Бежать.. бежать.. Оу, да-да.
Баке было привычно бегать. Собственно, вся его никчёмная жизнь представляла из себя лишь беспрерывный процесс бегства. Он всегда от кого-нибудь убегал, чаще всего от тех, кто хотел сделать ему что-то не очень приятное, может быть даже убить, поднять на вилы и сжечь, или вроде того. Ну, а чаще же всего эти кто-то просто хотел накидать ему славных люлей. Ну просто потому что они могли... Или же думали так, что могли.
Каждый славный ублюдок на пустошах считал своим долгом чести надавать бедной Баке по её тощей (а порою и вполне себе даже упитанной) многострадальной сраке.
Ну правда.. Чего уж.
Мутант, говорили они. Орали. Махали своими лапками, топали попачканными в говне ногами, кидались камнями.
Ну да... Что же, Бака даже и не винил их особо. Ненавидел, конечно, но кое-как понимал, да.
А что? Даже самому гнусному бедолаге на этом несчастном свете нужно было хоть иногда самоутвердиться за чей-нибудь счёт. И он, Бака, как многим казалось, как раз был прекрасным для этого процесса объектом.
И ничего тут не поделаешь. Ведь Бака и правда был, есть и навсегда останется именно тем, кто она есть.
Мутант... Ублюдошная отрыжка Вихря.. Абоминация, как говорил кто-то... Тварь, каких не видал ещё мир...
И что? И ничего.
Бака и правда ни разу ещё не видал существа более запутанного, интересного и странного, чем он сам. А он много всего успел повидать, чего уж.
Таких просто нет.
Один он такой. Или одна... Бака давно уже потерялся в своих собственных ощущениях.
Он бывал и им и ею. И ими обоими... И кем-то ещё.
Его бедное тело так часто менялось, порою совершенно и полностью, что он уже просто махнул на всё это лапой. Лапами даже... всеми сразу. Иногда их бывало много больше чем две, или там четыре.
У человека может быть очень много конечностей. Поверьте.
Да, это то немногое, что Бака ещё мог точно сказать о себе. Он был рождён человеком. Вылез орущим комком из бабьей утробы. И до сих пор им является..
Бака — человек.
Бака бежала опять, это да... И в этот раз бежала она хорошо. Люди были с ней. С ней. И она с ними.
Она знала их почти всех. И многих даже довольно неплохо...
Его терпели. Это уже что-то. Уже-уже, да.
Бежали все вместе... От Рорка! Кто такой этот Рорк?
Просто очередное имя, не более... Имя от которого стоит бежать.
Баке было очень интересно.
Что будет дальше?
Да, интерес! Любопытство... Кто-то сказал ему, что пока человек готов удивляться, значит он ещё живёт, или вроде того. Существует! Такой бред.. Но что делать?
Бака была готова.
Выбравшись из железной машины, Бака тут же потянулся всем своим скукоженным телом, захрустел громко суставами и костями, задержал дыхание, прислушиваясь к новым ощущениям внутри. Но нет, пока всё было как было... Изменения давно не брали его. И это даже расстраивало.. Немного.
Оставаться одним и тем же было тоже вполне интересно.
Сейчашний Бака не любил медлить. Он был порывистым существом, резким... Эти длинные штуки, укрытые в глубине его передних конечностей, эти когти, они такие острые, так шустро выскакивают и так быстро режут, что и сам Бака стал с ними таким вот...
Рванув с места, она пробежала сперва в одну сторону, но потом вдруг резко остановившись кинулся в обратную, размахивая полами плаща и юбок, поднимая за собой тучки песчаной пыли. Движения его со стороны выглядели не слишком естественно. Бегал он быстро, но будто бы на чужих ногах.
Рядом был какой-то водоём и это было очень любопытно. Конечно, Бака направился прямо к нему. Не спрашивая никого и не дожидаясь.
Ветер принёс чей-то вой с востока и Бака остановился у самой почти воды, прислушиваясь... А затем задрал голову вверх и завыл сам, отзываясь.
Он умел выть, чего уж. Умение приходит само собой, если долго жить в клетке или сидеть на цепи. Нормальные люди так не умеют...
Противогаз делал сам звук ещё интересней, словно бы Бака выл сразу и ртом и носом.
Замолкнув на миг, она огляделась чуть, в поисках Джерси и Клинта. Собаки...
Эти двое тоже умели выть. И поддала ещё раз.
— Уууу... Уууу!...
Ещё продолжая выть, Бака подступил к озеру... Да, пусть это будет озером. Озеро.. Так хорошо это звучит.
Подступил, согнулся всем тельцем, мягко раздвинул осоку лапами и исчез в ней.