Изменения во внешности Мигеля пришлись по вкусу лейтенанту. Он выглядел возмужавшим, а, избавившись от юношеского пуха еще более аппетитным, ведь они полюбили друг друга, когда были совсем молоды. Потертость придавала парню слегка замученный вид. Глядя на него, хотелось приласкать и обогреть. Эсперанса не была уверена, что ему требуется ее забота, но надеялась на это. В то же время, защита и внимание Мигеля были необходимы ей куда больше, почти как воздух. Эмоционально она увядала, но сейчас заново переживала мгновения счастья, даже не ругая отнявших у нее любимого людей. Произошедшее отошло на второй план, казалось пережитым и постепенно переставало иметь значение. Только прикосновение к шраму на ребрах заставили Ортегу вернуться в реальность. Она не ведала, что пережил отрада ее сердца, когда получил страшное увечье. И все же она безумно радовалась его присутствию.
- Как же я счастлива тебя видеть, любимый, - прошептала девушка, довольно прикрыв глаза и целомудренно приняв поцелуй в лоб. Она заметила, что ее нежданный и самый желанный гость успел похозяйничать в квартире. Это было хорошо. Эсперансе было приятно, что Мигель чувствовал себя комфортно в ее жилище. Свежий, чистый и немного мокрый он был особенно ей приятен. И более того, когда крепко прижимал к оголенному торсу, вызывая в членах вполне закономерную девичью слабость. К ней давно никто не прикасался подобным образом. Настолько, что чувство казалось новым.
- Ники! Ты нашел моего Ники! - воскликнула рыженькая, обхватив ногами Мигеля за талию, и заражаясь его уверенностью и весельем. Девушка не сдерживала улыбки, поглядывая сверху на парня и приобнимая его за плечи, а другой рукой запустив пальчики в мокроватые от влаги волосы. - Ты принес мне столько хороших новостей. Ты... вернулся! Мой брат жив. И даже, что он не помнит меня... он же... он же вспомнит! Обязательно вспомнит! Но я не знаю, как мне отблагодарить тебя за то, что ты или твой друг нашел моего Ники и вытащил его, чтобы с ним не приключилось, - Эсперанса впервые фальшиво улыбнулась. Она вспоминала, как много лет назад пришла в себя после тяжелой операции, только от врачей узнав, что это Николас где-то раздобыл баснословную сумму и оплатил ее лечение. Брат всегда заботился о ней. Это его несломляемая воля привила ей позитивный взгляд на мир. Он гонял от нее всяких типов, даже если они ей нравились. Уступал верхнюю полку двухъярусной кровати, пока она не выросла. И жутко заикаясь в какой-то момент запретил переодеваться в одной с ним комнате, так тогда и не сумев объяснить почему. Его ум и знания всегда вызывали у нее восхищение и помогали понять прелесть учебы, особенно в дни, когда не хотелось ничего зубрить. Брат всегда был добр к ней. Его пропажа едва не подкосила «любимого рыжика» - так ласково называл ее Ник. Если бы не Мигель, который в тот период отвлек Ортегу от грустных переживаний на себя, она бы сдала. Она это точно знала. Эсперанса подумывала, что теперь, когда два ее самых важных и любимых в жизни мужчины вернулись, нашлись, то все обязательно наладится; что прекрасные новости быстрее достигли ее, когда она не согласилась поехать с капитаном в госпиталь. После самых важных в жизни событий поимка несчастного фотографа, за что-то попавшего в опалу, выглядела глупой и безынтересной.
- Больше никогда так не делай, слышишь? - попросила она, прижавшись и покрывая поцелуями щеку рядом с ухом. От радости Мигеля и выказанных им оправданных ожиданий у лейтенанта приятно замирало сердце. Девушка почти отчаялась вновь увидеть его и брата. Она шерстила криминальные сводки и членов банд скорее, чтоб найти родных и любимых людей. Упрямая, Эсперанса весьма поднаторела в знании криминального мира, пусть не обладала реальным опытом общения с низами общества. С годами ни ее внимание, ни упорство не приносили плоды. Это огорчало. Мигель и Николас оставались пропавшими, что она начинала подумывать, будто их кости без чипов ID валяются где-нибудь в подворотне и так и не будут найдены и опознанны. Порой одиночество настолько причиняло боль, что Ортега соглашалась сходить с проявившим к ней интерес человеком куда-нибудь развеяться, но это ничем не заканчивалось. С чудовищной регулярностью она находила в ухажёрах недостатки, с которыми не желала мириться. Во всех этих нелепых влюбленных было нечто, называемое Эсперансой "в_них_что-то_не_то". Она бесконечно сравнивала неудавшихся бойфрендов с Мигелем, ее первой любовью, потому ничего толковее похода на тупой голофильм или выслушивание скучного и раздражающего философского монолога, со стороны желающего блеснуть умом мужчины, за кружкой кофе не выходило. За два года ей приглянулся только Эмиль Руссель, но с ним лейтенант была едва знакома, к тому же он ей не позвонил по окончанию рабочего дня. И это к лучшему. Она не могла представить себе события хуже, чем вернуться домой после свидания с Эмилем, где ее бы ждал Мигель!
- Мне больше никто не нужен. Только ты и Ники, - расчувствовавшись, зашептала рыженькая.