Брызжа слюной и чуть ли не пуская искры из белоснежных глаз, монах забежал за спину демонессы. Он было удивился, почему та дала столь легко ему проскочить мимо, и хотел продолжить свои молниеносные удары, как вдруг шестирукое чудовище рухнуло на каменный пол, изрыгая потоки чёрной массы заменяющей ей кровь из смертельной раны. Замешательство было недолгим, хоть и достаточно мужчина удивился собственному столь удачному удару. Месть, таившаяся в человеке, у которого одно тело на два сознания, нельзя так просто удовлетворить. Необходима была двойная плата за неутомимые ожидания расправы над кровным врагом. Вовремя высказался Тайвин, попытавшийся уместно предостеречь монаха от дальнейших событий на его пути. И Алек его услышал, но...
- Благодарю тебя, брат мой, за совет напутственный! Благодарю всех вас, друзья мои, за то, что впредь хожу живой в нашем нелёгком пути! Но позвольте мне сделать то, что я должен... - после многозначительной фразы Алек (а это было именно он, что читалось даже в движениях) медленно опустился на одно колено возле тела Иксоминей, уложил стопу второй ноги на локоть демонессы одной из её многочисленных рук и замер, уставившись куда-то в сторону, в пол. - Грумбар, мой милостивый покровитель, смею обращаться к тебе в этот момент. Вера и послушание тебе не оставят душу мою до самой смерти. Принципам твоим следовал я всегда и буду делать это впредь. За свои деяния ты в праве закрыть ход душе моей в царствие твоё. Но с пор тех, как не един я разумом, должен считаться я с взглядами другими. За братьев своих, что отдали свою жизнь служению тебе, за клятву ту, что дал тебе я в тот день, должен я посвятить свой жизненный путь мести - чувству негодному и кровожадному, которому не в силах предаваться без помощи своей ипостаси прошлого в лице Дэвила-Дестра. Так позволь же, Грумбар, впредь быть честным с тобой и с самим собой...
Едва последние слова слетели с уст Алека, как он резко ухватился обеими руками за массивную кисть демонессы и рванул на себя, что вызвало душещипательный звук ломаемых костей. Далее, одну за одной, монах передвигался от конечности к конечности Иксоминей выверенными прыжками и производил столь же чёткие движения. Хруст демонической кости прерывался лишь тихим рычанием от наслаждения местью. В данный момент была стёрта граница между Алеком и ДэДом, монах походил на единого человека. В завершении мужчина склонился на колени у головы возвращённой в Царство Тьмы демонессы. Он снял с кулака кастет и ударом приличной силы вогнал в то же место, что минутами ранее вызвало избавление от демона. Монах словно решил продлить момент сокрушения врага, ведь это были не те мелкие демонята, что истребили жителей монастыря, с которыми тогда справился ДэД. Нет, у его ног лежал высший демон, как-раз тот, из-за кого он держит путь до сих пор в этой жизни.
Чёрная жижа продолжила ещё сильнее высвобождаться наружу, а кулак увяз совсем глубоко в голове страшного монстра. Монах притянул изувеченную голову демонессы к своему лицу, вплотную встретившись взглядом с демоническими глазами, а точнее с тем, что от них осталось.
- Келемвор, бог смерти и мира мёртвых, это подношение тебе! Пусть вернутся в твою обитель демоны - предатели твоего царства, что заполонили мир живых. Даю клятву, что это не последний демон на подаяние тебе! Коль будет иначе, забери же душу мою в своё царство, а не к отцу-покровителю моему, Грумбару!
Монах выпрямился и резко дёрнул рукой, обрушивая тело демонессы вновь на чёрный пол. Казалось, что очи мужчины вновь вспыхнули пламенем, таким же белым, как они сами. Но это только могло казаться. Алек и Дэвил-Дестр приходили в чувства, стоя молча, неподвижно и тяжело дыша с закрытыми глазами. Минутная пауза, затягивающая момент, когда выяснится, чего ожидать от монаха после всего этого...
Мужчина резко дёрнулся, словно спал вовсе. Улыбнулся остальным искателям приключений, как ни в чём ни бывало, в зал широкий прошёл, факел подобрал.
- Тааак, ну что, друзья мои, миссия выполнена, можем возвращаться в Кулдар, нас ждут знойные женщины, переполненные благодарностями, ха-ха-ха! - опять же было неясно, кому принадлежала сие речь. - Берём всё это добро, нагружаем тех бедняг из ублюдского монастыря и чешем себе довольные! Хм... Белерен, мальчик мой, порадуй же нас вестью доброй! Что ценного заполучили мы за благие деяния наши?