Голосование за ходы

Позволяй ее роль чуть больше свободы, София бы и глаза закатила, и поморщилась бы. Ну что за коровий взгляд? Хочется верить, что в период отношений с Константином она смотрелась не так глупо... Конечно, не смотрелась. Благодаря ему влияние Софии возросло, а вызванное чувство влюбленности лишь придавало этому союзу приятный плотский привкус. Десятка хорошо умела врать. Себе в том числе.

И София бы продолжила изображать скуку, если бы Нирэ не решила устроиться в кресле поудобнее. Черт! Не может же София сесть на колени обоим!

- Ах, Доминик? - переспросила она чуть громче, чем следовало бы, и вздохнула с легкой печалью. - Вам повезло...

Не хватало контрольного удара, и София, еще раз вздохнув, произнесла то, после чего посторонние мысли любой влюбленной девки будут точно не о чьих-то там лодыжках:

- Он красивый.

Десятка вдруг убрала руку от волос, будто спохватившись, устроила обе ладони на могучем плече Лето, оперлась на них подбородком и сладострастно, немного поспешно мурлыкнула:

- Но, конечно, ты превосходишь его во всем, мой силач.

О небеса, пусть хоть Джоффри за его непроницаемой маской будет хоть каплю смешно от всей этой ситуации! Тогда от этого бесполезного спектакля будет хоть какой-то толк... Лето, очевидно, злился, и это было не чуждо самой Софии. С тем же успехом она могла бы не нарушать неприкосновенность своей филейной части и греть ее на лавке, а не на чужих напряженных коленях! Сидеть на готовой взорваться бочке было тем еще удовольствием. Но каким-то чудом Джоил не стала думать о несостыковках дольше, чем положено такой хорошенькой головке, и проглотила шитую белыми нитками версию.

Не резать же грубые швы ножом?

Так что София притворилась, что ее одну из всех собравшихся ничего не напрягает. Она закинула ногу на ногу, руку положила Лето на плечо, а другой начала накручивать пряди волос на пальцы с немного скучающим видом. Это ей, однако, не мешало греть уши и ловить каждое слово разговора.

Похоже, запас вежливых улыбок придется долго восполнять. Артус, конечно, прав. Изобретений у него достаточно, чтобы ими по праву гордиться, но пшеничное поле, которое он вспахивает своим умом и усердием, засеяно не им, а высшими силами, которые кочуют из одной религии в другую, меняя имена. И пусть они - не покровители, а лишь создатели, без их участия исследователям пришлось бы искать другие ниши для своих изысканий... И не факт, что в новой сфере они добились бы таких же успехов.

Я вздохнул. Несложно догадаться, что открытый гений-Артус сочтет мои косые слова за принижение его заслуг. Что я в любом случае не имею в виду. А значит, надо просто помолчать.

- Логично, но эта гипотеза не учитывает боязнь солнечного света. Или Иуда стыдился выходить из дома и осмелился на это только ночью? Тем более, я не знаток, но у вампиров менее определенное отношение к серебру. У оборотней в этом плане большее единство.

Искреннее, не навязанное сверху деспотичным вожаком.

- Кстати... Тут недавно в Академе готовилась выставка с некой ценной мумией, из-за которой целый музей взлетел на воздух. Не слышали? Говорят, что эта мумия была магической и едва ли не прапрапрародителем всех оборотней. Ее даже пытались выкрасть. В христианской культуре мумии не приняты, это же не святые мощи... - я на секунду замолчал, засомневавшись, и кивнул сам себе. Однозначно, святые мощи не позволили бы выставить в музей. - Значит ли это, что вампиры "произошли" от христианства, а оборотни - от язычников?

Надежды Софии оказались верными. Джоил знала об их отряде не все и рвалась к тому, чьих знакомых они и так уже встретили, - к Лето. Правда, то ли тот оказался не готов быть в центре внимания, то ли в принципе тушевался, когда дело касалось не-боевых дел... Аж вспотнул, бедолага. Настолько не готов разговаривать с сильными мира сего и их отпрысками?

Видимо, он решил порушить к чертям всю их легенду, раз направился к Нирэ. Какого черта?! В ее боевых навыках была стопроцентная уверенность, а в актерских?

- Дикарь, ты куда? - с легкой обидой протянула София, надула губы, как сделала бы пусть оплаченная, но отвергнутая прелестница, и запустила пальцы в волосы, с намеком их поправив. - Мы же еще не закончили.

Вот будет умора, если их задание увенчается успехом, София займет место рядом с голубокровым отцом, позже его заменив, и там, на троне, встретится с Джоил! Смешно. Нужно будет избавиться от нее до коронации.

Возможно, София была слишком подозрительна - скажи ей кто такое, она не стала бы спорить! - но ее душа противилась оставлять стражу целиком и полностью на Логана. В конце концов, он в Оверхельме свой... И вполне может быть на короткой ноге с тем же начальником стражи. То, что Логан подмечает и знает куда больше, чем ему положено, София уже успела уяснить. А значит, неплохо бы подстраховать страх, ложный или реальный, перед Логаном страхом перед другими.

Да и кто сказал, что пряник нельзя совместить с кнутом? Так что София бросила солдатам несколько монет.

- Молчание - золото, - обронила она холодно. - Иначе мои люди устроят соревнование, у кого вышеописанное получится красивее.

И, отряхнув руки, будто монеты их запачкали, Десятка продолжила свой путь.

Обстановка в доме Логана была... не такой, как ожидалось. В принципе, с учетом таинственности личности Логана сложно было делать какие-то предположения касательно его вкусов, но даже так дом с хозяином не сочетались. А дом ли это Логана? Сюда вел тайный ход, но такой пройдоха, как Логан, может вызнать все, что угодно. София сняла с головы капюшон плаща и остановилась около стола, проведя по грубо обтесанному камню кончиками пальцев. В ее взгляде, скользящему по местному убранству, было как искреннее любопытство - сколько же тут необычных вещиц! - так и внимательность, достойная оценщика и скупщика. Она пыталась найти в убранстве что-то интересное и в то же время знакомое. То, вопросом о чем можно будет огорошить Логана и посмотреть на его реакцию.

И еще ее интересовала деталь прозаичная, но способная сказать о многом. Громадная плита, служащая столешницей, могла пролезть в тот тайный ход, которым они воспользовались? Или же ее пронесли сюда другим путем?

- Направлены из Чападо с заданием выяснить обстановку в Новой Женеве, - отрапортовал капитан, доселе не имевший опыта переговоров в странном городе со странными людьми в не менее странных банданах. Но по нему это не было заметно.

Вопрос про способ проникновения Джеф решил пропустить мимо ушей. Не то чтобы там сидит надежная охрана (Кириэ скорей сошла бы за сигнализацию), и рисковать единственным для них кораблем и путем отступления он не собирался.

- Прошу представиться согласно уставу, - решил Джеф верить в лучшее, а именно, в царствование власть и погоны имеющих в Женеве.

Выслушав распоряжения, София отправилась на свою позицию. Странное это место... И не менее странная она. Что за силы крылись в ней столько лет, не заботясь о наличии столь нужных знаний? И почему, если она так талантлива и о ее существовании - и даровании! - знали, то почему никто не побеспокоился о том, что мощь без контроля рано или поздно вырвется?

Чувствовать себя неразумным ребенком, тянущим руку к огню, было решительно неприятно, и София не собиралась к этому ощущению привыкать. Но и рвать ткань мироздания тоже нельзя! Нужно как-то... аккуратно... Прислонившись к стене, девушка закрыла глаза и попробовала ощутить свои мысли, схватить их, почувствовать их вес, а где вес, там и значимость. При этом София помнила, чем чреваты неосторожные манипуляции с предметами, и старалась помимо своего упражнения не тянуться ни к чему мыслью. Это оказалось так сложно! Думать о том, что нельзя о чем-то думать, и при этом не думать об этом! Сие занятие незаметно поглотило все внимание девушки. Казалось, прошло не больше минуты. Она открыла глаза, помассировала лоб и, вздохнув, выглянула наружу.

Ох. А стены-то уже обрушены! И никого нет. Неужели она настолько погрузилась в свои размышления, что все пропустила? Очередное коварство постижения древних наук без книг и руководств! София тихо присвистнула. С другой стороны, уже поздно хвататься за голову. Если бы все было плохо, ее бы сумели растолкать товарищи... Наверное. А значит, все в порядке и не грех и подождать их тут.

- Я в вас не сомневалась, - решила не акцентировать внимание на своем косяке София. Кружка с кулоном стоила его куда больше. Девушка наклонилась над сосудом, даже протянула к украшению руку, отчего-то медля и не касаясь холодного металла как пальцами, так и мыслью. Или кулон горячий? От артефакта, коим кулон являлся, можно чего угодно ожидать.

- Это что-то магическое, но я не могу понять, как именно... - София покачала головой и убрала руки за спину. - И не рискну проверять вручную, чтобы все тут не схлопнулось.

Пусть и могло показаться, что Джеф в отличие от товарищей ничем не занимается, это было далеко не так. И дело отнюдь не в эффективном менеджменте! Пусть Валькирия и плывет себе дальше, будто не было на ее пути потока льдин, она, как и рисковые божественные сущности, любила нарываться на неприятности. Вот и сейчас, когда запищал локатор, Джеф вновь убедился в ее неутомимости и, на короткое мгновение, даже усомнился в своих штурманских навыках. Но лишь на мгновение!

- Айсберг! Дисбаланс балласт готовь! - коротко отрапортовал он по радиосвязи и приступил к маневру.

- Ай! По-всякому. Чего жалеть о том, чего уж нет?

Надежда Никитична махнула рукой, крутясь по комнате со скоростью болида "Формулы 1". Справедливости ради, устаревшей модели, но все еще на ходу. И еще каком! Рыжий кошак предпочел лишний раз под ноги хозяйке не соваться и беспардонно полез гостье на колени.

- Здоровье, его-то смолоду беречь надо... А не в обувке легкой летать, - расставляя на столике чехословацкий чайный сервиз (с золотой каемочкой, раритет!), Никитична неодобрительно покосилась на прихожую. - Теплого не нужно чего? У меня в закромах много. Что ваша братия носит?..

Феи, конечно, не Гермесы, и крылышки у них не из щиколоток торчат, но на простые носки вряд ли падки. Да и что Феи - молодежь! Им бы что стильное надобно... В процессе разворачивания конфетки Никитична прошерстила в голове каталог вязаных изделий вкупе со своими вязательными способностями и попыталась найти там что-то современное, чтобы не в бровь, а в глаз! Идей было немного. Лицо старушки приобрело несколько растерянное выражение. Она отхлебнула чаю и выдала главный козырь:

- Гетры. Вязаные гетры. И ноги в тепле, и красиво.

Ну что ж, бывает. Софии было достаточно и того, что Нирэ не подвела и не нарушила их план, дождавшись атаки Лето. Да и то, что волчица подошла с извинениями именно к ней, грело душу. Выходит, Десятка приняла верное решение? Раз Артура здесь не оказалось, значит, от засады не было толку, а так хоть с Нирэ контакт наладился. И то хлеб... Думая над тем, что же ответить на коленопреклонение, София краем уха прослушала указания Лето - и вдруг одна мысль поразила ее сознание.

Никто ведь не видел, как Нирэ бегала по лесу и никого не встретила. А если Артур не только магические цепи клепать умеет? Вдруг он уже сейчас среди них? И этот странный запах...

- О каком знаке я тебя спрашивала? - Десятка не стала отодвигаться, но руку на пояс положила. - Помнишь, в том разговоре.

Тот день шел на редкость спокойно. Шалившее с утра давление успокоилось, и повод, из-за которого пришлось отпроситься с работы, исчез сам собой. А что лучше отдыха дома, будучи здоровым? С годами начинаешь ценить такие вещи. Простые, домашние. Желтоватый свет торшера с кружевным вязаным абажуром, мерный стук часов, щелкание вязальных спиц и сопение рыжего кота, устроившегося у старческих ног...

Пенсионное спокойствие нарушила трель дверного звонка.

Надежда Никитична пристально проследила за ленивым, сонным котом, который пошел к двери. Барсик спокоен... Значит, не враги. Недовязанный свитер отправился в корзинку к клубкам пряжи, а сама бабушка, шурша тапочками по старому паркету, пошуршала открывать. Прежде, разумеется, посмотрев в глазок. Вдруг Барсик ошибся и пора доставать припрятанный в обувном шкафу дробовик? Но кот не ошибся. Гостья была желанная, и Никитична преисполнилась искреннего добродушия, отпирая замок и впуская Фею.

- Алисочка! Какими судьбами? Давно тебя не видно было... Барсик, брысь! Не лезь под ноги! - толстый кошак презрительно фыркнул, проигнорировав приказ. - Ай, пройдоха рыжая. Обувку-то спрячь, не то он сюрприз устроит.

Советское бомбоубежище на Жемчужной, 30* мне никогда не нравилось. После небольшой (для меня, разумеется) услуги по вытурению оттуда лиц без определенного места жительства один из них обронил комплект ключей, а старший по дому этого культурно не заметил и те разы, когда я там появлялся, явно не возражал. Даже дружелюбно здоровался. Наверное, потому что наши встречи были редкими - вот он, секрет хороших соседских взаимоотношений!

С зимы меня там не было. Не было и желания возвращаться вплоть до наступления сибирских морозов, но быть может, в компании ребят чистое, со светом, водой и нарами убежище станет веселей? Если уже не стало, в мое-то отсутствие... Профилактические визиты туда я наносил нечасто, но вроде и слава у территории и ее хозяина такая, что не забалуешь. Или нет?

- А давайте, - я улыбнулся и, спрыгнув со скамейки, огляделся по сторонам в поисках урны. С одного - окурок, с другого - бутылка, и вдруг - оп! - мы живем на помойке. Так она и начинается, с невинного окурка. - Вы уже закончили с обходом? Можем прямо туда и двинуть.

- Нет. Пока он способен воспринимать речь - не поздно.

И слава Богу, если Катерине никогда не придется столкнуться с тем, о чем я говорю, в-живую. Утративший последние капли человечности обитатель Ночи - это страшно. Где-то там, внутри монстра, сидит первоначальный человек... Заблудший, потерявшийся. Не нашедший столь необходимой помощи - если Марина еще есть, почему их не должно быть? - только не способный кого-либо услышать...

Мы ведь так легко сходим с верного пути. Вампиры, оборотни. Сама наша природа идет вразрез с человеческой моралью, ведь люди стоят ниже нас в пищевой цепочке, отчего превосходство над ними кажется естественным. Правильным, иначе для чего природа сделала нас хищниками? Единственное, что не дает впасть в зависимость от первобытного и острого кайфа, - это осознание, что происходящее ненормально и неправильно. А если кто-то даст повод думать, что все в порядке... что мы вправе так поступать... то пиши пропало. Особенно это касается молодняка, восприимчивого и потерянного из-за случившихся с ними метаморфоз. Ставить на нас крест и рубить загодя головы - это бесчеловечно, но для человечества наверняка полезно. Такой вот каламбур.

Сейчас, в клубах яблочного дыма, я понимаю, что именно это меня так задело, ранило в казни юной Скупневской и что я так и не смог до Якуба донести. А возможно ли это вообще? Сытый голодного не поймет. И человек ночного жителя - тоже.

- Ладно. Что там с территорией, все спокойно? Женька говорила, что у НГУ и институтов вас кто-то пас. Ничем там не пахло? Например, грозой?..

- Типун тебе на язык! - рассердился Джеф. До него не сразу дошло, что имеет в виду торпедист, а когда дошло, по волосяной части головы будто холодок пробежал. Надо глянуть, нет ли седины. - Она еще совсем девчонка! Я ее запер, чтобы по кораблю не шаталась, сектантка! Же! Ж. Сектантка же ж!

Немного еще пожужжав от негодования, Джеф направился на свое рабочее место.

Чувства, которые Джеф испытывал после своего спича, были двойственными. С одной стороны, ему самому было от себя мерзко. Неужели в нем сидит такой склочный старый дед или, что еще хуже, бабка? Вон, человека едва не довел! А с другой, иначе никак нельзя. Он во благо людей старается, так что похлопали аккуратно промеж лопаток и поддадим газку!

- О, а я не просто слышал! Я видел это побоище своими же глазами, так что представьте масштабы моего негодования! - рявкнул Джеф, возвращая беседу на прежний градус. - И коли Вы - да, вот конкретно Вы, сэр! - не хотите, чтобы и в Левурьене устроили массовое жертвоприношение, то Вы меня направите к самому, итить его мать, главному, и мелкие сошки типа Ли Тэннета не подойдут. Нужен самый влиятельный, самый высший чин, чтобы я сообщил ему имена этих предателей, этих оборотней, преследующих сектантские идеалы и режущих втихую людям глотки! И именно от Вашего рвения, товарищ майор, зависит, замолвлю ли я за Вас словечко и попадете ли Вы под эту глобальную! Левурьенскую! Чистку!

Кислород под конец у Джефа иссяк, и завершил он свое режущее слух и душу выступление хлопком по столу. И торжествующим "Вот!", разумеется.

Опыт брождения по государственным учреждениям у Джефа был невеликий, зато глубокий и проникновенный. Исходя из него кэп делал закономерный вывод: можно и нужно быть скандалистом. Горластым. Крайне неприятным. Ненавистным всеми и вся. Только так можно добиться от бюджетников хоть какой-то активности - главное, не напороться на глотку крепче и казенней.

Заряд бодрости и ярости едва не излился на дежурного, но Джеф вовремя захлопнул и варежку, и заслонку. Рано, рано... и для чуть менее жирного мужика Хуана пирожки, как говорится, поспели.

- Здрасте! - уже с претензией заявил Джокер и шумно приземлился на "приемный" стул. - Нет, на такие мелочи уже и сил не хватает, все на сектанское дерьмо уходит! Вот скажите, доколе? Доколе такая хрень будет продолжаться? Мое терпение уже на исходе, в каждом городе уже эта погань. А уж тут никак не ждал!

Выплеснув сию экспрессивную речь на бедного полицая, Джеф сменил гнев на милость и елейно поинтересовался:

- Вы, кстати, в курсе, что у вас под носом зреет террористическая организация? - и, заговорщески понизив голос, добавил: - Да не просто зреет, а корни пустила в самых госструктурах.

Смотрю я на эту шлеп-компанию, чувствую себя лишним на этом празднике жизни, и на душе - как-то горько. Якуб и этот хмырь-Меченый - заодно. Мутят общие дела, дружны и счастливы... и крепнет внутри зародившееся в квартире Якуба ощущение, что я был нужен, пока был удобен. Это же так здорово - иметь на своей стороне оборотня, преданного пса, который защитит от всех напастей, а равнодушие проглотит, ведь сам факт дружбы с ним - везение и дар! А как пес принес проблемы - так и пошел нахрен. Дверь машины захлопнулась, и авто укатило в закат, оставив пса в лесу.

Честно сказать, этой встречи я боялся. Было опасение, глас совести, что я найду Якуба где-нибудь в глуши, и окажется вдруг, что все это - ужасное недоразумение, и я окажусь тем самым страшным предателем, которым все и так будут меня клеймить... Только вот происходящее убеждает меня в обратном. За время моего отсутствия из двух "врагов" сложилась весьма сплоченная команда. Похоже, я сделал правильный выбор, не поддавшись на набившую оскомину: "Ну мы же друзья!".

Я волк, а не собака, и могу выживать в лесу. Не стоило этого забывать.

- Сдавайся. Этим все равно закончится, - говорю я Охотнику и бросаю взгляд на Меченого в машине.

Сдох бы - и не жалко, но я знаю, кто станет козлом отпущения, если эта холеная морда пострадает. Действительно, кто? Явно не тот, кому не хватило мозгов ради благополучия сестры не вмешиваться и не пытаться угнать преступника на Ее машине, блин! Это не забота липовая и не готовность идти на жертвы ради целости "дорогой сестры", это я мудак, ага... Но я дам шанс. Вопреки всему, что между нами было.

- Наверняка это неприятное недоразумение, которое можно разрешить мирно. Окажите содействие - и проблем будет меньше.

То, что их не будет вовсе, я гарантировать не могу. Уже не могу.

Чего? Зардомас вылупился на командира и неуверенно повторил взмахи ладонью, которая значительно уступала в изяществе и так не тонкой рыцарской руке, - как грабли уступают мечу. Знаков Юрона стрелок не понимал. Охотники общались между собой иначе, скупясь на жесты, так что сперва Зад подумал, что Юрон-таки напоролся в погоне на ветку, и явно очень интересным местом... Но не время же для этого?

Это была весьма неловкая минута, но воины смогли прийти к общему знаменателю. Зад покачал головой, мол, что это было, не надо так, Юрон, и осторожно двинулся вперед. Бесшумность сейчас была важнее скорости.

- Нет! - поспешно воскликнула София, услышав, что Эрос так-то и уйти может. Насовсем. Со всеми своими знаниями о том невероятном и непонятном, что происходило вокруг столь стремительно. - То есть... Я была бы рада, если бы ты остался, Эрос. Хотя бы в запасе. Это было бы очень любезно как с твоей стороны, так и со стороны Нирэ.

Десятка ласково улыбнулась. Оставалось надеяться, что ее слова скрасили то невольное восклицание, что вырвалось вперед мыслей.

Лето такая улыбка не досталась. Не заслужил еще.

Из груди девушки вырвался тяжелый вздох. Как же она не любила подобные акты... воспитания. Будучи Десяткой, София как-то умудрялась держать при себе людей не только умных, хотя бы потенциально, но и удобных. Сделаны они были из той глины, из которой ей было сподручно лепить, что нужно. Спутников же выбирать не пришлось, да и прошлый опыт показал, что своенравный Охотник не считает ее авторитетом. Конечно, ведет себя он... так же, как и раньше, то есть странно... но по-другому странно. София прищурилась. Ей это было не по душе.

От старого Лето хотя бы было понятно, чего ждать, - ничего хорошего и проблем добавку. А от нового?

- Раз ты все помнишь, значит, понимаешь, каких поступков стоит избегать в дальнейшем, - произнесла она после долгой паузы. - Надеюсь, ты не посрамишь того доверия, что я тебе вновь оказываю, после прошлых твоих выходок. Мы команда, и думать прежде всего должны о цели нашей миссии. И сразу предупрежу: чтобы больше никаких попыток воздействовать на мой разум! Даже мыслить об этом не смей! В следующий раз я буду формулировать приказ для Стража точнее.

"И черная дыра разверзнется у тебя в заду, Охотник!" - под взглядом Десятки подразумевалось что-то подобное.

- Раз мы освободили Нирэ... с сопутствующими сложностями, но все же, мы возьмем ее с собой. Ради тех ценных знаний, коими она обладает, и ее душевной компании.

Быть может, София перебарщивала с лестью аниру, но тут уж не угадаешь. Постоянно оглядываться уже на Нирэ, а не на Лето, ей хотелось меньше, чем показаться неискренней.

- Только стоит позаботиться о том, чтобы ее бывший хозяин не предъявил нам претензии насчет кражи. Ты как, кстати, к нему относишься, "другой человек"? Все также хочешь уничтожить или...

- Встречал?! Встречал и не сказал? - ахнул штурман, чувствуя себя раненым в самое сердце. Как? Как Джокер, который всегда про всех все первым узнает и первым же разбалтывает, не знал о таком интересном событии?! Стыд и позор, хоть незавидная участь тех культистов и утешила его.

А в баре тем временем поредело. Немного - но кто-то решил уйти домой, пока в баре не стало слишком жарко. Жалкие трусы! Джеф справится и без них. Воодушевленный алкоголем в крови и вниманием к своей персоне, он продолжил вещать о страшных сюрпризах, что приготовил им захваченный лайнер, - об искромсанных телах и залитой кровью рубке, о взрывчатке и о газе, что смущает рассудок, превращая людей в обезумевших зверей. Его имя Джеф, но долг и пьянка зовут его устраивать революции! И, заронив в душах горожан праведный гнев, Джокер ощутил себя как никогда могущественным. Властителем судеб и людских душ, мать их!

- Олаф! Дружище!

Чрезвычайно довольный Джеф выступил навстречу товарищу и, запутавшись в собственных ногах, рухнул ему в крепкие дружеские объятья. Впрочем, и это его вполне устроило. Джеф улыбнулся, как ребенок, которому подарили воздушный шарик, и нежно мурлыкнул-дыхнул на Олафа спиртовыми парами:

- Ты как раз вовремя. Степка, бедняга, притомился. Кому-то нужно отнести меня назад, а то затрахался я с вашими... то есть нашими... деньгами по этажам бегать. Все ради Валькирии, ради красотки нашей... Джеймс, душка... Окей-окей, механик Морган, не соблаговолите ли захватить нашего юного собутыльника? Не забыть бы его.

А капитан мог. Он сладко засопел еще на подходе к кораблю и по итогу принял чисто горизонтальное положение. К следующему утру бурную весну юности сменила чахлая осень старости. У Джефа ломило все, что можно, после физкультурных подвигов. Бренное тело принесло ему не меньше сюрпризов, чем сектантский лайнер, и обнаружило пару новых мест, которые по законам биологии ныть-то не должны. Но ныли. Рук на все места не хватало.

Так что Джеф поутру передвигался исключительно по стеночке и раздумывал о том, не завалялось ли у механиков какой-нибудь трубы, подходящей для роли трости. С таковой охмурение красотки-военной Джефу не светило, так что он был немножечко не в духе.

- Сегодня отплываем. Как построю курс, так сразу, - хмуро поставил он в известность счастливчика, первого попавшегося ему по пути, и едва не уточнил: а куда, собственно, плывем? В Левурьен?

Следователь говорит о теле, и мои глаза распахиваются. В них - шок, испуг и много-много отчаяния.

Неужели мой последний шанс умудрился помереть за сутки? И отказ сбегать был самонадеянно ошибочным?!

Я резко опустил голову, впившись взглядом в стиснутые кулаки и стараясь дышать не так часто, как требует трепещущее сердце. Нельзя. Они только и ждут, чтобы меня подловить и прижать! Нельзя паниковать! Если б только это так работало...

- Не знаю, о ком Вы говорите. Тот, кого знаю я, в пятницу был живой. Это Денис*, охотник. На оборотней. Среди своих известен как Якуб.

Глубокий вдох, и я выпрямляюсь, глядя в сторону.

- Они убили Струвинскую... Юную вампиршу на тот момент. Убили из-за того, что она убила человека. Дэн говорил, что из таких и получаются монстры. Типа, лучше их уничтожать сразу, пока не выросли.

Недолгое молчание.

- Ей отрезали голову... Наверное, в назидание остальным, - я наконец прихожу в себя и перевожу взгляд на следователя. - Послание обитателям Ночи, ну, чтобы знали, что их ждет, если вдруг Охотник сочтет их недостойными жизни.

Я качаю головой и, пронзив федерала взглядом, вру в глаза, напрямую:

- Куда делась голова, я не в курсе. Скорее всего, избавились. В квартире после отъезда Дениса ее не было.

Простой Зад долго не думал. Согласие - оно и есть согласие, а что рассеянное, так, наверное, думы командирские Юрона занимают. Сам Зардомас командиром никогда не был, поэтому не знал, насколько они тяжелые. Как мешок припасов? Как олень в самом расцвете лет?

Заручившись одобрением свыше, стрелок кивнул - и будто растворился в лесной глуши.

Просьба молиться, обращенная к тем, кто полагается на свои магические силы, а не на Божьи, конечно, звучала странно, но маги, похоже, смирились. Они вообще смирились со странностью гостей и, кажется, были готовы простить все, лишь бы только их выпроводить и вернуться к работе.

Возможно, выданная им грамота была частью плана?

Девушка все еще сидела на ступеньках. Пергамент уже был весь покрыт пометками, и их автор задумчиво грызла перышко, явно размышляя о сокрытой в ней сути. Ее друзья все еще куковали около перил. С их стороны то доносились радостные крики, то разочарованные - когда очередной предмет срывался опять вниз.

- Пожалуйста, надеюсь, этого не случится, - сухо ответила чародейка. Видимо, драматичность Киарана она не оценила. Оставалось надеяться, что в виду имелась новая встреча, ведь не мог мельтешащий бард так надоесть работающей даме. Не мог ведь, да?..

Как бы то ни было, эта тайна осталась позади. Впереди же друзей ждало невероятное путешествие, изрядно облегченное выданной бумагой. Подпись Лорда-Управляющего творила настоящую бюрократическую магию: стража, просмотрев бланк, сразу переменилась в лице и провела их внутрь порта, да не просто порта... Их аки почетных гостей пустили на территорию самого Хельдима - порта государственной важности, которым пользовался сам Лорд-Управляющий!

В центре большой площади находился большой фонтан. Пульсирующие струи оберегали от ветра специальные заклинания, но сейчас из-за сбоя магии их отключили - и статуя в центре мраморного "пирога" несколько потеряли в величественности. Фигуры двух гномов, мужчины и женщины, казались маленькими и незначительными... Особенно на фоне роскошных кораблей, пришвартованных по бокам от воздушной пристани.

- Так-так-так... Значит, нужна малогабаритка? - бормотал клерк, у которого роскоши порта соответствовал только камзол. Он вздохнул, протер от мелких капель дождя свой монокль, просмотрел бланк еще раз и засеменил вдоль пристани. - Это не то, не то...

Они прошли мимо огромного фрегата, будто подвешенного к брюху огромного дракона с крыльями, затянутыми вместо кожи синеватым... стеклом? Увы, среди команды не было мага, что сказал бы точно.



Клерк на фрегат даже не взглянул, зато долго раздумывал над миниатюрным корабликом с открытой палубой. Рядом с фрегатом он казался совсем крохотным... Вероятно, на нем бы он и остановился, кабы не написанная в бланке цель: "спасательная экспедиция", и не усиливающийся дождь.



- Не то, - даже с сожалением сказал клерк и продолжил свой путь. Третья попытка оказалась успешной. У самого конца пристани они набрели на судно, которое, казалось, и было олицетворением слова "быстроходность". Легкий, с острыми линиями и тугими парусами, он так и рвался в бой подобно Фафниру - разве что грацией обладал большей, если это возможно.



- Вот, господа... "Перехватчик", - с еще большим сожалением произнес клерк и даже оглянулся на предыдущее суденышко, однако так и не рискнул поддаться своей жадности. - Нужно, чтобы исполняющий обязанности пилота расписался в ведомости... А! А вот и Вы. Вот здесь и здесь. Благодарю, желаю приятного, кхм, полета.

Клерк бросил взгляд на штормовой горизонт и поспешно засеменил внутрь здания, в сухость и тепло. Пилот, а именно знакомая всем уже лохматая чародейка, с завистью посмотрела ему вслед и закуталась в свою мантию.

- Что? - с вызовом сказала она. - Да, вашим пилотом буду я. У меня есть лицензия!

Девушка вздернула нос и, глядя куда-то в сторону, как-то непоследовательно добавила:

- Меня зовут Минерва. Но можно Минни.

- Кто напутал? Я напутал? - возмутился Зардомас, приняв сомнения Юрона близко к сердцу. - Да как можно-то, такая жопа только у него и бывает! А наросты? На башке-то, тоже, небось, рогами оленьими обзовешь?

На память стрелок никогда не жаловался. Сказок и рассказов о всяких тварях, известных роду человеческому и не очень, он наслушался с лихвой, а потому вера Зада в то, что они повстречали дракона рока, была свята и нерушима. Нерушима настолько, что он предложил аж вернуться назад и проверить. Никто почему-то не согласился. Ну что ж, пришлось биться об заклад.

- Спорим! - тут же ответил он, скрепив спор рукопожатием. - На желание.

В победе Зардомас не сомневался, а вот насчет желания надо было подумать. Первой мыслью было заставить степенного воина пробежать вокруг крепости с голым задом, но Зад отчего-то не сомневался, что все и будут ждать от него такого желания. А, значится, надо лучше подумать. Чтоб оригинально было и не унизительно, а то нехорошо как-то.

***

Весть о повышении стрелок встретил с широкой улыбкой. Жаль, отец не дожил до этого момента! Был бы горд сыном, который не только в Вороны выбился, но еще и дракона рока повидать успел, и некромантову ляжку продырявить! Хорошее начало карьерного пути, обнадеживает.

Когда Нигель вдруг спохватился и начал раздавать индивидуальные поручения, Зад и вовсе воссиял, предчувствуя важную шишку, что захочет его видеть, но... Увы, его просто поздравили. Крупный детина немного сконфузился, взяв бумаги на амуницию, но после, выйдя на свежий воздух, решил, что оно и к лучшему. Шишки и по шее могут дать так-то.

Зад воспрял духом и поспешил за своим новым оружием, а после - бегом на праздник! О своих успехах рассказать да друзей потрясти, вдруг кто слышал о том приметном хмыре ушастом. Или кто слышал о тех, кто знает, или... В общем, оно всегда в деревнях так, хоть у них и Крепость.

- Я и не собирался, - прогудел Зардомас, взглянув на Юрона с некоторым снисхождением.

Уж стрелку и охотнику не привыкать сидеть в засаде на зверя. Дело вполне обычное и любопытство усмиряющее, однако...

- Негоже ждать. Так и сведения про эльфов ентих устареют, пока мы эту тварь караулим, - он покачал головой. - А о них доложить надобно. Но можно и посмотреть, чего там такое в склепе. По-тихому. А там и в бой ринемся, если оно богу неугодное.

Последнее предназначалось скорее Цезарии, распереживавшейся из-за покоя обитателей склепа. Пару секунд поразмыслив, Зад кивнул своим мыслям и обратил свой взгляд на командира. Вердикт все равно выносить ему.

Что боль от падения бывшему уличному сорванцу? Персималль скатился со стражника и, выхватив из сумки пару склянок, рванул с места. Жаль только - или к счастью для стражника? - гремучая смесь жахнула мощно, но не попала в воина, лишь подпалив виноградные лозы, увивающие забор. В отблесках пламени юный маг и припустил прочь. Как бы в этой суматохе проникнуть во дворец?

Увы, но поднявшаяся тревога устремила шансы на незаметное проникновение к нулю. Что ж, ему не к спеху. Спасение мира - не то дело, что берут нахрапом. Персималль свернул в город и скользнул во тьму узких улочек, теряя позади крики стражи и треск пламени.

Он попытается еще. И еще. И еще, пока у него не получится.


***

Получится... Уже получилось. Кастер, закинув ноги на стол, отстраненно водил подушечкой пальца по кромке бокала с вином, любуясь отблеском пламени на прозрачных гранях и слушая разговор леди Гинтарас с Великим Визирем Гласиаса.

Нападение кочевников на портал, ведущий в Амарантайн, - было бы о чем волноваться. Это судороги существа агонизирующего, никак не наносящего ответный удар. Да, попытка была достойная. Один призванный дракон чего стоит! Всадницей его была девица с рыжими, словно пламя, волосами, хорошо Кастеру знакомая. А он говорил, что Лилит кончит плохо. Видимо, у кочевников совсем мало ресурсов и людей, раз они избрали сосудом для демона Лилит. Также судя по данным, которыми располагала леди, с кочевниками был один светловолосый маг, родом явно не из пустынь. Жертвы, ценой которых дикарям удалось переправить его в королевство, пусты и бесполезны. Кастер неплохо разбирался в людях и с уверенностью мог сказать: Тодд Корад - не герой. В его стиле больше смешаться с толпой, выхватить свою семью и перевезти подальше из Амарантайна, который скоро погрязнет в войне.

Может, ума Тодду и хватило бы, чтобы потягаться с братом покойного короля, принцем Филиппом, но он не станет. И правильно. Кастер тоже бы не стал.

- Его Величеству Филиппу уже сообщили? - влез он в разговор елейным голосом.

- О чем? - леди Гинтарас, прервавшись, хмуро посмотрела на своего слугу. Кастер расплылся в очаровательной улыбке.

- О том, что его заговор, разработанный совместно с нашим султанатом, хоть и испытал некоторые трудности на начальных этапах, все же завершился успехом. Старый король умер - да здравствует король новый! И как бы я ни восхищался его величием, память у всех голов, носящих сверкающий венец, не носящих, одинаковая. Слабая.

- Хочешь напомнить Его Величеству, кто расчистил ему дорогу к престолу?

- Не все мы забываем по неволе своей. Карты раскрыты, жребий уже брошен. До конца истории песчаных кочевников остались считанные дни, - возразил Великий Визирь, почтенный старец самого добрейшего вида. - Скоро наш общий враг будет уничтожен, однако с ним падет и наш союз. Не успеет их кровь высохнуть на песке, как противостояние меж Гласиасом и Амарантайном начнется с новой силой - и все прошлые заслуги будут забыты ввиду выгоды.

- Это верно, - Гинтарас прищурилась. - Филипп не так благороден и наивен, как его брат и племянники. С него станется убрать всех, кого он считает угрозой.

- Да, малыша Филиппа стоит охранять как можно тщательней, чтоб этот козырь из рукава у нас не украли, - Кастер наигранно приподнял брови. - Что? Уж не хотите ли вы сказать, что угроза - это я? Да какая ж я угроза, так, обыкновенный пьянствующий балабол.

- Хоть в чем-то ты не врешь.

Гинтарас мнгозначительно хмыкнула. Кастер широко ухмыльнулся, изобразил некое подобие поклона и, осушив бокал, потянулся за графином. Нет, трех бокалов, чтоб забыться мертвецки пьяным сном, мало, слишком мало... Раньше он глушил алкоголем сосущую пустоту Тени, преследовавшую его в каждом сне. Теперь в этой пустоте каждую ночь он слышал крики принца Фердинанда. Без посторонней помощи истинному наследнику престола никогда не вырваться из Междумирья. Так и будет он там бродить, ища выход оттуда, где нет времени и нет дорог...

А есть ли выход у Кастера? Без Розы Ветров он бесполезен. С нею - срок его будет недолог. Конечно, маги Гласиаса следят, чтобы он не использовал Розу слишком часто, но когда им вновь понадобится его Сила - понадобится Кастер - об этом забудут.

Все они - лишь песчинки в песочных часах... И лишь сила - духа ли, Розы ли - позволит не затеряться в этом потоке, оставить хоть какой-то след в истории.

Кастер наполнил и осушил следующий бокал.

Спасать меня? Такой простой ответ, а поверг меня в глубокую растерянность. За что, я ведь не сделал для них ничего особенного, да и знакомы мы, считай, сутки...

Без оглядки бросаться на помощь кому бы то ни было вошло у меня в привычку. Довольно вредную, судя по шрамам на теле и сердце. Остаться к беде безучастным - не про меня, но так странно быть по другую сторону. Не могу понять, что чувствую.

Олег заторопился, встряхнулся следом и я. Времени действительно нет.

- Нет, - конец одной мысли служит началом следующей. - Меня скоро освободят, и я к вам вернусь. Все под контролем.

Голос не подвел и звучит уверенно. Ни тени фальши.

- Уходи быстрей, - и, поймав первый предвестник возражений, я кладу руку Олегу на плечо. Кладу тяжело, чуть надавливая и в душе надеясь, что мой взгляд направлен ему в глаза, а не в переносицу. - Не спорь.

- Погоди! - вдруг окликнула Джоффри София. Она держала в руках продолговатый сверток и почему-то медлила.

А смущаться было отчего. В процессе ревизии своих пожитков - хвала небесам, что она решила ее сделать! - София перелопатила и множество артефактов, переданных ей в процессе инструктажа. Что-то сродни колье с полными энергии камнями отправилось в сумку, что-то мысленно приписалось волшебному шкафу Болта, а что-то София, оглядевшись по сторонам, засунула вдруг за воротник куда-то... в грудь? Остался только меч, переданный ее наставником на хранение. Для его сына. Которого зовут Джоффри. Джоффри, мать его, Реддисон, и только сейчас до Софии дошло, что ее телохранитель уже кучу времени ходит без отцовского наследного меча! Можно было бы списать все на насыщенные событиями последние дни, но Десятка относилась к себе требовательно и оттого в мыслях на эпитеты не скупилась.

Осталось только придумать, как отдать Болту принадлежащий ему по праву клинок и не выглядеть при этом дурой.

- Джоффри... - протянула девушка и вдруг приосанилась, высокомерно подняла голову. Голос ее приобрел властность. - Ты доказал мне свою преданность, поэтому и мне, пожалуй, стоит тебя за это вознаградить. Это клинок, который тебе когда-то обещал твой отец. Возьми. По-моему ты заслужил его не только по праву крови и данного тебе слова.

С этими словами и внутренним облегчением - вот это завернула, может, и прокатит! - София протянула Джоффри сверток.

Джеф ожидал от этого плавания самого лучшего, даже при самом неприглядном исходе. Пускай хоть топливо кончается, хоть они останутся замурованными на "Валькирии" в глубинах вод Европы - он не пожалеет об этом, ведь Джеф все равно не успеет умереть позже, чем иссякнет тонна странной и оттого чрезвычайно интересной порнухи.

"Смерть, достойная моряка!" - с этой мыслью Джеф и сел сперва за карту, а затем и за штурвал.

- Личную, значит? - протянула София. - То есть нарушенное перемирие угрожает твоей родине? Я не знала этого. Давай обсудим все, спокойно и взвешенно.

Девушка помедлила секунду и плавным жестом пригласила Лето присесть на лавку. В ногах ведь правды нет.

- Я понимаю твою заинтересованность, но видишь ли, в чем дело. Я не вижу большой необходимости включать в наше и без того сложное задание незнакомых мне людей, какими бы они ни были интересными. Это слишком рискованно. Мы не знаем ни Нирэ, ни ее мотивов делиться древними знаниями. С чего такое рвение? С пустоты оно не берется. Как и доверие.

София сделала паузу, забавно собрав губы "уточкой" и потерев ими нос. Затем моргнула и добавила, взглянув Лето в глаза:

- Но знаешь, есть способ уладить тревожащий тебя конфликт, не подвергая опасности нашу операцию. Можно Нирэ освободить... и оставить здесь. Она если не сильней Артура, то явно ему ровня, раз он на нее зачарованные цепи навесил, а ненависть к своему пленителю прибавит ей сил и мотивации. Рано или поздно он сюда вернется... И правосудие свершится. Ты же можешь внести свой вклад в расправу над Артуром, освободив девочку. Я готова уступить тебе эту честь и славу, - София великодушно и немного надменно улыбнулась. - Быть может, когда мы завершим нашу миссию, вы сможете пересечься в родных землях и обсудить все, что представляет для тебя такой интерес. Что думаешь?

Славен Град Парящий Тиртум - нет ему равных по красоте и масштабу среди всех островов Надоблачного мира. По сути, город занимает всю немалую площадь острова. Тиртум может себе это позволить, ведь во власти его Управляющего, лорда Имеридана, есть еще несколько мелких островов. Тем отведена незавидная роль обеспечения столицы - но об этом ведь не думается тем, кому повезло оказаться в Тиртуме?



Каждому найдется в нем место, по его достатку и пожеланиям... Первое, конечно, роль играет большую, но и среднему классу, расположившемуся на одном из нижних уровней, есть отчего наслаждаться жизнью. Даже не в самой дорогой таверне, так полюбившейся разношерстной компании из барда, друида и гнома с низин, есть мансарда. Вид с нее открывается потрясающий. Внизу простирается перина из плотных облаков
- словно серый пух разделил мир на две половины! - а на фоне небес кипит жизнь. Правда, спокойствия местным это не прибавляет. Знают ли вообще халфлинги о спокойствии? Ранстль Дуин фон Ивиус, помимо таверны держащий и гостиничный двор, постоянно жалуется на шум с верхнего уровня. Очень уж кричат птеросы, летающие и прирученные ящеры, коих там держат в отсутствие хозяев. Вот пока корабли не перевели на другую пристань, все было хорошо, теперь же гостей мучает бессонница, а помету-то, помету от них! Сложно найти тех, на кого Ранстль не сердится. От него досталось и паре прославленных гномов, Хельге и Диму, что трудились во славу Лорда-Управляющего и вскоре после воздушного шара собрали первый дирижабль. Ранстля чуть не затоптали, столько народу на мансарде собралось поглазеть! А эти студенты Университета? От их попыток поднять в воздух свой косой агрегат пришлось менять крышу - горящие обломки все попортили! Еще молоко на губах не обсохло, а уже огнем управлять пытаются. В общем, что жителям потеха и развлечение, то Ранстлю было смерть... И никогда досель их мнения не совпадали.

