Голосование пользователя

Элдона распирало от разнообразных чувств и впечатлений. Во-первых, он сдал-таки экзамены в Стриксхейвен. Не то чтобы он сомневался в своих силах, но все же переволновался полурослик будь здоров. Во-вторых, школа действительно поразила его. Не столько изящной архитектурой и своими масштабами, сколько огромным количеством магии. Здесь колдовство пронизывало каждый кирпичик, а здание, в которое ему надлежало направиться, вовсе парило в воздухе. В-последних, толпа вокруг заставила волшебника ненадолго остановиться с открытым ртом. Боги, сколько здесь разных существ! Всевозможные зверолюди, просто прямоходящие звери, совершенно чужеродные создания с других планов... И он будет учиться вместе с ними!
Похоже, он вообще ничего еще не знает о мире! Элдон подпрыгивал на месте, свешивался через перила моста (бездонная пропасть? вот это да...), приставал к проходящим мимо (Здравствуйте, вы не могли бы рассказать, каким образом возник ваш народ и имеет ли он отношение к совам?.. Эй, вы куда?), пытался припомнить все, что знал о магии и объяснить происходящие вокруг чудеса...

Он был на седьмом небе от счастья. Единственное, что немного омрачало его чувства - то, что, ему предстоит еще одно испытание, абсолютно неизвестное. Некая "Адаптация". И - вот незадача! - для нее требуется собраться в группы по четыре человека. Нет бы предупредить пораньше, так конечно, надо было написать это только здесь. В письме об этом не говорилось. Кажется.

Элдон, хотя постоянно пытался с кем-нибудь заговорить, так ни к кому и не прицепился. Движение в толпе его несколько дезориентировало, и он терял собеседника, не успевая даже представиться. К счастью, перед постаментом с объявлением стояло еще несколько таких же незадачливых учеников, как он. Один из них, судя по всему, чистокровный человек, решил начать разговор первым. Он представился Виктором - такое обычное имя во всем этом калейдоскопе, что стало даже немного уютнее. Рядом с ним стоял эльф, сразу завоевавший расположение полурослика тем, что просто читал книгу.
- Элдон, приятно познакомиться. Я с радостью отправлюсь вместе с вами, и, похоже, вам от моей компании никак не отказаться. - последняя фраза прозвучала не совсем так, как хотел полурослик, но он лишь констатировал факт.
Перехватив поудобнее свою книгу (он несколько раз едва не потерял ее и один раз почти уронил в пропасть, и все еще нервничал), волшебник выжидательно посмотрел на компанию, с которой ему предстояло проходить "Адаптацию". Очень неплохо. Ни одного из тех невероятных гибридов, но так, наверное, и лучше - лучше уж проходить экзамен с теми, от кого примерно знаешь, чего ожидать.

— Всем демонстрирую. А что? — Джек откинулся на спину стула, легко опуская чехол с мечом подле себя. — Наш отец учил нас не стесняться своих мечей. Особенно когда они такой острой заточки и всё такое. — Похлопал меч по рукояти. Вопрос “хочешь, обнажу?” или другие тупые шутки индеец проглотил. Не стоит. В прошлый раз они закончились очень плохо. — Приятно познакомиться, Лин. Можно просто “Джек”.

Он продвинул к ней купленный… обед. Джек посмотрел на время и едва-едва сдержал улыбку. Обед, да?.. Мда, явно его клиентка.

Скользя по фигурке подруги взглядом, его взгляд как обычно упал на сисиьки и выцепил жетон. Дьяк слегка напрягся. Лишь немного.

— В каком смысле странным? — Отвлёкся от мрачных мыслей тот.

— …Я не думал, что это дети. — Признался Джек, когда уже второй человек обратился к нему. Та самая готичная чикса. Причём она же и инициировал разговор. “Йес”, — подумал парень, прикрывая глаза и в слух говоря. — Может, остальные тоже не думают? Мне так-то в начале показалось, что это, — ему стало неловко, — кхм, кучка карликов. — Немного тише сказал тот. “Байкеры?”, — индеец едва заметно повернул голову в сторону. Его лицо едва заметно помрачнело.

— Они не похожи на косплееров. У вас тут такое часто происходит? — Спросил он у девушек. А сам запустил руку под куртку. Едва слышимое “клац” раздалось за столом: с этим звуком он снял с предохранителя ствол, спрятанный в кабуре-невидимке. Сам же в спокойной манере положил руку на меч. — Они выглядя серьёзно. Это даже, — хмыыкнул, — забавно. — Отпил немного сидра. Выдохнул.

— Что не говори, а совсем неплохо. Попробуй блинчики! — Кивнул он на тарелку своей новой подруге. Глянул на готессу. Если будет драка, то стоит пробовать уже сейчас! — И ты тоже угощайся. Меня зовут Виски Джек. — Представился он косплеерше с той же улыбкой.

А в голове скандировал “трехколесный велосипед! трехколесный велосипед!”.

Потеря Ингрид больно ударила по Северине хоть она и старалась это скрыть. Отойдя от своих товарищей, она отправилась в таверну. Как ни странно она разбавляла горечь от утраты бухлом, а тихонько изливала на листок свои мысли. Слова шли нехорошо, но что было на душе то она и писала.
Что ж Длиннозуб писать прощанья я не умею и учиться не собираюсь. Мерзкое место этот Уилоугейт, но я уверенна вы с Марком это поправите. К делу. Не то чтобы я не видела смерти и не в первый раз теряю товарищей, но для меня это тяжело. Ингрид такой участи не заслужила уж поверь и может я ей уподобляюсь что, несомненно, так, но что уж поделать такая я малодушная дура. Я пойду мстить. Громкие слова да? Ротт наверняка поступил так же если это так мы с ним встретимся, а если нет, то судьба так решила. Я привыкла вести партизанскую войну и возможно это мой последний «поход» ха-ха. И я это знаю. Даже в рядах стражи мне было не по себе. Жить грязи, выживать среди зверья ха вот мое предназначение как оказалось. Никогда не любила побрякушки и с собой их забирать не стану. Они особенные уж поверь. Черт. Как же блять закончить. Я плохой человек Длиннозуб и не надо меня оплакивать, если найдете мой изувеченный труп или восставшее его подобие прибейте и сожгите чтоб и праха не осталось. Я живой все равно не дамся уйти на своих условиях, даже если придется сделать это самой. Удел для дворянина: править доблестью и силой. Удачи вам друзья.
Точка. Забавное вышло письмо больше похоже на завещание. Северина свернула листок бумаги несколько раз в непонятный сверток и вложила в него кольцо с серьгой. Самой отдавать было глупо, хотя был кое-кто кто лишних вопросов не задаст. Северина направилась к Ульрику и решила рубануть с плеча.
– Отдашь Длиннозубу, – эльфийка передала Ульрику сверток и свой кошель. – Это тоже, – Северина достала меч из ножен. – Дезертирую, – коротко бросила эльфийка и ушла.
Путь был намечен. Мертвецы. Север. Туда эльфийка и направилась, продираясь через леса срезая путь по дорогам.

- Да.

Кнагл-Нагл достал из рюкзака жрицы ее одежду и положил перед собой. Очень много сомнений было насчет кольчуги оставить или снять. Тяжелая кольчуга должна была дольше сохранять холод. Кнагл-Нагл решил оставить кольчугу. Орудуя ножом, кобольд разрезал одежду на отрезки. Кнагл-Нагл недовольно цокнул языком от недостатка ткани. Сбросив свой жакет, кобольд пустил тот тоже на лоскуты.

— Мне бы еще немного ткани нужно закрыть все тело, — по мере своих сил кобольд начал заматывать тело. — Нужен сам лед Айвор, неважно как он получен. Лед не исчезнет мгновенно что-то должно остаться. Я не сведущ в такой магии, но могу увеличить крупицы льда. Но без алхимической соли это почти бесполезно.

— Уж больно странная агония? Да и название для вина странное Шато-де-Шуэтт. Впервые слышу самое похожее, что я знаю из вин это Шато дэ Шатанье. Шато-де-Шуэтт впервые слышу. Может хорошее? Что думаешь, Фрида сжигаем труп? Наааааа зачем я вспомнил про вино ааааа.

Поняв, что бой закончен, и ожившие доспехи более не представляют угрозы, ящер осмотрелся. Кто-то уже во всю обыскивал залу, а кто-то поминал погибшую смертью храбрых Хорниферу. Ящер решил не стоять в стороне.
–"Fffffffffff",–Траурно прошипел он, выказывая своё уважение.

-Джек, не стучи, пожалуйста, топором по Болеку, ты можешь ненароком его помять, а я не знаю сможем ли мы найти ремонтную мастерскую тут.
Ящер осмотрел Болека, пытаясь понять, что это за зверь такой, и с чем его едят. Не ящер, к сожалению, но в бою пригодится.
–Х'роший Болек. Будеш-ш-шь Джизоху др-р-ругом, будем демонов вмес-с-сте рубать!–Сказал ящер, похлопав легонько Болека по плечу по-дружески.

"Да, это похоже на план. Даже больше, чем всё, что мы делали до этого"- сказал Бакареш сам себе, закончив осматривать поле битвы. Жрица лежала, не подавая признаков жизни, рядом с ней, светя грустными мордахами, толпились сопартийцы. Вывод был прост и банален: Джизох переборщил с силой, дружески хлопая девушку по плечу. Надо это запомнить, и не пытаться играть с ним в кулачки. Меч за поясом с самого знакомства со жрицей привлекал внимание Бакареша своей причудливой формой и непонятными материалами. В другой ситуации он бы просто растолкал товарищей и без вспышки совести присвоил и запремеченную вещичку и кошелёк. Но не сейчас. Сейчас его привлекло нечто другое. Нечто, в чём натренированное нутро аасимара учуяло большую выгоду.
Вспышка божественного света, и златоглазый здоровяк уже парит над землёй, размахивая сияющими в цвет его глаз крыльями. Следующее мгновение, и Бакареш, совершив грациозный оборот в воздухе, скрылся где-то за вторым ярусом арены в трещине посыпавшегося потолка.

Добравшись, наконец, к воротам, Борк быстро огляделся, оценивая ситуацию, и крикнул Фриде с Кнаглом:
- Тащите ее за ворота!
Сам следопыт ухватил свободной рукой ногу Хорнеферу и потащил, стараясь укрыться за створкой ворот от опасности. Когда Следопыт подходил к воротам он почувствовал, что ящер пытался вылечить жрицу, но, судя по всему у него ничего не вышло. Борк не стал повторять ошибку ящера и оттащив жрицу за створку склонился над той в попытке понять причину неудачи ящера.
Бегло осмотрев и ощупав раны, следопыт заметил странности. Тело жрицы отличалось, и существовало по другим законам, нежели у обычных смертных. Озарение мелькнуло в мозгу Борка и он все понял. И почему лечение ящера не сработало, и почему не помогли попытки всех остальных, включая его собственную, оказать жрице помощь.
Быстро прикинув возможные варианты, Борк содрал со своей свежей глубокой царапины на руке импровизированный бинт и ковырнув ее пальцем так, чтобы начала сочиться кровь, склонился над жрицей, закрывая спиной и плащом ее от остальных. Следопыт раскрыл жрице рот и поднес к нему руку с раной так, чтобы алые капли попали в глотку.

Варвар понял с первого взгляда понял что ящер уже пришёл в себя и занят, вместе с остальными вокруг, спасением жрицы, распластанной на полу словно бездыханный труп. В таком случае Каргал смело бросился вперед, на врага. Нужно было как можно скорее предотвратить новые атаки заклинаниями подчинения!

С разгону врезавшись в силовое поле дварф зарычал, словно муха попавшая в паутину, если конечно предположить что мухи могли рычать как дикие пещерные львы. "Думаете такая слабая магия меня удержит? Наивные..." – подумал в своем сердце Каргал вкладывая все силы в руки, чтобы сокрушить преграду двуручником!

Но в какой-то неуловимый момент выражение написанное на лице дварфа изменилось и его сердце пропустило удар...

–Х'c-c-c-cпаде, что я пр-р-р-р'п'стил?–Пробухтел Джизох, придя в себя посреди кровавой бойни(Такое с ящперами из Варгумкаар происходит постоянно, по этому они уже не удивляются). Завидев лежащую у него под ногами жрицу, Шоз-Анакх вновь недовольно прошипел.–Р'з-з-злеглис-с-сь тута, прям на полу. Не г'гьенично!
С этими словами он влил немного магии в Хорниферу, приводя её в чувство.
Меж тем, бои были в самом разгаре. Однако все попытки ящера с криком "Шоооооооз Анакхинс!" влететь в битву встретили некоторое магическое сопротивление. Они же, в свою очередь, встретили некоторое недовольное ящериное шипение.

— Как она Фрида выглядит хренова. Я не врач, но давай так, — Кнагл-Нагл достал бурдюк и плеснул на лицо жрице немного воды. Подъем мать твою я не разрешал дохнуть. Подъем раздери тебя змей.

Кнагл-Нагл шелка пальцами возле уха жрицы чтобы, наверное, привести ее в чувство. Временами он открывал левый глаз Хорниферу проверяя, есть ли эффект. Логика была проста, душа увидит издевательства над своим трупом и в порыве ярости вернется, чтобы навешать кобольду люлей. Проблема была только в том, что Кнагл-Нагл не шаман и никогда им не был, так что его ритуал был идеальным. Да и, по сути, он работал себе в убыток, так что не слишком сильно бы расстроился, если бы не справился со своей задачей.

— Черт подери.

Кнагл-Нагл не успел опомниться, как Джизох опять нанес удар жрице. Все мы иногда немножко сходим с ума, но ящер видать совсем поехал крышей. «Лихорадка значит, мы можем бросить его в изолятор либо пустить ему кровь». Черт знает, откуда у кобольда была эта формулировка в голове, однако поступать иначе кобольд не собирался. Изолировать Джизоха не получиться, а значит исход очевиден. Пробежав вперед кобольд сделал выстрел в ящера.

