Порвались нитки, разошлись петельки, лицо Тами, на ладони вышитое, растворилось, исчезло, только покалывает кончики пальцев. Или их вовсе не поэтому покалывает, а из-за того, что руки распахнулись крыльями во всю ширь небесную. Иртье огромной птицей, подхваченной восходящим потоком воздуха, взмыла ввысь. Растаял и исчез в дымке моря мост и поезд, или не было его никогда. Замерло солнце на кончике крыла, стало спутником Иртье до конца времен, разрешения не спросив. Синева внизу, синева вверху. Лишь изумрудная тень крыльев, скользит по поверхности моря.
Тишина.
Ничего, кроме шума ветра.
Ничего, кроме воды и неба.
Синева, с высоты которой вся жизнь кажется бессмысленной суетой. Бездарной тратой времени. Что может быть важнее этой синевы. Этой гармонии, где небо - это море, а море, это небо. Что может быть важнее крыльев, наполненных ветром.
Бесконечность.
Полет.
Забвение.
Вечность.
Истина.
Стрелки часов, песчинки, дни и ночи... Время течет, поток его непрерывен. Сотни, тысячи лет на кончике крыла. Иртье забыла себя. Забыла все. Она была птицей, летящей сквозь вечность. И не было ничего более важного для нее. Только абсолютная синева, где не было места никому, кроме Иртье.
И когда, тысячи лет спустя, край моря разлился молочной белизной далекого берега, Иртье испытала страх и боль. Чувство утраты острым лезвием полоснуло по сердцу. Кончики крыльев окрасило кровью. Это солнце клонилось к закату, высвечивая небо розовым золотом.
Мир рухнул.
Гармония синевы таяла на глазах, и ничего невозможно было сделать.
Близился берег. До него было еще сотни дней полета, но Иртье уже видела город на берегу. Маленький город, способный уместиться на ладони. Выбеленный солнцем, обласканный ветром. Город вечной осени. Приют светлой печали. Место, где дни все еще по летнему яркие, но ночи уже застывают на губах облачком выдоха.
Чем ближе был город, тем больше Иртье вспоминала себя. И боль утраты от этого становилась все сильнее, сжимая сердце тугим обручем.
Где-то там, в городе был дом. Настоящий дом. Место, куда каждый стремиться вернуться. И это тоже была истина. Не безликая истина синей бесконечности, а маленькая, живая истина тлеющего уголька в осеннем костре.
Полдень последнего дня сентября серебрил облака дождем.
Дом.
Место где тебя всегда ждут.
Надежда.
Свет.
Истина.
Боль сожрала сердце и принялась за душу. Выгрызла все без остатка, слезы застили глаза. А потом закатное солнце подарило Иртье новое сердце, осенний дождь серебряной нитью, по капле, соткал душу. И город лежал внизу, город ждал, крыши домов вздымались, как выброшенные на берег киты. Золотом листвы ложились под крыло сады. Прозрачная река несла свои воды к морю, рассекая город на две неровные половинки. Так нож делит яблоко. Испуганными котами горбатили спины мосты. Ивы роняли звонкие листья на гладь реки, манили цветные камешки на дне - мозаика, выложенная русалками в лунную ночь.
Дом. Там, где река впадает в море.
Иртье увидела его, и сразу же узнала.
Здесь ее ждали.
И будут ждать всегда.
Где бы жизнь не носила ее, здесь можно найти приют, покой и тепло в окружении простых и понятных вещей.
На пороге дома лежала Таба, помахивала хвостом. "Я помню тебя" - светилось в ее глазах.