Человек дёрнулся назад, когда до него едва коснулась обжигающим холодом ладонь. Он отстранился, ужом вывернулся и вскинул перед собой ладонь в останавливающем жесте.
- Нет... Выдохнул он.
- Не прикасайся, моя королева. Твои руки не должны касаться грязи...
"Айрин, нет, не делай этого. Твой образ чист и светел, незачем марать его. Не оставляй на себе пятен, сияй. Я следую тенью, что оставляет твой свет. Неслышно иду за тобой, а прикажешь пойду впереди... Всё ради тебя, моя королева. "
Мысли проносятся словно вспышка молнии, грохотом грома бьёт по ушам от понимания, что его светлый образ удаляется. Нужно идти вперёд, подняться, следовать за ним. Она просила, она искала, она ждала. Человек не может её подвести. Он поднимается и устремляется следом.
Огненные волосы, словно пожар маяка, указывают ему путь в мире размытых очертаний, но он не свернёт с пути, хотя путь этот тяжек и труден. Идти вперёд, к мечте. Бороться, не сдаваться и не отступать, иначе чего стоят мечты, если отказываться от них, встретив первое же препятствие.
Валерийцу кажется, что он настиг богиню, рыжее пятно появляется неожиданно из ниоткдуда и едва не сбивает его с ног. С расстояния в пол локтя становиться понятно, что это некий мужчина с рыжей бородой, но остановиться уже не успеть. Человек повисает у него на груди, вцепившись в камзол, рывком ставит себя на ноги, чтобы продолжить путь.
- Великодушно простите, мессир... Отличный камзол... Извиняющимся тоном произносит человек, и поскорее проходит мимо, пока подвыпивший бородач немного опешил.
Лица, лица, люди, плечи, спины. Словно парусник между скальными рифами, Валериец лодкой скользит по волнам людского моря, увлекаемый вперёд ветром надежды и яркой путеводной звездой. Вона, близко, совсем.
Вал останавливается возле неё едва выбрался из-за спин и царящей неразберихи. Чудом не упал, вцепился пальцами в дверной косяк и огляделся. Пол метра, метр, а за ней муть. Но даже этого расстояния достаточно, чтобы разглядеть тех, кто рядом.
Нет, она не Айрин, но у неё те-же красные волосы, как у всех детей Иркланда и это делает её особенно красивой. Он, рослый мужчина, не лека, камарад... Ульрих... Ульрих фон Бранден. Сердце неприятно сжимается, а к горлу подступает ком. Больно и обидно признавать свои поражения, неприятно, когда данное обещание не можешь выполнить. Стыдно, хотя для наёмника это понятие и должно было значить не больше жужжания навозных мух. Горчеь и разочарование, бессильная злоба на самого себя, от того, что даже такое простое дело, как сбор трав- умудрился благополучно просрать.
"Неужели он пришел наказать? Но за что? Я вернул вещи, оставил письмо с извинениями, что он здесь делает?"
Валериец поклонился, приветствуя своего покровителя, нежданного спасителя и избавителя от гнусных лека.
- Милорд, не ожидал вас встретить в этом месте...
Склонив голову, человек украдкой посмотрел на рыжеволосую женщину, украдкой любуясь её красотой, пока рыцарь его не размазал по стенам. Она напоминала ему о доме, о рыжеволосой пастушке Айрин, о матери, о чём-то тёплом, нежном, но почему-то забытом. О чём-то далёком, что было потеряно в прошлом и осталось только в виде обрывков воспоминаний.
-