Лёгкий поток ветра приободрил шагающего дворфа. От потока свежего и неожиданно прохладного воздуха по коже вслед за ветерком пробежала волна мурашек. Хоть какое-то разнообразие этому пеклу, которое преследовало Бьёрнвулда уже неделю. Он шёл. Куда? Зачем? Это было вторичным. Где-то внутри его каменного, как его предки и его боги, сердца бился в истерике маленький ребёнок. Ребёнок, у которого забрали игрушку, к которой он привязался. Молотобоец прекрасно это осознавал, поэтому он шёл. Шёл в ливни, шёл в солнцепёк, шёл в пыльную бурю. Дворф был уверен, что тяготы физические изничтожат тяготы ментальные. Поэтому он шёл. Если бы у него спросили, что случилось, если бы дословно угадали, что его гложет, и из-за какой игрушки рыдает этот ребёнок, даже если бы прочитали мысли, Бьёрнвулд никогда бы этого не признал. Даже в самый тяжёлый момент он сожмёт кулаки до побеления костяшек, наполнит свой взор и улыбку непроглядной завесой радости и убедительно ответит, что всё в порядке, и единственное что доставляет ему дискомфорт - это сломанное в битве двадцать лет назад бедро. Он шёл и вот он пришёл.
Бьёрнвулд увидел таверну. Пора подкрепиться - урчанием подсказал ему желудок. Молотобоец открыл двери таверны, и его сразу окутала знакомая атмосфера, которая не может быть неприятной. Запах свежей пищи и напитков, бард поющий не то для увеселения публики, не то для хвастовства, фокусник, показывающий трюки с белками. Таверны всегда были тем оплотом, где можно опустить щит, расслабить тело и душу, Бьёрнвулд так считал. Поставив два стула друг на друга, дворф взобрался к стойке, заказал кружку холодного эля и гренок и окинул взглядом таверну. Его привлёк седой мужчина, к которому подходили и уходили довольно разношёрстные персонажи. Слух паладина уловил ключевые слова из речей каждого из них "Экспедиция" "Раскопки" "Награда". Интуиция подавала громкие сигналы, хорошие или тревожные, дворф ещё не определил, но игнорировать эти сигналы было нельзя.
  Седой старикан в неприметной таверне богами забытой деревушки ищет сорвиголов для экспедиции в какие-то руины, обещая золотые горы. "Дежавю" - подумал дворф, но всё же подошел. Он искал испытаний для себя, испытаний что заставят его мозг отвлечься, ему нужна была новая игрушка, чтобы успокоить ребёнка внутри его каменного сердца.
"Моё имя Бьёрнвулд. Я конечно не историк, и не учёный. А про руины почти ничего не знаю, но знаю что в руинах водятся волки, или кто похуже, тоже желающий отведать нежного мясца исследователей" - сразу перешёл к делу дворф -"я же могу сделать так, чтобы такие создания держались от вас подальше. Не бесплатно разумеется."

- А я говорил! - взревел Вильгельм, когда "Яна" скрылась в портале. - Я говорил, что с ней что-то не чисто!
Волшебник даже не успел никак среагировать на внезапное преображение и исчезновение псевдо дамы в беде.
Он повернулся к Борку.
- Сударь, отдаю вам должное, вы явно гораздо умнее, чем у думал о вас не так давно. Трудно сказать, насколько, но умнее, моё почтение.
Когда все дружно юркнули в портал, Вильгельм лишь вздохнул, и прошипел сквозь зубы:
- Да что б вам не сиделось спокойно! Ну избавились от одной беды, зачем за ней следом мчаться?!
Но, невзирая на своё недовольство, он отправился следом за остальными.
Открывшаяся ему картина поразила волшебника.
- Однако, - только и смог сказать он. - Господа, мне сдаётся, мы просовываем свою шею в петлю, свитую из не одного десятка магических тайн и могущественных секретов! Одна беда, позвонки она нам сломает и задушит ровно так же быстро, как верёвка из обычной пеньки...
Вдоволь налюбовавшись колонами, Вильгельм направился к остальным приключенцам, которые что-то горячо обсуждали.
- Господа! И дамы, разумеется, я... - волшебник прервался, обратив внимание на маленького кобольда, что-то нежно и с эротичными придыханиями шептавшего каменной гаргулье. - Я хотел спросить, с ним всё ли впорядке? И вообще, какой план действий? Я краем уха слышал о том, что, возможно, все похищенные дети уже давно обращены в руттеркинов и прочих химер. И склонен с этим согласиться. Впредь предлагаю всех незнакомцев сначала подвергать абсолютной аннигиляции, а разбираться уже после.
Вдруг он заметил, что один из его коллег, - кажется, Айвор? - был явно в оцепенении. Он буквально вцепился в некую сияющую сферу явно магической природы.
- Сударь, с вами всё в порядке? Эй!
Но в порядке с ним ничего не было. Вильгельм присмотрелся к сфере внимательнее, в том числе магическим зрением, чтобы понять, насколько всё плохо, и как можно ему помочь.

Перед глазами кобольда предстало удивительное зрелище огромный камень, горгульи и Бакареш. Полностью голый бард по виду сошёл с ума пару часов назад. Кобольд, увидев полумертвого барда, быстро подбежал к нему, чтобы проверить его состояние. Кобольд показал барду два пальца. На этом познания в медицине у Кнагл-Нагла закончились. Осталось только мотивировать Бакареша правильными словами не помирать раньше времени.

— Ох, черт Бакареш ты живой? Сколько пальцев видишь? Кто ж тебя так отделал? Пожалуйста, скажи, что это было толпа полуголых баб, хотя можешь не говорить. Я буду требовать, чтоб на могильном камне так и написали. А нет, не так. Живи, а то напишу на могильном камне, что ты помер от кровавого поноса. Я напишу не сомневайся. Он сдох от разрыва задницы кровавым поносом, — восторженно произнес кобольд. — И большими буквами подпишу Бакареш.

Кобольд осматривал, барда несмотря на тот факт, что пару минут назад человек оказался замаскированным монстром. Разбросанные вещи наталкивали на плохие мысли. Здесь явно была неслабая заварушка. Оценив состояние Бакареша, Кнагл-Нагл поспешил расспросить барда о том, что случилось. Однако нервы потихоньку сдавали. Кобольд вынул нож, чтобы хоть как-то обезопасить себя от неизвестной опасности.

— Так что случилось? — нервно спросил кобольд, сжимая в руке нож.

Тьфу-ты...
Ящер недовольно прошипел. А ведь говорила, говорила ему его тётка Сара, что таки не стоит доверять тому, у кого нет либо чешуи, либо четырёх конечностей ровно: либо то будет змея, либо то будет не ящер, либо то будет ящер-калека, а ящер-калека не стал бы калекой, будь в нём достаточно мудрости, чтобы его-таки могли слушать другие ящеры!
–Опять девчонку ис-с-с-скать... Ш-ш-ш'рш-ше ля ф-ф-фам!–Ни то ящер выругался, ни то это было на акван или даже драконьем(Что маловероятно), но прозвучало последнее выражение едва ли не как приказ.

- Вещи и одежду тут складывайте, - указал он на лавочку и сглотнул, - Я пока ладошки разотру, чтобы не холодно было.
Ящер наспех осмотрел себя и прислушался ко внутренним ощущениям, пытаясь понять, не подхватил ли он чего не то. Меж тем, вердикт старикану был однозначен:
–Одеж-ж-жду я не дам. А вот кож-ж-жу с-с-сп'стить могу. З-з-за т'кие ш-ш-ш'точки...

Отдыхал Каргал надо сказать беззаботно, на столешнице, которую превратил в плот. Так что когда в какой-то момент вода заколыхалась под его "кроватью" варвар всхрюкнул и подложил под голову другой кулачище. Но это было поначалу, а потом кто-то завыл и застонал словно бы напевая что-то так что бедняге дварфу начал сниться кошмар. В какой-то момент Каргал вскочил дико озираясь и только тогда углядел подозрительную жрицу что-то крулыкающую на эльфийском, о боги и предки! Варвар схватился за голову прикрывая уши.

Но в общем и целом отдых пошел Каргалу на пользу, рана на спине промытая перед сном уже не так болела и обещала затянуться, а настрой стал более добродушным. "Подиж ты, никто даже прирезать не пытался во сне!" – почесав бороду удивлённо решил варвар.

– Эй, чародей. Где там твоя бумажка? Я ащё не подписывал, – дварф с удивлением глянул на воду под ногами, но твёрдо пошёл к Эрки на встречу в прямом и переносном смысле. – Оно, с золотом лучше чем без него. – заключил он разминая пальцы, чтобы не ударить в грязь лицом и нацарапать свой псевдоним под подписями остальных.

Джизох всё это время лежал и слушал. Лежал и слушал. Виделось всё это ему так: старик наобещал золотых гор тем человекам, которые пришли с ним. Они уже размечтались о молочных реках и кисельных берегах, о золоченых дворцах и воронёных кобылах, как внезапно откуда-то снизу прорезался грубый голос Каргала, бросивший на эти грёзы горсть сомнения. А покуда уже картина, как они на собственных фрегатах плывут куда-то в закат у них уже была выстроена, здоровое подозрение и недоверие Каргала было ими встречено в штыки.
– Много угр-р-р'жаешь, человечек.–Зевнул Шоз-Анакх в ответ на угрозы ни то Борка, ни то Эрки.–Отк'да нам з-з-знать, что когда мы выберемс-с-ся ты не сдаш-шь нас стр'же, или не будеш-шь пытатьс-ся натр-р-р'вить друг на друга? Уж-ж-же угр'жаешь моим напарникам, уж-ж-же защищаешься. Боиш-ш-шься не оправдать надеж-жд св'его хозяина? Или ж-же ты паникуеш=шь, п'што ты пойман з-за руку, как деш-ш-шёвка, ты деш-ш'вый вор, и, главное, лжец? Деш-ш-ш'вка? ты деш-ш'вый подлец? Ты – деш-ш-ш'вка, и именно по этому так обоз-з-злился на Рыж-ж-ж'го Кренделя?
Процитировав одного из наиболее почитаемых Джизохом рептилоидов с заметным изменение в интонировании, Джизох, наконец, отомкнул глаза и взглянул на Эрки:
–Ес-с-сли ты не д'шёвка, то п'ши рас-спис-ску! На нас-с-с четверых, и на ос-с-ст'льных восемь – вс-с-сем по т'счи золотых, и Яне дз-зенег каких-нибудь и шоколадку!

— Ха-ха. Ты, несомненно, прав Борк. Пусть так и будет. От крови нож не заржавеет.
Кобольд прилег обратно на стол. Вальяжно расположившись, кобольд поковырялся в сумке и достал бурдюк с водой. Сделав пару глотков, кобольд убрал бурдюк обратно.
— Я лишь стараюсь быть тем, кем хочу быть, а ради этого не грех и помереть.


Кстати, кто-​нибудь знает,что такое копейки?
— Копейки? Ну, маленькие копья. Ну, а вставить… так куда получиться хахаха...Надо было взять пару бутылок вина с собой. Мне становиться стыдно за свои шутки. Скорей бы напиться…

Деньги не были большой проблемой - отец ежемесячно перечислял на счёт в банке некую сумму. Она была довольно скромной, но и запросы Джонатана не отличались размахом. То есть "тысяча золотых" звучало довольно внушительно, но толку? Хотел бы денег - пылился бы в одной из отцовских контор, а не прекрасно проводил время в этих роскошных развалинах. С другой стороны, всё равно уже внутри, почему бы и не подписаться. К тому же все эти захолустные барончики обычно очень уж сильно пекутся о своих земельных заплатках и о том, чему не повезло на них оказаться.
Джон уже было собрался подняться и черкануть свои завитушки на пергаменте, когда услышал ужасное:
составить карту и план научной экспедиции, собрать образцы и доставить их в гильдию магов в Грепте.
Передать всю информацию этим высокомерным тупым криворуким грептским макакам? Да лучше собрать в кучу все находки и заплатить эту тысячу Вильгельму, чтобы тот обратил всё в пепел.
Со стороны отдыхающего чародея донеслось сердитое сопение, и он перевернулся на другой бок.

Каргал лишь покачал головой оглядывая кучу отдыхающих приключенцев. Его окружали только безрассудные храбрецы. Они даже были согласны проснуться под водой лишь бы иметь сила на будущие подвиги! Разгладив бороду и глянув строго на затеявших какую-то странную историю ящеролюда и девушку похожую на следопыта(вроде её звали Фрида?), дварф пожал плечами. Что ж пока ему следовало бы заняться некоторыми приготовлениями...

Варвар принялся двигать стол, чтобы составить его ко второму найденному им неподалеку. Производя огромный шум и скрип, он состыковал два предмета мебели, насвистывая простенький мотивчик. Каргал решил построить корабль! Хотя скорее вам стоило назвать его плотом. Ударом кулака разломав напрочь один из стульев, варвар принялся крепить столешницы между собой с помощью кусков дерева, которые он прочно прибивал дротиками словно гвоздями. Бам! Дротик пробил столешницу насквозь, когда невозмутимый бородач посильнее ударил обухом топорика в своих руках. Наклонившись Каргал предпочел парой ударов загнуть высунувшийся наконечник, чтобы вся конструкция не развалилась потом, а наоборот держалась крепко. Он не волновался, что может потревожить отдыхавших — такие закаленные герои наверняка привычны к любому шуму, размышлял он.

Наконец, израсходовав все дротики он огляделся и решив сделать небольшой перерыв двинулся к погибшей девушке на центральном возвышении. Та уже давно лежала в неудобной позе без движения на ступенях лестницы, рядом валялось её оружие и поверженный враг представлявший отвратительную кучу.
– Достойная смерть! – уважительно кивнул дварф и склонился над ней, чтобы пощупать пульс на шее. В конце концов, он мог и ошибаться. Было бы неудобно забирать вещи у впавшего в кому боевого товарища. Хм.

