто сломаешь кому-нибудь лицо... А я сделаю ставку. Что скажешь?

Тяжело же приходится утопленникам. Сначала за волосы, как мешок... Потом обязательно повалять в грязи... Поставить раком, засунуть грязные пальцы в рот... Нет, Винки старательно притворялась немычачей, даже воды чуть набрала для порядка, и стоило Лафни начать ее мучить, тут же выпустила небольшую струйку. Однако... Спасение утопающей видилось ей чуть более романтичным процессом. После такого девушек берут в жены, а мужчины себя посвящают женщинам... В песнях, но не в действительности. В действительности вот это все, от чего первая мысль - блевануть, а вторая - вмазать спасателю пощечину. Но Винки держалась изо всех сил и наконец дождалась того момента, ради которого все затевалось. Она крепко, будто бы паучиха сразу всеми лапками, обняла Лафнинонну за мокрые плечи, подхватила под голову и притянула для поцелуя. Настолько же страстного, сколь нахального. "Синюшные губы" и прыткий язык решили ни в чем себе не отказывать...

"Попалась!" - подумала Винки, едва сдерживаясь, чтобы не рассмеяться - это сорвало бы финал ее пьесы. И хотя забрасывала она, скорее, на другую рыбку, так тоже вышло неплохо. А та другая - слишком правильная и скучная рыбешка. Ну и дьявол с ней.

В Техасе, откуда был родом закоренелый бандит, Клэй Морроу, такие фигуры вырисовывались постоянно:
- Брось свою пушку!
- Нет, ты брось!
- Я убью твою бабу!
- Среляй!
- Эй, если вы оба не бросите пушки, я - пилот этого корабля, брошу штурвал. Мы все разобьемся!
- Ладно! Но раз мне не жить в любом случае, я должна признаться, что на самом деле мужик! Это наркотики сделали меня таким!
- Что?! Дай я сам пристрелю эту суку!
Такое и тому подобное. Правда, сейчас одна единственная на борту пушка была у него, и Морроу чувствовал, будто выиграл в лотерею. Стоит только ему махнуть рукой, и все будет, как он сказал...

Тем временем Джулия принялась выполнять озвученное. Корабль плавно лавировал в астероидном поле (спешить было некуда, гипер-двигатель все равно еще заряжался) и наконец покинул его пределы.
- Корабль сканируется, - доложил ИИ.
Мгновением позже заработал на полную мощность бортовой сканер Валькирии. Увиденное, в какой-то степени стало для Джулии неожиданностью. А с другой стороны, беда редко приходит одна. Кораблей обнаружилось впереди сразу три. Один транспортник, каковым была Антилопа, и еще два неизвестных судна класса шлюп. Эта пара двигалась Валькирии навстречу. Антилопа же оставалась на орбите Ювекс'2. Но при этом черная, плывущая точка, которую Хант приняла за корабль, оказалась дальше и была... Орбитальной Станцией. Антилопа следовала за нею впритык. Скорее всего, она была пристыкована.

Выслушав Шейна и его поклонницу, Винки отметила про себя тот факт, что они оба по-своему легкомысленны и тем самым хорошо подходят друг другу. Одному еду подавай среди ночи, и побольше. Другой кража выдается забавной, хотя у некоторых одна свинья - это все, что они имеют. Хотя... С каких это пор она сама начала о таком задумываться? Вроде, старость еще не близко, да и не известно, случится ли с нею вообще. С такими товарищами ну точно: или сожрут, или затрахают до смерти. Но зато весело будет до конца. Бардесса и правда усмехнулась, но... Другой разговор, поважнее, требовал тщательно подобранных слов и всего ее внимания. Она не сразу ответила парочке мурлыкающих друг с дружкой котиков

"Я знаю людей... Людей, которые предпочли бы считать воспоминания сном, - ответила Винки под покрывалом ночи. - Но так не бывает, если действительность хуже. Ты был этим дроу. И хотя о дроу ходят не самые лестные слухи, это сейчас уже не важно. Важно, что на самом деле, все не так уж плохо. Ты выжил и даже стал сильнее в каком-то смысле. Те двое, которых водит с собой наш общий знакомый, оказались менее удачливыми. А кроме того, давай признаем: ты подобрался к этому парню так близко, как никто другой. Мы могли бы помочь друг другу, Лукас. Подумай об этом, пока есть время. Пока есть шанс. И пока есть та, кто готова пойти навстречу. Рабами нас делают не оковы..."

Образы проносились в голове Винки, как молнии: почти мгновенно, отчетливо, ясно, находя кратчайший путь к своей цели. Она сделала для Лукаса то, что в свое время для нее сделала Бешаба. Но все еще не могла прогнозировать результат. Захочет ли тот рискнуть? Она сама, безусловно, рискнула бы. Лукас? - время покажет. Но зато теперь она могла вернуться к насущному.
- Я могла бы процитировать классика: "Ну какая свинья в три часа ночи?" - отозвалась бардесса вслед за улыбкой, которую вымучила кое-как. После нескольких секунд очень важной мыслеречи она вдруг почувствовала себя уставшей.
- Но, слава богам, еще даже нет полуночи... Можно и на пляж. Но только при условии, что мы не задержимся там на всю ночь. Я придумала, как нам попасть на Бондарную без боя. Через парадную, этой ночью. Поделюсь с вами по пути.

Оказалось, Эйкинлистр был не совсем прав, когда подумал, что все проблемы на свете от дварфиек. Некоторые из них привлекал жрец Армока. Сначала стрела отскочила от "Шляпы" и попала прямо в сердце Эйклинлистру, а потом этот же самый жрец вознамерился замуровать своей ворожбой бойницу - ту самую, в которую Эйкинлистр собирался влезть на крыльях любви. Ну не гадина? А может быть... Ну, точно! Этот жрец тоже добивается руки Затзилль!
"И как я сразу не догадался..." - подумал Эйкинлистр, превозмогая боль. А тем временем в его спутанных неудачей мыслях родилось страшное для дварфа слово "конкурент".
Эйкинлистр косо посмотрел на Хелмигуса (это было сигналом жрецу к тому, что нужно поглядывать иногда на счетчик плохих мыслей гробовщика, чтобы чувствовать себя в безопасности), а потом вернул еще более недобрый взгляд гоблину на башне - зараза! Но затем Эйкинлистр совершил и вовсе неожиданное: поднял свалившуюся на пол стрелу, после чего воткнул обратно в рану, превозмогая боль. Чтобы Затзилль обратила на него внимание, он должен получить в этом бою как можно больше ран и увечий - это значит, Эйкинлистр сражался, как герой. А вот эта стрела, которая чуть ли не сама из него выпала - такое никуда не годится...

И вот уже позади остался Хелмигус, а за ним и Оззи, и красноносый Люген. Дварфы трудились на благо крепости, но прямо сейчас, честно говоря, Эйкинлистр не уделил им должного внимания. Может быть, потому, что его собственное умение только ждало подходящего часа, а может быть... Из-за нее.
"Ту-дум-ту-дум-ту-дум... Ту-дум-турум-пум-пум..." - стучало, громыхало и пританцовывало в груди сердце. Не хуже дробилки или литавров. От его судьбы рыжебородого дварфа отделяли считанные сантиметры, и с каждой секундой она становилась все ближе и реальней... Протянутая вперед рука, словно за подаянием или за пивом в холодное утро, предательски задрожала. А вместе с нею дрожали и губы закоренелого одиночки, чей поминальный колокол вот-вот качнется. И все же другая рука напротив... Нет, не так. Изящная дварфийская ручка, с пухленькими пальчиками-сосисочками, до которых хотелось поскорее добраться, и которые нежно, но и в то же время строго держали щит - очень похожий на гробовую доску, кстати говоря; вот эта ручка была напротив и уже взывала к мозолям Эйкинлистра, манила их к своему горнилу, как вдруг... Ее обладательница внезапно дернулась, поставила щит впереди себя, подобно вулкану зафонтанировала именами, которые Эйкинлистр слышал впервые, а затем и вовсе понеслась в бой сломя голову. Все это ни на секунду не удостоив смущенного дварфа хотя бы... Взглядом? Грубое, зачерствелое сердце каменотеса легко может выдержать попадание эльфийской стрелы или укол гоблинского копья, но равнодушие... Равнодушие ранит сильнее адамантия.
Он остался один в черно-белой пещере, разделенной округлыми формами Затзилль на до и после. Впереди крики разъяренных товарищей смешались со звоном схлестнувшейся стали, а Эйкин все думал, стоял ошарашенный, пока неожиданно ему не открылась истина. "Дварфийки не любят простых трудяг, вроде тебя", - однажды сказала ему подмастерье Айдыр, перебирая гору железных гвоздей. Значит, и с Затзилль та же история. Подавай не простого, подавай героя... Живого желательно. Но можно и мертвого. Когда над твоей могилой рыдает такая красивая дварфийка, это уже достойно уважения, наверное. И стоит рискнуть хотя бы ради этого...
Заприметив хорошую почву для подвига, который Затзилль, наверняка, оценит, ее отвергнутый всеми любовник устремился к подножию вражеской башни. Но только не самым очевидным путем, который гоблины могли просчитать в два счета и тем самым пресечь его героическую попытку, а менее явным - через дальний тоннель слева. Его верная куртка из кротовьих шкур, а также не менее амортизирующие мозоли должны были выручить дварфа, если что-то пойдет не так... А вообще все беды от дварфиек. Но Эйкинлистр понял это слишком поздно.

А Эйкинлистр в это время демонстрировал выдержку перед лицом опасности. Подобно пьяному ароматному коньяку он смотрел на дварфийку со дна чарки своими усталыми, помутившимися от недосказанности зенками. Но за ширмой усталости скрывалась страсть. Сейчас... Сейчас они все умрут... И сам Эйкинлистр, конечно, тоже. Ведь он не трус и не бросит товарищей в бою, даже если товарищи - это горстка самоубийц, затеявших лобовой штурм. Без осадных орудий, без хитрого плана и без подкопа - на худой конец. Даже скромной баллистой не обзавелись... А ведь из нее можно было бы подстрелить вожака гоблинов (он самый большой, в него легче попасть), и тогда враг непременно дрогнул бы. Эх, что говорить... Гробовщик сокрушаясь покачал головой и томно, протяжно вздохнул, а затем снова уставился на дварфийку. Да... Не зря ее называли Задзилль. Не в лицо называли, конечно, а... Кхм... За спиной. От этой навязчивой, но приятной, мысли Эйкинлистр машинально пригладил усы, облизал губы и замялся. Глаза нервно забегали по пещере, пока снова не уцепились за барышню мертвой, остекленевшей хваткой. Ведь шанс у него еще есть! Пока еще не завертелось...

Неловкой, сомневающейся походкой Эйкинлистр зашагал к объекту внимания и жгучего любовного интереса в такой отчаянный для всех момент, что ему казалось, барышня просто обязана принять его предложение в первый (для него) и в последний (для себя) раз. Обреченная пара - это так романтично, что гробовщик с трудом сдерживал слезы.

Вот так перебежками (хорошо, что не огородами) Лимпо отправилась по следу Ерсона. Она не знала, что ее ждет впереди. Но ведь назад вернуться она всегда успеет. Следопыты никогда не сбиваются с пути.

Уголок. Еще один. Как белочка...

Тихо. Под стеночкой. Как мышка...

Нужно было понять, с какой целью те двое увели капитана, и если в тюрьму, то этому не бывать. Лимпо еще не знала, как помешать их планам (в представлении девочки это были не просто планы, а коварные планы), но была уверена, что у нее все получится, и она не даст Ерсона в обиду. А потом они убегут вместе. Вот если бы еще третьей с ними была Пиньинь... Четвертым - крылатый меч... А пятой - летающая лошадка. Но на счет последней Лимпо все-таки сомневалась.

Нажатие кнопки и оповещение Хант было продублировано звуковым сигналом, что его команда могла услышать независимо от текущего расположения на корабле. Затем около секунды ничего не происходило. За это время Джулия начала нервничать, что прибор сломан, и прыжок отменяется со всеми вытекающими из этого последствиями, однако в действительности гипер-двигателю просто понадобилось немного времени для запуска. Прибору нужно было много энергии, этим и была обусловлена задержка. Однако теперь, он, как и положено, сработал. Прямо по курсу образовалась брешь в подпространстве, куда Джулия направила корабль.

Ученые говорят, вселенная состоит из противоположностей, и задействован этот принцип во всем. Антиматерия, антигравитация, и, наконец, самый простой и ненаучный пример - мужчина и женщина как эволюционный путь человека. Таким образом пытаются объяснить, почему в подпространстве так много света, однако в действительности никто не знает. Дескать, во вселенной темно и пусто, значит изнанка у нее должна быть светлая и насыщенная. И хотя серьезно такие заявления вряд ли стоит воспринимать, факт остается фактом. Кабину пилота заполнил свет: белый, ослепительно яркий и чистый... От такого воздействия можно ослепнуть, однако феномен был давно известен, и теперь подавляющее число кораблей было оснащено специальными затемнителями обзорных стекол, сквозь которые гипер-пространство все еще выглядело ярко-голубым и белым, но не настолько, чтобы травмировать пилоту сетчатку.

Переход к Таурусу начался...

На экипаже помимо Джулии гиперпространственный прыжок вообще никак не отразился. Не трясло, не тошнило. Люди чувствовали себя "прекрасными, парящими в невесомости ласточками", как когда-то выразился один профессор. На самом деле помещенная в невесомости ласточка представляла собой то еще любопытное зрелище, и от этого выражение стало нарицательным для тех, кто плохо переносил невесомость, а сам профессор прослыл остряком, но, слава Богу, к экипажу Валькирии это сравнение относилось только в хорошем смысле.

По расчетам Джулии переход к Таурусу должен был занять около часа. Ее расчеты были подкреплены системой, которая согласилась с этим выводом, подсветив на главном экране пилота время, оставшееся до выхода из гиперпространства: 54 минуты, 15 секунд. Однако незадолго до часа "Ч" прозвучало новое звуковое оповещение, которое оторвало экипаж Валькирии от... Дел.

"Замечена гравитационная аномалия" - гласила надпись на ее экране, а параллельно таймеру выхода из "гипера" незадолго до истечения срока загорелся новый обратный отсчет: 0 минут 59 секунд.

Обычно такие сообщения могли означать две вещи:

На пути следования через гиперпространство оказался неизвестный объект с достаточно большой массой, чтобы вызвать искажение проложенного маршрута, либо на другом конце корабль подкарауливали космические пираты. Можно было плюнуть и никак не реагировать, в результате чего с высокой долей вероятности ничего не случится, и Валькирия просто пройдет мимо этой аномалии в гипере, а можно было выйти из потока принудительно раньше времени и тем самым исключить, например, прямое попадание в звезду или в пиратскую засаду, но... В таком случае, повторный прыжок съест все энергоресурсы корабля.

Как и многие его сородичи гоблин Чорга обладал исключительным чувством самосохранения, которое в нужный момент подсказывало коротышкам, что пора сматываться. Однако этот конкретный гоблин даже и не собирался сбегать, поджав хвост. Вместо этого Чорга снова воззвал к Духу воина, облачаясь в доспехи кровавой ярости, и попытался как следует ответить обидчику - вероломному троллю по имени Артес, как он про себя его нарек. На языке гоблинов это значило "Злодей".

"Интересно: если бы Шейну выдался шанс каким-то образом превратиться в человека, поддержала бы его Амарант? Или, наоборот, стала бы отговаривать? Вот уж странная, ничего не скажешь... Но тем забавнее за ней наблюдать."

- Как Вы сказали? - улыбаясь, переспросила блондинка. - Че-табакси? Ха-ха! - она весело рассмеялась. - "Портупея на сильном плече, славься вольный разбойник Че! Ты не мог поступить иначе, по тебе теперь горько плачу." Не слышали? Это же знаменитый бандит. Легенда. Провернул восстание на далеком острове, а потом собирался повторить успех на материке, но что-то у него не заладилось. Говорят, чрезвычайно обаятельный и мужественный он был. Прямо как Шейн. Правда, кончил плохо. Но у нашего брата редко бывает по-другому.

Ловкие пальчики Винки снова легли на струны, и она заиграла какой-то фрагмент, совсем короткий - плохо помнила. Это был как будто осколок ушедшего времени, когда они еще вместе с Дюгером и остальными совершали набеги в лесных околицах. Он тоже казался непобедимым. Тяжелый труд поневоле сделал его сильным (должно быть, у Шейна с ареной так же). А красивым он был от природы: глаза серые пронзительные, смолянисто-черные густые волосы, широкие скулы, борода и усы, не смотря на сравнительно молодой возраст, на лице - выражение настоящего вожака. Тогда ей казалось, что он стоит десятерых, но... В схватке с теми, кто действительно умел обращаться с оружием, его достоинств оказалось недостаточно. И он погиб. Бедный мальчик... Ее первая настоящая любовь.

Перед глазами уже совсем взрослой девушки возникло безжизненное лицо Дюгера. Покрытое кровью из раны на лбу - удар моргенштерна расколол его надвое. И от этого сделалось как-то не по себе, словно утратам еще не был положен конец. И это должно повториться в ее жизни снова, но с кем-то другим, не менее ценным и близким сердцу. Однако сейчас таковых не было. Винки могла вздохнуть с облегчением, по-прежнему глядя в кромешную ночь и в... Одухотворенное лицо Амарант - блаженной в неведении молодой девы, которая верит в непобедимость Шейна. Меж тем заговоренный клинок или стрелы способны здорово понизить шансы, как если бы дрался обычный воин. Как она сама или кто-то вроде Инглора, Лафни. К сожалению, Винки не уследила в бою за гномом, иначе добавила бы и его в свой список. Ну а пока...

- Сыграть Вам еще, сударыня?

Бардесса снова склонилась над лютней, после чего вынуждена была убрать волосы, которые выскользнули, упали с плеч и тем самым закрыли собою свет - тот немногий, что пробивался сквозь облачность. Когда же с приготовлениями было покончено, и она готова была продолжить вечер новой, еще не звучавшей мелодией, внезапно в голову ей пришло другое.

- А давайте вместе сочинять куплеты о Лафни, пока ждем? Она там мучает человека, между прочим... - нарочито серьезно произнесла бардесса, но затем улыбнулась и добавила.
- Чем дольше мы будем петь, перемывать ей кости за спиной, тем скорее на жрицу нападет икота - она больше не сможет вести допрос, закончит, и мы двинемся, наконец, дальше... Хозяин Сирены обещал выпивку за свой счет. Вы присоединитесь, сударыня? Правда, сначала я бы пошла на Бондарную, а уж потом отдохнула, выпила в спокойной, непринужденной обстановке... А в карты Вы играете?

- Хм... Тогда одной мелодии может оказаться мало... - с сомнением произнесла Винки. А после зачаровала мелодичной флейтой еще двух членов отряда: Инглора и Лафнинонну. Первого как бойца ближнего боя, а вторую - как самую ценную командиршу отряда.

Под ногами глухо лязгала сталь, и звук топота ног по трапу очень сильно напоминал дождь. Такой же частый и бессильно грохочущий о нечто твердое, гораздо более прочное, чем был он сам. Момент истины настал чуть позже, когда Джулия и все ее компаньоны независимо от порядка прибытия на верх платформы, столпились у пульта парковочного терминала. Кто-то пыхтя после череды ступеней, которых, казалось, было не меньше тысячи. Кто-то с честью выдержав испытание. Но все они - за ее спиной. Девушка нерешетильно(и куда только подевалась вся спешка?) подошла к терминалу и начала авторизацию. В другой раз защита сработала бы, и вместо разрешения на вылет судна она получила бы "Отказано в доступе". Экран терминала загорелся бы красным, и на этом история бы закончилась. Однако на сей раз случилось чудо: система определила ее как Саймона Хатчета - должно быть, действующего капитана "Валькирии".

"С возвращением, мистер Хатчет!" - загорелась строка на информативной панели, на которую больше никто не смотрел. Спешка вступила в свои права с новой силой, стоило входному люку открыться. Внутри "Валькирия" сразу же показалась тесной: узкой и длинной, как рыбий хвост. Повсюду помосты, маленькие ступеньки с перилами и непрекращающийся металлический лязг ботинок...

Джулия бросилась по наитию наверх - туда, где по логике располагался мостик, а также пустующее кресло пилота. На панели приборов все как будто замерло в ожидании... Но глаза мгновенно уцепились в рычаг, который, скорее всего, увеличивал тягу двигателя, но пока что стоял в самой нижней позиции. Он у них сдвоенный, как и на "Зебре" - наконец, почувствовалось хоть что-то "родное". Потому как все здесь светилось желтым, а у нее на корабле - зеленым. На зебре россыпь приборов и датчиков располагалась практически идеальной полусферой вокруг пилота с обзорным голо-экраном посрединке. На "Валькирии" - конусообразно, словно под левую и правую руку, а посредине у ног - рычаг. Тесноватенько будет с ее-то попой, откровенно говоря...

Тем временем остальные члены экипажа вольны были разбрестись по кораблю, как овцы, во время дежурства невнимательного пастуха. Либо же методично исследовать его отсеки - а они здесь были, судя по переборкам - неизменному атрибуту военных суден. Знать бы, с чего начать. И стоит ли начинать вообще? Возможно, бездействие сейчас - лучший выход. А то ведь ненароком можно чего-то не того сделать, не разобравшись.

Наконец выдалась свободная минута, и Чорга устало оглядел окрестности в поисках тихого, уединенного места. К несчастью, товарищи сновали везде. Они были заняты чем-то полезным, без сомнения. Однако гоблин искал тишины. Тишины подальше от трольих объедков. И конечно подальше от зловонных куч, оставленных выбитыми из этой крепости как напоминание о дремучем варварстве. Да... Многие гоблины ведут себя так же. Но Чорга, благодаря Драгвару, познал, что такое мудрость. И только в носу иногда ковырялся на публику. Потому что от этой привычки гоблина способна избавить только смерть.

Вот и сейчас он дал слабину. Затем вытер палец о стену - все равно люди решат, что это дело рук троллей, которые все здесь если не сломали, то загадили. И понял, что то самое место, в котором никто его тормошить не станет, это сам двор. Люди не очень-то любят снег. Боятся замерзнуть, прячутся по своим домам... Даже ни разу не пытались его съесть при Чорге. Меж тем в краях, подобных этому, где природа мало затронута поселениями разумных, он ничем не отличается от воды с колодца. Такой же вкусный и свежий.

Насладившись этой мыслью сполна и поймав языком на лету снежинку, Чорга вышел на середину двора, глубоко вдохнул, а после - выдохнул. Изо рта его вырвался теплый пар, который быстро растворился в воздухе. Но еще раньше гоблин упал на землю, водрузив колени и руки в снег. Ими он сгреб огромную белую горсть, потом другую, третью и так далее, из которых выстроил небольшой тотем в форме черепахи. Глупые люди, конечно, назвали бы это снеговиком. Но, нет! Это был самый настоящий тотем. С глазами из черных камешков, с панцирем...С лапами и хвостом. О хвосте гоблин едва не запамятовал, но хвала Великому Духу, вспомнил в последний момент. Иначе это считалось бы большим оскорблением. Закончив, он вознес Черепахе молитву. Вернее, не столько молитву, сколько просьбу, которую та могла бы передать еще выше, Великому Духу - послать Чорге достойных врагов из числа нежити или исчадий, чьи жизни Чорге было совсем не жалко. И заодно, коль большая и мудрая Черепаха уже слышит его уважительный голос (гоблин и в самом деле что-то бормотал во время строительства своего снеговика), обратить ее мудрый и бдительный взор сюда, в то место, где находился во время обряда Чорга, чтобы указать ему на присутствие этих тварей поблизости. О, если только Великий Дух услышал его просьбу, где-нибудь в шахте или с противоположной стороны крепости, куда они с товарищами еще не заглядывали, кто-то подобный должен был оказаться...

Нет, потасовку у всех на виду бардесса практически не рассматривала как возможное продолжение концерта. У культистов, если они вообще здесь, должны были появиться к ней вопросы. Стало быть, не драка им нужна, а разговор... По душам и без лишних глаз.

"На их месте, я бы дождалась, пока все закончится, а поле проследовала бы за собой... То есть за мной... В комнату", - подумала Винки, улыбаясь публике. Хотя усталость уже брала свое, и получалось не так лучезарно, как прежде, в самом начале концерта. Плясать, петь да еще и нося на себе лютню всю дорогу - дело весьма утомительное... Мелькнула мысль: "А не блеснуть ли напоследок без верха, пока силы еще не совсем иссякли?" Но идею эту Винки отбросила. Может, в "Бочках" такое отколоть и стоило бы, а здесь все равно много не заплатят, так что...

- Ну что же, пора заканчивать, друзья... - произнесла девушка с поддельным сожалением в голосе, и ее лютня впервые за долгое время умолкла. Часа полтора уж прошло, не меньше. И бог знает скольким она успела понравиться или надоесть.
- ... Я сегодня старалась для вас, пела, - продолжила завершающую речь артистка. - И все это от души, а не для пользы дела. Но как и ушам положено слушать, бардессам нужно иногда кушать. И выпить хочется, между нами. Не призываю сорить деньгами, но... Уважьте хоть за старание. А еще хозяина - за выпивку и питание. Благодарю...

На прощание Винки всем поклонилась, не забыв и о фирменном воздушном поцелуе сразу с двух, раскинутых в стороны ладошек. Не забыла и песню, с которой звала. "Похититель сердец" в ее исполнении прозвучал ближе к завершению программы под завороженные взгляды зрителей. Но кое о чем все-таки забыла.
- Оу, и если кто-то захочет продолжения для себя лично в... Кхм... Более интимной обстановке... Я, так и быть, подумаю... Но учтите, это удовольствие по карману далеко не каждому графу и маркизу.
Сказанное девушка приправила кошачьей улыбкой и так же легко, словно кошка, спрыгнула вниз со столешницы. Выразительно глянув на красавца Инглора, а также коротко - в сторону входа, из которого в заведение вошла Лафни, она приподняла руки, празднуя, а затем совершенно естественным образом направилась к себе в апартаменты.

Поймала и тут же вернула трактирщику, запустив рюмку в обратный путь, словно ядро вдоль деревянной палубы. С характерным звуком сосуд "приехал", а его немилостивая отправительница улыбнулась и сказала:
- Я лучше дождусь конца вечера. Сейчас мне понадобятся все силы, чтобы скрасить гостям досуг, а после можно и отметить. Тем более, что ты проставляешься. Сколько народу я привела, а?
С довольным видом бардесса качнулась, а после мгновенно обернулась назад, лицом к огромной толпе слушателей и зрителей. Сейчас трактир напоминал судно. Чертовски тесное и едва отчалившее, набитое сбродом по самые шканцы - разномастным и не притертым к друг другу. Здесь были убийцы, пираты и лодыри, пропивавшие деньги доверчивых жен. Торговцы с рынка и просто зеваки, а также юные моты из благородных, на что певунья очень надеялась. Они все отчаяно нуждались в лидере, в своей капитанше на час или два. Однако сперва - насладиться моментом! Когда единственная звезда на небе, к которой можно обратить свой взор, - это ты... Ты и только ты! БЛЕСК! Пусть оборванцы и шайка нищих, но все же они здесь ради тебя... Не ради крысы с рыбьим хвостом. Кстати, где она? Не утонула ль в корытце от зависти? Впрочем, не важно, пусть живет...

Винки прикрыла глаза и вздохнула, расплываясь в улыбке еще и еще, насколько позволила эластичность губ, а когда насытилась этим чувством вдоволь, провозгласила для всех собравшихся:
- На тех, кто надрался и не дождался, да будет наложено половое бессилие! А тем, кто явился меня послушать, пусть будет всего, и всего в изобилии! Доброго вечера, господа и дамы! Но также и те, кто послушал рекламы и не родился в благородном сословии! Рылом не вышел! Но при одном условии: не ломать стулья, столы и лавки, не делать из нитки колбасной удавки! Девок не портить, чтоб вам пусто! И чтобы в карманах у нас осталось густо! Ну что, поехали?!

Винки, искря артистичной улыбкой, до неприличия лихо виляя бедрами, скользя ладонями по рукам посетителей, а также по лицам, плечам и прочему, что только сумело угодить под руку, прошла на сцену и воцарилась... Заняла место свое по праву, если не рождения, то как минимум сильной... Той пролитой крови, слез и пота, которыми был окраплен ее путь. Той жажды пробиться из грязи в князи, что побуждала бардессу к новым свершениям и подымала с постели каждое утро. Она сверкала, как начищенная монетка со своей прелестной татуировкой спереди, голубыми глазами и ладной фигуркой, до которой сразу же появились охочие. Одного девушка отпихнула ногой, а другого чмокнула в загоревшую лысину, проявляя и гнев, и милость одновременно. Вот такими должны казаться царевны. Разве нет? Ее тонкие пальчики улеглись на тетивы, и готовились выстрелить музыкой в души. Уж этих стрел у нее сегодня на всех хватит...

На часах основного комплекса "ТеБу", что их можно было увидеть отовсюду, поравнялись бок о бок два нуля. Слева от них цифра восемь говорила о том, что рабочий день начался. А вместе с ним начались объявления. Мелодичный голос женщины-прачки проводил обязательный на станции ритуал:

"Сегодня: вторник... Седьмое мая. Погода на станции: без осадков. Температура воздуха: триидцать... два... градуса тепла. Показатели радиации: в норме. Показатель давления внутри купола: в норме. Влажность воздуха: триидцать... семь...процентов. Доброе утро... "

Прачкой здесь звали ее потому, что в следствие некоего непонятного сбоя, записанный голос корпоративного диктора - мисс Лейлы Грабовски - порою звучал, как автомат для стирки. Металлический отзвук и длинное "и", как будто заглючило или залагало "Visual". В результате ну очень, очень похоже на звук всасывания грязи под вакуумом.

"...Администрация станции приносит гостям и сотрудникам свои самые искренние извинения в связи с неполадками в работе Visual. В ближайшее время сложности с доступом в теле-сеть будут устранены. Наши лучшие специалисты уже работают над устранением неполадок..."

Visual - это платформа для межпланетной связи, которую свистнули из соседней Нексии около трех лет назад. До это был старомодный Pipe, но если честно, то он никуда не годился. Его делали...

- Ублюдки! Лодыри! - как сказал бы начальник порта Кэрри. Но сейчас он имел в виду не их, а тех самых специалистов сетевого отдела, которые должны были вернуть драгоценный Visual на экран его новенького переносного коммуникатора, но так и не справились с задачей за прошедшие десять с гаком минут. Нет, чуда не произошло... Ему нужно было заказывать комплектующие. С новым темпом бурения не справлялась техника, не говоря уж о людях, которые вкалывали с утра до ночи и наоборот в две смены. Не смотря на громкое название "ТеБу", что буквально значило "Технологии будущего", эти самые технологии давно устарели. Впрочем, в последнее время все быстро устаревало... Кроме влажных салфеток и крематориев. И желания выместить на ком-то зло. Мистер Кэрри... Просто Джон... Велел референту по имени Стэйси - смазливой молоденькой девушке двадцати семи лет от роду, с которой нередко задерживался поработать допоздна, потому что "завал и начальник требует" - запросить разговор с центральным офисом. Он хотел выяснить, в чем причина. Какого космического нецензурного члена о сих пор не работает проклятая связь, хотя в тайне догадывался, что услышит в ответ. От этого человека, Сэма Сайди, никогда не было ни большого толка, ни каких-либо вразумительных, удовлетворительных объяснений. Что сломалось, когда починят и так далее. Черт-знает-какой-век на дворе, а блин... Блин! Джон стукнул кулаком по экрану, отчего тот зажегся и изменил цвет на красный. Словно застукал его со Стэйси за сверхурочными...За секунду до этого она отчиталась, что линия главного инженера станции, господина Хопкинса, долгих лет ему, сейчас занята. Он выходил с речью в открытый канал, что бывало, в общем-то не так уж редко, но и не так уж часто. Об этом свидетельствовал мигающий голубым индикатор - после того, как Стэйси поставила Джона в очередь на линию. Тот нехотя "плимкнул" по голо-кнопке, и подключился к общему каналу станции в качестве зрителя.

"... Повторяю, не надо паники. Соблюдайте спокойствие и продолжайте работать. Я уверен, произошла какая-то ошибка... - сказал Хопкинс, умиротворяющим тоном, глядя на Кэрри с голубого экрана. И тот готовился было подумать, что эта ошибка произошла в тот день, когда Хопкинс одобрил кандидатуру Сайди на главу отдела сетевых технологий, но вдруг заподозрил, что поспешил с выводами. Что-то было с лицом у старины Хопкинса. Что-то, что видно при таком разрешении очень и очень хорошо... По крайней мере, людям, которые долгое время сидели с ним за одним столом, а не просто переговаривались по Visual. Его друг был встревожен и не на шутку. Джон мгновенно собрался и прислушался.

"... Мы не знаем, что это за флот. Наши средства сканирования и связи заблокированы. Но они до сих пор не проявляли агрессии. И мы думаем, это или какие-то учения, или они скоро покинут орбиту Эдны сами. Но на всякий случай, я со всей ответственностью сообщаю, что колониальные средства противовоздушной защиты готовы к обороне станции. Подразделения внут...внутр...их.. ил безо...."

По экрану коммуникатора побежали помехи, и господин Кэрри, просто Джон, потянулся лицом к нему чуточку ближе, дабы снова расслышать или прочесть по губам, что сказал Хопкинс, однако вместо привычного бородатого темнокожего, на экране прибора вдруг появилась совсем другая, незнакомая ему физиономия. Это был молодой, гладковыбритый человек с кристально чистыми голубыми глазами, излишне худым, но в целом опрятным и миловидным лицом юноши, возможно, перешагнувшего университетский рубеж, но все еще молодого для открытых каналов. В его годы Джон получал копейки и все еще прозябал на задворках Терадрии в должности младшего геолога-разведчика. Впрочем, сейчас он был занят тем же, только за большую в три раза плату и с приятным бонусом в виде Стэйси. Но... Какого космического, скажите, члена на задворках освоенного людьми космоса в его коммуникаторе делает этот... Молокосос?!

И как будто услышав его вопрос, прочитав мысли или еще что-то в таком роде, тот ответил безо всякого промедления:
- От имени герцога Хейма де Виза, двенадцатого герцога Ав, барон Лонфир, кавалер перчатки, приказывает Вам сдаться. Поселение федерации на этой планете, которую люди зовут Эдна, переходит под полное управление его сиятельства. Любое сопротивление бесполезно. Даем Вам десять минут на то, чтобы подумать и сложить оружие. Отключив станционную систему защиты, Вы спасете множество человеческих жизней. Отсчет начнется через три, две, одну секунды...

Говорившее с Джоном, да и, наверное, не только с ним, а и со всей колонией, молодое лицо светловолосого парня в парадном мундире - бело-красном и с голубой лентой - неожиданно растворилось и исчезло, а на его месте вновь очутился Хопкинс, казалось, осунувшийся и старый, каким никогда его Кэрри не видел прежде. И таким лицезрели его теперь все... На каждом щите, в каждом коммуникаторе и ретрансляторе Эдны. Хопкинс вытянул руку вперед и быстро нажал на кнопку "отбой". Дисплей моргнул и стал черным.

НИК
- Видела, какова щетка? - с улыбкой и эдаким возрастным всезнайством спросила Кэролайн свою подопечную - девушку помоложе и покрасивее, чем сама была в ее годы. Они работали в космопорте вместе, хотя каждая по отдельности чувствовала бы себя гораздо лучше.
- Ага... - подтвердила коллега, не переставая перебирать по кнопкам зеленой виртуальной клавиатуры. Но она, действительно, отвлеклась на секунду, когда мимо прозрачной стеклянной стены в полный рост проходил рыжий бородатый здоровяк. Разделявшая улицу и женщин стена располагащась всего в полутора метрах от нее. - По мне, так симпатичный... Но толстоват.
- Серьезно? - не унималась Кэролайн. - Да у него в бороде паста небось застряет. Тоже мне альфа-самец...
- О вкусах не спорят... - ответила девушка, сосредоточенно глядя... Нет, не вслед тому незнакомцу, которого видела здесь уже не первый раз, а в экран своего компьютера, на котором "всплыли" регистрационные данные прибывших вчера пассажиров, а за ними темная физиономия Хопкинса в уголке. "Снова какую-то хрень толкают..." - подумала оператор про себя, но вслух сказала, разворачивая панель одним изящным движением:
- А как тебе негры?
- На Земле их звали афро-американцы... Сэм, включи звук. Кто это вместо Хопкинса говорит?.. Не знаю такого. Это новый сотрудник?
Сэм включила и они стали слушать, подоспели к самому ультиматуму. А тем временем примечательный рыжий мужчина, что недавно вызвал о себе пересуды, бодро шагал вперед, на встречу с одним из потенциальных работодателей. Вернее, работодатель здесь у всех был один и тот же - ТеБу, но выступала она в лицах. Сейчас - заместитель директора отдела вспомогательного транспорта, мистер Колман, дядюшка миссис Кэролайн, должен был его принять и, скорее всего отказать в приемеме на работу. Корпорация редко дает второй шанс... Особенно в месте, куда персонал все еще продолжают завозить по квотам, и если занять чье-то место по переводу... У-уу... Тяжелая бюрократическая машина просто зашкаливает и высекает искры, будто меж шестерней ей вставили дрын. Бородач и был тем самым дрыном, о котором, впрочем, знали совсем немногие на станции. К несчастью, Колман был уже в курсе. И хотя Ник не мог об этом знать, его терзало какое-то необыкновенно дрянное предчувствие с самого утра...
А потом Хопкинс, блондин... Хейз или Винз... Как его? И вот это все на открытом щите, который видело пол космопорта, прямо на здании терминала. Фигасе! Кажется, встреча с Колманом отменяется...

- Что происходит? - вдруг спросила у Ника парочка, высыпавшая на улицу из кафе. Говорил мужчина, а дама смотрела... Смотрела на него вопросительно своими раскосыми карими глазами.

ДЖЕКИЛЛ И КИМ
"Ничего необычного, просто... Встреча со старым знакомым. Или с другом, трудно сказать... Иногда так бывает, что даже разлука сближает людей по-своему. Наверное, это как раз тот случай, когда не видя кого-то уйму лет, ты можешь понять, кем он или она были для тебя, на самом деле. Есть друзья - просто друзья. А есть те, кто изменил твою жизнь. Примерно в таком статусе ощущался сейчас Джекилл. Имя, правда, какое-то маньяческое... Но при этому кому, если не Ким знать, что здоровых людей не бывает. А есть недообследованные. Даже сейчас, когда технологии могли очень многое рассказать о человеке, все равно области тьмы оставались. И в первую очередь ими укрыта была душа. Кто для нее мистер Джекилл? Пожалуй, ответ на этот вопрос ждал ее сегодня.

А где? Правильно, в порту. На отшибе занятых человечеством просторов... Необъятных просторов известного космоса, где скучно, тяжело и мало платят. Да, с курортом у Эдны, правда, мало общего. Пустынный пейзаж за гигантским куполом - единственное, что похоже на пляж. Голубое небо... Не настоящее. Как и талон медицинского страхования: больше условий только в кредитном договоре. А единственным местом , где можно встретиться, посидеть, обсудить старые добрые(или не очень) времена является недавно отстроенный с нуля космопорт. Его сверкающие серебристые своды видны любому, кто сюда приезжает. То есть всем без исключеня, потому как на Эдне еще не было ни одной роженицы. Не было до вчерашнего дня, и... Как же Наяла устала... Зато теперь каждая мадам в колонии смотрела на нее с благоговением. Это стоило потраченных сил и времени. В кафе космопорта же в блаженном неведении ее ожидал мужчина по имини Джекилл - выспавшийся и в прекрасном расположении духа, что само по себе уже раздражало. Она заказала пол стакана "инопланетянина", а Джекилл - стаканчик виски с содовой. Разговор не клеился поначалу, шел вяло и неуклюже, постоянно сбивался на оглядки (потому что Наяла могла заметить, как на них смотрит официантка - словно она украла у нее то ли мужчину, а то ли айди и пин от карты), но потом все более или менее наладилось. В ход пошли фирменные остроты Джека, и обстановка заметно разрядилась.
- А не хотел бы ты... - начала Наяла, как бы между прочим, еще один свой вопрос. Но так и не смогла его закончить. Вторжение. Казалось, на кухне кто-то уронил посуду в тот самый миг, когда неразборчивый голос Хопкинса уступил место голосу Лонфира. Зазвенело так, что ушам стало больно. Однако единственный ретранслятор сигнала оказался совсем не настолько громким, чтобы расслышать о чем говорят могли не только повар с официантом, но и посетители. Экранов для них здесь не предполагалось - сэкономили.

- Пойдем на улицу, - предложил Джек с высоты развитой годами подпольной жизни находчивости. И они тотчас расплатились и вышли. Рядом со входом стоял здоровяк, а с ним - его рыжая борода. Они вместе смотрели на огромный центральный информационный щит, на котором Хопкинс тянулся к кнопке "off".

*Турурум-турум-пум*

Это прозвенел сигнал коммуникатора, сообщивший спутнице Джекилла о том, что ее вызывает бывший муж - Стефан.

КЛЭЙ
Позади воркующих провинциалов и рыжего другой посетитель кафе внимательно изучал экран на улице, доколе тот окончательно не погас. Мужчина не то чтобы читал по губам, но даже без звука, по одному только видео через стеклышко, понял: дерьмо случилось. Об этом кричала ему врожденная "чуйка", что до сих пор ошибалась только единожды. Парень из Ястребов на встречу опаздывал, но теперь стало ясно, что он вообще не придет.
Клэй окликнул официантку свистом, чтобы расплатиться за свой заатрак. Однако та не спешила идти к столику, о чем-то живо беседуя с мужиком за стойкой. Она побледнела. Побледнел и Клэй, хотя по его лицу это было незаметно. Уроженцы Техасса так умеют с детства. Чтобы не случилось - держать лицо.

Посетитель невозмутимо встал из-за столика, про себя вспоминая, сколько осталось денег, и гадая, стоит ли сейчас сэкономить и уйти из кафе не расплатившись. Шестьдесят семь вулонгов - все, что у него было. А пожрал он отнюдь не дешево - сегодня должна была прилететь работа. Но не судьба, не судьба, да... С другой стороны, раз им не нужно,то почему бы не оставить себе кровные?

И вдруг внимание мистера Морроу от незамедлительного решения дела отвлекла быстро идущая по плацу девушка. Он даже приподнял на секунду очки, чтобы внимательно рассмотреть ее стан, ее походку, длинные волосы, которые золотом покрывали плечи недавно постиранного летного комбинезона - зеленого с теплыми вставками. Он вспомнил: в кармане у него есть ствол. Не самый лучший, но... Что-то подсказывало ему, что он может пригодиться. А может, достаточно будет улыбки? Бандитская морда это еще умела, хоть и с типично зэковским прищуром. Благо в тюрьме зубы не выбили...

ДЖУЛИЯ
Утречко вторника выдалось замечательным. Неожиданно для себя Джулия Хант проснулась в исключительно хорошем настроении. Не болела спина, голова и все остальное, хотя вчера она немножечко выпила перед сном и легла спать раньше обычного. Спала долго и на диване, но та-дам! Все обошлось. Только коммурикатор распух от сообщений. К счастью, большинство из них было от Кори, то есть по умолчанию в них не могло быть ничего серьезного. Девочки решили продолжить вечеренку без Джулии, напились, потом закинулись, и, судя, по самым неразборчивым сообщениям, Кори обыграла-таки подругу в шахматы. Хотя Джулия не припомнила, чтобы та умела в них играть. Еще парочка была от сестры, которая предлагала вместе поужинать, а заодно обсудить подарок маме на день рождения. Сообщение он отослала еще позавчера вечером, но пришло оно только сегодня, во вторник. Долго, но зато бесплатно. А сам ужин Хелен заблаговременно назначила на четырнадцатое, когда у сестры предполагался выходной. Так-то оно было можно... Да и планы в ее жизни, когда все определяется графиком два через два - штука вполне предсказуемая. Но Джул решила повременить с ответом еще пару деньков. Сама не знала, почему. Может, просто не хотела ощущать на своих плечах груз этого обязательства, пока на то не было никакой необходимости. Чувство легкости было приятным и почти окрыляло по пути на работу...
Длинная улочка у ее дома быстро сменилась цилиндром из металлопластика, в котором Хант без задержки добралась до здания космопорта, миновала его пешком и вот уже бодро шагала по плацу, мимо кафе и прозрачных стекол, за которыми ютились работники ТеБу. Она бы, наверное, так не смогла: все время сидеть на виду. Ни тебе отлучиться, ни поболтать с кем-нибудь по сети, и в носу поковырять - это же неприлично, мама дорогая! На ее работе тоже хоть и не особо подвинешься, с корабля-то, но зато общение практически свободное. Были бы деньги, плати, болтай... Но что это там говорит мистер Хопкинс? А?

Молодая пилот остановилась, посмотрела на щит и прислушалась, как впрочем сделали и все, кого она видела перед собой: рыжий мужик и... Рыжий мужик. На плацу было сегодня не людно. Когда обращение Хопкинса и "того парня" закончилось, к мужику присоединились еще двое, какая-то девушка и мужчина. Кажется, ее она уже видела... Ну да, одета, как медик, и как раз недавно, когда болел зуб, она ходила на процедуру в госпиталь. А мужчину - не-а. В общем, не важно, а важно, что все трое выглядели такими же ошеломленными, как она...

Но потом раздался сигнал коммуникатора, который вывел Хант из ступора. Директор СБ! Что-то срочное.. Впрочем, в таких обстоятельствах...

Она быстро нажала на кнопку и в графическом проекционном поле появилось лицо мистера Адамса, явно взволнованного, но решительного.
- Мисс Хант? Джулия Хант, верно? Ваш айди 1517, Зебра... - "Зеброй" звался ее корабль, хотя Джулия не имела понятия, что это.
- Послушайте, Вы - ближайший пилот из тех, что есть... Немедленно займите корабль. *ш-ш-ш * Отправляйтесь на Таурус, пока есть возможность, вы должны преду...*ш-ш-ш*... ить...

"Придушить? Кого, черт побери, я должна придушить?!" - гневно подумала Джул, когда помехи окончательно пожрали связь. Больше от Адамса ничего не было слышно, и она осталась наедине с собой и с неожиданно порученным делом, наверняка, очень важным... Корабль? Но ее корабль еще далеко...

Девушка повернула голову влево, где от края до края по всему горизонту располагалась длинная стоянка машин, но сейчас - в основном пустая. Грузовые корыта стояли дальше, а рядом... Более или менее рядом стояло три довольно маленьких по сравнению с "Зеброй" судна. СБ-шные, судя по всему. Но она не умела обращаться с ними должным образом, тем более сама-одна... Только лететь, и... Все.

Супротив драки его товарка не то чтобы возражала... Даже на концерте ею можно воспользоваться или быстро свести на нет, умеючи, да еще и остаться при этом в плюсе. Можно же всему городу потом рассказывать, что подрались из-за нее - такой красивой и обольстительной искусительницы. Сам король прсмотреть захочет... Ну или кто тут у них главный? Однако нечто бардессу все же беспокоило. Небольшая деталь, которую ее спуиник, похоже, совсем упустил из виду. Ведь он маньяк и убийца здесь, а не закадычный друг и хороший собеседник! А ведет себя, как порядочный... Улыбается. Глазки официанткам строит. А должен волком смотреть! Волком! Р-р-р! Из-под темного окровавленного капюшона. И моргать как можно реже...
На устах блондинки, обнявшей лютню, вновь появилась улыбка, и первые нотки сами пустились впляс и как будто ожили, дополняя голос молодой певицы:
- Не забывай... Зачем ты здесь, мой добрый друг... - из-под прелестных светлых бровей, играя и напевая, она выразительно посмотрела на Инглора, напоминая о цели, как смогла. Не то чтобы Винки была зла или хотела вмешиваться в его беседу... Она улыбалась, потому что даже... Даже и не надеялась, что будет иначе, на самом деле. Она лишь хотела ему намекнуть, чтобы немножечко меньше отсвечивал своей эльфийской белозубой улыбкой, которая Винки с недавних пор понравилась. Все же вступился за нее - кавалер...

- Камин согреет нас теплом... Но слишком тёмен мир вокруг, - продолжила она свою мысль, играючи, потому как первоначальную мысль развить на ходу - было слишком сложно даже для профессиональной рифмоплетки(хм!).
- Меня ты вспомнишь, я приду и буду песни свои петь... А коль поженимся к утру, всю жизнь меня тебе терпеть...
Окончание четверостишия полвчилось шутливое, но ведь и публике такое нравится. Портовый район, воняет рыбой и потными мужиками... Чего еще от них ждать? И что давать им взамен отрыжки, неуемного перегара и пердежа прямо за столом... Не-а, Винки сама совсем не золотая, а из простых, даже деревенских... Но что-то нахлынуло вдруг возвышенное. Нужно было или выругаться, чтобы его прогнать, или продолжить пение, но чем-то совсем иным по настроению... И кажется, Инглор немного помог ей с выбором песни. Вернее то, как она думала о нем в самом начале.

Подождав, пока гогот немного улегся, девушка анонсировала свою первое сочинение:
- Все мы знаем, что иногда люди ржут, как лошади... - произнесла Винки улыбаясь толпе, которую обвела лукавым взглядом. - А теперь давайте повоем, как волки. Это нужно делать со мной в припеве. Я буду выть, а вы - подвывать! Кто лучше всех, того поцелую в щечку... Ну, поехали...

Исполнительница подмигнула кому-то в толпе и с таким же счастливым видом, как прежде, принялась за игру на своем инструменте, а потом, чуть больше на нее настроившись, заметно переменилась в лице, ближе к серьезному и таинственному:

Луна на моей ладони,
и стылые пятна крови,
откуда она не помню,
но
не моя, не моя.

Из дома вчера сбежала
С волками я танцевала
босая луну встречала
но
кто же я, кто же я?

"У-у-у-у-у!"

