Я верю в то, что любовь в этот день не умрет
Хоть нету надежды врагов победить
Но им нет права на то, чтобы видеть восход
У них вообще нет права на то, чтобы жить
И я трублю в свой расколотый рог боевой
Я поднимаю в атаку погибшую рать
И я кричу им - "Вперед!", я кричу им - "За мной!"
Раз не осталось живых, значит мертвые - "Встать!"
Казалось, этот долгий путь не закончиться никогда. Уставшее тело сопротивлялось воспаленному разуму и упорно шло вперед, игнорируя доводы, отчаянно вопящего, сознания.
На город, медленно погружающийся в вечерний сумрак, опускалась ночная прохлада, но и она не приносила облегчения, не тушила пожара страстей, не облегчала путь. Обволакивала, душила, навевала липкий потный бред, напоминая о событиях этого кошмарного дня.
Как человек добрался до Таможни, как разыскал её, какое провидение вело его, на что он ориентировался? Загадка, ответа на которую не смог бы дать сам Валериец. Но и это не было самым сложным. Сложнее всего оказалось сделать последний шаг, переступить через порог. Как пройти через огненные врата, сделать шаг в пылающую бездну, отречься от себя и выгореть изнутри, чтобы оставить лишь пустую оболочку.
Поколебался, но шаг сделал.
Ещё с порога осведомился, где ему искать Хурина, на что получил вполне простое и лаконичное предложение следовать за ним, человеком, который и открыл дверь. На предложение перекусить и выпить, ответил отказом, сославшись на срочность дела. Оказавшись же в одном помещении с... с представителем таможни, Валериец решил не тянуть кота за яйца и сразу озвучил то, за чем пришел:
- Мне нужен сильный стимулятор, платье барона, кинжальная пара и рапира.