Это было в три, нет, в четыре раза хуже, чем Дарвин когда-либо мог представить себе это. Их даже никто не послушал. Решили свалить на них, как на козлов отпущения, все грехи! Некоторые грехи, конечно, были весьма обоснованы, но ОНИ НИКОИМ ОБРАЗОМ НЕ МОГЛИ ОТНОСИТЬСЯ К НЕМУ!!! Это остальные Храбрецы решили навести беспорядок в Доме Удовольствий, он же спокойно себе вкушал еду и не участвовал в буйствующем вокруг хаосе летающих туда-сюда тарелок с пищей, как с помощью магии, так и с привлечением своих физических способностей и природных талантов по киданию тарелок!
Первые несколько минут своего пребывания в темнице Замка Глубоководья Дарвин не выходил на контакт, вовсю стонал и разглядывал своих новых соседей с такой напряженностью, что у него чуть глаза не полезли из орбит. Воры, убийцы, насильники, Сотти, другие Храбрецы и наконец он — замечательная компания, ничего не скажешь. Что подумает мама, когда узнает об этом? Сколько тарелок в лавке выронит из рук папа, когда узнает, что его умный и законопослушный сын сидит в темнице и его ждёт казнь? То, что будет именно казнь итогом суда через неделю, рисовали Дарвину его богатое воображение и возникшая за пару часов сидения в темнице паранойя.
Несколько поправила отношение к ситуации тюремная похлёбка утром. Начав есть её, Дарвин почему-то ощутил или же вообразил себе вкус, схожий с каким-то деликатесом, который он успел слопать в Доме удовольствий мадам Тафлорн. Это вернуло его в нормальное расположение духа. Он начал про себя философствовать, что любая еда становится деликатесом, если её мало или если она претерпела какие-то значительные изменения; кажется, он даже читал о том, что люди в некоторых городах считают деликатесами тухлую рыбу или насквозь червивый сыр. В общем, новая философия сводилось к тому, что любая еда, даже самая странная и несъедобная на вид, может быть вкусной и изысканной, если считать её таковой и есть её в кругу своих друзей.
Вернув себе душевное равновесие и прикончив первую тюремную похлёбку в своей жизни, Дарвин подобрел, приобрёл дружелюбный облик и начал общаться. С Храбрецами, с Сотти (гном всегда стоял у мага отдельно в списке, чисто благодаря своему пробивному характеру), насильниками, грабителями, ворами, убийцами и остальным представителям богатого криминального мира Глубоководья. Новые собеседники оказались сплошь и рядом интересными невиновными людьми. Поболтав с ними, Дарвин уже никак не мог понять, за что собственно их сюда посадили.
Вот они, Храбрецы, учинили страшнейший беспорядок, за который будут должны понести неотвратимое ужасное наказание, но вон тот мужичок склизкого вида всего лишь убил свою жену, которая день за днём капала ему на мозги — чё, неужели он не в своём праве был, а? —, пара полуэльфов избавляла женщин от дурного вкуса, воруя их одежду, контрабандист провёз в город жизненно важный тысячам жителей Глубоководья товар, особый эликсир из трав, который узколобые чиновники — да на кол этих чиновников! — сочли опасным для здоровья горожан, юноша неправильно истолковал намёк девушки, носившей экстравагантное платье выше колен, и, кхм, поучаствовал с ней в любовной связи (ну, они же всегда говорят "нет" — вон Джек может подтвердить это! —, поэтому мужчине всегда приходится брать всю ответственность на себя), женщины, которых почему-то назвали аферистками, только хотели ощутить, как живёт знатный люд, и поэтому искали встреч с молодыми холостыми дворянами.
В общем, новые знакомые мага были насквозь душевными, приятными ребятами с богатым жизненным опытом и невероятно трагической судьбой. И, ещё раз, дабы подчеркнуть главное, невиновными, в чём Дарвин мог для себя уже много раз убедиться за время разговора с ними.
Однако, когда за Храбрецами пришли, пришли забрать их отсюда, на лице толстяка сама собой расплылась блаженная улыбка, а из головы упорхнули все его новые друзья и их деяния. Только прежние товарищи сохранились в памяти. И только безмятежная дорога простиралась теперь перед ними. К тому же за ними пришёл, очевидно, волшебник, а волшебникам Дарвин доверял в силу такой же профессии.
В карете пришлось немного туго. Дарвин еле поместился в ней. Он вдавился в сидение и в бок кареты, чтобы оставить побольше места для его товарищей. В итоге он едва мог дышать. Но всё это было мелочи, ведь их увозили подальше от темницы, а всего-то два дня после заточения там прошло!
Закончилось их путешествие нигде иначе, как во владениях Вэндсов. Ни шедший дождь, ни суровость охранников, стоящих позади подошедшей к Храбрецам женщины, представившейся Оланхарой, не могли омрачить счастье Дарвина. Он чувствовал, что скоро все их страдания будут вознаграждены. Маг последовал вместе со всеми в особняк и со всё нарастающим энтузиазмом преодолел все богато обставленные комнаты и коридоры на пути к отцу этой Оланхары. Она, наверно, была матерью или тётей небезызвестного Храбрецам Маркуса Вэндса. Ну, а её отец, получается по прикидкам, — дедушка фальшивого Марко Воло.
И Дарвин оказался прав. Маскар Вэндс действительно приходился Маркусу дедушкой
— И закусок... И вина... Было бы неплохо, — сглотнув, согласился Дарвин и затем начал подобострастно и вкрадчиво говорить (сказывалось двухдневное пребывание в месте заключения). — Разве мы можем, уважаемый Маскар, отказаться от работы после того, как вы высвободили нас из темницы? Скажите же скорей, что за "работёнку" вы хотите нам предложить и мы её выполним!