Я черным ветром пронеслась
когтями я рвала,
животным страхом покрывала лица добела
Я проклинала белый свет, я ускользала прочь,
На четырех, виляя задом, как сукина дочь
В ночь оборотня!
У-у-у-у-у!
В ночь оборотня!
У-у-у!

За мной погоня, сосчитай,
кругом собачий лай,
я без одежды, но жара, хоть кожу расстегай
На острие копья лечу, свободна от оков
здесь будет бойня, будут драться
шавки против волков
В ночь оборотня!
У-у-у-у-у!
В ночь оборотня!
У-у-у!

Кого червям, а кто ушел,
но дело шло к утру,
я помню запах, запах крови на сыром ветру,
клокочет сердце, а под сердцем ноет клык стальной
Но клич победный прозвучит,
раздастся Волчий вой!
У-у-у-у-у!!!
У-у-у-у-у-у-у-у-у!
У-у-у!

****
Будто спьяну дурманят травы...
окунаюсь в них словно в море,
убивала я для забавы,
разносила по свету горе...

В финале ее энергичной песни звучала одна лишь музыка, и у Винки было время подумать, что не мешало бы спеть эту песню Лафни. Когда-нибудь, в другой раз.

Полурослица с облегчением немгромко выдохнула и спрятала йоппок в ножны. Ее враг оказался гораздо слабее живого медведя и не очень-то тешил победительницу как охотницу. Вот живого - было бы здорово одолеть! Даже взрослая полурослица могла бы похвастаться таким трофеем перед всей деревней, не говоря уже о девочке. А шкура у медведя какая теплая! Из нее целый дом можно смастерить на зиму, не то что шубу... И еще мясо - не то чтобы вкусное... Медвежатиной называется. Так его маринуй и эдак, все равно отдает медведем - как будто лапу взяла и сосешь. Но если в кислом его сварить, уходит... Лимпо знала, как делал папа, ведь каждый житель ее деревни должен был обучать своих детей всему, что знал сам. Видимо, ее папа Джун уже решил, что все свои знания передал Лимпо. И ушел... Негодник! Ну, и говядину можно так готовить - это уже Лимпо сама узнала, от мамы, когда они остались одни. Просто стушить в виноградном соке... Хм? А давно ли она ела? Что такие подробности в голову лезут... Пожалуй, не время сейчас об этом думать, а то как начнет урчать в животе, всю скрытность в миг растеряешь. Лучше сосредоточиться на деле.

Девочка аккуратно переступила "медведя", о котором были ее кулинарные фантазии, и собралась закончить начатое: посмотреть, что находится за неприметной дверью в углу комнаты. И наверное, нужно было уже поторапливаться, поскольку хозяин мог вернуться домой. А может, спит? Ну да, и такое могло быть. Хотя спальню она уже прошла, и там не было никого, иногда взрослые спят, где придется - это Лимпо очень хорошо знала. И по дедушкам, и по маме, когда устанет.

Лицо гоблина оставалось спокойным. Спокойным и выразительным, как всегда. В нем читалась невысказанная мощь гор, нестихающий шум промозглого ветра, шевелившего волосы на висках и затылке, а также холодная решимость скал, что стояли у следопыта за плечами, и которых Чорга старался придерживаться. Он смотрел вдаль, словно насквозь, прошивая пласты камянистой породы, минуя леса, кусты, заросли, отвергая тщетные попытки тумана сбить его с тропы на погибель. И все это время не допускал ошибок... Его тертые мокасины на ходу развалились. Но Чорга сделал себе новые. Его предыдущие спутники умерли. Но он нашел себе других. И все еще шел своею дорогой... Вперед. К смерти или к сражению, в котором он встретит и победит врагов. Достойных врагов, хотелось бы верить. Но это уж, как получится... Как решит для него Великий Дух.
- А... - одним звуком из глубины горла он приветствовал Крэйна, предложившего помощь, и они вместе, слабый и сильный духом, поднялись на старый замшелый холм, дабы осмотреть местность вокруг...

Одна скала показалась удачной... Хорошее место для привала, где можно негласно укрыться от ветра. Чорга мокнул указательный палец в слюни, а затем осторожно вознес над собою, дабы понять его настроение: сегодня чуждое и недружелюбное, словно бы старая карга Зима так и не отпустила от себя сыновей.... Однако в то место они не заглядывали. Кустарник стоял непоколебимо, а кроны деревьев едва шелохнулись, пока внимательный взгляд разведчика буравил их так, как иные женщин.
- ТАМ... - произнес гоблин со знанием дела, указывая в длинную гряду каменьев - черных, словно из углей. Или из горстки обгоревших костей. Следопыт присел и погрузился в транс... Что-то смущало его равновесие. Какие-то скрытые от него сущности, о которых Великий Дух молчал... Гоблин поднял в ладонях нечто, отдаленно выглядящее, как мусор, но что, на самом деле, имело смысл: несколько маленьких серых камушков, несколько бурых кусков древесены и старый панцырь мертвого духа - жука-носорога, давно сгинувшего на солнце. Наверное, прошлой осенью...
- ТАМ, - повторил Чорга снова. - ВЕЛИКИЙ ДУХ ЗОВЕТ НАС ТУДА. ТАМ НЕТ ГЛУПЫЙ ТРОЛЛЬ. А ЕСТЬ - ЧОРГА ЗНАЕТ, КАК ГОВОРИТЬ...
И они пошли по следам Духа, воплощенного в белой, еще не вылинявшей к теплу белке. Она указывала отряду путь и велела быть хитрыми, ловкими, как сама. Но без помощи других духов, как уже знал опытный следопыт, сложно быть такими же ловкими и хитрыми, как некоторые из них. Нужно было просить землю о помощи. Нужно было задобрить ее чем-то. Сжечь дрова или Крэйна и посыпать землю их пеплом. Но первое, все же, было предпочтительней... И он сделал это - следопыт Чорга. Попросил помощи у Духов земли, чтобы те скрыли их шаги на снегу. Скрыли фигуры в серых камнях и тенях, спрятали лица среди кустарников.
- ИДЕМ... - произнес почти незаметный Чорга, слившись со светом и тьмою Духов. И они пошли. Пошли вместе... Больше не смогут следить глаза, осыпая отряд незрячими взорами тех, кто не говорит с Духами.

"О-о! Интересно..."
Немного надменной холодной Луною на губах Винки засияла улыбка. Бардесса осталась на миг у порога, чтобы воочию наблюдать, что будет. Она смотрела в лицо Валоры и только одним лишь своим присутствием вносила пикантную нотку в действо. Сказано было достаточно.

- А у нас другие планы... - просмаковала эти слова "бандитка" с видом истинного ценителя вин, которому поднесли бокал на дегустацию. Иногда оно сладкое и бьет в голову, иногда кислое или водянистое, а бывает терпкое, что нет мочи выпить. Именно такими выдались ей слова жрицы... От них внутренне хотелось поморщиться, однако бардесса вынесла с честью это сложное, без сомнения, испытание. Она снова откусила яблока, дабы выкроить время подумать, каким способом одержать победу. А затем выбрала наиболее простой, но в то же время наиболее обнадеживающий и влиятельный:

- Наши планы - это только твои планы, солнышко, - начала Винки издалека, хотя ударила по самому больному. - Вот поэтому я и не люблю связываться с церковниками... Видишь ли, наш отряд состоит из нескольких свободных деятелей, и каждый из нас волен делать то, что подсказывает наш собственный ум. Церковь же от природы норовит вытолкать наш собственный ум прочь из уютного дома, а на его место вселить себя. Ты одна в нашем отряде жрица. Но я уже провожу время в храме, как будто в штабе. Наш новый знакомый тебе отчитывается. Ты раздаешь указания, кто что делает, а ту единственную, кто открыто не пляшет под эту дудку, противопоставляешь всем остальным. Да, я вольна... Но при этом не знаю, кто дал тебе право вытеснять меня на обочину из "нас". Бог мой! У меня сложилось уже ощущение, что "мы", состоим из, по меньшей мере, ста жрецов и послушников, хотя на самом деле "нас" не сто четыре, а всего четверо... Пятеро, если учесть Доминика. Но ты слишком упряма, чтобы быть лидером... Слишком уверена в своем видении, неповоротлива и жестока. Жестока и крепка, как железо. Лидер должен уметь остановиться вовремя, быть гибким. И вообще обладать такими качествами, которыми никто из пяти не обладает. О таких людях поется в балладах...
Винки сделала небольшую паузу, дабы присутствующие могли прочувстаовать всю глубину ее последней мысли, которой девушка делилась вслух. Вряд ли о жрице, совсем еще юной, кто-то успел сочинить балладу. Может, она потом сама напишет - возможно. Однако уж точно не сейчас.
- Сейчас мы покончим с этим диктатом, - продолжила Винки почти небрежно, снимая вещи и присаживаясь. По обыкновению она возложила ногу на ногу.
- Момент я выбрала крайне удачный. И не хочу упускать шанс. Судьей нам будет твой друг Инглор. А Доминик присяжным или свидетелем, если угодно... Ему все равно ничего не нужно делать, - она улыбнулась, посмотрев на гнома.
- Итак, рассмотрим же мой вопрос? Сегодня вечером у меня концерт. Наверное, каждый из нас согласен, что после анонса на рыночной площади и приглашения молодых дворян, я не могу отказаться от выступления, потому что иначе меня просто не станут воспринимать всерьез, и... Конец моей репутации в одном из самых больших городов. Я не смогла бы пойти на встречу с гильдией, даже если бы и хотела. Уверяю, если бы не концерт, я пошла бы... С другой стороны, ты знаешь: концерт я затеяла не просто так. На него могут явиться культисты. Могут и не явиться, конечно. Но если все-таки явятся, то их буду интересовать я...

Винки снова на секунду прервалась, чтобы взглянуть в глаза эльфу.
- Мне нужно сейчас переспрашивать, что они сделали с той женщиной, чтобы увиденное вновь предстало перед глазами и все такое?.. Полагаю, что нет, и скажу кратко: они вырвали бедняжке сердце. Их было трое, Инглор, не так ли? А теперь с чистой совестью и без всяких сомнений вы готовы оставить меня одну и, возможно, подвергнуть такой же опасности? Такой же участи, как ее? И все это ради непоколебимости "нашего" плана сходить на встречу с этими ворами? Твое упрямство губит в тебе человечность, сестрица... - вот, что я тебе должна сказать, - в голосе Винки текло сожаление, над которым бардесса, словно бы репетировала. - И ведь я не просила об ее отмене. Всего лишь дать мне еще кого-то. Шейн, Бран, Доминик, Адельфи и ты с одной стороны. Амарант, не знаю считается ли, но все же... И одна я - с другой. Кому он нужнее, пусть рассудит сам Инглор. Своим умом. Вот так... В лоб и по-честному. Вернее... Я могла бы преподнести это все иначе и все равно получить свое, но моя цель... Цель другая. Она в том, чтобы показать, что даже твой друг будет вынужден встать не на твою сторону, как я думаю. Это должно для тебя что-то значить. Гораздо больше, чем щебет вольной бандитки. Надеюсь, ты осознаешь, что допустила ошибку. Что ты вообще способна их допускать...
Уделив жрице достаточно времени, Винки перевела взгляд на эльфа и добавила теперь уже для него:
- Твое слово, Инглор. Только, пожалуйста, не вокруг да около, как вы эльфы умеете, а сразу по сути. Да - да. Нет - нет, я встала и пошла одна на верную смерть. Мне бы успеть в Сирену до сумерек, потому что на улицах станет не безопасно. И... Я говорила, что не смогу выступать в доспехе? Люди попросту не поймут...

- На, Лафни, съешь яблочко...
Производя впечатление избалованной кошки, Винки небрежно вынула плод и протянула его жрице - это прелестное творение природы, поблескивающее темно-красным глянцем в свете зажженной масляной лампы. Как в той сказке о спящей красотке... А пока Лафни раздумывала, угоститься ли, ее подруга и объект желаний(пускай селунитка пока только смутно осознавала это) развернула записку и торопливо прочла. Там что-то было о Рашемане и Владистаке. Но Винки не знала ни того, ни другого, увы. Нужен был перевод на язык "человеческий".
- Прости, но это мне ни о чем не говорит... - все ещё глядя бессмысленно в текст, она вынуждена была признать, что бардессам подвластны далеко не все высоты естествознания. Происходящее в Рашемане, его флора и фауна, а также нравы местных жителей, их отношение к табакси и прелюбодеянию, как и многое другое под прилагательным "рашеманское", все ещё оставалось для Винки тайной. Она слышала об этом, не более. А потому ценности в этой записке не видела. Не все ли равно, в кого выпускать болты? И не все ли равно, кому принадлежит этот дом? Гораздо сильнее душа бардессы лежала к вопросу религиозному, в котором девушка кое-что да смыслила.

Она бросила долгий взгляд на Валору, потому как не ждала от нее такой кротости. И даже подумала грешным делом, что наиболее верующая здесь она. Она сама - Винки! Или же присутствие заводной подруги, постоянно исполненной энтузиазмом, на всех остальных подействовало угнетающе? Комплексы? Чувство вины? Что ж... Интересно, как глубока эта кроличья нора?

"Не ездят к богам околицами, да?" - хмыкнула про себя бардесса, не отводя глаз от Валоры. Не для диспутов она сюда пришла. Но, если бедняжка так сильно мучается, почему бы не... Воспользоваться положением?
Бардесса лихо вскочила на ноги и, подойдя к жрице, сказала, но так, чтобы слышать могли только двое...

Кажется, настроение Вин улучшилось прямо на глазах.
- Эй, Инглор! Пока есть время сходим к покойнику. На чай... И кстати, для тебя яблочко тоже есть. Бери.
Она поманила за собою эльфа, словно бы на смелую, сочную приманку.

Работенка по профилю, да?
Что ж, мадемуазель Карабановой нужны были деньги. По стечению обстоятельств они нужны были прямо сейчас. Не сегодня, но уже этой неделе. В холодильнике мышь повесилась еще вчера, а на дворе царствовал вечер пятницы. Это значило, собеседование и возможный аванс могли случиться не раньше понедельника. Виновата сама, затянула с поиском. Но как бы... Кому вообще охота работать? Маньякам? Уж лучше лопать бутеры с колбасой и с кетчупом, по-студентски, плевать в потолок, смотреть телек... Как в старые времена, в общежитии. В отличие от многих других одаренных, как она привыкла именовать магов, Анфиса редко была занята снаружи. Выходила из своего убежища неохотно, не стремилась лишний раз поотсвечивать и вела одинокий, асоциальный образ жизни. Легла на дно и пускала пузырики. Во многом это стало реальностью благодаря технократам, о которых вещала хозяйка дома. Дома стремного и, нет, не монументального. Скорее, страшного и палевного. В него заходишь, как в Гарри Поттера. Везде портреты, антиквариат, роскошь... Как-то даже удивительно, что ее не сцапали. Ведь даже стены говорят о том, что по этому адресу живет одаренная. Или вообще... Вампир. Вот и глаза у нее красные... Подумав, что надо бы одевать к ней крестик, Анфиса следом решила ответить на вопрос.

- Техномаги, конечно, враги. Но мы с вами, как декабристы... Или партизаны. Можно сколько угодно собираться на кухне, строить планы и обсуждать будущее без них. Но, по-моему, и так ясно, кто победил. Что мы им сделаем? Я ни разу с ними не сталкивалась, и слава богу. Но мои друзья столкнулись и умерли. Они были сильными, сильнее и опытнее меня. Как бы не вышло в итоге так, что мы зашевелимся, а потом выгребем с размаху, Лупо. Жизнь дороже любых денег. Мне не хотелось бы, чтобы меня нашли. И потом, здесь, в Хабаровске Ахиллесова пята технократии? Чтобы аж так, на пару пальцев?

Анфиса не чувствовала себя в безопасности здесь. Периодически ерзала в кожаном кресле и даже декабристов припомнила не просто так. У врага повсюду глаза и уши. А тайные общества, как известно, постоянно закладывали предатели. Лучше бы поскорее придти к сути, убедиться, что дело слишком опасное и с чистой совестью свалить домой...

Ну, по крайней мере, это был не тупик. Освещенная пламенем эта пещера не выглядела такой уж естественной, как могло показаться на первый взгляд. Скорее, старой и полуразрушенной, рукотворной... В глаза бросались останки плит, которые некогда были стенами, а теперь разбитые валялись у ног. Нажимная плита у одной из колонн, тоже весьма потрепанной, красноречиво указывала на причину произошедшего. Должно быть, устройство все еще работало. И сработало в суматохе, когда беглецы оказались внутри. Коридор "пещеры" куда-то вел, и уже спустя несколько секунд блужданий группа людей оказалась внутри довольно большого, просторного зала, по своим размерам превосходящего Большой Вентиль. Все это умещалось, вроде как, в холме. Потому что сверху зияли дыры, сквозь которые в зал проникал свет. Не ахти освещение, конечно: большая часть пространства вокруг оказалась в сумерках или в тени, однако центральное сооружение зала было видно, как на ладони. Это были скульптуры мужчины и женщины, что стояли вместе на небольшом возвышении, окруженные низенькими декоративными ступенями.

- Чтоб я сдохла! Да тут вода... Ну-ка, тише! - Лана шикнула не всех остальных, и в полнейшей тишине развалин вдруг послышалось знакомое журчание. Его слышали все, кроме Кола, который воспользовался отвлечением женщин, чтобы как следует поглазеть на сиськи. Попки. И... Все остальное.

О воздухе можно было не волноваться. Не сгорит. Разве что дождь польет и затопит. Здесь, похоже, такое случалось не редко, потому как весь пол был покрыт грязью. Из-за этого впечатление разрухи усиливалось.

- Леди - старая знакомая Шейна, - прояснила Винки, не отвлекаясь от грифа. - У нее столько же причин быть с нами, сколько у твоего друга Инглора. Да, она не боец. Но с другой стороны, мы делаем полезное дело, защищая от покушения ее жизнь. И за хорошие деньги, прошу заметить...

Она подняла голову и наконец взглянула в лицо жрицы с прохладой.
- Двадцать семь с половиной за неделю каждому без отрыва от наших основных забот - это действительно хорошие деньги. За то, что мы с Шейном связались с вами, нам вообще ничего не платят...

Зазвучала лютня, уже настроенная и готовая к использованию сегодня вечером практически на сто процентов. Винки сыграла две резких ноты будто бы в завершение последней фразы. Так обычно заканчивают не лучшие шутки, чтобы зритель понял, когда смеяться. И она действительно улыбнулась вслед.

- И потом, господин Истивин, наш наниматель и муж леди Амарант - уважаемый человек. Не ты ли все время твердишь о союзниках? Вот и получите. И распишитесь... Если не хочешь, дело твое. Мы сами поделим деньги...

- А твоя доля у меня, Инглор, - пропела бардесса, снимая мешочек монет с пояса. - Возьмёшь?

- Я - вот именно что секретная, - возразила Жугглю незваная гостья. - Это потому, что у меня есть задание. Если бы у тебя было задание, ты бы тоже был секретным.
Прояснила Лимпо очевидные вещи. Впрочем, если не секретным, то как минимум таинственным боггль все же был.
- А нас - много. Но сейчас двое... А вообще-то, я одна. Это сложно и долго объяснять, потому что тогда потребовалось бы рассказать всю историю моего путешествия и то, как я встретила свою подругу, потом потеряла, потом опять встретила, а потом опять потеряла... - окончательно запутала собеседника Лимпо.
- Ты скажи лучше, кто живет с тобой? Не волшебник ли? Может, чародей? Ну или маг... Я не знаю, как это правильно называется.

Бардесса легонько причмокнула щечкой и доброжелательно, очень доброжелательно посмотрела на Шейна, а потом и на леди, его нанявшую. Или на соблазнившую, это как посмотреть. А Шейн легок на подъем оказался, если крюк подцепить в правильное место... Но все это, как говорится, лирика. Пора было брать быка за рога.

- Я рада, что Шейн согласен, - без тени смущения солгала блондинка. - Но, если позволите... Небольшая презентация, чтобы правильно расставить акценты.

Винки мгновенно стала сосредоточенной. Ее движения обрели четкость и даже некоторую острую резкость, когда в руке очутилась сумка, а уже из нее, словно кролик из шляпы, на свет появился спальник. Бардесса установила его на стол, затем отступила к стене напротив, сняла арбалет и дважды выстрелила. Она рассчитывала произвести впечатление не столько точностью, сколько скоростью, избрав расстояние весьма скромное - не хватало ей случайно продырявить стену. Однако не каждый арбалетчик в городе сумел бы похвастаться тем фактом, что оба болта сидели в мишени до ее падения на пол.

- Уверяю, так быстро заряжать арбалет сможет далеко не каждый, - деловым тоном продолжила Винки. - Это умение дорогого стоит. А я еще и колдую. Однако делаю это не ради хвастовства, миледи. В нашем отряде состоим не только мы с Шейном. Еще Лафнинонна - это наша целительница. И ее приятель, весьма симпатичный и остроумный эльф. Каждый из нас в чем-то хорош. Все мы стоим друг друга. Мы с Шейном здесь - своего рода парламентеры, понимаете? Так-то нас двое, но вообще-то четверо. И наши услуги стоят дороже. Видите ли, мы в состоянии заработать больше, чем две золотых монеты в день. Можем позволить себе жилье, не хуже этого. Например, вчера мы с Шейном разделили двадцать за каких-то полчаса трудов. Сегодня - уже пятнадцать до обеда. Иными словами я готова сама платить Шейну больше, чтобы он остался в нашей компании ... Либо Вам придется нанять всех четверых. Но в этом есть и хорошая сторона для Вас. Скажите мужу, что мы лучшие. Так оно и есть, на самом деле. По крайней мере, в нашей ценовой категории... И что у нас своя стратегия защиты. Мы не станем садить Вас на цепь. Вместо этого Вы сами пойдете с нами. За ваши деньги. Мы заработаем. Присмотрим за Вами. А Вы избавитесь от этих стен и получите массу удовольствия... Хотите, я сама с ним поговорю?

Закончив излагать свое видение, бардесса пошла к многострадальному спальнику, чтобы сложить его и болты обратно. Еще послужит, хоть и с дырками. И Шейн послужит. Наверное... Если была достаточно убедительной.

Что ж, кажется в оценке степени пиздеца Паола была права. Ее новые щупальца хватали людей направо и налево, сковывая движения, предотвращая настойчивые попытки атаковать. Однако вред был уже нанесен. Злополучный вожак этой бандитской своры оказался на редкость проворным хреном. Даже из рукомойника смог бы выскочить, если б затрял. Он миновал обе воинственные тентакли: те только щелкнули за его спиной о воздух, а затем в салон прорвалось пламя...

Нужно было видеть лица вампиров в тот момент.

Испуганные глаза женщин. Перекошенная от боли и ужаса физиономия Санчеса. Отсутствующий взгляд позади, в котором обычные радужки глаз сменились тускло-оранжевым отражением.
Однако вампиры не растерялись. Камарильские черви точно сдохли бы. Сгорели бы, вопя, все вместе. Но шабаш - есть шабаш, детки. Все произошло так быстро и так хаотично, что почти никто ничего не понял. Морду Санчеса окатило пеной из вынутого из-под сиденья огнетушителя, который вскочил в руки Паолы сам. За секунду до этого в голове мексиканки загорелся образ, вспыхнул не хуже самого бедствия: где искать, как достать, как вынуть заглушку и активировать спасительный прибор. А вдавленный до упора газ тем временем уносил автомобиль прочь от байкеров. Прочь от Райнера, упавшего наземь, как факел. Прочь от битых стекол и пуль.

"Дедушка", как его прозвали за почтенный возраст, принялся шлепать по огарку курткой, но... Зачем? Почему? Не понятно... Мотивация байкеров, как и все закулисье произошедших в эту ночь событий так и осталось для выживших тайной ровно до следующей коварной ночи. Но это уже совспм другая история, в которой Николасу не было места. Но, может, в другой найдется, кто знает?

- Жезл? Тогда ясно... Это значит, что волшебство у Вас маленькое, да?
Не понятно всерьез или нет, однако Лимпо задела извечный вопрос вскользь. А еще говорят, что размер не главное. Слышала она что-то такое. Про Yoppok. Теперь-то у нее большой, длинный.
В ответ же на предложение побыть приманкой, Лимпо сказала на полном серьезе:
- Я согласна, если это поможет избавить город от статуй. Я же спасу много жизней, правда? Только... И у меня есть обязанности. Если случится так, что погибну... - Лимпо вздохнула полной грудью, про себя подсчитывая все те случаи, когда она едва не погибла с начала путешествия. - Если погибну, вы должны будете выполнить их за меня...
Девочка принялась загибать пальцы.
- Найти Пиньинь - невидимку, потерявшуюся в этом городе, а потом доставить ее домой, на Комодию. Найти папу Джуна, потерявшегося где-то в пустыне Калима. Обязательно проведать бабушку Агу и передать ей от меня наилучшие пожелания, а также остатки ее зелья, которое нам очень помогло... Навестить Татум, моего друга Тошку и его друга Гия... Навестить Валос и поинтересоваться, как закончился ритуал Шайлина... О, а еще отдать ему свиток, который призывает демонов - на сохранение. А Тошке, значит, мои волшебные сапоги... И мой лук. Я подарю его ему. На память...
Согласны?

- Гляди-ка, хоромы... - Винки швырнула огрызок в сторону, и едва слышимый хруст мякоти больше не потревожил слух Шейна. Они пришли по нужному адресу. Большой дом, трехэтажный. Для дворца маловат, конечно. Однако если внутри так же, как снаружи, то деньжищ сюда вбухано немеряно. Даже, вон, колечко железное есть. И занавески. По-модному живет, падла. Винки злилась, потому что завидовала где-то в глубине души. А может, не так уж и глубоко.
- Я бы тоже в таких жила, - весело добавила девушка, меняя желчь на показное веселье. - Если бы не... Мое беспокойное желание что-то делать. В хоромах ужас как скучно... Знай только ублажай какого-то толстосума. Одна радость - завести любовника... Чтобы трахал, как заводной, пока мужа нет дома. А лучше парочку. Знаешь, как в том анекдоте? Зачем богачу большие ворота? - чтобы рога проходить не мешали.
Бардесса хихикнула, заприметив движение в одном из окошек наверху - краем глаза.
- Чувство опасности возрождает интригу. Вторая жизнь, о которой никто не знает... Это даже заводит. Некоторых...
Винки не стала упоминать занавеску, но про себя, конечно, решила, что дверь им скоро откроют. А может, наоборот, не откроют. Но, по крайней мере, они будут знать, что здесь не нужны, и смогут пойти дальше. Угощать Лафни и эльфа яблоками. Делиться планами и терять время, пока другие заколачивают состояние вроде этого. "Кто людям помогает, тот тратит время зря", - вспомнилась одна песенка. Впрочем, напеть ее Винки было не суждено, ибо дверь отворилась, и на пороге, щеголяя чистенькой, постиранной формой, появилась невзрачная смущенная горничная. Своим смущением она обязана была Шейну. Однако наличие человеческой девушки, на которой удобно задержать взгляд, несколько сгладило краеугольные камни ее любопытства и экзотичности котика.
Она промурлыкала что-то про Иствина (по всей видимости, так звали хозяина), а после смиренно позволила той, что показалась на вершине лестницы, принять бразды в свои руки.
"А вот и заскучавшая женушка..." - только и оставалось заметить Винки, бросив на Шейна многозначительный взгляд, будто бы в продолжение слов на улице. Она ухмыляясь поклонилась служанке, а затем плавно подалась вперед. Впрочем, умышленно не спешила. Если у Шейна здесь знакомство, то ему и водить этот хоровод. А может, даже что-то чуть более страстное... Было бы здорово сослать его к мужу, а самой как следует встряхнуть эту "леди". Вдруг, удастся подзаработать? Можно было попробовать и наоборот, но согласно закону подлости Винки знала, что красивые жены достаются уродцам, а у богатых красавчиков супруги - горгоны . Следовательно, муж у нее не подарок...
Винки бросила еще один взгляд на женщину, пытаясь понять ее настрой.

"Ють Ють!" - воскликнула бы ее маленькая подружка, будь она здесь и наблюдай за схваткой. А потом лихо перекрутилась бы в воздухе, подобно той,за кого болела. Да! Воспользовавшись отступлением противника, облаченная в самые простые одежды и вооруженная всего лишь палкой, Ют сумела реализовать момент и с размаху, заведя длинное древко за спину, ударила атамана в бедро. Однако врага это не задержало. Как-то подозрительно рьяно он ломился к бочкам, в которых, скорее всего, хранился порох. Вопрос только, каким образом он задумал их применить?

- Не приближайтесь, он взорвет бочки, как в прошлый раз! - решила предупредить девушка. По ее мнению, атаман собирался сделать именно это. Оставалось надеяться, что ради нее одной, разбойник не станет этого делать. Потому что в противном случае будет больно.

- Крэйн, помоги! - попросила она на бегу, преследуя атамана разбойников, чтобы провести очередную атаку.
Монахиня подбежала, снова взмахнула посохом, но промазала. А затем точным, болезненным выпадом поразила мужчину прямо в пах.
- Получай!

"Может, была, а может, еще есть..."
Винки не стала развивать эту тему, потому что она - едва не единственная, которую девушка считала личной. Все остальное можно было тереть - кто, с кем, сколько раз, ее взгляды на жизнь, политику и так далее, но семья - это святое... Она легонько обняла Кемеда и с улыбкой, как обещала, чмокнула.
- Иногда сплетни полезней молчания. Не вижу в этом ничего предосудительного... - бодро добавила девушка, после чего высвободила торговца из рук. - Не мог бы ты описать мне Фазима? И заодно сказать адрес, по которому его можно найти. Быть может, свидимся с ним при случае...
Когда же с расследованием здесь было покончено, Винки пожала информатору руку и сказала:
- У нас вышло очень плодотворное знакомство. Надеюсь, будет таким и впредь. Красиво. Мне нравится... - она опустила взгляд на рисунок, затем снова посмотрела на автора. И наконец в сторону Шейна, который, наверное, уже заждался.
- Еще немного, котик, последний штрих. Мне нужно купить приличный костюм, в котором художество нашего друга сможет оценить публика. И после этого исполнить песню... Надеюсь, вести разойдутся быстро. "Достаточно быстро, чтолы успеть до новой жертвы..." - додумала про себя девушка.

С костюмом проблем не возникло. В виду того, что они с Шейном и так здорово задержались, Винки не стала на этот раз торговаться, а просто купила за свою цену симпатичный кожаный лифчик с брюками. Открытый живот - как раз то, что нужно. Да и концерты она планировала давать в помещениях, где обычно людно, а значит жарко. Так что уж как-нибудь перетерпит этот единственный раз на улице. Доспехи покараулит Шейн. Дело встало за малым: пойти и спеть.

- Многоуважаемые жители Врат! - принялась зазывать прохожих бардесса, расхаживая меж прилавков. - Приходите в Сирену послушать музыку. Отдохнуть! Выпить после работы! Ну а я развлеку вас всех бесплатно, потому как расплачивается со мной хозяин. Господин Кемед, мой добрый друг, прекрасный человек, наконец продал свою лютню. Продал в хорошие, умелые руки, и сегодня она зазвучит снова! Новые песни, только написанные. Новая исполнительница, которой раньше во Вратах не было. К тому же красавица, каких поискать. Приходите, не пожалеете! А для затравки спою вам песню, которую дал мне один эльф. Да просто сегодня, рано утром. Заплатил золотом, чтобы спела. И я спою, от чего ж не спеть, если песня не промах и поется. Да к тому же новая, коль не врет... Кто же их, этих эльфов, разберет...

Голося и широко улыбаясь направо и налево, Винки пробралась сквозь толпу к прилавку, от чего-то пустующему наполовину, села на него, обжилась, уложила обновку себе на колени и... Спела ту самую песню, которую сочинила сегодня утром. Песню о похитителе сердец...

Так и не дождавшись от Лероя помощи(вероятно, беднягу контузило взрывом) Ют решила все равно исполнить задуманное. Рванувшие бочки ее не задели, а отточенные рефлексы монахини позволяли с честью держать оборону, даже если противник превосходит числом. Пока энергия Ци не окончится... Ее запасы у миниатюрной Ют нельзя было назвать большими, но на следующие секунд десять должно было хватить. Она попыталась максимально ссредоточиться и выбежала из укрытия. Ее цель - заклинатель - переместился ближе к центру лагеря, однако тем самым открыл другую благоприятную возможность. То единственное боевое заклинание, которым наделила юную жрицу Тимора, сейчас окажется очень кстати: четыре врага встали рядом.

Но путь ее оказался не прост. Едва показавшись из-за повозки, Ют угодила под обстрел разбойников, которые словно ждали этого момента. Сначала один снаряд, потом другой, третий... И все они пролетали мимо за иселючением одного последнего. Громадная стрела баллисты пронзила девушку почти насквозь, и только пульсация энергии Ци не позволила телу просто рассыпаться. Ют запнулась и посмотрела вниз, будучи всего в паре шагов от цели: ее увечие было до ужаса впечатляющим и смотрелось так, словно ей конец. Но дух не сломлен, а значит и тело живо...

Стиснув зубы и превозмогая боль, девушка вытащила из себя стрелу, едва не больше, чем она сама, и бросила под ноги разбойникам окровавленными руками.

- Зло проигрывает. В короне или без нее... С баллистой или без нее. Но всегда без чести...

Монахиня обратила ладони к врагу: к вожаку и его преспешникам, а затем исторгла поток пламени, от которого кровь засверкала алым, и едва не усохли свои же волосы. Лица разбойников покрыл ужас.

- Кусок доски может спасти жизнь. Секира создана для другого. Ладно, если бы ты в ответе был только за себя...

Винки могла бы долго и аргументированно описывать преимущества щита над секирой, но судя по лучезарной физиономии Шейна, слушать он все равно не стал бы. Оставалось либо умолкнуть, либо сменить тему, либо напихать в мохнатый клубочек столько неприятных шпилек, чтобы гладиатор поверил ее словам. Поединок между ними, без сомнения, расставил бы точки над "и", обнажая слабые места в обороне, но Винки не стала даже пытаться развивать эту тему дальше. Умный кот - живой кот. А уж о себе самой она сумеет позаботиться... Поэтому девушка выбрала первое, более не продолжая разговоров в пути до самых ворот рынка.

Она живо озиралась вокруг, подмечая детали городского убранства, что олицетворяли собой быт. Деревянные ставни под цвет волны, относительно чистые мощеные улицы, детвора, занятая игрой в салочки, пока взрослые ушли работать. Кто-то вылил воду с балкона, и едва не омыл ею Шейна, но табакси прошел, даже не заметил, ибо увлеченно глазел на женщину, что тащила огромную корзину со сдобой. И все б ничего да белогрудые птицы, плотно толпясь над аркой, что обозначила вход на торговую площадь, чем-то пришлись Винки не по вкусу.
- Чайки, - сказала девушка и едва уловимо нахмурилась. – Смотри, обсерут…
В действительности это было другое. То, что заставило Винки воздеть глаза к небу, исходило не столько от самих птиц, сколько от крепкой ассоциации с ними, что укоренилась в ее памяти, исходя из давно пережитых событий. Город морской, город разбойников, город, где чайки на крышах домов встречаются чаще, чем крысы под ними… Лускан - город рабства. Его солнечные широкие улочки и расхаживающие по ним бичи, словно отпрыски Большого мира, встречали юную светловолосую девочку у порога сиротского дома.
- Чайки, - провозгласил Дюгер, указывая на крышу пальцем. – Смотри, обсерут…
Его лицо в те смурные дни было одним из немногих светлых пятен, которые девочка по имени Азя могла разглядеть сквозь горькие слезы. Одна… Одна-одинешенька, без матери, без сестры и брата, без папы, которого больше нет на свете, в чужом краю, далеко на севере, где только стертая вполовину обувь была единственной нитью к дому. Очень длинной и тонкой ниточкой, от которой позже ее вынудили избавиться, хотя Азя носила бы ее вечно на ногах и под сердцем. Что-то оборвалось тогда вместе с нею, о чем Азя могла бы жалеть, а Винки… Просто вспоминать с грустью, как это внезапно произошло сейчас. Не кстати, но никуда не денешься…
- Сюда, - распорядился «тюрбан». «Тюрбан» - это прозвище. Никто не спрашивал имен тех людей, а они сами не представлялись, вот так и звали их «по одежке». Тюрбан взмахнул рукоятью плетки, но не для того, чтобы кого-то ударить, а просто, чтобы указать путь. Туда, в подворотню, где запах нечистот и моря смешался, ударяя в ноздри. И немного в голову, потому что солнце пекло безжалостно. Люди спрятались в тень, как псы... Правда в том, что обращались с ними не намного лучше. Сначала раздели, потом обмыли. Побаловали коркою хлеба и всем скопом повели на окраину города. Невольничий рынок, обычное дело, существовал в Лускане наполовину легально, и все же этого «наполовину» вполне хватало, чтобы запросто при свете дня продавать пленников из далекой деревни, о которой в Лускане никто не слышал, по одному золотому за душу.
- Улыбнис дяде, малая… Здоровый она, красивый вырастит… Послужит долго. Сор-рок лет…
«Ну хотя бы в одном ты не ошибся, криворожий…» - подумала про себя бардесса, вспоминая автора этих слов – рослого, страшного полуорка. Интересно, сколько из них еще живы? Ремесло опасное, большой риск. Да и сколько прошло времени? Десять лет? Нет, девять… А за возможность прикончить гада она бы и десяти золотых не пожалела. Знать бы, который убил отца… За это все бы свое отдала.

- Береги мошну, котя. Да на баб меньше заглядывайся. Только отвернешься – своруют. Знаю я эти рынки… - добавила Винки вслух, слегка подначив необычного спутника в бок. Минута воспоминаний на этом закончилась. Пора было ушки держать востро, а нос - по свежему, приморскому ветерку.

Словно бы подражая призывам Джинджер, где-то рядом, сидя на дереве, истошно завопила птица. Таким криком и мертвого можно разбудить.
В палатке раздался какой-то шорох, и после нескольких мгновений затишья из нее показалась голова блондинки, сладко до этого спавшей, а затем вышла и вся она. После ночного происшесрвия с коком, Лана решила не особо стесняться и явиться в стиле Нуриши - голой. На ее спине виднелись следы от "постели", но никаких когтей, ни ссадин. Видимо, остаток ночи в палатке прошел спокойно. Амазонка вытянулась во весь рост и зевнула, совершив ленивые потягусики на носочках и обнимая локтями светловооосую голову. Грудь аппетитно приподнялась за руками, округлилась и немного вытянулась, едва прикрытая распущенными волосами.

- Сейчас вернусь, - брякнула она спросонья и отправилась к ближайшим кустикам. Остановилась, обнаружив там Кола, зыркнула мельком на член и вынуждена была искать себе другое укромное место, не обмолвившись при этом ни словом.

Тем временем в лагере просыпались и остальные. Почесывая интимное место, Рэйда обнаружила причину своего дискомфорта - небольшой листик, но весьма клейкий, каким-то образом прицепился к ее коже аккурат в селадке меж бедром и девочкой. И когда только он успел туда попасть? Но когда наглеца удалось отцепить и вынуть (к счастью, это не был какой-нибудь паразит), неприятное ощущение, вроде бы, исчезло. Все это проделывалось на глазах у Нуриши, и та широко улыбнулась находке. Но затем случилось кое-что примачательное, и это заставило всех насторожиться.

Джунгли внезапно запели песню, которую выжившие до сих пор не слышали.
Это был ритмичный барабанный бой, в котором всякий, кто был связан с войной, мог заподозрить звучание боевых литавр...

- Они называют рабов слугами, чтобы столь нелицеприятный статус не так бросался их "слугам" в глаза. У меня на родине рабов зовут рабами, - эльф улыбнулся чародейке в ответ, произнеся слово, которое, наверняка, узнал бы Динлуаг, будь он здесь. Никки же почувствовала на себе ладони, которые мягко сначала приподняли ее тельце с колен, а потом подтолкнули соскочить прочь.
- Тайник ты могла бы найти в себе. Глотнуть, например, или положить куда-нибудь... Куда может положить только девушка, - улыбка эльфа, как могло показаться Никки, стала еще шире и немного снисходительней. Но, нет, я не готов расставаться с вещицей... Мой долг перед тобой слишком мал... Впрочем, он все-таки есть, как мне кажется... Вот что... Открой окно, ненавязчиво осмотрись снаружи и вернись сюда. А пока ты прогуливаешься к окну и обратно, скажи, как убегают мыши?

Винки крепко стиснула зубы, одаряя молодчиков таким взглядом, что им в пору колоть камни. Но эмоции сейчас - помеха. Бардесса прекрасно осознавала это, оставалось надеяться, что и Шейн тоже. Она шлепнула товарища в грудь и лишь по факту соприкосновения с шерстью придала движению некое усилие: открытой ладонью прочь от толпы.
Затем быстро изменилась в лице, выступила немного вперёд и...

"Ах, если бы мы с моим другом действительно охотились за крысами, пристрелили бы одну вашу подругу... - могла бы сказать она и далее продолжить в том же ключе. - А этот игрушечный арбалет, как изволил выразиться самый остроумный из вас, имеет цену взрослой лошади. Это значит, продав его, можно купить вторую".

Промотав мысленно эти фразы, Винки вкусила в полной мере выражения лиц этих стервочек, пусть даже только в своем воображении. Воевать со знатью среди бела дня - плохо для карьеры. Вместо этого с ними нужно мириться, чтобы потом выкачивать деньги. Если так посмотреть, то судьба подбросила им с Шейном вовсе не проблемы, а возможности... Это, как бросить в небо монетку, но бардесса готова была попробовать. Застрелить ведь она всегда успеет, верно?

- Спасибо на добром слове, мадам, - усмехнувшись, она шагнула вперёд, оказавшись у самого лица дворянки. - Не желаете ли возлежать с коровой?

И прежде, чем та успела ответить, выдыхая заражённый дурманом запах, угодила в цепкие руки Винки без единого шанса выбраться или хотя бы позвать на помощь, потому что уста ее были заняты. Заняты страстным, напористым поцелуем...

- Хочешь, чтобы я жирная была, да? Здесь столько масла, что можно в жопу на нем ебаться, - прокомментировала свой завтрак Винки, брезгливо ковыряя яичницу, с которой в тарелку текли соки. Возможно, с кем-то другим она вела бы себя сдержанней, но кот перед сном вчера так ярко блистал искренностью... Значит и девушка могла бы себе позволить чуточку побыть откровенной и далеко за словами не ездить. Может, это охладит его немного? Отвадит? Далеко не всем по душе такое, когда женщина говорит грубо. Если кот романтик, то не оценит.
Она выскользнула из теплой постели, не особо стесняясь, но и в то же время стараясь держать к соседу спиной. Облачилась в рубаху и села, сперва на постель, чтобы одеть брюки. Потом за стол. Осмотрелась немного растерянно. И спросила:
- А бумагу с пером не принес? Или, блин... Я же не... Только подумала, что неплохо бы песню написать, как проснусь... Это не терпит... Ладно, сама схожу.
Бардесса словно взмахнула незримыми крыльями и прежде, чем Шейн успел ответить, выскочила в коридор таверны. Спустя минуту-другую вернулась, уже неся с собой принадлежности, за которые вынуждена была заплатить. Но не деньгами, а лишь улыбкой, отпущенной хозяину заведения. "Сирена" же оно называется, да? С утра голова плохо варила... Впрочем, на дворе было уже давно не утро, и Винки быстро пришла в себя. Открыла окно, дабы проветрить, и скоренько начала творить... Сперва нужен был мотив. Без мотива стихи плохо пишутся, уж это она знала. Потому взяла одну песню из старых, разделала, словно на доске, несчастную тушку убитой белки, и вычленила из нее музыку. А текст не заставил себя ждать.

....

- Готово, - сказала она через время, обернувшись к Шейну и сложив ногу на ногу. - Играть на флейте и одновременно петь у меня не получится. Нужна лютня. Но я спою тебе так, ладно? А ты скажешь, что думаешь. Это песня о нашем Инглоре. О "Похитителе сердец". Ну ты понял... Даже жалко, что ее авторство придется отдать другому. Но это не надолго... Потом переделаю в нормальную. Вместо крови "бронзу", вместо веры - еще что-нибудь... В общем, слушай.

Бардесса вскочила и села на стол, отведя руку перед собой и вверх, дабы ею изображать мелодию, совершая плавные пасы в воздухе. И запела...


"Моя
ты отрада
побудь
со мной рядом,
своей глубиною,
наполни мою.

На край
дня и ночи
веди,
если хочешь,
взгляни в мои очи,
тебя я люблю
***
Скажи, Луна, зачем ты одна,
взяла мою душу
и выпьешь, осушишь?

Зачем, Луна, ты мне солгала?
Открыл тебе двери,
и внял твоей вере.
***
Но
чувства отвергла
кричала,
не надо,
отравлена ядом,
моя нагота.

Жестокая
рана,
и тело с изъяном,
не смогут насытить
тебя
никогда
***
Прости, Луна, ты клятву дала
отдать свое сердце,
испить до дна,

Вставай, Луна, будь слову верна,
обманешь - лишишься покоя
и сна,
***
А я
за тобою,
приду
за тобою,
холодной рекою,
тебя обниму

Ты скажешь
не знала,
зачем соблазняла,
зачем истязала,
ты душу
мою
***
Со мной, Луна, любовью полна,
ты снова на небе,
так сбрось свои цепи,

Пылай, Луна, гори до бела,
расправь свои крылья,
я кровью их вылью.

Слезами и кровью
вылью....
"

- Я пришла. Легла спать. Сказала "спокойной ночи"... Разве этого не достаточно? Если бы я хотела с тобой развлечься, поверь, все было бы иначе.
Винки устало закатила глаза, под которыми того и гляди правда появятся мешки.
- Спи, Шейн. И дай отдохнуть другим. У нас много дел сегодня вечером...
Винки плавно опустилась в кровать, отвернулась и натянула на себя покрывало до самой шеи, дабы не смущать более соседа.

- Нет-нет, моя мышка. Ты плохо поняла меня... - дроу таинственно улыбнулся Никки. - Я хочу попросить об услуге, взамен которой, так и быть, согласен оказать равноценную. Для ее выполнения от тебя потребуется сущий пустяк. Даже не нужно покидать этих стен. А ты просишь у меня невозможного... Видишь ли, таких карт, которые приведут тебя к солнцу, здесь просто нет... - полушепотом сообщил мужчина. - Но даже если бы они были, вторгаться ради них в Зал Книг - слишком рискованное и неблагодарное дело. Оставим его глупцам... А вместо этого сыграем в переговоры с... Виноградом. Вот он...
Эльф протянул руку, слегка наклонившись, и взял с подноса зеленую гроздь. Затем разделилл ее надвое и одну половинку положил перед Никки.
- Одна виноградина это одна ставка. Клади вот сюда, и мы узнаем, кто выиграл... Итак, я купил тебя, и ты в моей власти на эту ночь. Это первая моя ставка. А вторая - я сумею купить другую. Если у тебя есть, чем ответить, просто клади виноградинку напротив моих... Говорят, эту игру придумал дроу, который желал удержать в узде амбиции своей сестры. Ведь смешно, когда они есть, но за ними... Нельзя положить виноградинку...
Эльф снова улыбнулся девушке, после чего устроился поудобней на стуле, приобняв гостью слева за талию.

"Висит груша - нельзя скушать. Лежит кот - обормот..."

Хозяйка постели вошла в свою комнату да так и застыла на пороге. Не мерещится ли? Да вроде нет... И откуда в нем столько наглости, чтобы увалиться на ее кровать? Впрочем, главное, чтоб не нассал... После увиденного там, на складе, Винки боялась, что все возможно. Эти табакси - какие-то странные. Словно от человека в них только речь да желание заработать денег, а все остальное - повадки животного. Ну прямо кот! Кот настоящий. Вон и на кровати лежит пердит. И в ус не подует, если не согнать...
Только за этим дело не станет. Нашел добросердую...

- Эй, котяра, ну-ка прочь с моей постели. Я ночевать тебя пускала, а не жить вместо меня. И потом, денег ты мне так и не занял, слышишь? Давай на пол. Брысь!

Девушка прошагала к центру комнаты, на ходу открывая на доспехах защёлки, до которых проще всего дотянуться. Это значит, первее всего - руки. Винки поглядывала при этом на Шейна, проверяя активность шерстяного товарища. Спешит ли освобождать площадь, или нужно потыкать в него палочкой. Если надо, Винки могла и такое... Причем в самой неожиданной манере.

Эльф не стал помогать своей гостье. Его руки не тронули и не обняли девушку, вместо этого оставаясь безучастными. Однако рядом была столешница, о которую Никки могла опереться, чтобы подъем на шелковое плато не показался таким уж трудным. А когда забралась, то сразу же ощутила холмик... Теплый, и упирающийся куда-то в ножки! Ой! А, нет, показалось... Всего лишь собранный в бугорок халат, который расправился спустя мгновение. Холодный пот проступил зазря. Впрочем, она почуствовала его дыхание на своих волосах, на плечике. Это было будто прелюдией к чему-то такому... Такому. Неприятному. Ну или приятному, но не в ее случае. Бр-р!

Что-то щелкнуло у нее на шее, и полурослица едва не подпрыгнула на коленях от неожиданности. Но затем с удивлением для себя обнаружила, что под носиком у нее что-то светится. Она посмотрела вниз и заметила, что на груди у нее сверкает кристалл. Такой голубенький, почти как у Кои. Он держался на тонком шнурке, чьи длинные усики протянулись по ключицам Никки. Ух ты!

Почти одновременно с щелчком застежки эльф произнес несколько слов на своем, но каким-то волшебным, непостижимым образом его слова долетели до ушей Никки в понятной для восприятия форме.

- Так будет лучше, - сказал эльф. - Итак, для чего ты здесь, маленький человек? Пришла ублажать меня, не так ли? Отвечай шепотом, как мышь.