"Убив дракона сам станешь драконом" – именно этой логикой руководствовался Джизох, с рыком нанося очередной мощный удар в огромное чудище. Конечно, ящер не учёл важного фактора: вряд ли чудище было драконом. Меж тем, сразить его, пусть и не один на один, было бы для него не слабым успехом. В Варгумкаар почётно не избегать испытаний, и конкретно это было в данной ситуации избегать плохо. В конце концов, он был не один, а покуда так, то и многофутовое чудище было ему на зубок.
На топорок.
Джек вонзил свой топор в спину чудища и, резко дёрнув на себя, подтянулся, запрыгивая противнику на спину. Бегать по врагам, чтобы добраться до их головы, Шоз-Анакху уже приходилось тем вечером, по этому несколько шагов вдоль супостатова позвоночника ящер сделал весьма привычно. Оказавшисл у основания шеи монстра, следопыт крепко обхватил его шею обеими лапищами.
–Было бы время – я бы тебя так отделал, что даже в адский котёл ты бы без пандусов не забрался!–Прорычал на драконьем Джизох, беря замах топором.
Топор по широкой дуге справа-налево обогнул шею монстра и, на манер крюка-кошки, зацепившейся за периллу моста, вцепился "Пяткой" лезвия в её основания. Опять-таки, Будь у Джека время, он бы просто задушил монстра: своим приёмом он полностью обхватил вооружённой рукой его шею. Но так уж вышло, что работы для него было в избытке.
Посему он просто покрепче закрепил "Пятку" своего оружия под кожей монстра и дёрнул обратно, справа-налево, распарывая(Фактически раздирая) кожу склизкой твари и вместе с ней падая на пол, в лужу её крови.

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Вы не можете просматривать этот пост!

Бакареш открыл глаза и увидел уже привычную бурную стойку в рагромленной таверне. Он задремал, что не удивительно, после такого количества алкоголя и бессонной ночи. Аасимар не знал, сколько времени он спал, но видел, что в таверне все те же лица.
Чтобы собрать мысли в кучу, бард достал лютню и начал ритмично перебирать струны
Жил-был на Севере доблестный ярл, Торкель Горелая Жопа
В выпивке рьян и в сражениях яр, Торкель Горелая Жопа,
Но недостаток его главный был В том, что пукан его вечно бобмил,
Очень насмешек чужих не любил Торкель Горелая Жопа.
Если в бою насмехались враги Над ярлом Горелою Жопой,
Жарко всем было средь лютой пурги Рядом с Горелою Жопой
Во фьордах студёных, средь северных скал Огненный шторм драккары сметал,
Если с похмелья сердитым бывал Торкель Горелая Жопа. Раз пошутил скальд на пиру Над ярлом Горелою Жопой,
Так полыхнула - ей-ей, не вру, Ярла горелая жопа.
Долго чертог деревянный горел, В прах обратилось множество тел,
Больше никто насмехаться не смел Над ярлом Горелою Жопой

Закончив выступление, бард полностью собрался с мыслями и даже кажется посвежел. Он видел, как его друг-кобольд и эльф суетятся возле трупа ХЗЧ-1, и тут же он заметил, что никому нет дела до кучи мяса и железа, которая прошлым вечером называла себя Бари. Бакареш неспешно подошёл к останкам и осмотрел их. "Арбалет? Хорошая штука. Пригодится" - подумал бард, вспомнив как ловко такой же штукой Кнагл поразил чудовище. "Золото - ещё лучше. Трупы редко ходят по магазинам, а ещё реже нуждаются в выпивке, в отличии от меня" размышлял Бакареш

Борк поднялся с лавки и приблизившись, склонился над грамотой. С каждой новой строчкой следопыт все большехмурился, хотя казалось, что уже и некуда хмурится еще больше. Пробежав глазами подобие контракта Борк совсем не спешил ставить свое имя и подпись. Вернувшись к лавке он уселся обратно и заговорил:
- Для начала спрошу о печати. Она сломона. Не здесь. Как нам удостоверится, что документ подлинный?
Следопыт загнул большой палец на выставленной в сторону старика пятерне и продолжил:
- В контракте нет условия о дополнительном вознаграждении за добычу. Там вообще нет условия про найденные трофеи. Есть лишь размытое "пробы"? Что за пробы такие и входит ли в их число золото, или иные ценности, а если нет, чьи трофеи?
Борк загнул мизинец.
- в контрате нет ни слова о сроках мероприятия. Я не намерен шарахаться по подземелью месяцами за жалкие 500 золотых.
Безымянный палец на пятерне следопыта загнулся, оставив расправлеными лишь два оставшихся.
- В контракте не указано, что нас ждет, если ты, уважаемый, отойдешь в мир иной, подскользнувшись на ступеньке.
Указательный палец присоединился к остальным, и на пятерне следопыта гордо, в одиночестве, остался отогнутым лишь один палец. Борк посмотрел на Эрки, потом на палец и вопросительно поднял бровь, явно ожидая ответов.

Совершенно безмятежный и окрылённый предстоящим путешествием, старик с нескрываемой радостью вышагивал по улицам Берена, направляясь в таверну с важным поручением. Барон поручил ему нанять авантюристов для вылазки в руины.
Старик с наслаждением втянул носом свежий утренний воздух, затем разбежался и прыгнул в лужу. Плюх! Брызги, хохоча вместе с ним разлетелись в стороны. Плюх! Ещё партия бравых захватчиков сухих мест на сапогах и плаще старины Эрки!
- Эх! Люблю запах приключений по утрам! - бодро воскликнул старик подставляя бородатое лицо рассветному солнцу, - Йеха!
Эрки, несмотря на свой довольно почтенный возраст чувствовал себя максимум на шестнадцать, как телом, так и духом. И это его бодрило не меньше, чем мысли о предстоящей вылазке в страшно интересное место!
А вот и таверна показалась. «Рыжий Крендель». Да! Из этого местечка Эрки ни раз, и даже и ни два, выползал буквально на карачках, будучи дичайше пьян. В слюни, в сопли. Боги милостивые, да его рука до сих пор помнит упругую как предел мечтаний сочную грудь Маришки!
Старикан расплылся в глупой улыбке, правда почти сразу погрустнел — ногу Маришки он тоже запомнил надолго. Вернее, запомнил его пах. Дед поморщился и незаметно, как ему казалось, засунул руку в штаны, дабы потереть занывшее хозяйство.
И тут внезапно к нему подлетел какой-то хмурый тип, который корчил на своём, как показалось старику, щербатом лице нечто вроде улыбки. Эрки, признаться, совсем не ожидал такого резкого вторжения в своё личное пространство, а потому от неожиданности так и застыл с рукой в штанах.
Мир тебе, добрый человек! Позволь, господин хороший, я покажу тебе более достойное заведение! Я, видишь ли, не завтракал. Прошу смиренно составить мне компанию. Я угощаю!
Старик попытался аккуратно отвернутся, дабы вытащить руку из штанов, но тут, как назло, из таверны посыпал народ!
- Да тьфу ты, сиплый гоблин, - проворчал Эрки себе под нос и вытащил наконец руку, после чего повернулся к мужику, - А ты кто вообще, имя у тебя есть, чи нет? Иль ты всех кого не попадя булочками угощаешь?
Потом Эрки горделиво распрямился.
- Я, вообще-то по важным делам тут, - громко заметил он, - Так что, если ты не один из авантюристов, то...
Конечно же Эрки знал, что это один из авантюристов. Явно приезжий, явно лобызит, и явно хочет денег. Десять из десяти!
- То не трать моё время, щербатик, я тут мир спасти должен!
Затем старик оглянулся на вышедших из таверны кобольда, аасимара Да! Да! Эрки мысленно ликовал, пытаясь сохранить кирпичную консистенцию у своего лица. Именно на такой странный и разношёрстный отряд он и надеялся. Что же, пора к делу.
Эрки устремился в таверну, в который скрылась его личная гвардия чудиков.

Чудище вцепилось в вожделенную плоть. Пульсация тепла манила и сводила тварь с ума. Жертва не сопротивлялась. Тварь вонзилась, разорвала кожу и принялась поглощать сладкую кровь. Чтобы жертва не умерла сразу, тварь впрыснула яд из слюны парализуя и маскируя боль. Зачем убивать сразу? Урча и содрогаясь в сладкой конвульсии, чудище захлебывалось кровью, высасывая драгоценную жизнь из жертвы каплю за каплей.
Внезапно непроглядной темноты небо обрушилось на тварь. Без всяких причин небеса рухнули, и тварь даже не успела понять то умерла, что оказалась сплющена непосильным весом, титанической силой, способной вмиг лишить жизни.
Следопыт дернулся во сне, и умащиваясь поудобнее, перевернулся на другой бок, сам того не ведая, придавив тем самым наглого постельного клопа.

"Без сомнений!" - ответил Бакареш трактирщику, отпнув челюсть существа - "Отправилось в ту бездну, из которой вылезло. А этом городишке есть алхимик? Колдун? Просто странный тип, который отвалит гору монет за эту смердящую тушу?" Бакареш вытер рапиру об то, что когда-то было штанами Барериса и вернул её в ножны. "И налей своим спасителям самой крепкой бормотухи, что есть в этой таверне, да побольше" - аасимар поднял стул и уселся на него в ожидании выпивки, осматривая свою лютню. И уже через пару мгновений из-под его пальцев полилась мелодия, а остывающее поле битвы наполнило пение
"Грозный варвар джи джи арнульф,
Хитроумный и свирепый, был грозою всех морей.
На пиру он пил не пиво, и не брагу пил из рога.
Пил жестокий Джи Джи Арнульф слёзы вдов и матерей.

Его родокки боялись, с ним ветиры не дружили,
Сараниды убегали, с поля боя наутёк.
Он ругался и бранился, вёл себя он непотребно,
И сражался не по чести, кровожаден и жесток.

Знал в бою приём секретный, что ему открыл не Один,
А коварный злобный Локи рассказал ему о том.
Он сражался не секирой, не копьём и не кинжалом,
Он в разгар свирепой сечи во врага кидал говном."

Вы не можете просматривать этот пост!

- Чего?! - взревел Гийом, переполняемый гневом. Виданное ли дело, чтобы какая-то дворовая девка поднимала руку на благородного человека, пускай и бастарда. По хорошему за такую дерзость следовало передать её в руки властей, да те отрубили её кисть или по крайней мере прилюдно высекли. Но рыцарь не был намерен омрачать своё прибытие излишнем кровопролитием, так что пока предпочёл действовать словами.

Решительно двинувшись к Брутеру, мужчина смерил его взглядом, - Я значит, по зову долга, соизволил посетить ваш вшивый городишко. Готов рисковать ради вас всех жизнью, - всё больше распалялся Гийом, - А вы так?! Неслыханная наглость! - протяжно сказал воин, качая головой, - Ты хоть знаешь, кто я такой?! Кто дал твоей девке право поднимать на меня руку?! - продолжал напирать бастрад, - А коли это твоя дочь и ты не желаешь, чтоб её хватали, дак какого дьявола, душа ты торгашеская, в зал то её гонишь? Была же тут одна, смуглая... - Гийом ещё раз оглядел кабак, - Родную дочь... а всё ради денег...

Видя, что мелкий шнырь уселся за столик к какому-то типу, Сэм вздохнул. Скучная таверна, вот в Клифтоне непременно в кабаке была бы уже драка, ведь сидит он за столиком уже минут десять, столько кругом разношерстной публики и все мирно беседуют. Солдат, пьяно ввалившийся в таверну несколько насторожил Сэма, но он прошел мимо, следуя зову зеленого змия и не обратив на полуэльфа ровно никакого внимания.
Прислушиваясь к разговорам, Хокинс вдруг услышал сладкие для его ушей речи. Решительно поднявшись, он направился к сидевшей неподалеку парочке волшебствующих личностей. Кашлянув, он обратился к Вильгельму и Айвору:
- Простите за наглость, господа хорошие! Но кто-то из вас тут произнес прекраснейшее слово... "Экспедиция". Если вы намерены организовать поход в заброшенный храм в разломе, то я в деле!
Сэм радостно улыбался, сияя от самой идей "поймать приключений на свою за.. душу".

Гийом стоял в переулке подле кабака и слегка пошатывался. Упершись одной рукой о стену, другой он придерживал штаны с подолом кольчуги и мочился на землю. Брутер, этот рыжий хорёк, явно разбавлял пиво водой. Последние несколько кружек пива, заказанных в "Кренделе", лишь наполняли желудок рыцаря, отчего он уже пятый раз за день был вынужден мотаться на улицу. Голова же его оставалась светлой. Относительно.

- По хорошему, следовало бы подать жалобу на этого трактирщика, - думал ратник, борясь с ремнём, - Да только толку от этого? Готов поклясться, местный градоначальник в сговоре с Брутером. Точно в доле. Иначе стал бы он назначать местом сбора "Крендель". Сраные торгаши, что с них взять... А этот, подижь ты, ещё барон, а туда же!

Гийом прибыл в Берен пару дней назад и с тех пор жил и столовался в "Рыжем Кренделе", тщетно дожидаясь встречи с градоначальником. В какой-то момент он даже подумал что никакого пропавшего мальчика и нету, а всё это хитрый план кабатчика и барона по отъёму денег у честных людей. Но бастард отказывался верить в такую подлость от благородного человека и посему продолжал смиренно ждать. Да и не было у него особо другого выхода. С месяц тому назад, во время очередного контракта, грифон разорвал бедного Грома пополам. Вырученных денег Гийому едва хватило залечить свои раны и починить кольчугу, куда уж там коня покупать. Рыцарь без коня... С тех пор он шатался по окрестным сёлам и городам, перебиваясь мелкими контрактами, денег от которых едва хватало на пропитание. И тут весть о развалинах подле Берена разлетелась по округе как пожар. Это был его шанс.

Наконец совладав с ремнём, воин потащился обратной в корчму. Он выругался, когда капля дождя, сорвавшись с крыши, попала ему на макушку, отворил дверь "Кренделя" и на минуту опешил... Гийом был готов поклясться, что когда он выходил по нужде, в трактире была жалкая кучка пьяниц в компании какого-то здоровяка, который травил скабрезные шутки и не переставая ржал. Теперь же в заведении яблоку негде было упасть - куда не глянь, всюду толпились люди и нелюди. Рыцарь кажется даже видел здоровую двуногую ящерицу. Быть может Брутер всё таки и не разбавляет своё пиво.