Тревожные времена, тревожные.

Текущим днем не только Ранстль жаловался и переживал. Весь Тиртум гудел, как разбуженный улей, а народу на мансарде было меньше обычного. Холодный ветер не располагает к долгой трапезе. Тучи сгущаются, а вихрь, внутри которого будто вспыхивают молнии, стягивает их к жуткой воронке, пронзающей облака. Ураган поистине огромен. По ощущениям остров движется немного быстрее... А может, все же кажется?

- Поговаривают, нынче ночью магов с других островов созвали на Совет, - прервал Ранстль тягостное молчание, дергая свою хлипкую бороденку и неотрывно глядя на шторм, - что вихрь этот серьезней, чем все ожидали... И сниматься придется с мест насиженных.

- А толку? Все равно Пятый Шторм всех поглотит! Мы все умрем! - пискнула пузатая мелочь в лице его младшего сына, Пака.

- Кто тебе такую ерунду сказал?!

И пузатая мелочь, вытянув руку, указала на Киарана.

Медленная расправа чревата сопротивлением, но Маринетт пребывала в другой весовой категории. Сколько вампирша не царапала когтями руки своей сестры по не-жизни, вырваться из ее цепкой хватки не удалось. Салазар и Снэбьерн ощутили странный холодок, пробежавший по коже и всегда сопутствующий мучительной смерти, которая происходила прямо на их глазах. Последний дух вырвался из тщедушного тела некогда красивой девушки, и она обмякла в руках Маринетт.

Трэлл, расправившийся над своим собратом, покорно ждал своей участи у лестницы. Так же безучастно, как он наблюдал за льющимся из бочек вином, он встретил свою смерть - и это был последний вампир в имении Черный Вереск. Кажется, эта напасть - не в обиду Маринетт! - миновала эти края. Герои осмотрели подвал и нашли тряпье, оставшееся после несчастных путников, попавших вампирам на зубок. Среди них была и лютня, на которой шаловливая женская рука выписала завитушки и цветочки. Похоже, это все, что придется хоронить родне непутевой бардессы. Возможно, это и к добру - ведь жителям Рифтена предстояло оплакивать погибших. А их в бою, развернувшемся на другой стороне озерного островка, было немало.

- Чтоб сгинул пропадом этот рассадник... - встретил героев Унмид Снегоход. Вид у него был потрепанный, и немудрено: вокруг лежало не меньше десяти вампиров. Видно, сражение с ними и задержало стражу. Некоторых, их тела лежали неподалеку, и вовсе отправило к праотцам.

Удостоверившись, что гнездо "кровавых тварей" зачищено - Унмид не скупился на эпитеты в их адрес, хускарл зажег факел и, подумав секунду, бросил его на крыльцо усадьбы. То же сделали и другие воины.

- У рода Черный Вереск найдутся другие заботы, нежели о пожаре печься, - мрачно сказал Унмид, и его слова оказались поистине пророческими. Семья, правившая Рифтентом много десятилетий, пала, потеряв свой остов, свой стержень - Мавен. По всей стране расползлись слухи, что она так и не оправилась от потрясения и от вампирского гипноза, найдя спасение и утешение в храме Кинарет. Сын ее спился, быстро нарвавшись на нож то ли Темного Братства, то ли пьяного собутыльника, и вскоре из таверн исчез знаменитый напиток. И хорошо. Участникам вампирской бойни его аромат напоминал бы тесный подвал да клацанье вампирских челюстей.

Произошедшее тяжело ударило по Рифтену. Хоть таинственная группа путников, о составе и численности которой шли самые яростные споры, и вскрыла преступную кровавую сеть, народ все же опасался соваться на его дороги. Впечатленные произошедшим гости спешили вернуться домой - и, кажется, именно это беспокоило Бердвара, а не выяснившаяся кончина его родственницы. Он забрал лютню, выплатил то, что полагалось, и, уточнив, не собирается ли бравая троица в Фолкрит, присоединился тем же вечером к каравану. И его примеру последовали многие... Торговля в Рифтене пришла в упадок, зато число краж в других областях увеличилось! Кровавое проклятье Рифтена стало причиной рассредоточения Гильдии Воров по всему Тамриэлю.

Но были у произошедшего и светлые стороны. Ярл щедро наградила тех, кто проявил активную гражданскую позицию и удивительную прозорливость. Снегоход же, отведя собрана-Снэбьерна в сторонку, поклялся, что, мол, одно слово - и он встанет с Одноглазым плечом к плечу или же, коли дело будет вне Рифта, черкнет своим друзьям, ведь собрат уберег хускарла от большой беды. Продави его Мавен да вскройся эта история, не сносить бы Унмиду головы! Салазару досталась та же солидная денежная награда, что и Снэбьерну. Бедняга Шадр, нахватавшись сплетен еще более ужасающих, нежели действительность, выбил у своего шефа огромную скидку на хорошего скакуна, который наверняка придется к месту в странствиях рискового целителя. А Маринетт... Маринетт, как и всегда, осталась в тени. Вольная ночная птица, перед которой открыты все дороги.

Долго еще будет Осенний лес помнить Кровавое Проклятье Рифтена, но то уже прошлое, а будущее - уже впереди.

Нет сомнений, в корзинку София заглянула с некоторой опаской. Вдруг там пирожки с мертвечиной? Но и в этот раз обошлось. Этот дамский набор был просто умопомрачителен и внезапен в таком богом забытом месте.

- О небо, какая красота... Это чья такая роскошь? Артурова? - забывшись, Десятка посмотрела на Молчуна в ожидании ответа. - А, ты все равно не ответишь. В любом случае, теперь это все мое.

Она подняла корзинку и одарила Лето псевдо-нежной улыбкой.

- Удачных рисований, оплот заботливости. Уверена, Молчун составит тебе компанию, - заверила София Охотника и отправилась в купальни.

- Да, да. Еще есть мнение, что я не виноват и все это - грандиозная подстава. Всякие мнения витают в воздухе.

Тут была бы уместна саркастическая ухмылка, но я серьезен - как сейчас, так и на протяжении своей речи.

- Мне известно, кто в ближайшее время прольет в Новосибирске кровь. События в Краснообске с ним неразрывно связаны. Он опасен, и никто его сейчас не сдерживает. Раз уж вашу службу так волнует порядок в городе, за счет этой информации удастся его поддержать и избежать смертей. Возможно, даже многих. Более точную информацию я предпочту сообщить следователю как компетентному должностному лицу. И как можно скорее. Чем раньше это произойдет, тем больше времени будет в запасе.

А София жадно глотала строку за строкой, совсем не обращая внимания на переговаривающихся телохранителей. Так странно было читать слова, выписанные отцовской рукой... Отец. Само это слово так странно и непривычно.

Спроси кто-то Десятку, что она чувствует, прочитав письмо, она бы замялась и ускользнула от ответа. Злость? Досада? Все это было, ведь добрую половину послания Салем посвятил самобичеванию. "Я виноват, я совершал ошибки, я-я-я" - этого ли ждала София? Лишь приписка в самом конце капнула медом на истосковавшееся, обиженное на отца сердце. Все-таки он ее любил... Наверное. Раз таки не забыл об этом упомянуть, исповедуясь в своих грехах.

А вот инструкции от отца София постаралась запомнить накрепко. Они еще пригодятся, а письмо это хранить рискованно. Пока София не представляла, кто из врагов может им противостоять по могуществу, однако не зря ведь их отряд снабдили такими артефактами. Они могут и проиграть, и в плен попасть - а это письмо, считай, изобличает ее личность. Одна голубая нить чего стоит... Ну или сказывалась привычка Десятки не оставлять за собой следов.

София встала и двинулась с места одновременно с Болтом. Девушка подошла к очагу, выдохнув, скомкала письмо и бросила в огонь.

- Утренняя зарядка? Кто? Что? О чем речь?

А Джеф тем временем мирно спал в своей каюте, создавая местной атмосфере жуткие колебания своим заливистым храпом. И во сне его одолевали капитанские обязанности. Олаф, чтоб он в своей же стряпне искупался, добыл откуда-то радужных лошадей и всеми зубами цеплялся за этот груз. А куда его девать? Где лошадей держать, сколько радуги запасти для прокорма и куда девать бабочек, которых... Два пункта Джеф успел во сне обсудить, а вот на третьем проснулся.

Нужно поскорей браться за построение маршрута. А то вдруг и впрямь Олаф заявится.

Пока Владимир думал, я буквально затаил дыхание, словно боясь вспугнуть его мысль. Также внимательно я слушал его рассказ. Губы беззвучно шевелятся, повторяя затейливые имена древних богов, высекая их в памяти. Кто знает, удастся ли передать эту информацию кому-либо еще...

На Хякуме я вскинулся было, но по мере рассказа заметно успокоился. Не то. Не похоже, чтобы за Мариной кто-то следил, она не представляла особого интереса. Плюс сам демон безобиден, чего феи с ГЭС явно не скажут... но и его надо запомнить.

Хя-ку-ме.

А вот описание Йог-Сотота зацепило меня куда больше. Что это? Голос сердца? Инстинкт зверя? Я прикусил нижнюю губу, не в силах сдержать своих переживаний, и плавно опустился на корточки напротив Владимира, глядя на него, не отрываясь. В глазах - поистине волчий голод. Кто бы мог подумать, что волк может изголодаться по знаниям!

- Этот Йог, - кажется, сейчас меня не интересует, кто там может существовать, а кто не может. - Он мог насылать паралич? Приковывать к месту взглядом? У него есть последователи в нашем городе? И знак. Знак...

Моя рука дернулась к спине. Черт, рюкзак! Рюкзак отжали! Пальцы уже потянулись к зубам, но тут разум возобладал над вырывающимся из груди сердцем - не стоит такие символы рисовать кровью. Я моргнул и, сев прямо на пол, принялся расшнуровывать кроссовки. Голь на выдумки хитра, а уж волк-то... Вытянув из люверсов старые, посеревшие шнурки, я принялся раскладывать их на полу по очертаниям странного знака глаза, который мне показал Маркин. Вышло не идеально, но как минимум похоже.

- Такой у него знак? Есть сходство?

Лучше бы к Маркину посадили, ей-богу. Владимир был прав. Чертовски прав во всем, эта правда жгла не хуже серебра, и я молча выслушал его гневную речь, думая, как правильно отреагировать.

Промолчать? Но наверняка за нами наблюдают, и роль нужно играть до конца.

- Я похож на того, кто устроил кровавую баню? Это бред. Я этого не делал, но распинаться тут перед тобой не собираюсь. Мне и допроса хватило за глаза.

Я подошел к противоположной кровати, примерился и с места запрыгнул на вторую полку, где и уселся, свесив ноги вниз.

- И скоро до них эта простая истина дойдет. Меня выпустят, а значит, и тебя тоже - если, конечно, за тобой что-нибудь еще не водится, - я посмотрел на Владимира и, вспомнив о пленном волке, не сдержался от замечания: - Меня бы подобное не удивило.

София пристально наблюдала за изменениями в лице Логана, и они ей очень не понравились. Вида, конечно, Десятка не подала.

- Ой, ну сорвет и сорвет, что в этом такого? Грязь вечно прилипать не может, сама начнет отваливаться.

Она тихо рассмеялась. Черта с два София свой пост покинет, оставив и выход, и Болта без присмотра! Размечтался Логан, не иначе, ангельская пыль в голову ударила.

- Я все еще жду продолжения рассказа об Эльме, - напомнила она, перекладывая Стража поперек своих колен. - Мы остановились на шиповнике.

Острейший слух для охотника - дар, для человека - проклятье, ибо улавливает он не шорохи леса и отзвуки шагов добычи, а слова. Они несут в себе смысл. Недостающие элементы мозайки не позволяют узору сплетись воедино, и силы этих слов не хватает, чтобы разрушить транс ждущего в засаде зверя, но их достаточно, чтобы сердце билось быстрее в острые моменты.

Нелестная характеристика явно относилась ко мне. Ну снес я Крамскому голову, ну я ж не знал! Что сразу Гитлер-то?!

Далее разговор напрямую коснулся Марины. Я весь подобрался, словно лично участвую в беседе - или могу транслировать Маркину свои мысли. "Давай! Не отпускай, дави на него! Он знает, сто пудов знает, он просто не хочет говорить!" - услышал бы он тогда, но, увы, телепатия - не одно из моих достоинств.

Как и терпение.

- Да, я понял, - ответил я, думая, как на свой кирпич установить Телеграм.

На него скорее настоящий кирпич установится, чем всякие новомодные приложения.

- Ну... Как минимум есть еще вентиляция и канализация... На пару визитов хватит, - я хмыкнул и добавил на всякий случай: - Шутка. Попробую заскочить на выходных проведать, но там уж как карта ляжет. Но если таки ляжет, к трубам приближаться не буду, честно.

На первый взгляд может показаться, что метаморфоза, перекраивающая человека в оборотня, затрагивает только физику. Скорость, сила, регенерация и способность за считанные минуты удваивать массу своего тела - за столь вырвиглазными декорациями мелкие детали попросту теряются.

Такие, как изменения в психике, например. В природе все сбалансировано, и преимущества всегда влекут за собой недостатки. Волк может часами, днями, неделями идти по следу, но в обычной жизни такая концентрация на цели будет фанатизмом. Его настойчивость и выносливость обернутся для других дискомфортным напором. Волк легковозбудим, чтобы молниеносно реагировать на опасность, но в общении это оборачивается импульсивностью.

Оборотень заточен под охоту. И телом, и сознанием. И живет при этом в социуме, полном не сородичей, а людей.

Это тяжело понять и принять. Это нельзя искоренить, как нельзя поменять полушария мозга местами. Это можно лишь замаскировать - усердной работой над собой, разделенным на две половины. Она занимает годы... В течение которых волков считают дикими и не самыми приятными представителями Изнанки.

Я же, хоть и вою на луну уже два года, только встал на первую ступень. На "осознание". Впереди - ух, какой длинный и непростой путь... Но вожаки первыми прокладывают в снегах колею, верно?

- Только... Дэну не говори ни о чем. Пожалуйста. Пусть этот разговор останется между нами.

Что бы за его поступком ни стояло, если он вдруг и решит меня найти, мне бы хотелось, чтобы он дошел до этого сам - а не сверху с закапанной крыши ему натекло.

- Меня прервать? Надо. Надо было... Глядишь, и бед наворотил бы меньше, - пробормотал я себе под нос. Фонарные столбы проносились мимо все реже, а затем и вовсе замерли.

Пробка. Замечательно.

Атмосфера в автомобиле - как раз та, которой хочется "насладиться" подольше. Нет. Интересно, это старческое? Или желание остаться белым и пушистым, сняв с себя ответственность за выбор подопечной? Неужели ему важнее остаться в ее глазах мудрым и понимающим, нежели сохранить те самые глаза живыми, не поблекшими под гнетом вышедшей из-под контроля силы? Похоже, мой рассказ о событиях на ГЭС его ничему не научил. Порой лучше отступиться и не спорить, но позиция Маркина вызывает у меня искреннее непонимание.

Нет, уж в этом плане Маркину на мою совесть не надавить! Она чиста, ведь я учитывал желания всех, кто был мне близок - Марины, Якуба... Всегда старался помочь, понять и не судить строго, пусть даже в случае Охотника это и было непросто. Стремился не перегораживать дорогу, а идти рядом, страхуя от лихачей с обочины. И вот он, результат.

Надо было ставить отбойник посреди дороги и отбирать права. С машиной вместе. Так удалось бы хоть жизнь сохранить... хотя бы ей.

- Дай Бог, чтобы все сложилось хорошо - и Вам не пришлось с этими словами провожать Пятнышко в последний путь, - тихо ответил я. Подался вперед, вглядываясь в вереницу машин впереди, и, откинувшись на спинку сидения, громко застонал. - Они там уснули, что ли? Нам еще долго? Пешком быстрее, ей богу.

- Выбор есть всегда. Как по мне, такой синицы в руках и даром не надо, - буркнул я.

В общем и целом, Маркин рассуждал вполне здраво. В его словах достаточно и здравого смысла, и логики. Пожалуй, я бы даже предоставил решать ему... если бы судьбоносное решение принимал он, а не малолетняя девчушка.

- Зависит от того, что для наставника представляет наибольшую ценность - человек или же его дар. Первых немного, вторых - за глаза. Они не преминут при возможности использовать человека на полную для своих целей, пусть это его и исчерпает, высушит до конца... И не забудут после выразить глубокую заинтересованность в его возвращении, которым будете заниматься Вы.

Я покачал головой, протянув руку к дырочкам кондиционера и направив себе в лицо поток холодного воздуха.

- Это не говоря о том, что с Феями дело иметь в принципе опасно. Глазом моргнуть не успеешь, а в такие долги встрянешь, что до самой смерти не расплатишься... Я видел Вашу Ксению. Очаровательный ребенок, но именно ребенок. Вряд ли она осознает в полной мере серьезность этого выбора.

Грусть проскользнула в моем голосе. Вроде бы я говорю о Ксении, а вроде - и не о ней. О стае? О Марине?

- На мой взгляд, уж лучше побыть тираном, чем допустить непоправимое.

Честность обезоруживает, и этот случай не стал исключением. Я примолк, переваривая услышанное. Ссоры с братом - тем самым лощеным типчиком? - с Дэном. Так себе примирение - ей тоже сказали "гудбай"?..

Наверное, нужно ответить что-нибудь. Ничего кроме "насыщенный денек" и идиотского "сочувствую" в голову не лезло, благо, Ариадна сама предложила другую тему, не менее злободневную. Что с Владимиром, что сегодня мое появление в доме Меченой ознаменовалось проблемами с трубами. Прям хоть с мастером приходи или не приходи вообще!

- Черт. Прости, пожалуйста, это из-за меня, я случайно на трубы налетел, а там кипяток повалил и... - захлебнувшись словами, я тяжело вздохнул. - Извини. Ничего серьезного? Есть такая штука...

Шуршание и треск расстегиваемой молнии.

- Ампровизоль*, во. И обезболивает, и лечит. Мне, по крайней мере, помогло.

Фух, вроде отпустило. Как истинный медик, Мэри не рассматривала вариант побега от болезни как способ исцеления, но он на удивление сработал. Чертова псионика! Она не знает, как относилась к ней раньше, зато сейчас ее явно невзлюбила.

- Мне уже лучше, сэр, - сказала Мэри нежным голосом курильщика. - Нужно поскорей вытащить остальных!

Теперь, проверив надежность могучих командирских рук, она была готова уступить сие почетное место другим пострадавшим. Например, тому смуглому бедолаге, что ползал по полу от бессилия.

Вместе с бездельем пришел мсье Дубак. Как же тут холодно! Еще и спирт испаряется с рук, вытягивая и без того малое тепло... Не выдержав, Мэри села на уголке матраса и закуталась в мятую простыню, приобретя некое сходство с древними греками. Разве что у тех из тоги торчал не только нос.

- Терри, не хоч-ч-чешь ко мне? - предложила она сестре.

И тут капсула ожила, родив наружу человека.

- П-п-привет, - дружелюбно, но вяленько поприветствовала Мэри новичка и даже нашла в себе силы высунуть наружу вымазанную в чужой крови ладонь, коей и помахала в воздухе.

Нужное, ненужное, конфедератское - все в коробку! В медицине принцип "Что федералу хорошо, то конфедерату - смерть" не работает. Мэри лихо кидала свои трофеи в коробку, надеясь, что в ее отсутствие народ не перестрелял друг друга и осталась хотя бы Терри, которая поможет всех обработать. Терри - и ее спутница, имени которой Мэри не знала, но помощи которой явно обрадовалась.

- Захвати матрасы! Лучше парочку, чтоб раненых переложить! - выпалила она, набрасывая себе на шею простыню и, подхватив коробки, помчалась обратно. Большой тапочек, сорвавшись с ноги, улетел в угол, так и оставшись там печалиться о потере своего собрата.

Мэри же полетела в комнату с капсулами, прикидывая, что из найденных медикаментов кому понадобится. Простыня развевалась за ее спиной аки плащ, придавая девушке геройский и залихватский вид, с которым и вышла на финишную прямую. Мимо Сары пришлось просвистеть, дабы не потерять в скорости, зато при влете в двери только мигалки не хватало. Так ведь ездила древняя скорая помощь? И фельдшера там были, как Мэри, - запыхавшиеся, но деловитые и не смущающиеся ничем. Разве что ходили они не в лифчиках.

Слушая, как народ спорит и наперебой делится впечатлениями, я улыбаюсь, даже посмеиваюсь в момент шуток, но что-то словно мешает расслабиться. Смех быстро угасает, улыбка так и не становится широкой и уверенной.

Меня дурят. Как можно отзываться о ликантропии как о чем-то крутом? Это больно. Это страшно. Это ужасно... Так я всегда думал, и тем труднее понять этих ребят.

Наверное, мне бы хотелось попробовать, каково это - радоваться своей силе, ее расцветом при полной луне среди сородичей, но Якуб и Марина преподали мне слишком жестокий урок.

Все заканчивается - а хорошее кончается неожиданно и резко. Выстрел в упор, а следом приходит боль, которую не исцелит волчья регенерация. На это способно лишь время. Наверное.

После пары пуль от близких людей меня пока не тянет сыграть в русскую рулетку.

- Чуть не разнесли? - я отвлекся от созерцания побелевшего, с нежным румянцем мяса. - Это значит, что вы одумались и не причинили людям и их имуществу вреда?

Возможно, причиной тому - мрачные мысли, но в моем голосе зазвучали жесткие ноты. Я выпрямился, прямо глядя на главных весельчаков.

- Даже если и так, понятие "чуть" недопустимо. Оборотень охраняет территорию, а не громит ее. Запомните это и будьте серьезней. Не дети ведь.

Со стороны Софии доносилась слабая возня и едва слышное бормотанье. Что-то о сраной магии, сраных волках и сраной буре... Последней досталась еще парочка нелицеприятных описаний, совсем не достойных молодой девушки.

Но вставать надо - и заместо ответа Болту София села. Сперва на пятую точку, затем на колени, опираясь на Стража и прижавшись к посоху грязной щекой.

Для следующего рывка надо подкопить силенок.

- И долго нам еще идти? - жалобно проронила она и посмотрела на разрубленную тушу. - Может, пойдем к нему? В логово. Он же жил... где-то.

Да куда не высовываться?! Это раньше надо было говорить, когда Иволга, еще с прежним именем и огнем в глазах, стояла на пороге военного училища. Теперь поздно. Теперь грохочут мины да стрекочут пулеметы, поздняк метаться, хотя некоторых это явно не останавливает!

На мгновение Иволга оглянулась на Мрака. Ну вот куда, зачем?! Не было для Иволги причины, оправдывающей снятие с оговоренной позиции. Может, она и была неудачной, но черт побери, другие на нее рассчитывают, а значит, врасти в неудачную позицию задницей, стой там и сдохни там же, пока не поступит иной приказ! Многое бы сказала сейчас Иволга, кабы не цена каждой секунды и не парочка контуженных мразей, что засели на лестнице. Словно групповой тусы за закрытой дверью им не хватало!

Пятеро. Двое. Пятеро. Двое. Жаль, в голову Иволги не встроен кулер, настолько там разогнался анализатор ситуации. Пятерых сложнее положить, но те двое сидят в укрытии. Если не сдерживать их постоянным огнем, что в условиях удара с запада невозможно, то они начнут стрелять нашим в спины...

А значит, сладкую пару нужно выносить первыми.

- Поджарь оставшихся, - заодно со словами Иволга бросила Эго и найденную гранату. - Я встречу сраную пятерку. Мрак, за мной.

Где слова, там и дело. Минуя остывающие трупы, Иволга нырнула в комнату D, прижавшись к стене рядом с дверью. Винтовка наготове, дыхание - умерить. Иволга сверлит взглядом выход из отсека Е. Он прямо напротив, откроется, и вся честная компания получит приветствие от Альянса: очередь в морду. Мысли о том, что позади, в соседней комнатушке, прячутся еще двое, Иволга гонит от себя. Замок открывается за пару мгновений. Этого хватит, чтобы среагировать и развернуться... Наверное.

Никого не видно. Пока. Уже это внушает подозрения, но появился шанс перевести дух и подготовиться к возможному ахтунгу. Вой сирены как раз располагал к подобному... А вот внезапный вопрос Эго - нет.

- Что? - вырвалось у женщины.

Самое время спрашивать о хобби на нижнем ярусе вражеской базы в разгар штурма! Вот нет дел более срочных! Если вспомнить, сколько они с Эго не общались, этот интерес становился еще более странным. Неужели столько времени терпел, а сейчас прорвало? Ну раз так...

- Беру шоколадные шарики "Несквик"* и бросаю по одному в кружку молока. На точность, - по тону Иволги никак не догадаться, шутит она или нет. - И раскраски "антистресс", большого формата.

Понадеявшись, что такое количество информации о ней Эго будет переваривать до конца миссии, она продолжила осматриваться, и вскоре Афина начала загружать в шлем интерактивную карту. Иволга вся подобралась. Их здесь... До. Хре. На. Да, именно так бы она Аяксу и доложила, не транслируй Афина свой доклад наверх.

В работе на передовой есть свои минусы.

Иволга облизала пересохшие губы. Слева восемь как минимум, семнадцать как максимум. Нужно работать ти-хо, а еще лучше - заблокировать двери напротив, чтобы на помощь остальные не побежали. Если всей толпой навалятся - их тайному дуэту придет песец. Хотя нет, почему? В конце концов, они с Эго тут не одни, есть еще... Лжец! Мать твою, нельзя так делать! Когда он хлопнул ее по плечу, Иволга заметно дернулась, круто развернувшись на месте, и замерла, переводя дыхание.

Как хорошо, что волосы у нее светлые. Седина не так заметна будет.

Она ничего Лжецу не сказала - не место и не время. Молча кивнула и направилась к лифту, на позицию. Интересно, не достанется ли ей от Лжеца катаной, если в следующий раз она сделает то же самое, что и он? Волосы у него черные, Аякс седину заметит... И ей достанется. Или не достанется? Их сержант строг, но справедлив.

Вот только не надо этого, а! Иволга и так пятой разведчиковой точкой чуяла, что операция идет слишком гладко. Остальные кого-то расстреляли, что-то мутят, они с Мраком положили вдвое превосходящего по числу противника - радоваться бы! Она и порадовалась, но ощущение грядущей подставы не отпускало... А тут еще и Эго напутствия давать вздумал, да так, словно прощается!

Сколько таких идиотов помирало после пафосных фраз?.. Немного. Еще меньше, чем она слышала добрых напутствий в разгар действа. Наверное, потому что тем самым идиотам будет проще жить, когда никто не будет вечно тыкать их носом в устав и критиковать за ошибки. Теперь и Эго, которого она за идиота не считала, туда же. Засорять эфир во время операции не пристало, но как же тут промолчать?!

- Не вздумай сдохнуть там! - бросила она вслед Эго и, поджав губы, устремила взгляд на западный коридор.

А то отвечать за него потом... Да, досада и тревога произрастают именно отсюда.

Время еще детское, и к Якубу я не особо торопился. Шел себе, отдыхая от шума фейской вечеринки, и думая обо всем, что принес уходящий день, а принес он многое...

Стоит ли говорить ему о вампирах, о Елене? Нужно. Только бы это не привело к продолжению череды смертей среди кровососущих. Мы и так многих порешили... А за что? Неужели та вампирша представляла столь серьезную угрозу и не подлежала исправлению?

У уличного фонаря мельтешит мошкара. Улица вокруг пустынна, и никто не мешает мне, стоящему в круге света, наблюдать за мотыльками, что кружат и кружат, попадая в коварно натянутую поверх плафона паутину. Вон и паук, ее хозяин. Охота на мошек - основа его существования, незыблемый фундамент. Вложи в глазастую паучью башку сознание мошки, смогут ли два начала, жертва и хищник, уравновешивать друг друга? И правомерно ли придет по его душу палач, если равновесие не устойчиво?

Неподалеку зашуршали кусты. Из них, игриво кусая друг друга, выскочили две дворняги, но нет никого в свете фонаря. Я скользнул в тень, сразу, как услышал шорох. Это моя природа - таиться во тьме, стоять на границе территории стражем, когда зримым, когда незаметным. Идти к своей цели, даже захлебываясь в вражеской крови... Это часть меня - было ли, стало ли? - и, уверен, у вампиров найдется что-то подобное. Вопрос не в том, на что толкают нас инстинкты или древний голод, а в том, способны ли мы оценивать свои же действия с точки зрения людей, которыми когда-то были. В том, что мы испытываем: раскаяние или наслаждение от содеянного.

Здесь и лежит та грань, за которой скрываются монстры.

Бродя в круглосуточном магазине меж полок, я беру товары, толком не вчитываясь в названия. Мысли совсем не о колбасе. Не знаю, смогу ли донести до Якуба свою мысль. Он не раскаивался после Аукциона, об убитых людях жалел, о вампирах - нет, но... Я не перестаю надеяться, что однажды он поймет. Поймет - и в следующий раз не будет рубить с плеча.

Рюкзак оттягивает плечо приятной тяжестью. Окна нужной квартиры почему-то не горят. Спать уже лег? Хотя с ожогами и спиной немудрено. Поморщившись от щелчка замка, я проскальзываю внутрь квартиры, стараясь не слишком шуметь. Пахнет немного сигаретами и... чистотой. Невероятно, но факт. Все выстирано-вычищено прям не по-денисовски.

Ну не стоило так обижаться на мои замечания про срач, ей-богу! Не так все было и плохо. И вообще это была приятельская шутка.

Я прошел на кухню и выгрузил на тумбу набор джентльмена: хлеб, колбасу, бинты и минералку. Гостинцы так себе, но хоть что-то. Огляделся по сторонам, не замечая темноты, и с удивлением отметил, что Якуба нигде нет. Ночь на дворе, поле непаханное на спине, а он гуляет? Не похоже на него. Бутылка с минералкой громко хрустнула в руке, уже не боясь никого разбудить. Отпив прям из горла, я поднял записку и, прислонившись к столу бедром, пробежал глазами по содержимому. Замер на пару секунд. Моргнул пару раз, подошел к окну, на случай, если в темноте что-то перепутал.

- Вот значит как, - прошептал я, в последний раз удостоверяясь в верности прочитанного.

..Вот значит как, да?! Вот как это делается, да, Якуб?! Улыбаться на прощание, обещать помочь и сваливать! Сваливать, когда ты и твоя помощь более всего были нужны! Я глухо зарычал, сминая тонкий пластик, и злясь... На себя. Потому что этими мыслями пытаюсь распалить сам себя, чтобы гневом заместить пустоту внутри.

Да пошло оно все.

Небрежно бросив в раковину бутылку - та полетела, разбрызгивая воду чистейших подземных скважин на тумбу и пол! - я забрался на подоконник, глядя сквозь записку. Ладно. Я все понял... Кроме одного. Почему? За что? Якуб ответа давать явно не собирается. Его номер недоступен. Я молча смотрю на выстиранные простыни. Видимо, стереть казавшуюся крепкой дружбу так же легко, как и пятна с ткани. С глаз долой, из сердца вон, как говорится...

Я сполз с подоконника и потащился к раковине, прибирать устроенный беспорядок. Масштабы уменьшаются, хоть этому можно порадоваться. Не найдя ничего лучше рукава для протирания тумбы, я наклонился, чтобы достать до дальней лужицы, и уловил слабый запах полыни. Пардон? Действительно полынь. Ариадна была здесь. Недавно. Как и Якуб. Они ушли вместе?

Отсыревшая олимпийка полетела сушиться на спинку стула. Я же набрал номер Меченой, чтобы спросить... А что спросить? Нет, не так. Что мне даст эта гребанная "правда"?

Нет причин, оправдывающих предательство Якуба. Не в этой ситуации. Не сейчас. В моем решении нет эмоций, и тем оно страшней. Я не забуду, не прощу - и прерываю вызов, едва успев насчитать пару гудков. Вместо этого ставлю будильник. Встать нужно до рассвета, чтобы поспеть на собрание, а времени осталось не так много.

Завтра у меня трудный день. Нужно собраться с силами и с духом - вот о чем я думаю, на автомате уничтожая принесенную еду, освобождая руку от бинтов и устраиваясь на ночлег. Вместо овечек в голове прокручиваются цели на субботу.

Волки. Территория. Вооружение стаи, Маркин с масонами и, возможно, ФСБ, так что не Якубу ломать намеченные планы.

Я никому не позволю их сломать.

В чем вообще кайф таких "концертов"? Все пихаются, толкаются, шум по ушам бьет. От колонок идет ощутимая вибрация, и сердце начинает пульсировать в такт музыке...

Видимо, не узнав прелести таких сборищ до превращения, я в этом плане безнадежен.

- В месяц? Ну...

Вопрос поставил меня в тупик. Разве у дружинников не стандартная ставка? Я моргнул, попытался вопреки шуму-гаму сосредоточиться. Это надо за квартиру платить - сколько? Штук пятнадцать? - плюс на жизнь чтоб оставалось. Мне много не надо, но... если у меня все получится... и Марина вернется, то нас будет уже двое. Как минимум двое.

Мои губы тронула неуверенная улыбка. Она промелькнула подобно крылу птицы, всего на мгновение, - и затем я назвал ту сумму, которую никогда б не осмелился просить, не будь этих надежд:

- Тридцать. Тридцать тысяч.

Куда все подевались? Бегут лишь те, кому есть на что надеяться, Вена же - последний рубеж, за которым у Конфедерации нет ничего. Ни прошлого, ни будущего. Так почему никого нет, одна сирена?

И почему Афина предварительно не перекрыла бегущи с корабля крысам выход?

Сердце охватило тревожное томление. С ним обычно следишь за окном, в котором никого нет. Чувствуешь, что и не будет, но растет внутри ощущение, что отведешь сейчас взгляд - и тотчас кто-нибудь попадет в перекрестье прицела. Всегда, всегда так! И здесь должно быть также.

- На связи Иволга. Проверю коридор, - сообщила она по внутренней связи и заодно кивнула Эго.

Снаружи тихо, пусто. Иволга прильнула к щели, просчитывая в уме целесообразность режима "Хищник". Лучше перебдеть, чем недобдеть, однако остальные пойдут "голышом". Смысл в перестраховке?

Времени на операцию полчаса. Это 10% заряда. Немного, но... И их нужно распределять с умом.

Иволга убрала винтовку за спину и взяла куда более легкий и мобильный пистолет в руки. Аккуратно, бесшумно проскользнула в приоткрытые двери и сразу же метнулась прочь от алого освещения, прислушиваясь, присматриваясь и даже принюхиваясь.

Пусто. Два коридора совершенно пусты. Ни укрытий, ни людей.

Фильтры в шлемах надежны и исправны, но Иволга могла поклясться: от ситуации пахнет дерьмом.

- Все чисто. Можете спускаться.

Иволга сменила пистолет на винтовку и огляделась уже детальней.

"Жнец" Мойры собрал свою жатву, а Иволге только и осталось, что остаться у разбитого корыта... Точнее, расколотого выстрелом черепа.

- Прибереги пули для остальных, - донесся приглушенный шлемом голос. Иволга встала и указала ножом на шахту лифта. - В мишенях недостатка не будет.

Глаз и выражения лица в шлеме не видать, но тем не менее Иволга пронзила Мойру взглядом и спрятала нож отработанным до автоматизма движением. Ручки замарать боятся - брезгливые, что ли? - да базарят боеприпасы. Перед самым штурмом! Вот не хватит в магазине последней пули, будут тогда знать...

Хотя вряд ли, если зудящий нос - такая уж проблема.

- Усы тебе на что? Возьми да верхней губой почеши, - отрезала Иволга, попутно осматриваясь по сторонам. Дожили, что за беспомощные стажеры пошли! Впрочем, если ее совет поможет псионику сосредоточиться, всем будет лучше.

Нет, ну это неслыханно! Он ей в ответ язвит?! София вся затрепетала от возмущения и... растерянности.

Приказ разлепить свои сонные очи и дежурить первым так и рвался наружу, но она уже изъявила свою волю. Лето это верно подметил. Разумно ли менять свою точку зрения за мгновение, не прослывет ли она дамой, у которой ветер в голове гуляет?

В глазах девушки читалась лихорадочная работа мысли. В принципе... София сейчас не при дворе. Кровь ее поголубела дай бог сутки назад, так что сейчас, в темной пещере, ее последний шанс громко фыркнуть и повести себя не совсем как коварная леди. Зато какой шанс!

Конец посоха с глухим стуком опустился в землю совсем рядом с лицом Лето. Конечно, артефакт теперь не шпарил аки раскаленная сталь, но и теплый костер рядом с носом ощущать неприятно. Очень неприятно.

- Я передумала. Первым дежуришь ты, - объявила София ледяным, не в пример посоху, тоном. - Заодно звездами полюбуешься.

- Да?..

София всеми силами старалась показать, что все так и задумывалось. Она не удивлена, нет-нет! Посох светится четко по плану, и вообще, кабы не вырвавшееся у нее ругательство, равнодушие и скука выглядели бы натуральней некуда.

- Ради нашей скрытности убавлю мощность, - смилостивилась она и, покосившись на вскочившего Лето, добавила не без яда в голосе: - Можете почивать дальше, нет причин для тревоги. Доброй ночи.

Излив душу и свою обиду в этом добром пожелании, София поднатужилась, чтобы достать посох из почвы и - силой мысли, вестимо? - заставить его немного остыть до приятной и ей, и окружающему миру температуры.

Жалею? Я чуть нахмурился. Мозг кипит, пытаясь и за Леной уследить, и непростой вопрос обдумать. Что такое вообще "жалеть"? Если это желание изменить уже содеянное, исправить, то Аукциона оно явно не касается. Что же мне, стоило постоять в сторонке и подождать, пока какой-то кровосос в шею Якубу не вгрызся бы? Ну уж нет! В бою нельзя медлить, нельзя выжидать. Якуб с Адамом были в меньшинстве, без меня бы все закончилось плачевно! Я убежден в этом на все сто. Я свято в это верю - и именно это и заставляет задуматься.

В ФСБ сомнений у меня тоже не было.

Мой взгляд на секунду затуманивается. Я вспоминаю события той ночи, хоть они и не из тех, которые хочется помнить. Инна - да, она! - сказала, что Адама окружили вампиры. Якуб сорвался к нему на помощь. "Это из-за меня", - сказал он тогда. "Он мне помогал"... В чем? Меж моих бровей пролегает складка. Адам разговаривал со стариком-вампиром, вспоминай! О чем, что общего меж мертвецом и охотником?!

Не рожденный ищейкой, но ставший ею, я нахожу эту нить - и лучше бы не находил. Якуб, ну как же так! Ты... Ты, блять... Блять. Теперь и я в этом дерьме по уши. Но с другой стороны, знай я тогда об отрезанной голове вампирши, которой с охотничьего плеча навесили клеймо монстра, об обоснованном негодовании ее сородичей, изменило бы это что-нибудь?

- Мне жаль, что в той разборке пострадали ваши. У вас была причина негодовать, но, - тут я выпрямился и пронзил Елену взглядом, - о том поступке я не сожалею. Потому что я тоже защищал. Своего друга.

"... даже если он не прав", - звучит не вслух, но в мыслях. Это только нас с Якубом касается. И никто люлей за содеянное ему не смеет отвешивать, кроме меня!

Раз Джоффри свидетели не смущали, это не повод лишний раз подстраховаться. Тем более, что хозяйка сама дала неплохой повод. Глупцов и идиотов полон мир. Они не запоминаются, порой их даже не замечаешь - вот и не стоит сверкать своим умом, когда природа наградила миловидной мордашкой. София, мысленно усмехнувшись, смущенно зарделась и в то же время зыркнула на клушу.

- Дорогуша, не слушай ее, - прощебетала она негромко, глядя на Орта аки влюбленная овечка и не забывая хлопать ресницами. - Тебе никакие травки не нужны. Пойдем скорее, а то уведут меня у тебя, хи-хи!

Я ощутимо вздрогнул от хлопка, но поняв, кто тут такой мелкий-дерзкий, расслабился.

- Ага. И заметь, на один шаг впереди, - я чуть наклонился к невысокой девушке и добавил нарочито негромко: - Не при публике, Лена. Первое правило Маньячного клуба - никому не рассказывать о Маньячном клубе.

Возможно, вампиры под колпаком Глайстиг не особенно заботятся о своей репутации, но мне такая слава не нужна. Шутки шутками - вдруг подумают что-нибудь не то?

- Елена, моя знакомая. Роман и Калид, мои сослуживцы, - отдав дань манерам, я повернулся к Лене. - Какими судьбами здесь? Решила приобщиться к празднику?

- Как зачем? - вырвалось у меня. - Отец - это же важно, каким бы он ни был! Особенно если его нет.

Стушевался я так же быстро, как и выпалил это. Все-таки не знать отца вообще, расти без него и пережить потерю, будучи с ним близким, - далеко не одно и то же. Известность порождает вопросы, а Марина была натурой довольно... импульсивной.

- Извините, - мне стоит некоторых усилий посмотреть на старушку, но я успешно с этим справился. - У Вас были причины так шифроваться. Вы хотели как лучше... Для Марины. Не мне судить, верное ли то было решение или нет.

И уж точно не мне выказывать претензии семье Полянских. Ответственность не на них лежит, а на рэкетире-Сашке. Завел ребенка, а дальше что? В кусты? Не дело это, Александр...

Ложка звякнула о край тарелки. Эта мысль отдалась жаркой волной, пробежавшей по всему телу, принесшей с собой яркую вспышку восторга и глубинное, древнее удовлетворение.

Зверь напал на след.

Хорошо, что после своего восклицания я чувствовал себя неловко и смотрел исключительно в тарелку. Бабушке не заметить хищного проблеска догадки в моих глазах. Он исчез за секунду, ведь я взял себя в руки и, расслабившись, вернулся к вкусным щам.

Маркин-Маркин. Неужели он? О чем еще он умолчал?

Идею с шашлыками я одобрил, только попросил проследить, чтобы всем всего хватило. Аппетит у оборотней приходит во время еды. Разборки по этому поводу - последнее, что мне нужно на первом общем собрании.

- Нет территории? Нестрашно. Значит, будет, - я пожал плечами, стараясь не показывать удивления, и приступил к объяснению.

Когда перед новичком-оборотнем встает вопрос с территорией, есть два выхода: "застолбить" свободную или отбить уже занятую. Второе если и случается, то проходит незаметно, как и исчезновение наглого новенького. Амбиции свои при выборе территории лучше сдерживать. Большая, конечно, почетна, но ее сложно контролировать и еще сложнее удержать. Пара микрорайонов плюс зеленая зона - оптимальный вариант.

Каким образом заявить свое право на землю? Присутствие волка должно ощущаться. Хорошо, если люди будут знать негласного хозяина в лицо и в хорошем смысле, но это дело не одной недели, хоть того и стоит. Начинать надо с частых патрулей своих границ. В первое время неплохо еще и капли крови оставлять: на углах зданий, на стволах деревьев. Прикусил палец, коснулся, пошел дальше. Ранка затянется минут за десять, а запах въестся, закрепится - и непременно будет замечен обитателями Ночи. Замечен и учтен.

Владение территорией дает оборотню некоторый вес в обществе мира Ночи, но права тесно связаны с обязанностями - и принятыми в обществе волков правилами. Между территориями лучше оставлять небольшой "нейтральный" зазор, чтобы свести несогласованные нарушения границ к минимуму. Также хорошим тоном считается уведомить оборотня-хозяина о том, что ты придешь на его землю, и заручиться его согласием. Игнорирование этого может привести к серьезному конфликту.