Полурослица проревела что-то невнятное, лишь отдаленно напоминавшее речь, подняла голову и следила за бабушкой заплаканными, вспухшими глазками, не веря и не надеясь на чудо... Мелькнула ужасная преужасная мысль, что фея не прячется, а... Одним словом, такое страшно было даже подумать... Но когда маленькая повисла на шее у бабушки, а потом тоненьким голоском сказала... Даже совсем не расслышав, что именно, на ходу роняя в траву слезы, Лимпо бросилась к спасенной подружке - вся розовая и заплаканная. Ее мокрые глазки округлились от радости, но все еще не могли перестать сочиться.

- П..нь-инь, - пролепетала она, сопя. - П..нь-и-инь, прос..ти... Я не смог..ла-а ее прогн..ть... Это я... Я в..нова-ата...

Глотая буквы и запинаясь, полурослица хотела обнять подружку, но та высоко повисла на бабушке, и вместо нее Лимпо обняла Агу.

- Спас-сиб..о... - протянула девочка, дрожа не меньше, чем ее напуганная лучшая подружка.

- Ють - это мое имя, - то ли возразила, а то ли объясняла монахиня. Мягкое "т" в ее имени из уст малявки прозвучало смешно и мило. - А твое?
Промедлив немного, она добавила, улыбнувшись:
- Ют - значит листик, - затем потрогала листок на дереве, растущем неподалеку. Поглядела на пикси, а потом снова на Эльтрата.
- Я глазастая. И коль выпал случай, использую подарок для дела. Попробую посмотреть, что там, - она указала взглядом к руинам, а затем взмыла вертикально вверх.
- Спасибо! Передай спасибо, Эльтрат!
Ощущение полета было таким волшебным, что улыбка сама просилась на губы. Впрочем, хорошее настроение у нее было и так. Оставалось лишь быстренько попросить Тимору дать ей сил и остроты зрения, что монахиня сразу же и сделала. Посмотреть и быстренько спуститься пониже.

В ответ на ее благодарность эльф притворно доброжелательно улыбнулся - по крайней мере так эту улыбку восприняла подозрительная и недоверчивая гостья. Белозубая и как будто счастливая - на какой-то странный, темноэльфийский манер, она выглядела немного чуждо, хоть другая могла бы найти ее привлекательной. Вполне возможно... А еще эти шрамы на "пол лица"...
Никки поглядывала на эльфа с опаской, и не зря, не зря, как оказалось. Вскоре худшие ожидания подтвердились. Ее наниматель уселся за стол напротив, затем жестом указал ей куда-то вниз, в область причинного места (в этот момент у Никки что-то йокнуло в сердце), но затем дополнил это послание без слов еще одним, несколько иным. Эльф шлепнул себя по бедрам два раза. Сверху. Стало быть, это он предлагал не ТО (от которого йокало сердце), а другое, немного проще. Наверное, сесть себе на коленки...
Во рту разлилось кисло-сладкое послевкусие - от фиолетового подземного "фрукта", который кислинкой напоминал сливу, а текстурой был жестким, словно морковь. Но затем его вымело под чистую нечто, напоминавшее сразу и гриб, и... Пожалуй, даже сравнить это было не с чем, хотя запах... Запах, кхм... Словно носками из-под кровати. Вкусно. И в то же время - странно. Очень специфичный какой-то продукт. Никки ни разу не ела такого эм-м... На поверхности. Это прозвучало в голове полурослицы так, словно невидимая черта в ее жизни. "До" и "после" Аскайского приключения...

Брызнула кровь, и могильный холод неприятно пощекотал нервы, которые и без того были на пределе. Если бы не временное благословение живучести, которым Ют была обязана Кинейду, этот порез был бы куда болезненней. Но теперь, в пылу сражения, девушка почти не обратила на рану внимания. Она с силой одернула руку, не позволив нежити пить свою жизнь, и это стало преддверием к удару.
- Довольно! Тебе конец! И я горда тем, что сделала. А ты! Ты умрешь бесславно. Так же бесславно, как и жил, нечисть!
Монахиня поддалась обуревающим чувствам, отбросила в сторону посох, и стукнула кулаком промеж глаз, а затем еще раз - в зубы, оставляя вмятины на мертвой плоти, ломая и подминая косточки, выкорчевывая остатки зубов из десен. Она была зла. Зла на умертвие. За то, что тот смел существовать на свете. За то что убил, к сожалению, многих и вовсе не собирался останавливаться на этом. Его стремления - просто ужасны. Только лишь сеять по свету зло. И ради чего? Ради своих амбиций? Настолько разросшихся, чтобы и после смерти не давать миру живых покоя? Толкнуть душу в чертоги зла? Он был противен и... Заслужил свою участь. Намного больше,чем любой из тех, кого Ют встречала до того. Даже больше, чем, например, Варс. И даже она, монахиня, не испытывала никаких сожалений, отправляя умертвие навстречу судьбе, от которой подлец так хотел сбежать.

***
Ну вот и все. Все кончено. Теперь можно и разжать пальцы. Упал... Теперь уж точно никуда не денется...
Ют попятилась, утерла рукой пот со лба да так и села попой на травку, расставив ноги, как ребенок. Она чувствовала себя, как гончая, измотанная после долгой охоты. С той лишь разницей, что не вывалила язык. Но ведь это того стоило... Сколько жизней они спасли? Десятки? Сотни? В общем... Одним злом на свете стало меньше.

- Не стану с тобой дружить, если будешь вести себя, как вредина... - с обидой произнесла полурослица и насупилась. - То, что сейчас ничего не случилось, еще не значит, что оно...
На секунду Лимпо запнулась и все-таки чихнула третий раз. Наверху было пыльно, а здесь - сыро.
Апчхи! Правда.
- ...Не случилось на самом деле. Ты могла просто не заметить. Или пакость произойдет в другой раз. Как у Тродо с этим его кольцом... Попробуй теперь сними. Вот снимешь, тогда поверю, что оно, может быть, безвредно. Просто... Ты, наверное, не знаешь, каково это, когда друг умирает у тебя на руках... А я знаю. И...Больше всего на свете не хочу, чтобы ты пострадала из-за меня. Из-за нашего приключения. Ведь это я позвала тебя. Пиньинь, пожалуйста, будь осторожна. Неприятности нас и так найдут, а искать их самой не надо, ладно? Проверь, снимается ли. И пойдем... Вернее, ты полетишь наверх с моей веревкой и постараешься ее где-то зацепить.А я подымусь по ней к тебе. Нам лучше выйти обратно в том же месте что и вошли...

Мародерством бардесса не брезговала, даже в таких душещипательных обстоятельствах. Мертвой золото ни к чему, а живым еще пригодится. Мысленно она пожелала бедняге добраться после смерти туда, где обитает ее богиня. Должно быть, там у них весело... Но вслух сказала другое:
- Первую, кто сочтет, что деньги нужно оставить - свяжу и поимею сзади, - выбор был не большой, так что Лафни должна была как-то среагировать на ее реплику, пока Винки обирала труп. Хитрый отвлекающий маневр. А когда деньги сменили хозяйку, продолжила:
- Считай, она оплатила наши услуги по расследованию и наказанию виновных. Где-то на неделю вперед. Все запомнили, что здесь было? Потому что я собираюсь это стереть...
Ловко перебирая ножками, бардесса скользнула от тела к забору, на котором убийцы намарали послание, и уже на ходу сотворила магию - заговор высшей пробы, посредством которого можно было проворачивать удивительные вещи в самых разных обстоятельствах. Фокусы.

"На заборе дурачок,
намарал письма клочок,
Сделаю, как прежде,
я на зло невежде"

Размахивая рукой, как кисточкой, девушка немного прошлась вдоль забора, пока от надписи свежей кровью не осталось и следа. После этого обернулась ко всем на секунду и сказала еще кое-что. Интересное:
- Знаю, вы будете против, но вместо этой надписи я собираюсь нанести другую. Убийство у нас "политическое". Кто бы за ним не стоял, они оставили свое послание. А значит простейшее, что можно сделать - это поджечь им задницы, присвоив работу себе. Как у художников, только с трупами... Может и не сработает. Но если сработает, они сами будут искать выход на вора. Зависит от степени серьезности вавки - той, что в голове. Осталось придумать, что написать... Символы эти я узнаю, но читать их не умею. Есть знатоки Первородного? Или идеи для новой надписи?

Идею с собакой, которая уже приходила к ней чуть раньше, бардесса вынуждена была на сей раз отбросить. В стоках она быстрее погибнет от переизбытка чувств.

- А ты, эм-м... Инглор? Успел здесь ранить кого-нибудь?

Мисс Коул выслушала рассказ Сэма о Додже, периодически вклиниваясь с мелкими репликами, которые в сущности ничего не значили. Только для поддержания разговора. Из того, что важно, оставалось неясным, существует ли в додже такая же пропускная система, как в Рэдволте, и разрешена ли у "дохуя правильных" ковбоев проституция. В то, что рейнджеры замахнулись на святое, Джесси почти не верила, но убедиться на всякий случай не помешало бы. Это она решила сделать позже, в более располагающей обстановке, когда Юры не будет рядом. Просто не хотелось марать впечатление о себе еще больше... Не так сразу. Хоть дорожки их, вполне возможно, по прибытии в Примм разойдутся. Или раньше. Как знать? О попутчице и ее целях Джесс совсем ничего не ведала, а значит и предугадывать ее поступки не могла. Судьба - штука сама по себе весьма непредсказуемая. Как свела, так и развела... Например, как это случилось у нее с шерифом. С двумя шерифами...
Перед глазами, оживая в памяти, вдруг замелькали картины той ночи, когда Джесс разбила Джейкобу голову. Когда придушила свою подругу... Когда пристроилась к каравану, идущему в Редволт... Вэсты пойдут по ее следу на запад, но в Додже искать вряд ли станут... Эта идея теперь выглядело заманчиво. Джесс даже порадовалась своей находчивости. Как будто сознательно направила хвост по заведомо ложному следу в Редволт, а сама тем временем укатила в Додж! Хитро? Еще бы! Отсосите-ка свои члены сами, мальчики! В то же время это было бравадой, ведь немножечко пожить в страхе все равно придется... Вздрагивать каждый раз, когда рядом будет новый мужик. И надеяться, что ее потеряют... Да, плохо. Да, не уютно. И все-таки останься она тогда в Джейкобстауне, ее песенка была б уже спета. Правильно, что сбежала. Правильно...

В бесконечном потоке чаяний под размеренный гул мотора Джесс как-то упустила из виду усталость, что накатила на нее внезапно и очень скоро начала убаюкивать. Глаза устали держать дорогу. Вместо этого рыжее пятно пустыни они спрятали глубоко под веки. Стресс. Спина. Шея...Ее телу нужно было расслабиться, и оно заявило об этом без спросу...

- Да ну тебя, Шейн... - укорила бардесса, выразительно посмотрев. - После каждой стычки бежишь в коробу. Вон их здесь сколько, выбирай любую... Залазь, отсидишься. Успокоишься. А мы пока с Лафни все здесь осмотрим... Не просто же так пришли, по делу. Ты ранен, я ранена, Лафни ранена. Ну и что теперь? Поджать хвост и уйти ни с чем? Зря что ли мы тут шкурой своей рисковали? Да и Лукас - нормальный парень. Кроме того, что мозг. Может, он нам еще пригодится... Ты поласковее с ним пока. Ладно?

Винки умолкла, но все еще продолжала смотреть на Шейна. А затем решила кое-что добавить:
- У меня осталось заклинание исцеления. Хочешь, вылечу? - предложение было с подвохом, но Винки, как сумела, попыталась придать ему форму чистой монеты, чтобы пристыдить пессимистичного кота.

- Мы здесь искали агента, который искал мага, у которого должен быть дневник, - напомнила Винки, коротко улыбнувшись. Ее раны затягивались благодаря жрице, боль уходила, а это всегда приятно. И, к сожалению, имеет цену. Моральную сторону, так сказать. Той фразой, что Винки сказала Шейну, на свет исцеления, она подперла сама себя. Расчет подсказывал, что это глупость, что нужно беречь свою магию впрок, однако Лафни исцелила обоих. Единственная в банде раненная она просто не оставила Винки выбора. Иначе бардесса предстала бы монстром в глазах окружающих.
- Спасибо, - отчеканила арбалетчица, почти как выстрел - ровно и без лишней спешки. - Стой смирно, не отнекивайся и не вредничай...
Винки оторвала селунитку от дела, протянула к жрице раскрытую руку и ладонью коснулась ее груди.

"Черное набело снова поправила,
Там, где болело, - здоровое тело"

Продекламированные бардессой строки воплотились в реальность почти мгновенно, и Лафни почувствовала, как с последним словом уходят теперь уже ее собственные раны. От ладони Винки исходило тепло, и, как в случае с шейном, небольшое свечение.

- Это магия такая, не обращай внимания. Я должна сочинить что-нибудь. Не всегда хорошо получается, но лишь бы сработало. А теперь давайте займемся делом... Хотела б я знать, откуда на складе взялась нежить в ящиках? Подарки от дальних родственников? - она усмехнулась своей же шутке.

Лана позволила Рэйде все. Окружить свое тело заботой и ласками, а затем избавить его от одежды. И даже дерзкое "покорная шлюшка" амазонка оставила в этот раз без ответа. По ее венам текло удовольствие - богатой, полноводной рекою, что обрела свое русло снизу. Нашептывания и слова Рэйды только усиливали ее притоки и вскоре отчасти стали явью. Лана к стыду своему размокла. Пальцы шатенки и ее рубаха покрылись вязкой, ароматной смазкой, в то время как Ланочка давно ждала, когда ей подаряд, наконец, развязку. Ее груди налились нежно-розовым. А сосочки топорщились и просили ласки. Иногда развязно, словно в бреду, Лана хватала ладошку Рэйды и направляла туда, где ее приветствовали. Нежными, распаленными вздохами... Раздвинутыми губами... Захлопнутыми в неге ресницами и сладким подрагиванием в чреслах. Лана общалась с Рэйдой без слов - на страстном языке тела, которое нежилось в ее объятиях. В ее сексуальной, шепчущей власти...
Рэйда почувствовала, как Лана вздрогнула, как вцепилась в ее руки своими и словно на лошади загарцевала сидя, обтирая мокрое место о землю. Ее губы исторгли стон, настолько же вымученный, сколь и сладкий, она вдавила себя назад, прислоняя пару к коре дерева, а затем несколько раз вздохнула, все еще ерзая и держась за руки... Лана кончила и обмякла, повалившись и сразу, в конец растаяв едва не до сладкого беспамятства. Сейчас она вряд ли могла охотиться,. Только робко скользить пальцами по нежным рукам пленительницы - обнаженная и расслабленная...

- Я благословляю использование голема, если тебе так легче, - инквизитор пристально посмотрела на варвара и сделала шаг ближе к Вигору. Теодора не собиралась встревать в разборки, когда Икар потребовал объяснений. В конце концов, объяснения еще не поступили, и некромант, возможно, сам бы отстоял свое дело. Но, когда Волхарт перекрыл дорогу, сочла вмешательство необходимым.
- Он сохранит наши жизни. И позволит завершить начатое. Церковь... Готова принять содействие некромантов.

Дардек и его бородка, которую дварф немного поджал вверх, после слов Никки, стали выглядеть еще более озадаченно.
- Никколь, значит... Вот, что я тебе скажу, Никколь: быть добрым моя работа. Ты юна еще и глупа...
Дардек запнулся, скривился и покислел. Видно, от того, что сказал сам. Но не закончил, нет, продолжил:
- Да, да, малая еще. Поняла? Вот что ж мене с вами делать, если каждый начнет бунтовать? Скучать по дому или рыдать? Стражу звать, чтоб секла? Не-е-е. Не годится. Надо, чтоб каждый из вас, ребятки, мог себя показать лучше. Ради вашего же блага, - последнее Дардек сказал строже. - Ты много полагаться на сердце. Брось. Не надо. Это тебе мой совет. Только те, кто живут умом - те становятся Quovo здесь. А кто сердцем...
Эрх...

Ее собеседник издал звук, служивший помесью нескольских чувств сразу: досады - в основном, и желания отмахнуться в придачу.

- Альдус купил тебя. Не сказал почему. Я б не купил, если б искал алемо. Ты сама себя чуть не загубила вот этим всем: слезами, соплями, мордашкой вспухшей, нюнями... Ну кто ж так делает, малая, а? - пожурил ее старший дварф. - УМОМ, поняла? - для большей уверенности, что дойдет, повторил Дардек. - Покажи себя. Дай увидеть, что ты хорошо служишь. Что готова стать частью города. Потому что сейчас - ты не готова, я ж вижу. И вот тогда, приходи, ладно? Если Кои вправду тебя научит, так и быть, я возьму тебя. Но вот че еще скажу, малая... Ты Кои свое сердечко-то не открывай. Она родилась здесь, понимаешь?..

Дардек быстро огляделся по сторонам, затем выпрямился во всю осанку и горделиво махнул рукой Никки:
- Ну все, чего встала? Готовься да думай о ночи. Той ночи, что тебя ждет. Ты должна понравиться, поняла?

И словно бы в подтверждение их разговора пальцы дварфа постучали в его же голову: "С умом!".

Не много нужно, чтобы рассмешить монахиню. Просто предложите ей стать поющей. Вот и эта сейчас рассмеялась, посмотрев на Крэйна, будто бы на лунатика.
- У тебя смешная услуга, бард, но... Я же не умею петь! - девушка ещё раз звонко расхохоталась. - Знаешь, ты должен предложить это Лерою... Нет, правда... Я не певица. Стихи слагать умею, но песни петь должны те, кому боги даровали частичку своего голоса. Нам, монахам, они отдают мудрость. А голоса и пальцы - таким, как вы с Гельтом. Не обижайся, ладно?
Монахиня ещё раз наградила Крэйна улыбкой, а после взглянула на своего более музыкального собеседника. Почему бы Гельту не согласиться? Впрочем, у бардов это могло быть не принято. Она не была уверена до конца, поэтому с интересом ожидала ответа.

"И только меча с пятью крестами не хватает этому образу, чтобы немедленно развязать войну", - подумала про себя Винки, оценивая выступление незнакомки, которая только что вошла в кабак, и уже на тебе – вещала свою пропаганду. Кстати, этот факт уже говорил о многом. О хозяйке косы, о ее намерениях, а так же о том, что без должной опеки чужеземка не проживет здесь долго. Слышали, как же. Знаем…» Проповедовать, как она сказала, девушка принялась в самой ненавязчивой манере… Впрочем, язык у барышни был подвешен не так хорошо, как ей хотелось бы. Внимание она привлекла, о себе заявила громко (может быть, даже слишком громко), но в сердце масс не проникла. Вот если бы разделась, тогда да… Портовый люд на такое клюет. А с другой стороны… Одна-другая реплика, брошенная кем-то из-за стола по пьяни и воззвавшая к стадному инстинкту, могла бы изменить ход истории в этом отдельно взятом притоне. Почему бы не подыграть апостолу веры совсем немножко? Быть может, Селунэ щедра и богата? Или ласкова на худой конец…

- Амберлитские подати – это деньги народа! Грабь награбленное! Взять да и поделить! – воскликнула с места слушательница, едва сдерживая при этом улыбку, но все-таки чинно и просторечно, как и положено обманутой крестьянке. Вскинув согнутые в кулак пальцы, Винки махнула ими над головой Шейна, а затем опустила и стала ждать, окажется ли верной догадка. Как та искорка, что влетела в сено и затаилась.

- Договорились! - Лимпо радуясь протянула мизинчик, чтобы скрепить эту сделку, как подобает. И тоже вскочила на ноги. - Как же я рада, что ты согласна! Нам предстоит долгое путешествие к пустыне. И мы будем вместе помогать нуждающимся. Это приятно и полезно. Вот увидишь. А с тобой будет еще и весело.Только нужно раздобыть для тебя ножницы. Чтобы, когда в следующий паз попадешь в мешок, смогла выпустить себя сама. А то ведь меня тоже иногда нужно спасать...

Полурослица весело улыбнулась подруге, и хотя говорила о вещах неприятных, вовсе не редких, как ей хотелось бы считать, все равно ждала от компании только лучшего. Ведь Пиньинь такая хорошая, милая девочка. Да еще и с крылышками.

- Идем, подруга? - нарекла ее полурослица с улыбкой. Подруга - звучит гордо. С подркгой не жаль поделиться ни денюжкой, ни славой, ни страничками в героичевеой летописи о маленькой, но отважной охотнице.

- Да как-нибудь... Ну, я не знаю... Скажи, что в детстве у нее был котенок, а ты его взрослый троюродный брат. Поговорите о чем-нибудь... Пригласи на танцы. Ты вообще знакомиться не умеешь что ли?
Она закатила глаза с досады, ибо страх как не любила условности, которые мешают ее планам. Неужели сложно соблазнить девушку? Пф-ф... Она и сама легко смогла бы. Но кто тогда будет жульничать в карты? Точно не Шейн.

- Не-а, ничего... Наверное, это из того же ордена, что и настоящий Марсель Ребан. У них перчатки у всех, ты видел? Но может быть, просто совпадение...
Ют помолчала немного, подумала, затем добавила, просияв, как лучик, хорошим, на ее взгляд, предположением:
- Может быть, Варс просто работает. Его мастерская внизу, в подвале. И, в конце концов, если он уехал, об этом точно должны знать привратники. Спроси их. Не мог же он просто взять и исчезнуть? Разве что у него в подвале есть еще один потаенный выход с тоннелем... В любом случае вдвоем нам не справиться. А другие считают, что рано связываться, пока наше дело в деревне не сделано. В чем-то они правы... Последи за домом. Или, если хочешь, пойдем с нами. Нужно наведаться на раскопки неподалеку. Знаешь о них что-то?

Девичья ручка, что увлекла за собою Дина, показалась последнему весьма хрупкой и утонченной, как полевой цветок. У него в племени таких красавиц не было, ну или, вернее, одна была, но смотрела на другого мужчину, и даже ее приятные глазу руки были грубее из-за ежедневного труда. Разве не странно, что темный эльф предпочел Кои другую девушку - такую мелкую и... Тонкогрудую, если говорить начисто? Что за нравы у их народа?..
Вращая эту мысль в голове, варвар покинул клетку для "слуг", лишний раз оглянувшись на стушевавшуюся знакомую.
Кои хотела ответить Никки, воспользовавшись небольшой заминкой, когда она едва разминулась с эльфом - тот откланялся и собирался уйти, но Quemo как раз проходила мимо, оглядываясь и направляя Дина, и почти умудрилась столкнуться с ним. А потом извинившись выкроила секунду. Однако хозяин, мастер Дардек, весьма недовольно на нее зыркнул, а затем и вовсе шлепнул по заднице, подгоняя.
- Vit-vit! - прикрикнул он паре вдогонку. Очевидно, на их языке это значило "быстрее" и применялось у дуэргар весьма часто.
Дардек проводил Динлуага взглядом, затем еще раз взглянул на дроу, который продолжил вальяжно шататься от одного прилавка к другому, и вроде бы остался доволен тем, что он видел.
- Чтобы ты стать Quemo, надо уметь говорить на разных языках, малая. Quemo - это лицо города, когда дуэргар слишком заняты, чтобы встретить гостя. Ты не выглядишь, как лицо города - слишком маленькая. И как его kichi тоже, надо сказать... Этот дроу странный, по-честному, хоть однажды я слышать байку, что они там у себя не гнушаются сношать чужих детей. Может, и гномы им в таком случае подойдут. Кхм.. Ладно... О чем это я? Ага... Ты можешь стать Quemo, малая, если говоришь на многих... О... Да что ж за день...
Очередное изречение Дардека уже во второй раз оказалось прервано появлением возле клетки гостя. На этот раз, это был хорошо одетый, довольно высокий дварф c длинной, полуметровой бородкой, что была аккуратно заплетена в косу. Голубые цвета его одеяния служили фоном для множества украшений: вплетенное в волосы и бороду самоцветы, аккуратно стриженные размалеванные ногти (и на руках, и на ногах), в общем... Если бы не пол и принадлежность к дварфам, а также солидный, судя по наличию седин, возраст, этот гость легко бы сошел за невесту - настолько нарядным и ухоженным выглядел. Впрочем, лицо - типично дварфийское - было не очень-то симпатичным от природы. Щеки в складках, а еще шрам от уха по скуле. Глаза черные, но как будто тусклые, ну а голос ровно под стать впечатлению о богатстве и некотором влиянии в обществе.
Разодетый спросил что-то у Дардека, они поговорили некоторое время на своем языке, после чего распорядитель повернулся к Никки:
- Это Гордал, глава одного из домов ремесленников. Вон видишь, у него цепь с эмблемой молота...
И действительно, на фоне всего красивого, что было одето и висело на госте, эта цепочка з круглой "медалью", как это назвали бы далеко на поверхности, почти выпала у Никки из виду.
- Я сказал ему, что ты умеешь только танцевать и болтать языком, но если он спрашивает, ты должна ответить. Не переживай, он поймет. Итак, ты умеешь работать в кузне? Или делать какие-нибудь украшения? Может быть, ткать или класть мозаику... Что-нибудь, в чем нужны хорошие, точные руки?


***

Тем временем варвар, ведомый Кои, довольно скоро, как ему показалось, очутился подле большого прилавка, за которым сидел полноватый Дулгар - дварф приятного, мужицкого виду, с кучерявой башкой и смешными усами, слегка завитыми вверх, к глазам. О бороде даже можно было уже не упоминать. Здесь, наверное, бороды носили даже дети и женщины. Живенький взор продававшего дуэргара быстро вцепился в Кои и в Ника (других покупателей у него не было), а затем он привстал и осведомился у девушки, по всей видимости, чего парочке нужно. Ответу же он не очень обрадовался, о чем свидетельствовала враз потускневшая улыбка. И точно в том же, испорченном настроении он ответил на слова Кои.
Девушка стала немного правее, образуя вершину своеобразного треугольника между Дином, собой и Дулгаром, и начала переводить:
- Мастер Дулгар говорит, что не знает инструмента "Пибелла", - Кои действительно упоминала название в разговоре, как показалось Дину. - Ты можешь выбрать из того, что есть...

К сожалению, беглый взгляд на предметы, аккуратно разложенные на прилавке Дулгара, представил Дину сразу две любопытных вещи: Первая была такова, что похожей флейты на прилавке не было. А другая, что дуэргары, будь они прокляты, любили музыку несколько отличную от вкусов "Медведей". Тут лежали рожки, барабаны, волынки на любой лад, однако с флейтами, свирелями и тому подобным было весьма туго...
- Видишь что-нибудь подходящее, Дин? - осторожно поинтересовалась у мужчины Кои, которой не было больше, чем заняться, кроме как ждать и разглядывать подопечного. Наверное, она тоже не имела понятия, что такое "Пибелла", а потому искать ее среди вещей на прилавке не могла...

На заре вышла из таверны и Ют. Просто чудо, что уходивший Гудван разминулся с невысокой девушкой, шедшей навстречу солнцу. Может быть, не заметил? Может, просто не подал виду... Монахиня же была целиком погружена в свои мысли. Вчерашняя череда неприятных событий уж больно досадной оказалась и черной, словно тому какое-нибудь проклятье... Или сглаз, как говорит молва, хотя суть это одно и то же. Невезение, неудача... Ют решилась с ней побороться широко известным среди полуросликов способом - предложить свою службу озорной Тиморе. "Коль преследует тебя неудача, обратись к дочери нашей Йондаллы, она поможет, - так говорят в малом народе. И монахиня вспомнила этот добрый совет. Оставалось свершить ритуал на заре и надеяться, что ее предложение примут...

"Ранней луне поклонись, первой звезде помолись,
ку-ка-ре-ку пропой, удача стоит за тобой"

Казалось бы простенькая, детская считалка. А нет, вот и не правда. Ведь именно в ней сокрыто послание - своего рода указатель, как испытать удачу. Вдруг Тимора ответит? Отвечает она не всем, но... Вдруг? Луна сейчас подходящая - серп тоненький, видна в утренние часы, как и первая звезда на востоке. "Согласна ли ты, Тимора..." - нет, не так. - Тиморочка, давай дружить?" Вот! Это то, что надо...

***
Возвращалась монашка в таверну уже совсем не в том настроении, в котором шла на окраину деревни. Гораздо веселее и улыбчивей, в полной уверенности, что все устаканится, ведь теперь у нее была покровительница, которая прогонит невезение прочь. И даже заунывная песня Гельта не выдавила из нее ни слезинки! Когда же в таверну вошли вояки, все такие в латах и говорящие басом, Ют безошибочно определила момент, когда можно было заговорить с бардом, чтобы это осталось незамеченным для большинства посетителей.
- Я сейчас, - сказала она. А затем пользуясь недостатком внимания, что было заслугой целиком Декарда, девушка шмыгнула к барной стойке и повисла на плече у Гельта, словно выжившая из ума поклонница.
- Дело в шляпе, любовь моя! С нетерпением жду рандеву без свидетелей! - пролепетала улыбаясь монахиня, глядя барду прямо в глаза.

- А зач-чем ты пробрался в пещ-щеру с пауками? - не моргая парировал коротышка. И улыбнулся, эльфу так показалось. - Больш-шой паук. Недосч-читались. Это был ты, так ведь?
Ненадолго человечек возвысился до немного превосходства и обошел ложе Кернунна полумесяцем, после чего вновь заговорил с пленником:
- Ответь, зач-чем ты приш-шел сюда, и мы узнаем, поч-чему ты связан. Эльф... Ты ж-же эльф, правда? Из тех, что ж-живут на поверхности. За все время сущ-ществования города ты первый из своего народа, кто сумел сюда попасть. Поздравляю...
А теперь улыбка пурпурного врачевателя стала зловещей, как дурное предзнаменование, которое видел и не забыл во сне.
- Я возьму твоей крови, эльф... Ты ж-же не станешь мне переч-чить после того, как я спас твою ж-жизнь?

- Белая ворона - значит лишняя? - поразмыслила девочка вслух, усмехнувшись. Сладкое яблоко придало ей сил, и кажется даже раны немного затянулись - спасибо добрым деревьям. Но даже так она чувствовала себя не настолько лучше, чтобы снова ввязаться в драку. Хотелось бы выпутаться мирным путем, полагаясь на ум и, конечно, смекалку. Лимпо пустила все это в ход, размышляя над новой, интересной загадкой.
"А ведь если подумать, то эти загадки можно привязать к сезонам", - мелькнуло в голове у Лимпо. И догадка тут же нашла подтверждение, когда девочка стала сравнивать все четыре случая. Расцветший ковер - весна. Плодоносящие деревья - лето. Слизкий пол и туман - осень. Ну а теперь - белая зима... Интересно, не та ли женщина, что сидела на высоком троне и носила на голове корону, просила ее помочь во сне? Девочка внимательно поглядела в лицо статуи. А затем продолжила свои размышления вслух.
- Ну ладно... Хорошо... - изо рта путешественницы при каждом слове разносился облачком клубок пара. И она решила, что болтать - здорово, но все же лучше побыть лаконичней.
- Вороны и вправду лишние... А еще белые...
А ведь, действительно, лось с оленем вписывались в заснеженную картину зала куда лучше, чем две птицы... И почему птицы - сразу две? Лимпо не знала, почему, но чувствовала... Чувствовала, что что-то не так. И пожалуй, начать нужно было с ворон...
Девочка вынула кинжал из ножен, и на этот раз не просто, чтобы пригрозить статуе, как она пыталась это провернуть с деревьями. Лимпо хотела сперва убедиться, что вороны белые на самом деле, а не просто припали снегом... Для этого их спокойствие нужно было чуть-чуть потревожить...

Смуглая девушка с голубыми глазами быстро кивнула и удалилась. Очень скоро она смешалась с толпой, а пленники серолицых дварфов - с другими пленниками, что сидели в клетке.
- A-e Dardek... Tolo e peqo, fertam... - послышался оклик снаружи. Еще один дварф, седобородый и несимпатичный, подошел к Дардеку и занял его разговором,тем самым на время предоставив пленников самих себе. Этим временем вряд ли получилось бы распорядиться эфффективно веутри изгороди, но, по крайней мере, можно было познакомиться с другими обитателями клетки для "слуг".
Первой это попыталась сделать Никки.
- Привет, я Никки, а вы? Вы меня понимаете?
Ее голос прозвучал звонко, и звонко достаточно, чтобы оба размалеванных человека повернули к ней свои лица. Но помимо настороженных взглядов и особенно белых глазных яблок на фоне татуированной в синий тон кожи, девушке ничего разглядеть не удалось. Мужчина и женщина хранили молчание. Но это изменилось, когда заговорил Дин. Его приветствие было услышано, понято и возвращено на понятном варвару языке. Женщина назвала ему свое имя - Ласка, однако не раньше, чем ее спутник назвал свое: Падо. Это нельзя было перевести одним словом на тот язык, которым привыкли пользоваться южане. Такая погода, когда снег берется тонкой ледяной коркой, и на нем появляются дырочки от дождя...
Оба варвара происходили из другого племени, и кажется с одним из их соплеменников Дин разминулся совсем недавно в дварфийском замке, что наверху. Они с Энн сбежали под землю, а Хан - варвар из племени Морозных лис - в мир духов... Да, на груди у Ласки и Падо красовалось большое изображение лисы. Не большие друзья Медведям, но и не враги. По крайней мере, не сейчас. Да и не самое подходящее место, дабы выяснять, кого духи любят больше. Клетка...
- Косматый медведь - товарищ лисе, если оба попали в яму, - примирительно сказал Падо и поднял руки в жесте согласия. Женщина на этот раз молчала. Никки тоже, потому что не поняла, о чпм говорят между собой мужчины. Но длилось это недолго. Полурослицу заинтересовал сидящий в углу полукровка, если его можно было так назвать.
- Привет, - повторила она и ему, однако в ответ получила не то, на что рассчитывала. Зверолюд зашипел, посмотрев ей в лицо - получилось это у него совсем не ласково, и даже шерсть на его плечах и холке встала от этого дыбом. Однако затем он быстро поник, склонив звериную морду в колени.
- Эй там! - а это вернулся к вам мастер Дардек. - Тряпка снимай. Говори, что умеешь делать. Какую работу выполнять. Чем больше, чем лучше. Для тебя.
Не обращаясь к кому-то конкретно и делая местами ошибки, тем не менее дварф донес свою мысль весьма ясно.

- Стало больше вопросов -это хорошо! - похвалила девушка парочку новеньких. - Постараюсь ответить, на какие смогу. А это не все. Я не знаю, сколько хозяев и гостей сейчас в городе. Никто не считает...

Отвечая, на этот раз Кои пришлось повышать голос, ибо процессия приблизилась к месту, где активно велась дискуссия на непонятном для вас языке. Какой-то здоровый синекожий увалень с башкой чем-то похожей на рыбью что-то доказывал целой толпе дварфов, среди которых большинство было стражниками, и, судя по тону и жестам оратора, ситуация быстро накалялась.
Кои снова поклонилась кому-то, даже ниже, чем в прошлый раз, а затем продолжила свой рассказ.
- Мне кажется, слуг и хозяев примерно поровну. А гости постоянно приходят и уходят. Хозяева живут наверху, - она указала пальцем на потолок. Там же находится Зал книг. - Слуги живут в Галле. Гости - в кольце вокруг нас. Что дальше? Ах, да... Мастера и поклоны. На этот счет нет серьезных правил. Обычно кланяются тем, кого чтят больше других. Например, главам домов - вы можете узнать их по расшитым тогам. Или тем, у кого вы работаете. Или работали. Если забудете, ничего страшного, за это не наказывают. Обязательно кланяться только e Koneg - королю. Но его давно не видят внизу. Мастер - это тот из хозяев, который имеет в городе чин. Многие здемь просто хозяева - Nemeo... А на счет остального - тебя могут побить. Или сказать Quemo, что ты плохо служишь и много думаешь своим чок-чок, если... Если женщина сама не хочет, чтобы ты на нее смотрел. Тогда Quemo привяжут тебя к столбу и выпорят перед всеми. Это лучше помогает, чем предки.

Судя по остановке и развороту Кои, а также признакам на ее лице, когда девушка говорила это, угроза была несколько преувеличена. Но что-то в словах Дина ее задело, и она решила преподать мужчине урок. А затем указала рукой в сторону, будто бы насквозь, через толпу людей.
- Мы пришли. Вон там мастер Дардек. Боги забрали с его головы волосы, но взамен наделили мудростью.

В указанном пнреводчицей направлении действительно сверкнула лысина коренастого, широкоплечего дварфа в синем дорогом костюме. Его можно было заметить неподалеку от оружейника, который показывал свой товар покупателю. Те поочередно крутили в руках кинжал - весьма длинный и тонко сделанный, однако беседовавший с продавцом-дварфом заслуживал не меньше внимания, чем Дардек, и уж точно больше ножа. Дин уже видел такую женщину под землей. В легандах они назывались "дхали" и похищали саободных мужчин Аская, чтобы сделать своими рабами. Однако мужчины-дхали не назывались никак, а этот, судя по в сему, был с яйцами: довольно высокий в сравнении с дварфами, беловолосый и темнокожий эльф...

Кои не отреагировала на него никак или, по крайней мере, не подала виду, а просто направилась прямиком к Дардеку, поманив парочку за собой ладонью. Достигнув его она поклонилась и, будто бы представляя дварфу новеньких, пролепетала что-то на языке господ. Тот ответил ей таким голосом, который часто можно слышать у дварфов: раскатистый, громкий, клокочущий... Словно созданный, чтобы просить "Еще пива!" в тавернах Норбоса. Он обернулся и оценивающе посмотрел на вас.

- Мастер Дардек немного говорит на вашем языке, - сказала Кои с какой-то поспешностью, возникшей у него только что. - Он попросил меня сходить за одеждой. У вас есть любимый цвет?

- Нетчего тут полтать! Неси, какой ест! Vit-vit! А ты и ты полезать туда...- дварф важно прошелся вдоль изгороди, возле которой стоял его небольшой шатер, открыл дверцу и показал внутрь, дважды подергав локтем. Его темная квадратная борода при этом шевельнулась от усилий плеча.
- Мелкий - Николльт, а ты? - он уставился теперь на Дина, хотя все еще держал калитку открытой. Внутри были люди. Двое: мужчина и женщина. Варвары. И нелюди были тоже. В углу вольера (весьма большого) сидело нечто, напоминавшее смесь человека и кошки, но с явным преобладанием последнего...
Первые двое подняли головы и вместе оценили гостей, а после коротко обменялись репликами. Обое темноволосые, раздеты до пояса, в темно-синих татуировках.

"А кому сейчас легко?" - сказала бы взрослая сестренка Лимпо, если бы гоблин вздумал пожаловаться на младшенькую. - Может, еще и напитки тебе разносить?"
К счастью для гоблина ее здесь не было, а Лимпо, наоборот, не отказалась бы от помощи. Ее последняя компаньонка исчезла при очень таинственных обстоятельствах. И теперь во всем нужно было разбираться одной, включая это самое исчезновение.
- Ну-ка присядь, Пятница, - требовательно произнесла малышка, усаживая своего пациента на спальник, а про себя подумала невзначай, что лучше бы назвать его было Понедельником. Потому что понедельник - день тяжелый - остроумная игра слов. Но уже назвала, как назвала, чего уж.
- Выпей вот это да закуси вот этим. И не кривись, знаю, что горькое... Будешь вредничать, еще раз чаем напою, понял?
Угроза подействовала, и гоблин выпил. А потом закусил подозрительными кореньями, которые подсунула ему полурослица (какие-то из них точно были лечебные!), и устало прислонился к стене. Пришло время поговорить по душам.
- Моя помочь. Теперь рассказывай, - произнесла знахарка, присматривая за собеседником, пока сама устраивалась у огня.
- Что за Папайка здесь ходит с косой? Что у вас произошло в пещере? И не пропадали ли другие гоблины прямо из-под носа товарищей?

- Главный тот, у кого член больше, - ответил немолодой мужчина, посмеиваясь. Его настроение, будто бы по цепочке, передалось дальше в строй байкеров, где один из них, худощавый белый, рассмеявшись с надрывом воскликнул:
- Так это ж я!
Это снова встретили гоготом, и до Санчеса вдруг донесся тонкий аромат перегара. Пахло, скорее всего, от Дедушки. Состояние остальных было оценить сложно, да и сам седобородый наездник держался в седле, не пошатываясь. Пить - пил. Но когда?
- Моя мать и правда была шлюхой, - продолжил он. - Но такому, как ты, не дала бы. Вылезай, потолкуем...
Раздался глухой металлический звук - это мужик постучал по крыше ладонью. И стал ждать...
Любопытная штука попадается взгляду практически одновременно всемх пассажиров авто: Эмблема Харли на одной из лошадок имеет вид белого орла, а рядом число 85 - год выпуска, надо полагать.

Уходящий день был чрезвычайно богатым на события, и, к сожалению, большинство из них оказалось неприятным. Неудачная вылазка, состояние Скарлетт, затем еще один неудачный визит и ссора... Из хорошего Ют только и смогла вспомнить, что беседы с детлахами и Гельтом. Про себя отметив, что бард ей понравился, девушка пристыдилась и торжественно поклялась, что шашней крутить не будет. Тем более, она предлагала это сделать Скат, которая обязательно скоро "проснется", и будет рада с ним познакомиться, если конечно сам бард найдется. Музыканта окружал ореол таинственности, в связи с которым, надо полагать, интерес Ют к нему не ослабевал. Какой такой организации Гельт служит? Может, это какие-нибудь жутко героические стражи? Или хотя бы арфисты? Или хранители чего-то там... А может, и рекрутов к себе набирают? Ну а вдруг? Размышляя надо всем этим, девушка то подымалась повыше в облака, то одергивала себя, опускаясь на землю, и это длилось довольно долго. За это время настал вечер, как-то незаметно и неожиданно быстро съелся суп. И только пустая тарелка из глины теперь просила в себя добавки, а Ют решала, действительно, стоит ли... Стоит ли вмешиваться в дела Эллина, стоит ли дальше якшаться с бардом и стоит ли брать к добавке лук - продукт полезный, но весьма дурнопахнущий, и если Гельт... О, а вот и он, легок на помине... Лицо монашки значительно оживилось, когда пропажа вернулась в таверну, но затем столь же резко утратило в цвете и превратилось в кислую мину, когда на пороге показался Огастес. Они пришли почти друг за другом: еще немного и показалось бы, что разговаривали... Но, нет, это вряд ли после того, что Лерой устроил. А теперь, божечки, он пришел сюда и, кажется, снова направлялся к ней.
- Ютлим, нам все еще нужно обговорить кое-что в приватной обстановке, - сказал он. И состроил лицо в своем репертуаре. "Почему он вообще зовет меня Ютлим? Все остальные нзывают Ют, - пожалела монахиня, откладывая еду. - Зря сказала". А затем принялась отвечать, задрав нос.
- И что же?
На большее не хватило фантазии. Хотя Ют успела отрепетировать встречу, примеряясь, что бы сказала мужчинам, если придуть зазывать обратно, сейчас все плоды тренировок растеряла. Да и не было среди них фаворитов... Ситуация получалась не однозначная. Да еще и Карсо слбрался уехать, как выяснилось...

Охо-хо, и тут кто-то есть... Прямо не пещера - дворец! Лимпо мгновенно насторожилась, встала на цыпочки и прошептала:
- Там кто-то есть, - это на случай, если Пиньинь сама не слышала. - Давай послушаем, что они говорят!

В желании феи послушать (прежде чем полететь туда и посмотреть, как в прошлый раз) Лимпо не очень верила. В хорошую фейскую память тоже как-то не особо. Поэтому Лимпо решила добавить еще кое-что:
- Кого первую они заметят, та редиска, - полурослица промедлила еще секунду, ей показалось мало одной редиски, и она сказала для пущей убедительности. - Немытая. Немытая редиска. Поняла?

Затем она обернулась и решила приблизиться к месту, откуда доносился звук. Прильнула к стене и погасила свет. На время.

Железная твердь, одинокая и оплавленная, нагоняет холодом неосторожную душу. Немеют пальцы, за ними - ладони. Остывает и взгляд, утопая в мареве. Мерцание черного, белого, блеклого приводит к истокам одного злодеяния. Но среди тысячи ему подобных, таких же мерзких, отвратительных злодейств! В мир грез, в мир видений… Где тлеющая изнанка прошлого, словно бы на выцветших обломках души, все еще хранит ее историю. Преступник, заточенный в клетке, а ныне орудие темнейшего зла… В ушах звон - нарочитый, болезненный. Он становится все ясней и громче, тем сильнее, чем ближе рука к хламиде – одернуть, сорвать маску, явить это лицо Свету, чтобы он выжег на нем клеймо! Вот он, источник зла! Пошесть, пришедшая в земли, где раньше царила жизнь, а теперь шаркающей походкой трупа блуждают смерть и разложение. Вот он!

Теодора протягивает к страннику руку, но вместо того, чье нечестивое имя ослепляет мысли жаждой отмщения, она находит всего лишь варвара. Всего лишь варвара, который укрыл ее от атаки… Алый саван сильнейшей магии уходит с ее ладоней прочь.

- Дьявол, - шепчет она, дрожа. - Его семя взрастает здесь! Это он посеял заразу, слышишь?!
Инквизитор сама не своя, взволнована, едва не срывает меха Волхарта, вцепившись в его одежды намертво. А затем отпускает, возвращаясь к реальному. Болота. Озаренные. Демоны. Здесь?! Дрожащей от холода и чувств рукою, но сильным духом, даже сильнее прежнего, она направляет свою искру в нечисть.

- Гори, отродье темного! Гори и обратись в пепел! – восклицает узревшая свою цель фанатик. Свет открыл ей врага настоящего. Не сошек на Кровавом болоте. И даже не Андариель - богомерзкую тварь... Дьявол идет по земле!

Уха была вкусной-вкусной! На костре да из морской рыбы, такой свежей, что могло показаться, она сама плавает в котелке. Ай да Лимпо, ай да куховар! Злые языки, конечно, могли бы сейчас утверждать, что вкусной она казалась потому, что Лимпо же ее и сварила, но даже если и так, получилось все равно неплохо. Поэтому Лимпо очень хотелось, чтобы фейка тоже попробовала и оценила ее уху хорошо. Всегда же приятно услышать о себе похвалу.
- Да ты уху-то отпробуй, не стесняйся. Видишь, я не стесняюсь, - охотница жестом указала на саму себя, мол сижу тут с тобой, загораю. В песке налипшем, и больше ни в чем, кушаю замечательный суп, и ты давай. Надо было это в желание свое включить.
- Сперва скажи, как тебя зовут. Я очень хочу познакомиться. Меня - Лимпо, - представилась победительница. - Второе, что хотела бы у тебя спросить: где мы сейчас потерялись... Нет... Находимся, вот. Где мы находимся? О! Ложечка! Совсем забыла...
Лимпо полезла в свой вещевой мешок, дабы извлечь из него небольшую ложку и тотчас положить в тарелочку гостье.
- Как я и сказала, меня сюда прилетело не по доброй воле, и я не знаю, где я... Так уж у меня вошло.
Полурослица пожала небольшими плечиками и снова вернулась к трапезе.

Злые мастерские хоумрулы:

Правило №1

Результат броска 1D20+3: 17 - "Взлом замка Ронана".
Результат броска 1D20+3: 18 - "Взлом замка Леона"
Результат броска 1D20+3: 8 - "Бессовестный юз помощи от Нияты"


Геймплей не должен выглядеть так. Но зато это хороший пример, чтобы объяснить принцип действия правила №1, которое будет работать отныне.

Ронан, заполучив нож пытается открыть им замок, привлекая для помощи Нияту. Здесь стоит обратить внимание на следующие факторы:
а) Нож не предназначен для вскрытия замков.
б) В комнате кроме 3 персонажей, одеял, крысы, ножа и большой миски с едой нет ничего.
в) У Ронана нет бонуса мастерства в навыке вскрытия.

Обычно замки вскрывают с помощью нескольких рычажков или их аналогов, которым поддерживают зубчики в механизме вместо ключа. Нож - в данном случае выступает в качестве предмета с характеристикой "можно использовать". Той же характеристикой обладает карандаш или какой-нибудь орган, не будем говорить какой. Но это вовсе не значит, что положившись на Тимору, предмет нужно обязательно использовать хоть как-нибудь, чтобы, если повезет, случилось чудо и им открылся замок. Другими словами, использование неподходящих способов решения задачи всегда будет давать помеху. Обратите внимание, что в партии есть вор, у которого есть БМ для этой задачи. Лилиан знает, как открывать замки, и подождав ее, можно поручить это тому, кто может с этим справиться. Но зачем нам ждать Лилиан? Лучше протаранить задачу кубами.

Теперь о помощи. В данном примере Нията должна помочь Ронану вскрыть замок. НО! В распоряжении партии и крысы нет больше никаких предметов, которые можно тоже пихнуть в замок и оказать помощь. Возникает вопрос: А как Нията должна помочь Ронану с этим? Станцевать? Пихнуть палец в скважину? Нет, так не пойдет. Для оказания помощи другой персонаж должен иметь физическую или социальную возможность помочь с открытием замка. Например, пихнуть второй рычажок в замок и поддержать им зубчик, либо, если бы это была Лилиан, у которой есть БМ в навыке - подойти и рассказать, что нужно делать. В социалке, понятно, это должно выражаться совместными репликами/действиями. Помощь, если она не подкреплена ничем, кроме второго броска кубика, работать не будет.

Еще пара слов по социальным броскам.
Социальные броски вроде убеждения, обмана, запугивания будут работать с помехой, если в действии или в тексте нет соответствующего броску посыла. Если же в тексте будет обратный посыл, сложность броска увеличивается на 5. К примеру: "Эй ты, дурак, но ты же понимаешь, что я права, потому что ... ?" или "Вообще-то, я очень нежное создание, но сейчас разозлюсь и оторву тебе голову! Ррр!"

Добрые хоумрулы:
Умные, а не таранные, решения задач поощряются маленькими порциями опыта, но только для тех игроков, которые, проявили смекалку.

