Возвращение. Шаг второй | ходы игроков | Вечер первого дня. Ульрих и Валор.

Пришедший к морю впервые юноша был настоящим.
А вот этот, глубокий старец в теле юноши, уже давно не был таким. Он больше не умел чувствовать. Познав разочарования, тоски и боли, изведав всех чувств, испив до донца само море - он перестал быть собой. Дочь - прощальный подарок испитого моря - единственное, что оставалось ему важно, единственное, что напоминало Ли о том, что он человек.

Человек, изведавший все, сидел у стола, на его коленях сидела девочка семи лет.
- Это ливский корень, действие зелья, в котором есть ливский корень, в разы сильнее и дольше, всегда нужный ингридиент. Купить обычно удается, если срочно нужно, а так покажу тебе мест, где растет. Вот цветок эдельвейса, для приворотного зелья его можно заменить любым другим цветком, а вот для сыворотки правды ничего, кроме эдельвейса не подойдет.
- А это? Папа, что это в колбочке?
- Слезы счастливца. Смотри, не разбей. Для охранного зелья, человек, выпивший такое, практически неуязвим. Лучше могут быть только слезы глупца. Вот здесь слезы влюбленного - поможет снять эффект любого приворота. А эти уже совсем почти черные - настоялись - слезы боли и отчаяния, слезы утраты, с такими нужно быть крайне осторожным, темные зелья от таких выигрывают, но переборщить нельзя, можно парализовать жертву и она до скончания дней не будет уже ни говорить, ни двигаться, и выйдет тогда вместо давления убийство, а на такое нет смысла тратить столь ценный ингридиент. Убийство очень дешево и легко. Любые слезы, к слову, достать нелегко, обычно люди делают вид, что неуязвимы, не плачут взаправду, понарошку только.
- А мои? Мои слезы подойдут? Я когда плачу, только взаправду!
- Ты перевертыш, не человек, я пока не знаю, что из того, что у тебя есть, подойдет. Пробуй, экспериментируй. Но по опыту скажу, что детские слезы ингридиент почти бесполезный, маленькие - другие существа, в теле взрослого человека зелье с детскими слезами сворачивается, бестолковщина одна, отторгаемая взрослым организмом, выходит. Есть исключение, но... Позже.
- А песок зачем?
- Не песок, земля с дальних островов. Человек забудет дорогу домой, заблудится, не сможет преследовать - разное. После такого зелья люди теряют ориентиры.
- А зачем бабочки? Почему одни живые, а другие мертвые?
- С одними можно ввести человека в мир грез, а с другими вывести.
- А зачем человеку в мир грез?
- Это самое большое им удовольствие и развлечение - быть среди грез.
- И тебе, папа? Ты же человек.
- И мне. И я был. Верил, что забрав себе, сохраню, потом верил, без всяких зелий, верил, что отдав себя, верну. Глупость все. Кроме настоящего и того, как оно все есть, нет ничего.
- Так может тогда вообще, может тогда вообще без зелий, не влиять?
- Может, что и вообще. Но что ты тогда станешь делать, Мелья? Чем станешь защищаться тогда, а? Учись и слушай, когда уйду, сама себя рассудишь.
- Куда уйдешь? Когда уйдешь?
- Куда все люди - умру. Не бойся, не скоро еще. Э-ей, не реви!
- Я слез своих собрать хочу, не мешай.

Сила женщины в том чтобы вовремя появиться.
Мелья открыла дверь в походном облачении. Надо сказать, девушка и в этом была весьма хороша собой.
- Фух, теперь я готова. Чертовы завязки по всей спине, не срезать же мне их было. Обычно, обычно я более расторопна, уверяю. Не заскучали? - спросила с хитринкой, протянув Ульриху и Валору по яблоку.
Третье, находившееся доселе в руках, яблоко Мелья надкусила и пошла впереди всех.
- На конюшни, верно? Планы неизменны? - уточнила.

Там Мелью ждал верный Туман. Нынешний Туман уже был седьмым Туманом за жизнь перевертыша, но Мелью такое не смущало. Мел скормила лошади яблоко, потрепала скакуна по холке, осмотрела седло, узды и подпругу, заставив животное поочередно поднимать ноги, осмотрела подковы.
Удовлетворившись осмотром, Мелья повела лошадь вон из конюшни.

Вал принял из рук рыцаря перевязь, чуть помедлил, пропуская того вперёд, задумался, пожал плечеми и повесил перевязь на ручку двери. Направился следом, останавливаясь около каждого поворота и коридора, заглядывая за угол и изучая убранство дома.

Возле одной из дверей они задержались, даже постучали. Когда дверь открылась и вышла Мэль, человек попытался заглянуть через плечо внутрь, но и там не было лека, а комната была похожа на ту из которой они ушли.

