Ауг тоже казалось, что волки воют ее имя. Может, поэтому она его и приняла тогда от лесной старухи. И, может, поэтому она теперь не часть стаи, а часть… команды. На душе сделалось паршиво и гадко, стены и потолок таверны начали давить, а душный воздух застрял где-то в горле комом. Мгновенно пронеслись куски воспоминаний, даже скорее просто образы – мох и трава под ногами, запах прошедшего дождя, напряженные под жестким мехом мышцы зверя – зверя, с которым они нацелены, как стрелы, в одну точку. И всю свободу леса она променяла ну ту свободу, что казалась ей больше, а в итоге застряла в забитой таверне за полным столом, так что и ноги не вытянешь.
Ауг потерла виски, выходя из грустных мыслей обратно к тому, на чем требовалось сосредоточиться,но проворонила почти все, о чем говорил Малус. Вроде бы озвучивал здравую мысль, что работы-то нет еще, чтобы ее обговаривать. Может, она насчет него не права, просто он единственный встреченный ей любитель полуорков. Мир-то огромен, мало ли что бывает, взять хоть ее неизвестных папеньку с маменькой. Хотя, в ее случае, нет гарантий что хоть кто-то из ее родителей нравился другому даже в самом натянутом смысле.
Тряхнув пару раз головой, полуорчиха все-таки собралась к началу речи Салтука. И не зря – «вожак» и правда кое-что знал да умел. Поставив мысленно в воображаемом досье Мрачного пометки «не любит магию» и «служил в армии кого-то-там» она изобразила кивок, когда Салтук к ней обратился и крепко задумалась о сказанном. Пожалуй, Ауг не особо размышляла о таком понятии как работа в команде, считая, что достаточно просто не стрелять по своим, делиться едой и быть полезной. И то, что у этого дела, оказывается, есть аспекты, ее несколько удивило. Он имеет в виду, что ей, как лучнику, не стоит бежать и бить врага палкой? Или что ей стоит выбирать цели, более уязвимые для стрел, а не пытаться простучать наконечниками мелодию обо что-то бронированное? Все, о чем она могла подумать, было либо довольно очевидно, так что не могло считаться тонкостью, либо… хм, без либо. Нет, правда, что мог знать о охоте и стрельбе этот закованный в металл мужчина, чего не знала она. С другой стороны, речь идет о команде и ей нужно быть в команде. И во всей этой командности точно есть аспекты, у людей они всегда есть, например пара десятков зависящих от самых разных условий способов для того, чтобы абсолютно бесполезно и бессмысленно поздороваться.
В конце концов, Ауг решила, что обязательно спросит Мрачного, что именно тот имел в виду. Но без свидетелей. Обычно ее, конечно, не волновало, что о ней думают, но команда – это дело другое. Дворф лопнет со смеху, если Салтук при всех начнет ей объяснять, за какую сторону стрелы ей держаться, а эльф после этого точно не согласится провести ее в библиотеку. И она сначала крепко подумает, как именно спросить. И доспехи все еще ее тревожили.
Услышав в конце разговора о фальшивых улыбках и злых взглядах, полуорчиха внезапно осознала, что мер – действительно шишка и с ним надо соблюдать… этикет. Пожалев, что уже поздно изображать «Большая орка хотеть крушить» чтобы избежать всякой возможности быть заставленной делать книксен (что бы это не значило), Ауг стала испытывать еще более дурное предчувствие от предстоящего завтра.
Решив было, что после Феамира каждому стоит предложить от себя что-то, Ауг поразмыслила о своих навыках, но не нашла в них хоть что-то особенное. Ну, она может перевязать рану, найти еду и воду, выслеживать и стрелять. Ничего необычного. Лучше других послушать. А еще лучше - в деле поглядеть. Пока же она смогла достаточно негромко выдавить только одно:
- Попробуем быть.. полезны друг другу.