Заиграла английская скрипка. Перевернутая ветерком страничка где-то в Бостоне, в небольшой квартире мисс Салливан, обнажила надпись на страничке за ней:
"ЭТЮД В БАГРОВЫХ ТОНАХ"
***
Бернардо пытается изучить труп. Не вытаскивая его наружу, это сделать не так уж просто, но характер кровавых пятен, а также странно направленных конечностей, подсказывает: большинство ранений произошли от того, что машина с невысоким клиренсом отказывалась принимать гостей. Тело заталкивали в просвет силой. Одежда порвалась, рука выгнулась. Но изюминкой этой добычи стало полное отсутствие...
По следам рубиновых капель Санчес, а также его очароветельная спутница почти одновременно пришли к машине, из которой сами недавно вышли. На первый взгляд внутри пусто, однако вампиры с наследием Каина, отличным от их собственного, умеют выкидывать и не такие фокусы... Сосредоточенный взгляд сразу двух сородичей заставляет "посылку" на заднем сидении проявиться. Девушка, как прежде, сидит на месте, но глаза ее обращены вниз. Она держит в руках голову.
- Говорящая... Она говорящая, - сообщает вампиресса парочке с выражением крайней озабоченности на лице. И сожаления, видимо, тоже... Она, кажется, вот-вот заплачет, но затем улыбается и говорит:
- Ш-ш-шь... - повторяя знакомый жест, и поглаживаяет рыжие волосы. Она испачкала сиденье кровью.

Меж тем Райнер заходит в зал, где недавно произошла расправа над смертными. От блондина осталась лишь корка, но чувак за прилавком - с кровью. Слегка бледен, но еще жив. Даже лапкой подрыгивает смешно. Словно пытается ползти, как гусеница, на пузе. Режиссер-хентайщик, очевидно, уже уехал на анимекон и увез за собой тентакли...

Видеть людей такими - больно. Но еще больнее оказаться неспособной вылечить эту рану. Возможно, клирик справился бы с этим лучше, чем Теодора. Возможно, выступи кто-нибудь в продолжение ее речи, и чашу весов удалось бы склонить в другую сторону. Как знать? Как вынести эту боль на своих и только своих плечах? Одна во тьме... Одна... Что ж, такова судьба инквизитора. Пока тело способно дышать. Пока взор не затуманен опиумом в объятиях одра смертного, ее дух не будет сломлен. Слова же Акары, духовной наставницы, той, кто должна была верить в Свет не меньше, ранили в самое сердце. Теодора почувствовала, как закипает кровь, как холодные руки наливаются гневом и жаждой вонзить в ее шею ногти. Коль душа пала столь низко, то лечить тело бессмысленно, но иногда изувеченную конечность оказывается полезнее отсечь, чем вылечить. Потому что она распространяет заразу и только делает врага сильнее...
- Да как ты смеешь, дурное семя? - прошипела в ответ разодетая гостья, не в силах удержать в узде мысли. - Ты, что должна была первой вселять надежду, что должна была первой подать пример... Как смеешь ты называться лидером этих несчастных женщин? Посмотри, что ты наделала!

Внимая речи своей госпожи, единственный из присутствующих, Юст, яростно захлопал крыльями, свысока взирая на человека - обвиняемую.

- В их глазницах зияет тьма, она пожирает отряд изнутри, пока ты бездействуешь, - продолжала говорить Ардэн. - И даже еще хуже, дитя ночи, ты пытаешься подсадить это семя в нас. Привить апатию и отнять веру в Свет. Но что ты скажешь, дорогая Акара, если я, инквизитор, велю сжечь тебя на костре за измену? За пособничество Андариэль и столпам зла? Отыщется ли среди твоих сестер хоть одна, кто станет мне перечить? Или ты окончательно сломила их волю? Я бы сгорела от стыда на твоем месте и только потом сгорела бы в пламени.

Теодора выразила свое отвращение, сплюнув перед Акарой наземь.
- Оставь ее, дитя Света, - она обратилась на сей раз к Снежане, значительно смягчив голос. - Неужели не ясно, где корень заразы? Не Андариель убивает сейчас этих женщин, а та, кто склонила перед демоницей голову.

- Ты должна была исцелять души. Слышишь меня? Ты должна была... - Тео с трудом удержалась на месте, бросив еще один осуждающий взгляд на Акару.

Догадалась! Троекратное ура смекалке и находчивости полуросликов!!!Но кастрюлька со знаками восклицательными быстро перекипела, и к завтраку подали другие знаки - вопросительные. Яблони? Или так: яблони??? Но ведь яблонь на земле слишком много! Это одно из самых распространенных деревьев, что их сажает в своем саду каждый, кому не лень. Карамба! Может быть, еще ч...
- А-ай! - мыслительная веревочка Лимпо неожиданно оборвалась досадным падением, а потом получила пинка от кочек, хрустящего от ее перекатов гравия и огромного, поросшего мхом пня. Лимпо стукнулась обо все, что могла, и едва сосчитав уцелевшие косточки, поняла, что потерпела фиаско. Около часа она вгрызалась в скалы, ковыряя холодный гранит науки - науки взбираться по скользким глыбам, вбивать колышки и крепить веревку, однако продвинулась лишь на десять метров, а потом... Бамц! И вот она бьется спиной о пень, а на голову падает большая шишка. - Больно же!

Пожалуй, другой мог воскликнуть "Нашел!" Или какое-нибудь эльфийское "Эврика!" Но Лимпо только потерла голову в месте их встречи с шишкой. И внимательно посмотрела вверх.
- Ага! - сказала она сама себе. - Не получилось на скалы, попробую дерево. Всяко проще, хотя и не так далеко видно.
Однако впечатление это оказалось ложным. Поднялся ветер, и хитрое древо, неожиданно изогнув косматые ветви, слегка подтолкнуло Лимпо под попу. Шлепнуло, проще говоря. Девочка зашаталась, замахала руками, балансировала, балансировала и не выбалансировала. И снова обнаружила себя на земле. Благо, на этот раз обошлось без шишек. Мда... Что-то сегодня госпожа Тимора ополчилась на нее не на шутку. Ну-ка, проверим...
Лимпо достала золотую монетку, подбросила и загадала:
- Орел!
Выпала ей, конечно, решка. Видимо, для орлов погода не летная... Хм... Обычно гадалки в такие дни советуют сидеть дома, но с этим у Лимпо не сложилось., а из всех направлений, куда пойти, на ум приходило одно. Последнее...

К морю. Море, по мнению Лимпо, было примечательно сразу тремя вещами:

Первая: там водится рыба, которую можно поймать сетью. Вторая: море относительно плоское, а это значит, что с берега моря можно увидеть длинную прибрежную полосу, на которой не редко встречаются деревушки. Ну и третья, самая веселая: в море можно как следует искупаться. Кажется, в последний раз это было еще до Татума... Ох, ведь совсем недавно было, а кажется, столько воды утекло... Интересно, как там ее "жених"?

- Я постараюсь, - проговорила девочка и смело приняла чашу в руки. Ох, какое-то недоброе у нее было предчувствие. И тем не менее Лимпо все исполнила: встала в указанное место, держа в руках горящую "имуму". В ее устах это смешное словечко уже стало нарицательным.

Угрозы усиливают то чувство, которое тихо клокочет внутри. Монахиня размышляет с тяжелым сердцем и таким же тяжелым выражением на лице. Слово "ЛЖЕЦ" вертится на языке, окутанное праведным гневом и тем, что она скаджет после: "Ты можешь обманывать глаза и уши, но не сможешь обмануть сердце, Варс!". Приходится себя сдерживать. Ют касается взглядом Лероя, затем Абеля, до ужаса разговорчивого в эти секунды, но именно долгие речи священника позволяют ей справиться с первым порывом и усадить язык на цепь. Едва беспокойство в глазах угасает (благо, списать его можно на чувства, задетые грубыми выражениями алхимика), монахиня крепко сжимает записку. Теперь ее выдернуть - только у мертвой. И нужно скорее принимать решение, пока остальные, она и Варс беседуют все еще в гостинной. В глубине дома может быть уже поздно, если только не хочется пробиваться сквозь окна. Слова приходят на смену правде, которая всех подвергла бы риску:
- Увы, оставить записку здесь - нельзя позволить, - вежливо процеживает монахиня строгим, официальным тоном, к которому сама совершенно не привыкла.
- Это улика, не важно, кто автор: гильдия или мы. Правда в ней написана или ложь, мы не знаем. Но точно знаем, что от нее не сложно будет избавиться, если записка попадет не в те руки. Я отдам ее госпоже Золис и намерена сделать это немедля, чтобы удостовериться в ее сохранности. Пусть староста рассудит, чья она. Вы сможете ее забрать, если наша вина будет подтверждена, и отправить, куда хотите. Но то же саме сможем сделать и мы, если... Если дело повернется иначе.

Ют вытянула побородок чуть выше и уже более экспрессивным тоном добавила:
- Я готова прогуляться в компании Вашего любезного слуги Брока, если Вы все еще сомневаетесь в нашей... Благонадежности.

Монахиня хоть и сделала небольшой подлог и немного обила пороги лжи сегодня, тем не менее оставалась очень возмущена подозрениями на этот счет в свой адрес. В конце концов, она все это делала только из лучших побуждений, а причин обвинять эту двуличную змеюку Варса у нее имелось предостаточно.

- Я половину не поняла, - призналась в грехах монахиня. "А Брок, наверняка, понимает ещё меньше", - додумала она про себя.
- Но излагает он хорошо. Убедительно. Слушайте его, Лерой у нас главный по части этого... Как его... регламента: плохого не посоветует. Как он и сказал, мы обязаны всех проверить ради вашего же блага.

Решительно настроенная Паола быстро зашагала к парадной. К счастью, красавицы в кожаных брюках посещали заправку редко, и потому дверь перед ней открылась едва ли не раньше, чем порог переступил Санчес, образно говоря.

- Buenas noches, señorita - с видом растерянным отсалютовал бородач, вытянувшись в кресле чуть-чуть повыше. И кажется, втянул живот. Через стекла очков во все глазенки мужчина пялился на незнакомку, изучая лицо в большей степени и формы пониже - в меньшей. Впрочем, это не помешало ему отвлечься, когда один из его посетителей ни с того ни с сего, как в кино про монстров, наподобие "Мухи" или сериала "Сверхъестественное", от которого бородач фанател, начал отращивать когти. Всякое повидал заправщик за время работы в этом заведении, но такое видел впервые.

- Что за?.. - тридцатилетний девственник поморщился, приподнялся и офигел, но казалось, успел сориентироваться в происходящем и быстро потянулся рукой под стол.

Другой обладатель очков, рыжий, тоже заметил неладное. Он пнул товарища в бок.
- Ну ни хуя себе, Рик, смотри, - удивленно пробормотал посетитель. Необыкновенное представление, будто ТВ-шоу, захватило внимание рыжего настолько, что тот и думать забыл об осторожности. Его друг обернулся, увидел и бросил:
- Это че, сраный розыгрыш? Че у тя с руками?
Они оба уставились на Бернардо, недоумевая.

Тем временем Райнер боролся с дверью, и надо сказать преуспел не сильно. Роллет подался и отъехал вверх, но ровно настолько, чтобы пришлось ползти, пролезая в зазор буквально на пузе.

- Делай добро, и оно вернется.
Обрадовавшись, что хорошо придумала, девочка первой взялась за работу.
- Давайте каждый от своего края ворот, а посрединке встретимся! - бодренько предложила малявка, принимаясь таскать корешки да веточки. Их было тут великое множество, и многие стали домом для всяких жуков и гусениц, но так было необходимо. Ведь один единственный человек, забредя сюда по ошибке, мог наделать больших бед... Возможно, сейчас они с мудрым Шайлином спасают гораздо больше жизней, чем стоило стадо оленей. Как знать? Мысли об этом поступке, кпзалось, придавали девчонке сил, а чтобы окончательно развеять сомнения и ускорить свою работу она принялась напевать очередную песенку:

Хорошо зимо-ой с белым хвостиком,
Все равно, что бы-ыть полуросликом,
Белкою скака-ать между соснами,
Легконогими-и, низкорослыми.

Прыг она во дво-ор, дело спорится,
Кто орешки е-эл, не уморится,
Кто город сади-ил пышной скатертью,
Для того земля-а станет матерью,

Белка на верста-ак, удивлен простак
Он-то, лиходей, делал все не так,
Кто коров дои-ил, молока принес,
Кто дрова рубил, тот довел до слез,

Вышла на крыльцо-о, дело к осени,
Шишкой угости-ит, коль попросите
Будет урожа-ай, поле стелится,
С каждым соберет да поделится.

С рыбкою в пруду-у водит чехарду,
Сети вместе с не-ей за-ве-ду,
Лодку сколочу-у, крючья наточу,
Песенку пропе-еть заново хочу!

"Дрова рубят, щепки летят" - гласила известная поговорка, но в случае Лимпо на добрую половину леса разлеталась звонкая, трудовая песня и ветки, ветки, ветки... Одним словом, работала Лимпо на славу и даже прилично запрела, не желая уступать в скорости Шайлину. Нужно было стоять за честь народа и сделать свою половину не позднее эльфа.

- Keahhyy eraho... - девочка оставила попытки освободиться, обернулась и, глядя в глаза Дину произнесла какую-то фразу на неведомом варвару языке. Повернула голову вглубьтоннеля, и закричала.

-AHEEESH!

Спустя мгновение ее раскосые глазки залила черная густая пелена. Девочка покрылась багряной дымкой, на ее коже везде, где видно, появились черные жилки вен, а затем весь человеческий облик словно бы сполз в одночасье на землю. Девочка сбросила человеческую шкуру, как змея. А под ней оказалось то, что никому не понравилось. Наполовину девушка, наполовину паук, чуть больше 1,5 метров росту. Малышка инну была лишь маской, под которой скрывалось лицо монстра: кожа желтая, волосы длинные и черные, обнаженная грудь, покрытая шрамами, но внизу - только паук, его лапы и пухлое брюхо. Лицо девушки почти человеческое, только глаза, как будто из обсидиана, а вместо рук хитиновые сабли.

Существо зловеще изогнулось назад и выплюнуло изо рта ком липкой, тягучей субстанции, обжигающей открытую кожу, который обрушился на эльфа. Но кто знает, насколько было бы хуже, если бы отряд все-таки последовал в тоннель за девочкой?

Фернандо махнул упырям на прощанье, отвесив жест, напоминавший салют военно-морских сил и неспешно побрел к воротам. У него во рту появилась сигара, а в руке - модный мобильник.
- Adios, - воскликнул он напоследок.
Движок заурчал приятным тембром, в котором чувствовалась американская классика во всей своей красе. Панель загорелась яркими красками, из-под колес полетел гравий. Малышка ухожена, сбалансирована, не рыскала, одним словом, вела себя на дороге великолепно - это было понятно уже сейчас, спустя сотню пройденных метров. Бернардо могла бы посетить мысль, что эта поездка - тот случай, когда от вождения можно получить удовольствие, а потом жалеть, что она закончилась. Да... Оказавшись на трассе и сверив часы, водитель включил дальний свет и начал прибавлять газу.

- Летят! Они летят! Восемьдесят пять! - в салоне раздался не то крик, не то шепот, до того смешались эти тона вместе, образуя зловеще бессмысленную фразу. Ее автор - появившаяся буквально из ниоткуда девушка с ворохом странных эмоций на лице - приложила дрожащий палец к губам и с опаской уставилась на Райнера, сидевшего рядом с ней.



ссылка

Если бы Лимпо не увлеклась цветами, не могла бы называться девочкой. Ну конечно, очаровательные букеты и любопытные обитатели вазонов приковали ее внимание и не отпускали от себя ни на йоту, пока старый мудрый эльф не окликнул ее с вопросом. За работой он походил на светоч, а умное лицо и волосы, придавали Шайлину значимости ещё больше, словно перед Лимпо сидел учёный, а сама она посещала лекторию...Нет, ораторию... Или... В общем какое-то сверхумное заведение. Однако заданный мудрецом вопрос заставил спуститься с благоухавшего облачка прямо в объятия смущения и последовавших за ним размышлений. Стоит ли говорить ему правду? То есть... Рассказывать все, как было.
- С-спасибо, я постою, - растерянно начала Лимпо, не желая забираться в кресло. Свесив ножки, быстро не убежишь. А вдруг дедуля окажется злым? Тогда что делать?
- Откуда он, сказать не могу. Я... Знаю, но не скажу, - полурослица недоверчиво поджала губки. - Он принадлежал плохому человеку... А что это за язык такой - инфернальный?

На попытку стащить штаны с девушки Ют смотрела с очевидным неодобрением, и в конце концов сердце не выдержало. Ют вступилась за ее честь.
- Просто разрежьте штанину, Петр... - торопливо отметила монашка. - Змея укусила ее лишь однажды, вам не нужно оголять ее... Так сильно...
Монахиня пыталась быть деликатной, насколько это было возможно. Тем более, что следом хотела озвучить просьбу.
- Я хочу просить одолжения. Если можно... Одна тетенька из дома по соседству видела, как я тащила Скарлетт сюда. Она решила, что бедняжка пьяна. Когда я сказала, что подруга ранена, она не поверила. Это жутко несправедливо, правда? И... Может быть, Вы поможете ее вразумить? Это нужно сделать без отлагательств, иначе недобрые слухи вырвутся из поганки на волю. Только не говорите, что это яд. И тем более, что змея. Это поставит жизнь Скарлетт в опасность. Дело секретное, насколько возможно... Просто скажите, что она ранена, а остальное - слишком личное, чтобы пересказывть посторонним людям. Она Вам поверит, Вы же доктор...
Ют умоляюще посмотрела на клерика и попыталась обнять его руки своими.

- Значит, ловушка...
Ют разочарованно вздохнула затем хлопнула себя по коленям. Она не исключала такого исхода, но взломом замков все равно не владела, так что... Просто положилась на удачу. И Тимора несколько ее подвела. А может, наоборот, уберегла. Как знать? Может быть, там. внизу, ее поджидала верная смерть?
- И с закрытым засовом от "тайной кнопки" сделать вид, что нас не было здесь, не получится... - констатировала она вслух. - Что ж, тогда мы поступим иначе. Прямо скажем, что мы здесь были. Да, Скарлеттик?

Ют быстро закрыла двери и юркнула за письменный стол. Она была мастером по части каллиграфии, а потому без труда изменила почерк, сделав его похожим на... Ну, скажем, тот, из документов Марселя.
Девушка быстро начертала записку, оставив пергамент посредине стола:

"МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ВЫ СДЕЛАЛИ ПРОШЛЫМ ЛЕТОМ, - нацарапала девушка легко и уверенно, подражая официальному обращению целой организации воров и плутов.
- И ЗНАЕМ, КОГО ВЫ ПРЯЧЕТЕ. НАС НЕ ИНТЕРЕСУЮТ ВАШИ ПОБРЯКУШКИ. НО МЫ ГОТОВЫ ЗАКЛЮЧИТЬ СДЕЛКУ. ПРИХОДИТЕ ОДИН СЕГОДНЯ В ПОЛНОЧЬ К ПОДНОЖИЮ ВЫСОКОГО ДУБА.

P.S. ОДНО СЛОВО ГОСТЯМ ИЗ ВРАТ, И МЫ ВЫНУЖДЕНЫ БУДЕМ ПРИНЯТЬ МЕРЫ, КОТОРЫЕ ВАМ НЕ ОЧЕНЬ ПОНРАВЯТСЯ

ГИЛЬДИЯ."

Завершая свое послание, девушка не сумела сдержать улыбку, хотя, в общем-то, не имела ни малейшего понятия, какое гнездо разворошила. Просто разворошила и ушла. Чего уж.

Лимпо взялась соорудить волокушки, примерно такие же, как на речке, только вместо ели на этот раз под рукой оказался клен - тем лучше для пострадавшего мальчика. Полурослица помогла Тошкиной маме переложить Гия на кленовые ветки и перевязала их веревкой. Затем предложила:
- Давайте зайдем по пути за волком. Нам почти не придется никуда сворачивать! А еще... Кажется, я видела на лужайке неподалеку травку, которая очень помогает поправить здоровье. Вашей знахарки больше нет... Я попробую вместо нее - кое-что смыслю в этом ремесле... Мой папа, бывалый охотник, научил меня всем премудростям. Представляете, он однажды в одиночку победил медведя! А потом залечивал в лесу раны только с помощью Переглавчика, земли и Конопатки. А в другой раз, это было холодной, позапрошлой весною...

Девочка продолжала болтать без умолку, рассказывая истории о своем отце, о том каким храбрым и ловким охотником он был, пока не пустился в свои странствия, почти всю дорогу обратно к Татуму. Оставшуюся же часть пути разговор вертелся вокруг Гия, голоса в Тошкиной голове, а также того удивительного факта, что Лимпо не находила ничего странного в перевозке убитого ею волка в одной волокушке с бедным мальчиком. Наоборот, Лимпо считала, что так даже лучше, потому что согоасно древней легенде, убивая животное кажлый охотник отбирает часть его силы. Теперь же дух убитого волка должен помочь мальчику исцелиться. Она была рада, что так сложилось. Что таинсивенная миссия Тошки завершилась не полным, но все-таки успехом. Гий живой и среди друзей. Лимпо настолько воодушивилась успехом, что под радостное тявканье Дружка затянула известную среди малого народа песенку:

- Тили-бом, тили-бом, синяя гагарка,
Плотник возится с ковром, мастерит кухарка,
А швея у ручья постирала платья,
Были сестрами с утра, ночью стали братья!

И дальше в том же духе. Она называлась "Круглый год все наоборот". Лимпо выучила на память только пару куплетов, остальное придумывала сама, на ходу, и получалось, на удивление, неплохо. Главное, чтобы слушатели попались терпеливые!

- Что-то тут не чисто... Вернее, совсем наоборот.
Монахиня даже не стала расхаживать и осматриваться, как она делала это во всех предыдущих комнатах, а сразу направилась к столу. Одна весьма любопытная вещица, по ее мнению, должна была расставить точки над "и".
- Подойди-ка сюда, пампушечка, - Ют подозвала к себе подругу, остановившись с торца упомянутого стола, ближе к нему, чем к шкафу.
- Вот этот подсвечник сейчас подтвердит или опровергнет догадку, которая только что пришла мне в голову...
Ют обернулась теперь к столу и поднесла факел поближе к подсвечнику с тем, чтобы осмотреть его металлические донышки: а был ли там, собственно, воск? Потому как нечто в этой обставленной по всем правилам лаборатории говорило о том, что она поддельная - только витрина для отвода глаз. И если здесь правда никто не работал, то и свечами, наверняка, не пользовался - достаточно незначительная деталь интерьера, чтобы выпустить ее из внимания, красиво "наряжая елку".

"Устраняй-не-устраняй, а следы останутся..." - словно в продолжение мыслей подруги, думала про себя Ют. Не зря ж говорят, что у дурочек мысли сходятся. Ют решила искать... Землю. Буквально вглядываться по пути в газон, протаптывая его ногами. Если где-то земля свежая, вот там-то "сокровище" и закопано. Как иначе можно было устранить дырку, через которую дети слышали пленницу? А пока выдалась минутка наедине, Ют решила спросить подругу еще кое о чем.
- А этот Гельт ничего, Скарлеттик. Смазливый, не дурак... И он явно здесь не просто так - сердцем чую, - на последнем монахиня настаивала особо. - Не хочешь, ну... Соблазнить его совсем немножко?

- Я хорошая, но... Но... - Лимпо снова пустилась в слезы, так и не закончив свое признание. Женщина была к ней очень добра. Лимпо почувствовала, что хочет обнять Иллану и стиснуть крепко-крепко, как если бы это была ее мама, а не Тошки. Этому трудно было сопротивляться, когда слезы уже нашли дорогу, по которой скатывались по щекам девочки. Она расстроилась и была подавлена, особенно тем, что, по большому счету, сама была источником неприятностей. Во втором случае уж точно. Иллана же ни о чем не знала, и Лимпо казалось, узнай она правду, больше не пустит полурослицу на порог. Но разве можно было ее обманывать, оглядываясь на всю доброту? Полурослица обняла ее, как в последний раз.
- Тоша чуть не погиб из-за мен..ня... - наконец призналась она матери, ещё больше краснея и сокрушаясь. - Два раза! А я... Я ничего не могла поде-е-ел-лать! Скорпионы... Скорпионы из банки...
Она завершила уже неразборчиво, уткнувшись в передник женского платья, но затем, опомнившись на одну секунду, запричитала ещё пуще:
-Де-ело? Какое д-ло? - гласные у нее терялись, то и дело срываясь к всхлипывания.

- Мы нашли это место с Тошей. Я сказала, что мы нашли камушки, помнишь? Это были глаза статуй, которые охраняли сюда проход. Мы сломали одну с твоим другом, а другую я ослепила... Статуи были здесь не просто так...
Лимпо замялась с ноги на ногу, потому сто сейчас нужно было признаться не в самом лучшем поступке. Но это нужно было сделать. И она продолжила чуть более твердо:
- Я не сказала вам правду, прости. Но не от того, что жадина, понимаешь? Мы с Тошей побоялись открывать эту дверь. Решили сперва разузнать о холме в деревне. И вам не сказали, чтобы вы не открыли. Но только, чтобы сами себе не навредили. Знаешь, как в той легенде... Ларец Вандоры. Там люди пострадали от любопытства. И вот... В общем... Сейчас ты этим и занят, Гий. Я едва не уснула, выслушивая Брентона, но из рассказа про этот холм поняла, что это на самом деле тюрьма. Тюрьма одного волшебника, который творил плохие вещи. Не даром, как я уже сказала, ему в охрану поставили статуи... А вот эта бабушка, тут не надо быть великой ученой, использует тебя в своих целях. Обряд у нее важный. А то, что зло собирается выпустить , она тебе рассказала? А что статуи жизнь вытягивают из того, кто к ним дотронется? Сама-то она, небось, не стала вторую трогать? Ты же хороший мальчик, Гий. Иначе бы Тоша с тобой дружить не стал. И Лебедь не стала бы. И я... Нельзя ей этот обряд доделать. А не то деревне вашей не сдобровать. Беда будет, понимаешь?

В завершение Лимпо обратилась к бабке, все еще уповая, что беда отвратима, но надежы возлагала, скорее, на Гия, нежели на пожилую женщину. Она-то явно знает, что делает.
- А Вы, бабушка, чего это на старости лет удумали волшебников злых из темниц выпускать? Мы, герои деревни Тантум: Гий, Чек, Лебедь, Тошка, Лимпо и Хорь (здоровья ему), не позволим Вам это сделать. Хватит, расколдовались тут, понимаешь... Я Вам вчера ведь добро сделала. Сделайте и Вы мне. Бросайте, а? Хотите, целую стаю Вам куропаток принесу? На всю зиму хватит, если засолить...

Ют пробежалась взглядом по деткам и увиденным осталась довольна. У всех в ожидании горели глаза, необыкновенно внимательные для пяти непосед, светились жаждой приключений лица и, как у прайда озорных котят, оказались поставлены навостро ушки. Что еще нужно для хорошего рассказа? Монахиня улыбнулась и, наконец, молвила:
- Ну значит, дело было так...
И она рассказала все, без утайки, но, разумеется, с поправкой на нежить и на то, что учавствовала непосредственно в драке не с самых первых секунд. По ее словам выходило так, что она отвлекала внимание мертвеца, пока чародейка готовила свой прекрасный план и не сожгла его в конце концов. Особое внимание Ют уделила своим ударам, показывая кое-какие наочно, однако ничего не сказав об оружии, которое выбивала из рук Марселя. Две драки она объединила в одну, преподнеся каждую, как войну с нежитью. Вот так и рождаются на свет легенды.
- Вот и все, дорогие слушатели, - произнесла рассказчица в завершение истории и мягко сомкнула руки. - Но прежде чем вы вернетесь к забавам... У меня найдется для вас небольшое дельце.
Ее тон перешел к заговорческому, что так нравится малолетней публике - уж в этом Ют готова была поклясться
- Вы, конечно, знаете и сами ребята, что меня и моих друзей пригласили в деревню стеречь праздник. Но помимо этого есть еще кое-что. Госпожа Золис с вершин своей мудрости поручила нам шефство над Малой гвардией Высок Дуба. Это будет отряд из местных жителей...Кажется, она говорила ровно пять человек. И чтобы обязательно была девочка. Ну так вот, этот отряд должен будет внимательно глядеть в оба и сообщать мне и моим спутникам, которых вы только что видели, обо всем необычном, что происходит в деревне. Кто с кем общался и о чем, кто пытался спрятаться или просто взволнованно озирался по сторонам. И так далее...
По словам Ют это было очень важно для защиты селения. Сложная, почти героическая миссия, для которой среди взрослого населения Дуба не оказалось ни одного добровольца, и теперь деревня, конечно же, под угрозой. Но если дети знают, кто бы мог с нею справиться, безусловно, пусть говорят. Но чтоб посторонним об этом ни слова.
- Договорились? - монахиня тоненько подмигнула девочке. И сама себе.

Гоблин трижды бросил кости. И трижды получил комбинацию старше, чем у своих противников. Оставалось смириться и изумленно моргать. Словно играли не с торговцем, а с бесом.
- Гаааррхахарр, - заходился гоблин нечеловеческим хохотом, от чего изо рта его полетела слюна, а сам он едва не упал назад, оступившись.
- Късмет целува Крааг во лба! - воскликнул торговец следом, чем еще больше напугал паука, который спустиллся, наконец, с постамента, но теперь отшатнулся от костра в угол.
- Тихо Кыррик, - он махнул пауку, успокаивая, но затем снова обратился к путникам.
- Сбирам свое, та? Печалба... Печалба... Ахгрха!
Первой жертвой азарта стал Дин. Покопавшись в вещах могучего варвара, гоблин извлек на свет одеяло, которое крепко зацепил когтями. Пожалуй, если бы Дин передумал играть честно и решил оставить одеяло себе, то уже ни за что не выдрал бы его назад в целости...
Следующим был друид. У него Крааг присмотрел скимитар, хотя долго приценивался к капкану. Но, видимо, оружие он счел более ценным. Затем гоблин подошел к Никки. Пришла ее очередь рассчитываться.

Крааг медленно протянул к ней руку(чтобы полурослица не испугалась, а мужчины не бросились ее защищать), и поддел ее кожаную куртку пальцем, запустив коготь глубоко под нее.
- Добър дрех! Крааг продава за много леф ко свирфблин! Съблича, красен девче...
Он присел обратно на место, довольно тряхнул головой и жестом указал, что ждет, пока Никки свое выполнит. Но молчать при этом не стал, как водится закряхтев на своем:
- Крааг има благост от Късмет, но това е проходеще. Крааг дава обмен което... Кое...- гоблин забрался в одну из сумок, откуда вынул набор стаканов, сложенных 1 в 1, еще одну посудину из меди и последней - щепотку трав из вымазанного в сажу мешочка.
- Това пыт... Крааг дава. И знам, като излиза навръх. Спечалиш, Крааг отповяда... - он снова посмотрел на Никки, и полурослица в тот момент могла поклясться, что гоблин ей подмигнул. А после принялся ставить... Чай. Судя по запаху, это был он.

-Э-нн, - протянула Ют с досадой. Затем подняла подбородок повыше, чтобы рассмотреть лицо кавалера внимательней. Он стоял рядом с ней против солнца, и девушка, хотела того иль нет, прищурилась. Но так получилось даже лучше.
- Чужое, небось, позаимствовал, златоустый? А ну ка вот тебе, получай.

Ют вскочила с насиженного крыльца, но вместо того, чтобы огреть приставалу по чайнику, принялась расхаживать вокруг него, напевая:

- Я дева с множеством талантов,
Но главный - не умею петь,
Перед мужчинами из бардов,
Хвостом не знаю, как вертеть,
Ваш комплимент, любезный сударь,
На деле "Л" от слова "Лесть",
Но и другое слово тоже,
Сюда могла бы предпочесть,
Я родом с юга, так случилось,
Сама иду, куда пошлют,
А где была, где знала милость,
Звалась для всех я просто - Ют.

Девушка завершила выступление книксеном, а заодно - хитрой улыбкой на устах. Достаточно хитрой, чтобы припрятать свои подозрения в шпионаже в его адрес.

- Повезло, чего уж... - с ноткой зависти пробурчала Лимпо, разглядывая большую рыбину. Таких она раньше не видела. Спина в крапинку, зубы острые и внутрь загнутые по-хитрому. Это чтобы добыча изо рта не вырвалась. Да что там рта! Пасти настоящей, злючей!
- О-го... - протянула девочка следом. - А как эта рыбина называется?
Ее пальцы не знали того страха, который часто испытывают перед зверьми девочки, а потому Лимпо быстро, не долго думая, принялась пробовать добычу на ощупь. У нее оказалась жесткая, необычная чешуя. Интересно!
Но тут вместо любования чужой добычей ей пришла в голову мысль, как схитрить. Всего-то маленькая капля везения, и вот уже выигрыш у нее в кармане. Помоги, Йондалла!
- А ведь подумав немного только что, я, кажется, кое-что поняла, - продолжила "огорчившись" Лимпо. Девочка сложила в замок руки и демонстративно чуть отвернулась в сторону. Совсем как взрослая ее мама, когда та ссорилась со своим мужем. А затем выпалила на одном дыхании:
- Ты сжульничал,Тошка, вот что. По нашему с тобой уговору каждый должен был поймать по рыбине. Но ты ведь поймал две! Эта, громадина пучеглазая, - вторая. А первая твоя рыба там, у нее в пузе! Это она ее тогда слопала.
Девочка ткнула хищницу в бок, после чего добавила уже с сомнением:
- И что-то не вижу я у тебя котелка... Ты уху прямо в речке варить собрался что ли?
Пока говорила, она смягчилась, и теперь на ясное личико девочки понемногу вернулась ее улыбка. А уж если и спор пересмотреть удастся, то не такая уж Лимпо и глупая, как многим казалось на первый взгляд. Ну разве должна она, в самом деле, знать название каждой рыбины в мире?

Ублажая деревенскую девочку, виконтесса сама испытывала удовольствие, не физическое, а, скорей, ментальное, от того, что проделывала сейчас с ней. С этой милой, прилежной девочкой... Мария считалась таковой вчера, а сегодня уже была другой. Она спешила сбежать от устоев по извилистой, узкой тропинке. Нагишом и с румяным личиком - прямо в лапы к ночной хищнице.
Ее милые, припухшие губки таяли на устах Иориз,что проникалась к ним интересом все больше. В какой-то мере, на удивление, неожиданно. Она попросила Марию быть тише, но про себя приходила в восторг каждый раз, когда та не справлялась. Ее розовое от вожделения личико представляло собою не меньший эстетический интерес, и... Все это выглядело так аппетитно! Ну разве такая служанка не чудо? Иориз не сумела сдержать улыбку, исполненную истинного удовлетворения любовью, стоило Марии прикусить пальчики... И в то же время она привлекла свои.

Неутомимо ее целуя, лаская кончиком языка жемчужинку, что возносила Марию в небо, дворянка вошла в ее лоно пальчиком. Вкушая теплую нежность и влагу, сосредоточенную в женском начале, она взглянула в лицо Марии, а затем плавно продвинулась глубже, как делают это мужчины. Вынула и запустила следующий, повторяя проникновение снова, нажимая и ускоряя темп. Иориз готова была подождать, лаская девочку сколько потребуется, но все ж с нетерпением ожидала развязки - возможно, не меньше, чем ее визави. Она хотела его почувствовать: на ощупь, на вкус, на слух, ублажая нежную плоть малышки сразу со всех сторон. Поцелуи, кружочки, петелички... Казалось ласкам не будет конца.

- Клизму. А уж в каких количествах, это тебе виднее... - не оборачиваясь, проворчала Ют, чье внимание в тот момент оказалось прикованным в основном к побежденному. У Марселя нашлось, на что посмотреть. Даже без сознания он все еще преподносил сюрпризы, заставляя монахиню казаться сосредоточенной, словно решала непростую головоломку. Девушка оттопырила его сорочку и внимательно осмотрела торс.
- Любопытно, - провозгласила она в заключение, и надо сказать, не соврала: тело разбойника украшали татуировки, одну из которых монахиня видела впервые. Она-то и вызвала у нее интерес.
- Взгляните сюда, Золис. И остальные... Повидала многое, но такого не знаю. Символ. В терновнике... - монашка задрала одежду Марселя еще выше, чтобы увидеть рисунок смогли все. Сама же вновь обратила взор к арестанту. А затем решилась проверить одну догадку, никому ничего не сказав.

Монашка бессовестно наслюнявила палец, как это делают при чтении книг добропорядочные жители юга, а после направила его к эмблеме Тира, дабы испытать веру Марселя на прочность.

К сожалению, трюк с иллюзорным письмом колдунье удался не до конца. Стена действительно покрылась надписями, однако, как в дальнейшем пояснила Кэлла, заклинание требовало прикосновения к поверхности, на которой слова были записаны. Иллюзия же, по всей видимости, не обладала этим свойством. К тому же рассеивалась от прикосновения... Повозиться с факелами немного пришлось, но только для проформы, чтобы творившая волшбу музыкантка знала, где ей "читать".

- Здесь написано что-то вроде послания. Оно на дварфийском... - с озадаченным видом ученого, натолкнувшегося на какой-нибудь феномен, проговоригла в ответ Кэлла, дотягиваясь на носочках к деревяному брусу. - Я не знаю, что это значит... Сейчас... Слушайте.

Тибория вновь прикоснулась к балкам, точно так же, как сделала это до того, и начала читать вслух:

"НЕ ВСЯКОЕ, ЧТО СКРЫТО - СОКРОВИЩЕ. НЕ ВСЯКОЕ ДА БУДЕТ НАЙДЕНО. А КОЛИ НАЙДЕНО - ВОЗВРАЩЕНО. А КОЛИ НЕ ВОЗВРАЩЕНО - ПРОКЛЯТО. ПОД ВЗОРОМ БЕЗМОЛВНОГО СТРАЖА ДА ПРИБУДЕТ С ТОБОЙ ЗАБВЕНИЕ ИБО ВЛАСТВУЕТ НАД НЕМЕРТВИЕМ И НАД ТЕМ, ЧТО ДОЛЖНО БЫТЬ СКРЫТО"

Бардесса умолкла и, словно в сомнении, непонимающе качнула головой, а затем продолжила уже не так уверенно:
- Остальное как будто набор рисунков или символов... Не могу разобрать. Заклинание не берет. Должно быть, это не речь вовсе, а что-то вроде магических знаков... Рун...

Нията там временем не на шутку ударилась в детство и увлеклась пробой мыла на вкус. Оное, по всей видимости, окаменело в ящике от старости, потому что кололось весьма неохотно и на язык было, как булыжник. То есть почти никакое. Пузырей Орланди так и не запустила, но, возможно, ей просто нужно было больше воды?

Колдунья же отошла от благословенной Бешабой троицы, чтобы проникнуть в пока единственный обделенный вниманием тоннель. Этот показался ей сравнительно чистым: под ноги не стремились ежесекундно булыжники, стены относительно ровные были выполнены из того же темного камня, который попадался ей на поверхности, лёжа в тюремных стенах, а пыль не взлетала в воздух при малейшем соприкосновении рыженькой гостьи с поверхностями. Она лежала здесь тонким слоем, едва покрывшим холодный камень. В целом, было заметна работа каменщиков, которые ровно устлали стены общим, повторяющимся орнаментом и несколькими впечатляющими фресками.

По середине всей этой композиции, или лучше сказать обозримого участка тоннеля в самом его завершении, Энни не без удивления обнаружила статую. Это был рослый, широкоплечий мужчина в доспехе из широких пластин. Его фигура не уместилась бы в самом тоннеле из-за роста, превышающего потолок, но сам зал для скульптуры расширили, и она стояла, не касаясь земли сверху. Казалось, его густая, почти обезьянья борода грозно пялилась на колдунью, в то время как взор был обращён вниз, к рукам. Воин держал под руками молот, приставленный наболдашником к полу, а меж ладоней, что были сложены в форму чаши, величественно возвышался изумруд. Драгоценный камень нельзя было назвать маленьким, и он определенно, подвергался огранке, имея выраженный ювелирный вид. Продолговатый, как стрючок гороха, он искушал к похищению втихомолку, пока остальные на Энн не смотрят...

- Куда? Не слышали меня что ли? - Ют окликнула пару прислужнков, подхвативших Марселя под белы рученьки. - Он умрет, если не оказать помощь. Убийца, лжец и предатель. Но человек, как и мы. Не собака ведь... Судить его надо. Допрашивать. И стеречь, как зеницу ока.

Ют бросила взгляд на Гудвана и, убедившись, что ставить его на ноги уже принялась тифлина, проследовала к побежденному самозванцу.
- Ну-ка, держите его покрепче... - скомандовала она мужчинам, после чего мигом засучила рукав, сначала один, потом другой, испачкав материю кровью. Щека не хотела сама затягиваться, а только причиняла ей неудобства. И боль. Ежкин кот! Без магии-то как бы не пришлось шить.
- Один мудрец говорил... - завела обычный разговор девушка, прощупывая спину Марселя, словно и правда исполняла обещанное - считала его кости.
- Что суть медицинской науки — в умении видеть лицо болячки, руководствуясь сведениями о смерти, этой болячкой вызванной... Сейчас это было бы безразличие. Не редкий, надо сказать, случай... Ага, вроде, нашла...
И монашка с силой надавила на точки, расположенные у основания мужских лопаток, дабы те аукнулись в подсознании Марселя болью и пробудили его ото "сна".

- А... Это точно не дорого? - Джейн приподняла руку вверх и для пущей наглядности указала пальцем на свой мохито, после чего неловко заулыбалась Ричарду.
- Ну знаешь, я же девушка... Я не должна знать, чего хочу до самого последнего момента, когда уже все становится ясно само по себе, - играючи ответила Эббс, все еще изучая содержимое бокала взглядом.
- Но наверное... Я немного старомодна в этом плане, и мое утро в чужой компании обычно наступает как минимум через... Пару месяцев... Обнюхивания. Люблю Animal Planet. Набралась там, извини...

Вечер. Гостиница. Ключик, что им постоялица отворила комнату, звякнул, свалившись с гвоздика. Да так и остался лежать на полу. Не видно. Может быть, в туфельке? Не стала его тревожить. Всему необходим отдых будь то железо, ноги или сердце. Ее разрыв с молодым полуэльфом был как сверкающее полотно кинжала - острым и холодным на ощупь. Рана - болезненная и глубокая. Она обещала колоть столь долго, что хватило бы рыдать до старости... Ах, если бы только в свои девятнадцать лет девушка понимала в любви хоть что-нибудь. Пройдет. Не за день. Не за два. И все же пройдет, совершенно точно. Люди чаще умирают от глупости, нежели от первой неразделенной любви. Впрочем, до осознания этой истины Лидии оставалась примерно одна пасмурная неделя, после которой милостивое теплое солнышко должно было скрасить ее небосвод первыми обнадеживающими лучиками: "Все обернулось не так уж плохо. Лучше погоревать одну неделю, чем пол жизни отдать предателю...". Да, предателю! Он обменял ее на другую - бессовестную поганку из Ланерфелла... Подлец. Мерзавец озабоченный...

Лидия понимала, что нужно отвлечься, иначе пламя свершившегося предательства обожжет ее хрупкое сердце намного, намного сильнее. Пить ее жизнь не учила. Единственный способ - сон - выручил в дороге не раз, хотя не мог излечить полностью. От школы и до самого города, где когда-то исчезли ее родители, девушка проспала почти все. Прилавки голосистых торговцев, рытвины и колдобины тракта, размытого проливными дождями меж Торвила и рыжего Нефа, крысу, что похозяйничала в повозке... Но и этого оказалось мало. Едва прикоснувшись щекой к подушке в первой гостинице Визлина, уставшая, измотанная волшебница вернулась в храм сновидений. К отцу. К матери. В школу. Там была эльфийка по имени Нэйя. И новый магистр ритуалов... Они целовались прямо на занятиях, чем удивляли и пугали одновременно. Ведь он старый, сморщенный хрыч - этот Вермин "Белый лист"... Не то, что Имаш... Он вернулся в лагерь последним. Такой...
"Проклятье!" - только и успела разгневаться Лидия, вновь увидев изменника во сне. Пелена развеялась на одно мгновенье, позволяя девушке прогнать надоевший образ. Прочь, прочь! Но вместо того, чтобы делать, как велено, Имаш вдруг осмелел, вырос, распрямился, а затем указал богомерзким пальцем куда-то за спину обманутой девушки. Она обернулась. Замерла. Вскрикнула!

- И-и-и-а-а-динь-динь-динь-динь-динь! - звеня, будто малый колокол, девчонка с разбитым сердцем вдруг оказалась на краю пропасти. Вихрящееся, опасное нечто впитывало в себя волшебницу, как безвольно дрейфующую соринку заглатывают меха из воздуха. Проснуться бы от такого страха, да только веки давно открыты! Ноги хаотично дернулись в надежде отпрыгнуть, свалиться с постели либо иначе сдвинуться с места! Но беззвучно копнули воздух. Прозрачные, как вода... Что-то стиснули всполошившись пальцы, а затем поплыли, как и остальное тело. Сумка да пара туфель - вот и все, что осталось от Лидии. Даже меньше, чем от бедных родителей. М-да... Не стоило возвращаться в Визлин. Определенно, не стоило!

- ...Динь-динь-динь-динь! - Лидия приветствовала других потеряшек не самым подобающим для магессы образом, визжа и размахивая руками в бежевой ночной сорочке. Не слушая и не желая слышать, она почувствовала под собой траву, а вовсе не умиротворяющий голос полуорка. Это было первое после светлого неба, что сподобились зафиксировать чувства. Наконец, подвернувшаяся под ноги почва позволила куда-то сбегать, и Лили незамедлительно ею воспользовалась. Девушка попятилась назад и в сторону, взъерошив траву ногами все еще лежа (или уже полусидя). Едва не стукнулась головой о камень, что его заметила у себя за спиною, а затем рысью сиганула в бок, но... В ужасе отскочила обратно, все-таки ударившись о холодную твердь предплечьем. И снова отрывисто вскрикнула.

- Динь-динь-динь! - напротив развалился старик. Голый и такой же сморщенный, как тот ритуальщик Вермин.
"Увиденного не развидеть! Увиденного не развидеть!" - прошептали школьные, беззаботные годы, припоминая веселую поговорку из детства. Кто ж знал, что подобное может оказаться настолько жестокой правдой?!
По коже пробежали мурашки. Холодно. Сыро... Однако было совсем не до этого. Инстинктивно толкая к бегству, вновь сработали заведенные ноги. Девушка вытянулась вдоль замшелого монолита, а затем как могла притворилась ветошью: ни шороха, ни вздоха, ни писка. Прижатая к груди книга, по всей видимости, должна была оградить ее от стрел, а нож впереди себя - от каждого, кто вздумает приблизиться.

Здесь было... Много разных людей... Лишь обретя подобие защиты, Лидия позволила себе осмотреться. Мужчины. Женщина.

- Ага, так и сказала... - подтвердила подруге Ют, нахмурившись еще пуще. Правда, следовать за Скарлетт не стала. Чай не маленькая, сама справится с очень важной своей задачей, которую, не моргнув и глазом, поставил надутый индюк - Карсо. Мол, мы, мужики, разберемси, а вы, козочки тонкорогие, пожалуйте на задворки. Но там ведь не происходит ничего интересного! А умертвие - это интересно. Раньше Ют только слышала о таком от странников. Еще от пары-тройки монахов, что посещали их монастырь, и, кажется, от настоятеля... Но без всякого тому описания, а только с позиции мироустройства, в котором "умертвиям" вообще-то не место. Как мертвое противоположно живому или прошлое противоположно будущему, так и восставшее из мертвых чуждо каждому, кто еще дышит... Стало быть, и врагом является по умолчанию... С таким подспорьем даже задумываться не нужно об убийстве. "Что мертво, умереть не может". Кажется в голову Ют, наконец, пришло неплохое изречение. Впрочем, пожаловало оно не само. С подружкой... Это была идейка, как проучить Карсо за его грубую, закостенелую позицию, дескать мужчины тут лучше справятся... Прямо он не сказал, но... Подумал-то в своей головешке точно.

Хм-м, ну ничего. Будет и тебе, родненький, наука. Будешь знать, как недооценивать нас, девочек...

За спиною своей подруги Скарлетт, Ют побрела в направлении противоположном - к закрытому досточкой оконному полотну. Отворила его, набрала воздуху... И как заорет не своим голосом:
- КАРА-У-УЛ!!! ВОССТАНИЕ МЕРТВЕЦО-О-ОВ!!! ВСЕМ ОСТАВАТЬСЯ НА СВОИХ МЕСТАХ, ДОКОЛЕ КАРСО ГУДВАН НЕ СПАСЕТ ВАС ЛИ-И-И-ЧНО!!!! - в нужных местах монашка тянула, нагнетая панику среди местного населения. Окна -сделано. Население - напугано. Все, как заказывали!

- Ты и сейчас не старая, - Джейн усмехнулась в ответ напарнице. - Наверное, продолжаешь свои эксперименты где-нибудь в подвале при свете луны? Ладно, шучу... Без обид. Все в порядке... Может, когда-нибудь за стаканчиком бренди сама поделишься подробностями, потому что выпытывать я точно не буду.

После короткой завершающей паузы, когда тема, вроде бы, казалась исчерпанной, брюнетка добавила уже о насущном:
- Окей, значит пешком... По пути расскажешь что-нибудь о себе? Где живешь, как давно в полиции... Ну, знаешь, мы ведь теперь работаем в паре. Нужно получше узнать друг друга... Я уже знаю, что ты пьешь Латте. Хочешь, угощу еще раз, когда вернемся? В знак благодарности за урок стрельбы.
Лин поймала на своем лице заинтересованный взгляд напарницы, говоривший, что она действительно к ней не равнодушна и хочет послушать, что Лин скажет.

****

Спустя где-то минут десять новоявленный детектив полиции и ее более умудренная опытом коллега оказались напротив большого трехэтажного здания с логотипом конторы MaxPower. Говорили, владелец даже сменил фамилию, чтобы как-то раскрутить этот бренд - теперь его звали точно так же: Макс Павер. Буквы светились красной подсветкой и занимали четверть самого фасада. За исключением вывески здание было невзрачным: серенькое, обшитое волнообразным листовым металлом.