Выход из дома дался с некоторой заминкой.
Оказавшись на пороге, Вал долго рассматривал окружающие дом растения, смотрел на облака и только убедившись, что ничего опасного нет и леков не видно сделал шаг с крыльца.

Следуя за спутниками, он старался не отставать, хотя много что вокруг отвлекало его внимание и затормаживало. А вот когда до конюшен оставалось метров пятнадцать, когда он услышал характерное ржание и фырканье, учуял запах, то стал как вкопанный.

Глядя в спину удаляющемуся Ульрику, он жалобно простонал.
- Улерикх, они не идут!
Опустив голову, Вал посмотрел на свои ноги и пожал плечами.
- Софсем не идут!..

Страх, с которым научился справляться и жить наёмник, для этого убогого существа, оказался непреодолимой преградой. Ноги одеревенели и не хотели сделать ни единого шага навстречу тому, что внушало ужас. Шаг назад - да, но вперёд...

Тому, кто не оказывался в пешем строю против налетающей конницы, наверно никогда не понять страха, что испытывал человек, ощущая или видя этих животных. Для кого-то они были олицетворением силы и гордости, возможностью быстро перемещаться. Валар же видел в них только смерть. Долгую, болезненную и мучительную смерть, что несли на своих копытах эти животные, ломая кости таранным наскоком, проламывая грудные клетки копытами тем, кто пал на земь и не смог подняться.

-А в-вы действительно очень скоро, л-леди Мэль! З-за время вашего отстутствия у м-меня поседела только часть г-головы и я с-состарился лет на пятьсот, х-хотя мог бы и н-на тысячу...Благодарю з-за скорость. Я еще жив! - Не смог удержаться от шутки рыцарь.

Приняв яблоко и подбрасывая его в руке, Ульрих похромал следом за Мэльей, задумавшись о том, что щедрую леди следовало бы отблагодарить. Припомнились слова Ямано Юмико, что-то о женщинах и о мёртвых растениях. Вроде как некоторые дамы находят в этом красоту ухаживания. По-крайней мере, уроженка Ямато считала именно так...

"Валор прав. Надо показать ей своё расположение!"

- Л-леди М-мэль, вы любите срезанные цветы? Или з-золото или тряпки? У в-вас есть к-какие-нибудь м-мечты? Я это, м-мать его так, хочу сделать вам п-подарок! А вы...вы...В-вы д-до-олжы согласиться! - Последнее словосочетание рыцарь выговорил особенно агрессивно и громко, скрывая под напором слов собственное смущение. В Гемландии к женщинам относились немногим лучше чем к домашнему скоту, а потому Ульрих не особо разбирался в тонкостях ухода за женским полом. И не особенно понимал, как можно понравиться женщине при помощи дохлых цветов...
Шлюхи и так всегда были рады его вниманию. А в родных краях, все эти штучки значения не имели, ведь аристократия женилась на золоте и власти. Большинство браков определялись родителями еще в детстве, мнение женщин, ровно так же как и мнение мужчин, по этому вопросу никто не спрашивал. Знатность рода, семейные владения, богатство и замки, имели первоочередное значение. Любовь и ухаживания в таких делах никого особо не интересовали.

Стерпится - слюбится, как говорили в таких случаях...

Зов Наёмника вырвал Ульриха из задумчивого оцепенения.
- Что случилось, Валор? П-п-поочему не идут? Здесь к-кто-то есть? - Внимательным взглядом рыцарь обвел окрестности, пытаясь понять, чего именно испугался наёмник. Даже за рукоять меча схватился, ожидая возможного нападения. Сэр Джон и его магия - таким вещам нельзя не доверять!

- Хорошо, что не умер!
Отвечает шутке Ульриха своей, мрачной и вредной.

- Вы видите у меня в руках срезанные цветы? Нет, значит я их не люблю. Хотя укроп... Укроп доставляет мне радость!
Мел хохочет, понимая, что с виду такое поведение вместе со словами покажется странным, но Мел не может не хохотать, не может она и не вспомнить про укроп сейчас.
- Подарок, эм, если действительно хотите сделать мне подарок, Ульрих, найдите мне метку дьявола. Это камень, мне очень нужен такой камень и перетереть в труху его потом, крайне важный ингредиент одного заветного зелья.
Мелья говорит серьезно, даже улыбаться перестает, потом только до перевертыша доходит спохватиться и ответить что-нибудь еще, ведь камень рыцарь не найдет, как не нашла за год она сама.

- В остальном я, право, не знаю, что вам ответить, не могу сказать, что мне срочно что-нибудь было бы нужно. Верно, всякие подарки приятны, проявите смекалку, подарите что-нибудь необычное, что-нибудь эдакое, что-нибудь с хитринкой.
На словах "эдакое" и "с хитринкой" Мелья крутит яблоко в руках, с пылом, с жаром прокручивает на один оборот.

