Пэчволл, 15. Вечер. Айра, Бадди и Рональд.
Сегодняшний день выдался на редкость богатым на прогулки по городу. Вот и в очередной раз для того, чтобы продвинуться в расследовании пришлось не сидеть сиднем где-нибудь в засаде, а топать через полгорода в храм святого Катберта.
После рассказа о текущем положении дел и ситуации с бывшим стражником Джения была весьма удивлена, однако всё же согласилась выделить для Хилума провожатого и обеспечить его безопасность. "Все должны иметь возможность искупить свои прегрешения", - прокомментировала она. Также первосвященница сообщила героям, что никто другой из их отряда пока не возвращался в храм, что, конечно, вызывает беспокойство. Когда же речь зашла о разговоре с членом Последнего смеха Ревасом слово взял уже сэр Терсиваль, горячо поддержав это начинание, и тут же предложил свою помощь в этом деле. Так или иначе, покончив с организационными моментами, отряд в составе Бадди, Рональда и Айры выдвинулся в направлении "Вёрткого угря".
По пути в вышеозначенную таверну наших героев как-то незаметно настигли хмурые осенние сумерки - хорошо хоть дождя сегодня не было. Когда отряд достиг цели очередного своего путешествия уже почти совсем стемнело, и в окнах многих окружающих домов уже можно было разглядеть горящий свет - где-то поярче (в домах побогаче, где могли позволить себе масляные, а то и магические светильники), а где-то совсем скупой (в домах победнее, жильцы которых, видимо, обходились лучинами).
Трёхэтажное длинное и узкое здание таврены было серым под стать погоде. Оно было выстроено на манер косой пирамиды - каждый этаж был значительно меньше предыдущего, так что на третьем вряд ли могло поместиться больше двух комнат, больше похожих на собачьи будки и узкого коридора. На сильно выцветшей вывеске и впрямь красовался свернувшийся хитрой восьмёркой угорь. Но, несмотря на внешнюю серость и непритязательность, изнутри доносились звуки оживлённых бесед не самой крайней степени уныния, какая-то неразборчивая музыка, а также запахи, обещавшие вполне сносный ужин.
Внутри "Угря" было ненамного светлее, чем на улице, и ожидаемо тесно. У входа наших героев встретили тесно поставленные столы, больше половины из которых уже были заняты. Справа располагалась сцена, занимавшая значительную часть и без того не слишком просторного помещения, на которой стоял худой человек среднего роста, одетый в потасканный выцветший наряд неопределённого цвета, который много лет назад можно было даже назвать изысканным. Артист с выражением грусти и безысходности на лице драматично проводил по струнам потрёпанной лютни и заунывно выводил слова незамысловатой песни тоскливым баритоном:
Плантации Котла - ветер северный!
Этапом в Сассерин - зла немеряно!
Народу - судя по виду, рабочим плантаций и шахтёрам, среди которых преобладали дварфы и люди - похоже, нравилось.
В дальнем конце помещения находилась прикрытая сейчас дверь, да недлинная барная стойка, за которой скучал мрачный суховатый пронырливого вида тип в грязно-серой одежде и засаленном коричневом переднике. Никого похожего на полурослика Реваса среди этой публики не наблюдалось.
Уходить сразу всё же не хотелось, а потому наши герои заказали себе еды и выпивки - тем более, что наполненный пешими прогулками день располагал к плотному ужину - и как бы между делом поинтересовались у трактирщика присутствием Реваса (не уходить же, не убедившись в том, что хафлинга нет?). Хозяин, вытерев руки о передник, подозрительно воззрился на странную компанию и задал вполне ожидаемый вопрос:
- А кто его спрашивает?