Поморщившись, мужчина двинулся к своему месту возле барной стойки, игнорируя шум. Кажется подавальщица тоже сменилась - та была смуглой, а эта бледная как смерть, да ещё с тёмными волосами. Одним богам было известно, когда соизволит явиться барон, так что, по хорошему, следовало бы подкрепиться.

- Эй, девка, - махнул он рукой, подзывая служанку к себе - Господин желает отобедать. Вели подать похлёбки, хлеба, да каши с салом. И пива кувшин. Тёмного. Только гляди, чтоб без фокусов, - погрозил он девушке пальцем, вспомнив о скверном качестве местной выпивки, - Ну, пошла, - Гийом слегка шлёпнул девицу по заду.

Когда дверь за последним из вновь прибывших авантюристов закрылась, и лучик света из дверного проема истаял, утонув в серой пелене бушующего ливня, Борк пробормотал про себя:
- Десятый, уже, значит.
Ливень испортил вербовку, весьма денежная и не пыльная работенка могла ускользнуть, отчего настроение Борка испортилось до крайности. Казалось бы - обычное дело - дождь, но поди ж ты. Вербовщик не соизволил промочить штанишки, и принял волевое решение появиться позже, уже в "Ржавом кренделе". Так, по крайней мере сообщили мальчишки посыльные, которым Борк не очень-то доверял. Точно он знал лишь, что награды не хватит на всех желающих. Будет очень обидно лишиться денег из-за погодной прихоти и собственной изнеженности, прошляпив вербовщика.
Следопыт наблюдал за толпой народа, размываемой потоками ливня с площади по домам и забегаловкам, устроившись на чердаке дома напротив названного "Кренделя". Ану как вербовщик все таки соизволит явиться, но зайдет не в эту таверну. Или вообще не зайдет. Борк не собирался пускать дело на самотек и ждать у моря погоды.
"Ржавый крендель" был набит битком. Борку не очень хотелось толпиться в переполненном трактире без надобности, тем более, что судя по шуму и гаму, отзвуки которого не мог заглушить даже шум ливня, пьяная потасовка новичков с завсегдатаями не за горами. А вот снятый следопытом на постой чердак предлагал уединение, отличный обзор на площадь, и возможность вовремя среагировать на вербовщика, оставив с носом заливающих за воротник конкурентов.

– Ох хвостом тя по голове!, – выругался кобольд и занырнул в глубь таверны скользя между посетителями.

Проскакивая между ног посетителей, коротышка поспешил достать кинжал из-за ножен. Увальни в тавернах уже под градусом пришибут и не заметят. Природная чуйка требовала продуманного плана побега, а сбежать из таверны можно было только через вход туда он и побежал. Коротышке не удалось сбежать, и он остановился в паре столиков от выхода. «Сегодня буду бит» решил для себя кобольд и поспешил спрятаться за спиной одно из авантюристов.

– Ток не по лицу шекки, цена за побитого артиста падает в два раза, – проскрежетал кобольд, прячась за одним из посетителей. – Шекки я артист, а не крыса, – проговорил кобольд. – Вот держи монетку ток не двигайся, а то мне врежут, размажу и разрежут и поминай, как звали, – произнёс кобольд и протянул золотую монетку своему живому двухметровому щиту.

Щит был огромен и уже подвыпивший, но на удивление ловко просачивался между людьми. Заприметив характерный отпечаток ладони на лице своего щита, кобольд решил, что с ним он найдет общий язык. К том уже кубок в его руках явно был на половину пуст, а коротышка не прочь наполнить его хорошим винцом или тем на что денег хватит.

– Чего желаешь выпить? Я в долгу не останусь, раскошелюсь нам на выпивку, – обратился кобольд к авантюристу служащему ему щитом.

Немилосердный дождь доконал Вильгельма. Закутавшись в плащ, он поспешил покинуть заливаемые холодными струями улицы. К несчастью, единственным пригодным для укрытия от дождя пристанищем была убогая таверна, в которую уже прыснули все толпившиеся на улице зеваки.
- Чёртова погода, - проворчал он, проталкиваясь к дверям мимо двух крестьян.
С него капало, за несчастных пять минут, что он успел провести под дождём, Вильгельм промок до нитки. Волшебник с тоской оглядел убранство заведения, и не без удовольствия отметил, что у очага, в котором весело плясал милый его сердцу огонь, ещё было достаточно места. Он уверенным шагом двинулся к своей цели, на ходу снимая плащ. Краем глаза заметив кого-то из прислуги, - по крайней мере, так подумал Вильгельм о девчонке что-то лопотавшей какому-то дварфу, - он достаточно громко произнёс:
- Любезная, извольте кружку пива, да такого, чтобы в нём ещё не успела искупаться ни одна крыса. Если такое, конечно, есть в вашей забегаловке. И ломоть хлеба с куском мяса. Да поживее, будь добра.
Фон Ливенштейн даже не удосужился проверить, запомнила ли она его заказ целиком - собственно, её проблемы. Он прихватил стоявший неподалёку стул, уселся прямо перед очагом, протянув руки к жаркому пламени. Со стороны могло даже показаться, что он касается пальцами ярких оранжевых язычков.
Погрев руки в огне, Вильгель оглядел публику, собравшуюся в таверне.
- Ндаааа, - протянул он. - Изысканное общество...

Погодка была по душе и Джизоху. Сыро и... Ну, пожалуй, на сём сходства с родными болотами и заканчивались. Ни лягушек, ни сверчков – никакого праздника! Может разве что куст голубики по пути встретился, цельный один. ​Однако и этого было достаточно ящуру, чтобы воспрять духом и даже натянуть на свою отнюдь не самую доброжелательную морду лыбу.
​ Подобравшись к таверне, ящер подобрался, приосанился, и даже сбил грязь с подошв обуви и кончика посоха, на который опирался при ходьбе. Вродькак у гладкокожиков так принято было.
Вообще, у людей какое-то странное отношение к обуви. Это далеко не единственная странность, но примечательная, на самом деле.
Вот до того, как он встретился с одним мудрым сапожником, он постоянно сталкивался с такой странной вещью, что пьяным гладкокожикам когтистые следы двухметровой ящерицы будто бы кровь подогревают. "А давайте её найдём, и морду сука набьём!"– объяснял ход их мыслей сапожник..–"Ведь что с такой громадиной может пойти не так?". Ну и по итогу такие человеки встречали утро и похмелье на кронах деревьев, куда их Шоз Анакх, лязгая своей стальной челюстью, загнал.
Как объяснил ему тот же сапожник, худощавый бритоголовый хрыч с моноклем по имени Тайлер, постоянно ругавшийся, но явно наделённый недюжим житейским опытом, "На тварь с когтистыми лапами напасть менее страшно, чем на бугая с глубокими следами широкой и длинной подошвы. Даже, если у бугая не было чешуи."
Ну и прав Тайлер этот оказался. Мудрый мужик, пусть и хрен моржовый. На ящперицу в ботинках как будто бы как на "Цивилизованного" смотрят, будто бы и вправду просто с неведомых мест прибыл, и вовсе не "Чудь" никакая.

В общем, вошёл в таверну "Рыжий Крендель" Джек уверенно. Он уже в таких местах ни единожды бывал, и примерно знал, что вряд ли у него тут случатся проблемы, и – самое важное – знал, что делать. Нужно было искать шамана – того, кто слышит, о чём говорят ветра, деревья и всякая живность – по типу пьяных кметов.
Так, отстукивая посохом в и без того шумном зале таверны, и подошёл к самому сведущему человеку в заведении – его владельцу.
–К'то-то из ваш-ш-шего плем'ни потерял д'тёныш-ш-ш-ша?–Прошипел ящер, протягивая трактирщику свою лапу.–Ш-ш-шоз-Анакх-х пр'шёл помочь!
Обычно гладкокожики обращались к Джизоху ровно так, как позволял им их интеллект. Те, что самые глупые, вообще его никак не называли и просто ругались. Те, что поумнее(Т.е. глупые, но с чувством самосохранения) называли его Джеком, будучи не в силах произнести "Джизох". А наиболее умные называли его Шоз-Анакхом. Вот так прям и бывало: увидят ящера, начинают кричать "Шоз-Анакх, Шоз-Анакх" – и бегут куда-то. Видимо, рассказывать, какого мóлодца увидали. Хвастаться убегали.
По этому и таким важным человекам, как трактирщикам, он представлялся сразу "Шоз-Анакх" – строго из уважения к их мудрости!

   Оглушительный звук прокатился по всему гостевому залу таверны. Что это было? Раскаты грома, взрыв бочки с маслом для ламп или над таверной пролетел раздосадованный бурей дракон? Ничего из выше перечисленного. Это всего лишь смеялся над анекдотом, который сам же и рассказал, Бакареш. Когда он засмеялся в таверне первый раз, некто из посетителей побежал в храм звать жреца, дабы тот изгнал завладевшего странным путником демона. Однако за то время, что Бакареш сидел за барной стойкой, персонал таверны и завсегдатаи успели немного привыкнуть к этому периодически накрывающему таверну рёву, и всё же вновь прибывшие гости испуганно косились в сторону явно выделяющегося на фоне остальных постояльцев мужчины.
   А наслаждался гостеприимством Бакареш уже довольно долго. Он не видел как началась буря, ибо в это время осушал очередной кубок с хмельной жидкостью. Сколько точно выпил Бакареш, не мог достоверно сказать ни он сам, ни кто-либо ещё. Первые шесть кубков Бакареш купил за свои кровные, следующий десяток пинт ему покупали другие гости, заворожённые его необычной, и от того привлекающей глаз, внешностью, и рассказами о далёких землях и невероятных приключениях. После самому владельцу таверны было интересно, сколько пойла нужно влить в этого здоровяка, чтобы он окосел, а ещё лучше отключился да сполз под стойку, и он решил это проверить, угощая Бакареша за счёт заведения. Эль, за который на счастье Бакареша никто не требовал ни золота, ни песен, был в несколько раз хуже того, за который ему приходилось платить. Но захмелевшего Бакареша это уже не смущало, он пил, пел песни, рассказывал анекдоты, заставлявшие некоторых гостей краснеть от стыда, пока ему наливали, и совершенно точно не собирался падать под стойку.
   Внимание Бакареша привлекло резко увеличившееся количество людей. "Буря началась - вот народ с базара и прячется." - улыбнувшись, разъяснила ему милая официантка и наполнила его кубок элем. Бакареш обрадовался притоку посетителей, ведь новые люди в таверне - это новые возможности порадовать своё нутро выпивкой получше, чем перебродивший эль, которым так щедро его угощали.
  Бакареш встал из-за стойки, прихватил свой кубок и с удивительной для такого количества выпитого алкоголя ловкостью прошёлся между гостями, выискивая взглядом тех, кто по его мнению не прочь раскошелиться за хорошую небылицу. На его левой щеке, покрытой лёгкой щетиной, красовался уже остывший, но всё равно красный след женской ладони. Была ли это единственная столь резкая реакция на его шутки и комплименты, или остальные уже просто перестали быть заметны, Бакареш не помнил. Не в его правилах было концентрировать своё драгоценное внимание на неудачах и оплошностях.
   Слишком много людей с оружием, подметил в ходе своих поисков Бакареш. И не просто кухонными ножиками, или ножками стола, переделанными в подобие биты. У них были качественные мечи, секиры, а у некоторых даже магические посохи. "Тем лучше" - проскочило в голове Бакареша. Солдаты и наёмники всегда любили его истории и похабные анекдоты, а раз у них хватило монет на столь качественное оружие, значит хватит и чтобы промочить горло веселящему их барду хорошим элем или чем крепче.

Утречко у кобольда началось прекрасно, обед из жареного суслика предотвратил внезапный дождь. Изрыгнув проклятья на чертову погоду, коротышка поспешил спрятаться под кронами деревьев. Сидя под деревом, кобольд жевал недожаренную тушку. Дождь осыпал землю водой и явно не собирался останавливаться уже изрядно промокший кобольд решил, что хватит ждать и пора идти. Обглодав с тушки все прожаренное мясо, остатки мяса кобольд оставил под древом.

– Пускай волки пожрут, – проскрежетал кобольд и рванул в сторону Берена.

Дождь так и норовил утопить кобольда в лужах, которыми была испещрена все дорога. Кобольд глубоко вдохнул, улыбнулся и принялся прыгать по лужам, напевая под нос детскую песенку. Все равно до ниточки промок, так почему бы и нет?

– Пусть падают капли, а мы веселимся! – пропел кобольд, стараясь держать высокий бас. – Как услышим раскаты грома, так вприпрыжку из дома, – подпевая дождю, в пляс пустился мелкий кобольд. – Ну-ка все босиком по лужам, а то отрежут нос, – произнёс искаженную строчку и прыгнул в неглубокую лужу, «эффектно» заканчивая песенку. – Ваахха-Ха-Ха, – кобольд издал визгливый смех напоминающий хохот гиены и продолжил путь с ухмылкой бешеного пса.

Наконец коротышка добрался до Берена мокрый как мышь. По каменной кладке стекала вода, омывая ноги кобольда и смывая с них грязь. То как толпа народу спешила в таверну ясно дало понять, где проходит собрание авантюристов или просто веселая попойка, а такое нельзя пропускать. Приблизившись к таверне, кобольд завернул за угол и снял с себя дорожной костюм, оставшись нагишом. Все равно промок до нитки, а не воспользоваться бесплатной ванной грех. Под скатом крыши кобольд принялся намывать свое тельце водой даже без мыла. Некоторых прохожих такое диво изрядно удивило, на что у кобольда был заготовленный ответ.

– Что смотрите, что выросло то выросло, – извергая хохот, говорил кобольд.

