Общее. Антон. Александр. Кир.
…А на платформе горят огни в этот поздний час, и подземный город тонет в усталости. И зеленые тени и стеклянные шары настенных бра, и коммунисты на гордых барельефах. Все хотят спать. Дедушка Ленин и серпастые молоты. Утомились уже. И тоскливая атмосфера обволакивает, убаюкивает, засыпает глаза тишиной. Ведь поездов нет. И нет пассажиров, и круглая глотка тоннеля дышит беспросветной тоской. И пахнет плесенью, пахнет водой, пахнет отчаянием и первым снегом. Ветра спускаются в эти подземные норы, ветра приносят запахи звезд. Жирный дух креозота. И железный аромат дальних планет затерянных в галактике где-то. Смешиваются неторопливо…
А метро вздыхает, словно живой младенец, метро лопочет и смеется легонечко. Ветер летает в этих цементных трубах . Отчаяние ласковой волной топит вас в своих пучинах.
А рядом стоит Он. Он вызывает робкую тревогу, такую прохладненькую и неприятную даже, покалывающую острыми коготками тревогу. Неприятный пассажир.
Ведь.
Его нельзя разглядеть. Совершенно и абсолютно точно нельзя запомнить и нельзя понять. Такая невзрачная замкнутая в серость фигура, измеряет грустный перрон мерными шагами. Тук-ту-тук. Словно автомат, чётко.
Если смотреть долго, смотреть не отрываясь до ломоты в глазах, определенно увидишь человека. Но лишь отведешь взгляд, - облик его размоется в сознании. Поблекнет. И ты уже не вспомнишь даже, что это за существо крутится рядом с тобой. Диковинное. Опасное вполне возможно. Возможно, даже вовсе не человеческое существо...
Колючая мысль в сознании возникает. Ты снова инстинктивно пытаешься запомнить эту странную фигуру. Ты напрягаешься. Скользишь по Ней затравленным взглядом, ты запоминаешь. Это странное, определенно странное лицо. И это надоедливое: «тук-ту-тук». Мерные механические шаги. Это ты тоже пытаешься запомнить, потому что тебе становится важно. И странно. И жутко даже чуток. А может уже и не чуток…А потом. Фигура снова поворачивается спиной. И память снова дает сбой. Тук-ту-тук, разносится мерный звук...