Джонатан, следовавший за Ульрихом, остановился чуть позади и с боку, как полагается верному феодалу благородного господина.
Стремительно разворачивающиеся события несколько сбили его с толку. Возникло стойкое ощущение того, что он пришел слишком поздно, к финалу пьесы и пропустил смысл основного действия.
Поднявшийся, и опрокинувший стул, Айронсайд направился к выходу. Следом ушли попутчики, началась суета и шепотки. Речь рыцаря, которая заставила треснуть выбранную маску. Слова гостей, слова пронырливого слуги. Всё происходящее скрежетало металлом о металл в голове Валерийца и он пытался найти некий выход из сложившейся ситуации.
Переступив с ноги на ногу и приняв величественную позу, Джон Блейк свысока посмотрел на говорливого Диммарока, и презрительно хмыкнув сказал, обращаясь скорее в пустоту, чем к челяди:
- Не магготу решать за благородного лорда. Важные дела могут требовать его немедленного отбытия, но это не значит, что ЕГО место непременно нужно занять.
Джонатан поклонился словам сидящего рядом Джуффина.
- Похоже, это место слишком горячее, чтобы усидеть на нём и не обжечься… Да и подсиживать благородного сэра… Кхм… Можно испортить отношения заочно, хотя лично ещё и не имел чести с ним познакомиться…
Лицо нежданного визитёра просияло хитрой, двусмысленной улыбочкой.
А потом, с неприятным известием, явилась леди Гвидичи и Вал окончательно сник, хотя внешне это никак не отобразилось на его лице. Он всё понял без слов. Каким то странным, звериным чутьём ощутил, что он здесь лишний. Что все его старания тщетны и не приносят пользы, лишь добавляют проблем, рушат чужие и собственные планы.
Он отвернулся, из приличия делая вид, что не слышит, о чём беседуют двое.
Всё, включая собственный мир и жизнь, трещало по швам. Треск, разрываемого полотна мира, отчётливо звучал в ушах, придавая скучающему гостю оттенок усталости. Слова рыцаря, его вид, его взгляд, его жесты говорили о том, что и он надолго не задержится за столом. Леди Мэль ушла, скоро уйдёт и Ульрих. Леди Гвидичи он не был представлен Ульрихом ни тогда в таверне, ни сейчас. Каким-то непостижимым образом, он вмешался в события, нарушил чужой замысел, лишился возможности не только защитить тех, кого считал друзьями, но и возможности понаблюдать и пообщаться с Айронсайдом. Человек не мог разорваться, быть сразу во множестве мест. Всё зря, всё в пустую. У него осталось всего чуть больше десяти часов, прежде чем зелье окончательно выжжет остатки сил…
Джонатан, наблюдавший за тем, как слуги поднимали стул и суетились меняя приборы, устало улыбнулся. Дождался, когда поставят кубок и виночерпие наполнит его вином, поднял его, покатал в пальцах.
- За вас господин Бранден, за вашу победу и величие вашего дома.
«Всего десять часов? Чёрт, Каин, у тебя ЦЕЛЫХ десять часов, так проживи их так, как хочешь. Хуже смерти ничего не будет, а мёртвые сраму не имут… »
Залпом осушив кубок, Блейк дал знак виночерпию, чтобы тот его наполнил повторно. Дождавшись же, двинулся вдоль стола, оставив беседующих Ульриха и Феари наедине.
Остановившись возле Джуффина, Блейк учитив склонился и задал вопрос:
- Видели ли вы поединок, достопочтенный господин? Был ли он честным? Поднимете ли со мной кубок за достойных противников?..
Джонатан говорил достаточно громко, стараясь перетащить внимание публики на себя и отвлечь от случившихся событий.
Дождавшись ответа, Блейк мягко улыбнулся, скрестил кубки с пожилым рыцарем, отпил из кубка и обратился к следующему человеку, сидящему за столом.
