Собственные раны, как и раны Арсения Джу, благородного сэра Ульриха более не волновали. Даже арбалет, такой нужный и весьма приятный рыцарю предмет, честно и с кровью добытый в бою, ныне остался забытым. Продолжая шептать себе под нос мало связную чушь, сэр Бранден, прихрамывая, двигался следом за Найджелом. Увещевания помогали мало. Прикоснуться к себе рыцарь не позволял. Но простое и ёмкое предложение: «я знаю, где нам искать Андреаса» имело магический эффект. Подергивая головой и крепко вцепившись в рукоять заляпанного алой кровью меча, Ульрих двигался следом за пареньком, пробираясь сквозь собственные черные кошмары. Если бы Найджел сказал, что Андреаса можно отыскать в горящей печи или в бездонной пропасти, без лишних возражений, сверкая странно посветлевшими глазами, сэр Ульрих прямиком двинулся бы именно туда. Сейчас для него не существовало ни боли, ни логики, ни какого либо сомнения. Происходящие события не запоминались, мир выцвел бредовой иллюзией. Пребывая в плену собственных кошмаров, страшных и бесконечных, сэр Ульрих слепо защищался, размахивая мечом и сцепив побелевшие пальцы на рукояти. Защищался с упорством зверя, с упорством бессловесной скотины. Бессмысленно, тупо и действенно. Не позволяя подойти к себе и не позволяя отнять меч.
Впрочем, защита эта была слепой и ненадежной. Свято веря в каждое слово, рыцарь вполне добровольно отправился бы на убой, поверив самым простым словам: "Там, там, твой братец там!"
В конце концов, сэр Ульрих не выпустил меча из рук, даже когда его настигли корчи и беспамятство, схватившись за голову мужчина упал на пол. Сжимая зубы до хруста, выворачиваясь словно змея на сковородке, левой рукой рыцарь держался за рукоять благородного двуручника. Как утопающий цепляется из-за всех своих сил за спасительную деревяшку, так и Ульрих, цеплялся за свой меч, словно это была его последняя надежда. Семейный двуручник. Бесценная реликвия. Память о родном доме…
Меч выпал из рук, только когда Ульрих окончательно потерял сознание провалившись в долгую черную яму. Не осталось рыцаря. Не осталось героического меча. Только бьющееся в агонии тело и довольно глупая в этом магическом мире, железяка с крестом.