Закончив водные процедуры, кобольд подошел, почти вплотную к стене таверны и принялся стряхивать с себя капли воды как собака, прежде чем надеть костюм для выступления. Небрежно натянув штаны и жакет, он поднял над собой снятую одежду как импровизированный зонт и забежал внутрь таверны. Перед дверью кобольд остановился, чтобы выжать свой зонт, отжав из одежды несколько раз воду он, наконец, зашел в таверну. В теплоте таверны кобольд расслабился. Кнагл-Нагл подошел к одной из мельтешащих по таверне девиц и легонько подергал ее за передничек, желая привлечь к себе внимание.

– Привет красавица, где я могу найти Барона Дельмонда? – спроси кобольд глядя девушку снизу вверх. – Градоначальника, – уточнил кобольд. – И вина принеси мне будь добра, – произнес кобольд скрестив руки на груди.

Ливень глухо барабанил по крыльцу таверны. Крупные капли с остервенением носились в глухой ночи и вгрызались в истоптанный сотнями ног порожек, словно норовя разнести его в щепки. По улице, ошарашенные, словно безголовые куры, носились застигнутые врасплох горожане. Ливень напал вероломно, без объявления войны и не щадил никого, ни женщин, ни стариков, ни детей.
Колокольчик над дверью таверны почти охрип – звенел не переставая, запуская беженцев с улицы. Сегодня в «Рыжем кренделе» собралось невиданное количество народу. Грудастая девка в передничке за стойкой молча давила приветливую улыбку гостям. Ещё человек пять-шесть назад она усиленно приветствовала каждого, обольстительно улыбаясь и опираясь локтями на барную стойку, приоткрывая свою сокровищницу – весьма глубокое декольте на чёрной тунике, но от такого количества посетителей, она быстро сбилась с заготовленных речей, и теперь только и думала – влетит-ли ей от хозяина, или тот забудет обо всём, пока будет считать деньги. В дикой популярности «Рыжего кренделя» был виноват не только дождь, но и расклеенные по округе листовки с заданием от самого барона. Изначально местом сбора авантюристов была городская площадь, но бесоватая погода быстренько внесла поправки в планы властей. Толпа ринулась в ближайшую и единственную таверну – «Рыжий крендель». Как и подобает приветливому хозяину, Брутер распорядился всех угостить. Да ещё и пиво за полцены! Разумеется, это был блеф и цены для приезжих были задраны в полтора раза.
Таверна не могла похвастаться внушительными размерами, но и крохотной её явно назвать было нельзя. Особенно для такого городка, как Берен. Но даже так, заведение было битком. Столов не хватало, путешественники вынуждены были садиться вместе, а к девахам в передничках присоединились служки, поварята и даже дочь Брутера, которую он обычно оберегал от такой «грязной» работы. Но видимо жажда наживы пересилила отцовские чувства.
По таверне разливалось тепло. От запаленного очага, от жгущего глотки терпкого вина и паршивого пива, от веселого гомона. От людей.
Прошел час, может два. Дождь всё никак не унимался и некоторые путники стали забывать о цели своего визита. Они поддавались веселью, сдвигали столы, заполняя таверну хохотом и россказнями о своих подвигах и приключениях. Приключенцы начинали кутить и пьянствовать, что не могло не радовать Брутера и его кошелёк.

  Несколько недель – а для некоторых из авантюристов так даже месяцев! - пути через неспокойные воды огромного внутреннего моря могут утомить любого. Ведь чем заняться на корабле пассажиру, запертому в скромной каюте внутри его массивного «пуза», когда снаружи, за крошечным оконцем, сколько не гляди, будет все та же водная толща, то спокойная и ровная, точно лист пергамента, то бушующая и непокорная, точно огромный неистовый зверь. Тот, кто говорил, что морская гладь успокаивает сердце и душу, явно никогда не покидал побережья. И хотя некоторых пассажиров уже давно начало подташнивать от столь серой и однообразной картины, нарушаемой лишь мимолетными штормами, порой налетавшими на массивный корабль «Владыка Фей», большинство авантюристов, стремившихся достигнуть Лэ’Гуан ради ожидавших их там богатства и славы, стойко переносили невзгоды морского путешествия.
  И вот, когда после длительного пути пассажиры и экипаж судна были готовы сойти на берег, радуясь возможностью вновь ощутить твердую землю под ногами, их, утомленных Большой Водой, теперь встречала вода небесная. Ну, конечно же, по закону подлости именно в этот день должен был пойти дождь! Матросы, с пресными лицами перетаскивавшие на берег многочисленные тюки и бочки, не стесняясь в выражениях, сквернословили, понося на чем свет стоит плохую погоду и воздушных демонов, ее наславших. При этом, с присущей многим морякам суеверностью не рисковали упоминать по имени ни их самих, ни каких-либо иных сущностей, божественных или нет, опасаясь заслуженного гнева последних. О пассажирах же в этой кутерьме как будто совсем забыли! Что и не удивительно, ведь деньги с них были получены еще на берегу, а сейчас, когда корабль причалил в огромной гавани города, лишние нахлебники экипажу судна были уже ни к чему. «Вы хотели попасть на легендарный остров? Получите-распишитесь!»

  ***

Время: чуть после полудня.
Место: один из причалов огромного порта Лэ'Гуан, ныне скрытого за пеленой дождя.


  - … и побыстрее проваливайте с моего корабля! - на удивление довольным голосом прикрикнул капитан Джарг, невысокий, почти что квадратный дварф пиратской наружности, на медленно выползавших из нутра судна сухопутных крыс. – И ты, Шего, тоже убирайся подобру-поздорову! «Билет» свой сполна отработал, - к сожалению, за все это время пожилой судовладелец так и не сумел запомнить имени Шеогората, либо же сознательно его коверкал всю дорогу, отводя таким образом душу. Впрочем, несмотря на все это, на памяти немолодого полуорка это был далеко не худший из его вояжей. Остальной экипаж, признавший в бывалом моряке одного из своих, был куда более доброжелательно настроен, либо же просто не скрывал своего отношения, в отличие от капитана, провожая собрата на берег пожеланиями скорее отыскать баб и выпивку – чего еще ожидать от морского сброда?
  Вслед за ним незаметной тенью, почти что сливавшейся с пеленой дождя, проскользнул мимо матросов и невысокий, странно одетый мужчина, цепким взглядом изучая окрестности и почти не обращая никакого внимания на льющуюся с неба влагу. Его путь до этого острова занял куда больше времени, чем у остальных пассажиров, и если бы не искусство медитации, а также самолично поставленная перед самим собой цель, то даже Синдзе не был уверен, что сумел бы сохранить рассудок в этом утомительном и монотонном путешествии. Хоть его народ и жил на островах далекого отсюда архипелага, сам Нобутага никогда не считал себя «человеком моря», а потому не меньше других был рад наконец-таки оказаться на берегу.
  Спешила покинуть корабельный настил и молодая девушка, что, несмотря на свой энергичный настрой, умудрилась застрять в проходе, не в силах протиснуть сквозь узкий дверной проем массивный рюкзак. И лишь грубая физическая мощь следовавшего за ней по пятам настоящего гиганта, с трудом помещавшегося в корабельном коридоре, помогла устранить пробку на выходе из пассажирских кают на палубу. С улыбкой поблагодарив своего спутника, Мэри затопала по влажному деревянному настилу, слегка сгорбившись, чтобы защититься краем своего массивного рюкзака от падавших с неба тяжелых серых капель. Впечатленные сценкой миниатюрной девицы, без особых усилий тащившей свой более чем громоздкий груз, несколько оставшихся на судне матросов разразились удалым свистом и улюлюканьем. Один даже предложил мисс Кромптон разделить вместе с ним нелегкую жизнь моряка - и в придачу согреть его койку! - но целенаправленный взгляд полуэльфийской девы был в тот момент устремлен исключительно на берег. Бросив короткий взгляд на своих распустившихся перевозчиков, Огландир лишь недовольно буркнул себе что-то под нос, поспешив нагнать подругу. На фоне невысокой Мэри, его богатырского вида фигура, едва прикрытая грубо обработанными, плотными шкурами, казалась совсем не-человеческой, что по сути таковым и являлось, ибо Стентапотумко был никем иным, как голиафом – представителем довольно редкого в этих краях вида. Какая бы кровь не текла в его жилах, сомневаться в мощи будто специально выставленных на показ мышц нисколько не приходилось! Да и собственная ноша гиганта ничем не уступала поклаже семенившей перед ним девушки.

  Помимо этих путешественников, борт «Владыки Фей» покинули и другие искатели приключений: покрытые мехами, кряжистые северные варвара; темнокожие туземцы, легко одетые и еще легче вооруженные; закованные в сталь, рыцари и наемники, тут же разбившиеся на несколько небольших отрядов, стоило им ступить на берег, и теперь недружелюбно взиравшие друг на друга; и вместе с тем множество-множество иных. И пока вся эта многочисленная компания медленно заполняла собой практически безлюдные пирсы Лэ’Гуана, сам город, как и его обитатели, выжидал, притаившись в засаде точно огромный, свирепый хищник. Учитывая, сколько других смельчаков, подобных этим, уже исчезло, навсегда растворившись в его ненасытной пасти, это сравнение было как нельзя кстати!
  Ролан же, все это время укрывавшийся от дождя под скатной крышей одного из близлежащих складов, силился рассмотреть за пеленой дождя силуэты новоприбывших «героев» (как, наверняка, им самим хотелось бы себя именовать), ласково именуемых представителями городской стражи «свежим мясом». Именно один из таких бравых служителей порядка и сообщил Квалантри, всего за пару серебряных монет, дату и время прибытия следующего корабля с материка. Мужчина, хоть и являлся уроженцем острова, и сам пробыл здесь всего несколько недель, а потому всецело на местного еще не походил, однако к тому, что звонкая монета – особенно, если она не одна! – развязывает многие языки, уже успел привыкнуть. Другое дело, что этих самых монет у него с каждым днем становилось все меньше, а грандиозные планы Ролана требовали их с каждым днем все больше. Пытаясь разрешить именно эту «маленькую нестыковку», он и прибыл сегодня в доки, в надежде заключить взаимовыгодное соглашение с кем-либо из многообещающих авантюристов… пока этого не успел сделать кто-либо другой. Куй железо, пока оно горячо!
  И все же, этот чертов ливень успел смешать все его планы – за такой пеленой даже его взгляду опытного охотника с трудом удавалось различить хотя бы очертания судна, не говоря уже о лицах сновавших у трапа людей. Наплевав на все неудобства и выбравшись из своего укрытия под проливной дождь, Квалантри поглубже «нырнул» в свой капюшон и принялся сокращать дистанцию, ориентируясь лишь на общий контур корабля да гомон спустившихся на берег людей, едва слышный за барабанной дробью водяных капель. Каковым же было его удивление, когда всего в нескольких шагах от него объявился странный субъект, одетый в причудливые черные одежды, каких Ролан никогда прежде в своей жизни не видел. Еще более удивительным было то, что хоть их обоих и скрывала от посторонних взглядов завеса дождя, этот… кажется, молодой мужчина смотрел строго на Квалантри, точно уже давно следил за ним. Точно… он наверняка знал, где искать кого-то, кто хотел бы сам остаться незамеченным. Недолгая игра в гляделки, и вот уже оба незнакомца были готовы нарушить тишину, если унылую мелодию дождя можно было считать таковой…

  Однако их опередили.
  - Дорогие гости! Добро пожаловать на Лэ’Гуан! – громогласный голос, явно усиленный какой-то магией, с легкостью заглушил как вялые разговоры пассажиров «Владыки Фей», так и шутошные перебранки экипажа. Более того! Казалось, что он умудрился заглушить само ненастье, потому как шум ливня внезапно стал едва слышен, а спустя считанные мгновения и сами капли, сплетавшиеся прежде в непроницаемое полотно, стали заметно реже, меньше, пока бушевавший на побережье шторм и вовсе не сменился легким, даже слегка приятным дождиком. В этой внезапной тишине стали отчетливо слышны два звука, неспешно приближавшиеся к удивленным гостям острова: гулкий стук подкованных солдатских сапог о каменную мостовую и легкий скрип колес. А спустя несколько ударов сердца к этим звукам добавилась и картинка: около двух дюжин хорошо вооруженных солдат маршировали сквозь ливень, ведомые закованным в сталь с головы до пят богатырем. И пускай ростом он все равно на голову уступал здоровенному пассажиру-голиафу, судя по всему, предводитель стражников вполне мог похвастаться столь же впечатляющим телосложением и физической силой.
  - От имени магистра Финеаса из Торговой Гильдии Имлира и лорда-губернатора Тодеуша Горильски, я приветствую вас в нашем городе! - вновь раздался его зычный голос, а сама процессия точно по неслышимой другим команде замерла в паре десятков метров от застывших в удивлении мужчин и женщин, что прибыли "покорять" Лэ’Гуан. За спинами замерших в ожидании приказа стражников по-прежнему непроходимой стеной лил дождь...

- У меня встал, - прокоментировал Лазариус и заглянул себе в штаны, - а ну да у мертвых кровотока нет, так что пошли притащим этот кусок мяса для совокупления.

– Да уж... Изголодался этот ваш Гильом. Лучше б нормальную женщину нашел. – прокомментировал чудище Гюнтер, с лязгом загоняя полуобнаженный меч обратно. – Тупой виршеплет.
Положив щит рядом с ящиком, паладин не удержался и взял одну шпагу, внимательно рассматривая ее.
– С каких пор эльфы делают костяное оружие?
Повернувшись к братьям по несчастью он спросил:
– Нужна кому? Если нет, я бы ради интереса попробовал бы ее использовать, но к своему оружию все-же более привычен.

Громила взял двуручный меч, из притащенных Гримгаром находок.
- *вдох* Это... *вдох* мне... *вдох* Ещё... *вдох* простаивать... *вдох* будем... *вдох* или... *вдох* уже... *вдох* в поход... *вдох* отправимся... *вдох* наконец?
Всё-таки быть нежитью бывает утомительно, когда приходится специально вспоминать о том, что надо вдыхать, когда говоришь.