Девушки спустились в переход под землю и очень быстро вынырнули на другой стороне улицы, аккурат у парадных дверей спорткомплекса. Здесь можно было качнуть мышцы с размахом. Новые тренажеры на любой вкус. И все такое... Судя по высокому потолку зала, располагавшегося в правой верхней части здания, для клиентов построили небольшой бассейн или же площадку для баскетбола, которую видно было с торца. Влагой, вроде бы не пахло. Впрочем, это не такой уж и показатель.

- Пришли, - констатировала во всеуслышание Эббс. Разговоры на тему предпочтений и увлечений нужно было закончить уже в холле, потому как дальше девушкам предстояло пообщаться с администратором.
- Добрый день, офицеры. Чем обязаны? - поинтересовалась одна из двух девушек на ресепшен, напряженно глядя в глаза сперва Джейн, а затем и более старшей Жаклин. Копы бывали здесь не редко, но приходили после работы, без формы. А теперь сразу парочка пришла во всеоружии. Естественно, женщина испугалась разборок или другой неприятной темы. Ну мало ли?
- Вольно, Грэйс, - улыбнувшись, смягчилась Джейн. Имя девушки она прочла на бейджике. - Мы позаниматься. Сколько за час?
Собеседница в галстуке и белой рубашке, что была одета в пару к бордовой юбке, словно распрямилась после этих слов, как пружина, заговорила приветливей и проще. Джейн полезла в карман за деньгами, но ее собственных, увы, не хватало, чтобы оплатить разовое посещение зала. Пришлось попросить поучаствовать и Жаклин.

Когда все формальности были улажены, девушкам предложили пройти дальше по холлу, посл чего подняться наверх по лестнице и самостоятельно найти раздевалку. Благо,труда это никакого не составило: на полу из темной плитки под камень были нарисованы цветастые указатели. Как в больницах. Джейн снова стартовала первой,оказавшись на корпус впереди напарницы, лишь бы не пялиться на нее сзади.
Наверху все выглядело вполне прилично. Относительно новое покрытие пола, относительно целые не побитые двери. Не было графити и прочей дряни, столь характерной для американского общества. Впрочем, ответ "почему?" был прост: сюда дорого ходить бедным.
- Главное, чтобы в раздевалке не стоял запах... Если ты понимаешь, о чем я... - у самой двери подметила Джейн, после чего толкнула от себя ручку...

- Ты же знаешь, моя булочка, я любой твой зачин готова поддержать, кроме голодовки. Почти любой... - Ют шлепнула по столу ладошкой и многозначительно посмотрела на Скарлетт.
Называла она подругу по-всякому, но всегда любя. И все потому, что имечко ей дали диковинное. Ни так ее приласкать, ни эдак. Решительно не получается. Скарлетик - это самое мягкое, что приходило на ум, но вслед за ним, торохтя костями, напрашивалось другое похожее словечко, которое Ют никогда б не выговорила. Чтобы подружка вдруг не обиделась. Вот и вынуждена была фантазировать. "Булочка" Ют нравилась. Потому что благоухающая и пухленькая, прямо как щечки ее новой знакомой. Руины? Почему бы и нет.

А что до разбойников она сказала:
- Да, смерти не радуют ни глаза, ни сердце. Но если теряем своих близких, боль разлуки растет стократно... Самые черствые из нас почувствуют. Но к чужой утрате останутся равнодушными... Один зверь на свете убивает не ради пищи, но и у него причин достаточно. Добрых, злых... Пираты в моих краях поступают с пленными так же. Нуждаются в людях, что сеют страх. Так грабить становится проще. Причина. Следствие. Мы с вами - плохие звери...

Ют бросила вилку в миску. Кажется, завтрак на этом она закончила.

- Река? - Лидия удивилась такому сравнению, пожалуй, не меньше, чем словам друида в целом. Выбрал же он время для проповедей. Ну то есть вот этих вот задушевных бесед. Им с Даромой в горах, наверное, больше не было чем заняться у очага, кроме как оттачивать мастерство в философии. А теперь... Героям этот котел расхлебывать.
- Нет... Река это про кого-то другого, - задумчиво ответила девушка, что ей умышленно или случайно попался на глаза Лорин: он подсчитывал ворон в сторонке. Молодой человек не казался в этот момент радостным, хоть они сделали большое дело - задержали вторжение темных сил. Но все еще был симпатичен. Лидия вернула свой взгляд друиду и продолжила, будто с новой силой.
- Я теперь героиня. И певица клинка. Фехтовальщица... Я - ветер. Потому что всегда там, где должна быть. Впереди, на острие рапиры. И я долго учусь компромиссам. А вода... Легко смогла бы. Не-а, это точно не про меня...

Кволлийка смерила глазами тени. Казалось, они вошли в эти шахты утром, но теперь на землю опускался вечер. Это не было, конечно, правдой, но вот именно так чувствовалось. Поспать бы. Отдохнуть хотя бы часок. А потом выдвигаться со всеми в путь. Но на этот счет у магессы были собственные непредсказуемые планы. Ветер...

- Я отправлюсь в Лайчгейт с беженцами. Чувствую, должна быть с ними. И тело лучше захоронить в Бронсе. Должно же у них быть кладбище, - взгляд светлых девичьих глаз прикоснулся на это раз к трупу убитого мытаря. - Я заварила эту кашу, мне и расхлебывать. Хочу довести это дело до конца. А вы - вернете медальон женщине. Если конечно на все это найдется время. Берегите себя, ладно? Все вы. С нами добро. С нами любовь. С нами мечты всех тех людей, которых мы с вами защищаем... И если вы вздумаете, что вам не верят... Что готовы махнуть рукою на нечисть... Просто вспомните мои слова. Они придадут вам сил.

Кволлийка постояла еще мгновение, будто и не хотела никуда уходить немедленно. Но затем обернулась и зашагала прочь, в сторону эвакуирующейся рыбацкой деревеньки. Зеленое уходящее пятнышко с хохолком цвета соломы.

Пожалуй, одной уходить было грустно.

Не бедный, надо сказать, поселочек. Ют оглядываясь шла по кладке уложенного в грунт камня. Путешествовала монахиня много, стало быть повидала тоже не мало. И такой вот бродвей шириной в два метра позволить себе могли не все. Далеко не все селения и поселки, где ступала ее маниатюрная лапка. Даже в городах это не везде было... Ох, как бы не соблазнилась на крамолу Скарлетт. Как бы не взялась сгоряча за старое...

Взгляд монахини скользнул по товарке, будто бы невзначай и совсем без умысла. Интересно, что она там себе думает?

Но затем вернулся к созерцанию местности. Лошади, собаки, курица... Вон, курица - куда побежала? Ничейная? Ну да... Раз никто не приглядывает, точно, она ничейная. А раз ничейная можно отловить и съесть. В животе заурчало, призывая к действию, но охотиться Ют не решилась. Нужно было вести себя прилично хотя бы в первый день по прибытии, а не то в остальные уже никто не поверит, что курица-то ничейная... Э-эх. Если бы во рту низкорослой девицы побывала этим утром хоть крошка, она, верно, не думала бы сейчас о мясе - этом нежном кусочке плоти, что оказывается там и тает... Тает на языке... Уф, так ведь и слюнками можно подавиться! К счастью, на выручку ей пришла таверна, что по сути означало конец их двухдневного, увлекательного путешествия. Колдобины да лошадиные кучи встречались на тракте повсюду, иногда оборачиваясь в занятную форму, но... Не к столу будет сказано. Здрасьте, приехали! - так говорили в ее родной стране. По поводу и без повода. Просто говорили и все тут, но сейчас повод был.

Неожиданно мечтательный взгляд иностранки задержался на кромке большого дуба, осмысливая, переосмысливая, раздумывая... Нужно было изречь что-нибудь эдакое.
- Вся наша жизнь - как вот это вот дерево... - одухотворенно произнесла путешественница, после чего продолжила свою умную мысль.
- У кого-то сосна до самого неба. У кого-то кустик, подрезанный кем-то. Вот мы видим внизу корни, хорошо видим, это понятно. Потому что вот это наше прошлое. Наши истоки. В них жуки и всякая гадость, но... Без него нас и не было бы. Дальше крона - это будущее. Ничего не видно на самом верху. Не видно отсюда, кто там, и что за птицы... Кто-то совьет там свое гнездышко, а другие пообрывает ветер... Но к чему это я? Сама не знаю... Пойдемте уже внутрь.

И она вошла, примечая детали и разыскивая непримечательные подробности. Монашка их чуяла буквально нутром.
Не укрылись от Ют ни стены из камня серого, ни богатая черепичная кровля, ни лица ее спутников. Что значила для них ее мудрость? Большинство от нее просто отмахивались, и скорее всего, так и будет, но в этих своих новых знакомых она готова была поверить. Поверить и дать им шанс поймать свою удачу за фост!
Тут монахиня отвлеклась от пространных размышлений, заприметив женщину любопытной наружности. Пожалуй, раньше она таковых не встречала... Та заговорила, и удача - вот она!
Предложили поесть бесплатно. По крайней мере, Ют заключила так.

- Вот вы только взгляните на меня, дорогая Золис... - сокрушилась в ответ приветствию их новой знакомой Ют. - Маленькая и худенькая, как спичка. Я недоедаю с самого детства... Где тут у вас столовая?
Ют приветливо улыбнулась женщине, для себя в голове отметив, что без волос, может быть, и удобно, но не очень-то, конечно, красиво... А вот цвет кожи монахине нравился - словно вкусный ржаной хлеб. Так и съела бы ее с помидоркой.

- Жаклин? - бровка девушки ниже ростом переползла чуточку выше, будто желая поравняться с собеседницей. - Тогда... Почему не Лин? Ну если только...

Джейн осеклась на полуслове, додумывая с учетом сказанного: "считают меня своим парнем". Господи, можно было и без подробностей личной жизни обойтись. Хотя... Это внесло кое-какую интригу. Она смерила офицершу взглядом, будто доселе чего-то не замечала.



- Окей, не берите в голову, - Эббс неловко улыбнулась рыжей. Лифт остановился. Дверь открылась. И Джейн шустро рванула вперед. Дорогу миниатюрным пронырам!

- Мое имя Джейн Эббс. Да, это так и работает... Мне комфортно в роли "доброй".
Уже на ходу Джейн изобразила кавычки пальцами, лишь слегка обернувшись к Лин.
- Одну минуту, и будет кофе.

Джейн вынула свой бумажник, а затем, провозившись совсем не долго, погрузила в громадный красно-черный ящик требуемую для Латте сумму. Аппарат загудел и начал приготовление.

- А Вы? Плохой или хороший коп? - возможно, впервые с момента встречи в ее вопросе почувствовалась нотка заинтересованности, которой раньше практически не было. Так, беседа спустя рукава, и только по той "счастливой" случайности, что она едва не сбила офицершу с ног.
- И что за сюрпризы во мне могут быть? Моль из платяного шкафа. Патрульная... - Джейн театрально пожала плечами, при этом слегка улыбаясь и не отводя от собеседницы взгляд. - Но если это попытка меня смутить, то, кажется, она удалась...
- Оу! - у Джек не было шанса ответить. Эббс перебила сама себя, затем вдруг указала рукой в коридор, уходящий куда-то в сторону, в темное. - Раздевалка вон там. Первый поворот налево. Там лампа с зеленой надписью. Ящики офицеров в нише прямо, а мы обитаем справа. Ваше кофе, Лин.

Доселе стоя спиной к автомату, Джейн аккуратно от него отпрянула легким, почти кошачьим движением - словно отрабатывала его пол жизни. И также легко зашагала прочь, в том направлении, куда указывала. В проеме для тары показался стаканчик, куда автомат принялся заливать латте.
- Что ж, увидимся как-нибудь. В лифте. Может быть... Простите еще раз, я не нарочно... - отсалютовала она уже на ходу. Думала, что попрощалась. В раздевалку мало кто заходит с кофе.

***

Стройная фигурка брюнетки, хоть и не такая стройная, как у рыжей, быстро засеменила в коридор и очень скоро повернула за угол. Эббс не оглядывалась (а зачем?). Они пересекались с детективами не часто. В основном утром, как сейчас, или же вечером, в конце смены. Мисс Дженсен, новенькая, вылетела из головы почти сразу, стоило девушке от нее отвернуться. Словно магия это была какая-то... И все-таки, что же она имела в виду, настойчиво увещевая о "сюрпризах"? Не могла же она почувствовать в ней "способности"? До сих пор никому это не удавалось... Так с чего бы именно сегодня? Раздумывая над этим в фоне, Джейн открыла дверцу под лампой, на чьем солнечном, лучистом теле было выведено зеленой краской "Раздевалка:женщины". Вылетела, но не до конца.

Оказавшись внутри, Эббс не стала мешкать и быстренько повернула к патрульным. У них с детективами, как она и сказала , была одна общая раздевалка, попросту разделенная на небольшие секции - это были издержки экономии места. Сейчас обе они были пусты. Еще бы, в такое время. Джейн следовало поторопиться.
Девушка подошла к своему ящику, порылась в спортивной сумке, откуда второпях извлекла ключик, и аккуратно открыла дверцу. Но аккуратно - не значит тихо. Вообще, ящики - это история отдельная. У них было два больших недостатка: дверцы скрипели, как в фильмах ужасов, и на них не было никакого номера. К счастью, прогресс снаружи участка добрался в какой-то момент до стикеров, маркеров и всего такого прочего. Например, у Эббс был наклеен дельфинчик, поперек туловища которого красовалась ленточка с ее фамилией.
Внутри ящика висела на вешалке форма. С обратной стороны дверцы - прикручено небольшое зеркало. Джейн стащила с себя рубаху, чтобы быстрее - через голову. Затем посмотрелась в него мельком, только чтобы убедиться, что в порядке волосы. Но вслед за парой приглаживающих движений решила чуть-чуть подвести губы. Помада "на все случаи жизни" стояла у нее на полочке. Это заняло бы меньше минуты... Меньше минуты в другой вселенной и не тогда, когда уже опаздываешь.

Понедельник. Работа зовет...
Вчера дела, вроде бы, устаканились. Удалось выбить отсрочку по квартплате: миссис Вудсон была так добра... Та-ак добра, что позволила Эббс оплатить за жилье послезавтра, потому что сегодня у нее денег не было. Впрочем, гарантии у Джейн хромали. На левую... Нет, на правую. *Вздох* На обе... На обе ноги. Последнее время все как-то не ладилось. То чайник разбила в дребезги - пришлось покупать новый. То ключ потеряла от квартиры - еле нашла, уж думала все, пропал. Перепалка с Роном подпортила настроение в среду, это еще до фиаско с чайником. А уже в пятницу перестал заводиться "дырчик"...Но ведь он числился совсем еще новым! Джейн купила его в кредит каких-то четыре месяца тому назад. Продолжала выплачивать стоимость и, конечно, не обрадовалась скорой поломке. Мягко говоря... Собственно, поэтому денег не было. Она заплатила регулярный платеж, заплатила за ремонт мотороллера (случай оказался не гарантийным, как обычно это бывает), заплатила за еду и выпивку... Ах, йогурт. Это был йогурт, который Джейн употребляла систематически, становясь что-то вроде йогуртоголичкой, если провести параллель с зависимостью ее пищеварительной системы, и вот... Ее скромные денюжки закончились. Та-дам! На аренду уже не хватило. Но... Все было не так уж плохо! Наступало время полосы белой. Сегодня утром Джейн путешествовала в участок с легким сердцем, ловко объезжая слоупоков и ни разу не посигналив в ответ. Все потому, что сегодня был особенный, выдающийся понедельник. По участку распространился слух, что по лесенке полицейского департамента опускают новые, свежеиспеченные назначения. От них буквально веяло ароматом прибавки! И, возможно, улучшением квартирных условий. Да, Эббс так или иначе не смогла бы позволить себе свой, собственный дом, но арендовать что-нибудь поприличней - запросто. В том же доме из красного кирпича, где она снимала квартирку Вудсон, прямо над ней пустовали апартаменты с мансардой. Чуть дороже, но куда просторней, и... Можно было ночью гулять по крыше, а днем загорать ню. В старом городе почти не было высотных зданий, а значит и подглядывать за ней было некому. Разве что Гуглу со своих спутников, но для этого Джейн Эббс - слишком мелкая сошка. Даже грудь ее худосочную с космоса вряд ли получится разглядеть. В общем, на этот счет можно было не беспокоиться...

Джейн поставила мотороллер на парковку и быстренько проследовала в парадную. Время - без трех зашквар. Но успела. Все ОК. Негоже опаздывать к повышению...

- Доброе утро, Стив, - чуть запыхавшись, но, скорей, от волнения, она бросила салют дежурному. Сегодня была очередь Стива Нейтана - невысокого афроамериканца в галстуке и форменной синей рубахе. Под столом не было видно, во что Стив одел свои ноги. Фантазия тут же нарисовала семейки точно такой же звездно-полосатой расцветки, как флаг за спиной дежурного, и губы брюнетки обычно хмурой не надолго посетила улыбка. Но совсем, совсем не надолго. Джейн спешила успеть в лифт: тот грозил закрыться перед носом и тем самым выставить ее неудачницей в самом начале важного дня. "Ну уж нет, ты не сделаешь меня, поганец!" - мелькнуло в голове героическое. И она влетела меж створок шанса, как Тор со своим мьелниром! Только впереди Джейн держала сумку.

- Мы заехали в пустой город в сумерках, Сэм... И нам говорили, что отсюда давно не было вестей, - едва откинувшись обратно на кресло, отчаянно выдавила Джесс. Так, словно водитель не понимал очевидного.
- Да здесь от любого чиха можно обосраться на месте. Уж извините за мою прямолинейность! Мало ли, что за хрень тут могла произойти? А проверять лицом как-то не хочется. Нас трое и мы плохо вооружены. Я вообще не умею стрелять... И водить машину, если тебя убьют - тоже. Ладно бы еще на дворе стоял день, но уже через четверть часа обзор здесь будет, как у негра в заднице. Тебе действительно так не хватает в жизни острых ощущений?

Джесс вскипела и разозлилась тоже, потому что рисковать своей жизнью или нет, каждый должен решать по отдельности. Выбор Сэма ей совсем не нравился. А своего собственного она не имела.

- Проще простого, если позволите? - Трэйс уверенно подошла к поклаже, с которой не на шутку позабавились фейки, и приготовилась творить колдовство. В этом плане она была практически мастером на все руки. Одно только чинить не умела сломанное, а так... Почти любой каприз.
- Я медведь, меда неть, - улыбнувшись, наполовину пропела девушка, вращая ладонью в воздухе. Так, словно орудовала какой-нибудь тряпкой.

В тот же миг липкие медовые пятна потихоньку принялись исходить на нет. Это средство не раз помогало в дороге, когда одежды бардессы марались. Должно было помочь и сейчас.

- Это мой листок, Джарим. Моя метка. Моя клятва... И моя ответственность. Я никому ее не отдам, и если понадобится, расквитаюсь за всех нас... Проклятье унесет меня в бездну. Не сейчас, но это случится. И к тому моменту я должна быть готова. Чтобы уничтожить своего предка...
Иориз крепко сжала кулак, мельком взглянув на Нарцисса.
- Сильванус - не твой бог. Ты не нарушил никаких обетов. Ему незачто упрекнуть не ведавшего, что делает...А этот лес - просто магия. Озеро, хаос, они поглощают магию, а не жизнь. Все это... Не настоящее, как и туман...

- Это был друид Сильвануса, Джарим. Я думаю, он и был медведем, потому что друиды умеют принимать формы животных. Но... Возможно, это не так. Связь между этим местом и ним точно есть. Впрочем, это не так важно сейчас. Объяснить почему... Почему так случилось - не просто. Но я попробую...

Тифлина опустила и расслабила руки, но все же не выронила из пальцев листочек. Он был мал, но чрезвычайно важен.

- Моя магия проистекает из хаоса. Я не то чтобы поклонялась богам, и не служитель, как ты знаешь, но этого никак не изменить. Сущность, чья кровь, позволяет мне творить магию, принадлежит одному из слоев бездны, в котором хаос очень силен. Он - мой предок, во мне его кровь. Хаос в лице Талоса, как и в лице этой сущности, которую ты бы назвал демоном, противоборствует богу Сильванусу. То, что здесь было... Перед тобой источник магии... - чародейка взглядом указала на озеро, теперь наполненное частичками бездны. - Который только что сменил владельца. Вместо Сильвануса он отошел другому... Это большое деяние, Джарим. Сюда был направлен взгляд богов. Я сделала это ради своей силы, чтобы укрепить мою магию... Но и ради нашей, потому что так мы бы наверняка смогли больше... Заработать, помочь - все это. И все это - судьба, Джарим. Нарцисс... Это судьба и ваша тоже, хоть вы и не сделали ничего для этого, кроме того, что связаться со мной и участвовать в этой схватке. Мой род, я сама, вышли из того же самого... Но теперь история будто бы повторилась, и я.... Я передала алтарь бога предку. Это не может быть простым совпадением, понимаете? Алтарь, заклинание, кровь... Даже слова Саравара о том, что Сильванус может меня уничтожить. Все это было не просто так. Я пришла сюда не просто так. Вы были здесь не просто так. И он не сумел остановить меня не просто так. Сила... Я получила, ее это верно...Но за это же я была проклята. И не богом природы, а тем, кому вручила этот источник! Затем... Боги дали мне вот это...

Тифлина вытянула вперед ладонь и показала листочек Джариму.
- Та сила, что я хотела, здесь... Это не магия, а нечто большее. Цель. Символ моей ошибки. Я должна буду вернуть это Сильванусу... Исправить то, что наделала... Я обещала...

Иориз взглянула в глаза Джариму, затем снова на дубовый лист. И наконец, увидела перед собой веревку. Будто она появилась пред нею только что...

- Мы все поступали здесь, как должно. И если должна... Да будет так... Веревки - это всего лишь веревки...

Чародейка вытянула к Нарциссу руки, соединив два запястья, и отвела взгляд в сторону на лежащего в неведении Саравара.
- А он... Только разозлится, если свяжете...

"Предана дважды за одну минуту..."- мелькнуло едкое в мыслях тифлины, что теперь возводила глаза к небу. Ни одна горечь во всей вселенной не затмевает собою предательства... Впрочем, ее мысли были о том же, когда судьба в лице Саравара ударила в спину первый раз. И теперь сделала это снова. Мерзость!

Израненная ладонь чародейки, как и другая, все еще целая, сомкнулась в единый кровавый кулак, а лицо исказила гримаса ненависти, пока Иориз произносила слова. Слова победительницы, не смотря ни на что. Слова на языке инферналов!

- И награда твоя - проклятье? - вопрос тифлины гноился горечью, однако сильнее всего пылал в нем гнев. - Ни один смертный не дал тебе столько. И ни один смертный не станет тебе врагом, как я...

Иориз поднялась перед алтарем с колен, все так же глядя куда-то в небо. Могло показаться, не замечая ран. Как и последующего исцеления Нарциссом. Ее тело утратило на время значение, целиком уступая сильному, но разоренному духу, что осмелился выступить против бога Сильвануса. Победил. Проиграл. Но не был сломлен!
- Призываю богов себе во свидетели! - продолжила девушка свою речь. - Я знаю, их взгляды обращены на нас! Я знаю, что кровь в этом пне МОЯ! Половина от демона, половина от человека! Во имя той падали, что хохочет из сумерек, орудуя моими руками, да не сотворить мне ни одного заклятья! Талосу, богу хаоса, Хору, покровителю мести, и Асмодею истребителю демонов теперь я вверяю свою судьбу. Для этого я здесь! Услышьте меня, о боги, у вас я прошу заступничества! Да! Я приду к тебе в бездну, ничтожество! Но стану последней, кого ты увидишь рядом со своим горлом - вот тебе моя клятва! А теперь я сама заберу СВОЕ!

Когда закончила, чародейка с разбегу сиганула в омут...

"Проклятье!" - мысленно огрызнулась Иориз, пытаясь усилием воли бороться и с демоном, и с опутывающим заклятьем "друида". Затем вскрикинула от жгучей боли, прошипев старцу по-змеиному:
- Ты сгинешь в своем болоте! Вот он - друид проклятый! Явился!
Последнее предназначалось товарищам, и хотя демоница не была до конца уверена, проблемы предпочитала решать в порядке наибольшей важности. Самая большая выходила из озера, а уж был то медведь или нет - не столь важно. Впрочем, это действительно мог быть он.

Коренья опутали чародейке ноги, не позволяя двинуться с места, однако это ей было и не нужно. Все, что было нужно - время. И кровь. Больше крови! Если она правильно трактовала пятна, изъевшие кожу старца страшными, черными язвами, ее ритуал причинял поганцу вред. И чем дольше она колдует, чем больше выливает крови, тем этот вред должен становиться сильнее...

- "Nem több hülye, mint te, öregember!" - она продекламировала еще одно заклинание, дабы попытаться сбить защитника алтаря с толку. А затем вскинула нож повыше и с размаху пырнула свою же руку, разрезая вены по всему предплечью. Раздался сдавленный крик боли, но в то же время целые реки ее темной крови потекли к алтарю с новой силой.

- Если погибну, то только не здесь! Оттащите тело от алтаря немедленно, иначе всем настанет конец! Только кровь! Нужна кровь!

Слова кандаганской колдуньи были услышаны и поняты должно: она хотела покончить со сборами, что затянулись во многом из-за Лидии. Но Лифен не встала между ней и Азрионом.
- Эта поговорка об орках, а не о полуорках... - попыталась оправдаться магесса, но поняла, что лед тонок и вынуждена была извиниться. - Я не имела в виду тебя, конечно. Просто людям их ставят в пример того, как силой распоряжаться не нужно. А что до свечения - проход там узкий. Двух воинов хватит, чтобы его закрыть, и если они узнают, что мы идем, заранее... То есть, не так, как сейчас, а увидят свет... Мне кажется, обернуться все может очень плохо. Мы не знаем, сколько у них стрелков... Не знаем количества и состава. В конечном счете в такой ситуации любая мелочь может оказаться решающей. И потому мне не хотелось бы думать в бою, что я, возможно, чего-то не сделала, чтобы уберечь наши жизни; мне не понравилось умирать на дороге...
Она обвела взглядом присутствующих, а затем снова вернулась к аранцу, на которого глянула как-то устало. Там, где Лидия видела наполовину полное, он видел наполовину пустое. И кажется, ничего с этим поделать нельзя было. И все же она имела, что ему сказать.

- Да, я не отношусь к смерти просто. С недавних пор... Ты помнишь, что было, Азрион, когда против нас выступил маг? Помнишь, как я упала, сраженная одним ударом? А теперь посмотри в глаза человека, который стоял на краю гибели, и скажи, что ты все сделал правильно.

Уста волшебницы ненадолго замерли, пока глаза наливались горечью и давящим, недосказанным чувством, однако Азриону отвечать не пришлось.
- Неужели не ясно, что я цепляюсь за ниточку - одну единственную, какая есть, чтобы повысить наши шансы? Потому что сейчас это... Обмен ударами. У кого кровь и потроха навыворот случатся долей секунды раньше, при том, что оборонять пещеру проще. Иди последним или веди нас. Ты не единственный, кто видит ночью.
Но ради богов, хотя бы попробуй пробраться туда незаметно. Мы не теряем, если оступимся...

Иориз пристально взглянула в лицо мужчины, ничуть ни стесняясь ни руки на талии, ни тем более близости между ними. Как она и сказала, он понял не правильно, а теперь задал неверный вопрос. Или же слишком верный, напротив. Однако своею рукой чародейка уже коснулась полотна двери... И это значило - Нарцисс останется. Она получит свое сегодня...

Усмешки, азарт, намеки - все это утратило власть над вечером, когда на помосте оказалось та, что доселе лишь дергала ниточки, оставаясь скрытой за благоверной маской. Страсть. Обжигающая и властная, не приученная быть побежденной.
- Я почувствовала, что ты мой, - прошептала страсть на ушко Нарциссу. - Что хочу тебя этой ночью... Только этой и никакой другой. Я почувствовала это всем телом, даже там... Внизу... Но ты первый отважился действовать. А теперь я зла на тебя за это. И за то, что ты уходишь... Нет. Скорее, играешь со мной не по правилам, вынуждая меня раскрывать карты... Но я ведь никуда тебя и не отпускала. С самого начала...

Как бы неловко это не выглядело, как бы не удивляло и не стесняло Нарцисса, Иориз одним завершающим росчерком поставила точку в их небольшой игре, приобняв мужчину чуть ниже пояса и легонько погладив его сквозь брюки.

- Эта смена ролей непривычна... Я согласна побыть ведомой, но с одним небольшим условием. Ты забудешь о том, что было, и ни разу не вспомнишь об этом. Никогда. Не при каких обстоятельствах ты не станешь хотеть продолжения этих отношений на одну ночь.

Ио отстранилась немного от барда, чтобы прочесть у него в глазах согласие. Ее губы дышали огнем, хвост описывал позади фигуры, не знакомые даже хозяйке, а руки сами тянулись к мужчине сквозь последнюю между ними преграду. Обещание. Обещание...

Оказавшись на улице, Трэйс также услышала этот звук. Кто-то долго и упорно бил в барабаны где-то далеко за лесом. Что ж, и это можно было обернуть на пользу. Коль здешние платить не хотели, музицировать придется бесплатно, для себя и собравшихся девочек...

Бардесса сотворила неподалеку от хижины заклинание меньшей иллюзии, что дополнила звук барабанов дудочкой, а затем принялась исполнять на флейте подходящую основную мелодию. Таким образом получилось трио одновременно игравших инструментов, но всего лишь с одной исполнительницей.

- Вот и нашлось применение барабанам... Здорово ведь, правда? - отвлекшись, произнесла бардесса, а затем вновь вернулась к музыке

- Пропеть елейно, складно бы солгать. Но только правду я могу сказать...

Продекламировав короткое стихотворение, что было ни чем иным, как заклинанием, обращенным к музе, Трэйс поднесла ладонь к губам. Так, словно для жеста воздушного поцелуя. Затем легонько всколыхнула воздух теплой струйкой дыхания, которую сама же поймала в руку, а после - развеяла по ветру, "посыпая" заклинанием пространство вокруг себя. В виду скромных размеров сарая в область истины угодили все...

- Признаюсь, удобнее это делать наедине. Но попробовать можно и так... Кто станет первым спрашивать?

Покончив с приготовлениями, Трэйс взглянула сперва на Арру. Пернатый за главного, значит ему?

"ВЖУХ!" - перед носом зазевавшегося Лорина, словно молния, блеснул клинок. Ну, не перед самым, и не то чтобы блеснул, ведь лезвие изрядно потемнело с годами, но звук произвело, как новое.
- Тебе нравится? - поинтересовалась у мага Лидия, разрезав надвое воздух. - Страшненькая, конечно, но в деревне другой нет. Я не нашла, во всяком случае...

Девушка сосредоточила внимание на рапире, держа ее на вытянутую руку острием в сторону Лайчгейта (хоть сама об этом не догадывалась). Затем снова взглянула на юношу, перед которым откровенно хвасталась обновкой. Рыжей, рябой от старости и, наверняка, не особо острой, но намного длиннее и внушительней, чем простенький кинжал с распродажи. Прежде чем использовать, о ней нужно было позаботиться.

- Слушай, Лорин, а "Фокусы" умеют очищать от ржавчины? - Лидия взмахнула клинком еще раз, едва не срезав бельевую веревку, на которой сушилась чья-то сорочка, высоко над ее головой. Затем прижала ведущую руку к телу. Это была одна из фехтовальных стоек, что их волшебница подсмотрела у старших там, в эльфийском лагере. Вот бы и ей научиться со шпагой...

За спиной воительницы виднелся рюкзак, которого раньше у нее не было. Ее собственный, как и туфли, остался в известной кволлийской таверне, но в Бронсе Лидия разжилась новым, когда все жители к ним подобрели. В рюкзаке же лежала броня, которую девушка показывать не решалась. Сперва охарактеризовав ее как плед из оладьев, слегка подгоревших и почему-то квадратных, она посчитала доспех ужасным. Старым и не красивым. В таком показываться ей было стыдно, но лучшего опять-таки не было... Между защитой и образом Карстена, которого часто изображали одетым в захудалую броню не по размеру, блондинке было выбрать сложно, поэтому Лидия предпочла не выбирать. На случай сражения она "стеганку" взяла, но положила к себе в сумку, чтобы теперь не пришлось краснеть перед единственным достойным кавалером. Чем только не пожертвует для красоты барышня... В зеленом платье ей было вполне комфортно.

Узнав букет, она не торопясь попробовала, совершив скромный дегустационный прием, после чего выдала свою оценку:
- Вино приличное, однако мастер переусердствовал немного с травами - на мой вкус. Предпочитаю чистые напитки примесям. У нас в Кормире виноградный сок есть то немногое, из чего производят вина. А специи кладут в разлитое... Впрочем, если бы во всем свете вино делали одинаковым, это было бы дьявольски скучно. Свобода воли, путешествий и выбора - так много значат для развития личности...

Иориз поймала себя на мысли, что не хотела бы казаться философом, которым и в самом деле не была ни грамма, а потому скоро переменилась в лице: вместо возвышенного интеллектуального образа, девушка примерила образ львицы, наслаждавшейся прохладой оазиса. Она взглянула на кавалера сверху, что придавало ей немного надменности и вычурности благородного статуса, после чего заявила с невозмутимой уверенностью:

- Господин Фиорелли наших владений не посещал. Однако в его ученике я чувствую ту страсть, что, без сомнения, на поле боя способна пламенем разжечь сердца. Но и в миру, Нарцисс, я верю, найдется достойное твоих талантов применение... Бокал за тех, кто не сидит на месте?

Лидия слушала речи трибунов молча, затаив дыхание. И все больше убеждалась в том, что поступала сейчас правильно, не раскрывая обескураживающей тайны. Староста внял ее словам, согласившись выкупить имя деревни ценой покаяния перед лицом ответственности. Тем самым он уберег и свою честь. Теперь ничто не бросало тень на мирную прибрежную деревню. Ни ложь, ни луна возмездия... Часть этого она взяла на себя, полагая, что призрак теперь упокоится. Будто сама приносила клятву пред всеми богами небес. Сегодня добрая, но озорная Малтэя отличилась в глазах кволлийки особенно: к матери вернулись дети. Однако на лаврах почивать - рано. Как Лидия успела выяснить, остальные решили уходить в Лайчгейт, чтобы именно там выстраивать оборону. Возражать магесса не стала, а только молча кивнула в ответ. По ее мнению, однозначно хорошего выхода в такой ситуации все равно не было: каждый был чем-то плох, но и в чем-то превосходил другие, поэтому Лидия просто не вмешивалась, дабы уберечь от бесконечных распрей и себя, и остальных. Оставалось лишь воплотить этот план в жизнь, и она почувствовала, что может помочь...

Девушка выступила из отряда избранных, чтобы продолжить говорить вслед Азриону. У нее тоже нашлось, что сказать.

- Дорогие люди, если позволите... Я хотела бы поддержать нашего паладина и просить вас хочу о том же, но скажу немного иначе. Это, наверное, имеет значение для всех вас. Азрион просить вас оставить свой дом. Это тяжело, мы знаем, но поверьте... Дом - это не только четыре стены, в которых вы спите и вместе ужинаете. Вернее, дом - это совсем другое... Я сама родом из Кволла и пол жизни прожила на колесах. Мой отец раньше торговал всякой всячиной, а Мама выступала на малой сцене: ярмарки в городках, праздники в деревнях... У меня никогда не было ни избы, ни хижины. Ни одной стены, что я смогла бы назвать своею. Сперва повозка, потом школьное общее жилье, а затем лагерь, в котором училась эльфийскому волшебству. Я не знала и не знаю селения, которое смогла бы назвать своей родиной, кроме целой страны - Кволл. У нас многие живут, путешествуя. И при этом живут счастливо. Я тоже была счастлива, пока со мной были мои родители... Но в какой-то момент их не стало, и тогда я почувствовала, что без них... Не так уж здорово. Ваш дом - не в четырех стенах, вот что я хочу сказать. Дом - это люди, которых вы знаете, с кем готовы делить кусок хлеба, это ваша семья: отцы, дети, внуки. И конечно, дом - это вера в лучшее. Иногда беды только делают нас сильнее, а иногда заставляют проливать слезы, но мы преодолеваем их так или иначе. Я прошу вас, не нужно сейчас падать духом. Бронс всегда будет жить у вас в сердце. И когда вы уйдете, то унесете его с собой. Жизнь, борьба - вот что важно. Гораздо важнее, чем постройки из дерева. Не бойтесь покидать это место. В Лайчгейте, я в этом совершенно уверена, будут рады и вам, и вашей помощи. А затем, когда все это будет окончено, вы вернетесь на землю предков снова, и никто не посмеет отобрать ее у вас.

У Иориз было, чем удивить Марию, но для начала она побеспокоилась о другом. Об одной мелочи, но невероятно трогательной, что в юности подсмотрела у женщин - последовательниц известного культа... Нет, это не имело отношения к демону или к мистическому, оккультному ритуалу, просто... Отдавшись и наслаждаясь друг другом, они продолжали держаться за руки. Это выглядело настолько чутким, что мгновенно запало в сердце, и она тоже хотела так... Со временем ценность жеста померкла, его глубина уступила раскованности, с которой Ио держала за руки не одну и не двух девушек, однако любовницам это было приятно. Она надеялась, понравится и теперь...

Вернувшись к прелестным бедрам, поглаживая и сминая кожу, Иориз раздвинула ее ножки в стороны, а затем позаботилась, чтобы не мешало платье. Она взяла руку Марии в свою, позволяя девочке играть с ее прядями лишь в половину от задуманного служанкой. Эти ласки были чародейке приятны: в ее кожу сквозь корни локонов ручейками восходила блажь. Однако ладоням суждено было встретиться. Ио крепко стиснула пальцы, меж которых вошли пальцы Марии, и не намерена была отпускать... До самой последней секунды.

- Тише, моя сладкая... Нам не нужно, чтобы нас тревожили, - попросила Иориз девочку, ненадолго отстранившись от ласк ее нежного, как сливки, бутона. Улыбнулась малышке в глаза и вернулась к приятным хлопотам. Вкус Марии - немного терпок, он едва оттенял сладостью и, конечно, не вровень меду, услаждал обоняние виконтессы. Но Иориз отнюдь не врала, называя любовницу сахарной, и смогла бы назвать вновь. За ее красивое лицо и фигурку, за невинный и робкий характер, за тот милый, искренний вздох, что срывался с ее губ все чаще, в такт движениям языка партнерши. За таившуюся страсть и нежность, что Мария вложила в ладошку, взятую тифлиной в плен... Иориз старалась кружить как бабочка, порхая в воздухе над ее цветком и неустанно отдавая ласки: по кругу, с нажимом и трепетом, вдоль губок с упоением кошки, и в стороны, преклоняясь набок. Медленно, но затем быстрее, настойчивей с каждой минутой, меняя силу и взятый темп. Она топила Марию в море приятных, небольших перемен, целуя и проникая глубже, но только когда нужно... Стоило только самой Марии просить о чем-то любовницу, ни слова не произнеся вслух. Иориз подслушивала ее чуткое тело: робкие движения ягодиц, пылкое сжатие пальцев, вдохи и частые выдохи... Все сказанное на его языке.

- Как хорошо, что мы с тобой эльфы только наполовину, - прокомментировала предложение бардесса, после чего вынула из рюкзака кольчугу. - Это не самый лучший выход: детям с монахами не повторять. И все же так будет лучше.

Трэйс сложила кольчатый сверток наземь, затем сделала несколько пасов руками, произнеся коротенькое заклинание, после чего принялась разворачивать кольчугу. Небольшая магия сделала металл теплым.
- Заклинание действует час. Держи... - она протянула свою рубаху Ингмару. Если не влезет, то хотя бы накроется.
- Спасибо. Я воспользуюсь твоим спальником. А ты... Если замерзнешь, разбуди меня, и я сделаю ее теплой еще раз. Могу проделать то же самое еще с парой вещей. Хочет кто-нибудь согреться?

Последнее Трэйс огласила чуть громче, привлекая внимание к себе.

- Понятно... - только и смогла выдать Джесс в ответ. - Значит, все-таки ночуем здесь... Хорошо. Посидите пока, я за водкой. А потом нам с Юрой снова нужно будет отлучиться. Нужно поговорить с Бэйкером о Мэрилин. Юра со мной не согласна, но я почти уверена, что она п-р-и-ш-е-л-е-ц.

Последнее слово Джесс проговорила едва различимым шепотом, но затем скрасила конспирологию улыбкой.

Не дожидаясь ответа, детектив Коул направилась к хозяину забегаловки с тем, чтобы приобрести лекарство.

- Водка есть? Мне бы спину растереть. Грамм двести.

- Что ж не умер, а подлетел ко мне? Как жучок на лужайку в цветочках. Хоботок здесь пристроить некуда.
Девушка состроила кислую мину (нечто среднее между улыбкой и уставшим в дороге лицом) и быстренько закрылась щитом от всяческих на нее посягательств. Благо, снаряжение было при ней, хоть и сложенное рядом на лавке. А затем взглядом "подвинула" Ингмара, будто тот заслонял ей солнце.

- Пялиться, вообще-то, неприлично, - Трэйс продекламировала очевидное вдобавок. Уж свою-то шутку с бокалом она считала вполне безобидной. Не настолько, чтобы пожирать глазами и таким образом преподавать урок. Да и на урок это было не похоже. Если только не медицины...

- Арабел, сир. К югу от замка Краг, у подножия Штормовых Рогов тянется дорога от Краснолесья к городку Хиллмарш. Ее называют Драконий след. Если свернуть чуть раньше и объехать упомянутый городок с севера, углубившись в подгорье, там и найдете ущелье Роднар. Не самая плодородная земля, но зато лес и река неподалеку. Красивое место с хорошим видом из окна. Жаль только мост гораздо южнее, в чужих владениях. За все те годы, что моя семья правила землями вокруг ущелья, никто так и не сподобился построить свой. Заняты были другим... И это первое, что я сделаю, когда вступлю в свои права. А до той поры нужно заработать на это денег...

Признание на счет далеко идущих планов сделало выражение лица Иориз на несколько секунд мечтательным: она в самом деле припомнила замок, где из окна ее собственной спальни можно было увидеть лес Халлака. Королевскому чуть выше столицы он вдвое уступал в размере, но ни капельки не уступал в красоте. Особенно, если смотреть сверху. Это было похоже на зеленое море...

Однако тифлина вернулась к реальности так же быстро, как из нее выскользнула. Финансовое предложение барона она сочла вполне интересным, если только... Если только медведь действительно существует. Иориз хотела было задать какой-нибудь наводящий вопрос из серии "А видел ли кто-нибудь мишку в живую?", но припомнила просьбу кастеляна и отказалась от своих намерений. В конце концов, это можно было выпытать у других. У того же Каспара или в местной таверне...

- Ваше здоровье. И за дороги скатертью, - произнесла виконтесса вслух, оставив размышления ненадолго. - Саравар все время серьезен и хмур. В любом стакане учинит бурю... - она с намеком обернулась к жрецу, хоть его мнение и не было безразлично. Просто сама чародейка не видела в приеме гостей ничего подозрительного. Во всяком случае, с учетом рассказа Каспара. До сих пор все было чинно и вполне благородно. И пожалуй... Можно было чего-нибудь скушать. Иориз жестом подозвала слугу и попросила подать ей основное блюдо: овощное рагу с белым мясом.

"Прохладно..."- подумала Джесс, просыпаясь ото сладкой беззаботной дремы. Ей снилось зеленое море, где волны одна за другой бились о скалистый берег вдали от убийств, крови... Но ведь она ни разу не ездила к морю! С чего бы такому сниться, и... Откуда в ее голове картинка? Словно обложка на старом журнале, такая яркая. Цветная... На мгновение она решила, что смерть. Смерть забрала ее во сне и тащит за собою куда-то, но в действительности это оказался сон. Даже так бывает... Сон - в действительности... Наверное, из-за качки. Машину трясло "бах-бах...-бах-бах", вот и волны пришли на ум. Но зеленые? Почему?..

По коже пробежали мурашки. Джесс невольно открыла глаза. Съежилась чуть заметно. В кабине - темно, жарко. Точно теплей, чем снаружи, где солнце давно скрылось. И все же окна впускали холод... Открытые треугольники сбоку - их название Коул не знала... Форточки? Меж ними гулял сквозняк, на который спящая красавица Юра обращала ровно ноль внимания. Счастливая - вот так спать.

Джесс решила, что хочет выбраться. Вдохнуть полноценно, с улицы этот прелестный ночной наркотик. Романтика. Глушь. Звезды... Молчаливые свидетели человечества. Душеприказчики, если угодно, ибо видели и слышали многое, что одним, полновесным словом можно выразить как "ужас". До чего же докатились люди? До чего докатилась она сама по сравнению с тем, что было когда-то? Давно. Очень давно... Когда свет на панели приборов еще не был краше гирлянды, висевшей на новогодней елке? Джесси вообще не знала, что это... И поэтому, глядя на разноцветные лампы, неожиданно для себя "зависла"... Минута. Две... Щелкнула какая-то штука, а затем быстро, как в тот раз, с лошадью, она снова "упала" в кресло, окончательно прогоняя сон. Зевнула едва слышно. Принялась вытаскивать себя наружу. Спокойней всего и надежней - пробраться вперед по водительскому. Юра ведь еще спит...

Коул толкнула дверную пластину, чуть подалась вперед и вышла, но оставила замок незапертым. Лишь прикрыла тихонько: "Клац..." На руках тут как тут пупырышки. Расходились все глубже и дальше, пока Джесс набирала воздух в легкие... Волшебное чувство. Сказочное... И все же сложила под грудью руки, опустив подбородок и плечи, словно хотела вот так согреться. Осмотрелась и стала ждать...

-... Ardeene, - отзвучало последнее слово в заговоре, и тифлине открылась истина. Что ж... Все было чинно и вполне благородно. Бумаги в полном порядке. Были. До того, как попали к Иориз. Никто здесь, разве что кроме Джарима, не знал колдовства Иориз, и этим грех было не воспользоваться. Она просто добавила к одному заговору другой. Фокусы! Вездесущие фокусы, что их варвар легко бы узнал по слову, которое частенько слыхал от Иориз.

- Ваши бумаги, как будто, в порядке, сударь, - призналась аристократка как на духу. - Однако, если изволите присмотреться получше, то заметите несколько пятен, подозрительно похожих на кровь... Вот здесь. И здесь... - Явин указала в бумагу пальчиком пусть на значительном расстоянии от Тобиаса, и все же достаточно, чтобы сориентировать поиск. Она снова лягнула коня и вскоре сблизилась с хитрым мздоимцем. Интуиция подсказывала ей, что есть подвох. И хоть выявить его чародейка не смогла, все равно будет "по-ейному".
- Великолепная брошь, не спорю. Однако легко снимается с трупа, как впрочем, и грамота... Мы не знаем, говорите Вы правду или вводите нас в заблуждение. Но не обидим барона Фестера. Любезный, Виктор! - в заключение недолгой речи тифлина обратилась к поникшему торговцу. - Не будете ли Вы так любезны выписать сэру Тобиасу на имя барона Фестера листок с долговым обязательством?

- Дабы увериться в справедливости суммы, причитающейся барону Фестеру, хозяин этого груза в скорости навестит имение барона лично, чтобы рассчитаться по этой расписке. Мы не сомневаемся, что она попадет к барону, ибо надеемся в этом на Вас. Всего хорошего!

Иориз сочла теперь, что вопрос исчерпан, и развернула коня к своим. С тем, чтобы удалиться на прежнее место и следовать по намеченному маршруту.

- Понятно... Куда уж понятней? - согласилась Джесси, покорно опустив глаза. Как на ее скромное мнение, о котором никто не собирался спрашивать, в потрескавшемся дорожном грунте можно было найти столько же видимых недостатков, сколько в политике Красной армии. Сухая, неладная, бескомпромиссная... Бескомпромиссно упрямая и слепая. Случалось ей поработать с полковником, который гордился своими испанским. Родриго, кажется, Нуньез. Брюнет с усами и бакенбардами. Высокий, хорошей комплекции. Веселый, даже слегка развязный. В постели же гораздо скромнее... И к шлюхам ходил, как на исповедь. Надо сказать, подобный сорт мужиков, не редкость: во многих после винта или выпивки плюс время с хорошей женщиной просыпается необыкновенная болтливость. Одни хвастаются. Другие жалуются... Третьи ищут прощения, как Родриго. И вот однажды, будучи сильно выпившим, этот полковник поделился с ней тайной, как несколько лет назад не мог остановить операцию, заведомо обреченную на провал. "Шлюха из провинциального городишки вряд ли оценит все это и, тем более, не станет никому пересказывать", - подумал в ту ночь Родриго, и был, в общем-то, прав. Он начал болтать без умолку, говорил, запивая водкой, с перерывами только на трах, и в общем... В общем, в конце концов, Джесси поняла эту его проблему. С одной стороны - операция. Масса ресурсов и сил, брошенных на ее исполнение. С другой - разведданные. За десять минут до начала Родриго получил донесение агента, и знал, что там ждет ловушка. Рейдеры ждали с визитом армию, поэтому круто подготовились к встрече. Имеющихся сил КА теперь оказалось явно недостаточно. И все же он отдал приказ наступать. Потому что... Дальше можно было подставить слова Хартмана, потому что было очень похоже. Только вместо рабочих офицеры, солдаты и генералы, которые тратили свое время и силы, разрабатывая, доставляя, управляя... Гоняя лысого под кабинетным столом (так он описал старания своего начальнике). "Слишком тяжела военная машина... Слишком неповоротлива, чтобы съехать в сторону или хотя бы остановиться вовремя. Я должен был, понимаешь, Рамона?" - да, рассказывая свои истории, он часто звал Джесси какими-то совершенно другими именами, но ей тогда было все равно... А сейчас - нет...