И замечает реакцию беспамятного, когда выводит лошадь. Оставляет скакуна поодаль.
- Валор, ты чего? Ты боишься лошади, да, Валор?
- Ульрих, вам пожалуй, стоит поискать возницу себе и Валору...

Вал развёл руки в стороны, ткнул пальцами в башмаки и пояснил.
- Совсем не и'тут, Улерикх. Назад и'тут, вперёт не и'тут! Не панимаю.

Понял, минутой спустя, когда Мэлья вывела своего скакуна. Оступившись, человек плюхнулся на задницу и интенсивно перебирая руками и ногами попятился назад.
- Ч-что эта, Улерикх?
Уткнувшись спиной в плетень, Вал поднялся по ней и снова встал на ноги. Вытаращив свои зелёные глазюки, смотрел на животное, недоумённо моргал и периодически посматривал на дрожащие коленки.

- Й-йа не пойду туд-да... Человек отрицательно замотал головой и заозирался по сторонам.
- Йа, йа, йа па другому ходить... Там... Он указал рукой куда-то в сторону и одним ловким движением, перепрыгнув плетень, пошел окольным путём, выискивая маршрут подальше от этого большого и страшного, прочно закрепившегося страхом в подсознании...

Вздохнув, рыцарь направился прочь из конюшни – всё равно здесь обретался только прыткий конёк Найжделла. Собственный скакун Ульриха - Его величество Герцог Гром Второй уже находился на арене и отдыхал перед боем.
«И мне не мешало бы передохнуть перед боем…» - Тяжело вздохнул рыцарь в своих мыслях.

Шумно выдохнул, затем вдохнул, энергично потерев хромую ногу. Хорошо что на них никто не нападает и таможенники отпустили своих пленников живьём. Благословен Господь! А все ж таки эти бессонные ночи и недавно полученные раны давали о себе знать: бой еще не начался, а ногу уже продирало жидким огнем.
...Ульрих был вынослив как бык, терпелив и крепок телом, но к боли в ноге приспособиться так и не смог. Почти десять лет прошло, а рана по-прежнему оставалась свежей. Привыкнешь к пульсирующей муке, а нога тут же начинает ныть. Привыкнешь к этой ноющей боли, появляется ощущение, будто чьи-то невидимые зубы неторопливо грызут кость. Привыкнешь к этим чёртовым зубам, нога уже горит огнем. Каждый день, каждую ночь. Снова и снова подарочек Андреаса даёт о себе знать...

Тяжело припадая на ущербную конечность, рыцарь последовал за Валором. Впрочем, оставлять даму в одиночестве тоже не годилось.

- М-мэль, придется и-идти пешком! Сэр Джо-онатан не сядет н-на лошадь, а н-на богомерзкую пово-озку н-не сяду я. Т-только не сегодня! Рыцарь н-не может прибыть н-на повозке...Т-только н-не в день Турнира! Мне п-плевать н-на Ланселота и на всё это ленглийское д-дерьмо, в обычное в-время я прок-катился бы с радостью, п-поплевывая на прохожих...Н-но сегодня это б-будет невиданным по-по-озором.

"...Хватит и того, что за Таможню будет сражаться не воин, а калека! " - ехидно и зло усмехнулся внутренний голос.

- Леди М-мэль, по-ошли пешком, здесь недалеко…Вашу лошадь приведет м-мой слуга...Н-найджеллу м-можно доверять! – Утерев обильно выступивший на лбу пот, рыцарь постарался нагнать Валора. Прикусил губы, стараясь выдержать приступ боли. - Н-ничего…щас про-ойдет, станет л-легче. Д-дерьмо…Эй! По-о-одожди, к-комарад. К-куда ты понесся, твою ж в душу мать!? С-сэр В-валор, мы не поедем н-на лошадях. П-подожди! Ты что-то вспомнил п-про к-ко-о-онюшню? К т-тебе в-вернулась твоя память?

Нельзя сказать, что человек двигался очень быстро или бежал. Нет он шел, старательно огибая стоила по широкой дуге. Где то по середине его и остановил Ульрих.

Вал обернулся, виновато посмотрел на рыцаря, неопределённо пожал плечами, запустил руки в волосы. Точнее одну руку запустил в волосы, а второй обхватил полысевшую черепушку.
- Я ние помню, Улерикх. Ничего не помню. Чувствую как надо, но нэ понимаю почему так. Странно. Ние понятно.
Вал вновь сдавил виски пальцами.
- Знаю что туда... Он кивнул в сторону конюшен.
- Я не должен ходить. Ноги совсем ни итут, не хотят. Стоят, не слушаются.

Вал затряс головой из стороны в сторону.
- Ничего не понимаю... Что я делать не так? Это лека не хотят пускать... Злой и коварный лека... Но я искать способ, я уходить, видел другой путь...