- Очень похожа, - Глухо хмыкнул Григгар, указав пальцем на первый - некрасивый, украшенный веснушками и прыщами - портрет, после чего взял в руку одну из шпаг и сделал несколько пробных взмахов. Лицо мертвеца исказила довольная ухмылка, после чего заменил ножны на поясе "обновкой", убрав прежнее оружие в рюкзак. Кто знает, когда оно может пригодиться.
- Хорошее оружие...

Заглянув в палатки она нашла лишь три спальных мешка, да и вряд ли остальные гномы - если они были - бросили бы тела своих сородичей вот так. Большинство живых очень трепетно относилось к погребальным ритуалам таких вкусных и питательных останков своих соплеменников. Это косвенно подтверждало, что их здесь было всего трое. Хотя, если это был базовый лагерь с дежурными, а остальные ушли глубже... Впрочем, времени с гибели этих трех прошло немало и никто за ними так и не вернулся. Значит, все-таки эта экспедиция погибла в полном составе. Дальнейшие находки Хорнеферу только подтвердили это.
Покопавшись в пожитках мертвецов упыриха нашла веревочную лестницу, свернутую в рулон, несколько бухт крепкой пеньковой веревки, стальную трезубую кошку, скалолазное снаряжение, инструменты для ведения шахтерских проходческих работ, а еще гномий нож выживания.

Это был крупный клинок с большим устрашающим лезвием, которым можно было не только резать и колоть, но и пилить, благодаря зубьям как у пилы с одной стороны клинка. У него была полая кинжальная рукоять с отвинчиваемой крышечкой внутри которой хранился набор выживания. Рыболовная леска, крючки, грузила, поплавки, трутница и брусок для заточки. На широкой нетипичной для ножа гарде имелась втулка для закрепления клинка на древке, превращавшем его в гарпун или копье. К ножу прилагались ножны, снабженные кучей регулируемых ремешков, которыми можно было присобачить его почти к любой части тела, а еще в них был вшит магнит, позволявший «приклеить» клинок к какой-нибудь металлической поверхности. Например, к доспехам.

Пугна посмотрела на поверженного противника сверху вниз, как на говно. И как на говно, она пока решила не тратить на него время. Перевела взгляд на кентаврицу.

- Подожди немного, я сейчас пообщаюсь с этим, - кивнула в сторону лежащего под ного пленника, - А ты пока познакомься с Дракком.

Затем, Пугна словно уронила кувалду с плеча, его ударная часть летела точно в голову несчастного, но упала совсем рядом, у плеча, а рукоять придавила шею. Дикарка быстро присела прямо на хобгоблина и надавливая на рукоять кувалды, тихонько перекрывала кислород пленнику.

- Слушай внимательно и запоминай, дважды повторять не буду: Кто такие? С какого племени? Сколько вас и кто ваш вождь?

Некоторое время ещё придушила хобгоблина, давая ему таким образом собраться с мыслями, а потом чуть ослабила давление, ровно настолько что бы он мог говорить.

- Говори.

Серебристый клинок Валиндры, высекая снопы искр, столкнулся и поймал «Бритву» дроу в клинч, но ее торжествующая ухмылка медленно сползла с лица вместе со струйками черной тягучей жижы, полившейся у нее изо рта. Опустив глаза она увидела что темнокожая эльфийка пронзила ее живот рапирой.
Вытянув из раны свое оружие с которого капала густая как деготь черная фейская кровь, Динделит резким движением кисти ведущей руки отшвырнула сцепленный со скимитаром проклятый меч бардессы прочь, вырвав его из ослабевшей хватки и тот в полете рассыпался прахом. Сама Валиндра завалилась вбок и упала на пол.
Максимус медленно опустился рядом с ней на одно колено и взял ее за руку.
- Лиса... – позвал он ее грустно, вытягивая из поясных ножен кинжал
Та повернула голову, посмотрела на него и в ее черно-матовых глазах появилось виноватое узнавание. Она попыталась что-то сказать, но зашлась кровавым кашлем и просто сплела длинные пальцы вокруг руки мужчины державшей клинок, приставленный кончиком на два пальца ниже ее левой груди, сумев выдать медленный, осознанный кивок. Максимус не колебался. Он налег на рукоять, резким сильным выпадом вгоняя кинжал в сердце старой подруги. Глаза Валиндры на мгновение расширились и вперилась затухающим взором вдаль, куда-то над плечом барона.
Он помедлил мгновение-другое над бездыханным телом, понуро склонив голову, затем протянув пальцы прикрыл веки Лисы, вытянул из нее свой клинок и раздраженно отбросил его с лязгом в сторону. Поднявшись на ноги Максимус как раз застал момент как Бран с виноватым видом осматривает опухшую нижнюю губу своей помощницы.
Позади послышался топот спешащей подмоги. Это Эрик вместе с парой стражников спускался с верхнего этажа. Пока они пораженно разглядывали диковинную поросль фейской флоры под ногами, труп очередной неудавшейся убийцы барона стал покрываться этаким растительным коконом из какого-то живого, затягивающегося кольцами вокруг ее тела плюща.
- Аааа! Жжется! – стражник попытавшийся голой рукой схватиться за него тут же отдернул покрасневшую пятерню
- Надо сжечь это! – с бескомпромиссностью религиозного фанатика заявил паладин Ильматера хватая с ближайшего крепления факел, но Максимус остановил его руку, когда он собрался поднести огонь к странной растительности
- Не здесь. Закутайте тело в простыню и вынесите наружу - произнес барон, избегая называть имя бардессы и шагнул к своим друзьям стоящим в сторонке – Вы в порядке? Хотите выпить? Я бы не отказался сейчас нажраться. Сегодня выдался препаршивейший денек...

Вновь вернули одежды и вернули в камеру. Пугна проводила взглядом эльфа и посмотрела на Анну:

- Ну что, нашли выход из этой камеры?

Полукровка попытается сбежать. А нет, то будет надеяться что эльф и Цветочек не вернуться с допроса. Пугна хотела бы остаться утром одна, в день своей казни.

- Если будешь такой же сладкоголосой как прежде, тебя выпустят, это точно. Тихо! Стражник идёт!

Пугна ухмыльнулась и махнула рукой:

- Не были, - после подмигнул и пошла привлечь, отдохнуть.

Несмотря на леденящие порывы ветра, грязь в закоулках Мирбо лишь по утрам покрывалась тонкой корочкой льда, которую с рассветом ломали сапоги бродяг и босые стопы нищих. В остальное же время улицы этой бедной и во многих смыслах неблагополучной части города покрывало чёрное, мокрое месиво, прилипающее к полам плащей и накидок, оставляя свои следы на голенищах путников, рискнувших пройти по ней. Казалось, даже летнее солнце было бы бессильно высушить его, ибо эта жижа скрывалась в тени узких переулков, образованных кособокими домишками, которые петляли и кружили, словно сами хотели скрыться от светила на небосводе. Грязь могла бы многое рассказать, стоило не особо брезгливому исследователю окунуться в неё поглубже, но особо привлекали внимание на две вещи, неизменно присущих темной изнанке любого поселения - деньги и кровь. Медяк, оставшийся не найденным после ограбления случайного прохожего, выбитые зубы несговорчивого торговца, при желании все эти следы можно было обнаружить практически на каждом углу и перекрёстке.

Вдохнув кислый запах пота с нотками сладковатого запаха крови, Риффин почувствовал себя в своей стихии. В его родном городе жаркое солнце превращало всю эту грязь в пыль и песок, но сути это не меняло. За одним исключением - тот город был пресыщен воровскими и прочими преступными шайками, и одиночки там долго не жили. Северные же города, как доводилось слышать плуту, гораздо меньше были привержены к прочному коллективизму, и конкуренция здесь позволяла занять своё место даже одинокому искателю богатств. Тафельд не знал, были ли правдой эти слухи, и сейчас ему предстояло это узнать. Однако стоя по колено в грязи, парень задумался о выбранном им пути. В своих снах он видел себя смертоносным убийцей, который словно тень подкрадывается к своим жертвам, и исчезает, оставив беднягу корчиться в агонии от медленно отравляющего его кровь яда. Но ни ядов, ни денег на них, ни соответствующих умений у Риффина пока не было, а жажда силы продолжала его грызть. Перед его глазами же было совершенное иное поле деятельности - нищие и воры, бродяги и головорезы. Они были разрозненны, неэффективны, и даже если и существовал преступный синдикат, было очевидно, что полностью охватить эту нишу он не в состоянии.

Оглядевшись, плут заметил старика, сплошь покрытого лишаем, который сидел с протянутой рукой прямо в холодной грязи, видимо почти потеряв связь с реальностью. Несмотря на заметное слабоумие бедняка, Тафельд все же потратил несколько минут, внимательно наблюдая за его поведением. И лишь когда он заметил, как ловко поданный медяк исчез в рукаве ободранной накидки старика, парень довольно ухмыльнулся и направился к нему. Пора было добывать информацию.
...
Риффин как раз успел спрятать имеющиеся у него ценные вещи, такие как золото и оружие, в различных тайниках в безлюдных тупиках, когда за ним пришли. Двое амбалов с пропитыми лицами и шрамами на руках, свидетельствующие о частых поножовщинах, вломились в его комнату в одной из самых бедных ночлежек города. Плут постарался изобразить удивление на лице, но к счастью, их не особо интересовало актерское мастерство парня.
- Это моя комната! Что вы здесь... - фразу Тафельда прервал сильный удар в живот, от которого его скрючило и он упал на колени. Следом прилетел удар по голове, который парень почти сумел погасить, вовремя упав на пол. Но лёжа на полу против двух громил ему было не справиться, и он, и они это прекрасно понимали.
Избиение продолжалось минут пять. Когда здоровяки закончили наконец его пинать, парень все ещё был в сознании, хоть и с трудом мог дышать от боли. Один из мучителей взял кошель с прикроватной тумбы, а его товарищ плюнул на спину Тафельда, и прорычал:
- Чтобы мы больше не видели тебя на нашей территории!
Когда под тяжелой поступью бандитов заскрипела лестница, ведущая на первый этаж, Риффин собрался с силами и поднялся на ноги. Наглые расспросы на улице привлекли внимание, как он и рассчитывал. Пятерка золотых, которые он оставил в кошеле, да несколько синяков и ссадин - не такая большая плата за наводку. Теперь оставалось лишь проследить за дерзкими "вышибалами". Накинув на себя плащ, свернутый в неприметный куль за кроватью, плут скрыл свое лицо в тени капюшона и неслышно скользнул в коридор вслед за обидчиками.
...
Через несколько часов плут знал в лицо главаря этой шайки и основных его бойцов. Более того, ему даже было известно где они живут. Ночь была в самой силе, и мороз, приятно гасящий боль в избитом теле, прогнал с улиц случайных свидетелей, создавая благоприятные условия для того, чтобы осуществить задуманный Тафельдом план. Он окинул взглядом дом, в котором жил главарь, и усмехнулся. Похоже, эта банда была совсем мелкой, и возможно держала всего пару улиц - то, что нужно для начала. У такого человека вряд ли будут изощренные магические ловушки или бдительные всенощные охранники, а значит ему не составит труда незамеченным пробраться внутрь.Схватившись за выступ на стене, парень подтянулся и оказался на балке между первым и вторым этажом. Одна из створок окна была слегка приоткрыта, и дотянувшись до неё кончиками пальцев, он быстро, но бесшумно распахнул её настежь. Короткий прыжок, и взломщик уже сидел на подоконнике, оценивая внутреннее убранство комнаты в мраке, освещаемым лишь звездным небом за его спиной. На кровати заворочался хозяин комнаты и повернулся на бок. Полоска света, упавшая ему на лицо, осветила испещренное оспой лицо, и Риффин довольно ухмыльнулся. Похоже, до главаря добраться оказалось даже проще, чем он рассчитывал. Плут скользнул внутрь здания, плавно вынимая кинжал из-за пояса. Даже самые сильные мира сего во сне становятся легкой жертвой. Лезвие кинжала блеснуло в свете звёзд, и кровь пролилась.
...
На рассвете Тафельд устало выдохнул, сидя на краю крыши и наблюдая за тем, как город медленно, но верно просыпается. Этой ночью он не досчитается несколько своих жителей, впрочем не самых благочестивых, так что вряд ли кто-то будет по ним горевать. Несмотря на то, что кровать манила плута своими тёплыми и уютными объятиями, спать ещё было рано. Теперь, когда на улицах образовалась пустота власти, её нужно было восполнить. Риффин спрыгнул на карниз, а оттуда в мокрую, липкую грязь. Пора было объявить о приходе нового главаря.

— Ты имеешь ввиду, как загнанная в угол крыса вдруг становится опаснее кошки? Нет, не соглашусь. Когда людям нечего терять, в них обычно всплывает самое плохое. Злодеям часто нечего терять, и они свои злодеяния творят с мыслями вроде «а гори оно всё огнём» или «у меня нет, так и у вас не будет». Кто темпераментом помиролюбивее, может просто тихонечко спиваться, или совершает суицид, но героизма от такого индивида ждать не стоит. Герою же есть что терять, но это «что» больше, чем его жизнь. Он лучше умрёт, сражаясь за своих близких, например, чем спасёт свою шкуру, но будет жить в одиночестве, понимаешь? Спасти свою шкуру бывает легко, от страха перед смертью люди охотно идут на сделки со злом. Стать старостой, скармливающим своих жителей дракону, предать близких, чтобы получить свободу, просто тихо ретироваться в час беды, et cetera. Герой же выбирает «смерть». Он берёт свой меч и идёт в бой. Он знает, что скорее всего умрёт, но он уже принял эту мысль, и она над ним больше не властна. Наверное, тебе сложно понять, потому что ты женщина, а героизм больше присущ мужскому гендеру.

Эльф на секунду задумался, подбирая слова.