Лидия внимательно выслушала девочку, для себя пока что отметив только одну любопытную деталь. Остальное могло быть чем угодно, однако розыски пропавшего человека почти без сомнений указывали на призрака. Наверное, эта мысль в тот момент посетила каждого из взрослых слушателей.
- Кажется, мы уже нашли их пропажу... - прохладно рассудила волшебница, задерживая взгляд на Лорине, который говорил последним. С большинством его тезисов Лидия была согласна. Однако на помощь хобгоблинов группе рассчитывать не стала бы. Ведь им надо было искать плащ.
- Но кое-что остается неясным, - осмелилась она продолжить, не выбрасывая лишних слов на ветер, чтобы все-таки оставаться "в разговоре" с Олмой. - Успел он зайти в деревню или... "Пропал", так и не добравшись. Замешан ли кто из жителей... И если первое, то где золото? Здесь некуда его тратить... Разве только прогуливать все у Берника...
- А что за ярмарка, о которой ты говоришь? - Лили поспешила обернуться к девочке и занять ее тоже вопросом.

Сраженный огнем арбалетчик вселил в сердце кволлийки надежду. И пусть ее тонкий росток еле теплился, уповая целиком на удачу, все могло обернуться на много хуже. Один противник сражен, бородач испугался ее иллюзии, а главный бандит промахнулся! Вот бы еще арбалет удалось отобрать у павшего... Но это уж точно было бы слишком.

Лидия видела, как двое селян рванулись атаковать колдующих, но, к сожалению, вынуждена была оставить обоих без помощи. Маг по-прежнему был опасен. Настолько, насколько она и предполагала: одним махом разделался с Шквалом и серьезно потрепал паладина. В то же время напуганный ее заговором бородач открылся для удара в спину. Волшебница рассудила про себя так (и это решение было принято почти мгновенно), что атаковать нужно пытаться наверняка. И вместе с тем составить компанию волшебнику... Возможно, удастся как-нибудь ему помешать...

Лидия стиснула рукоять кинжала и молча рванулась в бой, не ожидая для себя легкой участи. Ведь направилась сразу к трем противникам. Возможно, это было одно из худших ее решений. И тем не менее просто стоять в сторонке, наблюдая, как бандиты убивают Азриона, магессе не позволяли принципы...

Спустя несколько быстрых шагов девушка очутилась за спиной бородатого и произнесла уже знакомый ее спутникам заговор:
- Йорн фламма!

- Джарим… - оборачиваясь к своему спутнику, Явин осторожно произнесла его имя. Она все еще училась простонародной вежливости, иногда допуская промашки. Однако сейчас поступала правильно: в ее голосе не было той надменности, что могла бы ранить самолюбие коротышки. Только обыкновенная товарищеская просьба… Иориз видела у него медяки, в то время как сама не располагала ими. Серебром, но, увы, не золотом были наполнены ее карманы, хоть «наполнены» - это сильно сказано. И годилось, скорей, для самоутешения. Да, пришло время затянуть поясок… Именно поэтому медведь был так важен.
Женщина одарила мальчонку взглядом, в меру приветливым и внимательным, чтобы ребенок не успел заключить поспешно, что его собираются съесть за обедом. Затем вручила ему поводья.
- Коня зовут Ролин. Будь с ним аккуратнее, детка…

Чародейка обвела животное взором: изящный вороной жеребец обошелся ей в целых семьдесят пять золотых – этого хватило бы, чтобы жить в комфорте месяц или хотя бы недели три, вкушая еду в одиночестве. Но жалеть и томиться не стала. Ролин дорог был ей как символ… Знак того, что она дворянка и не станет топтать копытами там, где это должна вместо нее делать лошадь.

- Он стоит целое состояние, - добавила уверительно хозяйка, а следом отправилась внутрь, оставляя жгучее полуденное солнце наедине с высушенным, рыжим трактом, что к нему примкнула еще дорога. Перекресток - самое место для появления демоницы.

Тифлина вошла и направилась к столикам, выискивая для себя и спутников свободный мало-мальски чистый. Впрочем, одним из первых среди своих заговоров она по праву считала «Ардинэ», который массы зовут просто «фокусами», а значит, могла позаботиться о чистоте сама. Ведь полагаться на простолюдинов в уборке не стоило так или иначе.

Немного винца пришлось бы тифлине по вкусу, но цены здесь откровенно кусались.
"Фе! До чего же жадный и малодушный народ эти забитые в глуши трактирщики!" - подивилась про себя Иориз, но вслух сказала другое, бросив хозяину в спину:
- Салат с курицей... - разочарование здешним сервисом расцвело на ее губах кислым капустным привкусом, что его посетительница уже предвкушала. Жуть. Жуть да и только...
Провожала она трактирщика не самым радушным взглядом. В конце концов, о "таверне в каком-нибудь Невервинтере" этому неотесанному деревенскому мужлану следовало бы отзываться почтительней. Не говоря уже о каких-то стремлениях... Но вот, увлекшись другим клиентом, трактирщик лишился ее внимания, а спутники и эльфийская незнакомка, наоборот, вкусили сполна.
- И какой же она избрала сорт? Репчатый или, может быть, порей? - риторически вопросила Явин, не обращаясь к кому-то конкретно. А затем расплылась в хищной улыбке, чуть склонив голову набок. Будто замыслила что неладное...
- Солиарен - звучит вкусно. Не знаю, как поступил бы мишка. Но я бы - съела безо всякого лука...

Лидия мигом обернулась к девочке, чьи испуганные дракой глазки стали как две медные монеты: большие, круглые, потускневшие...
- Прячься! - прошептала она одними губами. - Выходи только на наш голос. Мой или этой тети!
Мягко, но и вместе с тем уверенно кволлийка слегка подтолкнула малышку к действию, разворачивая прочь от битвы. А затем обернулась на звуки стали сама... Вовсе не заботливой она показалась бы теперь Олме: холодной, решительной, злой. От того злой, что переговоры с врагом так скоро закончились, и теперь все шестеро, включая бедную девочку, оказались под угрозой на много большей, чем это могло быть... Во истину мудрецы правы, когда утверждают в своих толстенных книгах: "У одних горе бывает от ума, у других - от упрямства".
Но что касается первых, то здесь еще можно было кое-как побарахтаться!
Бежать на врага сломя голову магесса сочла для себя глупостью. Не тем, что спасет ситуацию уж точно, а, возможно, только усугубит. Ведь если случится ей стекать кровью, кто-нибудь обязательно захочет помочь и тем самым лишь потратит время впустую, подставляясь под новые удары... И все это ради хлипкой девочки в платье, что и волшебницей-то могла называться с трудом безо всех своих заклинаний. Оставались Лили только заговоры... И один из них кволлийка все-таки решилась пустить в ход, потому что лучших идей просто не было, а подсчеты все как один были далеко не в пользу героев.

"Жаль, что Хугин сейчас не здесь..." - сокрушилась полуэльфийка втихомолку. Ведь сова, обладавшая голосом, смогла бы придать ее замыслу остроты...

- Не бойся, моя хорошая, - попыталась успокоить девочку Лили. - Мы уже видели этого призрака, и он совсем не злой. Хоть и страшный. Даже победили его один раз. Но вот... Он все равно здесь...
С этими словами и заодно с Азрионом волшебница бросила взгляд на Шквала.
- Если разумен и понимаешь, пожалуйста, покажи рукой вверх. О том, что нам нужно вниз, мы уже поняли... - добавила к словам остальных Лидия. В самом деле, с перерезанным горлом общаться гораздо удобней жестами. Но способен ли на это призрак?

- Конечно, мы все побаиваемся этого дядьку... - подхватила слова друида волшебница. Она преклонила немного голову, глядя в заплаканное лицо девочки, а затем шагнула немного вперед и попыталась принять руку малышки в свои ладони.
- Ведь нам он не дарит ни веночков, ни листиков. Даже завидую тебе немного... А еще потому, что у тебя есть мама. Она очень обрадуется, когда ты вернешься. Когда вы вернетесь...
На мгновение Лидия оставила девочку без внимания, бросив испытывающий взгляд на хобгоблинов. Вряд ли они обращались с ребенком хорошо... Скорее всего, как с животным - просто посадили в клетку.
- Она обещала мне, что не станет сердиться. И даже устроит небольшой праздник... У вас в деревне ведь остановился фокусник. И у него говорящая сова... Представляешь? Я сама была очень удивлена, когда впервые увидела этот номер...

- Кхм, - настойчиво "прокашлялась" Лидия, вступая в роли суфлера. Это прекрасно, что инициативу проявил Азрион, ведь он был под стать вожаку хобгоблинов (большой, сильный, с зубами на выкате). Для них так, наверняка, привычнее, и с этим волшебница была согласна. Однако паладин сразу же промахнулся в акцентах, занимая слабую, невыгодную позицию. И, к сожалению, слишком основополагающую, чтобы игнорировать промашку...
- А так, что они вернут их нам до начала переговоров целыми невредимыми! Это станет гарантией будущего мира. Объясни ему, будь добр, Азрион, что во всем цивилизованном обществе захват ребенка в заложники - это самый страшный повод к войне. Дети не будут предметом торга. Если он сам хочет мира, пусть возвращает малышей немедленно. И только после мы поговорим об их нуждах и вместе придумаем, как это решить.

Лидии не нужно было сильно притворствовать, чтобы отразить на лице гнев. "Как мы узнаем, что дети живы и здоровы?" - разве это не подразумевает в самом начале переговоров, что дети останутся у гоблинов до тех пор, пока покорные, глупые людишки не притащат за них выкуп?!

- Согласна, - Лидия кивнула рассуждающему паладину, но сразу же пошла дальше, пытаясь развить свою мысль получше и донести ее Азу. Девушка подошла к полуорку поближе и негромко произнесла следующее:
- Вот только просто решить миром - этого недостаточно. Сейчас, когда у нас есть возможность (пускай даже совсем небольшая) мы могли бы попытаться... Хотя бы попытаться... Сделать их жизнь лучше. Людей или гоблинов - не столь важно. Мы ведь герои теперь, понимаешь? Нужно думать о вещах глубже. Если нам удастся вернуть малявок, мы оставим их маме и уйдем. Но что будет происходить здесь дальше, когда нас уже не будет? Ведь у этих людей по соседству останутся голодные хобгоблины. Вот этот, например, говорит, ему нужно кормить детей. И точно так же сказал бы человек... Догадываешься, к чему может подтолкнуть их нужда? Если получится, мне бы хотелось исключить такую возможность. А торговля - отличное средство помочь обоим селениям справиться со своими проблемами. У нас в Кволле очень хорошо это понимают. Пойми и ты. Мы не можем пренебрегать возможностью сделать больше, чем от нас требуется...

На слова Лорина девушка не стала реагировать вовсе. В своем замечании на счет спиртного Лили уверена была свято. Как теперь и в том, что язык Лорина живет своей жизнью. Когда не надо - болтает все подряд, а когда надо - прячется куда-то в... Джунгли.

Каменные ворота Норбоса, будто бы подпирающие собою небо, остались далеко позади, на западе. Говорят, этот город строили дварфы, с которыми пра-пра-какой-то там дед короля Элеозора заключил торговое соглашение. Много воды утекло с тех пор... Но камень все равно помнит. Лица коренастых строителей, широкие, с бровями-балконами и взглядом устремленные в горы, кирки и молоты предков, ничуть не измененные временем, широкие ладони каменщиков, обнявшие свои инструменты, словно бы последнюю надежду дварфов обрести вечную славу и память... Дварфы не делают ворота маленькими. И статуями работящих предков украшают их даже если никто не просит. Чтобы носами их любовались века... Люди или потомки - не важно. Это первое, что видит приезжий, независимо от расы и возраста. И последнее, когда покидает город. Впрочем, только если по суше. Просторная гавань Норбоса хоть и знаменита своим гостеприимством, иными достопримечательностями не богата. Однако швартовка и отбытие судна, если оно хоть немногим больше люггера, для местных превращается в праздник. С фейерверком, зеваками, торжественностью, как это бывает при отправлении караванов... С тем, что делает Норбос незабываемым. Да, еще и пивом угощают задарма! Провожая, желают удачи и заступничества капризной Тиморы, а встречают по толщине карманов... Но больше всего здесь чтят умельцев, прокладывающих дорогу в горы.
- Молодцы! Молодцы ребята! - нахваливал городовой Бужка, заглядывая под тенты повозок и хлопая по плечу охранников, когда те, проходя мимо, не пробовали избежать любезности. - Караван-то у вас хорош. В полторушку длинней предыдущего... Вот только не станет ли в перекор погода? Наш астролог, знаете ли, предрекал бурю... Да и Належка, жена моя великоразумная, отчего-то вообразила с утра ненастье, хоть за порогом - весна весною. С другой стороны, горы сами знаете...
Бужка отвлекся не надолго от разговора, приглаживая коричневые усы. Стало быть, заприметил в телеге красотку: рыженькую деваху с лютней. Она ехала, подперевшись бортом, и живо перебирала пальцами глухие, пережатые струны. Лиире известно зачем. А городовой... Городовой это всего лишь человек. Заглядываться на красивых женщин Бужка видел своей обязанностью. Не меньше, чем вникать в курс дела, хоть был он человек женатый, степенный и не привередливый в пище. Сейчас он утратил слово, передавая инициативу собеседнику, коим значился Голова отбывающего каравана - дварф по имени Кологор.
- Остаться никак нельзя! Торопят больно заказчики... - говоря, барыга перекрыл ругательство хрипотцой, а затем откашлявшись продолжил мысль. - Мое имя и репутацию знаете! Заведу караван и выведу. Хоть меж ляжек этой вашей мегеры. Ауриль, коль не вру... Я ж племянник самого Мартаморра - это все знают. Трижды ему вознес молитву, а уж он-то своих не бросит. Кроме того, в лошадях я уверен гарантировано. Как в своей маме... Об заклад с Вашим благогородием побьюсь, а? Коль бури на неделе не будет, как в Норбос вернемся с Вас баня. Забористая такая! Знатная. С девчатами и пивом... А будет - разопьем ту бутылку стаута, что хранится у меня в подвале. Лучшие сыны Дардангала отдали бы не раздумывая руку за глоток этой благодати!

Оказавшиеся в ту пору рядом, ехавшие мимо в повозках - многие стали свидетелями той маленькой опрометчивой сделки, предложенной городовому караванщиком. Двое пожали друг другу руки. Распрощались, и все на этом... Врядли тогда кто думал, что слово бывалого Кологора против Бужки с женой и астрологом не продержится до конца недели...

***

Стеною стоит метель. Воет в ушах ветер, часто переходя на свист. Навстречу смотреть, как пытка: режет и обжигает холодом. Да к тому же всеравно ничего не видно. Десять шагов, а дальше... Молоко. Непроглядное, серое. Ни края, ни горизонта. Ни черной земли под ногами. Подхватит поток, утащит - а сам ни-ичего не почувствуешь... Разве что перекрутит вверх тормашками. Снег. Везде снег. Во рту, в ушах, в обуви. В глазах... И в смурных мыслях: не станет ли дорога в горах или же глубокий каньон у подножия для всех вас погостом? "Проскочим. Уляжется скоро", - приходит само собою. От страха это. Не от ума...
Но есть среди вас и смелые - бывалые проводники из Норбоса, cтаршего из которых величают на севере Кологором. Там он, впереди колонны, растянутой тугим серпантином вокруг третей по счету вершины. Саргат, белый всадник, будто бы одевший на шею бусы...
Из шлейфа ледяной стужи выныривает приземистая фигура, и то, что секундой ранее выглядело снежным комом, оказывается одним из дварфов. Тех самых, от кого, наверное, зависит сейчас жизнь.
- Могло быть хуже! - кричит проводник под ветер, барахтаясь в белоснежном болоте, но вынужден повторять снова. Нихрена не слышно...
- ГОВОРЮ, КХРМ!... ХУЖЕ МОГЛО БЫТЬ!!
Снега гостю - под шубу, под самые ее полы, облепленные ледяными хлопьями, как всякий открытый волос. Брови его и ресницы, усы, борода лопатой - с утра еще были черными. Теперь это едва заметно. В красном от мороза лице с трудом узнаете Чолдрина. И то, скорее, по голосу...
- ЛЕДЯНЫЕ ТРОЛЛИ... ЛАВИНА... ГОРЫ - МЕСТО ОПАСНОЕ!
Рост и статура дварфа, казалось бы, не лучшее подспорье в бурю, однако ж тот намечивает себе путь и оказывается в телеге так быстро, как эльф взобрался б на дерево.
- Ху-у-уг-бр-р, - то ли говорит, а то ли рычит Чолдрин, выдыхая клубок пара и следом обращается к вам.
- Кологор говорит, разворачивать... Не пройдут лошади дальше. И мы не пройдем, коль останемся. Так и замерзнем в этой холодной сраке... Ниже должно быть не так сурово... А золото, понятно, плакало... Но житуха, поди, дороже? Ха!..
Его смех переходит в кашель, пока дварф скручивает крышку с фляги какого-то своего пойла. Пьет... Много. Взахлеб. А затем без тени сомнения, без заминки снова выбирается наружу. Только один он с повозками не справится - это ясно.

Сапоги с хрустом пробивают корку вылежавшегося вечного снега, над которым сверху насыпано еще столько же - все благодаря буре. Шумные языки ветра набрасываются на вас, как собаки. Следы впереди идущих, таких же повозок, как ваша, уже стали для них добычей. И теперь вы... Вы следующие. Холод пробирает сразу же, немилосердно устремляясь к сердцу - враждебному источнику тепла, через рукава и сквозь жерло куртки. Одеты вы, как капуста, в обмотках и мехах слоями, но толку все равно мало. Спереди, как с коровьей задницы, вываливаются в снег такие же...

Девушка в волчьей шубе с черной пушистой шапкой - явно не по ее размеру. Развиваются на ветру волосы, белые, как у дроу - персонажей пугающих сказок. Серые глаза и кожа, темная, словно у южных варваров, лишь усиливают нехорошие подозрения. Но сейчас совсем не до этого... Следующим из крытой телеги обрушивается в снег мужчина. Рослый, широкоплечий. Одежда, как у жителей севера: меховые сапоги и куртка, только лишь голова укрыта капюшоном. Здешние так не делают...

- РО... КАК ТАМ ТЕБЯ?! - вгрызаясь в ледяной ветер кричит здоровяку Чолдрин. К вашим соседям спереди дварф захаживал немного раньше.
- ЛЕВУЮ БЕРЕШЬ ПОД УДИЛА, А ТЫ, МАЛАЯ, ЗА ПОДПРУГУ! И РАЗВОРАЧИВАЙ... К ГОРЕ, ЯСНО ВАМ?! МЕСТА МАЛО! АК.......НЕЙ!
Дварф оглядывается и видит за спиною вас.
- ВСТАЛИ ЧЕГО, МАТЬ ВАШУ?! С......Л, РАЗВОРАЧИВАЕМ П......И! ВСЕ ВМЕСТЕ! Я ПОЙДУ ДАЛЬ.....! ВНИЗ!
Ветер заметно усилился с той поры, когда вы показывали нос наружу в последний раз. Кожа быстро краснеет, уступая жестокой стихии. С повозок продолжают высыпать пассажиры, гуськом покидая укрытие. Одна из них - та рыжая, с голыми до колен ногами. Лютню она, кажется, бросила впервые за всю поездку...

Чолдрин уходит дальше, вниз по узкой дороге, опоясывающей каменистую гору. А здесь... Каждый принимается за работу в той или иной степени, ведь без вас лошадям легче справиться со своей ношей. Сейчас они больше напоминают верблюдов, укрытые овечьими одеялами специально для холодной погоды. Но, нет, не настолько... Лошади явно нервничают, колошматя копытами снег, когда первые из ваших усилий оказываются почти напрасными. И все же, ценой долгих "уговоров" и брани, животные наконец поворачивают, норовя попятиться или рвануть вперед на каждом метре дороги. Но и это не так-то просто с забитыми снегом шорами - едва ли хоть что-то видят, врезаясь в сугробы ногами. Счет идет на минуты, а затем гул оборачивается свистом, что глушит любые звуки. Ржание. Крики. Грохот...

Только что, вроде бы, получалось, но теперь нервы напряжены до предела, а разум кричит: все кончено. Не выдержала часть дороги - обвал под напором ветра и тяжести на плечах Саргата. Все это позади, на склоне. Там, куда отправился Чолдрин. Назад пути больше нет. Дрожь сотрясает ноги, но хуже всего - лошади, они тоже ее чувствуют. Испуганная до того скотина становится теперь неуправляемой, дергая и толкая упряжь каждой, куда вздумается.

- РУ...И!... !!! - выкрикивает незнакомец в тулупе, не придумав ничего лучше, чем выпустить из ведущей упряжки взбесившегося вороного "дьявола". И первый же взмах саблей оканчивается ужасной трагедией. Взволнованная происходящим лошадь валит своей тушей соседнюю. А та, избегая падения, тащит упряжку к обрыву с удвоенной страхом силой... Люди пытаются предотвратить неизбежное, бросаясь к взбешенной четверке, но первое же тело героя (рыжей бардессы из Норбоса) вкатывается плашмя в снег от сокрушающего удара копытом... Другой улетает вниз, хватая руками воздух. Поздно, брат, поздно... Белая пелена метели проглатывает лошадей с повозкой и с теми, кто не бросил их вовремя, словно никогда их и не было...
Пережив минуту хаоса, вы решаетесь укрыться в расщелине, из которой убежище в общем-то так себе. Последнюю из доступных повозок вы ставите ко входу заслоном, животных обрекая на гибель...

Скрюченные когти смерти пока не властны над этим местом: узкой треугольной брешью, образованной несколькими громадными валунами и колкой скалистой породой. Изредка задувает ветер, обдавая лица уцелевших морозом и россыпью белого снега... По сравнению с тем, что творится снаружи, здесь спокойно и даже тихо. Достаточно, чтобы перевести дух и, возможно, придумать, как выжить.

- Мы останемся, капитан, - заявила во всеуслышание тифлина ровным, уверенным тоном. До этой минуты ее взгляд был нацелен в пол: женщина как будто оценивала "За" и "Против", не сумев решить без заминки. И все же, если голоса разделились поровну - решающий оказался у нее.
- Я ведь тоже часть команды. И мой голос не был учтен... Мы должны покончить с этой угрозой для человечества!

На самом же деле предприимчивая Брайзис лишь хотела добраться до сокровищ. Ведь огромная часть зиккурата все еще оставалась не исследованной. Интуиция и здравый смысл в этом вопросе были на стороне капитана, однако ее тайная страсть к археологии все время требовала больше... Больше золота, драгоценных камней и так далее...

Вскоре усилия путников завершились первой победой. Скромной. Или даже очень скромной, учитывая обстоятельства. И все же огонь точно так же, как это было в незапамятные, первобытные времена, когда люди только и умели, что собирать да охотиться, вселял в них надежду. Его чарующая красота завораживала. И была совершенно неподвластна времени...
Впрочем, горючие материалы в основе своей оказались куда менее привлекательными на вид. Порубленные отважной Ниятой и переломанные монахом доски взгромоздились над поверхностью камня, словно древний курган кочевников - ощетинившийся колкой щепой и оборонявший нечто важное в самом сердце рыжего пламени. Поразительно, однако каждый мог уловить цветовое сходство между ним и волосами Тибории, которыми хотелось любоваться не меньше. Мужчинам, во всяком случае, и в более раскованной обстановке.
Сейчас же раскованно чувствовал себя только лед, таявший на полу и на стенах под жгучим взглядом костра, пока снаружи свирепствовала буря...
Не самое лучшее место. Не самое лучшее время. И все же общая для всех беда вкупе с проделанной совместно работой неплохо располагали к знакомству. Более тесному, чем обращение "Эй ты".

Золотом упавших волос Зилисифь как будто прикрыла свое лицо от взглядов молодого любовника. И пусть увидеть он мог не многое, все же отсутствие привычной защиты вроде обмана или свободы движений, которыми Зилисифь так дорожила, отразились на нем в избытке. Алые губы девушки немного припухли от плотской страсти, напитались румянцем щеки, а дыхание стало прерывистым. Его ритм задавало не сердце, а мужчина за спиною женщины... Алан мог слышать ее надрыв, вовсе не похожий на игру актрисы перед важной, но доверчивой публикой, к чему Зилисифь, надо сказать, привыкла... А затем впервые прочувствовал вздох неподдельного наслаждения любовью, что обрушился в стон, словно в пропасть, у которой не было ни дна, ни выхода... Это... Невозможно было остановить. Только ускорить свое падение, все чаще встречаясь с телом пылкого осмелевшего юноши на самой вершине возможностей. Отдаваясь, но и требуя большего, словно это в последний раз... Забавно. Не об этом она говорила мальчику, но воспользовалась советом сама?

Повинуясь его рукам, на удивление твердым движениям, что им так же стремилась навстречу, полуэльфийка вдруг почувствовала себя дикой, как варвары или... Звери? Но и вместе с тем такой настоящей и легкой, наполненной трепетной жизнью, как ни разу на бывало с ней ранее. Это чувство кружило голову, возбуждало и жгло ее лоно, проникая в самое сердце. Сильнее! Скорее! Нет, дольше!
Отданная во власть инстинкта, в полубеспамятстве и жажде оргазма, Зилисифь по-кошачьи выгнула спину, а затем опустилась в сено на локти. Чтобы чувствовать его плоть еще жестче в источнике земных наслаждений и чтобы... Заполучить свой экстаз силой!
- Сильнее, Ал...ан...
Кураж, неприкрытая похоть, последнее слово мученицы - в ее голосе можно было прочесть многое. Все кроме стеснения...

Смятый доспех из шелка лишь на мгновение завис в пространстве, удерживаемый кончиком пальца. А затем беззвучно опустился на пол вслед ранее сброшенному плащу. Пожалуй, даже задекларированная однажды клятва, что ее Зилисифь давала самой королеве, в тот момент вызвала бы у соратницы Идрис куда больше сомнений, нежели стремление расстаться с одеждой. И утонуть в объятиях юноши, как это случилось сегодня ночью. Алан был далеко не первый. Не последний, уж конечно... И тем не менее он особенный. Ни разу за всю свою жизнь полуэльфийка не обнажалась ни перед каким мужчиной по своей собственной воле. Раньше это всегда было частью работы. Пускай не лучшей, но и не худшей во всем мире... Теперь же эти очаровательные плечи и грудь, что наравне с кинжалом служили оружием "святой" инквизиции, бесстрастные руки убийцы и верткий язык лгуньи доставались мальчику совершенно по-честному: Зилисифь и душой, и телом была согласна разделить с ним ложе. Даже если стать им должен был обыкновенный стог сена. Она... Словно болталась на крючке Солианы, о котором люди говорят в насмешку, что на нем можно только раскачиваться, а вот соскочить - только после свадьбы...

- Может, и в жены меня возьмешь? - лукавя поинтересовалась плутовка, будто бы в продолжение тому, о чем думала, но никогда бы не произнесла вслух. Шутка без всякой маски. Да только потешалась она больше над собою, а юношу могла лишь изувечить.

- Нет, не отвечай. Не нужно, - поспешила исправиться Зил. Сейчас же обняла мужчину и не оставила его губам ни шанса. Чулки, сапоги да украшения с обманчивым полудрагоценным камнем, расшитые кружевами трусики - вот и все, что осталось на ней. Однако вчерашнее изящество леди, та вычурная и уверенная неспешность, с которой плела свои сети шпионка, сегодня стали непростительной роскошью. Ее поцелуй оказался страстным, возможно, слишком страстным для мальчика, движения - уверенными и напористыми. Да так, что Алан был вынужден попятиться. И в то же время она ждала продолжения от него. Словно надеясь, что вчерашний урок уже сделал из юнца мужчину, способного не только снимать без заминки брюки... Хотя бы немножко сверх этого.

- Позволь уточнить кое-что, ладно? - Лидия скептически взглянула на Лорина, что он, похоже, как Азрион и Лифен до того, посещал перед своим выступлением какую-то другую реальность, в которой есть еще одна "злая" Лидия.
- Ты понял, что у меня ядовитый язык, до того, как обозвать сказочницей или после? - девушка чуть приподняла бровь, ожидая как будто ответа, но затем вдруг вернулась к обыкновенному выражению лица. Разве что самую малость разочарованному.
- Я не обижаюсь, как договаривались. Просто в качестве примера. Разве не могла бы я после этого сказать, что обладатель ядовитого языка - ты? Могла бы, конечно. Но я этого не делаю и предложила нам помириться. Я ничего не сказала Азриону, когда он сперва уничтожил тень, к которой направлялась я - из-за этого мне пришлось в два раза больше бегать, чем сражаться - это называется тактической ошибкой, Лорин. В таверне он сознательно подверг ваши жизни опасности, ради какого-то эфемерного урока. Его исключительное внимание ко мне довлеет над моими поступками, в том числе это проявит себя в сражении, когда думать нужно совсем о другом, - об этом я уже говорила. Вспомни, когда я предложила принимать решения сообща, Лифен пыталась меня спровоцировать на ровном месте. Разве я стала тогда затевать ссору? Мой ядовитый язык говорил тебе: "Лорин, не лезь в драку", но ты поступил по-своему. И снова я не сказала ничего. Как видишь, я гораздо больше молчу, чем говорю. А что взамен? Один видит во мне демона, хотя по числу скверных решений опережает всю планету. Другая не только оскорбляет без причины, но и откровенно клевещет, говоря, что я сбежала при первой опасности. Сейчас ты заступаешься за Лифен, когда я называю ее гарпией. Но хоть кто-то заступился за меня? Перед Азрионом или перед Лифен, которые, кажется, специально не замечают грехов друг друга, а зло видят только во мне. Неужели вот эти все поступки говорят о желании сплотить наш отряд? Ну или не знаю... Может быть, они собираются выстроить идеальные отношения в группе на фундаменте из моих костей? Но я такой же человек, как и все. Мое сердце не сделано из железа. И знаешь, чего ты сейчас от меня требуешь? Чтобы я отказалась от права защищать себя совсем... Это вовсе не были просто шутки, Лорин. Я пыталась тактично намекнуть аранцу, чтобы он, во-первых, перестал на меня постоянно пялиться. Во-вторых, оставил меня в покое. Первая же моя попытка себя защитить и указать на истинный источник проблем окончилась тем, что никто из этих двоих ничего для себя не вынес, а от меня первой требуют замолчать. По-твоему, это справедливо? Но знаешь что, я готова. Готова выслушивать все эти паладинские навязчивые бредни и кандаганское хамство молча. При одном условии: ты будешь защищать меня от них. А если нет, я выпущу свой ядовитый язык на волю и не оставлю от их жалкого самомнения камня на камне. Тоже мне, святые из трущоб...

Лили окончила свою обвинительную речь уже на крыльце и в присутствии самой Вейлы, при которой постаралась говорить потише, чтобы сор из геройской избы остался в ее пределах. И добавить последнюю деталь вынуждена была уже шепотом на ушко Лорину:
- И ты заблуждаешься, когда называешь нашу цель чуждой. Тот факт, что у каждого из нас есть на теле соответствующее родимое пятно, говорит о том, что мы изначально предназначены для этой цели. Относиться к ней можно по-разному, но связь между нею и нами отрицать бессмысленно, а значит и чуждой называть нельзя. Может, это наша судьба преследовать ее?

- Нет. Не это только, - эльфийка промедлила еще немного, прежде чем сумела собраться с мыслями, а затем для Арамила и для самой определиться наконец с ответом. Что же значил для нее этот вечер на самом деле? Она взглянула на солнечного собрата и совсем немного на чародейку Айсис, что внимательно слушала разговор двух эльфов. Спрятала бастард обратно в ножны, при этом клинок издал характерный негромкий шелест. И молвила, не скрывая правды:
- Беон не всегда быть верной Эйлистри. А Эйлистри не всегда направлять Беон. Однажды богиня бросить ее одну... Расплатилась я с нею тем же. Но снова мы понадобиться друг другу. И я здесь. Зачем? Беон думать, мы не целое одна без другой, хоть сила творить магию всегда оставаться со мной. Глупо, скажешь - я знаю. Потому что Беон только простой девка дроу. Но иначе мой ответ быть не правильный. Так чувствовать.
Бардесса прервалась, вдыхая воздух, наполненный чудной атмосферой вечера, а затем не менее откровенно призналась:
- Иногда я думать, у меня ничто не бывает просто...

- О-о... Мне то же самое, что и ему, - скороговоркой произнесла Лидия, чей мягкий девичий голосок не мог стать причиной побудки нежелательных вооруженных кутил. Добрая воля Лорина отнюдь не осталась незамечена девушкой, просто... Она ждала случая поблагодарить его тет-а-тет, но Лифен так некстати увела молодого человека из лавки, что теперь благодарить его придется дважды: за одежду и пропитание в трактире. Пожалуй, об этом не стоило размышлять иначе, на манер "увела проклятая из-под носа", но все же какая-то доля ревности в мысли кволлийки закралась. И Лили поспешила ее прогнать.
Магесса вошла одной из последних и села за "Золотой" столик у края. Так, словно пришла на званый ужин. Не иначе, из-за нового платья. Девушка скрестила щупленькие пальчики, выложив кисти на полотно стола. а затем окинула всю компанию каким-то затейливым, хитрым взглядом.
- Может быть, пари? Иногда в школе мы играли в игру о сыщике... Нужно было выбрать какого-нибудь незнакомца и попробовать рассказать о нем, судя по одежде, манерам и так далее...

Магесса обернулась в направлении пьяниц, а затем продолжила, подбирая слова:
- Нам известно, что все эти люди вооружены... На одном из них, похоже, мантия. Это, наверняка, жрец. У нас жреца, конечно, нет, но это, скорее, исключение из правил... Они бедны, потому что экипированы не самым лучшим образом. Не ждут нападения, потому что в глуши... Конечно, если бы кому-то здесь угрожала опасность, они бы оставили, по крайней мере, дозорного. Но им очень хотелось выпить. И вряд ли хотелось работать... Сейчас утро. Здешние, наверняка, еще в море проверяют сети... В купе с недоброжелательностью доброй женщины и осторожностью выражений хозяина... Хм-хм... Эти люди бандиты с большой дороги, предложившие деревне защиту в обмен на возможность обирать их легально. И, скорее всего, они чужаки здесь... Сколько вы платите этим разбойникам? - чуть прищурившись закончила гостья, вглядываясь теперь уже в лицо Берника.

- Может быть, докажу при случае, Лорин, - ровно, даже слегка прохладно ответила на вопрос девушка, последовав за темноволосым юношей. В том не было его вины. Скорее, благодарить за создавшееся настроение следовало подлеца Имаша, который никак не уходил из памяти. Впрочем, это произошло совсем недавно, и обиды не забывались ею так скоро. Не такие... И все же ее лицо теперь выглядело заметно светлее.
- Я не стану делать из истории моей неудачи большой тайны, но это, как бы Вам сказать... Личное. В другой раз, хорошо?
Окутанная завесой таинственности, за которой по обыкновению молодых пряталось разбитое девичье сердце, Лидия вошла в магазин старухи. И чуть не ахнула с порога. Вопреки самым пессимистичным ожиданиям в такой глуши, оказывается, можно разжиться неплохими вещами. Как минимум одним платьицем...

На мгновение идущий впереди Лорин как будто перестал для нее существовать. Лидия промчалась мимо него, как кошка - хромая, если на то пошло, но все же исполненная кошачьей грации, какая присуща им во время охоты.

- Смотрите, какое хорошее... - девушка сняла зеленое платье с вешалки обернулась и показала другим.
Она взглянула на Шквала, на Лорина, затем на старуху и снова на Лорина. Да, это была любовь с первого взгляда... Золотистые почти эльфийские глазки заблестели девчачьей прелестью, будто два летних солнышка.

Не дожидаясь какого-либо ответа, девчонка продела руки в полы, а затем ловко одела платьице через голову, словно бы не обращая ни на кого внимания. И даже больше: следом разобралась с пуговичками на сорочке, которая теперь оказалась исподней, поерзала, пожала плечами...

Раз-два... Ее ночнушка выскользнула из-под платья на пол. Вот и все. Теперь вытащить ее из обновки можно было только через чей-нибудь труп.

- Сколько? - улыбаясь как ни в чем ни бывало, спросила девочка, чье лицо появилось в горловине. Следом и руки проделись в рукава...

- Почти как новая... - порадовалась за свою сорочку девчонка, и если б не нога, наверняка, прокрутилась бы вокруг оси на месте. Все-таки приятно, когда потерянные казалось бы вещи еще можно восстановить и использовать. Вместо Кровавой Лидии на своего сиюминутного героя Лорина теперь глядела Лидия обыкновенная. Она не стала жалеть улыбки и, конечно, поблагодарила за оказанную услугу. Осталось только заделать как-нибудь дыры... Иголка с ниткой или же искусство какого-нибудь жреца стали бы в этом отличным подспорьем. Возможно, что-то из этого обнаружится в деревне, куда отряд очень скоро двинулся?

Босая прогулка по деревенской дороге предполагалась удовольствием сомнительным, а потому девушка вперед не спешила. Выверенные шаги по кочкам али в след мужским сапогам, что приминали перед нею "болото", должны были уберечь ноги от грязи. Щиколотки действительно преодолели испытание с честью, а вот ступни...Бррр. Они были как в сказке о той грязнухе, что потеряла серебрянную монету в луже, вошла в нее человеком, а вышла уже поросенком... Ох, чего только не придумают эти... Сказочники.
- Лорин...- немного ускорившись, хоть это и стоило ей не самых приятных ощущений, девушка поравнялась со своим обидчиком и заглянула тому в лицо, словно бы вызывая на продолжение разговора, который все никак не желал заканчиваться.
- Вы здорово расправились с пятном. Я могла бы просто сказать "спасибо"... Вобще-то я так и сделала... Но затем, как мне показалось, Вы снова вернулись к тому случаю. Должно быть, мои слова задели Вас точно так же, как и Ваши меня...
Настроившись на примирительный лад девушка рискнула чуть блиде подобраться к волшебнику, бросив короткий взгляд на его руку, но затем все-таки предпочла смотреть под ноги, дабы не вляпаться в какой-нибудь навоз. Годы, проведенные на колесах, между телегой, лошадьми и навозом проводили четкую, недвусмымленную параллель. Убираться за ними на дороге вряд ли приходило кому-то из деревенских в голову.
- С одной стороны это хорошо, - продолжила излагать волшебница, тронув не самую простую веху в истории их взаимоотношений с неожиданной для Лорина стороны. - Два волшебника - это два соперника, как говорил мастер Йормиль. Я должна была постоять за себя... С другой стороны это плохо, ведь я приняла Ваши извинения и хотела бы, чтобы Вы приняли мои... Не важно, кто первый начал, и кто больнее ранил другого, дальше мы должны действовать сообща. Все мы...
Лидия зыркнула с укором на Лифен, которая вряд ли могла заметить это, если только не отрастила глаза на затылке. Ее яркий пассаж о том, что никто, видите ли, чародейке не указ, вынуждал заподозрить, что когда-нибудь это неприятно выстрелит. Впрочем, зацикливаться на рыжей колдунье девушка не стала, вернувшись к их с Лорином разговору.
- Не дуйтесь, ладно? - смягчившись еще больше, попросила девчонка. - Я тоже постараюсь. Главное, не напоминать друг другу об...

Появление детишек из местных прервало Лили на полуслове, и она решила больше уж точно не возвращаться к этому. Самое важное уже было сказано, в то время как лица малолетних проказников, тыкавших без конца в Харндена, вызывали у нее живую улыбку "взрослой". Не то чтобы Лидия уж очень любила детей, просто... Это были первые люди здесь, в месте под названием "Икс". Будто бы в школьной арифметической задачке. И к тому же выглядевшие весьма комично... Как мартышки.
- Эй, малявки! - Лили спрятала кинжал под книгу и слегка отделилась от спутников, чтобы поближе познакомиться с детворой.
- А вот так умеете? - дотронувшись до магического кристалла, плутовка явила детворе иллюзии, что сменяли одна другую наподобие отрывисто идущего человечка. Разумеется главным героем пьессы она выбрала одного из деревенских мальчиков. Так и к Харндену будет меньше внимания, и, возможно, получится чего-нибудь выведать. Потому как, если болтун это находка для скаута, то ребенок - это целое сокровище.

Быстрая перебежка Лидии от одного камня к другому выглядела не то полетом худосочной осы с поблескивающим в руке жалом, не то безумием от начала и до конца. Сотворенный отвагой ветер, трепал ее неуклюжее "платье" и так же облюбовал волосы, сплетая из них косы по своему усмотрению и вкусу. Ноги терзали почву, впиваясь в нее ступнями, однако земная твердь отвечала девушке тем же, лаская ее наготу стеблями и немилостивыми кочками. Полет взбесившейся ласточки? Даже такое нелестное сравнение было настолько же уместным сейчас, насколько отчаянным положение отряда в неравной борьбе со злом. Пятеро против шести. Ранены за одного трое... Твари ее не тронули, но паладину Азриону доставалось за всех. Где же твой взор, Фиринна? Неужели на белом свете нашелся тот, кто сильнее нуждается в твоем заступничестве?! Помоги ему! Помоги!

- Получай! - вскрикнула белокурая девчонка, покидая свое укрытие и готовясь нанести удар. Лидия метнулась полуорку на помощь, широко замахнувшись лезвием и рубанув от плеча полукругом раненную им тень, как мельница, вспарывает лопастями воздух. Кажется, даже зажмурилась, слегка подпрыгнув от хлынувшего через край напряжения. Но ведь... Все это во имя добра! И она должна, просто обязана, сейчас же взять себя в руки, чтобы довести до конца начатое. Разве не для этого она постигала магию? Не за этим ли была призвана сюда?!

Юные губы волшебницы шепотом обратились к силе, произнеся два магических слова:
"Иорн фламма"

Кинжал полыхнул огнем, а затем все случилось настолько быстро, что Лидия не сразу поняла, попала ли... Девушка замерла, обернувшись к зверю, коим являлось по ее разумению чудище, и только теперь, в конце пируэта, когда твердо оперлась на ноги, смогла оценить последствия. Враг был повержен. Однако это исчадие зла было далеко не последним. Секунду промедлив на месте, будто не сразу поверила увиденному, девушка резко отпрянула в сторону и бросилась на помощь дварфу: некогда почивать на лаврах, пока соратник в большой беде.

Мастер Йормиль сказал однажды: "В схватке, когда ваши кровь и пот впервые смешаются с кровью и потом врага, не того, который оставит вас без хорошей оценки на экзамене, а того, который захочет вас убить, без шуток, выберите момент и прислушайтесь... Ни одна магия не способна так обострить ваши чувства, так вырвать из полудремы тело и так быстро заставить думать, как сделает это битва. Скрежет стали и вой снарядов. Всплески магической силы, рвущей материю в клочья с гулом, воем, треском... Это и есть песня клинка. Услышьте ее в тот час и навеки сохраните в сердце. В ней рождаются на свет герои. И в ней же они погибают. Но знаете, кто никогда не сможет услышать эту песню?

ТРУС

Лидия бросила дварфа наземь буквально не помня себя от волнения. Кажется, даже слегка стукнула беднягу о камень сваливая в траву тело, которое принялся исцелять "горец".
"Хорошо... Отлично" - подумала про себя девушка, сбиваясь в поспешных мыслях неизбежно к одному и тому же. "Тук! Тук! Тук!"- барабанило с бешеной скоростью ее сердце, даже не думая убавлять ритм. Враги дали ей короткую передышку, сосредоточив проклятую свою некромантию на ком-то еще из отряда. Мимо пронесся Азрион, увлекая за собою взгляд... Рухнул на траву Лорин. Нет, она не почувствовала в своем сердце песню, хотя крови и запаха пота, особенно того, что исходил от дварфа, было вокруг предостаточно. Лидия просто не могла оставаться с краю, пока другие рисковали собой, прикрывая, обороняя и атакуя. Отсиживаться было как-то неправильно, если даже не вспомнить, что лучшая защита - нападение. Она метнулась наполовину орку вслед, ибо даже Лорин и старик-пивовар вдохнули в нее частички силы. Первый - силы магической, наделив защитой получше сорочки. Второй - силой духа, потому как не сдался и снова вернулся в бой. Разве могут они проиграть?!

Нет. Не могут. Она приложит все силы, чтобы этого никогда не случилось. Даже если рывок поближе к противнику станет для нее последним росчерком перышка. По крайней мере, тогда она даст шанс другому...
- Обхожу с фланга! - сообщила своим спутникам Лидия взволнованным, высоким голоском. Но к удивлению отрывисто и четко - как учили на тренировках в школе. Не смотря на столь юный возраст, она крепко вцепилась в самообладание.

От мяса Лили отказалась, аккуратно отодвигая в сторону. Сухофрукты же приняла с благодарностью.
- Сейчас бы чаю горячего да на травах... У нас это зовут тиберкой. Немного мяты, щепотка костюшки, и все это перемешивается веточкой брежинки. Просто и очень вкусно, но кроме того придает заряд бодрости...
Лили поулыбалась еще немного, заглядываясь на своих компаньонов, что стали таковыми мимо воли, а затем перешла к десерту. Нет, не к сладкому пирожку с яблоками, что хранила на черный день, а к вечерней интеллектуальной дискуссии. В школе эти занятия назывались именно так и следовали после всех остальных.
- Двенадцать камней, Азрион, это очень интересно... Если никто не возражает, я могу предположить одну штуку...
Девушка вновь прикоснулась к камню, скрытому под "одеждой" из шкур, и спустя мгновение над костром явился небезызвестный символ баланса: драконы, пожирающие хвост друг друга в вечном противостоянии сил.
- Добро и зло пребывают в своего рода гармонии и не могут победить друг друга. Так считают друиды. Помните, эта женщина говорила нам, что зло уже пробудилось. Пробудилось раньше нас... Оскалившийся волк - символ голода, копатель, одержимый жаждой знаний, огнедышащий стратег - дракон, серп - знак завоевателя, жестокий цеп, терзающий землю ветрами и непогодой, и наконец, мстительный дух... Все вместе это Шесть чемпионов тьмы, которые были призваны противоборствующей силой где-то в другом месте, и которых мы должны одолеть... Это хорошее объяснение тому, почему камней в круге двенадцать, а нас всего шестеро.
Эпические приподнятые нотки в голосе ступившей на стезю волшебства вдруг выцвели, уступая обычным девичьим заморочкам на счет мнения о ней окружающих. Лидия обвела присутствующих взглядом, таинственным, как у двоечницы, которую до сих пор не прогнали, а затем гораздо тише спросила:
- Ну как вам? Быть может, настало время, когда баланс можно нарушить?

- Если б только у нас в команде был маг, способный чутка перенастроить ловушку... - подначивая произнесла Брай, поймав глаза Мортимера в свои серебряные силки. - Из нее вышел бы лучший дом удовольствий на всем архипелаге. Хочешь - дождь из алмазов! Или женщины. Много женщин... И мужчин. Черт, я бы и сама заглядывала сюда.
В последний раз тифлина взглянула на заманчивые аметисты, но теперь, кажется, передумала выковыривать сокровище. Определенно, этот зиккурат имел очень хорошие перспективы в руках волшебника средней руки. Но являлся ли таким Чарльз?

- Это место - целое состояние! - завершила свою мысль морячка. И вальяжно дефилируя мимо судостроителя, шепнула, поравнявшись с ним.
- Что скажешь, пузырик?

О, нет! Нет, конечно же. Зилисифь не считала случившееся поражением, как и не могла называть ничьей. Это была ее победа по праву. Почему? Да потому, что облегчила свою же участь. Ведь если бы мальчик не оконфузился сейчас, наверняка, разочаровал бы ее чуть позже, спустя каких-то пол минуты, но уже раздразнив златовласую искусительницу самым нечестным из всех приемов. Теперь же у нее появился шанс достичь справедливой сатисфакции... "Это не было недочетом, сударь", - сказала бы девушка, обращаясь к рассказчику, если бы тот вздумал недооценить ее ум. - Весьма предсказуемо, будем честны. Ведь была осведомлена о возрасте любовника..."
Теперь только нужно было обернуть происшествие на пользу. И в связи с этим у кадровой шпионки королевы не предполагалось никаких проблем. Но сначала обескураженного мужчину нужно было как-то... Утешить...
- Все в порядке, это не твоя вина... - без тени укора заявила полуэльфийка, сама изображая пристыженный взор на последствия своей "неловкости". Но лишь после того, как избавилась, наконец, от брюк. Улики! - долой улики!

Зилисифь скоренько опустилась вниз, оттолкнула любовничка чуть назад, и пока тот не успел опомниться, вышвырнула его штаны в приготовленную для купания воду.

- Вот так! - весело продолжила девушка, попрощавшись с предметом гардероба, а затем вновь переключила все внимание на Алана. Его штучка еще не успела как следует опасть, чтобы взять запланированную передышку, и про себя Зилисифь восхитилась своей добыче, которая, прямо скажем, имела все шансы оказаться невзрачней. А затем подумала: почему бы не сделать это вслух?
- Он у тебя приятный... Очень... - продолжила она елейно, вновь прикасаясь к выдохшемуся достоинству мальчика. Зилисифь осторожно приподняла все еще пульсирующую плоть в ладони и обвила большим пальчиком снизу. Член оказался в своеобразном кольце.
- Немного испачкался... - добавила шпионка таинственно. На мгновение заглянула в глаза своему послушному, неудачливому юнцу, а затем, словно бы пустилась во все тяжкие: набросилась на него устами, что тем не менее оказались крайне нежны на поверку и скоро отступили прочь. Она вернула малыша хозяину чистым и блестящим, как дувр - старинная золотая монета, что была настолько редка в ходу, что всегда оставалась новой. Долг платежом красен.

Улыбка... Снова улыбка. Чарующая, женственная, нежная.

- Кажется, у нас появилось немного времени для новой, увлекательной истории. Но я хотела бы распорядиться им по-другому... Пойдем!

Полуэльфийка ловко вскочила на ноги и попятилась обратно к постели, увлекая за собою и Алана, что его предусмотрительно взяла за руку. Крепко, чтобы и не думал даже опираться!