Все это я постарался донести до своих юных подопечных, в собранные знания добавив и личный взгляд на то, как должен себя вести оборотень.

- В Центральном районе практически все разобрано, - плюс там стая Уварова, свернулась вокруг завода химконцентратов. До добра это не доведет. - В Первомайском есть хорошие места, вдоль реки... Ну и леса в Советском преимущественно свободны. Я вот в Академе вообще один.

"И с таким соседством придется считаться", - ясно говорит мой тон, несмотря на дружелюбное поведение. Впрочем, что предпочесть, я не советую: территория оборотня - это его родина, отдушина, и этот выбор - дело сугубо личное, куда нет доступа даже вожаку.

Львиная доля моего внимания сосредоточена на бинтах, но я слушаю рассуждения Маркина о подвигах и подлости - и брошенный исподлобья взгляд мрачен.

Возвышенные причины - это да. Ничем хорошим не заканчиваются...

Но далее разговор заходит о кошках, а как известно, нет темы милее и радостней.

- Шмотря какие. Шамцы - это да, это кошмар, а шамки лашковые, ешли ошторожно жаходить, - я затянул узелок потуже, выплюнул кончик бинта и удовлетворенно осмотрел результат. - А, это... В ванной трубы сорвало, пока ребят наружу выталкивал, зацепило. Ничего, завтра уже заживет.

Я беспечно отмахнулся. Все-таки бытие оборотнем награждает и минусами. Вера в волчью живучесть и регенерацию граничит с легкомыслием, которое в отношении здоровья недопустимо. Но, пф-ф-ф, переживать из-за ожога?

- Спасибо, очень выручили, - сложив медикаменты обратно, я встал и повернулся к Маркину. - Я побежал? Вроде бы что мог, сделал, когда что-нибудь выясню - сообщу... Рад был знакомству.

Неуверенная улыбка, и я протягиваю ладонь для рукопожатия. Непривычно, что люди сами предлагают помощь, но... Это ведь здорово?

Коробка, которой следует никогда б не пригождаться, так и притягивает взгляд. Кошки порой впадают в забавное состояние: заднице страшно, а морде - интересно. Не обделены подобным любопытством и волки, благо, у нас достаточно развито сознание, а временами и адекватность. Даже оставшись один, я не трогаю злополучную коробку.

- В общем, масоны, - приходится говорить погромче, чтобы Маркин, ушедший вглубь склада, слышал мой рассказ. - Когда наш к ним визит обернулся... не лучшим образом, среди них появился человек в маске.

Подумав, я аккуратно поставил монитор на пол. Стол настолько пыльный, что глазам больно, - это надобно исправить!

- С ним и было связано видение Марины, а после мы выяснили, что это был глава местного масонского движения. Скупневск-пчхи!.. Скупневский то есть.

Ценой звонкого чиха стол был протерт и приготовлен к водружению на него техники.

- Масоны собираются вызвать что-то жуткое и темное. Хтоническое чудовище? - я вздохнул, подумав, что и фейского кракена мне хватало для счастья. - Марина говорила, даже ее дар не сравнится с этой темной силой... И призывали ее не менее темным образом. Якобы оно находилось в черной яме, а вокруг нее лежали люди. Или оборотни, если учесть, что среди них был и я.

Я пожал плечами, взвешивая в руках две связки проводов. Подростком я неплохо разбирался в железе, но это когда было-то? Придется положиться на интуицию.

- И кровь наша стекала по желобам в эту яму, призывая ту темную сущность. Как-то так. Я слышал, что Унгерн был как-то связан с оккультизмом и ритуалом. Вероятно, они с масонами работали заодно - или просто у дураков мысли сходятся.

Кнопка "пуск" на системном блоке щелкнула, и я на всякий случай отскочил подальше, как будто компьютер мог рвануть. Но нет, вполне мирно зажужжал. Осталось только аккуратно разложить провода! Я довольно хмыкнул, бросил взгляд на свои руки - и прикусил губу. Черт, не стоило так усердствовать с уборкой. Вся повязка в пыли. Если на ожог грязь попадет, даже моя выносливость может пошатнуться.

- Извините, у Вас есть бинт? - выглянул я из офисной комнатки. - Мне повязку переделать.

Ёкарный бабай, Маркин! Я вздрогнул от этого соле-шоу. Нет лучшего способа отвлечь зверя от обиды, чем озадачить его по-полной.

- Уж в чертовщине разбирается, - я настороженно гляжу на Маркина. Вдруг ему взбредет в голову то же с перцем проделать? Я ж не прочихаюсь никогда! - А босс у нее из высоких чинов вроде... этот, как его, Астарот.

Имя из моих уст звучит своеобразно, с акцентом. Как будто я пытался одолеть латынь, но она одолела меня первая.

Зря. Жертва Марины с самого начала была напрасна, но отчего так задевают эти слова? Не от того же, что согласно им я, внесший немалый вклад в битву, растоптал ее надежды. Ее мечту, пусть глупую, наивную, но мечту, ради которой она отдала жизнь.

"Ты сделал все, что мог".

"Так проще думать. Проще жить".

"Феи перегрызлись за территорию, Марина кинула тебя ради тех, кто ее преследовал, а ты теперь виноват?"

"Вина других не снимает вины с меня".

"Нет на тебе вины. Это был их выбор - Марины, Текущих, а ты стал лишь следствием. Возмездием. Оно всегда жестокое".

Все так. Все верно, я понимаю это умом, но... Выкинуть бы сердце. Вместе с совестью, в утиль, чтоб не тянула вниз камнем. Шкура моя толстая. Шерсть густая, не возьмут ее ни стрелы, ни пули, но у слов другой калибр - и бьют они без промаха.

Кто ты, Александр Маркин? Мы знакомы даром что полчаса, а ты уже стал гласом моей совести...



- А? - я моргнул и, оторвав взгляд от лестницы, перевел его на Сказочника. - Да, не люблю. Причины очевидны. И что же ее так беспокоит? Неужели мое здоровье?

Усмешка отдает горечью. На что я надеялся, подумав, что Глайстиг вдруг прониклась уходом Марины? Наивный идиот.

Ох и хорошо же посидели со Степкой-то... Прямо молодость вспомнил, а она, как известно, отличается девичьей памятью и молодецкой удалью. Джеф плохо помнил, как вернулся на Валькирию, а как проложенный маршрут на трезвую голову словно увидел впервые. Ну, бывает. Главное, чтоб кэп об этом не узнал.

И штурман не собирался палиться, планируя все плавание провести на посту. И вот запищал локатор. Чувствует, чувствует задница грядущий пиздец! Лучше локатора чувствует - иначе почему бы Джеф решил остаться на месте?

На всякий случай он окинул взглядом приборы. Сейчас опять пойдет жара - нужна тактика, чтобы ее придерживаться.

- Срань курлычья! - тихо пискнула Зецу, замерев на месте. Вот это учитель подготовился... Чуть свою любимицу не пристрелил. Впрочем, Зецу не была злопамятной и, когда болт перестал дрожать, уже о нем забыла.

Свиточек! Пора прочесть ее законную добычу!

Сгорая от любопытства и едва ли не потирая загребущие ручонки, Зецу прокралась к светильнику. Каждая дощечка в полу удостаивалась пристального осмотра - второго болта в жизненно важные места получить не хотелось. Вот Зецу и рядом! Самое время сунуть свой длинный нос в чужую переписку.

Пока Ариадна разбиралась с Якубом, я стоял, прислонившись к стене и медленно распрямляя пальцы правой руки. Пока толкал Якуба, кипяток прям на нее хлестнул... Ощущения как от превращения, которое никак не начнется.

Что там от ожогов нужно? Мирамистин?

Нужно принести аптечку. Ожоги у Якуба, у Ариадны - я даже помню, куда хозяйка ее поставила, но разговор заходит о визитере, и это останавливает меня. Я слежу за сменой эмоций у нее на лице и понимаю, что Ариадна совсем не рада своему коллеге.

Твою мать. Я ведь не знал... но я и не Господь Бог, и не демон Ада, чтоб все на свете знать.

Я шагнул следом и встал между спальней и Германом, пристально глядя ему в глаза, и покачал головой.

- Лучше уходи, - обоженное горло хрипит, искажвя голос. Надышался пара, блин.

Пальцы левой руки медленно шевелятся - хоть я и не амбидекстр, справлюсь и ею. И плевать, что от ожогов расползается пульсирующая боль, а скула наливается синевой. Боль тонизирует, а я, в глубине души, так и не простил этого удара, на который не удалось ответить.

На первый взгляд могло показаться, что во мгле, скопившейся на дворе, никого нет - но стоило окну приподняться, как в ночи загорелись два синих глаза.

Я приподнял голову, вдохнул немного дыма с чисто собачьим любопытством и, наморщив нос, вздрогнул всем телом. Скомканный фырк-чих отбил всякое желание "косячить", и я положил голову обратно на лапы.

И без косячка я косячу будь здоров.

Против общества Ариадны я не возражал. Напротив, когда рядом кто-то есть, на душе не так тоскливо... Только вот сомнений не меньше, а то и больше.

- Вот знаешь, чё бы я на твоём месте сделала? Пошла бы к этим фейским мудакам и замочила бы каждую суку, виноватую в маринкиной этой… не то мутации, не то… хрен пойми чём.
Короткая пауза и шумный выдох. Тихий рык словно усмешка.

Смысл? Месть - это лишь иллюзия справедливости. Соя вместо мяса, и горечь потери не дает различить разницу во вкусе.

Текущие тоже были виновны. Ну убил я их, и что? Это изменило меня - нет за побоище на ГЭС раскаяния - и все. Нет... Если и заниматься искоренением виноватых, то не сейчас.

У меня есть задача. И ее я выполню первой.

— Вот надо оно ей было на такие жертвы идти — а главное, ради кого? Малохольных этих? Да они плюнули и растёрли на её судьбу, козлы бессердечные. 
Тишина, и где-то под густой шерстью погас тихий вздох. Это... больно, но на самом деле ожидаемо. Должно было быть. Марина стала должницей Фей, без оглядки кинувшись помогать другому и не подумав о себе и своих близких. И на ГЭС она сделала то же самое...

Люди не меняются. Никогда.

- И тебя вот одного оставила...
Теплый и мягкий бок под Ариадной зашевелился. Я извернулся, взглянул внимательно, немного грустно в глаза и коснулся влажным носом ее руки.

Очевидно, из всех присутствующих больше всего Одержимому мешал Карашок - и именно на него обрушил свою силу демон. В глазах у кунари начало стремительно темнеть. Даже боль отошла на второй план, а когда взор начал проясняться, Карашок оказался вовсе не у костра, удерживая там страшную тварь.

Он стоял на поле брани. Боль вернулась с новой силой, однако руки его были все изранены - а вокруг лежали тела его сородичей. Кунари вперемешку с порождениями тьмы лежали так плотно, что не видно было пропитанной кровью земли. Вдалеке разлилось по небу зарево пожара, и отблески того огня отражались в пустых глазах Аришока, что лежал у ног Карашока.

"Этого ли ты хотел? Этого ли хотел Кун? Они все мертвы. Раз все случается, как должно, несмотря на все старания - чего он стоит?.." - раздался в голове вкрадчивый шепот.

Но прежде чем Карашок успел ответить, Лайса рубанула клинками по кистям Одержимого, сломив его сопротивление вместе с костями, а затем ее клинки сверкнули в районе его шеи. И плоть не выдержала.

Сперва в костер, вызвав целый фонтан искр, упала голова, а затем, по кускам, и тело.

Тишину в лагере нарушает лишь треск пламени да тяжелое дыхание победителей.

Ух как штормило... Весь самолет ходил - или летел? - ходуном, и даже стройные, привычные к подобному ножки стюардессы с этой качкой не справлялись.

- Сэр, мэй ай кам ин? - заглянула она к экипажу. - Ай хэв гуд ньюз фор ю. Ал системс ар фолинг диспайт климат систем. Ит воркс перфектли.

- Ю нид ту ремув зииз чиарз, - потребовала она, - ту мэйк зе пэсэдж вайдер. Энд ай деманд зэт карпет шуд би рэд.
- Уан секонд, мисс, - стюардесса поспешила на точку вызова и ловко, словно каждую минуту своей жизни занималась подобным, сложила мешающие пассажирке кресла. - Ай вил тел командор эбаут нью дестинэйшн.*

Она, изящно придерживаясь за спинки кресел, прошла обратно к кабине экипажа и, постучав, вошла внутр.

- Мэй ай кам ин, сэр? Ви нид ту хэв э стоп ин халливут, - сказала стюардесса очень, очень серьезным тоном. - Ви донт хэв а рэд карпет он борад вич рекваиред бай пэссенджер.**

-----

Удваиваю продвижение Командора.

Оборотни фигово лгут. Я, по крайней мере, точно, и даже молчание может многое сказать. Меж бровей легла хмурая складка - выступление Якуба явно мне не нравилось. Тем не менее, взгляд отведен в сторону, словно...

"Может, он и прав. В сколько неприятностей ты влез из-за Марины? Феи, масоны те же... Есть она, нет, ты все равно в дерьме. Еще и поглубже нырнуть собираешься!"

Я резко мотнул головой и, взглянув Якубу в глаза, коротко ответил:

- Каждому свое.

На предложение подраться едва не вырвалась просьба не забыть цепь снять перед потасовкой. Наверное, сказалась досада от частичной Денисовой правоты... Так что, чувствуя, что меня начинает немного заносить, я заторопился на кухню, и лишь вопрос Ариадны заставил немного притормозить - и поволноваться.

- Что? А-а-а-а-я-я... А я во дворе перекантуюсь. Да. Это ночь у меня последняя в цикле, но все равно волком в замкнутом пространстве как-то не по себе. Человеком-то не особо... Да и шерсть потом замучаешься пылесосить, - решив, что перечня этих причин недостаточно, чтоб разнести меня и Якуба по разные стороны дома, я с нажимом добавил: - Во дворе мне будет комфортнее. Не волнуйся.

И я скрылся на кухне.


****


Аппетита особо не было. Ну как не было - в преддверие превращения, а оно за кухонной возней подкралось ближе некуда, я расправлялся уже со второй порцией плотного ужина, сам того не замечая. Вкуса не чувствовал, ведь голова была забита другим.

Мысли, они такие, из черепа силком не выгонишь. Мрачные, грустные, флегматично-отстраненные - все вперемешку. Так бы и сидел, методично уничтожая продовольственные запасы и думая, думая, думая, кабы не внезапно вспомнившие о Феях друзья.

- Ну так что, Серж, подобрел на сытый желудок или всё ещё будешь стращать меня полнолунием?
- Ага. Скоро скелет весь изломает и мышцы новые наращивать начну с шерстью. Минут этак пятнадцать, как же без тяги к доброму-светлому обойтись.

Я беззлобно хмыкнул, покачал головой и продолжил гонять по тарелке кусочек мяса. Рассказывать не то чтобы не хотелось - было у меня ощущение, что момент упущен за суетой на кухне. К чему раздирать начавшие рубцеваться раны?..

Да потому что рубцовая ткань не тянется, клеймом впечатана в кожу. Ее нужно иссечь, убрать, чтобы на ее месте выросла ровная кожа - и ничто более не могло ее пробить.

- Полыхнуло знатно, это верно. Мы... Изначально планировалось провести переговоры меж Дворами. Это Марина все устроила, - спохватившись, что Якуб-то не в курсах о головокружительной карьере моей роковой знакомой, я путано пояснил: - Ну, та самая, из-за которых я с Феями, ну, ты в курсе. Даже Королеву Призраков, нейтральную сторону, пригласили для гаранта мирности переговоров, но... Не сложилось. Унгерн вмешался.

Вилка опасно скрипнула в моих сжавшихся пальцах, но не искривилась. Мгновение, и темный блеск в моих глазах исчез, а выражение лица вновь стало непроницаемым.

Это вызов. Вызов мне, вызов силе воли. Кто знает, сколько еще потерь ждет впереди, сколько боли и горя - нужно быть устойчивей, сильней, раз текущего уровня не хватило.

Еще сильней. Еще.

- Не знаю, какого хрена ему нужен был конфликт меж Дворами, но он своего добился. Мы были готовы, даже разработали план действий, но... - я слабо повел плечами. - Текущие как с цепи сорвались, и тогда Марина... Там было много крови. Много глаз, и все вдруг замерли. Я не знаю, как она это сделала, не знаю... зачем. Что есть Унгерн, что его не было - Дворы воевали и будут воевать. Не в нем же было дело, но она... Она считала иначе. Она верила в лучший исход... и ошиблась.

Как бы я ни пытался, этот день полон неудач - и хотя на лице не дрогнул ни один мускул, в голосе все же звучат отголоски боли. Непонимания. Невыразимой, невыносимой печали и бессилия, будто все это произошло пару минут назад.

- Мы убили Унгерна, я и Адам. Потом был этот монстр, Кракен из стана Текущих, который рушил ГЭС и которого я пытался остановить, и еще... У Марины кончились силы. Все Феи отмерли, Текущие бросились в атаку, а она... она... - чувствуя, что тарелку или разобью, или уроню, я поставил ее на столик и сцепил пальцы в замок, невидящим взором уставившись перед собой. - Она сказала, что будет ждать меня, что любит, и исчезла. Ушла. Растворилась в Оби. Она не умерла, это... Это ее Сила Прорицательницы взяла над ней верх, мне сказали, это обратимо! Это еще... Не конец. Для Нее не конец, а для Текущих стало концом, они все...

Я прервался на полуслове и кинул пронзительный взгляд на Якуба. В черных зрачках так много от Зверя, но и от Человека не меньше, однако пауза в рассказе довольно ощутима. Я колеблюсь, не зная, как продолжать, но черт возьми, я был прав тогда - и не волку, принесшему возмездие, выбирать выражения!

- Они пришли на чужую территорию. Проигнорировали все попытки решить дело мирно. Переступили через ее жертву, словно ее и не было, вот и получили то, за чем пришли. Почти все на ГЭС и остались. Навсегда.

Я сгреб бутылку вина и глотнул прямо из горла, не озаботившись бокалом. Алкоголь встал поперек горла, желудок обожгло огнем, но перед превращением всегда так - и вынести это оказалось проще.

- С учетом того, как рьяно Драконисы на них охотятся, - вряд ли найдутся лишние, - буркнул я, покосившись на Якуба. С злосчастного Аукциона еще и недели не прошло. Якуб тогда горе водкой заливал, хотя больше по убитым людям скорбел, чем по Злате. Вообще о ней он нелестно отзывался, но кто знает, может, грызет что изнутри?

Будем тогда собратьями по несчастью.

Заключение Ариадны заставило меня на мгновенье замереть, с вакуумной упаковкой стейка в руках. А ведь действительно... Сражение состоялось. Инна - а точнее, Унгерн своим вмешательством - нанесла мне в спину такой удар, что на куски не развалился - считай, победитель.

Вот и дар Прорицателя: сколько ни дергайся, все сбывается... Или все это я надумал. Не знаю. Не разбираюсь во всем этом, не понимаю! Ничего не понимаю, что мне делать, если я ни хрена не понимаю во всем этом!

Я издал тихий утробный рык, который оборвался спустя секунду. Так, спокойно. Если у меня настроение дерьмовое, не нужно его портить окружающим.

"Займи себя чем-нибудь!"

- Да. Сейчас. Раскочегарим все, - я глубоко вздохнул, огляделся, оценивая масштаб работ, и нырнул туда с головой, помогая себе словесными командами вполголоса. - Так, зелень. Что у нас тут? Укроп, базилик, шпинат, хрень какая-то, еще хрень - в мойку все! Овощи - туда же. Так, мясо... Мясо.

Шум воды в раковине не добавляет обстановке умиротворенности. Мне далеко до шеф-поваров мира. Мои движения лихорадочные, нервные, и нет в них уверенности хозяина кухни. Я скорее хватаюсь за готовку, пытаясь уйти от чего-то, убежать, но оно нагоняет, наваливается всем весом, стоило чему-то пойти не так.

- Блять!

Эмалированная миска с грохотом покатилась по полу. Я подхватил ее, с неменьшим грохотом поставил на стол и, стиснув кухонный нож, взялся за упаковку мяса, рыча тихо под нос:

- Что за день сегодня, пиздец. Форменный пиздец, сука, режься уже давай! Не беси меня! - нож подрагивает в напряженной руке, соскальзывает с тонкого пластика, да и такое сквернословие мне не свойственно в обычное время.

Но сегодня - особый день, самый худший день в моей жизни. Сегодня можно.

Присутствие рядом с Ариадной Якуба выбило меня из хрупкого равновесия. Я даже забыл о том, что неплохо б сгонять в магазин и вложиться в общий стол, - мне слишком страшно. Все мысли, все сомнения дышат в спину. От них не убежать, сколько ни меряй ширину ворот шагами.

Пять туда, пять назад. Якуб все узнает. Пять туда, пять назад. Это конец. Пять туда, пять назад.

"Зачем ты на это согласился?"

Я останавливаюсь, мотаю головой, зажмурившись. Мне страшно - но одиночество страшней, чем неподходящая компания. Зверю хочется забиться в нору, человеку - побыть среди людей, передохнуть и выговориться. То ли полнолуние отпускает, то ли мне настолько тоскливо, что даже Охотник - серебряная цепь наверняка при нем! - сгодится... Нет! Нельзя так думать. Якуб мой друг. Мой лучший друг, он ничего не узнает и не узнает! Все будет в порядке. Я просто уйду во двор, обращусь там и пережду ночь. Или не обращусь. Получилось ведь разок удержаться, на крайняк и сейчас получится...

Это больше похоже на самоубеждение. Легче не становится - и процесс вытаптывания на дороге поперечной колеи возобновляется. Погода на редкость спокойная, безветренная, а потому лишь звук чужого запыхавшегося дыхания да шум торопливых шагов выдает наличие рядом постороннего.

Забавная девчонка, хоть на стрекозьи круглые очки у меня теперь аллергия. Курьер? Мой взгляд скользит по незнакомке в поиске сумки, но есть в нем что-то... Такое. Странное. Тревожное. Возможно, дело в расширенных зрачках, а может, в его цепкости. Люди так пристально, в упор не смотрят, если хотя бы краем уха слышали о приличиях.

- Вечер добрый. А Вы к кому?

Мой тон вроде и нейтрален, но чувствуется в нем некое напряжение, как и в стойке. Полнолуние на исходе, но инстинкты все еще обострены - и заставляют сделать шаг вперед, чтобы учуять запах девушки. В моих движениях нет угрозы, скорее, опасливое изучение, однако... От моей одежды, прошедшей битву за ГЭС, пахнет кровью. Кровью Фей Двора Текущей Воды, вампира и моей собственной - дикий и будоражащий коктейль, особенно для свежего носа.

Сам-то я уже принюхался, да и с мнением, что от меня псиной пахнет, никогда не был согласен. Неправда все это! Ложь, пиздеж и провокация.

Ох, потная была драка. Но Йорк-то молодец! Чей это алый стяг реет на мачте? Кто один из героев этой схватки? Кто кандидат в боцманы? Йорк! Для полного счастья не хватало только девичьих глаз, глядящих на него с восхищением и входящих в состав девичьего же организма. А то бывали прецеденты.

- Мадемуазель, не соблаговолите ли подняться на борт этого линкора, захваченного не без отваги Вашего покорного слуги?

Пошарившись по палубе и по убитым, Йорк нашел веревку - и только! что за нищеброды, господи! - которую и скинул Бетти. Лезть в воду самому, истекая кровью, конечно, романтично, но непрактично. Еще акулы приплывут и откусят то, что не надо.

- Я, конечно, понимаю, что некоторые беседы могут смущать прекрасных дам, но хрена с два так экстравагантно уходить от разговора? Есть куда более цивилизованные пути, хотя... - эльф обаятельно улыбнулся. - Ни одна леди еще от меня не уходила, так что могу только предполагать, никак не советовать.

Пф-ф-ф, когда я следовал рекомендациям врачей? Копье в спине спать не мешает, и ладно. Я отрицательно покачал головой и покинул комнату отдыха, сжимая в руке лист с кроссвордом и словами Марины. Делать мне нечего кроме как в палате два дня валяться.

Переодевшись в то, что никогда не станет нормальной одеждой даже после сотни стирок, я под возобновившийся бубнеж ТВ перебрал свою сумку. В принципе, ничего не потерялось кроме пистолета, доставшегося от Адама. Выронил, наверное, во время битвы. Катар же был по-прежнему со мной. Я тщательно вымыл его лезвие от крови, пока то не стало хищно блестеть. Пусть пока остается у меня, как пересекусь с высокопоставленными Феями, отдам.

Клиника, считай, и не заметила потери бойца. Я выскользнул наружу, не ответив на вопрос девушки на регистратуре, и растворился в окружающем ЦКБ лесу. Дела. Дел много, очень много - а времени так мало. Его всегда мало. Всегда не хватает.

С этими мыслями я ускорил шаг и уже на подходе к своей территории почувствовал, что зря так спешил сам не зная куда. Дыхание сбилось, да и усталость взяла за горло с новой силой, и я без задней мысли свернул к логову. Отдохну, оставлю лишний груз и уж тогда... Только вот этого "тогда" не наступило. Я вышел на свою полянку, и меня накрыло. Сразу. С головой.

Времени так мало, но даже его мы тратим впустую, сами того не ведая.

Запах Марины еще не выветрился с закрытой деревьями опушки. Он бьет в нос, он бьет в самое сердце, напоминая о потере, шанс на восполнение которой так эфемерен... так непонятен... В горле застрял комок, но и без дыхания не стало лучше. В прибранной лужайке чувствуется ее рука, ее аккуратность и забота. На листве даже осталась пара капель крови, сорвавшихся с порезанного пальца.

Знать бы, что это было в последний раз... Не отпускать, не отводить глаз - но большую часть последних мирных часов я проспал. Бездарно. Безнадежно.

И я еще надеюсь что-то изменить? Вернуть Марину?

"Уходи отсюда", - совет подсознания малость запоздал. Я уже шагаю прочь, стиснув кулаки и прикусив губу. Нет сил зайти на эту проклятую лужайку, подойти к своему лесному дому - ведь малейшее изменение нарушит иллюзию того счастливого, теперь я понимаю, момента.

Но куда идти? Эта ночь - последняя в цикле полнолуния. Придется обращаться, а я не чувствую в себе сил, чтобы делать это не пойми где, в незащищенном месте. Пятнадцать минут я абсолютно беззащитен. При этом зуб на меня точит ФСБ, выжившие Текущие наверняка, Ордо Драконис - и Уваров, если еще не позабыл про поражение... Нет, абы где на своей территории я обратиться не могу.

Пойти к знакомым?

У Якуба квартира, мой новый облик вызовет много вопросов, которые наверняка затронут причины такой метаморфозы... А я не готов рассказывать ему о кровавом побоище в Администрации. После его откровения с вампиршей - боюсь. Да, боюсь. Ей хватило одного убитого, за мной же наверняка десяток.

Одна тайна тянет за собой другую - как будто проваливаешься в болото. Я сглотнул и медленно потянулся к телефону. Рука замерла на полпути. Вторую ночь я Ариадне покоя не дам. Не дай Бог таких соседей, как я! Мне неловко ее стеснять, неловко чувствовать себя бременем и обузой - но других знающих о моей сущности, у которых можно перекантоваться ночь, у меня просто нет.

Я вздохнул и нажал на кнопку "вызов".

Я остановился, глядя вслед ушедшим Феям. Идти за ними нет смысла и сил. Они кончились, как и битва, но жизнь... Жизнь продолжается. Нужна ли такая жизнь?

Колени дрожат. Во рту - привкус крови. Я весь в крови - в черной, зеленоватой, алой, забрызганный словно фартук художника, творящего искусство и красоту, несущего их в мир. Только вот я несу смерть, и эта мысль никак не отзывается в израненной душе.

Смысл врать миру и себе? Я не смог защитить, не смог уберечь. Я умею только сражаться, но мне пока хватает смелости возвращаться тем же путем, каким я пробивался сквозь вражеские ряды. Убивать, не оглядываясь, - просто. Идти назад, оскальзываясь в пролитой крови и спотыкаясь о трупы, - сложнее. Должно быть сложнее. Чем больше смертей на твоем счету, тем реже смотришь на счетчик, и мне все равно.

То ли сердце начало черстветь, то ли просто усталость валит с ног.

С трудом удается переставлять ноги. Я качаюсь, словно на ветру, но бреду обратно на ГЭС. Зачем? Наверное, так надо. Я слишком измучен, чтобы думать. Иду на автомате. Раненого Парящего, скулящего мужчину, прижимающего к груди обрубок руки, поднимаю тоже на автомате. Зачем он мне? И без меня найдется, кому его довести до ГЭС...

Наверное, так надо. Идти вперед. Несмотря ни на что.


***

Дотащившись до места проведения переговоров, я усадил раненого подле первого трансформатора - и сам, прислонившись спиной, сполз на землю, часто дыша, вздрагивая и держась грязной ладонью за бок.

Все кончено. Унгерн убит, нарушитель хода переговоров уничтожен, но... Битва продолжается. И я не удивлен, я ждал подобного, и все же на сердце накатывает горечь, а на глаза - слезы. Слезы от обиды - за вынесенную боль, что изменила лишь факт существования одного кровососа, за Марину. Когда стены хрустальных замков начинают рушиться, осколки этого стекла всегда режут.

"... если не найдется кому подпереть стены".

Я встал на четвереньки, гадая, отчего во рту привкус крови. Пусть от прикушенной губы - не может быть все настолько плохо. Острая боль в правом боку, стреляющая при обычном вздохе, заставляющая дышать поверхностно и часто, не оставляет никаких сомнений. Что-то с ребрами. Что-то нехорошее, однако это ерунда. Пустяк. Десять раз в месяц через адскую боль я перерождаюсь в волка. Уж это потерплю.

Все далеко не кончено, а значит, я буду на ногах.

И все же вопрос Глайстиг застал меня врасплох. В смысле "кого"? Это... Это непонятно? Я выдержал взгляд могущественной Феи, весь грязный, в брызгах черной крови и слизи Кракена, глядящий на нее с недоумением - и негодованием.

"Ты на кой хрен сюда пришла?! - гнев захлестывает меня, аки волны Оби и ливень - плотину. - Обеспечь мир в конце концов! ВЫПОЛНЯЙ СВОЮ РАБОТУ!"

Это же так просто - выполнять свою задачу. То, на что ты вызвался, за что ты отвечаешь. Или понятие "ответственность" у Фей не существует, только у волко.... Ах да.

- Разнимите Королев, - хрипло бросил я, перезаряжая пистолет. Стоять удобней, склонившись вправо. Так в боку стреляет меньше. - Пора вернуть переговоры в прежнее русло.

В отличие от Глайстиг я свою задачу знаю - и наставляю пистолет на Кракена, методично и метко отправляя пулю за пулей.

Нет никакого Предназначения. Мы все решаем сами - и я, оборотень, машина Смерти, созданная убивать, отвожу удар, направленный в беззащитного. Прощай, шанс принести жертву демону. Прощай, информация о федералах. Я ведь обещал Марине, что не перейду грань дозволенного, что не пойду по головам... Кто же знал, что все обернется так?

Я чувствую, что сказал что-то не то. Чую, как чует собака немой укор хозяина, но времени на разъяснение нет. Его вечно не хватает. Ничего. Мы обязательно все обсудим, все решим, все будет хорошо - только нужно разобраться с одной мелочью. Мелочью, которая мешает.

По сравнению с Мариной Унгерн - мелочь!

Услышав голос Адама и выстрелы - нашел-таки своего вампира! - я круто развернулся и, выхватив пистолет левой рукой, нажал на курок. Выстрел. Шаг. Выстрел. Шаг. Во мне нет сомнений. Нет жалости. Впервые я испытываю спокойное, осознанное и всепоглощающее желание убить.

Тот, кто довел Марину до всего этого, умрет. И мне совсем не стыдно.

Пока народ на палубе развлекался, Йорк кропотливо выпутывал свою руку из крепкого узла. Затянул еще на свою голову, эх, пропускает все веселье... Мать твою! Йорк ласточкой нырнул с бушприта вниз, и книпелль просвистел мимо так же, как и веселье. И слава богу! В отличие от парусов, Йорк так легко не чинится...

- Так, еще немного, - пробормотал эльф, и вот последний завиток преодолен! Канат зашуршал, разворачиваясь, и вдруг рванул на свободу так, будто всю свою каначью жизнь этого ждал - и Йорка с собой захватил, стащив с мачты. Пресвятые сиськи Жрицы эльфийского двора! Он же так мало прожил! Благо, он даже вскрикнуть не успел, а когда разжал онемевшие от испуга пальцы, то приземлился прямо на вражескую палубу.

Если налажал, главное - сделать вид, что так и надо. У Йорка же был крайне самоуверенный вид, встрепанность можно было объяснить спешкой, а вытаращенные глаза - охватившей его жаждой боя.

- А ну иди сюда, говна кусок! Что, решил ко мне лезть, ты?! - взревел эльф, все еще не придя в себя от нежданного полета, и полоснул шагнувшего к нему матроса рапирой. Несмертельно, но очень и очень больно.

Оказавшись на свежем воздухе, младшие тотчас начали голосить, смеяться и швыряться друг в друга грязью. Неразумные младшие. Громко кричать - зверь приходить, и ты тогда кричать от боль и страх.

- Ана! Тун! - Поющая схватила одного за шкирку и отвесила мощный подзатыльник. - Ссссс.

Остальные подростки также притихли, напуганные скорее грозящим им лещом, нежели непонятным "ссссс". Поющая, все еще держа неразумного младшего за затылок, ткнула его носом в припасенное топливо, затем, силком поворачивая его голову, заставила оглядеться по сторонам и добавила:

- Уон! Кат, - снова тычок в запасы топлива, и Поющая развела руки в стороны, пытаясь объять необъятное. - Тек! Уон, уон, тек!

Не то чтобы им требовалось много топлива, но младших нужно было чем-то занять - иначе их количество урежут другим, более болезненным способом. Лишний груз Поющая брать не стала. Нужно быть ловкой, быстрой быть, чтобы защитить несущих груз. Она забралась на камень, осмотрелась и указала рукой в сторону водной глади.

- Кат! Гоу кат? - спросила она у ближайшего к ней мужчины и вновь посмотрела туда, где вилось воронье.

Где воронье, там спящая добыча. Добыча также искать еда и дом. Идти за добыча? Но спящая добыча привлекает НААК... Поющая балансировала между ЙАА и ВАН, а потому спрашивала совета у соплеменника.

- А чё вы тогда с ним на одном корабле плаваете-то, самим не стрёмно? - резонно поинтересовался критически настроенный хоббит. - Чё-то нам тут втирают какую-то дичь, братцы! А ну выбьем из них обоих всю требуху!
- Да куда там, мы и так отбитые! Че, по нам не видно? - отозвался Йорк, тяжело дыша, но как-то умудряясь ухмыляться. Действительно, рука сломана, он держится спина к спине с Астрой Однорогой - и нихрена не увидел из того, что видели лишь храбрейшие, сука! - ушел к глубокую задницу защиту... Самое то, чтобы позубоскальничать!

Все беды от буферов. Либо на них заглядываешься, либо жалеешь о том, что не увидел, - и все, мир наносит ответный удар! И попал бы он в лице пронырливого хоббита прямо в Йорка, кабы не вступившийся за него Рок Обжора.

- Ха-ха, видел, видел, кто у нас есть в команде?! Выкуси! - злорадно расхохотался Йорк, счастливый оттого, что он на одной стороне с троллем, а не на другой.

"Отважный и безрассудный план ты предлагаешь, юный маг... Но не могу предложить альтернативы, - всадник вздохнул, словно бы сожалел о последнем. - Я отнесу тебя к столице настолько близко, чтобы не поднять тревоги. Далее все будет зависеть от тебя".

- И от меня, - вдруг подал голос Тодд. - Я так понимаю, прежде всего нужно сохранить тех, кому надо доставить Белого Духа. Спасение обреченных на смерть - мое призвание. Я сделаю все возможное, чтобы задержать подготовку похода в Амарантайне... Если вы, господин шаман, поможете мне туда вернуться.

И разве что Персималлю, уже знакомому с королевским целителем, эта готовность рисковать собой ради кочевников могла показаться странной. Не тем человеком был Тодд, чтобы так впрягаться за других. Увы, у Шамана явно не было более достойных кандидатур. Он переглянулся с Колоссом, словно о чем-то совещаясь, и кивнул.

- Несомненно. Тебя доставить к природным Вратам можно, но чтобы пробиться сквозь заслон, понадобится могущество демона крылатого. Его я призову, но придется подождать.

Персималлю же ждать не было нужды. Отправление запланировали ночью - солнце в пустыне не знало пощады, а потому ему следовало набраться сил и отдохнуть перед долгим полетом. Кочевники хоть и держались настороженно, после повелительного гласа Колосса обеспечили Персималля и едой, и местом для сна в убогом шатре, если можно так назвать жесткую лежанку и приправленные песком хлебцы с сухофруктами и водой с резким привкусом рома. Добыча с ограбленного судна?

За трапезой Персималль и Тодд заметили, что Лилит нигде нет. С момента расставания с Шаманом они больше не видели рыжеволосую лекаршу, но стоило поинтересоваться у Колосса, где она, как его резкий ответ: "Она ответит за забранные жизни детей Пустыни", - развеял всякое желание любопытствовать дальше. У Тодда - поскольку он сам в походе не только лечил, но и убивал, и у Персималля - ибо настраивать против себя дракона, который вскоре понесет тебя над морем, будет только круглый идиот.

Несколько часов сна, и в наступающих сумерках Колосс проводил Персималля до дракона. Провожали их разве что дозорные, почтительно поклонившись ящеру, да Шаман, покинувший свою пещеру и осенивший путешественников странным знаком. "Пожелание удачи", - пояснил Колосс, занимая привычное место у основания драконьей шеи.

И вот обитель кочевников осталась позади. Песчаные барханы вскоре сменились морскими волнами, а удушливый раскаленный воздух - соленой свежестью. Правда, это оказалось далеко не так приятно, как Персималль мог подумать. Летели они больше в облаках, чтобы не попадаться на глаза редким кораблям, и одежда юноши совсем отсырела. Всадника, похоже, это совсем не волновало. Спустя шесть часов после вылета, когда солнце уже поднялось из-за горизонта, дракон приземлился на краю какого-то острова. Там Персималль смог наконец размяться, похрустеть костьми и утолить голод немногочисленными фруктами, которые показались ему съедобными. Ну не учили юных магов Амарантайна азам выживания в гластиарских джунглях! И вновь полет, теперь уже куда более избирательный. Они летели уже над архипелагом, и временами Колосс закладывал крутые виражи и вроде бы ненужные петли.

"Впереди маг", - сообщал он тогда, и эти маневры становились понятны. Любой маг учует волнения, создаваемые демоном в магическом поле.

Персималлю уже начало казаться, что их перелет не закончится никогда - романтику парения в облаках он перестал ощущать часе этак на третьем пути! - когда Колосс вдруг пошел на спуск. Пике, торможение хвостом и лапами о сизую воду - и его когти утопли в золотистом песке острова. В розовеющем небе, прямо перед Персималлем, поблескивала Огненная звезда, что сияет над султанским дворцом. Если подумать, совсем недавно Персималль слышал легенду о ней - считанные дни, а произошло уже столь многое...

"Здесь наши пути расходятся. Я не могу последовать за тобой - маги сразу почувствуют меня, - морда дракона нависла над Персималлем, а взгляд желтых глаз пронзил его насквозь. - Белый Дух открывал портал в столицу, но не из. Он где-то там. Будь осторожен, юный маг, и помни - от тебя зависит многое".

Это возвращение в Пиратскую Гавань вышло... невеселым. Нет, конечно, гулянка шла как обычно - шумно и разнузданно, однако впервые за свою пиратскую карьеру Йорк впихнул себя в этот круговорот пьянства и разврата. Чего-то не хватало. Что-то стояло поперек горла подобно рыбьей кости, и стоило Йорку войти в оружейную лавку, как он понял, что же его гнетет.

На стене среди огнестрела висел лук. Лук, оружие, с которым он управлялся мастерски, вызывавшее сперва смешки своей старомодностью, а затем - ужас за миг, как стрела вонзится промеж глаз. Эхо родины, культурное наследие, которое он нес по морским просторам... Пусть не было у того лука ни имени, ни славы, он видел и Йорка-гвардейца, и Йорка-бродягу, и Йорка-пирата, но при этом, вырезанный неумелыми мальчишескими руками, еще помнил, кем был Йорк на самом деле - до череды этих ролей и масок. И теперь верного гибкого товарища не стало. Помнит ли сам Йорк, кто он есть? Кто скрывается за сотней историй его жизни, какая из них правдива?

Нет. А зачем? Так даже веселее жить, хотя на душе тошно.

Кошелек знатно опустел, а лук так и остался висеть на стене. Ну и черт с ним! Йорк натянул на лицо улыбку и с головой нырнул в обильные возлияния и душные залы прокуренных таверн. Главное, не выныривать. Время превратилось в мутную, смазанную полосу. Обнаружив себя за одним столом с Бетти, Йорк нисколько не расстроился. Знакомое лицо всегда приятно видеть, хоть оно и не совсем свежее! Он слабо понимал, что несет: что-то рассказывал, мешал эльфийскую изящную словесность с пиратской похабщиной, флиртовал - только бы не замолкнуть, заглушить звуком своего голоса грызущую изнутри тоску! Тем удивительней было получить от Бетти ответный комплимент.

- Ты хороший парень, Йорк. Пока еще хороший. Лучше многих из нас. Оставайся таким подольше.
Вот это да. Он всегда считал, что держится на плаву по одной причине - дерьмо не тонет, а тут на тебе! Простушка Бетти. Был бы он хорошим парнем, не торчал бы в Пиратской Гавани... Впрочем, не в правилах Йорка было давать себе антирекламу.

- Благодарю покорно, Бетти. Приятно, когда твои достоинства оценивают... по достоинству, - он хмыкнул и приложился к кружке, а когда отвлекся, Бетти уже рядом не было.

Надо же, бесплатный нож! Еще и записка...

"Дурнушка Дженни", 4 комната, сегодня ночью. P.s: если решишься, лучше бы тебе быть пьяным в стельку".

О-о-о... В Йорке еще жив был дух авантюризма, так что он немедля приступил к приведению себя в нужную кондицию. Кажется, на это ушли почти все оставшиеся дукаты и, что самое обидное, финал стерся из памяти эльфа! Остались только смутные ощущения... Холодное дыхание, обжигающее кожу, и неподатливое тело в его руках...

- Не иначе, Смерть в гости заглянула и не устояла перед моим обаянием, - пробормотал Йорк, спешно одеваясь и покидая "Дурнушку Дженни". Никогда, никогда больше не пить в этом чертовом заведении! И вообще нужно взять себя в руки. Допиваться до таких снов опасно даже с эльфийским долголетием.

Морской Аспид готовился к отплытию. Бледная Бетти вела себя как обычно, и Йорк решил, что к даме с расспросами подходить невежливо. Ну и хрен с этим сном, зато взбодрился - и в новый поход пойдет без лишних мыслей! Что ни делается, все к лучшему... И будет что рассказать в следующий раз: как Йорк саму Смерть отымел! В буквальном смысле.

Событий за ночь произошло столько, что волнение было вполне естественным - но вряд ли Рифтен был охвачен волнением по той же причине.

Горожане были взволнованы. То и дело они переговаривались между собой - и постоянно, искоса, но бросали встревоженные взгляды в небо. Оно выдалось как никогда ясным и безоблачным. Самое время насладиться солнечным деньком, но похоже, искренне радовались погоде только дети из сиротского приюта. Игры в Темное Братство остались в прошлом. Теперь детвора с угрожающим гудением носилась по городу, расставив руки в стороны и изредка взмахивая ими, походя на разгневанных курочек. Один из пацанов даже встал на ограждение моста над каналом и, издав грозное рычание, накинулся на мальчишку снизу.

