Саша долго молчала. Она злилась, ненавидела, переживала раз за разом сцены плена и боли. Борьба отчетливо читалась на лице рыжеволосой охотницы. В зеленых глазах угадывалось волнение. Черты лица сделались жестче. Она как будто стремилась одним быстрым ударом отправить в мир иной жестокую жрицу, но сдерживала порывы души. Казалось, Саша сейчас кинется на Лириэль и совершит сладкую месть, но охотница лишь вздохнула. Ее словно окатило прохладным потоком воды.
- Принято, - приняла извинения Саша, но окончательно не простила темную эльфийку.
Пройдет немало времени прежде, чем старые обиды забудутся. Ломать - не строить. Лириэль понимала это, а потому охотно приняла ответ - маленький кирпич в будущую стену. Как и всегда судьба зависела от ее выбора и поступков.
- Готова... - ответила дроу, всматриваясь в черты лица Вейлела, словно впервые его увидела. - И вот мой первый вклад. Защитные чары, которые ты накладывал на себя, жрец Морадина, наложи их вновь и брось мою плеть в волшебные воды озера. Столь велика его сила, что она поглотит то зло, в кот... - Лириэль запнулась, она закашлялась, как будто поперхнулась куском еды. Жрица припала на руку и отвернулась. Новые спутники дроу заметили, что у нее в горле будто бы раздувается какой-то двигающийся комок. Задыхаясь, Лириэль, откашливалась, пока наружу не вылез измазанный в слюне черный паук с символом красных песочных часов. Дроу шумно задышала носом, схватившись за горло. Она в страхе отползла. Паук улыбался. Это дикое для четверых видение вызывало мороз по коже. Саша хотела раздавить гнусное проявление, но насекомое резко сорвалось с места и поползло по стене на потолок под звуки иллюзорного громкого и издевательского женского голоса. Черная броня Лириэль начала осыпаться сотнями мелких пауков, вызвав у Лириэль вопль ужаса. Жрица, истерично и потеряв самообладание, принялась стряхивать с себя насекомых.