Прекратив мотать головой, человек пристально посмотрел на Ульриха. Смерил его взглядом.
- Тебе тоже не есть хорошо? Ты тоже не хотеть идти туда? Ты это цийтишь... чусвуешь?

Снова вытер ледяной пот со лба, пытаясь справиться с мелкой дрожью. Для хромого дурака и пара шагов целый забег, а десять ступенек уже неприступные вершины Кримхёльдских гор…
Припомнилась довольная рожа Айронсайда, когда этот благородный мудак одним удачным пинком сбросил господина фон Брандена с лестницы.

- Чувствую д-да...кое чего и кое к кому! Н-ну н-ничего… М-м-не станет х-хорошо к-когда я доберусь д-до Арены. К-кое кто з-заждался встречи! Я д-должен туда добраться п-побыстрее, Валор, п-помоги мне! Там есть п-палатка и нет леков, я х-хочу отвести тебя т-туда. Н-на свежий в-воздух и солнце. С тобой будет М-мэль, Н-найджел и я буду за-заглядывать…как выдастся свободное время…М-мне придется уйти н-ненадолго, но потом я вернусь назад. - Ульрих посмотрел глаза в глаза, прямо, без уверток и ненужных слов, вгляделся с лицо Валора надеясь что наёмник поймет самое главное – господин фон Бранден не врёт и не пытается вилять хвостом.

Облизнул растрескавшиеся, соленые губы.

– Я н-не знаю, п-поможет тебе это или н-нет. Проклятье! Н-не разбераюсь я в таких в-вещах… Но в моем шатре есть лежанки и еда, т-там можно отдыхать, а м-можно следить з-за Турниром, с-создавать м-музыку или п-просто вспоминать. Я д-думаю там тебе будет лучше чем н-на Таможне. Я з-зову тебя туда. Пойдем?

- Да, конечно Улерикх... Если тебе там будет хорошо, то идём... Ты странно выглядишь, надо уйти отсюда скорее... Я помогу, да...

Вал приблизился, поднырнул под руку, обхватил рыцаря за плечо.
- Или хочешь, я тебя понесу?

- Эй, к-комрад, п-попридержи к-коней, я еще н-не калека! М-могу идти до арены сам. Тут есть свои штучки…- Покачав головой, рыцарь задумчиво покусал губы. Поглядел на Валора, словно бы взвешивая что-то про себя. Потом прыгнул в омут.

- Я это…я за-завязал. Понимаешь? З-завязал! Нога болит всё время, и я м-могу это терпеть… дело д-давно минувших дней. Но последнее время боль д-дру-угая, потому что я это…- Ульрих грустно вздохнул, механически подбрасывая яблоко в руке. – Потому что я з-завязал. По-онимаешь, Валор? Я п-привык нажираться к-как свинья лет с десяти…д-даже раньше. Сначала это были шутки…со-овсем без шуток в доме отца было н-не выжить. П-потом к-как-то само собой пошло…к-казалось, ни с-сегодня завтра убьют, так о-отчего бы не нажраться? Война же. Не знаю к-как ты выдерживал всё это дерьмо, а я привык вот так. Это п-помогало терпеть боль в н-ноге и вообще…к-казалось занятным. Я т-такой веселый и баб вокруг п-полно…остроумный и н-не тупой. Все любят к-когда я пьяный, всем весело! Но теперь это стало п-проблемой. П-понимаешь?

Рыцарь потер полыхающую ногу.

-Щас...од-дин момент. Сейчас д-должно отпустить...Так вот, к-когда девчонка Пэлли п-попросилась по-од мою защиту, я решил что п-пора за-завязывать! П-потом ее убили, я сорвался…Но все равно решил покончить с этими ночными г-гулянками. Оно уже н-не веселит. Я к-как пленник. Г-голова варит всё хуже и без хорошей пьянки у-уже не обойтись. Это к-кажется наградой…проживешь день, п-пото-ом вечером п-полегчает. И ради этого стоит тянуть день. Чтобы девки. Вино. Весело. И н-ничего не болит…Всё т-так хорошо. К-как награда самому себе. Но на самом деле, н-нихера не легчает. И не хорошо! Увязаешь к-к-как в болоте. Я трезв п-почти неделю…м-может меньше. Плохо помню…Жаль что ты н-ничего не помнишь. Скажи мне, к-как убедить себя не нажраться, к-комрад? Чем м-можно з-заняться к-когда скучно? Ты ничего не припоминаешь? Вот ты вроде не пил всю д-дорогу. Ходил в своем плаще. М-молчал. Ч-чем ты развлекался?

Не смотря на слова рыцаря, Вал особо не торопился, как стоял подпирая его своим плечом, так и стоял, давая возможность Ульриху переместить вес тела на здоровую ногу, а в качестве второй точки опоры использовать свои собственные плечи.
- Это хорошо, что заявязал! Иначе можно споткнуться и упасть! Я вот тоже завязал...

