Умудренный долгой жизнью самурай достиг первого прозрения - когда научился открывать глаза, не открывая их. Коаны монастыря казались абсурдом для тех, кто не понимал их смысла. Таинственная и незримая река, чьи потоки пронизывают все Сущее, неохотно открывала свои тайны. Каждое существо взбаламучивало поток времени своим существованием, и сложнее всего для Кэнсая было быть-и-не-быть. Не смотреть и видеть. Следовать за потоком, не замутняя его течения.
Но в этот раз случай был особенным. Самурай почувствовал себя малой щепкой перед надвигающимся торнадо. Духи ветра бежали, бежали прочь из страны Восхода - эти почти неразумные, маленькие и смешные порождения стихии тоже хотели жить. Надвигающийся шторм был не тем, к чему привыкла Империя Восходящего Солнца, повидавшая на своем веку тысячи штормов. Буйство воды и ветра не страшило жителей Восхода - мудрый возьмет зонт, даже если на небе нет туч. Потому что если сейчас их нет, то к вечеру будут. Остров Восхода - суровый край, но живущие здесь умеют ценить танец духов ветра. Некоторые из них даже присоединяются к пляске, играя с фонтанами воды.
На империю шла другая буря. Мертвенно-серый камень опускался в реке времени, и незримый поток прекращал свое движение, отравленный ядом. Камень, падающий на дно, превращал тихое безмятежное течение в мрачный неподвижный омут. Нет движения - нет жизни. Эта истина была столь же проста, сколь и незыблема. Даже в неподвижном, как камень, монахе циркулирует ки. Останови его - и сердце уже не начнет биться вновь. Таким же живым существом была и сама Империя - её частицами были тысячи потомков Кэнсая. Его ученики и последователи, живущие своей жизнью. Растящие наследников, постигающие мудрость жизненного бытия. Волны яда, расходящиеся от падающего камня, угрожали остановить это движение, потому духи ветра и бежали. Они не могут находиться в покое. Остановленный ветер умирает.
Камень еще не достиг дна, и самурай видел, что еще есть возможность остановить это движение. Зародыш шторма еще слаб, как нерожденный младенец. Даже титаны бывают беспомощны - первые секунды своего существования. Конечно, это значит, что его придется убить... вечная борьба в этом мире проста - выживает сильнейший. Чужеродная сила пытается убить Империю и пожрать её труп, чтобы вырасти самой. Так же, как злой юрэй портит плод женщины, превращая его в чудовище, пожирающее мать. Чудовище не виновато в том, что оно - чудовище, но это не значит, что ему надо позволить погубить другую жизнь. Путь самурая всегда сводится к одному единственному выбору. Чью жизнь оборвать своим клинком? Каждый самурай знает, что рано или поздно придет время, когда клинок войдет и в его тело. Хороший самурай чувствует этот момент и сам возьмется за рукоять меча, не отягощая этим выбором посторонних.
Но не все в Империи - самураи.
Камень, падающий на дно, имел свою внутреннюю структуру. В нем уже был зародыш смерча - темной воронки, которая всосет в себя жизнь Империи. Но у любого смерча всегда есть причина. То, что вызвало первый, маленький, толчок. Потом, когда воронка наберет силу, она уже поддерживает сама себя, вбирая все больше чужих жизней. Пока что она еще слаба, её холят и лелеют, не давая остановиться. Тихонько раскачивают, поддерживая слабыми толчками каждый новый оборот.
Самурай видел, что было причиной этого вихря. Знакомая фигурка, окутанная тенями, поила мрачную воронку собственной злобой и ненавистью. Собственной кровью и жизнью. Бесноватая ниндзя плясала внутри камня, став зародышем смерти Империи. Её изломанные, нечеловеческие движения были знакомы самураю. Живые так себя не ведут. Так ведут себя марионетки, пляшушие на чужих ниточках. Злой юрэй, оказавшись в теле человека, не жалеет своего носителя.
На мгновение самураю показалось, что от кукловода, дергающего за ниточки Тени, идут вверх другие струны. Незримые даже здесь, в незримом потоке. Сколько раз нужно будет открыть глаза, чтобы увидеть их? Самурай не знал, лишь на мгновение, как ему показалось, блеснул над демоном бледный силуэт в шутовском колпаке. Кукловод сам был марионеткой - жестокая насмешка судьбы.
Был ли? Кто знает. Незримый поток хранит в себе множество песчинок. Следовать за ним, не взбаламучивая воду - сложная задача. Каждый, кто пытается прозреть незримое, путает то, что он видит с тем, о чем он думает. Медитация и внутренняя тишина помогают не думать, но идеал недостижим. Видел ли он призрак шута на самом деле, или зеркало реки времени лишь отразило мысли самурая? Будущее покажет. Когда возможное станет свершившимся, и камень достигнет дна, упокоившись там навечно. Только будет уже поздно. С другой стороны - имеет ли значение, кто ведет сейчас зародыш смерча?
Нет.
Поток незримой реки ускорился, и понес самурая, осмелившегося ступить в его воды. Картины видений мелькали одна за другой - тем ярче и четче, чем ближе было возможное к действительному. Впечатываясь в сознание четкими штрихами, словно росчерки туши на рисовой бумаге. Кэнсай вернулся в свое тело, медленно приходя в себя. Незримое осталось в стороне. Время тишины заканчивалось, и наступало время звона клинков.