- Мы сыграем в одну игру. И она быстро приведет тебя в порядок! - заверила красотка кокетливо, поглядывая на объект интереса с отлично скрываемой меркантильностью.
- Она называется "Увлекательная география"...

Словно учительница на внеклассных занятиях, добрая, веселая и довольная, что ей удалось, наконец, сменить обстановку, Зилисифь плюхнулась на белую простынь, оставляя своего кавалера стоять у края постели. Вытянулась, обняв перила и струнками уложила ножки, поглядывая на юного Алана с каким-то явно ребяческим возбуждением.
- Садись. Ты должен представить, что я - остров Лорн. Это игра о великих исследованиях. В нее играют даже короли, чтобы узнать все о своих владениях.

Она позволила себе небольшой смешок, хотя на самом деле играла в это с одним не самым приятным человеком, чей ум был гораздо острее обветшалой плоти. Впрочем, дело прошлое и не стоит подробного упоминания.

- Приложи руку вот так... - в продолжение предварительных наставлений девушка обняла запястье Алана своим, а затем плавно сопроводила к телу, уложив на бархатную наготу талии. - А теперь расскажи о своем острове, описывая его волшебную природу и давая имена находкам. Например, вот это - равнина перед перевалом. Здесь находится чудесный трактир, собственность справедливого Шонегарда и его любезного внука... Как бишь его зовут?
Полуэльфийка вдруг сделала вид, что запамятовала, но очень скоро просияла улыбкой и сама раскрыла обман.

- Алан, не так ли? Опиши родные края, не упуская важных деталей. Погладь... А затем переходи к следующему месту. Я бы хотела узнать побольше обо всех ваших горах, лесах долинах и о том, кто, где правит. Не волнуйся, если случится так, что у тебя закончатся действительные названия, ты можешь выдумывать для меня новые... Если же у меня закончатся места, я просто перевернусь для тебя на спину... Играешь?

Зилисифь готова была спорить на что угодно: до середины игра не дойдет. После пары местных топонимов, описывая их достопримечательности и изгибы, мальчишка снова будет готов продолжить!

Смех Мортимера отразился и на лице Брайзис, но как будто в плохом зеркале. Вместо громкого жизнерадостного хохота, она улыбнулась лишь краем губки без малейшего намека на веселье. Но что поделать? В ответ на историю о прелестной кондитерше, она смогла бы только проклясть Фолсена. За то что имел ее лет с двенадцати, обращаясь как со своей вещью. Да, он покупал Брайзи конфеты. Быть может, в той же дурацкой кондитерской, и не давал ее трогать матросам. Но в остальном был последней сволочью и получил за это свое. Таких, как Фолсен, на флоте много. А еще больше желающих приткнуть свой прогнивший член в любую дыру на раз. И если где-то в открытом море какой-то очень смелый моряк вдруг обратится к своему офицеру словами "моя дорогая Брайзис", не схлопотав наказание поркой, в следующую вахту так будут звать ее все, а значит прощай дисциплина и репутация. Сухопутные люди, как крысы - вроде бы и болтаются с тобой в одной лодке, но при этом каждый сам себя. Еще и подгатить умудряются по незнанию. То сожрут какой-нибудь линь, а то принесут на себе заразу... Но, в конце концов и с учетом сказанного, с господином Мортимером навигатор вела себя сдержанно. Хотя бы потому, что тот не принадлежал к обычным матросам, и решил выстрелить своей любезностью при полном отсутствии оных, что само по себе удача. Брай заговорила вместо того, чтоб гаркнуть.
- Я не утверждаю. Но предупреждаю. Плаванье может оказаться долгим, Чарльз. Моряки - в большиестве темные и такие же прямолинейные, как я. Услышав о любезности к даме, они решат, что дама это позволяет всем. Или хотя бы тем, кто чином не ниже Вас.А на борту кобелям не место. Нам нужны вменяемые и здоровые матросы, от которых однажды, вполне возможно, будет зависеть наша жизнь. Так не будем же давать им повод портиться и морально разлагаться. У нас и без этого экипаж ни к черту...
Подноготную же личных отношений с Чарльзом, в свете приятны ли его комплименты, острая на язык тифлина решила оставить за гранью кадра, дабы не резать ломтями правду. О том, что лысенький сухопутный хуманс, обожавший счета и накладные с расписками, ни под одним из известных флагов не составит ей достойную пару. Впрочем, как и большая часть команды. Их связывали меж собою суто деловые отношения.

- Мой рост хороший у илитиири. Беон высокая... - парировала не задумываясь темная, привыкшая к разнообразным шпилькам. В самом деле, ее раса не отличалась ни ростом, ни широкой костью, однако против вменяемого ей изящества протестовать как будто не стала. Пришло осознание, что сказанное могло быть комплиментом, а спешное оправдание Заура - не просто болтовней злоумышленника, а голой, чистосердечной правдой.... Нет, здесь все-таки в пору было недоверчиво сощуриться, вцепившись в эти "лживые" глаза, словно ястреб в мышь-альбиноса, но делать этого дроу не стала - многовато тифлингу чести! Вместо этого примирительным тоном девушка промурлыкала нечто вроде "извинения приняты" и проводила отлучившегося Заура взглядом. Сказано это было лишь с одной характерной оговоркой.
- Нет у меня... Принадлежност, - ответила и настырному солнцеликому.

Право, Беон щедро заплатила бы магу, что избавил бы ее от подземного акцента простым щелчком пальцев. Говорить так ужасно неудобно. Повсеместно свои речи перед хозяевами таверн приходилось продумывать заранее (ну кто поверит в прекрасное исполнение барда, если та и два слова не всегда свяжет?). Или пользоваться "репутацией" дроу, корча из себя кокетку, флиртующую с бородатым бонзой... Мрак. Мрак да и только. По-своему "малышки" наподобие Айсис вызывали у темной эльфийки зависть. Доброта, бескорыстность, забота - она не раз становилась свидетельницей того, как все это вместе взятое умудряется открывать двери, невзирая на многие обстоятельства. Но в упор не понимала, почему. Должно быть, это какая-то сопливо-слезливая магия закоренелой девичьей наивности. Или невинности, если возвести в абсолют. Эти ясные, лучистые очи могли соперничать в карамельной дуэли только с ее же застенчивым румянцем. Венцом же стараний прелестницы послужила ее обезоруживающе добрая улыбка. Сладко. До того, что приторно... И вместе с тем это вызывало в душе Беон отклик. Разные, порой противоположные по своей природе чувства, поочередно сменяли друг друга, играя в своеобразную чехарду на просторах воцарившегося смятения. Бескорыстная забота, опека - нравились, согревая сердце, хоть и стали причиной раздумий. Невинность - здесь гораздо сложнее. Глядя на хрупкую внешне компаньонку, Беон вдруг поймала себя на том, что вцепилась бы в нее коготками, если б только была возможность... Не в тело, буквально. В образ. Чистый, непорочный свет, что его пожелала объять и хоть как-нибудь, но испортить. От зависти или же девичьей вредности? Быть может, это просыпалась в ней кровь илитиири?

Последнее не безосновательное предположение вынудило Беон отгонять себя едва ли не метлами, но, по-правде, она испугалась... Возвращение к ненавистным истокам вовсе не рассматривалось эльфийкой, как благо. Это было сродни дезертирству, предательству самой себя. Впрочем, внешне отступница из Подземья сохранила горделивое спокойствие. Лишь задержала свой взор на Айсис немного дольше, чем диктовали приличия. Лаанашия хоть и проделывала почти то же самое, исцеляя пострадавшие деревья, действовала как-то иначе... Основательно и со знанием дела, как будто и слезы, и ее заклинания были частью религиозного ритуала.

- Носки бы штопать с утра и до ночи? - обмолвилась через плечо темная, направляясь к останкам вожака.
Женою бородач обзавелся вряд ли - с таким-то вредным характером. Вот и некому позаботиться об одежде с помощью обычной иголки и нитки. Мужчины - беспомощные создания.

Доверие это своего рода сад, вырастить и лелеять который не может лишь один человек. Хочешь обмануть - доверяй...

- Тогда приступай, обманщик... - сверкая кокетливой улыбкой и не произнося более ни слова, девушка выразительно посмотрела в глаза кавалеру и плавно повела подбородком, скрывая свое лицо за мягкой вуалью волос - вымытых, чистых, свежих, которые тут же убрала вперед, обвив от груди к затылку поверх белокожей шеи. Хвост она приняла в ладони, поглаживая размеренно и нежно, словно бы мокрая расплетенная коса принадлежала теперь не ей, а воображаемому страстному возлюбленному. Полуэльфийка не могла видеть Алана, однако почувствовала, когда тот приблизился, затем принялся намыливать руки и... Ее хрупкое, обнаженное тело на мгновение задрожало от прикосновения мальчишки, однако Зилисифь сумела быстро восстановить самообладание. По крайней мере, так ей казалось. Вниз по уставшей спинке, от шеи до изящной талии и дальше, к основанию ягодиц, заструились тонкие языки пены, словно бы указывая мальчишке путь. Этим вечером Алан отправится в свое первое путешествие к женщине.

Его избраннице нравилось контролировать ситуацию, нравилось быть леди и бесплатно получать удовольствие, не боясь, что мышеловка захлопнется. Ей нравилось дергать за ниточки без сколько-нибудь заметных усилий. Мягко приподыматься на ножках, обнажая волшебную лощинку желаний из-под ширмы затеняющей воды, или же тихонько вздыхать в то время, когда руки неумелого юнца прикасаются к ее коже. Эта роль не была шпионке в тягость: актриса могла чувствовать себя легко и непринужденно, позволяя искоркам встречного влечения расцветать и вторгаться в мысли. Усталость не могла перебороть страсть.

- У тебя чудесные руки, - обольстительница первой нарушила идиллию и слегка прилегла, опершись на бортик. - Ты, наверное, будешь смеяться... Иногда леди устают настолько, что просят своих купальщиц сделать за них всю мокрую работу... Но это ведь неприлично, просить тебя о таком?

Зилисифь вдруг обернулась к своему благодетелю и попыталась прильнуть к его ладони щечкой, как если бы и впрямь обратилась кошкой, скучавшей по своему хозяину - поспевшему и красному, как томат. Она поймала идеальное мгновение, когда сценический момент обязывал коснуться его руки языком, но была вынуждена лишь закусить губку. Мыло!

Девушка отстранилась, сделав это плавно, как по учебнику грамоте, хотя слова, сказанные ею ранее, были чистой правдой - это был ее первый взрослый поцелуй. Вдобавок, поцелуй с ожившим мертвецом. Уродливым, как демон из преисподней, какими их рисуют христианские рассказчики... И тем не менее внешний облик ее принца вовсе не отпугивал эту смелую, слишком смелую "сумасшедшую", чей взор под маской улыбок оказался безукоризненно холоден и чист. Ни одно море не отразило бы той бездны, что лишь малую долю секунды зияла пред лицом носферату, явившись из-под снова распахнутых век. Казалось, она впитывала в себя саму жизнь. Понять, заполучить, почувствовать нечто доселе незнакомое и чужое - в этом состояла ее цель. И все это теперь стало... Ее.
- Иногда вещи просто случаются сами по себе, - Огняна улыбнулась своему теперь уже бывшему партнеру одними уголками губ, а затем снова взглянула на... Нет, ничего. Показалось, должно быть. Мария фон Розен была все той же занятой, важной гусыней, но к их обществу присоединилась девочка. Кажется, та самая, что устроила переполох под княжеским "говорящим" столом.
- Вовсе не обязательно во всем искать подвох, - молвила горгона, поддаваясь теперь уже смутным, отстраненным от разговора чувствам, словно была здесь лишь наполовину.
- В нашем поцелуе я чувствовала страх. Или вернее - беспокойство. Предубеждение. Сухость... Не ту, что во рту, разумеется - это лишь вершина Аргейской горы, мой друг... Вы опасались, что я залью что-нибудь Вам в глотку, и к счастью, этого не произошло. Возможно, потому что Вы вовремя разорвали его... Но также, возможно, потому, что я вовсе не собиралась этого делать. Удовлетворена ли я? Безусловно. Я запомню, как целует трус... Однако не обижайтесь, ради всего святого. Не стала бы я уподобляться тем, кто сыплет оскорблениями при первой встрече... Уверена, у Вас много прекрасных качеств, а я... Всего лишь описываю свое впечатление, за которое именно Вас должна благодарить. Вы сделали для меня достаточно, и я признательна от души за это. Дорогу найду сама...

Она обвела троицу взглядом, выдержав исполненный многозначительностью ответ, а затем остановила его на той, что с виду казалась самой младшей.
- В конце концов, ведь я "безумна". Значит, обижаться на меня - грех. Правда, девочка? - добавила вдруг ламия, сама смутившись от столь откровенной лжи - плода воображения фон Розен. Это скрыла доброжелательная улыбка.
О, Матерь! Как же Огняне хотелось обратиться трехголовым драконом из сказок и сжечь это место дотла. Но пламя извергать - не шутки, за это нынче казнят. И крыльев у нее не было. Лишь только пара совиных - в душе. Они уносили ее туда, где тварям вроде советника никогда не найдется места. В сады, полные невообразимо красивых и столь же уродливых деревьев, каждое из которых произрастало в семени пережитых южанкой впечатлений...

Упоминание крестового похода оживило воспоминания о смертном отце Огняны, что сражался с ними под Одрином, в то время как семья, будучи в полном неведении, ожидала развязки масштабного сражения дома, вдали от обоих морей. Было приятно, тепло и радостно когда он вернулся. Да еще и с новыми, стройными лошадьми, что пожаловал ему Калоян. Для себя она выпросила жеребца Вихрушку* – вороного, быстроногого красавца, десятикратно оправдавшего кличку. Это стало вторым по значимости событием 1205-го после благополучного возвращения папы… Что до латинян, то они и верно прокляты. Не во имя Креста чужеземцы вторглись и разграбили Константинополь, но ради толстого венецианского кошелька. Прошлое, настоящее и будущее переплетаются меж собой на Балканах так тесно, что порой не знаешь, в каком столетии находишься. Все это, кажется, было вчера, а на самом деле… Кто-то мог бы сказать то же самое о потопе. А затем вспомнить о старых долгах.
- Мы - продолжение наших предков, - Огняна хотела было добавить еще что-то, но по доброй воле прервала далеко идущие размышления и параллели, дабы все-таки оставить тореадор одного, сопроводив расставание обычным прощальным жестом. История о зверствах в Д’Хайну, что перекликалась с ее собственными яркими воспоминаниями, совсем не выглядела частичкой души Франка: ему не хватало чувственности прогенитора, что получила прощение благодаря ей. «Чувствуй, что хочешь», - он сказал. И еще: «Мой патриарх Каин».
Сложно было бы подобрать еще более разочаровывающие слова.

С хозяином постоялого двора, напротив, дело удалось решить скоро и без каких-либо неурядиц, хотя объясняться приходилось наполовину жестами. Тот не задавал лишних вопросов, а только принял договоренную плату, вывел лошадь из стойла, нахваливая, что хорошо оповожена (это требование поставила покупательница). После недолгой кормежки и привыкания, что заняло в целом не более четверти часа, Огняна решилась сменить длинную корду на более короткий чомбур, хотя затея и выглядела рискованной. Села в седло сама и медленно повела приобретение в заводу по правую сторону от себя, сигналя ведомой лошади и голосом, и чомбуром. К седлу непривыкшую к присутствию вампира скотину привязывать в условиях леса было еще более рискованно – стоит разок смандражировать, дернет и кто знает, чем обернется все это для ведущей… Об этом болгарская наездница сразу как-то не подумала, но спохватилась, что называется, вовремя. Видела она еще как-то, привязывали заводную за хвост – для леса или горных склонов как раз то, что нужно, да только сама так вязать не умела, и хозяин, наверняка, тоже. Так делали далеко на востоке, по большей части со вьючными, но для перегона годилось тоже и не требовало особой выучки. Впрочем, с этой она, вроде бы, справлялась. Лошадь не пыталась забегать вперед, не наваливалась на ее кобылу и в целом демонстрировала лишь сдержанное интуитивное беспокойство, прохаживаясь заводной по двору. На этой ноте покупательница и хозяин расстались. Она только попросила с собой корду, клятвенно пообещав, что вернет, – на всякий случай, если новенькая начнет ерепениться, и все же придется вязать к седлу намертво, лишь бы дальше шла от наездницы.

***
В последствии оказалось, волновалась Огняна зря. Перегон получился быстрым, а лошадь весьма понятливой и готовой подстраиваться под первую. Даже убивать становилось жалко, однако только ради крови българка все это затевала. Свою она привязала подальше, к толстому, скрюченному суку, что указывал всаднице и ее кобыле обратное направление к Дому. Отвела кое-как скотину – та почувствовала, видно, неладное – дергалась, начинала пятиться, вскидывая наверх голову… Но все было решено давно, как только хозяин принял кожаный мешочек Франка, по-деловому «приятно» улыбнувшись рядом зубов с прорехами. Вампиресса выпила лошадь полностью, а затем принялась разделывать на сырой земле, как какой-нибудь городской мясник. Лишь вместо клинка с здоровенным широким лезвием - воинский полуторный меч, что им женщина умудрялась орудовать так, словно в руках у нее был топор - размахивалась и рубила лошадиную тушу через голову, дабы перебить толстые кости...

- Не из тех ли мужей ты быть, что открывают перед женщиной одежды и стоять без штанов на мороз? - всерьез либо же в шутку, но этот вопрос прозвучал. Или лучше сказать "отгремел на всю улицу". Ну а что? С Беон станется... Сама она, впрочем, не смогла удержать смешок.

- Твоя, - взором презрительным, словно плетью, она полоснула его излучавшую фальшивое спокойствие спину. О нет, Беон, редко оставляла столь страстные сцены без подобающего логического завершения и сейчас также не собиралась отпускать наглеца восвояси, не высказав, что она о нем думает. Слагают свои песни барды не только о лучистых добродетелях...
- Другая только, - продолжила она разоблачение, ловко вскочив на ноги, потому как не редко вслед за ее пламенными речами следовали взаимные побои. Или же страстные поцелуи и объятия. Впрочем, драки случались гораздо чаще - к этому нужно было готовить себя даже прежде, чем затевать разговор по душам. Теперь, вытянувшись во весь рост, пусть не высокий, но полный грации, перед Вульфом стояла уже не та девчонка-выпивоха, что швыряла разозлясь половник. Скорее, ощетинившийся шипами зверь. Дикий, необузданный, соблазнительный, - в ее глазах читалось превосходство. Возможно, даже вопреки самосохранению... Слова же срывались с губ уверенно, изящно и колко, следуя одно за другим:
- Думать Вульф, эта дроу ноги станет раздвигать для него так, как делать та. Здесь его ошибка. Поэтому зашел и не стучал. Поэтому встать рядом и смотреть на меня так. Поэтому предложил помочь купаться. Признать - значит быть смелым. Той женщины имя меж нами поднял, как если бы это быть счит от большого позора. Не место Кефаре в этой комнате. Но позору - место. Сейчас здесь хозяйка я. Глупая. Злая. Без жалости. И буду говорить больно. Сделать ты Беон виноватой за то, что сам ее захотел. За то, что забыть свою Кефару, который не стать себя засчисчать, чтоб убить вас обоих. Наверное, сделать она так от избыток мудростей? Да, Беон не такая. Всегда постоит за себя. Ударить за это хочешь - бей. За то, что взять ее не сумел - бей. Что поверить одному мужчине и думать, что он мог быть как друг - снова бей. За все это я заслужить. Но Кефару сюда ты не впутывай. Больше не держит твое сердце. Или же то, у тебя в штанах, жить само по себе, отдельно?
Наконец, эльфийка демонстративно отвела от мужчины взгляд, сбросила на пол саблю вместе с остатками своей одежды, а затем шагнула в приготовленную "бадью" ножкой, едва скрывая нарастающее напряжение. Беон не была уверена, что проигравший уйдет с миром, но в то же время уже сама мысленно корила себя за сказанное и сомневалась, поступает ли правильно. Все же, ему не стоило обвинять невиновную...

Эльфийка погладила кобылу по загривку, меж тем провожая взглядом служивых, что протопали и проголосили мимо по направлению к воротам. Успокоила. При виде толпы и от громких криков ее тихая обычно Метель занервничала и заворчала, будто в присутствии плохенького кобеля. Перебрала ногами на месте, оставляя на грунте хорошо заметный лошадиный след - подковы почти что новые, поменяны в прошлый месяц. И верно, зачастую ее хозяйка держалась в стороне от таких явлений, объезжая десятой дорогой. Вот и не мудрено, что верная лошадь переняла от нее привычек и сразу же поддалась волнению. Однако на городских улицах да при ясном свете, когда рядом товарки того же пола, бояться им было нечего. Вроде бы... Только облака придорожной пыли, что подняли своими лапищами мандариновцы. Ее клубни мигом поднялись в воздух, наметаясь на ботинки наемников и разложенный для погрузки товар, на одежду и губы свидетелей. В частности тех, кто продолжал трепать о поражении на опушке леса. Грязь неизбежно появлялась и множилась там, где жили неряшливые людишки, вот только на орков это совсем не похоже. В смысле, собранность, тактика, дисциплина. Не слукавил ли ограбленный торговец, приумножив достоинства налетчиков, чтоб не выглядеть полным неудачником? Хм...

Дроу обернула уста воротом, дабы оградить свои легкие от скверны, и стала пристально изучать теперь уже новую действующую особу - девушку в любопытной кольчуге. Сыскать себе по размеру в лавке, чтоб сошлась на груди и на талии, - задача совсем не простая, если только надеяться на удачу. И с врага убитого не снимешь, потому как мужчин погибает больше. Остается только заказ, за который новички не берутся: верстать по накатанной сподручней...
Раздумывая, Беон едва заметно опустила ресницы, словно с прищуром было лучше видно, и вновь смерила девку взглядом. Та живо махала руками и о чем-то вещала привратнику, позволяя разглядывать свою грудь и тело в самых любопытных подробностях, однако в отличие от отряда наемников и парочки спохватившихся зевак интересовало "шпионку" другое. Кольчуга - ни больше, ни меньше. Да, сработал, увы, не новичок, потому как подогнана под женское тело. Но вот детали отсюда не разглядеть. Сделан доспех с клепкой, и плоски ли кольца в срезе? Ежели нет, то на этом можно было легко заработать. Но... Не только на этом.
Стоило ветру подуть как следует, облака желто-рыжей пыли рассеялись, уступая дорогу любому, кто намеревался по ней пройти. И первой стала Беон. Лишь только лошадь свою оставила единственной, с кем успела поиметь дело - эльфийке из лесного народа. Она вручила товарке поводья - настойчиво и вполне уверенно, словно делала так всегда, и одарила умоляющим взглядом. А затем прытко увернулась от диалога и засеменила к обозначенному отряду, поторапливаясь, пока свора не успела пройти за ворота.

Оказавшись на месте, девушка совершенно не стесняясь публики, направилась к обладательнице кольчуги, ведь у нее был хороший повод познакомиться, а заодно проинспектировать доспех.

- Прощенья просить. Слышала вашу речь. Если бы иметь я клочок бумаги и перо, две минуты - у вас быть новая. Лучше. И с рифмой на порядок... - Беон вдруг позабыла заковыристое словечко, что никак не хотело попадаться на ее воодушевленный фиолетовый язык.
- Красивой, - только и смогла, что передать вот так. Глаза дроу тем временем ускользнули от взгляда незнакомки, нацелившись сперва на плечи, а затем на грудь и повыше - на обшитую материей горловину, из которой вытягивалась девичья шея.
- Всего две монеты... Серебро, золото, решить вы сами... - она продолжила, даже не отвлекаясь от экспертной оценки, хотя на свету это оказалось не просто.
- Коль не найти, смогу в голос. Тогда вы должны запоминать сразу. По рукам?

Она знала подходящую солдатскую кричалку, в которой всего-то нужно было изменить пару слов. Для барда - легкие деньги.

Кричалка мандариновца

- Не ждал и потому не стучал по двери? - вспылила разгневанная эльфийка, выхватывая половник из рук Вульфа с такой силой, будто собиралась снова зашвырнуть наглецу между глаз. Но драться она не стала. К сожалению или к счастью. Лишь только руку сложив на эфес пристегнутой к поясу сабли, в последний момент отняла. Быть может, испугалась, что проиграв физически, придется уступить и в другом. Либо же просто пожалела осмелевшего на старости болвана. Однако ни в коем случае не оправдывала его ужасных манер. Попрать неприкосновенность чужого жилища, тем более женщины, за него заплатившей, и в поздний час - возмутительно. Просто возмутительно!
- Сядь, - повелительно рявкнула девушка, по голосу и лицу которой сразу становилось ясно, что те крупицы ее расположения, которые мужчина завоевал ранее, теперь подвергались интенсивному пересмотру. Будто снег под июльским солнцем... Она поглядела наглецу в глаза еще немного, подметив какую-то слабину, словно тот был готов сбежать в любой момент, а затем половником указала на табуретку - резким, отрывистым взмахом. Еще и водичку ее попробовал, будто сам намеревался принимать ванну вместе с ней. Ну вообще! Если б не схожесть с героем баллад, прогнала бы прямо сейчас, еще бы следом запустила сапогом - не пожалела б ради такого нахала. Но все же, кое-что ей было от него нужно, а потому Беон пустила в ход не меч. И не магию. Слова, испорченные многими годами под землей, в мире гораздо более жестоком, чем солнечная поверхность, и с другим, отличным от человеческого произношением.
- В городе Ийер’Ссахам, откуда придти я, женщина правит таким как ты. Да, носить она у меня дома, что вздумается. Или не носить вообще ничего при мужчине. Но затем пускать кровь. За такое... - она взглядом указала на дверь, а затем снова взглянула на Вульфа. - ...Или за меньшее даже. Действительно так - не вполне привыкла Беон на поверхности. Но за многие лета ни разу не встречать такой обычай, мужчина чтобы мочь вломиться к незнакомой, потому что хочет глазеть, как она станет купаться! Ни здесь, ни там, нигде не позволено. И я сама хорошо знаю, как должна это делать. Внутри или снаружи!

Снова разозлившись на Вульфа, будто заново пережила случившееся, девушка с размаху шлепнула половником о воду, вызвав десятки брызг, что взмыли из бадьи в воздух и направились в его сторону, но, кажется, ни одна из разгневанных капель не достигла своей цели.
- Я понятно говорить? Что? Похожа Беон на дуру? Я знаю, ты вернешься, поэтому не стала влезать сюда вся. Очень была права! Вульфгар - так твое настоящее имя? В балладах написано: Вульфгар быть герой. Сражаться вместе с Дриззтом До’Урденом. Рыжий только. Но о дроу тоже говорят, что светел волос.
С этими словами эльфийка отложила на время свой изогнутый и закругленный "меч", приняв меж пальцев влажную прядь волос, налипших вдоль изящной шеи, с явным намеком на краску.
- Но про то, что Вульфгар - marenta*, в балладах я не встречать...
Беон испытывающе взглянула на гостя, словно ожидала, что тот сознается в подмене своей личности. Меж тем по-прежнему прикрываясь рубашкой.

Лера перевела взгляд на Ларцева и представила, как тот убеждает работника на ресепшен, что явился кодироваться от алкоголизма. Нет, с таким лицом это прозвучало бы не убедительно... В любом случае, какой бы ни была жалоба, к доторам лучше являться на трезвую голову. Иначе могут попросту выгнать поганой метлой на улицу. Улыбнувшись едва заметно и на мгновение опустив глаза, девушка решила переменить тему раздумий, а еще лучше - уйти прямо сейчас, коль возражений никаких не последовало. Только сперва задала общий вопрос для всех:
- Кто-нибудь из вас умеет путешествовать в миры духов или закреплять сущности в чужих телах?
Коль ей представилась возможность встретить столько магов разом, то вдруг среди них найдется специалист в тех же сферах? Было бы не дурно обменяться опытом...

"Ну вот, уже и лошадью обозвать успели..." - мысленно посетовала волшебница, но афишировать свою интерпретацию не стала. Молодые люди часто несут глупости, сами того не понимая. Или, по крайней мере, их можно заставить так думать. Только момент сейчас был не подходящий. В остальном же она не знала, что должна ответить на слова мотоциклиста. Это было немного... Не в ее компетенции. Вот ежели кому отрежут руку или ногу, тогда да. Но пока что все они были целы.
- Лера, очень приятно, - вместо Добрынина она ответила Миронову - на встречу явились сплошные певцы и артисты.
- Знаете, если уж нам полагается обсуждать план какой-то операции, то, наверное, здесь не самое лучшее место... Может быть, у кого-то есть идеи на этот счет?
Лера хотела было сказать прямым текстом, что отряду добрых волшебников для начала не помешала бы секретная база, как это обычно бывает в аниме, но побоялась, что поймут не правильно. А потому просто задала наводящий вопрос. Впрочем, это в ней могло говорить собственное врожденное желание спрятаться в какое-нибудь потайное логово.

Сэнди Уотфорд и Ларго Паткинз некогда путешествовали по мирам вместе, в составе одной команды искателей приключений. Он любил ее, но сердце милашки Форд безоговорочно принадлежало другому - сыну миллионера Гэри Сэмюэлю, который приходился другом обоим и также входил в команду. Четвертым посчастливилось стать бывшему морскому пехотинцу, близкому другу Гэри. Таким составом они путешествовали добрых пять лет, однако сложившийся любовный треугольник в конечном счете разрушил команду изнутри. Состоялось публичное выяснение отношений, после которого Ларго покинул коллектив, а ему на смену взяли другого. Сэнди, конечно, сочувствовала, но не настолько, чтобы бросить своего будущего мужа. Тот был недурен собой, богат и почти не имел недостатков. По крайней мере так следовало из рассказа Сэнди, в котором она, возможно, предпочла не говорить о плохих чертах давно погибшего человека. Перемещались они, как обычно, вчетвером, но как и в случае с Ларго, первым отправился в небытие тот, кто держал в руке модулятор. Этим человеком всегда был Гэри, потому что львиную долю путешествий финансировал именно он. И вот Гэри умер... Другие двое присоединились к нему позже. Новичек МакКензи оказался ранен и не выдержал сильных морозов, а морпех Гэри оказался достаточно скор и ловок на руку, чтобы даже замерзшими и скукожившимися пальцами верно нажать на курок и тем самым уложить пару человек из патруля местных, что выехал в направлении вспышки. Сэнди не была вооружена - это спасло ей жизнь, однако трибунал общины добытчиков приговорил путешественницу к смерти. Единственным путем из клетки оказался доверчивый и слабый на передок отец Джилл, которому Сэнди пришлось не только вешать лапшу на уши, но и отдаться прямо в камере. А затем - от него избавиться. Если бы эта беседа состоялась при Джилл, одним трупом в тот вечер стало бы больше, причем, вероятнее всего, дочь последовала бы за своим отцом. За время, что находилась на Элии, Сэнди изменилась настолько, что бедолага Паткинз, наверное, не узнал бы теперь свою возлюбленную. Нет, внешне она все еще была похожа на себя прежнюю, хоть и заметно поддалась времени, но внутри ее личность перестроилась под реалии жестокого и отчаянного выживания. После своего побега из Общины женщина сумела завоевать лидерство в банде сталкеров, с которой столкнулась уже вскоре на просторах рушащегося мира.
Эндрю, Кэтрин, Рич и Джилл были доставлены к предводительнице небольшой группы мусорщиков после добровольной сдачи в плен на территории, что как считалось, контролировалась бандой Уотфорд. Община могла бы стереть их в пыль, однако нынешний комендант Купер не считал эту задачу первостепенной. Хотя бы потому, что в стычке, наверняка, погибли бы несколько славных, молодых ребят - после этого ему бы пришлось ежедневно заглядывать в глаза их родителям. В целом параллельные добытчики не слишком беспокоили местных, пока в дело не вступали пули. Но "закон есть закон" - осудить попавшего в плен это запросто.
Вернувшись из похода в госпиталь троица путешественников столкнулась с неприятной перспективой вторично быть осужденными, и на этот раз аргументы, похоже, больше никто не собирался взвешивать. Американский суд был готов закрыть глаза на любые слова и свидетельства лишь бы покарать хоть каких-нибудь причастных. Еще бы, ведь убит оказался совсем не простой парень... Джилл и Рич оказались не в состоянии защитить путешественников, и единственным спасением от смерти оказался смелый побег в неизвестность, где ждала зима, радиация, Сэнди и... Второй питательный элемент, который женщина сохранила с тех самых пор. Но сперва... Ей нужно было в последний раз повидать и похоронить хоть сколько-нибудь по-человечески своего старого знакомого - Ларго Паткинза. Они выехали на место "падения" в следующий же день, на рассвете. Процесс поиска обломка модуля занял некоторое время, однако вскоре он был найден. Каким-то чудом путешественники просто не заметили осколок корпуса с уцелевшим питательным элементом, что при падении зарылся в снег. Теперь, когда части модуля были найдены любой мало-мальски смыслящий инженер мог соорудить из них одно целое. Даже пьяница и сквернослов Рич...
Вряд ли кто бы подумал, что во всей этой истории двигало этим неприметным, если не считать запах перегара, человеком вовсе не желание помочь Джилл и ее друзьям. Причиной душевных страданий мужчины была недавняя потеря жены Глории, и тот решил во что бы то ни стало покончить с жалким существованием Элии в качестве медленно гниющего трупа. Но прежде всего любящий муж возжелал попросту воссоединиться со своей половинкой в посмертии, пока на то оставался хотя бы шанс... Рич понимал, что мир обречен. И понимал, что, возможно, прибор, привезенный из других миров, был способен повлиять на ситуацию. Поэтому не придумал ничего лучше, чем выкрасть модулятор ночью, ведь иначе, как он думал, эти люди попросту сбегут и оставят Элию гнить. В этом смысле его поступок нельзя было назвать ни злым, ни добрым, ни простым, однако выбор был сделан.
Тройка героев в компании Джилл и Уотфорд выдвинулась на его поиски, поразмыслив над возможными мотивами кражи. И первое же примечательное место, в котором Рича собрались искать, было главным зданием всего проекта по перерождению цивилизации эллийцев. Место, где был установлен главный ретранслятор. Тем не менее на пути к обозначенной цели они вынуждены были укрыться от шторма, разбушевавшегося на поверхности планеты. Пристанище теперь уже четверо путешественников меж мирами + одна местная бунтарка обрели в подземных лабиринтах метро. Хорошей новостью было то, что Рич, наверняка, тоже попал в бурю и не смог уйти далеко, но плохих новостей было две. Во-первых, туннели под городом были местом обитания многих независимых сталкеров, но иначе говоря бандитов. Во-вторых, бури на поверхности планеты каким-то образом ослабляли условную границу меж туманом и головами смертных. Незавершенное бессознательное Элии во время бурь, наподобие этой, могло изредка воплощать иллюзии... Описание этой главый могло бы занять слишком много времени и породить множество неприятных эмоций, а потому будет вырезано цензурой для слабонервных - в самом деле, туман порождал воистину страшные вещи. Однако приключенцы кое-как справились и смогли продолжить погоню уже следующим, непростым утром. Они настигли подлого вора, что уже настроил головной транслятор на получение дополнительной энергии и завершения трансформации Элии. Ему не хватило буквально минуты. Не смотря на численные превосходство путешественников Рич не собирался отдавать прибор без боя. Да и был он совсем не прост. Однако, в конце концов, его удалось нейтрализовать. Теперь только путники и их решения могли спасти оставшихся сынов Эребуса от вымирания либо вытащить из этой передряги их собственные шкуры. Выбор был сделан в пользу второго, не самого гуманного варианта, что помимо всего прочего предполагал всего лишь четыре счастливых билета, в то время как соискателей было пять. В конце концов, избавив себя и других от весьма непростого выбора, остаться решила Сэнди...

Эпилог.
Эндрю благополучно перенастроил бракованный ИМР на одну из правильных частот, тем самым сделав возможным возвращение группы домой. В одном из миров за его историю был уплачен весьма щедрый по его меркам гонорар, а в последствии, как по книге, был снят фильм. Дожил отставной полисмен до старости, но уже не в своем родном мире. Правда, каждый раз перед последующими перемещениями его терзали воспоминания.

Диг благополучно продал полученные технологии и зажил себе припеваючи, а когда нажитые капиталлы кончились, снова принялся за старое. Спустя десять лет после произошедшей истории его все-таки засадили в межмировую тюрьму за пиратство и промышленный шпионаж. Правда, отсидел он всего два месяца, после чего пропал загадочно и бесследно.

Кэтрин не успела вернуться вовремя. Ее дочь умерла до того, как удалось разобраться с технологией лечения раковых заболеваний, благополучно купленной земным правительством у некоего мистера Д. Однако всю последующую свою жизнь женщина посвятила исследованиям и борьбе с неизлечимыми болезнями в рамках открытого направления для исследований. И спасла тысячи других.

Мрак. Свет...
Сияние обустроенной наверху свечи нисходило вглубь разогретой чаши, разбавляя червленую жидкость, парующую меж ладоней посетительницы, мягким желтоватым колором. Были это слова, сказанные вдохновенным незнакомцем, либо же собственный неосознанный порыв, или, быть может, и то, и другое разом, но открывшаяся взору картина привлекла внимание эльфийки. На мгновение она будто бы взглянула в саму суть мироздания. Ведь сколько бы не плясала, не вилась, не крючила восковая наместница солнца подвластные своей магии тени, все же не сумела коснуться дна. Так не в гармонии ли сокрыта истина? Надо же, в вине, как бы не выглядело это странно, нашелся ее осколок - забулдыгам в пору бы возгордиться подтверждением излюбленной поговорки, но, к счастью, ни души подобного сорта рядом с Беон в сей момент не оказалось. Только хозяин, управляющийся с заказами. Мужчина не производил впечатление пьяницы, сочинившего очередную байку. И будь она проклята, если в Верхнем мире знавали еще одного героя дроу... Дризт до'Урден. Безусловно, она о нем слышала - действующих лиц битвы с Демогоргоном многие соискатели муз увековечили в своих балладах. Но не слишком ли молодо выглядит хвастун, как для старикана лет эдак под восемьдесят?

"Хм-м..."

Эльфийка взглянула на рассказчика с прищуром, однако сделала это лишь мысленно. Точно так же, как не подавала признаков удивления во время достойной оправдательной речи - только отпила немного из чаши, скоренько спрятав ухмылку в напиток. Поди разбери теперь на почти что трезвую рыжеволосую голову, что за красоту он имел в виду на самом деле, говоря о ее пальцах. Ту? Эту? Едва не выставил ее в таком свете, будто сама напросилась на комплимент. Нет, слишком подкован для простолюдина-тавернщика... На язык. А, может, и не только.

"Молотом крушил черепа, значит..."

Девушка сделала еще глоточек, смакуя насыщенный, винный букет и легкое пряное послевкусие, а затем спросила, пользуясь тем же самым приемом, что его освоил объект внезапного интереса:
- А твое имя быть?.. - смягченная, протянутая согласная в сочетании с взглядом на свои сапожки вместо заросшего лица собеседника, что покрылось со временем проседью, будто сад Верховной матроны - высушенными добела костями, производила точное такое же впечатление "между прочим", как и предваряющая вопрос история. С другой стороны, даже голову глупца и пьяницы, окажись он все-таки свидетелем этой беседы, посетила бы в этот интригующий момент мыслишка, что вопрос темнокожей девы и предшествующий ему рассказ - все это не просто так.
- Имя? Беовульф меня зовут, можно Вулф, если длинные имена вам не очень нравятся, - ответил старик, ухмыльнувшись, но не оторвался от своей работы.
- Уж не стала бы тебя обозвать Бео... - сообщила эльфийка в ответ, не вдаваясь в очевидные пояснения. Впрочем, сама-то она так никому и не представилась - лелеяла до времени загадку.
Вместо этого девушка вновь нырнула руками под плащ и вынула на свет лиру, казалось, уснувшую на неопределенный срок. Пресловутые пальцы во второй раз за вечер коснулись звонких, подтянутых струн. Зазвучала тихая, простенькая мелодия. Будто концерт предназначался в этот раз одному привилегированному слушателю, но вместе с музыкой родился и стих:

Был он воин в бою искусный,
похитителем был сердец,
но добавим немного грусти:
стал он жарить в котле овец.

Запылился в чулане молот,
потерялся и был таков,
но по-прежнему муж сей холост,
не навесил себе оков

Ну так может, вперед и с песней,
с дружным хором ему под стать,
на рассвете отправится вместе?
Не в постели таким умирать...

Исполнительница в последний раз коснулась струны, мягче и гораздо тише, давая понять, что и песенка на скорую руку, и предложение барда только что подошли к концу. В самом деле, этим замшелым немного дровишкам самое то находиться в искрящемся походном костерке, где-нибудь там, среди полей и лесов далеких, а не здесь, в таверне, под рагу со свиными потрохами. В словах Вулфа, девушка была уверена, только что мелькнула та самая искра, которая никогда не оставит в покое настоящего искателя приключений. То, как он говорил о былых подвигах, как выпрямился и словно помолодел на ее глазах, рассказывая свою историю... Сомнений нет, этот мужчина... Воин. Не смотря на годы оседлой жизни, пусть и в стенах, как он выразился, мечты (словно в клетке), тосковал по звону схлестнувшейся в битве стали!

Манипуляции с ключами и платой оставили темную эльфийку всецело равнодушной, за исключением лишь того обстоятельства, что доставшийся ей ключик вместо номера был обозначен то ли серпом, а то ли полумесяцем. Изучение иноязычного алфавита в свое время далось беженке из Подземья не просто, однако здесь, она готова была поклясться, не использовалась также ни одна из букв. Для "А" хвост серпа был уж слишком короток... Хм-м. Беон поразмыслила секунду-другую, припоминая, не встречался ли ей похожий, но усилия оказались напрасными. А может, она просто не захотела придавать этому значение, про себя лишь отметив, что с известным символом Эйлистри он имеет очень отдаленное сходство. Не более... Считать обозначение своей комнаты знамением - глупо. Ее взгляд задержался на поблескивающем ключике еще немного, а затем спешно переключился на чашу, полную ароматного, подогретого с травами напитка, и... Снова утонул в подозрениях. Шлейфом из темных помыслов они будто бы потянулись вслед за ней, заботливо снятой с камина, наравне с расстилавшимся терпким, винным запахом. Ведь приправок не пожалел хозяин, в то время как стоят оные на здешних рынках немалые суммы... То ли подсыпал чего, скотина, а то ли щедростью был обязан... Похоти.
И вот, надо же такому случиться, ее вторая догадка сразу же обрела подтверждение: хозяин таверны выказал свои намерения, будто старый развратник на исповеди - и словом, и делом.
Аккуратно принимая из смуглых рук чашу, эльфийка под маской благодарности насторожилась, снова принюхиваясь к рубиновому зелью. Впрочем, лишь слушать в таких случаях не стоило, ведь "кавалер" может расценить это как согласие на дальнейшие притязания.
- Чудесна, по-твоему, ветвь акации? - переспрашивая, девушка взвесила каждое слово, чудом избежав ошибки, а затем так выстрелила взглядом в его глаза, словно уже колола шипом. Напоследок, будто сказанного было недостаточно, она ненадолго отняла ладонь от чаши, подхватив другой снизу, и продемонстрировала тыльную сторону мужчине, что называется, во всей красе. Однако не резко и решительно, как стоило бы, а мягче гораздо, по-кошачьи.
Взору хозяина предстали руки, далекие от стандартов совершенства, принятых у прекрасных представительниц ее расы: ногти без украшений - короткие, пальцы сухие и тертые, будто кожу на них много раз обрабатывали абразивным камнем, лишние морщинки и борозды, укрывающие пространство выше... Одним словом, следы многодневной работы, без оглядки на былую утонченность. Вдобавок, они выглядели неоднократно сбитыми - ее чудесные до умопомрачения пальчики...
- Песнь металла - та одна на свете, что знать ее мои пальцы. Здесь приятны мехи, молот, струны. Но не лесть вопреки смыслу. Нет, - добавила эльфийка, осадив новоиспеченного поклонника своей музыки. Впрочем, ее интонации оставляли простор для трактовок. Ах, если бы не просьба о грядущем концерте, она бы отшила приставалу немедленно, окончательно и бесповоротно.

Завернутая в темный плащ одинокая фигура за одним из столиков выглядела ожившей тенью, что принадлежала ранее кому-то из посетителей. Хозяин ушел, а свою тень бросил на лавке. Либо оставил трактирщику за долги... Так или иначе она, неприкаянная, полулежа оперлась о стену, запрокинула ногу на ногу, - паучий кокон из тряпок, оставила сапоги в сторонке и заворожено наблюдала за представлением. В ее глазах не отразился халфлинг Кай. Только лишь пламя свечи-танцовщицы, что играло с естественным цветом золотистой чудной радужки, переливаясь, флиртуя и отступая. Девушка не хотела серьезных отношений. Она устала в долгой дороге. Измученная не столько трактом, сколько слоями собственной одежды и особенно, особенно обувью, Беон мечтала о спасительной наготе, чарующе мягкой постели и стакане горячего вина перед сном, однако не могла себе этого позволить. Ее кошель был практически пуст, а время играло против... Сперва в этом городе нужно было найти работу, иначе несколько дней желанных удобств обернутся голодом для нее и лошади. Увы, Эйлистри не наполняла карманы своих последователей золотом. Обыкновенно это делали знатные вельможи наподобие Лилиары из Черных ястребов, предлагая плату за услуги. Разные, надо сказать услуги... Однако неужели жизнь наемника, которой тот рискует, справляясь с задачами вроде этой, оценивается всего в две платины? Два жалких кусочка металла, в которых звучит одно только предательство да голос грядущих смертей. Ведь орки помимо того, что глупы, еще огромны и свирепы в сражении. Из них не сделать хороших рабов...
Остановив свои размышления на этом, молодая дроу подметила, что уводят они куда-то в не совсем подходящее русло. Возможно, виной тому послужили здешние, колесообразные люстры: у нее на родине такие штуки использовали, как дыбу, вот и напомнило о милом доме. Но с этим было покончено... Лучше поразмыслить с остальными о деле.
Бесплатное угощение и спиртное обошли темнокожую девицу стороной, ибо делали так всегда, едва только кто-нибудь обращал на нее внимание и начинал перешептываться с остальными. Беон не собиралась изменять традиции или, по крайней мере, не желала быть за что-то обязанной до начала, собственно, работы. Ради этого она здесь, а не ради дармовых харчей - ее разум был чист и ясен, ровно как голоден и пуст желудок. А вот аванс можно было истратить, потому как отказываться от предложенной платы эльфийка отнюдь не собиралась. Ведь приехала в таверну за этим да еще и на добрых полчаса раньше. Не на пьяных же мужиков смотреть - уж этих она повидала и наслушалась в достатке. С некоторыми случалось и драться, а с некоторыми и... Нет, не делить ложе, а просто выпивать вместе, коли угощали после удачного выступления. После неудачного же случалось и уклоняться от летящих стаканов. И помидоров, и всякой гнили. Впрочем, "Око бури" выглядело приличным. Быть может, после дельца с лагерем зеленомордых здесь удастся разочек выступить... Но вот она снова думает не о том, вычиняя шкуру не убитого крото-крыса.
К делу. И снова к делу.
Девушка поднялась с насиженного места, про себя отметив, что ступни слегка побаливают при соприкосновении с грубой доской. И направилась прямиком к заказчику. Вернее, к полномочному представителю организации. Босая, но от того не менее стройная и темная кожей эльфийка. Однако же в то время, пока внимание других соискательниц привлекала оставленная тифлингом карта, дроу увлеклась монетой. Беон подошла к столу и мягко опустила руку на кошель. О, нет, в ее планы вовсе не входило позорное воровство. Просто убедиться свежеобращенная наемница собиралась, что в мешочке не серебро, а золото.
- Мало этого. Нужен еще золото на повозки с ясчиком. Сделать из нас торговый обоз беззасчитный. Пустой, только для виду. Сами придут те, кто нужно, - молвила она голосом, несколько грубоватым, как для прелестной девушки, и с заметным чужеземным акцентом. Вдобавок и пока суд да дело развязывая стяжку мешочка пальцами...

Услужливо, да не в меру... Часто ли здесь бывают леди в одних лохмотьях? Пожалуй, что нет. Со спины этот человек ошибся, выказывая гостье почтение: не разобрался, с кем в действительности приходится иметь дело. Видимо, льстить своим посетителям вошло у трактирщика в привычку, а значит, и цены его словам не было никакой. Он показал себя настоящего лишь только тогда, когда понял. Да, понял. Беон увидела это в его глазах – серых и тускло блеснувших, будто два сростка пирита, когда лицо передернуло от неожиданности. Не молод… Быть может, сталкивался? Давно, еще до морщин и впадин, оставленных временем на его смуглой коже. Иначе не смог бы вот так запросто унять клокочущую ненависть… Лоб высок, огромен, как и сам человеческий отпрыск в целом – практика показывала, что чем больше превосходство в размере, тем охотнее соперники пускаются в драку. Верно, природа наделила трактирщика широкими, как стол, плечами и прямым, внушительным носом при достаточно высоком росте. Его голова была выше на полтора локтя! Даже при том, что девушка села на самый высокий стул. На его фоне она казалась малюткой. И все же, он продолжил игру в маскарад, будто сам ни разу не дергался, а собеседница – ничего странного в его поведении не заметила. После подобной встречи в Подземье, стоило бы поискать в своем супе кур’маш – ядовитую, слепую муху. Впрочем, на поверхности царили другие, более мягкие порядки, и, возможно... Возможно, это ничего не значит. Тем не менее уши все равно лучше было держать востро. И, наконец, выложить, зачем пришла, тем более, что трактирщик сам только что спросил об этом.
Дроу лишь на секунду отвела взгляд, изображая недальновидное женское смущение, - подыграла его пантомиме, а затем приоткрыла фиолетовые губы, чтобы выдать что-нибудь высокопарное, как поется в некоторых песнях, и под стать обращению «леди»… Однако те нити фальши, что пронизывали эту сценку насквозь, заставили ее рот скривиться и помолчать добрую секунду, прежде чем и вправду воспользоваться словами.
- Не леди я быть, скорей собака, - начала девушка, подперев уставший подбородок ладонью и вызывающе глядя на трактирщика. - Кто кормит, тому виляю, а кто нет – на того лаю…
Последняя Танор’Фар помолчала еще немного, но затем снисходительно добавила, избавляя несчастного человечишку от нужды думать над ее словами в поисках остроумного ответа. Или же слюны для сочного плевка.
- Комнату хочу. И место для мой лошадь. Вино же есчо бесплатно? Я ведь играла там. Черная…
Она мягко указала на «свою» лавку, возле которой по-прежнему стояли сапожки. Один ровно, а второй повалился на него сбоку. Будто тоже устал с дороги.