Человек деловито поднял ногу согнутую в колене и показал на множество утяжек, ремешков и замочков.
- Пока не завязал, было неутопно! Так что ты сделал правильно, ножи Раца могут быть опасны, сам говорил, что человек может, другие не могут. Я вот тоже ножи оставил, не вижу в них надобности.

Почесав переносицу, Вал скользнул глазами вниз по ноге Ульриха, нахмурился.
- Человек Валар ещё много не понимает, нехватет слов, образов и дейсвтий, но он смотреть. Я посмотреть твоя нога. Человек Улерикх прогнать лека, Валар помоци Улерикх... Сэдни!.. Сядь!

Собственно присесть на травку возле заборчика было делом не хитрым и даже простым. Единственное непонятно было как сам рыцарь отнесётся к подобному предложению. И чтобы показать пример, чего он хочет, Вал поджал колени и опустился на тарву, похлопал ладонью рядом, повторил:
- Сядь! Я тоже плохо помню, точнее ничего не помню, но наверное что-то было, если мне не было скучно. Я скажу, если вспомню.

Разговор складывался как-то странно - Ульрих даже искоса поглядел на Валора, вроде как: "...да не издевается ли он, в самом деле?" Мысленно же сам себе и ответил - вроде не издевается.

Медленно и неторопливо, с кряхтением да шипением, в основном при помощи Валора, господин фон Бранден все же присел на траву привалившись спиной к столбу. Вытянул правую ногу. Прикрыл веки, подставляя лоб солнцу. Постарался отрешиться от ноги и от всех этих мучительных страхов.

- Жаль, что ты н-ничего н-не помнишь, к-комрад! Н-но ничего. Хорошо вот так сидеть, х-хотя мы и о-опаздываем вообще-то...Сейчас, п-пойдем. Ну и вот. З-завязал за-значит я... Сначала я дико зол был, п-после того нашего разговора...ты о нём не помнишь, н-наверное. П-потом, во вторую ночь, решил что б-буду бегать и держаться п-подальше от местных рыцарей чтобы не сорваться. Здесь к-каждый меня но-оровил пригласить к столу и девочкам...б-будто мои мысли читали, мать его т-так! Я сразу понял: Стоит только примкнуть к ним и всё! К-конец б-бедному Улле с его обещаниями и за-зароками самому себе. Жопу т-так и тянуло на приключения. Ну вот...Я решил п-послужить Т-таможне, п-поразбираться в их дерьме вместо т-то-ого, чтобы напиваться. Еще одну н-ночь помогли ско-оротать люди Айросайда, с-спасибо их к-кулакам. Но это помогло, д-да. Хотя п-помощь была не слишком приятной. А вчера, опять же, п-помог Айронсайд.

Ульрих рассмеялся, горьким невеселым смехом. А всё же смешно было - вот действительно, глупо, идиотски и очень смешно.

- З-забавно, к-как Айронсайд п-помог нам обоим. Тебя вот о-от груза собственного п-прошлого освободил, м-меня от и-искушения напиться. Д-добрый он тип, выходит... Ха! З-знаешь зачем я тороплюсь на Т-турнир, Валор? Я х-хочу сказать ему спасибо! От тебя и от м-меня. В-вчера, пока я с ним кое о чём г-говорил, ты незаметно влез к нему в дом. Т-таков был наш уговор: м-между мной и тобой. Айронсайд р-разделал меня на о-орехи, а ты н-напоролся на ядовитый шип. Удачная выдалась н-ночка! Ты был едва жив. Скорее мертвый чем живой. - Ульрих посерьезнел, внимательно поглядев в сторону Наёмника. - Тебе действительно вчера п-повезло, Валор. Понимаешь? Ты выжил и успел выпить п-противоядие. Ты был волшебником и смог спасти с-сам себя!

- Помог это хорошо. Человек Улерикх помог. Валар тоже поможет...

Устроившись на земле поудобнее, Вал привычно, по собачьи, склонил голову на бок и посмотрел на ногу рыцаря. Протянул руки и пальцами принялся ощупывать конечность. Не сильно, не до боли, но вполне осязаемо его пальцы скользили, паучьими лапками, по ноге от щиколотки до колена и выше, до середины бедра. По лицу его было сложно понять, что он делает. Глаза как-то смотрели в пустоту перед собой или внутрь себя.

- Ты не опаздаешь, ты придёшь к сроку, поблагодаришь, да...

Проделав дорогу наверх, пальцы принялись двигаться в обратном направлении.

- Не жалей, Улерикх! Я не знаю что было, не знаю что будет. Это нельзя изменить. Зачем грустить о том, чего не помнить? Человек был кем-то, а стать никем. Ты помнишь себя, но хочешь ли ты помнить всё? Всё ли тебе нравиться или что-то лучше забыть? Ты завязывал ножи Ранца, бегал и держал далеко от сорваться. Ты спросил меня, как я справлялся? Я не знаю. Но ты говорил, что человек Мэль тебе нрависа. Не ходи рыцари, ходи к другу Мэль. Друг помогать завязывать ножи Ранца... Нак'ер?

