Голосование за ходы

Медленно собраться с мыслями. С остатками этих самых разбросанных окурков в твоей холодной голове.
Закурить - здесь же, на этих смятых простынях, давно остывших, хранящих до тошноты запах греха, именуемого сексом.
Потом, уже после первой и глубокой затяжки, когда чувствуешь внутри разлившуюся горечь, которая возникает всякий раз, как ты...
Натянуть на себя помятое кимоно - и почему кимоно, но спросить ты не имеешь права - затягивая узкие плечи в белую ткань, закрывая раскрытую душу, запахивая увиденную ложь, ложь твоего преступного тела, задергивая эту занавеску - впрочем, этим ты уже никого не удивишь.
Босые ступни по видавшему виды коврику - кончики пальцев в ворсистый край.

Снова чуть щемит в груди - терпеливо ждешь, когда пройдет, затягиваясь. Тонкие ножки в смешные босоножки и схлопывая мятую пачку, кладешь в карман и сверкая полуобнаженными ногами - прочь-прочь из этой временой ловушки.
Тебя едва успевает заметить это странное существо гостиничных номеров - обдаешь нос табачным дымом и сбегаешь, подавившись собственной улыбкой.

Город встречает снова холодом и случайными огнями попуток, которые сигналят тебе вслед. Нет, ребята, на сегодня я уже не рабочая.
А ведь шлюха - звучит. Звучит по-разному.
И пахабно, и вкусно, и пошло и красиво.
Вытягиваешь одними губами - шлюшка...улыбаясь отражению в стекле витрины.

Это как наркотик, как чувство что ты нужна - одна-нужна-в-не-нужном-мире-не-нужных-людей.
Кровь отливает от щек, бросаешь окурок, глядя как чиркает красным росчерком об асфальт.
Закуриваешь по-новой.

Когда последний раз встречала рассвет.
Когда наслаждалась этим чудом нового дня.
Когда внутри не зудело этим зудом желания - стать чей-то вещью, безликим предметом, ни души ни тела, лишь послушная роль.
Снова захлестываешь себя этим вот мимолетным воспоминанием - руки по телу, жадно шарят, тебе больно, смутно больно, удар как раскаленным железом и шепот-громкий шепот тебе на ухо - шлюшка, маленькая шлюшка, а ты жмуришься и хочешь еще, пока губы расплываются в еще одном да...
Смешно?

Тело чуть болит и ноет уже знакомой тебе тяжестью, но как ни старайся - это приятная усталость.

Куришь, затягиваешь этим пыльным ветром, совсем не веря в любовь, наслаждаясь собственными пороками и ожидая какого-то финала - но какой тут финал, придешь домой, рухнешь в ванну, потом наешься снотворного и тебя вырубит спать, а кимоно безнадежно испорчено, и поделом ему, завтра надо пойти за покупками - сегодня хорошо поработала.

К людям, не помнящих лиц. Не обижаешься - твое лицо не из тех, что надо запоминать. Скорее наоборот.
Покрытые гусиной кожей тонкие щиколотки со скользящей по ним струйкой крови - этот, пожалуй, был слишком груб.
А что такое слишком груб?

Душа не болит. Душа где-то там, ее нет сейчас в этом теле.
После на утро, опять будешь хотеть, и распластавшись на полу в ванной, до одури себя ласкать, и желать опять-опять - быть чьим-то грехом.

Сладкая пытка. Искать себе забаву на ночь, кружить ночным мотыльком над людьми.

Холодит. Холодит горячее сердце, которое от адреналина бьется как бешеное, пока ты просто куришь и бредешь по улице, и ловишь какое-то такси.
В салоне снова прокурено, ты не гасишь сигарету - сегодня ты вправе.
Краем глаза изучаешь водителя - возможно, ты переспишь с ним - забава, все скука людская.
И представляя его сильные руки на своих плечах, уже сжимаешься внутри - нет, сегодня не стоит.
Мы же все-таки не для всех.

Покидаешь салон с легким сожалением - сейчас будет холодно.
Ветер студит смешные ножки в босоножках, пока ты докуриваешь и снова - росчерк-чирк по асфальту.
В квартире темно, свет не включаешь, а сбрасываешь с себя кимоно и ложась на пол, снова куришь - куришь без-конца-и-края, пока не станешь окончательно тошно и захочется на секунду умереть...

Вали.
Саша одернула пальто и быстро вышла, сразу свернув и идя наугад.

Мысли-мысли-мысли, куда вас деть?
В кармашке все таился телефон - надо позвонить маме, и восстанавливать документы. Хотя зачем они ей, когда через три дня... А впрочем, плевать, что там через три дня. Главное, что сейчас делать.

Она шла, не торопясь - ей некуда было торопиться.

А Саша все плакала и плакала, жалуясь про себя всему миру на несчастную судьбу... Она села на корточки и обхватив голову руками, начала методично раскачиваться взад-вперед, все плача.
Но эмоциональная боль, как известно, длится всего 12 минут, поэтому вскоре Саша немного успокоилась и стерев слезы с щек, попыталась встать, хватаясь руками за ближайшую стену.
- Какое же ты бревно... - бросила она байкеру. И из-за этого вот недоумка ей в аду гореть...черт бы всех побрал...

Ладно, хоть не ей одной.

Целых три дня жизни. На чтобы их потратить? Ну уж точно не на то, чтобы влюбить в себя это вот, которое рядом тусуется. Из этого и грамма эмоций не выдавишь, а Саша никогда соблазнительницей не была.
Целых три дня.
Спрыгнуть с Эйфелевой башни, что ли?

- Ты не ответил. - спокойно сказала Саша, повернувшись к нему. - Почему игнорируешь такой простой вопрос? Я нравлюсь тебе и ты боишься себе в этом признаться? Не хочешь привязанностей к первой встречной? Не уходи от разговора. - она решила докопаться хоть до какого-нибудь ответа. В ней говорило упрямство и желание услышать правду. Какой бы они ни была.
Подошла ближе. И протянула руку. Но касаться предусмотрительно не стала - мало ли.

Шансов 70 к 30, что он по мужски взорвется, выставит ее за дверь или изнасилует прямо здесь, на не очень чистом полу, в отместку за приставания и мол - ты так хотела, получай. Но 30 у нее все-таки оставались.
И на эти 30 он мог выкинуть все остальное.

Но самой предсказуемой реакцией было отступление - нет, что ты, ты мне нравишься, но...и за этим но последовало бы много разных причин, половину из которых она могла бы предугадать.
Либо простой и четкий ответ - нет, не нравишься, не хочу иметь с тобой ничего общего.

Давить на него слишком сильно не стоило, но немного поскоблить по грубой поверхности все же имело смысл.

Мир после боли начал раскрашиваться цветными красками - шея болела, но кажется вероятность быть похороненной в закрытом гробу уменьшилась.
Что славно.
Она старалась не двигаться, и лишь глазами будто молила спасителя не уходить. Он ей не обязан, конечно, скорее уж наоборот. Но Саше так не хотелось оставаться одной, с этими странными врачами, которым она никогда не доверяла.

Жизнь не мелькала перед глазами, пока у нее было перерезано горло, но это ли уменьшало ее ценность?
Саша хотела жить, как ни парадоксально. Особого смысла в ее существовании не было, но кто ее заменит? Правильно. Никто.
Любая жизнь священна. Любое сердце драгоценно.
Всякая жизнь имеет смысл.
И кто-то любит нас.

Она чуть дернулась, поняв, что незнакомец твердо намерен уходить. Пальцы сжались в судороге, а говорить было страшно - вдруг швы разойдутся, и тогда уж никакое чудо не спасет.
Не уходи, пожалуйста, не уходи.

*мир ангелов

Ветер. Ветер ерошит волосы. Эльга бежит, бежит из всех сил - Нектар, молчавший в ней, вновь пробудился и подбадривая, указывает направление - туда, теперь поверни, скорее Эльга - скорее...
Она убежала от жестокости этого мира. Все оказалось просто - даже слишком просто. Она ошиблась. Нектар в ней тоже ошибся. Это был не он. Другой человек.

О испивших Нектар знали многие. И кто-то старался это знание использовать - себе в угоду. Эльга была не первой - позже она нашла в его кабинете фотографии - девушки, много разных девушек - избитые и бездыханные, лежали рядом с ним и безумная улыбка озаряла его ужасное лицо.
Она нашла в себе силы бежать. Сумела ускользнуть.

И вот - вторые сутки она бежала, пытаясь не останавливаться, скрываясь в тени деревьев, ужас гнал ее вперед, Нектар подгонял надеждой... Так Эльга добралась до странного тоннеля, где забившись в темный угол, выбившаяся из сил, она забылась сном без сновидений...

- Какая странная девушка... Она так измученна. Все тело в ранах.
- Ей не место здесь, в нашем мире. Она должна уйти.
- Но мы не может ее оставить вот так, умирать... Позволь мне помочь.
- Хорошо, но помни о моих словах.

Эльге тепло. Она лежит где-то, на чем-то мягком, укрытая одеялом. Голова перебинтована, тело ноет, но не сильно. Спокойно. Тихо.
Она пытается открыть глаза - это была красивая комната, заставленная разные предметами. Эльга лежала на большой постели, в окружении подушек. Рядом никого на первый взгляд не было. Девушка приподнялась с кровати и заметила рядом в большом кресле дремлющего человека.
Первое, что бросалось в глаза - это яркая грива волос, такого же цвета, как и у Эльги. Лицо его, безмятежное и спокойное, можно было бы назвать странным - крупные скулы, и мощный нос, тонкие губы и глубоко посаженные глаза. С первого взгляда весь его вид напоминал о большом льве.
Внезапно боль пронзила ей грудь - девушка поморщилась и вздохнула, съежившись.
Человек проснулся - глаза его были небесно-голубого оттенка, сколько раз они ей снились...
- Как вы себя чувствуете? - незнакомец осторожно приблизился. - Не бойтесь, я не причиню вам вреда.
Это он.

Внутри словно что-то качнулось, Эльга буквально упала в его объятия, зарываясь лицом в густую гриву волос.
- Я нашла тебя, я нашла... - шептала она.

И Нектар - он на этот раз был уверен, что не ошибся, что тот сон - где Эльга впервые увидела свою половинку, был искажен другим, чтобы использовать ее.
Теперь все хорошо.

Больно. Все еще смутно больно.
Агата жива. Неподдельно жива. Но ей - Агате - все еще больно.

Музыка в таком положении давала какое-то странное упоение. Я люблю тебя до слез...
Елена была до противного права и одновременно говорила о вещах, непримиримых с Агатой. Тем не менее, та пыталась слушаться ее, применять ее советы в налаживании собственной жизни. И это казалось странным.
Налаживать... Целомудрие можно только подлатать грехом. Ей вспомнилась эта странная фраза из Двенадцатой ночи Шекспира. Не ясно, к чему именно.

Но кофе был допит, музыка все еще нежно звучала в наушниках, ноги согрелись и немного тянуло в сон.
Расплатившись, Агата вышла в ночь, еще не успевшую окончательно вступить в свои права, но уже затянувшую небосвод черной занавесью. Хотелось спать. Агата поехала домой, желая поскорее лечь.
На смену ей надо было только послезавтра, поэтому можно было расслабиться.
Завтра снова занятия в школе, которые так успокаивали, и первый сеанс у врача. Странно было называть его врачом, но ведь он врач в какой-то степени.

Поговори со мной.

*мир ангелов

Эльга слышит, как за окном по подоконнику стучат капли дождя. Эльге нравится этот звук. Девушка лежит на постели, плотно укрытая одеялом. Ей немного жарко, но только немного. В доме совсем тихо. Только дождь за окном, который идет вторые сутки. Эльге грустно.

Она прожила в Его доме уже несколько дней, но он делал вид, что они совершенно не знакомы. Нектар в ней противился этой его правде, он кричал, что он - ОН - должен знать о половинке, то есть о ней - Эльге.

Но он был подчеркнуто вежлив и далек.
У Эльги снова начала подниматься температура, как тогда - когда она выпила Нектар, упавший на землю. Тогда тоже шел дождь.
Девушка забывается беспокойным сном.
Во сне Нектар говорит ей - что она должна понять, он не любит ее, такое бывает, не все половинки отвечают взаимностью, ей лучше поторопиться с уходом, иначе...иначе будет хуже. Гораздо хуже.

Эльга нервно вздрагивает и просыпается. Она понимает.
Что здесь ей больше нечего делать.
Надо уходить.

Я боюсь тебя потерять...

Я неизлечимо больна печалью.

Тогда я сидела на улице. Рядом ходили голуби. Солнце пригревало. Волосы немного ерошил то и дело налетающий ветер.
Белые чулки сиротливо выглядывали из под черных, плотных брюк. Край серого шарфа свисал с тепло укутанной шеи.
Я по-прежнему не могла восстановиться. Я не могла никого видеть. Я не могла ни с кем говорить. Мне было плохо.

Я бесцельно сидела на краешке тротуара. Смотрела на ходящих голубей, на серое небо, на серый асфальт...
Неподалеку от меня упал человек. Я почувствовала, что его нить жизни оборвалась. Но может, я могла бы что-нибудь сделать? Я коснулась его своей жизнью. Он поднял голову и на меня посмотрели абсолютно пустые глаза и тупая, но счастливая улыбка. Я все смотрела в эти опустошенные глаза. Да, я вдохнула жизнь в мертвое тело, но душу я не могла вернуть.

Я встала и побрела куда-то. Он побрел за мной.
Мы ходили так целый день.
Он просто улыбался. Больше он ничего не мог делать.

В конце дня, на закате, я скинула его с крыши.

*мир ангелов

Измученная Эльга лежала на горячем песке. Она окончательно сбилась с пути.
Красное платье запылилось - она надела его совсем недавно, повинуясь Нектару внутри ее.

Глаза были закрыты, губы обветрились и покрылись корочкой. Она не могла идти дальше.

Ее разбудила прохлада. Эльга шевельнулась - грубый, шершавый песок сменился мягким матрасом. Было темно - она лежала явно в помещении. Раздались шаги. Кто-то вошел и поставил что-то на столик рядом. Прохладная, мокрая ткань легла на голову девушке.
Чья-то ладонь взяла за руку.

Эльга осмелилась приоткрыть зажмуренные глаза - Он! Он сидел рядом, он держал ее за руку! Она не могла спутать - седые короткие волосы, голубые глаза...
Она слабо улыбнулась.
- Я наконец тебя нашла... - едва слышно прошептала она.

