- Сложный вопрос, - он провел рукой перед носом Кролика, оставляя в воздухе полупрозрачный черный след, но это было еще не все, жопой, пришвартованной к земле, он почувствовал, как что-то в Городе пришло в движение. Нет, не дома, не кирпичи и, блядь, точно не людишки. Что-, что пронизывало Город...
- Но еще недавно я был человеком, - он говорил это глядя в небо, на луну, которая выползла из грязных тяжелых облаков специально для того, чтобы Он мог на нее посмотреть пафосно, не иначе.
- Но теперь, это тело перестало отбрасывать тень на землю. Оно отбрасывает ее на весь Город...
Черный смолянистый небосвод пришел в движение и из полотна Тьмы показался Силуэт, сотканный из самой черной ткани мироздания, такой черной, что чернота эта лилась, подобно потоку, заливаясь в зрачки. Силуэт вырисовывался и обретал черты по мере того, как "Бен" поворачивал свою голову к Кролику. Тварь в небе смотрела в упор на кролика и из-за сплошного полотна Тьмы показалась вторая луна, становясь Вторым Оком твари, которую теперь уже можно было описать не иначе как Невъебательски Большой Охуенно Злой Ссука Волк. Ужас, вселившийся в душу Кролика был настолько огромен и всеобъемлющ, что происходящее в физическом мире стало неимоверно далеким и маловажным: сигарета, повиснув на пересохшей слюне откатилась на милю вниз, яйца, валявшиеся у его пяток, отползли до самого завода, а цепная пила, погружавшаяся в плоть Доброй Феи была не иначе как в ебаном Дисней Лэнде.
- Вера. Ты даже не подозреваешь как много может сделать Вера, Страх и Недалекость, - человеческое тело, шептавшее ему в ухо, за тридцать миль усмехнулось, и ухмылка эта прокатилась по крышам Города вышербленными кирпичными пиками.
Наваждение и поток ужаса исчезли, в отличие от Второй Луны, а Кролик получил возможность поторговаться. Страх придавал ему какой-то азарт. Адреналин от Пережитого ебашил по венам под неимоверным давлением.
Такой непростой парень Бэн посмотрел в упор на Кролика:
- Все просто: мы убираем тех, кто мешается под ногами и тех, кто может дать нам Могущество, И-Ка-Тэ убирает всех Персонажей подряд и сейчас у них просто аврал с этим, но, ты мне поверь, до друзей твоих тоже доберутся. Если, конечно, они не развеются...
Развеяться... Он впервые услышал этот термин. Он знал его. Его тело знало. Это ощущение, когда Миф покидает плоть. Сказочке приходит конец, а тело становится мягким и розовым. Грязным только, слабым, немощным. От одной только мысли холодела жопа.
- В любом случае, время работает против тебя... И против твоих друзей...
Массивная туша Медведя обрушилась на брезентовую крышу Хамви, разорвав ткань и оторвав пару труб. Ничо, и так сойдет. Ехать можно. Хряк проявил немного чудес акробатики, чтобы не обрушиться сверху на друга. Черные тугие струи ливня молотили по макушке, неприятно прижигая свежую рану. Одно ухо свешивалось красным куском рваной плоти, а кровь заливала глаза, оседая коркой на лбу и бровях. Грубая поверхность шляпы прикрыла раны, прижигая ее уже застарелым потом. Машинально, он поднял воротник плаща. Потому что, бля, ему только простуды не хватало.
Винни тяжело повернулся на бок, чтобы лучше видеть своего друга:
- Блядь, Кристофер Робин со своими Друзьями делает говеные сюрпризы. В следующий раз, когда он попросит протащить их без палева в участок - поехает он нахуй, пидарас.
Однако, суровая злость Пуха во мгновение ока улетучилась, когда рядом показался их Старый Добрый Друг, расплывшись в окровавленной улыбке, он проговорил:
- Крис...
Он опустил руку на голову Медведя и проговорил с улыбкой:
- Тише, дружище, береги силы, - на душе его скреблись кошки. Это было видно по его усталому лицу. Возможно даже на глаза у него навернулись слезы. Хер его разберешь с этим дождем.
- Пятачок, за руль, вывози нас к Мосту, мы уйдем из Промзоны через Кошмар. Нужно проскочить мимо Парка Развлечений, а дальше - прочь из Города.
Пальцы Красавицы впились в извивающееся черное тельце, почти сразу погрузившись в черную плоть, которая жгла не хуже самого адского пламени. Ногти ее проскальзывали и обламывались один за другим, не находя за чтобы зацепиться, а туша, тем временем, все глубже всверливалась в огромные бугры мышц, но вот, что-то поддалось, пальцы ее все глубже впивались в черный извивающийся студень. Боль, разливающаяся от кончиков Пальцев заставляла кричать, на глазах наворачивались слезы, но она Превозмогала боль. Упорно, отчаянно, пока тварь с треском не была разорвана, а хвост ее, судорожно извивающийся и брызгающий черной жижей, не растекся по полу черной безобразной лужей, но, что самое паршивое, часть осталась внутри..
Паника-паника-паника. Медицинская сумка, перевернутая верх дном извергает на пол целую груду инструмента, зелий, баночек и склянок. Что-то разбивается о пол, разлетаясь на куски. Спешно она нашаривает металлический цилиндр с Фейри-Джанком и вгоняет его содержимое в загривок мужу. Нет времени ждать, когда все это сработает и бесцеремонно, спешно, Красавица вгоняет в рану первый попавшийся хирургический инструмент. Металл вырывает куски черного студня, вырезает куски зараженного мяса. Чудовище сжимает наиболее уцелевшей лапой прут решетки. Металл скрипит и изгибается, но из глотки его не вырывается ни звука, лишь волна болезненного напряжения изгибает все тело. Все. Так или иначе, лучше не получится. Она просто заливает сверху антисептиками черную воспалившуюся рану.
В коридоре раздаются шаги, человек мгновенно оценивает обстановку и припадает к прутьям решетки.
- Черт, Красавица, - человек не скрывает лица, - Какого хера ты там делаешь?!
Он протягивает руку через решетку, прикасаясь к ране Чудовища:
- Блядь, все херово, щас, подожди, у меня есть короткий путь, - он спешно роется в рюкзаке, извлекает из него стеклянный шар и протягивает Красавице:
- Быстрее, просто прикоснитесь.