Испанцы – люди эмоциональные, и на этот раз нервы штурмана не выдержали оказанного на них давления.
- Чего?! – взорвался Анхель, глядя куда-то в потолок, в сторону переборок вентиляции, откуда в помещения должен был поступать воздух. – Это мы-то мертвы?! Это ты мертва, консерва польская! Я всегда знал, что в Восточной Европе редкостную дрянь производят, кося под качественные западные аналоги. Что значит: объект неопознан?! Какое я тебе постороннее лицо?! Сама ты постороннее лицо, туземцам задешево отдалась, шлюха виртуальная, ренегатка! Мне тебе еще продукты своей жизнедеятельности на анализы сдать, чтобы ты проверила на совпадение ДНК? Да с кем ты тогда разговариваешь, лоханка дырявая?! Отвечай! – каждая фраза перемежалась отрывистой бранью на испанском, который, Анхель всё же надеялся, был не знаком ни Ванессе, ни Лее. Это он еще мягко выражался, с трудом подбирая более спокойные выражения. Хотелось материться от души, «по-взрослому», чтобы сапожники завидовали, а Салах восторженно аплодировал стоя.