Найджел уже суетился около рыцаря.
Мелья села в подушки и наблюдала с нескрываемым удовольствием: все-таки рыцарь, человек с оруженосцем - нечто в новинку. Она сама умела нанять слуг, если требовалось, вот как сегодня, но... Но у нее со служивыми людьми всегда выходило наравне: садила с собой за стол, советовалась, спрашивала и интересовалась. Она всегда стирала дистанцию между собой и другим, верно, оттого, что не существовало ее никогда - дистанции между нематериальной и миром. И да, такое ей можно было, если знать, что это ненадолго, если знать, что не придется пройти с кем-то около дольше, чем несколько часов. Быть может, все оборачивалось бы иначе, служи ей кто-то добрый десяток лет?
- Рада, что вам по сердцу то, чем вы занимаетесь, - ответила Мел, перебирая жемчужины в руке, - но должна известить, что уеду. Есть некоторые неотложные дела... Заманка для Айронсайда, я выдумала для него заманку, Ульрих! Только не расспрашивайте меня, какую, я вам пока не расскажу.
Не расскажет.
Не расскажет и то, как ей сложно оставаться здесь, совсем рядом, без дела, зная, что рыцарь рискует, слыша завывание глупой толпы, оставаться спокойной. Ей во что бы то ни стало требовалось создать себе дел, ей стало нужно занять себя, чтобы унять клокочущее и колкое, черное и неживое внутри, чтобы не сжималось сердце от воплей толпы. И занятие придумалось, выдумалось само-собой как всегда.
- Обещайте мне не волноваться за меня, сэр Ульрих! А я пообещаю быть к вечеру.
Мелья закрыла глаза, откинувшись на подушках - не могла предугадать, как он отреагирует, поэтому. Рыцарю было важно ее присутствие, Мелью же от такого сопровождения выворачивало изнаночной стороной. Страх за чужую жизнь, жизнь значимого другого, наполнял страхом ее саму.
- Вы, верно, решите с моих слов, что мне все равно...
Не вытерпела, обнаружила свои опасения сама.
- Мне сложно здесь, около, сложно понимать, что вы рискуете жизнью, я же не предпринимаю ничего, чтобы достичь этого урода - Айронсайда. Я не привыкла так, сэр Ульрих, обычно я предпочитаю действие и надеюсь на себя.
Теперь можно было даже ожидать. Можно стало вообще не думать о делах гильдии. Стало можно позволить судьбе вершиться, самой же всего-навсего рассыпаться звоном колокольчиков в мире вокруг.
И все-таки существует необходимость, особенно хорошо заметная там, где у существа просыпаются свои собственные, внутренние, а не внешние, желания, устремления и смыслы.
Как бы не восприняли это ее решение рыцарь и ведьмак, она в скором времени пришпорит Тумана и умчится, оставив здесь самое важное - свое сердце, себя саму.