- Жаден полумуж... - вновь изрекла девица, из-под разлогого капюшона которой выпала сальная прядь волос - рыжая, немного взвитая... Будто у бешеной собаки, какими их изредка рисуют маляры. Путешественнице не мешало бы посетить баню...
Меж тем под напором девичьего любопытства кошель быстро разверзся и принял в свое жерло гостей - пару пальчиков все той же наемницы. Она вынула горстку монет и взвесила, приподняв на ладони. Золото оказалось и вправду. Но помимо нареканий на скупость слова Кая вызвали у Беон недоумение.
- На лбу разве у нас написано - искательница приключения? Вон та белобрисая похожа лицом на торговка. Тел’квессир - несдешний, видно. Рогатая... Кто расскажет о нас? Ты? Эти?
Дроу аккуратно повела головой, будто обводя остальных посетителей, а затем добавила несколько тише, напоследок указав равнодушным взглядом на сотворенный плутом герб ястребов.
- Считай рассказали, и где разница? Налечик узнать о нас завтра. И ждет он охотников - на смерть отправляешь женщину.
Разумеется, Беон знала, что другие расы смотрят на половое неравенство с несколько иной точки зрения, а потому решила больно ударить по его "чести" вслед за другой эльфийкой. Чтоб знал, неотесанная дубина

Глобальная база медицинских данных Соединенных штатов Америки носила непримечательное и неброское название, дословно "Сеть здоровья". Внедрение подобного ноу-хау в свое время стоило огромных трудов лидеру демократической партии Гарри Клинтону. Массонский заговор или происки вездесущих спецслужб, как только не обзывали несчастный Хелснет, иногда даже коверкая Health в Hell. Тем не менее онлайн-система была запущена в каждой больнице и собирала данные миллионов граждан вплоть до самого конца... В ней можно было найти генетическую карту Мелиссы, просто указав ее полное имя, штат и дату рождения. Но провернуть задуманную Джил спасательную операцию было не так-то просто. Здание центральной больницы, как и сотни других строений Денвера были давно обесточены. Чтобы получить доступ к медицинским файлам необходимо было возобновить подачу энергии. Запасной генератор больницы давно не функционировал, а потому единственным способом осуществить желаемое вновь оказался шпиль Авроры. Джил предупредила компанию о том, что включение генератора может вызывать в непосредственной близости от него проявление разнообразных галлюцинаций, поэтому всем было велено не расслабляться, не снимать маски с воздушным фильтром и быть начеку. Троица не стала вдаваться в эксперименты и следовала указаниям Джилл - в этот раз путешествие обошлось без эксцессов. Дэниель смог подключить питание и добыть нужную информацию из Хелснэт и, кроме того, переписать кое-какие данные о принципах работы устройства корректировки генов. Правда, о последнем он решил до поры до времени ни с кем не делиться - эти знания можно было выгодно продать. Симпатия к Стоукс, вероятно, позволила бы ему не остаться в стороне от горя, но личные и профессиональные качества требовали придумать какой-нибудь хитрый способ усидеть на двух стульях. Решение он отложил на потом.
Когда с основной миссией было покончено, троица готовилась покинуть пределы госпиталя, заполненного массой человеческих скелетов. Да, многие жители Элии предпочли осуществить "переход" в больницах, потому что побаивались какого-нибудь сбоя... Впрочем, медицина не спасла их тела от Эребуса. Эти места массового паломничества превратились в огромные развалины-кладбища. Однако вместе с тем они стали источником снабжения мародеров - в больничных подвалах до сих пор хранилось множество пригодных к использованию лекарств, для которых пробирающий стены холод становился залогом долгого хранения. Наведывались сюда все: и официальные мародеры общины, и бандиты, действующие в холодных пустошах нелегально. Группе искателей лекарства от рака не повезло - они встретили парочку отщепенцев, что едва не наделала в них дырок. Их привлек действующий шпиль авроры... Перестрелка с мародерами длилась недолго. В ее ходе погиб сын коменданта, однако свою участь он заслужил - собирался выстрелить Эндрю в спину. Да только свидетелей тому не было. Пара военных, отправленных комендантом с Джиллиан и группой не видели его намерений, но доложить готовились по полной и обвинили бы Эндрю в убийстве. Дело грозило обернуться новым судом, а вместе с ним и еще одним приговором и на этот раз последним. Однако увязавшийся с путешественниками Рич быстро свел концы в воду, порешив обоих парней, и пообещал, что подтвердит невиновность спутников, как и Джил. Последней это решение далось не просто, но пути назад не было, ведь это она вытащила троицу из плена на поруки.
В виду экстренных обстоятельств спутники вернулись на базу в Шайенн...

"Что за шум, а драки нет?" - готовился произнести тремер, войдя в помещение драматического театра с черного хода и без костюма. Однако представшая перед ним картина более всего напоминала драку, а слова - в миг утратили актуальность. Вероятно, у и.о. регента возникли проблемы...
- Помочь?! - Бернар быстро сориентировался в ситуации, вернее, в той страничке из камасутры, что раскрылась перед его глазами, и приготовился поиграть в футбол головой человека снизу, как только услышит от ДиРейма подтверждение. Ну или не услышит опровержения... Здоровяк резво рванул вперед, занося ногу для размашистого пинка.

Дюпон рассказал очень кратко о себе, а затем постарался ответить на вопросы весьма любопытного сородича по мере их поступления, сперва разделив озабоченность своего нового знакомого становлением армии слабокровных. Мысленно тремер отметил, что подобные вольности дарованы мсье Ноксу неспроста, потому как если бы князевать в городе довелось самому Бернару, предводителя армии головастиков он бы первого замуровал в бетон.
От фотосессии Бернар отказался, стараясь сделать это как можно вежливее (насколько это вообще применимо к нему). Он мотивировал свой отказ нефотогеничностью - на ум не пришло ничего лучше. Однако предложил себе достойную замену - Ирэн О'Двайер, примоген и пароход. Интервью с примогеном Тремер, по его мнению, должно было позитивно сказаться на репутации всей "лавочки". И уж она-то не будет против покрасоваться перед фотоаппаратом. По крайней мере, так это выглядело с подачи Дюпона.

Об остальных членах капеллы Бернар отозвался весьма сдержанно, не упоминая в разговоре ни имен, ни фамилий, ни титулов, чтобы попросту не взболтнуть лишнего. Публична сфера, одним словом, целиком и полностью была отдана на откуп специально обученному примогену.

Далее последовала буквально парочка дежурных фраз о расследовании. Мол, занимаемся, но пока не известно, что да как, но при случае Бернар обещался поделиться новой информацией. Затем рыжебород перешел к самому интересному.
- Слушай, Гийом, а ведь эта твоя заинтересованность кровушкой Нокса очень смахивает на журналистское расследование, а? - предположил Дюпон заговорчески. На самом деле, задавая вопрос, Бернар в этом ничуть не сомневался, потому как разнообразные независимые блоггеры в борьбе с традиционными СМИ только и держались этим на плаву.
- Если это действительно так, я могу оказать тебе услугу в качестве эксперта. Нам понадобится всего лишь парочка образцов крови и пять минут для "анализа". Результаты точнее лабораторных. А взамен я получу немного информации о представительствах кланов в Нанте и географии здешних доменов. Идет?
В случае акцепта своего предложения Бернар планировал "убить" сразу нескольких шустрых зайцев...

Бернар не хлопал. Он в принципе редко хлопал. Ну разве что подразумевая совершенно обратное. В его исполнении своевременные аплодисменты становились чем-то вроде хлесткого шлепка по самолюбию, однако собравшиеся сейчас в зале вряд ли успели перенять сходные по духу убеждения. Они хлопали более или менее искренне. Глупцы...

За представлением вампир наблюдал молча, облюбовав для пристанища самый пустынный из задних рядов. Другие сородичи расселись в основном группами, хотя нашлось здесь место и для таких же неприветливых отшельников, каким считал себя он сам. Эти гости никому не мешали: не переговаривались, не сопели и не шелестели пакетами. Не стреляли из штатных револьверов... В общем, они делали вид, что их не было. И Бернар поступил так же. Ему казалось, это признак ума. Впрочем, подобное предположение нельзя было считать незыблемым, ибо каждый, кто мудр, сомневается. А кто глуп - бодренько, задорно рукоплещет.

Выступающий, безусловно, был талантлив, однако нес откровенную околесицу. Ну когда, скажите на милость, старейшины заботились о своем потомстве больше, чем о себе? Да они и пальцем ради дитя не пошевелят, если только это не принесет какой-нибудь выгоды, и точно так же поступают молодые. Ходить далеко не надо, взять хотя бы Армель. Фи, черт побери... Вампир, продающий воздух. Да-да, он самый. С неприятным, кстати, душком. Ведь иначе все эти "товары" было не назвать. Nox SmartHaven - погубит счастливого обладателя в самый неподходящий момент, ибо за его обслуживанием и разработкой стоит один конкретный вампир, которому завтра предложат больше, или сам покупатель вдруг окажется на его пути. Десятки возможных причин, но какая из них - не важно, ведь первое правило бесконечной и безопасной ночи с древних времен гласит: не доверяй никому. В первую очередь Ноксу, ибо его паршивый Vessel это прямой путь к деградации либо присадке на узы крови. Не способны добыть пищу сами? Поздравляю, Вы слабое звено. А Nox ZeroTrace - как раз то, что нужно, чтобы слабые звенья попадали на крючок. Удалить компромат из интернета с этой штукой окажется просто, но вот удалить его из личных архивов Нокса... М-м, вот это окажется трудновато. Впрочем Kindred o the Future действительно заслуживает внимания. Нужно только переназвать этот фонд иначе. "Недотепы из будущего" или "Обманутые вкладчики Nox Telecom". Заранее переименовать. Но даже в таком случае простофили не поймут, что их банально обводят вокруг пальца. Как бишь на английском звучит это слово? Saphead?

Вышеизложенные размышления недурно повеселили критика поначалу, однако затем от накатившей скуки он поддался излюбленному искушению философа - окунулся в мир фантазий со смыслом.
Аудитория заметно состарилась, но помолодела мебель и снова расцвели портьеры. Сородичи остались те же. Только костюмы на них другие: парички да изящные камзолы. На сцене он собственной персоной - граф Нокс в своей лучшей маске, что так нравится публике.
"В этот век неудавшихся буржуазных революций, когда мы вступаем в новую, но не менее ужасную эпоху оголтелой всемирной индустриализации, паровой и бензиновый двигатель представляют опасность для нашего вида. Господа, мадам и мсье, товарищи! Закупайте шапочки Нокса, ибо только это спасет нас от вымирания. Это же фольга высшей пробы..." - декламирует, щедрый на эпитеты мужчина за сорок, расхаживая перед иллюстрациями маслом.
"Нет, черт побери, это общество анонимных анахронистов. Вот куда я попал" - вдруг подумалось мсье Дюпону, и он мягко откинулся в кресле довольный столь ярким разоблачением. Тру́сы... Это просто тру́сы, трепещущие пред прогрессом. Они были всегда и всегда проигрывали, в то время как другие обучились и выжили. В старину, насколько он знал, это верно, существовали некоторые дисциплины, что позволяли ходить марафоны или летать в полуночном небе из пунтка А в пункт Б. Но затем появился поезд, появился автомобиль, дирижабль, планер... Технологии просто взяли и сбросили этот хлам в черную дыру забвения, но сегодня об этом никто не жалеет. А Геенна, лишь одна из сотен, так никогда и не случилась... Браво, мсье Нокс. Браво... Впаривать воздух еще нужно уметь...
Обзор продуктов Бернару оказался не нужен - все равно что смотреть в испорченное зеркало, дабы увидеть в его отражении еще одного напуганного глупца. Компаний же он умышленно предпочел избегать, ибо завоевать внимание толпы, учитывая недавнее фиаско в клубе, казалось тремеру задачей чужой, чуждой и непосильной. Его выбор оказался прост, как один из многих стихов корана: "Воистину, твой господь ограничивает или увеличивает удел тому, кому пожелает. Он видит и знает своих рабов". Дюпон не читал, ему подсказали... Когда-то давно в одном из темных подвалов Каира. И значило это примерно "не пытайся прыгнуть выше своей головы, а не то худо будет". В соответствии с этим кредо он и собирался сейчас поступить, завязав разговор всего лишь с одним, понравившимся отщепенцем.

- Полегче на поворотах, приятель, - строго одернул собеседника пассажир, все еще барахтаясь в море ароматов вперемешку со зловонным болотом. - Сказал же, мне потребуется немного времени. Но теперь мы можем поговорить.
Убедившись, что окончательно пришел в чувство, вампир устроился в кресле поудобней, машинально разгладив одежду одним коротким движением, и поправил зачем-то шапку.
- Итак, поздравляю, ты торгуешь неплохим товаром. Дурь качественная, хотя не без примесей. Обыватель не заметит разницы. Говоря откровенно, я рассчитывал, что будет хуже. Но информация обладает свойством быть полезной в любом виде. Я - химик. И сам не употребляю наркотики. Я их делаю. А далее, мой дорогой друг...
Бернар вдруг поймал себя на мысли, что выразился сейчас, как ДиРейм. Видимо, чертова манерность заразна. Ему захотелось сбросить с себя это проклятое ярмо... Рано, черт побери.
-... Далее у тебя на выбор целых два варианта нашего с тобой сотрудничества.

Первый.
Cводишь меня со своим поставщиком, я, так и быть, плачу еще одному посреднику, сбываю импортные прекурсоры и щедро вознаграждаю тебя за услугу. Косарь с первой партии твой. Мы расходимся, и я уезжаю из города, если не найду, за что зацепиться.

Второй.
Cкажешь мне, где находится хотя бы одна местная лаборатория со всем необходимым оборудованием на условиях полной анонимности. Затем я открываю здесь филиал одной весьма влиятельной и старой конторы, которой местные дельцы не ровня, и в качестве благодарности беру тебя в долю. Семь процентов от прибыли на долгие-долгие годы твои. Порше, Феррари, Бентли, телки с большими глазами и сиськами - только протяни руку и выбери нужный цвет. А чтобы ты не думал, что я просто какой-нибудь ценитель мультиков...
Бернар как мог обернулся и жестом указал собеседнику на сумку с заднего сиденья, а затем бегло окинул взглядом весь салон, включая водительское кресло и человека его занимавшего.
- Запах металла и секса. Вчера, верно? В бардачке лимонный освежитель. Изо рта - креветки. Шея - туалетная вода и дезодорант. Это - мелочи. Я могу узнать качество и состав любой синтетики по одному только запаху. Обычно люди с таким талантом заколачивают бабки в парфюмерии, но есть ведь и более быстрый способ...

Все это время, пока дилер присматривался к Дюпону, тот потихоньку присматривался к нему. Подходящая, вроде бы, партия: не грубый, не дерганый, осторожен. Да и работает немного крупнее, чем сошка из первого "Торговца". С таким приятно иметь дело. Наверное...
Внезапно Бернару пришла в голову мысль, что если бы среди наркодилеров кому-нибудь вздумалось проводить маркетинговые соревнования, заявись участницей Ирэн, она уделала бы весь город в два счета. И что бы она сделала? Пожалуй, наобещала парню с три короба, а затем просто взяла в оборот, как это вечно происходит у перелетных "голубок" в поисках добычи получше. Легко и непринужденно. Однако в его рыжебородом случае лапша, развешиваемая собеседнику на уши, как будто была сделана по другому рецепту... Не годилась для обработки "клиента". Унизить, высмеять, подколоть или, скажем, размозжить неокрепшее эго о стену упрямых фактов - вот это всегда пожалуйста. А дергать людей за ниточки - сложная, заковыристая работа. Благодаря запаху не в последнюю очередь. Дюпон свыкся со своим спутником по нежизни - почти ничего не чувствовал. Но смертные, как те уличные собаки, унюхивали, морщились, сторонились. И тем не менее нужно было пробовать.
- Ох уж это несоответствие желаемого возможностям. Вечная проблема, не так ли? - заканчивая потаенные рассуждения, Дюпон произнес эту фразу вслух, как будто сигнал к началу разговора. Для себя. Для него - возможно. Вампир выждал конца композиции, чтобы не пришлось орать во все горло, перекрикивая мощный динамик. Обстановка вокруг в целом напоминала "Граффити" - единственный ночной клуб, в котором археологу доводилось бывать вплоть до сегодняшней прелестной ночи. Схожая тематически музыка. Такая же навязчиво громкая. И хотя Нантский "Конклав" явно уступал в размахе одному из лучших заведений Каира, само по себе сравнение уже можно было считать комплиментом независимо от обстоятельств. Здесь собралась вполне достойная публика - чистенькие избалованные особи, чья кровь, должно быть, весьма хороша на вкус.
Он помедлил еще немного, выдавая паузу за оценку сделки, хотя попросту сосчитал до трех. Затем три банкноты по двадцать мелькнули в лучах мягкого золотистого освещения и были предложены продавцу. Товар он умышленно не взял, чтобы сделку нельзя было считать завершенной, и вендор оказался чуточку ему должен.
- Кто-то возит баб на Ривьеру, а кто-то... - Бернар попытался усмехнуться так, чтобы это выглядело естественно, хотя на его бледной физиономии естественной могла выглядеть только смерть. - Идем, есть разговор посерьезней.
Выверенным по-деловому жестом покупатель давал понять, что проследовать необходимо на улицу. Свежий воздух. Там у Дюпона появится пусть небольшое, но преимущество.

Не успела Эл придти в себя после сражения с щупальцеголовым бандитом и как следует осмыслить произошедшее, как на ее долю обрушилось новое, не менее серьезное испытание. Ее друг немного поодаль полыхал пламенем, аки старый, переполненный топливом примус. Она не видела момент поражения наполовину киборга снарядом, но последствия осознавала неплохо.
- Ты чего, Болтик?! - впопыхах вскрикнула девчушка, молнией выбираясь из укрытия. Стреломет она оставила в Дромадере, так и не поставив другой снаряд на место первого, сразившего цель. - А ну не смей сгорать, слышишь! Я сейчас! Я мигом!
Девчонка схватила какую-то дрянь, что ее как-то раз в разговоре Джара именовал противопожарной ржавчиной, и на ходу вывернула предохраняющий механизм посудины вверх тормашками, вплотную приблизившись к ходячему костру-Болторезу. Но пламя почему-то не гасло... Более того, усердие Эл в попытках остановить распространение огня, стоило ей нескольких весьма серьезных ожогов. Сперва она не чувствовала никаких изменений, но когда на пальцах явно проступили волдыри в панике бросила "ведро" и скакнула от Болтореза в сторону. Кажется, дело выглядело безнадежным.
- Помогите ему! Кто-нибудь! - отчаянно вскрикнула юная пассажирка транспортера, глядя теперь уже на свои поврежденные руки.

- Да, сэр! - с некоторым вызовом бросила в трибуну Шарлотта, едва только зрителям снова предоставили слово. - Почему бы Вам не назвать этого парня преступником?! Ведь это именно то, кем он является!
Староста десятого "Си" мигом покинула кресло, устремившись на сцену актового зала. Смелости этой девочке было не занимать, и она продолжила свою речь на ходу, громко чеканя слова.
- Вспомните госсекретаря Маклеллана. Вам известно, почему развитые страны не ведут переговоров с террористами?! Потому что привлечение к себе внимания общественности является одной из их целей. Это как если бы Вы собирались прополоть сорняк, но при этом позволили ему высадить на свою грядку семена! Почему, мистер Андерсон?! Почему?..
Ко времени заданного вслух риторического вопроса, к тому же позаимствованного из старого фантастического фильма, огневолосая искорка новичков уже стояла рядом с взволнованным преподавателем, обращаясь лицом к сидящим, включая свою новоиспеченную компаньонку.
- Он террорист. Он преступник. Он не один из нас. Это все, что мы должны знать об этом человеке. Хаос, и надо признать, у этого парня явно дурной вкус по части выбора супергеройского псевдонима, явился сюда, чтобы сделать себе рекламу, а Вы, сэр, продолжаете его дело в отсутствие виновника торжества. С террористами не ведут переговоров, и уж тем более не устраивают пресс-конференций в актовых залах. Да, его больше нет с нами, но держу пари, он бы обрадовался, если бы узнал, что мы говорили о нем еще хотя бы десять минут. Хватит. И это значит ДОВОЛЬНО! Я больше не стану обсуждать сумасшедшего. Вместо этого ударю по террористу его же оружием! Здесь. Сейчас. Я объявляю набор в новую супергеройскую организацию, которую я придумала только что, буквально одну минуту назад на коленке. "Red right hand", и если вы получили надлежащее образование, то должны знать, что это значит! Единственной нашей целью я провозглашаю уничтожение суперзлодеев. Первым среди этого списка будет имя некоего Хаоса - преступника и человека из прошлого, о котором не станут публиковать даже некролог. Кто со мной?

Учащенно дыша, взвинченная собственной пылкой речью мисс Клиффорд подняла вверх правую, раскрытую к зрителям ладонь c плотно сомкнутыми пальцами. Этот символ в разные времена обозначал собою многие и весьма противоречивые друг другу вещи, пребывая в ходу в основном у народов Ирландии. Однако в данный конкретный момент юная мисс апеллировала к поэме выпускника старого доброго Кэмбриджа - мистера Джона Мильтона - под названием "Потерянный рай". В этой работе красная рука Бога являлась знамением небесного возмездия. Удалась ли ее самопрезентация?

Пусто. Как жаль... Не обнаружив ничего интересного в черной плечевой дыре, Эл двинулась дальше, взбираясь на самый верх.
- Эй, Болтик, смотри, где я, - позвала она негромко, свисая теперь уже с "горба" конструкта и разглядывая всех остальных.
Люди внизу казались немного меньше, чем обычно, а Болторез вдобавок сам сгорбился над каким-то элементом обшивки. По видимому, где-то там располагался его замок.
- Не похоже, что тебе правда нужна моя помощь, - обиженно добавила девочка.

- У него маленькая голова, - Эл поделилась своими впечатлениями о находке. Древнего великана среди пустыни было бы очень сложно не заметить. Даже спросонья.
- Должно быть, ему не нужно было много думать, а только делать свою работу. Но сердце - большое, сильное. Не смог бы иначе ворочать такими громадными ручищами, правда?
Оставаясь наполовину внутри, наполовину снаружи девочка приклонила голову чуть набок, будто желая посмотреть на величественное, устрашающее, но давно умершее изваяние как-то по-другому. Раз Болторез считает, что оно мертво, то бояться гиганта нечего, и разглядывать можно смело.
- А что это у него за штуки такие по бокам? Длинные, как иголки... На дополнительные опоры не похоже. Слишком тонкие.

- А вы за Роршеха или мистера Манхеттена? - прозвучало из глубины зала.
Чарли как обычно опаздывала. Она застала лишь окончание выступления фрилансеров, и слова кое-кого из команды уже состоявшихся супергероев в известной степени заинтересовали англичанку, которая воспользовалась общим вниманием, дабы прорваться сквозь толпу зрителей к одному из свободных мест. Возле Берни как раз имелось такое. А еще у нее можно было разжиться пустым анкетным листочком.

- В одном, мой друг, Вы правы. Еще вчера мы были героями, спасшими графа Абделя от гибели. Сегодня же дела обстоят совсем иначе. Ни шагу без проклятой бюрократии. У этого города слишком короткая память. И тем не менее мы продолжаем трудиться на его благо. Такова жизнь.
Свое отношение к теплому приему Гервиль высказала как на духу, что называется «наболело». Немного утрировала, если не приврала, ибо стучаться в закрытые двери довелось ей пока не часто. Но вот именно, что пока. Простолюдин с патрицием, к примеру, тем лучше относились к героической пятерке, чем тоньше были их кошельки – это жрица поняла сразу. Дозорные же старательно делали вид, будто подобные героические поступки совершаются ими каждодневно. Вот, пожалуйста: с утра только арестовали старуху.
- Я пришла сюда выяснить судьбу травницы, - продолжила жрица, предварительно набрав воздуха в легкие, чтобы выдохнуть в лицо стражника усталость от бесконечных препон, одной из которых являлся сейчас он сам. – Если госпожа Мур слишком занята, чтобы уделить мне немного времени, это мог бы сделать любой из ее подчиненных, непосредственно причастных к аресту. Исру Бракрил взяли под стражу сегодня утром. В Нижнем городе.

- Благодарю, - жрица приняла поблескивающий в лучиках света подарок из рук командующего, про себя отметив, что было бы неплохо воспользоваться им прямо сейчас. О серьезном же заговорила, лишь когда представился случай.
- Ваше признание несколько запоздало. Я озвучила обвинение Караско, и тот немедленно оправдал себя. При других обстоятельствах подобная ложь могла бы испортить репутацию и мне, и Вам, и всей организации... Тем не менее сейчас, когда дело с шифром разрешилось так или иначе, важно довершить начатое так, чтобы никого из нас не мучила совесть.
Гервиль сделала небольшую паузу, изо всех сил не желая становиться Ллевиным, что поддался слабости и отпустил язык во все тяжкие. Однако недавнее "предупреждение" богини в купе с собственным осознанием некоторой червивости суждений Алдера вынуждали Гервиль последовать его примеру и поделиться целым ворохом актуальных здесь и сейчас мыслей.
- Правосудие может иметь под собою не самые добрые методы. Порою добиться своего в лоб становится задачей непосильной. Однако результат - это то, что действительно имеет значение в любом деле, и мы полагаем, что можем уплатить за его достижение некую моральную цену. Что же в таком случае отделяет правосудие от беззакония? Поставленная цель, вот что. Вы получили свой шифр, милорд. Караско, отъявленный негодяй и преступник, должен быть наказан по всей строгости, Вы правы, однако повешение по здешним законам не вполне соответствует его преступлению. Если бы каждого взрослого мужчину должно было казнить за совершенное им убийство, не разбираясь прежде в мотивах и обстоятельствах содеянного, Кулаку пришлось бы перевешать четверть населения Фаэруна, включая самих себя. В то же время, одного Вашего слова, сказанного в зоне правды, будет достаточно, чтобы отвести от многоуважаемой организации любые несостоятельные подозрения. Так стоит ли переступать черту, милорд? Не стану указывать Вам, что делать. Это не положено мне по рангу. Однако, если виселица - то единственное, что светит нашему пленнику, позволю себе предложить кое-что взамен... Видите ли, мой коллега-чародей не единственный, кто интересуется делом амберлиток. Говоря откровенно, я уже начала небольшое расследование. И до сих пор все, что удалось выяснить о способе убийства, указывает на сверхъестественную природу смертей. Мне кажется, я могла бы сойти за новенькую послушницу Амберли, указав Александра Караско в качестве цели для следующего ритуала, дабы разузнать о произошедшем изнутри...

- Позвольте... - удивилась Гервиль с едва заметной в голосе иронией. На самом деле, в этом не было ничего удивительного, но сама роль требовала от нее соответствующего сценарию исполнения. - И вы верите этому прохвосту на слово? Господа, мы признательны вам за помощь и будем вдвойне признательны за наручники. У нас действительно не оказалось при себе пары из-за проклятых бюрократических проволочек. Однако негодяй задержан нами по подозрению в разбое, краже и вымогательстве на территории Нижнего города. Неужели вы думаете, этот человек стал бы размениваться на гроши бедных, имея доступ к жилью богачей? Изволите обыскать его карманы - только медь и ничего больше. Это дань с нескольких лавочников, что и без того едва сводят концы с концами... Кроме того...

Девушка на мгновение склонила голову, но затем решительно подошла к человеку из Дозора и молвила, заметно понизив тон:
- Если мы вернемся с пустыми руками, это станет поводом для глупых шуток, - коротким жестом Гервиль указала на Дорна. - Порой люди оказываются гораздо более злы, чем кажется на первый взгляд, задевая чужие чувства. Неужели Вы, учтивый, как я погляжу, человек, желаете, чтобы мой добрый друг оказался в центре внимания как избивший свою напарницу? О, будьте же благоразумны... Обещаю, что сама передам преступника в руки Лэнты Мур, если подтвердится его происхождение. Но поверьте, это не более чем пустая ложь в надежде затянуть со следствием.

Не успело миновать и секунды, а Шарлотта уже во всю заинтересовалась объявившейся парочкой репортеров. Ибо во все времена средства массовой информации служили разгонными площадками для восхождения по стезе популярности. Такой шанс упускать было нельзя! Тем более, что популярность сама прискакала к ней в лапы.
- Эй, послушайте, - Чарли оживилась и немедленно вклинилась в беседу, глядя как Саймон попросту тратит драгоценное время газетчиков. - Меня зовут Шарлотта Клиффорд - староста десятого си. И-и... Я тоже согласна на интервью!

- Прекратите, - повысив обычный тон свое речи до более убедительного, рявкнула Эмма, постепенно приближаясь к эпицентру, как она догадалась, схватки. Ну или, как минимум, не очень приятных разборок.
- Ты, громила... - приподняв подбородок и окликнув новенького, устремившись взглядом в его глаза, Хейли решила попытаться каким-то образом утихомирить страсти, хотя сама не очень-то верила в успех своей миссии.
- Мало кто из нас выбирал такую жизнь, ясно? Меня никто не спрашивал, прежде чем сделать это. И его тоже. Но вернуться назад нельзя. Либо убей себя сейчас, либо прими свое проклятие и живи с этим: пей кровь и не еби мозги. Бить посуду или ломать мебель - это уж совсем по-бабски...

- Приветствую, - вновь обретенная спутница обвела компанию взглядом, что задержался акцентом лишь на новеньком. - Сир Дорн, - девушка засвидетельствовала почтение и скрепила знакомство обычным для придворных кивком подбородка. Таким образом женщины приветствовали гостей на пиру, и как это сделать правильно – целая наука, на которую ни учителя, ни ученицы не жалели времени. Впрочем, внешний вид вернувшейся путешественницы заметно контрастировал с ее же манерами. Сейчас она выглядела, как обедневшая и не слишком ухоженная мещанка – уж точно не как жрица и тем более дочь герцога. Никто из присутствующих не обратил на это внимания или, по крайней мере, все дружно сделали вид, что не заметили ничего необычного.
Она усмехнулась, коротко оглядевшись по сторонам, не смотрел ли кто из посторонних на эту сцену, и присела на край скамьи рядом с остальными. Коль сир паладин поспешил назвать ее по имени, а Торадин – помахал ей сосиской, бежать наверх, переодеваться, приводить себя в порядок, чтобы затем спуститься к столу в облике Гервиль (едва ли его можно было назвать истинным в полной мере) уже практически не было смысла.
- Прошу простить за мой внешний вид. Я соблюдаю инкогнито. Соблюдала, по крайней мере… - шепотом пояснила девушка с заметным оттенком укора.
Тарелки подле нее не оказалось, а пить совсем не хотела – жрица сразу же перешла к делу.
- Я выяснила, что тело человека, подверженное ритуалу амберлиток, насквозь пропитывается солью, а жертвы накануне гибели становятся просто-таки помешанными на воде. Что с этим делать - пока не ясно. Фундаменту для храма Селунэ придется подождать. А вот храм Илматер предлагает 500 золотых за расследование обстоятельств гибели одного человека. Тело обнаружили посреди города с глубокой раной. Обезжиренное и усохшее. Вероятнее всего это сделала с ним мумия: при вскрытии был найден кусочек бинта, а сам убитый восстал из мертвых, но, к счастью, сразу же был упокоен настоятелем, не успев натворить бед. Ходжес – это настоятель – полагает, что тело своего товарища туда подбросили незадачливые искатели сокровищ. Я же предполагаю, что в той же степени может быть замешан какой-нибудь злой колдун, и однозначный ответ давать пока рано. Сегодня утром, будучи у травницы, я выяснила, что давеча какая-то подозрительная компания укрепилась у нее зельями для похода. Разузнала, как они выглядят. И здесь надо бы расспросить, не встречал ли таких хозяин. Выбирать в этом деле особо не нужно. Разве между живыми и мертвыми….
На мгновение девушка прервала свой рассказ, но тут же добавила, одаряя присутствующих вопросительным, но в тоже время настаивающим взором.
- Возьметесь?

- Обжорой зовите - не ошибетесь, - довольная состоявшимся диалогом и венчавшей его сделкой Рунэтта не удержался от острого словца в адрес эльфийки, обнаружив, что миска с первоначально принесенной для нее стряпней уже пуста. В момент, когда Чайнолист задал свой вопрос, бард как раз вернулась за столик.

- Как не красиво - лишить ближнего принадлежащей ему по праву пищи... - добавила дама, театрально сетуя на ужасную жестокость и вороватые повадки остроухой. Впрочем, ее мысли занимало сейчас рифмоплетство. И, самую малость, предчувствие добротного ужина.

Развернув перед собой лист и вынув из походной сумки чернила, девушка с отрешенно-мечтательным видом принялась набрасывать коротенькую балладу строчка за строчкой, вспоминая историю по памяти. Немножечко изменить тут и там. Чуточку приукрасить - святое для настоящей поэтессы.

Итак, баллада о том, как смельчак Байл повстречал морского дьявола, должна была начинаться с чего-то нейтрального... Например, с описания погоды.

- Ничегошеньки тут не скачет. И в тенях никто не прячется. По крайней мере, прямо сейчас... - вставила пару слов приземлившаяся последней Шарлотта. - Ты просто попала в ментальную суперзлодейсткую ловушку, и теперь можешь видеть и слышать всякую чертовщину. Мы с Лиллиан оказались не подвержены ее действию, так что если увидишь что-нибудь странное, прежде, чем что-либо предпринять, сообщи об этом нам, хорошо?

Чарли с интересом разглядывала вагончик, про себя пожалев, что вслед за ними не бросилась в портал Александра. Уж она-то быстро нашла бы с злодейским компьютером общий язык безо всякого пароля. Катерина же ее, прямо скажем, настораживала. И небезосновательно.

"Следуй за рыжей коровой!" - вдруг вспыхнуло в мыслях у Шарлотты, и такая же (или даже еще более рыжая) девушка прыгнула в портал вслед за Лиллиан, чтобы выяснить, насколько глубока окажется дыра.

Гервиль поблагодарила настоятеля за свитки с заклинанием, и хотя не знала их цену, могла предположить, что изрядная часть ее пожертвования только что была возвращена Ходжесом в виде ответной любезности. Про себя она загадала на будущее, если конечно с этим противостоянием Амберли все обернется гладко, отблагодарить жреца еще чем-нибудь.
Хансен же заставил Гервиль снова поразмыслить, но, к сожалению, исходя из имеющейся информации, разрешить дело об убийстве (самый вероятный сценарий), не выходя из комнаты, было непосильно для ее ума.
- Возможно, эксперимент получился удачным. Мы ведь не знаем, какова была его цель... - своими мыслями на этот счет жрица решила поделиться, но ожидать какого-либо заключения на основании ее соображений было бы слишком поспешно. К слову, в других обстоятельствах сам Хансен немедленно попал бы в число подозреваемых. Судить о результатах эксперимента, не будучи к нему причастным... Подозрительно.
- Что до остального, то здесь берут свое начало множество различных версий, проверить состоятельность которых, стоя здесь, мы не сможем. Но я практически уверена, что несчастный умер не по причине хвори. Будь в нашем распоряжении кто-то из его родственников или знакомых, это можно было бы выяснить немедленно. Существуют болезни, что заставляют организм чахнуть, это верно, однако ни одна из них не способна совершить с человеком подобное за один день. Если он действительно был болен чем-то подобным , то кто-то из близких должен был об этом знать. Далее, если все же мы рассмотрим возможное убийство, то появлению тела на заднем дворе конюшни может сопутствовать несколько различных обстоятельств. Одно из них: убийца не был в полном смысле разумен. Если тварь какая-нибудь сделала с ним это, то заботиться о сокрытии улик - не в их правилах. Впрочем, в таком случае весьма вероятным становилось бы обнаружение дополнительных следов у трупа или же в самой ране. Если же существо разумное, включая волшебников и других охочих до исследований лиц, то гадать на кофейной гуще в таком случае можно очень долго и безрезультатно. Возможно, это была угроза кому-нибудь, кто работает на конюшне. Возможно, кто-нибудь из этих людей знал жертву. Наконец, возможно, у ответственного за смерть попросту не оказалось дома печки, топора или тележки с мешковиной. Либо обстоятельства не позволили ею воспользоваться, и труп оказался брошен в первом попавшемся месте. В конце концов, убийца мог хотеть, чтобы тело было обнаружено по каким-то извращенным причинам...

Видя, что собравшиеся начинают скучать от ее довольно пространной болтовни, по крайней мере, Гервиль так показалось, она решила прервать череду размышлений и вернуться к медицинской практике:
- Кажется, я слишком увлеклась. Простите. Думаю, теперь мы можем приступить к вскрытию...

Всего несколько как и прежде напряженных секунд, и сражение можно было считать оконченным. Психологическая черта была пройдена. Последний удар Дига пришелся зверю в бок и хотя не причинил таких же разрушительных последствий, как предыдущий, до кучи с уже полученными травмами окончательно принудил животное к панической попытке отступления. Жертвы и охотники, кажется, поменялись теперь местами. Не участвующий в бою хищник скрылся за снежным сугробом, но еще до того, как волк окончательно исчез из поля зрения Эндрю, Дэниель краешком глаза заметил: животное еле перебирало ногами, то и дело норовя занырнуть носом в снег. Возможно, кровоточащая рана на его шее оказалась достаточно серьезной, чтобы волк скоропостижно скончался... Второй же все еще был жив и не имел хорошо заметных травм, но будучи изрядно побитым и обескураженным, все никак не мог оторваться от хакера достаточно далеко, дабы не получать новых пинков... В конце концов, едва ли не обезумевший от нахлынувшей ярости, Диг нанес еще несколько ударов, и волк перестал сопротивляться. Поджав под себя лапы, он повалился наземь, сопел да скалился, пока глаза с ужасом наблюдали за склонившимся над ним гораздо более проворным и, наверное, таким же голодным зверем...

Только теперь Диг заметил, что с этим волком было что-то не то... Его туловище в спокойном состоянии казалось несколько непропорциональным... Корпус казался огромным, но лапы, в то же время, коротковаты. Возможно, именно поэтому животному непросто было управляться со своей тушей в снегах... Однако помимо этого хакер заметил среди снежных курганов неподалеку еще одного волка: на этот раз совсем маленького... Этот не пытался ввязаться в сражение - всего лишь наблюдал стоя. Впрочем, "волк" - слишком громко сказано. Это был волчонок, размером с небольшую собаку...

В этой компании она чувствовала себя практически так же уютно, как в храме Селунэ в Муранне. Быть может, даже лучше, чем с нынешними ее спутниками за одним столом. “Добрые люди” – она назвала их так. Воистину, человек, отдающий всего себя ближнему, просто не может быть другим…
- О, прошу прощения, - гостью выдернул из собственных размышлений вопрос Ходжеса о напитке, который Гервиль пришлось осознавать, восстанавливая прозвучавшие ранее слова по памяти . – Я с благодарностью приму помощью ильматари, если в этом возникнет нужда. Но ваша дочь и так очень мне помогла. Она умница…
Гервиль вновь неглубоко поклонилась, адресуя сей жест девушке в знак признательности за полученные сведения.
- Что касается напитка, сперва я приняла это за вино, - лицо жрицы посетила мимолетная, но теплая от румянца улыбка. – Должно быть, сказывается длительная дорога… Однако ж, если то, что я слышала, правда, лорд Сильвершилд непростительно мало заботится об излечении здешних больных. Это, право, на вкус пристойно. Но одними только померанцевыми корками… Да еще и в такой концентрации? Мне жаль огорчать Вас, Ходжес... Но я должна. Этим не вылечить даже ребенка… Неужели богатейший на многие лиги человек, Высокий Созидатель храма, не может выделить для нужд врачевания сам фрукт? Корки – это ведь… Всего лишь… Отходы.
На мгновение Гервиль поморщилась, однако возбудителем подобной реакции послужило вовсе не происхождение выпитого ею…
- Да, Вы правы… Я слышала, цингу должно лечить лимоном… Померанец похож на лимон во многом, разве что не такой кислый… Это может помочь, но, определенно, его нужно в десятки раз больше. Как по-вашему, Сильвершилд располагает достаточным количеством?

Далее она продолжала говорить уже на ходу, увлеченно и со знанием дела описывая известные ей формы тифа, которых, исходя из виденных ею записей, было три: брюшной, сыпной и еще какой-то один, о котором Гервиль умудрилась запамятовать. Впрочем, самым распространенным из них был сыпной. Именно об этой разновидности, вероятно, сетовал сейчас Ходжес. В конце концов, она добралась до главного: сведений о способе распространения различных видов хвори и опыта ее профилактики, что был выведен на основе множества медицинских трудов. Не зря ее наставница поговаривала: велик не тот целитель, кто нашел лекарство, а тот, что сумел рассказать о нем людям. И, по всей видимости, некто из выдающихся дотошностью клириков, обитателей Муранна, умудрился на основании чужих, разрозненных трудов составить целый справочник, почти полностью посвященный симптоматике, профилактике и лечению этой болезни. Всю жизнь он положил на это, так и не оставив грядущим поколениям хотя бы своего имени…

Сбивчивым и, по памяти, не очень-то аккуратным почерком на страницах оного справочника в заключении было написано следующее:
"Дабы предупредить распространение сыпного тифа клирику должно позаботиться о недопущении к здоровому человеку вшей: травить и отлавливать. Стирать регулярно одежду. Не позволять лазать руками к месту укуса насекомого, курочить оное – особенно. Образовавшиеся вновь ранки или места укуса – немедленно промывать чистою речною водой. В завершение должно больного благословить на заживление ран и отпустить на все четыре стороны. Если же из-за промедления или глупости больного хворь запустила в телеса оного корни, исцелиться ему поможет трехкратное переливание крови от естественно переболевшего и не умершего ранее пациента больному.
Справедливым также является и утверждение, что устойчивая к заражению брюшным тифом кровь в той же мере, как описано выше, исцеляет обозначенный недуг. Нелюди и рожденные от кровосмешения к тифу брюшной разновидности устойчивы по своей природе, и потому к больному следует допускать только нелюдей, полукровок и переболевших этой формой болезни в прошлом. Ото всех перечисленных должно собирать кровь для переливания. Знахарские зелья, как то отвары и настойки элеутерококка, заманихи, корня женьшеня, пантокрина, лимонника лишь облегчают страдания больного. Заклинание же клирика излечивает, но не дает больному дальнейшей устойчивости к болезни. РЕКОМЕНДУЕТСЯ: выявить самых стойких, демонстрирующих признаки борьбы с болезнью пациентов, установить за ними наблюдение и уход. Если оные не скончаются в течение месяца – отбирать у них кровь помалу и переливать пока еще здоровому населению в целях профилактики недуга”
Отдельным параграфом ниже были изложены особенности процедуры переливания, позволяющие снизить смертность среди населения из-за неправильно подобранной крови. Об этом Гервиль тоже припомнила и выложила вся, как на духу. Пересказывая и цитируя справочник, переодетая служанкой жрица пообещала Ходжесу непременно изложить сказанное письмом, включая все, что вспомнит окромя, и оставить при храме Илматер для дальнейшего безвозмездного пользования. Под конец их милой беседы последовательница Селуне, признаться, уже рада была встретиться с трупом, ибо речь о врачебных премудростях осушила ее жреческое горло не хуже летнего зноя.

- Я не пробовала плавить, - честно призналась Шарлотта. - У всего ведь разные температуры плавления. Возможно, если нагревать стекло достаточно долго...
При этих словах девочка задумалась и даже поднесла палец к подбородку, но довольно быстро сообразила, что проверить это сейчас все равно никак не получится, и снова вернулась к обсуждению.
- Все равно, что... Например, своего Пикачу... Принесу его в жертву богу огня, - как могла Шарлотта изобразила в глазах безумие, но затем хохотнула, прервав свой же спектакль. Рюкзачок в форме покемона, наверняка, успел перепугаться.
- Оранжевый сгусток... - теперь настала очередь удовлетворить любопытство Бетти. - Не знаю, получится ли у меня изменить цвет... А зачем это делать? - искренне не понимая, поинтересовалась девушка.

До определенного момента Эмма наблюдала за действиями Кайла, оставаясь в тени едва не в прямом смысле слова. От фургона и побоища ее отделяло несколько десятков метров неосвещенной монреальской улочки. Затем, будто императрица, вышедшая к народу под конец боев в колизее, она явилась туда и внимательно обозрела лежавшего у ее ног проигравшего. Поразительно, однако Хейли в этот раз все устраивало... Человек выглядел и жалко, и комично в этой своей шапочке для отпугивания кровососов. Видимо, на таких больших она оказалась не рассчитана.

- Поехали, - благосклонно повторила слова собрата вампиресса. - Ключи у тебя?

Чарли улыбнулась, не скрывая своего одобрения. Но должна была кое в чем признаться:
- Я не люблю чай и не играю на балалайке. Но готова жить с мисс Эдвардс в одной комнате, - четко и с расстановкой сообщила другая мисс, спрятав руки за спину.
Последнее предназначалось для робота, дабы он получил также и ее согласие разделить с Александрой жилплощадь. Интрига сохранялась лишь в том, насколько большой эта самая площадь окажется. Шарлотта не привыкла к тесным помещениям. И, да, она могла отличить русский от других неславянских языков, хотя и не понимала почти ничего. Довольно продолжительное время у них дома прислуживала русская горничная, изредка выражавшаяся на своем. Должно быть это были ругательства. Но общую принадлежность речи юная леди уловить могла. Кажется, Александра обозвала робота ведром.

Это длилось почти вечность, хотя в действительности поток вырвал ее из цепких когтей реальности всего на каких-то пятнадцать минут. Впервые на протяжении “ночи свободы” ей не нужно было никуда спешить, строить схемы, заметать следы или думать о ком-либо кроме себя. Обновление. Чистый лист и черные, как ночь, чернила, что готовились написать уже совсем другую историю. Приятное чувство легкости будто вспорхнуло с ее плеч, увлекая женщину за собой прочь из душевой кабины. Но сначала… Она все-таки протерла его рукой и взглянула на саму себя. На чистые, наконец, волосы. На губы, глаза и щеки – как фотка на свидетельстве о смерти. Однако не сделать этого было бы нечестно. А фальши в ночь возвращения едва ли не с того света Эмме не хотелось совсем.

Окрыленная сиюминутным настроением девушка вышла обратно в студию в чем мать родила, и тот час поспешила исправить сие состояние на что-нибудь более эффектное. Одна ее подруга еще при жизни, не будем называть ее имени, постоянно упрекала Эмму в зацикленности на классическом стиле: прямые линии, строгие цвета, так далее и тому подобное. “Почему бы тебе не одеть что-нибудь другое?” – спрашивала она, совершенно не стесняясь валуна, брошенного в огород Эммы. И отчасти была права. Хейли и впрямь тяготела к классике, потому что… В общем, целая масса или даже пласт ее личных эстетических предпочтений стоял за доверием к классике. В конце концов, это просто было ей к лицу. Но именно становление, как бы странно это ни звучало, оказалось тем толчком, который подвиг девушку на эксперименты в плане стиля, и порой самые смелые. Она могла стричься по-разному каждую ночь, в одночасье благословляя и проклиная свои волосы за то, что с каждым закатом они возвращаются в одно и то же состояние. Хейли могла позволить себе очень многое, практически не считаясь с цифрой на ценнике. Впрочем, она никогда не злоупотребляя чужим кошельком. Мода, зависящая от настроения. Каково, а? Сейчас, похоже, столь милое ее сердцу предчувствие, трепетавшие от приближения к истокам, снова витало в воздухе и буквально обязывало выбрать для этой ночи что-нибудь не простое, а эдакое. Броское. Привлекательное. Вульгарное. Совсем чуточку…

Судя по устроенному в шкафу перевороту, Кайл порхал среди ее гардероба, будто бабочка… Стокилограммовая бабочка, наделенная грацией дикого носорога. Он даже умудрился найти там что-то, что без рук держалось на его тощей заднице. Однако и женщина всегда отыщет в своих вещах именно то, что ей нужно, невзирая на чертов погром. Сейчас это были кожа, колготки и cовсем немного белья.

Слова охочего до наживы гнома не на шутку возмутили девушку. Мало того, что нахамил, обозвав ее “какой-то Гервиль”, так еще и исковеркал ее слова, утверждая, что служанка, будто бы хочет пройти без досмотра. Платить эдакому хрычу - ниже ее достоинства.
Заметно нахмурившись и грозно сдвинув брови, жрица схватила свой рюкзак и одним размашистым движением вывернула все его содержимое на стол. Причем в полном соответствии с ее прежними выражениями поверх всей кучи оказалась небольшая горстка сверкающего белизной исподнего.
- Адриан Абдель собственной персоной позвал госпожу участвовать в сегодняшнем заседании городского совета, - имя графа, казалось, в ее речи прозвучало троекратно громче, чем все остальное – Гервиль умышленно сделала на нем акцент, дабы поколебать уверенность и толпы, и стражи в надежности своих тылов.
- Его сиятельство, а не Вокин, благословил меня по пути в прачечную Нижнего города договориться о встрече меж Гервиль и настоятелем Илматер по очень важному делу - о жизни и смерти. Богов мне во свидетели! Если ты сейчас же не запустишь свои лапы в эту гору трусов и не убедишься, что среди них нет знамени, я вернусь сюда с обоими уважаемыми господами под руку!