Как правило, Тимон просыпался одним из первых, и частенько брал на себя часы утреннего дозора. Чтобы затем со спокойной совестью посвятить время молитве Всеотцу. Со стороны, конечно, его молитва могла показаться хитрым магическим ритуалом. Жрец Асгората чертил на земле круг, символизирующий всеобъемлющий замысел Творца, и усаживался в центре в позе лотоса, предварительно воткнув по четырем сторонам круга жезлы из черного дерева, украшенные затейливой вязью священных символов. Которые постепенно тускнели и выцветали за тот час, когда жрец говорил с богом. Чтобы на следующий день вновь напитаться силой и снова погаснуть.
По завершению медитации Тимон неспешно завтракал, разогревая простую пищу на огне костра. Сам не большой знаток науки выживания, он, тем не менее, был незаменимым помощником в том, чтобы растопить костер - даже в самую мокрую погоду. Порой Тимон сам улыбался тому, как с возрастом менялось его отношение к дару огненного дыхания, доставшемуся от предков-драконов. В сопливой юности он бы оскорбился предложению использовать его для растопки костра. В период наемничества - до последнего не стал бы этого делать, опасаясь демаскировки. И только сейчас, когда в висках появилась ранняя седина, он начал относится к своем дару сугубо практично. Есть возможность облегчить жизнь себе и своим союзникам - надо ее использовать.
Когда с завтраком было покончено, подходило время самой неприятной части дня - когда заканчивалось действие благословений, наложенных вчера. Первым уходило то, что сложнее всего было заметить со стороны. Уходила непрошибаемая уверенность в собственных силах и способностях, понимание того, что любую ситуацию, любые обстоятельства можно "прогнуть" под себя. Затем ухудшалось зрение - краски мира тускнели, детали смазывались, дальность видимости сокращалась. А дальше наступало самое тяжелое. Накатывала дикая слабость, словно после многочасовой работы. Исчезали из памяти, казалось бы, накрепко вбитые боевые рефлексы, отработанные связки и движения. Отвратительное, просто отвратительное чувство.
Разумеется, Тимон понимал, что на самом деле он ничего не терял. То, что он испытывал поутру, было не слабостью - но возавращением к его естественным возможностям. Однако натура человека, даже исполненного сверхчеловеческой мудрости, не мог относиться к этому спокойно. Она требовала немедленно вернуть себе утраченные возможности. Как запойный пьяница, с бодуна готовый горы свернуть, лишь бы вновь оказаться в чудесном мире алкогольного угара. Именно поэтому Тимон не торопился с обновлением заклинаний, сознательно давая телу привыкнуть к слабости. Свою натуру следовало держать в строгих рамках - как взрывоопасный дварфийский бренди за стенками толстого стекла. Тот, кто не следовал этой мудрости, рисковал превратиться в неуправляемого зверя - неважно, в каком обличьи.
________________________________________________________________________________________________________
Брошенные повозки Тимон заметил первым, привлекая внимание остальных. Получив указания командира, согласно кивнул и, сотворив короткое заклинание обнаружения магии, неспешно двинулся к телу дварфа, внимательно смотря по сторонам. Добравшись до тела и убедившись, что вокруг нет никаких неприятных сюрпризов, он склонился к телу и принялся изучать его.