*мир ангелов

Эльга шла по незнакомому городу, думая о Нем. Прошло уже столько времени, а она до сих пор не нашла его...
Глаза заполняла влага, все тело ощущало бесконечную усталость.

Я устала любить пустоту, я хочу любить его - живого, реального, осязаемого - рядом со мной... - думала она, шагая по темнеющим улицам. Сзади ее накрыла тень и сильные руки перекрыли доступ кислорода.
- Красивая... - жаркий шепот достиг ушей.

Глаза закрылись.
И распахнулись вновь.

Сильным ударом в грудь она оттолкнула от себя незнакомца, с разворота впечатала ему в нос свой ботинок. Кровь заляпала его рубашку.
Он был не один.
Эльга высоко подпрыгнула и...

Через минуту все было кончено. Все благостно лежали в отключке вокруг обессилевшей девушки. У Эльги хватило сил подобрать свою сумку и выйти из переулка, стараясь покинуть место стычки.

Меня все больше съедает горечь. Ее нельзя выразить словами, она глубока, как бездонная пропасть...

Кадр.
Белые волосы развеваются на ветру. Длинные пряди блестят в весеннем солнце. Черная юбка шелестит при шаге, под ней все те де белые кружевные чулки. Черные туфли из замши негромко цокают. Вязанная кофта уютно греет руки.
Прошло два года после инцидента с Профессором. Ее снова никто не преследовал, Профессор утешился другой игрушкой, она переехала в другой город.
Она ходила в студию, училась рисовать. Отношения со всеми были ровными, но она никого не впускала в свою жизнь. Девушки ее больше не привлекали. Она устала.

Была весна. Пригревало солнце.
Она шла на занятия. Настроение было хорошее.

В тот день в студию пришел новенький. У него были белые волосы, которые он носил в хвосте. Он улыбался ей, глядя на нее в своих очках.
Покажи мне любовь...

Тогда я покрасила волосы, отрастив их почти до колена - белые пряди цвета снега прялись в длинные мелкие косички или просто делались кудрявыми. Я надеялась, что перемены избавят меня от груза прошлого. Не избавили.
Меня мучили кошмары. Я не могла спать, с трудом засыпала. Мне не давало покоя мое прошлое.

Тогда из ниоткуда появился он. С ужасом я поняла, что влюблена. Как девчонка, как кошка, как дура - влюблена в мужчину.
Он провожал от студии до метро. Он был мил и галантен. А я была влюблена. И не могла ничего видеть, кроме него.
Страсть спалила все мосты, стерла чувство осторожности, меры, предела...
Я была влюблена.

Сердца едва коснёшься взглядом
И я далеко уже от дома
Я невесома...

И я кричу тебе да, да, да
Пускай так будет всегда, да, да-да...

В тот день, когда мы поцеловались, шел дождь. Поцелуй был горьким, потому что он курил табак. Он был горьким, как вся моя любовь к нему. Преступная, яростная любовь, как смертельная болезнь, поразившая меня.
Он небрежно любил меня. Как красивую вещь. Мы по-прежнему часто виделись, сидели рядом и рисовали в студии, гуляли по улицам. Он шел рядом, говорил что-то свое, а меня сжигала изнутри любовь к нему.

Я так люблю когда мы вместе
В сердце моё прольёшься песней...

Откуда ты глядишь с улыбкой на меня
Не зная, в шутку ли молчать или всерьез,
Доверясь солнцу восходящего огня,
В котором я сгорю от слез...

Я как больная собака, таскалась за ним, дожидалась его с работы, встречала после курсов английского, мучилась томительным ожиданием на станции метро, постоянно писала смс, слушала музыку, вела дневник...
Боль чужой боли в собственном сердце. Как мне не плакать от тебя?

Завтра тебя не увижу, это не жалость, нет, не сожаление, не печаль, не грусть, не горечь, не соленые слезы мои у меня на щеках секут тонкие бороздки, не глаза мои щипет усталость и боль, не тоска съедает сердце, не влюбленность колышет звезды над головой... Просто сухая констатация факта. Тебя. Завтра. Не. Увижу.
Он не пришел, и я осталась всю ночь торчать на улице. Позже написал, что не заметил моих звонков.

Разлуку встречей утолить
Печаль улыбкой урезонить.


А ты мне снишься - черт подери - снишься, опять, снова, и шаманы, и мои длинные волосы в отражении сиреневого стекла, и карты разложены на столе, и мы идем в клуб, будем бить в бубен и кривляться, и смеяться как дети, и радоваться чему-то вечному и мимолетному, потом эскалаторы, метро, мое черное пальто, твое черное пальто, все так знакомо до сладкой боли...
Проснулась - выть хотелось, и плакать и закатить пару миллионов истерик и разбить голову об ближайшую стенку...

Он все-таки пригласил меня к себе. Мы всю долгую ночь были вместе. Но я опять не была счастлива. Он любил меня потребительски, брал грубо и только со своим удовольствием. Я терпела, чтобы не обидеть его.
На утро он сказал - уходи или я тебе помогу уйти. Было видно, что я была не нужна ему. Так, красивая, но надоевшая игрушка.
В ушах снова была буря, пока я с невидящими глазами одевалась, собирала сумку и шла к двери. Очнулась я только, кода поняла, что сзади дверь громко захлопнулась. От моих волос пахло его табаком.

Как считать, что для тебя все кончено?
Опухшие глаза, сонные веки, тяжелые, не поднимающиеся.
Как вычеркнуть все, что было? Как переступить через прошлое и пытаться жить дальше, когда сил уже не осталось?
Пустота, это даже пустотой сложно назвать. Как если бы мне пришлось оторвать от себя кусок, так сильно приросла к тебе, что и отрываюсь с кровью и шрамами, болью, болью на все оставшееся время, болью навсегда...
А ты, ты будешь жить дальше, даже без особых сожалений, и все у тебя еще будет. А я здесь останусь умирать, угасать, карабкаться к беспросветному чему-то, куда и карабкаться то не хочется, а зависнуть на середине пути и ждать бесконечно, сидя на ступеньках, холодных, ждать когда сердце отпустит боль, глаза не будут опухать от слез, и будут силы карабкаться туда, где ничего нету, а есть какие-то неприятные вещи, от которых тошнит, прямо на зеленую простынь и ты тащишь ее замачивать, чтобы потом положить в машинку и горечь во рту, и опять слезы и Боже, я не хочу больше ничего...


Не помню, как в тот день приехала домой. Остригла все свои белые волосы, оставив только неровные концы торчать. Я напилась успокоительного и перестала что-либо чувствовать.
Четыре месяца я жила, как в тумане. Меня передергивало при одном звуке его имени, я бросила студию, выкинула кисти. Я не могла жить с такой дырой в груди.
Спасал дневник.
Пытаюсь забыть. Забыть все, что было. Отчаянно пытаюсь. Скр*** душу, пытаясь выдрать оттуда воспоминания о тебе, с корнем, с мясом, да так, чтобы шрамы остались, и было бы больно в очередной раз...

Ты неотступно за мной следуешь, стоит оглянуться и твой облик повсюду. Ты так просто меня не отпустишь, как там в одном замечательном сериале: "Ты уйдешь, когда я решу, что тебе пора уйти". Как-то так.
Ты тенью на всем, куда бы не упал взгляд. Я тороплюсь, стараясь отвести глаза от тебя, но ты опять упорно лезешь в глаза, и хватаешь меня за руки и разворачиваешь к себе, и что-то шепчешь на ухо...
Как избавиться от навязчивого видения? Как не перебегать станцию сто страхом, что ты выскользнешь из-за угла и все, никуда не деться, не уйти, не убежать и опять тонуть в твоих глазах, быть одурманенной твои запахом табака, еле сдерживать свою внутреннюю сущность, которую так к тебе тянет и проклинать все на свете - опять, опять одна и та же ловушка собственных желаний, которые идут вразрез с голосом разума, и куда же от этого деться...

Столько жизни, столько воздуха, все скинуть в утиль, выкинуть без жалости и страха - я все еще скучаю по тебе. Отринуть чувства, сделав голову холодной, сердце ясным...
Честно - устала. От жары приливающей крови к щекам, от усталости и бесконечного горя окружающих, от собственного отражения в зеркале, вдохнуть воздуха, наполнить им легкие...

Я не хотела, не могла лишить его жизни. Для меня он был незыблемым, островком спокойствия в этом безумном мире. Я не могла его убить.

Специально нахожу время погрустить о тебе, наполниться светлой печалью может быть даже поплакать немного...
Забиваю дыры пустоты какой-то жизнью, которой оказалось так много вдруг и птицы, и люди, и строчки, и рифмы.
Затыкаю поспешно всем, чем под руку попадается, а ты все равно пытаешься пытаешься вылезти, продраться, прорасти, остаться хоть хлопьями снега на моем подоконнике, вылезаешь, напоминаешь о себе до упора, до побелевших костяшек пальцев, до нервной улыбки и трясущихся рук...

Метро. Я больше не поеду к тебе. Не будет переходов с одной линии на другую, спокойных глаз и прерывистых вздохов в толпе...
Метро. Близость посторонних, бесшумно скользить меж людьми...

Я пыталась выжить. У меня получилось. Но эта боль в сердце осталась навсегда.

Прошлое опять толкнуло в спину. Как будто и запах его табака в нос, и мягкий ворс черного пальто и теплое дыхание рядом... А ведь что противно - что тогда вправду была счастлива - и жила, и дышала, и любила...
А теперь - что осталось мне от тех вечеров в метро?
Мне уже кажется все настолько нереальным, он, ты, все остальные...Может, я просто сплю и мне надо проснутся?
Что мне остается в бесконечных итогах - судорожно выписываться в очередном дневнике, в миниатюрах, на клочках блокнота, искать кого-то зачем-то? Ведь никому не нужно.
Вроде пора стать умнее, взрослее, сильнее - а ведь условия для этого отменные - но нет.
Слезы. Соленые капли. Соленая боль из тела. Соленые брызги.

А ведь мне еще больно - да-да, господа мои хорошие. Больно...
Время воспоминаний - я ведь любила...
А вот теперь собралась по кускам и понимаю, что раны не затягиваются как прежде - они все еще кровоточат, напоминая о тебе опять.
А ты помнишь обо мне? Вспоминаешь ли ты меня? Хоть иногда?
У меня ничего не осталось - была и жизнь и смысл и тепло души рядом... А теперь ничего нету. Пусто кругом, куда ни упал бы мой печальный взгляд.
Сегодня опять прошлое в грудь ножом - провернуть, и опять боль... Я не могу больше вспоминать о тебе - слишком уж мне больно. Прости меня за это, если тебя это волнует.

Стучишься в мое окно снегом, опять. Забываю, как ты выглядишь. Кажется, у тебя были светлые волосы, которые ты носил в хвосте. Кажется, ты носил очки и черную шляпу. Кажется.
Наверное, к лучшему все это. Действительно, к лучшему.
Ты не внесешь меня в свой реестр воспоминаний, не будешь думать обо мне долгими зимними вечерами, не взглянешь на моего кота, которые не висит у тебя на стенке - нет.

Я рядом с тобой. Одна печаль на двоих - ты помнишь, я помню. Я бы посвятила тебе все светила на небе, если бы могла.
Мы рядом, вместе - но порознь и так далеко. Но я слышу твое дыхание, вижу твои глаза.
Я тебя ощущаю.
Как бы мне хотелось что-то поменять в привычном распорядке.

Больно.

*мир ангелов

Это словно странная тайна души. На нас двоих.
Почти ничего не зная, просто наугад тянусь - рукой, душой, сердцем... И это тоже странно.

Светлые волосы ерошит неслышный ветер. Эльга сидит на большом камне, смотря в уходящее за горизонт солнце. Закат.

Не знаю, какое время года ты любишь, твой любимый цвет, небо над головой, да и плевать - все это лишь информация, какие-то точки фактического соприкосновения.

Из сумки выглядывает алая ткань теперь уже ее платья. На коленках у девушки блокнот, в руке ручка. Она задумчиво любуется небом, и время от времени записывает что-то в видавший виды блокнот.

Чуть судорожное дыхание, измерить пульс, смеясь, закрываясь волосами и шарфом, говоря о несуществующих глупостях, все время ощущая правду, которая ходит рядом.

Шею укрывает длинный теплый шарф. Скоро осень. Ведь в том сне тоже была осень... Значит она близка.
Я у цели. - думает она и улыбается своим невидимым мыслям.

Я медленно жду чуда. Я медленно создаю чудо.

Рука не спеша выводит буквы, ставшие такими значительными, вмещающие так много смысла.

Что ж, ничего не происходит просто так. Все мы существуем с целью, не бездумно осуществляя жизнь.

Не бездумно.

Теперь, наконец, вновь, опять - я пишу. О том, что было, о том, что поселяю в сердце.

Дождаться бы. Достичь.

Эльга аккуратно убирает блокнот в сумку и уходит - прочь от заката.
Ей нужно идти вперед.

Тебя я не потеряю в вечности. И вечно буду пребывать с тобой.

*мир ангелов

Эльга шла уже несколько дней. Путь давался ей нелегко, но и остановиться она не могла. Нектар в ней требовал продолжать путь, напоминая о себе не хуже зуда лихорадки. И Эльга шла и шла вперед.
Ночью ее мучили тревожные сны, наполненными неясными образами - тот, кого так искала Эльга, всегда появлялся в одном из обрывков сна и настойчиво просил найти его. Подобные сны совершенно измотали девушку, и ей все сложнее было удержаться в ясности сознания.
Но Эльга ни на минуту не пожалела о содеянном. Нектар отнимал ее силы, но он же и придавал ей их. Он лишил ее смысла, но он же и подарил его. Он забрал покой из ее души, но дал способ наполниться им.