— Если бы у тебя был ребёнок, ты бы поняла о чём я. То, что мать готова сделать для своего дитя, герой готов сделать для своего народа. Хах, наверное, в этом наша ущербность перед вами. Неспособные рожать, мы будто пытаемся усыновить целый народ. Никогда не думал об этом. Жаль нет под рукой моей книги, чтобы записать.

      "Вернись в зал, проверь, не туда ли делся этот урод" - Марукай сначала опешил, что здоровенная жаба куда-то испарилась прямо перед самой дверью, но всё же опомнился и отправил Круди проверить внутренние залы храма. И правда, жаба-переросток оказался во внутренних залах. На лице тифлинга появилась кислая мина.
      - Бешаба решила нас посетить сегодня... - недовольно проговорил колдун - Они уже внутри. Если точнее... то это жаба-переросток, которая, к тому же, ещё и магией обладает... - поделился информацией с товарищами Венто, которую передал ему фамильяр.
      "Помоги этим самоубийцам не умереть, пока мы не подоспеем. И не давай себя ранить или убить. Ты знаешь что делать." - отдал хозяин приказ своему фамильяру.

      Бес, получив указ хозяина, спорхнул с подоконника и завис над огромной жабой в воздухе. Его цель: не дать умереть защитникам, или сделать так, чтобы те не умерли сразу.... Фамильяр, будучи невидимым, висел в воздухе над жабой и следил за её действиями. Если Квакуша вздумает атаковать мечника, то он ей помешает, или, по крайней мере постарается не дать прикончить того в один удар. Можно просто появиться у того перед глазами и помахать причиндалами, к примеру.

И Алистер все-таки дождался Киру. В последний момент. И они успели к «Зодиаку». И он даже завелся. А когда они уже отчаливали, скача на начавших подниматься пенистых прибрежных волнах, на берег выбежали их чернокожие преследователи. Обменявшись несколькими фразами с рыбаками, те открыли по лодке огонь. Попали в один из задних отсеков, попали Алистеру в шею... Спасло наемников то, что на лодке был мощный мотор, а запасливые рыбаки — прежные владельцы — возили с собой пару автомобильных надутых камер, видимо в качестве спасательных кругов. Это дало уйти от берега и продержаться на плаву почти сутки. А потом их подобрал рыболовный траулер под панамским флагом. И началась долгая дорога домой. Через множество госпиталей и стран.

КОНЕЦ.

Последний даже не заметил как невольно принял на себя роль предводителя отряда а то и командующего обороной. Прикидывая возможные варианты обороны, воин не мог не огорчиться тому факту что оборонять приходится храм а не крепость. Значит никаких заготовленных чанов с кипящим маслом над входами. Повезло что здесь есть те, кто знает какой частью оружия нужно ткнуть, чтобы пустить кровь.

- Отец Гидеон. Вы может нас не помните, но мы были у вас на приёме. Я Морн, это Шейн, Антдорл, Фаолайн - Последний запнулся. Отряд изрядно поредел, хотя и от первого состава не хватало лишь двоих. Или не двоих? Как бы то ни было, воин продолжил - Нужно забаррикодировать все входы и не дать им забраться в храм через окна. За главного у них карга, приспешница Жабобога - охотник за головами резко повернулся к следопытке - Фанни, заберись повыше, найди какую-нибудь бойницу. Постарайся хотя бы примерно подсчитать количество тварей, пришедших сюда. И ради всех Богов, постарайся чтобы тебя не заметили. Особенно карга, кто знает чего ждать от неё. Жду с отчётом - он повернулся обратно к Гидеону. Мысли в голову Морна приходили хаотично, и все казались полезными. Потому то он сразу их и озвучивал, чтобы не забыть - Отец Гидеон, в храм есть потайные ходы? Это очень важно. Не хотелось бы чтобы враг оказался у нас в спине. Какие у храма уязвимые места? - воин тараторил и вдруг замолк. Вместе со скрежетом снаружи. Не добрый знак. Морн повернулся лицом к дверям.

- Все отходим от дверей! - проговорил воин так, чтобы его было слышно всем. Он отступал, тесня всех остальных подальше от входа.

- Она пришла за тобой, болван.
- Тогда почему не прикончила снаружи?
- Не заметила. Или же решила сначала прикончить всех, а тебя в последнюю очередь. Чтобы ты почувствовал вину.

В голове состоялся мгновенный диалог с внутренним Я, который пошатнул внутреннее равновесия воина. На момент ему захотелось скакнуть за спины всех остальных, спрятаться, чтобы с каргой разделался кто-то другой а не он. Однако тогда Морн будет опозорен. Более того - будет опозорено имя его предков, и ему никогда не смыть этого позора.

К Последнему вернулась решимость. Его руки сжались на рукоятях мечей. В правой - против фей. В левой - простая сталь. Он стоял впереди всех и выжидал. Он нутром чуял что кто-то прямо сейчас снесёт двери с петель и ворвётся в храм.

Смешно поморщившись, бардесса сделала в воздухе какой-то сложный знак, похожий на образ огромного меча и тихо фыркнула, подходя ближе.
- Именем Эйлистри, прошу, хватит упоминать своего бога в любой непонятной ситуации, или однажды он отзовется на твой зов, когда ты будешь сидеть в кустиках и умолять его помочь с запором. Что за ужасная безвкусица? Неужели вы, паладины и жрецы, и правда думаете, что богу приятно обращать на вас взор по десять раз на дню? Вас тысячи в мире, поклоняющихся ему!
Внезапно поняв, что она почти уронила Шиан на кровать, наступая и тыкая ей в грудь пальцем, словно праведный гнев был действительно праведным, Валиндра остановилась. Похоже, недовольство было вызвано не ей самой, а её новой сутью. Следовало срочно провести несколько сеансов медитации и поразмыслить над происходящим… но это потом. Сейчас она сузила глаза и попыталась пихнуть паладинку на кровать, но разница в силе оказалась слишком большой, и Валиндра осознала, что вместо этого мнет упругие груди блондинки так, словно так и было задумано.
- Ой.

Юноша молчал с секунду-другую, переваривая в своем котелке сказанное суниткой, но затем поднял на нее глаза, улыбнулся и сплел ее пальцы со своими.
- Кажется... я понимаю – кивнул он и набравшись смелости произнес – И я тоже хочу, чтобы ты стала моей первой, Аликс

Девушка прижатая как героиня каких-то любовных женских романов пылким ловеласом к стенке, пока упертая рядом с ее головой рука отрезает ей путь к бегству, что-то невнятно пробормотала и потупила взгляд.
- Что-что? Громче, пожалуйста – расплылась в еще более широкой и плотоядной улыбке бардесса, продолжая нагло полизывать Фанни нарочито неторопливыми тянущимися мазками влажного язычка, заставляя эльфийку стеснительно ежиться от такой пикантной щекотки
- Члены... – одними губами тихо произнесла следопытка
- Что «члены»? – продолжила дразнить подругу Лиса
- МНЕ НРАВЯТСЯ ЧЛЕНЫ! ЧЛЕНЫ! ДОВОЛЬНА?! – не выдержав, выпалила Фанни и поняв что своим громкий злым шепотом привлекла к своей персоне внимание нескольких местных монахов, уставившихся на нее оскорбленным взглядом, юркнула подмышкой Лисы и выбежала в слезах из купальни

Нанести ещё один удар монстр не успел, под градом ударов со всех сторон он быстро был повержен, Зиндаб, к этому времени уже без проблем сражавшийся в команде, мощным ударом снёс голову нотика. Наконец-то он может быть доволен, последний удар остался за ним. Дроу устало уселся прямо на землю. Он приложил руки к тому месту, куда угодил разлагающий взгляд проклятого нотика и прошептал слова исцеления. Волна энергии разошлась по всему телу, наполняя его силой и восстанавливая повреждённые ткани. Полностью исцелить себя следопыт не смог, но хотя бы из запястья не сочилась кровь.
- Зиндаб, прости, на твоё исцеление сил не осталось. Я и себя-то до конца вылечить не могу. Страшный у него взгляд был, однако, аж мурашки по коже.

Над путниками расстилалось звёздное небо. Только сейчас дроу понял, что созвездия вокруг совершенно другие. Даже если Стоунроуз был в этом мире, они были невероятно далеко от него. Теперь путь домой был окончательно отрезан. На самом деле точкой невозврата, скорее всего, послужила мрачная арка с морозным воздухом, но только теперь, в относительной безопасности, можно было полностью осознать происходящее.

Казалось бы, не прошло и двух дней с тех пор, как они вышли из деревни. Но эти два дня были самыми долгими за все десятки лет темноэльфийской жизни. Два дня назад кучка подростков поднималась по тропе в заброшенную северную шахту, опираясь лишь на легенды, байки и слухи. Четыре деревенских жителя, объединённых мечтой вырваться на другую сторону горного хребта и жаждой приключений. Первый заход в шахту был неудачен, приключенцы спорили, осторожничали, а в итоге Эрен погибла, а сам Элауг’ран был серьёзно ранен. Спасла его мелодия, несколько поехавшая друидка, также проживающая в этой долине, но никогда не бывавшей в деревне. Вместе, ведомые Синдорлом, они поднялись высоко в горы, истребив многих зверей, и нашли могущественного некроманта, который считался давно погибшим. Ещё одна легенда деревни оказалась реальностью. Теперь у них появился призрачный шанс на спасение миниатюрной колдуньи, столь беспечно угодившей в засаду.

На следующий день, уже втроём, приключенцы направились в шахту. Теперь они работали слаженной командой, используя накопившийся опыт сражений и знания, полученные от могущественного мага. У монстров не было ни единого шанса. Они истребили немало погани, обезопасив деревню. Да, они невольно выпустили на волю какую-то адскую тварь, но Элауг’ран считал, что это проблемы исключительно того мира, который заточил их предков в месте, которое теперь называется Стоунроуз. Они же освободили этого незнакомца, даже убить не пытались (он успел уйти раньше, чем они смогли бы осуществить эту попытку), так что он должен быть им благодарен. Нотика же с самого начала стоило убить, если бы он оставался их союзником, это бы вызвало слишком много ненужной агрессии со стороны местных жителей.

Элауг’ран посидел ещё немного, предвкушая грядущие приключения, а затем вскочил на ноги.
- Мы сделали это! Вперёд, на встречу новым приключениям!

"А я говорил, надо было сразу его убить!" - так и вертелось в голове у дроу. Но вслух он этого не сказал, было уже поздно. Зато он сказал кое-что другое, проверяя свою гипотезу:
- Интересно,
Перейдя на общий язык, следопыт спросил:
- Допустим я поверю тебе, но тогда у меня полно вопросов. Что означает окропить кровью? Хватит ли несколько символических капель или ты собрался провести жертвоприношение? Что станет с тем, кто окропит его живой кровью, и не слишком ли мы сами пропитались силой этого места, ведь ты утверждаешь, что мы прожили тут несколько поколений. И что будет с теми, кто не исправился? Разумеется, все вопросы имеют смысл лишь в том случае, если мы тебе верим.

Выждав пару мгновений, Элауг’ран продолжил развивать свою мысль:
- Что это за вина такая, что целую деревню навечно, вместе со всеми поколениями, ссылают в отдельное измерение? Не проще ли было казнить отступника? В случае с дроу так это точно работает так, все так называемые изгнания объявляются только тем, кто успел сбежать раньше, чем его настиг карающий клинок. Мой род, да будь он проклят, хорошо помнит традиции нашей расы. Да и полуорки решают вопросы куда проще, не будешь же ты утверждать, что мы все произошли от одного-единственного предка?

Следопыт так увлёкся своей речью, что начал выдавать подозрительному незнакомцу некоторые особенности своей биографии, но ему было уже всё равно, он уже почти кричал:
- Да и наказание ли это вообще? Первым поколениям пришлось нелегко, но теперь наша деревня вряд ли такое уж место для пытки. У нас нет войн, мы не отправляем огромную дань правителю, еды в достатке, как и прочих ресурсов. Климат суров, но это терпимо, хуже то, что мы ограничены нашей долиной. Но почти никто даже не пытался выбраться за её пределы, всем и тут хорошо. Что это за тюрьма такая? Да ты сам заперт в этой иллюзии, но разве она не идеальна? Вряд ли ты найдёшь в реальном мире место, которое можно хотя бы сравнить с ней. Куда ты стремишься? Не лучше ли остаться в этой карманной реальности, где мы хозяева, чем возвращаться туда, где мы будем лишь изгнанниками, потомками опаснейших преступников? Нужно ли это остальным в Стоунроузе? Ты говоришь о разрушении проклятия, но кроме нас троих из ныне живущих больше никто не хочет покидать деревню. Имеем ли мы право решать за них?

Внезапно дроу содрогнулся от мысли, что вместе с заклятием разрушится и их карманный мирок. Если это существо так хорошо осведомлено о проклятии, оно может использовать их в своих целях, для какого-то мерзкого ритуала. Он уже больше не кричал, его голос стал более хриплым:
- А что если ты лжёшь и хочешь уничтожить этот мир? Может ты так отчаялся за все эти годы, что решил покончить со всем? Я всегда хотел покинуть это место и был отступником в глазах своей семьи, но клянусь Праматерью Ллос, я буду защищать Стоунроуз и его жителей до последней капли крови!

«Не в бровь, а в глаз», — улыбнулся своей точности бретёр. Именно вот такую вот девчушку он и искал. С этой ухмылкой он пошёл на встречу выжившей, раскрыв объятья, словно увидел любимую племянницу.

— Привет малышка! Не бойся, мы не обидим. Мы пришли узнать, что здесь случилось. Знаешь что-нибудь об этом?

