Чутьё - или знание определённых повествовательных клише - не обмануло господина Шёнбайна. За картиной действительно оказался вмурованный в стенку сейф. На прямоугольной железной дверце с поворотной ручкой и колёсиком шифрового замка был нарисован наполовину облупившийся герб - медведь, стоящий на одной задней лапе, вытянувший вперёд вторую, и державший в передних лапах гигантский ключ, словно боевое знамя или алебарду. Сейф был не из тех, которые возможно вскрыть отмычкой или ключом. Замок был исключительно кодовым, и такие сейфы Йозеф такие уже встречал. Чтобы открыть его, нужно было подобрать комбинацию из трёх цифр, прокрутив колёсико влево, вправо, и снова влево, освободив таким образом три штифта. Сейф имел один небольшой недостаток - шумный механизм. Каждый раз, как верное число освобождало один штифт, можно было услышать, как он задвигался в паз лёгким щелчком. Только вот расслышать этот щелчок, узнать и не спутать ни с чем было задачей не из простых. Возможно, удастся.
Однако прежде, чем начать свои попытки, Филин принялся обыскивать комнату в поисках подсказок. Книга была плохой подсказчицей, оказавшись пошленьким французским романом о графине и её порочной любви к юноше, который младше неё на восемнадцать лет. В тумбочке нашлись круглые очки, набор швейных иголок, упаковка со свечами, и какая-то цитата, фигурно вырезанная прямо на дне выдвижного ящика, как ежедневное напутствие: "Люби укоряющих и ненавидь хвалящих, ибо эти приведут тебя к жизни в будущем мире, а те сживут тебя со свету". Мудро, если подумать.
С балкона была видна крыша дома напротив. Она находилась на некотором удалении, так как между домами всё-таки существовал узкий проход, но вполне реально было допрыгнуть, если конечно ты не отягощён тяжёлой сбруей. Внизу по прежнему бесновались мертвецы, а по узкому проходу к ним всё ещё брело подкрепление, привлечённое шумом ломаемой решётки. Вопреки предсказаниям Шенбайна, мертвецы вовсе не забывали о тех, кого потеряли из виду. Они будто знали, что из здания нет другого выхода, и продолжали его штурмовать. На самой крыше напротив опасностей не было - обычная крыша, с проходом внутрь самого здания, а ещё через неё можно было попасть на чердак следующего дома.
Башка тем временем проверил детскую. И она тоже оказалась совершенно безлюдной комнатой талантливого, но немного нелюдимого ребёнка зажиточных родителей. Ещё только войдя сюда, охотник наступил громадным сапогом на модельку аэроплана, тщательно собранную и склеенную из более чем тридцати деталей. Под потолком было подвешено ещё несколько, один размером в добрых полметра, с четырьмя рядами крыльев и хвостом, похожим на стрелу подъемного крана. На столе были аккуратной стопочкой уложены учебники, а с другой стороны стоял выполненный под старину глобус. В стенку был встроен шкаф с раздвижными дверями. Из-под короткой кровати виднелись коробки с настольными играми. Кровать была незаправлена, смята, а на подушке остались небольшие очки с одним разбитым стеклом.
Забавно, но Башке казалось, что комната будто бы и не заброшена вот уж больше четырёх лет, а просто на время оставлена своим маленьким хозяином. Никакого ощущения сырости и затхлости, мебель не полиняла, потолок не протёк и не начал сыпаться. Даже запах... Запах был как у обжитого жилища.
Выглянув в окно, и немного протерев замутнившееся стекло, Башка увидел внутренний дворик между двумя домами, и вернулся в актуальную реальность. Когда-то там всё утопало в зелени, высаженной в больших цементных кадках или подвесных горшках, но сейчас все эти растения давно высохли и увяли. На земле валялось бельё, ранее висевшее на верёвках, чтобы сушиться, но теперь оно выглядело как ворох старого, грязного тряпья. Мертвяки там тоже были - единичные, не больше трёх или четырёх, они брели через эти некогда уютные дворики мимо, идя на источник шума, на подмогу штурмующим ломбард. Балконов тут не было предусмотрено, но в целом двор выглядел безопасным местом для высадки, если выбрать удобный момент,
Когда Башка отходил от окна, ему показалось, что в окне дома напротив что-то мелькнуло. Не мертвяк - какое-то быстрое движение. Но когда он поднял взгляд, он увидел лишь разбитое окно на третьем этаже и вывалившуюся из проёма штору, которую выдуло наружу сквозняком, и теперь она развевалась, словно флаг, при каждом дуновении ветра.