После полудня она вышла к шоссе. Солнце сжигало небосвод.
Держа руки в карманах, смотрела она на автомобили, несущиеся по глади асфальтовой реки непрерывным потоком. Брода у этой реки не было.
Она пришла с холмов. С тех, что простирались у нее за спиной однообразным пейзажем. Она не помнила пути сюда. Кто-то вырвал из ее памяти несколько листов и пустил их по ветру. Воспоминания стоили не дорого. Они не стоили ничего.
На зубах скрипел песок. Едкая ржавая пыль въелась в кожу, делая ее еще более смуглой, чем она была на самом деле. Она допила остатки теплой воды из пластиковой бутылки. И отдала бутылку ветру, он покатил ее вдоль дорожного полотна.
По ту сторону шоссе ее ждала «Веселая миля» - бар и небольшой мотель на десяток комнат, где все пропитано въедливой пылью с холмов.
Она долго ждала просвета в потоке машин, которые пролетали мимо, обдавая ее запахом бензина, машинного масла, тревожными гудками клаксонов и ревом двигателей. Она могла бы ждать вечно, но возможность пересечь шоссе представилась раньше. Она торопливо перебежала на другую сторону, чувствуя, как проминается горячий асфальт под подошвами ботинок. Глотая горячий воздух, поднимающийся от дороги вверх. Запах сухих трав остался позади, по ту сторону шоссе.
На стоянке у «Веселой мили» было пустынно. Пара трейлеров, одна потрепанная легковушка. Ветер гонял мусор, играл в салочки сам с собой, ласкал облезлые рекламки, криво налепленные на стену бара. Вызывающе смотрелся среди них красочный плакат, не успевший выгореть на солнце: «Смерть Ангелам». С плаката взирал на нее юноша с крыльями как у стрекозы. За голову таково вот мертвого юноши обещали впечатляющую сумму. Она задержалась, чтобы посмотреть ему в глаза, на месте которых кто-то выжег сигаретой две дыры, и вошла в бар. Немного замешкалась в дверях, попав с яркого солнца в прохладные сумерки. Вздрогнула как испуганное животное, выдохнула и вспомнила, что зовут ее Диана. И все это ей снится. Снится уже который раз. Жаркое солнце, шоссе, машины и бар «Веселая миля» куда ей непременно нужно попасть, но в потоке машин нет просвета, и она никак не может перейти через шоссе. И это обидно до слез.
Но сегодня все было не так. Сегодня она перешла шоссе.
В баре уютно бубнил телевизор, тикали круглые пластиковые часы на противоположной от входа стене, с трудом отсчитывая секунды и минуты. Забитый пылью механизм еле шевелился, и часы никогда не показывали верного времени.
- С возвращением, леди, - сказал бармен по имени Келли, едва она вошла, и глаза ее привыкли к полумраку. – Ваш номер, как всегда, четвертый.
И выложил на стойку ключ с круглым пластиковым брелком, украшенным цифрой четыре.