Ричард говорил чистую правду. Альбер полностью разделял его отношение, но также понимал, что в этой ситуации нужно быть очень аккуратным. Нельзя было выходить на улицу — их от людных улиц разделяла широкая скоростная магистраль и путь через мост, по которому в такое время никто и не ходит. Физик подумал, что надо было всё-таки взять автомобиль, но теперь времени жалеть не было. Что-то грядёт, а значит пора взять себя в руки.
— Ричи, помнишь ты спрашивал за «Новую Атлантиду» Бэкона? Ну, которую назвал первой научной фантастикой? Ты не поверишь, после той ночи с Жао я увидел среди её книг перевод на китайский. Пока у нас с ней хорошие отношения, я могу взять её для тебя, а ты уже сделаешь копию на английский в городской библиотеке. — Начал Альбер по прежнему громко и беззаботно. Он был хорошим актёром, стоило ему всерьёз захотеть этого. Даже лицо сделал совершенно естественным, хоть и ладонями подпирал не подбородок, а упирался в грудь, поближе к своему пистолету.
***
— Душно сегодня у вас под куполом, не находите Елена?
— Д-да, душновато. — Елене была красивой для своего возраста женщиной. Лицо у неё было маленькое, напоминало овал, полностью покрытое морщинами: особенно глубокие морщины были у внешних уголков глаз — она часто смеялась... обычно; зато на лбу красовалась всего одна — ровненькая горизонтальная линия. Этот внешний вид выдавал в ней удивительного человека: добродушного и мудрого, беззаботного. До сих пор Елена пудрилась и красила губы, а цвет покрашенных волос, сложенных в большую «бабетту» и вовсе выдавал с потрохами в ней существо до сих пор застрявшее в тех самых лучших временах. Она была женщиной в теле, но в хорошем смысле, потому что большие формы не мешали ей двигаться, наоборот, придавали каждому её движению какую-то странную энергию. Точнее, так было раньше. Сейчас она стояла прямо возле стойки, длинными ногтями царапала лакированную тёмно-красную доску возле кассового аппарата, а её челюсть начала вздрагивать, а подбородок покрылся паутиной складок — такой «барельеф» появляется в моменты, когда человек сдерживается, чтобы не заплакать. Она сдерживалась очень хорошо.
— Да, сейчас налью. Да... Эбигейл.— Ответила и полезла за бутылочкой виски местного производства. Поставила бутылку на стол — припечатала слишком громко. Когда наливала — не поднимала бутылку, но наклонила её к краю — это из-за дрожи. А когда наполнила стакан, то встретилась с взглядом Эрика. Это был слишком проницательный взгляд, чтобы вот так просто освободиться от него. Она приняла закрытую позу: сжала губы, а значит и челюсть, сжала ноздри и поднесла руки к груди, но не находя там комфортного для них места — положила их мягко на край стойки, подальше от Эрика. — Извините, я не верю в это... — после предложения шведа она наоборот отшагнула от стойки и опустила руки. Все жесты говорили о том, что женщина держалась на расстоянии, и причиной тому был страх. А ещё она делала незаметные (как ей казалось) взгляды вбок, будто смотрела себе за спину, на дверь в кухню. Она не давала знаки посетителям, прикладывала все усилия, чтобы вести себя естественно... главная слабость человека, он так и не научился, что естественное поведение не требует усилий.
С дальнего конца поднялась та парочка. Молодой светловолосый мужчина с лёгкой щетиной и красивая шатенка в бирюзовой кожаной юбке чуть выше колен и с тёмно-серой водолазкой щебетали друг с другом по пути к стойке. Их разговоры невозможно было не услышать.
— Оплатишь, дорогая? Я выведу автомобиль на обочину. Спасибо вам за ужин, и извините, что так поздно. — У него был приятный голос. Он не чувствовал того, что чувствовала троица, для которой не впервой встречаться с опасностью. Елена улыбнулась ему.
— Не за что. — Ответила также громко, эта сценка помогла ей немного развеяться. Мужчина вышел на улицу и направился в сторону от заведения, где в метрах двадцати стояла небольшая стоянка. Девушка взглянула на Эрика и широко улыбнулась ему, будто спрашивая безмолвно, может ли она оплатить заказ.