Остановившись пальцами возле ноющего места, Вал склонил голову к другому плечу, от чего жест вышел воистину собачий, закрыл глаза, а пальцами продолжил бегать вокруг.
- Человек Валар помогать. Он цитить болэсть!.. Чловек ви, как ти помоц. Не помнит, но ви... знает... чувствует...

Открывшиеся глаза вновь блестели тяжелым Валерийским золотом, но взгляд был обращен не на рыцаря, не на его ногу, а блуждал вокруг, словно что-то высматривая. Вал встал на четвереньки и пополз вдоль забора, периодически останавливаясь и обрывая листочки, травки и прочие растения, что находил. Насобирав целый кулак, он вновь вернулся к рыцарю.
- Это помогать! Нужно приложить, тогда болеть не будет...

Раскладывая растения на коленках, человек принюхивался к ним, что-то выкидывал, что-то оставлял, но большей частью избавлялся от лишней, сорной и сухой травы и листьев.
Среди всей зелени, что насобирал и принёс Вал, Ульрих с лёгкостью мог узнать такие вещи как, подорожник, крапиву, дикую мяту, пустырник, корневище валерианы и желтые цветки чистотела.
Скрутив разнотравье в тугой пучок, человек принялся его мять, жать и скручиваться, превращая в наполненную соками труху.
- Приложить где болит, не будет болеть!
Зажав месиво в кулаке, человек оторвал кусок плаща.
- Привязать, тогда не мешать ходить! Человек Улерикх много ходить и не болеть.

Ульрих с интересом приглядывался к тому, как Валор собирает свои травки. Магия? Нет, не похоже. Скорее что-то вроде знахарства. Говорят. Повитухи и экзорцисты пользуются такими хитровыдуманными штучками - вроде это даже не запрещено в Гемландии, хотя в открытую, никто конечно же такими знаниями хвастаться не будет.

- Д-да я-то почти не помогал. Ты сам себе п-помог, д-до-обравшись живьем до таверны, дружище! А я т-только лошадь гнал. По-облагодари Ланселота и Т-таможенников! Ты н-не любишь леков, да и я их терпеть не могу, н-но в одном эти ребята п-равы…пусть и дерьмово, через з-задницу, но они пытались тебя спасти. Что-то там с контрактом…они считают что о-обязанны спасать твою жизнь п-пока ты связан с ними к-контрактом. И о-они не cпустят тебя с крючка, п-пока не убедятся, что твоя голова прилично варит…

Принюхавшись к пахучей смеси трав, Ульрих с опаской дотронулся до зеленой массы в руках Валора.

- И это п-поможет? Э-это что-то типа той натирки, к-которую хитрые крестьяне используют против любовных хворей? Говорят, ее еще к яйцам н-надо приложить, если вдруг сыпь...

Поежившись, рыцарь стянул чулок с больной ноги. Делал он это неохотно, явно стесняясь своего увечья. Живенько разбинтовал ногу, стараясь особо не приглядываться к такой родной, семейной даже, мать его так, ране! Под бинтами, выглядела правая нога ужасно: фиолетовое, белое, сизое и ярко красное. Казалось, давным-давно, некий лютый зверь вцепился в ногу и долго с наслаждением ее жевал. Затем, вырвав сочный шмат мяса, убежал с ним куда-то в лес. А нога так и осталась кровоточить, сросшись неправильно и омерзительно – лишенная куска плоти и покалеченная. Белая кожа бугрилась шрамами, синела венами и наплывами красных рубцов. Распухшее колено и гнойные ссадины довершали картину.
Желая справиться с болью и придать хромой ноге устойчивости, Ульрих по привычке носил плотный бинт, снимая его только ночью. И то если не забывал. По жаре, напитавшись потом и сукровицей, под доспехами и плотными туниками, под ударами висящего на поясе меча, грубая ткань бинта натирала кожу – въедаясь в плоть гноистыми нарывами и мокнущими ранками. Рыцарь привык потирать ногу, механически расчесывая старые корки. Раздирая старые ранки и расчесывая новые.

- Ты сам н-напросился, к-комрад. – Скривился господин фон Бранден. – Зрелище н-не для и-изысканных дам. Хотя. Мои предки были бы д-довольны, пыточные о-орудия они изобретали чтобы к-калечить навсегда. Так это и было з-задумано. Чтобы разом сломать волю. Во времена в-второй м-междуусобицы, орудия п-пыток по-ользовплись в Г-гемландии большой популярностью. А м-мои предки, помилуй Господь их души, желали быть п-первейшими во всём! Мне нужно н-натереть твою жижу на коленку и туго з-забинтовать?

