Тяжела и неказиста жизнь простого коммуниста. Была, до тех пор, пока на коммунистов не упали космические буржуи капиталисты и не сделали из их столицы планетарную крепость. Ну, не из столицы, а из её остатков. Исчезли немногие архитектурные произведения(чёртов Вальтер!), зато появилось куда больше произведений искусства военного, а конкретно оборонительного(Вальтер, будь ты проклят!). И даже вместо уютного красного Кремля с его башенками какие-то стальные километровые шпили(ВААААЛЬТЕЕЕЕР!!!). Внутри, кстати, ничуть не интереснее, чем снаружи, как успела убедиться Арахна за часы, проведённые в резиденции Полковника. В кабинет её, кстати, после всего этого, не пустили работники "ивил КеГеБе". Пришлось заходить через окно...
Какой ужасный интерьер. Точнее, его отсутствие. Стол, стул, две голограммы. Всё. Никакого уюта, - думала технофея, разглядывая просторы полковничьего кабинета, в котором спокойно можно было припарковать парочку Клешней и ещё осталось бы место на десяток-другой танков. Впрочем, об архитектурных предпочтениях Полковника вполне красноречиво говорил тридцатиметровый ствол, торчащий из центра города, из-за которого шутки известного содержания постоянно вертелись на языке.
Подумав, Арахна решила не особо отсвечивать пафос-полем и перекинулась обратно в первую форму. Полковник-то её в любом случае заметил и сейчас, скорее всего, направляется сюда. Как надеялась Шестирукая, без толпы солдат, а то придётся их выгонять для разговора. Девушка спрыгнула со спинки кресла, сняла вновь появившиеся после превращения рюкзак и дождевик. Последний был повешен на подлокотник кресла вместе с шарфиком, а из первого извлечён термос с чаем. Налив в крышечку-стакан ещё тёплого чая, Арахна уселась в кресле по-удобнее, опёрлась локтями первой пары рук о столешницу, а ладони сплела перед лицом, прикрыв его на половину. И уставилась на дверь, за которой, кажется, кто-то шумел.
Жаль, что у меня нет очков, чтобы можно было ими сверкать