Салима не была бы собой, не найдя способа ввернуть шпильку про её бабушку. Лет пятнадцать назад Карина расплакалась бы. Лет десять назад полезла бы в драку. Три года назад она потащила из ножен проклятый меч. С тех пор прошла целая новая жизнь. И если поначалу встреча с бывшей наставницей выбила Карину из колеи, то последующая встряска в лесу восстановила её самообладание. Она не стала слушать Салиму дальше, и воспользовалась её запинкой, чтобы пополнить бездарно потраченную кружку воды. Пить всё ещё хотелось. Но до двери в хижину, где стояла бочка с водой, Карина не дошла. Она отвлеклась на ругань Иванны, а когда бросила взгляд на мужика, то и вовсе остановилась посреди двора. Это было невероятным, но косматая морда выглядела… довольной — как будто окружившие его сёстры были частью придуманной им игры, правила которой знал он один. На короткий миг Карина поймала его взгляд, и была в нём уверенность, боль, ненависть — не было только страха. Потом лицо мужика скрыла повязка.
И тут началось такое, что Карина разом позабыла про воду. Снова, как и на полянке в лесу, ей показалось, что Эленвен подменили. Она ждала, что вот сейчас благоразумная Анна или верная Иванна или уж, конечно, Салима, заметят то же самое, что заметила она, и вмешаются. Но Эленвен остановилась только сама — и тут же нырнула в сумку, чтобы продолжать своё помрачение дальше. Карина поняла, что помощи ждать не от кого. Вот только своей ошибки с оружием при Салиме она больше не повторит.
Карина не глядя сунула кружку куда-то в поленницу. Дрожащими пальцами расстегнула оружейный ремень и рывком освободилась от него, отбросив в сторону. Наземь попадало всё, что было закреплено на поясе: плетёная и выложенная мехом изнутри корзиночка с драгоценным флаконом лечебного зелья, кожаная сумочка с мелочами, полупустая фляжка, но самое главное — её длинный меч в ножнах. Прежде чем кто-либо успел обернуться на звук, Карина рванулась к вышке и, затормозив перед исполосованным мужиком, повернулась к нему спиной, загородив собой от Эленвен. Руки её безвольно повисли по бокам.
— Ты что творишь? — тихо спросила Карина, и лицо её было почти спокойным, даже губу она не прикусила, только глаза, обычно светлые, стали теперь очень зелёными, словно крошечные стёклышки витража. Смотрела она немного в сторону от Эленвен, избегая встречаться с ней взглядом. — Что ты делаешь? — повторила она, не повышая голоса. — Почему вы ей позволяете? — глянула Карина на Салиму и новеньких так, будто увидела их впервые. — Вы что, не понимаете, что происходит?