Так проходили дни и ночи - Эльга шла, останавливаясь на короткие перерывы, потом снова шла. Запасы истощались.
Девушка добралась до небольшого городка, где решила пополнить свои запасы провизии для дальнейшего пути. Купив все, что надо, Эльга неожиданно увидела небольшую лавчонку. Нектар потянул ее туда.
Зайдя, она огляделась - оказалось, что это что-то вроде лавки старьевщика. Всюду лежали странные предметы, не первой свежести. Рассматривая товар, девушка вдруг наткнулась взглядом на кроваво-алое платье, висевшее на вешалке. Через нее словно пропустили заряд электричества - это было платье из ее первого сна о нем!
- Вы хотели что-то приобрести? - сзади послышался шаркающий голос. Эльга с трудом оторвала глаза от платья и обернулась.
Перед ней стояли маленькая беззубая старушка, которая мило улыбалась.
- Вам понравилось это платье? - она подошла ближе и ее выражение лица изменилось, когда она всмотрелась в горящие глаза Эльги.
- О, я знала, что это случится. - взволновано прошептала старуха и торопливо подошла к платью, аккуратно сняла его с вешалки и протянула девушке. - Это тебе, милая. Платы не надо. Оно твое.
Эльга от волнения не могла вымолвить и слова - просто взяла платье и прижала к себе.
- Спасибо. - наконец прошептала девушка и на глаза навернулись не прошенные слезы. - Спасибо.

Старший оглянулся на Брата, и поднял на него взгляд своих запавших глаз.
- Я был бы рад, если бы было так. Но надежд мало. Я видел их, издали. Они мало похожи на Братьев. От них веет Смутой. - объяснил Брат. - Возможно, после встречи с нами, они выберут наш путь и станут Братьями, подобно нам. Но вид их слишком дик. - Старший горько усмехнулся.
- Я надеялся на то, что на моем веку этого не повторится. Но видимо Промежутку угодно испытать меня. Знайте, Братья, что когда я был юн, еще до вашего появления, я с другими Братьями жил, подобно вам сейчас - исправно нес закон и порядок в Промежутке, оберегал свою Сестру. Но я часто думал о Вертикали Миров, о Кошмаре, из которого мы вышли, и о Верхнем Пределе - Поверхности. - Брат вздохнул и замолчал на время, но потом продолжил:
- Однажды к нам пришел Гость. Мы звали его Младший, полагая, что он станет нашим Братом. - вновь улыбка горечи исказила лицо Старшего. - Он живо проявлял интерес к нашему миру, к Сестрам, к нам. Мы не мешали ему изучать наш мир. Однажды он пришел ко мне и поделился своими мыслями - о том, что хочет попасть в Верхний Предел и принести оттуда Цвет, сюда, в Промежуток. Он говорил о том, что если бы только удалось скопить достаточно Цвета, чтобы выбраться, тогда он бы принес его вниз, и сделал нашу жизнь цветной и красивой. Я был молод и наивен, что поверил ему и отдал ему весь Цвет, что у меня был. Тогда он убил других Братьев и забрал их Сестер с собой в Верхний Предел. Кроме одной, моей.
- Он не достиг своей цели и пропал по дороге, не успев добраться до Поверхности. Даже его запасов Цвета не хватило на то, чтобы сделать это. Наши Сестры погибли вместе с ним. Я же отправился к единственной выжившей - своей Сестре. От нее я узнал, что она помогала ему с самого начала, как он появился в Промежутке. Она знала о его истинной цели и ничего никому не сказала!
- Я добровольно отправился в Кошмар, как наказание за свой непростительный грех. А моя Сестра умерла от голода, здесь, В Промежутке. Поэтому, когда я вернулся и понял, что жизнь в этом мире продолжается и Сестры все еще рождаются, я выбрал самую своевольную и упрямую Сестру, и потому так ревностно оберегаю ее - чтобы не повторить свою ошибку.
- Потом пришли вы, мои Братья. И теперь я поведал вам эту страшную историю моего прошлого, чтобы вы не повторяли моего пути, и не ставили под удар наш мир, и своих Сестер. - Старший глухо замолчал и из его глаз капнула слеза.

Агата уютно устроилась в мягком кресле. Она специально выбрала угловое место, за занавеской, закрывшись от любопытных глаз посторонних. Посторонние... Они теперь все - посторонние. По сторонам. По ту сторону.
Кто не со мной - тот...
Девушка чуть качнула головой.
Достав сумку, она вынула ежедневник и записала встречу с Владиславом. Эта ее манера записывать все от Елены, та посоветовала вести дневник. Муж никогда не разрешал ей вести дневник. Даже электронный. Любой. Боялся того, что может там прочесть?

Ручка в пальцах.
Сегодня холодно. Но не сильно. Дует ветер.
Елена уехала. Швейцария. Там кажется тоже холодно.
Завтра к другому психологу. Он - мужчина...
Зовут Владислав.

Посмотрела на запись, прибавила громкости, чтобы музыка полностью поглотила все посторонние звуки.

Пролистала в начало дневника - записи смятые, пронзительные...
Мне в последние дни все чаще кажется, что это конец.
Слово будущее кажется иллюзорным, и абсолютно мне не принадлежащим.
У меня нет будущего.
У меня нет настоящего.
Есть только прошлое. Больные воспоминания, больной разум...

Смутно болят кости и мышцы, натруженные за ночь бесполезным кручением тел - зачем все это, к чему все это...
Мне не хочется спать, несмотря на то, что я не спала и этот рассвет, несущий с собой тяжелую обремененность нового дня, который надо прожить.
Рассвет. Он что-то будоражит внутри, его хочется дождаться.
А пока еще царит ночь - наполненная болью, еще одна глухая к тяжелому дыханию ночь, одна из тех, в которую мне хочется плакать.

Агата с силой захлопнула дневник.
Музыка была все громче, казалось - она заполнила собой все.
Затем она неожиданно оборвалась, но Агата ничего не слышала - только звенящую тишину.

Как в замедленной съемке, к ней медленно приближалась официантка с подносом, на котором высилась большая чашка с кофе. Официантка странно улыбалась вымученной улыбкой, и все неотвратимо шла-шла-шла...
Агата смотрела на нее.
И внутри что-то щелкнуло.

*мир ангелов

Я смертельно больна печалью - думает Эльга. Она лежит в постели у себя дома, у нее жар.
Испивший нектар не знает покоя.
Вот и Эльга мечется в беспокойном сне, наполненном горящими образами - один из них протягивает к ней руки и тихо просит - Найди меня, пожалуйста, разыщи меня...

Словно холодная ладонь на раскаленный температурой лоб - дыхание Эльги выравнивается, сон глубже и спокойнее. В нем теперь становится холоднее.

Она спит. Видит сон.
В нем царит осень - яркие листья устилают тропинку, по которой идет Эльга - складки ее ярко-красного платья шуршат, босые ноги по листьям ступают.
Недалеко от нее стоит мужчина - широкая, крепкая спина, сильные руки и короткие седые волосы.

- Я ждал тебя. - голос его звучит неожиданно, Эльга замирает, испуганно вцепившись в складки платья.

Одна секунда, один миг, но такой невыносимо долгий - сильные руки легко подхватывают, держат.
- Ты знаешь, где меня искать. - у него светлые, небесной голубизны глаза.

Эльга вздрагивает и просыпается.
Прошли сутки, как она испила нектар - к ночи поднялась температура, и Эльга думала, что умирает. Но обошлось.
Теперь она знала, кого ищет и где искать.

*мир ангелов
Ветер. Ласково ходит по плечам, поднимая концы волос. Эльга стоит на обрыве.
Это край.
За ним - воздух. Много воздуха.
Эльга верит. Верит, что если шагнет вперед, то не упадет. Нектар, открывший в ней знание, согласен с ней.
Я верю
Эльга расправляет руки.
И вера моя непоколебима
И делает шаг вперед.

Эльга летит. Стремительно летит вниз.
Потом рука цепляется за лиану, свисающую вниз с островка.

Видит свои худые, болтающиеся в пустоте ноги.

Забравшись наверх, вновь стоит на обрыве.
...моя вера непоколебима...
Чуть улыбается.

Все еще темно.
Все еще тихо.
Все еще одиноко.

Но я не ощущаю горечи. Ведь я - хранящий жизнь. И эта простая, как мир, истина, безусловно греет мое существо.

Хранящий Жизнь.

Но что - то, что неживое, что это, где-то подо мной? Неживое, подо мной. Не. Живое. Отрицательное. Не мое. Не со мной. Отдельно.
Если я - Хранящий Жизнь, то оно - неживое, должно ли быть противоположностью мне? Все имеет противовес. Значит, и у меня должно быть.
Хранящий Не-Жизнь. Хранящий Смерть.
Странно - Смерть вызывает ощущение холода, а то - Не-Живое - скорее ощущения покоя.
Значит - это не Смерть? Просто Не-Живое что-то подо мной.
И все-таки ощущать его, знать о его присутствии так близко, внизу - немного непонятно.
Почему оно Не-Живое? Почему внизу? Почему подо мной?

А надо мной - Живое-Ничего.
Что тогда я? Хранящий Жизнь, но Живое ли я? Хранящий Жизнь обязан ли быть Живым?

Тишь. Тишина.
Бездействие.
Пустота.

Нет, это не должно быть пустотой, ведь здесь уже что-то присутствует. Здесь есть я.
Здравствуй
Забавно - я еще столько не могу осознать и понять, но чувствую что именно этим и нужно заняться. Осознанием.
Мертвое ли я? Или я - живое? Живым быть наверное намного приятнее, чем мертвым. Хочу быть живым. Хочу быть теплым. И мягким. И пушистым.
Но пока я даже не могу ответить на вопрос - мертвое ли я?
Наверное, быть мертвым обидно. Конец, как никак.

Стук. Откуда он? Откуда-то изнутри меня? Он повторяется. Учащается.
Биение. Это биение. Значит - я живое. Во мне бьется жизнь. Это однозначно. По-другому и быть не может.
Я - это жизнь! Я здесь, чтобы жить.
Живи
Мне нравится биение внутри себя. Чертовски приятно чувствовать себя живым.
Когда я начинаю думать о нем, биение становится быстрее. Оно реагирует на меня. Оно живет вместе со мной.
Хорошо бы узнать еще что-нибудь...
А пока - я, биение, жизнь.

Легкая улыбка. Глаза блестят чуть ярче обычного, в них отражается реальность, которую ты принял. Как видишь - напрасно.
Саша забилась в угол, сейчас она не с нами...

Обернись, увидишь мои глаза, увидишь мою любовь к тебе, увидишь, как я мечусь по кораблю, и шелк моих волосы коснется твоего плеча.
Смотри, Лео.
Смотри внимательно.

...тянет русалка к ней руку с зелеными ногтями...

Ты видишь, как нас хотят уничтожить, разделить нас, отделить тебя от меня? Ты ведь им не позволишь этого, ведь это наши сказки, ведь ты так не поступишь со мной, да?

...пусть надежда умрет первой... я не хочу больше ничего...

Кроме тебя, мой единственно любимый, мой Лео, ...мой, мой, мой, мой, мой... мо...й й... м...ой...

...я больше не вижу уже ничего...

Нет, Лео, быть уничтоженными было бы слишком просто, слишком просто. Ведь надо уходить отсюда красиво.

...сейчас подойдет и откусит лицо.

Я здесь, Лео, открой глаза, посмотри на меня.
...здесь.

Ведь мы так просто им не отдадим себя, верно?
...она любит тебя, она целует твои глаза и говорит, чтобы они не плакали от нее больше...
...поцелую твои глазки
не плачьте
от
меня
больше

Тебе кажется, что я жестока?
Вспомни длинные ночи, когда тебе хотелось плакать от боли, и все эти шелковые нити на оголенных плечах, и смерть за одним из них.
Ничуть, Лео, ничуть. Я берегу нас от большего зла, чем я.
Я это ты.
Но ты не я.

Смотри, Лео. И не говори ничего.

Никаких угрюмых мыслей. Чуть притянутая за уши нервная улыбка. И корзина искусственных фруктов. Может здесь все ненастоящее?

Что, в конечном итоге, просто существует вокруг? Корабль? Гипер? Космос? Может, ничего этого нет? Может, мы спим и надо проснуться?

Мне снятся кошмары. Что меня не пускают к тебе.

Тебе снятся кошмары, Лео? А вдруг - все вокруг - это всего лишь кошмар?
Проснись, Лео, проснись.

В который раз уже прошу тебя...

А если все вокруг ненастоящее, то зачем тогда все?
К чему все это... зачем все это...

...брось свои сказки...

Правда, Лео, серьезно - зачем тебе верить в то, чего нет? Ведь корзины фруктов - ее нет

Равно как нету и пляжа, и плеска волн. Ничего нет, Лео. Ничего. Nothing.

...ведь ты знаешь, как вернуться ко мне...

Отгадай загадку. Вот ты ждёшь поезда. Поезда, который отвезёт тебя очень далеко. Ты знаешь, куда тебе хотелось бы уехать, но куда отвезёт поезд не знаешь. Но это не важно. Почему не важно, куда этот поезд тебя отвезет?

Лео. Вернись...

...и вернись...

Потому что вы будете вместе.

В настоящий момент абонент недоступен. Перезвоните позднее.

Сколько усилий. Пафоса. Какого-то невероятного напряжения.
И чем все кончилось?
Смятым фарсом.

Поздравляю.
Аплодисменты. Поз-дра-вля-ю. Хлопаю в ладошки. Хлоп-хлоп-хлоп.

Теперь будем засыпать?
Что теперь будем делать, а, Лео?

Лишь голые порывы, бесполезные, гаснущие эмоции, засыпаем в этой нашей темноте...

Мне уже невозможно тебя покинуть
Ты это я. Но я не ты.
Не станем одним целым, я просто буду идти рядом.

Горько, Лео, как горько.
Ложись спать.
Давай вместе смотреть прекрасные, счастливые сны, где красочность мира предстанет перед нами обновленной, и так близко.

А есть ли смысл что-либо делать? Думать? Жить.

Позови меня, останови меня,...

И больше не давай смотреть мне вниз...

Могли ли мы быть счастливы? Могли ли быть вместе?
Конечно, мы нераздельны. Неразделимы.

...избавься от них, навсегда!... они - твои новые друзья, а я - старый, я останусь... а они - они уйдут...!

Но так ведь уже не получится?
Я не смогу уйти.

Так что же делать? Стоять у твоего плеча и шептать тебе советы. Но кто я здесь - Ангел или Черт?

Кто я? Что я?

...проснись, Лео, проснись!...

Нет. Лео. Нам пора спать.

Обрывки. Вспоминания. Тьма.
Возможно все, что составляло твою жизнь - безвозвратно ушло. Без возврата - оттуда - из прошлого - ничего - не вернуть.

Ты знаешь... Этот ее судорожный вздох. ...люблю тебя...
Кто это сказал?! Чьи губы прошептали?!

Все, что тебя окружает - это мусор. Все, что имело смысл - ушло.