Судя по плеску воды и недовольным возгласам, атака с воздуха успехом не увенчалась.


Салазар

Узнать, где располагается штаб стражи Рифтена, было просто - кто-то из местных любезно указал Салазару дорогу, но был ли там тот, кого он искал? Как минимум, были причины это предполагать - по размерам это здание уступало разве что дому ярла, рядом с которым располагалось. Крепкое, надежное и по-военному аскетичное, оно было островком уверенности и надежности в обманчивом Рифтене. Или это ощущение тоже обманчиво?

Как бы то ни было, стражники также были обеспокоены - и заметно нервничали. Салазар услышал обрывчатое: "только бы не меня... только бы распределили в город...". Что же происходит? Дежурный стражник, сидящий за столом в холле дома, выслушивал раздосадованную речь уже знакомой девицы Сапфир, и его задолбанность этой беседой читалась даже через шлем.

- Нет, Сапфир, я не имею права отдать такой приказ.

- Но мне есть чем заплатить за человека! Стандартная ставка, 200 септимов. Вот они! Бери и выпускай.

- Как же, неужто каджит не из ваших? Странно, - стражник покосился на кошелек и, покачав головой, подвинул его кончиком пера обратно к Сапфир. - Извини, но мы не нарушаем коррупционной цепочки. Дождись капитана и решай вопросы с капитаном.

Сапфир еле слышно выругалась и отошла куда указано - к стене и потухшему очагу, где и села на свободный стул. Пришла очередь Салазара. Дежурный в ответ на его вопрос покачал головой.

- Нет, капитана нет на месте. Его вызвали на срочный совет минут десять назад. Драконы, сами понимаете... - воин вздохнул. Очевидно, ему было чем заняться помимо драконов. - Если дело не терпит отлагательств, можете подождать его. Вон там.

Он указал пером на стул рядом с Сапфир и вернулся к своей работе, бормоча что-то о драконах, дежурствах и скорой пенсии.


Снэбьерн и Маринетт

Искать хускарла ярла логично в Доме Ярла. Туда они и направились, однако внутрь зайти им не довелось. У дверей стояла стража, вытянувшаяся в струнку и боящаяся даже вдохнуть, однако косящаяся на двух беседующих явно на повышенных тонах людей.

- Госпожа, мы прекрасно справимся и сами. Стражи Рифтена более чем достаточно, чтобы засечь приближение дракона заранее и сообщить в Рифтен! В Ваших людях нет никакой...

- Нужды? И что же предпримут Ваши воины, когда заметят дракона на границе? Как не допустят его приближения к городу? - ледяным тоном ответила женщина. Волосы ее были черны, как смоль, из-за чего лицо казалось еще худее, а в впалых щеках залегли глубокие тени. Даже кафтан из дорогой ткани не красил ее. - Не разумней ли сконцентрировать стражу в пределах самого Рифтена, а на границах выставить моих людей? Почему Вы так сопротивляетесь?

- Потому что у нас достаточно воинов, чтобы и заполнить дозорные башни, и защитить сам город.

- Недостаточно, Унмид, и ты это прекрасно знаешь. Умерь свою нордскую гордость и пойми наконец ценность моего предложения. Перед лицом опасности нам всем нужно объединиться.

- Вы очень... великодушны, госпожа Мавен, - вздохнул Снегоход и, заметив Снэбьерна, коротко кивнул ему. Следом к гостям обернулась и Мавен Черный Вереск, смерившая их взглядом свысока.

Бой окончен? Ха! А Йорк с самого начала говорил, что хоббитам их не нагнуть! Сидели бы эти карапузы в своих норах да не лезли в море, где место настоящим мужчинам - и дамам, чья отвага не знает границ.

- Благодарю за помощь, Астра. Для меня было честью сражаться рядом с тобой, - эльф попытался галантно улыбнуться, но вышло это косо. Чем меньше в крови адреналина, тем больше полученные травмы давали о себе знать. - И с тобой, о отважный тролль. Я так понимаю, ближайший перекус ты пропускаешь? Чур порция моя.

Прошмыгнув мимо отъевшегося Рока, Йорк побродил по палубе, надеясь отыскать хотя бы монетку. Увы. Все, что он нашел, - это лук, которому впору было спеть погребальную песнь. Эльф стряхнул с обломанных рогов кровавые потроха - как щепки в далеком прошлом, собственноручно вырезая свое первое оружие. Сколько они прошли вместе боев, сколько смертельных песен спели вместе... И сломались вместе.

Забавное совпадение.

Без тени улыбки на лице Йорк бросил останки лука за борт - пусть море будет ему могилой! - и побрел, оскальзываясь в хоббичьих потрохах, на Морской Аспид. На душе было погано. Может, хоть Пиратская гавань развеет эту тоску?

– БЛЯ, ВЫ ОХУЕЛИ, УРОДЫ?! НЕ ВО ВРЕМЯ БОЯ ЖЕ!
Йорка как ветром сдуло. Он сиганул на вражескую палубу с желанием не впиться в глотку противнику, вырывая вместе с кусками стали свою славу, а оказаться от разъяренной Астры подальше. А что он сделал, собственно? Из пушки стрельнул? Так не его проблема, что мумифицированные мозги канонира признали его годным для стрельбы!

В правилах Йорка было сначала тiкать з городу, а потом уж размышлять о причинах. Это он, собственно, и проделал.

А дальше думать было уже поздно. Йорк влетел в самую гущу боя, едва не впечатавшись в огроменного, обезоруживающего своей суровостью противника. Сколько они весят? И как корабль с такой нагрузкой ко дну не идет?

- Груз хоть у вас есть? Или кроме ваших каменных задниц больше ничего не влезло? - задиристо воскликнул эльф, перехватывая рапиру, и набросился на голема.

Обманный выпад, и острие клинка высекло искры аккурат над разрезом глаз. Эх! Совсем немного промахнулся. Йорк предпринял новую попытку, но вновь рапира оставила лишь царапину. Ох и поторопился он с насмешками...

Йорк взмахнул рапирой и с досады разукрасил грудь голема царапинами в форме "Z". Потому что заебал. Ну ничего, так даже интереснее! Будет чем на берегу похвастаться, голем - это не какой-то сопливый кобольд!

Маринетт

Пока она, явно превалирующая в схватке, говорила, Эрик уличил возможность прийти в себя и накопить сил для последнего ответа. Не все же отбиваться и огрызаться аки раненый, загнанный в угол зверь. На его лице не было страха - однажды он уже столкнулся со смертью. Взгляд его посветлел, а губы украсила улыбка.

Жаль только, что окровавленные клыки ее портили.

- Служить любимой госпоже - не стыдно, - сказал он коротко.

И в следующее мгновение наивный слуга-юноша обернулся смертоносным монстром. Смазанной тенью метнулся он к Маринетт и, осознав, что рапира ее оказалась столь же быстра, вдруг выбросил руку вперед. Нож с хрустом вошел Маринетт под ключицу по самую рукоять, однако что есть боль по сравнению с угасающей искрой жизни в глазах противника? Пусть даже этот противник и вампир.

Эрик, пронзенный насквозь рапирой, рухнул на влажный песок и задрожал в агонии. Его последний вздох заглушил плеск воды и неясные шорохи в темном лесу. Кто знает, кого привлек шум боя... И не устроят ли они дележку за добычу.

- Увы, счастье так мимолетно - и тем оно ценней, - вздохнул Йорк, смахивая с рапиры тушку кобольда, насаженную аки шашлык на вертел. Враг как-то маловат - разгуляться негде... Ну, может, в следующем бою повезет больше?

Впрочем, эльф не стал долго печалиться по этому поводу и, вложив оружие в ножны, проворно ускользнул в кубрик. Как болтали в эльфийской гвардии, кобольды аки грызуны стараются припрятать свое добро в нычку. А где на общем корабле что-то прятать, как не в лежанке или гамаке? Туда Йорк бодрым шагом и направился.

И чутье - или острый слух? - его не обмануло. Если сперва ему попадались спальни какой-то мелкой шушеры, не обладающих ничем дороже своего ливера, то затем он напоролся буквально на местного королька... Ну или того, кто спер богатства своих наивных собратьев. Йорк больше склонялся к второму варианту, поскольку там же нашел и лечебное зелье. Вот прохвост! Приготовился на случай, если ему за воровство или удачливость ушастую голову впихнут в его же зад. Пожалуй, и самому Йорку светить лыбой не стоит. Мало ли, вдруг кому из их команды станет завидно... Ему бы стало.

Так что на палубу он вышел со сдержанно-разочарованным видом, будто копание в вещах коротышек принесло ему одни душевные терзания. При встрече с сияющей улыбкой Бетти вырвался печальный вздох, и Йорк со скорбным видом хлопнул по плечу невезучего товарища по команде. Как зовут этого бравого заросшего пирата слегка желтоватого оттенка, имеющего пристрастия к кобольдским носкам - ох уж эти люди! - из головы вылетело напрочь.

- Не печалься, э-эмю-эээ... Друг мой! - быстро нашелся эльф. - Фортуна - дама непостоянная. Быть может, сейчас она крутит задом перед кем другим, но уж в следующий раз нам удастся ее ущипнуть... И тебе попадется наисвежайший носок, набитый доверху монетами, хе-хе!

И дабы не словить за свою издевочку леща, Йорк шустро ретировался обратно на "Морского Аспида".

Вот такое плавание было Йорку по душе! Старый-добрый лук ладно лег в ладони. Пушки да огнестрел дымят нещадно, а стрела бьет тихо и вонзается глубоко. Такой вот эльфийский сюрприз. Страшно хотелось сделать выстрел прямо отсюда, красиво вытянувшись на рее, и отхватить себе кусок славы, но Йорк благоразумно решил спуститься на палубу...

И после первого же обстрела рея обломилась!

- Клянусь задницей королевы эльфов, сегодня мой день, - пробормотал эльф, вставая и отряхиваясь от щепок. Крутая коковская настойка огнем текла по жилам, толкая на дерзкие поступки. Как еще назвать то, что Йорк вскочил на фальшборт, выцеливая члена кобольдского командирского состава? Убивать - так генерала, отбирать - так миллион!

Стрела бесшумной убийцей рассекла клубы дыма. Йорк был уверен, что попал, но вот куда и стоит ли присваивать сему выстрелу звание "легендарного", понять не успел. Оскорбленные покушением на лидера кобольды сосредоточили огонь на эльфе, и тот был вынужден дислоцироваться с фальшборта за него. Безмозглые бездарности! Вот, показали, как стрелять надо, а все равно попасть не могут.

Ничего. Ночь спокойна и тиха - лишь где-то вдалеке шумят автомобили, несущиеся вдаль. Также спокойно и мне. Я не чувствую никакой угрозы для Марины, только легкое, интуитивное беспокойство, знакомое тем, чьи близкие - не рядом.

Я отряхнулся и медленно направился в сторону ГЭС. Неохота принимать участие в еще одних стрелковых учениях, торопиться некуда - да и мысли лениво кружатся совсем не вокруг грядущей битвы.

"Почему Марина сказала... это? Все это? Должна же быть причина".

"Необязательно. Могла и просто подразнить".

"Может, это я переборщил, ляпнул что-нибудь обидное..."

"Зачем тогда было Ариадну сюда приплетать?"

"Да, наверное, ляпнул, - продолжал я, не обращая на вопрос внимания. - На нервах был, еще и этот разговор о сделке..."

"Какая разница теперь? Слово не воробей, вылетит - не поймаешь..."

"Разве?"

Бедный голубь едва успел вспорхнуть с неровной сухой земли, на которой мирно что-то клевал. Впрочем, я в него и не целился. Просто, поддавшись любопытству, проверил, могу ли с места прыгнуть на пять метров. Могу, значит. А так могу? Захваченный этой идеей, я прыгнул влево, затем вправо, испытывая новое тело. Оно повиновалось, но при мудреных движениях непривычка брала верх, и лапы я ставил растопырив, пытаясь компенсировать недостающую длину конечностей... Но чем больше я резвился под полной луной, тем больше осваивался - и даже метания волка-Уварова из стороны в сторону удалось повторить. Блин, а это сложно! Но круто! Здорово же! Так, а что это там мелькнуло?.. Хвост?!

Шаловливое настроение взяло верх над тяжелыми мыслями и прогнало их прочь. Я никогда не чувствовал себя столь легко и свободно в шкуре зверя. Так странно радоваться чему-то, будучи во этой форме... Теперь это не казалось неправильным, ведь черная шуба не имела ничего общего ни с пережитым кошмаром, ни с проклятой Ракшой.

Только жарковато летом с такой шерстью.

Отдышавшись и отдохнув, я продолжил свой путь на ГЭС, заметно повеселев. Кончик хвоста бодро приподнялся, да и сам я, никуда не торопясь, оглядывал по пути окрестности. Надеюсь, Тир сообщил своим товарищам о моем обличье и территория там не превратится в Тир. Ха! Это будет не только обидно, но и забавно... В какой-то мере. Если в меня не попадут.

Он ожидал чего угодно, но не этого. За весь рассказ Эйлин Фернан не проронил ни слова, глядя на нее во все глаза. Посох? Ему?.. Он уже и думать забыл про то желание. Столько времени прошло, а Эйлин, выходит, помнила? И воплотила его случайную идею в жизнь не простой безделушкой, а... а...

Надо ли говорить, что досада и раздражение мага испарились без следа?

- Это... Ох... Это так неожиданно. Спасибо, Эйлин, - пробормотал он, облизав высохшие губы, и с внезапной робостью протянул руку к посоху. На мгновение Фернан почувствовал себя в УМАНе, когда ему преподнесли самый первый посох, ставший признанием его таланта и прослуживший верой и правдой до самой Клавары....

И все-таки ощущения были другие, ведь этот дарила Эйлин. Одна из самых близких ему в этом мире людей.

Всю признательность и благодарность за такой подарок маг выразил в порывистых объятьях. Конечно, обнимать Эйлин из-за неподатливости ее тела было довольно неудобно, но его это волновало в последнюю очередь. Теперь, когда первый шок спал, Фернан сиял аки Ялва.

- Спасибо тебе! Конечно, я буду им пользоваться! И буду его очень беречь, обещаю. Рансумонмон, у меня теперь будет посох!.. Ой.

Его восторг несколько поубавило слабо стукнувшее в висок навершие. Да, рановато Фернан взялся крутить восьмерку. Руки еще помнили заученные движения, но сперва нужно привыкнуть к весу посоха. Эта порода дерева была тяжелее его кленового предшественника, что одновременно придавало изделию больше значимости. Важности.

На крайний случай, если из всего этого выберусь, я смогу подрабатывать уличным мимом. Явно к этому талант. Пантомима вышла очень утомительной, однако тот факт, что в меня не палят из всех орудий, а пытаются выслушать, компенсировал затраты сил.

Только вот обещание Тира меня не совсем удовлетворило.

Я коснулся носом выпавшего из сумки телефона, потом прочертил на земле горизонтальную линию, взглянул на Тира и требовательно завыл-залаял. В следующих итерациях к этой нехитрой схеме прибавилось еще указание на самого меня. "Позвони на ГЭС! Скажи, что я теперь такой!" - вот что я пытался до Тира донести.

Не хватало мне спектакля №2 у гидроэлектростанции.

Затратив на это требование времени столько, сколько потребовалось Фею для понимания, и фыркнув в сторону нетерпеливого дозорного, я собрал вещи в сумку, слегка порвав когтями джинсы - снова зашивать, эх, и исчез в ночной мгле.

И что дальше? Идти на ГЭС? Мне велено быть там утром, а до этого еще сколько времени... Целая ночь. По чему я не соскучился, так это по обществу этих озоновых ребят... Соскучился... Да...

Ветер ерошит черную шерсть, еле слышно шепчет то, что простому человеку не услышать, не понять. Но я не человек - и это хорошо. Человеку не почуять беду и не найти дороги в Ночи, частью которой я являюсь.

Все-таки степень доверчивости от человека к человеку очень разнится. Дочь алхимика вполне удовлетворилась столь серьезной клятвой, пожелала удачи и пошла дальше. Маринетт же направилась в таверну. Когда туда же ускользнул и М'Антис, Мадези, несмотря на очень дружелюбную беседу, перегнулся через прилавок и тщательно осмотрел витрину. Не вызывал каджит доверия, такова тяжкая доля этого народа.

В таверне было все спокойно - насколько может быть спокойно вечером в шумном, сытном и теплом заведении. Хозяйка-аргонианка сновала меж столами, разнося заказы и одергивая тех, кто блистал остроумием, прочитав о похождениях похотливой аргонианской девы. Вот так чья-то неуемная фантазия может сделать непричастного объектом подколов и насмешек, благо, дама за словом в карман не лезла. Тавернщик тем временем мягко-шипяще увещевал разошедшегося жреца Мары. Впрочем, его попытки донести до того, что для пропаганды трезвости таверна - не лучшее место, терпели полный крах.

Посетители же слушали душеспасительные речи, посмеиваясь и каждый аргумент воспринимая как тост. Судя по шепоткам и смеху, речи жреца Мары веселили народ куда больше, чем мрачные рассказы Стража Рассвета. В общем, в "Пчеле и Жале" царила уютная, теплая обстановка, которая не нравилась разве что темноволосой девице, стоящей рядом с лестницей. Иначе с чего ей быть такой мрачной и угрюмой?

За одним из столов сидели Салазар, Снэбьерн и какой-то незнакомый редгард. От входа, у которого пересеклись Маринетт и М'Антис, сия компания отлично просматривалась.

- Еще двое... - пробормотал Шадр. - Но... У нас не так много свободных стойл, да и Хофгир меня заругает, если я кучу народу на постой приведу...

Конюх прикусил губу. Без убедительных аргументов он не решится на такое, даже будучи в хмелю. Видимо, владелец конюшен, некто Хофгир, действительно грозный малый.

Да как она не понимает?! Мне все едино! Феи, ФСБ - из меня все равно отбивную сделают, вопрос только, кто первый... Все это я хотел Ариадне объяснить, но тут раздался голос из ниоткуда, и молниеносный осмотр территории ничего не дал.

"Это он? Где, где он?!"

"Может, он того... Все видит и все слышит?" - предположил я, продолжая осматриваться, но так и не отыскав источника голоса. Он был где-то рядом... Совсем близко... И от того, что я его не чую, становилось не по себе.

"Тогда он круче Бога. К тому обращаешься в молитвах, хрена с два он отзовется, а тут его даже не спрашивали - сам заговорил!"

"Богу ничего от людей не нужно, в отличие от демона..."

"По-моему, сейчас нужнее тебе, а не ему".

Я моргнул, приходя в себя, и выслушал инструктаж Ариадны. Да вроде ничего нового, и с людьми я общаюсь также, как положено с ее Повелителем. Или нет?

Ответив кивком, я направился следом за хозяйкой, но чем ближе мы подходили к дому, тем медленней становились мои шаги. В паре метров от двери я и вовсе остановился. Строение казалось зловещим - и от присутствия там демона, способного узреть и услышать то, что вне его поля зрения, и от тесноты стен, подобных клетке. Мне страшно заходить внутрь, и все же я стиснул кулаки и зашел в любезно приоткрытую Ариадной дверь, а затем и в библиотеку.

Значит, вот так выглядят демоны? Я замер на пороге комнаты - не в испуге, а в ступоре. Он выглядел человеком, он пах как человек! Пах очень знакомо - в памяти тотчас всплыла предъявленная для сравнения рубашка. Конечно, полыни просто дохрена, но естественные для людского запаха оттенки есть, но этот взгляд... В нем чувствуется сила, но в отличие от Златы, не звериная. С ней не хочется соперничать. Вот вообще не хочется.

И все это умещается в человеке. Как?

- Здравствуйте, - медленно произнес я. - Спасибо, что согласились... Принять.

Никак не удается собрать мысли в кучу. Без толку. Они заняты тем, что пытаются сшить противоположные ощущения белыми нитками. Диссонанс настолько мощный, что я не могу настроиться на разговор - фокус постоянно возвращается к непонятному мне вопросу.

- Прошу прощения, но я вынужден задать этот вопрос. Возможно, он глупый, но у меня... Слишком много ощущений. Они не вяжутся друг с другом. Вы ведь демон... И в то же время человек. Я чую, что Вы человек! Как это возможно? Я не могу понять.

Крайняя степень озадаченности, которая даже настороженность выдавила на задний план, написана у меня на лице. Кажется, нет сейчас ничего важнее этого вопроса - и это действительно так. Зверь не отличается мультизадачностью. Он фокусируется на чем-то одном, это в его природе. В моей природе, пока на небе полная луна.

Будто в извинение за причиненные неудобства судьба перестала быть злодейкой и не причинила путникам никаких хлопот. Копыта лошадей мерно цокали по камням, тихо поскрипывала телега, погружая всех в сладкую дремоту. Благо, влажный ветерок со стороны озера Хонрик прогнал сон, подкрадывающийся подобно покойным бандитам. Опавшие желто-алые листья покачивались на темной воде, а в нависшем над ней тумане проглядывались очертания крыши дома, возведенного на небольшом острове в центре озера.

Чем ближе они подъезжали к Рифтену, тем больше встречали на своем пути людей. Благо, у ворот не было столпотворения, и судя по шепоту среди усталых путников, то было изменение к лучшему.

- Наконец-то не нужно торчать по часу в очереди! - голос молодой девушки, облаченной в черное, звенел аки колокольчик среди уставшего люда. В корзинке ее были грибы, травы всех мастей и цветов, коренья, ягоды, древесная кора, да даже крылья бабочек! Труднее было сказать, чего из природных даров, расходных в алхимии, в корзинке нет. - Где это видано: шмонали даже своих, облапают всю с головы до пят, пока все обыщут и обсмотрят! А все из-за того полудурка...

- Это который старуху Грелод порешил? - спросила ее подружка, одетая куда более красочно и ярко.

- Именно! Мой папенька еще добрым словом его вспоминал, мол, хорошее дело сделал. Фу! Из-за него страже втык дали, жили как в тюрьме, да и оболтусы эти теперь всему городу проходу не дают! Еле платье отстирала...

Дальнейший лепет девушки затерялся где-то за воротами. Телегу пришлось оставить в конюшне, как и лошадей. На Салазара и Снэбьерна стража не обратила особого внимания. М'Антис и Маринетт же удостоились подозрительного взгляда, но придираться к ним не стали - и вот все они успешно миновали северные ворота.

На тех, кто попадал в Рифтен впервые, деревянные двухуровневые помосты неизменно производили впечатление. Для местных же мосты и каналы были обыденностью, и скрип досок под ногами они совсем не замечали. Обычно. Сейчас же, случайно взглянув на наполовину обрушенный, обугленный дом с обгоревшей вывеской "Эликсиры Элгрима", люди тотчас отводили глаза или смотрели на свои ноги. Нехорошо таращиться на чужое горе, тем более, на площади было чем заняться. Солнце только начинало клониться к горизонту, и народу на улицах было много. Звенел молот кузнеца, работающего у своей жаровни. Не утихал людской гомон подле торговых прилавков, да несла свой дозор стража, поглядывая по сторонам и покрикивая на крутящуюся среди людей детвору.

- Пойду я... куда там... на ночь устроюсь. Народ поспрашиваю, - сказал Бёрдвар и, развернувшись, едва не врезался в двери таверны "Пчела и Жало", на которых какой-то хулиган нацарапал ромб с вписанным в него кружком. - Ох! Нет, не туда. Дороговато. Я в Ночлежке Хельги, если что.

От таверны Бёрдвар отошел очень вовремя. Двери приоткрылись, и оттуда вышел на нетвердых ногах молодой редгард, от которого шло странное амбре выпивки и навоза.

- Земля-я-як! Слышь, как ты, чего ты? - затянул он, увидев Салазара и расплывшись в улыбке. - Какими судьбами тут, а?

Снэбьерна же не отпускало ощущение, что за ним кто-то наблюдает. У подпирающей веранду балки стоял крупный мужчина с редкой бородкой, облаченный в тяжелые, подбитые мехом доспехи. С видом хозяина - хотя ярл Рифтена вроде бы Лейла, которая женщина? - он оглядывал гостей города и вот уже минуту не отрывал взгляда от Снэбьерна. Судя по тому, сколь неприязненно этого здоровяка сверлила взглядом высокая женщина с модной нынче темной полосой краски на лице, его властные замашки были по душе не всем.

М'Антиса и Маринетт тем временем обступила местная детвора. Одеты они были бедно и одинаково, как на подбор. Русоволосая девочка с жидкой крысиной косичкой, кажется, стеснялась этой бедности. Она прятала руки за спиной и с робким интересом рассматривала Маринетт.

- Эй! Я знаю, кто ты, каджит! Слава Ситису! - вдруг воскликнул мальчишка позади М'Антиса, а скромная девчушка в тот же момент подпрыгнула, вытянув руку с измазанной чем-то ладошкой и, очевидно, метясь в маску Маринетт.

- Ну... - Бёрдвар отвлекся от обеда и задумался. - Вы ж не на своих, у вас телега... если исчо и колесо не отлетит, хотя с хрена ли, не гроб же везете, хех!.. К вечеру успеете, еще до того, как темнеть начнет.

Посчитав свой навигаторский долг исполненным, имперец вернулся к поглощению похлебки, отдавая трапезе всего себя.

Несмотря на возражения, лег я и правда с краю - чтобы Марине, если она таки надумает, было где отдохнуть. Сон не шел. Я наблюдал за Мариной, и мысли тихо сменяли одна другую, не вызывая особенных эмоций. Кажется, будто вопрос с Проводом и ее долгом еще не решен. Сколько времени прошло с тех пор? И почему что-то не складывается в картине, за которой я молча наблюдаю? Будто что-то в порхающей девушке и окружающей нас чаще не сочетается...

Додумать я это уже не успеваю, провалившись в сон. Он крепкий, беспробудный, ибо это сердце моей территории и рядом Марина, вопрос доверия к которой даже не стоит. Часы пролетают незаметно, однако в седьмом часу я резко проснулся и более не сомкнул глаз.

Скоро, и по телу уже распространяется то, пугающее и одновременно неотъемлемое тепло.

В такие периоды нет в мире собеседника хуже, чем я. Если Марина о чем и спрашивает, то получает скупые, односложные ответы - я действительно стараюсь вести себя... Нормально. Получается не очень. После семи часов меня охватывает беспокойство, болезненное нетерпение. Я начал бродить по поляне. Туда-сюда, туда-сюда, без цели, без причины, как зверь в клетке...

Только вот моя клетка - это я сам.

И около восьми становится понятно: момент настал. Я резко останавливаюсь, застигнутый врасплох первой волной жара и болезненной судорогой, и, бросив короткое:

- Не ходи за мной, - опрометью кинулся в лес. В произнесенных сквозь зубы, жестких словах слышится нечто, что любого здравомыслящего человека заставит остаться на месте. Этого действительно не нужно делать.

Как не нужно и сопротивляться. Исчезнув в лесу, я наконец остановился, стиснув зубы и ощущая, как жжет кожу невидимый огонь.

"Не получится. Никогда не получалось..." - голос в гудящих висках подобен обреченному вздоху.

Должно получиться. Дол-ж-но.

И оно получается. Сквозь боль, сквозь судороги, но получается - и когда меня отпускает, я падаю не на лапы. На колени и руки. Я человек! Человек, и то, что ногти содраны до крови о древесную кору в этой мучительной борьбе, в разы уступает охватившему меня торжеству. Я будто вздохнул свободно - и в то же время иначе. Взглянул на мир с другой... Высоты? Да, так мой лес казался больше, деревья - выше, и в то же время я чувствовал его скрипучее дыхание. Чувствовал все, оставаясь человеком.

Уже на берегу Оби, куда я пришел привести себя в порядок, шепчу сам себе:

- Я сильнее, - и, оттирая с пальцев мох и кровь, не замечаю в отражении одного очень яркого изменения. Речные воды слишком неспокойны, чтобы рассмотреть такие детали.

Впрочем, я не замечаю и тихой, неуловимой быстроты, с которой я двигаюсь обратно к логову. Это не кажется странным, это... Естественно. Так должно быть. И я наслаждаюсь каждым мгновением своего главенства и выскакиваю на поляну позади Марины - ловко и абсолютно неслышно.

- У меня получилось, Марин! - восклицаю радостно и, не в силах эту радость удержать, обнимаю ее, легко оторвав от земли. - Наконец-то получилось! Я человек, Марин! Не волк! Ты видишь, видишь?

Поставив ее обратно на землю, я отступаю на шаг. Волосы взъерошены, на скуле - царапина от ветки, а движения, если сравнить со мной десятью минутами ранее, преисполнились плавности, какой-то звериной грации. Я готов идти к Феям, сияя улыбкой - и радужкой глаз, изменившей цвет на желтый.

"Почему? Я ведь давал отпор, я... Из-за этого из меня все силы-то и высосали! Потому что я не давался!"

"Она верит своим заблуждениям. Не тебе", - шелестит в ушах привычный голос. Пронизанный сожалением, он как никогда громок, ибо совпадает с моими мыслями. Непотребства? Но я же... я же...

Как же я от всего этого устал.

Эту усталость не одолеть ни злости на Владимира, ни горькой обиде за незаслуженное негодование, что так и звучит в тоне Марины, в паузах, когда она пытается подобрать слова, в претензиях, не обоснованных ничем, кроме слов человека, о характере которого я ее предупреждал. И если раньше, вспыхнув, я бы посоветовал уделять меньше внимания живописи и побольше - правде, то сейчас просто внутренне зажался. Взгляд, в котором прежде был легкий вызов, стал затравленным, да и скрещенные на груди руки - попытка закрыться от мира, который этими несправедливыми обвинениями умудрился плюнуть прямо в душу. Как раз с той стороны, где нет защиты.

- Значит, у тебя слишком богатая фантазия. Я сдался. Меня скрутили, нацепили наручники, но две демоницы постоянно об меня терлись, а я терпеть не могу, когда ко мне лезет хрен пойми кто. Я отстранялся, насколько мог, они напирали еще больше. Так продолжалось некоторое время, а затем я психанул - и в этот момент они высосали из меня все эмоции и силы. Дочиста. Вдохнули, и внутри стало пусто. После этого они тотчас потеряли ко мне интерес.

Мой тон абсолютно ровный. В нем нет эмоций, только усталость. Я будто не вспоминаю о тяжелых событиях вторника, а пересказываю параграф из учебника.

- Все. На этом все непотребства кончились. Суккубы выполняли то, что им было велено, а именно не дать нам с Владимиром сцепиться, чего он намеренно и со вкусом добивался. Решил проверить, как я реагирую на стрессовые ситуации и подхожу ли на роль вожака стаи, а как не сложилось, так сразу в кусты побег. Память предложил стереть, чтобы вновь жить дружно. Трус. Может, и хорошо, что суккубы меня выпили, не захотелось ему вдарить напоследок. И за его методы, и на будущее, чтоб не выносил личные разборки на публику... А если уж и выносил, то рассказывал все, как есть, а не по кускам, как ему выгодно.

На сердце было дерьмово. Тоскливо, горько и дерьмово до такой степени, что вибрация телефона в кармане стала спасением от этого разговора и возможностью прийти в себя. Снова прийти в себя... По-моему, я туда и не возвращаюсь. Я встал и, отойдя на пару шагов, выслушал Романа. Разговор вышел односторонний, а мои ответы - односложными. "Да", "ага" и "спасибо".

- Аудиенция будет в девять вечера, - положив трубку, я повернулся к Марине. - С королевой. Мне тоже разрешили присутствовать, только есть одна проблема. Обращение происходит раньше, и к этому сроку я уже буду в форме волка... Но я постараюсь не... перекидываться.

В голосе таки звучит неуверенность и совсем слабый оттенок страха, который я стараюсь запихать вместе с телефоном в карман, не поднимая на Марину глаз.

Извинения Марины заставляют меня встрепенуться.

- О, нет-нет! Я ничего такого не имел в виду, мне просто интересно, как ты... что ты. Все ли в порядке, - я немного смутился. Немного, потому что после эмоциональной бури еще нет сил на яркие эмоции. Черт. Даже не пришло в голову, что мои слова могли прозвучать обвинительно.

Когда Марина упомянула о встречах с моими знакомыми, я чуть приподнял брови. Похуже? Странно, мне казалось, что Ариадна пребывала в достаточно неплохом расположении духа на момент моего ухода. Мало ли что могло случиться за день - уже планов Владимира на будущее хватало, чтобы надолго испортить настроение. Не то чтобы я был искушен в женских душах, но намерение основать новый чародейский род - явно не то, что Ариадна хотела от него услышать.

- Похоже, вторник у всех не задался, - пробормотал я в ответ своим мыслям и, вздрогнув, приступил к вопросу Марины. - То есть существование Фей тебя не удивляет, а демоны кажутся чем-то невероятным? Да, они есть, и Ад, следовательно, тоже. Быть может, не в той форме, в какой мы его представляем, но... Где-то же они обитают на постоянной основе, изредка наведываясь к нам, верно? У Фей ведь есть свой мир. У демонов тоже должен быть. Есть и люди, с ними связанные, которые с ними сотрудничают... Скорее, служат им. Их называют Мечеными. Что насчет остального...

Тут я замялся. Помолчал, предвосхищая дальнейшие вопросы и подбирая слова, а затем посмотрел на Марину. При виде ее "компактной" конфигурации настроиться на серьезный лад оказалось не так-то просто.

- Не знаю, заметила ли ты, но Изнанка во многом похожа на обычный мир. Она полна разных людей, с совершенно разными мнениями и целями... Разве что сил и способностей у нас побольше. Даже в незначительных мелочах, таких как рассказ о сущности другого человека, мнения могут кардинально различаться. Лично я считаю это... Неправильным. Нет, не так. Некорректным. Отношение к своей природе у каждого разное. Кто-то ею гордится, кто-то наоборот терпеть не может... А кто-то не выбирал, кем ему стать, и не хочет, чтобы это стало известно широкой общественности.

Тут я замолчал, неожиданно обнаружив между собой и Ариадной еще одно сходство.

- И если этот человек поведал тебе о своей сущности... Это не значит, что ты имеешь право рассказывать об этом еще кому-либо. Тебе доверились, открылись - а доверие на Изнанке встречается нечасто. Его нужно ценить... Как нужно уважать и чужие тайны. Так что я готов и буду рад объяснить тебе нечто общее, но насчет личных тайн... Прости, но нет. Ты мой самый близкий и дорогой человек, Марин! Я тебе доверяю больше, чем кому-либо, но... Не в доверии тут дело. Нехорошо так поступать, понимаешь?

"Выяснено опытным путем".

- Может быть, я слишком заморачиваюсь - та же Даниэль, как я вижу, о подобном не парится... Я просто сужу по себе, потому что не хотел бы, чтобы кто-то рассказал еще кому-то о моей сущности. Это... чревато. Наше общество, как и обычное, охотно вешает ярлыки. Оборотни и вампиры - это затаившиеся монстры, которые только и ждут захода солнца, чтобы выскочить на улицу и начать жрать кого придется. И если кто-то из них убивает человека, неважно, по каким причинам, да даже просто попадает под подозрение... Для него нет ни суда, ни следствия. Его просто стреляют, как бешеного пса... Потому что никто не смотрит дальше ярлыка.

Мои брови сходятся на переносице, а взгляд на мгновение темнеет. На ум приходит Якуб, для которого извинения в форме отрубленной головы вампирши оказались нормой, и Раневский... То, как он пригрозил мне спустить собак и отправить по мою душу вооруженный отряд, если с головы укрывающейся у меня Марины хоть волос упадет... С трудом я прогоняю эти мысли и возвращаюсь к основной теме.

- И Меченый - это совсем не обязательно злобно посмеивающийся человек, продавший душу за власть и силу. Он может оказаться даже лучше, чем белый маг, совершенно благовидный, а на деле - манипулирующий чужими чувствами и эмоциями, играющий ими в своих интересах. Потому лучше сперва узнать человека лично... и о его сущности спрашивать тоже лично, потому что это право каждого - делиться своей историей или нет. Вот. Надеюсь, ты не обидишься на меня за это. Не обидишься ведь?

Чувствуя, что слишком все усложнил, я вопросительно и как-то просяще взглянул на Марину. В выражении лица и особенно взгляде - взгляд, пожалуй, передает мои эмоции лучше всего, ясно читается "пожалуйста, не принимай это на свой счет".

Саундтрек для атмосферности и нагнетания: ссылка

Ночь любому пейзажу подбавит жути – в особенности, если с затянутых тучами небес нескончаемым потоком льется дождь. Под его холодными струями даже Осенний Лес, известный по всему Скайриму своей пестрой красотой, уступит по привлекательности простой таверне. А если там есть и очаг да сытный ужин!..

Жаль, что герои были обделены и тем, и другим.

Сознание они потеряли при разных обстоятельствах, зато очнулись при почти одинаковых. Руки связаны за спиной простой веревкой, но надежно, а виски еще ломит от боли. У Маринетт по большей части ломило макушку – как раз там, куда пришелся удар деревяшкой, и ногу, на которую неудачно навалился Снэбьерн. Даже без доспехов он был очень крупным малым. Удар бы его не свалил с ног, а вот кружка-другая хорошего пива это сделала мастерски. Или это было не пиво? У Салазара вдобавок мелко стучали зубы. Влажная ночная прохлада казалась с непривычки промозглой. Помимо исчезнувшей теплой одежды его прижало к постанывающему мужчине имперской наружности и нездоровой бледности, а М’Антис, на удивление, даже не помнил, как тут оказался. Еще недавно скреплял удачное знакомство совместной попойкой, а тут, вот тебе раз, лежит связанный в повозке с совершенно не знакомыми людьми!

- Маловата будет, - мужчина, стоящий у костра, покосился на повозку и покачал головой. Лицо у него было на редкость пухлое, даже добродушное, но крепкая фигура, видавшая лучшие времена броня и потертые ножны, в коих покоился меч, подсказывали, что впечатление это обманчиво. – Зря ты кота с собой прихватил, лишний он. Не лезет.

- Какой лишний? Раритет! – его напарник фыркнул и продолжил разжигать костер. Своды пещеры надежно прикрывали пламя от дождя и хранили тепло, но лошади, две из которых были запряжены в повозку, а третья, навьюченная до невозможности вещами пленников, плелась привязанная следом, нервно шевелили ушами, будто чуя что-то. – Коты редко попадаются, так что зуб даю, септимов за него отвалят вдвое больше!

- Зуб даешь? Я ведь и взять могу, если соврешь.

- Да ну тебя, - буркнул второй и, закончив возиться с костром, запустил руку в сумку. Его худое, с неприятным заостренным подбородком лицо украсила хитрая улыбка. – Угадай, что у нас на ужин? Сладкий рулет!

- Все-таки врешь, - пробубнил верзила и, отобрав вяленое мясо, сел около костра и принялся есть. Его молчание компенсировалось непрерывной болтовней товарища, и на пленников никто не обращал внимания.

Резкий тон, говор сквозь зубы... Я внутренне сжался, снаружи же ощетинился. Шерсть на загривке встопорщилась, блеснули желтоватые оскалившиеся клыки.

"Я ведь не спорю! И не отказываюсь, я... я не..."

В горле встал ком. Меня вновь затрясло, от этого справедливого упрека, от ситуации в целом, и я, подобрав вещи, кинулся прочь. Бежать. Бежать, ни о чем не думая, отдаваясь слаженной работе мышц, вдыхая прохладный загазованный воздух до упора, до боли в легких, и чтобы на мысли не оставалось сил. И это помогало. Действительно помогало забыться до тех пор, пока было, куда бежать.

Влетев в родной лес, я резко затормозил, но скорость набрал немалую и после себя оставил полосу примятой травы и две глубокие борозды в земле. Вещи выпали из разжавшихся челюстей. Пасть жадно ловит свежий, влажный воздух. Сердце колотится в груди, а в голове - ни единой мысли. Как будто, летя сквозь ночь, я обогнал истину, почти оторвался от нее. Почти... Я еле отдышался после длительного забега, и правда догнала. Накрыла.

"Все это... кровь, боль, смерть, все было..."

С глухим рыком я сорвался с места и принялся бродить около своего логова. Вперед-назад, вперед-назад. Точно зверь в клетке, не замечая, как земля покрывается глубокими следами когтей. Не думать об этом. Это все равно ничего уже не изменит. Не думать, не думать, не думать! Сейчас я как никогда завидовал неразумному зверью, которое обделено совестью и муками, что она приносит. Как бы я хотел сейчас быть таким же! Выгнать себя же из своей головы, где звенит одна мысль, одна-единственная, от которой не избавиться, даже если череп разобьется на куски.

"Я стольких убил - и все зазря!"

По всему лесу Академа разлетается волчий вой. Подхваченный ветром, он полон звериной безнадежности и человеческого отчаяния, но выплеснуть все через этот животный крик не выходит. Оно рвет душу, едва обретшую покой, и жаждет выхода... А зверь, в отличие от человека, не может впасть в истерику. Он не умеет плакать. Он может крушить - и я отдаюсь этой тяге разрушения, круша все немногое, что есть вокруг. Свой дом. Свой лес. Что угодно, только бы унять гложущую меня боль!

Трещат сломанные ветви, сминаемые под ударами лап кусты. На стволах деревьев вспухают каплями сока следы от когтей, а дешевый матрас взрывается клочками желтого поролона. Они усеивают землю на пару с осыпавшейся листвой, укрывают собой почти все осколки разбитого зеркала, и я, лишившись сил и затихнув, стал на зелено-желтом ковре крупным пятном серо-бурого цвета. На смену ярости пришла глухая тоска. Так бы я и лежал, не двигаясь, до рассвета, кабы не стоящий поперек горла запах запекшейся крови, пропитавший мою шерсть.

Я медленно поднялся и направился к Оби отмываться. Шерсть скоро стала чиста, но какой это имеет смысл, если руки мои по локоть в крови? Если я сам убил того, кого хотел спасти, кого почти спас? Странно, но апатия заглушает чувство вины. Зверю оно несвойственно, а может, мне просто холодно лежать с влажной после купания шерстью.

Как бы то ни было, впервые в жизни мне не хотелось возвращаться в человеческий облик.

В нем груз вины наваливается на плечи по-новой, и нет уже защиты в форме звериного упрощенного мышления. Апатия никуда не ушла - и на большее, чем одеться, меня не хватает. Не заботит ни хаос, в который обратилось мое жилище, ни ноющая боль в спине, куда угодил, стреляя вслепую, Адам. Внутри свербит один вопрос.

"Почему? Почему все повторяется раз за разом? Почему, когда я поддаюсь милосердию - или это жалость? Слабость? - ценой этому становятся чужие жизни?"

Чем дольше я об этом размышляю, не замечая хода времени, тем очевидней становится ответ и хуже - мне. На душе от него не тяжело. Тошно. На глаза наворачиваются слезы, и так хочется услышать на свое предположение твердое, уверенное "нет".

Я берусь за телефон практически бездумно, ведомый сердцем, а не разумом. Утро раннее, Марина наверняка еще спит - но мне так тошно, что любое промедление кажется невыносимым. Я не дотяну даже до полудня. Нет, хуже. За это время в одиночестве я уверюсь в том, во что пока не хочу верить. Уверюсь, встану и пойду.

Дел ведь по-прежнему много.

Все произошло слишком быстро. В одно мгновение. Я успел только проклятый ошейник выплюнуть, и то благодаря звериным инстинктам.

Одно мгновение - и человека не стало.

Я медленно убрал лапу, которой прижимал его еще теплое тело к полу. Замер на месте. Нет. Нет-нет-нет, этого не может быть. Это мне кажется. Чтобы убедиться в лжи глаз, я наклонился к Николе, почти коснулся носом месива мяса и костей, ощущая запах крови. Запах вытекающих из изорванной шеи остатков жизни. Так пахнет смерть. Смерть, в которую я не мог, не хотел, запрещал себе верить.

Потому что это неправда. Не мог Крамской, ради спасения которого столько сделано, погибнуть вот... Вот так! Этого не может быть!

