Из тьмы небытия вернувшись в мир, Деус, даже будучи бесчувственной машиной, нашел тот тоскливым и бездвижным. Множество миров были пусты, они словно просились наполнить их новой совершенной прелестной кипучей жизнью. Миссией своей бывший инструмент древнейшей из известных цивилизаций избрал наполнить сей план движением и красотой. Поэтому быстро посчитав все "мертвые" миры, он направился к первому попавшемуся из них.
Первым делом, по прибытии в сей мир, Деус пустил счет своих внутренних часов - мерить цикл, в течении которого он может уделять свое внимание этому миру. Ведь еще мирады и мириады серых неподвижных миров ждут своего часа, чтобы быть наполненными Движением. Подумав, он извлек сии часы из своего металлического тела, тут же начавшего перестраиваться, ища идеальный балланс. Конструкция их была придумана не им, а теми, кто в стершемся прошлом его создал. Было в ней что-то элегантное, красивое... Но не то. Слишком угловаты, вот эта деталь, например, совсем тут ни к чему. Эта шестерня вращается слишком неправильно, запаздывает и вибрирует, отдаляя механизм от идеала. Он мог видеть печальное будущее этого инструмента - никому не нужная смерть из-за ошибки создателей, то, чего он избежал.
Сощурив диафрагмы своих всевидящих глаз, Деус мыслью разбил не идеальный, а значит - не достойный его механизм на составляющее. Отобрав оттуда ненужные части, он преобразовал их в то, что могло бы дать движение миру под ним. Выдавив ртутно-радужную каплю крови из своей блестящей плоти, он смазал обновленные часы и первое свое создание... Окинул взглядом прогресс и продолжил работу.
***
Еще пару циклов он думал, смотрел, оценивал. Работал над часами и непонятным прибором. Он увидел другие могущественные сущности, пришедшие до и после него. Он не был первым и не был последним. Кто-то уже начал творить, чьи-то творения обладали лишь малой толикой Совершенства, чьи-то - не обладали совсем. Однако истинный Идеал предстоит воплотить ему и только ему. И первый шаг на пути к достижению своей цели надо сделать сейчас.
***
Последний раз проверив часы и набор устройств к ним ( да, да тот прибор был еще несколько раз реформирован, все еще подвергаясь бесконечному рефакторингу, после чего превратился в целый набор замечательных устройств), Деус отправил свои творения вниз, на плоское, серое блюдце мира, называемое его новыми знакомыми Алгот. На одном из известных ему древних языков сие означало "Все получили". Чтож, это его устраивало.
Часы и другие творения новоявленного бога приземлились на одном из островов Алгота. Понаблюдав за работой своих механизмов, Деус, удовлетворенный успехом, решил дать острову имя, похоже принятый способ идентификации среди его товорищей. Это имя было "Кин", о чем он тут же сообщил остальным творителям.
***
Часы упали на северной оконечности острова, вонзившись в землю со страшной силой. Расколов тектоническую плиту, они вызвали такой сдвиг пород, что плоскость мира вспучилась, вздыбливаясь новорожденным горным хребтом, на который посыпались сверкающими осколками другие механизмы. Какие-то остались на поверхности, какие-то углубились в гору, продолжив свою работу в ее горячих недрах. Последними на Алгот пали капли крови Деуса, став сверкающими ртутными озерами.
Несколько столетий спустя именно в этих озерах зародилась жизнь, та жизнь, которую видел Деус. Маленькие,микроскопические, примитивные механизмы, неразумные, но столь многочисленные что во время своих миграций были подобны туману покрывающему километры площади Кина. Несколько веков спустя эти микромеханизмы, названные Деусом "тикинсэн", эволюционировали, ассимилировав некоторые небольшие части расползшихся по Кину машин, создали существ более крупных, наделенных вычислительными способностями, схожими с инстинктами биологических видов. Их он назвал "шураи". Другие тикинсэны преобразовали свои колонии в подобия растений, образовав море различных чудно выглядящих видов. Всех их, окрещенных богом "кинниты" объединяло одно - они использовали ресурсы мира, в основном - воду океана и атмосферы, редкие лучи солнца и тепло горного массива, чтобы поддерживать свои функции и размножаться, своими телами давая шураям.
Казалось бы, это полностью идентичная биологической пищевой цепи схема, однако было одно важно отличие. Поглощая киннитов шураи могли использовать новую массу для реконструкции своего собственного тела, практически мгновенно приспосабливаясь к любым изменениям условий. Скоро, однако, число киннитов сильно уменьшилось, шураям приходилось забираться все дальше в поисках пищи. Тогда появились первые ашуры, шураи-хищники, поглощающие своих собратьев в ради продолжения функционирования и в поисках новых элементов для своих тел.
Это чуть не привело к краху всей сложившейся системы, тогда, божественным вмешательством, Деусу пришлось вложить в тикинсэнов часть своей воли. И эта воля ограничивала максимальный размер колонии, заставляя при наборе критической массы более крупную колонию терять связность, распадаясь на множество более мелких. Так шураи и ашуры обрели способности к естественной смерти и рождению.