- Я тоже всегда говорил, что лучше пусть солдаты льют пот, чем кровь - кивнул барон - но нельзя постоянно находится "на грани", не имея способа выместить свой гнев. Ваш брат наёмник, спускает своё кровно нажитое в кабаках и борделях, у благородных есть пиры и турниры. Здесь же мы все лишены и того и другого. Скоро на ровном месте начнутся ссоры, за брошенный вскользь косой взгляд или острое слово начнутся стычки, а то и мечи из ножен начнут доставать. Не зря же говорят - ожидание хуже смерти. Вот и нужен повод вырваться из лагеря, помахать мечами, зарубить кого из нежити. Ну а по поводу привлечь кого - всех кого только можно привлечь мы уже привлекли своим строительством, остальных распугали. А дракон...дракон прилететь может в любой момент, тут уж не угадаешь.
Барон глотнул вина из фляжки. Кислятина, да ещё и разбавленная. Вздохнул, вспоминая вино на пиру у Менелтора, и продолжил:
- Мы все знали на что идём. Все были готовы умереть. Но все представляли себе почётную и красивую смерть в сражении с драконом, а не смерть от удара копья орка, или смерть от ран, когда рана никак не зарастает, а лишь начинает гнить. Думаешь, сир Дэниел, мечтал о том, как его будут носить на носилках, а испражняться он будет под себя? А тот молодой паж, унесённый драконом? Он явно мечтал как вернётся героем. А теперь от него нет даже костей. И людям страшно. Страх порождает злость, а злость надо на кого то направить, иначе придётся злиться на самого себя, что однажды решил разбогатеть и прославиться. Никто не хочет признавать себя глупцом. Поэтому нужен лишь повод, чтоб обвинить кого то в создавшемся положении. Кто привёл нас сюда? Кто заставляет копаться в грязи? Вот и найден виновный, теперь можно переложить всё, даже свои промахи, на него. А недовольство это такая зараза, которую надо выжигать сразу, иначе оно перерастёт во что то большее. И тогда обязательно прольётся много крови.
Рагнаар замолчал. Он отлично знал, во что может перерасти недовольство. Кто мешал приструнить зарвавшихся торговцев, в голодный, неурожайный год взвинтивших цены на продовольствие? Кто мешал землевладельцам не требовать налоги вперёд? Всё говорило о надвигающейся буре, но никто не хотел говорить об этом. И шёпот крестьян между собой перерос в споры в трактирах и пивных, вырос в сходки на деревенских площадях, а потом выплеснулся страшным и кровавым бунтом. Который он, Рагнаар, в числе многих призванных под знамёна графа Иена, подавлял огнём и мечом. До сих пор, иногда, ему снились сны, в которых его отряд проезжает мимо спалённых деревень, где все окрестные деревья увешаны висельниками. Вперемешку висели, раскачиваясь на ветру, деревенские старосты и солдаты ополчения, мелкие землевладельцы и торгаши. Эти висели с начала весны, когда бунт только начался и толпы голодных крестьян нападали на лавки и амбары. Где они, их палачи, эти, сначала всего лишь требовавшие хлеба люди, в итоге пошедшие против господ и устроившие кровавую вакханалию. А вот они - висят на соседнем дереве. Многие со следами пыток, это карательные отряды выпытывали информацию о нахождении главарей восстания. Обоим сторонам было не до повешенных, так и висели они, радуя вороньё. Надолго опустели тогда окрестные земли, поговаривали, даже разведчики орков были поражены увиденным и, услышав их доклады, вожди орков в тот год отменили свои грабительские походы в земли людей.
Встряхнувшись, Рагнаар передал флягу Ярпену, а сам с любопытством уставился на Борея:
- Значит, на Семи островах стоял? Слышал я про то сражение. Знатно тогда пехота поработала. А почему? А потому, что только круглый дурень попрёт конницей на выстроившуюся баталию в лоб, да ещё стройными рядами. Тут вклиниваться надо, рвать строй. Но верно говорят - стадо баранов под предводительством льва, победит стаю львов, под предводительством барана.