Какие дипломы с отличием, какие курорты и даже просто хотя бы кислород - это тупик, Лео. Тупик бесконечный. В твоей жизни нет просветов, нет радостей. Зато есть покой и я. Тьма в уголке сознания.
Ведь все мы грешны, верно?
Просто у кого-то есть могущество монет оплатить любую мерзость... да-да, абсолютно любую. Абсолютно. Но
Не тебе, мой милый Лео. Дурашка Лео, такой чуть наивный, чуть обаятельный.
Чуть мечтательный.

Сказки. Какие уж тут, сказки... Тьма. Тьма без просветов.

...смутно болят... натруженные... бесконечным...
Ты боишься боли? Тебе знаком страх?
Смерть - да, без сомнения, уход не выход. НО боль - преддверие смерти подчас.
Искуснейшая пытка. Орудие зла.

Я - это ты. НО ты - не я.
Так просто, да?
Я - всего лишь заключение твоих мыслей. Да и то - не всех.
Я - просто тень.

Я - никто, ничто, и звать никак, и без пальто... Но ты - Лео, ты человек, ты - энергия, действие, динамика, а я - несчастный обрывок мыслей, зачем плодить бессмысленность, уводя тебя в тупик?

Обрывок. Воспоминание.
Есть ли я? Существую ли я?

Конечно, Я есть.

Она умерла от того, что хотела любви без меры и без предела.
Чего ты хочешь? Чего ты ждешь? Реальность не подарит тебе плюшевого медвежонка и спокойные сны.
За все - борешься, вгрызаешься...и все ради чего?

Ничего, Лео, мы еще поборемся. Мы еще поборемся.
...но это сердце... бедное, влюбленное, дрожащее... оно тоже твое...

...я так люблю тебя! .... Я все сделаю во Имя Тебя!... я так люблю тебя... люблю.... лю... блю....

Связь прервалась.

Так, значит.
- Да, красавчик, мальчиков тут действительно не видно. - я мило улыбнулась и пошла по направлению к нему.
Все с той же милой улыбкой я от души двинула коленом блондину в пах.
- Не стоит грубить мне, милый. - нежно проворковала я ему. - Остальные. - отчеканила я, вложив в голос максимум твердости.
- И так, мы все сегодня собрались здесь... Чтобы доставлять удовольствие и радость! - громко возвестила я.
- Буду вас готовить, здесь не развлечения и отдых, а тяжелая работенка, ребятки. Так все за мной! - не терпящим возражения голосом сказала я и обвела толпу строгим взглядом.

- Не порть мне личико, дорогая. - Я даже не сбилась с дыхания. Голос по-прежнему был тверд и абсолютно спокоен.
- Ты нервничаешь, я понимаю. Расслабься, все будет сделано в лучшем виде.
Я опять грублю, но в конце концов - я ее заработок. Хотя бы ее часть.
Оказаться на улице меня не страшило - я то точно не пропаду. По крайней мере она не единственная хозяйка борделя.
- Ноу сэр. - я шутливо отдала честь рукой и подмигнула. - Я уже бегу. - и чтобы не получить еще раз по своей милой мордашке, быстро ретировалась вниз.
Спустившись, я обнаружила кучку мужчин, видимо моих уже. Моих. Хи-хи. Я усмехнулась.
- Мальчики, ко мне! - бодро крикнула я и поманила их пальчиком.

Ветер. Ветер безмолвный, ветер ничего не говорит. Он только касается платиновых волос, заставляя их концы чуть колыхаться.
Ничего. Ноль. Пустота. Съедающая внутри все, не оставляя ничего.
Смотреть в одну точку. Не шевелиться.
Внутри было глухо. Чуть больно, но только чуть, ведь она - ангел. Ей не должно быть это в новинку.
Безразличие. Бессловесность. Бессердечие.
Без...
Вопрос она словно не услышала - она не хотела слышать его голос. Она не хотела видеть. Она не хотела слышать. Она не хотела чувствовать. Обычно после подобного в списке должно было идти - не хотела жить, но в сущности - что есть жизнь, что есть смерть. Это всего лишь два пути, которыми так или иначе придется идти. Вопрос в том, когда.
Ей невольно вспомнилось лицо Фелиции - бездушная убийца, что вдруг полюбила. Она не хотела жить, но хотела любить. И умерла. В ушах ангела похоронным звоном отозвался звук упавшего тела. И слезы закапали из уставших глаз, что столько видели.
Вспомнился тот парень - Джереми - чьи руки так искусно пытались познать ее тело, и горячее лезвие ножа, боль в области живота и удивленные глаза - она верила в него до последнего, она надеялась, она ждала... Но чуда не произошло, и тьма поглотила его. И эта горечь поражения - привкусом крови на губах, она вдруг поняла, что не всесильна, что не может спасти даже одну душу, которая так рьяно боролась за тьму.
Он не хотел ее души, он хотел только ее тела.
И машина блеснула фарами, прежде чем душа покинула его тело. И слезы снова пронзили ее глаза, которые так много видели...
А Гьен... Жестокий, изощренный, ему нужна была ее душа, и от тела он тоже не отказался, но душа - ее поломанная душа ангела, которому обрезали крылья - вот чего так жадно хотел Гьен, смотря на нее своими глазами, в которых отражались светлыми бликами ее платиновые волосы.
И вот - черный ошейник сжал ее горло, тело стало неподвижно, и душа стала потихоньку отмирать, отслаиваясь лепестками кричаще-алового цвета...
Не то чтобы она боялась его - хотя возможно и стоило - нет. Ей было невыносимо горестно, птица в клетке, пусть и золотой. Умирающий ангел с обрезанными крыльями.
В ее позе ничего не изменилось, хотя вопрос Гьена показался ей странным. Он носил легкий оттенок беспокойства - с чего бы?
Астрид чуть отвернула голову, по-прежнему не говоря ни слова.

Красивые сны - цветные, яркие, может они снились тебе, тогда, среди рыбок и разноцветного стекла, любопытства? Ты спишь или же просто лежишь, все больше погружаясь в кристально чистую воду, которая сверкает мириадами пузырьков. Красиво.
Пробуждение. Ты словно выныриваешь из воды куда-то в более холодное, более отчужденное, более чужеродное... Тесно.

Холодно. Поджимаешь к себе голые ноги, сворачиваешься калачиком, пытаешься согреться, уже мысленно чертыхаешься на открытое на ночь окно, шаришь рукой в поисках непонятно куда исчезнувшего одеяла/куртки/простынки/, но рука нащупывает гладкую поверхность. Боишься открыть глаза, пытаешься оправдать все сном - ах, шалунишка сон, тебе меня не напугать. Но сон тут не причем.
Рука продолжает исследовать поверхность - все гладкое, без единой царапинки, стальное на ощупь. Открываешь глаза. Ты лежишь на полу какого-то пространства, больше напоминающего куб. Ты можешь вытянуть ноги, пальцы касаются таких же холодных стенок. Делаешь резкое движение - все в такт твоему движению сдвигается с места. Замираешь, сердце бухает в грудной клетке, тишина давит на уши. Куб какое-то время бесшумно покачивается, потом медленно останавливается.
Осматриваешься получше - на тебе какая-то нелепая пижама, напоминающая больничную, так еще и не по размеру, как всегда.
Ноги босые.
В кубе имеются несколько продолговатых щелей - для воздуха.

Но чтобы это был не сон...
Она будто проснулась. Глаза обрели прежнюю жизнь, а губы налились теплом - теплом живого тела. Взгляд немного растерянный, даже испуганный - где она, не понимает, и боится...
Но растерянный взгляд коснулся его глаз и остановился.
Я так люблю тебя! Я все сделаю во имя тебя!
Жизнь. Мельчайшие крупицы секунд, минут, дней, складывающихся в одну человеческую жизнь, срок которой отмерен каждому по своему.
Что значит жизнь для куклы? Что значит жизнь для того, чье сердце не подчиняется обычному ходу жизни, чья возможно душа не знает страха смерти, чьи пальцы не дрожат на холоде...
Тонкая слезинка стекала из ее глаз.
- Я не живу. Я лишь существую. Я просто кукла. - она закрыла глаза, бессильно жмуря их, чувствуя как по щекам текут безудержные слезы.
Она не живет. Она просто существует.
Смысл есть. Смысл есть. Любовь.
- Для чего я живу? Для чего я создана? - это была бы заезженная тема, банально и смешно, сколько еще несчастных людей, сколько еще потерянного смысла на этой планете, сколько...
- Для чего... - она выдохнула, закашлялась, снова плача и всхлипывая. И даже куклы умеют плакать. Точнее, только это они и умеют делать искренне.

Эх, только все могло кончиться хорошо.
- Сестренка - брысь. - человек послушно скрылась в демоне. Риама снова стала одна. Она поднялась и подошла к Теину.
- Подожди, не гони коней. Если ты не поддерживаешь Люция, то зачем даешь ему выиграть? - демон взялась рукой за натянутую цепь. - Не стоит этого делать.

- Я не желаю тебе зла. Не надо. - Риама протянула к Теину руку.
Надеюсь, это все же что-то решило.

- Тогда иди. Иди и искупи содеянное. Смой кровью кровь. Убей убийцу. Останови его - не дай ему совершить злодейство. И ты будешь прощен. - снова мигает свет, чья-то тонкая рука виднеется через щели, изящные женские пальчики, блестящее кольцо на пальце.
- Помоги мне. Спаси меня. Не дай ему убить меня. Не дай. - она просит, просит его убить кого-то, кто хочет убить ее. Какая ирония - убийство за молить грехом, смыть очередной кровью - разве это даст душе покой?
Что ты выберешь? Куда пойдешь? Согласишься ли снова оборвать чью-то жизнь? Ведь ты даже не знаешь, действительно ли он убийца? Ты не знаешь...
Поверить - так легко, так просто, но червь сомнения точит душу, совесть. Ах эта совесть - она останавливает руку, занесенную над жертвой, но ты видишь в ее глазах отчаянную мольбу и страх, не ты породил человека, не тебе и лишать жизни, разве не об этом твердят все вокруг, но сейчас нет рамок, на войне как на войне, а хочешь ли ты ее?
Хотел бы ты вернуться - хлебнуть крови, слепой надежды...
Она все еще здесь. Руку не убирает. Ждет, что же ты ответишь ей. Спасешь или оставишь. Убей или умри. Спаси душу или низвергни ее в пучины ада.
Ничто не истина и все дозволено.

Сефира обернулась на крик. Появилась слабая надежда, что они будут с ними, на их стороне. Пока она пыталась отвлечь противницу на себя, чтобы она не переключалась на остальных.

Металл. Твердый, прочный, но мягкий и податливый в ее острых зубах. Ей чудился запах крови, но его не могло здесь быть - только металл.
Когда мы разучились думать, идя в атаку? Когда мы перестали контролировать себя, выпуская своего внутреннего зверя на свободу, убивать, упиваться болью других и победить, выстроив вокруг горы трупов? Когда мы не ощущали себя непобедимыми, не чуя под собой ног, не ощущая боли, не видя смерти за плечом?
Когда мы стали командой, понимая друг друга с полуслова?

Это бесконечная война... Даже когда ее нет, она все равно идет в наших собственных сердцах. И на миг мне кажется, что надо громко зарычав, снова сбежать по крутой насыпи, чтобы вонзить безжалостные когти во врага, смотря, как фонтан свежей крови обагряет лапы...

И сейчас, вне Фрейма, снова - бой, адреналин в механических шарнирах, стальные когти разносят в щепки все попадающие под их смертоносные удары, глухой рев сотрясает грудную пластину. Море крови перед глазами, моря огня, собственного, хлебнуть отчаянно горя, пронестись убивающей тенью над поселением, которое уже в огне, дивясь собственной мощи, наслаждаясь свободой...

"Хочу чувствовать боль и кровь на своих губах, вновь и вновь..."

А еще ведь когда-то мы были людьми. Такими странными существами, слабыми телом, но сильными духом. И великие армии сходились в мареве заката, и реки становились красными от крови, и поля были усеянными телами погибших... И кто-то уже никогда не увидит рассвета.
Она стала забывать, что была человеком. Что кровь струилась по жилам, по тонким венам, проступающим под бледной кожей, что сердце стучало, разгоняя кровь по сосудам, что она жила. И тогда, вроде мирно, вроде хорошо, но так не хватало запаха битвы, не хватало крови на губах, не хватало войны. На войне так легко быть честным, так просто не бояться, так спокойно идти на смерть и знать, что не вернешься...

Сефира громко зарычала, отбрасывая еще одну разгрызенную турель в сторону. И все-таки не хватает запаха крови...
Услышав крик Террана, она послушно побежала к Курильщику.

Еще повоюем.

От действий - только пыль времен осыпается. От слов осознанья - только боль. Риаму погребло под обломками, из-под которых, впрочем, демон без особого труда выбралась.
- Милая сестрица... - тихонько сказала она самой себе и пошла вперед. Сейчас ей не хотелось решительно ничего - все перестало наделяться сакральным смыслом и стало прозрачным. Хьенна, что-то чертящая. Блэк, взмывающий вверх. Все остальные.
- Не говори мне сейчас красивых слов. Не вспоминай меня больше. - Риама протянула руку вверх.
Не осталось ничего.
- Корвинус! - неожиданно для себя заорала она. Было ли это криком отчаяния или затаившейся в ней боли?
Ты помнишь свою смерть, Риама? Помнишь ли ты?

"Это было так давно и недавно. Это было мучительно. Это было слишком мучительно. Неумолимые руки, сжимавшие тонкую шею и горячий шепот."
- Останьтесь со мной! Хоть кто-нибудь! - она снова кричала, раскинув руки в стороны. - Дайте мне снова полюбить кого-то!
Взгляд ее изменился.
- Милая! Я же всегда с тобой! Зачем нам еще кто-то? - зрачки ее глаз то светлели, то темнели.
- Разве ты не помнишь - я умерла за тебя!
- А я вернула тебя! Ты должна быть со мной! Ты не можешь сейчас вот так отказаться от меня!
- Нет, моя милая сестра. Я не могу быть твоей дорогой игрушкой. - демонесса опустила руки. И начала отделяться - два тела - она и ее сестра - скоро стали отдельными телами.
Человек схватила за руку демона.
- Вот так просто уйдешь и оставишь меня?! - она цеплялась за жизнь.
- Я раньше думала, что все очень просто - надо жить для тебя и делать что велит жажда крови. Но все не так. И я не знаю, чего я хочу. Может, снова стать человеком. - Риама обернулась на сестру. - А чего хотела ты?
- Чтобы ты была со мной.
- Но ты же не могла думать, что все будет длиться вечно? - демон вынула руку из рук сестры и посмотрела вверх, в небо. - Теперь мне нужно что-то другое...

