Дорога к Данстару уходила вверх по склону. На фоне затянутых серыми облаками небес темнели горы, обступившие деревню Анга с двух сторон. Дом, в котором произошло несчастье, примостился у выступающей до верхушки крыши скалы, защищающей от камней и сходов. Само поселение располагалось на склоне, что делало его мало пригодным для земледелия. Таяния и осадки вымывали почву. В метрах тридцати вперед по дороге шумел водопад. Следопыт тоже заслышал странный шум и голос с оставшейся позади лесопилки. Он легко определил его. Низкий, грудной, и с типичным говором для нордов.
По левую руку от До'Тасарра покачивался на ветру кустарник снежеягодника с красными плодами и не успевший вырасти кустарник с серебристо-зелеными листьями. Пучки замерзшей травы торчали из-под снега. Две бочки примостились по левую сторону входа в жилище. По правую сторону, рядом с босмером, стояли ящики, на одном из которых лежал старый, начавший ржаветь, топор. Нетронутый, стоило заметить.
Следопыт, хорошо знающий свою хитрую науку выслеживания, заметил опытным глазом, что из дома после начала снегопада вышел один рослый мужчина. Он направился к лесопилке и не вернулся. Потом пришел мужчина боле легкого склада. Отпечаток его сапог был размером меньше и окован на мысках и пятках. Эти сапоги нетипичны для плоских кожаных подошв крестьян. Они не позволяли скользить, благодаря особому рисунку, составленному из полосок и впуклых пробелов. Неизвестный перелез через низкий заборчик, заставив лесного эльфа пройтись до угла неровного дома, напоминающего букву "Г". Кем бы ни был убийца, он, минуя сидящих в курятнике наседок и бадью с покрывшейся на ночь ледяной коркой водой для животных, пришел и ушел тем же путем. Ветки кустарника за забором на соседском участке были надломлены, а более глубокие следы в сугробе указывали, что он пробрался через соседствующий двор и ушел вверх по удобному снежному склону. Далее выемок в снегу прибавилось. Возможно, тот, кто совершил злодеяние, приходил не один. Росшая на соседнем участке высокая ель мешала обзору. Да и темнота не способствовала разглядеть, не пыхтит ли кто, топая вверх по склону.
Что же касалось дома, то догорающие угли в камине, служащим не только для обогрева жилища, но и для приготовления пищи (судя по отставленным в сторону подпоркам, удерживающих котелок над огнем), отбрасывали мрачное кровавое освещение. Над камином свечи в коровьих рогах создавали интересную игру света и тени на чучеле рыбы-убийцы, висящей на стенде на стене. Ее раскрытая пасть навевала мрачные, как упомянутая аргонианином Топь, мысли. Коровью шкуру на полу залило брызгами крови, а тело норда с перерезанным горлом лежало лицом вниз. Одет он был типично для крестьянина. Светлые волосы кое-как подстрижены. Под ногтями грязь. Щеки в саже. Лицо и одежда убитого запачкана собственной кровью, ибо он лежал в луже бардово-красной жидкости, пропитавший его коричневые одежды и засаленную, видавшую виды, рубаху. На широком кожаном поясе так и остался висеть не обнаженный кинжал. В стороне от тела лежала окровавленная тряпка. Видимо, убийца вытер об нее руки и клинок, а потом беспечно кинул на пол. Стол по правую сторону от камина был опрокинут, а с рядом стоящего шкафа в кого-то швыряли все, что попадет под руку. Даже стул попробовали поднять... На лицо следы борьбы. В стороне виднелся выбитый зуб с кровавыми корнями. Итак, босмер имел счастье сделать вывод, что для убитого нападение стало неожиданность, но кто-то пытался защищаться. Далее эльф не осматривал жилище, но прятаться в нем было негде. Пропавшего человека нет в доме. Убийца же старался не наследить кровавыми отпечатками сапог. Либо оттер их, либо был аккуратен, либо применял чары. Повернувшись к столу и как-то покосившись на тело, лежащее не где мужчину убили, а протащенное внутрь, в глаза Унгриэна бросился кубок со следами крови, из которого были сделаны пара глотков.
Шлист немного помешал босмеру осмотреть место действа во дворе, но, найдя укромную стену, начал прикидываться балками. Он очень старался не отсвечивать в свете пламени, что пропустил все самое главное, как бы не стрелял взглядом желтыми глазками.
В целом, происходящее не выбивалось из обычной деятельности авантюристов, если бы дом не начал полыхать не слишком убедительным огнем. Нет-нет, а глаз примечал, что оранжевый свет прозрачнее привычного, старая древесина не шипит и не плюется, а языки пламени не клонятся под переменчивым дуновением ветра, черный дым не заставляет горло першить, а самого визитера-босмера задыхаться. Подобным фокусом легко было запугать несведущих в чародействе обывателей, зато соратники Дрэма порядком насмотрелись на его шутки. Хуже было только знание, что маг действительно способен зашвырнуть огненный шар в проход и приходилось считаться с его угрозами. В плане языка он звучал куда убедительнее, чем творил морок в непогоду.
- Аластор, может не стоит? – в вопросе эльфийке, заговорившей обеспокоено и мягко, скорее послышалась просьба. – Поджигать. Вдруг кто-то пострадает.
Каджит тихо подкрался к лесопилке. Он был ловок и бесшумен. Каким бы богам не молился котяра, боги ему благоволили этой ночью. Не то, что поскользнувшемуся на заледеневшей, небрежно мощеной, дороге, уходящей под углом, пареньку-норду. Кальвин завалился на бок. Со звоном выронил меч и поехал вниз по склону. Пребывая в неловком положении, светловолосый красавец норд едва ли что-то заметил. Зато скрывающийся за лесопилкой мужчина, чьи шаги скрадывал как водопад, так и водяное колесо, возопил во все горло.
- Не убивайте меня! Проошууу, - подвывал он. До'Тасарр обнаружил черноволосого норда, обхватившего обеими руками голову. Он был запуган и трясся от страха, прижимаясь к земле. Обнаружили человека на краю лесопилки. Он успел, ползя по-пластунски, добраться до края, очевидно рассчитывая дать деру подальше от деревни и жутких событий.
По большей части высшая эльфийка старалась сохранять невозмутимость и держалась ближе к Дрэму.