Но нюх не лжет. Не лжет и голова, отлетевшая от тела, с застывшей на лице гримасой ужаса, - и шерсть от этого мертвого, пронизывающего меня взгляда встает дыбом. Я попятился, ощетинившись, шумно и тяжело дыша. В груди зарождается то ли рев, то ли горестный вой, и только окрик Адама не дает ему вырваться наружу.

Надо уходить. Верно.

Только вот я двигаюсь к выходу, сперва медленно, а затем с каждым шагом все быстрее и быстрее не из-за мчащегося сюда подкрепления. Меня гонит вперед отчаянное желание оставить все позади! Весь произошедший здесь кошмар! Хочу оставить позади запах смерти, но моя шерсть пропитана кровью. Пропитана им насквозь. Хочу оставить позади тела убитых людей, но их трупы мелькают на бегу, замеченные зорким звериным глазом. Хочу оставить позади Николу, но в ушах до сих пор раздается звон после взрыва.

Я убил. Я убил их всех, и все это... все это...

Оглушенный охранник - последний рубеж. От правды не сбежать, от нее никуда не деться, однако глоток свежего воздуха ослабляет хватку истерики, что уже взяла за горло. В нем полно выхлопных газов, грязи, смрада - и это хорошо. Это отвлекает. Выскочив через черный ход, я останавливаюсь и жду Адама.

Сотрясающая меня дрожь заметна невооруженным глазом.

Лилит

Служанки поклонились и поспешно повели Лилит по коридорам. Ичиго не отставала, нервно оглядываясь по сторонам – и куда чаще поглядывая в ту сторону, откуда доносилось магическое волнение.

- Вон там, - одна из служанок, предложившая проводить, указала рукой направление. Вопреки ожиданиям, вместо дымчатой органзы имелась довольно крепкая дверь. Она отворилась, и наружу, в сопровождении огромного детины и полноватого вельможи вышел Фридрих. Два стража-гластиара, один из которых был магом и магом явно обеспокоенным, заняли места по бокам, причем маг что-то прошептал на ухо вельможе.


Тодд и Персималль

С каждым шагом аура статуэтки становилась все заметнее и ярче. Теперь Персималль знал, что это значит. Неподалеку проявилась сила Розы Ветров, но не зря ведь говорят: «меньше знаешь, крепче спишь».

Ноги вывели его к выходу в сад из западного крыла имения. По периметру полного зелени и роскошных цветов сада шла небольшая терраса, и Персималль вышел в сад совсем с другой стороны, нежели Тодд.

Целитель тем временем постигал великое искусство тайных убийц – незаметное передвижение. Конечно, в силу своей незаконной деятельности он слегка поднаторел в подобном. Достаточно ли этого опыта в ситуации, когда жизнь висит на волоске, а порталы открываются черти где и черт знает почему? Тодд добрался до выхода в сад, но так этого и не узнал. Куда больше его интересовало то, что происходило в саду… А это было в крайней степени интересное и пугающее зрелище.

- Ты что творишь?! – рявкнул гластиарский маг, стоя по щиколотку в роскошном мраморном фонтане. Точнее, теперь его роскошь несколько портила сколотая по запястье рука статуи женщины, и судя по тому, как сидящий на кромке фонтана Кастер поджимал ногу, отвалилась она не просто так. – Какого черта здесь, не мог другое место найти?!

- Не мог! Не мог! – в сердцах огрызнулся Кастер, мокрый до нитки и очень, очень потрепанный. Помимо ушибленной ноги у него была разбита губа, а на шее назревали свежие синяки. – Радовался бы, что я живой вернулся! Что бы вы без меня делали, а? Между прочим, я почти…

Этот душераздирающий рассказ вдруг прервался. Маг, благо, что комплекции был такой же, как и все гластиары – крепкой, сгреб Кастера за шиворот и дернул на себя.

- Куда Фердинанда дел? Отвечай немедля!

- Да он слишком близко стоял, я нечаянно его с собой захватил! Я с ним уже разобрался! И вообще, опусти меня! – прошипел Кастер и вырвался из чужих рук. – Еще раз меня тронешь, и с поста своего мигом полетишь! Уж тебе-то замена найдется.

Удивительно, но эта угроза подействовала моментально. Маг набычился, но отступил на шаг.

- Господину все расскажешь. Идем.

- Не надо мне указывать, я сам все знаю! – заявил Кастер и повернулся в противоположную сторону.

И тут его взгляд пересекся с Тоддовым, а взгляд магов – со взглядом Персималля, статуэтка в руках которого просто горела белым пламенем.

Мое лицо выражало все, что я думаю насчет "готовности". В меня все так верят, что просто удивительно... И только благодаря моему жизнерадостному настрою после встречи с Мариной эта мысль носила оттенок легкого изумления, а не горького сарказма.

Впрочем, прокатившийся по телу жар - не предвестник, а первая волна бури, заставил меня измениться в лице.

- Я... Я сейчас. Подожди минут десять, - пробормотал я. Шаг, другой, и вот быстрая ходьба переходит на бег. Я несусь к небольшой зеленой зоне, пока мышцы слушаются меня. Хоть какое-то укрытие. Там же стаскиваю одежду, запихиваю в сумку, и та выскальзывает из сведенных судорогой боли рук.

Десять минут. Десять минут, и все закончится.

Спустя этот срок, для кого короткий, а для кого - тянущийся мучительно долго, из-за деревьев показался огромный волк. Мышцы перекатываются под серебристой шкурой, и о ранении на Аукционе напоминает лишь темный шрам на передней лапе. Это лишь шрам - он нисколько не мешает ступать мягко и неслышно.

Я остановился от Адама метрах в пяти. Теперь ощущение угрозы, неправильности, исходящее от него, многократно усилилось. Хочется и отойти подальше, и разорвать на куски, чтобы вернуть мертвого в мир мертвых, где ему и место, и восстановить обычный, простой уклад, в котором нуждаются просто устроенные волчьи мозги. Но оборотень сильнее простого волка. Он сильнее и умнее... А потому в его голове находится место мне.

Осторожный шаг вперед. Инстинкты велят держаться подальше, они кричат об этом, и потому второй шаг - куда более медленный... И в то же время плавный. Третий. Теперь нас разделяет метра два. Челюсти разжимаются. Сумка с вещами падает на землю, и я лапой толкаю ее к Адаму. Прожигаю его выжидательным взглядом желтых глаз.

Это больше похоже на требование взять мои вещи с собой, чем на просьбу... А может, дело просто в волчьей морде.

Фернан не был против, но и излишне мрачен в своих прогнозах он не был. За час работы маг не проронил ни слова, вычерчивая только основу! основу для многоступенчатого, доселе незнакомого Рансумонмон узора. В нем было множество деталей, зацепок, что обретали смысл лишь по истечении некоторого времени и перехода к следующему слою - а иногда и последующему. В общем, Фернан не обманывал, предупреждая, что заклинание Огненного Аватара потребует от него предельной концентрации. И только на четвертый час, когда за окном уже начало тускнеть, в унылом созерцании чертежа появилось нечто интересное...

Даже не так - чарующее.

Когда большая часть плетения была готова, Рансумонмон могла заметить, что структура его не только крайне сложна - рисунком она напоминает сам огонь! Нагромождение страховочных, направляющих энергию нитей вдруг обрело сходство с языками пламени, а неожиданные связки, скрепляющие заклинание в одно целое - всполохами, выбросами искр этой непостоянной, но яркой и жаркой стихии. Это было... Волшебно. Создавший это заклинание не следовал сухой букве теории, он был творцом, и лишь творец мог его понять и увидеть сокрытую в переплетении линий красоту.

Замечал ли ее Фернан?

Это так и осталось неясным, хотя вряд ли - плетение он строил логично, переходя от узла к узлу, а не следуя хаотичной мелодии трепещущего пламени. Впрочем, и это дало результат. Часов через шесть маг откинулся на спинку стула, осматривая плод трудов своих. Перерыв на ужин, и остальное время Фернан провел, строя навскидку какие-то ключевые куски и все что-то повторяя, повторяя. Глядя на столь тщательную подготовку, не грех и заробеть. Что же это за магия? Каков будет результат?

Ждать оставалось совсем недолго. Гордонцола уснула, так и не дождавшись начала бури. Северный ветер гулял по затихшему городу как у себя дома. Тучи набухли, готовые в любой момент низвергнуться на землю потоками дождя, но теперь это не пугало Фернана... По крайней мере, в отношении дракона.

Он поцеловал на счастье Рансумонмон, заглянул к горничной - сообщить Эйлин, что пора начинать, затем зашел к Скарлет и Керо, чтобы и их уведомить о начале операции, и лишь затем спустился вниз. В зале гостиницы в столь поздний час было совсем пусто. Вот и хорошо. Выйдя на улицу, Фернан выпил зелья в нужном порядке - Лунный свет оказался на редкость соленым и невкусным! фу! - и, ощущая, как покалывает пальцы от избытка энергии, взялся за дело.

Сотни раз повторенное и проигранное в голове заклинание начало обретать форму. Плетение загоралось все ярче и ярче. Казалось, Фернан что-то вяжет из огненной пряжи, из раскаленной магмы, обретшей форму нитей. Под конец его свечение стало видимым обычному глазу. Вот-вот сорвется! Еле заметное прикосновение указательных и больших пальцев обеих рук - и маг раскинул руки в сторону одновременно со взрывом. По крайней мере, так ухо восприняло рев, в коем глас зверя объединился с гулом пожара. Пылающий силуэт размером с большой дом взревел еще раз и взлетел в небо. С каждой секундой все четче проступала гибкая шея и точеная морда, украшенная гребнем, очертания крыльев. Лапы и хвост утопали в клубящемся пламени, но это не мешало Огненному Аватару лететь, как и подобает настоящему дракону, - грациозно, внушая трепет одним своим видом.

Фернан же, кажется, забыл, что план на этом не заканчивается. Он так и сидел на земле, рухнув в момент высвобождения энергии на колени, зачарованно глядя на творение своих рук. Прежде он и не видел его толком - так, мельком, за миг до того, как потерял сознание... А он был прекрасен. Невероятен, и на лице Фернана сияла восхищенная улыбка, будто то был не он, а тот маленький мальчишка, что еще видел в огне не средство разрушения, а волшебный жаркий цветок.

Похоже, что не так уж и глубоко загнал этого мальчишку Барвиэт.

Я посмотрел на магазин и пистолет без особых эмоций на лице. И рассказ его выслушал так же равнодушно и спокойно, чуть шевеля пальцами на затекших руках.

Забавно. Владимир рассказывает мне правду о разыгранном спектакле - но даже это делает в присутствии ловких демониц и наличии на мне наручников.

Значит, это был многоступенчатый спектакль... Странно, но я даже не злюсь. Нет сил, одна лишь пустота, и услышанное не помогло ее восполнить. Зачем все это было нужно? Зачем План А, когда пленного и так собирались отпустить? Смысл хорохориться в Плане Б, если прошлой ночью я танком пронесся сквозь защиту главы Ордо Драконис? Вряд ли Владимир сильнее него. Только вот он не знает, сколь тонкая грань отделяла его от смерти... Про Планы В и Г и говорить нечего. Что если газ бы взорвался? Или я бы действительно свихнулся и напал бы на Ариадну? Рисковать ее жизнью ради своих игр... Разве что с последним укором спорить я не стал. Действительно, я бы мог сделать больше... Прорваться сквозь ряды демониц наружу, а не надеяться на Ариадну... Мысль о том, что и эти несколько шагов дались мне, измотанному, выпитому досуха, через "не могу", еле слышна на фоне укора не Владимира - уже самого себя.

Нет смысла спорить с тем, кто играя людьми как марионетками, тестирует их на лидерские качества. Считает себя выше их. Я почувствовал себя как в момент разлада с Златой и повторил эхом:

- Верно. Не сработаемся.

Я замолчал. Взял себя в руки. Дал в тихий изможденный голос те силы, что успел скопить за прошедшие минуты.

- Только я не понимаю, почему я должен забывать. Пусть не то, что ты... Вы мне наговорили, а то, как Вы пытались мной манипулировать вместо того, чтобы просто все обсудить. По-человечески, зачем вообще все эт...

Стоп. Я прервался, проглотил вспыхнувшие тусклыми углями недоумение и отчаяние. Вновь стал спокойным и отрешенным.

- Если Вы боитесь, что произошедшее изменит мое отношение к конфликту, то ошибаетесь. Все люди разные... И жизнь каждого ценна. Только вот прерванные новым убийством не вернешь. Я по-прежнему против войны и постараюсь ей помешать. А если Вы опасаетесь мести с моей стороны, то можете расслабиться. Я не мстительный... В мире и так слишком много зла, чтобы еще плодить свое. Так что от помощи в забывании я отказываюсь. Спасибо.

Невеселая усмешка.

- Еще вопросы?

В моем голосе нет яда. Мне хочется просто уйти к себе в лес... Взять паспорт и зашагать дальше. Горько от мысли, что мой короткий перерыв, когда я мог хоть немного поспать, впервые за последние дни, просран просто в никуда, потому что какому-то хрену из Круга Велеса пришло в голову устроить мне проверку. Горько. И все. Потому что есть еще незавершенные дела, которые нужно сделать.

- Да уж. В крайнем случае можно и извозом подработать, - проговорил отстраненно Фернан. Он был сосредоточен на сборах, не забыли ли чего? Возвращаться будет слишком муторно, да и проконтролировать все самому не удалось. Наутро в плен мага захватила хаттка.

Что они там делали, непонятно, но Молли попрощалась с ним довольно скупо - и денег за второй день проживания требовать не стала. На первом этаже, что удивительно, пахло приятно и свежо. Казалось, свежесть протискивается и на улицу, лаская нюх и приманивая к себе, и прохожие заинтересованно поворачивали головы в сторону "Сапфира". Хотя, может, их внимание привлекала разинувшая рот карлица.

Очень уж впечатлил наивную Зои огромный капитан.

Но вот вещи погружены, и гостиница, а затем и ворота остались позади. Рольфагор забрал одни проблемы... А одарил ли новыми, только предстояло узнать.

Владимир здесь. Сука. Ох ему сейчас не поздоровится.

- Может, не надо? - слабо возразил я. - Мы не очень-то поладили, а устраивать разборки на Вашей территории я бы..

Слова застряли у меня в горле вместе с запахом, от которого волосы на затылке встали дыбом, а руки сами собой сжались в кулаки. Волк. Другой волк. Где?

Я резко затормозил, цепко оглядывая каждый след, ловя носом каждый запах. Слова Ариадны, удаляющейся от меня с каждым шагом, достигали слуха, но их смысл вдруг стал неважным. Эта ночь, нападение на староверов, стая... Какое это имеет значение, когда рядом с моей территорией чужак? Его счастье, что рядом, не на ней. Накрыло меня не полностью.

Ариадна обернулась, а я стоял в стороне от ее маршрута на пару шагов - и сверлил взглядом машину. Кровь. Его утащили, нет, на чем-то увезли в дом... И тут до меня дошел смысл главного, что сказала Ариадна.

- Убийство? - я смертельно побледнел, уставился на девушку, не осознавая, насколько у меня неестественный для человека взгляд. Цепкий. Неподвижный. - Я... Я здесь ни при чем! Я ничего не сделал, да я даже не знал ни о чем, пока Вы не сказали! Я не обязан любить Ваших знакомых, но это не значит, что я против них что-то замышляю, с чего Вы вообще это взяли, я же рассказал, как было...

Меня охватило то же отчаяние, с каким я убеждал Эйва в своей искренности перед роковой стычкой, но теперь оно перемешалось с злостью. Почему я постоянно оправдываюсь? Уж в этом за мной нет вины, если бы не я, на Круг напало бы вдвое больше оборотней!

- Вы не можете равнять меня с Уваровым только потому, что мы оба оборотни, - в моем горле слышно угрожающее рокотание, перешедшее в рык. Хватит. Хватит! - Я своей кровью магов защищал и не намерен выслушивать эти беспочвенные обвинения в свой адрес! Вам понятно?

Несмотря на то, что на глаз Ариадна казалась мне моей ровесницей, ну может немного старше, сейчас я ощутил себя школьником, которого вызвала на ковер директриса. Директриса, которая уже успела "выгореть" и сверлит меня синими глазами, ожидая, буду ли я выкручиваться и врать или же скажу правду.

- Да... Да, мы знакомы. Теперь. Ну, то есть, недавно стали, а так не были, - пробормотал я, свободной рукой сорвав травинку и принявшись крутить ее в пальцах. Недолгая пауза, шумный вздох, будто перед нырком, и я затараторил, одновременно и виновато, и растерянно, и измотанно, из-за чего подбор слов оставлял желать лучшего: - Ариадна, я могу все объяснить! Я... Я не хотел! Я, когда шел, не думал, что так получится! Я вовсе не собирался, мне пришлось, чтобы не сделать еще хуже...

- На десять, если под применением Вы имеете в виду мощные воздействия а-ля удар могучего варвара двуручным топором или залпа целого отряда с огнестрелом. Если же воздействия будут слабее, и срок службы заряженного артефакта продлится. По приложенной в инструкции шкале Вы сможете оценить, на сколько применений еще хватит заряда, - пропел Пауло. На "хватит денег только на один" его улыбка немного увяла и перешла из разряда жизнерадостных к дежурным. - Также на двадцать. Это стандарт для услуги такого рода.

Фернан молча наблюдал за ходом разговора, перебирал брошюры на столике и отчего-то хмурился. Несчастный голос Рансумонмон и ее отчаянный призыв вырвали его из состояния задумчивости.

- А?.. Рано, рано пока убегать. Секунду. Сейчас кое-что сделаю и рванем, - сказал он вполголоса и, встав, направился к прилавку. - Уважаемый, а для местных у Вас есть какие-то акции?

- Конечно, скидки двадцать процентов.

- Всем?

- Увы, нет, при предоставлении документа, доказывающего факт Вашего проживания на территории города в течение пяти лет.

Продавец одарил Фернана сияющей улыбкой. Почти все маги в Рольфагоре были богачами и скидками вряд ли пользовались - это ведь унизительно! Магазину же это в плюс: большая скидка привлекает клиента, а подобная сноска избавляла от необходимости удешевлять товары для туристов.

- Ага. Ну значит, я есть местный, - протянул маг, доставая и выкладывая на прилавок свой университетский диплом, - и как выпускнику мне полагается еще пять процентов. Итого двадцать пять процентов скидка, верно?

- У Вас диплом не этого года, сеньор, так что...

- Я изучил условия акций Вашего магазина, - кивнул Фернан на стол. - Там нет ни слова про срок годности документа. Я жил в Рольфагоре пять лет? Жил. Где моя скидка? Точнее, скидка моей спутницы.

Пауло побледнел. Взгляд его забегал, без слов взмолил о помощи продавщицу, что принесла флакон с Искрой, но та исчезла из виду, так ничего и не подсказав. Мыслительные потуги бедняги выдали следующее:

- Если Вы желаете что-нибудь у нас приобрести, мы без всяких сомнений сделаем Вам скидку! Если Вы будете покупателем.

- Я? То есть Вам это принципиально?

- Таковы правила, я ничего не могу поделать! Если их нарушу, меня лишат премии! - заартачился продавец. Фернан вздохнул и повернулся к Эйлин.

- Ладно. Не будем лишать человека премии. Выбирай, что тебе нравится, давай мне нужную сумму, а я уж совершу покупку... Со скидкой, верно?

Продавец, на глазах которого планировалась грандиозная по меркам Энтерпота финансовая махинация с подставными лицами, уныло кивнул. Фернан оглянулся на Рансумонмон и подмигнул ей.

- Ты тоже можешь что-нибудь выбрать, раз милейший Пауло согласился сбавить цену на целую четверть.

Энжи, которую застали за проверкой давления азота в амортизационной системе шасси, молча наблюдала за этой дискуссией. Беловатый пузырь из жевательной резинки все рос, рос, а на вопросе Сорры с хлопком лопнул.

- Что вы и вдвоем хорошо болтаете? - предположила Энжи невнятно и втянула уже теряющую вкус жвачку в рот. - А если серьезно, лучше бы я твое топливо бы не меняла и вообще к катеру бы не приближалась. Разбилась бы ты и избавила меня от этой трескотни.

- Эн-жи хо-хо-хо... - легкий щелчок ногтем по корпусу Чупы, и тот перестал заикаться: - Хочет сказать, что обнаруженный в составе дополнительного топлива мелкодисперный порошок неизбежно бы стал причиной критических повреждений двигателя, что в условиях гонки с вероятностью восемьдесят процентов привело бы к летальному исходу для пилота.

Честный ответ зонда стоил ему пристального взгляда хозяйки. Энжи насупилась - выдало трепло паучье ее благородие с потрохами! - и буркнула:

- Не стоит благодарности. Теперь пжалуйте вон отсюда, а то я маслом Ваше платьице закапаю.

Это относилось уже к Василисе. Болтливая пташка, нет бы узнать, что к чему, сразу полетела ябедничать! Энжи не знала, что в этой девушке ее бесило больше: ее болтливость и подчеркнутая вежливость или крайне ухоженный внешний вид, из-за которого мастерская, да и сама Энжи выглядели совсем уж неотесанно.

Эйлин

В канализации было темно - хоть глаз выколи! По дну тоннеля течет вода, отовсюду слышно журчание, да и пахнет отнюдь не цветами. Немного побродив, Эйлин поняла, что простым брождением отсюда вряд ли выберешься.


Фернан и Барвиэт

Юноша бросился к Рансумонмон. На миг он позабыл, что это не реальный мир, что нанесенная ей рана никак не отразится на настоящем теле. Фернан кинулся к Рансумонмон, но увидев отсутствие крови, взял себя в руки и соорудил заклинание Иллюзии. Если руки нет - можно создать ее подобие!

- Отходите назад! В комнату! - выкрикнул Барвиэт. Свечение вокруг его левой руки не исчезло - он еще поддерживал предыдущее заклинание, но правая складывала что-то еще. Еще одно псионическое внушение! Сознание восстает против Рансумонмон, когда она спит. Значит, чтобы ее потеряли из виду, нужно внушить, что это есть бодрствование, а не сон.

Летящее камнем "нет" ловит Маринина рука. Миниатюрная, теплая. И я не успеваю испугаться, сжаться в предчувствии нового падения.

Я слушаю - и в недоумении хмурюсь.

То есть "в другую сторону"? Она хочет вернуться в Вычислительный Центр, к масонам? Зачем?.. Все эти вопросы уходят, стоило Марине податься вперед. Вдох - и ее запах наполнил легкие, вернул в те дни, когда дрязги с Феями были единственным, что омрачало жизнь. Омрачало ли? Ответа нет. Ничего нет, кроме ее запаха, тепла ее тела, голоса, что ласкает слух, и слов, что ласкают душу.

К чему хрустальные замки и купола, когда весь мир - вот, в моих руках?

И я неосознанно, будто одурманенный, тянусь следом, не желая выныривать, не желая терять то, о чем, робко и безнадежно, все-таки мечтал. В голове - звенящая пустота. Обнять, обвить руками, прижать к себе, будто убеждаясь, что происходящее - не жестокий сон, и целовать, целовать, согреваясь в ее руках и согревая самому, не отпускать, пока хватает дыхания...

Жаль, что без него никак не обойтись.

Неохотно отстранившись, но не размыкая рук, я не свожу с Марины сияющих глаз. Радость и впрямь ярче, когда она неожиданна... А после вчерашнего разговора я не ожидал подобного. Легкое изумление теряется на фоне счастья, что плещется во взгляде, и глубокой, в чем-то собачьей преданности.

Опасное это чувство. Далеко может завести.

- Марин... Это... - ее дурманящий запах красноречия мне не прибавляет. - Вернуться домой все равно придется. Я... ну... Четвертые сутки на ногах. Боец из меня не очень.

Признаваться в этом до сих пор было неловко. Волк должен быть сильным, должен защищать... Но никогда прежде я не чувствовал себя настолько человеком. Окрыленный нашей близостью, широко и открыто улыбаясь, я признаюсь честно, без прикрас - и это дается на удивление легко и просто.

Просто... Пришла пора вспомнить, каково это.

На моем лице отразилось искреннее беспокойство.

- Ну смотри. Если тяжело идти, мы можем... - взгляд на проспект, по которому несутся автомобили, и короткая пауза. Я справляюсь с собой и заканчиваю твердо: - Мы можем доехать. Остановка тут недалеко.

Нашел время капризничать. Может, Марина через боль идет, а мне внутрь тесной, душной маршрутки лезть не хочется... Я с еле слышным фырканьем передернул плечами, сбрасывая воображаемые ощущения от такой поездки. Ничего, потерплю. Чай не переломлюсь.

- Честно? Не знаю. Я ведь не масон, - я улыбнулся, мол, неожиданно, да? - Мне показалось, так он привлекал внимание своих, но даже если допустить, что это предназначалось нам... То вопрос, наверное, в силе, которую ты получила. Письмо-то тебе кто-то послал, верно? У него была некая цель, а я... Вряд ли понятие "наследника" применимо ко мне.

Я вдруг подумал о том, насколько непредсказуемой может быть судьба, и о том, что одно крохотное изменение - и меня бы тут не было. И всего, что случилось за два прошедших года, и хорошего, и плохого - тоже.

Это вылилось в тихое, задумчивое и не предназначающееся конкретно для Марины:

- Меня-то вообще быть не должно... Я, выходит, случайно получился? - я моргнул, возвращаясь в реальность, и добавил со смешком: - Типа как по залету, да. Никто не ожидал, и вот, я тут!

То, о чем знает разве что Якуб и Ариадна - частично, без смеха не вспомнить. Потому что страшно... А поводов для переживания много и в настоящем, чтобы еще закапываться в прошлое и будущее.

Рансумонмон и Скарлет

Такой подляны косноязычный Фернан точно не ожидал. Он бросил на Рансумонмон такой взгляд, будто она отправила его парламентером к огнедышащему дракону, причем методом пинка.

- Эм... Ну... Это Анита Штугардт, - решил он начать с простого. - Моя сокурсница и теперь а-а-ассистент, да? Ассистент магистра Восстановления.

- Почти магистр, - мило улыбнулась волшебница и кивнула Скарлет. В то же время она с любопытством смотрела на нее, точнее, на ее ауру.

- Да, это Скарлет, моя подруга. А это... - Фернан прикусил губу, явно ломая голову над главным вопросом. Резко выдохнул и отчеканил, выпрямившись: - Это Рансумонмон, моя невеста.

Глаза почти магистра Восстановления округлились. Она тотчас потеряла к Скарлет всякий интерес и уставилась на Рансумонмон.


Эйлин

Да, это определенно был тот самый человек - белокожий, белобрысый и белый всюду, где это только возможно. Он как раз стоял к ней спиной, на расстоянии двух-трех метров, и собирался разжечь потухшую свечу, чтобы продолжить прерванную работу. На бочке лежал какой-то журнал, а в чернильнице торчало перо.

Только вот чувствительные сенсоры Эйлин уловили снаружи топот подкованных сапог. Кажется, зов бригадира не остался без ответа... Что бы это ни значило.

Уж насколько Алина была милой и податливой, а наставления Чифа, причем не заблаговременные, начинали ее раздражать.

- Раньше сказать нельзя было? - пробубнила она недовольно, размахивая рукой вперед-назад, чтобы немного остыть. Выбор движений у нее был невелик.

Подождав, когда пульки немного восстановятся, а она перестала плавиться, роботесса продолжила расстрел. Во сне ничего не страшно. Можно хулиганить без последствий, но первый порыв выбрать из всех фигур наиболее неприличную Алина переборола. Все-таки она была хорошо воспитана.

По этой причине, издав тихий вздох, она прицелилась и начала вырисовывать на двери безобидное сердечко.

Откручивать крышку удобнее, обернув ее шершавой тканью. Я невольно тянусь к свитеру, но вместо шерсти нащупываю прохладный металл. Твою мать! Кольчуга! То-то официантка на меня так странно косилась, пока принимала заказ. Я хотел было вернуть броне должный для мирной жизни вид, но вдруг подумал, не усугублю ли ситуацию: сперва сидел в кольчуге, потом в свитере...

Я нервно огляделся по сторонам. Никого. Немногочисленные посетители если и смотрят, то в другую сторону. От еле слышного приказа по кольчуге пробежала слабая рябь. Я стянул свитер через голову, затолкал поскорее в сумку и, оставшись в одной футболке, взялся наконец за пиво. Из-под короткого рукава выглядывает перебинтованное плечо.

Пальцы дрожат, но справиться удалось быстро - и я протянул открытую бутылку Марине.

Ее рассказ вызвал у меня неоднозначную реакцию. Точнее, я просто не знал, как реагировать. Пригладил взъерошенные волосы, сцепил руки в замок, прикусил губу.

- И это случится в будущем? То есть... Это неотвратимо, да?

Я заметно побледнел, что с темными кругами смотрелось очень и очень нездорово. Вспомнился Эйв и его глупая гибель. Нет, я, конечно, хотел, чтобы моя смерть что-то значила, но не в таком же смысле!

Побоище оборотней сразу напомнило мне дела минувших лет, и я ухватился за эту возможность, как утопающий - за соломинку.

- Это точно будущее? Может, ты видела что-то из прошлого? Или прорицатели так не умеют? Просто... Относительно недавно имел место неприятный инцидент между оборотнями и масонами. Пролилось много нашей крови, и... Я там тоже был.

В том, что мою кровь использовали для призыва кого-то, мало приятного, но это уже дело прошлое - и горевать по этому поводу как-то поздно. Всяко лучший вариант, чем участь жертвы в жутком массонском ритуале!

Я уставился на Марину с испугом и одновременно надеждой.

- Зажило, давно уже... Я и забыл.

Действительно, пятница была совсем недавно, а кажется, что минула уже куча времени. Страшно насыщенные дни наступили - концентрат событий, на них пришедшихся, выше, чем за два года моего бытия оборотнем.

- Бучу затеял? Ну вот, а говоришь, нам поговорить не о чем, - добродушно усмехаюсь в динамик, но взгляд, устремленный в пространство, далеко не добрый. Оклемался, значит. Почему я не удивлен? - Что остальные? Какие настроения витают в нашем, кхм, сообществе после пятничного события?

Жжется. Металл, а горячий. Я с трудом оторвал взгляд от цепи. Якуб вечно таскал ее с собой, и я знал, что не во мне дело, но Зверь не успокаивался. Загнанный поглубже, он недовольно ворчал, чувствуя поблизости серебро.

- Фермы? Я слышал, в частном секторе дома на продажу выставлены, но точнее не скажу. Это надо прикоснуться к Миру Смертных.

Я покопался в карманах, но помимо старой, уже закаменевшей жвачки нашел только две помятые сотки. Да, с аппетитом у меня всегда было хорошо, а вот с деньгами - туго. Дай мне волю, проглотил бы все, что Якуб принес, но во-первых, нас двое, а во-вторых, нужно вложиться в накрытую поляну. Не то чтобы я искушен в манерах, однако сидеть на чужой шее не привык - потому вручил ему деньги, не допуская самого факта отказа. После этого встал тяжелый выбор. Ветчина или... Душа не терпела никаких "или", потому я взял сушки. Себе назло. Тем более, что без попкорна или его аналога рассказывать мою историю было невозможно.

- Стрелять не надо, - покачал я головой, усаживаясь на парапет. - А то Провод всех собак на меня спустит. Знаешь его, нет? Это местный фейский Принц. Царевич, блин, институтских хором. Мы с ним кое-что не поделили, вернее... Кое-кого.

Внутри крепло ощущение недосказанности. Если уж взялся рассказывать, так надо с начала и до конца.

- Все беды от баб, а когда баба дура, проблем вдвое больше. Нельзя ведь доверять феям! Но нет, спасти кого-то там больного хотела, родственника, что ли. Проводу и париться не пришлось. Напряг свои связи, пациента в Москву-то и отправили. Сказка, скажешь, да? Марина тоже так думала. Взамен она Проводу пообещала, что "сердце ему отдаст, когда время придет". Что-то про любовь себе вообразила - говорил же, что дура! А оказалось, что Провод говорил буквально. Для ритуала чьего-то свежее сердце требуется, с Феей связанное. Сказка-то страшная оказалась... - я вздохнул. - Вот Марина ко мне и прибежала. Боится, не хочет умирать, сидит теперь в моем логове и трясется как лист осиновый, а ее бабка шум в Академе подняла, мол, в лесу маньяк завелся, что девок похищает. Провод науськал, не иначе. Все требует ее выдачи, сделка у него горит, а я не могу, понимаешь! Хоть она и дура, но не по-людски это.

"Знал бы, какая шумиха из-за Марины поднимется, выгнал бы ее из лесу..." Не выгнал бы. Потому что дурак, ей под стать. Я хмуро подытожил:

- Все беды от баб, Якуб, - и заел сию мудрую мысль сушкой.

Предположение Скарлет заставило Фернана побледнеть. Еще недавно с Керо все было в порядке! Неужели резко стало хуже? Много воды выпил? Да нет, он ведь следил за этим... Но увиденное и сравниться не могло с тем, что маг застал!

В голове тотчас пронеслись немногочисленные книги о культуре Зы и о сепуку, к которому в исключительнвх случаях прибегали воины Империи. Неужели?.. Твою мать, Скарлет ведь не такая страшная, чтобы женитьбе на ней предпочесть смерть!

Поэтому первое, что смертельно бледный Фернан сделал, влетев в комнату, - это выхватил из рук Керо его катану.

- Стрелять?

Алина неуверенно вытянула руку в сторону батареек. Прищурилась, ну, хотя бы попыталась. Там, рядом с батарейками была Киса, которую Алина уже роняла на пол. Пусть она мягкая и ей не больно, но...

- Нет, - тихо произнесла роботесса и, будто испугавшись своего ответа, взмахнула руками. - Это ведь очень опасно! А вдруг я в нее попаду? Нет, так нельз...

Стремясь убедить Чифа в рискованности этой затеи, Алина чуть увлеклась. Неосторожный жест рукой, интуитивное шевеление пальцами - и пуск нажат.

Случайно выпущенная пулька устремилась к датчику сигнализации.

Закуска встала поперек горла, когда Якуб пронзил меня взглядом. Совесть жжет сильнее алкоголя. Я выдерживаю пару секунд, а затем опускаю голову. Щеки вспыхнули виноватым румянцем.

- Конечно, нет, - еле слышно ответил я. Пальцы не щелкают, трещат в нервной хватке. Как они еще целые у меня, не понимаю. - Прости, это... Это не в твою сторону, просто от других я такое вижу часто. Не то чтобы всегда, но регулярно... И оно копится внутри, камнем на душе висит, потому что я не понимаю, почему так! А поделиться не с кем. У меня ведь только ты да Марина есть, больше никого. У нее сейчас и так проблем хватает, с ними бы прежде разобраться. Только ты и остаешься... А одному тошно. С Ним говорить не хочу. Он опять всяких гадостей нашепчет, как обычно...

Я помотал головой, будто волк, запертый в душной клетке на солнцепеке. Мысли, как и сознание, плывут куда-то на теплых хмельных волнах, по неизвестному мне течению. Куда их вынесет? А есть ли разница?

- Не ты один. Я бы тоже поступил иначе, гляди, и Феи те живы бы остались, - рассеянно киваю. - Но, знаешь, горевать о том, чего не изменить, - пустое. Это должно уроком стать, чтоб, это... чтоб больше таких ошибок не было.

Я похлопал Якуба по плечу, искренне желая его утешить, как вдруг меня повело в сторону. Локоть задел стоящую на столе кастрюлю, и ее содержимое непременно оказалось бы на полу, кабы не звериные рефлексы. Рука мигом сорвалась с плеча Охотника и подхватила кренящуюся кастрюлю. Движение резкое, молниеносное и толком не осознанное. Я водрузил картошку на место и с тихим стоном потер переносицу.

Алкоголь не только развязывает язык и расправляет иллюзорные крылья. Временами он подтормаживает мысли, не поспевающие за внезапно возникшей свободой. Наверное, оттого до меня не сразу дошло то, что сразу резануло. Не слух. Душу.

- Мне ты не приносишь проблем. Раз это тебе важно, стоит попытаться и... Стой. В смысле голову вампирши на блюде? Ты меня разыгрываешь? Знаешь ведь, я не силен в словесных играх...

Я потер переносицу, пытаясь собраться, устремил на Якуба недоумевающий взгляд и шестым чувством вдруг понял, что ни черта он не шутит. Сердце ухнуло куда-то вниз.

- Якуб, нет... Этого не может быть, - я смертельно побледнел, не в силах двинуться с места. Глаза - как два колодца с тьмой, что оставила от радужки одну тонкую полоску, а внизу плещется испуг. Отчаяние. Неверие. И слабая, идущая камнем ко дну надежда, которую сколько ни цепляй когтями, не удержишь. - Я что-то перепутал, да? Ты ведь не можешь говорить об отрезанной голове будто о сувенире, который не везде продается! Да еще так, словно это проблема меньшая, чем какая-то тарелка!

Лилит

- Представляю, - Ичиго кивнула и с детской непосредственностью добавила: – Ты бы быть красивая невеста. С ритуальный косы, с роспись по всему телу. Очень красивая. Твой муж быть очень счастлив.

На вопрос о магии она покачала головой.

- Нет. Я не колдовать, не иметь такого намерения. Я… очень бояться тогда. А когда бояться, тогда нельзя дремать. Не выходит, - Ичиго опустила голову. Ее пальцы нервно скручивают худое одеяло. – Я не есть сильный Дремлющий. Я должна была учиться, много учиться у… Нет. Не есть важно.

Девочка подняла голову и улыбнулась, быстро протерев глаза.

- А ты? Как ты не бояться в бою?


Тодд

- Было бы нужно, ты бы опоздал года на два, - грубо ответил повар. - Не сахарные мы. Что это? Бардак, да и только. Через день такое, уж оскомину набило, не говоря уже о...

Гластиар вытер разбитые костяшки о фартук, оставив на грязной ткани багровые разводы.

- Чего надо?

В памяти Фридриха всплыло многое, и далеко не все из этого было начертано черным по белому. Многие выводы он сделал сам, обладая и редкой для своего возраста прозорливостью, и огромным количеством свободного времени, необходимого, чтобы свести воедино сведения из экономических, исторических и хвалебно-медовых трактатов о султанах. За период властвования последних двух Гласиас перенес и тяготы, и новый расцвет. И правящий султан, Азиз по прозвищу Вер’Клеан, и отец его, Анмар, были похожи в одном. Они сочетали в себе лучшие черты гластиарского народа, а именно – находчивость и изворотливость. Правда, в случае Анмара, давно почившего, они сдабривались и щедрой порцией решительности, жесткостью, а порой и жестокостью. Султана минувших лет назвали «тигром» очень метко: словно этот грациозный хищник, следовал он к поставленной цели и также беспощадно рвал ее на куски, не обращая внимания на душераздирающие крики. В эпоху его правления Гласиас хоть и подвергался нападкам кочевников, но не слишком от этого страдал. У него были причины поважнее – золото, столь излюбленный гость для любого кармана, утекал в источник крайне сомнительный. В магию. Анмар вкладывал огромные средства в развитие магии Гласиаса и оттого не заслужил у народа пламенной любви. Зато, в преклонные лета заслужил уважение – за верность избранному пути, ведь благодаря Анмару маги Гласиаса достигли небывалых высот. Больше ничего об этом Фридрих не знал, но и эти сведения стали результатом долгой хронологической сверки упомянутых то тут, то там событий. Жестко подавленные восстания, некоторый упадок процветавшей прежде торговли, купленный Орденом Магов Амарантайна артефакт из зачарованного алмаза, добыча которого началась как раз в период правления Анмара… Маги Гласиаса ревностно оберегали свои секреты, но то, кому они обязаны их рождением, сокрыть от Фридриха не удалось.

Что касается правящего султана, Азиза, то путь его к трону был тернист. Отца он лишился, будучи еще ребенком, причем средним сыном, и восхождением на трон был обязан своей матери Иефтин Клеан, что значит с гластиарского "лисица". Может, прозвище Хитрый Лис, Вер’Клеан, досталось ему по наследству, а может, Азизу и впрямь передалась материнская хитрость – но суровостью отца он не отличался, чем заслужил любовь народа. Гибкость и одновременно смелость позволили ему расширить сферы влияния Гласиаса без крови, через торговлю. В остальном султан Азиз также предпочитал не марать рук – и все же выходил из многих ситуаций победителем. Это наводило на определенные мысли. Руки, может, и чисты, а совесть? Ответить мог разве что он сам.

Как бы то ни было, на возведенном тигром холме разрасталось посаженное лисом гибкое деревце. Его продолжат заботливо взращивать наследники Азиза. Сыновей у него было много и, учитывая ту ожесточенную борьбу за первенство, что развернулась во время войны с кочевниками, характером лисята пошли в отца.

На протяжение всей речи Фридриха Кастер не спускал с него глаз. Он держал себя в руках, но правая бровь то и дело изумленно приподнималась. Сам факт подобных рассуждений от вчерашнего недоумка был удивителен. Дослушав, Кастер долго молчал, прежде чем ответить.

- Знающий человек и впрямь запросит дорого за такие сведения… Кабы он тут был. А кто я такой? Простой слуга. Слегка смазлив, донельзя нахален. Делает ли это меня знающим человеком? – он чуть улыбнулся. – Если бы делало, я бы ответил: «Какое султану дело до мира и процветания в Амарантайне?». Но я, хвала богам, не знаток в делах великих, ведь ошибаюсь. Интерес есть, конечно, но ровно до тех пор, пока королевские воины не избавят Гласиас от досаждающих кочевников. До того момента, может, и есть смысл угождать регенту, но когда угроза минует… Все может измениться. И тогда туз в рукаве повернет всю игру вспять.

Он снова усмехнулся и вдруг пронзил Фридриха взглядом.

- Но кто будет этим тузом, маленький бастард? Молодой гордец себе на уме, которому наверняка не понравится ждать уготованного игроком часа, или серая тень, о которой никто не вспоминает? Ее-то никто и не ищет. Никто, похоже, и не догадывается, что кровь покойного короля течет не в одном разумном человеке… Вопрос лишь в том, на какие уступки согласна серая тень для того, чтобы выйти из тени. Что для нее важнее - независимость страны, власть над которой дает право крови, или собственное величие?

Я опускаю глаза. Щеки заливает легкий румянец, но не от смущения. Мне стыдно, нестерпимо стыдно за свои подозрения насчет Якуба, который вместо обвинений и укора сказал простое и незатейливое "спасибо". А я в нем сомневался, в своем лучшем друге... Боялся его.

Слов для ответа, как и смелости для того, чтобы взглянуть ему в глаза, не хватило.

Терзаемый этими мыслями, я безропотно взял стопку в руки. Резкий запах, ударивший в нос при неосторожном вздохе, вернул меня в реальный мир. Водка? Да еще и с таким тостом...

На голодный желудок, трезвенник. Не вывернет?

"Так ведь за упокой".

Прохладное стекло холодит пальцы. Пить или не пить? Слова Якуба дали пару спасительных мгновений на раздумья.

- Не мы все это начали, - возразил я, стискивая в руках стеклянный стаканчик практически до хруста. - Они первыми нанесли удар, тут либо дерись, либо подыхай, и без разницы, люди, не люди... В бою милосердию нет места. Кого ты пощадил, встанет и ударит в спину - не тебе, так тому, кто сражается рядом. Это еще хуже. Нет, щадить нельзя. Теперь я это знаю.

Это прозвучало жестко, сухо и жестоко. Настолько, что я и сам немного испугался своей мрачной уверенности и поспешил смягчить сказанное - или же просто оправдаться:

- Ты ведь там тоже был! Мы ничего не предпринимали, пока эти маги не сделали что-то со Златой. Она ждала их для разговора, а они напали! Она...

На ум пришли немногочисленные разговоры со Златой, ее взгляд, насмешливо-снисходительный, но какой-то добрый, и в глазах защипало. Времени не хватило, да. Или желания.