- Тогда записывай, пожалуйста. Запиши мою правдивую историю. Пусть она останется в памяти и на бумаге хотя бы у тебя, мой единственный слушатель. - она вздохнула.
- Здравствуйте, все любимые и нелюбимые, все те, кого знаю и кого нет, мои послушные куклы, мои испытуемые и просто люди, которые быть может услышат эту незатейливую историю и сделают свои собственные выводы.
- Сейчас я нахожусь на том этапе своей смерти, что пора расставить точки над и и рассказать наконец правду, ту соленую и горькую правду, что была так тщательно скрыта правительством и мною, как я думала, во благо остальных.
- Я была довольно перспективным работником одного учреждения, работающего на правительство. Мы изучали глубину человеческой природы - так называемый человеческий фактор. Проводили опыты на людях - осужденных на пожизненное, психов, смертельно больных - тех, исчезновение которых общество даже и не заметило, а может и одобрило. Достигнув определенных результатов, мною был предложен проект научного комплекса, специального оборудованного для проведения подобной научной работы. Проект получил одобрение и пройдя все инстанции, был утвержден. Мне поручили осуществить задуманное. Примерно в то же время мне сделал предложение человек, которого я любила. - она запнулась. Но продолжала, хотя голос был наполнен скорбью.
- Я была абсолютно счастлива. Сбывались мечты - я осуществляла проект, который мог быть венцом моей карьеры, блистательным пиком, я выходила замуж за человека, который полностью разделял мои взгляды и поддерживал меня в моем начинании, он любил меня... Я ждала ребенка.
- Мы были полны надежд на будущее - такое безупречное, идеальное будущее, где не будет больше боли, страданий. Мы хотели искоренить зло в человеческом сознании, найти идеальный путь развития человеческого существа, который дал бы морального и идеологически здорового человека - без боли, страхов, комплексов, стремления к разрушению, насилию... Мы хотели создать идеальное общество. Мы так хотели...
- Наконец строительство комплекса было законченно. Я спроектировала эту камеру для управления всем комплексом в совокупности. Правительство предложило мне занять пост директора в этом комплексе. То есть дать распоряжаться всем. В прямом смысле этого слова. На деле они просто хотели запихнуть меня в эту злополучную камеру навсегда. Чтобы процесс шел непрерывно, и постоянно были результаты. Но я отказалась.
- Мы собирались уехать. Я была готова бросить все ради своей семьи. Бросить комплекс, годы трудов научной работы, все. И мы уехали. Но они... они оказались сильнее нас. Они подстроили аварию. Мой муж умер сразу, не приходя в сознание. Я была на грани смерти и жизни. Ребенка я потеряла... - она запнулась вновь. Но нашла силы продолжать, совсем тихо:
- Они вытащили мое мертвое тело и поместили сюда. Жив были лишь мозг и несколько клеток. Подключив меня к аппарату, они заставили меня жить, когда я больше всего на свете хотела умереть. Камера работала исправно. Я осталась жива. Фактически. И комплекс начал работать - как и задумывалось. У меня были большие возможности - но я не могла одного - убить себя и разрушить комплекс. К камере подсоединен компьютер с программой действий на случай непредвиденных обстоятельств, когда человек, управляющий комплексом, не может принимать решения сам. Она была включена. И мой мозг не смог ей противиться. Поэтому испытания успешно проводились - до сего дня. Я создала кукол - 7 первых кукол - которые стали олицетворением смертных грехов людей. Фелиция - первая кукла - она же Похоть. Вторая - Лилия, она же Зависть. Третья - Лаура - Гнев. Кассандра - Пресыщение. Создатель - Гордыня. Розария - Жадность. И Лилит - Уныние.
- Они же - задумывались как части меня и люди, которых я любила при жизни. Фелиция и Лилия - две половины моей сущности. Лаура - моя не родившаяся дочь. Кассандра - моя родная сестра. Создатель - моя подруга. Розария - моя первая испытуемая. Лилит - моя коллега. Также были и другие куклы, но они занимали меньшее значение, чем первые семь.
- С тех пор я не покидала стены моей тюрьмы, ставшей единственным и последним обиталищем моего мертвого, изуродованного тела и искалеченной, больной, тлеющей души. Здесь я и окончу свои дни, коих осталось немного.
- Пока сделай перерыв. Я немного устала, да и ты, думаю тоже.

- Вечные вопросы, оспаривающие истину. Я не могу дать тебе ответ. - Риама чуть сжала его плечо, словно желая поддержать, мол "ты не один". - Уйдем? - зачем ставить множественное число там, где его заведомо не может быть? Хотя ей показалось, что может сейчас они и стали равны - не вечные враги, и просто уставшие существа, желающие отдыха. Назвать их людьми у нее бы язык не повернулся.

- Я никуда без тебя не уйду. - отрезала Лилия, еще сильнее прижимаясь к Гарайкину, обнимая руками за шею.
Назло, восстав против постылой власти, выбившись из стройных рядов дружно марширующих кукол, вперед к другой жизни, к новому "я"...
- Мы будем вместе. И ничто меня не разлучит с тобой. - горячий шепот на ухо.
То, на чем они стояли, мягко тронулось с места и не торопясь, поехало куда-то. Чернота сменилась мерцающими огоньками, а тишина - отзвуками гуляющего ветра.

Стало чуть светлее. Платформа, на которой они перемещались, остановилась напротив арочного прохода, ведущего куда-то в темноту. Сбитые ступеньки убегали вверх, зовя с собой.
Лилия ловко спрыгнула с платформы и потянула Пашу за собой.
- Идем!

Она наклонилась еще больше и слегка коснулась его губами. Все поплыло и начало чернеть. Он погружался куда-то в темноту...

Темно. Он не знает, сколько прошло времени. Здесь его не нет. Темно. Холодно. Но он не чувствует своего тела. Совсем ничего не чувствует. Паника растет. Где я? Что со мной? Темноте рассеивается. В мир возвращаются краски, эмоции, ощущения. Он чувствует снова тело, но оно... не такое, как обычно. Странное ощущение. Не такое тяжелое, не такое большое...
Медленно открывает глаза. Он по-прежнему лежит на койке, только ремни расстегнуты. Поднимает голову, медленно. Голова кружится. Обхватывает голову ладонями. Что они сделали с волосами? Почему они теперь длинные и в хвосте? Отрывает ладони от лица и тупо смотрит на две девичьи ладошки. Нежная, тонкая кожа. Тонкие пальчики, украшенные кольцами. Ощупывает себя. Вне сомнений. Такое знакомые на ощупь округлости, и полукружия стройных бедер, под юбкой...

Рядом стоит зеркало. Слезает с койки и медленно подходит к зеркалу, которое отражает тонкий девичий силуэт. Зеленые глаза и светлые волосы, собранные в хвост.
- ААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Риама просто пыталась вникнуть в происходящее - неплохо для начала, а там дальше... А дальше появился еще один персонаж безумного действия, да еще и с пресловутой Драгоценностью в руке.
Какое позерство... Тупое хвастливое движение бицепсами перед противником, исчерпав запас сарказма и взаимных оскорблений, после долгого скрипения зубами, и сжимают оружие до боли в руках.
Да им же плевать! На все - плевать! Какие тут высшие мотивы, здесь нет ничего, кроме собственного голосящего "Я", которого натужно орет в каждом, требуя взять свое здесь и сейчас, а потом, как говорится, после нас хоть потоп. Человеческие жизни, человеческие эмоции, честь, доблесть, гордость - все ничто перед желанием использовать единственную возможность получить хоть чуточку той власти, чтобы исполнить желание - комок низменных страстей, животные инстинкты... Взять свое, хотя не свое, чужое, но взять - силой, с кровью и криками, через чужие жизни, но забрать себе...

Глупцы. Надо ценить то, что имеешь. Жизнь. Просто то, что ты живешь и дышишь, и смотришь своими глазами на мир. Но нет. Нам власть подавай, шлюх, литры спиртного, грязная похоть искусственной любви, продажной, грязной, ненастоящей, фальшивой, как блеск страз на юбке той девчонки, что вечно стоит и голосует на шоссе, мозоля всем глаза. Сладость настоящих слез боли, красные полосы на гладкой коже, пить чужую боль тоннами, упиваться ею и брать против желания...

Она закрыла глаза, идя вслед за всеми. Посмотреть, что ли. Чем дело кончится?
Спаситель-воскреситель видимо решил отнять Драгоценность силой. И этот туда же. Риама только вздохнула. И что сестра в нем нашла? Симпатичный разве что. А так - та же блажь в горящих глазах.
Мужики... Все такие одинаковые...

Удалось. Одержана победа. Пусть небольшая, но победа. Празднуй свой триумф мимолетный, ибо все перед тобой ничто.
Эк, тебя Сефира понесло, в какие-то дали...
Романтически настроенная натура давала о себе знать и здесь, в минуту опасности, мало ли что сейчас случится... Мало ли, мало ли. Сефира с трудом упрямо выползла из своего убежища, сев рядом с Терраном.
- Ты не пострадал? - первым делом надо было спросить именно это. Потому а мало ли что.

- Я могла бы спросить у тебя - зачем? Зачем ты это сделал? Почему отказался от меня, от нашего счастья? - она не упрекает, лишь горечь струиться в голосе ее.
Так мало времени, там мало... Что она успеет ему сказать, может что-то сделать? Этот миг короткой встречи, пересечение судеб, остановка в бесконечности пути, длиною в жизнь.
Так хочется обернуться, посмотреть Ему в глаза, но тонкие пальцы лежат на подоконнике, голова опущена, она пытается увидеть что-то за занавесками, в круге золотистого света, с ним так близко и так далеко.
Она чуть смеется, но в губах желчь горечи - она портит всю картину.
- Я могла бы так много сказать тебе, сейчас, здесь... Но так мало времени. Так безумно мало времени... - бледные пальцы чуть сжимаются на подоконнике. - Почему всегда время течет так неумолимо, давая лишь секунду на выбор решения, и оно должно быть правильным. Я должна успеть сказать тебе что-то важное и верное, но времени так мало, вдруг я не успею, и тогда буду жалеть всю жизнь... О упущенном мгновении.
Она снова смеется. Этот смех сквозь выступающие слезы. Почему так печально? Надо радоваться моменту скоротечного свидания, нам дали этот шанс на что? На высказать недосказанное. На то, чтобы она смогла обернуться.
Поворачивает голову и смотрит на него, из под светлых волос, из-под длинных ресниц, такими печальными глазами, с легкой улыбкой на тонких губах. Так хочется плакать... Так хочется закрыть глаза. Так хочется на ощупь коснуться Его, обнять за шею, и думать о том, почему все случилось именно с нами, почему все так и теперь остается лишь сказать друг другу что-то важное и снова разлука... Так мало времени.
- Почему все случилось именно с нами? Почему мы не встретили друг друга в другом мире, в другом времени? Может тогда бы у нас получилось? - она протягивает руку к нему, хрупкие пальцы тянуться взять его за руку, ощутить ее тепло.
Как тяжела встреча. Тяжел груз ответственности. Надо быстрее что-то сделать, досказать...
Но она молчит, неловко улыбается сама себе, в глаза боится посмотреть открыто, опускает взгляд, полный тихой скорби...
Зачем так драматизировать? Зачем так убиваться?
Находит силы улыбнуться чуть шире, поднять глаза на него:
- Судьба жестока, да? Но не печалься. Может еще выпадет шанс, может мы еще сможем. Я буду помнить о тебе, всегда, не позабуду. - надежда в голосе, она надеется, она будет ждать.
- Я буду ждать... - чуть слышно говорит она, и эта бесконечная печаль, которая на дает покоя сердцу, как слишком долгий дождь.

Мир изменчив и непостоянен, как ты сам.
Паша ехал сквозь пространство и время, шепча слова. Голоса все стихли. Площадка двигалась медленно, плавно. Ничего не было слышно. Только легкий шум механизмов, движущих площадку да шум ветра где-то в вышине над ним.
Шум ветра...
Откуда здесь ветер? Значило ли это, что свобода где-то близко? Руку протяни и достанешь. Дотянись и коснешься... Только кончиками пальцев почувствовать ее, свободу, неловко вздохнуть перед рывком... Может сейчас пора? Момент что-то сделать, изменить? Не быть пассивным, не быть смиренным, бороться, до последнего вздоха, отдавая жизнь во имя абсурда, просто ради противоречия окружающего, выцарапывать себе право жить и называть себя человеком, свободным и живущим свободно, вне границ и запретов, где-то там, где дышать привольно и легко, где не надо подчиняться, где можно пить чай с тем, кого любишь и не бояться самой этой любви, которая маленькой искоркой горит внутри, живя в тебе, прорастая из сердца, переплетаясь с кровеносными сосудами, живя в тебе вторым сердцем, пульсируя большим пульсом...

Если бы она была сейчас с тобой, она бы плакала от счастья за тебя, за себя. Что ты уже не подвластен обстоятельствам, и безумию комплекса, что сейчас ты по-настоящему свободен, в тебе не страха, нет скованности.

- Я люблю тебя, слышишь... Я так горжусь тобой. Я... мы будем вместе. Обязательно будем вместе. - снова ее громкий шепот, она действительно плакала, но в голосе была улыбка сквозь слезы.

ссылка

-Меня зовут Терран Закор, хотя это вряд ли тебе о чём-то скажет

Она обмерла. Терран? Ее Терран? Ее возлюбленный?
Сефира выпрямилась. Неужели действительно он?
- Терран, ты... ты не узнаешь меня? - если бы она могла заплакать, то горячие слезы потекли бы из ее огромных глаз, но плакать не получалось, поэтому она смотрела на него, боясь поверить, что он - и есть ее любимый.
- Это я, Сефира. Помнишь меня? Тогда конечно я выглядела несколько иначе, но здесь - Сефира положила лапу себе на грудную пластину - все по-прежнему. - сейчас в ней просыпалось игривое кокетство вкупе с радостью. Хотелось прыгать вокруг Террана и бить хвостом, а потом с довольным видом полетать где-нибудь вместе... Мысли драконихи улетали куда-то в мечтательные дали. Так, стоп. Кто сказал, что он помнит тебя, Сефиратия? Кто сказал, что по-прежнему хорошо относиться к тебе?
- Извини, что я напала на тебя. - она извиняюще поскребла лапой по поверхности. - Я подумала, что ты - это опять механическое чудовище от этих странных человечков.

