Нет людей, которые смерти не боятся. Все перед костлявой ссут. Многие дурят и бравадой живут подобно Яне Рихтер - да только маска эта, не более. Если ты не боишься, значит ты никогда по-настоящему не жил.
Добро пожаловать в добрые люди, добро пожаловать - мерзкая чья-то ублюдочная рука опускается на плечо.
От руки мерзко, от самой себя мерзко до вони, смрада и тошноты. Тошнить нечем - она всего лишь задыхается. Стоит расхлябанно, чудом на ногах держится, туманная, серебристая пелена обволакивает сознание - дышит Яна, а вдохнуть не может, выдохнуть тоже не получается - она дышит, но уверена, что задыхается.
Это все происходит не с тобой. Не здесь. Не сейчас. Это все блеф, только сон - просто открой глаза.Где-то за туманной, серебристой пеленой Пятого подводят к рабу. Рабов Рихтер не жаль, им смерть при такой жизни - освобождение. Сколько таких ходячих мертвецов каждый день видишь - прохожие, соседи, знакомые, когда-то таким становится кто-то из друзей, сегодня таким становишься ты сам -
а может ты стал таким когда-то давно? - уже мертвым, без развития, копошишься в своем настоящем, которое, какое бы ни было, равно и тождественно твоему будущему.
Рабов Рихтер не жаль.
Себя жаль.
Пятого жаль: убьют теперь.
Но сквозь туманную, серебристую пелену не просачивается ничего - пусто.
Что будет, когда дойдет очередь до Волкодава? Что будет, если Лисице предложат его убить?
Помолчим, подумаем. Натянем время на крыло, как тетиву на плечи арбалета. Она будет ждать. Ей это ожидание так к лицу. Припухшие от укусов губы, дрожь под кожей. Нужно запомнить этот момент, и ее, такую вот… настоящую. Живую - перепуганную, хрупкую девочку, проглядывающую иногда через ту стену бравады, что она выстроила вокруг себя. Лихими и жесткими часто бывают люди с очень ранимыми душами, люди со слишком чувствительной кожей, которую с них содрали.