- Айронзад тамошник, лайселот или лОшак? Вполне искренне поинтересовался Вал, поскольку слова эти упоминались часто, но ни о чём ему не говорили. Даже ассоциаций не возникало.

- Я не софсем понимаю Улерикх, но лека не хотеть видеть. И голова не нужно варить, не съедобно!
В первый раз за сегодняшний день человек изобразил на своём лице некое подобие улыбки. Разжал пальцы, сделав ладонь "лодочкой", чтобы надавленный сок не вытек, протянул поближе к рыцарю.

- Нееет, Улерикх. Для яиц птички другие травы собирают. Хотя и эти тоже пригодны, но они не избавят птицу от болезней. Да и яйца не болеют! Они же яйца... Птица внутри! Эта трава поможать человеку Улерикх, чтобы он ходить и не болеть, чтобы нога не быть такой...

Вал ткнул пальцем в конечность. Не заметно, чтобы внешний вид пострадавшего органа его хоть сколько нибудь смутил, скорее наоборот, вызвал интерес.

- Вот это будет согревать, это делать не болеть, это не... не... Не знаю как сказать... Это делать твоя нога белый, а это убрать вот это...
Вал вновь ткнул пальцем, но на этот раз вполне конкретно в воспалённые язвочки.

Он и правда не знал как обозвать то, что будет происходить с ногой Ульриха. Хуже того, он даже ен знал как обозначить временной промежуток. Да он понимал, что зуд и жжение снимет почти сразу мятой, что крапива согреет, что подорожник, чистотел и корешок валерианы уберут воспаление. Общее антисептическое действие положительно скажется на конечности и через недельку-полоторы, при регулярном использовании смеси, нога станет как новая, ну разве что срослась не правильно...
В меру своих скромных лингвистических познаний, Валар попытался обьяснить:

- Трава помогать Улерикх, но нужно так делать много раз, тогда будет совсем хорошо. Там внутри не правильно, и нужно сломать, чтобы сделать правильно. Но это будет болеть Улерику... Один раз болеть, потом не болеть. Нужно искать другой трава, который сделает не больно. Улерикх будет спать, а человек помогать сделать нога правильно... На'кер?

Отжав и растерев сок растений по многострадальному колену фон Брандена, Вал тонким слоем разместил кашицу на ране и плотно забинтовал огрызком собственного плаща. Бинт, который знавал лучшие времена, он сложил и вернул рыцарю.

- Это нужно... нужно... Не пользуйся сейчас этим, Улерикх, потом, когда сделать...
Вал задумался, перебирая слова. Пожал плечами.
- Не знаю как сказать.
Поправив чулок, Валериец похлопал рыцаря по лодыжке.
- Скоро мы пойти твой ту'рир!

Ульрих усмехнулся.
- У т-тебя просыпается чувство юмора. Э-это д-добрый признак, к-комрад!

Отвернулся, поглядев вдаль.
…Рыцарь не знал, как объяснить Валору правду о Лесной нечисти. О мрачном проклятье довлеющем над Домом Бранденсбургов. О лесном проклятье – что осклизлыми червяком прогрызало душу и сердце каждого из рода Бранденов. О Нелюдской крови. О нелюдских поступках древности. Всё было сложно, мерзопакостно и напрочь запутано, отравленная голова Наёмника, едва ли сумеет понять правду о подлости Андреаса. Ульрих и сам многого не понимал и не помнил.
…Рыцарь знал, что его лечили. Что Андреас приказал двум насмерть перепуганным монахам сохранить его жизнь во чтобы то ни стало. Ногу лечили. Вправляли кость, резали, прижигали. Ломали и снова пытались соединить. Прикладывали пиявок и вливали в Ульриха какие-то напрочь сумасшедшие зелья, от которых и здоровый бы умом тронулся.
Впрочем, самому фон Брандену казалось что он выжил вопреки лечению, а не благодаря ему. Просто нелюдская кровь отметила его даром живучести.

- Д-дерьмо лезет из ноги…п-потому…п-потому что её м-мой родственник сломал. Вот! Сломал про-оклятым станком, станком к-который объелся злом. Н-не знаю к-как это объяснить…это всё чертовщина и д-дерьмо…з-звучит глупо. Я п-понимаю. – Ульрих задумчиво поковырял ножом землю, стараясь не смотреть на ногу. – Но зло лесной нечисти д-действительно существует! М-мои предки умели создавать инструменты чтобы п-причинять боль. Не все из Бранденов б-были хорошими людьми…некоторые были…хм…..плохими (рыцарь смягчил слово, чтобы Варону было понятно) Плохими людьми с н-нелюдской к-кровью! Эта кровь. Она сводила их с ума, толкала на жестокие по-о-ступки. Она д-давала им силу! К-какую-то черную н-нечеловеческую силу. Силу н-ненависти к-ко всему живому. Они создали п-пыточные инструменты вложив в них эту силу, вложив желание п-причинить боль. Чтобы сильнее искалечить! Н-не знаю как…Но они м-могли делать такие вещи, м-могли вкладывать свою душу в такие вещи. П-пыточный станок Бранденов н-не знает пощады, он был создан чтобы к-калечить навсегда. Чтобы тот, кто на н-него попал…чтобы он умер в страданиях. Так хотели древние Брандены. А п-потом м-мой родственник сунул в этот станок м-мою ногу.