Странные сны и красные рыбки. Она не хотела открывать своих синих глаз - холод и плохое состояние подсказывали, что увиденное не принесет удовлетворения. Она нужна кому-то. Сильно нужна. А точнее, не она сама - ее способности.
Поздравляю, Мирра. Ты как зеркало - пытаешься отражать мир в самой себе, да только все искаженно.
Где-то наверняка уже играют фанфары и гремят стаканами с прозрачной жидкостью, празднуя твое пленение? Нет, не так. Захват. Лишение свободы. Она как рыбка, выброшенная на берег. Не хватает воздуха.
Резкий вздох, она выгибается всем телом, ловя губами заветный кислород. Вдох, судорожный выдох, руки дрожащие к колотящемуся сердцу - тише, тише, прошу...
Она садится - сразу подбирает к себе острые коленки и утыкается в них носом. Глаз по-прежнему не открывает. Нехорошо. Ой как нехорошо.
По привычке разминает пальцы - найду, заставлю мучаться гадину. И сорочку эту нацеплю и танцевать заставлю. Заставлю, будьте спокойны.
Гады. Вот ведь...
Тихо чертыхается, поднимает голову и разминает шею. Плевать. Мой мир больше не покроется трещинами и не покроет пол печально известными осколками.
Не открывать глаз. Не разочаровываться. Я знаю, что по ту сторону век. Жестокая реальность - подвалы, цепи, решетки - всюду несвобода. Не хочу. Это подождет до моего пробуждения. Пока я подышу этим воздухом.
С каждым пробуждением словно заново учишься дышать. И ты дышишь. Снова, как после рождения - миг красного марева и все вокруг куда-то тебя выталкивает, резкий свет и первый крик, я кричу, меня что-то держит, крутит, моет чем-то, я не могу открыть глаз, я только кричу. Рядом что-то теплое и родное. Но я кричу, я хочу обратно. Но меня оставляют в этом холодном, осязаемом мире....
Помотала головой. Это не ее воспоминания. Это просто бессвязные мысли. Пора возвращаться.

Только упрямые губы нашли друг друга в этой полутьме, как тихий шепот достиг ушей:
- Наконец-то...
Показалось? Обман слуха в этой натянутой тишине? Миг отвлечения, но губы своей упрямостью, непокорностью требуют своего триумфа.
Тихий, шелестящий смех.
Резко вспыхивает свет, оба жмурятся, еще не потеряв друг друга в объятиях, смех громче и безумнее, стеклянные кубы распахиваются, деревянные куклы выпадают и поднимаются - слепо шаря по полу, с трудом сгибая и разгибая шарниры на конечностях, в этой мертвой тишине...
Куклы были слишком близко, вокруг, они окружали, пугая своей неуклюжестью. Вот пока миг задержки, а потом... Что потом. Что будет. Что-то будет.

Лилия прижалась к Паше, судорожно оглядываясь по сторонам. Одна из кукол схватила ее за ногу, и потянула. Девушка закричала, но силы были явно неравны - молодое горячее тело соприкоснулось с полом и было подмято под куклу. Тонкие запястья крепко держат деревянные пальцы, Лилия даже не кричит, а слишком громко дышит.
Другие куклы тянуться к ней - ползут, неуклюже цепляются за конструкции и кубы - уже сгрудились над девушкой - изваяния крепкого дерева, держат руки, ноги, окружают Лилию, она пытается вырваться, но куклы не дают, эти упрямые деревяшки...
- Хотела любви - так получай... - вновь шелест голоса по комнате. Куклы прижались к обнаженному телу - терлись головами о волосы, руками гладили разгоряченное тело, Лилия кричала - ласки приносили лишь боль - грубое дерево царапалось и ранило нежную плоть, а Лилия все кричала и кричала, разрывая тонким голосом тишину окружающего.

Он чуть крепче сжимает тебя в объятиях, смутно шепчет - моя королева...
Ты будешь царственна - божественно красива, ты будешь здесь, моей, моею королевой в блестящих дорогих шелках и бархате, с короною на рыжей голове. Я подарю тебе весь мир, заключенный в оболочке стекла камеры. Ты будешь повелевать - куклами, я дам тебе их много, и в величии будет наслаждение для нас с тобой. Смерть вручит мне тебя нетленно и в срок, но будешь вечно ты радовать мой глаз своею красотой, которую оставлю я навеки при себе. И каждый вздох твоей груди ловить я буду жадно, прислушиваясь к трепетанью губ твоих в тиши.
Ты будешь здесь - гордыня и упрямство во флаконе едином тела твоего, души твоей бессмертной. Моя... Так буду на ухо шептать тебе чужими устами под покровом темноты, когда ласкать тебе же буду не своими руками.
Ты будешь - со мною. Развлечь меня и подарить блаженство - ты в силах лишь обликом своим дарить моему сердцу покой и сладость.

От одеяла жарко, ты закрываешь глаза. Он вносит тебя куда-то, слышен шорох закрываемой двери. Снова шорохи, звуки - освобождаешься от одеяла. Не в силах шевелиться - слабость накатывает мягкими волнами. Юноша освобождает тебя от одежды - медленно целует кожу, снова что-то шепчет. Затем бережно одевает, какие-то манипуляции с волосами и лицом.
Открываешь глаза - стоишь перед зеркалом в человеческий рост. Длинное, шикарнейшее платье украшает хрупкую фигурку, волосы расчесаны и убраны в прическу, на голове - корона. Лицо чуть подкрашено, но только чуть.
Он опускается на колени, целует твою босую ступню и вновь:
- Моя королева...

Демонесса только фыркнула. Любят они загадками говорить... Но вопрос остался открытым - а что собственно говоря делать?
Шевелиться, пока второй раз не убили!
Риама вынула из под плаща свою плеть и приготовилась обороняться или возможно атаковать. Только плоха она в открытом бою, как выяснилось. Так то отступать? Бежать? Пробовать последовать за свои воскресителем? Странно, но теперь она ощущала себя как будто за ним, как если бы был человек, способный защитить ее. Хотя не обязан ничем ей, с чего бы и защищать?
Тут Риама почувствовала странную тяжесть в сердце, одновременно легкость в теле и ... нежность. Вот тебе и раз. Приплыли. Не хватало еще и влюбиться... Еще одно странно - она понимала, что ничего не испытывает к спасителю, а вот тело загадочно отзывалось.

- Милая сестрица? - холодно осведомилась демонесса.
- Риама... - голос сестры был почти жалобным.
- Только не говори мне, что ты...
- Да.
- Черт тебя дери, Ри! Ты хоть понимаешь, в кого ты...
- Понимаю. - голос сестры изменился - стал твердым.
- Взрослеешь, сестрица.

Ладно, придется теперь его вытаскивать, иначе сестра точно сойдет с ума. А с сбрендившим доменом жить не очень-то весело.

Из комнаты темный, узкий коридор вел в две стороны - один путь вел обратно в комнату кукол. Второй же уводил куда-то в темноту. Рискнешь ли ты унести Лилию туда, где неизвестно ничего?
- Где она? Где Лилия? Я убью ее! - это голос Жени. И доносится как раз из комнаты с куклами. И шаги. Рискнешь?

Он поднял глаза и увидел, что она плачет. Неожиданно плачет. И выглядит поникшей.
- Сигарету? - она протянула ему сигарету, уже закуренную. - Я тебе напоминаю кого-то? Ты так смотришь странно... - она полезла в карман за платочком.
- Вот сопливая дура - развела нюни. Мне стыдно за себя. - блондинка улыбнулась, промокая глаза беленьким платочком.
- Я не могу тебе вернуть его. Только подарить куклу. Любящую, верную, но куклу. Но тебе ведь не нужна кукла. - она хотела было снова заплакать, но сдержалась, прикусив губу.
- Нет, лечить я тебя не буду. Мне не это надо. - девушка села рядом и посмотрела на него - долго, молчаливо, своими глазами, ставшими после слез чистыми, прозрачными, искренними...
- Я тоже хочу любить, научи меня, научи меня любить... - блондинка порывисто обняла его за шею, плача и повторяя:
- Научи меня любить...
Потом оторвалась и потащила его за руку:
- Пойдем, я тебе покажу, как я делаю кукол.

- Меня сейчас стошнит... - девушка резко побледнела и зажав рот рукой, схватила ведро с мусором.


Девушка вернулась в квартиру и не заходя на кухню, осторожно спросила:
- Ты все уже?

Голос вздохнул.
- Почему именно он?
Странный вопрос - ведь любовь не объясняют. Нет формулы, уравнения, книги, слова, человека способного объяснить любовь. Что это - набор химических реакций в голове, действие гормона в теле или же что-то иное, что едва проскальзывает во взгляде, когда ты любишь его?
- Не понимаю я вас всех. Суетитесь чего-то, хотите, требуете. Он же бросил тебя, твой распрекрасный Женя. Бросил, как надоевшую игрушку. И это ведь не настоящий Женя - это только еще одна моя кукла. - голос рассмеялся.
Кукла... Слова еще эхом бродили по комнате, отдаваясь о стены.
Женя тем временем слабо открыл глаза:
- Паша, прости меня. Но она права - я только кукла. Настоящего меня уже нет. - Женя закашлялся, отплевывая кровь и посмотрел на Павла прояснившимся взглядом: - Боюсь, мне придется оставить тебя. Прощай. - голова Жени повисла, глаза остекленели.

Он пишет...
Книги. Твердые переплеты, еще пахнущие типографской краской страницы - у тебя было много книг. Высокие книжные шкафы в твоей квартире.. Книги, Его книги, ее книги... Россыпь буковок на белых страницах.

Ей вспомнились строчки из дневника:
"Не знаю, поверишь ли ты в мою боль снова?
Вдуматься в смысл сказанных мною слов. Поверить в них. Попробовать изменить их смысл.
Обернуть боль в чистую энергию, в силу и питать себя, выживать.
Ты не друг мне, не близкий человек, не тот, с кем хочется прожить долгие годы, заваривать чай утром на кухне, нет, больше нет. Лучше я буду это делать одна, заваривать чай на кухне."
"Как считать, что для тебя все кончено?
Опухшие глаза, сонные веки, тяжелые, не поднимающиеся.
Как вычеркнуть все, что было? Как переступить через прошлое и пытаться жить дальше, когда сил уже не осталось?
Ты всегда говоришь, все будет хорошо, если так случилось, значит так надо. Значит, мне будет хорошо без тебя? Без сообщений в аське, без здравствуй и ночи тебе мирной? Без ощущения нужности, хоть кому-то быть нужной, что кто-то помнит о тебе, без теплых пожеланий, без тихих улыбок, кто мне еще улыбнется и будет спрашивать, как я там, то есть здесь?
Пустота, это даже пустотой сложно назвать. Как если бы мне пришлось оторвать от себя кусок, так сильно приросла к тебе, что и отрываюсь с кровью и шрамами, болью, болью на все оставшееся время, болью навсегда...
А ты, ты будешь жить дальше, даже без особых сожалений, и все у тебя еще будет. А я здесь останусь умирать, угасать, карабкаться к беспросветному чему-то, куда и карабкаться то не хочется, а зависнуть на середине пути и ждать бесконечно, сидя на ступеньках, холодных, ждать когда сердце отпустит боль, глаза не будут опухать от слез, и будут силы карабкаться туда, где ничего нету, а есть какие-то неприятные вещи, от которых тошнит, прямо на зеленую простынь и ты тащишь ее замачивать, чтобы потом положить в машинку и горечь во рту, и опять слезы и Боже, я не хочу больше ничего..."...

Она моргнула. Так явно всплыли в голове эти строчки ее не придуманной боли, ее холодного одиночества...
Взгляд на Анджея. Ты смутно автоматически пытаешься сравнить его с тем, другим... Кто был или не был в твоей не придуманной жизни. Кто был или не был...

И все-таки ей сильно все не нравилось. Она ощущала постоянно исходящую угрозу буквально от всего. Причем не то, что ее хотят убить, пугало, а неизвестность. Полная и безнадежная неизвестность.
Пропустив пошлую шутку Калиса мимо ушей, девушка махнула рукой Кали:
- Пойду я разомнусь, а ты присоединяйся. - и повернувшись, скрылась в толпе.
Среди незнакомых людей ей стало легче - можно было расправить плечи и хоть немного расслабиться. А еще спокойно подумать.
Пожав плечами, девушка выгнулась вперед...

Итак, что мы имеем?
Выпад обеих рук, поворот.
Тебя хотят убить. Это раз.
Руки опускаются к самым бедрам и она откидывает ладони в стороны, поворачивается боком, покачивает бедром в сторону.
Ты любишь Калиса. Безответно. Это два.
Наклоняется, напряженные пальцы касаются блестящих туфель. Вскидывает голову, волосы падают на плечи, руки замысловато вырисовывают узоры на воздухе.
Кали не его девушка, отнюдь. Он врет тебе. Это три.
Руки назад, острые локти, туловище вперед, она скользит ногой назад, при этом опускаюсь на другую.
Он врет тебе. Вполне может быть, что он и хочет тебя убить. Вполне.
Поднимается, девушка кружится, подняв руки вверх.
Понять - какую роль играет во всем этом спектакле Кали и Луар? Она здесь не случайно. И - опять ложь
Руки прижимаются к гулко стучащему сердцу и расползаются в стороны, облегая грудь и точащие ребра. Она чуть приподнимается на носочки и делает резкий поворот.
Ложь. Всюду ложь.
Она касается ладонью пола и отталкиваясь, вытягивает руку вперед, потом словно что-то забирает себе из пространства, вжимая себе в живот, словно бы острый нож.
Тебя хотят убить. Меня хотят убить.
Наклоняется, руки безвольно висят вдоль длинных ножек, она умирает в своем танце.
Больно ли тебе от этого? Его Нелюбовь убьет тебя быстрее, чем чья-то шальная пуля.
Но искра жизни приподнимает тело, переворачивая его - девушка прогнувшись в талии, касается волосами пола.
Теперь тебе должно быть все равно. Вспомни учителя.
Но не все равно - она выпрямилась и встала прямо глядя перед собой.
Что нам делать дальше, Фелиция?
Одну ладонь вытягивает вперед, сама словно тянется за ней.
Что делать?