- Она была хорошим человеком, - глухо закончил я и, задержав дыхание, залпом проглотил содержимое стопки. Зря. По горлу потек не кипяток, огонь, и судорожный кашель только мешал ему стечь наконец вниз. Из глаз брызнули слезы. Едва успев поставить рюмку на стол, я согнулся пополам, не в силах сделать столь необходимый вдох. С каждым мгновением удушья нарастала неконтролируемая, дикая паника, ведь мое знакомство с алкоголем закончилось на распитии банки пива на троих за гаражами после школы. И такой реакции тогда не было! Что делать? Как вдохнуть?!

- Что-то ты совсем упала духом. На небесах? Неужели Свет и Добро есть только после смерти? - пусть тема и не слишком легкая, я все же остановился на ней. Марине нужно немного передохнуть, прийти в себя. - Я тоже не слишком верующий. Ну, в общепринятом смысле, но мне кажется, Свет и Бог, что одно и то же, есть в каждом из нас. В душе. Только воспринимают все его по-разному. Кто-то - совестью, кто-то - этаким всесильным старцем, что смотрит на нас из-за облаков и дарует силы отчаявшимся. Все ведь изнутри идет... И неважно, с Изнанки мы или простые люди.

Я внимательно выслушал рассказ Марины. Любая мелочь и зацепка могут оказаться важными, а проштрафиться в столь важном деле мне не хотелось. Письмо? От меня не укрылся легкий румянец на ее щеках.

Не обольщайся. Вспомни, какая она была бледная. Это краски возвращаются, вот и все.

"Ариадна сказала, что одержимость маловероятна... Каков шанс, что это все-таки оно?"

А ты рассуждай логически. Тела кто захватывает? Злые духи или демоны. Если Меченая не может установить одержимость, то кто?

"Значит, не одержимость".

Оптимист.

- Да, провидцы есть. Раз есть и маги, то и предсказатели наверняка имеются, только вот найти надежного среди стольких шарлатанов... - я покачал головой. - Тут без надежной рекомендации не обойтись.

Якуб?.. У него много заказов, может знать если не провидца, так того, кто знаком с таковым, но вот позвонить, ускользнув от непростого разговора, нельзя. Он сделал для меня так много, что махнуть хвостом я не имею права. Да и не хочу. Владимир?.. Да, у мага наверняка есть связи с настоящими профессионалами, не притворщиками. Только вот он ждет от меня контакта Уварова и вряд ли поможет, не получив желаемого. Не настолько тепло и душевно прошел наш разговор, чтобы он кидал добро в колодец. Оба варианта по-своему сложны, но второй мне представляется более быстрым. В конце концов, навести справки не так изматывающе, чем виниться в собственных грехах.

- У меня лично нет знакомых прорицателей, но есть те, кто может с ними свести. Так что это возможно устроить. Не переживай.

"Но если Марина предсказатель, то, значит, она видит будущее? И что значит это видение? - я задумался, уставившись в пространство. - Сверкающая корона, которую сняли и раздавили... Война Дворов? Правитель одного низвергнет другого?"

Стена воды - боевой рубеж, ГЭС. Разорванные тела - тот монстр с щупальцами. Мне продолжать или сам догадаешься?

"Нет. Мне же там дежурить сегодня..."

Можно откосить, раз грядет бойня.

"И подставить Марину? Ну уж нет! Да и я слово дал, нельзя нарушать наше с Немед соглашение!"

А сдохнешь - еще больше подставишь. Глянь на нее, куда она без тебя?

Здесь с ответом я не нашелся. Из внутреннего диалога с самим собой меня вырвало прикосновение чужой ладони. На миг стало немного больно - ненароком она задела ожог от серебряного перстня, но это был короткий укол, не более. Рука Марины оказалась такой хрупкой, тонкой по сравнению с моей.

- В долгу? Марин, ты ничего мне не должна. Я хотел и хочу, чтобы у тебя все было хорошо, потому что... - я осекся, отвел глаза. Стоит ли продолжать? Это ведь не к месту ни черта... Но та тень смущения, что я заметил у Марины при упоминании о письме, придала мне решимости. Не будь ее, может, духу бы и не хватило. Я глубоко вздохнул, как перед нырком, и продолжил: - Потому что ты мне очень дорога. И я хочу, чтобы ты была со мной. Всегда. Забудь всю эту историю с Феями и не думай, что ты мне чем-то обязана! Я в любом случае тебя не оставлю и помогу тебе всем, чем смогу. Просто ответь... честно... ты бы хотела того же?

Последний вопрос заглушается лихорадочным стуком сердца. Я смотрю на нее искоса, не убирая и не сжимая ладони. Марина может как остаться, так и выскользнуть... Беспрепятственно.

Узнав, что Керо ушел сам, маг испытал невероятное облегчение и в то же время возмущение. Во-первых, он обещал вернуться до заката, раз не пришел, значит, что-то стряслось и все равно нужно его искать, а во-вторых, нехрен оставлять такие непонятные записки! Вот Керо вернется, Фернан ему покажет.

Забавно говорить: "Всем успокоиться", а сам будто на углях стоишь.
Вот тут Фернан вскинулся - он же старается что-то предпринять! - но при этом посмотрел на Эйлин. Очень и очень зря. Поток цифр, каких-то шумов и писка снес все его собственные мысли, словно лавина - городок у подножия горы. Маг судорожно отвел взгляд, взглянул на Рансумонмон и окончательно раскаялся в своей случайной ошибке. Ее испуганный, возмущенный и одновременно смущенный голосок изумительно оттенял галиматью Эйлин! Сейчас Фернану было абсолютно фиолетово, что он там не услышал. Ему хотелось одного - чтобы все вокруг перестали думать! Хотя бы делали это не так громко! Он же просил, а-а-а, неужели это так сложно?!

Рискуя стереть зубы в порошок, Фернан направился к выходу из гостиницы. Дуб. Чертов дуб и чертов Керо, где эта пара?!

Майк стукнул рукой по груди, и под его рубашкой что-то звякнуло. Похоже, это были осколки мечтаний Доминика, что намеревался ознакомиться с документами вперед всех остальных. А кейс-то заперт! Нет, в Морнингстаре ему однозначно не фортило.

И появление Виолы было очередной ложкой дегтя в бочке с дегтем. Доминик покосился на Артура. Рука порядка? А какие они, порядки в этом мире? Отвечают ли они Конституции США, Уголовному и Гражданскому Кодексу или же на территории штата свои законы и правила? Например, позволяющие гоблинам держать парковку в оккупации и шантажировать мирных, ни в чем не повинных людей! БЭК - что это еще за организация такая? В этом единственном Доминик был с Артуром согласен, в остальном же он считал нежданно появившегося братца немного недалеким. "Станет спокойнее", да-да. А то, что Маршал из психованного родственничка превратился в опытного полевого агента и по совместительству психованного родственничка, не смущает?! У него могут быть связи с коллегами, могут быть шпионы и пособники среди старых товарищей. И, разумеется, они все вместе попрутся в фамильное имение Варлоков! А дубликаты ключей не сделать?

- Доминик Уильямс, - поприветствовал даму Доминик, также протянув руку для рукопожатия. - Надеюсь, в этом городе действительна федеральная программа защиты свидетелей? По моей скромной оценке, текущая ситуация под нее более чем попадает. И будьте так любезны, перед тем, как мы куда-либо отправимся, поясните, что Вы имеете в виду под урегулированием сверхъестественной активности? Я не совсем Вас понимаю, как не понимаю и полномочия, коими Вас наделили. Посильная поддержка. Она включает в себя полную защиту наших прав, определенных действующим законодательством США?

Под конец он мягко улыбнулся и пожал плечами, мол, простите за глупые вопросы, но я вынужден их задать. Сверхъестественная активность. А не их ли засиявшие татуировки ее повысили? Или танец выживания Доминика в паре с озверевшим гоблином? Ну нет, пока он не выяснит намерения и полномочия Виолы, хрен куда он с ней поедет!

Горечь в голосе мага от меня не ускользнула. Ага, это я удачно зашел!.. Но неудачно выразился и почти что все испортил.

- Использовала? Нет, нет! - спеша переубедить его, я взмахнул руками, замер как вкопанный и медленно, закусив губу, вернул их в прежнее положение, скрещенными на груди. - Ариадне Вы очень дороги, правда, она...

Стоп! Ты точно хочешь это говорить?

"Да. Иначе его последняя надежда будет растоптана, и он, обидившись, уйдет. А на деле ведь все не так!"

Ариадна оторвет тебе голову и закопает рядом с тем вампиром, если узнает.

"Я знаю".

- Она к Вам неравнодушна, - после долгой паузы произнес я. - Только вот женщины любят не так, как мы. Вы можете приезжать закапывать труп вампира в лесу или держать оборону против вампира-подельника, но без должной обертки... Красивое оформление им нужно не меньше, чем содержимое. Второе у Вас уже имеется, в отличие от демона. Думаю, если Вы поработаете над первым... У Вас получится заглушить Его голос.

Я окончательно потерялся и смутился. Нашелся советчик. Сам-то знаток женской психологии, а? Но я правда не понимал, отчего женщины так падки на банты и розы... Хоть бы Марина не была такой, а то у меня нет и шанса.

Чтобы вернуть разговору былую бодрость, я ухватился за то, что относилось ко мне напрямую. К оборотням.

- Значит, нападение возглавлял не Уваров, а некий Чёрнобур? Я о нем не слышал, но не удивлен. Когда мы виделись в последний раз, у Уварова были очень серьезные проблемы со здоровьем, - о том, кто стал их причиной, было скромно опущено. - Я не знаю больше никого, кому нужно нападать на магов, но на всякий случай стоит проверить. Стая Уварова - очень удобное прикрытие. Даже слишком удобное.

Когда чародей пожелал переговорить с кем-то еще, я прикусил губу. Задумался.

Не пались. Сейчас не время хвастаться.

"Но я могу ему помочь... И не только ему".

Он все скинет на наши плечи! А ты выдержишь? Давай-ка посчитаем: Феи со своей войной, Марина*, Уваров, Ордо Драконис, вампиры, коих ты ночью подрал. Еще и Меченая прибавится, если этот разговор всплывет. Тебе точно заняться нечем?

"Но так нельзя! Если начнется война, много волков и магов погибнет ни за что, а я могу этому помешать! Мое влияние..."

Ты не Питер Паркер, чтобы всем помогать без последствий! На себя взгляни, полнолуние в разгаре, а ты спишь урывками! И этой ночью тоже спать не будешь! Свалишься. Подумай хоть немного о себе..

- Так говорите, - я устремил на Владимира тяжелый, но твердый взгляд. - С недавних пор я вхожу в тройку сильнейших оборотней города. И по силе, а значит, по влиянию нахожусь выше, чем Уваров. Пользуйтесь случаем.

Ле-ме-ге-те... Что? Я понадеялся, что моя растерянность отразилась на моем лице не настолько явно, чтобы я показался полным профаном в эзотерике. Так оно, конечно, и есть, но выглядеть дураком никому не хочется.

- Да, я хотел поговорить именно об этом и то, что я скажу, напрямую связано со сферой ее профессиональных интересов. Понимаете... - я стиснул кулаки до хруста. Вроде как он и в курсе, а вроде как и прямо не сказал, что знает, что Ариадна - Меченая. Нет, не рискну я называть вещи своими именами, но в плетении словесных кружев я не силен совсем. - Ее главное ремесло подразумевает не только большую ответственность, но и определенное влияние на нее со стороны, кхм, вышестоящих чинов. И это не только влияние в интеллектуальном и мировоззренческом плане, ну то есть и это тоже большую роль играет, но...

Моя концентрация на скользких формулировках полетела к чертям, стоило глазам скакнуть с лица собеседника на перстень. Вот зачем он его напоказ выставил, а? С камнем таким еще, как у кинжала на полке... Один комплект? Он коллекционер? Или имеет суицидальные наклонности, провоцируя меня? Зверя?.. Нет, все же меня. Эта мысль была сколь горькой, столь и отрезвляющей. Усилием воли я оторвал взгляд от источающей угрозу вещицы и устремил его на слушателя.

- Это разрушает личность Ариадны, преобразовывает, делая себе подобной. Она, ее запах и его... - я снова подзавис, пытаясь придумать обтекаемую формулировку. С каждым предложением подбор слов давался мне все труднее. И вкупе с раздражающей аурой серебра это бесило, очень бесило! - Этот процесс уже перевалил за половину, но это еще не самое важное. Мне кажется, имеет место влияние и на мнение Ариадны насчет происходящего с ней! Она сама не понимает, насколько все плачевно, и не хочет меня слушать! Точнее, не хочет услышать, но Вас, Вас-то она наверняка послушает! Поэтому я и здесь! Вы ведь поняли, что я имею в виду, да? Если поняли, так скажите прямо, а если нет, я не буду отнимать более Ваше время!

Под конец я рассвирепел. Сдержанный, напряженный тон сменился на горячий, полный бессильного отчаяния и переживаний. Моя выдержка иссякла. Я и в обычных разговорах слова не всегда связываю удачно, а в такой рискованной беседе и вовсе безнадежен. Зачем вообще играть в этот официоз? Разговор имеет смысл, если только оба мы представляем, о чем идет речь! Если это не так, на кой хрен тратить время на пустой треп? Я перейду сразу к финалу, и на этом мы расстанемся.

Понедельник, 9 часов утра.


Прошел всего лишь час. Сколько тут ни метаться, на ответ Якуба это не повлияет.

Я ничего не ответил, продолжая мерить поляну шагами. Десять на десять, туда-сюда, и каждый раз, поравнявшись с логовом, бросаю нервный взгляд на телефон с темным экраном. Всего лишь час? Уже час. Целый час. Целый час Якуб молчит.

Он может спать. Он мог вообще не увидеть сообщение, а ты себя накручиваешь! Успокойся!

"А вдруг прочел, но не отвечает? Не хочет меня видеть? Он меня теперь ненавидит, да? Еще бы, человека сожрал, стольких убил, из универа унес, а Злату там оставил..."

Так пошел бы к нему и все выяснил! Или боишься? - голос Зверя стал тише. Казалось, он не злится, а больше сочувствует... Мне? Себе? - Слушай, ответит - пойдешь сегодня. Не ответит - завтра заявишься без приглашения, вот и все. А теперь перестань метаться, рану только зря тревожишь.

- Да... Да, - я сел на матрас, положил подбородок на колени, стараясь не смотреть на телефон. Не думать о Якубе. Не думать о Якубе, думать о чем-нибудь другом. Злата. Нет, не подходит, ищи что другое! Есть... Есть хочется. Меня вновь замутило, и я зажмурился, поспешно припоминая детали прошедших дней, ища, за что зацепиться.

Ариадна. За ее историю я и ухватился словно утопающий - за соломинку.

Вчера я был не в состоянии трезво мыслить, слишком уж разнервничался. Теперь, после недолгих раздумий, ее ответ на мое "Почему?" перестал меня устраивать. Она ведь искала выход раньше! Пыталась расстаться с жизнью, не из праздного интереса же... Я погрустнел, уткнулся носом в запястья. В какой момент все изменилось? Это отчаяние иссушило ее, или она и впрямь, не в силах получить главного, начала радоваться мелочам? Подаренным цветам, красивым словам, на которые демон наверняка горазд... Имею ли я право рушить этот уютный мирок, что она создала для себя, который ей служит утешением? Быть может, не стоит Ариадну трогать... Нет! Это демон создал вокруг нее своеобразный вакуум, не она сама! Из горла моего вырвался полный досады стон. Я не понимаю, как можно этого не видеть! Это же очевидно, и было очевидно для Ариадны прежде, раз она боролась, почему же тогда...

Я замер, когда вдруг осознал ответ. С него и начался наш разговор. Шестьдесят процентов. Больше половины. Так ведь было не всегда.

Ну конечно! Я вскочил на ноги, возбужденный своей догадкой, вновь принялся мерить поляну шагами. Голос в голове, признавая свое бессилие, молчал. Раньше такого совпадения не было, вот Ариадна и боролась! Кто даст гарантию, что утраченное "я" не оказывает влияния на ее мысли? То, что прежде не давало покоя, отпустило, то, что мучило, держало в рабстве, теперь необходимо для существования! Как я сразу этого не понял? Ариадна сама может не осознавать, что послужило причиной перемене мнения. Она как... как наркоман, который никогда не признает, что с каждым уколом он деградирует, теряет себя!

Она не будет тебя слушать.

Холодный рык Зверя остудил мой пыл. Я остановился, продолжая этот мысленный диалог с самим собой.

"Да, не будет, но это не повод отступать!"

Помогать тем, кто помощи не просит, - дело неблагодарное. Нарвешься.

"Больной человек и не будет просить помощи, потому что он не в себе! Выходит, нужно его бросить, да? Ариадна сама не понимает, что с ней! Вот когда она придет в себя, полностью осознает происходящее и скажет мне отстать... Тогда я и отстану. А до тех пор, нет, я ее не брошу!"

Это не отменяет того факта, что слушать тебя Меченая не станет.

"Меня не станет... - я устремил задумчивый взгляд в лес. - Но есть и кое-кто другой, гораздо более важный".

Ты сдурел?! - рев Зверя заставил согнуться пополам и зажать уши. - Тебе врагов мало? Текучие, стая Уварова, теперь еще и Орден магов с вампирами! Хочешь еще и Меченую в этот список добавить? Она тебе голову оторвет, если узнает, что ты ее другу все пересказал!

"Если узнает".

О, наша совесть во плоти решилась на хитрость? Не ври себе, при следующей встрече ей хватит одного взгляда на тебя, чтобы ты раскололся и признался. Ты про книжку-то умолчать не смог, куда тебе это утаить!

- И пускай! - воскликнул я в злом отчаянии. - Пускай Ариадна узнает, я делаю это не для того, чтобы услышать от нее "спасибо". Да, она меня возненавидит, но это ей на благо! И если это поможет открыть ей глаза, мне этого будет достаточно.

Зверь примолк, ворча, что когда на границе моего леса столкнутся все мои недоброжелатели, вот тогда я постигну всю глубину своего идиотизма. Столкнутся - и передерутся, да? Я невесело улыбнулся, подхватил сумку с оружием и неловко набросил на другое, непривычное плечо. Перевязанная рука ныла. Ее и впрямь стоило поберечь, пока рана не затянется. Свитера-кольчуги у меня не было, Якубу отдан. Я заменил его старой толстовкой и, преисполнившись какой-то тихой решимости, зашагал прочь. Меня Ариадна не слушает, но тот, к кому она неравнодушна, может до нее дозваться, пробиться сквозь этот слой демонической ваты, в котором ее повелитель держит свою куклу! Даже крошечный шанс на это стоит всех рисков... Не убьет ведь она меня? Это главное, а остальные раны затянутся, оставив только шрам на коже, не в душе. В душе я знаю, что поступаю правильно.

Вот и ее дом, забор. Запах "друга", того самого мужчины-помощника, еще витает в воздухе. Уловив его, я прошел по дороге и обнаружил, что обратно он уехал на машине. Это осложняло дело. Автомобиль в городе выследить невероятно трудно даже для человека с тонким нюхом, ведь их так много - и они так похожи, в отличие от людей.

Но я не человек. Я оборотень, и это осознание тяжелым камнем ложится на душу.

Уловив нечто в запахе металла, выхлопных газов и резины, я встал и уверенным шагом пошел по следу. Кем бы ты ни был - от оборотня не уйдешь.

Я взглянул на Ариадну не с жалостью. С сочувствием. Обреченность, приправленная неизвестностью... Я даже представить не могу, каково это. Хотя нет, могу. Мне знакомо чувство, что с тобой что-то происходит, чему ты не в силах помешать и с чем не можешь в глубине души смириться. Только вот в моем случае это кратковременно, хоть и повторяется каждый месяц. В случае Ариадны изменения растянуты во времени и, что еще хуже, скрыты. Это куда хуже.

- Мне кажется, первоначальный вариант был точнее, - с легкой улыбкой заметил я. - Местному, Парящей Мысли. Этот Двор как раз обосновался в Академе и как раз втянут в войну с другим Двором... Так что, можно сказать, я пришелся очень к месту. А жаль. Область применения оборотня всегда рассматривают как-то однобоко. Я вон, готовлю хорошо. Или это только мне так кажется?

Я чуть усмехнулся и кивнул на блюдо с бутербродами, коих там остались единицы. Не то чтобы я нарывался на похвалу... Скорее, пытался поддержать непринужденный тон беседы, ну, насколько мог с моей косноязычностью.

Лекцию про демонов я выслушал с нескрываемым интересом. Даже честно попытался представить уродливого и страшного демона, в его собственных глазах - красавца, и в особенности тех, кто такому чудищу согласится служить. Получилось не очень. То ли фантазия перед полнолунием скуднеет, то ли хозяин Ариадны вовремя просек безнадежность такой стратегии и избрал более выигрышную. Не отличить от обыкновенного мужчины... Это опасно. Заметить его инаковость поможет разве что запах. Я вдруг вспомнил Злату. Она тоже пахла как-то странно, но хватило сопоставления, чтобы отместь страшное предположение. Запах от рубашки был приятным ароматом с малой примесью чего-то человеческого. В случае со Златой все наоборот. Она не смертная, но и не демон. Хотя какая разница, если я пообещал помочь?

- Так а в чем удовольствие набирать слуг, которые вынуждены исполнять его приказы? Не по своей воле, принужденно. Такое отношение плодит страх и ненависть. Также и в волчьей стае. Авторитет вожака держится на силе, но стоит ей подвергнуться сомнению, как трон потеряет свою устойчивость, пока кто-то молодой и сильный не свалит его окончательно.

Каковы последствия поражения для Уварова? Он хотя бы выкарабкался? Я поймал себя на том, что мне немного жаль его. Не как оборотня, не чуравшегося охоты, не как лидера, решившего под прикрытием святой мести подмять под себя всех волков Новосибирска. Нет, Уваров сам довел конфликт до драки, и мне не стыдно. Мне жаль его как человека, чья борьба не закончится вырванной из лап смерти жизнью. Ему предстоит борьба с теми, кто еще позавчера был полностью на его стороне, а теперь невольно облизывается на место вожака. Не все восстанут против него, но эту волну не загасить. Она рано или поздно накроет его с головой, и стаю возглавит кто-то другой. Кабы сутью вожака было не силовое превосходство, у Уварова был бы шанс остаться на своем месте... Но это не так. Поэтому я и не люблю стаи.

- Куда более надежным гарантом преданности является уважение, хотя демон его, наверное, и не заслуживает.

Я прикусил губу. Стоит ли продолжать? Ариадна не ответилв на вопрос про освобождение. Повторять его я не стал, чтобы не лезть ей в душу без спроса, но где лежит та самая черта?

- Простите, если я спрашиваю о слишком личном, но Вы защищаете его. Называете покровителем, а в это слово вложен совсем иной смысл... Не тот, каким обладает держащий Вас в рабстве демон. Или я слишком цепляюсь к словам?

- Нерушимы и неприкосновенны, говорите? - вот тут я задумался. Почему тогда и демонов, и Фей относят к Хаосу, если и те, и другие сильно ограничены правилами? Хаос, он же потому и хаос, что не подлежит контролю. Это... Это как-то нелогично.

Привычку Ариадны вслух отвечать своим мыслям я уже заметил, хотя от полного ужаса восклицания "Это был ты!" малость струхнул, приняв это на свой счет. Видимо, это относилось к демону-хозяину. Как там его Ариадна называет? "Покровитель". Это еще более нелогично, чем подчиняющиеся законам хаоситы. Покровитель - это некто мудрый, помогающий, наставляющий на путь истинный, "кров", что значит "защита" и "доверие". Как-то не очень тянет на того, кто держит Ариадну в рабстве. Я покосился на висящую на спинке стула рубашку, слушая ее рассказ.

- Что с Вами случится, если совпадение будет полным? Вы станете куклой в его руках? И есть ли шанс освободиться до этого момента? - с замиранием сердца спросил я. Инстинктивная, вскормленная предрассудками неприязнь сменялась сочувствием к Ариадне. Терять себя - ужасно. Я могу ее понять, в своем, извращенно-зверином представлении, ведь и сам, каждое полнолуние, почти теряю связь с Человеком, уступая место Зверю. Отличие в том, что после лунной ночи обязательно восходит солнце, а тут вечная тьма. Тьма, в которой обитают эти коварные создания, не только играющие на человеческих пороках, но и, оказывается, держащих своих слуг в неволе. Еще хуже, чем я предполагал. Это чудовищно! Как демоны вообще могут ходить по этой земле, они ведь...

Я уставился на рубашку круглыми глазами.

- Это его вещь, да? То есть демон выглядит как человек? - я сам почувствовал, насколько глупо звучит мой вопрос, и щеки мои чуть порозовели. Ну не разбираюсь я в хаоситах, ну грешен, чего скрывать. Незнание лучше нежелания знать. - Я, я представлял их как-то не так... Точнее, совсем не так! Зачем им вообще тогда слуги, если они могут затеряться в толпе, практически не привлекая внимания, и делать все сами?

Сука! Доминик не на это рассчитывал, обронив по ходу фамилию богатой матушки, провались она в ад! Что это за тварь?! Что за чертовщина здесь происходит и почему лучший день в его жизни рискует стать последним?!

Эти вопросы пролетали в голове несостоявшегося миллионера, пока он уворачивался от ударов этой мразины. Один удар, один вопрос. Никогда Доминик не был так близок к смерти! Он не сводил с твари вытаращенных глаз, действуя больше на рефлексах, инстинктах. Сюрреалистичность происходящего зашкаливала. Даже когда Доминик сбывал дурь в стенах приюта - сбывал после того, как первый и последний раз попробовал! - его так не накрывало. Да и было это лет двадцать назад! Двадцать лет, полных неудач и унижений!

Увернувшись от очередного удара когтей, Доминик перекувыркнулся, наращивая дистанцию, и еще на выходе из кувырка выхватил из кобуры пистолет и шмальнул предупредительный в воздух. Нет, он не сядет в тюрьму за превышение самообороны, будучи в шаге от наследства! Он не такой идиот, чтоб словить за приход реальный срок! Следующим молниеносным движением Доминик направил верный Кольт в сторону бывшего мальчишки. Кинется - получит порцию свинца прямиком в морду.

Спешно сброшенная одежда, обувь... Я аккуратно переступил через них и продолжил свой путь по чужому дому. Запахи не отличались свежестью - значит, воняющие серой существа отступили? Несмотря на тишину и отсутствие каких-либо шорохов, я держал молот наготове и проверял каждый поворот. Дошел до зала и... И остановился в некоторой прострации.

Нет, с Ариадной явно что-то не так. Не внешность, не запах, а образ мышления. После закапывания в лесу трупа мирно спать и выходить к пылающему праведным гневом соседу заспанной и безоружной. После сжигания полицейской машины и драки во дворе напиться и уснуть у камина, я... Может, я чего не понимаю в жизни? А, неважно. Я бесшумно вошел в гостиную. Твою ж мать, теперь и алкоголем несет. Сперва сера, теперь виски - удачный выпал день... В носу снова защекотало. Я прикусил язык, чтобы вновь не чихнуть, и, ничем себя не выдав, подошел к Ариадне. Присел рядом на корточки, всматриваясь в умиротворенное лицо. Обычно на спящих людей смотреть не принято, они слишком беззащитны, но заинтересованные, дружелюбно настроенные собаки такими вещами не заморачиваются, вот и меня ничего не смутило. А она красивая... Даже слишком. Ариадна как будто сошла с фото мастера, слишком любящего фотошоп. Зачем только пьет, непонятно... С алкоголем красота уходит столь же быстро, сколь и здоровье.

Впрочем, пялился я на нее не только из праздного любопытства. От нее пахло кровью, значит, ранена. Свежую перевязку не заметить было трудно. Я не слишком сведущ в медицине, но вроде бы ничего опасного... Кроме запаха. Мало того, что сама Ариадна пахла как-то странно, не совсем по-человечьи, ее аромат переплетался с тем, который я узнаю с закрытыми глазами. Вампир. Это кровь вампира.

Я нахмурился, поднялся во весь рост, оглядываясь. Точно, у Ариадны ведь были проблемы из-за Эрика... Кто-то из их братии пришел мстить? Вампирам это свойственно не меньше, чем оборотням, только вот в отличие от волков они не гнушаются помощью. Мог ли этот вампир прихватить с собою эти комки серы? Более чем, но это не объясняло, зачем сжигать полицейскую машину. Я подумал о Раневском и отмел эту мысль. Нет, прежде чем его оповещать, лучше побеседовать с непосредственным участником событий. С Ариадной, на которую был брошен уже несколько неодобрительный взгляд. Ну как так? После нападения вампира с хрен пойми какими подручными залиться виски и улечься спать... Это слишком беспечно, так ведь нельзя.

Будить Ариадну я не стал. В подпитии люди не совсем адекватны, плюс она еще и ранена. Пускай отдохнет, а я в другой комнате посижу. Подежурю, вдруг пока она спит, появятся еще непрошеные гости. Помимо меня, мда... Сидеть в четырех стенах было по-прежнему неуютно. Не так, как перед полнолунием, то дикое напряжение уже схлынуло, выплеснувшись в первую ночь, но торчать на улице я все же не рискнул. Там меня легко заметить, а вот предугадать наличие оборотня в доме куда сложнее. Особенно когда он в засаде на кухне.

Сидеть на стуле просто так было откровенно скучно. Я положил молот на стойку, некоторое время залипал на противоположную стену. Блин, даже ящерицы нет... Так и уснуть недолго, а нельзя, этому дому только двух спящих не хватало! Больше от скуки, чем от приступа наглости, я заглянул в холодильник. Потом в кухонный шкаф. Дабл блин! Как Ариадна вообще живет? Яиц нет, молока нет, хлеба тоже, зато кофе тысячи сортов. Ей вообще есть не надо? Но мясной пирог она ведь испекла...

Решив, что этот вопрос в череде еще не отвеченных явно лишний, я вдруг вспомнил об оставленном за воротами пакете. Идиот, надо же его забрать оттуда! Да, в период полнолуния где-то я чересчур осторожный, а где-то рассеянный донельзя. Благо, никто в гости к Ариадне нагрянуть не успел и мой недосмотр не обнаружил. Проблема с продуктами решилась сама собой. Я обнаглел окончательно и поставил вариться яйца. Весь десяток. Это ж не только мне, Ариадна тоже наверняка есть захочет, как проснется, а если до вечера будет спать, так будет ей сюрприз...

Вот хлеб нарезан. Печеночный паштет для намазывания на яйца приготовлен. Эти самые яйца тихо булькают в кастрюле, чай с бергамотом, коварным образом похищенный из закромов хозяйки, заварен. И снова делать нечего. Вот чего я не люблю, так безделья! Это проклятье довлеет над моим лесом, а сейчас, когда звериные повадки во мне преобладают, тупо сидеть и вовсе невыносимо. Я вновь наведался в гостиную, взял с идеально чистой полки книгу. "Мельмот Скиталец", хм... Даже идей нет, о чем это может быть. Я бросил взгляд на спящую Ариадну и внезапно подумал о том, что в чем-то мы с ней схожи. Оба несем за других ответ, только вот я добровольно и это хоть как-то утешает... У нее нет и этого.

Аккуратно, чтобы не разбудить ее, я поправил одеяло и неслышно удалился на кухню.

Похоже, те времена, когда по возвращении домой меня не ждал сюрприз, безвозвратно канули в прошлое. Сперва Марина у меня отсиживалась - в свете текущей войны между фейскими Дворами те разборки с Проводом казались такой мелочью... Потом закопанный труп, а теперь и это. Мда. Мне стоит усилить надзор на своей территории от греха подальше.

Пожар случился за ее пределами, но тем не менее это вызывало беспокойство. Просто так машины, еще и полицейские, не сжигают. Я подошел к машине, заглянул внутрь. Трупов нет, но если и было что-то еще, огонь все уничтожил подчистую. Плохо. Несмотря на отсутствие трупов здесь пахнет смертью и чем-то еще, что с трудом пробивается сквозь резкий запах гари. Чем-то незнакомым, чем-то... В носу засвербило, и по поляне разнесся звонкий чих.

Сера? Тухлая вода? Что за...

Я был на редкость озадачен. Ни разу не встречал столь странного сочетания, даже на ум ничего не шло. Я обошел машину по кругу, сосредоточенный уже на этом запахе. В одном месте серой воняло просто отвратительно, и здесь же стало настолько не по себе, что я не выдержал и отошел в сторону. Тяжелое, давящее ощущение, от которого хочется бежать. Смерть. На этой точке она была особенно сильна.

Далее я осмотрел землю на наличие следов. Они присутствовали, но довольно необычные, как будто... Как будто. Я находился в прострации. Что источало такой зловещий запах? Что оставило следы еле заметные и столь странные? Что произошло с полицейской машиной и, главное, где ее владелец? Рука сама потянулась к карману. Я вытащил телефон с твердым намерением позвонить Раневскому. Слишком все непонятно и запутанно, а машину наверняка разыскивают... Пролистывая список контактов, я отошел от машины подальше и вдруг замер, почуяв знакомый аромат.

Ариадна. Она тоже была здесь.

Мобильник отправился обратно в карман. Не прошло и минуты, как я нашел место, где стояла знакомая Якуба. Даже трава примята, вот! Встав там же, я глубоко вздохнул. Полынь - точно Ариадна, но что еще? Йод... Почти выдохшийся спирт... Кровь. Сердце рухнуло куда-то вниз. Она была ранена!

По запаху я пошел, снедаемый беспокойством. Ариадна была ранена и стояла на поляне, пока происходило... что? Что происходило? Ее следы перемежались с отпечатками автомобильных шин, запах смешивался с серой и болотной водой. Кто бы ни были эти твари, они приехали и ушли от пожара вместе. Или ее держали насильно, под надзором? Это объясняло рану, но ни черта не объясняло, зачем было жечь полицейскую машину! Что за хрень.

Запах вывел меня к дому Ариадны. Ворота заперты. Тишина, но запахов, запахов была просто уйма. Во-первых, свежие отпечатки других шин на дороге. Знакомый по истории с похороненным вампиром запах. Человек. Снова приезжал напарник Ариадны? Впрочем, этот запах перебивался проклятой серой. Ею воняло просто нестерпимо! Я шмыгнул носом, с трудом подавив новый чих, и подошел к самым створкам ворот. Даже через щель со двора несет серой. Они могут быть еще здесь. Начну звонить или стучать - дам о себе знать, а это вот совсем не на руку. Кто бы они ни были, вряд ли ожидают, что Ариадне на выручку придет оборотень. Только бы на куски не порвали, я еще Злате помочь обещался...

Но сколько планов на вечер ни было бы построено, не прийти на помощь, где в ней, возможно, нуждаются, я не мог. Пакет с продуктами сиротливо остался лежать у ворот. Я же отступил на несколько шагов, примерился и лихим прыжком взлетел на забор. Там замер, осматривая двор на предмет врага, и бесшумно спрыгнул вниз.

Ночь укрывает своего обитателя темным покрывалом. В ней теряются звуки битвы, да и звуки города едва пробиваются сквозь свистящий в ушах ветер. Волк несется по спящим темным дворам аки птица. Мышцы работают слаженно, как часы, и лишь в передней лапе застрявшая пуля скребется о кость с каждым прыжком, с каждым движением. Может, и впрямь зверь так мчится на адреналине. Все попытки Охотника как-то дозваться до зверя провалились. Тот то ли не слышал, летя через ночной Новосибирск серебристой молнией, то ли не обращал внимания. Кто знает, что кроется за горящими желтым огнем глазами, устремленными лишь вперед?

Добравшись до частного сектора, где Якуб проживал, волк резко затормозил. Рыхлая земля комьями полетела в разные стороны. Зверь же неожиданно встал на задние лапы, и у Охотника не осталось и шанса удержаться у него на спине. Он повалился на вспаханную мощными лапами почву, а волк сгинул в ночной мгле, будто был призраком темной и загадочной Изнанки.

Путь домой дался куда тяжелее. На спине уже не было ценной ноши, да и рана давала о себе знать. Скользнув под сень родного леса, волк сбавил шаг. К своему логову он и вовсе добрался, заметно прихрамывая. Тяжело опустившись на землю, он некоторое время шумно дышал после долгой скачки, а затем принялся зализывать лапу. Точнее, пытаться выгрызть засевшую в мясе пулю. Вскоре это удалось, но лапа разболелась еще сильнее. Волк вытянул ее, чтобы не бередить лишний раз, и положил точеную голову на землю. То, что он не спит, выдавали разве что немигающий взгляд и нервно вздрагивающий кончик хвоста. Так прошел остаток ночи, а затем наконец рассвело.

Двигаться не хотелось. Не хотелось делать ничего, пусть по мышцам еще и бежала судорога, а покрытую испариной кожу холодил прохладный утренний ветерок. Неплохо бы поспать, но сон не шел. Меня накрыла какая-то апатия и безысходность. Обратившись обратно в человека, я с трудом заставил себя подняться, вымыться и, одевшись, заняться раной. Она уже зарубцевалась, однако все еще чертовски болела. Хорошо, хоть не серебром пальнули. Наложив повязку, я случайно взглянул на купленные недавно продукты. В желудке забурлило. Черт. Не вспоминай, не вспоминай, не надо...

Это все из-за тебя, тварь.

Из-за меня?

Именно так! Это ты их всех убил. Ты человека жрать начал. Ты Злату кинул там, хотя обещал помочь!

Что, кишка тонка признать, что все это твоих рук дело?! - рев Зверя оглушил меня, эхом отразился от стенок черепа. - Да, давай, вали все на меня!

А что, разве я не прав? Она ведь просила унести ее оттуда, а ты пару пуль словил и все! Хвост поджал и смылся!

Когда Зверь чует запах смерти, он сам выбирает встречу с ней, - голос в моей голове стал как никогда гулким. Мрачным. - Кто ищет укромное место, чтобы испустить дух, а кто - битвы.

Что за хрень ты несешь?! Все это идиотские инстинкты! В человеческом обществе они не применимы!

Но ты сам выбрал им поддаться, чтобы стать сильнее и быстрее, чтобы защитить всех, - признавать правоту Зверя не хотелось до безумия, до ломоты в стиснутых зубах. - Неважно, шерсть ли носит Зверь или чешую. Это священное право, его нельзя оспаривать.

Это трусость!

Трусость - это сбежать от Охотника и от того, что он скажет.

Нет! Ему нет нужды ничего говорить, Якуб знает, что той ночью там был не я... Я...

Боишься. Ты его боишься.

Вовсе нет! - вне себя от злости и отчаяния я вскочил на ноги и принялся мерить поляну шагами. Тот случай с Эриком до сих пор не выяснен, он не в счет! - Не боюсь, потому что вампиров убил и Верховного сожрал не я! А ты! Это все ты!

Да. Успокаивай себя этим, - Зверь вдруг заговорил спокойно, даже равнодушно. Совсем не так, как обычно, и я невольно растерялся. - Но перед этим вспомни, как тебя позвали в бою мертвец и драконница. Вспомнил? На чей зов ты откликнулся? Почему?

Злата, - в горле встал комок. Я остановился, зажмурился, вспоминая то мгновение, когда выцепил ее слабеющий голос среди пальбы и треска заклинаний. Что она тогда сказала? - Она... Она...

Она позвала меня по имени.

По щеке покатилась слеза. Затем вторая, третья, и следующие полились уже нескончаемым потоком. Я плакал, пожалуй, впервые за последний год. Да, по имени... И я откликнулся. Я, ведь обличье не играет роли и Зверя не зовут Сергеем.

И Злата меня больше никогда не позовет.

Магической защиты словно и нет, и когти впиваются в трепещущее тело. Маг, не маг - смерти в клыках дикого зверя все боятся одинаково. Пасть вновь наполняется горячей кровью, соленой, щекочущей глотку, сводящей с ума. Плоть разрывается с громким треском и отбрасывается в сторону. Маг трепыхается, пытается вырваться из-под огромной туши. Волк начинает рвать его быстрее, и вот первый кусок скользит по горлу, проглоченный в азарте... Второй...

П-погодите. Нет, нет!

Этот отчаянный крик звенит в ушах, заглушая шум разгорающейся битвы. Волк резко отшатнулся от уже мертвого тела, издавая какие-то кашляющие звуки и мотая головой. Вся морда его перемазана в крови, которая разлетается брызгами, пятная все вокруг. Всех вокруг - своих, чужих... Своих. Своих куда меньше. Своих нужно защитить. Любой ценой! Любой? Именно так, любой.

Цель поставлена. Цель реализуема. Волк неожиданно бросается в сторону. Пули свистят мимо, а заклинания, если что и попало, не причиняют ему вреда. Волк невероятно, пугающе быстр. Его не ведут инстинкты, над ним довлеет разум, в котором звенит одна лишь мысль. Сергей сделает все, чтобы защитить своих - Якуба, Злату, попавших в эту безумную схватку. Даже ценой человека, коего в оборотне стало на каплю меньше.

Слава богу, успел! Пока целый!

Эта мысль проскальзывает практически незамеченной для разгоряченного погоней волка. Каждый прыжок оставляет на паркете глубокие борозды от когтей. Увидев Якуба, зверь только больше разогнался. От него нет проку в дальнем бою, он - оружие ближнего, не зря ведь оборотней кличут машинами смерти. Природа дала им все: плотную шкуру, острые когти и нечеловеческую реакцию, но каждый бой непредсказуем и каждый раз в преддверие схватки сердце начинает биться чаще.

Соседнее окно взрывается осколками, и пронесшийся сквозь него зверь, едва коснувшись лапами земли, устремился к целящемуся в Якуба парню в пиджаке. Нет смысла в грозном рыке, все решают секунды. В нос ударяет знакомый по давней облаве запах. Вампир. Не человек. Можно пускать в ход клыки, и нет врагу пощады! Из поражения с феями вынесен должный урок. Душевные терзания вылились в простую истину: убивай, чтобы не убили твоих. Милосердию место в личных схватках. Тяжелое для мирного оборотня решение, однако наличие за спиной лучшего друга, враг впереди и звериная ярость уничтожают последние сомнения - и Сергей бросается на противника, готовый растерзать его в клочья.

А еще воин...

Брошенный напоследок упрек ранил Бальтазара в самое сердце. Он с неверием и каким-то отчаянием взглянул на Вайори, но та того уже не увидела, исчезая во тьме тоннелей. Она так сказала это... Будто он был недостоин этого звания, будто в чем-то его не оправдал, но в чем? Что он сделал? Задача воина - оберегать и защищать. Это Бальтазар и старается делать, изо всех сил! Пока Кейша не поймет, что последствия некоторых решений неисправимы, она так и будет нарываться на неприятности. И в пылу эмоций пытаясь их исправить, будет делать только хуже, потому что не желает видеть, к чему все может прийти! Да, Кейша юна и неопытна, но война не будет ждать, когда она повзрослеет. Если с ней нянчиться и впредь, то она не повзрослеет никогда. Бальтазару это казалось очевидным. Пусть в своем специфичном представлении, он желал Кейше добра - и не понимал, почему Вайори считает иначе! Почему она поддержала Кейшу, а не его, когда как Бальтазар остро нуждался в ее поддержке и добром слове, что изничтожит все его подозрения!.. На деле он и сказать ничего не успел.

Видимо, такова плата за позицию сильного. Стали свойственно уставать, однако никто этого не ждет, ведь она несгибаема и надежна. Бальтазар был сделан не из стали. Слишком много сомнений и тревог выпало на его долю в последние часы, но отчего-то уход Вайори окончательно опустошил его. Бальтазар не сдался. Он просто в очередной раз убедился, что ни на кого надеяться не стоит, даже на сородича. Странно, что это стало для него открытием. Людское общество дурно на него влияет, раз заповеди Жураг-Нара начали забываться...

- Бери, не бойся, - сказал Бальтазар Акаре и кивнул на седельные сумки. Голос у него был спокойный, ровный. Безразличный. - Лошади сытые и тебя не тронут.

