Общее. Павел и Ольга.
Напряженный воздух пахнет грозой и электричеством, голубыми разрядами молний, сизыми вспышками небесного гнева - вот прямо сейчас, вот-вот, в этой маленькой тесной кладовке что-то грянет! Вспыхнул золотом Пашкин глаз - яростью наполнившись до краев - бросился Смирнов на проклятого гостя, мечтая убить, искалечить, отомстить за всё говно этому проклятому миру.
Р-р-раз. И по морде когтями полосуешь его ты!
Два. Что б тебе, с-сука, неповадно было…
Три. Сволочь, отвали! И удары. По морде, по шее, еще куда-то. Сильные злобные. Больно дышать, в боку колет, ты же не боксер какой-нибудь…Пересохла глотка, но злости твоей на двоих хватит. Сопротивляется гость, отходит в сторону. Вот-вот убьешь его – чувствуешь запах крови, чувствуешь, как когти твои нежную чужую плоть рвут. Внезапно извернулся Гость, лапу твою схватил выворачивая с хрустом. Второй рукой горло сжал, без пощады, выдадвливая из тебя жизнь. Вот и кончилось кажется всё для тебя…сердце тяжело ухнуло в ушах, душно стало, больно стало…
Четыре.
И летят в Пашкино лицо сгустки крови и ошметки теплых мозгов, сладкие капли варенья перемешались на губах с содержимым чужого черепа. Выстрелов болезненный удар хлестнул по ушам. Запоздалый грохот. Ольга не растерялась – две пули и обе в цель! В ушах звон, презрительная ухмылка на губах. Хватит шуток.
Урод злоебучий…
Покачнулся враг, но не упал. Две пули в бошку попали, а он стоит как ни в чём не бывало, только Пашку освободил. И туманный ореол как-то поугас вокруг. Красивое лицо узрела внезапно Ольга. Каноническое такое, словно иконописное. Грустные глаза, острые кошачьи уши, узор прихотливых линий на коже. Жалко такого врага убивать… Сердце сжало предчувствие беды, - словно что-то плохое сделала Ольга, словно чью-то хорошую жизнь оборвала из своего глока. Крови, много крови…
А потом пришла тишина. Исчез Туманный. Быстро и неэффектно, напоследок некие слова произнес, но Ольга уже и не расслышала, - всё еще стоял звон в ушах, после недавних выстрелов.
Мало-помалу ощущения вернулись. Слышно стало как Павел тяжело кашляет до рвоты, слышно стало, как чавкает труп, продолжающий жрать свою тушенку как ни в чем не бывало. И еще легкий мягкий шелест тронул слух – упал подписанный листок с разной непонятной мутью. Для Ольги непонятной. А вот для Павла, что замечательно, понятной вполне…
Кравцова вдруг поняла ясно и четко, Павел может прочитать проклятый листок.
И шепоток мягкого голоса, почудился вдруг Пашке интимно на ушко шепнувший: "Не читай, не помогай ей. Пусть сдохнет. Я, знаешь ли, мой бесценный друг, очень не люблю проигрывать. Взлай. Только попробуй ослушаться..."