Эмили судорожно вздохнула и с невидящими глазами пошла на кухню. Она не видела и не чувствовала, как налила чаю, как поставила чашку перед Трис, и как передала вторую Джимми.
- Как ужасно... Как страшно... - еле выговорила она, сев на табуретку. Затем посмотрела на Трис и в ней что-то словно надорвалось. Она кинулась к ней и обхватив ее руки своими, прижала их к своим губам:
- Трис, как страшно! Что ты, бедная, пережила, родная моя, милая... - Эмили плакала, крупные слезы застилали ее лицо, она целовала пальцы Беатрис, гладила ее по волосам и все повторяла:
- Трис, бедная Трис... Что же они сделали? Зачем они так? Трис, моя бедная Трис... Моя бедная Трис... - слова лились из нее бурным потоком. Иссякнув, Эмили тяжело вышла из кухни и машинально погладила Джимми по плечу, и пошла к шкафу - взять теплую одежду для Трис.
Закутав ее, как ребенка, в теплую кофту, Эмили устало села на табуретку и тихонечко заплакала. Ей было так жалко всех - и Трис, и Джимми, и тех, кто выжил, и тех, кто остался так навсегда... И от осознания всего это ужаса было так страшно, так страшно и очень-очень больно... Зачем они так? Зачем? Зачем убивать? Зачем лишать людей жизни? Они же... они же живые... Живые.
- Как ужасно. - снова повторила девушка, прижав свои тонкие пальцы к дрожащим губам и разразившись новым потоком слез, горячих и беспощадных ко всему.
Слезы. Соленые слезы озябшей души. Такие мокрые слезы из ее черных глаз - туда, вниз, по белым щекам, по пальцам и трепещущим губам...
Как страшно. Как ужасно. Бедная, бедная Трис.

Эмили вновь зажала рот ладошкой и хриплым шепотом спросила:
- Кто-нибудь погиб?

Ей понадобилось несколько секунд, чтобы понять - кто-то звонит, скорее всего Трис или Джимми. Трис, наверное. Вернулась с работы.
Эмили неуклюже вскочила и запутавшись в одеяле, свалилась на пол, выпуталась из одеяла и побежала к двери. Даже не посмотрев в глазок, девушка резко открыла замок и распахнула дверь.
За дверью обнаружились Джимми и Трис.
Эмили ахнула от ужаса, и прижала руки к лицу. Заплаканная Трис, с потекшей тушью, растрепанная, у платья оторван кусок...
Девушка схватила ее за руку, и быстро повела на кухню, усаживая на стул и не прекращая исступленно говорить:
- Трис... Трис, бедная Трис, что же случилось? Нет, ничего не говори, я тебе сейчас чаю сделаю... Бедная, бедная Трис...
Она заметалась по кухне, дрожащими руками засыпала заварку в чайник, и также, дрожа и что-то шепча, доставала чашки.
- Бедная Трис...
- Джимми, что случилось? - Эмили как безумная, выскочила в коридор и схватила Джимми за руку, заглядывая ему в глаза. Только сейчас она заметила, что под носом у Джимми кровь... Глаза ее расширились от ужаса.
Ее маленький, уютный мир оказался разрушенным непонятными катаклизмами...

Неестественно. Это было то единственное слово, которое сейчас описывало все вокруг - состояние самой Марины, обстановку вокруг, состояние людей рядом и пустынный город, раскинувшийся перед ними.
Что - жизнь поставила в оборот - время принимать решения и быстро - а в голове ни одной связной мысли?
Марина с готовностью приняла пистолет и сжала его обеими руками.
Готова ли ты убить? Вот так - лишить жизни человека? Сможешь ли ты? Способна ли ты?

Теперь плевать - Марина стиснула зубы и подошла первая к воротам и осторожно заглянула в открытую створку.

Страшно ли тебе сейчас, Марина? Испытываешь ли ты панику, боишься ли ты смерти, Женщина? Чувствуешь ли ты ее слегка уловимое дыхание на своем затылке? Конечно - ведь ее оружие сейчас томится в твоих руках. И свинцовая пуля тяжело коснется головы - тебе решать - твоя ли это будет голова или чужая.

Было ли сейчас реально страшно - она не могла сказать с уверенностью. Женщина вся обратилась в слух и напряжение в руках, сжимающих смертоносную сталь.

Обычно перед возможной смертью человек вспоминает всю жизнь - а что было вспомнить ей, Марине? Ее никому не нужную любовь, привязанность? Детей, которых нет? Замужества, которого не было? Тихую, семейную жизнь у домашнего очага, построенного Ее руками?
Вот чего-чего, а вспоминать не хотелось. Ничего. Потому что нечего вспоминать. Жизни не было - была лишь иллюзия.

Эмили какое-то время сидела неподвижно. Уитмен по-прежнему лежал открытый у нее в руках. Но она не читала.
Цепкое и страшное ощущение собственной ненужности - так страшно, Эм, так страшно. Что никто не придет и сидеть так тебе вечно.
Клеопатра мирно посапывала рядом, изредка мурлыча, когда девушка почесывала ее за мохнатым ухом.
Никто не придет. И в дверь не позвонит. Не нужна ведь. Такая скучная, вечный ребенок Эмили, которая за всех боится до дрожи в маленьком неуверенном сердце. И вот так - всегда...
Всегда. Это такое неприятное слово - несущее законченность и неотвратимость - вот так будет всегда и не изменить. Эмили все-таки решила тихонечко поплакать - от боли одиночества и ненужности.
Когда ты не нужна... В сущности и Трис и Джимми и все остальные, кого она знала - они проживут без нее. Вполне так. А она?
Ей ведь были необходимы эти люди - они составляли ее смысл существования на бренной земле, здесь в маленькой квартирке в огромном городе...Но Эмили была ода - и смысл потерялся, ушел вместе с остальными, куда-то в шумящий вечерний город, наполненный огнями и каким-то чудным действом, которого она, Эмили, не увидит.
Горячие слезы одна за одной проливались из черных глаза на ее смешную пижаму, секли и секли свои борозды на бледных щеках. Науку слез она тоже выучила на отлично, вместе с другими предметами. Спасибо.

- Ладно, тогда оставим мою просьбу до более близкого знакомства. Клопов-то своих покажешь? - Фелиция мгновенно убрала руки и слегка одернув кофту, мило улыбнулась.
Все складывалось немного не так, как она себе это представляла. Совсем не так... Но все было поправимо. Вполне... Девушка стянула с себя очки и потерев переносицу, водрузила их обратно.
Сейчас почему-то ей стало тоскливо. Впервые за не-помню-сколько-времени. Так вот по-настоящему тоскливо. И это было странно - с ней такого не случалось еще.
Но сейчас это было даже на руку - выразительнее игра.
Но Фелицию начинало беспокоить то, что творилось внутри. Тоска. Невыразимая тоска. По каким-то чувствам. По чему-то живому и теплому. Ох, как это сейчас некстати. Перед работой надо было быть максимально собранной, четко уверенной в себе, с не дрожащими руками... Но она никак не могла себе напомнить ту, которая до этого была так спокойна и холодна.
- Извини, просто эта работа меня уже доконала. И ты... ты мне понравился... Чего греха таить-то? - девушка вздохнула и запрокинула голову.
- Странно даже... - голос ее стал тише и задумчивее.
Да, он ей понравился. И это была та правда, которую она не могла скрывать от самой себя. Преступное для нее чувство - которое разрушало все, абсолютно все вокруг - выводя из равновесия... И это было плохо. Плохо для нее.
Фелиция старалась успокоиться и принять то же расслабленно состояние, что и до этого. Тигр перед прыжком. Но не получалось.
- Ладно, не будем задерживаться. Посмотрю твой номер и уйду... - девушка снова попыталась собраться. Получилось из рук вон плохо.
Но было нельзя...
Внезапно она вдруг вспомнила то странное ощущение внутри, которое так долго и тщательно изгонялось вон из сердца... Это была чувство к Учителю. Даже теперь она с почтением думала о нем. Даже теперь - когда его не стало. Даже - когда она его убила...
Фелиция не могла дать названию тому, что происходило между ними. Для него - она была просто красивой игрушкой, которую можно было обучать, пользоваться ее беззащитным состоянием - Фелиция до сих пор не могла без содрогания вспомнить ощущение толстых узлов веревки по всему телу и такое острое чувство незащищенности...
Но и об этом девушка вспоминала потом с каким-то странным трепетом... И сейчас. Глядя на мужчину рядом с собой - по телу прошлись мурашки, и Фелиция осознала собственную человеческую слабость.
Значит, скоро меня не станет...
Какая-то невероятнейшая злоба пробрала ее до костей, и Фелиция резко выхватила нож и направила его в горло Калису...

Арлейринн закрыла глаза и подтянула ноги к голове.
Ждать... Ждать было невыносимо. Ожидание...
Девушка вздохнула. Да что же за день сегодня такой? Призраки дружелюбные, тюремщики злые, мать их.... Она встряхнула локонами, и посмотрела куда-то вверх, сквозь пространство - жизнь вот так и утекает, как песок сочится сквозь пальцы... Неумолимо.
Тяжело это - не знать своей судьбы, не быть ее владельцем. Не знать, проснешься ли ты с утра или нет, сумеешь вдохнуть первый вдох утреннего воздуха, еще холодного...
Слезы снова предательски подкатили к горлу, но Арлейринн сдержала себя.
- Призрак? Ты здесь? - она тихонько спросила тишину вокруг себя, в надежде, что та отзовется...

Эмили спала. Как маленький ребенок, свернувшись в клубок и прижав к себе руки.
В квартире раздался телефонный звонок. Девушка не пошевелилась, мирно дыша. Трель продолжилась, заставив ее поворочаться и открыть глаза. Сообразив, что звонит телефон, Эмили вскочила и помчалась к нему. Сбив по пути табуретку, она схватила трубку и задыхающимся голосом, полным надежды, выпалила:
- Алло! - сердце, казалось, выскочит из груди, и этот миг до ответа показался ей вечностью...
- Алло, - трубку наполнил бодрый голос Джимми, он говорил по-английски. - Эмили?
Сердце отпустили железные тиски тревоги и липкого страха, девушка судорожно вздохнула:
- Джимми... - снова вздох, на этот раз - облегчения. Эмили с тревогой спросила:
- С тобой все в порядке? Где ты? - снова тяжелый миг ожидания, гнетущего, невыносимого...
- Эээ... - с той стороны раздался смешок. - Я сейчас у себя. Со мной всё отлично просто, меня отпустили наконец. Я через полчаса-час где-то к вам с Трис загляну, хорошо? Я сразу заходить не стал... я, как бы, не мылся со вчерашнего дня и всё такое, вот поэтому. - Эмили выдохнула и часто-часто задышала... Не надышаться...
- Да, конечно, заходи. - вроде облегчение, но тревога никак не желала уходить, заставляя ладони потеть. Телефонная трубка стала скользкой от влаги. - Я буду ждать...
- Всё хорошо, малышка. Всё кончилось. Кон-чи-лось. Ты как, кстати? - уверенный и спокойный голос Джимми успокаивал разбушевавшийся сердечный ритм, но пальцы по-прежнему нервно комкали тонкую кофточку.
- Я? - она только вспоминала о себе - в желудке урчало, голова немного болела и общее состояние оставляло желать лучшего. Но Эмили тихонько сказала - Со мной и Трис все хорошо. - она не должна была давать ему поводы за беспокойства.
- То-о-очно? - строго поинтересовался Джимми. По губам девушки пробежала улыбка - Эмили словно увидела его насмешливо-строгое выражение лица... Милый Джимми...
- Точно, Джимми, точно. - нарочито бодро постаралась ответить девушка - Не волнуйся за меня.
- Это только ты за всех волнуешься по поводу и без. Ладно, загляну через час максимум. Целую, пока.
- Целую... - девушка ответила только гудкам - равнодушным ко всему, монотонно раздающимся в пустоте телефонной трубке, где только что был голос Джимми - родной, нежный, успокаивающий... Она прижала трубку к себе, глядя куда-то сквозь пространство, задумавшись о чем-то своем...
Очнувшись, Эмили осторожно положила трубку на телефонный аппарат и медленно пошла в комнату - застелить постель.
Она двигалась медленно - сейчас было почему-то важным разгладить все складки на одеяле...такая мелочь, но она не давала Эмили покоя...
Через десять минут телефон снова зазвонил.
Она резко обернулась на источник звука - страх поднялся в груди, сердце снова неровно забилось. Она подошла к трубке и немного помедлив, резко подняла ее. Хрипловатым шепотом хватило сил произнести:
- Алло...
- Привет, - снова Джимми, но на этот раз голос был какой-то озадаченный. - Снова я. Слушай, мне жутко неловко, но через час я подойти не смогу. Если только ближе к вечеру, хорошо?
Сердце все также бухало, распирая грудную клетку.
- Привет. Да, хорошо, ничего страшного. Джимми - точно все в порядке? - тонкие пальчики непроизвольно сжались.
- Да отлично всё, - сказал Джимми. - Просто тут полиция пришла, поговорить со мной хотят насчёт вчерашнего.
- Но ты только не волнуйся! В тюрьму меня никто сажать не будет.
- Да, хорошо. Надеюсь что так и будет. - тревога немного отпустила сердце девушки, но все равно что-то грызло ее изнутри. - Береги себя. - вновь почти шепотом, на грани...
- Ну, может, и посадят, но лет на десять, не больше. - в трубке возникла пауза и только Эмили судорожно вздохнула, зрачки расширились..
- Да шучу, шучу! - после паузы рассмеялся Джимми. Нервное напряжение спало. Смех Джимми всегда успокаивал ее, даря надежду...
- Правда, всё хорошо. Ладно, как освобожусь... тьфу, то есть, как они уйдут, я тебе опять звякну, чтобы ты не волновалась, окей?
- Хорошо, Джимми. - девушка немного повеселела, но странное ощущение не покидало ее.
- Ну всё, пока. - он опять повесил трубку, не дождавшись ответа.
- Пока. - снова уже в пустоту. Девушка медленно положила трубку, слегка вдави ее в рычаг тяжестью своей руки. Внутри было пусто - такая сосущая пустота тишины квартиры... Она еще постояла около телефона, не вполне понимая зачем. Было ощущение что какая нить держит ее с Джимми, пока она рядом с телефоном... Девушка легонько покачала головой и медленно пошла заниматься делами. Надо было себя чем-то занять...