Он снял с себя оружие. Все, абсолютно все. Конечно, в присутствии Тираэля он-демон вряд ли будет серьезной угрозой, но Кейша не будет ждать от него удара, а Бальтазар предпочитал не рисковать. Положив мечи, кинжал и арбалет у стены, он отошел подальше и, устроившись поудобней на расстеленном плаще, закрыл глаза.

Воины встречают угрозу лицом к лицу, так ведь?

Постановка проблемы. Аргументация. Один пример – жизненный, один – литературный. А дальше… Дальше… Проблема?

Круг снова замкнулся. Я вздрогнул и потер ноющую переносицу. Да что со мной такое? Как будто не в методичку «Русский язык. ЕГЭ. Часть С» смотрю, а в стену. Читаю одно и то же по пять раз, а толку ноль! На улице уже стемнело. Сна ни в одном глазу, но читать эту гребаную книгу совсем не хочется! Нет, пробный экзамен уже послезавтра. Не зря же я загнал себя домой, чтобы подготовиться к нему хоть немного… Нужно собраться и начать заново.

Через три двери, межкомнатную, деревянную и стальную, слышался знакомые шаги. Звон ключей, скрежет задвигаемой щеколды, шорох пакетов и тяжелый вздох. Пахнет мокрым зонтом, дешевыми духами и резко, странно – краской для принтера. Мать пришла. Я вперил глаза в книжку. Желания общаться нет вообще, да кого это волнует?

- И чего в темноте сидишь? – треск выключателя режет уши. Яркий свет люстры ослепляет, и я невольно прикрыл глаза рукой.

- Мне и так все прекрасно видно, мам.

- Видно, что видно! Спал, а книжкой только прикрывался, чтоб я не заметила. Вон как щуришься! – мать бросила плащ на продавленный диван и села следом. – Кеды мокрые и грязные. Обед в холодильнике не тронут. Снова весь день на улице шатался? Об учебе бы хоть подумал, экзамены на носу, а ты без дела таскаешься! Все уши мне прожужжал про свое МВД. Думаешь, если провалишься, тебя туда возьмут? Хоть куда-нибудь возьмут, а? Вот где ты шлялся целый день?! Снова у своего друга пропадал дотемна?

Не обращать внимания. Наверняка на работе выдался трудный день, побесится и успокоится. В отличие от меня. От голоса матери, пронзительного, усталого и раздраженного, хочется на стену лезть. Скандал еще в зачаточном состоянии, а я уже разнервничался. Аж жарко стало. Спокойно. Постановка проблемы. Аргументация: жизненная и книжная. Вы… Вывод…

- Долго ты еще в одну страницу пялиться будешь? Что, мои слова для тебя пустой звук? Мать – никто?! Сколько я здесь сижу, хоть бы взгляд сдвинулся!

Страницы методички с отвратительным хрустом сминаются шершавыми, с аляпистым маникюром пальцами. Мать потянула книжку на себя, но я резко выдрал добычу из ее рук, оставив в них пару вырванных страниц. В лицо испуганной, хрупкой женщины устремился горящий взгляд. Мое. Не трогать.

- Сереж, что у тебя с глазами? – севшим голосом вдруг спросила она.

- Красные, да? Плохо спал ночью, – я невольно рад, что инцидент с методичкой позабыт и меня оставят в покое, но куда там. Шершавые пальцы схватили меня за подбородок и развернули лицом к люстре.

- Ты что, ты… У тебя зрачки расширены! Ты что-то принимаешь? Сережа!

- Да о чем ты? Конечно, нет! - я вырвался и, отвернувшись, отчаянно заморгал, смахивая с ресниц выступившие слезы. Больно, больно и ярко. И… И светло. В темноте читать было куда приятней.

Осознание этого будто ударяет обухом по голове. Я читал при выключенном свете. В темноте. И все видел. Нет. Нет-нет-нет-нет, не может быть.

- Я должна была догадаться, давно догадаться! Ты почти не появляешься дома, все шатаешься где-то со своим новым другом! Это все он, да? Этот Якуб тебя подсадил?! На что? Спайс? Другая дрянь?!

Я отпихнул причитающую, заводящуюся мать в сторону, кинулся к окну. На улице смеркается. Небо затянуто тучами, но при взгляде на него все внутри замерло. Стук сердца отдался эхом в ушах, заглушая вопли матери, - и после очередного удара от груди по всему телу разнеслась волна жара.

Нет… Это неправда. Это не может быть правдой! Я ведь выпил ту гадость, что дал мне Якуб, сразу как рану на ноге зашили! Всем этим странным симптомам есть другое объяснение. Меня лихорадит, вот и все. Старые вояки же мучаются болями по ночам! Вот и я также… Вторая волна жара стирает все эти надежды. Она сильнее, словно по венам вместо крови пустили лаву, и этот огонь скапливается в кончиках пальцев, обволакивает кости, растекается под кожей. Встает поперек горла, хотя нет… Это просто слезы. Нет, я не верю. Это какая-то ошибка! Якуб, нужно позвонить ему.

Я схватил старенький смартфон и бросился в коридор. Вместе с зарядником из стены выдралась и сама розетка. Необходимость звонка за мгновение вытеснилась другой, жизненно-важной. Мне нужно выйти, срочно! В квартире резко стало душно, будто горящий внутри меня огонь накалил и воздух вокруг. На улице будет легче, я это чувствую, но дорогу преградила мать. Испуганная, со следами недавних слез и решительная.

- Ты никуда не пойдешь!

- Выпусти меня!

- Я сказала, ты! Никуда! Не пойдешь!

И я ее ударил. Точнее, сгреб за плечи и отшвырнул в сторону, куда-то в шкаф. Все внутри горит, мне тяжело дышать, тяжело стоять, мне нужно выйти! И я выйду! Выдрав неподдающуюся щеколду из засова, я оставил рыдающую мать где-то позади. Пролет за пролетом, и в лицо ударила долгожданная прохлада, только вот от нее нисколько не легче. Внутри меня бушует настоящий пожар, и его отблески словно освещают погрузившийся в сумерки двор. Светло почти как днем, не то что тогда… В тот вечер… Внутренности перемалывают в раскаленной мясорубке. Нет! Я не хочу! Не хочу становиться, как тот монстр!

В кустах закопошилась сонная кошка, но тот вечер все стоит перед глазами. И я бросаюсь бежать. Бежать, не зная куда, главное, бежать – от призрака с желтыми, аки фонари, глазами, от огня, что бушует во мне, от того, кем я неминуемо стану! На бегу набираю номер Якуба и кричу в трубку что-то про полнолуние. Почему?! Я ведь выпил все, что он мне дал! Я не оборотень, я не должен им быть, я не хочу! Не надо!

Смартфон вдруг жалобно затрещал. Нежный тачпад мигнул и погас, покрывшись трещинами от вонзившихся в него когтей. Перед глазами все заволокло кровавой пеленой. Отчаянный гудок, в нос ударил запах мокрого асфальта. Звериным прыжком я ушел из-под колес машины и, обдирая кожу на ладонях и коленях, помчался дальше. Куда – дальше? От себя, как и от дикой боли, не сбежишь. Уже в тени леса за Жемчужной застает меня далекий волчий вой – и я отвечаю. Отвечаю во всю силу расправившихся легких, вливаясь в чуждый ночной мир. Все же та тварь утянула меня во мглу.


С тех пор прошло уже два года. Я научился распознавать сразу симптомы скорого обращения и предпринимать меры, чтобы никому не навредить. Замкнутость – от Фей держусь поодаль. Ревностное отношение к собственности – свой паек также уношу подальше, чтобы никому не мешать и чтобы никто не мешал мне. Нервная энергичность – вокруг плотины брожу, практически не останавливаясь. И на месте стоять невыносимо, и метаться аки зверь в клетке тошно. Что есть моя клетка? Я сам, а ребра, что загораются неистовым огнем, - ее прутья?

Первый приступ застал меня во время обхода. Мгновенно разворачиваюсь и иду в укромное место, за зону трансформаторов. Иду нарочито медленно, стискивая кулаки, ведь чем дольше тянется мой путь туда – тем позже обращусь, верно? Конечно, нет, но верить в это хочется. Как и в то, что в этот раз все будет иначе.

Луна зовет, и противиться ей бесполезно. Я разделся, вещи аккуратно сложил, растягивая время, и спрятал в сумку, а рядом кинул рацию. Прохладный ветерок холодит покрытую испариной кожу. Мне жарко, и этот жар ничем не унять, даже если нырнуть в Обь с головой. Разве что если не выныривать до самого конца.

Я не оборотень, я не должен им быть, я не хочу! Не надо!

Этот крик пробивается сквозь хруст костей, треск разрываемой кожи. Я все также не хочу, но слишком хорошо усвоил, что Бог глух к нашим мольбам. Их слышат лишь те, кто рядом, кто бродит по той же грешной земле. Как жаль, что лишь немногие готовы отвлечься от себя и оглядеться вокруг! Немногие, а способных помочь из них и вовсе единицы. Мне не поможет никто. Я как раковой больной на последней стадии. Все уже понимаю, но цепляюсь за глупую надежду и эвтаназии предпочитаю мучительную смерть. А вдруг получится? Тешу гордость битвой, которую никогда не выиграть.

***

Земля чуть содрогается под ударом мощных лап. Сергей никогда не вставал на четвереньки, обращался стоя, но его больше нет на побережье. Есть только Волк - огромный гибрид человека и зверя, в холке под два метра, а то и больше. Влажная серебристая шерсть стоит дыбом. Будь диета здоровей, лоснилась бы в лунном свете, а так… Так Сергей уступал своей матери-Ракше в качестве шерсти. Уступал он ей и в весе – был более поджарым, худым, но человек, навались на него такая туша, разницы не заметит. Не успеет.

Волк пару мгновений стоял, опустив голову и тяжело дыша. Пушистый хвост так и метет по берегу, смахивая с травы капли конденсата. Затем Волк медленно поднялся на задние лапы и, вытянув точеную морду к черным небесам, завыл. Песнь его влилась в торжественный хор далеких голосов, празднующих очередное полнолуние. Дань обычаям отдана – и серебристая тень, удивительно бесшумная для своих размеров, отправляется на полуночный патруль.

Видимо, двухсот лет Тираэлю не хватило, чтобы намедитироваться вдоволь. Бальтазар тихо фыркнул и решил более не обращать на странного, пускай и могущественного спутника внимания. Может ли он повлиять на его поведение? С такой разницей в возрасте, очевидно, нет. А может выбить себя самого из душевного равновесия? Очевидно, да. Бальтазару это совсем не нужно. Время и нервы стоит поберечь для путешествия по подземным тоннелям, к которому следовало подготовиться.

- Я схожу за лошадьми, - кивнул он Вайори и Кейше и, чуть помедлив, спросил: - Вы здесь останетесь или тоже наверх пойдете?

Поднимаясь по лестнице, Бальтазар сделал довольно неприятное открытие. Оружия на нем было слишком много, и арбалету места не хватало. Его пришлось нести в руках, однако эльф предпочитал держать руки свободными - все же он был мечником, а не стрелком. Шагая по ступеням, Бальтазар размышлял, что для него важнее: арбалет или подобранный у монастыря демонический клинок. Пожалуй, первый был предпочтительней. Дальнобойного оружия у Бальтазара не водилось, когда как холодного было вдоволь. Трофейный меч эльф решил прикрепить к седлу коня и продать при первом удобном случае. Выбрасывать его не хотелось. Как бедняки трепетно относятся к хлебу, так и истинные воины, независимо от расы, глубоко уважают оружие. Его, как и черствую краюху, нельзя так просто выкинуть на обочину. Сама сущность Бальтазара противилась этому.

Внутреннее убранство монастыря он помнил довольно смутно. Когда его волокли в ритуальную залу связанным, его заботили несколько другие вещи, нежели витражи и фрески с Люменом. Но очевидно, такого разорения прежде не было. Вампиры порезвились на славу, громя и ломая все вокруг, и, честно говоря, это подпортило впечатление от увиденного ритуала. Бальтазар огляделся с нескрываемым презрением и бросил холодно:

- Какой позор. Они марают само имя культа Кер детской возней.

Что это за детская возня? Вот истинное лицо этих кровососов, которое не исправит и сотня проведенных ритуалов. Во имя Темной Госпожи проливают реки крови, а не портят фрески и опрокидывают подсвечники. Кер стояла у истоков истории, как и сам Люмен. Мир обязан своим существованием божественному Пантеону, и Кер - неотъемлемая часть его, для Темных эльфов ключевая, но не умаляющая важности остальных богов. Громить монастырь Люмена во славу Ее попросту недостойно! Из-за таких ублюдков формируется неточный образ поклонников Великой Темной Матери и набирает силы запрет Церкви на признание Кер как члена Пантеона в пределах королевства. Конечно, отчасти слухи правдивы, но увы, плоды таких вот подражателей портят и без того дурную репутацию культа.

Заявление Вайори застало Бальтазара в процессе поиска оружия, и из ее твердого, настороженного ответа он сделал важный вывод. Вайори также не по душе пришелся новый спутник. Это хорошо - значит, не у одного Бальтазара возникло к нему недоверие, однако тащить Кейшу на поиски вещей, когда она еще не пришла в себя? Этот тип знает Кейшу, знает и имя Темного. Раз говорит о предназначении, значит, наверняка знает и о пророчестве. Если же Вайори боится оставлять с ним Кейшу, чтобы ее не украли... Да даже если подобное и есть в его планах, стоит ли тогда вступать с ним в безнадежный бой? Дабы принять это решение, нужно отрешиться от эмоций и рассуждать логически. Смогут ли они помешать Тираэлю? Нет. Сможет ли он их убить? Однозначно да. Серафима не в том состоянии, чтобы оказывать сопротивление. Она просто пропадет - бесследно, ибо не останется свидетелей ее похищения неведомым эльфийским магом. Нет, расклад явно не в их пользу. Разумней, пусть и куда сложней морально, будет отступить и отправиться за Тираэлем следом либо поспешить за подмогой, чтобы вызволить серафиму. Но это, конечно, если он вздумает что-то вытворить... Пока на это не похоже, хотел бы выкрасть - давно бы сделал это.

Бальтазар вздохнул и продолжил поиски. Вряд ли Вайори понравится ход его мыслей. Сестра как-то... странно поглядывала на то, как идет исцеление Кейши. Наверное, боялась, что Тираэль сделает что-то не то. Да, за ним нужен глаз да глаз, и пусть он хоть сто раз повторит про предвзятость и паранойю - бдительности Бальтазара это не умалит. После воинов-пьянчуг, обладающих силой демона, и монашек-вампиров понятия "паранойя" не существует. Есть только "разумная осторожность". Неплохо было бы сдобрить ее оружием, и Бальтазар наконец нашел то, что искал. Арбалет и комплект болтов к нему. Неплохо. Конечно, Бальтазар не мог сравниться с лесными эльфами в меткости, но стрелять умел - да и чтобы стрелять из арбалета, много ума не надо. В отличие от лука, это оружие не требовало оттачивания навыков в течение всей жизни. Разжившись арбалетом, Бальтазар приметил и сундук около одного из гробов, в котором обнаружилось и его собственное оружие! Надо же, и кинжал нашелся. Бальтазар уже смирился с его потерей, пусть и знаменательной. Не каждый день удается всадить в горло высшему вампиру нож, хоть это и не дало результата. Вполуха слушая краткий рассказ Тираэля о себе, Бальтазар вооружился. Надо же, Ледяной Эльф... Не слышал о них ничего путного, кроме сказаний о подвигах Алиши в землях лесных эльфов. Кого, что и как она там одолела, Бальтазар и не помнил толком. Ее деяния, не затрагивавшие народ Темных, его не слишком интересовали в период обучения. Сейчас ничего не изменилось.

- Сестра, тут твои вещи, - окликнул Бальтазар Вайори и достал то, что принадлежало Кейше. Ей не стоило лишний раз двигаться, и отдать ей ее вещи было не столько проявлением заботы и сочувствия, сколько необходимостью. Да, именно так оно и было. Бальтазар направился было уже к ней, как стена, у которой отирался Тираэль, с грохотом отодвинулась в сторону. Вещи тут же полетели на пол.

Бальтазар взял арбалет наизготовку, держа незнакомку на прицеле.

- Что? - вырвалось у него после слов Тираэля. Темный стиснул зубы, не опуская оружия, но все же смог облечь свои чувства в более-менее тактичную форму. - То есть ты считаешь, что волен брать с нами всех, кого вздумается? Не спросив нас? Ты несешь слово Люмена и волю Его в этот мир, но не взваливай на себя слишком много.

В таком случае это проходной двор, который ни в каком смысле слова не назвать монастырем. Послушники монастыря отрекаются от всего мирского ради служения Богу. Уж такие базовые понятия Бальтазар, благоразумно державшийся от церкви Люмена подальше, знал, а потому ответ женщины только укрепил его подозрительность.

Оставив лошадей лакомиться, но крепко привязав, он последовал за женщиной и, пожав плечами, остался в прихожей. Наверное, секреты Люменской готовки последователям Кер выдавать нельзя. Ну и пусть. Полумрак не мешал осматриваться по сторонам - отсутствие света было скорее усладой для глаз Темного эльфа. На яме его взгляд чуть задержался. Странно, что следов пищи помимо мяса нет. И откуда у них, окруженных покинутыми деревнями, свежее мясо? Свое хозяйство, что ли, ведут?.. Бальтазар уже раздумывал над тем, стоит ли совать в яму свой нос или же поостеречься, как девушка вновь подала голос и на миг выглянула, проверяя, на месте ли он.

Нет, что-то с Сонной Лощиной не так. Однозначно.

Бальтазар решил убить одним ударом сразу двух... зайцев, конечно, зайцев. Во-первых, исследовать содержимое ямы, особенно верхний, свежий слой. Что за кости, чьи они? После знакомства с сестрой Зиэлой стоило проверить все, даже самые безумные теории. Во-вторых, нужно раскрутить девку на откровенность. Что-то, когда разговор коснулся ее самой, она начала мямлить и сменила тему. Непорядок. Раз он, Бальтазар, спрашивает, то обязательно получает ответ - вопрос лишь в имеющемся времени и методах. Пока сжатых сроков не наблюдалось. Можно и по-хорошему.

- Да, мы заночуем, но у меня сна ни в одном глазу, - легко солгал он и с грустной иронией добавил: - Как поговаривают, в Ночи Темные эльфы особенно сильны.

Вот так-то. Если кто и рассчитывал напасть на спящих, пусть еще раз хорошо подумает. Вид у Бальтазара был достаточно грозный, чтобы произвести впечатление на монашку и на тех, кому она наверняка перескажет их разговор.

- Но болтают о моем народе слишком много и далеко не всегда правдивое, - продолжил эльф сплетать искусную, пронизанную печалью ложь. - Много лет путешествую я по королевству и все больше убеждаюсь в том, что ваш народ не примет наш из-за глупых предрассудков. Никто не верит в добродетель Темных, в их честные намерения. Так жаль. У каждого свой путь к Свету, нам же в нем загодя отказано...

Кто слушал из другого помещения, непременно бы подумал, что пауза эта полна тягостных раздумий. На деле же Бальтазар скользнул в комнату с ямой и опытным, профессиональным взглядом палача осмотрел свежие кости. Пара мгновений - и он вернулся обратно в прихожую, подобный тени. Охваченной тоской и вселенской грустью тени.

- Неужели пришлые из Жураг-Нара вечно обречены бродить во Тьме? Захочет кто покончить с прошлым, никто ему не поверит. Пожалуй, поэтому никто и не пытается... Не хочет вновь обжечься о недоверие и злобу...

Бальтазар вновь сделал паузу, чтобы не утонуть в разведенном им болоте из соплей, слез и сожалений, пусть и частично искренних. Люди наивны. Грамотно расставленные акценты заставят их поверить во что угодно, даже в душу Темного, что мечется в сомнениях, жаждет спасения или хотя бы утешения, которое в силах дать она! Лишь она одна!

- Но ведь путь к Свету у каждого свой, верно? - Хорошо, что монахиня не видела его лица, занимаясь готовкой, иначе бы точно засомневалась в его честности. Не может насмешливый блеск в красных глазах сочетаться с взвывающим к ней голосом, преисполненным отчаянного желания отыскать себе подобного, но уже осилившего этот непростой путь! - Что мы, что люди, он может быть тернист и тяжел, но очищение в конце стоит всех пережитых испытаний. Ведь так? Как Вы считаете? Какова была Ваша дорога к Люмену?

- Ты меня не раздражаешь, - ответил Бальтазар на просьбу Вайори с едва заметной улыбкой. Только, увы, она казалась немного грустной. - И не стесняйся обращаться и впредь. Я всегда постараюсь помочь.

На слова Кейши Вайори отреагировала как-то странно. Она вся сжалась, но щеки ее чуть потемнели - к ним прилила кровь. Бальтазар несколько озадаченно уставился на нее, однако выстроить сколько-нибудь логичную теорию не успел. Эльфийка вдруг подалась к нему и, почти обняв, прошептала ему на ухо о возможной ловушке. Бальтазар взвыл бы волком, будь он менее сдержанным. Почему именно сейчас?! Почему между ними наконец возникло единство и доверие именно в тот момент, когда все может рухнуть? И в то же время ушли отголоски темных мыслей, призывающих скрыть все и не рассказывать товарищам. Нет. Не когда на него так полагаются.

- Это не единственная опасность, - ответил он тихо, пока Вайори не отстранилась. - Не ложитесь спать, пока я не загляну. Нужно кое-что обсудить. Это важно.

Сложно балансировать меж двух угроз, каждая из которых пока призрачна. Бальтазар решил не рисковать одним ради другого и согласился на соседнюю с Кейшей и Вайори комнату. Если его подозрения не оправдаются, он все равно останется рядом с Дочерью Богов и сможет защитить ее от местных. На улице все и проворонить можно. Странный это монастырь. Не то чтобы Бальтазар бывал во многих обителях Люмена, но хотя бы то, что Сонной Лощиной управлял мужчина, было необычно. В наступившие неспокойные времена все необычное внушает опасения. Да даже женщины-монахини, все как на подбор бледные и каменные.

Привязывая лошадей и успокаивая их на своем, родном наречье, Бальтазар раздумывал, стоит ли наводить справки или любопытство Темного в святой обители Света будет лишним. Зарт, его конь, о том совсем не думал. Когда принесли желанное мясо, он загарцевал на месте и, всхрапнув, сразу потянулся к лохани. Лошадь Вайори вела себя поспокойней, да и вообще была менее заинтересована в окружающем мире. Бальтазар подвинул еду поближе и, поглаживая коня по гладкой кожаной шее, повернулся к женщине, которая сама к нему обратилась. Что ж, вот и шанс разузнать немного об этом месте. Когда Бальтазару было необходимо что-то вызнать, он умел играть и голосом, и словами. Тупым воякам, способным лишь мечом махать, в Жураг-Наре высот не достичь. Только вот за его пределами слава у Темных была дурная, и благожелательный тон далеко не всегда перебивал слухи и предрассудки.

- С Вашей стороны было бы весьма любезно позаботиться об этом. - "Ну же, перестань трястись, девка! Видишь, Темные не кусаются". - Я бы забрал обед для нас троих, все равно собирался к своим спутницам. Но перед тем, как Вы этим займетесь, позволите ли вопрос? Ваш монастырь не похож на другие. Здесь столько мужчин и управляет им мужчина, да и подготовка женщин вызывает восхищение. В Сонной Лощине особые порядки?

Он сделал паузу и добавил, чуть опустив голову:

- Я прошу прощения, если вопрос мой оскорбителен. Не так уж часто мне доводится бывать в Монастыре Люмена. Можно сказать, столь удачный шанс узнать больше о Вашей культуре выпал мне впервые.

"Надеюсь, расшаркиваний и плясок вокруг этой девицы достаточно, чтобы она чуть расслабилась и все мне растрепала".

- А если я начну хватать наших? - я посмотрел Соколиному Глазу в глаза. Жаль, руки заняты коробкой и жестикуляцией не выйдет донести до него суть проблемы, серьезной проблемы, которую, блин, не стоит недооценивать! - Это не мой лес, не моя территория! Это стрессовая обстановка для любого животного. Вы правда хотите проверить мою стрессоустойчивость на себе?

Что-что? Ты себя сейчас животным назвал? Это пр-р-рогресс, парень.

Пока Вайори обыскивала кусты, Бальтазар, перекрыв подозреваемой пути к отступлению, следил и за ней, и за горизонтом, где в небо поднимались столпы дыма. Ни людского недовойска, ни их укреплений не хватит, чтобы сдержать армию демонов. Война следует за ними по пятам, однако не это занимало мысли Бальтазара, а слова Кейши.

Друзья. Она назвала их, Темных, друзьями. Почему? Чтобы выгородить перед Зиеэлой? Или Кейша и впрямь так считает? Тогда она на редкость наивна. Верный соратник и друг - не есть синонимы. Сплоченность в отряде всем играет на руку, имея надежное прикрытие, и сражаться легче, но ничего большего это сотрудничество не обещает. Они ведь и не знакомы толком. Со встречи в таверне прошло около суток, капля в море... Для эльфа. А для человека? Может, суть в том, что Кейша все-таки человек, пусть и одаренный Люменом? Люди всегда торопятся, спешат прожить отмеренный им короткий срок, хлебнув всего, и сладкого нектара страсти, и яда предательства. Люди слишком скоры на решения, но эта мысль внушала больше печали, чем презрения к ним. В Жураг-Наре сотни лет тесного знакомства бывает мало, чтобы назвать кого-то другом. Бальтазар и трети этого срока пока не прожил...

Словосочетание "адепты смерти" вырвало эльфа из раздумий. Проклятье, вероятно, исходящее от Зиэлы, а может, и направленное на нее. Оба варианта Бальтазара не прельщали, ведь везти такой подарок предстояло именно ему. Замечательно. Будь он один, оставил бы странную монахиню на дороге от греха подальше. Все равно военное положение, пешком не доберется, а если нет свидетелей, то и суда нет. Разве что дезертиры подберут... Но переигрывать расположение всадников в седлах и подпускать Зиэлу к Вайори или Кейше было еще хуже. Недавно тот же вопрос вставал с Рудольфом. Похоже, ему суждено делить коня с мутными личностями. Прямо тоска взяла по Мириэль, поездка на лосе с которой была на редкость приятной, особенно если сравнивать со следующими его соседями. Интересно, как она там? Добралась уже до Тир-Харада?..

- Забирайся.

Это было адресовано Зиэле. Бальтазар спрыгнул на землю и придержал коня, это демоново отродье, под уздцы. Пора было отправляться в путь, в Сонную Лощину. Самому Бальтазару больше импонировал Маскарель, но не настолько, чтобы на нем настаивать, - а значит, и смысла возражать нет. Он не ретивый жеребец и не юнец, чтобы показывать характер, мысленно уже согласившись. Со стороны это порой выглядело как беспрекословное подчинение, на деле же Бальтазар экономил свое и чужое время.

- Садись в седло. Не заставлю же я даму болтаться на крупе. Тебе еще дорогу показывать.

И высший свет Жураг-Нара не заподозрил бы в его ровном, учтивом тоне двойной подтекст. Да, ему самому придется ехать не в самом комфортабельном положении, но он готов потерпеть, чтобы не пускать возможного Адепта Смерти себе за спину. Ну уж нет. Кейша не раз призвала их к осторожности - будто до сих пор они вели себя беспечно! - а ему, едущему с угрозой на одном коне, стоит быть втрое бдительней.

- То есть личностью является только человек? А всем остальным существам Вы, значит, отказываете в присущей им индивидуальности и разумности?

- Почему? Нет, нет! Я не это имел в виду! - растерянно воскликнул я, но перебить Ариадну уже не сумел. Черт, мне уже и нацистские наклонности приписали. Вот так дурной славой и обрастают, с чьей-то легкой и красноречивой подачи. Сперва лесной маньяк, теперь нацист. Кем буду завтра?

Ариадна все продолжала говорить. Я молча выслушал ее сомнения в отношении Homo Sapiens, мысленно возражая, что слово "человек" я использовал иносказательно, не как указание на вид, а как... Как... В мои попытки подобрать нужные слова вторглось точное и безжалостное наблюдение.

- Вы так бурно реагируете на упоминание Вашей природы, как будто её стесняетесь. Вам не нравится быть самим собой?

Вот тут у меня вырвался протестующий рык. Самим собой? Это же не я! Это не моя природа! Я не всегда был таким и отлично помню те времена, когда виски не разрывал рокочущий голос Зверя! Счастливые, теперь я это понимаю, времена, к которым нет возврата, но так хочется. И ты симулируешь этот возврат. Трешься около Охотника, не вступаешь в стаю, а ведь мог бы стать правой рукой Уварова. Потому что я не монстр, как они! Я... Человек? Ты игр-р-раешь роль человека, хотя тот месячный спектакль давно окончен.

Ярость схлынула так же быстро, как и появилась. Опершись бедром о раковину, я молча слушал излияния Ариадны насчет безвинных, угнетаемых злобным человечеством волков. Слушал и ничего не понимал. Как можно рассуждать о том, чего не знаешь? Причем так увлеченно, с долей насмешки. "В чужую шкуру не залезешь", - помнится, мой отец так говорил. Не испытав в точности то, что терзает другого человека, не берись судить... Ариадну, видимо, воспитывали как-то иначе. Цапнуть ее, что ли, в полнолуние, чтобы поняла? Некоторое время я терпел. Наверное, встреться мы в какой-нибудь другой день, даже до конца бы выдержал и не стал бы спорить, а смысл? Великого адвоката-гринписовца не переубедить. Но в последний перед обращением день терпением я не отличался и, когда она полезла за творогом, взял слово.

- Вы говорите о волке лесном. Об обычном животном, и тут я с Вами соглашусь, но оборотень кардинально от него отличается. Он разумен, а значит, и мерить его следует по мерке разумных существ. Оборотень зачастую убивает, потому что ему это нравится, нравится гонка за жертвой, запах ее страха, поток горячей крови в горле, ее предсмертные судороги в клыках, ее плач, ее...

Тут я осекся, судорожно сглотнув. Стоило увлечься, как ощущения о том разе, когда я попробовал человеческой крови, нахлынули подобно морской волне во время шторма. Такой будоражащей, вызывающей трепет во всем теле... Только вот теперь, в отличие от разговора со Златой, риск сорваться был куда выше. Я взял паузу, убедился, что держу себя под контролем, и продолжил сквозь зубы:

- Он может убивать. Он имеет право убивать, ведь Он хищник. Это ведь так удобно! Инстинкты - прекрасное оправдание.

Как и для тебя разделение нас обоих! Мы одно целое, помнишь? Нет отдельно Человека и Зверя, доброго и дикого тебя, есть ты! Ты один! Я помотал головой, прогоняя взбешенный рев Зверя на задворки сознания. Правда, до конца это сделать не получилось. В ушах остался раздражающий шум.

- Так что да, Вы правы. Нормы поведения определили люди, но раз Зверь осознает, что творит, и позволяет себе развлечься, - это слово я процедил с отвращением, - то и ответ должен нести наравне с людьми.

Я скрестил на груди руки - закрытая поза точно психологический барьер, помогает держать себя в руках, как в прямом, так и в переносном смысле. Повод был. Ариадна развернулась на полную. Странная у Якуба знакомая, судя по его переживаниям, очень близкая... Если, конечно, это не банальная провокация. С таким упоением рассказывает о жестокости людского рода, будто бы это оправдывает волков, задирающих его представителей словно скот. Задирающих, прекрасно осознавая страдания жертвы и нарочно растягивая их, играясь... Как игрались со мной в опустевшем дворе спального района. Тогда мне казалось, что удача мне улыбнулась, а теперь я осознаю, что тот оборотень забавлялся. Напугать, припустить, внушить надежду и только потом потащить прочь. Даже не вырубив и хребет не перекусив. Я слишком хорошо помню те мгновения, чтобы заставить кого-либо пережить то же самое. И пусть на других оборотней я повлиять не могу, даже эти мизерные потери из числа жертв стоят моей вечной борьбы.

- Значит, мы с Вами по-разному понимаем значение слова "человек".

Дослушав Ариадну до конца, я забрал свой стакан и отвернулся, чтобы сполоснуть его. Черт, что с этим смесителем делать? Дома у меня были другие, старые, советского еще образца, беленькие такие, с красно-синими кружками... Перепутав горячую воду с холодной и едва не ошпарившись, я все же справился с задачей и поставил сверкающий чистотой стакан на полку шкафа. Заодно и обдумал все, что сказала Ариадна. Повернулся к ней.

- Плохое всегда запоминается ярче, потому что это отклонение от нормы. А норма - она и есть норма, которая воспринимается как нечто естественное. Вы, конечно, правы. За все свое существование люди творили много дичи, которой нет оправдания, но... Можно сколько угодно хвататься за биологический аспект, я не о нем. Человек - это создание, способное превозмочь инстинкты во имя искусственной системы ценностей. Морали. Волки в стае не будут таскать еду больному сородичу. Его убьют или бросят, как слабую, ущербную особь. Белая медведица сожрет свое потомство, чтобы дожить до следующего гона и нарожать еще. Сострадание, милосердие, осознанная помощь и благодарность - это качества, которых дикая природа не терпит. Они присущи только человеку, а не представителю вида Homo Sapiens.

Я прищурился.

- Вывод на первый план грехов человечества и замалчивание его добродетелей Вас не красят. Вы будто оправдываете пролитую оборотнями кровь. А что, люди куда более жестокие. Они заслуживают, верно? Вы тоже заслуживаете? А Ваши родные? Теми же идеями оправдывали себя и те, кто отдает приказ сбросить ядерную бомбу или развязать войну. Это нелюди, и звания "человек" они не достойны, в отличие от многих, очень многих в этом мире, которые теряются на фоне этих зверств. Но это не значит, что их нет. Потому я защищал, защищаю и буду защищать людей, хотя бы тех, кто живет на подконтрольной мне территории, от тех, кого человеком не назвать, будь это насильник в подъезде или угрожающий им представитель Изнанки.

Пусть однажды они и придут с вилами и ружьями по нашу душу, да? Пускай. Значит, чем-то заслужил.

На улыбку Ариадны я ответил хмурым, но уверенным в своей правоте взглядом.

Насчет оружия не спорю, убойное так убойное. Мне тяжело усидеть на месте, когда до дома остались считанные минуты пути. Я ерзаю на сиденье, как щенок, которого от полета по игровой площадке сдерживает только поводок. В моем случае - дверь автомобиля. Но вот машина затормозила, и я выскочил наружу. Боже, как хорошо! Как свободно! Над головой не давящий потолок, а небо, темно-серое, затянутое облаками. Из-за них не видно ни бледной россыпи звезд, ни луны, а значит, можно на мгновение отдаться этому простору и позабыть обо всем. Я запрокинул голову и несколько раз глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. Медленно. С наслаждением.

- Вечер так вечер, - кивнул, придя в себя после духоты салона. Ее не описать словами, не исправить сплит-системой. Мои глаза блестят, но в этом нет угрозы или дурного знака. Я просто счастлив, до одури счастлив вырваться из душного, тесного города в зеленый Академ. - Спасибо Вам большое, Злата. Буду на связи.

Проводив машину сияющим взглядом, я направился к Жемчужной, за которой шелестел мой родной лес. Правда, в пути радость моя немного угасла. Затихшая в неподвижности нога вновь напомнила о себе. Да, нужно поберечься: каждый день заращивать раны довольно-таки затруднительно даже для оборотня. Я чуть фыркнул при этой мысли. Поберечься, когда только-только подписался на очередную авантюру? Смешно. Однако мне и правда стоило отдохнуть. Ночь в больнице прошла неспокойно, а предшествовавшие ей события и последовавшие за ней окончательно вымотали меня. Когда над головой сомкнулись густые кроны деревьев, на душе стало совсем легко. У логова никто не поджидал, ни шавки Уварова, ни отряды Текучих. Добравшись до берлоги, я рухнул на матрас и крепко уснул. Теперь уже безо всяких кошмаров.

Новый день я начал рано, в бодром и приподнятом расположении духа. Зов полной луны стих с рассветом, Зверь еще с собрания не подавал голоса - давно утро не было столь добрым. Следы клыков на бедре затянулись свежей кожей, но скакать по лесу пока не стоит. Стоит привести себя и свое логово в порядок. Я ненароком взглянул в осколок зеркала, оставленный Мариной, и усмехнулся. Вид у меня еще тот. Джинсы в двух местах порваны и заляпаны темной кровью, футболка и вовсе представляла собой месиво из грязной ткани и багровых разводов. Хотя... Ее еще есть шанс спасти. Немного покопавшись в берлоге, я надыбал кусок мыла. Правда, не хозяйственного, а с запахом лаванды. Ну Марина! Я подхватил грязную одежду и чистую, на смену, и отправился к ближайшему ручью. Идти недалеко, шагов с десять. Холодная вода прогнала остатки сна. Конечно, менее бледным и осунувшимся я не стал, полнолуние все-таки, но хотя бы на человека стал похож. На чистого. Застирав джинсы прямо на себе и натянув вторую, чуть разошедшуюся по швам футболку, я взялся за стирку. Не Волк, а енот-полоскун. Интересно, а есть оборотни, превращающиеся именно в некрупных животных? Якуб как-то упоминал про птицу... Мысли текли в беззаботном, светлом русле, прямо как сам ручей, чистый и звонкий. А в енота превратиться можно? Или он недостаточно грозный? Что вообще определяет второе обличье, инициатор или характер?

Бесхребетный трус!

Мыло выскользнуло у меня из пальцев. Рык Зверя дрожью отозвался во всем теле, эхом отразился от стенок черепа. Я затряс головой. Чего ты хочешь? Ты столько времени молчал!..

Ты думаешь, что я тявкаю по твоей указке? Когда ты того хочешь? Когда ты позволяешь?!

- Да, трусливая ты псина! - невольно вырвалось у меня. Его грозный рык слишком громкий, чтобы быть галлюцинацией. Он не только во мне, он вокруг, и я, вскочив с колен, озираюсь по сторонам, пытаясь найти его источник. - Ты бросил меня наедине с Уваровым! Выходит, он был прав, назвав тебя щенком?

Что такое? Ты ведь победил. Или этого тебе недостаточно? Ты бы хотел его убить, да?

- Х-хотел бы, - кивнул я с некоторой заминкой и, прикусив губу, забросил мокрую одежду на плечо. Кого я обманываю? Хотел бы, но не так. Не добивая тяжелораненного, пусть живой Уваров и будет источником угрозы, пусть он и будет мстить... Это ведь неправильно. Я так не могу.

Было бы лучше, чтобы я его убил, верно?

- Что?..

Я бы убил его в любом случае. Имел бы право и силу духа, а ты! Ты слишком слаб, чтобы докончить начатое. Поэтому тогда ты позвал меня, а не вознамерился с самого начала сдохнуть человеком, как всегда хотел!

- Нет, нет, - ноги сами вынесли меня к логову, но рокочущий, набирающий громкость рык все не стихает. Его обладатель следует за мной по пятам, неслышно ступая мягкими лапами по траве, тенью мелькая за деревьями.

Но я не пришел, и знаешь, почему? У тебя не выйдет вечно оставаться с чистыми руками! - рев оглушает, он сводит с ума. - Думаешь, удастся вечно скидывать на меня грязную р-р-работу? Добей я Уварова, ты бы обвинял в этом меня!

- Нет, я... Я не стал бы!

Кому ты вр-р-решь? Стал бы, еще как! А знаешь, что самое забавное? Мы есть одно! Нет отдельно Зверя и Человека, есть ты - и только ты! И кровь, которую ты вешаешь на меня, стекать будет с твоих рук!

- Завались! - взревел я и что есть сил запустил кусок мыла в зеркало. Туда, где наконец увидел своего собеседника, вечного спутника и вечное проклятье. С влажными, всклокоченными после недавнего купания волосами. Бледного, с практически черными глазами. Самого себя. От беззаботности утра, как и от зеркала, остались лишь осколки. В сердцах я швырнул мокрую одежду вглубь норы, натянул свитер, подхватил сумку с оружием и стремительно зашагал прочь. Пусть этот призрак, эта тьма останется там, у логова. Меня колотит как в лихорадке. Успокойся. Не получится! Уже скоро, скоро... Успокойся.

Шагаю все быстрей, неуловимой тенью скользя меж деревьев, пробираясь сквозь кусты, и шершавая кора будто цепляет бессильную злость, вытягивает ее из кончиков пальцев. Шелест травы умиротворяет, и остываю я так же быстро, как и взорвался. Кидает, господи, как же кидает из крайности в крайность! Не могу. Еще и не началось, а уже хочу, чтобы все закончилось. Я обошел почти всю свою лесную территорию. Остался лишь приграничный участок - и там меня ждал фантастический сюрприз.

Некоторое время я молча стоял у свежей могилы. В голове - одни маты. Сверху могила присыпана ветками и листьями, непривычный к лесу человек и не заметит. Но не я. Это мой дом. И в мое отсутствие в моем доме закопали труп. Труп. В моем лесу. В этот раз голос Человека и Зверя действительно слит в один, и вся праведная ярость изливается в один-единственный вопрос.

Кто?

Обхожу могилу. Ищу следы. Два типа отпечатков - кроссовки и сапоги. Резиновые сапоги, слишком уж резкий и узнаваемый запах. Значит, двое. Встаю, иду по цепочке следов. Принюхиваюсь. Пот и одеколон. Мужчина. Перебивает второй запах. Нашел место, где напарники чуть разошлись в стороны. Вдыхаю полной грудью. Женщина. Сложный, многослойный запах. На периферии чуть вяжущий, цветочный. В основе есть что-то мускусное. И полынь. Полынь никак не вписывается, но она есть и никуда не исчезает, не улетучивается. По ней идти проще всего.

Если на Злате я фокусировался, чтобы не отвлечься ненароком, то теперь это невозможно. Зверя, вышедшего на след, трудно с него сбить. Даже закравшимися в душу сомнениями. Я вышел к кромке леса. На земле - отчетливые следы автомобильных шин. Невольно морщу нос. Снова машины, боже. Ненавижу машины. Иду по колее. Зачем?

Никто не смеет сорить в моем доме. Убью! Нет-нет-нет, так нельзя! А вдруг что-то случилось? Нельзя же так сразу, надо разобраться... Проскальзывает мысль позвонить Раневскому, не было ли ночью каких убийств или кровавых драк. От этой мысли отдает горечью. Хороший я страж, шаг за порог и криминал цветет, благоухает бергамотом и полынью... Но сам придумав вариант с Раневским, сам же его и отметаю. Это моя территория. Мое дело. Полиции тут не рады. Следуя по отпечаткам шин и по запаху, спорю - не со Зверем, сам с собой, и все же побеждаю. Сперва поговорю. В конце концов, не каждое убийство - злодеяние в чистом виде.

Правда, такта мне не хватает. Дом с неплохим ремонтом окружает высокий забор. А туда ли я пришел? Нет, автомобиль заехал именно за ворота. Ошибки быть не может. Остатки воспитания подсказывают мне, что перелезать через забор равно что самому заделаться в воры. Нужно вежливо, по-культурному. Давай, ты же человек все-таки. Глубоко вдыхаю и нажимаю на домофон. Он тут же начинает чирикать, сигналя о идущем звонке, на который никто не отвечает - раннее утро субботы как-никак. Секунд пять-семь пронзительного трезвона, как будто ногтем по стеклу корябают, и мое терпение иссякает. Сбрасываю вызов и от души пинаю ворота. Те отзываются громким скрежетом. Какого хрена я должен церемониться с теми, кто закапывает трупы по ночам, а?! Где ты там?!

Услышав такое, маг поперхнулся и согнулся пополам, пытаясь откашляться. В смысле не тот реагент?! Воображение тотчас нарисовало возможные последствия начиная от вечно свежего дыхания и кончая белыми, шипастыми, точно иней, крыльями. И чешуей. У трупа.