Рыцарь невесело улыбнулся, начав сматывать свой бинт.

- Понимаешь, В-валор! Проклятье н-наткнулось на проклятье. Зло з-заложенное моими предками, д-должно было убить меня, свести с ума болью, у-уничтожить. Но это если бы я б-был другого рода. Но я с-сам фон Бранден. Н-нелюдская к-кровь столкнулась с нелюдской к-кровью! Н-не все м-мои предки были плохими людьми. В нашем роду были в-великие воины, отчаянные г-герои Г-гемландии, н-настоящие легенды...К-кровь Лесных л-людей чаще служит злу, н-но иногда ей п-приходится служить д-добру. Проклятье легло н-на проклятье. Я не умер в страданиях к-как должен был, мой дар лесной к-крови дал мне н-невероятное здоровье и выносливость. Н-нога о-осталась при мне. Но она г-гниёт и болит – старое дерьмо м-моей семьи лезет наружу.

Выдохнул облегченно.

- К-кажется п-полегчало, дружище! Я б-буду рад, если н-на время Турнира ты сделаешь еще таких трав. Смогу я тебя к-как-то отблагодарить? Я з-завязал и теперь эта н-нога допекает меня особенно сильно. Но твое зелье…оно охлаждает огонь. М-можем идти.

- Человек видел, человек знает... Кивнув, тихо ответил Вал и заинтересовавшись букашкой на своём колене, подставил ей палец и взял на ладошку.

- Валар много чувствует, хотя сказать не может. Знает, как помочь. Чувствует земля, чувствует цветы и трава. Они растут, говорят, они разные. Они могут помогать, могут не помогать. Одни делать хорошо, другие делать плохо. Но те что плохо, тоже делать хорошо если брать немного. Человек Валар чувствует сколько нужно брать. Чувствует кому и сколько нужно чтобы плохо стало хорошо, чтобы плохо не было, плохо уйти и не вернуться...

Да, а ещё Валериец чувствовал, что нет в мире ни плохого, ни хорошего. Есть только вещи, которые наполняются смыслом по велению чьих-то желаний. Это как нож, который может быть инструментом в умелых руках, а может быть оружием для убийства. Нож плохим делает человек. То же верно и для проклятий. Это всего лишь энергия направленная по изменённому пути, как молитва, как благословение. И если знать как воздействовать на эти тонкие энергии, как их менять, трансформировать и управлять ими, меняя структуру, то даже самое поганое проклятие можно обратить во благо, или сделать его безобидным. Сохранись в наёмнике прежняя память, он привёл бы массу примеров, когда приходилось иметь дело с неупокоенными, упырями, вурдалаками, лешими, кикиморами и прочим нечестивым контингентом, созданным по не доброй воле людей, чьё сердце было чернее безлунной ночи. И со всеми этими проявлениями чужой воли, приходилось разбираться ведьмачьему племени, добровольно изменившими свою сущность, чтобы находить нужные средства, для решения самых сложных поручений.
Увы, всё это осталось где-то там, за чёрной непроницаемой пеленой. Так что Вал даже понятия не имел как об этом сообщить Ульриху. Чувствует что нужно делать и как, а почему и зачем...

Букашка поползла вверх по пальцу, добралась до вершины, расправила крылья и улетела.
- Не пережифай, Улерикх. Трафы много. Когда понадобиса, тогда и возьмём...
Покосившись на ногу, Вал поднял брови.
- Дерьмо лезет? Лека-дерьмо. Валар не видеть лека вылезать наружу!..
Поглядев по сторонам, Валериец потянулся, выдрал с корнем какое-то растение. Постучал корневищем по забору, сбивая землю, вытер плащом, отломил ботву, отгрыз кочерыжку и когда рыцарь открыл было рот, чтобы что-то сказать, быстро и сноровисто сунул ему в рот корень валерианы.
- Пожуй Улерикх, это поможеть. Будешь спокойно! Никаких лека нет, ты сам говорить! Ты прогнал всех лека, так что да, можем идти.

Вал, сидевший скрестив ноги по турецки, поднялся одним движением тела и помог подняться рыцарю, сначала протянув тому руку, а потом подхватив под локоть. Он чувствовал, что в этом уже нет нужды, что нога не будет болеть в ближайшие несколько часов, но решил подстраховать, чувствуя что так нужно, ведь с непривычки Ульриха может и в сторону качнуть.