К половине пятого, когда Трис вернулась с репетиции, Джимми так и не позвонил.

Сердце замерло в груди. Вот еще один миг длиной в вечность. Что за ним последует - снова шаг в бесконечность? Алиса закрыла глаза. От страха или от предвкушения - она и сама не знала. Плотно сомкнутые веки и дрожащие губы. Судорожно нащупав руку Виктора, девушка вцепилась в нее и стала ждать, пока дверь откроется...
Порыв. Порыв теплого воздуха. Он сдул волосы со лба Алисы и та от неожиданности открыла глаза.
Крыша. Много пространства и воздуха - небо.
Девушка сделала несколько шагов и радостно подняла руки вверх - в это чистое небо. Ветер закружился вместе с девушкой, играя с прядями ее черных волос и концами многострадальной юбки.
Но звук падающего тела отвлек ее. Глаза девушки расширились от ужаса сознания, когда она увидела упавшего полицейского. Гулкая тишина заполнила голову, легкие, где только билось горячее, пылкое сердце. Реальность начала расплываться перед глазами от слез.
Она с разбегу бросилась к нему и упав на колени, своими слабыми руками пыталась перевернуть Ларджа. Перебинтованные дрожащие пальцы не слушались, скользили по одежде, но ей удалось наконец увидеть застывшие глаза старого человека.
Сердце рвалось из груди, слезы застилали все, и капали на щеки Тэма. Девушка обняла еще теплое тело, прижав его к себе, голова безвольно качнулась и прислонилась к девушке. Алиса закрыла глаза от безумной горечи. Горечи потери человека. Неважно был ли он плохим или хорошим, неважно что из-за него она разбила себе голову, все это было сейчас неважно.
Дорожки слез прокладывали свой печальный путь по грязным щекам девушки, капая на лицо копа, попадая в эти потухшие глаза, неживые больше...
Алисины руки дрожали, выпуская тело Ларджа. Оно так и осталось лежать на ее коленях, голова была опущена. Девушка закрыла руками лицо и беззвучно плакала. Только содрогающиеся от слез плечи говорили о состоянии их обладательницы.
- Почему? Почему так? Почему именно он? - девушка лишь одними мокрыми губами шептала это неясно кому, возможно лишь самой себе, разрушенной оболочке, пустой, осиротевшей душе, которой так хотелось хоть чуточку тепла...
Через боль человек познается настоящим, невымышленным, не выдуманным самим собой. Вот и ее боль была подлинной, искренней...
Алиса оторвала руки от заплаканного лица и подняла их к небу - оно было необычайно прекрасным в этот момент. Затем опустила глаза на Тэма и наклонившись, поцеловала холодный лоб, ставший мокрым от ее горячих слез по нему.
- Спи спокойно...

"Горечь. Внутри меня горечь. Я наполнена ей, до краев и она вытекает из меня горькими слезами. Слезы. Мои слезы - соленые строчки моей невымышленной боли скользят по щекам. Снова и горечь и боль. Я бегу от нее, но каждый раз она настигает меня вновь и наносит свой предательский удар в спину, в руках ее острый кинжал безжалостной судьбы. Не дрогнет ее рука, вонзая каждый раз в меня свою ледяную плоть..."
Мысль смешались. Слезы вырвались из плена души и теперь уже неприкрыто текли по щекам, по прядям серебряных волос, по тонкой шее с бьющимися жилками и пульсирующими венами, по тому живому, трепещущему живому телу... Когда руки Морна отпустили ее, казалось мир рухнет. Девушка сжалась еще сильнее. Не убежать, не спрятаться, не впустить в себя чье-то тепло, не искать на себе нежного взгляда чужих глаз, не молить судьбу о любви, которой так жаждет осиротевшая душа, не просить от других тепла, участия к себе... Она еле-еле нашла в себе силы открыть заплаканные, слегка подсохшие глаза и посмотреть вокруг. Вот Морн говорит всем, чтобы все притихли. Гидрария попятилась спиной к ближайшему дереву и остановилась, прижавшись к прохладному стволу дерева. Вот Вэл зовет ее сесть с ним, но девушка яростно замотала головой, сославшись на то, что до него далеко идти. На самом деле причина была не в этом. А в чем, девушка и сама не знала.
Что-то горячее и тяжелое заполнило тело, липкий страх подполз к голове, вот-вот эльфийка была готова закричать...но нельзя. С трудом взяв себя в руки, девушка нервно сцепила руки и стала наблюдать за действиями Морна.
Морн, Морн, Морн... Это имя настойчиво стучало в мозгу, в такт сердцу, с каждым стуком раздаваясь все громче. "Да что это со мной?" Его глаза, руки - все вызывало странную дрожь в теле, и даже теперь девушку словно знобило, она дрожала. Пытаясь унять дрожь в теле, она еще крепче сжала руки и дрожь мало-помалу утихла.
Странное состояние не отпускало девушку, но та упорно старалась не подавать виду и замерла на месте, прикрыв глаза...

Сады. Душистый, слегка дурманящий запах цветов, яркие краски лепестков, журчание воды... Сад как произведение искусства. Сад как место наедине с собой. Сон мира в ладонях.
Прохлада руки Илмы, хрупкость ее тонкой ладошки. Легкий ветерок, кружит волосы. Поднимает полы испачканного платья - уже и забыла о нем - как шаловливый поклонник, шасть вверх по коленкам, по нежной коже прикосновениями воздуха - а он тоже может касаться...
Виднеется озеро. Зеркальная гладь воды - символа силаров - вода. Источник жизни и одновременно стихия, способная смести все на своем пути. Как и огонь. Две стихии, мощи, рука об руку рядом с собой. Всегда, вечно и безраздельно.
Неясный голод внезапного одиночества грызет изнутри, тепла, тепла человеческого, его тепла... Сможет ли она мечтать, что его руки коснутся ее тела? Нет, увы, увы...
Сопливые мысли - кем-то навеянные строчки - "кружит нас танец любви, переполняя эмоциями, заполняя пустоту все новыми порциями..." - откуда-то взято, а может и производная ее собственных мыслей... Ничего не понять в этом вихре судеб, люди рядом - силары, файры и она, со своей несчастной любовью и никому ведь не надо. Все знают - не скрыть того, что так явно у нее на лице, каждый раз когда глаза на нем, его глаза...

Девушка открыла глаза. Она вздохнула, и поднялась с холодной земли. Отряхнув волосы от сухих листьев и платье от земли, девушка вытерла мокрые глаза и подобрав бумаги, торопливо направилась к выходу, чтобы попасть в личные покои Селаса и заняться выбором одежды для Владыки...

- Да, Владыка. - девушка снова слегка склонилась. Когда пальцы Селаса коснулись ее подбородка, через нее словно бы пропустили заряд электричества.
Глаза ее распахнулись, глядя в бездонную синеву глаз правителя. Сердце казалось, вот-вот, выскочит вон из тела... Губы Аэлиты приоткрылись, вот-вот с них сорвется те три заветных слова, и она бросится к его ногам...
- Да, Владыка, со мной все в порядке. - девушка медленно поднялась, голова была опущена. Она развернулась и шаг за шагом пошла в сторону выхода из садов по узкой тропинке.
Шаг. Сердце колет, слезы в глазах. Еще шаг. Слезы уже чертят свои дорожки по бледным, дрожащим щекам. Переступить через корень дерева, шаг... Девушка скрылась за кустами. Отойдя на достаточное расстояние от Владыки, Аэлита просто без сил рухнула на землю, плача.

Эльфийка почувствовала назревающий конфликт и как только Вэл отвернулся к Марку, протиснулась между ним и орком и, положив руку Морну на грудь, быстро зашептала:
- Морн, пожалуйста, не надо. Я думаю, мы найдем вариант, который устроит всех, и тебя тоже. - глаза девушки были обращены к орку с безмолвной мольбой, и сама Гидрария выглядела жалко, такая маленькая и худенькая в сравнении с Морном, стоявшим рядом. Руку она не убирала, а все стояла тажке, опустив голову.
Внутри ее разрывало на части. Хоть она и сказала что любит Вэла, это скорее была попытка защитить его от насмешек окружающих. Эльфийка и сама не знала, что чувствовала к нему. Последнее время он охладел к ней и теперь девушка чувствовала себя брошенной и даже одинокой. Серебристые слезинки скатились из глаз девушки, и она внезапно прислонилась головой к Морну, сжавшись всем хрупким телом, сделавшись еще меньше и тоньше, чем была...

Аэлита нервно переминалась с ноги на ногу, стоя в тени неприметного угла тронного зала. День начался нервно и возбужденно, и не только для нее, Аэлиты - фрейлины Владыки. Встав ни свет ни заря, девушка занялась приготовлением к такому ответственному мероприятию - надо было подготовить одежду для Владыки, распорядиться о завтраке и прочие утренние хлопоты. Сама Аэлита, кажется с утра не проглотила ни крошки. Мысли ее были лишь о предстоящем событии. И конечно же о ее обожаемом Владыке Селасе. Сегодня, он был особенно прекрасен - костюм сидел на нем просто идеально, волосы были убраны лично Аэлитой в изящную прическу... Кажется, Владыка остался доволен ее работой, хотя и не позволил себе проронить и слова - он был необычайно серьезен.
Теперь девушка робко смотрела на Владычицу Нарию. Буквально весь дворец жужжал от слухов о ней. И хотя она всегда старалась держаться в стороне от придворных сплетен, Аэлите было безумно интересно посмотреть на нее. Владычица была необычайно хороша собой - под стать Селасу. Не мудрено, она же - Владычица. Высокие чины всегда повергали фрейлину в благоговейный трепет.
И сейчас, девушка украдкой смотрела на Владычицу и прибывших с ней фрей...

Глаза эльфийки наполнились яростью до предела. Зрачки белых глаз расширились, в них заметались недобрые огоньки. Девушка мелко задрожала, тонкие пальцы начали сжиматься и разжиматься, а вокруг ладоней словно бы трещали разряды энергии. Волосы тоже слегка встали дыбом, словно бы их поднял порыв безалаберного ветра.
Вдруг Гидрарию согнуло дугой - руки раскинулись в стороны. Секунда - девушку разогнуло обратно мощным выбросом энергии, из раскинутых рук вырвалось белое пламя - всю эльфийку словно бы объял белоснежный огонь. Она встряхнула руками и пламя погасло. Тяжело дыша, девушка медленно проговорила:
- Я бы попросила не называть Вэла в моем присутствии деревом, и уж тем более говорить о нем в среднем роде. - ее все еще потряхивало. Никогда еще она не была такой злой. Никогда. То ли не доводили так, то ли терпения хватало.
Девушка повернулась к Фанике:
- Отведи меня, пожалуйста к нему. - она старалась говорить спокойно, словно бы ничего не случилось. Но голос Гидрарии все еще дрожал от плохо скрываемой злости, а в глазах еще пылал огонь.

Теплые руки, неожиданно тепло - человеческое, живое, настоящее... Алиса закрыла глаза, наслаждаясь неожиданным теплом - прыжок Джека оторвал ее, и Алиса нехотя открыла глаза, посмотрела на спустившегося с "небес" "Шляпника". "Тоже мне, клоун" - устало подумала она.
Вспышка света резанула по черным глазам - девушка резко опустила голову и Виктор поднял ее на ощупь, также повел ее куда-то, наверное, там открылся какой-то проход.
Глаза привыкли к окружающему свету, и она снова приоткрыла их. Карамельная арка не внушала доверия, как и все остальное, но надо было куда-то двигаться. Алиса резко выдернула руку, и обойдя Виктора, встала перед ним:
- Перед тем, как мы зайдем туда - начала девушка свистящим шепотом - мне нужно сказать тебе кое-что. - Алиса нервно обернулась - не подслушивает ли кто. Затем продолжила все тем же странным шепотом, немного хриплым голосом, который был так не похож на ее обычный голос. - Что бы ни случилось - я защищу тебя. От чего угодно и даже отдам за тебя жизнь - на этих словах, Алиса крепко взяла руку Виктора и положила ее себе на грудь - туда, где билось горячее, пылкое девичье сердце. - Знай, оно остановится для тебя и только для тебя. Если будет нужно. - девушка отпустила его руку, и отошла на шаг назад, опустив голову. Сердце стучало громко, такое ощущение, что в голове - все вокруг было заполнено одним стуком. Затем, поддавшись необъяснимому порыву, протянула руку и провела ею по щеке юноши, медленно, прислушиваясь к ощущениям в собственном теле - как пальцы соприкасаются с кожей... Но внезапно отдернула руку, и прижала ее к себе. Повернулась и пошла к арке, все еще держа руку, зажатую в кулачок, словно бы желая как можно дольше не выпускать из своей руки те мгновения...

Эльфийка поела немного, откусила всего пару кусков от предложенной Морном ноги и задумчиво подперла голову руками.
"Что же это такое получается - Вэд куда-то убежал, Джек тоже исчез, и остальные...А я тут сиди и будь красивой игрушкой для огромного орка. Нет, может, конечно я действительно нравлюсь, но какая из нас пара - сплошной несчастный случай - один поцелуй при луне и я труп." - невесело размышляла эльфийка. Опять стало как-то тоскливо. Вот вам и приключения и свобода пресловутая, глотнуть огня, протиснутся через медные трубы, под выстрелами к сомнительному спасению - мятежная душа.
А главное, что впереди - снова беготня от слуг тьмы, поиски неведомого артефакта - спасение мира... Ничто из выше перечисленного не вдохновляло на подвиги.
В конце-концов, она ни на что не годная слабая эльфийка - что она могла противопоставить армиям нечисти? Пара-тройка заклинаний, лечение, варка различных зелий - все это конечно, были полезные знания, но никак не на войне. А то, что они пока еще мирно сидели средь зародыша войны - в этом девушка не сомневалась.

Гидрария резко повернулась в сторону Вэла и не смотря на то, что это был Вэл, встала в боевую стойку. Ей уже начал порядком надоедать весь этот бардак, и эльфийка банально разозлилась.
Ярость начала ее переполнять, что казалось даже волосы зашевелились на голове.
- Так, если вы сейчас же не прекратите, я нашпигую вас ледяными стрелами как ежиков! - заорала эльфийка и подняла руки, готовясь собрать в них воду и преобразовать ее в тонкое острое лезвие...