И все-таки момент настал. Битва насмерть меня все-таки настигла, хоть противник и не Провод. Не знаю, на счастье то или на горе... Одно эти случаи объединяет. Мне не жаль. Я прав, и это придает мне решимости, столь необходимой, когда многие разделяют твою точку зрения - но никто не выходит и не встает рядом. Может, поэтому мне и сложно любить оборотней. На пути кровавой мести они все едины, а в междоусобице поддержать друг друга боятся, в отличие от тех же людей.

Мне неизвестно, на что способен Уваров. Я мало кого видел из оборотней-Волков, а в битве с древней вампиршей нынешний вожак не участвовал. Потому, взглянув противнику в глаза, я взялся за горловину свитера. Обернусь. Луна почти полная, и воздух на поляне трещит от напряжения. Я смогу. Якуб говорил мне, что для своих лет волчья ипостась у меня очень сильная и крупная. Если и умру, так за то, чтобы не проливать лишней и наверняка невинной крови - какая тогда разница, каково будет обличье? В форме Волка у меня больше шансов, пусть все и восстает внутри, пусть и крепнет в душе неудержимый страх перед полнолунием, диким забвением - и болью, морем боли. Сердцем я не хочу, умоляю себя не оборачиваться, однако разумом готов.

Выходи. Ты свободен.

И Зверь не отзывается. Я замер на мгновение, задержав пальцы на грубой вязке. Ну же, давай, я выпускаю тебя! Где же ты? И в ответ внутренности скручивает такой болью, что я подавился воздухом. Не выходит. Не знаю, не понимаю, почему! Может, я слишком глубоко загнал Зверя, чтобы так просто выпустить. Может, причиной тому мой страх, иррациональный, безумный страх испытать все прелести обращения не в полнолуние. Не знаю, отчего, но Зверь не может вырваться. Его рев отражается от стенок черепа, круша вместо костей мысли, вместо звериной ловкости и скорости награждая сводящей с ума мигренью. Псина трусливая, ты понимаешь, что мы сдохнем вместе?! Впервые я зову тебя, а не прогоняю! Зверь рычит и оставляет меня напротив обернувшегося Уварова. Одного. С пульсирующей в голове болью вместо прилива сил.

Эта борьба заняла всего пару мгновений. Со стороны могло бы показаться, что я просто поправил свитер перед сложной схваткой, разве что Якуб бы понял, что со мной происходит. По глазам. Но его нет здесь. И это хорошо.

- Защити меня, - хрипло произнес я, чуть ударив себя кулаком по груди. Свитер, сверкнув в свете луны, отозвался тихим кольчужным звоном. С негромким щелчком раздвинулась рукоять топора, и вот я готов к битве.

К битве насмерть. К битве, в которой я всегда буду одинок.

Стейк? Стейк - это хорошо. Когда же их два - и того лучше. Я с трудом отогнал мысли об аппетитном, сочном мясе, о крови, что чуть щиплет язык, стоит сомкнуть клыки чуть плотней... Хватит! Зверь внутри меня глухо рыкнул. Вот и жри свою гордость, дурень. Трудно с ним поспорить, но неловко мне принимать помощь от других, будь то оборотень или просто знакомый, когда на жизнь я способен заработать и сам. Конечно, не на таком уровне, но... Но порой его бывает недостаточно. Регенерация требует очень много энергии, а тут еще и полнолуние на носу, которое морально изматывает меня. Мои залегшие под глазами круги и подуставший вид трудно не заметить. Нет. Иванов получил в ответ благодарный кивок, но ничего более четкого. Заказ рекламной конторы я выполнил, как вернусь в Академ, заберу деньги и буду жить припеваючи. Нечего соглашаться на халявную кормежку и слюнями истекать. Я и сам справлюсь, ясно тебе? Зверь заворчал, то ли признавая поражение, то ли просто выжидая, когда же время расставит все по своим местам.

Собрание наконец началось. Уваров завыл, и что-то внутри меня дернулось, чтобы подхватить эту песнь, влиться в зов волчьей стаи. Нет. Хрена с два. Я вою лишь раз в месяц, когда впервые всходит полная луна. Вот ее зову противиться невозможно, и голоса всех оборотней приветствуют ее, чей - радостно, а чей - обреченно. Уваров со своей сворой обойдутся.

Скрестив на груди руки, выждал я и минуту молчания, и выступление Вячеслава. Единственное, что меня удивило из его рассказа, - это Питер. Встал и пошел? Эта вот гора ошметков? Я изумленно покачал головой. Теперь и не стыдно, что такой могучий парень мне все кости изломал. Шелли действительно адски силен. Остального стоило ожидать. Не признают же, что великая Ракша облажалась, конечно, всему виной коварство и подлость чародеев. С их стороны тоже было не очень тактично выставлять на всеобщее обозрение важную для оборотней мумию, хотя это само по себе неэтично - любоваться трупом. Как же душа? Пока тело не погребено, душе не быть свободной... Если у оборотней она вообще есть. В общем, мумии я не люблю независимо от их культурной ценности. А вот насчет "трусливых тварей" мне было что возразить.

- Мы не можем знать наверняка, что произошло в музее, - отрезал я, и рыки и перешептывания на поляне смолкли. Черт, все на меня смотрят... Ну, скажу как есть. Я, не меняя позы, продолжил хмуро: - Чародеи не производят впечатление камикадзе. Порушить музей, убить множество людей и рассориться с миром Ночи в целом, только бы не отдать реликвию? Тогда это должен быть просто сгусток неиссякаемой Силы, а не мумия. Я видел останки тел. Среди них был и вампир. Ракша - одиночка, так что пришел он в музей явно не с ней, а с чародеями. Так какой резон им губить своих? Настраивать против себя всю Ночь? Не похоже на них. Это вполне мог быть несчастный случай, схватка, в которой что-то пошло не так. Тогда нужно мстить судьбе-злодейке, а не чародеям.

У меня было время все обдумать. Закончив с объявлениями, еще несколько часов слонялся я в округе, и мысли мои вертелись вокруг Эйва и недавнего сражения. У меня было время, чтобы задать себе необходимые вопросы и скрепя сердце найти на них ответ. Окончательный ли?

Но чем темнее становилось на улице, тем большая жажда действия наполняла тело. Возбужденный зверь мечется по клетке зоопарка, не зная покоя. Не буду его знать и я, ведь клетка моя - собственный разум. Мне сложно усидеть на месте, потому на точку сбора я отправился с небольшим временным запасом. Засунув руки в карманы, обходя идущие навстречу парочки, не поднимая глаз на фонари. Вокруг темно, но их свет не сузит моих зрачков. Черные круги, закрывшие почти всю радужку. Луна почти полная. Зверь слишком взвинчен. Скоро.

На поляне уже собрались оборотни. Среди них много знакомых лиц. В стороне стоит Данил Иванов, владелец крупной сети ресторанов, без жены-человека. Говорят, что полные люди выглядят добрее - здесь это правило действительно работает. Добрейшей души человек, несмотря на деловую хватку. Правда, в полнолуние в городе его увидишь редко. Всей семьей они уезжают куда-то за город, наверное, на дачу. Средства четы Ивановых позволяют не охотиться в черте города, так что его присутствие - знак, что дело действительно серьезное.

А вот под флуоресцентной палкой стоит кое-кто другой, в окружении преданно смотрящего ему в рот молодняка. Трое Волков сидят аки гаргульи, по бокам, гордо взирая на собравшихся, вокруг вожака, который, как ни странно, в человеческом обличье. Вячеслав Уваров, глава отдела безопасности местного приборостроительного завода, а также местной стаи. Умей собаки принимать человеческий облик, доберман был бы именно таким. Острое лицо с запавшими щеками, идеальная осанка, сухощавая для столь преклонного возраста фигура, ведь в мои двадцать его сорок - это почти пенсия и безнадежная старость. Он в чуть помятом, небрежном деловом костюме, но это ничуть не умаляет его статуса - и исходящей от него силы. Аура спокойная, уверенная, однако его шавкам до такого далеко. Никогда не понимал стаи. Ради большой территории и влияния стаи следовать за вожаком, не иметь права на свое мнение? Нет ничего хуже, чем жить по чужой указке... Уварова это явно не смущает. Он лидер, слово которого не знает отказа в стае из восьми молодых, энергичных волков. Ему власть только выгодна - никто не смеет покуситься на его трон и авторитет, который порой выходит за границы территории. А остальные не спорят. Слишком крупную силу сосредоточил в своих руках Уваров. Силу, что с каждым полнолунием, чумой пройдясь по городу, становится только сильней.

Мы встречаемся взглядами, в которых трещат молнии. Я помню, как он предлагал взять надо мной, неопытным еще кобелем, шефство. Не знаю, почему, может, потенциал во мне какой увидел, а может, купился на молодой и "внушаемый" возраст. Я помню, как отказался. Ноги моей не будет в рядах сторонников Ракши. Для них дикость равна свободе, а для меня - это худший из якорей, убивающий в нас человека, тянущий на кровавое и безумное дно. Среди зверей долгий взгляд глаза в глаза - это угроза, потому наш контакт длится лишь несколько мгновений. И я отхожу к Иванову.

- Вечер добрый, - киваю резко. Не нравится мне здесь. Невидимый хвост ходит из стороны в сторону, стегает по ногам. Кожей чую на себе чужие взгляды. Хочется оскалиться в ответ.- Знаешь что-нибудь о произошедшем? И кто объявил сходку?

Ответ и не нужен так-то. Восемь к десяти, что Уваров. Другие смельчаки собирать диких зверей на пятачке незадолго до полнолуния вряд ли найдутся, а тех, кто сможет сохранить на поляне хотя бы подобие дисциплины - и подавно больше нет. Неподалеку замечаю Улугбека. Правда, к нему, донельзя хмурому и мрачному, подходить не хочется. Не только из-за обожаемой им Ракши. От него несет алкоголем за версту.

Бальтазар решил, что он ослышался. Нет уж, пусть лучше его считают пособником демонов, нежели непроходимым идиотом!

- Ты серьезно думаешь, что я бы напал на демона с кулаками? За кого ты меня держишь? - ледяным тоном осведомился он. - Я хотел ему врезать за тот оскорбительный трюк с монетой в твою сторону, и лишь поэтому.

О том, что это было скорее предлогом, чтобы начистить Рудольфу, давно напрашивавшемуся, морду, Бальтазар решил скромно умолчать.

- Шанс, прекрати летать по комнате! Шанс, прекрати рвать мои доспехи! - Фернан замолчал, явно оценивая звучание этих фраз, и пожал плечами. - А что, довольно мило. Ну, а пока мы ждем, поболтаем, если не возражаешь?

Он сел на стул и, откинувшись на спинку, положил посох на колени.

- Почему ты решила заниматься алхимией?

Пусть проверять меня и не будут, я привык работать на совесть. Платят деньги - их следует отработать. Честный обмен, без обмана и недомолвок. Если бы и Феи работали по такой же схеме, у меня бы не возникло бы к ним ни неприязни, ни претензий. Эх, несбыточные мечты, не имеющие ничего общего с реальностью...

А она в глубине российских дворов неприглядна и жестока. Сильные давят слабых, хищник душит дичь - таков закон природы. Только вот люди давно вышли из джунглей... За исключением этих двоих любителей отжимать чужие мобилы. Я нахмурился, наблюдая за обработкой очередного неформала из-за угла. Стоит ли вмешиваться? Все-таки не моя территория, а Улугбека. С другой стороны, вряд ли сейчас он в состоянии возразить, да и никто кроме меня не интересуется происками дерзкой гопоты на районе. Нет, все-таки вмешаюсь, и дело не в прижатом к стенке парнишке. Завтра на его месте будет кто-то другой. Менее удачливый, ведь Улугбек, если и заметит разборки, мешать не будет. Не дело это для местных благородных зверей.

На ходу вытаскиваю из кармана нож, не для того, чтобы всадить подло в спину, вовсе нет. Такие люди понимают только свой язык - а я, коротая время в своем логове, навострился "говорить" на их диалекте. Бабочка послушно расправляет крылья, складывает, возвращаясь в ладонь, и вновь рассекает воздух, вращаясь и поблескивая на солнце. Да, сколько пальцев было порезано, сколько пластырей потрачено... Но зато впечатление производит. Подойдя неслышно, кладу левую руку на плечо одному из гопников и с улыбкой спрашиваю:

- Что, пацаны? Какие-то проблемы?

Заодно присматриваюсь к парню. Теперь я стою ближе, и не только визуал - ну он и вырядился, конечно! - но и запах могут мне помочь определить, кто он.

Бальтазар немного растерялся, когда Кейша коснулась его руки. Среди Темных было не принято трогать другого, какую бы глубокую благодарность к нему ни испытывали. Отстраниться? Кейша обидится тогда. Что-нибудь ответить? Но он и так уже проявил чудеса понимания и разговорчивости... Так что Бальтазар неловко похлопал Кейшу по руке и продолжил заниматься плащом.

Но вот когда речь зашла о Рудольфе, сдержаться эльф не смог и тихо, сквозь зубы, выругался. Сделал он это на своем наречье, еле слышно, но Кейша по интонации могла бы догадаться, а Вайори - и вовсе разобрать что-то о демонах, сточной канаве и матери тех, кто так ловко находит неприятности на свой пьяный зад.

Я понимаю, о чем она говорит. Очень хорошо понимаю всю боль потери и сравнения, потому что сам через это проходил, хоть моя ситуация звучит и не так драматично, как приведенные Златой примеры. После того, как отец разбился за рулем, моя мать пыталась устроить свою личную жизнь вновь. Не знаю, чего она искала больше, счастья или утешения, но ее коллегу я сперва упрямо не хотел принимать. Как вспомню себя, так стыд берет, каким я был придурком. Орал, скандалил, обвинял мать в предательстве и вечно сравнивал отчима с отцом, пока не услышал ненароком, как мать плачет. Да, это звучит напыщенно и глупо, но в тот момент я осознал, что нет нужды замещать одно другим. Отчим оказался весьма неплохим мужиком, и пусть они с матерью в итоге разошлись, я с чистой совестью могу сказать, что в том не виноват. Я благодарен ему, потому что отчим помог мне понять кое-что простое, но очень важное. То, что я попробую объяснить, не запнувшись на втором слове.

- Вопрос, как к прошлому относиться. Если зацикливаться на нем - безусловно, это страшное наказание, а если нет? Из прошлого извлекаются уроки. Хорошие ли, горькие - они все равно полезны, ведь с невзгодами справляться проще, когда знаешь, что бывает иначе. Когда не просто слышал, а сам знаешь, что есть забота, что согревает сердце сквозь года, что есть дружба, от которой не отказываются несмотря на трудности, - я вспомнил Якуба. Предложи мне кто вечную жизнь в обмен на стертую память, согласился бы я забыть его? Забыть отца и все, чему он меня научил? - От людей, которых мы любим и теряем, остается только память. А если ты ее выбросил как мусор лишь потому, что так проще, ценил ли ты их на самом деле? Любил ли? Все их усилия, переживания, помощь тебе улетает псу под хвост. На мой взгляд, обмен того не стоит. Жизнь с чистого листа равносильна смерти, ведь ты, ты настоящий, исчезаешь, а взамен тебя появляется условный ты. Что вас объединяет? Ты можешь стать тем, кого прежде ненавидел, ранить и обижать тех, кем прежде дорожил. То же случится, если ты просто умрешь, с одной лишь разницей - свою память и тех, кто тебе дорог, ты не предашь. Не лишишь их жизнь и смерть смысла.

По ходу разговора я ушел в свои мысли, потому, наверное, и не сбился ни разу. И, дабы смягчить это жесткое "предашь", проявил просто чудеса дипломатии, добавив:

- Впрочем, каждому свое.

- Нет, но для меня будет меньше последствий.

Эх, не прокатило. Я-то надеялся выведать, кто Злата такая, а то она так хорохорилась в начале разговора. Подруга-фея с перебинтованной рукой лежит, отходит от наркоза, а они "легко" отделались. Жаль, план, что Злата пустится в самовосхваления и выдаст свою природу, не сработал. Я никогда не был силен в многоходовках и, признавая это, разочарованно вздохнул.

Нет, это не похоже на капитуляцию или разумное решение не доводить дело до драки. Ур-Гул, похоже, с самого начала не понимал, по сколь тонкому льду ходит. Ну и бестолочь. Даже сейчас, в момент "примирения" одолжение сделал и бить не будет. Бальтазар, так уж и быть, тоже не будет бить по бестолковой зеленой морде раскаленной сковородой, скворчащей на жаровне, а жаль - пока орк раздумывал, он уже успел наметить, чем будет бить, насколько критичные нанесет увечья и как будет объясняться с Хоганом. Очень уж долго орк думал.

- Верно. Зачем жить прошлым? Худой мир лучше доброй войны, - произнес Бальтазар спокойно, но глаза его насмешливо блеснули. Ну-ну. Если Кер будет милосердна и ему удастся пережить нашествие демонов, кто знает, вдруг жизнь Ур-Гула резко изменится. Оркам наконец укажут их истинное место, может, даже с участием Бальтазара, и все вернется на круги своя. По-любому Ур-Гулу он об этом говорить не будет. Пусть это будет сюрпризом...

Эльф перехватил лохань поудобней и чуть прищурился. Плечо еще ныло. Вот чего Бальтазар не любил, так это панибратства, но высказывать претензии на этот счет не стал. Что с дурака взять? Он коротко поблагодарил за помощь и пошел следом за Югеном к лошадям. Смысла чесать языком с орком он не видел. Также Бальтазар не стал оспаривать и прозвище, данное парнишкой. Оно ему не нравилось - еще бы, такой полет фантазии, а наблюдательность какая! - но просьба называть себя Филином вызвала бы целую лавину вопросов, отвечать на которые не было не малейшего желания. Плевать. И Юген, и Ур-Гул вскоре останутся позади, как и десятки мимолетных знакомых Бальтазара. Они не стоят времени, которое можно потратить на отдых.

Кони вполне охотно взялись за еду и лохань опустошили довольно быстро. Бальтазар стоял рядом, поглаживая их по холке и раздумывая, стоит ли завязывать им, уже сытым, морды. Нет, все-таки лучше перестраховаться. Завязав веревки так же, как и Рудольф, но после попросив лошадей потерпеть, эльф размял уставшие плечи и пошел к шатру. Данного Вайори времени было более чем достаточно, а если нет, сама виновата, что чего-то не успела. Однако эти мысли, навеянные усталостью, не помешали ему громко кашлянуть перед тем, как отодвинуть полог и войти внутрь. Мало ли, вдруг женщины неглиже. Бальтазару-то ничего, он за свою жизнь повидал столько, что к обнаженному телу относился довольно равнодушно. Все они устроены одинаково и, сколько бы гонору ни было, представляют собой мешок из плоти, крови и костей. Лишь душа, личность делает его притягательным, пленяющим рассудок - или же отталкивающим, внушающим одно лишь отвращение... Но это не мешает женщинам испытывать смущение. Что ж, Бальтазар не будет ставить их в неловкое положение.

Необходимости в этом не было. Вайори с Кейшей успели и раны перевязать, и даже переодеться, а последняя - и незнакомку в рясе поприветствовать. Не сказав ни слова, Бальтазар плавно обогнул ее, подошел к накрытому столу и неприязненно покосился на Рудольфа. Успел уже надраться, как свинья. И как только в войска Де'Модри взяли?.. С трудом поборов желание перехватить протянутую Вайори бутылку и швырнуть ее за ящики, эльф сел с краю стола и принялся за свою порцию каши. Несмотря на голод он не забывал настороженно наблюдать за монахиней. Церковник церковнику рознь, вдруг начнутся речи, что последователь Кер недостоин находиться рядом с Дочерью Богов, отравляет ее своими речами и все прочее... Этот день изобиловал таким количеством "удачных" знакомств, что еще одно не сделало бы погоды. С чужаками Филин предпочитал отмалчиваться, пока не поймет, чего от них ждать.

"Скорей, это твоих родителей кто-то поимел, причем обоих", - устало подумал Бальтазар, не меняясь в лице. Нескончаемые потоки брани, что лились вокруг, порочили имя Кер, но на удивление не вызывали злости. На нее попросту не хватало сил, да и гневаться на бестолковую деревенщину значит ставить себя с ними в один ряд. Одно радовало - поручение для Рудольфа. Бальтазар снял с коня седельную сумку с находками и повернулся к воину.

- Смотри о клыки не порежься. Лошади слепы, но у них отличный нюх. И зверский голод. Одна царапина, и тебе конец, - иному бы показалось, что эльф предупреждает об опасности, но слишком мягок был его хрипловатый голос. Бальтазар с усмешкой вручил Рудольфу поводья и, закинув сумку на плечо, зашагал в шатер. В их распоряжении всего несколько часов. Их следует использовать с максимальной пользой.

В болтовню Югена Бальтазар не особо вслушивался. Пока парнишка что-то там лепетал, уставившись на Кейшу, эльф успел бросить тяжелый, влажный плащ и сумку на один из лежаков и размять уставшие плечи. Поесть и поспать, главное, не отвлекаться... Что он там про нервных солдат сказал? Замечательные нравы в армии, а какая дисциплина... Просто превосходно. С воздвигаемым частоколом и такими порядками люди наверняка одолеют демонов, да еще и без посторонней помощи. Всем планам и наметкам Бальтазара о извлечении выгоды из этой войны для Темных эльфов придет конец. Эх, обсудить бы это с Вайори! Вот уж чье мнение ему было интересно узнать, жаль, что по-эльфийски к ней не обратиться. Не любила этого Вайори, а почему, Бальтазар предпочитал не спрашивать. Может, родное наречье спровоцировало конфликт с людьми, а такие ситуации редко заканчиваются мирно... Да, наверное, так оно и было. Уточнять Бальтазар бы не стал, тем более, сейчас, когда отношения их начали налаживаться. Никогда он не думал, что вполне естественное обращение "брат" может так приподнять настроение. После него даже ливень, в который они угодили, воспринимался как нечто хорошее. Дождевая вода смыла кровь, покрывшую Бальтазара еще у портала в Перекрестке, и отпала необходимость мыться с ног до головы. Здорово ведь!

- Действительно, сестра. Одной ходить не стоит, - протянул он, оценивая разнообразие их меню по содержимому ящика, и чуть улыбнулся. - Вдруг после солдат недосчитаются. Никому из нас это не на руку, верно?

- Кто бы то ни был, пехота или кавалерия, в скорости они нас превосходят, - произнес Бальтазар, оглянувшись. Перчатки чуть скрипнули, стиснув поводья. Трудно не нервничать, когда орда демонов уже показалась на горизонте, затянутом дымом, и тем мрачней и резче звучал его голос. - Поторопимся, сестра. Я бы не хотел пополнить ряды их конницы... Или ряды убиенных ею.

Бальтазар натянул поводья, заставляя лошадь отвлечься от еды. Сложно управляться с незнакомым животным, но в паре всадник-конь главенство принадлежит первому. Уступил или хуже того, занервничал и применил силу - никогда не восстановишь авторитет. Зверь чувствует страх и слабость. Рука должна быть твердой, уверенность - непоколебимой. И того, и другого у Филина хватало несмотря на подступающую с тыла угрозу. Совладав с лошадью, он посмотрел на Рудольфа, потом на Кейшу и Вайори и направился к первому.

- Залезай, - велел Бальтазар сухо, остановившись рядом. Заминка с выбором спутника была оправдана несколькими причинами. Во-первых, вес двух мужчин обременял коня куда больше, чем вес мужчины и женщины. В данном случае речь шла о демонической твари, больше по габаритам и явно выносливей. В силу вступал второй фактор. Взаимоотношения внутри группы. Еще с времен командования отрядом Темных эльфов он знал, насколько важно не допускать склок и пресекать их. Вряд ли с Дочерью Богов возникнут серьезные конфликты, да и Вайори неплохо ладила с Кейшей, к которой сам Бальтазар относился не то чтобы с большой симпатией. Такие мелочи, впрочем, и неважны. Сдерживаться он всегда умел. Проблема была в Рудольфе. Кто его знает, он вполне мог остаться в Маскареле, а мог и отправиться с ними, раз пророчество требует держаться вместе. На всякий случай стоило избегать конфликтов, а Бальтазар не знал, сможет ли сдержаться, если вновь будет иметь место неуважение к эльфийке, к тому же, к Вайори. Зачем доводить до ссор и разборок, когда их можно предотвратить? Логика простая и ясная самому Бальтазару, но вряд ли тем, кто наблюдал за ним. Филин все обдумывал наперед. Порой даже слишком тщательно, забывая о том, что другие мыслят иначе и могут его неправильно понять.

Ноги как будто ватные. Рюкзак с вещами, вроде бы легкий, оттягивает плечо, но никогда еще меня не наполняла такая радость. Кажется, еще немного и я взлечу прямиком в безоблачное небо, прямо как тополиный пух, в сияющую летнюю голубизну! Подошвы стертых кроссовок пружинят об асфальт. Я отхожу подальше от автобуса, чтобы не мешать другим ребятам выходить, и, щурясь, оглядываюсь по сторонам. Конечно, он не обещал встретить, но все-таки...

- Эй! - с обочины доносится звонкий свист. Мама вечно ворчит, что мол, взрослый, а свистит как дитя малое. Отца это только веселит. Он тоже щурится от яркого солнечного света. Я тотчас забываю об усталости и лечу к нему, высокому по сравнению со мной, тринадцатилетним пацаном. Может, и я так же однажды вырасту... От отца пахнет машинным маслом - как я обожаю этот запах! - и, уже совсем слабо, маминым стиральным порошком. Пальцы грубые, в заусенцах, которые цепляются за мои торчащие во все стороны волосы. - Ну как, кадет? Добежал?

- Третьим! Третьим добежал! - еще немного, и я лопну от восторга. Те же чувства, что и в момент поступления в наш новосибирский военно-спортивный клуб. Еще не хотели брать, мелкий и тощий. Выкусили?! Первый мой марш-бросок! Четыре с половиной км! Третий! Я готов взлететь, и только отцовская рука на голове не дает мне этого сделать. Он улыбается. Гордится. И ради этого я не против остаться на земле...



Добежал. Вваливаюсь в салон уже по инерции, и машина тотчас срывается с места. Ноги меня не держат. Я валюсь на пол прямо между сидениями. Перед глазами все плывет, во рту привкус крови, в горле - отвратительный запах резины, дешевой обивки и выхлопных газов.

Добежал. Выжил. Спас.

Нащупываю торчащую в спине стрелу. Вошла она неглубоко, но легче от этого не становится. Сердце все еще колотится в груди, взгляд мне не подчиняется - устремлен в одну точку, как у зациклившегося на добыче хищника. Больно. Плохо, но худшее позади. Нужно только дотерпеть... Недолго я ходил в "Альфу", не больше года. Как отец разбился, мама начала закатывать скандалы, и с клубом пришлось завязать, однако уроки закрепились в памяти. Я стискиваю зубы и ломаю древко стрелы, сам наконечник не вытаскивая. Кровью истечь может и оборотень, к тому же, немного этой крови у меня уже осталось... Газель вдруг подскакивает, и я то ли заскулил, то ли застонал. Не знаю. Не понимаю. Все смешалось - я и Волк, старое и новое, добро и зло, свои и чужие. Жизнь и мои представления о ней.

Главное, что добежал. Выжил. Спас. Только вот не отцовская ладонь, пахнущая машинным маслом, ждет меня, а наверняка выговор. Приказ-то не выполнен. Столько полегло, столько крови пролито, и все зазря. Прислоняюсь лбом к ближайшему сиденью и, зажимая ладонью рану на боку, обессиленно прикрываю глаза. Одно лишь знаю точно: о том, что вытащил шофера, а не пленного, не пожалею. Никогда.

Мой соратник в ярости. Он в бешенстве кидается на воина, что убил Эйва, не имея шансов на победу, а я... Я не могу. Я не могу перестать смотреть на тело Эйва, и только удар кинжалом приводит меня в чувство.

Так не бывает. Должно умирать за что-то важное. Отдать жизнь во имя великой цели, так я всегда думал!.. Но не так же. Я уже встречался со смертью. В результате облавы на вампира, Агнис Морель, сложил голову Охотник, но он умер не просто так! Он умер, защищая людей, и я понимал его. Все, кто шел туда, понимали, что могут умереть, а понимал ли Эйв? Думал ли он об этом, проснувшись утром, отправляясь мне на выручку? Сколь ни была велика наша ярость, битву нам не выиграть. Пленника не забрать. Смерть Эйва ничего не изменит, она пуста и бессмысленна, как и смерть вообще... Вот каково оно, на самом деле.

Я делаю шаг назад, затем второй. Внутри меня что-то сломано - гордость ли Зверя, вера ли Человека в важность наших миссий и смертей. Еще шаг, и я опрометью бросаюсь бежать. Мы не сдюжим... Теперь уже нет. По пути хватаю ослабевшее тело. Не пленника, за ним погонятся и все равно мы все поляжем. Раненого шофера. Хоть ему помогу... Если смогу, конечно. Мне и самому требуется помощь. Слишком много ран за раз, слишком много крови потеряно. Перед глазами начинают плыть круги. Из распоротого уже второй раз бока хлещет кровь, а раненая нога еле выдерживает и мой вес, не то что вес шофера. Мысли все больше упрощаются. В шоке я фокусируюсь на конкретных, малых целях.

Машина. Эйв приехал на машине. Мне нужна машина, машина, я умею водить, учился в школе на курсах... Больно. Больно бежать, тяжело бежать. Бросить шофера. Нет, не брошу! Как прежде рык Зверя разрывал виски, так теперь крик Человека не позволяет мне скинуть мою ношу. И я бегу дальше. Господи, помоги мне!

Но отступать как-то... Глупое романтичное кинцо для глупых романтичных дураков. Драпать надо, когда только начинает пахнуть жареным. После - уже поздно.

Я осторожно опустил пленника на траву и встал рядом с обладателем сигнального пистолета. После кровопролития на берегу драться вновь мне совсем не хотелось. Ну почему, почему все идет наперекосяк?! Зря я так упорствовал и, как обычно, старался сделать работу на совесть. Надо было сразу драпать, как только стала ясна сущность этих рыбаков! Но момент упущен. Пусть Эйв и сомневался, он принял мою сторону, и я не могу отступить. Не могу их бросить, пусть и ранен. Пусть и с бабочкой против ножей, мечей и копий.

Господи, какой же я дурак.

Лес встретил меня ночной прохладой и ласковым шуршанием. Кроны деревьев укрыли от лунного света, будоражащего кровь, и от посторонних глаз. Мне как никогда хотелось побыть одному - и нора моя была пуста. Наконец-то. Но стоило ли оно того?

Стоило. По ценности человеческая жизнь стоит куда больше года - и одного дня, до чего эти Феи скрупулезны! В этот срок входит и жизнь Провода, если ему дано было погибнуть в нашей схватке. Да, это наиболее мирный исход, но меня не покидало ощущение, что я сдался. Наверное, это говорит Зверь, в свете луны переплетающийся с моими мыслями, подменяющий и изменяющий их. Пока его голос тих, но еще несколько ночей - и он перекроет голос разума. Уже скоро.

На мой вопрос о Злате Якуб написал позитивное: "Уверен ;)". Что ж, в его духе... Сперва я хотел позвонить Якубу, но вместо этого стал набирать сообщение. "Боя не будет. Я сумел уладить все миром, так что Марине больше никто не угрожает. Спасибо за помощь, если я понадоблюсь, обращайся"... Пауза, и сообщение отправилось с короткой припиской: "Постараюсь быть". Звонка не дождалась и Марина. Ей полетело следующее: "Ты свободна. Загляни в полицию, к лейтенанту Раневскому, по поводу твоего отсутствия, и больше никогда не связывайся с паранормальщиной. Удачи". На этом я отключил телефон, вытянулся на матрасе и уснул. О будильнике можно не беспокоиться. Жаворонки просыпаются с восходом солнца, а Волки - с заходом луны.

Поутру, как и договаривались, я встретился со Златой и забрал топор. Оружие лишним не бывает, к тому же, с моей работой... О причинах отмены поединка я говорить не стал. Выслушивать преисполненные высокомерия речи дважды - не по мне. Дикий Волк, и на привязи, и все из-за какой-то девицы... Человеческая жизнь бесценна, но не Злате это все высказывать. В преддверие полнолуния я не слишком разговорчив, а тут еще и настроение ни к черту.

Бродить по городу с двуручником я посчитал неуместным, забросил его в берлогу, а сам отправился на ГЭС с родной и не бросающейся в глаза битой. По пути включил телефон, вдруг Эйву приспичит поручить мне что-нибудь другое. Несмотря на договор, Фей в своем лесу я терпеть не намерен. Нужен - пускай вызванивают. Пронзительно звякнуло уведомление о смс. Якуб. Я прикусил губу. Нехорошо вышло: ночью я был в жутком душевном раздрае, а он волнуется... Нужно позвонить, что я и сделал прямо на ходу.

Вот и место, где шпион нырнул в воду. Его запах еще витает в воздухе. Озон, который я скоро возненавижу, и что-то другое, что отличает его от местных Фей. Нужно обследовать оба берега. Где-то он же должен был выбраться на сушу? В животе некстати заурчало. Я поморщился, идя вдоль реки. Чтобы купить еды, нужно заработать денег, а для этого нужно потратить целый день, чтобы забрать и развесить рекламные объявления по Академу. У меня нет столько времени.

Чем раньше до полнолуния я найду лазутчика Текущей Воды, тем больше у него шансов остаться в-живых. Не хватало еще за неаккуратность получить от Эйва сверхурочные.

Сквозь гудки машин, застрявших в пробке, пробился цокот каблуков. Четкий, нарочито неторопливый. Затем мои ноздри защекотал аромат дорогого парфюма. Что-то восточно-цветочное, насыщенное, но не дурманящее. Обоняние для оборотней играет роль не меньшую, чем зрение и слух. Тем сложнее нам жить в большом городе, шумном, грязном и провонявшем насквозь, и тем реже я встречаю людей... Людей? Странный запах для человека. Я не придал этому особого значения. Наверное, духи его так искажают.

Внешность Златы оказалась под стать запаху и походке. Я даже не удивился. Кивнул в знак подтверждения, что я - это я, а вот следующий вопрос заставил меня нахмуриться.

- Вы меня даже не вспомнили. Впрочем, это уже неважно. Я рад, что ошибся.

На этом запас заготовленных фраз иссяк. Я поспешно встал, ведь нехорошо сидеть, когда Злата стоит, да еще на каблуках. Рука моя дернулась вперед, чтобы скрепить знакомство рукопожатием, но резко замерла на полпути. Не тот тон у беседы, да и руки пожимать с женщиной как-то грубо. Сердце мое заколотилось. Черт, черт! Я совсем не умею разговаривать с людьми, а тут еще и социальный статус слишком разный, и паника может вылиться во что-то плохое. Конечно, второй раз за день я вряд ли обращусь, но список рисков бытия оборотнем на том не ограничивается. Не зная, куда деть руки, я скрестил их на груди и проронил:

- Жаль, что повод для знакомства не слишком радостный. Не знаю, наградил ли Вас Провод за оказанную услугу, но мне она аукнулась крупными неприятностями. Настолько, что, возможно, разрешит их только смерть одного из нас, - лишь через мгновение до меня дошло, как двусмысленно это прозвучало. - В смысле, меня и Провода! Я не хотел сказать, то есть...

Идиот. Даже Зверь был категоричен в своем приговоре. Мне ведь с Королевой беседовать после полуночи... Хоть бы, здесь собрав все грабли, перед Феей я не буду так косноязычен! Господи, ну пожалуйста!

- Должны, Злата. Это ведь Вы рассказали Проводу о факте укрывательства мною человека, - голос у меня дрогнул. Не помнит, надо же. У меня вся жизнь наперекосяк пошла, а она не помнит! Телефон в моих пальцах жалобно хрустнул, и это меня отрезвило. - Не стоит забывать о своих долгах перед другими. У памятника "Вальс Победы", в восемь. Я буду ждать Вас там.

Ответа дожидаться я не стал и дал отбой. Так обидно мне давно не было. Не помнит. Наверное, много кого вот так сдает могущественным персонам, и чего ради? Чтобы доверие заслужить? О причинах, по которым Злата рассказала обо мне Проводу, я не знал, да и вряд ли они были личностными. Мы ведь даже не знакомы... Тем горше осознавать, что для кого-то чужая жизнь не имеет особого значения. Не имеет настолько, что даже имя запоминать - слишком большой труд.

Я переоделся во второй комплект одежды. Вдруг встреча со Златой затянется и придется прямо с нее отправиться к Королеве? Толстовка, майка да джинсы - не самый праздничный наряд, но другого у меня попросту нет. Первый нужно заштопать... Если, конечно, мне выпадет шанс вернуться в свое логово живым. Я закинул рюкзак за плечи и побрел к памятнику. Пусть по времени рано, погода хорошая. Посижу на скамейке, наблюдая за проходящими мимо людьми, которых я поклялся защищать. А смог ли? Защитил ли я хоть кого-то за тот срок, что являюсь оборотнем? Орион был в чем-то прав...

Эти мрачные мысли подпортили мне настроение. Если Злата не придет, выживу ей назло - и спрошу вдвое больше за это предательство.

Что есть вера и что есть Бог? Существует ли он на земле? Я никогда не был верующим, однако, обратившись в оборотня, часто об этом задумывался. Наверное, следи Бог за нами, не допустил бы стольких чудовищ, наводнивших города, таящихся во тьме... Чудовищ ли?

Я могу понять тех, кто попал в Мир Ночи не по своей воле. Обращенные в вампиров, оборотней не властны над собой. От нашего желания ничего не зависит - остается ждать либо полнолуния, либо нарастающего голода, чтобы понять, заражены ли мы. Когда приговор ясен, приходится мириться с тем, что выпало. Я отлично их понимаю, ибо сам такой же.

Я могу понять тех, кто родился не-человеком. Слышал, некоторые семьи образуют целые кланы оборотней, где титул вожака передается от отца к сыну. Не слишком в это верится, однако чем черт не шутит? Они не ведают, что значит быть человеком, но это и не тяготит их. Невозможно потерять то, чем никогда не обладал. Я их понимаю.

Но я не могу понять тех, кто добровольно отказался от своей человечности. Вместо бога-судьи - дьявол-начальник? Вместо совести - личная выгода и власть? Это самые мерзкие существа во всех Мирах. Даже Феи с ними не сравнятся. Они пришли из иного мира, в наш монастырь с чужим уставом, но если соблюдать осторожность, вреда от них немного. Но вот Меченые... Их я не пойму никогда. Не смогу и не хочу понять, что стоит человечности, за которую я цепляюсь когтями и зубами!

Вроде как в Новосибирске живет такая... Меченая. Я никогда ее не видел, да и не хочу встречать. Я знаю только имя, но и этого достаточно, чтобы сказать: "Я не доверяю Ариадне Богословской".

1. Мою подопечную зовут Марина Полянская. До разборок с двором фей она работала медсестрой в больнице. Если меня ранят, думаю, я смогу обратиться к ней за медицинской помощью.

2. Константин Раневский. Ему уже за пятьдесят, и повышение ему предлагали так же часто, как и пенсию, но всякий раз он отказывается. Тяги к власти у него нет - Раневский слишком хорошо знает, какой ценой в Новосибирске достается влиятельность и сила. Его нельзя назвать кристально честным полицейским. Он прибегает к помощи тех, кто по ночам представляет угрозу большую, чем преступники в подворотнях, на мелкие огрехи тех, кого взяли под крыло сильные мира Ночи, может закрыть глаза. Возможно, нашелся бы участковый и получше, но такого нет. Людям под началом Раневского живется спокойней, чем было бы без него - лишь поэтому в моих глазах его достоинства превалируют над недостатками.

3. Агнис Морель. То ли она была француженкой, то ли прикидывалась ею - никому доподлинно неизвестно. Поговаривают, что она стояла у самых истоков Новосибирска и преподавала в Новониколаевской женской гимназии в далеком 1916 году. Периодически Агнис пропадала из города, но неизменно возвращалась. Явившись в Новосибирск в последний раз, она назвалась как Агнис Морель... И ею же умерла.

От упоминания об осах Бальтазара передернуло, благо, стоял он в отдалении и никто этого не заметил. Они специально? Нет, они специально?! Так, спокойно. Глупо беситься из-за такой мелочи, тем более, сказала об этом Лунная Кошка. Если не считать первых слов, сказанных ими друг другу, она относилась к Бальтазару достаточно лояльно. И вообще, она пустила его на своего лося, когда он уже подумал, что придется или медведя с Айвоном делить, или пешком плестись за всеми! Неизвестно, какой из вариантов хуже. Лесные щепетильно относятся к своему зверью. Поступок Кошки что-то да значил. Бальтазар решил не высказывать своего авторитетного в плане ос мнения и отошел от монастыря подальше.

Наверняка кто-то подумал, что он собирается сбежать. Бальтазару и впрямь не хотелось лезть в очевидную западню. Что-то не так. Зачем отсиживаться в монастыре? Если напавшие испугались прибывшего подкрепления, так могли бы взять выживших в качестве заложников. Но попыток наладить контакт нет. Значит, или выжившие уже больше не выжившие, или они забились в углы, где их не отыщешь, пока не зачистишь весь монастырь. А делать это нужно по-тихому... Заходя с разных сторон.

- Ничего он тебе не скажет.

Да, эта девчонка явно была глупей своей подельницы. Та и на попятный пошла вовремя, и раненым поспешила помочь. Умный шаг, ведь они вынуждены будут сражаться бок о бок с людьми, а они, как известно, стайные животные. Отношение к сородичу переносят на себя. Бальтазар проводил вздорную эльфийку долгим взглядом. Это за считанные минуты знакомства его от нее воротит или они прежде виделись? Некстати начали зудеть щеки и нос. Бальтазар встряхнулся и сосредоточил внимание на латнике. Его слова были поважнее лесной дуры.

- Искры от удара, значит... - повторил эльф, призадумавшись, и с достоинством кивнул. - Благодарю за сведения, они мне пригодятся. И еще, - он -притормозил и оглянулся на воина. - Не стоит упоминать имя Кер так бездумно. Увы, с местными укреплениями скоро все здесь погрузится в Хаос, суть Ее, и я бы не хотел оказаться в компании, - он покосился на Альвирику, - этой дикарки.

Бальтазар криво усмехнулся и вернулся на прежнее место. Услышанное ему совсем не понравилось. Донельзя мрачный, на вопрос Мелисандры он ответил коротко:

- Принять и как следует подготовиться. Тяжелая грядет битва.

С этими словами эльф решительно смел со стола всю утварь. Зазвенела посуда, знаменитое пиво расплескалось по полу. Бальтазар же, не обращая внимания на испуганные людские взгляды, обнажил мечи и положил их на стол. Необходимо проверить их остроту и смазать. Руки сами делали все необходимые операции, Бальтазар же размышлял о предстоящей схватке. В бою с таким противником парировать слишком рискованно. Нужно бить первым и насмерть. Удивительно, когда заходила речь о битве, все лишние мысли уходили прочь. Это не одиночный бой. Нужно хорошее оружие... и командная работа.

- Противник крупногабаритный. Без оружия, однако с огромной физической силой, - четко проговорил он, глядя перед собой. - Броня иль кожа, доподлинно неизвестно, крепка точно сталь, но с этим можно сладить, если действовать заодно. Какой бы прочной ни была защита, в месте сгибов конечностей она слабее. Стоит сосредоточиться на подколенных сухожилиях. Если я смогу их подрезать, с моей скоростью, то демон упадет или пошатнется. В таком случае ты, Мелисандра, с твоей силой, можешь его добить. Что до тебя, Вайори... К магии они могут быть гораздо менее устойчивы, - Бальтазар повернулся к ней лицом и чуть склонил голову. - Прости мою дерзость, сестра. Мы не заговаривали об этом до сей поры, и в Жураг-Наре я тебя никогда не замечал, чтобы судить о твоих дарованиях. Скажи, ты умеешь колдовать?