- Пресвятая Дева, - выдохнул Вейлел, когда стало окончательно понятно, что Моргриму ничего не угрожает.
Всё это время дроу, вместе с девушками, склонился над жрецом Морадина, пытаясь понять, чем он может помочь? Чуть было не возникшая конфронтация между Лириэль и Сашей, осталась не замеченной бардой. Так же как и то, что все несколько томительных минут ожидания, его губы беззвучно повторяли записанное на языке темных эльфов заклятье. Менестрель чувствовал, что оно не должно быть утеряно, что он должен записать его и показать потом жрицам Иллистраи.
Тихо рассмеявшись в ответ на улыбку дварфа, музыкант плюхнулся на зад и утер лицо руками.
- Боги, неужели мы сделали это, - будто всё еще не веря в происходящее, вторил Моргриму бард. - Хах, мы сделали это, друзья! Мы это сделали! Так, надо как-то завернуть сферу, я попробую спрятать её в своей сумке. Надеюсь, только никакая из её аур не появлияет на мои вещички, - Вейлел прикусил нижнюю губу, понимая, что находится в некой прострации от переполняющих его эмоций. - Да, будет обидно. Надо будет достать вино, да точно! Достать вино!
Сказитель тут же полез в сумку, но извлек он из неё отнюдь не благородный напиток, о нет, на свет показался журнал Вейлела, чернила и стилус. Открыв свежую страницу, дроу принялся по памяти переность на бумагу строки заклятья, по путно делая пометки и бормоча себе под нос:
- Да, да, никакой воды. Ни-ка-кой во-ды. Хмм, интересно, это действует только на воду или... Ох, Боги, мы только что сделали чуть ли не невозможное! Кому рассказать...не поверят...да,да, здесь бы не помешало бы вписать какого-нибудь злодея, который бы стоял преградой перед нами и машиной...пафосная речь, какой же злодей без пафосной речи... - Сказитель, похоже, увлеченный собственными рассуждениями, не заметил как от строк заклятья перешел к наброскам очередного сюжетного поворота, позволившего бы сделать повествование более захватывающим, чем простая, брошенная машина, отравляющая воды всей окрестности повокуг Дома Камня. Слова Саши вывели барда из эйфории. - А, что? Какое такое дело, миледи?