- Рикард! - пусть Тайвин сказал это не так уж и громко, но от этого в его голосе было не меньше радости и облегчения. Потерять двух компаньонов в двух битвах подряд - что может быть более оскорбительно для того, кто вызвался хранить и защищать соратников? А следопыт тут, живой и даже относительно здоровый.
На просьбу вытащить болт жрец радостно кивнул и уже направился к Рику, как вдруг под ногой что-то хрустнуло. Тайвин наклонился посмотреть, что это было, благо зрение его позволяло.
Под ногой были осколки темного металла и щепки от древка.
- Сетте... Дай-ка мне болт, - обратился он к воровке. Она уже успела собрать кое-что с поля боя.
Когда он брал тонкое острие, словно состоящее из лепестков черного металла, в руки, его опасения все усиливались, а когда оно буквально разошлось между его пальцами на несколько острейших кусочков, впившихся в толстую перчатку, оставив на древке только центральное шипоорбазное острие, Тайвин помрачнел ещё больше...
- Чтоб вам сгинуть в Бездне, подлые твари, вместе с вашими подлыми штучками, - прошипел он в темноту туннелей и обратился к Рикарду:
- Так, Рик. Не двигайся. Где болт? В подмышке???! - почти выкрик был до краев наполнен тревогой, - Так... Старайся дышать как можно осторожнее. Эта штука, Бездна её побери, ломается от почти любого движения, чудо, что она ещё на куски не разошлась. Нет, доставать не будем. Попробую кое-что другое.
Тайвин распростер руки и запел на целестиале.
- Свет вековечный, солнце, рассвет жизни видевшее, огонь небесный, что согревает Вечность, дай мне силы исцелить этого благородного мужа, ибо деяния его славны, а сердце чисто. Как Рассвет возвращается ежеутренне, так вернется к телу его целостность и неприкосновенность. Светом Неугасимым, Светом Вечным, Светом Творящим заклинаю - исцелись!!!
Молитва завершилась на высокой ноте, ненадолго пещера озарилась теплым золотым светом, который обычно доступен для взгляда лишь орлов, что летают над облаками и видят Солнце незамутненным, и Рикард почувствовал, что болт как будто испарился из тела. Он лежал тут же, рядом, все ещё целый и неразломленный. А ещё он почему-то почувствовал себя голодным.
- Ой, Рик... Прости, не предупредил. Эта молитва освобождает тело от всего постороннего ему. От еды тоже, - лицо Тайвина выражало сейчас странную равновесную смесь смущения и гордости.