Затеянное Джонатаном действо было призвано не только воспеть победу рыцаря, но и уважить его достойных противников, смягчить горечь поражения и предотвратить возможные кривотолки. Ведь уважаем лишь тот, кто уважает своего противника. А достойный противник, может стать хорошим другом, приятелем или союзником. Да и немного мёда для горьких сердец не повредит.
Блейк двигался вдоль стола, обращался к присутствующим, задавал вопросы. Шутил, восхвалял достоинства собеседников, хвалил удачный выбор одежды, обращал внимание на необычный оттенок ткани, украшений или оружия, искренне сокрушался, что лично не видел этих достойных поединков. В общем делал всё то, чтобы каждый мог разглядеть его – этого эксцентричного молодого барона, желающего завести новые знакомства в незнакомом месте.
Дойдя от одного края стола до другого, Джонатан остановился и хмельным взглядом оглядел тех присуствующих, с кем удалось пообщаться и тех, с кем ещё только предстояло.
«Простите меня леди Гвидичи. Прости и ты, Ульрих. Мне не следовало приходить. Но я не мог не прийти. Не мог оставить вас, но теперь я вынужден сожалеть, что испортил вам не только праздник, но и смешал ваши планы. Мне жаль. Я не могу разорваться, быть везде и всюду, помочь каждому из вас, поддержать, предупредить и оградить от той угрозы, что возможно нависла над вами.»
Взгляд Блейка задержался на Феари. Рот наполнился горечью сожаления. Быть так близко и так далеко, а теперь ещё дальше, когда рыцарь решил воздержаться от традиций этикета и не представить их друг другу. Что же, это его право. И он прав. Такому ничтожеству не место рядом с такой женщиной. И дело вовсе не во внешности. За свою недолгую жизнь человек видел много красавиц, достаточно чтобы перестать доверять очаровательной мордашке, красивому телу или великолепному платью в купе с томными вздохами и жгучими взглядами. Было в ней нечто, что заставляло сердце дрожать и видеть в ней нечто большее, чем просто красивую женщину. Человек даже был готов согласиться ослепнуть, не видеть её, но не терять этого странного душевного трепета, исходящего откуда-то из глубины прошлого.
Взгляд зелёных глаз наполнился тоской, а лицо скривилось с досады. Такое было невозможно терпеть, невозможно скрыть. Можно лишь было выдать свою оплошность за что-то другое. И Джонатан замотал головой из стороны в сторону.
- Милостивые боги, за что вы наградили этих убогих талантом, которым они не могут воспользоваться?
Блейк демонстративно прижал руки к вискам и закатил глаза.
- Благородные сэры, леди, прошу меня простить, но с этим нужно что-то делать.
Блейк резко развернулся и уверенным шагом направился к музыкантам.
- В до мажоре, магготс! Обратился он к музыкантам, ставя кубок на ближайшую подходящую поверхность и буквально вырывая из рук одного из них гитару.
Пальцы привычно легли на гриф, струны запели. Несколько движений, гитарный бой, удары каблуком об пол, высекающие ритм и взгляд растворившийся среди лиц, но посвященный одной единственной, с которой так хотелось оказаться рядом. И если нельзя было сказать словами, пусть хотябы музыка расскажет ей.
ссылкаИ он играл. Играл для неё, вкладывая всего себя в музыку, пьянея от чувств и, переполняющего сердце, боли.
Закончив играть, Джонатан рывком вернул инструмент музыканту, ловким движением подхватил кубок, осушил и поклонился гостям.
- Вуаля. Одна из мелодий, которую довелось услышать за годы странствий. Надеюсь, вам понравилось. Она посвящена женщине…
И вновь наполнив бокал, Блейк двинулся вдоль стола, прислушиваясь к собственным ощущениям, пытаясь распознать опасность. Но чувствовал только её, женщину, которая была так близко и так далеко. Поскольку иных мест не было, пришлось присесть на «горячее место», поёрзать, словно пробуя на свой заднице горячий жар сковородки и, откинувшись на спинку, задумчиво разглядывать собравшихся.