И вновь они поднимаются по горной тропе. Второй раз за два дня. Посторонний бы подумал, что разницы между вчерашней и сегодняшней группой почти нет. Подростки, они и есть подрости. Иногда Элауг'рану казалось, что Зиндаб снова его обгонит, как и тогда, пафосно крича о будущих подвигах. Что Синдорл снова будет недовольно сопеть каждый раз, когда его взгляд падает на Зиндаба. Что Эрен будет идти за ними, тихая и радостная от того, что её, приёмную дочь ведьмы впервые приняли в команду. Будет мечтать стать доброй волшебницей и нести людям добро, как и тогда...
Только второй раз поднимаясь к шахте, он по-настоящему признался себе, что успел привязаться к их боевой подруге. Как она не хотела убивать гоблинов только за то что они гоблины. Как пошла на разведку одна из-за того, что они с Зиндабом спорили, кто из них самый крутой воин. Как померла из-за того, что он не успел её догнать, остановить. Не сумел даже отомстить этой твари, сам чуть не померев...
Мелодия... она была странной, но по-своему обаятельной и забавной. Она сумела поддержать их команду, когда они винили друг друга во всех совершённых ошибках. Поддержала его друга детства, когда он сам считал его поехавшим. Спасла его от смерти и залечила раны, наконец!
Нельзя войти два раза в одну и ту же воду. По тропе к северной шахте поднимались не вчерашние подростки. Они успели почувствовать горечь потерь товарища, тяжёлые ранения. Они плечом к плечу сражались за свою мечту, кровью оплачивая свои ошибки. Они нашли логово некроманта, самого могучего мага их родины, с боем пробились сквозь зверей и монстров, отбросив всякие страхи навечно попасть в услужение повелителю мертвецов, пожертвовав своим посмертием ради эфемерного шанса спасти погибшего по их вине друга. Они стали сильнее, но обрели новые шрамы на теле и душе.
Следопыт довёл группу до шахты, не проронив ни слова.

С громогласным ревом, друидка рванулась было в бой, как взгляд ее привлекло брошенное наземь оружие следопыта. Желание присвоить себе полезную вещь побороло справедливое негодование, и эльфийка стрелой очутилась на месте, где секунду назад стоял Элауг'ран. Ловко подбросив лук ногой, она подхватила с земли одну из стрел, и немедленно выстрелила в нос тому зверю, на которого набросились братья-эльфы.

"Стоп, у них у всех троих грива? Разве львы не живут прайдами, в которых по одному половоззрелому самцу? Тогда что эти двое делают на территории убитого? Они... Бесхаба Милостивая, да мы же охотимся на львов-мужеложцев!"

Георг услышал голос Джонс и понял что нужно разворачиваться, ведь потерянный экипаж в такой неразберихе может пострадать.
- Держитесь крепче, сейчас будет фигура пилотажа...

— Да она же друид! — воскликнул капитан Зиндаб. Он читал о таких в книжках, хотя в книжках это всё чаще были бородатые мужчины.

В то же время, убирать меч обратно он не спешил. В его голове зародилась дилемма: что если Мелодия на самом деле не друид, а только думает, что она друид? Если волки набросятся на девушку, стоит ли её спасать, или для такой пришибленной леди смерть будет милостью?

Синдорл сумел ударить чудище алебардой, правда не тем концом. А Элауг'ран дорого поплатился за то, что расчистил проход для союзника. Серая слизь подловила его и запустила щупальце в кишки. Увернуться было невозможно, броня не спасла.
Если дроу думал, что гоблинское копьё в бок это больно, то он жестоко ошибался. Всю нижнюю половину туловища пронзила невыносимая боль, её отголоски толчками растекались по всему телу. Тёмный эльф ещё немного постоял, удерживаемый существом, а затем, когда щупальце с противным хлюпом выдернулось из брюха, следопыт осел на грязный пол, так и не выпустив скимитары из рук. Элауг'ран прошептал Aluve и провалился в темноту беспамятства.

Он очнулся на царском приёме, в роли телохранителя Матроны самого сильного Дома Подземья. Рядом стоял Синдорл, в руках у его спутника и у него самого по искусно выкованной глефе.
Приём в самом разгаре. Какой-то снуглокожий великан, жалкий человек с поверхности посмел нанести оскорбление самой Эрендарилл Ромдвен! Телохранитель принял боевую стойку, но приказа покарать обидчика не последовало. Всё ясно, Матрона оценила храбрость человека и хочет покарать его лично. Одним словом она обращает его в конфетное дерево.

Из зала раздаётся вопль, полный отчаянья. Это гвардия короля, не сумевшая защитить своего повелителя. Они обнажили своё ничтожное оружие и помчались в сторону Повелительницы, но они недостойны её внимания. Легкое движение её руки и Элауг'ран рывком преодолевает сотню метров до людей. Впереди бегут три могучих воина в полном облачении, в глазах читается смятение и страх. Оборот вокруг себя в прыжке и горизонтално сверкнувшее лезвие тяжёлой глефы начисто срезает три головы. Тела ещё не успевают упасть, как дроу уже мчится тенью к следующей жертве. В дальнем краю зала начинает разгораться яркое сияние. Это магесса, спутница короля, повелительница магии света. Её облик прекрасен в своём смертоносном великолепии. От неё исходят волны света, разгоняя первозданную темноту этого места, а глаза превратились в две яркие звезды. Элауг'ран смотрит в эти глаза и в самой их глубине находит отчаянье. Этого ему достаточно. Внезапно свет гаснет и магесса с удивлением взирает на ритуальный кинжал, торчащий из её груди. Кинжал выполнен в форме паука и унего восемь лезвий и все они пробили ненадёжную мантию и слабую плоть, пронзив сердце. За мгновение до конца, женщина узнаёт его. Легендарный Паучий Кинжал, отправляющий души жертв в мрачное царство Ллос. Новый крик огласил залу, теперь отчаянье и страх в нём были почти материальны.

Элауг'ран, бывший следопыт, подошёл к трупу, почтительно извлёк Паучий Кинжал, слизал капли крови с клинков и вложил ритуальное оружие в ножны. Сегодня Мрачный Жнец собрал неплохой урожай...

Эрен мерещилось, как она восседает на троне из гренадила, одетая в тончайшие шелка и с ажурной короной в форме паука на голове. На прием к ней привели короля одного из поверхностных королевств: вот он стоит, смуглокожий хуманс, гордо выпрямив спину. В глазах играет затаенная злоба и страх перед колдуньей.

- Что принесли вы в дар прекрасной Эрендарилл Ромдвен? - спрашивает у короля распорядительница приемов, девочка в смешной шапке.

Король кивает своему помощнику, и тот выходит вперед с тяжеленным сундуком в руках.

- Желе, - отвечает король, поднимая крышку и опрокидывая сундук навзничь. - Желе и пирожные!

Кондитерские изделия рассыпались по полу, вселяя недоумение в сердца придворного люда. Король стал, гордо расправив плечи, в его глазах больше не страх - но вызов. Синдорл и Элауг'ран, два телохранителя госпожи, поднимают свои глевии в знак угрозы. Эрен достаточно кивнуть - и из короля сделают люля-кебаб.

- Благодарю за дар, - формальным тоном, с тенью улыбки на лице, отвечает Эрен королю.

Клинки опускаются, народ затаил дыхание. Неужели оскорбление останется без ответа?

- Прими же и мой дар, мой отважный король, - говорит колдунья, мягко поднимаясь со своего трона. Она спускается к обидчику, вытягивая к нему открытые ладони: в позе нет и намека на угрозу, скорее материнские доброта и всепрощение. - Ты хочешь конфет. Я дарую тебе конфеты. Отныне и навека, ты станешь моим кондитером. Твои сладости не будут кормить ни меня, ни моих дворян - нет, я завещаю тебя людям. Обернись же!

Во сне, сила Эрендарилл была такова, что ей не нужны были слова на нелепом демоническом языке, чтобы диктовать свою волю Вселенной. Услышав приказ, король людей застыл, как стоял - и пустил корни. Его руки обернулись ветвями, его волосы - лиловыми листьями. Его глаза и зубы - сладкими сахарными пастилками.

Такова была милость царицы-колдуньи.

Погоня стала отставать при виде выхода из ущелья, за которым уже совсем до Эль-Пасо рукой подать. На прощанье грянуло несколько выстрелов, получила свои пули от охранницы и помощника шерифа пара бандитов, причем, первый из них издал такой жуткий крик, что у остальных воля к победе напрочь иссякла и они повернули вспядь, как ни поносил их главарь, но ничего поделать так и не смог. Так и вылетел конкорд в полыхающий закат, будто снова попал в пожарище, но это был лишь отсвет, напоминание былого и уже прошедшего приключения.

Да, ну а как же наш Неуловимый Джо, что приключилось с ним? — Может спросить пытливый читатель. А ничего с ним не сталось, как и подобает неуловимому, он отбился и ускакал, и возник в Эль-Пасо уже затемно — израненный, но вполне живой.

                                         THE END

      – Джентльмены, – Кинай приподнял шляпу, прощаясь, и открыл дверцу.
      Кряхтя, и вздыхая, стараясь изобразить себя дряхлой развалиной, он вышел из дилижанса, опираясь на ружье, стволом вниз. После, подняв карабин высоко над головой, он заговорил:
      – Господа, прошу вас выйти, и представиться. Уверен, это недоразумение вполне можно решить миром. Либо, вы можете не показываться, а спокойно всё взвесив, уйти. Денег у нас с собой немного, но при этом я – Роберт Вудсон, помощник шерифа города Прескотт. И если грабеж – это просто грабеж, то убийство помощника шерифа даст вам билет прямо на виселицу. Поэтому выбор за вами. Либо вы продолжаете свое противозаконное дело, с мизерной добычей, и большими проблемами, либо убираетесь ко всем чертям – а я в свою очередь, не вспомню об этом незначительном, дорожном инциденте.
      Пока Вудсон говорил все это, он постепенно перемещал ружье. И теперь, с ружьем на плече, пальцем на спусковом крючке, и шляпой в руке он выглядел настоящим воплощением закона, в этой безлюдной местности.

Покачиваясь на неровностях дороги дилижанс не слабо убаюкал путника и тот даже пустил слюну. Джеб мирно посапывал досматривая сон про мексиканку уже в благоприятных тонах. Как только Гудман принялся расстегивать пояс перед очаровательной официанткой, в номер ворвались его попутчики и стали кричать про индейцев.
- Да, что Вы за черти, джентльмены? - Обратился он к присутствующим. - То по ночам палите в окна, то сейчас воюете с индейцами, дайте сон досмотреть.
Но как только он протер глаза и стряхнул с себя остатки сна сразу же схватился за револьвер.
- Понял, был не прав.
Его место позволяло отлично видеть происходящее, но стрелять с левой руки было жутко неудобно, по этому Джеб благоразумно решил, что его удел ближний бой.

Ковбой проснулся от звука выстрела. Секунду или две он пытался понять, что происходит, но потом примерно понял и грязно выругался.

Ковбой кубарем скатился с кровати и выхватил револьвер. Ещё секунда ушла на то, чтобы быстро просчитать обстановку и послушать свою интуицию.
Слегка приоткрыв окно, Джон, стараясь не дышать, высунулся и глянул в ночную темноту. Честно говоря, видно было довольно скверно, но, судя по копошавшимся теням и звуке выстрела-на кого-то там напали.

Ковбой слегка прищурился, пытаясь рассмотреть силуэты во тьме, после чего грозно заорал:
-А ну стоять, бандюганы! Именем закона Вы арестованы! Если двинетесь-я, клянусь честью, сделаю из Вас решето! Так уж и быть, я позволю Вам жить, если Вы бросите пушку и ляжете на землю!

2179 год, 2 октября. 11 утра по местному времени.


Купер традиционно просиживал штаны в зоне отдыха. Делать на этой планете больше нечего, если ты не учёный. Пересушенный кусок камня, не удостоившийся даже имени, LW-11 не имел спутника, и до сих пор не удосужился вывести жизнь из маленького океана на сушу. А судя по гравитации, на планете таких размеров нет и богатых залежей тяжёлых металлов. Нахрен никому не сдалась эта дыра.

Всех, свободных от вахт, он выгнал на разминку ещё с утра. Нанюхавшись серы и как следует вспотев, морпехи затихают до вечера... воистину, морпех, который не занят и не устал - сплошная заноза в заднице у командира.

Но сегодня случилась маленькая неожиданность. Принц, у которого был наряд на пункте связи, припёрся сюда.
- Шкипер, разрешите доложить, сэр! У нас запрос на внеплановую связь! Первый лейтенант отправил видеосообщение, приём уже идёт! Пять минут на декодировку!

Краем глаза было заметно, как все навострили уши. Даже Арлекин, пытавшийся соорудить ненавистную Санчесу пасту на обед - и тот отложил свои маньяческие тесаки джаповского производства.

Уже долгое время Киприан находился один в пустой комнате, которую едва освещали проникающие сквозь лесную крону солнечные лучи восходящего солнца, хотя нет, дроу не был один, этой ночью и этим утром ему составляла компанию прекрасная обнаженная полуэльфийка, которая была не в силах пошевелиться, конечно, ведь она уже как несколько часов мертва. Безжалостно зарезана этой ночью прекрасной кровавой ночью. Кровь уже насквозь пропитывала когда-то белоснежное постельное бельё, но Киприана не обращал на это внимания, даже железистых запах, наполняющий комнату, от которого любому другому несчастному стало бы дурно, вызывал в нём лишь приятное чувство дежавю и заставлял оставаться в кровати ещё какое-то время, а не искать утешение, хотя дроу уже успел давно найти его в обнаженной грудях полуэльфийки. Его рука уже давно нежилась под слоями кожи, которую дроу любезно отделил от тела полуэльфийки, и сжимала упругую грудь. Эти мгновения могли бы длиться чуть ли не вечность! И всё же чего-то не хватало... В комнате был ужасный беспорядок: разброшенная по всюду одежда, среди которой могли скрываться осколки разбившейся бутылки вина, перевёрнутая мебель. - Всё напоминало о событиях прошедшей ночи. Та же сухость во рту, оставшаяся после того, как Киприану так и не удалось допить последний бокал алого напитка, такого же алого, как и кровь, возможно Киприан утолил свою жажду и с помощью неё, если бы она не успела завязнуть. Но что дальше? Киприан предпочитал не думать об этом, зная, что в скором времени ему придётся столкнуться со множеством проблем, а сейчас... а сейчас Киприан предпочитал наслаждаться моментом.